Киев: “Арктур-А”, 1998

Человечество ныне, как никогда ранее явственно, издает великий Призыв и готовится к восприятию новой мировой религии, универсальной веры, корнями уходящей в прошлое, но несущей с собой новую красоту и жизненное откровение. Может ли этот призыв не встретить отклик? Распознать божественный отклик вблизи и внутри себя помогут включенные в данный сборник статьи А. Безант.

ВСТУПЛЕНИЕ

 

Анни Безант (в девичестве Вуд) родилась в Лондоне I октября 1847 года. Родители старались воспитать ее в религиозном духе. В пятилетнем возрасте Анни потеряла отца, после чего семья переехала в Харроу, где ее мать заведовала пансионом для школьников. В «Автобиографии» Анни Безант вспоминает, как она любила играть со своим старшим братом Генри и его друзьями. С 1855 до 16-летнего возраста Анни училась у мисс Эллен Мариат, которая взяла ее к себе домой. В это время она много читала и занималась самообразованием. Среди книг, прочитанных ею – Иоанн Златоуст, Августин, Игнатий и другие отцы церкви. Это говорит о том,что юная Анни не просто приняла на веру христианские воззрения, а старалась сама постичь дух христианской религии.

Когда Анни Вуд исполнилось 20 лет, в 1867 году она вышла замуж за священника англиканской церкви Фрэнка Безант. На протяжении нескольких лет Анни окунулась в семейную жизнь. У супругов появилось двое детей, в 1869 году – сын Дигби, а в 1870 – дочь Мабель. Через пять лет после замужества Анни Безант пересматривает всю свою жизнь. Она переживает глубокий внутренний кризис, порывает с мужем, пересматривает свое отношение к официальной религии, протестует против подчиненного положения женщины в современном ей обществе.

В 1872 начинается новый этап в ее жизни. Анни становится атеисткой, пишет еретические памфлеты, брошюры, выступает с публичными лекциями, где критикует многие христианские доктрины. В это время во всю свою силу проявился ее ораторский талант и умение убеждать публику.

Еще одной темой выступления Безант была забота о равноправии женщин. В 1877 году она даже была арестована, так как являлась соавтором книги о контрацепции и хотела облегчить жизнь женщинам, которые не могли позволить себе иметь много детей.

С 1888 года Безант увлекается доктриной социализма и отдает много сил пропаганде этого учения.

В сорокалетнем возрасте Анни попадается «Тайная доктрина» Е. П. Блаватской и другие книги по теософии. Теософия в очередной раз круто меняет взгляды Безант и теперь уже окончательно. В 1889 году Безант встречается с Е. П. Блаватской. Анни нашла для себя Учителя и наставника, а Елена Петровна – преданную ученицу и продолжательницу ее дела. Именно в Теософском обществе Анни смогла в полной мере реализовать свой ораторский, организаторский и писательский талант.

Теософское общество было основано в 1875 году в Нью-Йорке Е.П.Блаватской и американским полковником Г.Олькоттом. Общество вело активную лекционную и благотворительную деятельность.

В начале XX века Анни Безант и Ч. Ледбитер знакомятся с индийским мальчиком Джидду Кришнамурти, который поразил их своими способностями и чистотой. Анни взяла юношу под свою опеку и обеспечила ему образование в Англии. Со временем Кришнамурти сделали главой ордена «Звезда Востока» и провозгласили новым мессией. Книга юного Кришнамурти «У ног Учителя» стала настольной для всех, интересующихся теософией.

Со временем Кришнамурти отошел от Теософского общества, вследствие чего в обществе произошел раскол и выделилась Антропософия во главе с Рудольфом Штайнером.

После смерти Г.Олькотта в 1907 г., Безант стала вторым президентом Теософского общества.

Этот пост она занимала на протяжении 26 лет. Большую часть времени Безант проводила в Адьяре, куда была перемещена штаб-квартира Теософского общества. Здесь была собрана огромная библиотека по религии и философии, работало издательство.

Анни Безант ездила по миру с лекциями по теософии, писала многочисленные книги и статьи, выступала на съездах и конференциях, организовывала школы в Индии, была президентом Индийской Женской Ассоциации.

Умерла Анни Безант 20 октября 1933 года в возрасте 86 лет и похоронена в Адьяре.

В этот небольшой сборник вошли произведения Анни Безант, посвященные проблемам, актуальным для каждого человека, имеющего опыт внутренней жизни и духовного поиска.

Анни Безант особое внимание обращает на препятствия, встречающиеся каждому человеку на пути внутреннего роста. Главное препятствие – «недостаток воли и упорной решимости» реализовать уже известные человеку идеалы. Только преодолев эти препятствия,научившись одерживать победы над собой, можно достичь готовности к принятию Вселенской религии, которая не отделена никакими временными и пространственными границами от каждого из нас.

 

Учение сердца*

 

«Учись различать реальное от нереального, преходящее от вечно пребывающего. Учись прежде всего разделять знание ума от душевной мудрости, учение "Ока" от учения "Сердца"»

«Голос Безмолвия»

 

Предисловие

В книге под заглавием «Учение сердца» собран целый ряд мыслей, выбранных из переписки с индусами-друзьями. Имена этих друзей не «авторитетны», но так как эти мысли принесли большую помощь многим из нас, то мы и решили поделиться ими с друзьями. Относятся эти мысли только к тем, кто искренне стремится к Высшей Жизни; к тем, кто знает, что эта жизнь ведет к определенному вступлению на Путь Ученичества, – на путь, который в прошлом был проложен Великими Учителями, не оставляющими и теперь без своего руководительства и помощи тех, кто следует в свою очередь этому Пути. Мысли, собранные здесь, принадлежат всем религиям мира, но форма их изложения и вложенное в них чувство – чисто индусские. Благоговение, – то высокое и сильное чувство, которое известно на Востоке под именем бхакти, – заставляет человека всецело и совершенно подчинить свою волю Божественной Воле и тому Божественному Человеку, через которого Бог проявил Себя во плоти ради почитающих Его. Нигде это чувство не нашло себе такого совершенного проявления как в религии индусов, и язык их, блещущий всем богатством и гибкостью санскрита, заставляет твердый английский язык несколько согласоваться с поэтической свежестью всеобщей матери языков. Холодная и чопорная важность английского, его эмоциональная сдержанность совершенно не отвечают сердцу индуса, проявляющему религиозное чувство также естественно, как естественно пение жаворонка. Везде встречаются горячо верующие люди, истинные бхакти, назовем, например, Фому Кемпийского, Св. Терезу, Иоанна Кросса, Франциска Ассизского, Св. Елизавету венгерскую... но на Западе, в общем, религиозное чувство, как бы оно ни было глубоко и искренно, обыкновенно зреет в тишине и стремится к тайне. И вот, для тех, кому могут быть неприятны открытые проявления религиозного чувства, – для тех собранные здесь мысли могут ничего не дать, и не для них они предназначаются.

Надо сказать прежде всего несколько слов относительно одного из отличительных свойств высшей жизни. Все мы признаем тот факт, что оккультизм предъявляет нам требования, для исполнения которых необходимо известное одиночество и правильная дисциплина жизни. Мы узнаем и от любимой нами и уважаемой Елены Петровны Блаватской, и вообще из традиций оккультной жизни, что отречение и постоянное контролирование себя требуется от того, кто хочет перешагнуть через порог храма. Бхагавад-Гита настаивает на необходимости равнодушия к личному страданию и наслаждению и на умении сохранять совершенное спокойствие среди жизненных обстоятельств, так как без этого немыслима истинная Йога. В теории это признается всеми, а некоторые пытаются работать над собой в этом направлении. Другая сторона оккультной жизни указана в «The voice of the Silence» («Голосе Безмолвия»), она заключается в благоволении ко всему, что живет, и в живой отзывчивости на каждое человеческое горе; совершенное проявление этих качеств мы видим в тех, которых называем Учителями Сострадания. Необходимость применения этих качеств к нашей обыденной жизни указывается этими письмами, что и делает их ценными в наших глазах. Истинный оккультист – ведь он самый строгий и требовательный судья к себе и своей работе – ко всем всегда относится как наилучший друг и самый бескорыстный помощник. Достичь такого бескорыстия, такого благоволения ко всем – это цель каждого из нас, но возможность достижения этого является только при неослабном упражнении этих чувств ко всем без исключения. Каждый стремящийся стать оккультистом должен быть, – как дома, так и в обществе, – таким, чтобы каждый мог обратиться к нему и в своей скорби, и в своих опасениях, и в сознании своей греховности, будучи уверен, что найдет в нем и сочувствие и помощь. Даже самый неприятный, пустой, глупый, самый несимпатичный человек должен чувствовать, что не смотря ни на что он найдет в оккультисте дружеское отношение к себе. Каждое искреннее устремление к лучшей жизни, каждое только что расцветшее желание к самоотреченному служению, каждая едва народившаяся жажда более благородной жизни должны находить в нем одобрение и помощь, так что каждое зерно добра могло бы начать свой рост под теплым и поощряющим влиянием его любящей души. Достичь подобной способности к служению – это дело непрестанной работы над собой. Прежде всего мы должны осознать, что Высшее Я одинаково во всех; так что в каждом, с кем бы мы не соприкасались, мы должны игнорировать все, что нам кажется недостойным нашей любви, все, что для нас неприятно, и не забывать о Высшем Я, пребывающем в глубине его сердца. Затем, мы должны ощутить – действительно, а не только в теории, – что это Высшее Я стремится проявить себя через внешнюю форму, заграждающую ему путь, и что внутренняя сущность человека прекрасна и конечно достойна любви, только мы видим ее искаженной теми оболочками, через которые ей приходится проходить. Значит, – мы всегда должны отождествлять и себя со своим Высшим Я, которое и есть истинное мы, и – вместе с ним – мы должны бороться против низших элементов, препятствующих его проявлению. А так как наша низшая природа влияет на низшую же природу наших близких, то единственное средство для того, чтобы быть в состоянии помогать другим, это видеть вещи так, как видит их наш брат, в тех же ограничениях, с теми же предрассудками и в таких же искажениях, так как только понимая вещи, как и они, и подпадая нашей низшей природой также под их влияние, – мы будем в состоянии оказать необходимую для него помощь. Так говорит нам оккультный опыт. Таким образом мы научаемся отвлекаться от нашей низшей природы, изучать ее и жить ее чувствами, но вместе с тем не подпадать под ее влияние, будучи в состоянии при испытании эмоций контролировать их в то же самое время умом. Мы должны так поступать, если хотим действительно помочь другому; и тогда, когда мы чувствуем, как и они, когда соответствующая струна в нас дает отзвук на струну, затронутую другим, тогда мы должны воспользоваться нашим «Я», чтобы, проконтролировав его, иметь возможность предостеречь и помочь нашему брату; при этом, мы должны действовать так, чтобы наш брат думал, что нашими устами говорит высшая природа «его же самого».

В нас должно всегда жить стремление оделять других нашим лучшим; не сохранять для себя, но отдавать – в этом заключается закон жизни Духа. Иногда наше лучшее не оценивается тем, кому мы хотели бы его дать, как не оценивается ребенком, например, классическая поэзия; тогда мы должны найти лучшее из того, что доступно другому, сохранив первое, но не потому, чтобы мы сердились, а потому, что оно, значит, не нужно ему. Так действуют Учителя Сострадания, помогая нам, своим детям, и таким же образом должны мы стараться приходить на помощь тем, кто ниже нас на ступенях эволюции духовной жизни.

Не надо забывать, что человек, с которым мы соприкасаемся в данный момент, это – посылаемый Учителями нам случай к служению. Если по небрежности, нетерпению или равнодушию мы пройдем мимо него, – мы не исполним работы, предложенной нам Учителем. Часто мы пренебрегаем будто случайно наложенной на нас обязанностью, поглощенные другой работой, не понимая того, что если посылается нам случай помочь человеческой душе, то это и «есть» работа, требуемая от нас в данный момент; необходимо напоминать себе постоянно о возможности такой легко допустимой ошибки, так как здесь один долг прикрывается другим, но недостаток прозорливости в этом отношении указывает на недостаточность рвения к служению. Ни к какого рода особенной работе мы не должны собственно быть исключительно привязанными: за всякой работой душа наша должна быть свободной, чтобы быть внимательной к легчайшему веянию, исходящему от воли Учителя, который может ожидать от нас служения какому-нибудь слабому брату и пожелать послать через нас ему свою помощь.

Суровость к своему низшему «я», как сказано уже выше, есть условие этого действенного служения; только тот, кто не привязан к своему «я», кто равнодушен к своим личным страданию и радости, достигает свободы от этого низшего «я», а только это и позволяет чувствовать благоволение к другим. Только ничего не стремясь получить для себя, человек может не бояться отдать все. Только не концентрируя любви на своем «я», можно суметь направить ее на других.

Для оккультиста всего важнее книга жизни, на нее должно быть обращено больше всего внимания. Все другие книги служат нам только подспорьем. Изучение – в оккультной науке есть только средство к достижению духовности; жизнь, а не знание, очищение сердца, а не наполнение головы – вот что ведет нас к подножию Учителя. Благоговение – это ключ к истинному прогрессу в духовной жизни.

Если, работая, мы стремимся к росту в нас духовности, а не к льстящему нашему самолюбию успеху, – к служению Учителю, а не к собственному удовлетворению, то мы никогда не упадем в уныние от временных наших неудач, печалей и затруднений, переживаемых нами в нашей внутренней жизни.

Служить надо ради служения, а не ради того удовлетворения, которое мы получаем служа, – тогда только оно является движущей нас вперед силой, потому что только тогда мы достигаем спокойствия и уравновешенности, необходимых для того, чтобы служить одинаково, как при успехе, так и при неудаче, как при внутреннем свете, так и при помрачении его. Но когда мы достигнем такого господства над своею личностью, то будем чувствовать истинное «удовлетворение» при служении Учителю, которого так сокрушает наша низшая природа, и перед нами встанет наша дальнейшая цель: достигнуть того, чтобы отдаваться этому служению искренно и всецело и тогда, когда удовольствия от него мы не будем ощущать, когда радость и свет омрачатся. Ведь иначе, служа Высшему, мы, собственно говоря, служим себе, так как, значит, служим ради того, чтобы что-то получить для себя, а не в силу бескорыстной любви. Пока эта утонченная форма себялюбия живет в нас, мы всегда находимся в опасности отдалиться от чистого служения в те периоды тьмы, когда мы чувствуем себя как бы мертвыми, похоронившими все упования... Но именно во время такой духовной ночи служение и может быть «высочайшим», и именно тогда-то и разрываются последние путы нашего низшего «я».

