Главная Книги список категорий Ссылки Обмен ссылками Новости сайта Поиск || Объединенный список (А-Я) || А || Б || В || Г || Д || Е || Ж || З || И || Й || К || Л || М || Н || О || П || Р || С || Т || У || Ф || Х || Ц || Ч || Ш || Щ || Ы || Э || Ю || Я ||

В. Тузлуков

Прикосновение

Вечности

Сказки

Часть 1.

Сказки Странствий

В Обители Божественных Титанов,

Глазами звёзд, мерцающих вдали,

Из сумрака величественных храмов

Глядит на нас История Земли.

Тот взгляд впитает возгласы и вздохи,

Тоску и радость, мужество и страх…

И, осенённый Мудростью Эпохи,

Он отразится в огненных сердцах.

Сказка о Царе и Советнике

Давно это было да и было ли? В одной далёкой стране жил молодой Царь со своей красавицей-женой Нифрой, которую любил больше жизни. Были у Царя, как положено, придворные, министры, жрецы, но самым близким и дорогим Царю человеком был его друг и советник Хефу. Ещё в детстве, во время совместных игр, он часто подсказывал Царю то или иное решение, и, повзрослев, Царь привык прислушиваться к его советам. Однако Хефу был так скромен, добр и тактичен, что ни разу в сердце Царя не проникло ни капли зависти или раздражения к его мудрому другу.

Увидела однажды прекрасная Нифра глубокую мудрость, плескавшуюся в глазах молодого Хефу и поразилась. «Как много ты должен знать, – сказал её взгляд. – Как ты должен быть стар и мудр, в то время как с виду молод и неопытен!» «Всё так, – ответил быстрый взгляд Хефу. – Но мало кто это видит».

Больше их взгляды в тот день не встречались. Но незримая нить понимания протянулась между ними тогда. «Неужели можно так общаться без слов?» – спрашивала себя прекрасная Нифра и тут же отвечала себе: «Ну да, конечно!»

С тех пор она часто ловила ободряющий взгляд Хефу. Иногда она спрашивала глазами, как ей поступить, и тут же следовал такой же безмолвный ответ. «Что меня ждёт впереди?» – спросила она однажды. «Твоё будущее так же прекрасно, как ты сама, – ответил ей как всегда твёрдый и спокойный взгляд. – Тебя ждут великие дела».

Однако, как ни мимолётны были эти взгляды, они не остались незамеченными Царскими придворными. Они очень обрадовались возможности устранить человека, ближе всех стоящего к Величайшему. Идти к Царю вызвался Первый министр. «О Величайший, – сказал он с поклоном, – сегодня Праздник нашего Единого Бога. Понаблюдай во время церемонии за своей прекрасной женой и мудрым советником». «Ты что говоришь, недостойный!?» – вскричал Царь, оттолкнув министра. Но ядовитая змея сомнения уже поселилась в его сердце.

На церемонии Царь встал так, чтобы можно было видеть обоих: и Хефу, и прекрасную Нифру. «Это наша последняя беседа, – сказал короткий взгляд Хефу. – Не плачь, потому что глаза, затуманенные слезами, не могут видеть ясно. Помни меня». Ничего не смогла ответить Нифра. Слёзы стояли в её глазах, неотрывно глядящих на Хефу, который уже не смотрел на неё.

«Ты видишь, Величайший?» – прошипел на ухо Царю первый министр. Ярость залила сердце Царя. «Уйдите все!» – вскричал он. Выходя последним, Хефу задержался в дверях. «Ты хочешь выслушать меня, Величайший?» «Вон!» – выдохнул Царь, не глядя на своего друга. Хефу молча поклонился и вышел из зала. «Почему, почему? – думал Царь, кусая губы. – Почему именно ты, мой любимый, мой верный Хефу? Почему именно ты?»

Участь ослушника была предрешена. По Закону человека, хотя бы взглядом осмелившегося посягнуть на Царскую избранницу, ждало страшное наказание – погребение заживо в одной из стен Храма. «Какова будет твоя последняя просьба перед долгим странствием?» – спросил Хефу Верховный Жрец. «Я не виделся с Величайшим с того рокового дня. Позволь мне поговорить с ним», – твёрдо сказал приговорённый. «Я передам твою просьбу, – ответил Верховный Жрец. – Но не знаю, захочет ли Он тебя видеть».

Между тем сердце Царя разрывалось в смятении. «Как я буду жить без его мудрых советов? – спрашивал себя Царь. – Мы вместе росли, он с детства служил мне верой и правдой. С кем теперь я смогу поделиться самым сокровенным?» И тут же отвечал себе: «Но что скажет мой народ? Что станет с Царской властью, если Величайший не сможет казнить простого смертного, осмелившегося заронить ответное чувство в сердце моей милой Нифры?» И ярость снова застилала ему глаза. «Да свершится воля Богов! – воскликнул Царь. – У меня нет больше друга!»

Когда Хефу услышал решение Царя, ни одни мускул не дрогнул на его лице. Только глубокие глаза потемнели и стали, казалось, вовсе бездонными. «Да свершится воля твоя, Величайший! – промолвил Хефу. – Многому я научил тебя за свою недолгую жизнь, но главный урок ты получил лишь сейчас. Ты сделал правильный выбор между человеческой привязанностью и нерушимостью Закона. Ты поступил достойно, как подобает Величайшему, и в моих советах ты больше не нуждаешься. Я ухожу с радостью. Да святится Имя Твоё!» Больше Хефу не проронил ни слова до тех пор, пока последний камень не заслонил от него солнечный свет и не наступила Вечная Темнота.

Однако, несмотря на то, что Хефу простил Царю свою смерть, это не принесло счастья Величайшему, потому что решение своё он принял в гневе, а гнев и ярость – плохие советчики. И перед смертью, завещая трон своей любимой Нифре, он ей сказал: «Непосильную ношу я взял на себя, моя милая. Всё время я чувствую на себе кровь невиновного. Только сейчас я понял последний урок моего друга – никакой Закон, никакая Царская Власть не стоят человеческой жизни. Мы не вправе отнимать то, что дано Единым. И прежде, чем отправиться в Великое путешествие, я заклинаю тебя именем моего дорогого Хефу продолжить и завершить начатое мною. Да хранит тебя Трижды Великий!» И с этими словами Царь отправился в дальний Путь.

«Глаза, затуманенные слезами, не могут видеть ясно, – вспомнила Нифра. – Странствуй спокойно, мой любимый супруг. Отныне мои глаза станут недоступны слезам. Я обещаю достойно продолжить дела, начатые тобою, – ведь у нас был один наставник».

И она взглянула на небо, усыпанное яркими звёздами, такими же далёкими и мудрыми, как глаза Хефу, и ей показалось, что звёзды шлют ей уверенность и благословение. С тех пор прекрасная Нифра, ставшая Великой Царицей, любила смотреть на звёзды, так что казалось, что Она о чём-то советуется с ними. И никто из Её народа не знал, что так оно и было на самом деле.

Сказка о Воине

Давно это было да и было ли? В далёких горах раскинулась могущественная Империя. Империей управлял Великий, и правил Он мудро и справедливо. Помогали Ему советники – Высокие и Высшие. Титул Высокого можно было заслужить, совершив славные подвиги и укрепив могущество Империи, но титул Высшего простому смертному был недоступен – Высшим надо было родиться, хотя почести тем и другим оказывались одинаковые.

Трудолюбивы и самоотверженны были жители Империи. Труд для них был главной ценностью, и этой ценностью они щедро делились с государством, возделывая каменистую почву на горных склонах, строя дороги и ухаживая за домашними животными. Люди знали, что, если случится беда – война, засуха или ураган, – Империя позаботится о них, направив на помощь рабочих из других частей страны и прислав продукты из тайных хранилищ. Поэтому каждый житель Империи сознательно и добровольно отрабатывал положенное время на благо государства. «Не кради, не лги, не ленись», – таковы были их три главные заповеди.

Одним из Высоких, наиболее приближённых к императору, был Воин – сын простого крестьянина, проявивший редкий талант полководца и дипломата и совершивший много славных подвигов на благо своей страны. Часто мелкие народы, жившие по соседству с Империей, подвергались набегам кочевников, и тогда Великий посылал Воина, чтобы помочь им изгнать захватчиков. Завершив свою миссию, Воин предлагал жителям покровительство Империи с сохранением их культуры, веры и обычаев, и люди с радостью соглашались. Таким образом, границы Империи ширились и мощь её крепла.

…Так случилось, что полюбили друг друга смелый Воин и дочь Великого – Прекрасная Принцесса. Одно омрачало их счастье – для чистоты крови императорской семьи жениться на Принцессе мог только Высший по рождению. Однако огонь Любви всё ярче пылал в их сердцах, и однажды Воин и Принцесса бежали из дворца Великого, пожертвовав ради своего счастья почестями, богатством и высоким положением. Вместе с ними ушли, взяв свои семьи и нехитрое имущество, несколько десятков друзей, беззаветно преданных Воину и не мысливших себя без его поддержки. Великий не стал их преследовать. «Ты сама избрала свой путь, моя непокорная дочь, – сказал Он с грустью. – Живи как знаешь, да хранят тебя Боги!»

Беглецы остановились в небольшой горной долине, где зарастали травой развалины неизвестных святилищ. «Пусть на этих древних камнях вырастет Новый Город!» – сказал Воин. И работы начались.

Много ли, мало прошло времени – кто знает? Да только не ведало покоя сердце Великого. Каждый раз, когда до Него доходила весть о Новом Городе, расцветающем на глазах, зубы Его сжимались и глаза темнели. А население Города росло, люди приходили издалека, привлечённые слухами о мудром и справедливом правлении Воина, и тот всех встречал с открытым сердцем. Город жил радостно, потому что Великая Любовь лежала в его основе.

И вот однажды не выдержал Великий. «Почему они живут и здравствуют вместо того, чтобы умереть в безвестности?» Сказано – решено – сделано. Большую армию собрал Великий, ибо знал силу и опыт Воина. Храбро сражались защитники Города, но разве могла горстка смельчаков противостоять объединённым силам Империи? Ведь сам Воин в своё время создавал эту мощь. После кровавой схватки Город был захвачен, жители разогнаны, посевы вытоптаны.

Мужественно встретила беду Принцесса, как и подобает дочери Великого. Она склонилась над смертельно раненым Воином, уже чувствуя над ним дыхание Неизбежного. «Прощай, моя любимая, – прошептал умирающий. – Перед Вратами Вечности я не держу злобы на Великого. Всю жизнь я служил Ему верно и сейчас благодарен Ему за те годы счастья, что Он нам подарил, и за Жизнь, которую Он тебе дал. Позаботься о нашем сыне. Прощай, да хранят тебя Боги!» Он попытался ещё что-то сказать, но Смерть уже сжала холодной рукой его ослабевшее горло.

Окаменело от горя лицо Принцессы. Бережно погладила она безжизненную голову возлюбленного, закрыв невидящие глаза. «Ты сам растоптал сегодня своё могущество, отец, – сказала она, пронзив Великого пылающим взглядом сухих, без единой слезинки, глаз. – Твоя непомерная гордость настолько заглушила Голос сердца, что ты собственными руками убил счастье своей дочери, веру своего народа и будущее своей страны. Я не вправе судить тебя, но знай – не пройдёт и века, и кровь невинного, до конца преданного тебе человека падёт на весь твой народ, слепо исполнивший твою злую волю, и камня на камне не останется от Великой ныне Империи! »

Вздрогнул Великий, услышав из уст своей кроткой и ласковой дочери такие слова. «Замолчи! – воскликнул он. – Злые духи говорят устами твоими. Закон, установленный Древними, указует нам казнить мятежников. Так было и так будет всегда!» «Я повинуюсь, отец, – еле слышно выдохнула Принцесса. – Это были последние слова, которые ты от меня слышал. Отныне я замолкаю навеки. Я не могу последовать за любимым моим супругом, пока не окреп наш сын, но в молчании своём я буду с ним едина. Прощай!» С этими словами Принцесса, в последний раз поцеловав своего дорогого супруга и что-то тихо прошептав ему, вышла с гордо поднятой головой.

Больше Великий не видел ни отступницу-дочь, ни её подрастающего сына, и никто не знает, дожила ли Принцесса до исполнения своего Пророчества.

Сказка о Страннике

Давно это было да и было ли? Далеко за морем лежала обширная Страна. Жители той Страны были трудолюбивы, занимались земледелием, наукой, искусством, строили города, возводили прекрасные храмы. Нередко им приходилось с оружием в руках защищать свои земли от набегов воинственных соседних племён, и, когда праздновали победу, каменные уста изваяний многочисленных Богов обильно смачивались кровью пленников, приносимых в жертву – во имя укрепления могущества и процветания Страны.

Однажды в Город – самый крупный и красивый город Страны – пришёл нищий оборванный Странник. Говорили, что он пришёл издалека, с Востока, где лучезарный лик Солнечного Бога, просыпаясь, купается в океанских волнах. Но точно никто этого не знал, потому что Странник был нем и на все вопросы отвечал только глубоким взглядом до покачиванием головы. Немного принёс он с собою – какие-то непонятные инструменты, мешочки с травами и корешками – вот и весь его нехитрый скарб. Странник поселился в убогой пустующей лачуге недалеко от главной площади Города, и жители приняли его, почувствовав его кроткий и безобидный нрав, чуткую душу и доброе сердце.

Скоро по Городу разнеслась молва, что Странник является искусным лекарем. Люди стали приходить к нему со своими недугами, и он никому не отказывал в помощи. Выслушает внимательно, покивает головой, пронзит до самого сердца своим острым взглядом – и вот уже хлопочет, растирая какие-то только ему известные травы, смешивая порошки и приготовляя растворы. Однако, приходилось ему иногда доставать и инструменты свои диковинные, и тогда он вопросительно смотрел на больного и его родных и брался за дело, только если видел в их глазах доверие и согласие. И люди, в благодарность, приносили ему одежду, фрукты и маисовые лепёшки, заменявшие хлеб.

Прошли годы. К Страннику все привыкли, и, когда он уходил на сбор трав и корешков, Городу, казалось, уже не хватает его молчаливого взгляда и лучистой улыбки. Но однажды произошло событие, перевернувшее всю размеренную жизнь Города.

Это случилось во время ежегодного Праздника, составной частью которого были соревнования по спортивным играм, куда стекались лучшие спортсмены со всей Страны. В Играх принимали участие как простые горожане, так и члены именитых семей – вплоть до Правителя и Верховного Жреца. В тот злополучный день Игра, сама по себе довольно жёсткая, проходила особенно жестоко. Игроки то и дело падали, а некоторых даже выносили с поля из-за полученных травм. Каждое падение зрители сопровождали смехом и шутками по поводу неловкости игрока, но, когда один из игроков упал и кровь брызнула из страшной раны на голове, на трибунах воцарилась мёртвая тишина. На земле, истекая кровью, лежал сын Верховного Жреца Города.

Храмовые врачи, осмотрев раненого, только руками развели. Перед такими травмами они были бессильны. Напрасно Верховный, не помня себя от горя, уговаривал их, напрасно угрожал, – никто не хотел в случае неудачи закончить жизнь на жертвенном камне. С каждой минутой жизнь уходила из умирающего. И тогда, скорее чтобы отвести от себя удар, чем надеясь на счастливый исход, – кто-то из врачей вспомнил о Страннике. Быстрее ветра понеслись за ним стражи Верховного. Странник взглянул на зияющую рану, окинул строгим взглядом присутствующих и сделал знак всем выйти. Какими бесконечными показались Верховному часы ожидания! Наконец дверь открылась, и из покоев, пошатываясь, вышел Странник, лицо которого, казалось, было ещё бледнее, чем у раненого. Он посмотрел на Верховного своим бездонным взглядом, кивнул и пошёл прочь из Храма. Верховный бросился к сыну. Произошло чудо. Бледность исчезла с лица умирающего, и теперь он мирно спал, дыша ровно и глубоко.

А на следующее утро со всего Города к главной Площади стекался народ, поражённый новостью – немой заговорил. Странник стоял на площади и говорил, обращаясь к огромной толпе: «Двадцать лет печать молчания накрепко закрывала мои уста. Заповедано мне было идти по Земле, служить людям и хранить безмолвие, чтобы Слово моё стало драгоценнее Солнечного металла. Посмотрите вокруг. Ваши города-государства так же разобщены, как и ваши боги. Каждый бог имеет свой храм, своих жрецов, каждый требует свою жертву. Не объединяет, а разъединяет вас такая вера. Как наверху, так и внизу. На самом же деле всё по-другому. Бог Солнца, Бог Ветра, Бог Дождя, Бог Войны, Бог Урожая и многие другие – всё это лишь разные лики одного, Великого и Всемогущего Единого Бога, не злого, не доброго, но мудрого и справедливого, так же как все ваши города – лишь части одной Страны, грани одного Кристалла».

