Главная Книги список категорий Ссылки Обмен ссылками Новости сайта Поиск || Объединенный список (А-Я) || А || Б || В || Г || Д || Е || Ж || З || И || Й || К || Л || М || Н || О || П || Р || С || Т || У || Ф || Х || Ц || Ч || Ш || Щ || Ы || Э || Ю || Я ||

Е. Н. Пушков

Чей ты сын?

Произведение написано в узах 1980-1983 гг.

Оглавление

Посвящение

Час настал, я в руки снова
Вещее перо беру,
Поэтическое слово
Поручить спешу перу.
Юность светлая Христова,
Пред тобой душа готова
В откровении раскрыться.
Сквозь колючки тюрем, зон
Стихотворный мой поклон,
Как стремительная птица,
Пусть летит, чтоб вновь я смог
Строгий преподать урок.
Вам, чье сердце верой билось,
Кто готов был жизнь отдать
За святую Божью милость,
За Христову благодать;
Кто искал ценою жизни
Путь к заоблачной Отчизне;
Кто, пожертвовав собою,
Про плотское "я" забыв,
Услыхал Христа призыв
И пошел Его тропою;
Кто припал к святым стопам,-
Труд я посвящаю вам.
Вечный Бог, Творец Всевышний,
Мой Спаситель Иисус,
Ты души молитву слышишь,
Пред Тобою я молюсь.
Я седой, слабеют силы,
Ты не дай сойти в могилу
Прежде, чем смогу закончить
Труд я непосильный свой!
Мой Наставник, Дух Святой,
Я в Тебе нуждаюсь очень;
Твоего пошли огня,
Вдохнови, наставь меня!

Часть 1

I

Древнерусский город в мае.
От садов, нектар разлив,
Негою весенней манит
Бурный жизненный порыв.
Величав, как строфы оды,
Гимн проснувшейся природы.
В этом гимне так красиво
Зазвучали вновь и вновь
Про предвечную любовь
Милосердия мотивы:
Возлюбил Бог всех людей
В щедрой милости Своей.

Дол и лес, река и поле,
Гладь морей, изгибы гор
О широкой русской воле
Возвещали с давних пор.
Звезды с блеском перламутра
Утвердила так премудро
Вечного Творца десница,
А когда в лазурь озер
Смотрится небес шатер,
Так и хочется молиться!
О, народ большой души,
К Иисусу поспеши!

Русь, ты породнилась с ложью,
Ты, поправ Христа завет,
Преклонилась пред безбожьем,
Но в Творце измены нет.
Злых и добрых морем света
Солнце радует все лето,
А весной, в сердца стучася
(Хоть весенние лучи
И не очень горячи),
Всем желает солнце счастья.
Жизнь вкусить, едва дыша,
Юные сердца спешат.

II

Утро. В тишине безбрежной
Мирно голуби парят.
Розовой вуалью нежной
Утренний надев наряд,
Солнце встало очень рано
И своим халколиваном
Всю окрестность обогрело.
Сбросивши ночную лень,
Засиял весенний день.
Люди принялись за дело.
Им природа очень мудро
Прошептала: "С добрым утром!".

В зелени густой сокрывшись,
Двухэтажный дом стоит.
Приподнявшись выше крыши,
Тополя, как прочный щит,
Охраняют дом под сенью.
В этот теплый день весенний,
Утреннюю тишь нарушив,
Вдруг рояля перебор
Устремился на простор.
Взволновав призывно душу,
Звуками концертный зал
В мир прекрасной грезы звал.

А на фоне звуков этих,
Ритм их чувствуя и власть,
Словно вырвавшись из клети,
Ввысь мелодия взвилась.
Как небесная улыбка,
Трепетно запела скрипка.
Переливами минора,
Чистой грустью, скрытой в нем,
Зажигая, как огнем,
Жаждой вечного простора,
От земной тоски и зла
Скрипка за собой звала.

Сколько прелести могучей,
Музыка, в тебе живет!
Развевать трагизма тучи,
Снять с души печали гнет
Можешь ты в мгновенье ока
Или к цели звать высокой
От обычной прозы жизни
В мир поэзии, мечты,
К идеалу красоты
И к заоблачной Отчизне,
Где сомненьям места нет,
Где сияет вечный свет.

Музыка, но ты же можешь
Низменным служить страстям,
С ложью ты роднишься тоже,
Что же ты находишь там?
Как понять твой голос вещий?
Удивительные вещи!
Ну ответь же, в самом деле,
В чем призвание твое?
Голос твой куда зовет?
Цель ты или средство к цели?
Дай же, музыка, ответ -
Сама цель ты или нет?

Юность не познала это.
Красотой пленясь твоей
И не видя правды света
В пору благодатных дней,
Не находит цели главной
Юность, увлекаясь славой.
Вот поэтому нередко
Ложь со славой породнясь,
Проявляют вместе власть
И живут, как две соседки.
Музыкой украшен быт,
Путь же истины забыт.

А рояль со скрипкой вместе
То сольются в унисон
И чарующею песней
Погружают в грезный сон,
То, как исполины, гордо,
Рассыпая гром аккордов,
Перекличкою протеста
Пробудиться всех зовут
И свершить над ложью суд,
Люди чтоб семьею тесной
В городе или в селе
Мирно жили на земле.

В обертонных перезвонах,
Покоривши полный зал,
Верх творенья Мендельсона -
Ми-минор "Концерт" звучал:
Принимался в этом зданье
Государственный экзамен.
Юноша, скрипач, так скромно
Был в простой костюм одет,
Но в игре - сомнений нет -
Виден был талант огромный.
Вдохновенная душа -
Морем звуков он дышал.

Музыки царица пела,
Пел смычок, и пел сам он.
Можно поручиться смело -
То был юности поклон
Лирике, красе и жизни,
Преломленной в гранях призмы
Вдохновенного исканья
Чувства, воли и ума.
Юность так спешит сама
На вопросы мирозданья
Получить прямой ответ -
Есть Бог в мире или нет?

III

Перед сценой за столами
Разместились в длинный ряд
Те, кто наставляли сами
Много-много лет подряд
Молодое поколенье,
Возбуждая в нем стремленье
Тайны постигать искусства,
Лирой вещей овладеть,
Чтоб ее заставить петь,
Пробуждая к жизни чувства.
Здесь оценку всем дадут
За упорный долгий труд.

Грусть на строгих мудрых лицах,
Каждый в думы погружен:
Пролетает жизнь, как птица,
Словно мимолетный сон.
Среди всех сидит, как Нестор,
Старый опытный профессор.
Сколько в мудром взоре мыслей!
Приглашался он всегда,
Многие уже года,
Председателем комиссий.
Был он беспристрастно строг,
Точно дать оценку мог.

Рядом с ним с изящным лоском
В форменный одет костюм
Старец Соломон Ямпольский.
В мир уйдя высоких дум,
Он сегодня, без сомненья,
Ощущал в душе волненье.
Не могло и быть иначе:
Вдохновеньем дышит лик,
Ведь любимый ученик
Трудные решал задачи;
Покоривши полный зал,
Вдохновенно он играл.

Кажется, души частица
Отдана ученикам,
С музыкой желая слиться,
Соломон в них жил и сам.
С грустью он смотрел на сцену,
Видя там свою замену.
Он во всех своих питомцах
Дарованье мог раскрыть,
Каждого таланта нить
Освещалась, словно солнцем,
Вдохновенной широтой
И высокой простотой.

Вдруг вступительный экзамен
Вспомнил Соломон теперь.
Кто не сдал, тот со слезами
Закрывал в искусство дверь.
Принимался самый лучший,
Но один такой был случай:
Из окрестностей, провинций
И из городских музшкол
Заявлений список шел.
Всех и не припомнишь лица,
Но запомнился один -
Верующих в Бога сын.

Юноша худой был, бледный,
Старенький костюм на нем,
Изо всех был самый бедный,
Только взор горел огнем.
Поступить желал он очень,
Занимался дни и ночи.
Будучи в семействе пятым,
Первой музыки урок
Получить он поздно смог.
Знанием, в музшколе взятым
В захолустной стороне,
Он не мог блеснуть вполне.

Заиграть в концертном зале
Первый раз пришлось ему.
Руки трепетно дрожали,
Думал он, что не поймут
Его душу педагоги,-
Их сужденья очень строги.
Саркастической улыбкой
Встречен был сначала он.
Его речь, манеры, тон,
Внешний вид с дешевой скрипкой
Всех склоняли к одному -
Не учиться здесь ему!

Но представив путь суровый
Юной жизни, полной слез,
Соломон решил взять слово.
Задал он при всех вопрос:
- Можешь ли ты нам ответить,
Что сейчас на белом свете
Ты иметь желал бы очень?
Что особо ты любил,
Кто тебе был дорог, мил?
Был ответ предельно точен:
- Музыка - вся жизнь моя,
Это светлый мой маяк.

Восхищенный светом этим,
Поздно я поплыл к нему,
Мне не дул попутный ветер.
Думаю, меня поймут
Те, кто в жизни очень рано
Испытал лишений раны.
Музыка сильней магнита!
Грусть моя, мои мечты,
Как в поэме красоты,
Кажется, все в ней сокрыто.
В ней я чувствую порой
Отблеск истины святой.

А люблю, скажу я прямо,
Юною душой своей
Больше всех родную маму.
Только с отроческих дней
Мамы у меня не стало:
Черной смерти покрывало
Нас навеки разлучило.
Но я помню с детских лет
Мамы дорогой завет.
Обещал я у могилы,
Что любовь и грусть мою
Я на скрипке воспою.

Что же с ним тогда случилось,
Соломон понять не смог,
То ли это Божья милость,
То ли непонятный рок -
Сердце к юноше прилипло.
Голосом, вдруг ставшим сиплым,
Точно в горле встал ком снега
И сдержал души порыв,
Внутренности охладив,
Он сказал своим коллегам
В тот запомнившийся час:
- Я беру его в свой класс...

Труд упорный и умело
Шлифовавшийся талант
Сделали большое дело -
Вырос новый музыкант.
С нежной музыки царицей
Юноша желая слиться,
Жил единственной мечтою:
Научиться наконец
Достигать людских сердец,
Вдохновенной чтоб игрою
Их с любовью согревать -
Так желала его мать.

Минули года ученья.
Светлой юности поклон
Получил за наставленье
В благодарность Соломон.
Жизнь проносится, как птица,
Вот теперь уже проститься
Время с юношей настало.
Как воспоминаний много!
Но особо мысль про Бога,
Что есть всех начал начало,
И библейский мудрый стих
Очень породнили их.

Всех чаруя и растаяв,
От земли куда-то ввысь
Звуки журавлиной стаей
Безвозвратно унеслись.
Как обычно, все студенты
Щедры на аплодисменты,
Но сейчас, застыв на месте,
Все сидят, едва дыша,
Будто каждого душа
Унеслась со стаей вместе.
А скрипач, покинув зал,
Госэкзамен с блеском сдал.

IV

Тайные души движенья,
Их логическую нить
Тщетно Моисеев Женя
Все пытался уловить.
Помнил он лишь то мгновенье,
Когда искры вдохновенья,
Где-то в недрах подсознанья
До экзамена таясь,
Проявив свою вдруг власть,
Разгорелись, словно пламя
Пробужденного огня,
Мысль и чувства осеня.

Ожидая одиноко
Госкомиссии ответ,
Грустным осмотрел он оком
Класс пустой, где столько лет,
Совершая труд упорный,
Шел он к той вершине горной,
Что звала к себе все время.
"Но ее я не достиг,-
Мысль пронзила в тот же миг,-
Хоть и тяжкое нес бремя,
Стал немного лишь ясней
Трудный путь, ведущий к ней.
Скрипка, музыка - вот имя,-
Думал он,- вершины той".
Увлеченный только ими,
Шел он горною тропой.
Сердца зов теперь он слышал:
"Жизни цель гораздо выше!
Твердый духом, кроткий нравом,
Чистый сердцем и умом,
Преданный лишь ей во всем
На нее имеет право.
Истина - вот цель одна
Жизни, что Творцом дана".

Так понятны сразу стали
Для него вот в этот час
Гимны из прошедшей дали.
Пел их мамы нежный глас
В годы детства неумолчно:
Утром, днем и в час полночный.
Их он принял очень близко
В детские свои года
И запомнил навсегда.
Мать его была баптистка.
Хоть ее давно уж нет,
Но остался в сердце след.

V

Мама... В мире слов так много,
Но дороже не найти.
Мама, любящая Бога!
В трудном жизненном пути
Ты - цветок благоуханный.
Можно только лишь стихами
Или сладкозвучной песней,
Пролетевшей над землей,
Вспомнить милый образ твой!
Люди, люди, всем нам вместе
Нужно больше почитать
Дорогое имя - мать!

Сколько трепетных мгновений,
Детских жизненных страниц
Вспоминал сейчас Евгений!
Сколько добрых, кротких лиц
Представало перед взором,
Когда все единым хором,
К небу устремивши лики,
С радостью наполнив дом,
В ликовании святом
Пели гимн Христу-Владыке.
Звонкий, ясный, как свеча,
Голос мамы там звучал.

Часто в утреннем служенье
Пел Творцу и детский хор,
Слышался в нем дискант Жени.
Лица братьев и сестер
Просветляла Божья милость,
Радость птицею стремилась
Вырваться из тесной клети
Жизненных тревог, скорбей,
В небо чтоб лететь скорей.
Славили так Божьи дети,
Съединив в одно сердца,
Всемогущего Творца.

Очень трудно в эти годы
Моисеевым жилось,
Дьявол, возмутив народы,
Проявил особо злость.
Мир весь завертелся кругом,
Обнажили друг на друга
Люди меч из жесткой стали.
Попрана Христа любовь,
Полилась потоком кровь.
Многие как звери стали.
Кто о Боге возвещал,
Вдруг опасным очень стал.

Мать от горя как-то сжалась,
Сколько выпало скорбей!
Сердце надрывала жалость:
Малых пятеро детей
Хлеба жалобно просили.
Быстро иссякали силы,
Нет отца, семьи опоры
(Он в тюремных лагерях),
Голод, холод при дверях.
Но молитвенные взоры
Устремлялись к небесам -
Был защитник сирот там.

"Друг за другом ходят беды
Длинной черной чередой,-
Говорили раньше деды,-
Скорбь они несут с собой;
Над добычей стаей кружат
В летнюю жару и в стужу,
Свет небесный застилая.
Веру, радость унести,
Сбить с тернистого пути
Хочет хищная их стая.
Если гаснет веры свет,
То от них спасенья нет".

Христиане жили дружно,
Помогали, кто чем мог.
В этих непосильных нуждах
Всех хранил могучий Бог.
На собраньях дети много
Прославляли пеньем Бога.
Не терпел Христовой славы,
Детских звонких голосов
И возвышенных псалмов
Только враг людей лукавый.
Подозреньем, клеветой
Он нарушил мир святой.

Началось все ночью зимней.
Дети спали крепким сном.
Мать, убравши с дочкой Зиной
После двух собраний дом,
В тишине уединенья
Вознося Творцу моленья,
Были уж ко сну готовы,
Но замешкались, и вдруг
Разразился страшный стук.
Не промолвивши ни слова,
Шесть мужчин, не видя мать,
Стали что-то тут искать.

Дочь кричала, что есть силы,
Мать же, тотчас все смекнув,
Библию свою схватила,
Сына младшего толкнув,
Зашептала тихо очень: -
Сохрани ее, сыночек!
Книги нет такой же ценной,
Все богатство наше здесь!
В ней спасительная весть
О Христе, Творце Вселенной.
Боже, сохрани Ты нас!
Бурно море, страшен час.

Библию прижавши,
Женя Слышал крики, топот, гул.
Взяли верх воображенья,
Он, зевнувши, вновь заснул.
Что дитяти в жизни надо? -
Лишь была бы мама рядом.
Перерывши в кухне, в зале,
Гимны, сборники стихов
Грубо, но без лишних слов,
Люди те с собою взяли,
Лишь не стали проверять
Сына младшего кровать.

VI

После обыска забрали
Мать родную на допрос.
Дети старшие рыдали,
Мать же не казала слез.
Кто-то бросил ей вдогонку:
- Иностранную шпионку
Наконец мы заловили.
Пусть ей боженька теперь
Из тюрьмы откроет дверь!
Посмотри, гнездо тут свили,
Всех бы нужно под одно
Их прибрать давным-давно!

Показал свою натуру
Бич безбожников сполна.
Братскую литературу
Всю забрали, лишь одна
Библия на всю общину,
Та, что спрятала мать к сыну,
Сохранилась, как святыня,
Все духовные дела
Церковь с ней свершать могла.
Моисеевы и ныне
Очень любят вспоминать
Дорогую сердцу мать.

Мать домой вернули вскоре,
Учинив над ней допрос,
Но с любовью в кротком взоре
Массу всяческих угроз
Отразить она сумела,
Совершая Божье дело.
Ну, а утром, в воскресенье,
Только солнышко взошло,
Темным силам всем назло -
В доме было вновь служенье.
Только круг друзей был мал,
Видно, многих страх сковал.

Почему так скорбны лица?
Все решили вдруг молчать.
Тихо слезы льют старицы,
На устах лежит печать.
Где хористы, братья, где вы? -
Нивы Божьи ждут посева.
Где пресвитер, старец смелый,
Где Христова молодежь?
Многим клевета и ложь
В кабинетах "шили дело",
Кто-то путь продолжит свой
Скорбной вдовьею тропой.

Все запели тихо вместе
О небесной вышине,
Где не будет зла и мести
В обетованной стране.
Те, чьи ныне скорбны лица,
Будут в небе веселиться.
Не тоскуй же, дорогая
Христианская душа,
Все равно жизнь хороша,
Хоть и плачешь ты, страдая;
Лишь небесная лазурь
Утешенье даст от бурь.

Но для скорби песни мало,
Скорбь не выразить в словах.
После пенья мать вдруг встала
С Библией святой в руках.
Просветлели сразу лица.
Шелестит в руках страница,
Высоко подняты очи,
Трепетно дрожит коса,
По щеке бежит слеза,
Но спокоен голос сочный.
О, не унывай, Сион,
Скоро радость сменит стон!

Есть трагичные страницы,
Их и время не сотрет.
Разум требует смириться,
Только сердце восстает.
Господи, о, сколько можно
Издеваться так безбожно
Над Твоим святым наследьем!
Скоро ли настанет время,
Когда церковь сбросит бремя
И пробьет тот час последний,
В славе Ты когда придешь
Уничтожить зло и ложь?

Труден путь, неравна битва,
Так смущает скорбь, нужда.
Благодатная молитва
Ежедневно всем нужна.
Лед скорбей растает снова
В солнышке любви Христовой.
Помолись, мой друг, скорее,
Коль на сердце тяжкий гнет,
Слезы Иисус отрет
И огнем любви согреет.
Кто б ты ни был, млад иль стар,
Не отринь любви Христа!

Поздно кончилось общенье.
Покидали сестры дом,
Получивши подкрепленье.
Лишь старушки, в основном,
Помня Господа призванье,
Не оставили собранья.
Молодежи было мало,
Страх и мира суета
Отвращали от Христа.
А детей совсем не стало.
Церковь погрузилась в сон,
Божий позабыв закон.

VII

Молодость ушла и сила,
Волосы седели все,
Не щадя себя, крутилась
Мать, как белка в колесе.
Как враги, на семью лезли
Голод, холод и болезни.
Но сильней всего смущаться
Приходилось бедной ей
От того, что пять детей
Не познали тайны счастья;
Оставляли и друзья -
Скорбна Господа стезя.

Но еще не сократилась
Навсегда рука щедрот.
Беспредельна Божья милость.
Смерть стучалась в дом, но вот
Проявил Господь заботу -
Дали дедушке работу.
Разлилась привольно речка,
У реки один лишь дом,
Пойма, лес со всех сторон -
Живописное местечко.
И работа не сложна -
Расставлял он бакена.

Сколько прелести, привета
Было в дорогом краю,
Когда дети на все лето,
Маму окружив свою,
Прибывали после школы.
Птицы, лес, холмы и долы
Радостно всегда встречали.
Ждал детей там мир чудес
И лазурный свод небес.
Убегали все печали.
В красоте детей сердца
Всюду видели Творца.

Дом был мал, но лучше дома
И не снилось им пока,
А еще когда корова
Всем парного молока
Понемногу приносила,
Набирались дети силы.
Ягоды, грибы, рыбалка -
Все в охотку детям тут,
Каждый нес посильный труд.
Лучше в жизни нет подарка
Для отцов и матерей,
Чем плоды труда детей.

Мать трудилась очень много.
В город, где остался дом,
Часто трудная дорога
Совершалась ей пешком.
Мысль о том, что хлеба нету,
Поднимала до рассвета,
Торопила сильно очень
Молоко продать скорей,
Хлеба взять из отрубей
И прийти назад до ночи.
Ну, а путь был, как гласят,
Километров пятьдесят.

Силу почерпнуть умела
Мать в надежде неземной.
Совершать любое дело
Помогал ей гимн святой.
Часто вечером все вместе
Дети маму ждут, вдруг песня
Зазвучит в дали залесной -
Мамочка вернулась в дом!
И сорвутся все бегом
Ту встречать, что в поднебесной
Полагала жизнь за них;
Пусть о ней напомнит стих.

Дед и бабушка косили
На зиму траву скоту,
Труд свершая непосильный.
Их сердечность, доброту
Внуки все ценили много.
Дедушка журил хоть строго,
А потом был молчаливым,
Но, добрейшая душа,
Он старался лишь сдержать
К внукам добрые порывы,
Потому что им пока
Твердая нужна рука.

Как-то очень уж печален
С пастбища пришел их дед.
Дома все его встречали.
- Почему коровы нет? -
Тотчас бабушка спросила.
Деда оставляли силы.

Он обнял внучат поспешно,
Позабыв про строгость, власть
(Борода его тряслась)
И промолвил очень нежно:
- Внуки, внучки, меркнет свет,
Ведь коровы нашей нет!
Никогда б не видеть взору
Слезы старцев и детей,
Но бесчувственному вору
Жизнь своя была нужней.
Логика его простая -
Голод и украсть заставит.
Чуждый Божьего закона,
Брал всегда он где что мог,
Но не знал, что слышит Бог
Сирот и страдальцев стоны.
Пожинать безбожный вор
Будет только лишь позор.

VIII

Луч зари угас бесследно,
Низким стал шатер небес,
А туман вуалью бледной
Скрыл реку, луга и лес.
Тишь, таинственной страницей
Чуть шурша, уже стремится
Усыпить земные звуки,
Борется со тьмой костер,
У костра в мольбе простер
Старец трудовые руки.
Бабушка, внучата, дочь
Вместе с ним встречают ночь.
Как им жить в юдоли трудной,
Как же голод побороть?
Без коровки - ужин скудный,
Требует питанья плоть.
- Иисус, Ты - помощь наша,-
Молит старец.- Жизни чаша
Так горька, так скорби много!
Горе вновь постигло нас,
Ты услышь наш скорбный глас.
Нет у нас иного Бога,
О Творец, нас не покинь!
Все закончили: - Аминь!
После искренних молений
К небу устремлен был взор:
Как союз трех поколений,
Зазвучал семейный хор.
От земли к надзвездной дали
Звуки хора улетали,
Отвечало эхо где-то
На молитвенный их зов
Обертонами псалмов.
Фимиам курило лето,
Хор звучал в полночный час:
"Боже, о услышь Ты нас!".

Мировые достиженья
Всех искусств, что он постиг,
Не были так близки Жене,
Как тот незабвенный миг,
То полночное "Осанна!",
Ведь тогда с ним пела мама!
В каждой звездочке светилась
Благодать Творца миров,
Небо пело гимн без слов.
О любовь, о Божья милость,
Только чистые сердца
Все постигнут до конца!

IX

Проходили дни, недели,
Скорби не было границ.
Годы детства пролетели
Все равно как стайка птиц.
Чистые воспоминанья
Все изгладили страданья.
Детство - это свет зарницы
Ранней утренней порой,
Только жаль, что детворой
В поэтичные страницы
Не заносится тот стих,
Что есть мамочка у них.

Жене - десять лет, и горе
Миновать уже должно.
Возвратился папа вскоре,
Счастье рвется к ним в окно.
Вот оно уж на пороге,
Но дни счастья так немноги.
Мама, сколько ты на свете,
Скорбною идя тропой,
Можешь жертвовать собой,
Все отдавши в жизни детям?
Люди на земном кругу,
Мама, пред тобой в долгу.

Все ушло: здоровье, сила,
Молодость и красота -
Маму вдруг болезнь сразила.
Лучезарная мечта
О земном семейном рае
Вместе с нею умирает.
Пред глазами образ кроткий -
Мама, как жестоко зло!
Сердце, видно, не снесло
Всех скорбей, твой путь короткий
Оборвался невзначай.
Мама милая, прощай!
Все припомнил Женя снова:
Братьев плачущих, сестер,
Окруживших гроб сосновый,
И поющий тихо хор.
Он в сердечные скрижали
Записал, как провожали
Ту, что в доме мир хранила
И в молчанье унесла
Сокровенные дела.
Неужели же могила
Скроет маму навсегда
В детские его года?!

В городке том в годы эти
Смолк духовный благовест.
Возвестить о Божьем свете
Съехались из многих мест,
Даже из Сибирской дали,
Те, кто маму Жени знали.
Лучше приходить в дом плача,
Чтоб увидеть жизни суть;
Проводить в последний путь -
Это очень много значит.
В памяти хранил своей
Женя маминых друзей.

В дни болезни мама много
Вознесла молитв к Творцу,
Чтоб познали дети Бога.
Подходила жизнь к концу,
Дети взрослыми уж стали,
Но путь веры не познали.
И отец примером не был.
Увлеченный массой дел,
Без общений он слабел,
Взор не направляя к небу.
Только мамины уста
В доме славили Христа.

Но ее уж нет, так кто же
Вознесет детей в мольбе?
Боже, милостивый Боже,
Обратятся ли к Тебе
Их сердца, прощаясь с мамой,
В этот миг трагичный самый?
Но сердец закрыты двери,
Их замкнуло на замок,
Может быть, на долгий срок,
Давшее ростки неверье.
Без общений с детских лет
Гаснет веры в Бога свет.

Весь в слезах стоит пресвитер -
Задрожала борода.
- Детки милые, простите,-
Молвил он,- уж никогда
Не вернется мама ваша.
Жизнь кратка ее, но чаша
Горечи до дна испита.
Верности пример святой
Унесла она с собой,
Но не будет пусть забыта
В предлежащие года
Мама вами никогда.

X

У елей приют есть скромный,
Надпись памятно гласит:
"Здесь раба Христа - Петровна,
Путь свершивши, мирно спит.
Кротости, любви и веры.
Хоть уста ее сомкнуты,
Но молитвы фимиам
В трудные для вас минуты
Воскурит Спаситель Сам.
Пусть сегодня каждый знает,
Что любовь не умирает!
Мы молиться тоже будем.
Верим, детки, в трудный час
Сохранит Господь всех вас.
Путь тернистый хоть и труден,
Но хранит Господь детей
По молитвам матерей!