Мы указываем на этот высший подъем благоговения, потому что так часто, именно в силу господства личного «я», стремящиеся к Пути останавливаются и служение Учителю прерывается... Личное «я» – наш враг, с ним мы должны бороться. Поняв это, стремящийся к Пути всегда будет приветствовать в своей обыденной жизни все, что, хотя бы немного, помогает разрушать нашу самость; он будет благодарен всем «неприятным людям», которые наступают ему на ногу и оскорбляют его лучшие чувства, и тем беспокоят его; они – его лучшие друзья, самые настоящие помощники, они оказывают ему величайшую услугу, так как наносят раны его злейшему врагу, – его себялюбивому «я». Если уметь смотреть таким образом на испытания повседневной жизни, то она явится для нас лучшею оккультною школою и мы поймем, как достигается то совершенное равновесие, которое требуется на высших ступенях ученичества еще ранее достижения глубокого познания, а следовательно и силы. Пока в нас нет спокойного самообладания, равнодушия к личным делам и светлого благоговения, – что может позволить нам работать для других, – до тех пор мы не касаемся истинного оккультизма, действительно духовной жизни. Низшего рода психизм возможен и без этих качеств и, следовательно, может произрастать только среди псевдооккультистов. Белое Братство же требует их от своих кандидатов и ставит в условие вступления в неофиты. Целью каждого стремящегося к Пути должна быть, следовательно, работа над собой для возможности служения другим и применение к своей жизни строгой дисциплины, чтобы «когда Учитель взглянет в наше сердце, Он не нашел бы там пятна». Тогда Учитель возьмет его за руку и поведет вперед.

Скорбь всегда близка от того человека, который придает большее значение внешним формам жизни, чем миру внутренней своей жизни, не обусловленному ничем внешним. Собственно говоря, чем труднее условия жизни и чем более жертв требует она, тем ближе человек к конечной цели, если он поймет сущность всего пережитого. Неразумно, следовательно, быть слишком привязанным и к какой-либо религиозной форме, – и именно потому, что все формы жизни преходящи и иллюзорны, и носят в себе зачаток скорби для человека: ведь каждый, находящийся под властью формы, рано или поздно познает ее относительное значение. Но чем быстрее проходит человек все испытания, приготовленные его прошлой кармой, тем лучше; страдания неизбежны, но чем скорее будет испита чаша их, тем ближе облегчение, которого он жаждет. Когда же сладкое дыхание лотоса у ног Учителя коснется его души, тогда он увидит, что даже наихудшее из всех приходящих зол не в состоянии расстроить гармонию внутренней жизни.

Европейцу, подходящему к эзотеризму, кажется, что он был бы ближе к Великим Учителям, если бы он жил в Индии, так кажется и индусу, когда он взбирается на снежные высоты Гималаев. Но это полнейшее заблуждение: нельзя приблизиться к чистейшему Учителю, передвигаясь на физическом плане, но приближается к Нему только тот, кто сам становится чище и сильнее, принимая на себя страдания ради блага мира. Что же касается бедных, заблуждающихся людей, не признающих Учителей, чтимых нами, то мы можем напомнить им слова: «Шипение змеи на вершине Гималаев приносит более вреда, чем злословие и оскорбление миром кого-нибудь из Нас».

 

* * *

Если предположить, – как это признают все, кто имеет какие-либо познания в оккультизме – что существуют невидимые существа, которые часто вмешиваются в человеческие дела, как-то: элементалы и элементарии всех ступеней, создающие разного рода иллюзии и скрывающиеся под разными образами, а также Темные силы, которые всегда так злорадствуют, если им удается обмануть и ввести в заблуждение последователя истинной мудрости, – то нужно также будет признать и то, что природа в своем неограниченном милосердии и абсолютной справедливости оделила человека способностью отличать голоса этих воздушных обитателей от голоса Учителя. Разум, интуиция и совесть – вот наши высшие способности, посредством которых мы различаем истину от лжи, добро от зла, праведное от неправедного. Ничто, не озаренное высшим разумом и заключающее в себе лишь туманные намеки на этические законы, никогда не может быть потому принято нами за сообщение от Учителей.

Надо помнить, что Учителя наши – это Учителя мудрости и милосердия, и что Их слова освещают и расширяют, а никак не путают или затемняют наше сознание; Их сообщения не расстраивают, а успокаивают, рождают в нас стремление к высшему, а не тянут вниз. Методы, которые могли бы утомить и парализовать разум и интуицию, никогда ими не допускаются. Если бы было иначе, то слепое суеверие давно бы уже царило вместо разумной веры, вместо духовного подъема наступил бы нравственный застой, а вновь вступающие на путь оказались бы без всякого руководительства и помощи, а потому и во власти всех темных сил, любящих поиздеваться. Разве такова судьба ученичества? Может ли быть таковым путь Любви и Мудрости?..

Между многими ошибочными взглядами, которые часто овладевают и тревожат ум ученика, можно указать на одно большое заблуждение, состоящее в том, что физическое утомление будто бы может стать преградой к духовному прогрессу. Нет, процесс усвоения духовной пищи не истощает физические силы, и он может происходить и при утомлении физического тела. Неправильно также и то предположение, – происходящее от недостаточности знаний и неправильности умозаключения, – что физическое истощение и длительный пост благоприятствуют развитию духовной жизни. Деятельность, наиболее отвечающая Высшей Цели, – только такая деятельность обуславливает нам истинный прогресс. Когда для духовных опытов, которые уже могут быть запечатлены в нашем мозговом сознании, приходит время, то физическое недомогание не может стать преградой на их пути. Небольшая трудность конечно будет чувствоваться для физического тела, но она быстро преодолевается. Неправильно также и заблуждение, что физическая тренировка может продвинуть духовный процесс хотя бы на одну ступень выше. Единственный путь, приближающий нас к Учителю, это – деятельность, согласная Его Воле, и если эта Воля исполняется, то нет необходимости делать еще что-нибудь.

Мне кажется что есть какая-то особенная сладость в покорном терпении, и в радостном отречении от своей воли, и в отдании себя в волю Того, Кто знает лучше и поведет нас всегда правильнее. В процесс духовной жизни не могут быть замешаны личные желания. Ученик добровольно жертвует собственным своим личным счастьем, если Учитель найдет нужным воспользоваться им как орудием для блага других. Ученик, одинокий на своем пути, чувствует себя иногда очень покинутым, но, как только работа будет исполнена, он всегда найдет Учителя возле себя. Темные периоды чередуются со светлыми, это конечно хорошо, что тьма овладевает нами в то время, когда может влиять только на нас одних, хотя вследствие этого и увеличивалось бы наше страдание. Чувствовать присутствие и влияние Учителя – это самый чудесный дар, которые можно себе вообразить, но мы должны жертвовать наивысшим и наипрекраснейшим, если эта жертва может способствовать благу мира.

 

* * *

Надо почувствовать и проникнуться красотой страдания: ведь только оно делает человека наиболее приспособленным для духовной работы. Ведь нельзя же думать о собственном благополучии, когда жизненная борьба требует нашего участия. Иногда кажется, что полная тьма окружает нас, но мы должны признать и ощутить эту тьму нереальной. Кажется нам, что Учитель удалился от нас с полным равнодушием к нашим переживаниям, однако, когда настанет время жатвы, то еще с большею силою он изливает на нас свои благословения. Мало значения могут иметь для ученика слова, если тьма захватила его душу, он должен сохранять незыблемой свою веру в близость Великих Учителей и сознавать, что, хотя временами свет и иссякает из нашего интеллектуального сознания, внутренне он все же все время растет в силу мудрого и благотворного влияния Учителей. И когда наш интеллект вновь воспримет этот свет, то с удивлением и радостью осознает, что духовная работа очевидно не прекращалась, хотя и не ощущалась нами. Существует в духовной жизни известный закон, по которому периоды с большим или меньшим мраком следуют за светлыми днями; и мудрый, осознав это чередование, как проявление естественного закона, перестает этим тревожиться: тьма в своем круговращении явится вновь светом. Надо помнить всегда, что тот свет, который исходит из цветов Лотоса у ног Учителей, существует даже за непроницаемым туманом. Тому, кто тверд и не теряет веры, нечего бояться. Испытания могут и должны быть, но нужно стойко выдерживать их натиск. Когда тьма, окутывавшая душу, прояснится, человек осознает ее иллюзией, существовавшей только в его воображении, но, конечно, она может произвести большие опустошения в душе, недостаточно еще окрепшей и неподготовленной так, чтобы ей противостоять.

 

* * *

Духовная жизнь и любовь никогда не истощаются. Даже напротив, чем деятельнее они расходуются, тем становятся они сильнее, значительнее и напряженнее. Надо стараться пребывать всегда в радости и довольстве, так как радость – сущность духовной жизни, а отчаяние исходит всегда из какого-нибудь заблуждения или отсутствия ясного духовного зрения... Так будем же бороться всеми силами против печали : она заволакивает атмосферу духовности. И хотя вы не можете пресечь совершенно ее вторжение в вашу душу, однако вы не должны поддаваться ей. Помните: истинную основу вселенной составляет Блаженство.

Отчаяние не должно иметь места в душе преданного ученика, потому что оно колеблет веру и благоговение и подготовляет арену для вторжения Темных Сил, которые и спешат воспользоваться этим случаем, чтобы искушать и мучить ученика, стараются извлечь всю возможную выгоду из иллюзии, овладевшей учеником. Вера в свои силы часто оказывается слабой и недействительной против влияний такого рода и единственное средство избавиться от этой иллюзии – это совершенно предать себя воле Высших Сил. Я думаю, ясно – почему это так: чтобы быть в состоянии влиять друг на друга, силы должны быть подобны и должны действовать на одном и том же плане – только тогда они могут противостоять одна другой. Так как в данном случае искушение и иллюзия истекают не из равной ученику сущности, то он и бессилен противостоять им: натиск исходит ведь из Темных Сил, – значит, нейтрализовать их могут лишь члены Белой Ложи. Потому-то и необходимо, чтобы быть в безопасности, господствовать над своим личным обособленным «я» и освободиться от всякого эгоистического самоутверждения (ахамкара).

 

* * *

Так как Теософское Общество – и вообще каждое движение известной ценности – находится под покровительством и охраной безгранично более мудрых и высших сил, чем та, которую являет собой человек, то член такого общества не должен очень озабочиваться конечною судьбою его, но спокойно, добросовестно и внимательно исполнять свои обязанности в той роли, которая ему выпала как в наиболее подходящей к его способностям.

Попечение и забота лежат в задачах самой природы. Ведь работают же мозги и мускулы человека обыкновенно без его сознания, и если бы этого не было, то мир, вероятно, не сделал бы и половину того, что он сделал в физической и умственной сферах. Но на известной ступени человеческой эволюции инстинктивные чувства заменяются чувством долга и любовью к истине, а достигаемые через то ясность видения и напряженность в работе не могут, конечно, сравниться с результатами, полученными лишь благодаря молекулярной энергии и нервной силе. Итак, отбросьте уныние и с душой устремленной к Источнику Света работайте для той великой цели, которая поставлена перед вами, обнимая душой все человечество, но совершенно не думая о плодах своей деятельности. Так учили все Великие Учителя, так поучал и Шри Кришна своего ученика Арджуну, посылая его в битву, и таким же образом и мы должны направлять свои силы.

 

* * *

Слепота и легкомыслие тех, что стремятся лишь к чувственным удовольствиям, их несерьезное и неправильное отношение к жизни представляют поистине печальное зрелище и могут больше терзать сердце, чем даже вид всех физических страданий, которым подвергается человечество. Я охотно пошел бы сам на страдания, если этим я мог бы облегчить страдания сознательно стремящегося вперед человека; однако, видя здесь сознательное отношение к причине и тесно связанным с нею последствиям, я чувствую, что моя горечь за него будет не так тяжела, как при виде страданий тех, кто не понимает этой связи и для которых, значит, эти страдания – возмездие за прошлые ошибки – будут совершенно невразумительны.

 

* * *

Функции интеллекта заключаются в простом сравнении и суждении; высшее познание вне его компетенции. Но в своих интеллектуальных суждениях об окружающем его мире человек может достичь большей тонкости; и потому мир является высшей школою, в которой ни один урок, ни одно упражнение, ни один опыт, – как самый мучительный, так и самый пустяшный, – не должны проходить без известной пользы и значения для мыслящего человека. Все переживаемое нами зло делает нас только мудрее, и все наши заблуждения служат уроком для нашего же будущего, а потому и неразумно роптать на свою судьбу, как бы тяжела она не была.

 

* * *

Карма, как этому учит «Gita» и «Joga Vasishtha», подразумевает действия и побуждения, возникающие от Vasana, или желания. Она очень определенно опирается на то этическое положение, которое гласит, что ничто, исходящее из чистого сознания долга и подсказанное чувством «надлежащего», не затрагивает этическую природу человека, даже если он и ошибается в своем понимании долга и в правильности данного поступка. Конечно, ошибку свою он должен будет искупить страданием, которое будет пропорционально тем последствиям, которые имела его ошибка; однако такая ошибка не может понизить или омрачить наше Высшее Я (Дживатма).

 

* * *

Надо уметь пользоваться всеми случаями жизни, так как они заключают для нас уроки и содействуют нашему благу. Даже на страдания, причиняемые разлукой с теми, кого мы любим, надо научиться смотреть таким же образом, потому что, что такое пространство и время? Иллюзии нашего интеллекта – больше ничего; и получили они подобия реальности именно вследствие несовершенства нашего мозга, в плену которого находится наше Высшее Я (Дживатма). Страдания придают силу и большую интенсивность нашему стремлению к духовности. Значит, благо скрывается для нас в каждом страдании... так на что же роптать? Кроме того, с тем, кто сознательно стремится к Высшему, ничего ведь не может случиться, что бы не исходило из высшей Воли; и, значит, на страдание мы должны смотреть как на известную ступень, ведущую нас к духовному росту, как на средство развития в нас внутренней жизни, которая делает нас более способными исполнять заветы Великих Учителей и служить человечеству. Если мы действительно способны следовать заветам Их, если мы можем, не смотря на все бури и волнения, устремляться душою к Их подножию, то что значат все муки и страдания, которым подвергаются наши бренные оболочки? Постараемся понять хотя немного внутреннее значение всех страданий и испытаний нашей внешней жизни... ведь, чем сильнее страдание, тем скорее погашается наша дурная карма и увеличивается наша способность к служению, так как страдание дает нам необходимый опыт... разве эти мысли недостаточны для того, чтобы мы могли встать выше, по крайней мере, некоторых страданий и иллюзорных волнений? Для того, кто понимает значение страдания и не теряет при этом веры, в страдании кроется даже какая-то сладость; совсем иначе относятся к нему люди, не понимающие его внутреннего значения, скептики и атеисты. У первого может даже родиться желание, чтобы все страдания мира пали на него, если этим можно было бы облегчить страдания человечества. Распятие Иисуса Христа может служить символом подобного переживания ученика. Подумайте об этом. Но, конечно, надо быть непоколебимым в своей вере и благоговении перед Высшей Силою и не сходить со святого пути Любви и Истины. Вот единственно о чем должно заботиться, все остальное в руках Милосердного Господа, которому вы служите. Вы все это отлично сами знаете, и я говорю только потому, что ведь так часто забываются нами самые ценные наши уроки, говорю потому, что иногда бывает важнее напомнить старое, чем указать на что-нибудь новое.

Полны сокровенного значения иллюзии этого мира! Как они прекрасны и поэтичны с одной стороны, и как они ужасны и печальны с другой! Да, майя, – мир иллюзий – это тайна из тайн, и тот, кто поймет ее, тот, значит, уже достиг единения с Высшим, приблизился к Совершенному Блаженству и Свету.