Люди, затаив дыхание, слушали глуховатый голос Странника, а речь его лилась ровной, спокойной рекой, как будто и не молчал он все эти годы. «Посмотрите – даже животные не поедают себе подобных, не говоря уже о человеке. Почему же вы думаете, что вашим Богам, по образу и подобию которых был сотворён Человек, приятны ваши убийства и кровь приносимых в жертву? Почему вы наделяете своих Богов самыми низменными, отвратительными качествами человека? Почему они лишены Любви – единственного по-настоящему Божественного чувства, которое является основой всей Живой Природы? Как вы можете любить своих Богов, которые внушают вам только ужас и отвращение?»

По толпе прошёл ропот. Люди дивились речам диковинным, но не могли не согласиться со Странником. А тем временем из Храма мчались вооружённые служители, чтобы схватить возмутителя спокойствия.

«Опомнитесь, люди! – уже гремел над площадью голос Странника. – Откажитесь от человеческих жертв, будьте милосердны к пленникам! Только Великая Любовь друг к другу и к Единому Богу поможет вам победить время и войти в бессмертие! Любите Бога, и Он ответит вам тем же! Я вернусь к вам!» Последние слова Странник выкрикивал, уже схваченный служителями, которые тащили его в Храм, пытаясь зажать рот.

– Ты пригласил меня, чтобы поблагодарить за спасение сына? – спросил Странник, глядя в глаза Верховного Жреца.

Дрогнуло сердце Верховного, но лицо осталось неподвижным, – перед ним стоял не спаситель сына, а человек, подрывающий основу веры, которая, в сочетании со страхом перед кровожадными Богами, делала Жреца более могущественным, чем даже Правитель Города.

– Как же может твой многоликий Бог успевать всё? – спросил Жрец. – Следить за Солнцем и звёздами, дождём и засухой, бесплодием и урожаем, войной и миром, жизнью и смертью, и ещё многим другим?

– Как наверху, так и внизу, – ответил Странник. – Ты ведь тоже не только служишь Богам, но и ешь, спишь, читаешь, воспитываешь детей и ещё многое другое.

– Ты говоришь, что человек не ест человека, но ведь человек ест мясо животных. А животные для нас – всё равно, что мы для Богов, – Верховный, прищурившись, смотрел на Странника. Тот спокойно выдержал взгляд, повергающий наземь любого из жителей Города.

– Человек ест, чтобы поддержать своё тело. Единому Богу такая поддержка не нужна. Он в нас, в животных, в деревьях, в камнях – во всём окружающем мире. Человек настолько близко стоит к Единому, насколько осознаёт себя Его частицей и частицу Его в себе. Бог не может поедать сам себя – Ему не нужны кровавые жертвы. Ему нужно, чтобы как можно больше людей пробудили в себе Его частицу и соединились с Ним в Великой Любви и Радости творческого труда на общее благо.

– Довольно, – Жрец встал. – Любой, кто осмелился бы произнести малую долю твоих речей, закончил бы жизнь на жертвенном камне. Но ты спас моего сына, и я даю тебе шанс: отрекись от своего Бога, перед всем народом прими нашу веру – и я не только сохраню тебе жизнь, но и назначу первым лекарем в моём Храме.

Засмеялся Странник в ответ на эти слова.

– Бог, от которого отрекаются, перестаёт быть Богом. Я с радостью приму смерть, если она послужит объединению людей, сердцем стремящихся к Единому.

– Что ж, ты сам вынес себе приговор, – вздохнув, проговорил Жрец.

Солнце уже село, но площадь перед Жертвенным Камнем, которую, как ключ, замыкала Великая Пирамида Пернатого Змея, была заполнена народом. Многих коснулась заботливая рука Странника, многих обогрел его ласковый взгляд. «Слушай, Верховный! – раскатился над площадью могучий голос Странника. – Я благословляю твой народ, который был добр ко мне; я благословляю твоего сына, который принял часть моей крови, а значит – и моей веры; я благословляю тебя, который задумался над моими словами. Посеянному – взойти. Живите в мире, любите друг друга и помните о частице Единого, в вас заложенной. Вы сами – Боги. Так будьте Ими!»

Толпа заволновалась, но в этот миг каменный нож взлетел и опустился, вспарывая грудь Странника и вырывая горячее, трепещущее сердце в услужливо подставленные ладони каменного идола. И тут из толпы раздался крик: «Кукулькан!» Наступила мёртвая тишина. Согласно древней легенде, Кукулькан – Пернатый Змей – был Великим Богом, пришедшим с Востока и давшим далёким предкам жителей Города зёрна Божественной Мудрости. В той же легенде говорилось, что когда-нибудь Кукулькан вернётся, чтобы стать во главе своего народа и повести его к Свету и Радости. Многие поколения мечтали о возвращении Пернатого Змея, о начале эпохи мира и благоденствия. «Кукулькан, Кукулькан, – ропот волнами прокатился по толпе, расплескался и вылился в единый выдох. – КУКУЛЬКАН!» Однако всё было кончено, и окровавленное тело остывало на Жертвенном Камне.

«Бог, от которого отрекаются, перестаёт быть Богом, – подумал Верховный Жрец. – Кто же ты, пришелец, и кто Он – твой Единый, перед которым даже наши могущественные Боги вынуждены пользоваться руками слабых смертных, чтобы защитить своё мнимое могущество?»

Наутро народу объявили, что лечение Странника не удалось, Боги отвернулись от него, и сын Верховного умер, не приходя в сознание. Ежегодный Праздник, уже омрачённый одной смертью, закончился траурной церемонией.

В истории «может» не значит – «будет». И по сей день высятся над тропическим лесом разрушенные храмы некогда Великого Города, спешно покинутого своими жителями, не узнавшего, отвергнувшего и растерзавшего свою вековую мечту, и, когда закатное солнце касается мрачных лиц каменных истуканов, кажется, что они по сей день окрашены кровью странного человека с Востока, так и не предавшего своего странного Единого Бога.

Сказка о Монахе

Давно это было да и было ли? В далёкой Стране, в глухом лесу стоял Монастырь. Дружно жили монахи: трудились на земле, отвоёванной у леса, вели своё скромное монастырское хозяйство, вместе молились Просветлённому за мир и благополучие своей Страны. Однако неспокойное было время, Страну окружали воинственные соседи, потому одним из главных занятий в Монастыре были тренировки по владению оружием и ведению боя. Все монахи были воинами, и каждый в решительный час готов был встать на защиту своей Родины.

…Раннее утро ещё не позолотило первыми лучами Солнца верхушки могучих деревьев. Один из монахов стоял на поляне и смотрел туда, где вот-вот должен был появиться первый луч восходящего светила. Этот Монах вставал раньше других и шёл на свою заветную поляну невдалеке от Монастыря встречать Солнце. Рождение каждого нового дня он переживал как своё рождение, как рождение Мира. С появлением первого луча он поднимался на цыпочки, протягивал руки, всем своим существом устремляясь к животворному Свету. «Здравствуй, Утро, ты прекрасно!» – мысленно восклицал он. В этот момент ему хотелось обнять весь мир, раствориться в каждой травинке, в каждой капельке росы, пролиться птичьей трелью, прогреметь горным эхом. Но надо было торопиться назад в Монастырь, где с восходом солнца закипала жизнь. Коротка была эта утренняя молитва, не входившая в монастырский устав, но возвращался Монах, переполненный Радостью и покоем, и это чувство уже не оставляло его в течение всего дня.

То утро начиналось как обычно. Сезон муссонных дождей ещё не начался, и Монах вышел на знакомую поляну петь свой безмолвный Гимн утру Нового Дня. Первый луч Солнца уже готов был вспыхнуть над горизонтом, но что-то мешало Монаху слиться в едином радостном порыве с торжеством рассвета, что-то неуловимо его отвлекало. Повинуясь тревожному предчувствию, Монах сделал несколько шагов навстречу ещё не взошедшему светилу и остановился, поражённый. На краю поляны, в высокой траве лежал человек.

Монах помнил его. Это был один из Стражей Границы. Граница была недалеко – всего в нескольких часах пешего пути, и Монастырь играл ещё и стратегическую роль – одного из сторожевых форпостов Приграничья. Если приходила тревожная весть – тут же отправлялись гонцы в ближайшие города и в Столицу, а монахи, бывало, мужественно принимали на себя первый удар.

…Чувствуя холодную неотвратимость Надвигающегося, склонился Монах над лежащим Стражем. Видимо, человек умер совсем недавно – тело ещё не успело остыть. Совсем немного не дошёл он до Монастыря, когда силы покинули его. Взвалив на плечи обмякшее тело, Монах побежал к собратьям.

Приготовления были недолгими – монахи жили в постоянном ожидании и в постоянной боевой готовности. Запасы были надёжно спрятаны, оружие отточено, дозоры расставлены. Немного времени занял разговор Монаха с Отцом-Настоятелем. Обнял его Настоятель и сказал:

– Мальчик мой, сын мой любимый! Не случайно именно ты принёс нам тревожную весть. Хоть ты уже не молод, но сохранил ты чистую детскую душу и горячее сердце. Отправляйся в Столицу, предупреди нашего Императора, помоги Ему в защите нашей Страны!

– Отец, прошу, не отсылай меня! Позволь мне встретить этот страшный час вместе с тобой, биться и, если придётся, погибнуть во славу нашей Великой Страны!

– Знаю, знаю, сын мой, что ни на миг не усомнишься ты в решительный час и с радостью отдашь свою жизнь за нашу отчизну. Да только судьба тебя ждёт другая. Не раз ты уже умирал смертью героя, и готовность твоя – верный знак крепости духа. Но тебе уготовано другое испытание. Вот тебе письмо к Императору. Доставь его как можно скорее, передай лично и не уходи, пока Великий его не прочтёт. Торопись, мой мальчик, враг уже близко. Да хранит тебя Благословенный! – с этими словами Настоятель повернулся и вышел во двор.

Слёзы стояли в глазах Монаха. Настоятель всегда говорил очень мало, и каждое слово его, казалось, дышит Мудростью древней. Никто не знал его возраста, никто не помнил, как он появился в Монастыре, но даже самые старые монахи почитали его, как родного отца. Говорили, что он знает Прошлое и может видеть Будущее. И сейчас Монах чувствовал, что их Отец знает о предстоящих великих испытаниях и готовится встретить их достойно. Да и многие обитатели Монастыря поняли серьёзность положения. Никогда ещё Стражи Границы не оставляли свой пост, отправляя гонцов при первых признаках опасности, и появление Стража у Монастыря говорило о том, что натиск врага был внезапен и сокрушителен.

Не прошло и часа, а Монастырь уже был готов к бою. Но Монах этого уже не видел. Он уже мчался вглубь Страны, в Столицу, в Императорский Дворец, не зная того, что мчатся такие же гонцы из других окрестных монастырей. Начиналась Большая Война…

«Брат мой! Когда ты будешь читать это письмо, меня уже не будет в живых. Пришло время великих испытаний для тебя и для всей Страны. Большие потери её ожидают, и горек будет вкус победы. Будь мужественен. Не дай страху и отчаянию проникнуть в твоё сердце. Не только мы – вся Страна щитом твоим будет!» – Император оторвался от письма, бросил взгляд на грязного, запылённого Монаха, застывшего перед ним, и снова углубился в чтение.

«…Брат мой любимый, – писал Настоятель, – посылаю к тебе одного из лучших учеников моих, мою надежду. Не смотри на его неопрятный вид – он слишком спешил к тебе. Его невзрачная внешность скрывает острый ум, горячее сердце и великую преданность тебе и твоему народу. Оставь его при себе – в нём тебе будут помогать моя Рука, моё Слово, моя Мудрость. Знаю, его помощь сыграет свою роль в будущей победе».

«Благодарю тебя, Брат мой, – подумал Император. – Спи спокойно, я выполню твою последнюю просьбу».

Итак, судьба Монаха была определена. Он стал военным офицером при Императоре и принял на свои плечи всю тяжесть военного времени. Жизнь в Монастыре закалила его, но и ему было больно видеть, как вражеская лавина, сметая отчаянно сопротивлявшихся защитников, подкатывалась к Столице. Через несколько недель город был захвачен. Полчища врагов хозяйничали на улицах, грабили дома, убивали жителей. Не избежала страшной участи и Императорская семья. «Как горько ты ошибся, Брат мой! – думал Император, готовясь принять мученическую смерть. – Действительно, потери велики, но где же обещанная победа?»

…Известие о смерти Императора Монах встретил за стенами Столицы. Он помнил напутствие своего Отца-Настоятеля, глубокий смысл которого открылся ему лишь теперь. Под видом странствующего монаха ходил он по Стране и собирал разрозненные остатки армии. Почти год, ежедневно рискуя жизнью, зажигал он сердца людей надеждой на возрождение Страны. И великий час настал! Поднялась волна объединённых сил, когда захватчики уже и не ждали сопротивления, разбредаясь по поверженной Стране. Не было пощады иноземцам, и страшен был удар, отбросивший их далеко за пределы Страны.

…«Несчастный город, несчастная земля!» – думал Монах, проходя по улицам опустошённой, разрушенной Столицы. Но не было времени горевать и оплакивать погибших – надо было строить новый оплот государства, восстанавливать разрушенное хозяйство, заново начинать жизнь в Стране. Новая Столица – символ Нового Дня возрождённой Страны – была основана невдалеке от разрушенного Города, сохранившего лишь острые пики древних величественных храмов.

«Здравствуй, Утро, ты прекрасно! – думал Император, встречая первый луч Солнца на балконе нового Дворца. – Я выполнил твоё поручение, дорогой мой Отец. Много мне пришлось пережить: смерть близких, разрушение и унижение Страны, осквернение монастырей и храмов. Ты прав, это было страшнее смерти, но теперь всё позади. Я преклоняюсь перед Твоей Мудростью, пославшей меня с поручением в тот страшный день и передавшей мне частицу Твоего Духа, Твоей жизни. Будь благословен, Отец мой навеки!»

Он закрыл глаза, подставляя лицо лучам восходящего Солнца, и ему показалось, что ласковая рука Настоятеля смахнула слезу с его огрубевшей щеки.

«Сын мой любимый! – донёсся до него Голос Вечности. – Ты всё сделал правильно. Возроди Монастырь, который был тебе домом, и пусть новые Стражи зорко стерегут просторы твоего Приграничья. Благословляю тебя, Сын Мой! Почётно отдать жизнь во славу своей Страны, но вдвойне почётно жить так, чтобы твоя жизнь переплелась с Жизнью Её и укрепила Её могущество!»

… Начинался Новый День. Над Страной вставало Солнце, и хотелось верить, что оно принесёт Радость и Любовь не только её жителям, но всем людям Земли, цвет крови которых одинаково красен.

Сказка об Отшельнике

Давно это было да и было ли? На одном из островов далёкого южного Моря стоял Город. Население Города было многочисленно, жители занимались ремёслами, торговлей – остров лежал на перекрёстке морских путей, – науками, искусством. Основной доход Город получал от продажи оливкового масла с обширных плантаций на горных склонах, изделий местных ткачей и вина, которое славилось на всю округу.

Правитель Острова жил в прекрасном дворце, венчающем высокую скалу на окраине Города. С одной стороны под скалой плескалось море, с другой – широкий деревянный мост перекрывал глубокий овраг, за которым начинались городские постройки.

…Солнце уже клонилось к закату, а на корабле, стоящем у причала порта, ещё продолжалась погрузка. Нескончаемой вереницей рабы несли громоздкие тюки и амфоры с оливковым маслом. Чуть в стороне, на прибрежных скалах, обхватив колени, сидел златокудрый Юноша лет семнадцати. Одет он был очень скромно: короткая белая туника да кожаные сандалии, – и только тонкий золотой обруч на голове выдавал в нём члена царской семьи.

