Е.П.Блаватская

СМЕРТЬ И  БЕССМЕРТИЕ

Москва

«Сфера»

1997

Составители:

Т. О. Сухорукова В. И. Мызников

Перевод с английского: Т.И.Перебайловой и Т.О.Сухоруковой

Художник Николай Лаврентьев

Примечания подготовлены Т.И.Перебайловой и С.Д.Фроловым

Блаватская Е.П. Смерть и бессмертие. Сборник. Пер. с англ. – М: Сфера, 1996. – 480 с. – (Серия «Белый Лотос».

Эта книга продолжает (в серии «Белый Лотос») полное собрание оккультно-мистических произведений Е.П.Блаватской, написанных для периодических изданий (главным образом, в основанном и редактировавшемся ею самой жур­нале «Theosophist»).

Материал организован хронологически, что позволяет проследить развитие творчества наиболее выдающегося оккультно-мистического мыслителя современности.

© Издательство «Сфера»,  1997.

Примечания

Словарь иностранных слов и выражений

ОТ РЕДАКЦИИ

Неведомыми путями распространяется Знание. Мало кто возьмется предсказать, где прорастет его семя, дав молодые сильные побеги новых идей. Однако эта не­известность не останавливает творческую личность в стремлении донести свою мысль до читателя, воплотив ее в печатное слово.

Но миссия творца отнюдь не заканчивается с вы­ходом в свет его книги – глашатая его дум. Столько же, если не больше, душевных сил и времени он должен отдать труду ради поддержания своих идей, дополнительного истолкования, защиты от искажений. Чем сложнее произведение для понимания, тем труднее ему найти отклик в сердце читателя, тем большее участие в его дальнейшей судьбе должен принимать сам ав­тор, чтобы защитить свое детище от неверного вос­приятия, а порой и сознательного шельмования.

Безусловно все это относится и к столь сложному сплаву науки, религии и философии, каким являют­ся теософские произведения Е.П.Блаватской. И ра­зумеется, она, борец по природе, преданнейший уче­ник своего Гуру, поставившего перед ней задачу опо­вещения Западу духовной доктрины Востока, не могла бросить свои фундаментальные труды на произвол судьбы.

Большинство статей настоящего сборника являются репликами или комментариями на отклики читателей, посвященные опубликованным ранее ее произведени­ям. И каждая из этих реплик или комментариев – словно высверк клинка тысячелетней Мудрости, про­бивающего окаменевшую корку бездуховности совре­менного западного сознания. Впрочем, не только за­падного. Так, коренные жители Индии, порой, тоже довольно причудливо интерпретировали теософские идеи. Но для Е.П.Блаватской невежество не имело национальности. Она не колеблясь вступает в поле­мику, чтобы защитить порученное ее заботам Знание, а ее удивительная эрудированность и находчивость, проявляемые в любой дискуссии, вызывают глубокое уважение.

Широта ее интересов потрясает. В статьях, пред­ставленных вниманию читателя в настоящем сборнике (опубликованы, главным образом, в журнале «The Theosophist» за период около полутора лет), затраги­ваются вопросы этнографии, философии, психологии, этики, спиритуализма, истории религии и современ­ного автору состояния естественных наук. И каждая статья далека от схоластики, пустого теоретизирова­ния – главная задача автора состояла в том, чтобы оказать читателю практическую научную или духов­ную помощь.

Настоящее издание подготовлено по материалам опубликованным в собрании сочинений Е.П.Блават­ской: H.P.Blavatsky. Collected Writings. – 15 vol. – USA (HPB CW), составленном Б.М.Цырковым, коммента­рии которого (вместе с материалами «Теософского сло­варя» самой Е.П.Блаватской) вошли в состав приме­чаний данного сборника.

С. Д. Фролов

СПИРИТУАЛИЗМ И ОККУЛЬТНАЯ ИСТИНА

В журнале «The Spiritualist» от 18 ноября разби­рается статья, опубликованная в октябрьском номере «The Theosophist» под заголовком «Фрагменты оккультной истины», но при этом сильно недооцениваются цели и, особенно, значимость статьи. Что­бы читателю было понятно последующее изложение, в начале мы приведем выдержки из статьи в «The Spiritualist», которая называлась «Размышления вок­руг да около».

«Глубоко уважаемый автор лучшего учебника по хи­мии на английском языке, покойный профессор У.Аллен Миллер на лекции в Королевском Институте пред­ставил вниманию слушателей некоторые факты. Одна­ко он намеренно не изложил умозрительную гипотезу, по-видимому объясняющую эти факты, мотивируя это тем, что соблазнительные, но не доказанные гипотезы, однажды внедренные в умы людей, труднее всего иско­ренить. Они зачастую преграждали путь к истине, спо­собствовали развитию исследований в ложном направлении, так что лучше если их вообще не будет в созна­нии молодых студентов-ученых.

Занимающийся истинно творческими исследовани­ями, должен иметь определенные гипотезы при поста­новке каждого нового эксперимента. Эти эксперимен­ты – вопросы, задаваемые природе, и обычно ее ответы сравнивают с землей все эти гипотезы,  одну за другой, но постепенно выводят исследователя на истинный путь и раскрывают неизвестный дотоле закон, который после этого можно надежно использовать на благо человечества.

От такого подхода в корне отличается метод иссле­дования некоторых психологов. Им в голову также при­ходят соблазнительные и правдоподобные гипотезы, но вместо того, чтобы считать распространение этих ги­потез вредным до точной проверки их достоверности, они, напротив, считают это самым разумным, игнори­руя при этом необходимость установления фактов и до­казательств. На этой основе возможно даже создание целой философской школы или религии, к которой они призывают присоединяться других людей, чтобы отста­ивать новые догматы. Так, с триумфом, под звуки фан­фар, определенные люди навязывают миру недоказан­ные гипотезы вместо того, чтобы проверить их и, чаще всего, опровергнуть эти гипотезы еще в зародыше, как это должно делать настоящему ученому[1].

Современные религиозные периодические издания переполнены статьями, содержащими лишь гипотезы, которые авторы выдают за истину и предлагают превоз­носить ее и бороться за нее. Редко можно встретить скромное суждение: «Это может объяснить некоторые вызывающие недоумение вопросы, но пока достовер­ность гипотезы не будет подтверждена фактами, будьте осторожны, чтобы не принимать ее за истину». Под фактами мы вовсе не имеем в виду лишь веществен­ные факты, ибо существуют истины вне области мате­риального, которые, однако, также могут быть продемонстрированы.

Вышеупомянутые мысли часто приходили нам в го­лову при чтении журнала «The Theosophist» и, в част­ности, после интересной редакционной статьи в после­днем номере этого журнала, где приведено точное членение  природы человеческого тела и духа на семь раз­делов[2].

В статье нет даже попытки привести какие-либо до­казательства и содержащиеся в ней утверждения могут иметь смысл лишь для тех, кто основывает свои мне­ния на не терпящих возражения голословных заявле­ниях других людей, но не на собственном опыте. При­мечательно и то, что автор статьи не проявляет ника­ких признаков осознания необходимости доказательств. Если бы для автора был приемлем научный подход, следовало бы предпослать каждому из семи разделов определенные факты или истины, показывая, как эти факты подтверждают указанные пункты. Это предотв­ратило бы разногласия.

Бесконечные размышления вокруг да около – это своеобразное умственное разложение, дающее очень мало пользы людям, которые начинают легко потакать подобным спекуляциям и, как неоднократно случалось в Европе, строить на их основе фарисейское самосоз­нание религиозного и философского превосходства над теми, кто основывает свои мнения на хорошо прове­ренных истинах.

Если бы те, кто выдвигает все эти гипотезы, поняли свою ответственность и последовали примеру профес­сора Аллена Миллера, они освободили бы девять деся­тых своего времени и могли бы заняться полезным для людей трудом, сократили бы океаны расходуемых чер­нил и сохранили для более полезного использования свою умственную энергию. Сейчас же умы таких фан­тазеров можно сравнить с ветряными мельницами, по­стоянно работающими впустую[3].

Сейчас очень много пустых умствований и очень мало людей, практически применяющих хорошие идеи. Здесь, в Лондоне, в течение последнего года было слишком много вопиющей несправедливости, которую можно было исправить, однако слишком мало людей трудилось над очищением окружающего их мира от пе­чалей и грехов».

Мы не хотим обсуждать эти вопросы вместе с журналом «The Spiritualist» таким образом, чтобы соперничающие религиозные секты начали дискутиро­вать свои разногласия. В поисках истины не может быть никакого сектантства, и хотя мы знаем, что спиритуалисты серьезно заблуждаются во многих наиболее важных выводах, их, бесспорно, следует считать такими же искателями истины, как и мы. В целом они действительно заслуживают всех возмож­ных почестей, ибо на основе своего опыта они сме­ло шли к непопулярным выводам, больше заботясь о том, что представлялось им истиной, нежели о мнении общества в целом. Мир смеялся над ними за то, что появляющиеся на сеансах видения они считали пришельцами иного мира, а их опыты прирав­нивали к мошенническим трюкам шарлатанов. Они же знали, что в большинстве случаев эти опыты вов­се не были мошенничеством, что такие обвинения – просто глупость, а материализующиеся «духи» могут быть чем угодно, но не подушками или ночными рубашками ассистентов медиумов (хотя бывало и та­кое). Поэтому они мужественно оставались верны­ми своим убеждениям и получили награду, которая более чем возместила глупый успех невежественных выскочек, – сознание контакта со сверхчеловеческим явлением и восторг истинного поиска. Восторг первооткрывателей неизвестных морей несравним с торжеством священной значимости, которое должны были ощущать эти духовные искатели (достаточно развитые), когда в хрупкой лодочке медиумизма они отправлялись в океан неизведанного. И если они со­знавали все опасности этого океана, можно лишь тепло приветствовать их мужество, равно как и рав­нодушие к насмешкам. Но еретики одного века, бывает, становятся ортодоксами следующего, а челове­ческая природа настолько склонна к повторению ошибок, что потомки мучеников могут превратить­ся в гонителей нового поколения. В эту же сторону склоняется ныне спиритуализм, и именно против этой тенденции мы восстаем. Заключения спириту­алистов, пока еще неточные и незрелые, начинают обретать форму твердых догматов, а на основе мно­гочисленных, но еще хаотичных и запутанных фак­тов, пытаются выстроить специфические доктрины, предсказывающие будущее, причем сами спиритуа­листы зачастую столь же нетерпимо относятся к не­согласным с чем-либо в этих доктринах, как ранее религиозные фанатики относились к спиритуалис­там.

В действительности же, спиритуалисты сделали то, в чем, пребывая в полном неведении относитель­но истинной природы оккульной науки, обвиняет нас сейчас журнал «The Spiritualist» – они полнос­тью предались «рассуждениям вокруг да около». Смешно, что нам предъявляют подобное обвинение за «Фрагменты». Одной из главных целей этой ста­тьи было убедить спиритуалистов не делать поспеш­ных выводов, не кроить наскоро теории, опираясь на опыт, полученный во время сеансов. Могут по­являться различные сущности, следует быть осто­рожным и четко распознавать их. Вы можете быть свидетелем видения, которое, по вашему мнению абсолютно истинно (то есть не является проделкой шарлатана-медиума), и это видение даже внешне может походить на умершего друга, но не считайте это достаточным, чтобы принять его за дух вашего умершего друга, не делайте выводов на основании таких обманчивых, иллюзорных фактов. Прислу­шайтесь сначала к мудрости древних философов от­носительно видений, и позвольте нам объяснить, по­чему мы отрицаем то, что кажется явным и естественным следствием фактов. Далее в статье мы про­должим объяснение известной нам теории истинных учеников философии древних. Мы повторяли докт­рины, древние как пирамиды, но журнал «The Spi­ritualist», не уделяя им ни малейшего внимания, ка­жется, действительно считает, что это наши гипоте­зы, придуманные и выдвинутые в одночасье, напо­добие догадок Фигье[4] в «The Day after Death» или Жюль Верна в «Voyage round the Moon». Правда, мы не можем процитировать ни одного печатного изда­ния древних философов и отправить читателя к оп­ределенной главе или стиху, но, бесспорно, все, глу­боко изучающие мистическую литературу, поймут в каждом конкретном случае, на каких учениях ок­культных авторов основано изложение, которое мы рискнули представить читателю. Конечно, оккульт­ное учение отличается тем, что труднее всего под­тверждать его утверждения «авторитетами», но от этого оно не становится «мыльным пузырем». Мно­гократно объяснялось, что непрерывная последова­тельность передачи оккультных знаний среди посвя­щенных адептов – отличительная особенность это­го учения, притягивающая к нему тех, кто понима­ет, что значит посвящение и кто такие Адепты. Начиная со Сведенборга, было много духовидцев, открыто признававших, что их знания других миров основаны на реальных наблюдениях, но они одино­ки и подвержены иллюзиям одиночества. Каждый разумный человек интуитивно чувствует это, прояв­ляя нежелание до конца уверовать в убеждения та­ких ясновидцев. Но, что касается истинно посвя­щенных провидцев, следует помнить, что речь идет о долгой, чрезвычайно долгой череде людей, знав­ших о трудностях, с которыми они столкнутся, ког­да их духовное восприятие выйдет за пределы мате­риального, и таким образом подготовленных к по­стижению истинной реальности, людей, составляющих прекрасно организованную группу духовидцев, проверяющих заключения и открытия друг друга и создающих на основе своего видения науку духа, столь же точную и достоверную, сколь точны и до­стоверны скромные достижения любой области материальной науки. Эти посвященные обладают та­кими же глубокими духовными знаниями, как по-настоящему образованный профессор хорошего уни­верситета – литературными, превосходство обучения которого перед обучением самоучки очевидно. По­священный не может блуждать в своих рассужде­ниях, их излагает перед ним накопленная веками мудрость, он же лишь следует им, подтверждает и усваивает их.

Но, могут возразить, что хотя мы и утверждаем, что наше изложение этой абсолютно достоверной оккультной науки больше, нежели простые заявления и гипотезы, это все же наши заявления, а для людей в целом является лишь гипотезой существование группы посвященных, непрерывно передающих свои знания. Относительно этого возражения нужно сде­лать два замечания.

Во-первых, по данному предмету существует очень много книг, и как спиритуалисты говорят миру: «Если вы прочтете спиритуалистическую ли­тературу, то поймете, насколько абсурдно продол­жать отрицать или сомневаться в существовании духовных явлений», – так и мы говорим спиритуа­листам: «Как только вы прочтете оккультную лите­ратуру, будет странно, если после этого вы будете сомневаться в сохранении непрерывной цепи посвя­щенных».

Во-вторых, отметим, что можно сомневаться в самом существовании посвященных и в то же время видеть в философии оккультизма, излагаемой теми, кто трудится в уверенности, что получили свои зна­ния от компетентных наставников, столь неотъемлемые черты интеллектуального наследия, что будет странно, если эту философию не начнут уважать хотя бы как гипотезу.

Мы не говорим, что «Фрагменты», опубликован­ные в октябрьском номере нашего журнала, представляют достаточно полную картину бытия, чтобы убедить кого-либо в подлинности изложенного ма­териала, но даже в таком виде они не оскорбляют интуитивный критицизм, как это делает альтернативная теория спиритуалистов. Постепенно, ибо в руднике, из которого почерпнуты «Фрагменты», много руды, вы увидите, что каждая новая идея, представляемая читателю, будет вполне соответство­вать тому, что говорилось ранее, подтверждать ранее сказанное и наоборот. Так, можно отметить, что даже некоторые заметки, опубликованные в де­кабрьском номере в ответ на вопросы о создании мира, помогают понять, каким образом и из какой материи элементарные сущности, в одних случаях, и автоматически действующая кама-рупа медиума, в других, могут формировать материализованных при­зраков, которых спиритуалисты принимают за духов умерших друзей. Иногда случается, что материали­зовавшийся дух оставляет после себя как напомина­ние о своем появлении небольшую часть своего ду­ховного (?) убранства.

Неужели спиритуалисты верят, что лоскуток мус­лина появляется из области чистого духа, откуда нисходят бесплотные души? Бесспорно, ни один фи­лософски образованный спиритуалист не поверит этому, но если он верит, что такое убранство созда­ется из космической материи вселенной волей появляющегося духа (принимая до сих пор нашу тео­рию), разве не разумно тогда, что весь «материал» материализующегося пришельца тоже должен быть создан таким же образом? А в таком случае, если воля бесформенного духа может создать определенную форму, в которой зритель узнает умершего друга, то каким образом это возможно, если не при помощи копирования неких источников, доступных духам. И, далее, разве не очевидно, что и любой другой дух может сделать то же самое? В действительности, небольшое размышление об основах со­здания мира приведет к пониманию, что сходство материализующихся духов с какими-либо людьми ничего не доказывает.

Факты спиритуалистического опыта подтвержда­ют наши объяснения. Разве большинство спиритуа­листов с большим опытом – кроме некоторых, как, например, М.А. (Оксон), поставленных в другие ус­ловия и не домогающихся встреч с умершими дру­зьями – не деградируют рано или поздно до состо­яния полного интеллектуального истощения вслед­ствие непродуктивного характера своих поисков? Как случилось, что все эти двадцать лет, в течение которых спиритуалисты общались с умершими дру­зьями, их знания о жизни в следующем мире либо оставались туманны, как беспорядочные фантазии кафедрального проповедника, или, точнее, гротеск­но материалистичны в своей так называемой духов­ности? Если бы духи действительно были тем, чем представляют их спиритуалисты, разве не очевидно, что им следовало прояснить эти знания, но если они являются тем, что утверждают они – а это на самом деле именно так – также очевидно, что все, что они могли сделать, – это как раз то, что они и сделали.

Но, в заключение, подчеркнем, что между спири­туалистами и нами не должно быть никакой враж­дебности (как, вероятно, считают некоторые спири­туалистические авторы) из-за того, что мы предла­гаем им новые идеи, новые только в смысле их при­ложения к современным дискуссиям, но достаточно древние, если считать века с тех пор, как они появи­лись на земле. Садовник не питает вражды к розам, подрезая кусты и не допуская роста больных побе­гов после прививки. И последователи оккультизма всегда должны относиться к спиритуалистам с сим­патией, отсутствующей в вульгарном мире земного материализма и суеверий. Дайте им возможность выслушать вас, почувствовать в вас братьев – приверженцев истины, даже если истину находят в са­мых неожиданных местах. Они не могут быть столь рассеянными по отношению к своим же традициям, чтобы отказаться выслушать любое новое возражение из боязни пошатнуть веру, которую они нахо­дят удобной. Бесспорно, когда они изначально отка­зались плыть в общем потоке религиозной мысли и вышли из легкого сообщества респектабельных ор­тодоксов, они не исходили из соображений удобства. Неужели спиритуалист победит свое неверие только лишь с тем, чтобы оказаться в кандалах новой цер­кви, утонуть в своем втором детстве на новых скамьях, потерять способность к истинной вере и даль­нейшему прогрессу? Разве это не угрожающий знак, когда религиозная философия становится слишком удобной, предлагает всеублажающее убежище нашим запятнанным душам в окружении гурий мусульман­ского элизиума или очень уж домашней спиритуалистической Страны Вечного Лета?

Когда мы предлагаем нашим друзьям и братьям-спиритуалистам с большим трудом добытые фрагменты могущественного оккультного знания, у под­ножия труднодоступных вершин которого мы научи­лись ценить их значение и достоинства, то несем не пустые фантазии, но здравые рассуждения. Неуже­ли они спросят, почему мы не предлагаем превозно­симое нами учение сразу целиком, чтобы ясно про­демонстрировать его совершенную последователь­ность и связность? Вряд ли внимательный и глубо­кий человек, понимающий, какой должна быть совершенная философия вселенной, задаст подобный вопрос. Это равносильно тому, как если бы от Колумба ожидали, что он привезет Америку в Ис­панию на своих кораблях. «Друзья, Америка не хо­чет плыть сюда» – мог бы ответить он. – «Но она там, за океаном, и если вы совершите такое же пу­тешествие, как и я, и бури не погубят вас, возмож­но, и вы найдете ее».

БУДДИЙСКАЯ МОРАЛЬ

В последнем номере газеты «China Mail» появи­лось сообщение о разрушении разъяренной толпой буддистов-мирян «Храма Вечности», одной из самых богатейших и знаменитейших буддийских вихар[5] в китайском городе Кантон. За последнее время по­ступало много жалоб на аморальный образ жизни жрецов этого храма, но они, по всей видимости, иг­норировали даже предупреждения намхоя, верховно­го судьи. Наконец, после того, как были замечены три женщины, входившие в храм, раздался крик протеста и народ ворвался внутрь, но женщинам уда­лось скрыться через черный ход. Однако толпа обнаружила «коробки с предметами женского туалета, украшения и вышитые туфли» и на этом основании избила и выволокла наружу жрецов, не оставив от древнего сооружения камня на камне. Но даже это не удовлетворило оскорбленное чувство благопри­стойности, поскольку, как пишет «Mail», люди пре­дали развалины огню, который поглотил все до пос­ледней балки кровли. Верховный жрец (настоятель монастыря) упал на колени перед намхоем и умолял его о помощи, но вынужден был почувствовать на себе силу пальцев ног его милости после напомина­ния о том, что «своевременные предупреждения были  проигнорированы».

В прошлом году 15 ноября верховный судья из­дал указ,  начинающийся со слов:  «Ввиду того, что  жрецы монастыря Чеунг-Шау нарушили официаль­ный устав, впустив в храм женщин, а окрестный люд неожиданно окружил и поджег здание, в настоящий момент власти отдали приказ разместить вдоль улиц отряд численностью свыше тысячи солдат для туше­ния оставшихся очагов пожара» и т. д. В указе не было ни одного слова осуждения учиненной распра­вы, из чего можно сделать вывод о ее официальном одобрении.

В великолепной книге епископа Биганде[6] о бир­манском буддизме «Жизнь Гаутамы, или легенда о нем»[7] мы находим (с. 290-291), что:

«[В Бирме] общепринятое мнение по вопросу обяза­тельного безбрачия для претендентов на звание рахана (на Цейлоне рахат или арахат) непреклонно и безжало­стно. Люди не будут считать кого-либо жрецом или ре­лигиозным служителем, если тот не придерживается безбрачия. Любое нарушение этого самого главного условия со стороны талапойна[8] карается незамедлитель­но. Местные жители собираются в киаонге (вихаре, храме) оскорбителя нравов, иногда выгоняя его нару­жу камнями. С него срывают одежду и нередко подвергают публичному наказанию вплоть до смертной казни (по приказу правительства). На беднягу смотрят как на изгоя, и женщина, которую он совратил, разделяет его позор и унижение. Такое необычное (общественное) мнение, глубоко укоренившееся в сознании народа, из­вестного некоторой распущенностью нравов, безуслов­но заслуживает внимания со стороны каждого бесприс­трастного исследователя человеческой природы»[9]

Социологи будут поражены суровым отношением китайских и бирманских буддистов к репутации своих жрецов. Такие же чувства превалируют и в Тибете, где человек, принадлежащий к религиозно­му ордену, будь то лама или обычный жрец, за по­терю целомудрия карается смертью. Его и женщину-соучастницу преступления связывают вместе верев­ками и тащат к ближайшей реке или пруду, чтобы утопить, или закапывают в землю до подбородка и оставляют умирать медленной смертью. Щедрые почести, оказываемые жречеству во всех буддийских странах, являются своего рода воздаянием за предполагаемое моральное превосходство сословия, обу­чающего искусству жить по заветам Владыки Буд­ды. Любой честный человек вынужден будет согла­ситься с католическим епископом рангунским, что нравственность буддийских священнослужителей, как правило, безупречна. Они могут быть ленивы, эгоистичны и невежественны, но случаи сексуаль­ной распущенности среди членов сангхи[10] – сравнительно редкое явление. Наблюдения полковника Олькотта на Цейлоне подтверждают мнение еписко­па Биганде. Кара, постигающая жрецов-нарушите­лей в Китае и Бирме, потрясает намного сильнее, потому что мы не можем вспомнить ни одного при­мера разрушения храмов толпой христиан по причи­не аморальности священнослужителей. Хотя попыт­ки подобного рода предпринимались довольно час­то, не считая клеветы на некоторых всемирно изве­стных первосвященников и несколько тысяч их коллег – служителей культа в Европе и Америке.

РЕИНКАРНАЦИЯ В ТИБЕТЕ

Европейцы так мало знакомы с происходящим в Тибете и даже в еще более доступном Бутане, что одна англо-индийская газета – из числа претенду­ющих на осведомленность и неоспоримое право обсуждать любую дозволенную тему, неважно, извес­тно ли им что-либо на сей счет или нет – выступила со следующим ценным сообщением:

«Возможно, широкая общественность не знает, что деб-раджа Бутана, умерший в июне прошлого года, чья смерть хранилась в глубокой тайне до настоящего мо­мента, вероятно, во избежание беспорядков, был нашим давним и авторитетным оппонентом 1864-1865 гг. Бутанское правительство состоит из духовного предводителя, именуемого дхурм-раджой и являющегося одним из воплощений Будды (?!!), который никогда не умирает, и светского правителя, называемого деб-раджой, у кото­рого, по-видимому, и сконцентрирована вся власть».

Трудно придумать более невежественное утверж­дение. Вполне понятно, что «христианские» авторы намного меньше верят в реинкарнацию Будды, чем буддисты Цейлона, и, следовательно, не желают себя утруждать проверкой достоверности своих публика­ций. Но, в таком случае, зачем вообще касаться это­го вопроса? Ежегодно правительства тратят крупные суммы денег на спасение старинных азиатских рукописей и изучение подлинной истории древних рели­гий и народов, и, несмотря на это, людей постоянно вводят в заблуждение легкомысленным и небреж­ным изложением фактов, что не свидетельствует об уважительном отношении к науке и самой истине.

Пользуясь информацией, полученной непосред­ственно в нашей штаб-квартире, попытаемся дать правильную оценку ситуации. Нашими консультан­тами по этому вопросу были, во-первых, несколько очень просвещенных лам; во-вторых, европейский джентльмен-путешественник, пожелавший остаться неизвестным, а в-третьих, высокообразованный мо­лодой китаец, воспитанный в Америке, который предпочел роскоши светской жизни и прелестям за­падной цивилизации относительные лишения религиозного и созерцательного образа жизни в Тибете. Двое последних являются членами нашего Общест­ва, а китаец еще и «небесным» братом, не упускаю­щим возможность переписки с нами. Только что от него было получено сообщение через Дарджилинг.

В настоящей статье мы коснемся только несколь­ких вопросов: выскажем свои возражения против странного представления о том, что буганский Дхар­ма-Раджа является «одним из воплощений Будды», и укажем на некоторые наиболее примечательные по своей нелепости высказывания, которые позволяют себе суеверные авторы.

Разумеется, никогда не было известно, – и уж тем более в Тибете, – что духовный вождь буганцев является «воплощением Будды, который никогда не умирает». Дута[11], или «красные шапки», принадлежат к древней секте нингмапа, не принявшей рели­гиозную реформу Цонкапы в конце XIV – начале XV веков. Лишь после того, как некий лама, при­шедший из Тибета в X веке, превратил их из при­верженцев старой буддийской веры, тесно перепле­тенной с местным культом бон, в шаммаров, только тогда бутанцы, в противоположность реформирован­ным гелугпа, создали упорядоченную систему перевоплощений. В дхарма-радже воплощается не сам Будда, или Сангиас, как его называют тибетцы, а со­всем иная личность, речь о которой пойдет дальше.

Итак, что востоковедам известно о Тибете, его гражданских властях и особенно о религии и обрядах? Только то, что они почерпнули из противоре­чивой и почти всегда недостоверной информации, предоставленной несколькими римско-католически­ми монахами и двумя или тремя отважными путешественниками, от которых, в силу их незнания мест­ного языка, едва ли можно ожидать охвата даже об­щей панорамы страны.

Миссионеры, украдкой проникшие в Лхасу[12] в 1719 г., после непродолжительного пребывания там, в конечном итоге, были выдворены из Тибета. Письма иезуитов, Дезидери[13], Иоганна Грубера[14] и особенно фра делла Пенны[15] полны самых невообра­зимых нелепостей[16]. Безусловно, следует прочесть эти письма, – написанные людьми еще более суеверны­ми, чем сами невежественные тибетцы, которых обвиняют во всех беззакониях, – чтобы уловить в них дух odium theologicum, присущий каждому христианину, в особенности католическому миссионеру, в отношении «язычников» и их веры; дух, начисто уничтожающий чувство справедливости. Где еще могли так явственно проступить их монашеский дурной нрав и мстительность, как не в Тибете, оби­тели тайны, мистицизма и уединенного размышле­ния? Помимо этих нескольких предвзятых «истори­ков», только пять европейцев ступали на землю Ти­бета. Из них трое – Богль[17], Гамильтон и Тернер[18] – проникли не глубже приграничных районов; Меннинг – единственный, насколько известно, европе­ец, побывавший в Лхасе[19], – умер, не поведав о ее секретах, по причинам, о которых догадывался (хотя никто с ними не соглашался) его единственный оставшийся в живых племянник-священнослужитель; и Чома де Кёрёш[20], который никогда не был дальше Закскара и монастыря Пхаг-дал[21],

Стройная система перевоплощений «Сангиаса» (или Будды) началась с Цонкапы, Этот реформатор, вопреки общему мнению, является воплощением не одного из пяти небесных Дхьяни, или божественных Будд, созданных, как утверждают, Шакья Муни после его ухода в нирвану, а Амиты – так звучит одно из китайских имен Будды. Записи, хранящие­ся в монастыре-гомпа «Ташилумпо», свидетельству­ют, что сам Сангиас воплотился в Цонкапу после ве­личайшего упадка, в который пришло его учение. До этого времени не было иных инкарнаций, кроме пяти божественных Будд и их бодхисаттв; каждый Будда создал (читай: одарил своей духовной мудро­стью) по пять бодхисаттв – к настоящему времени было всего только тридцать реинкарнаций: пять Дхьяни и двадцать пять бодхисаттв. Именно ввиду запрета, в числе прочих реформ Цонкапы, на некро­мантию (которая по сей день практикуется в самых отвратительных обрядах бон местных жителей Тибе­та, с которыми «красные шапки», или шаммары, всегда были в дружеских отношениях), последние не признали его авторитет. Этот факт привел к разрыву отношений между двумя сектами. Полностью от­делившись от гелугпа, дугпа («красные шапки»), бу­дучи в явном меньшинстве, поселились в разных частях Тибета, главным образом, вдоль его границ и, в основном, в Непале и Бутане. Но в то время, как они сохранили своеобразную независимость в монастыре Шакья-Джонг – тибетской резиденции их ду­ховного (?) главы Гонг-ссо Ринпоче – бутанцы продолжали оставаться вассалами Далай-ламы. В 1774 г. в своем письме Уоррену Хастингсу Таши-лама, на­зывая буганцев «грубым и невежественным наро­дом», чей «деб-раджа находится в зависимости от Далай-ламы», забыл сказать, что они являются так­же подданными его собственного государства вот уже более трех с половиной столетий. Таши-ламы всегда были более могущественными и почитаемыми, чем Далай-ламы. Последние были учреждены Таши-ламой Набанг-Лоб Сангом, шестой инкарна­цией Цонкапы, который сам является одним из воплощений Амитабхи, или Будды[22]. Это иерархическое подчинение, возникшее только во второй половине XVII века[23], регулярно поддерживалось в Лхасе.

В вышеупомянутой книге мистера К.Р.Маркхама собраны те скудные сведения, которые когда-либо появлялись в Европе об этой terra incognita. В ней приводится один абзац, суммирующий в нескольких словах все ошибочные, на наш взгляд, представле­ния востоковедов о ламаизме в целом и его системе постоянных реинкарнаций в частности.

«...В действительности, буддизм впервые начал про­кладывать себе путь в Тибет как со стороны Китая, так и со стороны Индии примерно в период путешествия Хуан Цана; но он пришел туда в совершенно ином виде, чем несколькими столетиями ранее на Цейлон.

Традиции, метафизические гипотезы и новые догмы по­крыли изначальные священные писания толстым сло­ем более поздних откровений. Таким образом, Тибет получил солидный объем истинных знаний, из которых он смог усвоить только определенную часть, в резуль­тате чего возникло общераспространенное верование. Поскольку древние рукописи были принесены на Цей­лон сыном Ашоки, благочестивым буддистам Индии было открыто, что их Господь создал всех пятерых Дхьяни, или небесных Будд, и что каждый из них поро­дил по пять бодхисаттв, или существ, находящихся в стадии приближения к состоянию просветления. Ти­бетцы цепко ухватились за этот фрагмент буддийской религии и твердо верят в то, что бодхисаттвы продолжа­ют свое земное существование во имя человечества, последовательно проходя все этапы воплощения от ко­лыбели до могилы.

Эта особенность их религиозного мировоззрения прошла длительное и постепенное преобразование прежде, чем приобрела свою современную форму[24], но идею последовательности  инкарнаций  бодхисаттв тибетцы восприняли благосклонно с самого начала. В то же время, как говорит Макс Мюллер, "самым важным элементом буддийской реформы всегда был ее соци­альный и моральный кодекс, а не метафизический ас­пект. Этот свод моральных законов, взятый сам по себе, является одним из самых совершенных в мире"; и именно это благо принес буддизм в Тибет (Вступление, с.  XLV-XLVI)».

«Благо» осталось и распространилось по всей стране, и не было более доброй, чистосердечной, простой и непорочной нации, чем тибетцы, как бы ни клеветали на них миссионеры[25]. Тем не менее, на­родный ламаизм при сопоставлении с истинным эзотерическим, или тибетским буддизмом архатов, представляет не меньший контраст, чем снежное ме­сиво на дорогах низин и сверкающие на солнце сво­ей первозданной белизной одеяния высокогорных пиков[26].  Сейчас мы попытаемся, по возможности, продемонстрировать  несколько таких ошибочных представлений о последнем.

Прежде чем будет наглядно показано, как бутанцы против своей воли попали в подчинение и поче­му их Дхарма-Раджа вынужден был согласиться на изучение и признание его «инкарнаций» в Лхасе, необходимо бросить ретроспективный взгляд на со­стояние тибетской религии на протяжении семи ве­ков, предшествовавших реформе. Как уже было ска­зано, некий лама прибыл в Бутан из Кама – про­винции, всегда считавшейся цитаделью и рассадни­ком «шаммарских», или бонских[27] обрядов – между DC и X столетиями и обратил население в веру, ко­торую называл буддизмом. Но в те дни чистая рели­гия Шакья Муни уже начала деградировать в тот ламаизм, или вернее, фетишизм, против которого четыре века спустя всей своей мощью восстал Цонкапа. Хотя прошло всего 300 лет с тех пор, как был обращен Тибет (за исключением горстки шаммаров и бонов), однако, эзотерический буддизм проник в эту страну намного раньше. Он начал вытеснять древние народные обряды еще в эпоху возобновле­ния контроля браминов Индии над буддизмом Ашоки и их молчаливого протеста против него, достиг­шего своего апогея в полном и окончательном из­гнании из страны этой новой религии. Община ас­кетов, известных как бьянг-цюбы («достигшие совершенства», или «совершенные»), существовала и была известна еще до распространения буддизма в Тибете и упоминалась в добуддийских книгах Китая как братство «великих учителей с заснеженных гор».

Буддизм был введен в Бод-юле в начале VII века благочестивой китайской принцессой, которая, выйдя замуж за тибетского царя[28], обратила его из рели­гии бон в буддизм, и с тех пор он стал оплотом этой веры в Тибете, как Ашока девятью столетиями ра­нее в Индии. Именно он послал в Индию своего министра (согласно европейским ориенталистам, а по тибетским историческим хроникам – своего родного брата), первого ламу страны. Этот брат-ми­нистр вернулся с «большим багажом истинных знаний, содержавшихся в канонизированных буддийс­ких священных писаниях, составил тибетский алфа­вит на основе индийского дэванагари[29] и приступил к переводу канона с санскрита (на который ранее он был переведен с пали, древнего языка Магадан[30]) на язык своей страны» (см. «Тибет» Маркхама, с. Хlvi)[31].

При старом режиме и до начала реформы высо­ким ламам зачастую разрешалось вступать в брак, чтобы иметь возможность воплощаться в своих пря­мых потомках. Этот обычай был отменен Цонкапой, предписавшим строгое целомудрие для всех лам. У ламы-просветителя Бутана был сын, которого он привез с собой. Этот лама обещал народу воплотить­ся в первом своем внуке, родившемся после его смерти. Примерно через год после кончины просве­тителя, – как гласит религиозное предание, – бутанская жена его сына осчастливила его тройней – все трое оказались мальчиками! Это затруднительное обстоятельство, способное озадачить любых других казуистов, в полной мере выявило азиатскую метафизическую проницательность. Народу было объяв­лено, что дух покойного ламы воплотился во всех трех мальчиках. Один получил его Ом, другой – его Хан, а третьему достался его Хунг, что в переводе с санскрита означает: буддха – божественный ум, дхарма – материя, или животная душа, и сангха – объединение двух первых в нашем мире феноменов. Именно эта чистая буддийская доктрина была иска­жена хитрым бутанским духовенством в угоду сво­им интересам. Так их первый лама приобрел трой­ную инкарнацию и стал тремя ламами, один из ко­торых, как утверждают они, получил его «тело», другой – его «сердце», а третий – его «слово», то есть мудрость. Эта иерархия нерасчлененной власти продолжалась до XV века, когда лама по имени Дуг-па Шаб-тунг, побежденный гелугпа Ганден Труппы[32], вторгся в Бутан во главе своей армии монахов. Покорив всю страну, он объявил себя ее первым Дхарма-Раджей, или Ламой Римпоче – тем самым положив начало третьей «драгоценности»[33], в противоположность двум «драгоценностям» гелугпа. Но эта «драгоценность» так и не достигла высоты титу­ла «Ваше Величество» и менее всего считалась «драгоценностью Знания, или Мудрости». Вскоре после своего самопровозглашения он был свергнут тибет­ской армией при поддержке вооруженных отрядов китайских «желтых шапок» и вынужден был при­нять выдвинутые условия. Одним из них было раз­решение осуществлять духовное правление в Бутане через посредство «красных шапок», если он согла­сится воплотиться после своей смерти в Лхасе и бу­дет делать это всегда. С тех пор ни один Дхарма-Раджа не был признан настоящим, если он не родил­ся в Лхасе или на территории Ташилхунпо.

Согласно второму пункту договора, Дхарма-Рад­жам запрещалось публично демонстрировать свои за­нятия колдовством и некромантией; а третий пункт гласил, что ежегодно ими должна выплачиваться определенная сумма денег на содержание монастыря со школой, где сироты «красных шапок» и обращенные шаммары будут обучаться «правильной доктрине» гелугпа. То, что последние, вероятно, имели тайную власть над бутанцами, которые слывут одними из самых непримиримых врагов «красных шапок», подтверждается фактом повторного рождения ламы дугпа Шаб-тунга в Лхасе и тем, что по сей день вопло­щенные Дхарма-Раджи посылаются в Бутан и офи­циально вводятся в должность властями Лхасы и Шигацзе. Последние не интересуются делами адми­нистрации, за исключением духовного водительства, и полностью передали текущее правление в руки деб-раджи и четырех пен-лобов, именуемых в ин­дийской официальной прессе penlows, которые, в свою очередь, находятся под непосредственным контролем лхасских должностных лиц.

Из вышесказанного легко понять, что ни один «Дхарма-Раджа» никогда не считался инкарнацией Будды. Слова «никогда не умирает» следует отнести только к двум великим реинкарнациям одного ран­га –к Далай-ламам и Таши-ламам. И те, и другие являются инкарнациями Будды, хотя первые обыч­но соответствуют воплощениям Авалокитешвары, высшего небесного Дхьяни. Тот, кто умеет разгады­вать обескураживающие головоломки с помощью полученного ключа, легко распутает гордиев узел этих последовательных реинкарнаций. Он знает, что Авалокитешвара и Будда едины в качестве Амита-фо (произносится Фо)[34] а Амита-Будда идентичен пер­вому. Содержание тайной доктрины посвященных «пхаг-па», или «святых людей» (Адептов), по этому вопросу еще нельзя открывать всему человечеству. То малое, что позволено обнародовать, можно найти в докладе о «Святых лха»[35], который мы надеемся опубликовать в следующем номере[36].

НАСТОЯТЕЛЬНАЯ  НЕОБХОДИМОСТЬ  СОСТАВЛЕНИЯ   СЛОВАРЯ

ПО  МЕТАФИЗИКЕ  И СПИРИТУАЛИЗМУ

В журнале «Light» от 11 февраля в статье «Сооб­щающие духи», подписанной «Ч.К.М[эсси]», говорится следующее:

«Таким образом, напрашиваются следующие выво­ды: только первый, земной класс, и третий[37], то есть усовершенствованные духи, могут сознательно общаться с нами и вмешиваться в дела людей с помощью тела (хотя совсем иного типа), которое служит посредником в общении; «земные» условия предполагают длительное существование «астрального» тела. Согласно оккульт­ному учению, это тело находится в процессе дезинтег­рации – поэтому сообщения становятся все более бес­связными по мере развития этого процесса. В соответ­ствии с современным учением, изложенным в журнале «The Theosophist», лингашарира[38] постепенно распадает­ся вместе с физическим телом после смерти последнего. Это совершенно противоречит тому, что было сказано Элифасом Леви и многими другими авторитетами, и кажется неправдоподобным».

«Ч.К.М.» очень сильно ошибается, считая Бёме авторитетом и полностью принимая его непроду­манную классификацию душ, в которой «усовершенствованный дух» отнесен к «третьему классу». Так­же он неправильно истолковывает термин «небесная сущность» как «божественное воплощение» и называ­ет доктрину о лингашарире, опубликованную в на­шем журнале, «современным учением», доказывая, что оно «совершенно противоречит тому, что •было сказано Элифасом Леви и многими другими автори­тетами». Многих из этих «авторитетов» можно уп­рекнуть в использовании терминологии, которая годится только для общих понятий, но недостаточна для детального описания, что вводит в заблуждение неискушенного читателя.

С разрешения нашего доброго друга «Ч.К.М.» мы попытаемся показать, где кроются его отдельные ошибки.

Вопрос об авторитетности Бёме – вопрос лично­го мнения, полностью зависящего от убежденности его обожателей. Принимая во внимание ошибки «Ч.К.М.», мы легко продемонстрируем, что класси­фикация Бёме и его определение «усовершенство­ванный дух» являются совершенно неметафизичес­кими, а потому нелогичными с оккультной точки зрения. Если бы герлитский провидец сказал вместо этого «душа», то вероятность согласования его раз­личных учений была бы больше. Употребить термин «дух» в сочетании с идеей о «воплощении» будет та­кой же неточностью и грубой ошибкой, как и пред­ставить необусловленное или Бесконечное Все (Еди­ную Реальность) в виде ограниченной и обусловлен­ной части конечного объекта, в виде фрагмента бы­стротечных миражей, постоянно появляющихся и исчезающих в нашем мире феноменов. «Усовершен­ствованный», или, точнее, «Совершенный Дух», по­скольку Абсолют, или неограниченное Единство и совершенство, нельзя ни разделить, ни наделить ат­рибутами и степенями, присущими постепенному усовершенствованию, может стать Единством, или Духом, только лишившись любой формы или очер­тания (следовательно, тела), которое неизбежно бу­дет превращать его в двойственность. Он не может иметь никакого отношения или интереса к любому сознательному объекту нашего иллюзорного мира, так как двойственность обязательно возникает там, где есть хоть какая-нибудь зависимость. Следова­тельно, если под термином «усовершенствованный дух» подразумевается абсолютное сознание, то пос­леднее, будучи неспособным к внутреннему и внеш­нему познанию, должно неизбежно расцениваться как лишенное также способности добровольного об­щения с нами, смертными. И если мы беремся под­разделять «души» или «духовные сущности» на клас­сы и степени, на каком основании осмеливаемся мы, – кто бы ни был нашим авторитетом, – ограничи­вать их только тремя классами? Разумеется, внима­тельное изучение доктрины о семи принципах жи­вущего смертного человека, как учит эзотеризм архатов, – где каждый из семи принципов подразде­ляется, в свою очередь, еще на семь, – послужит, по меньшей мере, одной благородной цели, а именно, установлению хоть какого-то порядка в этом беско­нечном хаосе и смешении терминов и понятий.

Как доказательство тому, мы видим, что наш до­рогой «Ч.К.М.» путает санскритский термин «лингашарира» с майяви- или кама-рупой, «астральной ду­шой», и называет доктрину о ее отделении от тела – «современным учением». Если он обратится к ста­рым выпускам нашего журнала, то найдет в ноябрьском номере за 1879 г. (статья «Йога видья») пра­вильное объяснение этого термина в предложении, где говорится, что лингашарира – это «трудно уло­вимый эфирный элемент Эго любого организма (будь то человек, животное или растение), неразрыв­но связанный с последним; он никогда не покидает его, только в случае смерти». А если так, как могло «астральное тело» человека, – как мы называем его лингашариру, – оставить его при жизни и появиться в качестве двойника, что, как мы знаем, часто про­исходит с медиумами и другими людьми, наделен­ными необычными способностями?

Ответ прост: то, что появляется в виде «двойни­ка», называется «майяви-рупой» (иллюзорной формой), если действует слепо; и кама-рупой, «волей», или «формой желаний», когда обретает реальный об­раз под действием сознательной воли и желания сво­его владельца. Дживатма (жизненный принцип) и лингашарира (сексуальное тело)[39] являются внутрен­ними принципами, в то время как майяви-рупа – это, так сказать, внешняя «душа», та, что окутывает физическое тело чем-то вроде эфирной паутины. Это полный двойник человека и даже одежды, которую он носит[40]. И этот принцип сгущается до видимого состояния под действием либо закона взаимного притяжения, либо потенциальных возможностей йога-баллу, или «силы Адепта».

Таким образом, «лингашарира» «постепенно исче­зает вместе с физическим телом после смерти последнего». Оно растворяется медленно и постепенно, его слияние с телом ослабевает по мере дезинтегра­ции частиц. Во время этого распада его можно иногда видеть над могилой в душные ночи. Благо­даря сухой и наэлектризованной атмосфере оно мо­жет проявляться и стоять в виде голубоватого пламени, часто как светящийся столб, од[41], сохраняя более или менее смутное сходство с внешней формой тела, лежащего в земле. Люди суеверные и не знаю­щие природу этих посмертных газообразных эмана­ции объясняют их присутствием «страдающей» ду­ши, личного духа, парящего над могильной плитой, под которой покоится прах покойного. Однако ког­да распад закончился и природа полностью разорва­ла связь материальных частиц, лингашарира рассеи­вается вместе с телом, будучи всего лишь его излу­чением.

Следовательно, давно пора подумать о составле­нии «словаря по метафизике и спиритуализму». Если мы заимствуем верования Востока и его философс­кую систему, неважно, под каким названием, – то должны позаботиться, чтобы они не исказились в результате нашей небрежности и неправильного понимания истинного значения терминов. Чем скорее мы это сделаем, тем лучше будет и для спиритуали­стов и для нас; в противном случае, как мы видим, это может привести наших лучших друзей, – иду­щих параллельно с нами, если не вместе, в поисках единого знания, – к серьезному столкновению те­ней. Такое сражение, возникшее из-за неправильно­го толкования слов, затрагивающих достоинства догм, и незнания их синонимов, было бы крайне огорчительным. Тем более, что многие из наших врагов проявляют нетерпеливое желание преподнес­ти простые разночтения терминов как недопустимую ересь.

ЗАМЕЧАНИЯ  К  СТАТЬЕ  «ФИЛОСОФИЯ ДУХА»

[Манвантара] – период возрождения, или актив­ная жизнь Вселенной между двумя Пралайями, или разрушениями: первому термину соответствует на­звание «день», а второму – «ночь» Брамы.

[Якша] – дух земли, или гном.

[Гандхарва] – нечто вроде христианского херуви­ма или поющего серафима. Как сказано в Атхарваведе[42] (Кн. XI, гимн V, 2), существует 6333 гандхарвов в соответствующей локе.

[Обычный посвященный] – посвященный подго­товительных степеней.

[Ахаматма] – «Я есть то, что я есть» библейско­го Иеговы, «Я есть тот, кто я есть», или «Маздао» Ахурамазды в Зенд-Авесте. Все эти названия обозна­чают седьмой принцип в человеке.

«Кришна... говорит об Ади-Будце[43] – состоянии или условии, олицетворенном Пранавой, – в следующих стихах».

Отсюда великое почитание буддистами Бхагавад-гиты.

«...он говорит об Ади-Будде, как если бы он был просто состоянием или условием».

«Ади-Будда» создает всех четырех Будд, или «Дхианов» в нашей эзотерической философии. Величайшее заблуждение европейских востоковедов, совершенно не знакомых с философией архатов, породило абсурдную идею о том, что Владыка Гаутама Будда создал всех пятерых Дхианов, или небесных Будд. Термин Ади-Будда – или в определенном смысле нирвана, «создатель» всех четырех Будд, или степеней совершенства – наполнен смыслом для того, кто изучал хотя бы основные положения эзотерических учений браминов и архатов.

«Древние риши Арйаварты приложили немало уси­лий, чтобы запечатлеть в сознании своих последовате­лей мысль о том, что человеческий дух (седьмой прин­цип) обладает достоинством, силой и святостью, на ко­торые не могут претендовать никакой другой бог, дэв или ангел индусского пантеона».

В свете сказанного становится понятным, почему Гаутама Будда после своего посвящения в таинства старым брамином, своим Гуру, отрекся от богов, дэв и персональных божеств, понимая, что путь к спасению лежит не через напыщенные догмы и призна­ние внешнего божества; он отказался от любой формы теизма и – стал Буддой, просветленным. «Aham eva param Brahma» – «Я сам Брахма (Бог)» – девиз каждого посвященного.

«Вьяса не совсем то же, что «записывающий», а... тот, кто развивается и расширяется».

Следует сказать, что этот термин ни в коем слу­чае нельзя переводить как «переписчик», скорее как «толкователь», как тот, кто объясняет таинства нео­фиту или кандидату в посвящение, развивая и углубляя их смысл.

«В Древней Индии этот термин (Вьяса) относился к Высшему Гуру; и автор книги может прочитать в Линга Пуране[44], что автор Махабхараты был двадцать восьмым в порядке преемственности Вьясой. Я не буду сейчас объяснять истинное значение упомянутых здесь 28 воп­лощений».

Смысл будет ясен тому, кто имеет хотя бы смут­ное представление о проведении древних мистерий и о современной системе архатов в Тибете, туманно обозначенной термином «система перевоплощений» Далай-лам. Верховный иерофант, который передал «слово» своему преемнику, должен был умереть фи­зически. Даже Моисей умер после того, как возло­жил свои руки на Джошуа (библейского Иисуса), который таким образом «преисполнился духа мудрос­ти Моисея» и – как сказано, Господь похоронил его. Причина, почему «по сей день ни одному чело­веку не известно местонахождение его могилы», по­нятна любому оккультисту, знающему хоть что-то о высшем посвящении. Не может быть двух «Высших» Гуру или Иерофантов, живущих на земле одновре­менно.

[Махатмы] – в буквальном переводе «Великие Души»; имя, данное великим Адептам.

ЗАМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ «ФИЛОСОФИЯ ДУХА»

Как уже было сказано в редакционной статье, мистер Субба Роу не является «ортодоксальным» брамином в том смысле, который вкладывает в это слово мистер Оксли, ибо применительно к нему оно означало бы фанатизм. Более того, мы обязаны за­явить, что «просвещенные буддисты» вряд ли когда-нибудь выразят свое несогласие с таким просвещен­ным брамином, как мистер Субба Роу.

Говоря об авторстве Вед, «Махабхараты» и «Бхагавад-Гиты», У.Оксли пишет: «Я не очень погрешу против истины, если скажу, что никто из ныне живущих не знает, кем, где и когда были написаны и впервые опубликованы эти Летописи, или произведения». Е.П. Блаватская дает комментарий комментирует.

Мы полагаем, что мистер Оксли ошибается в сво­ем отрицании. Вовсе необязательно, чтобы в Индии никому ничего не было известно по этому вопросу только потому, что так заявляет профессор Монье Уильяме. Многие посвященные брамины утвержда­ют, – и мы твердо в это верим, – что знают, когда и кем были написаны Веды, «Махабхарата» и особен­но «Бхагавад-Гита».

Далее мистер Оксли пишет: «К вопросу об ок­культизме и спиритуализме. Теософия, похоже, страстно желает внушить спиритуалистам, что наблюдаемые  ими феномены происходят под действием «вмешательства просвещенных живущих людей, а не развоплощенных духов».

Мы отрицаем самым решительным образом, что когда-либо говорили подобный вздор. Наше воображение бессильно представить «просвещенных живу­щих людей», скрывающихся под личиной духов.

В своей статье У.Оксли пишет: «...Меня трижды посещало астральное тело досточтимого Кут Хуми при посредничестве сенситива, чьи органы речи были ис­пользованы астральным двойником для разговора со мной сначала на бенгальском, а затем на моем родном языке...

Могут сказать, что «это были проделки какого-нибудь блуждающего привидения или элементала» и что даже сам Кут Хуми может прислать опровержение, хотя кто знает». Это заявление Е.П.Блаватская снабдила следующей сноской.

К моему большому сожалению, должна признать, что мистера Оксли не обманули предчувствия. Не претендуя на информированность обо всех делах и поступках нашего уважаемого Брата Кут Хуми и несмотря на наше удивление, – поскольку всем нам известно, что упомянутый язык, конечно же, не является родным для Кут Хуми, – мы было готови­лись опубликовать вышеприведенное необычное сообщение без комментариев, когда получили следую­щее послание от любимого челы нашего Брата:

«По приказу моего дорогого Учителя, известного в Индии и на Западе как Кут Хуми Лал Сингх, де­лаю следующее заявление от его имени в ответ на признания мистера У.Оксли, предназначенное для печати. Этот джентльмен уверяет, что мой Учитель Кут Хуми трижды посещал его в «астральном теле» и во время беседы дал некоторые разъяснения отно­сительно астральных тел в целом и неспособности своей майяви-рупы поддерживать сознание одновре­менно на «обоих концах линии». На это мой Учитель заявляет:

1) Мистер Оксли виделся с кем угодно, только не с Кут Хуми, автором писем, напечатанных в «Ок­культном мире».

2)        Несмотря на то, что Ему известен упомянутый джентльмен, который однажды удостоил его собственноручно написанным письмом и тем самым дал возможность познакомиться с ним (мистером Оксли) и искренне восхититься его интуитивными спо­собностями и западной образованностью, – все же Он никогда не приближался к нему в астрале или иным способом, а также никогда не говорил с ним; и ни при каких обстоятельствах не мог изъясняться подобным манером, даже если бы такая беседа состо­ялась.

Для предотвращения аналогичных недоразумений в будущем, мой Учитель обязуется впредь не всту­пать в общение с любым медиумом или ясновидя­щим без подтверждения подлинности такого контак­та тремя условленными словами, которые будут из­вестны господам А.О.Хьюму, президенту, и А.П. Синнетту, вице-президенту «Эклектического Тео­софского Общества Симлы» с тем, чтобы они могли с полной уверенностью утверждать, что мой Учитель не является автором какого-либо приписываемого ему заявления, если они не обнаружат там пароль».

Джуал Кул

ЗАМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ «МЕДИУМЫ И ЙОГИ»

Автор статьи «Медиумы и йоги», подписавшийся только тремя звездочками, объясняя различие между йогами и медиумами, пишет: «Когда магнитная сила направлена на любую конкретную способность, эта способность сразу же образует прямую линию связи с духом, который, получая впечатления, передает их обратно физическому телу». Е.П.Блаватская дает комментарий на это.

Седьмой принцип – духовная душа.

В нормальном или естественном состоянии ощу­щения передаются из самого низшего, физического, в самое высшее, духовное тело, то есть из 1-го в 6-й принцип (7-й является не организованным или сформированным телом, а бесконечным и потому абсолютным принципом, или состоянием). Способности каждого тела должны пробуждать следующее, вышестоящее, тело для последовательной передачи сообщений до тех пор, пока не будет достигнуто последнее из тел. Получив впечатления в последнюю очередь, духовная душа возвращает их в обратном порядке физическому телу.

Поскольку свойства некоторых «тел» (мы пользу­емся этим термином за неимением лучшего) менее развиты, происходит неточная передача информации в самый высший принцип и, следовательно, не уда­ется произвести правильного впечатления на физи­ческие чувства, подобно тому, как телеграмма может быть ошибочно отправлена не по месту назначения, испорчена или неверно расшифрована телеграфис­том на какой-либо промежуточной станции. Вот по­чему некоторые люди, наделенные огромными ин­теллектуальными и воспринимающими способностя­ми, совершенно не в состоянии оценивать, скажем, красоты природы или определенные моральные ка­чества.

Даже при наличии превосходного физического мыслительного аппарата до тех пор, пока первоначальные, материальные, или грубо физические впе­чатления должны будут проходить по цепи через сито каждого «принципа» (от 1, 2, 3, 4, 5, 6 и до 7 и снова вниз от 7, 6, 5, 4, 3, 2 к 1), – даже при усло­вии полной исправности каждого «сита», – духов­ные восприятия подобных людей все равно будут оставаться несовершенными. Йог, который с помо­щью постоянных тренировок и концентрации внимания поддерживает свой семеричный инструмент в хорошей форме и под полным духовным контролем, может по желанию сообщаться напрямую из физи­ческого тела с духовным и наоборот, парализовав при этом функции четырех промежуточных принци­пов.

Автор пишет: «Йог формирует прямую связь между своей духовной душой и любой способностью и силой своей тренированной воли, т. е. магнитным влиянием, концентрирует все свои силы в душе, что позволяет ему понять предмет исследования и передать сообщение о нем обратно в физические органы по различным каналам связи».  Е.П.Блаватская делает дополнение.

Или – напрямую, что, как мы полагаем, проис­ходит чаще.

Автор также пишет: «Если он хочет перемещаться в пространстве в духе, то он легко это делает посредством переноса волевого усилия». Е.П.Блаватская делает до­полнение.

Из физического в духовное тело и концентри­руя его там, как мы это понимаем.

КАЖУЩИЕСЯ «ПРОТИВОРЕЧИЯ»

[Редактору «The  Theosophist»]

«Недавно мне довелось провести несколько вечеров за изучением Вашей восхитительной статьи[45] "Фрагмен­ты оккультной истины", которая заслуживает большего внимания, чем беглое прочтение. В ней говорилось, что Эго покойного не может пересечь бездну, отделяю­щую его состояние от нашего, то есть не может опус­титься в нашу атмосферу и достичь нас. Оно привлека­ет, но не может быть привлечено, или, другими слова­ми, ни один ушедший дух не может посетить нас.

В "Разоблаченной Исиде" (т. I, с. 67) я вычитал, что многие духи, субъективно управляющие медиумами, являются человеческими развоплощенными духами, а их благорасположение или, напротив, злобность в зна­чительной мере зависят от нравственности самого ме­диума; они не могут материализовываться, а только «отбрасывают свое эфирное отображение на атмосфер­ные волны».

На стр. 69 читаем: "Одного желания недостаточно, чтобы привлечь человеческие духи. Одним из самых мощных притяжений для ушедших является их сильная любовь к тем, кого они оставили на земле. Она вовле­кает их непреодолимо и постепенно в поток астрально­го света, вибрирующего между дорогим для них челове­ком и Вселенской Душой".

На стр. 325: "Иногда, что случается крайне редко, планетные духи... производят их [субъективные прояв­ления]; но иногда духи наших покойных и любимых друзей и т.д.".

Из вышесказанного напрашивается вывод, что оба учения противоречат друг другу,  но возможно, что вместо духов подразумевались души,  – или же я  не понял смысла.

Мне кажется, что такой сложный предмет довольно затруднителен для восприятия западных учеников, осо­бенно таких новичков как я, которые, тем не менее, всегда с благодарностью готовы поучиться.

С уважением,

Теософ из Каледонии[46]

9 января 1882 г.».

МНЕНИЕ РЕДАКТОРА

Мы боимся, что наш уважаемый брат так и не по­нял ни «[Разоблаченной] Исиды», ни «Фрагментов оккультной истины». При внимательном прочте­нии вам не покажется, что утверждения во «Фрагментах» противоречат цитатам из «Исиды»; напро­тив, оба учения идентичны.

Наш «каледонский» брат полагает, что если в «Исиде» (т. I, стр. 67.) утверждается, что «многие... из тех, кто управляет медиумами субъективно... яв­ляются человеческими развоплощенньми духами», а во «Фрагментах», в приведенной нашим критиком фра­зе о том, что «Эго не может пересечь пропасть, разделяющую его состояние от нашего... и спуститься в нашу атмосферу ... или, короче говоря, ни один ушедший с земного плана дух не может посетить нас» – то оба учения противоречат друг другу. Мы отвечаем: «Вовсе нет». Мы снова повторяем эти ут­верждения и готовы их защищать. На протяжении всей «Исиды», – хотя во вступлении была пред­принята попытка показать огромную разницу, существующую между терминами «душа» и «дух»: первая является остатками личного Эго, второй – чистой сущностью духовной индивидуальности, – термин «дух», также как и другие условные терми­ны, часто вынужденно используется в том смысле, какой  в  него  вкладывают  спиритуалисты,  иначе возникнет еще большая путаница. Следовательно, значение трех предложений, процитированных на­шим другом,  надо понимать так:

На стр. 67, где сказано, что многие духи, субъективно управляющие медиумами, являются «человеческими развоплощенными духами», и сло­во «управляющие» не следует понимать в смысле «духа», самостоятельно владеющего организмом медиума, или просто «духа»; в обоих случаях речь идет всего лишь об оболочке в первоначальной ста­дии распада, когда большинство физических мыслительных и других способностей еще сохраняют­ся. «Дух», или духовное Эго, не может спуститься к медиуму, но может притянуть дух последнего к себе. Это возможно только в двух случаях – до и после его «созревания». Первый период приходит­ся на время между физической смертью и погру­жением духовного Эго в состояние, известное в эзотерической доктрине архатов как «бардо». Мы перевели это как «созревание», по свидетельству адептов оно длится от нескольких дней до не­скольких лет. Второй период длится столько, сколько достоинства старого Эго позволяют сущности собирать плоды былых заслуг в новом, воз­рожденном Эго. Новое духовное Эго возрождается из старого после завершения созревания, как ми­фическая птица феникс из пепла. Место, где оби­тает новое Эго, называется в оккультизме северно­го буддизма «дэвакханом», что соответствует до некоторой степени христианскому раю, или Цар­ствию Небесному. Насладившись блаженством, продолжительность которого пропорциональна его заслугам, новое персональное Эго воплощается в личность, разумеется, когда память о прежнем Эго стерлась и оно не может больше «сообщаться» с другими жителями планеты, которых покинуло на­всегда в образе известного им человека.  После бесчисленных перевоплощений, на множестве планет и в различных сферах, для каждой индивидуально­сти наступает время, в конце Маха-Юги, или большого цикла, когда она становится столь оду­хотворенной, что перед окончательным слиянием со Всеединством получает возможность лицезреть ретроспективный показ всех жизней, прожитых ее личностями.

Слова «их благорасположение или злобность в большой мере зависят от нравственности медиума», которыми заканчивается первая цитата, означают всего лишь, что Эго очистившегося медиума может быть привлечено и объединено магнитной (?) связью с реальным развоплощенным духом, в то время как душа неочистившегося медиума способна вести толь­ко пустой разговор с астральной душой, или «шелу­хой», покойного. Это объясняет, почему так исклю­чительно редки случаи вразумительного автомати­ческого письма и посланий от более «высокого класса» духов. Далее следует сказать, что нравствен­ность медиума будет пробным камнем достовернос­ти полученной информации. Как процитировал наш друг, «чувства к тем, кого они оставили на земле», являются «одним из самых мощных магнитов» меж­ду двумя любящими духами – воплощенными и развоплощенными.

Откуда тогда возникла идея о «противоречивос­ти» двух учений? Нас можно обвинить в слишком небрежном и неточном объяснении, в плохом владе­нии иностранным языком, в чрезмерном количестве недомолвок и недопустимом уповании на недоста­точно развитую интуицию читателя. Но никогда не было и нет никаких существенных разногласий между учениями, изложенными в «Исиде», и теми, что появились в последнее время, поскольку и те и другие исходят из одного и того же источника – Братства Адептов.

ПРЕДСКАЗАНИЕ ГРЯДУЩИХ СОБЫТИЙ

Когда в ответ на прямое обвинение автор «Ок­культного мира»[47] опубликовал письмо в «Bombay Gazette» (от 4 апреля 1882 г.), он начал его со сле­дующего заявления: «К моменту завершения «Оккультного мира» я уже был уверен в том, что Тео­софское Общество связано через госпожу Блаватскую с описанным мною великим Братством Адептов. Теперь моя уверенность подкреплена еще большим знанием». Наш верный друг в то время едва ли пред­полагал, что в один прекрасный день его мнение будет подтверждено тысячами свидетельств. Но та­ково нынешнее положение дел. Скептики, преду­бежденные люди или вообще заинтересованные сви­детели, если хотят, могут усмехаться, но этот факт нельзя отрицать. По крайней мере, наши друзья, – а у нас тоже есть доброжелатели, которые не счита­ют нас ни сумасшедшими, ни самозванцами, – бу­дут рады прочитать следующее признание.

Находясь в Мадрасе, мы узнали, что один та­мильский ученый, пандит окружного колледжа, желает с нами лично побеседовать. Разговор состоялся в присутствии господина Сингаравелу, президента Теософского Общества Кришны, и еще одного вну­шающего доверие теософа из Неллора, г-на С. Аравамуду Аянгара, санскритолога. Мы не вправе раскрывать здесь содержание этой беседы, за исклю­чением нескольких фактов, которые могут послу­жить еще одним великим доводом в пользу наших неоднократных уверений в том, что:

1)  наше Общество было основано по предложе­нию самих индийских и тибетских Адептов;

2)  мы прибыли в эту страну, выполняя Их волю.

Пусть наши друзья сами сделают выводы. Мы с радостью узнали, что ученый пандит занят сейчас более подробным описанием на тамильском и телугском языках изложенных здесь фактов и пытается получить свидетельства ныне живущих уважаемых людей, которые слышали пророчества его гуру, исполнившиеся в точности.

ЗАЯВЛЕНИЕ  ТХОЛУВАРА  ВЕЛАЮДХАМА  МУДЕЛЬЯРА,  ВТОРОГО  ТАМИЛЬСКОГО

ПАНДИТА  МАДРАССКОГО  ОКРУЖНОГО  КОЛЛЕДЖА

[Автору «Краткого путеводителя по эзотерической теософии»][48]

«Сэр, беру на себя смелость уведомить Вас, что я был челой покойного Арулпраказы Валлалара, извест­ного также как Чидамбарам Рамалинга Пиллай Авергал, – прославленного южноиндийского йога. Узнав, что английская общественность и индусы выражают сомнения в существовании Махатм (Адептов) и факта создания Теософского Общества по их специальному указанию и, кроме того, прослышав о Вашей недавней работе, стоившей Вам немалых усилий, – где представ­лены свидетельства, касающиеся Махатм – pro и con – я намереваюсь "предать гласности некоторые факты, связанные с моим досточтимым Гуру. Я верю, что они должны полностью развеять подобные сомнения и до­казать, что теософия – не заблуждение, и Общество, о котором идет речь, создано на прочной основе.

Позвольте мне начать с краткого описания личности моего Гуру и его учения.

Рамалинга Пиллай родился в Марутхуре, Чидамбарам Талук[49], Южный Аркот, Мадрасский округ. Он по­селился в Мадрасе в самом начале своей деятельности и жил там долгое время. В возрасте 9 лет он мог без предварительного прочтения дословно пересказать со­держание работ Агастьи[50] и других муни[51], одинаково почитаемых дравидами и ариями. В 1849 г. я стал его учеником, и хотя никто не знал, где он принял посвя­щение, через несколько лет вокруг него собралось из­рядное количество учеников. Рамалингам был великим алхимиком и обладал странной способностью, которую замечали очень часто, – превращать мясоедов в веге­тарианцев; казалось, достаточно было одного его взгляда, чтобы навсегда отвратить желание употреблять животную пищу. Он также обладал удивительным свой­ством читать мысли других людей. В 1855 г. он переехал из Мадраса в Чидамбарам, а оттуда в Вадулур и Каригули, где прожил несколько лет. Много раз за время сво­его пребывания там он покидал своих последователей, исчезая в неизвестном направлении и отсутствуя в те­чение более или менее продолжительного периода вре­мени. Внешне Рамалингам выглядел так: среднего рос­та, худощавый, – настолько худой, что фактически на­поминал скелет, – но в то же время сильный человек, стройного телосложения; ходил очень быстро; цвет лица светло-коричневый; прямой тонкий нос; огром­ные горящие глаза и постоянное выражение печали на лице. К концу своей земной жизни он отрастил длинные волосы, и что довольно необычно для йогов, он носил обувь. Его одежда состояла всего из двух кусков белой ткани. У него были исключительно умеренные при­вычки. Известно было, что он почти никогда не отды­хал. Строгий вегетарианец, он ел только раз в два или три дня, да и то насыщался несколькими жменями риса. Но когда он постился в течение двух или трех ме­сяцев, то буквально ничего не ел, живя просто на теп­лой воде с небольшим количеством сахара.

Из-за своих выступлений за отмену кастовых разли­чий он не пользовался очень большой популярностью.

Но все же представители всех каст собирались вокруг него толпами. Люди приходили не столько послушать его проповеди, сколько в надежде увидеть феномены, или «чудеса», и научиться им; Рамалингаму обычно приписывали силу совершать чудеса, хотя сам он отри­цал идею сверхъестественности, постоянно утверждая, что придерживается религии, основанной на науке. Помимо многих прочих идей он проповедовал, что:

1) несмотря на то, что индийский народ не прислу­шивается к его словам и советам, все же эзотерический смысл Вед и других священных книг Востока будет рас­крыт хранителями тайн – Махатмами – иностранцам, которые воспримут его с радостью; 2) губительное влия­ние цикла Калипуруши, который сейчас протекает в мире, будет нейтрализовано примерно через  10 лет;

3)       постепенно сойдет на нет употребление животной пищи;

4)       различия между расами и кастами, в конце кон­цов, исчезнут и со временем восторжествует принцип Всеобщего Братства, который установится в Индии;

5)       то, что люди называют «Богом», на самом деле является Вселенской Любовью, которая порождает и поддерживает совершенную Гармонию и Равновесие во всей природе;

6)       люди, однажды уверовав в сокрытую в них боже­ственную силу, приобретут такие необыкновенные способности, что смогут изменять действие закона гра­витации и т.д.

В 1867 г. он основал Общество под названием «Сумараса Веда Санмарга Сунгхам», что в переводе озна­чает «Общество, основанное на принципе Всеобщего Братства»; целью этого общества было распростране­ние истинной ведической доктрины. Едва ли нужно го­ворить, что эти принципы схожи с целями Теософского Общества. Наше Общество просуществовало всего 5 или 6 лет, но за это время смогло накормить на сред­ства своих членов очень большое количество бедных и немощных людей.

Достигнув 54-х лет (в 1873 г.), Рамалингам начал подготавливать учеников к своему уходу из этого мира. Он объявил о своем намерении погрузиться в Самадхи.

В первом полугодии 1873 г. он очень интенсивно про­поведовал свои взгляды о Всемирном Братстве. Но в последней четверти этого года он полностью прекратил лекции и хранил почти не нарушаемое молчание. Он снова заговорил в конце января 1874 г. и повторил свои пророчества, приведенные ниже. В последний раз мы увидели нашего учителя 30 января в Метукуппаме. Выб­рав небольшое здание, он вошел в пустую комнату, предварительно сердечно попрощавшись со своими чела, лег на ковер и затем, по его указанию, дверь закры­ли на замок и заделали единственное отверстие. Год спустя в этом помещении не обнаружили ничего, кро­ме голых стен. Прощаясь, Рамалингам обещал вер­нуться, но не сказал когда, куда и при каких обстоя­тельствах. Однако, он сказал, что будет заниматься развитием сознания людей, способных помочь делу возрождения мира не только в Индии, но также в Евро­пе, Америке и во всех других странах.

Такова вкратце история этого великого человека. Факты, изложенные мною, известны тысячам людей. Вся деятельность моего Гуру была посвящена пропове­ди возвышенных нравственных доктрин индусских шастр и внедрению в умы людей принципов Всемирно­го Братства, доброжелательности и милосердия. Но, к его большому сожалению, среди окружавших его толп он находил очень мало последователей, ценивших бла­городные этические идеи. Во второй половине своей земной деятельности Рамалингам часто выражал горь­кое сожаление по этому поводу и неоднократно восклицал: "Вы не достойны быть членами Общества Все­мирного Братства. Истинные члены этого Братства жи­вут далеко отсюда, на севере Индии. Вы не слушаете меня. Вы не следуете моему учению. Похоже, что вы решили не расставаться со своими прежними убежде­ниями. Все же недалеко то время, когда люди из Рос­сии, Америки (эти две страны назывались всегда) и дру­гих государств придут в Индию и будут проповедовать вам эти же принципы всеобщего Братства. Тогда только вы поймете и оцените те великие истины, которые я тщетно пытаюсь вам передать. В скором времени вы узнаете,   что Братья, живущие далеко на севере,   совершат в  Индии  много удивительных дел  на благо вашей страны".

На мой взгляд, это пророчество исполнилось в бук­вальном смысле. То, что на севере обитают Махатмы, не является для нас, индусов, новостью; но необыч­ный факт прибытия мадам Блаватской из России и пол­ковника Олькотта из Америки, предсказанный за не­сколько лет до их приезда в Индию, служит неопровер­жимым доказательством того, что мой гуру был связан с Махатмами, под руководством которых было впослед­ствии создано Теософское Общество.

Тхолувар Велаюдхам Мудельяр

член Теософского Общества.

Свидетели: Мунджакуппур Сингаравелу Мудельяр, президент кришнаитского Теософского Общества.

Комбаконар Аравамуду Ааянгар, член неллорского Теософского Общества».

«Официальное положение пандита Велаю в качестве одного из пандитов окружного колледжа служит надеж­ной гарантией его честности и порядочности.

Дж. Муттусвами Четти, судья по гражданским

делам мадрасского суда, вице-президент

мадрасского Теософского Общества».

Это один из тех случаев предсказания грядущих событий, который менее всего дает повод для подозрения в неискренности. Благородный характер сви­детеля, публичность выступлений его гуру и невозможность получить информацию о создании и рабо­те Теософского Общества в Индии по слухам или из газетных сообщений – все это приводит к выводу, что йог Рамалингам действительно советовался с Теми, Кто приказал нам основать Теософское Обще­ство. В марте 1873 г. нам было дано указание про­следовать из России в Париж. В июне нам велели поехать в США, куда мы прибыли 6 июля[52].  Это было как раз в то время, когда Рамалингам предска­зывал предстоящие события. В октябре 1874 г. мы получили указание отправиться в Читтенден, штат Вермонт, где на знаменитой ферме семьи Эдди пол­ковник Олькотт приступил к своим исследованиям, так называемой «материализации духов», ныне за­нимающим почетное место в анналах спиритуализ­ма. В ноябре 1875 г. было основано Теософское Об­щество, и только в 1878 г. началась переписка с на­шими друзьями из Индии, результатом чего было перенесение штаб-квартиры Общества в Бомбей в феврале  1879 г.

ЗАМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ «ПОЕЗДКА ПО БЛИЖНЕМУ ТИБЕТУ»

Капитан А.Бенон представил интересный отчет о своем путешествии в долину Гунготри и посещении Тхулинга, в Тибете, где находится ламаистский[53] мо­настырь, принадлежащий монахам из секты «красные шапки». Он пишет: «Тхулингские ламы – великие ча­родеи и могут убивать людей на расстоянии с помощью силы воли». Е.П.Блаватская дает комментарий.