 

* * *

Страшное изображение богини Кали, которая стоит на простертом под ее ногами Шиве, может служить иллюстрацией употребления и высшего применения нами чувств гнева и ненависти. Черный цвет указывает на гнев; меч – на физическую силу, а все вообще означает, что, насколько в человеке живут гнев и ненависть и физическая сила, – он должен пользоваться ими для уничтожения плотских желаний. Здесь мы можем видеть, что действительно происходит, когда человек впервые устремляется к высшей жизни. Стремясь к мудрости и духовному равновесию, мы должны стараться уничтожить наши желания и страсти; чувство гнева, живущее в нашей душе, мы направляем тогда против наших же пороков и, таким образом, подавляем их: наша гордость возмущается недостаточными стремлениями нашего тела и ума, и помогает нам встать на первую ступень лестницы. Шива, простертый под ногами богини, показывает нам, что у вступившего в такую борьбу со своими страстями человека, внимание еще устремлено не на Высший Принцип (Атма), – нет, напротив, он даже попирает его ногами...И только убив последнего врага Высшего своего Я, человек приходит к осознанию своего действительного положения во время этой битвы относительно своего Высшего Принципа. Когда Кали убьет Дайтью (олицетворение эгоизма, ахамкара), тогда она только увидит, кого попирала ногами, и – она покраснеет за свой безумный гнев!.. Пока страсти не побеждены, мы ими должны пользоваться для борьбы с ними же, нейтрализуя одну силу другою, – только тогда стремление уничтожить нашу самость увенчается успехом, и только тогда мы осознаем нашу Атму – (Шиву внутри нас), – которую не могли осознавать, когда страсти бушевали в нашем сердце.

Хорошо, если бы мы могли всегда спокойно отказываться от своего личного близорукого желания и с полной верой отдаваться служению Высшему; только такая отдача Высшей Воле дает человеку возможность избегнуть опасных бездн, к которым он, не сознавая того, подходит. Правда, очень тяжело отказываться от того, что нас влечет, но такая жертва всегда заканчивается радостью. Когда человека постигает разочарование, пусть он попытается найти убежище у ног Учителя: нигде больше не найдет он истинного мира своей душе.

И постепенно им овладеет уже постоянное стремление к этому миру, без которого он будет себя чувствовать несчастным и покинутым. Перед ним постоянно, даже через густой мрак отчаяния, будет гореть никогда не гаснущий свет. Ведь те, чьи глаза проникают в будущее, закрытое для смертных очей, давали миру и будут давать только наилучшее для него. Мы должны уметь жертвовать ближайшими целями и тем, что может нас временно удовлетворять, ради обеспечения успеха нашей высшей цепи. Чем более мы стремимся служить истинному благу, тем менее мы будем думать о жатве каждого дня. Наши страдания ведут нас к совершенствованию и очищают нас; только они дают нам возможность постичь, как мы можем действительно служить всем тем, что взывают о духовной пище. Жизнь получает действительную ценность только тогда, когда на нее смотреть как на жертву Высшему.

У нас на земле как и на всех вообще планах бытия, день чередуется с ночью: от света всегда падает тень. Однако, как это не странно, но многие, и люди высокой культуры и эрудиции, все-таки же воображают, что с развитием науки, все несчастья – индивидуальные, расовые и национальные – прекратятся навсегда... что болезни, засухи, эпидемии, войны, наводнения, даже землетрясения – все канет в область прошлого...

 

* * *

Интерес, который возбуждают в нас все дела этого иллюзорного мира, рождается в эмоциональной стороне нашей природы и в нашем интеллекте, и не касается нашей Души. Но пока мы отождествляем себя с нашим телом и умом, на нас не могут не действовать – и часто самым угнетающим образом – все волнения, как, например, те, которые переживает Теософское Общество, все опасности, угрожающие его существованию или единению. Но как только мы начинаем понимать жизнь Духа и уже «ощущать» иллюзорную природу всего внешнего бытия и преходящий характер всякой человеческой организации, а вместе с тем и непоколебимость внутренней жизни, мы начинаем чувствовать – все равно, отражает ли это наше мозговое сознание или нет – внутренний покой и как бы некоторую разъединенность с этим миром теней и на нас уже не оказывают такого влияния все перевороты и потрясения, которые происходят в нем. Как только мы соприкасаемся с Высшим Я, нас охватывает неисповедимая мудрость всех Законов и Сил, управляющих вселенною, и тогда никакие потрясения не могут поколебать покоя, царствующего в нашей душе.

 

* * *

Если говорить кратко, то, в общем, существует три точки зрения на человеческое страдание. Можно видеть в нем: 1) испытание нашего характера, 2) кармическое воздаяние и 3) орудие воспитания в широком значении этого слова. Согласно таким точкам зрения «омертвение» (ощущаемое по временам всеми подвизающимися по пути) находится в таком же отношении к остро переживаемому страданию, как, например, одиночное заключение к заключению с тяжкою работой. Сравнение, правда, грубо, но оно мне кажется подходящим, а аналогии всегда помогают подойти к пониманию очень абстрактных и тонких ощущений. Итак, все происходит в целях эволюции человечества; достичь же совершенства мы можем только гармоничным развитием всех наших высших способностей и качеств. Но это гармоничное развитие возможно лишь при самостоятельном свободном упражнении, которое притом требует «particular conditions» для каждого отдельного качества. «Положительное» остро переживаемое страдание не дает нам того опыта, не имеет того значения и не развивает в человеке тех способностей или качеств, которые развивает в нем ощущение тупой, тяжелой внутренней пустоты. Терпение, безропотность, вера, благоговение развиваются гораздо скорее во время духовной скорби, а не при тяжелом, напряженном труде.

Закон действия и противодействия действителен и в этике; и качества, которые пробуждаются во время духовного «оцепенения» – это наилучше приспособленные для того, чтобы бороться и побеждать, но не они помогают человеку стоять спокойно перед лицом какого бы то ни было страдания. Надо еще заметить относительно этого состояния «оцепенения», что оно указывает уже на то, что идущий стоит на границе ведения и неведения, что он уже близок к первому. Оно означает известную ступень духовного роста, на которой душа, в своем движении вперед, хотя еще и неясно, но все же уже ощущает иллюзорный характер материального мира, не удовлетворяется им и отвращается от грубых вещей, которые ей приходится видеть и сознавать, и жаждет вещей более реальных, познания более действительного.

Все вышеизложенное, хотя оно конечно кратко и недостаточно, но все же может помочь нам понять значение того чувства, что носит название «vairagya», т.е. ощущения отсутствия действительной жизни и реальности как в нас самих, так и в нас окружающем мире. Для устойчивости нашего мышления м искренности нашего сердца это чувство является пробным камнем, а, как страдательное средство, оно предохраняет нас от интеллектуального эгоизма (умственного заблуждения отождествлять высшее Я со своей личностью) и от безумной надежды напитать свою душу грубою материальною пищею. Больше того, – оно развивает, или во всяком случае стремится развить в нас действительную веру и благоговение и будит высший Разум и Любовь к Божественному.

 

* * *

Жизнь есть чередование покоя и движения, света и тьмы, наслаждения и страдания, – как в ее высших аспектах, так и в низших. А потому никогда не впадайте в отчаяние и не позволяйте овладевать угнетающим вас мыслям. Ведь вы уже поняли умом, а теперь ощутили и на опыте, преходящий, нереальный характер всех вещей, исходящий из органа ваших чувств и даже ума, и эфемерную природу всех физических и эмоциональных удовольствий.

Держитесь твердо пути, который ведет к истинной жизни, как бы ни суровы были те области, через которые он лежит, как бы ни безрадостны были пустыни, открывающиеся на нем то тут то там. Уповайте на Высшее Милосердие и Мудрость Учителей, отдайте ваши сердце и душу служению Им – и все пойдет хорошо.

 

* * *

Чтобы избавиться от какого-нибудь недостатка, необходимо прежде всего точное исследование самого недостатка; затем – признание или истинное сознание, что это действительно недостаток и что потому неразумно придерживаться его, и наконец, твердое желание искоренить его. Если это желание проникнет в подсознательную сферу, где данное свойство берет свое начало, то оно медленно, но наверно вырвет его с корнем.

 

* * *

Истинный покой ума не есть плод равнодушия или апатии, но рождается от проникновения высокой и глубокой мудростью.

 

* * *

Ученик, на какой бы низкой ступени он не стоял, живет в Вечном, и его жизнь должна быть жизнью Мировой Любви или – он должен отказаться от своих высоких стремлений. Действительное служение, которому отдается ученик, это не то, чему отдаются только подходящие еще к Пути; оно определяется особенностью характера, направления и способностей каждой индивидуальности. И пока идеалы еще не достигнуты, наблюдается громадное разнообразие даже в способах служения, которому отдаются ученики.

 

* * *

Совершенно невозможно оценить все значение истины во всем ее влиянии на эволюцию человеческой души. Только любя истину, ища истину и живя ею, прикоснувшийся к оккультному учению может увидеть Божественный Свет, Который есть наивысшая Истина. Где есть малейшее стремление ко лжи – в какой бы то ни было форме – там мрак и неведение, и плод их – страдание. Стремление ко лжи исходит конечно из низшего аспекта нашей личности; она рождается в столкновении людских интересов, в сильном разгаре борьбы за существование, – вот где простор для трусости, недобросовестности и лживости. «Знаки и приметы» проявления этого Я не могут быть не замечены тем, кто искренно любит и стремится к истине и импульсом деятельности которого служит благоговение к Высшему. Если же в смущенное сердце кого-нибудь запало сомнение в правильности данного поступка и он не может найти ясного ответа, то верный ученик должен спросить себя: «Будет ли доволен мой Учитель, если я поступил бы так-то и так?» или «могло ли быть Его приказанием поступить так-то?» – и верный ответ скоро явится. Таким образом он научится исправлять свои поступки и согласовать свои желания с Божественной Волей, а через это и достигать постепенно мудрости и покоя.

 

* * *

«Теософия» не есть нечто, что может быть навязано и вбито nolens volens в чью-нибудь голову и сердце. Она может быть усвоена только свободно, согласно ступени эволюции данного человека, и проникать его подобно воздуху, которым он дышит. Иначе же она, выражаясь резко, может возбудить даже отвращение.

 

* * *

Начало роста души ощущается нами внутренним покоем, которого уже не могут поколебать никакие внешние обстоятельства. Это самый верный признак духовного развития, и кто его ощутит в себе, хотя бы смутно и неопределенно, тот уже не будет стремиться к оккультным феноменам. О настоящем вступлении на путь и можно судить по этому внутреннему покою, а никак не по феноменам на физическом, астральном или ментальном планах. Пусть кто-нибудь будет поставлен в самые благоприятные условия для проявления оккультных феноменов, но чем менее он будет обращать внимания на них, тем успешнее он будет двигаться к действительному и истинному духовному прогрессу. Я советую все внимание сосредоточить именно на непрестанном возрастании этого внутреннего покоя без всякого желания познать в подробностях процесс его возрастания. Если вы терпеливы, чисты и благоговейны – вы все познаете в свое время, только всегда помните, что совершенное и глубокое удовлетворение есть сущность духовной жизни.

 

* * *

Не всегда доброта и самопожертвование означают духовный прогресс, хотя конечно на некоторой ступени эволюции они, несомненно, двигают его.

 

* * *

В желании быть любимым окружающими всегда играет роль личный элемент, – если бы его не было, то человек уже был бы ангелом; но надо помнить, что в продолжении долгого и долгого времени все наши поступки будут еще оттеняться ощущением «самости». Непрестанным усилием мы должны стараться убить в себе это ощущение, но поскольку оно еще неизбежно, то уже лучше воспользоваться им как неоценимым импульсом для честной полезной деятельности, полной горячего рвения к общему благу, чем позволить своему сердцу отвердеть и сделать свой характер строптивым, проявляя свою «самость» в непривлекательном и грубом виде. Этим я не хочу сказать, что не надо стараться искоренять личный элемент, но что, хотя проявление его, носящее нежный, любящий характер, также несовершенно, из этого все же не следует, чтобы нужно было уничтожать этот характер.

Мы должны всегда помнить, что наши действия – это результаты двух факторов: желания самоудовлетворения и желания блага другим, – и целью наших непрестанных усилий должно быть ослабление этого первого, так как оно не может быть совершенно уничтожено, пока зерно «самости» в нас еще живет. Зерно это может быть уничтожено процессами, о которых ученик узнает позже, а также благодаря развитию чувства благоговения и правильной деятельности.

 

* * *

Учитель всегда близок от того, кто с совершенным самоотречением предает себя служению Ему. И даже каждое милосердное слово, обращенное со стороны других к этим преданным Учителю людям, не остается без вознаграждения. Ведь согласно Благому Закону каждый ученик переживает некоторый трудный период, когда ему предоставляется вести борьбу без всякого руководства; и вот тот, кто в это время поможет ученику быть стойким, получит двойную награду в свое время.

 

* * *

Достигший духовной ясности и бесстрашия неизбежно и все более и более соприкасается внутренне с тем движением, которое составляет сущность жизни, и настает, в конце концов, день, когда он сам изумляется своему духовному росту, процесса которого он не сознавал и не подозревал. Душа в своем истинном расцветании ведь «растет бессознательно, подобно цветку» и, упиваясь светом духовности, достигает свежести и красоты.

 

* * *

Верность какому-нибудь делу или личности и готовность всегда стать в защиту их не имеют абсолютной ценности для ученика, и они совсем не означают духовного прогресса.

 

* * *

Вступление на путь почти всегда имеет что-то, сходное с разрушением гнезда горлиц. Накопившиеся счета уверенно и требовательно представляются нам нашей злой кармой, и, если вы сделаете один неверный шаг, то почувствуете головокружение и под ногами у вас заколеблется почва. Но тому, кто готов к самоотречению без остатка, нечего бояться. Полученный в этом водовороте несчастий и испытаний толчок придаст ему силы и упования и укрепит рост его души.

 

* * *

Помните, что страдания составляют неизбежную часть жизни ученика; они проистекают из его же стремления разрушить в себе чувство самости. После же всех испытаний он найдет цветок своей души расцветшим самым чудесным образом, если его не сломала буря, а любовь и благоволение Учителя дадут ему неизмеримо больше, чем того стоили его страдания и жертвы. Страдание преходяще, так как, в конце концов, жертвы бесконечно малы в сравнении с тем, что ими достигается.

На высшем плане любовь пребывает на чистых высотах одной лишь радости, и ничто не может затенить ее белизны.

 

* * *

Милосердие и сочувствие – вот естественные чувства, которые мы должны применять по отношению ко всему заблуждающемуся человечеству, и мы должны избегать таких эмоций, как злопамятство, раздражение или недружелюбие. Эти эмоции наносят вред не только нам самим, но и тем, которые нас рассердили, но которых, однако, мы хотим видеть лучшими и свободными от всех заблуждении. Вместе с нашим духовным ростом увеличивается ведь и динамическая сила каждой нашей мысли, и тот, кто это уже испытал, знает, что даже простая мысль Посвященного создает объективные формы.