Юноша смотрел в море. «Кто вы, странники? – думал он, обращаясь к набегающим волнам. – Откуда вы? Чьи посланники? Какую весть нам несёте?» Сложные чувства овладевали Юношей. Он давно ждал этого дня, не раз представлял себе, как взойдёт на палубу корабля, который повезёт его на материк, как встретят его жрецы в белоснежных одеждах и введут в двери Святилища. Но непонятная тоска мешала ему радоваться осуществлению своей давней мечты, какое-то смутное предчувствие беспокоило его восторженную душу. Почему-то казалось, что разлука с родным домом будет значительно дольше, чем предполагалось.

Несколько дней назад о своём сокровенном желании он рассказал отцу. Отец долго молчал, ни одним жестом не выдавая той мучительной борьбы, которая шла в его сердце. Он особенно любил своего старшего сына и, хотя замечал его тягу к науке и уединённым размышлениям на берегу, надеялся, что сын станет его достойным преемником во дворце. Но именно эта любовь мешала ему собственной рукой разрушить мечту сына, так доверчиво поведанную ему в порыве откровения. Юноша признался ему, что мечтает о Посвящении в Мистерии и не просто мечтает, а постоянно закаляет свой дух, готовясь к Испытаниям, которые ожидают его в Святилище. Убедившись, что детская мечта Юноши стала осознанной целью, отец благословил его в путь.

Разве мог кто-то из них предвидеть ужасный ураган, буквально в щепки разбивший крепкий и быстроходный корабль, отчаянную борьбу за жизнь в бушующем море на обломке мачты, без пищи, воды и надежды на спасение? Разве могли они знать, что, волею судьбы, обессиленного Юношу подберёт корабль одной из враждебных стран, который промышлял разбоем и работорговлей?..

…Первое, что ощутил Юноша, очнувшись от беспамятства, была боль. Болела спина, болела голова, болели связанные руки и ноги, болело всё тело, едва прикрытое остатками одежды. Так началась новая жизнь Юноши – жизнь раба, не имевшего ничего, кроме этой самой жизни, которой также распоряжались жестокие хозяева.

Его приковали к скамье почти у самой кормы, и теперь его кругозор ограничивался тяжёлым веслом и седым стариком, сидевшим рядом, с которым можно было общаться в редкие минуты отдыха. Старик оказался удивительным собеседником. Говорил он мало, но, когда говорил, казалось – сама Вечность прислушивается к его словам.

…Много ли, мало прошло времени – кто знает? Огрубела от палящего солнца и бича надсмотрщика спина Юноши, морщины избороздили его лицо, золотистые волосы всё больше стали отливать серебром. Но жила в нём вера, что настанет день, распахнутся перед ним Врата Святилища и люди в белых одеждах введут его в Храм Мистерий. Он успел всем сердцем полюбить своего седовласого соседа, который за эти годы, казалось, совсем не изменился, только ещё больше высох, и лишь глаза, как раскалённые угли, мерцали на сморщенном лице. Чувство боли у Юноши притупилось, и недостаток воды и пищи, палящее солнце и проливной дождь, изнуряющая работа и побои охранника уже не приносили ему таких страданий, как прежде. Однако, судьба приготовила ему новый удар.

Однажды, отдыхая после очередного перехода, Юноша услышал рядом громкую брань охранника. Вне себя от ярости, тот избивал одного из гребцов. В своей новой жизни Юноша научился отстраняться от чужой боли, но на этот раз не выдержал. «Оставь несчастного!» – воскликнул он. С побелевшими от бешенства глазами охранник выхватил меч и бросился на мятежника. Но, когда меч уже взлетел и начал опускаться, между ним и жертвой внезапно выросла белая безмолвная фигура с горящими глазами. Удержать удар было уже невозможно. Заливая палубу кровью, Старик упал, успев только прошептать: «Прощай, сынок!» Уже приняла вода безжизненное тело, а Юноша всё ещё не мог поверить в свершившееся, держа в памяти пылающий взгляд Старца и его глуховатый голос. Боги сжалились над Юношей, и он потерял сознание прежде, чем ему вырвали язык и бросили лицом вниз на пустынном неведомом берегу.

*     *     *

…Прошли годы. Жители Острова привыкли к старому немому Отшельнику, жившему вдали от Города, питающемуся чем придётся и часами глядящему в море. Лишь когда взгляд его задерживался на красивом дворце, венчавшем высокую скалу на окраине Города, глаза его темнели, а глубокие морщины на измождённом лбу становились ещё глубже. И когда в один прекрасный день Отшельник не вышел на берег моря, никто не стал горевать и проливать слёз. А Отшельник лежал в своей пещере и беседовал со странным Стариком в нестерпимо белых одеждах, с ярко горящими глазами.

«Отец, всю жизнь свою я стремился к Посвящению, до последнего дня не оставлял надежду войти в Святилище, но теперь, на Пороге Вечности, я спокоен. Большой меч не вложишь в малые ножны, Большая Мудрость опасна для неподготовленного. Я благодарен Богам, которые удержали меня от испытаний Мистерий, видя, что я ещё не готов. Но я понял, что даже мечта о Посвящении всю жизнь может путеводной звездой указывать дорогу и не давать свалиться в бездну страха и отчаяния».

«Сын мой любимый, почему ты думаешь, что таинство Мистерий всегда происходит в Храмах? Почему ты считаешь, что высокое Посвящение недоступно вне стен Святилища? Оглянись на свою жизнь. Ты говоришь, что был не готов к испытаниям, но разве вся жизнь твоя не была сплошным Испытанием? Разве не мог ты в любой момент одним словом прекратить свои страдания, открыв мучителям своё имя? Ты избрал другой путь, зная, что твой отец ничего не пожалеет ради жизни любимого сына. И Боги, видя непреклонность твоего Духа, позволили тебе пойти тропою молчания и одиночества.

Ты хотел стать Дважды Рождённым, но разве ты не умирал дважды, когда море разбило твой корабль и когда Я принял удар, предназначенный тебе? Разве не омылось кровью твоё сердце, когда, провожая Меня в последний путь, ты замер в безмолвной молитве, а душа твоя рвалась в пучину, только что поглотившую тело человека, ставшего тебе ближе родного отца?

Ты мечтал о познании тайного смысла чисел и формул, но разве не постиг ты главную Формулу Посвящения – что Мудрость, к которой ты так стремился, равняется Знанию, что впитывает со всех сторон широко распахнутое сердце, помноженному на Великую Любовь, в этом сердце живущую? Сумей распознать Высокое в обыденности каждого дня – и каждый день станет для тебя Посвящением. Научись радоваться трудностям – и каждая преграда станет лишь новой ступенью в твоём Восхождении. Пребывай в постоянной молитве – и ты получишь счастье непрерывного общения с Богом. И разгорится твой Дух пламенем негасимым, и пойдешь ты к людям освобождённый, и понесёшь им свою любовь, ибо не нужно искать источников Света тому, кто Свет в себе носит.

Ты переживаешь, что немного тебе осталось жить и не сможешь ты передать людям то, что открылось тебе сейчас. Но у каждого свой Путь и своя задача в жизни. Много Моих Братьев несут сейчас людям искорки Света от нашего Единого Огня. Тебе важно было пробудить этот Огонь в себе – ты этого достиг через Мистерии труда, молчания и одиночества. Теперь твой путь туда, где помощь твоя сейчас нужнее. Прощай и здравствуй, Мой пожизненный Брат!»

С этими словами Старец склонился к Отшельнику, поцеловал его в лоб и рассыпался фиолетовыми искрами. Вздрогнуло тело Отшельника, вытянулось и затихло, запечатлев на исстрадавшемся неподвижном лице выражение неземного счастья – счастья человека, до конца исполнившего свой долг.

Сказка о молодом Путнике

Давно это было да и было ли? Высоко в Горах, затерянный среди снегов и скал, стоял крошечный Монастырь. Скорее это был даже не монастырь, а сторожевой пост у границ Великой Заповедной Страны, обитатели которого – шестеро послушников и Настоятель – жили по всем канонам монастырской жизни. Дважды в год в Монастырь доставлялись припасы, в остальное время его жители были полностью отрезаны от внешнего мира.

Изредка проводники приводили в Монастырь людей, направляющихся в Заповедную Страну. Радостны были их лица – ведь Обитель была последней вехой на пути к их заветной мечте. Проводник подводил человека к воротам и тут же направлялся в обратный путь. Когда наступал назначенный час, Настоятель провожал гостя сокровенной, одному ему известной тропой через непроходимый перевал в Долину Заповедной Страны. Если кто-то из служителей умирал, тут же ему на смену приходил новый. Так повторялось веками. Но однажды привычный порядок был нарушен.

…Этого человека монах, поддерживающий Огонь в верхней Башне Монастыря, заметил ещё издали. Человек из последних сил карабкался по крутому снежному склону чуть в стороне от тропы – было видно, что дорога ему незнакома. Монах знал, что их обитель невозможно увидеть снизу, если точно не знаешь её местоположения, но, тем не менее, путник шёл прямо в его сторону. Один.

Монах позвал Настоятеля. Ещё никто на его памяти не приходил сюда без провожатого. Поднявшись на Башню, Настоятель увидел, что обессиленный Путник лежит на снегу метрах в ста ниже Монастыря. Было ясно, что сам он подняться уже не сможет. Настоятель не стал раздумывать, кто этот Путник и как он сам нашёл дорогу, – за десятилетия жизни в Монастыре он твёрдо знал, что непозванный сюда не дойдёт. И уже через несколько минут двое монахов заботливо укладывали Путника на носилки и привязывали ремнями.

Однако, на этом неожиданности не кончились. При переходе через ледник один из монахов оступился и, не удержавшись, полетел в пропасть по крутым ледяным плитам. Его товарищу с трудом удалось сохранить равновесие и удержать свою ношу. Всё произошло так стремительно, что никто не успел ничего предпринять. Горы хранили своё вечное молчание.

В Монастыре жили люди высокой духовности. С радостью несли они свою службу в суровых условиях высокогорья, зная, что этим трудом они помогают своим Наставникам в Заповедной Стране. Смерть для монахов давно уже стала лишь очередным этапом в их великом Служении, и они воспринимали её как неизбежность. Поэтому никто не стал плакать и горевать об ушедшем, но все оставшиеся замерли в безмолвной молитве, пожелав ему счастливого восхождения в Сферы Сияющие.

Следующее утро застало Настоятеля в молитвенном общении с Высшим. «Вразуми меня, Отец, – вопрошал Настоятель. – Помоги советом, что мне делать с Путником? Он пришёл без проводника и хочет идти дальше. Должен ли я проводить его тропой сокровенной и, если да, то – когда? Или я должен отговорить его от этого безрассудного шага?» – «Делай, как сердце укажет», – был Ответ.

…Радостно встретил Путник Настоятеля. «Отец, прими мою сердечную благодарность за спасение и за приют, я отдохнул и, чтобы не обременять тебя более, готов двинуться дальше». Только сейчас Настоятель смог его внимательно рассмотреть. Это был совсем молодой человек, лет двадцати-двадцати двух, высокий, худощавый, русоволосый, с огоньком несвойственной его возрасту Мудрости, мерцавшим в глубине прозрачных льдисто-голубых глаз. Окунувшись в эту глубину, Настоятель больше не колебался.

«Да будет так, – молвил он. – Завтра проведу я тебя тропою сокровенной туда, куда влечёт тебя Голос твоего Духа. Не скрою, странно было твоё появление – одного, без проводника, – но непозванный сюда не дойдёт. Однако, прежде, чем мы отправимся в путь, я хочу попросить тебя об одной услуге. Ты можешь отказаться, тебя поймут и не осудят: все понимают, какая высокая цель ждёт тебя за Перевалом и каким мучительным кажется промедление, когда она так близка. Но всё-таки выслушай меня. Вчера, спасая тебя, погиб один из наших Братьев. Мало нас здесь, и у каждого свои обязанности. Не можешь ли ты несколько дней побыть вместо него, до тех пор, пока не придёт замена?»

Ещё шире распахнулись глаза Путника. «Отец мой, я буду счастлив, если моя скромная помощь послужит вашему благородному делу. Располагай мною; сколько бы ни потребовалось – день или год – я буду с радостью помогать вам во всём». «Спасибо, сын мой, – кивнул Настоятель. – Я думаю, долго ждать не придётся».

…Прошли годы. Засеребрилась седина в бороде Путника, огрубели руки, лишь глаза оставались такими же чистыми и прозрачными. Как и прежде, весной и осенью доставлялись в Монастырь продукты и топливо, как и прежде поддерживали монахи огонь в Верхней Башне, а замены погибшему Брату так и не было. Несколько раз Настоятель порывался проводить Путника через заветный перевал, но тот отказывался. В последний раз Путник сказал: «Отец, много лет назад пришёл я сюда, ведомый Рукою Невидимой. Глубины моей памяти хранят и всегда будут хранить мечту о Светлой Стране за высокими Горами, где каждый поделится с каждым Любовью и Божественной Мудростью. Но разве я могу бросить своих спасителей, которые обратились ко мне за помощью? Я решил – моё место здесь». Ничего не ответил Настоятель, только обнял Путника в порыве благодарности да украдкой смахнул непрошеную слезинку.

…Это была одна из холодных осенних ночей, когда пронизывающий ветер гнал по крутым склонам обрывки туч и мелкая снежная крупа заметала седые скалы. Путник только что встал на дежурство, когда у ворот раздался стук. На пороге стояли двое: молодой монах с кротким доверчивым лицом и высокий, могучего телосложения проводник с густой бородой и пронзительным взглядом. «Да будет тепло вашему дому в эту ночь, – молвил с почтением Проводник. – Принимай гостей, хозяин!» Проходя мимо, Проводник глазами встретился с Путником, и того словно огнём прожгло насквозь. Увёл Настоятель странных гостей, а сердце Путника долго не могло успокоиться, и долго не проходило непонятное радостное волнение, внезапно охватившее его.

На следующий день в маленькую келью, где Путник отдыхал от ночного дежурства, заглянул Проводник. Бесшумно войдя, он прикрыл за собою дверь, сел возле спящего, какое-то время пристально смотрел на него, затем протянул руку и коснулся лба. Путник открыл глаза, сел. «Да будет благословен твой сон и радостно пробуждение, добрый человек!» – в глазах Проводника плясали весёлые искорки.

«Кто ты? Почему мне знаком твой голос?» – радостное предчувствие вновь охватило Путника.

«Голоса Моего ты ещё не слышал, хотя сердцем часто обращался ко Мне в своих молитвах. Именно этот зов сердца заставил тебя покинуть свой дом ради детской мечты, казавшейся тогда недостижимой. Именно Моя Рука вела тебя через горные перевалы и мрачные ущелья в этот Монастырь. Именно Я задержал замену благословенному Брату, до конца исполнившему свой кармический долг и ушедшему в Высшие Миры, чтобы там продолжать своё Служение».

Путник молча опустился на пол и благоговейно склонился к ногам Исполина Духа, сидящего перед ним.

«Сын Мой любимый, – продолжал Учитель, – ты с честью прошёл великое испытание. Семнадцать лет – каждый час, каждую минуту – отказывался ты от заветной мечты, уже почти достигнутой тобою. Отказывался из великой Любви и огромного чувства благодарности к людям, спасшим тебя и нуждающимся в твоей помощи. Отказывался, хотя не один раз от чистого сердца предлагалось тебе покинуть Обитель и уйти в свою мечту, которая была совсем рядом. Ты до конца преодолел искушение и с благодарностью принял все обстоятельства твоих серых будней, превратив их в яркие праздники Высокого Служения Свету. Встань, сын Мой. Твоё испытание окончено. Юноша, пришедший со Мною, заменит тебя здесь. Сегодня Я Своей Рукою введу тебя в Великий Храм Духа, зов которого ты носишь в своём сердце».

С замиранием сердца Путник встал и поднял глаза. Он был поражён, насколько изменился Облик его Собеседника. Над ним возвышалась огромная Фигура в сияющих белоснежных одеждах. Стены маленькой кельи словно раздвинулись, а потолок приподнялся, с трудом вмещая ослепительного Великана. Лицо Его было невыразимо прекрасно, казалось, оно наполняет келью живым Огнём, струящимся и переливающимся, как горный поток. Великан поднял руку – с пальцев сорвалась длинная фиолетовая молния и окутала Путника. Неземное блаженство захлестнуло всё его существо, вскипело внутри и выплеснулось наружу, заполняя весь мир, всю Вселенную! И вся Вселенная прозвучала в Путнике могучим аккордом Жизни, Радости, Любви.

Эхо этого аккорда отозвалось в сердце каждого из семи обитателей Монастыря, провожая Путника в новую жизнь – Жизнь исполнившейся Мечты.

