Анни Безант

Совершенный человек

Звено в цепи эволюции

В эволюции человека имеется стадия, которая непосредс­твенно предшествует цели человеческих усилий, и когда эта ста­дия пройдена, к человеку, как к таковому, уже нечего добавить. Он стал совершенным; его человеческая карьера окончена. Вели­кие религии присваивают совершенному человеку различные имена, но каково бы не было это имя, за ним лежит та же самая идея - он и Митра, Кришна, Осирис, Будда, Христос - но это просто символизирует человека, сделавшегося совершенным. Он не при­надлежит к какой-то одной религии, нации, человечесткому сооб­ществу, он не органичен рамками одной веры - повсюду это наи­более благородный, совершенный идеал.

Всякая религия провозглашает его, все вероисповедания имеют в нём своё оправдание, он тот идеал, к которому стремит­ся каждая вера, и каждая религия выполняет свою миссию с той эффективностью, с каковой ясностью она этот идеал освещает, и точностью, с какой она указывает путь его достижения. Имя Христа, используемое для совершенного человека в христианстве, это более, чем имя человека - это наименование его состояния. "Христос в вас - надежда славы" - вот идея христианских учите­лей. Человек по мере долгого течения эволюции достигает состо­яния Христа, чтобы завершить свой путь, длившийся долгие сто­летия; он тот, чьё имя в западных странах связано с одним из "сыновей бога", который достиг окончательной цели человеческо­го существования. Слово, обычно употребляемое для обозначения этого состояния - "помазанник". Каждый может достичь этого состояния: "Посмотри внутрь себя, ты Будда", "Пока Христос не сформируется в вас".*1

Как всякий желающий стать музыкантом должен слушать ше­девры и погружаться в мелодии мастеров музыки, также должны и мы, дети человечества, поднять свои глаза и свои сердца в по­стоянно возобновляющемся созерцании к вершинам, на которых пребывают совершенные люди нашей расы. Чем мы являемся, они были; чем они являются, мы будем. Все сыны человеческие могут сделать то, что совершил Сын Человеческий, и мы видим в них залог своего собственного триумфа - развитие божественности в нас есть только вопрос эволюции.

Команды: внешние и внутренние

Я иногда подразделяла внутреннюю эволюцию на субмораль­ную, моральную и суперморальную - субморальную, где различие между правильным и неправильным незамечаемо и человек следует своим желаниям без сомнений, не задаваясь вопросом; моральную, где правильное и неправильное различается, становясь более оп­ределённым и содержательным, и происходит борьба за соблюдение закона; и суперморальная, где внешний закон превосходится, поскольку божественная природа управляет своими телами. На мо­ральной стадии закон познаётся как барьер, ограничение во бла­го: "Делай это", "Избегай того"; человек борется за повинове­ние, идёт постоянная борьба между высшей и низшей природами. В суперморальном состоянии божественная жизнь в человеке находит своё естественное выражение без внешнего руководства; он любит не потому, что он должен любить, но потому что он сам есть лю­бовь. Цитируя благородные слова христианского посвящённого, он действует "не по закону плотских побуждений, но силой вечной жизни". Мораль превзойдена, когда все силы человека направля­ются к богу как намагниченная иголка поворачивается на север, когда божественность в человеке ищет наилучшее для всех *2. Борьбы больше нет, поскольку достигнута победа; Христос достиг своего совершенства только когда он стал победителем, мастером жизни и смерти.

Первое посвящение

В эту стадию жизни Христа или жизни Будды вступают пос­редством первого посвящения, в котором посвящяемый - "малое дитя", иногда "маленький ребёнок, трёх лет". Человек должен "возвратить детство - состояние, которое он потерял", "стать маленьким ребёнком", чтобы "войти в царство". Пройдя через эти врата, он рождается к жизни Христа, и проходя "крестный путь", он проходит через следующие друг за другом врата на этом пути, и в конце его он определённо освобождается от жизни уз и орга­ничений, умирает ко времени чтобы жить в вечности, и начинает осознавать себя как жизнь, а не как форму.