 

* * *

Удивительно, как от одного дуновения темной силы исчезают как будто все богатейшие духовные сокровища, собранные такими страданиями, добытые в течении целых лет непрестанного изучения и работы. Удивительно... так как ведь это иллюзия, и вы это увидите, как скоро вы достигнете опять совершенного покоя и, когда перед вами вновь все прояснится, вы увидите, что ничего не исчезало, что все ваши сокровища оставались при вас, а разгром и гибель их были лишь химерой.

 

* * *

Какой бы тяжелый период мы не переживали, как бы трудно и невыносимо не было положение вещей, – ни на одну минуту мы не должны дозволять отчаянию овладеть нами. Отчаяние ослабляет душу и, таким образом, делает нас менее способными служить нашему Учителю.

 

* * *

Будьте уверены, что Учителя Сострадания никогда не покидают своих верных учеников, и никогда не дозволяют им подпасть под власть какой-нибудь иллюзии на долгое время, а их временные отклонения будут использованы Мудрыми Учителями как уроки, которые послужат хорошим руководством для их же последующей жизни.

 

* * *

Только наше неведение и слепота заставляют нас видеть что-то странное и неразумное в нашей работе. Если бы мы могли увидеть все в истинном свете и поняли бы вполне глубокое значение всех явлений, все стало бы для нас ясным и исполненным красоты, как совершеннейшие выражения Высшего Разума.

 

* * *

То, что в нашей жизни страданий и мук ничуть не больше, чем это только совершенно необходимо для высших целей эволюции и что они являются прямым следствием закона справедливости и сострадания – закона кармы и этического начала во вселенной, и что каждый акт самопожертвования со стороны эволюционирующих человеческих монад делает увереннее руки Учителей и утверждает Силу Добра – все это скоро станет совершенно ясно, по крайней мере, для громадного большинства настоящей расы.

 

* * *

Точное знание того, что произойдет с нами, не может служить нам никакою помощью. Прежде всего, ведь мы не должны думать о плодах наших действий, а лишь о том, чтобы исполнить настоящие наши обязанности. Пока наш путь ясен для нас, нам должно быть все равно, что последует за теми шагами, которые мы должны сделать во внешнем мире. Реальная жизнь – лишь внутренняя жизнь, и если в нас крепка вера в руководительство наших Учителей, то мы не будем сомневаться, что все идет к лучшему, и что, несмотря ни на какие события в этом иллюзорном мире, мир продолжает все же идти вперед по пути эволюции. Эта вера внесет покой и удовлетворение в нашу душу, она придаст нам силы исполнять наши настоящие обязанности и укрепит нас в нашей дальнейшей деятельности и трудной работе.

 

* * *

Существует большая разница между тем, кто уже познал духовную жизнь как реальность, и тем, кто только говорит о ней, но не проникнут ею, – кто понимает и стремится к ней, но все же не вдыхает еще ее сладкого дуновения и не ощущает ее нежного прикосновения.

 

* * *

Мудрость, которою исполнены наши руководители, нельзя себе представить во всем ее объеме, и если бы наша вера в нее была непоколебима, то мы не впадали бы во многие заблуждения и конечно избегали бы напрасной и бесполезной траты энергии. Многие наши ошибки только и происходят вследствие нашей тревожной неуверенности и опасения, вследствие чрезмерного напряжения нервов, а иногда и чрезмерного рвения.

 

* * *

Вы видите теперь, что благоговение, исходящее из глубин сердца – это могучий фактор для повышения жизни души, хотя возможно, что это повышение и остается некоторое время незаметным и неосознанным, – и вы поймете теперь мой совет бросить все мысли о феноменах и спиритизме, психических силах и сверхъестественных явлениях.

Ведь цветы вашей души чудесно растут и расцветают, если в ней царит ясный, светлый покой. И настанет, наконец, день, когда ученик вдруг заметит и поразится их красотою, их чудным ароматом, и радость охватит его сердце, так как он увидит, что красота и блеск их исходят от Учителя, которому он служит.

Это расцветание происходит совсем не по тем пошлым до отвращения правилам, проповедуемым болтунами псевдооккультизма. Оно глубоко мистично; оно полно тонких, неуловимых переживаний, которые не могут быть переданы в словах, но лишь «осознаны» на деле.

Когда вы вкусите хоть несколько капель бессмертной воды покоя, то сейчас же почувствуете крепость. И вы поверите тогда уже окончательно, что только этот внутренний покой дает истинное знание, что из этого божественного покоя исходит сила. Следовательно, в достижении божественного покоя и радости и заключается истинная духовная жизнь.

Познание сверхъестественных явлений физическими чувствами возбуждает удивление, но совершенно не способствует духовному росту. Благоговение и внутренний покой творят ту атмосферу, в которой душа начинает оживать, и чем более вы развиваете их в себе, тем интенсивнее жизнь вашей души. Надо смотреть на развивающуюся жизнь своего высшего Я как на показатель духовной эволюции и как на доказательство реальности духовного мира; способности же к физическим феноменам не надо придавать никакого значения, так как она не является и никогда не может быть источником силы и благоденствия.

 

* * *

Преданные и благоговейные слуги Учителя образуют реальную цепь, каждое звено которой соединяется с самим Учителем. Чем более сплочены звенья между собой, тем крепче вся цепь и тем ближе она к Учителю... Значит как неверно представление большинства о любви, как о какой-то слабости. Даже самая ординарная любовь, – если только она все же любовь, а потому обладает и глубиной и самозабвением, – есть наивысшее и наичистейшее проявление высшего Я, и, если она отличается постоянством и готовностью к самопожертвованию, она подводит любящего к сознанию духовного мира скорее, чем какое-либо другое человеческое переживание или эмоция. Нечего и говорить, конечно, о великой ценности той любви, которая имеет своим основанием общее устремление к Престолу Бога, объединение в желании страдать ради неведающего и заблуждающегося человечества и уверенность друг в друге, в том, что каждый пожертвует своим счастьем и благоденствием ради служения Учителю, благословляющее действие которого служит оплотом для сиротливо беззащитного человечества в его борьбе со злыми силами...

Но мировые ценности совершенно извращены благодаря эгоизму и проявлению низшей природы человека. И любовь называют слабость, – но тогда в чем же кроется сила? «Реальная» сила заключается не в борьбе и натиске, а в всепобеждающей любви и внутреннем покое. Значит человек, который стремится к истинной жизни и прогрессу, должен быть охвачен любовью и страдать ради любви.

 

* * *

Когда же наконец мир, слепой в своем неведении и самодовольстве, оценит своих истинных спасителей и усерднейших служителей? Достаточно, чтобы один видел, но чтобы он, видя сам, старался рассеять заблуждения своих близких. Желание, чтобы каждый имел глаза, чтобы видеть и осознать ту Силу, которая трудится над его же обновлением, останется только желанием, пока тьма, нависшая подобно туману, затемняющая духовное зрение, не будет рассеяна.

 

Вселенская Религия^*

 

Недавно мне был поставлен вопрос: «Подразумевается ли под Мировой Религией синтез всех мировых верований, или же торжество отдельной религии – Христианства?» В данном случае слово «христианство» было употреблено в самом широком смысле и данный вопрос был вызван тем предположением, что раз одна религия следовала за другой в истории мира, и каждая из них делала шаг вперед по пути религиозной эволюции, то последняя из великих религий – Христианство – должна являться как бы венцом всего, представлять собой общую для всех мировую религию. Но здесь требуется прежде всего поправка. Христианство не есть последняя из мировых религий, ибо великий пророк аравийский Магомет явился позже Христа.

Сегодня я попытаюсь выяснить, какою мне представляется Мировая Религия и как она будет отвечать на запросы разума и сердца человека. Я попытаюсь набросать ее схему и думаю, что последователи всех религий увидят в ней душу своей собственной веры и падет сам собой вопрос о соревновании между разными верами и различными пророками, и наиболее благородные представители каждой веры увидят в Мировой Религии все то, что для них наиболее дорого в их собственной; они в ней почувствуют свою собственную веру, поднятую до высочайшей ступени, и узнают в ней всю славу и красоту своей собственной религии.

Окинув взглядом прошлое человечества и наблюдая его настоящее, мы увидим, как перед нами будут постепенно развертываться очертания Мировой Религии. Конечно, мой несовершенный очерк не может быть всеобъемлющ и не может обладать той дивной красотой, какую Мировая Религия примет в устах Мирового Учителя. Не мне передавать откровения Его божественного сознания; я могу лишь постараться, в качестве смиренной ученицы, набросать общую схему; ее Вселенский Учитель заполнит силой и глубиной, пленяющей сердца людей, которая исходит лишь от Того, Кто говорит так, как не могут говорить никакие человеческие уста.

Укажу на черты, которыми должна обладать религия, отвечающая на все многообразные потребности человека. Прежде всего, она должна быть религией, а затем и философией; вместе с тем она должна быть источником вдохновения для искусства; она должна быть также и наукой; и, наконец, она должна охватывать всю человеческую жизнь и отвечать на все человеческая стремления.

Многообразные религии являются ответом Бога на искания человека, при посредстве тех Сущностей, в которых божественность проявилась ярче, чем во всех остальных людях. Человек постоянно ищет источник, от которого он исшел, ищет вечную божественную жизнь, которая трепещет в нем, и каждая религия есть ответ Вселенского Духа на искание человеческого Духа, исшедшего от Него. Подобно тому, как ниспадающая вода снова поднимается к своему источнику и вечно стремится к уровню, на котором пребывает ее источник, так и дух человеческий, будучи божественным, постоянно стремится к божественной высоте, которую он силится достигнуть, и его искание Бога, от Которого он исшел, является самым сильным доказательством его божественности. Таков истинный смысл слова «религия», ее составляют не ритуалы и не обряды, ибо их создал человек; не церкви, ибо их построил человек, и, если бы они все разрушились, он мог бы построить их снова; и даже не священные писания, ибо они написаны человеческими руками и вдохновлены сокровенным Богом, пребывающим в пророках и, если бы они все исчезли, они могли бы вновь быть восстановлены, силой, начертавшей их ранее. Но суть религии есть познание Бога, и только это и есть религия. Все остальное лежит на поверхности и не способно утолить жажду людей. В самой сути своей Мировая Религия будет путем к Богопознанию и основой своей она поставит вездесущие Бога. А вездесущие Бога означает, что во всем, что живет в мире, пребывает Единая Мировая Жизнь, т. е. Бог, Которым все существует и все держится. В Бхагавад-Гите сказано: «Ничто движущееся или неподвижное не может существовать вне Меня». И во всей вселенной, во всей ее безграничности, во всех мировых системах с их бесчисленными солнцами, с их пространством, которому нет конца, с их жизнями, которым нет числа, – ничто, начиная от мельчайшей пылинки до Самого Логоса, не может существовать лишенное жизни, которая есть корень и основа всего. Чтобы понять эту мысль, вдумаемся в то, что мы любим более всего, чем мы более всего восхищаемся. Вспомним взгляд любви в глазах мужа или жены, улыбку ребенка, верность друга, величие природы с ее бушующими океанами и с торжественным покоем звездной ночи. Все, что есть наиболее прекрасного и величественного, что заставляет разгораться сердце и радует жизнь, все это – Бог, воплотившийся во всем сущем, и все прекрасное и чарующее есть лишь отражение Его радости и Его силы. Это и есть вездесущие Бога, которое станет краеугольным камнем Религии Грядущего.

Каждая религия содержит это учение, но оно едва ли оказывает на нашу жизнь то влияние, которое должно было бы иметь. Рядом с этим учением Вселенская Религия даст и учение о едином всемирном Учителе, едином могучем Руководителе, раскрывающем Бога человеку и человека Богу. Я говорю о Том великом Существе, Которое в христианстве именуется Христом, а на Востоке Господом Сострадания и Любви. Есть много великих пророков, дорогих человеческому сердцу, много Учителей, помогающих миру, но над всеми ними, как солнце, затемняющее звезды, сияет Учитель Учителей, Основатель каждой веры, Вдохновитель всех пророков – Вселенский Учитель. Думая о других религиях, мы вспоминаем иные имена. Но не надо забывать, что на различных языках один и тот же предмет имеет различные наименования. Если назвать человека, металл или камень, на различных языках, то можно подумать, если нет перед глазами этого предмета, что речь идет о различных вещах. Так, когда индус говорит о Вселенском Учителе, а Буддист о Господе Сострадания, то вы не знаете, что они говорят о вашем же Учителе, о Христе. Имена различны, но Сущность одна и та же. Мировой Учитель любит все религии, всех их благословляет, для каждой из них посылает Своих Посланников и является сердцем и жизнью всех их. И разве вам, христианам, не радостно думать, что Господь, Которому вы поклоняетесь, есть также и Господь Востока? Не важно имя, когда Сущность одна и та же. Что значит слово на наших детских устах, когда все слова возносятся к Нему, Единому? Когда Индус поклоняется Шри-Кришне, он поклоняется, сам того не зная, Учителю, в котором воплотился Христос. Когда Буддист возносится сердцем к грядущему Будде, он, сам того не зная, поклоняется Христу. Разве не лучше, не прекраснее, что все человеческое поклонение сосредоточивается на одной могущественной Индивидуальности и что Богочеловек каждой религии всегда Один и Тот же, хотя дети Его не знают этого и не постигают еще всеобщего единства. Между тем, когда Христос приходил в знакомом вам образе, Он сказал ясно и определенно: «Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести; и они услышать голос Мой, и будет одно стадо и Один Пастырь». Когда Он произносил эти слова, еще не существовало христианства, как отдельной религии. О ком же Он мог говорить, как не о последователях других религий?

Итак, в Единой Вселенской Религии, вместе с признанием вездесущия Бога, будет признано существование Единого Мирового Учителя, а затем и всех Учителей, Апостолов и Пророков, появлявшихся в различных странах и у различных народов, ибо все они – Его ученики и Его посланники, несущие Его слово разным народам.

Кроме этих истин грядущая Мировая Религия провозгласит путь святости, ведущий к слиянию с Богом и к осуществлению Божественности. Об этом говорят одинаково как великие религии Запада, так и Востока. И здесь также различие имени как бы скрывает тождество учений. Вы все знаете, что в христианской церкви есть путь, разделенный на три ступени и ведущий, по выражению римско-католических Писаний, к обожествлению человека и к единению с Богом. Три ступени данного пути составляют путь очищения, путь просветления, путь единения или слияния. Сперва требуется очищение, затем настает просветление, когда Божественный свет зажигается во мраке души и становится тем ярким светом, который озаряет все и наконец настает осуществление Божественности, сознательное слияние Бога внутри нас с Богом вне нас. Индус и Буддист учат тому же: путь испытания есть христианский путь очищения; путь святости со своими пятью вратами посвящения есть путь просветления, а для последней ступени пути, – для слияния, они употребляют название Йога, что значит единение. Нет ни одной религии мира, которая была бы лишена этого великого духовного учения, и в Религии Грядущего этот путь будет еще более ясно выражен и открыто провозглашен. Люди будут вступать на него как и в древности. И хотя «узки врата и труден путь», ведущий к слиянию с Богом, все же, как было в прошлом, так и теперь, встречаются люди, готовые вступить на него. Благодаря изучению мистерий, они познают чудеса Божественной и человеческой жизни и убеждаются, что единение человека с Богом возможно.

