Главная Книги список категорий Ссылки Обмен ссылками Новости сайта Поиск || Объединенный список (А-Я) || А || Б || В || Г || Д || Е || Ж || З || И || Й || К || Л || М || Н || О || П || Р || С || Т || У || Ф || Х || Ц || Ч || Ш || Щ || Ы || Э || Ю || Я ||

Керам К. В.

Первый американец

Загадка индейцев доколумбовой эпохи

            О ЧЕМ РАССКАЗЫВАЕТ ЭТА КНИГА.

            ВСТУПЛЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТ И НЕОБЫЧНЫЕ КУРГАНЫ.

            КНИГА ПЕРВАЯ 1. КОЛУМБ, ВИКИНГИ И СКРЕЛИНГИ.

            2. СЕМЬ ГОРОДОВ СИБОЛЫ.

            3. ГИМН ЮГО-ЗАПАДУ - ОТ БАНДЕЛЬЕ ДО КИДДЕРА.

            4. ВОЗВЫШЕНИЕ И УПАДОК ПУЭБЛО АЦТЕК.

            5. МУМИИ, МУМИИ:

            КНИГА ВТОРАЯ 6. ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ АРХЕОЛОГИЯ И РАДИ ЧЕГО ЕЕ ИЗУЧАЮТ.

            7. СЛОИ И ЧЕРЕПКИ.

            8. БЕГ ВРЕМЕНИ.

            9. НЕСКОНЧАЕМОЕ ДРЕВО.

            КНИГА ТРЕТЬЯ 10. ВДОЛЬ ПО УЛИЦЕ:

            11. ЛЮБОПЫТНЫЕ БРАТЬЯ ИЗ МЕСА-ВЕРДЕ.

            12. ИНДЕЙЦЫ КУЛЬТУР КОЧИСЕ, МОГОЛЬОН  И  ХОХОКАМ  -  "ИСЧЕЗНУВШИЕ БЕССЛЕДНО".

            13. ИСТОРИЯ МАИСА.

            К. В. Керам. Первый  американец.  Загадка  индейцев  доколумбовой эпохи.

             Перевод с немецкого М. В. ВОРОНКОВСКОЙ и Н. А. САВИНКОВА

            Под редакцией и с послесловием доктора исторических  наук  В.  И. ГУЛЯЕВА

            Hamburg 1972

            МОСКВА ИЗДАТЕЛЬСТВО "ПРОГРЕСС" 1979

            Редактор Новикова М. М.

            Редакция литературы по истории

            Перевод на русский язык и послесловие.  Издательство  "Прогресс", 1979

                                                            Археолог может отыскать бочку,

но при этом не  заметить Диогена.

Сэр Мортимер Уилер

                                                            Мы стремимся взять у прошлого пламя, а не золу.

 Жан Жорес

            О ЧЕМ РАССКАЗЫВАЕТ ЭТА КНИГА

Для развития и  сохранения  культуры

особое значение имеют приключения.

            Альфред Норт Уайтхед, математик и философ в "Приключениях  идей", 1933 г.

            Это история североамериканской археологии, точнее, археологии се- годняшних Соединенных Штатов. В то же время это и  история  древ- них индейских культур Северной Америки.

            Каждый знает, что около пятисот лет назад в Центральной  и  Южной Америке испанцы уничтожили высокоразвитые индейские  культуры,  в том числе ацтеков и инков. Менее известно другое, что в итоге ра- бот, которые длятся уже почти сто  лет,  археологам  удалось  от- крыть и в Северной Америке следы существования высоких  цивилиза- ций[1]; что здесь они также имели дело с исследованием  "пирамид" (маундов), мумий,  открытиями  кладов,  представляющих  собой  не тольк огромную научную, но и материальную ценность; что  археоло- ги сумели проследить жизнь первых американцев вплоть до  леднико- вого периода, до времен охотников на мамонта.

            Как и в других моих книгах, я прослеживаю  здесь,  чаще  всего  в хронологической последовательности, открытия археологии. При этом сама собой восстанавливается панорама сменяющих друг друга  циви- лизаций и их истории в том виде, как слой за слоем  их  открывали археологи. Моя книга не конкурирует с наукой, поскольку речь пой- дет не о занятии наукой, а лишь о том, чтобы привлечь к ней  вни- мание. Книги такого рода предполагают существование  определенног интереса у читателя. Моя же призвана пробудить  такой  интерес  у множества людей, которые пока либо вообще ничего не  знают,  либо имеют самое смутное представление о сокровищах прошлого.

            Моя книга - не научно-популярная работа  в  общепринятом  смысле. Напротив, это труд глубоко увлеченного писателя, который  изменил принцип, сформулированный французскими натуралистами: "Видеть  не природу, а науку через призму характера".

            Этот принцип дает право на довольно дерзкое обращение  с  истори- ческим материалом и на сокращения, которые вряд ли когда-либо мог себе позволить специалист-ученый, а если бы  он  и  отважился  на это, чтобы внести хоть какой-то порядок в безбрежный материал, то наверняка извинился бы.

            В книге могли быть всесторонне представлены лишь отдельные архео- логи и их труды, многие - лишь упомянуты.  А  имена  ряда  других ученых, чьи работы, проводившиеся, например, на территории  севе- ро-запада США и Аляски, имеют не меньшее значение, даже не назва- ны, поскольку я не хотел отклоняться от  основной  темы,  которая проходит через все повествование.

            В то же время настоящая книга содержит  значительную  информацию, которой не найти в специальной литературе. Это  неизбежно,  когда работаешь как писатель, а не как ученый.  В  таких  случаях,  как правило, целиком отдаешься поиску интересного, необыкновенного, и прежде всего человеческого, начала в "сухой" науке. Я с  удовлет- ворением могу заявить, что мне нельзя предъявить обвинений в  на- сильственной романтизации, в чрезмерном  подчеркивании  приключен элемента, детективного поиска, которые так  часто  предшествовали научным открытиям и сопровождали их.

            Однако этот приключенческий аспект  никогда  не  должен  затенять главного:  утомительной,  упорной,  полной  самоотречения,  чисто научной кропотливой работы в поле и в музее.  Темперамент  автора не может служить оправданием ни для недостатка внимания к фактам, ни для малейшего их искажения. Потому  сведения,  содержащиеся  в данной книге, основываются только на фактах и никогда - на вымыс- ле. И поскольку многие вопросы, особенно  датировка  и  толковани фактов, пока еще являются предметом научных споров, автор  везде, где это только возможно,  стремился  осветить  различные  стороны каждой проблемы, постоянно подкрепляя излагаемые взгляды цитатами

            Во время работы я пользовался ценными советами и особым  располо- жением Эмиля В. Хаури, выдающегося преподавателя Аризонского уни- верситета, который проводил раскопки Снейктау-на и многих  других объектов. Он первым прочитал всю рукопись и  внес  в  нее  важные поправки. Ему я приношу особую благодарность,  такую  же,  как  и Фредерику Джонсону из Фонда Пибоди в Андовере, который  предоста- вил мне возможность ознакомиться с богатыми, ранее не публиковав- шими материалами и внимательно прочел всю рукопись.  Генри  Клайд Шетрон, автор одного из классических  трудов  по  североамерикан- ской археологии, говорил: "Автор обращается  к  снисходительности своих читателей, особенно тех, которые благодаря своим знаниям  и опыту в состоянии заметить его ошибки". Я  присоединяюсь  к  этим словам.

            Эмиль В. Хаури организовал мне многочисленные встречи с  ведущими специалистами, в том числе со сменившим его  на  посту  директора музея штата Аризона в Тусоне Раймондом X. Томпсоном,  руководите- лем радиуглеродной лаборатории Полем Дамоном  и  директором  ден- дрохронологической лаборатории Брайантом Баннистером. Большую по- мощь оказали мне в вопросах датировки Райнер Бергер  из  Калифор- нийского университета, который внимательно ознакомился  с  главой книги, в которой речь идет о  методе  С14,  а  также  Эрнст  Хол- лсштайн, проинформировавший меня о немецком методе  датировки  по годичным кольцам деревьев.

            Во Флагстаффе я получил на редкость плодотворную помощь  директо- ра Музея Северной Аризоны Эдварда Б. Дэнсона и  основателя  этого музея Гарольда С. Колтона, который, несмотря на свои  восемьдесят четыре года, целых полдня с величайшим  воодушевлением  показывал мне "свои" развалины. Этот показ в  дальнейшем  продолжил  Джордж Гумерман.

            Такую же поддержку я встретил в Альбукерке со стороны  Френка  С. Хиббена, а также со стороны Альфреда И. Диттерта из  Антропологи- ческой лаборатории в Санта-Фе.

            Я глубоко обязан Шерин Брисак за помощь, которую  опа  оказала  в приобретении многочисленных фотоснимков. Неоценимую  помощь  ока- зал мой друг, директор  библиотеки  Лонгайлендского  университета Натан Резник. Он выполнял мои самые сложные просьбы как  читателя и специально просматривал множество научных  периодических  изда- ний. Благодаря этому я познакомился с работами, которые при  дру- гих обстоятельствах наверняка так и остались бы мне неизвестны.

            Я должен поблагодарить доктора Вольфганга Хаберланда  из  Гамбур- гского этнологического [2]музея за перевод  многочисленных  цитат из английских источников.

