Диакон Андрей Кураев

Пейзаж, свободный от демонов

Христианство вернуло людям возможность любоваться небом, звездами, облаками и закатом.

В языческих религиях каждый природный феномен наделялся именем и биографией. А поскольку речь шла все же о природных феноменах, то персонажи этих мифов оказывались столь же внеморальны, как и природные стихии. Они оказывались по ту сторону добра и зла.

В природно-материальных феноменах язычник видел игру богов между собой (или их любовь, или их вражду). Если некий предмет был в мифологии связан с определенным божеством, значит, при встрече с этим предметом на ум неизбежно приходили воспоминания об этом боге и его деяниях.

Мы сейчас можем просто смотреть на закат и восход. Наши неверующие современники просто любуются этим зрелищем, и поэтическое чувство, близкое к религиозному, наполняет их сердца. Люди же верующие при этом произносят хвалу Творцу этой красоты (с радостью осознавая, что позади остались годы нашей собственной немоты перед лицом Творца, - ибо одним из самых несчастных существ на свете является атеист, который, видя красоту заката, не знает, кому сказать “Спасибо!” за нее).

Мы можем просто смотреть… потому что мы не верим в египетский миф о богах Восхода и Захода – Шу и Тефнут. В начале времен, повествует гелиопольская версия египетской мифологии (ок. 2700 г. до Р. Х.), бог Атум был один. В отличие от традиционных теогоний, в этом зачине у первичного божества нет супруги (что позволяет истолковать этот миф как продвижение на пути к строгому монотеизму). Но люди архаики еще с трудом представляли себе иной способ творения, кроме сексуального: зачатие-рождение. И потому мифотворец, пробующий изложить развитие мироздания из Единого источника, оказывается в затруднении: как же одинокий бог мог родить нечто без супруги? Атум разрешает его недоумение, прибегнув, по выражению американского египтолога, к способу, “противоестественному, хотя и вполне человеческому” [1]. Конкретнее: “Я соединился с моим кулаком, совокупился с моей рукой, упало семя в мой собственный рот, и я выплюнул Шу, я изрыгнул Тефнут” (Папирус Бремнер-Ринд) [2].

Да, я помню, что есть такие темы, которые у христиан “не должны даже именоваться” (Еф. 5, 3). Но как в области вероучения, “злоба еретиков вынуждает нас совершать вещи недозволенные, предпринимать исследования запрещенные; заблуждения других вынуждают нас самих становиться на опасный путь изъяснения человеческим языком тех тайн, которые следовало бы с благоговейной верой сохранять в глубине наших душ” (Св. Иларий Пиктавийский. О Святой Троице. 2, 2), так и в области нравственной порой возникает необходимость в разговоре о запретном. Правда, это уже соприкосновение не с областью запредельной чистоты (как это происходит при осмыслении догматического богословия), но взгляд, обращенный в противоположном направлении. Взгляд, необходимый потому, что язычество сегодня настойчиво рекламируют как мышление более “экологически чистое”, нежели христианство. Что ж, с древнейших времен христианские апологеты в таких случаях предлагали язычникам поворошить их собственное белье...

Вот и одна из древнейших мифологических систем – угаритская – также связывает половую сферу с появлением заката и восхода. Западные семиты, “хананеи”, как явствует из найденного в 1929 г. гимна (его обозначения OUT52, или CTA23, или KTUI, 23), из ритуала плодородия, полагали, что некогда бог Эль приблизился к двум женщинам, которых он пожелал оплодотворить. Те именуют его “отцом” – и это мешает ему, он теряет мужскую силу. Наконец, они зовут его “О жених, о жених, твой жезл опускается, напряжение твоего члена чахнет. Но когда птица зажарится в огне, и когда ты сожжешь ее на углях, две женщины станут супругами Эля, супругами Эля навсегда”. После объятия и жара жены рождают Шахар и Шалим. Приносят весть Элю: “Жена, о Эль, родила”. – “Кого она принесла мне как ребенка?” – “Шахар и Шалим”. Шахар – это божество Восхода, Шалим – божество Заката [3]. А отчего звезды движутся по небу, то появляясь, то вновь исчезая? С детских пор нам памятна картинка из школьного учебника истории: египетская богиня неба Нут выгнулась в “гимнастическом мостике” над землей. Изящная картинка. Но оказывается, та же самая богиня Нут в египетской иконографии изображается еще и в виде свиньи и гиппопотама. Связь между этими образами такова: звезды “входят в уста ее в месте головы ее на западе, и она поглощает их. И вот бранился Геб с Нут, ибо он разгневался на нее из-за поедания ею своих детей. Наречено имя ей: “Свинья, пожирающая своих поросят” из-за того, что поглощает она их. И вот отец ее, Шу, возвысил ее и поднял к своей голове и сказал: “Берегись Геба, пусть он не бранится с нею из-за того, что она поглощает порождения свои. Она будет их рождать, они будут жить и будут выходить из зада ее на востоке ежедневно” [4]. “Под гиппопотамом они разумеют бесстыдство” (Плутарх. Об Исиде и Осирисе, 32).

Знал бы Кант, что “звезды у него над головой” - это всего лишь извержения богини Нут, он бы смотрел на них менее восторженно… [5]

После демифологизации (расколдовывания) мира, которую провело христианство, мы можем спокойно водить своих дочерей на купания, не опасаясь, что духи вод затянут к себе понравившуюся им невесту [6]…

После демифологизации, проведенной христианством, мы можем любоваться радугой, видя в ней или просто красоту, или знамение Завета Бога и человека [7]. А в язычестве радуга – знак беды: “По верованиям многих народов, змеи являются виновниками исчезновения различных источников влаги, и в частности дождя, и прекращение дождя в ряде случаев приписывается тому, что его выпила огромная змея. Также сказания раскрывают образ выпивающей дождь змеи: это – радуга, изгибающая свое пестрое тело по небу, свободному от выпитого ею дождя” [8].