Сказка о Князе и Святом Старце

Давно это было, в те далёкие времена, когда обложили Святую Русь иноземные полчища и стонала Земля наша под непосильным гнётом захватчиков. Разорение и ужас царили в стране, раздробленной на мелкие, обособленные княжества. Не было единства в Земле Русской, не было единства в сердцах людей.

…Ранним утром в палате Княжеского Терема, у открытого окна, стоял Мальчик. На вид ему было лет тринадцать-четырнадцать, но был он высок, крепок, и вряд ли кто-то мог сказать, что на днях отметил он своё одиннадцатилетие. Не по-детски серьёзный взгляд его был неподвижен, да и мысли его занимали далеко не детские. Страну раздирали междоусобицы – удельные князья то и дело воевали друг с другом. В то время, как сверстники играли в лапту на задних дворах, Мальчик уже держал в руках настоящую булаву, боевой меч и тяжёлое копьё. Мальчик рос Воином.

Сейчас он, не отрываясь, смотрел на верхушки могучих деревьев, чуть позолоченные восходящим солнцем, и вспоминал странный сон, который увидел накануне. Он увидел себя, как ему показалось, глубоким стариком, в небольшом доме, стоящем на склоне огромной горы. Таких гор Мальчик ещё не видел. На них не было ни кустика, ни травинки – только снег да скалы. Он стоял на коленях, а над ним возвышалась Фигура огромного человека с густой русой бородой и прожигающими глазами на сияющем лице. Мальчик хотел получше рассмотреть неведомого Незнакомца, но… проснулся. И, хотя причин для радости не было – отец был тяжело болен, Мальчика переполняло чувство небывалого счастья, как от прикосновения к чему-то Великому.

…Отец и дед Мальчика – Великие Князья – много сделали для укрепления своей отчины. Мелкие удельные князья уже свыклись с мыслью, что им придётся быть в подчинении. Но так считали далеко не все, и после смерти отца, когда бояре привезли Мальчику ярлык Великого Князя, ему пришлось и вовсе забыть про детство, с мечом в руках отстаивая завоевания своих родичей.

В походах и битвах юность пролетела соколом быстрокрылым. Возмужал Великий Князь, настоящим богатырём стал. И крепла вместе с ним мощь его княжества. Но не заставило себя ждать испытание Великое. Донесли Князю люди верные, что Враг, недовольный ослаблением своего влияния на Русь, собирает огромное войско, чтобы пройти по стране лавиной опустошительной, посеять страх, обложить народ данью непомерною. Чувствуя, что не избежать битвы Великой, поехал Князь с боярами верными собирать войска под свои знамёна. Но терзали сомнения его душу. Хватит ли сил дать достойный отпор полчищам захватчиков, много лет наводившим ужас по всей Руси?

С такими невесёлыми мыслями ехал Князь в маленькую лесную Обитель, где настоятелем был Святой Отец, прославившийся в народе как праведник и чудотворец. Не знающий страха в сече, Князь испытывал непонятное волнение перед первой встречей со Святым Старцем.

У ворот Обители дорогих гостей встречал сам игумен в простом монашеском одеянии, с кротким лицом и бесконечно добрыми ясными глазами. Вздрогнул Великий Князь, заглянув в эти бездонные глаза: почудился ему в них огненный промельк пронзительного взгляда Незнакомца из давнего детского сна. «Входи, Княже, – склонился в поклоне Святой Отец. – Отведай хлеба-соли нашего монастырского».

После скромной трапезы молвил Святой Отец: «Знаю, знаю печаль твою, Княже, да и сила супостатова мне тоже ведома. Да только устала Мать-Земля наша обиды терпеть да бесчестие. Знаю, велика будет цена победы. Много воинов славных поляжет в Сече кровавой. Но поверит в себя Русь Великая, и воспрянет духом народ Русский, устремившись к единению во имя Пресвятой Богородицы, и сбросит он с себя иго проклятое. Укрепись духом, Княже, ибо не числом победишь ворога поганого, но только единством и Верою. Храни эту Веру в сердце своём. Сим победиши!»

Успокоенным и умиротворённым возвращался Князь от Святого Отца. Не испытывал он более неуверенности перед предстоящей битвою. Понял он, что для победы на поле брани необходима победа в Духе, а в этой победе он не сомневался, получив из рук Святого Отца оружие несокрушимое.

Через несколько дней огромное войско русичей стояло лагерем у берегов Реки. Великий Князь готовился ко сну, когда внутри шатра всё осветилось и в луче Света возник Облик Святого Отца в белых сияющих одеждах с лучезарным лицом. «Сын Мой любимый, тебе Говорю, – слова прозвучали словно в голове Князя. – Собери всю мощь Духа перед Битвою решающей. Помни, что не числом победишь, но лишь единством и Верою. Не медли – защити Землю Русскую от ворога лютого. Буду с тобою в Час Сужденный. Не только Я – вся Русь Святая молиться будет за вашу победу. Именем Пресвятой Богородицы – Аминь!» Погас в луче Облик Великого Старца, а Князь ещё какое-то время сидел, склонив голову, затем рывком встал и объявил сбор своим воеводам. «Спать не ложиться! – был приказ. – Перейти Реку в ночь и поутру готову быти к подвигу ратному во славу Земли Русской!» И закипела работа.

Воины наводили мосты, искали броды, и вскоре сторожевой полк уже выходил на равнину на другом берегу. К полудню, когда рассеялся утренний туман, передовые неприятельские отряды неожиданно обнаружили многотысячное войско в полной боевой готовности. С раннего утра чёрные вороны тучей кружили над полем бранным, предвкушая обильную добычу. Подобно вороньей стае, колыхались по полю вражьи полчища. Перед ними стеной стоял русский сторожевой полк, прикрытый с флангов полками Правой и Левой Руки. Однако, самые отборные силы заключал в себе Засадный полк, который Великий Князь скрыл от посторонних, оставив для решающего удара.

«Пора, Княже, – роптали воеводы. – Дозволь ударить по иродам!» А Князь молчал и, не отрываясь, смотрел на затмевающую солнце стаю воронья, словно ожидая чего-то. И слетелись с трёх сторон три ясных сокола, словно являя собою ратное единение народов Великой, Малой и Белой Руси, и разогнали стаю воронов, и засияло Солнце над полем Битвы Великой. Увидел Князь победу воинства небесного, простёр руку над полками своими:

– Вперёд, други! За землю-матушку – Святую Русь! Знак был дан – с нами Отец наш Небесный! Развеем по ветру вороньё поганое! Вперёд, за Землю Русскую!

«За Землю Русскую!» – в едином выдохе подхватило многотысячное войско. И грянул Бой! Рвались кольчуги, раскалывались шлемы, кровь лилась рекой, трескалась земля, не в силах выдержать напряжение Великой Сечи. И высоко в небе парили три Сокола, словно посылая сражающимся ободрение и поддержку. И не знал Князь, что далеко, за сотни вёрст от Поля ратного, объятый незримым пламенем Духа, горячо молился Святой Отец, поимённо называя погибших.

Тяжело приходилось русским воинам. Начала теснить их неприятельская рать, несмотря на отчаянную храбрость и могучую силу духа. Вот уже сам Великий Князь, забыв об осторожности, ринулся в бой как простой воин, желая воодушевить своих ратников. Совсем расслабился враг, приняв этот смелый поступок за шаг отчаяния и ожидая победы скорой. И в это время вылетел из укрытия Засадный полк, тяжёлым тараном расколов лавину нападавших. Судьба битвы была решена.

Так положено было начало единению Руси в освободительной борьбе. Ещё впереди были многие набеги, опустошение городов, разорение земель, но главная, решающая Победа – победа в Духе – была достигнута. Едва только Князь оправился от полученных ран – он приехал на поклон к Святому Отцу, ставшему ему отныне духовным наставником, щедро одарил его и заложил монастырь в честь Пресвятой Троицы.

…Прошли годы. В последний раз Князь говорил со Святым Отцом, уже будучи смертельно больным, в том самом Тереме, где когда-то Мальчик пытался понять свой странный сон. «Скажи, Отче, ты же знаешь смысл того сна?» – решился спросить Князь.

«Знаю, сын Мой, – последовал ответ. – Не сон то был, а одна из былых наших встреч. Много их было, и не одна ещё будет, ибо живём мы не на Земле, а в Вечности, Духом друг в друге пребывая. И, если открылись очи твоего Духа, – уже нет преград для взора твоего внутреннего, всевидящего. Смотри же!»

И промелькнули перед Великим Князем красочные и реальные картины – далёкие, но, в то же время, такие знакомые и родные. Он увидел бескрайние пески и палящее солнце, величавые колонны огромных храмов, верхушки пальм на берегу широкой Реки… Мгновение – и он уже сидит, прикованный цепью, на корабле, плывущем к далёкому острову в бескрайнем море… Ещё мгновение – и он стоит на городской площади перед огромным скоплением народа, на алтаре, украшенном диковинными головами Пернатого Змея… Мгновение, мгновение – картины быстро сменяли одна другую, разум отказывался верить, но сердце с радостью и болью отзывалось на каждую из них. Не было у Князя времени удивляться. А Великий Старец стоял над ним в луче Света и говорил:

«Сын Мой любимый, немногим открывается то, что ты видел сейчас. Благословен Путь твой – путь верного помощника Воинству Небесному. Уже не раз ты помогал Нам, утверждая на Земле Любовь и Духовное Единение. И сейчас, провожая твой Дух в очередное Странствие, Силою, данной Мне, Я устремляю твой взор в будущее, ибо оно – прекрасно. Великая миссия ждёт страну нашу, высокая судьба уготована Русскому народу. Пройдя через многие преграды, через Огненное Крещение и Распятие, возродится Святая Русь, став Матерью Нового Спасителя человечества. И тогда, через многие века, встретимся мы вновь на земле нашей, чтобы приветствовать Его Приход и утверждать Новое Царство Освобождённого Духа в Преображённой Стране. Радуйся Пути своему, радуйся судьбе Страны своей, радуйся величию Духа своего народа! Именем Матери нашей – Пресвятой Богородицы – ЗДРАВСТВУЙ!»

С этими словами Святой Старец прикоснулся рукою ко лбу Великого Князя – и словно солнечный Свет озарил комнату. И этот Свет разлился по всему усталому телу, наполнил каждую клеточку, и душа потянулась к этому Свету, растворилась в нём, стряхивая с себя всё, что ещё привязывало её к земле, чтобы в вечном Восхождении продолжать своё Великое Служение Общему Благу.

Часть 2.

Сказки разных лет

Эликсир Бессмертия

Давно это было, да и было ли? В далёкой дали, на самом краю Земли, в большом городе жил юноша. Отца у него не было, рос он с матерью, которую любил больше всего на свете. Когда она умерла – горю юноши не было предела. Несколько дней рыдал он на могиле, и там, в слезах, он поклялся, что не пожалеет ни сил, ни средств, ни даже жизни своей, чтобы создать эликсир бессмертия – средство, возвращающее молодость старикам. Он раздобыл много мудрых книг и начал учиться…

…В это же время, далеко от большого города, на другом краю Земли, в маленькой деревушке жил молодой парень. Матери своей он не помнил, рос да мужал, да во всём помогал старому отцу, которого почитал больше жизни. И вот, однажды не смог выйти в поле отец. Подозвал он к себе своего сына, смахнул украдкой слезинку, благословил на прощание, да и умер. Три дня и три ночи плакал сын на могиле отца. А когда кончились слёзы, встал он с земли и молвил: «Слыхивал я, есть где-то на земле молодильные яблоки. Отца-то уж не вернёшь, но вот – посажу я сад из яблок молодильных, и не будет больше смертей, не будет горя в нашей деревне». Сказал так, бросил на плечо тощую котомку, и – пошёл куда глаза глядят…

…Много ли, мало прошло времени – кто знает? Снова и снова осеняет ночь бархатным крылом своим крыши и башни большого города, где светится во тьме единственное окошко. «Скорее, скорее!» – Учёный лихорадочно смешивает в колбе какие-то жидкости, растирает порошки, нагревает пробирки. Очередной опыт прерывает нерешительный стук в дверь. На пороге промокшая до нитки девочка, вся в слезах, гладит маленького взъерошенного котёнка. «Дядя Учёный, спасите моего Мурзика, он умирает!» «Как можешь ты отвлекать меня со своим котом! – вскричал Учёный. – Я работаю над эликсиром бессмертия, я сделаю счастливым всё человечество!» Он был так рассержен, что не заметил, как две новые морщинки легли на его лоб и – остались…

…Дороги, дороги, снова и снова поёте вы свою бесконечную песню. Дальше и дальше идёт по Земле Странник, изредка отдыхая в постели из придорожной травы под необъятным одеялом глубокого неба. Звёзды осыпаются к его ногам, птицы поют ему колыбельные. В очередном селе зовут его жители: «Оставайся у нас, брат! Раздели с нами хлеб да соль, да кувшин молока – на всех хватит!» «Некогда мне! – отмахивается Странник. – Ищу я молодильные яблоки, хочу развести сад волшебный, чтобы не умирали больше старики, да дети не становились сиротами!» И так он торопился, что не заметил, как засеребрилась новая прядь седых волос, развеваясь на холодном ветру…

…Осенний вечер навалился внезапно. Старый Учёный закончил ещё один неудавшийся опыт и подошёл к окну. «Какие тяжёлые капли роняет сегодняшний дождь!» – подумал он. Вдруг его внимание привлекла сгорбленная фигурка на скамеечке у дома. Повинуясь внезапному порыву, Учёный выскочил на улицу и тронул старика за плечо. «Пойдём ко мне, добрый человек! Нет у меня особых разносолов, но тёплая постель и кружка горячего молока всегда найдётся!» Слёзы стекали по измождённому лицу Странника, смешиваясь с каплями дождя. Он взял протянутую руку Учёного и покорно побрёл за ним в его жилище. Одним взмахом Учёный смахнул со стола колбы и реторты, поставил хлеб, молоко, сыр и, забыв обо всём, стал слушать неторопливую исповедь старика о его бесплодных поисках. Потрескивали дрова в камине, по телу разливалось приятное тепло, а Учёный, как зачарованный, смотрел на белоснежные волосы Странника, серое морщинистое лицо, в котором чудились ему какие-то знакомые чёрточки. Поражённый внезапной догадкой, Учёный вдруг бросился в чулан и отыскал там старое запылённое зеркало. Из зеркала на него смотрело исстрадавшееся посеревшее лицо – лицо Странника.

Слёзы покатились по щекам Учёного. Почему-то вспомнилась промокшая девочка с дрожащим котёнком на руках. Когда это было? Десять лет назад? Сто? Тысячу? Учёный вернулся к столу, погладил седую голову спящего Странника, затем легко, как пёрышко, поднял высохшее тело, перенёс на кровать и заботливо укрыл одеялом. Облегчив свою душу, Странник мирно спал сном человека, впервые в жизни открывшего своё сердце в ответ предложенное сердечное тепло. Лицо его дышало спокойствием, даже казалось, что длинные седые волосы стали чуть темнее. И это спокойствие зажгло огонёк Радости в сердце Учёного, радости человека, впервые обогревшего встречного огнём своей Любви, и так силён был этот внутренний Свет, что просияло лицо старого Учёного и одна за другой стали разглаживаться на нём глубокие морщины. Понял он, что сбылась мечта его жизни и нашёл он главные составляющие эликсира бессмертия – это чистая Душа, готовая обогреть Любовью каждого встречного, и открытое Сердце, способное эту Любовь принять.

…Над Городом полыхала заря. И когда первые лучики солнца заиграли на помолодевших лицах Странника и Учёного – братья уже знали, что принесёт им Наступающий День.

Сказки о Богатырях

«Среди всех непростых путей ученичества есть три пути, настолько тяжёлые, что идти ими могут лишь избранные, те, что сами стоят на грани совершенства. Первый из этих путей – Путь Любви, второй – Путь Скорби, третий – Путь Ясновидения. »

                 К.Антарова. «Две жизни»

1.  Сказка о Знании.