Нет сомнения, что в раннем христианстве эта стадия эволю­ции определённо признавалась присущей каждому индивидуальному христианину. Беспокойство св. Павла о том, что Христос мог быть рождён в его обращённых, может служить достаточным свиде­тельством этому факту, оставляя другие высказывания которые тоже могут быть процитированы; даже этот отдельно взятый стих достаточен, чтобы показать, что в христианском идеале "стадия Христа" понималась как внутреннее состояние, финальный период эволюции каждого верующего *3. И хорошо, что христиане могут распознать это, а не относить жизнь ученика, оканчивающуюся совершенным человеком, к экзотике, пересаженной в западную почву, но родной только для восточных стран. Этот идеал есть часть истинного и духовного христианства, и рождение Христа в душе каждого христианина есть цель христианского учения. Глав­ная цель религии - это вызвать это рождение, и если бы это мистическое учение выпало из христианства, эта вера не смогла бы поднять к божественности тех, кто её практикует.

Первое из великих посвящений - это рождение Христа, или Будды, в человеческом сознании, превосхождение сознания "Я", выпадение из ограничений. Как хорошо известно всем ученикам, есть 4 степени, включаемых стадией Христа, между весьма хоро­шим человеком и мастером-триумфатором. В каждую из этих степе­ней вступают посредством посвящения, и в течение этих периодов эволюции сознание должно расширяться и расти с целью достиг­нуть пределов ограничений, налагаемых человеческим телом. В первой из них ощущаемое изменение - это пробуждение сознания в духовном мире, в мире, где сознание идентифицирует себя с жизнью и прекращает отождествлять себя с формами, в которые жизнь в данный момент заключена. Характерная особенность этого пробуждения - это чувство внезапного расширения, распростране­ния за пределы привычных рамок жизни, узнавание Себя, как бо­жественна и могуча жизнь, а не форма, радость, а не печаль, чувство восхитительного мира, прохождение через то, о чём мир может только мечтать. С выходом за рамки ограничений приходит усиленная интенсивность жизни, и когда жизнь течёт со всех сторон, радуясь уничтожению барьеров, чувство реальности так живо, что всякая жизнь в форме кажется смертью, а земной свет - темнотой. Это расширение столь изумительное по своей приро­де, что сознание чувствует, что оно никогда не знало себя раньше, поскольку всё, что оно понимало как сознание, есть не­сознание в присутствии этой бьющей фонтаном жизни. Самосозна­ние, которое начинает зарождаться в ребёнке - человечестве, которое развилось, выросло, расширилось за пределы ограничений формы, думающей о себе как об отдельной, говорящей "я", "мне" и "моё", - это самосознание внезапно ощущает все "я" как Себя, все формы - как общее достояние. Оно видит, что ограничения были необходимы для построения центра самости, в котором может существовать самоидентификация, и в то же время оно чувствует, что форма - это только инструмент, который оно использует, в то время как оно само, живое сознание, есть одно из всех живу­щих. Оно знает полный смысл часто употребляемой фразы о "единстве человечества", и чувствует, что значит жить во всём, что живёт и движется *4, и это сознание сопровождается огром­ным чувством радости, радости жизни, которая даже в своих сла­бых отражениях на земле - один из острейших экстазов, извест­ных человеку. Единство не только видимо при помощи интеллекта, но оно чувствуется как удовлетворение стремления к объедине­нию, которое знакомо всем, кто любил; это единство, ощущаемое изнутри, невидимое снаружи; это не концепция, но жизнь.

Во многих страницах старых, но тех же самых строк предс­тавлена идея рождения Христа в человеке. Но всё же эти слова мира фром не способны показать и четвёртой части мира жизни!

Но ребёнок должен вырасти в совершенного человека, и мно­гое предстоит сделать, встретиться с усталостью, вытерпеть многие страдания, провести многие битвы, преодолеть многие препятствия, пока Христос, рождённый слабым ребёнком, сможет достигнуть состояния совершенного человека. Это жизнь, полная работы среди его братьев - людей; это встреча с насмешкой и подозрением; это доставка вести презрения; это боль покинутос­ти, страсти креста и тьма могилы. Всё это лежит перед ним на пути, на который он вступил.

