Книга четвертая из серии

«Колокольчики Святой Руси»

 

 

В начале сотворила Любовь небо и землю.

Земля же была безвидна и пуста…

…И сказала Любовь: да будет свет. И стал свет…

…И сказала Любовь: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему…

…И сотворила Любовь человека по образу Своему, по образу Любви сотворила его; мужчину и женщину сотворила их.

И благословила их Любовь, и сказала им Любовь: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле…

 

 

Пролог

Путник, сейчас ты стоишь перед выбором: ты можешь читать эту книгу дальше, а можешь повернуть назад, в свою прошлую жизнь. И потому я хочу тебя предупредить: если ступишь сюда, в повествование этой книги, то уже никогда не вернешься назад — сказка с тобою случится навсегда. Подумай, прежде чем сделать этот шаг. Я тебе искреннее желаю вернуться домой к своим привычным делам, в свою обычную жизнь. Зачем тебе чудеса, к чему тебе сказки? Твоя прежняя жизнь известна, предсказуема и понятна, но если ты войдешь сюда, то все это исчезнет, ты навсегда потеряешься в этом загадочном и удивительном мире, где чудеса происходят так же естественно, как восходит солнце.

Когда-то я не раздумывая сделал шаг навстречу сказке? и она приняла меня, но теперь не отпускает. Я больше не могу вернуться в прежнее русло бытия, которое ушло, исчезло и, вероятно, навсегда. И вместе с этим растворилась, исчезла моя прежняя сущность. Нет, конечно? у меня то же самое имя, тот же внешний вид, но я стал другим. Почему я так грустно говорю об этом? Наверное потому, что всегда грустно расставаться — особенно с самим собой.

Так вот: чтобы с тобой не случилось подобного, убеждаю тебя вернуться в свою квартиру, к своим близким, друзьям, приятелям, в свое уютное кресло, теплую постель. Лучше поспеши, там скоро начнется очередной телевизионный сериал — ведь смотреть кино так увлекательно, а главное безопасно? потому как там все происходит с другими. А здесь ты сам можешь попасть в реальный сериал и стать его главным героем со всеми вытекающими из этого последствиями.

Ну хорошо: коли ты не уходишь, то прошу пожаловать к моему очагу. Видишь, я развел уже костер, тут рядом моя палатка. Нас окружает удивительная кавказская осень. Земля покрыта ковром сухих золотистых листьев, пахнущих медом. Как прекрасна эта пора в горах! Сколько красок, чистого воздуха, покоя разлито вокруг в это волшебное время года. Посмотри, как скумпия* своими бордовыми переливами наряжает мир в сказочные одежды. Я забрел в эту лесную глушь, чтобы побыть в уединении и как следует подумать обо всем. Это так важно — остаться наедине с самим собой, чтобы хоть как-то осмыслить, что происходит с тобой в этой жизни.

 

* Скумпия — высокий кустарник, распространенный от Средиземного моря до Восточной Азии — (Прим. ред.).

 

Присаживайся, милый человек, я поведаю тебе свою тайну. У меня их много, но вот одна не дает покоя, раздирает меня на части. Мне нужно с кем-нибудь поделиться, иначе я больше вынесу этого непосильного груза. Я, честно говоря, рад, что тебя занесло на эту старую дорогу, затерявшуюся в горах Кавказа. Мне так не хотелось еще одну ночь проводить в одиночестве, когда разговариваешь сам с собой, когда сам себе задаешь вопросы и сам же себе отвечаешь. Впрочем, я конечно не жду, что ты мне что-нибудь подскажешь, потому как подлинные ответы и подсказки человек может получить только у самого себя. Но порой для этого нужен слушатель. Выслушай мою повесть, для меня это очень важно, даже если ты ничего не поймешь. Я хочу рассказать тебе о любви.

Может быть, я фантазер, может быть, у меня что-нибудь не так с головой, вернее, с душой или, скорее, с сердцем? По крайней мере, не все, но что-то не в порядке — это уж точно. Если я собрался рассказать о любви, то видимо, у меня что-то с мозгами. Мне недавно посоветовали обратиться к психиатру. В этом есть какой-то смысл, но он имеет две стороны: психологическая помощь нужна либо мне, либо всему миру, ибо неполадки с головой или у меня, или у всего человечества. Не мне решать эту головоломку, поэтому оставим ее и приступим к главному.

Да, я забыл тебе сказать, что я писатель. Но на самом деле, скажу тебе откровенно, — а сегодня именно ночь откровений — я не считаю себя писателем. Потому что я не пишу книги — я живу в них, они и есть моя жизнь. Просто я переношу на бумагу все, что со мной происходит. Поэтому, когда ты будешь читать, то почувствуешь: когда я описываю море — доносится запах моря, слышен шум волн. А когда я буду повествовать об этом вечере, о нашем костре, то вдруг в твоем доме запахнет дымом, почувствуется прохлада ночи, послышатся крики птиц. Ты думаешь, что я шучу, что так быть не может? Впрочем, не буду тебя ни в чем убеждать. Недавно произошел курьезный случай: одна дама, истинная фурия, ворвалась ко мне в гостиницу, залетела вихрем и как закричит во все горло: «Хррреновый ты писатель!!! Ни хрррена ты не знаешь!!!» Вот класс! Так прямо и откровенно. Я, честно говоря, вначале опешил, а потом даже приятно стало: ведь действительно в самую точку, в самую десятку попала. Бывает же такое — так прямо и так в точку. Это сейчас редкость, все вокруг лукавят, а здесь — как артобстрел. И ведь она права была: никакой я не писатель, а человек. Но самое главное, что я действительно ничего не знаю. Вернее, когда-то, конечно, что-то знал — вот только не помню что. А когда случилась со мною эта странная любовь, так и позабыл все, позабыл не только все, что знал, но и самого себя. Оказалось, что такая любовь сметает все на своем пути, никакие стены, рамки, законы, установки ей ни по чем, она всего сильнее. Она, как извержение вулкана, снесет на своем пути все, что построил человек. Она, эта любовь, как цунами — подлинное стихийное бедствие, ничто не устоит перед ее напором.

Хочешь, я налью тебе рюмку конька? У меня с собой есть прекрасный коньяк. Ты не пьешь? Тогда хотя бы вдохни этот божественный напиток, он пахнет шоколадом и деревом, дубовой корой. Как хочешь — а я выпью. Мне хочется.

Я люблю уединение, когда можно быть совершенно самим собой, когда можно смеяться и плакать без страха, что кто-то не поймет или поймет не так. Эти деревья вокруг нас — мои лучшие друзья и слушатели, они никогда не скажут обидного слова, они выслушают до конца, не перебивая, а главное — поймут и не осудят, и даже наоборот — поддержат. Ты спрашиваешь, могут ли деревья слышать? Милый человек, только они-то, возможно, и слышат нас по-настоящему. Я сумасшедший? А ты знаешь, я ведь не скрываю этого, потому как либо я безумен, либо весь мир, но одно ясно: с кем-то из нас это произошло. Естественно, признать сумасшествие одного человека, то есть меня, куда легче и проще, нежели признать то, что с ума сошел весь мир. Вот чего никому, в том числе и тебе, не пожелаю, так это родиться с такой чувствительной нервной системой, как у меня. В ней-то все и дело. С таким восприятием люди долго не выдерживают: либо спиваются, либо уходят в наркотики. Глубоко чувствовать этот безумный мир — сущее наказание, пытка и мука. Однако есть в этом и светлая сторона: когда приходит что-нибудь хорошее, то оно также усиливается во много крат. И то с ума сходишь от невежества и холода окружающего человеческого мира, то с ума сходишь от счастья, когда оно накатывает, подобно цунами. Тогда мне открываются безбрежные небесные просторы какой-то безумной, беспредельной любви и нежности. Это почти невозможно выразить словами — можно лишь пережить. Садись поближе к костру; видишь, как ночь обступила нас — будто накрыла своим звездным плащом? Я налью тебе чаю, он у меня просто божественен, он опьяняет как вино. В нем шалфей, мята, чабрец, лимонник. Все они собраны здесь, на этих чудесных горных склонах. Этот напиток, быть может, раскроет твое сердце, и ты услышишь меня и поймешь. Не может не раскрыть.

Я тебе скажу вот что: на Эвересте Любви невозможно жить! Его можно достигнуть, немного постоять на нем — и вернуться. Там, на вершине, нельзя долго находиться — иначе конец.

Ты не знаешь, что такое Эверест Любви? Ну наверное это к лучшему, потому как, однажды побывав там, ты навсегда потерял бы покой и твоя жизнь превратилась бы только в ожидание возможности вернуться туда, где ты испытал подлинное счастье. Никогда не залезай на Эверест Любви.

Сегодня ночь откровений. Я могу рассказать тебе все, но главное — это то, что есть лишь эта ночь и любовь. Больше ничего. Просто ночь и просто любовь. Впрочем, не просто любовь, а безумная любовь. Ты говоришь, что такое бывает со всеми? Наверное, ты прав, но когда это происходит с тобой, то всегда кажется, что это нечто особенное, из ряда вон выходящее. Понимаешь, милый человек, есть в моей любви одна странность, что ли. Не знаю даже, как тебе сказать, чтобы ты понял. Моя возлюбленная, понимаешь ли, живет не на суше, как все обычные женщины, — она пришла из моря. Нет, я в здравом рассудке, ты даже не представляешь в насколько здравом я рассудке. Я трезв как никогда, мои мысли остры, как лезвие бритвы. Ты думаешь, что я выпил и потому несу всякий бред. Пусть будет так. Думай все что хочешь, но только выслушай до конца. Впрочем, можешь не слушать, уйти, вернуться домой. Но я все равно буду говорить, потому как мне нужно высказаться. Я буду говорить в пустоту, в это ночное небо — ведь там, говорят, обитают зеленые человечки, инопланетяне — может быть, они выслушают и поймут. Кто-то же в этой Вселенной может выслушать меня и понять?

Я тебе скажу главное: никогда не залезай на Эверест, этого не нужно делать, поверь мне — это самое опасное занятие в жизни. Ибо если ты это сделаешь, то навсегда потеряешь покой. Потеряешь не только покой, но и самого себя. Тогда твоя прежняя жизнь кончится навсегда. Не залезай на Эверест Любви, там… там произойдет с тобой нечто такое прекрасное, что ты уже никогда не сможешь жить на земле. Ты станешь в полном смысле человеком не от мира сего. Твоя жизнь земная потеряет смысл — все потеряет смысл, ничего не останется. Ты будешь жить только тем, что пережил там, на вершине…

Ты спрашиваешь, почему я не могу там остаться, отчего мне нужно возвращаться обратно, если мне там хорошо? Я скажу тебе. Сейчас я скажу тебе — вот только закурю. Это вредно? Как ты можешь в такие мгновение говорить о таких пустяках? Я тебе доверяю свою тайну, а ты думаешь о чем-то постороннем. Будь внимателен, прошу тебя, и не перебивай. Так вот, я скажу тебе главное, впрочем, сегодня я только и делаю, что говорю что-то самое главное, и конца этому не видно. Наверное сегодня для меня нет второстепенного — все главное. Так вот, самое главное — жить там, на вершине, невозможно!!! Там жить нельзя! Там можно с ума сойти от счастья, этого не передашь. Там слишком, слишком прекрасно — так прекрасно, что счастье тебя разрывает на части, поскольку ты не можешь его вместить. И если ты все-таки попытаешься остаться, то взорвешься и от тебя ничего не останется. Ничего! Там сама вечность, она врывается в твое сердце, и сердце начинает болеть от блаженства, там в тебя входит космос и ты уже не знаешь, где ты и что с тобой, кто ты и откуда… Там невыносимо прекрасно. Человеческая природа не способна выдержать этого блаженства. И потому нужно возвращаться обратно, спускаться туда, где ты уже никогда не сможешь жить по-прежнему, туда, где ничего не видно, ничего нет. И остается только ждать и верить, что ты когда-то вновь взойдешь на вершину любви. Ждать, надеяться и верить — больше ничего. Часы начинают тянуться столетиями, а дни — тысячелетиями. Нет, это уже не жизнь, это просто ожидание и страх, что в очередной раз, когда ты взойдешь на Эверест Любви, твое сердце, твое существо не выдержит и разорвется на миллионы кусочков.

Понимаешь, милый человек, я встретил свою мечту — вот уж угораздило меня! И она, представь себе, живет в море, как русалка. Ты не веришь в русалок? И правильно, не нужны тебе эти сказки. Это у тебя еще есть выбор — верить или не верить в чудеса, а у меня уже такого выбора нет. Со мною это уже произошло: я вошел туда, и теперь не могу выйти. И даже не это главное. Все, что я тебе сказал до этого, — не то. Конечно, не то.

Главное — я ее люблю. Вот! Наконец я сформулировал хоть одну толковую мысль. Даже приятно стало, надоело быть глупцом, хочется быть мудрым. Я люблю ее! Вот уже великая, мировая новость, какая удивит планету. Великие слова — я люблю ее! Что ты сказал, ну и люби на здоровье? Да какое, милый человек, здоровье, если я потерял и покой, и сон, и сердце, и все. Меня нет. Вот ты думаешь, что это я сижу перед тобой, а это вовсе не я — это просто любовь. Меня уже давно нет, я превратился только в состояние, безграничное состояние любви. Ты никогда не был просто состоянием? Это странно, но со мной это случилось. Я потому и забрался сюда, в эту лесную глушь, чтобы вновь попытаться стать человеком. Но у меня ничего не получается. Ни-че-го!..

Ты хочешь выпить? Я давно тебе предлагал, ведь такие вещи невозможно слушать без коньяка. Вот тебе моя кружка, сделай несколько глотков и, возможно, твое воображение наконец начнет работать и ты вдруг поймешь меня. Мне нужно это все кому-нибудь сказать — иначе я сойду с ума. Я не могу нести этот груз один, и это даже не груз, это просто Вселенная, которая вошла в меня и не собирается покидать моего существа. Знаешь, я тебе подарю свою книгу «Дельфания», возьми ее, в ней все написано. Там все написано. Только учти, еще раз тебе напоминаю, что я не писатель, я не пишу, я живу, в этом суть. И знаешь, я тебе скажу больше того, что сказал. Я скажу тебе странную вещь — теперь, видимо, от главных вещей я перейду к странным — это уже перемена и это приятно. Так вот: странные слова мои заключаются в том, что я тебе пожелаю тоже подняться на этот Эверест Любви. Вот именно! Вот чего мне не хватало. И недоставало друга, который так же, как и я, взойдет туда, переживет там вселенское счастье и так же, как и я, потеряет покой навеки. Не думай, что я желаю тебе чего-то плохого — нет, напротив, ты будешь так счастлив, как не можешь себе даже представить. Это будет целое море счастье, нет, целый океан счастья, и даже не океан, а целая Вселенная счастья и любви. Но самое главное, что тогда мне не будет так одиноко, мне будет с кем поговорить. Представляешь, нас будет двое и мы поймем друг друга, мы не будем одиноки. Я пойму тебя, и ты меня поймешь. Это будет уже целый наш мир, в котором мы будем знать, о чем говорим. Это так важно, когда ты знаешь, что ты можешь сказать об ЭТОМ и тебя поймут. Бог мой, как мне стало легко, лишь только я представил это. Иди, милый человек, скорее туда, на вершину любви, я буду ждать тебя здесь. Я буду очень ждать тебя, и я помогу тебе, я был первым, мне было трудно, а тебе будет легче, потому как я смогу тебе помочь, я уже немножко знаю, КАК можно преодолеть тоску по Эвересту Любви. У меня уже есть опыт! Видишь как: я даже стал гордиться собой, я уже себя записал в мастера. Быстро же я нашел место приложения своего опыта: обучение тому, как не сойти с ума, когда ты сходишь с ума от любви. Получается каламбур, но в нем что-то есть. А знаешь, я даже не буду тебя здесь ждать, я проведу тебя туда сам, как сталкер. Я знаю, как попасть в эту зону, кое в чем я уже даже стал разбираться. На самом деле это безумно интересно и удивительно. Там происходят чудеса, нет, настоящие чудеса. Пойдем со мной. Сейчас же и отправимся в путь — немедленно! Видишь, как загадочно сегодня мерцают звезды: это хороший знак, знак того, что именно в такую ночь случаются чудеса. Все! В путь! Ночь великолепна и нежна. Это настоящая нежность, и она придет в твое сердце. Не слушай мои прежние жалобы, не верь моим стенаниям, там так прекрасно, что ради этого стоит жить и страдать. Только ради этого. Родиться, пережить Эверест Любви, а потом уйти с этой земли. Ради этого, возможно, все это и создано Всевышним — только ради этого. Но люди не знают об этом, поэтому они не живут, а существуют. Жизнь у них проходит в сумерках и в беспросветности.

Впрочем, я тебя не уговариваю: твое дело выбирать. Только выбирать-то тебе, милый человек, нечего. У тебя есть только возможность вернуться в прежнюю жизнь, где ничего нет и ничего никогда не будет, не произойдет, не случится. Там пусто, холодно и одиноко. Там все известно на тысячу лет вперед. Там ужасно…

 

По горам понесся ветер, в темном лесу на разные голоса заскрипели деревья, закричал филин. Мой верный друг, собака Ассоль, вдруг проснулась и, подойдя ко мне, ткнула мокрым холодным носом в руку.

— Ну, чего ты проснулась? Спи себе, — сказал я ей. — Не мешай мне беседовать с человеком. Ну ничего, что никого нет, считай, что я разговариваю сам с собой. Ступай, спи, что тебе до моих странностей? Разве ты поймешь, что такое Эверест Любви, что такое происходит с тобой, когда ты с него спускаешься, когда ты телом спускаешься на землю, а душа твоя под облаками остается навсегда?

Ассоль понюхала воздух, прошлась вокруг меня и улеглась у палатки. Тяжело вздохнув, она закрыла глаза и погрузилась в сон, думая, возможно, о странностях своего хозяина, который забрел в эту глушь, сидит всю ночь у костра и разговаривает сам с собой. А может быть, она вовсе так и не думает? Может быть, она, напротив, все понимает и переживает за меня. Нет, скорее всего, она чувствует: что-то происходит. Наверняка она понимает больше, чем я предполагаю.

Я прилег у догорающих углей, оперся на локоть и долго и безотрывно, почти не мигая смотрел на огни. Я чувствовал, что я, так же как эти головешки, горю, что все внутри у меня раскалилось добела. Я сгораю изнутри. И даже не сгораю. Я, как вулкан безумного огня, который готов взорваться и залить весь мир своими переживаниями, своей любовью. «Что бы тогда было? — думал я. — Стихийное бедствие от нашествия любви? Такое разве бывает? Бывает, наверное, если любовь не от мира сего, не человеческая, а какая-то космическая, что ли? Даже не знаю, какое название дать своему состоянию».

Вновь задул ветер, и угли в костре оживились и заиграли, выбрасывая в воздух красные искры.

На четвереньках я подполз к собаке и положил осторожно голову на ее туловище. Голове сразу стало тепло.

— До чего ж ты горяча, Ассоль, — сказал я ей, когда она подняла морду и посмотрела на меня сонным взглядом. — Я так полежу, ты не возражаешь? Сегодня мне безумно жарко и безумно холодно одновременно. Как так может быть? Я тебе скажу: когда сердце разрывается от огня любви, а вокруг тебя Вселенная холода, минус 273 градуса. Жара и холод одновременно. «Почему так происходит?» — спросил я, глядя на небо, по которому вдруг пролетела странная звезда, резко изменившая свою траекторию. Это было похоже на неопознанный летающий объект. И я вдруг нашел ответ, почему так происходит, почему бывает и жарко и холодно. Я заговорил вслух, обращаясь к звездам:

— Это все инопланетяне, это они спустились на нашу землю и решили захватить ее. Насоздавали загадочных женщин, чтобы сводить с ума земных мужчин. Они это умеют, на это они мастера. А может, и того хуже: они, эти гуманоиды, разбросали по земле инфекцию, такую, от которой влюбляешься так, что теряешь разум. Это такой вирус у них — вирус неземной любви. По-разному они пробовали нашу планету захватить, да поняли: лучше и надежнее любви нет ничего на свете. Вот и решили через нее, через любовь эту космическую, свести нас всех с ума. И начали они с меня. Впрочем, я сам виноват: бродил по лесам, горам и мечтал, мечтал, вот и намечтал такое, что и во сне не приснится. Теперь мне все понятно, — вдруг оживился я, — в них все дело, в этих зеленых человечках, все это их затея!

И тут я вдруг поднялся и закричал в темноту:

— Люди, не ходите, не бродите по лесам и горам, а главное — не мечтайте, потому что ваши мечты сбудутся! Здесь такую инфекцию подхватите — никакая вакцина не поможет. Тогда поздно будет.

Потом уже, ощутив усталость, я опустился и укладывая голову на теплую подушку под названием Ассоль поднял палец в небо и произнес:

— Не бродить и не мечтать! Нет, бродить-то можно, а вот мечтать нельзя. Все можно, а мечтать опасно — истинно сбудется все, что намечтаете. Потом не сетуйте, не говорите, что я вас не предупреждал. Я вас предупредил, и теперь я буду спокоен, я буду спать, а вы делайте что хотите — только не мечтайте. Зачем вам это? Ведь вам так хорошо там, у телевизоров, в теплых уютных квартирах, в домах. Там спокойно. Смотрите в экран не отрываясь, не озирайтесь по сторонам, иначе вдруг что-нибудь увидите и начнете жить по-другому. Не ходите в лес, не забирайтесь в горы, потому что там чудеса…

Мне понравилась моя речь, потому как я, кажется, сказал что-то очень мудрое — такое, что даже самому как-то стало приятно: дескать я такой умный, а все остальные — глупые. Хорошо становится, когда ты чувствуешь себя умным, а всех остальных — глупцами, а то ведь получается, что я один в эту ночь горю от любви, а все остальные пребывают в дреме, прохладе и забытьи.

Ассоль открыла глаза, посмотрела на меня, потянулась и принялась доглядывать свой сон. А я лежал и смотрел в ночное небо.

А потом мне вдруг пришла очередная бредовая мысль. Точнее, не мысль, а догадка: а вдруг можно Эверест Любви низвести на землю? Чтобы в самой жизни присутствовала эта космическая благодать, вселенское блаженство? Трудно, конечно, представить, как высшее может опуститься и пребывать в низшем, но может быть, такое все-таки возможно?

Я ухватился за эту соломинку, мне сразу на сердце легла надежда, принесшая некий покой и расслабление, которых столь вожделела моя душой в последнее время. Особенно после того, как я спустился с Эвереста, с Эвереста Любви.

Эпилог

Мне очень захотелось сразу написать заключение. Я не хочу ждать конца книги, чтобы сказать главное. Конец нужно знать сначала — иначе все будут спешить к завершению и упустят главное в самом повествовании. Вот чтобы этого не случилось, чтобы вы спокойно читали (а вероятно, и вовсе отказались от этого путешествия, ибо уже знаете конец), не торопились и могли вместе со мной пережить светлые и нежнейшие состояния, я заканчиваю именно сейчас.

Все мы, люди, мечтаем, надеемся, ждем и верим, что рано или поздно с нами произойдет что-то самое главное, самое важное, самое великое. Для чего же мы тогда пришли в этом мир, если не для того, чтобы с нами случилось нечто из ряда вон выходящее, чтобы с нами произошло самое великое чудо в мире?

Я искал ответ везде: в жизни, религиях, творчестве, работе, книгах, учениях.

Я искал ответ в просветлениях, самосовершенствовании, молитве, уединении.

Я искал ответ в Библии.

Я нашел ответ в любви — любви, которая, оказывается, как тень, всегда шествовала за мною по пыльным дорогам жизни. Только я не видел ее, ибо всегда смотрел вдаль — за моря и океаны, за горы и пустыни, за облака и небеса, за пределы видимого и невидимого. А любовь, выходит, всегда шествовала за мною, сзади. Она шла, покорно и смиренно ожидая, когда же я дойду до нее, когда наконец я остановлюсь, обернусь и увижу ее — мою неизменную спутницу.

Следовало прожить жизнь, чтобы перевести взгляд от заоблачных небесных далей к земной жизни, чтобы понять, что любовь божественная лишь предшественница любви земной.

Следовало прожить жизнь, чтобы понять, что нужно в подлинном смысле не опуститься, а взойти от любви божественной до любви земной, поскольку любовь земная есть продолжение любви божественной.

Следовало прожить жизнь, чтобы остановиться, обернуться и встретиться с любовью здесь, на земле.

И у нее оказалось много лиц — так же много, как много мы встречаем на своем пути людей. Каждый человек дается нам, как проявление любви, как дар любви Всевышнего. Человек никогда не остается без любви, он только может переходить от одной встречи с любовью к другой, и нет никакого промежутка, паузы, будто нас нежно передают, как младенцев, из одних рук в другие.

Человек не может видеть Бога, но Он есть. Он проявляет Себя в людях, которые нас окружают, которые дарят нам свою любовь, заботу, нежность.

Все, что мы видим, — это любовь. Она здесь, всегда рядом с нами — стоит только остановиться и обернуться, чтобы увидеть ее лики, которым нет числа.

Она и в мерцании звезд.

Она и в смехе ребенка.

Она и в разноцветье весенних трав.

Она и в этом холодном, пронизывающем насквозь ветре.

Она и в улыбке, застывшей на лице умершего.

Она и в старухе, отчаянно пытающейся перейти оживленную дорогу.

Она и в глазах бездомной собаки, бегущей за тобой в надежде получить от тебя пищу.

Она даже и в лице того, кого мы готовы уничтожить за нанесенные нам боль и обиду.

Суть Библии заключена всего лишь в двух изречениях Христа:

И один из них, законник, искушая Его, спросил, говоря: Учитель! какая наибольшая заповедь в законе?

Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки.

(Матф. 22, 36—40)

Суть Библии Любви, которую мне следовало познать на своем Пути, также заключена в двух изречениях:

Бог любит каждого человека.

И проявляет Свою Любовь через людей, которых мы встречаем, через красоту и великолепие природы, которая нас окружает.

Бог есть Любовь, и человек, созданный по образу и подобию Божьему, — тоже есть Любовь. И если человек не становится Любовью, то он уже как бы не человек, созданный Богом, а нечто другое.

И потому в душе каждого человека живет желание стать тем, кто он есть на самом деле.

И оттого в сердце каждого человека пульсирует жажда любви, потаенная мечта о тотальной, великолепной жизни, в которой рассыпаются стены, разрываются цепи, спадают путы, исчезают законы, ограничения, обязанности и остается только то, что есть человек в своей первозданности, — Любовь.

Человек и приходит в этот мир, чтобы познать, что все вокруг него и, конечно, он сам есть только Любовь — и ничего более.

 

Глава 1

Бездна

Ветру с Гор уже перевалило за сорок, когда он столкнулся с самой большой загадкой в своей жизни.

Он сидел на берегу живописного озера, объятого со всех сторон невысокими горами, покрытыми пеной изумрудного леса. Из ущелья, крадучись, выползал туман и таинственно стелился по темным неподвижным водам озера.

Ветер с Гор удил рыбу и, казалось, пристально глядел на поплавок. На самом же деле взгляд его был устремлен за пределы видимого мира. Мысли его в это время странствовали в ином измерении, так что он даже не замечал, когда поплавок вздрагивал и уходил под воду.

…Он думал о том, что всякий человек, приходя в этот мир, похож на рыбака, который мечтает поймать самую крупную в своей жизни рыбу. Добыть самый большой и самый невероятный улов…

…Он думал о том, что жизнь человеческая, возможно, похожа на эти темные, таинственные воды, Бог весть что таящие в своих недрах. И человек никогда не знает, что встретит он на своем земном пути. Что найдет — если найдет. А потом, если и найдет, то вполне вероятно, что потеряет. Ведь мало найти, нужно уметь сохранить то, что нашел. Нужны силы, а может быть, и еще что-то, чтобы сохранить и удержать найденное. Вероятно, в этом «что-то» и заключается камень преткновения. Потому что сохранить оказывается гораздо труднее, нежели найти. Подобно тому, как удержать воду в ладонях, когда, как плотно ни сжимай пальцы, вода все равно находит маленькую щелочку и неизбежно утекает, исчезая в земле.

…Он думал о том, что он в подлинном смысле поймал самую невероятную рыбу в мире, потому что встретил женщину, живущую в море. Но и сам он был «пойман», ибо полюбил эту невероятную женщину невероятной любовью. И все это произошло с Ветром с Гор тогда, когда уже не ждешь от жизни ничего, когда почти свято уверовал в то, что прожил столько лет, что испытал и пережил все возможное и невозможное на этой земле. Но оказалось, что у жизни всегда остается в запасе самый последний и самый главный дар, который она может преподнести человеку когда угодно. И вероятно, ей приятно делать это именно тогда, когда этого менее всего ожидаешь.

…Впрочем, размышлял Ветер с Гор, неправда, что он ничего не ждал от жизни. Каждый человек ждет. Всегда, до последнего удара своего сердца ожидает чего-то. Потому что, пока сердце стучит, оно не может не надеяться на то, что с ним произойдет наконец нечто самое главное, самое прекрасное и самое удивительное.

…Он думал, что каждое сердце ждет любви, что ему больше ничего не надо. «Оно для того и создано. Потому, возможно, и мое сердце всегда ждало этой Любви, даже если я об этом не знал, даже если мой разум был далек от сокровенных намерений сердца.

Сердцу не прикажешь. Оно всегда ждет любви. Оно ожидает любви, когда ум уже ни во что не верит. Когда все надежды исчерпаны, как колодец в пустыне, из которого ушла вода, и караванные пути пролегли вдали него.

… Мое сердце жаждало любви неземной, и я ее встретил, неземную женщину. Она вышла из моря. Ее дом — море, такое великое, непонятное, полное тайн и загадок. И эта женщина для меня — тоже море. Бездна. Она может быть ласковой и грозной, нежной и ледяной, неподвижной и бушующей».

… И он стал думать о Ней, о той, которая смела его душу, как цунами сносит берег.

«Я не смог удержать ее, она как вода ушла сквозь пальцы. Возможно, земному человеку невозможно удержать неземную женщину…»

 

Сегодня боль дошла до своего предела. Если бы Ветер с Гор смог заплакать, то ему полегчало бы, но эта боль была столь велика, что не позволяла появляться слезам.

