А. Е. Кузьмин

ВВЕДЕНИЕ В ЭГОЦЕНТРИЧЕСКИЙ ИММОРТАЛИЗМ:

КЛЮЧИ К БЕССМЕРТИЮ И ЧУДЕСАМ

На исходе XX столетия практически общим явля­ется мнение, что та совокупность знаний, которую принято называть "материалистической наукой", разочаровала человечество, как единственно вер­ное описание Мироздания. В основе этого разоча­рования — отнюдь не овладевшие общим интере­сом популярные тайны (экстрасенсорика, НЛО, протоцившшзации и проч.); главной причиной яв­ляется ничем не подавимый и иногда неосознан­ный протест против тех двух колоссальных жертв, которые "истинная" наука, поднявшись к верши­нам своего расцвета, вынудила принести человече­ство.

Во-первых, было оспорено и отвергнуто бес­смертие души (равно как и сама душа). Это бес­смертие, всецело принадлежащее Богу и не при­знающее никаких логических доказательств, сейчас уже не обладает и не вернет себе ту силу, которой обладало ранее; суррогатное же "биоло­гическое" бессмертие, витающее в отдаленной перспективе оптимистических проектов генети­ков, не в состоянии его заменить ввиду своей очевидной проблематичности. Не имея надеж­ной опоры ни в том, ни в другом, подавляющее большинство людей остается наедине с весьма сомнительным утешением в виде "родового бес­смертия" и с угрожающим призраком чисто ма­териалистической конечной смерти, после кото­рой никогда не будет ничего.

Во-вторых, безжалостно была отнята вера в исполнение чудес. Верующий человек твердо знал — в урочный час могут раскрыться небеса и сотрястись земля, и Свыше дана будет сила свер­шения любого, самого неземного желания — и одним даже ожиданием этого был он самодоста­точно могуществен, что бы там ни говорили ма­териалистически настроенные историки. Наш же современник, лишенный и Бога, и веры, ока­зался довольно жалким и слабым существом, способным уповать только на снисходитель­ность окружающего его перенаселенного, сверх­организованного, бездушного общества. Под его неуклонно нарастающим (ибо неуклонно растут как население Земли, так и сложность взаимо­подчиняющих связей между людьми) давлением такое создание рано или поздно неминуемо эво­люционирует либо в "двуногого" муравья, винти­ка супертоталитарной машины, в которой немыс­лимо само понятие "личность", либо в озлобив­шегося сверхчеловечка, оголтело не признающего каких бы то ни было ограничений, дерущегося со всеми и всем за свое зримое, слышимое, осязае­мое сиюминутное самоутверждение.

Очевидно, что немыслимость сохранения на нашей планете господствующим типом — смер­тного и беспомощного человека, осознается все большим и большим количеством людей. Слож­но даже подсчитать количество попыток вернуть вечную жизнь и исполнение чудес, совершенных за неполных два столетия владычества "подлин­ной науки" и совершаемых сейчас; увы, практи­чески каждая из них — либо эзотерическая или квазиэзотерическая концепция, привлекающая результаты неких таинственных исследований, либо так или иначе возвращаемое к жизни пре­красное, но бездоказательное "веруй!".

Автор данной статьи не собирается предла­гать ни того, ни другого. Оперируя максимально доступным языком, далее будет продемонстри­рована возможность следующего:

во-первых, целиком или почти целиком оста­ться на позициях "общепризнанной" науки;

во-вторых, доказать, что ни бессмертие, ни возможность совершения для человека чудес даже при сохранении указанных позиций ниско­лько, вопреки сложившемуся мнению, не опро­вергаются, а остаются в полной силе, не менее, а может, и более полные и прекрасные, нежели основанные на вере предков. При всей своей внешней "невероятности" они основываются на основополагающих и очевидных свойствах Все­ленной; единственной заслугой автора является то, что он заметил это очевидное.

 

I. ПРИНЦИП ЭГОЦЕНТРИЧЕСКОГО ПЕРЕОТОЖДЕСТВЛЕНИЯ СУБЪЕКТОВ

Итак, вначале нашему рассмотрению подлежат не­кие самые общие свойства Мироздания, обосновав которые, мы сможем строить все последующие рассуждения. Для целей данной работы вполне можно полагать Вселенную, состоящей из разде­льно бытующих материальной и информационной "суб-Вселенных" (не вступая в ненужную полеми­ку, например, с замечательной, хотя и дискуссион­ной теорией [1], принимающей единую для мате­рии и информации субстанцию), и, следовательно, обозначенные выше свойства будут устанавлива­ться для каждой из них отдельно.

Важнейшим фундаментальным свойством материи, по всей очевидности, является беско­нечность. Начиная с Канта, принято считать, что спор о конечности и бесконечности Вселенной бессмыслен, так как равнодоказуемо (или равно-недоказуемо) как первое, так и второе. Однако же, взглянув на знаменитую антиномию под не­сколько нетрадиционным углом, можно убедить­ся, что речь в ней идет только о бесконечности: тезис антиномии есть, в сущности, положение о потенциальном характере умопостигаемого бес­конечного, а антитезис — положение о непре­рывной актуализации такового и, следователь­но, о бесконечности и собственно постижения. Таким образом, философски в отношении мате­риальной бесконечности следует высказаться скорее "за", чем "против", и это существенно об­легчает последующее ее обоснование с привле­чением естественно-научных данных.

