Модели гомосексуальной идентичности

Исаев Д.Д.

зав. кафедрой клинической психологии Санкт-Петербургской государственной педиатрической медицинской академии, к.м.н., доцент, e-mail: ddimai08@mail.ru

 

 

Одним из наиболее сложных и мало разработанных вопросов остается вопрос о половой (гендерной) идентичности гомосексуалов. Исключение гомосексуальности из списка психических заболеваний в Международной классификации болезней 10-го пересмотра (МКБ-10) и признание возможности и допустимости существования гомосексуального влечения у здорового человека (вне рамок психических заболеваний) вовсе не снимает, а скорее даже обостряет вопросы, от которых ранее можно было запросто отмахнуться и отнести их к категории личностной аномалии или иным болезненным проявлениям.

Вынесение проблемы, связанной с однополыми отношениями, за пределы компетенции одних только психиатров лишний раз подчеркнуло актуальность и неразработанность казалось бы простого вопроса: «Кто такие гомосексуалы, какие они?»

Гомосексуальность как альтернативный или атипичный вариант направленности сексуального влечения представляет собой не произвольный выбор человеком объекта любви, а выражение его личностной (а иногда и природной) сущности, часто формирующейся в результате врожденной предрасположенности.

Попытки осуществления типологии гомосексуальности делались неоднократно и наверняка будут предприниматься не один раз в соответствии с теми теоретическими концепциями, на которых базируются исследователи. В отечественной медицинской литературе наиболее известны были попытки разделения гомосексуалов на «активных» и «пассивных» в соответствии с их социополовой ролью в рамках гендерной дихотомии («маскулинной» и «фемининной», то есть псевдомужской и псевдоженский варианты (Свядощ А.М., 1988; Бойко Н.И., Борисенок Ю.А., Быстров А.А. и др., 1997; Прокопенко Ю.П., 1999; Щербатых Ю.В., 2001; Мавров И.И., 2002; Сосновский А.В., 2002). В менее явной форме это называлось «трансформация половой роли» на фоне преждевременного или задержанного психосексуального развития (Васильченко Г. С., 1990; Володин В.С., 2003 и др.). В мировой сексологической литературе о подобных представлениях уже практически никто не вспоминает (Кон И.С., 2003), но в среде отечественных специалистов подобные предубеждения все еще чрезвычайно живучи. Примером этому может быть фраза из недавно изданного учебного пособия по сексологии: «Нарушение психосексуальной ориентации тесно связано с нарушением полоролевого поведения» (Кришталь В. В., Григорян С. Р., 2002; С. 512).

Нам импонирует понимание гомосексуальности, основанное на полидетерминированности и многоаспектности однополого влечения, то есть наличие нескольких различных типов «гомосексуальностей», свидетельствующих о неоднородности группы людей с гомосексуальным влечением (Исаев Д. Д., 1995, 2002). Об этом же думали исследователи из института Альфреда Кинси, красноречиво назвав свою книгу «Гомосексуальности: изучение различий между мужчинами и женщинами» (Bell A.P., Weinberg M.S., 1978). Однако, как известно, их объемный труд не привел к желаемым результатам, так как из-за особенностей социально-психологического подхода к исследованию авторам не удалось выйти за пределы нахождения различий типов сексуального поведения гомосексуалов. В результате было выделено пять кластеров образа жизни и адаптации гомосексуалов: а) «стремящиеся к постоянству», б) «не стремящиеся к постоянству», в) «функциональные гомосексуалы», г) «дисфункциональные гомосексуалы» и д) «асексуальные гомосексуалы». Как справедливо отметили знаменитые сексологи У. Мастерс и В. Джонсон, существование гомосексуалов с такими разными стремлениями и наклонностями ничего не доказывает и не объясняет, более того, сходные типы можно было бы выделить и среди гетеросексуалов (Мастерс У., Джонсон В., Колодни Р., 1998).

Использование ролевых моделей и их вариативность при построении новой, отличной от гетеросексуальной, идентичности редко изучалось и часто просто игнорировалось. Формирование гомосексуальной идентичности обычно рассматривалось как однонаправленная стадиальная модель принятия себя практически никак не связанная с личностными особенностями самих молодых людей (см. обзоры Mintom H.L., McDonald G.J., 1985; Dixon S.A., 2005).

Новые потенциальные возможности выхода из методологического тупика представляют подходы социальных конструктивистов, которые, в частности, указывают, что нет необходимости говорить о каком-то едином и хорошо известном универсальном процессе формирования гомо- или бисексуальной идентичности (Бем С., 2004; Dixon S.A., 2005). Идентичность, соответствующая гомосексуальному (или бисексуальному) поведению, никогда не дана индивиду изначально. Каждый гомосексуальный мужчина начинает с того, что пытается построить приемлемый образ себя из самых различных доступных ему «кусочков», извлеченных из собственного жизненного опыта. «Сама сущность геев заставляет их изобретать себя… Как только человек понимает, что он гей, он должен выбрать для себя всё, начиная от походки, одежды и манеры разговаривать и кончая тем, где жить, с кем и на каких условиях» (Edmund White States of Desire: Travels in Gay America. - Dutton, 1980). Сексуальную идентичность геи не «находят», а «открывают» и в известном смысле создают ее (Кон И.С., 2004).

Целью нашего исследования стало построение типологии гомосексуальной идентичности на основе изучения мужских ролевых моделей, формируемых гомосексуалами. Подразумевалось, что гомосексуальная идентичность обязательно включает в себя не только эротическую направленность на лиц своего пола, но и другие значимые личностные особенности, а половая принадлежность и соответствие гендерным стереотипам это далеко не ее единственные, хотя и крайне важные характеристики половой идентичности. В связи с этим нам казалось логичным искать не единственную модель, которая описывает гомосексуальную ориентацию и «гомосексуальную личность», а несколько различных моделей построения гомосексуалами своей идентичности.

            Объектом исследования явились 640 мужчин (ср. возраст - 23,3 года), добровольно обозначившие себя гомосексуалами и демонстрирующие выраженные гомосексуальные эротические и поведенческие предпочтения. В качестве контрольной группы для сравнения психологических особенностей были обследованы 550 мужчин с гетеросексуальной ориентацией (ср. возраст - 23,1 года).

В процессе исследования использовались следующие психологические методики:

1. Два варианта анкеты, составленные для сравнительного изучения психологических особенностей, поведенческого и cексуально-эротического анамнеза гетеросексуальных и гомосексуальных мужчин.

2. Универсальный трехфакторный семантический дифференциал Ч.Осгуда, в котором предлагался набор оценочных шкал в нашей модификации (Исаев Д.Д., 1992).

3. Методика «Нарисуй человека» в варианте Гудинаф-Харрис (Goodenougf-Harris-Drawing Test), когда предлагается нарисовать фигуру мужчины, женщины и свою собственную.