Чистые явив примеры,
Воскресенья ждет, чтоб снова
С чистой радостной хвалой,
С воскрешенными встав в строй,
Гимн воспеть любви Христовой.
Шла путем своим земным
Сорок лет лишь с небольшим".

Здесь умолкли бури, стоны,
Нет гонений, стихла месть,
Все живут одним законом,
И таинственная весть
Здесь поручена безмолвью.
Пусть она не дышит новью,
Ей внимает утомленный
В трудном жизненном пути,
Мир желая обрести.
Тихо шепчется ель с кленом.
Время, чуждое забот,
Жемчуг слезный в бездну льет.

Снова дни как вереница
Чередой пошли своей
Было чтоб на что учиться,
Брал отец своих детей
В сенокос на лето в пойму.
Женя навсегда запомнил
Косарей труд на рассвете.
Рано нужно здесь вставать,
Так еще хотелось спать,
А отец твердил лишь:
- Дети, Полюбить вам нужно труд,
Труд с терпеньем все сотрут!

Часто был отец суровым,
Побороть нужду стремясь,
Не питался Божьим Словом,
Мир порой над ним брал власть.
Дети все учились много,
Но совсем забыли Бога.
Женя думал очень часто:
"Изо всех течений, вер
Мать молилась всем в пример.
Почему же веры счастье
Не привилось нам совсем,
Почему для нас Бог нем?"

Время все печали лечит,
Скорби вскоре улеглись.
Стало жить когда полегче,
Сердце не стремилось ввысь.
Только скрипка вечерами
Пела чудный гимн о маме,
Но в нем не было той силы.
Дух молитв совсем исчез,
Не манила даль небес,
Просто мамин образ милый,
Как мечты прозрачный звон,
В гимне был запечатлен.

XI

Чувства юные - как волны,
Юность - выше всех наград.
Курс окончив средней школы,
Женя, как и старший брат,
Ощутив пульс жизни бурной,
В мир поэзии лазурной
Приоткрыть готов был двери.
Светлый пантеон искусств,
Как и царство сладких муз,
Овладели в полной мере
Трепетной его душой
И алтарь раскрыли свой.

Но куда пойти учиться,
Что чему здесь предпочесть?
Скрипка, музыки царица,
Словно оказавши честь,
Как магическая сила,
Сердце Жени покорила.
Нежно струны чтоб запели
И мелодией живой
Чувств его раскрыли рой,
Как к прекрасной самоцели,
Руки протянул он к ней,
Пыл отдавши юных дней.

Перед юношей дорога.
Дом отца он покидал,
Не имея веры в Бога.
Музыка, как идеал,
Как чудесное светило,
В свой волшебный мир манила.
"Да и мама так хотела,
Чтоб играл я,- думал он,-
С музыкой вопрос решен.
А вопрос души и тела
В Боге я не смог решить -
Буду музыкою жить!"
Пред отъездом посетил он
Дедушкин родной приют.
Лучезарное светило
По-другому светит тут.
Здесь восторженные оды
В храме девственной природы
Днем и ночью не стихают;
Гармоничен птичий хор,
Величав небес простор;
Начинает здесь стихами
Восхищенная душа
Мыслить, чувствовать, дышать.

Кроткий старец на пороге
Шепчет: - Внучек, милый мой,
Наше счастье только в Боге,
В Нем лишь радость и покой.
С бабушкой мы стары очень,
Скоро смерть сомкнет нам очи,
Здесь тебя уж мы не встретим.
Крепко мать твою любя,
Пожелали мы тебя
Наградить подарком этим.
В помощь Бог тебе один!
Помни, чей ты внук и сын...

И дрожащею рукою,
С каплями прощальных слез,
Сверток с Библией святою
Внуку дедушка поднес.
- Здесь подарок ценный самый,-
Он продолжил.- Ваша мама
Библию всю жизнь хранила.
В детстве, в очень трудный час,
Эту Библию ты спас.
Пусть же мамина могила
Не порочится тобой.
С Богом, внук мой дорогой!

Радостны с родными встречи,
Скорбь при расставанье ждет.
Целый рой противоречий,
Вновь нахлынувших забот
Женя ощутил мгновенно.
Все течет и неизменным
В этой жизни быть не может.
Озаривши небосвод,
Солнце, путь свершив, зайдет.
Так и жизнь проходит тоже.
Дорогой любимый край,
Детство милое, прощай!..

XII

В дверь тихонько постучали.
Девушка впорхнула в класс:
- Женя, что ты так печален?
Где же был ты целый час?
Так на улице чудесно!
Неужели в классе тесном
Хорошо быть одному?
Превосходно ты играл,
Скрипка пела свой хорал -
Все отлично, не пойму
Только грусти я твоей.
У меня грустить не смей!

Так она защебетала,
Юной прелестью дыша,
Девушка - Цветкова Алла.
Пылкая ее душа,
Как таинственная сила,
В скромном Жене пробудила
Без особого искусства,
Только юной красотой
И сердечной добротой,
Неосознанное чувство,-
Все перевернулось в нем,
Сердце вспыхнуло огнем.

Как могучее теченье
Устремляется вперед,
Так и первое влеченье
На пути преграды рвет.
Юность жизни не случайно
Привлекательна, как тайна.
Рассказать о чувстве этом
Разговорным языком
Невозможно, лишь тайком
Посчастливилось поэтам,
Сердца приоткрыв вуаль,
Видеть розовую даль.
Философии основа
Говорит: витков спираль
Повториться может снова.
Может быть, но очень жаль,
Что витками жизнь совьется,
Жаль, что юность не вернется;
Жаль, что этими витками
Сорвана вуаль любви,
И волненьем лишь крови
Окрестили люди сами
Тайну - первую любовь;
Не вернуть ее им вновь!

Началось все с первой встречи.
В зелени тонула Русь,
Майский теплый сельский вечер
Навевал немую грусть.
Солнце скрылось на закате.
На село в агитбригаде
Музучилища студенты
На воскресный выходной
Перед самой посевной
Прибыли давать концерты.
Это русское село
Женю с Аллой и свело.

XIII

Было так: под старой ивой,
Что склонилась у пруда,
Женя сел и молчаливо
Загрустил. И вдруг туда,
Может быть, совсем случайно,
В одиночестве печальном
Поспешила Алла вскоре.

Почему ее влекло
В этот вечер за село?
Может быть, случилось горе
Или шум обычных дней
Надоел внезапно ей?
Женя не был ей замечен,
Ближе он к земле приник.
Раньше был всегда беспечен
Аллы поэтичный лик.
В ней ключом веселость била,
Притягательная сила
И способность моментально
Увлекать всех за собой
Вдохновенною мечтой
Побудили не случайно
Аллу изо всех избрать,
Чтобы ей комсоргом стать.

Дочь морского офицера,
Алла с самых детских лет
Познавать могла всецело
Высший офицерский свет.
Танцевала и играла
Лучше всех все время Алла.
Озорно шутила, пела,
Рюмкой лучшего вина
Не гнушалася она,
И была, мы скажем смело,
Музучилища душой -
Ей открыт был путь большой.
На собраниях журила
Комсомольцев и друзей,
А потом так просто, мило
Их влекла еще сильней.
Так она кумиром стала.
Было юношей немало,
Затаивших в сердце муку
Неотвеченных надежд,
Даже кто-то из невежд
Предложил ей с сердцем руку.
Неизменным был ответ
На все чувства: "Нет, нет, нет!"

Но сейчас она понуро
Наклонилась над водой.
Кажется, ее натура
Стала вдруг совсем другой.
Угасал субботний вечер,
Звездочки зажглись, как свечи,
И луна блестящим ликом
Осмотрела все кругом,
Заглянула в пруд потом
И в спокойствии великом,
Шум дневной изгнавши прочь,
Позвала царицу-ночь.

Мир стал как завороженный...
Женя на своем посту,
Тайной ночи пораженный,
Созерцал ту красоту.
Он не мог сказать ни слова,
Словно в мир родился снова,
А в картину не случайно
Вписан, как немой секрет,
Аллы стройный силуэт.
И сама она, как тайна,
Над водой стоит одна,
Юной прелести полна.

Женя из укрытья вышел,
Тихо чтоб уйти в село,
Но луна, поднявшись выше,
Освещала, как назло,
Берег над прудом так ярко,
Что ему вдруг стало жарко
От одной лишь мысли только:
"Что подумать Алла может,
Это неприлично все же,
Не уразумев все толком
И таившись до сих пор,
Созерцать ее в упор".

Но раздумывал он мало.
Шум заслышав, Алла вдруг
Вмиг настороженней стала,
Озираяся вокруг.
Увидав фигуру Жени,
В напряженном возбужденье
Выкрикнула очень строго:
- Что вам надо от меня?
Вас боюсь я, как огня...
Уходите, ради Бога!
Этот выкрик над прудом
Грянул, точно в небе гром.
Покидая царство грезы,
Подбежав к ней, как во сне,
Женя увидал, что слезы
Засветились при луне.

- Алла, это я, не бойся!
Умоляю, успокойся! -
Женя зашептал при встрече.
Силы отобрал испуг.
Трепет теплых ее рук
Вдруг почувствовали плечи.
Женя, свой сдержавши пыл,
Точно вкопанный, застыл.

Слышалось сердец биенье,
Мир ночной, напротив, стих.
Эти тихие мгновенья
Как-то породнили их.
Алла пояснила вскоре,
Что с ней, и какое горе
Гложет душу в это время,
Что побыть наедине
С Женей нужно бы вдвойне:
Слишком тяжело ей бремя
В одиночестве нести
В жизненном своем пути.

- У тебя друзей так много,-
Женя ей сказал в ответ,-
Неужели одиноко
В наши девятнадцать лет,
Будучи всегда в почтенье
И в веселом окруженье,
Чувствуешь себя ты, Алла?
Может быть, твой комитет
Защитит тебя от бед?
Или комсомола мало?
С грустью молвила она:
- Женя, я совсем одна.
На бюро и в комитете
Сердце рассмотреть нельзя,
Все там - в пьедестальном свете,
Да и все мои друзья
Лишь манерами прелестны,
Мысли их мне все известны.
Друга я иметь бы рада
Одного и предпочесть
Всех друзей ему, что есть,
Бескорыстного, как брата;
Только он, смиривши страсть,
Надо мной имел бы власть.

В жизни лишь родная мама,
Понимая до конца,
Обличала меня прямо,
Но любила я отца.
Стройный и со взглядом томным,
Остроумием огромным
Всех к себе он привлекал,
Танцевал, красиво пел
И справлялся с массой дел.
Как кумир, как идеал,
Репутацию храня,
Был отец и для меня.
Хоть меня любил он очень,
Но не всей своей душой,
Я теперь узнала точно.
Видеть точный слепок свой
Он хотел, тщеславье множа,
Потому что я похожа
И способностью, и внешне
На отца во всем была.
Я одна в семье цвела,
Как мимозный садик вешний,
Но ударил вдруг мороз
И завял сад вешних грез.
Надо сердце крепче стали,
Чтоб не плакать мне сейчас:
Маму мой отец оставил...
Эстетичный его глаз
Присмотрел жену другую,
Стройную и молодую,
Ну, а верная супруга,
Мать моя (ей тридцать семь,
Молода еще совсем),
Без отца, без мужа-друга
Доживать свой век одна
По его вине должна.

Одинокой в доме хмуром
Вижу я ее теперь.
С моря в древний город Муром
Для нее раскрылась дверь.
Все красивые мужчины
Для меня теперь противны;
Чести, совести в них мало.
Я какой-то стала злой,
С глаз уйти от всех долой
Я желать все чаще стала...
Ну, а ты здесь для чего,
Что тебя-то привело?

Жене Аллу жалко стало.
От волнения в ночи,
Словно лист, она дрожала.
Разве сердце тут смолчит?
Обладая даром речи,
Свой пиджак он ей на плечи
Как бы невзначай накинув,
Осветил свой трудный путь,
Раскрывая жизни суть...
Холодило утро спину,
Стало уж совсем светло,
Шли когда они в село.

XIV

Третий курс. Опять настала
Напряженная пора.
Каждый день, как и сначала,
Женя шел с шести утра
Труд свершать свой без изъяна.
Скрипка и фортепиано,
Курс гармонии в семестре -
Все воспринялось вполне.
Он трудиться стал вдвойне,
Концертмейстером в оркестре
Даже был назначен он -
Пожелал так Соломон.
Алла преуспела тоже,
Занимаясь во все дни.
В этом очень уж похожи
Были с Женею они.
Аллу изо всех, без спора,
Лучшим дирижером хора
По училищу признали.
Вновь она всегда была
Добродушна, весела,
А сердечные печали
Не вверяла никому -
Только Жене одному.

Вместе с Аллой быть за счастье
Он считал, с ней заодно
В танцах принимал участье,
Пил в компаниях вино.
Как-то раз на день рожденья
Он вручил ей посвященье:
Рифма, ритм, строфа - что надо.
Алла познает секрет -
Женя стал в душе поэт.
Как бесценную награду
Получил признанье он,
Музе принеся поклон.

Для нее ему хотелось
Сделать что-то напоказ.
В спорте проявлял он смелость,
Получал призы не раз;
Как положено поэту,
Помещать стал в стенгазету

Лирику, сатиру, шутку;
Много прочитал он книг;
Вписывал теперь в дневник
Встречи каждую минуту;
Даже вместе с Аллой хор
Посещать он стал с тех пор.

Но изящества в одежде
Женя допустить не мог,
Был он беден, как и прежде.
Трудный жизненный урок
Скромности печать, смиренья
Наложил на все хожденья.
С теми, кто пил грех, как воду,
Был он просто неучтив;
Внешностью хоть некрасив,
Но любя душой природу,
Приходя пред ней в восторг,
Привлекать к себе он мог.

В адрес Аллы из-за Жени
Иногда упрек летел:
Грубое телосложенье,
Также в обществе несмел.
Но таинственная сила
Все сильней к нему манила.
- Пусть он родом неизвестен,
Но душою очень мил,
Полон юношеских сил,
Искренен, свободен, честен,-
Был ответ ее таков,
Без обид, без резких слов.

XV

Жизнью Жени стала сцена,
Слава жгла своим огнем;
Но однажды перемена
Наступила резко в нем.
Алла даже возмутилась.
- Женя, что с тобой случилось?
Молвила она сердито.-
Ходишь мрачный, словно тень,
В книгах роешься весь день.
Я тобой совсем забыта,
Жизнь уже не бьет ключом,
Или я виновна в чем?

Наступило объясненье.
Жене рассказать пришлось,
Что недавно в воскресенье
Рано утром дальний гость,
Поприветствовавшись, с миром
К ним явился на квартиру.
- Мой студент, а ну, узнай-ка,
Кто сегодня прибыл к нам?
Не поверишь и глазам!-
Так сказав, его хозяйка,
Отложив свои дела,
Гостя в комнату ввела.
Женя смотрит - на пороге
Появился вдруг отец.
Вид его совсем нестрогий,
Яркой седины венец,
Словно иней обрамленья,
Уж расцвел на удивленье.
Обнялись, поцеловались...
- Мир тебе, мой милый сын!
Ты не ждал отца седин? -
Тут он молвил со слезами
.- Сохранил нас Иисус,
Встань со мной, я помолюсь.
Он склонился на колени
С таинством воздетых рук;
Женя смотрит с удивленьем:
Что с отцом случилось вдруг?
Весь он так преобразился!
Сам же Женя не молился.
В эти годы мысль о Боге
Редко обитала в нем -
Он горел иным огнем,
Предоставив лишь убогим
К небу направлять свой челн,
Он же был сил жизни полн.

- Вот и увидал я сына,-
Начал монолог отец,-
Уж столетья половина
Позади. Седой венец -
Мне за трудности награда.
Сын мой, рассказать бы надо,
Как в исповеданье строгом,
Мне сейчас про жизнь свою,
Я смиренно предстою
Пред тобою и пред Богом,
Этим долг исполнить свой
Помоги, Творец благой!

Весть о дивном Иисусе
Слышал я в родном селе.
Мать твоя с Христом в союзе
Уж была, а я во мгле
Безрассудного веселья,
Гармонист, любимый всеми,
Жег дни юности лучистой.
Солнце истины взошло
Для меня, когда в село
К нам приехали баптисты.
Так евангельский урок
Первый получить я смог.

Там твою я маму встретил.
С ранней юности она,
Хоть и дул гонений ветер,
Господу была верна.
Встал и я на ту дорогу,
Жизнь всю посвятивши Богу.
Начались страданья вскоре:
В ссылке на седой Урал
Я впервые испытал,
Каково людское горе.
Там основан был киркой
Комбинат "Магнитострой".

Сколько ссыльного там люду,
Старцев, юношей легло,
Никогда я не забуду!..
Через шесть лишь лет в село
Возвратился я родное.
Стала жизнь совсем иною.
Мы тогда с твоею мамой,
Брачный заключив союз,
В чем помог нам Иисус,
Прибыли к столице самой.
Много братьев там, сестер,
Ликовал огромный хор.
Регент, нас узнавши близко,
Твою маму в хор позвал,
Стала там она солисткой.
Сколько раз я вспоминал
Со слезами годы эти!
В дивном, лучезарном свете
Без бушующей метели,
Без гонений и тревог,
С нами был великий Бог,
Эти годы пролетели,-
Тут отец поник главой,
Жизни путь припомнив свой.

Помолчавши так немножко,
Он рассказ продолжить смог:
- Лесником я на сторожку
В незнакомый городок
Переехал из столицы.
Грустны были наши лица,
Но, мой сын, скрывать не стану
С быстро выросшей семьей
Жить могли мы лишь землей.
Нам Москва не по карману
С матерью тогда была.
Вот такие, сын, дела...

Шла так жизнь неплохо наша
Семь всего иль восемь лет,
А потом пред нами чаша
Горечи, лишений, бед
Появилась снова вскоре -
Зрело мировое горе.
Поползли зловеще слухи,
Что лавиною стальной
Двигался фашизм с войной.
Кто-то, видно, был не в духе,
И пришлось тогда опять
Верным Господу страдать.

Надвигался страшный голод.
Призадумавшись о том,
Перевез семью я в город,
Но не смог достроить дом.
Волны озверевшей были
Нас надолго разлучили.
Ты тогда родился только.
Я с отцовскою слезой
Богу путь доверил твой,
Не уразумевши толком,
Что на девять лет с тобой
Распрощаюсь я, сын мой.

Преломилась жизнь, как в призме,
Я увидел столько зла!
На безбожном эгоизме
Лишь неправда расцвела.
Да и сам я, к сожаленью,
В зоне, в диком окруженье,
Потерявши силу веры,
Видя много мерзких дел,
Сердцем к Богу охладел.
Жертвенной любви примеры
Позабыты были мной,
Я вернулся чуть живой.

Ну, а дальше жизни годы
Видел ты, мой сын, и сам.
Побороть хотел невзгоды
Я один, а к небесам
Руки не были воздеты.
Доброй совести обеты
Я, к стыду и сожаленью,
Как неверный раб, попрал,
Соблазном для многих стал,
К христианскому общенью
Вам любви привить не смог.
О, прости меня, мой Бог...

Чрез окошко к дали синей
Поднял он свои глаза.
Дрогнул седины тут иней
И горячая слеза,
Как свидетель сердца боли,
Тотчас вырвалась на волю.
- Было у меня желанье,-
Вновь отец продолжил речь,-
От нужды детей сберечь,
Дав им всем образованье.
Хоть я в этом преуспел,
Но нет в детях веры дел.
Жаль, что прошлому возврата,
Сын мой, в этой жизни нет,
Но, хвала Творцу, я брата
В пятьдесят увидел лет;
К подвигу любви Христовой,
Пробудил меня он снова.
Пятна на моей одежде
Убелены вновь Христом
В раскаянии святом.
Я теперь живу, как прежде,
Мыслью только лишь одной
- Труд Его свершать святой.

Благовестники обратно,
Вдохновленные Христом,
Встали в облаченье ратном.
Ну, а я решил свой дом,
Как когда-то ваша мама,
Веры путь свершая прямо,
Предоставить для служенья.
В нашем городе опять
Стали Бога прославлять.
В прошлое вот воскресенье
На засохшие места
Излилась любовь Христа.

На общенье молодежи
Мало кто решиться мог,
Но молились мы и все же
Даровал победу Бог.
Первой, как весны подснежник,
Ободрив нас всех в надежде,
Сердце дочь моя раскрыла.
Мать припомнила она
И решимостью полна,
Словно голубь легкокрылый,
К небу вознеслась душой,
Путь Христу предавши свой.

Неужели ты с неверьем
Свяжешь жизненный вопрос?
В сердца замкнутые двери
Должен постучать Христос!
Как за младшего, особо,
С верой мать твоя до гроба
Бога Вечного просила,
Чтобы музыкой своей
Славил ты Царя царей.
Дивная молитвы сила
С материнскою слезой
Над тобой, сын младший мой!

А потом отец поведал,
Что евангельская весть
Одержала здесь победу,
Что собранье тоже есть
В этом месте, и сегодня
Он, по милости Господней,
К сыну прибыл специально.
Вот уже идти пора,
С девяти часов утра,
Путь свершив довольно дальний,
Ждет его уж брат один -
Должен с ним пойти и сын.
"Как же быть? Сегодня плана
Я не выполню теперь,-
Женя думал,- утром рано,
За собой закрывши дверь,
Нужно бы трудиться много -
К сцене нелегка дорога;
А в обед в спортивном зале -
Волейбольная игра;
С Аллой встретиться пора,
Встречи с ней так редки стали..."
Но отец смотрел в глаза -
Сын ему не отказал.

XVI

В частный дом входили люди
Группой и по одному.
"Значит, в нем собранье будет", -
Думал Женя. Все ему
Здесь таинственным казалось,
Сердце зачастило малость.
День стоял холодный, серый,
Мысли Жени, в основном,
Были только об одном.
"Детской не воротишь веры,
Воскресенье декабря,-
Думал он,- проходит зря".

Раздевались на веранде.
Многие на стол пальто
В кучу складывали на день.
Было как-то все не то:
Нет удобств элементарных,
Большинство сидело старых,
Те, кто были помоложе,
Разместились по углам,
Очень душно было там.
Слушателей и в прихожей,
В доме с низким потолком
Набралось в тот день битком.

Хоть и было очень тесно,
Брат, сопровождавший их,
Все же отыскал им место,
Попросивши встать двоих.
Женя сел с отцом несмело
Пред столом, покрытым белым.
За столом, в простой одежде,
Очень бледный и худой,
С поседевшей головой,
Старец встал. Как видно, прежде
Он, идя долиной слез,
Крест тяжелый очень нес.
- Призовем святое имя,-
Он сказал,- вот в этот час,
Чтобы мыслями одними
Съединил Господь всех нас;
Чтобы сердцем и устами
Прославляли вместе с нами
Иисуса в день воскресный
Христиане многих стран;
Чтоб завет, что Богом дан,
Мы хранили в поднебесной
И всем жителям земли
О Христе сказать могли.

Встали все, встал Женя тоже.
Старец кротко произнес:
- Вечный, Всемогущий Боже,
Агнец кроткий, Царь Христос,
Просвети Святым нас Духом,
Чтоб, приняв сердечным слухом
Вечные глаголы жизни,
Были верны мы Тебе
В трудной жизненной борьбе.
Нас к заоблачной Отчизне
От житейской суеты
Приведешь лишь только Ты.

"Имя Господа святое
Нам так сладостно оно,-
Гимн тут все запели стоя,-
В Нем спасенье нам дано".
Времени прошло немало,
Но пред Женей сразу встала
Детства милого картина.
Удивительный мотив,
Как прозрачных вод прилив!
Он почувствовал, как сына
Словно стала вновь ласкать
Любящей рукою мать.

Те же старцы и старицы,
Даже есть здесь молодежь,
Вдохновенны так же лица,
Как в былые дни, но все ж
Верой в детстве все дышало.
Острое сомнений жало
В детском сердце не гнездилось,
Мир желаний был так мил,
Свод небесный ближе был,
И Христа благую милость,
Как казалось, иногда
Женя чувствовал тогда.

Проповедь уже звучала,
Но стиль речи был так сух,
Что касался сердца мало,
Женя оставался глух
К восприятью истин строгих,
Видя столько здесь убогих.
Им он предоставил право
Верою одной лишь жить,
А его фортуны нить,
Думал он, возьмет пусть слава.
Должен с музыкой большой
Он сродниться всей душой.
Началось служенье хора,
Что столпился в уголку.
Без настройки и простора
Возносилось к потолку
Резко-горловое пенье.
Жалкое лишь впечатленье
В сердце Жени хор оставил.
Он подумал: "Если б строй
В хоре был и гимн святой
Зазвучал в концертном зале
Под орган или оркестр -
Не было б свободных мест!

Если б был Творец на свете,-
Мыслил Женя,- и Христос,
Неужели б гимны эти
Здесь звучали? - Вот вопрос.
Он бы в жизни многогранно
Проявил Себя, и в храмах
Истина провозгласилась.
Всю неправду, зло и грех
Покарал бы Он при всех,
Проявив лишь к добрым милость,
И баптистов бы притом
Не загнали в тесный дом".

Погруженный в думы Женя
Вновь очнулся лишь в конце.
Старец завершал служенье,
Изменившись весь в лице.
Вдохновением дышала
Речь его, болезни жало
Было, кажется, бессильно
Управлять святым огнем;
Проявлялось здесь во всем
Духа действие обильно.
Был поток его речей
Как живой воды ручей.

Женя весь в одно мгновенье
Как-то был преображен,
Мощной веры убежденье
Вдруг почувствовал тут он.
Чувство, мысль и сила воли,
Сердца заглушивши боли,
Как в трезвучье слившись вместе,
Всем поведали о той,
Что здесь названа святой,
О царице и невесте -
Божьей чистой голубице.
Церковь, что с тобой сравнится?!

Здесь черна ты, но красива,
Все века гонима ты.
Ты - носительница силы,
Божьей дивной красоты.
Из незнатного народа
Под лазурью небосвода
Создана Христом-Владыкой,
Чтобы возвещать о Нем.
Духом Божьим и огнем
В этой миссии великой
Крещена ты уж давно,
Мир судить тебе дано.

Почему же ты, царица,
Так черна? О, посмотри!
Мир весь этому дивится.
Слава вся твоя - внутри.
Церковь Божья не случайно
Величайшая есть тайна.
Все посланцы церкви стали
К смерти приговорены,
Но минуют злые дни,
Из надзвездной синей дали
Иисус уже грядет,
Кто же с Ним на пир войдет?

Развивая мысль все глубже,
Старец ставил ряд проблем,
Разрешал их мудро тут же,
Чтобы слушающим всем
Стало ясно до предела
Божьей благодати дело.
"Он же мысль мою читает! -
Думал Женя.- Не пойму,
Как все ведомо ему?
Тайны дум моих, мечтаний,
Что во мне живут сейчас,
Видит зоркий его глаз".

