Аркадий Вяткин Проблема порога

"Кукла, сделанная из соли, пошла однажды к океану, что-бы измерить его глубину. Она хотела рассказать другим, как глубок океан. Но, увы, ей не удалось исполнить своего желания. Как только кукла опустилась в океан, она сразу же начала таять и очень скоро вся растворилась в океане. Стала одним с ним. Кто же мог принести другим путем сведения о глубине океана?" (Индуитская притча)

На протяжении жизни каждый встречается со множеством препятствий только на первый взгляд являющихся тормозом его духовной и психический жизни. Но на самом деле трудности и пороги необходимы, поскольку через их посредство неразвитый дух растет, а тело становится крепче и закаленней. Проблемы с препонами, естественно, бывают у каждого, но они не должны становиться самодовлеющими. Неодолимость порочна тем, что она приводит к такому же моральному и физическому оскудению, как и тепличная, бесконфликтная среда. Резонно предположить, что простому человеку прельстительней золотая середина между неограниченной свободой и беспринципностью с одной стороны и между косностью и пуританством с другой. Но это случается далеко не всегда.

Из кибернетики известно, что система способна к существованию, когда она относительно соединена и относительно изолирована от своего окружения. Радикализм любого толка губителен для системы, которая не может иметь ни больше, ни меньше некоторого оптимума внешних связей. В этом случае даже система неорганической природы обязана совершать какой-то обмен со своим окружением, в то же время сохраняя и поддерживая себя как некоторую самость. В самом образном понимании система - это не бесконечно прочный, неразрушимый объект, а, скорее, ручей или поток, в котором постоянным оказывается только его русло. Самая прочная граница между частным бытием и небытием неизбежно разрушается вне зависимости от того, касается ли это непробиваемости внешних оболочек или ее зыбкого, текучего состояния, при котором постоянным оказывается только ее информационный каркас. Еще в 30-е годы биолог Э.Бауэр пришел к выводу, что система существует, пока она сохраняет активное динамическое неравновесие относительно среды, которое, как мы сейчас полагаем, для живых или самоорганизующихся систем должно иметь не столько энергетический, сколько информационный характер. Что же касается систем абиогенной природы, то они, как считается, обладают лишь некоторыми типами самосохранения (инерцией, сохранением формы и физико-химического состава и т.д.) и неспособны к активному преодолению внешней среды во имя некоторой программы или цели.

В природе мы не можем найти даже двух совершенно одинаковых одна к одной систем хотя бы потому, что они занимают различное пространство и состоят из разных атомов и молекул.

Повторяя вслед за основательницей теософского общества Е.П.Блаватской, что проявленная материя содержит два полюса - субъект и объект, добавим, что субъект в этом их тандеме первичен и активен, тогда как субъект вторичен, пассивен и выполняет страдательную роль. Однако следует отметить условность или относительность такого деления и такой оценки только лишь в зависимости от первично выбранной системы в качестве субъекта. - При этом выбирать должен не столько посторонний наблюдатель, сколько сама действующая таким образом система. Иными словами, любая система в плане самой себя может быть только субъектом и не способна видеть себя как объект "со стороны". Все это равным образом означает, что в ее собственном мире утверждается и доминирует только одна такая система субъективно-авторитарными свойствами, которая препятствует проникновению туда любых других систем, претендующих, чтобы занять ее место.

Но рассмотрим тот же процесс и с других сторон. Выше говорилось, что любая система более активна, чем ее окружение. Это утверждение субъективно-истинно с ее собственных позиций и касается в первую очередь ее планов, ценностей и в последнюю очередь - энергетического потенциала. То же самое утверждение имеет неопределенный или явно ошибочный характер с позиций других систем. Всякий субъект, всякая самостоятельная система имеет своего рода "инстинкт самосохранения", проявляющийся не только в инерции или в других законах самосохранения, но и в виде активного преодоления порогов в чуждой ему среде.