Таковы главные черты Мировой Религии, – черты, которые веками вырабатывались религиозным сознанием человечества. Иногда к религиозному сознанию относятся скептически. Но почему? Наиболее достоверное, что вы имеете, это ваше сознание; факт, что вы существуете, не вызывает сомнения в вас и не нуждается ни в аргументах, ни в доводах. И в этом сознании та его часть, которая отвечает на призыв Божественности, которая ищет и находит Божественное, – составляет неотъемлемую принадлежность сознания, которую вы не можете выкинуть. Во все времена и во всех странах возникало религиозное сознание, требовавшее того знания, которое и в наше время является хлебом жизни. Когда его не признают и когда человек как бы ослеплен своим неведением, тогда вера становится суеверием, этим роковым врагом человека. Но не смотря на свою унизительность, суеверие показывает, до чего велика у человека жажда религиозного сознания: ему легче впасть в суеверие, чем совсем отказаться от веры в Бога. «Но, – скажете вы, – суеверие сбивает людей с пути: один верит в одно, другой в другое». Да. – Но дело не в названиях, а в фактах, не в формулах, а в жизни. Вы можете называть Бога как вам угодно; вы можете поклоняться Христу под тем названием, которое вам нравится; вы можете говорить, как хотите, на вашем языке о вашей вере, но если это ведет вас к благородной жизни, от зла приводит к добру и от эгоизма к самоотверженному служению, если вера в Бога, независимо от имени, которое дается Ему, делает человека героем, – тогда сознание его божественно, и имена не имеют никакого значения.

Но Религия будущего должна иметь и свою философию. Что такое философия? Это удовлетворительный для разума ответ на все проблемы жизни. Философия должна удовлетворить разум и должна показать единство, скрывающееся за бесконечным разнообразием наблюдаемых наукою фактов. Собственно говоря, все философские школы можно разделить на две категории: на материалистическую и на идеалистическую. Первая видит источник и корень всего в материи, другая видит в жизни – создателя и господина материи.

Под этими двумя флагами группируются все философии, рожденные разумом. Несомненно, в грядущей Мировой Религии философия должна быть идеалистической, должна признавать дух основой всего, вездесущную жизнь Бога корнем вещей. Отвечая на великие проблемы, философия эта будет видеть во вселенной проявления Божественной мысли: мысль Бога воплощается в мыслеобразах, которые мы называем мирами. Едва ли какая-либо философия может пойти дальше утверждения Джордано Бруно: «Акт Божественной мысли есть сущность вселенной». Та Сущность, которая является основой всякого проявления в своем двойственном аспекте: как жизнь и форма, как дух и материя – это Сущность, являющаяся и основой всего, и конечным единством всего, есть Божественная мысль. Если бы эта мысль остановилась, все бы исчезло, ибо она есть реальность, лежащая в основе всех изменяющихся миров. И когда мы поймем, что Божественная сущность есть основа всего, тогда станет понятным и то, что от нее как бы рождается двойственная сила: дух и материя. Дух, источник жизни и разума, индивидуализируется в жизни объекта; он един в каждой форме; материя, принимающая бесчисленные формы и образы, составляет обширное разнообразие миров, но и она едина по существу. Формы проходят и меняются, являя собой бесконечную панораму тел, но материя, всюду неизменная сама по себе, составляет единый материал, из которого образуются все формы. Единая материя и единая жизнь, жизнь индивидуализированная и материя, принявшая форму – таковы миры с точки зрения философии. Все многообразие жизни может быть приведено к единой жизни и к единой материи, ибо философия ищет единства во всем, и разум успокаивается и интеллект удовлетворяется только тогда, когда многообразие сводится к единству.

Что такое зло? Философия должна ответить на этот вопрос. Зло есть только несовершенство, есть то, что еще не завершилось, что еще не закончено. При вдумчивом отношении к этому вопросу, мы должны придти к тому выводу, что несовершенство необходимо в созидающейся вселенной. Ибо вселенная есть разнообразие форм. А так как каждая форма есть часть целого, то она непременно будет несовершенной: она не может быть тождественной с целым и непременно будет проявлять несовершенство. Только вся вселенная во всей своей цельности может отражать образ Бога. Зло не есть нечто положительное, оно – лишь отсутствие совершенства, т. е. то, что должно стать совершенным. Зло есть лишь отсутствие света, но свет постоянно возникает. При таком понимании, проблема зла не ложится более камнем на сердце. Даже в той форме зла, которую мы называем человеческим грехом, мы увидим, что и тут нет причин отчаиваться, ибо грех – лишь ступень к добру. Если проявление обусловливается разнообразием, то неизбежным его результатом будет несовершенство в отдельном объекте.

Но как смотрит философия на человека в глубочайшем и величайшем значении этого слова? Во первых, она видит в человеке образ Бога, чистый разум, его «Я». Затем она видит в нем то, что часто называют человеческой душой, которая стремится к Божественному, но скована зверем, то двойственное начало в человеке, от которого зависит его рост и эволюция; одна рука его простерта к небу, а другая устремлена к земле. Джордано Бруно сравнил душу человека с луной, которая всегда одной стороной обращена к солнцу, а другой к мраку. Это чрезвычайно яркое сравнение. Душа есть индивидуализированная жизнь, воплощенная в форме. Кроме духа и души философия признает еще тело, представляющее собою материю вселенной. Дух, душа и тело, – таково наиболее простое и наиболее философское воззрение на человека. Есть еще и другие подразделения, но их можно все синтезировать в этой троичности. Итак, в человеке есть нечто божественное, что проявляется через мысль; затем душа, которая есть индивидуализированная жизнь, и, наконец – тело, в котором раскрывается душа. И если вы спросите, что такое грех, – ответом будет, что грех начинается тогда, когда человек выбирает худшее, если он может делать лучшее. Грех имеет свой корень в неведении, единственном первородном грехе человека. Пьянство, убийство, кража не являются грехами в дикаре, который не знает ничего лучшего, но для цивилизованного человека, это – грех, потому, что он знает нечто лучшее и позволяет душе спускаться вниз, удовлетворяя тело, вместо того, чтобы подниматься вверх, к духу. В этом и состоит истинная суть греха. Когда вы знаете правду и творите неправду, тогда вы действительно грешите, – но при отсутствии знания нет греха. Ап. Павел сказал совершенно верно: «Грех есть неисполнение закона». Когда высший закон известен, всякое его нарушение является грехом, и так как закон неизменен, то нарушение его рождает страдание, которое является для нас уроком и вместе с тем исцелением.

В мире, управляемом законом, мы должны научиться жить согласно закону, иначе нас будут окружать напасти и страдания. Изнемогая от скорби, мы, в конце концов, обращаемся к правде, и потому грех не должен приводить нас в отчаяние. Мы растем и перерастаем его. Каждое усилие, даже то, которое кончается неудачей, есть шаг по лестнице, по которой душа поднимается к духу.

Что такое творческая сила во вселенной? Творческой силой в Боге и в человеке является мысль. Мысль Бога создает миры, ваша мысль создает вас самих, ибо она – та единственная творческая сила, при помощи которой вы можете изменить и строить свой характер. Мысль прокладывает путь эволюции души. Душа растет при помощи периодических воплощений в телах все более сложных и все более сильных, по мере раскрытия больших и больших способностей; наконец, она восходит к вечному свету. Поэтому не надо бояться ни за одного сына человеческого, ибо он неминуемо придет к Богу.

Какова же будет в Грядущей Религии роль искусства? Как сказано выше, она должна обнимать и искусство. В современном нам мире люди не понимают, до какой степени искусство влияет на человеческую жизнь.

Красота не есть нечто мертвое. Это есть проявление Самого Бога в природе. И потому нет ни одного предмета в природе, который не был бы прекрасным, если только его не коснулась рука человека. Красота сияет во всех Его творениях, а не только в тех, которые нравятся человеку. Если вы рассмотрите диатом в микроскоп, вы найдете, что на клеточку, видимую для человеческого глаза, очерченную по идеально математическому рисунку, с идеальными чистыми линиями и совершенными углами, Божественный Ваятель наложил печать красоты, хотя никто не может ее видеть, кроме Бога. Во всяком произведении природы есть красота, она лежит в основе проявления, и даже, когда человек творит нечто безобразное, природа облекает это безобразие снова в красоту. Какова же роль художника? Художник – жрец прекрасного. Он видит Бога больше, чем мы. За формами природы он видит скрытую красоту, и назначение художника – раскрыть нашей слепоте то, что без помощи его гения мы не можем увидеть. Все, что ниже этого, есть профанация искусства, недостойная этого имени. Свет, форма и мелодия более действуют на художника, чем на нас; в каждом образе художник должен видеть идеал, во всем несовершенном видеть совершенное, и его высокая миссия состоит в том, чтобы раскрыть нашим слепым глазам совершенную красоту, и раскрывать ее так, чтобы мы могли перестроить себя и чтобы жизнь наша стала столь же прекрасной, как прекрасна природа, которая есть жизнь Бога. В этом – значение искусства. Греция понимала это, Греция видела Божество в искусстве и знала, что искусство не есть роскошь, как это считают в настоящее время. Для народа искусство нужнее, чем для нас.

Трущобы большого города являются не только унижением для обитающих в них людей, но их безобразие понижает жизнеспособность нации. Все страдают от этого безобразия. Когда вы видите бледное и часто порочное лицо обитательницы трущобы, знайте, что все женщины унижены ее унижением. Когда вы видите пьяного, выходящего шатающейся походкой из кабака, с отвратительной печатью порока на лице, не сомневайтесь что, то ужасное, что он воплощает собой, понижает достоинство всех мужчин. Ни один человек не может быть вполне совершенным, пока есть хоть один озверевший человек. Миссия искусства – очищать, утончать, поднимать. Много говорят о красоте греческого народа; но почему они были красивы? Потому, что они вкладывали красоту во все, и весь народ видел прекрасное всюду. Женщины, готовившиеся стать матерями, были окружены красотой, и еще нерожденный ребенок принимал уже прекрасные линии, потому что красота составляла как бы дыхание жизни в Греции. Мы должны научиться такому пониманию красоты. Когда у нас появляется статуя, недостаточно красивая для галереи, ее ставят на улицу, а произведение искусства прячут в картинную галерею, где люди, более всех нуждающиеся в искусстве, не бывают никогда.

Я знаю, что в Англии, в этом отношении вводятся некоторые улучшения и пытаются сделать искусство доступным для простого народа. Но достаточно ли мы прониклись сознанием, что внести красоту в повседневную жизнь – это значит утончить и облагородить будничную жизнь человека? Мы знаем, что хорошая музыка, хорошие картины и скульптура воспитывают человечество, но мы недостаточно сознаем, что все, что нас окружает весь день, даже самые простые хозяйственные вещи, должны быть красивыми. Между прочим, это вполне возможно и выполнимо.

Школы должны бы также отличаться красотой, ибо сердце и мозг детей чрезвычайно пластичны. Однако безобразие тех помещений, которые называются городскими школами в Лондоне, достаточно, чтобы сделать всю нацию безобразной. Если не хватает красоты для всех жилых комнат, то следует хотя бы детскую сделать красивой. Не вешайте туда картин, которые унижают искусство. Не думайте, что они достаточно хороши для детей. Нет ничего слишком хорошего для детей, и Религия будущего внесет этот хлеб жизни в дом каждого человека, ибо все поймут, что даже один дом, лишенный красоты, является осуждением того богатства, которое имеет возможность окружать себя красотой и не делится ею с другими.

Религия будущего будет иметь и свою науку, но наука эта не будет ограничена одним физическим миром, а будет охватывать все миры материи. Подобно тому, как философия является признанием единства среди многообразия, так и наука является наблюдением разнообразия, наблюдением бесчисленных факторов природы. Религиозная наука будущего будет наукой всех миров, а не только одного низшего и грубейшего физического плана. Она будет изучать мир чувств, облеченный в тончайшую материю; мир разума, облеченный в еще более тонкую материю и мир духа, в котором материя – лишь послушное выражение жизни, и не ставит препятствия его проявлению, так как вполне подчиняется его воли. Наука будущего будет наблюдать факты, силы и законы природы во всех мирах, в которых протекает эволюция человека; она захватит не только законы физической природы, но и законы нравственные, и при том в такой степени, что дурная мысль и дурное поведение будут рассматриваться как нарушения закона прогресса. Придет к этому наука путем наблюдений над результатами дурной мысли и дурного поступка и признанием во всех мирах того закона действия и противодействия, который на Востоке именуется Кармой. Если вы дурно чувствуете, то вы будете думать и поступать дурно. Если у вас нечистое желание, то ваши мысли и чувства потекут по тому же руслу. Вы неизбежно становитесь тем, что вы думаете. Таков закон. Изучая три мира, в которых происходит человеческая эволюция, наука обставит свои наблюдения вполне научно. Мы пожинаем в одном мире то, что мы посеяли, но не всегда в этом же мире, иногда и в ином, но мы непременно пожнем только то, что посеяли; этого не избежит никто. Религиозная наука будущего займется тем, что в настоящее время доступно только немногим, т е. исследованием законов человеческой эволюции, с тем, чтобы проследить воздействие закона на мысль и характер человека; рядом с этим, на основании точных наблюдений, она твердо установит, что мысль есть творческая сила. В настоящее время это доступно лишь тем, кто знаком с оккультизмом, но в будущем это будет задачей науки. Она сознательно охватит также и так называемый загробный мир, и тот мир, который мы называем небом, и в свете этих новых исследований науки Мировой Религии введет этику в область общих законов, и этика перестанет быть случайной системой морали.

Наука будущего научит человека пользоваться скрытыми силами, точно так же, как она учит его в настоящее время пользовать всевозможными аппаратами и инструментами. Таким образом в человеке разовьются более тонкие тела и более тонкие чувства, а вместе с тем возрастет его познавательная сила. Подобно тому, как наука, изучая животную и растительную природу, научила человека добиться в несколько лет того, чего природа достигла бы лишь на протяжении нескольких веков, так и наука Йоги научит человека ускоренному развитию его высших тел, содействуя эволюции по тем линиям, по которым не все люди могут работать в настоящий период человеческого развития.

Когда грядущая Мировая Религия покажет, таким образом, сущность религии, когда она удовлетворит разум философией, когда она поставит искусство на свое настоящее место в жизни и создаст науку, как основу всего, тогда она увенчает свою работу благородной этикой, применяя свои истины к возвышению человеческой жизни. Она научит человека жить благородно и объяснит ему, почему это необходимо. Человек научится жить жизнью подвига, когда он постигнет все возможности, развертывающиеся перед ним. Поняв все значение своей мысли, как орудия достижения идеала, он начнет понимать, что для того вечного начала, которое живет в его теле, все низкое и животное недостойно, и что он должен жить благородно, потому что для него позорно жить жизнью животного, к которой тянет его тело. Человек должен понять свою собственную божественность; он должен понять, что он – развивающийся сын Божий, не нуждающийся в угрозах и проклятиях. Говорят, что наслаждение соблазнительно, а добро трудно достижимо; но это зависит от того, на чем сосредоточена наша жизнь, что составляет центр нашего сознания. Если этот центр в теле, тогда нас привлекают наслаждения животные, но если вы переносите центр сознания в разум, то животное удовольствие теряет свое значение. Созерцая прекрасную картину, слушая красивую мелодию, читая чудную книгу, вы забываете о еде и питье и иных чувственных удовольствиях. Человек нуждается не в угрозах, – ему нужно просветление. Дайте ему доступ к лучшему, и он бросится вперед и охватит и полюбит это лучшее, ибо высшие наслаждения оказываются самыми обаятельными, подобно тому, как воздух на горных вершинах приятнее атмосферы задворков. Это возрастающее благородство отдельного человека и понимание единства жизни приведут к осуществлению Братства человечества.

