|
|
Главная
Книги список категорий
Ссылки
Обмен ссылками
Новости сайта
Поиск
|
Зуев-Инсаров Д. М.
Почерк и личность
(Способ определения характектера по почерку)
I. ЧТО ТАКОЕ ГРАФОЛОГИЯ.
II. ОСНОВНЫЕ ГРАФОЛОГИЧЕСКИЕ ПРИЗНАКИ.
III. ПРИЛОЖЕНИЕ: Графологическое исследование почерков: А. Луначарского, Н.А. Семашко, А.С. Пушкина, Льва Толстого, Максима Горького, Анри Барбюсса, Вайян Кутюрье, Сергея Есенина, лейтенанта Шмидта, Г. Гапона, Л. Собинова, Ек. Гельцер, В. Давыдова.
Перлит продакшн, ЛТД
Киев — 1992
Зуев-Инсаров Д. М.
Почерк и личность.- К.: Перлит продакшн, ЛТД.
1992. — 96 с.
В переизданной впервые с 1929 г. книге широко известного в недалеком прошлом эксперта-графолога в исключительно простои и доступний форме излагаются принципы оценки по почерку черт характера человека. В качестве примеров приведены образцы почерков многих знаменитых людей.
Книга безусловно ,заинтересует как специалистов так и широкие круги обычных читателей, желающих глубже познать внутреннее .я. своих близккх. друзей, коллег по работе деловых и твірческих партнеров.
В книге сохранена орфография первоиздания
Издатели приносят извинения за качество иллюстраций обусловленных качеством оригинала 20-х гг.
У перевиданій вперше з 1929 р. книзі широко відомого у недалекому минулому експерта-графолога у надзвичайно простій та доступній формі викладено принципи оцінки з допомогою почерку рис характеру людини. Як приклад наведені зразки почерків багатьох відомих людей.
Книга безперечно зацікавить як фахівців, так і широке коло звичайних читачів, що прагнуть глибше пізнати внутрішнє "я". своїх близьких, друзів, товаришів по роботі, ділових та творчих партнерів.
В книзі збережено орфографію першовидання
Видавці вибачаються за якість ілюстрацій, обумовлених якістю оригінала 20-х рр.
Ответственный за выпуск Ю.И. Заблоцкий
Художник Наталия Казакова
Технический редактор О.И. Корнейчук
Корректоры Г. А. Спокойная, Э. А. Меерзон
I5ВN 5-7707-3099-4 ® Перлит продакшн, ЛТД, 1992
Отзывы А. Луначарского, Н. Семашко, Максима Горького, Анри Барбюсса, Вайян Кутюрье, А. Толстого, Всеволода Иванова, проф. П. Викторова, проф. Цявлов-ского, Мих. Кольцова и ряда др.
ЗУЕВУ-ИНСАРОВУ.
В своей области — большой знаток.
г. Москва. 31/111—27 г. А. Луначарский.
ЗУЕВУ-ИНСАРОВУ.
Если Вы распознали мой характер действительно только по почерку. то это доказывает, что графология на самом деле имеет право претендовать на науку и что Вы прекрасный графолог.
26/V—28 г. Н. Семашко.
ЗУЕВУ-ИНСАРОВУ.
Из письма.
... не могу сомневаться в наличии у некоторых субъектов удивительной способности определять по почерку духовную структуру людей незнакомых им и никогда ими не виданных.
Против опубликования Вами графологического очерка моей личности — ничего не имею.
Желаю Вам всего доброго. А. Пешков.
8/11—27 г. (Максим Горький).
(Характеристика М. Горького помещена в журнале "Огонек". № 31 от 31 июля 1927 г.).
(Перевод с французского).
Дорогой друг!
Я верю в графологию, я сам иногда ею практически занимаюсь. Она является элементом наблюдений и исследований, подчас безошибочных, а также и весьма ценным знанием, приучающим к работе в области анализа и синтеза. Отсюда графология служит также и прекрасной гимнастикой для ума. Она требует мастерства ученого, а в некоторых случаях и интуиции артиста. Я очень охотно Вам пишу эти несколько строк, между которыми Вы найдете столь многое.
25/1Х—27 г. Преданный Вам Анри Барбюсс.
(Перевод с французского).
Анализ моего автографа, сделанный тов. Зуевым-Инсаровым, содержит совершенно правильные элементы, и я не нахожу никакого тщеславия в этих лестных для меня выводах, ибо те, которые работают для революции, должны иметь нормальное и определенное представление о своих характерных основах.
Редактор французской газеты "Юманите"
г. Москва. 3/Х1—27 г. Вайян Кутюрье.
Насколько знаю сам себя. графологическое исследование моего Почерка гр. Зуевым-Инсаровым сделано превосходно, если оно действительно сделано только по почерку.
Народный артист Республики Леонид Собинов.
г. Москиа. 14/Х1—27 г.
Нахожу очень правильным и верным определение тов. Зуева-Инсарова.
Народная артистка Республики Екатерина Гельцер.
г. Москва 1927 г.
Тов. ЗУЕВУ-ИНСАРОВУ.
Характеристика меня. сделанная по моей записке, есть небольшой, Ни интересный психологический этюд. На основании его могу, в свою очередь, определить Вас, автора характеристики, как человека наблюдательного. вдумчивого, осторожного и меткого в наблюдениях и эпитетах. несомненно талантливого, а главное — творчески одаренного, ибо творчество Ваше превращает узкую и спорную область графологии в заманчивую отрасль, граничащую с психоанализом, литературой и искусством.
Мих. Кольцов.
4/V11—27 г. (Публицист и редакгор журнала "Огонек"".
(Перевод с японского).
ЗУЕВУ-ИНСАРОВУ.
Новый товарищ есть самый лучший критик.
г. Москва. 1927 г. Японский писатель Акита.
Выдающемуся графологу Д. М. Зуеву-Инсарову, в знак блечящей и но верности графологической характеристики моей личности.
г. Москва. 29/1—26 г. Профессор П. Викторов.
(Из письма).
Глубокоуважаемый тов. Зуев-Инсаров, большое спасибо Вам за письмо и характеристику. Она блестяща.— основные черты верны.
Ленинград. Признательный Вам Алексей Толстой.
Нахожу определение свойств моего характера, сделанное по моему Почерку Д. М. Зуевым-Инсаровым, в основе совершенно верным и Правдивым.
10/11—1928 г. Зав. Толстовским Музеем Н. Гусев.
(Секретарь Льва Николаевича Толстого).
Дмитрию Митрофановичу ЗУЕВУ-ИНСАРОВУ.
Глубоко благодарный за его талантливый графологический психо анализ моей сущности но почерку.
7/IХ—24 г. Заслуженный артист Степан Кузнецов.
Д.М. ЗУЕВУ-ИНСАРОВУ.
Познающему тайники души. разума и характера человека. Ленинград, 4 мая 1927 г.
Заслуженная артистка Евгения Лопухова.
Дорогому и уважаемому Дмитрию Митрофановичу Зуеву-Инсарову на добрую память, душевно желаю всего лучшего и полного успеха в изучении им графологии.
Определение моего характера удивительно правильно, и я приношу за него мою сердечную благодарность.
Ленинград, 28/IХ—23 г.
Народный артист Республики В Давыдов.
(Графологическая характеристика В.Н. Давыдова помещена в журнале "Жизнь Искусства").
ЗУЕВУ-ИНСАРОВУ от "разоблаченного" Ярона.
Чувствую собрата по искре таланта — этот дар искра и большая.
Александр Рослацлев.
Чудесному мастеру человеческого характера Дмитрию Митрофановичу Зуеву-Инсарову.
Москва, 1927 г. Лев Гумилевский.
С удивлением и благодарностью.
1925 г. Н. Агнивцев.
Работа Зуева-Инсарова, Д. М. о почерке С. А. Есенина произвела на меня большое впечатление по верности и богатству материала для характеристики Есенина. Считаю, что работа эта должна стоять в числе лучших и ценнейших материалов дли изучения Есенина.
17/III—27 г. С. Есенина
Комитет по увековечению памяти Сергея Есенина при В. С. П., получив для музея Вашу работу и почерке Есенина, приносит Вам свою большую благодарность, Д. М. Зуев-Инсаров, за ценный вклад.
16/III—27 г. За Председателя Комитета С. Есенина.
Зав. Музеем Д. Благой.
Жизнь Зуева-Инсарова — это история графологии в России.
г. Москва, 15/Х—27 г. Графолог Лев Зундель.
Д. М. ЗУЕВУ-ИНСАРОВУ.
Вы в почерке, я в глине, мы оба ищем живую жизнь и душу.
Иннокентий Жуков.
(Скульптор).
Д. М. ЗУЕВУ-ИНСАРОВУ.
Было бы нескромно с моей стороны признать правильной всю характеристику, сделанную Вами.— правильно, но те мелочи, какие Вы подметили (скорее отрицательного, нежели положительного характера), меня заставляют сказать — "я смущена",
(Пред. Всесоюзного Общ-ва культсвязи с заграницей).
г. Москва. ОД. Каменева.
Графология — молодая наука. Д. М. Зуев-Инсаров — молодой ученый. Но успел он не только запастись богатой эрудицией, но и сам выявить новые, ценные научные достижения. Счастлив, что смог, хотя немножко, поучиться лично у него
Профессор А.Н. Машин.
Н.-Новгород, 9/IХ—28 г. (Из отзыва).
Ваша характеристика потрясла меня, как веяние огромного таланта.
22/Х—28 г. Всеволод Иванов.
(Из отзыва).
Моя характеристика сказала мне то. что я сам в себе не знал, но с чем, подумав, не могу не согласиться.
Профессор Цявлобский.
Талантливому графологу. Д. М. Зуеву-Инсарову, в благодарность за изумительный графологический этюд.
В. Барсова.
19/V—28 г. (Оперная артистка Моск. Госуд. Академ. театра;.
Тов. ЗУЕВУ-ИНСАРОВУ —- еще от одного "разоблаченного".
(Подпись стащил у Ярона). 4/VI—29 г.
Художник-карикатурист Дени.
Рентген в анатомии и физиологии — графология в психологии. Результаты очень точны, в зависимости от постановки дела и умения. Доктор Зуев-Инсаров — большой знаток и художник своего дела.
г. Чита. Врач Шольц,
Д. М. Зуев-Инсаров представил на вторичный отзыв Главнауки свою рукопись "Почерк и личность" в исправленном и дополненном виде, согласно указаниям, данным мною в заключении об его труде от 4. VIII. 1926 г. В исправленном виде значительно переделана 1-я часть с добавлением двух новых глав.
"Основные положения", в которой автор, на основании приводимых им экспериментальных данных и примеров, устанавливает происхождение графологических положений, и "Эволюционное развитие почерка", посвященная развитию того же вопроса. Значительно изменена и вторая часть рукописи, в которую также внесены две новые главы.
Основную цель автора — показать, что графология имеет все данные стать положительной экспериментальной наукой, имеющей также и большое практическое значение, можно считать достигнутой, хотя, как и во всякой молодой науке, отдельные выводы и заключения нуждаются, конечно, в проверке, критической оценке и дальнейшей разработке. Материал для работы имеется громадный. Личность таких крупных наших писателей, как Гоголь, Тургенев, Достоевский, Толстой, Чехов, или ученых, как Менделеев, Бутлеров, Сеченов, Тимирязев, Ключевский; философов, как Соловьев, Лопатин, Грот, различных общественных деятелей, от которых сохранилась масса рукописей или документов и т. д., обрисовывается достаточно ярко, чтобы можно было судить о том, как данные особенности отразились на почерке, как изменялся почерк в соответствии с развитием и изменением характера. Здесь предстоит большая работа для будущих графологов, желающих идти строго экспериментально-индуктивным научным путем. Книжка Зуева-Инсарова может иметь значение уже одним тем, что она способна пробудить интерес к графологическим исследованиям как среди специалистов в различных областях знания, так и в более широкой читающей публике. Язык изложения достаточно ясен и прост. Некоторые шероховатости сгладятся при корректуре.
1927.11.7. Н. ИВАНЦОВ.
История астрономии, химии, физиологии, гипнотизма показывает, что в каждой отрасли науки человеческий ум, Прежде, чем перейти к позитивным положениям, долго держится метафизических идей. Мысль эта, высказанная В свое время известным утопистом-социалистом, Сен-Симоном, оправдалась в известной степени и в истории учения о почерке.
Графология также имела за собой значительное Прошлое идеологических туманностей и гадательных предположений.
На ряду с серьезными трудами, если еще и не вполне научными, то во всяком случае достаточно систематизированными — появились различные руководства по определению характера по почерку, в которых можно было найти попутно также и сведения по гипнотизму, френологии, хиромантии, физиогномике, вплоть до указаний по составлению гороскопов.
Только с начала настоящего столетия целый ряд крупных европейских ученых обратил внимание на несомненный факт связи между почерком и личностью, видя в письме тончайшее орудие определения внутреннего состояния человека.
Действительность подтвердила эти ожидания, а правильно поставленные наблюдения, экспериментальные исследования и изучение их, в связи с вопросами общебиологического и общественного значения, привели к тому, что графология заняла определенное место в кругу научных знаний, имеющих своим предметом человека.
В течение каких-нибудь двух десятилетий трудами физиологов, психологов и врачей быстро развертывается перед нами многообразная картина графологических достижений. Создается значительная по количеству литература, посвященная разработке графологических данных, теоретическая и опытная; среди авторов отдельных трудов числятся: Ломброзо, проф. Клагес, Шнейдемиль, Прейер и др. ученые различных стран. На Западе возникают графологические общества и институты. В опытах с целью проверки основных положений графологии принимают участие ученые с мировыми именами.
Известный криминолог, проф. судебной медицины, Оттоленги[1], в своем труде, посвященном почерку, приходит к следующему заключению: "Никто лучше нас, присутствующих при первых графологических опытах, произведенных Чезаре Ломброзо над преступниками, нас, имевших возможность изучать изменения индивидуальных особенностей почерка в состояниях психологически-патологических, в состоянии гипноза,— никто больше нас не убежден в научном обосновании графологии, что было бесспорно подтверждено и известными опытами Рише и Герикура и последующими Бине"
Современное учение о почерке насчитывает много подобных мнений, высказанных крупными представителями различных отраслей науки. У нас в СССР о своевременности и насущности потребности в научном изучении графологии высказалась Государственная Психо-Не-врологическая Академия (протокол от 5/Х1 1923 г.), указав на возможность применения ее данных в областях государственной юрисдикции, экспериментальной психологии (характерологии), педологии, психиатрии, криминологии и ряде других научных дисциплин.
Считаясь с задачами современности, я в своей книге обращаю главное внимание на отражение в почерке работоспособности человека и самого процесса его деятельности.
В обширном кругу научных знаний, имеющих предметом человека, в настоящее время графология занимает одно из видных мест.
Графология, как наука, существует недавно; правда, первые попытки в этом направлении относятся к XVII веку, но творцом графологии считается аббат Мишон (род. 1806 г., ум. 1881 г.); по его инициативе в конце прошлого столетия образовались графологические общества, возникли специальные журналы по графологии и пр. Он написал несколько сочинений по этому предмету, создал Школу и имел много последователей.
После смерти Мишона главой графологического движения выступил его ученик Адриан Варинар. Написанный им учебник графологии переведен на различные языки, в том числе и на русский. Варинар принял на себя Обязанности Президента Графологического Общества, к нему же и перешло редакторство журналов.
Отдельные последователи (д-р. Швидланд, Лангебрух и др.) занялись также распространением этой новой науки путем специальных графологических отделов в различных популярных журналах, но все это были единичные и не систематизированные мнения и наблюдения: в основу клались различные, случайные и маловажные признаки.
Научных заслуг в этой области знаний неизмеримо больше оказал Крепье-Жамэн. В своем большом труде "Почерк и характер"[2] он дал вполне научное изложение графологических законов. Это сочинение появилось в "Библиотеке современной философии"[3], на ряду с трудами Милля, Спенсера, Рибо и др.; этому же автору принадлежит большая заслуга по популяризации графологии, результатом чего графологическое движение во Франции превратилось уже в европейское движение. В Италии выступил со своим графологическим трудом мировой ученый, знаменитый Ломброзо, в Германии проф. Прейер выпустил ряд значительных, по своим достижениям, графологических сочинений
В 90-х годах несколько крупных европейских ученых подошли к проверке графологических данных со стороны экспериментальной психопатологии. Очень интересны опыты с изменением личности, а в связи с этим, и почерка под влиянием гипнотического внушения; в этих опытах были проверены многие графологические законы, например, избранное для этого лицо приводилось в гипнотическое состояние, и ему последовательно внушалось, что он хитрый, скрытный человек и т.п., и в то же время его заставляли писать под диктовку. Результаты оказались следующие: почерки в каждом случае получались разные и совсем не похожие на почерк данного субъекта в нормальном его положении, соответствующие существующим графологическим признакам, напр., свойство скупости в почерке характеризуется сжатым письмом, в котором одна буква ложится на другую; поля почти отсутствуют, или очень малы, как бы для того, чтобы на небольшом пространстве поместить наивозможно больше; осторожность, недоверчивость выявляется в длинных горизонтальных штрихах, особенно в конце строк, а также до или после подписи, как бы заполняющих остающееся место до края листа бумаги. Дописывая строки, такие люди бессознательно боятся, чтобы кто-нибудь не мог бы на оставшемся свободном месте поставить точку, запятую или какой-нибудь другой знак, могущий изменить смысл написанного, поэтому они и заполняют на всякий случай пустое место горизонтальным штрихом. Признаки решительности, инициативы и предприимчивости появлялись в почерке гипнотизируемого субъекта, если ему внушали, что он Наполеон (хотя бы человек и не имел в характере таких качеств) (см. автограф I и II).
Испытуемых также возвращали к тому детскому возрасту, в котором они только начинали учиться, и почерк в связи с этим мгновенно менялся, становился неуверенным, человек уже не писал, а с трудом вырисовывал букву за буквой. Почерк резвертывался, как кинолента, и точно соответствовал почерку того периода жизни, в который был возвращен автор. Так же реагировал почерк и на последовательное (внушенное) повышение возраста, письмо становилось увереннее, рисунок принимал уже более определенный характер.
Последний пример настолько демонстративен и показателен, что его можно привести здесь, как образчик объективного приема исследования.
Выписка из протокола гипнотических опытов:
"... Трониной последовательно внушалось, что она находится в школьном возрасте 8—10 лет; в силу этого тот час же следовало соответствующее изменение почерка, в котором обнаруживались графологические признаки детского письма". (Образцы 1, 2, 3 и 4).
Второй образец, представляющий собою тот же почерк, но соответствующий гипнотически возвращенному 10-ти летнему возрасту гипнотизируемой, характерен также и по содержанию психологически свойственного требуемому возрасту.