Кто он, мудрый благовестник,
Божий свет несущий в мир?
Речи стиль такой чудесный,
Здесь уму и сердцу пир.
Вопросив отца об этом,
Женя был сражен ответом.
Оказалось, что дорогой
Речь шла именно о нем.
Он горел святым огнем.
В северной темнице строгой
Отсидевши двадцать пять,
Смог вернуться он опять.

Ждать его уж перестали
Сын и верная жена,
В бедности, в полуподвале
Проводила жизнь она.
К ним пришел он и принес
В дом с собой туберкулез.
Хоть снедаем был он болью,
Но, потратив много сил,
Все ж собрание открыл.
Осоляя слабых солью
Благодати неземной,
Их он к жизни звал святой.

Труд свершая беспримерно,
Всех в одно сплотить он смог,
Главврачу и инженеру
Чрез него открыл путь Бог.
Ставши ревностными, сестры
Зло клеймили очень остро.
Старца на курорт возила,
Не жалея средств своих,
Инженер, одна из них.
Так к нему вернулась сила
И еще лет шесть иль пять
Смог за правду он стоять.

Атеизм был в дикой злобе,
Тьма не возлюбила свет -
Сестры мест лишились обе.
Ко всему, во цвете лет,
Вмиг растаявши, как свечка,
Отошла в благую вечность
Та, что знала медицину.
Что тут только началось!
Дико закричала злость
И бросала грязью в спину -
Виноватым был один
Экстремист Иван Ильин.

Злопыхали хоть газеты
Угрожая Ильину,
Церковь же росла при этом.
Облетела всю страну
Весть, что несмотря на громы,
Братья встали вновь в проломе.
Ильина повсюду знали.
Пробуждения певец,
Многим был он как отец.
Братья, сестры называли
Куприянычем его,
Пастыря чтя своего.

Проповедник смолк. Мгновенно
Воцарилась тишина.
Все ушло, что в жизни бренно,
Лишь осталась мысль одна,
Как заветная страница,
О небесной голубице.
- Друг мой, для тебя есть место,-
Старца вновь раздался глас
,- Ждет тебя Господь сейчас,
Церковь ждет - Его невеста.
Кто служить Христу готов -
Не отринь спасенья зов!

Сжав рукой футляр скрипичный
(Скрипку взять отец просил),
Женя понимал отлично,
Что ему не хватит сил
Жизнь начать с живою верой.
"Слишком контингент здесь серый.
Хоть живут они и с Богом,
Но вся жизнь их - примитив.
Буду ли я здесь счастлив?" -
Эта мысль, как будто током
Все сознанье поразив,
Вмиг сожгла благой порыв.

XVII

Так закончилось служенье,
Но никто не шел домой.
Из хористов кто-то Женю
Попросил, чтоб он игрой,
Струны петь заставив стройно,
Бога восхвалил достойно.
Волос смазав канифолью,
"Разве скрипку здесь поймут?
Простоват уж слишком люд",-
Думал Женя в сердце с болью,
Он сыграть решился им
В тот момент о маме гимн.

В этот гимн вложил он душу,
Грусть о маме, сердца пыл.
Каждый, кто его здесь слушал,
Восхищен игрою был.
В вариациях печали
Звуки гимна отзвучали.
Женя сделал вывод важный,
Что здесь музыки язык
Каждый понимать привык.
Он играл по просьбе дважды,
А потом общиной всей
Дан обед был для гостей.

XVIII

Жил в сыром полуподвале
Куприянович с женой,
Сын был с ними, коротали
В бедности они век свой.
Вся жилплощадь состояла
Лишь из кухоньки и зала.
Каждый вел себя так скромно,
С искреннею простотой;
В том отличии огромном
От манерности пустой
Жили христиане-братья.
Лести и лицеприятья,
Что расставлены, как сети,
В высшем обществе людском,
Жертву чтоб поймать потом,
Женя вовсе не заметил.
Братство, равенство, любовь
Словно здесь родились вновь.

В продолжение обеда
О служенье, в основном,
Оживленно шла беседа.
Но наполнен снова дом,
Бог прославлен в слове, в пенье,
Преклонили вновь колени,
А потом сам Куприяныч,
Позднею уже порой,
Пригласил к себе домой
Женю для беседы на ночь.
Новый мир благих идей
Ждал его в тот день везде.

- Спутница моя, как прежде,
Завари покрепче чай,
Дорогих гостей встречай! -
Куприянович к Надежде,
Спутнице, в минуты те
Обратился в простоте.

Простота располагала.
Женя хоть и был несмел,
Но свободно среди зала
Тут за стол накрытый сел.
Крепким чаем ободренный,
Разговор непринужденный
Куприянович тут начал.

- Жизни смысл,- сказал он,- в том,
Чтобы встретиться с Христом,
А другие все задачи,
Не напрасно чтобы жить,
Нужно в Боге разрешить.

Женя даже не заметил,
Как вступил с ним в разговор.
Все, чем жил он в высшем свете,
Что смущало до сих пор,
Рассказал он откровенно,
Удивляясь, как мгновенно
Божья мудрость отвечала;
Лишь одно понять не смог:
Почему Предвечный Бог
Сына Своего сначала,
Пренебрегши тьмами сил,
В жертву предопределил.

Просидели до рассвета.
Увлекательной была
Вся беседа, и при этом,
Позабывши про дела,
Женя, не жалея ночи,
Ею был доволен очень.
Вознеся благодаренье,
Куприянович потом
Подарил редчайший том.

- Эта книга - "Песнь творенья ",-
Он сказал,- проливши свет,
Даст на многое ответ.

XIX

Рассвело. С отцом проститься
Женя прибыл на вокзал.
- Время-то летит как птица,-
Тут отец ему сказал,-
Сын мой младший, на прощанье
Я хочу, чтоб обещанье
Дал ты пред дорогой дальней.
Чтоб как деды, мать, отец,
Ты решился наконец
Встать на путь многострадальный
Божьей истины святой,
Распрощавшись с суетой.

Женя был смущен чрезмерно
И к ответу не готов.
Словно загнанная серна,
Он боялся этих слов.
- Видно, время не настало,-
Молвил он, вздохнув устало,-
Встать на путь, которым предки
До меня смиренно шли.
Кратки радости земли
И восторги очень редки,
Чувствую, есть путь иной,
Но, как видно, я - земной.

Не дружил я в жизни с ложью,
Правда - вот мой ореол,
Но пока, отец, к безбожью
Очень близко я пришел.
Мысли все мои, как в призме,
Преломлялись в атеизме.
И еще скажу: с одною
Девушкою я дружу,
Счастье с ней лишь нахожу
И назвать ее женою,
Может быть, настал уж срок,
Но она, отец,- комсорг...

Дан сигнал. С сигналом вместе
Свет зеленый был зажжен,
А отец стоял на месте,
Точно громом поражен.
- Сын, тебе отвечу прямо,-
Он сказал,- родная мама
Сеяла благое семя
С верою в былые дни.
Волчцы дикие одни
В сыне вырастило время.-
Взор отца был полон слез,
Поезд вдаль его унес.

XX

В тот особый день наукой
Женя не был увлечен,
Все уроки стали мукой,
А действительность - как сон.
Алле, не играя в прятки,
Он сказал, что не в порядке
С головою почему-то,
Давит душу тяжкий гнет,
Совесть нестерпимо жжет,
Все перед глазами мутно.
Не поняв волненья суть,
Дома он спешил заснуть.

Спал недолго. Рано вечер
Зимней наступил порой.
Не искал ни с кем он встречи,
А хотел с самим собой
Поразмыслить хоть немного.
Жизни, видимо, дорога
Повернула на ухабы.
Челн житейский сел на мель,
И существованья цель
Растворилась в мраке как бы.
Мыслью медленно опять
Стал он жизни цель искать.

Ночь спустилась. Непослушна
Логика была ему.
Стало почему-то душно.
Вышедши в ночную тьму,
Воздух он вдохнул морозный,
К панораме дали звездной
Взор поднявши в восхищенье.
Пел хоралы свод небес.
Сколько мудрости, чудес
В гармоничном звучном пенье!
О, восторгов светлый миг,
Передаст ли их язык?!

Женя понял вдруг отлично -
Логика в творенье есть.
В звездном небе все логично.
Сколько там светил? - Не счесть!
Все в движенье непреклонном
Подчиняются законам.
Кто же Он, небес Ваятель,
Давший множеству светил
Ритм, энергию и пыл?
Есть закон - законодатель
У закона должен быть,
Вот она - познанья нить!

Вся логическая тайна
В основном к тому свелась,
Что творенье не случайно.
Вечная премудрость, власть
И всевидящее око
В каждой звездочке далекой,
В капельке росы, листочке,
Даже в малом существе,
В прах умы повергнув все,
Ставит совершенства точку.
И звучит там внятно песнь:
"Бог, Творец природы, есть!"
Нет, случайных фактов груда
Не могла бы жизнь создать.
Жизнь - разумной воли чудо,
Хоть твердят: "Природа-мать,
Лет затратив миллионы,
Создала свои законы";
Но логический наш разум
Довод тот отвергнет прочь,
Явных заблуждений ночь
Открывается в нем сразу.
Все разумно - вот секрет,
А мудра природа? - Нет.

Разве мудры реки, горы,
Солнце, воздух и луна?
И вселенские просторы
Не мудры - так мысль одна
Подтверждает, что законы
Кем-то в них извне внесены.
Тем, кому даль небосвода,
Клетки жизнь постичь дано,
Нам ответят лишь одно,
Что немудрая природа
Мудрость не могла создать -
В этом истины печать.

Но какого удивленья
Даже в наш двадцатый век,
Царь природы, перл творенья,
Ты достоин, человек!
Ты - свидетель чрезвычайный
Творческой любви и тайны.
Кто тебе дал сердце, разум,
Нравственный вложил закон?
Кто воздвиг твой царский трон
Над природой? Ты же, праздной
Жизни предпочтя удел,
Отрицать Творца посмел.
Если ты есть царь природы,
А природа - мать твоя,
Как же объяснят народы
Смысл земного бытия?
Что прикажешь, царь великий,
Делать с матерью безликой?
Это парадокс. Изъяны
В нем, как сам ты видишь, есть.
Эх ты, царь! Как видно, честь
Быть потомком обезьяны
Стала для тебя нужней,
Чем признать Царя царей.
Измельчал ты, царь, в заботах.
Если б разум твой не сник,
То природу лишь "при родах"
Должен был назвать язык.
Было же всему начало.
Там материалом стала
Вся вселенская природа.
Из нее-то изваять
Творческая благодать
Все светила небосвода,
Клетки, атомы, тела
Мудростью своей смогла.
Дальше, человек, послушай,
Ты виновен очень в том,
Что решил: "Пусть лучше случай
Будет жизненным творцом".
Выгодней тебе, конечно,
Чтоб не мыслил, но был вечно
Лишь один хаос материй.
Этим фиговым листом
Ты прикрыл души содом
И глаголешь до истерий:
"Я один - вселенной царь,
Мне воздвигните алтарь!"
Но что будет, если с кухней
Лишь материальных баз
Трон возьмет твой да и рухнет,
И прелюбодейный глаз
В изумлении великом
Вдруг узрит Христа-Владыку?
Велика хоть гордость ростом,
Рухнет фиговый твой щит,
Истина тебя пронзит,
И полнейшее банкротство
Ты увидишь, царь миров.
Что тогда? Ответь! Нет слов?..

Мысли, мысли, мысли, мысли,
Как жестоки все они!
В центрах мозговых повисли,
Как палящие огни.
К небу мысль влечет по круче,
Но по скалам путь так мучит!
Часто силы бесполезно
Мысль гнетущая сосет,
Налагает тяжкий гнет,
Даже в гибельные бездны
Повергался ей не раз
Утомленный скалолаз.

Нет здоровья, сдали нервы,
Мысль же ввысь зовет опять.
Крылья христианской веры,
Как нужны вы! Где вас взять?
Жизнь без веры так ужасна!
Быть над пропастью - опасно.
Многие, измерив мили,
Перебрав теорий рой,
Избирая путь другой,
Счастье в вере находили.
Кто-то ж в позе гордеца
Ждал трагичного конца.

XXI

Все продумав, перемножив,
Взор направив к вышине,
Женя вдруг воззвал: "О Боже,
Кто Ты есть? Откройся мне!
В мирозданье все так сложно,
Как познать Тебя мне можно?
К месту Твоего престола
Дух мой рвется в этот миг,
Чувствую, что Ты велик,
Но небесного глагола
Я расшифровать не смог.
О, яви Себя мне, Бог!
Я далек от лицемерья,
Зов к Тебе мой очень слаб.
Давит тяжкий гнет неверья,
Я - бытья земного раб.
Как порвать мне рабства узы,
Сбросить гнет плотского груза?
Если б из юдоли тленной
Вырваться душа могла,
Крылья обретя орла,
И узреть Творца Вселенной,
То тогда бы гнет земной
Был не властен надо мной!"

Времени прошло довольно.
Женя снова в дом вошел.
Кровь в виски стучала больно,
Но блаженный ореол
Пробудившейся надежды
Звал к себе сияньем нежным,
И невидимая сила,
Как восторженный экстаз,
Очень сильно в первый раз
К Библии его манила.
Слово Божье, Книга книг,
Что же скажет твой язык?

Черный переплет из кожи,
Ветхих желтизна страниц.
Что с ним? Он читать не может:
Целая плеяда лиц
Из трагичной дали прямо,
Там же дедушка и мама,
Пред его предстали взором.
Все сказали как один:
"Помни, чей ты внук и сын!"
И запели тихо хором:
"Кончен путь страданий, слез,
О, гряди скорей, Христос!"

Истину чрез те страницы
Жене Дух Святой сказал.
Задрожали вдруг ресницы
И горячая слеза -
Пробуждения начало -
Тут на Библию упала.
Точно жаждущий в пустыне,
Потерявший много сил,
Он живую воду пил.
Тайна о Предвечном Сыне,
Озарив неверья тьму,
Открывалась и ему.

XXII

Совершенно не заметив,
Что уже прошел сна срок,
Женя только на рассвете
Чтение оставить смог.
Он желал разгадки тайны,
К ней же вел родник кристальный,
Из библейских недр текущий.
Чтоб спасенье обрести
Людям в жизненном пути,
Иегова, вечно Сущий,
С высоты небес приник,
Этот даровав родник.
Протянув надежды длани
И желая вечно жить,
Женя, как в пустыне лани,
Стал к воде живой спешить.
Как научную систему,
Тщательно, за темой тему,
Божьей мудрости ученье
Он с восторгом постигал,
И прекрасный идеал
Чрез осмысленное чтенье,
Веря в радостный удел,
Женя вдалеке узрел.

Библию он неизменно
Ранним утром изучал
Каждый день до первой смены.
О начале всех начал
Мыслить стал пытливый разум,
А затем прочел он сразу
Для познанья и сравненья
Тот подарок Ильина,
Где так логика видна,
Бетекса труд "Песнь творенья".
Гегель, Кант, Буньян, Мильтон
Привлекли его потом.

На собрания сначала
Женя не ходил совсем,
Но потом мало-помалу
Силлогизм библейских тем,
Поиск смысла жизни, веры
Привлекли его в те сферы,
Где цветет нарцисс Сарона
Вместе с лилией долин,
Иисус где, Божий Сын,
Сам на пажити Ермона
Водит избранных овец,
Сняв тяжелый гнет с сердец.

В мир раздумий погруженный,
Позабыв про шутки, смех,
Женя жил как отрешенный
От студенческих утех.
Из-за этого тут Алла
На него сердиться стала.
Скудость в пище, сна нехватка,
Горечь отроческих лет -
Все оставило свой след.
Спутник всех раздумий - складка
Средь высокого чела,
Как у пожилых, легла.

Перед Аллой исповедав
Тайный мир духовный свой,
Женя понял, что победа
В этом над самим собой
Вновь немалая свершилась.
Божьей Книги не чуждалась
Пылкая душа отныне,
Он сказать открыто мог,
Что Вселенной правит Бог.
Вырвалась лань из пустыни
И, найдя живой ручей,
Созывает всех друзей.
Рассмеется, думал Женя,
Алла, выслушав его,
Или, в знак пренебреженья,
С ним порвет после всего.
Но она с серьезным видом
Вдруг сказала: - Я обидам
Места отводила много,
Думала уже к другой
Будет путь направлен твой.
Не суди меня так строго!
Мой поклонник муз и роз
Стал философом всерьез.

Дальше Алла рассказала:
- О начале всех начал
Думала и я немало,
Но неразрешимым стал
Для меня вопрос о Боге.
Заповеди слишком строги,
Жизнь же быстро пробегая,
Предлагает здесь нектар,
Так реален сердца жар.
Ну, а есть ли жизнь другая,
Рай, ад, небо, суд, Христос -
Это все большой вопрос.

Может быть, лукавства сети
Кто-то нам расставил тут,
Мы же лишь природы дети,
Все равно здесь все умрут.
Лучше воробей в кармане,
Чем журавль, что в небе манит.
Думать о грядущей смерти,
Жить под страхом - смысла нет.
Счастье - жизнь, вот в чем секрет.
"Люди, в счастье жизни верьте!" -
Призывает атеизм,-
Это мой пока девиз.

XXIII

Курс окончен. Музыканты
Разъезжались кто куда.
Шлифовались чтоб таланты,
Отдых нужен иногда.
Много сыграно и спето,
А теперь - к родным на лето.
Женя с Аллой хоть различно
Проводили жизни дни,
Но экзамены они
Посдавали на "отлично".
Оставался год, потом -
Ждал их выпускной диплом.

Внешность, нрав, на удивленье,
Разнились, как ночь от дня.
Разное мировоззренье,
Но сердца полны огня,
И таинственная сила
Все сильнее их роднила.
Алла лето все хотела
С матерью пробыть своей -
Вместе будет веселей,
Да и дома много дела.
Муром - древний городок -
Аллу ждал в урочный срок.

Грустным было расставанье.
Жизнь крутила колесо.
Алла Жене на прощанье
Сочинения Руссо
Подарила с милым видом
И сказала: - Пусть он гидом
В лабиринте разных мыслей
Будет, Женя, для тебя.
Он прожил, людей любя,
И хоть тучи мрачно висли,
Был правдив его язык,
Он, Жан-Жак, для всех велик.

С увлеченьем изучая
Тонкий руссианский пыл,
Женя даже и не чаял,
Что так близок к Богу был
Вольный гражданин Женевы.
Ясные его напевы
Звали к голубой лазури,
В мир природной красоты,
В поэтичный край мечты;
Но грозой и ревом бури
Грубый материализм
Встретил сентиментализм.

Под влияньем "Элоизы",
Будучи пред нею нем,
Женя даже стал эскизы
Будущих своих поэм
Рисовать в воображенье,
Но течет все, все в движенье
Изменяется всегда.
Слишком он горел душой,
К цели устремясь большой.
Цель же в юные года
То сияет, как маяк,
То уходит вдруг во мрак.

XXIV

Летом к престарелой тете
Женя должен ехать был,
Где к физической работе
Приложил немало сил.
Там он летнею порою
Встретился с родной сестрою,
С той, которая в общенье
С Богом, с церковью была
И духовно расцвела,
Дав Христу обет в крещенье.
Тете нужен был уход,
С ней сестра жила весь год.

Городок их назывался
Очень просто - Меленки.
С давних пор обосновался
Он у небольшой реки.
Скудость почв, песок сыпучий,
Хвойный лес, смолой пахучей
Отзывающий все лето,
Окающий говорок -
Очень бедный уголок,
Но как много здесь привета!
Добрая, простая Русь,
Навевающая грусть.

В этой доброте сердечной
Возрастало, не спеша,
Семя Божьей правды вечной,
Восприняв его, душа,
С грустью расставаясь вдовьей,
Быть добрей желала вдвое
И в вуали белоснежной,
"Нет" сказав всему греху,
Выходила к Жениху;
В кротости, с улыбкой нежной,
Предваряя брачный пир,
Благовествовала мир.

Женю с теплотою встретив,
Выслушавши струнный звон,
Ликовали Божьи дети,
Да и сам воспрянул он,
Увидав в глуши залесной
Отблеск истины небесной.
Жене двух друзей сердечных
Подарило лето здесь.
Он преобразился весь,
Слыша, как о тайнах вечных
Возвещают их уста -
Юность славила Христа.
Оба - Коля и Володя -
В сельской местности росли.
Русские кругом угодья,
Запахи родной земли
И евангельское слово,
Пробудив их к жизни новой,
Столько теплоты в них влили,
Неподдельной простоты
И духовной красоты,
Что, казалось, темной силе
Доступа к сердцам их нет,-
В них сиял небесный свет.

Женя, оробев вначале,
Был предельно удивлен,
Видя то, что изучали
Глубже Библию, чем он,
Эти юноши простые,
Чувства возбудив святые,
Чтоб живительным потокам
Можно было течь из уст.
Очень много наизусть
В толковании глубоком
Каждый знал библейских мест,
Совершая благовест.

Часто, позабыв печали,
Ночью не сомкнувши глаз,
Те друзья рассвет встречали.
Драгоценнейший алмаз
Дивной истины библейской

В логике простой житейской
Тщательно был отшлифован.
Мыслью присоединясь,
Братских уз познавши власть,
Женя стал душой прикован
К этим искренним сердцам,
Проведя все лето там.

Одногодку Жени - Коле
В это лето ко всему
Рассудилось с Божьей волей
Не быть больше одному.
В брак вступить он был намерен
С юною сестрой по вере.
Стройная, с улыбкой милой,
Весь букет цветущих дней
Ранней юности своей
Кроткая сестра Людмила,
Удалясь от мира зла,
Иисусу отдала.

XXV

Выросши в семье огромной,
Много трудностей познав,
Жизнь вела Людмила скромно.
Ее очень кроткий нрав
В церкви был давно отмечен.
Коля на общенье встречен
Был как будто ей случайно.
Вспомнив проповедь его,
Люда более всего
Взор запомнила печальный,
Сердца искренний порыв,
Также к грешникам призыв.

Люда с группой молодежи
Мало пела в этот раз,
Больше слушала, но все же
Скромный вид, приятный глас
Привлекли вниманье Коли.
После много раз подряд
Вспоминал он Люды взгляд
И сжимал виски от боли
В будничном теченье дней,
Часто думая о ней.

Время подошло жениться.
Разрешая свой вопрос,
Коля много стал молиться,
Чтобы Иисус Христос
Был всегда на первом месте,
Чтоб к избраннице-невесте
Дух Святой открыл дорогу,
Указав из всех одну,
С кем в небесную страну
Шествовать по жизни в ногу.
Этой встречей, наконец,
Дал ответ ему Творец.

Хоть о ней знал Коля мало
(Встреча лишь была одна),
Сердце же ему сказало
Очень ясно: "Вот она!".
В этой встрече долгожданной
Образ он узнал желанный.
Как цветок, в его душе
Расцветал он, а теперь
Коля думал: "Верь, не верь,
Видел я ее уже.
Друг, помощница, жена -
Вот такая мне нужна!"

После радости общенья
Все разъехались опять.
Дома Колю вдруг сомненья
Стали вновь одолевать.
"Может быть, в цветенье вешнем
Люда нравится мне внешне?-
Думал он.- А в церкви, дома
И в молитвенной тиши
Духа пыл и жизнь души
Мне совсем ведь незнакомы.
Выйдет ли с неверьем в бой
Люда, жертвуя собой?"

Снова думы, вновь смущенье,
Как же быть ему теперь?
Скоро рукоположенье
Для него откроет дверь
В сферу радостных мечтаний
И суровых испытаний.
Но носитель Божьей вести,
Чтоб принять духовный сан,
Должен быть духовным сам.
И жена должна с ним вместе,
Шествуя святым путем,
Верной Богу быть во всем.

Этот год важнейшей вехой
В жизни Коли должен стать.
Неужели же помехой
Будет брачная печать?
Он решил узнать, как люди
Отзываются о Люде.
На общеньях осторожно
Стал расспрашивать о ней,
Даже с отроческих дней
Все узнал, что только можно.
Чистой юности порыв
Стал желанней с той поры.

Где бы ни был Коля, всюду,
Утверждая сердца пыл,
Многие хвалили Люду,
Отзыв очень добрый был.
Времени прошло довольно,
Коля думать стал невольно
Об уединенной встрече.
Много раз уже с тех пор
Он вступал с ней в разговор.
О своих же чувствах речи
Он совсем не заводил,
Просто не хватало сил.

Но случилось так однажды,
Видно, усмотрел Сам Бог,
Коля стать решил отважным
И признаться Люде смог.
Ночью, перед воскресеньем,
Он приехал с порученьем
В город, что стоит на Волге.
Были Библии при нем.
С осторожностью во всем,
Путь свершив довольно долгий,
Разыскал он адресат,
Где уснуть был очень рад.

Утром брат, хозяин дома,
Колю рано разбудил.
Выглядел он очень скромно,
Был приветлив, прост и мил.
- Брат мой, твой приезд так нужен!
Он сказал.- Мне лишь на ужин
Возвратиться в дом придется,
Ты ж побудь в общенье здесь,
Чрез тебя благая весть
Пусть обильно изольется.
Жаль, что времени, брат, нет...
С Богом! Всем от нас привет!

Коля долго мог молиться
В это утро в тишине,
Вспомнил тружеников лица,
Также узников в стране,
Всех, кто вновь в проломе встали.
Нужно быть им крепче стали,
Чтобы юность уцелела
За церковною стеной,
"Гуслей" чтоб напев родной
Молодежь повсюду пела.

Пыл когда молитвы стих,
Он прочел библейский стих.

XXVI

В дверь тихонько постучали.
Коля смотрит на порог...
Как смутился он вначале,
Слова вымолвить не мог!
В нежно-голубом наряде,
Светлых кос расправив пряди,
Перед ним стоит Людмила.
Смотрит на него без слов
Пара синих васильков.
Притягательная сила
В ней была так велика!
Коля покраснел слегка.

"Неужели Люда это?
Или сказочный поэт
Тонкой рифмой в час рассвета
Здесь соткал ее портрет? -
Думал Коля молчаливо.-
Все в ней скромно и красиво..."
- Люда, расскажи на милость,-
Опустивши вниз глаза,
Коля, наконец, сказал: -
Как же ты сюда явилась?
Вы живете под Москвой,
Как же здесь ты в час такой?

Робость в облике девичьем
Проскользнула невзначай.
Голосом совсем обычным,
Колю пригласив на чай,
Все ему тут объяснила
Добродушная Людмила.
В этом доме проживала
Люды старшая сестра.
Муж ее ушел с утра,
С Колей повидавшись мало,
Он, Христу отдавшись весь,
Нес служенье в церкви здесь.

Этот дом он начал строить
Юношей, еще с отцом,
А сейчас уж деток трое
Поселилось в новый дом,
Здесь он забывал печали,
Радостно его встречали
Дети милые, жена.
Тем, кто правды свет несет,
Уставая от забот,
Крепкая семья нужна.
С верною женой они
Мирно проводили дни.