При помощи непрерывной практики ученик должен научиться вбирать сознание других, и фокусировать своё собственное соз­нание в жизни, а не форме; так он сможет покинуть "ересь ра­зобщения", которая заставляет его воспринимать других как неч­то отличное от себя. Он должен расширять своё сознание ежед­невной практикой, пока его нормальным состоянием не станет то, что он кртаковременно пережил во время своего первого посвяще­ния. С этой целью он будет пытаться в своей повседневной жизни отождествлять своё сознание с сознанием тех, с кем он входит в контакт день за днём; он будет стараться чувствовать, как они чувствуют, думать, кок они думают, радоваться, как они радуют­ся и страдать, как они страдают. Постепенно он должен развить совершенное сопереживание, симпатию, которая может вибрировать в гармонии с каждой струной человеческой лиры. Постепенно он должен научиться отвечать на любое чувство другого, будь оно низким или высоким, как если бы это было его собственное. Пос­тепенно, при помощи постоянной практики, он должен идентифици­ровать себя с другими во всех разнообразных условиях их раз­личных жизней. Он должен получить урок радости и урок слёз, и это возможно только когда он превзойдёт отдельную самость, когда он более не просит чего-либо для себя, но понимает, что он должен жить в жизни один.

Его первая насыщенная борьба будет за то, чтобы отбросить всё то, что было для него жизнью, сознанием, реальностью и ид­ти вперёд в одиночестве, голым, более не отождествляя себя с какой-либо формой. Он должен изучить закон жизни, лишь при по­мощи которого может проявиться внутренняя божественность, за­кон который является антитезисом его прошлого. Закон формы за­бирает, закон жизни - даёт. Жизнь растёт, изливая себе через форму, питаемая неистощимым источником жизни в сердце вселен­ной; и чем больше жизнь изливается наружу, тем огромнее приток изнутри. В начале молодому Христу кажется, что вся его жизнь покидает его, поскольку его руки остаются пустыми после излия­ния своих даров неблагодарному миру; и только когда низшая природа определённо пожертвована, ощущается вечная жизнь, и то, что казалось смертью существа, оказывается рождением к бо­лее полной жизни *5.

Второе посвящение

Сознание развивается, пока первая стадия пути не пройде­на, и ученик не увидит перед собой вторые врата посвящения, символизируемые в христианском писании крещением Христа. В то время как он опускается в воды мировых печалей, реку, в кото­рой должен быть крещён каждый спаситель людей, новый поток бо­жественной жизни проистекает на него; его сознание осознаёт себя Сыном, в котором жизнь Отца находит соответствующее выра­жение. Он чувствует жизнь Монады, его Отца Небесного, происте­кающую в его сознание, он осознаёт, что един, не только с людьми, но и со своим небесным Отцом, и то, что он живёт на земле есть только выражение воли его Отца, его проявленный ор­ганизм. С этих пор его служение людям - наиболее явный факт его жизни. Он Сын, которого люди должны слушать, потому что из него проистекает скрытая жизнь, и он стал каналом, через кото­рый эта скрытая жизнь может достичь внешнего мира. Он священ­ник таинственного Бога, который вошёл в покрывале, а выступает со славой, сияющей от его лица, которая есть отражение света в святилище.

Это здесь он начинает ту работу любви, которая символизи­рована в его внешнем служении его стремлением исцелять и об­легчать страдания; вокруг него толпятся души, ищущие света и жизни, привлечённые его внутренней силой и божественной жизнью, проявленной в уполномоченном Сыне Отца. Голодные души приходят к нему, и он даёт им хлеб; души, страдающие от болез­ни греха приходят, и он исцеляет их своим живым словом; души, ослеплённые невежеством приходят, и он освещает их мудростью. Это один из знаков Христа в его служении, что отверженные и бедные, отчаявшиеся и униженные приходят к нему без чувства разобщения. Они чувствуют привлекающее их сочувствие, а не от­талкивание, поскольку он излучает доброту, и понимающая любовь проистекает из него. Конечно, они не знают, что он - развиваю­щийся Христос, но они чувствуют силу, которая возносит, жизнь, которая оживляет, и в его атмосфере они вдыхают новую силу и новую надежду.