То, что они обладают большой месмерической[54] силой, это факт. Месяц, проведенный в их благостной компании, не даст ни духовного просветления, ни улучшения морали.

Комментарий Е.П.Блаватской на замечание автора о «чудесах, совершенных ламами».

Только не высокими ламами, или «желтыми шап­ками», которые никогда не станут демонстрировать что-либо перед случайной толпой. В каждом боль­шом или малом ламаистском монастыре будут проводиться «религиозные мистерии», и «Панчен Римпоче»[55], или Высокий Лама в Ташилумпо[56] со всем своим ген-дуном (духовенством) будет наделять толь­ко что посвященных гелунгов духовными силами, или нго-дгюб, ибо этот год знаменует собой конец важного цикла. Но это никогда не делается публич­но, а только за неприступными стенами тайных святилищ ламаистских монастырей, в лхаканге[57], или внутреннем храме.

«Жители Тибета очень угнетены, поскольку старше­го сына в каждой семье отдают в священнослужители».

Нашего друга и корреспондента ввели в заблуж­дение. Это религиозный обычай; и он тяготит тибет­цев не больше, чем индусов выполнение их касто­вых и религиозных обязанностей. Даже если бы у них было право выбора, они не отказались бы от этого обычая.

«Автор утверждает, что официальные власти имеют привычку грабить народ во время поездок по стране».

Верно, но только в отношении китайских прави­телей, но не тибетских.

«Страна управляется из рук вон плохо, а ламы, не­смотря на их чудодейственные силы, кажутся беспомощной горсткой людей».

Откуда нашему корреспонденту это известно? Уж не из разговоров ли с несколькими неграмотными туземными торговцами?

«В начале нынешнего столетия они не смогли пре­дотвратить разграбление непальской армией ламаистского монастыря в Ташилхунпо».

Снова ошибка, порожденная незнанием европей­цами истинного положения дел в Тибете. Прежде всего, гелутпа, или «желтые шапки», пойдут скорее на любые жертвы, чем убьют человека – даже своего злейшего врага; такая жестокость характерна для дугпа, черных магов. Далее, непальская армия раз­грабила великолепный ламаистский монастырь в Ташилхунпо не «в начале нынешнего столетия», а в 1792 г. В тот год Таши-ламе было едва ли 10 лет от роду, и его регент, Чан-тю-Кушо, брат покойного Таши-ламы, был мирянином, а не ламой-«чудотворцем»; кроме того, при наличии «реинкарнации», или перевоплощенного бодхисаттвы  (каковым является преемник Таши-ламы), ни один нижестоящий лама, какими бы большими духовными силами он ни обладал, не может, согласно их законам, брать на себя ответственность предпринимать любые действия в сложной политической обстановке без личного указания Таши-ламы – а малолетний Лама таковых не давал. Подробности хорошо изве­стны, а причины просты.

«Год или два назад трое китайских лам прибыли в Ниланг и после оказанного им гостеприимства начали резать и есть скот, а закончили изнасилованием не­скольких джадских женщин».

Опять же, эти ламы принадлежали, вероятно, к секте дугпа, поскольку были китайцами, а не тибетцами. Мы полагаем, что было бы трудно встретить монаха из секты «желтые шапки», повинного в по­добных преступлениях, поэтому в действительности нет предмета для разговора.

«ТХАРАНА»[58], ИЛИ МЕСМЕРИЗМ

«В июньском номере журнала «The Theosophist» Бабу Пурно Чандра Мукерджи перечисляет некоторые приемы, используемые в практике тхараны для исцеле­ния больных. Я применяю определенный метод для ле­чения растяжения связок и хотел бы знать, можно ли расценивать такое целительство как месмеризм?

Усадив пациента на некотором расстоянии перед собой и выяснив, какая часть тела повреждена, я про­сто тру своей рукой соответствующую часть своего соб­ственного тела, одновременно произнося мантру[59]. Все это длится не более пяти минут. Менее чем через шесть часов после ухода от меня больной полностью выздоравливает. Прошло четыре года с тех пор, как я выучил мантру и, если мне не изменяет память, успеш­но использовал ее в лечебных целях свыше 20 раз, по­терпев неудачу только один раз, но у меня есть осно­вания полагать, что в данном случае повреждение было слишком серьезным. Некоторые из моих пациентов об­ращались ко мне за помощью сразу после растяжения, а иные лишь через две недели после появления болей. И только в двух случаях я вынужден был прибегнуть к повторным сеансам в последующие два-три дня.

Если у Вас нет сомнений относительно наличия у меня хоть каких-нибудь врожденных задатков к месме­ризму, то нижеследующее заявление покажет, что я ни минуты не потратил на развитие этого искусства, в ко­тором, тем не менее, преуспел.

Четыре года тому назад один брамин предложил обучить меня этой мантре, если я, в свою очередь, обу­чу его мантре для исцеления от укуса скорпиона, в чем я считаюсь знатоком. Я согласился, но когда брамин сказал, что я не должен рассчитывать на успех без предварительного повторения мантры сто тысяч раз, я ответил, что выучу ее только в том случае, если он лю­безно передаст мне полученный им эффект от соб­ственного стотысячного повторения. Он сделал это, налив в мою ладонь немного воды – что по веровани­ям индусов означает дарственную передачу. С того вре­мени я успешно лечил растяжение связок, не прикаса­ясь к пациентам и даже не приближаясь к ним.

У читателей теперь, естественно, могут возникнуть два вопроса: во-первых, можно ли считать, что я приоб­рел какие-либо месмерические навыки вышеупомяну­тым способом; и во-вторых, подлежит ли передаче дру­гому человеку результат (или сила), полученный от применения мантры.

Все, о чем я сообщил, чистейшая правда, и я не де­лаю из нее секрета; но напротив, я очень хочу обучить этой мантре всех желающих.

В одном месте Вы писали, что при лечении с помо­щью мантры эффект в действительности достигается посредством того, что Вы называете «силой воли». Я хотел бы узнать, использую ли я какую-нибудь неизвес­тную мне «силу воли» в своей лечебной практике и можно ли считать, что я вообще проявляю такую силу, если она не была добыта самостоятельно, а всего лишь получена от другого человека. Не будете ли Вы так лю­безны рассмотреть это явление и дать свои объясне­ния.

Прежде чем высказывать скороспелые суждения о невозможности постичь причинно-следственную связь в случаях, подобных моему, скептикам следовало бы самим проверить на практике действие мантры».

МНЕНИЕ РЕДАКТОРА

Крайне затруднительно ответить однозначно, связан ли описанный случай с «месмеризмом» и «си­лой воли»,  имея о нем самые поверхностные сведения. Хорошо известны факты сотен тысяч исцелений посредством месмеризма и спасения с по­мощью силы воли жизни людей, от которых отказалась медицина, признав их неизлечимыми. Что касается незамедлительного облегчения страданий в результате многократного повторения мантр, то это совсем другое дело. Мы не можем назвать полученный от них эффект «месмеризмом», – по­скольку лечебным фактором в нем является животная аура (сила, или флюид) одного человека, с помощью которой в организме другого происходит специфическое действие, при прямом контакте или без него. Откровенно говоря, мы не понима­ем, как можно говорить, что нечто подобное – мы имеем в виду нервный флюид или силу – нахо­дится в мантре, даже в потенциальном состоянии, потому что любая мантра – это всего лишь повто­рение определенных стихов, считающихся священ­ными у индусов. Все же, если ее произнести гром­ко много раз подряд с соблюдением особого фоне­тического правила, то есть со специфическим рас­певом, то почему бы не предположить, что произнесенный звук может обладать лечебным воздействием, подобным месмерической «силе», которая не более ощутима и видна, чем «мантри­ческий» звук, и уж определенно не слышна, в отли­чие от последнего. Если известно, что нежные зву­ки флейты успокаивают и во многих случаях надол­го прекращают нервную пульсацию при приступах ишиаса – почему этого не могут сделать ритмичные звуки санскритской мантры? Праотцы многих бра­минов – если не они сами, наверняка должны были знать больше о тайне звука, чем профессор Тиндаль, несмотря на успехи этого ученого джентльмена в извлечении музыкальных звуков из огня и легких газов. По свидетельству посвященных, начало ок­культному звуку дает Шабда Брахма[60],  именуемый также Кала Брахма Гоури – это одно из мистичес­ких названий Акаши[61]. Древнегреческие мистики, западные оккультисты и сведущие брамины схо­дятся в том, что звук эманирует из астрального света[62], или Акаши в ее чистейшем состоянии. Индус-оккультист, то есть человек, посвятивший себя духовному служению, во время занятий раджа-йогой слышит оккультные звуки, исходящие из его собственной муладхары – первого из шести последовательных центров силы в человеческом теле (питаемых из неистощимого источника – седьмого центра, или Единства как совокупности всех цент­ров), и знает, что они эманируют оттуда и больше ниоткуда. Но прежде чем наш корреспондент смо­жет полностью понять смысл наших объяснений, ему необходимо уяснить существенное различие между астральным огнем и астральным светом. Из­вестно ли оно ему? Уловил ли он его самостоя­тельно? Недостаточно иметь теоретическое пред­ставление о каком-либо предмете, ибо это будет приводить только к бесконечной путанице, даже «при заучивании определенных мантр и испыта­нии их действия на больных», до тех пор, пока не будет постигнута философия, так сказать, суть ис­целения. Даже успех не гарантирует от того, что через некоторое время он не обернется серьезны­ми осложнениями. Следовательно, прежде чем стать практиком, надо пройти обучение.

В этой связи возникает вопрос. Знал ли сам бра­мин, который передал нашему корреспонденту дар исцеления с помощью мантры, что-нибудь о пере­даваемой им таким способом силе или же он сделал это чисто механически?

Если он был посвященным – это хорошо; но как, в таком случае, он мог просить кого-то, кто не является Адептом, обучить его в свою очередь? Это не в обычаях посвященных. Любой Адепт, освоивший один центр, знает все, поскольку суще­ствует только один центр в природе – центр оккультной силы. Он знает, что должен искать про­исхождение каждого звука в центре астрального огня природы – и именно звук, «вах», является лечебным фактором мантры. Такой человек знает, что только из этого центра – и никогда с перифе­рии шатконочакры[63], исходят передаваемые (даже посредством внешних потоков астрального света или эфира) звуки, поскольку все шесть удаляю­щихся точек (которые являются излучениями из этой центральной точки) только передают их и от­ражают в центробежном и центростремительном направлениях в каждом оккультном процессе при­роды. Именно изнутри каждой данной точки про­странства (которая всегда будет центральной, не­зависимо от ее локализации) исходит сила, лежа­щая в основе каждой манифестации любого эле­мента; ибо этот центр является местонахождением непроявленного божества – утверждает эзотери­ческая браманическая доктрина «Авьяктабрахм» – и соответствует седьмому принципу внутри шести­конечной чакры. Все силы в природе, великие или малые, являются триединствами, дополненными четырьмя связанными между собой частями; все – кроме одного, Венца астрального света. Если мы скажем, что в действительности в природе суще­ствуют семь, а не пять или даже четыре элемента, то некоторые из наших читателей могут посмеять­ся над нашим невежеством, но только не человек, прошедший посвящение, ибо он хорошо знает, что мы имеем в виду. Он знает, что в указанном случае (сила мантры) адепт управляет стихийными сила­ми природы именно через посредство оккультных звуков. Проводник Шабда Брахмы называется Шадджа и является основным тоном в индусской музыкальной гамме.

Только достигнув стадии под названием Трибени и изучив предварительные звуки, йог начинает видеть Кала Брахму, то есть воспринимать вещи в астральном свете. Когда наш корреспондент осво­ит нади и ниддхи раджа-йоги и достигнет, по крайней мере, вышеуказанной стадии, тогда он поймет, что мы подразумеваем под постепенным развитием умственных и физических оккультных способностей, которые истинные адепты применя­ют в качестве методики изучения раджа-йоги. Практика «передачи» и «приема» вслепую харак­терна для магов, сознательных или бессознатель­ных. Более того, неграмотное практикование хат­ха-йоги неизбежно ведет к нежелательным послед­ствиям. Хатха-йог либо становится магом, либо практически ничему не научается, а чаще всего убивает себя такими необдуманными занятиями. Мантра, использованная неграмотно, может пре­вратиться, и часто превращается, в коварное ору­жие, мистическая сила которого способна обер­нуться против пользователя.

КОММЕНТАРИИ К СТАТЬЕ «ЗАГАДКА ЛЕВИТАЦИИ»

Мы с радостью удовлетворили бы дружеский за­прос из мормонской столицы[64], если бы затронутая проблема не требовала столь основательных разъяс­нений. Учитывая, что оккультизм объясняет тайну птичьего полета и плавания рыб совсем другими за­конами, нежели современная научная теория, надо хорошо подумать, прежде чем дать правильное тол­кование. Но поскольку мы находимся в немилости у ортодоксальных ученых уже давно, то все-таки позволим себе сказать несколько слов. Наш корреспондент пишет: «Если допустить, что птицы могут становиться легкими или тяжелыми по желанию, тогда очень просто понять феномен их полета».

Почему бы не принять такую точку зрения? Идентичный результат, полученный посредством инстинкта или воли, бессознательно или сознатель­но, животным или человеком, должен иметь под собою одну и ту же причину, если не брать во внима­ние разнообразие условий и несущественных деталей. Действия некоторых рыб, которые заглатывая большой объем воздуха надувают внутренний пу­зырь и, таким образом, становясь легче, плавают на поверхности воды, не противоречат научной теории о природе плавания подобных рыб, человека или мешка с воздухом. Однако такая теория бессильна объяснить феномен быстрого погружения человека или кита на дно. В первом случае такое ныряние могло бы быть приписано волевому акту. Но неспо­собность даже самого опытного ныряльщика быстро погружаться в воду и на большую глубину – для этого он вынужден привязывать к себе камень – доказывает, что здесь должно быть нечто большее, чем слепой инстинкт или сознательное волеизъявление. Что же это? Оккультная наука отвечает – «из­менение полярности и естественной гравитации», еще не признанное официальной наукой. Примени­тельно к птицам и животным – это инстинктивное механическое действие, как и все их поведение; что же касается человека, то бросить вызов привычным условиям гравитации он может только приобретя особые способности при занятиях йогой. И хотя дей­ствия животных бессознательны, а человек меняет свою полярность по желанию, в обоих случаях речь идет об одной причине, приводящей к одинаковому результату. Так, у птицы происходят определенные изменения полярности во время подъема, снижения или полета на одной высоте.

ВИДЕНИЯ В КРИСТАЛЛЕ

На многих своих лекциях полковник Олькотт де­монстрировал очень любопытный кристалл, найденный в Гаштейнских горах. Этот кристалл был любез­но прислан ему нашим очень близким другом и со­трудником, баронессой Адельмой фон Вай[65].

Если человек, наделенный от природы некоторым даром ясновидения, какое-то время будет присталь­но вглядываться в этот кристалл, он увидит в его се­редине череду меняющихся видений – пейзажи, морские виды, лица живущих и умерших людей, иногда послания, написанные на саморазворачиваю­щихся свитках или напечатанные в книгах, которые появляются, а затем исчезают. Подобные экспери­менты проводились при участии десятков людей, и во многих случаях успешно. Один благородный ин­дус увидел, помимо различных сцен, лицо своего покойного отца и был глубоко взволнован этим зре­лищем.

Далеко не каждый может видеть эти изображе­ния; даже ясновидящие не все одинаково четко воспринимают видения. Образы, появляющиеся в кристаллах и зеркалах, стали темой многих литературных произведений, и некоторые провидцы – среди которых следует вспомнить имя легендарного доктора Ди[66] – вызвали большой общественный ин­терес своими пророчествами, иногда правдивыми, а иногда и нет. В этой связи письмо, полученное полковником Олькоттом от старого индийского армейского офицера, будет прочитано с большим вниманием.

«Мой дорогой полковник!

После Вашего отъезда некоторое время я держал кристалл в руке безо всякого результата. Но постепен­но он так нагрелся, что я даже начал подумывать о том, чтобы выпустить его из руки. Все это время я на­блюдал очень странные туманные образы, формирую­щиеся в этом кристалле. Потом температура его начала понижаться, и я почувствовал нервную дрожь во всей руке. Я продолжал держать зеркало (кристалл) и видел очень яркие цвета различных оттенков; казалось, они быстро перемешивались друг с другом, образуя пре­краснейшую фантасмагорию! Когда краски поблекли, вновь появились те же самые смутные изображения; температура кристалла опять повысилась – на этот раз настолько, что я уронил его на стол. Через несколько секунд я снова взял его в руку и, к моему удивлению, увидел в нем образ человека, чье лицо показалось мне очень знакомым, но где я его видел, я так и не вспом­нил. Этот образ сменился изображением маленького ребенка, которого я видел до Вашего отъезда, и самым последним проявились, подобно бледным теням, голо­вы женщины и ребенка, которых, как мне кажется, я узнал. В этот момент вся моя рука вновь начала дро­жать, и кристалл с глухим стуком ударился об стол.

В связи с этими короткими, но впечатляющими опытами с магическим кристаллом, который Вы оста­вили мне всего на час, позвольте сказать, мой дорогой полковник, что в этом необычном явлении кроется больше, чем я предполагал, и если в этом куске стекла не сидит дьявол, то я жестоко ошибаюсь.

Могу добавить, что переведя взгляд со стола вверх, чтобы вновь закурить трубку, я увидел фигуру, сто­ящую около комода. Она была поразительно похожа на старика, которого я видел в... три года назад. Он внима­тельно всматривался в меня некоторое время, и когда я встал со стула, то махнул рукой, и в тот же момент я почувствовал нечто вроде удара и упал обратно на стул. Придя в себя и оглядев комнату, я не обнаружил ниче­го, кроме самого себя наедине со своими мыслями, а на столе – кристалл и письменный прибор, с помощью которого Вы велели мне записывать все, что я увижу в явно необычной атмосфере Вашей комнаты. Искренне Ваш,

Е.У.Л.»

В этом случае имеет место нечто большее, чем просто ясновидение, тут примешан элемент медиумизма. Видения в кристалле, представшие перед офицером, были субъективными – то есть продук­тами воображения; в то время как фигура старика была, вероятно, пишачей[67]. Те, кто видит подобные призраки, нередко получают удары: аналогичный случай произошел недавно в Бомбее, в результате чего пострадало несколько человек. Мы бы вообще не советовали людям, обладающим повышенной чувствительностью, как у нашего друга-офицера, заниматься экспериментами с кристаллами или участвовать в спиритических сеансах, поскольку они являются прирожденными медиумами. А наше мне­ние об опасности использования медиумических способностей без знания восточной философии мы высказывали уже неоднократно.

«РАЗОБЛАЧЕННАЯ   ИСИДА»  И  ЖУРНАЛ  «ТЕОСОФ» 

О  ПЕРЕВОПЛОЩЕНИИ

В журнале «Light» (от 8 июля) Ч.К.М. приводит цитату из примечания редактора к статье «Кажущи­еся противоречия», напечатанной в журнале «The Theosophist» за июнь 1882 г. Затем из рецензии на книгу «The Perfect Way» («Совершенный путь»)[68] в этом же номере он подробно цитирует «авторитетное учение более позднего времени», по его довольно яз­вительному замечанию. Далее снова следует длин­ный абзац из «[Разоблаченной] Исиды». Три цита­ты и замечания нашего друга выглядят так:

«...Никогда не было и быть не может каких-либо су­щественных расхождений между учениями, изложенными в «Разоблаченной Исиде», и учениями нашего по­зднего периода, поскольку и те и другие произошли из одного и того же источника – Братства Адептов» (При­мечание редактора к статье «Кажущиеся противоре­чия»).

Обратив внимание своих читателей на вышепри­веденное утверждение, Ч.К.М. продолжает цитировать, с целью показать – как он считает – его оши­бочность.

«"Начнем с того, что реинкарнация – если принять во внимание другие миры помимо этого – распространенное явление в природе. Но перевоплощение в следу­ющем, более высоком объективном мире – это одно, а перевоплощение на нашей земле – совсем другое. Даже земная реинкарнация повторяется снова и снова до тех пор, пока человечество не достигнет наивысшего со­стояния, какое только можно представить в настоящее время на этой земле, а не в загробной жизни, и в этом кроется  ключ  к разгадке.

...Но как только посредством последовательных пере­воплощений человек достигает предела совершенства, положенного в условиях современной расы, его следую­щая реинкарнация осуществляется на первых ступенях более высокого мира – где самые начальные уровни развития намного выше наших самых высоких. Ужасной ошибкой современных сторонников перевоплощения является предположение, что на нашей земле возможен воз­врат к более низким физическим формам и поэтому че­ловек не воплощается каждый раз человеком на этой земле. Неверность такой теории доказана ясно и одно­значно в вышеприведенных отрывках". (Рецензия на книгу "The Prefect Way"  в журнале "The Theosophist").

А теперь из  "[Разоблаченной]   Исиды":

"Сейчас мы представим несколько фрагментов из этой таинственной доктрины о реинкарнации, – от­личной от метампсихоза[69], – которую мы получили из авторитетного источника. Перевоплощение, то есть появление на свет одной и той же индивидуальности, или, вернее, ее астральной монады, дважды на одной и той же планете не является законом природы, это ис­ключение, вроде тератологического[70] феномена двугла­вого младенца. Этому предшествует нарушение законов гармонии, и это случается только тогда, когда природа, желая восстановить потревоженное равновесие, с си­лой вталкивает в земную жизнь астральную монаду, вырванную из круга необходимости преступлением или несчастным случаем. Так, при абортах, при врожден­ном и неизлечимом идиотизме, в случаях смерти мла­денцев ранее положенного возраста нарушается перво­начальный замысел природы создать совершенного человека.  Следовательно,  ввиду того,  что грубая  материя каждого из этих немногочисленных существ распыляет­ся после смерти в обширном царстве жизни, бессмерт­ный дух и астральная монада индивидуальности – пос­ледняя отделяется, чтобы оживить физическое тело, а первый, чтобы наполнить его своим божественным све­том – должны предпринять вторую попытку выпол­нить задачу,  стоящую  перед созидающим разумом.

Если разум развивается настолько, что становится активным и проницательным, то необходимость вопло­щаться на этой земле отпадает, поскольку три состав­ные части триединого человека объединяются, и он получает возможность стремительно продвигаться впе­ред. Но когда новое существо не соответствует требова­нию, предъявляемому монаде, или же, как в случае идиотизма, отсутствует триединство, бессмертная ис­кра, светящаяся в нем, должна вновь войти в земной план, так как она не проявилась во время своей первой попытки.

...Далее, та же оккультная доктрина признает другую возможность, правда, настолько редкую и достаточно неопределенную, что даже нет смысла ее упоминать. Даже современные западные оккультисты отрицают ее, хотя она общепризнанна в странах востока". Это редкие случаи возвращения крайне порочных человеческих духов, которые были низвергнуты в восьмую сферу – нет необходимости полностью цитировать этот отры­вок. Исключениями из этой редкой и сомнительной возможности, когда происходит реинкарнация на этой земле, в соответствии с "[Разоблаченной] Исидой" – я процитировал ее. 351-352, первого тома – являются только три случая: аборты, очень ранняя смерть и иди­отизм.

Я, многострадальный исследователь таинственного, охотнее признаюсь в собственной глупости, чем позво­лю сделать "кажущиеся противоречия" предметом на­смешек. Но в конечном итоге, два плюс три не равня­ется четырем; черное – не является белым, а "да" не значит "нет", во всяком случае, в отношении простых и определенных утверждений. Если и есть такая вещь, которую я очень хотел бы понять, так это истина о проблеме перевоплощения. Надеюсь, от меня не требуют, как от исполнительного теософа, чтобы я безро­потно примирил утверждение из "[Разоблаченной] Исиды" с заявлением авторитетного обозревателя. Но есть одно утешение.

Высокоученый автор "[Разоблаченной] Исиды" не мог полностью забыть изложенного там учения по это­му вопросу. Поэтому, скорее всего, не он диктовал эти утверждения обозревателю. Если, как я предполагаю, за последним стоит Кут Хуми, тогда, очевидно, Кут Хуми не является псевдонимом мадам Блаватской, как поговаривают злые языки.

Ч.К.М.»

Мы надеемся, что нет – для блага самого Кут Хуми. Мадам Блаватская была бы слишком тщеславна и горда, имей она хотя бы возможность мечтать о такой чести. Но, как справедливо заметил фран­цузский классик: «La critique est aisee, mais I'art est difficile» – хотя мы более настроены униженно склонить наши головы в искреннем сожалении и вос­кликнуть «Et tu Brute!», чем повторять старые истины.

Как можно найти это (даже) «кажущееся несоот­ветствие» между двумя приведенными отрывками – это не распространяется на тех, кто совсем не зна­ком с оккультной доктриной – будет действитель­но самой большой загадкой для каждого восточного оккультиста, который приобщается к тайным знани­ям и учится в одной школе с рецензентом «The Perfect Way». Тем не менее, последний был выбран в качестве оружия, чтобы разбить нас наголову.

Достаточно прочитать отрывок № 1 во «Фрагмен­тах оккультной истины» и поразмыслить над семеричным составом человека, – на который оккуль­тисты подразделили тройственное человеческое существо, – чтобы понять, что «астральная» монада не является «духовной» монадой, и наоборот. Легко можно доказать,  что  между двумя утверждениями нет противоречия, что мы и собираемся сделать с помощью нашего друга-«рецензента». Самое боль­шее, что можно сказать о процитированном из «Исиды» отрывке, это то, что он не завершен, ха­отичен, расплывчат, возможно – неуклюж, как и большая часть этой работы, первого литературного труда иностранки, которая даже сейчас не может похвалиться знанием английского языка.

Поэтому, основываясь на утверждениях из очень точной и блестящей рецензии на «The Perfect Way», мы снова говорим, что «реинкарнация, то есть по­явление одной и той же индивидуальности, или, вер­нее, ее астральной монады (или личности, как ее называют современные реинкарнисты) дважды на одной и той же планете не является нормой в при­роде» и что «это является исключением». Попыта­емся еще раз пояснить нашу мысль.

Рецензент говорит о «духовной индивидуальнос­ти», или бессмертной монаде, как ее называют, что соответствует седьмому и шестому принципам во «Фрагментах». В «[Разоблаченной] Исиде» речь шла о личности, или конечной астральной монаде, состо­ящей из невесомых элементов пятого и четвертого принципов. Духовная индивидуальность, будучи эманацией Единого Абсолюта, вечна; личность, как сложное соединение, временна и обречена, в конеч­ном итоге, на разрушение, за исключением более одухотворенных частей пятого принципа (манаса, или ума), которые ассимилируются шестым принципом, когда он уходит вслед за седьмым в его «состо­яние созревания», чтобы вновь родиться или нет, в зависимости от обстоятельств, в арупа-локе (бесфор­менном мире). Семь принципов, образующих, так сказать, триаду и четверицу, или, как некоторые на­зывают, «Сложное Триединство», подразделенное на триаду и две дуады (пары), можно понять с помо­щью следующей схемы групп принципов.

Группа I 7. Атма – „Чистый Дух” 6. Будди – „Духовная Душа, или познавательная способность”.	Дух Духовная монада, или Индивидуальность, и ее проводник. Вечна и неуничтожима.
Группа II 5. Манас – «Ум, или животная душа». 4. Кама-рупа – форма «желаний», или «страстей».	Душа Астральная монада, или личное яго, и ее проводник.  Переживает принципы группы III и разрушается через некоторое время, если только не перевоплощается, как было сказано, при исключительных обстоятельствах.
Группа II 3.Лингашарира – астральное, или жизненное тело». 2. Джива – «жизненный принцип». 1. Стхулашарира – «физическое тело».	Тело Составное физическое, или «земное эго». Все три его части всегда умирают вместе.

А теперь, спрашиваем мы, – где же «несоответ­ствие» или противоречие? В зависимости от того, каким был человек: хорошим, плохим или посред­ственным – группа II должна стать либо «шелухой», либо перевоплотиться один или несколько раз при «исключительных обстоятельствах». В нашей ок­культной доктрине делается существенное различие между безличной Индивидуальностью и индивидуальной личностью. С.СМ не будет перевоплощать­ся, то есть в своем следующем рождении он будет не Ч.К.М., а совсем другим существом, созданным из мыслей и поступков Ч.К.М.: его собственным тво­рением, ребенком и плодом его теперешней жизни, следствием причин, которые он сейчас порождает. Можем ли мы, в таком случае, говорить, подобно спиритуалистам, что Ч.К.М., человек, которого мы знаем, родится снова? Нет, но его божественная мо­нада будет тысячи раз до конца Великого Цикла одеваться в различные человеческие формы, каждая из которых будет новой личностью. Как могучее де­рево, которое каждую весну покрывается новой ли­ствой, увядающей и опадающей осенью, так и веч­ная монада проходит через серию меньших циклов, всегда одинаковая и все же вечно меняющаяся и облачающаяся при каждом рождении в новое одеяние. Почка, не сумевшая распуститься в этом году, вновь набухнет в следующем; но лист, достигший зрелос­ти и умерший естественной смертью – никогда не сможет родиться на том же дереве. Нам не разреша­ли вдаваться в подробности при написании «Исиды», отсюда – нечеткие обобщения. Теперь нам ве­лели это сделать – и мы выполняем распоряжение.

Таким образом, в конечном итоге, похоже, что «два плюс три» все-таки «равняется именно четырем», если «три» не принимать ошибочно за цифру. Мы знаем случаи, когда то, что общепризнано счи­талось очень «черным» – до невозможности – вдруг вновь становилось «белым», как только было разрешено пролить на него дополнительный свет. Что ж, возможно, настанет такой день, когда во многом непонятые оккультисты предстанут в новом свете. Vaut mieux tard que jamais!

А пока подождем, не процитирует ли Ч.К.М. в журнале «Light» что-либо из данного комментария.

ЗАМЕЧАНИЕ К СТАТЬЕ «ПИСЬМА ОБ  ЭЗОТЕРИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ»

Различных посмертных состояний гораздо боль­ше, чем разновидностей человеческих жизней на нашей земле. Как замечено ниже, не все непремен­но становятся пишачами или привидениями. Жертвы несчастных случаев, как правило, избегают этого проклятия, в притягивающий поток попадают толь­ко те, кто умер, обуреваемый какой-нибудь всепог­лощающей земной страстью, то есть эгоисты, кото­рые никогда не думали ни о ком, кроме собствен­ной персоны. Застигнутые смертью в момент удов­летворения – реального или воображаемого – какой-либо преобладающей в их жизни страсти, они продолжают испытывать еще более обостренную жажду наслаждения, ибо желание остается неудов­летворенным даже после полной его реализации; та­кие души не могут преодолеть земного притяжения, чтобы ожидать часа освобождения в счастливом не­ведении и полном забвении. Среди «самоубийц», к которым определение автора подходит в полной мере, есть такие, кто наложил на себя руки, чтобы избежать земного правосудия или под влиянием уг­рызений совести после совершения преступления. Законы природы не могут нарушаться безнаказанно, колесо неумолимой причинной связи между по­ступком и следствием совершает свой полный обо­рот, но уже в мире следствий – в кама-локе; и каждое преступление получает там адекватное на­казание неисповедимыми путями, даже для по­верхностного описания которых потребовались бы многие тома. В одном из ближайших выпусков на­шего журнала будут приведены выдержки из буддийских священных писаний и индусских шастр, посвященные этой теме, с указанием тома, страницы и номера стиха для удобства проверки.

ЗАМЕЧАНИЕ К СТАТЬЕ «ОЗАДАЧИВАЮЩИЕ  ВОПРОСЫ»

Автор статьи, Б.Р.Найду, обнаруживает много про­тиворечий во взглядах философов на причины страда­ний и несчастий людей и выражает свое мнение, что «это является тайной даже для самых мудрых». Ссыла­ясь на доктрину о карме, в том виде как она изложена в Пуранах, он пишет: «Нас также учат, что мы повтор­но рождаемся в виде неразумных существ, а иногда даже неодушевленных предметов». Е.П.Блаватская дает комментарий.

Мы признаемся здесь в своем невежестве. Что это за религия, что учит такому абсурду, как повторное рождение в «неодушевленной форме»?

Автор продолжает: «Если это так, то мы должны бу­дем проследить причины всех этих изменений с самого начала так называемого творения... Нелепо говорить, что до сотворения мира существовали какие-либо че­ловеческие или другие существа».

Мы не верим в сотворение мира, то есть, что Все­ленная когда-либо имела начало. Все в ней меняет форму – она же сама была и будет непреходящей. Те, кто понимает прочитанное, найдут объяснение даже в индусских писаниях. Утверждение, что до сотворения этого мира были «существа», вовсе не является нелепостью, поскольку наш мир, безуслов­но, не единственный в своем роде в огромной Все­ленной.

 «Ведантисты и некоторые другие придерживаются мнения, что так называемое Божество    рассеяно во Все­ленной и вовне, или, иными словами,       что сама Вселен­ная есть Бог и Бог есть Вселенная».

Будучи менее образованными, чем наш коррес­пондент – который упорно настаивал на опубликовании вышеприведенных вопросов – мы снова при­знаемся в своем невежестве. Ни одна из ведантийских сект, насколько мы ознакомились с ними, ни­когда не учила, что Бог рассеян «во Вселенной и вовне», воздействуя на нее за ее пределами. Прежде всего, ведантисты не могут верить в сверхкосмичес­кое божество, ибо они учат, что Вселенная безгра­нична, а Парабраман – бесконечен. Мы предлагаем пандитам-ведантистам подтвердить это утверждение.

«В таком случае, разве может существовать что-то другое, совершенно отличное от того, что находится повсюду, во всех вещах, одушевленных и неодушевлен­ных, и может творить добро и зло, создавая в соответствии со своими поступками карму».

Конечно, нет. Вселенная является не только внешним одеянием, майей, или иллюзорным покровом Божества, – которое, тем не менее, находится в каждом атоме, как мы знаем, – но самим Божест­вом: Парабрахма плюс майя, или Ишвара.

«Доктрина о карме довольно широко распростране­на среди большинства пандитов; и это еще одна загадка для многих».

Не Абсолют создает карму, а конечное и наделен­ное чувствами существо, развившееся из него, или видимая проекция конечной части этого Абсолюта. Другими словами, именно о человеке, или материи в самом совершенном состоянии, возможном на зем­ле, можно сказать – материя плюс Брама, или Абсолют. Если мы ошибаемся, то пусть какой-нибудь образованный пандит нас вежливо поправит. Мнение полуобразованных нас не интересует.

В отношении закона кармы Найду просит помочь ему разгадать тайну о различном обращении с живот­ными и даже неодушевленными предметами; так, он пишет: «В безлюдных пустынях и возвышенных мест­ностях на какое-то время возникают большие города с великолепными дворцами и храмами, а затем их поки­дают и они вновь превращаются в пустыни, леса и гни­ющие свалки. Какие же добрые или злые поступки мог­ли совершить эти куски камней и т.п., чтобы люди так по-разному к ним относились?..»

При всем нашем желании помочь нашему дорого­му корреспонденту в его крайнем затруднении мы совершенно не можем понять, что он имеет в виду. «Пустыни», «гниющие свалки», «дворцы» и «леса» участвуют в карме или в судьбе человека исключи­тельно в качестве необходимых атрибутов.

Мы бы сказали, что только исконная пригодность или непригодность вещей способствует превраще­нию пустыни в город и наоборот. Если наш коррес­пондент отрицает, что Божество находится везде, то есть вездесуще; и все же, несмотря на его повсемес­тное присутствие, люди и предметы не одинаково почитаемы, счастливы или несчастны, тогда вряд ли он сможет получить ответ на такой обширный воп­рос – а именно, о происхождении добра и зла, самый запутанный и трудный для мыслителей всех времен – в нескольких строчках редакторского коммента­рия.

Пусть он изучает оккультную философию и, воз­можно, тогда его любознательность будет удовлетворена. Если читать мертвые буквы писаний, то не только Пураны покажутся бессмысленными. В Биб­лии мы находим такие же несоответствия. Иегова проклинает землю из-за (греха) Адама (Книга Бытия, III, 17), и земля с тех пор страдает! И все же Библия Моисея породила из своих тайников каббалу, ок­культное  знание западных философов.

«Более того, нас учат, что так называемый Бог все­милостив, всезнающ, вездесущ и т.д. Если это так, почему одни люди бедны, другие немощны и т.п.?»

Западные каббалисты называют дьявола «Богом наоборот», Demon est Deus inversus. Восточные оккультисты поступают еще лучше: они вообще отка­зываются от такого бога.

ЭЛЕКТРИЧЕСТВО: МАТЕРИЯ ИЛИ СИЛА?

«В своем очень интересном и талантливом докладе "Общая основа всех религий", прочитанном в Мадрасе 26 апреля 1882 года, полковник Г.С.Олькотт, Прези­дент-основатель Теософского Общества, высокообра­зованный Президент, заявил, что электричество явля­ется материей так же, как воздух и вода.

Я процитирую здесь его собственные слова:

"Итак, снова вернемся к вопросу: это материя или что-то еще? Я говорю, что материя плюс что-то еще. А теперь задумаемся на минуту, что представляет из себя материя? Незадачливые мыслители – к которым мы вынуждены причислить и юнцов, только что окончив­ших колледж, какими бы титулами они ни обладали – склонны связывать понятие материи с такими свой­ствами, как плотность, видимость и осязаемость. Но это непростительная неточность. Воздух, которым мы дышим, невидим, но все же материален – входящие в его состав элементы кислорода, водорода (?), азота и углекислоты имеют атомный вес и могут быть обнару­жены экспериментальным путем. Электричество нельзя увидеть, если только не создать особых условий, и все же это материя. Вселенский эфир, которым оперирует наука, никто не видел, однако это материя в состоянии крайней степени разряженности.

Возьмите простейший пример различных состояний воды и посмотрите,  как быстро они выходят за верхнюю границу шкалы плотности, установленную наукой: твердый, как камень, лед; растаявший лед, т.е. вода; конденсированный пар; перегретый (невидимый) пар; электричество (?) и – уходят из мира следствий в мир причин"!

Хрестоматийные примеры с воздухом, водой и все­ленским эфиром, приведенные ученым полковником для иллюстрации понятия материи, хорошо известны и не вызывают сомнений; но совершенно непонятно, на каком основании он относит электричество к материи. По его же собственному утверждению, материя "со­стоит из атомов, имеет вес и ощутима", все же мне не ясно, как его "материальное" электричество подходит под это определение.

Я поясню это позже, когда буду показывать различие между силой и материей.

Самые последние научные теории рассматривают электричество как силу, а не как материю. Лучшие тео­ретики и популяризаторы европейской физической на­уки сходятся здесь во взглядах. Профессор Тиндаль, один из лучших философов-материалистов нынешнего столетия,  в своей работе  "Материя и сила"  пишет:

"Длительные размышления и эксперименты привели философов к выводу, что материя состоит из атомов, из которых (взятых отдельно или в сочетаниях) пост­роен весь материальный мир. Например, воздух, кото­рым мы дышим, является всего лишь механическим соединением атомов кислорода и азота. Вода, которую мы пьем, тоже состоит из кислорода и водорода. Но она отличается от воздуха, в частности, тем, что в ней кислород и водород не механически перемешаны, а хи­мически соединены. Атомы кислорода и водорода ис­пытывают настолько огромное обоюдное влечение, что находясь в непосредственной близости, устремляются друг к другу почти с непреодолимой силой, чтобы образовать химическое соединение. Но какой бы мощной ни была сила взаимного притяжения этих атомов, мы располагаем средством, которое может разорвать их связь; и посреднику, с помощью которого мы это дела­ем,  будет уделено здесь немного  внимания".

Далее он описывает проявления этой силы, которую он называет электричеством. Здесь профессор Тиндаль четко показывает различие между материей и силой.

В  главе о  "Научном  материализме"  он вновь пишет:

"Формы минералов, образующихся в результате этой игры полярных сил, очень разнообразны и демонст­рируют разные степени сочетаемости.

Для изучения их молекулярного строения ученые попеременно пользуются всеми доступными средства­ми, такими как свет, теплота, магнетизм, электриче­ство и звук".

На основании последних данных современной физи­ческой науки философы признали существование неко­его посредника, который они назвали силой, или энер­гией; и склонны рассматривать некоторые физические силы, а именно: свет, теплоту, магнетизм и электриче­ство в качестве различных аспектов одного и того же явления.

Профессор Бэлфор Стюард считает электричество разновидностью энергии.

Профессор Гано относит электричество к физичес­ким посредникам.

Профессор Миллер называет его комплексной силой.

Сила, энергия и физический посредник – это всего лишь разные слова, выражающие одну и ту же идею. Таким образом, современные ученые мужи сходятся в том, что электричество все же является силой. Давайте продолжим наши рассуждения и посмотрим, являются ли понятия материя и сила взаимозаменяемыми, то есть является ли материя силой, и наоборот, сила – материей.

Из вышеприведенных цитат видно, что, по мнению профессора Тиндаля, материя состоит из атомов, а то, что их соединяет и разъединяет, является силой, то есть материя отличается от силы. Поскольку материя состоит из атомов, она должна обладать весом; полков­ник Олькотт признает это. Можно экспериментально доказать, что воздух, которым мы дышим, и вода, кото­рую мы пьем, имеют определенный вес. Можно дока­зать, что гипотетический вселенский эфир, существующий в  сверхразреженном  состоянии,  обладает  некото­рым  весом[71].

Применима ли такая  проверка к силе?

В какой бы форме она ни проявлялась: как свет, звук, теплота, магнетизм или электричество – можно экспериментально доказать,  что у нее  нет веса.

Согласно последним научным теориям, свет явля­ется результатом волнообразных движений или вибра­ций всекосмического эластичного посредника или эфирной субстанции в состоянии сверхразряженности. Невозможно взвесить луч света ни на одном из извест­ных в настоящее время научных приборов. Если пропу­стить несколько лучей света через линзу, или призму, то ее вес нисколько не увеличится.

Теплота – это вибрация атомов тела. Можно ли взвесить теплоту? Я думаю, что нет. Эксперимент с ме­таллическим шариком[72] хорошо известен даже начина­ющим ученым.

Магнетизм или электричество называют полярными силами.

Брусок мягкого металла, намагниченный надолго, не увеличивается в весе[73]. Так же и лейденская банка[74] не становится тяжелее, если ее зарядить электриче­ством; или платиновый провод между двумя полюсами гальванической батареи, разогреваясь добела при про­хождении через него электрического тока, не увеличи­вается в весе. Некоторые могут возразить, что совре­менная наука не располагает техническими средствами для измерения таких сверхмалых величин. Ответ прост: если с помощью химического баланса можно опреде­лить вес мельчайших тел, то почему бы не применить его и к этим посредникам, – которые ощутимы и под­даются оценке, – для измерения их веса, если таковой у них имеется.

Нам кажется, что подобный аргумент может быть выдвинут с целью уклониться от существа вопроса.

Следовательно, мы приходим к выводу, что перечис­ленные проявления силы не имеют весовых характери­стик. А поскольку материя обладает весом, то они не могут считаться материей, то есть сила не, есть мате­рия. Электричество только что было описано выше как сила, но не как материя. Как же можно тогда называть его материей и упоминать наряду с воздухом и водой?

Обсуждение этой научной проблемы представляется весьма полезным, и наш журнал готов послужить раз­витию науки, опубликовав это письмо, а также коммен­тарии тех, кто, включая полковника Олькотта, придер­живается мнения, что электричество – это материя, а не сила.

Барода, 19 июля 1882 г.».

ЧТО ТАКОЕ МАТЕРИЯ И ЧТО ТАКОЕ СИЛА?

[Ответ другого теософа]

Все «обсуждения этого вопроса», какими бы «же­лательными» они ни были, окажутся в целом несостоятельными, ибо «научная проблема» как таковая должна выдерживаться в строгих рамках современ­ной материалистической науки. Во-первых, потому что наука ограничивает себя только физическими аспектами сохранения энергии, или взаимосвязи сил, а во-вторых, поскольку несмотря на ее откро­венные признания в полной неспособности понять первопричины вещей, судя по тону, которым напи­сана статья нашего критика, весьма сомнительно, чтобы он пожелал признать абсолютную неумест­ность некоторых научных терминов, одобренных двиджами[75], этими «дважды рожденными» Британ­ского Королевского Общества, и покорно принятых легко соглашающимися почитателями. В наш век свободомыслия и дешевых парадоксов безраздельно господствует дух обособления, и наука стала еще более нетерпимой, – если это возможно, – чем даже теология. Следовательно, для изучающего эзотерическую философию самым безопасным в споре с (явным) защитником точной науки по вопросу не­состоятельности некоторых современных научных терминов будет использовать оружие оппонента, не уступая ни пяди своей земли. Что я и намереваюсь сейчас сделать.

На первый взгляд кажется, что почти не на что возразить автору статьи «Электричество: материя или сила?» Скромный знак вопроса, заключенный в скобки после слова «водород» в перечислении элементов «воздуха, которым мы дышим», да сама про­блема, вынесенная в заголовок и, похоже, разрешен­ная подборкой цитат из трудов научных авторите­тов, которые довольствуются определением электри­чества как разновидности «силы» – вот и все, что мы в ней находим. Но это только на «первый взгляд». Нет необходимости тщательно изучать ста­тью нашего вопрошателя, чтобы понять, что в ней затронута тема, представляющая большую важность для всех теософов, чем может показаться вначале. Это не больше и не меньше как сомнение в том, «отличается ли чем-нибудь Президент Теософского Общества, к числу последователей которого относят­ся некоторые самые светлые ученые умы Европы и Америки, от любого невежды, никогда не учивше­гося или позабывшего школьные азы – или нет?». Подспудное обвинение настолько серьезно, что тре­бует обстоятельного разбирательства.

Итак, едва ли можно ожидать, что любой разум­ный человек, лично знакомый с президентом, будет тратить время на доказательства того, что полков­ник Олькотт не может не знать того, что известно каждому школьнику, а именно: что воздух, газооб­разный флюид, в котором мы живем и которым дышим, состоит, главным образом, из двух газов – кислорода и азота, механически перемешанных. Никто также не нуждается в подтверждении этого факта неким профессором Тиндалем. А посему, если усмешка в виде вопросительного знака, проглядыва­ющая в статье, будь она написана нашим противни­ком,  воспринималась бы  вполне  естественной,  то она же, конечно, возмутит любого теософа, если будет исходить от одного из его собратьев. Все члены Королевского Общества знают, что «прези­дент-основатель Теософского Общества» никогда не позволял себе выступать с лекциями на какую-нибудь специфическую тему из области физичес­ких наук – это компетенция физиков и химиков; «ученый президент» также не давал торжественных обещаний никогда не расставаться с ортодоксаль­ной терминологией членов Королевского Обще­ства. Будучи популяризатором и защитником ок­культных наук, он вправе прибегнуть к своеобраз­ной фразеологии древних философов. Просто не­лепость, что надо указывать на самоочевидные вещи, а именно на то, что эквиваленты «воздуха, которым мы дышим», перечисленные докладчи­ком, не относятся к атмосферному воздуху как та­ковому, – ибо в этом случае он, вероятно, сказал бы «химические составляющие» или «составные элементы», – а ко всей атмосфере (одному из пяти основных элементов оккультной филосо­фии), состоящей из многочисленных и разнород­ных газов.

Чтобы лучше обосновать наше право выступать против некоторых произвольных предположений современной науки и придерживаться собственных взглядов, позвольте мне сделать небольшое отступление и напомнить нашему критику о некоторых неразрешимых вопросах. Тот факт, что современная наука успокоилась, разделив атмосферу на множе­ство элементов и обозначив их по своему усмотре­нию, не является для оккультистов веской причи­ной принимать эту же классификацию. До сих пор науке не удавалось еще разложить на составные эле­менты ни одно из многочисленных простых тел, – вероятно, из-за постигших неудач, неправильно на­званных «элементарными  веществами».  Независимо от того, преуспеет ли она со временем в этом на­правлении или нет и тем самым признает свою ошибку, пока что мы, оккультисты, беремся ут­верждать, что атомы, именуемые «изначальными», лучше употреблять с другим определением. При всем нашем уважении к ученым мужам, должен за­метить, что термины «элемент» и «элементарный» кажутся менее всего уместными применительно к конечным атомам и молекулам материи, о которой они ничего не знают. Это равносильно тому, как если бы Королевское Общество условилось бы на­зывать каждую звезду «Космосом», – по той при­чине, что она, предположительно, является таким же миром, как и наша планета, – и принялось бы насмехаться над невежеством древних, которым был известен только один Космос – безграничная вечная Вселенная! Однако пока что сами ученые признают термины «элемент» и «элементарный» неудачными, если только речь не идет об изна­чальных принципах, или вечных субстанциях, из которых развилась Вселенная; и исходя из этого, отмечают, что «экспериментальная наука имеет дело только с выводами, сделанными на основании установленных фактов, и не занимается теми веща­ми, которые она не может увидеть, понюхать или попробовать на вкус». Как говорит профессор Дж. П. Кук[76], «все остальное наука отдает метафизи­кам» («New Chemistry», 1877). За этим суровым pronunciamento, свидетельствующем об отказе уче­ных принимать что-либо на веру, сразу же следует очень любопытное признание этого же автора: «Я допускаю, что наша теория может быть совершен­но ошибочной... возможно, нет никаких молекул(!)... Основополагающим постулатом новой хими­ческой науки является предположение о реальном существовании таких величин как молекулы; но это всего лишь предпосылка»[77]. Это заявление заставляет нас заподозрить, что точная химическая наука вы­нуждена слепо верить в некоторые вещи, так же, как якобы и трансцендентальная метафизика. Принятие ее постулата и вытекающих из него вы­водов возводит ее в ранг точной науки; если этого не происходит – «точная наука» рассыпается в прах! Следовательно, в этом отношении физика стоит не выше психологии, и оккультистам можно почти не опасаться грозовых разрядов со стороны своих самых строгих соперников. Обе эти науки, в лучшем случае, находятся на одном уровне. Хи­мик, уйдя дальше физика в классификации моле­кул, имеет такие же ограничения в их эксперимен­тальном изучении. Следует напомнить, что оба они никогда не видели отдельно взятую молекулу. Однако, несмотря на самодовольные заверения в непринятии ничего на веру, ученые признаются, что зачастую не в состоянии визуально проследить состав молекул, но «могут распознавать его умо­зрительно» (с. 89). В чем же тогда они превзошли оккультистов, алхимиков, адептов? Если они раз­глядывают молекулы с помощью своего «интеллек­та», то адепты, по их собственному признанию, легко могут ad infinitum дробить на составные час­ти то, что их соперники, вооруженные безошибоч­ными методами, изволят называть «элементарным телом», – и исследуют его не только посредством физического интеллекта,  но и духовного.

С учетом всего вышесказанного я утверждаю, что Президент Теософского Общества имел полное право предпочесть оккультную терминологию языку современной науки. Однако, даже если бы мы вынуждены были допустить, что рассматриваемые «эквиваленты» относятся просто к воздуху, кото­рым мы дышим, согласно определению науки, то я все равно не могу понять, почему лектору не сле­довало упоминать «водород» наряду с другими  газами. Хотя, строго говоря, воздух состоит только из двух газов, тем не менее, он всегда содержит определенное количество углекислоты и водяного пара. А при наличии последнего как можно ис­ключать «водород»? Не собирается ли наш ученый собрат утверждать, что мы вдыхаем только кисло­род и азот? Аналогичные заявления науки о том, что присутствие в атмосфере любого газа, кроме кислорода и азота, должно рассматриваться как случайная примесь и что соотношение этих двух элементов в воздухе практически неизменно, будь то в густонаселенных городах или в переполнен­ных больницах, – относятся к разряду научных домыслов, почти не подкрепленных фактами. В каждом ограниченном пространстве, в любой местности, зараженной гнилостными испарениями, – в перенаселенных кварталах и в заполненных до отказа госпиталях – доля кислорода, как должно быть известно нашему критику, уменьшается за счет ядовитых газов[78].

А сейчас перейдем к более важному вопросу и посмотрим, чем руководствуются наука, считающая электричество некой силой, и полковник Олькотт, утверждающий (вместе со всеми восточными оккультистами), что это «все же материя». Прежде чем начать обсуждение, хочу заметить, что если теософы намерены придерживаться строгой научности, то им не следует упускать из виду, что наука называет электричество не силой, а только одним из ее мно­гообразных проявлений; способом активизации или движения. Наука составила длинный перечень раз­нородных типов энергии, существующих в природе, и дала им различные названия. Вместе с тем один из ее самых выдающихся экспертов проф. Бэлфор Стюарт[79], – из числа авторитетов, цитируемых на­шим оппонентом в выступлении против президен­та Теософского Общества, – предупреждает своих читателей (см. «Силы и энергии Природы»[80]), что эта классификация, будучи далекой от совершен­ства или законченности, «отражает не столь совре­менное состояние нашего знания, сколь жажду познания или, вернее, полное невежество в вопросе строения материи». Действительно, это неведение так велико, что рассматривая тепло, – способ дви­жения намного менее таинственный и лучше ос­мысленный, чем электричество, – этот ученый признает, что «если бы тепло не было типом дви­жения, оно, неизбежно, было бы разновидностью материи», и добавляет, что ученые «отнесли тепло к категории движения, предпочтя такую точку зре­ния альтернативному мнению о возникновении специфического вида материи».

А если так, то где гарантия, что в один прекрас­ный день наука не убедится в своем заблуждении и откровенно не скажет об этом, назвав электриче­ство, – в соответствии с оккультной доктриной, – «разновидностью особого типа материи»?

Следовательно, прежде чем слишком консерва­тивные поклонники современной науки примутся отчитывать оккультистов за то, что они рассматри­вают электричество в одном из его аспектов и утверждают, что в его основе лежит материя, пусть они сначала поймут ошибочность самой науки, которая устами своих почитаемых высоких жрецов призна­ется, что толком не знает, что такое сила, а что ма­терия. Например, тот же профессор естествозна­ния, мистер Бэлфор Стюарт (доктор права и член Королевского Общества), в своих лекциях о «Со­хранении  энергии»,  говорит нам следующее:

 «...Мы ничего или почти ничего не знаем о конечном строении и свойствах органической и неорганической ма­терии и... откровенно говоря, это всего лишь удобная классификация и больше ничего» (с.  2,  78.)

Более того, все до одного ученые мужи соглас­ны с тем, что несмотря на имеющиеся у них некоторые знания общих законов, все же они «не рас­полагают данными о частных явлениях в физической сфере». Например, у них есть подозрения, что «многие наши болезни вызываются органическими микробами», и они вынуждены открыто признать­ся в своем «совершенном незнании природы этих бактерий». А в главе «Что такое энергия?» тот же великий натуралист ошеломляет чрезмерно довер­чивых профанов таким откровением:

«...Если наши знания о природе и поведении живых мо­лекул так ничтожны, то о молекулах неорганической ма­терии мы знаем еще меньше (если такое возможно)... По­лучается, что мы почти не имеем представления о форме и размере молекул, а также силах, приводящих их в дви­жение... самые гигантские и самые микроскопические кос­мические величины одинаково ускользают от осознанного восприятия человеческими чувствами...» (с.  5-6).

Должно быть, он подразумевал физические «чело­веческие чувства», ибо ему известно мало, а может быть, и ничего о каких-либо иных. Но давайте по­слушаем другие более доверительные признания, на этот раз профессора Ле Конта, который в своей лекции о «Взаимосвязи жизненных сил с химичес­кими и физическими силами» поведал:

«...Поскольку в высших проявлениях силы, и особенно в сфере жизни, различия между силой и энергией определены нечетко или не установлены вообще... наш язык не может стать более точным до тех пор, пока не прояснятся наши представления в этой области»[81].

Даже в отношении такой хорошо известной жидкости как вода, наука затрудняется оконча­тельно определить, существуют ли в ней кислород и водород сами по себе или производятся каким-то непознанным преобразователем. «Это вопрос, – говорит мистер Дж.П.Кук, специалист в области химических наук, – о котором мы можем раз­мышлять, не имея никакой информации. Между свойствами воды и этих газов нет ни малейшего сходства».

Единственное, что им известно, – это то, что воду можно разложить на составляющие с помощью электротока, но почему она распадается, а затем вновь восстанавливает свою структуру, или какова природа того, что они называют электричеством, и т.д. им неведомо. Кроме того, до недавнего времени водород был одним из очень немногих веществ, из­вестных только в газообразном состоянии. Это са­мая легкая форма материи, доступная науке[82]. По­чти 60 лет, – с тех пор, как Дейви[83] получил жид­кий хлор, Тилорье – жидкую углекислоту под дав­лением 50 атм., – пять газов по-прежнему не поддаются преобразованию: водород, кислород, азот, окись углерода и, наконец, двуокись азота. Теоретически их можно сжать, но пока не найден практический способ, хотя Бертло подвергал их давлению 800 атм. Но там, где Фарадей и Дюма[84], Реньо[85] и Бертло потерпели неудачу, мистер Кальете[86], сравнительно малоизвестный молодой уче­ный, всего несколько лет назад добился полного успеха. Шестнадцатого декабря 1878 года в лабора­тории Ecole Normale он получил жидкий кислород, а 30 числа того же месяца преуспел в трансформировании даже неподатливого водорода. А мистер Рауль Пикте[87] из Женевы пошел еще дальше. Как показал эксперимент[88], кислород и водород были приведены не только в жидкое, но и твердое со­стояние: при освещении электрическим светом потока, выходившего из трубок, где находились эти два газа, были обнаружены бесспорные при­знаки поляризации, что предполагает наличие в газе твердых частиц во взвешенном состоянии.

В природе не существует ни одного атома, ко­торый не содержал бы скрытого или потенциаль­ного электричества, проявляющегося при извест­ных условиях. Наука знает, что материя порожда­ет так называемую силу, которая проявляет себя в различных формах энергии, таких как теплота, свет, электричество, магнетизм, гравитация и т.д. – однако эта же самая наука, как видно из ее соб­ственных признаний типа вышеприведенных, до сих пор не сумела с какой-либо долей увереннос­ти определить, где кончается материя и где начи­нается сила (или дух, как называют ее некоторые). Наука, отвергнув метафизику и устами своего три­буна, профессора Тиндаля, низведя ее до уровня поэтического вымысла, часто не хуже любого ме­тафизика дает волю своей необузданной фантазии и пускает гипотезы взапуски по полю необосно­ванных рассуждений. Все это она делает, как в случае с молекулярной теорией, руководствуясь своим псевдоавторитетом, который зиждется на странной необходимости строить теоретическую часть каждой науки на произвольно подобранных и надуманных основополагающих принципах – единственным доказательством правильности пос­ледних является определенная степень их согласованности с наблюдаемыми фактами. Так, когда ученые считают, что им удалось найти изначаль­ную молекулу того, что они называют окисью кремния, в образе отдельной песчинки, тогда они имеют не реальное, а только воображаемое и чисто гипотетическое право предполагать, что если бы в вопросе структурирования они пошли дальше (чего, конечно, они не могут сделать) молекулы, расщепляющейся на свои химические составляю­щие – кремний и кислород – то, в конечном сче­те, они согласились бы признать их как два эле­ментарных вещества, поскольку авторитеты счита­ют их таковыми! Ни атом кремния, ни атом кисло­рода не расчленяются больше ни на что – заявляют они. Единственным веским доводом для такого странного убеждения, по нашему мнению, являются неудачи в экспериментировании. Но как они могут быть уверены, что новое открытие или изобретение более совершенных и чутких прибо­ров не выявят в один прекрасный день ошибоч­ность их взглядов? Откуда они знают, что веще­ства, именуемые ныне «элементарными атомами», в свою очередь, не являются сложными вещества­ми или молекулами, в которых при более скру­пулезном анализе не обнаружатся реальные пер­вичные элементарные частицы, – плотная оболоч­ка еще более тонкого атома-искры – искры жиз­ни, источника электричества, но все же материи! Генри Кунрат, величайший алхимик и розенкрей­цер средневековья, правильно показал дух челове­ка – как и любого атома – в виде яркого пламе­ни, заключенного в почти прозрачный шар, кото­рый он назвал душой. А поскольку ученые, по их собственному признанию, не имеют представле­ния ни о происхождении материи и духа, ни об электричестве, или жизни, а их сведения об исход­ной молекуле неорганической  материи равны нулю, то почему, спрашивается, все оккультисты – чьи великие учителя, вероятно, могут знать о существовании веществ, которые доки современ­ной материалистической школы не в состоянии «увидеть, понюхать или попробовать на вкус», – должны считать их определения материи и силы последним  словом  непогрешимой  науки?

Наш критик пишет: «В качестве инструментов исследования ученые поочередно используют свет, теплоту, магнетизм, электричество и звук». И в то же время он провозглашает ныне еретический те­зис о «неуловимости этих проявлений силы». Ос­мелюсь предположить, что, говоря о неощутимых факторах, он грешит против доктрин своих вели­ких учителей. Пусть он изучит новую литературу по химии, недавно реформированной на основе так называемого закона Авогадро, и тогда узнает, что термин неуловимые факторы расценивается сейчас как научный абсурд. Самые последние вы­воды, к которым пришла современная химия, по­хоже, заставили ее отказаться от определения «не­уловимый» и тех учебников дореформенного пери­ода, которые относят явления теплоты и электри­чества к разжиженным формам материи. Ученые утверждают, что к телам нельзя ничего ни приба­вить, ни отнять от них, не изменив при этом их веса. Это было сказано и записано в 1876 г. одним из величайших химиков Америки. Но сделало ли их это хоть чуточку мудрее? Сумели ли они заме­нить более научной доктриной старую и запре­щенную «флогистоновую теорию», исповедовав­шуюся Шталем[89], Пристли, Шиле[90] и другими? – или, доказав для собственного удовлетворения, что очень ненаучно называть теплоту и электричество разреженными формами материи, преуспели ли они в обнаружении истинной природы силы, ма­терии,  энергии,  огня,  электричества  – то есть жизни? Понятие флогистона[91] Шталя – теория го­рения, которой обучали Аристотель и греческие философы, – разработанное Шиле (бедным швед­ским аптекарем, тайно изучавшим оккультизм, и который, по словам профессора Кука, «за один год внес больший вклад в химическую науку, чем Ла­вуазье за всю свою жизнь»), не было просто пло­дом воображения, хотя Лавуазье было разрешено запретить и ниспровергнуть его. Действительно, если бы высокие жрецы современной науки смог­ли внести большую лепту в дело изучения сущнос­ти вещей, чем простую их классификацию, тогда, пожалуй, они имели бы больше прав поведать миру о «конечной структуре материи». Как извест­но, своими нападками на флогистоновую теорию Лавуазье не привнес в науку ничего исключитель­но важного, кроме «грандиозного обобщения». Но оккультисты предпочитают придерживаться фун­даментальных учений древности. Они, как и авто­ры старой теории, не связывают флогистон, – по­лучивший свое специфическое название в качест­ве одного из атрибутов Акаши, – с понятием веса, который обычно ассоциируется у непосвященных со всеми видами материи. И хотя для нас он явля­ется принципом, вполне определенным веществом, в то время как для Шталя и других он был неопре­деленным веществом, – все же они так же, как и мы, не считали его материей в ее нынешнем пони­мании. Как сказал один из современных ученых, «замените в книге Шталя по химии и физике (1731 г.) термин флогистон словом энергия и вы получи­те... нашу великую современную доктрину о со­хранении энергии». Совершенно верно – это «ве­ликая современная доктрина», только, осмелюсь добавить, – плюс что-то еще. Не прошло и года после произнесения этих слов, как открытие про­фессором  Круксом[92]  светящейся  материи,  речь  о которой пойдет дальше, почти опрокинуло все их предыдущие теории.

«Сила, энергия, физический посредник – это просто различные слова, выражающие одну и ту же идею», – замечает наш критик. Думаю, что он оши­бается. До сегодняшнего дня ученые не договори­лись относительно четкого и исчерпывающего опре­деления электричества – этого «очень загадочного посредника», по мнению профессора Бэлфора Стю­арта. Если последний утверждает, что электричество или «электрическое притяжение можно, вероятно, рассматривать как специфическую разновидность силы, именуемой нами химическим сродством», то профессор Тиндаль называет его «типом движения», а профессор Бейн причисляет электричество к одной из пяти главных сил природы, коими являются «механическая (молярная), кинетическая энергия дви­жущейся материи» и «молекулярная, или заключен­ная в молекулах, тоже проявляющаяся предположи­тельно (?) в движении, а именно: в теплоте, свете, химической силе, электричестве» («Соотношения нервной и умственной сил»). Боюсь, что теперь эти три определения уже не выдержат строгой проверки.

Не менее необычным выглядит вывод, сделанный нашим «Теософом». Напомнив, что «ни одним известным сейчас научным прибором невозможно взве­сить луч света», он все же уверяет нас, что... «наука может доказать, что теоретический вселенский эфир, который существует в крайне разреженном состоянии, имеет вес». Это заявление, сделанное перед лицом тех, кто считает эфир реальностью и кто знает, что поскольку он проникает в самые плотные тела с такой же легкостью, как вода в губ­ку, то не может быть заключен в ограниченные рам­ки, – звучит довольно странно; это утверждение также не найдет понимания в современной науке. Когда ей удастся определить вес этого чисто гипотетического посредника, – существование кото­рого является пока что только удобной гипотезой, призванной завершить теорию о волнообразном движении, – тогда мы преклоним голову перед ее могуществом. Поскольку наш Брат обожает ссы­латься на авторитетные источники, почему бы ему в следующий раз не привести такую цитату:

«Существуют ли эфирные волны или нет, мы пред­ставляем их в виде волн различной длины... и любой физик поддержит меня... что хотя наша теория на поверку может оказаться только плодом научных видений, эти величины должны являть собой параметры какого-то яв­ления» («Размеры эфирных волн», с. 25).

После такой публичной исповеди довольно труд­но поверить в способность науки доказать «наличие веса» у вселенского эфира.

С другой стороны, наш критик очень правильно делает, что сомневается в возможности изобретения прибора «для взвешивания лучей света»; хотя он упорствует в неверном определении света как «силы, или энергии». Осмелюсь утверждать, что даже в строгом соответствии с современной наукой, – ко­торая дает ошибочные названия 9 из 10 объектов изучения (что можно легко доказать), а затем с не­изменной наивностью признается в этом без малей­шей попытки заменить дезориентирующие термины, – свет никогда не считался «силой». По мнению науки, это «проявление энергии», «способ движе­ния», порожденный быстрыми вибрациями молекул в любом светящемся теле и переданный волнами эфира. Это же верно для теплоты и звука, передача последнего зависит, помимо вибраций эфира, от вол­нообразных движений окружающей атмосферы. В свое время профессор Крукс решил, что он доказал, что свет – это сила, но вскоре обнаружил свою ошибку. Объяснение волнового движения света, сделанное Томасом Юнгом[93], как всегда остается в силе и показывает, что то, что мы называем све­том, есть всего лишь воздействие, произведенное на сетчатку глаза волнообразными движениями ча­стиц материи.  Следовательно,  свет,  как и теплота, высшим выражением которой он является, – это просто призрак, тень движущейся материи; это безграничные, вечные, бесконечные пространство, движение и время; триединая сущность того, что деисты обозначают словом Бог, а мы — терминами Единый Элемент, Духо-материя, или Материя-дух, чьи семь свойств абстрактно изображаются нами в виде равностороннего треугольника. Если средне­вековые теософы и современные оккультисты на­зывают Духовную душу – ваханом (проводником) седьмого принципа – чистой нематериальной ис­кры, «огня, взятого из вечного океана света», – то эзотерически они именуют ее также «пульсацией Вечного Движения»; а последнее, безусловно, не может существовать вне материи. Только что уче­ные открыли «четвертое состояние материи», в то время как оккультисты много веков назад проник­ли в тайны шестого и, следовательно, не строят предположения, а знают о существовании седьмого – и последнего. Профессор Бэлфор Стюарт, пыта­ясь показать свет как некую энергию, или силу, цитирует Аристотеля и отмечает, что греческий философ, кажется, поддерживал идею о том, что «свет не является телом или эманацией любого тела (ибо тогда, по мнению Аристотеля, он будет разновидностью тела) и что поэтому свет – это энергия, или действие». На это я вежливо возражу, что если нельзя представить движение без силы, то еще труднее вообразить «энергию, или дей­ствие», вечно существующую или даже проявляющуюся в безграничном пространстве без участия какого-либо тела. Кроме того, концепции о «те­лах» и «материи» Аристотеля  и  Платона, основателей двух великих соперничавших школ античности, несмотря на их диаметрально противополож­ные позиции по многим вопросам, тем не менее, еще больше расходятся со взглядами нынешней науки на «тело» и «материю». Древние и современ­ные теософы, алхимики и розенкрейцеры всегда утверждали, что в природе нет таких вещей per se как «свет», «теплота», «звук», «электричество» и менее всего – «вакуум». И результаты старых и новых исследований полностью подтверждают их воззрение, а именно, что в реальности не суще­ствует ни «химических», ни «световых», ни «тепло­вых лучей». Нет ничего, кроме светящейся энергии; или, как выразился в «Scientific American»[94] один ученый, светящаяся энергия – «это некий тип движения, вызывающего вибрации чего-то находя­щегося во всем пространстве между нами и со­лнцем – чего-то, что не будучи полностью осмыс­лено (именно так!) именуется нами "эфиром" и что имеется везде, даже в "вакууме" радиометра». Это высказывание хотя и запутанное, тем не менее, яв­ляется последним словом науки. И еще: «Мы всег­да имеем дело с одной и той же причиной – све­тящейся энергией – и даем ей различные обозна­чения: «актиничность»[95], «свет» или «теплота». Нам также говорят, что лучи, неправильно названные химическими, или актиничными, а также цвето­вые лучи, воспринимаемые нашими глазами как голубой или зеленый, или красный, «имеют оди­наковую природу – движение эфира».

Итак, поскольку солнце и эфир, вне всякого со­мнения, являются материальными телами, то все из проявления – свет, теплота, звук, электричество и т.д. – неизбежно должны быть, согласно определению Аристотеля (принятому и не совсем верно истолкованному профессором Бэлфором Стюар­том), также «разновидностью вещества», то есть – материей.

Но чем в действительности является материя? Мы убедились, что едва ли можно называть электричество силой, однако нам запрещают причис­лять его к материи под угрозой получить ярлык профанов от науки! Электричество не имеет веса – учит нас «Теософ», следовательно, оно не может быть материей. Ну что ж, по этому поводу обеим сторонам есть что сказать. Эксперименты Малле, результаты которых согласуются с данными Пирани[96] (1878), показали, что электричество испыты­вает на себе влияние гравитации и поэтому долж­но обладать некоторым весом. Прямой медный провод с загнутыми вниз концами" подвешивается к середине одного из рычагов точных весов, а заг­нутые концы погружаются в ртуть. Когда через этот провод при посредничестве ртути пропускают ток от сильной батареи, то коромысло весов, к ко­торому прикреплен провод, несмотря на установ­ленное равновесие, заметно отклоняется вниз, не­взирая на сопротивление ртути. Оппоненты Мал­ле, которые в свое время пытались доказать, что факт отклонения рычага весов вниз вызван не гравитацией, а действием закона притяжения элект­рических токов, и в подтверждение своих взглядов приводили электрическую теорию Барлоу[97] и от­крытие, сделанное Ампером, что электрические токи, текущие в противоположные стороны, вза­имно отталкиваются, а иногда направляются вверх, вопреки закону гравитации, еще раз доказа­ли, что едва ли можно достичь единого мнения, и эта проблема остается открытой. Попутно возни­кает вопрос: что же такое «закон гравитации»? Нынешние ученые предполагают, что  «гравитация» и «притяжение» имеют четкие различия. Но недалек тот день, когда будет подтверждена пра­вильность оккультной теории о том, что «гравита­ция» – это не что иное, как «притяжение и отталкивание».

Разумеется, наука может называть электричество силой, если ей так нравится. Однако, ставя его в один ряд со светом и теплотой, которым самым ре­шительным образом отказано в принадлежности к силе, она либо грешит непоследовательностью, либо молчаливо признает его неким «типом материи». Но независимо от того, есть у электричества вес или нет, никакой настоящий исследователь не будет доказывать невозможность существования столь лег­кой материи, вес которой не поддается замерам с помощью современных приборов. А это приводит нас прямиком к последнему открытию, одному из величайших в науке, – я имею в виду «светящую­ся материю» мистера Крукса, или – как ее теперь называют  – четвертое состояние материи.

Полагаю, нет надобности в дополнительных ар­гументах в пользу того, что все три состояния – твердое, жидкое и газообразное – являются лишь одними из множества стадий в непрерываемой цепи видоизменения материи – и что все три вза­имосвязаны, то есть переходят друг в друга через незаметные градации. Но для нас, оккультистов, гораздо большее значение имеет признание, сде­ланное несколькими великими учеными в различ­ных статьях по поводу открытия четвертого состо­яния материи. Один из них пишет в «Scientific American»:

«Предположение о том, что эти три состояния ма­терии не исчерпывают всех ее возможностей, ненамно­го невероятнее гипотезы о существовании звуковых волн, выходящих за пределы нашей слышимости, и о наличии  слишком  быстрых либо слишком медленных эфирных колебаний,   перестающих  восприниматься  на­шим органом зрения как свет».

А поскольку профессор Крукс преуспел в очище­нии газов до такой кондиции, что они достигли состояния материи, «с трудом подпадающей под опре­деление сверхгазообразной и обладающей совершенно новыми свойствами», почему тогда оккультистов выговаривают за их уверенность в том, что за «сверхгазообразной материей» следуют другие состо­яния такой сверхочищенности, даже в своих грубых проявлениях, – к примеру, электричество во всех его известных формах, – которые приводят исследователей в полное замешательство, и пусть после этого счастливые обладатели научного чутья называ­ют электричество силой! Нас уверяют в совершенной очевидности того, что при очень значительном увеличении разреженности некоторых газов, как, на­пример, в предельно доступном науке вакууме, количество молекул может уменьшиться настолько, что их столкновение при благоприятных условиях станет столь редким, по сравнению с массовым чис­лом[98], что они перестанут оказывать заметное влияние на физические свойства исследуемой материи. Другими словами, нам говорят, что «свободно паря­щие молекулы, будучи предоставленными действию законов кинетической силы, без взаимной интерфе­ренции, прекращают проявление свойств, характер­ных для газообразного состояния, и приобретают аб­солютно новые качества». Это и есть светящаяся материя. А за ней скрывается источник электриче­ства – опять же материя.

Сейчас было бы слишком опрометчиво с нашей стороны обнадеживать читателей предположением, что после того как профессором Круксом было об­наружено четвертое состояние материи, а профессо­ром Зеллнером четвертое измерение пространства (оба стояли у истока науки), со временем за ними последуют открытия и пятого, и шестого, и даже седьмого состояния материи, так же, как и семи чувств у человека, и что, наконец, будет доказана семеричность строения всей природы, – ибо кто может поставить ограничения ее возможностям! Но пока что нет оснований для такого оптимизма. Го­воря о своем открытии, профессор Крукс справедли­во заметил, что феномены, которые он изучал в экспериментальных трубках, открыли перед наукой новое поле деятельности, новый мир...

«Мир, где материя существует в четвертом состоя­нии, где находит подтверждение корпускулярная тео­рия света; где свет не всегда движется по прямой ли­нии; мир, в который мы никогда не сможем проникнуть и вынуждены будем довольствоваться наблюдени­ем и исследованием его только снаружи».

На это оккультисты могут ответить, что «если невозможно воспринимать эти сферы физически­ми чувствами, то мы уже давно проникли туда и даже глубже с помощью наших духовных способ­ностей и духовных тел».

