Главная Книги список категорий Ссылки Обмен ссылками Новости сайта Поиск || Объединенный список (А-Я) || А || Б || В || Г || Д || Е || Ж || З || И || Й || К || Л || М || Н || О || П || Р || С || Т || У || Ф || Х || Ц || Ч || Ш || Щ || Ы || Э || Ю || Я ||

Калинаускас И. Н.

Хорошо сидим!

(побрехаловки)

Калинаускас И. Н.

Хорошо сидим! (побрехаловки). — СПб.: ИК «Невский проспект», 2004. — 256 с. (Серия: «Школа Мастера Игры Игоря Калинаускаса»).

ISBN 5-94371-474-Х

Если об известном человеке рассказывают анекдоты, значит, он стал великим. Если о серьезных вещах говорят смеясь, значит, из теории они стали практикой. Мастер Игры раскрывает практику жизни в побрехаловках.

Вы хотели задать ему вопрос? Откройте книгу, и, может быть, вы увидите, что Мастер уже ответил на него. О жизни и смерти, Учителях и учениках, Пути и остановках, переживаниях и отношениях, радости и грусти — обо всем на свете в форме самой несерьезной мудрости и самой серьезной иронии. Мы сидели с друзьями и пили ЭТО вино, когда еще не было виноградной лозы.

Суфийская мудрость

Эти тексты — выжимки из застольных бесед. Ответы на вопросы. Вопросы, увы, остались за кадром. Как остались за кадром море со светящимся брачующимся планктоном, стол, уставленный вкуснейшей едой, напитками. Осталась за кадром ловля рыбы и восхитительных на вкус креветок. Море, небо, солнце и отгоняемые самыми современными средствами вечерние комары.

И вопросы, вопросы, вопросы…

И разговоры, разговоры, разговоры…

Не только о том, что вошло в книгу.

Застолье…

Нас мучила ЭТА жажда. И мы никак не могли напиться ЭТОГО вина.

Выпей и ты, читатель. Выпей и закуси.

Здоровья и счастья!

Автор

От редакции

Правда — ложь, да в ней намек…

Ольга Ткаченко

Автор этой книги, Игорь Николаевич Калинаускас, человек необычный.

Есть люди, о которых можно говорить не только как о личности, но как о явлении современности. Как еще можно описать человека, сочетающего в себе такие разные ипостаси, как театральный режиссер, мануальный терапевт и массажист, практический психолог, поэт, художник, философ и духовный практик, ученый, руководитель и один из исполнителей вокального дуэта «Зикр». Кроме того, Игорь Николаевич — академик МАИСУ (Международная академия «Управление, информатика и связь в природе и обществе» при ЮНЕСКО), руководитель современной духовной традиции, именуемой Школа, почетный президент МАНК, действительный член МАИ, доктор философии в области психологии и соционики.

Невольно поражаешься, как удается этому Человеку жить столь напряженной, разнообразной и плодотворной жизнью?!

Сам Игорь Николаевич считает, что потенциально так могут жить многие. Но для этого, во-первых, надо Жить свою жизнь, а во-вторых, научиться относиться к строительству своей жизни как к искусству, а в идеале — как к профессии. Об этом вы можете прочесть в его книгах «Жить надо!» и «Игры, в которые играет Я», уже вышедших в нашем издательстве. Впрочем, в них вы найдете и многое другое.

А сегодня перед вами третья книга серии «Школа Мастера Игры Игоря Калинаускаса» — «Хорошо сидим!» Необычна она тем, что текст сначала был произнесен, а уже потом лег на бумагу и стал рукописью.

«Побрехаловки» — так звучит подзаголовок книги: серьезные вещи, произнесенные с улыбкой, становятся мудрыми — считает автор. И мы в свою очередь постарались сохранить иронию, легкость и некоторую бесшабашность этих бесед о вечном. Насколько это получилось, вы решите сами.

А для тех, кто уже видел на полках магазинов другие издания этой же книги, с удовольствием сообщаем, что текст существенно обновился. Это взгляд автора из нового века и нового тысячелетия, и мы не разочаруем вас повторением.

Новая книга Мастера перед вами. Удачи в путешествии!

Путаница, которую мы выбираем

Ученье — свет. Но свет нужен только для того, чтобы осветить дорогу, а идти по ней должен сам человек.

И. Калинаускас

Чудаки… Далекие и близкие

«Посылка» может прийти в любой форме.

Мудрость древних

Встреча с Учителем — величайшее счастье и, можно сказать, кульминационный момент в жизни человека. Разумеется, если вовремя осознать, что именно произошло. И не только потому, что встреча с Учителем, как правило, неожиданна, но и потому, что Учитель может предстать, мягко говоря, в весьма неожиданном облике.

Вот достаточно свежий пример. Свежий в том плане, что участники ситуации живы и поныне.

Отец сидит со своими друзьями, весьма духовными людьми, и что-то обсуждает. В комнату врывается пятилетний сынишка и заявляет: «Что вы тут болтаете? Медитировать надо!»

Первым, кто понял, что произошло, был отец. Когда сыну исполнилось шесть лет, отец попросился к нему в ученики. Через несколько лет то же сделал старший брат.

Отец, между прочим, далеко не «пиджачок» — Учитель Учителей. Это один из немногих случаев спонтанного просветления.

В своих воспоминаниях о встречах с Раманой Махариши о том, как с ним все это произошло, очень интересно написал Рам Дасс*.

Рам Дасс, будучи доктором психологии, поехал в Индию с каким-то приятелем — поклонником Махариши. Арендовали «кадиллак» и на нем отправились. Приехали. Выходит к ним Махариши и спрашивает: «У вас есть ЛСД?» Рам Дасс: «Есть», — и подает сумасшедшую дозу наркотика, от которой можно сразу с ума сойти.

Махариши взял, принял всю дозу и, закрывшись одеялом, хихикнул. Рам Дасса стали мучить угрызения совести — отравил старика. Только он это подумал, из-под одеяла высовывается голова Махариши, и тот говорит: «Неплохая штучка. Может временно заменить Бога». И тут же: «Подари мне свой „кадиллак“». Рам Дасс начал объяснять, что «кадиллак» арендован, а Махариши не унимается: «Сколько ты в год зарабатываешь? Сколько стоит „кадиллак“? А… Тебе жалко…»

Так произошла их первая встреча.

Еще один эпизод: Рам Дасс с группой друзей ездили к какой-то индийской святыне и под вечер возвращаются назад в Дели. И тут один из друзей предлагает заехать ненадолго еще в какое-то место. Рам Дасс отказывается, но через несколько минут осознает, что это неправильно, и они заезжают в это место. Навстречу им выходит Махариши и спрашивает: «А чего вы задержались на 15 минут? У нас уже все приготовлено». И ведет их к столу, накрытому на то количество человек, сколько при этом и присутствовало. Было, кроме того, приготовлено столько же спальных мест. И Рам Дасс тогда подумал: «Кто же принимал решение? Кто его отменял?»

Все уснули, а Рам Дассу не спалось, он думал о болезни матери и с этими мыслями вышел во двор, где встретился с Махариши. Махариши тут же называет по-латыни болезнь матери и говорит: «Не волнуйся, она выздоровеет». Тогда только Рам Дасс понял, что стоит у НАСТОЯЩЕГО, и стал учеником.

Когда один мой друг съездил к Сай-Бабе (для чего, кстати, ему пришлось продать свою квартиру), он привез оттуда видеокассеты, на которых Сай-Баба заснят во время работы. Я, когда это увидел, содрогнулся. Мания величия у меня, что ли?! Смотрю, как Сай-Баба ходит среди людей, записочки собирает, что-то материализует, а сам думаю: «Господи! За что же Ты его такой жуткой работой наградил?» Ведь видно, что когда он работу заканчивает, то к ученикам своим уходит с огромным облегчением.

Друг так рассказывал: «Тому — то материализовал, тому — это, а мне пощечину дал». А я говорю: «Ты же от имени традиции! Он тебя оценил! Потому и не стал тебе игрушки всякие подкидывать. Реальное что-то с тобой совершил, тем более что дважды тебя допустил на внутреннюю беседу. Дважды! Что же ты?! Неужели тебе нужно, чтобы он тебе что-то материализовал и подарил?» Кстати, кому-то из группы людей, с которыми был мой друг, Сай-Баба материализовал перстень. Тот был счастлив.

Я видел пленку, давно привезенную из Америки. Там Сай-Баба совсем молодой, кучерявый, мантры поет. Вокруг толпа народу — тысяч восемь. Женщины — с одной стороны, мужчины — с другой стороны, в середине — проход. За Сай-Бабой стоят его портреты и чаша. Он поет мантры, люди поют вместе с ним. Потрясающе! Потом он входит в экстаз, и с его рук, а потом и со всех его портретов начинает сыпаться пепел. Вместе с пленкой привезли и этот пепел. Я его пробовал. Он как будто свежесделанный, а ведь ему был уже год.

Еще одну занятную историю про Сай-Бабу рассказал мой знакомый по фамилии Сидоров.

Он был в Индии, и его пригласили к себе Рерихи, что само по себе большая честь. Святослав Николаевич Рерих рассказал такую историю. У Девики, жены Рериха, однажды заболело ухо, и его никак не могли вылечить. Они, естественно, обратились не к кому-нибудь, а прямо к Сай-Бабе. Тот сказал, что если болезнь не кармическая, то он вылечит, и действительно вылечил. В благодарность Святослав Николаевич и Девика пригласили его к себе в дом. А в Индии само приглашение в дом Рерихов считается большим почетом. Сай-Баба пришел к ним в гости, они разговаривали, потом Девика и говорит: «Я слышала, что у вашего ордена факиров есть святыня, какой-то необыкновенный алмаз… Это правда?»

Сай-Баба подтверждает это и материализует алмаз. Рерихи осматривают алмаз, пораженные его необыкновенной величиной и чистотой. После окончания осмотра Сай-Баба дематериализует этот алмаз.

На предложение Рерихов выпить кофе Сай-Баба тут же откликнулся и материализовал любимый ими сорт кофе. Попили кофе. «А дальше, дальше?» — спрашивает Святослава Николаевича раззадоренный Сидоров, у которого к этому моменту рассказа уже «челюсть отвисла». «А дальше… Мы не общались больше, — отвечает Рерих. — Нам это не было интересно». С точки зрения Рерихов, Сай-Баба — это просто глава ордена факиров, не больше и не меньше. А с точки зрения самого Сай-Бабы — он побывал в доме, где жил Махатма! С точки зрения Сидорова или нас с вами: «Ух ты! Материализует — дематериализует!» А для Рерихов: «Подумаешь! На то он и глава ордена факиров».

Кстати, говорят, что Сай-Баба уже пять раз точно предсказывал время и место своего следующего воплощения и даже указывал, в какой семье. Интервал между воплощениями, насколько я помню, не превышал пяти лет.

Говорят, что, когда Сай-Баба был в Европе, во время одного из публичных выступлений какой-то зритель хитрость придумал. Он предложил Сай-Бабе материализовать часы определенной швейцарской фирмы, о которых точно знал, что они очень дорогие, в мире наперечет и каждый момент продажи таких часов регистрируется: где, кто купил, когда и т. д. Сай-Баба согласился, записал номер часов и материализовал их. Хитрый зритель провел расследование и выяснил, что за 5 минут до того, как он дал это задание Сай-Бабе, за 20—30 километров от места выступления какой-то индиец купил эти часы.

Такой вот факир, вернее — старший факир!

В моей практике были встречи и с учителями другого рода. Они считали себя духовными учителями всего человечества, как минимум.

Я не могу забыть, как нас пригласили участвовать в семинаре, который проводила группа американо-канадских христиан-миссионеров. Они, как выяснилось, приехали учить нас христианству — правда, в очень социально адаптированном, укороченном варианте: четыре правила и восемь заповедей.

Представьте себе, выходит человек — директор канадской ассоциации промышленников, глава огромной корпорации, и вещает, что с детства он, видите ли, больше всего на свете мечтал стать богатым. И он им стал. Но при этом обнаружил, что дети выросли без него, что жена — это, в общем и целом, чужой человек… Тут его «звездануло», и он стал верующим. По их меркам, конечно: четыре правила и восемь заповедей. Вошел он в свою детскую сущность и давай нас учить! К тому же решили они проводить семинары раздельные: для мужчин и для женщин. А мы как раз с моей спутницей Ольгой, после работы над спектаклем «Юродия», молитвы, вибрации…

Вот что рассказала Ольга: представьте себе, собрались женщины, в основном русские, украинки и, конечно, американки, одна из которых и была ведущей этого семинара. Тема: «Апокалипсис и еще что-то». В заключение всем дали возможность высказаться. Подошла очередь Ольги, и она начала излагать все свои наработки, переживания и тут заметила, что, хотя переводчица еще переводит автоматически, у американок глаза осоловели и совершенно очевидно, что они просто не в состоянии понять того, что она им рассказывает. У них ведь все просто: четыре правила и восемь заповедей. Это — делай, это — не делай. И все!!! Какие тут сферы? Какие юродивые? И это они нас приехали «одуховлять»!

Еще один пример.

Американские участники киевского семинара психотерапевтов признались, что приехали спасать нас от бездуховности. Правда, нужно отдать им должное, умные попались ребята. На второй день они уже учились у нас. Страшно удивляясь, спрашивали: «Игорь! Зачем ты нам рассказываешь методику? Мы же американцы, мы все крадем и эту твою методику тоже украдем!» Я им говорю: «Пожалуйста, на здоровье, крадите! Я вам еще штук пять-шесть методик расскажу, а потом себе новые придумаю». Они страшно удивлялись, что мне известно шестнадцать-восемнадцать различных методик обучения. В Америке ведь, если ты освоил одну методику, то уже молодец, а две — богатый молодец! Они по одной методике, изначально освоенной, всю жизнь могут работать. Я им старался объяснить, что в Советском Союзе, конечно, было многое плохо, но информация была бесплатной. Нужно было только доехать до того места, где эта информация есть, и… учись сколько угодно. Мы тогда молодые были и шныряли по стране в поисках, где бы чему-нибудь научиться. Все деньги на это уходили.

И они приехали нас духовности учить!

Все присутствующие на семинаре американцы знали одну методику, а один из них освоил две. Значит, на первой освоенной методике денег заработал и позволил себе вторую освоить.

Боже мой! На второй день они у нас уже вовсю воровали, а мы им отдавали. Славянская широкая душа! Нам не жалко! Гуляем на все!!!

Хорошие ребята, хорошие. Мне понравилось, что они приехали, ну, совсем как… как глина, а потом стали Глиной с большой буквы. И нам было интересно, потому что это был первый прямой контакт с иностранцами, без ГБ, то есть ГБ, конечно, была, но скрыто присутствовала, причем научная ГБ. А там, кстати, очень толковые ребята сидят, в различных институтах информации и т. п. Они тоже голодные и не зацикленные на догмах. Тоже по всей стране бесплатную информацию собирали.

Что касается меня, то думаю, что мне с учителем здорово повезло. Моим первым учителем был Аркадий Борисович Ровнер. Я искренне благодарен ему, ибо то, что он передал мне, превратилось в духовную традицию — Школу. Полагаю, он и сам недоумевает, как это произошло. Думаю, что в этом аспекте Школа передавала свои знания через А. Ровнера, то есть через него приходил мой «Школьный» учитель. Наверное, поэтому Аркадий всегда заявляет, что к Школе не имеет никакого отношения. Только так: мой учитель — и все.

Мы не раз с ним спорили по этому поводу — и наедине, и при свидетелях.

У него первоклассная выучка. Я всегда с удовольствием наблюдаю за его работой. Внешне благородный облик, интеллигентнейший, мягкий человек, весь насквозь эдакий американский профессор. Но кто приблизится к нему вплотную, в школьной ли ситуации, в отношениях ли «учитель—ученик», думаю, сможет увидеть его истинное лицо — лицо гурджиевского «монстра». А как он играет на личностных «кнопках»!

Я рад, что он вернулся и принимает участие в школьной жизни. Это великое удовольствие — иметь такого партнера в настоящей суфийской растяжке: лидер—контрлидер. А. Ровнер оказался очень кстати. Он делает очень своевременную и правильную работу, за которой угадывается мудрый помысел. Где-то он говорит, что его цель — разрушить то, что я создал; где-то — что сохранить; где-то — что «Артур» для тех, кто окончил свою «Школу».

«Артур», если вы не знаете, — это такое духовное содружество, куда и Ровнер входит. Эдакие рыцари Круглого стола! И это прекрасно! Он предлагает то, чего многим хочется, чтобы снять напряжение, — он предлагает волшебный мир и волшебный путь. Прочитайте сборник его бесед «Веселые сумасшедшие». В чем там суть программы? В восхождении на высоту. И это не обман. Это такой волшебный вариант Пути, предлагаемый А. Ровнером. И спасибо ему за это!

Люблю этого человека

М. Кимбатбаев Есть такая жевательная резинка. Называется доброта.

М. Кимбатбаев

Моим Мастером был и остается Мирзабай Кимбатбаев, суфий, великий Мастер и замечательный человек.

Меня часто спрашивают, как я попал к Мирзабаю в обучение. Довольно просто. Я узнал о нем от ребят, которые к нему уже ездили, через одного из них передал Мирзабаю подарок. Он, когда вернулся, привез мне от Мирзабая тюбетейку. Тогда я Мирзабаю послал посох, сделанный из можжевельника, а он мне в ответ — халат как приглашение приехать. С того все и началось.

Мирзабай меня просто поразил. Уже через пять минут после знакомства он видит человека ну просто насквозь. Как пианист-виртуоз пройдется по клавишам — и нате: через восемь—десять минут готов выдать человеку желаемую проекцию. И как он только успевает?! Причем все это в образе этаком дурашливом, плохо говоря по-русски! Виртуозно! А вот спроси его, как он это делает, — не объяснит. Фантастика!

Я сам, когда к нему приехал, только спустя шесть—восемь часов осознал, что давно уже поймался на проекцию идеального отца. У меня как раз в детстве были проблемы с отцом, а тут, пожалуйста, идеальный папа — «тюти-мути». Но как только он ощутил, что я понял это, — тут же снял проекцию «папочки». И по-русски он, кстати, умеет говорить очень хорошо. Он как-то процитировал одно из писем Ленина к Плеханову на чисто русском языке.

Мирзабай вообще прочитал то ли полное собрание сочинений Ленина, то ли несколько томов, точно сказать не могу: легенд по этому поводу много. Но процитировал он при мне. И было это вечером. Однако наутро об этом помнили только два человека.

Или вот такой романтический случай.

Вечер. Звездное небо. А небо там действительно прекрасное, звезды огромные. Засмотревшись на них, я произнес: «Открылась бездна, звезд полна; звездам числа нет, бездне дна». И тут же раздался голос Мирзабая, который по-русски совершенно без акцента сказал: «Да, Игорь, твой учитель — Ломоносов, а мой Улугбек». Хотя объяснить он вряд ли может. У Мирзабая есть много умений, которые он не в состоянии объяснить. Ведь обучался он в древней, весьма жесткой традиции. Знания получил, умения приобрел, но не может их объяснить, рационализировать, или это по традиции не положено…

Так же, кстати, и в нашей традиции. Многое наши ребята умеют, делают, но объяснить не могут. Особенно те, кто обучался непосредственно у меня. Смотришь: многое делают, делают правильно. А спроси их, как они это делают, не ответят. Вот, глядя на все это, можно было бы сказать: зачем жизнь свою тратить на обучение совершенно разнообразных людей в большом количестве? Но в этом вопросе я для себя четко определился и являюсь сторонником вынесения «знания в массы». Когда я вижу, что может представлять собой человек в результате рождения из социума, то есть что он представляет собой по существу, мне хочется как-то помочь этому процессу. И всегда возникает вопрос: «Как это сделать? Как инициировать в человеке это желание обрести самого себя, родиться из социума?» Это всегда трудно, потому что социум устроен весьма уютно, даже если, кажется, жизнь не удалась, — все равно уютно в социуме и рождаться из него чрезвычайно трудно.

Мирзабай для непосвященного человека со стороны — ну просто дремучий мужичок из глубинки Каракалпакии. А он к тому же еще и маску держит — «дивана» называется. Бытовое значение слова «дивана» — это дурачок. Лингвисты же мне пояснили, что истинное значение этого слова иное: оно может быть переведено как «человек-вопрос», то есть человек, о котором ничего с уверенностью сказать нельзя. Мирзабай, кстати, прекрасно владеет приемами практической психологии. И учиться у него начинали только те, кто понимал, что в своих проделках Мирзабай не себя, а их самих показывает. Те только и начинали обучаться. А кто не понимал этого — отходил.

Человек ведь привык думать о себе, что он такой, а на самом деле он и такой, и другой, и третий, и т. д. Это Мирзабай и показывает, и это нужно понять, через это нужно проскочить. Проскочил — и все, можешь двигаться дальше. А кто не проскочил — того надо учить. Ему практический психолог помочь должен: выстроить правильную мотивацию, в частности указать, куда идти, помочь первые шаги сделать… Но научиться чему-то серьезному он уже все равно не может, потому что не может отказаться от картины самого себя.

А картина эта, как правило, ложная. И потому то, что показывает мастер, неприятно. «Неужели я такой?! Да я вовсе не такой! Да это я не пьянствую — это я „пережигаю“. И не понос у меня вовсе — это я „очищаюсь“». А идет ведь активизация всех твоих четырех личностных кнопок (это психологические кнопки: секс, кайф, власть, деньги), чтобы ты понял, что это и есть ты. Что любишь ты напиться до блевоты, что любишь нажраться до отвала, что гордыню свою любишь и лелеешь, плюс-подкрепления очень любишь и многое за них отдать готов. И уже не помнишь, куда ты приехал, зачем приехал… И все!!!

Но это только до тех пор, пока ты не осознал, что тебе тебя же демонстрируют. Как только понял, что это твои четыре кнопки нажимают, — спектакль окончен: Мирзабай (а я из живых мастеров такого толка знаю лишь его одного) немедленно все проекции снимает, и начинается реальная помощь. Потому что человек уже готов к этому, он проснулся, он все свои четыре кнопки поймал. Это важно. Иначе человек долго будет говорить о морали, о духовности, о космических учителях — и все это блеф, пока его кнопки нажимают, а он этого не замечает.

Уж я вроде и подготовлен был, а все равно, как ни приеду, Мирзабай для начала все кнопки проверит. Все до единой, по очереди. Начнет, например: «Игорь! Как пиписька?» Отвечаешь ему: «В отпуске». А он не успокаивается — девочек может предложить, а то и себя. Увидит, что не поймался на этой кнопке, на другое жмет — кайф, например. И начинает наливать. Причем не обязательно ужасную водку местного разлива, а какой-нибудь замечательный коллекционный коньяк. И начинаются тосты, застольные истории, чаша по кругу… Не поймался — он гостей соберет и давай тебя расхваливать. Попробуй не поймайся, когда все только головой качают: «Ах, ах, какой человек! Ах, ах, как Мирзабай его ценит!»

Опять не поймался — так он все деньги попросит ему отдать, до копейки. «Зачем тебе деньги? — говорит. — Я тебе на обратную дорогу выдам». Уж, кажется, все ему отдал, а он: «Вон у тебя в кармашке 30 копеек лежит. А говоришь — все!»

И уж если все испытания выдержал, тогда только обучение продолжается.

Еще у него любимое действо: как только приезжаешь и он тебе дверь открывает, то спрашивает: «Ты кто?» Причем артистично, с неподдельным удивлением, как будто в первый раз тебя видит. Я ему просто отвечал: «Я — Игорь!» Без сложностей, потому что он игру подхватит и так тебе голову заморочит, что уже и не вспомнишь, кто ты есть.

Такие вот в этой традиции приемы: простые вроде, но очень жесткие. Первая проверка — совратить человека. Нажать все кнопки — и пусть спит себе, если не готов просыпаться: пусть ест, пьет. Занимается любовью, говорит о духовности, уж если приехал да еще денег привез. Вообще удивительные места в Средней Азии — это своего рода экологическая ниша для разных духовных традиций. Причем об их существовании как бы все знают: есть «пир», есть «дивана», есть дервиши…

Интересные сюжеты можно там наблюдать. Например, идет какой-то старец в тюбетейке, в халате, а за ним следует группа европейских мальчиков (которые уже и ислам приняли, и живут там), потому что этот старец — их учитель.

В последний раз мы к Мирзабаю вместе с Аркадием ездили. Сидим все за столом. Мирзабай расчувствовался, что наконец-то свершилось — прах матери привезли на родную землю… И тут Аркадий произносит сакраментальную фразу: «Вот бы о Мирзабае книгу написать, а фактического материала не хватает…» Проходит минут пять—восемь, и Мирзабай начинает рассказывать очень подробно о своей учебе на протяжении первых трех лет, как вообще реально выглядела эта учеба. Я сижу, у меня аж челюсть отвисла. Потом, когда он закончил, говорю всем: «Ребята! Это же надо! Мирзабай такое рассказал!» Они все: «Чего, чего?» Никто ничего не слышал. А Мирзабай так рассказывает: что-то расскажет, что-то вставит. Так вот, вставки слышали все, а сам рассказ — никто. Такого подробного рассказа я от него никогда не слышал, за все годы нашего общения.

Через некоторое время Мирзабай тут же, за столом, рассказал принципы дервишской жизни. Причем «от» и «до». И так на Аркадия поглядывал… Мол, парень, ты, кажется, хотел практический материал, а тот «…пещера Платона, пещера Платона»… Дело в том, что Аркадий с доктором Толиком (известный в Ташкенте хирург) все время рассуждали про пещеру Платона. Они явно этим наслаждались, хвалили друг друга, два интеллигентных человека, действительно интеллигентных. А я их все время подначивал: «В пещеру Платона залезли, ничего не видите».

И тут Мирзабай на чистом русском языке и говорит: «Однажды ученик Платона…»

Все так и встрепенулись: он всегда говорит по-русски с акцентом, всегда плохо — как бы плохо, потому что он на этом «как бы плохо» такие перлы рождает — диву даешься. Например, известно, что всякое волнение — это как бы ревность (не меня, не обо мне), и вот Мирзабай такой перл родил — «не ревнуйся». Или еще: «Жевательная резинка. Называется доброта». И это человек плохо знает русский язык! А вот еще: «Вопрос задает — голос слушает».

Итак, на чистом русском языке мы услышали следующую притчу. Однажды ученик Платона заявил, что превзошел своего состарившегося учителя. Платону доложили об этом, и он предложил устроить соревнование с учеником. Ученик согласился. Тогда Платон сказал: «Пусть каждый из нас приготовит яд. И каждый воспользуется любым противоядием. Кто останется жив, тот и прав, а поскольку я действительно уже стар, то первым выпью яд, приготовленный моим учеником».

Целую неделю готовил яд ученик Платона; приготовил — и на площади, при свидетелях, как положено, Платон благодарит ученика, выпивает кубок с ядом и уходит. Заранее была приготовлена ванна с молоком, куда Платон сразу и погрузился. Вокруг него девушки пляшут, музыка играет. Народ слушает, как умирает Платон, — а там как бы идет гулянье. Платон между тем посидел в ванне с молоком, молоко из него весь яд выбрало, и на следующий день он, целый и невредимый, предстал перед изумленной толпой. Ученик — в шоке.

«Теперь моя очередь, — говорит Платон. — Но я действительно не такой молодой, как ты, и мне для изготовления яда понадобится сорок дней». На эти сорок дней нанимает Платон человека и поручает ему по ночам стучать молотком о ведро (тюк-тюк, тюк-тюк), а сам развлекается: музыка, девушки. Ученику докладывают, что по ночам Платон стучит — изготавливает яд. И так сорок дней. Мирзабай замечательно сказал: «На сороковой день наливает Платон „чистый минеральный вода“ (подчеркнул — «минеральный»), подносит ее ученику, ученик выпивает и умирает».

Мы замечательно ездили к Мирзабаю и, конечно, общались с ним, но, чтобы начать его слышать, нужны время и практика. Большинство людей поначалу слышат только «вставки».

Помню, когда я шестнадцатилетним мальчишкой на завод пришел, в механический цех, я никак не мог понять, чего от меня хотят, когда говорят: «Трам, тарарам, тарарам, пам, пам, напильник там…» Я: «Что?» — «Ах, ты, там…» и т. д. Прошло немного времени, и я уже слышал просто: «Дай напильник».

То есть в этом у меня есть опыт — из мата слова вылавливать.

Вот и получается — все сидят за столом, человек открыто рассказывает, а его никто не слышит. Причем в наш последний приезд Мирзабай рассказывал обо всем очень подробно.

Вот, например, такой эпизод. Мастер Мирзабая — Йоллу — всегда носил с собой большой мешок, где могли оказаться совершенно неожиданные вещи. Однажды сели они в автобус, а денег нет. На остановке водитель собрался пить чай, и Йоллу вынул из своего мешка целый килограмм сахара и отдал этому водителю. Мирзабай тогда не мог понять, зачем было отдавать весь сахар, но потом они все время ездили бесплатно на этом автобусе.

Говорили, какая-то семья приехала к Мирзабаю с ребенком. Им повезло — они увиделись с Йоллу. Он прикинулся совсем сумасшедшим и подарил ребенку электрическую лампочку из своего мешка, не перегоревшую. Родители долго недоумевали, что это значит.

Кто-то мне рассказывал, что однажды Йоллу устроил такую провокацию. Сделал так, чтобы все видели, как он пошел в ресторан и устроил там кутеж на деньги, которые ему подавали сердобольные односельчане. Настоящий кутеж, с танцовщицами. По их восточным понятиям, просто оргию. После этого инцидента группа возмущенных правоверных поджидала его у выхода из ресторана. Его избили (так, чтобы убить), потом кинули в арык и ушли. Утром эти же люди приходят на базар… Йоллу танцует.

Когда сотрудники ГБ приехали к Мирзабаю, нас всех там «повязали», обыскали, затем по одному выпускали на улицу, потом, разумеется, отвезли на допрос. Так вот, когда меня выпустили на улицу, один милиционер из оцепления попросил у меня сигарету и спрашивает: «Почему вы ездите к этому Мирзабаю? Я тебе скажу, у нас в соседнем колхозе Пир живет, я и сам ему каждый месяц десятку даю. Как не дать? А вдруг что-то случится?!»

Я, помню, тогда замечательную объяснительную написал после допроса: «Я, такой-то, такой-то, езжу к Мирзабаю потому, что интересуюсь проблемами резонанса между объективной и субъективной реальностью. Знания, которые передает Мирзабай, помогают мне решить эти проблемы».

Хорошие были времена — страшные и романтические. А сейчас приезжаешь в Ташкент, смотришь: Мирзабай живет среди них, заботиться им о нем особо не надо — деньги передаем, квартиру купили. Учись себе! Нет! Боятся — и все тут. Только доктор Толик с Мирзабаем как-то чисто по-человечески контактирует. Толик его уважает, потому что как хирург в жизни многое видел. Толик поражается, что у человека, отсидевшего двенадцать лет, столько бодрости духа и жизненной силы. Толик что-то понял, а остальные просто считают: «Он с нами работает! Спасибо! Пойдем послушаем нецензурные выражения». Полный маразм. А разговаривают они с Мирзабаем просто как с полным идиотом. Знаете ли, эдакий дикий человек, попал в город, ему надо все объяснять.

Хотя я им рассказывал, как был с Мирзабаем в Академии наук в Москве. Тогда один из пытающихся быть учеником проверку, видите ли, устроил. Кинул его где-то на окраине Москвы специально, бросил просто, он все сомневался: «Мастер — не мастер». Мирзабай же, впервые будучи в Москве, спокойно добрался туда, где он жил, без всяких проблем. Просто смешно. Нельзя быть беременной чуть-чуть. Нельзя верить чуть-чуть — либо верь, либо не верь. Люблю я этого человека. Я видел Мирзабая в разных ситуациях, но он всегда был самим собой. Всегда. На базаре, на кладбище, в Институте востоковедения, в Звездном городке. Он всегда был самим собой. Дай Бог нам всем!

Однажды Мирзабай решил попробовать проституток. «Соблазн большого города». На Востоке все по-другому, не так, как у нас. Люди, живущие в провинции, в основном зоофилы, потому что проституток там нет, танцовщицы (вроде гейш) стоят очень дорого, а чтобы жениться, нужен калым. Поэтому зачастую козочками удовлетворяются. А тут, стало быть, Мирзабай решил попробовать «запретный плод». Поймал какого-то парня на автобусной остановке и говорит ему: «Хочу девочек!» Тот привел ему двух профессионалок. Они неделю к нему ходили, потом потребовали денег за работу. Он им: «Денег нет». Они: «Ковер давай». Он: «Берите!» Рассчитался — и все! Закончил с этими развлечениями. Ему же привязываться нельзя ни к чему. Он даже каждый день разные сигареты курит. Это один из дервишских принципов — ни к чему нельзя привязываться. Представляете себе, что это значит, если бы бомж привязался к «Реми Мартин», а на простой самогон уже не реагировал!

Когда мы организовали перезахоронение праха матери Мирзабая, со времени его выхода из тюрьмы прошло два года, но в родные места после долгого перерыва он попал впервые. Его там уже, можно сказать, похоронили. А тут он появляется. Мы его приодели — костюм «от Кардена», пальто «от Кардена», шапка меховая. По местным понятиям — замминистра, не ниже. Привозит прах матери из самой Литвы. А в тех краях месячная зарплата колхозника — мешок муки. Мирзабай же деньги из сумки достает. Встречала его вся деревня. Поминки были. Один из его двоюродных братьев рассказывал, что ничего не знал о приезде Мирзабая, но вдруг почувствовал, что надо ехать (он живет в другом городе), и приехал именно в этот день.

Утром поехали на кладбище. Хоронят только мужчины. Там уже все готово было — они ведь не могилы, а такой домик строят. Вот такое важное дело сделали. Дом, в котором остановились, находился напротив полузаброшенного дома Мирзабая. Я смотрел и думал: какой же маленький этот двор, а когда-то казалось, что он огромен, что другие дома едва видны. Казалось, целый мир там был. Мы все ходили с одним парнишкой по этой деревне и восхищались: «Шамбала! Все подстроено! Шамбала!» И действительно, такое впечатление, что ничто случайно не происходит. Шамбала! Все подстроено!

Я там видел такие вещи, которые нельзя объяснить разумом. Я думаю, что такие вещи происходят везде, но только вопрос, где ты их видишь, а где — нет. Там они были видны благодаря присутствию Мирзабая. А без него, конечно, не увидел бы. Шамбала, одним словом.

И вот односельчане сидят и понимают, что все, что Мирзабай говорил двенадцать-тринадцать лет назад, — правда, а они над ним смеялись. Смотришь на людей и видишь: у всей деревни мозги на другую сторону. Класс! Просто класс! Очень радостно было смотреть, как у этих людей мозги на место становились. Казалось, не он это приехал и не он двенадцать лет отсидел.

И каким он вернулся! У него квартира трехкомнатная в Ташкенте, он привез прах матери, он расплачивается за все. Здорово!

Я вспоминаю, когда-то человек двести с лишним наезжали к Мирзабаю, а реально учились — одиннадцать, и вот как мы об этом узнали. Однажды Мирзабай достает полотенца и дает их постирать женщине. Она постирала и вывесила сушить ровно одиннадцать полотенец. А потом мы узнали, что он сказал, указывая на эти полотенца: «Вот столько человек учатся, а остальные просто ездят».

Я помню, как один мой друг, тоже учившийся у Мирзабая, прислал телеграмму такого содержания: «Товарищи туристы! Не затопчите источник!» Однажды группа таких экзальтированных товарищей приехала к Мирзабаю, чтобы встретить с ним Новый год. И попала вместе с ним в тюремную камеру. В Бируни к Мирзабаю все хорошо относились, и милиция тоже: он многим помог, кого-то вылечил. Вот когда эта группа приехала, он милиционерам и говорит: «Бездельники приехали. Давай камера сажай. И меня тоже». В тюремной камере Новый год и встретили. Хотели с Мирзабаем — встретили с Мирзабаем, но в тюрьме. Ведь милиционеры их действительно закрыли на ключ и ушли встречать Новый год.

Мирзабай, конечно, беспощадно любит людей, беспощадно. Такого рода любви я не видел нигде и никогда. Всех. Такие «орлы» приезжали — я не знаю, какую силу надо иметь! А форма смешная — дурачок, деревенский мужик. Правда, мы случайно узнали, что он школу с золотой медалью окончил.

На мазаре Султан-Баба, где Мирзабай долгое время работал как мастер, вокруг этого целые спектакли разыгрывались, как мы потом поняли, учениками Мирзабая. Например, сидим мы как-то на кладбище этом, подбегает человек и нам: «Ах, Мирзабай! Я — его школьный товарищ. Он в школе учился плохо, совсем дурак был, а теперь — у-у-у! Большой человек!»

А другой раз другой мужичок подбегает: «Ах-ах! Какая умница Мирзабай! Я — его школьный товарищ. Он всегда отличником был!»

Однажды, когда мы были вдвоем и Мирзабай позволил войти с ним в резонанс (обычно он этого не позволял), я увидел, как работает команда его учеников. Учеников Мирзабая, которые там работали. Так один из них — по пояс голый — бегал по кладбищу с топориком и кричал: «Не забывайте Бога!» Другой собирал весь мусор, объедки и куда-то увозил на тележке.

Мазар Султан-Баба был местом работы Мирзабая. Он туда почти каждый день на попутке ездил.

Удивительное место — этот мазар. Во время сбора хлопка милиция кордоны выставляла, чтобы люди не покидали полей, не шли на кладбище. Все равно — прорывались. Там интересная жизнь течет: в одном месте барана режут, мулле дают; в другом — плов варят; в третьем — шурпу. Странная, на наш взгляд, тусовочка. Но дело в том, что у мусульман мазар играет совсем другую роль, нежели у христиан — кладбище. Само захоронение происходит иначе: строится глиняный домик, туда укладывают покойника и замуровывают. С течением времени все это разрушается и превращается в прах.

А это кладбище Султан-Баба — святое место, там хоронили еще зороастрийцы.

Людского праха — метра два, два с половиной. Там находится гробница известного мусульманского святого Султан-Бабы. Мирзабай нас водил к гробнице Султан-Бабы. Там бараке (духовая сила учения) святого действительно ощущается.

Есть на этом кладбище удивительный источник — яма диаметром метров восемь, где рыбы живут: несколько больших — внизу, слой выше — рыбы меньшего размера, еще выше — совсем мелкие, а в самом верхнем слое — вовсе малек. И эту рыбу есть нельзя. Она ядовитая. Нам рассказывали, что какие-то геологи не поверили этому, выловили ночью несколько рыб, зажарили их и съели. Умерли все. Из ямы вытекает небольшой ручеек, но рыба никуда не выходит. Большие съедают средних, средние — малых и т. д.

В том, как много значит мазар Султан-Баба для местных жителей, я на своем опыте убедился.

Я уезжаю. 31 августа. Билетов нет. Жду открытия кассы. Разговорились с каким-то парнем. Я ему рассказал, что приезжал посетить Султан-Баба… Открылась касса, подхожу к кассирше и начинаю ее уговаривать, изображая из себя умирающего. Потом сел на скамейку так, чтобы она меня видела, и, к счастью, держу распределенное внимание. И краешком глаза замечаю, как выходит из-за касс тот самый парень и делает мне знак, чтобы я подошел. Один раз. То есть если замечу, то замечу, а если нет — мое несчастье. Я заметил. Подхожу. Он меня представляет женщине, называя ее своей тетей, и говорит, что, когда он ей рассказал обо мне, она решила подарить мне билет на самолет на завтра.

Меня сажают в «газик». Мы едем в гостиницу. Она продает мне билет по нормальной стоимости.

Не знаю, как сейчас, но тогда там еще были эти социальные наследования, ниши для дервишей (я и женщин-дервишей видел), для пиров (пир — это руководитель суфийской общины классического типа)… Все население знает, что существуют пиры, существуют дервиши, существуют дивана…

В Средней Азии традиционная культура, несмотря на советскую власть, сохранялась. На внешнем мире была как бы сеть духовного сообщества.

Даже базар — это тоже структурированное определенным образом пространство. Там при входе сидит человек, при выходе — другой, в центре сидит какая-нибудь колдунья. По базару пройдешь — уже все знаешь, и про тебя все знают.

Как-то я летел в самолете рядом с очень интеллигентным человеком из Нукуса. Мы разговорились. Я поделился впечатлениями о Султан-Баба. И вдруг он мне говорит: «Там есть такой человек — Мирзабай. У него бараке пророка Мохаммеда».

Мирзабай, конечно, сознательно пошел на контакт с нами, потому что у него есть внутреннее убеждение, что старые традиции закрываются и что его функция — как-то передать это Знание на Запад (образно говоря).

Мирзабай приехал в Литву со своей матерью. Она жила и умерла в Литве, ухаживая за литовскими детишками на хуторе тех ребят, которые ее приютили у себя. Она не знала ни русского, ни литовского языков, но дети ее абсолютно понимали.

После перезахоронения они восстановили могилу — как будто она там лежит, приносят туда цветы, туда приходят их подросшие дети, то есть они оставили место, где поминают ее.

Когда Мирзабая арестовали, старушка никому не была нужна. В Вильнюсе ее тоже никто не смог пристроить, а эти ребята просто взяли и увезли ее в деревню — и все!

Сейчас Мирзабаю шестьдесят восемь лет. В последний мой приезд он очень много и подробно рассказывал о своем Пути. Никогда раньше он этого не делал. Причем рассказывал абсолютно открыто, при всех, ибо точно знал, что большинство ничего не услышит и не спросит, что эта информация вытеснится из сознания. Так уж устроены механизмы психологической защиты человека. Потому Мирзабай и говорит: «Никогда — минус, всегда — плюс». Вот и вся теория причинно-позитивного мышления.

Мне запомнился наш с ним визит к местному знахарю. Ужинали мы, плов ели и водочкой запивали. Когда в миске осталось на донышке только, я миску взял и все сам съел. Мирзабай эдак спокойно говорит: «Игорь жадный. Плохо». После ужина пошли все спать, и тут я понял, что мне не до сна — нужно срочно бежать в деревянный домик на огороде. Еле добежал — из меня фонтаном било…

И так — всю ночь! Я был измучен окончательно, сознание терял несколько раз. Хорошо, догадался мантру запустить. «Я здесь потому, что не знаю». Уже светало, когда я понял, что болезнь отступает, причем из меня полилась водка. И только мантра звучит… Такое вот было очищение — из меня столько вылетело, сколько я и за месяц, пожалуй, не съел. Уж я и не говорю, что где-то во мне резервуар с водкой помещался, как оказалось! А на рассвете вышел из дома сын знахаря и подает мне чистую белую рубашку — это по местным обычаям означает посвящение в ученики. Мирзабай обрадовался, быстро мою рубашку с меня снял, на себя ее надел и давай куражиться: «Ах, какая красивая рубашка! Ах, как она мне к лицу!»