Третье посвящение

Третьи врата перед ним, которые допускают его к следующей стадии его прогресса, и он переживает короткий момент мира, великолепия и сияния, символизируемый в христианских писаниях Преображением. Это пауза в его жизни, краткий перерыв в его активном служении, путешествие на гору, где пребывает небесный покой, и здесь - рядом с немногими, кто распознал его развива­ющуюся божественность - эта божественность на краткий миг си­яет в своей трансцедентальной красоте. Во время этого затишья в битве он видит своё будущее; серия картин разворачивается перед его глазами; он наблюдает страдания, которые лежат перед ним - одиночество Гефсиманского сада, агонию Голгофы. С этого времени его лицо обращено к Иерусалиму, к тьме, в которую он должен войти ради любви к человечеству. Он понимает, что здесь он может достигнуть совершенной реализации единства, но для этого он должен пережить квинтэссенцию одиночества. Прежде, осознание растущей жизни, казалось приходило к нему извне, те­перь он должен осознать, что центр её внутри него; в одино­честве сердца он должен испытать настоящее единство Отца и Сы­на, внутреннее, а не внешнее единство, потерю даже лика отца; и для этого все внешние контакты с людьми, и даже с Богом, должны быть отсечены, потому что внутри собственного Духа он может найти Единого.

Тёмная ночь души

По мере того как приближается тёмный час, он всё более и более ужасается потерей людского сочувствия, на которое он мог полагаться в течении прошедших лет его жизни и служения, и когда, в критический момент его нужды, он оглядывается вокруг в поисках утешения и видит своих друзей погружёнными в безраз­личную дремоту, ему кажется, что все человеческие связи разор­ваны, что вся людская любовь есть насмешка, а вся человеческая вера - предательство; он бросается обратно к себе, чтобы убе­диться, что остаётся только одна связь с Отцом Небесным, что всякая телесная помощь бесполезна. Сказано, что в этот час одиночества душа наполнена горечью, и что редкая душа перехо­дит через эту пропасть пустоты без крика боли; это тогда выры­вается мучительный упрёк: "не могли ли вы один час бодрство­вать со мною?" - но ни одна человеческая рука не может пожать другую в этом Гефсиманском саду отчуждения.

Когда эта тьма людского отвержения проходит, тогда надви­гаясь чашей гнева человеческой природы, приходит ещё более глубокая тьма того часа, когда разверзлась пропасть между От­цом и Сыном, между жизнью, заключённой в тело и жизнью вечной. Отец, который был осознан в Гефсиманском саду, когда все чело­веческие друзья дремали, скрывается в страстях креста. Это са­мое горькое из всех тяжких испытаний посвящаемого, когда поте­ряно даже сознание его жизни как Сына, и час надеющихся, пос­кольку триумф приходит из глубочайшего позора. Он видит своих врагов, ликующих вокруг него; он видит себя покинутым друзьями и любившими его; он чувствует, что божественная опора рассыпа­ется под его ногами; и он выпивает последнюю каплю из чаши одиночества, изоляции, отсутствия контакта с людьми или Богом, пересекая пустоту, в которой висит его беспомощная душа. Тогда из сердца, которое чувствует себя отвергнутым даже Отцом, зву­чит крик: "Боже мой, Боже мой! Для чего ты меня оставил?". Для чего эта последняя проверка, последнее испытание, наиболее жестокая из всех иллюзий? Иллюзия, для умирающего Христа бли­жайшая из всех к божественному Сердцу.

Потому что Сын должен знать себя, чтобы быть единым с От­цом, которого он ищет, он должен найти Бога не просто внутри себя, но как свою сокровенную сущность; только когда он зна­ет, что Вечное - это он, и он - Вечное, тогда он не будет под­вержен чувству разделения. Тогда, и только тогда он сможет со­вершенно помогать своей расе и станет сознательной частью под­нимающейся энергии.

Слава совершенства

Христос-триумфатор, Христос воскресший и вознесшийся пе­режил горечь смерти, узнал все человеческие страдания и под­нялся над ними силой своей собственной божественности. Что сможет теперь побеспокоить его мир, или удержать его протяну­тую руку помощи? В течение своей эволюции он научился прини­мать в себя потоки людских бед и отсылать их обратно потоками мира и радости. В цикле его тогдашней деятельности это было его работой - трансмутировать силы диссонанса в силы гармонии. Теперь он может делать это для мира, для человечества, из ко­торого он расцвёл. Христы и их ученики, каждый в мере своей эволюции, таким образом защищают мир и помогают ему, и борьба была бы значительно горше, и отчаяннее были бы битвы челове­чества, не будь присутствия среди них тех, чьи руки несут "тя­жёлую карму мира".