Во-первых, пределов трехмерного простран­ства в тривиальном физическом смысле понятия никакими наблюдениями не выявлено, и, вообще говоря, невозможно даже умозрительно предста­вить себе такую границу, за которой ничего нет. Далее, популярная в современной космологии теория трехмерного пространства, замкнутого само на себя в дополнительном 4-м измерении, конечности Вселенной вообще совершенно не подразумевает. На основании того, что ни один наблюдатель, чье тело состоит из материи, под­чиняющейся законам трехмерного пространст­ва, не может покинуть его пределы (тем не менее не испытывая никаких ограничений своего дви­жения), делается заявление о том, что Вселенная безгранична, но конечна. Очевидно, это не так; рассматривая введенное четырехмерное физиче­ское гиперпространство, легко обнаружить, что "наше" трехмерное пространство занимает лишь бесконечно малую его часть (подобно тому, как бесконечно малую часть трехмерного простран­ства занимает двухмерное пространство сферы). Полагать же, что больше в этом четырехмерном пространстве нет никакой материи, предельно абсурдно. Таким образом, вопрос о конечности и бесконечности пространства, вследствие приме­нения данной теории, только лишь переходит "на одно измерение выше"; более того, в рамках та­кой логики нет никаких принципиальных преде­лов для введения все большего числа (до беско­нечности] пространственных измерений, когда пространство размерности п + 1 будет включать в себя пространство размерности п таким же об­разом, как шар включает сферу (или сфера — окружность).

Время в физической картине Вселенной не­разрывно связано с пространством, и, считая ее бесконечной в пространственных измерениях, мы вправе полагать бесконечность и в измере­нии (или измерениях, быть может) временном. Однако в последние десятилетия физиками предпринимаются упорные усилия обосновать самозарождение Вселенной "из ничего". То, что само это "ничто" представляется крайне плохо, очевидно; наиболее известная сегодня инфляци­онная теория полагает, что Большому Взрыву предшествовало крайне необычное фундамента­льное состояние материи, называемое "ложным вакуумом". О нем неизвестно ничего, кроме того, что он существовал; если в нем наличествовали какие-то более сложные формы материи, то они без малейшего следа были уничтожены Взрывом. Полагать только на основании прин­ципиальной невозможности узнать что-либо о "ложном вакууме" то, что он непременно дол­жен был возникнуть "из ничего", неправильно; гораздо логичнее заключить, что такой ваку­ум — последняя стадия непрерывно расширяю­щегося Космоса, чье бытие предшествовало на оси времени "нашему", и даже предположить, что к сходному состоянию через значительный временной отрезок придет и "наш" Космос, по­родив затем "следующее" мироздание. Очевид­но, что и здесь нет никаких пределов для потен­циального увеличения числа подобных "космо­логических эонов" до бесконечности.

Наконец, совершенно не отвечают воззре­нию на материальную Вселенную как на конеч­ную широко обсуждаемые идеи альтернативных реальностей, чье существование обуславливается фундаментальными квантовыми эффектами. Очевидно, что число альтернатив, к которым при­водит перебор сочетаний разновероятных исхо­дов микрособытий даже в пределах небольшой, по обыденным понятиям, пространственно-вре­менной области, настолько колоссально, что его невозможно сравнить ни с каким другим характе­ризующим материальные явления числом.

Для полноты обсуждения следовало бы так­же рассмотреть проблему бесконечности мате­рии и в малом, т.е. попытаться дать ответ на во­прос, существуют или нет пределы ее делимо­сти. Так, имеется множество указаний, что область пространства размером 10 ~33 см являет­ся элементарной и внутри нее нельзя поставить даже мысленного эксперимента. Однако, как станет ясно из дальнейшего изложения, данная проблема не играет в развиваемой концепции первостепенной роли, поэтому более к ней мы возвращаться не будем.

Информация как вторая составляющая бы­тия в известном смысле противоположна мате­рии и вместе с тем неразрывно объединена с по­следней взаимодетерминирующими связями, выступая как пассивным самоотражением мате­рии высшего порядка, так и организующей тако­вую творческой субстанцией. Очевиднейшим свойством информации является ее дискрет­ность (количества информации меньше 1 бит не может быть в принципе); бесконечность материальной Вселенной, очевидно, обуславливает и бесконечность информационной. Для данной ра­боты, впрочем, представляет интерес не инфор­мация вообще, а достаточно высокоорганизован­ные информационные системы, способные, как уже было сказано, не только пассивно меняться под внешним воздействием, но и воздействовать на окружающее. Следуя [2], будем для краткости называть такие системы инфами, и наиболее важным для нас типом инфа, очевидно, будет то, что можно назвать личностным инфом субъекта, проще говоря, индивидуальное человеческое со­знание (сопряженное с под- и сверхсознанием), психика, если угодно, — душа.

Материальным носителем личностного инфа с равным успехом может выступать как ЦНС (мозг) человеческого организма в чисто физио­логических границах, так и любые сопряженные с ЦНС "тонкие поля", если они в состоянии вы­полнять подобную функцию. Конкретизировать такой носитель на данном этапе рассуждений нет никакой необходимости; достаточно указать, что в любом случае инф личности конечен (по­скольку он является конкретной системой, кото­рая всегда конечна). Также незачем сейчас опре­делять и необходимые структурные черты такого инфа, за исключением одной (о ней пойдет речь ниже).