            Моему издателю и лучшему другу на протяжении двадцати лет  Генри- ху Марии Ледиг-Ровольт я признателен за личное горячее участие  в литературном редактировании книги.

            Особой, самой глубокой благодарности по праву заслуживает моя же- на Ханнелора Марек. В те моменты, когда, подавленный обилием  ма- териала, я начал сомневаться в собственных силах и  даже  склонен был прекратить дальнейшую работу, она на протяжении долгих  четы- рех с половиной лет всегда находила слова ободрения и  постоянно, терпеливо поддерживала во мне веру в успех.  Такую  же  благодар- ность по праву заслужили мой  друг  Феликс  Гуггенхейм  в  Бивер- ли-Хил и мои умудренные опытом коллеги-писатели Роберт Пик и  Ма- нуэль Комрофф в Вудстоке.

            К. В. Керам Вудсток, штат Нью-Йорк. 1972 г.

            ВСТУПЛЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТ И НЕОБЫЧНЫЕ КУРГАНЫ

В 1781 г. в штате Вирги- ния, одном из тринадцати тогдашних  Соединенных  Штатов  Америки, появилась совершенно необычная книга.  Название  этой  получившей широкую известность работы звучит в переводе как "Заметки о  штат Написанная в 1781 г., немного исправленная  и  дополненная  зимой следующего 1782 г.,  книга  была  адресована  какому-то  знатному иностранцу как ответ на определенные, поставленные им вопросы. За три длиннейшие главы.

            Самое необычное в книге - ее автор. Загруженный на протяжении де- сятка лет сверх всякой меры работой, он был известен широкой пуб- лике исключительно как политический деятель. Здесь же, кроме  то- го, он проявил себя как человек энциклопедических знаний  и  пре- восходный стилист. Двадцать три главы "Заметок" содержат не прос- тое, а энциклопедическое описание его родной страны.  Причем  де- лается это с такой тщательностью, которую в то время нельзя  было встретить ни в одном из имевшихся описаний любого  географическо- го района нашей планеты, а уж тем более ни одного  района  новой, неосвоенной, едва обретшей свободу страны.

            Автор писал о топографии и геологии,  об  экономике  и  политике, зоологии и ботанике. В книге сообщаются детальные сведения о  ре- ках и гаванях, полезных растениях  и  диких  зверях.  Попутно  он вступает в спор с известнейшим авторитетом своего времени - фран- цузским естествоиспытателем Бюффоном.  Он  пишет  о  минералах  и военно-морских силах (3 кораблях с 16 пушками  и  двух  или  трех вооруженных судах, "почти готовых  приступить  к  действиям").  В одинн в разделе "Древние обитатели", содержится сообщение об  од- ном из начинаний автора, в то время совершенно уникальном.  Можно говорить о том, что автор книги Томас Джефферсон,  который  двад- цатью годами позже стал третьим по счету президентом  Соединенных Штатов Америки, описывает здесь не что иное, как  первую  попытку научно обоснованных и тщательно продуманных археологических  рас- копок.

            К тому времени раскопки в Европе  имели  уже  довольно  продолжи- тельную историю. Однако с научным подходом дело обстояло не  луч- шим образом. Случай и жажда наживы руководили людьми, взявшими  в руки лопаты. В 1674 г. много путешествовавший  по  Малой  Азии  и Греции врач Якоб Спон вложил новое значение в слово  "археология" (в соответствии с греческим значением слова - наука о  веществен- ных памятниках минувших веков). Однако и после этого вплоть до XI оно, за редкими исключениями, означало не  больше,  чем  изучение искусства древности, по преимуществу  греческого  и  римского.  В 1764 г. Иоганн Иоахим Винкельман (1717-1768), которого  археологи археологии", опубликовал свою составившую эпоху  "Историю  искус- ства древности". Весьма вероятно, что много читавший и владевший, пожалуй, самой ценной частной библиотекой  Америки  того  времени трудом: Однако труд Винкельмана целиком посвящен  истории  искус- ства, особенно скульптуры, но никак не истории всеобщей культуры, раскрытие, описание и истолкование которой сегодня составляет  гл того, сам Винкельман никогда не занимался раскопками. Те,  кто  с 1711 г. первыми приступили к раскопкам Геркуланума и  Помпеи,  на чьих находках Винкельман разрабатывал свои  теории,  выполняли  з как искатели сокровищ, в первую очередь  произведений  искусства. Применявшиеся этими людьми методы раскопок привели бы современно- го археолога;, вздумай он воспользоваться ими, к немедленному  от они разрушали больше, чем им удавалось  спасти  из  тысячелетиями скапливавшегося хлама.

            И вот в 1781 г. американский политик и фермер сообщает о  раскоп- ках, которые он предпринял из чистой любознательности. В 1954 г., 173 года спустя, примененный им метод раскопок  позволил  заявить знаменитому английскому  археологу  сэру  Мортимеру  Уилеру:  "Мы сталкиваемся здесь отнюдь не  со  второстепенным  увлечением,  а, напротив - с трудом, которому этот чрезмерно обремененный  делами государственный деятель придавал самое серьезное значение" 1.

            Томас Джефферсон (1743-1826) был одним из самых  необычных  людей своего времени - времени, чрезвычайно богатого выдающимися умами. Рядом с Джефферсоном жили и трудились Джордж  Вашингтон,  Бенджа- мин Франклин, Александр Гамильтон, Джеймс Мэдиссон,  Джон  Адаме, Томас Пейн. Джефферсон выделяется среди них как автор  одного  из самых значительных политических документов американской истории - Декларации независимости (1776). Собственно, этот факт, не го уже о пребывании Джефферсона на посту президента США, оказавший  наи- большее влияние на общественную жизнь, был вершиной еге карьеры.

            Он был сыном владельца табачных плантаций, мирового судьи и  пол- ковника ополчения. Его отец получил свои  земли,  превышавшие  60 моргенов[4], просто в обмен  на  огромную  бочку  пунша.  Детство Джефферсона прошло в роскошном доме поместья одного  из  покойных друзей отца. Томас изучал право и рано занялся политической  дея- тельностью. В 26 лет он стал депутатом законодательного  собрания Виргинии - первого буржуазного представительного органа  на  амер земле. Одновременно Джеф-ферсон глубоко изучал искусство, литера- туру и естественные науки, музицировал, читал в подлиннике  древ- них греческих и латинских классиков. Он сам спроектировал и  руко получившего известность во всем мире загородного поместья  Монти- челло. Оно стало центром, где на протяжении десятилетий  встреча- лись виднейшие представители духовной культуры той эпохи.  Отсюда полемических, наполненных передовыми идеями писем, число  которых к концу жизни их автора достигло 18 000. Среди них были письма по негритянскому вопросу (хотя сам он еще владел рабами), о  ре  ве- роисповедания, во имя которой на протяжении всей жизни  настаивал на отделении от церкви и государства), по  проблеме  индейцев.  В одном из писем, обращенных к делаварам, могиканам и мунриэс, он с нами, ваша кровь будет течь в наших жилах и вместе  с  нами  рас- пространится по этому великому острову" 2 -  совершенно  чудовищ- ная, невероятная мысль для его времени, если учесть, что он гово- ри смысле. И все это в еще совершенно девственной стране, где бы- ло невозможно найти хотя бы одну-единственную приличную дорогу. В стране, большинство жителей которой ютилось в бревенчатых хи шап- ки, одежду из домотканой материи и было совершенно неграмотно!

            На склоне лет Джефферсон столкнулся  с  финансовыми  трудностями. Ему пришлось расстаться с библиотекой, которую он  продал  за  23 тыс. долл. конгрессу. Она составила основу Библиотеки  конгресса, являющейся сегодня одним из  крупнейших  книгохранилищ  мира.  Но этим дело не ограничилось. Опасность нависла над Монтичелло. Тог- да в штатах стихийно начался сбор денежных средств, и таким обра- зом благодаря добровольным пожертвованиям граждан удалось  сохра- ни великого старца его любимое поместье.

            Он увенчал свою деятельность основанием Виргинского университета. Джефферсон открыл университет, когда ему исполнилось 82 года.  Он сам набросал текст собственного надгробия: "Здесь  похоронен  То- мас Джефферсон, автор американской Декларации независимости, Вир- гинского статута о свободе вероисповеданий, отец Виргинского уни- верситета". Он скончался 4 июля 1826 г. - в тот самый день, в ко- торый за пятьдесят лет до этого была провозглашена составленна им Декларация независимости и который является национальным праздни- ком народа США.

            В начале 80-х годов XVIII в. в результате  возникших  разногласий Джефферсон вынужден был оставить пост губернатора Виргинии и вре- менно отойти от политических дел. Именно в этот столь редкий  для него период досуга он создал свои "Заметки о штате Виргиния". Еще при жизни автора вышло 16 изданий книги. Одно из них - 200 экз. - увидело свет в 1782 г. в Париже. Пять лет спустя книга была опуб- ликована в Лондоне, а в 1789 г.- в Лейпциге.

            В книге на нескольких страницах излагаются факты, которые  ставят имя этого выдающегося человека на одно из первых мест в ряду имен основоположников североамериканской археологии.  Поэтому-то  рас- сказом о нем я и открываю свою книгу3.