У Срезневского в его книге "Гипноз и внушение" имеется интересное описание произведенных им такого рода опытов внушения. Об одном из них он рассказывает следующее:
"Одна моя больная, впадавшая в глубокий гипноз, могла быть отлично возвращаема в различные периоды своей жизни. при чем все ее привычки вполне соответствовали в таком состоянии требуемому возрасту. Она вспоминала такие подробности, о которых не помнила в нормальном состоянии и правильность которых была подтверждена родственниками. Очень убедительны ее попытки писать, когда она была возвращаема к тому детскому возрасту, в котором она только начинала учиться.
— Ну, вот вам теперь только 6 лет. Как зовут вас? — делаю ей внушение (больной в то время было 25 лет). Ее лицо мгновенно меняется, появляется детское выражение, наивно приветливая улыбка, округляются глаза, она вопросительно смотрит на меня и говорит: "Аня". Я прошу написать это имя. Происходит милый детский разговор, из ((Второго выясняется, что она только-что выучила буквы. Пиром она еще писать не умеет, берет карандаш, долго слюнит его и вертит, укладывая в руку и, медленно выведя палочку за палочкой, чертит буквы. "А" она изображает "чердаком" и ставит поперечную палочку; букву "Н" Отображает "воротами", на которых поставлены еще ворота, "вверх ногами"; наконец, буква "Я" оказывается чердачком с ранцем на спине, как у брата. Для написания слова из трех букв понадобился почти 10 минут. Она Очень устала, но была довольна и захлопала в ладоши. Весь характер ее поведения, обороты речи не вызывали Никакого сомнения в том, что тут не было игры, театральничанья, придуманности; все было естественно, Просто, как соответствовало шестилетней девочке".
Образец 4-й. Тот же почерк в состоянии гипноза. (15 лет).
Эти опыты заставили ученых прийти к заключению, что графология имеет реальное основание и что главных элементах почерка исследуемые рукописи подтверждают установленные графологами признаки.
Путем таких экспериментальных исследований и правильно поставленных наблюдений, учение о почерке получило твердую почву, чем привлекло к себе симпатии общества и выдающихся ученых Европы. К настоящему моменту мы имеем уже обширную графологическую литературу, почти на всех языках[4]. Наиболее талантливого и яркого представителя современной графологии мы видим в лице немецкого ученого, проф. Клагеса. В своем труде Клагес дал лучший синтез всего, что представила в его распоряжение современная ему наука, при чем в создании этого синтеза он выявил не мало творческих идей.
На русском языке еще до сих пор не существует литературы по вопросам графологии, кроме вышеупомянутого и уже распроданного перевода Варинара и отдельных статей и исследований, разбросанных в различных научных и популярных изданиях, д-ра Попялковского и автора настоящей книги. Это вполне объяснимо лишь совершенно молодым два-три года тому назад возникшим графологическим движением. Однако, вопрос об этологическом (характерологическом) значении почерка становится и у нас уже злободневным, переходя из специальных изданий на страницы общей печати, а необходимость научного изучения графологии безусловно своевременной, что подтверждается отзывами крупных научных авторитетов и должно вызвать своим практическим значением интерес широких масс.
Графология является наукой, изучающей законы зависимости между почерком и личностью. Мы не будем останавливаться на том, как объясняют физиологи акт письма и связь его с деятельностью мозга. Ограничимся только определением, что письмо есть проекция нашего сознания в форме определенного рода фиксированных движений[5].
История движется неустанной борьбой человека с природой, и вот как одно из орудий этой борьбы родилась у человека письменность. Однако, переход от первых высеченных на камне письмен-рисунков до современного письма-скорописи потребовал много лет наблюдения и опыта. Более или менее значительное распространение письменность получила только в эпоху возрождения. Человек в свою письменность вкладывал не только запечатление вещей и понятий, но в письме, как и во всяком акте, рефлекторно отражались и свойства психики.
Письменность нельзя рассматривать, как совершенно самостоятельное явление, обязанное произволу изобретателя своим происхождением. Письмо является одним из организационных средств человеческого коллектива, и следовательно, почерк, как форма индивидуального изображения, организационного орудия письма, не может не носить в себе всего того латентного, которое заключается в психическом развитии человечества вообще и отдельного индивида в частности.
Жест артиста, изображающего то или иное переживание личности в изображаемой роли, всегда стремится быть тождественным с психическим колоритом переживаемого; акт же писания представляет собою ничто иное, как в миниатюре сконцентрированный жест при воспроизведении условных знаков — букв. Поэтому жест, необходимый при начертании букв, также должен отражать латентное состояние пишущего, т.е. его скрытые, внутренние переживаний и общий колорит его настроения. Явления же, при которых создается индивидуальная форма начертания букв, почерк, вполне поддаются правильному наблюдению и эксперименту.
Таким образом, графология имеет за собою все данные, чтобы стать точной наукой.
Проф. Шнейдемиль, говоря о научных основах графологии, указывает, что, поскольку процессы высшей нервной деятельности человека проявляются внешне, то это происходит путем известных волевых актов, конкретизирующихся через движения.
"Психические процессы мы не можем наблюдать непосредственно и познаем их только через органические движения",— говорит он далее,— "если же выражения желания надлежит рассматривать, как результаты рефлекторного последствия постоянно разыгрывающихся процессов мышления или чувствований, то и через них возможно судить о характерных особенностях человека. Следовательно, движения при ходьбе, выражение лица при разговоре и, наконец, также и упражнения в письме могут быть использованы для изучения внутренних процессов организма".
Таким образом, движения, употребляемые при письме, образуют, в данном случае, особо благоприятное поле действий, так как почерк обладает удобоподвижностью своих частей и поэтому крайне восприимчив к воспроизведению тончайших оттенков, которые определяются воздействием на движение "руки, зарождающихся в нашем мозгу мыслей и чувств. При чем даже безразлично, исполнены ли эти движения рукой или другим, приспособленным к письму органом тела. Существует такой опыт: садятся на стул, стоящий на усыпанной песком поверхности, и пишут большим пальцем ноги, или укрепляют к нему кусок мела и пишут на горизонтально положенной доске или просто на полу; тогда с первого взгляда легко бросается в глаза тождественность письма, воспроизведенного рукою или ногою. Подобным же образом проф. Прейер исследовал и другие органы: рот, колени, кисть руки, подбородок, голову.
Результат был постоянно один и тот же. Графические образы букв и их сочетаний создаются в мозгу и передаются для выполнения мышцам пишущего аппарата.
Замечено, что имеется определенная связь между почерком и рисунком художника, выражающаяся в мягкости или густоте штрихов, степени равномерности нажима, ровности или изломанности линий, простоте или замысловатости рисунков и т.д. Таким образом, рисунок также имеет большое характерологическое значение (разработке этого вопроса посвящен специальный труд, составленный Максом Зелигером).
О связи между рисунком и характером человека дают особенно яркое и наглядное представление рисунки, исполненные душевно-больными. Например, при разрыве ассоциационности мышления у больного, примитивные рисунки (фигуры) из двух-трех связанных между собой линий, разлагаются на отдельные элементы (в изображении дома, крыша, двери и стены исполнены совершенно отдельно и не связаны друг с другом); в более сложных случаях рисунки становятся беспредметными. На бумаге появляются темные пятна, кляксы. Врач по рисунку больного, по окраске, нажиму штрихов часто диагносцирует характер заболевания, предугадывает наступление припадка, кризиса.
Если человек не склонен к позерству, не имеет особого тяготения к внешним формам, украшениям (в виде особых значков, жетонов), не отличается кокетством, нарочитостью, аффектированностью в своем поведении, оборотах речи, то он не будет прибегать к украшенности своего письма (завитками, дугами и т. п.).
Показательным в этом отношении являлся почерк писарей (особенно военных) довоенного времени: манерный, аффектированный и щеголеватый Подобную щеголеватость и примитивное франтовство можно было наблюдать и в поведении, одежде, особой прическе и т. п. Все это объяснялось теми условиями жизни, которые совершенно нивелировали социальное выражение личности и суживали до минимума круг интересов.
Подобным специфическим канцелярским почерком отличались и мелкие служащие, при чем можно было видеть, что чем незначительнее было занимаемое положение, тем чаще украшенное и манернее был почерк, как будто бы в эту затейливость и фантастичность росчерков автор вкладывал все стремление к какому-либо проявлению личности, ущемленной условиями существования.
В настоящее время это манерное, канцелярское письмо почти совершенно выродилось, как выродился и тот рожденный временем тип "военного писаря".
Я знал одного почтового служащего, достаточно не требовательного в своих личных привычках, способного удовлетворяться очень небольшим. Его почерк отличался также простотою и естественностью. Но вот постепенно этот человек стал продвигаться по службе, вплоть до заведующего одним из провинциальных почтовых отделений. С этих пор стало расти и его честолюбие: он стал следить за своей внешностью, оборотами речи, стал часто устраивать попойки, в которых любил играть роль хозяина. Это стремление к подобному "широкому" образу жизни сказалось и на почерке, который стал отличаться общей украшенностью, затейливостью рисунков отдельных букв и т. п. (см. автограф).
Известны и противоположные случаи: молодые люди, отличающиеся украшенностью своего письма, обычно теряют ее во время прохождения военной службы, что легко объясняется новыми для них условиями казарменной жизни.
У человека с обостренной нервной чувствительностью, порывистостью, деятельность которого отличается неравномерностью приложения энергии и характеризуется отдельными, различными по напряжению ее вспышками, будет также и почерк отличаться неравномерностью, геометрической невыдержанностью (в нажиме, который будет так же распределен неравными по силе мазками, размере букв в одном слове и т. п.). Поэтому проф. Шнейдемиль в своем труде, посвященном школьному воспитанию ("Графология на службе школы"), советует родителям и воспитателям особенно бережно и осторожно относиться к ребенку, почерк которого показывает подобные особенности.
Замечено, что во время беременности почерк женщины также претерпевает определенные изменения (становится наклоннее, неровнее); это не покажется удивительным, если принять во внимание, что женщина обыкновенно в такое время обнаруживает много резко бросающихся в глаза странностей в своем поведении, прихотях, настроениях и даже мышлении. Известный немецкий психиатр, Крепелин, например, показывает, что 14 % из общего числа душевных расстройств женщины падает на различные периоды беременности.
В настоящий момент вообще можно считать твердо установленный факт непременного изменения почерка при всяком расстройстве нервной системы, проявляющегося притом ранее всех других симптомов болезни[6]. Легкие расстройства письменной речи, указывает Буринский, на которые, обычно, не обращает никакого внимания сам пишущий, крайне распространены, и едва ли найдется много людей, никогда не подвергавшихся, хотя бы временно, этому. Незначительные неправильности в кровообращении, в питании мозга, неизбежно отражаются в почерке, и если мы этого не замечаем, то только потому, что привыкли вообще не следить за своим почерком. Первые признаки усталости также отражаются в почерке, который становится крупнее; при сильной утомленности появляется дрожание в волосяных штрихах букв. Отсюда видно, какую роль может сыграть графология в вопросах гигиены мозгового и физического труда.
Равным образом влияют на почерк и временные нарушения деятельности мозга, вызванные различными состояниями наркотического возбуждения (см. патологические явления в почерке).
Современными характерологами установлено, что каждая профессия характеризуется определенным комплексом признаков, выявляющих собою отличительные стороны данной профессии. Так, например, военная профессия требует присутствия в характере выносливости, самообладания; решительности и находчивости. Молодые люди, таким образом, в почерке которых имеются признаки, указывающие на подобные свойства характера, безусловно будут более пригодны для этой профессии, чей-те, почерк которых указывает на нерешительность, неуравновешенность, нетерпеливость и т.п.
"Прежде всего, не подлежит никакому сомнению, что различные профессии в различной степени затрагивают те или иные основные способности и склонности человека,— указывает известный русский характеролог Лазурский. Никто не станет отрицать;— говорит он далее,— что профессия ученого значительно больше требует способности к систематическому, последовательному, логическому мышлению, нежели профессия композитора или дирижера оркестра, точно также несомненно, что авиатор должен обладать большей смелостью, решительностью и самообладанием, чем мелкий торговец, все время проводящий за своим прилавком".
Также нельзя представить себе музыканта без преобладания звуковых, художника — без преобладания зрительных ощущений.
Таким образом, графологические данные могут служить ценным подсобным средством, при определении склонности к той или иной профессии, или выборе лиц на ответственные должности.
Долголетнее занятие определенной профессией должно отражаться и на почерке. Так, например, безусловно имеют нечто общее почерки врачей на рецептах. Образность представлений, творческая фантазия, присущая людям художественного склада (художникам, поэтам), выражается, например, в известной стилизации, фигурности рисунков букв, часто типографичности заглавных букв. Математики привыкают настолько к писанию формул и цифр, что в их почерке некоторые буквы совершенно напоминают алгебраические и т. п. знаки. Так же у лиц, занимающихся цифровым трудом, некоторые буквы бывают поразительно похожи на цифры, например: буква "з" на 3, буква "в" на 6, буква "о" чаще всего ими воспроизводится право-оборотно (в целях беглости, быстроты написания), так как они привыкают связывать таким образом цифру — "1" с "0", напр., "10", музыканты часто пишут буквы, похожие на нотные знаки (см. автограф Листа).
Автограф Листа.
Также накладывают отпечаток на почерк и занятия письменным трудом, хотя необходимо, в данном случае, подразделять этот труд на две основных группы: механический и творческий. При первом буквы будут очень ясны, почерк будет весьма близок к каллиграфическому, заглавные буквы часто будут снабжены специфическими "канцелярскими" завитками; второй же дает рукописи, исполненные иногда очень неразборчивым почерком, даже в отдельных деталях и некрасивым, но образующим одно гармоническое целое, благодаря легкости, быстроте и свободности, с которыми он исполнен (чаще почерк ученых, литераторов).
Русский писатель Н. Агнивцев, рассказывал мне, что одновременно с переменой им направления в его творчестве, изменился отчасти и внешний вид почерка.
"Однако, следует подчеркнуть, что графология, являясь, как упомянуто выше, хорошим подсобным средством при определении склонности к той или иной профессии, в настоящем ее состоянии не дает возможности судить по почерку о том, какой профессией занимается в данное время пишущий, что берутся определять, чаще всего не имеющие никакого научного базиса дилетанты-графологи, руководясь в своих выводах не определенными данными, а главным образом, фантазией и "вдохновением".
Одной из причин, тормозящих правильное развитие графологии, является, по справедливому замечанию недавно умершего члена немецкого Графологического Общества, Георга Мейера, недостаточность и неполность существующих этологических (характерологических) классификаций. (Георг Мейер.— "Научные основы графологии", изд. 1926 г.— посмертное).
Каждый почерк характеризируется определенным комплексом признаков, отличающих его от всех остальных. Бывают сходные родственные почерки, но одинаковых не бывает — каждый имеет только свой и этот свой принадлежит ему уже с первых шагов обучения письму, хотя бы человек и сознательно старался не отступать от прописей-образцов. При этом необходимо отметить, что всякий отдельный почерк, как бы типичен и ярок он ни был, вовсе не представляет собою чего то застывшего, раз-навсегда определившегося, а напротив, может претерпевать изменения и иногда довольно существенные. С одной стороны, человек постепенно повышается в своем психическом уровне (этот процесс "психологического роста" письма отличается наибольшей стремительностью в первые годы обучения, а также в отроческом возрасте), с другой — всякое сколько-нибудь существенное изменение окружающих условий и влияний неизбежно отражается на общем складе личности и в силу этого — на почерке, при чем, если подобное изменение окружающих условий является общим для отдельной группы лиц, или даже целого народа (голод, война, революция), то не будет ничего удивительного, если оно найдет определенное отражение и в общем характере письма, так, напр.: мы знаем эпохи, письмо которых отличалось особой вычурностью, архитектурностью и фигурностью. Росчерки казались такими же затейливыми, как был затейлив язык, манеры и внешняя форма отношений. Современное письмо характерно своей упрощенностью, отсутствием украшенности, лишних штрихов экономичностью в движениях (за счет упрощенности в связях между буквами), своим темпом,— все это говорит и о характерных свойствах переживаемой нами эпохи: деловитости, практичности, расчетливости, реалистичности. Нашли свое отражение в почерке и массовые нервные заболевания — результат войны и голодных лет.
Стремление женщины к эмансипации, желание освободиться от чувственной жизни и приобрести мужские характерные свойства, безусловно отразилось также и в почерке женщины. Подобные почерки зачастую только после тщательного изучения становятся различными от мужских.
Целый ряд наблюдений показал, что человек никогда не может повторить в точности своего письма, как никогда не повторяется тот или иной комплекс чувствований, настроений.
К старости почерк физиологически изменяется и характеризируется дрожанием, заменой прямых линий волнистыми. Он замечателен тем, что в волосяных штрихах, а также и в основных, вместо ровных линий, получается везде много маленьких изгибов и отклонений в стороны. Письмо выводится на бумаге медленно и обдуманно. Почерк почти не отклоняется от прямой линии: в нем постепенно стушевываются резкие штрихи, резкие переходы в нажимах, уравнивается величина отдельных букв. В почерке появляется свойственная старости вуалированность индивидуальных особенностей письма. Современными физиологами замечено, что после произведенной над человеком операции "омоложения" старческое дрожание почерка исчезает[7].
Первой задачей графологии должно быть определение того, как отражаются на почерке определенные психические особенности. Сделать это возможно только путем критической обработки весьма большого конкретного материала,— указывает русский ученый, проф. Иванцов, сотрудник Главнауки, в своем отзыве о настоящей книге,— и в этом отношении сделано еще пока очень мало.
Между тем, только на этой основе,— говорит он далее,— могут строиться обратные заключения, на какие особенности характера указывают данные особенности почерка; задача тем более трудная, что одна и та же особенность почерка может быть следствием различных особенностей характера, подобно тому как высокая температура куска проволоки может быть результатом нагревания ее на огне или на солнце, пропускания электрических токов, повторных ударов и пр.
Часто мы наблюдаем, что каждый из нас способен писать двумя почерками, иногда значительно разнящимися (в основном построении безусловно одинаковыми), при чем можно заметить, что один мы употребляем для писем своим друзьям, ведем им запись в карманной книжке; в этом почерке чувствуется свободность, непринужденность, он более наклонен, чем второй почерк — "парадный", строгий, выписанно ясный, более прямой. Подобную разницу можно часто наблюдать также между почерком текста письма и почерком, которым исполнен адрес на конверте.
Первый — это как бы наше домашнее платье, а второй — тщательно застегнутый на все пуговицы костюм, официально-строгий и более безличный, и чем больше разнится первый от второго, тем более человек разнится в личной и общественной жизни.
Миросозерцание людей, пишущих почти каллиграфическим почерком (особенно в личной жизни) и при этом почти не вариирующим, постоянным, лишь редко заключает в себе какие-либо самостоятельные черты, чаще же бывает в целом усвоено путем воспитания, влияния среды, традиций и т. п. Они приспособляются к уже готовым, имеющимся формам окружающей жизни и часто бывают не в состоянии примириться с новыми для них условиями и приспособиться к ним, оставаясь неизменными до конца жизни, хотя внешние условия, вся среда, окружающая человека, может быть и радикально изменилась.
