|
|
Главная
Книги список категорий
Ссылки
Обмен ссылками
Новости сайта
Поиск
|
Нельзя современный спиритуализм – и в этом отличие его ото всех прежних спиритуалистических учений – представить себе как некую чисто метафизическую концепцию. Он демонстрирует нам, что наделён совершенно иным характером и отвечает требованиям поколения, воспитанного в школе критицизма и рационализма, того поколения, которое преувеличения болезненного и агонизирующего мистицизма сделали весьма недоверчивым и осмотрительным.
Просто верить – этого сегодня уже недостаточно: сегодня желают ещё и знать. И никакая философская и нравственная концепция не имеет шансов на успех, если она не опирается на доказательство одновременно логическое, математическое и позитивное, и если, помимо того, она не отмечена той особой печатью достоверности, какая удовлетворяет сокровенно присутствующему в нас чувству справедливости.
Нетрудно заметить, что все эти условия в совершенстве соблюдены Алланом Кардеком в его «Книге Духов», каковая является превосходным изложением учения современного спиритуализма.
Книга эта есть плод огромной работы классификации, согласования и изъятия, проделанной над бесчисленным множеством посланий и сообщений, поступивших из различных источников, ничего не ведающих друг о друге; сообщений, полученных во всех частях света и объединённых этим несравненным собирателем в целое после удостоверения в их подлинности. Он позаботился о том, чтобы удалить единичные и разобщённые мнения, все сомнительные свидетельства, с тем чтобы оставить лишь те положения, в отношении которых все утверждения были согласны между собой.
Работа эта далека от завершения. Она продолжается всякий день и после кончины великого посвятителя. В целом у нас уже составилось могучее учение, основные направления коего были определены тогда Кардеком и теперь, по мере сил, развиваются его духовными наследниками при содействии мира незримого. Каждый из них привносит свою песчинку в строительство того огромного общего здания, фундамент которого что ни день укрепляется стараниями экспериментальной науки, а стены возносятся всё выше и выше.
В произведении Аллана Кардека наставление духов по каждому вопросу сопровождается комментариями и разъяснениями, подчёркивающими красоту принципов и гармонию целого. В этом-то и проявляются качества автора. Он, прежде всего, стремился дать ясный и точный смысл выражениям, постоянно присутствующим в его филозофическом рассуждении; далее, – чётко определить термины, которые могли быть истолкованы поразному. Ему было известно, что путаница, царящая в большинстве философских систем, происходит от недостатка ясности в выражениях, используемых их создателями.
Другое правило, не менее существенное во всяком методичном изложении и которому Аллан Кардек скрупулёзно следовал, – это необходимость ясно излагать мысли и подавать их в условиях, облегчающих читателю их уразумение. И наконец, развив идеи в определённом порядке и должных взаимосвязях, он умел извлечь из них такие выводы, которые по всем законам логики и нормам человеческого мышления представляли собой уже некую реальность, некую уверенность и определённость.
Стало быть, Учение Духов, вдумчивым толкователем и организатором которого был Кардек, в той же мере что и наиболее ценимые философские системы, отмечено такими важнейшими качествами, как ясность, логика и точность.
Но есть в нём, помимо этого, нечто такое, чего не могла предложить никакая иная система. И это – впечатляющая бесконечность проявлений, с помощью каковых данное учение сначала утвердилось во всём мире, а затем смогло подвергнуться повсеместному и ежедневному контролю. Учение это обращается ко всем людям вне зависимости от их социального или имущественного положения, их пола, возраста или расы, и оно обращается не только к их чувствам, к их уму, но и к тому, что есть в них лучшего: к их разуму и совести. Сокровенные силы эти, не составляют ли оне в единстве своём мерила добра и зла, истины и лжи, которое, разумеется, проступает более ясно или расплывчато в зависимости от степени продвинутости душ, но которое всё же обретается в каждой из них как отражение того Вечного Разума, коий породил их все?
Леон Дени
Спиритуализм
I
Для новых вещей нужны и новые слова, во имя ясности и во избежание неизбежного смешенья многих значений одного и того же слова. Слова «спиритуальный», «спиритуалист», «спиритуализм» имеют значение вполне определённое; придать им значение новое, чтобы приложить их к Учению Духов, – значит умножить и без того многочисленные двусмысленности. В самом деле, спиритуализм есть противоположность матерьялизму; всякий верящий, что в нём есть нечто иное, помимо материи, есть спиритуалист; но из этого не следует, что он верит в существование духов или в их сношения с видимым миром. Вместо слов «спиритуальный», «спиритуализм» мы употребляем слова «спирит», «спиритический» и «спиритизм», форма которых напоминает об их происхождении и коренном смысле, сообщая им также преимущество, даваемое совершенной понятностью, и тем самым за словом «спиритуализм» сохраняется присущее ему значение. Мы, стало быть, скажем, что спиритическое учение, или спиритизм, имеет своей основой отношения мира матерьяльного с духами, или существами мира незримого. Сторонники спиритизма будут спиритами, или, если угодно, спиритистами.4
Как частная особенность «Книга Духов» содержит «спиритическое» учение; как общее же направление она связывается с учением «спиритуалистическим», одной из ступеней которого она является. Такова причина, в силу которой данная книга перед заглавием своим имеет слова: «спиритуалистическая философия».