Такой вот мастер живет в Ташкенте, настоящий суфийский мастер.

Кролики по-советски

Болото прелестей духовных лежит у ворот рая.

П. Флоренский

Для тех, кто не знает, готов сообщить: я — «заслуженный кролик Советского Союза». Был такой период в моей жизни, когда я вынужден был участвовать в различных экспериментах, проводимых под вывесками НИИ.

Ой, чего они со мной и другими только ни делали! И током «били», и приборами измеряли. Экспериментировали…

Примерно в 1984 году была команда — разогнать все группы: и йогов, и карате — всех. Причем если человек не ломался, шли на подлость: подбрасывали наркотики, оружие. Начались громкие процессы так называемых буржуазных «псевдолидеров». И когда и вокруг меня тучи сгустились уже так, что на работу никуда не брали, даже во вневедомственную охрану, один товарищ из Питера, врач, дал мне телефончик и посоветовал, если уж совсем туго будет, позвонить и заявить, что я хотел бы принимать участие в экспериментах. «Они ничем не помогут, но посадить уже не посадят, потому что ты будешь вроде бы в их системе».

Там все за свой счет. За свой счет едешь в какой-нибудь город, за свой счет питаешься и т. д. Эти эксперименты и достижения как раз к духовности не имеют никакого отношения. Это относится к различным сиддхам (высшим способностям), игрушкам разным. И я весьма доволен тем, что ситуация так сложилась. Там я понял, что разные вещи, по поводу которых слышны «ахи» и «охи», на самом деле давно уже известны, давно экспериментально применяются на практике. И там «туфту» не прогонишь!

Например, нужно решить такую задачку, внешне вроде простенькую: снять кожно-гальваническую реакцию на удар током (кожно-гальваническая реакция (КГР) — биоэлектрическая активность, фиксируемая на поверхности кожи). Всего лишь! А ведь это глубинная рефлекторная, автоматическая реакция организма.

Ситуация выглядит таким образом: вот — ты, вот — разные датчики, на тебе укрепленные, вот перед тобой — экран осциллографа, и ты за всем происходящим наблюдаешь. Перед началом эксперимента тебя еще накачивают определенным образом. Например: «Ах, Игорь Николаевич! У меня прибор сломался — только максимальный ток дает. Вы — как? Будете участвовать или откажетесь?» Накачивают то есть. «Ну что ж, — говорю, — давайте, бог с ним, буду участвовать, какая разница?!» Затем, конечно, следует максимальный для этого прибора удар электрическим током. И нужно снять кожно-гальваническую реакцию (инстинктивную реакцию организма, выражающуюся в изменении электрической проводимости кожи).

Нужно сказать, что это мало кому удавалось. Мне удалось — могу похвастаться. Правда, это не хвастовство — это факт такой. Проводимость кожи обычно при этом резко меняется. А мне удалось ее остановить.

Потом начинается нечто более сложное, когда нужно снять кожно-гальваническую реакцию не на удар током, а на угрозу такого удара. Когда ты слышишь: «Внимание! Сейчас включаю…» — а никакого удара не следует. Тело, конечно, включается: ведь опыт уже есть. Здесь, прямо скажу, из нашей группы на то время только у меня получалось.

Были и другие эксперименты. Так, на мне же мою методику проверяли: изучали, как определенные состояния влияют на человека, что при этом изменяется.

Кроме меня, были и другие «кролики», конечно. Один из друзей, например, любил развлекаться с показателями, характеризующими деятельность его организма: частота пульса, давление, температура и т. д. Вот его обвешивают различными датчиками, и он начинает рассказывать, какой у него сейчас пульс, какое давление и как они сейчас изменятся. Он, в принципе, мог их менять произвольно. Такие вот интересные фокусы. Хотя это вполне реальные вещи.

Экстрасенсорика — животное начало

Экстрасенс — это не сверхчеловек, а недочеловек, это нечто среднее между животным и человеком. Ибо, чтобы возбудить в себе экстрасенсорные возможности, нужно в первую очередь возбудить в себе животное начало. И тогда все легко получается.

Много было различных экспериментов, и масса людей была в это вовлечена. И чем больше я этим занимался, тем больше трезвел, тем глубже понимал слова Павла Флоренского о «духовной прелести» («Иконостас»), тем больше я убеждался, что вся эта мишура к духовности не имеет отношения и потому нет нужды этим специально заниматься.

Эта работа дала мне массу знакомств, общения, наблюдений. Помню, привезли из деревни одну бабушку. Она когда знакомилась, ручку эдак протягивала и представлялась: «Марья Ивановна, электросекс». Дело в том, что слово «экстрасенс» она не в состоянии была выучить. Так и стала «электросексом», хотя, конечно, была традиционным знахарем, опытным, умелым.

Вот так мы были тогда героями «научного фронта». У меня это продолжалось до 1988 года. Надо сказать, что программы эти до сих пор существуют, работают, более того, по моим сведениям, и возглавляют их практически те же люди. Одного я точно знаю. Кстати, весьма порядочный был человек — единственный, кто заботился о том, чтобы нас кормили, чтобы создавали человеческие условия проживания… Он по образованию — технарь, дважды доктор наук.

Но, повторяю еще раз, вся эта работа убедила меня, что сиддхи и духовность — суть вещи разные. Сиддхи, умения всякие — это в лучшем случае психотехника. По сравнению с психологическими проблемами жизни — это просто «мура», детские игрушки.

Военные ведомства, кстати, как еще с 30-х годов начали, так и по сей день психологией весьма интересуются. Я лично встречался с одним специалистом в области военной психологии.

Интересный человек, и история его замечательна по-своему. Он был послан военным советником в Индию для оказания помощи в реорганизации войск. Прибыл он на место — все вроде бы обычно: казармы, плац и т. д. Ему рассказали, как организована индийская дивизия, и, в частности, сказали, что в ее составе есть взвод факиров. Мой знакомый, конечно, удивился и, внутренне смеясь, попросил, чтобы его с ними познакомили. Вывели его на трибуну плаца, а взвод факиров поставили так, чтобы они голос услышать не могли. Нашего же офицера попросили мысленно отдавать взводу команды: «Смирно! Налево! Направо! Кругом!» — и т. д. Он и начал отдавать мысленные команды, ожидая посмешища. Каково же было его удивление, когда взвод выполнил их все безукоризненно. Тут уж, сами понимаете, не до смеха! Внутри у него что-то «щелкнуло», и он стал всерьез этим феноменом интересоваться. Потом индийцы отвезли его в какое-то место силы, где с ним произошла определенная трансформация. В результате он стал специалистом по подготовке «суперспецподразделений».

Конечно, обо всех своих изысканиях мой знакомый неоднократно и подробно докладывал непосредственному начальству, и когда он вернулся, ему для начала показали, как аналогичная работа поставлена у нас. Вот представьте себе: полутемный коридор командного пункта, у офицера в обойме пистолета патроны с резиновыми пулями. На него бежит солдат, офицер стреляет (мой знакомый из пистолета выбивал 99 из 100) и не может попасть. И так несколько раз. Всякий раз солдат добегает до него невредимым и бодро сообщает: «Товарищ майор, вы убиты». Представляете?! А в Индии — факиры, видите ли! Да у нас давно уже все факиры! Таковы результаты специальной, в том числе и психологической, подготовки.

С сыном другого моего знакомого был показательный случай. Парень как раз вернулся после службы в такого рода спецподразделении, где и тренируют, и кодируют, и т. д. Вроде обычный парень?! Вроде раскодированный?!

Пошел он как-то раз со своей девушкой в ресторан, а к нему восемь человек подвалили — конфликт ему навязали. Началась драка. Он себя сперва контролировал, но когда один из хулиганов ударил его железным прутом, в парне что-то сработало. Очевидцы рассказывали, что, стоя, с места он сделал прыжок-сальто назад, запрыгнув на крышу телефонной будки, после чего, уже не контролируя себя, этих восьмерых буквально разметал: пятерых убил, троих сильно покалечил. И, нужно сказать, его полностью оправдали, то есть он не виноват вовсе был, просто в нем сработал определенный кодовый сигнал, включивший соответствующую, встроенную в него во время военной службы программу.

Такой код внедряется в подсознание очень глубоко. Японцы говорят, что код находится «под пятым слоем». Закодированный человек идет на задание, имея перед собой только одну цель. Его могут поймать, начать пытать или колоть психотропные препараты, и он вроде «расколется». Больше уколоть — еще больше «расколется»! Только «туфта» это. «Туфта», вставленная в него психологом, отправившим его на это задание. Он и себя-то вспомнит до конца лишь тогда, когда вернется с задания к тому же самому психологу, который снимет поставленный ранее код.

Вот когда встречаешься с такими явлениями, то сразу осознаешь, что всякие наши переживания, наша жизнь, наши страдания — все это настолько поверхностно!!!

Срединный путь

А с другой стороны, я все время размышлял о том, как защитить человека от подобных воздействий, вроде описанного выше кодирования и т. п. И в конечном счете пришел к выводу, что духовный путь как раз и является путем к свободе. Прежде всего это свобода от всякого Мы. А поскольку человек освобождается от Мы, то и кодировать его бессмысленно.

У Гегеля есть замечательное выражение: «Кажимость объективна». Это жутко возмутило В. И. Ленина, когда он делал конспект, который назвал «Философские тетради». Однако, будучи практическим политиком, он этот постулат довольно часто использовал, и весьма успешно. Но беда в том, что он сам предал своего учителя и воспитал целую когорту людей, можно сказать, создал традицию, в рамках которой было принято предавать своих учителей. Прямая передача духовной силы учения — это цепочка благодарности, и когда она рвется, наступает духовная смерть учения.

Эдакие черепахи, предавшие свой панцирь! А ведь человек, предавший своего учителя, предает самого себя. Традиция, основанная Лениным, была очень живуча: Сталин предал Ленина, Хрущев предал Сталина, Брежнев предал Хрущева и т. д. Они все быстрее и быстрее предавали друг друга, пока тоталитарный социум не рухнул. А в демократическом государстве традиций не может быть. Идет эдакое «мельтешение», пока не сформируются две основные партии и несколько мелких вокруг для антуража. И начинаются политические игры. Причем страны бюрократической демократии оказываются в политическом плане более стабильными.

Ведь что такое «демос»? Это народ. То есть демократия — это власть народа. Подразумевается, что на вершине власти при этом оказывается лучшая часть народа — так называемая духовная аристократия. Но это как раз таки и заблуждение: власть встроена в социум, а аристократ духа — это человек асоциальный, свободный от социума по определению. В целом власть и духовность — вещи несовместимые: кесарю кесарево, а богу богово.

Есть, разумеется, своего рода традиции, изначально направленные на политику. Своего рода аристократическая мафия. Со своей структурой, иерархией и т. д. В частности, один из идейных лидеров русских декабристов тоже был масон. Разумеется, во время восстания его в России не было, и назад он не вернулся. Царские жандармы были людьми весьма квалифицированными, но выудить его из-за границы так и не смогли.

По Идрис Шаху* (шейх, одновременно профессор университета в Лондоне), масоны уходят корнями в суфизм, но, на мой взгляд, это не совсем так, хотя некоторые суфии участвовали в движении масонов. И, обратите внимание, масоны, опиравшиеся в известной мере на продукцию духовной традиции, оказывались живучими только как над- или межгосударственная организация. Попытка замкнуться внутри одного государства неизменно приводила к вырождению. В пределе они пришли к толкованию, что существует только одно настоящее всемирное государство — это государство масонов.

Что же касается суфизма, то именно Идрис Шах впервые ввел такое расширенное толкование суфизма, как традиции всех традиций. У него все из суфизма вытекает.

Конечно, подобные попытки были и раньше. Одно время, например, все традиции сводились к Гермесу Трисмегисту. Это естественное желание человечества — найти единый источник духовного развития, который как бы интуитивно ощущается.

Интересно, что современные генные исследования и подсчет поколений показывают возможность того, что все человечество произошло максимум от двух пар. Максимум! Таким образом, Адам и Ева, как их ни называй, реально существовали. Интересно, однако, что этот факт почему-то быстро был вытеснен социумом. Появилась, может быть, пара публикаций на эту тему, и… все. Казалось бы — такое открытие!!! Ан нет! Информацию эту никто не запрещал, но для социума она как бы не существует.

Говоря о духовных традициях, духовном знании, можно применить такое определение: «Истина одна, но положена на многих». И в этом аспекте становится совершенно ясно, что знание на земле существует только в форме людей. В этом смысле и человек сделан из людей. И чтобы найти себя как человека, он должен рождаться, рождаться, рождаться… Должен трижды родиться из двух маток: биологической и социальной. Тогда только он найдет себя как Человека! Este Homo! Се — Человек!

На пути познания себя человеку чрезвычайно мешает грубая логика. Чтобы познать реальность, необходимо, говоря математическим языком, научиться мыслить нечеткими множествами (когда движение мысли осуществляется не от одного объекта к другому, а от некоторого множества объектов, взятых одновременно, к другому такому множеству. Существует возможность научиться совершать с этими множествами, не разбирая их на отдельные структуры, все привычные логические операции, используя принцип стереовизуализации во внутреннем пространстве). С содержательной точки зрения — это то, что мы вкладываем в понятие «объем». Линейная логика стремится к предельному отграничению одного от другого и в конечном счете сводит все в точку. Это нужно помнить и перестраивать свое мышление.

Поэтому работа по достижению целостности пространства сознания весьма полезна. Необходимо работать с такими объемами, как «нечеткие множества». Без освоения этого способа думанья — нечеткими множествами — человек станет формалистом, хочет он того или нет. Это очень тонкая вещь, которой трудно научиться, еще труднее — научить. Но можно.

Нужно понимать, что при различных способах думанья — линейном, кольцевом, системном и т. д. — есть пространство между точностью и глубиной, и это и есть пространство реальности. Наука ущербна, потому что жертвует глубиной ради точности, а искусство ущербно, потому что жертвует точностью во имя глубины. Реальное же содержание находится между ними, на границе. И лишь когда человек научится оперировать нечетко отграниченными объемами, нечеткими множествами, — лишь тогда перед ним откроется путь ощущения происходящего в реальности. Вся притча в том, чтобы не свалиться ни в одну, ни в другую сторону — удержать баланс. Это и называется «срединный путь».

В космос поутру

Актуально жить без смерти, а не бессмертно жить.

И. Калинаускас

Однажды советский самолет посадили в Японии. Японцы специально построили аэродром в точности как наш — те же позывные и прочее. А истребитель ведь только по приборам ориентируется, окошки — это так… для ощущений. Ведущий и ведомый заходили на посадку. Но ведущий каким-то чудом успел среагировать, что-то мелькнуло не с той стороны, и садиться все-таки не стал. А ведомый сел.

Вот вам яркий и реальный пример жизни в разных потоках времени: один успевает среагировать на ситуацию, потому что для него время растянуто, а другой не успевает, потому что для него это только неощутимое мгновение.

Однажды во времени

Были случаи, когда люди, сидя в кресле, воспламенялись и сгорали. Это полтергейст, тонкие сущности. Был такой феноменальный случай, когда женщина сгорела, а ее одежда осталась целой. Но было и наоборот: сгорала одежда, а люди даже ожогов не получали. Аналогичные и другие феномены объясняет в своей книге «Физическая сущность времени» Альфред Бич, выдвигая следующую гипотезу: «Время зависит не только от гравитации и скорости, но и от внутренней энергии».

Бич различает интенсивность протекания временны2х процессов в разных локальных системах. Он пишет: «На характеристики собственного времени системы оказывают влияние внутренние объекта энергетические процессы». Поэтому в определенном состоянии для одного человека день — это бесконечная длинность, а для другого — мгновение, пролетел и не заметил. Таким образом, осваивая энергетику своего тела как локальной системы, человек может научиться управлять своим собственным, как принято говорить, субъективным временем. Не в этом ли главный ключ к долголетию?!

Бич приводит замечательный случай. В Белоруссии лет пятнадцать—двадцать назад во время тренировочных полетов самолет-истребитель пропал с экранов радаров. Пропал, как не было. Подозревали аварию, искали, но ничего не нашли. А ровно через сутки самолет вновь появился на экранах радаров, как ни в чем не бывало запросил посадку и благополучно приземлился. Когда летчику стали говорить, что он отсутствовал целые сутки, тот возмутился — нечего, мол, меня разыгрывать! Летчик рассказал, что ничего особенного он не заметил: ну, в облако залетел, ну, приборы заметались ненадолго… а потом приземлился.

Объясняя этот случай, Бич выдвинул гипотезу, что летчик встретился не с обычным облаком, а с некоторым специфическим образованием, которое называют «аборигеном Вселенной». В таких образованиях скорость времени намного выше. Поэтому на земле прошли сутки, а для летчика субъективно секунд двадцать—тридцать, не больше.

Официально зафиксирован также случай, когда взвод солдат на глазах у тридцати свидетелей вошел в облако и исчез. Одно круизное судно исчезло и появилось в том же месте только через год. Команда и пассажиры остались живы. До исчезновения судно подало сигнал SOS. А ровно через год отменило его: дескать, все в порядке, буря улеглась, все живы, судно исправно.

На Соловках был такой случай. Местные жители предупреждали приезжего, чтобы он не ходил в определенный лесок. Тот не внял уговорам, пошел… и вышел оттуда только через месяц, хотя сам был уверен, что прошло всего несколько часов.

Я припоминаю, когда мы с Борисом Тираспольским (поэт, писатель, переводчик, ныне суфийский шейх) различными исследованиями увлекались, он сказал мне: «Игорь! Наша задача — научиться управлять временем. Это возможно!» Я потом много раз убеждался, что Борис был абсолютно прав. Этой технологией можно овладеть сознательно, но, как показывают перечисленные примеры, это может происходить и спонтанно.

Помните, я рассказывал, как Сай-Баба по заказу зрителя дорогие часы материализовал? Бич и это объясняет разными темпами времени. Это подтверждает и эксперимент с Джуной, когда она записку прочитала за пятнадцать минут до того, как та была написана. Точно так же объясняются и эффекты левитации. Я, помню, пришел к Сергею Гражданкину (довольно известный человек в духовной тусовке), говорю ему: «Я пережил, что люди могут летать!», а он мне отвечает: «Это так — побочный продукт». Тут он на минуту чай пить перестал, передо мной открылось голубое пространство, в котором я отчетливо увидел летающих людей. Потом пространство это как бы закрылось. А Сергей по-прежнему сидит, чай пьет и сухариком заедает.

Мое физическое тело

Однако хотел бы предупредить: когда я предлагаю выйти в открытый космос в физическом теле, я не подразумеваю левитацию или что-то подобное. Надо сначала осознать себя как физическое тело. Ведь обычный человек не осознает — нет у него такой рефлексии, — что он есть (помимо всего прочего) физическое тело.

Характеристики этого физического тела могут меняться, что подтверждают и гипотезы Бича. Более того, я им заинтересовался именно потому, что в его книге можно обнаружить описание фактов, обнаруженных мной эмпирическим путем.

Занимаясь психоэнергетикой, человек меняется не только психологически и биологически, но и как физическое тело. Соответственно меняются его взаимосвязи с окружающей средой на уровне физики. Но в том-то и дело, что человек себя как физическое тело, как правило, не осознает. А это нужно сделать — осознать, что я есть физическое тело во Вселенной, такое же, как стул, стол, камень и т. д. Физическое тело с определенными характеристиками.

Кстати, наибольших успехов в изучении различных психофизических феноменов достигли именно ученые, которые априори рассматривали человека как физическое тело, а следовательно, изначально изучали его физическими методами. Только это и дало возможность сконструировать, например, прибор, показывающий человеческую ауру. Действительно, на экране монитора в цветном изображении, в реальном времени демонстрируется аура человека.

А вот когда удается осознать себя физическим телом, тогда можно выходить в открытый космос. Не буквально, конечно, «запулить» себя в космос, но пережить пребывание себя как физического тела в космосе. Это сильно отличается от осознавания себя «букашкой на таракашке по имени Земля».

Пуганая ворона куста боится

Бойтесь своих желаний, ибо они исполняются.

Мудрость древних

Последнее время я все чаще думаю о мотивации: как, из какого места человек должен захотеть второго и третьего рождения? Ведь жизнь человеческая на самом деле дает гораздо больше возможностей, чем средний человек в состоянии реализовать. Я очень хотел бы, чтобы у вас хватило мотивации пережить второе, а затем и третье рождение до того момента, когда вам поставят памятник на кладбище. Но выбор за вами!

Право на жизнь

Периодически коллеги затевают со мной спор: «Какое ты имеешь право сбивать людей с толку, коверкать их судьбу? Какое ты имеешь право брать на себя такую ответственность? Они же не ведают, что творят!!!» и т. д.

Я на это всегда отвечаю одинаково:

— во-первых, такое право дает мне сам человек своим обращением;

— во-вторых, я никогда не предлагаю сделать что-то такое, чего в человеке нет.

Конечно, в любом случае жизнь у человека одна и он вправе ее построить так, как сам того хочет. При этом я всегда говорил и говорю, что жизнь в социуме достаточно уютна, и в известной мере так называемая духовная жизнь — ничем не лучше, даже беднее в чем-то. Шансы преуспеть в социальной жизни и шансы преуспеть на Пути совпадают далеко не всегда. Каждый делает свой выбор.

Встречался я с одним парнем, который умирал из-за врожденного порока сердца, но не хотел вживлять в сердце искусственный клапан. Я убеждал его, что ничего в этом нет страшного: да, будет искусственный клапан, но продлится жизнь. «Нет! — ответил мне парень. — Я или буду жить как нормальный человек, или умру как нормальный человек». Это был его выбор, выбор мужественного человека, который во время службы в армии в мирное время был награжден боевым орденом. Он выбрал смерть. А ведь смерть — это та сторона бытия, которая обычно вытесняется сознанием, как бы игнорируется.

Жесткостью выбора и отличается Путь от Убежища. Я сознательно развел в книге два понятия — «убежище» и «путь», чтобы была предельная ясность. Не бывает так, чтобы человек, став на Путь, легко прошел его, собирая цветочки и ягодки. На любом пути бывают этапы, связанные с предельным напряжением духовных и физических сил, и надо, чтобы их хватило.

Легких истин не бывает

Нет нужды пытаться создать собственный облегченный вариант Пути. Это уже было. Но, предупреждаю, все попытки создать облегченный, ускоренный вариант достижения просветления заканчиваются созданием секты. Путь у каждого, разумеется, индивидуален, но основные этапы все равно совпадают. А чтобы стало веселее, я хотел бы вспомнить суфийскую притчу об Иисусе.

Идет как-то Исса-ибн-Мариам и видит группу озабоченных людей. Он их спрашивает: «Чем вы так озабочены?» Они отвечают ему: «Мы, видишь ли, узнали, что есть ад, и теперь думаем, как его избежать».

Идет Исса-ибн-Мариам дальше. Видит группу озабоченных людей. Он их спрашивает: «Чем вы озабочены?» Они отвечают: «Мы узнали, что есть рай, и думаем, как нам туда попасть».

Идет Исса-ибн-Мариам дальше. Видит группу веселых людей, которые пьют, едят, танцуют, поют, веселятся. Он их спрашивает: «По какому поводу веселье?» Они отвечают: «Видишь ли, мы узнали, что такое истина, и нам теперь не важны ни рай, ни ад».

Проблема выбора не так уж проста. Ведь, делая выбор, человек должен быть уверен, что это его собственный выбор, не навязанный ему очередным «я как мы» — друзьями, семьей, социумом и т. д. Поэтому я призываю вас стать свободными, освободиться от своей обусловленности разного рода Мы (от обусловленности, а не от Мы). Только тогда по-настоящему открываются собственные желания и устремления. Только тогда, в процессе выбора, становится возможным отделить главное для себя от второстепенного.

Кто читал книгу Лобсанга Рампы «Третий глаз», тот помнит, через какие страдания пришлось ему пройти, когда в семилетнем возрасте он ушел в монастырь, — физическая боль, обиды… Но он терпел, ибо больше всего на свете боялся быть изгнанным из монастыря и не постичь того, что считал для себя главным.

Так бывает лишь тогда, когда у человека существует реальный мотив, в соответствии с которым он и делает свой выбор.

Или туда, или сюда…

В смысле духовности, кстати, правильному выбору весьма помогает отработанность социальных программ. Потому что если человеку повезло и он относительно рано отработал все свои социальные программы, то у него есть шанс. Если же нет, то начинаются всякие слезы, грезы, истерики… А еще хуже — может произойти своего рода «стопор», замыкание. То есть до определенного этапа человек дошел, а дальше — все, дальше движения не происходит. Это — страшно!

Вот, например, парень у нас один обучался. На носу летний семинар. И тут ему неожиданно предлагают работу, о которой он после окончания института культуры мечтал три года. Ходил, просил, добивался, а после рукой махнул. А тут нате! Парень ко мне прибежал, спрашивает: «Что делать?» Я ему говорю: «О чем ты спрашиваешь? Ты же взрослый вроде бы человек! Элементарная проблема выбора стоит перед тобой: или туда, или в другую сторону!» Вот так-то!

Реальность и шутит, и помогает: лишь бы человек двигался! Но уж если решил не двигаться, то реальность тебя консервирует, «консерва» — она «консерва» и есть. Тогда ты реальности не интересен.

Вот еще один случай. Обучались у нас в Даугавпилсе в театральной студии два парня из Ленинграда. Один из них, разочаровавшись, решил бросить занятия и вернуться назад, на родной завод. Вернулся. Идет он как-то по заводскому двору, встречает знакомого. Тот его спрашивает: «Где ты пропадал? В отпуске был, что ли?!» А времени-то прошло много — год. Этот парень взял на неделю отпуск за свой счет и к нам в Даугавпилс приехал, чтобы рассказать! Поразительно: и обучение в театре-студии, и наши ночные бдения с интересными людьми, и романы, и роли… а на его заводе все по-прежнему. Никто ничего даже не заметил. Тут он и понял значение фразы о том, что люди спят. Он все-таки ушел. Но спасибо и на том, что приехал, поделился.

Таким образом, у человека был шанс изменить свою жизнь, но он его не использовал. А у некоторых людей нет вообще никаких шансов!

За час до жизни

Самое важное — выбить расхожее представление о том, что, мол, «всем все дано, все будут спасены, у всех есть бессмертная душа» и т. п. Чтобы человек проснулся! Чтобы человек закричал: «Караул! Пожар!» А это — очень трудно!

Если и оказывать помощь другому (когда он просит, конечно), то главное — правильно замотивировать человека. Есть у него мотивация — он сделает, продвинется. А нет мотивации — так и продвижения нет. Дело в том, что у каждого человека, в соответствии с его биографией, конечно, набор мотивов чрезвычайно узок. И ему очень трудно замотивировать другого, поскольку у того тоже узкий, но свой набор мотивов. Желание вроде у всех есть, а вот настоящей мотивации не хватает. И предложить свой мотив другому человеку весьма трудно. У него же свой собственный набор явленных ему мотивов. И может казаться, что вот этого-то он должен хотеть, а на самом деле его данный вопрос вообще не интересует. Это крайне важное звено в работе практических психологов: предложить человеку реальный для него мотив. И тогда энергия фрустрации, которая его невротизировала, станет энергией движения к цели. Человек, как правило, понимает, что энергию, которая его фрустрирует, можно использовать, но он не знает, чего для этого нужно захотеть. И человек невротизируется и начинает думать, что ему не везет, что жизнь у него не получилась, не понимая, что для реализации энергии нужна другая мотивация. Тогда то, что человека фрустрировало, превратится в огромную силу, которая понесет его в нужном направлении.

Это не новая проблема. Не надо думать, что ее придумали современные психологи, — она существовала испокон веков и занимаются ею давно. Лучше всего в этих проблемах разбирались дзен-буддисты, суфии и хасиды. Интересно, что все они как бы раскольники: дзен-буддисты откололись от буддистов; суфии — это раскольники в мусульманстве; хасиды — раскольники в иудаизме. Но все они были практическими психологами, которые работали с людьми, в отличие от служителей базовых религий, которые занимались в основном обрядами, ритуалами, но не людьми напрямую.

Хасиды существуют и сейчас, но это не те хасиды. Они тоже скатились к обрядам. Цадиков нет! Цадики — это мастера, учителя. Их при жизни всегда преследовали, чтобы не подрывали устои жесткой культовой системы. То же и с суфиями — их мусульмане часто преследовали; буддисты дзен-буддистов тоже не очень жаловали. В христианстве же церковь долгое время не принимала юродивых. Но, с другой стороны, чего можно ждать от церкви, которая давно продалась государству?! А вот перечисленные мной раскольники — они были практическими психологами. Поэтому много об их деятельности и сохранилось преданий и притч. Они помогали людям, люди их и запомнили.

Ты меня уважаешь?

Истинная чистота не в том, чтобы не лезть в грязь, — истинная чистота в том, чтобы, пройдя сквозь грязь, не забыть помыться.

И. Калинаускас

Жизнь есть способ существования белка в дерьме.

Латышский юродивый

Жизнь прожить — не биополе перейти

Для не имеющего творческой мысли — нет мира.

Бхагаватгита

Жизнь — это, конечно, штука сложная. И если правильно, с точки зрения психологии, описать, где на самом деле живет человек, то зачастую выясняется, что живет он в весьма ограниченном мире. И мир для него представлен очень маленькой своей частью и носит исключительно ограниченный характер.

Каждый живет в своем ограниченном замкнутом мире. Иногда вырывается в другой мир, но такой же замкнутый и ограниченный, хотя пространство, доступное осознаванию и переживанию, — это вся Вселенная!

Человечество и тысячи способов Быть

Есть такая древняя мудрость.

Первое духовное достижение — это пережить себя как часть Вселенной.

Второе духовное достижение — пережить себя частью Пустоты.

Третье, наивысшее, достижение — пережить себя как часть человечества.

Почему же пережить себя как часть человечества считается высшим достижением? Потому что человечество включает в себя всех (не только наших, но и чужих). А вот как часть Космоса — легко! Ну подумаешь, вот он, Космос, а вот я! Или частью Ничто — тоже нетрудно — относительно. А вот частью человечества стать и пережить это — очень сложная задача. Ибо тогда человек должен признать, что в нем есть все: и вся мудрость, и вся глупость, и все доблести, и все пороки — все… Такое вот изделие — человек! Кроме того, человечество содержит в себе тысячи способов жить, что самим своим фактом автоматически опровергает вашу личную точку зрения на то, как жить правильно. Оказывается, все способы — возможны! И если бы это было не так, то все, что не включается в мое отграниченное Мы, — вымерло бы. А ведь не вымирает! Значит, и другие способы жить — не менее эффективны и прекрасны, чем мой, частный способ?! Тут-то и наступает кризис.

Оказывается, мой частный способ жить — всего лишь один из ста тысяч возможных. Это очень тяжело принять, потому что: «А как же тогда жить? А что же правильно? За что, можно сказать, боролись?» А боролись, как выясняется, всего лишь за то, что нам кто-то внушил, за то, что автоматически восприняли от других и благодаря социальному внушению, внушению нашего Мы, считали ценным. И лишь поскольку такой кризис удается пережить, постольку удается продвинуться в переживании себя как части человечества. Вначале происходит постижение, и лишь затем следует преображение. То есть сначала человек понимает, что он не пуп земли, а уж потом начинает здороваться с соседями, потому что они тоже люди. Человек вдруг что-то понимает и вследствие этого преображается, изменяет себя и свою жизнь… Изменяются все ценности, другими становятся радости и печали, жизнь рассматривается под другим углом, и преображенный человек не может жить по-прежнему. Но в преображенной жизни ему просто не нужны, не существенны все накопленные страдания, они больше не привязывают его к миру, не служат опорой, не заменяют опыт и самодостаточность, и, самое главное, они больше не нужны в качестве оправдания себя и своей жизни. Труднее всего человеку расстаться со страданиями… Страдания — это ведь тоже победы, хотя и со знаком минус. И человек ничто так не любит и ни с чем так тяжело не расстается, как со своими страданиями.

Где ты будешь жить?

Очень трудно, но важно понять, пережить, что жизнь — одна большая игра: не твоя и не моя, а наша общая. Соответственно, нет жизни твоей или моей, а есть наша, общая, социальная. И в этой общей жизни можно сознательно выбрать свой уголок, место, где ты будешь жить. Жизнь становится игрой, где ты и есть главная игровая фигура. И сам же этой фигурой ты обязан играть, потому что игра есть игра, и если ты не играешь фигурой сам, ею будет играть кто-то другой. Тогда становится возможным то, что у К. Кастанеды названо так красиво, — «контролируемая глупость».

В порядке отступления можно сказать, что у Карлоса Кастанеды в книгах много красивого. Я однажды Мирзабая спросил, как он к этому относится. Он ответил просто: «Это сказка, но в ней есть много поучительного». Действительно, мне тоже кажется, что книги Кастанеды можно рассматривать как своеобразный сборник притч.

Но возвращаемся к теме: жизнь — твоя, и ты сам ее контролируешь. А иначе все жутко примитивно: реализация детских сценариев, семейных проекций, социальное программирование и т. д. Вообще жизнь устроена довольно банально. Но жить надо! Потому что если ты человек живой, рефлексирующий, то, стало быть, призван что-то с этой жизнью делать.

Внимание: живем!

И значит, надо жить среди людей, общаться с ними и постоянно осознавать себя. Это трудно, ибо жизнь устроена хитро: чуть расслабился — и уже отождествился с ситуацией, уже утратил над ней контроль, уже не ты живешь жизнь, а она живет тебя. Потому нужно постоянное внимание. Где внимание — там и самосознание. (Самоконтроль самосознание не заменяет.)

А чтобы не ловиться на популярные лозунги типа «давайте от всего освободимся и все пойдем по духовному пути», нужно помнить, что есть «свобода от» и есть «свобода для».

Проблема — не в «свободе от». Потому что нормальный человек, здраво рассудив, поймет, что освободиться мы можем разве что от «цепей»: от цепей, привязывающих нас к образу себя, к своему «единственному» образу жизни, — и все! Больше освобождаться по большому счету не от чего. Встречаются, конечно, бунтари, норовящие порвать все цепи, все привязанности, перевернуть всю жизнь. Ну а дальше что? Здравомыслящий человек должен понять: все, что у нас в этой жизни есть, — это такая мелочь! И терять тут особо нечего.

Другое дело — «свобода для». Ведь мир прекрасен и безграничен. И для него стоит освобождаться, освобождаться и освобождаться…

Интересно, что на госэкзамене по философии мне попалась тема «Личность и общество». Парадокс, но только эта тема меня и интересовала по-настоящему. Я, помню, себя отпустил и пошел рассуждать про инфернальность бытия. Ну, могу же я себя отпустить хоть раз за время обучения?! Профессор, как про инфернальность бытия услышал, спросил: «Как такое течение называется?» Я ему: «Экзистенциализм». — «Спасибо, — говорит, — пять. Идите». Было это в 1971-м — колорит времени, сами понимаете, ни о какой инфернальности рассуждать в общем-то не позволял (во всяком случае, в нашей стране и на свободе).

Инфернальность, как вы, вероятно, знаете, — это безысходность, предопределенность, своего рода закрытая ситуация — инферна. То есть ситуация, из которой нет выхода. Экзистенциалисты, считавшие себя довольно мужественными людьми, говорили, что инфернальность бытия есть главная проблема жизни человечества, ибо каждый шаг от рождения есть шаг к смерти. Действительно, такая проблема существует, но на самом деле проблема — вовсе не в смерти, а в жизни.

Смерть, разумеется, инфернальна, неизбежна. Это понимает каждый человек, так как ни разу в своей жизни не видел и не слышал, чтобы кто-то ее избежал. Это событие (смерть) сознанием рационализируется, вытесняется, хотя незримо, конечно, присутствует как факт, с которым хочешь не хочешь, а столкнуться придется. Но раз уж мир так устроен, то проблема, очевидно, не в смерти. Проблема в том, что делать в промежутке между рождением и смертью — в жизни. Эта задача актуальна для каждого.

По отношению к человеку, живущему по законам Великого Среднего, позиция социума проста и понятна: человек есть звено в цепи поколений, и как предыдущие поколения заложили основы жизни поколения нынешнего, так и человек обязан обеспечить условия для жизни поколений последующих: детей, внуков, правнуков и т. д. Другой позиции в Великом Среднем не может и быть. На этом выстроена вся социальная психология. Но есть ведь и психологические окраины.

Есть маргинальные окраины — бандиты, люмпены и т. д. Но есть и духовные окраины, где люди как раз и заняты тем, чтобы найти смысл в самой жизни. И многие духовные традиции ориентированы именно на поиски смысла в рамках жизни, а не за ее пределами.

Как вариант решения этой проблемы существует знание, что продолжительность жизни измеряется не астрономическим, а психологическим временем, то есть объемом и глубиной проживаемого. В аспекте реального проживания за сто лет, например, можно психологически прожить, скажем, два года, но можно и наоборот: за два года — сто. И тогда актуальным становится жить без смерти, а не бессмертно жить. В силу этого, когда меня спрашивают, планирую ли я последующую реинкарнацию и что я собираюсь делать после физической смерти, я неизменно отвечаю, что для меня это не актуально. Наступит физическая смерть, тогда и буду другой жизнью заниматься, а сейчас я жив и «жить надо!». (Это, кстати, цитата из Мирзабая.)

Сущность жизни — человеческая сущность

Как только я научился видеть сущность (в данном контексте видеть сущность означает владеть специальным состоянием сознания и психики, при котором возможен глубокий резонанс с сознанием другого человека — естественно, с его разрешения, — что дает возможность визуализировать образ этого человека в возрасте, в котором он пережил тяжелую эмоциональную травму, что обычно приводит к остановке развития инструментальной сущности, то есть совокупности отношений с миром, на базе психоэмоциональной сферы. Возможен также диалог с этим образом. И этому можно научить), а следовательно, наблюдать конфликты между личностью и сущностью, меня чрезвычайно интересовала проблема, как реально высвободить сущность. В чем-то тут несовершенство жизни! Вроде сущность освобождать надо, а освободишь ее — смотришь, она и сделать ничего не может. Опять ей личность и индивидуальность нужны; возвращаешь личность, а она такая же неразвитая, как была.

Мы даже как-то с группой товарищей эксперимент проводили. Разработали специальную методику и путем группового усилия одному из нас личность как бы отключили на время. Дали ему возможность жить напрямую от сущности, приняв на себя выполнение функций его личности. Полгода длился этот эксперимент. На протяжении этого срока он нас, конечно, подпитывал идеями всякими, наблюдениями, переживаниями. Но когда ему «вернули» личность, то выяснилось, что перед нами тот же человек и ничего принципиального с ним не произошло. Все та же «дикая» (не управляемая самосознанием) личность.

Другой пример.

Мой знакомый и тезка — тоже Игорь, живущий под Питером и являющийся последовательным христианином, — работал с группой учеников, обладавших исключительно «дикими» личностями. Он считал, что может работать с сущностью, полностью игнорируя личность. Через некоторое время он признался мне, что эксперимент был неудачным, что нельзя игнорировать личность, ибо без нее не пройти: она ворота в мир духовности, как реальности, где можно действовать.

И потому у развитого человека и личность должна быть развита. Строго говоря, у развитого человека личность должна быть развита до никакой, то есть всякой, что позволяет снять конфликт между личностью и сущностью и полностью соответствовать принципу «время — место — люди». Человек может быть кем угодно, каким угодно, таким, каким хочет быть в данном месте в данное время с данными людьми. Но он знает, чего хочет, и потому, изменяясь, не теряет себя, то есть свою сущность.

Индивидуум и статистика

Для знающего — просто.

Мудрость древних

Достаточно часто приходится слышать вопрос, можно ли изменить человека, «переделать» его. Я всегда отвечаю, что сделать или переделать себя человек может только сам. Ему, в принципе, можно помочь, но и это довольно сложно. Мою позицию хорошо иллюстрирует следующая суфийская притча.

Ученики часто задавали своему Учителю один и тот же вопрос: «Как помочь бедным людям стать богаче?» Однажды Учитель обратился к ученикам с просьбой найти самого бедного в городе человека, посмотреть, что он делает и где живет. Через некоторое время ученики докладывают, что такой человек найден, он попрошайничает на базаре, а живет в лачуге у реки, за мостом. «Хорошо! — сказал Учитель. — Возьмите пачку денег и положите ее на мост непосредственно перед тем, как по мосту пройдет этот бедный человек. Может быть, нам удастся ему помочь!»

Ученики все выполнили, как им велел Учитель, и с нетерпением ждали результата. Вот бедняк перешел мост. Ученики окружили его и стали спрашивать: «Ну как? Ну что на мосту?» Бедняк был ошарашен: «А что на мосту?» — «Разве ты там ничего не увидел?!» — не унимались ученики. «Нет! — отвечал им бедняк. — Я так часто переходил мост, что в этот раз у меня появилось желание перейти его с закрытыми глазами».

Как видите, можно искренне хотеть оказать помощь, но она не всегда бывает принята! Ее еще нужно увидеть!

Тут вижу, тут не вижу

Для меня всегда существовали два важных аспекта отношения со знанием. Первый — это когда теория подтверждается на практике, то есть когда что-то теоретически освоил, осознал, и в жизни это находит подтверждение. Хотя, с другой стороны, в силу, наверное, внутреннего устройства мне также интересно наблюдать, как жизнь опровергает теоретические знания.

И второй аспект — невозможность подчас передать другому человеку свои знания, свое понимание.

Я читал про какого-то знаменитого советского физика, что на всем земном шаре, с профессиональной точки зрения, его понимали только три человека. Поэтому даже при нашем «гнойном» режиме, в середине 30-х годов, его выпускали за границу. Нашлись все-таки умные люди, которые как-то смогли объяснить Сталину, что только четыре человека на Земле это понимают и что им нужно встречаться, общаться. И если нашего физика не пускать, то он, а значит, и советская физика могут сильно отстать в определенной области. Меня это потрясло! Можете себе представить?! На земном шаре живет огромное количество людей, а этот человек может поговорить только с тремя. Все остальные его просто не поймут.

Люди в силу нашей культуры, нашего воспитания в основном настроены на статистику. Во всем: во взглядах на себя, на мир. Замечается только то, что укладывается в статистические характеристики. И поэтому человек, которого поймут еще лишь трое, остается незамеченным другими людьми. Его для них просто не существует, он как бы артефакт (в этом значении — то, чего не может быть, мягче — то, что не укладывается в общепринятые нормы и понятия), а артефакты статистика не учитывает. В силу такой настроенности масса людей остается как бы «за скобками». Да, был такой физик! Да, позаботились о нем в окружении вождя! Но ведь это все было известно только в очень узком кругу, для других такого события не было. Это позволяет вывести своего рода показатель, отражающий степень вписанности человека в Великое Среднее — показатель определяется тем, какие события для человека являются вероятными, а какие нет. Человек, например, воспринимает события с вероятностью 1:100, а 1:1000 уже не воспринимает.