Живой интерес, проявляемый к графологии за границей, объясняется тем, что ее положения и законы с успехом применяются как в науке, так и в практической повседневной жизни. Изучение графологии попутно вносит много новых точек зрения в такие науки, как история, педагогика, психология. Еще Мишон предсказывал громадную роль, которую графология будет играть в медицине и психологии. Он указывал также на значение графологии в судебных исследованиях, сам неоднократно выступая в качестве эксперта в судебных заседаниях.
Практическое значение графологии весьма велико. Известный французский писатель, Анри Барбюсс, в своем письме к автору этой книги, указывая на воспитательное значение графологии, говорит, что графология является весьма ценным знанием, приучающим к работе в области анализа и синтеза, отсюда служит также и прекрасной гимнастикой для ума. В настоящий момент выдвигается ее решающая роль в диагнозах при психотехнических обследованиях личности (эти работы будут согласованы с программой бюро по исследованию психического мира учащихся и рабочих). Вторая, не менее важная область применения данных графологии,— это область судебной экспертизы документов: выяснение причастности данного лица к тому или иному документу определение внутреннего состояния автора в момент писания, а по возможности, и выявление различных физических и психических особенностей писавшего[8].
Эта роль графологии давно уже широко использована на Западе, и за последнее время начинает прививаться и у нас. Многие судебные и следственные органы уже пользуются услугами экспертов-графологов. Ранее к трудному и ответственному делу исследования документов обычно приглашались учителя чистописания и рисования, секретари различных канцелярий, сотрудники банка, работники типографий и т.п. мало подготовленные лица, экспертиза которых носит название "каллиграфической" и основана на внешнем сходстве форм букв и своего рода "буквенной бухгалтерии". Руководствуясь лишь своими впечатлениями о сходстве или несходстве форм букв и внутренне сознавая шаткость и случайность своих выводов, эксперты этой группы часто не имеют мужества сознаться суду в своих сомнениях и облекают свои заключения в категорическую форму даже в тех случаях, когда вопрос при современном состоянии науки не может быть разрешен с полной определенностью. Ясно, что такая экспертиза служит не к выяснению, а к затемнению дела.
В настоящее время задачей почерковедения становится: найти законы зависимости между функциями органов, воспроизводящих письмо и результатом этих функций — почерком.
И эта задача должна стать ударной задачей, гак как к тому толкает сама жизнь. Недавно во Франции изобретателем Деленом достигнута возможность передачи почерка по телеграфу. Сущность изобретения сводится к следующему: отправитель телеграммы может написать ее на любом языке и любыми знаками, и получателю она будет доставлена точь-в-точь в таком же виде и тем же почерком, каким была написана; Удобства нового способа телеграфирования неизмеримы. Получается собственно не телеграмма, а телеграфное письмо — названное "белинограммой". В деловых сношениях такая телеграмма может иметь характер документа, так как она точно передает почерк и подпись получателя. Таким образом, область применения судебнодоказательной силы письменных актов еще более расширяется.
В области педологии графология может сыграть решающее диагностическое значение, как определитель задатков и способностей ребенка.
С постановкой графологии на научной базе, она приобретает первостепенное значение, как объективный метод самопознания и человекознания, что безусловно имеет большую этическую, воспитательную ценность. Проф. Шнейдемиль в одном из своих трудов указывает также на исключительное значение графологии при выборе лиц на ответственные должности.
Установлено, что существует определенная связь между нервно-мозговыми заболеваниями и нарушением обычного вида письма. Какие формы может принять это нарушение письма, с большой наглядностью показывает проф. Сикорский в своем труде: "Всеобщая психология". Его основные положения сводятся к следующему. Автор говорит: "При прогрессивном параличе наиболее наглядными и наиболее поучительными представляются изменения в письме и речи. Анализ автографов больных должен войти в состав симптоматологии болезни, подобно другим данным".
Письма прогрессивных паралитиков обращают на себя внимание содержанием и внешностью. Паралитики пропускают слова, забывают о том, что нужно писать, и все их письмо представляет бессмысленный набор слов. Сплошь и рядом а таком письме наблюдается брызги, неровность строк, букв. Почерк параличных характеризуется умственными ошибками: пропусканием букв и знаков и прибавлением лишних букв; при общем параличе эти признаки являются чрезвычайно рано, гораздо раньше остальных симптомов болезни.
По наблюдениям доктора Люци, в начале болезни замечается лишь незначительное дрожание в нижних закруглениях букв и линиях, выходящих за строку. Подобное, а также автографы паралитиков мы можем найти в руководствах по нервным болезням проф. Оппельгейма, Крепелина, д-ра Образцова и др.
Аномальные начертания часто встречаются у лиц, страдающих навязчивостью состояний и идей, у лиц с нарушенным психическим равновесием или находящихся в состоянии сильной озабоченности. Это объясняется тем, что, когда мысль, диктующая письмо, задерживается по какой-либо причине (вызванной депрессивным состоянием пишущего), человек делает рефлекторное движение и ставит точку или другой знак. Рельефность и число аномальностей в письме варьируется в зависимости от настроения. Когда человек не тревожится беспокоящими его мыслями, что не задерживает обычного хода его мышления, то исчезают и эти аномальности в начертаниях. Но едва наступает прежнее состояние, как снова в письме наблюдаются те же признаки, и чем сильнее по навязчивости представления, тем обильнее в почерке и подобные начертания. Характерны наличием аномальных начертаний некоторые рукописи Соловьева, Достоевского, Гоголя.
Заслуживают глубокого внимания изыскания д-ра Попялковского над аномальными начертаниями в письме (неуместными лишними штрихами, как-то: точками, не требуемыми правилами пунктуации и часто разбросанными, где попало) (см. приводимый автограф). Он приходит к заключению, что мысль, неотступно преследующая человека, удручающая его, а также напряженность Внимания, вызванная необходимостью — в силу условий работы (чаще у лиц ответственного труда, как-то: у людей, соприкасающихся с денежными суммами, судебных работников и т. п.) — быть постоянно сдержанным, осмотрительным, осторожным, может выразиться в письме аномальными начертаниями. Поэтому мы можем очень часто встретить у лиц вышеуказанных категорий различные черты и точки после, а иногда и до подписи.
Д-р Попялковский в одной из своих статей приводит следующий характерный пример:
"Желая ознакомиться с нервным состоянием учащейся молодежи в течение экзаменов, я на выпускных экзаменах в фельдшерской школе д-ра Рогинского предложил ученицам написать о себе краткие сведения. Из 65 учениц половина вслед за подписью поставила точку. У 15 учениц замечалось уже некоторое злоупотребление точкой, точка стояла в конце каждой графы, и у 4-х учениц оказались аномальные точки. Мною были наведены справки об этих 4-х ученицах Одна из них, имевшая аномальные точки, находилась в крайне бедственном состоянии, перенесла сильную нужду и буквально голодала. По свойственной молодежи гордости, она скрывала свою нужду и не хотела ни к кому обращаться с просьбой о помощи. Об этом узнали случайно, когда, вследствие истощения, с нею стали делаться обмороки. Другая находилась в последнем месяце беременности и была озабочена тем, успеет ли она сдать экзамены до наступления родов. Третья, в то время, когда писала, находилась под впечатлением разлуки с ребенком, которого она только-что отправила к родным. Лишь о четвертой мне не удалось получить сведений. Но по аналогии с другими случаями можно было думать, что у нее в жизни было что-то взволновавшее ее: в тексте ее записки находились четыре аномальные точки"[9].
(Д-р Попялковский.— "Аномальные точки в письме душевно-больных и здоровых". Журнал невропатологии и психиатрии им. Корсакова. 1914 г., кн. 3).
Почерки, нервно-больных, дают нам возможность увидеть в особо-выпуклой и отчетливой форме то, что в почерке здорового человека не так резко бросается в глаза, хотя тем не менее часто в нем присутствует. Медицина в графологии может сыграть роль увеличительного стекла.
Также интересен вопрос изучения наследственной преемственности почерка. Передача путем наследственности нормальных и анормальных особенностей как соматического, так и психического характера, также находит свое графическое выражение в почерке, который зависит всецело от этих особенностей и ими определяется[10] (см. авт. на стр. 29).
Исходя из сходности, если таковая имеется между почерками родителей и детей, можно сравнительно легко решить вопрос, что от родителей и, в частности, со стороны отца или матери (деда или бабки) унаследовано детьми. При чем замечено, что главным образом наследственная сходность встречается между почерком отца и сына (наследственная идентичность письма наиболее ярко выражается в одинаковый период развития, что может и не обусловливаться возрастом). Но бывает и сравнительно часто, что почерки родителей и детей совершенно разнотипны между собою и не показывают никакого сходства.
Отсюда ясно, что в почерке антрополог мог бы иметь удобный график законов наследственности, притом не зависящий от ошибок антропометрических измерений.
Наследственная идентичность письма наиболее ярко выражается в одинаковый период развития пишущих, что может и не обусловливаться возрастом.
И, наконец, в области изучения памятников старины (при исторических и археологических изысканиях) данные графологии послужат руководящей нитью в оценке той или иной исторической личности. Следуя графологическому методу, возможно получить более точный облик интересующего нас лица, чем это дают чаще всего пристрастные исторические описания.
"Раскопки в почерках",— полагает Буринский в своем труде, посвященном судебной экспертизе почерка,— "смогут дать не меньше исторического материала, чем раскопки в курганах"
Под ударами блестящих достижений современной физиологии, в виде учения об условных рефлексах, психоаналитического учения Фрейда, учения о связи между физическими особенностями человека и его характером (Кречмера, Белова), укоренившееся понятие "чужая душа — потемки" постепенно теряет свой смысл.
В графологических достижениях мы имеем сейчас, конечно, далеко не итог, а лишь первые слагаемые, но, несмотря на это, значение этого учения для характерологии становится уже очевидным.
В современные задачи графологии должно входить следующее: исходя из положения, что классификация личностей должна быть не только психологической, но и психосоциальной (в широком смысле этого слова), особенно важно изучение эволюции почерка одного и того же лица, в процессе его развития и применения к новым формам быта. Между тем, современные западноевропейские авторы, в большинстве случаев трактуют личность почти исключительно с точки зрения личных, субъективных переживаний, не затрагивая вопроса отношения данной личности к окружающей общественной среде.
Применение данных графологии должно быть осуществлено в областях: социального воспитания, определения склонности к той или иной профессии, диагностирования заболеваний (особенно нервных) и т. п.
Читая лекции и ведя практическую графологическую работу, в продолжение целого ряда лет, мне приходилось сталкиваться с самыми различными вопросами, предлагаемыми мне по поводу тех или иных графологических положений. Наиболее характерные из них, представляющие собою общий интерес, я считаю уместным привести в настоящей книге, вместе с моими ответами на них.
Вопрос: Чем объяснить, что некоторые люди совершенно разно пишут, в зависимости от обстановки или настроения? Можно ли изменить свой почерк по желанию?
Ответ: Необходимо отметить, что почерк вовсе не представляет собою чего-либо застывшего, раз-навсегда определившегося, а напротив, может претерпевать изменения и иногда довольно существенные. И не только значительные изменения окружающих условий и влияний отражаются в почерке, он дает непосредственно отражения как более или менее постоянных настроений, так и внезапных эмоциональных реакций, отражения состояний возбуждения, подавленности и т. п. В данном случае задачей графолога будет являться необходимость отделить временные элементы почерка, внесенные тем или иным настроением, от постоянных психических мотивов. Нельзя, видя смеющегося человека, заключить, что он всегда весел.
Если у некоторых людей можно заметить разницу между почерками, употребляемыми в личной и деловой жизни, то это отнюдь не значит, что почерки графологически различны: изменяется только наклон, размер букв, внутреннее построение письма остается неизменным. Почерк изменяется каллиграфически, но не графологически.
Вопрос: Будучи графологом, можно ли выработать себе почерк, отражающий всевозможные качества?
Ответ: Нельзя произвольно выбросить из почерка элемент и заменить его другим, не нарушив общую гармоничность письма. В почерке способна привиться только та форма, которая свойственна почерку, иначе письмо теряет гармоничность, естественность и беглость. Ответ на этот вопрос становится очевидным, если рассмотреть почерки наиболее известных графологов,— говорит Крепье Жамэн в одном из своих сочинений,— их почерки выглядят очень беглыми, а их слабости, от которых, увы., никто не свободен! — выделяются с такою же ясностью, как и в тех почерках, которые они ежедневно разбирают.
Вопрос: Все ли каллиграфы имеют одинаковый почерк?
Ответ: Нельзя смешивать то, что мы называем почерком, являющимся выражением мысля, с каллиграфическим рисунком "клише", и не надо забывать, что кроме профессионального, каллиграфического почерка, каллиграфы имеют еще другой, более свободный и менее безличный, употребляемый ими в личной жизни.
Вопрос: Отражаются ли в почерке физические особенности человека?
Ответ: Еще в прошлом столетии некоторые из графологов (Лангебрух, Громанн, Бридье) определенно указывали, что по почерку возможно определение цвета волос, роста и голосовых интонаций. Безусловно, в почерке выявляется весь человек со всеми его психическими и физическими особенностями. Если многое еще не найдено современной графологией, то не значит, что оно не существует. Нельзя забывать, что замечательной особенностью медицинской науки последних лет является стремление установить корреляции (связи, зависимости) между строением человеческого организма и различными проявлениями его жизни. Совсем недавно известный немецкий ученый Кречмер[11] заинтересовал весь мир открытий им корреляцией тела и психики, т.е. показал, как по строению тела данного человека можно до известной степени составить себе представление об его темпераменте, уме, склонностях и т. п. Кроме того, известно, что антропологи придают, например, цвету волос большое значение, как показателю различных физических и психических особенностей исследуемого типа. Мною в настоящий момент ведется большая работа, преследующая цель установления законов зависимости между строением тела и почерком человека. "Почерк",— указывает известный судебный эксперт, Е. Буринский[12],— "заключает в себе полное изображение человека, но в скрытом состоянии, как еще непроявленная пластинка,— остается найти проявитель".
Интересно определение значения графологии, сделанное Гете в его письме к Лафатеру от 3-го апреля 1820 г.— "Почерк непосредственно связан со всем существом человека, с условиями его жизни, работы, с его нервной системой, поэтому наша манера писать носит на себе такую же несомненную материальную печать индивидуальности, как и все, с чем нам приходится соприкасаться". Глубокий ум Гете в данном случае дает вполне современный, далекий от мистицизма и идеологических туманностей, правильный подход к графологической проблеме. Однако, несмотря на то, что с начала прошлого столетия уже вполне точно было установлено как индивидуальное своеобразие почерка, так и несомненная его связь с условиями жизни и работы человека, применение графологии приблизительно до 1900—1905 г. ограничивалось областью разгадывания почерков, построенного лишь на особых наитиях и вдохновениях.
Вопрос: Чем больше интересуются в графологических анализах приносящие для исследования свои почерки и что руководит ими при этом? Кто преобладает среди желающих — мужчины или женщины?
Ответ: Интересующихся можно разделить на две основных категории: одни приходят убедиться в слышанном, руководясь любознательностью (интересом к самому предмету) или любопытством; другие, интересуясь данными своего характера или характером интересующих их лиц. Безусловно, при этом приходится сталкиваться с самыми различными просьбами по поводу выяснения тех или иных сторон психики автора исследуемого почерка. Как на один из примеров практического применения графологических данных, укажу на следующий случай: молодой человек обратился ко мне с просьбой выяснить по почерку представленной записки правдивость ее содержания; эта записка была прислана ему его бывшей невестой, и содержание ее сводилось к тому, что эта девушка не может перенести разрыва своих отношений с ним и поэтому кончает самоубийством. При этом молодой человек, принесший записку, указал на то, что он сильно сомневается в искренности содержания и думает, что это лишь свойственная ее характеру уловка, имеющая целью заставить его, испуганного запиской, приехать к ней. Он передал мне также для сравнения несколько писем этой девушки, написанных ею ранее. Исследовав почерки, я убедился, что почерк указанной записки почти ничем не отличался от почерка остальных писем, писанных этой девушкой в спокойном состоянии, тогда как он, без сомнения, должен бы определенно реагировать на подобное решение, на что я и указал принесшему мне это письмо. Через несколько дней тот же молодой человек подтвердил мои предположения, сообщив о том, что эта записка, как он выяснил, была написана его бывшей невестой только с целью заставить его вернуться к ней.
На вопрос же о преобладании мужчин или женщин среди лиц, желающих подвергнуться графологическому исследованию, я могу указать на 80 % преобладание среди моей пациентуры пациентов-мужчин.
Задачей графолога является заставить человека заглянуть внутрь самого себя. заставить задуматься над собственной природою и ее реальными данными и возможностями.
З.-И.
Вся жизнь. вся ее культура делается рефлексом цели, делается только людьми, стремящимися к поставленной себе в жизни цели.
И. П. Павлов
Графология является наукой, изучающей законы зависимости между почерком и личностью.
Почерк есть проекция нашего сознания в форме определенного рода фиксированных движений.
Каждый почерк характеризуется определенным комплексом признаков, отличающих его от всех остальных. Двух совершенно одинаковых почерков не бывает, манера писать каждого человека не повторяется и абсолютно индивидуальна.
Всякий отдельный почерк, как бы типичен и ярок он ни был, вовсе не представляет собою чего-то застывшего, раз-навсегда определившегося, а напротив, может претерпевать изменения и иногда довольно существенные.
Своеобразность почерка пропорциональна своеобразности личности.
Существую) специальные приборы, графически записывающие дыхание и пульс. Воспринятые этими приборами пульсовые волны, вздохи, выдохи передаются воздушной передачей по трубкам особым барабанчикам, перья которых чертят кривые по движущейся специальным часовым механизмом ленте кимографа.
Вот, конечно, неизмеримо более сложное и притом естественное, но однородное графическое изображение представляет собою и почерк, являясь проекцией нашего сознания в форме определенного рода фиксированных движений.
Почерк обладает удобоподвижностыо своих частей и поэтому крайне восприимчив к воспроизведению тех оттенков, которые определяются воздействием на движение руки (своего рода письменный жест) зарождающихся в нашем мозгу мыслей и чувств. Реагируя всегда одинаково на внешние воздействия, человеческая психика в письме дает одинаковое выражение, представляющее свои определенные законы.
Существуют некоторые общие положения, на которых построены многие графологические признаки:
1. Степень геометрической выдержанности письма (в ровности линий строк и полей, равномерности интервалов между строками и словами, равносильности нажима и т.п.) определяет степень волевого развития человека, запаса нервно-психической энергии, трудоспособности: ровность линий строки, равномерность нажима указывает на выдержанность и равномерность прилива энергии, известную уравновешенность натуры, и наоборот, импульсивность нажимов, неровность строк, указывает на очень условную трудоспособность, проявляющуюся отдельными вспышками. Это все легко объяснимо физиологически.