«Такое отчаяние я пережил, когда ушла моя мама, — думал он. — Но там была смерть, неизбежность, а здесь все живы. А я умираю или что-то умерло. Я не могу жить без нее и постепенно схожу с ума. Она говорила, что мы не можем быть вместе. Почему? Отчего так несправедливо?»

К вечеру Ветер с Гор вернулся в свой маленький глинобитный домик на горе и не раздеваясь лег на кровать.

«Эта женщина — бездна», — думал Ветер с Гор в сумраке наступающей ночи, отвернувшись к стене.

Эти ужасные ночи без нее, когда весь мир, кажется, сейчас взорвется от Любви, от того, что он не может быть с ней, любить ее и ласкать. Отдавать ей всю свою Любовь, всего себя до конца, пока его больше не останется, не останется вообще ничего.

Ветер с Гор еще долго не мог заснуть, размышляя обо всем том, что знал о земных женщинах, которых прежде любил. И тогда он вдруг пришел к выводу, что не только женщина из моря, Дельфания, — это бездна. Любая женщина — бездна. Только никто не подозревает об этом.

Но ведь и мужчина — бездна.

Мужчина подобен суше, женщина подобна морю. Они соприкасаются друг с другом лишь узкой полоской берега. Суша не может проникнуть в глубь моря, море не способно проникнуть в глубь суши.

Может быть, потому мужчину так манит эта бездна, так тянет уйти, унестись в самую глубину этих темных вод, чтобы познать тайну женщины и, возможно, обрести счастье.

Отдаться этой стихии вод, даже если это будет стоить жизни. Ведь жизнь стоит того, чтобы посвятить ее любви.

«Всякая женщина — это двери в иной мир», — вот последнее, что подумал Ветер с Гор перед тем как отправиться по течению в царство сна, царство грез.

 

Глава 2

Лебедь

Эта осень была особенной, и не только потому, что Ветра с Гор посетила глубокая печаль: в самой природе происходило нечто необычное. Тянулись тихие, томные, теплые дни октября. Природа будто чувствовала переживания Ветра и старалась его утешить. И этим утешением стало чудо — в начале ноября расцвела сирень. Это была всего лишь одна сиротливая веточка на сухом дереве. Но было так удивительно и необычно видеть глубокой осенью вестницу весны. Ветер с Гор нагибал к лицу сирень и жадно вдыхал аромат, который его всегда пьянил и волновал, а вот сейчас не приносил прежней радости и упоения.

«Наверное, я похож на эту одинокую ветку, которая вопреки законам мирозданья цветет осенью, — думал Ветер с Гор. — Я люблю, когда нужно быть спокойным, я горю, когда следует пребывать в прохладе, я цвету, когда пришло время засыхать».

Ветер с Гор понимал и чувствовал природу: горы, леса, ручьи, деревья, цветы, камни, зверей и птиц. Он мог по-своему общаться со всем, что встречалось на его пути, когда он бродил по горам Кавказа. Но он совершенно терялся, когда оказывался в городе. И чем больше он понимал природу, тем меньше понимал мир людей.

Прежде чем отправиться в путь по горам, Ветер с Гор снимал обувь и некоторое время стоял на земле босыми ногами, ожидая, пока по телу нежно прокатится волна покоя и умиротворения. Он считал, что нужно гармонизировать свое духовное и физическое поле с окружающим миром. И природа чувствовала Ветра с Гор. Она по-своему говорила с ним. Когда Ветер с Гор в своих мыслях «забредал не туда», то он спотыкался и даже падал. Таким образом лес останавливал его, напоминая, что здесь надобно оставить суетное и обратиться в мыслях к вечному. Таким отрезвлением мог быть и укус осы в мягкое место, когда требовалась «инъекция» для перестройки души и мыслей. Природа была разнообразна в своих проявлениях, но Ветер с Гор всегда понимал, что она говорит ему. Когда однажды, повалявшись на траве, он заметил под правым коленом ожог — такой, что даже появился водянистый волдырь, — он понял, что ему прижгли биологически активную точку. Ее еще называют точкой от ста болезней. Это природа пыталась по-своему полечить горного странника.

Однако в этот раз природа замолчала, будто не знала, что сказать Ветру. Может быть, она не ведала таких состояний, какие испытывал Ветер с Гор.

В эту осень Ветер с Гор вместе со своей неизменной спутницей, кавказской овчаркой с красивым именем Ассоль, каждый день ходил к озеру и сидел на его берегу, забросив удочку. Он носил с собой Библию и иногда открывал ее наугад. Он читал то, что попадалось ему на глаза, в надежде найти ответ на свой вопрос: почему любовь приносит ему столько боли и страданий? Но ответа не находил. И тогда он подумал о том, что, видимо, сейчас он не способен понять это потому, что глаза его не видят, а уши потеряли способность слышать глаголы вечной жизни, изложенные в этой книге вечной мудрости.

«А может быть, любовь к женщине не так важна по сравнению с любовью к Богу, и потому в Библии ничего не говорится о любви к женщине?» — вопрошал он.

«Вероятно, лишь божественная любовь, только она одна важна для человека. Что же тогда делать с моей любовью? Где мне найти ответ, в какой книге? Вот если бы была книга, посвященная любви к женщине. Как бы она называлась? — размышлял Ветер с Гор. — Библия Любви? Никогда не слышал о такой книге».

А на озеро прилетели лебеди. Это было тоже необычное явление, ибо ранее здесь эти прекрасные птицы никогда не появлялись. Они, расправив крылья, планировали над гладью озера и потом садились, растопырив лапы, скользя на них по воде, как на лыжах. Ветер с Гор кормил их каждый день хлебом, и они уже настолько привыкли к нему, что смело выходили на берег и брали хлеб с рук, каждый раз щипая своим клювом его ладонь. Но это бывало только тогда, когда Ассоль находилась вдалеке, потому что она не позволила бы так близко подходить к своему хозяину. А когда лебеди пытались подойти к Ветру с Гор при ней, то она лаяла и даже пыталась догнать их вплавь.

Один лебедь был болен — он не мог летать как все. Его Ветер с Гор заметил сразу: у птицы оттопыривалось крыло. И вот однажды вся стая взмыла в небо, а этот одиночка остался на озере, и казалось, что он жалобно смотрит вслед товарищам. А стая, набирая высоту, выравнивалась в стройный клин. Больше лебеди не вернулись.

Прошла неделя. Ветер с Гор перестал ходить на озеро. Но когда повалил снег, ударил мороз и поднялся ветер, Ветер отправился туда, чтобы посмотреть, как себя чувствует больной лебедь и, если он еще там, забрать его к себе на зиму.

Снег падал крупными хлопьями, залепляя лицо. Озеро наполовину затянулось коркой льда, но птица плавала в еще не замерзшей части. Ветер с Гор подошел к краю покрытого льдом берега и протянул руку с хлебом. Лебедь подплыл к человеку, с трудом вскарабкался на лед и, переваливаясь с бока на бок, зашагал навстречу. Собаку Ветер с Гор оставил дома, чтобы она не мешала ему взять больную птицу с собой.

После того как лебедь поел с рук хлеба, Ветер с Гор осторожно обхватил двумя руками волнующуюся птицу и понес ее домой. Ассоль попыталась выразить свое недоумение по поводу появления в их доме необыкновенного гостя, но лебедь шипел и собака отступила. А когда к тому же она убедилась, что в миске птицы нет для нее ничего съедобного, то и вовсе успокоилась.

Этот вечер Ветер с Гор проводил в чудной компании. На улице разыгралась вьюга, ветер силился сломать все, что встречалось на его пути, гнул деревья, ломал ветки. Хозяин сидел у печи и, подбрасывая в печь дрова, смотрел на огонь. В трубе то и дело раздавался гул. Ассоль растянулась у двери на коврике и храпела. Лебедь положил голову на пол и смотрел на Ветра своим черными глазками, привыкая к новой обстановке. Ветер с Гор заметил, как в глазах-бусинках птицы отражается огонь печи. «Надо дать ему имя», — подумал он и чуть было не сунул в топку очередное полено, но увидел на нем маленькую черную точку. Это был паучок, который бежал по дереву.

Ветер с Гор сдунул паучка на пол и подумал, что нужно быть осторожным, чтобы не причинить вреда никакому живому существу. «Ничто не может служить оправданием, если я причиню страдания кому бы то ни было — даже любовь, от которой болит мое сердце».

 

Глава 3

Встреча

Когда в январе вдруг стало по-весеннему тепло, Ветер с Гор отправился вместе с собакой и лебедем по горным тропам в лагуну, где когда-то произошла удивительная и невероятная встреча с Дельфанией. Он надеялся, что там ему удастся развязать болезненный узел, в который любовь к женщине из моря скрутила его сердце и душу.

Ветер с Гор погрузил птицу в рюкзак, и она выглядывала у него из-за спины, что представляло собой довольно странное и удивительное зрелище: человек, лебедь в рюкзаке и мохнатая собака, семенящая рядом. Кроме того, на цветочном рынке Ветер с Гор купил целую корзину роз и теперь держал ее в руке. Он нес эти цветы с чувством, что идет на кладбище и цветы помогут ему проститься с тем, что не дает ему жить как прежде.

Придя в лагуну, Ветер с Гор долго стоял и смотрел на то место, где когда-то располагалась его палатка, в которой он встречался с Дельфанией — женщиной из моря.

Странно, думал он, но все осталось как прежде. Даже очаг, который он тогда выложил из камней, сохранился в прежнем виде. Воспоминания нахлынули на него, как большая волна, и он понял, что здесь оставаться не следует и потому продолжил свой путь по берегу моря в поисках новой стоянки. Вскоре путникам открылась лагуна, отделенная от моря галечной насыпью. Обогнув лагуну и поднявшись на полсотни метров в гору, Ветер с Гор нашел место у края обрыва, где разбил палатку и разложил вещи. Отсюда открывался великолепный вид на море и залив. Вокруг был лес из невысокого можжевельника с искривленными от морских ветров стволами. Эти сказочные по своей красоте деревья создавали чувство защищенности и умиротворения, насыщали воздух ароматом свежести и покоя. А возвышение над миром наполняло сердце ощущением простора и свободы.

Ветер с Гор спустился с горы вместе с лебедем, оставил его на берегу, а сам погрузился с головой в ледяное пространство моря. Кристально чистая и обжигающая вода подарила телу звонкую бодрость. Затем он пустил лебедя в лагуну и долго смотрел, как белая изящная птица грациозно скользит по изумрудной глади, отражаясь в ней. Ассоль последовала за лебедем, но выглядела она не столь изящно, особенно когда выбегала на берег и отряхивала от воды свою густую шерсть.

Ветер с Гор смотрел на животных и завидовал тому, что им неведомы муки человеческой души и сердца. Конечно, они по-своему чувствуют и переживают, но не погружаются в глубины душевных состояний, воспринимая мир таким, какой он есть здесь и сейчас. А мир безусловно всегда беспредельно великолепен и удивителен своей неповторимой красотой.

Розы Ветер с Гор с нежностью положил на берегу лагуны, предварительно подрезав концы и опустив их в воду. Он еще не решил, что будет с ними делать. С вершины, где стояла палатка, цветы смотрелись бордовым пятном на фоне серо-желтого берега. А когда он спускался к лагуне, то можно было подумать, что этот изумительный бархатный куст растет здесь естественным образом.

«Жаль, что они обречены завянуть, — думал он, разглядывая раскрывшиеся на солнце лепестки, на которых играли бриллиантовые капли воды. — Видимо, действительно, всему свое время: время распускаться и время увядать».

В лесу у подножия горы Ветер с Гор отыскал маленький родник, из которого пил живую, хрустальную воду. Дни проходили размеренно, и к Ветру с Гор постепенно возвращалось давно потерянное и забытое чувство покоя и гармонии. В полдень он сидел на краю обрыва и смотрел в бескрайнюю синь моря. Видел, как изредка проплывают рыболовецкие суда, собирающие на морских плантациях один из самых изысканных морских даров — мидии.

Только ночи были долгими, сны — беспокойными и мучительными. С полуночи с моря налетал напористый ветер, скрипели деревья, издавая самые невероятные звуки, похожие на голоса животных и людей. К лагуне с гор близко походили шакалы, и вой их был подобен детскому плачу.

Однажды ночью, когда Ветер с Гор долго не мог заснуть, он решил прогуляться по берегу. Море выглядело нереальным: в лучах лунного серебра ходили причудливые волны, с пеной накатывающиеся на берег; горы, обрывы виделись совершенно иными, нежели днем. Все это скорее походило на марсианский пейзаж, чем на земной. Ветер с Гор в эти мгновения чувствовал себя астронавтом-исследователем, попавшим на далекую, неизведанную планету.

«Впрочем, — подумал он, — и земля для нас еще неизведанна и полна нераскрытых тайн и загадок. И нам, людям, дается порой чувствовать себя здесь пришельцами из космоса. И, вероятно, главная загадка затаилась в самой удивительной планете нашей Вселенной — в человеческом сердце. Мироздание же нам дано лишь для того, чтобы понять и разгадать тайны этой сокровенной планеты, которая стучит у нас в груди».

Внезапно перед ним вдруг появилась темная фигура женщины. В это мгновение налетел сильный порыв ветра, который колыхнул длинные волосы ночной гостьи.

— Боже мой, ты! Это ты? — воскликнул Ветер с Гор.

Его сердце стучало так быстро, что перехватывало дыхание и ему было трудно говорить.

— Ты пришла? — почти закричал Ветер с Гор.

— Что с тобой, ты мне не рад? — произнесла она, улыбаясь и отряхивая ладонями капли со свой груди.

— Не рад! — выпалил он, еще не справившись с волнением и испугом. — Я приехал сюда, чтобы забыть тебя, чтобы наконец кончилось это наваждение!

Ветер с Гор помолчал, стараясь взять себя в руки и не выплеснуть лишние эмоции на женщину из моря, и проговорил:

— Я пришел сюда, Дельфания, чтобы проститься с тобой.

— Проститься? Почему? — в растерянности спросила она.

— Мне плохо, Дельфи, — произнес Ветер с Гор четко выговаривая слова и смотря прямо в глаза Дельфании. — Я потихоньку схожу с ума. Схожу с ума от любви к тебе, хотя я понимаю, что так не должно быть, что любовь должна приносить радость и наполненность. Моя же любовь, напротив, подавляет и истощает меня. Потому я и вернулся в эти места, чтобы как-то постараться избавиться от своего чувства.

Дельфания присела на корточки и принялась что-то чертить палочкой на земле. Ветер с Гор продолжал:

— После встречи с тобой я как бы завис между двумя реальностями, между двумя мирами: миром, который ты принесла в мою жизнь, и миром, в котором я всегда жил. Теперь я не знаю, который из них настоящий. Я будто потерял себя и никак не могу найти. И это потому, что моя любовь к тебе похожа на юношескую любовь, а не на взрослую. Я понял, что люблю тебя не по-взрослому, не как любит мужчина, а как любит девушку юноша, который переполняется удивительными, светлыми, лучезарными чувствами.

Дельфания ничего не отвечала.

— Я завис между двумя пространствами и теперь живу какой-то двойной жизнью, будто во мне два «я», — проговорил Ветер с Гор. — Там, в мире, живет мое старое «я» — взрослый мужчина, а здесь, с тобой, живет другое «я», которое, казалось, уже забыто навсегда.

Дельфания поднялась и посмотрела на него широко открытыми глазами, в которых отражались лунные блики. Очевидно, она не ожидала такой встречи после долгой разлуки.

— Дельфи, — произнес он и, стараясь все-таки смягчить атмосферу, подошел и положил руки ей на плечи, глядя прямо в глаза. — Я вернулся в мир после встречи с тобой. Я там жил… без тебя. Я исполнил все, как ты мне советовала: написал книгу, провел конференцию. Нашлись родители, которую удочерили девочку, найденную собачкой Мэгги. Девочка счастлива, я видел ее в новой семье.

Ветер с Гор убрал руки и посмотрел вдаль, за горы.

— Но там мне очень трудно. Понимаешь, там все по-другому. Не так, как с тобой. Я не могу совместить мир, который открыла мне ты, с миром, в котором живут все… Моя любовь к тебе — как птица, парящая в облаках: она не способна опуститься на землю. В моих чувствах к тебе как бы сплавились все состояния и переживания, какие я испытывал в жизни вообще начиная с детства. Эти воспоминания о необычайно светлых и добрых озарениях души и сердца возродились и зажили во мне новой, обновленной жизнью. Волнение, дрожь, таинство, когда нет никаких якорей. Это было то время, когда смотришь на стеклышко, а видишь драгоценный камень. С тобой я стал мальчишкой. И теперь внутри меня борются два существа: старое и новое, мужчина и отрок. Нужно выбрать, а у меня не получается.

Ветер с Гор взял ее руки в свои и слегка сжал.

— Я думал. Я все время думал о тебе. Ты будто живешь во мне. Это невыносимо, но это истинно так. Это как пытка… И однажды я вдруг вспомнил два фильма — «Солярис» и «Сталкер». И тогда у меня зародилось сомнение в реальности твоего существования.

Дельфания опустила глаза, а он не сводил взгляда с ее губ и лица.

— В «Солярисе» рассказывается о том, как космическая экспедиция приземлилась на планету, затерянную в Галактике, сплошь покрытую океаном. И вот этот океан оказался не просто жидкостью, а неким гигантским мозгом, который материализовывал тех людей, которые были близки астронавтам, причем некоторые из них на Земле давно умерли. Эти сотворенные океаном люди стали приходить на станцию. Некоторые астронавты, не выдержав такого испытания, покончили собой. Это стало безумием для участников экспедиции. К главному герою фильма на станцию постоянно являлась его умершая жена. И несмотря на то, что он знал, что она не человек, что ее тело, кровь состоит из других элементов, нежели человеческая плоть, он не мог побороть в себе чувство любви, которое испытывал к настоящей супруге.

Ветер с Гор перевел дух и продолжил:

— А «Сталкер» повествует о том, как после посещения Земли инопланетянами образовалась таинственная Зона, в которой происходило необъяснимое — исполнение желаний людей, посетивших особую комнату в этой Зоне. Но самое главное, что претворялись в жизнь желания не ума, а глубинные, подсознательные желания, о которых люди даже и не подозревали. Вот и мне подумалось, что здесь, на Большом Утрише, такая же зона, в которой мозг-океан осуществляет желания человека, его сокровенные мечты, в которых, вероятно, он и сам не дает себе отчета. И тогда вдруг я осознал, Дельфи, что здесь исполнилась и моя подлинная мечта. Прежде я думал, что самым сокровенным для меня желанием является уединиться и жить где-нибудь на природе. Нет! Дельфи, нет! На самом деле душа моя жаждала только любви, любви, любви и ничего больше! Но не той любви, какая существует в мире взрослых, а любви возвышенной, романтической, безумной, от которой теряешь голову и уносишься в небеса.

Тут налетел порыв ветра и стал развевать ее прекрасные длинные волосы.

— И лишнее подтверждение своей догадке я получил, когда проводил конференции здесь, в этой Зоне, Зоне любви и нежности. Люди после посещения этого места, не могли уехать отсюда, потому что у них пробуждалось это удивительное юношеское или девичье существо, их подлинная сущность, которая уснула, которая прежде была придавлена цивилизованным миром, его фальшью, законами, условностями. Люди вдруг начинали понимать, что возвращаться некуда, ибо их жизнь только здесь и началась. Они неожиданно осознавали, что ехать-то некуда, потому как здесь наконец они встретились с самими собой, какими были в детстве. Взрослое существо настаивало: «Нужно возвращаться домой, к делам, быту, работе». Детское существо отвечало : «Зачем? Разве та, моя прежняя жизнь приносит мне счастье и радость?» Каждый задавал себе этот вопрос и сам же отвечал на него: «Да, городская жизнь имеет свой смысл, но когда смотришь на городскую жизнь отсюда, непонятно в чем он состоит».

И я увидел, Дельфи, что здесь, на Утрише, с людьми происходят чудеса: вся их философия рушится, разваливаются самые изысканные и мудрые мировоззренческие установки и человек остается обнаженным, как младенец, с одним единственным желанием. И эта его истинная жажда души и сердца — любить и быть любимым. Больше ничего!!! Только Любви жаждет каждый человек, знает он это или нет, отдает он себе отчет в этом или нет. И я был первым, у кого исполнилось сокровенное желание в этой Зоне. Свершилось чудо! Море материализовало мою тайную мечту. Дельфи, ты — существо, сотворенное морем. Тебя нет в реальности!

— Пусть будет, как ты хочешь, — тихо промолвила она.

— Я люблю, люблю, люблю, люблю тебя, — выпалил он.

Она задрожала. А он стоял и не двигался.

— Если хочешь, — сказала Дельфания, — я сделаю так, что ты все забудешь. Ты забудешь меня, забудешь наши встречи, любовь сотрется из твоей памяти.

Ветер с Гор оторопел от внезапно открывшейся возможности вот так, вдруг наконец-то все решить одним разом.

«Неужели такое возможно? — мысленно спросил он себя. — Ну как же: я совсем забыл, что эта женщина из моря может то, что не дано простым смертным. Она способна даже стереть из моей памяти — впрочем, не только из памяти, но главным образом из сердца и души — мою любовь. Мою безумную любовь к ней».

Он отвернулся и пошел вперед, будто не услышал ее предложения. Она зашагала вслед за ним.

«А что же она, как она дальше будет жить?» — размышлял он.

Сердце его учащенно стучало. Ветер с Гор смотрел в ночное звездное небо — в то небо, с которым он так много и так часто беседовал. Он смотрел на облака, тихо скользившие в бескрайнем ночном просторе. И он вспомнил, как часто в последнее время просил облака унести с собой его любовь, чтобы сердце его затихло и обрело прежнее равновесие и умиротворенность. А сейчас вдруг испугался, что у него заберут то, что мучает его. То, что, с одной стороны, не дает покоя, терзает, угнетает, но с другой — наполняет его сердце бездонной радостью и блаженством. Как быть?

«Да, мне тяжело, — рассуждал он. — Безумно тяжело, я не знаю как мне с этим жить, но оказывается, я уже не знаю, как мне жить без этого, без этой отчаянной любви, которая сводит меня с ума, но которая заставляет при этом мое сердце пылать вселенским огнем нежности и счастья. Бог мой! Забыть о любви?! Что тогда я без нее? Для чего же я жил, если не для того, чтобы встретить эту любовь?»

— Хорошо,— неожиданно для себя произнес Ветер с Гор, резко остановившись и обернувшись к ней. — Если… Если я это сделаю, если я соглашусь? Тогда что ты? Что сделаешь ты? Тоже сотрешь из своей памяти нашу встречу?

При этих словах у него к горлу подкатил комок.

— Я никогда не забуду нашу любовь, — ответила Дельфания. — Любовь будет жить во мне всегда. Она моя, и я ее никому не отдам.

— Дельфи, — произнес Ветер с Гор и приблизился к ней, чтобы взглянуть в глаза, в которых искрились слезы. — Я не знаю, Дельфи, что мне делать. Ты умная, ты и придумай что-нибудь. Ты многое можешь, найди для нас выход.

— Я ничего не могу придумать. Я могу лишь помочь тебе избавиться от этого чувства, которое тебя, как ты говоришь, гнетет.

— Прости, Дельфи, я не знаю что со мной, я не знаю, как мне дальше жить со всем этим. Мне кажется, что я однажды взлетел и теперь никак не могу приземлиться, я все лечу и лечу. Хочется опуститься на землю и ощутить опору под ногами. Я устал лететь.

Ветру с Гор вдруг стало жаль ее. Невидимая, но очень сильная нить нежности протянулась из его сердца в сердце этой удивительной женщины из моря.

И тогда он обнял ее и прижал к себе, спрятав свое лицо в ее волосах. Эти волосы! Их запах, такой родной, так зовущий в неведомую даль, где все поет, играет и танцует в ритмах вечности. Да и вообще она — как вечный зов Любви, который вдруг пробуждает ото сна, отрывает от реальности, а скорее, от нереальности, в которой живешь, сбрасывает все одежды, оболочки, знания и зовет, зовет, зовет…

— Пусть будет так, — прошептал ей на ухо Ветер с Гор. — Я люблю тебя и пойду по жизни с этим чувством. Да мне, собственно, и возвращаться-то некуда. Ведь даже если я забуду тебя, я вновь отправлюсь по горам и вновь встречу тебя. И так будет происходить вновь и вновь, потому что ты живешь в моем сердце, ты — моя сокровенная мечта, которую не выкинешь из души. Действительно, в основании моей природы гнездится вечная жажда неземной любви. Ее-то не забудешь, это уже что-то вне моей воли, сильнее разума, сильнее всего. Почему же я нападаю на тебя? Это несправедливо, ибо море услышало мою просьбу и исполнило ее. Я не прав, Дельфи, мне просто очень трудно справиться с этим чувством непрерывного полета. Я вошел в тебя, как метеорит врывается в новую вселенную, и теперь я не могу покинуть твоего мира. Я растворился в нем. Все женщины мира не заменят мне тебя. Я люблю тебя, и все остальное мне не важно. Нет ничего важнее моей любви. Мне вообще ничего не нужно. Разве ты этого не видишь? Неужели ты не понимаешь, что после встречи с тобой я потерял смысл своей жизни? Я нашел тебя, но потерял все!

— Ветер, ты привык всего добиваться в жизни, — отвечала она ему также шепотом. — Ничего тебе не давалось просто так. Это было с тобой так долго, что ты высушил свою душу, ту ее часть, которая принимает все, что дает жизнь, Всевышний, просто так. Научись принимать. Просто бери как дар без рассуждений и объяснений «за что». Подлинная любовь рождается не как ответ на что-то, не как благодарность: она есть безусловный дар. Я люблю тебя — возьми мою любовь, как ты принимаешь лучи солнца, как воздух, как небо — не как награду, а как естественные состояния мира. Но не останавливайся, иди дальше.

Ветер с Гор прервал Дельфанию, выпалив:

— Умоляю тебя, Дельфи, оставь свое море, оставь эту бездну. Стань человеком. Будь моей женой. Давай жить, как люди. Я не могу так. Я не могу жить без тебя. Эта безумная граница между нами убивает меня. Я не могу так больше! Я вообще не могу жить! Что мне делать, Дельфи?! Ты безумная женщина из моря, зачем я только встретил тебя? Зачем? За что прогневил я Бога? За что Всевышний так наказал меня, послав эту безумную любовь, с которой не в силах справиться ни мое сердце, ни мой разум.

Слезы хлынули из его глаз, как весенние талые воды, которые уже не остановить. Боль вырывалась наружу, как вулкан извергает на планету огонь, камни, пепел. Слишком много накопилось внутри него отчаяния, переживаний, которые достигли критической отметки давления, и его сердце, как горловина затухшего вулкана, взорвалась.

Женщина из моря нежно гладила Ветра с Гор ладонью по голове.

— Любимый мой! Поверь, что я люблю тебя, как прежде, но ты должен следовать своим путем, а я своим. И это вовсе не значит, что мы в этом разделяемся, напротив, мы должны прийти к еще большей любви.

— Что же может быть еще больше? Мне кажется, что я достиг предела.

— Нет, милый мой, ни у чего нет предела, если мы сами того не пожелаем. В том числе и у любви — у нее нет конца. Всевышний подарил нам с тобой лишь одну ступень любви, теперь тебе и мне нужно последовать дальше.

Ветер с Гор поднял голову и посмотрел в лицо Дельфании, которое излучало радость и ласку.

— Помнишь, я тебе говорила, что ты еще найдешь свою любовь на земле, что у тебя будет семья, любимая и любящая жена, много деток, которых ты будешь безумно любить и лелеять.

— Неужели ты думаешь, что есть земная женщина, которую я буду любить так же, как тебя? — спросил Ветер с Гор.

— Не так же, а еще больше и сильнее, — ответила она.

— Я не верю в это. Разве можно полюбить земную женщину той божественной любовью, какой я люблю тебя? Для этого нужно, чтобы она была еще удивительней и прекраснее тебя.

— Пришло время, дорогой мой, познать тебе Библию Любви.

Внутри у него все напряглось от ее последних слов.

— Как ни странно, но я совсем недавно думал о том, есть ли на земле книга, которая бы раскрыла суть любви между мужчиной и женщиной, — промолвил Ветер с Гор.

— Библия Любви, любимый мой, это не книга, ее нельзя прочитать, ее возможно лишь пережить, осознать.

— В чем же суть ее?

— Суть ее в том, что Всевышний есть любовь. Он создал этот мир, облачив любовь Свою в материальные одежды. Потому все, что ты видишь вокруг себя: люди, которых ты встречаешь в своем земном странствовании, природа — есть проявление любви Всевышнего. Все, что мы видим, — это любовь. Она здесь, всегда рядом с нами, стоит только остановиться и обернуться, чтобы увидеть ее лики, которым нет числа, но все это единая божественная Любовь, воплощенная на земле.

Она и в мерцаниях звезд.

Она и в смехе ребенка.

Она и в разноцветье весенних трав.

Она и в этом холодном, пронизывающем насквозь ветре.

Она и в улыбке, застывшей на лице умершего.

Она и в старухе, отчаянно пытающейся перейти оживленную дорогу.

Она и в глазах бездомной собаки, бегущей за тобой в надежде получить от тебя кусок хлеба.

Она даже и в лице того, кого мы готовы уничтожить за нанесенные нам боль и обиду.

У любви, дорогой Ветер с Гор, много лиц — столько же, сколько мы встречаем на своем пути людей. Каждый человек дается нам как проявление любви, как дар любви Всевышнего. Человек никогда не остается без любви, он может лишь переходить от одной встречи с любовью к другой, и нет никакого промежутка, паузы: нас словно бы нежно передают, как младенцев, из одних рук в другие.

Любовь, мой дорогой, с человеком всегда — даже тогда, когда ему кажется, что кроме боли и отчаяния нет ничего на земле.

— А как же наша с тобой любовь? Где ее место? — спросил он.

— Наша с тобой любовь — лишь предшественница любви земной.

— Выходит, что следующий шаг моего жизненного пути — это спуститься от нашей с тобой божественной любви к любви земной?

— Не спуститься, любимый мой, а подняться, взойти, поскольку любовь земная выше божественной.

— Для меня, Дельфания, то, что ты говоришь, непостижимо, потому что Библия, которая для людей уже много тысячелетий является главной книгой, руководством к жизни, говорит о том, что божественная любовь превыше земных переживаний человека. Когда Иисуса Христа один законник спросил, какая наибольшая заповедь в законе, Он ответил, что первая, наибольшая заповедь: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим. Вторая: возлюби ближнего твоего, как самого себя.