Мне хотелось бы завершить эту уже слишком пространную статью следующими размышлениями. Древние никогда не придумывали свои мифы. Тот, кто знаком с оккультной символикой, всегда сумеет распознать научный факт под маской гротеска. Так, если рассмотреть легенду об Электре – одной из семи Атлантид – в свете оккультной науки, то вскоре можно установить истинную природу элект­ричества и понять, что совершенно неважно, как мы его называем – силой или материей, поскольку оно и то и другое, но пока что оба эти термина, в том смысле, который вкладывает в них современная на­ука, являются неверными. Мы знаем, что Электра была женой и дочерью титана Атласа, сына Азии и Плейоны, дочери Океана... Как правильно заметил профессор  Ле   Конт,   «многие  видные  ученые  с иронией относятся к термину жизненная сила, или жизненность, как к отголоску былых суеверий; од­нако эти же ученые используют слова «гравита­ция», «магнитная сила», «химическая сила», «фи­зическая сила», «электрическая сила» и т.д.[99] и при этом не в состоянии понять, что есть жизнь или даже электричество; так же, как дать вразумитель­ное объяснение хорошо известному факту, что после гибели физического тела от удара молнии кровь в нем не сворачивается. Химическая наука, которая показывает нам каждый атом, – органи­ческого и неорганического происхождения, спо­собный к поляризации как в массе, так и порознь, – и соотносит инертную материю с гравитацией, а свет с теплотой и т.д. (поскольку в них содержит­ся потенциальное электричество), все же настаи­вает на различии между органической и неоргани­ческой материей, хотя обе они существуют благо­даря одной и той же таинственной энергии, неус­танно творящей свои оккультные процессы в естественной лаборатории жизни – с одинаковой интенсивностью как в минеральном, так и в рас­тительном царствах. Поэтому оккультисты утверж­дают, что философская концепция о духе, как и концепция о материи, должны базироваться на идентичных феноменах, и добавляют, что Сила и Материя, то есть Дух и Материя, или Бог и Приро­да хотя в своих проявлениях и могут быть рассмот­рены как противоположные полюса, все же по сво­ей истинной сути едины; и что жизнь присутствует в равной мере как в мертвом, так и в живом веще­стве, в органической и неорганической материи. По­этому, пока наука все еще ищет ответ на вопрос «Что такое жизнь?» (и, вероятно, вечно будет заниматься этим поиском), оккультисты могут не утруждать себя подобной проблемой, ибо они заявляют с не меньшим   основанием,   чем  их  оппоненты,   что жизнь в скрытой или активной форме присутству­ет всюду; что она так же бесконечна и неуничтожима, как сама материя, поскольку обе они не мо­гут существовать друг без друга, и что электриче­ство является подлинной основой и источником самой жизни.

«Пуруша» не существует без «пракрита», как и пракрити, или пластичная материя, не имеет бы­тия без пуруши, или духа, жизненной энергии, жизни. Одним словом, пуруша и пракрити являют­ся синонимами и двумя полюсами одного вечного элемента. Наши физические тела, как конгломерат органических тканей, в действительности пред­ставляют собой «неустойчивую организацию хими­ческих сил» плюс некую молекулярную силу, – как назвал электричество профессор Бейн, – яро­стно бушующую и разрывающую на куски частицы живой материи, а при наступлении смерти посте­пенно преобразующуюся в химическую силу и за­тем снова возрождающуюся как электрическая си­ла, или жизнь, в каждом отдельном атоме. Следо­вательно, называют ли электричество силой или материей, оно всегда будет оставаться вездесущим Протеем[100], Вселенной, единым элементом: Жиз­нью-Духом, или Силой на ее отрицательном полю­се, и Материей – на положительном; первая явля­ется материально-духовной Вселенной, а после­дняя – материально-физической, то есть Приро­дой,  Свабхаватом,  или Неуничтожимой Материей.

Ч.К.М[ЭССИ] И «РАЗОБЛАЧЕННАЯ ИСИДА»

Мы печатаем нижеследующее письмо, полученное от «Н.Х.»[101], вопреки его настойчивому протесту. Другой документ, подписанный несколькими чела, – принят учениками и последователями наших Учи­телей, – который следует сразу за письмом «Н.Х.», покажет нашим читателям, что не мы одни испыты­ваем сожаление по поводу такой неблагородной и неуместной критики, которую с полным правом можно назвать самым односторонним выражением личного мнения. Всегда считалось несправедливым и нечестным, когда европеец судил об азиате, руко­водствуясь своими собственными западными мерка­ми и критериями, но насколько же бесчестнее при­менять такие же стандарты к совершенно исключи­тельному классу людей, которые благодаря своей признанной учености, удивительным способностям и особенно безупречному образу жизни находятся вне критики даже у своих собственных соотечест­венников – многонационального населения Азии с их религиями и кастами! Нашему корреспонденту наверняка должен быть известен тот факт, о кото­ром знает каждый индийский ребенок, что, Те, кого миллионы азиатов называют Махатмами – «Вели­кими Душами» – и почтительно склоняются перед Ними, стоят выше кастовой тирании, социальных или религиозных законов. Они являются настолько святыми в глазах даже самых ярых фанатиков, что многие века Их считают законом в законе: все обычные и прочие законы утрачивают свою силу над этими исключительными людьми. Vox populi, vox Dei – эта старая пословица свидетельствует о том, что интуиция народа всегда чувствует великие истины. И мы действительно не видим причины, почему прежде неизвестное и сокровенное Братство, – горстка людей, упорно избегающих контакта с внешним миром, которые никому не навязывают ни себя, ни свои учения, и уж менее всего европейцам, – должно быть так бесцеремонно вытащено на суд совершенно безразличной толпы (которой вообще нет никакого дела до Его существования). Неужели только для того, чтобы быть выставленным в лож­ном свете (ложном по причине его неполноты), а затем подвергнуться расчленению каким-нибудь ра­зочарованным учеником ради весьма сомнительной выгоды тех немногих, которые не являются даже мирскими чела! Но поскольку наши Учителя сами изъявили желание вынести подобную критику на суд общественности, – мнение которой интересует их в такой же мере, как великие пирамиды горячий ветер пустыни, обдувающий их древние вершины, – то мы обязаны повиноваться. И все же мы напоми­наем самым решительным образом, что не будь на то четких указаний, полученных нами от наших вели­ких Братьев, мы бы никогда не согласились опуб­ликовать такой, мягко выражаясь, неблагородный документ. Возможно, он принесет пользу в одном смысле; мы считаем, что он даст ключ к пониманию истинной причины, почему наши Братья не слиш­ком благосклонны даже к самым образованным ев­ропейским «мистикам».

В своем письме к редактору «Н.Х.» вначале говорит о «Разоблаченной Исиде», которая, по его мнению, «для всех, кроме адептов и чела, изобилует фактическими ошибками». Главное недовольство корреспондента связано с тем, что Е.П.Блаватская и Учителя открыли истину неполностью; он считает, «что с их стороны грешно не сообщать миру обо всех имеющихся у них знаниях – речь, разумеется, не идет о передаче недо­стойным людям сведений об оккультных силах, кото­рыми они, вероятно, могли бы воспользоваться». Да­лее, он полагает, что «Ч.К.М[эсси] и другие британские теософы» должны быть готовы ко всякого рода голос­ловным заявлениям и действиям Братьев, которые, в их представлении, совершенно не допустимы для таких сущностей, как Адепты, или, точнее, не совпадают с их идеалом Адепта». По мнению «Н.Х.», «перед нами от­крыты три пути:

1)       Принять Братьев такими, какие они есть...;

2)       Отказаться от Братьев и их скупых подачек в виде мучительно отрываемых от себя искр тайного высшего знания...;

3)       Совершенно порвать все отношения как неперс­пективные в плане практических результатов...»

Помимо прочего «Н.Х.» пишет: «... За одну неделю я мог бы научить любого неглупого человека тому, что всем нам за 18 месяцев удалось выжать из них», то есть Братьев.

На это Е.П.Блаватская замечает:

Без сомнений, без сомнений. Любой «неглупый человек» может научиться за час, или, пожалуй, за меньшее время пользоваться телефоном или фоно­графом. Но сколько лет потребовалось для того, что­бы сначала открыть тайные силы, затем применить их, изобрести и усовершенствовать эти два чудесных инструмента!

«Н.Х.» говорит о совершенном состоянии адепта, «на которое наши непосредственные Учителя-Адепты, по их же словам, не могут претендовать». На это Е.П.Бла­ватская дает следующий комментарий:

Совершенным Адептом является: Тот, кто успеш­но прошел самую высокую степень посвящения, за которой  следует ступень совершенного Ади-Будды, выше которой нет на нашей земле.

Не связано ли частично такое признание наших Братьев с еще одним их качеством, которое почти не встречается у слишком «образованных европейцев», –  с честностью!

Далее следует «Протест» против статьи «Н.Х.», под­писанный рядом «принятых» и «находящихся на испытании» индусских чела.

ПРОТЕСТ

Мы, нижеподписавшиеся, «принятые» и «находя­щиеся на испытании» индусские чела Гималайских Братьев, Их ученики в Индии и Северном Кашми­ре, со всей ответственностью заявляем о своем пра­ве выступить с протестом против тона, которым на­писана вышеупомянутая статья, и самодовольных критических высказываний Н.Х., мирского челы. Тот, кто однажды назвал себя учеником, не имеет никакого права открыто критиковать и обвинять наших Учителей только на основании своих собственных непроверенных гипотез и предвзятых суж­дений. Мы вежливо напоминаем о том, что не приличествует человеку, которому была оказана поис­тине исключительная благосклонность, выставлять Братьев на всеобщее обсуждение так же бесцеремон­но, как если бы речь шла об обычных людях.

Принадлежа к так называемой «низшей» азиат­ской расе, мы не можем не испытывать безграничной преданности нашим Учителям, которая европей­цам может показаться рабством. Западным народам следует понять, что если некоторые бедные азиаты и достигли таких высот знаний о тайнах природы, то только благодаря тому, что чела всегда беспрекословно следовали указаниям своих Учителей и никог­да не ставили себя выше или даже на одну ступень с Ними. В результате, рано или поздно, в соответ­ствии со своими способностями и заслугами, они всегда вознаграждались за свою преданность теми, кто, благодаря многолетнему самопожертвованию и преданности своим Гуру, в свою очередь, стали Адептами. Мы считаем, что наши благословенные Учителя сами прекрасно знают, как вести обучение. Большинство из нас видели Их или были лично с Ними знакомы, а двое из нижеподписавшихся жи­вут вместе с досточтимыми Махатмами и поэтому знают, сколько Их сил тратится на благо и процве­тание человечества. И если, по известным только Им соображениям, которые, мы уверены, продикто­ваны доброжелательностью и мудростью, наши Гуру воздерживаются от передачи «миру всех имеющихся у них знаний», то это не дает права «мирским чела», которым известно о Них еще очень немного, назы­вать это «грехом» и присваивать себе право публич­но поучать Братьев, как Им следует выполнять свой долг. И тот факт, что они являются «образованны­ми европейскими джентльменами», – не меняет дела. Более того, наш ученый Брат, который жалу­ется, что так мало получил от наших Учителей, ка­жется, упустил из вида то незначительное для него обстоятельство, что европейцы, не менее туземцев, должны быть благодарны даже за те «крохи знаний», которые они могут получить, ибо не наши Учителя первыми предложили свое наставничество, а мы сами, страстно желая учиться, многократно просили Их об этом. И каким бы бесспорно умным и талан­тливым с литературной и интеллектуальной точки зрения ни было бы письмо Н.Х., пусть его автора не удивляет, что мы, туземцы, несмотря на весь его ум, обнаруживаем в нем прежде всего высокомерный дух деспотизма, – совершенно чуждый нашей соб­ственной природе, – дух, который диктовал бы свои собственные законы даже тем, кто никогда не может находиться у кого-либо в подчинении. Не менее удручающее впечатление произвело на нас полное отсутствие в этом письме хоть какого-либо намека на благодарность, даже за то малое, что, по его собственному признанию, было сделано.

Учитывая вышеизложенные причины, мы, ниже­подписавшиеся, просим наших Братьев из журнала «The Theosophist» опубликовать наш протест.

ДЕВА МУНИ…

ПАРАМАХАНСА ШУБ ТУНГ…

Т.Субба Роу, бакалавр искусств, бакалавр

правоведения, член Теософского Общества …

Дарбхагири Натх, член Теософского Общества;

С.Рамасвамир, бакалавр искусств, член Теософского Общества;

Гуала К. Деб, член Теософского Общества;

Нобин К. Банерджи, член Теософского Общества;

Т.Т.Гурудас, член Теософского Общества;

Бхола Дева Сарма, член Теософского Общества;

С. Т. К.      Чари, член Теософского Общества;

Гарджия Дева, член Теософского Общества;

Дамодар К. Маваланкар, член Теософского общества.

ЭТО БЫЛ «ДУХ» ИЛИ ЧТО-ТО ДРУГОЕ?

Корреспондент, подписавшийся «Озадаченный тео­соф», просит объяснить некоторые предостерегающие сны и видения, которые имели место в связи со смертью одной из его племянниц. Е.П.Блаватская от­вечает так:

Хотя наше строгое следование обязанностям ок­культиста в наших редакторских примечаниях и пояснениях и встречает понимание у немногих наших соучеников, но только не в глазах наших спиритуалистически настроенных друзей. Последние считают, что наши теории относительно некоторых феноме­нов не идут ни в какое сравнение с концепциями спиритуалистов. Они обвиняют нас в двойном пре­ступлении: не только в личном неприятии их толко­ваний спиритических сообщений и отказе признавать участие «духов» во многих удивительных явле­ниях, в подлинности которых мы и не сомневаемся, но также в том, что мы подобными рассуждениями вводим наших читателей в заблуждение и ересь. Спиритуалисты упрекают нас в том, что мы не удов­летворяемся простым признанием фактов и свиде­тельских показаний посредников, принимающих участие в феноменальных явлениях, которыми изо­билует хроника современного спиритуализма, но обуянные гордыней пытаемся проникнуть в непостижимые тайны, не только чтобы выяснить природу связи между причиной и следствием, или, другими словами – между медиумом и необычными явлени­ями, – но даже разгадать тайны, которые сами духи считают недоступными их пониманию. Наши амери­канские и европейские друзья-спиритуалисты пола­гают, что слишком усердные размышления на неко­торые темы приведут ум в океан заблуждений и его волны неизбежно вынесут нас «на берег Лжи». Если люди откажутся от рассуждений и будут просто придерживаться фактов, то признание истины на­много упростится.

Мы сожалеем, что своим «слепым отрицанием» вынуждены задеть чувства тех из наших друзей, кто сделал спиритуализм новым «Откровением», «чудес­ной верой», как они его называют. Но истина в наших глазах выше любых других земных рассужде­ний; и именно истина – по крайней мере, как мы ее понимаем – вынуждает нас отвечать тем, кто об­ращается к нам, в соответствии с оккультными уче­ниями, вместо того, чтобы говорить им, как это сде­лали бы спиритуалисты, что все подобные феноме­ны производятся развоплощенными смертными, или духами.

То, что спиритуалисты выявляют законы, по ко­торым происходят психо-физиологические явления, без сомнения, очень важно, но мы, оккультисты, этим не ограничиваемся. Наряду со вторичными, мы пытаемся понять первичные причины; объяснить реальную, а не видимую природу силы, которая совершает такие странные действия, кажущиеся сверхестественными; и мы думаем, что раскрыли некоторые тайны и объяснили многое из непонятого до сих пор. На этом основана наша убежденность, что сила, которую спиритуалисты рассматривают как разумный принцип, как силу, которая никогда не может быть проявлена вне магнетичной ауры сенситива, – в большинстве случаев, просто слепая энергия, а не сознательное действие каких-либо существ или духов, и эту силу можно заменить сознательной волей живого человека, одного из тех посвященных, которых все еще можно встретить на Востоке. Нас не удовлетворяет распространенная теория о возвра­щающихся духах. Мы ею уже сыты. А поскольку мы твердо убеждены, что почти все, касающееся этого таинственного посредника – «астрального дракона», по Элифасу Леви, – было изучено столетия тому назад, то какими бы незначительными были наши личные познания, все же мы знаем достаточно, на наш взгляд, чтобы давать в целом правильную оцен­ку его влияния и прямых связей с живыми машина­ми, именуемыми медиумами; а также о его взаимо­связях с аурой каждого человека, присутствующего на спиритическом сеансе. Более того, мы придержи­ваемся мнения, что в этом вопросе намного разум­нее следовать единому учению одной школы, чем беспомощно блуждать в потемках в поисках истины, раздробляя наш ум тысяча и одним «учением» о предполагаемых обитателях «мира духов».

Если бы наш корреспондент попросил объяснить пророческие феномены, только что произошедшие в их семье, человека, имеющего опыт в этой сфере, то, без сомнения, получил бы правильный ответ о том, что же случилось на самом деле и как эти фе­номены проявлялись (если бы, конечно, адепт стал тратить свое время на довольно болезненное дей­ствие и счел нужным открыть всю истину во всеуслышание). Пока же нашему другу придется доволь­ствоваться несколькими общими положениями. Мы можем сказать ему с уверенностью, чем это не было, но не берем на себя смелость говорить о том, чем это было на самом деле, поскольку аналогичные следствия могут вызываться сотней различных при­чин.

Мы не будем затрагивать вопрос о пророческих снах, ибо их существование очевидно для всех, кро­ме неисправимых скептиков, и вполне понятно каж­дому, кто верит и знает, что внутри физического тела, грубого футляра, находится истинное, в обыч­ном состоянии невидимое тело, состоящее из эфирных элементов, Эго, вечно бодрствующий наблюда­тель. Похоже, что описанные факты, скорее всего, относятся к классу феноменов, которые считаются «духовными» и происходят в семьях, где есть один или несколько медиумов. Регулярные и периодичес­кие трансы, в которые родственница нашего корреспондента неожиданно начала впадать в течение не­скольких ночей подряд, указывает на то, что эта леди являлась причиной, главным генератором фе­номенов. Но поскольку мы ничего не знаем о предшествующем состоянии ее здоровья и не располага­ем подробностями, которые могли бы дать дополни­тельный ключ к разгадке, то наше объяснение нуж­но рассматривать как простое предположение. Хотя оккультисты не признают, в целом, теорию о появ­лении развоплощенных Эго после смерти, все же они допускают определенные возможные присутствия реального духа либо до, либо непосредственно пос­ле физической смерти, особенно, если таковая была внезапной, как в случае с племянницей автора пись­ма. Те, кому мы полностью доверяем, нас учат, что в случаях быстрой кончины тело может быть мерт­вым и похороненным, и все же мозг – хотя он пе­рестал функционировать – может сохранять скры­тый проблеск воли или желания, связанный с ка­ким-то преобладающим при жизни чувством, кото­рый дает эффект прорыва в объективную реаль­ность, так сказать, вталкивания в определенный магнитный поток притяжения астрального эго, или доппелгенгера[102], мертвого тела. Нам говорят, что в тех случаях,  когда смерть наступает от удушья,  апоплексии, сотрясения мозга, кровоизлияния и тому подобных причин, то «треножник жизни» – как его называли греки, то есть сердце, легкие и мозг, яв­ляющиеся фундаментом, на котором строится любая животная жизнь – одновременно поражается во всех трех своих частях. Легкие и сердце, органы, самым тесным образом связанные с кровообращени­ем, утрачивают свою активность, и потому кровь недостаточно насыщается кислородом, в результате чего очень часто происходит внезапная остановка работы мозга и, таким образом, прекращение жизни.

Следовательно, прежде чем дать оценку какого-либо видения, любой оккультист всегда удостоверится, наступила ли окончательная смерть по при­чине поражения легких, сердца или же мозга. Из них последний – ввиду его двойных функций, ду­ховных и физических – самый стойкий. Прекращение дыхания и пульса, остановка сердца, похолодение и бледность кожного покрова, пленка на глаз­ном яблоке и утрата гибкости суставов не являются бесспорными признаками действительной физичес­кой смерти, и fades Hippocratica обмануло не одно­го опытного врача, поэтому даже полная физическая смерть еще не является свидетельством того, что со­кровенная духовная жизнь мозга тоже умерла.

Активность мозга продолжается до последнего; и последняя физическая функция мозга, связанная с каким-либо чувством или страстью, может передать обескураженному астральному Эго нечто вроде посмертной энергии и таким образом заставить его продолжать динамическое, кажущееся сознательным действие даже в течение нескольких дней после смерти. Импульс, посланный все еще живым моз­гом, умирает намного позже окончательного прекра­щения мозговых функций. Во время жизни астраль­ное Эго зависит от физического мозга и полностью подчинено его воле. Оно действует автоматически и в соответствии с нервными связями, установленны­ми нашими тренированными либо нетренированны­ми мыслями. Но после смерти – которая является рождением духовной сущности в мире или условии следствия, а оставленный мир становится для нее миром причин – астральной сущности должно быть предоставлено время для развития и созревания ее собственного мозга, прежде чем она сможет действо­вать самостоятельно. Какова бы ни была ее после­дующая судьба и что бы ни происходило в данное время, ее действия нельзя рассматривать как прояв­ление сознательной мыслящей воли, точно так же, как жесты новорожденного младенца нельзя считать результатом определенного и осознанного желания. Следовательно, поскольку умершая молодая леди потеряла сознание за некоторое время до смерти, будучи такой юной и любимой членами своей семьи, то вряд ли в момент смерти ее мысли могли быть за­няты чем-нибудь другим, кроме ее близких – мыс­ли непроизвольные и, возможно, несвязные, как в снах, но все же являвшиеся прямым продолжением ее привычных мыслей и чувств – каждая ее способность, парализованная так неожиданно и резко во время полной активности и жизнеспособности в сво­ем естественном проводнике, то есть теле, вероятно, оставила свой астральный оттиск в каждом уголке дома, где она так долго жила и умерла. Следователь­но, это могло быть всего лишь «астральное» эхо ее голоса, направленное ее последней мыслью и маг­нитно притянутое к ее дяде, автору письма, что прозвучало в его «правом ухе так, будто кто-то шептал» или пытался разговаривать с ним; и то же самое ас­тральное эхо «ее собственного голоса» велело его матери «повернуться». Ее появление перед ее дедушкой «в своем повседневном платье» свидетельствует о том, что он увидел ее астральное отражение в ат­мосферных волнах, в противном случае он едва ли увидел бы реальный, только что развоплощенный дух в таком одеянии. Наличие «повседневного пла­тья» у призрака, естественно, привело бы к необходимости согласиться с тем, что эта одежда творится духом, или освобожденным Эго, добровольно и со­знательно – если бы, конечно, мы верили бы в раз­умных призраков и независимую «призрачную одежду», появляющуюся вместе со своими владельцами. Это мог бы быть и заранее спланированный волевой акт, который маловероятен для все еще ошеломлен­ной человеческой «души», только что вырвавшейся из своей тюрьмы. Даже многие из наиболее прогрес­сивных современных спиритуалистов признают, что, независимо от последующего состояния, освобож­денный дух никогда не может понять произошедшей с ним кардинальной перемены, по крайней мере, в течение нескольких земных дней. Несмотря на вышеизложенное, мы прекрасно понимаем, что бу­дем не только осмеяны учеными мужами и невежественными скептиками, но снова дадим спиритуали­стам повод для обид. Они хотели бы, чтобы мы ска­зали: «Это был дух вашей покойной племянницы, ее голос и реальное присутствие и т.д.», и затем почи­вали бы на лаврах, не предпринимая дальнейших попыток привести доказательства или дать разъясне­ния. Если данное объяснение кажется неубедитель­ным, пусть спиритуалисты и скептики предложат свое, а непредвзятые судьи вынесут решение. Пока же мы хотели бы спросить первых – если все эти действия производились сознательным духом покой­ной, почему они прекратились сразу же после пере­езда этой семьи со станции в Аллахабад? Означает ли это, что дух решил больше не приходить или что медиумы в этой семье неожиданно утратили свою силу или же просто, как выражается автор письма, что «феномены иссякли и с тех пор больше ничего не происходило»?

Что касается скептиков, то ответ наш еще проще. Для каждого здравомыслящего человека не сущест­вует дилеммы – происходят или не происходят по­добные вещи; его интересует только истинная при­чина таких аномалий. Вот случай, который ни один скептик – если он только не отвергает всю эту историю a priori – никогда не сможет объяснить ина­че, чем это делает одна из двух имеющихся теорий, а именно, оккультная или спиритуалистическая. Это случай, в котором все члены семьи, уважаемые люди разного возраста, выступили в роли свидетелей. Это уже нельзя классифицировать как единичную галлюцинацию. И при наличии таких участившихся случаев каждый рассудительный человек должен возмутиться против иррациональных доктрин, вы­двигаемых теми, кто осуждает, не увидев, отрицает, не услышав, и оскорбляет тех, кто видел и слышал, за то, что они верят собственным глазам и ушам. К нам поступают тысячи и тысячи свидетельств умных и серьезных людей, доказывающих, что такие вещи происходят и – очень часто. Если не доверять вос­приятию этих людей, тогда чему еще можно верить? Какой более надежной проверкой истины мы распо­лагаем? Как мы можем быть уверены в истинности того, что слышим или даже видим собственными глазами? Как же тогда совершать самые обычные житейские дела и полагаться на них? Как сказал некий гипнотизер одному скептику: «Если бы требования, которые отрицатели месмерических фено­менов упорно к ним предъявляют, были бы введены повсеместно, то жизнь общества остановилась бы». Действительно, никто не смог бы верить утверждениям другого человека; судопроизводство стало бы невозможным по причине недоверия к свидетельс­ким показаниям, и весь мир стал бы с ног на голо­ву. Следовательно, поскольку наука не будет рас­сматривать такие аномальные явления, то между теориями, дающими естественное и противоестествен­ное объяснение их причин, должна произойти вели­кая битва, участниками которой будут только оккультисты и спиритуалисты. Пусть каждый из нас предоставит свои факты и даст свои объяснения; и пусть те – кто не являются ни оккультистами и спиритуалистами, ни скептиками – рассудят эти две соревнующиеся стороны. Недостаточно, чтобы все знали о наличии таких феноменов. Мир должен по­нять, наконец, чтобы снова не впасть в суеверие о существовании заклятого врага человека – библейского дьявола – почему такие явления все-таки про­исходят и что служит их причиной или причинами. Мы призываем к расследованию, а не к слепой вере. И до тех пор, пока расследование установит научно и неопровержимо, что за завесой объективной мате­рии действует именно та причина, о которой гово­рят спиритуалисты, а именно: развоплощенные че­ловеческие духи, мы берем на себя смелость заявить о праве всех теософов – будь то оккультисты, скеп­тики или простые искатели истины – на сохранение нейтралитета и даже умеренного скептицизма без риска быть распятыми обеими сторонами.

СМЕРТЬ  И  БЕССМЕРТИЕ

Нижеследующее письмо свидетельствует о замеша­тельстве нашего корреспондента, которое, вероятнее всего, возникало у всех, кто читал цитируемые абзацы.

ФРАГМЕНТЫ ОККУЛЬТНОЙ ИСТИНЫ И КНИГА «КИУ-ТЕ»

[Редактору журнала  «The Theosophist»]

«В статье «О смерти», написанной покойным Элифасом Леви и напечатанной в октябрьском номере журнала «The Theosophist», т. III[103], автор говорит, что «для того, чтобы стать бессмертным в добре, надо отождествить себя с Богом; чтобы быть бессмертным во зле – с Сатаной. Это два единственных полюса в мире душ; между этими двумя полюсами произрастает и умирает, не оставив памяти о себе, бесполезная часть человечества». В примечании к этому отрывку вы про­цитировали книгу «Киу-те», в которой говорится, что и для того, чтобы вовлечь себя в поток бессмертия, или, вернее, обеспечить себе бесконечную череду перевоплоще­ний в качестве сознательной индивидуальности, надо стать сотрудником природы либо в добре, либо во зле, в ее творческой и воспроизводительной или разруши­тельной работе. Она избавляется только от бесполезных трутней,  решительно сбрасывая с себя  и уничтожая миллионы таких невыразительных существ. Если доб­рые и чистые пытаются достичь нирваны... злые, на­оборот, будут стремиться к многократным рождениям в качестве сознательных обособленных сущностей или существ, предпочитая даже страдать по закону караю­щего возмездия, но только не интегрировать свою жизнь со вселенским единством. Прекрасно понимая, что никогда не смогут достичь конечного отдыха в чис­том духе, или нирване, они цепляются за жизнь в лю­бой форме, но не избавляются от «желания жить», или танхи[104], которое служит причиной возникновения но­вой комбинации скандх, или индивидуальности, кото­рой предстоит перевоплощение.

...Есть совершенно злые и развращенные люди, хотя высоко интеллектуальные и чрезвычайно изощренные в зле, подобно тому как другие утончены в добре. Их Эго может избегнуть действия закона окончательного раз­рушения, или уничтожения, на многие грядущие вре­мена... Жара и холод являются двумя «полюсами», то есть добром и злом, духом и материей. Природа истор­гает из своих уст «тепленьких», или «бесполезную часть человечества», иными словами, уничтожает их».

В том же номере, где напечатаны эти строки, поме­щены «Фрагменты оккультной истины», из которых мы узнаем, что человек состоит из семи тел, или принци­пов. Когда наступает смерть, то первые три принципа (то есть физическое тело, жизненная энергия и аст­ральное тело) распадаются; а с остальными четырьмя принципами «происходит одно из двух». Если духовное Эго (шестой принцип) при жизни имело материальные наклонности, тогда после смерти оно продолжает сле­по цепляться за низшие элементы своей последней комбинации, а истинный дух отделяется от них и пере­ходит в другие области, где духовное Эго также распада­ется и прекращает свое существование. В этом случае остаются только два принципа (четвертый и пятый, то есть кама-рупа и физическое эго), чьи оболочки рассеиваются в течение очень длительного времени.

С другой стороны, если Эго имело духовные на­клонности, оно притянется к духу и вместе с ним от­правится в смежный, мир следствий и там создаст из себя с помощью духа новое Эго, чтобы вновь родиться (после краткого периода свободы и наслаждения) в следующем,  более  высоком  объективном  мире  причин.

Во «Фрагментах» говорится, что существуют два со­стояния, если не считать адептов. Первое, при котором Дух обязан порвать свои связи, и второе, при котором Дух способен поддерживать связь со своими четвертым, пятым и шестым принципами. В обоих случаях четвер­тый и пятый принципы распадаются через больший или меньший период времени, а в случае духовной устрем­ленности духовное Эго переживает ряд восходящих рождений. У развращенных сущностей не остается ду­ховного Эго и происходит дезинтеграция частиц четвер­того и пятого принципов в течение огромного периода времени. Похоже, что во «Фрагментах» не предусмат­ривается третий, или промежуточный случай, который мог бы объяснить посмертное состояние «бесполезной части» человечества, по определению Элифаса Леви. Мне тоже кажется, что возможны только два случая: либо Дух сохраняет свои связи, либо он их лишается. Что тогда подразумевается под выражением «бесполез­ная часть человечества», которая, как вы полагаете, уничтожается миллионами? Имеют ли они в своем со­ставе менее семи принципов? Такого не может быть, поскольку даже очень злые и порочные имеют все семь. Что тогда происходит с четвертым, пятым, шес­тым и седьмым принципами у так называемой «беспо­лезной части человечества»?

Во «Фрагментах» снова говорится, что у злых людей четвертый и пятый принципы просто распадаются через длительное время, а в своем примечании, процитиро­ванном выше, вы утверждаете, что «злые будут стре­миться к череде воплощений в качестве сознательных обособленных сущностей или существ». И опять, в по­яснении к слову «ад» вы пишете, что «это мир почти абсолютной материи, предпоследний в "круге необхо­димости", из которого нет освобождения, ибо там ца­рит абсолютная духовная тьма». Эти два примечания позволяют предположить, что в случае развращенности четвертый и пятый принципы снова рождаются в низ­ших мирах и имеют ряд сознательных существований.

По общему признанию, «Фрагменты» были написа­ны «Братьями» и то, что я понял из них после тщатель­ного изучения, кажется явно не соответствующим ва­шим, процитированным выше объяснениям. Очевидно, где-то имеется серьезное расхождение, а поскольку «бесполезная часть человечества» до сих пор обращает на себя внимание, то необходимо дать более исчерпы­вающее объяснение этого понятия с помощью семи принципов, чтобы привести ваше научное во всех от­ношениях примечание в соответствие с «Фрагментами». Я хотел бы заметить еще раз, что большинство ваших читателей на каждом шагу путают понятия «материя» и «дух» и очень важно и необходимо дать четкое опреде­ление этим двум терминам, чтобы неискушенный чи­татель мог понять разницу между ними: что подразуме­вается под материей, эманирующей из Духа, и не ста­новится ли Дух ограничен размерами материи, когда она из него излучается.

Ваш преданный брат Н.Д.К.[105] – член Теософского Общества».

Кажущееся несоответствие между двумя утверж­дениями, процитированными нашим корреспондентом, в действительности не содержит противоречия, и в объяснении нет никакого «расхождения». Недо­разумение возникает из-за отсутствия у рядовых чи­тателей, не привыкших к оккультным идеям, четко­го разграничения понятий «человеческая личность» и «индивидуальность». В современном оккультном учении очень часто упоминается это различие, и в самой «[Разоблаченной] Исиде», где объяснение сот­ни тайн лежит почти на поверхности, – в более ран­них работах по оккультной философии они были со­вершенно скрыты, – ожидая только приложения ума, ведомого небольшими оккультными познания­ми, чтобы выйти на свет дня. Когда писалась «[Ра­зоблаченная] Исида», те, от кого исходил импульс, направлявший подготовительный этап работы, зна­ли, что еще рано полностью открывать многие истины, которые они хотели выразить простым язы­ком. Поэтому читателям этой книги давались ско­рее намеки, наброски и философские эскизы, чем систематизированные толкования. Так, относитель­но обсуждаемой проблемы на с. 315, том I, выска­зывается предположение, почти утверждение, о раз­личии между личностью и индивидуальностью. В этом месте излагается мнение некоторых филосо­фов, с которыми, как легко увидеть, автор соглаша­ется: «Человек и душа должны были завоевать свое бессмертие, поднявшись до Единства, в котором, в случае успеха, они бы окончательно соединились... Индивидуализация человека после смерти зависит от Духа, а не от его души и тела. Хотя слово «личность» в своем обычном значении становится бессмыслицей применительно к нашей бессмертной сути, все же последняя является различимой сущностью, бес­смертной и вечной per se». И чуть ниже: «Человек мог бы достичь бессмертия и оставаться в вечности тем же внутренним я, каким он был на земле; но это отнюдь не означает, что он должен остаться госпо­дином Смитом или господином Брауном, каким он был на земле...»

Детальное рассмотрение этих понятий разрешит недоумение нашего корреспондента. У Элифаса Леви речь идет о личностях, во «Фрагментах» – об инди­видуальностях. Его выражение «бесполезная часть человечества» применительно к основной массе лич­ностей. Сохранение личности без изменения после смерти – очень редкое достижение, доступное толь­ко тем, кто вырвал у природы ее секреты и управ­ляет своим собственным сверхматериальным разви­тием. В своей излюбленной иносказательной манере Элифас Леви называет таких людей бессмертными в добре через отождествление себя с Богом или бес­смертным во зле через отождествление себя с Сата­ной. Иными словами, сохранение личности после смерти (или, лучше сказать, долгое время после смерти; не будем сейчас объяснять это различие) достигается только адептами и магами – единствен­ным классом, обладающим высшими тайными зна­ниями. Одни его представители получили их правед­ным путем и из благих побуждений, другие – не­праведными средствами и для низких намерений. Но тому, что входит в состав внутреннего я, более чис­тым элементам души земной личности, объединен­ным с духовными принципами и образующим соб­ственно индивидуальность, гарантирована сохран­ность в новых воплощениях, независимо от того, будет ли рождающийся на земле человек наделен более высокими знаниями или останется простым обывателем всю свою жизнь.

Эта доктрина не относится к числу тех, что сразу встречают понимание у людей, чье представление о бессмертии было искажено низкопробными учения­ми современной церкви. Некоторое экзотерические религии требуют от своих последователей предста­вить в своем воображении, что жизнь за гробом является своего рода продолжением жизни по эту сто­рону. В них вселяют веру, что если они хорошо себя вели в этой жизни, то целую «вечность» будут пре­бывать на неких роскошных Небесах, – как если бы их доставили в какую-то отдаленную страну – чу­десным образом защищенные от болезней и смерти и навеки оставаясь «господином Смитом» или «гос­подином Брауном», как и до переселения. При близ­ком рассмотрении эта концепция так же абсурдна, как и теория о том, что за заслуги или за грехи этой короткой жизни – всего лишь мига в масштабах вечности – они могут получить вечное блаженство или навлечь на себя всевозможные ужасы несконча­емого наказания. Цели и средства, причины и след­ствия должны быть пропорциональны как в мире духа, так и в мире плоти. Человеку, который не сделал сначала свою личность чем-то совершенно не­обыкновенным, невозможно понять, как она реаль­но может быть вечной. Было бы глупо даже желать увековечивать ее в таком виде, ибо как могли бы человеческие существа, ведущие позорный жалкий образ жизни, чьи личности являются всего лишь скоплением никчемных и своекорыстных воспоми­наний, быть счастливыми, обнаружив, что их стра­дания остались неизменными на все грядущие вре­мена, да еще на фоне вечного контраста с застывши­ми в своем развитии личностями высокого порядка. Память о существовании каждой личности действи­тельно сохраняется нетленной в таинственной лето­писи, и в один прекрасный день – в таком отдален­ном будущем, что о нем не стоит сейчас даже заду­мываться – бессмертная духовная индивидуальность сможет заглянуть в нее, как бы перелистывая стра­ницы огромной книги жизней, которую она к тому времени напишет. Но отложим эти очень туманные размышления и вернемся к вопросу о приближаю­щейся участи огромного большинства из нас, кото­рое Элифас Леви так нелицеприятно назвал «беспо­лезной частью человечества» – бесполезной только, следует запомнить, относительно наших особых ны­нешних сочетаний земных обстоятельств – но не от­носительно внутреннего Я, которому предопределе­на многократная активная радостная жизнь и суще­ствование в будущем в лучших условиях как на этой земле, так и на высших планетах.

Большинство людей способно понять, что каким бы неудовлетворительным ни был состав их нынеш­них личностей, но это, в конце концов, они сами – «несчастный малый, сэр, но мое порождение» – и что внутренние духовные монады, которые они очень смутно осознают, ко времени соединения с совершенно другим набором составных частей в новых воплощениях, будут совсем иными людьми,  судьбы которых их не интересуют. В действительности же, когда это время наступит, судьбы этих людей будут волновать их так же, как их нынешние. Но оставив без внимания эту часть теории, слабые собратья смогут все же найти некоторое утешение в том, что в конце своих теперешних жизней они распрощаются со своими нынешними личностями, слишком уны­лыми, чтобы держаться за них. Элифас Леви изла­гает учение очень кратко – что касается приведен­ного отрывка – и с большими пропусками, кото­рые, с точки зрения рассматриваемой проблемы, имеют очень большое значение. Говоря о бессмертии, великий оккультист мыслит огромными вре­менными масштабами, доступными личности адепта и мага. Когда он говорит об уничтожении после этой жизни, он не принимает в расчет определенный отрезок времени, не заслуживающий, возможно, рассмотрения в сравнении со всей совокупностью существований, но тем не менее очень даже привле­кающий внимание людей, которые цепляются за крохотный фрагмент своего жизненного стажа, в котором воплощается личность – предмет нашего разговора.

В ряде статей, напечатанных в нашем журнале за последние несколько месяцев, уже объяснялось, что вовлечение духовной монады в новое рождение на­ступает не сразу после ее выхода из физического тела, в котором она в последний раз обитала на зем­ле. В камалоке, или земной атмосфере, происходит отделение двух групп эфирных принципов, и в ог­ромном большинстве случаев, когда почившая личность – пятый принцип – передает что-то достой­ное увековечивания и объединения с шестым принципом, духовная монада, сохранив тем самым созна­ние своей покойной личности на некоторое время, переходит в состояние, названное дэвакханом, где она ведет существование неомраченного удовлетворения и сознательного наслаждения в течение дей­ствительно очень долгого периода времени, по срав­нению с длительностью жизни на нашей земле. Ра­зумеется, это не состояние активности и острых контрастов между болью и удовольствием, искани­ями и достижениями, как в физической жизни, но это состояние, в котором личность, в оккультном смысле, увековечивается, насколько это выражение уместно применительно к недолговечности всего, что причиняло боль при жизни. Именно из этого состояния духовная монада воплощается в следую­щую активную жизнь, и с момента этого нового рождения со старой личностью покончено. Но для людей, чье воображение находит концепцию о пере­воплощениях и новой личности неутешительной, доктрина о дэвакхане, – следует запомнить, что эти «доктрины» являются констатациями научного фак­та, который, по утверждению адептов, так же реален, как и звезды, хотя они находятся слишком далеко, чтобы большинство из нас могло достичь их, – так вот, доктрина о дэвакхане предоставит людям, кото­рые не могут сразу распрощаться с воспоминаниями о земной жизни, мягкую площадку для падения.

ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ САМОУБИЙСТВО ПРЕСТУПЛЕНИЕМ?

Автор одной из статей в ноябрьском номере лон­донского журнала «The Spiritualist», назвавший «Фраг­менты оккультной истины» абстрактным теоретизирова­нием, думаю, вряд ли применил этот эпитет к Фрагмен­ту № 3, где так тщательно рассмотрена выдвинутая ги­потеза о самоубийстве[106]. Взятая в целом, эта гипотеза вполне соответствует нашему врожденному стремле­нию следовать Нравственному Вселенскому Закону и не идет вразрез ни с нашими обычными представления­ми, ни с научными теориями. На основании двух при­веденных случаев, а именно: эгоистичного самоубий­ства, с одной стороны, и неэгоистичного, с другой, де­лается вывод, что результат однозначно плох, даже если посмертные состояния, зависящие от степени на­казания, будут различны. Мне кажется, что делая такое заключение, автор не учел всех возможных случаев са­моубийства. Я считаю, что в некоторых случаях само­пожертвование не только оправдано, но даже желатель­но с моральной точки зрения и что, вероятно, послед­ствия такого самопожертвования не могут быть отрица­тельными. Я приведу один случай, возможно, наиред­чайший, но необязательно чисто теоретический по этой причине, ибо я знаю, по крайней мере, одного челове­ка, представляющего для меня интерес, одолеваемого чувствами, аналогичными тем, о которых я собираюсь рассказать, и который будет весьма признателен за дополнительный свет, пролитый на эту весьма темную проблему (1).

Итак, представьте, что некий человек, назовем его М., пристрастился к длительным и глубоким размышле­ниям о волнующих его тайнах земного существования, о его целях и высшем предназначении человека. Чтобы разобраться в своих мыслях, он обращается к философ­ским трудам – главным образом, тем, в которых рас­сматривается великое учение Будды. В конечном итоге, он приходит к выводу, что первой и единственной це­лью существования должно быть служение людям; от­сутствие такового свидетельствует о его бесполезности как мыслящего существа и что продолжая вести пара­зитический образ жизни, он попросту растрачивает до­веренную ему энергию, которую он не имеет права так распылять. Он пытается приносить пользу, но, к сожа­лению, терпит неудачу. Что тогда ему делать? Напом­ню, что в данном случае мы не имеем дело с «необъят­ным морем бед» и страхом перед заслуженным земным наказанием за нарушение человеческих законов; фак­тически в таком самопожертвовании движущим моти­вом не является моральная трусость. М. просто пре­кращает бесполезное существование, лишенное, следо­вательно, основной цели. Не является ли такой посту­пок правомерным? Или он тоже должен превратиться в привидение или пишачу, о которых во Фрагменте 3 дается грозное предупреждение? (2)

Возможно, в следующем рождении М. будет обеспе­чен более благоприятными условиями и, таким обра­зом, сможет лучше реализовать цель существования? Вряд ли он станет хуже, ибо помимо приобретения благородных побуждений уступить место более полез­ному человеку, он избегнет, в этом случае, морального разложения (3).

Но это еще не все. В своих рассуждениях я прихожу к тому, что М. не только бесполезный человек, но ре­шительно вредный. Он обнаруживает, что к его неспо­собности делать добро добавляется неуемное стремле­ние постоянно пытаться совершать добро. М. предпри­нимает попытку – он не был достоин называться чело­веком, если бы не поступил так – и обнаруживает, что его никчемность очень часто приводит к ошибкам, ко­торые превращают возможное добро в весьма реальное зло; что по причине его характера, происхождения и образования огромное количество людей было вовле­чено в последствия его безрассудного рвения и что весь мир в целом страдает больше от его присутствия, чем от отсутствия. Если, придя к таким результатам, М. попытается осуществить их логическое завершение, то есть будучи морально обязанным уменьшать зло, властвующее над мыслящими обитателями земли, он уничтожит себя и тем самым совершит единственный добрый поступок, на который он способен; я спраши­ваю, расценивается ли такой акт преждевременной смерти как нравственное преступление? Я, например, определенно дал бы отрицательный ответ. Более того, я придерживаюсь мнения, поддающегося, разумеется, корректировке со стороны носителей высшего знания, что М. не только может быть оправдан за подобный поступок, но он был бы негодяем, если бы решительно и незамедлительно не положил конец своей жизни, не только бесполезной, но однозначно пагубной (4).

Возможно, М. ошибается, но если предположить, что он умирает, плененный успокоительной иллюзией, что смерть содержит все добро, а жизнь – все зло, на которое он способен, – то не найдется ли в таком слу­чае смягчающих обстоятельств, способных сильно по­влиять на его участь и помочь предотвратить его паде­ние в жуткую бездну, которой вы запугали своих чита­телей? (5).

Вопрошающий.

1) «Вопрошающий» не является оккультистом, ибо он утверждает, что в некоторых случаях самоубийство «не только оправдано, но даже желательно с моральной точки зрения». Оно оправдано не более, чем убийство, каким бы желательным оно иногда ни казалось. Оккультист видит начало и конец вещей и учит, что индивид, который утверждает, что лю­бой человек, при каких бы то ни было обстоятель­ствах, имеет право свести счеты со своей жизнью, повинен  в преступлении и  порождении  пагубного софизма[107], как и нация, присваивающая себе право убивать на войне тысячи невинных людей под пред­логом возмездия за зло, причиненное одному чело­веку. Все подобные рассуждения являются плодами авидьи[108], ошибочно принятой за философию и муд­рость. Наш друг, безусловно, ошибается, думая, что автор «Фрагментов» пришел к таким выводам толь­ко потому, что не учел всех возможных случаев самоубийств. Результат до некоторой степени, ко­нечно же, остается неизменным, и существует всего лишь один закон, или правило, для всех само­убийств. Но на основании того, что «посмертные состояния» варьируют ad infinitum, ошибочно делать заключение, что это различие состоит только в степени наказания. Если в каждом случае результатом будет необходимость дожить назначенный период сознательного существования, то мы не понимаем, откуда «Вопрошатель» взял идею, что «результат будет неизменно плохим». Последствия полны опасно­стей; но при некоторых самоубийствах существует надежда и во многих случаях даже вознаграждение, если жизнь была пожертвована для спасения других жизней, когда не было другого выхода. Пусть он про­читает параграф 7 на с. 313 в сентябрьском номере журнала «The Theosophist» и поразмыслит. Конечно же, автор изложил проблему в общем виде. Для детального рассмотрения всех случаев самоубийств и их последствий понадобится целая полка томов из библиотеки Британского Музея, а не наши «Фраг­менты».

2) Мы повторяем, что ни один человек не имеет права обрывать свою жизнь только потому, что она бесполезна. Так же, как и рассуждать о необходимо­сти поощрения самоубийств для неизлечимых больных и калек, являющихся постоянным источником несчастий для их семей; или доказывать, что распространенный среди некоторых диких племен на островах Южного моря обычай убивать своих престаре­лых соплеменников с воинскими почестями, содер­жит нравственную красоту. Пример, выбранный «Вопрошателем», не совсем удачен. Существует ог­ромная разница между человеком, который расста­ется с жизнью из-за полного отвращения к беско­нечным неудачам при попытке совершить добро, из-за отчаяния от постоянной бесполезности или даже из боязни причинить вред своим товарищам, остав­шись живым, и человеком, который добровольно отказывается от нее, чтобы спасти жизни тех, за кого он несет ответственность или кто ему дорог. Первый – полусумасшедший мизантроп, второй – герой и святой. Один устраняет свою жизнь, дру­гой приносит ее в жертву человеколюбию и своему долгу. Капитан, который остается один на борту то­нущего корабля; человек, уступающий более моло­дым и слабым свое место в лодке, которая не выдер­жит всех; врач, сестра милосердия и сиделка, кото­рые неотлучно дежурят у постели больного, умира­ющего от заразной лихорадки; ученый, который сжигает себя в напряженной умственной работе и переутомлении, зная, что таким образом укорачива­ет свою жизнь, и все же день за днем и ночь за но­чью продолжает сжигать свечу с двух концов, что­бы постичь некий великий космический закон, от­крытие которого будет огромным благом для чело­вечества; мать, которая бросается на дикого зверя, угрожающего ее детям, чтобы закрыть их собой и дать им время убежать – это все не самоубийства. Импульс, который заставил их нарушить главный закон живой природы – закон сохранения – был прекрасен и благороден. И хотя все они будут вы­нуждены жить в камалоке в течение времени, отве­денного для их земной жизни, тем не менее, они по­лучили всеобщее признание, а добрая память о них сохранится среди живущих намного дольше. Мы все хотели бы при подобных обстоятельствах иметь му­жество умереть таким же образом. Разумеется, не так, как в случае, приведенном в качестве примера «Вопрошателем». Несмотря на его утверждение, что «нет никакой моральной трусости» в подобном са­мопожертвовании – мы называем это «моральной трусостью» и отказываемся считать это пожертвова­нием.

3) и 4) В большинстве случаев требуется больше мужества, чтобы продолжать жизнь, чем чтобы оборвать ее. Если «М» чувствует, что он «абсолютно вреден», пусть удалится в джунгли, на необитаемый остров или что еще лучше – в пещеру или хижину недалеко от какого-нибудь большого города и затем, ведя жизнь отшельника, жизнь, исключающую лю­бую возможность приносить страдания кому бы то ни было, работает каким-либо образом для бедных, голодающих, больных. Если он так поступит, никто не сможет «быть вовлечен в последствия его безрас­судного рвения», в то время как если у него есть хоть малейший талант, он может приносить пользу многим людям нехитрым ремеслом, в полной изоля­ции и тишине, доступных в этих условиях. Все, что угодно, – даже насмешливая кличка «чокнутый фи­лантроп», – только не самоубийство, самый жалкий и трусливый из всех поступков, если только felo de se ни прибег к нему в припадке безумия.

5) «Вопрошатель» интересуется, превратится ли его «М» тоже в привидение или пишачу. Судя по опи­санию его характера, сделанного его другом, мы склонны думать, что из всех самоубийц он самый верный кандидат в спиритическое привидение. Он, возможно, лишен «нравственных пороков». Но поскольку его терзает «неуемное стремление постоян­но пытаться совершать добро», – здесь, на земле, – то почему бы этому злосчастному стремлению (злосчастному по причине неизменных неудач) не продолжиться в камшюке! «Безрассудное рвение», наверняка, приведет его к различным медиумам. Привлеченный сильным магнетизмом желаний сенсетивов и спиритуалистов, «М» будет, вероятно, «морально обязанным уменьшать зло, которому эти чувствительные существа (медиумы и легковеры) подвержены на земле», и еще раз погубит не только себя, но и своих «духовных родственников» – медиумов.

ЗАМЕЧАНИЕ К СТАТЬЕ «ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ  САМОУБИЙСТВО ПРЕСТУПЛЕНИЕМ?»

«Вопрошатель» обращается к редактору журнала «The Theosophist» с вышеприведенным вопросом, пред­посылая к нему следующее утверждение: «Я твердо уве­рен, что неизлечимый инвалид, который не в силах творить добро в этом мире, не имеет права на суще­ствование...»,  на что Е.П.Блаватская дает ответ.

И это утверждение – за очень редким ис­ключением – будет энергично отвергнуто каждым оккультистом, спиритуалистом и философом на со­вершенно противоположном выдвигаемому христианами основании. В «безбожном» буддизме само­убийство считается омерзительным и бессмыслен­ным, ибо никто не может избежать повторного рож­дения, лишив себя жизни.

ЗАМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ «ВЫДЕРЖКИ ИЗ ТРУДОВ ЭЛИФАСА ЛЕВИ»

Большая часть литературного наследия блестяще­го писателя, мастера афоризмов и серьезного оккультиста Аббе Константа (больше известного под псевдонимом Элифас Леви), по нашему мнению, вряд ли заинтересует и не просветит наших читате­лей. Все же в его работах есть места, содержащие такой глубокий смысл, что нам представляется по­лезным периодически печатать переводы некоторых из них в нашем журнале. По крайней мере, индийс­ким читателям они открывают совершенно новые горизонты.

Прочитайте Платона[109] «Критий[110]об истории Атлан­тиды», поведанной жрецами Саиса[111] его великому предку Солону[112], афинскому законодателю.

Атлантида – затонувший континент и земля «По­знания Добра и Зла» (особенно последнего) par exellence была заселена людьми четвертой расы (мы относимся к пятой), о которых написано в книгах Пополь-Вух (священных писаниях гватемальцев), что они обладали неограниченным зрением и «мгновенно постигали суть всех вещей». Элифас Леви ссыла­ется на тайное оккультное предание о великой бит­ве, произошедшей в те далекие доисторические времена на Атлантиде между «Сыновьями Бога» – по­священными адептами Шамбалы (некогда прекрас­ного острова во внутреннем море Тибетского наго­рья, а ныне такого же прекрасного участка земли, оазиса, окруженного бесплодными пустынями и со­леными озерами) – и жителями Атлантиды, черны­ми магами царя Теветата[113] (см. «Isis Unveiled», v. I, p. 589-594). Среди восточных оккультистов, особен­но монгольских и тибетских, широко распростране­но поверье, что перед концом каждой расы, когда человечество достигает максимальных знаний в дан­ном цикле, оно разделяется на два четко выражен­ных класса, – «Сыновей Света» и «Сыновей Тьмы», иначе говоря – посвященных адептов и прирожден­ных магов, то есть – медиумов. К завершению каж­дой расы, когда их смешанные потомки порождают первых представителей новой, более совершенной расы, происходит последнее и главное сражение, во время которого «Сыновья Тьмы» обычно уничтожа­ются каким-либо природным катаклизмом – огнен­ной или водной стихией. Атлантида затонула, следо­вательно, часть пятой расы, состоящая из «прирож­денных магов», в грядущей великой катастрофе по­гибнет от огня.

Чем в действительности являлся нещадно окле­ветанный и все же внушавший сильный страх козел (двуполый козел Мендеса[114]), этот Бафомет[115], именуе­мый даже поныне римской католической церковью не иначе как Сатана, Гроссмейстер[116]] «Шабаша ведьм», центральная фигура их ночных оргий? Да просто Паном[117], или природой.

Под «учением об основных силах» Элифас Леви подразумевает «дух» и «материю», о которых Зороастр поведал необразованной толпе в аллегорических образах Ормазда и Аримана, являющихся прототипа­ми христианских «Бога» и «Дьявола», и упрощенны­ми оккультной философией до «человеческой Триады» (Тела, Души, Духа – двух полюсов и «промеж­уточной природы» человека), микрокосма, точной миниатюры ЕДИНОГО Вселенского Макрокосма, или Вселенной. В Кхордах-Авесте[118] опровергается зороастрийский дуализм: «Кто ты, о прекрасное созда­ние?» – вопрошает развоплощенная душа того, кто стоит у врат Рая. «Я, о Душа, твои добрые и чистые поступки... твой закон, твой ангел и твой Бог».

[«Азот святых»] Седьмое состояние материи – Жизнь. Огонь и Свет «Астральной Девы» могут быть соотнесены с Огнем и Светом Акаши у индусов.

«...чтобы не видеть, чем является Бог», – то есть видеть, что Бог – всего лишь человек, и на­оборот, – когда он не является «изнанкой» Бога – Дьяволом. Мы знаем многих, кто предпочитает добровольную и пожизненную слепоту истине, фак­там и здравому смыслу.

Купидон[119], бог, является седьмым принципом, или Брахмой[120] ведантистов, а Душа[121] – его проводник, шестой принцип, или духовная душа. Покуда она чувствует себя отдельной от своего «супруга» – и видит его – она теряет его. Изучите «Ересь инди­видуальности» – и вы поймете.

В христианском эзотеризме «Искупитель» – это «Посвятитель», который приносит свою жизнь в жертву за право открыть своим ученикам великие истины. Разгадавший загадку христианского сфин­кса «становится Владыкой Абсолюта», по той про­стой причине, что величайшая тайна всех древних посвящений – прошлое, настоящее и будущее – становится для него ясной и понятной. Те, кто воспринимает аллегорию буквально, будут пребывать в слепоте всю свою жизнь, а те, кто открывает ее невежественным массам, заслуживают наказания за отсутствие благоразумия и стремление «метать бисер перед свиньями». Журналу «The Theosophist», кото­рый читают только интеллектуалы, проявившие понимание в этом вопросе и доказывающие, что заслу­живают приобщения к тайным знаниям, – позволе­но сделать небольшой намек. Пусть желающий по­стичь смысл аллегорий сфинкса и креста изучит ри­туалы посвящения у египтян, халдеев, древних ев­реев, индусов и т.д. Тогда он узнает, что слово «ис­купление» – более древнее, чем само христианство, – так же означает «мученичество». В последний мо­мент Высшего Посвящения, когда «Посвятитель» произнес последнее тайное слово, либо Иерофант, либо Неофит, достойнейший из них двоих, должен умереть, ибо два Адепта одинаковой силы не долж­ны жить одновременно и тому, кто совершенен, нет места на земле. Элифас Леви в своих трудах наме­кает на эту тайну, не объясняя ее. Все же он расска­зывает о Моисее, который при загадочных обстоя­тельствах исчез с вершины горы Фасги после «воз­ложения рук» на посвященного Аарона; об Иисусе, который умер за своего ученика Иоанна, «которого любил», – автора «Апокалипсиса»; и об Иоанне Кре­стителе – последнем из истинных Назореев[122] Ветхо­го Завета (см. «Isis [Unveiled]», v. II, p. 132), кото­рый, согласно неполному, противоречивому и иска­женному Евангелию, умер позднее из-за прихоти Иродиады[123]. А в тайных каббалистических рукопи­сях набатеев[124] сказано, что он принес себя в жертву искупления после «крещения» (то есть посвящения) своего избранного последователя в мистическом Иордане.

В этих рукописях повествуется, что после посвя­щения Аба, Отец становится Сыном, и Сын заменяет Отца и становится Отцом и Сыном одновремен­но, вдохновленный Софией Ахамот[125] (тайной муд­ростью), преобразованной потом в Святой Дух. Но этим преемником Ионна Крестителя был не Иисус, а некто неизвестный, утверждают назареи[126]. До на­стоящего времени посвящение за пределами Гималаев сопровождается временной смертью (от 3 до 6 ме­сяцев) ученика, часто смертью Инициатора; но буддисты не проливают кровь, так как они знают, что кровь привлекает «злые силы». В тантрических шастрах[127] говорится, что во время церемонии посвя­щения Чхиннамаста (от чхинна – «отрубленный» и маета – «голова» – богиня Чхиннамаста изобража­ется с отрезанной головой), как только адепт достигает высшей степени совершенства, он должен ини­циировать своего последователя и умереть, принеся свою кровь в жертву во искупление грехов своих братьев. Он должен «отрубить собственную голову правой рукой, держа ее левой». Три потока крови хлещут из обезглавленного тела. Один направлен в рот отрезанной головы («...кровь моя воистину пи­тие» – завет в Евангелии от Иоанна, столь потряс­ший учеников); другой течет к земле как жертвоп­риношение чистой, безгрешной крови Матери-Зем­ле, и третий поток устремляется к небу, свидетель­ствуя о «самопожертвовании». Все это имеет глубо­кий оккультный смысл, известный только посвя­щенным; христианская догма не содержит ничего похожего на правду. И как бы несовершенно ни ин­терпретировали ее квазивдохновленные авторы «Со­вершенного Пути», они все же намного ближе к ис­тине, чем любые христианские толкователи Библии.

*   *   *

Е.П.Блаватская сделала следующие сноски к главе XIX из книги Элифаса Леви «Учение и ритуалы высшей магии» в переводе с французского оригинала.

«...анализируемый философский камень... является порошком, так называемым порошком проекции алхи­миков. До анализа и после синтеза это камень».

«До анализа» и «после синтеза» – камень вовсе не является камнем, а «скалой» – основанием абсолютного знания – нашим седьмым принципом.

 [Проекция]. По поводу «проекции» мы посовето­вали бы нашим читателям вернуться к статье «Элик­сир жизни», напечатанной в мартовских и апрельс­ких номерах журнала «The Theosophist» за 1882 год. «Внутренний Магнес»[128] Парацельса имеет двоякое значение.

«Как мы уже говорили, в природе существуют два первичных закона, два основных закона, которые, уравновешивая друг друга, обеспечивают универсаль­ную устойчивость вещей, то есть покой и движение...»

Это не совсем точно сформулировано и может ввести в заблуждение начинающих. Элифас Леви должен был сказать, не рискуя выдать больше, чем было позволено: «В природе существует один универсальный Закон, имеющий два основных проявля­ющихся закона в качестве своих атрибутов – Дви­жение и Инерция. Но это всего лишь единый, веч­ный, бесконечный, несотворенный Закон – «Единая Жизнь», согласно буддийским архатам, или Парабрахм ведантистов-адвайтистов[129].

«...природа самого Бога».

То, что в простонародье называют «Богом», а мы – «Вечным Принципом».

Рассказывая о философском камне, Элифас Леви го­ворит, что «маг предпочитает хранить его в естествен­ных футлярах, уверенный в том, что сможет извлечь его одним усилием своей воли и единым применением универсального вещества ко всем футлярам, которые каббалисты  называют оболочками».

Тот, кто знает о семеричном составе человека и читал «Эликсир жизни», понимает, о чем идет речь. Седьмой принцип, или, вернее, седьмой и шестой, или единая духовная монада, слишком священное понятие, чтобы адепт демонстрировал его и исполь­зовал в угоду любопытствующим невеждам. Маг (адепт) хранит его в его оболочках (пяти остальных принципах) и, зная, что он всегда может «извлечь его простым усилием воли», силой своего знания, никогда не выставит этот «камень» напоказ перед враждебным магнетизмом толпы. Автор пользуется обтекаемой фразеологией средневековых алхимиков, и пока непосвященным массам не объяснить, что «Слою» вовсе не слово, а «камень» – это не камень, оккультные науки так и будут страдать от издева­тельств и невежественных нападок.

ЗАГАДОЧНОЕ   ПЛЕМЯ

Путешествуя от места высадки на берег – на Мадрасском «букингемском канале» – до Неллура[130], мы пережили новое ощущение, проехав 15 миль в удобных современных экипажах, каждый из кото­рых проворно тащила дюжина сильных жизнерадос­тных мужчин, которых мы приняли за обычных ин­дусов из низшей касты париев. Контраст между эти­ми шумными, уверенными в себе людьми и нашими носильщиками паланкинов, которые только что пронесли нас 55 миль по песчаным жарким равни­нам, простирающимся между Падагангамом, на этом же канале, и Гунтуром – был поразительным и внес приятную смену впечатлений. Носильщики палан­кинов, как нам рассказали, принадлежали к касте прачек и терпели страшную нужду, работая день и ночь, не имея определенного времени для сна, тратя на еду всего лишь несколько пайс[131] в день, а когда их заработки достигали нескольких анн[132], то они могли позволить себе такую роскошь, как мутный суп, сделанный из очистков и дробленого риса и прозванный ими «перченая вода». Естественно, что мы приняли нашу новую тягловую силу за таких же носильщиков паланкинов. Но нас быстро вывел из заблуждения один из наших собратьев – господин Р. Кешава Пиллай, секретарь неллурского отделения Теософского Общества, – который сказал, что эти два  класса людей  не имеют ничего  общего между собой. Первые принадлежат к низшей индусской касте, а последние – к янади. Сведения, полученные об этом племени, были настолько интересными, что мы решили поделиться ими с нашими читателями без изменений.

КТО ТАКИЕ ЯНАДИ?

Название янади является искажением слова анатхи (аборигены), означающего «не имеющий начала». Янади живут, в основном, в Неллурском округе штата Мадрас вдоль побережья. Это племя состоит из двух классов: каппала или чаяла, «лягушатников», «пожирателей отбросов» и собственно янади, или «хороших янади». Первый класс живет, как прави­ло, изолированно от шудр[133], зарабатывая на жизнь тяжелым трудом. Каппала нанимаются таскать тележ­ки и экипажи вместо тяглового скота, поскольку в этом округе лошади встречаются редко и содержание их слишком дорогостояще. Второй класс, или собст­венно янади, живут частично в деревнях и частично в джунглях; они помогают крестьянам обрабатывать землю, а также выполнять другие сельхозработы.

Однако оба эти класса прославились своими зна­ниями оккультных свойств природы и слывут практическими магами.

Представители обоих классов любят охоту и счи­таются отменными охотниками за крысами и бандикутами[134]. Они ловят полевых мышей, разгребая их норы, а рыбу – просто руками, не прибегая к помо­щи удочек или сетей. Они принадлежат к монголо­идной расе, цвет их кожи варьирует от светло-коричневого до черно-коричневого. Их одежда состо­ит из двух кусков ткани, один повязан вокруг головы, другой – на бедрах. Они живут в маленьких круглых хижинах диаметром примерно  8  футов[135]  с шириной входного отверстия около 1,5 футов. Прежде чем соорудить хижину, они чертят большие круги вокруг выбранного места, произнося магичес­кие слова, отпугивающие злых духов, недобрые силы и змей от их жилищ. Вокруг своих хижин они сажают определенные травы, обладающие, по поверью, свойством отгонять ядовитых пресмыкающих­ся. Поразительно, как в таких маленьких хижинах умудряются жить две дюжины человек, поскольку янади редко имеют менее 12 детей. Их диета состо­ит, главным образом, из крыс, бандикутов, полевых мышей, канжи[136], гуано[137] и небольшого количества риса – даже корни диких растений употребляются ими в пишу. Такой рацион, в большей степени, объ­ясняет их физические способности: обилие детей у каждого из них связано, частично, с употреблением мяса полевых мышей. Они доживают до глубокой старости; и редко среди них можно встретить седого человека. Это приписывается действию крахмала, входящего в состав канжи, который они ежедневно пьют, и неприхотливому и беззаботному образу жизни, который они ведут.

Их необычным достоинством является глубинное знание оккультных свойств корней, свежих трав и других растений. Они могут извлекать целебную силу из этих растений и обезвреживать самые смертельные яды опасных пресмыкающихся, и даже очень свирепых кобр можно увидеть с поникшими капюшонами перед определенным зеленым листом. Названия, способы распознавания и свойства этих растений хранятся в глубокой тайне. Неизвестно ни одного случая, чтобы кого-нибудь из них укусила змея, хотя они живут в джунглях и в самых опас­ных местах, где смерть от змеиного укуса – распространенное явление среди более высоких каст. Слу­чаи одержания у их женщин очень редки. Они уме­ют делать весьма эффективное лекарство, или, вернее, лечебный отвар, из более чем сотни различных корней; это средство, как рассказывают, обладает неисчислимыми свойствами, способными излечить любое заболевание.

В случаях крайней безотлагательности или смер­тельной болезни они советуются со своим ясновидящим (обычно имеется один на 20 или 25 семей), который перед огнем призывает покровительствую­щее божество посредством барабанного боя под ак­компанемент поющей женщины. Через час или два он впадает в транс или доводит себя до такого со­стояния, что может установить причину недуга и назначить определенное таинственное средство, с по­мощью которого, после уплаты за него и приема, па­циент излечивается. Предполагается, что через про­видца дух умершего, чье имя они обесчестили, или божество, которым они пренебрегли, говоря спра­шивающим, почему их посетили бедствия, требуют обещания в будущем вести себя пристойно и, дав совет, исчезают. Нередко представители высших каст, таких как брамины, обращались к ясновидя­щим за помощью или консультацией. Янади кон­сультируются также по таким вопросам как выбор имени ребенка, брак, путешествия и прочее. Яснови­дец отращивает волосы и не позволяет бритве при­касаться к своей голове. Янади бреют голову зато­ченным концом стекла.

У них такое обостренное обоняние, или скорее чувствительность, что они могут видеть, где находится необходимая им птица или другой объект их охоты. Янади нанимают в качестве проводников и сторожей из-за редкой способности обнаруживать и выслеживать воров и чужаков по отпечаткам ног. Предположим, что посторонний человек побывал в их деревне ночью, любой янади может узнать об этом по его следам.

ПРИЗРАК ПРЕДУПРЕЖДАЕТ

Одна солидная американская газета напечатала историю о ясновидческом предсказании смерти. Не­кий Мартин Дилхот, рабочий паровой лесопилки, увидел однажды в 10 часов ночи недалеко от своего дома мужчину на белой лошади, стоявшего как вко­панный с вытянутой рукой. Он вышел посмотреть, кто это был, но образ растворился в воздухе. Он расценил это как предзнаменование какого-то не­счастья, которое должно произойти с ним или с его семьей. Он рассказал жене об этом видении и на следующий день не пошел на болото рубить бревна. На следующий день за ним прислали, но он не хо­тел идти под предлогом предчувствия, что с ним должно что-то случиться. Тем не менее, он взял то­пор и отправился на лесоповал, но не найдя там ни­кого, повернул в сторону дома. Однако он встретил господина Танкрида Мейекса, который убедил его, несмотря на предсказанное несчастье, вернуться в лес и помочь ему повалить дерево. Работа была сде­лана с предосторожностями, и дерево упало, но за­цепилось при этом за ветви другого дерева. Чтобы высвободить его, был сделан еще один удар топором, после которого оно неожиданно перевернулось и корнями задело и смертельно ранило беднягу. Но самое странное произошло потом. Ровно в 10 часов утра, через 36 часов после того, как господин Дил­хот увидел вышеупомянутый призрак,  господин А.Е.Рейбелейс, сидя на белой лошади, остановился в той же самой позе и прямо на том же самом месте, где господин Д. увидел призрак, и сообщил мисис Д. ужасную новость, что ее мужа прибило почти на­смерть, и затем быстро поехал на поиски доктора Каллема. Прибыл д-р Каллем, но медицина была уже не в силах помочь несчастному человеку и он умер на закате того же дня. Это один из тех много­численных случаев, когда провидческая способность мозга улавливает приближающееся событие и тщет­но пытается заставить ленивый рассудок внять предостережению. Почти у всех, даже не сведущих в психологии, были такие предупреждения. У неко­торых они бывают каждый день и распространяют­ся даже на незначительные события, хотя на них редко обращают внимание. Способность предвиде­ния так же легко развить, как и память, как это ни покажется странным дилетантам.

РАЗУМНОЕ  ОБЪЯСНЕНИЕ  ПОСТОВ

Происхождение постов очень легко объяснимо. Если и есть причина, которая более других парали­зует волю человека и тем самым прокладывает до­рогу к его физической и моральной деградации, так это неумеренность в еде: «Обжорство – худший из семи смертных грехов». В своей работе «Зловоние невоздержанности» прирожденный провидец Сведенборг рассказывает, как духовные друзья укоряли его за случайную ошибку, ведущую к перееданию. Традиция постов идет рука об руку с традицией пиршеств. Когда жизненная энергия слишком перена­пряжена из-за перегрузки пищеварительного аппарата, то лучшее средство – предоставить ему воз­можность отдохнуть и как можно полнее возместить потери. Истощенную землю надо оставить под па­ром, прежде чем она сможет дать новый урожай. Посты были введены с целью исправить зло перееда­ния. Доказательством тому служит отсутствие традиции постов у буддийских священнослужителей; им предписано соблюдать золотую середину и, следова­тельно, «поститься» ежедневно в течение всей жиз­ни. Тело, отяжелевшее от избытка любой пиши, всегда увенчано отупевшими мозгами, и уставшая при­рода требует отдыха и сна. Существует огромная разница между психическим эффектом от азотной[138] пищи, такой как мясо, и неазотной, такой как фрукты и свежие овощи. Изучающим оккультизм всегда запрещалось употребление определенных ви­дов мяса, типа говядины, и овощей, типа бобовых, вовсе не потому, что оккультисты праведнее других, а ввиду того, что магнетизм этих продуктов засоря­ет и умерщвляет «психического человека», хотя для физического тела они, возможно, очень питательны и калорийны.

О ДУХЕ И МАТЕРИИ

Есть опасения, что наш корреспондент имеет не­верные представления о многих понятиях. Не будем касаться его очень оригинальных взглядов на кар­му, поскольку это его собственные идеи, которых он вправе придерживаться, как и любой другой чело­век. Ответим лишь кратко на ряд вопросов, перечисленных в конце его письма.

1) Дух переплетается с плотной материей по той же причине, по которой жизнь соединяется с внутриутробным плодом. Он подчиняется закону и, сле­довательно, не может избежать этого проникновения.

2)        Нам неизвестно ни одной восточной филосо­фии, которая учит, что «материя возникает из духа». Материя так же вечна и неуничтожима, как и дух, и невозможно с помощью наших физичес­ких чувств, пусть даже высших, духовных, постичь одно без другого. Дух per se – фикция и нереаль­ность. Это отрицание любого утверждения и все­го,  что  существует.

3)        Насколько нам известно, никто никогда не заявлял, что дух может быть уничтожен при определенных условиях. Дух может быть разъединен со своей проявленной материей, со своей личностью; в этом случае речь идет об уничтожении после­дней. Мы также не верим, что «дух выдыхает из себя  материю»;   наоборот,  материя  проявляет  дух.

В  противном  случае,  это,  поистине,  была бы  голо­воломка.

4) Поскольку мы не верим в антропоморфных «Бога» и «Сатану», то для нас не существует ни «рая», ни «ада» в общепринятом смысле этих поня­тий. Следовательно, обсуждение данного вопроса будет бесполезной тратой времени.

ГОРОСКОПЫ И АСТРОЛОГИЯ

Наш ответ будет краток и прост, поскольку мы не делаем секрета из своих взглядов и неоднократно излагаем их на страницах этого журнала. Мы при­знаем астрологию, также как месмеризм и гомеопатию, и считаем эти три отрасли знания истинными и достойными доверия, чего нельзя сказать обо всех астрологах, месмеристах и гомеопатах.

Одним словом, мы верим в астрологию как нау­ку, но с опаской относимся к большинству ее представителей, которые, если только они не прошли обучение по методике, известной адептам и оккультистам на протяжении многих тысячелетий, всегда будут оставаться эмпириками, а зачастую и шарла­танами.

Сожаления, высказанные нашим корреспонден­том по поводу «категории людей, окончивших школы и колледжи», которые, впитав западную филосо­фию и новую идеологию, не верят в возможность правильных астрологических предсказаний, справед­ливы с одной точки зрения и неверны – с другой. Они правомерны, когда речь идет о слепом a priori отрицания, но ошибочны, если вся вина возлагается на «западную философию и современную идеоло­гию». Даже во времена далекой античности, когда астрология и гороскопы имели широкое распростра­нение, благодаря все тому же разряду обманщиков и невежественных пройдох, – а такие люди во все эпохи стараются нажиться на святынях, – были интеллектуалы высочайшего уровня, не знавшие ни­чего о существовании герметической науки, кото­рые обличали авгуров и abnormis sapiens, чьей един­ственной страстью было обогащение.