Давным-давно в глухой лесной деревушке жил старый священник. Жил он очень скромно; в свободное от службы время ухаживал за маленьким огородиком, да растил приёмного сына Алёшку, в котором души не чаял. Трудная доля выпала Алёшке: не было ему ещё и пяти годков, как – не то по недогляду, не то по умыслу злому – заполыхала холодной осенней ночью их хата. Успел батька тогда Алёшку в окно выбросить, а вот мать с сестрёнкой старшей спасти не смог, да и сам уже из огня не вышел. Прильнул тогда малыш к подбежавшему священнику, замер у него на руках, а сам-то всё в огонь смотрит. На всю жизнь запомнил тогда священник багровый отблеск на застывшем лице под шапкой опалённых волос и языки пламени, пляшущие в чёрных, как уголь, глазах, распахнутых во всю ширь ночного неба. Видать, не только в глазах у несмышлёныша осталось это пламя, но – об этом рассказ ещё впереди.

… Впервые священник начал замечать Алёшкины странности, едва тому исполнилось семь. После той страшной ночи родных у мальчика не осталось, и священник, который своей семьи не имел, усыновил его. Почти год Алёшка молчал, с другими ребятами не общался, сидел дома и даже на улицу не бегал. Однако, постепенно ласка и сердечное тепло священника начали залечивать душевную рану, и мальчик всем сердцем полюбил приёмного отца. В то утро священник собирался идти к своему старому другу крестить его первенца.

– Не ходил бы ты, батя! – Алёшка как всегда был немногословен. – Чего время-то зря терять?

Священник, уже выходивший в сени, замер на пороге.

– Почему ты так думаешь?

– Просто знаю, и всё, – пожал плечами мальчуган, отвернулся и снова углубился в свои мысли.

Тревога тёмным пауком закопошилась в душе священника. Почудилось ему в бездонных Алёшкиных глазах жаркое дыхание той злополучной ночи. С нарастающим волнением он почти пробежал через всю деревню и постучал в дверь.

Открыла заплаканная мать.

– Горе у нас, батюшка! Сыночек-то наш помер под утро. Ночью задыхаться стал, хрипеть, посинел весь; мы – за лекарем. Глядь – а он уже и не дышит! Ой, горюшко-то!

… Как во сне возвращался домой священник. «Чего время-то зря терять?» – тихие Алёшкины слова набатом гудели у него в голове. Однако, придя домой, он справился со своими мыслями и не стал парня расспросами донимать – слишком уж хрупко было его душевное равновесие, слишком кровоточило ещё детское сердце.

С тех пор Алёшка начал подсказывать приёмному отцу, какое лучше принять решение в той или иной жизненной ситуации. Вернее, сам священник стал его чаще спрашивать и прислушиваться к его советам. Изредка мальчик заранее предупреждал об опасных случайностях, и, благодаря полному взаимному доверию, неприятностей удавалось избежать. Время от времени священник задумывался о природе такой необычной прозорливости ребёнка, но ответов на свои вопросы не находил и, в конце концов, просто принял её как должное. Правда, всё чаще мерещилось ему мерцание углей, догорающих где-то в глубине Алёшкиных глаз, и всё чаще осенял он себя крестным знамением, стараясь отвести необъяснимое наваждение.

… Прошли годы. Алёшке шёл уже тринадцатый год, и священник не мог нарадоваться на своего отзывчивого и трудолюбивого помощника. С радостью выполнял мальчик тяжёлую работу по дому, постепенно переложив большую её часть на свои худенькие плечи. Он быстро освоил грамоту, с увлечением прочитал те немногие книги, что были в доме, о многом расспрашивал своего приёмного отца, как губка, впитывая знания об окружающем мире. Но часто бывали минуты, когда он внезапно надолго замолкал, словно всматриваясь или вслушиваясь в какой-то иной мир, недоступный посторонним, и священник оставлял его наедине с собой, не вмешиваясь во внутреннюю жизнь мальчика.

Однажды эти минуты безмолвия затянулись как никогда. Долго не решался священник подойти к мальчику, а когда решился – дрогнуло его сердце и поднялась внутри глухая волна тревоги. Слёзы стояли в Алёшкиных глазах, и переливались в этих слезах зловещие багровые отблески. Ещё никогда – со времени той страшной ночи – Алёшка не плакал.

– Что с тобою, сынок? – тёплая рука священника ласково легла на взъерошенные волосы.

Алёшка молча подался вперёд, уткнулся носом в грудь приёмного отца и горько разрыдался.

– Мне страшно, батя! Скоро будет сильное наводнение. Если мы не скажем о нём – погибнут люди. Но если скажем – я потеряю тебя.

Не сразу дошли до священника беспощадность создавшегося положения и весь ужас выбора, который предстояло сделать мальчику. До сих пор он не задумывался, каким тяжёлым грузом ложился на того дар предвидения. И сейчас Алёшка, потерявший родных в буйстве стихии, разрывался между желанием помочь людям избежать той же участи и страхом ещё раз пережить утрату самого близкого человека. И склонился старый священник перед величием души ребёнка, вынужденного делать такой недетский выбор.

– Держись, малыш! – священник понимал, что он уже не в силах облегчить путь, предстоящий Алёшке, но ему хотелось сделать всё возможное, чтобы подготовить мальчика к этому пути. – Вспомни нашу жизнь. Вся она была направлена на служение людям. Разве не забыли мы про сон, когда в ненастную ночь нас позвали в соседнюю деревню на исповедь к умирающему? И разве ты не был со мною, когда мы встали на пути разбойников, вооружённые только Словом Господа да верой в Божью Справедливость? Помни, малыш, что жизнь имеет смысл только когда она нужна кому-то, кроме тебя самого. И смысл нашей жизни в том и состоит, чтобы отдать людям как можно больше душевного тепла, ибо отдавая свою любовь, получаем мы Любовь Бога. А если Любовь Бога поселилась в твоём сердце, ему уже ничего не страшно, потому что Сам Бог живёт в нём. Скажи, разве смогли бы мы с тобой жить спокойно ценой гибели людей, зная, что могли помочь им и не помогли? Как может Бог жить в сердце, которое не сделало всё для спасения ближних?

Просияло лицо Алёшки.

– Спасибо, отец, я понял. Скажи людям, что через неделю будет сильный дождь и деревню нашу затопит. Надо уходить в пещеры.

… Немалого труда стоило священнику убедить односельчан. К назначенному сроку жители собрали имущество и припасы, которые смогли унести, и укрылись в расселинах скалистой вершины холма неподалёку от деревни.

Потоки воды низвергались с неба трое суток без перерыва. Хлестали молнии, выл ветер; казалось, ничего живого уже не осталось на много вёрст вокруг. Жители деревни согревались заранее заготовленным топливом и молили Бога, чтобы этот кошмар поскорее закончился. И священник с приёмным сыном, который был всегда рядом, всеми силами старались вселить в души людей уверенность в благополучном исходе.

Радостно встретили жители выглянувшее солнце, но радость померкла, когда они увидели то, что ещё недавно было их родной деревней. Лишь кое-где торчали из воды крыши немногих уцелевших хат, всё остальное было сметено мутным бурлящим потоком. Деревню надо было строить заново.

И потекли тяжёлые будни. Среди людей, измотанных голодом и непосильной работой, поползли нездоровые слухи. Начали поговаривать, что их священник не иначе, как связан с самим Сатаной, раз тот заранее раскрыл ему свой злобный замысел. Всё больше и больше разъедал ядовитый червь недоверия людские души. Наконец, они собрались и решили призвать священника к ответу за все несчастья, которые обрушились на деревню.

… Все последние дни Алёшка ни на шаг не отходил от своего приёмного отца, зная о предстоящей разлуке. И, когда злобная толпа односельчан, вооружённая страхом и отчаянием, шла к дому священника, Алёшка рыдал у него на груди:

– Они убьют тебя, батя, убьют! Но за что? Ведь если бы не ты – они бы все погибли!

– Не плачь, сынок! Мужественно прими то, что не сможешь изменить. Ведь мы спасали этих людей не ради награды или благодарности. Вспомни, какой радостью светились их лица, когда выглянуло солнце. А сейчас их ведёт страх и невежество – главные враги человека. И победить их сможет только Любовь Бога, в сердце живущая. Пусть не пугает тебя то, что должно случиться. Просто ты уже вырос, и пришла пора для тебя начинать самостоятельную жизнь. Не смотри, что тело твоё ещё не окрепло, ведь духом ты крепче многих. Иди по жизни смело, ибо ноги твои уже стоят на стезе Того, Чью Любовь ты носишь в своём сердце. Не думай, что все люди на Земле темны и безжалостны. Ты всегда считал меня своим духовным отцом, но придёт срок – встретишь ты и Братьев по Духу. А обо мне не тревожься. Душа моя уже давно принадлежит Богу, и ничего не случится со мною без Его ведома. Если пришёл мой час – значит, заканчивается мой путь земных страданий. А ты уходи. Негоже тебе видеть то, что здесь сейчас будет. Твой путь ещё только начинается. И хоть мне не дано видеть будущее, но я верю, что придёт срок, и мы обязательно встретимся, если не на Земле, то в Царствии Небесном. Помни, что духом и сердцем своим я с тобою всегда. Иди, сынок, и да будет светла твоя дорога!

… Что было потом – Алёшка уже не видел. Знал он, что закончится в этот день земной путь его приёмного отца, наставника и друга. Не будем смотреть и мы на эту омерзительную сцену убийства озверевшей толпой своего спасителя, до последнего мига молившего Бога о спасении их душ. Мы не знаем, как сложилась дальнейшая судьба жителей деревни, но вряд ли они обрели своё счастье. А вот последнее пожелание старого священника исполнилось. Светел был путь Алексея – путь истинного Воина Господа. Шёл он дальше и дальше по земле Русской, передавая людям крупицы знаний из Мира Надземного, отражённые кристаллом Божественной Любви, растущем в его сердце. И уже не гасло пламя в глубине его глаз, но горело ровным, немеркнущим Светом, обогревающим каждого, кто нуждался в душевном тепле.

2.  Сказка о Силе.

Давным-давно в маленьком городе жил молодой лекарь по имени Доброслав. Друзья и родные звали его просто – Добрыня. Чистая душа была у Добрыни, всем сердцем тянулся он к людям. Совсем недавно закончил он обучение у старого лекаря, жившего по соседству, и теперь делал первые самостоятельные шаги в борьбе за здоровье и жизни своих сограждан.

Одним из близких друзей начинающего лекаря был купец Радогор, промышлявший продажей изделий местных мастеров в стольном граде. Помог ему однажды Добрыня при сильном отравлении, с тех пор и началась их дружба. Купцы тогда у народа в почёте были; знали люди, что нелегко им хлеб достаётся. Время было смутное, и не ведал, бывало, купец, в путь пускаясь, вернётся ли невредимым да удастся ли товары сберечь. А потому нередко брали с собою купцы ратных людей для защиты от нечисти дорожной, да и сами далеко не робкого десятка были.

И вот, засобирался в очередной раз Радогор в путь-дорогу. Перед отъездом зашёл к Добрыне.

– Хочу добром отплатить тебе за моё спасение. Что привезти тебе из стольного града? Чего хошь проси – всё сделаю, всё достану.

– Да будет тебе, право, – начал отнекиваться Добрыня, но, видя непреклонность купца, уступил. – Слыхивал я, живут в столице хорошие богомазы. Привези, пожалуй, новую икону для нашей церкви – вот ужо народ тебе спасибо скажет!

– Не сомневайся, друже! – вскричал Радогор. – Слово даю купеческое: будет в нашей церкви новая икона!

Долго ли, коротко – пролетело времечко, подходит срок Радогору возвращаться. Ждёт Добрыня своего друга и всё гадает: какую же икону он привезёт? Да только не суждено было сбыться его ожиданиям.

– Ты уж меня прости, – глядя в пол, говорил Радогор по возвращении. – Больно уж выгодный товар попался. Ну да что с того – никуда не денется твоя икона, как-нибудь в другой раз привезу. Я же не отказываюсь, просто – в другой раз!

– Но ты же сам предложил, Радогор, – Добрыня был обескуражен. – Неужели жажда наживы затмила в тебе чувство благодарности? А как же слово твоё честное, купеческое? Как ты людям будешь в глаза смотреть? Ты же честное слово дал!

Потемнело лицо Радогора. Какое-то время он молчал, и было видно, какая мучительная борьба происходит в его сердце. Видно, хотел он что-то сказать, да только не было у него слов оправдания. Наконец, он встал и, глядя невидящим взглядом куда-то сквозь своего друга, молча вышел из горницы.

С тех пор торговать Радогор перестал. Видно, посчитал он себя недостойным звания купеческого, единожды слово своё честное нарушив. Избегал он и встреч с Добрыней, который страдал от этого не меньше самого Радогора. «Но что я ему сказал? – думал Добрыня. – Только правду; ту самую правду, которую он сам себе сказать не решался. И я же видел, как мучительна для него была эта ложь самому себе, когда поддался он коварному искушению! Не понял он, что не я, а совесть его сказала всё моими устами. Да, видно, не те слова я нашёл, раз обидел человека. Прости, меня, Радогор, прости, друже!»

… Скоро сказка сказывается, ещё скорее летит быстрокрылое время. Вот уже не юноша наш Добрыня, но зрелый муж в самом расцвете сил. Многим людям помог он за эти годы, многих от лютой смерти спас. И вот, однажды у Князя – повелителя того города, где жил наш герой, внезапно скончался придворный лекарь. Повелел Князь прийти ко двору его всем, кто хоть мало-мальски смыслит в лекарском деле. Не хотел идти Добрыня – не было у него сомнений, что выберет Князь его друга Светозара, равного коему в искусстве врачевания не было во всей округе – да не посмел он приказа ослушаться. Однако, выбор Князя пал именно на Добрыню. Князь не любил много говорить.

– Бери свои вещи, инструменты, и – завтра жду тебя в моём тереме!

Одного взгляда Светозара Добрыне было достаточно. Как огнём опалил его этот взгляд, в котором смешались и горечь, и обида, и непонимание, и упрёк, и боль – неимоверная боль отвергнутого мастера. Решение созрело мгновенно.

– Не вели казнить, Княже, – с поклоном молвил Добрыня, – но  вот – друг мой Светозар. Он умнее и опытнее меня. Прости, но он больше достоин высокой чести служить тебе.

Глаза Князя грозно сверкнули.

– Как вы смеете торговаться со мною?! Я – Князь, и в этом городе я один вправе судить – кто лучше, а кто хуже!

– Не гневайся, Княже, – взгляд Добрыни затвердел, как остывающий клинок. – Мы со Светозаром вместе постигали лекарское искусство, но с тех пор во многом он идёт впереди меня. А судить человека ни одному смертному не дозволено – на то есть Бог и Суд Высший.

Не сразу справился Князь с приступом ярости, охватившим его.

– Вон отсюда, оба! Эй, стража! Всыпать обоим по двадцать плетей и гнать из города, чтоб духу их не было!

Ещё какое-то время Добрыня смотрел в побелевшие от бешенства глаза, прочитав в них среди прочего, что именно отказ Князя от хорошего лекаря окажется для него роковым в недалёком будущем. Подавил Добрыня горький вздох, рвущийся из самой глубины сердца, – изменить что-то он уже был не в силах…

Когда Светозар очнулся от беспамятства, Добрыня прикладывал целебные листья к его израненному телу. Деревья и травы тихо склонялись над ними, словно желая успокоить боль, терзавшую их тела и души. Увидев над собою посеревшее лицо Добрыни, Светозар дёрнулся, словно над ним склонилась змея.

– Оставь меня, – прохрипел он. – Ты не человек, ты – сущий дьявол, если даже забота твоя приносит только боль и страдания. Уходи, не друг ты мне боле!

Ничего не сказал в ответ Добрыня. Да и что он мог ответить? Рассказать, как тащил бесчувственное тело до лесной опушки, опираясь только на силу своего духа? Как, забыв о себе, промывал и обрабатывал раны друга?

– Бог с тобою, Светозар. Живи как знаешь; может статься, без меня твоя жизнь станет краше?

Оставил Добрыня Светозара и пошёл куда глаза глядят. Шёл он и думал: «Что же за судьба у меня такая? Я ведь так люблю людей – жизнь свою готов отдать за любого. Но как бы я ни старался, любовь моя приносит людям одни несчастья. Как началось тогда с Радогором, так и пошло-поехало. А может быть, действительно, в том и состоит удел, данный мне Богом, – вскрывать острым ножом моей любви те отравленные нарывы, что зреют в душах людских? Может, потому и доверил мне Господь инструмент сей, что могу я ответ держать за его применение? Так пусть же не затупится клинок, и не дрогнет рука любящая, направляя его против зла и порока, скрывающихся так глубоко, что сами люди не могут их распознать!»