Теперь можно сделать первый важный вывод. Сопоставляя свойство бесконечности, которым обладает материальная Вселенная, и свойства ко­нечности и дискретности личностных инфов, можно заключить: сочетание причин, приводя­щих в результате к существованию тождест­венных до бита личностей, может повториться бесконечное число раз. Это означает, что у каждо­го как живущего сейчас, так и жившего когда-ли­бо человека существует бесконечное множество инфо-двойников; более того, бесконечное число таких двойников существует для каждого момен­та любой человеческой жизни.

Особенности организации материи на микро­уровне, как легко понять, на подобном явлении от­ражаются ничтожно мало, поскольку один-един­ственный бит, имеющий в структуре личностно­го инфа строго определенное значение, может определяться колоссальным разнообразием при­чин. Так, например, живая клетка — сложней­шее природное образование, а ее деление — про­цесс, сочетающий огромное количество стадий и несущий объем информации, достаточный для целой многотомной энциклопедии, но превра­щение одной-единственной клетки в организме нашего собеседника в общем случае не сможет повлиять на его информационный облик (и тем более облик окружающего мира) в нашем созна­нии и, следовательно, изменить состояние наше­го инфа.

Следует указать, что описанная выше беско­нечность вовсе не является "дурной" (т.е. кем-то наблюдаемой), как может показаться на первый взгляд. Вероятность появления структуры-двой­ника, невзирая на их бесконечное количество, на самом деле так мала (хотя и не бесконечно мала), что, например, ожидать его в пределах нашей части Вселенной за весь предполагае­мый период существования известных форм ма­терии (~10100лет) практически не приходится. Соответственно, обнаружение каким-либо реа­льным сторонним наблюдателем даже простого повторения тождественных структур и соответ­ствующего им материального окружения, в сущ­ности, невозможно.

Вернемся к личности человека. Важнейшее ее свойство, абсолютно естественное и тем не менее постоянно ускользающее от рассудочного, логического понимания — это общая для всех нас способность к субъективному самовосприя­тию, противопоставлению себя всей остальной Вселенной, т.е. ощущению себя как Я. Будем да­лее для простоты называть эту способность Я-фактором.

Я-фактор, несмотря на свою "трудноулови-мость", очевидно, не является чем-то принципи­ально непостижимым. Он представляет собой не что иное, как главную структурную черту (точ­нее, структурообразующий процесс) личностно­го инфа и должен быть сопряжен с неким мате­риальным процессом-"носителем", который об­наруживается экспериментально. Полосухин в своей замечательной книге [3] ставит в прямое соответствие Я-фактору хорошо известный в ки­бернетике феномен самоприменимости (перио­дическая самопроверка универсальной машины Тьюринга на сохранение собственного описа­ния, осуществляемая по общей для любой такой машины схеме и реализуемая обратной связью особого рода) и полагает, что физиологически такой процесс реализуется на основе альфа-рит­мов человеческого мозга. Автор не берется дискутировать по поводу правомочности данных заключений; для дальнейших рассуждений, соб­ственно говоря, было бы достаточно, основыва­ясь на совокупном психологическом опыте чело­вечества, просто постулировать наличие совер­шенно одинакового Я-фактора у каждого субъекта.

Именно на основе существования этого фак­тора в [3] делается следующий вывод: для дан­ной конкретной личности (субъекта) нет ника­ких препятствий, чтобы полагать как себя лю­бую другую личность (субъекта), поскольку та обладает точно таким же Я-фактором. Будем называть такой феномен эгоцентрическим пере­отождествлением субъектов.

Безусловно, рассмотрение переотождествле­ния, осуществленное так, как это приведено в [3], обладает серьезными недостатками. Во-первых, переотождествление распространяется исключи­тельно для пар событий "смерть — рождение" (по­скольку вводится именно в рамках оригинальной концепции неличностного бессмертия), которые обязательно должны совпадать во времени и быть локализованными в пространстве (в преде­лах Земли); во-вторых, полагается достаточ­ность переотождествления исключительно по форме личностного инфа (по наличию Я-факто­ра). Между тем, как будет сказано далее, разли­чие между инфами субъектов даже в парах смерть - рождение может быть настолько вели­ко, что полагание умершим и родившимся себя как одного и того же субъекта представляется невероятным. Более того, переотождествление не является каким-то материальным процессом, между смертью одного человека и рождением другого нет (в общем случае, по крайней мере) причинно-следственной связи, поэтому наклады­вать на переотождествление любые пространст­венные или временные ограничения некорректно.

Опираясь на все вышесказанное, мы можем сформулировать весьма нетривиальный прин­цип, который ляжет в основу большинства даль­нейших рассуждений:

Переотождествление субъектов может осуществляться случайным образом .между ин­фами, обладающими Я-фактором, и до бита, совпадающими друг с другом, при этом количе­ство таких инфов является бесконечным, а про­странственно-временное взаиморасположение

их материальных носителей — несуществен­ным.

Данный принцип будем называть принципом эгоцентрического переотождествления субъек­тов (ПЭПС).