            Как ни странно, но Джефферсон начинает  свое  повествование  с  в высшей степени обескураживающего заявления: "Мне ничего не извес- тно ни о каких предметах, которые могли бы рассматриваться в  ка- честве вещественных памятников индейцев. Ибо к ним я не могу  от- нести наконечники стрел, каменные топоры, глиняные трубки и  гру- бо выполненные скульптуры".

            Но тут же он допускает исключение: "Такими памятниками могут слу- жить искусственные холмы из числа тех, что во множестве  рассеяны по всей стране". И далее он дает описание этих холмов,  пользуясь для их обозначения старинным словом "барроу", вместо которого се- годня мы употребляем слово "маунд". "Они имеют различную  величи- ну. Некоторые из них сооружены из земли. Другие сложены из  ничем не скрепленных между собой камней. Каждому ясно, что когда-то они являлись местом последнего успокоения умерших. Некоторые считают, что под ними скрыты бренные останки тех,  кто  пал  в  сражениях, происходивших в этих краях. Другие, напротив, связывают их пр ши- рокое распространение обычаем  индейцев  сносить  в  определенное время в одно место останки всех умерших  сородичей,  даже  в  том случае, если в первое после смерти время они хранились в других ме

            Чтобы покончить с этими разногласиями и  удовлетворить  собствен- ную любознательность, он приходит  к  следующему  решению:  "Пос- кольку один из таких маундов был расположен поблизости,  я  захо- тел убедиться в том, какое именно из  этих  мнений  соответствует действительности. С этой целью я решил вскрыть и тщательно иссле- довать всю насыпь".

            Он начинает с точного описания местности, тщательность и методич- ность которого вряд ли удалось бы превзойти даже современному ар- хеологу. Маунд был расположен на низменной равнине, и  по  сосед- ству находились другие холмы, на которых сохранились остатки  ин- дейских поселений. Он имел куполообразную форму и диаметр основа- ния, равный 13 м. В прошлом маунд, возможно, достигал 4 м в высо- ту. Такой вывод делает Джефферсон, принимая во  внимание,  что  в последние 12 лет вследствие распашки окрестных земель  наблюдался снос слоя почвы толщиной до 2,5 м. Сохранившиеся следы  позволили ему установить, что до этого "окультуривания" на маунде росли  со стволами до 30 см толщиной.

            После этого он приступил к самому  процессу  раскопок. Джефферсон ни словом не упоминает о чувствах, которые наверняка  владели  им перед тем, как первый удар лопаты нарушил тайну загадочного прош- лого. Он ведет рассказ так хладнокровно  и  рассудительно,  будто всю жизнь ничем иным, кроме раскопок, не занимался.

            "Сначала я вскрыл верхний слой земли в нескольких местах маунда и на глубине от 15 до 90 см стал встречать человеческие кости.  Они лежали в полном беспорядке, словно на свалке:  вертикально,  нак- лонно, по диагонали, затем опять вертикально. Они были обращены в различные стороны света. Все перепутано и перемешано и  удержива- лось вместе лишь землей".

            Джефферсон не удовлетворился простой констатацией хаоса.  Он  де- тально описывает расположение человеческих останков  в  маунде  и постепенно приходит к ряду  убедительных  выводов.  "Кости  самых различных частей скелетов лежали вперемешку друг с  другом.  Так, например, мелкие кости ног оказались в полости одного из черепов. Многие черепа соприкасались друг с другом и были  обращены  лицом вниз, в стороны, лежали на затылке,  вверху  и  внизу.  Создавало впечатление, будто кости с полнейшим безразличием  были  высыпаны из мешка или корзины, а затем присыпаны землей без малейшей забо- ты о том, чтобы сохранить целость скелетов.  Чаще  всего  попада- лись а также кости верхней части бедер, голени, стоп, предплечий, кистей рук. Сохранилось очень немного  ребер,  шейных  и  спинных позвонков: и только один-единственный экземпляр костей,  образую- щи настолько хрупки, что в большинстве случаев рассыпались от ма- лейшего прикосновения. Остальные кости были  прочнее.  Попадались зубы, которые были слишком малы, чтобы их  можно  было  приписать череп, который на первый взгляд принадлежал  ребенку.  Однако  он развалился на части, когда его  поднимали  на  поверхность,  так, будто бы хотел  избежать  более  тщательного  исследования.  Чуть дальше нижней челюсти подростка. Далее - еще одно детское ребро и обломок детской челюсти, в которой еще не выросли зубы.

            Эта последняя находка убедительно  свидетельствовала,  что  здесь были захоронены дети. Поэтому я уделил ей  особое  внимание.  Это была часть правой половины нижней челюсти. Отростки,  соединявшие ее с височной костью,  полностью  сохранились.  Сама  кость  была твердой вплоть до места перелома. Перелом, как я смог  определить несколько позже, находился примерно в области глазного зуба. Вер- хний край кости, в котором обычно находятся зубные лунки, был со- вершенно гладким. Сначала я измерил длину обломка по  нижней  че- люсти взрослого человека. Затем наложил друг  на  друга  отростки суставов и короновидные отростки челюстей. Таким путем  мне  уда- лос ребенка местом своего перелома доходил до предпоследнего  ко- ренного зуба челюсти взрослого. Эта кость имела белый, тогда  как все остальные - песочный цвет. Поскольку детские кости были  мягч В этом, видимо, состояла причина того, что здесь их было  найдено так мало".

            И вот Джефферсону приходит в голову новая идея:  "Тогда  я  решил проложить через курган вертикальный разрез, чтобы исследовать его внутреннее строение".

            Это решение кладет начало одному из  специальных  археологических методов.

            Для нас с вами и для нашей повести об истории  североамериканской археологии теперь важно не то, что предстоит открыть  Джефферсону в его маунде. Нам важно, как он это сделает, к каким выводам при- дет. Для нас с вами важно узнать, каким образом ему удастся вдох- нуть жизнь в сложенный из костей мертвый холм, открыв в нем  фак- тор времени и, следовательно, элемент развития. "Разрез  проходил примерно на расстоянии метра от середины  холма.  Он  был  прорыт вплоть до древней поверхности, на которой стоял  курган,  и  нас- только широк, что в нем мог передвигаться человек  и  обследовать его стены. На дне: я обнаружил кости, над ними пару камней,  при- несен был удален отсюда на расстояние 400 м, и из реки, протекав- шей в 200 м. Затем шел толстый слой земли, над ним слой костей  и так далее. В одном из концов разреза наружу  отчетливо  выступали четыре слоя костей. В другом конце - три таких же слоя. Причем слои в обеих частях разреза лежали  в различных плоскостях. Кости, ближе всего лежавшие  к  поверхности кургана, истлели в наименьшей степени. В костях  мне  не  удалось обнаружить ника-ких следов, которые обычно оставляют  после  себя пули, стрелы и другие виды оружия. По моим предположениям, в кур- гане лежало до тысячи скелетов. Приведенные факты позволяют опро- вергнуть мнение, будто в кургане покоятся останки павших  воинов: Исследование со всей  очевидностью  доказало,  что  маунд  обязан своим возникновением обычаю собирать останки умерших  и  хоронить их в одном месте. Оно показало, что первый слой костей был  прос- то поверхности, обложен несколькими  камнями,  а  затем  присыпан слоем земли и что второй слой костей был положен поверх  первого. Оно показало, далее, что нижний слой в большей или  меньшей  мере были положены и засыпаны  землей  многочисленные  кости  верхнего слоя и так далее. Такая картина вырисовывается, в частности, бла- годаря обнаруженным в могильнике:

            1) множеству костей;

            2) их беспорядочному, хаотическому расположению;

            3) наличию костей в различных слоях;

            4) несовпадению слоев, расположенных в различных частях кургана;

            5) различной степени разложения костей в  этих  слоях,  что,  как представляется, указывает на различное время отдельных  захороне- ний;

            6) наличию в кургане детских костей".

            В этом кратком обзоре, сделанном в 1781 г. (в этом  году  им  был написан первый вариант книги), Джефферсон применил то, что  стало с тех пор важнейшим методологическим оружием всех археологов  не- зависимо от того, работают ли они на Дальнем Востоке, в  Двуречье или Египте, на Юкатане или в Аризоне, - метод стратиграфии.  Этот метод позволяет по наслоениям  остатков  древних  культур  делать заключения относительно их возраста,  иными  словами,  составлять хронологию их развития. Звучит это необыкновенно  просто.  Однако вплоть до сегодняшнего дня, когда благодаря  достижениям  атомной физики и других естественных наук археология получила в свое  рас вспомогательные средства для  определения  возраста  материальных остатков древних культур, стратиграфия не утратила своего  значе- ния. Она продолжает оставаться "высшей школой" для любого  археол на протяжении всей жизни должны совершенствовать даже  самые  вы- дающиеся специалисты.