Всякий субъект не только в меру эгоистичен, но и антиисторичен. Он мотивируется прежде всего самим фактом своего собственного существования, ну а потом только другими причинами. Он отрицает, подвергает сомнению, переосмыслению и осмеянию опыт других систем вне зависимости от того, что бы он ни значил для последних. Он в такой же степени возвышает, переоценивает, преувеличивает свой собственный опыт. Такого рода эгоцентрическая позиция оказывается обязательной в трехмерном мире ибо способствует физическому выживанию. В этом случае включение в качестве рационального звена опыта и ценностей других систем оказывается зачастую вторичным, вынужденным и зачастую во многом искаженным. Во всяком случае ни одна из систем не способна к слепому, бездумному, зеркальному копированию. В первую очередь это надо сказать в отношении значительного обесценивания, инфляции постороннего опыта. Даже во имя абстрактной "справедливости" или "истинности" невозможно уравнивать "права" всех без исключения систем трехмерного мира, ибо это не только вызовет смешение, хаос, но крах всей физической реальности.

Истина для физических систем всегда пристрастна и ограничена. Она не может быть истиной для всех. Истина как бы закреплена за конкретными системами, являясь их "лицом" или частным выражением. Истина здесь - это не просто способ ее ментального выражения, но и форма ее бытия в изначально выверенных, изначально задаваемых и подчас довольно жестких параметрах. В этом случае незнание и некомпетентность - это не только мысленные аналоги хаоса и разрушения, но и в такой же степени формы бытия, как и все остальное.

Однако вещи в физическом мире являются ничем сами по себе и черпают свое существование только во взаимодействии. Говоря о субъекте, мы как бы вырываем из контекста, из хитросплетения мировых связей некий их клубок, условно принимаем его за целое и в дальнейшем пользуемся им как нерушимым эталоном законности и порядка.

Примат субъективности, имеющийся в физической природе, говорит, что однажды выбранное направление, закон, стиль, метод или статус уже не имеет обратной силы, тем самым напоминая храповой механизм, который тщится только вперед вопреки всяким сторонним изменениям. А.А.Силин называет эту одностороннюю тенденцию "Ни шагу назад !" Как пишет автор, смысл девиза "заключается в упорном стремлении природы сохранить достигнутый ею, пусть и случайно, уровень сложности" (1).

В каждой конкретной системе имеется изначальный элемент косности или рутины. Это есть своего рода импритинг, право "первородства", когда система, именующая себя субъектом, становится в привилегированное, доминирующее положение.

Являться первым, главным и оправдывать свое существование исходя только из него самого имеется не только у диктаторов, полководцев, царей или у всякого рода тиранов. Эта направленность есть у самого последнего раба, изгоя, нищего, парии или бомжа, несмотря на значительное расхождение названных групп в их социальном статусе.

Субъект, пока он существует, никогда не обесценивается в своем собственном статусе до степени своего окружения. Он всегда остается выше других. Тем не менее отдельные системы подчас настолько подвергаются инфляции в плане других, что они становятся неотличимыми от общего фона или от небытия. В результате какой-либо качественный анализ одного такого объекта оказывается невозможным, а все их характеристики начинают носить в лучшем случае массовый, совокупный, статистический характер. Таковыми для нас, к примеру, являются не только атомы, молекулы, клетки нашего собственного тела, но также и все люди в толпе, все китайцы или даже все короли Франции, которые становятся как бы "на одно лицо". Всякая информация относительно отдаленных (во времени, пространстве, качестве), малодоступных, малоактуальных вещей получает вид хотя и вполне определенных, но весьма расплывчатых и безжизненных ценностей, зачастую одинаковых для самых разных субъектов.