II. КОНЦЕПЦИЯ БЕССМЕРТИЯ В РАМКАХ ПЭПС

Бессмертие, очевидно, можно определить как не­прерывное и неограниченное бытие отдельного субъекта; формы этого бытия могут быть беспре­дельно разнообразными. Основываясь на ПЭПС, мы далее однозначно установим, что бессмертие как таковое, никак не зависящее от веры в него и от любых действий, направленных на его "достиже­ние", существует, а также выдвинем некоторые ги­потезы относительно того, какой конкретно облик бессмертие (вернее, посмертие, поскольку основ­ной актуальностью все-таки обладает тема суще­ствования, непосредственно следующего за "зем­ной", первой смертью каждого из нас) может при­нимать.

Первая попытка построения теории бессмер­тия, основанной на принципе переотождествле­ния, как уже сказано, была осуществлена Поло­сухиным [3]. Ее недостатки, обусловленные не­достаточно четкими представлениями о самом феномене переотождествления, уже указыва­лись ранее; к этому можно также добавить, что явно расплывчато сформулированы и сами опре­деления смерти и рождения. В [3] они неявно предполагаются некими протяженными во вре­мени процессами, и по этой причине само "осу­ществление" акта сохранения индивидуального бытия переотождествлением, привязываемое к определенному субъективному моменту, стано­вится весьма неопределенным. Мы вправе зая­вить, что смерть — это прекращение способно­сти субъекта быть таковым, равно как и рожде­ние — это появление указанной способности. А поскольку мы установили, что способность быть субъектом есть Я-фактор, информационный про­цесс, обуславливаемый процессом материаль­ным, то логично будет дать определение смерти как момента прекращения проявлений этого фактора, а рождения — как момента начала тако­вых. Субъективно ни тот, ни другой момент от­мечены быть не могут (поскольку "уже нечем" или "еще нечем" отмечать), объективно же (экс­периментально) можно научиться определять моменты первого появления или устойчивого прекращения процесса, обуславливающего на­личие Я-фактора, и, соответственно, моменты истинных смерти или рождения наблюдаемого субъекта. Эти моменты, видимо, находятся в пределах периодов биологической гибели орга­низма и первых месяцев жизни новорожденного; более подробная дискуссия по данному вопросу выходит за пределы данной статьи.

Моменту смерти в общем случае предшест­вует более или менее продолжительное время терминальных изменений физиологического и психического состояний человека, т.е. умирание. Возможные виды последнего вполне можно по­дразделить по специфике отношения к нему умирающего на две большие категории. К пер­вой относятся все случаи "мгновенной" смерти, когда в сознании факт гибели зафиксироваться просто не успевает, ко второй — случаи доста­точно протяженного умирания, когда, напротив, происходящие с собственными организмом и личностью изменения осознаются (причем сте­пень и направленность этого осознания могут быть весьма различными).

В контексте данных рассуждений хорошо за­метна недостаточность теории эгоцентрического бессмертия, развитой в [3]. В случае "мгновен­ной" смерти приходится отождествлять в паре "смерть - рождение" личностную структуру в общем случае достаточно развитого, зрелого че­ловека, с одной стороны, и новорожденного — с другой, т.е., в сущности, полагать, что рассмат­риваемый человек "внезапно" и без каких-либо субъективно отмечаемых причин ощутит себя младенцем, почти не обладающим памятью и осознаваемыми желаниями, беспомощным и проч. Представить такое "превращение" едва ли возможно, да и ненужно, поскольку, основыва­ясь на ПЭПС, всегда возможно подобрать субъ­екта с тождественной личностной структурой, в чьем физическом существовании набор собы­тий, обусловивших "мгновенную" смерть его двойника, просто не имел места. Так как процесс умирания ни тем, ни другим никак не восприни­мался и не осознавался, подобное различие со­бытийных рядов в двух мирах не вносит никаких различий в личностные структуры переотожде­ствляющихся субъектов. Таким образом, выяс­няется кажущаяся совершенно парадоксальной

вещь — с точки зрения субъекта, "мгновенной" смерти просто не существует.

Мы сталкиваемся с существенно более слож­ной ситуацией, рассматривая второй тип умира­ния — протяженный. В ходе такого умирания че­ловек так или иначе осознает некие физически необратимые перемены, происходящие с ним, его личностный инф также и помимо осознания подвергается весьма значительным искажениям, обусловленными глубинными физиологически­ми нарушениями в ЦНС (или ослаблением кон­тактов с "тонкими полями", если угодно). К сожа­лению, достоверных данных о видоизменении психики в ходе умирания накоплено крайне мало; при дальнейшем изложении теории посмертия придется оперировать в основном с гипотезами, а не со строго установленными фактами.

Прежде всего, простейшее переотождеств­ление, согласно концепции [3], едва ли возмож­но применять и к протяженному умиранию. Даже приняв как базовую такую модель послед­него, которая подразумевает количественную и структурную редукцию инфа субъекта до неко­его минимально возможного для существования Я-фактора уровня, мы не можем заранее утверж­дать, что этот "редуцированный" инф оказывает­ся тождественным или близким к инфу новорож­денного. В [3], в сущности, неявно постулирует­ся именно такое тождество, что однозначно приводит к чисто "индо-буддийской" схеме по­смертия — цепи "перевоплощений" (Сансаре) с потерей всех индивидуальных черт после смерти.