Какое счастье, что сдвиг в сфере просвещения уберег многие умы подрастающего поколения Индии от влияния многочисленных и наиболее пагуб­ных простонародных суеверий, поощряемых корыстными браминами для чисто эгоистических целей aura sacra fames и торговли самыми сокровенными знаниями! Если эти предрассудки закрепощали сравнительно недавних предков индийцев, то это­го не скажешь о древних ариях. Все во вселенной – в том числе прогресс и цивилизация – разви­вается циклично. Следовательно, сейчас, как и раньше, все, претендующее на звание науки, нуж­дается хотя бы в подобии системы аргументации, чтобы можно было ввести в заблуждение доверчи­вых людей. И следует признать, что в этом отече­ственные мошенники преуспели, особенно в астро­логии и составлении гороскопов. Наши местные астрологи превратили, тайную науку в презренное ремесло; и их ловкие приманки, – сделанные в расчете на более интеллектуальных клиентов, чем посетители базарных предсказателей по гороско­пам, расположившиеся на майдане[139], – имеют намного больше прав заявлять о своей причастности к науке, чем сама их современная астрология. Явные признаки сходства последней с шарлатанством обнаруживаются на каждом шагу, и следует ли удивляться, что молодежь со средним и высшим образованием решительно настроена воспринимать свою современную индийскую астрологию – за редким исключением  – как обман?

Однако у индусов не больше оснований, чем у европейцев считать астрологию и ее прогнозы вымыслом. Такая политика уже практиковалась по от­ношению к месмеризму, гомеопатии и (так называемым) духовным феноменам, но сейчас ученые на­чинают осознавать, что, скорее всего, из войны про­тив фактов они выйдут с чем угодно, только не с победно развевающимися знаменами и лавровыми венками на головах.

ПУГАЛА НАУКИ

I

Фанатизм слепого отрицания часто упорнее и опаснее, чем простое высокомерие, и с ним всегда труднее иметь дело. Отсюда – как результат, спра­ведливо вызывающий недовольство, – постепенное и неуклонное крушение старых идеалов и все боль­шее преобладание психо-материалистической[140] мысли; упорное сопротивление и игнорирование боль­шей частью западного общества этих психологичес­ких факторов и явлений, воспринятых и убедитель­но обоснованных с математической точностью мень­шинством. Мы часто слышим, что наука является неизбежным врагом любой метафизической теории как способа изучения природы и оккультных фено­менов во всех их разнообразных формах, в том чис­ле – в виде месмеризма и гомеопатии.

Мы считаем совершенно несправедливым огуль­ное обвинение истинной науки. Настоящая наука – то есть знание без фанатизма, предрассудка или се­бялюбия – старается лишь убрать весь мусор, накопленный поколениями лжепроповедников и лже­философов. Всезнайство – то есть поверхностная ученость, тщеславная, узколобая и эгоистично при­страстная – не в состоянии отличить факт от обман­чивой видимости, подобно собаке, которая лает на луну и рычит при виде всего, что выходит за узкие рамки ее понимания. Подлинная наука строго раз­личает обоснованные и поспешные выводы, и истин­ный ученый вряд ли будет отрицать предъявленный ему факт, каким бы маловероятным он ни казался. Только недостойные служители науки, порочащие ее имя и авторитет и способствующие ее деградации превращением в ширму для своих узколобых преду­беждений, должны держать ответ за столь распространенное suppressio veri. К ним применимо едкое за­мечание, сделанное одним немецким врачом: «Тот, кто отвергает что-либо a priori и отказывается от честной проверки, не достоин называться ученым; нет, даже честным человеком» (Г.Яегер)[141].

Лучшим средством исцеления непредубежденно­го ученого от хронического неверия будет предъявление ему тех же самых нежелательных фактов, ко­торые он до этого отрицал во имя точной науки, но которые подтверждены на основе ее непреложных законов. Верным доказательством тому является список известных людей, которые, если и не пере­шли окончательно «с оружием и багажом» в стан «врага», то храбро поддерживали и защищали мно­гие необычные факты из практики современного спиритуализма, если убеждались в их научной реальности. Не надо быть тонким наблюдателем, достаточно иметь непредвзятый ум, чтобы понять, что упрямый ограниченный скептицизм, лишенный зо­лотой середины и совершенно не признающий ком­промиссов, уже утрачивает свои позиции. Вульгарные концепции о материи Бюхнера и Молешотта нашли своего естественного преемника в крайних измышлениях позитивизма[142], образно охарактеризо­ванного Гексли как «римский католицизм без хрис­тианства», а крайние позитивисты уступили сейчас место агностикам[143]. Отрицание и психико-материализм являются первыми отпрысками-близнецами, порожденными молодой точной наукой. По мере ее взросления она будет вынуждена, подобно Сатурну, пожирать своих собственных детей. Бескомпромисс­ный психико-материализм уже оттеснен к последне­му оборонительному рубежу. Он видит, что его идеи – если только можно назвать «идеей» нездоровое желание превратить все, что существует в пределах нашей ограниченной видимой вселенной, в нечто та­кое, что можно увидеть, почувствовать, попробовать на вкус, измерить, взвесить и, наконец, расфасовать по бутылкам с помощью наших физических органов чувств – рассеиваются, как туман, под лучами нео­споримых фактов и ежедневных открытий, соверша­емых в области невидимой и неуловимой материи, чей покров все больше и больше приподнимается с каждым новым научным достижением. Идеи отсту­пают все дальше и дальше; и исследователи облас­тей, где материя, доступная до сих пор восприятию и пониманию нашего физического мозга, ускользает из-под контроля обоих и утрачивает свое название – тоже теряют почву под ногами. Действительно, высокий постамент, на котором до недавнего време­ни возвышалась грубая материя, фактически разру­шается. Основание Дагона[144] рушится под тяжестью новых фактов, ежедневно собираемых нашими отрицателями науки; и поскольку новомодный идол по­казал свою глиняную основу, а его лживые служи­тели свои «медные лбы», даже Гексли и Тиндаль, двое величайших из наших великих мужей физичес­кой науки, признаются, что видели сон и нашли своего Даниила[145] (в лице господина Крукса), растол­ковавшего им его содержание демонстрацией «лучи­стой материи». За последние несколько лет загадоч­ная связь слов, жонглирование, подтасовывание и замена научных терминов произошли так незаметно, что едва ли привлекли внимание непосвященных. Если бы мы персонифицировали материю, то могли бы сказать, что в одно прекрасное утро она просну­лась и обнаружила себя преображенной в силу. Та­ким образом, твердыня грубой физической материи была поколеблена в самом основании; и если бы гос­подин Тиндаль был абсолютно и безупречно честен, он должен был бы к настоящему времени перефра­зировать свой знаменитый белфастский манифест и сказать: «В силе я вижу перспективу и возможность каждой формы жизни». С этого момента началось бы владычество силы и предсказанное постепенное предание забвению материи, так неожиданно отрек­шейся от своего всевластия. Материалисты молча и скромно переделались бы в энергетистов.

Но ретрограды консервативной науки не так-то просто проникаются новыми идеями. Годами отказываясь называть материю силой, они теперь не желают признать наличие последней – даже когда она была законно признана их знаменитыми колле­гами – в таких феноменах, как гипноз, месмеризм и гомеопатия. Они пытаются ограничить потенци­альные возможности энергии рамками старых предрассудков. Не касаясь слишком таинственных и нео­бычных проявлений, затруднительных для восприятия большей части, как правило, невежественной и всегда безразличной общественности (хотя и подтвержденных такими светочами науки, как Уоллес, Крукс, Зельнер[146] и др.), рассмотрим только несколь­ко наиболее легко проверяемых, хотя в равной мере отрицаемых фактов. Речь пойдет о вышеназванных отраслях психо-физиологической науки и мнениях некоторых ученых – не входящих в лондонское Ко­ролевское Общество[147]. Мы планировали опублико­вать в этих заметках высказывания д-ра Шарко о гипнозе – старом месмеризме под новым названи­ем; размышления известного д-ра Густава Яегера о гомеопатии, вместе с некоторыми аргументами и за­мечаниями по этим вопросам компетентных и не­предвзятых французских, немецких и русских ис­следователей. В них можно будет познакомиться с рассуждениями и положительными отзывами луч­ших медиков и аналитиков о месмеризме и гомеопатии и удостовериться, что обе эти «науки» уже почти получили признание. Присвоение старым фактам новых имен не означает изменения их при­роды, подобно тому, как новая одежда не меняет внутренней сути человека. Месмеризм, ныне име­нуемый «гипнозом» и «электробиологией» – не что иное, как тот же самый животный магнетизм, из­гнанный из всех медицинских и научных академий в начале нашего столетия. Чудесные эксперименты, недавно проведенные в больницах всемирно извест­ным д-ром Шарко[148] в Париже и проф. Хайденхайном[149] в Германии, не должны больше оставаться неизвестными для наших читателей, так же, как и но­вый метод тестирования эффективности гомеопатии – изобретенный проф. Г.Яегером, выдающимся зоологом и физиологом из Штутгарта, и названный нейроанализом.

Но являются ли все эти отрасли науки и факты абсолютно новыми? Думаем, что нет. Месмеризм, так же, как и металлоскопия и ксилоскопия д-ра Шарко, были известны древним; но позднее, на заре нашей цивилизации и просвещения, были отвергну­ты самодовольными «мудрецами» тех дней как нечто слишком мистическое и невероятное[150]. Что касается гомеопатии, то вероятность существования закона simila similibus curantur была подтверждена еще при зарождении медицины. Об этом говорил Гиппократ, позднее Парацельс; Халлер[151] и даже Шталь и неко­торые другие известные химики того времени не просто намекали на этот метод, а реально обучали ему и вылечили с его помощью нескольких пациен­тов.

Подобно тому, как алхимия стала химией, так месмеризм и гомеопатия и все остальные, в конечном итоге, станут законными отраслями ортодок­сальной медицины. Опыты доктора Шарко с истеричными больными уже произвели революцию в медицинском мире. Гипноз – это явление, занимающее умы всех мыслящих людей нашего времени; и многие видные врачи считают, что в ближайшем будущем он станет наукой, имеющей величайшее значение для человечества. Недавние наблюдения проф. Хайденхайна в другом направлении, которое он назвал «телефонным экспериментом», служат еще одним доказательством постепенного открытия и ис­пользования методов, ранее составлявших неотъем­лемую часть оккультных наук. Этот профессор до­казал, что если положить одну руку на левую часть лба, а другую – на затылок субъекта, то последний, после значительного погружения в гипнотическое состояние, будет повторять слова, произносимые экспериментатором. Это очень древний метод. Ког­да высокий лама в Тибете хочет заставить ученика говорить правду, он кладет одну ладонь выше лево­го глаза обвиняемого, а другую – на его голову, и тогда никакая сила в мире не способна остановить поток слов, срывающихся с губ юноши. Ему ничего не остается, как открыть правду. Применяет ли лама по отношению к нему гипноз или месмеризм? Если все подобные факты действительно так долго отри­цались, то только по причине их непосредственной связи с оккультными науками, с магией. Но все же их признали, хотя и неохотно. Доктор Риопель из Соединенных Штатов, говоря о гипнозе и призна­вая этот вопрос «настолько интересным, что у мета­физиков есть твердая почва под ногами для продол­жения исследований», тем не менее, заканчивает свою статью следующим крайне парадоксальным заявлением:

«Дисциплина, на которую впервые пролил свет Галль, намереваясь доказать, что орган речи имеет определенное положение в мозгу; затем позднее Марк Дакс и Буйо, а еще позднее Брока и многие другие выдающиеся ученые в настоящее время предлагают свои услуги в деле раскрытия тайн спиритуализма и его мни­мой связи с психологией под названием «гипноз» («Френологический журнал»).

«Мнимая связь» кажется удачным и очень умест­ным выражением. Слишком поздно пытаться исклю­чить трансцендентальную психологию из сферы на­уки или отделять от нее спиритуалистические фено­мены, какими бы ошибочными ни могли казаться их ортодоксальные объяснения. Широко распростра­ненное в обществе предубеждение против признания спиритуалистических феноменов, месмеризма и го­меопатии становится настолько абсурдным, что нет смысла уделять ему сейчас серьезное внимание, ибо оно уже граничит с нездоровым упрямством. А при­чина его проста: длительно поддерживаемое отноше­ние к определенной точке зрения становится, в кон­це концов, привычным, быстро переходит в убежде­ние в ее непогрешимости и очень скоро превраща­ется в догму и защищается: не дадим профанам при­касаться к ней!

Какие могут быть разумные основания, например, для дискутирования возможного влияния волевых импульсов одного организма без посредства слов или жестов на действия другого организма?

Не являются ли феномены нашей воли (спрашивает известный русский автор) и ее постоянное действие на наш собственный организм такой же великой загадкой для науки? И все же кто когда-либо помышлял об осуждении или усомнился в подлинности того факта, что воздействие воли производит определенные измене­ния в функционировании нашего физического организ­ма или что дистанционное влияние природы опреде­ленных веществ на другие является научно признан­ным фактом? Железо в процессе намагничивания на­чинает действовать на расстоянии; провода, через ко­торые один раз пропустили электрический ток, начина­ют взаимодействовать на расстоянии; все тела, нагре­тые до состояния свечения, испускают видимые и не­видимые лучи на огромные расстояния и т.д. Почему бы тогда воле – импульсу энергии – не обладать таки­ми же свойствами, как у теплоты и железа? Следовательно, можно научно доказать, что изменения в со­стоянии нашего организма производят таковые измене­ния и в другом организме.

Можно привести еще более удачные аргументы.

Хорошо известно, что сила может аккумулировать­ся в теле и создавать запас так называемой потенциаль­ной энергии: то есть теплота и свет, выделенные во вре­мя сгорания древесины, угля и т.д., представляют со­бой всего лишь излучение энергии, принесенной на землю солнечными лучами и поглощенной, накоплен­ной растениями в процессе роста и развития. Газ любого вида является резервуаром энергии, которая про­является при сжатии в форме тепла, особенно во вре­мя его разжижения.

Так называемый «белый фосфор»[152] (получивший практическое применение в часах со светящимся в темноте циферблатом) обладает свойством абсорбиро­вать излучаемый им свет позднее, в темноте. Гипноти­зеры уверяют нас, – и мы не видим веских причин не соглашаться с ними, – что таким же образом их воле­вые импульсы могут быть зафиксированы на любом материальном объекте, который поглотит и сохранит их до того времени, пока эта же воля не заставит его выделить их обратно.

Но существуют менее сложные и чисто научные феномены, не требующие опытов с человеческим организмом; эти эксперименты, легко проверяемые, не только очень убедительно доказывают существование таинственной силы, о которой заявляют месмеристы и которую адепты применяют практически для получения всех оккультных явлений, но и гро­зят разрушить навсегда и полностью, до последнего камня, «китайскую стену» тупого отрицания, воз­двигнутую физической наукой против нашествия так называемых оккультных феноменов.

Мы имеем в виду опыты месье Крукса и Гуитфорда с лучистой материей и очень хитроумный прибор, изобретенный первым из них и названный электрическим радиометром. Каждый, кто слышал о них хоть немного, может убедиться, насколько практически они подтверждают наши заявления. Господин Крукс в своих наблюдениях над активно­стью молекул с использованием радиометра (молекулы приводились в движение с помощью излуче­ний, производящих тепловые эффекты) сделал сле­дующее открытие.

Электрические лучи, полученные посредством индукционной искры, – электричество идет от отрицательного полюса и направляется в пространство, содержащее крайне разреженный газ – будучи сфокусированными на платиновую пластинку, рас­плавляют ее! Электрическая энергия передается, таким образом, в вещество через то, что смело можно назвать вакуумом, и производит в нем сильное повышение температуры, теплоту, способную плавить металлы. Что же является посредником, передающим энергию, ибо в пространстве нет ничего, кроме небольшого количества газа в максимально разре­женном состоянии? И сколько, или вернее, сколь мало, как мы убеждаемся, требуется этого вещества, чтобы превратить его в посредника и заставить со­противляться давлению такого огромного количе­ства силы, или энергии?

Но здесь мы видим совершенно противополож­ное тому, что предполагали обнаружить. В данном случае, передача силы становится возможной толь­ко тогда, когда количество вещества уменьшено до минимума. Из курса механики мы знаем, что ко­личество энергии определяется весом массы веще­ства в движении и скоростью движения; и с уменьшением массы скорость движения должна быть значительно увеличена, если мы хотим полу­чить тот же эффект.

С этой точки зрения, имея такое бесконечно ма­лое количество разреженного газа, мы вынуждены, – чтобы объяснить колоссальность эффекта, – ис­пользовать скорость движения, которая выходит за пределы нашего понимания. В миниатюрном прибо­ре господина Крукса мы оказываемся перед лицом бесконечности, такой же непостижимой для нас, как и та, что существует в глубинах Вселенной. Здесь мы имеем бесконечность скорости, там – бесконечность пространства. Не являются ли эти два трансцендентальных понятия Духом? Нет; они оба материя; только на противоположных полюсах одной и той же Вечности.

II

ГОМЕОПАТИЯ И МЕСМЕРИЗМ

Уже давно гомеопаты говорят, что для сильного воздействия на физический организм необходимы очень малые дозы вещества. Более того, они утвер­ждают, что уменьшение дозы дает пропорциональное увеличение эффекта. Последователей этого нового направления посчитали шарлатанами, заблуждающимися простаками и мошенниками.

Тем не менее, данные полученные господином Круксом в ходе экспериментов с лучистой материей и электрическим радиометром и ставшие теперь признанными фактами в современной физической науке, могут послужить прочной основой и для ут­верждения гомеопатии. Оставив в стороне такой сложный механизм, как человеческий организм, можно провести эксперимент с любым неорганическим веществом. Более того, мы полагаем, что ни один честный мыслящий человек не будет от­рицать a priori эффект гомеопатических лекарств. Излюбленный аргумент отрицателей – «я не понимаю, следовательно, это невозможно» – стал уже банальным.

Как будто бесконечные возможности природы мож­но исчерпать убогими стандартами нашего пигмейского понимания [восклицает автор статьи о неироанализе Яегера и гомеопатии]. Давайте оставим в покое [добав­ляет он] наши тщеславные претензии понять каждое явление и будем помнить, что если проверка факта пу­тем наблюдения и эксперимента является первым тре­бованием для его правильного понимания, то следую­щим и самым важным требованием будет вниматель­ное изучение с помощью тех же самых экспериментов и наблюдений различных условий, породивших этот факт. И только при строгом соблюдении такого подхода мы можем надеяться – и то не всегда – что придем к его правильной оценке  и  пониманию.

Теперь сопоставим некоторые наиболее удачные аргументы, выдвинутые этим и другими беспристрастными авторами в защиту гомеопатии и месмериз­ма.

Самый главный и важный фактор в раскрытии и постижении любой тайны природы – это аналогия. Сопоставление новых явлений с уже открытыми и изученными является первым шагом на пути к их объяснению. А все аналогии, которые мы находим в окружающем нас мире, служат подтверждением, отнюдь не отрицанием возможности извлечения ог­ромной пользы из бесконечно малых лекарственных доз. Действительно, в большинстве случаев наблю­дения показывают, что чем больше вещество доводится до своей простейшей формы, тем больше его способность аккумулировать энергию, то есть имен­но при таком условии оно становится наиболее ак­тивным. Образование воды из льда, пара из воды сопровождается поглощением теплоты; пар пред­ставляет собой, так сказать, резервуар энергии; и последняя, будучи израсходованной во время пре­вращения пара обратно в воду, оказывается способ­ной совершать механическую работу типа перемеще­ния тяжестей и т.д. Химик скажет нам, что в большинстве случаев для передачи энергии веществу надо затратить силу: так, например, чтобы перейти от пара к его составным элементам, водороду и кис­лороду, требуется намного больший расход энергии, чем при превращении воды во влажный пар – во­дород и кислород действуют как огромные энерге­тические емкости. Этот запас проявляется в ходе превращения пара в воду, во время сочетания водо­рода с кислородом, либо в виде теплового эффекта, либо в форме взрыва, то есть движения массы. Если мы обратимся к химически однородным, или так называемым простым веществам, то снова обна­ружим, что наибольшей активностью обладают са­мые легкие элементы. Так, если в большинстве наблюдаемых случаев чем проще и разреженнее веще­ство, тем выше его энергетический потенциал, – тогда, спрашивается, почему мы должны отрицать то же явление там, где масса вещества ускользает от на­шего непосредственного наблюдения и точного из­мерения? Следует помнить, что великое и малое – относительные понятия и что бесконечность в оди­наковой степени присуща им обоим и одинаково недоступна нашему восприятию как в больших, так и в малых масштабах.

А теперь, оставив в стороне подобные аргументы, доступные только научной проверке, обратимся к более простым свидетельствам, которые обычно от­вергаются именно по причине их простоты и доступности. Каждый знает, как мало надо ароматичес­кого вещества, чтобы все присутствующие могли уловить его запах. Так, например, запах от кусочка мускуса распространяется на большое расстояние, и находящиеся в атмосфере частицы этого пахучего вещества будут наименее уловимы для учета. Во всяком случае, у нас нет возможности проверить такое уменьшение основного вещества – если бы оно имело место. Также всем известно, что некоторые запа­хи могут очень сильно воздействовать на определен­ные чувствительные организмы и вызывать кон­вульсии, обмороки и даже состояния тяжелой комы. И если возможность влияния бесконечно малых ве­личин определенных ароматических веществ на обо­нятельный нерв не нуждается в обсуждении на ны­нешнем этапе развития науки, тогда на каком основании отрицается возможность подобного влияния и на всю нервную систему? В одном случае впечатле­ние, полученное нервами, сопровождается полным осознанием этого факта; в другом – оно ускользает из-под контроля чувств; все же наличие такого воз­действия может быть одинаковым в обоих случаях, и даже не будучи воспринято непосредственно созна­нием, оно может заявить о себе через определенные функциональные изменения в человеческом орга­низме – что наши аллопаты часто делают, полага­ясь на удачу или слепую веру. Каждый может чув­ствовать и осознавать биение сердца, в то время как перистальтику кишечника не чувствует никто; но кто по этой причине будет отрицать важность и объективность наличия и той и другой функции в жизни организма? Следовательно, действие гомеопа­тических доз представляется совершенно приемле­мым и возможным; и лечение болезней оккультны­ми средствами – месмерическими пассами и микро­скопическими дозами минеральных и растительных веществ – должно быть принято как установленный и хорошо проверенный факт для всех, кроме консер­вативных и неисправимых отрицателей.

Непредвзятому наблюдателю становится ясно, что обе стороны заслуживают упрека. Гомеопаты – за их полное неприятие аллопатических методов, а их оппоненты – за игнорирование фактов и непростительное отрицание a priori всего, что им заблагорас­судится считать шарлатанством и обманом, не имея на то доказательств. Очевидно, что в недалеком бу­дущем эти два метода найдут удачное совместное применение в медицинской практике.

В каждом организме происходят физические и химические процессы, последние же управляются нервной системой, за которой следует признать пер­венство в иерархии значимости. Только после принятия внутрь организма какого-то вещества в более или менее значительном количестве будет виден его непосредственный, грубый, механический или хи­мический эффект; и тогда оно срабатывает быстро и непосредственно, принимая участие в том или ином процессе, действуя так же, как в лабораторной пробирке или как нож в руке хирурга. В большинстве случаев его эффект на нервную систему сказывает­ся опосредованно. Малейшая неосторожность в до­зировании аллопатических лекарств наряду с упоря­дочением одной функции нарушает работу другой. Но существует иной способ воздействия на ход жиз­ненных процессов; косвенный, но, тем не менее, очень мощный. Этот способ заключается в быстром необычном влиянии на то, что играет главенствую­щую роль в управлении этими процессами, а имен­но – на наши нервы.

Таким методом и является гомеопатия. Аллопа­ты сами часто вынуждены прибегать к средствам, основанным на гомеопатическом принципе, и в таких случаях признаются, что действовали чисто эмпирически. Гибкость подхода можно проиллюс­трировать следующим примером: при частых приступах лихорадки хинин прописывают отнюдь не в гомеопатических дозах, ибо достаточное количество этого вещества должно быть принято для отравле­ния крови до такой степени, чтобы убить микроорганизмы, возбуждающие симптомы малярийной лихорадки. Но во всех случаях, когда хинин при­нимается как тонизирующее средство, его укреп­ляющий эффект следует отнести скорее к гомеопатическому, нежели к аллопатическому влиянию. Тогда врачи пропишут дозу, являющуюся по сути гомеопатической, хотя и не будут готовы открыто это признать. Каким бы неполным и неточным в деталях ни оказался при строгой проверке приве­денный пример, мы все же верим, что он доказы­вает, что упорное отрицание эффектов гомеопати­ческого лечения вызвано не столько бескомпро­миссностью, базирующейся на научных данных, сколько небрежным изучением этих данных мето­дом аналогии.

Недавние и интересные эксперименты известно­го зоолога и физиолога из Штутгарта, уже упомянутого профессора Г.Яегера, дают блестящее и неопро­вержимое подтверждение методов гомеопатии. По мнению автора, полученные им результаты, доступ­ные строгой математической проверке, «сразу же причисляют гомеопатию к разряду медицинской от­расли, основанной на точных физиологических данных и ни в чем не уступающей аллопатии». Профессор Яегер называет свой метод нейроанализом. В следующем номере журнала мы поговорим об этом мето­де, описанном в брошюре Яегера с эпиграфом «циф­ры доказывают», и лучших отзывах ученых мужей.

III

Приведем краткое изложение различных точек зрения на нейроанализ д-ра Яегера применительно к гомеопатии.

Нейроанализ осуществляется с помощью прибора, известного физикам под названием хроноскоп, кото­рый регистрирует самые кратчайшие интервалы вре­мени[153]: стрелка делает от 5 до 10 круговых вращений в секунду. Пяти оборотов достаточно для проведения нейроаналитического эксперимента. Стрелка мгно­венно приводится в движение при подаче гальвани­ческого тока и также мгновенно останавливается при его прекращении. Так велика чувствительность этого прибора, что хроноскоп с разрешающей спо­собностью 10 оборотов в секунду может подсчитать и зарегистрировать время, за которое движущаяся револьверная пуля проходит расстояние 1 фуг. Этот инструмент устроен следующим образом: во время своего прохождения пуля (шарик), воздействуя на провод, прерывает ток, а переместившись вперед на 1 фут, размыкает другой провод и, таким образом, полностью прекращает течение тока. За этот неправ­доподобно короткий промежуток времени стрелка приводится в движение и проходит определенную часть своего круга.

Нейроанализ используется для измерения пара­метра, имеющего в астрономии свой термин, кото­рый д-р Яегер назвал «нервным временем».

Если, следя за моментом появления какого-либо сигнала, наблюдающий должен зафиксировать этот момент каким-то условным знаком – скажем, сги­банием пальца руки – тогда между появлением упомянутого сигнала и сгибанием пальца пройдет опре­деленный промежуток времени, за который раздражение нервной ткани глаза достигнет зрительного нерва головного мозга, а оттуда по двигательным нервам поступит в мышцы пальца. Именно этот вре­менной промежуток называется нервным временем. Чтобы вычислить его с помощью хроноскопа, надо внимательно следить за положением стрелки и, не выпуская ее из виду, выключить медленным взма­хом руки гальванический ток и таким образом привести стрелку в движение. Как только замечено это движение, экспериментатор быстро останавливает его, возобновляя подачу тока, и вновь отмечает по­ложение стрелки. Разница между двумя положения­ми даст точное «нервное время» в долях секунды. Длительность «нервного времени» зависит, во-пер­вых, от состояния нервной и мышечной проводимо­сти в данное время – это условие совершенно не за­висит от нашей воли. И, во-вторых, от степени ин­тенсивности внимания и силы волевого импульса у экспериментатора; чем энергичнее воля и желание, чем больше внимание, тем короче будет «нервное время». Чтобы упростить второе условие,  необходимо сделать упражнение для развития навыка, известного в психологии как закон скоординированных движений, или почти одновременного действия. Тогда одного-единственного волевого импульса бу­дет достаточно для совершения двух движений: прерывания и возобновления гальванического тока. Из обоих этих действий, которые вначале совершаются осознанно, второе после тренировки и приобретения навыка становится непроизвольным, так сказать, инстинктивным и будет следовать за первым само­стоятельно. После приобретения рефлекса «нервное время», определенное по хроноскопу, становится почти не зависящим от воли и показывает, главным образом, скорость распространения возбуждения по нервам и мышцам.

До настоящего времени брали во внимание, в ос­новном, только среднюю величину «нервного времени», но д-р Яегер заметил, что она подвержена зна­чительным колебаниям, быстро сменяющим друг друга. Например, сделав сто последовательных хро­носкопических измерений «нервного времени» с короткими интервалами, скажем, в 10 или 20 секунд, мы получим ряд цифр, существенно отличающихся друг от друга: причем изменения в величине этих показателей, то есть отклонения в длительности нервного времени, будут очень характерными. Их можно изобразить графически с помощью кривой линии, которую д-р Яегер назвал «детальной кри­вой», поскольку она показывает результаты всех измерений в их последовательности. Кроме того, он строит другой график, отражающий средние значения каждого последовательного десятка результатов (всего десять таких величин), которые он назвал «показателями десятков».

Таким образом, нейроаналитическая кривая пока­зывает в цифрах общую картину состояния нашего нервного аппарата в плане проводимости возбуждения и характерных отклонений этой проводимости. Такая методика изучения состояния нервной систе­мы легко позволяет судить о том, каким путем и в какой мере она подвержена воздействию определен­ных внешних и внутренних причин, и поскольку их влияние остается неизменным при одинаковых ус­ловиях, тогда, vice versa, при характерном состоянии нервной проводимости могут быть сделаны очень точные выводы относительно природы этих влия­ний на нервы во время упомянутых хроноскопичес­ких замеров.

Эксперименты Яегера и его учеников показыва­ют, что нейроскопические кривые, которые он назвал «психограммами», изменяются, с одной стороны, при каждом внешнем влиянии на организм и, с дру­гой стороны, – под воздействием внутренних фак­торов, таких, например, как чувство удовлетворения, гаев, страх, голод или жажда и т.д. Более того, были построены специфические характеристические кри­вые по каждому такому влиянию, или воздействию. С другой стороны, у одного и того же участника эксперимента при одинаковых прочих условиях при введении определенного вещества в организм каждый раз возникает идентичная психограмма. Самой интересной и важной особенностью нейроанализа яв­ляется то, что способ введения различных веществ в человеческий организм не имеет никакого значения: любое летучее вещество при приеме внутрь дает та­кой же результат, что и при обычном вдыхании, независимо от того, имеет ли оно запах или нет.

Для получения сопоставимых данных крайне не­обходимо обратить особое внимание на то, что ест и пьет испытуемый, на его умственное и физическое состояние, а также на чистоту воздуха в помещении, где проходит эксперимент. «Кривые» сразу же пока­жут, находится ли пациет в таком же нейроаналитическом состоянии, что и во время предыдущих опытов. Ни один другой инструмент в мире не регист­рирует так точно необыкновенную чувствительность человеческого организма. Так, например, как уста­новлено д-ром Яегером, достаточно одной капли винного спирта, пролитого на полированный стол, чтобы запах лака, распространяющийся по комнате, заметно изменил показания психограммы и помешал ходу эксперимента.

Существует несколько видов психограмм; регис­трирующие обонятельные процессы он назвал осмограммами, от греческого слова осмос, разновидности молекулярного насоса. Осмограммы представляют большую ценность с точки зрения большой точнос­ти и определенности результатов. «Даже металлы, – говорит Яегер, – проявляют себя как летучие веще­ства, как показывают самые внушительные осмог­раммы». Кроме того, если невозможно волевым уси­лием прекратить действие вещества, попавшего в желудок, то действие вдыхаемого вещества можно легко остановить. Количество вещества, необходимое для получения осмограммы, просто ничтожно – если даже не принимать во внимание многократные гомеопатические разбавления – и не имеет реально­го значения. Так, например, если надо вдыхать алкоголь, то для получения результата неважно, была ли поверхность испарения равна 1 кв. дюйму[154] или огромной тарелке.

В следующем номере журнала мы расскажем об огромном значении открытий Яегера, сделанных с помощью нового применения хроноскопа, для осве­щения гомеопатии в целом и особенно[155] для выяснения эффективности бесконечно малых доз при многократном разбавлении.

СВЯЩЕННОЕ ДЕРЕВО  КУМБУМ

Тридцать семь лет тому назад[156] два бесстрашных миссионера ордена св. Лазаря при римско-католической миссии в Пекине совершили отчаянный по­ступок: проникли вглубь страны с целью распрост­ранить христианство среди невежественных буддис­тов. Их звали Хук и Габи. Повествование об этом путешествии свидетельствует об их безрассудной смелости и энтузиазме. Эта занимательная книга[157] появилась в Париже более 30 лет тому назад и с тех пор дважды переводилась на английский язык и, полагаю, на другие языки тоже. Не касаясь сейчас общих достоинств этого литературного труда, огра­ничимся только той частью (т. II, с. 84, американс­кое издание, 1852 г.), где автор, господин Хук, описывает чудесное «Дерево 10 тысяч Образов», которое они видели в ламаистском монастыре Кумбум[158]. Гос­подин Хук рассказывает, что когда согласно тибетс­кой легенде, мать Цонкапы, прославленного буддийского реформатора, благословила его на путь религиозного служения и по традиции «отрезала и выбросила его волосы, из них выросло дерево, на каждом листе которого было изображено по одному тибетскому символу».

Мы процитируем из перевода, сделанного Хезлиттом (Лондон,  1852 г.; более дословного, хотя не совсем точного),  следующие интересные подробнос­ти  (ее.  324-326):

«...На каждом листе были четко изображены тибетс­кие буквы, все зеленого цвета, одни темнее, другие светлее самого листа. Первой нашей реакцией было по­дозрение в подделке со стороны лам, но после тщатель­ного детального анализа мы не смогли обнаружить ни­какого мошенничества. Все знаки казались частью са­мого листа, наравне с прожилками и волокнами, все они располагались по-разному: на одном листе – в вер­хней части, на другом – в середине, на третьем – у ос­нования или сбоку, на более молодых листьях литеры находились еще в стадии начального формирования. Кора и ветви дерева, напоминавшего платан, тоже были покрыты такими письменами. Если удалить кусок коры, то на молодом слое, скрывающемся за наруж­ным, отчетливо проступают очертания букв в стадии созревания, и что самое странное, эти новые литеры часто отличаются от тех, на смену которым они идут.

"Дерево 10 тысяч Образов" показалось нам очень древним. Его ствол, более чем в три обхвата, не превы­шает 8 футов в высоту; ветви, вместо того, чтобы тор­чать вверх, располагаются наподобие остова птичьего пера; очень густые, некоторые из них засохшие. Листья вечнозеленые, а древесина, красноватого оттенка, об­ладает утонченным ароматом, типа коричного. Ламы сообщили нам, что летом, ближе к восьмой луне, на дереве появляются большие красные цветы необыкно­венно красивой формы».

Сам Аббат Хук описывает увиденное с еще боль­шим жаром. «Эти буквы, – говорит он, – особого типа и так совершенны, что словолитня[159] Дидо не имеет подобного шрифта». Просим читателей обратить внимание на этот момент, мы к нему еще вер­немся. Он увидел на, или, вернее, в листьях не про­сто буквы, а «религиозные тексты», самопроизволь­но напечатанные природой в хлорофилл – и крахмалосодержащие клетки и древесные волокна. У ли­стьев, веточек,  ветвей,  ствола – вся внешняя и внутренняя поверхности послойно испещрены уди­вительными письменами, и нет двух одинаковых знаков, наложенных друг на друга. «Не думайте, что эти чередующиеся слои содержат повторяющиеся оттиски. Нет, совсем наоборот, каждая пластина, которую вы приподнимаете, открывает взору неповторимый рисунок. Как, в таком случае, можно запо­дозрить подделку? Я приложил все усилия, чтобы найти хоть малейшие следы ловкости человеческих рук, но мой обескураженный ум не мог обнаружить абсолютно ничего подозрительного». И кто это гово­рит? Убежденный христианский миссионер, прибыв­ший в Тибет с целью доказать ложность буддизма и истинность своей собственной веры и который охот­но ухватился бы за малейшее доказательство его пра­воты в глазах местного населения. Он описал и дру­гие чудеса, увиденные им в Тибете, которые были старательно изъяты из американского издания, потому что некоторые рьяные ортодоксальные крити­ки приписали их проискам дьявола. Читатели «Разоблаченной Исиды» найдут описание и объяснение некоторых из этих чудес, особенно в первом томе, где мы пытались показать естественную природу их происхождения.

О существовании дерева Кумбум нам снова на­помнил господин А.Х.Кин в своей рецензии («Nature», v. XXVII, p. 171) на только что опублико­ванный отчет господина Крайтнера[160] об экспедиции в Тибет под руководством графа Жечени, венгерско­го дворянина, в 1877-80 гг. Из Сининг-фу члены экспедиции совершили экскурсию в монастырь Кумбум «с целью проверки необычных показаний Хука о знаменитом дереве Будды». Они не обнару­жили:

«...ни изображения (Будды) на листьях, ни букв, только лукавую улыбку в уголках рта сопровождавшего нас престарелого священнослужителя. В ответ на наш вопрос он сообщил, что в давние времена на дереве дей­ствительно росли листья с образом Будды, но сейчас это чудо редко происходит. Только немногие богоугодные люди удостаиваются чести  видеть такие листья».

Этого оказалось вполне достаточно для такого очевидца: буддийский священник, – чья религия учит, что Бог никому не оказывает предпочтения и не раздает милости, и каждый пожинает то, что посеял, ни больше и не меньше, – вынужденный ска­зать подобный вздор; это показывает, что проверка этого исследователя была под стать его обожаемой скептической науке! Оказывается, даже лукаво улыбающийся жрец подтвердил им, что достойные люди могут и действительно видят волшебные листья-бук­вы, и поэтому, сам того не желая, господин Крайтнер скорее укрепил, чем ослабил веру в рассказ аб­бата Хука. Если бы у нас никогда не было возмож­ности лично проверить истинность этой истории, мы вынуждены были бы в нее поверить, поскольку пилигримы унесли с собой во все уголки китайской империи листья с дерева Кумбум (это признает даже г-н Крайтнер), и если бы они были подделкой, то тут вступились бы безжалостные китайские оппо­ненты буддизма, имя которым легион. Кроме того, в природе существует много аналогий. Говорят, что на некоторых раковинах в водах Красного моря запечатлены буквы древнееврейского алфавита; на не­которых особях саранчи можно увидеть английские литеры; а в журнале «The Theosophist» (т. II, с.91) опубликован английский перевод отчета Шеффера («Licht Mehhr Licht») о странном отчетливом изобра­жении даты 1881 на некоторых немецких бабочках (Vanissa Atalanta). И опять же, кабинеты наших со­временных энтомологов[161] изобилуют экспонатами, свидетельствующими о том, что природа постоянно создает образцы животных с необычной растительной мимикрией – как, например, гусениц, напоминающих кору дерева, мох или сухие веточки; насе­комых, которых не отличить от зелени листвы и т.д. Даже полосы тигра являются маскировкой под стеб­ли травы в джунглях, где он устраивает свое логово. Все эти многочисленные примеры относятся к явле­ниям одного порядка и только подкрепляют вероят­ность истории Хука о дереве Кумбум, ибо показы­вают, что природа может сама, не прибегая к чуде­сам, создавать растительные формы с отчетливыми изображениями. Такого же мнения придерживается другой корреспондент «Nature», некий господин У.Т. Тизельтон Дайер, который в январском (от 4-го чис­ла) номере этого солидного издания, подытоживая факты, приходит к выводу, что «во времена Хука действительно было дерево со знаками на листьях, которые в воображении верующих ассоциировались с тибетскими буквами». Каких верующих? Ему сле­дует помнить, что у нас имеются свидетельские по­казания не благочестивых и доверчивых тибетских буддистов, а одного из непримиримых врагов этой веры, м-ра Хука, который отправился в Кумбум, чтобы разоблачить надувательство, и «сделал все воз­можное, чтобы обнаружить хоть малейший намек на подделку», но так и не смог найти ни малейшей за­цепки. Поэтому до тех пор, пока герр Крайтнер и мистер Дайер не раскроют причину, заставившую чистосердечного аббата лгать во вред своей собствен­ной религии, мы не можем признавать его показа­ния неоспоримыми и вескими. Да, тибетское дере­во-алфавит – это факт, и более того, надписи в клетках и волокнах листьев сделаны на сензаре, свя­щенном языке адептов, и в своей совокупности представляют всю Дхарму[162] буддизма и историю мира. Что до фантастического сходства с реальными алфавитными знаками, то признание Хука о том, «что они так совершенны по красоте, что словолит­ня Дидо (знаменитая типография в Париже)  не  в состоянии их передать», полностью решает этот воп­рос. А что касается утверждений Крайтнера, будто это дерево является разновидностью сирени, то опи­санные Хуком цвет, коричный запах древесины и форма листьев не оставляют никаких сомнений. Возможно, этот веселый старый монах был знаком с основными приемами месмеризма и «загипнотизи­ровал» членов экспедиции графа Жечени, заставив их видеть или не видеть что-то по своему усмотре­нию, подобно тому, как покойный профессор Бу­шели заставлял своих индийских участников экспе­риментов представлять в своем воображении все, что он пожелает. Время от времени такие «шутники» встречаются.

КОММЕНТАРИИ К СТАТЬЕ «ПРЕВОСХОДНОЕ  МАГИЧЕСКОЕ ЗЕРКАЛО»

Из всех разновидностей изобретенных гадальных стекол, или магических зеркал, одним из лучших является описанное членом Теософского Общества в последующем примечании. Его преимущество перед кубком с водой и другими блестящими предметами в том, что оно не утомляет глаза пристально глядящего человека большим потоком белых лучей и в то же время обладает всеми достоинствами древневос­точного вогнутого черного зеркала. Мы советуем испробовать его тем, кто исследует эту очень инте­ресную область «сознательного ясновидения». Если нет «графина», можно воспользоваться чистой круг­лой гладкой чернильницей, наполненной чернилами. Новичку всегда трудно отличить субъективные мыс­ленные картины, воспринимаемые нетренированным провидцем или провидицей, и действительные отра­жения акаши, или астрального света: требуется дли­тельная тренировка. Не касаясь вопроса ценности информации, увиденной женой нашего друга в зер­кале, ограничимся лишь общими заверениями, что каждый член нашего Общества, занятый серьезными исследованиями в любой законной области оккультной науки, имеет шанс получить помощь не только от «чел», но и от стоящих выше них, при усло­вии, что они сами «ведут образ жизни», описанный в «Кратких советах изучающим эзотерическую тео­софию». Однако экспериментаторы должны всегда избегать чрезмерной нагрузки на нервную систему. Ясновидящего, или психометриста, никогда нельзя заставлять всматриваться дольше, чем позволяет его самочувствие, или лицезреть то, что ему неприятно. Нарушение этого правила может повлечь за собой серьезные последствия.

БЕСЕДА С ТЕОСОФАМИ

Следующие послания появились недавно в «Роona Observer». Если бы в первом из них не обнаружилось несколько чудовищных заблуждений, кото­рые почти безнадежно пытаться рассеять в умах обы­вателей, оно не заслуживало бы внимания. Но так как «Теософист» возложил на себя эту утомитель­ную задачу, мы воспроизводим первое письме вмес­те с ответом.

[Редактору «Poona Observer»]

Сэр! Стремление теософов опровергнуть все суще­ствующие религии, и прежде всего и в особенности хри­стианскую, делает их отнюдь не щепетильными в вы­боре средств. Нет ничего более дикого и абсурдного, чем их попытки отождествить Иисуса Христа и апосто­ла Павла с древними адептами оккультизма.

Языческий апостол был чудесным образом обращен в христианство на пути в Дамаск. В то время он был свирепым воином и активно привлекался к жестокому преследованию христиан. После обращения изменился весь ход его жизни и он стал ревностным распростра­нителем новой веры. Можно сказать, что Павел был оккультистом когда писал свои послания, что когда, при вознесении на Небеса, ему были показаны явления невозможные с точки зрения людей, он был просто в состоянии самовнушенного месмерического сна и на время освобождал свою душу от тела для скитаний по царствам мира духа. Но в таком случае он, очевидно, наблюдал и слышал явления, подтверждающие его веру в доктрины, отвергаемые тибетскими оккультистами, а именно, веру в личное божество, божественность Хри­ста и так далее. Столь же абсурдна и попытка доказать, что адептом является Христос. Христос отдал свою жизнь и вновь получил ее, воскрешал мертвых, лечил любые виды злокачественных болезней касанием или словом и творил другие великие чудеса, великие не по масштабу, а по природе. Что касается хлебов и рыб – не важно стали пять хлебов пятью тысячами или пять хлебов стали шестью, все равно потребовалась чудес­ная сила. Равно, как нет разницы между превращением в вино бокала воды или большего ее количества, дос­таточного для обеспечения целой компании. Для под­тверждения теории доказывающей, что Христос и свя­той Павел были адептами, нужно игнорировать как факты их жизней, так и доктрины, которым они учили. Некоторые теософы возможно осознали эти трудно­сти и кажется думают, что простейший способ изба­виться от них – отрицание существования таких лич­ностей, как Христос и святой Павел. Благоразумные люди должны спросить себя: надежные ли руководите­ли такие философы?

Нуль.

*   *   *

Мы думаем, что «Нуль» несколько исказил теософи­ческое учение относительно Христа. Теософы, на­сколько нам известно не отрицают возможность боже­ственности Христа, они только утверждают, что он был таким совершенным человеком, что достиг высо­чайшей возможной формы земного существования. Другими словами, он настолько приблизился к боже­ственному, что стал неотличим от него. Вновь «Нуль» может услышать главное убеждение теософов – нет ничего невозможного. Таким образом отрицать боже­ственность Спасителя означало бы сомневаться в сво­ем собственном девизе.

Редактор   «Poona Observer».

БЕСЕДА С «НУЛЕМ»

[Ответ теософа]

Некий «Нуль», бросившись на защиту Христа и апостола Павла ото всех «теософов», – которые ни по отдельности, ни коллективно никогда и не по­мышляли нападать ни на одного из них, – выдви­нул против этой организации несколько обвинений в «Роопа Observer» от 26 января. Означает ли сей псевдоним пустую цифру, как указано в словаре[163], или точку замерзания воды на термометрах Цельсия и Реомюра[164] – оставляем этот вопрос на суд читате­ля, я же склонна предположить первое, как наибо­лее сообразующееся с этим христианским Дон Ки­хотом, сражающимся с ветряными мельницами. Один теософ берет на себя смелость внести поправ­ки в некоторые чересчур нелепые утверждения корреспондента «Роопа Observer», который обвиняет те­ософов в следующих преступлениях.

—  В желании уничтожить «все существующие ре­лигии... особенно христианскую», не будучи при этом «очень щепетильными в выборе средств»;

—  В дикости и нелепости «их попыток отожде­ствить Иисуса Христа и апостола Павла с древними адептами оккультизма»;

—  В отрицании «некоторыми теософами суще­ствования таких личностей, как Святой Павел и Христос».

Остальная часть письма и особенно аргументы в пользу подобных выпадов представляют из себя хитросплетение недопустимых и антиисторических предположений, базирующихся на личной и слепой вере в собственную особую религию, – бездоказа­тельную для всех, кроме христиан, – и не нуждают­ся в серьезном рассмотрении для тех, кто отрицает а priori так называемые «чудеса» – нечто, совершенно выходящее за рамки законов природы. Пусть «Нуль» запомнит, что между любым феноменом, каким бы сверхъестественным он ни казался, но все же согла­сующимся с этими законами, и чудом, из числа приведенных им в качестве доказательства ошибочнос­ти предположений теософов, простирается непрохо­димая пропасть, охраняемая экспериментальной фи­зической наукой с одной стороны, и простым здра­вым смыслом с другой. Объясним нашу позицию в нескольких словах. Ни один теософ-оккультист ни­когда не будет отрицать возможность «превращения пяти хлебов в шесть хлебов» и даже в «пять тысяч». В первом случае это явление может быть результа­том того, что каббалисты-практики называют экзос­мосом[165], во втором – набрасыванием на толпу месмерической майи, неких колдовских чар. Но ни один теософ, за исключением новичка или неиску­шенного ученика (из числа тех, кто принимает вещи слепо на веру и вопреки доводам разума, чем дока­зывает свою непригодность к оккультизму), никог­да не примет как факт ни воскрешение действи­тельно мертвого тела, ни воплощение Бога в голубя или голубку – почему тогда христиане насмехаются над сиамским белым слоном[166] – ни «непорочное за­чатие», ни, опять же, чудо «вознесения», то есть реальное поднятие на небо и исчезновение там плот­ного тела человека. После такого краткого поясне­ния я продолжу опровержение трех упомянутых об­винений – единственных из числа выдвинутых, которые заслуживают хоть какого-то внимания, по­скольку могут ввести неискушенного читателя в заб­луждение относительно нашего Общества в целом.

1) Какое право имеет «Нуль» так огульно обви­нять «теософов» в «нещепетильном выборе средств»? Первый же встреченный им теософ мог бы ответить на такой упрек простым напоминанием, что у его «Отца в доме много обителей», другими словами, что основное Теософское Общество имеет 53 дочерних отделения в одной только Индии. Поскольку это Общество состоит из тысяч членов, представляющих почти все известные нации и конфессии, чьи рели­гиозные чувства никогда не ущемляются и среди которых немало настоящих христиан (и священнослу­жителей), до которых «Нулю» еще надо дорасти, то это обвинение «Нуля» против всей теософской орга­низации в целом является абсурдным. Но даже если допустить, что есть некоторые теософы, которые из желания добиться триумфа своего общего дела и упрочения позиций теософии, то есть Всемирного Братства, в единодушной вере в то, что, по их убеждению, является единственной истиной, попытались бы уничтожить все существующие [догматические] религии и даже отрицать само существование Хрис­та и Павла (а это совсем не так, что я собираюсь до­казать), то почему такая политика, даже в этом слу­чае, должна считаться более разборчивой, чем анало­гичная ей широкомасштабная тактика, применяемая мощной организацией фанатичных христиан вообще и миссионеров в особенности.

Готов ли «Нуль» утверждать, что в Индии есть хоть один падре, который не решился бы «уничтожить все существующие религии», кроме своей соб­ственной, или почувствовал бы нежелание отрицать существование индусских богов и поносить в каче­стве «мифа» устно и письменно всех других божест­венных аватар[167], кроме Христа; или постеснялся бы публично либо конфиденциально объявить Зороастра и Кришну, Будду и Магомета вкупе с длинным списком «языческих» чудотворцев – спасителей и риши, пророков и йогов – «мировыми мошенника­ми» и фокусниками? Когда преобладающая религия порождает инквизицию, а на спаде ее таких писате­лей, как преподобный м-р Хасти из Калькутты, ко­торый, пользуясь врожденной скромностью нации, отсутствием у нее единства и солидарности мышле­ния и действий, оскорбляет ее религиозные святы­ни, оплевывает ее веру и обливает грязью достоин­ство ее женщин, – тогда действительно не приличе­ствует приверженцам такой религии заявлять, что последователи других вероисповеданий «не разбор­чивы в выборе средств».

2) Мы оставляем за непредвзятыми судьями пра­во решать, почитается ли Иисус в большей степени теософами, которые видят в нем или в воплощенном им идеале совершенного адепта (высочайшего в ту эпоху), существо, в нравственном отношении сто­ящее намного выше непосвященного человечества, чем христианами, которые сделали из него несовер­шенного солнце-бога[168], спасителя и аватары ничуть не лучше, а кое в чем и уступающего некоторым из его предшественников-аватар. Ни один теософ, из числа когда-либо интересовавшихся христианством, – поскольку нашим «языческим» членам Общества, разумеется, безразлично, существовали ли на самом деле Христос и Павел или нет – никогда не отрицал существования этого апостола, являющегося истори­ческой личностью.

Некоторые из нас, включая несколько образован­ных христианских мистиков из британского Теософского Общества, отрицают только евангелического Иисуса – который не является исторической лично­стью, но, тем не менее, признается «Нулем» и като­лическими священниками, – но верят в идеалистического Христа. Другие склонны видеть истинного Иисуса в адепте, упомянутом в древнейших талму­дических и некоторых христианских книгах под именем Иешуа бен-Пантера[169]. Они говорят, что поскольку самое авторитетное доказательство суще­ствования евангелического Христа, когда-либо предоставлявшееся отчаянными и судорожными усили­ями церкви для критического анализа, является са­мым неубедительным и трудно проверяемым, то ре­шение проблемы можно найти в свидетельствах евреев и даже Иринея. Они утверждают, что этот Иешу (или Иешуа) был сыном женщины по имени Стада (по прозвищу Мириам) и Пантеры, римского солдата; что он жил с 120 до 70 года до н. э.[170] и был учеником раввина Иешуа бен-Перахиах, своего дво­юродного деда, с которым он во время преследова­ния евреев Александром Иоаннесом (царем евреев в 106 году до н.э.) убежал в Александрию, где был посвящен в египетские мистерии, или магию[171] и по воз­вращению в Палестину, будучи обвиненным в ереси и колдовстве, был допрошен, приговорен к смерти и повешен на древе позора (римском кресте) в окрестностях города Люд, или Лидца[172]. Эта историческая личность (такая же достоверная, как и любая другая) была великим Адептом. Что касается Павла, на­сколько мне известно, никто никогда не считал его адептом, и менее всего наши оккультисты, посколь­ку его биография слишком хорошо известна. Про­стой изготовитель палаток (а не «свирепый солдат», как его преподносит «Нуль»), он был сначала гони­телем назареев, затем принял новую веру и стал ее страстным проповедником. Именно Павел был ис­тинным основателем христианства, реформатором небольшой организации, ядро которой состояло из ессеев[173], набатеев, терапевтов[174] и представителей дру­гих мистических братств (теософских обществ древ­ней Палестины), – получившей название «христиан­ская» более чем три столетия спустя, а именно – при императоре Константине. Видения Павла от начала до конца указывают скорее на то, что он был меди­умом, а не адептом, поскольку чтобы стать адептом, необходимы долгие годы обучения и подготовки, за­вершающиеся обрядом посвящения, проведенным высоким Иерофантом.

Ввиду того, что третье обвинение логически оп­ровергается вышеприведенными доказательствами, показывающими несостоятельность первых двух, можно считать дело закрытым и прекратить его. А если, паче чаяния, «Нуль» будет настаивать на защите своего евангелического Христа от тех, кто считает его мифом, основанным на историческом Иешу из Лидца, тогда мне придется попросить его объяснить нам следующее:

1) Как могло случиться, что Филон Александрий­ский[175], самый точный и самый образованный из историков-современников евангелического Иисуса; человек, родившийся на 10 лет раньше и умерший на 15 лет позже его; человек, который несколько раз в течение своей долгой жизни приезжал в Иерусалим из Александрии, где он жил, и который, вероятно, посещал Иерусалим по прошествии всего лишь нескольких лет после мнимого распятия; короче гово­ря, автор, который, описывая различные религиозные секты, общества и объединения Палестины, прилагал все усилия, чтобы ничего не пропустить, даже из числа едва достойных упоминания – как, спрашиваю я, могло случиться, что Филон Алек­сандрийский никогда ничего не слышал об Иисусе, распятии или любом другом событии, причисленном к так называемым фактам христианской теологии. 2) Почему 16 знаменитых строчек Иосифа Фла­вия[176] о Христе, строчек, появившихся подобно латке на новой одежде и лишенных всякой связи с пред­шествующим и последующим содержанием текста, почему эти строки отвергаются большинством самих же христианских теологов? Они приписывают эту явную подделку Евсевию Памфилу[177], епископу Кесарийскому[178], этому «властителю лицемерных отцов церкви» и «бесчестных писателей», как его называ­ли Барон Бунсен, Нибур[179], д-р Ларднер и некоторые другие. Но если все эти авторы ошибаются и упомя­нутые строки не являются вставкой, как они пола­гают, почему тогда сам Пейли, автор, страстно же­лавший признания своего «Взгляда на доказательст­ва христианства», вынужден был, к своему сожале­нию, признать, что «свидетельство» (Иосифа) очень трудно считать удовлетворительным. Тем более, что Иосиф – после того как фальсификатор, в конеч­ном итоге, заставил его признать в Иисусе «мессию евреев» и выказать ему такое почтение, что он едва ли осмеливался называть его человеком, – умер в возрасте 80 лет упрямым ортодоксальным евреем, презрительно замалчивая, если не полностью игнорируя, появление и распятие мессии и все, связан­ное с ним!

3) Как «Нуль» объяснит факт полного умолчания и явного игнорирования Иисуса и его распятия в «Мишне»?[180] «Мишна», составленная Хиллелом[181] в 40 г. до н.э., изданная и дополненная (примерно до начала 3-го столетия нашей эры) в Тиверии, где были совершены все деяния библейских апостолов и чудеса Христа; «Мишна», которая содержит полный перечень всех еретиков и восстаний против авторитета еврейского Синедриона[182] с 40 г. до н. э. и при­мерно до 237 г. н. э.; короче говоря, летопись дея­ний Синагоги и история фарисеев[183], тех самых, ко­торых обвиняют в смерти Иисуса, – как случилось, что ни один из известных раввинов[184], авторов «Мишны», похоже, никогда не слышал об Иисусе или не замолвил не единого слова в защиту своей секты, обвиненной в богоубийстве, и фактически хранил абсолютное молчание относительно этого ве­ликого события? Странные пропуски «всемирно при­знанных фактов»!

Хочу добавить всего лишь несколько слов по по­воду редакторского примечания в «Poona Observer». Те теософы, которые изучали христианскую экклезиологическую[185] историю (?) и литературу, за исклю­чением немногих христиан, отрицают самым реши­тельным образом не только божественность, но даже «вероятность божественности [библейского] Хрис­та». Совершенно верно: «основное кредо теософов – нет ничего невозможного»; но только до тех преде­лов, пока это не вступает в противоречие со здравым смыслом и не претендует на нечто сверхъестественное, в теологическом смысле этого слова. В противном случае, если мы поверим в способности Иешуа влиять на движение солнца, в увеселительную про­гулку Ионы-пророка в желудке кита или возвраще­ние к жизни полуразложившегося тела Лазаря, то я не вижу причины, почему бы нам, в таком случае, не провозгласить свою непоколебимую веру в Ханумана[186], обезьяну-бога, и его стратегический талант; в Архата, заставившего гору Меру[187] вращаться на кон­чике своего пальца; или в реальное внутриутробное развитие и последующее рождение Гаугамы Будды в образе белого слона. Мы, по крайней мере теософы, которые не «подвергают сомнению наш девиз», бе­рем на себя смелость провести разграничительную линию в том месте, где психофизические феномены превращаются в чудовищные несуразности – чуде­са, которые мы в избытке находим в Библии. А те­перь, вторя «Нулю», мы тоже можем сказать: «Пусть все "разумные люди" зададут себе вопрос: кто – христиане или теософы – более "рассудительные" и надежные "проводники"?»

Теософская единица

ЗАМЕЧАНИЕ К СТАТЬЕ «ГОСПОДИН  АЙЗЕКС»

Некий корреспондент, «А*** 8111», комментирует редакторскую рецензию на «Господина Айзекса» Кроуфорда и недоумевает, почему рецензент отзывается об этой работе так одобрительно. Е.П.Блаватская дает от­вет.

Нам жаль, что господин «А***8111» так недоуме­вает – хотя мы, возможно, по его мнению, и в самом деле переоцениваем «Господина Айзекса». Дело в том, что в нем заключаются две «величайшие ок­культные истины», о которых, вероятно, не подозре­вают ни наш критик, ни даже сам автор.

 

СУЩЕСТВУЮТ ЛИ РИШИ?

«Следуя примеру благородного парса, чье письмо Вы опубликовали в журнале "The Theosophist" в янва­ре 1882 г., я хотел бы спросить, есть ли среди гималайс­ких Братьев Махатмы-индусы. Под словом "индус" я подразумеваю человека, почитающего Веды и описан­ных там богов. Если таковых нет, то не окажется ли какой-нибудь Брат из первой секции[188] так любезен, что­бы просветить индусскую общину в целом и индусских теософов в частности по следующему вопросу: суще­ствует ли до сих пор кто-либо из индусских риши древ­ности "во плоти и крови". Гималайские Братья – адеп­ты, исследовавшие невидимую вселенную, неизбежно должны знать о риши, если они сейчас живы. Согласно преданию, семь следующих риши должны быть бес­смертны, по крайней мере, в нынешней кальпе[189]: Ашваттхама, Бали, Вьяса, Хануман, Вибхишана, Крипа, Парашурама.

Индусский теософ».

В ответ на первый вопрос мы с радостью сообща­ем нашему корреспонденту, что среди гималайских Братьев есть Махатмы-индусы – то есть те, у кого родители индусы и брамины и кто понимает эзоте­рический смысл Вед и Упанишад. Они согласны с Кришной, Буддой, Шукой, Гаудападой и Шанкарачарьей[190] в том, что карма-канда Вед не имеет никакого отношения к духовному развитию человека. В этой связи нашему вопрошателю следовало бы вспомнить знаменитый совет, который Кришна дал Арджуне: «Дифференцированная материя Вед связа­на со всеми тремя гунами[191]; о Арджуна, освободись от этих гун». Бескомпромиссное отношение Шанка-рачарьи к Пурвамимансе слишком хорошо известно, чтобы специально уделять ему здесь внимание.

Хотя гималайские Братья понимают сокровенный смысл Вед и Упанишад, они отказываются считать богами силы и другие сущности, упомянутые в Ве­дах. Веды изложены аллегорическим языком, и этот факт полностью признается величайшими индий­скими философами. Наш корреспондент должен бу­дет доказать, что Веды действительно «описывают богов» в том виде, в котором они существуют, преж­де чем спрашивать нас, верят ли наши Учителя в таких богов. Мы очень сомневаемся, что наш корреспондент на самом деле готов серьезно утверж­дать, что Агни[192] имеет четыре рога, три ноги, две головы, пять рук и семь языков, как описано в Ве­дах; или что Индра[193] прелюбодействовал с женой Гаугамы. По поводу второго мифа мы отсылаем на­шего ученого корреспондента к объяснению Куллу-ка-Бхатга[194] (а это чистейший миф, по его мнению) и к замечаниям Патанджали[195] о глубоком эзотерическом значении четырех рогов Агни в доказатель­ство наших утверждений о том, что в действительности Веды не описывают никаких богов, как пред­полагал наш корреспондент.

На второй вопрос, о том, что «кто-либо из индус­ских риши древности до сих пор существует «во пло­ти и крови», мы не готовы ответить утвердительно, хотя у нас есть основания полагать, что некоторые из великих индусских адептов незапамятных времен периодически воплощались и воплощаются в Тибе­те и Тартарах[196]; нам также трудно понять, как могут наши гималайские Братья встретить индусских риши «во плоти и крови» во время своих исследова­ний «невидимой вселенной», поскольку астральные тела не могут состоять из земных элементов.

Предание, на которое ссылается наш корреспон­дент, не совсем верно – какая связь между семью упомянутыми персонажами и индусскими риши? Хотя нас просят объяснить это предание со своей точки зрения, мы все же дадим несколько намеков, которые позволят нашим читателям понять его истинный смысл, исходя из того, что сказано в Рамайяне и Махабхарате.

Ашваттхама приобрел бессмертие в бесчестии.

Жестокость Парашурамы сделала его бессмерт­ным, но предположительно он не существует сейчас «в плотном теле»; обычно утверждают, что он пре­бывает в огне, хотя и необязательно в том состоя­нии, которое христиане именуют «адом».

Бали не является индивидуальностью, строго го­воря. Принцип, обозначенный этим словом, станет ясен, когда будет лучше понят эзотерический смысл аватары  Тривикрамы[197].

Вьяса бессмертен в своих инкарнациях. Пусть наш уважаемый Брат посчитает количество Вьяс от пер­вого до последнего.

Хануман не был ни человеком, ни обезьяной; это одна из сил седьмого принципа в человеке (Рама)[198].

Вибхишана. В действительности не ракшас[199], а персонификация саттва-гуны, которая бессмертна.

Связь Крипы с Ашваттхамой объяснит природу его бессмертия.

*   *   *

«В связи с вопросом «индусского теософа» о суще­ствовании индусских риши во плоти и Вашего ответа на стр. 146 в мартовском номере журнала, что Вы скажете по поводу сообщения мадрасского йога свами Сабхапати в мартовском выпуске  "The  Theosophist" за  1880 г., т. I, с.  146?

Свами Сабхапати пишет: «Основатель нашего ашра­ма, а именно, его святейшество Агастья Муни, который умер, согласно общепринятой хронологии, тысячеле­тия тому назад, все еще жив, а вместе с ним и другие риши его эпохи». (Курсив не мой).

Другой индусский теософ».

Мы отвечаем, что приведенная нашим корреспон­дентом цитата находится на с. 146, а на с. 147 он легко мог бы найти (колонка 1) следующее замеча­ние: «Имея в виду параграф на начальной странице, мы считаем почти излишним напоминать нашим читателям, что редакторы журнала не несут ответственности за какие бы то ни было взгляды и заяв­ления, изложенные в информационных статьях и т.д.»

У свами Сабхапати есть право представить и по­верить, что луна сделана из зеленого сыра, и самому себе доказать это с неподдельной искренностью. Но какое это имеет отношение к мнению редактора по этому вопросу?

Все индусы прошлого, настоящего и будущего не могли бы заставить нас поверить, что человек нашей нынешней 5-й расы 4-го круга способен или когда-либо был способен прожить более 300-400 лет в одном теле. Мы верим в последнее, поскольку знаем, что это возможно, хотя и крайне маловероятно на данном этапе эволюции и так редко происходит, что такие случаи почти неизвестны. Если наука в лице доктора ван Овена зарегистрировала 17 долгожите­лей в возрасте свыше 150 лет, а доктор Бейли в сво­их «Рекордах долголетия» упоминает несколько че­ловек, достигших 170 лет, – тогда без боязни зло­употребив чужой «доверчивостью», можно допустить возможность удвоения этого возраста у адептов с помощью оккультньк сил. Следовательно, если мы заявляем, что знаем, что такая вещь возможна, то свами Сабхапати, вероятно, имеет равные права ут­верждать, что он тоже знает, что некоторые исклю­чительные люди (риши) живут «несколько тысяч лет». Это вопрос личного мнения – и суду обще­ственности решать, кто из нас ближе к истине.

СТАРЫЕ И НОВЫЕ МЕТОДЫ

За последнее время со страниц нашего журнала мы поведали миру так много знаний о высочайшей науке о природе, что теперь не мешало бы обратить внимание читателей на то, каким образом новые методы постижения духовных истин раскрывают смысл старых подходов, которыми пользовались ок­культные авторы прошлого. Постепенно изучающим оккультную философию будет все более и более ясно, что все объяснения, ныне претерпевающие процесс углубления, были предвосхищены мистика­ми ранней школы. Книги, до недавнего времени раздражавшие нетерпеливых читателей своей почти безнадежной запутанностью, станут намного понят­нее, и многие головоломки, которые они все еще таят для изучающих, вероятно, будут разгаданы. Для серьезных исследователей природы такое разъясне­ние многовековых тайн представляет двойной инте­рес.

Во-первых, оккультные труды мистической шко­лы приобретают в современной оценке новую значимость, ибо таким образом демонстрируется, что неясность их стиля отнюдь не значит расплывчатость мысли, как, возможно, были склонны считать мно­гие предубежденные критики; во-вторых, новые учения, которые получили распространение через Теософское Общество и наш журнал, в глазах даже сравнительно равнодушных читателей будут приоб­ретать все больший вес, поскольку станет ясно, что они были уже давно известны передовым исследова­телям эпохи расцвета мистицизма.

Фактически наука, которая сейчас впервые из­лагается широкой общественности вполне доступным языком, с незапамятных времен была достоя­нием лишь избранных. В данный момент неважно, почему эта наука до сих пор ревностно оберегалась от всего человечества. В действительности суще­ствует множество причин, оправдывающих такую скрытность, и было бы разумным предположить, что мир, в своем большинстве воспринимающий основы оккультной доктрины как нечто новое и странное, почти невероятное, поверит, что у ис­ключительно одаренных личностей, которые по­стигли эти и многие другие тайны, были свои ос­нования для такого поведения, пусть и непонятно­го для окружающих.

Но это уже другая сторона вопроса: оправдание предосторожностей, которые до недавнего времени предпринимали в деле оповещения о своих откры­тиях самые преуспевающие исследователи природы, можно отложить на будущее. В настоящее время мы хотим показать, что несмотря на преднамеренное сокрытие и изложение недоступным для обычных читателей языком, эта наука, которую сейчас свободно могут изучать все желающие, давным-давно была изложена в книгах, к которым мы можем те­перь обращаться для ретроспективного подтвержде­ния своих объяснений.

Всякий, кто прочитает произведения Элифаса Леви после изучения идей, изложенных в наших «Фрагментах», найдет там обилие примеров, иллюс­трирующих совпадения, о которых идет речь; туманность изложения сразу же наполнится смыслом в свете современных изысканий; и «Розенкрейцеры» м-ра Харгрейва Дженнингса[200] точно также предстанут перед читателями в новом значении, если они по­смотрят на эту книгу с позиции нынешних пред­ставлений и последних открытий в науке, которая едва ли будет заслуживать название «мистицизм». В качестве иллюстрации к приведенным замечаниям можно использовать отрывок из более поздней ра­боты, которая после полного ее осмысления будет воспринята как мост над пропастью, разделяющей старую и новую методики, а именно, из «Разобла­ченной Исиды». Если читатель откроет стр. 455 вто­рого тома, то найдет там следующее изложение «ин­дусских космогонических представлений».

«...Следует помнить:

1) что Вселенная не создана спонтанно, а эволюци­онирует из предсущей материи;

2)        что это только одна из бесконечной череды Все­ленных;

3)        что вечность подразделяется на огромные циклы, в каждом из которых наш мир претерпевает двенадцать преобразований, следующих за его частичными пооче­редными разрушениями огнем и водой. Поэтому когда наступает очередной малый период, земля так измене­на, даже геологически, что практически является но­вым миром;

4)        что после каждой из первых шести трансформа­ций земля увеличивается в размерах и все на ней, включая человека, становится материальнее; в то вре­мя как в оставшиеся шесть преобразований происходит обратное, и земля и человек с каждым разом становят­ся все более и более утонченными и духовными;

5)   что когда достигнута середина цикла, начинается постепенное разрушение, и все живущие и объектив­ные формы уничтожаются. Но когда наступает пик цикла, человечество приобретает способность жить од­новременно на субъективном и объективном планах. И не только человечество, но также животные, растения и каждый атом. После периода отдыха, – говорят буд­дисты, – когда новый мир самообразовался, астраль­ные души животных и всех существ, за исключением тех, кто достиг высочайшей нирваны, снова вернутся на землю, чтобы завершить свои циклы преобразований и, в свою очередь, стать людьми».

Кто прочитал недавно изданные «Фрагменты», не мог не заметить, что данный отрывок является крат­ким expose доктрины, разработанной там с большей амплитудой. Он действительно содержит намеки на большое количество сведений, еще не проработан­ных детально во «Фрагментах»; ибо под возвращени­ем «на землю» и в цепь миров, одним из которых яв­ляется Земля, астральных душ, не достигших наи­высшей нирваны в предыдущую манвантару, подра­зумевается судьба индивидуальностей (в отличие от личностей), которые не запущены в основной поток эволюции, о чем повествуют недавние статьи об эво­люции человека. И во «Фрагментах» масштабное явление солнечных «манвантар» и «пралай», отлич­ных от семеричной цепи миров, к которым принад­лежит наша Земля, описано не в полном объеме. Солнце, будучи центром нашей системы, является также центром другой системы, и приближается вре­мя, когда все эти системы вместе вступят в пралайю. Следовательно, период активности между двумя пе­риодами отдыха, составляющий маха, или большой цикл, только одного мира, является малым циклом для солнечной системы. Это приводит иногда к не­значительному смешению понятий в оккультной литературе, которое, однако, не приносит путаницу в мысли и не ставит в тупик читателя, если он по­мнит о подобии и сходстве микрокосма и макрокос­ма. Опять же, читатель «Фрагментов» будет озадачен упоминанием в процитированном отрывке двенадца­ти трансформаций планеты. Двенадцать преобразований, на первый взгляд, кажется, не соответствуют семеричному подразделению, к которому привыкли ученики, обучающиеся оккультизму по новой мето­дике. Но все объясняется просто: многие вещи, ко­торые в старой системе были сильно завуалированы и выражены иносказательно, в соответствии с новым подходом излагаются четко и откровенно. Для ок­культных авторов более древней школы седьмой принцип был слишком священным понятием, чтобы писать о нем. Можно было бы собрать свыше ста цитат, показывающих, как глубоко была восприня­та древними идея семеричности и какую огромную важность они придавали цифре семь. Эти цитаты послужили бы в указанном нами ключе предвести­ем объяснения во «Фрагментах» семеричного строе­ния человека, мира, системы, частью которых он является, и еще большей системы, в состав которой, в свою очередь, входит наша система. Но точно так же, как седьмой принцип в человеке был обойден молчанием некоторыми оккультными авторами, которые ссылались только на цифру шесть, так и две­надцать трансформаций служат экзотерическим эквивалентом четырнадцати[201]. И понятие этих транс­формаций опять же применимо либо к катаклизмам, перемежающим эволюционные периоды великих коренных рас на земле во время одного «круга», либо к самим «кругам» и чередующимся с ними «обскурациям». Здесь мы снова приходим к микро-макрокосмическому принципу. Но в настоящий момент мы не собираемся предвосхищать будущие или повторять уже имеющиеся учения, а просто хотим по­казать ту увлекательную ретроспективу, которая предстает перед всеми желающими вернуться назад либо к сравнительно туманному изложению в «Разоблаченной Исиде», либо к еще более неясным трактатам раннего оккультизма и проследить их сходство с Великой Доктриной, которую Теософское Общество, верное своей триединой задаче, обязательно вынесет в свет.

ЦЕЛИТЕЛЬНАЯ   СИЛА

Почти единодушный скептицизм медиков отно­сительно действенности месмерических методов в деле излечения больных служит неопровержимым доказательством несовершенства нашей современной медицины. Многие врачи считают такое целительство невозможным и причисляют его сторонников к шарлатанам. Большинство не довольствуется только демонстрацией мелочной злобы: они изо всех сил стараются запугать и изгнать более честное мень­шинство. И находят более чем усердных союзников среди теологов, которые, претендуя на исключитель­ное право и божественные привилегии на врачевание, объявляют всех целителей-месмеристов, не об­леченных духовным саном, либо плутами, либо кол­дунами. Прискорбно встречать в литературе по мес­меризму многочисленные жалобные протесты против предвзятых нападок профессиональных медиков на таких способных ученых, как Грегори, Ашбурнер, Эллиотсон и фон Райхенбах. Трудно сдержать воз­мущение при виде того, как инстинкт ограниченно­го эгоизма заставляет профессионалов переступать нормы и границы морали. Поразительна история Ньютона, американского целителя, на счету которо­го тысячи исцелений, в том числе в безнадежных случаях, когда больной мгновенно получал облегче­ние. В общественных аудиториях многих американских городов, а также Лондона этот человек исце­лил простым наложением рук не десятки, а сотни больных людей! Его сила была так велика, что он мог словом или жестом снять боль у любого челове­ка в зале, который вставал в ответ на его просьбу дать знать о наличии болевого симптома. Семнад­цать лет назад Ньютон публично заявил, что выле­чил 150 тысяч больных; каково это количество сей­час, мы не можем сказать, – но оно должно намно­го превышать совокупность всех мгновенных исцелений, произведенных всеми «святыми колодцами» и святынями, а также профессиональными врачами за последующий исторический период. Книга[202] м-ра А.Е.Ньютона, респектабельного джентльмена из штата Массачусеттс, изданная в 1879 году, содержит описание нескольких тысяч случаев проявления его громадной психической силы. Из обращения докто­ра к аудитории (см. стр. 113-114) мы узнаем, что «при целительстве необходима вера с одной или с другой стороны. Врачеватель должен обладать большой верой и силой; быть преисполнен сочувствия и доброжелательности; быть правдивым по отноше­нию к себе; быть физически крепким человеком, с твердой, решительной и доброй волей. Любому, у кого есть эти качества, гарантирован успех». Каждое выступление Ньютон заканчивал практической демонстрацией своей целительной силы. Он говорил: «Теперь я прошу встать любого из присутствующих в этом зале, у кого есть боль – только тех, у кого острая боль». Вставало около двадцати человек, и доктор, с силой выбросив руки вперед, произносил: «Теперь ваша боль исчезла. Затем он просил сесть тех, у кого боль прошла, и они все садились». Иногда потенциал его силы был настолько велик, что ему достаточно было дотронуться до паралитика или ко­солапого человека, до глухого или слепого, чтобы тут же вылечить его, и тогда он исцелял прикасани­ем до двух тысяч пациентов в день. Кюре д'Ар[203], добропорядочный французский священник, умер­ший в 1859 году, занимался лечебной практикой, наподобие Ньютона, в течение 30 лет; за это время его посетило 20 тысяч больных всех сословий «из всех европейских стран». Доктор Эннемосер в своей интересной работе «История магии» рассказывает о Гасснере, римско-католическом священнике второй половины XVIII века, который вылечил тысячи больных следующим образом.