И шёл так Добрыня по земле, встречался с людьми, и так велико было вокруг него напряжение чего-то невидимого и непонятного, что лопалась, как орех, та зыбкая оболочка, которой окружал себя человек, стараясь скрыть свои пороки и недостатки – скрыть прежде всего от самого себя. И, сбросив многолетние оковы, вставало во весь рост это внутреннее «я» человека, освобождённое, величественное в своей жестокости. И в ужас приходил человек, оставаясь наедине с собою – с таким, каким он себя не только не знал, но даже и вообразить не мог. И принимал Добрыня в своё могучее сердце неистовые удары этих жалких человеческих оболочек, не выдержавших напряжения битвы с собственной совестью; и сжигал он в пламени своей великой любви эти ветхие остатки. И крепла день ото дня и год от года внутренняя сила богатыря, поражая драконов человеческой гордыни, зависти, жадности и невежества.

3.  Сказка о Любви.

Давным-давно в маленьком хуторе, затерянном в глубине дремучего леса, жил мальчик Илья. С самого раннего детства отличался он добротой и сердечностью, прямо проливавшимися из его чистых голубых, не по-детски серьёзных глаз. Немного людей жило на хуторе, и все настолько чутко и внимательно относились друг к другу, что казалось – живут они единой дружной семьёй. Чужды им были ссоры, сплетни, пересуды да насмешки. Здесь знали цену слову и не бросали его на ветер. Часто слова даже были не нужны в общении. Если кому-то требовалась помощь – тот, кто был рядом, не задумываясь, шёл помогать соседу.

Подрастая среди близких по духу людей, Илья словно впитал в себя всю нравственную чистоту маленького хутора, как расцветающая роза является средоточием красоты цветочного сада. Односельчане тянулись к нему в минуты невзгод, и каждый находил утешение в его необъятном сердце. Стало доброй традицией редкими праздниками собираться в обширной горнице в доме, который строил ещё прадед Ильи, вести неторопливые беседы, петь задушевные песни.

…Пролетели годы. Илья вырос, возмужал, развернулись крепкие плечи, закурчавилась русая борода. И вот, однажды заглянул к ним старый одинокий странник. Присел он на завалинку отдохнуть, и потянулся к нему Илья, чувствуя сердцем силу великую, коей не было ещё в маленькой деревушке.

Окинул старец Илью цепким взглядом, усмехнулся в седую бороду:

– Вырос ты уже, мальчик. Пора тебе в путь-дорогу, хватит ужо на печи-то сидеть!

А потом помолчал немного и добавил:

– Истосковалась Земля наша-матушка по любви да по теплу сердечному, что в твоей груди плещется. Иди, сынок, ждёт тебя Русь Великая!

Сказал так, поклонился Илье, и пропал, словно его и не было.

Призадумался Илья. «Значит, и вправду подходит мне срок нести людям зёрна, что в нашем хуторе посеяны были. Видать, пора сполна возвращать долг Земле нашей, что кормила меня, поила да взращивала. Ну, да будет на всё Воля Божья!» – решил Илья и поутру направился в путь.

Сколько верст прошёл наш герой – кто знает? Сколько дорог исходил, сколько лаптей износил, скольких людей обогрел жарким огнём своего сердца? Да только однажды притомился он в пути, сел к огромному дубу на опушке леса и задремал.

Проснулся Илья от прикосновения к груди чего-то острого. Перед ним стоял грязный взлохмаченный человек с длинным кривым ножом в руке. Всего мгновение смотрел Илья в бешеные горящие глаза.

– Садись рядом, брат, – ласково сказал он. – Раздели со мною мою скромную трапезу.

Нож задрожал в руке разбойника и с глухим стуком упал на землю.

– Брат? Ты сказал: «Брат»?! Ты сказал…

Слёзы потекли по лицу разбойника. Не в силах сдержаться, он размазывал их кулаком, оставляя на щеках грязные следы.

– Успокойся, – Илья почти силой усадил несчастного рядом. – Как тебя зовут?

– Саломеем кличут, – был ответ. – Саломеем-разбойником.

И, всхлипывая, но уже успокаиваясь, начал он рассказ о своём трудном детстве; как насмерть запорол хозяин его родителей; как, голодный, грязный, оборванный, перебивался он где – случайным заработком, где – воровством; как скитался в одиночестве, гонимый всеми; как страстно завидовал своим сверстникам, у которых были родители, братья, сёстры или просто друзья; как, отчаявшись и обозлившись на людей, ушёл в леса промышлять разбоем.

Казалось, самим сердцем слушал Илья печальную исповедь разбойника. Словно тёплая волна окутывала Саломея, и, размягчённая этой волной, таяла его заледеневшая душа. И уже видел Илья, как пробиваются в этой душе первые ростки доброты – пока ещё робкие, но уже наполненные той несокрушимой силой, что позволяет всходам взламывать каменистую поверхность дорог. И знал Илья, что при правильном уходе встанут эти побеги могучими стволами, которые будут опорой не только окрепшей душе Саломея, но и тем, кто будет жить рядом с ним.

– Порешим мы так, Саломей, – сказал Илья. – Негоже тебе разбойничать. Здесь неподалеку мой родной хутор. Направляйся туда; скажешь, что послал тебя Илья, примут как родного. Поживи на хуторе, поработай со всеми, а там, глядишь – и свидимся ещё. А пока вот – хлеб, соль, водица ключевая, подкрепи силы перед дорогой.

Радостью и благодарностью светились глаза бывшего разбойника, когда они прощались. Не было в них уже того бешеного огня, что мерцает в глазах хищника, поджидающего жертву. Обнял он на прощание своего спасителя.

– Кто же ты, Брат? Почему мне хочется упасть перед тобой на колени и молиться, чтобы Господь продлил мгновения нашей встречи?

– Я – такой же человек, как и ты, как и многие другие, – глаза Ильи мерцали каким-то неземным светом. – А встреча наша навсегда останется с тобой, потому что проснулось твоё сердце и нет уже тебе обратной дороги во тьму разбоя и одиночества. Ступай, поклонись моим родичам, стань равным членом их большой и дружной семьи. Работай вместе с ними на общее благо, и ни на минуту не покинет тебя их внимание и забота.

…Долго ли, коротко шёл Илья навстречу своей судьбе – про то нам не ведомо. Однако, оставим его на короткое время, поскольку близится час появления в нашей сказке новых героев.

На укромной лесной поляне, тихо раздвигая бархатное покрывало тёплой летней ночи, горел костёр. Тишина наполняла пространство, лишь весело потрескивали сухие сучья, шептались о чём-то с шальным ветерком распустившиеся листья, да ворковал неподалёку пересмешник-ручей. Ничто не нарушало Великой Гармонии Природы, отдыхавшей от беспокойного дня. И, словно являясь неотъемлемой частью этой Гармонии, у костра неподвижно сидел человек.

Ни тени эмоций не отражалось на уже не молодом лице. Оно дышало спокойствием и уверенностью, и отблески пламени, пляшущие в бездонных глазах цвета ночного неба, придавали этим глазам некий налёт таинственности. Лишь иногда проносились по лицу странника легкие тени воспоминаний, и тогда казалось, что его глаза становились ещё глубже и темнее.

Когда на поляну вышел одинокий путник, сидящий не проронил ни слова. Он только кивнул и подвинул пришельцу кусок бревна, знаком предложив присесть. Некоторое время они молчали. Между ними сразу протянулась какая-то незримая нить, словно связывая их сердца, и не нужно было слов, чтобы эту связь укрепить. Эти люди, впервые видевшие друг друга, встретились так легко и непринуждённо, будто их объединяла многолетняя дружба.

– Я давно тебя жду, Добрыня, – наконец нарушил молчание черноокий. – Пришёл, наконец, мне срок встретить Братьев по Духу.

– Кто ты и откуда знаешь моё имя? – Добрыня ожидал чего-то необычного, но всё равно был удивлён.

– Знают меня люди как Алёшу, сына бедного приходского священника. А откуда ведомо мне имя твоё – о том сказ ещё впереди.

– Прости, друг, – Добрыня смущённо опустил глаза, не желая невзначай обидеть собеседника. – Я чувствую, что ты – очень хороший, хотя и необычный человек. Путь мой сложился так, что я всегда приносил близким боль и страдания. Я – лекарь, и, чтобы людям было хорошо, мне часто приходится делать им больно.

– За предупреждение спасибо, – рассмеялся Алёша. – Хотя, не побоюсь сказать, что и путь твой мне тоже ведом. Не тревожься на сей раз, ибо сила твоя подобна зеркалу бесстрастному: кто с чистым сердцем к нему подойдёт – тот лишь прекрасное увидит, а уж если пригрел человек в душе тёмного паука порока – так это мохнатое чудище и предстанет его взору. Однако, слышу я шаги третьего Брата. Прислушайся и ты к его могучей поступи.

Замер Добрыня, вслушиваясь в тишину леса. И вся Природа словно замерла в радостном ожидании. Стало как-то по-особенному тихо, перестали шелестеть листья на деревьях, притихла сова в чаще леса, даже в журчании ручья появились новые переливы. И вот – лес словно расступился, пропуская высокого статного бородача в простой крестьянской рубахе, с радостными искорками в лучистых глазах. Друзей обдало такой волной душевного тепла, умиротворения и сердечности, что они невольно встали и склонили головы перед могуществом Великой Любви ко всему сущему, что проливалась из этих ясных очей.

– Здорово, други! – прогудел Илья. – Ну, так чего же вы подскочили? Али боярина встречаете?

… За дружеской беседой ночь пролетела незаметно. Слишком много надо было Братьям сказать друг другу, слишком многим поделиться. Весело трепетало пламя, освещая радостные, спокойные лица; перемигивались звёзды, сливаясь в единую огненную симфонию с рассыпавшимися искрами, и не было на Земле роднее этих трёх странных людей, которые ещё вчера даже не знали друг друга. Но они не сомневались, что, куда бы ни разбросала их судьба, уже невозможно будет разделить эти три сердца, спаянные в одно. А когда расплескалась по небу заря и порозовели верхушки могучих деревьев, поднялся первым Илья:

– Что ж, богатыри, Новый День просыпается. Солнышко встало – пора и нам за работу!

И встали Братья, и осветили первые лучи восходящего солнца лица воплощённых Любви, Силы и Знания, слитых в единую Божественную Мудрость, чтобы зорко стеречь духовные рубежи нашей Великой Руси.

Сказки о Звёздных Братьях

«…Давно это было. Юная Земля только поднялась тогда из Тьмы Вечного Безмолвия, ещё стряхивая с себя туманы Небытия. Младшей была Земля в многочисленной звёздной семье, и старшие братья и сёстры смотрели на неё с любовью и заботой. Цвела и благоухала Земля, радуясь новой жизни, но пришло время ей приносить плоды. И породила она детей из глубин Вод своих. И встали дети Земли, и начали расселяться по суше. И были они злы и безжалостны, потому что не было в них Небесного Огня, дарующего способность любить. И, когда начали они пожирать друг друга, – в ужас пришла Земля, видя несовершенство творения своего. И обратилась она к звёздным братьям своим, и взмолилась она – не бросать в беде детей её неразумных, научить их Любви и Состраданию, передав им искры Небесного Огня. И откликнулись братья – сначала Семеро, затем ещё и ещё. Но нерушимы Законы Космоса. Знали Братья, что любви не научишь издалека и счастье не передашь на расстоянии. Знали Братья, что, приходя на Землю, забудут они происхождение своё звёздное и станут ими – тёмными, кровожадными и безжалостными. Но глубоко в сердце сохранят Они заветные Искры, и, пробудившись однажды, вспыхнут эти Искры пламенем Великой и Беззаветной Любви…»

 Древняя легенда

1. Сказка о Камне

В одном большом городе жил Юноша. Его родители были простыми рабочими, зарабатывали немного, но на жизнь хватало. Внешне Юноша ничем не отличался от своих сверстников, но была у него странная мечта. Ещё в детстве увидел он необычный сон о чудесном Камне, исцеляющем больных, продлевающем жизнь и приносящем счастье. Приснилось ему, что принёс этот Камень сказочный Великан с далёких звёзд и строго-настрого наказал людям беречь его, как зеницу ока. И таким ярким был этот сон, такое тепло разливалось от Камня, мерцающего в руке мальчика, что, проснувшись, он долго не хотел открывать глаза и всё шептал: "Когда-нибудь я найду тебя!"

С тех пор прошли годы. Всё это время Камень жил в воображении Юноши, меняя форму, цвет, размеры, но – оставаясь всегда желанным и недостижимым. Никому не рассказывал Юноша о Камне. Это была его Тайна. Он рос, набирался сил и знаний и ждал, когда представится случай хоть немного приблизиться к своей мечте. И вот, однажды услышал Юноша о великом Мудреце, живущем за тридевять земель, на другом краю необъятной страны. Только этот Мудрец сможет рассказать мне о Нём!" – подумал Юноша. После долгих уговоров родители благословили его в путь.

… Долго шёл Юноша по родной земле. Трудно было, но детская мечта придавала ему силы. Наконец предстал он перед Мудрым Старцем. Словно насквозь пронзил его старик своим острым взглядом.

– Ведаю, зачем ты пришёл ко мне. Да только не готов ты ещё. Ты жил в большом городе, где много людей. Это хорошо. Возвращайся к ним. Научись слушать людей. Через семь лет жду тебя снова.

Старик встал, давая понять, что разговор окончен. Обескураженный, шёл Юноша назад. "Как странно, – думал он. – Ведь старик даже не выслушал меня? Откуда он знает, с чем я к нему пришёл? И что значит: "учиться слушать людей"? Что можно от них услышать, кроме того, что они говорят?" А сердце, перекрывая его мысли, стучало гулким набатом: "Семь-лет! Семь-лет! Семь-лет!" Однако, несмотря на смятение, радостно было на душе у Юноши. Что-то подсказывало ему, что Старец знал, о чём говорил. Надежда теперь выросла в уверенность. Детская мечта стала целью.

… Тикают на стене старые ходики, быстрыми каплями стекают минутки, скапливаются в дни, недели, месяцы. Год прошёл, и другой, и третий. Накрепко помнил Юноша наказ Старца. Он научился слушать не только то, что говорил ему человек, но и то, что хотел сказать. Он научился понимать причины тех или иных слов или поступков людей, и уже не было для него тайн в их помыслах. Люди стали приходить к нему за советом, и Юноша, безошибочно уловив оттенки настроения, показывал ему путь, подсознательно уже избранный самим вопрошавшим. К исходу седьмого года засобирался он вновь в путь-дорогу.

Казалось, Старец совсем не изменился за эти годы. Как и в прошлый раз, не дал он Юноше ничего сказать.

– Вижу, трудился. Да только не думай, что прошёл уже весь Путь, ты ещё даже не ступил на него. Ты пока не готов. Научись слушать собственное сердце. Живи, работай. Через три года придёшь ко мне.

Старик встал и вышел из горницы, оставив Юношу в растерянности и недоумении. "Слушать сердце своё? Да как же его услышишь, если оно молчит?!" Однако останавливаться он не желал. Шёл он по земле дальше и дальше, через города и сёла, поля и леса, реки и горы. В одной из затерянных деревень увидел он похоронную процессию.

– Помер наш кузнец, – подняв на Юношу глаза, полные слёз, молвил пожилой крестьянин. – Кто теперь его заменит – даже не знаю!

Защемило сердечко у Юноши.

– Обучался я, батя, кузнечному делу. Помогу вам первое время, а там, глядишь, и подмастерьев выучу!

– Доброе у тебя сердце, сынок! – поклонились ему в пояс старики. – Оставайся, мы уж тебя не обидим!

«А ведь поступил-то я как сердце подсказало! – вдруг осенило Юношу. – Так вот как оно говорит!»

И снова побежало времечко в трудах да в заботах. И уже не раздумывал Юноша, как надо поступать, ибо советчика он обрёл неоценимого. Когда третий год повернул к закату, поклонился Юноша жителям деревни:

– Прощайте, люди добрые! Отныне двое учеников заменят меня здесь. Нечему мне больше их учить. Спасибо вам за хлеб-соль, да не поминайте лихом!

… Как встречи со старым другом ожидал Юноша, направляясь к мудрому Старцу. Вошёл в знакомую горницу, поклонился с почтением. Искорка теплоты мелькнула в глубоких синих глазах под седыми бровями.