Следуя ПЭПС, мы не можем ограничиваться такой схемой. Переотождествление осуществля­ется независимо от смерти; даже если мы при­мем для простоты, что оно происходит только в момент таковой, то и в этом случае посмертная "картина" существенно осложнится. Останемся пока в рамках предположения о том, что протя­женное умирание представляет собой просто ре­дукцию личностных структур в порядке, при­близительно обратном их образованию при жиз­ни, как бы быстротекущую "жизнь наоборот"; даже в этом случае вовсе не обязательно, что разрушение обратной связи Я-фактора произой­дет в самом конце этого процесса. В терминах же субъективных ощущений последнее означает, что умирающий вполне может лишиться не всей своей памяти, а лишь ее части и ощутить себя "вернувшимся" на некоторое время назад — маленьким мальчиком, подростком и т.д., т.е. субъ­ектом, чья личность, сопряженная со своим материальным носителем, уже существовала на протяжении определенного отрезка времени.

Однако при всем богатстве возникающих вари­антов "редукционная" схема протяженного умира­ния, наверняка, не является единственной — до­статочно сослаться на всем известные данные, обобщенные для разных случаев "несостояв­шейся" биологической смерти Муди [4]. Несмот­ря на достаточно сомнительное предположение, что обратимая (клиническая) смерть полностью имитирует биологическую, содержание ощуще­ний, испытываемых в ее ходе, свидетельствует о том, что терминальное функционирование уми­рающего мозга (включая или исключая любые "тонкие поля") явно не может исчерпывающе ха­рактеризоваться одной "редукцией" личности. Возможности посмертного переотождествления человека в этом случае могут включать и бытие в качестве субъекта не вполне человеческой при­роды, т.е. мы уже имеем дело с почти "христиан­ским" посмертием.

Существенные нюансы в картину посмертия вносит то, что переотождествление умирающего с неумирающим, как уже указывалось, может происходить и до момента смерти первого (как может оно происходить в любой момент жизни); в подробном анализе этого здесь нет необходи­мости.

Несложно понять, что субъект, "в которого" переотождествился умирающий, скорее всего, физически смертен и в свое время также будет умирать. Но также очевидно, что операцию пе­реотождествления можно повторить по мере не­обходимости сколько угодно раз, а значит, по-смертие, обусловленное ПЭПС, будет являться частью бессмертия в самом строгом смысле это­го слова, т.е. бесконечно протяженного индиви­дуального бытия. Разумеется, едва ли существу­ют какие-то черты личности, которые на протя­жении, скажем, десяти тысяч лет субъективного времени сохранятся неизменными, т.е. в макро-временных масштабах эгоцентрическое бес­смертие несомненно является безличным, "как бы — буддийским". Но нет никаких причин при­писывать безличный характер вообще каждому случаю посмертия, как это делается в [3]; как уже было сказано ранее, есть немало данных, подтверждающих принципиальную возможность личности сохраняться на протяжении фи­зиологического умирания (а следовательно, и "после" него).

Теперь следует перейти к рассмотрению возможности, которая ставит под угрозу вооб­ще всю концепцию бессмертия, основанного на предложенной формулировке ПЭПС. Мы установили, что для осуществления бессмер­тия необходимо переотождествление с субъек­том, способным к более менее долгому сроку физического существования. Однако в результа­те продолжительного умирания в уцелевшую часть личностного инфа как от гибнущих внеш­них органов чувств, так и изнутри организма по­ступает в целом объективная информация о нем, и в ряде случаев следует ожидать, что однознач­ная уверенность о приближающемся конце все­го, полагаемом несомненной реальностью, со­храняется до момента смерти. Очевидно, в этом случае переотождествление в рамках ПЭПС не­избежно произойдет с субъектом, располагаю­щим такой же информацией, и, следовательно, находящимся в такой же точно ситуации, т.е. об­реченным на смерть либо в данный момент, либо в самом ближайшем будущем. Бессмертие, сле­довательно, становится невозможным.

Преодолеть это драматическое препятствие удается только одним способом — пересмотрев формулировку ПЭПС. До настоящего момента она утверждала возможность переотождествле­ния только между тождественными (автор при­носит извинения за тавтологию) в строгом смыс­ле термина инфами субъектов. Однако, с точки зрения психологии, такое требование становит­ся, в сущности, противоестественным. Любая личность, даже если ее рассматривать в рамках сугубо материалистических, без учета каких-ли­бо возможностей переотождествления, постоян­но развивается, т.е. видоизменяется ее инф, и очевидно, что Я-фактор как реально функциони­рующий процесс самопроверки не связан с тре­бованием строгого тождества личностного инфа в предыдущем и последующем проверяемых со­стояниях (разделенных некоторым отрезком вре­мени). Тождество, видимо, должно соблюдаться не по всему охватываемому Я-фактором объему инфа, а только по некоторым основным его структурам (например, собственное имя, опре­деленные воспоминания детства и т.п.), неким критериям целости личности, которые можно назвать "образом Я" (см., например [5]) или Я-описанием', и, безусловно, нельзя утверждать, что единственным таким критерием является то­лько чистый Я-фактор (что вернуло бы нас на по­зиции несколько модифицированной теории [3]). Детальное обсуждение вопроса того, что именно представляет собой Я-описание, исключительно сложно и, естественно, выходит за рамки настоя­щей работы, но можно со всей очевидностью сказать, что информация о "конце", даже если она устойчиво закрепляется в инфе личности, ввиду того, что она просто отрицает дальней­шее существование личности как таковой, ее це­лостность не поддерживает и в Я-описание не входит. Следовательно, бессмертие даже в са­мом "тяжелом" случае умирания актуализуется просто переотождествлением субъекта, облада­ющего "смертоносной" информацией, с субъек­том, ею не обладающим.