«Он носил алую мантию, а на шее серебряную цепь. Обычно в его комнате окно было слева, а распя­тие – справа. Стоя лицом к пациенту, он касался больного места... призывая имя Иисуса... клал руку на пораженную болезнью часть тела и тотчас же энергич­но растирал голову и шею... Каждый, желающий исцелиться, должен верить». (Часть II, с. 274).

В наши дни католики возобновили практику чу­додейственного исцеления в огромных масштабах: в городе Лурд во Франции находится колодец, где сот­ни калек оставили палки и костыли в знак своего выздоровления; то же самое происходит в приходс­кой церкви в местечке Кнок в Ирландии, а в прошлом году появились признаки того, что эта же ко­зырная карта была разыграна ловцами человеков, священнослужителями Коломбо, на Цейлоне. Фак­тически римско-католическая церковь уже провозгласила свою монополию на простой закон гипноти­ческого внушения и заставила его играть ей на руку в качестве подтверждения ее теократической непог­решимости. Шевалье Г. де Мюсье, талантливый собиратель ценных фактов из области психологии, на­яривает на папской виолончели с большим рвением.

По его мнению, все месмерические лечебные эффек­ты связаны с дьяволом.

«Когда магнитный посредник воздействует на не­благополучные области тела, многократный опыт подтверждает, что это происходит не без появления ост­рых болей и не без риска для жизни, которая зачастую разрушается! Лечение проводится изнуряюще долго; удачные исходы – исключение; болезнь, которую целитель изгоняет из одного органа, часто перекочевывает в другой в еще более обостренной форме, и отступив­ший недуг вновь заявляет о себе жестокими рецидива­ми»[204].

Несколько томов его трактата посвящены сотне случаев, когда дьявол пользовался своей сатанинской силой, исцеляя больных и совершая всевозмож­ные чудеса. И чтобы у нас было самое неоспоримое доказательство, что месмерический флюид проявлял себя одинаково во все эпохи, он собрал из древних рукописей свидетельства предков. Нет ничего более саркастического, чем обвинения, выдвинутые им против академий наук и медицины за их глупое не­верие в подобные чудеса. Поистине, следует подвергнуть тщательной психологической проверке авто­ров, склонных высмеивать его католические при­страстия и слепое упование на теорию о несуществу­ющем дьяволе, которой он пользуется для поверх­ностного объяснения благотворных целительных сил, применяемых многочисленными филантропами во все времена. Совершенно неверно, что месмерическое лечение имеет кратковременный эффект или что одна болезнь исчезает только чтобы уступить место еще более тяжелой. Если оператор здоров, добродетелен и хорошо знает свое дело, то его паци­ент получит ощутимое облегчение в тот же момент, как его или ее организм будет предрасположен к реципиентному контакту с месмерической аурой. Мы вынуждены заметить, что д-р Ньютон недостаточно полно объяснил лечебный эффект веры и ее связи с целительной силой гипнотизера. Все объясняется аналогией с законом электрической и маг­нитной проводимости. Если установить контакт металлического положительно заряженного тела с от­рицательно заряженным предметом, то положительный флюид перейдет из первого тела во второе. Пример – феномен грома и молнии. Если встреча­ются два одинаково заряженных тела, то они взаим­но отталкиваются. Примените это правило к чело­веческой системе. Здоровый человек имеет положи­тельный заряд энергии – праны, ода, ауры, электро­магнетизма или назовите это иначе; больной обла­дает отрицательным зарядом; положительная сила, или элемент здоровья, может волевым усилием це­лителя быть передана принимающей нервной систе­ме пациента; после соприкосновения и перехода флюида в системе больного восстанавливается рав­новесие, совершается чудо исцеления, и хромой нор­мально ходит, слепой видит, глухой слышит, немой говорит, а длительные отклонения мгновенно исче­зают!

Теперь, если помимо здоровья, силы воли, зна­ния науки и сопереживания со стороны целителя со стороны пациента будут также вера, пассивность и необходимая притягивающая полярность, то эффект будет более быстрым и впечатляющим. В случае от­сутствия веры, но при наличии необходимой поляр­ной восприимчивости лечение также возможно. И опять же, если у пациента имеется только огромная и непоколебимая вера в силу целителя, святых мо­щей, прикосновения к реликвиям, воды из какого-нибудь колодца, паломничества в определенное ме­сто или омовения в какой-либо священной реке, любой церемонии или повторения заклинаний или ношения амулета на шее – тогда пациент вылечит себя одной только силой своей веры[205]. И эта сила, оживляющая природные энергии,  значится в медицинской литературе  под термином  vis medicatirix naturae – целительная сила природы.

Исключительно важно, чтобы человек, желающий лечить болезни, обладал абсолютной и непоколеби­мой верой в свои познания и в самого себя. Чтобы выделить из себя целительную ауру, он должен на одно мгновение сосредоточить все свои мысли на пациенте и твердо пожелать, чтобы болезнь покину­ла страдальца и восстановилась нормальная цирку­ляция нервной энергии. Вероисповедание целителя не имеет никакого значения, не важно, чье имя он призывает – Иисуса, Мухаммеда или Будды – он должен верить в свои собственные силы и знания, а произнесение имени основателя религии, которой он отдает предпочтение, только придаст ему уверенно­сти. В прошлом году, будучи на Цейлоне, полков­ник Олькотт вылечил более 50 паралитиков, в каж­дом случае упоминая имя господа Будды. Но если бы он не был знаком с гипнозом и не обладал уве­ренностью в своих психических силах и в досточти­мом Гуру, чьим учеником он является, то тщетно произносил бы простые религиозные формулы перед своими пациентами. Он лечил буддистов и, следовательно, упоминание имени Шакья Муни[206] в этих случаях было так же необходимо, как и использова­ние имени Иисуса отцом Гасснером и многими дру­гими целителями римско-католической церкви, ко­торые время от времени исцеляли больных. Другая причина, почему он произносил имя Будды, заклю­чается в том, что хитрые иезуиты из Коломбо соби­рались убедить доверчивых сингальцев[207], что Дева Мария наделила их новый источник около Келании чудодейственными целительными силами.

Если кто-то, прочитав нашу статью, почувствует желание лечить больных, он должен помнить, что весь лечебный магнетизм, передающийся пациентам усилием воли, исходит из его собственного организма. Можно дать только то, что у тебя есть, не боль­ше. А поскольку сохранение собственного здоровья является основным долгом каждого, никогда не сле­дует заниматься целительством, не обладая избыт­ком жизненной силы, который можно израсходовать без ущерба для себя и своих обычных обязанностей. В противном случае можно надорваться и самому превратиться в инвалида. На днях в Лондоне один сердобольный целитель умер от чрезмерной растра­ты своих жизненных сил. По этой причине не дол­жны пытаться заниматься любым целительством люди, чей возраст перевалил через середину жизни: восстановление сил происходит уже не так, как в молодости. Подобно тому, как старик не может со­ревноваться с юнцом в атлетике, так же не может он надеяться соперничать с ним и в деле исцеления больных; пытаться это делать – настоящее безумие, а другим требовать – просто невежество и эгоизм. Мы приводим эти соображения по причине поступа­ющих со всех сторон к полковнику Олькотту просьб приехать и провести публичные сеансы исцеления, как он это делал на Цейлоне. Не говоря уже о том, что сейчас ему за пятьдесят и он обременен грузом служебных обязанностей, которые сломили бы лю­бого человека, не поддерживаемого необычными ис­точниками, мы вынуждены напомнить, что по всей Индии страждущие больные исчисляются десятка­ми тысяч, и для него это означало бы быть почти растерзанным на части в каждом городе. Если даже в небольшом местечке Галле в здании нашей штаб-квартиры ежедневно толпились две-три сотни паци­ентов, а дорога была заполнена больными, которые шли, ковыляя или опираясь на костыли, и которых везли в тележках, и у президента зачастую не было времени выпить даже чашку чая раньше пяти часов вечера, во что бы это превратилось в наших индийских городах, где каждая улица этих гудящих ульев добавляла бы свою порцию инвалидов? Если бы, подобно Ньютону, он занимался целительством всю свою жизнь и излечивал прикосновением рук, это было бы другое дело. Пока же он занимается тем, что в его силах, а именно: обучает способных членов Теософского Общества секретам гипноза с един­ственным условием, что эти знания не будут использованы для обогащения или в других корыст­ных целях.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ  СЛОВА «ЛУНАТИК»

О пагубном влиянии лунного света очень хорошо известно, и недавно этот вопрос весьма оживленно обсуждался некоторыми немецкими учеными. Врачи и физиологи наконец начинают осознавать, что по­эты ввели их в заблуждение. Будем надеяться, что скоро они придут к выводу, что восточные оккультисты обладают более достоверной информацией об истинных свойствах нашего вероломного спутника, чем западные астрономы со своими огромными те­лескопами. Действительно, «прекрасная Диана», «Царица Ночи», та, которая в «заоблачном величии» «...сняла покров со своего неповторимого сиянья и тьму рассеяла серебряным плащом»[208], является ко­варнейшим (ввиду своей неочевидности) врагом сво­его сюзерена и его детей: растений, животных и че­ловека. Не касаясь оккультных и, в основном, не­известных свойств и проявлений луны, ограничим­ся перечислением известных науке и даже профа­нам.

Вредоносное влияние луны на умственные и фи­зические функции человека осуществляется несколькими путями. Ни один опытный капитан не позволит своей команде спать на палубе в полнолуние. Недавно было неопровержимо доказано целым рядом тщательно проведенных экспериментов, что ни один человек – даже с исключительно крепки­ми нервами – не может длительное время сидеть, лежать или спать в комнате, залитой лунным светом, без ущерба для здоровья. Каждая наблюдательная домохозяйка или бакалейщик знают, что любые про­дукты разрушаются и портятся намного быстрее при лунном освещении, чем в темноте. Теория о том, что причина этого явления кроется не в особой тлетворности луны, а в хорошо известном факте, что все преломленные и отраженные лучи действуют разру­шительно – оказалась несостоятельной. Эта гипоте­за не может дать исчерпывающего объяснения в на­шем случае. Так, во время затмения луны 21 января 1693 г. умерло втрое больше больных людей, чем в предыдущие и последующие дни. Лорд Бэкон терял сознание в начале каждого лунного затмения и приходил в себя, когда оно заканчивалось. Карл Шес­той в 1399 г. становился лунатиком при каждом новолунии и в начале полнолуния. Было обнаружено, что возникновение ряда нервных заболеваний, особенно эпилепсии и невралгии, совпадает с опреде­ленными фазами луны – и единственным средством от них, как мы знаем, является солнце. После мно­годневных обсуждений немецкие мудрецы не могли придумать ничего лучшего, чем признать, что: «Не­смотря на то, что некая мистическая и роковая связь между ночным светилом и большей частью болезней человека, животных и растений уже давно считается общепризнанным фактом, все же в настоящее время мы не в состоянии определить причину такой зависимости».

Конечно, нет. Кто из этих великих врачей и фи­зиологов с детства не знаком с широко распространенным в Древней Греции повернем о том, что маги, и особенно колдуны и чародеи Фессалии[209], имели нео­граниченную власть над луной, передвигая ее в небе по желанию всего лишь силой своих заклинаний и создавая таким образом ее затмение? Но это все, что они знают, пока не добавляют к этому свое убежде­ние, что в основе данного мифа лежит только глу­пое суеверие. Вероятно, они правы, и невежество в их случае может быть блаженством. Но, по крайней мере, оккультисты не должны забывать, что Исида египтян и греческая Диана, или Луна, были иден­тичны: обе носили на голове полумесяц или коро­вьи рога, последние являются символом молодой луны. Не одна тайна природы надежно сокрыта «под покрывалом» Исиды и Дианы, которые были антро­поморфными символами или Богинями природы, чьими жрецами и почитателями являлись величай­шие и могущественные Адепты этих государств. Один только факт, что храм Дианы в Арисии обслу­живался жрецом, который убивал своего предше­ственника, скажет изучающему оккультизм о мно­гом, ибо это служит свидетельством того, что в хра­мах Дианы – величайшей из всех наиболее почита­емых богинь Рима и Греции, – начиная с храма в Эфесе, одного из семи чудес света, и кончая упомя­нутым храмом в Арисии, происходили такие же мис­тические посвящения, как и в священных храмах египетской Исиды: то есть иерофант, сняв покров с Богини, или показав неофиту обнаженную истину, – должен был умереть.

Мы отсылаем наших читателей к сноскам к ста­тье «Выдержки из трудов Элифаса Леви» в ноябрьском номере «The Theosophist» за 1882 г.

[О НАДИ ГРАНТХАМАХ]

Если работа мощного потока жизни, проносяще­гося через нашу планетарную цепь, была тщательно изучена древними адептами и если количество пла­нетарных кругов, различных рас и подрас человече­ства на каждой планете и число инкарнаций каждой духовной монады, проплывающей в потоке жизни, были давно подсчитаны с математической точнос­тью, о чем уже было сказано во «Фрагментах ок­культной истины», – то создание книги, включаю­щей все подробности, которые предоставляет любая из Нади Грантхам, не превышает человеческих воз­можностей.

ЗАМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ «ЗОРОАСТР И ЕГО РЕЛИГИЯ»

Автор, П.Д.Кхандалавала, анализируя религиозное учение Зороастра, замечает: «...занятый прежде всего проблемами морального и метафизического порядка, реформатор Бактрии[210] не мог не держать в поле своего духовного зрения... вопрос о происхождении и суще­ствовании зла... В противовес Ормузду, доброму Богу и принципу добра, он допускает наличие противополож­ного принципа, равного ему по могуществу и сходного по природе, «злого духа», Ангра-Манью, именуемого по-персидски Ариманом... Ариман имеет такое же вечное прошлое, как и Ормузд, у него нет начала и пред­шествующей субстанции».

Е.П.Блаватская комментирует это так:

Вполне естественно, ибо Ариман – это материя, виновник всего зла и разрушитель, поскольку материя, – вечная per se и неуничтожимая, вынужден­ная постоянно менять формы, – разрушает свои части, в то время как Ормузд, или Дух, остается це­лостным и неизменным в своем абстрактном Единстве.

Автор спрашивает: «Но как примирить эти две сущ­ности, абсолютные, равные, подобные, одинаково вечные?».  Е.П.Блаватская дает на это следующую сноску.

В буквальном смысле ничто не может, не имея «начала,  все же иметь конец».  Это противоречит любой метафизической доктрине и логике. Ариман, или зло, «не имел начала», ибо у материи, как и у духа, не было начала. Было бы ошибкой считать их «обоих одинаково вечными сущностями». Материя и дух – единое целое, состоящее из двух полюсов Бытия; на нижнем – материя, на верхнем – дух, и различие между ними в градации, а не в сути. Ари­ман «исчезнет с арены Вселенной», когда «творение», или, вернее, дифференцированная материя, станет «чистой, как в первый день» – то есть когда она, постепенно очищенная, вновь станет единой, или вернется к своему исходному состоянию на седьмом этапе космического разрушения: и это происходит периодически во время Махапралайи, или вселенско­го распада объективной материи.

Затем автор комментирует некую доктрину, ныне признаваемую парсами, которая «...предполагает, что Ормузду и Ариману предшествует и главенствует над ними обоими некий единственный в своем роде основной источник всего, «безграничное Время», Зарван-акарана, из утробы которого эти два принципа были исторгнуты в виде эманации и однажды будут вновь по­глощены вместе с существами, населяющими наш глобус».  Е.П.Блаватская дает следующий комментарий.

Как над Брахмой, Вишну и Шивой – «Создате­лем», «Охранителем» и «Разрушителем» – находит­ся Парабраман, так и Ормузду в его «второй ипос­таси в виде Ахура-Мазды», и Ариману предшествует «Зарван-акарана» – «единая жизнь» буддистов, Па­рабраман адвайтистов-ведантистов и Эйн-Соф[211] халдейских каббалистов, помещенный за пределами де­вяти Сефиротов[212], сгруппированных в три триады. Сефира[213], породившая их всех, – экзотерически бу­дучи 10-й, эзотерически является сущностью всех девяти. Вспомним, что бина (Иегова), включенный в первую группу, все же стоит после хокмы, или мудрости.

В заключение автор спрашивает: «Разве Зороастр не знал, что понятие времени неизбежно содержит в себе ограничение? Не путал ли он его с Вечностью?». Е.П. Блаватская отвечает на это.

«Зарван-акарана», небрежно переведенный как Безграничное Время, тем не менее, означает Вечность. В наших ограниченных языках с их ограниченными средствами выражения и конечном сроке жизни «по­нятие времени неизбежно включает в себя ограни­чение». Не следует отождествлять «абсолютное» и «различимое» время, длительность и вечность. По­лучается, что не Зороастр пугает время с вечностью, а скорее его последователи, которые вместо того, чтобы читать его доктрины на зенде, читают и ин­терпретируют их по-английски.

ДЕЙСТВЕННОСТЬ ПОХОРОННЫХ   ОБРЯДОВ

[Автору «Фрагментов оккультной истины»]

«Дорогой сэр и брат!

В своей статье о дэвакхане Вы подробно описали то наслаждение, которое духовное Эго, совместно с выс­шим содержанием 5-го принципа, испытывает в состоя­нии безоблачного сна, продолжающегося огромный пе­риод времени. Эго, родившееся в дэвакхане после эта­па созревания, не ведает о том, что происходит здесь, на земле, к которой оно не может быть притянуто. Только оболочка, образованная 4-м принципом и низ­шими остатками 5-го, продолжает блуждать в кама-локе и именно ее religuiae часто появляется при опре­деленных условиях на спиритических сеансах. Обо всем этом четко рассказано во "Фрагментах", которые помогут развеять многие сомнения. Однако сведения, почерпнутые из "Фрагментов", не дают представления о том, каким образом эта оболочка, состоящая из 4-го и низшей части 5-го принципов, осознает свое прошлое существование и испытывает ли она какие-либо сознательные страдания за свои былые прегрешения? Опять же, для индусов и парсов крайне важно знать, приносят ли погребальные церемонии хоть малейшую пользу этой оболочке или высшему Эго, пребывающему в со­стоянии дэвакхан.

Просвещенный ум отказывается верить, что меха­нически совершенные надуманные ритуалы хоть как-то способствуют облегчению состояния развоплощенной части человека, и все же парсы и индусы из года в год вынуждены тратить огромные суммы денег из суеверно­го страха невольно причинить вред душе усопшего. По­хороны являются истинным проклятием для парсов, чьи средние классы почти полностью раздавлены таки­ми непомерными и бессмысленными расходами. Их цивилизация сильно пострадала от столь разорительно­го суеверия. Следовательно, было бы весьма желатель­но узнать мнение оккультистов по поводу размеров по­мощи, которую живые могут (если могут вообще) ока­зать четырем оставшимся принципам покойного. В журнале "The Theosophist" (т. IV, с. 179) господин Чидамбарам Айер процитировал одну из шастр, в которой говорится, что "тот, кто не совершает шраддху[214] в го­довщину смерти, будет рождаться чандалой[215] десять миллионов раз"[216].

Очевидно, это писал непосвященный жрец[217], едва ли знакомый с истинной доктриной о перевоплощении. Но подобные сентенции оставляют свой след в умах простого народа, а у мыслящих людей, занятых поис­ком достоверных знаний об оккультной стороне этого вопроса, могут зародить сомнения.

Эта тема очень удачно перекликается с темой дэвакхана и обещанной статьи об авичи, и я искренне надеюсь, что Вы будете настолько любезны, что дадите более подробные пояснения по этому вопросу, ибо для жителей Азии крайне важно знать, представляют ли их похоронные ритуалы реальную ценность.

С братским приветом,

N.D.K., ч[лен] Т[еософского] О[бщества]».

Автор «Фрагментов» уехал в Англию и сможет ответить на поставленные вопросы только по проше­ствии некоторого времени. Поскольку мы с ним принадлежим к одной философской школе, позвольте мне до его возвращения высказать несколько слов по данной теме.

История свидетельствует, что в каждой стране и у всех народов мира существуют различные обряды захоронения и что только у немногих, так называе­мых диких, примитивных рас были или имеются похоронные ритуалы. Искренняя нежность по отно­шению к мертвым телам тех, кого мы любили или уважали, может, помимо выражения естественного горя, проявиться у родственников в дополнительных знаках почитания отошедших в мир иной. Но риту­алы и церемонии, предписываемые нашими почтенными церквями и их идеологами, являются домыс­лами, порожденными клерикальными амбициями священников, и попытками вызвать у прихожан приносящие прибыль суеверный страх и священный трепет перед наказанием, о котором сами священни­ки имеют весьма смутное представление, почерпну­тое из умозрительных и зачастую очень нелогичных гипотез. Брамины, мобеды[218], авгуры[219], раввины, мул­лы и священники, поняв, что их материальное бла­гополучие зависит в большей степени от взносов прихожан, неважно за живых или мертвых, чем ду­ховных накоплений мирян от мнимого посредниче­ства служителей культа между Богом и людьми, по­считали такую выдумку удобной и выгодной и с тех пор разрабатывают эту золотую жилу. Похоронные обряды возникли у народов с теократическим[220] госу­дарственным устройством, как, например, у древних египтян, ариев и евреев. Тесно переплетенные с те­ологией и освященные ею, эти ритуалы были заим­ствованы религиями почти всех народов и соблюда­ются ими по сей день; ибо если религии значитель­но отличаются между собой, то обряды, переживая нацию – носительницу религии, породившую их, переходили от одного народа к другому. Так, напри­мер, христианский обычай трижды бросать землю на гроб, опущенный в могилу, был унаследован от гре­ческих и римских язычников; современный пар­сизм, как мы полагаем, заимствовал значительную часть своих похоронных обрядов из индуизма, вли­яние которого породило его нынешние формы по­клонения. Авраам и другие патриархи были похоро­нены без всяких ритуалов и даже в Книге Левит[221] (гл. XIX, 28) израильтянам запрещается «делать на своем теле любые надрезы или рисовать какие-либо знаки в память об умерших». Аналогичным образом в древнейших книгах зороастрийцев, старом и новом «Десатире»[222], за исключением нескольких актов бла­годеяния (по отношению к бедным, а не к мобедам) и чтения священных книг, нет никаких предписа­ний о специальных церемониях. В Книге пророка Абада («Десатир») находим буквально следующее:

«154. Труп можно поместить в сосуд с aqua fortis или предать огню или земле (после удаления из него Насы, или мертвой материи)».

И далее:

«При рождении ребенка или кончине родственника прочитайте Носк и раздайте что-нибудь на дороге Мазды (во имя Ормузда, или милостыню)».

Это все, и ни в одной древней книге вы не най­дете предписаний по поводу церемоний, совершаемых в наше время, и менее всего о больших денеж­ных затратах, зачастую приводящих к разорению оставшихся в живых.

С оккультной точки зрения такие ритуалы не оказывают ни малейшей пользы душе покойного. Эта идея полностью противоречит правильно поня­тому закону кармы. Как ничья посмертная карма не может быть ни облегчена, ни утяжелена хорошими или плохими поступками ближайших родственников – у каждого человека своя индивидуальная судьба, отличная от таковой его близких – точно также развоплощенная душа не может нести ответственность за деяния тех, кого она оставила на земле. Напри­мер, легковерные люди полагают, что четыре прин­ципа покойного могут испытывать колики, если ос­тавшиеся на земле чрезмерно употребляют некото­рые виды фруктов.

Зороастрийцы и индусы имеют мудрые – более мудрые, чем у христиан – законы о захоронении трупов, но их предрассудки все еще велики. Ибо если идея о том, что присутствие мертвеца осквер­няет живых, есть не что иное как суеверие, не дос­тойное нашего просвещенного века, то истинной целью разумного и полезного по своим последстви­ям религиозного запрета слишком тесно прикасать­ся к покойнику и хоронить его без предварительной дезинфекции с помощью огня, хищных птиц[223] или agua fortis (последний метод получил наибольшее распространение у древних парсов) было обеспечение наилучшей санитарной профилактики эпидемий. Христианам было бы неплохо позаимствовать эту традицию у «язычников», поскольку всего лишь не­сколько лет назад целая провинция в России почти полностью вымерла из-за переполненности клад­бищ. Слишком многочисленные захоронения на ограниченном пространстве и за короткий промежуток времени в такой степени насыщают землю продуктами распада, что делают невозможным их дальней­шее поглощение почвой, в результате чего замедля­ется разложение, а его элементы проникают прямо в атмосферу, вызывая эпидемии болезней, даже та­ких как чума.

«Пусть мертвые хоронят своих мертвецов» – мудрые слова, истинный и глубокий смысл которых, кажется, до сего дня не понял ни один теолог. Смерть Зороастра, Моисея или Будды не сопровож­далась никакими похоронными обрядами или цере­мониями; их тела просто убрали с дороги живых.

Хотя, строго говоря, ни «Дабистан», ни «Десатир» не могут быть причислены к ортодоксальным кни­гам парсов, – содержание обоих, если не сами эти труды, на несколько тысячелетий старше обрядов, описанных в Авесте, как сейчас точно известно, – мы все же видим, что предписания первого были отвергнуты, а указания второго подтверждены Аве­стой.

В «Фаргарде»[224] VIII, 74(233) «Вендидада»[225] приказ Ахура Мазды: «Пусть они убьют того, кто жарит Насу» и т.д. комментируется так: «Тот, кто сжигает Насу [мертвую материю] должен быть убит. Сжига­ние или обжаривание Насы мертвых является глав­ным преступлением», ибо «из-за этого пришел Ангро-Майнью[226], который есть сама смерть, и породил грех, которому нет прощения – [немедленное] сжи­гание трупов»[227].

Ариман – это не что иное, как человеческое не­вежество и эгоизм.

Что касается обрядов, совершаемых после захоро­нения тела, то мы находим те же указания, что и в «Книге Абада» («Десатир»):

«Атраван должен первым идти по дороге и гром­ко произносить следующие торжественные слова: «Yathb аhы vairyф» («Воля Господа – закон справед­ливости»). Дары Воху-Мано (Рай, Воху-Мано, или Добрая Мысль, открывает небесные врата – см. «Faigard» XIX, 31) – за дела, совершенные в этом мире для Мазды. Кто помогает бедным, преумножа­ет величие Ахуры»[228].

Таким образом, отменяя ферсендаджийскую тра­дицию кремации трупов, распространенную среди почитателей Мах-Абада, Зердушт 13-й (персидский пророк), сделавший много усовершенствований и реформ, указывает на единственный обряд – мило­стыню.

ЗОРОАСТРИЗМ В СВЕТЕ ОККУЛЬТНОЙ ФИЛОСОФИИ

Из письма, полученного нами от некоего парсийского джентльмена, мы печатаем последовательно все параграфы, в которых содержатся вопросы; при­чем для большей ясности ответы следуют непосредственно за выдержками из письма. Мы надеемся, что такой порядок упростит работу и поможет читателю вникнуть в смысл вопросов и ответов лучше, чем при традиционном опубликовании писем без каких-либо интервалов и комментировании вопросов чита­телей в сносках.

«Можете ли Вы или кто-нибудь из Ваших сотрудни­ков сказать, является ли зороастризм с оккультной точки зрения: монотеизмом, пантеизмом, политеизмом или атеизмом? Я не смог понять этого из научной лек­ции полковника Олькотта о "Духе зороастризма"».

Ответ зависит от постановки вопроса. Если нас спрашивают, что такое зороастризм – неточно и небрежно называемый магией, маздеизмом, огне­поклонничеством и парсизмом, – тогда мы отвеча­ем: «Он все вышеперечисленное». Это «монотеизм, пантеизм, политеизм» и даже «атеизм» – в его противопоставлении современному теизму – соответст­вующие характеристики зависят от эпохи. Но если бы нам надо было в общих чертах описать проис­хождение этой религии с позиции авторитетных оккультных учений, мы бы его обозначили первона­чальным простым определением «магия». Она начала зарождаться на необъятных просторах, охватыва­ющих территорию между Персидским заливом и Охотским морем и неисследованных пустынь, про­стирающихся от Алтая до Гималайских гор, в те незапамятные времена, которые даже и не снились со­временным ученым и которые поэтому отвергаются всеми, за исключением наиболее думающих и сме­лых антропологов. Мы не имеем права указывать в нашем журнале точное количество лет или, вернее, столетий, прошедших – согласно доктринам тайной науки – с того времени, когда первые семена магии были посеяны рукой Сущности, в чьи обязанности входит растить, нянчить и направлять неуверенные шаги возрождающихся человеческих рас, пробуждающихся к новой жизни на каждой планете после очередной «обскурации». Магия – ровесница нашей нынешней Манвантары, поскольку семена, посеян­ные в Первой коренной расе, пустив ростки в мла­денческом мозге ее представителей, окрепли и нача­ли приносить плоды во второй половине Второй расы; а в Третьей расе[229] полностью развились в то, что оккультисты называют «Древом познания» или «Древом жизни» – к сожалению, позднее истинный смысл обоих понятий был искажен и неправильно понят как зороастрийцами, так и христианами. Но мы можем сообщить нашему корреспонденту следующее: магия в дни своей полной зрелости и при­менения[230] и за много веков до появления на свет первой из двенадцати великих религий (ее прямых от­ветвлений) – упомянутой и вскользь описанной Мухсин-Фани в «Дабистане» и даже задолго до по­явления первых последователей религии хушанг, которая, согласно сэру У.Джонсу[231], «существовала на­много раньше Зератушты»[232], пророка современных парсов – так вот, тогда еще магия была религией «атеистической» по своей сути, что мы можем неоп­ровержимо доказать. Во всяком случае, так бы ее назвали Калила и Спиноза, Будда и наши Махатмы, Брихаспати Чарваки[233] и современные адвайтисты, в равной мере, как и настики[234] и атеисты. Несомнен­но одно: все истинные маги[235] не преподавали доктрину о персональном Боге, единственном гигантском человеке – хотя сейчас, как и раньше, все еще при­знается существование ряда божественных сущнос­тей. Поэтому Зороастра – седьмого пророка (13-го, согласно «Десатиру», составители которого смешали и перепутали четырнадцать Заро-Иштаров, высших жрецов и посвященных халдейских магов-иерофантов) – можно считать атеистом в современном смысле слова. Все востоковеды во главе с Хаугом единодушны в том, что в древнейшей, или второй, части «Ясны»[236] нет прямых или косвенных ссыпок на доктрину о Боге или на какую-либо теологию.

«В лекции объясняются многие неясные и абсурд­ные, с оккультной точки зрения, высказывания в Авес­те. Но они так малочисленны, что юноши, которых поучал полковник, я уверен, не стали мудрее. Может ли кто-нибудь сказать мне, подразумевал ли полковник, что для того, чтобы понять свою религию, молодые парсы должны изучать йогу и оккультизм?»

Наш президент никогда не имел ввиду, что они должны практиковать йогу. Единственное, что он хотел им внушить, так это мысль о том, что прежде чем глумиться над собственной религией, в которой они так мало разбираются, и стать либо современны­ми агностиками, либо убежденными материалистами, им следует изучить философию зороастризма в свете эзотерической науки, которая только одна может открыть им истину, объясняя сокровенный смысл различных знаков и символов.

«Ученый полковник сказал, что парсы унаследовали свои знания от халдеев и что халдейская и древнееврей­ская каббала проливают свет на содержание Авесты. Где и на каком языке можно найти эти книги; и не яв­ляются ли они тоже настолько иносказательными, что для их осмысления необходимо будет прибегнуть к по­мощи оккультной философии?»

Лектор констатировал факт. Парсы в большей мере, чем брамины, являются наследниками халдейской мудрости, ибо они прямые, хотя и самые по­здние отпрыски арийской магии. Оккультистов очень мало волнуют явные разногласия с востокове­дами, которые отнесли «халдейских» магов, со все­ми их жрецами и посвященными – будь то мидийцы[237], скифы или вавилонцы – к семитской группе, а древних персов – к арийской. Классификация этих наций на туранцев[238], аккадийцев[239], семитов и еще бог знает кого, в лучшем случае, произвольно. Слово «халдейский» относится, главным образом, не к уроженцу или жителю Халдеи, а к «халдейству» – древнейшей астрологической и оккультной науке. И в этом смысле зороастрийцы являются истинными наследниками халдейской мудрости, «света, который сияет во тьме», хотя «современная тьма не понимает его» и сами парсы сейчас не знают о нем ничего. Древнееврейская каббала – это всего лишь отзвук халдейской, ее эхо, которое, пройдя через коридоры времени, вобрало в себя по пути всевозможные род­ственные звуки, которые примешались к первоначальным ключевым нотам, прозвучавшим в доисто­рические времена, неведомые современным невеже­ственным поколениям, и дошло до поздних исследо­вателей древнееврейского учения в виде неясного и несколько искаженного звука. И все же тот, кто обладает достаточным упорством и терпением, смо­жет многое из нее почерпнуть, ибо прежде всего ему придется изучить гематрию, нотарикон и тхемару[240]. Говоря о каббале, лектор имел в виду универсальную, а не любую конкретную эзотерическую систему, уже адаптированную к более позднему экзотеричес­кому верованию, как это произошло в настоящее время с еврейской тайной наукой. Слово «каббала» произошло от древнееврейского слова, означающего «получение знаний»; и, в сущности, оно применимо к древним системам, передаваемым устно, и очень близко к санскритским «смрити»[241] и «шрути»[242] и хал­дейскому «зенду»[243]. Парсу или индусу недостаточно будет изучить только древнееврейскую или даже халдейскую каббалу, поскольку обширная литерату­ра на эту тему написана на древнееврейском или латинском языках. Но оба они доберутся до истины, если извлекут идентичные знания, сокрытые под экзотерическим покрывалом, из Зенд-Авесты и браманических книг. И это они могут сделать путем создания умными, серьезными людьми небольшого общества по изучению символики, особенно санскрита и зенда. Они могли бы получить информацию об эзотерических понятиях и список необходимой литературы у некоторых продвинутых членов наше­го общества.

«Полковник советует переводить молитвы. Хотел ли он этим сказать, что перевод молитв в их нынешнем состоянии улучшит просвещение молодежи? Если нет, тогда не подразумевал ли он, что смысл всей Зенд-Аве­сты, растолкованный добросовестным оккультистом, может стать понятнее и глубже?»

Именно это он имел в виду. С помощью точного перевода или, вернее, правильного объяснения ритуальных молитв и при наличии начальных знаний об истинном значении даже немногих наиболее важных символов – главным образом, тех, что кажутся са­мыми бессмысленными и абсурдными в глазах со­временных исследователей зенда, как, например, со­бака, которая играет очень важную роль в церемонии парсов[244] – «молодые парсы» приобретут ключ к подлинной философии, которая лежит в основе их «жалких предрассудков и мифов», как их называют миссионеры, готовые навязать миру вместо них свои собственные.

«Молитва противоречит атеистическим принципам. Как тогда ученый полковник объяснит свой совет пар­сам вкладывать больше души в молитвы? Или он так же имеет в виду, что оккультная философия оправды­вает молитвы Зенд-Авесты, обращенные к солнцу, луне и почти всем предполагаемым чистым творениям? Если он думает, что концентрация внимания на таких объектах способствует освобождению от земных жела­ний и мыслей, считает ли он также, что современное поколение поверит во все эти молитвы и теории и бу­дет им следовать?»

«Насколько нам известно», полковник Олькотт никогда не был атеистом; он эзотерический буддист, отвергающий персонального Бога. Кроме того, ис­тинная молитва, то есть проявление сильной воли по отношению к событиям (обычно вызванным сле­пой случайностью) для воздействия на ход их раз­вития, никогда не вызывала у него антипатии. Даже молитвы в общепринятом понимании не «отвратительны» с его точки зрения, а просто бесполезны, если не абсурдны и смешны, как в случае мольбы о прекращении или начале дождя и т.д. Под молитвой он понимает волю, желание или приказ, выраженный магнетически, чтобы произошло нечто желательное для нас или кого-то другого. Солнце, луна и звезды имеют в Авесте аллегорический смысл, особенно Солнце, являющееся конкретным и самым удачным символом единого вселенского жизнедательного принципа, а звезды составляют неотъемлемую часть оккультной науки. Йима[245] никогда не молился, а хо­дил «встречать солнце» в огромном небесном про­странстве и, возвратясь с «наукой о звездах, ставил на землю золотую печать» и (таким образом) застав­лял Спэнту-Армайти (духа земли) растянуться в раз­ные стороны и породить стаи птиц, и стада живот­ных, и людей[246].

Но поскольку в наши дни никто не знает «науку о звездах» и не хватает специалистов по зенду, то лучшее, что можно сделать хотя бы для начала, это перевести молитвы. Насколько нам известно, лектор не имел намерения советовать всем принимать на веру современные молитвы в их нынешнем литургическом, экзотерическом виде или «действовать в со­ответствии с ними». Именно потому, что для подав­ляющего большинства, повторяющего их как попу­гаи, они остаются непонятными, то следует либо их откорректировать, либо, в случае полного безразли­чия и отвращения к ним, перестать ими пользовать­ся и вскоре предать забвению. Слово «молитва» по­лучило свое современное значение как обращение с просьбой к главному или второстепенному божеству только после того, как некогда широкоизвестное и истинное эзотерическое значение было затемнено экзотерическими занавесами, скрывшимися вскоре за труднорастворимой скорлупой антропоморфизма. Маги не знали ни о какой верховной «личностной» индивидуальности. Они признавали только Ахуру – «господа», седьмой принцип в человеке – и «моли­лись», то есть во время многочасовых медитаций предпринимали усилия ассимилировать и соединить остальные свои принципы, зависимые от физичес­кого тела и постоянно испытывающие влияние Ангро-Майнью (или материи), с единственно чистым, святым и вечным принципом в себе, со своей боже­ственной монадой. Кому еще могут они молиться? Кто является «Ормуздом», если не главный Спэнта-Майнъю, монада, наш собственный внутренний бо­жественный принцип? Как парсы могут теперь счи­тать его ипостась «единого Верховного Бога» неза­висимой от человека, если даже в жалких остатках священных книг по маздеизму хорошо известно, что он никогда так не воспринимался? Они полны его недостатков, бессилия (когда его индивидуальность связана с человеком) и его частых неудач. Вопрошая его, Заратуштра каждый раз обращается к нему как к «создателю материального мира». Он вызывает Вайю[247], «сотворенного из света победоносного бога света»[248] (или истинного знания и духовного просвет­ления), повелителя демонов (страстей), на помощь в борьбе с Ангро-Майнью, а при рождении Заратуштры он упрашивает Ардви-Суру Анахиту[249], чтобы новорожденный не покидал его, а стоял рядом с ним в его вечной борьбе с Ариманом.

*   *   *

Йима отверг предложения Ахура-Мазды дать ему указания. Почему? «Потому, – отвечает он, – что я не был рожден, я не был обучен проповедником и носителем твоей религии»[250]. Да, он не был рожден, говорит нам оккультная наука, ибо от кого мог он родиться, если он был первым человеком (пусть современные антропологи и физиологи попробуют объяснить, как это могло произойти). Но он развил­ся из предшествующей формы и как таковой не нуж­дался еще в законах и поучениях своего седьмого принципа. «Верховный» и «Всемогущий» удовлетво­рен таким ответом. Он только берет с него обеща­ние заботиться о своих творениях и сделать их сча­стливыми, что было исполнено «сыном Вирангванты». Разве это не доказывает, что Ахура-Мазда суть понятие, которое может быть объяснено и определе­но только оккультной доктриной? А она мудро разъясняет нам, что Ахура – это наш собственный внутренний персональный Бог и что он является на­шим духовным светом и «творцом материального мира», то есть архитектором и строителем микрокос­ма – человека, когда тот знает, как оказывать со­противление Ангро-Майнью, или Каме (вожделе­нию, или физическим желаниям), полагаясь на того, кто стоит на его защите, а именно, на Ахура-Мазду, или духовную сущность. Последний вызывает Вайю, который, согласно эзотерическому маздеизму, явля­ется Вселенной, ибо он – индивидуальность, свет в человеке. Отсюда его молитвенное обращение к Вайю, чтобы Заратуштра, сущность, обучающая ис­тине своих последователей, стал рядом с ним, Ахурой, и помог ему победить Аримана, так как без та­кой поддержки даже он (наш седьмой принцип) бес­силен спасти человека от него самого, поскольку Ариман является аллегорическим изображением низ­ших человеческих принципов, в то время как Ахура-Мазда олицетворяет высшие принципы. Далее, подумайте о символике Йимы, представителя первой нерожденной человеческой расы в нашем четвертом Круге[251]. Он слишком духовен, слишком непорочен при первом пробуждении к жизни, чтобы нуждать­ся в истинах сокровенной науки, служащей общим фундаментом всех великих религий. Следовательно, «великий пастух» Йима отказывается от указаний Ахуры ввиду того, что Ариман не имеет еще власти над невинным младенцем, не осознающим моральной и физической опасности и не несущим за нее ответственность. Он «не подпускает (духовную) смерть и болезни» к своему народу и «троекратно увеличивает землю», так как коренная раса умножа­ется и «порождает подрасы в количестве семьдесят раз по семь». Но Заратушра, согласно «Вендвдаду» и другим источникам, признает и боготворит Ахура-Мазду, потому что этот пророк, в общем смысле этого имени, является представителем второй полови­ны Второй расы. А теперь пусть парсийские матема­тики подсчитают, как давно жил первый Зара-Иштар, или Зороастр, и пусть они изучат истинный маз­деизм, а не более поздние его наслоения, которые образовались в круговороте времен и рас. Который из Заратуштр был истинным законодателем халдей­ского маздеизма? Безусловно, не тот, к которому обращается Ахура-Мазда со словами: «Прекрасный Йима... О, святой Заратушра был первым смертным до тебя... с кем Я, Ахура-Мазда, разговаривал, ко­торого Я учил религии Ахуры, религии Заратушры»[252]. История обучения Заратуштры законам Заратушры задолго до рождения самого Заратушры вызывает ассоциацию с одним из Моисеев, который описал в своем «Пятикнижии» собственные смерть и похороны. В «Вендидаде» Ахура является «творцом мате­риального мира», то есть человеческого микрокосма, а Йима – истинным создателем земли. Там он по­казан хозяином Спэнта-Армайти, духа земли, и си­лой своего врожденного естественного света и зна­ния, просто по причине отсутствия Ангро-Майнью, который появляется позднее, заставляет «землю уве­личиваться в размерах и порождать стаи птиц, стада животных и людей по их воле и желанию столько, сколько он захочет». Ахура-Мазда является также отцом Тиштрйя, бога-дождедарителя (шестого прин­ципа), который орошает опаленную почву пятого и четвертого принципов и помогает им приносить добрые результаты своими собственными усилиями, то есть вкушая плоды Хаомы, дерева вечной жизни, во время духовного озарения. И, наконец, Ахура-Мазда по праву носит имя руководителя и отца ше­сти Амеша-Спэнт, или шести принципов, по отношению к которым он является седьмым. Он есть «Ахура», или, вернее, Асура – оживотворяющий «дух в человеке», первым из 20 различных имен, данных им себе, является «Ahmi» – «Я есть». Имен­но с целью обратить внимание слушателей на осо­бую важность осмысления и полного доверия к это­му единственному Богу (отсюда обращение к нему в молитве), из которого проистекают и в котором сосредоточены humate, hukhte и huvareshte[253] – очищен­ная квинтэссенция всех моральных и социальных человеческих законов – советовал полковник Олькотт «юным парсам» изучать свои молитвы. Как считает Дарместетер, очень вероятно, что «в 5 веке до н.э. Геродот мог слышать в исполнении магов те же гаты[254], которые сегодня поют мобеды в Бомбее»; но крайне сомнительно, что исполняемые ныне гаты не являются всего лишь «шелухой» древних гат, ут­ративших живительный дух, вернуть который мож­но усилиями воскрешённых энергий оккультных наук.

«Не окажет ли ученый полковник Олькотт любез­ность высказать свое мнение о том, является ли Зенд-Авеста собранием истинных предписаний Зороастра или она полна искажений и дополнений, сделанных до и после ее письменного изложения?»

Мы полагаем, что можем сделать это вместо пол­ковника, поскольку у нас с ним общие взгляды и мы учимся у одного Учителя. В настоящее время Зенд-Авеста представляет собой лишь общую систе­му, так сказать, мертвую букву законов Зороастра. Если востоковеды единодушны в том, что большая часть Авесты написана в эпоху, предшествовавшую правлению Сасанидов[255], тем не менее, они затрудня­ются определить точный период ее возникновения.

Как удачно выразился Дарместетер, парсийские «священные книги являются осколками некоей религии». Авеста, переработанная и переведенная на пехлеви[256] Ардеширом Бабаганом, не есть Авеста современного парсизма, с ее бесчисленными вставка­ми и произвольными комментариями, делавшимися вплоть до последних дней династии Сасанидов; точ­но также Авеста Ардешира не идентична той, что была обнаружена Зара-Иштаром (тринадцатым про­роком «Десатира») и передана им Гуштаспу; равно как и последняя не аналогична первоначальному зенду, хотя даже этот вариант был всего лишь экзотерической версией доктрин, написанных на сензаре. Как показал Бурноф, пехлевийский вариант почти в каждом случае странным образом отклоняется от истинного смысла первоначального (?) Зенд-текста, в то время как этот «истинный смысл» очень силь­но расходился (или лучше сказать – был завуалиро­ван?) с эзотерическим текстом. Это объясняется тем, что Зенд-текст является тайным кодом из определен­ных слов и выражений, изобретенным первыми со­ставителями, ключ к которому находится у посвя­щенных. Западные ученые могут возразить: «Клю­чом к Авесте служит не пехлеви, а Веды», – на что оккультист ответит: «Да, но ключом к Ведам явля­ется Тайная Доктрина». Первые достаточно правиль­но утверждают, что Веды и Авеста имеют общий источник, на что изучающие оккультизм вопроша­ют: «А знакомы ли вы хотя бы с азами этого источ­ника?»

Чтобы доказать, что оккультисты правы в своих непочтительных замечаниях, достаточно привести один пример. В параграфе 7 вступления (гл. IV) к части I Зенд-Авесты (к «Вендидаду») господин Дж. Дарместетер пишет следующее: «Предкам индоиранцев было разрешено говорить о семи мирах, Верхов­ный Бог часто изображается семеричным, также как и подвластные ему миры... Семь миров стали в Пер­сии семью Каршварами, только один из которых известен и доступен человеку – тот, в котором он живет, а именно, "хваниратха", что равносильно ут­верждению о существовании семи земель». Такое ми­ровоззрение приписывается, конечно, невежеству и суеверию. Мы также не совсем уверены, что это мнение не будет разделено теми нашими читателями, которые не являются челами или не ознакоми­лись с «Фрагментами оккультной истины». Но мы предоставляем челам-мирянам и прочим возмож­ность решать самим, является ли такое семеричное подразделение[257] основой оккультных доктрин. Соот­ветствие, обнаруженное между утверждениями Плу­тарха и Авестой в переводе Анкветила, свидетель­ствует только о подлинности последней, но это со­всем не доказывает, что Плутарх дал верную интер­претацию скрытого смысла зороастрийской религии. Возможно, сэр У. Джоунс был прав, заявляя, что Авеста Анкветила, полная глупых сказок и абсурд­ных законов, не могла быть создана таким святым как Зороастр!

Греки говорят, что первый Зара-Иштар был ин­дийцем, родившемся в г. Раи[258], и датируют расцвет его деятельности за пять или шесть тысячелетий до начала Троянской войны; а согласно Тайной Доктрине, этот «первый» был «последним», или седьмым, Заратуштрой (тринадцатым в «Десатире») – хотя после него был еще один Зуруастара, или Суръячарья (преобразовавшийся позднее в Зуриастера и, вследствие естественных изменений в языке, снова в Заратуштру), который жил во времена первого Гуштаспа (не отца Дария[259], как считали некоторые ученые)[260]. Последнего из упомянутых очень неточно называют «основателем» современного монотеисти­ческого парсизма, поскольку помимо того, что он является возродителем и толкователем современной философии, он был последним, кто предпринял от­чаянную попытку реставрировать чистую магию. Известно, что он пришел из Шиза на гору Зебилан, в пещеру, куда отправлялись все посвященные маги, и по выходе оттуда вернулся с заново переведенной и прокомментированной им самим Зенд-Авестой. Утверждают, что этот первоначальный комментарий до сих пор хранится в тайных библиотеках среди других старинных трудов. Но его копии – находя­щиеся сейчас в распоряжении невежественного чело­вечества, имеют такое же сходство с ним, как и ны­нешнее христианство с истинным учением Основа­теля этой религии. Итак, когда нас в очередной раз спросят: «Если действительно есть люди, способные правильно интерпретировать истинный зороастризм, то почему они этого не делают?» – мы ответим: «Потому что очень немногие поверят в него в ны­нешнем веке». Вместо того, чтобы принести людям пользу, они бы только навредили последователям этих истин. А что касается вопроса предоставления миру большей информации о районе, известном под названием Арйана-Вэджо, то отсылаем к тому месту в «Фаргарде», где Ахура-Мазда говорит Спитаме «благожелательнейшему», что он сделал каждый край, даже если в нем нет никакого очарования, милым для сердца его обитателей, иначе «весь суще­ствующий мир ринулся бы в Арйану-Вэджо» (I, 2)[261].

Не имея возможности полностью удовлетворить любознательность наших читателей, мы можем ска­зать лишь очень немного. Если наше мнение в ка­кой-то мере может быть полезно нашему корреспонденту, мы готовы поделиться с ним своими со­ображениями и сообщить, что, в отличие от иссле­дователей зенда и востоковедов, считаем, что пер­сидские теологи второй половины правления динас­тии Сасанидов не только полностью исказили свои священные книги, но и, благодаря присутствию фа­рисеев и раввинов в Персии и Вавилонии в до- и послехристианский период, позаимствовали у евре­ев не меньше, чем последние у них. Если священ­ные книги фарисеев обязаны своей ангелологией и другими умозрениями вавилонянам, то современные комментаторы Авесты, без сомнения, позаимствова­ли у евреев их антропоморфного Бога, а также не­логичные представления о Небе и Аде.

«Ученый полковник окажет большую любезность парсам, если поделится своим мнением о следующей выдержке из "Истории конфликта между религией и наукой" У. Дрейпера[262]: "Персия, как и все империи, продержавшиеся долгое время,  прошла через смену многих религий. Она исповедовала монотеизм Зороастра, затем приняла дуализм и сменила его на магию. Во времена похода Александра Македонского она призна­вала единый мировой Разум, – Создателя, Охранителя и Управителя всего сущего, – являющийся самой свя­щенной сутью истины, дарителя всех благ. Его нельзя было представить в виде какого-либо образа или идола. Последние годы существования империи были отме­чены постепенным и неуклонным преобладанием ма­гии над зороастризмом. По сути дела, магия представ­ляла собой культ поклонения стихиям, из которых огонь считался самым достойным представителем Верховной Сущности"».

Полковник Олькотт, вероятно, ответил бы, что профессор Дрейпер прав относительно множества фаз, пройденных великой религией Персии, если ее можно так назвать. Но Дрейпер перечислил только монотеизм, дуализм, магию – разновидность очи­щенной вишишта-адвайты – и поклонение огню или стихиям, в то время как он мог бы упомянуть добрую дюжину переходных этапов. Более того, он начал перечень в обратном порядке. Если монотеизм и был когда-либо религией парсов, то только сейчас, а не в прежние времена, то есть при Зороастре.

«За небольшим исключением, Зенд-Авеста суще­ственно не отличалась от Вед. Боги, ритуалы, церемонии, разновидность молитв и их содержание лишь по­вторяют Веды. Тогда, наверняка, при расхождении с браминами Зороастр не мог механически перенести их пантеизм, или политеизм, в другой язык. Некоторые могут сказать, что он отказался от браминского идоло­поклонничества, но я думаю, что брамины были идолопоклонниками еще до того, как они покинули Арйану. Разве из этого не явствует, что маги, которые испове­довали зороастризм, переняли все у своих непосред­ственных соседей, браминов, и примешали к заимство­ваниям расхожее и заслуживающее доверия имя Зороастра, забыв, вероятно, под влиянием переменчивых и распространенных суеверий своего века истинное учение Зороастра. Ученый полковник – или Вы, или лю­бой из ваших коллег, чьи знания вызывают восхищение (не сочтите это за лесть) – окажет большую услугу парсам, если любезно выскажет свои соображения по поводу истинного учения Зороастра».

Мы полагаем, что уже достаточно было сказано в предыдущих разъяснениях, чтобы понять, что мы думаем об «истинном учении Зороастра». Только в таких редких нелитургических фрагментах, как, например, «Хадхокхт Наск», можно еще найти истин­ное учение Заратуштры Спитамы или учения искон­ной магии, и даже эти отрывки следует читать как сокровенный код, требующий расшифровки. Таким образом, каждое слово в доктринах «Хадхокхта», имеющее отношение к судьбе нашей души после смерти, наполнено оккультным смыслом. Неверно говорить, даже в связи с поздними вариантами Зенд-Авесты, что все боги, молитвы и обряды – «лишь отблеск Вед». Ни брамины, ни зороастрийцы не копировали друг друга. Нет никаких заимствова­ний из Вед, за исключением слова «Зервана» в его более позднем смысле «безграничное время» вместо значения «безграничный дух», «единая вечность», интерпретированного графически как браминская чакра, или бесконечный круг. И Веды и Зенд-Авес­та берут начало из одного источника и, естественно, используют одинаковые символы, только объясняют их совершенно по-разному, однако, – сохраняя рав­ноценную эзотерическую значимость. Профессор Макс Мюллер, говоря о парсах, называет их «сына­ми Ману, лишенными наследства», и заявляет в дру­гом месте, что зороастрийцы и их предки вышли из Индии в ведический период, что «может быть дока­зано так же определенно, как и то, что жители Массилии – выходцы из Греции[263]. Разумеется, мы не ставим под сомнение эту гипотезу, хотя в его изло­жении она выглядит как личная точка зрения. Бес­спорно, зороастрийцы жили в Индии до переселения в Персию, а много веков спустя снова вернулись в Арьяварту, когда действительно поддались «влия­нию изменчивых и расхожих суеверий и забыли истинное учение Зороастра». Но эта теория расплыв­чата, ибо она не доказывает ни то, что они вернулись в Индию вместе и одновременно с первыми браминами, которые пришли туда с крайнего севе­ра, ни то, что последние не «обитали» в Персии, Мидии, Вавилонии и других местах прежде, чем они иммигрировали в край Семи Рек.

Между Зороастром, исконным основателем куль­та «Солнца», и Заратуштрой, первым толкователем оккультных свойств и трансцендентальных сил бо­жественного (Прометеева) огня, многовековая пропасть. Этот Заратуштра был одним из ранних иерофантов, одним из первых атхраванов (жрецов, учителей «огня»), в то время как Зороастр «Гуштаспа» жил примерно в 4000 г. до н.э. Действительно, со­гласно Бунсену, Зороастр жил в Бактриане, а имми­грация бактрианцев в Индию произошла в 3784 г. до н.э. И этот Зороастр учил тому, что он узнал вместе с браминами, а не от них, в Ариана-Ваэджо, ибо символы, идентичные браманическим, обнаружены только в более ранних Ведах, а не в более поздних комментариях; можно даже сказать, что сами Веды, несмотря на то, что были составлены в краю Семи Рек, были известны за много веков до этого в се­верных районах. Таким образом, если кто-то и по­пал «под влияние изменчивых расхожих суеверий» браминов, то только не зороастрийцы той эпохи, а именно Хистаспес, который после посещения «бра­минов верхней Индии», – как сообщает Аммиан[264], – и получения от них знаний, ввел и в без того уже искаженный магический культ их более поздние ри­туалы и идеи.

«Мистик Харгрейв Дженнингс превозносил огонь как самый лучший символ обожествления, но он нигде не писал о какой-либо правомерности непосредствен­ного поклонения огню как одному из элементов при­роды, как это предписывает Зенд-Авеста. Ученый пол­ковник в своей лекции о духе зороастризма защищает огнепоклонников, но воспринимает ли он их таковыми на самом деле? Почитание огня заимствовано из Вед».

Мы так не думаем. Поклонение огню или, вернее, почитание огня в отдаленные времена носило всеобщий характер. Огонь и вода являются элементами, в которых – как учит оккультная наука – представ­лены, соответственно, активная и пассивная творчес­кие силы вселенной. Гиппократ пишет[265]: «Все живые существа... животные и человек произошли от двух принципов, различных по своим потенциальным возможностям, но служащих одной цели. Я имею ввиду Огонь и Воду... Отец-огонь дает жизнь всем вещам, а Мать-вода кормит их». Изучал ли наш друг, который, кажется, испытывает явное презре­ние к аллегориям своей собственной религии, сим­волику других народов? Говорили ли ему когда-ни­будь, что во все времена существовала не некая ре­лигия, а воздаяние почестей Солнцу и Огню как самым универсальным символам жизни, следова­тельно – жизнедательного принципа; и что даже сейчас на нашей планете нет ни одной веры (вклю­чая христианство), которая не сохранила бы в своей обрядности такое поклонение, несмотря на искаже­ние и изменение символов с течением времени? Единственное существенное различие между совре­менными парсийскими мобедами и христианскими священниками заключается в следующем. Первые, являясь абсолютными приверженцами своей древней религии, неприкрытой в своей явной наготе, – хотя могли и забыть о ее истоках, искренне предостави­ли экзотерический зороастризм людскому суду, принимающему во внимание, главным образом, только очевидность; а христианские теологи, буду­чи более изощренными, постоянно видоизменяли христианство в точном соответствии с научными достижениями и образовательным уровнем человечества, пока, наконец, не скрыли истинный лик сво­ей религии под толстой, хотя очень непрочной мас­кой. Все религии, начиная с древневедического, зороастрийского и еврейского культов и кончая современным христианством, – незаконнорожденным и непризнанным отпрыском последнего, – произош­ли от архаичной магии, или религии, основанной на знании оккультной природы, и именуемой иногда сабеизмом[266] – «поклонением» (?) Солнцу, Луне и звездам. Посмотрите, что пишет Ивен Пауэлл Мере­дит в своей «Переписке по вопросу божественного происхождения христианской религии» с уаплоудским викарием[267]:

«Сэр, ваши священные книги изобилуют лексикой, используемой огнепоклонниками, и описанием облика бога огня. Еврейское божество впервые предстало пе­ред Моисеем в виде пламени огня. В образе огня оно дало свой закон на горе Синай. Именно Бог ответил в огненном обличий, что было подтверждением его боже­ственности в поединке между Илией и пророками Ваа­ла[268]. В облике огня тот же Бог ответил своему слуге Да­виду. При воскурении ладана в алтаре появлялся огонь. Этот же огонь вместе с ладаном, – благовонием, использовавшимся язычниками во время богослужений, – несли священники в своих кадилах; и этот же огонь однажды таинственным образом убил некоторых из них... Обряды всесожжения у евреев, как и у других народов, берут свое начало в огнепоклонничестве; участники этого ритуала полагают, что бог огня питается их жертвенными подношениями в виде овощей, живот­ных, людей или крупного рогатого скота. В "огненной колеснице, запряженной огненными конями", – очень похожими на фаэтон и лошадей, которыми управляет солнце в представлении язычников, – пророк Илия поднялся на  небо.

Нам говорят, что Иегова предстал перед евреями в образе "пожирающего огня", и нас уверяют, что не только у евреев их Иегова Алейм есть "огонь пожираю­щий", даже Бог ревностный (или, как в некоторых пе­реводах, – Бог испепеляющий), но также у христиан их бог Зевс (Jovue, Jove, Yove, Yupiter и т.д.) суть огонь поедающий! Мы выясняем, что на горе Сион находился священный огонь Иеговы, также как и в храмах Весты[269] или Минервы[270] горел божественный огонь (Книга про­рока Исайи, xxxi, 9), а еще более удачное доказатель­ство идентичности огнепоклонничества евреев и других народов мы обнаруживаем в ветхозаветной книге Левит (Lev., vi, 13), где сказано, что огонь Иеговы на бронзовом алтаре должен был поддерживаться постоянно – никогда не угасать. Аналогичным образом оберегался священ­ный огонь в храмах Дианы у персов. Персидские и хал­дейские маги заботились о сохранении этого боже­ственного огня. В храмах Цереры[271] и Аполлона[272] всегда горел священный огонь. Сохранение огня в храмах Ми­нервы поручалось группе юных женщин; точно также весталки[273] были обязаны следить за бесценным огнем в храмах Весты и под страхом смерти не допускать его угасания.

Обычай поддерживать священный огонь более древ­ний, чем еврейская мифология. Diodoras Siculus[274] рас­сказывает, что он был заимствован римлянами у гре­ков, а теми у египтян (которые переняли его у халде­ев). Нет почти никаких сомнений, что он такой же древний, как и культ Солнца, и что первоначально при поклонении этот огонь воспринимался как символ сол­нечного божества. В представлении древних бог имел огненное тело, и все поклонявшиеся ему приписывали ему вечное существование и сотворение не только всех других светящихся тел,  но и  всей  Вселенной.  Его считали «отцом света» и управителем всех других светил, таких как Луна, звезды и прочее. Как Создатель он именовался Helios Demiourgos – Солнце-творец, или Сол­нечный творец.

В "Псалмах", также как и в других частях Библии, создание мира и управление им приписывается солнеч­ному божеству (См. Vossius. "De orig. ас. progr. idol", lib ii, с 5. Bochart, canaan, lib. ii,c. 5). Как Руководитель небесных тел – нижестоящих богов, в представлении древних, – Гелио-божество постоянно именуется в Библии Богом Небесных Сил, Повелителем Ангелов, Вла­дыкой Высших Сил и т.д. {Jehovah Tsabaoth, Alei Tsaboath). В тех местах еврейской Библии, где упомина­ется Бог Небесных Сил, без сомнения, автор имел в виду Солнце (Владыку Звездного Воинства). Мы часто чита­ем о свете, великолепии и сиянии Бога Небесных Сил, например: "О Владыка Высших Сил, да воссияет твой лик" ("Псалмы", 1 ххх, 3, 4, 7)».

Мы предлагаем нашему корреспонденту более внимательно перечитать «Розенкрейцеров» Харгрейва Дженнингса, если он хочет обнаружить в обряд­ности современной христианской теологии следы древнего культа огня. Огонь присутствует в основе всех активных сил природы. Огонь и вода являются теми элементами, которым обязаны своим суще­ствованием все организованные и одушевленные сущности на нашей Земле, во всяком случае, солнце –   это единственный видимый и неоспоримый тво­рец и преобразователь жизни.

«Если бегло просмотреть Зенд-Авесту в переводе Шпигель-Блика, то можно заметить, что фрагменты, написанные на зенде, а не на других языках, выделены курсивом. Кроме того, курсивом также отмечены – аналогично нескольким другим переводами Авесты – все без исключения вставки из доктрин очень позднего периода, посвященные покаянию. Не мог бы ученый полковник – или Вы, или один из Ваших сотрудников, – любезно разъяснить, как выглядит зороастризм, очищенный от доктрины о покаянии? А если еще отбросить все заимствования из Вед, сделанные магами, то, я думаю, в ней не останется никаких полезных сведе­ний».

Мы бы сформулировали последнее предложение иначе и сказали, что Авеста в ее нынешнем виде не будет содержать никаких полезных сведений, если из нее «изъять немногочисленные сохранившиеся нелитургические фрагменты» и несколько «Фаргардов» и «Яшт», объясненных эзотерически. Prodicus и неко­торые ранние гностики были последними, кто обла­дал кое-какими тайными книгами Зороастра. Дока­зательством того, что упомянутые «тайные» книги не являлись Авестой в ее теперешнем виде, служит непривлекательность для мистиков ее текстов, не содержащих в себе ничего (как только что было показано). Prodicus обладал секретным кодом и клю­чом к нему. Немногие адепты древней магии, жившие в те времена, были известны всенародно, ибо Климент Александрийский[275] рассказывает о последо­вателях ереси, которую проповедовал Prodicus, «хва­стающих тем, что у них есть секретные книги Зоро­астра»[276].

«Вы и Ваши братья-теософы часто говорите, что христиане живут в стеклянном доме и что теософы знают, что представляют из себя христиане. То же го­ворится о зороастризме, индуизме и буддизме. Но нам никогда не говорили, что на самом деле представляют собой христиане или каким должно быть их истинное учение. Неужели теософы считают, что такие общие за­мечания без малейшей попытки подкрепить их доказательствами более удачными, чем те, что встречаются в обычных учебниках по истории, послужат какой-либо цели? Если их аргументы не основаны на оккультной философии, то, я полагаю, их ждут такие же трудности, которые преградили путь христианским миссионерам в Индии».

Последователи всех ныне существующих великих экзотерических религий «живут в стеклянных домах». Веским доводом в подтверждение этого обви­нения служат окна, почти полностью выбитые к настоящему времени взаимными нападками соседей друг на друга. Полагаем, что достаточно изучить христианство и сравнить между собой сотни его кон­фликтующих и разрушительных сект, чтобы понять, чем они являются или, вернее, не являются; ибо, несомненно, истинный христианин, старающийся подражать Христу, сейчас такая же редкость, как и белая корова. Однако в рамках нашего журнала мы не будем показывать «реальный облик» всех их, так­же как до сих пор – при каждом удобном случае – не пренебрегали своими обязанностями давать «об­щие характеристики»; но ввиду того, что истина неизреченна и что они характеризуют свой моральный облик своими действиями лучше, чем мы словами, – то считаем пустой тратой времени даже ставить перед ними зеркало. С этой задачей прекрасно справляются современные свободомыслящие литера­торы, в чьих произведениях можно найти любые доказательства. Наша задача посредством оккульт­ной философии отделять зерна от плевел, показы­вать, чем вещь не является и предоставлять несве­дущим людям возможность самим судить и решать, что же это такое на самом деле.

«Вышеперечисленные вопросы не давали мне покоя несколько месяцев, и я надеюсь, что, несмотря на их расплывчатость, Вы будете так любезны, что напечата­ете их в следующем номере "The Theosophist". Я буду удовлетворен, даже если они вызовут интерес только у ученых парсов (к коим я, к сожалению, не принадлежу)».

Мы сделали все от нас зависящее, чтобы выпол­нить просьбу нашего корреспондента. Обсуждаемая тема представляет огромный интерес для всех думающих парсов, но чтобы получить больше знаний, они должны сами приложить усилия. Их религия еще не умерла, и под безжизненной маской современного зороастризма все еще бьется пульс древней магии. Мы попытались как можно короче, хотя и поверхностно, объяснить цель и дух истинной ма­гии. Ко всем нашим утверждениям имеются доказательства.

ЗОРОАСТР В «ИСТОРИИ» И ЗАРАТУШТРА В ТАЙНЫХ АННАЛАХ

Благие ошибки в истории часто не лучше след­ствий умышленных искажений, ибо оставляют у исследователей ложное впечатление, которое трудно изгладить. Так, некоторые из наших европейских филологов не способны найти более философского толкования названия Зенд-Авеста, кроме того, что «она означает трутница».

Говоря о религии великого арийского реформато­ра, профессор Монье-Вильяме справедливо замечает в «Nineteenth Century», что «возможно, в результате критического обзора не-христианских систем, выяв­лено больше замечательных фактов, нежели высоко духовной природы древней веры, обычно называе­мой религией Зороастра», и добавляет несколько высказываний, кои, если их проанализировать ока­зываются ложными. Как это обычно бывает – с христианскими профессорами – вся правда ловко завуалирована и дух фанатизма вечно настороже, чтобы как можно лучше использовать имеющиеся скудные факты и попытаться (если бы только путем умозаключений) возвеличить еврейскую Библию за счет всех остальных религий. Так, например, он го­ворит:

«Только за последние несколько лет успех иранских изысканий позволил уяснить истинное значение текста Авесты – известной как Зенд Авеста – которая для зо­роастризма является тем же, чем Веды для брахманиз­ма. Вследствие полученных сведений, становится ясно, что одновременно с иудаизмом сложилась неидолопок­лонническая, монотеистическая форма религии, со­зданная, по крайней мере, одною ветвью арийской расы и содержащая высокий моральный кодекс и мно­го сходства с самим иудаизмом.

И бесспорность сего факта основывается не только на свидетельстве зороастрийских писаний. Она под­тверждается многочисленными аллюзиями в работах греческих и латинских авторов. Мы знаем, что сам отец истории, писавший примерно за 450 лет до христианс­кой эры, сказал о персах следующее: "Воздвигать ста­туи, храмы и алтари у них не принято. Тех же, кто это делает, они почитают глупцами". Геродот объясняет это тем, что персы не считают богов человекоподоб­ными созданиями, как это делают эллины, но отожде­ствляют с Высшим Существом весь небесный свод.

Мы также знаем, что Кир Великий, который, веро­ятно, был зороастрийцем, вызывал большую симпатию у евреев; и был назван Исайей "мужем правды" (XLI.2), "Пастырем Господним" (XLIV, 28), "Помазан­ником Божиим" (XLV, 1), коему было поручено "ис­полнять всю волю Господа" и выполнять все его указы касательно восстановления храма и возвращения из­бранного народа на родную землю»[277].

Вышеприведенные строки могут прочесть сотни исследователей, и все же ни один из них не заметит духа их умозаключений. Оксфордский профессор хотел бы убедить читателей, будто «неидолопоклон­нический и монотеистический» зороастризм сложил­ся «одновременно с иудаизмом»; то есть, если мы вообще понимаем значение этих слов, будто первая система возникла в тот же период истории, что и последняя – в таком случае, сие заявление является крайне ошибочным и обманчивым. О религии Заратуштры свидетельствует – и самым определенным образом – не один известный греческий и латинс­кий автор, в чьих работах, кстати, вы не отыщете подобной ссылки на иудаизм или «избранный народ» – столь мало были они известны до возвращения (?) из вавилонского плена. Аристотель утверждает, что Зороастр жил за 6000 лет до Платона[278].

Гермипп Александрийский, заявляющий, что якобы читал подлинные книги зороастрийцев, являет великого Реформатора учеником Агонасиса (Agon-ach или Агон-Бог) и преуспевающим за 5000 лет до падения Трои; его заявление, таким образом, подтверждает утверждение Аристотеля, так как Троя пала за 1194 года до нашей эры и, по свидетельству Климента, некоторые думают, что Эр или Эрус, сын Армения – о видении коего повествует Платон в своем «Государстве», Книга X – означает не что иное, как Зардошт[279].

С другой стороны, Александр Полигистор[280] гово­рит о Пифагоре (жившем приблизительно за 600 лет до Р.Х.), что он был учеником ассирийского Назарата[281]; Диоген Лаэртский[282] утверждает, что философ из Самоса был посвящен в мистерии «халдеями и магами»; и, наконец, Апулей заявляет, что Пифаго­ра учил именно Зороастр.

Все эти противоречия, сведенные воедино, дока­зывают: 1) что «Зороастр» – имя родовое и 2) что было несколько пророков с этим именем. Некогда существовал первобытный и чистый магизм, кото­рый позднее был извращен жрецами, что бывает с каждой религией, утратившей дух и сохранившей лишь мертвую букву. Доказательство сего мы вновь находим в Дарий Гистаспе, вошедшем в историю как сокрушивший магов и учредивший чистую религию Зороастра – религию Ормазда; тем не менее, на его гробнице высечена надпись (недавно обнаруженная), которая гласит, что он, Дарий, был «учителем и иерофантом магизма». Но наиболее убедительное дока­зательство содержится в самой Зенд-Авесте. Будучи не самым древним зороастрийским Писанием, она, подобно Ведам, совершенно умалчивающим[283] о Потопе, не выказывает ни малейшего признака того, что автор ее когда-либо был знаком с народами, переняв­шими впоследствии его вероисповедание, хотя суще­ствовало несколько исторических Заратуштр: уста­новивший культ солнца у парсов; появившийся при дворе Гуштаспа и наставлявший Пифагора...

Точно так же и титулы, пожалованные Исайей Киру – «Муж Правды» и «Пастырь Господень» – доказывают многое только тому, кто верит в боже­ственность библейских пророчеств[284], ибо Исайя жил за 200 лет до Кира (с. 760 по 710 гг. до Р.Х.), тогда как великий перс процветал и начал царствовать в 559 году.

Если Кир и защищал евреев после завоевания Вавилона, то только потому, что задолго до этого они приняли его веру; и если он отослал их назад (а многие ученые археологи ныне серьезно сомневаются, были ли евреи в Палестине до эпохи Кира), то было это сделано все по той же причине. Евреи по возвращении представляли собою просто персидскую колонию, пропитанную всеми идеями магианизма и зороастризма.

Большинство их предков, так же, как и сабеи, некогда поклонялись Бахусу, почитали Солнце, Луну и Пять Планет, Саваофа царства света. В Вави­лоне они познали культ Семи-Лученосного бога – отсюда и Семиричная Система, пронизывающая всю Библию, и Гептактис Книги Откровения; и секта фарисеев (150 г. до Р.Х.) – наименование коей с го­раздо большим основанием можно вывести из «фар­си» или парси, нежели из арамейского Perishin (раз­деленный) — чьим величайшим раввином был Гиллель Вавилонянин и чьи «верования и обряды, унас­ледованные от их праотцов... не вписаны в закон Моисея», как говорит фарисей Иосиф Флавий («Иудейские древности», XIII, х, 5 и 6). Вся ангелология и символика персов или, скорее, зороастрийцев, была ими заимствована. И халдейская каббала, которую они столь много читают и изучают на со­браниях своей тайной Ложи, члены коей именуются Кабирим, от вавилонского и ассирийского Кабиры – величайшие мистические божества – хорошее тому подтверждение[285]. Нынешние евреи являются талму­дистами, придерживающимися позднейших интерпретаций моисеева Закона[286], и лишь несколько уче­ных раввинов-каббалистов остаются единственны­ми, кто может дать некоторое представление об ис­тинной религии евреев, живших за два века до Хри­ста и в первом веке после Него.