II
Есть и другое слово, один из краеугольных камней всего нравственного Учения, по которому равно важно договориться, чтобы полностью понимать друг друга, потому что оно является, из-за отсутствия у него вполне определённого значения, предметом бесконечных прений, – это слово душа. Разногласие мнений по поводу природы души происходит от частичного применения, которое каждый даёт этому слову. При языке совершенном, где каждая идея имела бы своё представительство через посредство определённого ей слова, можно было бы избежать многих споров: при одном слове на каждую вещь все могли б без труда понять друг друга.
Согласно одним, душа есть начало матерьяльной органической жизни; она ни в коей мере не имеет самобытия и прекращается вместе с жизнью; это чистейший матерьялизм. В этом смысле, сравнения ради, говорят они о разбитой скрипке, не издающей более музыкального звука, что у неё нет души. Согласно этому мнению, душа-де является неким следствием, а не причиной.
Другие думают, будто душа есть разумное начало, вселенский деятель, частицу коего приемлет в себя каждое существо. Согласно им, во всей Вселенной есть якобы лишь одна душа, распределяющая искры своего огня среди различных разумных существ при их жизни; после же смерти всякая искра возвращается к общему источнику, в коем она сливается с единым целым, наподобие того как ручьи и реки возвращаются в море, из которого они вышли. Это мнение отличается от предыдущего тем, что по этой гипотезе в нас есть ещё нечто помимо материи и что остаётся что-то и после смерти; но это почти всё равно, как если бы ничего и не оставалось, поскольку, не обладая более индивидуальностью, мы б не имели более и самосознания. По этому мнению вселенская душа была бы Богом, а всякое существо частицей Божества; это одна из разновидностей пантеизма.
Наконец, согласно третьим, душа есть существо нравственное, отличное и независимое от материи, сохраняющее индивидуальность свою и после смерти. Такое понимание, бесспорно, является наиболее универсальным, потому что под тем названием или иным, идея этого существа, переживающего тело, является инстинктивной верой, которая независима от уровня образования и встречается у всех народов, какой бы ни была степень их цивилизованности. Это учение, согласно которому душа есть причина, а не следствие, есть учение спиритуалистов.
Не обсуждая достоинств этих мнений и принимая во внимание лишь терминологическую сторону предмета, мы скажем, что эти три употребления слова «душа» составляют три различных идеи, каждая из которых требует для своего выражения особого слова. Слово это имеет, стало быть, три значения, и каждое из них, со своей точки зрения, несёт свой смысл в определении, им даваемом; повинен, значит, язык, дающий лишь одно слово на три идеи. Чтобы избежать всякой двусмысленности, следовало бы ограничить значение слова «душа» одною из этих трёх идей – выбор безразличен, главное в том, чтобы понимать друг друга, а это – дело условности. Мы считаем более логичным принять это слово в его самом общеупотребительном значении; и поэтому душою мы называем нематерьяльное и индивидуальное существо, в нас находящееся и переживающее тело после его смерти. Будь даже существо это всего лишь плодом воображения, всё равно для обозначения его потребовалось бы слово, коль скоро есть сама идея этого понятия.
Из-за отсутствия особого слова для каждого из двух других понятий, мы называем жизненным началом принцип матерьяльной и органической жизни, каков бы ни был его источник, для всех живых существ, от растений до человека. Поскольку жизнь может существовать и при отсутствии мыслительной способности, то жизненное начало есть вещь от души отличная и независимая. Слово «жизненность» не выразило бы этой же самой идеи. Для одних жизненное начало есть свойство материи, некое следствие, коие производится, когда материя находится в определённо данных обстоятельствах; согласно другим, и это самая общая идея, оно заключается в неком особом флюиде, разлитом во всей Вселенной и от коего всякое существо поглощает при жизни и усваивает себе некоторую часть, наподобие неживых тел, поглощающих свет; это был бы тогда жизненный флюид, который, согласно некоторым мнениям, есть не что иное, как электрический животный флюид, называемый также магнетическим флюидом, нервным флюидом.