Но сейчас детишки с мамой
Вместе не были пока,
По причине этой самой
Вызвали издалека
Молодую тетю Люду.
Три племянницы с ней будут
Изучать в картинках книжку,
Как младенец Царь Христос
Счастье людям всем принес.
Ну, а мамочка братишку
Принесет в подарок в дом,
Все чтоб нянчили потом.

Дети очень крепко спали.
Люда, вмиг убрав кровать,
Стол накрывши прямо в зале,
Стала Колю угощать.
Не преодолев смущенье,
Коля молча ел печенье.
"Миг уж очень подходящий,-
Он подумал,- значит, Бог
Мне, несмелому, помог.
О Спаситель, путь мой зрящий,
Видно, здесь я неспроста,
Ты наполни мне уста!"

Возблагодарив за пищу,
На часы он посмотрел.
Мысль слова признанья ищет,
Он по-прежнему несмел.
Нужно дом оставить скоро,
Чтоб в общенье, с пеньем хора
В воздыхании сердечном
Устремиться на фавор,
И с вершин отрадных гор
Прославлять Того, Кто вечно
Мир святой сердцам дарит,
Он для верных - крепкий щит.

XXVII

Давши срок для размышленья,
Коля начал ждать ответ.
Овладело им волненье,
Вдруг ответит Люда: "нет!",
Что тогда с ним после будет,
Разве он ее забудет?

- Если дома быть не к спеху,
Приглашаю на обед,
Ну, а если нужно ехать,
Передай друзьям привет,-
Люда, так сказав, как другу
Протянула Коле руку.
Он ее глазами смерил,
Снова наступила тишь.
Сердце, что же ты молчишь?
Распахнутся ли те двери,
Что сковал невинный страх,
Слово будет ли в устах?

Все же сбросив страха груду
С двери сердца своего,
Коля попросил тут Люду
Прежде выслушать его.
Сорван с уст замок молчанья,
Сердце, жаждавши признанья,
Уж торопится раскрыться,
Юноши пылает взор,
Полный дан словам простор.
Опустила взор девица,
Еле дышит, лишь горит
Заревом овал ланит.

Сердце сжалось тут от боли,
Он в молитве и посте
Проводил недели те
И решил, что Божьей воли
Не нарушит никогда
В юные свои года.
Коля маме престарелой
Все, волнуясь, рассказал,
Здесь он был в сужденьях зрелый.
Неожиданно слеза
Очи мамы оросила.
- Сын, мои слабеют силы,
Все я поняла с полслова,
Да поможет Бог тебе!
Воззови к Нему в мольбе,
Чтобы Людочка Смирнова
Стала спутницей твоей,
Это ж дочь моих друзей!

Так сказав, она колени
Преклонила, чтобы Бог
В чистоте ее молений
Благодарный слышал вздох.
Мать свое любила чадо,
Сознавая, что уж надо
Сыну думать о невесте.
Жаль, что нет в живых отца,
Чтобы, съединив сердца,
Им порадоваться вместе.
Старой матери притом
В тягость стал немалый дом.

Мать боялась очень также:
Будет выбор вдруг плохой,
Что она на это скажет,
Как с недоброй жить снохой?
"Но вторую половину
Нужно все ж не мне, а сыну,-
Часто думала она,-
Ведь прилепится к ней он,
Древний так гласит закон".
И смирения полна,
Предалась Творцу во всем,
Зная, что все счастье в Нем.

Выбор сына, как награда,
Был для матери теперь.
Так она была бы рада,
Распахнувши сердца дверь,
Дочь обнять своей подруги!
В юности они сквозь вьюги
С нею шли и пели песни.
Людочка - шестая дочь
И ее портрет точь в точь.
Дай, Господь, пожить с ней вместе!
И отец у ней простой,
Верный брат и чист душой.

Мать уже в своем сознанье
Видела счастливый день,
Когда бракосочетанье,
Распростерши мира сень,
Съединит два сердца вместе.
Пусть евангельские вести
Понесут в грядущем внуки!
Уж желала бы принять
Размечтавшаяся мать
Их на старческие руки
И прижать к своей груди.
Счастья день, скорей гряди!

XXVIII

В это утро снова, снова
Вот уже раз шесть иль пять
Руфь Ильинична Смирнова
С дочерью своей опять
В доме чистили и мыли.
Не было давно уж пыли,
Но Людмила так хотела
Вещи в доме все подряд
В праздничный одеть наряд,
Чтобы все кругом блестело.
После радостных вестей
Дорогих дом ждал гостей.

Едет Коля вместе с мамой.
Рано утром почтальон
Долгожданной телеграммой
Вдруг прервал Смирновых сон.
Встреча с ними предстояла
У Казанского вокзала.
Люда жаждала хоть встречи,
Все же убедила мать
Ехать их в Москву встречать,
А сама в электропечи
Стала сдобный печь пирог,
Чтоб поспеть в урочный срок.

XXIX

С клумб нарвав букет огромный,
С матерью был очень рад
Юноша поехать скромный,
Миша, Люды младший брат.
Он от Коли в восхищенье
Был всегда во дни общений.
Вот и поезд. На платформу
Вышел из него народ.
Миша тут бежит вперед
И, не соблюдая формы,
Позабыв про этикет,
Коле дарит весь букет.

Руфь Ильинична поближе
Подошла в то время к ним
И шепнула тихо Мише: -
Нужно дать цветы двоим!
Но ее уже подруги
Крепко обнимали руки.
Сердце снова, как и прежде,
В пору юношеских дней,
Льнет с любовью нежной к ней,
К Соловьененко Надежде.
Им не обойтись без слез -
Их навек сроднил Христос.

А потом Надежда Львовна
Сына к Руфи подвела.
Коля лик потупил скромно.
Бледность чистого чела,
Мудрый взор и черный волос,
Задушевный мягкий голос
И смущения зарница,
Запылавшая огнем,-
Все так привлекало в нем.
Долго добрые их лица
Радостью дышали здесь,
Мир души раскрывши весь.

В этот день, учась у Люды
Сервировки вкус постичь,
Аккуратно ставил блюда
Сам Смирнов Илья Ильич.
Его сердце сознавало,
Что осталось очень мало
Дней, когда под кровом отчим
Будет Люда вместе с ним
Звонко петь спасенья гимн.
А ее любил он очень,
Звал ее отец родной:
"Колокольчик голубой".

Гости в доме. Все готово,
Чтобы трапезу начать.
Тут Илья Ильич взял слово.
- Истины святой печать
Все скрепляет договоры,-
Он сказал. Скрестились взоры
Все на нем. Спустился вечер.
Важный жизненный вопрос
Разрешить помог Христос.
На семейном этом вече,
Прежде чем начался пир,
Бог вселил в сердца свой мир.

- Я сегодня краток буду,-
Продолжал Илья Ильич,-
Мы с женой взрастили Люду,
Тайну помогли постичь
Божьего благого Слова,
В Нем лишь жизни всей основа,
Правда, мир, обетованье.
А теперь, закон такой,
К ней прилепится другой,
Изъявив свое желанье.
Пусть сама при всех в ответ
Скажет Люда "да" иль "нет".

Как в библейский век Ревекке
Задан был вопрос такой,
Так же, опустивши веки,
Встала Люда в роли той.
Увлажнились вдруг ресницы,
И из нежных уст девицы
В сердце ранее решенный
Прозвучал ответ тогда
- Искреннее слово "да!".
Сам Христос рукой пронзенной
Счастье ей помог найти
В трудном жизненном пути.

Две семьи довольно стройно
Гимн хвалы запели тут.
Коля с Людой пусть достойно
В мире с Господом живут.
Музыку любя и пенье,
Говорит так Генрих Гейне:
"Если вдруг слова иссякли,
Музыка звучать должна,
Скажет все без слов она.
Пусть поэт узнает всякий:
Музыка и царство муз
Вечный свой хранят союз".

Если ж слов и звуков мало
Для восторженной души,
То пора молитв настала
Пред Создателем в тиши.
Всех искусств молитва выше,
Бог молитвы сердца слышит.
Люда встала на колени,
Встали все за ней потом
В благолепии святом.
Долго тек поток молений
К трону вечного Творца,
Съединив в одно сердца.

XXX

Перед церковью поместной
Радостным воскресным днем
Коля предстоял с невестой,
Взор его пылал огнем.
Люды лик был также светел
Бог на просьбы их ответил.
О помолвке объявленье
Сам пресвитер сделать смог
И назначил брака срок -
Через месяц в воскресенье.
На него с округи всей
Ждали множество гостей.

Как рассветная зарница
В розовый все красит цвет,
Так и счастье красит лица
На исходе юных лет
В свой прелестный цвет особый
Тех, кто в жизни был способен
Душу, дух, а также тело
Целомудренно беречь,
Возвышать за правду речь
И с грехом сражаться смело;

XXXI

Как чиста и как прекрасна
Христианская любовь! -
Думал Женя.- И напрасно
На нее возводят вновь
Обвиненье лицемеры.
Не постичь им счастья веры!
Господи, прими участье,-
Он взывал,- в моей судьбе;
Я хочу служить Тебе,
Но открой мне тайну счастья
И на все земные дни
С истиной соедини!

Все так просто здесь и мило,
Сколько молодых сестер!
Божья бережет их сила.
Ждут они, чтоб распростер
И над ними Бог Десницу,
Чтобы в новую страницу
Книги жизни сокровенной
Длань святая занесла
Только добрые дела,
Чтоб от этой жизни бренной
Вознестись скорее им
В вышний Иерусалим".

И пред Женей здесь задача
Встала вдруг: как дальше жить?
Он подумывать уж начал,
Чтоб ее здесь разрешить.
На него так откровенно
Юная певунья Лена
С восхищением смотрела,
Он ловил уже не раз
Взгляд ее лучистых глаз.
С ним она под скрипку пела,
И в сердечной простоте
Светлой предалась мечте.

Женя с группой молодежи
Много посетил общин.
Новичком он был, но все же
Знал уже, что путь один
К небу предначертан верным
И, как христианам первым,
Суждено страдать им много,
Потому что Сам Христос
Поруганья перенес.
Лишь Голгофская дорога
Для искупленных сердец
Есть великий образец.
Он узнал по верным слухам,
Что пресвитер Петр Кузьмич
С теми, кто могучий духом,
Бросив к пробужденью клич,
Смело шествуют в проломы
Дописать страданий томы,
Чтоб уснувшему народу
Пробужденья молодежь,
Поборовши грех и ложь,
Божью понесла свободу,
Чтобы правды пьедестал
Всем народам виден стал.

Брака Коли объявленье
Было сделано уже.
Много думая, волненье
Женя чувствовал в душе.
Действия пора настала,
Но вопрос: "А как же Алла?"
Охлаждал весь пыл мгновенно.
Нет для покаянья сил.
Аллу Женя полюбил
Глубоко и неизменно,
Хоть и видел лишь печаль
В той любви, всмотревшись вдаль.

Помолившись в день воскресный,
Петр Кузьмич всех распустил,
Членов церкви лишь поместной
Он остаться попросил.
С грустью Женя Моисеев,
Чувства радости развеяв,
Выходил в тот час из дома.
Но к нему, как брат и друг,
Подошел пресвитер вдруг
И сказал, что им знакома
Преданность сестры, отца -
Может быть он до конца.

Прочитавши обращенье
К верным искренним сердцам
Братьев центра пробужденья,
Петр Кузьмич умолк и сам.
Все вздохнули как-то разом,
Он же уцелевшим глазом
Долго всматривался в лица,
Как бы мысль желал прочесть,
И сказал: - Желанье есть
Прежде всем нам помолиться,
Пробужденья чтоб заря
Вспыхнула в стране не зря.

Много лет за Иисусом
Шел по тюрьмам он сырым.
Волю дав суровым узам -
Магадан, Якутск, Нарым -
Веру в нем убить хотели.
Оказалось же на деле,
Что он жив и рвется снова
С волею своей стальной,
Плотью хоть совсем больной,
В ополчение Христово, Чтоб про раны все забыв,
Братский утвердить призыв.

Он поднялся. Лик был ясен,
Глаз единственный льет свет.
Как сейчас он был прекрасен!
Словно бард, рапсод, поэт,
Он, могучей силой духа
Каждого достигши слуха,
Звал, чтобы была готова
Пробудившаяся рать
Крепости неверья брать,
Взявши меч - Христово Слово.
Истины завет беречь
Вдохновляла эта речь.

В тот же день после обеда
Женя был у Кузьмича.
Откровенная беседа,
Словно яркая свеча,
Озарила мрак сомнений,
Духом воспарил Евгений.
Петр Кузьмич так нежно, просто,
Так же, как отец зимой,
Женю звал на путь прямой.
Сколько было благородства
И стремленья чтить Творца
В этой личности борца!

Жизнь, однако, так трагично
Наполняла чашу слез -
Он инфаркт уже вторично,
Еле выжив, перенес.
Сердце, всем желая счастья,
Разрывалось в нем на части
От священного накала
И духовного огня.
Душу к небесам маня,
Пламя плоть его сжигало,
Но не зря горят огни -
Пролагают путь они.

Два раскрыв свои кумира,
Женя получил совет:
- Берегись, о брат мой, мира,
В нем удела верным нет.
Все дары, талант великий
Посвяти Христу-Владыке.
Скорбною иди тропою.
Пусть святой любви алтарь
Воссияет, как янтарь,
Брат мой милый, над тобою.
Слава мира - суета,
Нет в ней счастья без Христа!

Маму я твою родную
Помню очень хорошо.
Славу не приняв земную,
Вместе с нею я пошел
За Христом, Страдальцем верным.
Подвигом любви примерным
Он меня привлек всецело.
Я за Ним иду с тех пор,
К небу устремляя взор,
Возвещая правду смело.
С нами, брат, скорей пойдем
Скорбным, но прямым путем!

XXXII

Три еще прошло недели.
Женя, набираясь сил,
Часто думал: "В самом деле,
Почему не пригласил
Аллу в гости я все лето?
Город Муром рядом где-то.
Нужно путь свершить недальний
На исходе летних дней,
Может ведь открыться ей
Церкви путь многострадальный.
И тогда... О Боже мой,
Алле истину открой!"

С Ниною, родной сестрою,
Написавши два письма,
Женя в мыслях планы строил,
Удивится как весьма
Алла, прочитав посланье,
Как появится желанье
В гости к ним скорей поехать,
Чтоб в субботу поутру
Видеть Женю и сестру.
Но, конечно, и помеха
Может приключиться здесь,
Женин план разрушив весь.

Воскресенье наступило.
Аллы и в помине нет.
Женя с грустью молчаливо
Утренний встречал рассвет.
- Если не приедет в восемь,
Значит, не желает вовсе
Нас порадовать визитом,-
Женя так сестре сказал,
Собираясь на вокзал
.- Видно, суждено забытым
Лето мне дожить с тобой.
Что ж, смиримся пред судьбой.

Женю, младшего братишку,
Нина, старшая сестра,
Возлюбила с детства слишком,
Потому что та пора,
Где резвятся на просторе,
Принесла ему лишь горе:
Матери не стало с ними.
Чтобы в доме заменять
Дорогую сердцу мать,
Приходилось часто Нине
Забывать совсем себя,
Брата младшего любя.

И сейчас немая жалость
В Нине вспыхнула опять.
Сердце любящее сжалось,
Захотелось ей обнять
Брата своего, как прежде,
Ободрив его в надежде.
Двадцать семь минуло Нине.
В сердце "нет" сказав греху
И мирскому жениху,
Незамужняя, доныне
Иисусу лишь верна,
С тетей здесь жила она.

Женя жил лишь ожиданьем.
Расписанью вопреки,
Тут автобус с опозданьем
Прибыл Муром - Меленки.
Рассмотреть он всех стремится -
Незнакомые все лица.
В сердце больше нет надежды,
Мысли стаей черных птиц
Уж несутся, чтобы ниц
Лик склонился... Алла, где ж ты?
Неужели грусти тень
Омрачит воскресный день?
Дав дорогу пассажирам,
Он не видел ничего.
Вдруг, как благовонным миром,
Вмиг овеяло его.
Исчезают сердца муки:
Чьи-то любящие руки
Тут виски его прижали.
Как знаком их аромат!..
Два лишь месяца назад
Эти руки в дни печали
Счастья связывали нить.
Разве можно их забыть?
- Алла, не таись напрасно,
Руки отпусти скорей!
Их запомнил я прекрасно
С самых первых наших дней.
И духи знакомы эти.
Как тебя я не заметил? -

Так сказав и взяв за руки,
Женя повернулся к ней.
Счастья светлых юных дней,
После временной разлуки,
Вспыхнул яркий огонек,
Хоть и не на долгий срок.

XXXIII

Как обрадовалась Нина,
Аллу увидав теперь!
Тетя в простоте старинной
Распахнула настежь дверь.
Радостно их привечая,
Напоила гостью чаем,
И напомнила тут Жене,
Что чрез двадцать пять минут
Радостно уже начнут
С пением богослуженье.
Было б очень хорошо,
Если б с Аллой он пошел.

Женя в радости сердечной
На собранье Аллу звал,
Чтоб глаголы жизни вечной
Ей сам Дух Святой сказал.
Алла тотчас согласилась.
Женя думал: если б милость
Ей Свою явил Спаситель,
И ее могли б уста
Исповедовать Христа,
То в небесную обитель
На ликующий Сион
С радостью б пошел с ней он.

Всем дипломам я наградам
Предпочел бы он одну -
Шествовать с любимой рядом
В высь, в небесную страну.
Цель прекрасная, согласье,
Верность в Господе - вот счастье!
Даже жизненные бури
Нити счастья не порвут,
Если двух сердец сосуд
Будет обращен к лазури,
Где в обители своей
Верных ждет Господь детей.

В ту неделю перед браком,
Позабыв про все дела,
С Колей сблизившись, как с братом,
Алла время провела
То в общеньях, то в беседах.
По природе непоседа,
Хору преподать успела
Правильный она вокал.
С удивленьем хор внимал.
А потом красиво спела
Для восторженных сердец
Гимн один, как образец.
В жизнь баптистов вникнув смело,
Слушая спасенья весть,
Алла уловить сумела, что
Сведен смысл жизни весь
К святости, добру и вере,
Что смывает в полной мере
С возрожденных к жизни вечной
Все грехи Голгофы кровь.
Идеальная любовь -
Символ доброты сердечной,
Жизнь без классов, без врагов -
Христианства смысл таков.

Духом Кузьмича могучим
Так была поражена,
Что сквозь атеизма тучи
Свет увидела она.
За идею верный воин -
Он вниманья был достоин.
Ясность цели, вера, разум -
Привлекло все Аллу в нем,
И таинственным огнем
Озарило как-то сразу.
Но великий смысл скорбей
Был совсем не понят ей.

В новобрачном наставленье
Красоту сердечных уз,
Как святое откровенье,
Преподал ей Иисус.
На Людмилу то и дело
Зачарованно глядела
Алла с грустью затаенной:
Белизной блестит наряд,
Сердце и глаза горят
Счастьем во Христе спасенной -
Так прекрасен в этот миг
Был Людмилы светлый лик.

Впечатлений очень много
Алла увезла домой.
Христианская дорога
Ввысь, к лазури неземной,
Как далекое светило,
Сердце Аллы поманила.
Знойное кончалось лето,
Скоро вновь учебный год
Вместе с осенью придет.
Осень рифмами поэта
Лучшей названа порой
С изумительной красой.
Пору ту любила Алла,
Стих читала наизусть,
Но сейчас ей навевала
Осень лишь тоску и грусть.
Юность быстро пролетала,
Алла уж другою стала.
Мысль одно твердила снова:
Быстро вянет все кругом,
Что с тобой будет потом?
Ведь увянешь ты, Цветкова,
Как засохший лепесток,
Краток для цветенья срок!

Смысл в цветенье есть, конечно,
В увяданье смысла нет.
Если б юность длилась вечно,
Ну хотя бы сотню лет,
Это было бы прекрасно!
Но зачем мечтать напрасно?
Хоть и головокруженье
Вызовет мечты полет,
Каждый знает наперед,
Что трагичное паденье
Ждет ее с вершины той -
Вот удел мечты какой.

Зрел вопрос насущный снова:
Как же дальше жить теперь?
Бытия в чем смысл земного?
Юность закрывает дверь,
Безвозвратно убегая,
Зрелости пора другая
Раскрывает перед теми
Свой таинственный чертог,
Оценить кто юность смог.
Кто в цветении осеннем
Видел зрелости года,
Тот не будет без плода.

Алла поняла отлично
На закате юных дней,
Что закончится трагично
Может так вся жизнь, и с ней
Дни у тех, кто в жизнь влюблены,
Улетят, как листья с клена.
А без веры в жизнь иную
Будет в старости потом
Человек сухим стволом,
Если цель свою земную
Он совсем найти не смог
Среди множества дорог.

Алла понимала также,
Что без Жени трудно ей,
Просто невозможно даже
Смысл узреть грядущих дней.
Если б только предложенье
Ей решился сделать Женя,
Чтобы жизнь начать совместно
И в житейской простоте
Ход реальный дать мечте -
Это было бы чудесно!
Женя после летних дней
Влек к себе еще сильней.

Ну, а как быть с верой в Бога?
Возникал вопрос тогда.
Как потянется дорога
В предлежащие года?
Жизнь - бушующее море,
Жить без веры - это горе.
"Я хочу любить и верить,
Чтобы вместе с Женей нам
Челн направить к небесам.
Но зачем же лицемерить?
Ведь святой порыв огня
Вырван с детства у меня...

Неужели же несчастной
Буду дни я коротать?" -
Так подумавши, к опасной
Стала мысли прибегать.
Выхода не видя, Алла
Торговаться с Богом стала:

"Между Женею и мною
Пусть все будет хорошо.
Вот тогда я всей душою,
Жизнью насладясь земною
В море счастья без тревог,
Буду верить, что есть Бог".

Часть 2

I

Курс четвертый. В звуках снова
Каждый день теперь тонул,
Музыка была основой
Для студентов. В них вдохнул
Сил, здоровья отдых летом,
Солнце напоило светом,
И в удвоенном стремленье,
Пыл пока весь не иссяк,
Шел до "вящей славы всяк",
Сбросивши остаток лени,
Гордости испив фужер -
Требует искусство жертв.

Закружиться в том тщеславье
Женя полностью не смог,
Его мысли переплавил
В огненной плавильне Бог.
На собраньях быть сначала
Времени все не хватало,
Но посеянное семя
Жаждало воды уже.
Пробуждавшейся душе,
Предпочтительно пред всеми
Прелестями, с этих пор
Горний нужен стал фавор.

День воскресный встретив каждый,
Мысль лелеял он одну,
Чтоб сходить ему однажды
На собранье к Ильину.
Женя не сдержался все же,
Для него всего дороже
Стал полет желанной веры,
В единении святом
С верными и со Христом,
В те заоблачные сферы,
Где найдут покой сердца
В царстве Сына и Отца.

Но собранье посетивши,
Женя с горечью узнал,
Что Ильин, лишь верой живший,
Снова узником уж стал.
Атеизм готовил снова
Приговор ему суровый.
Для судебного процесса
Зал огромный избран был.
Изо всех старались сил
Телевидение, пресса
Обезличить Ильина,
Клевету излив сполна.

II

В зал, набитый до отказу,
Женя смог попасть с трудом.
Он почувствовал вдруг сразу,
Что сегодня в зале том
Были только атеисты.
"Да, сработано все чисто,-
Женя с горечью отметил,-
Собран лишь безбожья цвет,
Верующим места нет.
Телезрители ж, как дети,
Хитро обведены здесь.
Гонит враг Благую Весть".

Даже Жене было сложно
Разобраться в том суде.
Все перемешалось с ложью,
Слишком ненависть везде
Беспардонно поносила
Движимых Господней силой.
С чувством, с расстановкой, с толком
Обвиняли Ильина.
Горечь выпивши до дна,
Как он сдерживался только,
Всей душой людей любя,
Чтоб не выйти из себя?

Возводилось обвиненье,
Что он на руку нечист,
Вел неправильно служенье
И притворный был баптист.
Вера - только покрывало,
А богатство целью стало,

Той же сказочной жар-птицей,
Из-за этого один
Воду мутит он - Ильин,
Даже связан с заграницей.
А потом, понизив тон,
Уверяли, он - шпион.
Но последняя идея
Здесь была циничней всех:
Ильина в прелюбодея
Обратили, и на смех
Старца подняли седого
И притом еле живого.
Все за то лишь, что возила
На курорт главврач его,
Пастыря чтя своего,
Он тогда, теряя силы,
Из суровых лагерей
Прибыл в старости своей.

"Как неблагородно все же
Грязь бросать на все дела! -
Думал Женя.- Врач моложе
Лет на двадцать пять была,
Очень полная причем,
Ей Ильин был по плечо".
Но ее уж нет на свете,
Чтоб безбожья клевету
В прах разбить в минуту ту.
Лжец воспользовался этим
И, усердствуя, был рад
Грязи полный лить ушат.

Маленький, худой и бледный
Встал Ильин перед судом.
- Судьи,- он сказал,- к победной
Шел я цели, чтоб потом
Получить награду можно.
Все земное так ничтожно
Перед Царством Бога вечным!
Я душой стремлюсь туда
Через все свои года,
И в страданъе бесконечном
Верность Господу пронес,
Мне во всем помог Христос.
Но конец страданьям скоро.
Я готов идти к Христу.
Вам, гонители, укоры,
Ненависть и клевету
Я прощу в любви сердечной,
Но зачем к геенне вечной
Вы решили устремиться,
Причиняя боли нам,
Иисусовым рабам?
Видит вас Творца зеница!
Пусть страдает наша плоть,
Всем за все воздаст Господь!

Я страданий удостоин
От безбожного суда,
Но Христовой правды воин
Не согнется никогда
С просьбою в поклоне низком
Пред неправым атеизмом.
Милость проявите, судьи,
К собственной своей душе,
Иисус грядет уже!
Вас судить тогда Он будет.
Пусть узнает весь народ -
Каждый свой посев пожнет!

Нет, не шлю я вам проклятья,
Но молю Творца за вас.
О, покайтесь, люди-братья,
Близок воздаянья час!
Вы, с неправдою великой,
Преклонитесь пред Владыкой!
Милость Господа, как море,
Беспредельно велика -
Иисус зовет пока.
Атеизм - людское горе
И ужаснейшая ночь.
Вам Христос готов помочь!..

Прокурор в припадке нервном
Речи положил конец.
Был на полуслове прерван
Этот огненный борец
За святые идеалы.
Он Христовой жаждал славы.
Дул гоненья злого ветер
Над церковною стеной,
Грудью старческой, больной,
Он его, как воин, встретил.
На суде в последний раз
Слышал Женя старца глас.

III

Чрезвычайно удрученный
Женя шел домой с суда,
Унося запечатленный
В юном сердце навсегда
Образ старца очень кроткий.
Пройден с ним хоть путь короткий,
Но, отдавши все для Бога,
В сердце Жени он зажег
Веры светлый огонек.
Внешне жизнь его убога,
Духом же - он всем в пример,
Божий был миллионер.