Понимание вездесущия Бога ведет к братству так же неизбежно, как линия круга возвращается к точке отправления. Так же и Мировая Религия, начав с признания вездесущия Бога, должна привести к Вселенскому Братству, т. е. к признанию единства жизни. Значение этого слова очень велико. Если бы наш родной брат или сестра умирали от голода, гибли от болезни, страдали от неведения, то неужели вы могли бы спокойно сидеть и наслаждаться счастьем и уютом? Не сделалось ли бы ваше счастье для вас невыносимым? Вот, что значить Братство. Оно требует, чтобы мы делились со всеми, чтобы и другие могли подняться до той ступени, на которой стоим мы. Дух внутри нас знает наше единство со всеми и потому он рад делиться всем, что имеет. Осуществление братства означает улучшение всего человечества; оно означает истинное осуществление Богочеловечества. Познав красоту во всем ее значении, познав, что все вы братья, как захочется вам отдать все свои радости ради блага всех!

Таков последний урок. Нет ничего более великого для воплощенного Духа, как свободное служение. Если у вас много знаний, делитесь своим знанием; если вы чисты, делитесь своей чистотой. Среди вас есть много чистых и достойных женщин, но на улицах есть женщины, лишенные всех добродетелей, которыми вы обладаете. И ваша чистота стала бы светлее, если бы вы старались поднять наших сестер и разделить с ними то, что составляет благословение вашей жизни.

Когда грядущая Мировая Религия явится во всей силе и славе, которую вложит в нее Мировой Учитель, то эти истинны, которые я выражаю лишь бедными человеческими словами, зажгут вдохновением ваши сердца. Он сделает живою действительностью то, что я только описываю. Он сделает привлекательным то, что я могу лишь облечь словами, ибо Он будет говорить непосредственно с вашим духом, тогда как я принуждена обращаться к вашему разуму и сердцу, и Его голос поднимет мир на божественную высоту, ибо Божественность будет излучаться из Него.

 

Искание Бога^*

 

На Востоке искание духа определяют «исканием своего истинного я». На Западе это называют «исканием Бога» ( Слово «Бог» надо принять здесь в смысле духа, обретающегося в человеке, той божественной искры, которая есть отражения Бога в человеке). Это искание большей частью бессознательно; когда оно делается сознательным, человек достиг уже довольно высокой ступени на лестнице человеческой эволюции. На Востоке говорят: «Я блаженство», т.е. отождествление себя со своим истинным «я» есть блаженство. Вот почему все ищут себя, т.е. свое настоящее «я». Гоняясь за счастьем, все ищут только себя. Ценою всевозможных жертв, затруднений, усилий, все – старые, молодые, дикие и цивилизованные люди – все ищут счастья, т.е. ищут Бога. Такова и цель философии. На Востоке говорят, что философия должна положить конец страданию и дать блаженство. Философия также есть искание Бога. В сущности, все страдания человека происходят от того, что он или не может достичь того, что считает счастьем, или что он не может удержать счастье, когда ему кажется, что он схватил его. Постоянно человек хватается за что-нибудь и теряет приобретенное: желанный предмет разбивается в его руках. И снова человек ищет, жаждет, мучается, и, таким образом, душа его растет. Бог как бы нарочно постоянно привлекает человека и отнимает желанное для того, чтобы человек научился за разбивающейся формой познавать вечное. На Востоке, где более жизнерадостно смотрят на мир, чем у нас, жизнь называют «lilla» (игра). Точно так, как мать играет с ребенком, чтобы развить его силу и храбрость и на время прячется от него, так и Бог поступает с нами. Только тогда, когда самые дорогие игрушки разбились в наших глазах, мы начинаем постигать где Бог и обращаемся к нему.

В сущности, очарование жизни не в том, что мы хватаем, а в том, что мы стремимся обрести. Борьба за любимый предмет, возбуждение, влечение – вот те сильные мотивы, которые заставляют человека действовать и идти вперед, ибо мы стремимся непременно овладеть тем, что нам нравится. Почему? Потому, что обладание дает живое удовольствие, чувство обогащения, расширения... Человек чувствует, что он больше, чем был; он как бы поглощает в себя жизнь любимого предмета и таким образом растет. Но почему овладение любимым предметом дает это чувство радости? Потому, что Первоисточник жизни, перед проявлением себя, сказал: «Умножусь вселенной ради»... И Божество раскололось как бы на тысячи искр. Между этими божественными частицами осталась память первоначального единства; вот почему каждая старается разбить свои границы и осуществить единство, сливаясь с другой частицей. Притяжение лежит в самой жизни внутри, в Боге. Вот почему Восточный мудрец говорит: «Не ради моей жены дорога мне жена моя, но ради ее "я" дорога мне жена...» (т.е. ради той Божественной сути, которая есть наше истинное «я»). И далее: «Не ради моего друга дорог мне друг мой, но ради его "я" дорог мне друг мой...» «Не ради Учителя дорог мне Учитель мой, но ради его "я" дорог мне Учитель...» Познав это истинное «я», человек постигает бессмертный дух.

Искание счастья развивает скрытые силы; неудачи и разочарования заставляют искать опять и опять. Постепенно человек начинает понимать, что никакие временные предметы не могут удовлетворить его; формы преходящи и обманчивы, но за ними скрывается то, что дает истинное счастье и мир. Один мистический христианский поэт выразил это прекрасно в поэме, где говорится о сотворении мира: «Сотворив мир, Бог открыл свою сокровищницу, и из нее, на радость человеку, послал на землю все скрытые в ней богатства: любовь, красоту, наслаждение, науку, искусство, все, что в ней было, кроме одного последнего дара, который он оставил себе: это – покой. И сказал тогда Господь: "Этот дар я оставлю у себя, для того, чтобы человек, если он не в силах прийти ко Мне через радость, знание, или мудрость, пришел бы ко Мне через усталость: на груди Моей он обретет покой"»... Ибо не только человек нуждается в Боге, но и Бог нуждается в человеке. Он ищет как бы соединения с Самим Собою.

Через всякий опыт, хороший и дурной, через низшие удовольствия и грубые наслаждения, человек ищет себя, свое истинное «я»; Бога; ибо Бог во всем и везде. Добро и зло относительны. То, что еще зло на одной ступени, может быть добром на другой; и обратно, то что еще добро на низшей ступени эволюции, делается уже злом на высшей. Грех бывает только при сознании зла, когда человек, достигший уже высшей ступени, сознательно опускается снова на низшую. Но и этот грех дает урок: если человек погружается в море низших ощущений, это значит, что в море этом было для него еще очарование, он еще не перерос его: ему нужно было еще раз погрузиться в него, чтобы, испив чашу до дна, через скорбь и стыд, освободиться от нее навсегда. Пока есть борьба, нет еще победы. Победить – это значит перерасти так, что борьбы уже не может быть. Глубокое понимание этого психологического факта выказал итальянский художник, написавший картину Архангел и Дьявол. Вся фигура демона-искусителя выражает страшное напряжение; тревога и страсть играют на его искаженном лице. Фигура Архангела полна дивного покоя; ни единого следа борьбы на этом лике: он просто сложил руки и смотрит вверх, озаренный светом небес. Такова победа духа; все тревоги утихли, борьбы больше нет, искушение не имеет больше власти над просветленной душой.

Когда человек начинает сознательно искать Бога, то это, прежде всего, в нем сказывается в виде усталости и равнодушия к жизни. Он устал от форм и отворачивается от них. Тогда он впадает в аскетизм и добровольно уходит от земной жизни; но уходит не потому, что она потеряла для него всякую сладость, а потому, что она еще слишком сладка для него, а он не хочет быть рабом. Он уходит страстно, резко, как будто с ненавистью к формам: это инстинкт души, желающей сбросить оковы и уходящей от наиопаснейшего врага, но это еще не освобождение; страстное бегство от радостей жизни имеет в себе всегда возможную реакцию, ибо бывает, что дух опережает оболочку; оболочка не в состоянии справиться с собой и может еще поддаться там, где дух уже как будто победил. Истинная свобода является тогда, когда человек в состоянии спокойно отнестись к жизни, не стыдясь ни лохмотьев, ни пурпура, не боясь ни труда, ни обеспеченности, готовый принять и горе, и радость, не терзаясь отсутствием того, к чему его влечет, не теряя равновесия и не отталкивая желанное, когда оно тут. В этом истинная свобода, истинная духовность.

О духовном росте человека можно судить по его ясности и спокойствию среди забот, горя и потрясений; внутренняя тишина, плод упорного внутреннего труда, лучше всего свидетельствует о быстрой эволюции Духа.

Человек, желающий быстро идти, правильно поступает, отказывая себе в поблажке чувств, но неразумно бежать от того, что еще сильно тянет. Неразумно, например, отказывать молодежи в том, что естественно в эти годы, надо помочь ей перерасти известные удовольствия, а не отнимать у нее их насильно, иначе всегда возможна сильнейшая реакция.

Когда же душа постигла уже высшее, то ее больше не привлекает сладость низшего, потому что она больше не существует для нее: она переросла ее. Все должно быть испробовано и выстрадано, все должно быть разбито в ваших дрожащих руках: и радость наслаждения, и радость служения, все низшие и высшие радости... Душа должна пережить агонию Христа, все потерять и остаться «нагой», готовая принять в себя Бога, по сильному выражению Фомы Кемпийского. Все эти потери ужасны, но они иллюзия. Когда человек отдал все, в него вливается новое богатство; когда он думает, что порвано все, что заставляло трепетать его сердце и сердце его истекает кровью, тогда он узнает, что духовная связь никогда не может быть разбита. Он теряет все, что есть форма, и обретает жизнь вечную. Тогда он узнает, что суть истинного счастья – отдача себя беззаветно. Это жертва, но уже не та скорбная жертва, которая заставляет сердце истекать кровью, но та радостная жертва, которая есть божественная. Такова суть закона жертвы – закона, двигающего мирами. Пока с жертвой связана мысль о страдании и человек заставляет себя делать то, что ему не хочется делать, он еще только на пути исполнения этого великого закона. Он исполняет его лишь тогда, когда отдается свободно и всецело. Красота жертвы его осветила, и для него нет уже другого пути, как слиться с божественным законом мира. Отдав себя беззаветно, без единой мысли о себе, без единого сожаления или сомнения, думая только о том, что он хочет исполнить, он приносит жертву в совершенстве, ибо она подобна жертве Логоса. Он участвует в законе Любви законе вечной жизни. Он узнает Бога в себе и сливается с ним навсегда.

 

О некоторых затруднениях во внутренней жизни^*

 

Всякий человек, серьезно стремящийся жить внутренней жизнью, встречает известные препятствия с самого начала своего пути; препятствия эти повторяются в жизни каждого, так как источник их кроется в человеческой природе вообще, но каждому путнику они кажутся новыми и свойственными лишь ему одному, а поэтому вызывают чувство личного уныния и сковывают силу, необходимую для победы над ними же. Если бы люди понимали, что эти препятствия представляют испытание, общее для всех ищущих (aspirants), то, может быть, знакомство с этим фактом дало бы немного утешения вступившему на духовный путь. Пожатие руки, звук дружеского голоса, говорящего: «Друг, и я шел там, где ты идешь, и знаю, что этот путь приведет к цели» – вот что может руководить во мраке ночи и вот что может назваться служением миру.

На одно из таких препятствий указал мне один мой друг и «спутник», говоря о полученных им советах относительно очищения физической силы. Он не вдавался в подробности, но утверждал с большой ясностью и очевидностью, что для большинства из нас препятствие находится скорее во внутреннем человеке, чем в его оболочках, что для большинства из нас наши тела были бы вполне достаточно хороши, если бы мы попытались настроить их на желаемый лад, и требовали бы разве лишь немного настройки, но что самому-то человеку крайне необходимо усовершенствоваться. Если не достигается гармония, то на музыканта падает большая ответственность, чем на его инструмент, потому что, если усовершенствуется первый, то и инструмент может сделаться сносным и способным звучать более гармонично, так как гармонию эту порождают пальцы, прикасающиеся к струнам. Мой друг прибавлял энергично и даже с некоторым пафосом: «Я могу сделать из моего тела все, что захочу, препятствие лишь в том, что сам-то я не хочу».

Вот, действительно, затруднение, которое испытывает каждый серьезно ищущий. Нужнее всего усовершенствование самого человека, так как его слабость, недостаток воли и упорной решимости служат препятствиями более сильными, чем все те, которые может наше тело представить на нашем пути. Известно много методов, благодаря которым мы можем при желании создать себе тела высшего типа, но как раз желания-то этого у нас слишком мало. Мы обладаем знанием, мы соглашаемся с теми преимуществами, которые дает нам это знание, применяемое на практике, но нам не хватает необходимого импульса, чтобы начать действовать. Основное препятствие находится в нашей сокровенной природе; она инертна, в ней отсутствует охота действовать; дело тут совсем не во внешних препятствиях, которые можно преодолеть, но в том, что человек сам остается недеятельным и просто не хочет их преодолевать. Это состояние повторяется у нас беспрестанно, как будто нашему идеалу не хватает привлекательности; он не может привлечь нас; у нас не лежит сердце к нему даже тогда, когда мы логически решили, что его осуществление желательно. Он стоит перед нами, будто пища перед сытым человеком; конечно, это превосходная пища и, может быть, даже завтра человек будет ей рад, но в настоящее мгновение она ему не нужна, и он предпочитает лежать и греться на солнце, вместо того, чтобы встать и взять ее.

Итак, задача сводится к двум вопросам: почему, будучи разумным существом, я не хочу того, что сам считаю желательным для моего счастья, и что мне делать, чтобы заставить себя желать то, что, я знаю, полезно и мне, и окружающим? Духовный наставник, который мог бы основательно ответить на эти вопросы, оказал бы многим большую услугу, чем тот, кто только и делает, что беспрестанно повторяет об отвлеченной необходимости идеала, признаваемой всеми нами, и о требованиях долга, с которыми мы тоже соглашаемся, хотя и игнорируем их на практике. Машина построена довольно хорошо, кто же надавит рычаг, чтобы привести ее в действие?

На первый вопрос надо ответить анализом самосознания, действительно способным объяснить эту загадочную двойственность, а именно тот факт, что мы не хотим того, что сами признаем для себя желательным. Мы привыкли видеть единство в самосознании, а между тем, когда мы обращаем свой взор внутрь себя, мы замечаем необъяснимое множество своих «я» и бываем смущены шумом противоположных голосов, исходящих, по-видимому, из нас самих.