2. Всяческие преувеличения в отдельных элементах письма, как, например, в преувеличенных рисунках прописных букв, в очень крупном, или наоборот, очень мелком почерке, естественно указывают на стремление к выявлению своей личности, желание выделяться, обращать на себя внимание и т.д.[13] Нечто подобное выражается и в украшенности почерка, как-то: в злоупотреблении преувеличенными дугами, титлами, в украшенности петель, завитков и т. п., в этом проявляется уже известное самодовольство, щеголеватость, хвастливость, а часто и ограниченность. Такая украшенность чаще всего встречается у людей с небольшим природным умом, но сбитым с толку легким налетом образованности. У человека, употребляющего подобную украшенность в почерке, то же стремление наблюдается и в нарочитости общего поведения[14].
Люди, привыкшие к точности и порядку, выявят эти свойства и в своем письме. Все буквы будут иметь ясный, простой и законченный характер, тщательно будут расставлены знаки пунктуации, также ясны будут и междустрочия.
3. Всякая волнистость в начертаниях (в линии строк, в рисунке росчерка) характерна для людей, обладающих известной изворотливостью в области мысли, хитростью.
4. Злоупотребление угловыми линиями в письме указывает на твердость и настойчивость в проведении своих взглядов и осуществлении своих намерений, на склонность к заострению конфликтов, тогда как округлость начертаний говорит о склонности смягчать противоречия, сглаживать контрасты, об известной мягкости, миролюбии натуры. Подобная склонность к угловатостям и округлым, мягким движениям при письме, сказывается однотипно и во всех произвольных движениях человека: жестикуляции, походке.
Суммируя и обобщая, таким образом, указанные ниже графологические признаки, можно подойти к более общим положениям, что безусловно облегчит изучение графологических законов.
Прежде, чем приступить к детальному исследованию каждого почерка, необходимо его оценить по трем главным графологическим категориям, построенным на гармоничности, геометрической выдержанности и графологичности письма, что позволит судить о степени одаренности пишущего, степени его волевого развития и работоспособности, степени самобытности личности, личной инициативы, степени обилия, сложности и разнообразия (или наоборот, однообразия) психических проявлений человека.
Степень гармоничности письма определяется: гармонией в сочетаниях составных элементов письма (рисунки отдельных букв могут казаться иногда в таких почерках и некрасивыми; в них могут наблюдаться неправильности, изломы, но они образуют одно гармоничное целое); степень гармоничности письма определяет собою степень одаренности личности, развитие умственных способностей, присутствие вкуса, степень внутренней культурности человека.
Степень геометрической выдержанности письма определяется: ровностью линий строк и полей, равномерностью интервалов между словами и строками (междустрочным пространством), равномерностью нажима и общей выдержанностью письма[15].
Степень геометрической выдержанности письма определяет собою: степень волевого развития человека, запаса нервно-психической энергии, работоспособности; тут можно говорить об обдуманности (или необдуманности) волевых актов, устойчивости или неустойчивости чувствований, определенности и неизменности отношений как к отдельным явлениям, так и ко всей окружающей жизни, степени общей уравновешенности психических проявлений, способности (или неспособности) к систематическому труду, развитии задерживающих импульсов, состоянии нервной системы.
Степень графологичности письма определяется степенью отклонения от каллиграфического образца и тем противоставляется каллиграфичности письма, так как безукоризненно каллиграфический почерк безличен.
Степень графологичности письма определяет собою: степень самобытности личности, личной инициативы, степень разнообразия (или наоборот, однообразия) психических проявлений личности. И чем ярче и выпуклее рисуются эти отклонения, чем больше пишущий вносит в почерк своего, оригинального, тем больше мы имеем право думать, что в каких бы областях ни проявлялась личность — в духовной или материальной, в области общественной жизни, науки, искусства или практической жизни и т. п. — всюду человек не довольствуется одним только приспособлением к условиям своей деятельности, но и стремится внести в жизнь что-то свое, новое и оригинальное.
Получив, таким образом, характерологические данные, путем оценки почерка по основным графологическим категориям, необходимо далее перейти уже к детальному исследованию, которое заключается в выяснении характера нажима почерка, направления строк, наклона, построения связи, штрихообразований, преобладания дуговых или угловых линий в письме, характера фигурации слов и отдельных букв и, наконец, в исследовании рисунка подписи.
Такое исследование производится с целью установления характера отклонений почерка от каллиграфического образца, так как каждое отклонение непосредственно выявляет собою ту или иную сторону личности писавшего.
Затем, необходимо рассмотреть взаимоотношение полученных при этом отдельных признаков, распределив их по определенным характерологическим группам (социальным, волевым и т. д.), суммировав между собою однотипные данные, что даст возможность выяснить особенности тех или иных психических проявлений человека. В результате такого исследования мы получим уже часто многообразную и пеструю, но единую в своем источнике картину личности писавшего (см. показательное характерологическое исследование почерка Есенина).
Как только перо уперлось в бумагу, у человека в руке возникает ощущение сопротивления стола. Когда человек бессознательно усиливает давление на ручку, так что перо расщепляется, то его очевидно удовлетворяет сознание преодолеваемого сопротивления, и он с удовольствием видит начерченную толстую черту, иначе ему незачем было бы производить столь сильное давление. Следовательно, сильные нажимы в почерке бывают у людей, любящих проявлять силу, склонных к энергичным действиям[16]. Нажим свойствен их натуре, как уверенная, твердая поступь. Напротив, человек, не имеющий потребности проявлять свою силу и усиливать ощущение сопротивления стола, не станет бесцельно давить на перо, и следовательно, будет писать без сильных нажимов.
Естественно, что человек уравновешенный, отличающийся устойчивостью в проявлениях своих чувствований и равномерностью прилива энергии, будет подобную равномерность показывать и во всех движениях (походке, жестикуляции и т. п.), неторопливых, спокойных; такую же равномерность он проявит и в распределении нажимов, в противоположность неравномерному, расположенному отдельными, неравными по силе, мазками, нажиму почерка порывистого, не склонного к систематическому, регулярному труду человека, деятельность которого также не отличается равномерной напряженностью и характеризуется отдельными, различными по силе, вспышками энергии.
Ровный, умеренный по силе нажим — уравновешенность, обдуманность волевых актов, самообладание, способность к глубоким привязанностям (исходя из степени геометрической выдержанности письма).
Неровный, импульсивный нажим (ясно можно различать тонкие, волосяные штрихи от более толстых штрихов, но последние распределены неравномерно) — импульсивность волевых актов, порывистость, впечатлительность, неуравновешенность, аффективность. Неспособность к систематическому труду. Трудоспособность носит весьма условный характер, деятельность не отличается равномерной напряженностью: приспособляясь к различным условиям жизни, она способна в критические моменты достигать наивысшего своего напряжения, то наоборот, деятельность сменяется периодами полного, или почти полного безделья. Вспыльчивость, способность расстраиваться из-за пустяков, мелочей, склонность к хаотичности в развитии своих способностей.
В сильной степени — аффективная мотивировка действий, нарушенное психическое равновесие, конфликты противоречивых склонностей, отдельные вспышки энергии (исходя из степени геометрической выдержанности письма).
Густой, жирный нажим — развитость чувственных влечений. (Все жирные, густые начертания свойственны людям с значительным развитием материально-чувственных, органических влечений).
Нажим, переходящий из тонких волосяных штрихов в густую жирную черту — сексуальные уклоны воображения (особенно при почерке, отличающемся стилизованностью и фигурностью рисунков букв).
Очень слабый, местами неровный нажим — неуверенность в себе, склонность к постоянным колебаниям, неспособность решиться на что-либо определенное. Склонность мучить себя. Приступы страха и опасений, часто не имеющих под собою реальной почвы. Неврастенические уклоны психики. (Исходя из степени геометрической выдержанности письма).
Прямые — уравновешенность, сдержанность, последовательность, самообладание (исходя из степени геометрической выдержанности письма).
Волнистые — дипломатичность, гибкость мышления, умение подмечать слабые стороны в людях (исходя из общих положений о волнистости линий).
Параболические — импульсивность, нетерпеливость, самонадеянность, горячность. Чувства и желания автора обычно отличаются значительной интенсивностью, заставляющею стремиться к немедленному их осуществлению, удовлетворению. Параболичность строк (линий) приписывается графологами людям, горячо берущимся за дело, но часто не доводящих его до конца. (Исходя из степени геометрической выдержанности письма: в данном случае пишущий не выдерживает взятого им направления).
Пробелы на конце строк, чтобы не переносить слов, указывают на осторожность, доходящую часто до трусости.
Центробежные (поднимающиеся) строки указывают на энергичность, деятельность, самоуверенность, честолюбие, инициативу, значительность запаса нервно-психической энергии — у самоуверенных, энергичных людей и все движения обычно направлены вперед, вверх, центробежно (поднятая, часто даже откинутая назад, голова, броские движения рук и т. п.). Опыты показывают, что если человек с завязанными глазами пишет на вертикальной доске, или бумаге, прикрепленной к стене, под влиянием подавленного настроения, вызванного хотя бы искусственно самовнушением, то строки его направляются книзу (по направлению к пишущему); и, наоборот, когда он находится в приподнятом состоянии, то строки отклоняются кверху. Центростремительные строки характерологически противоставляются некоторыми графологами центробежным.
(Направление почерка, т.е. угловое положение букв против линии строки). В школе нас учили писать косо, находя это письмо наиболее удобным для пишущего (буквы наклонены вправо, т.е. по направлению их дальнейшего движения — мы пишем слева направо); однако некоторые из нас не могли подчиниться общему правилу и чертили вертикальные буквы. Очевидно, они бессознательно следовали таким образом внутреннему инстинкту, оказавшемуся сильней привитой привычки. Трудно объяснить только себе, почему тот же инстинкт не действовал на всех одинаково, и возникает вопрос, почему не обладают все одинаковой наклонностью чертить буквы и что является естественным для одного — неудобно для другого.
Приходится верить тому, что, как бы ни старались обучать детей, рука все же берет способ письма, который для них удобен. В большинстве почерков есть наклон в 45°— 50° (косой почерк), но существуют и 90° почерки (прямые, вертикальные), наклонные иногда и до 125° (опрокинутый почерк). Кроме того, существует множество переходных степеней и комбинаций этих основных форм[17].
Наиболее часто встречающийся — это правонаклонный почерк (45° по направлению движения); но за последние годы значительно увеличился процент пишущих вертикальным почерком (90°) — до войны 10 %, в настоящее время 35 % — авторам которого графологами приписывается большая сдержанность, самообладание, выносливость, замкнутость, чем пишущим косым, наклонным почерком[18].
Слишком наклонный почерк (почти лежащий) должен рассматриваться, как и всякое значительное отклонение от нормального письма (см. нормальное письмо), как патологическое явление.
Опрокинутый влево (125°) почерк, против направления движения, возникает чаще всего в результате несоответствия личных естественных склонностей и влечений человека с внешними условиями воспитания и жизни. Опрокинутый почерк указывает на своенравность, упрямство, требовательность, недоверчивость, иногда неискренность и скрытность.
Разнотипность наклона (в одном слове встречается наклон разных градусов) — контрастивность, капризность, неустойчивость чувствований. Порывистость. Аффектив-ность. Несдержанность. Обостренная нервная чувствительность. Разбросанность в целеустремлениях.
В сильной степени — извращенность, распад, расщепление личности, часто в силу несоответствия запросов человека, внешним условиям реальной действительности. Глубоко неврастеническая натура. Уклоны воображения (исходя из степени геометрической выдержанности).
"Я не знаю ни одного положения, ни одного эксперимента, ни одного факта",— говорит проф. Прейер, в одном из своих трудов,— "которые бы так непосредственно и рельефно поясняли механизм образования понятия, как разделение и связь букв при письме. Буква сама по себе не имеет никакого смысла: она представляет собою выражение обозначения известного звука. Слово имеет известный смысл. Оно образуется из знаков, не имеющих сами по себе смысла. Связывая их одно с другим, в целый ряд, пишущий совершенно логически и притом после некоторого упражнения весьма быстро из букв образует слово, обозначающее ранее составленное понятие, или он ставит быстро буквы, одну за другою без этой связи, при чем необходимый логический процесс происходит в нем совершенно бессознательно".
Беглость почерка за счет наиболее рациональных комбинаций связок между собою (буквами) — предприимчивость, деятельность, умение необычайно просто подойти к решению самого сложного вопроса. Сообразительность, инициатива. Умение комбинировать, энергично работать.
Сплошная связность (все буквы связаны) — предприимчивость, логика, умение критически подойти к решению вопроса.
Ровное число перерывов и связей. — уравновешенность, умение согласовать идеалы с реальной действительностью.
Изолированность связок[19] (несвязанность букв) — непрактичность, мечтательность. Часто неумение реально воплотить свои идеи. Фантазия. Неумение оценить свои идеи с точки зрения логики, критически отнестись к ним, провести между ними параллель. Развитое эстетическое чувство. Преобладание конкретных и реальных образов и интуиции над абстрактным мышлением. Почти неспособность к систематическому обогащению своих знаний. Ум, отличающийся особенно в замысле. Люди, обладающие этим типом почерка, обычно очень несуразно и нелогично ведут свою, часто весьма богатую внутренним содержанием, жизнь (Мишле, Шатобриан). Имматериальные линии (линии, только частью заметные для глаза, остальная часть их остается воображаемой) встречаются при беглом письме, когда перо в силу быстроты движений оставляет в некоторых начертаниях только едва заметный волосяной штрих, далее уже проходя по воздуху, подобные начертания, по объяснению немецкой школы, наблюдаются в почерках высоко даровитых людей.
Конечные штрихи. Слова, оканчивающиеся горизонтальным штрихом (особенно последние в строке) — недоверчивость, осторожность, осмотрительность (человек как бы бессознательно боится, чтобы кто-нибудь не мог на оставшемся свободном месте поставить точку или какой-нибудь другой знак, могущий изменить смысл написанного).
Загибающийся вниз влево (против направления движения) штрих — эгоистичность.
Загибающийся вверх над словом штрих — фантазия, впечатлительность.
Отсутствие штрихов — стремление основываться лишь на том, что доступно фактической проверке; тяготение к конкретным и реальным проявлениям окружающей жизни.
Штрихи, предшествующие словам — привычка действовать по внутреннему убеждению.
...в сильной степени (преувеличенно длинные, резкие, прямые штрихи) — упрямство, деспотичность.
Завертывающиеся в себя предшествующие штрихи — упрямство, настойчивость, неуступчивость.
В работах различных авторов мы можем встретить самые разнообразные определения почерка в зависимости от его высоты или ширины, как-то: "вытянутый почерк", "сжатый", "удлиненный", "крупный", "мелкий" и т. п., но авторы этих терминов не дают при этом никаких конкретных представлений о сущности таковых.
Для того, чтобы иметь возможность точно подвести данный почерк под то или иное определение, мы безусловно должны прежде всего исходить из высоты или ширины законного (нормального, каллиграфического) почерка, принимая во внимание отношение к ширине и наоборот.
Нам известно, что нормальной высотой считается три миллиметра, а ширина отдельной буквы должна равняться ее высоте.
Так что высоким почерком можно считать почерк, в котором средний уровень высоты букв превышает 3 мм, и широким почерком считается тот, в котором средняя ширина букв более нормальной, т.е. также более трех мм.
Исходя из этих положений, мы можем весьма точно определить путем измерения, к какому типу почерков следует отнести исследуемый почерк.
1. Крупными и мелкими почерками можно считать те, в которых, при пропорциональном отношении высоты к ширине, в первом случае средняя высота уровня букв превышает нормальную, а во втором средняя ширина букв более высоты их[20]
2. Вытянутым же и сжатым почерком можно считать почерки, в которых высота не пропорциональна ширине: в первом случае высота менее ширины, во втором, наоборот, высота превышает ширину, при этом в зависимости от нормальности высоты или ширины почерка, мы получим крупный или мелкий сжатый почерк, крупный или мелкий вытянутый почерк.
Также необходимо заметить, что в нормальном почерке размер частей, выходящих за строку в опускающихся буквах ("у", "р", иногда "д", "з" и "т") должен не превышать 4 мм, а размер частей, выходящих за строку в поднимающихся буквах ("б", иногда "д"), должен быть не более 3 мм.
Кому приходится много и самостоятельно писать, тот пишет гораздо быстрее, чем тот, кто пишет редко. Первый мало обращает внимания на форму букв, второй напротив медленно, с трудом выводит буквы, сосредоточивая все свое внимание на движении кончика пера; он почти рисует каждую букву и, чтобы написать строчку, ему надо в несколько раз больше времени, чем первому; вследствие недостатка упражнения формы его букв резко отличаются от знаков первого. У литераторов приходится иногда догадываться, что означают некоторые знаки их рукописей, однако, несмотря на спешность письма, буквы, хотя иногда и некрасивые, часто образуют одно гармоническое целое, благодаря легкости, быстроте и смелости, с которыми они написаны.
Иногда приходится встречать подписи, по своему типу начертания резко отличающиеся от общего характера письма. В подписи может быть видна беглость, уверенность и форме, тогда, как почерк отличается противоположными качествами. Такое явление объясняется тем, что автору почерка приходится часто и много подписываться, благодаря чему подпись механизируется.
Крупный я размашистый почерк указывает на склонность пишущего к выявлению своей личности. Подобное стремление занять на бумаге своим крупным и размашистым почерком как будто бы как можно больше места должно указывать на однородность поведения автора и в жизни. Такие люди обычно плохо мирятся с обыденными, средними условиями жизни.
Крупное письмо — развитое чувство собственного достоинства. Склонность к широкому размаху. Развитость чувственных влечений. Часто непрактичность в личной жизни. Самонадеянность, общительность, непринужденность в обращении, энергичность, желание выдвинуться. (Исходя из общих положений о преувеличениях в отдельных элементах письма).
Мелкое письмо —- сдержанность, расчетливость, самообладание, наблюдательность, хладнокровие[21].
Сжатый почерк — расчетливость, бережливость, иногда скупость. Осмотрительность. Человек, привыкший к бережливости, экономии, проявит непроизвольно эти свойства, и в своем письме, стараясь на предоставленном пространстве (часто независимо от предоставленного размера) уместить наивозможно больше; поля письма будут почти отсутствовать, промежутки между словами будут крайне незначительны, последние буквы в строке также будут уменьшены и стеснены[22]**.
Беглый и размашистый почерк — предприимчивость, деятельность. Быстрая восприимчивость. Способность легко ориентироваться в незнакомой обстановке.
Неровное по величине букв письмо, по наклону, направлению строк —- неровность поведения. Чрезмерно повышенная аффективная возбудимость. Слабое развитие задерживающих импульсов. Склонность к нервным заболеваниям. Неспособность к систематическому труду (исходя из степени геометрической выдержанности).