Таким образом, если до сих пор наши рассуж­дения основывались на формулировке ПЭПС, которую можно назвать канонической, то те­перь следует предложить формулировку расши­ренную:

Переотождествление субъектов может осуществляться случайным образом между ин­фами, обладающими Я-факторами и тождест­венными Я-описаниями, причем вероятность пе­реотождествления тем меньше, чем больше различий между инфами переотождествляю­щихся субъектов.

Расширенный ПЭПС позволяет не только сформировать новую совокупность знаний о бессмертии — ее можно назвать эгоцентриче­ским иммортализмом — во всех его многообраз­ных проявлениях. Материал, излагаемый далее, показывает, что и в любой момент жизни данный принцип обуславливает для человека возможно­сти такого порядка, рассмотрение которых до сих пор было прерогативой исключительно ре­лигиозных учений.

 

III. ВОЗМОЖНОСТИ ПРОЯВЛЕНИЯ ТРАНСЦЕНДЕНТНОЙ ВОЛИ, ОБУСЛОВЛЕННЫЕ РАСШИРЕННЫМ ПЭПС

 

Абсолютно очевидно, что личность человека фор­мируется не только на основе информации о реаль­ном мире, которую составляют совокупность по­лучаемых непосредственных ощущений и четко познанные физические закономерности, обуславливающие эту совокупность. В состав инфа субъ­екта входит и играет в нем важнейшую роль и ин­формация о таких явлениях, которые в окружаю­щей реальности не существуют — явлениях желаемых, воображаемых.

Несмотря на то, что воображение в психологи­ческом смысле вторично, т.е. непременно отталки­вается от информации о материальной действите­льности, никакой абсолютно четкой, непреодоли­мой границы между реальным и воображаемым в человеческом сознании провести невозможно [6]. Этому препятствует не что иное, как неполнота "реальной" информации, которой может распо­лагать конкретный субъект; можно сказать, что воображаемая информация — это своего рода план уменьшения такой неполноты [7], хотя да­лее можно будет увидеть, что ее предназначение оказывается далеко не таким "приземленным". Любая информация о реальности может быть охарактеризована четким статусом, своего рода "ярлыком", привязываемым к соответствующим структурам личностного инфа с самых ранних моментов его развития — "так есть " (или "так нет", что для наших рассуждений не принципиа­льно). А какой статус определяет воображаемое? Если внимательно рассмотреть то его определе­ние, которое дается в [7], можно сделать на пер­вый взгляд необычный вывод — он, в сущности, схож со статусом информации о реальности, но, вследствие вторичности воображения, непре­менно обладает тем или иным уровнем сослага­тельности — "возможно, так есть". Мы распола­гаем расширенным ПЭПС, подразумевающим возможность переотождествления между не вполне одинаковыми личностными инфами. А возможно ли, чтобы эта "неодинаковость" за­ключалась в том, что знание (ощущение) явле­ния, воображаемого, но нереального в мире од­ного "двойника", оказалось бы знанием явления, реального в мире другого, т.е. сослагательность в определяющем статусе исчезла бы?

Надо полагать, что, благодаря весьма жест­кой детерминированности личностного инфа не­прерывно поступающими из материального мира более или менее обширными ощущениями, основную часть Я-описания составляет "реаль­ная" информация и, наоборот, основная часть информации о действительности входит в Я-описание. Но вся ли она входит в него? Мы уже говорили, что ввиду неполноты знаний о своем мире ни один субъект не может одно­значно разделить информацию, которой он располагает, на "реальную" и "воображаемую"; определенная ее часть может и соответствовать действительности, и быть плодом воображения, но сам субъект не в состоянии (в данный конк­ретный момент времени, по крайней мере) одно­значно подтвердить ни одну из этих двух воз­можностей. Очевидно, что именно такая "сомни­тельная" информация, скорее всего, находится за пределами Я-описания и, следовательно, не мо­жет воспрепятствовать такому переотождествле­нию, в результате которого "нереальное" явле­ние превращается в "реальное".

Далее, безусловно, что таким единичным ак­том процесс переотождествления ограничиться не может. По истечении некоторого времени в инфе субъекта, оказавшемся в мире, несколько отличающемся от "предыдущего", характер со­отношения информации, входящей и не входя­щей в Я-описание, неизбежно изменится. Соот­ветственно этому откроются возможности для новых переотождествлений, охватывающих не­сколько иной "круг миров", нежели в первый раз. Таким образом, любой из нас не вправе, во­обще говоря, заявлять, что живет только в одном "единственно реальном" мире. Мы, практически не переставая, странствуем по своего рода мар­шруту переотождествления среди бесконечно­го множества миров; другое дело, что очень мно­гие из этих миров отличаются друг от друга в ни­чтожно малой, возможно, незаметной для субъекта-наблюдателя степени.

Маршруты переотождествления, при всем их многообразии, можно подразделить на четыре категории, основные различия между которыми объясняются далее и символически изображены на рис. 1, 2.