Самосознание – это сознание, направленное к определенному центру, который принимает и возвращает; сознание же есть единство; если же оно кажется нам множественным во внешнем проявлении, то это не потому, что оно потеряло свое единство, а потому, что мы видим разные его признаки (indices). Мы бойко говорим о проводниках сознания, но, может быть, не всегда отдаем себе отчет, что означает это выражение. Если ток гальванического столба проходит через целый ряд проволок различного вещества, то его проявление во внешнем мире будет изменяться с каждой проволокой. Проходя по платиновой проволоке, он может проявиться как свет, через железную проволоку – как теплота, если же ток проходит вокруг бруска мягкого железа, то намагничивается это железо, а если пропустить ток через особый раствор, то он проявится как сила, разлагающая и вновь восстанавливающая вещество. Одна энергия – налицо, но проявляется она многими способами, потому что проявление жизни всегда обусловлено ее формами; так же и «я», являющееся результатом сознания, представляет очень различные признаки, смотря по тому, действует ли это сознание в бессмертном начале человека, в теле первопричинном (causal), в теле разума (mental), в астральном или физическом. Самосознающее «я» будет той же природы, как и проводник, оживляемый им в данный момент. Если оно действует в теле астральном, то это будет чувствующее или чувственное «я», если же в теле разума, то это будет мыслящее «я». Подчиняясь иллюзии, ослепленной окружающей материей, оно отождествляет себя то с настойчивыми требованиями чувств, то с рассуждениями ума и восклицает: «я хочу», «я думаю»... Внутренняя наша сущность, развивающая зародыши счастья и мудрости, и есть вечный Человек; в нем корень и ощущений мыслей; сами же эти ощущения и мысли являются лишь преходящею деятельностью в его внешних телах при соприкосновении его жизни с жизнью внешнею, – того, что «я», с тем, что «не я». Вечный человек, притягиваемый соприкосновением с внешним миром, пробуждающим его деятельность, создает для своей жизни временные центры в том или другом из внешних тел и, работая в них, отождествляет себя с ними. По мере того, как продвигается его эволюция, по мере того, как он сам развивается, он понемногу открывает, что эти центры – физический, астральный, разумный – лишь его орудия, а не он сам; он видит в них части того, что «не я», которые он временно присоединил к себе так же, как он мог бы взять перо или резец; он удаляется от них, признавая их за орудия и применяя их как таковые; он познает, что сам он – не форма, а жизнь, не желание, а блаженство, не мысль, а мудрость, и лишь тогда в первый раз он сознает свое единство и обретает мир. Пока сознание отождествляется с формами, оно кажется множественным, когда оно отождествляется с жизнью, оно становится единым.

Первым важным фактом для нас является то, что, как доказала это Елена Петровна Блаватская, на той ступени эволюции, на которой мы находимся, центр нашего сознания нормально заключается в астральном теле. Сознание учится познавать благодаря способности чувствовать, ощущать, а чувства и ощущения принадлежат астральному телу. Мы чувствуем, ощущаем – значит, мы узнаем соприкосновение с чем-то, что не мы сами, и что возбуждает в нас удовольствие или страдание, или среднее между тем и другим. Жизнь чувствований составляет большую часть жизни для большинства из нас. Для тех, кто ниже среднего уровня, чувственная жизнь составляет всю жизнь. Для немногих, ушедших вперед, чувственная жизнь осталась совсем позади.

Огромное же большинство занимает различные степени между этими двумя крайностями, а именно живет чувственной жизнью, жизнью чувств и ощущений, эмоций и мыслей в различных размерах и сочетаниях. В жизни исключительно чувственной нет многочисленности «я», следовательно, нет внутренних столкновений и борьбы; в жизни, переросшей чувственность, имеется внутренний бессмертный управитель, и тоже нет столкновений и борьбы; но на всех промежуточных ступенях – бесчисленное множество «я», и между ними столкновения и борьба.

Рассмотрим чувственную жизнь малоразвитого дикаря. Вызванное в нем к деятельности «я» страстно, требовательно, свирепо и алчно, но в нем нет противоречий и столкновений кроме тех, которые вызваны внешним миром за пределом его физического тела. С внешним миром он умеет бороться, но он не знает внутренней борьбы. Он делает то, что хочет, без колебаний и без раскаяния; физические поступки следуют за внушениями желания, причем разум (la mental) не побуждает, не разбирает, не осуждает – он просто принимает к сведению, собирая материалы для будущей разработки. Его развитие подвигается благодаря тем усилиям, которые он делает, чтобы удовлетворить предъявляемые ему требования чувственного «я». Эти требования желаний побуждают его к деятельности; он начинает работать на почве наблюдений и воспоминаний, таким образом, понемногу развивая способность рассуждать и вырабатывая вперед план действий на пользу своего господина. Этим способом развивается рассудочность (intelligence), но она вполне подчинена желанию, действует лишь по его приказанию и остается в полном рабстве страстей. Она не проявляет никакой индивидуальности, но просто-напросто служит добровольным орудием тиранического чувственного «я».

Борьба начинается лишь тогда, когда Вечный Человек после долгого ряда опытов настолько разовьет в себе разум (la mental), что может между смертью и рождением во время пребывания в низшей части плана Разума (La plan mental – небесная сфера, христианский рай, индусский Деван) обозревать и сравнивать результаты своей земной деятельности. Тогда он замечает некоторые опыты, которые принесли больше страдания, чем удовольствия, и приходит к решению, что лучше избегать их повторения. Он смотрит на них с отвращением и заносит это отвращение на скрижали своего Разума (la mental), замечая в то же время и другие опыты, давшие ему больше удовольствия, чем страдания. Когда он возвращается на землю, он приносит с собой все эти наблюдения под видом скрытых наклонностей Разума, и, когда чувственное «я» устремляется на какой-нибудь привлекательный предмет, намереваясь таким образом начать снова ряд опытов, ведущих в результате к страданию, вечный Человек, хотя слабо, но протестует, и другое «я» – действующее как разум, дает почувствовать, что эти опыты вызывают в нем отвращение, и он не желает им подвергаться. Протест этот так слаб, а желание так сильно, что здесь еще нельзя говорить о борьбе. Долго сдерживаемое чувственное «я» тотчас подавляет слабые протесты непокорного мыслящего «я», но когда удовольствие окончено и следом за ним являются плачевные результаты, то непокорное «я» снова возвышает голос, и слышится его жалоба: «ведь я же тебе говорил», и в этом первый шаг к раскаянию. По мере того, как жизнь следует за жизнью, разум укрепляется все более и более, борьба между «я» и чувственным «я» мыслящим становится все горячее, и в переживаниях развивающегося человека повторяется раздирающий вопль христианской мистики: «В членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего» (Ап. Павла к Римлянам, Гл.7, стих 23).

Война становится еще ожесточеннее, когда решения человека, усваиваемые все прочнее и прочнее его разумом в период деваканической жизни, являются уже врожденными идеями при следующем рождении и усиливают мыслящее «я». Тогда оно, отдаляясь от страстей и желаний, смотрит на них как на нечто чуждое себе и отказывается им повиноваться, но наследие всего долгого прошлого на стороне прежнего тирана, а впереди еще долгая борьба с переменным счастьем. Сознание, ослепленное многостороннею деятельностью, легко впадает в прежнее заблуждение относительно множественности жизней, но с другой стороны оно уступает контролю человека и принуждено следовать по пути, начертанному его решениями. Таким образом, воля человека направляет силы сознания, действующие в высших проводниках, тогда как направление сил сознания, действующих в астральном теле (тело страстей и желаний) определяется большею частью привычкой. Воля, управляемая ясным и точным рассудком, указывает на возвышенный идеал, единственно достойный осуществления; низшая же природа совсем не хочет осуществлять его и остается перед ним в дремотном состоянии; она не только не видит в нем желанной красоты, но ее даже отталкивает его строгий вид, полный чистого, возвышенного достоинства. «Препятствие в том, что я не хочу». Мы не хотим делать того, что в лучшие наши минуты сами решили делать. На низшее «я» сильнее влияют приманки настоящей минуты, чем принятые к сведению результаты прошлого, влияющие на высшее «я», истинная же трудность для нас в том, чтобы почувствовать, что инертное и деспотичное «я» низшей природы не есть наше настоящее «я».

Как же преодолеть эту трудность? Как из того, что мы признаем высшим, создать себе постоянное и самосознающее «я»? Пускай никто не падает духом, если мы скажем, что это изменение составляет вопрос нашего роста и не может произойти в одно мгновение. Человеческое «Я» не может одним единственным усилием подняться из младенческого возраста в зрелый, как не может наше тело в одну ночь изменится из детского во взрослое. Хотя закон постепенного роста и вызывает в нас чувство уныния, так как мы видим в нем препятствие нашему желанию немедленного совершенства, но не следует забывать и другой стороны вопроса, а именно; что зато успех обеспечен и, в конце концов, ничто не может помешать ему; закон, отказывая в чуде, дает нам, по крайней мере, уверенность.

К тому же мы можем ускорить прогресс, и в нашей власти представить для него наилучшие условия, и затем мы можем довериться Закону и ждать результата. Рассмотрим теперь, какие у нас имеются средства для ускорения прогресса, необходимость которого мы чувствуем, и для перенесения деятельности сознания из низшего в высшее.

Мы должны отдать себе отчет в двух вещах: во–первых, в том, что страстное начало не есть наше высшее «Я», но лишь орудие, созданное этим «Я» для своего употребления; во-вторых, в том, что орудие это очень драгоценно само по себе, только употребление-то из него делали плохое. Желания или эмоции являются в нас двигательной силой и служат связью между мыслью и действиями. Ум видит, но не приходит в движение, и человек без желаний и эмоций оставался бы лишь зрителем в жизни. Прежде чем обходиться без употребления желаний и эмоций, высшее «Я» должно уже развить в себе некоторые более высокие способности: для ищущих же вопрос сводится к тому, как научится управлять желаниями, чтобы не быть управляемым ими, как дисциплинировать их, а не к тому, как истреблять их. Непременно надо «желать» достижения идеала, потому что без этого желания мы не сделаем никакого успеха. Нас удерживает желание единения с вещами преходящими, ограниченными, мелочными, – так разве не могло бы нас двинуть вперед желание единения с тем, что вечно, величественно и благородно? Поразмыслив, мы видим, что следует так воспитывать наши эмоции и так направлять их, чтобы они очищали и облагораживали характер. Основанием всех эмоций, ведущих к прогрессу и служит любовь; ее-то мы и должны в себе воспитывать. Жорж Элиот справедливо сказал: «первое условие человеческой доброты – способность любить, второе – способность преклоняться». В действительности, преклонение или почитание – это та же любовь, только направленная к высшему, и начинающий должен найти кого-нибудь, далее чем он ушедшего по пути совершенства, кому бы он мог отдавать свою любовь и преклонение. Счастлив тот, кто ищет и находит; это самое важное условие для того, чтобы создать из эмоций силу прогрессивную, вместо силы тормозящей, и чтобы получить необходимую энергию для стремления к тому, что признается наилучшим. Мы не можем любить, не стараясь сделать удовольствия, и не можем преклоняться, не находя радости в одобрении того, пред кем мы преклоняемся. Отсюда мы получаем постоянное побуждение к тому, чтобы улучшаться, чтобы образовать характер, чтобы очищать свою натуру, чтобы победить в себе все, что есть дурного, и развить все, что благородно. Мы оказываемся добровольно «хотящими» достижения высокого идеала, и великая двигательная сила направляется по пути, начертанному для нее Разумом (La mental). Нет более действительного средства правильно употреблять эмоциональное или страстное начало, чем заключение такого союза, который на земле служит слабым отражением совершенного союза, соединяющего ученика и Учителя.

Другим превосходным средством для того, чтобы создать из природы страстей силу прогрессивную, служит стремление к обществу людей, дальше нас ушедших в духовной жизни. Нет надобности, чтобы эти люди изустно поучали нас или даже вообще общались к нам. Одно их присутствие служит уже благословением, дающим гармонию, возвышающим, вдохновляющим. Вдыхать их атмосферу, находиться под влиянием их магнетизма, их мыслей – вот что нас облагораживает незаметно для нас самих. Мы придаем слишком большое значение словам и несправедливо слишком мало ценим эти тончайшие силы высшего «Я», которые, «повелевая с кротостью и властью», созидают в мятущемся хаосе нашей личности прочные основания истины и мира.

Менее могущественна, но также верна помощь, которую можно получить от чтения книги, дающей нам пример благородной жизни или высокий идеал, или изучение великого характера. Такие книги, как Евангелие, Бхагавад – Гита, Голос Безмолвия, Свет на Пути, О Подражании Христу, являются наиболее сильными из этих помощников. Мы слишком расположены читать исключительно для того, чтобы приобретать знание, и при этом теряем творческую силу мысли, обращенной на высокие идеалы, которая могла бы влиять на наши эмоции. Очень полезно прочитывать каждое утро несколько изречений из перечисленных книг и сохранять весь день в душе эти изречения; таким образом, создается вокруг человека атмосфера, сохраняющая его самого, и благотворно действующая на всех, кто приходит в соприкосновение с ним.

Что еще безусловно необходимо – это ежедневное молитвенное размышление (meditation); – утром, прежде чем начнется дневной шум, выбрать спокойные полчаса, во время которого мы сознательно удаляемся от своей низшей природы, признаем ее за орудие, вне нас находящееся, и сосредотачиваемся в наивысшем сознании, которое нам только доступно, и которое есть наше истинное «Я».

«Все, что Бытие, Блаженство и Мудрость – это я. Жизнь, Любовь и Свет – это я». Суть нашей природы божественна, и усилие, направленное к ее познанию, помогает ей в ее росте и проявлении. Чисто, спокойно, мирно это «светило, сияющее внутри нас», и это светило – наше высшее «я». Мы не в состоянии постоянно пребывать в этом светиле, но если мы ежедневно будем пробовать подниматься до него, то лучи его сияния осветят и призрачное «я», сотканное из теней, среди которых мы живем.

Легче всего можем мы достигнуть этого созерцания нашей божественной сути, дающего нам совершенство и мир, преклоняясь со всем горячим благоговением, на которое мы только способны, пред Отцом всех миров и перед Божественным Человеком, которого мы почитаем нашим Учителем. На этом Божественном Человеке, как бы мы Его не называли: Шри – Кришна, Будда, Христос или Учитель, покоится наше упование, как на поддержку и Друга всех тех, кто стремится ввысь. Осмелимся же поднять глаза к Единому Существу, от которого мы исходим и к которому возвратимся, и с верою, что мы действительно Его дети, произнесем: «Я и Отец – мы едины».