Нормальное письмо (вполне разборчивый и ясный почерк) — аккуратный, но без излишней старательности, без каллиграфичности начертания. Отсутствие сильных (искусственных) нажимов и длинных штрихов. Простота заглавных букв. Ровные интервалы как между строками и словами, так и между отдельными буквами. Одинаковая высота букв. Почерк достаточно сжатый, без излишней, однако, стесненности. Естественность букв, без аффектированности без старания придать им красивую или оригинальную форму, общая четкость письма указывает на ровность поведения, присутствие определенных стремлений и желаний, общую уравновешенность психических проявлений пишущего; постоянство в привязанностях и во взглядах, умение не выходить из норм (исходя из степени геометрической выдержанности письма).
Углы и дуги в почерке.
Одни и те же буквы, напр.: п, и, т, ш, ч, щ, можно писать или кругло, или угловато. Если восходящие и нисходящие штрихи будут вверху и внизу соединяться кривыми линиями, то почерк можно назвать круглым; напротив, если эти черты везде пересекаются между собою под углом, то почерк называется угловатым.
При письме кончик пера, под влиянием сокращений мускулов руки и кисти, должен весьма быстро и на незначительном пространстве переходить от одного движения к противоположному. Пишущий круглым шрифтом не останавливается ни на одно мгновение; перо его движется непрерывно; когда он ведет, например, перо вправо, вверх, а потом должен вести влево, вниз, то он начинает описывать дугу, которая и соединяет две основные черты,— получается постепенный переход, круглая буква. У пишущего же угловатым почерком перо только после известной паузы принимает противоположное направление (движение), например, сделав взмах пера вправо—вверх, он на мгновение останавливается, а затем сразу поведет перо в противоположную сторону, влево—вниз, вследствие чего штрихи букв будут пересекаться под углом.
Замечено, что люди, склонные смягчать противоречия, сглаживать контрасты, идти на компромиссы, чтобы согласовать разноречивые мнения, во всех своих произвольных движениях избегают угловатости, внезапного перехода от одного сокращения мышц к противоположному, от одного резкого жеста к другому — это ярко сказывается и в их письме характерным отсутствием угловатостей в рисунке букв, что выявляет собою мягкость в обращении, миролюбие. Наоборот, у людей, не склонных идти на компромиссы, с постоянной готовностью к сопротивлению и отпору, и все движения отличаются противоположным направлением.
Угловатый почерк позволяет предположить в пишущем: упрямство, неуступчивость, требовательность, резкость. Умение энергично и напряженно работать. Твердость и настойчивость в проведении своих взглядов и осуществлении своих намерений; люди эти отличаются обычно чрезвычайным упорством и сопротивляемостью. Постоянная готовность к сопротивлению и отпору сказывается также и на обращении этих людей, придавая ему своеобразную резкость и грубость. Представители разбираемого типа отличаются очень часто удивительным самообладанием, немало способствующим в свою очередь их авторитету среди окружающих. Выносливость этих людей по отношению к физическим и моральным страданиям доходит до крайнего предела. Показателен остроугольный почерк Бисмарка.
Автограф Бисмарка.
В некоторых почерках мы можем встретить букву Ш, начертанную, как Т, или букву И, как П,— в первом случае письмо будет носить название аркадического письма, во втором — гирляндического; в первом случае дуги будут обращены своей выпуклостью к верхнему краю страницы, во втором — к нижнему (к пишущему); в первом случае буквы наверху будут соединены дугами, во втором внизу. Сплошная аркадичность в письме приписывается графологами людям, главным образом, обращающим внимание на внешние формы окружающего, часто в ущерб внутреннему содержанию. Гирляндичность выявляет в авторе противоположные качества.
Немецкий графолог Шнейдемиль[23], проф. сравнительной патологии Кильского университета, приписывает обладателям резко выраженного аркадического письма: льстивость, неискренность, осторожность, недоверчивость, умение использовать человека в своих целях. Он указывает, что в обществе такие люди бывают внешне обычно очень милы, любезны и предупредительны. При этом Шнейдемиль отмечает, что при изучении им почерков лиц, подвергавшихся, за самые различные проступки, судебному преследованию, между 1016, имевшихся в его распоряжении подобных почерков, 329, т. с. третья часть, носила ярко выраженный аркадический характер, тогда как по его наблюдениям, обычно на 600—800 рукописей встречается лишь одна, исполненная аркадическим почерком.
Мною замечено, что, кроме того, представителям аркадического типа письма свойственна крайняя образность представлений, склонность к аналогиям и сравнениям, стремление к эффектным психологическим положениям, соединенное при этом с известным самолюбованием,— эти люди способны быть одновременно и актерами, и зрителями.
Открытые сверху гласные — добродушие, миролюбие, доверчивость, деликатность. Развитая способность сочувствия. Способность к глубоким привязанностям. Неумение обрывать отношений. Откровенность (показателен своей открытостью букв почерк Ф. Гааза).
Открытые снизу гласные — лицемерие, лживость.
Закрытые гласные — замкнутость.
Часто с детства человек привыкает смотреть на написанное заглавными буквами, как на нечто более важное, чем то, что пишется строчными буквами.
Преувеличенный размер прописных букв (особенно в подписи) — самолюбие. Честолюбие. Развитое чувство собственного достоинства. Самоуверенность. Стремление к самостоятельности, независимость в области мысли. Настойчивость. Самоуважение. Стремление к выявлению своей личности.
В увеличенной степени — деспотичность, неуважение к чужим интересам, самолюбие (исходя из общих положений о преувеличениях в отдельных элементах письма).
В соединении с украшенностью — развитое воображение, хвастливость, тщеславие.
Составные буквы — первая часть буквы, состоящей из 2—3 палочек (М, П, Н, Ш, Т), изображает личность писавшего, вторая же половина — занимаемое им общественное положение. При этом интересно сопоставить эти части. Первый случай характерен для человека с известным самоуважением, ценящего себя, независимо от занимаемого положения, во втором случае эта самооценка тесно связана с занимаемым положением, с достигнутым.
Длинные черты (петли) в падающих буквах (у, р, д), постоянно задевающие нижележащую строку — неумение логично мыслить.
Слабо развитые, короткие черты (петли) — лаконизм в деле; нелюбовь к лишним разговорам. Реалистичность. Умение не высказывать своих мыслей (исходя из общих положений об упрощенности письма).
Буквы сжатые, низкие, короткие, как бы приплюснутые — слабое развитие мышления, упрямство, ограниченность, грубость инстинктов. Бедность представлений. Примитивность.
Широкие, вздутые буквы, с сильным нажимом посредине — развитые чувственные влечения, страстность. Преобладание настроений, окрашенных в сексуальные тона (см. нажим на стр. 40).
Почерк стилизованный (буквы отличаются фигурностью рисунка, при чем в начертаниях видна гармоничность) — яркость представлений, богатая образами память. Характерен для людей, придающих большое значение внешним формам.
Увеличивающиеся к концу слова — доверчивость, искренность, непринужденность, простота в обращении (в сильной степени — сантиментальность).
Клинообразное окончание слов — хитрость, скрытность, осмотрительность.
Подобно письму ребенка, который старается как можно отчетливее начертать каждую букву, а потому, когда ему приходится изобразить довольно длинное слово, то невольно он совершает под конец слова все большие и большие размахи пера, в силу чего высота букв постепенно увеличивается и последняя буква в слове становится выше остальных — у людей, сохраняющих эту детскую простоту и непосредственность; указанный признак остается и в почерке, хотя бы и в слабой степени. Этот почерк является прямой противоположностью выклинивающемуся в волосяную линию почерку человека, который маскирует заключительные слова букв, подобно тому как при разговоре он не высказывает своих глубоких "задних" мыслей (первый тип почерка часто встречается у крестьян).
Украшенность слов (особенно в заглавных буквах) длинными дугами, титлами, завитками, петлями и т. п. — мелочность, болтливость, воображение, самодовольство, щеголеватость, чопорность. Поверхность чувствований, ограниченность, нарочитость поведения. Хвастливость. (Часто встречается у людей с небольшим природным умом, но сбитым с толку легким налетом образованности)... в соединении с высокими заглавными буквами — надменность, чванство. (Исходя из общих положений об украшенности письма).
Присутствие петель, завитков, различных крючков в письме и в рисунке почерка указывает на изворотливость в области мысли, предприимчивость, алчность, хитрость, умение выходить из запутанных положений (происхождение русского слова "крючкотворство" скорее всего основано на народных наблюдениях за подобным типом письма различных "стряпчих"). Подобное стремление к украшенности письма часто приходится наблюдать у душевнобольных, особенно при раннем слабоумии (схизофрении).
"Нередко у больных появляется вычурность почерка, которая соответствует вычурности и театральности движений, свойственных больному при данном заболевании",—указывает д-р Карпов в своем труде, посвященном творчеству душевнобольных[24].
Больные ранним слабоумием, отличаясь, чаще всего, преувеличенной замкнутостью и скрытностью,— говорит Карпов далее,— считают свои переживания настолько интимными, что стараются даже свое письмо зашифровать так, чтобы посторонний человек не смог бы проникнуть в смысл написанного, выдумывая для этой цели особые рисунки букв.
Таким образом, вышеизложенное дает возможность предположить в характере человека, отличающегося неразборчивостью своего письма (вследствие присутствия замысловатости и затейливости в рисунках букв), наличие замкнутости и скрытности.
(Подчеркивание отдельных слов, пояснительные штрихи над или под буквами Т, Ш, П, И).
Всякие подчеркивания являются в сущности определенными пишущими местами, более или менее свободными и неограниченными буквенными формами, взмахами пера. Могут быть подчеркивания ровными и неровными, короткими и длинными, волнистыми, с утолщением к концу, густыми или бледными и т. п. Все это должно выражать и определенные свойства характера пишущего. У привыкших к порядку людей, уравновешенных, штрихи будут отличаться ровностью и аккуратностью, или у человека, склонного к энергичным действиям, нетерпеливого, и штрихи должны быть размашистыми, резко оборванными, у конца густыми. Высоко поставленные штрихи, удлиненные, жирные, должны говорить о властной, самолюбивой и настойчивой натуре. Сюда же можно отнести различные штрихообразования и в росчерках подписей.
Аккуратное, правильное соблюдение пунктуации показывает и человека точного, осмотрительного, аккуратного. Преувеличенно начертанные знаки указывают на развитое воображение пишущего. Густые, жирно поставленные знаки препинания, как и все начертания, отличающиеся густотой нажима, указывают на легкую чувственную возбудимость. Злоупотребление знаками препинания (неуместно поставленные точки перед началом слова, или в средине слова) наблюдается обычно у подозрительных, страдающих навязчивыми состояниями, людей.
Подпись без росчерка — культурность, вкус (исходя из положения об упрощенности письма). Французский графолог А. Варинар обращает внимание на то, что из сорока членов Французской Академии Наук 39 подписываются с замечательной простотою, и некоторые совсем без росчерка. Подобная простота подписи характерна и для подписей русских ученых и мыслителей (подпись Л. Толстого, Вл. Соловьева, Карпинского, Стеклова, Бехтерева и др.). Росчерк, прямой, падающий на 90° — энергичность, решительность, смелость.
Росчерк падающий, волнистый — дипломатичность. Росчерк в виде зигзагов — энергия, деятельность. Подчеркивание подписи — развитое чувство собственного достоинства (характерно для английских подписей),
Центробежное направление подписи — честолюбие (см. центробежность строк).
Подпись, кончающаяся точкой, обозначает склонность к самоанализу. Точка же, сопровождаемая тире и точкой, обозначает недоверчивость, подозрительность, отчасти мнительность, осторожность. (См. аномальные начертания в письме). По мере увеличения таких знаков до или после подписи (в моем архиве имеются подпись с двумя чертами и пятью точками), усиливаются и перечисленные свойства и принимают уже болезненный характер; тут возможно говорить о крайней недоверчивости, колебаниях, замкнутости, пессимизме, подозрительности, навязчивости тех или иных представлений и т. п. (показательная подпись Павла I).
Автограф Павла I.
Законами с графологической точки зрения называется постоянная причинная связь между известным состоянием человека (психически и физически) и его почерком.
Формулированные законы называются графологическими признаками. Значение отдельного признака, выхваченного при беглом осмотре, относительно и может меняться в зависимости от присутствия других. Признаки, выявляющие собою основные черты характера, называются доминантами, или выдающимися признаками.
Два признака, не противоречащие один другому, могут тем не менее влиять друг на друга, они взаимно не уничтожаются, но более сильный будет преобладать наl более слабым. Присутствие противоположных, по своем) характерологическому значению, признаков в почерке зависит от присутствия противоречивых свойств, наклонностей в складе личности.
Для того, чтобы окончательно выяснить значение того или иного признака, необходимо не только уловить его отношение к выдающимся признакам (согласовать с ними), но и тщательно изучить возможности их комбинаций между собою, так как это дает возможность выяснить особенности тех или иных психических проявлений человека. Степень выразительности признака может быть различной, поэтому и его характеристику необходимо подразделять на соответствующие степени, например: незначительные преувеличения в отдельных элементах письма (размере прописных букв, росчерке и т. п.), говорят об известном стремлении к выявлению своей личности, желании обращать на себя внимание, тогда как, если подобные преувеличения достигают очень значительных форм, они указывают на крайнее честолюбие, самодовольство, тщеславие.
В почерке, который представлен для исследования, имеются следующие признаки:
а) Открытые гласные буквы — откровенность.
б) Почерк прямой под углом 90° — сдержанность.
в) Встречаются удлиненные конечные штрихи — недоверчивость.
Сопоставляя полученные характерологические данные, мы можем придти к следующему заключению: что свойственное натуре стремление высказываться и делиться чувством часто задерживается боязнью быть обманутым в своем доверии, вследствие чего в обращении вырабатывается замкнутость.
Для начинающего графолога не каждая рукопись сможет быть вполне пригодной для графологического исследования: следует избегать специально составленных служебных документов (докладов, заявлений и т. п.), стихов и переписанного текста, так как нужен большой опыт и многолетняя работа над подобными исследованиями, чтобы выделить из-под нарочито старательного почерка официальных бумаг или определенно расположенных строк стихов естественное, беглое и непринужденное письмо, являющееся лучшим материалом для подобной работы (наиболее пригоден почерк писем к родственникам, знакомым, почерк записей в карманной книжке), при чем для исследования должно быть предоставлено не менее 20 строк. Также ценным материалом для графолога должны являться рукописи, исполненные в различные периоды жизни автора; в данном случае будут видны те изменения в почерке, которые произошли за этот срок.
Рекомендуется, чтобы предъявляемые для исследования автографы были исполнены одновременно как на бумаге без линеек, с достаточным пространством для заполнения, где направление строк не будет связано определенными рамками, так и на линованной бумаге, с весьма ограниченным пространством для письма.
Письмо, исполненное карандашом, менее выразительно, чем исполненное пером, вследствие гибкости и расщепа пера, а также и присутствия чернил.
Первые опыты рекомендуется производить над почерками близких, знакомых и тех людей, основные свойства характера которых известны исследователю: тем самым он сможет постоянно контролировать свои знания.
Если регулярно встречаются, у различных лиц с одинаковыми, бросающимися в глаза, по внешнему проявлению, свойствами характера, и определенные признаки в почерке, то таковые возможно рассматривать, как выражение известных характерологических свойств. Но прежде, чем предполагаемое графологическое значение того или иного графического отклонения можно будет считать установленным признаком,— его не только необходимо тщательно проверить практически, но и стремиться к тому, чтобы для найденного графологического признака найти также соответствующее объяснение и основание
Кроме того, необходимо выяснить, каждому ли имеющему в своем почерке подобный признак соответствует и известное свойство в характере, и наоборот, у всех ли лиц данное свойство характера оправдывается соответствующим признаком.
Также исходя из положения, что сходство почерков обусловливает до известной степени сходство характера авторов, не будет лишним производить опыты и в данном направлении, выясняя, какие из признаков являются общими для исследуемых почерков. Подобные упражнения будут способствовать усвоению знаний и дадут понятие об основных графологических элементах и законах их характериологического сочетания.
Кроме того, графологу необходимо помнить, что отдельные положения характеристики должны разделяться точками только грамматически, а не психологически. Психологически точек не должно быть, так как каждая характеристика должна давать целую картину личности, а не отдельные, не связанные между собою обрывки ее.
Учитывая характерологическую ценность почерка, многими крупными органами западной печати уже давно принято почти за правило, одновременно с воспроизводимыми портретами тех или иных выдающихся деятелей приводить и факсимиле. Кроме того, во многих журналах введены постоянные графологические отделы[25].
Подобное иллюстрирование помещаемых портретов автографами вводится за последнее время и нашей печатью, что дает возможность судить о свойствах характера изображаемого лица. Полезность и практичность этого начинания, конечно, не подлежит никакому сомнению.
Рекомендуется тщательно собирать подобные факсимиле, классифицируя их в таблицы, по роду деятельности авторов, с целью выяснения общих свойств почерков.
Еще в 70-х годах прошлого столетия учеными установлено, что существует определенная связь между нервно-мозговыми заболеваниями и нарушением обычного вида почерка[26]. По словам Шарко, изменения в почерке появляются задолго до явных признаков наличности нервной болезни; особенно ярко это сказывается в почерке паралитиков, так как при общем прогрессивном параличе эти признаки являются чрезвычайно рано, гораздо раньше других симптомов и служат средством для диагноза.
Почерк параличных характеризуется умственными ошибками, пропусками букв и знаков и прибавлением лишних букв. Он представляется более крупным, чем обыкновенный почерк. Буквы стоят неодинаково, сильно закруглены и отличаются неправильными начертаниями. Паралитики пропускают слова, забывают о том, что нужно писать, и все их письмо представляет часто бессмысленный набор слов. У алкоголиков и иногда при неврастении и истерии почерк дрожащий. Линии букв приобретают волнистый или зигзагообразный характер и характеризуются большей или меньшей неразборчивостью. При истерии дрожащий почерк является частым признаком воспаления мозга, при чем, наряду с дрожанием, при этом имеются еще следующие особенности: отсутствие конечных штрихов и близкое прилегание букв друг к другу.
Автограф 3-й. Автограф лица, страдающего писчей судорогой.
Автограф 4-й. Полная невменяемость.
Автограф 4-й, письмо душевнобольного, приводится, как пример необычайного расстройства, излома психики, утратившей основные понятия о начертании букв. разрыва ассоциативного аппарата. Судя по довольно правильно выведенным овалам предполагаемых букв, можно заключить, что писавший привык к пору и, следовательно, человек грамотный. Присутствием известной гармоничности в начертаниях можно объяснить некоторую степень интеллигентности. Различая овалы, связанные между собою и не связанные, а также разнотипность наклона, можно предположить у писавшего присутствие каких-то диаметрально противоположных представлений, овладевших его психикой.
Среди различных болезненных расстройств письма "писчая судорога" (Schreiberkrampf) является наиболее общеизвестной и притом представляющей собою своего рода профессиональный недуг. Писчая судорога в большинстве случаев является результатом утомления тех мышц, которые участвуют в держании пера, особенно наблюдается она у людей, вынужденных писать изо-дня в день, час за часом. Вследствие постоянного напряжения не одни только пальцы, но и вся кисть руки и даже предплечье сильно утомляются, становятся неловкими в своих движениях, дрожат и теряют силу, пишущему становится положительно невозможным выводить буквы, рука перестает слушаться, и перо останавливается на начатом штрихе, или же против воли заезжает в сторону (см. автограф лица, страдающего писчей судорогой).