4. «Опросник общего здоровья GHQ» (Goldberg D., 1978).

5. Опросник «УНП» (УНП, 1980), и шкала «Уровень невротизации - УН» (Иовлев Б.В., Карпова Э.Б., Вукс А.Я., 1999).

6. Опросник Р. Кетелла(16PF), форма С (Капустина А.Н., 2001).

7. Полоролевой дифференциал, составленный автором на основе гендерных стереотипов, выявленных С. Бэм в популяции американцев (Bem S.L., 1974), а также на основе результатов, полученных в процессе изучения гендерных стереотипов жителей России (Каган В.Е., 1991). В нем содержится 48 биполярных шкал, в которых в качестве оппозиций представлены личностные качества, традиционно приписываемые преимущественно мужчинам или женщинам. В процессе шкалирования предлагаемых понятий («Большинство мужчин», «Большинство женщин», «Я в настоящее время», «Каким я хочу видеть любимого человека»), респонденты демонстрировали видение лиц своего и противоположного пола, характеризовали себя через призму гендерных стереотипов и выявляли свои предпочтения в адрес желаемого партнера.

8. Методика Вагнера «Hand-Тест» (Курбатова Т.Н., Муляр О.И., 2000).

9. Опросник отношения к сексуальности Г. Дж. Айзенка (Eysenck H.J., Wilson G.D., 1979).

10. Опросник локуса контроля IPC (Кондаков И.М., Нилопец М.Н., 1995).

Для обработки данных, а также для подтверждения гипотезы о неоднородности группы гомосексуалов применялись методы математической статистики (пакет статистических программ SPSS for Windows 11.0). Они предоставили возможность проверить правильность выдвинутых гипотез и получить их математическое обоснование.

Математическая процедура выделения подгрупп из общей выборки гомосексуальных мужчин осуществлялась в несколько этапов: а) укрупнение данных в процессе факторизации результатов семантического дифференциала; б) определение количественного состава кластеров через предварительную процедуру иерархического кластерного анализа; в) собственно кластерный анализ банка данных гомосексуалов с выделением четырех кластеров. Первый кластер составил 28,7% выборки, второй – 25,0%, третий и четвертый – 30,8 и 15,5%, соответственно.

Дальнейшие процедуры математико-статистической обработки данных других методик, сравнение результатов и их анализ подтвердили правильность разделения выборки на четыре однородных кластера.

Результаты и их обсуждение

Первый кластер.

Гомосексуалы первого кластера обладали следующими личностными качествами, по которым наблюдались достоверные отличия (p<0,05) при сравнении с гомосексуалами из других групп. Они стремились быть лидерами, независимые, практичные; скрывали свои чувства, тревожные. В отношениях с окружающими недостаточно теплые, не очень внимательные и не тактичные; наименее мягкосердные и сопереживающие.

Рисуночные тесты выявили у них самые высокие среди гомосексуальных групп значения по показателям депрессивности, неуверенности в себе, сексуальной расторможенности, стремления к формальным контактам и трудности контактов.

Анализируя характеристики, которые давались родителям, обнаружилось, что во всех группах гомосексуалов самым распространенным был ответ о раздражительности отца (так отвечали от 34% до 49,5%). Гомосексуалы первого кластера больше других демонстрировали ровное и доброжелательное отношение к отцам (31,1%). Достоверно чаще описывали их как веселых и общительных (19,3%), а также как властных, настойчивых (25,3%) и в наименьшей степени – как мягких (8,4%).

У всех групп гомосексуалов наблюдалось явное преобладание положительного отношения к матери в виде сильной привязанности или доброжелательного отношения. В основном о матери говорили как о мягкой и понимающей. Но представители первой группы в большей степени, чем другие (p<0,05), указывали на главенствующую позицию матери.

В детско-подростковый период представители данного кластера в отличие от других гомосексуалов были наиболее маскулинными, для них оказывались нехарактерны кросгендерные проявления, однако они испытывали сложности в демонстрации традиционно мальчишеского поведения («неприятие драк, мальчишеской возни», «избегали шумных игр, спортивных занятий»); в большей степени стремились к одиночеству; начиная с подросткового возраста больше других предпочитали общаться с лицами младше себя.

Большинство гомосексуалов первого кластера (61,4%) имели сексуальные отношения с женщинами, а 18,1% продолжали их на момент обследования. Эта группа в среднем имела большее количество партнеров противоположного пола, у них чаще возникали гетероэротические фантазии (16,8%), почти половина (47%) когда-либо влюблялись в лиц противоположного пола (но большинство таких влюбленностей приходились на подростковый период). При этом сам образ лиц женского пола описывался ими искаженно. Они рассматривали женщин в сравнении с другими группами гомосексуалов как недостаточно нежных, наименее добрых и внимательных, менее тактичных, наименее домашних и любящих детей, наименее интересующихся сексом, наименее общительных, с наибольшим чувством неполноценности, с наименьшей аккуратностью, наименьшим интересом к искусству (p<0,05).

Эти гомосексуалы в гораздо меньшей степени в сравнении с другими группами (p < 0,05) проявляли интерес к выраженности маскулинных качеств у партнера. Во внешнем облике партнера они больше обращали внимание на его фигуру. Их интересовали более мягкие и женственные мужчины, а не мужественные и с развитой мускулатурой. Одновременно и степень выраженности «фемининных» качеств у партнера для них оказывалась не столь актуальной. В партнерских отношениях представители первого кластера обнаруживали тенденции к лидерству или покровительству и предпочитали партнеров младше себя по возрасту. В сексуальных отношениях с партнером для них более привлекательна была «активная» (пенитративная) роль в оральном и анальном контактах. Эмоциональное и сексуальное влечение к своему полу по шкале Кинси (показатели 1 и 2) были представлены в наименьшей степени по сравнению с представителями других кластеров.

Предпочтение кратковременных связей демонстрировало меньшинство гомосексуалов, но для первой группы они были более характерны, чем для всех остальных групп. Равно как и контакт с «натуралом» (гетеросексуальным мужчиной) для них оказывался более значимым. В новых отношениях они искали «избавление от чувства одиночества» и «разрядку сильного влечения» (по 37,4%).

Опросник сексуальности Айзенка зафиксировал в этой группе наибольшие показатели по шкалам безличного секса, отвращения к сексу, девиантности, в то время как эротический компонент либидо был минимален.

Анализ среднегрупповых профилей семантического дифференциала показал, что в данной группе наблюдается отчетливая тенденция воспринимать женщин и, в несколько меньшей степени, гомосексуалов как негативные образы и бессознательно противопоставлять их остальным образам, предъявляемым в исследовании. Только в этой группе образ «Большинство мужчин» воспринимался как более маскулинный, чем другие значимые образы; а «Любимый человек» и «Сексуальный партнер» воспринимались как фемининные (андрогинные) образы.