После демифологизации, проведенной христианством, мы можем радостно смотреть на то, как лучи солнца пробиваются сквозь облака. На уроках природоведения нам рассказали, как возникают облака и почему дует ветер… Но для человека античного склада отношения солнца, облаков и ветра казались загадочными. Солнце разгоняет облака, но и ветер может облаками заслонить лик неба. Почему борются между собой ветер и свет?

Греческий ответ на этот вопрос содержится в мифе о Гиацинте. Гиацинт – мальчик, который стал любовником Аполлона (Аполлодор. Мифологическая библиотека. 1, 3, 3). Но в Гиацинта влюбился и другой бог – бог ветра Зефир. Не встретив взаимности, он решил отомстить Аполлону и Гиацинту. Однажды, когда Аполлон (“златокудрый Феб”) играл с Гиацинтом и учил мальчика метать диск, Зефир подул, отклонил летящий диск, и тот размозжил голову мальчику, из могилы которого и выросли цветы гиацинты (см.: Овидий. Метаморфозы 10, 175-195).

Мы смотрим на Млечный Путь. И опять видим лишь его красоту. Но для грека Млечный Путь – след божественного скандала. Гера, очередная супруга Зевса, знала о его похождениях “на стороне”. Плодом одного из таких любовных приключений Зевса стало рождение маленького Гермеса. Гермес был замечательным малышом – и Гера, “увидев однажды дивно прекрасного малютку Гермеса, не удержалась от того, чтобы не накормить его своею грудью, - и только узнав, кого она кормит, с гневом и отвращением отбросила его. Брызнуло молоко богини, разлетелись брызги по небесной тверди: оттого и произошел Млечный Путь” [9].

Более печальна монгольская легенда о происхождении созвездия Большой Медведицы: “Гессер-богдохану посылается семь голов, отрубленных у семи черных кузнецов, а он эти семь голов варит в семи медных котлах. Делает из них чаши, оправляет эти чаши серебром. И так из семи голов вышло семь чаш, которые Гессер-богдохан наполнил крепким вином. После этого он поднялся к мудрой Манзал-Гормо, и отдал ей эти чаши, и угостил ее. Но она взяла эти семь чаш из семи голов черных кузнецов и бросила их в небо. И образовали семь чаш созвездие Долон-Обогод (Большую Медведицу)” [10].

Христианство же сказало, что у звезд нет биографии. Как нет биографии у лампочки. Ни кровь, ни похоть не проступают с небес. “Огромное небо – одно на двоих”: оно для Бога и для человека. Мир прекрасен, и Творцом красота его обращена к человеческому лицу, взгляду, существованию. Можно смотреть на звезды, думая не о войне богов, но о даре Бога.

 

А человек идет за плугом
И строит гнезда.
Одна пред Господом заслуга:
Смотреть на звезды.

(Марина Цветаева)

 

Примечания:

1. Антес Р. Мифология в Древнем Египте // Мифологии Древнего мира. М., 1977. С. 72-73
2. Цит. по: Рак И. В. Мифы Древнего Египта. СПб., 1993. С. 245
3. Цит. по: La Creation et le Deluge d´apres les textes du Proche-Orient ancien. Supplement au Cahier Evangile, 64. P. 96. Впрочем, и у семитов были версии изначального самооплодотворения божества: “у финикийцев, если верить Филону, была похожая картина: кусающий себя змей понимался как космогонический символ: первоначально дух полюбил свои собственные начала и, соединившись с самим собой, произвел некое илистое начало, из которого уже произошло все” (Циркин Ю. Б. Карфаген и его культура. М., 1987. С. 170).
4. Цит. по: Антес Р. Мифология в Древнем Египте // Мифологии Древнего мира. М., 1977. С. 97-98
5. “Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее размышляем о них, - это звездное небо надо мной и моральный закон во мне” (Кант И. Критика практического разума. С. 499).
6. “В Египте еще в арабское время существовал обычай приносить в жертву Нилу в случае запоздалого или недостаточного его разлива девушку, называвшуюся невестой Нила. И как суданский змей, в аналогичной легенде, получая невесту, дает необходимую для жизни людей воду, так и змей Нил, получив жертву-невесту, праздновал свой брак и, возвращая жизнь природе и людям, заливал земли своей оплодотворяющей влагой” (Матье М. Э. Избранные труды по мифологии и идеологии Древнего Египта. М., 1996. С. 184).
7. “И сказал [Господь] Бог: вот знамение завета, который Я поставляю между Мною и между вами и между всякою душею живою, которая с вами, в роды навсегда: Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением [вечного] завета между Мною и между землею. И будет, когда Я наведу облако на землю, то явится радуга [Моя] в облаке; и Я вспомню завет Мой, который между Мною и между вами и между всякою душею живою во всякой плоти; и не будет более вода потопом на истребление всякой плоти. И будет радуга [Моя] в облаке, и Я увижу ее, и вспомню завет вечный между Богом [и между землею] и между всякою душею живою во всякой плоти, которая на земле. И сказал Бог Ною: вот знамение завета, который Я поставил между Мною и между всякою плотью, которая на земле” (Быт. 9, 12-17).
8. Матье М. Э. Избранные труды по мифологии и идеологии Древнего Египта. М., 1996. С. 182.
9. Зелинский Ф. Ф. Соперники христианства: Статьи по истории античных религий. СПб., 1995. С. 105
10. Рерих Н. К. Алтай – Гималаи. Путевой дневник. Рига, 1992. С. 252