Лица, страдающие сердечными припадками, часто злоупотребляют точками в сплетениях и соединениях отдельных букв, или ставят точки между словами там, где они и не требуются пунктуацией. Подобное злоупотребление пунктуацией (точки перед началом фразы, перед датами или после них), вообще, неуместные точки наблюдаются и у больных с бредом преследования, которые часто ставят точку и в средине фразы, слова. Они не ощущают при этом извращения смысла. Эти точки — своего рода станции, секундные остановки, мысли: когда мысль, диктующая письмо, задерживается по какой-либо причине, человек делает рефлекторное движение и ставит точку (см. ниже: исследования д-ра Попялковского).
Между характером письма душевнобольных и их речью существует замечательное сходство: размашистому, крупному письму соответствует рев и крик душевнобольного; мелкому и скудному (сжатому) письму соответствует шепот или простое движение губ.
Между резко выраженными ненормальностями в письмах душевнобольных, являвшихся следствием сильного душевного расстройства, и ненормальностями в письмах здоровых людей была проведена параллель, и тем самым были найдены многие графологические признаки, как-то: нам известно, что злоупотребление точками, особенно до или после подписи, наблюдается у очень мнительных, осторожных людей, скрытных и подозрительных; также и люди, обладающие крупным и размашистым почерком, употребляют в речи сильные и густые интонации.
Таким образом, медицина часто служит для графологии увеличительным стеклом, тогда как графология для медицины может иногда являться хорошим термометром.
(К основным графологическим признакам).
|
1.— Неровный, импульсивный нажим. |
2.— Густой, жирный нажим. |
|
3.— Нажим переходящий. |
4.— Слабый нажим. |
|
5.— Ровный нажим, умеренный по силе. |
6.— Прямые строки. |
|
7.— Параболические строки. |
8.— Наклонный почерк (вправо). |
|
9.— Прямой наклон. |
10.— Наклонный почерк, опрокинутый (влево). |
|
11.‑ Беглость почерка. |
12.— Сплошная связность. |
|
13.— Изолированность связок. |
14.— Загибающийся вниз влево штрих. |
|
15.— Загибающийся вверх над словом штрих. |
16.— Слова, оканчивающиеся горизонтальными штрихами. |
|
17.— Крупный почерк. |
18.— Мелкий почерк. |
|
19.— Сжатый почерк. |
20.— Беглый и размашистый почерк. |
|
21.— Неровное письмо. |
22.— Аркадический тип письма. |
|
23.— Открытые сверху гласные. |
24.— Закрытые гласные. |
|
25.— Открытые снизу гласные. |
26. — Преувеличенный размер прописных букв. |
|
27.— Буквы сжатые, низкие. |
28.‑ Почерк стилизованный. |
|
29.— Клинообразное окончание слов. |
30.— Украшенность слов. |
|
31.— Подпись без росчерка. |
32.— Росчерк прямой, падающий. |
|
33.— Росчерк падающий волнистый. |
|
Тип и почерк гомосексуалиста
(мужчина пассивный).
В почерке особенно характерны конечные штрихи и переходящий из тонких, волосяных штрихов в густую жирную черту, нажим, а также общая мягкость штрихов, свойственная женскому письму.
..."Красивым почерком нельзя вдосталь налюбоваться".
Анатоль Франс, "Таис".
"...Зачем мне фотография человека, для меня гораздо важнее клочок исписанной бумаги".
Тард.
"...Подумать только, какая могучая сила суьить о лк'дях издали!"
А. Дюма.
"...А надо сказать, что слава была для Ксенина - вес. Неизвестность и ничтожество были в его словаре синонимы".
Н. Полетаев. "Есенин".
(По методу, указанному в настоящей книге).
Прежде всего, оценим почерк по трем основным графологическим категориям гармоничности, геометрической выдержанности и графологичности письма.
1. Гармоничен ли почерк? — В целом, — безусловно. В частности, в нем мы можем встретить гармонично сделанные закругления. Кривые линии самых различных радиусов кривизны местами умещаются на самом незначительном пространстве и отличаются крайней простотою и вместе с тем изяществом, несмотря на то, что отдельные линии и далеко неправильны.
2. Достаточно ли геометрически выдержано письмо? Нажим? — Импульсивен, не равномерен. Строки? — Не равны: встречаются и параболические, и центростремительны - интервалы не равны. Так что мы на поставленный вопрос можем ответить отрицательно.
3. Графологичен ли почерк? — На этот вопрос мы должны ответить положительно. Графологичен уже типом несвязанности букв между собою. Встречаются фигурные начертания отдельных букв, напр.: в слове "Есенин", особенно интересны "Е" и "с".
Суммируя полученные данные, мы можем прийти к следующему графологическому заключению:
1. Письмо весьма гармонично — безусловно одаренный человек с большим эстетическим вкусом. Человек, богатый внутренним содержанием.
2. Геометрическая выдержанность в письме отсутствует;
отсюда мы заключаем о неустойчивости чувствований, импульсивности волевых актов.
3. Письмо графологично — поэтому мы имеем право говорить о самобытности, личности, индивидуальности, разнообразии и сложности психических проявлений.
Переходим к дальнейшему детальному исследованию.
1. Нажим? — Импульсивен, не равномерен: расположен отдельными мазками, плюс густой и жирный. Что показывает характер такого нажима? Импульсивность волевых актов. Неровность поведения. Впечатлительность Неуравновешенность. Конфликты противоречивых наклонностей. Вспыльчивость Неравномерность прилива энергии. Разбросанность. Неспособность к систематическому труду. Раздражительность.
2. Направление строк? — Неровности.. Преобладающий тип — параболические строки.
Нетерпеливость Интенсивность желаний, чувствований.
3. Наклон? — Очень близок к прямому, местами не ровен.
Сдержанность и самообладание только временные Отсутствие большой сердечности.
4. Связь? — Совершенно отсутствует.
Непрактичность, мечтательность, фантазия Неумение оценить свои идеи с точки зрения логики, критически отнестись к ним, провести между ними параллель. Преобладание конкретных и реальных образов и интуиции над абстрактным мышлением Развитое эстетическое чувство Стремление к выявлению своей личности, желание производить впечатление, обращать на себя внимание. Люди, обладающие этим типом почерка, обычно очень несуразно и нелогично ведут свою весьма богатую внутренним содержанием и духом, жизнь (см. связь на стр. 44).
5. Штрихи? — Преобладают слабо поднимающиеся вверх штрихи. Впечатлительность, любознательность.
6. Высота и ширина почерка? — Неровное по величине букв письмо, почерк отчасти вытянут. Чрезмерная аффективная возбудимость. Слабое развитие задерживающих импульсов. Воля проявляется толчками. Альтернативность.
7. Углы и дуги — неодинаковость распределения угловых и дуговых линий в письме, одни и те же буквы исполнены то с преобладанием дуговых, то угловых линий. Неровность. Аффективность мотивировки действий.
8. Буквы? Гласные преимущественно закрытые. Замкнутость. Широкие вздутые буквы с сильным нажимом посредине. Развитость чувственных влечений. Некоторые буквы носят фигурный рисунок. Яркость представлений, богатая образами память. Честолюбие. Тяготение к внешним формам.
9. Фигурация слов? — Отсутствие связи между буквами (см. связь).
10. Подпись? — Отсутствие росчерка. Гармоничность. Простота рисунка. После подписи точка. Вкус. Склонность к самоанализу.
11. Буквы местами разорваны в своем рисунке. Ненормальность в отдельных психических проявлениях.
(Характерологическое исследование почерка).
Яркость представлений. Богатая образами память. Живая, эмотивная, болезненно восприимчивая натура. Желания отличаются значительной интенсивностью, часто требующей немедленного осуществления, удовлетворения их. Способен подпасть влиянию; часто теоретически сознавая и правильно оценивая свои ошибки, может продолжать следовать им. Некоторые увлечения носят характер почти страстей. Уклоны воображения.
Рано проявившаяся самостоятельность.
Порывистость и неустойчивость чувствований. Убеждения отличаются больше страстностью, чем обоснованностью. Сердечности в натуре мало. Большое значение придает внешним" формам.
Свойственная натуре аффективность отражается также и на волевой деятельности. Разбрасывается. Работает порывами, спазматически: часто за самый короткий срок достигая больших, значительных результатов — или же черств, равнодушен ко всему. Не терпит автоматического труда. Детально не разрабатывает своих планов — черпает возможности действия уже в процессе творчества. Наблюдательность, умение подмечать слабые стороны в людях.
Общителен. Весьма беззаботен к своему материальному положению. Склонность к широкому размаху.
Впечатлительность. Контрастная ость. Славолюбие. Ставит себя вне обыденности. Стремление к выявлению своей личности. Желание производить впечатление.
Моментами чувствует внутренний конфликт противоречивых наклонностей, настроений; распад личности. Порывы почти болезненной нежности, желания высказываться, делиться чувством, страх одиночества.
Временами раздражителен, резок, даже груб. Аффективная мотивировка действий. Талантливость[27].
***
Лучшую и самую правдивую историю своей жизни бессознательно запечатлел Есенин в оставленных им многочисленных автографах. В них он весь, со своим колоссальным славолюбием, срывами, талантом. Экспериментатор и в творчестве, и в личной жизни
ЕСЕНИН:
(Автографы).
1913—1914 год — почерк наклонный, буквы связаны тщательно между собою (тогда как в последних автографах совершенно разделены). Встречаются клинообразные окончания слов. Беглый почерк. Подпись также наклонена и связана. Мелкое письмо. Преобладают дуговые линии — все это свидетельствует о непосредственности реагирования на внешние впечатления, добродушии, предприимчивости, изворотливости, некоторой хитрости, общей одаренности, стремлении к выявлению своей личности, восприимчивости, логичности, практичности, расчетливости в отношениях.
1916 год — почерк значительно выпрямляется, появляется некоторая замкнутость, сдержанность в обнаруживании своих личных переживаний. Только половина из общего количества связанных букв между собою, рисунок отдельных букв стилизуется, что свидетельствует об обострении творческой фантазии, о постепенном преобладании идейных целей над практическими. Вместе с тем резче выражается стремление первенствовать, выделяться.
1918 год — буквы становятся почти вертикально. Увеличиваются и стилизуются заглавные буквы. Почти совершенно исчезает связь,— учащаются настроения, окрашенные в честолюбивые тона. Притупляется критическая оценка своих поступков. Растет вера в себя. Личность постепенно извращается.
1924 год.
1923—24 гг. — Почерк характерен неравномерностью нажимов, неровностью уровня букв: общей стилизованностью. Совершенная изолированность букв: получается впечатление, как будто каждая из них живет своей собственной, отдельной жизнью. Отчетливость пунктуации. В почерке пропала клинообразность — вместе с уверенностью в своем положении, автор допускает непосредственность в обращении, меньше прибегает к свойственной для него ранее дипломатичности в отношениях, но становится недоверчивее, подозрительнее. Наблюдаются уклоны воображения, мнительность, боязнь одиночества. Желания, несмотря на интенсивность, теряют устойчивость. Появляется раздражительность, резкость. Искание новых форм. Славолюбие принимает уже болезненный характер. Появляется беззаботность к своему материальному положению. Преобладают конкретные образы и интуиция над логическим мышлением. Весь в себе, в своих переживаниях, настроениях.
1925 год. Буквы местами разорваны в своем рисунке, неравномерность нажима. Наклон местами разнотипен — приступы мнительности, неудовлетворенности, отчаяния, которые тщательно скрываются. Навязчивость представлений. Распад личности. Боязнь не смерти, а конечности феномена личного существования.
Предсмертное письмо Есенина (стихи) характерно резко выраженным центростремительным направлением строк, что указывает на депрессивность и подавленность состояния, в котором он находится в момент писания.
Графологическое исследование почерка Есенина хранится в Музее Комитета по увековечению памяти Сергея Есенина при Всероссийском Союзе Писателей.
Образность языка и мысли. Сильный и гибкий ум, дающий почти все сразу. Развитие волевой сферы направляется преимущественно в сторону высших волевых актов, выражаясь в общественной и творческой деятельности.
Энергичная, увлекающаяся, эмотивная натура. Неистощимый запас мыслей и воображения; пристрастие к созданию различных планов. Живая, творческая фантазия, большой кругозор.
Работает неравномерно: многое зависит от настроения, но умеет необычайно напряженно работать; способен сразу сделать большой сдвиг, за самый короткий срок достигнуть значительных результатов. В сфере личной жизни воля часто находится под влиянием порывов чувствительности, знаком с компромиссами. Не умеет как-то сам обрывать отношений. Чувственность. Неровности.
Чутье реальности, тяготение к ней, однако он остается всегда и художником с присущими ему чертами аффективности, фантазией, периодами творческого подъема и упадка. Необыкновенно чуток к красоте. Интеллектуально кокетлив. Есть юмор. Общительность, скучает без общества. Свободолюбив.
Наблюдательность. Чуткость. Умеет уловить и учесть настроение другого. Дипломатичным умеет быть. Если не всегда правдив, то почти всегда искренен — способен увлечься. В натуре есть доверчивость.
Любознателен. Интерес к самым различным сторонам жизни. Весьма добрый, но по-своему добрый человек. Поддаваясь отзывчивости, он часто не имеет сил отказаться от участия в работах, служащих ему иногда существенной помехой. Не теряясь в серьезные моменты жизни, способен иногда разволноваться из-за пустяков, мелочей. Вспылить может. Нервность заметная. Самолюбив. Впечатлителен. Склонность к самоанализу. Отношения к принятым на себя обязанностям — тщательная; при неудаче мысль сразу же старается предусмотреть новый исход, новое положение. В спорах умеет критически обнажить наиболее слабые места вопроса.
Увлечений натура не чуждая. Ищет во всем высших форм. Своеобразность. Есть приступы падений в настроениях, но выпрямляется быстро. Обостренная нервная чувствительность.
|
Графологические признаки автографа: |
Черты характера, выявляющиеся из графологических признаков автографа: |
|
Импульсивность нажимов. Неровность уровня букв в одном слове. Геометрическая невыдержанность начертаний. |
Импульсивность волевых актов. Остро реагирует. |
|
Округленность рисунков букв; гласные преимущественно открыты. Встречаются увеличенные к концу окончания слов. Наклонное письмо, густота нажимов. Волнистость строк, встречаются заостренные окончания слов, умение комбинировать в связках. Упрощенность рисунков букв за счет быстроты движений: беглое. размашистое письмо. Ярко выраженные знаки препинания, в частности, точки. Обрывистость конечных штрихов. Рисунки букв отступают от каллиграфических образцов; некоторые начертания букв, слов. связок крайне своеобразны и одновременно с тем гармоничны. Подпись разборчива. Росчерк заменен продолжением последней буквы. Увеличены заглавные буквы. |
Отзывчивость, доверчивость. Чувственность, эмотнвность. легкая аффективная возбудимость. Гибкость ума, дипломатичность. Активность, предприимчивость. Деятельность. Любознательность. Сообразительность. Склонность к самоанализу, осмотрительность, чутье реальности. Многосторонность, богатство переживаний, чувствований, способность к творческому синтезу. Вкус. Самолюбие. Развитое чувство собственного достоинства. |
А В Т О Г Р А Ф А. Л У Н А Ч А Р С К О Г О
Искусному графологу Зуеву-Инсарову.
30/VII—1926 г.
Увлечений не чужд и увлечения могут достигать значительной силы, но когда речь идет о выполнении своих обязанностей, то ничто уже не в состоянии сбить его с принятого им пути. Чувствует себя не по себе, когда что-либо оставляет недоделанным. В обращении очень прост, терпеливо выслушивает мнения, что заставляет окружающих чувствовать в его присутствии себя непринужденно, что вызывает в них искренность. Говорит просто, но определенно. В личных отношениях скорее мягкохарактерен, хотя иногда и требователен. Самолюбив, способен заупрямиться. Гнев редок, но вспылить может и сильно. Расчетливости в личной жизни мало. В привычках неприхотлив, но. изменять их не любит. Просто и жизненно подходит к решению самых сложных вопросов. Наблюдательность и любовь к фактам. Старается быть беспристрастным. Сойдясь с человеком, способен к нему привязаться; в дружбе высказывает много преданности. Не способен сам обрывать отношений. Несмотря на большой опыт и знание людей, в личных отношениях сохранил большую, а иногда и излишнюю доверчивость. Есть значительная внутренняя деликатность, указывая на ошибки, всегда боится обидеть человека, задеть его наболевшие стороны. Удачами воодушевляется и не только своими. Во многом сохранил чисто юношескую увлекаемость. В своих оценках окружающих верит своему первому впечатлению от человека. Нервность видна и сильная, выражающаяся в колебаниях настроений, иногда раздражительности, некоторой придирчивости даже. Служил всегда делу, но не отдельным лицам. Развитость общественных тенденций. Чувство легкой досады вспыхивает у автора очень легко, иногда может расстроить незначительная неприятность сильнее, чем крупная, большая. В интимной жизни его можно взять ласкою, вызвать в нем жалость. В характере есть задушевность и нежность, но часто остающаяся без точек приложения. Чуток ко всякому роду искусства. Временами сказывается глубокая переутомленность, но умеет перебороть себя, крепится.
А В Т О Г Р А Ф Н. А. С Е М А Ш К О.
Зуеву-Инсарову.
"Если вы распознали мой характер действительно только по почерку, то это доказывает, что графология на самом деле имеет право претендовать на науку и что вы — прекрасный графолог".
26/V-28 г.
Лев Толстой.
Очиненность начертаний, безыскуственность, простота, экономия в движениях и в то же время тончайшая гармония в сочетаниях составных элементов письма,— вот что характеризует почерк Толстого.
Рисунки отдельных букв, правда, могут казаться и некрасивыми, в них наблюдаются неправильности, изломы, но они образуют одно гармоническое целое, графологически определяющее собою степень внутренней культуры человека.
Почерк Толстого остается в памяти. Имеет свое собственное "я". Он сразу узнается среди тысячи других. В нем нет ни неврастенической изломанности письма Гоголя, ни кокетливой вычурности пушкинских букв, ни штрихообразований, уснащенности точками и тире почерка Достоевского. Он, правда, не отличается постоянством Горьковско-го письма,— почерк Толстого менялся,— менялся фиксируя всю сложность внутренних переживаний своего великого автора.
Старости почерк Толстого не знал,— наоборот, в последних письмах виден чисто юношеский подъем, пыл, увлекаемость. Да и во всем его почерке отражался всегда своего рода внешний оптимизм.
Запоминается ровность вытянутости букв и строк, резкие углы в соединениях, как бы являющиеся отражением его заостренной мысли.
Прежде сознание, а потом действие. Ничего бессознательного в почерке, ни одного лишнего штриха.