Корреляционные плеяды семантического дифференциала (рис.1) свидетельствуют о том, что гомосексуалы первой группы идентифицируют свое тело как с образом женщин, так и с образом гомосексуалов. Можно говорить о бессознательном принятии своей гомосексуальности, хотя «вина» за это приписывается своему телу, поскольку самоидентификация с гомосексуалами осуществляется не напрямую, а через восприятие своего тела (факторы «Сила» и «Активность»). В отличие от телесного образа, «Я-идеальное» положительно коррелирует с образом «Мужчины» и отрицательно – с образом «Женщины» (образ «Тело» положительно коррелирует с образом «Женщины»). Говоря иначе, наблюдается отчетливое рассогласование между гендерными особенностями «Я-реального» - «телесного Я» и «Я-идеального», и оно носит принципиальный, качественный характер. Образ любимого человека противопоставлялся собственному телу, которое подсознательно не устраивает в силу описываемых особенностей.

Имеющаяся отрицательная корреляционная связь между образами «Женщины» и «Мать» свидетельствует о содержательно негативном восприятии лиц женского пола и это связано именно с идентификационными проблемами, поэтому женский образ воспринимается как антипод мужскому, «Я-идеальному» и «Матери» (фактор «Сила»). «Мать» и «Отец» рассматривались как эмоциональные антиподы.

В рамках обозначенных идентификационных проблем (фактор «Сила») образ друга служил моделью для построения «Я-идеального» (или поиск друга осуществляется в соответствии с представлением о своем идеале), «Друг» также являл собой образ желаемого сексуального партнера.

Именно в этой группе сексуальные отношения видятся более значимыми, чем эротические, они оказываются тесно связаны с образом матери, то есть эмоционально-коммуникативные качества матери сильно влияют на предпочитаемый образ сексуального партнера (фактор «Активность»).

Описанные результаты показывают, что содержательной основой данной группы является психологический конфликт между самоощущением собственной фемининности (а на самом деле недостаточной мужественности) и стремлением обрести максимальную маскулинность, наличие убеждения, что «гомосексуально скорее мое тело, а не я сам». Чрезвычайно значимым для этой группы гомосексуалов оказывается содержательно «не быть женщиной».

Отличительной особенностью также является повышенная значимость сексуальных отношений, возможно даже фиксированность на них и стремление обрести маскулинную сущность через доминантную позицию в партнерстве. На этом фоне логичным выглядит влечение, направленное на фемининный (андрогинный) образ, половая принадлежность которого не столь важна.

Второй кластер.

Характерные черты гомосексуалов второго кластера отличаются выраженным своеобразием (p<0,05). У них отсутствует стремление к лидерству, они хотят быть опекаемыми. Они не агрессивные, не вспыльчивые, не азартные и не рискующие, «домашние», открыто проявляют свои чувства, волнуются по пустякам, теряются в трудной ситуации. В отношениях с окружающими теплые, мягкие, внимательные, сопереживающие. Очень нежные и чувственные, интересуются искусством, но безразличны к технике.

Результаты личностного опросника Р. Кетелла (16PF) дополняют эту картину: данный кластер характеризовался наибольшими значениями по  показателям нормативности поведения, дипломатичности (G, N) и минимальными – по доминантности, экспрессивности, мечтательности, свободомыслию (E, F, M, Q1).

Рисуночные методы подтверждали данные других методик, добавляя к приведенному перечню качеств самые высокие показатели фемининности, зависимости и незрелости (инфантильности) (p < 0,05).

            Изучение поведения и гендерных особенностей в детско-подростковом периоде показало, что в процессе взросления гомосексуалы второй группы достоверно отличались самыми высокими показателями желания родиться женщиной, в наибольшей степени психологически чувствовали себя лицом женского пола; больше других им нравилось пользоваться косметикой, одевать женскую одежду и украшения, играть в куклы, «дочки-матери». Многие называли себя женским именем, предпочитали шить и готовить, общаться с лицами старше себя. При выборе профессии склонялись к традиционно фемининной деятельности.

При описании родителей достоверно чаще указывали, что отец отсутствует (35,3%) или мрачный, замкнутый (32,9%), что в 1,5-2 раза превышало подобные ответы в других группах, но значительно реже отец назывался безвольным и зависимым (9,4%). Наиболее характерным было формальное и безразличное отношение к отцу. О матерях чаще говорили, как об общительных и веселых (47,1%), уравновешенных и спокойных (34,1%) и в меньшей степени – как о властных (18,8%) и раздражительных (23,5%).

Гомосексуалы из второго кластера искали в партнере в большей мере, чем другие, «уверенность в себе», «независимость», «наличие точки зрения», «прочность», «спортивность», то есть ярко выраженные маскулинные качества. При этом для них более важными (в отличие от других кластеров) оказывались и такие качества как уступчивость, доброта, внимательность к другим, общительность, стабильность, совестливость. Отличительной особенностью становился акцент на физической привлекательности потенциальных партнеров: их интересовала мужественность и ее физические атрибуты (например, развитая мускулатура, волосы на теле), более зрелый возраст.

Молодые люди, вошедшие во второй кластер в большей мере, чем другие гомосексуалы, демонстрировали исключительное сексуальное влечение к своему полу, раньше других осознавали и принимали свою гомосексуальность (в 16 лет окончательно поняли это 57,7% представителей данной группы). Они тяготели к более раннему началу однополых контактов: в 13-14 лет это сделали 30,6% мужчин из данной группы.

У гомосексуалов данной группы (60,0%) не только сексуальное, но и эмоциональное влечение было направлено исключительно или преимущественно на свой пол. Характерным ответом на вопрос о причинах первого гомосексуального контакта было указание на вступление в близость под влиянием чувств («влюбленность»). В качестве пути усиления эротических переживаний они считают, что надо «сильно полюбить» или «полностью раствориться в партнере». Склонность к субмиссивности, принятию подчиненной и зависимой роли в партнерстве находила выражение и в предпочтении пассивной роли в анальном сексе.

В этой группе гомосексуалы продемонстрировали наибольшую удовлетворенность своей ориентацией и сексуальными отношениями. У них также выявилась тенденция иметь большее количество партнеров в течение жизни: 45,9% на момент обследования имели более десяти партнеров.

Гетеросексуальный компонент влечения в этой группе был минимально выражен, возможность гетеросексуальных контактов вызывала неприязнь или отвращение. Женщины могли вызывать полярные чувства: «воспринимаются как друзья» или «безразличны» (61,2%), а у небольшой группы даже «вызывают отвращение и брезгливость» (7,1%).

При описании лиц женского пола (полоролевой дифференциал) неожиданно обнаружилось искаженное восприятия лиц противоположного пола. Они представляли женщин в сравнении с другими группами (p<0,05) как наиболее агрессивных, наименее нежных, тактичных и жертвенных, наименее эмоциональных и совестливых, наименее теплых в отношениях с людьми, наименее сочувствующих и наиболее развязных.