— Ну вот, дорогой Ветер, ты сам и ответил на свой вопрос: сначала нужно возлюбить Господа, а потом человека. Потому как божественная любовь предшествует любви земной, а значит, человеку невозможно обрести подлинную земную любовь, не познав любовь божественную.

— Ты воистину поставила меня в тупик, я не знаю, что сказать, — высказал Ветер с Гор.

— Это не тупик, мой дорогой, а дверь, которая раскрывается перед тобою. Но ты никак не хочешь вступить в нее и войти в новый мир. Тебе плохо потому, что ты не идешь вперед, потому, что держишься за прошлое, пережитое, посчитав, что уже дошел до конца, до предела. Но, тот кто живет прошлым, не наследует будущего. На самом деле твой путь любви только начался.

— Разве возможно обычную, земную женщину полюбить сильнее, нежели я люблю тебя?

— Любая женщина, дорогой Ветер, — это море, это загадка и тайна, которую можно познать, если стремиться к этому. Каждая женщина — нераспустившийся бутон розы, который может раскрыться и заблагоухать божественным ароматом. Только для того мужчина должен быть добрым и ласковым садовником, который сумеет с нежностью и лаской ухаживать за ней.

— Как же я найду ту единственную, которой смогу подарить свою любовь?

— Свою единственную не нужно искать, она сама найдет тебя, сама придет к тебе. Только нужно быть готовым, чтобы узнать и принять ее.

Ветер с Гор хотел было спросить у Дельфании, как же он узнает ее, ту избранную, единственную, но промолчал. Он понял, что вопрос не имеет смысла, потому как только его собственное сердце способно увидеть среди сотен, тысяч лиц ту единственную, которая идет к нему, ту, которой он может подарить любовь, любовь, которая, как утверждает Дельфания, может быть больше, чем он испытывает к ней.

Занимался рассвет. Земной мужчина и женщина из моря, держась за руки, возвращались к лагуне. Они шли медленно и молча. Они просто наблюдали рассвет, который возвещал о том, что начинается новый день. День, который подарит живущим новую жизнь, если ее принять, если распахнуть ей свое сердце и душу.

Ветер с Гор и Дельфания поймали первый луч солнца и обнялись, будто почувствовали внезапный порыв-желание прижаться друг к другу.

Потом Ветер с Гор принес лебедя из палатки и пустил его на воду. Птица заскользила по синей лагуне.

Дельфания смотрела на происходящее и грустно улыбалась.

— У него болит одно крыло, он не может летать, — пояснил Ветер с Гор.

— Нет, он не болен, мой дорогой, — объяснила Дельфания. — Ему, как и тебе, нужно поверить в силу своего нереализованного крыла и распахнуть его. Для этого нужно осознать, что жизнь для вас не остановилась, а лишь предлагает сделать шаг навстречу новому, прекрасному будущему.

Они немного постояли на берегу моря. Потом Ветер с Гор принес большой букет роз, протянул его Дельфании и произнес:

— Возьми, это тебе.

— Я знаю, что ты принес эти прекрасные цветы, чтобы проститься со мной, — ответила она.

— Это так, — согласился он.

— Я возьму только один цветок, вот этот, — произнесла Дельфания и вытянула из букета одну розу. Поднесла ее лицу и с наслаждением вдохнула аромат.

Ветер с Гор долго стоял с букетом на берегу моря, в волнующихся водах которого недавно исчезла, растворилась загадочная морская женщина. Теперь ему казалось, будто Дельфании вовсе не было, а это был просто яркий, вызывающий ощущение полнейшей реальности сон, если бы не слова, произнесенные женщиной из моря перед разлукой: «Мы не расстаемся, мой дорогой Ветер с Гор. Мы с тобой отравляемся в Путь. У каждого из нас своя дорога, но духом божественной любви мы всегда будем вместе. В своем Пути, мой любимый, ты познаешь Библию Любви.

Человек не может видеть Бога, но Он есть, мой дорогой. И ты должен понять, что Он является к тебе в людях, которых ты встречаешь в своем земном странствовании, в неповторимой красоте природы, которая всегда окружает тебя.

Ты познаешь, что любовь всегда как тень шествует за тобою по пыльным дорогам Земли. Просто ты не видишь ее, потому что твой взор и внимание устремлены вдаль, за моря и океаны, за горы и пустыни, за облака и небеса, за пределы видимого и невидимого. А любовь всегда ступает за тобою сзади. Она идет, покорно и смиренно ожидая, когда же ты дойдешь до нее, когда ты наконец остановишься, обернешься и увидишь ее — свою неизменную спутницу.

Ты уже сделал первый шаг в познании Библии Любви, ты понял, что всю жизнь человек что-то ищет, к чему-то стремится, но, по сути, он стремится лишь к одному — найти, обрести свою любовь. Потом к тебе придет осознание того, что человек не замечает, что любовь его и так есть, ее не надо искать, так как она стоит сзади. И нужно проделать большой Путь, дорогой Ветер с Гор, чтобы в конце концов обернуться и понять: то, что ты ищешь, всегда было с тобой, просто ты смотрел не в ту сторону, не замечал того, что рядом. А рядом всегда были теплые, нежные руки, согревающие тебя, дарящие тебе свою заботу, нежность и ласку. И даже если эти руки отпускали тебя, то лишь для того, чтобы уступить место другим любящим рукам».

Ветер с Гор размахнулся и забросил цветы в море. Они рассыпались по морской глади и закачались на волнах. Но он этого уже не видел, потому что быстрым шагом удалялся от берега.

 

Глава 4

Бег

Ветер с Гор провел весну и лето в своих краях на Кавказе, а осенью ринулся на Север, подальше от тех мест, где все напоминало о Дельфании. Он бежал туда, где смог бы все забыть, где его душа наконец смогла бы обрести покой, мир и прохладу.

Спидометр машины накручивал километры. Мимо проносились деревни, города, поселки, церкви, деревья, поля. Будто снаружи крутили ускоренное кино.

«Там холодно: вероятно, огонь моего сердца охладится, угаснет и все станет на свои места, — думал он. — Там снега и свирепые морозы, они сделают свое дело. Ведь огонь не может гореть долго, он непременно погаснет. Там совершится еще одно чудо — чудо исчезновение предыдущего.

Куда ехать? Да важно ли куда?

Нет, конечно, важно. Я знаю куда. Там на севере похоронен мой предок, шотландский рыцарь. Он покоится в земле древнего монастыря, рядом — деревушка из десятка деревянных домиков. Что может быть лучше, чем эти дикие, древние, глухие места? Что может быть прекраснее этой северной пустыни, где я намереваюсь потеряться? Все мечтают и силятся найти себя, а я стремлюсь потерять. Все у меня наоборот. Все не так, как у всех. Что это за наваждение, что за крест, пожалованный свыше? Как устал я от себя, от своего сердца, которое все время стучит и что-то просит, что-то ищет и никогда не находит. А если и находит, то лишь на краткое время, чтобы потом вновь заныть и затосковать. О чем ты тоскуешь, сердце мое? Почему нет тебе покоя? Куда ты вечно зовешь меня? Зачем ты все время прислушиваешься к далеким зовам и отзываешься на них? Ведь эти зовы — лишь наваждение, иллюзия, фантазия. Зачем ты идешь на эти призывы?

Я буду молиться.

Я буду молиться день и ночь.

Я буду есть лишь хлеб и воду.

Я буду лежать в снегу, пока не замерзну, но охлажу свое сердце».

Постовые милиционеры видели за лобовым стеклом проносящейся машины такое, отчего столбенели и терялись в догадках. Посередине — мохнатая собачья морда, с другой стороны — лебедь, а за рулем — мужчина с длинными распущенными волосами. Эта троица летела навстречу будущему. И каждый представлял его по-своему. Каждый в нем видел что-то свое.

 

Глава 5

Печаль

Ветер с Гор поселился в маленькой, старой, покосившейся избе на краю поселка. В полукилометре от его жилья, на холме, в березовой роще, приютилось деревенское кладбище. А в противоположной стороне, на таком же расстоянии, раскинулся древний монастырь. Он стоял гордо, в белокаменных одеждах, на берегу большого озера, которое образовалось от ледника. В ясную погоду каменные цветы-храмы отражались в синих, неподвижных водах озера. Вокруг монастыря высились огромные сосны, ели, березы.

Осенние холодные дожди заливали землю. С утра из леса выползали туманы и стелились в низинах.

Ветер с Гор чувствовал себя бесконечно одиноким, и осенние пейзажи лишь усугубляли его грусть. Душа его металась и не находила места, будто он все больше погружался куда-то в глубину омута, но никак не мог дойти до дна. А он страстно желал этого, потому как знал, что только после этого начнется подъем.

Он бродил по окраине поселка и просто смотрел в свое сердце, в ту боль, которая ныла и не давала покоя. Он смотрел на мир, но видел только лагуну, море и эту женщину, которая свела его с ума. И сердце его рождало слова:

«Стелется по земле грустный туман. Он плывет, принимая причудливые образы. Я вижу в нем свою жизнь, которая течет куда-то и каждое мгновение превращается во что-то. Каждый день нужно понять, разгадать, что с тобою происходит, что это значит для тебя.

Каждый день я превращаюсь во что-то и порой не нахожу себя. Где я? Что со мной сегодня? Где я вчерашний? Кто я сегодняшний?

Этот таинственный, мистический туман, ползущий по земле, заполняющий каждую низину, впадину, ущелье. Кем ты был ранее и кто ты сейчас? Отчего ты, жизнь моя, как этот туман?

Зачем ты, дождь, сегодня льешь? Мне ничего не видно из-за тебя, ты скрываешь от меня солнце и небо.

Для чего вы, тучи, нависли над моей душой? Не давите на меня, зачем вы прижимаете меня к земле?

И вы, деревья, почему молчите так печально и ничего не скажете мне? Вы своими ветвями колышете по ветру будто машете мне вслед, словно я куда-то ухожу. Но я не знаю, куда мне идти и что мне делать со своей печалью.

И ты, ветер, к чему гуляешь и обвиваешь меня? Что тебе от меня нужно? Ты не приносишь мне покоя. Ты волнуешь меня, ты тревожишь меня, будто я могу что-нибудь сделать на этой земле. Ведь я песчинка в мирозданье — зачем ты подхватываешь и несешь меня Бог весть куда? Я лист осенний — что тебе до меня, ветер? Я одинок и куда я могу еще улететь? В еще большее одиночество?

И ты, музыка моего сердца, к чему звучишь сегодня, для чего несешься по Вселенной, будто это кому-то нужно, будто кто-то услышит тебя и отзовется?

И ты, ночь, отчего ты, как моя жизнь, в которой не наступает рассвет.

И ты, нечеловеческая нежность моего сердца, для чего томишь и все время беспокоишь меня? Зачем струишься ты из моей души, будто это кому-нибудь нужно? К чему ты пульсируешь в моем существе, будто я могу жить с тобой и не сходить с ума оттого, что тебя некому отдать?

И ты, море, такое далекое и такое близкое, зачем шумишь ты своими волнами, словно твои соленые воды могут остудить мое сердце? Для чего ты, море, так бездонно и так манишь? Что тебе до меня? Или думаешь, что ты больше, чем печаль моя, что ты можешь растворить в своих синих недрах грусть мою? Или ты, море, не ведаешь бездны грусти моей, не знаешь, что бездна эта столь велика, что поглотит тебя и ничего не оставит.

И ты, безумная женщина из моря, зачем пришла ты ко мне? Чего ты хочешь от меня? Оставь меня, уйди. К чему тебе я? Возьми все, что нужно тебе, и покинь меня.

Я заблудился в этом мире.

Я как ребенок, который потерял свою маму».

 

Глава 6

Зима

Пришла зима, замела, запушила все снегом, заморозила и покрыла мир тишиной.

Вместе с нею огонь сердца Ветра с Гор стал угасать, боль — таять и что-то новое, еще не понятно что, стало нарождаться в его душе.

На весь день Ветер с Гор уходидл на прогулку, вместе с собакой. Он забирался далеко в лес и стоял там, замерев, внимая музыке кружения снежинок. И он старался быть настолько тихим, чтобы слышать, как они шелестят в воздухе, как ударяются о землю.

Повсюду были разостланы белые пышные перины, искрящиеся на солнце лепестками-снежинками. Царственный покой, первозданность и красота зимнего леса завораживали. Высокие ели, нагруженные снегом, замерли в величественном безмолвии среди огромных, причудливых сугробов. И здесь Ветер с Гор наконец вдруг начал вспоминать себя прежнего. Он вновь, как и раньше, стал ощущать, что в глубине всего этого великолепия вибрирует и колышется божественная, девственная нежность. Будто природа незримо трепещет, как птица, готовая вспорхнуть в любое мгновение, и смиренно ждет того, кто воспримет и соразделит ее трепет.

Ассоль же было не до покоя и тишины. Она была счастлива до небес, потому как любила снег, и с радостью ныряла в сугробы. А когда выныривала, то это уже была не собака, а дикий снежный зверь, исполненный неуемного восторга. Она рычала, прыгала на Ветра с Гор и, ударяя лапами в грудь, валила его в снег. Тогда он подхватывал игру и сам становился зверем. С неменьшим азартом Ветер с Гор кидался на мохнатого зверя, заваливал его в сугроб, садился сверху и засыпал снегом. Однако Ассоль уже не вырывалась, ей нравился этот снежный массаж. Она переворачивалась на спину и поджимала лапы, делаясь похожей на безобидного зайчика. Ветер с Гор тер снегом густую, пышную собачью шубу. Но стоило Ассоль вскочить и один только раз встряхнуть своей шерстью, как на ней не оставалось ни одной снежинки.

«Вот уж природа так природа! — восхищался Ветер с Гор. — Как все продумано, как гармонично устроено!»

В такие мгновения ему казалось, что истина, которую он стремится познать, выход, который он ищет, совсем рядом, совсем близко.

Ветер с Гор бегал по лесным дорогам, укатанным санями, каждый раз убегая все дальше. Ярко светило зимнее солнце, снег сиял бриллиантовым блеском под его лучами. Снежные поля, окаймленные лесом, на фоне синего, чистого неба виделись нереально прекрасными. И он чувствовал, что от этих снежных перин веет материнской лаской и нежностью, будто он еще младенец и мать приготовила для него эту белую, чистую постель — с той любовью, которая может дарить только мать. Она своими руками подготовила это ложе, и оно хранит тепло ее рук.

После долгого бега Ветер с Гор останавливался и обнажался по пояс. От разгоряченного тела исходил пар. Сверху на плечи падали снежинки, слегка покалывая кожу. Вокруг разворачивалась зимняя лесная сказка. И тогда к нему приходило вдруг ощущение, будто снежинки ложатся на его разгоряченное сердце и приятно охлаждают его. Нежный снег опускался мягким покровом не на землю, а на раны его души и усмирял их, словно умащал елеем. Нега мира и покоя разливалась по его телу вместе с пульсирующей кровью, приводя каждую клетку его существа в безмятежный трепет вечности, созвучный неподвижной жизненности леса и музыке падающего снега.

И тогда он понимал, что вновь, как случалось и прежде, он прикасается к сути мироздания, к ее никогда не повторяющейся и никогда не прекращающейся симфонии. На волне этого потока он постепенно сливался с природой, с ее не прерывающейся ни на мгновение гармонией. Это было состояние бессмертия, состояние беспредельной радости и счастья.

«Возможность этого божественного единения с миром, с природой всегда открыта для всех, — думал он. — Но люди слишком озабочены своими делами, переживаниями, проблемами — настолько, что жизнь подлинная струится мимо них. Великий Художник придумал все так, что улучшить это, сделать еще более прекрасным и чудесным невозможно, это — окончательное. Мы можем только чувствовать это, наблюдать, ощущать, осознавать. Мы можем присутствовать на этом празднике совершенной жизни или нет…»

«Как долго я отсутствовал!» — восклицал он в эти мгновения.

Ветер с Гор стал вновь осознавать в эти чудесные моменты, что это и есть счастье — во всей своей божественной полноте и красоте. Он будто возвращался из длительного путешествия по дальним странам в праздник, которому нет конца и который нельзя сделать еще более радостным, нежели он уже есть.

«Как долго плутала моя жизнь, — думал он. — Проходила где-то мимо этого праздника, а он всегда был рядом со мною, всегда ждал меня, был готов в любую секунду распахнуться и взять меня в свои объятия…»

«Наверное это и есть то, самое большое счастье, к которому все стремятся, но так и не доходят до него, — размышлял Ветер с Гор. — А оно вот: протяни руку и прикоснись к музыке падающего снега в тихом зимнем лесу — и войдешь в него. К чему все, что я делаю в своей жизни? Зачем я стремлюсь, падаю, плачу и ползу, если истина так проста и так открыта? Для чего все эти нагромождения знаний, наставлений, указаний, если здесь их нет и они не нужны, ибо все эти условности — лишь двери к истине, а истина за ними? Человечество нагородило такое количество ходов, что мы так и не находим выхода из этого лабиринта, какой сами для себя сотворили!..»

«Может быть, мы постоянно стоим у этих дверей, но так и не решаемся отворить их, выйти наружу, и оттого нам так печально и одиноко? — вопрошал он. — Возможно, и счастье не приходит даже тогда, когда мы сделали все для этого, а наружу не вышли?»

Ветру с Гор хотелось стоять так целую вечность и слушать то, что приходит в его сердце, ведь этого состояния так не хватало его душе. Ему вспоминались эпизоды жизни Иисуса, который любил на природе в одиночестве беседовать с Отцом Небесным, творить тайную молитву.

«Ради таких мгновений и стоит жить, — думал Ветер с Гор. — Вернее, эти мгновения и составляют нашу истинную жизнь, а все остальное — плевелы. Эти зернышки благодатных состояний, как жемчуг, нанизываются на нить — время — и превращаются в ожерелье — жизнь божественную. Сколько у меня таких жемчужин — столько и дней моей подлинной жизни».

Ветер с Гор увидел неподалеку высокую, стройную березу. Концы веток ее были тонки и рассыпчаты до нежности. Он подошел к ней, прикоснулся руками и начал разглядывать ствол. На нем были изумрудные наросты мха. Ветру с Гор вдруг стало казаться, что он слышит дерево, чувствует, что оно — разумное, ласковое существо. Веточки слегка колыхались от ветра. Ладонь ощущала шершавую поверхность ствола; вот здесь замерзшая вода, будто сок, вытекающий из расщелины в коре. Ветер с Гор замер с закрытыми глазами и, обхватив гладкий ствол, унесся в мир благодати и упоения.

Потом ветер прошелся по верхушкам деревьев, которые зашумели и закачались. С веток западал снег. Ветер с Гор очнулся от сладостного забытья. Ветер внезапно усилился, и все вокруг в одно мгновение пришло в движение: закружилось, залетало, заиграло и запело.

Он открыл глаза и посмотрел на поляну, где солнце, ветер и снег устроили представление. То там, то здесь ветер образовывал маленькие снежные вьюны, которые, как маленькие смерчики, гуляли по полю.

Он вновь начинал слышать мелодию леса, принимался тихо говорить с ним. Давно уже такого не было. Он обретал утерянное ощущение того, что в воздухе разливается аромат покоя, радости и вечности. Деревья ему представлялись людьми, застывшими на молитве, со взорами, устремленными в небеса. Они, так же как и молящиеся, кланялись, когда налетал сильный порыв ветра.

И Ветру с Гор представлялось, что он находится в соборе среди живых существ, которые внемлют Богу, слушают голос Всевышнего.

 

Глава 7

Воробей

В избе Ветра с Гор на столе стояли ветки, которые он сломал и поставил в вазу с водой. Теперь он каждый день наблюдал, как эти сухие, безжизненные части замерзших деревьев оживают. Он созерцал, как потихоньку из почек начинают вылезать маленькие зеленые иголочки — будущие листья. Мертвое на его глазах становилось живым. И эти веточки делались единым с ним существом. Вместе с ними он так же воскресал, наполняясь той же силой, которая воскрешала их.

«Это маленькое чудо — оживать вместе с веточками» — думал Ветер с Гор.

Днем в деревне мальчишки порой привязывали к ошейнику большой, лохматой собаки веревку и катались таким образом на санках. Один сидел в санках, а другие бежали впереди. Они громко смеялись и кидались снежками.

Как-то из окна, разрисованного зимними узорами, Ветер с Гор увидел двух девочек: одной было годика четыре, а второй вроде и двух не исполнилось. Малышка держалась за ручку своей сестренки, и они потихоньку шагали по снежной деревенской дороге. Шли и смотрели на этот мир своими детскими глазками. Старшая глядела настороженно, по-взрослому: она уже явно знала, что жизнь — это не сахар. Родители ее, как потом узнал Ветер с Гор, пили, дома зачастую нечего было есть. А малышка еще созерцала мир открыто и невинно, ожидая от него сказок и праздника. Ветер с Гор взял деньги и вышел на улицу. Он отдал старшей девочке деньги и сказал, чтобы они купили конфеты. Она от неожиданности растерялась и тут же спросила: «Это вам купить конфеты?» — «Да нет же себе купите», — ответил Ветер с Гор, смутившись.

В безоблачную погоду к вечеру в этих северных краях начинался воистину божественный закат. Только солнце успевало коснуться горизонта, как вокруг него вспыхивал малиновый пожар. Цвет был настолько чист и прозрачен, что глядя на него можно было ощутить во рту вкус малины. Лица людей, дома, поля и леса преображались, покрываясь этим удивительным цветом. А закат продолжал усиливаться, и казалось, что он начинал звучать подобно органу, заливая всю заснеженную землю своею малиновой симфонией. Музыка лилась во все стороны и доходила не только до тех, кто слышит, но и до тех, кто не слышит.

Однажды на большую березу возле дома сел воробей. Ветер с Гор смотрел на воробья, а тот чирикал так важно, что его красивое пение было совсем не похоже на чирикание обычного воробья.

«Может быть, я вот такой же, как и он, неприкаянный, и негде мне голову приклонить, стою одиноко посреди пустыни, посреди холода и льда?» — думал Ветер с Гор.

Пушистая грудка вздымалась от напряжения. Воробей был один, а пел так, будто его слушал весь мир. И Ветру с Гор думалось, что вот так бы иметь и в себе подобную невозмутимость и убежденность, что нужно петь даже тогда, когда тебя никто не слышит. И нужно петь не потому, что это кому-нибудь нужно, а оттого, что поет сердце и невозможно его сдержать.

Ветер с Гор долго стоял не шелохнувшись, чтобы не спугнуть воробья, и глядел на этот маленький, живой, трепещущий комочек. И ему вдруг передались его живительные вибрации. Грусть ушла, в душе потеплело, посветлело, и он подумал, что все еще может измениться. Что в его жизни еще может случиться что-нибудь очень хорошее.

 

Глава 8

Монастырь

Солнце каждое утро восходило из-за монастыря, и с утра грациозные храмы стояли в золотом сиянии на фоне голубого неба и снежных, холмистых полей. От сильного мороза лучи солнца уходили вертикально вверх направленным лучом, а правее от монастыря в солнечную погоду зачастую виделся столб света — радуга.

По вечерам Ветер с Гор направлялся в монастырь на молитвенное служение.

Перезвон многопудовых монастырских колоколов разносился на десятки километров, и вибрация звона буквально заставляла трепетать ту вечность, какая спряталась в глубине сердца Ветра с Гор под спудом мирских забот, суеты, переживаний.

Как упоительна была вначале для его души монастырская служба! Мирно горели свечи, в воздухе разливался умиротворяющий запах ладана, плавно текли негромкие молитвы. Древние монашеские распевы выстилали мысли к вечному, к Богу. Как все просто!

Сердце Ветра с Гор постепенно отрывалось от мирских дум и погружалось в поток, уходящий за границы этого мира, за пределы своих обид, своих тревог, своей жизни, соединяясь с тем, что непреходяще и неизменно. Он чувствовал, что там, в сияющих небесах, все души сливаются воедино, там больше нет сомнений, там нет земных переживаний, там только праздник, которому нет конца.

Когда служба заканчивалась, Ветер с Гор вместе с молящимися шел на трапезу. После нескольких часов неподвижного стояния так приятно было сидеть за одним столом с монахами и послушниками. До чего же вкусна монашеская пища! Хотя и проста, но в ней присутствовала такая духовная сладость, что никакие мирские яства не могли сравниться с кусочком монастырского хлеба. Ибо во всем ощущался вкус вечности, вкус покоя и мира. Ветер с Гор чувствовал, что теперь идти ему в этом мире дальше некуда: все, что его прежде волновало и беспокоило, осталось где-то позади, очень далеко. И тогда монастырь представлялся ему границей видимого мира, преддверием иной жизни, невидимой. Здесь все было настроено на то, чтобы шагнуть за пределы земного бытия, нацелено только в небо: взор телесный и духовный устремлены за горизонты мирской, суетной, временной жизни.

«Господи! Неужели это я здесь? — иногда спрашивал он сам себя. — Как я попал сюда? Господи, зачем Ты привел меня сюда, за две тысячи километров от моих гор, моего моря?»

После трапезы Ветер с Гор выходил на морозный, искрящийся воздух. Послушник закрывал за ним ворота. Он слышал скрип задвижки за спиной и растворялся в мутной, темной ночи, опустившейся на деревню, затерянную среди северных лесов в глубине Святой Руси.

 

Глава 9

Вечер

Зима приближалась к концу. Ветер с Гор перестал ходить в монастырь. Он почувствовал, что могучие стены обители стали давить на него. Ему стало в них тесно и душно.

«Мы все стремимся к свободе, — размышлял он, — Но проходит совсем немного времени, и обретенная свобода превращается в узилище. Стены, которые прежде меня защищали, закрывали, прятали от невзгод, рано или поздно оборачиваются ограничением, темницей, из которой хочется вырваться и бежать на волю…»

За время посещения монастыря он познакомился почти со всеми его обитателями, с каждым поговорил, о каждом что-то узнал. Дымка романтичности рассеялась, и он увидел страждущие души, которые приходили сюда зачастую потому, что деться в обычной жизни им было некуда. Люди бежали от мира, от его невзгод, но мир бежал вместе с ними и поселялся в стенах обители.

«Каждый человек жаждет избавиться и убежать от чего-то, — размышлял Ветер с Гор. — Однако по сути он желает скрыться от себя. Только вот от себя не убежишь, и потому необходимо изменить себя, то есть нужно перерасти из себя старого в себя нового. Но для этого нужно трудиться. Новое не приходит само — его в подлинном смысле необходимо зачать, выносить и родить, как женщина вынашивает и рожает ребенка».

Отныне, когда на землю опускался ранний зимний вечер, Ветер с Гор выходил и бродил по поселку. Тихо падал снег, в избах светились окна, а из труб струился дым.

«Что мне делать дальше, куда теперь держать путь? — задавал он себе вопрос. — Сердце мое успакоилось, все чаще меня захлестывает волна гармонии и благодати. История с женщиной из моря теперь видится прекрасным, далеким сном. Север — лучшее место для усмирения тревог и переживаний» — заключил он.

Вскоре выходила луна и освещала землю, спрятанную под снежным покровом. К полуночи мороз крепчал и снежинки начинали искриться под лунными лучами, деревья покрывались ледяными лепестками, которые играли хрусталем в серебряной темноте. Под ногами скрипел снег, нарушая торжественную тишину. В морозном воздухе звуки разносились особенно далеко и гулко.

Ветер с Гор медленно брел в сторону кладбища. Он выходил под открытое небо, чтобы один на один остаться с Отцом Небесным и завести с Ним свой сокровенный разговор.

«Я очень далеко от своих родных южных мест, — думал он. — А когда выходишь на эти просторы, возникает такое чувство, что ты у себя на Кавказе и что эти поля в ночи похожи на застывшие морские волны».

 

Глава 10

Изгой

Посещая монастырь и беседуя с братией, Ветер с Гор несколько раз слышал странное слово «изгой». Потом он узнал, что этим именем называли бывшего монаха, уже старика, которого изгнали из монастыря и отлучили от церкви за свободомыслие. Он жил в полном уединении неподалеку от обители, в глухом месте, в заброшенной деревне. С тех пор как он покинул монастырь, его никто не видел, потому как общение с ним считалось греховным делом. Ветер с Гор осторожно выведал у монахов, где живет изгой, однако жив он или нет, с уверенностью сказать не мог никто, потому как с момента, когда его видели в последний раз, минуло более пяти лет.

Именно о нем в последнее время все чаще думал Ветер с Гор, особенно когда стал молиться не под сводами монастырского храма, а под открытым, северным небом.

«По сути, и моя жизнь похожа на путь этого изгнанного старика, — думал Ветер с Гор, отправившись наконец в гости к изгою. — Я не могу долго находиться в любых сообществах, организациях, духовных течениях. В конце концов меня начинает угнетать, подавлять то, что прежде вдохновляло и наполняло смыслом мою жизнь. Нигде я не могу прижиться, утихомириться, как все, и успокоиться на чем-то. Что это: наказание или, напротив, милость Всевышнего, который ведет тебя к чему-то еще более светлому, высокому, божественному?

В заброшенную деревню не было никакой дороги, и потому Ветру с Гор пришлось пробираться по нетронутому снегу. Сначала он пытался еще как-то идти, но проваливался настолько глубоко, почти по пояс, что через полчаса он взмок и выдохся. Тогда Ветер с Гор попробовал ползти, и оказалось, что таким образом перемещаться гораздо легче: хотя не так быстро, но усилий уходит гораздо меньше. По крайне мере не нужно постоянно с силой вытаскивать ноги из снега. Рюкзак с картошкой, хлебом и растительным маслом он просто волок за собой.

Это было похоже на своеобразное плавание по снегу. Ассоль также норовила изыскать более легкий способ передвижения, но для нее не нашлось иного пути кроме как проваливаться и выпрыгивать. Через каждые полсотни метров они отдыхали, лежа животами на снегу.

Снег плыл перед глазами Ветра с Гор, он уже набился в рукава, в карманы, под штанины, за пазуху.