Женя верил в благородство
Атеистов, их идей,
Но сегодня он банкротство
Видел полное судей.
Идолы мирские пали
Для него в судебном зале.
В аргументы атеизма
Веру раньше он терял,
А сегодня вехой стал
Суд, дошедший до цинизма.
Сердце призывало: "Верь!",
Влек его Христос теперь.

На собранья регулярно
Он с желаньем шел с тех пор.
Атеизм клеймил всех рьяно,
Но за истину позор
Принимать Господь дал силы,
Ведь уста Христа гласили:
"Все гонимые блаженны,
Царство в небе есть у них".
Этот незабвенный стих
Врезался в сознанье Жени
И таинственным огнем
Преобразовал все в нем.

Праздник Рождества Христова
Чтут все жители земли.
Моисеев и Цветкова
В этот вечер вместе шли
В частный дом, где Божьи дети
Рождество собрались встретить.
Жене улыбнулось счастье:
Бог, по множеству щедрот,
Как казалось в вечер тот,
Принял в их судьбе участье.
Алла пожелала вдруг
Там же быть, где будет друг.
В загородном чистом поле
Пролегал неблизкий путь.
Хорошо бывать на воле!
Так легко вдыхает грудь
Запахи морозной ночи!
Тихо в поле было очень.
Рано темнота спустилась,
Засветился небосвод,
И казалось, что вот-вот
Снизойдет Господня милость
И хор Ангелов святых,
Вифлеемский грянет стих.

Тишину не нарушая,
Женя рассказал тогда,
Что страна есть небольшая;
В отдаленные года
Вифлеем был в Иудее.
Там Божественной идее
Суждено осуществиться:
В яслях был рожден Христос,
Он спасенье всем принес.
Эта весть, как будто птица,
Облетела шар земной,
Открывая мир иной.

Нет в истории примера
Выше, чем любовь Христа.
Новая открылась эра.
От рожденья до креста,
Жизни путь пройдя короткий,
Иисус, Страдалец кроткий,
Всею сущностью Своей
Возвестил погибшим вновь,
Что Бог вечный есть любовь.
В истине любя людей,
Грешных звал со всех Он мест,
И за них пошел на крест.
Женя замолчал вдруг сразу,
Взор направив к небесам.
Из сапфиров и алмазов
Звездный хор пел гимны там.
Разве может что сравниться
С тем, что создала десница
Мудрая и всеблагая?!
О, таинственная тишь,
Что же ты, душа, молчишь?!
Есть Христос, есть жизнь другая,
Счастье, радость в Боге есть -
Так гласит Влагая Весть.

Алла под покровом ночи
В той таинственной тиши
Зашептала: "Если б очи
Жаждущей моей души
Среди будней жизни серой
Просвещены были верой,
Я бы тотчас устремилась
С верой в неземной простор,
И рождественский тот хор
Мне б явила Божья милость.
Верить я хочу с тобой,
Женя, друг мой дорогой!

Но как верить научиться?
Как небесный петь псалом?
Ведь душа моя, как птица
С переломленным крылом.
Ввысь одним крылом стремится,
А другим - она влачится
В дольнем мире безнадежно,
Суетясь в мирских делах
И земной лобзая прах.
Все так зыбко, так ничтожно...
Атеизм с гнетущей мглой,
Что, что сделал ты со мной?

Кажется, рвалось на части
Сердце Аллы в этот миг.
В скорби принявши участье,
Женя понял, что постиг
Истину еще так мало,
Но частица эта стала
Светлым огоньком надежды,
Мрак бесцельности мирской
Освещающим собой.
Верующих лишь невежды
С мишурой мирских утех
Могут поднимать на смех.

Алла, где же смех твой звонкий,
Увлеченность суетой,
Беззаботность где девчонки,
Любовавшейся собой?
Маскарада сбросив маски,
Отвергая мира ласки,
К истине душа больная
Свой приподнимает взор,
Дальний свет отрадных гор
Капельку воспринимая,
Чтоб вкусить у вечных вод
Древа жизни чудный плод.

В простоте, но поэтично,
Встретив праздник Рождества,
Чувствуя себя отлично,
На скромнейшие средства
Юные друзья по вере
Вновь собрались на вечере.
Вечер был без смехотворства,
Не было совсем вина,
Но везде была видна
Без формального притворства
Радость с нежной теплотой
И огонь любви святой.
Званной будучи на вечер,
Алла чувствовала здесь,
Что в такой совместной встрече
В христианстве счастье есть.
Пение, стихи, рассказы
Привлекли вниманье сразу
Глубиною содержанья.
Время пронеслось стрелой.
Уходя с вечери той,
Вдруг исполнилась желаньем
Алла в тот полночный час -
С ними быть еще хоть раз.

IV

Целый месяц посещали
Женя с Аллой скромный дом,
Где их радостно встречали
Братья, сестры, но потом
Был покой нарушен полный,-
Грозно зашумели волны
Жизни стонущего моря,
И громады грозных волн
Стали бить их легкий челн.
Атеизм старался вскоре
Преградить им в небо путь.
Челн стал медленно тонуть.

Небольшим затишье было
После ссылки Ильина,
Церковь как-то приуныла,
Робость стала вдруг видна.
Как вести Христово дело,
Снова встав за правду смело?
Скорбь, казалось, не снести ей,
Но звучал призыв: "Воспрянь!
Божий люд, в проломе встань!"
Вдохновленные Мессией,
Снова жертвуя собой,
Вышли воины на бой.

Внешние пока молчали,
Лишь прислушавшись к молве,
Наблюдали, кто ж в печали
Снова встанет во главе.
Встретивши гоненья стойко,
Церковь укрепилась только.
Если применена сила,
Подтвердит весь белый свет,
Значит, аргументов нет
И уменья не хватило
Следовать всегда во всем
Лишь логическим путем.

Увидавши, что гоненья
Верующих не страшат,
Атеисты в воскресенье,
Милицейский взяв наряд,
Появились на собранье.
Были в офицерском званье,
Штатские и, всем знакома,
Как Иезавель, пришла
Совершать свои дела
Секретарь горисполкома.
О разгоне ей приказ
Ранее был дан не раз.

Но сейчас она молчала,
Изучая взглядом всех.
Ей хотелось для начала
Выявить в собранье тех,
Кто пришел сюда недавно,
В руководстве кто, но, в главном,
Цель была другая все же:
Захотелось очень ей,
Чтоб здесь не было детей
И цветущей молодежи.
Списка черного в тот день
Многих накрывала тень.

Быстро разыгрались страсти,
Женю с Аллой на крючок
Крепко зацепили власти
На определенный срок.
Отнеслись к ним очень строго.
По училищу тревога
Громогласно загудела.
Сколько было суеты
И бесчестной клеветы!
Люди в штатском то и дело
Аллу каждый день с тех пор
Стали звать на разговор.
Исключить ее хотели
Из союза, словно сор.
Парадокс ведь, в самом деле,
Верит в Бога их комсорг!
Но потом, подумав много,
Кто-то молвил, что дорога
Будет ей открыта к вере
Беспрепятственно теперь,
Распахнут сектанты дверь,
И комсорг их в полной мере
Будет Бога прославлять.
Все решили вызвать мать.

Матери послали вскоре
Телеграмму: "Выезжай,
С Аллой приключилось горе,
Поскорее выручай!"
Мать приехала. С испугом,
Обступивши тесным кругом,
Лектора и активисты,
Сговорившись меж собой,
Начали наперебой
Говорить ей, что баптисты,
Люди темные, как ночь,
Затянули в сети дочь.

Вскоре мать была согласна
Дочь любой ценой спасать.
Дружба стала вдруг опасной,
С Женей нужно все порвать.
Алле в щедрости безбожной
Очернили все, что можно
В безобидных людях веры:
Что религия - обман,
Опиум, сплошной туман,
И что люди этой сферы
Исполняли уж не раз
Западных дельцов указ.

С Женей говорили мало,
Метод предызбрав иной.
Всем понятно сразу стало,
Что он был всему виной.
Мать с ним даже не желала,
Хоть ее просила Алла,
Говорить наедине.
Круг религиозных тем
Был пока ей чужд совсем.
Под давлением извне
Даже внешностью своей
Стал он неприятен ей.

Алла, бедная девица,
Между двух была огней.
К мненью большинства клониться
Стало сердце все сильней.
Вся она была земная,
Совесть хоть, напоминая
Христиан гонимых лица,
Стала тут ее судить;
Но крепка безбожья нить,
С ним она разъединиться
И порвать свои дела
В это время не смогла.

V

С Женей Соломон лишь старый
Много говорил пока.
Не грозил совсем он карой,
Но, начав издалека,
Много преуспев в софизме,
Попросил, чтоб о баптизме
И об иудейской вере
Женя рассказал, что знал:
Как к сектантам он попал
И в какой собрался мере
Он во цвете юных дней
Погрузиться в мир идей.

Опустивши взор в смущенье,
Женя все не мог понять:
От души то рассужденье
Или, может быть, опять,
Как он слышал раньше много,
Будет поношенье Бога?
Уважая Соломона,
Выделяя изо всех,
Женя чувствовал, что смех
И слова пустого звона
Соломон терпеть не мог -
Слишком он был мудр и строг.

Размышляя молчаливо,
Женя думал: "Как начать?
Все же очень некрасиво
Перед старцем так молчать.
Да, задача не простая..."
Соломон же, мысль читая,
Сам пошел к нему навстречу.
- Дорогой мой ученик,
Что ж ты головой поник? -
Он сказал.- Ты лучше речью
Освети свой мир идей,
Я ведь, Женя, иудей!

С сердца бремя сразу спало,
И, преобразившись весь,
Женя, не боясь нимало,
Рассказал с волненьем здесь
О Священной Книге чудной,
О стезе тернистой, трудной
И о том, что все пророки
В мудрости и простоте
Возвещали о Христе,
Что евангельские строки -
Не туман, не мрак, не пыль,
А реальнейшая быль.

Через страшные гоненья:
Чрез арену, крест, костер
Донеслась без измененья
Весть о Том, Кто распростер,
Претерпев позор и муки,
На кресте святые руки.
Весь баптистский символ веры
Заключается лишь в том,
Чтобы быть всегда с Христом
И святой любви примеры
Сея там, где море слез,
Жить, как Сам учил Христос.

Женя, чувствуя волненье
И прилив духовных сил,
В преизбытке вдохновенья
Все вопросы осветил.
И теперь смотрел несмело
На того, кому хотело
Сердце все доверить тайны.
Что ж теперь ответит он,
Старый мудрый Соломон?
Почему глаза печальны
Стали у него в тот миг,
Замолчал как ученик?

Времени прошло немного,
Женю пригласил он сесть.
- Жизнь, сложна твоя дорога,
Сколько там извилин есть! -
Начал он рассказ, вздохнувши
,- Где рецепт взять наилучший,
Чтобы лабиринты эти
Человеку исходить?
Где же Ариадны нить?
Коротка жизнь на планете,
А теорий всех не счесть.
Где же истина та есть?

Слушал я тебя, Евгений,
Жизни путь припомнив свой.
Был момент - библейский гений
Привлекал меня собой.
Я тебе скажу лишь, слышишь,
Нет прекрасней, глубже, выше
Ничего на свете этом,
Что сравниться бы смогло
С Библией, но не дано
Ни ученым, ни поэтам,
Ни, конечно, нам с тобой
Путь постичь ее святой.

Видишь, я не лицемерю,
Я открыт перед тобой.
Веришь ты, я тоже верю,
Но зачем идти на бой
С культом грозных атеистов?
Вашей горсточке баптистов
Очень трудно будет тут.
Пусть прекрасен ваш порыв,
К вере в Бога чист призыв,
Но с лица земли сотрут
Вас в безбожности своей
Ветры классовых идей.

Верь в душе - вот наше право,
А уста должны молчать.
В будущем тебя ждет слава,
Вдохновения печать
От тебя пусть примет муза,
Ну, а с братством Иисуса
Ты порви, порви сейчас же!
Жизнь любя, ты мне внемли,
Пей все радости земли
Переполненною чашей!
Чтоб счастливым в мире быть,
Надо по теченью плыть.

Поплывешь навстречу - воды
Сломят волю все равно,
Не губи ж младые годы,
Жить нам только раз дано.
Мир искусства так прекрасен!
Муз язык всем людям ясен,
Скрипки струны пусть вещают,
А уста пусть замолчат -
Вот такой на жизнь мой взгляд.
Посторонними вещами
Не прельстись - вот мой совет,
Лишних дней у жизни нет!

Женя с чувством непонятным
Покидал тогда свой класс,
В лабиринте необъятном
Разума светильник гас.
Духа зов ему был слышен:
"К небу поднимайся выше!
Жизни прелести ничтожны,
Все они как пар прейдут,
Только Бог и Божий суд
Во Вселенной непреложны".
Плоть же все влекла к земле,
Жизни путь был вновь во мгле.

VI

Так неделя миновала,
День воскресный наступал.
Изменилась очень Алла,
Путь Христа ее пугал.
Верность комсомольской чести
И евангельские вести
Вместе быть никак не могут,
"Не служить двум господам",-
Так сказал Спаситель Сам.
Или миру, или Богу
Можно услужить сполна,
Преданность везде нужна.

Шесть утра часы пробили,
Женя в думы погружен.
Встать на путь трагичной были
Не решался тоже он,
Думая: "Пока волненье,
Может быть, мне в воскресенье
Не пойти в собранье тоже?
Чтобы с Аллой не порвать,
В чем-то нужно уступать,
Но так совесть душу гложет,
Строгий совершая суд,
Как найти мне выход тут?"

Страх брал верх, уничтожая
Весь евангельский посев.
Алла стала как чужая.
Очень глубоко осев
В океан людского мненья,
Челн их потерял стремленье
К горизонту, где в лазури
Морю с небом заодно
Слиться, наконец, дано,
Где навеки смолкнут бури.
А пока эвроклидон
Бил безжалостно их челн.

Вдруг прервалось размышленье.
Резко зазвенел звонок.
Почему в душе волненье?
Кто прийти так рано мог
И к нему заходит прямо?
- Срочная вам телеграмма,-
Кратко известил рассыльный,
Жене протянув листок,-
Доставляем точно в срок.
Тут порыв предчувствий сильный,
Неожиданный испуг
Женей овладели вдруг.

Руки задрожали нервно,
Сердце сжато, как в тиски.
Горе вновь пришло, наверно...
Кровь ударила в виски.
Впился взгляд в прямые строки -
Жизнь преподает уроки.
Женя, вскрикнув, как от боли,
Словно стеганул вдруг бич,
Прочитал: "Ушел Кузьмич
В край иной от скорбной доли.
Вторник похороны. Ждем.
Помни, братик мой, о нем!"

Сообщала это Нина,
Добрая его сестра.
С личным горем не сравнима
Скорбь, пришедшая с утра.
"Нина, путь тобой предызбран,
Буду ль я к служенью призван? -
Думал Женя.- Но нет силы,
Чтоб забыть о Кузьмиче,
Освещавшей мрак свече.
Вспоминая образ милый,
К дорогому Кузьмичу
Все оставив, я лечу".

VII

Меленки. Кругом старинный
Русский жизненный уклад.
На вокзале встрече с Ниной
Женя был чрезмерно рад.
Молча обнялись вначале.
О постигнувшей печали
Расспросил потом он срочно,
Словно предрешенный рок
Изменить мгновенно мог,
Все сейчас узнавши точно.
Почему так рано он
Смертью был навек сражен?

По дороге от вокзала,
Обличая резко зло,
Нина вкратце рассказала,
Что у них произошло.
- Перед церковью поместной
Встал вопрос для всех известный:
Быть ли в братстве пробужденном
И идти прямым путем,
Верность сохранив во всем,
Иль спиной стать к отделенным,
Как хотел бы атеизм,
Чтоб войти с ним в компромисс.

Петр Кузьмич, сил не жалея,
Церковь звал на путь прямой,
Чтобы, много взяв елея,
Скорбною идя тропой,
Церковь вся была достойна,
Гимн любви воспевши стройно,
Вознестись к Христу в сретенье;
Чтоб, Христа услышав зов,
Каждый в церкви был готов
Исполнять Его веленье;
Чтоб все сестры, каждый брат
За Христа страдать был рад.

Притеснения от внешних,
Штрафы, множество угроз
Разделили братьев здешних:
По пути страданий, слез
Шествовать не все хотели.
Преуспевши в этом деле,
Некто Владислав Рогожин,
Новых не желая уз,
В компромиссный впал союз.
Им был вызов церкви брошен:
"Власть велит, за мной идем
В регистрированный дом!"
Сердце трепетное сжалось
Тут у пастыря овец.
Божья ревность, скорбь и жалость
Предускорили конец.
Коле рукоположенье
Преподав, ему служенье
Завещал он перед теми,
Кто, сказав безбожью "нет",
Берегли Христа Завет;
По долине смертной тени
Кто, предвосхитив венцы,
Как Христовы шли бойцы.
Малое лишь только стадо
Шло за пастырем своим.
Видно, Господу так надо,
Чтобы верный был гоним.
Кто хранит здесь благочестье
С церковью - того ждет вместе
Скорбь, гоненье и темница.
Вечность в небе чтоб иметь,
Верным нужно быть; хоть смерть
Разлучить с Христом стремится,
Кровь Христа спасет одна,
Смерть Христом побеждена.

Стал Кузьмич, как свечка, таять.
Жизнью освещал он тьму,
Атеисты ж черной стаей
Угрожали все ему.
Не дано угрозам сбыться,
Перестало сердце биться
Пастыря овец Христовых.
В пятницу последний раз
С кротостью призвал он нас
Устоять в гоненьях новых,
Чтоб тернистый путь Христа
Еще ближе церкви стал.

А в прошедшую субботу,
Вечером, примерно в пять,
Я, закончивши работу,
К Кузьмичу пришла опять.
Дочь дрожала, словно лист тут.
"С папочкой сердечный приступ,-
Тихо мне она шепнула.-
Скоро, видно, час пробьет,
Ко Христу он отойдет..."
В сумерках кровать тонула,
У постели лишь одна
Верная была жена.

На колени я склонилась,
Мысленно молясь, чтоб Бог,
Проявив благую милость,
В трудный час ему помог.
"Не печальтесь вы уж слишком,-
Тут, вздохнув, нарушил тишь он,-
Ободритесь, свет зажгите,
Оставляет боль меня.
С верными завет храня,
Душу в вечную обитель
Иисус уже берет,
Там Он слезы мне отрет".

Он умолк. Жена рыдала.
Дочь, упав к отцу на грудь,
В покаянии взывала:
"Милостивым, Боже, будь!
В эти скорбные минуты
Разорви мирские путы!
Грех меня терзает, душит,
Став преградой на пути.
Иисус, прости, прости!
Я Тебе вверяю душу,
Юность и земные дни!
Нас без папы сохрани!
Папочка, ты слышишь голос
Грешной дочери своей?
Налился обильно колос,
При твоей кончине дней!
Приношу я покаянье,
Первый плод свой на прощанье,
Милый папочка, с тобою.
Обними, прости меня!..
Твой пример любви храня,
Я тернистою тропою,
Мимо зла и суеты,
Следовать хочу, как ты!"

Холодеющей рукою
Обнимал свою он дочь
И шептал: "Господь с тобою,
Он поможет превозмочь
Горе, скорбь и искушенье,
Мир даруя и прощенье.
Доченька, с тобою - мама,
Чтоб ее продлились дни,
Ты любовь ее цени.
Нет целительней бальзама
Для отцов и матерей,
Чем почтение детей".

Тут сказал жене он: "Нину
Пригласи скорей сюда!"
Я прощания картину
Не забуду никогда.
Кротко, с нежностью во взоре
Он промолвил: "Жизни море
Так отчаянно бурлило!..
Я к небесной плыл стране,
А оно грозило мне.
Если бы не Божья сила,
Если б не Христос - мой гид
Я бы в нем давно погиб.

Путь окончен. Вот уж пристань
Ждет избитый мой ковчег,
Вручит мне Спаситель приз там
За бесповоротный бег.
Ждать осталось очень мало -
Время и мое настало
С этой жизнью распрощаться.
Все ушло... Сгорает плоть...
Помоги же мне, Господь,
Вечный мой Источник счастья,
С верой в промысел благой
Скорбный путь окончить свой!

Если б в этот миг все братья
Предо мной предстать могли,
И в сердечные объятья
При отходе от земли
Заключить я мог их вместе
Вот на этом самом месте,
То сказал бы на прощанье:
"Братья, я любил всех вас,
Пусть ваш не умолкнет глас!" -
Вот мое им завещанье.
Выше счастья в жизни нет,
Чем хранить любви завет.

Я скорблю о тех, кто в море
Повернули челн назад:
Ждет их непременно горе.
Дьявол будет очень рад,
Если страх проникнет в братство.
Страх пред миром - это рабство,
Мы же призваны к свободе,
Даже смерть нам не страшна.
Только верных имена
Воспоют в небесной оде,
Удостоившись венца,
Гимн блаженства без конца".

Он умолк. Мы все молчали.
Роза жизни отцвела.
Уходил он от печали
В край родной, где силы зла
Угрожать уже не смогут.
Посвятил всю жизнь он Богу,
А теперь, глаза закрывши,
Ждал, когда к Себе возьмет
Ото всех земных забот
Его душу Царь Всевышний,
Чтоб в обители святой
Вечный даровать покой.

Прежде, чем пришла кончина,
Он, вдруг встрепенувшись весь,
Задыхаясь, молвил: "Нина,
Ты еще, сестричка, здесь?
Жене сообщи скорее -
Сердце лишь Христос согреет
Искрою любви могучей.
Он - предызбранный сосуд.
Пусть уста его несут
Правды свет, чтоб черной тучей
Атеизм Христа не скрыл,
Не страшил чтоб мрак могил.

Пусть горит свет всепрощенья!
Я молился в этот миг,
Чтобы в братское общенье
Как покорный ученик Иисуса Назорея
Он вступил бы, не робея.
Запоет его пусть лира,
Пробуждая все сердца,
Гимны о любви Творца!
Все, что можно взять из мира,
Пусть, как дорогой янтарь,
Он положит на алтарь.

Там дары, талант, искусство
Переплавке подлежат,
И тогда иное чувство
Сможет получить твой брат.
Господу угодно пенье,
Но сначала возрожденье
От воды, Святого Духа
Должен тот певец иметь.
Без него искусство - медь
Лишь звенящая для слуха.
Пробуждает к жизни вновь
Христианская любовь".

Он умолк навек, и слезы
Затуманили мой взор.
На крещенские морозы,
В воскресенье, сводный хор
Из друзей приезжих, местных,
Об обителях небесных
Воспевал с благоговеньем.
Хоть уже молчал Кузьмич,
Но его прощальный клич
Передан был с вдохновеньем
Младшей дочкой, вставшей в строй,

Ставшей во Христе сестрой.
Слушал, затаив дыханье,
Женя Нины пересказ.
Захватила мысль сознанье:
"Если бы еще хоть раз
С Кузьмичем иметь беседу,
Одержал чтоб дух победу
Над несмелостью плотскою!
Средь волнений и тревог
Петр Кузьмич ему б помог,
И тернистою тропою,
Несмотря на массу зол,
Он, наверно бы, пошел.
Но его уж нет. Могила
Скоро примет бренный прах.
Где ж огонь любви, где сила?
Неужели в тех устах
Суждено царить безмолвью?
Сердце обольется кровью,
Видя гроб с потухшим ликом.
Вот он христианский путь...
Тут хоть очень сильным будь,
Но на поприще великом
Если дух тверд, как гранит,
Плоть в огне борьбы сгорит.

Жизнь таких людей достойна
Отраженной быть в стихах
И воспетой в песнях стройно.
Мирно спит борцов пусть прах!..
Хоть их путь пресыщен болью,
Но они, являясь солью,
Предостерегут до срока
Многих в этом мире зла,
Где греха нависла мгла,
От гниенья и порока.
В небе им дано быть всем
В свете славных диадем.

День стал к вечеру клониться,
Понедельник проходил,
У обоих были лица
Утомлены, много сил
Скорбь уносит и дорога.
Женя отдохнуть немного
До собранья мог бы дома,
Но он волю чувствам дал,
Отдыхать совсем не стал.
- Нина,- он сказал,- знакома
Нам усталость, к Кузьмичу
Я скорей идти хочу.

VIII

Гроб стоял почти в средине,
Чуть придвинут был к стене.
Вещи все отдавши Нине,
Взяв букет лишь, как во сне,
Подошел он к изголовью.
Сердце обливалось кровью,
Подступили близко слезы.
Он дрожащею рукой
Положил букетик свой,
Три прекраснейшие розы,
На умолкнувшую грудь
Завершившего свой путь.

Ветер за окном бил ставни
С неприкрытою злобой.
Умер дорогой наставник
И талант унес с собой.
С бурей смерть торжествовала,
Но победы было мало.
Ветер силою своею
Угрожал и был ей горд,
Но трагический аккорд
Арфы, певшей Назорею,
Резонировал в сердцах,
Изгоняя рабский страх.

Перед гробом путь Голгофы
Женя представлял в тиши.
Поэтические строфы
В глубине его души
Зарождались постепенно
И желали непременно
Памятным стихом излиться.
Не писать он их не мог,
Долг свой чувствуя, чтоб в срок
Дорогие сердцу лица
Слышать много раз могли
Об ушедшем от земли.

Ночью, чувствуя волненье,
Пыл души пока не стих,
Написал он посвященье
Кузьмичу - прощальный стих.
А во вторник у могилы,
Созерцая образ милый
Верного раба Христова
На земле в последний раз,
Сердца выполнив приказ,
Женя взял, волнуясь, слово.
У могилы Кузьмича
Стих прощальный зазвучал.

"Ты лежишь, уста сомкнуты,
Смолк правдивый голос твой.
Скорбно тянутся минуты...
Брат, наставник дорогой,
Ты уходишь слишком рано!
Жизнь твоя в борьбе попрана,
Тьма неверья будет рада,
Что путь жизни кончен твой.
Тьме ты страшен был живой!
Но какого друга, брата
И наставника от нас
Забирает смерть в сей час!

Плачет хор, грустят сопрано,
Тенора, альты, басы...
Смерть твоя для церкви - рана,
И в прощальные часы
Это чувствует особо
Каждый, возвещать способный
Все о Богочеловеке.
Ты примером ярким был,
Огненного сердца пыл
И евангельские реки
Благостной воды живой
Путь сопровождали твой...
О своем скорбя народе,
Ожидал ты поздний дождь
Благовестил в свободе,
Верил, что Небесный Вождь
Тьму неверья Сам поборет
И в России на просторе,
Не на долгие пусть годы,
Он зажжет любви костер.
Длани Он Свои простер,
Призывая все народы,
Светом озаряя тьму,
Поскорей прийти к Нему.
Ты свидетелем был в мире,
Рвал лукавства злую сеть,
Гимны "Гуслей" и "Псалтири"
День и ночь готов был петь
Или слушать пенье хора.
Жажда вечного простора
Ввысь тебя звала все время
От житейской суеты
В край небесной красоты.
Крест скорбей, лишений бремя,
Тюрем прах и звон оков
Лишь усилили тот зов.