Понять глубинную сущность и содержательные аспекты идентичности второй группы помогает анализ семантического дифференциала. На среднегрупповых профилях наблюдалось практически полное совпадение образов «Мое тело», «Я-реальное» и «Гомосексуалы». Образ женщин в данной подгруппе стоял особняком и обнаруживалось, что отношение к противоположному полу негативное (профиль «Женщины» целиком находился в отрицательных значениях факторных нагрузок семантического дифференциала). На противоположном полюсе (гипермаскулинность) оказывались образы «Любимый человек» и «Сексуальный партнер», которые получили наибольшие числовые значения по факторам семантического дифференциала. При сравнительно максимальных значениях образа «Я-идеальное» по фактору «Оценка», в данной подгруппе содержательные характеристики этого образа (факторы «Сила» и «Активность») не получили больших значений, в результате чего сам профиль располагался значительно ниже образов «Мужчины», «Друг», «Любимый человек», «Сексуальный партнер». Тем самым отрицалось стремление к обретению качеств гипермаскулинности, в противоположность тому, что такими качествами должны обладать желаемые образы любимого человека и сексуального партнера.

Корреляционная матрица (рис. 2) выявляет тесную взаимосвязь образов «Я-реальное», «Я-идеальное» и «Мое тело», что позволяет предполагать бесконфликтное принятие себя, внутреннюю согласованность идентичности. Взаимосвязь образов «Мужчины», «Любимый человек», «Сексуальный партнер» (по фактору «Сила») демонстрируют отчетливую направленность сексуального и эротического влечения на лиц своего пола. Образ женщин не только видится негативным, но и по всем факторам противопоставляется мужчинам.

Влияние образа матери носит локальный характер, о полной идентификации с материнским образом речи не идет. Это положение находит подтверждение в обособленности среднегруппового профиля матери и в наличии прямой корреляционной связи только между образами «Здоровье» и «Мать» (факторы «Оценка» и «Активность»), то есть в установках относительно своего здоровья и бессознательном ощущении, что физическое благополучие связано с матерью. Отец, напротив, рассматривается как отрицательный образ, который противопоставляется и своему телу, и здоровью (фактор «Активность»), а наличие сильной отрицательной связи по фактору «Сила» с образом «Тело» демонстрирует выраженное неприятие и противопоставление себя отцу на уровне «природной сущности».

Таким образом, во вторую группу вошли лица, которые демонстрировали кросгендерную идентичность, психологическая фемининность сопровождала их практически всю жизнь и проявлялась, в том числе, в поисках доминантного партнера, уступчивости, эмоциональности. Несмотря на их содержательную близость с женщинами, субъективно сами респонденты стремились выделить себя в особую идентичностную группу, которая не пересекается с женским образом. Признание своей фемининности, но не своей «женскости», отмежевание от лиц женского пола идет вплоть до искажения видения и принижения качеств, которые характерны для лиц женского пола. Образы мужчин и женщин противопоставлялись друг другу. Лица мужского пола являются для них сексуальным объектом, а отец – «антиподом телесного «Я». Они относились к себе лучше, чем в других группах и демонстрировали максимальную идентификацию с сексуальными меньшинствами, самовосприятие отличалось достаточной цельностью и гармоничностью.

Третий кластер.

Гомосексуалы, вошедшие в третий кластер достоверно отличались самой высокой уверенностью в себе, стремлением лидировать, чувством превосходства, спокойствием в кризисной ситуации, независимостью, наличием точки зрения, оказывались наиболее рискующими, имели низкую тревожность и наименьшую ранимость, характеризовались наибольшей общительностью, максимальной готовностью помогать, теплотой в отношениях, любовью к детям, минимальным отвращением к точным наукам, были наиболее совестливыми. Они эмоционально стабильны, смелы и минимально подозрительны, неконформны, не напряжены; демонстрировали самые высокие показатели интернальности и минимальные – экстернальности среди всех кластеров.

Показатели уровня невротизации (по методике УН) для этой группы самые низкие среди полученных кластеров и лежат в зоне неопределенности (-4,2). По данным рисуночных методов для них характерна минимальная депрессивность, нет трудностей контактов, не ощущают чувство неполноценности, выявлялась некоторая фиксация на сексуальных проблемах. Общая удовлетворенность своей жизнью была самой высокой среди групп.

Отцов характеризовали негативно, называли их чаще раздражительными (49,5%), холодными, эгоистичными (29,0%), властными (24,7%), жестокими (16,1%) и в наименьшей степени – уравновешенными и спокойными (11,8%). Наиболее характерное отношение к отцу - формальное и безразличное. Напротив, о матерях говорили как об общительных и веселых (48,4%).

Характеризуя детский и подростковый период, можно отметить, что они в наименьшей степени психологически чувствовали себя женщиной (но не были и исключительно маскулинными), меньше ощущали неуверенность в себе и душевную ранимость, минимально стремились к одиночеству, отличались отсутствием коммуникативных проблем. Более 20% высказывали стремление к профессиональной самореалиации в традиционно «женских» занятиях.

Большинство (53,8%) были уверены в появлении гомосексуального влечения в подростковом возрасте. Гетеросексуальный опыт достаточно часто (в 18,3% случаев) предшествовал гомосексуальному, а 10,9% гомосексуалов на момент обследования продолжали гетеросексуальные отношения. Мотивация для контактов с женщинами, получившая определение как «проверка себя» была наиболее выражена именно в данной группе (у 22,5%).

В партнере больше других групп привлекала мягкость, андрогинность и значительно меньше интересовала мужественность. Им нужен партнер в максимальной степени «нежный, чувственный», «теплый в отношениях» «сопереживающий». При этом он должен быть общительным, в должной мере «уверен в себе» и «готов помогать». Особое внимание обращали на глаза, фигуру, в наименьшей степени фиксировались на половых органах, минимально интересовались оволосением тела потенциальных партнеров. Для этой группы гомосексуалов особенно важной являлась духовная близость с партнером (для 40,9%), они также значимо больше стремились к лучшим отношениям с партнерами вне сексуальной сферы (31,2%).

Описываемая группа при сравнении с другими кластерами характеризовалась максимальными показателями сексуальной удовлетворенности, выраженностью эротического компонента либидо и возбудимости. Минимальными были сексуальные дисфункции, внутренний конфликт в области сексуальности. В сексуальной технике обнаруживались предпочтения принимать ласки партнера при оральном сексе (69,9%).

В среднегрупповых профилях семантического дифференциала наблюдалось максимальное сближение профилей «Мужчины» и «Я-реальное», а «Я-идеальное» максимально сближалось по показателям с образом «Друг». Одновременно сами гомосексуалы в максимальной степени отличали себя от образа «Женщины», если сравнивать их с другими кластерами. Выявлялось также стремление отделить себя от образа гомосексуалов на фоне положительного отношения к последним.