            Отметим попутно, что этот незаурядный человек не  только  заложил основы стратиграфического метода (к  его  необыкновенному  искус- ству мы еще возвратимся в ходе нашего повествования),  но  и  дал ему наименование. Однако понадобилось почти сто  лет,  чтобы  это наименование стало общеупотребительным в учебных заведениях,  ко- торые готовят археологов. В этом классическом отрывке  Джефферсон шесть раз употребляет слово "стратум" вместо "слой". И  еще  одно замечание. Разработанный им во время первых  научно  организован- ных раскопок метод в наши дни прошел такое испытание, которое да- же не снилось Джефферсону. Он сам стал, образно говоря,  объектом своими многочисленными  успехами  американский  археолог-любитель Роланд Уэллс Роббинс с 1954 г. вел поиск следов или остатков дав- но исчезнувшего дома, в котором родился Джефферсон.  Он  разыскал стратиграфический метод, который открыл человек,  живший  в  этом доме ребенком.

            Как следует сегодня оценивать значение  сделанного  Джеффер-соном открытия, его метода, работу, проведенную им на  этом  виргинском холме? Европейские историки археологии, за единственным  исключе- нием, вплоть до сегодняшнего дня вообще не упоминают имени  Джеф- ферсона. Только наш современник сэр Мортимер Уилер, директор  ря- да археологических институтов и один из наиболее упорных исследо- вателей, известный своими раскопками в Англии и Индии, четко ука- зывает на значение работы Джефферсона: "Он дает описание  положе- ния холма, на котором ведутся раскопки, в неразрывной связи с ок- ружающим его природным ландшафтом и следами  человеческого  обита из которого сложен курган,  элементы,  представляющие  интерес  в геологическом отношении, и прослеживает путь их появления. Он по- казывает стратиграфические этапы образования кургана. Он точно фи значение особенности размещения костей скелетов.  И  он  вдумчиво сопоставляет добытый фактический материал с широко распространен- ными гипотезами". "Подумать только, что это произошло  в  1784  г ошибаясь при этом лишь в дате, ибо все, о чем он пишет,  произош- ло тремя годами раньше 4.

            Джефферсон не мог знать, насколько древним был и что  представлял собой народ, который сооружал эти маунды. Ему было известно о су- ществовании множества таких маундов. Но он  не  предполагал,  что только в долине рек Миссисипи и Огайо будут найдены тысячи  таких же маундов, единственных на земле, имевших самую причудливую фор- му, нередко напоминавшую животных. Он без колебаний поставил  ре- шающий вопрос - вопрос о первых американцах, о том,  откуда  яви- лись эти люди, оставившие после себя такие сооружения. И Джеффер- сон дает на него принципиально верный ответ: они пришли сюда  се- верным путем из Азии! Однако понадобилось более 150 лет, в  тече- ни множество ошибочных теорий, прежде чем  удалось  неопровержимо доказать выдвинутую Джефферсоном гипотезу. История  поисков  этих доказательств, поисков первых американцев и является темой данн

            Разумеется, отнюдь не существование маундов,  являвшихся  своеоб- разными памятниками строительного искусства загадочного прошлого, послужило толчком для возникновения первых вопросов. И это понят- но, поскольку Северная Америка была завоевана не с Востока,  а  с Юга, и не сыновьями отцов-пилигримов после 1620 г.,  а  почти  за сто лет до этого испанцами, которые вторглись  сюда  из  Мексики. Испанцы столкнулись здесь с удивительнейшими постройками. Но  они не проявили к ним ни малейшего интереса, ибо  гнались  только  за золотом. Завоеватели открыли "пуэбло" - небоскребы  индейцев,  но их влекли к себе сказочные дали, может быть, "семь  городов  Сибо чистым золотом. С крестом и мечом испанцы врывались  в  пуэбло  и упустили единственную в своем роде возможность -  протянуть  руку дружбы доисторическому[5] народу. Они могли, если бы захотели,  з Они могли обогатить нас бесценными открытиями, оставить  потомкам точные сведения об одной из ранних цивилизаций. Ведь испанцы  еще застали пуэбло, в которых люди жили непрерывно на  протяжении  же протянули этим смиренным "дикарям", этим "язычникам"  свою  руку. Но эта рука все больше и больше обагрялась кровью!

             КНИГА ПЕРВАЯ 1. КОЛУМБ, ВИКИНГИ И СКРЕЛИНГИ

 День 12 октября отмечается в  Сое- диненных Штатах Америки как национальный праздник. В этот день  в 1492 г. Колумб открыл Новый Свет. Поскольку он думал, что  открыл Индию, то назвал местных  жителей  "индиос",  индейцами.  Названи "Америка" было дано новому континенту гораздо позже  -  по  имени путешественника Америго Веспуччи.

            В честь Колумба в США названы многие города, гора, река,  универ- ситет и бесчисленное множество улиц, кинотеатров, аптек. День Ко- лумба - день парадов и веселья. Но ни в одну  годовщину  не  было таких бурных демонстраций, как в 1965 г. Одна  из  газет  писала: "На улицах Нью-Йорка в  течение  пяти  часов  царил  транспортный хаос". В демонстрациях участвовали в основном американцы итальян- ского происхождения, протестовавшие против одной давно  известной теории, внезапно получившей новые доказательства в свое  подтвер- ждение, к которым следовало отнестись со всей  серьезностью.  Как раз за два дня до Дня Колумба в "Нью-Йорк тайме" не  без  расчета умы италоамериканцев, которые никак не хотели уступать  приоритет своего генуэзца Колумба. Ибо статья, датированная "Нью-Хейвен. 10 октября", начиналась сенсационным утверждением:

            "Ученые Иельского университета сообщили сегодня утром о самом по- разительном картографическом открытии  века - находке  единствен- ной доколумбовой географической карты тех стран Нового Света, ко- торые были открыты в XI в. Лейфом Эрикссо-ном". Рядом со  статьей была опубликована карта. Никаких сомнений: в левом  верхнем  углу отчетливо было обозначено - "Вин-ланд"  (название,  под  которым, как теперь точно установлено, имеется в виду часть  Северной  Аме Ученые Иельского университета относили время создания карты "при- мерно к 1440 г.", то есть к периоду, более чем на  пятьдесят  лет предшествовавшему открытию Колумба. А то, что они  избрали  датой сведения общественности в "Нью-Йорк тайме" именно вторник 12  ок- тября - День Колумба, особенно возмутило  Итальянское  историчес- кое общество Америки, увидевшее в этом не только открытый вызов, н

            Откуда же внезапно появилась эта удивительная карта?

            О том, что Северную Америку открыл не Колумб, а викинги - за  500 лет до него, на протяжении  нескольких  десятилетий  говорят  все школьные учебники. Но то, что 10-15 млн. жителей Северной  Амери- ки итальянского происхождения сбрасывают  со  счетов  путешествия викингов, объявляя их всего лишь легендами, и продолжают  ежегод- но чествовать Колумба, не лишено  иронии.  Поскольку,  во-первых, твердо не  установлено,  был  ли  вообще  Колумб  итальянцем,  и, во-втор поскольку твердо установлено, что  Колумб  не  только  не ступал на землю североамериканского континента, но ни  разу  даже издали не видел его. Он открыл лишь острова, лежащие  перед  Цен- тральной континент он увидел только во время своего третьего  пу- тешествия, в 1498 г. Однако за год до этого - 24 июня 1497  г.  - Джон Кабот из Англии действительно вновь открыл Северную Америку. Он высадился на мысе Болд в Ньюфаундленде, затем обошел под пару- сами мыс Рейс, но вопреки тому, что долгое время утверждали  мно- гие историки, он так и не  смог  исследовать  побережье  Северной Америки до мыса Хаттерас и вынужден был  возвратиться  за  недос- татк (согласно последним научным данным, которые письменно  сооб- щил автору этих строк адмирал С. Е. Морисон из Кембриджа 3 декаб- ря 1969 г.).

            Если бы кого и следовало чествовать как  первооткрывателя  Север- ной Америки (не принимая при этом во  внимание  ни  викингов,  ни других мореплавателей более позднего времени), то им  должен  был бы быть Джон Кабот и уж ни в коем случае не Колумб.  Весь  комизм ситуации состоит в том, что итальянцы с большим основанием  могли бы гордиться Джоном Каботом,  поскольку  в  действительности  его звали Джованни Кабото и был он итальянцем, состоявшим на  английс службе.

            Что же касается Колумба, то вопрос о его национальности  в  общем не совсем ясен. Вероятно, он родился в Генуе. Но нет никакой уве- ренности в том, что его родители были итальянцами. Первым  извес- тным нам событием его жизни было морское сражение у мыса  Святого Винсента, в котором он принимал участие  четырнадцатилетним  юно- шей, причем на стороне португальцев против Генуи. Позже он  всег- да называл себя по-испански - Кристобаль Колон и никогда на италь манер - Кристофоро Коломбо. Ни в одном из оставшихся  после  него документов нет ни  строчки,  написанной  им  по-итальянски.  Даже письма братьям и генуэзским властям написаны им по-испански. К  т сами испанскими именами Бартоломе и Диего.

            Следует заметить, что все эти версии лишены доказательств, а  по- тому составители школьных учебников и члены Итальянского  истори- ческого общества Америки могут не беспокоиться - никто  не  соби- рается отнимать у них Колумба. Хотя Колумб никогда не видел севе- роамериканского континента и до конца своих дней полагал, что от- крыл Индию, он вместе с тем остается главной фигурой эпохи  Вели- ких географических открытий. Значимость его открытий  перед  исто намного выше, чем заслуги викингов. Но чтобы это понять,  следует немного подробнее рассказать о норманнах.