Ветер с Гор полз и думал, как глупо и несуразно, вероятно, они выглядят со стороны. «Однако в этом, наверное, есть какой-то свой смысл, — размышлял он. — Может быть, подобным образом я вообще «ползу» по жизни, когда другие, как мне кажется, легко скользят по ней. Вероятно, потому, что в основной своей массе люди не «копают глубоко», не ищут высшего смысла своей жизни, а следуют по накатанной колее, отдаваясь мирским заботам. Я же отыскиваю истину, а при этом неизбежно приходиться следовать нехожеными тропами, преодолевая барьеры и преграды. Такова цена, которую нужно платить за познание истины. К тому же ничто не вынуждает человека взглянуть на мир по-другому, кроме как преодоление препятствий. Трудности позволяют увидеть вблизи то, что не возможно разглядеть, когда следуешь легкими, проторенными дорогами. Вот как этот удивительный снег — никогда я так долго не смотрел на него вблизи. Как прекрасно царство снежинок! Разве смог бы я настолько близко соприкоснуться с этим чудесным миром, если бы шел по дороге?»

Наконец они доползли до заброшенной деревни, в которой осталась неповрежденной лишь одна изба. Другие были развалены временем, размыты дождем, расшатаны ветром и засыпаны снегом.

Путники сделали маленький привал, разглядывая то, что им открылось.

Возле единственной целой избы высилась одинокая береза, которая устремилась высоко в небеса. «Эта береза подобна старому, умудренному жизнью человеку, смотрящему в вечность» — подумал Ветер с Гор.

Казалось, что ее раскидистые ветви касаются неба, и, может быть, потому на них приютились несколько больших гнезд. Два огромных ворона гордо восседали на самой верхушке березы и с достоинством, явно осознавая свое место в этом мире, осматривали пришельцев. Ниже суетились две сороки, принявшиеся усиленно трещать — сообщать последнюю новость о появлении странников.

Из трубы единственной целой избы вился легкий дымок.

«Слава Богу, — с облегчением вздохнул Ветер с Гор. — Старик еще жив!»

 

Глава 11

Исповедь

В печи тихо потрескивали дрова. Ветер с Гор сидел, за столом и неспешно пил чай с медом из пыхтящего самовара. Старик полулежал на кровати, прислонившись к подушкам. Его прозрачный взор был устремлен в окно, за которым виднелось белое поле, обрамленное высоким, густым лесом. На улице кружился пушистый снег.

— Жизнь моя, добрый человек, пролетела как миг, как один день. Много повидать и испытать мне довелось на своем веку.

Голова старика была покрыта густым серебром волос. Худые кисти рук были сложены крестообразно на груди. У него были длинные, жилистые пальцы музыканта. В монашестве старец носил духовное имя Меркурий.

Ветер с Гор сразу ощущутил себя рядом с ним так, будто вернулся домой после утомительного, многотрудного путешествия. И он наслаждался покоем, которым была насыщена атмосфера вокруг старца.

— С детства мне твердили, что я не от мира сего. Да и сам я чувствовал, что не похож на других. Всегда мне было тесно в тех рамках и правилах, по которым жили окружающие меня люди. Моя душа все время рвалась в заоблачные дали, как птица из клетки, — произнес старик, не отводя взора от окна перед собой.

— Мне кажется, что каждый человек чувствует себя особенным, — возразил Ветер с Гор.

— Но не все следуют своей особенности, — промолвил старик. — Я же стремился со всей горячностью и отчаянием ответить себе на вопросы: кто я? зачем я живу? для чего существует этот мир?

Старик закрыл глаза, видимо вспоминая свою прожитую жизнь.

— Мне виделся мир несовершенным, полным невежества и порока. Я искал путь к преображению человеческого бытия. Читал много духовных, религиозных книг. И почти в каждой говорилось о том, что нужно оставить все земное, временное и обратиться к вечному. И я свято поверил, что если я посвящу свою жизнь служению Богу, то смогу всем помочь. Пусть эта помощь будет мизерной, думал я, но она все-таки сделает мир хоть на капельку лучше, чище, добрее.

— Мне кажется, вы рассказываете обо мне.

— Это не случайно, что Господь свел нас, добрый человек, — произнес с улыбкой старик, повернувшись в сторону гостя и глядя ему в глаза. — Я так жаждал исповедаться перед смертью, молил Господа о такой милости.

Старец Меркурий отвернулся и тяжело вздохнул.

— Только не с кем было даже просто поговорить. Местные жители обходят стороной мой дом, а если и встречаются изредка, то прячут глаза и стараются быстрее уйти.

— Для исповеди вам нужен священник, — сказал Ветер с Гор, понимая, куда клонит Меркурий.

— Священник, добрый человек, не тот, кто носит рясу, а тот, кто живет с открытым сердцем, — выразился старик.

— О вас ходят всякие слухи, вас называют изгоем, монастырской братии запрещается общаться с вами.

— Коли ты пожаловал ко мне, значит, ты не веришь тому, что обо мне говорят.

— Я пришел к вам потому, что ощущаю тоже себя изгоем в этом мире, — произнес Ветер с Гор. — И хотя общаюсь со всеми, но чувствую себя одиноко.

— Я бы просил тебя принять мою исповедь, — попросил Меркурий. — У тебя доброе сердце, и ты способен понять меня.

— Хорошо, я постараюсь, хотя это большая ответственность, — согласился Ветер с Гор. — В свою очередь я бы хотел задать вам много вопросов, которые для меня очень важны. Я чувствую, что у вас огромный опыт и вы способны помочь мне разобраться в них.

— Сама история моей жизни поможет тебе понять многое, добрый человек, — произнес Меркурий. — Исповедь любого человека — как живая книга Бога, способна пролить свет на многие сложные вопросы жизни. Только люди либо не имеют смелости рассказать о себе правду, либо их не желают слушать.

— Лучшего слушателя вам не найти, — сказал о себе Ветер с Гор. — Вероятно, я только для того и приехал с Кавказа в эти глухие, северные края, чтобы встретиться с вами.

— Как я тебе уже и говорил, — продолжил старик, — я всегда стремился изменить мир к лучшему. Наивен я был, горяч. Еще до войны я вступил в коммунистическую партию. Лозунг, который провозглашали коммунисты: «мир, равенство, братство», — был воистину созвучен моей душе и сердцу. Я мечтал построить всемирное братство свободных людей, стремящихся к совершенству и гармонии. И скажу тебе, что, когда я вошел в мир Христа, то понял, что многие рядовые коммунисты по своему духу были ближе к Богу, ко Христу, нежели нынешние христиане. Вот такой парадокс, добрый человек. Истина зачастую присутствует там, где менее всего для нее оснований и причин быть.

— В чем же истина, старик? — спросил, не удержавшись Ветер с Гор.

— Истина в любви, — ответил он.

— Что это значит?

— Это значит, что истина всегда с человеком, она внутри него, она снаружи. Бог даровал нам этот мир как проявление Своей любви, и мы должны принять все творение Божие с любовью.

— Жить с любовью — это одновременно и просто и сложно, — произнес в раздумье Ветер с Гор.

— Самые простые вещи в мире и есть самые сложные. Простота лежит всегда в конце пути. Я стремился постичь тайны мироздания, загадку человеческой души. Прошел через главные мировые религии. Увлекался исихазмом, йогой, медитаций, тантрой. Тайно совершил паломничество на Тибет, где у монаха-буддиста несколько лет обучался искусству остановки мыслей.

— Вы и на Тибете были? — изумленно спросил Ветер с Гор

— Таков был мой путь, длиною в жизнь, чтобы понять, что самые великие тайны мироздания не спрятаны, а открыты. И это даже не тайны, ибо мы видим их каждый миг перед собой.

— Что же главное вы поняли?

— Я стремился к просветлению, к высшей, божественной любви. Я старался разными способами соединиться, слиться с Абсолютом. А оказалось, что это была лишь ступень к тому, чтобы просто любить все, что вокруг тебя. Видеть в каждом встреченном тобой человеке проявление любви Всевышнего.

— Легче полюбить того, кого не видишь, — подтвердил Ветер с Гор. — Куда труднее полюбить ближнего своего. То есть того, с кем ты живешь, общаешься, встречаешься каждый день.

— Истинно так, добрый человек. Рождаясь, человек живет естественно в Любви, то есть в Боге. По мере возрастания он начинает забывать это состояние, пока не забудет вовсе. Затем жизнь начнет ему напоминать о чем-то забытом, и в душе человека появляются искорки утерянной любви. Он начинает все больше осознавать, что есть нечто высшее, и постепенно приходит к вере в Бога. Потом он следует дальше, находит своим чувствам материальное основание в виде той или иной религии и погружается в определенный духовный поток. Лишь некоторые идут еще дальше и, поднимаясь выше над одним избранным потоком, находят много других. В это время они могут пребывать во всех сразу или переходить из одного потока в другой по очереди. Но только единицы восходят еще выше, за пределы этих потоков, чтобы достигнуть предельной высоты, где нет различий философий, мудрости, знаний, а есть лишь одна Любовь. Они-то и возвращаются к началу, к истокам, к тому, с чего собственно начиналась человеческая жизнь.

— И все-таки какая религия ближе всего к истине?

— Всевышний беседует с каждым на языке, который свойствен данному человеку. Сам человек выбирает язык, образы, философию общения с Господом. Всевышний лишь принимает поставленные человеком условия контакта. И Бог готов принять любые условия, Он даровал человеку право выбора правил общения. С чем ты выходишь к Богу — тем Он и отвечает. На молитву отвечает молитвой, на песню — песней, на танец — танцем.

Старец Меркурий помолчал и продолжил.

— Бог по Своей сути, — а суть Его — любовь — пребывает во всех религиях, во всех людях, во всех частицах мирозданья. Это подобно ипостаси Божьей — красоте, она в каждой частице мирозданья выражена в полноте своей. Какой цветок красивее: ландыш или тюльпан? Каждый исполнен красоты высшей, предельной. Так и в каждой религии Господь, истина, любовь пребывает в полноте своей.

 

Глава 12

Покаяние

Приближалась весна. Каждый день появлялись новые темные пятна на снегу — проталины, в которых пестрели первые весенние цветы. Птицы пели все веселее. Ели сбрасывали с себя снежные шапки.

Ветер с Гор уже протоптал тропинку к избе старца Меркурия. Он приносил ему еду, но старец почти ничего не ел, а лишь пил чай с медом. Порой они проводили встречу в молчании, не сказав ни единого слова. В такие моменты между ними шел внутренний, сокровенный диалог, который не выразишь словами.

Ветер с Гор рубил дрова, делал все, что нужно по хозяйству, потому как старец с его появлением будто отпустил вожжи жизни и не сопротивлялся скорому приближению конца своего земного странствования.

— Я ведь, добрый человек, давно бы отошел в мир иной, да не хотелось покинуть плоть бренную так, чтобы никому не поведать свой путь, передать тот опыт и знания, которые нажил. Вот ты появился, и у меня будто оковы спали, словно камень с плеч свалился, теперь я могу отправиться в странствование в иных мирах.

С каждым весенним днем Меркурий становился все более тихим и неподвижным. Лишь глаза его еще были полны жизненного света.

Однажды старец заговорил как-то по особенному, будто хотел рассказать нечто важное.

— На войне произошел случай, который разрешил все мои сомнения о будущей жизни и направил на путь служения Господу… Это был страшный бой, мы попали в настоящий ад. Дом, в котором находился наш взвод, окружили немцы. Вокруг горела земля, плавился металл, стены содрогались и рушились от взрывов бомб. Мы оборонялись до последнего. Когда нас осталось только двое, я понял, что это конец. Отсюда мне не выйти живым. Еще одна атака — и я последую в мир иной, вслед за теми, кто уже лежат бездыханно. Горькое отчаяние охватило меня, и ничего мне не оставалось, как взмолиться, обратившись к Господу.

Меркурий вытер пот со лба. Было видно, что он вновь сейчас оказался в том страшном доме, в те далекие, ужасные дни войны.

— Сам знаешь, добрый человек, мы вспоминаем о Боге, лишь когда мера сил человеческая исчерпана. Видимо, потому нам и дается эту меру исчерпать, дабы придти к Господу. И тогда я взмолился: «Господи, если Ты позволишь мне остаться в живых в этом бою, то всю оставшуюся жизнь я посвящу служению Тебе». И Господь помиловал меня. От очередного взрыва я потерял сознание, и когда немцы вошли в дом, то посчитали меня мертвым. Очнулся я во тьме кромешной, не понимая, где я и что со мной. Вокруг тишина такая, что в ушах звенит. Тело отказывалось мне починяться, я не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. В таком положении я пролежал несколько суток, пока этот дом вновь не перешел в руки нашей армии. Тогда меня отправили в лазарет… И вот что странно, добрый человек. Когда я вот так лежал без движения, то в моей душе стало происходить нечто совершенно удивительное и непостижимое. Будто неведомые внутренние небеса распахнулись, и оттуда хлынул в мое сознание, в душу, в сердце какой-то нематериальный свет. Он наполнил все мое существо чувством несказанной благодати, покоя, блаженства. Я будто проник в какой-то запредельный мир, который, оказывается, всегда был где-то рядом, но войти в него и познать его можно только в силу каких-то чрезвычайных обстоятельств. И тогда я стал осознавать, что все бытие — и видимое и невидимое — наполнено золотой энергией любви, нежности, ласки. В каждом атоме мироздания скрыта божественная любовь, но только для того, чтобы ее увидеть, нужно особое зрение. Моя прежняя жизнь предстала передо мной как блуждание во мраке, и, оказалось, что она имела лишь один смысл: попасть в эту предсмертную ситуацию, чтобы познать мир божественный. Передо мной, добрый человек, открылись двери в небесную Вселенную, и это было тем опытом, который определил мой дальнейший жизненный путь.

Старец вздохнул.

— Конечно, когда в дом пришли люди, это божественное откровение оставило меня, но я уже был другим. Я уже не мог жить как прежде. Я вернулся домой. Там ждали меня жена, дочери, они были счастливы, что я живой, ведь сколько семей потеряли своих мужей, отцов в этой чудовищной войне. Я возвратился физически, но духовно я был уже далек от мирской жизни. Кроме того, я должен был исполнить обет, который я дал  Богу в том доме. Господь исполнил мою просьбу, теперь предстояло мне следовать по пути служения Ему. Я считал, что служение Богу заключается в том, чтобы отречься от всего земного и отдаться полностью божественному. И потому, пожив совсем недолго с близкими, я оставил их и отправился на поиск истины… До сих пор я вижу глаза своих дочерей, которые смотрели на меня тогда. Помню, как сейчас, взгляд жены, которая теряла меня, когда, казалось, уже обрела навсегда.

Старец замолчал, и Ветер с Гор, чтобы как-то отвлечь старика от горестных признаний, предложил налить ему чаю. Меркурий ничего не ответил, будто не услышал его.

— Древняя восточная мудрость гласит: «Корень в высшем, верхушка в низшем». Всю свою жизнь и познавал эту мудрость. И только в конце земного пути я постиг, что божественная любовь нам дается для того, чтобы проявить ее в мире, в земной жизни. Я думал, что служение Богу — это отречение, а оказалось, что — это проявление. «Корень» — это познание любви божественной. А «верхушка» — это проявление божественной любви людям, и в первую очередь своим близким.

Всю жизнь, добрый человек, разными дорогами добирался я до корня, думая, что это есть предел пути, и только в конце жизни понял, что это лишь первая ступень, за которой следует вторая — раздать эту любовь людям. Господь в те скорбные дни войны озарил меня божественной любовью, и мне следовало реализовать ее, подарив своей супруге, дочерям, людям. Я же отрекся от них. В этом я хочу покаяться, добрый человек, в надежде на то, что ты в своей жизни не совершишь такую трагическую ошибку.

Старец замолчал, а потом сказал:

— И может быть, ты сможешь за меня вернуть миру долг, который остался за мной.

 

Глава 13

Крест

Стало вдруг тепло, зазвенела капель, все потекло, запело, задвигалось и заиграло в лучах нового весеннего солнца. С небес вместе с этой капелью полилась благодать. Дул напористый ветер: по просторному синему небу бежали облака, березки гнулись и раскачивали свои тонкие руки. Вокруг развернулись трепетные картины оживающего бытия, и сердце Ветра с Гор наполнялось таким восхищением и радостью от этой бурлящей симфонии, которую никакие слова, стихи и песни не способны передать. Вот он — вечный танец любви и праздника! Музыка обновления и возрождения струиятся по святой земле русской.

Ветру с Гор хотелось просто стоять и пьянеть от блаженного воздуха, от созерцания живых картин, в которых все его существо постепенно разливалось и соединялось со всею землей, лесом, ветром, облаками и тающим снегом. В эти мгновения он чувствовал, что он — единое целое с этим великолепным миром, со всею этой сказкой и тайной, которая распахивается и открывается без конца.

Ветер с Гор приносил неподвижному старцу букетики первых цветов и ставил их в стаканчик на подоконнике. Ему хотелось, чтобы Меркурию передалось настроение весны, энергия воскресающей природы. Старец благодарил и улыбался.

Однажды из-под подушки Меркурий достал деревянный крест, поцеловал его и бережно дрожащей рукой передал Ветру с Гор со словами:

— В горах Кавказа в уединении и молитвенном делании живут тайные пустынники. Когда-то в тех чудных местах мне доводилось у них учиться исихазму — мистической практике, когда с помощью Иисусовой молитвы достигается слияние с благодатью Святого Духа. Передай этой братии крест.

— Как же я найду отшельников? — удивленно спросил Ветер с Гор.

— Доберись, добрый человек, до Нового Афона. Там вблизи монастыря найди пещеру, где обитал ученик Иисуса, апостол Симон Каноанит. А далее Господь подскажет тебе, что делать.

— Что же это за крест? — спросил Ветер с Гор, держа в руках крест и рассматривая его.

— В пустыне я обучался в одной тайной обители, и наставник подарил мне эту святую реликвию. В него вложена частица от креста, на котором принял смертные муки распятия Спаситель — Христос.

— Боже мой, так это такая святыня! Почему же он отдал ее вам?

— Наставник узрел, что мне более всего подходит путь к божественной любви через христианство. И этим крестом мастер благословил меня вернуться в Россию и там нести любовь Христа людям. Предназначение этого креста заключается в том, чтобы помогать людям там, где более всего это нужно. В то время в России многие люди отреклись от Христа, в их сердцах охладела любовь, ее нужно было возрождать.

— Да, разными дорогами вы шли к Богу.

— Действительно, мой путь к Богу, добрый человек, был разнообразен. Тропами мантры и медитации, молитвы и мистического созерцания я восходил к единой вершине — Богу.

— Какая же дорога, по вашему разумению, более всего подходит мне? — спросил Ветер с Гор.

— Подай-ка мне цветы, — произнес старец.

Ветер с Гор протянул ему букетик, Меркурий бережно вдохнул аромат и произнес:

— Спасибо тебе, добрый человек. Никогда мне не дарили цветов.

Старец помолчал, а потом промолвил:

— Солнце светит для всех, каждый цветок тянется к светилу. Тебе подходит та дорога, которая раскрывает твое сердце подобно цветку.

 

Глава 14

Надежда

Похоронил Ветер с Гор старца в дремучем лесу, среди высоких сосен и берез. Перед кончиной Меркурий попросил:

— Похорони меня, добрый человек, в глухом лесу, пусть мое тело сольется с вечной красотой природы, став частью деревьев, трав, цветов.

Весна буйствовала вовсю. Лес стоял чистый, добрый, волнующийся под напором весенних ветров.

Гроб Меркурий срубил заблаговременно и хранил его в сарае.

Ветер с Гор погрузил гроб на лыжи, привязал его к ним. На руках принес безжизненное тело и бережно положил его в деревянную ладью, на которой старец отправится в плавание в вечность. Накрыл крышкой, заколотил ее гвоздями и на веревках поволок по талому снегу, который все еще белел в лесу.

При этом Ветер с Гор испытывал состояние умиротворение и покоя. Не было чувств скорби и грусти. Ведь старец отошел в мир иной со спокойной душой — на его лице застыла блаженная улыбка ребенка.

Ветер с Гор засыпал землю и вспоминал исповедь старца:

— Я думал, что человек живет для того, чтобы познать истину — любовь. Но оказалось, что это лишь половина пути, ибо вся истина заключается в том, чтобы обрести любовь, а потом подарить ее миру. Знак «инь — янь» демонстрирует эту полноту. Светлая часть означает восхождение к божественной любви, а темная — привнесение этой любви в мир, в материю. Я убежден, добрый человек, — наставлял старец, — что ты воспользуешься моим опытом и проявишь божественную любовь в мире. Святой крест поможет тебе в этом. Ведь этот крест — великая святыня, он способен творить чудеса. Но воспользоваться его волшебной силой можно только один раз.

Когда Ветер с Гор попросил более подробно разъяснить это напутствие, Меркурий сказал, что только сам Ветер с Гор сможет ответить на все вопросы. Одно было понятно Ветру с Гор: следует отправляться в дорогу и сама дорога откроет и объяснит все, что нужно.

Ветер с Гор посадил на земляном бугре могилы полевые цветы. Он чувствовал, что Меркурий передал ему своеобразную эстафету духовных знаний, опыта, а это значит, что жизнь старца продолжается в его, Ветра, жизни.

А потом, уже возвращаясь домой, Ветер с Гор подумал, что жизнь вообще никогда не прерывается, а лишь переходит из одной формы в другую. А это значит, что мы, люди, будем идти всегда к любви и неважно, шествуем мы по земной жизни или небесной. Неважно, что под ногами — земля или облака, важно, чтобы всегда была дорога: земная или небесная. Потому что дорога дарит надежду, дарит радостное ожидания праздника любви, вершина которого еще впереди.

 

Глава 15

Крылья

Ветер с Гор оставил лебедя и собаку своим приятелям в соседней деревне и на самолете вылетел на Кавказ. Он надеялся, что для исполнения просьбы старца Меркурия ему не потребуется много времени.

Самолет поднимался к небу. На земле сегодня была сырая, пасмурная погода. Но вот железная птица прорвалась сквозь тучи, и в иллюминаторы ударило яркое солнце. Вверху разверзлась в бесконечности синяя зовущая бездна. Скоро облака оказались внизу так далеко, что можно было подумать, что это океан с молочной водой. Здесь, на высоте, чувствовалась живая пульсация Космоса. Душа Ветра с Гор наполнялась от этого простора восторгом и свободой.

«Над облаками всегда светит солнце, — размышлял он. — Оно сияет независимо ни от чего. Какая бы ни была там, внизу, погода, здесь всегда ясно. Как бы хотелось жить так, чтобы душа всегда парила над тучами и облаками. Чтобы никакие препятствия, неудачи, переживания не закрывали этого синего неба. Как глупо и несуразно с этой высоты видится то, чем ты живешь там, на земле. Насколько несущественными кажутся обиды, разочарования, расстройства, которыми насыщена жизнь, — их будто вовсе нет! Видимо, потому людей так тянет в горы, на вершины, где рождается чувство полета, чувство парения над мирской суетой.

Изредка душа человеческая возносится над облаками, а как бы хотелось, чтобы она однажды сделав это, никогда более не опускалась вниз. Отчего Создатель дает нам испытание — жить на земле? Может быть, для того, чтобы мы обрели крылья и научились летать?»

 

Глава 16

Сон

Кавказ. У подножия живописной горы в буйной зелени утопал Ново-Афонский монастырь. Вдалеке синело море. От обители Ветер с Гор быстро добрался до пещеры ученика Иисуса — Симона Кананита. Место известное, тропа паломников сюда не зарастает. Здесь, как гласит предание, апостол жил, проповедовал, а потом принял мученическую смерть — был обезглавлен язычниками.

Крест висел у Ветра с Гор на груди под рубашкой. Как только он его повесил на грудь, так стал ощущать какое-то странное и необычное состояние благостного волнения. Он подумал, что это ему кажется, но когда он снимал крест, удивительное состояние исчезало.

Ниже пещеры, в ущелье, бурлила горная река. Ветер с Гор искупался в ней, а потом сидел на берегу и глядел на синие быстрые воды.

«Что делать дальше, куда держать путь?» — размышлял он.

Потом Ветер с Гор вошел в пещеру, зажег свечу и долго молился, чтобы Господь вразумил его, дал подсказку, как поступать дальше.

Ночь надвинулась быстро, как это всегда бывает в горах. Опустилась непроницаемая темнота. Лишь звезды мерцали в черных небесах. Ночевку Ветер с Гор решил провести под открытым небом, над пещерой, среди деревьев. В темноте он отыскал подходящее место, залез в спальный мешок, но спать ему не хотелось. Он лежал и смотрел на звезды. Иногда пролетали метеориты. В мире господствовал вселенский покой и торжественность.

Сомкнул веки он, лишь когда на востоке забрезжил рассвет. И ему приснился странный сон. Ветер с Гор увидел старуху, которая сновала по лесу и собирала травы. Она была сгорблена почти до земли, вся в лохмотьях, с клюкой. За спиной зеленела вязанка трав. Во сне, так же как и наяву, Ветер с Гор лежал на маленькой полянке среди цветов. Ему казалось, что старуха его не замечает, но она подошла к Ветру и легонько ткнула его клюкой. Он разглядел ее лицо, изъеденное морщинами и глаза с блеском, проникающим в душу. От этого взгляда ему стало не по себе, потому как ее глаза, будто сверлили его насквозь.

— Что ты тут разлегся! — воскликнула она. — Ты придавил мои травы.

— Извините, — ответил Ветер с Гор, приподнимаясь и отряхиваясь от приставших к одежде травинок.

— Уходи отсюда, это моя поляна. Посмотри: ты смял мою траву. Как можно быть таким бестолковым!

— Я не знал, что она ваша, — оправдывался он.

— Ступай своей дорогой. И смотри не дави мою травушку.

— Я уйду, бабушка, только не ругайтесь.

— Как не ругаться, когда ты одолень-траву чуть не задушил, — ворчала старуха, приподнимая и гладя примятую Ветром с Гор траву, стараясь расправить стебли.

— Но, честно говоря, я не знаю, куда мне идти, — признался Ветер с Гор.

— Так иди никуда, — проворчала старуха.

— Как же это? — спросил Ветер с Гор, глядя на нее.

— Стань пустым как сосуд, ни о чем не думай, тогда дорога и приведет туда, куда надо.

— Как же мне сделаться пустым?

— Освободи свою голову от мыслей, тогда и поймешь, куда тебе идти: сами ноги приведут тебя к цели.

— Ноги подчиняются моему разуму, они идут туда, куда мне нужно, — возразил Ветер с Гор.

— Вот бестолковый! Ноги твои лучше знают, куда идти, нежели твой глупый ум, — всполошилась старуха

— Как странно вы говорите.

— Ничего странного. Привыкли вы ходить по жизни так, как вам ваш глупый ум советует, вот и зашли в тупик. А тело человеческое мудрее разума, у него свои знания, природные. Если бы ты его послушался, то оно бы ни за что не согласилось лечь на траву, — проговорила старуха и, развернувшись, зашагала прочь.

— Постойте! — воскликнул Ветер с Гор. — Скажите еще что-нибудь.

— Некогда мне с тобой болтать! — прокричала старуха ему в ответ. — Слушай свое тело, доверься ему и тогда найдешь, что ищешь.

Ветер с Гор открыл глаза и сразу зажмурился от солнца. Он помнил эту удивительную встречу во сне так четко, будто это с ним произошло наяву.

Он помолился в пещере в надежде избавиться от впечатления, полученного во сне. Но старуха продолжала стоять перед его внутренним взором и повторять: «Слушай свое тело, и ноги сами приведут тебя к цели». Затем он спустился к реке, искупался, уложил рюкзак, постоял босыми ногами на земле, чтобы войти в гармонию с природой и зашагал вдоль реки в гору. Он старался идти так, чтобы ни о чем не думать, и ноги сами вели его по тропе.

«Интересно увидеть исток этой реки» — была единственная мысль, которая промелькнула в его голове.

 

Глава 17

Река

Ветер с Гор поднимался все выше и выше в горы. Миновала неделя. Река становилась все уже. В полуденный зной он делал длительный привал, прежде насладившись купанием в живой прохладе реки. Вокруг царствовала дикая горная природа, которая действовала на него умиротворяюще. Будто его прежняя жизнь постепенно стиралась и исчезала, а все, что осталось, так только эта река, лес и тропинка, которая вела его выше к небу.

Он чувствовал, что каким-то мистическим образом связан с этой рекой, что она приведет его к цели: он встретит пустынников, которым передаст святыню — крест. Его разум постепенно становился все более спокойным и чистым, ибо ему не нужно было думать, куда идти: он просто следовал туда, куда вели его ноги, как посоветовала ему старуха в странном сне.

Однако это продолжалась недолго — до того момента, когда река превратилась в ручеек, который разделился надвое. И тогда перед ним встал вопрос: по какой излучине следовать дальше? Кроме того, уже невозможно было идти вдоль ручья, потому как ущелье, по которому он протекал, углубилось, отвесы были покрыты колючим кустарником и тропинка уходила в сторону. Он решил остановиться здесь и поразмышлять: пробираться сквозь заросли кустарника, но держаться ручья или же довериться тропинке и следовать по ней. Когда он попытался разобраться в себе, то выходило, что ноги вели его по тропинке, а ум привязался к реке и ни за что не желал с ней разлучаться.

Он нашел место под тенистым дубом, лег и закрыл глаза. На открытых участках гор солнце в это время палило нещадно, а здесь было прохладно. Легкий ветерок изредка прохаживался по горам и приносил благостный аромат жимолости, которая цвела в это время.

«Вот так всегда, — думал Ветер с Гор. — Привязываешься к чему-то, как я привязал свой путь к реке, а потом наступает время, когда нужно расставаться. Но уже настолько привыкаешь к тому, что тебе помогало, что ни за что не хочешь ничего менять».

Ветер с Гор, слушая легкий шелест листьев, задремал, и вдруг сквозь сон до его сознания донесся тихий голос, подобный шелесту трав:

— Всевышний всегда посылает помощь. Однако именно эта помощь затем становится главным камнем преткновения, ибо, когда она выполнила свою миссию, нужно от нее отказаться. Как бы ни хотелось продолжать путь вместе с этой помощью, вперед уже не пройдешь, а лишь будешь стоять на месте или даже начнешь возвращаться назад. Колодец встречается на пути странника лишь только для того, чтобы утолить жажду. Не сиди у колодца, но, поблагодарив за живительную влагу, следуй далее по своему пути. Там, впереди, тебе встретится другой колодец. Следуй дальше.

Ветер с Гор, очнувшись от забытья, еще некоторое время сидел и обдумывал то, что пришло к нему неведомо откуда. Он взглянул на дуб, под которым расположился.

«Может быть, это он поговорил со мной?» — подумал он.

«Тогда благодарю тебя, ветвистый мудрец, за добрый совет» — обратился Ветер с Гор к дереву.