Истинная история Зороастра и его религии ни­когда не была записана. Сами парсы утратили клю­чи к своей вере и должны искать сведений по сему предмету отнюдь не у своих ученых мужей. Примем ли мы время жизни Заратуштры на основании сви­детельства Аристотеля – за 6000 лет до Р.Х. – или согласно более современному ученому Навроджи Фаридунджи[287] из Бомбея, который датирует его 6 ве­ком до Р.Х. («Tareekh-i-Zurtoshtee» или «Дискуссия об эпохе Зороастра») – все являет тьму и противо­речия, и каждое утверждение сталкивается с непре­одолимыми фактами. Общество Рахнуман Маздайаснан Сабха, основанное в 1851 году с целью вернуть вере Зороастра ее первозданную чистоту, было не более удачливо в своих изысканиях. Стоит ли тогда удивляться несоответствиям, часто даже бессмысли­це, преподносимым нашими современными учены­ми, если в своих исследованиях они не могут опе­реться ни на один авторитет, кроме нескольких классических, но все же ненадежных писателей, рас­сказывающих лишь о том, что в свои дни сами слы­шали об этой величайшей доисторической личности.

Аристотель, Диоген Лаэртский, Страбон, Филон Иудейский, Тертуллиан и, наконец, Климент Александрийский да еще несколько других – единствен­ные водители наших европейских ученых. А насколько достоверны позднейшие отцы церкви, мож­но заключить из того, что говорит его преподобие доктор Х.Придо[288] о доктринах Зороастра, разбирая Саддар. «Пророк – заявляет он – проповедовал кровосмешение. Заратуштра учит, «что в этом нет ничего противозаконного и что мужчина может жениться не только на своей сестре или дочери, но даже на собственной матери»!![289]

«Мудреца далекой древности» – как называет Зо­роастра Платон – христианские фанатики преврати­ли в «раба Даниилова» (само существование коего нынешние мужи науки считают мифом) и обвиняют «персидского Пророка» в том, что тот был лже-пророком, проповедовавшим «учение, украденное у евреев»! (Д-р Придо). Истинно замечает Варбуртон в своей «Divine Legation», что «все это – сплошной вымысел и противоречит всей ученой античности», и если один христианский писатель делает Зороастра «современником Дария Гистаспа и слугою одного из еврейских пророков, то другие, в приступе еще одной лжи, относят его ко времени Моисея и даже говорят, что он был самим Авраамом, более того, причисляют его к строителям Вавилона». Зороастр д-ра Придо, говорит Фабер, «и Зороастр глубокой древности, похоже, совершенно разные личности». («О мистериях кабиров», II,  154).

В этих джунглях противоречий спорными воп­росами являются следующие: 1) существует ли ка­кая-нибудь возможность получить нечто вроде до­стоверных сведений хотя бы о последнем, если не о первом Заратуштре[290]; и 2) каким способом можно извлечь истинный смысл религии, проповедуемой в Авесте (включая более поздние Гаты), из алле­горических диалогов  «Вендидада».

Ответ мы знаем заранее: «Поскольку сие не удалось сделать ученейшим из востоковедов – Гаугу, Мюллеру[291] и другим – то надеяться больше не на что». Авеста стала – и должна остаться – кни­гой за семью печатями для парсов, а доктрина Зороастра – мертвою буквой для будущих поколе­ний.

Полагаем, что мнение это ошибочно, по край­ней мере, в отношении второго вопроса. Если бы все, касающееся личности самого Основателя – как бы достоверно сие ни было подтверждено идентичными традициями и материальными дока­зательствами в виде его статуй в различных частях мира и особенно в Средней Азии – рассматрива­лось как простая традиция (а что еще есть исто­рия!), тогда его религию, по крайней мере, можно было бы воссоздать так же безошибочно, как точ­ная наука восстанавливает вид допотопных живот­ных по кусочкам окаменелых костей, собранных в сотне различных мест.

Время, терпение и особенно искреннее стремле­ние – вот все, что требуется. Наши востоковеды никогда не задумывались о единственной крупице истинного зороастризма, осевшей ныне в древних анналах. Более того: вплоть до недавних пор они презирали ее и высмеивали само название оной. Еще полвека назад она не была даже переведена, да и ныне ее понимает лишь горстка истинных оккультистов. Мы говорим о халдейской Каббале, само название которой незнакомо сотням образованных людей. Несмотря на все отрицания профа­нов, мы повторяем вновь и вновь, что ключ к правильному пониманию Авесты и ее составных частей  сокрыт на дне  верно  истолкованных книг каббалы[292], состоящей из «Зогара» («Сияние»), со­ставленного раввином Шимоном Бен Йохай; «Сефер Иециры», или «Книги Творения»[293] (приписы­ваемой патриарху Аврааму, но написанной халдей­ским священником) и «Комментария Сефирот» – последние суть творческие принципы или силы, тождественные Амеша-Спэнтам. Вся Авеста слита воедино с этикой и философией Вавилонии – ста­ло быть, ее следует искать в халдейском каббали­стическом учении, ибо доктрины Зороастра распространились через Заратуштру – пятого Посланни­ка (5400 лет до Р.Х.) – от Бактрии до Мидии, а потом, под названием магизм (Magavas, или «Мо­гущественные»), стала одно время всеобщей рели­гией всей Средней Азии. Ныне она называется мо­нотеистической по тому же принципу, что обратил вульгаризированный магизм в монотеизм поздней­ших израильтян. Если атрибуты Ахурамазды или Ормазда сильно походят на атрибуты еврейского Иеговы (хотя и более практичного), то не потому, что эти двое являют собою истинно «Мистическое Божество» – Непостижимое Все – но  просто вследствие того, что оба суть человеческие идеалы, возникшие из одного и того же источника. Как Ормузд, происходя из Изначального Света, кото­рый сам эманировал из Высшей непостижимой сущности, именуемой «Зерван-Акарана» – Вечное или Бесконечное Время – является лишь третьим в божественной эволюции, так и Иегова в «Зогаре» является третьим из Сефиротов (к тому же, женскою пассивною силой), называемым «Разум» (Бина) и представленным под божественным име­нем Иегова и Аралим. Следовательно, ни один из них никогда не был ЕДИНЫМ «Вышним» Богом. Что касается Иеговы, то именно из Эйн Софа – Бесконечного, Единого, эманирует Аур – «Изна­чальный Свет» или «Изначальная Точка», которая, вмещая в себе всех Сефиротов, эманирует их од­ного за другим; совокупность их составляет Адама Кадмона – архетип человека. Иегова, стало быть – лишь десятая часть (седьмая каббалистически, ибо первые три суть Одно) Адама или интеллекту­ального мира, тогда как Ормузд есть глава семи Амешаспэнтов или их Духовная совокупность – следовательно,  выше  Иеговы, хотя  и не  Вышний

Давайте же сразу признаемся, что в своих грубых материальных концепциях мы антропоморфизировали и, так сказать, опошлили каждую величествен­ную религиозную идею, дошедшую до нас из глубо­кой древности. Физически и интеллектуально мы прогрессируем и мужаем в силе и мудрости, но каж­додневно теряем в духовности. Мы можем «крепнуть силой», но духом – никогда. И только изучая ре­ликвии прошлого и сопоставляя, безо всякой сектан­тской предубежденности и личных предрассудков, религиозные идеалы всех народов, мы окончательно убедимся, что все они – ручейки одного и того же источника. Многочисленны и разнообразны оттенки света и тени, которые наш ослепленный взгляд едва ли может следить на залитой солнцем долине. Глу­пец воскликнет: «Эта тень моя – ее отбросил мой дом»! Мудрец же устремит свой взор к небесам и тихо молвит: «Это лишь следствие, и то временное!» и сосредоточит внимание на Единой Причине – Ве­ликом «Духовном Солнце».

Незаконченная заметка, записанная не почерком Е.П.Блаватской и, очевидно, относящаяся к одному из ее примечаний в вышеприведенной статье.

«Я есмь тот, кто живет и умирает» – гласит над­пись на поясе статуи в круглом пещерном храме Бухары. Согласно древнему поверью, время от време­ни Z возрождался к жизни, но тем ли путем, которым, как утверждают ламаисты, перевоплощаются Будды, я сказать не могу. Брат, посетивший Арме­нию, как я вам уже говорил, нашел недалеко от озе­ра Ван и большой горной цепи, к югу от Баязида, «целую библиотеку из цилиндров» – наподобие тех драгоценных глиняных цилиндров, которые Джордж Смит[294] раскопал в Ниневии. И он говорит, что эти цилиндры «в один прекрасный день смогут сильно пошатнуть дикие теории и интерпретации всех этих Анкетиль-Дюперронов[295], Шпигелей и Гаугов».

Как индусские пилигримы утверждают, что при­ближаясь к храму в Бадринате, иногда можно видеть высоко в горах, среди снегов... так и в Армении су­ществует подобная традиция. Молва гласит, что ежедневно, на заходе солнца, там появляется...

*  *  *

Далее следует вторая часть манускрипта Е.П. Блаватской. Вероятно, она была некогда задумана как продолжение предыдущей части.

Парсы справедливо жалуются, что сами мобеды утратили истинный смысл своей религии, но и среди них есть несколько ученых мужей, пытающихся разгадать тайну зороастризма – но как? Не чтением и изучением зендских манускриптов или упражнени­ем своих мозгов, но обнародованием того, что им сообщают западные ученые. Насколько искажена ре­лигия Заратуштры, можно заключить из следующих примеров. Его преподобие д-р Х.Придо например, комментируя «Сад-дар», уверяет читателей, будто Заратушт учил свой народ кровосмешению¹. Но толь­ко в подтверждение своего довода он не приводит ни единой книги зенд, ни одного труда, написанного парсом, зато ссылается на такие христианские и еврейские авторитеты, как Филон Иудей, Тертуллиан, Климент Александрийский (См. «An Universal History», цитируемую выше). Евтихий, священник и архимандрит одного из константинопольских монастырей (5 век), пишет о зороастризме следующее: «Нимрод узрел огнь, подымающийся из-под земли, и он поклонялся ему; и с этого времени впредь маги поклонялись огню. И он назначил человека по име­ни Ардешан священником и слугою Огня. Вскоре после этого из пламени огненного заговорил с ним дьявол [как Иегова из горящего куста говорил с Моисеем?] и произнес: "Ни один человек не может служить Огню или познать Истину моей религии, прежде чем он не совершит кровосмешения со своей матерью, сестрой и дочерью, как ему предписано", и с тех пор священники-маги практиковали кровосмешение, но первым изобретателем сей доктрины был Ардешан».

Итак, что же сие означает? Да просто неверное истолкование мертвой буквы. В тайной доктрине, части которой содержатся в древнеармянских манус­криптах или так называемых Месропских манускриптах[296] (до 312 года армяне были парсами), и по сей день хранящихся в древнейшем монастыре Армении, Эчмиадзине, о посвященных или магах сказано сле­дующее: «Кто проникнет в тайны (священного) Ог­ня и сольется с ним (как йоги соединяют свою душу со Вселенской Душой), должен прежде слиться ду­шой и телом с Землей, своей матерью, человече­ством, его сестрой и Наукой, его дочерью». Нет нужды объяснять символическое значение этого. Каждый знает, как почитал Заратуштра Землю, как он учил добру ко всему; и Знание, или Наука, ни­когда не станет дочерью или порождением челове­ка, никогда не разовьется из его ума во всей своей чистоте, пока он не постигнет тайны Природы и че­ловека, породившего Науку, или Знание.

О ДРЕВАХ ЖИЗНИ

Как Иггдрасиль является Древом Жизни в скан­динавской Эдде, так и Хаома предсталяет собою священное Древо Жизни Заратушта, которое, как мы видим, представлено в ассирийских монументах (см. Layard, «Nineveh», p. 472). Божество или Бог есть Огонь. Розенкрейцеры хорошо это поняли и переняли от магов, последователей Заратушта. Было не­сколько Заратуштов (родовое имя). Он сам подтверждает это, говоря: «Я есмь тот, кто живет и уми­рает». Но Зороастр парсов появился за 5400 лет до РХ, а Персеполис (Град Сияния) был основан, в со­ответствии с традицией тайных анналов за 5000 лет до Р.Х. Джамшидом, священнослужителем Оаннеса, или Дагона (см. письмо Иллариона в журнал «The Theosophist»)[297]. В древности он назывался Иста-хар – место, посвященное Исте, или Аштар, или Эсте, преобразившейся, в конце концов, в Весту, в честь коей римляне возжигали неугасимый огонь. Веста была обожествленным антропоморфическим Божественным Огнем или Святым Духом. Хар на ассирийских памятниках означает Солнце, а Истар или Иста-Хар – Веста Солнца и трон Солнца, переведен­ный феками как Персе-полис. «Харис» есть Град Огня. Церера была также богиней Огня, тепла, оп­лодотворяющего Природу, и в Книде ее называли Кора, что есть титул Солнца; римское ее имя Керера, не Церера (как Цицерон – Кикерон), и первона­чальное имя города – Харис. В арабском корневое слово Char-is означает сохранять, a haris – «страж», «охранитель» (огня). Отсюда и Кир (Cyrus) – производное мужское имя от женского имени Церера (Ceres). Но это имя индийское (ибо Heres означает то же, что и Charis), и Хара или Хари есть имя Хара-Дэвы; Хари (Hari) означает Спаситель, как я полагаю. Кора (Koros) – имя Бахуса, сына Кереры или Цереры, и Кора есть Божественная Мудрость или Святой Дух. В работе отца Бернара де Монфокона «Antiquity Explained», том I, приводится табличка, изображающая Матерь Богов, одно из имен которой – Суръя, индийское наименование Солнца. На другой табличке она названа Mater Suriae, [и изображена] с длинными черными волосами – от­сюда название страны Сирия (Syria). Красное одея­ние римских кардиналов происходит от того же ис­точника, что и красновато-коричнево-желтое обла­чение саньяси и буддистов – от Божественного Огня – знания. Как Зера (Zerah) означает на древнеев­рейском восход Светила, так и Сурья означает Сол­нце, и само имя Заратхушта является сочетанием ин­дусского и еврейского наименований. Сэр Вильям Друммонд показывает, что Гайд ошибочно принима­ет Зороастра за современника Дария. Сюидас отно­сит его эру за 500 лет до Троянской войны, Плутарх за 5000 лет до этого времени, а Плиний[298] – за не­сколько тысячелетий до Моисея. Все эти противоре­чия свидетельствуют о том, что существовало несколько Зороастров, один из которых – Зороастр парсов – был исторической личностью, Посвящен­ным, а сэр Вильям Друммонд, в «Oedipus Judaicus» помещает Зороастра за много веков до Моисея. Его преподобие Х.Придо, назвав его величайшим мате­матиком и величайшим философом эпохи, тут же величает его «шарлатаном и фокусником» – так же, как христианские газеты именуют нас.

Абуль-Фарадж[299] [Бар-Эбрей] в «Книге Династий» (стр. 54) утверждает, что Заратушт преподавал пер­сам проявленную Мудрость (Помазанник Божий – Сын или Логос), «Хоновер» (живое проявленное Слово, или Божественная Мудрость) и предсказы­вал, что Дева непорочно зачнет (Саошьянта), и при рождении сего Посланника появится шестиконечная звезда, которая будет сиять в полдень, а в центре ее обозначится фигура Девы. В каббале Дева есть Аст­ральный Свет, или Акаша, а шестиконечная звезда – символ Макрокосма. Логос или родившийся Саошьянт означает Тайное Знание – Науку, оглашаю­щую Мудрость Бога. Пророчество Богоявления со­держится в Зенд-Авесте.

Много даров было вложено в руку Посланника Пророка Заратушта, когда он наполнял кадильницу огнем от священного алтаря, как это делал парсийский мобед в стародавние времена (а римский католик и поныне, с той лишь разницей, что горящие угли и огонь для кадила он берет от кухонного оча­га): огонь означает небесную истину, а дым благо­воний, курящийся в лица поклонников – наделение знанием этой истины, вечносущее Огонь-Слово Заратуштры. «Смертный, приближающийся к Огню, получит свет от Божества». В «Гите» Кришна гово­рит Арджуне, что Бог – в огне алтаря. «Я есмь Огонь; Я есмь Жертва». Фламины (жрецы этрусков) были названы так, ибо озарялись языками Пламени (Святым Духом), и христиане переняли кардинальскую шапку и алое одеяние, символизирующие этот Огонь Эзотерического Божественного Знания. «Чи­сты и счастливы те, – говорит персидский поэт Фирдоуси, – кто, поклоняясь Единой Высшей Муд­рости, созерцает в священном пламени символ Бо­жественного Света» – Хираньягарбху Вед. «Маг, – говорит Павзаний[300], – войдя в храм, произносит заклинание, по окончании коего все дрова на алтаре воспламеняются без огня и испускают ярчайшее пла­мя» (Павсаний, «Описание Эллады», кн. I, «Элида»). Прометей – «Пра-Ма-Тха-Исса», что на санскрите означает божественный Сын Иссы – принес огонь с небес. В одном древнеирландском манускрипте Заратушт назван Airgiod-Lamh, то есть «Золотая Длань» – рука, принимающая и разбрасывающая небесный огонь (См. «Oriental Collections» сэра Уильяма Узли, том I, стр.303). Он также именуется Моф Nuedhat – Магом Нового Закона или Завета. Заратушт был од­ним из первых реформаторов, раскрывшим то, что получил во время посвящения – шесть Гахамбаров, периодов эволюции мира. В первый из этих перио­дов – Майдьой-заремайа – были сотворены небеса или небесный свод; во второй – Майдьой-шема – влага облаков породила воды; в третий – Пайти-шахйа – из первичных космических частиц образо­валась земля, в четвертый – Айатрима – когда на земле появилась растительность; в пятый – Майадй-арйа – длительная эволюция земли развила живот­ную жизнь; в шестой – Хамаспатхаедайа – низшие животные эволюционировали в человека; седьмой период наступит вслед за определенным циклом, после которого явится персидский Мессия верхом на Коне – то есть Солнце нашей Солнечной Системы потухнет, и наступит Пралайя.

Тот кто разгадает тайны священных парсийских книг, должен изучить и Священные Писания других народов, особенно индусов. Тогда он постигнет тайну Солнца, Огня и Коня. Как Саошъянт – Спаси­тель человечества – должен явиться на белом коне в сопровождении воинства добрых гениев на молоч­но-белых конях, так и Иоанн в Откровении зрит белого коня и восседающего на нем «Верного и Ис­тинного», во главе воинств небесных, следующих за ним на конях белых; так же и Вишну в качестве Калки Аватара явится воином на белом коне... Бе­лый конь есть конь Солнца. «И увидел я одного ан­гела, стоящего на солнце», – говорит Иоанн («От­кровение», XIX, 17). «И отменил коней, которых ставили цари Иудейские солнцу («Четвертая Книга Царств», XXIII, 11) – огненному источнику Духо-Жизни». Жертвоприношение коней и Солнца – ашвамедха[301]. Кони Солнца известны во всех религиях (греческий Фаэтон, правящий Колесницей). Перво­священник – мобед, каждое утро выезжающий встречать и приветствовать восходящее Солнце – типичен, поскольку колесница представляет тело, конь – жизненный Принцип, а его четыре ноги – четыре мировые расы: черную, красную, желтую и белую, т. е. негроидную, индейскую, монголоидную и кавказскую (четыре касты Ману происходят имен­но отсюда). Китайцы отразили это в четырех орде­нах священнослужителей, облаченных в черное, красное, желтое и белое; Иоанн видел в символичес­ких конях Откровения те же самые цвета.

У персидских парсов есть книга значительно древнее зороастрийских нынешних писаний. Она называется «Джавидан-Хирад»[302] (Вечная Мудрость) – это труд по практической философии магии с естественнонаучными пояснениями. Томас Гайд[303] гово­рит о ней в предисловии к «Historia Religionis Veterum Persarum». Четыре зороастрийских века – суть четыре расы. Говоря о Зороастре как о челове­ке, обладавшем обширными знаниями всех наук и философий, известных тогда миру, его преподобие Джордж  Оливер[304]  описывает  пещерные  храмы,  о коих много сказано в зороастрийских доктринах.

«[Зороастр] уединился в круглую пещеру, или грот в горах Бухары. Он украсил ее многочисленными символическими и астрономическими изображениями и тор­жественно посвятил ее срединному богу или Посредни­ку – Митр-Азу, или, которого в иных местах называли, незримым божеством, отцом вселенной, рожденном пе­щерой, выдолбленной в скале. Солнце здесь изобража­лось дивной, ярчайшей жемчужиной, занимавшей вид­ное место в центре потолка; планеты последовательно располагались вокруг него, блистая золотом на лазур­ном фоне; зодиак был богато выгравирован чеканным золотом, особенно великолепны были созвездия Льва и Тельца, с восходящими из-за них Солнцем и Луною, из чеканного золота. Четыре века мира были представле­ны глобусами из золота, серебра, меди и железа»[305].

Эти «века» преподносились ученикам как четыре человеческие расы: золотой означал монгольскую, серебряный – белую или кавказскую, медный – индейскую и железный – негроидную. Минос по­лучил законы от небес в пещере на Горе, Эгерия передала Нуме начертанные на дощечках законы в гроте или пещере на холме, Моисей получил [скри­жали] на Синае и т.д.

Дагдай (Daghdai) – имя матери Заратуштры. Валлансей показывает, что при таком написании оно означает Святой Дух (или Мудрость), а Фабер, пи­шущий то же имя как Day-dae говорит, что оно зна­чит Божественная Рыба – так что парсы, думаю, принимают это. Поинтересуйтесь, почему Зороастр освящал во время ритуалов вино (истину), получен­ное из винограда (притча Иисуса?), розу (фаллос), чашу (чрево) и гранатовое зернышко (Посланника). Роза была посвящена Солнцу. Зороастр удалился в горы Армении (Аримана), дабы говорить с Ормуздом, и когда гору охватило пламя, он остался невре­дим. Затем на горе Гордион он написал первую Зенд-Авесту.

*   *   *

Далее следует примечание Е.П.Блаватской, встав­ленное в печатный текст лекции полковника Олькотта «Дух зороастрийской религии».

В древнейшей иранской книге под названием «Десатир» – собрании учений четырнадцати древнейших иранских пророков (увеличение их до пят­надцати, включением Симкендеша, или «Секандера», будет страшной ошибкой, что нетрудно дока­зать, опираясь на слова самого Заратушта, приведен­ные в этой книге) – Заратушт стоит в списке три­надцатым. Этот факт знаменателен. Относительно периода жизни первого Зороастра и его личности за­падные ученые не дают никакой достоверной ин­формации; их свидетельства расходятся настолько, что сбивают с толку. Среди многочисленных проти­воречивых сведений, отмечу, древнегреческих клас­сиков, которые пишут, будто Заратушт жил от 600 до 5000 лет до Троянской войны, т.е. за 6000 лет до Платона. А Берос, халдейский жрец, заявляет, что Зороастр был основателем индийской династии в Вавилоне 2200 лет до Р.Х., тогда как позднейшие местные предания сообщают, что он был сыном Пурушаспы и современником Гуштаспа – отца Дария, жившего за 600 лет до Р.Х. Наконец, Бунзен утвер­ждает, что Заратуштра родился в Бактрии до пересе­ления бактрийцев к Инду, которое произошло, как показывает ученый египтолог, в 3784 году до Р.Х. Среди всего этого моря противоречий, к какому же можно прийти заключению? Очевидно, остается лишь одна гипотеза – что все они ошибаются. Под­тверждение тому я нахожу в тайных традициях эзотерической доктрины: существовало несколько учи­телей с этим именем. Платон и Аристотель, столь точные в своих сведениях, вряд ли могли перепугать 200 лет с 6000. Что же касается общепринятой мест­ной традиции, делающей великого пророка совре­менником отца Дария, то она абсурдна даже на пер­вый взгляд. И хотя ошибка слишком явная, чтобы нуждаться в серьезном опровержении, все же скажу несколько слов по этому поводу. Позднейшие иссле­дования показывают, что персидские надписи указывают на Виштаспа как на последнего из династии Кеянидов, правивших Бактрией, тогда как ассирийское завоевание этой страны произошло в 1200 году до Р.Х. Одно это уже доказывает, что Зороастр жил за 1200 или 1300 лет до Р.Х., а не за 600, как то приписывают ему, и что, таким образом, он не мог быть современником Дария Гистаспа, отца которого столь небрежно и так долго путали с Виштаспом, процветавшим шестью веками раньше. Если доба­вить к этому историческое несоответствие между утверждением Аммиана Марцеллина – будто Дарий уничтожил магов и ввел культ Ахурамазды – и надписью на гробнице этого царя, гласящей, что он был «учителем и иерофантом магизма»; и если добавить другой, столь же многозначительный и весьма важ­ный факт, что зороастрийская Авеста совсем не упоминает о знакомстве ее автора или авторов с мидя­нами, персами или ассирийцами, а древние книги парсов хранят молчание об этом и не содержат ни­каких сведений о народах, живших в западных час­тях Ирана или вблизи него – то дата 600 лет до Р.Х., принятая за время жизни пророка, становится абсолютно невероятной.

Таким образом, можно с уверенностью заключить следующее: 1) было несколько (всего семь, как гла­сят тайные анналы) Ахуру-астров (духовных учите­лей) Ахурамазды,  которые позднее выродились в Гуру-астров и Зуру-астров – от «Зера Иштар», ти­тула халдейских жрецов или магов; и 2) последним из них был Заратушт «Десатира», тринадцатый из пророков и седьмой, из носивших это имя. Именно он был современником Виштаспы – последнего царя из династии Кеянидов и составителем «Вендидада», комментарии к которому утеряны и от которого ос­талась лишь мертвая буква. Некоторые факты, изложенные в тайных анналах, хотя и кажутся ученому точной науки лишь преданием, весьма любопытны. Они сообщают о том, что в гигантской пещере, но­сящей имя Заратуштры в его жреческом варианте, есть некая полая скала, полная испещренных надпи­сями табличек и, и что эти таблички, возможно, когда-нибудь будут обнаружены. Эта пещера, с ее скалой, табличками и множеством настенных надпи­сей, находится на вершине одного из пиков восточ­ного Тянь-Шаня, значительно дальше его стыка с Белор-Таг, где-то вдоль восточного направления. Одно из полуживописных-полуначертанных проро­честв и поучений, приписываемых самому Заратуштре, повествует о потопе, превратившем внутреннее море в мрачную пустыню, называемую Шамо или Гоби. Эзотерический ключ к мистическим верова­ниям, когда-то легкомысленно названным Сабейс­кой или Планетарной Религией, а потом – Культом Солнца или Огня, согласно легенде, «висит в сей пе­щере». В этом предании великий Пророк изобража­ется с золотой звездой на сердце, представителем той расы допотопных гигантов, которая упоминает­ся в священных книгах и халдеев, и евреев. И со­всем неважно, примут ли эту гипотезу, или же отвергнут. Поскольку отрицание не делает обратное в его жреческом варианте более достоверным, то о ней равно стоило упомянуть.

ФИЛОСОФИЯ ВИШИШТА-АДВАЙТЫ

«За три с небольшим года существования Вашего журнала в нем ни разу не было сделано последователь­ного изложения философии Вишишта-адвайты. Осно­ванная Шри Рамануджачарьей, она стоит между двумя крайними учениями, известными, соответственно, как адвайта и двайта, и ссылается на те же абзацы в Ведах, что и они, в подтверждение своих собственных идей. Однако, многие моменты следующего диалога могут озадачить как двайтистов, так и адвайтистов. Авторы диалога обещают устранить все недоумения представи­телей обеих сект. В случае необходимости читатели журнала и наши братья-теософы из мадрасского округа могут обращаться к Шриману С. Партхасаратхи Ийенгару, члену Теософского Общества, проживающему в Трипликане,  Мадрас.

А. Говинда Куарлу, член Теософского Общества».

КАТЕХИЗИС ФИЛОСОФИИ  ВИШИШТА-АДВАЙТЫ

«Что такое мокша? Наслаждение Брахмы (Брахма, Парабрахма, Параматма, Ишвара,  Бхагаванта обозначают один и тот же принцип) после отделения или ос­вобождения от всех материальных связей.

Какова природа Ишвары? У него нет плохих качеств, только хорошие; это вечная и вселенская мудрость, всемогущая, принципом и конечной целью которой яв­ляется истина. Это вселенский Учитель, вездесущий, телом которого является одушевленная (четана) и нео­душевленная (ачетана) природа; и он совершенно отличен от Дживы».

Если «Брахма, Парабрахма, Параматма, Ишвара, Бхагаванта обозначают один и тот же принцип» и все они неизменны, несотворены, неуничтожимы, всемогущи, вездесущи; если, опять же, его основой и конечной целью является истина», и если в то же время «у него нет плохих качеств, а только хорошие», то мы скромно осмеливаемся спросить, где тогда, согласно философии вишишта-адвайты, зарождается и находится зло в этом всепроникающем и всесиль­ном добре?

«Какова природа Дживы? Джива присутствует в при­роде Брахмы как мудрость; она подчинена Брахме и яв­ляется неделимой (духовной) частицей (монадой); не может быть ни создана, ни уничтожена; неизменяема per se и бесформенна; и все же отлична от Ишвары».

Если монада, или Джива, «отлична от Ишвары» и все же «неизменна per se, несотворенна и неуничтожима», в таком случае, приходится признать, что в нашей Вселенной существуют не только две, а бес­численное количество отдельных сущностей, несотворенных, неуничтожимых и неизменных! Если ни одна из них не создала другую, тогда они, по мень­шей мере, равны и обе бесконечны; тогда мы имеем две бесконечности плюс бессчетное количество дроб­ных долей. Эта идея, если мы ее правильно понимаем, кажется нам еще менее философской, чем еврей­ское и христианское представление о Боге, который, будучи бесконечным и вездесущим,  проводит вечность в создании из самого себя душ, которые, хотя и созданы, становятся бессмертными, то есть вечны­ми, и вынужденные где-то находиться, должны либо толпиться за пределами Вездесущего Присутствия, либо слиться с ним, то есть потерять свою индиви­дуальность, подобно меньшему пламени, поглощен­ному большим. И снова, если Джива «наличествует в природе Брахмы как мудрость» и тоже вечна, неуничтожима и неизменна, как и оный, тогда в ка­ком аспекте она «отлична» от Брахмы?

«Джива, Ишвара, Майя – реальные сущности (исти­на, или реальность)? Все три истинны».

Ответ неполный, а потому неудовлетворитель­ный. Мы хотели бы знать, что подразумевается под реальностью существования каждого из трех?

«Телом Парабрахмы является Джива, ее телом яв­ляется Пракрити; Чит и Ачит составляют тело обитателя, Ишвары, как primum mobile».

Если «Ишвару», согласно буддизму, мы назовем «Единой Жизнью», то получится то же самое. «Единая Жизнь», или «Парабрахма» – это primum mobile каждого атома и не существует отдельно от него.

Уберите чит и ачит, гуны и т.д., и Ишвары не ста­нет.

«Что такое карма? Решение или воля Ишвары».

Получается, что философия вишишта-адвайты учит либо тому, что человек не несет личной ответственности и что члены этой секты так же бессиль­ны отвратить или изменить судьбу, как и христиа­не, верящие в предопределение; либо тому, что че­ловек может сделать это с помощью молитв и задаб­ривания Ишвары.

В первом случае Ишвара становится несправедли­вым тираном, во втором случае – ненадежным божеством, которое можно упросить изменить свое решение.

«Что предопределяет Ишвара? «Ты будешь счаст­лив», «ты будешь несчастлив» и т.д.

Почему Ишвара желает этого? На основании хоро­ших и плохих поступков Дживы».

Но поскольку карма – это «решение или волеизъ­явление Ишвары», как Джива может быть ответственной за свои деяния? Ишвара, создающий и предопределяющий карму каждого человека, а затем наказывающий его за его негодность, напоминает израильского Господа Бога, который порождает невежественного человека, не позволяет волосу упасть с его головы без Его воли, а затем, когда человек согрешит по неведению и будучи искушенным тво­рением Божьим – Змием, проклинает его навеки. Мы подозреваем, что философия вишишта-адвайты полна таких же неразрешимых загадок, о которых Ишвара «не велел» задавать вопросы, как и само миссионерское христианство. Некоторые вопросы и ответы совершенно недоступны нашему ограничен­ному пониманию. Сначала нам говорят, что обусловленное существование Дживы обязано «ее вечному сотрудничеству с Ачитот, кармическим состоянием, то есть «решением или волей Ишвары», а далее ска­зано, что воля Ишвары продиктована добрыми или дурными поступками Дживы. На наш взгляд, эти два утверждения совершенно несовместимы. Какие «добрые или дурные поступки» должна была совер­шить Джива и в каком состоянии находилась она до того, как Ишвара своим волевым решением обрек ее на обусловленное существование, и не были ли даже эти поступки следствием «волеизъявления» Ишвары – вот вопросы, окутанные плотной завесой тайны. Однако мы надеемся, что наш Брат, составитель вышеупомянутого Катехизиса, развеет наши сомне­ния относительно этих деликатных тем.

«Поскольку Джива подчинена Ишваре и способна только выполнять его приказы, как может Ишвара ее наказывать? И как Ишвара, посредством шастр (Зако­нов или Инструкций) объясняет подчиненной Дживе, что хорошо и что плохо? Ишвара снабжает Дживу органами (телом) и т.д., свободной волей, познавательными способностями и кодексом для определения не­дозволенного. Джива зависима, но все же ей предостав­лена достаточная свобода для выполнения порученной ей работы. Ишвара вознаграждает или наказывает ее в зависимости от использования, в соответствии с шастрами, имеющихся у нее функций. (Сравните послед­ствия для премьер-министра от злоупотребления влас­тью, предоставленной ему королем)».

Точь-в-точь как в христианском катехизисе, ибо и там и тут, – если смотреть с позиций строгой философии, – отсутствуют мудрость и логика. Либо человек обладает свободной волей, и тогда его кар­ма является его собственным порождением, а не «ре­шением» или «волеизъявлением» Ишвары, либо он ни за что не отвечает, и в таком случае вознаграж­дение и наказание становятся бессмысленными и несправедливыми.

«Если Ишвара вездесущ, тогда чего достигает мокша в других локах? Сразу же после обретения полной муд­рости (брахмаджнаны), то есть состояния совершенно­го просветления, Джива сбрасывает свою стхулашариру; получив благословение Ишвары, обитающего в ее сердце, она отправляется в апракрита-локу (нематери­альный мир), облаченная в сукшмашариру; а расстав­шись с сукшмашарирой, становится муктой (освобож­денной)».

Тогда она «освобождается» заодно и от Ишвары? Поскольку «Ишвара обитает в ее сердце, а сердце составляет часть стхулашариры, которую она долж­на сбросить, чтобы стать освобожденной и попасть в нематериальный мир, то есть все основания счи­тать, что Ишвара «сбрасывается» одновременно с сукшмашарирой и всем остальным. Истинный ведантист сказал  бы,  что Ишвара,  или Брахма,  –  это «Парабрахман плюс майя (или неведение)».

«Откуда Вы знаете, что все это правда? Из шастр.

Что такое шастры? Священные писания, названные Ведами, что означает анади (не имеющий начала), апу-рушея (нечеловеческий), нитья (неподвластный про­шлому, настоящему или будущему) и нирдоша (чис­тый)».

Истинно то, что отвергается большинством пандитов – не вишишта-адвайтистов. Шастры имеют такое же сходство с Ведами, как сотни противоречи­вых комментариев к Евангелиям, сделанных так называемыми отцами христианской церкви, с подлин­ным Учением Христа. Шастры – это сборник личных воззрений заблуждающихся людей. И одно то, что эти бесконечные и разнообразные интерпрета­ции расходятся друг с другом, доказывает, что они также, наверняка, не согласуются с самим предме­том обсуждения. Следовательно – они не только не аналогичны Ведам, но даже отличны от них.

По ряду причин мы не можем напечатать парал­лельно с вышеприведенным переводом его оригинал, написанный на санскрите. Его можно сохранить и в будущем публиковать частями, по мере необхо­димости, для ответов на возможные возражения со стороны наших братьев адвайтистов и двайтистов. По нашему скромному мнению – поскольку не мо­жет быть одной и единственной Истины, – тысяча и одно объяснение одной и той же веши, предложен­ные различными сектами, будут просто поверхностными и сиюминутными восприятиями того, что слишком ослепительно (или, пожалуй, слишком тем­но и глубинно) для простых смертных. Как уже указывалось нами в «Разоблаченной Исиде» (т.II), все многочисленные верования и религии произош­ли из единого первоначального источника. Истина является одним белым лучом света, который, проходя через призму, распадается на множество обманчи­вых для глаз цветов солнечного спектра. Объединен­ные, собранные воедино, все эти бесконечные чело­веческие интерпретации – основные и второстепен­ные – составляют одну вечную истину; взятые по отдельности, они представляют собой лишь тени заб­луждений и свидетельства человеческой слепоты и несовершенства. Однако подобные публикации по­лезны, ибо они поставляют на арену дискуссий но­вых бойцов, а истина может быть достигнута только после выявления всех многочисленных ложных представлений. Итак, мы приглашаем к разговору наших братьев двайтистов и адвайтистов.

ЗАМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ «ФИЛОСОФИЯ ВИШИШТА-АДВАЙТЫ»

«Парабрахм, являющийся всепроникающим принци­пом и Всем, все же рассматривается как отдельная от дживы субстанция, несмотря на то, что первый содер­жит в себе последнюю, аналогично тому, как, говоря о части, мы обособляем ее от целого, в состав которого она входит».

Мы не можем представить «всепроникающее це­лое» изолированным от своей части. Идея, высказанная нашим ученым братом, относится, конечно, к теистической, но не очень философской доктрине, которая учит, что отношения между человеком и Бо­гом сродни таковым между сыном и отцом.

«Следовательно, часть имеет ту же природу, что и целое, и все же у нее есть отличительная особенность: она является частью, то есть индивидуальностью, зави­симой от целого. Только так можно рассматривать связь дживы с Парабрахмом и ее отличие от него».

Не будет ли, в таком случае, точнее и логичнее сравнение с часто повторяющимся расширением океана. Если на минуту представить бесконечность в виде огромного и всепроникающего океана, то можно будет понять индивидуальное существова­ние  каждой капли,  заключенной  в  этом  водном массиве. Все они одинаковы по своей сути, но их проявления могут разниться (и на самом деле раз­нятся) в зависимости от окружающих условий. Аналогичным образом все человеческие индивиду­альности, будучи одинаковыми по своей природе, все же проявляют себя по-разному в соответствии с качествами проводников и обстоятельствами, в которых они вынуждены действовать. Поэтому йог настолько усовершенствует все остальные свои принципы (или, если угодно, назовем их провод­никами), что они облегчают проявление его при­родной  индивидуальности.

«По моему мнению, адвайта и вишишта-адвайта идентичны; первая учит, что джива – это Парабрахм, а вторая видоизменяет этот тезис, полагая, что джива яв­ляется только частью Парабрахма».

Мы так не считаем. Истинный ведантист-адвайтист, знакомый с эзотерическими учениями, сказал бы: «Aham eva Parabrahm» – «Я тоже Парабрахм». В своем нынешнем проявлении джива может быть рассмотрена как отдельная индивидуальность, а Пара­брахм – как Майя; но по своей сущности, или природе, джива – это Парабрахм, то есть совокупность джив, комплекс, через который проявляется и исключительно в котором существует сознание Пара-матмы. Бухта на берегу океана есть некое обособление до тех пор, пока существует неровность берего­вой линии. Как только затопленная земля отвоевы­вается обратно, вода вынуждена вернуться в океан и слиться с ним.

«При таком подходе оказывается, что существует одна Бесконечность, состоящая из бессчетного количе­ства бесконечностей».

Мы теряемся в догадках относительно того, что подразумевал наш брат, говоря, что джива «зависит» от целого; имел ли он в виду  «неотделимость» от него? Если целое «вездесуще» и «бесконечно», то все его части должны быть неразрывно связаны друг с другом. Идея об «изолированности» предпо­лагает наличие вакуума – отрезка пространства или времени, где, предположительно, отсутствует целое. Значит, бессмысленно говорить о частях Бесконечности, являющихся тоже бесконечными. Эту мысль можно проиллюстрировать геометри­чески. Представим непрерывную линию, не имею­щую ни начала, ни конца. Ее сегменты не могут быть тоже бесконечными, ибо, говоря о «частях», мы подразумеваем их начало и конец, или, други­ми словами, ограниченность либо с одной, либо с другой стороны, обратное было бы так же ошибоч­но, как рассуждения о бессмертной душе, которую когда-то создали – тем самым предполагается на­личие начала того, что вечно (если это слово в данном контексте имеет какой-нибудь смысл).

«Считается, что дживы, Ишвара и Майя реальны в том же понимании, что и все сущее, то есть истинны до тех пор, пока существуют, хотя их существование не может продолжаться бесконечно. Адвайтисты же говорят, что истинно только то, что неизреченно, а все временное и переменчивое – иллюзорно; в то время как вишишта-адвайтисты учат, что неизреченное реально в масшта­бах вечности, а изреченное истинно на некоторое время, пока не начались изменения. По-моему, вся разни­ца в словах, а не в идеях».

Пусть наш ученый брат назовет хоть одну вещь во Вселенной, – начиная от Солнца и звезд и кончая человеком и мельчайшим атомом, – в ко­торой ежесекундно не происходили бы какие-либо, видимые и невидимые, изменения. Неуже­ли «личностная индивидуальность человека» – та, которую буддисты называют аттавадой, то есть «самообманом», – реальна где-нибудь, кроме как в  нашей  Майе?

«Делается "трудноуловимое различие" между волей Ишвары и кармой дживы; воля Ишвары, или карма, есть вечно активное состояние единого – Парабрахма».

Это действительно «трудноуловимое различие». Как Парабрахм может быть «вечно активным состо­янием единого целого», если единственным – абсо­лютно отрицательным – определением Парабрахма является пассивность, бессознательность и т.д.? И как может Парабрахм, единый принцип, вселенская субстанция, или Всеобщность, быть всего лишь «со­стоянием Целого», когда он сам есть это Целое, и даже ведантисты-двайтисты утверждают, что Ишвара – это только манифестация и производная Парабрахма, который есть «вездесущее» Все?

«Я совершенно согласен с редактором в том, что истина  – это единый белый луч света, разложенный на несколько составляющих цветов, но добавлю, что ис­тинны и сам белый луч и входящие в его состав цвета. Это теософская точка зрения».

Боюсь, что не совсем так. Вводящие глаз в заб­луждение цвета спектра, являющиеся расчлененными и всего лишь иллюзорными отражениями едино­го и единственного луча – не могут быть истинны­ми. В лучшем случае, они представляют собой суб­страт истины, которая залегает так глубоко, что практически нет никакой надежды добраться до нее без эзотерического подхода.

ДЭВАКХАН

«Позвольте мне задать вопрос.

В томе IV, № 2 на стр. 29 я прочитал, что в дэвакхане духовная монада очень долго пребывает в состоянии неомраченного удовольствия и сознательной радости, однако, не проявляя при этом активности, не испыты­вая волнующих контрастов между болью и наслаждени­ем, без поиска и достижений[306].

Как сознательное существование без активности или устремления может приносить удовлетворение и наслаждение? Не было бы уничтожение предпочтитель­нее такому вялому состоянию? На христианских небе­сах есть, по крайней мере, движение пальмовых листьев и звуки арфы. Поистине, убогое времяпрепровождение; но лучше, чем ничего? Пожалуйста, объясните.

Надеюсь, Вас не обидит моя чрезмерная любозна­тельность.

С большим уважением,

Ваш покорный слуга Р.Хартман Член Т[еософского]0[бщества]

Джорджтаун, Колорадо 31 января».

Вопрос нашего корреспондента был уже предвос­хищен содержательными приложениями к недавно опубликованному «Фрагменту» о дэвакхане[307]. Для реализации условий духовного существования любо­го рода необходимо подняться над планом чисто фи­зических восприятий.  Нельзя видеть духовные явления физическим зрением и невозможно правиль­но оценить субъективные феномены с помощью размышлений, вызванных физическими чувствами. «Как сознательное существование без активности и устремления может приносить удовлетворение и на­слаждение?» Ошибочность такого вопроса станет более очевидной, если его перефразировать так: «Как сознательное существование без занятий спортом и охотой может приносить наслаждение?». Природа животных или даже физиологических желаний человека не носит неизменный характер. Запросы ума отличаются от требований тела. Вечно возвращающееся желание перемен, присущее физической жиз­ни, внедряет в наше представление идею, что без многообразия занятий и развлечений удовольствие очень скоро проходит. Ясно представить себе, каким образом один канал духовного сознания может дли­тельное время поддерживать восторженное внимание духовной сущности, способны, вероятно, только те люди, которые еще при жизни развили определен­ные внутренние способности, дремлющие у подавля­ющей части человечества.

А пока что нашего корреспондента, возможно, несколько обрадует тот факт, – как он объяснен в недавних очерках на эту тему, – что в дэвакхане в высшей степени проявляется одна разновидность многобразия, а именно, варьирование размышлений, произрастающих из мыслей, зародившихся при жизни. В дэвакхане, например, возможен огромный прирост знаний у духовной сущности, которая нача­ла их «поиск» еще при жизни. В дэвакхане с духом произойдет только то, что было затронуто при жиз­ни; условия субъективного существования там тако­вы, что совершенно исключают привнесение внеш­них импульсов и чужеродных мыслей. Но зачатки мыслей, посеянных однажды; размышления, полу­чившие некогда определенное направление (метафоры можно свободно подобрать по вкусу), в дэвакхане могут развиваться бесконечно, поскольку шестое чувство и шестой принцип являются нашими на­ставниками, а в таком обществе не может быть обо­собленности в том смысле, как человечество понимает этот термин. Фактически, духовное эго, руко­водимое своим 6-м принципом, не должно опасать­ся, что ему придется скучать и вздыхать о куклах и кеглях, а также об арфах и пальмах средневекового Рая.

РЕЛИГИЯ   БУДУЩЕГО

Оккультизм учит, что идеи, основанные на фун­даментальных истинах, движутся во вселенной циклично, вращаясь по кругу и наполняя пространство, окружность которого ограничена нашим глобусом и планетарной, или солнечной системой. Подобно веч­ным неизменным сущностям, описанным Платоном, они напитывают разумный мир, проникая в сферу мысли; и, в противоположность химическому сродству[308], они притягиваются и ассимилируются одно­родными универсалиями[309], являющимися исключи­тельно продуктами человеческого ума, его мыслями и интуицией, – определенных сознаний. Их вечное движение подразделяется на периоды интенсивной активности и меланхолической пассивности.

Во время их активизации, как только в опре­деленной части планеты дается сильный импульс одной из таких основополагающих истин, устанав­ливается тесная связь между родственными вечны­ми сущностями внутреннего мира размышлений фи­лософа и внешним планом идей, и тогда одинаково мыслящие люди, испытав воздействие в нескольких точках мозга, начинают генерировать идентичные идеи и выражать их зачастую почти одинаковыми словами.

Правильность этой доктрины часто подтвержда­лась современными оккультистами, а в настоящее время представлено еще одно доказательство того, что она нечто большее, чем правдоподобная догад­ка. Один из корреспондентов «The Indian Mirror», ровесника нашего журнала, в сообщении из Италии (см. выпуск от 31 марта 1883 г.) пишет, что по при­езде во Флоренцию «...ему посчастливилось встретить джентльмена из Филадельфии, (США), который написал книгу под на­званием "Религия будущего", находящуюся пока в руко­писи. Этот джентльмен, автор книги, был воспитан в квакерских[310] традициях, но теперь он вряд ли был бы признан в своей организации ортодоксом. За время пу­тешествия по Англии, Германии и другим странам его взгляды претерпели такие существенные изменения, что он стал убежденным еретиком».

Наше внимание привлек краткий обзор «Религии будущего», сделанный упомянутым корреспонден­том. Имя джентльмена-квакера не названо, но если бы нам сказали, что эта работа была написана нашим «светским учеником», являющимся, – судя по его объяснению основополагающих теорий, – предан­ным личным секретарем одного из Гималайских Ма­хатм, то мы восприняли бы это как само собой ра­зумеющееся. Вероятнее всего, эрудированный ок­культист, прочтя «Религию будущего» целиком, най­дет в ней не одну страницу или даже целую главу, полную нелепостей и заблуждений. Все же, насколь­ко мы поняли, несмотря на погрешности в деталях, она совершенно достоверна в своих главных положе­ниях. Пусть изучающие оккультизм убедятся в этом сами.

«В "Религии будущего" изложена своеобразная док­трина о том, что Материя и Жизнь одинаково вечны и неуничтожимы; что Вселенская Жизнь – это Верховная Сущность, необязательно всемогущая, но обладающая силами, бесконечно превосходящими все, о чем мы имеем представление на земле; что человек, достигнув моральной чистоты путем многократного воплощения на земном плане, поглощается этой Всеобщей Жизнью,  или Высшей Сущностью; и что со всех концов Вселенной в эту Единую Жизнь постоянно вливается суммарный опыт всех благороднейших живых существ».

Мы выделили курсивом наиболее поразившие нас моменты. Эзотерическая доктрина архатов в общедоступном и развернутом изложении выглядит так: 1) «Материя и Жизнь одинаково вечны и неуничтожимы, ибо они едины и идентичны; совершенно субъективная материя – следовательно, недосягае­мая и недоказуемая (для физической науки) – ста­новится единой жизнью или тем, что обычно подра­зумевается под словом «дух». 2) Гипотетическое бо­жество (или Бог в виде индивидуальной Сущности) как нечто непостижимое логикой и здравым смыс­лом, не будучи предметом размышлений или обуче­ния – поскольку оккультная наука ничего не при­нимает на веру – отнесено к категории высших аб­стракций и признается и понимается только в кон­тексте так называемой «Всеобщей Жизни». 3) Проявляя свое всемогущество только при посредстве неизменных вечных Законов Природы, по которым строится Жизнь, это божество необязательно явля­ется всесильным per se. 4) Человек поглощается Всеобщей Жизнью, или Парабрахмом, и становится с ней единым только после приобретения им полной чистоты, то есть освобождения от материи и власти чувств, – буддисты, индусы и другие древние азиатские философы одинаково признают это положе­ние доктрины, также как и то, что (5) человек «подвластен частым воплощениям на земле» до тех пор, пока не завершится его двойная эволюция – нрав­ственная и физическая – в течение семи Кругов и он не достигнет предельного для земных условий совершенства. Данная теория была очень тщательно изложена «светским учеником» в последних «Фрагментах оккультной истины». 6) И, наконец, «сум­марный опыт» людей из всех частей вселенной «постоянно вливается в сознание Всеобщей Жизни» – это не что иное, как фундаментальная доктрина Тай­ной Науки, которая гласит, что «Мировой Разум является общей суммой всех прошлых, настоящих и будущих сознаний во вселенной. Это Океан Мысли, состоящий из несчетного количества капель созна­ния, выходящих из него и возвращающихся вновь. Если убрать все до последней капли, то Океан ис­чезнет» (Книга архатов, Разд. IV, лист 39).

ЗАМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ «ЕЩЕ ОДНА "СПИРИТИЧЕСКАЯ"  ЗАГАДКА»

Это письмо некоторое время оставалось без вни­мания по причине более срочных дел.

Описанный случай является иллюстрацией той категории спиритических связей, которые вполне естественно вызывают у эмпирически настроенных наблюдателей таких феноменов нежелание принимать их правильное объяснение, а именно, что «кон­тактирующее сознание» в действительности вовсе не является сознанием, но частично отражением мыслей в голове живого медиума, а отчасти остатками им­пульсов, переданных кама-рупе, или четвертому принципу умершего, перед отделением от нее интеллекта, который ему действительно принадлежал при жизни.

Длинное сообщение, переданное через ощущения нашему корреспонденту, оформилось в его собствен­ном мозгу. Его друг, вероятно, умер, думая о нем, несмотря на краткосрочность их знакомства при жизни. Истинная душа покойного отправилась сво­им путем, запечатлев в четвертом принципе, посред­нике и инструменте своих волеизъявлений во время жизни, неосуществленные побуждения пообщаться с нашим корреспондентом. Кама-рупа затем слепо и бессознательно ожидала возможности их реализо­вать, устремляясь в этом направлении.

Видение, представшее перед вдовой, было вызва­но другим предсмертным импульсом покойного – возможно, самым последним и самым сильным. Кама-рупа, так сказать, получила наказы, которые она не могла не исполнить.

ПАРАБРАХМ В ОПРЕДЕЛЕНИИ ВЕДАНТИСТОВ

«Я осмеливаюсь привлечь внимание тех, кто интере­суется вопросом Личного, Безличного Бога или Его от­сутствием к следующему отрывку из диалога на урду, который произошел между мной и саньясином (брами­ном-аскетом) на лахорской железнодорожной станции вечером 3-го числа текущего месяца. Он является че­лок саньясина-ведантиста из Бенареса, известного под именем Шанкар-Гири свами. Он сказал, что изучил Гуру-Гиту и Упанишады. Он, конечно, отказался на­звать свое имя, ибо ни один саньясин никогда этого не сделает.

Вопрос: Бог добрый?

Ответ: Параматма – это cam[311] (сущность) всего, а все остальное является митьей (иллюзией), порожден­ной невежеством. Не существует ничего, кроме Пара-брахма. К кому или чему он может быть добр?

В.: Вы молитесь?

О.: Кому я должен молиться? Я не молюсь, ибо я сам Парабрахм. Я только созерцаю. Созерцание – это состояние ума.

*   *   *

В.: Значит, Вы настика (атеист)? О: Нет.

В.: Вы мусульманин или христианин? О: Ни то и ни другое.

В.: Тогда к какой религии Вы принадлежите?

О.: Я буддист, а если точнее – ведантист школы Шанкарачарья.

Я трижды спросил у него, является ли он буддистом и, к моему полному изумлению, он трижды дал утвер­дительный ответ. Я сам убежденный ортодоксальный брамин и верю в персонального Бога, игнорируя идею о 330 млн. богов.

Рамжи Молл

пандит, служащий рохилкхандского отделения Патриотической Ассоциации

 (совершающий деловую поездку с президентом).

Сиалкот, 4 апреля 1883 г.».

«Вышеизложенный диалог состоялся в присутствии чела с севера, который подтверждает его достовер­ность.

(Рай) Бишенлалл, член Т[еософского] 0[бщества]».

Утверждение о том, что не существует никакого различия между эзотерическим буддизмом и учени­ями Шанкарачарьи, правильно понятыми продвину­тыми ведантистами-адвайтистами, является настоль­ко истинным, что о последних говорят на юге Ин­дии – особенно вишишта-адвайтисты – как о прач-чханна бауддхах, или «переодетых буддистах».

КОСМИЧЕСКИЕ ЦИКЛЫ И КРУГИ

«Начинающий оккультист» пишет, что № 7 «Фраг­ментов оккультной истины», изложенных светским учеником, «весьма труден для нашего понимания, и мы были бы рады получить разъяснение». Он приводит выдержки, которые кажутся противоречащими более ранним учениям Братьев об обитателях Пятого Круга и других родственных понятиях и, в частности, цитиру­ет одно предложение: «Обскурация планеты, на которой сейчас эволюционируют человеческие расы пятого Кру­га, конечно же, будет отставать от нескольких появившихся уже здесь предвестников».

На это отвечает Е.П.Блаватская.

Надеемся, нас не обвинят в попытке устранения всех трудностей согласования ранних и поздних уче­ний одним только советом поставить в этой конк­ретной фразе перед словом «обскурация» определение «полная» – это, быть может, хотя бы частично ликвидирует мнимые несоответствия. Лично мы не видим противоречия в процитированном предложе­нии, поскольку нас учили, что самые первые и пос­ледние человеческие расы эволюционируют и унич­тожаются во время и вместе с закатом (или концом) и восходом (или началом) каждой обскурации.

На замечание, что «светский ученик, должно быть, ошибается»,  Е.П.Блаватская ответила такой сноской.

Мы полагаем, что нет; учитывая, что понятие «воплощенцы пятого Крута» имеет несколько значений. «Начинающий оккультист» только вступает на трудный путь постижения самых сложных истин и потому не должен жаловаться. Дело в том, что чела, который инструктировал автора, светского ученика, дал ему в этот раз новое изложение доктрины о воплощенцах пятого Круга. Этот чела – постоянный и «принятый ученик» (со стажем в несколько лет) «Брата, не являющегося английским ученым». С другой стороны, последний является тем самым гуру, который обучал нас этой доктрине; а она более по­нятна и доступна «начинающему оккультисту», не­жели ее нынешний вариант, представленный «светс­ким учеником». Говоря только о себе, можем ска­зать, что мы знаем, что существуют (что бы ни го­ворилось в последней интерпретации доктрины) «нормальные» воплощенцы пятого Круга, о чем мы неоднократно писали. Но поскольку тот, кого выб­рали для объяснения этой теории, так и не дал ключ к пониманию проблемы, то нам ничего не остается, как подчиниться. Очевидно, наши Учителя решили не раскрывать все полностью.

Далее следует редакционное примечание Е.П.Блаватской.

«Светский ученик» получил от постоянного и «принятого челы» объяснения и инструкции, которые позволили ему развить во «Фрагменте VII» док­трину, встретившую возражения и, похоже, вступив­шую самым решительным образом в противоречие с ранее усвоенными понятиями. Учитывая эти обсто­ятельства, мы не чувствуем себя вправе предприни­мать попытки согласовать эти две доктрины. Тем не менее, у нас нет сомнений, что обе они, несмотря на кажущиеся сейчас различия, очень легко были бы приведены к одному знаменателю, если бы «Начи­нающему оккультисту» и «светскому ученику» изложили всю теорию сразу и объяснили огромное различие, существующее между семью Кругами, вмес­то того, чтобы обучать поэтапно и время от времени давать небольшие намеки. Но таковы воля и жела­ние тех, кто знает лучше нас, какие знания можно передать, а с чем надо повременить. Насколько по­зволяет судить наше понимание этой доктрины (возможно, не очень глубокое), два этих утвержде­ния, – какими бы непримиримыми они ни каза­лись, – не содержат в себе ни изъяна, ни обмана. Эти «явно диаметрально противоположные утверж­дения» на самом деле являются таковыми не более, чем описания любого человека, сделанные с разных углов зрения. Например, один учитель скажет: «Су­щество, называемое человеком, ползает на четве­реньках...», а другой констатирует: «Человек ходит прямо на двух ступнях», а позднее уточнит: «Он хо­дит с опорой на две ноги». Слепому эти характери­стики покажутся несовместимыми, хотя они абсо­лютно справедливы и не требуют прозорливости Эдипа для разрешения своей загадки. Кто из «свет­ских учеников» может быть уверен, что, раскрывая доктрину целиком, наши Учителя не подвергаются такой же опасности, что и Сфинкс[312], заплатившая жизнью за свою опрометчивость? Как бы там ни было, не нам давать объяснения, да мы и не приня­ли бы на себя такую ответственность, если бы даже имели на то разрешение. Передав на рассмотрение вышеизложенную статью другому постоянному и высокому чела, мы получили от него ответ. К сожалению, вместо прояснения горизонт еще сильнее за­тянулся облаками новых и намного более трудно объяснимых вопросов[313].

РАЗМЫШЛЕНИЯ  О  НЕКОТОРЫХ ИЗРЕЧЕНИЯХ  МУДРОГО  ЧЕЛОВЕКА

Такие благородные и умиротворяющие слова все­гда произносились членами Брахмо-Самадж Индии. Они имели целью принести огромную пользу, но их постигла общая участь мудрых изречений стать «гласом вопиющего в пустыне». Все же, даже в этих высказываниях, полных благожелательности и доб­рого расположения ко всем людям, мы не можем не усмотреть (мы горячо надеемся, что бабу Раджнараин Бозе простит нашу искренность) ореол некоего сектантства, эгоизма, того чувства, против которого наше Общество призвано вести непримиримую борьбу.

«Мы должны быть терпимы ко всем религиям и в то же время пропагандировать ту религию, которую мы считаем истинной», – говорят нам. Наш тяжкий долг обязывает нас проанализировать эти слова и мы начинаем с вопроса: «Почему мы долж­ны пропагандировать?». Чем продиктована необходимость навязывания наших личных мнений, наших верований pro tern, – если можно употребить это выражение, – другим людям, за которыми, каждым в отдельности и всеми вместе, должно быть призна­но право, – если не будет доказано обратное, – иметь такие же способности распознавания и рассуждения,  какими,  по нашему мнению, обладаем мы? Мы употребили выражение «pro tern», основы­ваясь на собственном признании автора. «Мы склон­ны забывать, – говорит он читателям, – что сами не отличаемся непогрешимостью, что наши мне­ния... не были такими же двадцать лет назад, не будут они таковыми и 20 лет спустя» и «что все чле­ны нашей собственной секты, или группы, не при­держиваются совершенно одинаковых с нами взгля­дов по всем религиозным вопросам». Именно так. Тогда почему бы не предоставить нашим братьям, исповедующим другие религии и верования, свобо­ду мыслить в соответствии с их естественными склонностями, вместо того, чтобы энергично стал­кивать их на обочину, которую мы сами покинем через 20 лет? Но, возможно, уважаемый автор воз­разит нам, что при написании этих строк, которые мы подчеркнули, он подразумевал только «несуще­ственные аспекты», – или сектантские догмы, а не то, что он соизволит называть «сутью» религии, а именно, веру в Бога, или теизм. Мы снова отвечаем вопросом: является ли данная доктрина, – доктри­ной считается то, что должно основываться на соб­ственной ценности и неоспоримой очевидности, – несмотря на ее квазимировое[314] распространение, бо­лее доказательной и обоснованной, чем любая суще­ствующая догма, которая не признается никем, кро­ме тех, для кого авторы этой догмы служат автори­тетами? Не являются ли в этом случае и доктрина и догмы, «существенное» и «несущественное» просто соответствующими заключениями и продуктами «за­блуждающихся умов»? И можно ли утверждать, что сам теизм с его нынешними незрелыми идеями о мыслящем персональном божестве, которые немно­го лучше, чем идеи об огромном человеке, обладаю­щем сверхсознанием, – через 20 лет не примет не только более широких и благородных очертаний, но даже достигнет поворотного момента, который приведет человечество к более высокому идеалу в ре­зультате ежедневных и почти ежечасных научных открытий? Мы сейчас полемизируем со строго агно­стических позиций, беря за основу, главным обра­зом, собственные высказывания автора. И мы отста­иваем мнение, что главная предпосылка его общих рассуждений, которую можно сформулировать так: «персональный Бог существует, хотя догмы могут быть и ошибочными», – является простым допуще­нием, недоказанным, поскольку утверждение о существовании Бога вообще было, есть и всегда будет недоказуемым, и выводы корреспондента, как бы логически они ни вытекали из второстепенной пред­посылки, не решают всей проблемы. Этот силлогизм является правильным, а рассуждения обоснованны­ми – только с точки зрения теиста. Атеист, также как и агностик, будет возражать, руководствуясь логикой и здравым смыслом. Он скажет: «Почему бы не предоставить другим то же, чего мы требуем для себя?». Как бы ни были наши аргументы весо­мы, а убеждения благородны, каждый теист непре­менно почувствует себя задетым, если мы попытаем­ся убедить его отказаться от теизма и принять ту религию или философию, «которую мы считаем ис­тинной», а именно, «безбожный» буддизм или высо­кофилософский и логичный агностицизм. Как вы­ражается наш уважаемый современник, «невозмож­но уничтожить различия во внешности и сделать все лица совершенно одинаковыми». Приходила ли ему когда-нибудь мысль, что так же трудно полностью нивелировать внутренние различия умственных вос­приятий и способностей, не говоря уже о том, что­бы примирить бесконечное разнообразие человечес­ких натур и способов мышления приведением их к одному стандарту? Можно силой заставить свернуть течение мыслей из естественного русла в искусст­венное. Но подобно тому, как маска, как бы плотно она ни прилегала к лицу, обязательно будет сорвана первым сильным порывом ветра, проникшим под нее, так и искусственно привитые убеждения обре­чены на возвращение к своей истинной природе – сколько ни надевай новых одежд поверх старого рваного платья, «дыра становится все больше».

Мы согласны с теми, кто полагает, что природа никогда не инициировала процесса, известного в садоводстве как прививка, аналогично этому она ни­когда не предполагала пересадку мыслей одного человека любому другому, поскольку, если бы это было так, она бы создала – если бы действительно руководствовалась интеллектом – все умственные способности людей и все растения однородными, что отнюдь не так. Следовательно, как ни один вид ра­стения нельзя искусственно заставить расти и процветать на другом растении, не принадлежащем тому же самому подклассу, так и попытки внедрить свои взгляды и верования индивидуумам, чьи интеллек­туальные способности отличаются от наших, всегда будут безуспешными. Предпринимаемые в течение нескольких столетий усилия миссионеров по обра­щению в христианство местных жителей Индии слу­жат наглядным примером неизбежного провала та­ких абсурдных действий. Очень немногие из числа аборигенов, которым удалось внушить христианские представления, обладают какими-либо реальными достоинствами; подавляющее же большинство индусов, прирожденных пантеистов, тяготеет к возврату к первоначальным специфическим типам каст и бо­гов своих праотцов, как растение остается верным своим природным генам. «Любовь к Богу и любовь к человеку составляют суть религии», – пишет бабу Раджнараин Бозе в другом месте, приглашая людей отвлечь свое внимание от оболочки религии – «не­существенного», и сконцентрировать его на рациональном зерне – на ее сути. Мы сомневаемся, сможем ли мы когда-нибудь доказать свою любовь к человеку, лишая его основного и существенного пра­ва на полную и неограниченную свободу мысли и совести.

Более того, продолжая свои рассуждения словами:

«Ничто не принесло миру столько горя, как рели­гиозный фанатизм и догматизм по поводу несущественных положений религии; ничто в такой мере не способ­ствовало развязыванию кровавых войн и жестоких пре­следований, как он...», – он обращает острие логики и фактов против своих собственных аргументов. Какая религия ког­да-либо больше, чем, например, христианство про­возглашала «любовь к Богу и любовь к человеку» – да, даже «любовь ко всем людям, как нашим брать­ям»; и все же где еще найдется такое вероисповеда­ние, которое превзошло бы его в кровожадности и жестокости, нетерпимости и осуждении всех других религий! «Каких преступлений она (религия в це­лом) не совершала?» – восклицает профессор Хакс­ли, цитируя Лукреция; и «какие жестокости, – до­бавляет он, имея в виду христианство, – были со­вершены во имя Того, Кто произнес: "Люби своих врагов, благословенны миротворцы" и многие дру­гие благородные слова?». Воистину, эта религия любви и милосердия возвышается сейчас на самом гигантском холме из человеческих жизней, истреб­ленных ради беззаконного, греховного желания при­вести всех людей к одному образу мыслей, по край­ней мере, в одном «существенном» вопросе их рели­гии – вере в Христа.

Мы полностью признаем, что долг каждого чест­ного человека попытаться с помощью «аргументов и деликатных методов переубеждения» привести заб­лудших к правильному пониманию «сути». Но последнее присуще всем религиям, как и всем честным людям, независимо от их вероисповедания. Принципы истинного морального кодекса, проверенные стандартами права и юриспруденции, полностью признаются и в равной мере выполняются и чест­ным атеистом и честным теистом; как показывает статистика, религия и набожность очень слабо вли­яют на сдерживание пороков и преступлений. Сле­дует делать четкое различие между внешним выпол­нением морального и социального долга и внутрен­ним соблюдением истинных добродетелей ради них самих. Подлинная нравственность не является пре­рогативой какой-либо определенной религии или вероучения и менее всего веры в богов или в неко­его Бога; а скорее зависит от степени нашего лично­го восприятия его прямого воздействия на челове­ческое счастье в целом, следовательно, на наше соб­ственное благополучие. Но даже это, наверняка, не все. «До тех пор, пока человеку будут внушать и позволять верить, что он должен быть справедливым, чтобы сильная рука закона не покарала его или чтобы его ближний не отомстил ему»; что он должен терпеть, так как ропот бесполезен, а слабость вызы­вает презрение, что он должен соблюдать умеренность, чтобы сохранить свое здоровье и не утратить остроты всех своих аппетитов, и пока ему говорят, что если он придерживается своей правды, его дру­зья будут с ним; если он защищает свою страну, он защищает и себя и, служа своему Богу, он готовит себе последующую вечную блаженную жизнь – и т.д., – мы утверждаем, что пока он руководствуется такими принципами, добродетель не является добро­детелью, а поистине кульминацией эгоизма. Какой бы искренней и страстной ни была вера теиста, если, подчиняя свою жизнь тому, что он изволит называть божественными законами, в душе он не отдает предпочтения пользе, умножаемой его нравственными поступками ради своего собрата, а затем только ду­мает о себе – он будет оставаться, в лучшем случае, набожным эгоистом; и мы утверждаем, что вера че­ловека в Бога или страх перед ним закладываются, развиваются и увеличиваются, в основном, совершенно пропорционально его самости, страху перед наказанием и плохими последствиями только для себя, без малейшей заботы о своем ближнем.

Ежедневно мы видим, что теисты, по определе­нию которых мораль – это приведение человеческих действий в соответствие с божественными зако­нами, ведут себя не намного нравственнее, чем ря­довые атеисты или язычники, которые считают бла­гопристойный образ жизни простым долгом каждого честного здравомыслящего человека без всякой ог­лядки на какое-либо вознаграждение после смерти. Явно парадоксальный факт, что те, кто не верит в загробную жизнь, тем не менее, должны в большин­стве случаев сообразовывать свое поведение с выс­шими принципами морали, не кажется странным при более близком рассмотрении. Атеист, верящий только в одно существование, озабочен тем, чтобы оставить как можно более незапятнанную память о себе у своей семьи и потомков и даже уважение у еще неродившихся.

Как говорил греческий стоик: «Даже если бы все наши современники погибли и не осталось бы ни единого смертного или бессмертного ока, выносяще­го свой одобрительный или осудительный вердикт, не должны ли мы здесь, внутри себя, иметь судью, которого необходимо бояться, и друга, чьей любо­вью следует дорожить?». Атеизм в равной мере как и теизм не является врожденным свойством людей. И тот и другой растут и развиваются в них наряду с их мыслительными способностями и либо крепнут, либо ослабевают под влиянием умозаключений, сде­ланных на основе фактов. Короче говоря, оба полностью обусловлены степенью человеческой эмоци­ональности, и человек не более ответственен за свой атеизм,  чем за теизм: оба термина истолкованы со­вершенно неверно.

Эпикур считал, что многих называют безбожни­ками не потому, что их религия хуже, чем у соседей, а по причине ее непохожести. Магометане, большие приверженцы теизма, чем христиане, однако последние называют их «неверными» и мно­гих теософов считают атеистами не за отрицание Божества, а за то, что у них свое особое мнение об этом вечном непознаваемом Принципе. Живым контрастом атеисту является теист, верящий в дру­гие жизни или будущую жизнь. Его религия учит его, что молитвы, покаяние и жертвоприношение способствуют искуплению грехов в глазах «всепро­щающего, любящего и милосердного Небесного Отца», ему вселяют надежду, – сила которой рас­тет пропорционально искренности его веры, – что он будет прощен за свои прегрешения. Таким об­разом, моральный заслон между верующим и гре­хом очень слаб, если смотреть на него с позиций человеческой природы. Чем больше ребенок уверен в любви к нему своих родителей, тем легче ему ослушаться отцовских приказов. Кто будет отри­цать, что главная, если не единственная причина половины страданий, испытываемых христианским миром – особенно в Европе, этой цитадели греха и преступлений, – кроется не столько в порочно­сти человека, сколько в его вере в доброту и бес­конечное милосердие «нашего Небесного Отца» и, главным образом, в искупление чужой вины? По­чему бы людям не поверить, что они могут пить из чаши порока безнаказанно, во всяком случае, для последующих результатов, когда одной поло­вине населения предлагается купить отпущение грехов за ничтожную сумму, а другой половине ничего не остается, как верить и надеяться на Христа, чтобы обеспечить себе место в раю – даже если человек совершил убийство и отправляется в мир иной прямо с виселицы! Публичной торговли индульгенциями, дающими отпущение за совер­шенные преступления, с одной стороны, и завере­ний, даваемых слугами божьими в том, что по­следствия самых тяжких грехов могут быть ликви­дированы Богом по его воле и желанию, с другой стороны, по нашему мнению, совершенно доста­точно, чтобы поддерживать преступность и без­нравственность на самом высоком уровне. Тот, кто не любит добродетель и добро ради них самих и не остерегается зла как такового, наверняка притянет к себе порок как прямое следствие своих пагубных воззрений. Следует презирать добродетель, движи­мую только расчетливостью и страхом.

Мы твердо верим в реальность и философскую необходимость «кармы», то есть в закон неотвратимого возмездия, неизбежного следствия каждой порожденной нами причины, в воздаяние и нака­зание в строгом соответствии с нашими поступка­ми; и поскольку никто не может быть ответственен за религиозные верования другого человека в Того или То, что остальных меньше всего касает­ся, – то мы утверждаем, что постоянное стремле­ние обращать каждого встречного в нашу веру и навязывать ему свой образ мыслей превращается в крайне  предосудительное действие.

За исключением вышеупомянутых случаев об­щепризнанных норм морали, следование или пренебрежение которыми приносит непосредственные плоды в виде человеческого благополучия или горя, мы не имеем права воздействовать на воззре­ния наших ближних в чисто трансцендентных и недоказуемых вопросах, руководствуясь предполо­жениями, продиктованными нашими эмоциями. Не потому, что любое из этих соответствующих убеждений в чем-то пагубно или плохо per se; наоборот,  надо упорно искать и непоколебимо следо­вать любому идеалу, который  служит нам отправ­ной  точкой  и путеводной звездой на пути добро­детели и чистоты, а именно по причине тех разли­чий и   бесконечного разнообразия человеческих темпераментов, на которое так удачно указал нам уважаемый брамин в процитированных выше стро­ках. Поскольку,  как он правильно заметил,  никто из  нас не  является безгрешным и «религиозные представления людей находятся в процессе разви­тия» (и  изменения,  как он добавляет) – это усо­вершенствование  происходит бесконечно, и очень вероятно,  что в любое  время оно может опроки­нуть наши самые твердые нынешние убеждения – и как  показывают история  и  ежедневный  опыт, «ничто не приносит столько  горя»,  как великое множество  конфликтующих между собой религий и сект, которые порождали только кровопролитные войны, преследования и избиение одной части че­ловечества другой, то становится очевидным и бес­спорным тот факт, что увеличивая количество этих сект,  мы умножаем армию антагонистов, готовых драться до  полного уничтожения друг друга, если не сейчас, то в недалеком будущем. И в этом слу­чае  ответственность  за  их  поступки ложится  на нас.

Пропаганда своей веры и обращение в нее при­несут обильные всходы в виде грядущих преступлений; odium theologicum, раздувающая религиоз­ную ненависть, которая распространяется как на «суть», так и на «второстепенные аспекты» любой веры, – представляет наибольшую опасность для мирного существования человечества. В христиан­ском мире, где на каждом углу голодающие взы­вают о помощи, где нищета и ее прямые следствия – порок и преступления – опустошили всю зем­лю,  многомиллионные средства тратятся ежегодно на бесперспективную и греховную работу по прозелитизму[315]. С очаровательной непоследовательно­стью, столь характерной для христианской церкви, те же епископы, которые всего несколько десяти­летий назад выступали против строительства желез­ных дорог на том основании, что это вражда про­тив Господа, не желающего, чтобы человек передвигался со скоростью ветра; которые противились распространению телеграфа, заявляя, что это иску­шение судьбы; и даже препятствовали применению анестезии при родовспоможении «под предлогом того», – как свидетельствует профессор Дрейпер, – «что это нечестивая попытка избегнуть прокля­тия, на которое осуждена каждая женщина, соглас­но Книге Бытия (III, 16)», – те же самые еписко­пы без колебаний вмешиваются в планы провиде­ния, когда дело касается «язычников». Несомнен­но, если провидению было угодно заставить женщин расплачиваться за грехопадение Евы, тог­да оно так же, наверняка, пожелало, чтобы чело­век, родившийся язычником, следовал своему пре­допределению. Неужели миссионеры считают себя мудрее своего Бога, если пытаются исправлять его ошибки; и разве они тоже не восстают против предначертаний Господних и неисповедимости его путей? Но оставим в стороне вопросы, труднораз­решимые как для них, так и для нас, и рассмот­рим «прозелитизм», так сказать, с практической стороны. Мы заявляем, что тот, кто, руководству­ясь сомнительным принципом считать истинное для себя истинным для других, трудится над обра­щением ближних в свою веру, попросту вовлечен в отвратительный процесс селекции и взращивания будущих каинов.