Как бы то ни было, есть факты, отрицать которые невозможно, ибо они являются результатом наблюдения. И это то, что органические существа содержат в себе некую внутреннюю силу, производящую явление жизни, покуда сила эта существует; что матерьяльная жизнь обща для всех органических существ и независима от ума и мысли; что ум и мысль суть способности, присущие некоторым родам органических существ; наконец, что среди органических существ, одарённых умом и мыслью, есть такой род, который одарён и особым нравственныи чувством, дающим ему неоспоримое превосходство над другими, это – род человеческий.
Понятно, что при всей многозначности слово «душа» не исключает ни матерьялизма, ни пантеизма. Сам спиритуалист может вполне понимать душу согласно одному или другому из этих двух определений, без ущерба в отношении отдельного нематерьяльного существа, которому он в таком случае даст какое-либо иное название. Таким образом, слово это не является носителем одного взгляда; оно неуловимый и неопределённый символ, с которым каждый обходится по своему усмотрению; отсюда исток такого множества нескончаемых споров.
Путаницы можно было бы также избежать, если, пользуясь во всех трёх случаях словом «душа», добавлять к нему определяющее его прилагательное, которое специализировало бы как точку зрения, с коей слово это рассматривают, так и употребление, ему даваемое. Тогда это родовое, корневое слово, представляющее одновременно принцип матерьяльной жизни, ума и нравственного чувства, различалось бы, как различают, например, газы, добавляя к слову «газ» определительные слова «водород», «кислород» или «азот». Можно, стало быть, сказать, что самое лучшее определение – это жизненная душа для принципа матерьяльной жизни, разумная душа для умственного принципа и спиритическая душа для принципа нашей индивидуальности после смерти. Как можно видеть, всё это вопрос сугубо терминологический, хотя и очень важный: без знания его здесь нелья понять друг друга. Согласно сему, жизненная душа обща всем органическим существам: растениям, животным и людям; душа разумная была бы достоянием животных и людей, а душа спиритическая принадлежала бы одному человеку.
Мы полагали, что нам должно тем более настаивать на этих объяснениях, что спиритическое Учение естественно покоится на существовании в нас некоего существа, независимого от материи и переживающего тело; поскольку слово «душа» часто встречается в этом сочинении, было крайне важно определить тот смысл, который мы придаём ему, дабы избежать всякого превратного понимания.
Перейдём теперь к главному предмету этого предварительного наставления.
III
Спиритическое Учение, как и всё новое, имеет своих сторонников и своих противников. Мы сейчас попытаемся ответить на некоторые из возражений этих последних, анализируя весомость движущих ими побуждений, но не имеем притязаний убедить всех, ибо есть люди, считающие, будто знание – исключительно их достояние. Мы обращаемся к людям доброй воли, людям без предвзятых идей или, во всяком случае, непредубеждённым, но искренно желающим просвещения, и мы покажем им, что большинство возражений, выдвигаемых против Учения, происходит от неполного наблюдения фактов и суждения, составленного с избытком лёгкости и поспешности.
Прежде всего в немногих словах напомним о поступательно нарастающем характере явлений, давших рождение этому Учению.
Первым наблюдавшимся фактом было приведение в движение различных объектов; его просторечно обозначили названием вертящихся столов или пляски столов. Это явление, которое, повидимому, сперва наблюдалось в Америке или, скорее, возобновилось в этой стране, – ибо история показывает, что в действительности оно восходит к самой глубокой древности, – сопровождалось необычными звуками и стуками, появлявшимися безо всякой видимой причины. Оттуда это явление быстро распространилось в Европу и другие части света, вызвав поначалу много недоверия, но умножение опытов вскоре не позволило сомневаться более в его реальности.
Если бы это явление ограничивалось движениями матерьяльных предметов, то оно могло бы объясняться какой-нибудь чисто физической причиной. Мы далеки от того, чтобы знать все оккультные силы природы или все свойства тех, коие нам известны; электричество, между тем, каждый день до бесконечности умножает ресурсы, доставляемые человеку, и, по всей видимости, должно озарить науку светом нового знания. Нет, стало быть, ничего невозможного в том, что электричество, видоизменённое некоторыми обстоятельствами, или какой иной неведомый фактор не оказались бы причиною этого движения. Когда собирается несколько человек, то действие силы тем увеличивается, что, видимо, должно бы поддержать эту теорию, ибо можно было бы рассматривать такое собрание как некоторую многочастную батарею, мощность которой прямо пропорциональна числу элементов.5
Круговое движение не имело в себе ничего чрезвычайного: оно существует в природе; все звёзды движутся по кругу, и мы могли бы, значит, в малом масштабе иметь отражение общего движения Вселенной или, вернее сказать, некая не известная до сей поры причина могла при определённых условиях случайно произвести для малых предметов некий ток, аналогичный тому, который приводит в движение миры.