Практически все так называемые "объективные законы" субъективны. Они отражают только способ коммуникации, адаптации или ориентировки во времени и пространстве самых разных субъектов на весьма отдаленные, зачастую чуждые или безразличные им объекты. Это почти всегда безличный и холодный взгляд на природу вещей с высоты Эвереста или с какой-нибудь другой более отдаленной точки во Вселенной. Именно поэтому подавляющее большинство предметов, событий, вещей вызывает самый вялый интерес со стороны наблюдателя. Он не чувствует их уникальности, они по отдельности ему не нужны, а поэтому они не вызывают ни радости, ни печали, воспринимаясь в виде фона, на котором как на экране кинематографа отражается его собственная кипучая, полная страстей и впечатлений личная жизнь. Именно потому, что физический план составляется от субъекта, обладающего по его собственным понятиям наиболее праведными законами и наивысшими ценностями, то все окружающее в такой же степени низводится до уровня каких-то блеклых декораций. Однако и здесь можно увидеть градации, поскольку ближайшие объекты получают для субъекта особенный, уникальный, беспрецедентный характер, положительный или отрицательный, которые резко отличают их от фона. Существование такого рода непосредственных объектов в плане субъекта таково, что они воспринимаются как имеющие к нему особенное, важное, незабываемое отношение. Ближайшие объекты и события они не просто есть, но и они имеют большую связь со стороны субъекта, причем эта связь может оказаться и односторонней, о которой сам объект может и не подозревать. Эти вещи, как говорилось, переоцениваются субъектом, наделяясь зачастую не принадлежащей им самим по себе жизненностью, положительной или отрицательной, важной для самого субъекта. И все это в радикальном отличии от всех других, более отдаленных по различным параметрам объектов, которые меланхоличны и безотрадны в своей тождественности, получая вид карикатуры, блеклой шаржированности на его собственную выразительную и смачную реальность.

В этом случае для того, чтобы субъект постиг не только окружение, но и самого себя, между ним и миром должны быть барьеры, имеющие специфический, избирательный характер. Субъект не может принять все, но он и не может изолироваться от всего в его окружении. Его внимание прихотливо и напоминает фильтр или шлюзы. Образно говоря, имеется предел или порог качественного плана, за границами которого информация уже не воспринимается как таковая.

Здесь приходится говорить, что всякое существование не только дискретно, но и непрерывно. Естественное разрушение или смерть подводит итог физической жизни. Имеется закон, согласно которому ослабление одной чувствительности или одной активности приводит к компенсаторному развитию или усилению другой. Это мы видим на примере слепых от рождения, среди которых немало незаурядных музыкантов. Но если человек теряет слух, то у него, напротив, обостряется зрение, обоняние и другие виды чувствительности. Если человек утрачивает чувствительность вообще, то он впадает в сон или в кому. В этом случае у него прекращается связь с физическим миром, но появляется связь с тонкой реальностью. Человек не может находиться "нигде" или же, напротив, в равной степени отождествляться с несколькими мирами. Если это иногда и случается, то человек сходит с ума, ибо он перестает адаптироваться к обоим реальностям сразу.

В обычной жизни сознательное и бессознательное Я человека как бы блуждает из грубого в тонкий мир и обратно в зависимости от обстоятельств. Индийские йоги, однако, добивались прижизненного и регулируемого волей преодоления границ между мирами посредством асан, терпеливого голодания и усиленной медитации. В шаманизме достигали почти, что того же применением наркотиков, галлюциногенов, психоделических препаратов, а также различного рода претерпеваниями или испытаниями - холодом, голодом, бессонницей, водой и другими. В магических практиках у разных народов для аналогичных целей применялась сенсорная депривация (изоляция), безбрачие (целибат), а также различного рода епитимьи и табу. Все эти способы заметно отвращали от физического существования, в то же время приобщая человека к миру призрачных, тонких форм.

Известны также коаны (гуани) - парадоксальные загадки в дзене, имеющие двусмысленный или вообще не имеющие смысла характер. Коаны предназначены для того, чтобы заставить изучающего дзен осознать ограниченность логики самым драматическим путем. Эти задачи нельзя выполнить из-за их иррациональной формулировки. Они должны были остановить процесс мышления и подготовить неофита к невербальному восприятию реальности такой, как она есть.

Классические примеры коанов: "Каким было твое первоначальное лицо до твоего рождения ?" или: "Хлопок - звук от двух ладоней. Каков звук от одной ?"