«Действительно, пришло время расстаться с рекой, — решил он. — Спасибо тебе, река, что была со мной, что вела меня. Ты была мне хорошим другом, ты утоляла жажду, давала моему телу прохладу. Теперь наши пути расходятся, у каждого своя дорога. Прощай».

И Ветер с Гор решительно зашагал по тропике, которая продолжала круто змеиться в гору.

 

Глава 18

Поток

Через три дня Ветер с Гор поднялся на вершину горы. Она представляла собой небольшую каменистую полянку, на которой росли травы и цветы. По окраине поляны стелился низкорослый кустарник. Отсюда открывался великолепный вид на Кавказский хребет. На горизонте виднелись блистающие снегом вершины гор. Здесь дул постоянный свежий ветер, дышалось легко и свободно.

Тут, на вершине, Ветер с Гор почувствовал приток особых чувств, которые наполняли его душу и сердце свободой, полетом, радостью. Он решил остановиться здесь и напитаться этой животворящей энергией. К тому же тропинка, по которой он добрался сюда, исчезла, и как ни искал он ее продолжения, но так и не нашел. Однако во время этих поисков метрах в ста дальше по склону он обнаружил влажное место, что говорило о том, что здесь можно попытаться откопать источник.

На следующий день на влажном месте Ветер с Гор принялся выгребать рукой землю. Он трудился до тех пор, пока не дошел до большого камня. Затем он подкопал под камнем. Почти незаметно из земли вытекала вода, струилась по камню и капала вниз. Ветер с Гор оставил здесь котелок, и за день он наполнился на одну треть водой. Этого хватало, чтобы утолить жажду.

Спал Ветер с Гор недалеко от центра поляны. Он знал, что любая горная вершина — место особой силы, и ему хотелось насытиться ею. Впрочем, эта энергия могла действовать и негативно на того, кто был не готов ее принять, кто был недостаточно чист сердцем.

Первые несколько ночей Ветер с Гор не видел никаких снов, но потом он стал спать беспокойно, часто просыпался. Ему снились различные отрывки из его прошлой жизни, фрагменты каких-то фантастических историй. Однажды он проснулся после дурного сна в холодном поту: ему приснилось, что он борется с невидимой враждебной силой. Ветер с Гор во сне осенял ее крестом и произносил защитную молитву. Открыв глаза, Ветер с Гор некоторое время приходил в себя и глядел на мерцающие звезды.

Вскоре вышла луна, и вся поляна покрылась странной сиреневой дымкой.

Ветер с Гор приподнялся на локтях, чтобы рассмотреть это загадочное явление, и вдруг увидел посередине поляны, в ее центре, фиолетовый столб, уходящий высоко в небо. Увиденное подействовало на Ветра с Гор столь ошеломляюще, что он оцепенел и сначала не мог пошевелиться. Светящийся цилиндр в диаметре около двух метров находился всего в десяти-пятнадцати шагах от него. Ветер с Гор присмотрелся и разглядел, как внутри этого цилиндра происходило движение сверху вниз. С небес к земле низвергался поток света и, ударяясь в поляну, растекался по ней. Через некоторое время к нему вернулось ощущение собственного тела, и он, разминая мышцы, поднялся на ноги и медленно, сдерживая волнение, двинулся навстречу этому необыкновенному явлению. Он подошел к столбу света и осторожно проник рукой внутрь — кисть засветилась, будто была сделана из фосфора. Ладонь почувствовала теплоту и легкое покалывание. Тогда он протянул в поток всю руку — она засветилась, стали видны вены, кости, мышцы. Ощущение проникающей энергии, которая шла сверху, еще более усилилось. Еще мгновение Ветер с Гор стоял в нерешительности, а потом сделал шаг вперед и весь оказался внутри этого необычайного фиолетового цилиндра.

Он почувствовал, что будто очутился под мощным потоком водопада, только сверху ниспадала не вода, а фиолетовая волшебная энергия, которая проходила сквозь каждую клетку, каждую частичку его существа, наполняя блаженством, радостью, восторгом. Душа его в эти мгновения словно оторвалась от тела, вспорхнула как птица и понеслась сквозь космос навстречу звездам. Это был потрясающий полет к дальним галактикам на фантастической скорости, которой не было предела. А потом он вдруг увидел, что вся Вселенная до самых ее беспредельных границ наполнена нескончаемой энергией любви, нежности и это составляет ее суть, основу. Все мироздание представилось ему сотворенным из этой энергии, которую Создатель превратил в материю в виде частиц, планет, звезд, природы, живых существ.

— Как прекрасен Твой мир, Господи! — воскликнул Ветер с Гор. — Мир, в котором нет ничего, кроме любви!

— Истинно так! — вдруг услышал он голос, похожий на раскат грома, доносящийся отовсюду, будто весь космос резонировал ему.

И тут Ветер с Гор вдруг из восхитительного полета к звездам приблизился к Земле. Он увидел, как поток любви льется на Землю, проходит сквозь нее. Но не все люди принимают его, ибо закрыты темной оболочкой, от которой энергия любви отражается и уносится в космос. И тут он разглядел и себя шествующего по дорогам земли. Его жизнь стала проноситься перед его глазами, и те редкие моменты, когда он открывался потоку любви, были показаны особо, а вся другая жизнь походила на жизнь многих: он был укрыт от этой энергии некой оболочкой, которую создавал своими негативными мыслями и поступками.

— Что же это? — с отчаянием произнес Ветер с Гор. — Почему так?

Ветер с Гор был готов задать еще множество вопросов, но видение вдруг исчезло и он оказался стоящим на поляне. Поток божественной Любви также пропал, и ничто вокруг не напоминало о только что происшедшем удивительном явлении.

До утра он не мог сомкнуть глаз, и мысли, вопросы вереницей проносились в его голове: «Что это было? Кто говорил со мной? Неужто я действительно теряю жизнь, потому что так много времени живу закрытым для потока вселенской любви?»

Лишь душа его была преисполнена величайшей радостью, любовью и счастьем. Она не задавала никаких вопросов, ибо она никогда не делает этого. Ведь она в этом сказочном переживании вновь вспомнила себя, вспомнила, откуда она пришла на эту землю и куда уйдет после смерти тела.

 

Глава 19

Храм

Ветер с Гор, конечно, знал о том, что мир соткан из любви, но это было знание умственное. В жизни происходило действительно так, как было ему показано в ночном озарении: лишь изредка его душа воспаряла к небесам и прикасалась к вселенскому потоку любви и нежности. И в такие мгновения он вспоминал об этой истине, но потом истина покидала его, покрываясь сумраком земных забот и переживаний, что составляло большую часть его жизни. Теперь же он пережил это откровение всем своим существом, до самого основания, и такое знание уже стало подлинным. Потому как знание становится подлинным лишь тогда, когда оно пережито душой, прочувствовано сердцем.

К Ветру с Гор пришло осознание того, что теперь в нем что-то изменилось, еще не понятно, что же именно, в какой части его природы, но он ощущал себя так, будто открыл глаза. И Ветер с Гор увидел, что Всевышний действительно любит все: весь этот мир, всю Вселенную, каждого человека, каждую травинку, жучка, паучка, листик, цветок. Точнее сказать, не просто любит, потому как любить — значит делать усилие. Вселенная уже сотворена Создателем из любви, и потому Всевышнему нет надобности любить в привычном смысле этого слова, ибо любовь — сама суть вселенной, ее основа. В каждый миг поток любви пронзает все сущее, как солнце озаряет землю, не обделяя никого и ничто. Но люди по своей воле пребывают в тени, своими негативными мыслями и поступками сотворяют вокруг себя скорлупу и не желают выйти наружу к солнцу, свету, любви.

  С утра Ветер с Гор принялся таскать камни к тому месту, где ночью с ним произошло это потрясающее событие. Он не давал себе отчета, что он делает, он повиновался порыву души, которая стремилась обозначить это удивительное место каким-то образом.

«Вероятно, когда-нибудь сюда придут другие искатели истины, они войдут в это сооружение и испытают подобное божественное озарение, — думал он. — Впрочем на любой вершине можно пережить подобное, главное — страстно желать этого».

Он выкладывал стену по окружности, диаметром равным потоку, в котором побывал ночью, оставляя место для входа с западной стороны.

Каждый камень, который он собирал на склонах горы, был для него живым существом. И пока Ветер с Гор нес его к месту назначения, он беседовал с ним, объясняя, что он, камень, должен послужить в важном деле — стать частью удивительного сооружения. Ветер с Гор не придумывал, как будет называться это строение, в его разуме сами собой вдруг пронеслись слова: «храм Любви». «Вероятно, храм — громко сказано, если судить по внешности, — размышлял Ветер с Гор. — Эти слова обозначают суть — здесь божественный поток любви соприкасался с землей».

«Впрочем, — затем подумал он, — именно в ночном откровении я увидел, что божественная любовь пронизывает весь Космос без остатка, а это значит что подобное волщебное представление можно получить в любой точке земли, в любом месте Вселенной».

Ветер с Гор укладывал камни в стену храма Любви, стараясь очень тщательно подбирать для них место, чтобы они лежали наиболее устойчиво.

Уже перед сном он вновь вспомнил картину: столб света, ударяющий в землю, разливающийся по поляне и уходящий сквозь планету. И тут он увидел это явление со стороны, оно походило на крест. Он потрогал святой крест на своей груди и подумал, что люди почему-то превратили символ любви в символ страданий. Может быть, оттого, что люди — и он в том числе — не осознают, что все вокруг нас — только любовь и более ничего. И потому не понимать главной сути мироздания и жить без любви — это и есть страдание. Потому как человек по-настоящему живет лишь тогда, когда любит.

 

Глава 19

Мысли

Ветер с Гор продолжал носить камни, и стена храма Любви постепенно росла. При этом он испытывал состояние трепетной радости и тихого восторга. Будто вместе со стеной в нем росло новое понимание жизни, новое видение ее сути, и, как следствие, его душа все более и более исполнялась благостного трепета.

Ему приходилось все дальше ходить за камнями, ибо все ближайшие уже легли в здание храма Любви. Днем под жарким солнцем поляна, открытые участки горы раскалялись, как сковорода. Но Ветер с Гор не чувствовал палящего солнца, превратившего его тело в сплошную бронзу, ему почти не хотелось есть и пить. Пот непрерывно струился по лицу и плечам, тут же высыхал и образовывал в складках кожи белые, соляные полоски.

Меж тем его храм стал пользоваться популярностью у животных местного края. Птицы постоянно садились на растущую стену и весело пели свои песни. Днем в храм заползала большая коричневая змея и грелась, хотя это можно было сделать и рядом, за стеной. Ветер с Гор всегда с уважением относился к животному и растительному миру. А сейчас, после откровения, он еще больше стал чувствовать и понимать, что все сотворенное Всевышним наполнено любовью, которую порой трудно осознать в силу созданных обществом людей понятий, условностей, ограничений. Вначале змея уползала, когда приходил Ветер с Гор с очередным камнем, но потом привыкла и оставалась внутри каменного строения.

Ветер с Гор стал разговаривать со змеей, давал ей размоченные в воде сухари, и ему казалось, что она понимает его. При этом он чувствовал, что животный мир гораздо мудрее человеческого, ибо люди ушли от первозданных, исконных знаний, утратили их и стали потерянными, несчастными, мятущимися.

— Ты первая посетительница храма Любви, — обращался он к змее. — Поскольку ты символ мудрости, назову тебя Софией.

Однажды на поляну довольно резво пришла большая черепаха, зашла в храм, сделала круг вдоль стены и удалилась в лес. А потом гостья в панцире не раз заглядывала в гости, будто заходила посмотреть, как продвигается строительство.

Весь день Ветер с Гор работал, только к вечеру появлялось чувство голода, и тогда он заваривал чай из горных, душистых трав, собранных поблизости, и пил его с сухарями, которые уже подходили к концу. Он сидел у костра до глубокой ночи, смотрел на огонь и думал. Днем его не посещали никакие мысли, а вот когда на землю нисходила прохлада, его мозг восстанавливал способность размышлять.

«Женщина из моря говорила мне, — вспоминал он, — что Библия Любви — это живая книга любви, которая повсюду окружает человека. Теперь я это увидел в том изумительном переживании. В течение всей моей жизни меня учили тому, что Богу нужно угождать, нужно к Нему стремиться, выполнять множество различных правил, чтобы дойти до Него, молить, чтобы Он услышал меня. А вот теперь я знаю, что Бог повсюду. Он прямо передо мной, где бы я ни находился, что бы ни делал, Его Любовь всегда рядом. И Бог не просто любит человека, Он окутывает человека, обступает его со всех сторон и никогда не оставляет. Даже если бы человек захотел, то он все равно никуда бы не делся, не скрылся от этой всепроницающей Любви. Я, мое тело, люди, камни, небо, земля, птицы, животные твари, звезды, травы — все это Любовь. И нет надобности ничего достигать, куда-то идти, делать нечто особенное, чтобы приблизиться к этой Любви, чтобы соединиться с ней, потому как я просто живу в ней и дышу ею так же естественно, как насыщаюсь воздухом. Как же жить так, чтобы чувствовать это всегда, чтобы постоянно осознавать божественную любовь?»

А потом Ветер с Гор подумал, что каждому человеку дается когда-либо спонтанное переживание божественной любви, но суета, мирские заботы быстро поглощают это озарение и оно почти не оставляет следа.

Единицы хватаются за этот лучик света и стремятся жить в этом потоке.

Но и этого мало, потому как затем нужно низвести божественную любовь в мирские дела, труд, семью, творчество, поступки, отношения с людьми и со всем миром.

«Крест и есть символ того, что божественная любовь — вертикальная перекладина — должна обрести материальное основание в человеческой жизни — горизонтальной перекладине» — думал Ветер с Гор.

 

Глава 20

Присутствие

Стена храма Любви вырастала быстро и уже поднялась до уровня пояса Ветра с Гор, когда он вдруг ощутил некое присутствие. Несколько лет, проведенные им на природе, развили в нем интуитивное зрение. Например, не поднимая камня, он мог сказать, что под ним кто-то есть: либо змея, либо жаба, либо мышь, даже если камень лежал от него на большом расстоянии. Он чувствовал присутствие всякого живого существа в лесу, траве, за камнями, в кустарнике, будь то олень, косуля, змея, кабан или иное животное.

Сначала Ветер с Гор не обращал внимания на появившееся ощущение того, что кто-то на него смотрит из кустов, потому как оно то приходило, то исчезало. Но потом он все-таки решил проверить себя и разобраться, что происходит. В очередной раз, когда это странное чувство появилось, он нес камень. Ветер с Гор положил его в стену, найдя соответствующее место, чтобы он лег более плотно. А потом закрыл глаза и прислушался к себе, пытаясь определить, с какой стороны приходит волна некоего присутствия. Он старался ни о чем не думать, а лишь внимал тому, что ощущает тело. И тогда он почувствовал на правой щеке и боку тепло и легкое покалывание. Он не посмотрел в ту сторону, откуда приходил странный поток, а, напротив, как ни в чем не бывало зашагал в противоположную сторону, делая вид, что идет искать очередной камень. Однако когда Ветер с Гор вошел в лес, то снял обувь и тихо ступая, стараясь не произвести никакого шума, стал огибать гору, чтобы сзади выйти на то место, откуда исходило нечто. Ветер с Гор пробирался сквозь кустарник и деревья, как дикий горный зверь, и вот он уже на противоположной стороне горы. Именно здесь должно что-то быть. И вдруг прямо перед собой он увидел со спины девочку-подростка, с длинными черными волосами в выцветшем, подпоясанном пояском сарафане, стоящую босиком.

«Так вот кто следит за мной!» — подумал Ветер с Гор.

— Добрый день! — негромко крикнул Ветер с Гор.

Но девочка никак не отреагировала на его возглас, будто не услышала, хотя в такой ситуации человек наверняка испугался бы. Ветер с Гор крикнул еще раз и подошел к ней вплотную. Никакой реакции. Тогда он прикоснулся рукой к плечу незнакомки, та вздрогнула всем телом, мгновенно развернулась, и единственное, что увидел Ветер с Гор, так это смуглое лицо и черные, расширенные от ужаса глаза девочки. Она молниеносно метнулась в сторону, как лань, и сразу скрылась в лесу.

 

Глава 21

Девочка

«Откуда в этой пустыне могла появиться девочка? — ломал голову Ветер с Гор. — К тому же по всей видимости лишенная слуха. Все это довольно странно».

Ветер с Гор теперь был не один, он чувствовал, когда девочка приходит и следит за ним из кустов. Он решил ничего не предпринимать, а просто делать свое дело и ждать. По своему опыту он знал, что когда ты ничего не можешь предпринять, то лучше всего позволить событиям следовать своим чередом.

Однажды Ветер с Гор подошел к тому месту, где уже без сомнений прятался ребенок, и жестами позвал его к себе. Девочка ничего не ответила и не вышла из своего укрытия. Но на следующий день, когда он возвращался, неся в руках камень, он увидел, как девочка проворно выпорхнула из кустов и оставила что-то поляне. Когда Ветер с Гор подошел поближе, то увидел, что это была бутылка с молоком и две лепешки, лежащие на тряпице. Он сложил крестообразно руки на груди и в знак благодарности поклонился в сторону, куда исчезла девочка.

Теперь у него появился незнакомый друг, который каждый день приносил ему пищу. Это было весьма кстати, потому как сухари закончились. Молоко, судя по сладковатому вкусу, было козье, лепешки свежие, слегка соленые. Ничего вкуснее Ветер с Гор не ел в своей жизни. Причем делал он это в присутствии девочки, чтобы она видела, с каким удовольствием он жует ее лепешки и запивает их молоком. Таким действием он желал расположить девочку к себе. И действительно она вскоре перестала прятаться и открыто наблюдала за Ветром с Гор, правда не отходя далеко от кустов. Тогда он смог тщательнее разглядеть странную гостью. Девочка лет двенадцати была худой, угловатой, со смуглой кожей и большими черными глазами. В руках она держала игрушку — пластмассовую коричневую лошадку.

Девочка сначала внимательно следила за тем, как Ветер с Гор возводит каменную стену, а потом осмелела настолько, что ходила за ним по пятам. Ветер с Гор пытался заговорить с ней жестами, но она лишь опускала глаза и молчала. В очередной раз, когда он поднял камень, чтобы нести его на поляну, девочка положила игрушку на землю и тоже подняла камень, довольно тяжелый для нее, и попыталась следовать за ним.

— Ты что? — воскликнул Ветер с Гор и, бросив свою ношу, попытался забрать у девочки камень. — Тебе нельзя! Оставь.

Но девочка ни за что не хотела отказываться от своего намерения. И когда он все-таки забрал у нее камень и взялся нести свой, она вновь схватила свой камень и пошла вслед за ним. Ветер с Гор предпринял несколько попыток остановить ее, но девочка продолжала делать то, что решила.

— Ну и упрямая же ты! — сказал Ветер с Гор.

Так у него появился безмолвный помощник. Ветер с Гор пошел на уловку и сам подыскивал камень девочке, чтобы ей было по силам его нести. Она согласилась на такое руководство. Постепенно они стали общаться. Теперь девочка не прятала взгляда, когда Ветер с Гор с ней разговаривал, и следила за его губами. Так он узнал, что она все понимает, только не может говорить. И когда он просил ее сказать что-нибудь, в ответ она открывала рот и произносила только звук «а-а».

 

Глава 22

Уроки

И тогда Ветер с Гор вспомнил о кресте. С тех пор как он пришел на эту чудесную поляну и пережил здесь состояние вселенской любви, поручение старца Меркурия передать святыню кавказским пустынникам ушло куда-то на задний план. Ветер с Гор отдался течению жизни, тем событиям, которые с ним происходили.

«Крест поможет тебе» — вспомнились ему слова старца. Что имел в виду пустынник — неизвестно, но то, что в этом пути с крестом перед ним открылись двери к новой жизни, к ее новому понимаю — это бесспорно, согласился Ветер с Гор.

Откровенно говоря, вначале, когда Ветер с Гор только получил святыню в свои руки, он не раз задумывался, с какой просьбой обратиться к чудесной силе креста. Тем более, как говорил Меркурий, сделать это можно всего один раз. Но каждое желание, приходящее на ум Ветру с Гор, в итоге размышлений оказывалось несостоятельным. И не потому, что появлялась более важная просьба, а оттого, что если бы его любое желание исполнилось, то это укоротило бы путь, который ему следовало пройти. С точки зрения земной это было бы прекрасно, но с точки зрения познания жизни, ее сути, истины сокращение пути означало лишиться возможности приобрести определенный опыт. То, что укорачивало путь, делало его более быстрым, легким, на самом деле лишь удлиняло и усложняло его. Ибо в этом случае были бы пропущены уроки, какие должно получить, если ты проходишь весь путь самостоятельно, полагаясь на себя, пользуясь своими силами. Ведь уроки жизни побуждают человека к самосовершенствованию, вскрывают в нем резервы, реализуют потенциал.

И еще Ветер с Гор думал о том, что человек всегда ждет чудес и Всевышний готов ими усеять его путь, но исполнение желаний зачастую не помогает, а вредит нам, мешает духовному росту, эволюции сознания. И все потому, что человек способен сам творить чудеса и если это за него будет делать кто-то другой, тогда человек никогда не поймет своего предназначения на земле, не осознает, а главное, не проявит своих скрытых, нереализованных божественных свойств.

«Вперед уходит не тот, кто идет скорее, а тот, кому не нужно возвращаться назад, чтобы пройти пропущенные уроки» — сделал заключение по этому поводу Ветер с Гор и оставил свои размышления о том, с чем обратиться к волшебной силе креста.

Сейчас же он вновь стал думать о святом кресте, потому что помощь нужна была не ему, а безмолвному ребенку. Вернуть дар речи девочке могло только чудо.

— Вот теперь действительно наступил тот единственный момент, когда следует обратиться к чудотворной силе креста, — решил Ветер с Гор.

 

Глава 23

Чудо

Еще до рассвета, когда на небе догорали последние звезды, Ветер с Гор начал горячую молитву. Он стоял в центре храма Любви и, воздев руки к небу, призывал высшие, божественные силы вернуть дар речи ребенку. Так в молитве он поймал первый луч солнца.

Как только появился безмолвный помощник, Ветер с Гор пригласил девочку в центр храма Любви, который уже поднялся их совместными усилиями до уровня плеч. Она не понимала, что он от нее хочет, но повиновалась. Он взял у нее лошадку, положил на стену и развернул ребенка лицом в сторону солнца. Девочка зажмурилась от света. Ветер с Гор снял с себя крест, приложил к ее голове и, закрыв глаза, взмолился:

— Господи! Силою честного и животворящего Твоего креста прошу тебя исцелить девочку и даровать ей способность говорить!

Потом он произносил и другие молитвы своими словами, которые лились из его сердца. Девочка вдруг задрожала и, повинуясь какому-то неведомому ей порыву, опустилась на колени. В это время Ветер с Гор приоткрыл глаза и увидел, что ее щеки пылают, а лицо подергивается. Она застыла в коленопреклоненной позе, как изваяние. Ветер с Гор уже ничего не говорил, он просто стоял и внимал происходящему с закрытыми глазами. Ему казалось, что их подхватила теплая, ласковая волна и понесла куда-то в бескрайние дали. Чувство радостного, восторженного движения наполнило все его существо. Будто они стремительно неслись по волнам моря на паруснике под напором мощного ветра.

Неведомо, сколько времени провели они в этом состоянии. Только когда действительно налетел порыв прохладного утреннего ветра, закружил вокруг храма и тут же закричала кукушка, они открыли глаза. Ветер с Гор, конечно, ждал, что небесные силы дадут им какой-то знак своего присутствия и участия — и вот он пришел: ветер и кукушка. И если ветер прохаживался здесь частенько, то кукушку Ветер с Гор за время пребывания на поляне услышал впервые. Ее крики наполняли пространство гор каким-то новыми вибрациями, будто птица разносила по окрестностям важную новость.

Ветер с Гор с девочкой вышли из храма и по молчаливому согласию побрели в лес. Сегодняшний день он решил посвятить прогулке, созерцанию, размышлениям. Девочка была тиха как никогда, и в задумчивости шагала впереди. Вскоре они вышли на плоскогорье, густо усеянное цветами и травами. Ветер с Гор глядел на девочку, и ему казалось, что она поняла суть того, что происходило в храме.

Потом они пришли к небольшому водопаду, выбившему в земле чашу. Вокруг буйствовала густая, сочная зелень.

«Как жаль, что я не знал, что такое чудо совсем рядом!» — думал он, когда с упоением плескался в ледяной пенистой воде.

Девочка сидела на берегу и, поджав колени, обхватив их руками, смотрела в землю. Как всегда она не выпускала из рук свою лошадку. Ветер с Гор, искупавшись, долго стоял на камнях под сильной струей водопада, ударявшего по голове, плечам, спине. Приняв водный массаж, он вышел на берег, распластался на земле и отдыхал. В этом чудном уголке природы царствовал покой, умиротворение, первозданность. Ветру казалось, что то благодатное состояние, которое их подхватило и понесло сегодня в храме Любви, продолжалось, струилось, только меняло свою окраску, мелодию, тональность. Оно будто играло, как алмаз под лучами солнца, всеми цветами радуги.

Девочка тем временем встала и начала собирать вокруг водопада фиолетовые цветы. Потом сплела из них венок и, подойдя к Ветру с Гор, возложила его ему на голову.

Ветер с Гор увидел, что настроение ее изменилось, и спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

Девочка, пожав плечами, улыбнулась.

— А ну-ка, скажи что-нибудь, — предложил он.

Она отрицательно закачала головой и нахмурилась.

— Ну, не бойся, попробуй, — настаивал Ветер с Гор.

Девочка хотела отвернуться, но Ветер с Гор поднялся с земли, нежно взял ее за плечи и повернул к себе.

— Смелей, ты можешь, поверь, у тебе получится!

И тогда она отрыла рот и тихо прошептала:

— Ма-ма.

— Вот видишь! — восхитился Ветер с Гор. — Еще раз, только громче.

И девочка напрягла голос и произнесла:

— Мама.

— Боже мой, чудо свершилось! — воскликнул Ветер с Гор вне себя от радости. — Ну, еще громче, не бойся.

И тогда она закричала так громко, что ее голос отозвался эхом в лесу:

— Мама!

И тут слезы хлынули из ее изумленных глаз, она закрыла ладонями лицо, а потом вдруг кинулась бежать.

— Постой, — кричал ей вслед Ветер с Гор, смеясь. — Куда же ты?

 

Глава 24

Гануш

Она появилась на следующей день с самого раннего утра, и отныне у Ветра с Гор началась новая жизнь, потому как он теперь нашел не только друга, но и собеседника. Девочку звали Гануш. Обретя дар речи, она будто старалась восполнить долгие годы молчания и щебетала, как сорока, засыпая Ветра с Гор бесчисленными вопросами. «Как? Почему? Зачем? Отчего?» — только и слышалось из ее уст. Они молчали лишь только тогда, когда носили камни, а остальное время, особенно когда отдыхали в перерывах между работой, девочка не умокала.

— Расскажи мне о себе, — как-то попросила Гануш.

— Это слишком долгая история, — ответил Ветер с Гор.

— Ну и хорошо, я люблю слушать.

— Знаешь, Гануш, я лучше дам тебе свои книги, — предложил он.

— Какие книги?

— Книги, которые я написал.

— Ты пишешь книги? — удивилась Гануш.

Ветер с Гор утвердительно кивнул головой.

— Как интересно! И что там написано?

— Ты умеешь читать?

— Да, немного. Меня бабушка научила.

Ветер с Гор на всякий случай прихватил с собой в путешествие один комплект своих книг, и вот этот случай подвернулся. Он достал из рюкзака книги и протянул их девочке.

— В них есть истории обо мне. Лучше ты расскажи о себе, — предложил Ветер с Гор. — Где ты живешь?

— Здесь недалеко, — ответила Гануш и указала рукой. — Там наш аул.

— С кем ты живешь?

— С бабушкой.

— А где твои родители?

Девочка смущенно покраснела и ответила:

— Я не знаю.

— Как же так? — удивился Ветер с Гор.

— Так получилось, — промолвила она.

Ветер с Гор замолчал, поняв, что затронул болезненную струнку в душе девочки.

— Хорошо, — сказала Гануш через минуту, что-то обдумывая. — Я скажу тебе, только если ты не будешь смеяться.

— Если не хочешь — ничего не говори, но если скажешь, то обещаю тебе не смеяться, — заверил ее Ветер с Гор.

— Я не знаю, где мои родители, потому что бабушка нашла меня в лесу, под деревом.

— Как под деревом? — спросил Ветер с Гор, не сумев скрыть своего удивления.

— Я думаю, что моя мамочка старалась меня спрятать…

Гануш, видя немой вопрос на лице Ветра с Гор, пояснила:

— Тогда война была. И ей наверное грозила опасность, она и решила так меня уберечь от беды.

— Почему ты думала, что я буду смеяться? — спросил Ветер с Гор.

— Потому что дети в ауле смеются надо мной и дразнят найденышем.

Девочка помолчала и потом заключила:

— Я верю, что моя мамочка найдется.

Ветер с Гор ничего не ответил, а лишь поглядел в глаза Гануш.

— Почему ты молчишь? Ты не веришь, что найдется моя мамочка? — спросила она.

— Я верю, Гануш, что ты найдешь свое счастье, — произнес Ветер с Гор.

 

Глава 25

Счастье

После того как Гануш унесла с собой книги, она стала приходить задумчивой. Вероятно, девочка находилась под впечатлением от прочитанного, потому что на Ветра с Гор она скрытно бросала странные пристальные взгляды.

А потом как-то сказала:

— Я никогда не видела море. Какое оно? Расскажи, пожалуйста.

Ветер с Гор задумался.

— Оно, как небо, — произнес Ветер с Гор, обдумывая, какие слова лучше подобрать. — Всегда разное, но всегда зовет.

— Что значит «зовет»?

— Понимаешь, Гануш, море рождает чувство счастья, которое может с тобой случиться… если до него дойти.

— Как бы я хотела увидеть море! — восхищенно произнесла она и потом добавила. — Я тоже хочу быть счастливой!

— Каждый человек хочет найти свое счастье.

— А как его найти?

— Дело в том, Гануш, что каждому человеку Бог приготовил его счастье, только спрятал его.

— Зачем Бог спрятал счастье?

— Чтобы человек не получил его раньше того, как пройдет испытание.