            Карта мира времен Колумба (1503 г.). Заблуждение Колумба, считав- шего, что он открыл Индию, разделяет и картограф: на карте  Новый Свет соединен с Азией.

            Однако вначале еще раз о Колумбе, чтобы  объяснить,  почему  нашу книгу о первых американцах мы начинаем именно с него. Колумб  был первым, по чьему приказу было проведено подробное изучение  вновь открытых земель и их населения, причем такое  основательное,  что еще в 1906 г. американский антрополог Эдвард Гейлорд Бурн  назвал его, быть может впадая в чрезмерное преувеличение,  "основополож- ником американской антропологии".

            Эта для нас одна из наиболее интересных сторон жизни Колумба  из- вестна очень мало. Мы хотели бы проиллюстрировать ее  лишь  одним примером - высказыванием, взятым из  биографии  Фернандо  Колона, сына Колумба, в котором дословно передается рассказ великого  мо- реплавателя1.

            "Мне стоило большого труда разобраться в том, во что верят остро- витяне и знают ли они, куда попадут после смерти.  Особенно  меня заинтересовал Каонабо - верховный вождь  Эспаньолы[6]  -  пожилой мужчина, обладавший обширными знаниями и живым умом. Они его соо- течественники полагают, что после смерти попадут в заветную доли- ну, о которой каждый уважаемый касик знает, что она находится  на его прародине. Они думают, что встретят там  своих  отцов  и  ос- тальных предков. Будут иметь яства и женщин,  а  их  жизнь  будет полна веселья и радости. Все это изложил подробнее в своем докла- де некий брат Рамон (Рамон Пане), знавший их язык. По моему  при- казу сведения о событиях прошлых дней. И хотя многое в, его  опи- сании переплетается с мифами и нет в нем никакой пользы,  все  же важно, что каждый из них верит в свою судьбу и в бессмертие души".

            Можно предположить, что эти слова Колумба и сообщения  упомянуто- го брата Района Пане во многом способствовали тому, что их  като- лические величества  и  церковь  поторопились  объявить  индейцев "людьми". В наши дни это звучит невероятно, но, поскольку  сущес- твование "краснокожих" нельзя было объяснить  с  помощью  Библии, вначале существовали большие сомнения в том, можно ли вообще счи- тать индейцев людьми.

            Однако вернемся к карте Винланда. Ее  находка  явилась  чистейшей случайностью. Как сообщил Томас Марстон из Йельского  университе- та: "В октябре 1957 г. антиквар Лоуренс Уиттен из Нью-Хейвена по- казал моему коллеге Александру О. Вайтору и мне тонкий томик, заново переплетенный в телячью ко- жу. В нем была карта мира, включавшая Исландию, Гренландию и Вин- ланд, а также неизвестное до сих пор описание  посольства  Иоанна Пла-но де Карпини к монголам в 1245-1247 гг. Мистер  Уиттен  рас- сказал, что приобрел книгу из европейской частной коллекции"2.

            Рукопись, содержавшая описание путешествия в Монголию, так  назы- ваемое "Сообщение о татарах", в данном случае нас не  интересует. Изучением карты специалисты занимались около 8 лет. Затем,  неза- долго до Дня Колумба, они сделали сенсационную  публикацию.  При- чем умы читателя особенно взволновал текст, находившийся в  левой верхней части карты. Он гласил: "С божьей помощью спутники  Бьяр- ни и Лейф Эйрикссон после долгого путешествия, предпринятого  ими с острова Гренландия в южном направлении, в самые отдаленные час- ти Западного океана, прошли под парусами через льды и открыли но- вую очень плодородную страну, где растет даже виноградная лоза

             В предисловии к публикации 1965 г., носившей название "Карта Вин- ланда", Вайтор пишет: "Карта Винланда представляет собой древней- шее из известных и сохранившихся до наших  дней  картографических изображений всех частей обеих Америк. На  ней  удивительно  точно нанесены очертания Гренландии, и можно полагать, что сделано  это на основе конкретных данных. Если, как предполагает мистер  Скил- тон, эта часть карты была составлена на севере, возможно в Ислан- дии, то она представляет собой единственный  сохранившийся  обра- зец средневековой скандинавской картографии. Согласиться с  этими выводами - значит допустить далеко  идущие  последствия,  имеющие картографии, так и для истории мореплавания викингов".

            "Согласиться с  этими  выводами:" - пишет  Вайтор. Неужели  после восьмилетнего изучения карты еще возникали  сомнения?  Он  добав- ляет: "Поскольку история создания карты  полностью  не  выяснена, нет абсолютного и неопровержимого доказательства, что она не  яв- ляется позднейшей подделкой". И далее он пишет:  "Были  применены все доступные методы исследования, не ведущие к  повреждению  или уничтожению рукописи", а затем выражает свое  и  коллег  глубокое убеждение в том, что карта, с ее  ясными  очертаниями  побережья, является подлинной, что составлена она около 1440 г. и, вероятно, основывается на еще более древних источниках.

            Крайняя осторожность ученого - особенно в деле  изучения  истории викингов - имеет основания. В свое время  появилась  подделка  (а может быть, и нет),  вызвавшая  большую  сенсацию  п  многолетние научные споры: так называемый "Кенсингтонский камень".

            Факт открытия викингами Северной Америки до Колумба  был  признан еще в прошлом столетии, хотя это признание  опиралось  только  на средневековые скандинавские саги, передававшиеся из уст в уста  и впервые записанные в тринадцатом столетии.

            Всех удивило, что содержание саг вдруг было  подкреплено  "камен- ным" документом, свидетельствовавшим, что норманны задолго до Ко- лумба побывали на североамериканском континенте.

            В конце 1898 г. шведский эмигрант фермер Олаф Охман  недалеко  от Кенсингтона в штате Миннесота нашел под корнями осины большой об- тесанный камень. Камень имел приблизительно 75 см в высоту, 40 см в ширину и толщину около 15 см. Он напоминал могильную плиту. Де- сятилетний сын фермера первым  заметил,  что  на  камне  высечены странные письмена. Для экспертизы пригласили соседа,  и  началась затянувшаяся до наших дней дискуссия о "Кен-сингтонском камне". В ней с энтузиазмом приняли участие люди самых различных  стран  г- специалисты и любители, профессионалы и непрофессионалы.  Надпись на камне - скандинавские руны - вскоре расшифровали. Она гла шве- дов] и 22 норвежца  [участников]  разведывательного  плавания  из Винланда на запад. Мы остановились у двух шхер в одном дне пути к северу от этого камня. Мы [ушли] на один день и  ловили  рыбу.  П [наших] людей окровавленными и мертвыми. [Благоденствуй, Дева Ма- рия], избавь нас от зла! Десять человек из  нашего  отряда  оста- лись у моря, чтобы присматривать за нашими кораблями [или за  на- шим этого острова. Год 1362".

            С самого начала мнения резко разделились. Одна группа со всей ка- тегоричностью заявляла, что камень - это подделка. Другая  с  не- меньшей категоричностью признала его подлинным. В то время появи- лось множество совершенно фантастических, но  снабженных  "досто- верными" доказательствами историй о высадках викингов.  По  этому поводу Лоуренс Стифил, профессор истории в Миннесотском универси- тете, проживавший недалеко от места находки камня, сказал в  1965 спор очень напоминает ему метод  творчества,  изложенный  великим юмористом Марком Твеном в предисловии к рассказу "Притча о  лоша- ди". "Я снабдил эту книгу некоторыми  анахронизмами,  выдуманными чтобы помочь себе в изложении трудных мест. Это не  моя  идея.  Я заимствовал ее у Геродота. Геродот говорил -  во  всяком  случае, так пишет Марк Твен, - что лишь очень немногие  события  происхо- дят и вовсе не происходит. Поэтому задача сознательного  историка состоит в том, чтобы втихомолку устранять эти недостатки"3.

            Не входя в рассмотрение детальной и часто весьма остроумной аргу- ментации приверженцев обеих сторон, сообщим читателю лишь о  двух из многих опубликованных к настоящему времени книгах, где  собра- ны и яростно защищаются все "за" и "против". "За" выступает Ялмар Род Холанд, ставший в 1907 г. владельцем "Кенсингтонского  камня" и посвятивший всю свою жизнь защите его подлинности. Он написал о камне много книг и самую значительную из них назвал:  "Доколумбов крестовый поход в Америку" (Нью-Йорк, 1962 г.).  Наиболее  солид- ная работа, направленная "против", вышла из-под  пера  профессора скандинавских языков Калифорнийского университета Эрика  Валгрена подчинившего свои национальные чувства научной  добросовестности. Его книга называется: "Кенсингтон-ский камень - разгаданная  тай- на".

            В наши дни большинство компетентных ученых считают  "Кен-сингтон- ский камень" подделкой и относят его не к 1362 г., а к XIX столе- тию. Их доводы солидны и убедительны. Но следует  иметь  в  виду, что это всего-навсего  косвенные  улики.  Прямого  доказательства подделки камня добросовестный Валгрен так и не смог привести, ибо он не сумел ответить на вопрос: кто и зачем подделал камень? Осо- бый интерес представляет вопрос "зачем", то есть о возможных  мо- тивах подделки.