Уже потом в книге Павла Васильевича Симонова «Эмоциональный мозг» я наткнулся на информацию, что в мозгу человека есть четыре специальные структуры, которые отвечают за реакцию на вероятность события: малую вероятность и большую вероятность. И индивидуальное свойство выделять разную вероятность событий, как оказалось, в общем-то — фундаментальное качество человека. Это очень важный момент в понимании человека — существует ли у него ситуация недореализации.

Нужно прежде всего посмотреть, что для данного человека является маловероятным событием, то есть настолько маловероятным, что его как бы и нет, оно — «за скобками». Это очень интересная характеристика, о которой практически нигде не написано. Причем рассказать об этом трудно, а сделать очень просто. Вот, например, есть редкие события, редкие для определенного уровня информационной подготовленности человека. В частности, я рассказываю что-то, идет беседа о разных вещах, и становится видно, кто и как реагирует на полученную информацию. У кого-то реакция видна, а кто-то, и это видно, выйдет из ситуации и не вспомнит о рассказанном — ну просто для него этого не было. Таким образом, в его информационном восприятии такая вероятность события не укладывается.

Допустим, вероятность события — 1:1000, а у него в информационной восприимчивости такой вероятности вообще нет. Конечно, это не всегда сразу обнаруживается. Так, когда находишься в пространстве другого человека, возникает иллюзия понимания. Вот я, например, говорю о чем-то, говорю ясно, на русском языке (я вообще иностранных слов не люблю и стараюсь ими не пользоваться), пока говорю — все всем понятно. Но стоит человеку оказаться в своем пространстве — и содержание сказанного как-то сразу сужается, определенная часть ее пропадает вовсе. Оставшаяся же становится менее понятной.

Сколько раз уж это наблюдали! Спрашивают: «Ну, расскажи, о чем там Игорь Николаевич говорил». А в ответ только: «Ох! Ах! Ух!» — «Это понятно, а по существу?» — «Ну!!!» — и все, и сказать уже нечего. В лучшем случае попытаются свести все к короткой формулировке. Она-то как раз и показывает, какая часть лекции уже отрезана.

Привет из-за границы

Некоторых людей, редко, правда, каким-то образом удается вывести на границу сознания, то есть показать, что сознание имеет границы. А иной раз это никак не удается. Объясняешь человеку, что у сознания есть граница, а он не понимает — ну никак! То есть человек, конечно, старается, но у него не получается. Он боится самого понятия — «граница». Здесь возникает великий тормоз — страх, даже неосознаваемый. Потому что само по себе событие — обнаружить границу сознания — оно чрезвычайно.

Конечно, у каждого человека — своя граница сознания, но есть и граница сознания как такового. Кроме того, есть вещи, которые не предназначены для понимания. Их нельзя понять, их можно познать только через переживание. Они есть — и все. Их можно только пережить. Есть такое понятие — сопереживание…

Так, человек, находящийся в пространстве Учителя, двигающийся в этом пространстве, через сопереживание может освоить какие-то важные вещи, которые не поддаются обычному, привычному «пониманию». Ибо как бы ни была выстроена человеческая рационализация, она такую информацию просто не пропускает.

Есть люди, у которых уровень допустимой вероятности события вряд ли превышает 1:50. То есть все события, ими осознаваемые, есть события высоковероятные. События маловероятные для них как бы не существуют, их нет и быть не может. И весь мир состоит только из высоковероятных событий, как в телесериалах. Поэтому такие люди легко смотрят знаменитые телесериалы: в них ничего не напрягается, все события стандартны, высоковероятны. Независимо от того, где происходит действие фильма — в Мексике или Америке, — все события узнаваемы. Потому что есть среднестатистическое расписание человеческой жизни: что должно произойти по статистике, когда, в каком возрасте, какова общая продолжительность жизни и т. д. Причем все это в двух «версиях»: одна — это у нас, а другая — это у них.

Мы и Они — два таких расписания. Поэтому чем точнее предложенные события укладываются в известное расписание, тем лучше, тем легче они понимаются, усваиваются. В связи с этим, чтобы воспринимать жизнь как можно полнее, надо постоянно увеличивать, расширять для себя вероятность событий — 1:50, 1:100, 1:1000 и т. д. Я постарался занять в жизни позицию вечного ученика. Нет еще такого человека, который бы меня чему-нибудь не научил. Все — от малышей до людей преклонных лет, — все меня чему-нибудь да учат.

Учить любят все. Удержаться от этого человеку почти невозможно. И это не зависит от уровня образованности, интеллигентности, информированности, воспитания — учат все! Поголовно!.. Меня и Аркадий на этом ловит — на раз, и мой сын, когда я ему подставляюсь, «подлавливаюсь». Потому, наверное, что учить — это победа, а учиться — это как бы поражение. Вот учить — да! Победа! Хотя бы сам факт, что тебя слушают, а ты им все объясняешь… Так что стать в позицию ученика — заведомо труднее.

Возвращаясь к телесериалам, замечу: дело ведь не в том, кто смотрит, и не в том, где происходит действие. Важно не то, как люди называются (мексиканцы, бразильцы, американцы или русские), и не то, как их зовут (Томы, Хуаны, Эльдорады), а то, что с ними происходит на экране. Главное именно это, ибо это понятно, это описывается понятным каждому уровнем вероятности события, это вписывается в среднестатистические характеристики. Отсюда — легко понять и легко запомнить. Поэтому и смотрят.

Что-то с памятью моей стало

В работе, посмотрите, человек обращается, например, за помощью, осознавая в данный момент, что самостоятельно он не в силах справиться с ситуацией. Таким образом, в данный момент у него было своего рода просветление. Но!.. Стоит оказать ему помощь — и он этого может даже не понять и не вспомнить! Очень ярко такие отношения видны в спорте. Тренер всегда мечтает найти талантливого спортсмена, выучить его, чтобы он стал чемпионом. Пусть так! А дальше?

Спортсмен этот выучился, достиг… и начинает думать, что успех — только его заслуга: он прыгал или бежал. А тренер тогда кто? Это тот, кто за его счет ездил на сборы, на соревнования. Вот как все переворачивается! И так в любой ситуации. В помощи духовной — то же самое. Мне было очень тяжело, пока я не понял, насколько автоматична такая реакция у большинства людей. Мне это казалось невероятным: как же так — вместо «спасибо» реакция избегания?! Уже потом я осознал, что такая реакция, наверное, и есть высшая награда. Хотя, конечно, в такой ситуации ты не можешь поступить в соответствии с законами Великого Среднего — ты подставляешься, а по законам Великого Среднего надо обязательно подняться над.

Последовательность, последствия, следы

Но почему же вообще оказывается возможным помочь? Потому что, как мне представляется, человек вообще невнимателен к другому человеку, но зато внимателен к тому, что происходит. Нас так воспитывают: то, что происходит, кажется намного важнее того, с кем это происходит. В этом и заключено пространство для творчества. Потому что одно и то же действие может иметь абсолютно разные последствия: для одного, для другого, для третьего и т. д.

Но человек этого не улавливает. Он считает, что, допустим, можно идти в такую-то ситуацию, поскольку там все понятно, известно и результаты ожидаемы. Но он не понимает различия последствий для разных людей. Для этого нужно быть профессионалом. Это творчество, интуиция.

Вот, казалось бы, простая ситуация. Сидим за столом, ужинаем, выпиваем, разговариваем. Сюжет простой. Ничего особенного не происходит. Это же по телевизору показать — никто даже не удивится, поскольку все ясно, все знакомо, ничего необычного. Правда, темы за столом какие-то странные возникают. Но это не так важно, ибо никто не смотрит на темы: важнее — у кого с кем какие отношения. Поэтому фильм покажется скучным: ведь никто ни с кем не ссорится, никто коварных замыслов в предыдущей серии не подготовил. А вот то, что эта простая ситуация будет иметь разные последствия для каждого из собравшихся, — кто же это видит? Еще больше: кто видит, что эти последствия можно изменить — усилить или ослабить, слегка поворачивая ситуацию влево-вправо и оказывая нужное воздействие на соответствующего человека? Это видит только тот, кто умеет, обучен с такой ситуацией работать. И это просто, если знать как. Древняя мудрость гласит: «Для знающего просто». Я это знаю, но как объяснить?

Таким образом, поскольку точному вычислению ситуации не поддаются, важно развить в отношении людей особого рода интуицию.

Я лично, с двенадцати лет бессознательно и с четырнадцати — сознательно, интересовался именно людьми — ни радио, ни кино, ни мороженым, а людьми. Для меня каждый новый человек был как приключение, было интересно: «А кто он? А как он?» Так, вероятно, я и развил в себе эту способность. Поэтому и сейчас, если ко мне обращаются за какой-нибудь помощью и я вижу, что способен помочь, я могу прикинуть для такого человека график примерно на шесть-семь лет вперед (но только в том случае, если человек обратился ко мне с такой просьбой). Это, наверное, просто дар такой у меня… И я могу достаточно точно предсказать человеку необходимые действия на три-четыре года как минимум и, соответственно, их последствия, причем довольно точно. Хотя до конца, наверное, не могу объяснить, как это мне удается. Вот что такое интуиция по отношению к людям.

Нужно поднатужиться!

Без труда не вытащишь и гения из себя.

Абу Силг

Люди очень часто жалуются, что жизнь у них не складывается, не получается. Но беда в том, что они не видят реальной причины своей неустроенности.

Чтобы выстроить свою жизнь, нужно прежде всего выстроить отношения с самим собой. Пока же у человека нет отношений с собой, его жизнь складывается случайно и как результат — часто «не получается».

Отношения с собой

Что же это такое — отношения с собой? Личность, конечно, по этому поводу никаких объяснений не дает. Она ведь только часть хозяйства человека. Чего ради часть будет давать пояснения о хозяине?! Если он появится, уже не будет такой «лафы». То есть, следуя знаменитому изречению: «Возлюби ближнего, как самого себя», сложнее всего — выяснить: а как же я к самому себе отношусь? Потому что к другим человек никак не может относиться иначе, чем к себе. Таким образом, чтобы увидеть свои отношения с собой, надо посмотреть на свои отношения с другими, это и есть проекция отношений человека с собой. Но это-то и пугает!

Понимаете, ведь человек, как правило, отношения с самим собой не осознает. Когда кому-нибудь говоришь, какие у него отношения с собой, какие у него отношения с другими, это вызывает жуткий протест. Потому что отношения с другими любой человек более или менее осознает. И как же так? Это вот и есть мое отношение к себе? Как это может быть? Как же себя любить? А как вы думаете, знаменитый восточный принцип взаимоотношений Ученика и Учителя для чего? Для того чтобы учитель мог показать ученику его самого и выстроить какие-то новые отношения к самому себе. Как, например, человек может понять, что он самого себя стесняется? Он получает шанс понять это, глядя на свои отношения с другими людьми. Осознав, что это проекция его отношения к себе, он поймет, что у него с самим собой очень своеобразные отношения — застенчивые.

Вот другой пример. Один товарищ сказал: «Что такое „я как я“ — ничего?!» Он, стало быть, боится пустоты, он боится обнаружить там слабого неуверенного человека с порочными наклонностями. Но чтобы это пройти, нужно просто понять, что ты такой же, как все. Ничего сверхъестественного в тебе нет, а твои порочные наклонности столь же порочны, сколь и непорочны. Все это обычный набор. Самое главное — признать банальность. Если ты признаешь банальность — у тебя есть возможность что-то делать. Если тебе не хватает мужества, понимания, чтобы признать банальность, ты ничего не сможешь сделать, потому что все равно будешь жить в иллюзии. И это даже не гордыня, поскольку истинной значимости самого себя нет, а создается основанная на жизненных фактах некая ложная значимость себя. В этом тоже не хочется признаваться: «Кто же поддержит?!»

Я всю жизнь хвастался, специально, сознательно. Это у меня появилось лет в четырнадцать. Именно хвастался, чтобы противостоять социальному давлению. (Я дразнил социум всякими выходками, хвастовством, чтобы просто защититься от давления, что я какой-то не такой. Знаете такой стишок: «И ты какая-то не такая, и я какой-то не такой…»)

И если человек, например, себя стесняется, он, естественно, хочет это компенсировать тем, что он какой-то сверхнеобычный. И поэтому женщина или мужчина, находящиеся рядом, должны будут доказывать всем, в том числе и ему самому, что он значим. Человек попадает в полную зависимость от такой ситуации. Потому что, вместо того чтобы решать свою проблематику, пытается ее компенсировать таким вот образом. Естественно, он попадает в полную зависимость от близкого ему человека.

А тот, кто иногда вздрагивает в холодном поту от понимания того, что он безграничный эгоист и все для него пустое место, — он, естественно, будет развивать в себе качества социального альтруиста, доброго человека, внимательного, заботливого, чтобы никто не догадался, что за этим в действительности скрывается. Так человек все время и играет в подобные игры, вместо того чтобы для начала выяснить: я такой же, как все; а потом: при всем при этом есть во мне все-таки реальная уникальность.

Но, с другой стороны, осознание своей уникальности тут же сделает человека абсолютно одиноким. Начинается второй барьер. Зачем я буду свою уникальность реализовывать, если она делает меня одиноким? То есть главная программа, нарушающая нормальное отношение с самим собой, — это программа, что я должен быть кому-то нужен и, не дай Бог, я не буду никому нужен.

План по «нужности» населению

Программа «я должен быть кому-то нужен» — это даже не страх одиночества. Это социальная программа. Это страх социума, что ты из него выйдешь. Страх мамочки, что ты ее оставишь. Я должен… быть нужен… Должен… Стоит это все перевернуть и сказать: мне нужно первое, третье, десятое… все! Ты уже в другом месте. Если пойдешь не от того, что ты нужен, а от того, что тебе нужно.

Что такое «я должен быть нужен»? Почему так страшно быть никому не нужным, хотя бы с точки зрения банальной логики? Ну, не нужен никому. Ну и что?! Это их проблема! Что мне по этому поводу переживать?! Ну, не нужен — и бог с ними, главное — чтобы я сам себе был нужен. Но человек все время занят внешней частью — чтобы быть кому-то нужным, кому-то себя всучить. А раз надо всучить, значит, надо показать товар лицом. А раз надо показать товар лицом, то зачем мне знать самого себя? Мне нужно знать только одно: какой я нужен, таким я и стану. «Если я тебя придумала, стань таким, как я хочу».

Теперь то же самое перенесите с отдельного человека на все человечество. Вам же человечество говорит: «Стань таким, каким ты мне нужен, каким я тебя придумало». Пошлите его куда подальше. Это же ваша жизнь!

Я всю жизнь так. Если мне говорили: вот, мол, народная мудрость гласит, что если сто человек говорят тебе, что ты пьян, а ты трезв, — значит, ты пьян. Я говорю им — нет! Стоит поддаться социальному давлению — и ты уже исчез. Ты — игрушка в руках других людей, ты уже забыл, что ты есть и зачем родился. Ты занят бесконечным удовлетворением чужих желаний.

Мне говорят: «Вот вы — „Зикр“, автор книги, — вы же кому-то нужны?» А я отвечаю, что меня это абсолютно не волнует. То, что произошло, то уже произошло.

Человек должен рационально сделать усилие и понять: проблема не в том, чтобы он кому-то был нужен. Проблема в том, чтобы он себе был нужен. Какая разница, что станет говорить княгиня Марья Алексевна?! Это ее занятие, это значения не имеет. Мы же все время хотим быть «цацей». Причем не в своих глазах, а в глазах других. Ну, ладно, хочет человек быть «цацей» в собственных глазах — куда ни шло. Так ведь еще и «плюс-подкрепления» дайте… И при этом он абсолютно не понимает, отчего именно так у него складывается жизнь, а не иначе.

Какая там жизнь?! Она, как собачка, смотрит на тебя — дай поесть! Поэтому и в семье получается: пока женихались — все было хорошо, поженились — все испортилось. Что такое? Что случилось? Стали жить вместе, а никто, оказывается, не хочет жить вместе. Либо один партнер взваливает на другого свою жизнь, говоря: «Все — теперь ты должен заниматься моей жизнью», либо выясняется, что жить-то собирались оба по отдельности. А семья — это так… социальная необходимость.

Из-за таких вещей, с одной стороны, вся жизнь людей кажется безумно смешной, а с другой стороны — вызывает сочувствие, потому что смотришь и думаешь: «Ну что же такое, человек? Что же ты не живешь? Что же ты ерундой-то маешься всякой?»

Вместе со страхами

Раньше у меня была иллюзия, что стоит только соответствующее знание человеку открыть — и все изменится. Потом я понял — ничего не изменится в подавляющем большинстве случаев, ибо помочь можно только человеку, который хочет, чтобы ему помогли. То есть тому, кто уже осознал, что ему нужна помощь. Когда человек хочет ошибиться, ты хоть поперек рельсов ложись — он все равно сделает свою ошибку.

Беда в том, что в людях всегда почти страх просыпается: «Если я никому не нужен, значит, у меня не будет ни еды, ни жилья…» А кто им это сказал? Откуда им это знать? Откуда в них такое убеждение? Оно социумом воспитано и через родителей поддерживается: «Если ты этого не сделаешь — никому не будешь нужен и конфетку не получишь!» Да только все это глупости; наоборот, ты получишь во много раз больше. Потому что вокруг тебя разгорится жаркая борьба.

Представляете, вот человек, который может жить без беспокойства о том, нужен он кому-то или нет, он может об этом не говорить, но социальные инстинкты есть у всех, и все чувствуют, что этому человеку не важно, нужен он кому-то или нет. Да вы что? Цена резко возрастает, немедленно причем. Начинается жуткая возня. Каждый думает: «Ну, вот я так сделаю, чтобы он захотел быть мне нужным». Не на сознательном уровне, конечно. Это рефлекс.

Во-первых, ты мгновенно становишься вожаком, мгновенно. Ты обретаешь такую силу, что просто сам диву даешься. У меня рефлекс протеста был изначальный — с тех пор как меня с лестницы уронили. В том смысле, что у меня всегда было сознательное желание делать какие-нибудь «подлянки» социуму, дразнить его, совершать поступки, которые ни в какие ворота не входили. А при этом образ не соответствовал: я не был хулиганом, не был двоечником, не был алкоголиком, наркоманом, но совершал странные для привычного всем образа поступки. Уже одно это дразнило страшно.

Но в более сознательном возрасте я понял, что существует такая проблема — надо быть нужным, нас так все учили. А чтобы быть нужным, нужно поступать как все. И этот принцип нужности распространяется на все, даже на модели воспитания.

Мы и детей приучаем к тому, что они должны быть нужными. Почему, например, в американской культуре допустимо, чтобы дети миллионеров продавали газеты на улицах? Там это нормально, а у нас? «Ты своего ребенка выгнал на улицу торговать газетами! Какой же ты родитель?!» Все просто: у них такая модель правильной жизни, у нас — другая модель.

Но когда я понял, что совершенно не важно, нужен я кому-нибудь или нет, важно лишь заниматься своими собственными делами, сразу все изменилось. А нас запугивали: «Кому ты будешь нужен?» Когда мне так говорили, я всегда отвечал: «А мне какая разница — нужен я кому-то или нет?» И все! Воспитательный процесс на этом заканчивался.

Каждый социум обладает набором регуляционных текстов, которые выдаются за воспитание. Ну, не буду никому нужен, ну и что? Социум не построен на том, что я кому-то нужен, социум построен на том, что я что-то умею. Если я что-то умею, никуда никто не денется. Я продам свой труд без всяких эмоциональных надрывов, получу за него соответствующую зарплату — вот и все отношения с социумом. Они функциональны. Они не зависят от того, нужен я — не нужен, люблю — не люблю — меня не любят.

Даже народная мудрость заметила, что хороший человек — это не профессия. Социуму нужны мои функциональные способности — вот и все. Обмануть социум — благое дело, святое.

Вот, например, знакомая преподавательница пения рассказывала. Один ее ученик, оперный певец, уже скатывался, в ресторанчиках подрабатывал… Столкнулся по судьбе с немецким продюсером. Тот его спрашивает: «Вы такую-то партию из Вагнера знаете на немецком языке?» Он отвечает: «Конечно!» Все! Подписали контракт на работу в каком-то немецком городе в оперном театре. Он прибежал к ней, крича: «Выручай! Где эта партия, надо срочно учить, найти преподавателя немецкого, чтобы произношение было более или менее сносное!» И пока неделя до отъезда прошла, он эту партию выучил так, что от зубов отскакивала, а теперь уж как уехал, так там и поет. Поет на немецком, все замечательно, и не собирается возвращаться. Человек поймал свой шанс. А другой бы начал: «Ну, я могу выучить… ну, еще не знаю…» Ну тебя к лешему, я найду того, который знает. Вот и все!

Это — весь социум. Умеешь что-то — нужен. Не умеешь ничего — тоже нужен, но для неквалифицированной работы, то есть ты — неквалифицированная рабочая сила. А то всем нам накачали полную голову «лапши»: «Ах, я никому не буду нужен!» Как хорошо! Никому не буду нужен. Замечательно! Можно спокойно заниматься своими делами. Как кто-то сказал: «Искусство потому выжило, что никогда никому не было нужно», — в смысле нужности самой по себе, — нужны были продукты искусства, а само искусство… не нужно было никому, кроме самих художников. Вот и все! Вместо того чтобы делать то, что нужно тебе, ты занимаешься поисками того, что нужно другим. «Я хочу быть нужным!» Поэтому мы все «лохи» по отношению к социуму. Социум — такой бандит, он нас, как «лохов», «кидает». И он нас «кидает» постоянно.

Отношения и относительно

    А выход очень простой. Однажды сесть, трезво посмотреть на все это и сказать: «Нужен — не нужен, мне это совершенно все равно!» И не надо путать тогда, где социальная, а где моя частная жизнь. В частной жизни все может быть: и отношения, и жажда эмоциональной близости, и еще что-нибудь… Но не появится эмоциональная близость от того, что будешь выполнять ожидания другого человека, не появится. Даже если станешь ему нужным.

Ну и что? Выступишь ли в роли денежного мешка или отца-защитника, отношений не будет, не произойдет снятие дистанции. Это социальные отношения, вынесенные в частную жизнь. Частная жизнь — это частная жизнь. Социальная жизнь — это социальная жизнь. «Ах, мой начальник меня не любит!» Ну и что? Если ты говоришь: мой начальник недооценивает мои профессиональные способности — это другое! Найди такое место, где их оценят, рынок большой. Если это не твоя иллюзия, то найдешь.

Скольким людям я говорил: «Да поменяй ты место работы! Чего ты боишься?» — «Да-а-а… я здесь уже десять лет… привык». — «Какое отношение имеет привычка к твоей социальной жизни? У тебя есть квалификация, за нее мало (по твоему же собственному утверждению) платят, так найди место, где эту квалификацию оценят достойно». Человек делал усилие, бросал работу, то место, к которому привык. Тут же оказывалось, что на него большой социальный спрос как на специалиста. М. Кимбатбаев ты действительно стоишь большего, а начальник не дурак, то он тут же поймет, что «халява» кончилась — отпускать нельзя, другого такого специалиста поблизости нет. Все! Он сам будет заниматься твоими делами. Остальное — излишняя путаница.

Тем более что мы жили в таком обществе, где все было достоянием общественной жизни, даже семейные дрязги — и те выносились на месткомы и парткомы… Нас приучили к этому. «Ты должен быть нужным своему народу, своей партии». На самом же деле социуму мы как таковые абсолютно не нужны, нужны лишь наши функциональные возможности.

Я уже слышу, как мне возражают: «А вдруг я, никому не нужный, окажусь покинутым и несчастным?» Покинутым, отвечу, — да, но почему обязательно несчастным? Почему? Давайте посмотрим, что такое один на самом деле. Окажусь один… Ты и так один такой. Что за новость?.. Ах, я остался один!.. Ну, один… Поболтать охота или похвастаться? Так это же тебе хочется. Поболтать с кем и похвастаться перед кем — всегда найдется. «На халяву и уксус сладкий!» Говоришь, например: «Вот дичь». Тут же соберется компания. Ты им рассказываешь, а они вынуждены тебя слушать потому, что им иначе дичи не достанется. Простой социальный акт купли-продажи — все! При чем тут это?

Вот когда ты говоришь «один» в том смысле, что эмоционально один, так это, милый мой, рискни и вступи в отношения с кем-нибудь, откройся. Да еще первым. Но это никакого отношения к социальной жизни не имеет. А в социуме одному, как вы, надеюсь, понимаете, значительно легче. Но очень глубоко вдолблена в подкорку головного мозга одна-единственная проблема — ты должен быть нужен обществу.

И правильно! Общество заинтересовано в том, чтобы у каждого была такая установка. Ну, к тебе-то какое это имеет отношение? Это проблемы общества, а не твои… Простой логический анализ показывает, что ты сам социуму не нужен. Нужны твои возможности, а не ты. Я потратил массу сил и времени на переживания по поводу того, что я никому не нужен, нужно от меня что-то, а сам я — не нужен. Как же так? Ах! Бух! Трах! Пока однажды спокойно, трезво не отделил частное от общественного. И все сразу встало на место. Конечно, кому оно нужно — мое частное?

Кстати, лжеучителей всегда видно, когда они начинают говорить:

— У вас «такие» проблемы, но я вам помогу.

— Да нет у меня «таких» проблем.

— Не может быть, чтобы у вас не было проблем. Есть проблемы, и вы увидите, как я вам помогу от них избавиться.

— Да я не хочу избавляться от своих проблем!

— Как это вы не хотите?!

В такие игры играть — одно удовольствие.

Нужность — это порочная, самая порочная идея, мешающая человеку.

Займись своими делами

Нас обманывают просто со страшной силой, а мы с удовольствием в этом участвуем. Но если меня обманывают, то это, по сути, проблема тех, кто обманывает. Они обманывают, трудятся, стараются, чего мне-то переживать по этому поводу… Это же они обманывают, а не я… Вот знаете, например, если кто-то мне должен деньги, я никогда не стараюсь запомнить. Я всегда говорю: «Это твоя проблема, что ты мне должен». Что я буду по этому поводу переживать?! Ну, не отдаст, это опять будет его проблема, это будет у него в голове сидеть или не будет…

Если это такой человек, которого долг не волнует, он вытеснит это и забудет о нем, но я-то знаю, что подсознание помнит все и как-то это на нем скажется… Так что точно — это его проблема. Моя проблема кончилась на том месте, когда я согласился дать, я хотел дать — я дал — все! Он захочет отдать — отдаст. Если бы для меня была проблема, отдаст ли он, я бы просто не дал.

Точно так же и в бизнесе. То есть нужно делать для себя свой бизнес, свое дело и рассчитывать прибыль исходя из этого. А если никто не покупает то, что ты произвел, значит, ты плохо изучил рынок. Понимаете, как говорят теоретики бизнеса, если нет спроса, его нужно организовать, а если его нельзя организовать — выкинь то, что ты произвел, и займись чем-нибудь другим. Не трать время понапрасну — займись своим делом. Это только у нас существует феномен «бизнес ради бизнеса», бизнес, который не приносит прибыли, — просто чтобы другие видели, что бизнес есть.

Скажи нормальному человеку с Запада, что это называется бизнес, он никак не поймет… Какую, говорят, сделку совершили: «Представляешь, 8 миллиардов вложили!» Я спрашиваю: «Сколько заработали?» — «По нулям». Как в том еврейском анекдоте — навар с яиц и все при деле. Главное не победить — главное участвовать.

И не надо бояться, что вы покидаете социум, общество… Вы не покидаете — наоборот. Общество сначала попытается вас загнать обратно в стойло. В первый момент резко усилится социальное давление. Но если человек этот момент выдержит, то по закону социума, механическому совершенно закону социума, его котировка резко поднимется. Он станет очень нужным потому, что в социуме таких людей (которым наплевать, нужны они или нет) совсем немного. А чем эксклюзивнее товар, тем выше цена! Социально это очень выгодное действие.

Я как-то говорил, что люди, серьезно ставшие на Путь, как бы имеют другой запах. Социум их моментально чует. Но даже в этом случае, если ты специалист, социум от тебя все равно избавиться не может. Помню, когда первый раз я подумал, что буду зарабатывать деньги «лапшой», и во время публичной лекции на вопрос: «А зачем вы нам сейчас читаете вашу лекцию?» — ответил: «Я продаю старую мебель, может, она кому-то нужна?» Ну, думаю, после этого ко мне на лекции больше никто не придет. Ничего подобного — пришли.

Спрашивают: «А что вы делаете?» — «Я делаю свои дела. Если вам интересно, вы тоже можете быть со мной». Тоже подумал: «Все! Пошлют меня подальше!» Наоборот, очень много оказалось желающих заниматься моими делами. Своих-то нет! И потом, заниматься делами самого… Игоря Николаевича… А в молодые годы на подобные вопросы я отвечал: «Пока вы ходили по дискотекам и прочее, и прочее, я книжки читал, а теперь вы у меня это покупаете». Нормальная социальная жизнь. У меня товар — у вас деньги.

И вот когда ты уже сделал шаг, избавился от этого наваждения, что должен быть нужным, ты наконец можешь заняться собой. Узнать, что там у тебя с самим собой, любишь ли ты себя — не любишь, уважаешь — не уважаешь, ценишь — не ценишь, лелеешь или, наоборот, мучаешь. Тут выясняется много интересного. Никогда не забуду лица одного человека, когда он сказал: «Я только что закончил анализ ценностной структуры своей личности. Это не я!» Именно с этого момента у него произошел переворот в жизни, ибо он вдруг понял: то, что он думал о себе, просто никоим образом не соответствует тому, что получилось. Я ему сказал: «Немедленно уничтожь эту бумажку и никогда никому не рассказывай, иначе в следующий раз ты такой честности с самим собой не добьешься».

А с собой-то и не поговорил

Как же выстроить отношения с самим собой? Тихо сам с собою… Когда эта тема всплывает, я всегда вспоминаю своего учителя литовского языка в школе. Он не ленился. Он каждый раз входил в класс, разговаривая сам с собой. Это у него ритуал был такой. Поднимал голову и говорил: «Люблю поговорить с умным человеком».

Когда спрашивают, как сделать так, чтобы с самим собой было интересно, то нужно понимать, что отсутствие интереса к отношениям с самим собой — это оборотная сторона установки «быть кому-то нужным». Как только вы избавитесь от этой установки, вам будет чем заняться с самим собой, а уж сразу открывать самому себе правду — всегда нужно. Есть у вас верный друг и товарищ — это вы сами. Между тем избавление от собственной «нужности кому-то» — это дело чистой логики. Нужно позволить себе додумать эту идею до конца. А додумав до конца, вы увидите весь ее абсурд. То есть отделить социальную жизнь от частной жизни — вот и все!

В общем-то, это бред. Во-первых, чисто по жизни всегда есть люди, которым ты нужен, хочешь ты этого или нет. Во-вторых, проблема частной жизни, перенесенная на социальную жизнь, делает тебя менее эффективным в социуме и создает тебе массу напряжений в частной жизни. Вопрос не в этом. Можно и иначе сформулировать — это просто не выгодно. А второй момент, как мы уже говорили, нужно перестать мучиться, что ты какой-то не такой.

Ситуация банальная, ты такой же, как все… кроме места твоей уникальности, но место твоей уникальности приводит к полному пониманию того, что ты один. Не надо только передергивать! Нужно совершенно откровенно говорить себе, что тебе нужно. Что тут плохого, что тебе кто-то нужен или что-то нужно? То, что тебе нужно, — нормально, а вот наоборот — нет. Что значит — мне никто не нужен? Проблема в том, как ты это формулируешь. Когда человек говорит: «Мне никто не нужен, я сам», — это прекрасно, но неправда. Как минимум он нуждается в том, кто услышит это его гордое заявление.

Любить? А, Гертруда?

Боящийся несовершенен в любви.

Древние

В соответствии с моими наблюдениями, самая большая проблема, безразлично — для мужчин или для женщин, — это, конечно, любовь.

Интересно рассмотреть: что такое — состояние любви? И чем оно отличается от любви как таковой? И что такое жить в пространстве любви?

Пространство любви

Состояние любви по определению есть состояние временное. Удержать его невозможно, можно только подпитывать.

Мне однажды приснился сон: моя знакомая произносит длинный, очень красивый тост. Я не запомнил этот тост полностью, но запомнил его главную мысль: «Нет бесконечной любви, но есть бесконечность любви».

Таким образом, состояние любви, как и любое другое, нельзя удерживать бесконечно долго, но постоянно жить в пространстве любви — можно. Если есть такое желание, постепенно приучаешься. Ведь пространство любви — это не просто любовь к определенному человеку, это любовь ко всему, что окружает. Мою мысль иллюстрирует следующая суфийская притча.

Однажды суфийский мастер путешествовал со своими учениками. Он путешествовал инкогнито, запретив ученикам называть его Мастером при посторонних. Зашли они как-то в чайхану. Чайханщик подал им чай. Когда мастер принял пиалу с чаем, чайханщик с величайшим почтением склонился перед ним, назвав его Мастером.

Ученики были поражены. Они спросили чайханщика, как тот догадался — ведь они блюли обет, данный Учителю. «Я подавал чай сотням людей, — сказал чайханщик, — но это первый человек, который принял пиалу с такой любовью!» Так чайханщик опознал Мастера!

С одной стороны, в пространстве любви значительно легче удержаться, когда умеешь видеть сущность человека, ибо личность может быть субъективно неприятной, и, глядя на нее, любить другого человека подчас бывает весьма трудно. Но, с другой стороны, справедлива и другая точка зрения: если любишь, недостатки личности нивелируются, ибо любовь — как свет, она освещает все, не делая различий. Потому что любить — это видеть прекрасное во всех проявлениях.

Тогда и возникает переживание, что мир совершенен. А раз он совершенен, как его можно не любить? С другой стороны, когда ты его полюбишь, ты поймешь, что он совершенен. Ведь в нем все есть. И зло, и добро, и ненависть «черная», «белая» и «красная»; и честность, и подлость, и т. д. Только очень сложно перейти от умозрительной концепции к реальному переживанию пространства любви.

В очень многих традициях главным средством на пути к пространству любви является отсутствие «схватывания». То есть ничто в мире не выделяется так, как моя сверхценность. Это есть в очень многих традициях. Такое качество называется не привязанностью или как-то еще, но и слово «непривязанность» нужно правильно понимать. Что значит быть непривязанным? Мне все безразлично, «до феньки»? На самом деле непривязанность означает: мне ничего не «до феньки». Поэтому я ни к чему отдельному не привязан, мне все интересно, мне все любопытно, во всем я вижу высший промысел.

А что касается людей, то надо пережить, что люди — это люди. Тогда ты перестанешь обвинять их в том, что сейчас считаешь достойным обвинения. Потому что поймешь, что люди — изделия для функционирования социума, с одной стороны, а с другой стороны — дети Божьи. Это противоречие сидит в каждом человеке, и обвинять его в том, что он не такой, как тебе хотелось бы, — это сродни обвинению тополя в том, что от него много пуха. Он — тополь, он так устроен!

Избирательность отношений

Но, заметьте, переживание такого качества не мешает при этом существовать некоторой избирательности в отношениях. Где-то есть живые отношения, где-то нет. Хотя в пределе все отношения могут быть живыми.

Одно из многих качеств, потрясающих меня, например, в Мирзабае, — это отсутствие у него «неживых» отношений. Я не представляю, как достичь такого качества! А просто подражать ему бессмысленно. Даже представить такое, просто на интеллектуальном уровне, мне очень трудно. Любовь Мирзабая действует всегда, везде, по отношению к любому человеку или объекту, в любой ситуации. Едем мы с ним, например, в автобусе — он любит всех, кто в нем находится. И это происходит без всякого специального усилия с его стороны. Он так устроен. Он так дышит. Вот еще такой пример. Один парень, служивший в армии фельдшером, прислал ему посылку с разными лекарствами. Все, что мог, собрал и отослал. И Мирзабай пригоршнями глотал эти таблетки, желая здоровья пославшему и другим. «Кто там еще у нас болен?»

Глядя на такое, поневоле думаешь, что мы любить не умеем. В каждом человеке способность любить заложена как базальная. Это относится к отношениям между мужчиной и женщиной, к отношениям родителей и детей, к отношениям человека и мира, в конечном счете.

Любовь: не в бровь, а в глаз

То, что в социуме принято называть любовью, с одной стороны, далеко не всегда сопровождается вступлением в реальные отношения, а с другой стороны, реальные отношения могут иметь место, но слово «любовь» в них маскирует совершенно другие потребности. В частности, существует проблема родителей и детей, где отношения заданы априори. И даже если эти отношения складываются как бесконфликтные, весьма часто запрос с одной ли, с обеих ли сторон выглядит примерно так: «Я вас люблю — вы мне должны». С родительской стороны, в частности, за любовью порой скрывается потребность в постоянной энергетической подпитке. Этакий родительский «вампиризм». Что здесь делать?

Во-первых, помнить, что ситуацию ведет тот, кто взрослее, не по возрасту, конечно, а по осознаванию. А во-вторых, если вы отследили родительский «вампиризм» — немедленно набирайте дистанцию в пространстве. Не бойтесь этого! Любите друг друга, но… на расстоянии. Только не надо при этом думать, что, лишая «вампира» энергетической подпитки, вы обрекаете его на гибель. Ничего подобного!

Был у меня такой случай. Мать — внешне милый, прелестный человечек, а по сути такая «вампирша», что просто жуть берет. Я помог этому семейству разъединиться. В результате дочь подружилась с папой, против которого мать настроила ее так, что она уже забыла о его существовании. Мать живет в другом городе, чувствует себя прекрасно, ведет бурную личную жизнь — так все и «устаканилось». Так что оставьте эти иллюзии: «Ах! Она без меня погибнет!!!» «Вампирша» не погибнет. Это психопатология обыденной жизни: одинокая мать с дочерью, одинокая мать с сыном… Очень частая патология.

Меня как-то попросили помочь одной семье, в которой бабушка поедом ела всех родственников. Внук этой женщины попросил меня посмотреть, что происходит, я дал свои рекомендации, но, конечно, к ним не прислушались всерьез. В семье этой выжил только один человек — зять этой «бабушки». Это патология, конечно, клинический случай, не относящийся к области нормальной жизни. Но если глубже посмотреть, то это тоже жизнь.

Нужно помнить, что в социальной жизни под словом «любовь» может подразумеваться все что угодно.

В отношениях мужчины и женщины последняя, например, может искать в мужчине бога, идеального отца, требуя от него соответственно защиты и полностью гарантированного будущего. Отсюда — «если я тебя придумала, стань таким, как я хочу». Либо: «Я тебя слепила из того, что было. А потом, что было, то и полюбила».

Еще один вариант, когда женщина превращает мужчину в ребенка. И наоборот, когда мужчина в каждой женщине ищет идеальную мать.

Родители и воспитатели

Любовь к детям заложена в человеке настолько, насколько его самого любила мать на безусловном, эмоционально-чувственном уровне. И при этом родителям нужно запомнить, что детям они могут передать только свою любовь и мир, в котором живут сами, — все! Остальное — иллюзия!

Это очень сложный вопрос, очень, ведь для того чтобы стать грамотным родителем, нужно перестать быть воспитателем. Поэтому нужно либо быть родителем и не загружать свою голову идиотскими проблемами воспитания, которое все равно родителю недоступно, либо быть воспитателем. Либо просто любить своего ребенка и помнить, хоть это и трудно, что он человек. Либо перестать быть родителем, а стать воспитателем.

Самая большая иллюзия — что ребенка воспитывают родители. Иллюзия, созданная социумом, чтобы переложить часть ответственности за воспитание на семью. Семья не может воспитывать иначе, кроме как личным примером, миром, в котором живут родители. Все, что усваивает ребенок, — только это. Если же кто-то из родителей перестает быть родителем и становится воспитателем, ребенок его теряет.

Разница между воспитателем и родителем принципиальная. Воспитатель — это профессионал, а родитель — это просто существо, которое любит. Все, что он может, — это любить. Родить и любить, кормить, поить, защищать… А воспитывать он не может. Ребенку же нужно: любовь от родителей, от воспитателя — воспитание. Чтобы он мог прибежать к родителям и пожаловаться на воспитателя. Родитель не может воспитывать. Он дилетант. Почему и говорят, что бабушки и дедушки лучше родителей. Они уже свое «отвоспитывали», а внуков просто любят. И очень редко пытаются взять на себя функцию воспитания, просто любят — и все!

А родители лишают себя удовольствия быть родителями, ибо думают, что надо воспитывать детей, что от них что-то зависит, что вот они… наперекор всему, наперекор обществу… Получается, что надо искать воспитателя своему ребенку… Главное — не делать вид, что ты — воспитатель, воспитатель — это профессия, требующая специальной подготовки. Здесь нужен специалист по детской психологии, с хорошим образованием, или гувернантка, с очень хорошим образованием, а иначе будет «старуха Шапокляк» или эта, как ее… из «Пеппи Длинныйчулок».

Кто мать? Она есть ворота, через которые этот человек пришел в мир. Что она может дать этому человеку? Мир, в котором живет сама.

Мой сын вырос без меня рядом с матерью. Поэтому у него амбивалентные отношения со мной, так как мать говорила ему, что я — просто сумасшедший. Много чего она ему наговорила. Ибо что для нее было важно? Что она меня наказала, забрав ребенка. Не важен был ребенок — важно, что она меня наказала. Я ей говорил: «Оставь его, он же тебе не нужен, ты собираешься выйти замуж, нарожать детей (что она и сделала). Зачем тебе он?» — «Нет! У тебя не будет сына!» Вот и получилось, что у него два мира: один — мой, другой — матери. А эти два мира не стыкуются. Вот в нем и идет разлад. И это поправить нельзя, пока он не станет по-настоящему взрослым и сам не поправит.

В мире есть много вещей, которые нельзя поправить, с которыми вообще ничего нельзя сделать. Мудрость в том и состоит, чтобы эти вещи увидеть. Есть масса вещей, которые нельзя понять просто потому, что они не предназначены для понимания. Отличить родителя от воспитателя в том числе.

Право дистанции

Если вы как родители, как мать или отец, в какой-то ситуации чувствуете опасность для своего ребенка, нужно немедленно эту ситуацию прекратить. Никаких компромиссов быть не может. Потому что один ваш страх уже вреден для ребенка. Если это связано с проживанием с родственниками, лучше тогда жить где-нибудь в общаге, снимать халупу, с чужими людьми. С чужими вы по-другому общаетесь, они для вас не родственники, и ребенок понимает, что это не родственники.

Вырастали же дети в коммунальных квартирах — прекрасно вырастали. А оторваться от родственников можно только дистанцией. Чем дальше, тем больше любовь. Я приведу пример. На примере легче, может быть.

У меня есть хорошие друзья. Родители жены изначально были против мужа, а она вдобавок еще от него родила. Но там все замечательно, потому что ее родители где-то далеко, а мать мужа приняла невестку просто «на ура». И все проблемы! Она помнит, что есть у нее родители, ездит к ним в гости. Она свой выбор сделала, до конца. И никаких попыток уговорить родителей, что ребенок — это их внук, она не делает. И правильно.