Корреляционные связи (рис. 3) показывают, что образы «Я-реальное», «Я-идеальное» и «Тело» составляют максимально тесно взаимосвязанную триаду по всем факторам семантического дифференциала («Оценка», «Сила» и «Активность»), что вместе с расположением профилей «Я-реальное» и «Тело» в зоне высоких положительных значений указывает на бесконфликтное принятие себя.

Для данной группы образ тела является системообразующим: он объединяет «Я-реальное» и «Я-идеальное», и в нем заключена своеобразная телесная амбивалентность, обусловленная одновременной идентификацией с мужчинами и с матерью, а на эмоционально-поведенческом уровне (фактор «Активность») тело также связано с образом гомосексуалов.

Отличительной особенностью рассматриваемого кластера является роль и значимость родительских фигур для формирования идентичности. Образ отца – отрицательный как с точки зрения направленности влечения (отрицательная корреляция с образом сексуального партнера по фактору «Сила»), так и с возможностью эмоциональной идентификации (отрицательная корреляция с «Я-идеальным» по фактору «Активность»). Совсем иную значимость имеет материнский образ: среднегрупповой профиль «Мать» практически сливается с профилями «Я-реальное» и «Тело», а при рассмотрении корреляционных плеяд обнаруживается, что гомосексуалы идентифицируют свое телесное «Я» с материнским и мужским образами (фактор «Сила»), а по фактору «Активность» присутствует прямая связь между эмоционально-коммуникативными качествами матери и своего «Я», чего нет в других группах. Это означает, что собственная эмоционально-поведенческая активность гомосексуалов напрямую связывается с матерью.

В данной группе отсутствуют прямые корреляционные указания на половую принадлежность объекта чувственного влечения. Лишь по фактору «Активность» образ «Любимый человек» «привязан» к образам «Друг» и «Мать». В отсутствии других детерминант для формирования направленности влечения это может означать, что личностно-психологические качества друга и психо-эмоциональная близость к лицу своего пола выступают важными пусковыми механизмами в зарождении чувственного влечения. Эмоциональные характеристики матери, бессознательно усвоенные с детства, также как и желаемый образ друга определяют портрет любимого.

Четвертый кластер.

Результаты исследования показали, что для четвертой группы гомосексуалов оказались характерны выраженные психоэмоциональные проблемы. Им в наибольшей степени, в отличие от других кластеров (p < 0,05), были присущи такие качества, как неуверенность в себе, нерешительность, ранимость, тревожность, чувство неполноценности, зависимость, неазартность и необщительность.

Обследованные относились к себе хуже, чем в других группах: образ «Я-реальное» по данным семантического дифференциала получил минимальные значения среди остальных кластеров. Внутри самой группы образ «Я-реальное» также имел практически самые низкие значения по сравнению с другими оцениваемыми образами, и максимальный разрыв значений с образом «Я-идеальное». Эти данные свидетельствовали о явно заниженной самооценке и выраженной неудовлетворенности собой. Подтверждением этого являлись и результаты личностного опросника Р. Кетелла, которые выявили характерные черты представителей этого кластера: замкнутость, эмоциональная нестабильность, нерешительность, подозрительность, неконформность, напряженность, низкую самооценку. Сходные характеристики преобладали в результатах рисуночных тестов: чувство неполноценности, зависимость, тревожность, неуверенность.

Четвертая группа гомосексуалов характеризовалась высокими значениями уровня невротизации (–28,2 балла по методике УН, p<0,05). Параметр «ситуационная экстернальность» имел у них максимальное значение по сравнению с другими кластерами, параметр «интернальность» – минимальное значение.

У гомосексуалов преобладало пессимистическое отношение к жизни. «Моя жизнь не имеет смысла», «Мои ошибки и недостатки довлеют надо мной», «Я несчастный человек» - так отвечали 54,9% респондентов. Две трети группы указали на имевшие место депрессии и периоды подавленного настроения, треть вынуждена была обращаться к психотерапевтам или психиатрам, у 35,5% – возникали мысли о самоубийстве и только 6,5% гомосексуалов отрицали наличие проблем.

Рассмотрение родительской семьи показало, что гомосексуалы четвертой группы заметно лучше в отличие от других групп относились к отцу, но менее благоприятно к матери. Отец сравнительно чаще назывался мягким и понимающим (22,6%), спокойным и уравновешенным (22,6%) или зависимым и безвольным (22,6%). В этой группе меньше всего было негативного отношения к отцу (12,0%). Свою мать они характеризовали как раздражительную (41,9%), властную (32,3%), холодную и эгоистичную (19,4%), главенствующую (12,9%).

С детства представителей данного кластера отличали ощущение неуверенности в себе, повышенная душевная ранимость и стремление к одиночеству. Они избегали шумных игр и спортивных занятий, испытывали неприятие драк и мальчишеской «возни». Им нравилось петь, играть и танцевать и они предпочитали общество девочек больше, чем гомосексуалы из других кластеров (p< 0,05). Они в большей степени ощущали себя психологически лицом противоположного пола (64,5%), хотя подобные высказывания отражали скорее их психологическую, а не идентичностую близость к лицам противоположного пола.

В отличие от других групп гомосексуалов, они были склонны рассматривать и описывать женщин как наиболее нежных, общительных, добрых, тактичных, внимательных, сопереживающих. При этом возможность сексуальных отношений с противоположным полом многих пугала (32,3%) или вызывала отвращение (19,4%). Распределение ответов по данному вопросу отражало механизмы формирования влечения: в данном случае это результат неуверенности в себе (очевидно поэтому 61,3% никогда не имели сексуальных отношений с женщинами).

Описание желаемого партнера свидетельствовала о том, что гомосексуалы из четвертой группы достоверно в большей мере (p< 0,05) хотели видеть рядом с собой партнера, обладающего традиционно «маскулинными» качествами – лидера, уверенного и спокойного, спортивного, проявляющего интерес к технике. Кроме этих «мужских» качеств для них особенно оказывалось важным, чтобы партнер был открытым, теплым в отношениях и стабильным. Меньше всего респондентов интересовали нежность, уступчивость и чувственность партнера, а также они обнаружили отсутствие стремления к независимости в партнерстве.

Особо значим и желанен для представителей четвертой группы был контакт с «натуралом» (то есть с гетеросексуальным мужчиной). Акцент делался на физической привлекательности партнера: гомосексуалы достоверно в большей мере были фиксированы на половых органах, ягодицах, мужественном облике. Они продемонстрировали стремление к максимальной частоте физических контактов: 41,9% хотели бы иметь ежедневную близость. Однако подобные желания вовсе не свидетельствовали, как можно было предполагать, о благополучии в сексуально-эротической сфере. Напротив, кластер характеризовался в общей выборке гомосексуалов сравнительно максимальными показателями сексуальных дисфункций и минимальными показателями сексуальной удовлетворенности и возбудимости (по данным опросника Айзенка). Именно для этих гомосексуалов были наиболее характерны мазохистские фантазии и сновидения.