            Как бы то ни было, мы сегодня спокойно можем отложить  документы, относящиеся к этому спору, и фактами, а именно  археологическими, доказать, что викинги высаживались и селились в Северной  Америке до Колумба и Кабота. Предварительно же попытаемся  сделать  крат- кий обзор того, о чем рассказывают саги.

            Деяния  викингов  никак  не  вмещаются  в  наши  представления  о "культуре" или "высокой цивилизации". Это был народ  разбойников, высшей формой объединения которого являлся клан. На  великолепных кораблях с превосходным оружием викинги плыли за моря  и  океаны: на запад - в Америку, на юг - до Сицилии, на восток - вдоль  все- го течения Волги. Там, где ступала их нога, пылали города,  рекой лилась кровь и трупами был отмечен их путь.

            Их дела стали легендой, о них на протяжении столетий вели речь  у очагов стран Северной Европы сказители саг, пока они  наконец  не были записаны.

            Содержание саг чрезвычайно сухо: перечисляются факты и  полностью отсутствует эпический размах поэм Гомера. Величие и слава  героев воспеваются очень сдержанно. В сагах нисколько не  затушевываются отрицательные моменты. Например, в них говорится, что  викинги  в Исландии были согласны принимать крещение только в горячих источ- никах, поскольку отважные воины "очень не любили холодную  воду". Или другой пример. Из саг мы узнаем о том, что Эйрик Рыжий,  воз- вратившись с открытого им острова, который собирался  заселить  в ближайшие годы, сообщил своим соотечественникам, что открыл Грюн- ланд (Зеленую страну - Гренландию). Он сознательно дал  такое  кр полностью покрытому льдом острову, дабы привлечь туда будущих по- селенцев. В наши дни к помощи такого трюка сплошь и рядом  прибе- гают маклеры по продаже земельных участков.

            Для нас особенно важны прежде всего "Гренландская сага"  и  "Сага об Эйрике Рыжем", ибо именно в них идет речь об открытии  Америки и о первой встрече викингов с  коренным  населением.  Как  повес- твуют саги, это было открытие "Винланда" - страны винограда.

            Важно отметить, что оно было сделано совсем не так, как  открытие Колумба, а, образно говоря, скачками. Исходным пунктом была  Нор- вегия. Скачки же следовали через Фарерские  острова,  Исландию  и Гренландию. Первым викингом, увидевшим Гренландию, был, вероятно, человек по имени Гуннбьерн, которого загнал  на  запад  неблагоп- риятный ветер. Первым же осел в Гренландии Эйрик Рыжий. Он  посе- лился в бухте,  названной  Эйриксфиорд,  где  основал  укрепление Братталид. Мы знаем достоверно о существовании двух укреплений  - "Западного поселка" и "Восточного поселка". Последний был  назван не совсем удачно, ибо был расположен в той же части острова,  что лишь западней мыса Фарвель, южной оконечности Гренландии.

            Эйрик Рыжий приплыл в Гренландию, будучи изгнан  из  Исландии  за многочисленные убийства. Его сын Лейф Эйрикссон учился  в  Норве- гии и вернулся в Гренландию, имея на руках королевский указ крес- тить поселенцев. Это ему великолепно удалось  сделать  с  помощью матери - она построила первую церковь в Западном полушарии. С от- цом же, называвшим патеров не иначе как тунеядцами (в  английском переводе это звучит даже как "пакостники" и, еще короче,  как  "п ему повезло меньше.

            Остатки этой первой церкви  были  обнаружены  датским  археологом Кнудом Крогом, а в 1967 г. мировую прессу обошли фотографии обна- руженных там скелетов, без  сомнения  принадлежавших  проживавшим там викингам, которые и открыли Америку. Удивляет лишь сразу выс- казанное утверждение, будто один из  скелетов  представлял  собой останки Лейфа Эйрикссона - первого путешественника  на  Американ- ский континент, который после своего  открытия  возвратился  уме- реть на родину.

            Согласно саге, Лейф первым открыл Новый Свет, после того как дру- гой норманн - Бьярни, сын Херьюлфа, - его увидел.  В  сопровожде- нии 35 спутников, одним из которых был "южанин", возможно,  немец по имени Тюркер или, во всяком случае, человек, говоривший по-не- мецки, Лейф в 1000 г. н. э. отправился под парусами на  разведку. Сначала он увидел каменистое побережье, названное им  "Хеллуланд" (Валунная земля). Это была Баффинова Земля. Далее он  двинулс  на юг и открыл побережье, сильно заросшее лесом. Он назвал эту  зем- лю "Маркланд" - Лесная земля (теперешний Лабрадор). Затем он поп- лыл дальше на юг и достиг третьей земли, которую нарек  "Винланд" заслуживает особого внимания.

            Когда путешественники прибыли в эту третью по счету  страну,  она показалась им настолько красивой и плодородной, что викинги оста- новились там и построили дома. Через короткое  время  они  двину- лись дальше. Однажды человек по имени Тюркер исчез.  Лейф  отпра- вился на розыски. Они продолжались недолго.  Вскоре  он  встретил Тюркера. Тот вел себя очень странно и корчил гримасы. Короче  го- воря, он производил впечатление совершенно пьяного  человека.  На вопрос, чем вызвано такое поведение, тот сообщил удивительную но- вость: он обнаружил виноград. Когда в  его  рассказе  усомнились, Тюркер возмущенно заявил, что он как-никак южанин и знает толк  в страну Винланд.

            Независимо от того, был ли виноград или его не было, Тюркер,  на- до полагать, был шутником, ибо никому еще не  удавалось  опьянеть от винограда. Но мы еще вернемся к этому вопросу.

            Во всяком случае, по поводу названия "Винланд" разгорелся  много- летний спор ученых. Как известно, дикий виноград не растет в этих северных районах Америки. И что бы ни думали по поводу  возможной высадки викингов сомневающиеся критики, следует помнить,  что  он растет намного южней - на широте штата Массачусетс. Вот так,  без каких-либо оснований, но с претензиями на научность кое-кто опре- делил, что так называемый Винланд раскинулся  по  всему  восточно побережью Северной Америки - до самой Флориды. Пришла  пора  вме- шаться в этот спор человеку, который,  вместо  того  чтобы  зани- маться полемикой, еще раз непредвзято изучил бы дошедшие  до  нас сведен

            Как поведал о нем позже читателям своей книги Эйрик, граф  Оксен- стерна, этот исследователь истории  викингов  4  "явился,  полный энергии первооткрывателя, жажды приключений и внимательной любоз- нательности". Первое же, что предпринял седовласый  норвежец,  не имело ничего общего ни с открытиями, ни с приключениями. Он  пое- хал на самом обычном рейсовом автобусе из Нью-Йорка в  Род-Айленд и начал свои исследования с прогулки.

            Хельге Ингстад, о котором: идет здесь речь,  до  этого  занимался исследованием Гренландии и выдвинул гипотезу о том,  где  следует искать Винланд. Когда в 1960 г. он собрался в свою первую  экспе- дицию па поиски остатков поселений викингов (до 1964 г. он совер- шил 5 таких экспедиций совместно с учеными  5  стран),  компетен- тные специалисты подняли его, как всякого новичка, на смех. Поис- ки поселения, являвшегося, всего вероятнее, единственным на  всем протяженностью 2500 км, сравнивали с поисками иголки в стоге  се- на. Но уже его скромная автобусная поездка в Род-Айленд дала пер- вый результат. Там в давно заброшенном угольном шурфе он нашел по качеству с другим таким же куском, который был до  этого  обнару- жен археологами в самом глубоком нижнем слое одного  из  домов  в Гренландии - в доме викинга Торфинна Карлсефни, жившего на  остро кусок антрацита был для ученых загадкой,  поскольку  антрацита  в Гренландии нет. Может быть, Торфипн привез его из Род-Айленда?  А почему бы и пет?

            Ингстад поехал отнюдь не наугад, как думали  многие. Он  разрабо- тал план поисков, включавший с самого  начала  обследование  Нью- фаундленда. Он еще раз задумался над происхождением  слова  "Вин- ланд" и беспристрастно поставил вопрос:  действительно  ли  слово "Винланд" должно означать "Страна вина".

            Ингстад обнаружил в сагах так много противоречий (к их числу  от- носится и сомнительный рассказ Тюркера о вине), что сразу же смог установить, что вино можно приготовить (а его именно так и  гото- вили!) из так называемой тыквенной ягоды, растущей  на  побережье Америки намного северней мест произрастания винограда, а также из смородины, которая даже называется по-шведски "винная ягода".  Он сделал еще один решительный шаг в избранном направлении. Инг пос- тавил под сомнение весьма распространенную точку  зрения  о  том, будто "вин" обязательно означает "вино". Он доказал, что "вин"  в переносном смысле издавна означало  "богатая  страна",  "плодород пастбищ". В плодородных районах Норвегии и Дании названия  многих местностей начинаются со слога "вин", хотя там вообще никогда  не произрастал виноград.

            В сопровождении своей жены Анны Стайн и дочери Бенедикты  Ингстад часто отправлялся на север США. Иногда он  путешествовал  в  соб- ственном боте, спроектированном судостроителем, который  построил знаменитый полярный корабль Нансена "Фрам", мимо мыса Код, Босто- на вплоть до Мэна н Новой Шотландии. И нигде он не обнаружил  ус- ловий, сходных с теми, что были описаны в  сагах.  Так  продолжа- лось до тех пор, пока он не добрался до Ньюфаундленда!