Смолк аккорд. Угас светильник.
Плачут близкие навзрыд.
Зев раскрывшийся могильный
Так назойливо твердит,
Что прощанье близко очень -
Путь страданий им окончен.
Посмотрите ж на останки,
Все запомните его!
Пусть здесь смерти торжество,
Но он верный был наставник,
Верой побеждал он тьму,
Нужно подражать ему!

Слез не нужно и рыданий,
Все крепитесь, что есть сил,
Трудный путь борьбы, страданий
Брат наш с честью совершил!
В небе ждет его награда.
Понапрасну силы ада
Одолеть его хотели,
Скорбным он прошел путем,
Показав пример во всем,
Верен в слове был и в деле.
Дай Господь, чтоб каждый смог
Этот воспринять урок.

Перестало сердце биться.
Нет в груди его тепла.
Грустны при прощанье лица,
Ждет уж прах могилы мгла,
Но не зря огонь сердечный
Освещал путь к жизни вечной -
Новые пылают свечи,
Светлым заревом огня
К небесам других маня.
Пусть его не слышно речи -
Глас Сиона не умолк,
Церковь свой исполнит долг.

Братья - в строй! Расправьте плечи!
Спи спокойно, милый брат!
Хочется сказать: "До встречи
У небесных славных врат!"
Там в немеркнущем рассвете
Агнца песнь все Божьи дети,
Стоя на стеклянном море,
Воспевают с торжеством.
Счастье - быть всегда с Христом
И в небесном этом хоре,
Путь окончивши скорбей,
Встретить дорогих друзей!"

В туфлях, на морозе лютом,
И без шапки Женя был
Вместе с христианским людом.
Любящего сердца пыл
Согревал тогда все тело,
Стужа власти не имела
Над людьми в часы печали.
Гимны о стране родной,
Где царит всегда покой,
Снова стройно прозвучали.
Холмик над могилой той
Вырос с мраморной плитой.

Надпись на плите вещала:
"Петр Кузьмич здесь Буденков,
Хоть и жил довольно мало -
Верный воин был Христов.
Господи, моя Ты сила,-
Надпись далее гласила
Поэтической строфою.-
Ты скала моя и песнь!
Странствовал с Тобой я здесь
И дышал одним Тобою.
Верю, что обет храня,
Ты к Себе возьмешь меня".

IX

Пробыл всю неделю эту
Женя снова в Meленках.
Нина знала, по секрету,
Что его смущает страх
За судьбу своей подруги.
Вместе не сплелись их руки,
Чтоб идя стезей совместной,
Поспешить к Христу скорей,
Взяв смиренно крест скорбей.
Называть ее невестой,
Другом жизни навсегда
Не решался он тогда.

Посещая часто Колю,
Его маму и жену,
Женя с затаенной болью
Сознавал, что цель одну
Так иметь необходимо,
Чтобы было все едино.
Нежной ласкою, участьем,
Искреннею простотой
Все в семье дышало той.
Наделил Христос их счастьем,
И его у них отнять
Не могла безбожья рать,

Видя устремленность Коли,
Восхищаясь всей семьей,
Женя как-то против воли
Просмотрел путь жизни свой.
В подсознанье зарождалась
К самому себе лишь жалость.
Он хотел, чтоб так же просто
С Аллой был вопрос решен.
Сердце исторгало стон
От сознанья, что короста
Нераскаянья доселе
Преграждает доступ к цели.

Без охоты и уныло
Он покинул Меленки.
Словно что-то в нем остыло
При отсутствии руки
Наставителя и друга.
Слыша, как гонений вьюга
Поднимается повсюду,
Женя вдруг лишился сна.
Мозг сверлила мысль одна:
Иль примкнуть к Христову люду,
Иль на данном рубеже
Верить только лишь в душе?

Даль манила небосклона,
Но и Аллу было жаль.
Унеслись, как листья клена,
И разбились, как хрусталь,
Музыкальные мечтанья,
И в реальности сознанья,
Глядя через вьюгу в дали,
Видел он, как ветер нес
В бездну домик юных грез.
Клочья розовой вуали
Мира гармоничных сфер
Превратились вдруг в химер.

В душу заглянул он снова,
В ней была черным-черна
Лишь греховная полова,
Драгоценного зерна
Не было совсем там видно.
Было за себя обидно,
Что духовного рожденья
При кончине юных лет
В нем, как ни искал он, нет -
Значит, нет душе спасенья.
Чтоб вспахать сердечный луг,
Нужен покаянья плуг.

X

А в училище, как прежде,
Музыки круговорот
Звал к сценической надежде.
Звуки, как потоки вод,
За собою увлекали
В вечно розовые дали.
Но прошла пора мечтаний,
Розовой мечты накал
Остывать заметно стал.
Час душевных испытаний
С искушеньем заодно
К Жене постучал в окно.

Чтоб сектантские идеи,
Божьей истины лучи,
Кем-нибудь не овладели,
Зажигая свет в ночи,
Диспут о вреде баптизма
Старый лектор атеизма
Провести пришел в субботу.
В зал концертный, как на грех,
Прибыть обязали всех.
Неусыпную заботу
О питомцах, в основном,
Проявил тогда горком.

Женю пригласил директор
Рядом сесть на первый ряд,
Чтобы, очевидно, лектор
Уловить его мог взгляд.
Лектору же, атеисту,
Думалось, что активисту
Приберег директор место,
Чтобы тот ему помог
Выступленьем в нужный срок.
В зале было очень тесно.
Шло как будто все на лад,
Лектор начал свой доклад.

Он собрал для данной темы
Много всяческих цитат,
Сущность заострял проблемы
И, казалось, был бы рад,
Не посожалев нимало,
Если б вообще не стало
Всей религиозной сферы.
Уверял он, что жесток
Очень уж библейский Бог.
Верного Христовой веры,
Скрыв под черной паранджой,
Был готов назвать ханжой.

Всех служителей в пороки
Он нарочно погружал,
Каждый будто бы лишь в сроки
Денежки себе стяжал.
Ну а те, кто все же верил,
Жил, любил, не лицемерил,
Как фанатики предстали
С малоразвитым умом.
А о верности во всем,
Твердой вере, крепче стали,
В Иисуса своего -
Не отметил ничего.

Но сказал: - Сектанты в сети
Все же многих завлекли,
Жертвы очень жалки эти.
Отрешенность от земли,
Скудоумье без улыбки -
Вот их образ. Очень гибки
Методы сектантов, рана
Фанатизма глубока,
Много тех еще пока,
Кто религии дурмана
Не желает оставлять,
Чтобы полноценным стать.

Мы, психологи, сектантов
Даже внешне узнаем -
Никаких в них нет талантов,
Серость лишь видна во всем.
Вам сказать я должен все же:
Есть один из вас, кто может
Вере с лирой как-то вместе
Место дать в своей душе;
Вижу я его уже!
Будь вдруг на его я месте,
То, хочу заверить вас,
Провалился бы сейчас...

Женя вздрогнул моментально.
Закружился мыслей рой.
Лектор тонко, идеально
В нем хотел сразить стрелой
Все, чем только сердце жило,
Кровь вдруг забурлила в жилах.
"Нет, я всем глаза раскрою,
Лжи не дам взойти на трон!
Алла, я и Соломон -
Здесь присутствует нас трое,-
Думал он.- Дадим отпор!
Что молчу я до сих пор?!"

"Но ни Соломон, ни Алла
Не раскроют рта совсем,-
Мысль другая уж витала,-
На рожон-то лезть зачем?
В бурю не выходят в море,
Речь твоя тебе на горе
Будет возгласом лишь жалким.
Ты плохой апологет:
Опыта совсем ведь нет!
Ставишь ты в колеса палки
Жизни молодой своей,
Образумься же скорей!
Посмотри на Соломона,
Смог же он сломить свой нрав,
Чтоб не лезть поверх закона,
Он на сто процентов прав!
Верь, как он, в душе лишь только,
Рассуди спокойно, с толком -
Шаг тебе лишь до диплома,
В жизнь открыта будет дверь.
Успокойся же теперь,
А то много бурелома
Очень скоро ты пожнешь,
Пусть бесчинствует здесь ложь.
Так подумай: с Аллой вместе
Ждет вас жизненный причал..."
Вдруг мотив минорной песни
В сердце тихо зазвучал,
Образы прошедшей дали
Мысленно пред ним предстали.
Зреет мысль быстрей, чем колос:
Мама... Буденков... Ильин...
"Помни, чей ты внук и сын! -
С дедушкой в единый голос
Обратились все к нему.-
Порази же светом тьму!"

Диспут разгорелся быстро.
Выступали прямо с мест.
В сердце Жени, вспыхнув искрой,
Против лжи созрел протест.
Он в душе воззвал:
"О Боже,
Будь, что будет, но я должен
С лектором вступить в сраженье,
С милых лиц стереть плевки,
Не подаст теперь руки
Мне никто, но униженье
Братства я стерпеть не смог.
Помоги же мне, мой Бог!"

Лектор, как регулировщик,
Выступленьям дав простор,
Направлял их к цели общей,
Но не смог он до сих пор
Выявить сектанта все же.
"Мне лишь активист поможет
Гордиев распутать узел",-
Моментально он решил,
Выступленья прекратил,
И, глаза в улыбке сузив,
Чтобы свой престиж сберечь,
К Жене обратил тут речь:

- Пусть поможет в данном споре
Юноша вот этот нам.
Мыслей, чувствуется, море
В голове его, и сам
Он у вас в авторитете.
Так иль нет, вы мне ответьте,
Мнения его хотели б
Вы услышать все сейчас,
Коротко, без лишних фраз,
А по существу - о деле?
Отвечал весь зал тогда
На вопросы эти: "Да!".

Напряженною струною
Был концертный зал в тот миг.
Насладившись тишиною,
Лектор головой поник
В ожидании пред всеми,
Уж решив, что к данной теме
Ключ подобран им умело.
"Активист задаст лишь тон,-
Сев на стул, подумал он,-
И тогда уж можно смело
Мне сектанта точно в срок
Здесь согнуть в бараний рог".

Женя думал по-другому:
"Если зал есть лишь струна,
То, по случаю такому,
Пусть мелодия одна
Будет сыграна струною,
Но не с лектором - со мною
Зазвучит пусть унисоном
Этот сыгранный мотив.
Был бы очень я счастлив,
Если б гармоничным звоном
Заглушил неправду он...
Зазвучи же, унисон!"

Женя встал в виду у зала,
Всех в нем бывших осмотрел:
В уголке прижалась Алла,
Был и Соломон несмел.
Сам же он, на удивленье,
Скрыв в душе свое волненье,
Был воинственно настроен,
Не задумавшись о том,
Как придется жить потом.
Внешне Женя был спокоен,
Словно не слыхал угроз.
Прозвучал его вопрос:

- Однокурсников сначала
Пожелал бы я спросить.
Мне, ни много и ни мало,
Но четыре года жить
Приходилось вместе с вами.
Были вроде мы друзьями,
Вместе трудности делили,
Гармоничный идеал
Каждый в жизни постигал.
Нас мечтания роднили,
Муз восторженный язык
В душу каждому проник.
В мире много разных мнений,
Не на все ответы есть.
Средь дерзаний и стремлений
Я хранить старался честь.
Помню, у Эзопа-грека
Смысл величья человека
Был лишь в истинной свободе.
Пусть же каждого из нас
Зазвучит свободно глас,
Не таясь, при всем народе
Правду каждый чтоб сказал,
Прямо посмотрев в глаза.
Так иль нет? Вы мне ответьте,
Мненье скажем ли свое?
Мы уже давно не дети,
Будущее нас зовет!
Зал, вздохнув единым вздохом
Подтвердил, что все неплохо
Женей сказано и верно
И что вел себя всегда
Он в прошедшие года
Очень скромно и примерно.
Лектор думал: "Браво! Бис!
Ну и ловок активист!.."

Далее речь продолжая,
Обратился к старцу он:
- Но картина здесь другая...
Доброй старости поклон,
Почести и уваженье
Приносил я, но сужденья
Старцев не всегда правдивы.
Можно ль обличать и их,
Чтобы глас неправды стих?
Иногда даешься диву
Видя, как наоборот
Старость все перевернет.

Хоть и очень осторожно
Лектор воспринял вопрос,
Но ответил все же: - Можно.
Женя продолжал допрос:
- Вы - психолог, это верно.
И сегодня непременно
Захотите вы и сами
Нам помочь раскрыть секрет:
Есть сектант средь нас иль нет.
Ставлю я вопрос пред вами,
Чтоб разоблачилась ложь:
На сектанта я похож?

В напряжении огромном
У обоих мысль была.
Зал затих, как перед громом.
Схватка сил добра и зла
Здесь происходила явно,
И логическая яма
Перед лектором раскрылась,
К ней остался шаг один.
Старый противленья сын
В мыслях уж взошел на клирос
Намечавшихся побед,
Но погас фортуны свет.
Философией бескрылой
Он в безбожности своей
Сам себе ту яму вырыл
На закате жизни дней.
Ложной мудрости цветенье
Подготовило паденье.
Понапрасну тут психолог
До предела мысль напряг,
Думал он то так, то сяк.
Зала молчаливый холод
С толку сбил его совсем,
С полминуты был он нем.
Сконцентрировал на Жене
Лектор взгляд свой в тот момент.
В атлетическом сложенье,
В речи, в логике примет
В свою пользу не нашел он.
Был недоуменья полон
Взгляд холодный и сверлящий,
Понял он - пойдет не впрок
Диспута всего урок,
Не дойдет он к славе вящей,
Если, не раскрыв секрет,
Даст неправильный ответ.

Но заждались в зале люди,
Шепот едкой змейкой полз.
Лектор встал.
"Да будь, что будет,-
Он подумал.- Этих поз
Лекторам зал не прощает,
Пусть мой здравый смысл вещает".
Чуб поправивши небрежно,
Он преобразился весь
И решил пустить в ход лесть.
Потрепав притворно-нежно
Женю тут же по плечу,
Он сказал: - Хоть я молчу,
Сам же думаю, что скоро
Наше время истечет,
Но таким орлам вот в пору
И самим уж наперед
Можно диспуты доверить.
Распахнувши знаний двери,
От сектантства, мракобесья
Нужно избавлять людей.
Много я порвал сетей,
Поседел на этом весь я...
Ну, а заданный вопрос
Я не восприму всерьез.
Было бы нам неприлично
Здесь сектанта выявлять...
Лектора поняв отлично,
Женя повторил опять
Свой вопрос довольно твердо.
Лектор, подбоченясь гордо,
На него взглянувши злобно,
Выкрикнул тут свой ответ:
- Не сектант вы!
Нет! Нет! Нет!
Грому с молнией подобно,
Точно началась гроза,
Зашумел концертный зал.
Сделав знак рукою, чтобы
Воцарилась тишина,
Женя знал, в порыве злобы
Будет цель теперь одна
У противника Христова -
Слово взяв, направить снова
Зал на тон определенный,
Чтобы возвратить престиж.
В зале воцарилась тишь,
Но духовно окрыленный
В том логическом бою,
Женя начал речь свою:
- Я напомню лишь фрагменты
Речи лектора сейчас
Вам, друзья мои, студенты.
Уверял психолог нас
С компетенцией солидной,
Что сектанта внешне видно.
Сгущена им слишком краска,
Психология его
Не достигла ничего,
Терпит он уже фиаско.
Долог заверений час,
Но ошибся он при вас!

Это я хожу к сектантам,
Ко Христу я льну душой.
Мудрости урок мне дан там.
Доступ к радости большой
Открывается там многим,
Кто свои направит ноги
На стезю исканий вечных,
Исповедуя при всех
Пустоту свою и грех.
В отношениях сердечных
Только там я встретил вновь
Идеальную любовь.

Лектор, ваш рассказ был долог,
Искреннейших в нем людей
Очернили вы, психолог,
Философией своей.

Верных в слове, чистых в деле
Вы совсем не разглядели.
Да, они просты, как дети,
Своим сердцем и умом,
Совершенные во всем.
Вы же, в непристойном свете
Выставили их при всех,
Даже подняли на смех.

Нет у них образованья -
Вы сказали,- здесь вопрос
В том лишь, на какое знанье
Предъявляете вы спрос.
Получать дипломы вуза
Тем, кто в братстве Иисуса -
Трудно, даже невозможно,
Атеизм стоит стеной;
Будет там, как здесь со мной,
Сокрушаться вмиг безбожно
Идеал небесных сфер -
Вот типичный вам пример.

Вы вниманье обратите -
Я ведь даже не крещен,
Лишь стремился в ту обитель,
Хоть и не баптист еще,
Где живут с любовью нежной,
И небесною надеждой
Гонят пессимизма тучи.
Атеизм вскричал: "Аврал!",
Наступать мгновенно стал
И поднял такую бучу,
Дружбу чистую разбив!
Осудил он мой порыв.

Образованным быть - значит
Перевоплощенным стать
В чей-то образ, в нем задачи
Цели жизненной решать.
С атеизмом очень дружен
Образ мира, он не нужен
Весть несущим о спасенье -
Слишком он тщеславен, горд.
Уж трагический аккорд
Скоро зазвучит над всеми,
Кто надменностью своей
Оскорблял Царя царей.

Но иной есть образ дивный,
Кроток сердцем, смирен Он,
Лишь о Нем вещают гимны
Тех, кто Им навек спасен.
Путь к Нему предельно ясен,
Как жемчужина прекрасен
Лик Его в венце терновом.
В мире только Он один,
Кроткий Агнец, Божий Сын,
Со Своим Заветом Новым
Есть достойный образец
Для искупленных сердец.

Образованные тоже,
Видите ли, и они,
Пусть Господь им всем поможет
В эти сумрачные дни
Звездами на небосводе
Засиять при всем народе,
В истине благоговея
Перед тем, Кто тридцать лет
Освещал лишь Назарет,
Но позднее Галилея
И весь грешный мир потом
Называл Его Христом.

Вы ошиблись в людях этих,
Лектор, как во мне сейчас,
Ваш рассказ о Божьих детях
Неправдив, прошу я вас
Накануне воскресенья -
Лучше измените мненье!
Это искренние люди,
А о них несли вы все ж,
Мягко выражаясь, ложь.
Но Христос судить всех будет,
Он - реальность, а не миф.
Бросьте же свой труд, Сизиф!

Лектор так обескуражен
Выступленьем этим был,
Что, забыв приличье, даже
Женю грубо перебил.
И заговорил пред всеми
О каком-то Дяде Сэме,
Будто бы за океаном
Он инструкции дает
Тем, кто хочет свой народ
"Фанатическим дурманом
В изобилье напитать",
Что пора их обуздать!

Перестроил зал он быстро.
Для раздумий срок был мал.
Адская упала искра -
Ненавистью зал пылал.
Но остались единицы,
Чьи взволнованные лица
Отражали поиск правды.
В море всяческих речей
Все же тек живой ручей.
Диспут шел, и Женя рад был,
Что, повергнув страх плотской,
Смог вступить в неравный бой.

XI

В этот вечер сущность многих
Ясно так была видна.
В осужденьях очень строгих
Проявлялась цель одна:
Встать униженным на спину,
Чтобы в качестве трамплина
Их употребить в карьере.
Породил в них атеизм
Неприкрытый эгоизм
И презренье к ясной вере
Тех, кто вышли с ложью в бой,
Жертвуя в борьбе собой.

Староста, Соснихин Юрий,
Тут особо рьяным был,
Арии из диких фурий
Был его подобен пыл
Против Жени с Аллой вместе.
Потрясенным от известий
Представлялся артистично
Пред дирекцией тут он,
Исторгая вопль и стон.
Женя понимал отлично,
Что его фальшива роль,
Ей цена - всего лишь ноль.

Юрий был намного старше
Однокурсников своих.
Восемь лет в армейском марше
Знал один он ритм и стих:
"Шагом марш! Равняйся! Смирно!",
Но потом вдруг к жизни мирной
От баталий и прицела
Что-то потянулся он.
Будто бы сам Аполлон
Молодого офицера
Музами к себе привлек
И хормейстером нарек.

Юрий подружился с хором,
Но гоним стал вдруг мечтой -
Стать военным дирижером
И вернуться снова в строй
На насиженное место
Образованным маэстро.
Для устройства жизни личной,
Чтоб сбылись мечтанья вновь,
Нужен стал диплом с отличьем.
К цели много есть дорог,
Он стремился к ней, как мог.

Выглядел он блекло, хмуро,
Но преуспевал во всем.
Острою стрелой Амура
Уж не раз он был пронзен.
Перед музыкальным светом
Выступить апологетом
Общепринятых устоев
Было выгодно ему.
Он кричал: - Я не пойму,
Как же, блага все присвоив,
Что трудом создал народ,
Этот тип раскрыл вдруг рот?!

Как Божественной идее
Мы могли дать место здесь?
Кровь мгновенно холодеет,
Содрогаюсь тотчас весь
Я от мысли лишь невольно!
Но пора сказать: довольно
Нам влияний буржуазных!
Здесь, в училище своем,
Мы их быстро изживем!
Я сектантов этих разных,
Если б дали волю мне,
Всех поставил бы к стене!

Хоть и нагнетались страсти,
Но угрозы метод плох,
Ненависти злобной власти
Не давал пока Сам Бог.
Жарко от дебатов стало,
Женя не робел нимало,
Защищал он правду снова;
Алла же, наоборот,
Как воды набравши в рот,
Не промолвила ни слова.
В тот момент в ее глазах
Отражался только страх.

Не достиг желанной цели
Лектор в диспуте тогда.
Превозмог он еле-еле,
А в конце сказал: - Беда
Угрожает младшим курсам;
Выпускник пред всеми тут сам
Выказал себя нелепо.
Пусть по вторникам у вас
Будет атеизма час!
Не запутался чтоб слепо
Кто-то в фанатизма сеть,
Нужно бдительность иметь.

XII

Общество горкома "Знанье"
Присылало лекторов.
Их безбожное призванье
Вырыло пред Женей ров
Новых дьявольских сомнений.
Пред угрозою гонений
Вновь, как витязь, одиноко
Встал на перепутье он.
Лектора задали тон,
А недремлющее око
КГБ, то есть чека,
Наблюдало лишь пока.

Лектора в безбожья тропы
Женин погрузили ум,
Книг понаносили стопы,
Женя изнывал от дум.
Не познавши тайн молитвы,
В тонкостях духовной битвы
Часто он терпел уроны.
Воевал лишь разум в нем,
Фосфорическим огнем
Он не освещал закона
Веры и любви святой,
Увлекаясь суетой.

Ярославского, Таксиля,
Косидовского тома
В хитрых вычурностях стиля
Много он читал весьма.
"Спутник атеиста" даже
Проштудировал он также.
Убеждений путь был долог.
В медицинский институт
Женю обязали тут
Приходить. Микробиолог
Там, профессор средних лет,
Проводил с ним цикл бесед.

В микроклетках жизни тайна,
Поражая глубиной,
Увлекала чрезвычайно
Женю мыслью лишь одной:
Жизнь земная многогранна,
В миллионных долях грамма
Выразить вес клетки можно,
Но загадок столько там,
Что и избранным умам
Разуметь их очень сложно.
Как сложнейший жизни круг
Сам смог зародиться вдруг?

Как из клеточки единой
Человек возникнуть мог
Без природы Господина?
Если не могучий Бог,
Пусть наука скажет, кто же
Это чудо сделать может?
Как пятнадцать миллиардов
Клеточек подобных враз,
Чей-то выполнив приказ,
Тысячи промчавшись ярдов,
Мозг людской смогли создать?
Это нелегко понять.

Удивляла также очень
Нелогичная деталь -
Создала мозг, между прочим,
Всех веков прошедших даль
И так мудро наделила
Творческой великой силой.
Этот мозг могучий все же,
Хоть превознесен порой,
Первоклеточки живой
До сих пор создать не может.
Клетка как надежный щит
Жизни таинство хранит.

От источника живого
Тянется живая нить -
Хоть от вывода такого
И пыталась отступить
Вся безбожная наука,
Но экспериментов мука
Не достигла нужной цели.
Опыт убеждал пока,
Что Премудрости рука
Управляет в этом деле.
Человека ум пред ней -
Лишь ничтожнейший пигмей.

Встречи, диспуты, вопросы,
Длинные ряды преград,
Иссушали веры росы -
Женя отдохнуть был рад,
Но рождалась снова тема.
Так неверия система,
Наступая методично,
Женю завлекла в свой круг,
И понять, кто враг, кто друг,
Много думая сам лично,
На распутье двух дорог,
Он тогда никак на мог.

Новый ряд противоречий
Раскрывали лектора
С каждым диспутом и встречей.
Женя ночи до утра
Проводил без сна нередко.
Дух протестовал, что в предки
Человека обезьяну
(Шимпанзе и ряд горилл)
Ум безбожный подарил.
Верить этому изъяну
Мастер хитрословных дел,
Лектор, убедить хотел.

Но безбожье в полной мере
В убеждении своем
Прибегало тоже к вере,
Слабых мест так много в нем.
Верить трудно в то, конечно,
Что была природа вечно,
Что случайности в законы
Превратиться вдруг смогли
В эволюции земли,
Лет затратив миллионы.
Ни один такой закон
Практикой не подтвержден.

Атеизм - есть вера тоже
В то, что Бога в мире нет.
Если рассудить построже,
То раскроется секрет
В том, что вера в откровенье
Есть души бессмертной рвенье
К истине, к закону Бога.
Так и к атеизму льнет
Тот, кому закон есть гнет,
Кто душой своей убогой,
Утонув совсем в грехах,
Святость ниспроверг во прах.

Через лабиринт сомнений
Женина прошла стезя.
Между двух мировоззрений
Очень долго быть нельзя -
Это понимал он ясно.
Атеизм пытался властно
Запретить созреть росточку
Веры в светлый идеал.
Срок учебы истекал.
Чтоб в конце поставить точку
В переубежденье том,
Женю брали на излом.

XIII

Май пришел. Оделась флора
Вся в зеленый колорит.
Госэкзамен многим скоро
В жизнь путевку подарит.
Трудности забыв и горе,
Выпускник получит вскоре

Направленье на работу,
Знак нагрудный и диплом.
А тому, кто на излом
Брался и о ком заботу
Проявляли лектора -
Дать ответ пришла пора.

Атеизм хотел в итоге,
После всевозможных тем,
Чтобы даже мысль о Боге
В Жене не жила совсем.
Предложил директор лично,
Чтоб от братства он публично,
Даже и от веры в Бога
Отреченье произнес.
Музыка или Христос -
Так ультимативно-строго,
После всяческих угроз
Перед Женей встал вопрос.