Первую из них (и наименее интересную) со­ставляют маршруты, которые можно назвать "слабо-колебательными" (рис. \,а). Субъект, находящийся на нем, "принадлежит" тому миру (точнее, предельно узкому "пучку" миров, отли­чающихся лишь в ничтожных деталях), взаимо­отношения с материальными явлениями которо­го сформировали его инф (и, естественно, его Я-описание), и практически никогда не покидает этот "исходный" мир. По подобным маршрутам, очевидно, перемещаются все бодрствующие "нормальные люди", чьи мечты четко определе-

g

Введение в эгоцентрический иммортализм: ключи к бессмертию и чудесам

61

Линия "исходящего" мира

Линия "исходящего" мира

Условная координата различия реальностей

Условная координата различия реальностей

б)

Рис. 1. "Колебательные" маршруты переотождествления в условных координатах "мировых линий" независимых материальных миров: "слабо-колебательные" (а) и "сильно-колебательные" (б)

Условная координата различия реальностей             Условная координата различия реальностей

а)                                                           б)

Рис. 2. "Направленные" маршруты переотождествления: с "малым шагом" (а) и с "большим шагом" (б)

ны на второе после земной жизни место. "Амп­литуда" этих маршрутов оказывается настолько невелика, что, по-видимому, вполне возможно представить как охваченные вполне "материали­стическими" причинно-следственными связями даже события, на самом деле состоявшиеся в различных включенных в маршрут мирах.

К группе "сильно-колебательных" маршру­тов (рис. 1,6) относятся, видимо, маршруты спящих, галлюцинирующих больных и т.п.; сон, наркотический транс — это не те состояния пси­хики, которые могут вообще избавить от власти "колебательных" переотождествлений. Все они отличаются большей или меньшей беспорядочностью испытываемых ощущений, которую в данном изложении уместней всего сравнить с броуновским движением: несмотря на то, что об­щая энергия движения частиц весьма велика, массивное тело, из них состоящее, в целом нику­да не перемещается. Та же ситуация, как бы спроектированная на ось субъективного време­ни, складывается и с инфом личности, находя­щейся в вышеуказанных состояниях — на ка­кие-то субъективные мгновения большая "амп­литуда" может действительно вывести в мир, частично реализующий испытываемые смутные желания (сновидения, галлюцинации и т.п.) и вследствие того непохожий на исходный, реальный. Но не более того! Субъективное время пре­бывания в каждом из миров "сильно-колебатель­ного" маршрута тем меньше, чем больше отли­чие данного конкретного мира от исходного, поэтому очень быстро и (в смысле конечного от­резка одной земной жизни, разумеется) безвозв­ратно приходится возвращаться назад.

Таким образом, мы видим, что "колебатель­ные" маршруты переотождествления, по боль­шому счету, бессильны против "единственной" и "объективной" реальности, предъявляющей свои права на каждого из нас. Однако третья и, в особенности, четвертая категории маршрутов неизмеримо интереснее первых двух; это марш­руты, которые следует назвать "направленными" (рис. 2). Здесь "воображаемая" часть Я-описа-ния в конце концов превращается в "реальную", переход в "по-настоящему" другой мир явстве­нен и устойчив. Разумеется, направленное "пе­ремещение" требует со стороны переотождеств­ляющегося субъекта неких направленных же усилий; такие усилия, в сущности, являются во­левыми, но отличаются тем, что направлены не на преобразование реального мира и простой "перемены знака" у статуса реальности "так есть/так нет", а на непосредственную, не подчи­няющуюся физическим законам актуализацию воображаемого. Поэтому проявление этих уси­лий мы вправе назвать актом трансцендентной воли (ТВ).

Направленные маршруты, актуализуемые ТВ субъекта, обнаруживаются гораздо чаще, чем это может представиться поначалу. Первую их раз­новидность вполне можно назвать "направлен­ными с малым шагом" (рис. 2, а); термин "шаг" здесь означает единичный акт переотождествле­ния. Проявляются такие маршруты в следую­щем: как автор настоящей статьи, так и очень многие из тех, кто ее сейчас читает, наверняка сталкивались с тем, что многие желания и меч­ты, некоторое время не находившие воплощения в жизни и по этой причине как бы забытые, вдруг исполнялись самым естественным обра­зом (хотя их исполнение могло и не принести та­кой радости, как казалось когда-то), причем ожи­дать этого практически не приходилось. Можно относиться к этому по-разному, но весьма веро­ятно, что в таких случаях чаще всего имеет мес­то переотождествление по направленному мар­шруту. "Отложенные" желания при этом не выпадают совсем из личностного инфа, а как бы погружаются на полубессознательный уровень; соответственно информация, с ними сопряжен­ная, в значительной степени отсекается от детер­минирования внешними ощущениями и доста­точно свободно может менять статус с "да/нет" на "возможно" и обратно. По этой же самой причине следует ожидать, что волевые усилия, направляв­шиеся на исполнение желаний, сменят свой ха­рактер с конкретного на отвлеченно-трансценден­тный, что приводит к тому характеру изменений, которое (ранее, до "откладывания") сознательно желалось субъектом. Актуализация "отложенного желаемого" переотождествлением между соот­ветствующими физическими реальностями до­вершает картину.