            Походы викингов (около 1000 г. н. э.).  Маршруты,  нанесенные  на карту, свидетельствуют, что викинги, в противоположность Колумбу, достигли Нового Света не сразу, а продвигаясь от острова к остро- ву.

            Не имея возможности подробно рассказать здесь о  его  многолетнем упорном труде, я должен ограничить  себя  коротким  сообщением  о заключительном этапе, позволившем решить проблему  "Винланда[7]". На северной оконечности Ньюфаундленда, около  крошечной  рыбачьей деревушки со странным названием "Ланс-о-Мидоуз", Ингстад  обнару- жил развалины, которые, вне сомнения, не принадлежали  ни  индей- цам, ни эскимосам, ни  старым  китобоям.  Полуфранцузское-полуан- глийс название деревни означает в переводе "Бухта  среди  лугов". Ее положение совпадает с описанием места высадки викингов, содер- жащимся в сагах, хотя деревня и нанесена на карты только в прошло

            Ингстад раскопал восемь больших и малых домов, вернее, остатки их фундаментов. Кроме них, он обнаружил кузницу и яму для  выжигания угля. Так называемый "длинный дом" имел много помещений  площадью 20 на 16 м. Было найдено очень мало предметов обихода, но  с  ар- хеологической точки зрения они говорили о многом. Он нашел  обра- ботанное железо, полученное  из  так  называемой  болотной  руды, встречающейся кусками в озерах, ручьях или на заболоченных лугах. Она превращается в железо в ходе металлургического процесса,  хо- рошо знакомого скандинавам и совершенно неизвестного ни индейцам, ни эскимосам. Кроме того, Ингстад обнаружил сплав меди, такж Аме- рики, обрабатывавшим медь только ковкой.  Когда  же  нашли  самый важный предмет, участники раскопок  на  радостям  обнялись.  Этим предметом было маленькое пряслице из мыльного  камня  (стеатита). Та применялись ранее в Гренландии и Норвегии.

            Не менее двенадцати раз с помощью метода радиоуглеродного датиро- вания (или, как его еще называют, с помощью радиоактивного  угле- рода - С14, подробнее о нем см. гл. 8) определялся возраст  обна- руженного древесного угля. Результаты каждый раз  были  приблизи- тельно одинаковы: остатки угля появились около 1000 г. н. э.  Это была дата, упоминавшаяся в сагах о путешествие Лейфа.

            Больше не было  сомнений,  что  "длинный  дом" - это  дом  Лей-фа Эйрикссона. Оттуда он уходил на рыбную ловлю  и  охоту.  У  этого очага (место печи было определено точно) он ужинал в  круп  своей дружины. Здесь рассказывали о подвигах, и эти сведения,  переходя из уст в уста, попадали в Гренландию и Исландию, в Норвегию,  где в конце концов становились сагами. Этот дом он оставил  родствен- никам, когда возвратился в Гренландию, чтобы  умереть  на  родине однажды дом был объят пламенем. На это указывает большое количес- тво сохранившихся остатков древесного угля. Может  быть,  к  тому времени он уже был покинут хозяевами? Может быть, его сожгли абор

            Хельге Ингстад, потомок норманнов и удачливый  археолог  в  конце своего доклада сообщает  с  осторожностью  ученого,  оставляющего проблему открытой:

            "По совокупности обнаруженного материала можно заключить что нор- манны, проживавшие около тысячи лет назад в Ланс-о Мидоуз,  иден- тичны первооткрывателям Винланда, описанным I  исландских  сагах. Также вероятно, что они проживали там, где  Лейф  Эйрикссон  пос- троил свои "большие дома". Мы предполагаем, что Виналанд, описан- ный в сагах, являлся северным Ньюфаундлендом"5.

            Так считает ученый. Отцы же города Бостона предвосхитили этот вы- вод - еще в 1887 г. они воздвигли в нем памятник Лейфу Эйрикссону.

            Викинг, сражающийся с гренландским "пигмеем". Рисунок  -  чистей- шая фантазия Олауса Магнуса (XVI в.)

            Нетерпеливый читатель может спросить: когда же наконец мы  перей- дем к американской археологии, об истории которой обещали расска- зать в нашей книге. Отвечу на это: во-первых, упомянув о  раскоп- ках Джефферсона и поисках в Ланс-о-Мидоуз, мы уже указали на  два примера археологических работ, проведенных в Америке.  Во-вторых, такая предыстория необходима нам, поскольку американская археоло- гия (вернее, археология в Америке) находится в особом положен  от европейской археологии она является  подразделом  антропологии  - науки о людях вообще, в то время как археология  в  Европе  нача- лась с изучения памятников материальной культуры и письменности и подразделом всеобщей истории[8].

            Своеобразие американской археологии и тот факт, что своими  исто- ками она уходит в антропологию, заставляют нас начать повествова- ние с рассказа о первом знакомстве с культурами, значительно поз- же пробудившими к себе археологический интерес. В  коротком  рас- сказе о деяниях Колумба мы цитировали  слова  энтузиаста-ученого, назвавшего Колумба первым  американским  антропологом,  поскольку тот сразу же приступил к описанию нравов и обычаев коренного  на- се Именно в связи с деятельностью Колумба, против которого в  на- ши дни так часто пытаются использовать викингов,  уместно  задать вопрос: а что, собственно, смогли рассказать нам о коренном  насе и первые европейские поселенцы Америки?

            Ответ гласит: чрезвычайно мало! Они назвали  аборигенов  непонят- ным именем, а их сообщения- неясны и малоутешительны. После  Лей- фа в Америку прибыли: Торфинн Карлсефни,  Тор-вальд  Эйрикссон  и его жена, женщина-фурия по имени  Фрейдис,  дочь  Эйрика  Рыжего. Экспедиция, предпринятая Торвальдом Эйрпкссоном, закончилась неу- дачей.

            Брат Лейфа Торвальд отплыл на его корабле в Ньюфаундленд, там  он перезимовал в доме Лейфа и предпринял несколько  разведывательных экспедиций. Однажды на морском берегу норманны наткнулись на  три перевернутые лодки, под которыми  скрывались  девять  аборигенов. Викинги без промедления напали на них и всех перебили. Только од- ному аборигену удалось бежать. Этот непостижимый  поступок  можно объяснить лишь характером норманнов. Он не имеет ничего общего  с разумом. Как и следовало ожидать, этот безрассудный поступок при- нес свои горькие плоды. Аборигены приплыли  на  множестве  лодок, сделанных из шкур, напали на викингов и осыпали их  градом  стрел Торвальда. Он выдернул стрелу,  приказал  спутникам  отступить  и умер.

            Это почти все, что мы знаем о первой встрече "бледнолицых" с  ко- ренными жителями, которых пришельцы  назвали  странным  именем  - "скрелинги".

            Торвальда, вероятнее всего, убили в 1007 г. н. э. В 1020 г.  один из викингов по имени Торфинн Карлсефни, прибывший в Гренландию из Норвегии, отправился в Винланд. Его  сопровождали  60  мужчин,  5 женщин и много скота. Сохранились различные данные,  но  в  любом случае надо полагать, что это была самая крупная экспедиция.  Ве- роятно, норманны собирались основать большое поселение. Они пере- зимовали в доме Лейфа Эйрикссона, а на следующее лето вновь встре со скрелингами. Когда первый скрелинг появился из леса, скот  на- чал мычать. Это так напугало пришельцев, что они в панике  броси- лись бежать, но не обратно в лес, а в  ближайшие  дома  викингов, встреча проходила мирно. Завязалась даже меновая торговля. Снача- ла скрелинги хотели заполучить чудесное оружие викингов,  но  по- том довольствовались молоком, которое им очень понравилось.  Сами о шкуры.

            Но Карлсефни был недоверчив и построил вокруг своего дома  часто- кол. Вскоре у него родился сын - первый белый американец, имя ко- торого дошло до нас. Его звали Снорри!

            Скрелинги пришли вновь. На этот раз они были многочисленней и на- зойливей. Когда один из скрелингов попытался украсть  оружие,  он был убит воином Карлсефни. Викинги сразу же  стали  готовиться  к бою, ибо теперь они ждали нападения. В саге говорится:

            "Вскоре скрелинги пришли на место, которое  тот  (Карлсефни) выб- рал для боя. Началась битва, и много  скрелингов  полегло.  Среди них был один высокий и видный мужчина, и Торфинн подумал, что это их предводитель. Вдруг один из скрелингов поднял.топор и на мгно- вение остановил на нем взгляд. Затем он размахнулся и ударил  то- пором одного из своих. Тот упал мертвым.  Тогда  высокий  мужчина взял топор, посмотрел на него и забросил далеко  в  озеро.  Затем скрелинги что есть мочи бежали в лес. Так закончился бой с ними".

            Согласно "Гренландской саге", Карлсефни пробыл в Винлан-де два, а согласно "Саге об Эйрике Рыжем" - три года.