У гомосексуалов этой группы чувственное, сексуальное влечение было направлено преимущественно на лиц своего пола, в гомосексуальные отношения вступали, прежде всего, под влиянием физической потребности. Большинство полагали, что их гомосексуальность «существует с рождения» (74,2%), однако имели тенденцию вступать в первый гомосексуальный контакт достаточно поздно, так как признавали и принимали свою ориентацию далеко не сразу (45,2% данной группы пришли к этому пониманию уже после исполнения 18 лет). Они испытывали сложности в построении стабильных партнерских отношений (у 12,9% были только отношения, которые никогда не превышали несколько дней) и в целом имели наименьшее количество партнеров, а в отношениях искали комфорт и безопасность. Важно отметить, что эмоциональное влечение к лицам своего пола было представлено в минимальной степени: исключительный или преимущественный характер оно носило только для 35,5%, что меньше чем в любом другом кластере.

В этой группе высказывалось больше всего сожалений и недовольства своим гомосексуальным влечением, старались скрывать его от окружающих. Часто психоэмоциональные проблемы были связаны как раз с обнаружением своей гомосексуальности.

В семантическом дифференциале среднегрупповые профили шкалируемых понятий показали, что гомосексуалы, составившие четвертый кластер, бессознательно противопоставляли две группы образов: с одной стороны, «Женщины», «Я-реальное», «Мое тело», «Гомосексуалы» и, с другой, «Мужчины», «Друг», «Любимый человек», «Сексуальный партнер», «Я-идеальное».

Можно предполагать, что переоценка образа мужчин, эмоциональная и эротическая фиксация на образе друга, который становился прообразом «Я-идеального», вызваны имевшимися психологическими проблемами. Низкая самооценка и максимальный разрыв между профилями «Я-реальное» и «Я-идеальное» делают образ «Я-идеальное» узловым, сверхценным и определяющим особо пристрастное отношение к значимым другим: «любимому человеку», «сексуальному партнеру», «другу», потенциальным партнерским отношениям.

Структуру смысловых связей, характерных для этой группы, наглядно представляют корреляционные плеяды семантического дифференциала (рис. 4). Они показали, что для четвертого кластера характерно видение гомосексуалов как близких по своей сути женщинам (фактор «Сила»), в то время как мужской образ ассоциируется с любимым человеком и сексуальным партнером (факторы «Сила» и «Активность»). Тем самым, как и во втором кластере, четко определена направленность сексуального и эротического влечения на свой пол, при этом сексуальный партнер даже противопоставляется лицам женского пола.

Важной отличительной особенностью этой группы являлось указание на то, что «Мое тело» «не мужское» (отрицательная корреляционная связь по факторам «Сила» и «Активность»). Одновременно на сознательном, эмоционально-оценочном уровне собственное тело противопоставляется женщинам (фактор «Оценка»), то есть выявляется нежелание относиться к себе как к фемининному.

Субъективное неблагополучие и неудовлетворенность собой и своим влечением, помимо прочего, проявляется в противопоставлении образа своего здоровья «Любимому человеку» («Оценка») и «Гомосексуалам» («Сила»). Тем самым бессознательно формулируется идея о «нездоровье» имеющихся и желанных гомосексуальных отношений.

В результате сниженной самооценки образ «Я-реальное» имел минимум корреляционных связей, поэтому его роль и смысловую нагрузку частично выполняло «телесное Я». Только в данной группе отсутствовали прямые «эволюционные» связи между «Я-реальным» и «Я-идеальным», что объясняется неудовлетворенностью респондентов тем, что они представляют собой в настоящее время. Невротическая неуверенность в себе вела к поиску объекта идентификации. И эта идентификация строилась через партнеров (фактор «Оценка»), параллельно повышалась роль матери как мерила эмоциональных оценок. В свете этого особое значение приобретал образ друга, он напрямую идентификационно был связан с образом «Любимый» (фактор «Сила» и «Активность»), а по фактору «Оценка» может рассматриваться как узловой, взаимно увязывающий в субъективном личностном пространстве отношения к «Я-идеальному», к «Телу», «Любимому человеку» и «Сексуальному партнеру».

 

Полученные результаты показали, что построение гомосексуальной идентичности оказывается психологически сложным процессом и требует определенного мужества от молодых людей, испытывающих стойкое чувственное влечение к лицам своего пола, так как изначально она строится на сравнении и противопоставлении себя «большинству» и вынужденному принятию весьма невыгодной роли отвергаемого и часто нетерпимого окружающими. Даже в случаях существования поддержки и понимания со стороны близких людей гомосексуал вынужден в одиночку интегрировать свою сексуальную ориентацию в процессе постижения того, кем он является. Он начинает путь самопознания со смеси стереотипных предубеждений, идеи самоотвержения и тревожных фантазий о том, каково быть геем в гетеросексуальном обществе с агрессивно настроенным против любых «аномалий» большинством и от которого можно ожидать насмешки и физического унижения. В этот период гомосексуалы склонны говорить о страхе стать геем и риске разрушения самых значимых отношений.

Этап поиска своего Я для многих гомосексуалов оказался критическим с точки зрения проверки себя на соответствие критерию мужественности в его традиционном понимании («Каков я как мужчина?»). И многие, к сожалению, ищут ответ на него всю оставшуюся жизнь (что наиболее ярко выражено у представителей первого кластера). Этот вопрос, который может быть первичным при кроссгендеризме и вторичным при несовпадении сексуальной ориентации по отношению к гендерной схеме, заставляет вернуться к проблемам и отношениям, которые были актуальны ранее и провести их переоценку с точки зрения своей «нормальности» и соответствия социальным ожиданиям (Исаев Д.Д., Пирогов Д.Г., 2001). Но место в обществе, отведенное этим же обществом для сексуальных меньшинств, заведомо предполагает лишь их стигматизацию, маргинализацию и виктимность. Поэтому удивление и уважение вызывает то, что многие гомосексуальные юноши все-таки оказываются в состоянии построить положительную идентичностную модель несмотря на активное противодействие общества и жесткость его гендерной схемы.

Выводы

1.      Распространенное определение, в котором гендерная идентичность понимается лишь как субъективное ощущение себя мужчиной или женщиной или же существом в некоторой неопределенной позиции между двумя полами (Келли Г.Ф., 2000; Кон И.С., 2004; Крукс Р., Баур К., 2005), является явно недостаточным для понимания психологических особенностей лиц с гомосексуальной ориентацией. Половая идентичность, с нашей точки зрения, представляет собой психологический конструкт, в значительной степени основанный на личностной переработке своей половой принадлежности, самовосприятия сексуальности и психологических особенностей, пропущенных через стереотипную типологию (гендерную схему), сконструированную обществом.