— Для чего испытание?

— Чтобы, пройдя его, научиться принимать счастье. Потому что на самом деле счастье всегда рядом с человеком, только он его не видит.

— Не видят только слепые — возразила девочка.

— Ты права, Гануш, люди слепы и потому несчастны, — согласился Ветер с Гор.

— Как же научиться видеть?

— Пройти свой путь.

— Это какая-то особенная дорога? — нахмурив лоб спросила девочка.

— Путь похож на выращивание цветов. Сердце человеческое подобно цветку — когда оно распускается, тогда человек начинает видеть сердцем.

— Разве сердце может видеть?

— Чтобы найти свое счастье, сердце должно научиться особому видению. Для этого человеку и нужно пройти свой путь, чтобы открылись глаза сердца.

— А простыми глазами разве счастье не увидишь?

— Глазами не увидишь, потому что глаза видят то, что нужно уму человека. А ум не способен узнать и понять, где твое счастье.

— Выходит, люди несчастны оттого, что живут умом, а не сердцем?

— Ты очень сообразительна для своих лет, — улыбнулся Ветер с Гор. — Именно так, Гануш. Люди живут умом и строят свою жизнь на силе ума, а умом невозможно быть счастливым. Потому как уму по его природным свойствам дано вести человека только к достижению удовольствий, мирских благ, земных наслаждений.

— А разве это не есть счастье?

— Нет, конечно! — оживился Ветер с Гор. — Счастье — это особое высокое чувство парения, радости, любви, света. Но порой люди путают это небесное чувство с удовольствиями и наслаждениями. Это не одно и то же, а даже очень разное.

— Как тогда отличить счастье от удовольствия?

— Ты знаешь, Гануш, когда человек по-настоящему счастлив, то он становится подобен птице: у него будто вырастают крылья и он парит над землей, а сердце наполняется беспредельной радостью, которой так много, как воды в море. Эту радость хочется раздать всем людям, чтобы все были радостны и счастливы.

— А ты нашел свое счастье?

— Иногда мне казалось, что я его нашел, а потом так получалось, что я его терял.

— Почему терял? Не хватало сил удержать?

— В том-то и дело, Гануш, что если это твое счастье, то его не надо удерживать, оно никуда от тебя не уйдет, а без всяких с твоей стороны усилий будет всегда с тобой.

— Но раз ты его потерял, значит, оно было не твое?

— Сначала я думал, что мое, но потом оказывалось, что не мое, потому что оно покидало меня, — признался Ветер с Гор. — Потерять можно лишь то, что тебе на самом деле не принадлежит.

— У людей есть много всего, и это им принадлежит на самом деле?

— Нет, конечно. Потому люди и несчастны, что обладают тем, что рано или поздно потеряют. Они это знают и все свои силы затрачивают на то, чтобы удержать то, что им не принадлежит.

— Выходит, что люди злые оттого, что боятся потерять то, что им не принадлежит, хотя знают, что это рано или поздно все равно случится?

— Люди по своей сути, Гануш, то есть по своей душе добры, но так как живут умом, то хватаются не за свое, то есть за то, что им не принадлежит, и присваивают его себе. А это значит, что всю жизнь они живут в страхе потерять не свое. Этот страх и превращает их из добрых людей в злых и жадных.

— Ты тоже держишь то, что тебе не принадлежит?

— Когда-то я поступал как все.

— А потом?

— Потом все отпустил.

— И что теперь, ты ищешь свое счастье?

— Я следую по пути, которой помогает моему сердцу открыться. Если это случится, то все остальное приложится.

 

Глава 26

Иисус

Ветер с Гор продолжал носить камни и возводить стену храма Любви. Вместе с тем внутри у него вдруг родилось чувство, что его пребывание на этой удивительной поляне близится к завершению. К нему внезапно пришло сознание того, что пора возвращаться домой, на Север, где его уже заждались друзья — лебедь и Ассоль. Прошло более двух месяцев, как он оставил их. Наверное, они уже соскучились.

Храм Любви был почти построен — еще один слой камней, и уже нельзя будет делать стену выше, потому как они будут лежать неустойчиво.

Оставалось незавершенным только поручение старца Меркурия. Как поступить с крестом? Ведь святыню следовало передать пустынникам. Именно об этом думал последние дни Ветер с Гор.

Гануш приходила к обеду. Ветер с Гор привязался к девочке и без нее уже не приступал к работе.

— Как ты нашла меня? — однажды спросил Ветер с Гор девочку.

— Я люблю гулять по горам. Мне нравится уходить далеко в лес, забираться в глухие места и там бродить. Смотреть, как распускаются цветы, как растут травы, слушать, как поют птицы,— рассказывала Гануш. — Однажды я увидела, как ты носишь камни, и стала подглядывать за тобой.

— Тебе нравится быть одной?

Гануш кивнула головой.

— Что же ты еще делаешь, когда гуляешь в одиночестве?

— Мечтаю.

— О чем же?

— Я не могу тебе сказать, это мой секрет.

— Раз секрет, тогда не говори.

Гануш задумалась и проговорила:

— Сначала ты мне расскажи свою тайную мечту, потом я открою тебе свою.

— Знаешь, Гануш, у меня нет тайн, — признался Ветер с Гор. — Я ни от кого не скрываю самой главной своей мечты о том, чтобы на земле наступило время радости и любви, красоты и гармонии. Когда люди протянут другу другу руки, откроют сердца и будут жить в согласии, мире и любви. Это будет счастье без конца.

— Такое может быть на самом деле? — серьезно поинтересовалась девочка.

— Мечты сбываются, Гануш, если очень верить и идти к их осуществлению.

Девочка раздумывала, а потом сказала:

— Раньше я мечтала только о том, что на лошадке ускачу в далекие края и там найду свою маму. А теперь я еще мечтаю стать такой же, как Дельфания. Чтобы я могла жить в море с дельфинами, могла летать и еще многое другое.

Ветер с Гор улыбнулся и спросил:

— Зачем тебе, Гануш, жить с дельфинами, разве тебе плохо здесь, на земле?

— Нет, не плохо, но…— Гануш смутилась. — Я хочу быть такой же красивой, сильной и смелой… Я хочу, чтобы меня так же любили, как Дельфанию.

— Разве для этого нужно становиться Дельфанией?

— Если я стану необыкновенной, тогда меня кто-нибудь полюбит, — выразила свое мнение девочка.

— Почему ты так решила?

— Потому что мальчишки гонят меня от себя, обзывают, да и девочки не хотят со мной играть. А если я стану необыкновенной, то все меня будут любить.

— Знаешь, Гануш, я расскажу тебе одну историю, которая произошла очень давно, две тысячи лет назад. На земле родился мальчик, его звали Иисус. Он появился на свет чудесным образом потому что Его отцом был сам Бог. Ты веришь в Бога?

— Я не знаю, что такое Бог, — искренне призналась Гануш.

— Бог это тот, кто сотворил этот прекрасный мир, и Он вложил в каждую травинку, цветочек, букашку, птичку, камни, людей, в небо, горы, леса, луга, реки — во все Свою любовь, — Ветер с Гор обвел рукой вокруг себя. — Поэтому все, что вокруг нас, это и есть Бог, Его Любовь, Красота, Гармония.

Гануш смотрела широко открытыми глазами на Ветра с Гор, будто услышала разгадку великой тайны.

— В те далекие времена люди на земле стали настолько злы и невежественны, что Бог решил послать своего сына, чтобы Он вразумил людей, сказал им, что так жить нельзя, что нужно любить друг друга и помогать друг другу.

— И что же было потом?

— Когда Иисус вырос, то ходил по земле, учил людей любви, помогал бедным, исцелял больных: слепые становились зрячими, к глухим возвращался слух, немощные обретали силу. Но люди убили его, прибили к кресту, и Иисус умер.

Ветер с Гор снял с себя крест и протянул его девочке.

— Вот Иисус, прибитый на кресте.

Гануш взяла крест и стал пристально всматриваться в изображение Иисуса. У нее на глазах заблестели слезы.

— Что с тобой?

— Ему было так больно! — промолвила она.

— Его предали друзья, отказались от него те, кто вначале шли за ним, учились у него, получали помощь, знания, исцеление.

— Почему же так?

— Потому, Гануш, что люди не смогли принять любовь, которую им принес Иисус. Он был самым необыкновенным человеком на земле, Он творил самые невероятные чудеса: ходил по воде, исцелял больных, воскрешал мертвых, но самое главное — Он сам был любовью. Но люди не приняли Его, напротив, испугались и убили Его.

— Если Он сам был любовью, то выходит, что люди убили любовь? Разве можно убивать любовь?

— Можно пытаться убивать любовь, но настоящую любовь не убьешь. Так получилось и с Иисусом. Он воскрес, то есть ожил и вознесся — ну, улетел на небеса.

Девочка посмотрела на небо.

— Но почему люди убили Иисуса?

— Когда, например, человек долго сидит в темноте и потом сразу выйдет наружу к солнцу, то глазам его станет больно от сильного света. Так произошло и с Иисусом: он был чистой любовью, а любовь — это сильный-пресильный свет, сильнее солнечного. Люди же привыкли жить в темноте, оттого им и стало больно, когда к ним пришел Иисус. Они не выдержали этого света и потому решили уничтожить Его.

— И что теперь?

— Отныне Иисус всегда с нами, хотя Он и на небе. Он любит каждого человека и посылает каждому Свою любовь.

— И мне?

— Конечно, Гануш, и тебе. Всем без исключения: и доброму и злому, никого не обделяет Своей любовью.

— Почему же я не чувствую то, что Он посылает мне?

— Ты чувствуешь, каждый чувствует, но не знает об этом. Понимаешь, все что ты видишь вокруг себя — это и есть Его любовь. Посмотри, с какой любовью поют птицы, распускаются цветы, благоухают травы: все это и есть любовь Иисуса. Тот, кто сам живет с любовью, кто любит мир, тот и чувствует Его любовь. А кто живет, совершая зло, у того закрыты глаза, и он ничего не видит, кроме тьмы. Сам человек выбирает как ему жить — чувствовать любовь, принимать ее или, напротив, прятаться от нее и ничего не видеть.

— Я, кажется, поняла, — проговорила Гануш и взглянула на Ветра с Гор.

— Поэтому, Гануш, то, что дети так поступают по отношению к тебе, не должно огорчать тебя. В жизни происходит так, что добрых людей чаще всего обижают, потому что они несут свет, а люди боятся света. В такие горькие моменты жизни следует вспоминать, как обидели Иисуса: Ему было куда гораздо труднее, чем тебе, но Он никого не осудил и даже своих истязателей не упрекнул в злодействе.

Ветер с Гор забрал крест у девочки.

— И самое главное, Гануш, — проникновенно сказал Ветер с Гор, — то, что ты обрела дар речи, — это тоже проявление любви Иисуса. Его любовь совершила чудо.

Гануш задумалась.

— Тебе не нужно становиться необыкновенной, — проговорил Ветер с Гор, ласково погладив девочку по голове. — Бог любит тебя такой, какая ты есть. И не надо стараться, чтобы люди полюбили тебя. Человек подобен цветку: если он распустится, от него начнет как бы исходить аромат и тогда пчелки, то есть люди, прилетят сами к этому цветку с любовью.

— Как же мне распуститься? Я не знаю, — вздохнула девочка.

— Человек распускается, когда живет с любовью в сердце, никого не осуждает и ни на кого не обижается.

— Я очень хочу распуститься, как цветок! — решительно заявила Гануш.

 

Глава 27

Сокол

— Ну вот и все! — торжественно заключил Ветер с Гор, водрузив последний камень в стену храма Любви. — Мы завершили это прекрасное дело.

Ветер с Гор вошел в храм, снял с себя крест, положил его на стену и подпер камнем так, чтобы крест стоял под наклоном.

— Иди сюда, Гануш, — позвал Ветер с Гор девочку. — Становись рядом.

Гануш вошла в храм и встала возле него.

— Сегодня у нас с тобой праздник, Гануш, мы наконец построили с тобой храм Любви! — начал торжественную речь Ветер с Гор. — Помнишь, я тебе говорил о том, что все, что вокруг нас, это — Любовь. Вот мне и легло на сердце такое душевное желание построить в честь этой Любви храм. И пусть он совсем маленький, пусть без крыши — так даже лучше, чтобы само небо было его крышей. Тогда в нем можно видеть днем солнце, а ночью звезды. Главное, что мы с тобой сотворили наш храмик действительно с любовью и нежностью.

Ветер с Гор повернулся лицом к девочке и взял ее за руки. Ее глаза искрились радостью.

— Дорогой мой друг! — произнес Ветер с Гор. — Спасибо тебе за все, за твое доброе сердце и чуткость. Всевышний привел тебя ко мне, чтобы ты помогла мне, разделила со мной труд. И в этом проявилась Его Любовь, потому что ты, Гануш, как и каждый человек на земле — божественная любовь.

— Я любовь? — изумилась девочка, захлопав своими длинными ресницами.

— Конечно! — подтвердил Ветер с Гор.

— Я не знаю, что сказать. Мне самой нравилось строить, но больше всего мне было интересно разговаривать с тобой. Никто мне так много не рассказывал.

— На свете есть много удивительного и прекрасного, и все это ждет тебя впереди.

— А тебе большое спасибо за то, что я стала говорить, — произнесла девочка.

— Ну что ты! Это ведь не я, а Любовь сотворила чудо, — улыбнулся Ветер с Гор. — Любовь способна творить большие чудеса.

И в этот миг вдруг гром прервал их пылкие признания. И вслед за этим на землю посыпались капли дождя, блистающие всеми цветами радуги в лучах солнца.

— Слепой дождь! — закричали они в один голос.

Ветер с Гор с девочкой выбежали из храма и увидели радугу во все небо.

— Это нам знак, что Бог принял наш труд и Он вместе с нами разделяет нашу радость! — восторженно воскликнул Ветер с Гор.

И они стали бегать по поляне, радуясь водной россыпи, падающей с небес. Они резвились, как дети, смеялись, водили хоровод, пели, гонялись друг за другом, а потом в изнеможении лежали на спине и отдыхали, глядя в небо. А там, в высоте, грациозно кружила большая птица.

— Смотри, как красиво парит, — сказал Ветер с Гор, указывая на птицу.

— Это сокол. Он смотрит на нас, — произнесла Гануш.

— Почему ты так думаешь?

— Я чувствую, что его что-то заинтересовало на нашей поляне.

Ветер с Гор не придал этим слова значения. Но птица опускалась все ниже и ниже.

— Ты действительно чувствуешь птицу? — спросил Ветер с Гор.

— Это не трудно. Я понимаю птичьи голоса, — спокойно ответила Гануш.

Ветер с Гор только мельком бросил взгляд на девочку и продолжил следить за пернатым гостем, но и этого мгновения было достаточно, чтобы понять, что Гануш говорила серьезно.

И вдруг сокол сложил крылья и стал падать камнем вниз, прямо на храм Любви. Это было удивительно, но то, что произошло в следующие мгновения, не поддается никакому пониманию. Птица распахнула крылья перед самой землей, замедлила движение, проскользнула прямо над каменной стеной и, ухватив цепкими лапами лежащий там крест, взвилась ввысь.

— Он схватил крест! — закричала Гануш, показывая пальцем на сокола.

Ветер с Гор не просто открыл рот, он потерял дар речи. Все его существо оцепенело от происшедшего. А когда он пришел в себя, то от сокола осталась лишь едва различимая точка в синеве над горами, которая вскоре вовсе исчезла.

 

Глава 28

Ветер

Весь следующий день Ветер с Гор с Гануш провели на водопаде. Ветер с Гор все порывался отправиться на поиски сокола, который похитил крест-святыню. Однако Гануш остановила его, объяснив, что найти его невозможно, и он ей поверил, потому что, действительно, найти в горах птицу все равно что отыскать иголку в стоге сена. Ветер с Гор пребывал в состоянии отчаянной растерянности, не понимая, как такое могло произойти. Ведь он, по сути, утерял святыню, которой нет цены.

В это день Гануш купалась, а Ветер с Гор, погруженный в раздумья по поводу происшедшего, сидел на берегу и смотрел в никуда.

Когда девочка после купания вышла на берег, она подбежала к Ветру с Гор и таинственно произнесла:

— Знаешь, я вот что придумала. Давай-ка я попробую спросить у ветра, где наш крест. Ветер везде бывает и все знает, может быть, он нам что-нибудь подскажет.

— Гануш, мне сейчас не до шуток, — промолвил Ветер с Гор. — Я обещал старцу Меркурию передать крест пустынникам. А я его потерял. Выходит, я не исполнил предсмертного завещания старца.

— Подожди горевать, — уговаривала его девочка. — Дело в том, что мне показалось, что сокол этот ручной.

— Что значит ручной? — встрепенулся Ветер с Гор.

— Это значит, у него может быть хозяин, которому он обязательно принесет крест.

Ветер с Гор пристально посмотрел на Гануш, не понимая, то ли она говорит серьезно, то ли играет в свою игру.

— Пойдем на поляну и дождемся ветра, — предложила девочка. — Может быть, мы что-нибудь у него узнаем.

Ветер с Гор не стал задавать вопросы, а покорно, ибо не было иного выхода, последовал вслед за Гануш, которая шла вприпрыжку и что-то напевала себе под нос.

Когда они добрались до поляны, Гануш, наказала Ветру с Гор спрятаться в лесу, чтобы не мешать ей вызывать ветер. Он отошел за деревья, сел на траву и стал наблюдать за ней. В хорошем расположении духа Ветер с Гор наверняка с улыбкой отнесся бы к причудам девочки, но сейчас ему было не до того.

Гануш стала напевать какую-то странную песню, в которой не было слов, а лишь мелодичные звуки. Потом она не спеша закружилась в танце. Затем голос ее зазвучал сильнее, и она начала вращаться быстрее. Ветер с Гор не поверил свои глазам, когда вдруг невесть откуда налетел сначала слабый порыв ветра, а потом еще более сильный. Вслед за этим ветер стремительно завертелся вокруг девочки так, что она оказалась в центре небольшого смерча. Гануш крутилась так быстро, что казалось, сейчас она не выдержит и упадет. Так и случилось — девочка упала, а ветер исчез. Тотчас Ветер с Гор стремительно выскочил из своего укрытия и подбежал к Гануш.

— Что с тобой? — вскрикнул он, пытаясь поднять ее голову.

Гануш открыла глаза и улыбнулась.

— Со мной все хорошо. Просто голова закружилась.

— Слава Богу, — с облегчением вздохнул Ветер с Гор. — Ты не ушиблась?

Гануш отрицательно покачала головой.

— То, что я видел, просто удивительно. Ты настоящая волшебница! — с восхищением сказал Ветер с Гор.

— Ветер сказал мне, что наш крест сокол отнес монахам, пустынникам. Так что ты можешь не беспокоиться, — произнесла охрипшим голосом Гануш.

— Так сказал ветер?

— Да, не волнуйся, все хорошо, — подтвердила девочка.

Ветру с Гор трудно было поверить в эту прекрасную новость, но то, что он увидел только что на поляне, заставило его отнестись к словам девочки без иронии.

 

Глава 29

Дождь

На следующий день небо затянули тучи. Птицы кружили низко над землей, предвещая дождь. Когда Гануш появилась на поляне и увидела Ветра с Гор, сидящего на упакованном рюкзаке, ее сердце сжалось от тревожного предчувствия разлуки.

— Ты уходишь? — едва сдерживая слезы, спросила она.

— Так надо, Гануш, мне пора домой. Все, что надо, я сделал, — произнес Ветер с Гор, как можно более смягчая свой голос.

— Ты уходишь, — утвердительно повторила она, качая головой. — Уходишь.

— Прошу тебя: не переживай так. Поверь, мне самому не легко расставаться с тобой, с этим чудесным местом, — сказал Ветер с Гор, поднимаясь с рюкзака и взяв ее за руки. — Я ведь оставил здесь частичку своей души.

— А как же я? — спросила она, глядя ему в глаза таким взглядом, от которого у Ветра с Гор внутри все всколыхнулось.

— Ты будешь приходить сюда, следить за нашим храмом Любви, вспоминать.

— Я не хочу вспоминать! Я хочу быть рядом с тобой.

— Гануш, поверь: жизнь без разлук не бывает.

— Возьми меня с собой, — настаивала она.

— Я не могу, моя дорогая Гануш. Во-первых, ты еще ребенок, тебе нужно расти и расти, а во-вторых, моя жизнь непредсказуема: сегодня я здесь, завтра там. У тебя есть бабушка, тебе нужно учиться. Хочешь, я потом к тебе приеду?

— У бабушки есть родные внучки, она не останется одна, — возразила девочка. — Но главное — я хочу найти свое счастье. Ты же сам говорил, что для этого нужно отправиться в путь. Если я останусь здесь, разве я найду свое счастье?

— Ты права, Гануш, я так говорил, но выражение «отправиться в путь» образное, то есть оно не означает куда-то идти ногами. Счастье может быть совсем рядом с тобой, и для этого не обязательно куда-то уходить. Нужно идти прежде всего к своему сердцу, то есть научиться слушать его и понимать. А поняв, следовать его указаниям.

— Мое сердце говорит, что хочет быть рядом с тобой.

— Гануш, прошу тебя, давай оставим этот разговор, мне нужно идти. Я очень благодарен тебе за все, но мне пора, — произнес Ветер с Гор с твердостью в голосе, которая нелегко давалась ему.

Гануш отвернулась и проговорила:

— Вот всегда вы взрослые такие: говорите одно, а делаете другое.

Ветер с Гор не знал, что ответить, у него самого разрывалось сердце от горечи предстоящей разлуки. И вдруг Гануш резко обернулась и с мольбой обратилась к Ветру с Гор:

— Да ты не бойся, я не буду тебе обузой, напротив, буду тебе во всем помогать.

Ветер с Гор почувствовал себя окончательно припертым к стене. Он опустился на рюкзак и долго молчал. Даже начавшийся обильный дождь не смог отвлечь его раздумий. Гануш стояла рядом и не шевелилась, она промокла насквозь. Крупные капли падали с ее одежды, волос, рук на землю.

Наконец Ветер с Гор встал и сказал:

— Хорошо, Гануш, я возьму тебя с собой. Ты права, нужно следовать тому, что говоришь. Но главное, нужно наконец довериться не уму, а сердцу. А сердце мое тоже не желает расставаться с тобой.

 

Глава 30

Умиротворение

На следующий день на рассвете они решили отправиться в путь. К вечеру дождь прекратился, и утро начиналось веселой трелью птиц, ярким, лучистым солнцем и свежим воздухом, который был насыщен озоном, свежестью, ароматом трав и цветов. После дождя, казалось, мир преобразился и засиял обновленной чистотой.

Гануш появилась, когда Ветер с Гор последний раз молился в храме Любви. Она тихо подошла к нему сзади, стараясь не мешать. Ветер с Гор узнал о ее присутствии по дыханию, которое ощутил затылком. После молитвы Ветер с Гор посмотрел на девочку: она была как всегда босиком, в том же сарафане с пояском и с неразлучной лошадкой. Единственное, что прибавилось к ее обычному образу, так это небольшой узелок в руке.

— Бабушка немножко поплакала и отпустила меня, — сказала Гануш. — Я рассказала ей про тебя, и она поверила мне. Она пожелала мне, чтобы я нашла свое счастье.

Ветер с Гор последний раз обошел поляну. На душе у него было грустно, ведь здесь он оставлял часть своей души.

«Когда-то я пришел сюда, в это пустынное, неизвестное место, каких много на земле, — думал он. — А вот теперь оно обрело свою удивительную историю, новую энергию, новый дух. Здесь будто прошла для меня целая жизнь — не по количеству прожитого времени, а по глубине переживаний, событий, озарений. Мне жаль расставаться с тобой, моя полянка, я знаю каждый твой камешек, каждую травинку, каждый цветочек. Но я убежден и в том, что любое место на земле может стать местом чудес и волшебства, воротами в мир счастья и любви, если прийти туда с открытой душой и сердцем, страстно желая познать любовь. Любовь, которая всегда и везде. И только от человека зависит, сможет ли он отбросить вуаль привычности, покров обыденности и увидеть под ними пульсирующий, вибрирующий поток нескончаемой божественной любви, пребывающей в сути всего бытия, поток, который был еще до сотворения мира и будет всегда. Дельфания говорила о том, что для меня пришло время познать Библию Любви, которую нельзя прочитать глазами в книге, но которую можно познать сердцем, если распахнуть его. И тогда действительно мир предстанет в образе единой любви, у которой миллионы ликов, миллиарды форм».

Гануш, напротив, находилась в состоянии неудержимой радости от грядущих перемен в ее судьбе. Она спешила покинуть старый, известный мир и отправиться навстречу новой жизни, которая манила своей новизной, надеждами обрести счастье и любовь.

Ветер с Гор с девочкой быстрым и легким шагом спускались с горы по тропе. Через несколько часов ходьбы грусть в душе Ветра с Гор сменилась умиротворением и покоем.

«Я забирался в горы для того, чтобы передать крест-святыню пустынникам — только и всего, а обрел столь бесценный опыт, какой не мог и предположить. Вот так всегда: никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь, — думал он. — Еще совсем недавно я расстался с женщиной из моря, и мне казалось, что я все потерял, что моя жизнь остановилась. А на самом деле выходит, что человек никогда не теряет, а лишь находит. И даже когда кажется, что ты теряешь, по сути, ты лишь становишься более свободным, чтобы подготовиться к принятию чего-то большего, что ожидает тебя впереди.

 

Глава 31

Документы

Только когда путники вышли к людям, Ветер с Гор понял, что его Гануш не соответствует городской жизни. В сельском магазине он купил ей босоножки и ситцевый сарафан. Гануш с радостью переоделась в новую одежду.

— Вот так-то лучше, — произнес он, разглядывая девочку. — Одно плохо, что у тебя нет никаких документов.

— А что это такое? — спросила Гануш.

— Документы — это такие бумаги, которые свидетельствуют о личности человека.

— Что значит свидетельствуют?

Ветер с Гор потер затылок:

— Понимаешь, Гануш, свидетельствовать значит доказывать, что что-то есть.

— Что есть?

— В нашем случае нужны документы, которые свидетельствуют, что есть такой-то человек, то есть ты.

— А если нет документов, значит, меня нет?

Ветер с Гор ощутил себя в тупике: то, что очевидно для цивилизованного сознания, абсурдно для человека, живущего вдалеке от цивилизации, в недрах первозданной природы.

«Действительно, — подумал Ветер с Гор, — Гануш права, потому что если у человека нет документов, значит, и человека нет. Вернее, он есть, но он ничего не может, общество его лишает всех прав».

— Люди придумали документы, то есть бумаги, для того чтобы в них записать имя и фамилию человека, — сказал Ветер с Гор, предприняв новую попытку разъяснения правил, которые установили люди.

— А если не будет документов, значит, имени и фамилии нет?

— Есть, конечно, но тогда невозможно доказать, что они настоящие.

— А почему надо доказывать?

— Потому что тогда каждый может говорить что угодно, то есть обманывать, например назваться другим именем.

— А зачем обманывать и называться не своим именем?

— Понимаешь, Гануш, есть люди, которые совершают нехорошие поступки, они, конечно, стараются скрыться, и вот документы помогают точно определить их личность, то есть имя, фамилию, и тогда их можно разыскать и поймать.

— Выходит, все хорошие люди должны иметь документы, чтобы ловить плохих людей?

— Выходит так, — сдался Ветер с Гор.

— Неужели плохих людей так много?

— Как раз наоборот, таких единицы, а в основном все люди добрые и честные.

Гануш задумалась и, достав из своего узелка листок бумаги, протянула его Ветру с Гор:

— Тогда давай напишем документ. Только я не знаю своей фамилии.

Ветер с Гор не стал продолжать разговор, непрерывно заходящий в тупик, а взял из ее рук листок и написал на нем имя девочки.

— Вот и все, теперь у меня тоже есть документ! — заключила с удовольствием Гануш, сворачивая бумагу.

 

Глава 32

Волшебство

Ветер с Гор решил добираться на Север поездом, потому что таким образом можно было проехать без документов, предварительно договорившись с проводником.

Ветер с Гор так и сделал, правда, многие проводники отказывались брать пассажиров без билетов, но ему все-таки попалась добрая женщина, которая согласилась посадить их двоих в свой вагон на одно место. Проводница только взяла деньги, но не проверяла их документов. Поезд тронулся, за окном побежали деревья, поселки, поля.

На следующий день пути в вагоне вдруг появились двое мужчин, и тут же выяснилось, что это сотрудники транспортной милиции, которые следят за тем, чтобы пассажиры не провозили с собой запрещенных вещей: оружия, наркотиков, боеприпасов. Мужчины у всех проверяли документы, у некоторых осматривали содержимое багажа.

Ветер с Гор почувствовал, как с появлением проверяющих жар запылал у него внутри. Ситуация была безвыходная, так как деться было некуда. Сейчас они подойдут к ним и попросят предъявить документы. Что делать? Гануш сидела и как ни в чем ни бывало глядела в окно.

— Гануш, сейчас будут проверять документы, — проговорил шепотом Ветер с Гор, наклонившись к девочке. — Я мог бы сказать, что ты моя дочь, но не могу, потому как ты не записана в моем паспорте. Поэтому скажешь, что потеряла своих родителей.

Гануш посмотрела на Ветра с Гор ничего не понимающими глазами и возразила:

— Но ведь у меня есть документ!

Для пересудов и объяснений не осталось времени, потому что милиционеры быстро приближались к ним. Ветер с Гор замолчал, и все его существо превратилось в единый напряженный комок нервов.

Проверяющие подошли к ним и попросили предъявить документы. Ветер с Гор протянул свой паспорт одному мужчине, другой обратился к Гануш с вопросом:

— Ты с кем едешь, девочка?

Гануш, указывая на Ветра с Гор, ответила, что с ним, и протянула бумагу, которую искренне считала своим документом.

Мгновения, когда милиционер рассматривал белый лист, на котором Ветер с Гор написал имя девочки, длились целую вечность. Время будто остановилось. Ветер с Гор готов был начать давать объяснения, но его рот будто парализовало и он не мог вымолвить ни слова. Он ожидал, что сейчас произойдет все что угодно, кроме одного, того, что случилось на самом деле: милиционер вернул листок девочке и как ни в чем не бывало и последовал в следующее купе.