С того момента, как ты стал взрослым человеком, с родителями надо общаться так же, как со всеми остальными людьми. Только одно исключение — нужно помогать, обязательно им помогать. А если ты, будучи взрослым человеком, пытаешься во что бы то ни стало сохранить мамочку с папочкой, то ничего хорошего из этого не выйдет.

У меня с моей мамой был такой кусок жизни… Я ее очень любил и безумно уважал за ее материнское поведение… Но конфликты были жуткие! Конфликты двух людей с разным мировоззрением, с разными взглядами на жизнь. Пока мама не повернулась в сторону моего мировоззрения или близко к нему, так и было у нас. Я набрал дистанцию, мы встречались как сын с матерью и разъезжались. Помните, когда мать и сестры пришли забрать Иисуса домой, он сказал: «Уйди, не твой я сын, но Божий». А когда папаша Будды пытался уговорить его вернуться, поскольку царство нужно кому-то оставлять, тот сказал: «Ко мне твое царство не имеет никакого отношения!»

Истинная любовь

Подруга Ауробиндо Мать приводит такую притчу. Я, когда ее прочитал, понял, что она действительно великая гуманистка, а не «сю-сю-мусю», что из нее пытаются делать.

«Одному юноше отец всячески препятствовал в его духовных устремлениях, и он молил Бога о помощи. Отец смертельно заболел, и юноша стал молить Бога о том, чтобы отец выздоровел. Отец выздоровел и стал препятствовать еще больше».

Это рассказывает Мать! Любовь — это не «сю-сю-мусю». Любовь доступна только очень мужественным людям. У всех остальных она вырождается в «сентиментальность», не в смысле сентиментальности как чувствительности, а именно «сю-сю-мусю». Все очень просто на самом деле и поэтому страшно! А когда страх проходит, ты понимаешь, что мир устроен именно так и все люди не плохие и не хорошие — они люди. Нет на самом деле ни плохих, ни хороших людей. Есть просто люди. На эту тему имеется целый цикл посвятительских притч в дзен-буддизме. Вот замечательная притча про одного из патриархов дзен.

Странствующий монах пришел в деревню, переночевал там и спрашивает, как пройти в следующую деревню. Ему говорят «Если напрямую, через лес, то пять километров, но ходить там нельзя, нужно идти окружной дорогой». — «Почему?» — спрашивает монах. Отвечают: «В лесу живет убийца. У него убили брата, и он дал обет, что сам убьет тридцать человек, причем двадцать девять он уже убил и несколько лет ждет тридцатого; а через этот лес никто не ходит». Монах, естественно, пошел через лес.

Спрыгнул с дерева этот ужасный убийца и, увидев, что перед ним монах, говорит: «Ты же знаешь, что я должен тебя убить, зачем ты пришел?» — «Я пришел, — отвечает монах, — чтобы освободить тебя от твоего страшного обета. Если хочешь — убивай меня!»

У убийцы происходит самадхи, катарсис. В результате он попросился к этому монаху в ученики и впоследствии стал патриархом дзен. Обратите внимание!

Как это увязать с нашей точкой зрения? Убийца, погубивший двадцать человек, стал патриархом дзен, святым! Но нет людей плохих и хороших!

Банальные проблемы

Проблемы, которыми люди мучаются, — банальны. И только всеобщее невежество и чувство важности самих себя позволяют делать вид, что эта жизнь такая сложная, проблемы такие сложные и неординарные. Банальные! Типичные! Стандартные!

Нужно выйти за пределы банальности и решать свои проблемы с использованием знаний. Причем наша традиция учит, что отрабатывать проблему нужно по первому звонку. Следующий звонок — будет кирпич на голову, а следующий — бревно. Так зачем же ждать бревна?

Традиция мудра, она знает, что если человек хочет ошибиться, он все равно ошибется, сколько ему ни подсказывай, он закроет глаза именно в этот день, когда перед ним будет лежать его спасение. Меня всю жизнь это поражает! Человек действительно потрясающая штуковина, потрясающая! С потрясающими возможностями, способностями, а с другой стороны, в этой «мясорубской» жизни — люди такие смешные. Они очень похожи на микроскоп, используемый для забивания гвоздей. Но под это еще и теория подводится, что именно для этого микроскопа предназначены эти гвозди. Какая удобная ручка! Какое тяжелое основание! Трубочка — это для красоты, чтобы смотреть на гвозди через стеклышко.

Мне урок на эту тему такой запомнился. Во время сессии я жил у своего сокурсника-москвича. У нас с ним был период интеллектуальной дружбы. Его комната была набита книгами, интересный такой человек. И каждый вечер мы с ним о чем-то интересном беседовали, и каждый раз говорили: «Вот было бы Евангелие, мы бы сейчас посмотрели и нужное место открыли…» Так прошел один день, другой, третий… Как-то я поворачиваю голову — сверху на стопке книг лежит Евангелие. Я говорю: «Вот же Евангелие!» Он отвечает: «Ой, я и забыл, что оно у меня есть». На всю жизнь я это запомнил.

Был у меня еще такой урок.

Сижу я в очереди в поликлинике и беру от нечего делать брошюрку, про грипп, кажется. Тогда лежали такие. Вдруг на одной странице реально читаю ответ на очень важный для меня вопрос. На следующий день, с кем-то общаясь, говорю: «Представляете, в такой книжке такой ответ лежит!» Человек пошел в поликлинику, взял эту книжку — нет там этой фразы. Но я-то ее прочитал. Тогда я убедился, как справедлив был мой учитель, когда говорил, что посылка может прийти в любой форме. Я ведь фразу прочитал и был уверен, что там именно так и написано. Но товарищ мне книжку принес и показал, что нет там этой фразы.

Ой, ребята, жить — это прекрасное занятие! Помню, стоим мы с одним моим другом на балконе его тогдашней квартиры и видим внизу идущих людей, что-то происходит, и в один голос говорим: «Какое это странное занятие — жить!» Проходит энное количество лет. Стоим мы снова на балконе, курим (уже на другой квартире) и тоже почти в один голос говорим: «Интересное это занятие — ЖИТЬ!»

Ох, реальность,  ты — реальность

На границе часто снится…

Песня

Вся прелесть препятствий состоит в том, что, преодолевая их, человек может выйти на границы своих само собой разумеющихся норм. Тогда только и начинаются настоящие препятствия. Все, что было до того, — это не препятствия даже, азарт исследователя — не больше.

С выходом же на границу само собой разумеющихся норм начинается разборка личности, механизма самотождественности. Человеку начинает казаться, что если он сделает еще шаг, то перестанет быть самим собой. Ведь он представлял себя другим. Но, только проходя такие препятствия, человек запускает процесс трансформации, начинает путь к преображению.

Научились ли вы радоваться препятствиям?

Пока существуют объективные, внешние препятствия, с человеком работать легко. Его нужно лишь подтолкнуть, отмобилизовать — и дело сделано! Потому что такие препятствия границы само собой разумеющихся норм не затрагивают. Препятствия же, затрагивающие эти нормы, вызывают сильное напряжение личности. Здесь уже начинается очень тонкая работа. Человек должен осознать и пережить, что преодоление таких препятствий есть не разрушение личности, но расширение границ ее таковости (фиксированного образа самого себя, поддерживаемого внешним внушением).

Нужно дать почувствовать, что за препятствием еще что-то есть. И что само это препятствие не является внутренним, ибо границы личности человек не задает себе сам — ему их активно навязывает окружающий социум. Конечно, это сложная работа — работа с личностью, ее анализ и трансформация. Человек, как правило, начинает сопротивляться, крича, что я, мол, не такой, я не могу так подумать или так поступить, иначе это буду не я. Это вытекает из восприятия себя через личность, не через сущность, к сожалению.

Содружество духа

Даже если человек уже знаком со своей сущностью, он продолжает жить от личности, опираясь на нее. Жить от сущности сложнее, намного сложнее. Там почти нет никаких опорных точек, сущность опирается совсем на другие вещи, так как это почти чистое самосознание: Я есть — и все! Там другие взаимодействия — на уровне полевых, энергетических структур. Сущность не признает кровного родства, у нее нет привязанности к матери или отцу на уровне личностных установок. Есть родство по духу. Вся революция в психологии человечества была связана с этим.

Будда сказал своему отцу: «Ты — лошадь, которая привезла меня в этот мир!» (Потом он не акцентировал эту проблематику, так как не занимался психологией. Буддизм — больше интеллектуальное учение.)

Иисус, тот прямо сообщил, что есть родство по духу, а родства по крови нет. Потому у него и нет кровного отца. Его отец — Бог.

Это отказ от родства по крови. И матери своей он прямо заявил: «Не твой я сын, но Божий!»

С точки зрения социума такая позиция читается как «тебе чужие роднее своих».

У меня проблемы в связи с этим возникали с моей матерью. Ей все время казалось, что я предаю ее ради друзей. Но постепенно она и сама стала на Путь, прочитав книги, с которыми я работаю. У нее уже привычка была: работал я в театре — она читала о театре, здесь же прочитала книгу Соловьева о Ходже Насреддине. Он стал третьим голосом в нашем общении. Потом мне же и доставалось: «А Ходжа Насреддин не так говорил!» Так постепенно какие-то границы личности она сама и преодолела.

Это закон — чем быстрее движешься по Пути, тем чаще и больнее наталкиваешься на препятствия в виде границ личности, само собой разумеющихся норм.

Соображая на троих:  сущность, личность, тело

Единственный наш шанс — добраться до сущности. Особенно если она достаточно взрослая. А то ведь случается, что у сорокалетней женщины сущность восьмимесячного ребенка: «Агу, агу!» Как с ней поговорить?! Другое дело — более или менее взрослая сущность. Тут я, в частности, могу поговорить с ней напрямую, независимо от всех историй. В этом прелесть моего устройства: жить, воспринимать и действовать в трех уровнях реальности одновременно. А иначе как же с учениками работать? Подстраивать им разные жизненные ситуации? Тогда на процесс обучения может не хватить всей жизни. Шанс — в работе с сущностью. А не достучавшись до нее, ничего сделать нельзя.

С другой стороны, развитие сущности должно сопровождаться развитием личности, а также и индивидуальности, чтобы не возникала ситуация инструментальной неподготовленности: сущность готова, а личность этого не допускает, или индивидуальность такой энергии не выдержит.

Человек — целый. И великое счастье родиться в человеческом теле: об этом говорят многие древние источники. Ибо человеческое тело — также важнейший инструмент, с которым многое можно сделать. Личность — тоже дельный инструмент, но только личность развитая. Одной сущностью много ли сделаешь?! У бестелесных сущностей, например, огромная проблема: сущность есть; личность — специфическая, но тоже есть; а где взять индивидуальность (то есть жизнь тела) — вот вопрос!

Я общался с двумя людьми, которые точно могли выходить сущностью из тела, перемещаться в пространстве и во времени. Они рассказали, что, конечно, с точки зрения наблюдения, свидетельствования, изучения процессов разных — это замечательное состояние. Но если необходимо вмешаться в ход событий, то сделать это нечем. В лучшем случае можно пробраться внутрь какого-нибудь «спящего» человека и внушать ему сделать то-то и то-то. Но и это не всегда удается.

«В глубину мирозданья подсознанье глядит; небеса затмевая, сверхсознанье летит; на границе сознанья пограничник не спит» — Григорий Рейнин прислал мне поздравительную телеграмму на день пограничника. Принесла телеграмму какая-то девочка, наверное подрабатывающая студентка, и говорит: «Я вас тоже поздравляю с днем пограничника, у меня папа пограничник». Такая замечательная улыбка реальности.

Фигура и контекст

Долгое время я учился тому, чтобы говорить на языке других, и в этом довольно преуспел, а теперь у меня задача — научиться говорить на своем языке, не заботясь о том, понимают меня или не понимают. Но оказывается, это очень непросто, когда много лет занимался совершенно противоположным делом. Была установка, что надо говорить с каждым на его языке. А сейчас новая ситуация где-то в конфликте с моей личностью. Моя личность ведь не любит конфликтов — защита третьей функции (в автоматическом режиме самооценка моей личности зависит от хорошего отношения ко мне других людей).

Оказалось, что предыдущая задача была более легкой, она совпадала с конструкцией моей личности, а новая задача для моей личности трудна, потому что мало говорить на своем языке с позиции «я вещаю». Нужно другое: «Вот я такой, говорю так», — и все! С позиции «вещаю» — легко: набрал дистанцию — «Гуру-муру» — и все довольны! Гуру что-то говорит, потом остальные это переводят. А те, кто понял, воспринимают.

Но я хочу участвовать в работе традиции и дальше, а для этого мне сейчас надо научиться говорить на своем языке, не заботясь о том, как меня поймут, и при этом не выпадать из социума, не набирать дистанцию, не разрешать делать из себя памятник. Для моей личности это большая нагрузка, потому что двадцать два года в работе с людьми я говорил на их языке (говори с Васей и Манею по их пониманию). На сегодняшний день это мое главное препятствие, которое выражается в том, что многие не принимают меня в новом качестве. А у вас — свое препятствие: как понять не адаптированную к вам информацию? Как воспринимать ее через «не понимаю»? Для преодоления этого препятствия полезно вспомнить кое-что об устройстве социальной машины, машины жизни.

Чтобы увидеть ситуацию, нужно выйти из нее, посмотреть на нее с новой ступени сознания. Например, для того, чтобы адекватно воспринять мои слова, нужно помнить, что я уже пережил и осознал все, о чем говорю. Голос за стенкой матки. Это очень важно! В частности, люди забывают, что любые эзотерические тексты рождены другим видением ситуации жизни человека. И воспринимают подобный текст таким образом, будто бы человек, который его передал, видит мир и людей так же, как и они. Если у вас есть желание воспринять эти тексты адекватно, вы прежде всего должны понять и воспринять особенности видения данного автора.

Вот йога — прекрасная штука, хатха, раджа… но нужно помнить, что человек сидит в Гималаях, на свежем воздухе, питается ячменной кашей, рядом находится мудрый наставник, горы, солнце, небо, а ты сидишь в бетонных или кирпичных трущобах, никогда в жизни не видел Гималаи, но читаешь его текст. Чтобы его воспринять адекватно, нужно сделать творческое усилие. Каждый человек в этом смысле должен быть переводчиком. Творчество — это всегда усилие: то ли нужно перенестись в другое место, то ли отсюда воспринимать, понимая, что текст идет оттуда. Это очень важно!

Фон — он важнее фигуры. Мы ведь привыкли, что фигура — главное. Но с точки зрения осознавания фон гораздо важнее фигуры. Если хочешь понять какого-то человека, ты прежде всего должен изучить его фон, то есть, говоря другим языком, восстановить контекст. «Без контекста нет подтекста».

Скажем, для того, чтобы понять фон, из которого родился метод качественных структур, нужно взять полное собрание «Тартуского вестника», взять сборник трудов по семиотике… Не помню уж, сколько было выпусков, но я их все прочел в свое время. Потом я приехал к Юрию Михайловичу Лотману, чтобы проверить себя. Когда мы с Лотманом встретились, я ему свои мысли рассказал, он был удивлен: «Откуда вы эту идею взяли?» — «Из ваших трудов», — отвечаю.

Вот вам вопрос контекста! Он очень важен. Может быть, поэтому мне удается извлекать из разных текстов вещи, которых другие там не видят. Говорят: «Да не написано там этого! Почему ты ссылаешься, я специально прочитал — нету там!» Да потому, что в моем мышлении сам подход контекстовый. Просто потому, что все подходили к чернобыльцам с методиками психофизическими, а я, в силу своей привычки, в силу того, что умел и применял, подошел к ним с методиками личностными, фактически вышел на анализ личности.* Но плюс к тому я с ними разговаривал, их выслушивал. Они мне с удовольствием заполняли разные тесты. Оказалось, что их состояние — это, собственно, патологическая адаптация личности, а не психофизиологическая реакция на радиацию. Вот так. Забежал в медицину на два годика и оставил свой след, поскольку существует теперь в медицине «синдром Калинаускаса».

Если у человека возникают сомнения в возможности традиции, ему приходится выбирать: «Либо Игорь — гений, либо все-таки традиция — реальность!» Но я — не гений. Это я выяснил лет в восемнадцать. Да, у меня неплохой интеллект, есть кое-какие способности. Но без встречи с традицией я бы такого уровня реализации никогда не достиг.

Хочу хотеть

Даже неразумные желания лучше, чем их отсутствие.

Абу Силг

В своей жизни человек постоянно сталкивается с необходимостью выбора. Когда речь идет о повседневных, в общем-то, непринципиальных вещах — мясо или рыба, помидоры или огурцы, вино или пиво, — то все и решается относительно просто.

Главный выбор

Но есть выбор и другого сорта. Какую выбрать профессию? Жениться или не жениться? Или гамлетовское: «Быть или не быть?!» Эти вопросы неизменно ставят человека в положение напряженного думанья, переживания, потому что здесь неизменно сталкиваются два течения: внутреннее, часто неосознанное, предпочтение человека и внешний диктат социума, диктат того Я как Мы, с которым человек отождествлен.

На самом деле есть только один, главный выбор: жить внутри социума или выйти за пределы социальной матки, пережив второе рождение. От этого в конечном счете и зависят все другие выборы.

Потому что человек, который вышел из социальной матки, и человек, который живет внутри ее, отличаются принципиально. Первый может жить внутри самого себя без Мы, второй — нет. Не нужно думать, что они внешне чем-то отличаются. Не обязательно. Это зависит от той работы, которую выполняет вторично рожденный (то есть родившийся из социума): то ли он в пещере отшельником живет, то ли по базару жизни шастает.

Но внутренне такие люди отличаются. Человек, переживший второе рождение, то есть человек духовный (не в смысле развития духовных потребностей, а в смысле принадлежности к миру духовности), находится внутри себя без Я как Мы — независимо от выполняемой социальной работы. Такое качество недоступно тому, кто живет внутри социума.

Качество выбора

Отсюда, из внутреннего различия человека, живущего в социуме и родившегося из него, происходит качество выбора.

Духовный человек получает реальную возможность выбора, поскольку отчетливо видит, к чему он предназначен и какую работу действительно хочет. Есть люди, которые выбирают, например, «знать», то есть их работа состоит в том, чтобы «знать», и это знание может быть предназначено как бы для встряхивания нас. То есть ты сталкиваешься с этим знанием и удивляешься: «А я-то думал, что я что-то знаю!» Есть такие люди. Они могут тебе рассказать все. Например: ты шел по улице, мимо кто-то проходил и задел тебя рукой. Они тут же расскажут тебе, почему именно этот человек мимо тебя шел, именно тебя задел рукой и что из этого следует, и это не будет фантазией.

Есть люди, которые ощущают свою предназначенность в каком-то делании, связанном либо с их традицией, либо с их пониманием того, что они могут сделать. Есть исследователи.

А бывают люди, которые делают ничего. Ничего не делать легко, а делать ничего очень трудно. На пути бывает ситуация, когда традиция говорит: «Надо тебе делать это». Это период «надо», заданный через твоего Учителя или через какого-то другого человека, — своего рода контракт, договор. Ты говоришь традиции: «Я хочу пройти путь». Традиция отвечает: «Делай это». Главное, ты обратился за помощью, а дальше уже не твое дело, как эта помощь будет оказана.

Вот, например, фильм Андрея Тарковского «Сталкер» чему посвящен? Люди не знают, чего они хотят, и, когда попадают, казалось бы, в идеальную ситуацию, где возможно осуществление любого желания, все остаются на пороге заветной комнаты. Никто туда не вошел, и каждый привел серьезную аргументацию по этому поводу. То же и в «Солярисе». Там, как вы помните, стали осуществляться не известные для самих людей их подсознательные желания. Какая глубина осознавания! Проблема, поставленная Тарковским в этих фильмах, выглядит так: бойтесь своих желаний, ибо они исполняются. Мы не знаем своих желаний… пока не начинаем работать.

От своих желаний

Постепенно можно открыть в себе — свое, понять его; пережить, чего ты хочешь больше, чего меньше… Но очень трудно еще и не бояться хотеть. Как же обнаружить свои желания, если ты боишься: «Вдруг я чего-то не того хочу?!» Сама идея запретных желаний порочна по сути своей. Эта идея опять же внедрена в сознание социумом.

А с другой стороны, если все дозволено — тоже глупость. Замечательно сформулировано ограничение: «Моя свобода кончается там, где начинается несвобода других». Но и это задача творческая, потому что любое социальное правило, применяемое догматически, самые благие намерения превращает в их противоположность.

Вспоминается такая притча.

В одной стране наступила сильная засуха. Богатый урожай гиб на глазах. Людей одолевал страх голода. Они денно и нощно молились своим богам, прося дождя. Несколько раз боги отвечали им: «Не мешайте нам делать наши дела! Не молите о дожде!» Но с каждым днем мольбы людей становились все отчаяннее, все настойчивее! И тогда боги дали людям дождь. Урожай был спасен. Но, употребляя пищу, приготовленную из урожая этого года, люди неизменно умирали! Они принялись отчаянно просить богов дать им ответ: что делать, в чем их прегрешение?!

И боги ответили: «Урожай этого года ядовит. Желая вас спасти, мы устроили засуху. Вы жили бы впроголодь, но не умерли бы. Вы же не верили нам! Вы сами выпросили дождь! Чего вы еще хотите?!»

Но даже неразумные желания лучше, чем их отсутствие. Не нужно бояться выйти из социальной матки, не нужно бояться обнаружить свое истинное Я, свободное от всяческих Мы. Не бояться пройти Врата и остаться наедине со своим Я — это и есть второе рождение. Теперь ясно, почему у Ворот столько народу толпится? Я когда-то песенку сымпровизировал (жалко, никто не записал) на тему, как мудрый человек построил у Ворот постоялый двор и очень хорошо зарабатывал, потому что такое уж это место, где всегда много народа.

Человек так уверенно говорит: «Что такое Я без Мы? Ничего. Что же, я должен в ничего уходить, что ли?» Степень абстрактности этой фразы сама подсказывает, что знания здесь пока нет. Всё, ничего, всегда, никогда, все, никто.

Не попадалась ли вам замечательная публикация «Дипломная работа Гегеля»? Называется она полушутливо: «Кто мыслит абстрактней всех?» Гегель доказывает, что абстрактнее всех мыслят базарные торговки, потому что они чаще всех употребляют понятия в высшей степени абстрактные: всего — ничего, всегда — никогда, все — никто…

Есть знаменитая медитация: человек сидит несколько суток и задает себе только один вопрос: «Кто я?» Во всех медитациях этот ключевой момент подчеркнут. Ненавязчиво, но подчеркнут! Для того чтобы что-то произошло, нужно иметь Я, обнаружить, найти, пережить Я без Мы. Потому что человек в процессе социализации не приобретает таких знаний. «Что такое — Я без Мы?» Он думает, что — ничего! Я без Мы — это не эгоизм, не думайте. Это вообще не качество. А эгоизм — это качество вашей же личности. Кроме того, существует такая модель, как разумный эгоизм, оправданный эгоизм и, наоборот, глупый альтруизм.

Я как Я (это то же, что Я без Мы) — это бытийная характеристика. Обнаружив свое Я, ты поймешь, что нет ни эгоизма, ни альтруизма, а есть хочу и не хочу. Вот я эгоист. Безусловно. Но, с другой стороны, — безусловный альтруист. Я страшный, я ужасный, я кошмарный. С точки зрения внешнего наблюдателя, можно создать любую модель меня. Но только ко мне это не имеет никакого отношения!

Я помню, как после безумного пребывания в Болгарии, где окончательно оформилась идея «Зикра» (вокальный дуэт «Зикр» — Игорь Силин и Ольга Ткаченко), мы сели в микроавтобус, который ехал в Варну, и женщина, нас сопровождающая, мне так тихо говорит: «Ты кто, Игорь?» Она так и не поняла. Что мы там вытворяли! Другой город, казалось бы, должно быть социальное торможение, а по сути, мы абсолютно отвязывались, что хотели, то и творили. Никакого момента «надо» практически не присутствовало, почему — неизвестно! Но никому не принесли вреда. Не бойтесь своих желаний, если они никому не приносят вреда! А собою можно и рискнуть.

Если сформулировать точно главную задачу обучения в традиции — это и есть Я без Мы. Не в смысле «без друзей меня чуть-чуть, а с друзьями много», а в смысле рождения в бытийном плане.

Я — хочу, и мне надо

Вообще-то это парадокс: ну почему человеку, конечно, взрослому, «созревшему» человеку, для того чтобы почувствовать себя собой, нужно присутствие группы еще каких-то людей? Это то, что называется референтная группа (группа людей, мнение и образ жизни которых являются определяющими в жизни человека). Чувство принадлежности — скажем так. Я к чему-то принадлежу — самотождественность. Почему так?

Весь социум на чем организован? Для чего существует социальный механизм? Для того чтобы организовать совместную деятельность людей через надо: хочешь — не хочешь, но — этот человек твой начальник, значит, ты обязан ему подчиняться. Если начальник не нравится, не будет у вас с ним дружбы, а будут функциональные социальные отношения, вот и вся проблема.

Если какое-то объединение создано из людей, у которых есть хочу по отношению к тому или иному делу, потому что оно цель, а не средство (просто нравится делать эту работу), тогда все нормально. Как только у кого-то это превращается в надо — он становится тормозом. Ему нужно (если он умеет думать, рефлексировать) выходить из дела. Забирать свою долю и уходить, потому что он будет мешать, даже если искренне уверен, что все в порядке. Потому что для него это только надо, а рядом люди, которые хотят.

Тот, кто хочет, не смотрит на часы, а тот, кому надо, следит, не переработал ли. Вот и все! Это в театре, как в модели жизни, очень хорошо видно по актерам. Есть актеры, для которых главное, чтобы репетиция закончилась вовремя. Есть актеры, для которых главное — роль хорошо сыграть. У одних — хочу, у других — надо. Так и по жизни можно играть социальную роль, потому что хочу ее сыграть хорошо, а можно потому, что надо. Замечательное суфийское изречение гласит: «Он обладал одной неприятной суфийской особенностью — все, что он делал, он делал лучше других». А почему? Потому что он все делал от хочу. А имея дополнительный источник энергии и информацию от традиции, он знал, как делать.

Я для чего примеры из биографии Игоря Николаевича привожу? Не для того, чтобы про Игоря Николаевича рассказать, а для того, чтобы показать, какие возможности дает традиция. Никогда в жизни я не рисовал больше, чем на стандартном листе акварелью в пятом классе. А вот несколько лет назад такая сложилась ситуация: я увидел на стене местечко для узенькой такой картиночки и захотел ее нарисовать. И я эту картину нарисовал. Речь здесь не обо мне, а о том, что может дать человеку традиция, если у него есть хочу в первом голосе. Я сам удивился, глядя на свою руку, которая делала движения кистью, которая знала, что делать, хотя я был уверен, что у меня никакой информации об этом не было.

Поэтому умение, которое в себе развиваешь — умение видеть в себе взаимодействие между хочу и надо, — это и есть умение жить внутри традиции и в то же время в миру, на базаре жизни.

Иначе человек остается очень инертным социально. Ему давно надо бросить что-то, а он не может, ему это в голову не приходит. Уже все кончилось, уже давно нет никакого хочу, одно надо, а он привык. В общем, ни ему, ни кому другому — ни результата, ни радости — ничего! Только потому, что он думает: «Ну как же я это брошу? Это же опять все сначала начинать». Но раз оно кончилось, значит, надо начинать сначала.

Многие, например, не понимают, что нельзя петь «Зикр» потому, что надо, — это быстро кончится, и музыки не будет. Это относится ко всему: к приготовлению пищи, к уборке, к работе любой, это такая ловушка. Хочу — и не надо пугаться, что хочу может кончиться. Помните, какой мне приснился грандиозный сон? «Нет бесконечной любви, но есть бесконечность любви!» — было сказано в нем.

Потому, если у тебя есть хочу в каком-то деле, ты этим хочу можешь заразить других, у которых не было хочу, но ты своей энергией можешь его сформировать. Не обязательно сознательно — нет. Люди же заражаются: если своего хочу нет, почему бы не заразиться чужим? Это нормально — взаимная суггестия (внушение, «заражение» настроением, состоянием духа, стремлениями, идеалами) у людей существует. То есть одно хочу не может длиться бесконечно, но источник хочу бесконечен. И не надо путать с другим: «Я хочу, а для этого надо то, то, то…»

Есть требования, которые формируются через надо, — это нормальная вещь. А вот желания через надо — ненормальная. Решения принимает душа. А рациональное сознание нужно для того, чтобы реализовать это решение как можно качественнее. А дальше действует простой закон: «Моя свобода кончается там, где начинается несвобода других».

Например, режиссер, чтобы получилось произведение искусства, должен увлечь не только актеров, но и всю производственную часть. Чтобы все действовали не только из надо, потому что они тут работают и получают зарплату, а, в идеале, чтобы хотели.

Самое трудное — пробуждать в людях направленное желание, и счастье, когда это получается, в силу ли твоей увлеченности, в силу ли материала, в силу ли других причин. У меня были такие счастливые случаи, когда весь коллектив театра, начиная от декорационного цеха и кончая актерами, был увлечен, всем хотелось, чтобы спектакль получился. Это самые лучшие времена. А когда этого не получается, становится видно: там, где было только надо, — там прокол. Потому что надо не рождает творчество, а хочу рождает творчество.

Когда-то Петр Михайлович Ершов*, друживший, кстати, с Павлом Васильевичем Симоновым**, сказал, что творчество рождается только на доминирующей потребности. То есть на истинном твоем хочу.

Как определить, чего на самом деле хочет человек? Где человек творчески подходит к решению определенных проблем — именно там его самое главное «хочу» и есть.

Творчество — это когда возникающие препятствия тебя не останавливают. Ты находишь какой-то неожиданный ход, нетрадиционное решение, потому что твое хочу настолько сильно. Если говорить совсем примитивно, сила потребности равна величине препятствий, которые ты готов преодолеть для удовлетворения этой потребности. Когда у человека есть действительное хочу, то он находит способ решения задачи, а когда его нет, он говорит: «Ну, что я могу сделать? Такая ситуация, хотелось бы, но… Увы!»

Сильное хочу не умирает до тех пор, пока не реализует себя, потому что хочу есть источник энергии для любого человека. Ни один человек ничего, строго говоря, из не хочу не делает. За любым не хочу можно обнаружить хочу. Потому что другого источника энергии действия нет. Реальная потребность есть источник энергии действия. Тогда все обстоятельства жизни выступают просто как среда, в которой реализуются хочу. А если хочу — нет, тогда все обстоятельства жизни выступают как препятствия, которыми оправдывается бездействие.

Это то, что называется активной позицией человека по отношению к жизни. Она из чего рождается? Из того, что человек себе позволяет соответствующие хочу. Тогда он может трансформировать обстоятельства жизни так, чтобы хочу было реализовано практически в любых условиях.

От жизни автоматической  к сознательной

Духовность — это жизнь за границами социума. То, что называется вторым рождением, означает пребывание человека внутри себя без Мы, причем человек может это выдержать.

Раньше самыми духовными были самые успешные. Действительно, человек, который вышел за пределы социума, успешен потому, что видит ситуацию со стороны. Он видит социум не как людей, а как механизм. А тот, кто внутри находится, не может видеть механизм до конца, он все видит только через людей. Потому у второго: хороший начальник — плохой начальник, хороший премьер-министр — плохой премьер-министр и т. д. То есть он смягчает для себя инфернальную социальную машину, внутри которой сам находится, переводя ее содержимое, насколько это возможно, в ранг личных взаимоотношений. Поэтому «блат» существовал, существует и будет существовать! Что такое «блат»? Это как бы противостояние социальному механизму. «По знакомству» — этим мы как бы возвышаем себя над социальным механизмом, потому что все делаем «по-приятельски», ты мне — я тебе. Это оборотная сторона того же механизма.

Как любят в социальном мире? Ты меня любишь — значит, ты мне должен; или я тебя люблю — значит, ты мне опять должен. Вроде как бы любовь, но за ней опять выступает социальный механизм купли-продажи, займа в лучшем случае. Пока человек вторично не родится (то есть не родится из социума), он, в строгом смысле, не может принадлежать к духовному миру. Он может быть устремлен к нему, может быть максимально приближен, то есть вот-вот родится или, как принято говорить, стоит у Врат.

Но у Врат толпится огромное количество народа, а проходят через них очень немногие. Потому что нужно обрести такое качество своего Я, чтобы не испугаться остаться без Мы. Если учесть, что Я как Мы — это очень сильная составляющая «я‑концепции» и вообще образа самого себя и самовосприятия, то становится понятно, насколько это сложная задача. У Ричарда Баха в поэтической форме замечательно описано, что духовное сообщество — это сообщество одиночек: «Да, мы летаем в одном небе, но каждый летает отдельно». Это другие отношения, принципиально другие.

Хотя Аркадий Ровнер сейчас вошел в наш мир и перестал быть легендой из рассказов и книг Игоря Николаевича, но людям увидеть наши с ним отношения невозможно. Наши истинные отношения в другом месте находятся. Мы же не обманываем людей! Но о наших истинных отношениях и не рассказать, потому что они в другом месте. То же — наши отношения с Мирзабаем и еще с некоторыми людьми… Даже самые интересные в жизни людей сущностные взаимоотношения — резонансные: за пределами социальной матрицы представляют собой совсем иное, чем внутри. Хотя внешне похожи. Нужно быть предельно внимательным, чтобы отслеживать вторжение социальных механизмов в твою жизнь, пока ты внутри. Они в самом неожиданном месте вдруг появляются, в самой что ни на есть частной жизни. Раз — и они уже тут!

Люди инстинктивно избегают творческих сложностей, когда и внутренний мир сложен, и внешний — тоже труден. По законам минимизации усилий они ищут ситуации, в которых нет большого напряжения. Потому и сказано: «Мелкий тиран — находка для воина» (К. Кастанеда). То есть он создает препятствия, он вынуждает тебя находиться в творческом напряжении, он — твой помощник, потому что сам человек инстинктивно стремится к минимизации усилий.

Для этого существует масса специальных психологических приспособлений типа референтной группы нашего маленького Мы. Ах! Какие мы интеллигентные! Ах! Какие мы простые! и т. д. Это все защита. Ибо, вдумайтесь, ну что вам может дать ваш маленький круг таких же, как вы? Ничего, кроме успокоенности. Консервочка такая.

А появляется человек, который тебя раздражает и имеет какую-то власть вмешиваться в твою жизнь, — вот тут: либо — либо. Тут у тебя начинают напрягаться все творческие возможности.

Может быть, это легенда, но существует якобы храм, посвященный одной-единственной мысли: «Научились ли вы радоваться препятствиям?»

Это ключевой момент в переходе от автоматической жизни к сознательной. Если человек не видит, не чувствует, не понимает, не ощущает, что препятствие — это его шанс, ничем ему помочь нельзя. Ну просто ничем — хоть убейся! Никакие твои добрые намерения ничего, кроме «ада», не создадут, потому что в этом человеке нет нужного хочу.

Иду на Зов

Вот есть человек, вот обстоятельства, среда, в которой он находится. Какие могут быть отношения? Адаптивные. Тогда социум — прекрасная штуковина, которая подбрасывает тебе способы адаптации в среде, внутри которой ты и находишься. Самые изощренные, тончайшие, духовные — если хочешь, пожалуйста; жесткие — если хочешь, пожалуйста!

Если же человек имеет внутри себя хотение развиваться, то все эти обстоятельства превращаются в материал для реализации хочу, и тогда постепенно может образоваться возможность слышать Зов. То есть возникает переживание, когда человек не теоретически, а практически, через переживания, узнает, что он в матке (в социальной утробе). Как, в частности, эмбрион узнает, что он — в матке? Он слышит голос Отца снаружи, Отца, который любит его. Так он узнает, что за пределами того, где он находится, есть еще что-то, и это что-то — хорошее.

Зов — это всегда связь с Отцом. Чем больше в этом зове отца чувствуется хорошего, тем ярче в эмбрионе формируются базальные структуры с желанием туда попасть. Если там больше плохого, желания рождаться меньше.

Так и здесь! Человек живет себе, живет и ничего не подозревает. Он думает, что здесь — все в порядке, он уже взрослый, он родился, он жив, и у него есть программа, практически на всю жизнь. У каждого человека она уже заложена: надо выучиться, надо работать, жениться, нарожать детей, вырастить их и умереть. Простая базальная программа продолжения рода человеческого. Но вокруг в его жизни происходят некоторые события, которые дают ему переживания: «Нет — это не все. Что-то есть там, за этим!» Это называется услышать Зов.

Вот тогда человек начинает искать эту «дырку», этот выход: как же вылезти отсюда, посмотреть — что же там?! Но когда с помощью традиции, учителя или какого-нибудь, как говорят, божественного промысла люди доходят до Ворот и находят этот выход, то большинство из дошедших останавливаются и продолжают жить в этом месте.

Почему? Потому, что к тому моменту, когда человек доходит до Ворот, он понимает, что это дорога без возврата. Выйти можно, а войти уже нет. А дальше действует сила Зова — насколько ты хочешь туда или все-таки хочешь остаться внутри. Вот практически то, что в качестве прыжка в пропасть описывает Кастанеда. Просто способ помочь человеку выйти за Ворота, не испугаться того, что за Воротами.

Сделайте мне приятно!

Дело не в том, что люди бывают «достойные» и «недостойные», а в том, что люди вынуждены жить жизнью, их недостойной.

И. Калинаускас

У меня однажды такой образ родился: социальная оболочка у человека — это орех. Только у одних ядрышко большое, а у других маленькое. Орех трясут, а он там тук-тук. Ее же нельзя сбросить, скорлупу эту, ее можно только трансформировать, чтобы она стала прозрачной, чтобы не стать асоциальным человеком ради самого факта эпатажа и маргинальности.

Тогда становится по-настоящему возможно познать жизнь как искусство, находить способ реализации своего хочу.

Духовность и жизнь

В человеке идет борьба всех хочу. Какие хочу важнее? Как реализовать основное хочу? Где это основное хочу? И как его обнаружить, если человек не привык принимать все проявления жизни толерантно (терпимо, с пониманием, как будто так и надо)? Между тем выявление основного хочу — это очень существенно. Если это понять и реализовать, то растождествление с личностью происходит значительно легче. Этому способствует также смена социальных масок или способов исполнения соответствующих ролей. «И был я принцем, был я нищим, то посох я сжимал, то меч» (В. Сидоров).

А с другой стороны, как менять роли и способы их исполнения, если человек обычно плотно привязан к определенному образу себя, если его самотождественность неизменно оформляется через Мы? Настоящая же самотождественность начинается тогда, когда человек самоидентифицируется, не прибегая к помощи Мы.

Это состояние трудно описать словами. Там слов всего-то Я есть да Я — это Я — все! Однако личные переживания свидетельствуют, что этих слов достаточно, не нужно других описаний и рационализаций, ибо Я как Я — это точка самосознания.

В связи с этим и хотелось бы рассмотреть проблему совмещения (или несовмещения) духовности и жизни.

Гурджиев в свое время, первым в России, показывал разницу между конвенциональным (календарным) и сущностным возрастом человека. Он вводил человека в определенное состояние таким образом, чтобы все присутствующие вдруг увидели, что стоящий перед ними солидный мужчина на самом деле маленький мальчик. Что он прожил семьдесят лет календарной жизни, а по сущности, с духовной точки зрения, — пять лет. Вот ведь какую страшную цену платят люди, избегая, по сути, дела своего развития. Других денег, кроме жизни, у человека нет. Это — его единственные подлинные деньги.

За все человек платит временем своей жизни. И если кто-то говорит: «Вот я еще… а потом займусь душой…» — это полная «лапша», потому что он заплатил все в другую кассу. Когда же он решил заняться душой, выясняется, что душа у него просто отдыхала и вообще не развивалась.

Но в то же время уход с базара жизни — опять-таки не выход из положения. В этом и заключается такая творческая, духовная задача: и с базара не уходить, и чтобы при этом внутри все росло и развивалось.

Любая задача творческая, а когда начинается догматизм… — все! Мы тут говорим о каких-то сложных материях — второе рождение, выход из социальной матки, наедине с миром… И все это порой остается разговорами либо вывертами, потому что единственная настоящая задача в том, чтобы это все происходило внутри самой жизни. Тогда это нормально.

Как говорится, истинная вера человека там, куда он идет, когда ему хорошо. Когда плохо — это не показатель. Человек может кинуться куда угодно, чтобы ему легче стало. А потом ему за эту слабость приходится платить. Так люди и вылавливаются всякими сектами: там чего-нибудь пообещают — они и клюют. Точно так же вылавливаются люди знаменитыми финансовыми пирамидами: «Сейчас, ничего не делая, заработаю кучу денег!» А потом: «Ох! Ах? Общество обманутых вкладчиков».

Если бы люди понимали, что духовность — это не сказка для утешения, а такая же реальность, как все в жизни, был бы большой прогресс. Как бы они своим капиталом распоряжались грамотно! Есть такой метод: грамотно распорядиться тем, что тебе дано. Чувствовать ветер перемен: когда? что? Когда надо — подналечь на материальный вопрос, когда, наоборот, его проигнорировать; когда надо — сидеть и читать запоем, когда надо — наоборот, ходить с глуповатым видом по природе, ловить рыбку и так далее. Этому не учат, вот что обидно.

Задача — научить человека функционировать, а вот научить человека жить — нет такой задачи. И соответственно, если говорить о базовом этапе духовности, то это овладение искусством распоряжаться тем, что тебе дано. Распоряжаться своей энергией, своим временем, своим вниманием. Чувствовать, что пришло время заняться тем-то и тем-то. Если у человека такая «чуйка» вырабатывается, тогда у него снимается самая главная проблема: он никого ни в чем не винит по поводу своей жизни.

Это же первый признак несостоятельности, когда человек ищет виноватых. Это значит — он просто не умеет жить. У него каждый в чем-то виноват: это — из-за родителей, это — из-за государства, это — из-за мужчины, это — из-за женщины, это — начальник плохой, это — времена не те, это — компартия виновата, а это — отсутствие компартии.

Как необходимо найти свое истинное Я, которое просто Я без Мы, точно так же необходимо стать хозяином своей жизни, начать ее жить. Не чтобы она тебя жевала, а чтобы ты ее жил. Вот это я называю резонансом! Это резонанс между тобой и реальностью. Но чтобы к этому прийти, нужно преодолеть инерцию таковости. Чем меньше инерции, тем больше возможностей для творческих отношений с жизнью.

Расписание социума

Социум давит своим расписанием, стандартным для всех. Успешность, карьера, последовательное восхождение по ступеням.

Социум — это не люди. Социум — это машина. Его нужно изучить и пользоваться им — больше ничего. Нельзя совместить отсутствие жизни с ее присутствием. Когда человек находится под давлением социума, он не думает даже, что такое его жизнь. Он занимается достижением, добычей, все время думая, что для себя… Ему просто некогда отойти в сторонку и посмотреть: «Что мне дано и что с этим делать?» А раз он этого не видит, у него нет настоящего выбора.