 

* * *

Одно из наиболее удручающих затруднений, к которому должен приготовиться тот, кто ищет путь, происходит от прилива и отлива чувств; изменения являются в эмоциональной атмосфере, сквозь которую человек смотрит как на внешний мир, так и на свой собственный характер со всеми способностями и слабостями. Он видит, что жизнь его состоит из целого ряда постоянно меняющихся настроений, из чередующихся состояний мысли и чувства. Бывают моменты, когда он полон воодушевления, в другие – он как будто умер; он весел или мрачен, экспансивен или замкнут, серьезен или равнодушен, благоговейно настроен или холоден, исполнен усердия или будто дремлет; он постоянен только в своем непостоянстве и настойчив лишь в своей изменчивости. И неприятней всего то, что для него невозможно доискаться определенной причины, производящей такие следствия; «непостоянные, они приходят и уходят», и предсказать приход их так же трудно, как летний ветерок. Почему вчерашнее, созерцательное размышление было легко, приятно, плодотворно? Почему же оно так трудно, беспорядочно и бесплодно сегодня? Почему эта благородная мысль, которая зажгла бы его душу еще на прошлой неделе, оставляет теперь его таким холодным? Почему еще несколько дней тому назад он был полон любви и благоговения, а теперь сердце его пусто и он созерцает свой идеал равнодушным, померкшим взором? Факт налицо, но объяснения ему он не находит; ему кажется, что им играет случай, что он находится вне всякого закона. Вот эта то неуверенность и придает горечь его скорби. Всегда чувствуешь себя господином того, что понимаешь, и когда мы от следствия доходим до причины, то мы уже близки к тому, чтобы управлять этим следствием.

Все наши самые сильные страдания заключают в себе эту частичку неуверенности; мы беспомощны потому, что не знаем. Нас пугает переменчивость наших настроений, так как мы не можем принять меры против того, чего нельзя предвидеть. Как же нам достигнуть такого места, где бы эти настроения нас больше не мучили, такой скалы, на которой бы мы могли удержаться в то время, когда волны разбушуются вокруг нас?

Первый шаг к этой точке равновесия будет сделан нами тогда, когда мы признаем тот факт – хотя выражение и может показаться немного грубым, – что наши настроения не имеют никакого значения. Нет непосредственной связи между нашими чувствами и нашим прогрессом; совсем не значит, что мы непременно двигаемся вперед, когда нас радует подъем нашего духа, и точно так же не значит, что мы регрессируем при духовном упадке, который нас так огорчает. Эти перемены настроения принадлежат к тем урокам, которые преподает нам жизнь, чтобы мы умели различать суть от того, что не суть и отождествлять себя с сутью. Суть не меняется, а то, что меняется, не есть суть, но составляет часть преходящих оболочек, в которые суть облекается и среди которых действует. Эта волна, захватывающая нас, не есть суть, а лишь временное проявление того, что не суть. «Пускай же все волнуется, пенится, бушует – это все не "я"». Лишь только это, хоть на минуту, станет ясно для сознания, тотчас сила волны замирает и прочная скала чувствуется под ногами. Отрешаясь от волнения, мы чувствуем, что оно не составляет части нас самих, и таким образом мы перестаем оживлять его нашей жизнью, как выражением сути; мы порываем связь, которая была для нас путем к страданию. Такое отступление сознания может быть очень облегчено, если мы в наши спокойные часы попробуем понять и определить истинную причину этих обескураживающих перемен настроений. Тогда, по крайней мере, мы хоть отчасти освободимся от бессилия и растерянности, которые, как мы видим, происходят от незнания. Эти смены счастья и уныния являются прежде всего выражением того закона периодического возвращения или закона ритма, которые управляют вселенной. День и ночь сменяются в физической жизни человека так же, как счастье и уныние в его эмоциональной жизни. Приливы и отливы человеческих чувств подобны приливам и отливам в океане; они повторяются в сердце человека так же, как и в его делах, так же, как и в море. Радость следует за горем и горе за радостью так же неизбежно, как смерть следует за рождением и рождение за смертью. Эта истина не есть просто теория закона, но является фактом, о точности которого свидетельствуют все те, кто уже приобрел опыт в духовной жизни. В знаменитой книге «О подражании Христу» говорится о подобной смене мира и печали: «Это ни ново, ни странно для искусившихся в путях Божьих; с великими святыми и древними пророками. часто случались такие перемены... Если Бог поступал так с великими святыми, то и мы, слабые и бедные люди, не должны терять надежды, когда по временам чувствуем в себе то ревность, то охлаждение...

…Я не встречал человека столь благочестивого и совершенного, который бы не испытал когда-нибудь лишение благодати и не чувствовал ослабления ревности»... (Книга 11, IX, 4,5,7). Если признать в этой перемене настроений результат всеобщего закона, частное выражение всемирного принципа, то мы будем в состоянии прибегать к этому знанию, как к предупреждению и поддержке. Бывает, что мы переживаем период высокого духовного озарения, когда все кажется легко выполнимым, когда огонь благоговения озаряет жизнь и когда истинный мир и свет пребывают в нас. Подобное состояние часто таит в себе немалую опасность; само его блаженство как бы усыпляет нас в безмятежном покое, и этим допускается свободное развитие всех оставшихся зачатков низшей природы. В подобные минуты очень полезно вспоминать о прошлых периодах тоски, чтобы блаженство не превратилось в гордость, и наслаждение не заставило бы слишком привязаться к нему ради него самого; уравновешивая, таким образом, настоящую радость воспоминанием о прошедшем, горе и спокойным предвидением горя грядущего, мы достигаем равновесия и находим среди него точку покоя; тогда мы можем получить все преимущества, связанные с использованием обстоятельств, благоприятных для нашего прогресса, без риска регресса, возможного при преждевременном ликовании. Когда наступает ночь и вся жизнь замирает, когда мы оказываемся холодными и равнодушными, не обращающими внимания на предметы, которые нас прежде притягивали, тогда, зная закон, мы можем сказать спокойно: «Это так же пройдет в свою очередь; свет и жизнь должны возвратиться, и прежняя любовь засияет снова во всем своем блеске». Мы отказываемся быть несправедливо повергнутыми в темноту так же, как отказываемся быть незаслуженно вознесенными; мы уравновешиваем одно переживание другим, удаляя жало настоящего страдания воспоминанием прошлых радостей и предвкушением грядущих. В радости мы учимся вспоминать горе, в горе же вспоминать радость до тех пор, пока ни то, ни другое не смогут взволновать непоколебимую твердость нашей души.

Таким образом, мы начинаем подниматься над низшими степенями сознания, при которых нас кидает из одной крайности в другую, и достигаем равновесия, называемого йогой (yoga), которое делает нам доступной науку души. Тогда существование закона становится для нас убеждением, а не теорией, и постепенно мы начинаем узнавать нечто о мире божественной Сути.

Для нас очень важно понять, что наше отношение к периодам внутреннего мрака и оцепенения является наиболее верным испытанием степени нашего духовного развития. «Кто из людей мира сего не принял бы охотнее радостей и утешений духовных, если бы мог иметь их всегда? Потому что духовные утешения превосходят все удовольствия мира и все плотские наслаждения.... Но такими божественными утешениями никто не может пользоваться по своему произволению, потому что искушение не надолго оставляет нас... Не наемники ли все, которые ищут только утешения? Где найти человека, который бы хотел служить Богу безвозмездно? Трудно встретить человека столь духовного, чтобы он отказался от всего» (Книга II, X, 1, XI, 3,4). Эти тончайшие зародыши эгоизма остаются долго в жизни ученика, хотя и принимают в своем развитии подобие добродетелей и скрывают змею желания под прекрасным цветком благотворительности или богопочитания.

Действительно, редки те, которые служат даром, которые уничтожили желание с корнем, а не обрезали просто-напросто ветви, поднимающиеся над почвой. Многие из вкусивших утонченные радости духовных переживаний находят в них вознаграждения за покинутые грубые удовольствия, и, когда горькое испытание в виде духовного мрака встает на их пути и они входят в этот мрак без друзей и, по видимому, в одиночестве, тогда в этом горьком и унизительном уроке разочарования они познают, что все время служили своему идеалу ради вознаграждения, а не ради любви. Тем лучше для нас, если мы можем быть такими же счастливыми во мраке, как и в свете, благодаря непоколебимой вере в Пламя, для нас еще невидимое, но вечно пылающее внутри нас – в тот свет, отделиться от которого мы никогда не можем, так как в действительности это и есть наше истинное «я». Надо все потерять во Времени, чтобы приобрести сокровища Вечности; только тогда, когда стремление жить покидает нас, перед нами является Видение истинной жизни. Другое препятствие, затрудняющее и приводящее в отчаяние ищущего, заключается в непрошенном появлении мыслей и желаний, несовместимых с его жизнью и стремлениями. Когда бы ему ни хотелось созерцать то, что свято, его охватывают нечистые мысли; когда бы ему хотелось видеть сияющий лик Богочеловека, на него косится маска сатира. Откуда является эта окружающая его толпа ужасных образов? Откуда эти демонские нашептывания в его ушах? Эти вещи наполняют его ужасом и отвращением и в то же время кажутся вполне ему принадлежащими. Возможно ли, в самом деле, чтобы он был отцом этой презренной стаи? Еще раз знание действительной причины может устранить ядовитые последствия и освободить нас от бессилия, которым мы обязаны нашему незнанию. Теософия учит, что жизнь воплощается в формах и что жизненная энергия из ментальной материи образует формы мысли.

Вибрации, воздействующие на «тело мысли», определяют собой материалы, которые входят в его состав, а материалы эти постоянно изменяются соответственно с изменениями вибраций. Если сознание перестало работать определенным образом, то материалы, соответствующие этой прежней работе, прекращают мало – помалу свою деятельность и становятся, в конце концов, изношенной материей, от которой «тело мысли» освобождается. Однако известное число ступеней заключается между полной деятельностью материи, которая непрестанно отвечает на побуждения ума, и ее окончательным оцепенением, когда она уже готова к удалению из «тела мысли». До тех пор, пока не будет достигнута последняя ступень, материя эта способна вернуться к деятельности под влиянием внутренних или внешних побуждений разума, и долго спустя после того, как человек, пройдя соответственную степень, уже перестал снабжать ее энергией, она может придти в деятельное колебание, может быть вызвана в виде живой мысли чисто внешним влиянием, например: человек достиг того, что очистил свои мысли от всякой чувственности; ум его не порождает более нечистых представлений и не находит удовольствия в созерцании нечистых образов. Грубая материя, которая «в теле мыслей» и в теле астральном вибрирует при подобных побуждениях, больше им не оживляется, и созданные им прежде формы – мысли находятся на пути к умиранию, если они уже не умерли. Но вот человек встречается с кем-нибудь, в ком все это еще в полной деятельности, тогда вибрации, посылаемые этим вторым лицом, оживляют его собственные формы-мысли, снабжают их временной и искусственной жизнью и заставляют их снова выплывать так, как будто они его настоящие мысли, дети его собственного духа, и он не знает, что это лишь трупы его прошлого, оживленные дурным волшебством нечистого прикосновения. Самый контраст, который они представляют с его очищенным духом, увеличивает мучительность их присутствия так же, как если бы привязать труп к живому человеку. Но когда он узнает их истинную природу, они потеряют силу мучить его. Тогда он может спокойно смотреть на них, как на остатки своего прошлого, и таким образом они перестанут отравлять его настоящее. Он знает, что жизнь в них чужая, что она исходит не от него, и он может «ждать терпеливо и доверчиво» того часа, когда они перестанут его тревожить. Иногда, в тех случаях, когда кто-нибудь очень быстро продвигается вперед по пути духовного прогресса, это временное оживление вызывается нарочно теми, кто старается замедлить эволюцию, – теми, кто вооружается против Благого Закона. Эти существа могут послать форму-мысль с тем расчетом, чтобы она возбудила к призрачной деятельности умирающие тени, с определенной целью помешать вступающему на путь даже тогда, когда он стоит уже вне искушений с этой стороны. Опять затруднение исчезает, когда известно, что эти мысли получают свою энергию извне, а не изнутри, когда человек может сказать спокойно всей этой группе мучительных элементов: «Вы не мои, вы не составляете части меня; ваша жизнь не от моей мысли. Еще немного и вы умрете без всякой возможности воскресения, а пока вы лишь призраки, тени, которые когда-то были моими врагами».

Другим обильным источником огорчений служит великий маг, великий властелин иллюзий – время. Оно внушает нам чувство поспешности и беспокойства, скрывая единство нашей жизни завесами рождений и смертей. Ищущий пути восклицает нетерпеливо: «Чего же я могу достигнуть, какой прогресс осуществить в моей настоящей жизни?» Ответ тот, что «настоящей жизни» не существует; есть только одна жизнь – прошедшая и будущая с постоянно меняющимся моментом, который служит точкой их соприкосновения; с одной стороны мы видим прошлое, с другой – будущее; само же настоящее так же невидимо, как та частица земли, на которой мы стоим. Существует только одна жизнь без начала и конца, без возраста, без времени, а те произвольные деления, которые мы ей придаем, глядя на повторяющиеся факты рождений и смертей, нас лишь обманывают и приносят нам лишь разочарование.

Вот некоторые из ловушек, которые расставляет низшая природа высшему «Я», так как ей очень бы хотелось насильно задержать полет крылатого Бессмертного, который стремится удалиться от ее тенистых путей. Эта райская птица так прекрасна, когда ее перья начинают расти, что все силы природы обожают ее и расставляют ловушки, чтобы ее захватить; из всех ловушек иллюзия времени самая утонченная. Особенно сильно чувствуется этот упадок духа перед властью времени в тех случаях, когда проблеск истины является уже на закате нашей физической жизни. «Я слишком стар, чтобы начинать; если бы я только знал все это в молодости!» Таково излюбленное восклицание. Между тем ведь дорога одна так же, как едина жизнь, и подвигаться в жизни можно только этой одной дорогой. Какое же тогда значение имеет то, сделали ли мы один из переходов по этой дороге именно в одну определенную часть нашей жизни? Если лицам А и Б суждено через два года в первую раз увидеть истинную суть вещей, то не все ли равно, что А тогда будет 70 лет, в то время как Б будет 20? А снова вернется и снова возьмется за свою работу, тогда как Б начнет уже стариться, и каждый из них еще много раз пройдет через земное телесное детство, молодость и старость, пока будет подвигаться по высшим ступеням жизненного пути. Старик, начинающий, как мы выражаемся, «поздно в жизни» постигать истины Древней Мудрости, вместо того, чтобы жаловаться на свой возраст и повторять: «как мало могу я сделать в короткое время, которое мне остается!», должен бы сказать: «Какое твердое основание могу я положить для моего будущего воплощения благодаря этому знакомству с истиной». Мы только тогда рабы времени, когда сами склоняемся перед его тиранией и позволяем ему закрывать нам глаза повязками рождения и смерти. Мы всегда остаемся сами собой и можем смело идти вперед сквозь все отблески и тени, отбрасываемые его волшебным фонарем на жизнь, которую он все же не может состарить. Для чего боги изображаются вечно юными, если не для напоминания нам, что Время не имеет власти над истинной жизнью? Мы заимствуем часть силы и спокойствия Вечности, когда стремимся жить в ней, избегая сетей великого волшебника.

Еще не одно препятствие явится на пути, ведущем вверх, когда ищущий начнет свой подъем, но твердая воля и преданное Богу сердце, просветленные мудростью, в конце концов победят все и приведут к высшей цели. В доверии к закону заключается одна из тайн внутреннего мира; надо доверяться ему во всякое время и особенно тогда, когда наступает мрак. Жаждущая душа не может не подняться; любящее сердце не может быть покинуто. Препятствия существуют лишь для того, чтобы мы их побеждали и таким образом увеличивали свою силу: только те могут спасать мир, кто страдал и любил.