Действительно, наша «любовь к людям» должна быть довольно сильной и достаточно интуитивной, чтобы быть способной задуть огонь эгоизма, являющегося главной движущей силой желания навязать ближним наши собственные религиозные взгляды и пристрастия, которые мы «считаем (в данное время) истинными». Великая вещь иметь достойный идеал, но еще лучше жить в соответствии с ним; и где тот мудрый и непогрешимый человек, который может указать, не боясь ошибиться, другому человеку, что или кого ему следует принять за идеал?

Если, как уверяют нас теисты, «Бог – это все во всем», тогда он должен присутствовать в каждом идеале, какова бы ни была его природа, если только он не идет вразрез с общепринятой моралью и не приводит к отрицательным результатам. Таким об­разом, будет ли этим идеалом Бог, поиск истины, все человечество или, как красноречиво доказал Джон Стюарт Милл, просто наша собственная стра­на, и если во имя этого идеала человек не только ра­ботает, но и сам становится лучше, подавая другим пример высокой нравственности, какая разница для окружающих, что стало источником его воодушевле­ния: химерическая утопия, абстрактная идея или даже неодушевленный предмет в виде идола или куска глины?

Давайте не будем влиять на естественные склон­ности религиозного и нерелигиозного мышления человека, как мы воздерживаемся от вторжения в его личные мысли, иначе мы создадим ему больше неприятностей, чем блага и навлечем на себя его про­клятия. Если бы религии были так же безобидны и невинны, как цветы, с которыми сравнивает их ав­тор, то мы не возразили бы ни единым словом. Пусть каждый «садовник» ухаживает за своими соб­ственными растениями и не пересаживает их без спроса в чужую почву, и тогда все будут довольны. Принято считать, что теизм, несомненно, имеет свою неповторимую прелесть и может также претендовать на роль «самого благоухающего цветка на клумбе религий», по мнению ревностного теиста. В глазах же атеиста, он, возможно, ничем не отличается от колючего репейника, и теист не имеет права упре­кать атеиста за расхождение во взглядах, равно как и атеист не должен винить своего оппонента за страх перед атеизмом. Несмотря на красоту розы, скрещивание ее с чертополохом будет неблагодарным заня­тием, ибо в девяти случаях из десяти роза потеряет свой запах, а оба растения – свою форму, и в ре­зультате получится безобразный гибрид. Природа определила каждому свое место, особое предназначе­ние и одинаковые потенциальные возможности совершения как добра, так и зла различных степеней, наше дело только не вмешиваться в естественный ход вещей. Самая ароматная роза часто имеет самые острые шипы, и раны от них лучше всего залечива­ются мазью, приготовленной из высушенных цвет­ков чертополоха.

По нашему скромному мнению, единственными «существенными положениями» религии человече­ства являются: добродетель, нравственность, братс­кая любовь и сострадание к каждому живому суще­ству, будь то человек или животное.

Вот общая платформа, на которой наше Общество приглашает всех собраться; самые фундаментальные различия, существующие между религиями и секта­ми, превратятся в незначительные расхождения перед лицом величественной задачи объединить чело­вечество, собрать все расы в единую семью и привести их к осмыслению настоятельной необходимо­сти культивировать чувства братского милосердия и терпимости, а еще лучше, истинной любви в этой юдоли страданий.

Руководствуясь девизом: «В главных вопросах – единство, во второстепенных – полная свобода; во всех делах – милосердие», мы говорим всем вместе и каждому в отдельности: «Брат, придерживайся религии своих предков, какой бы она ни была, если испытываешь к ней влечение; думай собственными мозгами, если они у тебя есть; будь всегда самим собой, кем бы ты ни был, если только ты не являет­ся действительно порочным человеком. И твердо запомни, что волк в своем собственном обличье неизмеримо честнее этого же животного, но в овечьей шкуре».

РЕДАКЦИОННЫЙ  КОММЕНТАРИЙ   К СТАТЬЕ

«ДОЛЖНЫ ЛИ МУЖЧИНЫ

СТРИЧЬ   ВОЛОСЫ?»

Мода, каким-то образом преуспевшая в приобре­тении странного союзника в лице «респектабельности», запрещает цивилизованным христианам носить длинные волосы на данном этапе нынешнего столе­тия.

В этом повинны непоследовательность так назы­ваемой христианской цивилизации и непочтительность духовенства к своим истокам, ибо Иисус и его апостолы изображаются с длинными волосами – за исключением Павла. Назареи из Ветхого Завета ни­когда не позволяли бритве прикасаться к их голо­вам. Арийские риши, йоги, святые всех степеней носили и до сих пор носят длинные волосы, То же делают посвященные Тибета. В Европе только гре­ческие и русские священники, наряду со своим мо­нашеством, сохранили эту мудрую традицию – и долголетие некоторых из них вошло в легенду.

УМЕСТНЫЕ  ВОПРОСЫ

«Можете ли Вы или кто-нибудь из Ваших читателей просветить меня по следующим  вопросам:

1. Кто такой йог?

2.       Можно ли его приравнять к Махатме?

3.       Можно ли Вишвамитру, Вальмики, Васиштху и других Риши отнести к классу йогов и Махатм?

4.       Или только к Махатмам?

5.       Или только к йогам?

6.       Владеют ли йоги оккультными знаниями?

7.       Обязательно ли быть вегетарианцем, чтобы ус­пешно изучать оккультные науки?

8.       Были ли наши Риши оккультистами?

Пролив свет на эти вопросы, Вы окажете мне нео­ценимую услугу. Искренне Ваш

X. Н. Вакил

30 апреля, 1883 г.

161, Малабар Хилл, Бомбей».

Наши ответы.

1. В Индии слово «йог» очень многозначно. В на­стоящее время оно используется, главным образом, для обозначения крайне грязного, покрытого экск­рементами и обнаженного индивидуума, который никогда не стрижет и не расчесывает волосы, посы­пает себя с головы до пят влажной золой, совершает пранаяму, не понимая ее истинного смысла, и живет подаянием. Только в редких случаях это слово употребляется по назначению.

Однако истинный смысл данного слова, если про­следить его этимологию, лежит в его корне «yug» – соединять. Настоящий йог – это человек, который полностью порвал с миром, его соблазнами и наслаждениями, преуспел, после более или менее дли­тельного периода тренировок, в воссоединении своей души со «вселенской Душой», или Парабрахмом. Если под словом «йог» наш корреспондент подразу­мевал индивидуума, который связал свои седьмой и шестой принципы (Атман и Буддхи) и привел, та­ким образом, свои низшие принципы (Манас, жи­вотную душу и личностное эго) en rapport со Вселен­ским Принципом, тогда:

2.         Такой индивидуум подпадает под определение «Махатма», так как это слово означает «великая ду­ша». Следовательно, вопрос отпадает сам собой.

3.         Разумеется, Риши – во всяком случае те, чье действительное существование может быть доказано (ибо многие из тех, кого причисляют к ним, более или менее мифичны) – были «Махатмами» в широком смысле этого слова. Трое из них, упомянутые нашим корреспондентом, являются историческими личностями и адептами очень высокой степени и заслуживают звания Махатм.

4.         Они могут быть Махатмами (если достойны этого определения), неважно, состоят ли они в бра­ке или хранят целомудрие, но называться

5.         Йогами они могут, только если у них нет се­мьи, а именно, если посвящают свою жизнь религиозному служению, аскетизму и дают обет безбрачия.

6.    Теоретически, каждый настоящий йог более или менее знаком с оккультными науками; это означает, что он должен понимать тайный, символи­ческий смысл каждого предписанного ритуала, правильно растолковывать значение аллегорий, встреча­ющихся в Ведах и других священных книгах. Практически же, на сегодняшний день очень немногие, если вообще кто-либо из тех йогов, которых можно случайно встретить, знакомы с оккультизмом. Это объясняется невысоким уровнем их интеллектуаль­ного развития и религиозным фанатизмом. Совер­шенно безгрешный, искренний, но все же невеже­ственный, набожный аскет, который вник в свою философскую доктрину не далее внешней оболочки, скажет вам, что во время кали-юги никому не по­зволено становиться практическим оккультистом; в действительности же, посвященный йог обязан быть оккультистом; во всяком случае, он должен обладать достаточной силой, чтобы производить все малые феномены из арсенала адептов (которые невежды все еще называют «чудесами»). Однако настоящие йоги, наследники мудрости арийских Риши, не общаются с профанами и держат от них в секрете свою при­надлежность к йогам. Счастливы те, для кого от­крыт весь мир и кто знает о нем, не покидая своих недосягаемых ашрамов, в то время как человечество (за редким исключением) ничего о них не ведает и отрицает само их существование. Но для них не име­ет особого значения, верит ли в них и знает ли о них подавляющая часть людей.

7. Из данного определения оккультизма, стано­вится ясно, что это наука, изучив и применив которую, можно стать Махатмой. В статьях «Эликсир жизни» и «Заметки об эзотерической теософии» этот изложено довольно четко. Кроме того, там научно объясняется значение вегетарианской диеты для пси­хического развития. Читайте, изучайте, и вы пойме­те, почему вегетарианство, целомудрие и особенно полный отказ от вина и спиртного являются не­пременными условиями «приобретения оккультных знаний»[316]. На этом мы заканчиваем объяснения, так как ответ на вопрос 8 вытекает из вышесказанного.

ВСЕОБЩЕЕ  ОПОЛЧЕНИЕ ПРОТИВ  ТЕОСОФИИ

В Париже, как почти везде, у нас есть отделение Теософского Общества: горстка теософов, затерян­ная среди тысяч спиритов и спиритуалистов. Не­укоснительно придерживаясь правила невмешатель­ства в религиозные и социальные суждения своих собратьев, центральное Общество в течение 5 лет до настоящего времени поддерживало самые дружеские связи с французским отделением, радуясь миру и согласию, царящими в отношениях между дочерни­ми отделениями. Хорошо зная о строгой привержен­ности французских теософов доктринам последова­телей Аллана Кардека и, как всегда, уважая личные мнения наших собратьев, мы ни разу ни словом ни делом не выразили своего неудовольствия членом французского отделения. Некоторые из них обраща­лись к нам за разъяснением оккультных доктрин, не имея возможности ознакомиться с нашей трактов­кой, изложенной в журнале «The Theosophist», так как очень немногие из них знают английский язык. Однако мы вежливо, но неизменно уклонялись от комментариев. У них свои доктрины, такие же глу­боко философские (по их мнению), как и наши; и бесполезно пытаться заменять их учением, на пра­вильное усвоение которого даже прирожденному индусу требуются годы. Чтобы проникнуться утонченным духом эзотерического учения Шакьямуни Будды, Шанкарачарьи и других святых не хватит и целой жизни. Но некоторые из наших французских братьев настаивали, а те, кто владеет английским языком и читает «The Theosophist», оценили наши доктрины и вознамерились получить перевод «Фраг­ментов». К сожалению, наш брат переводчик выб­рал для своего эксперимента фрагмент № 1 из серии «Фрагментов оккультных истин». Хотя теория о природе «возвращающихся духов» в целом изложена там правильно, а сама статья написана восхититель­но, все же этот конкретный фрагмент не совсем за­вершен и, вероятно, может произвести ложное впе­чатление на человека, совершенно незнакомого с оккультной философией. Более того, некоторые ча­сти его, – по крайней мере, два предложения, – способны привести непосвященных к ошибочным выводам. Спешим заметить, что это целиком объяс­няется неточностью английского языка, возможно, отсутствием в нем слов для выражения некоторых теософских понятий и, по всей вероятности, неже­ланием «вдохновителей» этого фрагмента дать боль­ше информации, чем было необходимо, – а не ка­кой-либо ошибкой автора. Это была первая попыт­ка познакомить широкую читательскую аудиторию с философией, хранившейся многие столетия в тай­ных твердынях гималайских гор и в южных ашра­мах; и к тому времени не было еще принято твердо­го решения продолжить серию «Фрагментов» после выхода в свет № 1. Так оказалось, что второй, или жизненный, принцип в человеке (жизнь) был назван там дживатмой вместо дживы и оставлен без объяс­нения относительно того, что эзотерические будди­сты, или архаты, признавая одну только жизнь, еди­ную и вездесущую, подразумевают под «дживой» проявленную жизнь, второй принцип, а под Атама­ном,  или Дживатманом – седьмой  принцип,  или непроявленную жизнь; в то время как ведантисты обозначают этим термином только седьмой принцип и отождествляют его с Параматманом, или Парабрахмом[317]. Также были оставлены без комментариев фразы вроде: «духовное эго, или сознание... сразу после отделения духа рассеивается и прекращает су­ществование... духовное эго исчезает»[318].

Любой оккультист поймет, что здесь по какой-то причине пропущена часть информации. Следует ска­зать, что сразу после отделения «духа» и «духовной души» (его проводника) от манаса и кама-рупы (пя­того и четвертого принципов), духовное сознание (лишенное своей возбуждающей, или связующей, основы в виде личностного сознания, извлеченного им из манаса)... прекращает свое существование до следующего повторного рождения в новой личнос­ти, поскольку чистый Дух не может обладать сознанием per se[319]. Было бы полным абсурдом утверждать, что что-либо бессмертное и чисто духовное, иден­тичное Параматману, или единой Жизни, и состоя­щее из той же субстанции, может «исчезнуть» или погибнуть.

Оккультисты и ведантисты, – то есть особенно вдумчивые адвайтисты, – знают, что нейтральный, бесполый и пассивный Параматман и его эманация Дживатман, которые проявляются только через посредство объективной формы, не могут «исчезнуть» или «погибнуть» целиком; они знают, что оба эти слова относятся к манасу или антаскаране, – тем органам личностного сознания, которые находятся только в теле и полностью отличаются от духовной души, – и означают не более, чем временное втягивание луча из проявленного мира обратно в мир непроявленный; короче говоря, эта душа, которая, как сказано, исчезла и погибла, является не вечной со­вокупной Индивидуальностью, а временной лично­стью, одной из бесчисленных бусинок, нанизанных на длинную нить проявляющихся жизней[320]. Единственная существенная и действительно вводящая в заблуждение ошибка в этом фрагменте (только не для спиритуалистов, которые не верят в реинкарна­цию, а для спиритов, которые в нее верят) находит­ся на странице 19, колонка 1, параграф 4, где гово­рится, что новое (личностное) это после созревания вновь рождается «в следующем, более высоком мире причин, в объективном мире, подобно нашему ны­нешнему земному шару...», что подразумевает лишь однократное рождение Индивидуальности, или еди­ного вечного Эго, на нашей земле, а это не соответ­ствует действительности, ибо только личностное эго (которое, согласно ложным представлениям спири­тов, перевоплощается вместе со своим личностным сознанием множество раз) появляется на этой земле всего лишь однажды, в то время как индивидуальная духовная монада (напоминающая актера, кото­рый, хотя и выходит на сцену каждый вечер в но­вой роли, всегда остается одним и тем же человеком) воплощается на земле в череде разнообразных лич­ностей, – последние же никогда не повторяются дважды, за исключением случаев идиотизма и смер­ти в младенческом возрасте. Таковы воззрения ок­культистов. Таким образом, одна только эта фраза, исказившая доктрину, могла предоставить спиритам аргумент против нас по вопросу реинкарнации; и они утвердились во мнении, что мы вовсе не верим в повторное рождение на этой земле.

Как бы там ни было, этот единственный фраг­мент был переведен как отдельный вариант оккультной доктрины, а другие, объяснявшие его и, следо­вательно, дополнявшие, остались в момент его опубликования непрочитанными и неизвестными для членов Научного Общества Психологических Исследований, а также «Ревю Спирит» и парижского Те­ософского Общества – что произвело эффект разорвавшейся бомбы в стане спиритов и исповедующих реинкарнацию.

Начнем с того, что друзья приписали авторство фрагмента «ученому саньясину»[321], адепту оккультизма; на самом же деле он был написан частным ли­цом, английским джентльменом, который в то вре­мя слышал об оккультной доктрине впервые, хотя впоследствии преуспел в ее изучении. Затем они со­звали «конференцию» пo обсуждению возмутитель­ной ереси. В мартовском выпуске «Бюллетеня», органа Научного Общества, было объявлено о нача­ле дискуссии в священных пределах Общества Психологических Исследований. В апрельском номере очень правильно замечено, что две «конференции» по этой тематике «не совсем (?) достигли поставлен­ной цели. На них отсутствовала полемика, посколь­ку ее участниками были только сторонники спири­тизма». Похоже, что теософия была представлена одним лишь доктором Турманом, членом Теософско­го Общества, который поступил очень благоразумно, уклонившись от участия в споре, ссылаясь на то, что людям, не подготовленным длительными занятиями, невозможно было бы правильно объяснить теории оккультизма (который наши французские друзья упорно называли теософизмом, путая, таким образом, общее с одним их его составляющих). Остальные члены парижской группы Теософского Об­щества дали аналогичный устный или письменный отказ от участия в этих обсуждениях. Единственный джентльмен, который предложил себя в качестве представителя нашего Общества, был господин Тремешини, охарактеризованный как «астроном, инженер по гражданским сооружениям и эрудированный ориенталист, член парижского Теософского Обще­ства». И поистине, большей дискредитации теосо­фии было бы трудно придумать.

В этом есть некая загадка, ключ к которой лично нам известен; тем не менее, мы растолкуем ее для пользы всех наших собратьев и особенно оккульти­стов. Факты таковы: господин Тремешини полагает, что он получил доступ к истинной, исторически до­стоверной и единственно божественной теософии. Путая оккультизм с теософией, он объявляет наши доктрины «философией, рожденной из голословных утверждений, лишенной научных доказательств и основанной не на древних документах... а на несосто­ятельных теориях, появившихся на свет не ранее, чем в средние века»; наша «теософия» (он имеет в виду оккультизм) берет свое начало вовсе не из древнего буддизма, а из «гибридной доктрины хал­деев». Как, – спрашивает оратор, – можно считать действительно гуманной и научной теорию, которая проповедует «безнадежный нигилизм... и учит, что основа любой морали, – то есть морали, базирующейся на бессмертии сознательного "Я", совершен­но ложна (!?)... которая утверждает, что Духовное Эго, не достигшее своей цели из-за слишком материальных устремлений, исчезает, не взяв с собой ни одной частицы индивидуального сознания[322], и закан­чивает возвращением в состояние космической первоматерии!... Доктрина, целью которой является ва­куум и уничтожение, может быть построена только на пустоте» и т.д.

Какими бы красноречивыми и проникновенными не были эти слова, но за ними скрывается нечто другое: дезинформация и ложь. Мы показали, в чем заключается ошибочность представлений спиритов (не владеющих английским языком) относительно наших доктрин. Но случай с господином Тремешини особый. Он знает английский язык, читает «The Theosophist» и имел достаточно времени для осозна­ния неправильности своих первых умозаключений. Но если, тем не менее, он упорно доказывает, что наша система ложна, а его собственная – единствен­но божественная и правильная; если он уверяет общественность, что обладает действительно достовер­ными историческими документами, тогда мы просто обязаны изучить его документальные свидетельства и выяснить, насколько они соответствуют такому определению.

Низвергнув, для собственного удовольствия, эзо­терическую философию адвайтистов и буддийских архатов, он продолжил знакомить спиритов со сво­ей собственной «теософией». Пригласив аудиторию совершить вместе с ним «небольшой экскурс в исто­рию», он предложил ее вниманию следующие исторические факты. Мы оставили его орфографию без изменений.

«К концу Трета-йоуго (третьему периоду, согласно индуистской хронологии) (?!!)... эпохи, которая насчи­тывает 28 000 лет[323]... жил в Индии человек, с которым по части гениальности, силы мысли и т.д. и т.д. могли сравниться лишь немногие философы последующих эпох... Звали этого человека Готомо. Как сказано в свя­щенных книгах Индии (!?), Готомо (из Трета-йоуго) вел свою родословную от святых ведического периода; в числе его прямых потомков был знаменитый Готомо Сакьямоуни Будда, которого некоторые ошибочно при­нимают за самого Готомо из Трета-йоуго. Из всех ра­бот, которые эта личность из Трета-йоуго оставила последующим поколениям, наиболее значительными являются "Яьяйос" (!?), то есть трактат о логике, и иератический Свод Законов, или "Уложение божествен­ных Законов", божественная наука, представляющая собой синтез человеческих знаний, коллекцию всех ис­тин, собранных на протяжении многих веков созерца­тельными святыми, Мохарши (возможно, Махариши?) и т.д. и т.д. и т.д. Специальным приказом автор этого труда («Иератического Свода Законов» Готомо) запретил читать его профанам[324] и передал его на хранение посвященным из двух высших браминских классов... [но]... все меры предосторожности не помешали некоторым хитрым профанам проникнуть в sanctum sanctorum и по­хитить  из этого знаменитого кодекса несколько крупиц».

Должно быть, в руках нашего брата эти крупицы разрослись до целого кодекса, так как он уверяет нас, что это «синтез всех мировых учений».

Таково краткое изложение записанной verbatim, переведенной и опубликованной речи господина Тремешини и таковы сила недоброжелательства к нашей эзотерической доктрине арийских архатов. Мы предоставляем нашим браминам-теософам – шастри и санскритологам – право самим судить об исторической ценности и достоверности кодекса, имеющегося в распоряжении м-ра Тремешини; мы просим их обратить особое внимание на следующие моменты.

1.         «-Согласно индусской хронологии», длительность двапара-юги стала равной всего лишь 28 000 лет.

2.         Гаутама Риши из трета-юги, автор «Дхарма-Шастры», современник Рамы, стал идентичен Гаутаме, основавшему философскую школу ньяя.

3.         Заявлено, что первый из них составил полный эзотерический Свод законов и что его «божественные доктрины» согласуются и подкрепляются теори­ями спиритов, которые верят в общение с бхутами[325]  и пшиачами, называя их «бессмертными духами предков»[326], и поощряет такие связи.

4.    Гаутама Будда превратился в прямого потомка Гаутамы Риши и в того, кто, несмотря на «запрет своего предшественника и Учителя, обнародовал его доктрины» (цитируется дословно). Он «без колебаний по своему усмотрению внес изменения и встав­ки в этот почитавшийся дотоле труд» – это равно­сильно заявлению, что буддизм есть не что иное, как искаженное учение Гаутамы Риши.

Мы оставляем все вышесказанное на рассмотре­ние браминов-ведантистов и эзотерических буддис­тов. По нашему скромному мнению, этот «Готомо» времен «Трета-Йоуго» является, вероятно, уродли­вым искажением, порожденным воображением м-ра Тремешини.

Ученый секретарь Теософского Общества и ре­дактор данного журнала уже послал обстоятельный ответ президенту Научного Общества Психологичес­ких Исследований, господину Фовети, содержащий опровержение в связи с непристойными замечания­ми, досадными искажениями и неточностями, допущенными «м-ром Тремешини, членом парижского Теософского Общества». Выступления на этой кон­ференции остальных докладчиков, которые наброси­лись на теософию, не будучи членами нашего Обще­ства и не имея представления о наших доктринах, более простительны, хотя мы никогда не организо­вывали собраний для обсуждения и высмеивания их доктрин.

Мы глубоко признательны высокообразованному и талантливому президенту, господину Ч. Фовети, за лестные выражения, в которых он говорил о скромных заслугах основателей нашего Общества, и за умеренную тональность, которая, в целом, преоб­ладала в его рассуждениях при подведении итогов дискуссии на второй конференции.

Пусть все вышесказанное не будет воспринято как наше возражение против честных исследований и обсуждений, ибо, несомненно, фанатизм и его род­ная сестра – вера в собственную непогрешимость – не является нашим кредо. Но когда против нас ис­пользуют умышленный обман, неточность и искажение фактов, то мы осмеливаемся уведомить всех на­ших думающих членов, что не смогли бы оставить без решительного протеста такое глумление над древней арийской Наукой, обладай мы даже леген­дарным терпением самого Харишчандры или его ев­рейского аналога Иова[327].

ДУША ВЕЩЕЙ

Десять лет тому назад профессор Уильям Дентон, геолог англо-американского происхождения, человек выдающихся интеллектуальных способностей, выпустил в соавторстве со своей не менее талантли­вой женой трехтомный труд под тем же названием, что и данная статья. В нем описаны обширные ис­следования по вопросу начала видимых предметов, или мира нуменов. Для этих изысканий не понадо­бились никакие лабораторные инструменты или процессы: ни горны, ни тигли, ни колбы, ни хими­каты, ни линзы – и все же, эта книга содержит факты о скрытой стороне природы, которые представляют не меньший (а возможно, и больший) ин­терес и значимость, чем любое научное открытие в области объективных феноменов, отданное на суд ученого сообщества. Исследования Дентонов принесли особенно много пользы изучающим арийскую науку, ибо они связаны и служат ключом к ранее загадочному мистицизму Атхарваведы и последую­щих трактатов по оккультизму. Работа проводилась с применением психометрии. Слово «психометрия» (измерение души), греческого происхождения, озна­чает способность, – природную, но обычно дремлю­щую в нас, – с помощью которой внутреннее «я» познает явления духовного (или, если угодно, дина­мичного) мира причин. Эта способность была сильно развита у миссис Дентон[328], ее сына и всех членов семьи профессора Дентона, причем у двух первых из поименованных психометрические силы были уди­вительно развиты. Если какой-нибудь предмет – письмо, клочок ткани, кусок камня или другого строительного материала, взятого из любого здания, или геологический образчик и т.д. – дать подержать им в руках или приложить к середине лба (на дюйм выше линии бровей), то они мгновенно войдут в контакт с Акашей, или душой, человека или вещи, с которыми этот предмет был в соприкосновении, и точно его опишут. Шаг за шагом эти исследования подтверждали истину древней арийской доктрины о том, что Акаша (эфир) является колыбелью и моги­лой объективной природы; и что она хранит неунич­тожимую информацию обо всем, что когда-либо существовало и происходило во внешнем мире. Таким образом, гипотезы физической науки были подтверждены и расширены и над «бездонной пропастью», которая, по мнению великого Тиндаля, пролегает между видимым и невидимым мирами, был возведен один пролет моста. Профессор Дентон не был изо­бретателем психометрического метода; эта честь принадлежит профессору Дж. Р. Баченену, доктору медицины, знаменитому американскому антрополо­гу и члену нашего Общества. Огромным достоинством этой науки является то, что исследования про­водятся без риска для «пациента» и без погружения его в состояние гипноза. В своей книге профессор Дентон пишет, что вначале

«...сенситив, или психометрист, является, в основ­ном, пассивным наблюдателем, типа зрителя, сидя рассматривающего панораму; но через определенное вре­мя он становится способным влиять на эти видения – быстро менять их или задерживать для более внима­тельного рассмотрения. Затем психометрист периодически попадает в тот исторический срез, который, кажется, имеет отношение к данному предмету... [Нако­нец, он] порывает связь даже с изучаемым объектом. Усилием воли он покидает комнату, поднимается в воз­дух, смотрит вниз на город, обозревает землю под со­бой, как географическую карту, или взмыв еще выше, созерцает земной шар, вращающийся между тьмой и светом. Он спускается на какой-нибудь остров или кон­тинент, наблюдает жизнь диких племен Африки, иссле­дует центральную пустыню Австралии или решает про­блему таинственных полюсов земли. Но и это не все: он становится повелителем времени. По его команде прошлое острова или континента выходит из бесконеч­ной ночи вереницей призраков; и он видит, чем были эти участки земли, как образовались, какие формы их населяли, замечает первых человеческих пришельцев, лицезреет увеличение размеров континента и человече­ства; в течение неполного часа... едва ли остается ка­кая-нибудь вселенская тайна, которая не предстала бы перед открытым взором (освобожденного духа)»[329].

По оценкам профессора Дентона, психометричес­кими способностями обладают, по меньшей мере, одна из десяти белых женщин и один из двадцати мужчин. Несомненно, что у азиатов процентное соотношение этого показателя будет даже выше.

Как мы уже отмечали, психометристу не надо входить в гипнотический транс, чтобы начать проявлять свою силу. У него должны быть закрыты глаза для лучшей концентрации мыслей на объекте психического наблюдения.

«Иначе, – пишет профессор Дентон, – ...он все это время будет находиться в совершенно обычном состо­янии, легко переводя внимание на происходящее в комнате, часто откладывать в сторону изучаемый пред­мет, включаться в разговор или делать зарисовки уви­денных объектов, а затем продолжать эксперимент. Если предмет покрыт пылью, то необходимо просто нанести ее на лоб в таком количестве, которое прилип­нет к влажному пальцу; а когда обследуются небесные тела,  то их лучи должны попадать на лоб сенситива»[330].

Таким образом, имея перед собой книгу профес­сора Дентона, каждое отделение Теософского Обще­ства располагает очень эффективной методикой проведения самых захватывающих и плодотворных исследований тех сфер, где находятся в полной со­хранности секреты не только арийской истории, но и всей истории нашей планеты и ее переломных мо­ментов. Профессор Дж.У.Дрейпер, один из одарен­нейших ученых и самый блестящий популяризатор науки, являющийся украшением нашего века, гово­рит следующее:

«При падении тени на стену, на ней остается посто­янный след, который можно сделать видимым с помо­щью соответствующих приемов... На стенах наших са­мых частных жилищ, где, как мы думаем, мы скрылись от любопытных глаз и где наше уединение никогда не будет потревожено, существуют призраки всех наших поступков, фантомы всего, что мы делали»[331].

Для того, кто совершил тайное преступление, бу­дет убийственной мысль, что картины его деяний и даже эхо его слов могут быть увидены и услышаны через неограниченное число лет после того, как он покинет этот мир, оставшись «уважаемым челове­ком» в памяти своих потомков. Для членов нашего Общества эта идея должна иметь особую значи­мость, поскольку они живут, действуют, говорят и даже думают под наблюдением Учителей, для кото­рых не существует неразрешимых загадок природы. Несколько наших товарищей самоперевоспитались под влиянием одного только осознания этого факта, и если бы люди больше задумывались над воз­можностями психометрии, то такие случаи происхо­дили бы чаще. Ибо доказано, что не только образы прошлого находятся в «нетленных галереях Акаши», но даже звуки прежних голосов, запахи архаичных цветов, засохших столетия назад, и аромат фруктов, которые росли на деревьях в те доисторические вре­мена, когда человек еще был дикарем, лишенным речи; и полярные льды, в милю толщиной, покры­вавшие те участки суши, где сейчас находятся про­цветающие тропические страны. Мы распространи­ли в Индии более 70 экземпляров «Души вещей» и планируем прибавить к ним еще 700. Мы также на­деемся познакомить наших индийских друзей с са­мим автором, который только что очень успешно за­вершил лекционный курс в Австралии; он намерен прочитать свои лекции в Индии по дороге домой, в Америку. Один из его докладов посвящен психомет­рии; в сиднейском «Либерале» от 10 февраля было напечатано его краткое изложение, которое мы предлагаем нашим читателям.[332]

ЗАМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ «ИЕРОСОФИЯ[333] И ТЕОСОФИЯ»

«При обсуждении различий, по-видимому имеющих место в подходах иерософских и теософских учений к вопросу перерождения, или реинкарнации, мы должны рассмотреть понятие, которое теософия называет седь­мым принципом в человеке, а я обозначил термином "главный атом". Является ли этот седьмой принцип сущностью, то есть дифференцированным атомом жиз­ни? На первый взгляд – да. В действительности же – нет. Термин "атом жизни" применим только к плану человеческого мышления и сознания, ибо это относи­тельное, а не абсолютное определение. Если мы пой­дем назад достаточно далеко, вернее, достаточно глу­боко, то, я уверен, встретим там единую Жизнь и еди­ную Материю; ибо все существующее есть не что иное, как феномен дифференциации – непрекращающейся, изменчивой и вечной».

Вот добротный ортодоксальный оккультизм в его нынешнем состоянии. Только с позволения нашего корреспондента напомним ему, что согласно ок­культной доктрины, термин «главный атом» непри­емлем для 7-го принципа, хотя его применение мо­жет быть очень уместно относительно 6-го принци­па, проводника духа, или духовной души. Взгляды оккультистов на проблему духа и души занимают промежуточную позицию между теориями Босковича и  Гельмгольца о внутренней природе  материи.

Седьмой принцип, или, скорее, его суть, соотносит­ся с седьмым состоянием материи, то есть состояни­ем, которое с нашей земной точки зрения может предстать, как чистый дух; в то время как шестой принцип, по своей природе, не является центром силы, подобно духу; то есть центром, в котором сра­зу же исчезает всякое представление о любом веще­стве, кроме жидкого, или, вернее, эфирного «атома». Седьмой принцип – это недифференцированная материя, а шестой – дифференцированная, хотя в своем совершеннейшем и чистейшем состоянии; пер­вый из упомянутых – это жизнь, одушевляющая атом; второй – ее вместилище.

«"Атом жизни" появляется как раз в тех местах, где происходит эта дифференциация феноменов; и мы считаем, что этот специфический атом, однажды диффе­ренцировавшись и войдя в круговорот циклов, обретя характерное сознание на земном, или физическом, плане, никогда не сможет вернуться на этот план после достижения цели, ради которой он был видоизменен. "Главный атом", для того чтобы стать видимым, или познаваемым, на различных планах своей инволюции, притягивает к себе другие атомы, которые образуют его оболочку, или покров; и эти атомы, благодаря контак­ту (временному по сути) напитавшись жизненными качествами главного атома, становятся сознательными при восхождении и бессознательными при нисхождении – в соответствии с уровнем развития по шкале созна­ния; так обеспечиваются условия для появления фено­менов в бесконечно меняющемся Бытии».

Это неортодоксальный подход. Если под «главным атомом» подразумевается божественная «человечес­кая монада», тогда он остается бессознательным, то есть неответственным за свои поступки, будь то в «нисходящих» или «восходящих» циклах трех с по­ловиной Кругов, после чего становится сознатель­ным и несет ответственность за все, что совершают его воплощающиеся личности.

«Я думаю, что все это, и многое другое, очень хоро­шо показано в серии фрагментарных Истин, периоди­чески раскрываемых Махатмами, которые, руковод­ствуясь неоспоримой мудростью, дают ровно столько, сколько может быть усвоено. Во время своего после­днего посещения Египта я познакомился с древней еги­петской доктриной о метампсихозе, которая, кажется, учит, что душа, или оживотворяющий принцип, после разъединения с телом воплощается в более низких и даже животных формах и что она должна пройти через все многообразие организованных форм жизни, пока, наконец, через 3000 лет не вернется и вновь не объеди­нится с физическим телом, которое было так тщатель­но сохранено бальзамированием именно для этой цели. Время показало абсурдность этой доктрины, так как очень многим мумиям, уцелевшим до сей поры, более 3000 лет, но так называемая душа так и не вернулась востребовать назад свое физическое тело. Следователь­но, мы должны искать другое прочтение древних докт­рин, в подтексте которых, несомненно, содержится ис­тина».

Надеемся, господин Оксли позволит его попра­вить. Он рассматривает объективную, земную и пустую оболочку – «мумию» – и забывает, что здесь, под грубой пеленой аллегорий, может скрываться огромный научный и оккультный смысл. Нас учат, что по меньшей мере в течение 3000 лет «мумия», независимо от способа химической обработки, ис­пускает из себя все, до последнего, невидимые ато­мы, которые с момента смерти, многократно входя в различные водовороты бытия, действительно про­ходят «через все многообразие форм организованной жизни». Но только не душа, и менее всего шестой принцип, а жизненные атомы дживы, второго прин­ципа. По прошествии 3000 лет, – иногда больше, иногда меньше, – после бесконечных трансмигра­ций все эти атомы снова собираются вместе, чтобы образовать новую внешнюю оболочку, или тело, этой же самой монады (реальной души), для которой они уже служили физическим проводником две или три тысячи лет назад. Даже при худшем исходе, то есть при уничтожении сознательного личностно­го принципа, монада, или индивидуальная душа, всегда остается той же самой, что и атомы низших принципов, которые, – возрожденные и обновлен­ные в этом вечном потоке бытия, – магнетически притягиваются друг к другу в силу своей родствен­ности и снова воплощаются вместе. Такою истинное оккультное учение египтян.

«В мартовском номере журнала "The Theosophist" мое внимание привлек ответ редактора на вопрос чита­теля X. о регрессивном развитии "духовных остатков" после физической смерти... Суть вопроса заключается в следующем: "После выхода из человеческого тела, при наступлении смерти, сохраняет ли жизненный принцип сознание своей индивидуальности – не личности; если да, то переходит ли эта сознательная индивидуальность к более высоким, то есть более глубинным состояни­ям?". На этот вопрос мы отвечаем положительно. По­читаемые Махатмы знают не хуже меня, что каждый духовный атом, который прошел физические условия существования, совершенно необходим для реализации грандиозных задач так называемого творения».

К сожалению, мы должны дать отрицательный ответ. Сознание индивидуальности обеспечивается шестым принципом в соединении с седьмым, частью пятого и его проводником, четвертым принципом, – эта триада образует сознательную монаду. Жизнен­ные атомы, или «жизненный принцип» (джив), высвобождающийся после смерти, не обладают сознани­ем в дезинтегрированном состоянии и не имеют ни­какого отношения к «грандиозным целям творения».

ЗАМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ «СВАМИ[334]  ИЗ АЛЬМОРЫ

ОТВЕЧАЕТ СВОИМ  ОППОНЕНТАМ»

Альморский свами пишет: «В некоторых прежних выпусках журнала «The Theosophist» слово «лайя»[335], было интерпретировано Вами как «слияние», но в этом номере Вы даете другое его значение».

Никакое «слияние» или поглощение не может произойти без растворения и абсолютного уничтожения предыдущей формы. Кусок сахара, брошен­ный в чашку с жидкостью, должен растаять и поте­рять конфигурацию, прежде чем можно будет гово­рить о поглощении его этой жидкостью. Это хими­ческая корреляция, подобная любой другой. Тем не менее, неуничтожимая материя, как в случае с саха­ром или любым другим химическим элементом, мо­жет быть снова возвращена к жизни и даже к своей прежней форме. Молекула, которую невозможно раздробить физическими средствами, с помощью универсального растворителя распадается на опреде­ленные составные элементы. Следовательно – по крайней мере, в данное время, она утратила свою структуру. Это просто словесная перепалка.

«Странно, что наша фраза «нынешняя развитая форма» побудила Вас написать комментарий размером с колонку».

Несмотря на то, что эта фраза была прокомменти­рована Т.  Субба Роу,  отвечает Е.П.Блаватская.

Еще более странно, что несколько наших сносок заставили почтенного Парамахансу разразиться пло­хо скрываемой бранью длиной в 15 колонок, три или четыре из которых приведены здесь. Даже эти извлечения дают представление обо всем послании.

«Но, возможно, номинальные йоги, не владеющие головой и сердцем, и которые не могут успокоить себя и войти в экстаз Нирвикальпы, не поймут нас, также как и те, кто путает Пракрити с Пурушей, или материю с духом».

Несомненно, наш уважаемый корреспондент не вкладывал в свои слова тот смысл, что при написа­нии этого ответа он «привел» себя в состояние Нир­викальпы; в противном случае мы воспользуемся определением, которое дал этому термину Монье Ви­льяме, и запомним, что это состояние «прекращения мышления»[336].

На этот любезный выпад мы отвечаем, что никог­да не путали Пракрити с Пурушей, как и Северный полюс с Южным. Подобно тому, как оба полюса принадлежат одной Земле, так дух и материя, или Пуруша и Пракрити, являются двумя концами, те­ряющимися в вечности непроявленнои и в циклах проявленной материи. Но подобно некоторым изве­стным западным метафизикам, наш оппонент, види­мо, считает материю и энергию совершенно разны­ми понятиями; в то время как эзотерическая докт­рина признает только один субстрат всего видимого и невидимого – «Пурушу-Пракрити», и наоборот. К тому же, мы можем напомнить милому свами, что необязательно быть йогом, чтобы стать хорошим ок­культистом и что в Индии не так уж много йогов, разбирающихся в истинных оккультных науках.

«Итак, как мы теперь знаем, внутренний человек – это двойник, то есть тайджаса; праджна является первичным, или первым телом, а аннамайя, или вишва, третьим».

В таком случае, наш уважаемый оппонент должен раскритиковать и поправить профессора Монье Вильямса и других санскритологов, которые считают анна-майю «оболочкой, поддерживаемой пищей, то есть материальной формой, или физическим телом», называя ее четвертой, в то время как мы называем ее первой оболочкой, или кошей[337].

«К этой третьей оболочке мы применим термин тройник, что вполне оправдано, как и Ваше определе­ние двойник по отношению к тайджаса – и мы не ви­дим большого вреда в том, чтобы физическое тело счи­тать третьим; но любители абсурда нас не поймут».

Предоставляем нашим читателям возможность ре­шать, что абсурднее – считать наше физическое тело первым или называть его, как это делает альморский свами, – тройником, или третьим; хотя, разумеется, «вреда» нет ни в том, ни в другом случае.

«...потому что выйдет наружу их глупость. Просим прощения за такую откровенность».

Мы охотно прощаем это невежливое замечание, выданное за «откровенность». Просим нашего уважаемого корреспондента запомнить, что откровенность и грубость разные вещи.

«Как Вы, практический теософ, могли так небрежно заявить, что внутреннему человеку может быть нанесе­на смертельная рана и т.д., когда в действительности жертвой становится внешнее тело. Вы бесцеремонно уклонились от ответа на наш вопрос, сказав, что речь не идет о том, убил ли двойник другого двойника или тройника[338]. Теперь мы убедительно просим Вас развеять наши сомнения научным объяснением этого факта».

Именно потому, что мы утверждаем, что немного знакомы с «практическим» оккультизмом в дополнение к тому, что являемся теософами, мы отвечаем без малейшего «увиливания от вопроса», что смер­тельная рана может быть нанесена «не только само­му внутреннему телу, но и с его помощью» другому внутреннему человеку. Это основы эзотерического месмеризма. Ранение осуществляется не реальным кинжалом или кулаком из крови, плоти и костей, а всего лишь посредством воли. Именно сильная воля «Госпожи» руководила астральным, или внутренним телом, майяви-рупой Фроси. Пассивно послушный «двойник» последней, пристально разглядывая про­странство и материальные препятствия, напал на «след» настоящих убийц и нашел их. И опять же, это воля, оформленная неотступной мыслью мстите­ля, нанесла невидимые раны, которые хотя и не были способны убить внутреннего человека, все же вследствие реакции внутреннего физического тела оказались смертельными для последнего. Если флюид гипнотизера может вылечить, он может также и убить.

Итак, мы «объяснили этот факт настолько науч­но», насколько позволяет наука, которая обычно не верит в такие месмерические феномены и отрицает их. Для тех, кто верит в месмеризм и кое-что о нем знает, этого объяснения будет достаточно. Что каса­ется отрицателей, то любые доводы покажутся им такими же несуразными, как и любой другой пси­хологический постулат, типа утверждения йогов о блаженстве самадхи и других состояниях.

«Дух и материя – одно и то же?.. Если Пракрита не то же самое, что дух, тогда как она может быть вечной, поскольку две вечности не могут существовать одно­временно, а вера в две вечности противоречит основ­ным положениям философии адвайты... У материи есть свойства... у духа их нет.  Материя мертва (джад), дух жив (чайтанья); материя временна и подвержена изме­нениям, а дух вечен; материя раздроблена, дух един».

Этот вопрос задаем и мы и, – зная о неуничтожимости материи, как и духа, точнее, энергии, – отвечаем вместе со всеми посвященными адвайтистами, что материя и дух – единое целое. Когда мы подразумеваем космическую неуничтожимую мате­рию, альморский свами говорит об объективной и дифференцированной материи.

«Почему Вы не называете духом кусок древесины или камень?»

Потому что их не принято так называть. Тем не менее, мы утверждаем, что в куске древесины или камня содержится столько же духа, или жизни в латентном состоянии, сколько в недельном челове­ческом эмбрионе.

«Если материя – это только проявление духа, поче­му ее обозначают неправильным термином "материя", вместо того, чтобы называть своим собственным име­нем  "дух"?»

По той же причине, почему мы «неправильно» именуем стул стулом, вместо того, чтобы назвать его «дубом» или другим деревом, из которого он сделан.

«Похоже, что уважаемый редактор журнала "The Theosophist" придерживается доктрины мадхьямики, то есть буддистов среднего класса...»

«Уважаемый редактор» следует только доктринам эзотерического буддизма, которые почти идентичны таковым эзотерических адвайтистов – истинных последователей Шанкарачарьи.

«Будды верят в существование только чистой нирва­ны. Нирвана – это трансцендентное состояние. Это бесконечность. Она не поддается воздействию... Наря­ду с нирваной карма, или активность, тоже вечна».

А если «активность тоже вечна», как тогда наш философствующий антагонист берется утверждать, что материя не является таковой? Может ли актив­ность (в обычном смысле этого слова), будь то физическая или умственная, проявляться или сущест­вовать без или вне материи, или, выражаясь ещё проще, – вне любого из семи состояний? Разве он не противоречит сам себе? «Активность тоже вечна». Тогда получаются две вечности. Каким образом? А ведь он только что сказал, что «две вечности не могут существовать одновременно».

«Поддержанная невежеством, активность порождает 5 элементов и развивает бездуховность... Добродетель и размышления разрушают силу невежества. Так, актив­ность ослабевает, и нирвана почти достигнута».

Осмеливаемся обратить внимание нашего коррес­пондента, что он снова противоречит себе. Или «буд­дам»? Всего лишь несколькими строчками выше он заявлял, что «активность... вечна», а теперь сделал её «бессильной» – другими словами, убил и уничтожил то, что вечно!

«Согласно Упанишадам, Пуруша является Шваям-Пракашей, то есть самопроявляющейся; следователь­но, в своих манифестациях она не может зависеть толь­ко от Пракрити. Ни один адвайтист не отождествляет Брахму с Пракрити, или гуной, то есть двойственнос­тью. Их Брахма – это Пуруша за пределами Пракрити, или, другими словами, Акшара. Дух в непроявленном состоянии никогда не называется Маха-Ишварой. По­жалуйста, прочтите ниже процитированный стих, в ко­тором четко говорится, что Маха-Ишвара – это дух вне Пракрити, когда последняя стала однородной».

Мы просим объяснить нам скрытый смысл этого поистине непонятного предложения. «Непроявленный дух никогда не называется Маха-Ишварой (по крайней мере, мы никогда не использовали этот термин), в то время как в санскритском стихе «ут­верждается, что Маха-Ишвара – это дух вне Прак­рити, когда последняя стала однородной». Хочет ли ученый свами сказать этим, что дух вне дифферен­цированной материи активен? Это не может озна­чать ничего другого; в противном случае, оба эти утверждения вступят в противоречие друг с другом и взаимоуничтожатся. А если он все-таки подразу­мевает то, что говорит, а именно, что Маха-Ишвара (если он идентичен здесь Парабрахму), то есть дух вне Пракрити, становится активным потому, раз его назвали Маха-Ишварой, – что невозможно, если он находится в непроявленном состоянии, – тогда, к сожалению, мы вынуждены констатировать, что Парамаханса не понимает, о чем говорит. Он не посвя­щен в эзотерическую адвайту – и мы прекращаем обсуждение по причине его бесполезности.

«Ввиду серьезности и важности проблемы мы про­сим Вас высказываться спокойно и бесстрастно; не бу­дучи в таком расположении ума, нельзя постичь эзоте­рическую философию Индии. Ваши нынешние взгляды не назовешь эзотерическими, скорее, экзотерически­ми».

Примечание редактора: Мы искренне сожалеем, что альморский свами придерживается такого мне­ния. Но поскольку мы не знаем ни его самого, ни его религиозных или философских убеждений, то нам остается повторить вслед за ним: «не имеет зна­чения» согласен он с нами или нет, потому что практические (эзотерические и посвященные) ведантисты признали наши взгляды правильными и полнос­тью соответствующими их собственным. Существу­ют почти столько же интерпретаций эзотерического смысла определенных слов, которыми мы вынужде­ны пользоваться, сколько в Индии йогов и саньясинов, принадлежащих к различным сектам. Йог вишишта-адвайтист будет оспаривать правильность трактовки, предложенной аскетом-адвайтистом, а последователь Чайтаньи[339] или бхакти-йог никогда не примет толкование Вед или Бхагават-гиты, сделанное брамином или арийцем. Так можно сказать, что истина везде и нигде. Для нас единственная и абсо­лютная истина находится в эзотерических доктринах Архатов; и мы твердо придерживаемся своих убеж­дений. В северо-западной провинции мы встретили эрудированного пандита, известного санскритолога, самого образованного авторитета и главу вайшнавов[340], пользующегося такой же репутацией у многих других; он пытался убедить нас в том, что кульми­нацией раджа-йоги является обретение раджа-йогом практической и абсолютной власти над всем женс­ким полом мироздания!! Должны ли мы верить каж­дому толкованию Вед шастри любой секты только потому, что он является авторитетом у своих едино­верцев, или нам следует производить разумный от­бор, руководствуясь здравым смыслом, который го­ворит, что ближе всего к истине тот, кто меньше отходит от логики и науки? В изучаемой нами ок­культной философии применяется метод исследова­ния, который Спиноза назвал «научным». Он осно­ван исключительно на «четко обозначенных и тща­тельно изученных принципах», а посему является единственным способом получения достоверных све­дений. Следовательно, мы будем исповедовать толь­ко эту философию и никакую другую. А теперь от­даем почтенного свами и его взгляды под скальпель господина Т. Субба Роу.

КАРМА

(Приложение к статье «Фрагменты оккультной истины»)

Один из уважаемых членов нашего Общества, H.D.K., спрашивает в связи с доктриной, изложенной в одном из «Фрагментов оккультной истины»: «Какая карма побуждает высшее Эго к следующему рождению после исчезновения крайне развращенной личности?».

Для начала уместно повторить то, что уже гово­рилось много раз, а именно, что «Фрагменты», являясь отрывочными и неполными, неизбежно будут казаться трудными и даже явно противоречивыми до тех пор, пока вся доктрина о посмертном состоянии Эго не будет полностью изучена.

Но ученикам, обладающим развитой интуицией, вполне достаточно уже имеющихся философских откровений; наиболее продвинутые из них сами до­мыслят многие детали – особенно, если они ведут образ жизни, способствующий раскрытию их духов­ного зрения. Лишь некоторые «Фрагменты» можно опубликовывать в расчете на то, что они будут вос­приняты случайными читателями так же правильно, как и оккультистами. Существуют секреты посвяще­ния, разглашение которых вызовет ужасное смятение во многих умах, если, конечно, не разъяснить всю доктрину; а этого не согласится сделать ни один адепт или посвященный неофит. Но все-таки выше­упомянутый вопрос уже достаточно хорошо освещен, поэтому нет необходимости продолжать умалчивать о подробностях.

Читателям «Буддийского катехизиса» полковника Олькотта следует вспомнить оттуда приглашающие к размышлению строки (с. 54-55):

«Каждая воплощающаяся личность отличается от той, что была в прошлой и будет в следующей жизни. Карма, deux ex machina, маскируется (или, лучше ска­зать, отражается) то в личности святого, то ремеслен­ника и так далее на протяжении всей череды рождений. Но несмотря на смену личностей, единая нить жизни, на которую они нанизываются, как бусинки, идет не прерываясь...»

Рядом с этой цитатой можно поместить следую­щую выдержку из №1 «Фрагментов оккультной истины»:

«Без сомнения, настанет время, когда Эго, подняв­шись на много ступеней выше по эволюционной лестнице, восстановит память о прошлых стадиях своего существования...»

Если вопрошатель уловит истинный смысл этих двух цитат, то получит ключ к правильному пони­манию вопроса о том, какая карма принуждает выс­шее Эго к следующему рождению, если даже оно исчезает у крайне развращенной личности вместе с душой, ответственной за карму. Из этих отрывков явствует, что индивидуальность, или духовная мона­да, является нитью, на которую нанизываются раз­нообразные личности. Каждая личность оставляет свои собственные – высоко духовные – «оттиски» на божественном Эго, сознание которого возвраща­ется на определенном этапе его развития, даже у крайне порочной души, которая в конце обречена на уничтожение. Причина тому станет самоочевидной, если поразмыслить над тем, что нет такой человеческой души, – какой бы преступной и лишенной проблесков духовности она ни была, – которая рож­далась бы совершенно испорченной, и что ту или иную карму греховная человеческая личность нара­батывает в молодые годы и именно эта карма сохра­няется и составляет основу предстоящей. Чтобы по­яснить нашу мысль, представим, что А становится взрослым и начинает жить полнокровной жизнью. Ни один человек, какими бы ни были его наклон­ности, не становится безнравственным сразу. У него всегда есть время для развития кармы. Давайте так­же предположим, что в возрасте 18 или 20 лет А на­чинает предаваться пороку и, таким образом, утра­чивает еле намеченную связь со своим высшим принципом. В 30 или, скажем, 40 лет он умирает. Итак, личность А в промежутке от 15 до 20 лет на­столько отличается от таковой в возрасте от 20 до 30 лет, что создается впечатление, что это совершенно разные люди. Даже психологи подразделяют психо­жизнь человека на семилетние периоды и доказыва­ют, что каждые семь лет в нас меняются все до пос­леднего атомы. То же происходит и с внутренним человеком. Пятый принцип чувственного, крайне развращенного субъекта может и должен исчезнуть, тогда как карма его юности, – хотя недостаточно сильная и оформленная, чтобы обеспечить ему бла­женство дэвакхана и соединение с высшим принци­пом, – уже обозначилась настолько, чтобы позво­лить монаде ухватиться за нее в следующем вопло­щении.

Жизнь состоит из множества эпизодов, и обстоя­тельства могут помешать личности получить сполна от кармы все хорошее или плохое, что она ему пред­начертала. Но Закон Воздаяния никогда не позволя­ет слепой случайности перехитрить себя. Принима­ются соответствующие меры, чтобы события, не ре­ализовавшиеся в данной жизни, совершились в другом воплощении. Та часть обшей суммы, которая не может быть подсчитана в одной колонке, переносит­ся в следующую. Во «Фрагментах» было приведено очень удачное сравнение множества жизней индиви­дуальной монады со страницами огромной учетной книги – Книги Жизни или – Жизней.

Затем, на основе впечатлений, почерпнутых из кармы юности, развивается новая личность. Наши друзья-ботаники, возможно, знают, что взрослое растение из рода кротон[341] в период засыхания или гибели выращивает из себя своего преемника. При­рода движется вперед, и каждая ее новая попытка всегда успешнее предыдущей. Это обновление про­исходит за счет потенциала, скрытого в самой жиз­ни. Также, невзирая на эволюционную непригод­ность полностью развращенной личности, которой грозит расторжение с духовной монадой и погруже­ние в восьмую сферу, где ей уготовано уничтоже­ние, все же впечатления, переданные высшему Эго предыдущими личностями, обладают достаточной силой для сотворения нового физического Эго – как и у растения кротон. В этих колонках рассматрива­лась связь духовной монады с чередой физических Эго, с которыми она временно соединялась в земных существованиях некоего человека. Если этот чело­век попробует воскресить в памяти свою ежеднев­ную работу, то окажется, что те дни, которые он не наполнил ничем важным и провел в праздности, не оставили следа в его сознании и превратились в бе­лый лист. Эти дни были преданы забвению. Анало­гичным образом, по окончании долгого странствия Эго восстанавливает самосознание только тех лично­стей, которые оставили достаточно сильный духов­ный, следовательно, неизгладимый отпечаток на монаде, а память о сознательных действиях конкрет­ной развращенной личности, отправляющейся в восьмую сферу, будет полностью стерта.

Тогда напрашивается вопрос: что заставляет чело­века быть хорошим и чистым, если его духовная монада все равно вынуждена прогрессировать? Это попутная, но очень важная проблема, обсуждение которой преждевременно, по крайней мере, на дан­ной стадии работы нашего журнала.

СЕМЕРИЧНЫЙ ПРИНЦИП В ЭЗОТЕРИЗМЕ

После того, как мы начали знакомить наших чи­тателей с эзотерическими доктринами архатов, многие, не успевшие ознакомиться с оккультными ос­новами индуистской философии, вообразили, что эти два учения не согласуются между собой.

Некоторые фанатики открыто упрекали оккуль­тистов из Теософского Общества в распространении буддийской ереси, а иные пошли еще дальше, обви­нив все теософское движение в замаскированной пропаганде буддизма. Неграмотные брамины и уче­ные европейцы язвили по поводу того, что наш те­зис о семеричном строении природы и всего сущего в ней, включая человека, надуман и не находит подтверждения в древнейших религиозных системах Востока.

К счастью, нам не пришлось долго ждать своей полной реабилитации. Уже в следующем номере журнала «The Theosophist» наш брат, мистер Т. Субба Роу, бакалавр искусств и права, оккультист и ученый, пользующийся всеобщим признанием, ознако­мит общественность с выдержками из оригиналов, которые станут неопровержимым доказательством того, что все идеи, лежащие в основе «Фрагментов», в свое время утверждались еще Вьясой – великим посвященным Адептом и Риши.

Таким образом, основные положения тайной док­трины архатов подтверждены авторитетным религиозным деятелем, в чьей ортодоксальности не посме­ет усомниться ни один индус, к какой бы секте он ни принадлежал. Эти абзацы привлекли внимание мистера Субба Роу совсем недавно, во время про­смотра литературы по другой теме; они явились еще одним примером поразительных совпадений, кото­рые по счастливой случайности участились за после­днее время.

Пока же мы предлагаем бросить беглый взгляд на Веды, Упанишады, Законы Ману и особенно веданту и тем самым продемонстрировать их тождествен­ность с нашими постулатами. Даже в их несовершенных эзотерических вариантах явно проглядыва­ют указания на семеричность строения мира. Наме­ки сквозят в каждом отрывке. Это мистическое чис­ло встречается не только на каждой странице древнейших арийских священных рукописей, но также и в стариннейших книгах по зороастризму, и в спасенных тайных писаниях древней Вавилонии и Халдеи, напечатанных цилиндрическим способом[342], и в «Книге Мертвых», и в ритуальных предписаниях древних египтян, и даже в книгах Моисея, – не го­воря уже о таких эзотерических еврейских трудах как каббала.

В ограниченных пределах^небольшой журнальной статьи едва ли хватит места для нескольких цитат, которые мы выбрали в качестве ориентиров, пред­послав к ним небольшие пояснения. Для глубокого осмысления этой темы недостаточно ознакомиться только с «Фрагментами».

Не будет преувеличением сказать, что по каждой из цитируемых здесь шлок[343] можно написать солид­ный труд.

Начиная с хорошо известного «Гимна времени» в Атшрваведе (Кн. XIX,  Гимн liii,  1-2):

«Время, словно сверкающий конь с семью поводья­ми,

Полный животворящей силы,  уносит все вперед».

* * *

«Время, похожее на семиколесную повозку с семью ступицами,

Катится без остановки: вращающиеся колеса – это все миры,

Нанизанные на ось бессмертия...»

– и вплоть до Законов Ману «первого и седьмо­го человека», Веды, Упанишады и все более поздние философские системы изобилуют ссылками на это число. Кем был Ману, сын Сваямбхувы? Тайная Доктрина говорит, что этот Ману не был челове­ком, а является олицетворением первых человечес­ких рас, развившихся с помощью Дхиан Коганов в начале первого Круга. Но в его Законах (Кн. Г, 80) сказано, что существует 14 Ману в каждой Кальпе, или «интервале между творениями» (читай: «интервале между одной малой пралайей и другой»), и что «в нынешний божественный век пока что было семь Ману». Содержание нижеследующего легче будет понять тем, кто знает о существовании семи Кругов, из которых мы прошли три и находимся в четвер­том; и тем, кого учат, что существует семь восходов и семь закатов, или 14 Манвантар, что в начале и в конце каждого Круга, в самом Круге и между гло­бусами происходит «пробуждение к иллюзорной жиз­ни» и «пробуждение к реальной жизни» и что, более того, есть «коренные Ману» и «семенные Ману» (мы вынуждены так неуклюже перевести этот термин) – семена человеческих рас предстоящего Круга (тайна, которую открывают только тем, кто прошел три этапа посвящения). В священных индусских руко­писях сказано: «Первый Ману дал жизнь шести остальным (всего семь первоначальных Ману), а каждый из них, в свою очередь, создал семь других Ману[344]» (Кн. I, 61-63)[345] – порождение последних символически обозначается в оккультных трактатах как 7x7. Так становится ясно, что последний на дан­ном этапе Ману, прародитель человечества нашего четвертого Круга, должен быть седьмым (поскольку мы находимся в четвертом Круге), и что коренной Ману появляется на глобусе А, а семенной – на гло­бусе G. Точно также как каждый планетарный Круг начинается с «коренного Ману» (Дхиан Когана) и завершается «семенным Ману», так и коренной и семенной Ману появляются, соответственно, в начале и в конце пребывания человечества на любой из планет. Из вышесказанного легко понять, что Ману-антарический период обозначает (как предполагает этот термин) время между появлением двух Ману, или Дхиан-Коганов; следовательно, малая Манвантара слагается из длительности существования семи рас на любой конкретной планете, а большая Манвантара – это период одного человеческого Круга в Планетарной Цепи. Кроме того, как уже было ска­зано, каждый из семи Ману создает 7x7 Ману, и на всех семи планетах во время каждого Круга суще­ствует 49 коренных рас, значит, каждая коренная раса имеет своего Ману. Нынешний, седьмой Ману называется Вайвасвата и соответствует в экзотери­ческих текстах индийскому аналогу вавилонского Ксизустра и еврейского Ноя. Но в эзотерических текстах сказано, что Ману Вайвасвата, прародитель нашей пятой расы, который спас ее от потопа, чуть не истребившего четвертую расу (атлантов), – не является седьмым Ману, упомянутым в перечне ко­ренных, или основных, Ману, а одним из 49, «эманировавших из этого коренного Ману».

Для большей ясности мы приводим имена всех 14 Ману в их связи с каждым Кругом.

 

1-й Круг
1-й (Коренной)	Ману на планете	А – Сваямбхува
1-й (Семенной)	Ману на планете	G  – Сварочи
2-й Круг
2-й (Коренной)	Ману на планете	А – Уттама
2-й (Семенной)	Ману на планете	G  – Тамаса
3-й Круг
3-й (Коренной)	Ману на планете	А – Райвата
3-й (Семенной)	Ману на планете	G  – Чакшуска
4-й Круг
4-й (Коренной)	Ману на планете	А – Вайвасвата (наш породитель)
4-й (Семенной)	Ману на планете	G  – Саварна
5-й Круг
5-й (Коренной)	Ману на планете	А – Дакша Саварна
5-й (Семенной)	Ману на планете	G  – Брахма Саварна
6-й Круг
6-й (Коренной)	Ману на планете	А – Дхарма Саварна
6-й (Семенной)	Ману на планете	G  – Рудна Саварна
7-й Круг
7-й (Коренной)	Ману на планете	А – Раучья
7-й (Семенной)	Ману на планете	G  – Бхаутья

Таким образом, хотя Вайвасвата является седь­мым по счету, на самом деле – это основной Коренной Ману нашей 4-й Человеческой Волны (читатель не должен забывать, что Ману – это не человек, а соборное человечество), в то время как наш Вайвасвата был всего лишь одним из семи малых Ману, ко­торые поставлены руководить всеми семью расами нашей планеты. Каждый из них должен стать сви­детелем одного из периодически повторяющихся катаклизмов (поочередно от огня и воды), которые завершают цикл каждой коренной расы. И именно этот Вайвасвата – у других народов его абстрактное воплощение именуется, соответственно, Ксизустр, Девкалион[346], Ной и т.д. – является аллегорическим человеком, который спас нашу расу, когда почти все население одного полушария было поглощено водой, в то время как другое полушарие пробуждалось пос­ле временной обскурации.

Число семь бросается в глаза даже при поверхно­стном сопоставлении одиннадцатой таблички, излагающей легенду об Издубаре[347], связанную с халдей­ской версией о всемирном потопе, с так называемыми книгами Моисея. В обоих источниках число семь играет весьма важную роль. Чистых животных и домашнюю птицу брали по семь штук; через семь дней, по пророчеству Ноя, на землю должен обру­шиться ливень; поэтому он будет ждать «еще толь­ко семь дней», и снова семь дней. А в халдейском повествовании о всемирном потопе дождь прекра­тился на седьмой день. На седьмой день был послан голубь; Ксизустр берет по семь «кувшинов вина» для алтаря и тд. Откуда такое совпадение? И все же нас склоняют принять точку зрения европейских восто­коведов, которые называют «нелепыми измышлени­ями» подобные параллели в вавилонской и арийской хронологиях! Тем не менее, пока они не дают ника­ких объяснений и, насколько нам известно, не за­метили странного сходства в суммарных числах се­митской, халдейской и арийской (индусской) хроно­логий; следующий факт должен навести изучающих оккультную философию на серьезные размышле­ния. Период правления десяти вавилонских допотопных царей определен в 432 000 лет[348], продолжи­тельность послепотопной Кали-юги тоже обозначе­на 432 000 лет, в то время как все четыре эпохи, составляющие божественную Маха-югу, насчитыва­ют в общей сложности 4 320 000 лет. Почему эти хронологии – если они вымышлены и нелепы – со­держат идентичные числа, хотя ни арийцы, ни вавилонцы, наверняка, никогда ничего не заимствовали друг у друга! Мы обращаем особое внимание ок­культистов на эти три числа: 4 означает совершен­ный квадрат, 3 – триаду (семь вселенских и семь индивидуальных принципов), а 2 (проигнорирован­ная и отвергнутая Пифагором) символизирует наш иллюзорный мир.

Лучшее подтверждение оккультных учений мож­но найти в Упанишадах и веданте. В мистической доктрине Рахасья[349], или Упанишадах, «единственной Веде всех современных мыслящих индусов» – как вынужден был признать Монье Уильяме, – каждое слово, в соответствии с ее названием[350], имеет тайный смысл. Этот смысл полностью откроется только тому, кто обладает высшими знаниями о Пране, Еди­ной Жизни, «втулке, в которую вдеты семь спиц Вселенского Колеса»[351].

Даже европейские востоковеды сходятся в том, что все философские системы Индии описывают человеческое тело: а) внешнее, или физическое тело (стхулашариру); б) внутреннее, или прозрач­ное тело (сукишу), или лингашариру (проводник); – прочно соединенные с в) жизненным принципом (дживой, или каранашарирой[352], «причинным телом»). Оккультная система делает из этих трех тел семь, добавляя к ним кому, манас, буддхи и атман. Фи­лософия ньяя[353], рассматривая Прамейи[354] (с помощью которых должны быть правильно поняты объекты и субъекты Прамы), включает в число двеннадцать 7 «основных принципов» (см. Сутру IX), коими являются: 1) душа (атман); 2) ее верховный дух (дживатман); 3) тело (шарира); 4) чувства (индрья); 5) активность, или воля (правритти); 6) ум (ма­нас); 7) разум (буддхи). Семь Падартх[355] (исследо­ваний, или предикатов[356], существующих вещей) в вайшешике Канады соответствуют в оккультной доктрине семи качествам или атрибутам семи принципов:

1)        материя (дравья) соотносится с телом, или стхулашарирой;

2)        качество, или свойство (гуна) – с жизненным принципом, дживой;

3)        действие, или поступок (карма) – с лингаша-рирой;

4)        связь, или смещение свойств (саманья) – с кама-рупой;

5)        личность, или сознательная индивидуальность (вишеша) – с манасом;

6)          сонаследование, или вечная сокровенная связь (Самавайя) – с Буддхи, неотъемлемым проводником Атмана;

7)          Несуществование, или небытие (абхава), в смысле изолированности от объективной материи – с высшей монадой, или Атманом.

Таким образом, рассматриваем ли мы Единство как ведическую Пурушу или браманическую (нейтральную) «вездесущую сущность», или как вселенс­кий дух, «свет света» (джиотишам джиотих), или в виде Всеобщности, лишенной всяких связей – как в Упанишадах – или как Параматман в веданте, или как Адришту, «невидимую Силу», или божествен­ный атом у Канады; либо как Пракрита, вечно существующую сущность Капилы[357] – во всех этих без­личных вселенских Принципах мы находим латентную способность развивать из себя «шесть лучей» (сам источник является седьмым). Третий афоризм «Санкхья-карики»[358], в котором говорится, что Пракрити – это «корень и субстанция всех вещей», но не продукт, а сам производитель «семи вещей, которые тоже становятся производителями» – имеет чисто оккультный смысл.

Чем являются эти «производители», эволюцио­нирующие из основного вселенского принципа, Мулапракрити, или недифференцированной косми­ческой первоматерии, которая выделяет из себя сознание и ум и обычно именуется Пракрита, аму-лам мулам, «корнем, лишенным корней», авъяктой, «непроявленным проявителем» и т.д.? Говорится, что этот изначальный таттва, или «вечно существующее то», неизвестная сущность, создает в ка­честве первого производителя Буддхи – «мышление», – соответствующее 6-му принципу в макро-и в микрокосме. Оно, в свою очередь, порождает (или служит источником) аханкару, «самосознание» и манас,  «ум». Напоминаем  читателям,  что  великим источником этих двух внутренних способнос­тей [служит] Махат. Буддхи per se не может обла­дать ни самосознанием, ни умом, то есть 6-й принцип в человеке в состоянии сохранять суть личностного самосознания или «личностную инди­видуальность» только посредством впитывания своих собственных вод, которые протекли через эту конечную способность; ибо аханкара – то есть восприятие «Я», или осознание своей личностной индивидуальности, правильно обозначенное терми­ном «эгоизм», – относится ко второй или, вернее, третьей волне порождений из числа семи, то есть к 5-му принципу, или Манасу. Именно Манас, «подобно пауку, плетущему паутину», вытягивает вдоль нити Пракрити, «основного принципа», че­тыре последующих тонких первичных принципа, или части, Танматры, из которых развиваются Махабхуты третьего класса, или плотные первич­ные принципы, или вернее, ишриры и рупы – кама, линга, джива и стхулашарира. Все три гуны «Прак­рити» – саттва, раджас и тамас (чистота, страс­тная активность и невежество, или тьма) – пе­реплетенные в тройной канат, или «веревку», про­ходят через все семь или, вернее, шесть человечес­ких принципов. Именно от пятого принципа – Манаса, или аханкары «Я» – зависит, превратится ли «веревка» гун в одну нить – саттву и таким образом сольется с «непроявленным проявителем» и приобретет бессмертие, то есть вечное сознатель­ное существование. В противном случае он снова будет распадаться на свои махабхутические компо­ненты; до тех пор, пока тройная веревка остается нерасплетенной, Дух (божественная монада) связан присутствием гун в принципах, «подобно животно­му» (пуруша-пасу). Дух, атман, или дживатман (седьмой и шестой принципы) как макро-, так и микрокосма,  хотя  и  связан  этими  гунами  в  период объективной проявленности вселенной или челове­ка, все же полностью свободен от них (ниргуна). Из всех трех производителей, или развивающих принципов, – Пракрити, Буддхи и аханкары – только последний может быть схвачен (когда речь идет о человеке) и уничтожен в состоянии персо­нификации.

«Божественная монада» лишена свойств (агуна), в то время как Пракрити, превратившись из Мулапракрити в активного производителя (авьякту) становится гунават (наделенной качествами). Пуруша, или Атман, не имеет никаких связей с Прак­рити (разумеется, будучи неспособной воспринимать ее в ее гунаватическом состоянии); а с Мулапракрити, или недифференцированной космической субстанцией, он контактирует – поскольку они едины и  идентичны.

В «Атма-Бодхе» («Знании души»), трактате, на­писанном великим Шанкарачарьей, прямо говорит­ся о семи принципах в человеке (см. 14-й стих). Они называются там пятью оболочками (панча-кошами), в которые одета божественная монада – Атман и Буддхи, 7-й и 6-й принципы, или индивидуальная душа, – когда она становится отличной (посред­ством авидьи, майи и гун) от высшей души – от Парабрахма. Первая оболочка, названная анандамайей, «иллюзией высшего блаженства», – это манас, то есть 5-й принцип, объединенный с Буддхи, согласно оккультной системе; вторая оболочка – это Виджнана-майя-коша, футляр, или «оболочка самообма­на», то есть манас, впавший в заблуждение и ото­ждествивший себя с личностным «Я», или Эго, и его проводником. Третья оболочка – Мано-майя – со­стоит из «иллюзорного ума», связанного с органами действия и воли, то есть это камарупа, порождаю­щая совместно с лингашарирой иллюзорное «Я», или «Майяви-рупу». Четвертая оболочка названа Прана-майей, «иллюзорной жизнью», нашим вторым жиз­ненным принципом, или дживой, в котором обитает жизнь – «дышащая» оболочка. Пятая коша называ­ется Анна-майей, или оболочкой, поддерживаемой пищей – то есть это наше физическое тело. Все эти проводники порождают по шесть других, – мень­ших по размеру, – оболочек (атрибутов, или ка­честв); основная оболочка всегда является седьмой; а Атман, или Дух, проходящий через все эти тонкие эфирные тела наподобие нитки, называется «связу­ющей душой», или сутратманом.

Подводя итог вышесказанному, можно констати­ровать, что эзотерическое учение, поистине, имеет полное право называться «Связующей доктриной», поскольку подобно «Сутратману», или Пранатману, оно пронизывает и связывает воедино все древ­ние философские и религиозные системы, и более того – объясняет и примиряет их; ибо какими бы разными они ни казались внешне, у них единая ос­нова, масштаб, глубина, ширина и природа которой известны тем, кто стал – подобно «мудрецам востока» – адептами оккультных наук.

РАСПОЗНАВАНИЕ ДУХОВ И СОВРЕМЕННЫЕ ТЕОРИИ

«М.А.(Оксон)»[359]

«Вопрос о распознавании духов очень трудно увязать с некоторыми недавними теориями о природе духа и человеческой индивидуальности, претендующими также на крайне почтенный возраст. Теософы обвиняют нас в небрежном, неточном и фактически неоправданном употреблении слова "дух". Они говорят, что так назы­ваемые духи, участвующие в спиритических сеансах, вовсе не являются таковыми, в любом смысле этого неправильно используемого слова, а только оболочка­ми, reliquiae тех, кто раньше был индивидуумами, – с остатками памяти, оживляемыми время от времени с помощью вечного хранилища информации обо всем, что происходило, – астрального света. Эти "фрагмен­ты" бывших людей ни в коем разе не являются духами, а скорее призраками (полагаю, так бы назвали их наши друзья), прозрачными и распадающимися. Они лишь бледное отражение духа, – внутреннего принципа, ис­тинного я, – которое в них больше не находится, а вознеслось или, возможно, упало на подобающее ему место.

Поэтому, когда я говорю, к примеру, что дух моего друга Эпе Саржана общается со мной, то я выражаю свою мысль не совсем точно. Я должен сказать, – при условии, что вся эта история не является результатом моих галлюцинаций или розыгрышем талантливого тщеславного  привидения,  –  что  определенные  внешние принципы, принадлежавшие некогда этому чело­веку и входившие в состав сложного существа, сообщи­ли мне некоторые факты с помощью осколков земных воспоминаний. Эти сведения, – сказали бы они, – мо­гут оказаться несущественными и даже недостоверны­ми. Теософы не считают подобные общения доказа­тельством тех потрясающих предположений, которые выдвигаются спиритуалистами; и заявляют, что при тщательном анализе подобные факты серьезнейшим образом подрывают доверие к широко распространен­ному поверью о возвращении духов. Они сказали бы мне, что через короткое время мой друг исчезнет из моей жизни, если только, к несчастью, не окажется, что он привязался к земле и посему превратился в крайне нежелательного собеседника. Он будет становиться все более расплывчатым, бледным и прозрач­ным; его интерес ко мне и моей жизни будет умень­шаться, память о земле и всех ее заботах ослабевать, пока он не умрет окончательно – то есть его внешняя часть, общавшаяся со мной, – и я напрасно буду ждать дальнейших контактов.