Ветер с Гор долго сидел и молчал. Он смотрел то на Гануш, которая была все так же беззаботна и весела, то в окно, то вообще в никуда. Гануш пыталась с ним заговорить, но он ничего не отвечал и она поняла, что лучше Ветра с Гор оставить в покое. Только вечером Ветер с Гор вдруг нарушил молчание и спросил:

— Как ты это сделала?

— Что сделала? — произнесла она, невинно хлопая ресницами.

— Понимаешь, Гануш, твоя бумажка — это не настоящий документ, а просто бумага, и ничего более. И милиционер должен был это увидеть. Но произошло нечто невероятное — он ничего не сказал. Такого быть не может!

— Почему не настоящий документ? Там же написано мое имя! — возразила девочка.

И Ветер с Гор вдруг понял главное: на самом деле сути происшедшего не понимает не Гануш, а он. Ей как раз все понятно, а вот ему нет.

— Скажи, Гануш, как у тебя получилось тогда на поляне вызвать ветер и к тому же с ним поговорить? — спросил Ветер с Гор после некоторой паузы. — Где ты этому научилась? Ты и до меня это делала?

— Нигде не училась и делала это в первый раз. Я просто очень хотела тебе помочь, — ответила она.

 

Глава 33

Друзья

Ветер с Гор наконец вошел в свою избушку, которую покинул три месяца назад, но у него было такое чувство, что уже миновало много лет. Гануш рассматривала северные края, быт людей с большим интересом и удивлением.

Ассоль при встрече с хозяином от восторга долго кружила как безумная и все старалась стать лапами Ветру с Гор на грудь и лизнуть его в лицо. Лебедь расправлял свое здоровое крыло и гоготал.

Девочку собака приняла сразу за свою, будто всегда знала ее. Лебедь же выразил свое расположение Гануш тем, что смиренно позволил ей себя погладить.

Гануш сразу взяла на себя заботы по хозяйству, и домик быстро наполнился уютом и засиял чистотой, какую способны сотворить лишь девичьи руки.

Ветер с Гор на следующий день после приезда отправился на могилу пустынника Меркурия. Ему хотелось «поговорить» со старцем, рассказать обо всем, что с ним произошло во время странствия с крестом, а главное — поблагодарить Меркурия за то, что это путешествие открыло в его жизни новую страницу познания любви.

Хотя был конец августа, но осень уже начала подкрашивать природу в свои грустные желтые и бордовые краски. Ветер с Гор пошел без девочки, ему нужно было побыть одному и поразмыслить над всем происшедшим, подумать о том, что делать дальше. Ведь теперь в его жизни появилась Гануш, и потому было необходимо позаботиться о ней, о ее судьбе. То, что казалось несущественным там, на вершинах гор Кавказа, вдали от мирской суеты и условностей, здесь, в миру, приобретало совершенно иной характер.

Без труда Ветер с Гор нашел могилку Меркурия, которая уже покрылась густой травой. Он сел рядом и стал вспоминать встречи со старцем, их беседы, его исповедь. Потом мысли Ветра с Гор обратились к тем моментам его путешествия, когда Гануш проявила необычные способности. Он не знал, как объяснить эти явления, ведь девочка их совершала так естественно, будто ничего особенного в этом нет: сильно пожелала — и все получилось, исполнилось. Как в сказке! И конечно, Гануш не осознавала, что творит чудеса.

И тут Ветер с Гор вспомнил слова старца Меркурия о том, что человек в детстве естественно пребывает в любви, но потом отходит от нее, чтобы затем всю жизнь возвращаться к этому божественному состоянию.

«Мы все удивляемся, когда некий человек проявляет необычные, сверхъестественные способности, — мысленно рассуждал Ветер с Гор, возвращаясь домой. — Эти единицы считаются избранными, и мы, простые смертные, в разной степени поклоняемся им, силимся научиться у них творить чудеса. Но овладение сверхчеловеческими свойствами предполагает огромный труд по самосовершенствованию. И жизни может не хватить, чтобы выйти за предел возможного. А у Гануш это получается легко и естественно, будто так и должно быть. Возможно, потому, что она просто верит, что может быть только так и не иначе?

И тогда Ветер с Гор вспомнил слова Христа о том, что человек, имеющий веру с горчичное зерно, способен сдвинуть горы.

«Сколько сомнений нужно преодолеть, чтобы обрести такую веру! — заключил Ветер с Гор. — Вероятно, путь для того и дан человеку, чтобы избавиться от сомнений, двусмысленности, чтобы в итоге обрести веру и единый смысл: все вокруг нас любовь, а любовь творит чудеса так же естественно, как светит солнце».

 

Глава 34

Болото

Жизнь Ветра с Гор и Гануш текла своим чередом. Девочка запоем читала все книги, какие были в избе и какие Ветер с Гор привозил ей из библиотеки соседнего городка.

Ветер с Гор продолжал уходить в лес на весь день и пребывал в уединении и размышлениях. Внешне все складывалось благополучно, но в душе Ветер с Гор стал ощущать, что он попал в какой-то очередной тупик. Он силился дать этому объяснение и как следствие найти выход.

С одной стороны, в нем росло желание сесть за новую книгу, а с другой, — он понимал, что каждая книга — это не просто описание событий, а главным образом восхождение на новый уровень совершенствования. Он же чувствовал, что еще не взошел на такой уровень. Чего-то не хватало для завершения очередной ступени его пути, но чего? Вот в чем был вопрос.

С каждым осенним днем Ветер с Гор все более ощущал, как некая невидимая стена сдерживает его, не дает ему сделать шаг вперед. По своему опыту он знал, что в таких случаях следует что-то изменить, постараться отойти от привычных дорог, причем и в прямом и в переносном смысле.

Он уже обошел все окрестности вокруг деревни на многие километры, кроме места в глухой чаще леса, называемого Святым Болотом. Это болото у местных жителей пользовалось недоброй славой. Народное предание повествовало, что в древние времена там было озеро, посередине которого находился небольшой остров. На острове располагалась деревня, в центре которой высился храм. Когда в эти края пришли завоеватели-татары, они обступили остров на лодках. Жители окруженного острова поняли, что своими силами защитить себя они не способны, и потому все до одного собрались в храме, затворили двери и принялись усердно молиться Богородице о спасении. Кроме как на заступничество небесных сил надеяться было больше не на что. И произошло чудо — храм ушел под землю вместе с людьми! Татары были ошеломлены, когда на острове и в деревне не встретили ни одного человека, а там, где они с берега видели храм, осталась только поляна. Из-под земли они услышали молитвенное песнопение. В ужасе покинули они это страшное место. С тех пор люди боялись здесь появляться.

Прошли столетия, озеро заросло, превратившись в болото. Здесь, как нигде в других местах, изобилие ягоды — клюквы, которую жители использовали не только для собственных нужд, но и для продажи. Редкие смельчаки, искушаемые желанием собрать побольше клюквы, отправлялись на Святое Болото. Они-то и рассказывали, что там творятся разные необычные явления. Порой из-под земли слышится пение молитв. Ночью видны синие всполохи света. Звери сюда не забредают, а птицы облетают стороной это место. Наручные часы после посещения этого загадочного болота намного отстают. Но самое главное, что эти редкие смельчаки порой и вовсе не возвращаются назад. И никто не решается их искать на Святом Болоте — слишком велик страх самим подвергнуться разным напастям. Народная молва гласит, что люди пропадают, потому что проваливаются под землю и присоединяются к тем, кто до сих пор молится в подземном храме. В то же время есть народное предание о том, что один человек по имени Фома вернулся-таки со Святого Болота через много лет после своего исчезновения. Его никто не узнавал. Ибо те, кто его помнил, уже отошли в мир иной. Фома настойчиво рассказывал всякие небылицы, кто-то ему верил, а кто-то считал его умалишенным. Так он и прожил свою жизнь, окруженный непониманием и насмешками.

Несколько лет назад в это таинственное место приезжала группа энтузиастов — исследователей аномальных явлений. Об этом была статья в одной из местных газет. Они разбили палатки и расположились на ночевку. Однако уже с вечера с ними стали происходить необъяснимые явления. Из леса доносилось ангельское пение, костер то сам затухал, то внезапно вспыхивал, будто его раздувал порыв невидимого ветра. На небе появлялись огненные шары, которые рассыпались на множество более мелких шаров и кружили над стоянкой исследователей. У всех участников экспедиции в полночь остановились часы. Когда все-таки было решено разойтись по палаткам для сна, то через час после бесплодных попыток уснуть всех исследователей внезапно обуял безумный страх, животный ужас. Все они, как по команде, выскочили наружу и обратились в бегство, бросив свое снаряжение, вещи, палатки, за которыми впоследствии так и не решились вернуться.

И еще в статье были даны некоторые догадки по поводу всех этих необычных явлений. В частности, было высказано предположение о том, что Святое Болото — место, где находится коридор времени: именно через него люди попадают в прошлое или будущее, поэтому они там и исчезают.

Именно туда, на Святое Болото, окутанное тайнами и загадками. решил проложить свой новый путь Ветер с Гор.

 

Глава 35

Старуха

Ветер с Гор сначала шагал по дороге, пролегающей по краю большого поля, вдоль леса. На Святое Болото он направлялся с чувством некоторого волнения и легкого страха. То, что он слышал об этом месте, вероятно, в некоторой части и было выдумкой, но ведь что-то было правдой.

Дыма без огня не бывает, как говорят в народе. «Дыма было много, а вот каков огонь? — размышлял Ветер с Гор. — Кроме того, то, что больше всего нас пугает или вызывает чувство страха, неприязни, на самом деле хранит в себе ключ к чему-то новому, важному для нас. Потому зачастую жизнь вопреки нашему желанию наталкивает нас на то, от чего нам хочется скрыться, убежать — и это не случайность. В этом проявляется промысел Всевышнего, который посылает различные нежелательные, как нам кажется, явления для нашей же пользы, для нашего совершенствования».

«Ключ к победе лежит в поражении, сила спрятана в слабости, любовь сокрыта в ненависти, — вспомнил Ветер с Гор древнюю восточную мудрость и добавил уже от себя. — А то, что нам нужно для следующей ступени личной эволюции, находится там, где, как нам кажется, находиться оно никак не может».

Ассоль бодро семенила впереди, поминутно останавливаясь, нюхая заинтересовавшие ее места и оставляя на них свои собачьи метки. Ветер с Гор подыскал себе палку-посох — скорее для успокоения, нежели для опоры при ходьбе. Вскоре дорога свернула в лес, и через полкилометра они наткнулись на удивительный источник, о котором Ветер с Гор слышал, но которого никогда не видел. Два родника били из земли на расстоянии нескольких метров друг от друга. Вода из родников бежала струйками по земле, и они тут же соединялись, образуя единый ручеек.

«Теперь понятно, почему его называют источником влюбленных, — подумал Ветер с Гор. — Два любящих человека приходят сюда, потому что объединение родников символизирует слияние двух половинок в единое целое».

Ветер с Гор, встав на колени, напился воды по очереди из каждого родника и, как ни странно, у каждого был свой вкус. Вода в одном роднике была жесткая, в другом мягкая, будто в одном роднике проявлялась мужская, а в другом женская энергия.

Потом Ветер с Гор прошел вниз по течению ручья и нашел небольшую заводь, где искупался. Ассоль пила воду, шествуя по середине ручья.

Когда Ветер с Гор одевался, Ассоль вдруг залаяла, глядя куда-то в лес. Ветер с Гор не обратил сначала внимания на поведение собаки, ведь причиной ее беспокойства могла послужить даже хрустнувшая ветка. Но Ассоль продолжала лаять, и тогда Ветер с Гор решил посмотреть: что же ее так беспокоит. Он пошел в сторону, куда было направлено внимание его четвероного друга, и увидел какое-то низкорослое человекоподобное существо в отрепьях. Ветер с Гор опешил, но взял себя в руки и пошел навстречу.

И только подойдя вплотную, он увидел сгорбившуюся чуть ли не до земли старуху, отчаянно старавшуюся взвалить себе на спину вязанку, которая была столь велика, что, по всей видимости, была ей не по силам.

— Мир вам, бабушка! — приветствовал Ветер с Гор старуху. — Что же вы набрали так много хвороста?

Старуха посмотрела на Ветра с Гор, и тут он увидел ее худое, сморщенное, темное лицо. Ассоль отчаянно облаивала ее, бегая вокруг. И тогда старуха повернулась к собаке и произнесла слова, которые Ветер с Гор не смог разобрать. Но после этого Ассоль присмирела и дружелюбно замахала хвостом. Ветер с Гор наклонился, обхватил хворост руками и приподнял его, стараясь взвалить ветки на спину старухи. И когда это получилось, то тяжелая вязанка совсем придавила ее к земле.

— Знаете, что? — сказал Ветер с Гор. — А ну-ка давайте я вам помогу.

И он забрал у старухи вязанку и закинул ее себе за спину.

— Вы далеко живете?— спросил он.

Но старуха ничего не ответила, будто не расслышала его. Она так бодро пошла вперед, что Ветер с Гор едва за ней поспевал. Через час они вышли на поляну, окруженную высокими елями. В центре поляны, заросшей по пояс травами, темнела крохотная, перекосившаяся избушка, на треть ушедшая в землю. У крыльца Ветер с Гор остановился, сбросил вязанку и перевел дух. И только тогда он понял, что находится на Святом Болоте, но как ни странно на душе у Ветра с Гор не было никакого страха, никакого напряжения. Напротив, по мере того как он углублялся в лес, его сердце наполнялось состоянием благостного покоя и тихой радости.

— Ну что застрял у крыльца? — проворчала старуха. — Заходи, чаем напою.

— Спасибо, бабушка, но я наверное пойду домой, — ответил Ветер с Гор.

— Спасибо! — передразнила она. — Зачем мне твое спасибо? Сам навязался, а теперь, видите ли, уходит. Семьдесят лет я жила в покое, а вот из-за тебя пришлось оставить свой затвор и выйти к людям. А он еще спасибо говорит, — не переставая ворчать, старуха зашла в избу.

Ветер с Гор еще мгновение стоял, размышляя о том, что значат ее слова. Ведь он только помог старухе, за что, кстати, она могла бы его поблагодарить. Но она не только этого не сделала, но и еще и не скрывала недовольства, причину которого Ветер с Гор пока не мог себе уяснить.

И Ветер с Гор, низко склонившись, проник в избу. Здесь было настолько темно, что он сразу не сумел разглядеть, что же там внутри. Крохотные, закопченные, в паутине окошки едва пропускали свет. Наконец Ветер с Гор увидел скамью возле стены и сел на нее. Старуха возилась возле печки, на подоконнике лежал черный как смоль кот и мурлыкал. Повсюду висели травы, вязанки сухих грибов, кореньев, наполняя воздух избы пряными ароматами, мяты, шалфея и других трав.

— Почему вы сказали, что из-за меня вам пришлось покинуть затвор? Что это значит? — решился спросить Ветер с Гор

— Потому что ты уж слишком настырный, все ходишь по моему лесу и думаешь, думаешь, покоя мне не даешь.

— Откуда вы знаете обо мне?

— А как же тебя не знать? — усмехнулась старуха, бросив взгляд на Ветра с Гор. — У леса свои уши и глаза есть, вот с их помощью я вижу и слышу все, что творится в мире. Я ведь уж давно глуха и слепа, теперь только деревьями да травами и слышать и видеть могу.

— Если я не ошибаюсь, то вы живете на Святом Болоте, а об этом месте недобрые слухи в народе ходят. Вам не страшно?

И вдруг старуха безудержно рассмеялась, и когда при этом Ветер с Гор увидел ее глаза, то поразился тому, что в них лучилась искренность и доброта. Будто со старухи в это мгновение спала вуаль ворчливости, раздражительности, а главное, старости, и под ней он увидел молодую, веселую, задорную женщину. Ветру с Гор даже стало как-то не по себе, он закрыл глаза и покачал головой, силясь стряхнуть с себя это странное наваждение.

— Страшно мне было тогда, когда в тридцать седьмом году моего любимого мужа расстреляли у сельсовета на глазах у меня и наших детей, — проговорила старуха.

Она взяла со стола потемневшую фотографию и посмотрела на нее.

— И только за то, что он хозяйственный был и жили мы лучше других, — сокрушенно сказала старуха и положила фотографию на место.

— Детей наших в трудовую колонию забрали. От горя я тогда рассудка лишилась. Убежала в лес в одном платьице. В отчаянии бродила и выла как дикий зверь. Когда приходила в село, то никто мне дверей не отворял. Боялись меня, и не потому, что обезумела, а оттого, что если мне помощь окажут, то сами под гонения попадут.

Старуха замолчала. Стало так тихо, что было слышно, как жужжат мухи у окна и бьются в стекло.

— Что же потом было? — нарушил тишину Ветер с Гор.

— Платьице быстро пришло в негодность, и ходила я по лесу голой. Зимы тогда лютые были. Но ничего, выжила с божьей помощью. Вот и поселилась здесь, на Святом Болоте, чтобы людей не видеть. Так семьдесят лет я и прожила.

В этот миг Ветру с Гор показалось, что лицо старухи ему знакомо, будто он уже встречался с ней. Но где и когда? Все это было очень странно.

— Вот тогда мне было страшно, — произнесла она. — А то, что люди говорят о Святом Болоте, — так, кто чего желает, то и получает. К зеркалу пыль не пристанет, коли зеркало чистое, а если пыль пристала, то, значит, зеркало не чисто.

— Вот и мне показалось, что здесь вопреки слухам присутствует дух покоя и особенной благодати, — произнес Ветер с Гор.

Старуха словно очнулась от забытья и снова принялась разжигать печь. Со знанием дела она вырывала пожелтевшие от времени страницы из толстой, старинной книги, комкала их и засовывала в печь. Ветер с Гор, приглядевшись, увидел, что этой книгой была Библия.

— Что вы делаете?! — вскрикнул он, привстав со скамьи.

— А что такое? — спросила старуха, не оборачиваясь и не проявляя никакого интереса к волнению гостя.

— Это же Библия!

— Ну и что?

— Как что? Это же священная книга, ей цены нет!

— Может, и нет, а вот горит плохо. Видишь, приходится сто раз поджигать.

— Да вы сумасшедшая! — воскликнул Ветер с Гор.

— Что правда, то правда. Я же тебе об этом и толкую, что я безумная.

Ветер с Гор встал, внутри у него все клокотало от возмущения и ему хотелось быстрее отсюда уйти.

— Ну вот и разгорелась наконец, — с удовлетворением проговорила старуха, закрыла топку и поставила чайник на плиту. — Ну, хватит о пустом болтать, лучше говори, зачем пожаловал?

Старуха села на кровать напротив Ветра с Гор.

— Я не пожаловал, я просто вам помог, — произнес Ветер с Гор, удрученный поведением старухи.

— Да не крутись ты, словно уж — я ведь все знаю, только ты сам должен все сказать.

— Что сказать?

— Ну, конечно, не то, что у тебя в голове, а то, что на сердце! — разгорячилась старуха. — Кому нужны пустые слова?

Ветер с Гор не понимал, что старуха от него хочет, и вообще разговор, по его мнению, зашел в тупик. Ему вновь захотелось уйти.

— Слова-слова… Сколько их выброшено на ветер, — сокрушенно прокряхтела старуха. — Только и знают все, что слова на ветер бросать, воздух засорять. Слова давно потеряли смысл.

— Что же осталось? — спросил Ветер с Гор.

— Остались только слова души — чувства. Когда надумаешь на таком языке поговорить, приходи.

Ветер с Гор, так и не напившись чаю, покинул избу и не прощаясь побрел домой. Старуха вышла на крыльцо и прокричала ему вслед:

— Дорогу сюда тебе собака покажет. И еще: как надумаешь в гости пожаловать, лебедя прихвати, я его подлечу, голубчика.

 

Глава 36

Чжуан-Цзы

Всю неделю Ветер с Гор был погружен в размышления о необычной старухе. Эта встреча была очень загадочной. Откуда, например, она знала о лебеде? И вообще она беседовала с ним так, будто ей знакомы все тайники его души.

Ветер с Гор ощущал в себе борьбу разума и души. Разум восставал против этой безумной старухи и заявлял, что ничего доброго от нее ждать нельзя. Душа, напротив, чувствовала, что за неприглядным образом этой отшельницы скрываются чуткое сердце, мудрость, знания, которые ему так необходимы, чтобы выйти из очередного тупика и сделать шаг вперед.

Более же всего Ветра с Гор мучило желание вспомнить, где он мог раньше видеть старуху. Но ничего не получалось. Наконец он принял решение завтра с утра вновь отправиться к ней.

Гануш все это время была занята чтением книг и домашними делами.

Накануне вечером они ужинали овощами, тушенными в чугунке, которые приготовила девочка. Приятный аромат вместе с паром поднимался из чугунка. Ветер с Гор за столом был особенно задумчив и молчалив.

— Объясни, пожалуйста, — произнесла девочка, — как понять такую фразу : «Знающий не говорит, говорящий не знает».

Ветер с Гор очнулся от своих раздумий и спросил:

— Ты что, читаешь Чжуан-цзы?

Гануш кивнула головой.

— Зачем тебе такие сложные книги? Тебе учиться надо. Вот завтра я схожу в одно место, а после займемся твоим устройством в школу.

— А куда ты пойдешь?

— На Святое Болото, — ответил он. — С одним человеком нужно поговорить.

Ветер с Гор ничего ей не рассказывал о Святом Болоте, не рассказал он и о странной встрече со старухой.

— С кем?

— Еще не знаю с кем. Я потом тебе все расскажу, — ответил Ветер с Гор и после небольшой паузы продолжил. — А смысл изречения китайского философа, о котором ты спросила, в том, что истинное познание невозможно выразить словами. Например, словами никогда не перескажешь, как пахнет сирень. Для того чтобы почувствовать ее аромат, нужно ее просто понюхать. И тот, кто действительно знает, не будет говорить, потому что это бессмысленно. Поэтому пока сам не понюхаешь, сам не переживешь, никакие слова тебе не помогут понять сути. Знания нужно пережить, тогда они становятся настоящими, истинными.

 

Глава 37

Туман

Утром Ветер с Гор осторожно посадил лебедя в рюкзак, надел рюкзак на плечи и вышел из дома. Гануш пошла за ним вслед, желая проводить Ветра с Гор до края деревни.

— Зачем ты берешь лебедя? — спросила она, нежно гладя птицу по голове. — Мне без него будет скучно. Тебя с Ассоль весь день нет дома. Мы с лебедем подружились, и я даже научилась с ним разговаривать.

— Так нужно, Гануш, — серьезно ответил Ветер с Гор.

Молча они дошли до окраины деревни.

— Ты скоро вернешься? — неожиданно спросила она, зная, что Ветер с Гор, как правило, всегда возвращается к вечеру, куда бы ни уходил.

Ветер с Гор очнулся, будто вспомнил что-то:

— Ты вот что, Гануш. Будь умницей, — произнес он, взяв ее за плечи. — Да и еще, деньги лежат в моем столе, в конверте.

— Зачем мне деньги?

— Так, на всякий случай, — промолвил он и, поцеловав девочку в лоб, быстро зашагал в сторону леса.

Он обернулся, когда подошел к березовой роще, и увидел крохотную фигурку девочки, которая помахала ему рукой. Он тоже ответил ей и, развернувшись, углубился в лес.

Вскоре Ветер с Гор очутился в густом тумане. Теперь он ориентировался только по едва различимому хвосту Ассоль, которая уверенно бежала впереди, будто знала, что они направляются на Святое Болото к старухе.

 

Глава 38

Чай

— Мир вам, — приветствовал Ветер с Гор старуху, отворяя дверь и входя в избу. — Ну и туман же сегодня! Если бы не Ассоль, ни за что к вам дороги не нашел.

— Заждалась уж тебя, — пробурчала она. — Давай сюда голубчика.

И старуха осторожно взяла лебедя и положила его на печную лежанку.

— Посиди здесь, погрей свои косточки, полечи свое крылышко, — проговорила она с неожиданной лаской, усаживая птицу, которая в руках хозяйки была необычайно послушна.

В топке потрескивали дрова, на печи пыхтел старинный медный чайник. Старуха открыла крышку чайника и стала сыпать туда травы, коренья, какие-то порошки, что-то бурча себе под нос.

В какой-то миг она повернулась боком, и Ветра с Гор вдруг как пробило электрическим током: «Так это она мне приснилась там, на Кавказе, когда я спал над пещерой Симона Кананита!»

— Так это были вы? — еле выговорил Ветер с Гор. — Тогда…

Старуха покачала головой и усмехнулась. Странно блеснув глазами, она произнесла:

— Ну, вспомнил наконец.

Ветер с Гор, пораженный столь необыкновенным открытием, покрылся испариной.

— Как же так? Так это были вы, — подтвердил он.

Старуха ничего не ответила. И Ветер с Гор понял, что она не желает об этом говорить.

— Спасибо вам, — все-таки продолжил он. — Вы тогда мне очень помогли.

— Рано в благодарностях рассыпаться, спасибо скажешь, когда научишься книгу читать.

— Какую книгу? — в недоумении спросил Ветер с Гор.

— Какую-какую, — передразнила она. — Сам знаешь какую.

— Не понимаю.

— Библию Любви — вот какую.

— Так вы знаете и об этом?

— Коли не знала, зачем бы я тебя в гости звала?

— Да, вы правы, — согласился Ветер с Гор. — Хотя трудно постигнуть, как вы можете все знать на расстоянии.

— В том-то и болезнь твоя, что умом все желаешь понять да объяснить. А еще хочешь научиться Библию Любви читать. Разве ее умом прочитаешь? Ее сердцем познавать надо.

— Здесь вы тоже правы, слишком много думаю, — подтвердил Ветер с Гор. — Иногда сердце у меня открывается, и тогда вижу повсюду Любовь, но потом ум вновь все закрывает и становится так нехорошо, просто невыносимо. Тогда кажется, что заблудился безнадежно и не видно никакого выхода.

— Ум заблудиться может, а сердце — никогда, — категорично высказалась старуха. — Вот ты сколько думал: идти ко мне или нет? Душа твоя тянулась поговорить со мной, а ум твой все удерживал тебя, всякие опасения высказывал. Так и в жизни: сердце человека рвется к своему счастью, своей любви, а ум его останавливает, не пускает. И таким делом проживает человек не счастливую, а чужую, несчастную жизнь.

— Страшно порой бывает довериться душе, — оправдывался Ветер с Гор.

— А я вот что тебе скажу: истина в страхе сокрыта, потому как через преодоление страха человеку отрывается еще большая любовь.

— Что вы имеете в виду?

— Да то, что ты старуху умом-то побаивался, — заговорила она о себе в третьем лице. — А в этой брюзжащей развалине, может быть, побольше любви содержится, чем в тех людях, которые перед тобой расстилаются. Вот и раздвоение у тебя выходило: ум меня страшился, а душа ко мне тянулась.

Ветер с Гор кивнул.

— Всякое в жизни встречается: и хорошее и плохое, но во всем — и в хорошем, и в плохом — любовь сокрыта. Просто в хорошем любовь сразу видна, а в плохом лишь потом, когда время нужное пройдет.

— Вы простите меня, но разве в том, что вы потеряли своих близких, может быть любовь?

— Вот видишь, как ты все умом силишься рассудить! Я ведь тоже раньше так судила. А ум видит только то, что снаружи, но не видит, что внутри.

— Что же внутри?

— А внутри то, что любовь моя всегда со мной, вот что.

— Мне трудно понять то, что вы сказали, — признался Ветер с Гор.

— Потому я и вышла к тебе, что тебе трудно это понять, — сказала старуха. — Возьми-ка Библию.

Старуха показала на старинную книгу, которая лежала на столе и из которой она в прошлый раз вырывала листы для растопки печи. Ветер с Гор вспомнил тот случай, который его весьма обескуражил и расстроил. Он взял Библию в руки и принялся листать ее. Ветер с Гор тщательно просмотрел книгу два раза, но так и не нашел вырванных листов.

— Что ты листаешь? — спросила старуха.

— Просто так, — ответил Ветер с Гор.

— Ищешь, где листы вырваны? — проговорила старуха с усмешкой.

— Честно говоря, да, но почему-то не нашел, — удивился он. — Не пойму, как получилось, что все листы на месте. Ведь в прошлый раз я своими глазами видел, как вы листами из этой священной книги печь растапливали.

— Вот тебе урок: глазами ты видишь, умом все измеряешь, а сердце твое закрыто — произнесла она, покачав головой. — Ты почитай-то Библию.

— Что именно?

— А то, что тебе откроется, — предложила старуха.

Ветер с Гор раскрыл Библию наугад, взор его упал на Евангелие от Иоанна и он начал читать:

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков.

Ветер с Гор остановился и вздохнул.

— А теперь попробуй прочитать это же, как если бы ты читал не умом а сердцем, — сказала она.

Ветер с Гор пожал плечами и задумался.

— Опять забрел в тупик! — проворчала старуха. — Тогда вспомни, что Бог — это Любовь.

И тут Ветер с Гор сообразил, куда клонит старуха, и вновь прочитал этот же абзац:

В начале была Любовь, и Любовь была у Бога, и Любовь была Бог. Она была в начале у Бога. Все чрез Нее начало быть, и без Нее ничто не начало быть, что начало быть. В Ней была жизнь, и жизнь была свет человеков.

— Любовь — самая простая и самая близкая вещь в мире, она у людей прямо перед носом, — заключила старуха. — Только люди смотрят так далеко, что ее и не видят рядом с собой, потому как думают, что любовь там, за горами и лесами, за морями и океанами.

Старуха сняла крышку с чайника, и изба стала наполняться сладостным ароматом, от которого у Ветра с Гор внутри что-то растаяло, расслабилось. На душе стало удивительно спокойно и беззаботно.

— Чайку приготовила тебе особенного, чудного, такого никогда не пробовал, — похвалилась она.

— Что вы туда положили? — спросил Ветер с Гор.

— Что положила, тебе знать не надобно, но что истинно, так это то, что чаек этот сердце отворяет.

Она налила чай в кружку и протянула ее Ветру с Гор. Он взял ее в руки, вдохнул ароматный пар и, слегка обжигаясь, начал пить. И с каждым глотком необычного на вкус напитка он видел, как перед глазами все предметы начинают расплываться и таять. А потом он увидел, что стены избы вовсе исчезли и перед ним отрылся бескрайний простор неведомого мира.