Но движение не всегда было круговым; оно зачастую бывало скачкообразным, беспорядочным, предмет с силою сотрясался, переворачивался, уносился в каком-либо направлении и, вопреки всем законам статики, отрывался от земли и зависал в воздухе. В этих фактах ещё нет ничего, что не могло бы объясниться действием некоего невидимого физического фактора. Разве не видим мы, как электричество опрокидывает здания, вырывает с корнем деревья, отбрасывает вдаль самые тяжёлые тела, притягивает их или отталкивает?6
Необычные звуки, стуки, если предположить, что они не являются одним из обычных следствий растяжения древесины или какой иной случайной причины, вполне могли быть произведены накоплением скрытого флюида: разве электричество не производит самых сильных звуков?
До сего предела всё, как видно, может войти в разряд чисто физических и физиологических фактов. Не выходя даже из данного круга идей, можно убедиться, что во всём этом имелся предмет для серьёзных исследований, достойных того, чтобы привлечь к себе внимание учёных. Почему же этого не произошло? Затруднительно сказать, но, должно быть, это связано с причинами, коие среди тысячи подобных фактов доказывают ветреность ума человеческого. Прежде всего, сама по себе обыденность главного предмета, послужившего основою для первых опытов, не может, видимо, не быть принята здесь во внимание. Какого только влияния одно отдельное слово ни имело порой на вещи самые серьёзные! Несмотря на то, что движение могло быть сообщено любому другому предмету, мысль о столах возобладала несомненно потому, что это был предмет самый удобный, и потому, что люди естественным образом садились более вокруг стола, нежели вокруг какой иной мебели. И люди незаурядные, надо сказать, порою настолько инфантильны, что нет ничего невозможного в том, что некоторые избранные умы сочли ниже своего достоинства заниматься тем, что было принято называть пляскою столов. Вероятно даже, что если бы феномен, обнаруженный Гальвани, наблюдался людьми заурядными и оставался бы обозначаем неким бурлескным названием, то он бы всё ещё находился бок о бок с волшебною палочкой. Какой бы, в самом деле, учёный не почувствовал себя оскорблённым и униженным, занимаясь пляскою лягушек?7
Некоторые из них, однако, достаточно скромны, чтобы признать, что природа вполне могла ещё не сказать им своего последнего слова, и пожелали, для очистки совести, в том убедиться; но случилось так, что феномен не всегда отвечал их ожиданиям, и из-за того, что он не всё время производился по их воле и согласно их способу экспериментирования, они рассудили, что это даёт им основание отрицать его; но, несмотря на их вето, столы, поскольку столы существуют, продолжают вертеться, и мы можем сказать вместе с Галилеем: «И всё-таки они вертятся!» Скажем больше того: факты настолько умножились, что имеют сегодня права гражданства, и дело лишь за тем, чтобы найти им рациональное объяснение.
Можно ли заключить что-либо против реальности феномена из того, что он не производится всегда одинаковым образом по воле и требованиям наблюдателя? Разве феномены электричества и химии не подчинены некоторым условиям, и должно ли их отрицать, если они не производятся вне этих условий? Стало быть, стоит ли удивляться тому, что феномен перемещения предметов человеческим флюидом так же имел бы свои условия, которые делают его возможным, и что он прекращает производиться, когда наблюдатель, становясь на свою собственную точку зрения, претендует, будто он заставит неведомое явление итти по ходу своего каприза или подчинит его законам явлений известных, не считаясь с тем, что для новых фактов могут и должны быть новые законы? А для того, чтобы познать эти законы, нужно изучить обстоятельства, при которых производятся эти явления, и такое изучение может быть плодом лишь тщательного, внимательного и зачастую очень долгого наблюдения.
Но, возражают некоторые, в этом часто есть очевидный обман. Мы прежде спросим у них, вполне ли они уверены в том, что в этом есть обман, и не приняли ль они за таковой действия или явления, в которых они ничего не поняли, почти как тот крестьянин, принявший учёного профессора физики, проделывавшего перед ним свои опыты, за некоего ловкого фокусника? Предположим даже, что обман иногда мог иметь место, но разве это причина, чтобы вообще отрицать сам факт? Должно ли отрицать физику потому только, что есть фокусники, украшающие себя званием физиков? Следует, однако, учитывать характер лиц, производящих явления, и интерес, который они могут иметь в результате обмана. Могло ли это быть шуткою? Вполне можно позабавиться одну минуту, две, но шутка, бесконечно затянувшаяся, была бы столь же докучлива для мистификатора, как и для мистифицируемого. Впрочем, в такой мистификации, распростра-няющейся с одного края света в другой и среди лиц самых серьёзных, самых уважаемых и просвещённых, было бы нечто по меньшей мере настолько же чрезвычайное, как и сам феномен, о котором у нас идёт речь.