Исключительно характерен рисунок буквы "н",— "Толстовское н", как говорят современные графологи, встречая подобное начертание буквы. Надо сосчитать, сколько пишущих движений необходимо употребить на его исполнение. Не легче ли "н" написать как "и", что и делает большинство.
Вот в этом и выражалась настойчивость в достижении поставленных целей, воля, тщательность отношения к принятым на себя обязанностям.
Но не всегда это "н", есть и срывы. Его личная жизнь. Его интимная мягкость. Его частое самоопровержение.
Смелость и самоконтроль,— беспощадный, временами, мучительный. Непрестанное стремление к совершенствованию. Правдивость и замкнутость. Врожденная и постоянно подавляемая им азартность. Не боится прервать совсем в случае идейного разногласия. Когда речь идет о выполнении того, что он считает своей обязанностью, долгом, то ни соблазны личного характера, ни просьбы близких не в состоянии бывают сбить его с того пути, который ему представляется единственно правильным. Внутренняя честность и принципиальность. Не славолюбив. От людей не ищет для себя ничего.
Деятельность направляется не отдельными идеями, а систематической программой их, хотя при этом часто отсутствует строгий социальный критерий.
Вынослив, умеет властвовать без властолюбия. Большой запас нервно-психической энергии.
Благоговейное отношение к природе; она является для него не только источником эстетического наслаждения, но и необходимой пищей его творчества. С чувством выслушивает собеседника, старается щадить его недостатки. Врожденное характерологическое чутье.
Сознательно подавляет власть настроения, которое играет в его жизни все же значительную роль.
Французский графолог Варинар обратил внимание на то, что из сорока членов французской Академии Наук тридцать подписываются с замечательной простотою и некоторые совсем без росчерка. Подобная простота подписи встречается и у многих русских мыслителей, и ученых. Отсутствует росчерк и у Толстого. Четкая разборчивая подпись, связанные буквы. Та же простота начертаний, что и в почерке. Та же гармоничность.
Сверху подписи широкая черта, как будто бы покрывающая собою подпись. Решительно и смело начертанная. Смелость, четкость, общепонятность мысли. Вот это наиболее характерно в почерке Толстого. (Характеристика Л. Толстого хранится в Толстовском музее).
Зуеву-Инсарову.
"О значении графологии, как науки, у меня нет мнения, ибо я не знаю ни законов, ни методов этой науки. Да есть ли у нее законы и метод?
"Но не могу сомневаться в наличии у некоторых субъектов удивительной способности определять по почерку "духовную структуру" людей, незнакомых им и никогда ими не виданных. Со мною живет художник Иван Николаевич Ракицкий, у которого эта способность развита до чудесного.
"Против опубликования Вами графологического очерка моей личности — ничего не имею.
"Желаю Вам всего доброго.
А. Пешков".
8/II—27 г.
Сорренто.
Свободолюбив. При большой энергии, предприимчивости — практичности в натуре мало: деньги ценятся, главным образом, за даваемую ими независимость. В своих привычках — неприхотлив. Человек, далеко не лишенный воли, но в личной жизни она может находиться под влиянием порывов чувствительности. Знаком с колебаниями, компромиссами. Многое подавлено. Глубоко с людьми сходится, несмотря на общительность, редко, однако, уже сойдясь, способен привязаться к человеку.
Способность вызвать человека на откровенность, умение понимать больные стороны личности, умение разглядеть под внешне отталкивающим, жестким — ценное и нежное.
Несмотря на умение самодисциплинироваться, сдержанность, настроение в жизни играет все же значительную роль. При чуткости, отзывчивости, характер для близких несколько тяжелый. Иногда, несмотря на желание быть объективным, большое значение играют личные симпатии, часто возникающие независимо от сознания. Временами упрям.
При большом жизненном опыте, во многих областях сохранил чисто юношеский пыл. Заметна большая и постоянная работа над собой.
Глубоко творческая натура.
(Исследование почерка помещено в журнале "Огонек № 31 ":1 1927 г.).
"Рисунок Пушкина возникает из стихописания: это означает, что рисунок Пушкина обусловливается и формируется его почерком. Формально можно сказать: что проблема пушкинского рисунка есть проблема пушкинского почерка. Пушкинская скоропись художественна в том же смысле, ч каким художественны его рисунки. Автографы Пушкина зрительно называют чисто эстетическую реакцию, так-/.о же, какую вызывают произведения искусства. Это нечто совсем другое, нежели "красивый почерк",— им обладали многие, красивый почерк был у Лермонтова, у Тургенева, у Блока; красивый почерк — это понятие условное и пргжде всего — внеэстетическое. Автографы Пушкина художественны, как художественны вязи арабских, персидских слов, выведенные искусными писцами. В Них есть ощущение прекрасного расщепа пера, излучающего тончайшую цветную влагу на белое поле листа. Почерк Пушкина по-порточному стремителен и целен. Это не отдельные буквы, условно соединенные между собою для образования слова, это единая, непрерывная графическая линия, образующая внутри себя символы для звуков, как река — волны, он формирует, связывает, катит буквы и шуми г языками росчерков и концов, энергичных, нежеманных, неокругленных, прямо отводящих избыточную энергию письма в свободную плоскость страницы.
Языки росчерков — источник рождения Пушкинского рисунка. Это мост между графикой его слова и графикой его образа. Росчерки, хвосты, концы заканчиваются арабеском (финалы ряда автографов), арабеск завивается птицей (надпись "История села Горохина"), птицы пронизываются очерками женских ножек (черновое начало "Осени") и т п. Это прием глубоко традиционен, коренной, свойственный самой природе скорописи в те времена, когда она была еще искусством, а не только средством закрепления речи. У Пушкина такова беловая заглавная надпись:
"Стихотворения Александра Пушкина, 1817" — один из прекраснейших образцов подобного рода.
Почерк; Пушкина определяется во многом самодовлеющим нас .роением момента. Временами это относительно спокойное письмо с достаточно ровными строками, равномерно распределенными нажимами, непринужденно, но тщательно исполненными рисунками букв, мимо исполнения которых автор не мог пройти, не вложив в него блесток своей творческой фантазии и не разукрасив отдельных букв художественно затейливыми рисунками завитков и полудуг. Временами почерк Пушкина — это сплошной графический взрыв: резкие, сильные, густые и мазанные нажимы конечных штрихов букв, с силою выброшенные вверх чернильными флагами, поднимающиеся штрихи букв (особенно характерно "а"), при чем резко сделанные углы переплетаются с мягкими дуговыми линиями, как жестикуляция Пушкина всегда колебалась между мягкими, округлыми, мимическими движениями и броскими, внезапными переходами от одного резкого жеста к другому. В этих же сильных и густых нажимах сказался весь его темперамент, склонность к сильным вспышкам гнева, даже моментами жестокости и позже известной озлобленности.
Быстрота почерка, способность к графическим комбинациям в связках элементов рисунка букв изумительна: кривые линии самых различных радиусов кривизны умещаются на незначительном пространстве и отличаются красотою и изяществом, и гармонией; смелость отдельных начертаний,— все это говорит о быстроте умственных процессов, способности необычайно быстро ориентироваться в окружающем, смелости полета мысли, общей одаренности, известном интеллектуальном кокетстве.
Почерк Пушкина имеет густые, сильные, отчетливые нажимы, но распределены они неравными по силе мазками, что указывает на неравномерность настроений деятельности, порывистость, вспыльчивость, различные по силе вспышки энергии, обостренность нервной чувствительности.
Абрам Эфрос — "Рисунки Пушкина".
"Русский Современник", № 2. Л. М. 1924, стр. 205.
Гласные буквы по преимуществу открыты, как открыты и мимические жесты автора, что должно указывать на откровенность и доверчивость натуры, о том же говорит и его неснижающийся и ясный к концу рисунок слов, в противовес почерку людей, наделенных замкнутостью и хитростью, маскирующих заключительные буквы слов (высота уровня букв чаще всего постепенно снижается и последняя буква этих слов обращается в сплошной штрих) подобно тому, как они при разговоре не высказывают своих глубоких "задних" мыслей. Щедрость, с которою Пушкин оставляет громадные поля, широкие интервалы между словами, несомненно указывают на его непрактичность, отношение к деньгам и склонность к широкому размаху в личной жизни.
Если вглядеться с точки зрения художественности, гармоничности исполнения рисунков букв пушкинского письма, то оно вполне соответствует и как бы запечатлевает всю тонкость и художественность мысли великого поэта.
Подъемы и срывы линий и штрихов указывают на однородные явления и в его психике. Этот человек способен и на сумасбродные поступки, особенно если затронуто при этом его болезненное самолюбие. Язык его тогда может сделаться весьма и весьма острым, автор умеет оборвать собеседника, не считаясь с положением человека и вредом, наносимым себе. На все это указывает целый ряд приведенных данных в его почерке — неровность нажима, открытость букв, ясность окончаний: т. е. в переводе с графологического языка его неуравновешенность, порывистость, склонность открыто высказывать свои мнения и отсутствие расчетливости в отношениях, плюс к этому следует прибавить уверенность в начертаниях, что говорит и об его уверенности в себе, о самооценке и отчасти о славолюбии; этими штрихами Пушкин как бы подчеркивает свое "я".
Многие из оставленных Пушкиным автографов заполнены рисунками, разбросанными на полях, между строк, даже поверх текста, что лишний раз убеждает в образности и конкретности его мышления. Мысль непосредственно сопровождает и образ.
Искание новых графических рисунков букв, добавлений к ним в виде завитков, дуг и т.п. указывает и на творческие искания его мысли. В своих увлечениях Пушкин должен быть большим экспериментатором, проявляя в них часто больше любознательности, чем страстности.
Работая над почерком Льва Толстого, я обратил внимание на изумительный по терпению и тщательности рисунок его "н". Нужно только подсчитать, сколько графических движений необходимо проделать, чтобы его воспроизвести. Это без сомнения должно говорить и о развитости задерживающих центров у автора, присутствии значительных волевых данных, вынослнвосчи, умении сопротивляться влиянию.
Этого у Пушкина нет, его "н" начертано, как "и", на это начертание не надо употреблять столько движений. Так же приставив линейку к строкам его письма или взглянув на них с левой стороны листа, через свет, мы можем легко убедиться, что строки не имеют прямого направления; одни поднимаются вверх, другие опускаются книзу или образуют дугу. Все это указывает на недостаточность сдерживающих начал у автора, на способность воли находиться под влиянием порывов чувствительности, показывает, что природная воля у автора не сильна и склонна принимать формы аффекта (о последнем говорит геометрическая невыдержанность всего письма), импульсивность нажимов, неровность линий строк, отчасти и полей, неравномерность интервалов между словами и т. п.). Чувство легкой досады должно также вспыхивать у автора необычайно легко. Его можно взять ласкою и внешней уступчивостью, вызвать в нем жалость.
В последних письмах Пушкина заметно озлобление, расстройство душевного равновесия. В переживаниях в силу нездорового самолюбия, отчасти ревности, вырабатывается замкнутость, мнительность, подозрительность. Все это видно из злоупотребления резкими нажимами пера и в силу того уже неровности и импульсивности их, срывов в рисунке линий строк и большой замкнутости гласных букв.
Постоянства горьковского письма у Пушкина нет, да это было бы и несвойственно его живой и эмотивной натуре. Правда, в нем нет и патологических уклонов письма Достоевского и Соловьева, нет и неврастеничности гоголевского письма. Это просто неуравновешенная, страстная, но в основе здоровая натура, лишь затравленная окружающими условиями жизни и окружающими людьми, не способная выносить существующего засилия над личностью, но и не имеющая сил порвать со всем.
Наблюдательность, любовь к фактам и в то же время увлекаемость и своеобразный внутренний романтизм. Способен к настойчивому волевому усилию, при чем отдельные вспышки энергии и воодушевления достигают значительной для него силы — умеет сразу сделать большой сдвиг. Не боится открыто высказывать своих мнений, но при этом значительно развито чувство свойственной ему деликатности: всегда боится обидеть человека, задеть его наболевшие стороны. Порывы острой жалости к человеку. Многое не может не простить, потому что многое понимает. Не выносит больше всего заносчивости в людях. В личной жизни в сущности мягкий человек. Прямота и искренность внушают доверие без особого старания с его стороны. Способность глубоко возмущаться всякой несправедливостью. Старается быть беспристрастным. Мышление носит преимущественно образный, конкретный и интуитивный характер. Выходит из себя редко, не лишен самообладания.
Автограф А. Барбюсса.
(Редактор "Юманите").
Энергичная и деятельная натура, не останавливающаяся перед препятствиями и первоначальными трудностями. Способен зажечься начинанием, настолько, что в те часы совершенно отбрасывает слово "личная жизнь". Привык к постоянной напряженной работе мысли, распоряжениям и хлопотам, заботам о ходе работы, привык настолько, что уже спокойная, ровно текущая жизнь показалась бы ему странною. В личной жизни неприхотлив, не любит ничего лишнего и ненужного. В обращении с людьми чувствуется уверенность, старается быть всегда ровным, простым и корректным (при внутренней неровности и порывистости). Самолюбив. Ревнив. Трудно дает переубедить себя — привык оперировать фактами. В познании он является эмпириком и реалистом. Развитость познавательного комплекса. Увлечений не чужд и увлечения могут достигать значительной силы, но когда речь идет о выполнении своих обязанностей, то в большинстве случаев никакие соблазны личного характера не в состоянии бывают сбить его с принятого им уже пути. Защищая свои принципы, может быть очень жестким.
(Перевод с французского).
Анализ моего автографа, сделанный Зуевым-Инсаровым, содержит совершенно правильные элементы, и я не нахожу никакого тщеславия в этих лестных для меня выводах, ибо те, которые работают для революции, должны иметь нормальное и определенное представление о своих характерных основах.
(Редактор французской газеты "Юманите").
(Вайям Кутюрье).
Есть властность. Несмотря на некоторую неравномерность в приложении своей энергии,— энергичный и настойчивый человек. Человек с "характером". Самолюбива. Трудно дает себя переубедить, в чем убеждена уже сама. Переживаний своих вполне обнаруживать не любит. Отношение к делу живое, способна зажечься новой идеей. Исключительная творческая фантазия. Умеет работать над собою. Обращает большое внимание на детали. В спорах умеет бить как-раз по самому больному вопросу. Своенравна. Высоко ценит смелость и находчивость в людях, особенно в мужчине. Выдержанность, несмотря на страстность натуры, иногда сама не хочет ограничивать себя. Умение подмечать слабые стороны в людях. Есть административные способности. Иногда раздражительный характер. Большая, богатая нюансами, внутренняя жизнь. Хороша в дружбе и жестока в борьбе. Любознательна. Гнев редок, но может быть сильным, стала нервнее. Честолюбие, особенно сильное в юности. В личной жизни всегда старается сохранить за собою известную долю самостоятельности. Моментами сказывается сильная нервная переутомленность, но умеет взять себя в руки и выпрямиться. Не прощает лжи и неискренности по отношению к себе со стороны близких. Во многом сохранила впечатлительность и восприимчивость самой ранней молодости.
Простота и уверенность в обращении. Темпераментен. Убеждения определенны. Сложность личных переживаний. Наблюдателен. Большие психологические способности. В спорах умеет критически обнажить наиболее слабые места вопроса. Нервная чувствительность обострена. Временами раздражителен, капризен. В личных отношениях часто по-женски мягок. Избалован. Честолюбие, особенно сильное в юности и, несмотря на исключительное жизненное удовлетворение его,— сейчас. Эгоистичен,— вспышки отзывчивости. На неинтересных людей может смотреть, как на "мертвых". Чувство психологической обособленности. Глубоко творческая натура. Мысли о смерти. Большую нравственную поддержку в жизни дает ему искусство. Несколько раз в жизни с годами менялось его миропонимание. Несмотря на умение самодисциплинироваться, настроение в жизни все же играет значительную роль. Самолюбив. Может вспылить.
Не лишен самолюбования. В серьезные моменты жизни не теряет присутствия духа,— скорее может иногда разволноваться из-за незначительной неудачи. Часто под внешней бодростью спрятана глубокая усталость.
В натуре много мечтательности. Несмотря на огромный опыт и знание людей,— сохранил идеалистический взгляд на жизнь. Развитое интуитивное чутье. Убеждений своих не изменяет. Любознательность, чутко реагирует на явления окружающего. Наблюдателен. Любит шутить, острить. Склонность к ораторству. Находчив. Предприимчив. Решения быстро приводит в исполнение. Нетерпелив. Не любит откладывать намеченное. Горяч. Раздражителен. Часто — мнительность. Гордость. Обидчивость. Отсутствие вычурности и аффектированности. Естественен, прост и приветлив в обращении. Привязанность. Заботливость о близких.
Податливость, способность подпасть влиянию. Обостренная впечатлительность. Восприимчивость. Чувствуя в себе присутствие творческих сил, не в состоянии их выявить. Порывистость, неуравновешенность, периоды лихорадочного напряжения сменяются периодами пассивности. Легкомыслие. Ослабленность сдерживающих начал. Предприимчивость. Тщеславие: желание играть роль. Лживость, хвастливость и завистливость. Отсутствие руководящих принципов. Приступы страха и опасений, при большой самонадеятельности. Разбросанность. Наличие диаметрально противоположных представлений и чувствований, неустойчивых и скоропреходящих. Неврастенические уклоны психики. Моральная дефективность. Уклончивость в ответах.
Нервная, впечатлительная натура. Увлекающийся, порывистый и неуравновешенный в своих настроениях, но устойчивый в привязанностях и во взглядах человек, хотя, благодаря значительному влиянию чувствований на течение умственных процессов, его суждения и отзывы часто бывают пристрастны. Сложность личных переживаний.
Мягкость, простота в обращении, подвижность, общительность и вместе с тем постоянное чувство какой-то обособленности, психического одиночества. Неудовлетворенность личной жизнью; моментами — страстное стремление высказываться, делиться чувством. Есть некоторая сентиментальность, мечтательность в натуре. Тяготение к людям. Способность к глубоким привязанностям.
Чувствует себя сильным нравственно. По натуре смел. Прийдя к определенному решению, способен проявить исключительное хладнокровие, самообладание. Под влиянием увлечения может провести бессонные ночи над работой, достигнуть за самый короткий срок значительных результатов, однако деятельность не отличается равномерной напряженностью. Свойственная натуре аффективность сказывается также и на волевой сфере. Выведенный из терпения, может действовать сгоряча. Остро, болезненно воспринимает неудачи — моментами падает духом, теряется.
Обладает художественным чутьем. Ясны проблески очень даровитой натуры. Владеет словом. Бессознательно внушает к себе доверие. Способность увлечь и вести за собою; увлекая, зажигается сам. Страстно любит саму по себе жизнь; благоговейно относится к природе. Не выносит несправедливости; не боится открыто высказывать своих мнений. Правдив. Отзывчив к чужому несчастью. Откровенность в проявлении своих симпатий. Способность несколько идеализировать объект своего увлечения.
(Исследование почерка В. Давыдова помещено в журнале
"Жизнь Искусства" за 1923г.).