2.      Принципиальное психологическое своеобразие гомосексуалов заключено не в каких-то особых личностных качествах, а в видении себя как отличных, «не таких как все», что и становится стержнем формирования гомосексуальной идентичности. Ощущение своего отличия от сверстников сопровождает многих мальчиков еще до наступления пубертата (Isay R, 1989), а с пробуждением чувственного влечения к лицам своего пола эта «атипия» «опредмечивается» и, как результат, запускается процесс формирования гомосексуальной идентичности. Ведущим, определяющим в этом процессе оказывается взгляд на себя и то значение, которые индивид приписывает пробуждающимся эротическим чувствам, поведенческой активности и складывающимся отношениям.

3.      Содержательной основой идентичности гомосексуалов первой группы являлся идентификационный конфликт между самоощущением телесной фемининности (точнее недостаточной мужественности) и стремлением обрести максимальную маскулинность. Отношение к себе в значительной мере оказывалось отражением имеющихся личностных проблем. При этом негативные стрелы направлялись на свое тело, а не напрямую на психологическое «Я». Отличительной особенностью также оказывалось наличие в анамнезе гетеросексуального компонента влечения в различной степени выраженности. В этой группе имелось больше сексуальных партнеров-женщин, обнаруживалась большая удовлетворенность гетеросексуальными отношениями. Кроме того, сексуальные отношения с женщинами часто рассматривались как способ самоутверждения в маскулинной роли. В качестве любимого человека и партнера гомосексуалы первой группы предпочитали видеть мужской андрогинный образ.

4.      Во второй группе оказались гомосексуалы, традиционно описываемые в отечественной литературе как «пассивные», «врожденные», то есть демонстрирующие выраженную фемининность внешнего облика, поведения и личностных черт. Однако на глубинном эмоционально-перцептивном уровне психики, на уровне доосознаваемых установок собственная похожесть на лиц женского пола вызывает у них бессознательный протест и конфликт, который преодолевается путем непризнания или умаления положительных качеств женщин и усиления, утрирования «негатива» в образе лиц противоположного пола. Говоря иначе, нормативно-сознательные оценки женщин и бессознательные установки по отношению к ним носят разнонаправленный характер. Но для представителей второго кластера конфликт носит не «внутренний» характер, а «внешний». Нет противоречия в самой идентичностной модели, конфликт заложен лишь в нежелании ее носителей соотносить себя с чуждым с точки зрения идентичности женским образом. «Я такой (фемининный), но совсем другой (не женский)!»

5.      Гомосексуалы третьей группы в большей степени, чем представители других кластеров, ощущали себя уверенными в себе, спокойными, независимыми и решительными. Они были эмоционально стабильны, общительны, удовлетворены сексуальными отношениями; партнера хотели бы видеть фемининным. У гомосексуалов третьей группы отсутствовал внутриличностный конфликт: они ощущали себя (свое тело) маскулинным, а на эмоционально-поведенческом уровне иденцифицировались с гомосексуалами. На построение положительного образа «Я», своего тела, и формирование желаемого образа любимого человека влиял образ матери. Напротив, образ отца оказывался негативным и противопоставлялся матери, образу «Я-идеальное», образу сексуального партнера, то есть выступал отрицательной идентификационной моделью. На эмоционально-поведенческом уровне прообразом любимого человека выступал друг. Благодаря своей внешней «нормативности» эта группа имела минимальное количество социальных проблем из-за своей гомосексуальности.

6.      Лица, вошедшие в четвертый кластер во многом представляли собой зеркальную группу третьего кластера. Если говорить о качествах, наиболее присущих данной группе, то это чувство неполноценности, зависимость, тревожность и неуверенность в себе. Одновременно существовало стойкое и принципиальное недовольство собой, убеждение, что собственное тело (как морфо-конституциональный атрибут «Я») противоположно мужской сущности, которой им хотелось соответствовать. Только представителям этой группы оказалась характерна эмоционально-личностная направленность на противоположный пол. Положительное отношение к женщинам объясняется собственной поведенческой фемининностью и комфортностью нахождения в обществе лиц противоположного пола. Повышенная душевная ранимость и неуверенность в себе увеличивала значимость эмоционально-коммуникативных качеств женщин. При этом нет оснований думать, что сами респонденты ставили знак равенства между собой и лицами женского пола. Они подчеркнуто противопоставляли женщин мужчинам.

Образ «Друг», как смысловое выражение значимых психологических качеств, выступал моделью для поиска любимого человека, который становился таковым именно потому, что оказывался носителем желанных качеств и свойств. На это же указывала значимость образа друга и как модели для построения «Я-идеального». Получалось, что себя гомосексуалы четвертого кластера ощущали «не мужественными», а партнера хотели видеть отчетливо маскулинным. Очевидно, что партнер для этой группы гомосексуалов должен был компенсировать имеющиеся у них проблемы (брать на себя ответственность и лидерство, а также помогать и сопереживать). Телесное сближение становилось сверхценной задачей в связи с обслуживанием нескольких потребностей. Это и невротическая попытка сохранения и подтверждения существования значимых отношений, и возможность убедиться в ценности собственной личности, в своей желанности, а также стремление идентифицироваться с идеальным (модельным для своего «Я») партнером через телесное обладание/растворение, слияние с желаемым объектом. Вместе с тем большая значимость партнера с точки зрения носительства идеальных психологических качеств, а не собственно сексуальная привлекательность мужского пола (как это наблюдалось во втором кластере), приводила к появлению большей или меньшей эго-дистоничности гомосексуального влечения.

7.      Нельзя рассматривать половую идентичность гомосексуальных мужчин с точки зрения традиционного гендерного подхода, в котором основное внимание уделяется соответствию поляризационной модели «маскулинности – фемининности». Половая идентичность гомосексуалов может строиться как «идеологическое» отрицание фемининности, хотя будет соответствовать ей с точки зрения традиционной гендерной схемы у некоторых гомосексуалов и выглядит таковой для гетеросексуального большинства.

8.      Социально-психологические проблемы и конфликты с окружающими и обществом, связанные с гомосексуальной ориентацией, в большинстве случаев оказывались результатом их несоответствия гендерной схеме. Можно предполагать, что социальной стигматизации прежде всего подвергались гомосексуалы, вошедшие во второй и четвертый кластер, а у представителей первой и третьей групп их поведение и внешний вид в наименьшей степени заставляли окружающих видеть в них атипию.

9.      Как показали наши исследования, тело у гомосексуальных мужчин, в отличие от контрольной (гетеросексуальной) группы, имеет особую значимость: оно воспринимается как источник собственного своеобразия («тело гомосексуально»), а в последующем и как основа для построения одного из вариантов гомосексуальной идентичности. Телесный образ задает направленность построения половой идентичности. В нем как в зеркале своего «Я» гомосексуал обнаруживает наличие традиционных маскулинных или фемининных качеств, через него проверяет свою «нормальность» и адекватность существующим гендерным стереотипам и требованиям гомоэротической (геевской) субкультуры. Можно смело утверждать, что для гомосексуалов «телесное Я» первично в процессе построения личностной идентичности, которая структурируется именно вокруг сексуальной ориентации и гендерной атипичности.