Тут отец был вызван вскоре,
Прилетел он вмиг стрелой,
Думал, что случилось горе
С сыном в переделке той.
Но перед безбожным цветом
Он раскрывшимся секретом
Удивлен был до предела:
Как же Женя, младший сын,
В сложных диспутах один
Защищал святое дело?
Столько нужно знаний, сил!
Кто его преобразил?

Предъявлялось обвиненье
За Евгения отцу,
Что его мировоззренье
Будет просто не к лицу
Музыканту-педагогу.
- Не хватало, чтобы к Богу
Мысль питомцев он направил!
Вас должны предостеречь,-
Завершил директор речь,
- Так как нас он обесславил,
То не можем мы потом
В руки дать ему диплом.

Но исправить положенье
Время есть еще пока;
Пусть лишь только отреченье
Мудрого отца рука
Сыну написать поможет...
Но отец ответил: - Кто же
Загубить захочет душу
Сына собственной рукой?
Дорог мне Христов покой,
И его я не разрушу!
За себя четвертый год
Сын мой сам дает отчет.

Жене дали слово вскоре -
Точен был его ответ.
С мудрой искоркой во взоре
Он промолвил: - "Бога нет",
Вы твердили мне так долго,
Но прямое чувство долга
Перед правдой сокровенной
Заставляет здесь меня,
Уваженье к вам храня,
Все ж ответить откровенно
То, что совесть я свою
За диплом не продаю...

Если Бога нет - к чему же
Отреченье от Него?
Ультиматум вам не нужен,
Он абсурднее всего.
Например, зачем угроза,
Чтоб от дедушки Мороза
Люди отреклись публично?
Лекторов штат, ясно всем,
Для антиморозных тем
Содержать нам нелогично.
Для чего ж таких затрат
Требует безбожный штат?

Если ж Бог, царящий вечно,
Все же есть и Божий глаз
Видит все, тогда, конечно,
Очень страшно мне за вас!
Атеизм всем будет крахом...
Для чего ж с могильным прахом
Заключать мне соглашенье?
Я с могильщиком-червем
Примирюсь тогда во всем.
Если только отреченье
Напишу в угоду вам -
Этим душу я продам.

Множество во мне сомнений,
Я не убежден вполне
Ни в одном из всех учений,
Вы же не даете мне
Мыслить и дышать свободно.
Делайте, что вам угодно,
Но свободной совесть будет
Неподкупная моя!
Смысл и тайну бытия
Узнают пусть сами люди,
Атеистов же нажим
Повредит лишь только им.

Промах был в безбожном цвете.
Тщетность увидав угроз,
Цвет решил на педсовете
Женин довершить вопрос.
Педагоги захотели
В госэкзаменах на деле
Отнестись к нему построже
И критически взглянуть
На его пройденный путь.
Понял и директор тоже,
Что нельзя идти на месть,
Гуманизм забыв и честь.

XIV

В комнату для репетиций
Раз вечернею порой
Залетела Алла птицей.
Образов и мыслей рой
Гнал ее сильнее плети
В эти маленькие клети,
Где она чрез фортепьяно
Душу всю излить могла.
Кажется, сгорит дотла
В этой жизни полупьяной
От избытка чувств и тем
Сердце девичье совсем.

Здесь в часы уединенья
Упражняйся мог студент,
Чтоб восторги вдохновенья
Выражать чрез инструмент.
Тайны сердца доверяя
Старым клавишам рояля,
Часто горькою слезою
Орошала Алла их,
А в уме твердила стих,
Что с весеннею водою,
Оставляя лишь печаль,
Унесется юность вдаль.

Вот рояль раскрыт и, вздрогнув,
Разорвали тишину
Звуки в контрапункте строгом,
Цель преследуя одну -
Гармоничную картину
Воссоздать, когда Бог Сыну
Страшный суд свершить доверит.
Содрогнется грешный род,
Что он сеял, то пожнет.
Бездна вмиг раскроет двери.
Хода нет уже назад -
Грешники нисходят в ад.
Звуки жаждали простора,
Динамичностью своей
Требуя вступленья хора.
Много-много долгих дней
Алла "Реквием" учила.
Гнева день. Какая сила
В "Диес ире" отражена!
Гений Моцарта здесь смог
Показать, что вечный Бог
Даже йоты из закона
Не преступит ни на миг -
В правосудье Он велик.

К госэкзаменам готовясь,
Выбрав этот самый хор,
Алла чувствовала: совесть
Ее судит до сих пор.
Не была она для Жени
В том логическом сраженье
Искренним и верным другом.
Избегала даже встреч,
Чтобы свой престиж сберечь.
Но потом пошло все кругом -
Разум с сердцем воевать
Стал настойчиво опять.

Разумом хотела даже
Алла с ним порвать совсем,
Но ведь сердцу не прикажешь
Разум перед сердцем нем.
Как кристально честный воин,
Уваженья был достоин
И внимания Евгений.
Как теперь расстаться с ним,
С другом верным, дорогим?
Чем величественный гений,
Общества презрев укор,
Разрешит сердечный спор?

Стих аккорд трагичный хора,
Но опять позвал рояль
Ладом до-диез минора
За собой куда-то вдаль.
Изо всех прелюдий эта,
Как элегия поэта,
Аллой овладела очень.
Цикл она любила весь,
Но Рахманинова здесь
Был язык особо сочен,
Словно налетевший шквал
За собой он увлекал.

Ей казалось, что вначале
Ставил бас пред ней вопрос
Тот же самый, что в печали,
Исторгая капли слез,
Разрешить она стремилась.
Далее, как будто милость
В звуках лик к ней обратила,
Но волнение росло,
Словно в душу вторглось зло,
И неведомая сила
Разрушала пред собой
Все жестокою рукой.
Из рояля исторгая
Звуков целый океан,
Алла здесь была другая.
Глубина сердечных ран
Претворялась ею в звуки,
Людям же душевной муки
Доверять она не смела:
Их земной удел лишь влек,
Мир духовный был далек.
Да и, в общем, мало дела
Было людям до других
В их дерзаниях земных.
Пела, думала, играла,
Погружаясь в мир идей,
В этот вечер долго Алла,
А за стенкой, рядом с ней,
Кажется, совсем случайно,
С той же думою печальной
В классе Женя находился.
Пение, рояльный стон
Напряженно слушал он.
Пульс его, как птица, бился.
Распахнуть хотелось клеть,
С Аллой чтоб играть и петь.
Недвижим он был, однако,
В нем свершался перелом.
Без нагрудного пусть знака
И без видов на диплом
Дальше жизнь его продлится
С этим мог бы он смириться,-
Но вот с Аллою разлуку
И представить он не мог.
Подходил, однако, срок.
Даже мысль об этом муку
Доставляла каждый раз,
Точно так же, как сейчас.

Расставанья лейтмотивом
До-диез минор звучал.
В том звучании красивом
Отдаляться стал причал
Их несбывшейся надежды.
Греза юности, о где ж ты?
Неужели жизни бури
Разобьют мечты хрусталь,
Унося обломки вдаль,
И к заоблачной лазури
По спокойной глади вод
Счастья челн не поплывет?

XV

Стихли за стеною звуки.
Неужели быть беде?
Потянулись к скрипке руки.
Стаей белых лебедей,
Что лететь стремятся к свету,
Понеслись в минуту эту
Скрипки легкие пассажи.
Песнь любви не смолкнет! Нет!
В сердце остается след.
Пусть об этом скрипка скажет,
Пусть рояль сольется с ней
На закате юных дней!

Алла в класс вошла без стука:
Не хотелось прерывать
Нежно льющегося звука.
В сердце вспыхнула опять
Ярким огоньком надежда.
Маскарадная одежда
Отчужденности вмиг спала,
Скрипки трепетный язык
В тайники души проник.
Зачарованно стояла
Алла, дверь полузакрыв.
В сердце новый зрел порыв.

- Что за музыка? Откуда?
Кто такую смог создать?
Женя, это просто чудо! -
Алла лишь смогла сказать.
Опустив в раздумье скрипку,
Алле подарив улыбку,
Женя не спеша ответил:
- "О любовь!" - так назван гимн.
Славят непрестанно им
Иисуса Божьи дети.
В мире чувства выше нет,
Превознес его поэт.
Прочитав, за строчкой строчку,
Вдохновенные стихи,
Женя, не поставив точку,
Продолжал: - Все-все грехи
Во Христе любовь покрыла,
Мы же до сих пор бескрыло
По земле влачимся только.
Для чего же свод небес?
Для чего Христос воскрес?
Жизнь без неба - что в ней толку?
Пусть, подобно соловью,
Струны о любви поют!
Без любви Христовой сердце
Неотзывчиво, как медь,
Нужен ключ к сердечной дверце,
Чтоб, Христа впустив, запеть
В единении сердечном
О блаженстве жизни вечном.
Алла, я хочу скорее
Ко Христу прильнуть душой,
Жажду жизни я большой,
И во мне решенье зреет:
За любовь, за благодать
Иисусу жизнь отдать.
Алла, от безбожной ночи
Убегай и ты скорей!
Мы нужны друг другу очень,
Наше счастье - у дверей.
Будем жить в Христовой вере,
Чтоб открыть для счастья двери,
А иначе раздвоиться
Может навсегда стезя;
Разным двум сердцам нельзя
В жизненном единстве слиться,
Если не сродняет цель -
Сядет жизни челн на мель.

XVI

Долго длилась та беседа.
Женя к цели звал благой.
Алла, Алла, непоседа,
Что же сделалось с тобой?
Где твой смех, твоя беспечность?
Все исчезло. Жизнь и вечность
Ставили свою проблему.
Как ее ей разрешить?
Как на свете дальше жить?
Может быть, на эту тему
Неуместен разговор? -
Время пусть решает спор.

Но оставило им время
Только месяц, тридцать дней,
Общую чтоб точку зренья
Отыскав, решиться с ней
Жизнь свою начать совместно,
Чтобы Алла как невеста
И как верная супруга
Разделить смогла во всем
Сердцем искренним, умом
Чистое стремленье друга -
Жить в сердечной простоте
С вечной правдой во Христе.

Сцена, слава, пенье в хоре,
Примененье сил своих
В конкурсах консерваторий -
Все тогда для них двоих
Будет недоступно просто.
Без сценического роста,
Без аплодисментов зала,
В ярком зареве огней
Жизнь не представлялась ей.
Верою не осязала
Алла горней высоты
И духовной красоты.

Звуки музыки стихали.
Шли студенты все домой.
Женя все хотел стихами
Мир изобразить иной
Перед грустным Аллы взором.
Он мечтал, как сводным хором
На общенье молодежи
Возвеличится Христос.
На букет прекрасных роз
Все поющие похожи
Были в Жениных стихах,
Грех плотской повергнув в прах.

В сердце Жени этот вечер
Все же радость поселил:
Алла не чуждалась встречи,
Лик ее был снова мил.
Неприязнь к нему обильно
Сеялась рукою сильной.
Говорили, что опасно
Ей быть с ним наедине,
Но, оставшись в стороне,
Алла увидала ясно,
Что везде, всегда, во всем
Искренность светилась в нем.

И к какому бы финалу
Их судьба не привела,
Время убеждало Аллу
В том, что в этом мире зла
Люди христианской веры
Могут лишь явить примеры
Истины, любви, морали.
Женя даже стал родней,
Чист во всем он был пред ней,
И его не замарали
В преизбытке разных тем
Злые критики совсем.

XVII

Люда встала очень рано,
Прибрала постель скорей.
Новый день в юдоли бранной,
Полный множества скорбей,
Начинался для Людмилы.
"Коля, где ж ты, друг мой милый?
Думала она все время.-
Разлучили нас с тобой...
Скорбною идти тропой
И нести гонений бремя,
Видно, суждено всем нам,
Иисусовым рабам".

В городишке подмосковном
Арестован Коля был,
Находясь в общенье скромном.
Молодого сердца пыл
Посвятил благой он вести.
С пробужденным братством вместе
Он стоял в проломе смело,
Обличая зло и ложь,
Призывая молодежь
Совершать благое дело:
Твердо верить, свято жить,
Гибнущих людей любить.

Братья предложили Коле
В Подмосковье проживать.
Он покорен был их воле.
А его родную мать
Лева взял к себе (брат старший).
Он, на путь спасенья вставши,
Пожелал, чтоб облегченье
Было для жены его,
Чтоб внучонка своего,
Чувствуя к нему влеченье,
Отложив свои дела,
Нянчить бабушка могла.
Люда снова в доме отчем.
Та же комнатка пред ней,
Только почему-то ночи
Стали для нее длинней.
Сколько искренних молений,
Преклонившись на колени,
Каждой ночью возносила
Люда к горним небесам,
Чтоб помог Господь им Сам,
Чтоб Божественная сила
Осенила верных всех,
Сокрушая зло и грех.

Снова та же обстановка,
Как и в пору юных дней.
Словно, пошутивши ловко,
Юность возвратилась к ней.
Аромат родного дома,
Старый сад - все ей знакомо.
Прилепилась к Подмосковью
Люда сердцем с детских лет,
Мест нигде красивей нет!
Ей казалось, дышит новью
За усадьбой майский лес,
Приглашая в мир чудес.

Братья, мать, отец, как прежде,
Окружают здесь ее.
Церкви огонек в надежде
Снова к небесам зовет.
Все бы так, но как ни странно,
Есть у ней на сердце рана:
Лучшую его частицу
Кто-то жесткою рукой
Вырвал, отобрав покой.
А она, как будто птица,
Все стремится в высоту,
Чтоб вернуть частицу ту.

Мощной каменной стеною
Сердца друг с ней разлучен,
Проволокою стальною,
Как преступник, огражден.
Осыпает век гуманный
Слуг Христовых, но не манной,
А угрозой, штрафом, сроком.
Много был гоним Христос,
Крест безропотно Он нес.
Гнали тех, кто был пророком,
И сейчас готова гнать
Верных атеизма рать.

Меньше года с другом нежным
Люда вместе прожила,
А потом сугробом снежным
Их дорожку замела
Яростных гонений вьюга.
Сколько лет теперь без друга
Жить надеждой ей одною? -
Это известит лишь суд;
Но и в несколько минут
За тюремною стеною,
Где сейчас томится друг,
Жизнь прерваться может вдруг.

Матерью стать, одиночкой,
Люда скоро уж должна,
Или с сыном, или с дочкой
Будет ожидать она
Друга жизни возвращенье.
Только бы огонь крещенья,
Христианский крест страданий,
Он воспринял, как герой,
Не оставив верных строй,
И среди людских блужданий
Факел истины зажег,
Чтоб открылся людям Бог.

Следствие по делу Коли
К завершенью шло уже,
Вместе с ним так много боли
Испытать пришлось в душе
И Людмиле в это время.
Разделить страданий бремя
Мысленно была готова
Люда с другом дорогим,
Крест нести тяжелый с ним,
Исполняя Божье Слово,
И молиться за друзей -
В этом был смысл жизни всей.

Как арестовали Колю,
Обыск сделали у ней.
Испытать такую долю
В продолжение двух дней
Приходилось очень многим.
Обыск был предельно строгим.
Все, что только накопилось
Для души, несли на стол,
Заносили в протокол,
А потом безбожья милость
Погребала навсегда
Плод духовного труда.

Гимны, Библии, блокноты,
Книги, сборники стихов,
Даже хоровые ноты,
Чашу довершив грехов,
Злоба забрала немая,
Увещаньям не внимая.
Что с любовью издавалось
Обществом "Христианин"
Или связано лишь с ним -
Моментально изымалось.
Атеизм решил начать
Наступленье на печать.

Дневники, тетради Коли
Забирали тоже тут.
Не хватило силы воли,
И на несколько минут
Люда залилась слезами:
Колиных стихов лобзанье
Тщательно она хранила.
Огненного духа клич
Растерзал безбожья бич -
Сердцу не внимала сила,
Христианский блеск огней
Был совсем не нужен ей.
Но не только Подмосковью
Крест скорбей пришлось нести.
Верным всем, омытым Кровью,
На тернистом кто пути
Благочестье сохраняли,
Праведность в вину вменяли.
Распахнула зев темница.
К небу от России всей
Возносился вопль детей.
До сих пор сироток лица
Ждут отцов своих из уз.
Защити их, Иисус!

XVIII

А в училище - веселье,
Радуется выпускник.
Он в волненье был доселе,
Но настал желанный миг
Пред вручением диплома.
Это чувство так знакомо
Тем, кто к достиженью цели
Плыл в теченье долгих лет,
Дав в себе самом обет,
Через водопады, мели,
И увидел наконец
Цели избранной венец.

По традиции старинной,
Прежде чем вручить диплом,
Сам директор в речи длинной
Возвестил при всех о том,
Что настал момент особый
Для того, кто был способен
Педагогов мудрых знанье,
Музыку душой любя,
Комплексно вместить в себя.
Им сегодня "до свиданья",
В храм искусства дверь раскрыв,
Дружно скажет коллектив.

Женя в это утро также
В зале был последний раз,
Но не ожидал он даже,
Что ему вот в этот час
Под поток аплодисментов
Педагогов и студентов
Здесь диплом директор вручит.
Мысленно он был готов,
Взяв тяжелый крест Христов,
Вверх по неприступным кручам
За венцом бессмертным лезть,
Возлюбив Благую Весть.

А дипломы всем вручали,
Руку жал директор тем,
Кто с улыбкой, без печали,
Трудности забыв совсем,
Курс закончив многотрудный,
Брал с дипломом знак нагрудный
И благодарил, конечно,
В речи кратенькой своей
Тех, кто много-много дней
Планомерно и сердечно,
Точно ценный бриллиант,
Шлифовать могли талант.

Направленье на работу
Выдавалось, также в вуз
Всем талантливейшим, чтобы
С музыкой их креп союз.
А троим диплом с отличьем
Выдал сам директор лично.
Средь троих была Цветкова.
Почестей различных звон,
Направленье и диплом
Возбудили в Алле снова
Лишь к земному интерес,
Потускнел вновь свод небес.

Стопка из дипломов быстро
Уменьшалась на столе.
Женя ждал. Как будто искра,
Заблестевшая во мгле,
Средь восторженного гула
В нем надежда вдруг блеснула:
Он свое услышал имя
И фамилию свою.
В выпускном стоять строю,
Быть с дипломом вместе с ними,
И принять Христа закон -
Неужели сможет он?

Женя несколько мгновений
Не решался с места встать.
- Моисеев где Евгений? -
В зале прозвучал опять
Секретарши голос звонко.
Покрасневши, как девчонка,
Он походкою нетвердой,
Словно в творческом пылу,
Также подошел к столу.
За столом встал в позе гордой,
Усмирив рукою зал,
Тут директор и сказал:

- Женя, мы решили все же
Дать, как всем, тебе диплом.
Жизнь сама тебе поможет
Разувериться во всем,
Что дерзать и жить мешало.
Острое сектантства жало,
Будем верить, не возбудит
Уклоненья в фанатизм.
Верь в себя и в коммунизм,
Как советские все люди,
Будь со всеми заодно -
Жить нам только раз дано!

На учебу направленье,
Женя, также получай!
Пусть к прекрасному стремленье,
А не вымышленный рай
Просветит твое сознанье,
Чтобы коммунизма зданье
Украшать могло искусство;
Посвяти всю жизнь ему
И стремленью своему.
Свой талант, свой разум, чувства -
Все отдай, как есть, сполна -
Жизнь для этого дана!

XIX

Получение диплома
Жене показалось сном,
А осмыслить только дома
Происшедшее смог он.
Неспокойно почему-то
Было на душе. Он смутно
Представлял, что то решенье
В вуз ему дорогу дать
Есть не Божья благодать.
Побороть же искушенье
В полной мере он не мог -
Мир искусства очень влек.

Знать не мог тогда Евгений
Происшедшего всего,
Много было разных мнений
Относительно его.
На последнем педсовете
Три часа вопросом этим
Занимались педагоги.
Кто-то, возмутясь порой,
За него стоял горой,
Кто-то был предельно строгим,
Проявляя злобный нрав,
Предлагал лишить всех прав.

Соломон, молчавший долго,
Начал речь издалека.
Искреннее чувство долга
Пред судьбой ученика,
Мудрость, власть авторитета
В спорных мненьях педсовета
Быстро роль свою сыграли.
Мысль развить он только смог,
Что в душе у всех есть Бог.
Голос совести, морали,
Логики, любви закон -
Так сегодня назван он.

- Не должны лишать мы права,-
Речь продолжил Соломон,-
Юношу такого нрава
Жизненный постичь закон.
Он талантлив, нет в нем спеси,
Вы же методом репрессий
Ведь не утолите жажды
Знанья истины святой,
Рвется к ней он всей душой -
В молодости ищет каждый.
Только правду возлюбя,
Сможет он познать себя.

У меня такое мненье:
Полный дать ему простор,
Дать диплом и направленье,
Чтобы блеск далеких гор
Философского познанья
В вечной красоте сиянья
Вдруг увидев пред собою,
Он всегда, во всем, везде
Был полезен для людей.
Пусть идет своей тропою,
Взяв заслуженный диплом,
И помянет нас добром.

Дальше Соломон поведал
Всем собравшимся о том,
Что великая победа
Вечных сил добра над злом -
Вот в чем чаянье искусства.
Все возвышенные чувства -
Это плод кристальной веры,
Гендель, Бах, Бетховен с ней
Были до кончины дней,
Чудные явив примеры
Устремленности святой.
В заключенье речи той
Он сказал: - Благоговею
Пред искусством я таким!
Гений их душой своею
Называю я святым.
Так не будем лицемерить!
Запрещать любить и верить -
Это, знаете ль, жестоко!..
Пусть Евгений-выпускник,
Мой любимый ученик,
Увидав в прекрасном Бога,
Поиск продолжает свой,
Жизненной идя тропой...

После вдохновенной речи,
Душу приоткрыв свою,
Старец сел, склонивши плечи.
Он в логическом бою
Мудро, тонко, осторожно
Сделал все, что только можно,
Чтобы музыки царица
Людям Жениной рукой
Радость, мир несла, покой,
Помогая им стремиться
От житейской суеты
В мир духовной красоты.

Направленье дать решая,
Видел каждый педагог,
Что привязанность большая
Старца к Жене, но не мог
Возразить ему что-либо.
Также и партийных лига
Вроде бы не возражала,
Чтобы Жене дать диплом,
В направленье же потом
Тщательно она вписала,
Что у Жени есть талант,
Только он в душе - сектант.

XX

Дома с грустью элегичной
Женя был наедине.
"Все вопросы жизни личной,-
Думал он,- сегодня мне
Разрешить необходимо.
Юность пролетела мимо
Легкой птицей голубою
В череде прекрасных лет,
В сердце лишь оставив след.
Алла, будет ли с тобою
Жизни проходить стезя?!
Нет, забыть тебя нельзя!"

Нужно времени немало
Чтоб решилась за Христом
Следовать открыто Алла.
Жизненный вопрос потом
Мог бы просто разрешиться,
Но уносит время-птица
Драгоценные минутки.
В бездне вечности они
Сложатся в часы и дни.
Жене с Аллой только сутки
Время отвело теперь,
Юности закрывши дверь.

Завтра быстрые колеса
Понесут Цветкову вдаль,
А секунд жемчужных слезы
Изольются как печаль
Двух сердец, не смогших вместе
По евангельской жить вести.
Жизненного моря сила
Грозною своей волной,
Точно каменной стеной,
Их духовно разлучила.
Много нужно сил иметь,
Стену чтоб преодолеть.

XXI

В размышленьях незаметно
День последний угасал.
Что же предпринять? - Конкретно
Женя все-таки не знал.
Все решила б моментально
Искренней молитвы тайна.
Распознать же тайну эту
Он не смог еще пока.
Шел к Христовому он свету -
Слишком много было туч,
Закрывавших правды луч.
Но незримая охрана
Все ж была над ним всегда,
Возносились утром рано
Многие уже года
За него отца молитвы,
Чтобы из духовной битвы
Победителем он вышел
И благую весть понес
Тем, кто в мире зла и слез
Помощь ожидает свыше.
По молитвам этим Бог
Посылал поддержку в срок.

И сейчас письмо от Нины
Вновь напомнило ему
Незабвенные картины,
Лица тех, кто нес сквозь тьму
Свет евангельского слова,
Верных воинства Христова.
Нина кратко извещала,
Что тяжелый крест скорбей
Двое из его друзей,
Не колеблясь в том нимало,
Через тюрьмы понесут -
Так решил безбожный суд.

На три года Люда с Колей
Судьями разлучена,
С новорожденною Олей
Будет ждать его она.
Тот же срок обещан вроде
Атеистами Володе.
Путь тернистый совершая,
Лучшие златые дни
Богу отдали они,
Их награда ждет большая.
Ну, а Женя в стороне
С думой был наедине.
В сердце Жени зарождалась,
По прочтении письма,
К самому себе лишь жалость,
Удручен он был весьма.
Устремясь к небесной дали,
Сверстники его страдали,
Он же все стоял на месте,
Славу мира возлюбя,
Все не мог познать себя,
Много думал о невесте;
В повседневной суете
Мало мыслил о Христе.

XXII

Выпускной прощальный вечер
И банкет выпускников
Завершал для них все встречи.
Много было теплых слов,
Пожеланий, комплиментов
Сказано для всех студентов.
Тонкий юмор, грусть элегий -
Как-то все в одно слилось.
Каждый виден был насквозь.
Педагоги как коллеги
Для студентов стали вдруг,
Приняв их в свой тесный круг.

За столами длинным рядом
Сели все в последний раз.
Взор привлечь своим нарядом,
Сделать что-то напоказ
Так старались выпускницы.
Подчерненные ресницы,
Прикрывавшие взор томный,
Многим и не шли совсем.
Смех, обрывки всяких тем
В речи далеко нескромной,
Анекдотов разных смесь -
В гул сплошной сливались здесь.

Одеяньем Алла ловко
Привлекла вниманье вдруг,
Хитроумная уловка,
Выделяя из подруг,
Молодила перед всеми
Аллу в вечер тот весенний.
В платьице простом из ситца
С каждым, кто был в танцах смел,
Вальса ритм лишь загремел,
Точно розовая птица,
Запорхала тут она,
Осушив бокал до дна.

Под хрустальный звон бокала
В вальсе вьющийся поток
Посреди большого зала
Женю вовсе не привлек,
А танцующая Алла
Для него чужой вдруг стала.
Христиан-страдальцев лица
Всплыли в памяти в тот час,
Тихо звал к себе их глас.
Словно легкая десница
Начертала вдруг пред ним:
"Помни, чей ты внук и сын!".

Звук воспринимался смутно,
Перед взором все плыло,
Душно стало почему-то,
А соседи, как назло,
Стали приставать с шампанским.
Лица их, как будто маски,
Замелькали перед Женей.
Отстранив рукой бокал,
За столом он резко встал.
Массу всяческих движений,
Смех, вид шаркающих ног
Больше он терпеть не мог.