Ему кажется, что можно так и только так, а если так не получается, то — трагедия. Тогда у него по отношению к жизни гибкость отсутствует, он не знает, что будущее множественно, что у него всегда есть энное количество вариантов и один из них дает такой результат, а другой — принципиально иной. А если ты сам распоряжаешься своей жизнью и знаешь, что сейчас тебе нужен вот такой жизни кусочек, а завтра — другой жизни кусочек, то тогда ты просто одно оставляешь, не боясь оставить, и переключаешься на другое. Больше всего человек боится оставить то, что имеет. И сколько ему ни напоминаешь, что в могилу с собой ничего не возьмешь, он все равно боится оставить. «Как это так! Я работал, стал начальником и вдруг я должен это все бросить и пойти лесником поработать или рыбаком?!»

Почему я это делаю

А если человек сам все понимает, тогда у него не будет ситуации: «Я так сделал, потому что мне так учитель сказал». Это уже не ученик! Это первый признак не ученика, ибо ученик делает все из другого места. Да, учитель сказал так, и я сделал так, потому что я хочу это сделать. Потому что я ему либо верю, либо понимаю, что он знает зачем. Но никогда не скажу ни себе, ни другому человеку, что это я сделал не потому, что я хотел. Иначе начинаются известные игры в духовность как продолжение социального театра.

Как только человеку показываешь, что он сам все должен сделать и тогда в этом есть смысл личной, персональной жизни, ему скучно становится. Он ничего про это не знает, потому что его этому никто никогда не учил.

Вот я, в частности, наблюдаю, как люди относятся ко мне. Не все, но многие люди. Игорь Николаевич — ну прямо чуть ли не Господь Бог! А я думаю, если вы так относитесь ко мне, возьмите книжки, прочитайте, спросите меня про мою жизнь и извлеките из этого урок.

Оказывается, может человек бросить одно, начать другое, затем третье, и все будет получаться, и ничего страшного, что он кем только ни работал, как только ни ломал свою карьеру, и нищим был, и, как сейчас, довольно прилично материально обеспеченным, и «бякой» социальной, и «цацей» социальной. Отречься от этого дяди с бородой и рассмотреть сам факт. Человек, принадлежа к традиции, вот так сложил свою жизнь. Значит, в принципе они возможны, такие взаимоотношения со своей жизнью.

Но никто не хочет иметь отношения с собой и своей жизнью. Все хотят либо руководящих указаний, либо экзотического Мы. «…Вот только мы, мы посвящены в нечто такое». То есть социальный бред продолжается, только в свободное от основной работы время. Тогда духовность остается в рамках «хобби».

— По три часа два раза в неделю я занимаюсь духовностью.

— А что ты делаешь остальное время?

— Я живу.

— А что ты делаешь, когда живешь?

— Я хожу на работу.

— А когда ты ходишь на работу, ты живешь?

— Нет. Это разве жизнь?!

— А когда же ты живешь?

— Ну, вот когда выпью поллитровочку, расслабляюсь, тогда и живу! Еще и жену вокруг дома с топором погоняю…

Кто занимается тобой?

Самая большая проблема — перестроить (если есть, конечно, такое желание) в себе отношения с собой как со своим хозяйством и со своей жизнью как со своим хозяйством. Стать хозяином в буквальном смысле слова.

Мы гонимся за тем, чтобы стать хозяевами машин, квартир, дач, вещей, но у нас под руками огромное хозяйство, которым занимается кто угодно. Вы можете себе представить, что вы, например, построили дом, у вас участок, сад, и вы забросили все это хозяйство и там кто хочет — заходит, гадит, что хочет, то и делает, ворует, например. Не можете, правда?! Но с самим собой мы именно так и обращаемся.

Кто занимается нами? Все кому не лень. Потому что мы собой не занимаемся. Вот это и есть ошибка! Такая у нас культура. Мы даже не имеем представления, чем мы обладаем. Точно так и наша жизнь. Кому не лень… государство, знакомые, Чумаки-Кашпировские, политики, кто угодно что угодно делает в нашем хозяйстве, потому что хозяина там нет. Но появись ты в своем хозяйстве, в своей жизни, ты сам появись — и все сразу изменится без всякой дешевки, без всяких оккультизмов-шмокультизмов. Только не нужно бояться, что вас неправильно поймут! Какая разница? Это же их проблема — не ваша. Помните, Вольтер в суперзамечательной книге призвал: Давайте будем возделывать свой сад! Давайте будем заниматься своей жизнью. Все остальное — «мура»!

Если человек не занимается собой и своей жизнью, этим занимается кто угодно.

А нас воспитывают, внушая, что этим невозможно заниматься. Все якобы принадлежит обществу, людям, народу, колхозу, компании, друзьям, врагам… Поэтому и получается бред. И тогда появляется этот знаменитый принцип: «Сделайте со мной что-нибудь». Говоришь человеку: «Давай я тебя научу, как ты сам с собой будешь все что угодно делать». Нет. Это не интересно. «Пойду, — говорит, — к другому. Тот больше денег возьмет, но зато он со мной точно что-то сделает. Третий глаз откроет, водкой напоит, найдет мне друзей, любовника, любовницу, что-то сделает для меня».

Получается, что люди превратились в торговцев собой, не только своим телом, но своей жизнью, своим существом. И тысячи людей зарабатывают на этом деньги, между прочим. Даже из этого можно сделать бизнес, на ходу.

Сделайте со мной что-нибудь

Если вы уже знаете, что такой вот идиотский механизм выстроен у большинства людей, отчего же не можете управиться со своими начальниками, подчиненными, деловыми партнерами? Ну, сделайте с ними что-нибудь, и они будут вам бесконечно благодарны. Но никому в голову не приходит, потому что есть, опять же, социальное давление. Это, мол, должно происходить так, так и так… Да, все очень просто!

Вот, допустим, этот человек тебе нужен для дела. Сделай с ним что-нибудь — и он твой. Не веди с ним долгие разговоры о рентабельности. Его эта рентабельность интересует точно так же, как и тебя. Но гораздо сильнее его интересует, чтобы с ним что-то сделали: полюби его, возьми на работу, скажи, что, главное, в этом деле будет учтен его личный интерес, и вообще ему откроются новые горизонты, женщины будут его любить в два раза чаще. Вот что его интересует, а не деньги.

Если человек сам ничего не делает со своим хозяйством, то ничего не происходит. Никто с ним ничего не сделает. Я уже давно пытаюсь донести эту мысль, что сделать что-то с собой человек может только сам. Но не знаю — удастся ли, потому что тут же возникнут тайные гуру, которые скажут: «Это Игорь Николаевич так для педагогики говорит, а на самом деле… я тебе сейчас расскажу, отойдем в кусточки…»

Жизнь моя, иль ты приснилась мне

Столько я всего видел! Люди за какую-то стекляшку будут биться, как львы, а за свою собственную жизнь — пальцем не пошевелят. Они не понимают, что это такое.

Работая как-то в одном коллективе, я попросил людей написать все «плюс-ценности» и «минус-ценности». Ни один человек не написал в «плюс-ценности» — жизнь. Я у них спрашиваю: «Ребята, а почему? Ведь в „минус-ценностях“ многие написали „смерть“, а в „плюс-ценностях“ никто не написал „жизнь“, хотя бы чисто автоматически?» А они отвечают, что, мол, это все и есть жизнь, показывая на «плюс-ценности».

Вот в чем самая большая сатанинская хитрость всей системы нашей культуры, образования и социализации: нет такого предмета — жизнь! Смерть — есть! Смертью можно заниматься, изучать, участвовать можно даже отправлением на тот свет себе подобных. А вот жизнь — нет такого предмета.

А раз нет такого предмета, раз человек никогда не думал над тем, что такое жизнь, и никто ему не говорил об этом, естественно, он и не живет. Тогда жизнь — это та самая жизнь, которая «тебя обломает», «тебе покажет», «тебя научит», «тебя перемелет». Тогда жизнь, извините меня, страшнее смерти, потому что она вон какая грозная! Она меня будет обламывать, она меня будет учить, она мне покажет! Вы послушайте, сколько в языке угрожающих эпитетов к жизни. Поэтому лучше об этом не думать. Конечно, а зачем о такой страшилище думать? Если она изначально — мой враг. Моя собственная жизнь — мой враг. Ничего себе живем?!

Вот и начинаем мечтать о тонких мирах, лишь бы о ней не думать, об этой странной бабе — жизни, карга какая-то, обламывать она меня будет!

Ну что же это такое? Человека жизнью пугают. Такой менталитет, как сейчас модно говорить. Естественно, человек делает все, чтобы не жить. Развлекается как может, только бы не жить. Жизнь меня проживет, жизнь меня сжует, а потом косточки в могилку выплюнет. Смерть уже пришла, как только я родился. Если, ребята, не жить — все остальное полная «мура» и порнография. Карьера и прочее… Если это не цветочки для украшения жизни, тогда понятно, почему человек так боится своих хочу. Потому что хотеть — это и есть жить.

А человек хотеть боится, он, даже когда хочет, говорит: надо, так надо, вместо того чтобы сказать: хочу. Потому что как только сказал хочу, значит, ты — живой, а если живой — значит, в опасности: сейчас она, жизнь противная, меня начнет обламывать, учить, наказывать. Поэтому лучше нигде подпись свою не ставить. Везде написано Мы. Кто в этом виноват? Они. Где там Я? Есть Мы, и Они, и еще страшная штука — жизнь. Конечно, будешь искать забвения на дне бутылки, на дне шприца, на дне таблетки, в сетях, полных рыбы. Процесс ради процесса, вперед к забвению!

А так называемая любовь — это что? Забвение также, потому что, если жизни нет, это не любовь. Я вцепляюсь в тебя, чтобы всучить свою жизнь, ты вцепляешься в меня, чтобы всучить свою жизнь. Люди стучатся друг в друга, а потом думают: «Что же такое? Все уже прошло, сколько можно стучаться?! Хорошо, пойду о другое что-нибудь постучусь». Жить-то вместе не живут, потому что каждый с удовольствием займется чем угодно, только не своей жизнью.

Жить вместе интересно, а когда жизни нет — ничего не спасает. Стучатся, как вещь об вещь. Для того чтобы жить, надо открыться. А они стучатся, а потом: «Что же ты меня не понимаешь?» — «Нет, это ты меня не понимаешь!» Открыться — страшно и больно. Вдруг попадут — не успеешь закрыться.

А нужно пропустить насквозь. Без этого нельзя. Это очень больно. Думаете, я не знаю? Если хочешь ЖИТЬ, надо открываться. Надо через эту боль пройти. Если человек через боль открытости не прошел, он не сможет жить. Вот страх, который нужно победить, страх перед этой болью. Пусть предают и тут же продают, твое сокровенное на базар выставляют, все что угодно делают, но через это надо пройти.

Мой учитель говорил: нужно пять минут, чтобы научить человека закрываться (блокироваться), но для того, чтобы научиться открываться, порой нужна целая жизнь. Но если ты не открыт постоянно, а открываешься только в особых экстремальных случаях, специально, в виде исключения, тогда ничего не будет. А уж про духовность и речи нет.

Жизнь не идет, если ты закрыт. Она камушек, который летит сквозь воду. Вода отдельно, камушек отдельно. Откройтесь и постарайтесь выдержать эту боль. Постепенно можно этому научиться. Я помню первые три-четыре года постоянной открытости. Оставаясь наедине с собой, на стенки лез, по полу катался, чуть с ума не сошел. И сейчас, если делать медитацию на большом объеме, наваливается из пространства такая тоска, боль. Нужно пропускать ее через себя, приучая себя все это выдерживать, только бы не закрыться.

А после можно все. Когда человек научился быть открытым, тогда уже можно и о любви, и о духовности, и об управлении временем, и о сущности, и о резонансе — обо всем можно не просто говорить, но и делать это.

Поэтому, когда я говорю, что у меня нет учеников (я редко об этом говорю, чтобы не обидеть тех, кто думает, что они мои ученики), я имею в виду то, что не удается пока увидеть человека, который делает усилие, чтобы стать открытым. Не вижу… Я вижу людей, которые стараются как-то так… душевных, хороших, замечательных друзей, но только они не живут. Ну что же я буду ходить и тыкать пальцем: «Ты не живешь, ты не живешь, ты не живешь». Это их личное дело.

Если ты — хозяин…

Если ты хозяин своей собственной жизни, то ты ни от кого ничего не ждешь — ни конфектов, ни кнутов; ты делаешь свое дело — живешь. Надо тебе что-то — ты придумываешь, как это сделать. Надо будет — побудешь «бякой». Надо будет — «папе» улыбнешься, чтобы он задумался. Но жить больно, это точно. Иногда даже очень больно. Потому что устройство жизни, которое предлагается людям, очень недостойное. Ну, что же?! Остается утешать себя тем, что человеческому сознанию всего сорок тысяч лет.

Но живу-то я сегодня и сейчас. Знаете, есть такие группы людей, которые, пережив экстремальные ситуации, становятся социально неуправляемыми. Это часть ветеранов вьетнамской войны, часть наших «афганцев», часть чернобыльцев. Я даже об этом диссертацию написал. В чем же дело? У этих людей модель гарантированного будущего со знаком минус, то есть они внутри уверены, что впереди все будет плохо. Ими невозможно управлять. Они на пряник не реагируют, на кнут не реагируют. Но психологически абсолютно зависимы от таких же, как они. Тот же принцип: Мы — Они.

Я помню, в детстве читал об одном бегуне на длинные дистанции. У него после полиомиелита одна нога была короче другой. Но ему «повезло» — это была левая нога, она была обращена к внутренней стороне дорожки. Он стал чемпионом Олимпийских игр. Вот этот человек хотел! А известная спортсменка Вильма Рудольф, тоже переболевшая в детстве полиомиелитом! Она боролась не с соперниками, а с собой. Я читал о ней заметку уже после окончания ее спортивной карьеры. Она не сломалась, нашла себе работу, продолжала жить. Потому что она уже привыкла с собой дело иметь.

Вот и получается: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Как говорил Гурджиев, «пока машина не сломается, человек не задумается» о себе и о своем хозяйстве. Он под социальным давлением по инерции движется по какой-то траектории, говорит, что это его жизнь, а на самом деле не имеет к этому никакого отношения. В этом смысле мне очень нравится титул российских императоров. Титул начинается со слова Мы, честно так. И концовочка замечательная: «…и прочая, прочая, прочая»… Вот и каждый из нас — такой император. Там нет только одного слова — Я. Ну как же! Ведь это не принято в обществе. Но это и есть проблема общества!

Общество — это общество, а у меня одна жизнь, моя, сейчас, сегодня, и я хочу иметь смысл ЕЯ, а не списывать этот смысл на детей, на будущие поколения, на еще кого-нибудь или, например, на темное прошлое. Я хочу иметь свой собственный смысл своей собственной жизни. Если вы захотели этого, никто не может вам не дать. Возьмите. Попробуйте, а потом посмотрите, что получилось.

Опять-таки, жизнь взяли, а квалификации — нет, так учитесь, изучайте механизмы, хозяйство, учитесь ими управлять. Мало рыбку поймать — надо еще знать, что делать с уловом. Свалилась как-то на человека счастливая жизнь. «Не надо!» — закричал он в ужасе.

Я помню, когда первый раз меня спросили из зала: «А вы счастливый человек, Игорь Николаевич?» Я ответил: «Счастливый», — но как же тяжело было в этом признаваться! Это же так неприлично! Помню также, как я первый раз признался, что знаю все, что хотел знать, умею все, что хотел уметь, и достиг всего, чего хотел достичь. Народ был в ужасе: «Как вы теперь живете?» — «Вот теперь самое интересное и началось», — ответил я. И если вы меня спросите: «Куда же нам идти?» — я вам отвечу: «К себе, к себе, к себе!»

В газете «Пионерская правда» когда-то были напечатаны стихи одной девочки, которая сразу прославилась на всю страну. «Я Сталина не видела, но я его люблю!» — написала она. Так и мы: «любим» то, чего не видели, вместо того чтобы увидеть и знать.

Когда у меня случилось переживание уникальности как тотального одиночества, я просил у традиции разрешения уйти из жизни. Первый раз я получил такой, отеческий, ответ: «Ничего, потерпи, пройдешь через это, потом будет легче».

Второй раз, видно, я сфальшивил сам с собой, тут и ответили: «Трам-тарарам»… соответственно. Попытки уйти из жизни на этом кончились. Еще раз это услышать из пространства я бы не хотел. Без этой боли ничего не будет. Практика показывает, что ничего не будет. Ты должен научиться жить, то есть прежде всего научиться быть открытым.

Как я уже говорил, быть открытым на практике первое время означает испытывать постоянную боль. И никакая новоприобретенная сила, или экстрасенсорные способности, или умение концентрироваться не заменят вам опыта, который дает открытость миру. Вот, например, самодеятельные каратеки, кунфуисты по отношению к жизни просто трусы, хилые какие-то все, если не в бою. Я сначала удивлялся, а потом понял — это оборотная сторона медали. Один мой знакомый, принадлежащий к семейной традиции, насчитывающей порядка тысячи восьмисот лет, обладающий настоящим внутренним стилем, не то что ручками-ножками махать, по отношению к жизни — хиляк, социального давления не выдерживает, и прочее, и прочее, и прочее… Хотя я его очень уважаю, люблю. Это такая общая месть реальности, наверное.

Человек живущий

Как сказал бы Александр Зиновьев: «Проблемы, которые мы здесь обсуждаем, банальны». Так он сказал на Международном конгрессе ЮНЕСКО «Культура мира против культуры войны». Интереснейший человек — Александр Зиновьев! У него кредо простое: «Сплю когда хочу (он говорит: «Не важно, который час, я на часы не смотрю»), хочу есть — ем, хочу писать — пишу». Бешеная энергия, умница!

Александр Зиновьев — знаменитый человек 60-х годов, он потрясающий логик, можно сказать, совершил переворот в логике. У нас ведь логика была в загоне. В 1949 году даже из школьных программ эту дисциплину изъяли. А до 1949 года логика преподавалась в школах. Психологию тоже изъяли из школьных программ, но еще до войны. Зиновьев посмотрел на социум глазами логика и пришел к тому же выводу, что и все духовные традиции: что это достаточно примитивный механизм. Социум, конечно, обиделся, и Зиновьева выгнали на Запад. На Западе его приняли с распростертыми объятиями, но он никому не продался, конфликтовал, объяснял, что и их социум банален. Запад его на руках носил, он перед Конгрессом США выступал, был другом Бжезинского, а потом написал книжку «Западизм», в которой раздолбал Запад вдоль и поперек, а теперь его все уважают или боятся.

Человек эмпирически понял, что единственное богатство, которое нужно заработать себе, — это жить из хочу. Этот случай показательный. Человек ни к какой традиции не принадлежит, ни о какой духовности как бы не помышляет, социальный насквозь, но потрясающий логик, который потом занялся социологией. Он с позиции логики увидел, что большинство проблем банальны. Но при этом он нашел смысл жизни, главную ценность жизни — жить от хочу — и победил в тяжелейших обстоятельствах, никому не продавшись. Хотел — выступал с докладом в ЦРУ, как развалить СССР, хотел — долбал это самое ЦРУ вдоль и поперек с тех же позиций.

Я видел людей, которые у него за спиной тихо посмеиваются, но, когда он оборачивается, немедленно умолкают. Хотя он — никто, писатель, как он говорит, зарегистрирован в Германии как производитель-одиночка (частный предприниматель). Но какая мощь! Человек живет от своего хочу. Президент не живет от своего хочу, а Зиновьев — живет. Значит, человек правильно построил свою жизнь, единственную. Это не значит, что он не желает всего остального, но не ценой измены своему хочу. Этого он не отдает никогда.

Казалось бы, что человек особенного делает: когда хочет — спит, когда хочет — ест, когда хочет — работает? Но каков результат!

«Жизнь — это творческий акт по реализации своих желаний» — так говорит Абу Силг.

Реализовал свое желание — и можно переходить к следующей фазе.

Зачем себя обманывать?

Когда после седьмого класса я работал летом в университетской библиотеке и перетаскивал книжки с места на место, я прочитал подшивку журналов «Знание — сила» лет за двадцать. Меня интересовало все, что касается психологии. Меня просто потрясла одна статья. Там было написано, что коэффициент полезного действия мозга обычного человека — как у паровоза — 3—5 %, у гения — 15 %. Потрясение! Опять обман! Подсовывают жизнь — обман, мозг — выдающееся творение природы — обман.

Есть такой анекдот-притча. Знаменитый дирижер проводит первую репетицию с оркестром. Он начинает дирижировать, смотрит на первую скрипку: у скрипача лицо, как будто он жутко кислый лимон жует. Дирижер останавливается, смотрит в партитуру — не ошибся ли, еще раз начинает, нервничает, опять смотрит на первую скрипку: выражение лица то же; опять останавливается. Расстроился, в перерыве подходит к первой скрипке и спрашивает: «Я что, так плохо дирижирую? Вам так не нравится?» — «Да нет, — отвечает тот, — я просто с детства музыку не люблю!»

Это именно про нас. Так мы живем. Даже когда достигаем положения первой скрипки.

Но и относясь к своей жизни профессионально и всерьез, нужно помнить, что жизнь, за исключением особых ситуаций типа монастыря или ашрама, протекает в социуме. Последний же, как и всякий другой механизм, имеет свое устройство, и это надо знать.

Есть азы социального самосознания. Человек в социуме может занять только одну из четырех позиций:

— хозяин;

— наемная рабочая сила, которая делится на высококвалифицированную, малоквалифицированную и неквалифицированную;

— богема, то есть свободный художник;

— маргинал, то есть человек, находящийся за пределами социума: «снизу» — это преступники, «сверху» — духовные люди, живущие на подаяние.

Никаких других позиций нет. Даже политики — это наемная рабочая сила.

Казалось бы, что здесь понимать?! Всего четыре категории. А сколько людей тратят впустую годы, проходя через тяжелейшие переживания только потому, что не знают этого и не осознают, какую позицию в социуме они хотят занять и какую могут.

Я как-то разговаривал с одним знакомым. Выяснилось, что человек всю жизнь тратил деньги на добычу философской информации. Это его маниакальная страсть, он массу всего знает, а жизнь запутал до невероятия. И дело как раз в том, что при всей его информированности устройство социального механизма осталось для него тайной. Он всегда хотел достичь того, чего можно достичь только путем маргинальной позиции в социуме.

То есть этому человеку нужно стать свободным от социума, стать маргиналом и жить на подаяние. А для того чтобы иметь то, что он хочет иметь, — нужно было стать квалифицированной рабочей силой. И эти позиции не совмещаются — отсюда путаница в жизни человека, из-за незнания социального механизма, его устройства.

В этой связи возможны два пожелания:

— хотеть того, что можешь;

— мочь то, чего хочешь.

Они противоположны по смыслу, хотя использованы одинаковые слова, ибо это два варианта жизненной позиции: один пассивный, другой активный.

Если же, в качестве примера, взглянуть на мою собственную жизнь, то ее сверхзадача, как мое сознательное решение, — это сделать все, чтобы меньше было профанаций-мистификаций и прочего обмана людей на тему духовности. В этом моя привязка, которую я сознательно оставляю. Но при этом, повторюсь, я все знаю, что хотел знать, все умею, что хотел уметь, всего достиг, чего хотел достичь, и сейчас мне интереснее всего «жить».

Безумно интересно

Дело в том, что целокупное пребывание в мире (то есть пребывание, не организованное обязательным достижением каких-либо целей) — самое яркое, самое наполненное бытие, которое только можно предположить, во всяком случае для меня. Потому что, пока существует мотивация достижения (духовного достижения), это все-таки ограничивает взаимодействие с реальностью, ибо достижение — это всегда цель. И постижение тоже — цель. И без сочетания постижения и практики не происходит преображения. Однако когда происходит реальная трансформация (преображение), тогда самое замечательное и начинается. После того как я узнал все, что хотел, и достиг всего, чего хотел, и это преобразило меня и мою жизнь, трансформировало, придало моей жизни иной вкус (возможно, именно это и называется просветлением), — вот после этого и началось самое интересное…

Я использую здесь слова дзенского патриарха: «До просветления колол дрова и носил воду; и после просветления колол дрова и носил воду». Внешне это, может, и так, но только вкус у всего другой. Скажем так: если до просветления я просто колол дрова потому, что нужны были дрова, чтобы затопить печь, то после просветления к этому добавилась радость от звука, например, раскалывающегося полена, от игры огня в печи и прочее, прочее, прочее… Сочнее становится все, объемы другие, и вообще хорошо. Приятно пребывать в мире, который уже и не враг, и не друг. Это не значит, что душа не болит, что нет ни боли, ни страданий, ни тоски. Они есть, но у них другой вкус, другое послевкусие.

Комплекс и потенциал

Меня могут спросить: а почему, мол, некоторые выбирают страдания как основное направление жизни? На это я отвечу просто. Нет на самом деле никакого страдания. Есть иллюзия страдания, но она иногда может человека разбудить. Это может быть, например, катастрофа, поломка машины, болезнь.

Говорят, что большинство христианских святых были великомучениками. По этому поводу в лекции «Христос и дикие люди» я написал, что церковь умышленно акцентировала героическую пору христианства, когда за веру люди отдавали жизнь. Героизм великомучеников как бы стал символом христианской религии и так наследовался социально. А ведь Христос — не мученик. Строго говоря, Христос только два раза страдал. Первый раз — когда он молился до кровавого пота: «Да минет меня чаша сия!» — уже осознав, что будет. И второй раз — на кресте, когда ему показалось, что его оставил Отец: «Господи, зачем Ты меня покинул?» Если уж серьезно говорить, это была сознательно организованная им ситуация, поскольку она была необходимой частью его работы. Как сказал мне Александр Михайлович Паламишев (режиссер и театральный деятель): «Если выбираешь профессию „пророка“, ты должен быть готов к тому, что в конце тебя распнут». Это входит в профессию, это не страдание.

Иисус ситуацию с казнью разыграл сам, сознательно, потому что она была нужна для закрепления соответствующего архетипа и т. д. А церковь сделала страдание принципом — как искупление греха, понимаемого как обобщенная идея. А общая идея греха, в свою очередь, нужна для того, чтобы человек был управляем.

Соответственно, для чего нужна модель идеального человека? Чтобы все ощущали свое несовершенство и опять же были управляемы. Это старинный социальный механизм: комплекс несовершенства, комплекс вины. Старая шутка, давно разыгрываемая в различных вариантах, в различные времена социальной жизни. С моей же точки зрения, просветление — это очень смешно, вот все, что я могу вам сказать. Это как шутка, такой смех нападает. Может быть, это смех оттого, что ты видишь все по-другому, и смешно от осознавания того, как ты раньше к этому относился. Сколько вокруг этого было нагорожено, а это так просто. Там нет мыслей.

У меня было так: я три или четыре часа смеялся вслух и еще столько же про себя, чтобы людей не пугать, и не мог остановиться, потому что передо мной всплывали все новые и новые вещи, не мысленно, а очень образно, в новом свете. И все было безумно смешно. Я очень хорошо помню, что было. Внешние обстоятельства: солнечный день, я сижу на берегу маленького озерка, читаю Раджниша, полулежу на песке, и вдруг ЭТО случилось… и пошел хохот! Народ сбежался, просят меня рассказать, а я не могу ничего ответить, рот раскрываю и хохочу.

Это общее такое переживание, очень интересное, но как его отрефлексировать? Не будешь же рассказывать картинки. Мыслей же — никаких!

Возвращаясь к теме, хотел бы еще заметить, что люди не потому не реализуют свои желания, что это невозможно, а потому, что не хотят за них платить. Они хотят, чтобы с неба все упало, без всяких усилий. Но чтобы сделать скульптуру, для начала нужно иметь камень и то, чем его обрабатывать. Точно так, чтобы реализовать свои желания, нужно найти материал для реализации, а потом уже из него с помощью соответствующего инструмента изваять то, что тебе нужно.

Обычно люди спрашивают: «А как-нибудь по-другому нельзя?» Я же отвечаю, что по-другому я не знаю. Если у меня есть несколько вариантов, я их излагаю, но люди все равно спрашивают: «А как-нибудь по-другому нельзя?» Тогда я говорю, что они обратились не по адресу.

Очень много людей обращались ко мне за разными советами такого рода, и я просто хорошо знаю, сколько из них к моим советам прислушались…

Все ведь хотят сразу готовое. Пусть кто-то другой изваяет и принесет… Недавно я слышал замечательное высказывание: каждое полено — потенциальный Буратино. Так можно говорить и о потенциальных возможностях: каждое полено — потенциальный Буратино, нужен только папа Карло. Весь фокус состоит в том, что нужно быть одновременно Буратино, папой Карло, а еще и поленом. Признать, что ты полено, это самое трудное. Папу Карло, в конце концов, можно и пригласить (специалисты есть всегда) и сказать: «Папа Карло, сделай из меня Буратино, а то я — полено».

Стучитесь, и вам откроют. Хорошая сказка «Золотой ключик». Она о том, как создание отблагодарило своего создателя, потому что оказалось рискованнее, чем создатель. Папа Карло всю жизнь жил у заветной дверцы, ему и в голову не приходило сорвать эту тряпочку, он тешился нарисованным очагом. И ключика у него не было потому, что дверки не было. Хотя это уже следующий вопрос: что первично — ключик или дверка? А кто узнал о ключике? Буратино! Благодаря тому что делал все неправильно. Жил не по правильной модели, не так, как учил его папа Карло, а от своего хочу. Захотел — и вместо школы пошел в цирк. Вот тут все и началось!

А ларчик  просто открывался

И пафос познания сменился горечью узнавания.

Абу Силг

К сердцу прижмет…  К черту пошлет…

Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

Народная мудрость

Мы сделаны из людей. Люди для нас — сверхраздражители, а место отношений с людьми туманное, туманное. Когда-то, помню, я пытался описать человека как пространство отношений, но что-то там закисло, что ли, прошло: то ли времени не было, то ли что еще… Поэтому лучше на побрехаловке, в несерьезном таком контексте.

К классификации отношений можно подойти по-разному. Можно классифицировать их по дистанции: по принципу «ближе — дальше». В зависимости от того, какую дистанцию задает человек в своих отношениях с другими людьми и как он осознанно и неосознанно распределяет все свои отношения по величине дистанции. Можно классифицировать отношения по их субъективной значимости для человека: отношения с этим человеком или с этой группой людей более значимы, с другими — менее значимы. Можно классифицировать по времени: на эти отношения человек затратил столько времени, а на эти столько.

Классификаций достаточно много, чтобы внести в отношения внятность. И все было бы хорошо, если бы не одна маленькая деталь: почему-то никто этого не делает. То ли люди не ощущают такой необходимости, то ли ощущают необходимость нечеткости отношений, чтобы даже самому себе никак конкретно, дифференцировано, со своими отношениями не разбираться.

Мне всегда были интересны те места, где человек избегает ясности. Мне всегда хотелось понять, попробовать понять: почему же он именно в этом месте так избегает ясности? С одной стороны, казалось бы, отношения — это очень важно, очень значимо, собственно говоря, внешняя жизнь человека в основном из этого и состоит. А с другой стороны, человеки изо всех сил избегают ясности, конкретности и дифференцированности восприятия своего пространства отношений. Чего они так боятся, или почему на это жалко потратить время и некоторое количество умственных усилий?

Понимаете, есть такие области человеческой жизни, которые человек сознательно мистифицирует. Ему нравится, чтобы это было мистифицировано, иррационально, непознаваемо, необъяснимо. И даже европейский человек, который хочет все понимать, как только речь идет про отношения — сразу уже понимать не хочет.

Почти никто свои отношения не хочет ни дифференцировать, ни классифицировать ни по каким признакам. Ну, о чем больше всего сплетен? Как раз об отношениях.

Вот, например, очень много разговоров о сексуальных отношениях. Хорошо ли, что лидеры всевозможные имеют преимущество в этой области, правильно ли они делают, что пользуются этим преимуществом? Жертвы или не жертвы те, которые захотели вступить с лидерами в отношения? Нет, их не принудили, они захотели. Правда, некоторые из них потом говорят, что их принудили, но опять-таки каким-то магическим способом.

Хотя давным-давно во всех книжках на эту тему написано, что лидер привлекателен для любой женщины, просто в силу того, что он лидер. У женщины есть такой заложенный в социальном наследовании ориентир, что нужно быть с победителем. Каждая женщина хочет стать королевой, но чтобы стать королевой, ей нужен король. И вот мусолится: этично — неэтично, морально — аморально. Я удивляюсь только, что не вспомнили феодальные времена и право первой ночи, но там принудительный закон, может быть, поэтому и не вспоминают. И ведь все понимают, что это не принудительность, а просто преимущество, поэтому многие и хотят быть начальниками, лидерами. Это дает преимущества, и в области сексуальных отношений в том числе.

Хотя как мне объясняли некоторые представители современной молодежи, секс не всегда приводит к отношениям, что выражено в такой знаменитой фразе: «Постель — не повод для знакомства». Понимаете, знакомство — это уже отношения.

Возвращаемся к мистификации. Почему же человек так мистифицирует свои собственные отношения, почему он не хочет осознать, разобраться? Почему он предпочитает мучиться, жаловаться, быть неудовлетворенным, запутываться в отношениях, ходить по кругу? Ведь сколько слов придумано для того, чтобы передать градации плохих отношений. Даже великий русский писатель Л. Н. Толстой написал: «Все счастливые семьи счастливы одинаково», — то есть не о чем говорить, а вот несчастливые… Одни так несчастливы, другие так несчастливы, третьи еще как-то несчастливы, все отношения ужасно запутаны, в них очень трудно разобраться, трудно их начать, а еще труднее с ними закончить.

Вопиющая ясность

А вообще есть ли, возможна ли ясность в отношениях? Безусловно есть, безусловно возможна, и к этому есть пути, естественно. Один из них — путь рациональный, то есть просто осознать свои отношения, по-разному посмотреть, классифицировать по дистанции, по времени, по значимости, структурировать эти отношения — что к чему? от чего? почему? а что тут у меня? а это зачем? а где вру? а где не вру?

Сотни людей, и все разные, и все чего-то хотят, а чего-то не хотят, а вы один, вступающий в эти отношения, и чтобы поддерживать их, вы должны как-то адаптироваться к партнеру, иначе кто же с вами будет отношения выстраивать. Ну, ходите там гордый, независимый, правду-матку режете, а потом говорите: что же я один одинокий или я одна одинокая? Конечно одна, конечно один. Или найдете, может быть, пару-тройку людей, готовых выслушивать правду, которая к ним лично не имеет никакого отношения… А если имеет?

Без лжи отношения (если формально подходить, строго) не могут существовать, а поскольку признаться в этом не просто даже самому себе, то уже не хочется выяснять отношения. С другой стороны, отношения, бо2льшая часть внешних отношений, определены во многом конвенциями. То есть явленными и не явленными договорами между людьми — что нужно, что не нужно, что можно, что нельзя, что правильно, что неправильно, что хорошо, а что плохо, что целесообразно, а что нецелесообразно, что истина, а что не истина, что естественно, а что искусственно… Мне больше всего нравится вот эта конвенция — о том, что естественно, что неестественно.

Жуткие дискуссии со мной разные люди устраивают на тему естественности и неестественности отношений. А я спрашиваю: «А откуда ты знаешь, что вот это естественные отношения, а вот это нет?» — «Ну как — это все знают». Люди это давно выяснили и договорились, то есть создали конвенцию по поводу естественных и неестественных отношений.

Эразм Роттердамский написал замечательную книжку «Похвала глупости», или похвальное слово глупости, похвальное слово лжи. Ибо без лжи, так же как без иллюзии, жить, в общем-то, невозможно. Чем честнее вы в абсолютном смысле этого слова, тем более одиноки, вы на фиг никому не нужны, вы нарушаете все конвенции, не приспосабливаетесь к партнеру, вы просто жуткий, безнадежный эгоист, вы не учитываете в отношениях интересы других людей. Вы столь возвеличились в своей гордыне и важности самого себя, что не можете снизойти до других и ради них что-то сделать с собою и приспособиться к другому человеку, найти взаимоприемлемый вариант.

А если вы нормальный человек — душа компании, то вы лжете, просто не задумываясь, и это здорово, у вас нет такой важности: ах, я такой честный! как же я буду в этой грязи купаться? Это не грязь, понимаете, как не грязь навоз, которым удобряют растения, ведь они после этого расцветают, дают плоды. Так что, навоз — грязь?

В абстрактном смысле слова — конечно, грязь. Отвлеченное абстрактное мышление иногда не имеет абсолютно никакого отношения к жизни, к живому, поэтому и сказано мудрыми: знание есть смерть, абсолютное знание — это абсолютная смерть. Ибо знание без души (опять Флоренского цитирую), правда логоса без правды бытия, — ничто. Знание без души рождает только абстрактные идеалы, с помощью которых власть и управляет людьми, делая их в самооценке изначально несовершенными.

Когда я слышу пафосные речи по поводу манипуляции другими людьми, я думаю, что человек прозрел и понял, что абстрактные идеалы — это и есть базис манипуляции. Но потом с удивлением узнаю, что нет, он не про абстрактные идеалы, он просто про тех, кто почему-то имеет власти больше, чем он. Ну что тут сказать… Если ты любишь власть, если тебе без нее трудно, вперед, взвали на свои плечи не только плюсы, но и минусы власти, и все получится.

Я понимаю, что многие со мной не согласятся, наверное, но понять что-то про отношения свои и других невозможно без признания, осознавания того, что подавляющая часть отношений основана на взаимном приспособлении, и это не ложь и притворство, а уважение и не прикрываемая ничем заинтересованность в этих отношениях. Когда не нужно подводить базис, который внешним образом объяснил бы твое желание вступить в отношения с теми или иными людьми или с той или иной группой людей, когда ты просто говоришь: я хочу, я в этом заинтересован, а поскольку я заинтересован, то делаю усилия для того, чтобы это произошло. Усилия же в отношениях — это усилия поиска взаимоприемлемого стиля этих отношений. Значит, искренние отношения — это такие отношения, в которых человек не скрывает свои заинтересованности в них. Все остальные варианты — не искренние. Таков второй путь к внятности отношений.

Добровольно и искренне отношусь

Вот «искренние или не искренние» — хоть критерий какой-то есть, не мифический, а нормальный. Человек не скрывает своей заинтересованности, значит, это искренние отношения. А если человек делает вид, что у него-то личной заинтересованности нет, и дальше идут разнообразные «но», то эти отношения уже не искренние. Вот в этом, с моей точки зрения, каждый человек должен разобраться, тогда будет намного легче, не будет повода жалеть себя и рассказывать, как тяжело пребывать в этих отношениях.

Вы спросите: а как же вынужденные отношения? Это тот случай, когда внутри себя я не хочу быть заинтересованным, — то ли теорема у меня такая, или в силу образа самого себя, или системы каких-то убеждений, — не хочу быть заинтересованным в отношениях, но заинтересован, тогда я это объясняю как вынужденность. Если я выбрал эти отношения, значит, я все-таки заинтересован в них больше, чем об этом говорит мое внутреннее эго, Я-концепция и что там еще.

Еще любят ссылаться на амбивалентность некоторых отношений — не то любит, не то ненавидит. Это и есть внутренняя драма: не хочу, но заинтересован. И какая же здесь манипуляция?

Душевный ресурс

Теперь посмотрим совсем на другую категорию отношений. Симпатия и антипатия, привязанности и душевные эмоциональные отношения. Понятно, что человек обладает определенным душевным ресурсом. Если этот ресурс очень мал, то в душевные отношения он может вступать очень редко и очень ненадолго.

А если этот ресурс велик? Согласно конвенции, душевные отношения стоят неизмеримо выше, чем недушевные, «ну это же всем ясно». В том-то и беда, что всем это ясно и поэтому хочется, чтобы они были, а ресурса нет. И что тогда? Надрыв, истерика, фрустрация, потому что все признают, что это ценная вещь, а «денег» на нее нет, а те, у кого есть, — гады, сволочи, подлецы, лицемеры и вообще пользуются своим служебным положением. Вы знаете, одна из первых заповедей, которую мне преподал тридцать с лишним лет тому назад мой Учитель, гласила: самое дорогое, что есть у человека, — это психическая энергия (модно тогда было говорить про психическую энергию, ну душевная, с древних времен это называется «душа»). Потратить ее очень легко: ну посплетничал пять минут о ком-нибудь, либо эмоционально оба завелись в минус, либо ты знаешь, что она думает, что ты еще хуже, чем ты думаешь. Пусто. Бум! бум! бум! Психанул по ничтожному поводу — пусто.

Поэтому учитель мне первое задание дал такое. Задача номер один: входишь в автобус или троллейбус, общественный транспорт, где все психуют — тесно, давка, люди взвинчены, то ли на работу, то ли с работы, это одинаково, в общем. А ты спокоен. Вот, говорит, когда ты этого достигнешь, переходи ко второй фазе: ты входишь в этот же автобус, троллейбус, и все успокаиваются. У суфиев правило сбережения этой душевной энергии выражено в трех правилах: мало есть, мало спать, мало говорить.

Я вроде бы много разговариваю, но как-то еще ничего, держусь, потому что я хитрый. Я в свое время понял, что можно говорить не из первого голоса, вываливая все свои не до конца осознанные переживания. Говорить можно из третьего голоса, так, словно что-то говорит через меня, а я как бы свой ресурс держу.

Таким образом, в этой части отношений проблема в том, что нужно трезво оценивать свой душевный ресурс и что-то делать для его увеличения. А это как бы некогда, да не зря же существует такое знаменитое выражение: «Вот сначала сделаю все дела, а потом душой займусь»; или говорят: «Пора тебе уже и о душе подумать», — это значит, недолго осталось, такой культурный намек, что скоро помрешь, а до этого не было пора, можно было жить и о душе не думать.

Правда, благодаря произошедшему лет тридцать—сорок тому назад буму экстрасенсорики начали говорить о психической энергии, пытались всякими способами обойти душу в этом вопросе. Закончилось это все так: психическая энергия — это и есть душевная в основном энергия, а состояние души, вместилища, чувствилища, определяет, так сказать, энергетические возможности человека, в том числе и в такой глупой области занятий, как экстрасенсорика (конечно, если вы не выбрали это своей профессией).

И, как мне чудится, видится и переживается, не один я такой в истории человечества, кто до этого додумался, и поэтому люди возжаждали бесконечного источника душевной энергии. Многие на протяжении истории человечества искали его, и нашли, и назвали «Божья любовь» или «Божеская любовь». Ведь независимо от религиозной или мистической духовной ориентации мы все, в принципе, знаем, что есть нечто, называемое по-разному — от такого рационального названия, как ноосфера, или информационно-энергетическое поле Земли, или информационно-энергетическое поле Космоса, до религиозно-мистического — Дух, абсолютный Дух, Бог, Абсолют, Нирвана и т. д. Путем трансценденции, то есть выхода за пределы своего обычного состояния ограниченности, человек может достичь контакта с этим источником, с этим нечто. Мало того, человек способен так трансформировать себя как материальность, воплощенность, что сможет пропускать сквозь себя эту энергию. А ежели человек может пропускать сквозь себя очень большое количество энергии, тогда ее называют Светом. И это в культуре и в мифологии человеческой, безусловно, положительный результат. Хотя люди, способные жить, постоянно пропуская через себя Свет или пытаясь это делать, не устают напоминать: главное, чтобы сердце выдержало. И это не метафора, имеется в виду наше родное, биологическое сердце.