10.  Гомосексуальная идентичность формируется как результат сложного взаимодействия природных задатков, личностных особенностей и средовых воздействий. При этом сам субъект является активным участником этого процесса, принимает или отвергает предлагаемые ему роли и модели поведения, что и позволяет индивиду организовать образ «Я» в соответствии с воспринимаемыми особенностями сексуально-эротической сферы. Лишь отчасти этот процесс можно характеризовать как результат личностного и осознанного предпочтения, отдаваемого индивидуумом какому-то отдельному аспекту своего «Я». Как результат, идентичность в большей или меньшей степени осознается как нечто, что люди выстраивают сами. Важно, что сам индивид безусловно меняется и развивается в процессе формирования избранной модели идентичности.

 

Литература.

Бем С. Линзы гендера: Трансформация взглядов на проблему неравенства полов. – М.: РОССПЭН, 2004. – 336 с.

Бойко Н.И., Борисенок Ю.А., Быстров А.А. и др. Сексология и андрология. – Киев: Абрис, 1997. – 880 с.

Васильченко Г.С. (Ред.) Сексопатология: Справочник. - М.: Медицина, 1990. - С. 405-432.

Володин В.С. Основы медицинской сексологии: Учебное пособие. – М.: Логос, 2003. – 240 с.

Исаев Д.Д. Особенности половой идентичности у лиц с гомосексуальной направленностью влечения. // Обозр. психиатр. мед. психол. – 1992. - № 2. - С. 56-57.

Исаев Д.Д. О механизмах формирования гомосексуальной направленности влечения // XII съезд психиатров России. Материалы съезда. - М., 1995. – С. 201-203.

Исаев Д.Д. Иллюстрированная энциклопедия сексуальности. – СПб.: Продолжение жизни, 2002. – 368 с.

Исаев Д.Д., Пирогов Д.Г. Копинг-поведение гомосексуальных подростков. Пособие для врачей. – СПб., 2001. – 20 с.

Иовлев Б.В., Карпова Э.Б., Вукс А.Я. Шкала для психологической экспресс-диагностики уровня невротизации (УН): Пособие для врачей и психологов. – СПб., 1999. – 36 с.

Каган В.Е. Половая идентичность у детей и подростков в норме и патологии: Дисс. … д-ра. мед. наук. - Л., 1991. - 413 с.

Капустина А.Н. Многофакторная личностная методика Р. Кеттелла. – СПб.: Речь, 2001. – 112 с.

Келли Г.Ф. Основы современной сексологии. Пер. с англ. - СПб: Питер, 2000. – 896 с.

Koн И.С. Лики и маски однополой любви. Лунный свет на заре. 2-е изд. - М.: Олимп – АСТ, 2003. – 574 с.

Кон И.С. Сексология. Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. – М.: «Академия», 2004. – 384 с.

Кондаков И.М., Нилопец М.Н. Экспериментальное исследование структуры и личностного контекста локуса контроля. // Психол. журн. - 1995. - №1. - С. 43-51.

Кришталь В.В., Григорян С.Р. Сексология. Учебное пособие. – М.: ПЕР СЭ, 2002. – 879 с.

Крукс Р., Баур К. Сексуальность. Пер. с англ. – СПб.: Прайм-Еврознак, 2005. – 480 с.

Курбатова Т.Н., Муляр О.И. Проективная методика исследования личности «Hand-Test». Методическое руководство. -  СПб.: Иматон, 2000. – 56 с.

Мавров И.И. Половые болезни. – М.: АСТ-Пресс, 2002. – 752 с.

Мастерс У., Джонсон В., Колодни Р. Основы сексологии. Пер. с англ. – М.: Мир, 1998. – 692 с.

МКБ-10. Международная классификация болезней (10-й пересмотр). Классификация психических и поведенческих расстройств. ВОЗ. – СПб.: АДИС, 1994. – 304 с.

Прокопенко Ю.П. Полный сексологический словарь. Изд. 3-е перераб. и доп. – М.: Рипол Классик, 1999. – 400 с.

Свядощ А.М. Женская сексопатология. Изд. 3-е перераб. и доп. — М.: Медицина, 1988.—176 с.

Сосновский А.В. Большая иллюстрированная энциклопедия секса. – М.: Прессверк, 2002. – 448 с.

УНП. Методика определения уровня невротизации и психопатизации (УНП). Методические рекомендации. – Ленинград, 1980. – 45 с.

Щербатых Ю.В. Психология любви и секса. – М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. – 448 с.

Bell A.P, Weinberg M.S. Homosexualities. A study of diversity among men and women. - New York: Simon and Shuster, 1978. – 506 p.

Bem S.L. The measurement of psychological androgyny // J. Consult. Clinic. Psychol. - 1974. - V.42, N 2. - P. 155-162.

Dixon S.A. Sexual orientation identity as cultural construct: Toward a social constructionist understanding. - Dissertation for the Degree of Doctor of Psychology. - Keene, New Hampshire, 2005. - 120 p.

Eysenck H.J., Wilson G.D. The psychology of sex. – London: J.M.Dent & Sons Ltd, 1979. – 208 p.

Goldberg, D. General Health Questionnaire (12-item). Windsor: NFER—Nelson. 1978.

Isay R. Being Homosexual: Gay Men and Their Development. - New York: Farrar, Straus & Giroux, 1989.- 149 p.

Mintom H.L., McDonald G.J. Homosexual identity formation as a developmental process. // Origins of sexuality and homosexuality. - New York: Harrington Park Press, 1985. - P.91-104.

 

                                     фактор «Оценка»                                                                фактор «Сила»

 

                                фактор «Активность»

 

Рис. 1. Гомосексуалы: 1 кластер. Семантический дифференциал (факторы «Оценка», «Сила», «Активность»).

 

                                     фактор «Оценка»                                                                фактор «Сила»

 

                                фактор «Активность»

Рис. 2. Гомосексуалы: 2 кластер. Семантический дифференциал (факторы «Оценка», «Сила», «Активность»). Условные обозначения аналогичные рисунку 1.

 

                                     фактор «Оценка»                                                                фактор «Сила»

 

                                фактор «Активность»

Рис. 3. Гомосексуалы: 3 кластер. Семантический дифференциал (факторы «Оценка», «Сила», «Активность»). Условные обозначения аналогичные рисунку 1.

 

                                     фактор «Оценка»                                                                фактор «Сила»

 

                                фактор «Активность»

Рис. 4. Гомосексуалы: 4 кластер. Семантический дифференциал (факторы «Оценка», «Сила», «Активность»). Условные обозначения аналогичные рисунку 1.