И тут издалека едва донесся голос старухи — тихий, ласковый, убаюкивающий:

— Познаешь Библию Любви, когда научишься отсеивать зерна от плевел. Как кит процеживает воду, чтобы напитаться рыбешкой, так и ты познавай во всем любовь, и тогда она будет всегда с тобой. Потому как Библия Любви развеяна на земле повсюду, и люди могут везде ее познать, только смешана она с суетой мирской так, что кажется, будто ее и вовсе нет.

 

Глава 39

Сны

Бог

И увидел Ветер с Гор знойную пустыню. Солнце палило нещадно. Песок, поднимаемый сильным ветром, застилал его глаза, попадал в рот. Ветер с Гор был облачен в халат, на голове его был тюрбан. Он шел на восток, держа в одной руке посох, украшенный на вершине резьбой с изображением змеи, кусающей свой хвост.

Ему очень хотелось пить, но он знал, что до ближайшего колодца идти еще далеко. И вдруг прогремел гром. Ветер с Гор поднял голову к небу, и ему показалось, что оттуда донесся голос.

— Кто ты? — воскликнул Ветер с Гор, обращаясь к небу.

— Я — Бог.

— Где же Ты? Покажись.

— Прямо перед тобой.

— Я не вижу Тебя.

— Ты видишь Меня : все, что вокруг тебя это — Я.

— И этот камень?

— Да.

— А этот куст?

— Тоже Я.

— А я?

— Ты тоже Бог.

— Я Бог?— удивился Ветер с Гор.

— Да.

— Но ведь я не могу делать то, что делаешь Ты, — возразил Ветер с Гор. — Я сейчас страдаю от жажды и зноя.

— Кто тебе сказал, что не можешь?

— Меня так научили.

— Тебя неправильно научили. Я создал тебя подобным Себе, и потому ты можешь все, что делаю Я.

— Как же мне делать то, что можешь Ты?

— Вспомни, что ты подобен Мне.

— Я не могу себя представить Богом.

— Тебе не нужно представлять себя Богом, тебе нужно стать тем, кто есть Я, и тогда ты станешь Богом.

— Кто же есть Ты?

— Я есть любовь. Если ты станешь любовью, то ты станешь тем, кто ты есть, ты станешь Богом.

И тогда Ветер с Гор вдруг с силой ткнул посохом в землю, и оттуда заструилась вода. Он наклонился и стал жадно пить.

 

Жизнь

И увидел Ветер с Гор прекрасный оазис в пустыне. Ветви фруктовых деревьев клонились к земле под тяжестью спелых, обильных плодов. На винограде висели большие сочные гроздья. По синему пруду скользили лебеди. Восточная девушка несла кувшин с водой от колодца.

— Постой, красавица — крикнул ей Ветер с Гор.

Женщина остановилась и обернулась. Она была прекрасна. Черные как смоль волосы, большие глаза, взирающие с любовью.

— Кто ты, красавица? — спросил Ветер с Гор.

— Я — жизнь.

— Так вот ты какая! — удивился Ветер с Гор. — Я люблю тебя, жизнь.

— Не любишь.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что ты не замечаешь меня.

— Как же я могу не замечать тебя, когда я с тобой всегда?

— Это неправда, ты очень редко со мной бываешь, — промолвила она с грустью.

— Ты хочешь сказать, что я очень редко живу?

— Да, очень редко.

— Как же это можно — редко жить?

— Чтобы это понять, нужно понять, кто я.

— И кто же ты?

— Я — дыхание Бога, а Бог — это любовь, поэтому я есть дыхание любви. Когда ты дышишь без любви — ты не живешь.

И красавица с кувшином продолжила свой путь. Ветер с Гор некоторое время смотрел ей вслед, а потом догнал и помог нести кувшин.

 

Смерть

И увидел Ветер с Гор бескрайние ромашковые поля. По цветочному раздолью на белой лошади неслась гибкая как пантера, стройная как лань женщина в красном платье. Ее длинные белые волосы развевались на ветру. Она приблизилась к Ветру с Гор.

— Кто ты, чудная наездница? — спросил Ветер с Гор.

— Я — смерть.

У Ветра с Гор внутри все сжалось.

— Я боюсь тебя, — признался он.

— Почему? — спросила она, улыбаясь.

— Потому что ты отнимаешь жизнь.

— Ты ошибаешься: я не отнимаю, я даю новую жизнь.

— Я не верю тебе.

— Ты не веришь потому, что боишься всего нового.

— Ты права: новое всегда пугает, потому что оно может быть хуже того, что было прежде.

— Было ли в твоей жизни хотя бы одно то новое, отчего бы ты сейчас был готов отказаться?

— Конечно! Особенно, когда вместе с новым приходило разочарование, боль, утраты, страдания.

— А что было потом?

— Потом все проходило, и все становилось на свои места.

— И как потом становилось?

— Наверное потом все-таки становилось лучше. Я начинал жить как-то глубже что ли, осмысленней.

— Если бы ты отказывался от того нового, что приносило тебе неудачи, поражения, скорбь, то не был бы ты сейчас таким, какой ты есть.

— Да, я соглашусь с тобой.

— Готов ли ты отказаться от того нового, что приходило в твою жизнь, и вернуться назад, стать тем, каким ты был до этого нового?

— Нет, я не хочу становиться прежним, я дорог себе таким, какой я есть сейчас.

— Но таким, как ты сейчас, ты стал потому, что в твою жизнь приходило новое.

— Ты думаешь, тебя не стоит бояться?

— Самое удивительное то, что люди больше всего боятся того, что на самом деле приносит им наивысшее благо.

— Ты говоришь, что мы боимся чего-то, но если оно случается, то оно приносит нам благо?

— Да, только это понимаешь не сразу, а позже.

— Наверное, ты права.

— Я ведь посещаю жизнь каждого человека много раз. Всякий раз, когда в твою жизнь приходило новое, случалась смерть твоей старой, прежней сущности. Вспомни, сколько раз ты в жизни умирал, сколько раз умирало твое старое «я» и что в итоге получалось?

— Нарождалось новое, более совершенное, возвышенное «я».

— Значит, смерть — это по сути рождение?

— Выходит так.

— Вот видишь! Об этом я и хочу тебе сказать. Я приношу людям великое избавление от старого, дарую новую жизнь.

— Очень странно, никогда не думал о тебе с этой точки зрения.

— Если ты подумаешь еще глубже, то поймешь, что я есть любовь.

— Нет, это уж слишком!

— Подлинный дар не бывает без любви. Я дарю новую жизнь, разве можно подарить новую жизнь без любви?

— Мне нужно подумать, слишком большая дистанция между этими восприятиями — между тем, что тебя надо бояться, и тем, что ты есть любовь.

— Боятся вообще ничего не нужно, но если уж выбирать, чего бояться, то бояться следует, как раз того, чего люди не боятся, — того, что приносит им удовольствие, наслаждение, удовлетворение.

И женщина пришпорила лошадь и умчалась за горизонт.

 

Счастье

И увидел Ветер с Гор водопад, низвергающийся посреди густой зелени. У водопада стояла лань и пила воду. Ветер с Гор подошел к животному и спросил:

— Кто ты?

— Я — счастье, — ответила лань человеческим голосом.

— Наконец-то я встретил тебя, ты ведь такая редкая гостья.

— Ты ошибаешься. Я всегда с тобой.

— Со мной? Что-то тебя не видно.

— Не видно оттого, что ты заглядываешь слишком далеко и не видишь того, что вблизи.

— Как же не вижу, если все, что вблизи меня, я знаю как свои пять пальцев.

— В том-то и дело: то, что ты знаешь, ты не принимаешь за счастье, ты полагаешь, что счастье — это то, что тебе еще не ведомо и потому твой взор устремлен вдаль. А твои пять пальцев, как ты выразился, и есть твое счастье.

— Но ведь все говорят, что счастье нужно искать, к нему следует идти, его необходимо добиваться.

— Я тебе одну истину поведаю, постарайся понять ее: все есть всегда.

— Объясни, пожалуйста.

— Представь, что у тебя в кармане всегда лежит коллекция камней, каждый из которых представляет собой определенное состояние души: например, грусть, радость, слезы, отчаяние, вдохновение, счастье, несчастье, удачу и так далее. И человек всегда может сунуть руку в карман и извлечь любой камень по своему желанию.

— Как это понимать?

— Это следует понимать так, что ты по своему усмотрению решаешь, какой камень вытащить, то есть в каком состоянии жить: в радости или печали, в свете или во тьме.

— Ты хочешь сказать, что ты у меня в кармане, я могу всегда извлечь тебя и жить счастливо?

— В этом-то все и дело. Я всегда с человеком, и сам человек решает, быть ему счастливым или нет.

— Твоя интерпретация слишком проста: живешь так, как хочешь. Желаешь — пожалуйста, счастье, не желаешь — пожалуйста, несчастье. Но в жизни все не так. Каждый человек желает быть счастливым, но это редко получается.

— Все дело в старании: счастливым нельзя стать, ты уже счастлив. Счастливым можно быть, а можно не быть — все дело в выборе. Счастье у тебя уже есть, оно всегда с тобой.

— Это трудно понять.

— Тогда посмотри на детей, и ты увидишь, что они счастливы каждое мгновение.

— У них нет проблем, забот, какие есть у взрослых, — возразил Ветер с Гор.

— Дети счастливы потому, что живут и воспринимают мир душой, а душа исполнена любви и счастья — это ее свойство, ее суть.

— Выходит, быть счастливым человеку не позволяет ум?

— Верно, ибо если хочешь быть счастливым — живи, твори, созидай душой.

И лань скрылась в лесу.

 

Успех

И увидел Ветер с Гор мускулистого, загорелого мужчину в набедренной повязке, идущего в гору и несущего на плечах огромный камень. Пот струился по его лицу, спине, груди. По всему было видно, что как бы ему не было трудно, он намерен выполнить свое дело до конца.

— Кто ты? — спросил его Ветер с Гор.

— Я — успех, — ответил мужчина и остановился.

— Вот! Чего мне так не хватает в жизни, так это тебя, но ты постоянно ускользаешь от меня и достаешься другим.

— Я не ускользаю, я всегда прямо перед тобой, только ты очень часто за шаг до встречи со мной вдруг останавливаешься и поворачиваешь назад.

Он опустил камень на землю, придерживая его.

— Когда это было?

— Вспомни, как часто ты говорил себе: «Ну вот, я сделал все, что возможно, но у меня ничего не получилось».

— Ты прав, я действительно так говорил, когда я стремился к чему-либо, приложив, как мне кажется, все возможные усилия, но успеха так и не добился.

— Что же случилось потом?

— Потом, естественно, я оставлял свои намерения, прекращал усилия и возвращался назад.

— Как жаль!

— Почему?

— Потому что на самом деле тебе оставалось сделать только один шаг, чтобы встретиться со мной.

— Не может быть: ведь прежде чем повернуть назад и отказаться от своего намерения, я действительно сделал все для достижения успеха.

— Ты прав, ты сделал все, кроме последнего.

— Чего?

— Дело в том, что когда человек почти доходит до меня, то перед встречей со мной ему дается последнее испытание.

— Какое?

— Ему посылается чувство, что он потерпел неудачу. Но это только ощущение, на самом же деле ему остается только протянуть руку и получить успех.

— Неужели это так? Как жаль, что я не знал этого раньше: ведь я действительно сколько раз в момент, о котором ты говоришь, принимал решение оставить свою затею и повернуть назад.

— Поэтому помни: как только ты вдруг испытываешь чувство поражения — успех уже прямо перед тобой, нужно лишь не сдаваться, а совершить последнее усилие, последний шаг к своей цели.

— Благодарю тебя за мудрый и добрый совет!

— Как ты думаешь, что будет если я отпущу этот камень? — спросил мужчина, указывая на камень, который он нес и который лежал на земле, припертый его ногой.

— Он скатится с горы.

— Что будет, если я донесу его до вершины и там отпущу на землю?

— Он останется там лежать.

— Потому помни, что незавершенный путь видится как поражение. Всегда доходи до конца.

И мужчина взвалил на себя камень и понес его по дороге в гору.

 

Дорога

И увидел Ветер с Гор старуху с клюкой, идущую по пыльной, извилистой дороге. Дорога поднималась высоко в гору. Ветер с Гор хотел догнать странницу, но она тоже прибавляла шаг, и ему никак не удавалось приблизиться к ней. Тогда Ветер с Гор позвал старуху, она услышала его призыв, остановилась и Ветер с Гор подошел к старухе.

— Кто ты? — спросил Ветер с Гор.

— Я — дорога, — ответила старуха.

— Чем ты занимаешься?

— Я веду людей домой.

— Где же их дом?

— Там, откуда они начали свой путь.

— Выходит, что можно не идти никуда, потому как все равно придешь туда, откуда начал путь.

— Можно не идти, но тогда ты никогда не придешь домой.

— Почему же я не приду, если я уже дома?

— Потому что ты не знаешь об этом.

— А если мне сказать об этом, то узнаю?

— Если людям сказать, что они на самом деле счастливые — они будут таковыми?

— Нет, конечно, нужно что-то еще.

— Верно, но ведь все люди счастливы, только не знают об этом.

— Наверное, ты права: мы не осознаем, что то, что у нас есть сейчас, и есть наше счастье.

— Чтобы людям узнать о том, что они счастливы, нужно пройти по дороге, которая в итоге приведет их к тому, что у них было всегда, к счастью.

И старуха побрела дальше.

 

Я

И увидел Ветер с Гор мужчину на берегу реки. Тот ловил рыбу, смотрел на лилии и чему-то загадочно улыбался.

— Кто ты? — спросил Ветер с Гор

— Ты не узнаешь?

— Нет, но твое лицо мне кажется знакомым.

— Приглядись повнимательней.

— Где-то я тебя видел, но никак не вспомню где.

— Хорошо, я помогу: ты видишь меня каждый день в зеркале.

— Что значит в зеркале?

— Это значит что я — это есть ты.

— Не может быть! Впрочем, ты правда похож на меня, но разве может быть два меня?

— Это действительно так?

— Странно, но если подумать, то мне порой кажется, что во мне живет два «я». Какое же из них ты?

— Попробуй сам разобраться.

— То «я», которое сейчас передо мной, — какое-то сияющее, радостное. От тебя исходит сила, энергия, дыхание жизни.

— А что еще?

— Мне кажется, что ты по сути своей исполнен такой силы, которая дает тебе способность сдвинуть горы, пройти сквозь любые препятствия, преодолеть любые трудности, достичь любых вершин.

— Верно, но приглядись: во мне есть еще что-то, но оно самое важное, главное, из чего рождается волшебная сила, способная творить все то, что ты перечислил.

— Я ощущаю, как из тебя струится энергия любви, рядом с тобой становится на душе легко, свободно, радостно. Из твоих глаз исходят потоки света, искры свежести, лучи доброты и нежности.

— Теперь скажи о себе.

— Я, конечно, совсем не такой, как ты. Меня часто посещают уныние и отчаяние, меня не редко грызут сомнения, мир видится в серых тонах. Я обижаюсь на людей и обстоятельства, порой кажется, что жизнь ко мне несправедлива.

— Что еще ты можешь сказать о себе?

— Мне кажется, что меня не понимают, я вижу в людях не достоинства, а недостатки, которые якобы являются причиной моих неудач и поражений.

— Ты молодец, что искренен. Однако поищи в себе то главное, что является сутью тебя.

— Я понимаю, что ты имеешь ввиду. Конечно, главное во мне то, что во мне все еще любовь, вот почему я такой, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Вот видишь, как ты прекрасно нашел главное, что отличает тебя от меня.

— Какое же из этих двух «я» настоящее?

— Ты сам выбираешь, каким быть в настоящий момент.

— Я понимаю, но мне хотелось бы быть тобой.

— Тебе не нужно хотеть, потому что ты уже им являешся.

— Что ты имеешь в виду?

— Я — это тот ты, какой ты есть на самом деле.

— А я?

— А ты — это такой ты, каким ты стал.

— Странно, мне казалось наоборот: что я несовершенный, а ты — тот идеальный образ моего «я», к которому я стремлюсь.

— Тебе не нужно никуда стремиться, ты уже изначально совершенен, ты исполнен любви, радости, света.

— Выходит, что мне нужно вернуться к тому «я», которое уже есть?

— Тебе не нужно возвращаться, тебе нужно не уходить от того себя, который есть на самом деле.

И тогда Ветер с Гор вдруг увидел, что теперь он сидит с удочкой на берегу, а тот, другой «я» стоит на противоположном берегу.

 

Глава 40

Полет

Ветер с Гор отрыл глаза и опешил, увидев, где он находится.

«Так, я же в гостях у старухи на Святом Болоте! — мысль подобно молнии пронеслась в его сознании. — Бог мой, ведь я так крепко уснул после того, как она напоила меня своим необычным чаем».

И Ветер с Гор стал вспоминать, какие удивительные он видел сны. Старуха вошла со двора в дом и, увидев, что он открыл глаза, проговорила:

— Ну что, проснулся? Вставать пора.

— После вашего чая я так долго спал, целую вечность, — ответил Ветер с Гор, поднимаясь с деревянного топчана. — И знаете, какие я сны видел! Если рассказать, то никто не…

— Каждый видит такие сны, какие ему нужно, — прервала его старуха. — Только не каждый берет в толк, зачем они ему снятся.

Ветру с Гор очень хотелось поделиться своими сновидениями, но старуха явно не собиралась его слушать, потому что, видимо, и так знала то, что ей нужно было знать. Ведь она умела и видеть и слышать на расстоянии, причем не только то, что происходит на поверхности, но и то, что творится во внутреннем мире человека.

— Я чувствую себя таким бодрым и отдохнувшим! — произнес Ветер с Гор, двигаясь по избе и разминая мышцы. — Будто отоспался на сто лет вперед.

— Ну, не суетись, давай присядем на дорожку.

— На какую дорожку?

— Пора в путь, — объявила старуха.

— Что вы имеете в виду?

— У каждого свой путь. У тебя — свой, у меня — свой, у лебедушки — тоже свой.

Старуха взяла в руки лебедя, села на табурет и замолчала. Ветер с Гор еще не пришел в себя после сна и до конца не понимал, что происходит, но ощутил торжественность наступившего момента.

— Ну, теперь пошли, пора, — скомандовала старуха.

Ветер с Гор и старуха, не выпускавшая из рук лебедя, вышли из избы на поляну. Ассоль кинулась навстречу к Ветру с Гор и радостно приветствовала его. Дул ветер, по синему осеннему небу скользили облака. От тумана, который был накануне, не осталось и следа. И вдруг Ветер с Гор увидел на горизонте в небе стройную стаю птиц.

— На юг держат путь, — проговорил Ветер с Гор.

— Ну, прощайся с лебедушкой, — сказала старуха и подошла к Ветру с Гор.

Ветер с Гор не понял, что имеет в виду старуха, почему ему следует прощаться с птицей, но последовал ее указаниям и ласково погладил птицу по голове. Затем старуха опустила лебедя на землю. И тут лебедь сделал несколько шагов и, уверенно взмахнув крыльями, стал подниматься ввысь. Он сделал один круг над поляной и начал взлетать все выше и выше. И тогда Ветер с Гор увидел, как лебедь пристроился в хвост стае, которая пролетала в это время прямо над поляной.

Ветер с Гор, изумленный, не верящий свои глазам, махал лебедю вслед рукой, пока птицы не исчезли за деревьями.

— Это чудо! Вы исцелили его! — восторженно произнес Ветер с Гор, обращаясь к старухе.

— Ничего я с ним не делала, он просто поверил в свои силы, — ответила она. — Каждому следует верить в свои силы, тогда каждый сможет летать.

Старуха направилась в дом, Ветер с Гор было пошел за ней, но она резко остановилась, развернулась и проговорила:

— А ты куда? Ты тоже отправляйся в свой полет. Твое больное крыло также обрело силу.

— Да, действительно, мне пора, потому что мои домашние уже наверное разволновались, что я сегодня не ночевал дома.

И тут Ветер с Гор, поддавшись внезапному порыву души, подскочил к старухе, обнял ее и три раза по христианскому обычаю поцеловал в худые щеки. Старуха не сопротивлялась. Ему даже показалось, что в ее глазах сверкнули слезинки.

— Спасибо вам за все! За ваше доброе сердце!

— Ступай с любовью, — выговорила она и, отвернувшись, пошла в избу.

 

Глава 41

Незнакомка

Домой Ветер с Гор не шел, а прямо-таки летел на крыльях. Душа его ликовала, на сердце было легко и радостно. Он не мог понять, отчего такой восторг воцарился в его душе, да и не хотел размышлять об этом. Может быть, оттого, что он так хорошо выспался или на него повлияли те удивительные сны, какие он видел этой ночью? Неизвестно… Но одно явственно ощущал всем своим существом: те оковы, что прежде держали его жизнь в плену, упали и он теперь — словно птица, вырвавшаяся из клетки на волю.

«А ведь правду сказала старуха, что мое больное крыло выздоровело. Я чувствую себя подобно лебедю, взмывшему в небеса, — думал он. — Какое счастье, что моя птица вновь обрела способность летать. Какой добрый знак! Теперь лебедь вернется к своим друзьям, к своей привычной жизни, которая наверное и есть счастье. Только понимаешь это, когда этого лишаешься».

Ветер с Гор скорым шагом вошел в деревню. И тут он заметил, что в деревне что-то изменилось, но что именно — не мог понять и не придал этому значения, поскольку слишком торопился.

Он постучал в дверь. Через мгновение дверь открылась, и ему навстречу вышла незнакомая девушка.

— Здравствуйте, вы кто? — сказал Ветер с Гор, удивленный присутствием незнакомки в своем доме. — А где Гануш?

И он тут же, не давая ей возможности ответить, быстро обогнул девушку, проник в дом и крикнул:

— Гануш, ты где? Я вернулся!

Он быстро заглянул во все комнаты — никого нет. Тогда он с растущей тревогой на сердце выскочил из дома и увидел, что девушка стоит не двигаясь на том же месте, закрыв лицо руками и подергивая плечами, всхлипывает. Ассоль же вела себя странно, она терлась о ноги незнакомки, виляла хвостом и скулила.

— Да что же это такое? — спросил он, чувствуя, как внутри у него все холодеет. — Что с Гануш, где она?

И тут незнакомка произнесла фразу, от которой у Ветра с Гор подкосились ноги.

— Гануш прямо перед тобой, — проговорила девушка сквозь слезы.

— Что значит «передо мной»? — с возмущением спросил он.

— Я и есть Гануш, — промолвила девушка и добавила. — Как же долго тебя не было!

— Ты — Гануш?! — воскликнул Ветер с Гор. — Да что случилось? Что все это значит?

— Что случилось? — сказала она. — Тебя не было целых семь лет!

Ветер с Гор схватил руки девушки и убрал их от лица, жадно всматриваясь в него. Его сердце стучало так быстро и сильно, что казалось, вот-вот вырвется из груди. И с каждым ударом взволнованного сердца он узнавал в лице этой девушки знакомые черты Гануш.

— Боже мой! — прошептал он. — Так это ты?!

— Я, — ответила она.

И девушка кинулась ему на шею и с силой прижалась к его груди.

— Как же долго тебя не было! Как долго! Но я верила, я знала, что ты вернешься, обязательно вернешься.

— Семь лет? Семь лет? Семь лет?— как заклинание сдавленным голосом твердил Ветер с Гор.

 

Глава 42

Пустырь

Ветер с Гор мчался на Святое Болото так быстро, как не бегал никогда в жизни. Все его существо превратилось в бег. Ассоль бежала впереди, вывалив язык и едва вписываясь в ритм движения. Она постоянно останавливалась, желая передохнуть, и Ветер с Гор, натыкаясь на собаку, командовал:

— Вперед, Ассоль, быстрее!

Ветер с Гор сам не знал, зачем он стремится увидеть старуху. Он был настолько поражен тем, что оказывается, он отсутствовал целых семь лет, проведя их во сне после старухиного, волшебного напитка, что не знал, как выплеснуть свои эмоции, извергающиеся подобно вулкану. Сейчас он жаждал только одного: ему хотелось бежать и бежать, чтобы успокоиться и таким образом придти в себя. Слишком фантастично и невероятно было то, что с ним случилось.

Наконец они из леса вынырнули на поляну, где должна была находиться старухина избушка, но место оказалось пустым! Ассоль заметалась по пустырю, принюхиваясь к траве, будто что-то потеряла и никак не может найти.

Ветер с Гор остановился на том месте, где по его мнению должно было находиться старухино жилище. Пот струился по его лицу и спине. «Сомнений быть не может: это та же самая поляна, то же самое место», — подумал он.

Ветер с Гор постепенно приходил в себя после долгого стремительного бега, дыхание его успокаивалось.

И когда он вовсе отдышался, вдруг из лесу донеслись крики кукушки. В тот же миг задул ветер и тут же повалил крупный, пушистый снег. Ветер с Гор поднял голову к небу, зажмурился и на своем лице ощутил обжигающие снежинки. Так стоял он некоторое время неподвижно.

«Неужели это все происходит наяву? — спрашивал он сам себя. — Может быть, все это сон? Тогда мне следует скорее проснуться».

И вдруг все его безудержное волнение стало таять, как снежинки на его лице, и неведомо откуда в его сердце тонкой струйкой стало вливаться чувство непонятной радости.

«Наверное, это оттого, что пришла зима, что все старое уходит и наступает новое, — рассуждал он. — Теперь мир изменится: все серое станет белым».

Ветер с Гор вытер лицо рукавом и посмотрел вниз себе под ноги.

«Может быть, старуха вместе с домом провалилась под землю, как когда-то, в давние времена, ушел под землю храм вместе людьми? — предположил Ветер с Гор. — Разве я узнаю правду? Да и важно ли, куда делась старуха — главное, что она помогла мне пройти такой важный участок моего жизненного пути».

И тут до его слуха из-под земли донеслось едва различимое многоголосое церковное пение. Ветер с Гор опустился на колени, приклонил голову к земле и прислушался — пение исчезло. Затаив дыхание он ждал, что оно вновь появится, но было слышно лишь, как ветер шелестит сухими травами.

«Может быть, пение мне почудилось?» — подумал он, поднимаясь с колен и отряхивая брюки.

Еще немного постояв, он перекрестился, поклонился этому месту, которое стало удивительной частью его жизни, и неспешно направился домой.

Когда он вышел из леса и увидел свою деревню, то очнулся от глубоких раздумий и улыбнулся: вся земля, деревья, крыши домов, дороги, поля были уже покрыты изумительно белым покрывалом.

«Пришло новое время года, — подумал он. — Видимо, наступило и новое время моей жизни».

«Пора возвращаться домой, на юг, вслед за лебедем», — решил он.

 

Глава 43

Домой

Гануш сидела в машине на переднем сиденье, которое прежде, когда Ветер с Гор ехал на Север, занимал лебедь. Всю дорогу на Кавказ Гануш рассказывала о том, как провела эти годы.

— Два раза местные жители, наиболее смелые, ходили тебя искать, но потом решили, что это бесполезно. Никто уже не верил, что ты вернешься. Говорили, что на Святом Болоте и раньше пропадали люди и что их никто и никогда больше уже не видел. Потом я сама разыскивала тебя, но в конце концов поняла, что остается только ждать и верить, что ты когда-нибудь обязательно вернешься.

Она рассказывала о том, что после того как кончились деньги жила тем, что собирала клюкву и продавала ее. О том, что сама устроилась в школу и закончила ее с отличием. И еще о многом, что произошло за время его отсутствия.

Ветер с Гор внимательно слушал повествование, глядя на проплывающую под ним дорогу и изредка украдкой поглядывал на изменившуюся, расцветшую просто сказочной девичьей красотой Гануш. Это была уже совсем не та девчонка, которая провожала его в путь на Святое Болото.

И ее распустившаяся, как цветок, юная женственность подтверждала Ветру с Гор, что он действительно отсутствовал целых семь лет. От нее исходили такие волны тепла и нежности, что сердце его замирало в предчувствии рождения того сладостного чувства, которое, казалось, после Дельфании уже не вернется к нему никогда.

 

Глава 44

Море

Ветер с Гор сидел на берегу моря у лагуны Дельфании и грелся под теплыми лучами осеннего южного солнца.

Гануш уплыла так далеко, что он едва видел ее голову.

Он сидел и вспоминал свою последнюю беседу с женщиной из моря.

«Как же много изменилось с тех пор! — подумал он. — Тогда слова Дельфании о том, что можно найти свою земную любовь, казались мне невозможными, невероятными. А вот теперь я понял, как была права женщина из моря».

Ветер с Гор настолько углубился в воспоминания, что вздрогнул от неожиданности, когда Гануш, счастливая, сияющая, вышла из воды и направилась к нему. Она шла мягкой, пружинистой походкой, на теле ее блестели капельки воды.

— Как прекрасно море! — проговорила она, подойдя к нему. — Это сказка, настоящий праздник!

— Ты так плаваешь, будто в воде родилась, — ответил он, улыбнувшись.

— А я видела дельфинов. Они подплыли ко мне совсем близко! Я их нисколечко не боялась.

Гануш подошла к Ветру с Гор вплотную, он поднялся с гальки, взял ее за руки и они посмотрели друг другу в глаза.

— Ты думаешь о Дельфании? — спросила она. — Ты еще ее любишь?

— Я думаю о тебе, — промолвил он.

— Что же ты думаешь?

— Гануш, я хотел сказать тебе, — с волнением произнес он, — что я нашел свое земное счастье — тебя.

Гануш опустила взор.

— Я тоже, — прошептала она, и ее лицо залилось краской.

Ветер с Гор обнял ее и нежно прикоснулся губами к ее соленым губам.

Потом Гануш сходила в палатку, принесла свою игрушку — лошадку, с которой так и не рассталась. Они вместе держась за руки приблизились к морю.

— А море и вправду дарит счастье: оно мне подарило тебя, — сказала она. — Я хочу отблагодарить море и подарю ему самое дорогое, что у меня было, — свою лошадку.

И Гануш опустила игрушку в море. Лошадка тихонько покачивалась на волнах.

— Любовь, оказывается, и в самом деле всегда была и есть рядом, — сказала Гануш, глядя на плывущую лошадку.

— Да. Но чтобы это понять, следовало пройти такой долгий путь, — произнес Ветер с Гор.

— Мы прошли его вместе, — промолвила Гануш и прижалась к нему.

 

***

Конец книги

 

В начале была Любовь, и Любовь была у Бога, и Любовь была Бог.

Она была в начале у Бога.

Все чрез Нее начало быть, и без Нее ничто не начало быть, что начало быть.

В Ней была жизнь, и жизнь была свет человеков.