Разумеется, возможности маршрутов такого типа весьма ограничены. Хотя "движение" по маршруту направленное, различия между теми мирами, которые можно связать одним актом переотождествления, невелики, поскольку рас­сматривается переотождествление между раз­витыми инфами с достаточно объемными Я-описаниями. Поэтому ожидать того, что было продекларировано в заголовке этой статьи — ис­полнения Настоящих Чудес — от такого типа пе­реотождествления не приходится. Они могут быть достигнуты на маршрутах последней, са­мой замечательной категории — "направленны­ми с большим шагом" (рис. 2, б). Очевидно, что на подобные маршруты, в которых даже один акт переотождествления способен "соединить" две серьезно различающиеся реальности, способны выходить только те субъекты, у которых не сто­лько велик объем информации, не входящий в Я-описание, сколько мал входящий в таковое.

Несложно понять — речь идет о маленьких детях и умирающих.

Можем ли мы сказать, в каких именно далях путешествует тот розовощекий малыш, что как будто бы сидит напротив на одном и том же мес­те? Вправе ли мы самонадеянно утверждать, что именно наша конкретная реальность ему так приглянулась, что он ощутит себя здесь и с нами, а не где-то и с кем-то, только слегка похо­жим и на нас? Могущество детского воображе­ния — вещь общеизвестная, но его способность действительно приводить своего обладателя в "несуществующие" пространства и времена до сих пор снисходительно помещалась на страни­цы сказок. И явно напрасно...

Но ребенок — это, по крайней мере, сущест­во, которое приходит в единую и почти единст­венную реальность, которое интенсивнейшим образом насыщается внешними чувствами, чье Я-описание стремительно растет... Поэтому он постепенно (и неосознанно, следует добавить) покидает свои далекие странствия и становится, в конечном счете, одним из нас (или, возможно, из них — где-то там, в иных мирах, подавляющее большинство тоже может не знать ни о каких пе­реотождествлениях...). А вот умирающих с нами, в нашей реальности уже не будет, их инфы, как уже было сказано в предыдущем раз­деле, съеживаются, разрушаются (и поэтому уменьшается Я-описание); вследствие физиче­ской гибели органов чувств также редуцируется и поток информации извне, из "единственной" реальности. ТВ же многократно усиливается, потому что человека до самого последнего мига не покидает желание ЖИТЬ и воля к жизни, для имманентного реального приложения которой возможностей уже не осталось. Воля человека в смерти освобождается — и именно тогда ста­новятся досягаемыми самые чудесные и несбы­точные явления. Облик тех миров, куда способен вывести умирающего маршрут "с большим ша­гом", формировался человечеством на протяже­нии всей его истории как представления о Рае и Аде и еще будет востребован в грядущем в со­вместной работе кибернетиков, психологов и бо­гословов; ясно, во всяком случае, что о хищном призраке НИЧТО, сторожащего души у "послед­него" порога, можно забыть раз и навсегда.

В сравнительно небольшой статье, конечно же, не могло хватить места на описание всех тех возможностей, которые возникнут при дальней­шем развитии и изучении концепций эгоцентри­ческого иммортализма и трнсцендентной воли. С научно-исследовательской стороны, безуслов­но, можно ожидать углубленного изучения тер­минальных состояний психики (не только при умирании, но и сразу после рождения человека).

Очень вероятно, что большое развитие получит и компьютерное моделирование (весьма прибли­женное, конечно) спектра возможных ситуаций, складывающихся при "прохождении" маршру­тов переотождествления (направленных в пер­вую очередь).

Изменения в человеческом мировоззрении (следует подчеркнуть, что изменения эти будут индивидуальными, составляющими достояние знаний и веры отдельно взятого человека, вне за­висимости от того, является он членом много­миллионной партии или же совершенно одинок), скорее всего, коснутся этики, сделав то, что счи­тается абсолютно невозможным — придадут ей прагматическую основу. Можно ожидать, что за­крепленные с детства знания о собственном бес­смертии и возможности исполнения любых же­ланий позволят, не борясь и не покоряясь, игно­рировать любое внешнее зло как бессильное; можно ожидать, что коренным образом изменит­ся отношение к самоубийствам, сформируется особая суицидальная этика, что изменятся осно­вы семейной жизни и, как следствие этого, раз­решится такая глобальная проблема, как регули­рование населенности. Можно ожидать очень многого..

Все это еще впереди.

ЛИТЕРАТУРА

1.  Г. И. Шипов, Теория физического вакуума, Наука, Москва (1997).

2.   В. И. Кремянский,   Методологические   проблемы системного подхода к информации, Наука, Москва (1977).

3.  Б. М. Полосухин, Феномен вечного бытия, Наука, Москва (1993).

4.  Р. Муди, Жизнь после жизни, Лениздат, Ленинград (1991).

5.  И. С. Кон, Открытие  "Я", Политиздат, Москва (1978).

6.  Л. С. Коршунова, Б. И. Пружинин, Воображение и рациональность, Изд-во МГУ, Москва (1989).

7.  У. Найссер, Познание и реальность, Прогресс, Мо­сква (1981).

Поступила 15.02.2000

Кузьмин Алексей Евгеньевич,

ИНХС им. А. В. Топчиева РАН, Москва

 

Печатается из журнала: «СОЗНАНИЕ И ФИЗИЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ» •  №2, 2002.