IV
Если бы явления, нас занимающие, ограничивались только движением предметов, они остались бы, как мы сказали, в области физических наук; но это совершенно не так: им было уготовано поставить нас на путь фактов странного порядка. Некто, мы не знаем через какое наитие, решил, что открыл в импульсе, сообщаемом предметам, не только производное слепой механической силы, но и присутствие в этом движении вмешательства некой разумной причины. Открытие этого пути было совершенно новым полем для наблюдений; словно какая-то завеса приподнялась над многими тайнами. Присутствует ли здесь на самом деле некая разумная сила? Вот в чём вопрос. Если эта сила существует, то какова она, какова её природа, каков её источник? Надстоит ли она человечеству? Вот другие вопросы, вытекающие из первого.
Первые разумные проявления наблюдались с помощью столов, приподнимающихся и отстукивающих ножкою определённое число ударов и отвечающих таким образом через «да» или «нет», согласно договорённости, на заданный вопрос. До сего предела нет ничего безусловно убедительного для скептиков, ибо можно верить в действие случая. Затем были получены более развёрнутые ответы посредством букв алфавита: подвижный предмет выстукивал число ударов, соответствовавших порядковому номеру каждой буквы, и таким образом удавалось составлять слова и фразы, отвечающие на заданные вопросы. Правильность ответов, их увязанность с вопросом вызвали изумление. Таинственное существо, отвечавшее таким образом, будучи спрошено о своей природе, заявило, что оно является духом или гением, назвало своё имя и сообщило различные сведения на свой счёт. Последнее обстоятельство настолько важно, что заслуживает того, чтобы его отметить. Никто, стало быть, не воображал, что духи были средством объяснения феномена: это сам феномен так назвал себя. В точных науках часто создают гипотезы, чтобы иметь основу для рассуждения, чего, однако, ни в коей мере не было в данном случае.
Вышеуказанный способ переписки был громоздок и неудобен. Опять-таки дух – и это ещё одно обстоятельство, достойное внимания – указал иной способ. Именно одно из этих незримых существ подало совет прикрепить карандаш к корзинке или к какому иному предмету. Корзинка эта, поставленная на лист бумаги, задвигалась под действием той же самой скрытой силы, коия приводит в движение столы; но, вместо простого равномерного движения, карандаш стал сам выводить буквы, составляющие слова, фразы и целые послания на многих страницах, где разрабатываются самые высокие вопросы философии, морали, метафизики, психологии и т.п., и происходило это с тою же быстротой, как если бы писали рукою.
Совет этот был подан одновременно в Америке, во Франции и в других странах. Вот в каких выражениях он был дан в Париже 10 июня 1853 года одному из самых ревностных приверженцев Учения, который уже несколько лет, начиная с 1849 года, занимался вызыванием духов: «Возьми в соседней комнате маленькую корзинку; прикрепи к ней карандаш; поставь его на бумагу положи пальцы на край листа.» И несколькими минутами позже корзинка задвигалась, и карандаш очень разборчиво написал такую фразу: «То, что я говорю вам, я категорически запрещаю говорить кому бы то ни было ещё; начните писать, и я скажу больше.»
Поскольку предмет, к которому прилаживают карандаш, является всего лишь орудием, то природа его и форма совершенно безразличны; изыскивались наиболее удобные средства; и вот многие пользуются небольшой дощечкой.
Корзинка или дощечка может быть приведена в движение лишь под влиянием некоторых лиц, одарённых на этот счёт особой способностью (или силою) и которых называют медиумами, т.е. посредниками между духами и людьми («медиум» лат. – «среда»). Условия, дающие эту способность, связаны с причинами одновременно физическими и моральными, ещё недостаточно известными, ибо медиумы бывают всех возрастов, обоих полов и на всех ступенях умственного развития. Способность эта, однако, развивается упражнением.
V
Позднее обнаружили, что корзинка и дощечка в действительности составляют лишь продленье руки, надставку к ней, и медиум, непосредственно взяв в руку карандаш, начал писать, движимый каким-то невольным и почти лихорадочным побужденьем. Благодаря этому способу сообщения стали более быстрыми, более лёгкими и полными; сегодня способ этот самый распространённый, тем более что число лиц, одарённых этой способностью, очень значительно и ежедневно умножается. Опыт позволил узнать много других разновидностей медиумической способности, и стало известно, что сообщения равно могли иметь место посредством слова, слуха, зрения, прикосновения и т. д. и даже прямого письма духов, т.е. без содействия руки медиума или карандаша.