Даже те, кто находится на ранних стадиях пути, становятся возвышающими силами эволюции, как и в действительности все, бескорыстно работающие для других, хотя работают они более не­торопливо и постепенно. Но Христос-триумфатор делает оконча­тельно то, что делают другие на различных стадиях несовершест­ва, и потому он называется Спаситель, и эта характеристика в нём совершенна. Он спасает, не подменяя собой нас, но разделяя с нами свою жизнь. Он мудр, и все люди становятся мудрее от его мудрости, потому что его жизнь течёт в жилы всех людей, во все людские сердца. Он не скован формой, и не отделён ни от какой. Он идеальный человек, совершенный человек; каждое чело­веческое существо - клетка его тела, и каждая клетка питается его жизнью.

Конечно, не стоило бы страдать на кресте и проходить путь, ведущий к нему, только для того, чтобы просто выиграть время и немного приблизить своё собственное освобождение. Це­на была бы слишком дорогой для такого приобретения, борьба - слишком тяжкой для такой награды. Но нет, через его победу возвысилось человечество, и путь, по которому ступили его но­ги, стал немного короче. Эволюция всей расы ускорилась и па­ломничество каждого сделалось не таким длинным. Это было той мыслью, которая воодушевляла его в натиске битвы, которая под­держивала его силы и смягчала боль потерь. Нет такого сущест­ва, даже слабого, даже униженного, даже безразличного, даже грешного, которое не стало бы немного ближе к свету, когда Сын Всевышнего окончил свой путь. Как же ускорится эволюция по ме­ре того, как всё больше и больше этих Сынов поднимутся победи­телями и войдут в сознание жизни вечной! Как быстро будет вра­щаться лебёдка, которая поднимает человека в божественность, когда всё больше людей станут сознательно божественными!

Вдохновляющий идеал

В этом лежит стимул для каждого из нас, кто в самые бла­городные минуты чувствовал притяжение жизни, проистекающей для любви к людям. Давайте подумаем о страданиях мира, который не знает, почему страдает; о нужде, горе и отчаянии людей, не знающих, почему они живут и почему умирают; которые день за днём, год за годом, видят страдания, обрушивающиеся на них и на других, и не понимают, в чём тут резон; которые сражаются с отчаянной храбростью или свирепо восстают против условий, ко­торых они не могут понять и объяснить. Давайте думать о боли, рождённой слепотой, о темноте, в которой они пробираются ощупью, без надежды, без стремления, без знания настоящей жиз­ни и красоты, скрывающейся за завесой. Давайте думать о милли­онах наших братьев во тьме, а потом о поднимающихся энергиях, рождённых в наших страданиях, наших битвах и наших жертвах. Мы можем поднять их на один шаг к свету, облегчить их боли, уменьшить их невежество, сократить их путешествие к знанию, которое есть свет и жизнь. Кто из нас, знающий даже немного, не отдаст себя за тех, кто не знает ничего?

Мы знаем посредством Закона неизменного, Истины неуклон­ной, вечной Жизни и Бога, что вся божественность - внутри нас, и хотя она сейчас развита лишь немного, всё имеется для беско­нечной способности, открытой для поднятия мира. Ведь опреде­лённо есть ещё не один, способный почувствовать пульсацию Бо­жественной Жизни, кто ещё не притянут надеждой к помощи и бла­гословению. И если эта жизнь будет почувствована, пусть слабо, пусть на короткое время, то это по причине того, что в сердце начался первый трепет, который развернётся как жизнь Христа, ибо приближается время рождения Христа-младенца, потому что в нём человечество стремится расцвести.

______________________________

*1. Нетрудно заметить, что излагаемая здесь концепция ради­кально расходится с пониманием Христа в Православии, как единственного Сына Божего. Приведённые далее слова св. Павла однако свидетельствуют в её поддержку. Почему же в позднем христианстве возобладала другая концепция? Просто потому, что людям очень лестно слышать, что сам Бог приходил спасать их, и вовсе нелестно слышать, что в то время как они предавались греху, один из них возвысился до Бога. (Здесь и далее - прим. пер.)

*2. Грех не должен над вами господствовать, ибо вы не под законом, но под благодатью. (посл. Римлянам, 6.14)

*3. Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобны­ми образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братиями. (Там же, 8.29)

А если Христос в вас, то тело мертво для греха, но дух жив для праведности. (Там же, 8.10)

*4. Подробнее об этом состоянии см. Ч. Лидбитер, "Сознание Буддхи".

*5. Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха; а что жи­вёт, то живёт для Бога. (Там же, 6.10)