XXIII

В полутемном коридоре
Женя долго был один,
Кровь бурлила, словно море.
"Помни, чей ты внук и сын!" -
Слышалось в звучанье разном.
Видно, как резцом алмазным,
Вписаны в тайник сердечный
Были шесть вот этих слов.
Ими Бог, Творец миров,
План осуществляя вечный,
По молитвам, точно в срок
Женю к новой жизни влек.

Как жизнь сложится в дальнейшем,
Он не знал еще пока,
Но в борении труднейшем
Божьей милости рука
От него не отступала.
Тщетно атеизма жало
Душу отравить хотело.
Вера много раз подряд
Обезвреживала яд,
Истребляя в нем всецело
Действие безбожных чар.
Вера - это Божий дар.

Стихли музыки аккорды -
Подходил к концу банкет.
Староста походкой гордой
Подошел. Уж тридцать лет
Юрию на днях минуло.
Видно, отдохнуть от гула,
Закуривши сигарету,
Юрий вышел в коридор...
- Женя, здесь ты до сих пор?
Он спросил.- Я по секрету,
Коль угодно так судьбе,
Что-то расскажу тебе.
Ты прости меня, во-первых,
Пред тобой я виноват,
Видно, зашалили нервы
И я много раз подряд
Оскорблял тебя публично.
Было б очень неприлично
Коммунисту-офицеру
Мне оставить все, как есть,
Так прости меня вот здесь!..
Не любил твою я веру,
Насмехался над тобой,
Ты ж кристально чист душой...

Руки дружески на плечи
Юрий Жене положил.
Удивленный тоном речи,
Женя от души простил
Юрию все-все тогда же.
Юрий прослезился даже
И поведал, что с Цветковой
Он разбить старался их.
Резкий поворот двоих
В сторону любви Христовой
И стремленье в мир иной
Рушил он любой ценой.

Весь раскрывшись, Юрий дальше
Жене рассказал о том,
Что уж очень много фальши
Сделать вынудил диплом.
Что хотел, достиг он все же,
Только совесть душу гложет.
Радость ощущал сначала
Он, как цель свою достиг,
Но потом в единый миг
Радость отдаляться стала.
Манит цель, влечет мечта,
Но все это - суета.

- Ты мечтаешь о просторе,
Музыку душой любя?
Двери же консерваторий
Все закрыты для тебя,-
Дальше речь продолжил Юрий.
Целым роем диких фурий
Для тебя безбожье станет,
Если не захочешь с ним
Ты идти путем одним.
Лучше пусть тебя не манит
Отблеск музыки вершин,
Ты ж - идеализма сын!

Веря, мысль о поступленье
Должен ты похоронить.
У тебя же в направленье
Атеизм свою вплел нить,
И она раскроет сразу
Цель твою, к которой разум
С чувством устремлен совместно.
Если ты в душе сектант,
То лелеять твой талант,
Каждому из нас известно,
Атеизму смысла нет -
В этом, Женя, весь секрет.

Только с новым направленьем,
Где ни слова нет о том,
Что ты жил одним стремленьем
Жизнь свою связать с Христом
Или с Богом вечно Сущим,
Будешь в вуз тогда допущен.
Но учась, по чувству долга,
Ты ж разыщешь свой народ;
Жить, воды набравши в рот,
Знаю, ты не сможешь долго.
А марксизм чтоб в вузе сдать,
Нужно атеистом стать.

Если даже, предположим,
Сможешь ты закончить вуз
И, познания умножив,
Сбросишь атеизма груз,
То с баптистским убежденьем
Ты учебным заведеньем
Не воспринят будешь точно...
Педагогом все равно
Быть баптисту не дано.
Так решай задачу срочно:
Или музыкальный вуз,
Или со Христом союз!

Женя тронут был советом.
Юрия благодаря,
Он почувствовал при этом,
Что библейская заря
Засветить должна пред всеми,
Чтоб в небесной диадеме,
Разогнав неверья тучи,
Как спасительный маяк
Освещает ночи мрак,
Воссиял Христос Могучий
Над бесцельностью людской,
Мир разливши и покой.

Зал концертный покидали
Навсегда выпускники.
Звали розовые дали,
Но, рассудку вопреки,
С юностью простившись милой,
Сердце втайне загрустило
Тут у каждого мгновенно.
В этот расставанья миг
Каждый вспомнил выпускник
Почему-то непременно
Тот момент, когда звонок
Всех на первый звал урок.

Вот от этой грусти, что ли,
От круженья ль юных грез,
Алла, сжав виски до боли
И стыдясь прощальных слез,
Убежала в темень ночи.
Захотелось ей вдруг очень
Быть наедине с собою
И на жизненные сны
Посмотреть со стороны,
Поразмыслив над судьбою.
Юность пронеслась уже
И скрывалась в вираже.

XXIV

В опустевшем коридоре
Понапрасну Аллу ждал
Женя с думою во взоре.
Опустел концертный зал,
Быстро поутихли звуки,
Сторожа привычно руки
Все светильники гасили.
Вытесненный темнотой,
Он, с разбитою мечтой,
Юности отмерив мили,
Распрощался с ней теперь,
В зрелость открывая дверь.
Женя к дому машинально
Брел по улицам пустым.
Вечер кончился печально.
Разлетелись, словно дым,
И исчезли в темной дали
Светлые мечты об Алле.
"Даже попрощаться, видно,
Алла нужным не сочла",-
Думал Женя. Жгла дотла
Ревность душу, так обидно
Было за нее в тот час...
Луч надежд прощальных гас.
Повернувши к переулку,
Где стоял хозяйский дом,
И закончивши прогулку,
Он раздумывал о том,
Почему не пожелала
Все же с ним проститься Алла.
Завтра утром на рассвете
В Минский музыкальный вуз -
Царство сладкозвучных муз -
Навсегда она уедет.
Чистой дружбы их финал
Очень явно виден стал.

Метров тридцать оставалось
Жене до своих ворот.
Сердце трепетное сжалось.
Кажется, наоборот
Жизнь перевернуть решила
Все, чем только сердце жило.
Был в объятиях печали
Женин сокрушенный дух.
Тут его напрягся слух:
Сзади четко застучали,
Логике всей вопреки,
По асфальту каблуки.
Нет, не мог он ошибиться,
Слишком был знаком тот стук,
Сердце стало чаще биться -
Аллу он увидел вдруг!
Вновь пред ним в молчанье ночи
Заблестели Аллы очи.

Сердце к сердцу вновь стремится.
Еле дух переводя,
Доверяясь, как дитя,
Алла в платьице из ситца
Встала перед ним в тот час,
Может быть, в последний раз.

В молчаливом диалоге
Вился чувств и мыслей рой.
Жизнь, зачем твои дороги
Разветвляются порой?
Отчего сердец стон слышен?
Для чего с цветущих вишен
Злобный ветер, не жалея,
Рвет мгновенно лепестки?
Гуманизму вопреки
На сердца взамен елея
Ты зачем, неверье, льешь
Лишь антагонизма ложь?

В первый миг сказать что-либо
Женя ей не мог совсем,
Только прошептал: - Спасибо,
Что пришла! - Избыток тем,
Чувства, вспыхнувши алмазом,
Привели к тому, что разум
Не подвластен стал вдруг воле.
Долго ждал он встречи миг,
А теперь главой поник
От сдавившей сердце боли.
Тут, в последнюю из встреч,
Зазвучала Аллы речь:
- Нет, не ты, а я спасибо
Высказать тебе должна,
Хоть противоречий глыба
Так гнетет и я одна
Выход не нашла доныне.
Повесть хоть о Божьем Сыне
Не воспринята на веру,
Но заставил ты меня
Дорожить сияньем дня
И по твоему примеру
Много мыслить о судьбе.
Благодарна я тебе!

Другом искренним и верным
Был ты, Женя, для меня.
Поведением примерным,
Целомудрие храня,
Отличался ото всех ты,
Помня матери заветы.
К чистоте, к добру стремиться
Ты меня все время звал.
У тебя есть идеал,
Я же не могу решиться
Богу жизнь свою отдать,
Я боюсь всю жизнь страдать.
Женя, может быть, со мною
Завтра в Минск поедешь ты,
Чтоб достичь любой ценою
Музыкальной высоты?
Общий знаменатель сразу
Отыскал тогда б наш разум.

Ты открыт, и я лукаво
Не желаю поступать,
Прямо я хочу сказать:
Сцена, музыка и слава
Овладели мной вполне,
Веры ж нет почти во мне.

Но я чувствую, что в счастье
Все же жизнь откажет мне,
Кажется, я рвусь на части...
Кто в далекой стороне,
В лабиринте разных мнений,
Искренний мой друг Евгений,
Заменить тебя всецело
Сможет в трудный жизни миг?
Душу ты мою постиг,
Врачевать ее умело
В час раздумий и тревог
Ты один лишь только мог!

Грустной недопетой песне
Уподобится тогда
Жизнь моя, а можно б вместе
Наши лучшие года
Нам прожить с мечтой одною.
Верной, любящей женою
Для тебя я стать могла бы,
Клевету презрев и лесть.
Ну возьми такой, как есть,
Ты меня. Ведь силы слабы,
А вступив с неверьем в бой,
Нужно жертвовать собой.

Может быть, потом, с годами,
Мне откроется Господь,
Будет мир, любовь меж нами
И смогу я побороть
Страх в борьбе за убежденья.
Вот тогда без принужденья
Сердце Богу добровольно
На служенье я отдам.
А пока, ты знаешь сам,
Будет очень-очень больно,
Уезжая в дальний край,
Мне сказать тебе: "Прощай!".

Ну решись же хоть на время
Ты оставить путь Христа!
Понести разлуки бремя
Вместе с тяжестью креста
Будет трудно чрезвычайно
И тебе, а счастья тайна
С воздыханием разлуки
Ускользнет, мой друг, от нас.
Близок расставанья час,
А могли б сердца и руки,
Разные пусть,- не беда,
Съединиться навсегда!
Не раздумывай, поедем
Утром вместе мы с тобой!
Конкурс выдержим, к победе
Жизненной пойдем тропой.
Высшее образованье
Ждет тебя, а не страданье!
Будет все яснее видно
В жизни нам с тобой потом,
Разрешим вопрос с Христом
Мы поздней, чтоб не обидно
Было нам за все года...
Отвечай скорее "да!".

XXV

Женя, как завороженный,
Рта раскрыть пред ней не мог.
Откровенностью сраженный
На извилине дорог,
Был сомненьям он подвержен.
Не окрепший веры стержень
Гибким стал вдруг почему-то,
Мозг сверлила мысль одна:
"Счастье рядом, вот она,
Долгожданная минута!
Ты мечты своей достиг,
Так лови же счастья миг!"

Но возникла мысль другая,
Лица он припомнил тех,
Кто, порой изнемогая,
Побеждали зло и грех.
Голоса трагичной дали
К истинной свободе звали.
Дух его воспрянул снова,
Как могучий исполин.
"Помни, чей ты внук и сын!" -
Дедушки звучало слово
И звало к борьбе с собой -
Очень труден этот бой.

- Алла, мы с тобой не дети,
Чтоб прельститься суетой,-
Он сказал в своем ответе.-
Призрак счастья лишь пустой
Овладел тобой всецело.
Ты за ним решилась смело
Следовать к химерной дали,
Но твоей мечты туман
Есть искуснейший обман.
Взрослыми с тобой мы стали,
Жить несбыточной мечтой
Неразумно нам с тобой.

Рассуди сама построже,
При различии таком
Счастья быть у нас не может.
Исповедовать тайком
Иисуса невозможно,
Без Него цель жизни ложна.
Без фундамента не прочен
Будет даже новый дом,
Он разрушится потом,
Если даже и отсрочен
Может быть паденья миг -
Вот что в жизни я постиг.

Лишь ученье Иисуса
Может быть опорой нам.
Тяжкий гнет земного груза
Иисусовым рабам
Можно вынести свободно.
Злобствует пусть как угодно
И сметает все мгновенно
Роковых гонений смерч,
Язва пусть грозит и меч,
В полном мире неизменно
Может пребывать один
Истинный христианин.

Если бы ты только знала,
Как к тебе с любовью льнет
Сердце с самого начала!
Как страшит разлуки гнет!
Но мечту свою о счастье
Разрываем мы на части.
Огонек любви лелея
Лишь влечением одним,
Мы его не сохраним.
Без источника елея,
Это, Алла, не секрет,
И в лампаде гаснет свет!

Есть елей любви у Бога,
Бог лишь нас с тобой сроднит
И подарит счастья много.
С верой, твердой, как гранит,
Приступить к Нему нам надо.
Божьих милостей награда
И Его благословенье -
Вот святой любви залог,
Ибо верен в Слове Бог.
Он Свое долготерпенье
Так же, как небес шатер,
Над землею распростер.

Все другие варианты
Не подарят счастья нам.
Нам с тобой Бог дал таланты,
И потребует Он Сам
С нас отчет за все даянья.
Если б, не страшась страданья,
Не стыдясь толпы укора,
Богу жизнь ты отдала,
От греха уйдя и зла,
То под ликованье хора
В дланях вечного Творца
Наши слились бы сердца.

Гимном жизнь тогда бы стала.
Все дары Творцу отдать -
Нет славнее пьедестала!
Пусть придется нам страдать
За величье идеала,
Но страданья эти, Алла,
Будут нашим счастьем тоже.
Не умолкнет наш псалом,
В небе вместе со Христом
Петь тогда его мы сможем,
Если с верою живой
Жизни путь окончим свой.
Посвяти ж души порывы
Иисусу ты скорей!
Он - цель жизни,
Им мы живы,
Для спасения людей
Мы с тобой трудиться будем.
Истину Христову людям
Возвестить необходимо;
Жертвуя для них собой,
Мы за правду вступим в бой.
Что же может быть сравнимо
С жизнью в преизбытке том
И в общении с Христом?!

Если б руку в знак согласья
Подала сейчас ты мне,
То тогда б вершиной счастья
В полуночной тишине
Этот миг для нас мог стать бы.
В покаянии до свадьбы,
А потом в крещенье водном,
Жизнь переменив свою,
В Божьем были б мы строю.
В браке, Господу угодном,
Подкрепленные мольбой,
Съединились мы б с тобой!..

XXVI

Пламенным словам внимая,
Сердцем ощутив их власть,
Алла стала, как немая;
Чувствами она б слилась
С Жениным полетом духа,
Но сознанье было глухо
К доводам его логичным.
Плевелы мечты земной,
Веру заглушив собой,
Заставляли только в личном
Устремленье находить
Призрачного счастья нить.
Эта двойственность страданье
Причиняла часто ей.
Две мечты и два желанья
Много быстротечных дней
Жили в ней, борясь все время.
Ей хотелось это бремя
Сбросить с плеч, один чтоб берег
Моря жизни влек теперь.
Сердце говорило: "Верь!",
Разум же, противясь вере,
От небес к земному звал,
Путь Христа ее пугал.

Не само ученье, впрочем,
Аллу напугать могло,
Кроткий Агнец в плане Отчем,
В прах повергнув грех и зло,
Был достоин восхищенья,
Но тот факт, что лишь гоненья
В форме очень утонченной
Ждут сегодня христиан,
Крест скорбей всем верным дан,
Истина Христа презренной
В мире шествует теперь
И стучится в сердца дверь.

"Это же несправедливо!" -
Сердца слышался протест,
Но рассудок молчаливо
Избегал опасных мест,
Увлекал мечтой обширной
И неверием, как ширмой,
Все деянья прикрывая,
Говорил обычно тут:
"Так же люди все живут,
Может быть, есть жизнь другая,
Но успеешь ты потом
Жизнь свою связать с Христом".

Женя замолчал. В печали
Алла свой склонила лик.
Бился пульс, уста молчали.
Свод небес к земле приник
В ожидании рассвета.
Женя долго ждал ответа,
В тайне сердца сожалея,
Что не смог всего сказать.
Бог, спасенье, благодать,
Чудный аромат елея,
Были очень близки ей
На закате юных дней.

Но неверия закваска
Понемногу верх брала.
С твердой верой Жени ласка
Сердце девичье звала,
Но мечты житейской дали
Все ж сильнее увлекали.
В сердце вспыхнула досада
У нее на Женю вдруг.
"Значит, он совсем не друг,
Раз не едет... и не надо!"
Адской змейкой мысль взвилась,
Взяв над ней мгновенно власть.
Как-то сразу сдали нервы,
К горлу подступил комок.
Ночь и утро встречи первой
На развилине дорог
В памяти воскресли ясно...
- Началось все так прекрасно,
А кончается трагично! -
Прозвучал ее ответ.-
Видно, счастья в жизни нет!
Убедиться в этом лично
Довелось мне невзначай...
Что ж, любезный друг, прощай!

Да, насильно мил не будешь -
Так в народе говорят -
Погрустишь и позабудешь...
В лицемерия наряд
Одеваться я не стану,
Девичьего сердца рану
Время исцелит не скоро...
Мир твоих идей мне мил,
Но исполнить их нет сил...
Дай же руку без укора...
Грез минувших светлый рай,
Юность милая, прощай!..

XXVII

Блики утренней зарницы
Золотили уж восток;
Черные закрыв ресницы,
В совершенно точный срок
Ночь пред утром отступала.
Горько зарыдала Алла,
С Женей подойдя к воротам,
Где с хозяйкою жила.
Жизнь надежды жгла дотла
И трагичным поворотом
Уносила радость вдаль,
Оставляя лишь печаль.

- Не рыдай! Верь, все иначе
Еще можно сделать нам,
Если жизни неудачи
Мы решимся пополам
Разделить в союзе тесном,-
Женя тут сказал.- Безвестным
Быть - не велика потеря.
Совесть сохранить и честь,
Славу мира сором счесть,
Всех любить, с надеждой веря -
Вот в чем жизни цель одна,
Жизнь для этого дана.

Ты сегодня не готова
На тернистый путь вступить,
Чтоб, восприняв Божье Слово,
С Иисусом вечно быть.
Но я буду ждать и долго
Миг, когда по чувству долга
С раскаянием в смиренье,
Видя суету сует,
Миру зла ты скажешь "нет".
Пред Христом склонив колени,
Свет увидевши сквозь тьму,
Сердце ты отдашь Ему!
Если ожидать придется
Даже годы этот миг,
Нить надежды не прервется.
Бог в Своей любви велик,
Он подарит мне прощенье.
О тебе мое моленье
Возноситься будет всюду.
Атеизма хоть туман
Не дает быть вместе нам,
Но тебя я не забуду...
Жажду всей своей душой
Встречи у креста с тобой!..

Нужно побороть страданья
При разлуке в этот час,
Не "прощай", а "до свиданья"
Лишь сказать и, как алмаз,
Чистыми друг перед другом
Оставаться, чтобы кругом
Суетливости беспечной
Не увлечься нам с тобой.
В будущем одной тропой
Чрез преграды к жизни вечной
Все ж идти нам суждено
С братством верных заодно.

Руку подаю с надеждой
В это утро я тебе.
Иисус с любовью нежной
Да поможет нам в мольбе
Встретиться у ног пронзенных,
Чтобы в армии спасенных
Мы Его подобьем стали
И в святом подобье том,
Съединенные Христом,
Звездами на пьедестале,
Устремившись от земли,
В вечности сиять могли.

XXVIII

Сумрак полночи осенней
Притаился за окном.
Женя, позабытый всеми,
С грустью вспоминал о том,
Что не может быть забытым
И бесценным серым бытом
Не изгладится, конечно,
Из сердечной глубины.
Грезы юности, как сны,
Исчезают быстротечно,
Лишь восторженный поэт
Может отыскать их след.

Кажется, слагались сами
Мысли в ряд ритмичных строк.
Часто целыми часами
Рифмовать их Женя мог,
Забывая все при этом.
Не мечтал он стать поэтом,
Но сердечное волненье
Тайно с мыслью породнясь,
Тотчас проявляло власть,
И в единое мгновенье
Становился он другим -
Так рождался сердца гимн.
Без него сплошною прозой
Жизнь для Жени стать могла.
Яркой поэтичной розой
В нем душа его цвела.
Суеты сует секреты
Он в театре оперетты
Распознать теперь мог ясно.
(Отработать за диплом
Года два в театре том
Он был должен.) Словно яма,
Лучшие его года
Поглощал театр тогда.

Сцена в образах прекрасных
Ослепляла лишь на миг,
Мир же ситуаций разных,
Закулисных всех интриг,
Что со сценой жили рядом,
Обдавая едким смрадом,
Стал для Жени нестерпимым.
Без примера жизни в ноль
Выльется любая роль
И великолепьем мнимым
Увлекать не сможет тex,
Кто возненавидел грех.

Больше года разлученным
Женя с Аллой был уже,
Места чувствам отвлеченным
Не было в его душе.
Словно дальнее светило,
Алла в Минск к себе манила,
Где в консерваторском звоне
Быстро день за днем летел.
В увлеченье массой дел,
В нескончаемой погоне
За плеядой лучших дней,
Виделся смысл жизни ей.

Письма часто шли вначале,
Женя был им очень рад,
Утешением в печали,
Драгоценнее наград
Для него те письма были.
После театральной пыли
Упивался он нектаром
Откровеннейших страниц,
Ввысь взлетал и падал ниц,
Обновляясь в чувстве старом,
К Господу в мольбе взывал
И прозренья Аллы ждал.

За свои грехи прощенье
Перед Богом он просил,
С христианами в общенье
Жаждал быть, чтоб новых сил
Был приток ему от Бога.
Театральная дорога
Становилась не по вкусу
Жене с каждым новым днем.
Дух горел иным огнем,
Устремляясь к Иисусу
В чудный мир отрадных гор,
На евангельский фавор.

Нитью, в мир земной ведущей,
Алла лишь теперь была,
В остальном - Бог вечно Сущий
В мир мосты все сжег дотла
И учением могучим
Запретил неверья тучам
Обитать в лазури духа,
Звал сиянием венца
Посвятить жизнь до конца
Благовестью, чтоб до слуха
Грешников достигла весть,
Что для них спасенье есть.

Стихотворное посланье
Женя написал в ту ночь,
Выразив свое желанье
В трудностях любых помочь,
Если пожелает Алла.
Только почему не стала
Радовать своим ответом
Больше месяца она?
Видно, жизнь была полна
Увлечений высшим светом,
Иль сомнений холодок
Остудить пыл сердца смог?

Год прошедший с новой силой
Чувства к Алле возбудил.
Женя, помня образ милый,
Сознавал, что много сил
Уносили дни разлуки.
Если б только Аллы руки
Были к небесам воздеты
В покаянии святом,
То в семейной жизни том
Лучшие свои сонеты
Женя тотчас мог вписать,
Сердца приложив печать.
Но пока уж месяц с лишним
Ничего от Аллы нет,
В рифмах стон сердечный слышен,
По ночам грустит поэт.
Сжав в скрижалях сердца боли,
К скорбной он готов был доле,
Но частичкою сердечной,
Хоть процент надежд был мал,
Все ж любви земной желал,
Самой чистой, человечной,
И решил в тот час ночной
Съездить в Минск любой ценой.

XXIX

Увяданием природы
Минск Евгения встречал,
В строфах элегичной оды
Так отчетливо звучал
Грусти лейтмотив прощальный.
Одинокий и печальный
Шел он по проспектам Минска,
В шуме мысля о своем,
Пасмурным октябрьским днем.
Тучи проносились низко,
Налетевший ветра шквал
Листья желтые срывал.
Белорусская столица
С грандиозной широтой
К главной цели устремиться
Той осеннею порой
Жене вовсе не мешала,
Устремленностью дышало
Все тогда его сознанье.
Алла, что случилось с ней? -
Он желал узнать скорей
И разыскивал то зданье,
Где консерваторский звук
Мог ускорить сердца стук.
Вот он, храм сокровищ звука!
Женя был впервые здесь.
Почему на сердце мука?
Почему напрягся весь,
Ожидая в вестибюле
Миг, когда при общем гуле
Аллы голос мелодичный
Наконец услышит он
И невинности поклон
С искрами надежды личной
Передать решится ей
Вместе с верностью своей?

Звали мрамора ступени
Осмотреть искусства храм,
В громком хаотичном пенье
Заливались музы там.
Где-то в классе недалеком
Скрипка в пафосе высоком
Струн сердечных вдруг коснулась,
Перебив ее, рояль
Увлекал пассажем вдаль,
Флейта где-то улыбнулась,
Этажом повыше - хор
Вел с оркестром нотный спор.

Музыки очарованье
Породило в этот миг
В сердце Жени лишь страданье,
Образный ее язык
Пробудил души порывы.
Струны сердца были живы
И откликнуться желали,
Тайники свои раскрыв,
Резонансом на призыв,
Чтоб запеть о синей дали,
О небесной красоте,
Вечной жизни во Христе.

Но сегодня муз всех храмы
Подчинил безбожья бич,
И для собственной охраны
Он заставил бросить клич,
От спасенья уводящий.
Божьей истине скорбящей
Лишь одно осталось ныне:
Сонм отвергнуть всяких муз,
Впавших в дьявольский союз
И нести о Божьем Сыне,
Несмотря на зло и месть,
В простоте благую весть!

Погруженный в размышленья,
Женя встрепенулся тут:
Чувствовалось оживленье,
Слышно было, что идут
Люди группою большою.
Со взволнованной душою
Стал он всматриваться в лица
Шедших шумною толпой
И, желая встречи той,
Представлял, как удивится
Алла более всего,
Встретив с радостью его.

Вот она среди хористов!..
Женя устремился к ней.
Взгляд очей ее искристых
Кажется, еще родней
Стал за этот год разлуки.
Робко протянувши руки
И забыв про храм искусства,
Он среди студентов встал
И по имени назвал
Ту, влекли к которой чувства
Много дней за много миль,
Образ чей был очень мил.

Изумившись, на мгновенье
Алла отступила вдруг.
Непонятное волненье
И не радость, а испуг,
Словно настигало горе,
Были в удивленном взоре.

- Как! Ты здесь?
Зачем? Откуда?
За вопросом был вопрос
Испугавшейся всерьез
Аллы.- Это просто чудо!
Ты минуточку постой,
Прибегу я за тобой!

Так сказавши, ускользнула
Алла мигом из толпы.
Приутихли звуки гула.
Повернув свои стопы,
Как при головокруженье,
Медленно пришлось тут Жене
Из того мирского храма
Под усмешки уходить,
В нем не мог он больше быть.
На душе осталась рана
Оттого, что здесь у всех
Встречей с Аллой вызван смех.

"Неужели устыдилась
Алла встречи? Почему?" -
Мысль настойчиво в нем билась.
Даже подойти к нему
В обществе сочла ненужным,
А ведь он ее всем нуждам
Сострадать готов открыто!
Если для нее он друг,
Отчего такой испуг
Овладел ей? Здесь сокрыто
Тайны, видимо, зерно,
Что же принесет оно?

С размышленьями такими
Женя, подойдя к дверям,
Ожидал, когда покинет
Алла свой искусства храм.
С чувством искренним, глубоким,
В нем чужим и одиноким
Он себя увидел ясно.
Алла только лишь одна
Привлекала, но она,
Кажется, совсем напрасно
Ищет здесь смысл жизни всей
В обществе иных друзей.