Когда факт был установлен, то оставалось определить такой важный пункт, как роль медиума в ответах и доля, которую он механически и морально мог в них принять. Два главных обстоятельства, кои не смогли ускользнуть от внимательного наблюдателя, могут решить вопрос. Первое – это манера, которою корзинка движется под влиянием медиума через одно наложение пальцев на край бумаги; анализ показывает невозможность какого-либо управления. Эта невозможность делается особенно очевидной, когда два или три человека одновременно сидят у одной и той же корзинки; между ними нужна была б поистине феноменальная согласованность движений и, помимо того, согласованность мыслей, чтобы они могли договориться об ответе, коий следует дать на поставленный вопрос. Другой факт, не менее странный, ещё добавляет трудностей скептикам: это коренное изменение почерка, связанное с личностью проявляющегося духа, поскольку всякий раз, как возвращается тот же самый дух, его почерк воспроизводится. Стало быть, нужно было бы, чтобы медиум приноровился изменять свой собственный почерк двадцатью различными образами, и в особенности, чтоб он смог вспомнить тот, который принадлежит тому или иному духу.8
Второе обстоятельство вытекает из самого характера ответов, которые, в особенности когда речь идёт о вопросах абстрактных или научных, находятся заметно за пределами познаний, а иногда и умственных возможностей медиума. Впрочем, он чаще всего совершенно не осознаёт того, что пишет под влиянием духа; очень часто он даже не слышит или не понимает заданного вопроса, поскольку вопрос может быть и не произнесён вслух, но задан в уме, или может оказаться на языке медиуму не известном, а ответ часто бывает получен на этом же языке. Случается, наконец, и то, что корзинка пишет самопроизвольно, без предварительного вопроса, на какую-либо совершенно неожиданную тему.
Ответы эти в некоторых случаях носят на себе такой отпечаток мудрости, глубины и уместности, открывают мысли столь возвышенные и глубокие, что могут исходить лишь из высшего ума, отмеченного самой чистой нравственностью; в других же случаях ответы эти, напротив, настолько легкомысленны, настолько пусты и даже пошлы, что рассудок отказывается верить, что те и другие могли происходить из одного источника. Это различие языка и стиля речи может объясниться лишь различием проявляющихся умов. А сами умы эти, в человечестве ли они или вне его? Таков пункт, который должно выяснить и полное объяснение коего можно найти в данном труде таким, каким его дали сами духи.
Вот, стало быть, очевидные явления, кои производятся вне привычного круга наших наблюдений, в таинственной полутьме, но при свете дня: их любой может увидеть и удостовериться, что они не привилегия одного отдельного лица, но то, что тысячи людей могут при желании повторять каждый день. Эти явления необходимо имеют некую причину, и с мига, как они обнаруживают действие некоторого ума и некоторой воли, они выходят из чисто физической области.
Множество теорий было создано по этому поводу; мы рассмотрим их в своё время и увидим, могут ли они дать объяснение всем происходящим фактам. Пока же допустим существование существ,9 отдельных от человечества, поскольку таково объяснение, даваемое самими открывшимися умами, и посмотрим, что они говорят нам.
VI
Существа, сообщающиеся с нами таким способом, называют сами себя, как мы сказали, духами, или гениями, т.е. существами, прежде бывшими, – по крайней мере, некоторые из них, – людьми, жившими на Земле. Они образуют духовный мир, как мы во время нашей матерьяльной жизни образуем мир телесный.
В немногих словах мы приводим здесь самые яркие, рельефные положения Учения, которое они нам передали, для того чтобы с большей лёгкостью ответить на некоторые возражения.
«Бог вечен, незыблем, нематерьяльен, един, всемогущ, верховно справедлив и благ.»
«Он создал Вселенную, включающую в себя все одушевлённые и неодушевлённые, матерьяльные и нематерьяльные существа.»
«Существа матерьяльные составляют мир видимый, или телесный (физический), а существа нематерьяльные образуют мир невидимый, или духовный (спиритический), т.е. мир духов.»
«Мир духовный есть мир истинный, изначальный, вечный, всему предсуществующий и всё переживающий.»
«Мир телесный лишь вторичен; он мог бы перестать существовать или не существовать никогда, и это не затронуло бы сущности мира духовного.»
«Духи временно покрываются тленною матерьяльною оболочкой, разрушение коей смертью возвращает им свободу.»
«Среди различных родов телесных существ Бог избрал род человеческий для воплощения духов, достигших определённой степени развития, это есть то, что даёт ему нравственное и умственное превосходство над всеми другими.»
«Душа есть воплощённый дух, тело её всего лишь оболочка.»
«В человеке есть три элемента: 1) тело, или матерьяльное существо, подобное животным и оживляемое тем же жизненным началом; 2) душа, или нематерьяльное существо, дух, воплощённый в теле; 3) перемычка, соединяющая душу и тело, посредующее начало между материей и духом.»