– Вижу, близко подошёл ты к своему Пути, да только ждёт тебя ещё одно испытание. Пока что не поздно отказаться – ты можешь вернуться домой и жить обычной жизнью. Если же нет – ты станешь другим человеком и жизнь твоя уже не будет принадлежать тебе. А найдёшь ли ты Камень, вернее, найдёт ли он тебя – про то ему одному ведомо. Не передумаешь?

– Я готов идти дальше, Отец, – выдохнул Юноша.

– Что ж, хорошо. Ты уже умеешь слушать людей, ты слышишь своё сердце. Научись теперь слушать Голос Безмолвия. Ты будешь жить один, в глухом лесу, сам будешь добывать пищу, сам – поддерживать огонь. Иди, сынок, и, если не отступишь, через год мы встретимся вновь.

… Повинуясь голосу сердца, выбрал себе Юноша место для жилья в дремучем лесу на берегу реки. Выкопал землянку, наломал хвороста, настелил травы. Ночами, засыпая под звёздным небом, Юноша видел во сне Камень, с которым он путешествовал по дальним мирам, купаясь в лучах неведомых солнц. Звери не боялись его, приходя на водопой, и он уже не боялся их, растворившись в гармонии окружающей Природы. Он был частицей Мироздания, и Беспредельность звучала в нём музыкой далёких светил. Он потерял счёт времени и был совершенно потрясён, увидев однажды перед собой знакомую фигуру.

– Ты прошёл все испытания, мой мальчик, – молвил Старец. – Теперь ты готов пойти к своей мечте. Путь будет долгий и трудный, но не нужны тебе более мои наставления – ты всё познал сам. Возвращайся к людям, служи им как прежде, повинуясь зову своего сердца, и не теряй связи с Беспредельностью, тебе открывшейся. Камень специально не ищи – он сам найдёт тебя, если будешь достоин. Прими же моё отеческое благословение.

Прикоснулся Юноша губами к руке Старца, смахнул непрошеную слезинку.

– Радостно мне отправляться в путь, Отец. Вечность, заключённая в Камне, зовёт меня и влечёт моё сердце. Благодарю тебя за всё. Мы не расстанемся!

«Я рад за тебя, мой мальчик! – думал Старец, глядя вслед уходящему Юноше. – Многие приходили ко мне, но лишь ты нашёл путь, уготованный тебе Судьбой. Испытания твои ещё только начинаются. Да не изменят тебе твоя верность, твёрдость и любовь к людям! Да почиет на тебе Благословение Вечности! У каждого человека свой Камень, и чем выше потенциал духа, тем величественнее цель, на которой оттачиваются грани верности избранному Пути. Иди, сынок, да не устрашат тебя трудности!»

… Много лет прошло с тех пор. Много пришлось пережить Юноше, много дорог пройти, много людей спасти от отчаяния и безысходности. Привёл его однажды голос сердца на пустынный берег горного озера, затерянного среди острых заснеженных пиков. "Зачем я здесь?" – спрашивал себя Юноша, но не находил ответа. Он обращался к сердцу, но сердце молчало. Тогда Юноша закрыл глаза и погрузился в Безмолвие, слившись с окружающим миром, став одновременно зеркальной гладью воды, сверкающими вершинами, голубым колоколом бездонного неба. И тут он ощутил присутствие человека.

Перед ним сидел незнакомец с густой бородой, в длинных белых одеждах. Какое-то время они внимательно смотрели друг на друга. Наш герой, как ни старался, ничего не мог прочесть в голубых, с весёлыми искорками, глазах. Он чувствовал перед незнакомцем какую-то непонятную робость. Молчание затягивалось.

– Я странствую по свету… – начал Юноша.

– Ты ищешь Камень, – спокойно закончил Незнакомец.

Сердце у Юноши подпрыгнуло и бешено заколотилось.

– Ты ищешь Камень, – повторил Незнакомец. – Возьми его!

Ноги у Юноши стали ватными, отказываясь служить. Он опустился на колени и закрыл глаза. "Тридцать лет я шёл к этому дню, – пронеслось у него в голове. – Господи, тридцать лет!"

Камень был совершенно чёрный, тяжёлый, и, когда он лёг в руки Юноши, могучая волна тепла пробежала по его телу.

– Но как же… – подняв глаза, Юноша проглотил окончание фразы. Перед ним никого не было. Но Камень в руке Юноши не исчез. Казалось, он звучал, и всё существо радостно трепетало, отвечая этим высоким токам.

"Что же мне с ним делать? – думал Юноша, идя по земле. – Я так долго мечтал о Нём, а что я могу попросить у Него сейчас?"…

Однажды он остановился на ночлег в небольшой горной деревне. В домах никого не было. Все жители молча стояли в одном из дворов, и на лицах их читались скорбь и сострадание.

Умирал молодой парень. Друзья с большим трудом вытащили его из-под горного обвала и теперь не знали, что делать. Хорошего врача в деревне не было, да и вряд ли какой врач мог здесь помочь – слишком серьёзны были травмы. Юноше не надо было слов, чтобы понять, что раненый был душой маленькой деревушки; что, теряя его, люди теряли нечто большее, чем просто соседа, друга и брата. Не задумываясь, Юноша подошёл к умирающему, склонился над ним и незаметно положил Камень у его изголовья. Произошло чудо. Краска стала возвращаться на бледные щёки, прерывистое дыхание стало ровнее.

– Ему надо отдохнуть, оставим его! – поднимаясь, сказал Юноша.

Утром жители деревни были поражены. Спасённый сам вышел им навстречу. "Чудо! Чудо! – зашептали люди. – Но где же он, где спаситель?"

А Юноша в это время был уже далеко. Он отдыхал после ночного перехода в маленькой живописной долине у горного водопада. И никто со стороны не мог увидеть высокую фигуру Старца, склонившегося над ним.

"Мальчик мой, сын мой любимый! – говорил Старец, гладя постаревшего Юношу по длинным белоснежным волосам. – Вот ты и прошёл самое великое испытание в твоей жизни. Не зря ты учился слушать – сначала окружающих, затем – себя и, наконец, – Природу. Сегодня ты без колебаний внял Голосу Дальних Миров, говоривших с тобою через Камень. Ты пожертвовал своей мечтой, целью всей твоей жизни, которую уже держал в руках, ради спасения незнакомого человека, ради счастья людей. Преодолев великое искушение владеть Сокровищем Мира, ты спас одного из наших Братьев, который пришёл на Землю с высокой Миссией. Своей жертвой ты с лихвой расплатился за услугу, оказанную им тебе однажды.

Ещё скажу тебе о Камне. Он действительно является частицей далёкой звезды и давным-давно он был послан на помощь Земле. Но им не может владеть ни один смертный. Ты видел его и держал в руках – это величайшая честь, которая может быть оказана человеку. Камень живёт собственной жизнью, и, если человек прислушивается к его воле и исполняет её, духовный образ Камня на все последующие века впечатывается в его дух и даёт ему могучую поддержку. Но если человек, возгордившись, пытается противиться его воле, – человеку приходится сражаться с собственным пороком, отражённым и усиленным мощью Камня до неимоверной величины. Редко кто выходит победителем из этой битвы. А ты сегодня не потерял Камень – ты обрёл его навеки. И пусть Свет его никогда не оставит тебя, но будет гореть ровно и неугасимо. Иди, мой Брат, иди к людям, Земля ждёт тебя и Свет, который ты несёшь в себе отныне!"

Поклонился Старец спящему Юноше и исчез. И как ни хотелось Юноше продлить этот сон – такой радостный и правдоподобный, – но расцветал Новый День. Новая Жизнь звала нашего героя продолжать бесконечное восхождение по Великой Лестнице Света.

2. Сказка о Мечте

«Жили-были три брата. Сызмальства привыкшие к труду и взаимопомощи, жили они дружно, а вместе и работа спорилась, и отдыхалось веселее. Как-то за вечерней беседой заговорили братья о Мечте.

– Нельзя человеку без Мечты, – говорил Старший. – Мечта – это опора. Она крылья даёт, она сил прибавляет, она помогает жить.

– Мечта – это маяк, – отвечал Средний. – с ней не заблудишься в жизни, она всегда путь укажет.

– Не согласен, – горячился Старший. – Мечта – как вера. Есть она у тебя – куда хочешь иди, всё будет в радость.

– Как же идти, не видя пути? – Средний был более рассудителен. – Мечта, скорее, как надежда, ведь, не имея цели, и вера бывает слепа!

– А я думаю, – молвил Младший, опустив глаза, – что Мечта – это спасение. Без неё засохнет Душа, как росток в пустыне.

– Мечта должна быть высокой, – говорил Старший. – Чем выше Мечта, тем больше сил идущему она придаёт. Я, например, мечтаю сделать людей счастливыми. Что может быть выше и радостнее?

– Мечта должна быть достижимой, – возражал Средний. – Говорят, чтобы жизнь прошла не напрасно, нужно построить дом, посадить дерево и вырастить сына. Это и есть моя Мечта.

– Ну, а ты что молчишь, братишка? – они повернулись к Младшему.

– А я мечтаю о Совершенстве, – всё так же, не поднимая глаз, тихо произнёс тот. – Я мечтаю быть мастером и помогать другим стать мастерами, потому что мастерство умирает, оставаясь в одном человеке.

После недолгого молчания Средний сказал:

– А что, братья, не пора ли нам отправиться навстречу своей Мечте?

– Пора! – горячо ответил Старший.

– Пора, – выдохнул Младший.

– Тогда решено. Завтра – в путь!

… Долго шли братья по родной земле. И остановились они однажды у развилки трёх дорог.

– Не случаен этот знак свыше, – молвил Старший. – Раз Мечта у каждого из нас своя, значит, суждено нам каждому своей дорогой идти.

– Согласен, – отвечал Средний. – Однако, смеркается. Заночуем здесь, а до утра и подумаем, кому какой дорогой отправляться.

Ночью всем троим приснился один и тот же сон. Снилось им, что подошёл к их стоянке древний-древний старик, седой, как снег, в длинных белых одеждах.

“Ведомы мне мечты ваши, – сказал Старец. – Высоки они. Да только окрепнуть они должны, прежде чем станут для вас тем, чем вы их считаете. Много испытаний ждёт вас, но одно из них – главное. Каждому из вас предстоит узнать в лицо свою Мечту, распознать среди многих других. И здесь лежит ваш пробный камень. Узнаете – получите в руки ключ, повернув который, сможете открыть заветную дверь к своему счастью. Не узнаете – не обессудьте, потеряете свою Мечту навсегда. Не спешите идти вперёд, подумайте. Хорошо ли знаете то, к чему идёте? Готовы ли вы лишиться своей Мечты в случае неудачи? Эта ночь и этот перекрёсток – рубеж вашего Нового Пути. За ним дороги назад уже не будет. Думайте, решайте!”

… Проснувшись, братья долго молча сидели у догоревшего костра. Каждый думал о своём, но все думали об одном и том же. Сомнения терзали душу Старшего.

“Как же я смогу узнать свою Мечту? Ведь у каждого человека своё счастье, и у каждого счастья – своё лицо. Значит, и Мечта моя так же многолика, как Счастье людское. Но если из тысяч лиц я не узнаю единственного, моя Мечта навсегда покинет меня? Моя вера, моя опора… Нет, уж лучше вернуться, пусть она останется недостижимой, но она будет жить и согревать мою душу, как далёкое Солнце!”

Средний думал иначе.

“Моя Мечта проста и понятна – разве можно не узнать её? Она, моя звезда, моя надежда, светит мне факелом путеводным, разве можно пройти мимо неё? Нет, я иду вперёд, следуя её зову, и никто не сможет меня остановить!”

“На всё Воля Божья! – думал между тем Младший. – Пусть я ещё не знаю, как выглядит моя Мечта, но ради возможности Её воплощения я готов рискнуть потерять не только Её, но даже и жизнь свою, потому что она важнее моей жизни. Видит Бог, не ради овладения Ею вышел я в путь, но ради служения Ей, как чему-то Великому и Вечному. И если я Её не узнаю – не Она умрёт для меня, но я умру для Неё, а это – невелика потеря.”

… Первым нарушил молчание Старший. Когда он заговорил, братья даже не сразу узнали его – так постарел он за это утро. Глядя сквозь них невидящим взором, ронял брат слова, будто пудовые гири.

– Не могу я дальше идти, братцы. Хотите – судите, хотите – нет, не в силах я буду пережить потерю, если вдруг её не узнаю. Никогда не прощу себе этого. Так что не поминайте лихом!

Повернулся старший брат и, не попрощавшись, пустился в обратный путь.

– Я уважаю твой выбор, брат, – сказал ему вдогонку Средний. – Немало мужества нужно, чтобы трезво оценить свои силы и отказаться от дальнейшей борьбы, понимая неизбежность поражения. Тяжёл будет груз, что ты на себя взвалил – жить с мечтой, сознавая невозможность её осуществления. Благослови тебя Бог! Ну, а мне, как среднему брату, знать, суждена средняя дорога.

– Я направо пойду, – отозвался Младший. – И, если не увидимся боле – прости и прощай!

Обнялись братья на прощание и пошли каждый своим путём.

… Много лет прошло с тех пор. И как разошлись тогда братья каждый своей дорогой, так больше и не встречались.» – закончил Старый Мастер свой неторопливый рассказ.

Ученики какое-то время молчали, потом заговорили наперебой.

– А что же случилось потом?

– Почему они больше не встретились?

– Это и вправду было, или вы всё придумали?

– Как сложилась потом судьба братьев – про то мне не ведомо. А сказка то или быль – думайте как хотите.

– А что стало с Младшим? – спросил вихрастый белобрысый паренёк с ясными голубыми глазами. – Я, как и он, мечтаю передавать людям свои знания. Когда они будут, конечно, – тут же добавил он, смутившись.

Старик встал, пряча в усах улыбку.

– Ну всё, воробьи! Пора расходиться – поздно уже!

Когда стих шум многочисленных голосов и просторная горница опустела, Мастер долго сидел, подперев руками кудлатую седую голову и неотрывно глядя на пламя свечи. Яркие огоньки плясали в глазах, и воспоминания лёгкими крыльями трепетали у его лица.

– Почему ты не сказал им правду? – негромкий голос прозвучал за спиной Мастера, заставив вздрогнуть и мгновенно вернув его к реальности.

Мастер обернулся. Старец совсем не изменился, и, хотя с момента их встречи в далёком сне прошло много лет, узнать его не составило труда.

– Ты не хотел их расстраивать рассказом о судьбе братьев?

– Это была бы грустная сказка, – вздохнув, ответил Мастер.

– Но разве твоя Мечта не сбылась? Разве есть равный тебе в твоём мастерстве во всей округе? Разве нет у тебя достойных учеников, которые переняли не только твоё умение, но и твоё отношение к жизни и тягу к служению Мечте?

– Но ты говорил об Испытании, через которое я должен был пройти, узнав свою Мечту в лицо. Почему я его так и не дождался?

– Сынок! – Старец подошёл к Мастеру и обнял его за плечи. – Вспомни ещё раз ту ночь у развилки. Это и было ваше Испытание, и каждый из вас вышел из него по-своему. Старший так и не понял, что никто не может сделать человека счастливым, кроме него самого. Каждый человек – творец своего счастья, и пока Старший это не осознает, он так и будет жить со своей неосуществлённой мечтой.

– А средний брат? У него есть дом, сад, семья. Разве его мечта не сбылась?

– Среднему сложнее. Он не узнал своей надежды, своей сокровенной Мечты, загнав её в тесный и пыльный круг своего домашнего очага. Когда-то давно его юношеское сердце откликнулось на древнюю мудрость, но холодный ум по-своему истолковал её смысл. А ведь «построить дом» – значит обрести духовную опору, твёрдую жизненную позицию, неподвластную бурям и ураганам. «Посадить дерево» – значит посеять в людях семена добра, бережно хранимые в твоём сердце, а «вырастить сына» означает передать свой опыт другим, подобно детям, тянущимся к твоему свету. Твой брат замкнулся в маленьком мирке своих собственных иллюзий и потерял свою Мечту, которая могла быть не менее высокой, чем ваши.

– Но ведь он счастлив в своём мирке?

– По крайней мере, он считал так, когда вы виделись в последний раз. А сейчас… Не хочу тебя расстраивать, – рассмеялся Старец.

– Но чем же я лучше их? Чем заслужил я честь исполнения своей Мечты?