Однако современный учитель Вон Кью-Кит считает, что коаны - не парадоксы, хотя и могу казаться таковыми. По автору парадокс - это утверждение, которое предстает нелепым или противоречивым, тогда как коан - "это непосредственное утверждение космической истины без какой-либо попытки придать ему нелепую или противоречивую форму, хотя иногда он и может казаться парадоксальным непосвященному" (2). Это ответ истинного мастера, который, разумеется, не может согласиться, что дзенские монахи несут чепуху и нелепицы. Коаны, разумеется, имеют смысл, но не с физической точки зрения, а с позиций многомерной реальности, куда они открывают путь идущему.

Напомню, что для достижения состояния высших миров обязательным является бережливое сохранение и терпеливое взращивание в себе элементов соответствующей установки. Так, например, коаны могут по форме не отличаться от софизмов античности или средневековой христианской схоластики. Яркий пример такого софизма: "Может ли Бог создать такой камень, который сам он не мог бы поднять ?"

Однако дзен здесь "и не ночевал", поскольку у схоластов никогда не было установки на просветление посредством демонстрации нарушений общечеловеческой логики. Точно так же прослежено, что самые серьезные лишения и тяготы, хронические претерпевания или установки ни к чему хорошему не приведут, если человек не имеет целью достижение многомерной реальности, а только стремится к получению максимального комфорта и материальных благ. Об этом свидетельствует опыт концентрационных лагерей фашистской Германии и нашего ГУЛАГа, откуда люди могли выходить духовно и физически сломленными инвалидами, но отнюдь не святыми или великими посвященными.

Ни один из посвященных не стал таковым насильственно. Невозможно получить даже малую толику духовной подготовки, постоянно вздыхая и охая, принуждая себя к самым ничтожным тяготам, проклиная судьбу и воспринимая аскетизм и собственные лишения через пень-колоду. Долготерпение и бремя искусственно создаваемых напастей всегда играло только отрицательную роль, если оно не преломлялось через сознание как необходимое и полезное звено вашей жизни…

В этом случае появляется закономерный вопрос: надо ли человеку проникать в иные измерения при физической жизни? Ответ очевиден, если мотивами является праздное любопытство, насилие или психическое заболевание. То же самое можно сказать, если человек стремится попасть в тонкий мир посредством наркотиков, удушения или ударов по голове. Но является ли сознательное посещение тонких миров таким уж безопасным и в других случаях?

Известно, что по европейским стандартам наивысшая степень постижения себя и окружающего мира возможна только при максимальной ясности сознания. Все остальные формы изменения и, тем более, помрачения сознания однозначно причислены к патологии и не могут служить основой для правильной ориентировки в физическом мире, принятом материалистами единственной формой реальности. Однако в последнее время столь радикальная точка зрения подвергается коренному пересмотру.

Так называемое ясное состояние сознания, в котором человек пребывает, казалось бы, все свободное от сна время, распадается на ряд других, не менее важных состояний, которые с большой условностью можно отнести к ясному сознанию (различные виды транса, радость, печаль, боль, оргазм и т.д.)

Как известно, восточная философия ни одно из состояний сознания, бытующее в мире физических форм, не причисляла к высшим. По этому поводу Рам Дасс писал: "Сознание означает непривязанность к двойственности на любом уровне. Сознание означает свободу от привязанности, где все есть одно" (3).

Что к этому можно добавить?*

Литература

1. Силин А.А. Тайна информации, в ж. "Сознание и физическая реальность", том 4, 3 1, 1999,с.14
2. Вон Кью-Кит.Энциклопедия дзен, - М.: ФАИР-ПРЕСС.1999, с. 319-320
3. Рам Дасс. Это только танец, - К.: София, 1994, с. 176
   
   * Вяткин А.Д. в сб. Материалы IV Международного конгресса "ЭНИОЛОГИЯ XXI века", Одесса, "Энио", 2002 г.

При использовании фрагментов представленных материалов ссылка на автора обязательна.