Если человек искренне религиозный, пусть даже не принимающий никакой официальной конфессии, знает практику молитвы, живой молитвы, душевной, то тем самым он готовит свой Путь. И когда случается ответ, откровение, его душа выдерживает и вместе с ней выдерживает и сердце-организм. А если человек химичит, делает вид, что верует, а на самом-то деле хочет поиметь от этого некую власть-силу, то может так случиться, что сила придет, а сердце-организм не выдержит.

Практик же много всяких разнообразных, в том числе и ведущих свое происхождение от так называемых сатанинских традиций. Сатанист отличается от несатаниста только формулировкой первого постулата: «Каждый человек является проводником бесконечного океана знания и силы, лежащего позади него». У несатанистов — каждый человек является проводником бесконечных знаний, а у сатанистов — Я проводник, а остальные, если они не проводники, значит, они глина в моих руках, и все.

И вот сила придет, и человек просто помрет, или заболеет, или неприятности странные какие-то в его жизни начнутся, — всем это давно известно, но мало кто об этом помнит. «Назвался груздем, полезай в кузов», — есть такая народная поговорка. Многие так и назвались. Я верую в то, что в идеале под каждым действием, под каждым словом должна стоять личная подпись. И даже когда вы субъективно чувствуете, что вами руководит, вас направляет какая-то внешняя по отношению к вам сила, то наружу это должно выходить в качестве я хочу.

Я делаю, потому что хочу, потому что иначе все то, что называется «духовность», «вера», «дух», превращается в способ объяснить мои действия волей кого-то другого. Истинная вера не может быть обусловлена полезностью. Объясняя свои поступки действиями внешних сил, человек не может пребывать в истинной вере.

Искусство не только прекрасно, есть еще и соблазн искусства, потому что творец, художник может прикрыться искусством, ему же дан талант — дар судьбы, его можно использовать как маску, это же произведение искусства — это не я. Хотя соблазн есть во всем, даже жить или умереть — тоже соблазн.

Здесь я вообще-то ни при чем

А если человек вступает в отношения, но внутри считает, что не хочет этого, — отношения неискренние? Если человек внутри не хочет, но не может не вступать снаружи, значит, ему нужно разобраться, какая такая заинтересованность превышает его внутреннее сопротивление. При этом он, конечно, бывает неискренен, когда начинает сообщать окружающим о том, что он вообще-то не хочет, но не может объяснить причину, почему все-таки делает.

А вот если человек не вступает в отношения, в которые якобы хочет вступить, значит, заинтересованность в этих конкретных отношениях ниже, чем его внутреннее понимание или переживание. Ему кажется, что он хочет, но он ничего не делает для этого. Это означает, что он не очень-то и заинтересован, значит, он внутри себя каким-то образом химичит сам с собою. Есть и та и другая позиции, они основаны на том, что допускают вынужденность действий, вынужденность. Спрашивают: вот под угрозой насилия или под угрозой смерти — действия у человека вынужденные или не вынужденные? Формально вынужденные, психологически люди делают выбор и, ради того чтобы жить, совершают то, что потом называется вынужденным действием. Если человек не хочет совершать какие-то действия даже под угрозой смерти — он выберет смерть: «Убивай! Ты хочешь меня убить? Убивай». Этот выбор есть всегда.

Конечно, есть вынужденность, она состоит в том, что мы живем в этом мире, — это самая большая вынужденность. Нас не было, когда решался вопрос Жизни, он прошел без нашего голосования. Но мы ведь живем, мы уже взрослые и имеем возможность сделать выбор. А степень жесткости в этой позиции определяется нашей верой, нашими целями, потому что есть смысл, который не постичь без такой жесткости, есть цели, которых не достичь без такой жесткости.

Можно всю жизнь прожить, ни о чем таком не задумываясь: какие у меня отношения? что такое отношения? — вообще ни о чем таком психологически, субъективно не размышляя. Живешь себе как все, хуже — лучше, счастливее — несчастливее… Но если ты задумался, то надо выбирать позицию, иметь какие-то опорные точки, иначе — хаос.

Знание и жизнь

История человечества предлагает огромное количество способов описания мира, структурирования жизни, решения проблем выбора и т. д. Весь вопрос в кругозоре. Получается, что выбор зависит от того, насколько ты осведомлен в этом разнообразии. Если не осведомлен, то у тебя нет выбора, а если осведомлен и не хочешь быть человеком, который делает выбор, — тут-то и начинается путаница. Если человек обладает знаниями, которые не использует в своей жизни, то он тем самым создает внутри себя постоянно существующий конфликт между тем, что он знает, и тем, как он живет. Этот постоянно действующий конфликт на уровне подсознания приводит к различным совершенно реальным последствиям: от невротизации психики до функциональных расстройств организма.

Между знанием и жизнью человека связь неразрывна не потому, что плохо или хорошо быть незнающим, а потому, что если ты что-то узнал, впустил в себя, в свое пространство, а живешь по-старому, ничего не переосмыслил, ничего не изменил в своем поведении, то ты попался. Это и есть проблема современного человека — доступность информации, самой разнообразной, колоссальное социальное давление, плюс-подкрепление в сторону того, что хорошо быть знающим, и очень ограниченные возможности жить в соответствии с этим. «Доктор, лучше бы я этого всего не видел, лучше бы я всего этого не знал».

Выбор — это судьба человека, это вызов, который он принимает или не принимает. Есть люди, которые фильтруют информацию, стараются ограничить попадание разнообразной информации в себя. Они не читают газет, не смотрят телевизор, не ходят в кино и таким образом пытаются регулировать все это дело, сводят общение с другими людьми до минимума. Их можно понять, ведь, узнав что-то, невозможно продолжать жить, не учитывая того, что узнал.

Простое управление

У людей возникает желание заменить отношения подчинением. Замечательно, не надо приспосабливаться к партнеру, командуешь и все, или подчиняешься и все. «Если я тебя придумала, стань таким, как я хочу».

Формализованные отношения для того и существуют, чтобы контактировать в социуме: я начальник, а ты подчиненный, я сказал, и ты обязан так сделать, нравится тебе или не нравится, нравлюсь я тебе или не нравлюсь, какая разница; но это же не отношения — это управление. Может, люди, которые любят поговорить о манипуляции, просто путают разные вещи? Отношения — это нечто, происходящее между людьми, а управление — это реализация власти в социуме.

Власть, управление… Есть талантливые управленцы, есть бездарные управленцы и т. д. и т. п. В Советском Союзе славилась Высшая партийная школа при ЦК КПСС, которая создавала менеджеров высшей квалификации. Это было признано во всем мире, и прежде всего в Америке. Человек настолько овладевал искусством управлять, что мог управлять чем угодно. Интеллигенция над этим посмеивалась по той простой причине, что интеллигенция, как правило, понятия не имеет о науке управления и отрицает вообще ее необходимость, ну просто в силу того, что к жизни это не имеет отношения.

Управлять — это искусство, профессия. Одни люди умеют это делать, другие — не умеют. Есть одаренные от природы в этой области, есть неодаренные. Но к отношениям это не имеет отношения, простите за каламбур. У вас могут быть отношения с начальником, их может и не быть, но он начальник. Другой вопрос, что, когда управление и отношения перекрещиваются, возникает много сюжетов из литературы, фильмов.

Например, начальник — он же друг. Друг — это очень близкая дистанция в системе отношений. И вот друг-начальник тебе дает руководящее управленческое распоряжение, а ты с ним не согласен. Если ты просто подчиненный, ты свое несогласие можешь высказать только после работы, во время перекура, в перерыве, таким же, как ты, но выполнить все равно обязан, иначе зарплату не дадут. А если он друг, то ты получаешь право высказать свое несогласие ему лично, а он получает обязанность выслушать тебя как друга, хотя видит как управленец, что в это время все станки стоят, продукция не выходит. Так часто дело кончается либо разрывом отношений, либо гибелью дела, потому что это разные вещи.

Управляя, управляй,  подчиняясь, подчиняйся

Это очень важно — не путать отношения с управлением. Масса людей путаются в этом, и тогда начинаются выкрики по поводу манипуляций. Манипулирует ли руководитель производства исполнителями? Нет, он ими просто управляет. Управление есть аспект координации, аспект стратегии, тактики, целесообразности и тому подобное.

А в отношениях манипулировать нельзя по определению. Отношения есть взаимное приспособление людей друг к другу ради возможности неформального контакта. Они могут возникнуть на основании симпатии, на основании уважения, на основании восхищения, на основании сексуального влечения и т. д. и т. п. Но это не производство, это отношения — это частная жизнь людей.

Душевные отношения

Душевные отношения — это отношения, в которых главное — взаимное переживание. Любые отношения можно назвать: вот эта дружба резонансная, а вот эта дружба не резонансная, вот тут резонанс тотальный, а здесь резонанс избирательный; но надо же по существу разобраться, почему это технический термин привлечен в психологию. Контекст использования данного термина в данном тексте — это психология. Что такое резонанс в технике, описано в технической литературе. А вот что такое резонанс в психологии? Для ясности надо знать контекст и объем употребляемого термина.

Когда-то я прочел удивительную публикацию о берестяной грамоте, найденной в Новгороде, это была любовная записка: «Я хочу тебя, ты хочешь меня, давай будем вместе». Помню, я тогда спровоцировал дискуссию, что это: примитив или, наоборот, это любовь или что это? «Я хочу тебя, ты хочешь меня, давай будем вместе». И я тут же предложил такие варианты текста: «я хочу тебя, а ты не хочешь меня, давай будем вместе», «ты хочешь меня, а я не хочу тебя, давай будем вместе». Вот сравним эти варианты — это и есть атом отношений, конфликтных, неконфликтных, атом.

Хочет человек тебя, значит, он заинтересован в ваших отношениях, ты его не хочешь, значит, ты не заинтересован в отношениях. Тогда у него остается выбор — создать в тебе заинтересованность или страдать по поводу невозможности отношений. Если он выбирает активную позицию — создать эту заинтересованность, то начинает тебя познавать: что тебе нравится, что тебе не нравится и т. д. Он меняет себя, потому что он заинтересован. В какой-то момент ему удается, и тогда он слышит от тебя в ответ: «Слушай, как я ошибался, как интересно, я тоже тебя хочу». Он меняет себя, а не пытается изменить тебя.

А когда человек объясняет: раз я хочу, я имею право требовать от тебя, чтобы ты стал другим (как в этой знаменитой формуле: «если я тебя придумала, стань таким, как я хочу»), — это, извините меня, уже не отношения и не управление — это насилие. А что такое насилие? Это власть. А что нужно власти? Власть хочет, чтобы подчинялись. Чем отличается «подчинять» от «управлять»? Чтобы управлять, надо что-то знать. Чтобы подчинять, нужно только одно: иметь власть и требовать. А вот подчиняться или не подчиняться — это ваш выбор.

Мы же говорим об анатомии отношений. Видите, уже выделили — есть отношения, есть управление, есть насилие. Насилие подразумевает, что у человека есть власть, а у вас ее нет. Он хочет подчинить вас своей власти. Ваше дело — этому противостоять, уйти или подчиниться. Это всегда зависит от вашей заинтересованности, это ваш выбор. Если вы подчинились, то начинаете всем вокруг говорить: я не хотел, но мне надо было подчиниться. Это поиск оправдания, так можно собрать компанию, которая согласна с тем, что вы вынуждены, потому что они тоже вынуждены, из этого появляется некоторое Мы. «Мы, подчинившиеся» — но не потому что, а просто вынуждены были. А суть простая — оправдаться перед самим собой.

Как определить, есть отношения или нет? Просто… Если ты заинтересован в человеке, в том, чтобы с ним контактировать, и он заинтересован в том, чтобы с тобой контактировать, — это отношения. Если есть заинтересованность, обоюдная заинтересованность, то они уже не формальные.

Отношения могут закончиться, значит, закончилась взаимная заинтересованность. Они могут быть прерваны как одной, так и обеими сторонами, это же не договор. Даже в договоре пишут: договор может быть расторгнут по соглашению обеих сторон или по требованию одной стороны, дальше описывается процедура расторжения. Это формальное расторжение, а неформальное — перестал ты мне быть интересен, перестал, я тебя больше не люблю. А как же клятва, обет верности до гроба? Встретимся у гроба и поговорим. Бывают долгие отношения, бывают короткие отношения во времени, бывают вечные. Они жили счастливо и умерли в один день — не зря же существует такой идеал отношений?

Это совсем не так просто

Бытует мнение, что сексуальные отношения — это телесные отношения, то есть заинтересованность двух тел друг в друге, а все остальное не заинтересовано, только тела заинтересованы. Однако сексуальное влечение — это не просто влечение тела. Сексуальное влечение — очень сложное по содержанию чувство. Далеко не всегда полностью определяемое телесностью, сексуальное влечение может, например, быть с опорой на потребность в эмоциональном контакте и т. д. и т. п.

В свое время я прочитал много килограммов литературы по этому поводу, отечественной и переводной, общался с профессиональными сексологами, для того чтобы как-то ориентироваться. То, что называют сексуальными отношениями, — это очень разнообразные вещи. Под этим названием может скрываться очень разное содержание, очень разное, вплоть до войны полов.

Манипулирование в отношениях

Манипулирование в отношениях — вечнозеленая тема, так же как и война полов. Давайте теоретически разберем, что такое манипулирование, само понятие «манипулирование». Это берешь, скажем, два мячика и жонглируешь — манипулируешь мячиками. Манипулирование — это некоторое действие с чем-то в каких-то интересах.

Что такое манипулирование человеком? Манипулировать человеческими интересами можно. Если ты знаешь интересы данного человека, ты можешь предлагать ему различные морковки, и он будет тянуться к этим морковкам и таким образом совершать действия, в которых ты заинтересован. Что для этого надо? Знать его интересы и иметь соответствующие морковки. Сам факт наличия у тебя знаний и морковок отрицает понятие манипулирования, поскольку ты ничего не берешь из этого человека и в нем не переставляешь. Ты просто изучаешь этого человека, что само по себе труд, а дальше приобретаешь или находишь морковки, что тоже труд. Далее ты отдаешь эти морковки этому человеку, что само по себе плата. Если он на эту плату согласен, манипулировал ли ты им? Тогда любой человек, который знает больше тебя, уже манипулятор.

Два человека: один знает меньше, другой больше; значит, тот, кто знает больше, — манипулятор. Еще два человека: у одного мало энергии, у другого много; у кого больше, тот и манипулятор. Еще вариант: у одного есть власть, а у другого нет; тот, у кого есть власть, — манипулятор. Короче, «манипулирование людьми» — это способ социально одобряемого снижения острой проблемы неравенства: имущественного, социального, энергетического, физического, психологического и т. д. Это и называют манипулированием.

Манипулирование — это область магии, манипулировать человеком теоретически может маг, абстрактный маг из художественной мистической литературы, он может вынуть из человека что-то и положить что-то другое. Вот это будет чистая манипуляция. Или снять левую и правую руки и поменять их местами — вот это манипуляция. Все остальное — это не манипуляция, а нормальное взаимодействие управленческого или властного характера либо действие отношений.

Естественно, если люди общаются, они обмениваются между собой, приспосабливаются, меняются для внешнего наблюдателя, меняют друг друга. Но это не манипуляция — это жизнь людей, их отношения, их взаимодействие… При чем здесь манипуляция?

Фокусник — он манипулирует. У него есть объекты манипуляции. Человек разве объект? Вот манипулировать толпой можно, но это не манипуляция — это управление. Слово «манипуляция» в данном случае используется именно для того, чтобы как бы те, у кого нет, выглядели не хуже тех, у кого есть, потому что они всегда могут сказать: мной манипулируют. Так что ж ты поддаешься, что ты вообще об этом говоришь? Если это так нехорошо, что ж ты этого не стыдишься? Долой всех манипуляторов! То есть долой всех тех, у кого есть! Во имя тех, у кого нет — очень по-коммунистически: забрать, поделить, и ни у кого ничего не будет. Неравенство — это основа жизни.

Жонглер вот ничего не решает, не понимает, он просто жонглирует, мы это назвали манипуляцией.

Разница только в том, что он это умеет, а ты нет. Вот и все. Ну, это профессия так называется — манипулятор, престидижитатор по-иностранному. Но когда мы профессиональный термин переносим в непрофессиональную ситуацию, то следует помнить, ради чего это делается. Ради чего люди придумали это обвинение, железное обвинение: «Он манипулировал мною», или «Он тобой манипулирует», или «Она тобой манипулирует»? Для чего придумали это железное отрицательное значение профессионального термина? Это то же самое, что сказать железно отрицательно: «Он мною руководит», — ну и хорошо, никто на это не реагирует, значит, может руководить. Но если манипулирует, а не руководит, сразу нехороший, бяка! Это психологическая защита. Конечно, кому приятно осознавать, что у него чего-то нет, а у другого есть, что этот другой может на него влиять.

Немного о программах

Часто спрашивают, конкретно так: «Игорь Николаевич, а вариант „Белого братства“ — это управление, манипуляция или нечто третье?» Вариант «Белого братства» — это профессионально организованная секта с жестким психологическим программированием.

Разница между управлением и программированием очень большая. Управление имеет цель — получение определенного коэффициента полезного действия той или иной системы, которая управляется профессиональным управляющим.

Программирование имеет своей целью изменить личности людей в определенном направлении. Это тоже профессиональное действие. Другой вопрос, что это действие большинство людей во все времена считали превышением власти. Это и есть использование знаний ради власти. Так вот, такая несанкционированная власть — она осуждается моралью. Потому что есть такое понятие, как профессиональная этика. В данном случае происходит нарушение профессиональной этики, ибо существуют знания, которые могут служить оружием. Применение оружия во всех человеческих сообществах во все времена регламентировалось социумом, правильно? Правильно, ведь в противном случае понятно, что может теоретически случиться.

Есть определенные знания, которые сознанием людей приравнены к оружию. Искусство программирования человека есть оружие. В социуме официально это позволено только в вооруженных силах государства, государство в определенных пределах санкционирует программирование, опять же в определенных пределах.

Появление тоталитарных сект в конечном счете связано с тем, что технологии программирования людей становятся все более и более доступными. Некоторые элементы программирования используют даже люди, строящие финансовые пирамиды. Вот это общество околпачивания людей, лохотроны вот эти, они собирают людей, говорят: внесешь тысячу, подпишешь на это своих людей, в результате заработаешь три. Как недавно было установлено, применялись психотропные средства, специально обработанные записи музыки с введением туда соответствующих частот и т. д. То есть технология управления толпой в данном случае обогатилась еще технологией индивидуального программирования.

Психотропные химические средства — это тоже оружие. Средства, воздействующие на волю людей, тоже оружие.

Почему вы думаете, что «Белое братство» одно такое было? Нет, просто его взяли и раскрутили в качестве жуткого примера, потому что было в «Братстве» очень много молодежи. Я знал его главу Кривоногова еще до «Белого братства». Он очень одаренный человек. Он обладал реальным даром предвидения, массой других неординарных способностей. Сам ли он или кто-либо его на это подвигнул, профинансировал — реализовать эти способности таким образом? Это другой вопрос, на который мы ответ вряд ли узнаем. Но суть состоит в том, что он был неординарным человеком. Будучи по образованию системотехником, он сам долгое время участвовал в экспериментально-психологической работе. То есть он был профессионалом. Другой вопрос: он нарушил профессиональную этику, использовал знания, которые являются оружием.

Оружие, как известно, необходимо контролировать. Иначе все хорошо стреляющие люди превратятся в киллеров. Много людей, которые хорошо стреляют, но не все же становятся киллерами. Это вопрос профессиональной этики, а не вопрос манипуляции.

Манипуляция — это слово газетное, неправомерное, некорректное в данном контексте, то есть, строго говоря, это принуждение, которому даже очень подготовленный человек не может противостоять, как известно, сколько нам ни показывают героических историй. При современной технологии психотропной обработки сохранить что-либо в тайне практически невозможно. Существует, скажем, такая информация, о такой технике программирования, когда в человеке программируют несколько слоев: одна личность, на ней вторая, еще одна,  с надеждой, что не доберутся до подлинной в жажде выведать секреты. При таких попытках человек либо помрет, либо те, кто жаждет раскрыть эти секреты, отступят. Человек раз расколется, расскажет, кто он на самом деле, потом еще раз, но если таких слоев пять, кто-то не выдержит. Либо осел, либо шах. Но в быту это слово ничего не прибавляет к нашей системе социальной ориентации, только запутывает, с моей точки зрения.

Я иду искать!

                               Знание без любви не рождает веру. А любовь без знания не рождает истину.

Абу Силг

Есть у меня одна знакомая семейная пара. Они были очень азартными и однажды попросили меня: «Игорь! Научи нас, как в интимной семейной сфере достигнуть чего-нибудь духовного, как это сделать?» Я им посоветовал совместно войти в определенное состояние и в этом состоянии любить друг друга. Они оба и «улетели» с первого уровня реальности, вылет у них произошел одномоментно. В результате сказали: «Большое спасибо, но больше мы этого делать не будем».

Только через искренность

Люди не хотят делать усилий в эту сторону. Им кажется, что вмешательство сознания в жизнь тела — это уже не тот «кайф». Поэтому глотают наркотики, алкоголь. Но они не дадут блаженства, рождаемого совместным усилием душ.

Тут все зависит от уровня правды, даже не правды, потому что правда — проститутка, а от уровня искренности. Самое трудное — быть искренним. Правдивым быть очень легко, а искренним — безумно трудно. Для этого надо уметь хотя бы искренне предъявлять себя: я сейчас такой, какой есть, — все!

То есть правда ради правды. Как правило, это примитивно — все, что из этого рождается, тут же умирает. Правда — относительна, и никуда от этого не денешься, это факт. Ложь тоже относительна.

Строго говоря, соврать вообще невозможно: когда ты врешь, ты тоже говоришь правду, правду о себе. Поэтому я говорю, что правда — это проститутка: хочешь — назови куском дохлой коровы, хочешь — превосходной говядиной. Поэтому борьба за правду очень часто приводит к элементарному цинизму или к ханжеству, которое является очень распространенным явлением в борьбе за правду.

Реально мы и не лжем, и истину не говорим, но быстро, на уровне подсознания, принимаем решение, какой стороной повернуть правду. Поэтому и существует такая отдельная философская категория, как истина. Правда и истина — разные категории. В этом смысле быть правдивым — значит иметь точную меру, какой стороной повернуть правду в каждый конкретный момент времени. А врать — это не уметь говорить правду, то есть не уметь повернуть правду нужной в данный момент стороной. Все правда. «Кажимость — объективна!» — как говорил Гегель. Наше мышление обслуживает наши же потребности.

К истине можно прийти только через искренность. Искренность — это значит, что я, в данный момент времени, без всяких обработок, выдаю то, что во мне есть. Искренним быть трудно, очень трудно. Это быть демонстративным истериком легко, но истеричность — отнюдь не искренность. И душевный эксгибиционизм не есть искренность, это просто душевная рвота. А повышение уровня правды — это повышение объемов передачи самого факта. Так что, если мы говорим только об одной стороне какого-то явления, мы говорим правду и в то же время лжем, ибо мы игнорируем, вытесняем все остальные его аспекты. От этого и происходит линейное мышление.

Истина же, как известно, одна, но положена на всех. Голая! Ее никак повернуть нельзя: она такова — и все! Истина не нуждается в понимании. Истина обнаруживается прямым усмотрением. Например, истина состоит в том, что человек спит и не хочет просыпаться. Когда же человека начинаешь будить, он злится, а не радуется. Если в какой-то момент пробуждения он обратился к тебе и ты по наивности своей продолжаешь выполнять его просьбу, он обязательно начинает злиться, потому что забыл, с чем к тебе обращался. Но на это не нужно обращать внимания, просто будить опять, а он опять будет злиться…

Другой способ пребывания в мире

Всякая агрессивность есть признак слабости в том месте, в котором человек агрессирует. Поэтому, пока человек стоит на позиции, что духовность — это выше, лучше и так далее, у него шансов к продвижению нет, просто — нет, потому что он будет бесконечно следить, насколько он выше. Духовность же есть просто другой способ пребывания в мире. При таком взгляде, только при таком, появляется шанс выяснить, как это другое проистекает.

Мы можем пользоваться только двумя путями определения истины: либо практикой, то есть объективацией, либо озарением, откровением. Эти пути не столь различаются. Твое субъективное переживание для тебя объективное событие. В том-то и состоит твоя опора, переживание, в котором ты соединяешься с другими переживаниям.

Всякая традиция дает возможность как бы добровольного отграничения: уверовав и полюбив, ты просто отграничиваешься в рамках данной традиции.

Но все равно остается вопрос: как, опираясь на традицию, реализовать себя в этой жизни?

Найти нестандартное решение — это и есть творчество. Из чего состоит жизнь человека на духовном пути? Из решения конкретных задач. Золотое правило — на Зов идут, когда он слышен. У каждого, конечно, бывает по-своему, но этот момент обязателен. И нужно каждый раз находить нормальное решение, не ломать дрова, а точно, желательно безукоризненно, безупречно решать стоящую очередную задачу. Такой своего рода тренинг на безупречность.

Весь Путь состоит в принятии по возможности точных решений — решений, связанных с жизнью, с реальными обстоятельствами, с делами. Это препятствия, которые неизбежно надо проходить. Уровень квалификации определяется умением находить решение максимально индивидуализированное, максимально точное, обеспечивающее максимально точный результат.

Итак, если не прорваться через эту ловушку — правда — ложь, — действовать в мире очень трудно.

Чтобы начать действовать эффективно, надо прорваться в этом месте, потому что нас так воспитывали: правдивым быть хорошо, а неправдивым — плохо. Конечно, ведь надо было сражаться за правду. А правда, она всякая: хочешь — кусок дохлой коровы, хочешь — прекрасная говядина, как я уже говорил. И то правда, и то правда, но нужно уметь увидеть, где надо сказать «дохлая корова», а где — «прекрасная говядина».

Я никогда не забуду, как попал в Киеве на спектакль в молодежный театр. Режиссер Танюк сделал по тем временам суперсмелый политический спектакль. После премьеры прямо в зрительном зале устроили дискуссию, тогда это было очень модно. Много зрителей выступило, и все говорили: «Надо бороться…» Я слушал, слушал, а потом попросил слова и задал только один вопрос: «Что будет, когда мы победим?» Что тут началось! Как меня стали уговаривать, что этого никогда не будет! Они меня долго убеждали, что мы никогда не победим. Да и зачем, собственно? Ведь у борцов борьба — самое бесконечное занятие из занятий. Можно бороться всю жизнь.

Ключ к этому Иисус дал давно. «Богу — богово, а кесарю — кесарево». Это уже потом пытались изобразить возмущение. У Бога свои пути, у людей — свои. Но нужно верить! Если даже вылезает сомнение, нужно действовать, как будто ты веришь!

Как будто верите…

О самом гениальном педагогическом приеме рассказала мне одна бывшая актриса МХАТа, отсидевшая в сталинских лагерях десять лет.

Когда ее арестовали вслед за мужем, первое, что она сказала следователю: «Где подписаться?» Чтобы не пытали, не мучили, потому что она, конечно, у них значилась агентом не менее чем двух разведок… Она подписала и отправилась в лагерь. Она говорила своим студентам: «Притворитесь, что вы меня внимательно слушаете». Вся аудитория ловилась мгновенно. Представляете, что значит внимательным притвориться? Начинаешь просто внимательно слушать. А я говорю: притворитесь, что вы верите, и действуйте так, будто вы верите.

К примеру, такая вот притча.

Мастер путешествовал с учениками. Однажды вечером попросились они на ночлег в богатый дом. Их нехотя пустили переночевать, кинули в конюшне охапку гнилого сена, подали один кувшин с теплой водой и кусок черствой лепешки. Наутро Мастер велел собрать все деньги, что у них были, и с поклоном отдал их хозяину-богачу.

На следующую ночь они устроились на ночлег в бедной хижине. Хозяин зарезал последнюю овцу, сделал плов, уложил их спать в доме на коврах. Наутро Мастер разбудил учеников раньше, чем проснулись хозяева, поджег хижину и велел всем уходить.

Весь день ученики тягостно молчали. Вера боролась в них с возмущением. Наконец Мастер разрешил им задать мучившие вопросы. Поднялся крик. Все возмущались тем, что богачу достались все их сбережения, а доброму человеку они вместо благодарности сожгли дом…

«Да, — сказал им Мастер, — малому знанию не понять большого знания. Знайте же, что богачу именно собранных нами денег не хватало, чтобы пуститься в финансовую авантюру, которая разорит его дотла. Бедняк же, разбирая сейчас остатки сгоревшей лачуги, найдет в тайнике большой кувшин с золотом, о существовании которого он не подозревал. Теперь вы все знаете, но скажите, как обстоят у вас дела с верой?»

Знающий — знает, верующий — обретает. Тот, кто находится посередине, не имеет ни того, ни другого!

Пока человек не сказал себе — я здесь, потому что я не знаю, — он учиться не может.

Кто-то из физиков, кажется Нильс Бор, а может, и не он, сказал: «Истина похожа на ее отсутствие». Но для того чтобы научиться так воспринимать реальность, надо прорваться к профессиональному отношению с ней.

Профессионал отличается от дилетанта тем, что у него нет мелочей. Когда, например, профессионал-кинорежиссер говорит, что вон там, на четвертом плане, на окне горшочек с цветком передвиньте на десять сантиметров в сторону, никто его часто не понимает, а у него просто нет мелочей. У остальных есть, а у него нет! Профессионал — это человек, который все, что он делает, должен делать хорошо. Иначе он не может. Он это делает для себя, а не для кого-то. Все, что такой человек делает, он делает для себя, потому что он хочет этого. Но и те, кто не верит, тоже делают все для себя, но как бы для других, и это позволяет не напрягаться и делать кое-как или так, как надо другим.

Все препятствия надо проходить насквозь. Я всегда говорю, что истинная чистота не в том, чтобы не лезть в грязь; истинная чистота в том, чтобы, пройдя через грязь, не забыть помыться. Вспомните Геракла и Авгиевы конюшни. Почему их никто не мог почистить? Потому что всем воняло. Наняли Геракла. Ему тоже воняло, но он был профессионал по совершению подвигов в любой сфере жизни, походил, подумал и вымыл конюшни, не забыв себя помыть после этого.

Сквозь знание к выбору

Истинное в человеке открывается не до, а после. Когда человек говорит, что деньги — это мусор, это значит, что денег у него никогда не было. А если у него кучи денег и он говорит, что деньги — это мусор, тогда я ему больше верю. Истинное мерило — не до того, а после. Пока насквозь не прошел, ничего ты об этом говорить не можешь, потому что ты этого не знаешь. Либо не говори, либо действуй, а узнав — расскажешь. Быть правдивым легко, быть лживым — тоже легко, трудно быть искренним.

Помню, взяли меня к себе спортсмены работать массажистом, на пробу, и поехал я в первый раз на всесоюзные сборы со сборной СССР по легкой атлетике. А старшим тренером команды был легендарный человек — Игорь Тер-Аванесян. Легендарный, потому что он был рекордсменом мира, олимпийским чемпионом и оказался очень крепким, деловым и умелым руководителем.

Как-то попросил он меня сделать ему массаж, позвоночник поправить и так далее. А потом спросил у меня что-то про астрологию, а я говорю: «Извините, Игорь Арамович, но я в этом ничего не понимаю». А потом ребята мне сказали, что мою кандидатуру утвердили для постоянной работы, и добавили: «Арамыч дал добро на тебя не потому, что ты ему хороший массаж сделал, а потому, что признался, что не разбираешься в астрологии».

Если человек может признаться, что он в чем-то не разбирается, значит, он профессионал: он знает, что он может, а чего не может. Никто не может знать все.

У меня был другой экзамен, когда старший ученик Мастера спросил, хочу ли я все знать. Я тогда ответил: «Нет, я не хочу. Я хочу участвовать в работе. Я хочу быть работником. А все знать мне неинтересно». Это правда. Это мой выбор. Если человек может сказать, чего он хочет, это очень важно.

Нужно четко для себя ответить: «Хочу ли я рождаться? Хочу ли я развиваться? Реализовывать то, что во мне заложено как в человеке, то, что мне надо?»

То же касается и традиции: нужно четко определить, чего ты хочешь, не забывая об этом, так как соблазнов очень много: можно все знать, можно все уметь, можно еще что-нибудь, а можно просто хотеть быть. Я хотел быть работником. Я этим был счастлив.

Близок локоть, да не укусишь

Рождаться надо, рождаться, надо вылупляться из социальной матки. Какие мы только способы взаимодействия между личностью и сущностью ни пробовали найти — ничего не получается, все равно конфликты, все равно растяжка. А вот если родиться, то тогда уже все свои три ипостаси (личность, сущность и индивидуальность) можно привести в какое-то взаимное согласие. Иначе — вечная борьба между сущностью и личностью.

В каждом человеке, даже в ребенке, все потенциально уже есть. Но как это реализовать? Как потенциал, все видно, а вот как это все сделать реальностью? Это проблема!

Человек создан, чтобы учиться, так как главная его задача — это исчерпать самого себя, то есть узнать, что он есть такое, кто он есть такой. Пока эта задача не решена, никаких других, более существенных задач быть не может. Да, идет жизнь, возникают ситуации. Если человек на Пути, то может идти работа по трем направлениям: для себя, для людей, для храма. Но главная, основная задача остается той же — узнать, кто ты. И достоверно узнать это можно, только пройдя так называемое второе рождение (рождение из социума). А пока ты этого не прошел, недостаточно хочешь рождаться, ты будешь в иллюзиях. Ничего страшного в этом нет, но обидно ведь, что можешь уйти из жизни, не узнав, зачем родился, во всей полноте.

Надо услышать голос Отца, образно выражаясь, — то, что слышит ребенок, находясь в утробе Матери. Если вы слышите этот Зов, то, ясно, прорветесь.

Хотите знать? Знайте

Но за все Знания человек может заплатить только временем своей жизни — нет у него других реальных денег. И чем больше своей жизни он на это потратил, тем больше Знания.

Отсюда вопрос: а есть ли у человека реальная потребность в таком Знании? Желает ли он действительно узнать свое предназначение, и если да, то готов ли следовать ему или начнет по кустам прятаться?

Бальзак, например, писателем был, что называется, от бога. Но всю жизнь мечтал бросить писать и заняться бизнесом. Он и начинал свой бизнес неоднократно. Однако неизменно разорялся, что вынуждало его писать еще интенсивнее. Такая вот игра «в прятки» с самим собой.

В любом случае нужно начать с попытки честного, реального описания самого себя, с определения своих доминирующих потребностей.

Есть, кстати, замечательный по своей простоте способ определения своих доминирующих потребностей. Нужно завести маленькую записную книжку и каждый день, перед сном, заносить туда самый плюсовый и самый минусовый момент дня — момент, вызвавший самую сильную эмоциональную реакцию. И так семь дней подряд, каждый раз, не глядя на предыдущую запись. Посмотрев записи по итогам семи дней, невооруженным глазом можно рассмотреть свою доминирующую потребность.

Аркадий Ровнер, будучи моим учителем, в свое время поставил мне такую учебную задачку — прожить день, ни разу не «дернувшись». Если один раз «дернулся» эмоционально — двойка, если один раз внутри себя, не выявив это в поведении, — тройка, если попытался дернуться, но поймал и остановил — четверка. Когда ты честно семь дней подряд поставишь себе четверку — процесс начался. Первые семь четверок я поставил себе только через полтора года…

Теперь обратите внимание — что стоит за этой задачкой. Одна из основополагающих заповедей традиции: нет причин для негативных эмоций, каждая ситуация — источник Знания, то есть причинно-позитивное мышление.

Есть и такая заповедь: познай себя как часть мира, а мир как часть себя. Прикиньте, сколько лет понадобится, чтобы реально ее выполнить. Я уже не говорю о самом «элементарном» постулате: каждый человек есть проводник безграничного океана знаний и сил, лежащего позади него. Вдумайтесь! Каждый человек! Не только вы, не только я, но и «проклятые империалисты», но и «проклятые коммунисты», но и Хомейни вместе с Саддамом Хусейном, но и террористы, сидящие в засаде… Каждый!..

Если освоить эту «азбуку», все остальное покажется игрой в бирюльки. Начните хотя бы с причинно-позитивного мышления. Только аплодисментов от социума не ждите. С социальной точки зрения, человек, обладающий причинно-позитивным мышлением, как минимум, слегка сумасшедший. Точнее говоря, полный идиот: на него орут, а он в ответ искренне улыбается. Потому что он совсем другое в крике слышит! Помните у Горького в «Буревестнике»: «…пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике…»

А если не практиковать, не действовать, можно разные способности развивать, интересными экспериментами заниматься. Тогда можно ходить, мирно беседовать о возвышенных предметах, любоваться собственными произносимыми текстами… «Платон мне друг, но истина дороже!» А дороже ли?! Можно думать о впечатлении, какое мы произведем своими текстами на грядущие поколения… А можно съездить к «святым местам» — в Зарасай, в Затоку… Только какое отношение все это будет иметь к реалиям духовной традиции? Красивая игрушка, не более…

Да — нет, да — нет, но…

Да и нет не говорить, черное и белое не называть…

Детская игра

Ну, хорошо поехали, кто не успел, тот догонит. «Нас не догонят, нас не догонят…» «Татушки»! В город приехали «Татушки»! У нас такое событие — пожилая женщина, такая правильная на вид, основательная, и вдруг: «Татушки»! К нам в город приехали «Татушки»! У нас такое событие! Я говорю: «Господи, и эту достали».

Истина и соглашения

Ну, начнем. Я думаю, что практически всем знакомо состояние, которое можно назвать тотальным «да», или, как мы любим говорить, «момент истины»: прибавка энергии, мощь, сила, и такое «да», чистое «да». И я думаю, что многим также знакомо состояние чистого тотального «нет», в котором нет ни эмоций, никаких дерганий, просто «нет». И есть люди, которые хотели бы так жить, чтобы только «да» и только «нет» — третьего не дано, — всегда. Представьте себе юношеский максимализм, распространенный на все человечество, и чем бы это все закончилось. Вы сами можете попробовать нарисовать себе различные картинки такой жизни на чистом «да» и на чистом «нет», не смешивая.

Но поскольку люди, человеки живут в сообществе себе подобных, они при необходимости заключают различные соглашения, и эти соглашения становятся правилами согласованного поведения (конвенциональным поведением) и, как следствие, правилами согласованного думанья (Я думаю как Мы, а мы думаем, как положено думать).

И все эти соглашения возможны только в том случае (моя версия, естественно), когда к «да» и к «нет» добавлено, «да, но», «нет, но». Прием добавления НО, с моей точки зрения, — одно из гениальнейших изобретений, приспособлений, инструментов совместной жизни людей.

Часто неофиты той или иной традиции, той или иной веры любят обличать других во лжи. Это такой распространенный вариант. Лично у меня он вызывает странное чувство, восхищение и даже какую-то зависть. Завидую я, может быть, тому, что человек находится в таком состоянии абсолютной чистоты, если это, конечно, не игра, когда он видит, что вся социальная жизнь людей пронизана ложью. Так видят неофиты с максималистских позиций, с абсолютного «да» и абсолютного «нет».

Нужно отдавать себе отчет, что именно через «да/нет, но» проходит разделительная линия между субъектом, его субъективным миром и социумом. То есть только такая форма восприятия дает возможность людям сосуществовать в социальной среде.

Субъект… Оговорюсь, я рассматриваю случай, когда есть субъект (человек, у которого Я отделено от Мы), когда есть вера, когда есть самодостаточность внутри себя. Так вот, субъект, чем яснее он чувствует свои «да» и «нет», тем четче перед ним крупным планом, а не как привычка, возникает видение мира, его отношений с миром, с самим собой и с людьми, и дальше он так или иначе решает проблему своего общего отношения к людям, к их жизни, к их отношениям. Он решает ее уже сам, допустим, впервые решает, как с этим быть. Решает не так, как усвоил в течение жизни или как сложилось, как он унаследовал, а решает он — самостоятельно.

Вот он видит, что очень много лжи. Сначала это неофитский порыв — всем об этом говорить, потому что никто не видит, только он видит. Это с ним случилось — и давай людям раскрывать глаза, правду-матку резать… И если это видение — истина, то это потрясающе, хотя жизнеспособна она только внутри этого человека. Почему? Да потому, что каждый живущий связан так или иначе со множеством людей, и если он не полный клинический психопат, то должен выполнять какие-то соглашения, должен научиться добавлять «но».

Да, лжи много, но без этой лжи, то есть без этих соглашений, конвенций, согласований, было бы еще хуже, потому что тогда неконтролируемая агрессия выплескивалась бы, ничем не управляемая, субъективизм бы доминировал. «Что хочу, то ворочу» и все прочее, что называется психопатическим синдромом.

Я не согласен с чем-то, «я это никогда не полюблю» — такая позиция может быть внутри себя: это я внутри себя не приемлю и никогда не соглашусь с этим внутри себя. Но я имею дело с людьми, и мне нужно как-то решить вопрос: или я на всех буду смотреть как на законченных лжецов, или я всех буду пытаться взломать и «открыть глаза», чтобы они видели так же, как я. Однако дальше нужно предложить какую-то программу, как жить без «но», реально как жить, реально. Тогда выясняется, что реально это невозможно. Даже такие социально свободные люди, как странствующие дервиши, странствующие йоги, и то вынуждены временами вспоминать об этом, хотя бы минимально, ну кроме одержимых, конечно.

Одержимые, они рискуют жизнью. Но у них все не просто так, они не выпендриваются, они действительно рискуют жизнью и часто ее лишаются. Толпа в священном негодовании их уничтожает, но они идут на это, потому что иначе у них внутренне не складывается. Таков конфликт между внутренней чистотой «да» и вот этими бесконечными «но».

Людей, которые смирились или которые никогда и не задумывались о том, какое количество «но» циркулирует в нашей повседневной жизни, всякое проявление чистого «да» и «нет» в мягком случае дергает, в жестком — возмущает, в случае столкновения вызывает желание уничтожить источник такого максимализма. Однако теоретически мы все восхищаемся странствующими дервишами, читаем притчи, говорим о них, с удовольствием смотрим кино, книжечки читаем. Но когда сталкиваемся с этим в своей повседневной жизни… Когда такие люди в нее врываются и тыкают нас носом в наши «тейблы» — не потому, что занимаются морализаторством, но самим фактом своего существования, своим поведением, своей речью, своим звучанием, — тогда они становятся возмутительны в силу того, что в нас самих, там, внутри, нечто знает, что они с точки зрения чистой истины правы.