Самостоятельность в области мысли; человек далеко незаурядный; в характере много своеобразных и самобытных черт. Деятельность не руководится мотивами личной выгоды, а является выражением его активной натуры и ищущего ума. Способен весь отдаться идее, зажечься ею.
|
ГЕРМАНИЯ. |
|
ФРАНЦИЯ. |
|
Проф. Прейр. |
|
Мишон. |
|
1894. Почерк и характер. |
|
1874. Система графологии. |
|
1895. К психологии письма. |
|
1879. Практический метод. |
|
Мейер. |
|
1880. История Наполеона. |
|
1922. Образование и почерк. |
|
1880. Мемуары. |
|
1923. Учебник графологии (13 изд.) |
|
Аслан. |
|
Буссе. |
|
1885. Почерк и характер. |
|
1920. Учебник графологии. |
|
А. Каринар. |
|
Проф. Шнейдемиль. |
|
1884. Курс графологии. |
|
1911. Почерк и характер. |
|
Крепье-Жамэн. |
|
1916. Психология почерка. |
|
1885. Трактат по графологии. |
|
1922. Определение почерка (3 изд.) |
|
1895. Почерк и характер. |
|
проф. Л. Клагес. |
|
1897. Экспертиза почерка. |
|
1924. Графология. |
|
А. Рсштиль. |
|
1924. Задачи графологии. |
|
Графология. |
|
1926. Почерк и характер (8—10 изд.) |
|
ИТАЛИЯ. |
|
Крейш. |
|
Ломброзо. |
|
1922. Система графологии (12 изд.) |
|
1895. Графология. |
|
Проф. Швидланд. |
|
АНГЛИЯ. |
|
1920. Графология, |
|
Фламмарион. |
|
Иванович. |
|
1923. Всеобщая графология. |
|
1922. История современной графологии. |
|
Стокер. |
|
1922. Задачи совр. графологии. |
|
Графология. |
|
Ахелис Вернер. |
|
АМЕРИКА. |
|
1925. Графология. |
|
Люгас. |
|
Раппарт. |
|
1923. Почерк и характер. |
|
Графология, как зеркало характера. |
|
Френч. |
|
Тифренгер. |
|
1923. Психология почерка. |
|
Графологич. исследование характера. |
|
Старей. |
|
Шнейкерт. |
|
1923. Графология. |
|
Руководство суд. исследов. почерка. |
|
РОССИЯ. |
|
Энкинг. |
|
Варинар. |
|
1925. Человек и почерк. |
|
1889. Курс графологии, (пер. с фран.). Одесса. |
|
Гессман, Альберт. |
|
Ахшарумов и Тишков. |
|
1925. Новейшие достижения графологии. |
|
189-1. Графология. Рига. |
|
Заудек. |
|
И. Мор ген штерн. |
|
1925. Научная графология. |
|
1903. Псухографология. СПБ. Отдельные статьи и исследования. |
|
Георг Мейер. |
|
Д-р М. И. Попялк.овск.ий. |
|
1926. Научные основы графологии |
|
1914. Аномальные точки в письме. (Жури. Невропат, и Психиатр, им. Корсакова). |
1923. Отдел графологич. портретов. Жури. "Жизнь Искусства".
1925. 1) Распознавание по почерку — газ "Вечер Москва" от 17/IV, № 135.
1925. 2) Исследование почерка Пугачева — газ "Вечер Москва" от 21/IV, № 89.
1925. 3) Между строк — газ. "Вечер. Москва" от 3/XII № 276.
1926. 4) Распознавание подлогов — газ "Наша газета" от 5/III, № 53.
1926. 5) Что такое графология — газ. "Нижегородская Коммуна" за 17/V1I1, № 186.
1927 6) Почерк и человек — журн. "Огонек" от 3/VII, № 31.
1928. 7) Изменился ли почерк за десять лет — газ. "Вечер. Киев".
1903 Буринский.— Судебная экспертиза документов СПБ. (362 стр.).
1925. Макаренко.— Расследование преступлений. Харьков. (156 стр.).
1926. Проф. Оттоленги.— "Экспертиза почерка" (63 стр.), изд. Наркомннудела, Москва, пер. с итальянского.
1. FRENCH W. L. Psychology of handwriting. 22. Putnam. Rb. 8.75
2. GRAPHIQL'E Pscud. Handwriting secrets explaincd. Regan Pub Rb. 1.90
3. LUCAS D. B. Handv.riling and characte;. 23. Rb. 5.00
4. REMONT R. I am and l dots.. 22. The author. San Francisco Rb. 0.60
5. STOREY A.— Manual of graphology. 23. Moffat Rb. 3.75
6. BUSSE H.H.— Wie beurleile ich meine Handschrift? Lehrbuch der Graphologie. (89 S.) L. 20. Vobach & Со
7. CREIEUX-JAMIN. J.— Handschrift, u. Charakter, Hrsg. v. H. H. Busse. 2. Aufl. (558 S.) l-, 19. P. l ist
8. FRAUENSTÄDT F.— Handlexikon d. Graphologie Nachschlagebuch d. Handschriftendeutung. (30 S.) M. 20. 0. Mutterlein
9. GERMANN G. W.— Katechismuslil. Handschriftendeutung. (Occultistische Handbücher) 2. Aufl. (151 S.) B. 18. K. Siegismund
10. HENZE A.— Das Handschriften-Lesebuch (16 S.) L. 20 K. Wagner & Co.
11. IVANOVIC M.— Thumm-Kintzel: Die Gesetze d. modernen Graphologie. 2. Aufl. (139 S.) P. 20. Anthropos-Verl
12. KLAGES L.— Handschrift u. Charakter. Gemeinverst. Abris d. graphol. Technik. 2. Aufl. (254 S.) L. 20.
13. LOMbROSO С.— Handbuch d, Graphologie. Übers, v. G. Brendel. 2. Aufl. (213 S.) L. 17. Reclam.
14. MEYER L— Lehrbuch der Graphologie. 8. Aufl. (266 S). St. 20. Union.
15. RAPPARD E,— Die Handschrift als Spiegel d. Charakters. (71 S.) M. 19. G. Danner.
16. TIEFRENGER H.— Graphologische Charakterforschung. (157 S.) B. 18. R. Bredow.
"...Весь я там в невозможном ответе,
Где миражные буквы маячут...
АННЕНСКИЙ. "Тоска припоминания".
Графологическое движение, вызвав широкий интерес общества поставленными проблемами, нашло свое отражение и в произведениях художественной литературы, как и каждый, имеющий большое общественное значение, вопрос. Сейчас имеется большое количество литературных произведений как на русском, так и на иностранном языках, в которых авторами использованы те или иные графологические положения, напр., "Гофман, в одном из своих произведений ("Двойнике"), рассказывая о двойнике одного человека, вполне справедливо полагает, что он должен иметь и одинаковый с этим человеком почерк..." Едва взглянул на него (письмо), как вскрикнул, точно болезненно охваченный невидимой, враждебной ему силой. Почерк письма был точь-в-точь его собственный.
Поль Бурже в своем романе "Ученик" наделяет героя почерком, графологически соответствующим даваемой ему ранее характеристике.
"...Рассказывая это, г. Валетт протянул философу экземпляр "Психологии бога", который последний машинально развернул. И в самом деле, он увидел, что каждой печатной странице соответствует листок, исписанный почерком, довольно похожим на его собственный, но еще более неразборчивым и неровным. По тенденции строк падать книзу, графолог определил бы предрасположение к быстрой смене настроений, это сходство почерков впервые бросилось в глаза ученому и вызвало в нем тяжелое чувство".
Чехов чувствует в почерке отражение физических особенностей человека ("Любовь").
"...в размашистом, но не смелом почерке, я узнал походку Саши, ее манеру высоко поднимать брови во время смеха, движения ее губ".
Локк, характеризуя одного из героев романа "Девушка с Востока", как легкомысленного, порывистого и смелого человека, наделяет его и соответствующим почерком.
"...бойкий, дерзкий, хвастливый почерк Паскуале вызывал во мне неприятное чувство."
В. Микулич в своем рассказе "Графолог" выводит под фамилией Абендлейхтера, известного в свое время графолога Моргенштерна, обладающего, по словам автора, способностью устанавливать по почерку даже года наиболее важных событий жизни писавшего.
Сюжет последнего романа Льва Гумилевского ("Собачий переулок"), изд. 1927 г. построен на сходности почерков двух героев романа.
Марк. Криницкий, выводя в одном из своих произведений весьма оригинальную по характеру женщину, наделяет ее и соответствующим по своеобразности почерком.
"...Колышко осмотрел письмо... но почерк был крупный и решительный. Он вскрыл конверт. Приятно остановили ровные, широкие, густые строки. Большие буквы напоминали маленькие, буква "ж" — перечеркнутое "ш". Повеяло ароматом индивидуальности".
Петровский, описывая в своих воспоминаниях Ве-лемира Хлебникова, говорит о следующем:
"...Голос у него был до странности неожиданный для большого человека; высокий, детский, какой-то закругленный, похожий только разве на его почерк".
Главное действующее лицо (Лий Рондон) романа современного американского писателя Джозефа Гершегеймера "Cytherea", разбирая характер одного из персонажей романа, приходит к заключению, что:
"...по почерку, подписи (ранее полученного им письма) он правильно определил характер (автора): она действительно оказалась властолюбивой и решительной".
Подобных примеров можно указать очень много. Графологией интересовались крупнейшие представители литературы, как-то: Гете, Шекспир, Жорж-Занд, Ляфатер, В. Соловьев, В. Скотт, Эдгар Поэ, Анри Барбюсс и мн. др.
Цель работы автора — установление графологическим путем характерных признаков в почерке для представителей различных видов искусства. Помимо этой цели, автор пытается установить в почерке отражение отдельных школ и направлений. Наконец, третья задача — установить графологические признаки одаренности и степени ее.
Подписано в печать 23.07.92. Формат 84х108 1/32.
Бумага типогр. № 1. Печать офсетная. Усл. печ. л. 5,1.
Уч.-изд. л. 5,4. Тираж 30 000 экз. Зак. 2-277.
Перлит продакшн, ЛТД. 254080, Киев, ул. Межигорская, 87
Оригинал-макет изготовлен фирмой "АС" Полнграфкомбинат "Молодь". 254119, Кигв, ул. Пархоменко, 38—44.
[1] * С. Оттоленги.— «Экспертиза почерка и графическая идентификация», пер. с итальянского. Изд. Наркомвнудела, 1926 г., Москва, стр. 8.
[2] «L'écriture a le caracfere», par J. Crepieux—Jamin, Paris. 1895.
[3] «Preyer., Handschrift und character». 1894.
[4] * В Германии «Система графологии» Крейша вышла в 13-м издании и «Учебник графологии» Мейера — в 12-ом издании.
[5] При большом опыте, основанном на долголетней графологической практике, возможны и обратные заключения: т.е., исходя из внешнего поведения человека, делать вывод о свойствах и особенностях его почерка.
[6] Мною замечено, что на лиц, страдающих нервным расстройством, успокаивающе действуют ежедневные упражнения в письме (медленное и тщательное списывание каллиграфических прописей).
[7] По предположению проф. Викторова, почерк должен отражать во внутреннем построении также и те нравственные (психические) восстановления, какие произойти в человеке после операции. Над изучением таких восстановлений письма, в связи с произведенной операцией «омоложения», в настоящее время и работает автор этой книги.
[8] Например, при писании левой или поврежденной рукой, или другими органами тела (ногою, ртом и т. п.) в почерке непременно проявляется разница от письма естественного, которая тем значительнее, чем меньше навык: часто по почерку легко определить, какие физические недостатки имеет рука писавшего. Влияние длины руки на почерк несомненно и выражается тем, что почерк высокого человека отличается от почерка малорослого определенными характерными особенностями.
[9] * В этой же статье Попялковский приводит, в качестве примера, чрезвычайно интересное как по содержанию, так и по расстановке знаков препинания, письмо одного больного. Приводим его дословно:
«Его святейшеству Папе. Рымскому, моему знакомому. Заявление, о том, что мы желаем. Отбыть в сию резиденцию. Папы Рымского"
Особенно характерна в этом письме поставленная над буквой «ю» в слове «сию» точка.
[10] Замечено, например, что английские дети, обучающиеся во Франции и Германии, сохраняют особенности английского письма. (Ег1ептеуег, а-г, 0«е ХсппП, 162 5).
[11] * Кречмер.— «Строение тела и характер". Госиздат.. 1924 г.
[12] Е.Ф. Буринский.— «Судебная экспертиза документов». 1903 г. СПБ. стр. 189.
[13] О подобном же стремлении к оригинальности можно судить по надписям на фотографических карточках, конвертах и т. п., если они исполнены резко наискось.
[14] Проф. Шнейдемиль рассказывает, что он знал одного юношу, имеющего пристрастие обращать большое внимание на свою внешность (он носил яркие, бросающиеся в глаза галстуки, преувеличено большие нагрудные значки и т. п.), при чем подобная украшенность наблюдалась и в его почерке. Ему непрестанно указывали на эту некрасивую склонность, но безрезультатно. В последних классах училища подобная склонность исчезла, и характернее всего, что одновременно с этим исчезла и украшенность письма, которое стало проще и естественнее. (Проф. Шнейдемиль.— «Определение почерка». Лейпциг. 1922 г.).
[15] Также следует обращать внимание на начало и конец письма. Часто линии строк в начале письма, отличаясь ровностью, теряют ее к концу письма. Почерк постепенно становится крупнее, размашистее и неравномернее.
[16] Весьма характерен для данного случая почерк, принадлежащий профессиональным борцам. Как пример, приводим два типичных автографа видных представителей этой профессии.
[17] Самые различные направления письменных знаков могут быть точно определены: их направления выражаются в угловых градусах.
[18] Большой интерес заслуживают два примера, проводимые проф. Прейером в одном из его графологических сочинений. У Прейера хранятся около 2000 писем его отца, распределенных в хронологическом порядке. Эта коллекция показывает, как человек от природы чувствительный, страстный, вспыльчивый, раздражительный, своенравный, с годами, под влиянием жизненных условий, постепенно утрачивает эти качества и напротив развивает в себе самообладание и сдержанность (подобное можно наблюдать в почерке известного писателя Ибсена). Всю эту психическую метаморфозу отца Прейера можно проследить по его письмам, в которых почерк из косого становился все более и более прямым; в первые годы угол наклона почерка составлял 37—38°, через 10 лет он увеличился до 40°, и, наконец, последний год жизни старика достиг 58°. Другой пример еще поразительнее. В письмах молодой разошедшейся со своим мужем женщины и ее матери в течение одного месяца почерк из сильного косого превратился в прямой. Прейер объясняет это явление вынесенным молодою женщиной сильным психическим потрясением. Когда же через несколько лет состоялось примирение с мужем, ее почерк принял наклон вправо, т.е. стал косым. (Preyer. - Zur Psychologie des Schreibens. 176).
[19] Такая крайность, чтобы в почерке все буквы не были связаны между собой и стояли особняком, изолированно, подобно типографскому набору — встречается очень редко и должно рассматриваться, уже как известное графическое преувеличение (см. общие положения), тем самым обнаруживая в пишущем, кроме вышесказанного, и известное стремление к выявлению своей личности, желание производить впечатление, обращать на себя внимание, присутствие фантазии. Чаще всего подобная изолированность встречается у поэтов, писателей, художников.
Как на пример сплошной изолированности, можно указать на почерк (последних лет) покончившего самоубийством в 1925 г. поэта С. Есенина, в почерке которого каждая буква живет как будто бы своей собственной, отдельное жизнью (см. автограф). Подобная изолированность письма, которой достиг, постепенно распадаясь в своей связи, ранее совершенно связанный (1918 г.) почерк Есенина, в данном случае безусловно указывает на тот распад личности, который произошел с ним за этот срок.
[20] У французских графологов крупные почерки обозначаются термином "aspirations elevees» (высокое вдыхание), а мелкий почерк называется «amor de detail» (любовь деталей), и характеризует предпочтение его обладателя к занятию подробностями.
[21] Крупный почерк (если еще при лом особенно увеличены заглавные буквы) нередко указывает на тщеславие: пишущий как бы старается обратить на себя внимание необычайной величиной своих букв, но о том же самом говорит и чрезвычайно мелкий почерк: он также бьет на эффект (напр. почерк поэта-футуриста Велемира Хлебникова, известного своими странностями в личной жизни).
[22] Подобная особенность почерка обратила на себя внимание еще римлянина Светония, составителя жизнеописаний римских императоров. Он характиризуя скупость императора Августа, говорит, что последний «писал слова, ставя буквы тесно одна к другой, и приписывал еще под строками».
[23] * G. Schneidemule - "Die Handschriften beurteilung" Leipzig. 1922.
[24] Г.И. Карпов. «Творчество душевнобольных», изд. Главнауки, 1926 г.
[25] Недавно берлинским журналом «Berliner Jilustrirt Zeitung" был объявлен конкурс с ценными денежными премиями, под лозунгом — «почерк и лицо». В журнале были одновременно с портретами крупных деятелей науки и искусства (Эйнштейна, Либермана, Гауптмана, Янигса и др.), воспроизведены и автографы, при чем почерки были помещены не под портретами и не в том порядке, а также без обозначения, кому из приводимых лип они принадлежат — на это и предлагалось ответить самим читателям. Подобный конкурс, как говорится в предисловии к нему, вызван все увеличивающимся интересом к графологии.
[26] Почерк, прогрессивно ухудшаясь во время болезни, приближается к нормальному, обычному письму по мере выздоровления. (Иллюстрирующие это положение автографы приводят в своих работах Крепье-Жамэн, Шней-демиль и др.).
[27] Исследование почерка Есенина сделано мною за несколько дней до его трагического конца, по просьбе ответственного редактора издательства «Современная Россия», поэта И. Савкина.
[28] Исследование почерков Анри Барбюсса и Вайян Кутюрье помещено в журнале «30 дней" за 1927 г., № 12.
Внимание! Сайт является помещением библиотеки. Копирование, сохранение (скачать и сохранить) на жестком диске или иной способ сохранения произведений осуществляются пользователями на свой риск. Все книги в электронном варианте, содержащиеся на сайте «Библиотека svitk.ru», принадлежат своим законным владельцам (авторам, переводчикам, издательствам). Все книги и статьи взяты из открытых источников и размещаются здесь только для ознакомительных целей.
Обязательно покупайте бумажные версии книг, этим вы поддерживаете авторов и издательства, тем самым, помогая выходу новых книг.
Публикация данного документа не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Но такие документы способствуют быстрейшему профессиональному и духовному росту читателей и являются рекламой бумажных изданий таких документов.
Все авторские права сохраняются за правообладателем. Если Вы являетесь автором данного документа и хотите дополнить его или изменить, уточнить реквизиты автора, опубликовать другие документы или возможно вы не желаете, чтобы какой-то из ваших материалов находился в библиотеке, пожалуйста, свяжитесь со мной по e-mail: ktivsvitk@yandex.ru