Это в лучшем случае. Но вероятнее всего, скажут они, мой друг никогда не приближался ко мне. Его зем­ные привязанности и воспоминания поблекли, и он, судя по его характеру, сейчас уже отдыхает перед следу­ющим воплощением. На это их предположение не в си­лах повлиять никакие доказательства, ибо на возраже­ния рядового ученого: "Я не знаю, в чем заключается подвох, но он есть в ваших аргументах", – теософ от­ветит: "Вы говорите вздор. Совершенно невероятно, чтобы ваши высказывания были правильными. В дей­ствительности очень маловероятно, чтобы чистый дух сообщался с землей таким способом; не он спускается сюда, а медиум поднимается до уровня его чистого жи­лища". Было бы невежливо говорить, что факты свиде­тельствуют не в пользу таких теорий, а гипотезы, всту­пающие в противоречие с фактами, рано или поздно окажутся несостоятельными. Без сомнения, так скоро и произойдет в области точного человеческого знания или не совсем достоверных теорий. Но здесь мы имеем дело с чем-то выходящим за пределы земной науки и пока не располагаем безошибочными критериями и ориентирами. Когда кто-то уверяет нас, что то-то и то-то невозможно, мы вправе спросить – почему? Или даже предположить, что в этих проблемах мы все оди­наково некомпетентны. Далее, мы имеем право приме­нить в своих исследованиях обычные научные методи­ки, а это вовсе не теоретизирование и последующий подбор фактов для подкрепления мыльных пузырей, которых мы напустили, а кропотливый сбор информа­ции, которую затем можно будет обобщить с большей долей уверенности. Еще рано ограничивать нас теория­ми или, по меньшей мере, некой теорией, в которую все должны верить. Во всяком случае, я не знаю ни од­ной теории, которая не вступала бы в открытое проти­воречие с некоторыми установленными данными или не была бы развенчана при апробировании, а по своей ясности и применимости могла бы соперничать с тео­рией спиритуалистов или даже спиритистов. Но, воз­можно, это объясняется тем, что мои факты согласу­ются с нашей теорией и не находят объяснения в рам­ках любой другой доктрины, которую я до сих пор встречал. Однако, я готов и хочу выслушать чужие до­воды.

Недавно у меня была возможность заново рассмот­реть вопрос идентификации духов и пополнить свою коллекцию фактов. История, о которой я собираюсь рассказать, безусловно, содержит много непонятного, и я не думаю, что она внесет ясность в сложную про­блему. Но она по-своему интересна, поучительна и заслуживает особого внимания. Я изменил все имена, чтобы не создавать неприятностей своим друзьям, ко­торых не имею права беспокоить. Во всем остальном повествование абсолютно правдиво.

Начну издалека. Примерно лет 10 назад я регулярно в течение нескольких лет получал большое количество сообщений, предположительно, от духов умерших лю­дей. Сначала я относился к этим духам – я вынужден применить этот термин, так как жизнь слишком корот­ка, чтобы тратить ее на перифразы, – и их заботе обо мне очень скептически. Я устраивал им перекрестные допросы по полной программе и изо всех сил старался уличить их во лжи. Все их сообщения носили автобиог­рафический характер, содержали несущественные фак­ты и даты – своего рода общий контур их земной жиз­ни – и передавались различными способами: стуками, ударами, автоматическим письмом, разговорами в со­стоянии транса и т.д. Выбранные средства общения никогда не менялись, и мне не доводилось изобличать их в преднамеренной лжи или отдельных попытках вве­сти в заблуждение, как это случалось в практике менее удачливых исследователей. Применяя методику обыч­ного распознания личности, я не смог выявить никако­го обмана. В качестве отступления могу сказать, что исходя из этого вправе утверждать, что добился поло­жительных результатов. Если какое-то событие подтвер­ждается большим количеством свидетелей, каждого из которых тестируют теми способами, которые человек считает наиболее приемлемыми в своей повседневной жизни, и все они выдерживают проверку, в ходе кото­рой не выявлено никакого обмана или недобросовест­ности, – то такие свидетели заручаются нашим доверием. Они могут заблуждаться или быть отвергнутыми, как это произошло с бабушкой шотландца, призрак ко­торой ее внук прогнал со словами: «Это не моя бабуш­ка, это мерзкая старая лгунья». Я же не обнаружил ни­каких признаков фальсификации.

Среди моих невидимых собеседников был один, ко­торого я буду называть Джоном Лилли. Он общался, главным образом, с помощью стола и выбрал для себя исключительно отчетливый звук. Его нельзя было спу­тать ни с кем, и многие годы я легко узнавал его позыв­ные. Постепенно он приходил все реже и реже, пока от него не остались одни воспоминания. От этого духа, также как и от других, я получал различные автобиог­рафические сведения, – факты, даты и подробности, которые я мог легко проверить, ибо он был довольно известным человеком. Эти сведения были точны во всех деталях, насколько позволяла установить провер­ка. Некоторые сообщения носили личный характер и я, естественно, не мог найти им письменного подтвер­ждения, но бывало и так, когда мне это удавалось, я лишний раз убеждался в правдивости слов Лилли.

Прошло несколько лет с тех пор, как Лилли, по всей видимости, ушел из моей жизни. Он сделал то, что должен был сделать, и удалился. В этом году один из моих друзей, которого я не видел около 10 лет, пригла­сил меня погостить у него несколько дней. Он посе­лился в новом месте неподалеку от меня, поэтому я отправился пообедать и переночевать в его доме. Был званый вечер, и мне не удалось толком поговорить с моим другом до самого отхода ко сну. Вскоре я заснул, но мой отдых часто прерывался шумом и стуками, ко­торые я сразу же узнал, хотя прошло уже несколько лет. Когда я окончательно проснулся, то убедился, что это не сновидение. Стуки раздавались по всей комнате, но я не получил через них никакого связного сообще­ния. Я был в сонном состоянии и не расположен к ак­тивной работе, хотя и достаточно четко осознавал про­исходившее. Я нисколько не сомневался в реальности стуков, но самым примечательным в них был характер­ный звук, присущий только Лилли. Его ни с чем нельзя было спутать, и я слушал его, пока мной не овладела усталость и я снова не уснул, недоумевая, откуда этот звук, – столь долго отсутствовавший, – мог исходить в доме, в котором я никогда раньше не бывал, да еще в полночь. Всю ночь этот стук перемежался с моими сновидениями, но утром исчез, и я больше о нем не вспоминал.

После завтрака мой друг повел меня показать свой сад и обратил мое внимание на то, что дом, который он ныне занимает, очень старинный. «У него также есть своя история, – сказал он, – когда-то в течение нескольких лет здесь жил человек, чье имя тебе долж­но быть известно – Джон Лилли»!

Так вот в чем была разгадка. Своим появлением в этом доме я каким-то образом задел струны памяти, которые вызвали этот дух на общение со мной и заста­вили его нарушить многолетнее молчание. Я серьезно размышлял о случившемся и был склонен думать, что, возможно, я слышал о связи Лилли с этим местом либо из его собственных сообщений, либо из какой-ни­будь книги, к которой я обращался в ходе расследова­ний. Я старательно пересмотрел все подробные записи его слов и моих проверок, но не обнаружил в них хоть какого-либо упоминания о доме, в котором впослед­ствии поселился мой друг. Зафиксировано было многое, но только не то, что он когда-то жил здесь. Этот факт не был упомянут и в книге, из которой я черпал ин­формацию. Я совершенно уверен, что вошел в этот дом в полном неведении относительно прежнего про­живания в нем Лилли и того, что раньше каким-то об­разом мог быть поставлен об этом в известность.

Итак, имеется интересный материал для размышле­ний. Первое: является ли этот дух Джоном Лилли (как я условился его называть), проживавшим в этом доме? Что поддерживало связь между ним и домом? И почему мое присутствие в его бывшей спальне заставило его нарушить мой покой шумом, который я, естественно, связал с его именем? Предположим, что для его перво­го посещения меня был веский (как я полагаю) повод, тогда почему, замолчав, он прервал молчание после моего визита в его дом? Не присутствовал ли он все эти годы, но в последнее время не подавал знаков по тем же причинам, что и другие, – причинам веским и уважительным, – а теперь, наконец, был вынужден привлечь мое внимание еще раз? Тогда почему он не разговаривал и не установил никакой связи? Он был не в состоянии это сделать или ему не позволили?

Второе: если это была всего лишь внешняя оболоч­ка реального Джона Лилли, могу я сделать вывод, что его память – или память его внешних принципов – была вызвана к жизни моим визитом? Каким образом? Ведь она не была соединительным звеном между нами и никак не была связана с его приходом ко мне. Была ли это простая случайность? И не происходили бы та­кие же манифестации в любом другом месте, где я мог оказаться? Я не могу сказать, что это невозможно или даже совсем невероятно; но это представляется мало­вероятным с учетом многочисленных случаев зависи­мости между определенными местами и духами, кото­рую часто наблюдали я и другие. Эти общения действительно были знаменательными в моей практике. И по­скольку со дня ухода Джона Лилли с земного плана прошли многие десятилетия, и не одно столетие с момента кончины других моих «визитеров», то на каком основании я должен делать вывод о постепенном – весьма постепенном  – распаде этих оболочек?

И наконец, если некий дух-персонификатор все эти годы выдавал себя за Джона Лилли, то какими замеча­тельными актерскими способностями и какой осведом­ленностью о нем он должен обладать! Загримирован­ный с ног до головы актер, бьющийся об заклад, что он изобразит Отелло, не выдерживает никакого сравне­ния с этими идущими напролом остатками некогда жившего человека! Что же он представлял из себя в бытность целостной личностью?!

На эти и многие другие возникающие по этому по­воду вопросы будут даны самые разные ответы людьми разного склада мышления, и вероятно, ни один ответ, полученный на нашей нынешней стадии неведения, не сможет удовлетворить всех. Но для тех, кто, подобно мне, имеет опыт столкновения с подобными случаями, объяснения спиритуалистов, я уверен, покажутся са­мыми убедительными и вызовут меньше всего возраже­ний. Более утонченный восточный философ воспользу­ется объяснением, которое он получил не из своего опыта (ибо он избегает практического общения с теми, кого считает блуждающими тенями, от которых надо держаться подальше), а из собственных глубокомыс­ленных рассуждений, либо из знаний, приобретенных им от своих духовных авторитетов. Я не беру на себя смелость говорить, здесь и сейчас, с позиций теории, которую не разделяю (возможно, из-за недостаточной осведомленности). Но я прошу разрешения указать на случаи типа тех, о котором я поведал, которые не встречаются на Востоке, но происходят здесь, на Запа­де. С моей точки зрения и, по мнению практических спиритуалистов, восточная философия интерпретирует их совершенно неудовлетворительно, когда снисходит до них. Каждая истинная философия должна принимать их во внимание; и я не берусь утверждать, что теосо­фия, которой занимаются такие талантливые люди, не имеет в своем арсенале готового объяснения. Ни одно чисто академическое исследование того, что философия считает теоретически возможным или даже доказуемым с позиций высшей метафизики, не может отмахнуться даже от одного установленного факта, какой бы непо­нятной ни была его причина.

Этим письмом я хочу внести свою лепту в дело изу­чения запутанной проблемы. Имея на сей счет собственное мнение, которое я не собираюсь никому на­вязывать, хочу беспристрастно ознакомиться с чужими точками зрения».

РЕДАКТОРСКИЙ КОММЕНТАРИЙ НА ЭТУ ЖЕ ТЕМУ[360]

Из всех спиритуалистов «М.А.(Оксон)» после­дний, чьим аргументам мы хотели бы сделать исключение и с чьими идеями сразиться, поскольку он является одним из наших давних и очень уважаемых друзей. Однако мы вынуждены вступить с ним в полемику, поскольку глубоко убеждены (чтобы не сказать знаем – из опасения прослыть догматиками), что по некоторым вопросам он так же сильно заблуждается, как и любой простой смертный, не наделенный его замечательным даром распознавания. Помимо нашего личного располо­жения к нему, он, – будучи автором «Психографии и идентификации духов» и прочих прекрасных ра­бот по психологии[361], – как никто другой заслужи­вает самого серьезного и пристального внимания. Наша задача осложняется еще и тем, что «М.А. (Оксон)» не принадлежит к числу авторов, которые защищают спиритуалистические гипотезы, основы­ваясь только на информации из вторых рук, или к разряду восторженных почитателей  «духов-визитеров» и новомодных феноменов, а является очень серьезным исследователем своих личных многолет­них общений с так называемыми «духами».

Но нам придает смелость мысль о том, что не претендуя на такие же, как у него, ясность стиля и замечательную способность приводить доказатель­ства, которые для него являются прямыми, а для дру­гих сомнительными, мы тоже можем дискутировать, прибегая к собственному опыту. Кроме того, в от­личие от теории, с которой он повенчался, наша док­трина базируется на учениях всех древних филосо­фов и, более того, на коллективном опыте людей, посвятивших всю свою жизнь изучению оккультной стороны природы. Таким образом, наши показания тоже могут иметь определенный вес, во всяком слу­чае – для беспристрастных умов. И мы заявляем, что в глазах последних наша теория применительно к нашим фактам покажется – по крайней мере, от­носительно случая с Джоном Лилли – намного ра­зумнее и правдоподобнее, чем обычная спиритуалис­тическая гипотеза.

Начнем с того, что главный аргумент «М.А.(Оксона)» против теософии не только явно некорректен, но и совершенно несправедлив в одном аспекте. Он говорит, что «мы (спиритуалисты?) имеем право использовать в своих исследованиях обычную науч­ную методику, что совсем не то же самое, как теоретизировать и затем подбирать факты для подкреп­ления мыльных пузырей, которых мы напустили, а кропотливо собирать информацию, которую затем можно будет обобщить с большой долей увереннос­ти». В ответ на это мы напоминаем ему, что спири­туалистическая теория о возвращении духов умерших имеет такой же возраст, что и первые стуки в Рочестере, то есть тридцать пять лет, и что если на кого-то и падает обвинение в пускании мыльных пузырей прежде, чем собрано достаточно фактов, способных выдержать одну-единственную соломинку, то не на теософов, а именно на спиритуалистов. Мы совер­шенно уверены в том, что «М.А.(Оксон)» не был первым, кто дал название посреднику, проявляюще­муся через определенные феномены, но как бы ни было велико его нежелание принять теорию apriori, являющуюся, по мнению всех без исключения спи­ритуалистов, «негибкой догмой, которую навязывают нам на веру», – тем не менее, похоже, он принял ее и теперь поддерживает и защищает от малейшего по­сягательства со стороны любой несходной с ней док­трины. Если нам говорят, что он сделал это на том основании, что не встретил ни одной (теософской оккультной) теории, которая не вступала бы в от­крытое противоречие с некоторыми установленными фактами или «не рассыпалась бы при проверке», – то мы отвечаем, что наш опыт и его диаметрально противоположны. Кроме того, довольно затрудни­тельно представить себе, как можно доказать само­очевидность теории, если привлекать только те фак­ты, которые отвечают лишь нашим целям.

«М.А.(Оксон)» никогда не был оккультистом и поэтому ничего не знает о способах проверки различных типов феноменов – в том числе самих «ду­хов». Хотя едва ли сейчас найдется бывший спири­туалист, – такой же ревностный и бескомпромисс­ный, как «М.А.(Оксон)», – ставший теософом, а затем превратившийся в оккультиста. За четверть ве­ка такая метаморфоза произошла только с одним че­ловеком – полковником Олькоттом. А автор этих строк, воспитанная, как и все члены ее семьи, в вере в возвращение «душ» (могущественная ортодоксаль­ная церковь, склонная относить их всех к категории злых или «проклятых» душ, не делает различия меж­ду теориями), еще тридцать с лишним лет назад отдавала большее предпочтение спиритуалистическим, чем оккультным взглядам – несмотря на знакомство с оккультными доктринами. Одно время мы были такими же пылкими спиритуалистами, как и многие другие. Никто упорнее нас, – нет, даже от­чаяннее нас, – не цеплялся за последнюю соломин­ку этой обнадеживающей и радостной иллюзии, обещавшей блаженство вечного личного воссоедине­ния с самыми близкими и дорогими, кого мы поте­ряли. Год, проведенный в Америке, и тяжкие личные испытания убили эту хрупкую надежду и оконча­тельно открыли нам глаза. Понадобилась смерть двух человек, – наиболее горячо любимых родст­венников, – чтобы навсегда похоронить столь сла­достную, но обманчивую мечту. Мы научились на собственном опыте, – прежде чем стали безогово­рочно верить своим Учителям, – делать различие между объективными оболочками бывших людей – и субъективными истинными духами, между элементариями (жертвами несчастных случаев или само­убийцами) и элементалами – будущими людьми. И мы полагаем, что знаем теперь отличие «Братьев Света» от – если применять образное восточное вы­ражение – «Братьев Тени» в над- и подземных сфе­рах, а также на земном плане. Есть духи и есть Духи; Высокие Планетарные Духи (Дхиан Коганы), кото­рые были человеческими существами миллионы ве­ков назад на другой (не нашей) планете, и их майя-вическая видимость, проецируемая на внутренний психический экран наших медиумистических, следо­вательно, искаженных органов восприятия.

Есть провидцы, а есть медиумы, так же, как ве­ликие мужи науки и усердные искренние, но невежественные новички. И нечестно со стороны «М.А.(Оксона)» выдавать теософов за людей, предписывающих «косные догмы» и слепую веру, особенно пос­ле того, как несколькими строчками выше он анну­лировал свое обвинение, вложив в уста своих оппо­нентов, обращавшихся к спиритуалистам, слова, которые правильно характеризуют первых: «Совершен­но маловероятно, чтобы вы были правы в своих предположениях. В действительности, это не невоз­можно, но очень маловероятно» и т.д., – нас заста­вили сделать заявление, не имеющее никакого отно­шения к догматизму.

А теперь проанализируем приведенный случай и посмотрим, мог ли «Джон Лилли» совершить все, что ему приписывают, в то время как его монада находилась в девакхане или другом состоянии, из которого нет возврата на землю, согласно нашему мнению, которое мы, на самом деле, не навязываем никому, кто предпочитает придерживаться своих собственных теорий. Почему бы его оболочке, кото­рая, несмотря на остроумное определение мистера Морзе (хотя, безусловно, остроумие не является доказательством), что это «нечто, что передвигается, не имея ничего внутри себя», – не обладать всем необходимым, что было у нее на земле, для воссоздания ложной личности, то есть иллюзорного эго, с созна­нием его физической личности и памятью, воскре­шающейся и обновляющейся при каждом контакте с частицами мозга живого медиума[362]? Мы спрашива­ем, почему бы этой «оболочке», – несмотря на то, что «прошло не одно десятилетие с момента ухода Джона Лилли с земного плана», – не сообщаться с «М.А.(Оксоном)» в течение многих лет, пусть даже посредством стола? Спиритуалисты, которые так торжественно апеллируют к Библии для подтверж­дения своих рассказов об ангелах и внезапном по­явлении якобы материализовавшихся духов, не должны, говоря о пустых оболочках, упускать из виду и с выгодой для себя забывать о «рефаимах»[363] евреев, – населяющих их Шеол[364], или Гадес[365]. Не означает ли слово «рефаим» буквально – «выхоло­щенная» или «пустая» тень и не соответствует ли их Шеол нашей кама-локе?

Описанный факт вовсе не противоречит нашей теории, в то время как он совершенно не согласуется со спиритуалистической. Если даже не брать во внимание, что реальный развоплощенный дух, ско­рее всего, избегал бы общения «посредством стола», имея в распоряжении утонченное ясновидение и ду­ховное сознание медиума, как могло случиться, что знакомый звук – свидетельство его присутствия – «исчезал» постепенно, а не внезапно, как бывает в случае с «духом», наделенным реальной миссией, ко­торый уходит честно и открыто после выполнения задания? Разве это постепенное уменьшение подразу­меваемого присутствия не совпадает идеально с на­шей теорией о медленном увядании оболочки? Зачем вечной, полуматериальной, совершенно сознательной сущности прибегать к таким эксцентричным при­емам?

И почему, если «Джон Лилли» был его старым другом и намеревался (при условии, что там вообще кто-либо имеет какие-нибудь намерения) напом­нить о себе «М.А.(Оксону)», почему он открыто не сказал или не «отстучал» то, что он хотел сообщить, вместо того, чтобы держать нашего друга в полусон­ном состоянии и многократно прерывать его сон сту­ками и шумом, рискуя вызвать у него головную боль? «Может, он не был в состоянии сделать боль­ше или ему это не позволили?» – спрашивает автор. «Не позволили!» – кто или что, хотели бы мы знать? С таким же успехом можно ожидать, что отравлен­ные частицы, которыми человек рискует заразиться в комнате, где находился больной, умерший от оспы, способны назвать имя того, в ком они произ­росли, или объяснить, чем они занимаются.

«Джон Лилли» многие годы насыщал комнату своими эманациями, а в любом случае, определенная часть личностного сознания развоплощенного и даже живущего существа остается и будет сохра­няться в том месте, с которым он себя отождест­влял; подтверждением тому служат многие зареги­стрированные  феномены.

Например, появление на протяжении ряда лет астрального двойника сумасшедшего знатного происхождения в комнате, в которой его держали вза­перти 9 лет. Время от времени оттуда доносился дикий крик – слуги узнали его, а врач клятвенно подтвердил на следствии, проведенном полицией в одном из губернских городов южной России. Чье это было привидение и чей голос? Психически ненормального? Но этот человек вылечился и в то время уже снова жил со своей семьей в Пензе – благочестивые христиане и духовенство приписали случившееся, как всегда, козням дьявола. Более того, бывший пациент, услышав о такой ужасной новости, – появлении его тела в комнате, где он неистовствовал много лет, настоял на своем воз­вращении в это место и разоблачении обмана сво­их врагов – как он это называл. Он отправился туда, вопреки протесту членов своей семьи и вра­ча, и по прибытии решил провести ночь в своей прежней комнате в компании своего друга, выше­упомянутого доктора, которому стоило большого труда получить у него на это согласие. В резуль­тате он сам и врач видели его двойника и слыша­ли еще более громкие крики, а когда на рассвете в комнату вошли психиатр сумасшедшего дома и больные, то увидели М.С. снова в состоянии буй­ного помешательства, а его друга в глубоком об­мороке. Этот случай был официально подтвержден в свое время, и сообщение о нем можно найти в полицейских сводках  1840-1850  гг.

А теперь давайте представим, что вместо того, чтобы выздороветь и покинуть сумасшедший дом, этот человек там умер. Кто из спиритуалистов ког­да-либо усомнился бы в том, что здесь стонал его «дух» и появлялась «майяви-рупа» propria persona? Мы говорим с такой уверенностью именно на основании ряда подобных случаев и нашего личного опыта, приобретавшегося на протяжении свыше 40 лет – 10 из которых прошли в состоянии, очень похожем на медиумизм (если не таковом), пока, бла­годаря невероятному усилию воли и помощи посвя­щенных друзей, мы не избавились от него. Однако, наш опыт остается при нас, и мы никого не застав­ляем верить нам на слово и не навязываем своих жизненных убеждений другим людям. Не было ни­какого «духа, выдававшего себя за Джона Лилли». Но, вероятно, была сброшенная и распадавшаяся оболочка Джона Лилли; возможно, накануне полно­го распада, но все еще способная гальванизировать­ся до испускания звуков в результате присутствия того, чей организм поддерживал ее существование в течение нескольких лет. Когда этот организм снова вступил в контакт с reliquiae, то получился эффект, подобный оживлению трупа сильным электричес­ким разрядом.

Также неверно утверждать, что «более утончен­ный восточный философ воспользуется объяснением, которое он получил не из своего опыта (ибо он избегает непосредственного общения с теми, кого считает блуждающими тенями, от которых надо дер­жаться подальше), а из собственных глубокомыслен­ных рассуждений»; ибо «восточный философ» не де­лает ничего подобного.

Только для начинающего «философа» – еще не посвященного ученика, которому запрещено беспокоить блуждающие тени, – такие контакты пред­ставляют опасность.  Настоящий  философ изучает различную природу этих невидимых факторов при полном контроле над своими физическим сознани­ем и чувствами, а также (хотя не так хорошо) при еще более полном осознании своих духовных воспри­ятий во время прекращения активности плотного тела, мешающего своими заблуждениями чистоте ду­ховного зрения. «А случаи такого рода» (как с М.А.Оксоном)... действительно «происходят на Во­стоке» и, пожалуй, чаще, чем на Западе. Но если бы даже христианские каббалисты поверили в них, то прибегли бы к той же самой доктрине об оболочках, что и мы. Если наши друзья обратятся к «Трем кни­гам по оккультной философии» Корнелия Агриппы[366], то увидят, что он выдвигал те же теории. В главе «Что интересует человека после смерти: различные мнения» мы находим следующую информацию, изложенную полно и ясно у Агриппы, но очень повер­хностно в переводе Генри Морли. Опуская точки зрения на эту проблему Тритхемия[367], Генри Кунрата, Парацельса[368] и других великих оккультистов, процитируем несколько строк из упомянутого пере­вода, сделанного скептиком:

«Осознание наличия истины в учениях древних... все-таки заставляет каббалистов отказаться от доктри­ны Пифагора[369] о том, что озверевшие души принимают звериную форму; наоборот, они говорят, что они воз­вращаются на землю в человеческом обличий... Иногда души злых людей оживляют свои покинутые трупы... Но когда тело отдает земное земле, дух возвращается к Богу... и этот дух есть разум [монада, Буддхи][370], чистая познавательная способность, которая оставалась безгреш­ной во время пребывания во плоти, какие бы прегреше­ния не совершали против нее душевные страсти и теле­сные заблуждения. Затем, если душа [личностное Эго, манас] прожила достойно, она отправляется вместе с разумом; и оба они совместно трудятся в мире, где пра­вит Божественная справедливая воля. Но души, совер­шившие зло, после смерти отделяются от разума и бес­сознательно блуждают [наши оболочки], подвергаясь всем нестерпимым страданиям необузданных страстей, и благодаря влечению, с помощью которого они созда­ли плотность физического тела, притягивают и конден­сируют на себе, как в тумане, материальные частицы [материализуются?], делающие их чувствительными к физической боли и дискомфорту. После смерти души [отделившиеся от своего духовного Эго, если угодно] помнят прошлое и, в соответствии со своей природой, сохраняют большую или меньшую привязанность к те­лам, в которых они обитали, или другой плоти и крови [очевидно, к медиумам]. Чаще всего это происходит с душами, чьи тела не были захоронены, или с теми, кто подвергся насилию [самоубийцы и жертвы несчастного случая; см. «Фрагменты оккультной истины»]... Суще­ствуют два вида некромантии: несиомантия, оживление трупов, и скиомантия, когда вызываются только тени. Но для воссоединения души с телом требуются ок­культные знания»[371].

Опять же, в следующей главе [xliii] читаем:

«Сейчас только разум от природы божественен, ве­чен; рассудок легок, прочен; идолум более материален и, будучи предоставлен самому себе, погибает». Это оз­начает всего-навсего, что "разум" в данном случае вы­ступает синонимом шестого и седьмого принципов, Атмана и Буддхи, или "Духа и духовной души", или позна­вательной способности, а "рассудок" символизирует духовное вещество, часть личностного сознания, или "душу, сопровождающую разум" (манас, следующий за Буддхи в девакхан). То, что Агриппа обозначил " идолумом",  мы называем  "астральной  оболочкой",  или  "элементарней"».

Разумеется, приведенные цитаты, подкрепляю­щие наши высказывания, не произведут на спиритуалистов никакого впечатления; они печатаются здесь исключительно ради теософов. Кроме того, мы обращаем их внимание на статью, непосредст­венно следующую за «Распознаванием духов и современными теориями» в том же номере журнала «Light» (28 апреля 1883 г.) – «Дом с привидения­ми» (автор J.C.). Очаровательная, простая, неза­мысловато рассказанная история со всеми призна­ками искренности и неподдельности. Что мы в ней обнаруживаем? Любящая жена и мать теряет мужа в доме, в котором водились привидения еще до того, как эта семья в нем поселилась. Громкие шумы и треск без всякой причины. Звуки шагов на ступенях лестницы; таинственные голоса, слова, слетающие с призрачных губ. Умирает муж – оче­видно, хороший и любящий супруг – страстный любитель музыки. На следующую ночь после его смерти пианино начинает тихо играть. «Я узнала эту мелодию – это последняя пьеса, которую мой муж сочинил экспромтом», – пишет вдова. Допу­стим! Каббалисты признают такую возможность и дают ей объяснение. Но то, что произошло даль­ше, не укладывается в рамки спиритуалистической теории, если только не допустить мысль, что хо­рошие люди, любящие отцы и нежные мужья пос­ле смерти становятся жестокими злодеями и злоб­ными  привидения.

Родственники были удивлены приподнятым на­строением вдовы, по словам автора статьи. Они приписали это «недостатку естественного чувства скор­би, мало задумываясь о том, что меня переполняла радость понимания великого будущего, ожидающе­го его новорожденный лучезарный дух». Откуда взялась такая уверенность и каковы неопровержи­мые доказательства «великого будущего»?

Прежде всего – «стук» после похорон. Но такие стуки были в доме и раньше. Дети часто слышали, что «папа разговаривает с ними». Но дети всегда будут слышать и видеть то, что велят им взрослые. Старшего сына положили спать в комнате, где умер его отец, о чем он, не знал. «Ночью, – пишет вдо­ва, – мальчик перепугал нас всех ужасным криком. Его нашли сидящим в постели, бледным от страха. Кто-то прикоснулся к его плечу и разбудил его». На следующую ночь все повторилось – «кто-то снова дотронулся до него». На третью ночь то же самое в другой комнате; «два или три раза он поднимал на ноги всю школу, а когда приезжал домой на кани­кулы, то тоже кричал по ночам». Одна из гостивших подруг «почувствовала, что ее постельное белье тя­нут». В конечном итоге, шумы так расшатали ей нервы, что она уехала без объяснения причины. Вско­ре заболел слуга из-за визитов призраков и их проказ – и «его вынуждены были отпустить». Суще­ствовал риск, что многочисленные переживания в жизни мальчика, которого дух его любящего отца доводил по ночам до нервных приступов, – могли сделать из него эпилептика или идиота. Доставалось и друзьям, и слугам, и гостям любящей вдовы. Затем однажды ночью... но пусть овдовевшая женщи­на сама поведает свою историю.

«Когда малыши заснули безмятежным детским сном, я бродила по дому, внимательно всматриваясь в каждый угол, со страхом ожидая найти там притаивше­гося грабителя,  готового броситься на меня.

Я уже собиралась отправиться спать, когда вспомни­ла, что не заглянула в кабинет моего покойного мужа. Я зажгла свечу и, открыв щеколду, вошла внутрь. Все было спокойно, но вдруг мне показалось, что по ком­нате пробежал легкий ветерок, который задул свечу и захлопнул дверь! На мгновение я онемела от ужаса; во­лосы мои встали дыбом; на лбу выступил пот. Я не могла кричать, казалось, силы покинули меня и толпа безобразных иллюзорных образов заполнила мой мозг; похоже было, что рассудок покинул меня. Я упала на колени и попросила "Бога Отца" освободить меня. За­тем я направилась к двери, нащупала замок и через се­кунду была снаружи. За спиной хлопнула затворившая­ся дверь!

Я побежала к своим детям и, закрывшись на ключ, легла не раздеваясь. Некоторое время все было тихо, потом я услышала звук, наподобие гонга, исходивший от оконных решеток, а затем грохот в сопровождении стуков и голосов. Проснулся мой младший сын и спросил: "Что это за шум?" Я велела ему не обращать внимания и продолжать спать, что он вскоре и сделал. После этого я услышала голос моего мужа, назвавший по имени старшую дочь и приказавший ей идти на же­лезнодорожную станцию. Затем он позвал меня: "Под­нимайся сюда". Я сказала: "Не могу, мне надо жить ради детей". До самого рассвета во всем доме хлопали двери, а на лестницах слышались шаги вверх и вниз».

Теперь мы просим ответить, руководствуясь ло­гикой и здравым смыслом: сообразуется такое еженощное поведение с духом хорошего человека, при­мерного мужа и отца или с полубезумной оболоч­кой?! К какой софистике нужно прибегнуть, чтобы оправдать подобные поступки в первом случае, и как естественно устраняются все недоумения, если воспользоваться оккультной теорией! Оболочка свя­зана с освободившейся монадой хорошего и чистого человека не больше, чем тень человека с его телом, получи она неожиданно дар речи и способность оз­вучивать мысли, которые она находит в головах дру­гих людей.

«М.А.(Оксон)» заканчивает статью уверениями, что он написал ее, движимый единственным побуж­дением внести свой вклад в дело изучения трудно­разрешимой проблемы. «Он далек от желания навязывать свое мнение»; однако, развернул свои рас­суждения на трех с половиной колонках, доказывая, что теософские учения – это «мыльные пузыри», вероятно, только потому, что наши факты не состы­ковываются с его собственными. Мы можем заве­рить нашего доброго друга, что оккультисты еще в меньшей степени горят желанием, чтобы он навязы­вал их взгляды неподготовленным сознаниям или критиковал других людей. Но когда совершаются нападки на их теории, они дают отпор и могут привести такие же неопровержимые факты, что и он. Оккультная философия базируется на психических феноменах, которые собирались в течение тысячеле­тий. Спиритизм возник всего 35 лет назад и не породил еще ни одного общепризнанного адепта, сво­бодного от медиумизма.

ЗАМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ «СТАТУС ИИСУСА»

В заметке о «Статусе Христа» один корреспондент пишет: «Такой длинной череды мучеников, умерших из любви к Христу, не найти в истории буддизма» и спра­шивает: «Какое конкретно место в священной Иерархии Адептов отведено Махатмами Иисусу? Покинувший землю?.. Будет ли отныне Иисус называться... Дхиан-Коганом, Буддой или Планетарным Духом? И... инте­ресует ли его теперь эволюция земного человечества?». Е.П.Блаватская отвечает.

«Часто большим подвитом является жизнь во имя любви к человеку или идеалу, чем смерть за него» – таков один из девизов Махатм.

Насколько нам известно, статус, который Они определили для Иисуса, – это великий и чистый человек; реформатор, который с радостью бы жил, но вынужден был умереть за то, что считал величайшим неотъемлемым правом человека – абсолютную свободу совести; адепт, который проповедовал все­мирную религию, не признающую никакого друго­го «храма Господня», кроме самого человека; благородный Учитель эзотерических истин, которые он не успел объяснить; посвященный, который не делал различий – кроме моральных – между людьми; кто отвергал привилегии и презирал богатство; и кто предпочел смерть разглашению секретов посвящения. И, наконец, тот, кто жил за сто лет до начала общепринятого, так называемого христианского ле­тоисчисления.

Мы не знаем, какого из будд имеет в виду наш корреспондент, так как их было много. Махатмы признают в нем одного из Просветленных, следова­тельно, одного из будд в этом смысле слова; но они совсем не считают Иисуса евангельским Христом. Однако на такие вопросы едва ли могут быть даны ответы в общественном журнале.

Похоже, наш корреспондент неосведомлен, что несмотря на то, что мы живем в Индии в окружении 250 млн. человек, чьи преданность и преклоне­ние перед своими аватарами и богами не менее силь­ны и искренни, чем у горстки христиан, пытающих­ся привить почитание своего Спасителя, все же, – если и считается уважаемым и законным занятием высмеивание и оскорбление устным и печатным словом всех богов наших языческих Братьев, – журнал, который осмелится отрицать божественность Иисуса и говорить о нем так же, как о Будде или Криш­не, немедленно лишится своего положения и подвергнется травле со стороны христианских подпис­чиков. Таково представление христиан о Братстве и справедливости.

ЧЕЛА И СВЕТСКИЕ УЧЕНИКИ

Поскольку слово чела было введено в лексикон западных метафизиков теософами, а тираж нашего журнала постоянно растет, то представляется весьма полезным дать более четкое объяснение этого термина и правил ученичества для европейских и даже восточных членов нашего Общества.

Итак, «чела» – это тот или та, кто предложил себя в ученики для практического изучения «нераскрытых тайн природы и непроявленных психи­ческих сил человека». Духовный учитель, которо­му он предлагает свою кандидатуру, называется в Индии гуру; а истинный гуру – это всегда адепт оккультных наук: человек глубоких знаний – эк­зотерических и эзотерических – особенно после­дних; тот, кто подчинил свою плоть Воле; тот, кто развил в себе как качества (сиддхи[372]), позволяющие управлять силами природы, так и способности ис­следовать ее секреты с помощью дотоле дремав­ших, а ныне активизировавшихся сил своего есте­ства – вот настоящий Гуру.

Довольно легко выступить в качестве кандида­та на ученичество, стать же адептом — самая труд­ная задача для любого человека. Существует мно­жество «прирожденных» поэтов, математиков, ме­хаников, государственных деятелей и т.д., но практически невозможно встретить прирожденного адепта,  ибо,  хотя  мы часто слышим о людях,  обладающих необычными природными способностя­ми к приобретению оккультных знаний и сил, даже они должны подвергнуться тем же самым проверкам и испытаниям и пройти те же этапы самообучения, что и любой менее одаренный пре­тендент. Истина в том, что на этом поприще нет легких  путей для  избранных.

На протяжении столетий гималайские Махатмы проводят отбор учеников, помимо наследственных групп в гомпа[373], из природных мистиков – в Тибе­те их насчитывается изрядное количество. Исклю­чения были сделаны только для таких представи­телей западной цивилизации, как Флудд[374], Томас Воган, Парацельс, Пико Делла Мирандола[375], граф де Сен-Жермен и др., чье естественное влечение к этой небесной науке в какой-то мере заставило да­леких Адептов установить с ними личные связи, чтобы помочь приобщиться к доступной в их со­циальном окружении части истины.

Из Книги IV Киу-те (глава о «Законах Упасаны») мы узнаем, что к чела предъявляются следующие требования:

1)         Совершенное физическое здоровье;

2)         Абсолютная ментальная и физическая чистота;

3)         Бескорыстие, безграничное милосердие, состра­дание ко всем живым существам;

4)         Правдивость и непоколебимая вера в закон кармы, не поддающийся вмешательству никаких сил природы: закон, чье исполнение не может быть по­колеблено или отменено каким-либо обстоятель­ством посредством молитв или особых экзотеричес­ких церемоний;

5)         Полное бесстрашие в критических ситуациях, даже сопряженных с риском для жизни;

6)         Интуитивное восприятие себя как проводника проявленного Авалокитешвары[376] или Божественного Атмана (Духа);

7) Беспристрастное отношение и справедливая оценка всего, что составляет объективный и времен­ный мир, связанный с невидимыми сферами.

Такими, по крайней мере, должны быть рекомен­дации тому, кто стремится стать совершенным чела. Кроме первого качества, для которого в редких и особых случаях может быть сделано исключение, все остальные должны быть более или менее развиты и постоянно присутствовать во внутренней природе чела без постороннего влияния, прежде чем он дей­ствительно сможет подвергнуться испытанию.

Когда саморазвивающийся аскет – будь то в гуще жизни или в стороне от нее – в соответст­вии со своими природными возможностями овла­дел и стал выше своих: 1) шариры – физического тела; 2) индрьи – чувств; 3) доши – недостатков; 4) духкхи – болевых ощущений; и готов стать еди­ным со своим Манасом – разумом, Буддхи – выс­шим сознанием, или духовной познавательной способностью, и Атмой – высшей душой, то есть духом, и признает в Атме верховного правителя в мире восприятий, а в воле – высшую исполни­тельную энергию (силу), тогда только, – согласно правилам, освященным веками, – он может быть взят на попечение одним из Посвященных. Затем ему могут показать мистический путь, в конце ко­торого чела должен научиться безошибочно распоз­навать Пхалу, или следствия, порожденные опреде­ленными причинами, и указать средства достиже­ния апаварги – освобождения от страданий повтор­ных рождений (определения этих понятий ничего не скажут профанам) и, следовательно, от Претьи-бхавы – переселения.

Но со времени возникновения Теософского Об­щества, одной из труднейших задач которого является пробуждение в арийском сознании дремлющей памяти о существовании науки о трансцендентальных возможностях человека, правила приема учени­ков были немного ослаблены в одном аспекте.

Многие члены нашего Общества – убеждаясь на практике в наличии у них вышеперечисленных качеств и довольно справедливо полагая, что если ра­нее другие люди сумели достичь цели, то они тоже, при условии своей пригодности, могут добиться того же, следуя этим же путем, – настаивали на принятии их в кандидаты. А поскольку не дать им шанс хотя бы начать и ввиду их настойчивости было бы вмешательством в карму, то им была предоставлена такая возможность. Пока что результаты не внушают оптимизма; и чтобы показать этим несчастным причину их неудач, а также предостеречь других от безрассудного повторения подобной участи, было дано распоряжение написать данную статью. Упомянутые претенденты, несмотря на то, что их без оби­няков заранее предупредили об опасности, начали неверно, эгоистично устремившись в будущее, и упуская из виду прошлое. Они забыли, что не совер­шили ничего, чтобы заслужить такую исключитель­ную честь; ничего, что оправдывало бы их претен­зии на подобные привилегии; что они не могут по­хвалиться ни одним из перечисленных достоинств.

Как представители эгоистичного, чувственного мира, – неважно, семейные они или одинокие, торговцы, гражданские или военнослужащие, или заня­тые в сферах, требующих высшего образования, – все они прошли через систему обучения, рассчитан­ную больше на развитие в них животной природы, чем духовного потенциала. Однако каждый в от­дельности и все вместе были настолько тщеславны, что полагали, будто их случай должен стать исклю­чением из правила, установленного несчетное коли­чество веков назад, словно в их лице в мир действи­тельно явился новый Аватара! Все ожидали приобре­тения тайных знаний и необыкновенных способностей только потому, что они вступили в Теософское Общество. Некоторые из них искренне решили из­менить свою жизнь и оставить вредные привычки – в любом случае, мы должны отдать им должное.

Вначале всем было отказано, начиная с самого президента, полковника Олькотта. Что касается этого джентльмена, то он не был официально принят в ученики прежде, чем доказал своим преданным тру­дом в течение более года и непреклонной решитель­ностью, что сможет успешно выдержать проверку. Затем со всех сторон стали раздаваться жалобы – как от индусов, которые должны были лучше знать об этих правилах, так и от европейцев, которым, ра­зумеется, неведомо было о них ничего. Раздавались крики, что если хотя бы нескольким теософам не будет предоставлена возможность попробовать свои силы, то Теософское Общество не может продолжать существование. Все прочие благородные и беско­рыстные задачи нашей организации были проигно­рированы: долг человека перед ближним и своей страной, помощь слабым и несчастным, просвеще­ние, воодушевление и возвышение окружающих – все это было сметено в безумной погоне за адептством. Основателям Общества мешали выполнять их повседневную работу звучавшие отовсюду требова­ния феноменов, феноменов, феноменов и назойли­вые просьбы ходатайствовать перед Махатмами, против которых, собственно, и высказывалось недо­вольство, хотя их бедные посредники вынуждены были принимать весь удар на себя. Наконец, от выс­ших авторитетов пришло указание поймать на слове нескольких наиболее упорствующих соискателей. Результаты эксперимента, пожалуй, лучше, чем про­поведи, раскроют содержание ученичества и проде­монстрируют последствия эгоизма и безрассудства. Каждый кандидат был предупрежден, что так или иначе он должен будет ждать годы, прежде чем будет доказана его пригодность, и что он обязан прой­ти через ряд испытаний, которые выявят все, что в нем есть – хорошее или плохое. Почти все они были женатыми людьми, поэтому им дали определение «светские чела» – новый термин в английском язы­ке, однако, уже давно имеющий эквивалент в ази­атских языках.

Чела-мирянин – всего лишь светский человек, который подтверждает свое желание приобщиться к духовным знаниям. Фактически, каждый член Тео­софского Общества, подписавшийся под второй из трех «декларированных нами целей»[377], является та­ковым; и хотя он не принадлежит к числу истинных чела, у него все-таки есть возможность стать одним из них, поскольку он перешагнул черту, отделяющую его от Махатм, и попал, так сказать, в поле их внимания. Вступая в Теософское Общество и беря на себя обязательство помогать его работе, он, до некоторой степени, обещал действовать в интересах тех Махатм, по приказу которых было организовано это Общество и под чьим условным патронажем оно находится. Следовательно, присоединение к Обще­ству является вводной частью; все остальное полностью зависит от самого члена, и он никогда не дол­жен рассчитывать даже на малейшую «благосклон­ность» со стороны одного из наших Махатм или любого другого Махатмы в мире (пожелай он обна­родовать себя), не заработанную личными заслугами. Махатмы являются исполнителями Закона кармы, а не вершителями судеб. Светские чела не имеют ника­ких привилегий, кроме выполнения заслуженной ра­боты под наблюдением Учителя. И для полученного результата не имеет никакого значения, видит ли чела-мирянин своего Учителя или нет: его хорошие и плохие мысли, слова и поступки принесут соответ­ствующие плоды. Хвастать своим ученичеством или выставлять его напоказ – это верный способ свести отношения с Гуру до пустого звука, ибо это будет служить prima facie свидетельством тщеславия и не­способности к дальнейшей эволюции. На протяже­нии многих лет мы всюду проповедовали один принцип: «Сначала заслужи, потом только желай» близости к Махатмам.

Итак, в природе действует беспощадный неизмен­ный закон, чьи проявления проливают свет на очевидную загадку отбора некоторых «чела», которые за последние несколько лет превратились в печаль­ный образец человеческой безнравственности. Чита­тель должен вспомнить старую пословицу: «Не буди лиха, пока спит тихо». Она содержит океан оккуль­тной мудрости. Ни один мужчина и ни одна женщи­на не знают степени своей моральной стойкости, пока не подвергнутся испытанию. Тысячи людей проживают жизнь, пользуясь уважением только по­тому, что никогда не были поставлены на край про­пасти. Это бесспорный труизм, но он как нельзя лучше подходит к данной ситуации. Тот, кто хочет вступить на путь ученичества, одним этим уже про­буждает и доводит до предела все дремлющие страс­ти своей животной природы. Ибо это начало борь­бы не на жизнь, а на смерть. Это выяснение расста­новки сил раз и навсегда: «быть или не быть». По­бедить – значит стать адептом; проиграть – значит превратиться в жалкого страдальца, так как сдаться в плен похоти, гордыне, жадности, тщеславию, эго­изму, трусости и иже с ними – это действительно позор, если оценивать мерками истинного представ­ления о человеке. Чела ставится лицом к лицу не только со всеми скрытыми пороками своей натуры, но вдобавок еще со всей массой отрицательной энер­гии, накопленной обществом и нацией, к которым он принадлежит. Ибо он – составная часть этих со­вокупностей, а то, что влияет на отдельного инди­видуума, сказывается и на всем коллективе (городе или нации), и наоборот. Поэтому его борьба за доб­родетель сотрясает все окружающее безнравственное общество, обрушивающее на него свою ярость. Если он согласен продолжать сосуществование со своими ближними и быть всегда похожими на них, – сто­ящими, возможно, чуть выше, а может, и немного ниже среднего уровня, – никто не удостоит его вни­мания. Но если станет известно, что он распознал издевательскую пустоту социальной жизни, ее лице­мерие, себялюбие, чувственность, скаредность и прочие пороки и решил подняться на более высокий уровень, как тотчас же его начинают ненавидеть, и каждая испорченная, фанатичная или злобная сущ­ность посылает ему волевой поток противодейству­ющей энергии. Если он обладает врожденной духов­ной силой, то стряхивает его с себя так же легко, как выносливый пловец решительными движениями одолевает течение, способное унести, как соломин­ку, более слабого. В этой нравственной битве даже один-единственный скрытый недостаток ученика – что бы он ни делал – непременно будет высвечен. Внешний лоск условностей, которыми «цивилиза­ция» покрывает всех нас, должен сойти, а внутрен­нее Я, – обнаженное и без малейшей завесы, скры­вающей его реальный облик, – выступить наружу. Социальные привычки, которые, до некоторой сте­пени, служат моральными ограничителями и застав­ляют людей платить дань добродетели, вынуждая их казаться хорошими, – неважно, являются ли они таковыми на самом деле или нет, – вероятно, будут преданы забвению, а все сдерживающие начала сме­тены под напором сил, пробужденных к жизни уче­ничеством. Пока что кандидат на ученичество пре­бывает в атмосфере иллюзий – майе. Порок пред­стает в самом обворожительном облике, искушения пытаются увлечь неопытного соискателя в бездну нравственного унижения. Все происходит совсем не так, как на картине великого художника, где изоб­ражены сатана, разыгрывающий со смертным шах­матную партию, ставкой в которой является бес­смертная душа человека, и стоящий рядом со своим подопечным ангел-хранитель, помогающий ему со­ветами. Ибо в данном случае столкновение происхо­дит между волей чела и его плотью, и карма не до­пускает вмешательства ангела и Гуру до тех пор, пока не выяснен исход поединка. С живостью поэ­тического воображения Э.Бульвер-Литтон[378] идеали­зировал эту мысль в своем произведении «Занони», которое неизменно будет пользоваться авторитетом у оккультистов, поскольку в «Странной истории» он очень выразительно показал темные стороны ок­культных исследований и их смертельную опас­ность. Недавно один из Махатм назвал ученичество «психическим растворителем, который выедает всю грязь, оставляя после себя только чистое золото». Если у кандидата есть хоть малейшая склонность к деньгам или политической софистике, или материа­листическому скептицизму, или позерству, или вра­нью, или жестокости, или чувственным удоволь­ствиям любого рода – зародыш почти наверняка пустит ростки; но с другой стороны, то же самое произойдет и с благородными качествами человечес­кой натуры. Наружу выходит истинная суть челове­ка. Не будет ли тогда верхом безумия сходить с на­катанной дороги обыденной жизни и карабкаться но утесам ученичества, не будучи вполне уверенным, что обладаешь необходимыми для этого данными?

Хорошо сказано в Библии: «Пусть тот, кто дума­ет, что он стоит, остережется, чтобы не упасть» (Первое послание к Коринф., X, 12.), – это изрече­ние должно быть хорошо осмыслено будущими чела прежде, чем они, очертя голову, кинутся в драку! Некоторым нашим чела-мирянам было бы полезно подумать дважды до того, как бросать вызов испытаниям. Напомним о нескольких печальных срывах, произошедших в течение года.

Один ученик повредился рассудком, отрекся от благородных идей, провозглашавшихся им не далее, как пару недель до того, и принял религию, которую только что презрительно и безапелляци­онно объявлял ложной. Второй стал растратчиком и скрылся с деньгами своего нанимателя – тоже теософа. Третий предался страшному разврату и признался в этом с рыданиями, не возымевшими действия, своему Гуру. Четвертый запутался в лю­бовных отношениях и поссорился со своими луч­шими и преданнейшими друзьями. Пятый прояв­лял признаки умопомрачения и предстал перед су­дом по обвинению в непристойном поведении. Шестой, чтобы избежать наказания, застрелился после совершенного им преступления!

Еще долго можно продолжать этот печальный список. Все они, очевидно, были искренними ис­кателями истины и в обществе слыли порядочны­ми людьми; но «внутри у них всех были гниль и мертвечина». Внешний глянец лежал таким тол­стым слоем, что скрывал отсутствие под ним ис­тинного золота; «растворитель» сделал свое дело, и все упомянутые претенденты на поверку оказались всего лишь позолоченными статуями, проржавев­шими  насквозь...

Вышеперечисленные случаи иллюстрируют, разу­меется, только неудачные попытки стать светскими чела; среди соискателей были также и более успеш­ные, которые потихоньку проходят первый этап ис­пытаний.

Некоторые из них приносят пользу Теософскому Обществу и человечеству в целом своими примерны­ми словами и делами. Если они не ослабят своего прилежания, то выиграют и они, и мы. И хотя про­тивоборствующие силы превосходят их значительно; но все же «нет ничего невозможного для того, кто захочет». Трудности ученичества не уменьшатся до тех пор, пока не изменится человеческая натура и не разовьется новая сущность. Апостол Павел (Посла­ние к Римлянам, VII, 18-19) говорил, возможно, имея в виду учеников: «Желание добра есть во мне, но не знаю, как его осуществить. Добра, к которо­му стремлюсь, не делаю; а зло, которого не хочу, со­вершаю». В мудрой «Киратарджунье Бхарави»[379] на­писано:

«Врагов, встающих из глубин упрямой плоти, –

Пагубные страсти, – не просто обуздать.

Решительной должна быть схватка; совладавший

Приравнен будет к покорителю миров» (XI, 32).

ЗАМЕЧАНИЕ К СТАТЬЕ «ОПИСАНИЕ  ТАНТРИЧЕСКИХ[380]

МИСТИЧЕСКИХ  РИТУАЛОВ  И  ЦЕРЕМОНИЙ,  ИЗВЕСТНЫХ  ПОД НАЗВАНИЕМ  САВАСАДХАНА»

За пределами Бенгалии так мало известно о тант­рических ритуалах и церемониях, что мы решили предоставить страницы своего журнала этой инте­ресной статье, несмотря на то, что в ней описывают­ся отвратительные и ужасные обряды. Как сущест­вуют магия (чистая психическая наука) и колдов­ство (ее извращенный двойник), точно также есть «белая» и «черная» тантры. Одна из них представля­ет собой ясное изложение исключительно ценных и благородных оккультных знаний, другая является дешевым собранием нечестивых наставлений дьяво­ла будущим колдунам и чародеям.

Некоторые церемонии черной тантры еще хуже, чем савасадхана; они показывают, до каких глубин омерзительного скотства готовы опуститься пороч­ные мужчины (и женщины) в расчете на взращива­ние похоти, ненависти, жестокости и других низ­менных страстей. Этот вопрос немного затрагивался в «Разоблаченной Исиде», чьи читатели наверняка помнят, среди всего прочего, описание ужасных магических манипуляций с окровавленной головой убитого ребенка, совершавшиеся Екатериной Медичи, королевой Франции, при содействии ее личного христианского священника.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Илларион   Смердис

Письмо из монастыря Сурб Ованес

...Наши зороастрийские братья с радостью услышат о страничке своей истории, вырванной из книги народной памяти и вплетенной в легенды. Эта книга – столь ис­полненная величия их праотцов времен седой древно­сти, когда они не только представляли гордую и незави­симую нацию, но и были связаны единою религией, единым государством и единою цивилизацией – стреми­тельно уходит в небытие. Судьба ее напоминает участь некоторых ценных манускриптов до-христианских ве­ков, кои порою находят плесневеющими в библиотеках древних монастырей. Сначала широкие поля ее исполь­зовались для монашеских диссертаций, а позднее и само содержание стало стираться рукою вандала, дабы расчи­стить путь полемическим дискуссиям о какой-нибудь арианской ереси... Как ни странно, даже те немногие предания, что дошли до наших дней, не нашли себе пристанища среди бехдинов – этой горстки «последова­телей истинной веры», которые, цепляясь за свою древ­нюю религию, разбросаны ныне по всей провинции Керман – а, напротив, сконцентрировались вокруг гор­ной цепи Великой, или Большой Армении и озера Ван, среди  полухристианского  армянского  населения.  Чтобы высвободить их целыми и невредимыми из запутан­ного клубка мусульманских, христианских и языческих легенд, потребуется рука попроворнее, чем у заколдо­ванной принцессы из сказки «Синяя Борода». К величайшему счастью, некоторые из основных записей уда­лось спасти, и они хранятся ныне в виде целой библио­теки из цилиндров. В один прекрасный день они смогут сильно пошатнуть дикие теории и интерпретации всех этих Анкетиль-Дюперронов, Шпигелей и Гаугов. Vox populi, vox dei. Народная молва, живо воспринимающая все чудесное, сплела паутину замысловатых фантазий вокруг центрального ядра реального факта: она гласит, будто величественная фигура – настойчиво отождествляемая с Матаном, последним за прошедшие шестнад­цать веков величайшим Жрецом-Магом, отправившим­ся к праотцам – ежедневно, на закате появляется у входа в недоступную пещеру, на вершине одного из пи­ков Ала-Дага, с книгою хроник под мышкой...

За исключением «гебров» – бехдинов Кермана – миллионы древних огнепоклонников обратились ныне в мусульман и христиан. О человеческой крови, проли­той во время насильственных обращений в христиан­ство и магометанство, повествуют многие народные предания. Слезы Записывающего Ангела, излитые на протяжении двух эпох, отпущенных человечеству со времен Гайо-Марэтана[381], едва ли смоют все его записи в книге отвратительнейших и жесточайших злодеяний, содеянных христианами и мусульманами против после­дователей Заратуштры. От творений веков в виде храмов Огня и монументов, разрушенных рвением новообра­щенных «святых» – «людей честной репутации», занесенных в церковные басни, именуемые Историей Цер­кви – остались лишь многочисленные развалины, каж­дая из коих могла бы поведать собственную скорбную повесть. Я только что посетил один из таких историчес­ких памятников, воздвигнутый во времена глубокой древности, более отдаленной от нас, нежели то готовы признать европейцы. Я пишу вам на алтаре огнепоклон­ников, сооруженном 4000 лет назад и каким-то чудом избегшем разрушения, превратив его в очень удобный пюпитр.

Покинув Диядин третьего дня на рассвете, я отпра­вился к подножию Ала-Дага, через льды и снега, и спус­тя 36 часов подошел к той самой пещере... Ала-Даг, вы­ражаясь географически – современное название це­лой горной цепи, к югу от Баязида и Дидцина; Непат, Шушик-Даг, Чир-Герук и Кумбег-Даг представляют со­бою отдельные вершины, хотя и объединены одним на­званием – Ала-Даг, «Гора Бога». Вершины эти не стоит сравнивать с Гималаями, поскольку их высочайший пик расположен всего лишь на высоте 11600 футов над уровнем моря, но они интересны своими легендами. Преждевременно и бесполезно выдавать то, что может раскрыть истину. Ваши археологи и этнологи пока что по рукам и ногам связаны библейскими водорослями, которые еще не менее столетия будут мешать древу Истинного Знания привиться на западной почве... Но я могу рассказать вам о народном – предании, основанном на реальном факте. Услышав о моем намерении иссле­довать горные твердыни, некий почтенный армянский патриарх из Диядина, стремясь на закате жизни как можно лучше использовать один-единственный орган, оставленный ему в целости и невредимости курдами – а именно, свой язык – не в меру развязал его по тако­му случаю. Как только ни старался он отпугнуть меня от моей затеи. Ни один смертный, говорил он, не мо­жет добраться до этого места и остаться в живых. При том, что каждая пещера является личною собственнос­тью «Матана», он повсюду, где ступит нога путеше­ственника, извергает священный огонь, испепеляя его за святотатственное  покушение; к тому же, в самой высокой пещере хранится Ноев Ковчег... «А что же тогда вы думаете о Ковчеге на горе Арарат?»  –  поинтересовался я у него. И тут же оценил всю важность новейше­го геологического открытия: что давным-давно Арарат составлял часть Ала-Дага, но попав в руки персов, отко­лолся от него и водрузился на христианской террито­рии, оставив, в поспешном бегстве, «священный» ков­чег под надежною охраной Ала-Дага. С тех пор «Матан» отказывается выдавать его[382]. Другое предание – бытую­щее среди бехдинов и в оазисе Иезд – рассказывает о посвященных Магах, которые, во времена доисторичес­кие, благодаря своим знаниям и мудрости, стали «бога­ми». Они жили в армянских горах и были астрологами. Узнав от звездных божеств, что мир вскоре будет затоп­лен, они заставили гору, на которой обитали, исторг­нуть огонь и лаву, покрывшую смолою всю поверх­ность горы, что надежно защитило великую пещеру от воды. Затем они водворили всех праведников, с их скотом и скарбом, внутрь горы, а всех нечестивцев остави­ли на погибель. Можно найти и более упрощенную вер­сию, которая была бы ближе к историческим фактам. Но об этом пока – ни слова.

Вы, конечно, знаете, что армяне, остававшиеся в религиозном отношении, вплоть до четвертого и даже седьмого веков христианской эры, парсами, называют себя хайками – потомками Хайка, современника Билу (Бела),  царя вавилонского[383].

Обожествив его после смерти, они поклонялись ему как солнечному и лунному божеству. Хайк процветал за 2200 лет до Р.Х., согласно официально принятой датировке, и более, чем за 7000 лет, согласно истине. Их легенда гласит, что Хайк со своим кланом был вынуж­ден эмигрировать из Вавилона в Армению из-за религи­озных преследований, которым их подверг Билу, пытав­шийся отвратить их от чистого парсизма и обратить в сабеизм, включив Луну в культ почитания Солнца. Через двадцать шесть веков (официально принятая дата), когда царь Тиридат – последний из Аршакидов – стал насильственно обращать их в христианство (четвертый век) и новая вера распространила свои версии космо­гонии «Бытия», Хайк имел честь преобразиться в потом­ка Иафета, сына Ноя – этого добродетельного старца, обладавшего всеми достоинствами, кроме одного... быть рожденным. Но даже позабытые ими предания свиде­тельствуют о том, что они оставались верными учени­ям Зороастра. Они следовали им с тех пор, как Музар Оанн или Аннедот – Посланец Небес или Солнца (пер­вый Одакон Ано-Дафос, человек-рыба) – ежедневно появляясь из моря на рассвете и погружаясь в него на закате, преподал им благое учение, все их искусства и культуру. Было это во время царствования Аменона Халдейского, за 68 сари, или 244800 лет до Потопа. С той поры (как утверждают ассирологи на основании хроник-цилиндров) еще несколько Одаконов подыма­лись из моря, последний же выходил во времена[384] хал­дейского царя Убара-Туту – «зарево заката» – предпос­леднего из допотопных царей Бероса. Эти водные учите­ля, все до единого, являлись из своей среды обитания, что в землях неведомых, подымаясь из вод Персидского Залива[385].

Если мы изучим сказание об Аннедоте, оставленное нам Аполлодором, а затем подкрепим его древними до­христианскими легендами Армении, повествующими, что он открыл им семена земли, научил их поклоняться матери-Земле и отцу-Солнцу и показал, как помочь дво­им вырастить плод, то есть обучил искусству сельского хозяйства – то мы едва ли станем удивляться, обнару­жив, что халдейский Оанн и Зороастр в их памяти еди­ны. Халдейский Аннедот именовался «Сыном Рыбы», а последнее было именем матери Зороастра. Любопытно, что ваши исследователи Зенд-Авесты, парсы и европей­цы, скажут на это? Возможно, они будут немало удив­лены, узнав, что именно эллинизированное имя их Зороастра-Аннедота – которого греки называли Оаннесом – сделало обращение древних армян в христианство менее болезненным, чем оно могло бы быть в действительности – и я готов это сейчас доказать.

От Ала-Дага я направился чуть западнее Диядина и остановился у монастыря Сурб-Ованес – «Иоанна Предтечи» (имя Ованес тождественно греческому Иоанну). Сурб-Ованес – древнейший христианский монастырь в Армении. Он сооружен на месте допотоп­ного Храма Огня и располагается на левом берегу Евф­рата, у подножия величественного Непата. Задолго до христианской эры здесь стоял город – одни называли его Бхагван, другие Дитза-ван – посвященный Ахура-Мазде или Ормузду. Страна эта изобилует преданиями, и даже монастырские библиотеки сберегли множество подлинных памятников этих дохристианских веков. Среди прочих там есть один толстый манускрипт, содер­жащий начертанные на пергаменте хроники всех празд­неств армян-огнепоклонников. С особой пышностью отмечался Новый Год, начинавшийся у них в августе. Армянская цивилизация, отшлифованная зороастрийской философией, похоже, пользовалась чуть ли не все­ми современными удобствами. Эти хроники (четвертый век христианской эры) содержат повествование о смерти и погребении Высшего Жреца Матана (чьим привиде­нием  меня  ежедневно стращают местные жители)  – брата царя Тиграна III. Когда он почил, царственный родственник воздвиг в его память величественный храм огня. При нем было несколько гостиниц, предлагавших бесплатно кров и пищу каждому путнику и утешение пилигримам, независимо от их национальности. Увы! То были последние солнечные дни их веры... В 302 году царь Тиридат, вместе с придворными и армией, был крещен на том же самом месте, в водах Евфрата, Григором Озаренным. Нет сомнений, что преподобный святой счел себя озаренным блестящею идеей; ибо не осени она его тогда – многие миллионы крещеных армян ос­тавались бы огнепоклонниками и по сей день. Хотя царь и часть его придворных приняли христианство, народ ему воспротивился и был насильно обращен в новую веру. Чтобы сломить их сопротивление, в тот же год Григор посоветовал царю сровнять с землею храм огня в Бхагване и воздвигнуть на его месте христианс­кую церковь, куда и поместили затем реликвии (бед­ренную кость и кости двух пальцев), якобы принадле­жавшие святому Иоанну Крестителю, или «Предтече». В период полуторавековой зависимости от Македонии (с 325 г. до Р.Х.) армяне приняли для своего халдейско­го человека-рыбы Аннедота имя Ованес. Их легко зас­тавили поверить в то, что «Ованес Креститель», загнав­ший их в воду, был тождественен Ованесу или Оанну, наставлявшему их предков, восставая из вод, вступая и погружаясь в них – до, во время и после наставлений. Короче говоря, идентичность имени и стихии оказалась полезным союзником в плане, состряпанном диплома­тичным святым. К концу одиннадцатого века вся Арме­ния приняла христианство[386].

Мораль, которую можно вывести из этой истории, такова: старики умирают, рождается новое поколение, но тот же фанатичный и сектантсткий дух, что вооду­шевляет миссионера и священника сегодня, воодушев­лял и миссионера и священника древности, ибо свя­щенническая каста – самая стойкая. Эта легенда и вера в халдейского Оанна – единственная отличительная черта современного парсизма у древних армян. И тем не менее, я не берусь сказать, что в парсизме до перио­да Сасанидов не было такой же веры, хотя бы и в фор­ме легенды. В то время, когда с падением Сасанидов угасли последние искры персидской государственности, почти все их книги и писания, которые пощадил Александр, были утеряны. Династия Сасанидов, я знаю, восстановила религию Магов во всем ее первозданном великолепии; а древние халдейские Маги веровали в Оанна – человека-рыбу, вестника, посланного им Бе­лом, Солнечным Божеством, дабы наставлять челове­чество, как говорит Берос, жрец Храма Бела. Признать в Зороастре реформатора религии Магов значит прибли­зить эпоху его процветания к самому порогу христианс­кой эры, а в таком случае никогда бы не существовало столь большого расхождения относительно времени его жизни, какое существует ныне и какое мы находим у греческих историков.

В заключение письма – еще несколько слов. В 634-639 годах византийский император Ираклий, возвраща­ясь из похода в Персию и найдя церковь слишком убо­гою для хранения такого сокровища, как реликвии «Предтечи», приказал снести это строение и воздвиг­нуть на его месте гигантский монастырь. Его внешние величественные и грандиозные пропорции изумляют путешественника и по сей день. Это самое большое здание в Армении. Но внутри него – мрак и пустота. Сте­на, на которой высечена надпись о похвальном деянии византийского императора, изрешечена мусульмански­ми пулями... Купол покоится на четырех массивных гранитных колоннах, внутри которых выдолблен ряд комнат, расположенных в несколько этажей друг над другом, с винтовыми лестницами, вьющимися вокруг них и идущими к каждой келье, с потайными ходами, прорубленными в стене и ведущими их обитателей в час опасности на вершину купола, а оттуда – прямо в сер­дце горы, к ее многочисленным естественным пеще­рам. Вследствие недавних вторжений курдов, исчезла последняя церковная утварь и алтарь – и даже святое бедро и два пальца не смогли уберечь этого места. И только библиотека, состоящая из книг и древних манус­криптов, сваленных, как ненужный хлам, в углах келий и не прельстившая ни одного курда, разбросана по всем комнатам. Из трех монахов, находившихся здесь в 1877 году, остался лишь один. В благодарность за кин­жал и немного серебряных абазов[387], он дал мне не­сколько ценных манускриптов...

И[лларион]

Ч[лен] Т[еософского] Общества]

Апрель [1881].

ПРИМЕЧАНИЯ

Спиритуализм и оккультная истина

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. Ill, № 5, February, 1882, pp. 113-115.

Буддийская мораль

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. Ill, № 6, March, 1882, p. 143.

Реинкарнация в Тибете

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. Ill, № 6, March, 1882, pp. 146-148.

Настоятельная необходимость составления словаря по метафизике и спиритуализму

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. Ill, April, 1882, pp. 167-168.

Замечания к статье «Философия духа»

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. Ill, № 8, May, 1882, pp. 192-196.

Эта статья является рецензией Субба Роу на работу Уильяма Оксли «Философия Духа» (Oxley W. The Philosophy of Spirit, illustrated by a New Version of the Bhagavad-Gita. London, 1881), которую рецензент рассматривает с точки зрения эзотеризма и брахманизма. Е.П.Блаватская сделала примечания к некоторым предложениям и словам текста.

Замечания к статье «Философия духа»

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. Ill, № 12, September, 1882, pp. 298-303.

Статья написана У.Оксли в ответ на рецензию Субба Роу на его работу «Философия духа». У.Оксли пишет: «Чем бы это ни представлялось с позиций современного ортодок­сального брахманизма, осмелюсь думать, что «просвещен­ные» буддисты вряд ли высказали бы такое строгое сужде­ние». Е.П.Блаватская комментирует ремарки У.Оксли.

Замечания к статье «Медиумы и йоги»

Статья впервые опубликована в журнале «The Theo-sophist», vol. Ill, № 8, May, 1882, pp. 197-198.

Кажущиеся «противоречия»

Статья впервые опубликована в журнале «The Theo-sophist», vol. HI, № 9, June, 1882, pp. 225-226.

Предсказание грядущих событий

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. Ill, № 10, July, 1882, pp. 243-244.

Замечания к статье «Поездка по ближнему Тибету»

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. HI, № 12, August, 1882, pp. 264.

«Тхарана», или месмеризм

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. Ill, № 11, August, 1882, pp. 268-269.

Эта корреспонденция получена от Н. Чидамбарама Айера, бакалавра искусств, за ней следует комментарий Е.П.Блаватской.

Комментарии к статье «Загадка левитации»

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. Ill, № 11, August 1882, pp. 271-272.

Автор статьи, У.Р.Фринк, которого сильно заинтересо­вали напечатанные в журнале «The Theosophist» сообщения о способностях индусских йогов по желанию вызывать каталептическое состояние, выделять свое астральное тело, ходить по воде и летать по воздуху, спрашивает, является ли полет птиц и плавание рыб волевым актом, как и у йогов. На это Е.П.Блаватская дает свои комментарии.

Видения в кристалле

Статья впервые опубликована в журнале «The Theo­sophist», vol. III, №  11, August,  1882, pp. 287-288.

«Разоблаченная Исида» и журнал «Теософ» о перевоплощении

Статья впервые опубликована в журнале «The Theo­sophist», vol. Ill, August, 1882, pp. 288-289.

Из «Писем Махатм к А.П.Синнетту» и «Писем Е.П. Блаватской к А.П.Синнетту» явствует, что эта статья была продиктована Е.П.Блаватской Учителем К.Х.

Замечание к статье «Письма об эзотерической философии»

Статья впервые опубликована в журнале «The Theo­sophist», vol. Ill, №12, September 1882, p. 295.

Текст заметки мог принадлежать перу Е.П.Блаватской, хотя ее подпись как редактора журнала «The Theosophist» отсутствует. Описывая посмертные состояния, автор ста­тьи рассказывает об инкубах и суккубах (инкуб – элементал мужского рода, суккуб – женского), привидениях средне­вековой демонологии, вызываемых из невидимых сфер че­ловеческой страстью и вожделением, и об элементариях.

Замечание к статье «Озадачивающие вопросы»

Статья впервые опубликована в журнале «The Theo­sophist», vol. Ill, № 12, September 1882, p. 306.

Автор статьи, Б.Р.Найду, обнаруживает много противо­речий во взглядах философов на причины страданий и несчастий людей и выражает свое мнение, что «это явля­ется тайной даже для самых мудрых». Ссылаясь на докт­рину о карме, в том виде как она изложена в Пуринах, он пишет: «Нас также учат, что мы повторно рождаемся в вице неразумных существ, а иногда даже неодушевленных пред­метов». Е.П.Блаватская дает комментарий.

Электричество: материя или сила?

Статья впервые опубликована в журнале «The Theo­sophist», vol. Ill, № 12, September,  1882, p. 318-319.

Эта статья приведена полностью, так как она непосред­ственно связана с той, что следует за ней. Автор статьи – неизвестный теософ.

Что такое материя и что такое сила?

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. Ill, № 12, September, 1882, pp. 319-324.

В «Письмах Е.П.Блаватской к А.П.Синнетту» она уве­ряет, что этот ответ написан Учителем К.Х. Неизвестно, был ли он продиктован ей или получен иным способом.

Ч.К.М. и «Разоблаченная Исида»

Статья впервые опубликована в журнале «The Theo­sophist», vol. Ill, № 12, September 1882, pp. 324-326.

Это был дух или что-то другое?

Статья впервые опубликована в журнале «The Theo­sophist», vol. IV, №1, October 1882, pp. 23-25.

Смерть и бессмертие

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. IV, № 2, November 1882, pp. 20-28.

Является ли самоубийство преступлением?

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. IV, № 2, November, 1882, pp. 31-32.

Замечания к статье «Является ли самоубийство преступлением?»

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. IV, № 4, January, 1883, p. 91.

Замечания к статье «Выдержки из трудов Элифаса Леви»

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. IV, № 2, November, 1882, pp. 36-38; № 4, January, 1883, pp. 84-85.

Загадочное племя

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. IV, № 4, January, 1883, pp. 82-83.

Призрак предупреждает

Статья впервые опубликована в журнале «The Theo-sophist», vol. IV, № 4, January, 1883, pp. 85.

Разумное объяснение постов

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. IV, № 4, January, 1883, pp. 88.

Е.П.Блаватская комментирует письмо одного из коррес­пондентов.

О духе и материи

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. IV, № 4, January, 1883, pp. 89-90.

Е.П.Блаватская комментирует письмо одного из коррес­пондентов.

Гороскопы и астрология

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. IV, № 9, January, 1883, pp. 94-95.

Е.П.Блаватская отвечает на письмо одного из коррес­пондентов.

Пугала науки

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. IV, № 5, February, 1883, pp. 105-108; № 7, April, 1883, pp. 169-170; № 8, May, pp. 193-194.

Священное дерево Кумбум

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. IV, № 6, March,  1883, pp.  130-131.

Комментарии к статье «Превосходное магическое зеркало»

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. IV, № 6, March, 1883, p. 142.

В прокомментированной Е.П.Блаватской заметке «чле­на теософского братства» описывается «магическое зерка­ло», представляющее собой «гладкий стеклянный бокал (или фафин)», наполненный черными чернилами. Жена автора в ходе проводимых им экспериментов время от времени пристально всматривалась в это зеркало, в резуль­тате чего в нем появлялись многочисленные сцены. От­веты на вопросы, заданные тем, кто появлялся на картинке, давались в письменном виде, тоже в зеркале.

Разговор с теософами

Статья впервые опубликована в журнале «The Theosophist», vol. IV, № 6, March, 1883, pp.  143-145.

Разговор с «Нулем»

Эта статья является репликой на статью «Разговор с теософами» и была напечатана с ней в одном номере.