Но мы придумали множество разных объяснений и тихо, мирно в этом плаваем. Ведь не зря даже научная психология пришла к выводу, что творческое переживание проявляется только тогда, когда человек не сглаживает противоречие между сложностью внутреннего мира и тяжестью внешнего. То есть творческий человек не уходит в то, что этого противоречия нет, и не считает, что всех надо уничтожить к чертовой бабушке, потому что он один это видит, а другие почему-то не видят. Напряжение между субъектом и его объективной жизнью, его объективацией, его реализацией — это источник творчества.

Один из видов такого творчества — это то, что мы называем Путь, Традиция. Без напряжения между так называемой обычной жизнью и задачами, которые вы ставите сами себе для реализации вашей духовной устремленности, невозможна реализация вашего духовного усилия. Путь — это не выполнение указаний, пусть даже и самого просветленного мастера, Путь — это личное творческое делание своей жизни, самого себя. А иначе «можно прожить тысячу лет рядом с Буддой, выполнять все его указания, и никакой трансформации не произойдет». Путь — это ваше Я в качестве творца. И не зря вопрошает древняя мудрость: «Научились ли вы радоваться препятствиям?» Вот оно, самое главное препятствие, — автоматическое следование указаниям и восприятие их как гарантии достижения. «Все само собой уродится, будет много бесплатных плодов».

Оправдай себя

Все внешние препятствия по сравнению с этим стоят гораздо меньше. И вот смотрите, что получается… Человек слышит: ага, есть выход из положения, вот там Калинаускас говорит, играть надо, играть надо, мастер игры, наш мастер игры, библиотека мастера игры. Но выдержать это напряжение не может и не хочет.

Во что превращается у такого человека (сделайте со мной что-нибудь) то, что я называю Игрой? В оправдание отсутствия напряжения, а значит, слова, которые он разучил, произносятся, но за ними ничего нет. И окружающие это замечают и говорят: «Они зомбированные, механические, мертвые, они формальные…» И люди правы! Потому что душа, дух — это внутри, а напряжение снаружи торчит. Право на это творчество духа подтверждено священными, в самом прямом смысле, авторитетами людей, которые ставили на кон жизнь, не в абстрактном смысле, а в буквальном, биологическую жизнь, именно ею они рисковали. Очень хорошо и приятно читать о тех, кто сгорел, ушел, но когда подумаешь, сколько им было лет, тому же Вивекананде… Не зря его называли горящим.

Человек, который не хочет напряжения, творчества, поиска и, главное, риска быть непонятым, не имеет такого желания, такой мотивации, такого внутреннего усилия, — всегда будет формальным, если он вдруг выходит за рамки общепринятых вещей. Он смешон с двух сторон. Он смешон для социума, поскольку что-то такое изображает, а за этим ничего нет. Он смешон для традиции, потому что, как ребенок, играет в песочек и говорит, что это замок. Ну, мило, очень мило, можно посмотреть.

Путь — трудное строительство дома

Путь — это строительство реального дома, с бетоном, кирпичами и заботами, где взять деньги. Строится дом, в котором надо жить.

Обратившись к текстам, к преданиям, мы увидим, что если человек не уходит из светского мира, то неизбежно сталкивается с двумя проблемами.

Первая — это то, что, несмотря на необходимость выполнять какие-то вещи, соблюдать какие-то правила, он не имеет права посягать на чистоту «да» и «нет» внутри себя. Внутри «да» и «нет» должны оставаться во всей своей чистоте. Человек должен иметь возможность время от времени обращаться к нелицеприятному зеркалу, которое ему покажет, насколько внутри он свободен от «но». Это первая и достаточно сложная задача.

Вторая проблема в том, как не оправдывать лозунгом социальной адаптации отказ от достижения своей духовной цели. Я сталкивался с этим на протяжении всей работы с людьми. Очень часто, достаточно часто, скажем так — «очень» слишком сильное слово, — человек необходимостью социальной адаптации оправдывает отсутствие действия, связанного с его внутренним миром. Он откладывает необходимый шаг, говоря: вот сначала это, а потом это, а потом уже о душе можно подумать. У такого человека никак не соединятся действия и его внутренний мир — грязь внешнего мира (образно говоря) и чистота внутреннего, и поэтому он не может совершить действия, боясь потерять абстрактную чистоту идеи. Он должен выключить «лампочку», дающую свет от чистых «да» и «нет», чтоб не видеть эту грязь мира, тогда он может действовать, хотя и в темноте. Может быть, поэтому человек не ведает, что творит?

Сколько я знаю людей, которые продолжают свои усилия по реализации внутренней тотальности: «да» и «нет» — это всегда большое напряжение. Но если человек не отказывается от действия, он учится рисковать своей социальной оценкой и самооценкой. Есть люди, которые выстраивают такую теоретическую модель: мол, прежде всего нужна полная социальная адекватность, а уж потом ты можешь начать реализовывать свое; по-моему, это невозможно. Сколько я знаю устремленных людей, все рискуют, рискуют репутацией, карьерой, мнением окружающих, социальным поощрением… Потому что, если социальная адекватность отрицает духовную реализацию, все усилия на Пути обесцениваются. Творчество души состоит в том, чтобы в своей жизни, в своей деятельности соединить внутреннее и внешнее. Внешний мир — не враг, внешний мир дает материал для вашего творчества. А если жить, противопоставляя «внутренний свет» и «темноту мира», это приведет к тому, что не будет ни того, ни другого.

Асоциальность по определению

Я всегда говорил: «Не надо быть антисоциальным, но асоциальным ты будешь по определению».

Когда-то я много общался со своими коллегами-психологами. У них там довольно большие базы данных всякого анкетирования. Так вот, шкала психопатии у всех ищущих всегда выше средней нормы, потому что вопросы рассчитаны на тех, у кого «да» с «но», «нет» с «но» неразлучны. А если они иногда разлучаются, тут же начинают расти показатели по шкале психопатии, то есть по шкале асоциальности.

У меня есть один друг, который бьется над этим уже много лет. Он бьется, он пытается все-таки доказать, не мне, нет, а всей этой базе данных, что возможна полная социальная адекватность при сохранении света, «да» и «нет» и при этом возможно действие. Но пока у него не получается: либо то, либо то.

Для меня в свое время было открытием, достаточно впечатляющим: при том, что социальная жизнь построена на этих бесконечных «но» — «да, но», «нет, но», — существует социальная легенда о принципиальности, о верности самому себе и т. д. Конвенция о принципиальности объявлена самой принципиальностью. Конвенция о верности себе объявляется самой верностью и т. д. Таким образом, весь набор необходимых духовных идеалов по названию, по оформлению в социальных соглашениях присутствует. И для человека, который не видит или не хочет видеть, они абсолютно достоверны, у них достоверность статистики, что еще больше увеличивает напряжение между нестатистическим человеком и статистическими идеалами.

Наблюдается такая картина: человек пробудился как субъект, у него появились истинные самостоятельность, самодостаточность, а то, к чему он апеллирует на понятийном уровне, принадлежит конвенции, социуму. Ибо у него возникает ментальный конфликт между тем, что он чувствует, переживает, и тем, что все эти ментальные конструкции не совпадают с внутренней истиной, совершенно не совпадают.

Не зря еще Платон, говоря о мире идей, отделял конвенциональное существование какой-либо истины, какой-либо идеи, какого-нибудь объекта от идеального существования.

Если человек хочет что-то сделать в социуме, быть эффективным и при этом не вступить в конфликт со своими внутренними «да» и «нет», он должен не столько исходить из принципов, принятых в социуме, сколько попытаться обосновать свое действие своей субъективной истиной (потому что переживание истины всегда субъективно). При таком варианте получается, что человек действует уже не из социальных принципов, а из субъективно-истинных, тогда его слова освобождаются от конвенциональной оболочки. Слово становится истинным действием, слово, основанное на переживании истины, снимает конфликт между истиной субъекта и истиной социума. Конечно, при этом надеяться на массовое понимание не следует.

Чем качественнее происходит процесс освобождения идеи от конвенциональной упаковки, тем труднее людям договориться друг с другом, ибо их слова живые и субъектные. Поэтому в качестве одного из способов решения проблемы «как договориться» возникло невербальное общение. Из этого невербального общения постепенно сформировалось то, что принято называть пространственным взаимодействием, вторым уровнем реальности — астралом, менталом, виталом и т. п.

Действие за словом

Действовать в этой невербальной форме — за словами, за конвенциональной оболочкой речи — это достаточно сложная задача, требующая больших усилий. Случается, что человек не может или не хочет, в силу внутренних причин, внутреннего пространства, отказаться от опоры на ментальную часть себя, то есть на интеллект, ну не может он опираться только на переживания. Такой человек в поисках согласования переживания и понимания (интеллектуального понимания) проделывает работу по высвобождению понятий из конвенциональной оболочки.

В какой-то степени человек может себе помочь, если, скажем, сумеет адаптировать к задачам повседневной жизни технологию актерской профессии, позволяющую быть выразительным, субъектным, заразительным во взаимодействиях с людьми, если его игра будет рождаться из этого творческого напряжения «да—нет» в чистом виде и «да, но — нет, но».

Иначе очень легко стать ролью, перестать быть собой, потерять свою субъектность в роли, просто отождествившись с ней, поменяв одну таковость на другую.

И другая крайность — это механическое исполнение роли, которое меня как Меня вообще не затрагивает. Я тут вот играю, а внутри у меня полный пофигизм.

Игра вживую

Игра, о которой мы говорим, — это игра вживую, это игра своей жизнью. Только риск, связанный с собственной жизнью, может быть основанием этой игры, ее наполнением, ее оправданием для себя.

Почему я так заостряю на этом внимание? Понимаете, «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется».

Я как-то раз сам себе сказал: «Давай, Игорь, заканчивай свою бодягу и все эти интеллектуальные построения защитной мотивации и скажи себе честно: ты трус, ты трус, ты боишься стать одержимым, сумасшедшим. Ты боишься стать странствующим дервишем, юродивым, ты боишься. И поэтому традиция милостиво предложила тебе работу, в которой это не требуется в такой крайней форме». И когда я это сам себе сказал, то количество «лапши», которую я вешал на уши самому себе и, естественно, окружающим, по поводу срединного пути, пути хитрого человека (ну, слов-то много придумано, и хорошими людьми придумано), уменьшилось. Во всяком случае, для меня самого уменьшилось, потому что это страшно. Страшно быть сумасшедшим и горящим. Страшно признаться, что ты такой жизнью жить не можешь, не знаю, как вам, может быть, вы бесстрашные — это дело сугубо индивидуальное, но мне страшно.

Я приезжаю к своему мастеру — Мирзабаю, смотрю на его внешнюю часть жизни и понимаю, что я так не могу. Могу притвориться на какое-то время, но незачем, если честно. Так жить всегда — не могу, я слишком привязан к людям, к социуму, к жизни людской. Для меня потерять активную жизнь среди людей и перейти на жизнь юродивого невозможно. Каждый раз, когда я использую такой вариант реализации, — это очень трудно, это огромное событие каждый раз.

Я занимался психоанализом, ковырялся, это связано и с тем, что мой отец талантом и хитростью избежал репрессии в 1937 году, но получил все-таки свою долю после войны, без лагерей, но получил — карьера такая, какая могла бы быть, не состоялась. Мой брат был болен психически. То, что я видел вокруг себя, то, через что нужно было пробиваться, и доказывать, и т. д., и т. д., — в общем, «из грязи в князи», — все это, естественно, просто так не отдерешь — это же плоть, это тело личности. Да я как-то собрался с силами и приехал к Мирзабаю насовсем, как мне казалось… Но он мне сказал на третий день: «Игорь — Западная Европа», — и я понимаю, что он сказал. Он сказал, что для меня это неправильно, моя работа другая, и поэтому остаться в Азии и жить жизнью дервиша для меня бессмысленно (наверное, это было компенсаторное желание — уйти от сложности работы с людьми). «Иди и делай ту работу, которую ты в состоянии сделать», — вот что он сказал.

Традиция начинает с простого. Она дает тебе то, на что ты способен, а если не способен, то это бессмыслица — ставить перед тобой невозможную для твоих сил задачу. Мне нравится книжка Аркадия Ровнера «Веселые сумасшедшие». Я ее читаю и не нахожу там ни одного сумасшедшего, все такие обстоятельные, все такие разумненькие, культурненькие такие. Они что, никогда не видели веселых сумасшедших? Пусть едут в Среднюю Азию, посмотрят, пусть пойдут к юродивым, посмотрят. Не надо думать, что их уже нет. Есть, мало их, всегда было мало, потому что страшно и опасно, страшно и опасно так жить — ведь на кону жизнь, не в абстрактно-библиотечном смысле, а в самом прямом, гробик приготовлен, но они есть и в нашем времени.

Что-то не очень веселая побрехаловка. Думаю: почему же так? Потому что для этого содержания не находится более веселой формы. А это опять же слабость, моя слабость прежде всего, потому что слишком меня это задевает. Плохо это или хорошо, но это слабость, в этом месте меня можно достать. С абстрактной точки зрения — это слабость. Как там в книжках? Неуязвимый воин — он что чурбан. Чурбан, потому что его ничего не достает. Как известно, чем более неуязвимый, тем более уязвим. Стоит рыцаря в доспехах скинуть с коня, как уязвимее его никого нет, берешь стилетик, в дырочку суешь — и абзац. Но когда он на коне, в доспехах, с мечом, копьем — ха-ха, попробуй ты с ним что-нибудь сделать. Так вот. Но это я уже на всякий случай себя оправдал.

Пауза для сердца

Опять, спасибо ему бесконечное, ссылаюсь на Мастера, на Мирзабая. Есть его любимое, одно из любимых выражений: «Главное, чтобы сердце выдержало». Если буквально понимать, то надо всем срочно заняться спортом, фитнесом, чем там еще, бодибилдингом. В общем, тренироваться, вести здоровый образ жизни, то есть делать все наоборот по отношению к тому, как живет сам Мирзабай, потому что у него сердце не должно было это выдержать. Правда, он был борцом, зарабатывал этим деньги. Я еще помню, как он гирей махал на улице, но при этом — ни фигуры, ни мускулатуры. Смысл этого изречения только недавно, ну буквально совсем недавно, до меня дошел. Сколько лет я это слышал, и «до меня вдруг дошло, и если это осталось, то что же ушло?» Сердце должно выдержать не сложность физических нагрузок или трех «мало» — мало есть, мало спать, мало говорить. Сердце должно выдержать паузу.

Что это за пауза? Это пауза, когда я останавливаюсь и во внешней своей реализации, и во внутренних скитаниях, путешествиях, чтобы что-то впустить в себя из дольнего и из горнего. Пауза между вдохом и выдохом. Выдох — это действие, вдох — это познание. Все существенное происходит между. Не зря существует йоговское дыхание, там пауза по отношению ко вдоху и выходу — самое длинное место, я, помню, месяца три практиковал.

Понимаете, уязвимость нашей позиции в том, что социум, в котором мы выросли, для большинства из нас совершенно не имеет места, ниши для вот этого самого чистого «да» и чистого «нет». А еще, если вспомнить диссидентов, борцов за права человека, — как они оказывались в психушках, где их лечили от чего-то. Диагноз какой у них у всех был, официально диагноз какой? Психопатия.

Я однажды с этим соприкоснулся, когда мне поставили условия: либо я покидаю город, либо мне устраивают встречу с психиатром областной больницы, знаменитой в определенных кругах. Я, естественно, поехал в Москву. Может быть, и можно было как-то защитить мои права гражданина и специалиста. Но когда я произнес, какое мне условие поставили, люди побледнели и сказали: немедленно в столицу и вчерашним, а еще, лучше позавчерашним числом — заявление об увольнении по собственному желанию. «Не дай мне Бог сойти с ума, уж лучше посох и сума». Дело ведь в том, что ты не глуп, ты совершенно нормальный в себе самом, ты даже более и менее адекватен в своем поведении, но тебя все равно объявляют сумасшедшим, вот ведь в чем дело.

Теперь попробую вернуться к паузе. Для человека, для большинства, или, чтоб не быть таким категоричным, для многих, более напряженного состояния, чем тишина и одиночество, нет. И не потому, что они просидели в одиночной камере десять лет, нет. Они инстинктивно стараются не оставаться наедине с собой, в тишине. Когда человек читает книжку, смотрит телевизор, пишет что-нибудь — это не тишина, не одиночество. Одиночество — это когда наедине с собой.

Иногда бывает обратная проблема: нет возможности побыть в одиночестве — это болезнь лидера чаще всего. Все время на людях — только он там где-то уединится, тут же начинают дергать: как же, как же без нас, вот надо решить вопрос, сколько заварки класть в чайник, срочно. А ведь сказано (и я с этим абсолютно не то что даже согласен, а это переживание мое такое, такой момент истины): одиночество — это и есть наиболее близкое расстояние к Богу. То есть наиболее близкое расстояние к твоей вере, к самому интимному, что есть в человеке. А если ты не соприкасаешься в этой паузе, в этом одиночестве, в этой тишине со своей верой, то очень легко можешь забыть путь к ней.

Ведь всякие ритуалы, обряды, оформления пространства, типа алтаря, иконы, и т. д., — это же напоминатели.

Не зря есть такая присказка у хасидов:

— Иди ко мне на работу.

— А что я у тебя буду делать?

— Ты будешь мне напоминать.

Я не знаю, может быть, это только я такой. Но меня лично всегда это беспокоит — не забыть бы, не забыть бы, потому что реально я понимаю: если я действую на базаре жизни, то не могу выбрать путь одержимого.

Я нашел такой вариант своего взаимодействия с традицией, который в состоянии выполнить. Но если в этом выполнении я не буду помнить, что нужны моменты интима, соприкосновения со своей верой, в тишине и одиночестве, то легко могу забыть этот Путь, нет никакой гарантии, что не забуду, а скорее всего — и не замечу как. Это я про себя говорю, вы, может быть, другие. Но и свидетельства очень реализованных в духовном плане людей говорят, что их тоже беспокоило: как бы не забыть. И я думаю, что одна из причин появления людей, которые плюнули на все внешнее и пошли в одержимые, в том, что они не хотели забывать ни на секундочку, ни на мгновение. Их потребность интимного соприкосновения со своей верой была настолько поглощающей, что все остальное, в том числе и священное делание, казалось им ерундой.

И они пошли в это состояние и в эту жизнь, рискованную до упора, со всех точек зрения: с точки зрения здоровья, с точки зрения социальной опасности и т. д. Может быть, потому, что я не могу так жить, я восхищаюсь ими и мечтаю, завидую, проще говоря.

Они всегда в паузе, у них нет ни «да», ни «нет», ни интеллектуальных эквилибристик, отсутствуют «да, но» и «нет, но», — у них этого просто нет. Они из «да» и «нет» вышли. И дальше их жизнь в руках людей, которые их веру окружают. Повезет — найдутся люди, которые поймут, что помочь Божьему Человеку, накормить его, защитить его, не дать ему замерзнуть — святое дело. Сам не могу, помогу тому, кто смог. А не повезет — Божий Человек так и сдохнет под забором, если камнями не забьет толпа правоверная какая-нибудь, в истовом, священном своем негодовании; если не нарвется — выживет, а нарвется — забьют. И это не грустная история, мое субъективное сюда примешивается, но это не грустная история.

Грусть моя связана с тем, что люди, просто интересующиеся, не хотят заметить самого главного: а что такое дервиш? а что такое одержимый истиной? а что такое юродивый? Они интересуются, они читают, они выспрашивают. И при этом сами как-то подсознательно избегают такого пути, ведь цена-то — жизнь. На этом пути надо рискнуть жизнью, иначе ничего не получится.

Запах другой жизни

Вот я никогда не был политическим борцом, ни в рядах правоверных, не в рядах диссидентов. В первое время (да и сейчас) существовало во мне какое-то недоумение: что это они мною интересуются, эти органы? ну что это такое вообще: режиссер народного театра? Теоретически я понимаю, что раз я лидер, то, согласно соответствующим указиловкам, должен находиться под наблюдением, трали-вали. Можно еще, конечно, построить такую версию: у меня такие редкие есть знания и умения, которые можно скачать с меня, этот вариант потешит самооценку. Но в принципе, я нашел только один нормальный, без самооценочных оттенков, ответ: чужой просто у меня запах, запах не тот.

И реальность этого для меня проявилась, когда я по дурости (азартный был) все метался: сначала в самодеятельность, в народный театр, потому что там атмосфера, там чистота, там творчество. Потом до какого-то момента дохожу — вижу, что в профессиональном смысле это предел, все, выше не поднимусь. Тогда я в профессиональный театр, там пошел профессиональный рост. Но там жуткая жизнь коллектива — террариума единомышленников. Так они сами себя назвали. И опять я бегу назад, в самодеятельность. Туда — сюда… А потом однажды я остановился.

Что это я бегаю? Смотрю, я уже три раза туда и три раза обратно. Конечно, можно гордиться тем, что это почти никому не удавалось — уйти в самодеятельность, а потом опять вернуться в профессионалы. Но это ход для самооценки, а по существу надо остановиться, я остановился, с трудом, честно скажу, но остановился. Сел: Игорь, в чем дело? И как только я сел, остановился и задумался, сразу пришел ответ: ты считаешь, что театр не такой, каким должен быть, а на самом деле это ты не такой, каким должен быть для того, чтобы в этом театре работать. Он существовал до тебя, будет существовать после тебя, и он живет по тем законам, по которым живет. А ты чужой, поэтому и бегаешь туда-сюда, туда-сюда. Да ты просто не годишься для этого театра, а самооценка не дает это признать в суете деятельности, начинает говорить, что театр не такой, в нем погибло начало священное, ля, ля, ля, фа, фа, фа. Ну если оно погибло, оно погибло. А он такой, вот такой, какой есть, что ты прыгаешь, делай свой театр, попробуй.

Я попробовал — та же самая проблема. Чужой среди своих, зато свой среди чужих.

Этот запах не поддается контролю. Только при очень большом внимании и концентрации, с очень сильной мотивацией на какое-то время можно заглушить этот запах, для не профессиональных ищеек со слабым носом, но не надолго, потому что это происходит на уровне, не контролируемом ни вами, ни теми, кто вас унюхал.

И поэтому, если вы хотите быть реальным, сделайте паузу и уберите все претензии в этой паузе хотя бы к той действительности, с которой вы никак не можете разобраться. Спросите себя: что это меня носит? почему повторяется один и тот же сюжет жизни? Один раз прошел, второй раз, вроде взрослее стал, а все равно то же самое — сценарий крутится. Остановитесь и скажите себе: этот мир — лучший из возможных, потому что это мой мир. Он нам достался такой, какой есть. Переделать мироздание? Ну что же, задача поэтическая, конечно, можно сильно накачать самооценку, но, может быть, лучше познакомиться с собой, найти свою веру. И чем (так мне чудится, видится, кажется, чувствуется), чем яснее вы помните про паузу, про интимное общение со своей верой, тем больше шансов, что ваше сердце выдержит. Выдержит предельное «да» и предельное «нет».

Язык общения с Миром

Если в субъективной реальности человек начинает пользоваться не «да» и «нет», а «да, но», «нет, но», понятно, что он не доберется до себя субъектного, а в объективной реальности он этим пользуется постоянно.

Человек, который воспринимает (решил воспринимать или с ним это произошло) или пытается воспринимать мир как говорящий, такой человек постепенно создает свой субъективный язык перевода: что именно говорит мир этим, или этим, или этим, то есть человек создает для себя субъективную систему интерпретации взаимосвязи происходящих с ним и вокруг него событий.

Этот язык не может быть универсальным для всех, ибо если он станет универсальным, то приобретет конвенциональную оболочку и станет мертвым, механическим. Это язык субъекта, это интимные отношения человека с миром, интимное. Великие учителя не скрывали свои секреты, просто об интимном невозможно сказать словами. Слова можно произнести, только никто их адекватно не поймет — это твой язык, и только твой.

Вот сопереживанием можно соприкоснуться в этом месте, сопережить, а на словах — нет, поэтому притчи, парадоксы, намеки. Как бы дверки соответствующему переживанию. А само переживание для людей, которые привыкли жить, опираясь только на мысли, — это опасность. Для них переживания — это что-то такое ненадежное.

Ведь не зря, скажем, в актерской профессии существует такое понятие — заразительность. Когда-то я имел возможность в течение трех наборов присутствовать на экзаменах в Театральном училище имени Щукина. Сумасшедший конкурс по двести человек на место, поэтому там предварительный тур, первый тур, второй тур, третий тур. Я хотел понять, что эти профессионалы высокого класса, педагоги пытаются угадать прежде всего? Оказывается: есть заразительность или нет заразительности. Я спрашиваю их: а что это такое? Никто не знает, как это объяснить словами, это можно только почувствовать. Даже самые хорошие педагоги иногда ошибаются, потому что это вопрос исключительно, ну, как у нас принято говорить, интуиции, то есть исключительно переживальческий. Но актер, у которого есть заразительность, — это, как бы сказать, по сравнению с другим, тоже хорошим, актером, у которого нет заразительности, — это живой человек по сравнению с механической куклой.

Или например, я знаю людей, которые терпеть не могут Жириновского как политика да и вообще все, что он говорит, по содержанию, но они вовлекаются, когда на него смотрят, он заражает. Одни говорят: нет, не хочу я этим заражаться, пошел вон, а другие забывают про все свои политические взгляды и балдеют от этого артиста.

Мир переживаний не противоречит интеллектуальному миру, нет. Флоренский всем на русском языке замечательно сказал: есть две правды, правда логоса (смысла) и правда бытия (стихии). Переживание и понимание рациональное — полнота бытия — образуется только тогда, когда обе эти правды присутствуют. Когда одной нет — нет полноты.

Переживания изначальны по факту нашей жизни, они с младенчества являются тотальными, потому что ребенок плачет, горюет, смеется, а уж потом его обучают постепенно от этого тотального переживания переходить к рациональной неполноте, удобной для социального взаимодействия, да — нет, да — нет, но… Поэтому во взрослом состоянии переживание становится достоянием внутреннего мира и жаждой встретить сопереживание. А уж если человек совсем устает от рациональной неполноты, тогда появляется жажда заразить других своим переживанием, быть заразительным. Ведь слово-то какое — заразить. Те, кто вирусы запускает просто так в Интернет, просто гадят, строго говоря. Может, у них жажда заразить своим переживанием? Ну, давайте, как же, сопереживнем! Тебе там все попортят, и ты взбухнешь, и вот у меня радость, что кто-то живой есть, а не только пользователи. Да — нет, да — нет, но…

Слухи, сплетни  и тому подобное

У всех на слуху… А у кого на уме?

Голос из толпы

Ну что, поехали потихоньку?

Однажды я проделал эксперимент. Работал я тогда на конвейере на заводе. Было мне тогда шестнадцать, по-моему. На конвейере сидело то ли тридцать шесть, то ли тридцать восемь человек, и вот я трогал за плечо сидящего передо мной и что-то такое рассказывал, коротко. Потом засекал время, как скоро эта штука обойдет вокруг конвейера. И меня сзади трогают за плечо и говорят: ты слышал? Полторы минуты — теоретически как бы невозможно, но было, такой факт.

Понятно, что слухи имеют надличностную природу, это такая древнейшая информационная система, древнейший способ распространения информации, достоверной или недостоверной, все равно. Природа того, как это происходит, мне неизвестна, я не встречал ни одного серьезного исследования на эту тему.

Мы живем в такое время, когда информационных систем очень много, и, казалось бы, такая древняя система, как слухи, должна была отпасть за ненадобностью. Однако мы все прекрасно знаем, что она не только благополучно существует, но многие люди пользуются этим источником информации как самым достоверным. Поскольку кризис доверия к официальным средствам информации у нас фактор постоянный, опора на слухи, особенно в замкнутых социально-психологических мирах, среди своих, очень и очень крепка до сих пор.

Бродят слухи по умам

В чем же загадка? Что за потребность удовлетворяется этой системой? Не было бы потребности, не была бы она так живуча. А поскольку мы все участники этой информационной системы: и потребители, и производители информации в системе слухов, — то мы можем задуматься над тем, какую же потребность удовлетворяем таким образом, получая непроверяемую информацию, чаще всего не имеющую конкретного источника.

Ну что такое слух? Кто-то сказал, все говорят, есть мнение где-то. Наиболее продвинутые говорят, это из специальных источников информации, по блату, эксклюзив. Все термины, которые существуют в официальных информационных системах, заимствуются, то есть система слухов тоже совершенствуется, и у меня есть по этому поводу предположение. Оно заключается в следующем. Основная особенность, а может и достоинство, этой системы в том, что информация воспринимается как лично мне адресованная. И потому она воспринимается наиболее легко — слух всегда отличается некоторой эксклюзивностью: не в Африке сказали, а здесь, в Петербурге, сегодня передали.

Слух — это принадлежность к определенному Мы. Эта система воспринимается как отграниченная в определенном социальном пространстве. А поскольку интерес к Мы, с которым человек себя идентифицирует, — величина практически постоянная, то вся информация, получаемая через систему слухов, является информацией, которую можно использовать, кроме всего прочего, и для подтверждения своей принадлежности к определенному Мы. Особенно, наверное, приятно (я и сам делаю такие эксперименты, мне было приятно) — это когда сам запускаешь слух, а потом тебе его с разных сторон сообщают.

Слухи — это часть системы социального суггестирования (мотивирования, возбуждения, убеждения, вовлечения, заражения) людей. Слухи — это часть формирования определенных представлений о том или ином человеке, о той или иной группе людей. Слухи — это неофициальное формирование образа отношений с властью, с государством и т. д. и т. п. Именно поэтому слухи до сих пор обладают очень мощным суггестирующим воздействием, позволяющим человеку тем или иным образом идентифицировать себя с определенным социальным Мы, получить подтверждение своей принадлежности.

Когда-то мы с «коллегами» занимались всякими экспериментами с распространением информации в социуме. Было интересно запустить несколько взаимоисключающих слухов и посмотреть, что из этого получится. Слухи распространяются с невероятной скоростью, и результат эксперимента очень быстро объективизируется. И должен вам сказать, что мое первоначальное предположение, что взаимоисключающие слухи гасят друг друга и в результате получится ничего, не оправдались. На самом деле совершенно противоположные по содержанию слухи сосуществуют абсолютно мирно и превращаются в конфликты лишь в том случае, если до одного человека дошел только один слух, а до другого — только другой слух, вот тогда эти два человека могут вступить между собой в дискуссию: у кого информация более достоверная.

Если человек получает противоположную информацию в качестве слухов, то он совершенно спокойно фиксирует одно и другое и использует в зависимости от обстоятельств, это очень гибкая система. Если, скажем, в какой-то жесткой информационной системе две противоположные информации гасятся — то есть просто объявляется, что ни то ни другое не является истиной, происходит обрыв распространения, — то здесь и то и другое принимается за истину, это же слухи, всегда можно сказать себе: это же слухи.

Естественно, что эта информационная система, как и любая другая, функционирующая в социуме, может быть использована для формирования конкретных суждений, оценок, мнений и образов. Вы можете в локальных пределах совершенно спокойно это проверить и получить от этого удовольствие: оказывается, и я могу влиять на жизнь социума, вот я — никто, маленький человек, занимающий маленькую социальную позицию, никому, в общем-то, кроме узкого круга своих знакомых, неизвестный, а могу запустить слух и повлиять на мнения неизвестно большого количества людей. Это может даже стать хобби, причем совершенно безобидным, в отличие от распространения информации о закладывании несуществующих бомб в общественных местах.

Этот способ социальной самореализации, кроме всего прочего, еще и абсолютно безопасен, поскольку никто кроме вас не может сказать, где первоисточник того или иного слуха, это невозможно установить. Природа слуха анонимна, и только автор, если он сознательно это совершил, знает о своем авторстве.

В нашем социально-психологическом мире за эти годы неоднократно возникали совершенно потрясающие слухи, мгновенно облетающие города и веси, каким образом, неведомо. Причем мне иногда сообщали, что это идет лично от меня. Банальное использование авторитета в качестве третьего голоса. Мне кричат: «Игорь Николаевич, вы же делаете то, то, то, то, то, то. Игорь Николаевич, вы же едете туда-то, туда-то» Или: «Игорь Николаевич, вы же там сказали то-то и то-то».

Я не буду углубляться в эту тему, но если кто-то заинтересовался, вы можете очень легко убедиться в том, что в ваших руках находится очень интересный инструмент воздействия на общественное мнение в определенных пределах.

Это я к тому, что существует большое количество людей, любящих пафосно восклицать о «манипулировании» людьми. Я не знаю, почему это такая живучая пафосная идея. Люди «манипулируют» друг другом бесконечно, беспрерывно. Но когда это делается в открытую, это возмущает. Мне кажется, что это одна из граней социального ханжества и невежества, потому что «манипуляция» друг другом — это основа совместной жизни. И оттого, что она бессознательная, она не лучше и не хуже сознательной.

Невозможно людям не воздействовать друг на друга, поскольку человек для человека является сверхраздражителем. И отсюда возникает бесконечная потребность в гарантиях по взаимодействию с другими людьми. А очень сильная потребность в социальном ориентировании не снабжена у большинства людей никаким инструментарием, никаким, кроме слухов.

Понимаете, слухи — это гораздо более важная часть нашей жизни, чем думает любой из нас.

— Ты как к слухам относишься?

— Да ну?.. Да ну! Ничего себе, да ну?!

А какой у тебя еще есть способ социального ориентирования? Газетам ты не веришь, официальной информации ты не веришь, теории у тебя никакой на вооружении для практического применения нет. Устройство социума и его механизмов, его надличностных законов ты не знаешь, социодинамика тебе неизвестна, ну и т. д. и т. п. Ты не вооружен знанием по этому поводу, потому что его, кроме специальных учебных заведений, больше нигде не дают. Ну, еще во всяких таких полусамодеятельных организациях.

Что остается? Остается пользоваться слухами. Фундаментальная система социального ориентирования, доступная всем. Она анонимная, то есть не угнетает собственную важность человека, потому что это не кто-то сказал, а все это говорят. Потому что если кто-то это сказал — это уже авторитет, если авторитет, то многим хочется его ниспровергнуть. Если он авторитет, то почему я нет? А слухи — это очень удобная гибкая система, и поэтому, смею вас уверить, и люди, и отдельные организации, безусловно, изучают и используют эту древнюю информационную систему, удовлетворяющую очень важную потребность людей в социальном ориентировании. Как там в Мы? Как ориентироваться, что думать, чему верить, чему не верить?

Перемывание костей

Вторая бесконечная потребность — это потребность в самооценке, желание положительной самооценки. А как получить самооценку: делами? Это не часто и долго. И потом, это же только для того, кто верит экспертам. А кто не верит? Я, например, верю в экспертную оценку профессионалов, а есть люди, которые плевать на нее хотели. Есть люди, которые верят в мнения конкретных людей, а есть люди, которые говорят, что все мнения субъективны. Как же тут быть?

А теперь представьте: эти две постоянно действующие потребности в социальном ориентировании и в самооценке соединяются. И что мы имеем? Мы имеем «перемывание костей».

Когда мы говорим о таком занятии, как обсуждение жизни и характеристик наших знакомых, близких и дальних, мы говорим: «мыть кости» или «перемыть косточки». Может, кто-то из вас об этом никогда не слышал, но мне точно известно, что по крайней мере в двух мужских монастырях — в Новом Афоне и на Кипре — через определенный срок после захоронения монахов прах извлекают из могилы и отмывают кости. И по их состоянию, по определенным признакам этих костей определяют уровень святости монаха и его жизни — это факт. Я не уверен точно, но вполне возможно, что выражение «перемыть кости» возникло именно отсюда.

Огромное количество времени люди с большим азартом и без всякого принуждения, даже если они очень заняты — как они себя декларируют, позиционируют, — все равно они множество минут, часов, дней тратят на обсуждение жизни, поступков, характеров знакомых и малознакомых людей.

Казалось бы, с точки зрения рациональной — совершенно бессмысленная трата времени. И вообще сплетничать — нехорошо. Нехорошо, а что делать, если основной механизм самооценки, наиболее распространенный в массах, — это сравнение? И сколько ни объясняют людям, что сравнение — это тупиковый путь формирования самооценки, потому что он уничтожает твою уникальность (не выявляет ее, а, наоборот, нивелирует тебя), — ничего не меняется. Сколько ни объясняй, что есть существенные признаки, а есть несущественные признаки, — бесполезно, все равно все сравнивают. И не только женщины — принято считать, что женщины особенно этим грешат: у кого какая там часть тела более выразительная. Зря вы думаете, что мужчины этим не грешат: они сравнивают себя с другими по степени мужества, деловитости, порядочности, силы.

Откуда бы взяться бесконечному культу всяческих соревнований? Это официальный повод для сравнения, потому что это действительно древний глубинный механизм самоидентификации: сравни себя с другими и сделай выводы о себе.

Интересны другие не тем, что они другие, а тем, что благодаря им я могу что-то сказать о себе, любимом, узнать о себе, любимом, и что-то сделать со своей самооценкой и самоидентификацией, самоописанием.

Все начинается с детства, в этом участвуют и родители, и другие родственники: ты посмотри на этого или посмотри на эту, а ты, а он, а она, а что ж ты не такой, а вот не будь таким или не будь такой. Фундаментальный механизм.

Можно ли не сплетничать при этом? Можно, конечно, дать себе такой обет: «сплетничать не будем». Но вряд ли вы сможете выполнить обет: «и слушать сплетни не будем».

Я и сам много грешил всяким морализаторством на эту тему, пока однажды не задумался (надо же подумать, что же я ляпаю вслед за другими): что же такое? что этим делается? И понял: человек, не обладающим чем-то загадочным под названием субъект, человек, не обладающий в себе самом для себя бытием, даже игнорировать сознательно сплетни не может. Он может сказать: я игнорирую, меня не интересует, я сам никогда…— но не сможет этого выдержать.

Мне возражали, что, мол, человек, погруженный в процесс самореализации, занятый, деловой, или творчески занятый, ну он-то весь, целиком, в своем. Практика моих наблюдений (может, я плохо наблюдал?) показывает, что и этот человек краем уха прислушивается: а что говорят о нем, а что говорят о тех людях, с которыми он имеет дела.

К чему я это веду? Действительно, к чему я это веду, не является ли это все непонятной пустопорожней болтовней, то есть сплетней? Все равно же приведу туда, куда мне интересно.

Сколько бы мы ни осуждали, ни декларировали моральную, этическую или еще какую-нибудь грань греховности таких вещей, как слухи, сплетни, — все равно, не перемыв костей, степень святости не определить. Меня это поразило — странное совпадение выражения «мыть косточки ближним» и реальная процедура мытья костей через несколько лет после похорон для определения степени святости монаха.

Результативность сплетен

Вот и получается, что мы не можем ориентироваться среди людей, входящих в ближнее окружение, без этих двух систем — информационной системы слухов и механизма приведения в согласованный вид оценок по поводу других людей под названием «сплетни».

Ведь что происходит в результате сплетен? Мы расходимся, глубоко довольные друг другом, если наши оценки совпали. Мы расходимся, недовольные друг другом, если наши оценки не совпали. Если я считаю, что Марья Ивановна замечательная женщина, а ты считаешь, что Марья Ивановна злостная нарушительница всех норм и правил приличия, то, естественно, мы останемся недовольны друг другом. И каждый пойдет в другую компанию и там будет искать согласия тем же путем, путем перемывания косточек Марьи Ивановны. Что касается слухов, то о них сказано во многих классических произведениях: «Ах боже мой, что станет говорить княгиня Марья Алексевна?»

А как нам узнать, что о нас говорят у нас за спиной? Ну, если не лично о нас, то о таких, как мы. Мы же знаем, что за спиной о нас говорят, а если о нас ничего не говорят, то тогда мы вообще как бы не существуем.

Я помню эти времена: 60-е, 70-е, 80-е, любой уважающий себя интеллигентный человек радостно сообщал, что его телефоны прослушиваются, что он стоит на учете. И никто не спрашивал доказательств. Доказательства никому не были нужны, это была визитная карточка — ритуал. А если нет, то тогда он подозрительный, не совсем наш. В определенной части социума это было очень важно, я уж не говорю о психически больных, с манией преследования. Я говорю о нормальных людях, которые и сами-то в это не очень верят, если копнуть, так принято — как сейчас в шоу-бизнесе принято слыть, ну, если не совсем геем или лесбиянкой, то хотя бы бисексуалом. Если ты просто натурал, то это уже нехорошо. Почему? Никто не знает, ну, так повернулось.

Вот я разговаривал с некоторыми людьми: «Что ты на себя порчу наводишь, ты же нормальный?» — «Тише, тише, не дай бог кто узнает». Им же тут не отвертеться, это же часть имиджа. А мы сидим, на экран телевизора смотрим и моем им кости, и моем, кайф от этого ловим, что мы не такие, как они.

А они тоже моют кости. Кто же из них на самом деле, а кто притворяется? И никому, практически никому, не приходит в голову потратить силы, время, сделать усилие и создать для собственного пользования какую-нибудь более совершенную систему социальной ориентации.

Вот один мой знакомый говорит, что не читает газет, не смотрит телевизор и практически не ходит в кино, смотрит только высокохудожественные фильмы. А откуда он знает, что они высокохудожественные? Чьему-то мнению он все-таки доверяет. Он как бы уничтожил давление социума на себя, как бы. А другой читает все газеты, все журналы, смотрит все передачи. Они чем-нибудь друг от друга отличаются? Нет, в большинстве случаев. На уровне информированности — да, а на уровне житейском нет. И у того, и у другого нет собственной системы социального ориентирования.

Вот человек. Неважно — есть там зрелый субъект или нет; или он Я как Мы, просто человек. Что для него является одной из самых важных потребностей? Потребность ориентироваться среди других людей. У него куча всяких отношений и взаимодействий с разными людьми. Структурированные, так скажем, служебные. Неструктурированные, просто знакомые. Как мы структурируем обычно: это мой знакомый, это мой приятель, это мой товарищ, это мой друг, это мой родственник, дальше совсем близкие — жена, сын, дочь, мама, папа, бабушка, дедушка, дядя, тетя. А дальше еще есть родственники, у кого есть. Это мой коллега, это мой начальник, это мой подчиненный. Это мой сослуживец. Это люди, с которыми происходят более или менее постоянные взаимодействия.

Как мы ориентируемся? Да никак. Все происходит помимо нас. Вот это все и есть такая рыхлая, аморфная система социальной ориентации, как у кого сложилось. А почему так, а не иначе? Кто знает? И конечно, в такой аморфной системе — слухи, сплетни. Что будет говорить тот или иной авторитет? Это все чрезвычайно важно. Это все сравнения.

В чем одна из причин массового бума игрового варианта соционики? В том, что это как бы очень доступная система ориентирования в межличностных отношениях. Или там игры, в которые играют люди, или люди, которые играют в игры, то есть ролевое ориентирование. Кто-нибудь из вас может ответственно заявить, что у него есть осмысленная, осознанная, проверенная, продуманная личная система социального ориентирования? Что он потратил на это какое-то время своей жизни и энергию, интеллектуальную и психическую, для того, чтобы у него это было, чтобы был у него такой инструмент?