– Ты прошёл своё главное испытание в то же утро у развилки дорог. Ты понял тогда, что не мечта служит человеку, а человек – мечте. А поняв это, ты всю жизнь подчинил этому служению. Твою Мечту можно назвать одним словом – Любовь. Не к конкретному человеку, а Любовь к Совершенству, к Красоте, Любовь к людям. И служение такой Любви – Великое Служение. Потому ты и указал своим ученикам путь к счастью – чего не достиг старший брат, посеял семена и взрастил плоды – от чего уклонился средний, и прикоснулся к Совершенству, о чём сам мечтал когда-то. Больше мне нечего сказать тебе. Ты нашёл свою дорогу. Иди же по ней, и да пребудет на тебе Благословение Господне!

С этими словами Старец поклонился и исчез.

Мастер подошёл к окну, глянул на небо, усыпанное крупными, яркими звёздами, и почудилось ему, что сквозь россыпи звёзд проступает Лик такой неземной красоты, что перехватило дыхание у Старого Мастера и слёзы выступили на глазах.

«Так вот ты какая, моя Мечта! – пронеслась стремительная мысль. – Господи, да уже ради этого стоило жить!»

Долго ещё стоял Мастер, глядя на розовеющее небо, и звёзды плавились в его глазах, навсегда запечатлевших Лик Исполнившейся Мечты.

3. Сказка о Мысли

В обыкновенном городе, в обыкновенной семье рос совершенно обыкновенный мальчик. Как и другие мальчишки, любил он постучать баскетбольным мячом в спортзале после уроков, сгонять в кино, искупаться в море в жаркий июльский денёк. Но была у него своя маленькая Тайна. Мальчик любил мечтать.

Конечно, мечтать любят многие мальчишки, но мечты Мальчика были особенными. Это был целый мир. Наряду с реальными героями в этом мире жили и сказочные персонажи, и, уходя туда, Мальчик никогда не знал заранее, кого он там встретит и чем эта встреча закончится. Обычно встречи были светлыми и радостными, но иногда юному герою приходилось браться за оружие и защищать тех, кто оказывался с ним рядом. Это был его мир. И иногда Мальчику казалось, что этот мир не менее, а то и более реален, чем тот, в котором ему приходится жить…

…Первый рабочий день был радостным и насыщенным. Юноша вернулся с работы, сел за письменный стол и задумался. Совсем недавно он окончил институт, отслужил в армии и вот теперь – вышел на работу. Он подумал о новом этапе своего жизненного пути и незаметно перенёсся в привычный мир грёз и фантазий. На этот раз он стоял на вершине холма, вглядываясь в грозовое небо и ожидая чего-то страшного. Рука Юноши сжимала рукоять меча, тело прикрывала надёжная кольчуга. Что-то приближалось. Внезапно Юноша развернулся, резко вскинув меч и едва уклонившись от удара тяжёлого крыла. Промахнувшись, дракон разворачивался для новой атаки. Юноша успел рассмотреть огромные жёлтые глаза и ужасные когтистые лапы.

Это была смертельная битва. Казалось, вся Природа вокруг притихла в ожидании её исхода. И, когда истекающий кровью Юноша, обессилев, склонился над огромным бездыханным телом, – словно вздох облегчения пронёсся по траве и листьям деревьев.

Очнувшись, Юноша обнаружил, что лежит на полу, не в силах пошевелиться. Раскалывалась голова, ноги не слушались, руки словно налились свинцом. Кое-как добрался он до кровати и провалился в тяжёлый беспокойный сон…

…Когда это началось? Память снова и снова возвращала Мальчика к истории, происшедшей с ним в раннем детстве. Его родители познакомились на горной тропе и очень любили ходить в походы – одни и с друзьями. Мальчик часто сопровождал их, сызмальства привыкнув к рюкзаку, ночёвкам в палатке и длительным переходам.

В тот раз всё начиналось как обычно. Палатка разместилась на живописной полянке у быстрой горной речушки. Ночью Мальчик внезапно проснулся и выполз наружу. Огромные яркие звёзды, казалось, нависали над самой головой. Они весело перемигивались, и Мальчика что-то неудержимо влекло к их неслышной торжественной песне. Мальчик зачарованно смотрел на ночное небо, как вдруг ему показалось, что переливы ручья перекрывает какой-то странный гул. Обернувшись, он похолодел. Загорелось огромное старое дерево без верхушки и сердцевины, стоявшее неподалёку от палатки. Огонь бушевал внутри, наполняя пустотелый ствол, словно гигантскую трубу. С ужасом Мальчик смотрел, как пылающий исполин начал крениться в сторону палатки, где спали ничего не подозревавшие взрослые. Мальчик хотел закричать, но голос пропал. Он хотел броситься к палатке, но ноги отказались слушаться. И тогда всю свою душу, всё своё существо выплеснул он в коротком безмолвном крике: «Нет!!». И он увидел, как, словно повинуясь усилию его мысли, горящий ствол покачнулся и с грохотом рухнул в другую сторону.

С тех пор Мальчик стал более молчаливым, задумчивым, часто оставаясь наедине с собой. Тогда он и обнаружил, что его мысль может как-то влиять на реальность, подчас создавая целые миры…

…Когда Юноша вырвался из тяжёлого, беспокойного сна, он не сразу сообразил, где находится. Переживание только что произошедшей битвы ещё держало костлявой рукой его сознание. Рядом сидела его мать и гладила растрёпанные волосы. От её прикосновений боль, казалось, отступала и растворялась где-то в глубинах мозга.

– Что это было, мама? – Юноша с трудом разлепил распухшие губы.

– Это была славная битва, мой мальчик, – мать улыбнулась, но глаза её по-прежнему оставались печальными. – Твои мечты – это реальность, образно воспринимаемая тобою на другом, более тонком плане. Твои встречи там – это твоя работа с энергиями, идущими на Землю из Космоса. Вот и сегодня, приняв на себя удар этого дракона, ты предотвратил сильное землетрясение и спас жизни многих тысяч людей. Наши мысли реальны, и раньше ты уже не раз убеждался в этом.

– О чём ты говоришь, мама?

– Вспомни, мой мальчик! Вспомни, как воплотилась Мечта восторженного юноши стать Мастером и воспитывать учеников! Вспомни, сын, как мысль твоя стала реальностью жизни!

Глаза Юноши удивлённо расширились.

– Я – Мастер?

– Да, и не удивительно, что тогда ты достиг успеха, ведь мысль твоя уже тогда имела огромную силу. А сейчас вспомни ещё одну историю. Вспомни, как ты искал Камень!

– Камень! – Сердце у Юноши забилось радостно и учащённо. – Постой, камень, камень… Ну конечно же, Камень!

Камень, чёрный и тяжёлый, снова возник перед внутренним взором Юноши, и тот почувствовал, как тёплая волна Силы наполнила сначала его сознание, затем разлилась по телу – по рукам, ногам, мягким толчком отозвалась в сердце.

«Если человек прислушивается к Его воле и исполняет её, духовный образ Камня навсегда впечатывается в его дух и даёт ему могучую поддержку» – вспомнил Юноша слова, прозвучавшие когда-то.

– Подожди, – Юноша озадаченно посмотрел на свою мать, словно не узнавая её. – А не ты ли тогда открыл… открыла для меня сущность Камня?

– Да, сын мой, мы вновь встретились с тобою и не раз уже встречались в прошлом, потому что родственны наши души, потому что оба мы когда-то давным-давно пришли на помощь Земле по её зову. И теперь, Мастер, построив Дом, посадив Древо и взрастив Сына, пора нам возвращаться домой, потому что много других миров во Вселенной, где помощь наша сейчас нужнее. Наша миссия выполнена. Уже многие дети Земли, восприняв Искры Небесного Огня, посеянные нами, сами зажгли Огонь Любви в своих сердцах.

– Земля благодарит нас, мой мальчик. В течение этой жизни мы ещё останемся здесь, а потом наш дух будет призван в иные миры и иные пространства. Сегодня ты вновь обрёл Силу Камня, и она будет помогать мощи твоей мысли защищать людей от свирепых порождений Мрака. Удачи тебе на этом пути, мой сын, мой Звёздный Брат!

…Они стояли, обнявшись, и Пространства распахивались перед ними, приглашая – в ВЕЧНОСТЬ.

Сказка о Вечности

вместо эпилога

Жил-был Старик. Семьи у него не было, и после смерти своей престарелой матери он уже много лет жил один. Соседи считали его замкнутым, нелюдимым и старались при случае обходить стороной. Никто не знал, на какие средства он живёт, потому что никто к нему не приходил, да и сам Старик предпочитал большую часть времени проводить в своей маленькой скромной квартирке.

Никто не мог похвастаться, что знает внутренний мир Старика. Он казался немощным, но в глазах его порой мелькал просверк такой могучей силы, что захватывало дух и хотелось перекреститься. Никто не трогал Старика и никто не мешал ему тихо доживать свой век.

Только наедине с собой Старец сбрасывал эту маску нелюдимого молчуна. Несмотря на дряхлый вид, мысль его была так же остра и имела такую же силу, как и раньше. Часто он подолгу неподвижно сидел в своём кресле, и только он один знал, какая огромная работа совершается его сознанием.

В этот вечер, как обычно, Старец устроился в своём любимом кресле, расслабился, закрыл глаза и очистил своё сознание от посторонних мыслей. Он был готов к работе.

И тут он услышал Голос. О, как знаком ему был этот Голос – Голос его пожизненного Друга, Брата, Отца и Учителя! Сейчас он звенел такими высокими переливами, такая Божественная чистота слышалась в его звуках, что невозможно было поверить, что он принадлежит земному существу.

– Сын мой любимый…

У Старца перехватило дыхание, сердце затрепетало в груди жарким огненным язычком, но взгляд прозрачных голубоватых глаз остался таким же твёрдым и спокойным, каким был, наверное, на протяжении столетий. Казалось, все океаны Земли плескались в этих глазах, и отражалась в них такая же бесконечная глубина июльского неба.

– Сын мой любимый…

Сколько раз этот Голос помогал ему, возвращал к жизни, вливал свежие силы в исстрадавшееся тело! Вот и сейчас он звучал не в ушах, не в голове, и даже не в сердце, а наполнял собою всё существо, весь мир, всю Вселенную!

– Сын мой любимый, я вновь обращаюсь к тебе. Слышишь ли, понимаешь ли меня?

– Я слышу тебя, Учитель, и рад приветствовать тебя вновь. Мы не говорили с тобой со дня смерти… – Старец запнулся на страшном слове, но тут же поправился, – … со дня ухода моей матушки. Ты так долго не говорил со мною! – в полувосклицании-полуутверждении Старца не было ни горечи, ни упрёка, лишь только бесконечная Любовь и радость новой встречи.

– Мальчик мой, вот и подошла к концу твоя земная дорога. Сейчас ты как никогда близко стоишь к тому порогу, что именуется Вечностью. Я сознательно не беспокоил тебя, чтобы ты осмыслил весь свой Путь, все сокровища, накопленные на Земле; чтобы ты собрал все свои силы перед дальним Странствием. Ты много размышлял о Вечности, и сейчас я вижу этот вопрос в твоих глазах. Пришло время на него ответить.

Последовала короткая пауза, затем Голос зазвучал снова, и словно тонкий звон маленьких колокольчиков наполнил скромную комнату.

– Ты очень верно поправился на слове «смерть». Ты уже знаешь, что смерти нет, а есть только порог новой жизни. «Здравствуй, Утро, ты прекрасно!» – приветствовал когда-то Монах-Воин наступающий день. Вспомни сегодня эти слова и приветствуй Утро Нового Дня, расцветающего для тебя. Ты выдержал очень, очень много тяжелейших испытаний. Скажи мне теперь, готов ли ты к своему последнему Посвящению? Готов ли заглянуть в глаза ВЕЧНОСТИ?

– Я готов, Отец, – тихо произнёс Старец.

– Хорошо. Тогда – смотри!

Перед сидящим Старцем возникло лёгкое золотистое облачко, слабо светящееся и еле слышно звеневшее нежным переливчатым звоном. Постепенно увеличиваясь, оно коснулось его головы, рук, ног и, наконец, полностью окутало исхудавшее тело. И вдруг, сознание Старца словно взорвалось, рассыпалось на миллионы осколков, и каждый осколок был им, каждый осколок занял строго определённое место в сложном, многоцветном и многогранном узоре. Кого только не было в этой пёстрой толпе! Здесь были царственные Атланты и убогие нищие, блистательные Фараоны и грязные Отшельники, русские Богатыри и тибетские Монахи, Властители и Слуги, Учёные и Странники. Старец сидел, не в силах пошевелиться. На него обрушилась тяжесть миллионов жизней, их тревог и переживаний, находок и утрат, радости встреч и горечи расставаний. А дальше, за незримой чертой Настоящего, из туманов Беспредельности вставали новые Миры, новые планеты, согретые в лучах новых Солнц. И вспомнил Старец, что он уже ощущал когда-то лёгкое прикосновение Вечности, вслушиваясь в Голос Безмолвия в поисках чудесного Камня. Впервые его внутренний взор проник внутрь этого волшебного Талисмана, и понял он, что внутренняя кристаллическая структура Камня повторяет собою тот сложнейший узор его собственных жизней, горевший сейчас перед ним и являющийся, в свою очередь, отражением Великого Духовного Кристалла Мироздания.

…Всего на мгновение покров всемогущей Изиды приподнялся перед Старцем. Однако он потерял ощущение времени. Открыв глаза, он обнаружил себя сидящим в той же самой комнате, что и минуту назад. Всё был по-прежнему, но что-то изменилось. Золотистое облачко исчезло, но мягкий струящийся свет остался. Теперь он исходил от самого Старца, освещая стоящие рядом предметы. Исчезли картины Прошлого и Грядущего, но осталось понимание Величайшей Тайны – тождества его внутреннего мира и Беспредельности Космоса. Осталось осознание Любви как единственной творящей силы во Вселенной. Осталась могучая сила Духа, накопленная его предшественниками и горящая теперь в его сердце. И вновь вернул его к реальности тот же бесконечно любящий Голос.

– Брат мой, сегодня ты получил всё, что мог получить на Земле. Один юный философ сказал: «Вечность – это неумолкаемое Будущее». Сегодня ты увидел, что ВЕЧНОСТЬ – это осознанное Прошлое, действенное Настоящее и обозначенное Будущее, слитые воедино в раскрывшемся Кристалле твоего сознания. Ты прошёл все ступени и я благословляю тебя в Путь Именем Того, Кто дал нам жизнь и встретит нас после смерти. Ты обрёл Вечность в себе, ты стал осознанным Сотрудником космических Сил, но путь твой как творца ещё только начинается. Иди же легко и помни тех, кто шёл вместе с тобою!

С последними словами словно тёплая волна накрыла Старца, и, отвечая ей, усилился свет, льющийся от его фигуры. Всё тело стало словно прозрачным, растворяясь в этом Свете, и рванулось вверх, выталкиваемое плотной атмосферой Земли…

*          *          *

… Мальчик стоял на балконе своей квартиры и смотрел на темнеющий горизонт. Смеркалось, и силуэты домов перемигивались друг с другом светящимися окнами. Вдруг он увидел, как на окраине города вспыхнула яркая звёздочка и унеслась вверх, исчезая в сапфировом небе.

«Странно, – подумал Мальчик, – я видел, что звёзды могут падать, но не думал, что они могут и взлетать!»

А вечер надвигался неумолимо, и всё новые и новые звёзды расцвечивали небосвод. Казалось, они смотрят на Землю с состраданием и надеждой, и никто, даже наблюдательный Мальчик не знал, что так оно и было на самом деле.

Внимание! Сайт является помещением библиотеки. Копирование, сохранение (скачать и сохранить) на жестком диске или иной способ сохранения произведений осуществляются пользователями на свой риск. Все книги в электронном варианте, содержащиеся на сайте «Библиотека svitk.ru», принадлежат своим законным владельцам (авторам, переводчикам, издательствам). Все книги и статьи взяты из открытых источников и размещаются здесь только для ознакомительных целей.
Обязательно покупайте бумажные версии книг, этим вы поддерживаете авторов и издательства, тем самым, помогая выходу новых книг.
Публикация данного документа не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Но такие документы способствуют быстрейшему профессиональному и духовному росту читателей и являются рекламой бумажных изданий таких документов.
Все авторские права сохраняются за правообладателем. Если Вы являетесь автором данного документа и хотите дополнить его или изменить, уточнить реквизиты автора, опубликовать другие документы или возможно вы не желаете, чтобы какой-то из ваших материалов находился в библиотеке, пожалуйста, свяжитесь со мной по e-mail: ktivsvitk@yandex.ru