«Природа человека, таким образом, двойственна; через своё тело он участвует в природе животных, инстинктами которых он обладает; через душу свою он участвует в природе духов.»
«Перемычка, или перисприт, соединяющая тело и дух, – есть своего рода полуматерьяльная оболочка. Смерть есть разрушение самой грубой оболочки, дух сохраняет вторую, которая составляет для него эфирное тело, невидимое людям в нормальном своём состоянии, но которое он при определённых условиях может сделать видимым, и даже осязаемым, как это происходит в феномене появлений.»
«Дух, таким образом, не есть какое-то абстрактное, неопределённое существо, которого может постичь одна лишь мысль; напротив, это реальное, вполне определённое существо, оно в некоторых случаях оценимо посредством зрения, слуха и осязания.»
«Духи принадлежат к различным классам и не равны ни в силе, ни в уме, ни в знании, ни в нравственности. Духи первого порядка суть духи высшие, кои отличаются от других своим совершенством, познаниями, близостью к Богу, чистотой своих чувств и своей любовью к добру; это ангелы, или чистые духи. Другие классы всё более и более отдаляются от этого совершенства; духи низших разрядов склонны к большинству наших страстей: ненависти, зависти, ревности, гордыне и т.п.; они находят удовольствие во зле и замыкаются в нём. В числе их находятся и те, что ни очень хороши, ни очень дурны; они скорее бестолковы и шумливы, чем злы, и хитрость с непоследовательностью, видимо, являются их уделом: это домовые, или духи-проказники.»
«Духи не вечно принадлежат к одному и тому же разряду. Они совершенствуются, проходя через различные ступени духовной иерархии. Это улучшение осуществляется через их воплощение, которое вменяется одним как искупленье, а другим как миссия. Матерьяльная жизнь есть испытание, которому они должны подвергаться многократно до той поры, пока не достигнут абсолютного совершенства; это есть своего рода сито или чистилище, из коего они выходят более или менее очищенными.»
«Покидая тело, душа возвращается в мир духов, из которого она и вышла, чтобы возобновить некое новое матерьяльное существование после некоторого отрезка времени, более или менее долгого, в течение коего она пребывает в состоянии скитающегося духа.»10
«Поскольку дух должен пройти через многие воплощения, то из этого следует, что мы все имели много существований и что у нас будут ещё и другие, более или менее совершенные, на этой земле, либо в других мирах.»
«Воплощение духов всегда имеет место лишь в роде человеческом; ошибкой было бы думать, будто душа, или дух, может воплотиться в теле какого-нибудь животного.»
«Разные телесные существования духа всегда прогрессивны и никогда не регрессивны; но быстрота прогресса зависит от усилий, прилагаемых нами, чтобы достичь совершенства.»
«Качества души суть свойства духа, воплощённого в нас; таким образом, человек благой есть воплощение хорошего духа, а порочный – воплощение нечистого духа.»
«Душа обладала индивидуальностью до своего воплощения; она сохраняет её и после своего отделения от тела.»
«По своём возвращении в мир духов душа находит там всех тех, кого знала на земле, и все её предшествующие существования вырисовываются в её памяти вместе с воспоминанием обо всём добре и обо всём зле, кои она совершила.»
«Воплощённый дух находится под влиянием материи; человек, преодолевающий это влияние через возвышение и очищение своей души, приближается к хорошим духам, с которыми он однажды соединится. Тот же, кто позволяет дурным страстям завладеть собою и помещает все радости свои в удовлетворенье грубых желаний, сближается с духами нечистыми, отдавая предпочтение животной природе.»
«Воплощённые духи населяют различные миры Вселенной.»
«Невоплощённые, или блуждающие, духи не занимают никакого определённого или ограниченного района; они пребывают везде, в космическом пространстве и бок о бок с нами, видя нас и непрестанно соприкасаясь с нами; это настоящие толпы, волнующиеся вокруг нас.»
«Духи оказывают на мир нравственный и даже на мир физический непрестанное воздействие; они действуют на материю и на мысль, составляя одну из сил Природы, действенную причину множества явлений, до сей поры не объяснённых или объяснённых неудовлетворительно, кои находят разумное объяснение лишь в Спиритизме.»
«Сношения духов с людьми постоянны. Благие духи побуждают нас к добру, поддерживают нас в жизненных испытаниях и помогают нам переносить их со смелостью и покорностью; дурные побуждают нас ко злу: для них наслажденье видеть нас павшими и уподобившимися им.»
«Сношения духов с людьми либо оккультны, либо явны. Оккультные сношения имеют место через хорошее или дурное влияние, которое духи оказывают на нас без нашего ведома; и дело ума нашего – различать хорошие вдохновения и дурные. Явные сношения имеют место посредством письма, речи и других матерьяльных проявлений, чаще всего через медиумов, которые служат тому орудиями.»