Меня иногда поражали такие довольно обыденные житейские ситуации. Встречаюсь с хорошим товарищем или давним знакомым, с которым, скажем, год не виделся, и он мне начинает говорить, что я якобы про него что-то сказал. Я говорю: ну как ты мог в это поверить, ты же меня хорошо знаешь? А в ответ: я ж тебя год не видел, а люди говорят. Я удивляюсь: так что, и я должен верить и ориентироваться в наших с тобой отношениях на то, что люди говорят? Я тебе в ответ сейчас скажу, что люди говорят. Чего они только ни говорят, они, на всякий случай, говорят все. От самого крайнего плюса до самого крайнего минуса.

Так вот, если у вас возникнет желание, если оно вообще возникнет каким-то образом, чувствовать себя более или менее независимым от действующих, в основном автоматически и бессознательно, механизмов ориентирования, то вам придется потратить время и силы и создать для себя собственную систему социального ориентирования. И тогда можно собрать тех, кто создал систему социального ориентирования, и провести соревнование по социальному ориентированию.

Системы  социального ориентирования

Давайте обозначим основные элементы любой системы социального ориентирования. На какие вопросы необходимо ответить для того, чтобы разобраться в своей системе социального ориентирования.

1. Как формируется мое мнение о себе: внешность, личные качества, деловые качества и т. д., вплоть до самооценки?

2. Как формируется мое мнение о других людях, о группах людей?

3. Как формируется мое мнение об отношениях моих с другими, других со мной и других с другими.

Это основное. Еще мое мнение о государстве, мое мнение о власти, но мы берем только основное. Как видите, тут довольно много вопросов, на которые нужно дать себе довольно определенный ответ, для того чтобы как-то разобраться.

То, чем я с вами делюсь, это результаты того, что я однажды задумался: а стоит ли так автоматически осуждать сплетни и слухи. И пришел к убеждению, что не стоит, поскольку так или иначе, нравится мне это или нет, но это относится к области основных способов социального ориентирования индивидуума среди других людей, поэтому что тут осуждать-то, предложи что-нибудь другое. Я могу предложить что-нибудь другое, но подойдет ли оно для массового использования — большой вопрос.

Являются ли слухи просто-напросто другой информационной системой и можно ли ею пользоваться так же, как и другими системами? Конечно, можно пользоваться. Если ты осознаешь, что это система, информационная система, древнейшая к тому же.

А какая может быть ей замена, какое продолжение? Массмедиа — это не замена, это качественно другой способ передачи информации. Качественные скачки в истории развития информационных систем существовали, и еще, наверное, будут существовать. Не зря все антиутопии нас всячески предупреждают о том, что наступит такое ужасно замечательное время, когда информация, все то, что мы сейчас читаем: газеты, книги, кино, — будет непосредственно попадать в мозг, и тогда все, конец субъекта, потому что никакого выбора не останется. Это очень пугает, очень пугает некоторых, меня, например. Я уже думаю о том, как буду фильтровать все, что туда поступит, и прихожу к своей естественной, сверхценностной идее о субъекте, который в состоянии этому противостоять. Но это уже, так сказать, навязчивая идея данного автора.

Возможно ли вообще создание такой информационной системы, где информация принципиально не искажалась бы ни в одной извилине, включая ее источник?

Я как раз с чего начал — выступил в защиту слухов и сплетен как фундаментальных способов социального ориентирования. Есть мнение, что источник информации всегда человек. А что еще может быть источником информации?

Объект не может быть источником информации. Ты можешь извлечь из него информацию. Телевизор в данном случае не объект — это щупальца телевизионной системы. Кто автор информации, поступающей от телевизора? Люди, все те же люди. Если даже ты снимаешь информацию с объекта путем умственных или физических манипуляций с ним. Кто производит информацию? Ты. А ты кто? Человек.

Можно доверять твоей или моей информации по поводу вот этого боржоми? Мне кажется, что, пока не попробуешь и не сложишь свое мнение, ты вынужден доверять. Значит, что бы мы ни говорили и как бы ни отвечали на вопрос, можно ли доверять людям, — этот вопрос некорректен, у нас нет выбора, мы вынуждены доверять. Но поскольку неприятно ощущать себя в ситуации вынужденности, существует много теорий, можно ли доверять, нужно ли доверять, да сколько теорий ни строй, мы вынуждены доверять.

Доверяй, да проверяй

Если человек встает в позицию, что он не доверяет никому кроме себя самого, то круг его восприятия информации сводится до достижимости его органов чувств. Его личных: что слышал? что видел? сам, да? Сам, сам.

И вот тут вот древние сделали грандиозный финт ушами, поняв уже давно, что доверие людей друг к другу — это вынужденность. Они ринулись совершенно в противоположную сторону, не в социум, не к людям, а из социума и от людей. И стали искать там. И все, что они там нашли, так называемые нетрадиционные способы получения информации, — связано с особыми отношениями с реальностью, недоступными для людей, не прошедших специальную подготовку.

Но в массовом сознании это обзывается экстрасенсорикой и считается самыми ненадежным источником информации.

Допустим, я лично контактировал с небольшим количеством людей, знающих содержание книг, которых они никогда не брали в руки, — они мне это просто демонстрировали, цитируя и называя страницу. Я контактировал с людьми, которые подробно, детально описывали ситуации, находясь от них на расстоянии тысячи и более километров, и т. д.

В то же время я контактировал с гораздо большим количеством людей, которые были уверены, что они это делают, и при этом перевирали все на свете. Их рассказы о тех или иных книгах, о ситуациях не соответствовали истине никак.

Но введем авторитет в качестве третьего голоса. Существует притча: встретились Ибн Сина, он же Авиценна, с Джелляладдином Руми, и Джелляладдин Руми сказал известному ученому Авиценне: «Я вижу все, что ты знаешь». На что Авиценна совершенно справедливо и спокойно ответил: «А я знаю все, что ты видишь».

Предлагаю вам провести мысленный эксперимент: итак, у вас два знакомых, один из них Авиценна, а другой Руми, и есть некий интересующий вас вопрос. Вы обращаетесь к Авиценне, получаете от него ответ на этот вопрос, потом обращаетесь к Руми и выслушиваете его ответ. Какому из этих ответов вы будете доверять больше?

Очень важно, это важный для вас информационный вопрос, не морально-этический: «как поступить», — а информационный: кому из этих двух вы доверитесь больше? Понятно, что ни одному, ни другому до конца, потому что если вы доверитесь до конца, то станете учеником — а это событие редкое, в нашей жизни особенно. Но вот проводим мысленный эксперимент. Один получил эту информацию, просеяв фиксированное — не фиксированное мнение, существующее среди специалистов. Второй получил эту информацию лично, персонально, непосредственно, каким-то неизвестным способом, он ее «увидел», в традиции так принято. Один видит, другой знает, третий опирается на слухи. И в результате рождается множество мнений об одном и том же явлении.

В большинстве случаев мы понятия не имеем о том, на основании каких источников информации принимаем свои решения, формируем свои суждения и свои отношения, и при этом убеждены, что все про себя знаем. Вот это и есть то, что в древних эзотерических текстах называлось «сон человеческий», то есть все люди спят и видят сны, быть может.

В этом состоянии задавать какой-либо вопрос человеку — это то же самое, что задать вопрос справочнику: ответ будет зависеть только от объема базы данных. А уже откуда они в справочник попали, степень достоверности — это уже другой вопрос.

Поэтому человек больше доверяет либо своему переживанию момента истины, либо статистическому совпадению мнения окружающих: оба сказали одинаково, значит, другого выбора нет.

Есть знаменитое высказывание: «Если сто человек говорят тебе, что ты пьян, пойди и проспись». Помните такое указание, категорическое причем указание, транслируемое народной молвой? Так вот, если человек с этим не согласен, его ждет очень бурная, с большим количеством неприятностей, жизнь. Я с этим не согласился в четырнадцать лет, причем категорически не согласился. Хотя потом, со временем, понял: если сто человек говорят мне, что я пьян, а я знаю, что я не пьян, значит, что-то в моем поведении провоцирует в них такое суждение.

Можно проанализировать свое поведение и выяснить, какие его элементы провоцируют такое суждение. Если я заинтересован в том, чтобы у людей было другое суждение, я должен изменить эти элементы своего поведения. И тогда эти сто человек дружно скажут: мы ошиблись, странно.

Любое предположение базируется, естественно, на моей системе убеждения и на моем понимании, что человек может сделать по отношению к собственной жизни, собственными силами — больше никаких оснований доверять у меня нет. Но задуматься хотя бы разочек-другой, как же все-таки я это делаю, как же это все-таки я ориентируюсь, — очень важно.

Вот зададим себе такой вопрос: существует некоторое знание, ну, как в первой главе «Мастера и Маргариты»: «Аннушка уже пролила масло», — так это была случайность? Нет, субъект может обладать таким качеством восприятия реальности, которое для другого будет выглядеть как случайность, а он это видит и учитывает.

Ведь все в конечном счете упирается в осознаваемое или неосознаваемое постулирование основ, в то, какой философии реально придерживается тот или иной человек. Реально, а не декларируемо. А реально — это когда он согласно этой философии совершает свои поступки, выборы, суждения, у него в этом фундамент.

Люди — особая реальность для человека, они особая реальность, никуда от этого не деться. Невозможно реально выстроить модель мира, если принять, что люди — это часть всеобщей реальности. Ну, скажем, вы постулируете, что реальность — это материя, энергия и информация в пространстве. Что же, люди — просто часть этой реальности? Так жить невозможно. Люди — это особая реальность для человека, особая.

Это очень интересная тема, и тут, конечно, море несказанного, неисследованного, по той причине, что, будучи особой реальностью, она трудно поддается рациональному анализу. Поскольку для того, чтобы рационально анализировать реальность людей, нужно рационально отнестись к самому себе, как к человеку.

Ты включен в эту реальность неизымаемо. Только идя к субъекту как к самотождественности (то есть отождествляя себя с субъектом), ты можешь положить себя внешним по отношению к миру людей. Мир людей — это особая реальность для человека. Какой бы вопрос, связанный с отношением человека с другими человеками, мы ни затронули, они все будут вызывать определенное напряжение, потому что, хочешь не хочешь, ты мгновенно информацию о мире людей примеряешь на себя, ибо ты часть этого мира.

Родиться надо среди людей. Чтобы вырасти, надо быть среди людей; чтобы сформировалась личность, чтобы приобрести знания о том, что можно пойти путем субъекта, — нужны люди; чтобы выучиться, нужны люди.

Заметьте, когда мы говорим «мир как субъект», мы сразу исключаем мир людей, говорим «реальность» — исключаем подсознательно мир людей. Мы хотим выскочить из заданной реальности, поэтому во всех серьезных текстах, имеющих отношение к духовным традициям, написано: самое высшее достижение — это пережить себя как часть человечества, это сложнее, чем пережить себя как часть вселенной, это сложнее, чем пережить себя как часть пустоты. Это самое сложное — пережить себя как часть человечества, во всех без исключения временах, в самых разных человеческих ареалах обитания, в самых разных традициях, вот это считается высшим достижением. Как в заповеди: «Возлюби ближнего своего, как самого себя».

Порой кажется: а может, начать с ближнего, тогда и себя полюбишь? Но человек не может полюбить другого больше, чем самого себя, иначе, чем самого себя, не больше-меньше, а иначе. Если он возлюбит, опять же другого человека, иначе, чем себя, он станет учеником этого человека, согласно всем духовным традициям. Потому что это первый акт трансценденции, то есть выхода за пределы самого себя. Дальше уже начинаются дискуссии, а может ли это человек, как это происходит — изнутри или снаружи? Есть разные версии, соответственно разные истории, как именно пережить себя как часть человечества. Не в качестве наблюдателя, а в качестве тотальной включенности в человечество. Это особая реальность.

Можно сказать, что эта особая реальность — как зеркала, другие виды дополнительные, сам себя не можешь видеть, видишь других. Только одно отражение нравится, другое нет, ты и выбираешь, в кого смотреть.

А если человек пережил себя как человечество, то предполагается, что он смотрит на всех людей сразу, как в зеркало. Если человек реально пережил себя как часть человечества, следующая стадия — его восприятие самого себя как обыкновенного. Человек видит, что в нем нет ничего, чего бы не было у человечества, то есть он переживает себя как обыкновенного.

Тогда он начинает искать. А где же он уникальный? Как говорил Гурджиев: ребята, мы действительно все уникальные и неповторимые, но совсем в другом месте. Так возникает мотивация искать это место — место своей уникальности. Человек начинает искать какое-то экзотическое место, в котором он найдет себя уникального. Он встречает кого-то, кто объявляет себя, явленно или косвенно, представителем какой-либо традиции и говорит: «Я знаю путь в это место. Чтобы его найти, нужно делать то, то, то-то и то-то». Если у человека в дороге случаются плюс-подкрепления, которые усиливают его, поддерживают его мотивацию, он однажды оказывается в этом месте, он уже другой.

И теперь его назад не затянешь, его в прежнем качестве не принимает человеческая реальность. Тогда возникает следующая часть пути: как же теперь жить среди людей? А они ему нужны, оказывается, и опять возникает вынужденность: чтобы что-то сделать, нужны люди. Непосредственно самому произвести действие по изменению внешнего мира — это уже позиция Господа Бога… Ничего по этому поводу сказать не могу, не представляю, как непосредственно произвести такое действие с реальностью. Вот в реальности людей знаю, как совершить действия. А в реальности как таковой не знаю, на Бога, значит, еще не выучился, эту специальность не получил.

Возьми с собой  ключи от моих дверей…

Перевесь подальше ключи, адрес поменяй, поменяй!  А теперь подольше молчи — это для меня.

Е. Клячкин

Как-то я имел дело с одним человеком, очень возбужденным, воодушевленным, делающим очень интересное дело в социуме, связанное с новой педагогикой. Ну, действительно хорошее дело, реальное, конкретное. И вот он со мной разговаривает, рассказывает, папочку вынимает, какие-то тексты, книги, а я никак не пойму, чего он от меня хочет.

Я его слушаю, мне интересно, просто интересно, что есть такой человек — фанатик своего дела, заведенный совершенно. Он говорит: «Вот я тут для вашего журнала написал, почитайте». Листаю, вдруг вижу: гуру-муру, Учитель жизни, еще что-то там, «ИНК» и дальше несколько иронических реплик, потом в другом месте опять иронические реплики в адрес этого самого товарища ИНКа… Человек этот улыбается и рассказывает и что-то такое продолжает от меня хотеть.

Что происходит?

В течение последней недели восемь или десять человек обратились ко мне за деньгами, причем с самой разной степенью срочности: от «срочно надо на лечение» до «не поможете ли вы мне купить квартиру?» Или «не профинансируете ли вы абсолютно благородный социальный проект?» Я на просителей смотрю, на каждого, и думаю: вот люди, которые появляются в моей жизни только в таких случаях.

Это не то что друг пришел и говорит: «Выручи!» Нет — это просто люди из социума, которых я в остальное время почему-то не вижу. То есть я их не интересую. В остальное время они иронизируют по поводу гуру, по поводу художника, писателя, музыканта, по поводу человека. Но у них эта ситуация не вызывает никакого внутреннего напряжения, они знают, что я знаю, что они про меня пишут, говорят… А в этот момент я — просто спаситель-благодетель.

Некоторые, правда, говорят: «Вы понимаете, давать легче, чем брать». Я понимаю: брать трудно — потом что-то с благодарностью надо делать. Один человек написал, что я приковываю людей благодарностью и эксплуатирую их этим. А человек, обращаясь к своему другу, написал замечательно: «Приклеился ты к человеку, который умеет добывать корм, кормить, и ты потерял себя».

И вот я решил: возьму-ка я и задумаюсь: что такое происходит? Что за ключик они нашли, что каждый раз мне неудобно отказывать? И куда бы этот ключик перевесить в другое место?

Понимаете, я и мои друзья, мы прошли за эти тридцать с лишним лет разные стадии. От нищенствования, когда стрельнешь рубль утречком и до следующего утречка, а на следующее утро опять стрельнешь, а потом понимаешь, что ты уже его не вернешь — ну не с чего, — до стадии, когда вот радость — машину купил.

Есть у меня очень хороший товарищ, мы редко с ним видимся, но я его очень уважаю, он искренне верующий человек. Познакомились мы с ним в котельной, где он работал кочегаром, он так решил. Тогда многие искатели уходили в кочегары, дворники, они думали, что таким образом решат проблему свободы от социальных заморочек. Некоторым удавалось, а некоторым нет, но они так решили, такого взгляда придерживались. Но существует и такой вот взгляд: конечно, Калинаускас сошел с пути истинного, а иначе откуда бы у него было все то, что у него есть? Смертельная логика.

Если бы я не сошел с «пути истинного», то у меня ничего этого не было бы. Я пытаюсь показать, что это реальная объективация тех процессов, которые начались тридцать с лишком лет назад. Но в большинстве случаев это абсолютно игнорируется.

Быть с деньгами или в деньгах

Как-то было такое… Приехал один человек, он тогда называл себя моим учеником, приехал от моего приятеля, который уехал в деревню и там со своими людьми решил жить. Встречаемся мы, я думаю, что сейчас он мне расскажет, как поживает мой друг. А он говорит:

— Ему срочно нужно купить трактор! Немедленно купи ему трактор!

— Извини, — говорю, — но он меня об этом не просил.

— Нет, я был, я знаю, ему нужен трактор.

— Ты же знаешь, ты был, ты решил, вот и купи ему трактор, — отвечаю на это.

— У меня нет денег, а у тебя есть! — кричит «ученик».

— Если бы он меня попросил, — говорю, — то я бы с ним эти вопросы решил.

Человек смертельно обиделся и потом разоблачал мою подлую, антидуховную сущность.

Я хочу, чтобы это не выглядело как некоторое оправдание, хотя, конечно, все равно скажут, что я оправдываюсь. Но, видит Бог, — не в этом дело, я пытаюсь понять, что происходит с людьми в нашей стране. Почему психология и логика времен подполья, или как там — андеграунда, — все еще живы? Сколько лет уже прошло с начала перестройки?

Что такое? В чем причина? Конечно, пока слабовато с меценатами. Это понятно, потому что капитализм еще только-только входит в первую фазу. Богатых и спокойных людей пока еще мало, они слегка перевозбуждены.

Я понял: все, что я говорил о деньгах, о способах обращения с ними, — все это не очень убедительно прозвучало, в этом месте по-прежнему возникают недоумение и вопросы. Я когда-то прочитал: «И был я принцем, был я нищим, и посох я сжимал, и меч». Вот я так романтически думал: какая замечательная модель жизни. Надо побывать всяким, надо побывать и воином, надо побывать и монахом, собирающим подаяние, и странником, и начальником — всяким.

Это издревле существует в духовных преданиях человечества, как наиболее целостный подход к тому, чтобы обнаружить что-то, ведь это что-то можно обнаружить только в себе. А чтобы этого себя обнаружить, для начала нужно понять, что ты не привязан к одному образу, к какой-то одной таковости (описанию себя), к одной социальной ситуации, к одной социальной позиции. И мне казалось, что все люди, которые интересуются этой проблематикой, с этим согласны. Ан нет. Значит, я чего-то не понимаю.

Духовность расслоилась

Я говорил в самом начале, когда началась капиталистическая жизнь, что наступит очень тяжелое время для различных духовных объединений, потому что начнется имущественное расслоение. До того мы все были одинаково бедными, ну кто-то чуть-чуть побольше получал, кто-то чуть-чуть поменьше… Но все мы последний рубль вешали на стенку, чтобы перед самой зарплатой можно было что-нибудь купить.

А тут начался капитализм и бурное расслоение, в том числе во всех духовных сообществах, группах, тусовках, тем более что появился большой рынок, на который можно было выйти с тем, за что тебя гоняли до этого. По законам рынка у кого-то покупают, у кого-то нет. Естественно, те, у кого не покупают, ищут причины не в себе.

Вот Калинаускас сошел с пути истинного, поэтому у него покупают, я не сошел — у меня не покупают.

Я помню, первый громкий коммерческий успех случился, если не ошибаюсь, у Джуны. И все вокруг начали срочно заявлять о том, что именно они вывели ее в люди, а она, значит, такая плохая, всех кинула, наняла охрану и набивает сундуки деньгами. Хотя до этого те же люди говорили о ней только в превосходной степени.

Что же такое происходит? Понятно, что рынок быстро, практически молниеносно отделил псевдоэзотерические знания от эзотерических. Ведь эзотерические знания в большей степени потому и эзотерические, что не поддаются передаче, не потому, что запрещено, а потому, что нет для этого средств у письменного или устного, фиксированного языка. Поэтому и существует традиция прямой передачи, то есть от человека к человеку. Ведь общение людей не сводится только к вербально-логическому выражению мыслей и чувств.

Лично я был рад появлению «духовного рынка», потому что многие освободились от шор «тайных» знаний, псевдотайных знаний. И любой интересующийся получил доступ к огромному количеству текстов, к огромному количеству семинаров, от психологии до не прикрытой ничем мистики и колдовства. И наконец, изголодавшиеся по этому всему люди могут за собственные деньги удовлетворить свои потребности в такого рода информации. Ну, естественно, раз информация стала доступной, то количество легальных продвинутых, просветленных, еще какие там есть, возросло просто в геометрической прогрессии, и, собственно говоря, каждый, кто знает хотя бы десяток ключевых слов, — уже гуру.

Знаете, я всегда сдавал теоретическую режиссуру Борису Евгеньевичу Захаве только на «отлично». Мало того, я подрабатывал на хорошую посиделку с пивом и воблой тем, что диктовал сокурсникам краткие ответы на все билеты по теоретической режиссуре. Почему? Я знал три ключевых слова, которые приводили Бориса Евгеньевича в состояние полной эйфории, «пятерка» гарантировалась. И мне было интересно, что такой талантливый, проживший такую интересную жизнь человек реагирует на три слова, просто бесконтрольно, некритично и т. д.

учить от десяти до пятнадцати слов, все остальные слова пакуются автоматически, если ты умеешь хоть чуть-чуть ворочать языком или стучать по клавишам. Все остальные слова нанизываются на Так вот, я прикинул, что для того, чтобы стать популярным на базаре духовности, нужно выключевые, и получается вполне убедительный и не вызывающий формальных придирок текстик.

К чему это я все веду? Сейчас вы поймете. Так вот, как-то это все у меня стало всплывать, всплывать — то, что я называю объемом, информация вокруг этого. Я вспомнил про Бориса Евгеньевича, про три ключевые слова и про других людей, у которых свои ключевые слова, и про тексты, построенные вокруг одного-двух ключевых слов, и ход моих мыслей резко изменился. «Перевесь подальше ключи» — вот эти ключи. Если мы эти ключи перевесим, изымем из оборота, тогда…

Из рук в руки

Я понял, на что нажимают те люди, которые мне звонят или пишут, когда просят у меня денег. Они уверены, что мне внутри себя стыдно, что я не совсем бедный. Самое интересное — они правы, в моей личности такое есть. Да, конечно, я соблюдаю внутренний закон своей веры, я совершаю благотворительные поступки материального характера. Но мы ничего не уничтожаем в памяти, мы можем отодвинуть, задвинуть ящик, а он иногда сам выдвигается и оттуда вылетает очередное досье на себя самого.

Я заглянул и увидел, что есть, есть неловкость по этому поводу: ну как же я, много лет проживший в этом мире, бедный, как все, — вдруг не такой бедный, как все. Существует социальное давление в этой сфере, и всякий человек, который внутри себя испытывает неловкость по какому-то поводу, снаружи утрированно демонстрирует отсутствие этой неловкости.

И самое интересное, что никуда не денется от меня эта неловкость — это часть меня, часть моего внутреннего мира, моей памяти, моих переживаний, я могу изменить отношение к этой неловкости — я сегодняшний, но я не могу ее уничтожить. Ничто нельзя в себе уничтожить, пока ты жив. Да еще неизвестно, как будет после смерти, душа-то тащит все это с собой, эту память. И тогда я решил пойти другим путем.

Я заглянул туда, куда человек в нормальном состоянии никогда никого не пускает. У каждого есть такая интимная территория. Там что-нибудь изменилось за это время? Ну конечно, автоматом всплывает ответ, нет ничего не изменилось, я верен своим идеям. Я еще раз, еще раз критично, реалистично, подвергая сомнению, воспользовавшись всеми рецептами реализма, проверял и проверял. Нет, ничего не изменилось, вера только окрепла. И тогда мне открылся еще один источник смущенности — одиночество.

Я о нем много говорил, об этом самом одиночестве. Есть такое течение практической психологии (его сформулировал Гальперин), что можно свести все содержание внутренней деятельности человека к двум базовым моментам. Первый — сориентироваться в значимой для человека ситуации, а второй — выработать план действий для реализации той самой значимости.

И есть такие последователи, они говорят о том, что это революция, человеку дурят голову всякими байками, мифами, баснями, псевдонаукой, а на самом деле можно просто свести все к этим двум базовым моментам.

Ну а если нужно сориентироваться во внутренней значимой для тебя ситуации? И реализовать ее в субъективном мире? Для этого как минимум надо иметь возможность увидеть эту внутреннюю ситуацию самому. То есть быть субъектом (хозяином самого себя).

Не зря тема субъекта так животрепещет, потому что некоторым людям непонятно, а что это вообще такое, о чем, собственно говоря, идет речь. А речь идет о том, чтобы иметь возможность видеть себя, свой внутренний мир с позиции самоосознавания, самосознания. В противном случае, пытаясь противопоставить мотивацию самореализации мотивации самоутверждения, человек будет обнаруживать только проекции внешнего внутрь, о которые он все время спотыкается или в которые все время упирается, отправляясь к себе самому в гости.

И никакая изысканная эзотерическая — не эзотерическая психология не помогает в становлении самосознания, потому что любое знание — это знание, переданное внешними источниками, образно говоря — наблюдателями. И то, что я вам рассказываю, — это тоже знание, переданное мною как наблюдателем, в силу всего того, что происходило внутри меня по каким-то таким внутренним причинам. Субъект разговаривает только языком переживаний, и понять его можно только через сопереживание.

Я сам, не как наблюдатель, а как участник этого внутреннего события, этого путешествия, я сказать об этом не могу ничего, не в силу того, что не захочу или нельзя, а в силу того, что нет такого языка. Помните, как там Маяковский сказал: «Улица корчится безъязыкая». Он есть, он бытийствует; это Я, оно бытийствует; но ему не о чем разговаривать, это и есть корневое одиночество любого субъекта. И именно это одиночество подвигает человека создавать оболочки, про которые можно что-то говорить. Именно это одиночество и довело искусство саморефлексии до весьма высоких степеней в различных традициях, техниках, школах, для того чтобы как можно точнее передать наблюдаемое внутри.

Но отсутствие языка у этого самого субъекта, этого колокола без языка, — оно непреодолимо. У меня как-то ретроспективно вспыхнуло в памяти все, что я читал о муках творческих людей, о муках духовных людей, пытавшихся преодолеть тот факт, что Я не имеет словесного языка. С этой точки зрения Я — это тишина, молчание Вселенной. Помните у Тютчева: «Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя?»

Я слушаю эти слова и понимаю, что я тоже этого не знал, но это ответ на то, почему, зачем существует то, что в традициях, и не только в традициях — ну, скажем, у мастеров живописи в старину, да у любых мастеров, — существовало обучение в совместном контакте. Никаких лекций, специальных уроков. Высших учебных заведений Рафаэль или Микеланджело не заканчивали, но это не помешало им стать величайшими художниками и высочайшими профессионалами.

Существовала, существует до сих пор и всегда будет существовать прямая передача. Ибо только в ней, соприкоснувшись с молчанием другого Я, ты можешь узнать про молчание своего Я, и в этом молчании и существует все то, что является воистину эзотерическим знанием.

Никаких преимуществ

Именно потому, что прямой диалог со своим Я, без посредства наблюдателя, невозможен, эзотерическое знание не дает никаких, абсолютно никаких социальных преимуществ. Только реализация, объективизация, опирающаяся на эту тишину, может так или иначе засвидетельствовать для тех, кто воспринимает свидетельство, все то, что называется эзотерическим знанием.

Все остальное — это тексты, созданные более или менее квалифицированным, более или менее искренним наблюдателем. Все, что сказал Иисус, все, что сказал Будда, все эти тексты — это только рассказы наблюдателей. Ну а эффект самых искренних свидетельских показаний всем, кто интересовался, известен.

Я очень люблю такой пример зигзага удачи, неоднократно его повторял и напомню вам еще раз: идет международная научная конференция психологов, не у нас, а где-то там, за бугром. За стеной помещения время от времени раздается какой-то шум, и представитель принимающей стороны выходит и извиняется перед всеми: мол, к сожалению, средства нашего сообщества скудны, поэтому мы сняли доступное помещение, за стеной ресторан, со всеми его западными вольностями.

Ну, народ-то научный, адаптировались, вытеснили, почти не слышат, у них серьезные проблемы, посвященные как раз такому качеству: внимание. И вот во время одного из заседаний распахивается дверь со стороны этого самого ресторана, вваливается кучка людей и происходит шум, гам, какая-то склока, драка, кучка людей исчезает, остается труп. Тут же вызывается полиция, идет опрос высококвалифицированных свидетелей, психологов, занимающихся проблемами внимания.

Они не смогли достигнуть стопроцентной согласованности даже в определении количества лиц, ворвавшихся в зал заседания. Расхождение было плюс-минус два человека. После чего председательствующий сознался, что никакого ресторана нет, что это заготовленная заранее инсценировка, поскольку до него лично дошло, что все концепции по этому поводу не породили внятных ответов, и он решил не доклад сделать, а проиллюстрировать эту ситуацию.

Дальше понятно, что было: кто-то впал в уныние и собрался бросать профессию, кто-то возмутился жуткой неэтичности поведения председательствующего. В этом тоже единой реакции не было.

Все те же мы…

Как-то лежал я под сосной, на берегу маленького озера, и читал Раджниша. Он мне очень нравился, да и сейчас нравится, теперь, правда, я его не читаю, но если в руки что-то попадется, то, наверное, полистаю и почитаю.

Стиль мне его нравится, потому что он говорит на английском языке, на неродном, поэтому говорит максимально просто, используя предельно простые слова. В основном спасаясь ссылками на огромное количество разнообразных книг, которые он прочел. Потом, значит, переводчик все это перевел. Безусловно, и переводчик обнаружил так или иначе свое толкование того, о чем говорил Раджниш. Ну, текстик под названием «Иди со своим светом» был очень интересный, многие из вас, наверное, его читали.

И вот я читаю, такая тишина, пауза, никто меня не дергает. Люди где-то все чем-то заняты, и вдруг до меня доходит, что, в общем-то, я говорю то же самое, те же слова, очень правильно их произношу, как и Раджниш, до него Гурджиев говорил то же самое, и дальше, дальше, в глубь веков все говорят одно и то же. Тут меня разобрал смех.

Веришь — значит учишься

Но тогда, как сегодня я вижу, оттого, что стало жутко смешно, я как бы не углубился в это событие внутри себя. Вспомнил, у Тютчева есть замечательное четверостишие, — «Природа — сфинкс. И тем она верней/Своим искусом губит человека,/Что, может статься, никакой от века,/Загадки нет и не было у ней». Может, потому многие и не добираются до эзотерики как таковой, что убеждены: это загадка, она за закрытыми дверями, в сундуке, и к этим дверям, и к этому сундуку нужны ключи. И надо их искать. А ключей-то нет!

Ну, действительно, не считать же ключами рассказы свидетелей, наблюдателей различных происшествий, которые с ними происходили, в их путешествиях по собственному внутреннему миру.

Так когда-то давно и родился термин «эзотерика», внутренняя территория («эзо» — внутренний). И это слово обозначает ровно то, что обозначает: эзотерические знания находятся на внутренней территории, поэтому так и называются и изложению недоступны, это молчание . Поэтому возможна только прямая передача

Я вспоминаю своего друга, который обучился очень сложной системе единоборства, визуализируя, как в кино, образ мастера, который его и обучал. Потом мастер сказал, что обучение закончено, и больше визуализации уже не поддавался. Через достаточно большое время на домашний адрес моего друга, с указанием фамилии и имени, пришло заказное письмо из Шри-Ланки. В письме находился диплом, подтверждающий, что он прошел курс обучения у такого-то мастера, в такой-то школе. Я этот диплом лично видел, и человека этого я лично знаю, и у меня нет никаких, даже малейших оснований, думать о том, что он это сочинил.

Тут открывается, на мой взгляд, наиболее убедительный ответ на тему мюридов, учеников, их зомбирования, ну, и вообще смысл большой дискуссии о «настоящих отношениях» между Учителем и Учеником, длящейся много, много столетий.

А ключик простой: если ты веришь человеку, ты у него учишься. Любой человек, которому ты веришь, — это твой учитель. Если ты не веришь человеку, ты у него не учишься. Вот и все объяснение знаменитого изречения: если ученик готов, учитель приходит.

Если ты поверил, ты уже ученик, потому что пошла прямая передача. И все, кому вы в своей жизни верили безоговорочно, не потому, что вы так решили, а потому, что случилось такое переживание, — это ваши учителя.

И тогда понятно, что формула: «любовь — это снятие дистанции» — означает, что любовь — это продукт веры, это ее следствие. Только вера снимает дистанцию, больше ничего.

Знание не снимает дистанцию, вы все это прекрасно понимаете — спор всегда есть.

Надежда не снимает дистанцию, и мудрость не снимает дистанцию. Мудрость — это система ориентирования, достигнутая путем предельно мыслимого совершенствования.

Любовь без веры не снимает дистанцию. Ибо в этом смысле любовь — потребность, объединяющая социальные и биологические потребности человека.

И только вера снимает дистанцию.

Вот почему так трудно верить

И вот почему так легко обманывать. Нет ничего проще, чем обманывать и обманываться. Механизм один и тот же. Что такое обмануть? Это соответствовать экспектациям (то есть ожиданиям от вас соответствующего поведения) другого. Если соответствовать своим собственным ожиданиям — будешь обманываться. Система ожиданий — необходимая часть человеческого сознания. Вот что такое пауза между вдохом и выдохом, и вот что такое пауза между двумя словами, и вот что такое хлопок одной ладони. То есть система ожиданий — это ответ на знаменитые загадки (коаны) мастеров дзен.

«Перевесь подальше ключи, адрес поменяй, поменяй! А теперь подольше молчи — это для меня». У меня всплывают из этого объема разные кусочки, например обет молчания. Человек принимает обет молчания, чтобы всегда быть собой, целостным, быть тотально представленным в мире как субъект. И противоположная техника, которая используется в некоторых суфийских традициях, — техника веселого сумасшедшего, когда человек вообще не контролирует словесный поток и поток поведенческий.

У некоторых есть болезнь — недержание речи. Я однажды был в кинотеатре, смотрю — человек сел как-то отдельно, выбрав наиболее пустое пространство в зале. Фильм был не очень интересный, а человек мне был интересен. Я стал внимательно прислушиваться и услышал, что он все время говорил шепотом: «Ой, а интересно, что же сейчас будет, ой, смотри, какая интересная актриса», — и вот так безостановочно.

Такой способ достижения внутренней тишины. Если войти в это состояние, то внутри абсолютная тишина.

Как оно — быть богатым?

Сила потребности измеряется величиной страха перед этой потребностью.

Может, про деньги поговорить? Кнопка такая серьезная…

Одна из самых сложных проблем… не самая сложная, но из сложных, она, как говорится, уходит своими корнями в трудное коммунистическое прошлое.

Многим очень трудно, потому что они еще никогда не были богатыми. Некоторым трудно, потому что они еще никогда не были по-настоящему бедными. Ну что такое — быть по-настоящему бедным?

Вот я одно время жил в Москве, у друзей, ну даже не у друзей, а, в общем, по линии этих, как они назывались, — диссидентов, меня пристроили. Денег у меня не было, на работу меня не брали — у меня был «волчий билет». В конце дня я сознательно оставлял пять копеек, чтобы хватило на метро, и утром приезжал в ВТО — Всероссийское театральное общество, — и слонялся там целый день, и кто-нибудь обязательно давал мне рубль. Там женщин много работает сердобольных… Так я и жил пару месяцев. Еще были разные ситуации…

Многие из вас знают меня совсем недавно. Я был бедным. Был богатым, ну не то чтобы очень богатым, таким я не был, к сожалению. Так и не расколол своего знакомого на миллиончик. Он такое странное условие поставил: бросишь ерундой заниматься (имея в виду «Зикр», вообще театр) — дам миллиончик.

Очень уважал меня как ученого и считал, что я отвлекаюсь, он был богатый, но… застрелили. Земля ему пухом, хороший был человек. Как Егор Булычев…

Вот… А к чему это я? К деньгам.

Меня в этом вопросе о бедности и относительном богатстве больше всего интересует совершенно другое.

Когда-то в тибетской книжке «Океан удовольствия для мудрого» я прочел: «Богатства и изобилия, служащего пищей и удобрением для духовного роста, не следует избегать». Когда я это прочел (а книжка действительно очень мудрая, она маленькая такая — восемь листочков), я подумал, что это, пожалуй, самая сложная задача, которую можем представить себе мы — б. у. советские люди, бывшие в большом употреблении.

А с другой стороны, после того, как судьба меня свела довольно близко с людьми, по-настоящему богатыми, я понял: вряд ли они вообще когда-нибудь заинтересуются нами. И тогда я спокойно так, без ажиотажа, подумал — что труднее в наше время: сохранить устремленность к постижению, откровению и преображению, будучи нищим, или же сохранить эту устремленность, будучи миллиардером?

Обратился я, как всегда, к литературе — ни одного миллиардера не обнаружил. Был один миллионер… Раджниш. Ну, ездил он на «роллс-ройсе» двести метров. Ну, был у него личный самолет, который никуда не пускали. Из США в Индию назад перебирался… путь единственный. Обратился я к нищим, к литературе. В прошлом было много, в наше время тоже не было.

Посмотрел я так объективно — в наше время духовные лидеры, они, как правило, средне обеспечены. Не с точки зрения б. у. советского человека, конечно. Но с точки зрения, так сказать, среднестатистической — средний класс. И я как-то так поразмышлял, да и оставил. А недавно вернулся к этим размышлениям в связи с тем, что мы опять двинулись в сторону бедности, относительной, конечно, с осетриной… пока еще. И подумал: вот нашей традиции удастся ли когда-нибудь встретиться с богатством и изобилием и при этом сделать это пищей и удобрением?

Для нас актуальна проблема наличия денег, а не их отсутствия. То есть актуально умение обеспечивать себя, зарабатывать столько, сколько нужно, используя все знания, и в то же время умение превращать добытое в удобрение и пищу для духовного роста. И время сейчас такое.

Я был бы рад истолкованию времени веселых сумасшедших не как времени свободы от зарабатывания денег и снятия социальных барьеров, а как времени, когда все это делается весело и без потери смысла.

Я очень хочу столкнуться с богатством и изобилием, я хочу проверить себя.

Нищетой я себя проверял много раз. Попробую, попробую где-нибудь нарваться и на богатство и изобилие, если повезет в этой жизни. Хотелось бы в этой.

Я вот недавно был у Мирзабая — совершенно потрясающая ситуация сейчас в Узбекистане: на триста рублей, которые у меня в кармане лежали, я купил два килограмма риса, специи, два килограмма мяса, и еще попили чаю, поели самсы. Самса — это такой пирожок, там немножко мяса, много лука и бараньего жира. Но горячий, только что из тандыра. И купили бутылку вина.

***

Ну ладно, про деньги поговорили, а вообще тем, кого одолевают сомнения, советую поставить вопрос ребром. И если вам удастся его так поставить и даже ответить на него, то проблема будет решена, если не навсегда, то надолго.

Деньги, как известно, можно либо заработать, либо собрать. Украсть нельзя — это нарушение закона. У государства красть мы не умеем. Поэтому реально для нас есть две возможности — либо зарабатывать, либо перейти на подаяние. Если у кого-то есть сомнения, значит, решите этот вопрос в ту или иную сторону, вам сразу станет легче. Если вы решите в сторону зарабатывания, вы будете знать, что объем наличности зависит от вашей квалификации, если будете собирать, то поймете, что объем наличности зависит от вашего обаяния.

Послесловие

Я уже говорил и повторяюсь опять: многие тексты в моих книгах произнесены из другого места. Это нужно помнить, иначе ничего не понятно. Поэтому не все поддается стандартному объяснению. Не все привязывается к ранее известному. И это создало конфликтную ситуацию со многими профессионалами — представителями других традиций. Они ведь убеждены: то, что делаю я, — это «метание бисера пред свиньями». И дело не в том, что они консерваторы, а я — радикал, просто есть разное понимание ситуации в мире. Одни считают, что ситуация для открытия Знаний уже сложилась, а другие сравнивают Знание с атомной бомбой и стремятся сохранить его в тайне.

Это сложная профессиональная проблематика, нужно многое учитывать: вопрос безопасности, самовытеснения, самоохраны Знания и т. д. Безответственно выбалтывая все подряд, можно и себе, и другим навредить. Не то чтобы все было очень уж секретным, но часть Знания — весьма специфична. Но мне все это безумно интересно, жить интересно, пребывание в мире гораздо интереснее становится — оно становится диалоговым, партнерским, творческим…

Не найдя себя, одни ищут истину, другие толпу.

Те, кто находит толпу, зависят от толпы.

Те, кто находит истину, зависят от истины. Как известно, безмолвная, голая, она одна, но положена на всех, понимаете, попробуй договорись с ней, чтобы она что-нибудь сказала.

Те, кто находит себя, находят все. И они могут сказать кое-что истине, если надо, кое-что толпе, если надо.

Персональный сайт Игоря Калинаускаса – www.IgorKalinauskas.ru.

Внимание! Сайт является помещением библиотеки. Копирование, сохранение (скачать и сохранить) на жестком диске или иной способ сохранения произведений осуществляются пользователями на свой риск. Все книги в электронном варианте, содержащиеся на сайте «Библиотека svitk.ru», принадлежат своим законным владельцам (авторам, переводчикам, издательствам). Все книги и статьи взяты из открытых источников и размещаются здесь только для ознакомительных целей.
Обязательно покупайте бумажные версии книг, этим вы поддерживаете авторов и издательства, тем самым, помогая выходу новых книг.
Публикация данного документа не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Но такие документы способствуют быстрейшему профессиональному и духовному росту читателей и являются рекламой бумажных изданий таких документов.
Все авторские права сохраняются за правообладателем. Если Вы являетесь автором данного документа и хотите дополнить его или изменить, уточнить реквизиты автора, опубликовать другие документы или возможно вы не желаете, чтобы какой-то из ваших материалов находился в библиотеке, пожалуйста, свяжитесь со мной по e-mail: ktivsvitk@yandex.ru