«Духи проявляются самопроизвольно или после их вызывания. Можно вызывать всех духов: как тех, которые одушевляли людей безвестных, так и духов лиц самых знаменитых, какова бы ни была эпоха, в которую они жили; духов наших родителей, друзей наших и врагов – и получать от них, через письменные или словесные сообщения, советы, сведенья об их загробном положении, об их мыслях на наш счёт, также как откровения, кои им позволено нам передать.»
«Духов влекут симпатия и нравственный характер лиц, их вызывающих. Высшие Духи предпочитают собрания серьёзные, где господствуют любовь к добру, искренное желание просвещения и самоулучшения. Их присутствие удаляет оттуда духов низших, которые, напротив, находят лёгкий доступ и могут с полной свободой действовать среди лиц легкомысленных иль ведомых одним пустым любопытством, пребывая всюду, где встречаются дурные инстинкты. Вместо хороших советов или полезных сведений от них следует ожидать лишь пустяков, лжи, дурных шуток или мистификаций, при этом они зачастую заимствуют имена самые уважаемые, чтобы легче ввести в обман.»
«Различение хороших и дурных духов до крайности легко; речь Высших Духов всегда исполнена достоинства, благородства, отмечена печатью самой высокой нравственности, свободна ото всякой низкой страсти; советы их дышат самою чистою мудростью и целью своей всегда имеют ваше улучшенье и благо человечества. Речь духов низших, напротив, непоследовательна, бессвязна, часто тривиальна и даже груба; хотя иногда они и говорят вещи хорошие и правдивые; но гораздо чаще – ложь и нелепицы по злобе своей или невежеству, забавляясь в ущерб тем, кто их расспрашивает, льстя их тщеславию и питая их желания ложными надеждами. В итоге сообщения серьёзные, в полном значении слова, происходят лишь в серьёзном кругу, члены которого соединены душевной общностью мыслей, устремлённых к добру.»
«Мораль Высших Духов, как и мораль Христа, сводится к евангелическому изречению: „Поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы другие поступали с тобою.“ То есть делать добро и совершенно не делать зла. Человек находит в этом принципе общеприложимое правило поведения, руководство малейшими своими действиями.»
«Они учат вас тому, что эгоизм, гордыня, чувственность суть страсти, которые сближают вас с животной природой, привязывая к материи; что человек, который уже здесь отходит от материи из презренья к светским пустякам и любви к ближнему, приближается к духовной природе; что каждый из нас должен сделать себя полезным целому по способностям и средствам, которые Бог вложил ему в руку, дабы испытать его; что сильный и могущественный должны дать защиту и опору слабому, ибо тот, кто злоупотребит своей силой и могуществом, чтобы угнетать ближнего своего, нарушает закон Бога. Они учат, наконец, что поскольку в мире духов ничто не остаётся сокрытым, то с лицемера неизбежно срывается личина и все гнусности его разоблачаются; что неминуемое и ежемгновенное присутствие тех, в отношении кого мы поступили дурно, есть одно из наказаний, нам отведённых; что с состояниями несовершенства и превосходства духов связаны муки и наслаждения, неведомые нам на земле.»
«Но они учат нас также тому, что нет ошибок непоправимых и которые не могли бы быть стёрты искуплением. Человек находит средство к тому в последовательных существованиях, кои позволяют ему, согласно его желанью и усилиям, продвигаться по пути прогресса к совершенству, являющемуся его конечной целью.»
Такова суть спиритического Учения в том виде, в коем оно является к нам из наставлений, данных Высшими Духами. Рассмотрим теперь возражения, ему противополагаемые.
Аллан Кардек
Внимание! Сайт является помещением библиотеки. Копирование, сохранение (скачать и сохранить) на жестком диске или иной способ сохранения произведений осуществляются пользователями на свой риск. Все книги в электронном варианте, содержащиеся на сайте «Библиотека svitk.ru», принадлежат своим законным владельцам (авторам, переводчикам, издательствам). Все книги и статьи взяты из открытых источников и размещаются здесь только для ознакомительных целей.
Обязательно покупайте бумажные версии книг, этим вы поддерживаете авторов и издательства, тем самым, помогая выходу новых книг.
Публикация данного документа не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Но такие документы способствуют быстрейшему профессиональному и духовному росту читателей и являются рекламой бумажных изданий таких документов.
Все авторские права сохраняются за правообладателем. Если Вы являетесь автором данного документа и хотите дополнить его или изменить, уточнить реквизиты автора, опубликовать другие документы или возможно вы не желаете, чтобы какой-то из ваших материалов находился в библиотеке, пожалуйста, свяжитесь со мной по e-mail: ktivsvitk@yandex.ru