            Последняя экспедиция в Винланд, о которой нам рассказывает "Грен- ландская сага", была, без сомнения, самой драматичной. Из саги мы узнаем о прямо-таки нечеловеческой злобе  женщины,  носившей  имя Фрейдис. Надо полагать, у ее мужа был слабый характер, ибо  имен- но Фрейдис уговорила его и двух своих братьев, прибывших из  Нор- вегии вскоре после возвращения  Карлсефни  в  Гренландию,  отпра- виться на поиски приключений. Они поплыли  на  Ньюфаундленд,  где вскоре после прибытия началась ссора Фрейдис с братьями. Она  хо- тела завладеть большим кораблем братьев. Однажды ночью она нароч- но полураздетая посетила братьев, разбудила их и мирно  поговори- ла Затем она вернулась к мужу.

            "Она легла в постель с  холодными  ногами. Торвальд  проснулся  и спросил: почему ты такая холодная и мокрая? Она взволнованно  от- вечала: - "Я только что была у братьев, чтобы поговорить с ними о продаже их корабля потому, что очень хотела бы иметь больший  ко- рабль. Но они рассердились, избили меня и надругались надо  мной. А ты, тряпка, не сумеешь отомстить ни за мой, ни за  свой  позор. Как жаль, что мы далеко от Гренландии. Но я  расстанусь  с  тобой если ты за меня не отплатишь".

            Торвальд не выдержал упреков. Он разбудил своих людей  и  призвал их к оружию. Те повиновались и пошли к дому  братьев.  Ворвавшись туда, они напали на спящих, связали их, а затем вывели одного  за другим во двор. Выходивших по приказу  Фрейдис  тут  же  убивали. Вскоре все схваченные  мужчины  были  мертвы.  В  живых  остались только женщины. Их никто не хотел убивать. Тогда Фрейдис сказала: "Дайте мне топор". Ей повиновались. Она зарубила  пятерых  остав- шихся в живых женщин и ушла только тогда, когда все они были мер- твы.

            Отвратительная история. Пережившие эту драму вернулись  домой.  И хотя Фрейдис подкупила своих дружинников, один из них рассказал о совершенном преступлении. Лейф  узнал  правду,  приказав  подвер- гнуть пытке ее спутников. После этого Фрейдис изгнали.

            Эта кровавая история рассказана здесь только потому, что она  за- вершает путешествия в Винланд. Так по крайней мере  рассказывает- ся в сагах. О самом же важном для нас - об аборигенах - эпизод  с Фрейдис ровным счетом ничего не говорит.

            Кем же были эти скрелинги?

            Если собрать воедино все высказывания ученых, сделанные о них  за последние десятилетия, то получится объемистая книга.

            Если же взять только то, о чем рассказывают саги, то не  наберет- ся и страницы.

            Проблема остается открытой. Речь идет о  вопросе,  представляющем большой интерес для антропологов и этнологов: кем же  были  скре- линги? Индейцами или эскимосами?

            "Сага об Эйрике Рыжем" описывает их так: "Это  были  маленькие  и коварные людишки. У них были большие глаза, скуластые лица и жес- ткая шевелюра".

            Во время одного из путешествий на север Карлсефни  нашел  пятерых спавших скрелингов и, как повелось у викингов, сразу  же  перебил их. Он обнаружил у убитых деревянные сосуды,  наполненные  смесью крови и костного мозга. Это блюдо считалось лакомством у  эскимо- сов. Но Ингстад пишет, что видел такую же еду  и  у  североканад- ских индейцев.  Стрелы  же,  которыми  осыпали  викингов,  свиде- тельствуют в пользу индейцев.

            Слово "скрелинг" само по себе ничего не говорит, хотя  в  норвеж- ском и исландском языках встречаются подобные  слова:  scraela  - крик или scraelna - сморщить. Шутки ради это слово можно было  бы перевести как "сморщенный крикун". Но это не  поможет  установить принадлежность аборигенов  к  какому-либо  определенному  народу. Проще всего предположить, что викинги не делали  никакого  разли- чия между индейцами и эскимосами и  любого  встречного  аборигена назы скрелингом.

            Вопрос остается открытым.

            Без ответа остается также вопрос о том, сколько викингов, или хо- тя бы один из них, добрались до  Америки  в  следующие  столетия. Ведь они жили в Гренландии около 500 лет, прежде чем по  неизвес- тной причине исчезли оттуда[9]. В истории открытий успехи  прихо- дят волнами. Весьма вероятно, что попытки решить проблему "викин- ги в Америке", которая за десять лет  неожиданно  получила  такой импульс, вскоре дадут удивительные результаты.

            Сегодня же мы можем сказать только одно: высадки викингов в  Аме- рике интересны со многих точек зрения. Но они не изменили ни  ми- ровоззрения, ни экономических условий жизни коренных жителей Аме- риканского континента. Это сделал Колумб, это  сделали  завоевав- шие с юга североамериканский континент испанцы,  речь  о  которых пойдет в следующей главе.

            И может быть, брат Лейфа, Торвальд, был провидцем, когда,  вырвав стрелу из смертельной раны, произнес  свои  последние  слова.  Он сказал: "Вижу, что на моей талии слишком много жира.  Мы  открыли плодородную страну, но она не принесет нам счастья!"7

            2. СЕМЬ ГОРОДОВ СИБОЛЫ

Среди испанских завоевателей, вторгшихся в Америку, нашелся один-единственный человек, осмелившийся  поднять голос против чудовищных преступлений, которые творились захватчи- ками в отношении краснокожих. Это был епископ  Бартоломе  де  Лас Ка-сас, написавший в 1552 г. свое "Краткое донесение о  разорении Индий".

            Только этот человек видел в индейцах равноправных людей,  призна- вал их добродетели, считался с их традициями. Только  он  отмечал самобытность их культуры, которая по крайней мере в империи ацте- ков Мексики и в империи инков Перу была во многом выше  и  тоньше культуры захватчиков, являвшихся  худшими  представителями  своей страны и своей церкви.

            За  первооткрывателем  Колумбом  двинулись  завоеватели. Эр-нандо Кортес с горсткой тяжеловооруженных всадников[10] начиная с  1519 г. в течение двух лет сумел разрушить цветущую империю  Монтесумы (по словам Шпенглера, он сделал это "подобно тому,  как  прохожий мимоходом сшибает головку подсолнечнику")  и  захватил  несметные сокровища. Не меньше золота награбил и Франсиско Писарро, уничто- живший в 1533 г. империю Атауаль-пы. Под сенью креста  наместники испанской короны творили самые невероятные насилия, убивая и гра- бя аборигенов.

            Лас Касас (1474-1566), который на протяжении сорока лет непосред- ственно наблюдал эти зверства, говорит  об  индейцах:  "Это  люди хрупкого телосложения. Они не переносят тяжелых болезней  и  быс- тро гибнут от малейшего недомогания".

             Иллюстрация из прошения о лучшем обращении. Оно было подано  мек- сиканскими индейцами испанским властям в 1570 г. (после того  как испанцы уже уничтожили миллионы коренных жителей).

            Что же делают с ними испанцы? Сначала они крестят их. Затем прев- ращают в рабов и отправляют закованными в цепи - мужчин,  женщин, детей - на плантации в рудники. "На протяжении сорока лет они за- няты лишь тем, что терзают, душат, истязают, пытают и мучают  их. С помощью тысяч столь же новых, сколь редких пыток, которых преж- де никому и нигде не доводилось видеть, о которых не  приходилось ни слышать, ни читать, они самым зверским образом сживают  их  со света. Таким путем они добились того, что  из  населения  острова Эспаньола, еще недавно насчитывавшего более 3 млн[11]., которых я видел собственными глазами, сегодня  осталось  менее  чем  триста достоверно установленным, что на протяжении упоминавшихся  сорока лет путем тиранического  II  ДЬЯВОЛЬСКОГО  обращения  со  стороны христиан, о котором шла речь  выше,  более  двенадцати  миллионов мужчи самым жестоким и гнусным образом. Христиане заключали  пари друг с другом о тол, кто из них сможет одним ударом меча  рассечь человека пополам, проколоть ему пикой голову или вырвать внутрен- ности из живота. Они за ноги отрывали новорожденных от груди  ма- терей и разбивали им головы о скалы. Они сооружали также  широкие виселицы, на каждой из которых подвешивали во славу  Спасителя  и двенадцати апостолов по тринадцать индейцев,  затем  снизу  подкл дрова и сжигали всех заживо. Случалось, что  некоторые  христиане либо из сострадания, а чаще всего из желания прослыть  великодуш- ными оставляли в живых отдельных детей и сажали их позади себя на приблизившись сзади, прокалывали этих несчастных  своими  копьями пли сбрасывали их па землю и  отрубали  им  ноги  своими  мечами. Однажды индейцы пришли к нам в гости, принесли с  собой  провизию вселился дьявол, и они без какой-либо причины или малейшего пово- да изрубили в моем присутствии более трех тысяч  мужчин,  женщин, детей, сидевших вокруг нас на земле. Сверх того, они  повесили  б удовлетворить ненасытную жестокость одного-единст-венного челове- ка - хорошо знакомого мне испанца, который был самым  отъявленным злодеем среди других варваров"  (настойчивые  исследования  позво варвара, которое не называет Лас Касас, - Родриго Альбукерке).

            Один преследуемый ими касик (старейшина) по имени Хатуэн  прибег- нул к помощи весьма мрачной символики. Узнав, что у него мало на- дежды па спасение, он собрал вокруг себя уцелевшую от гибели гор- стку своих людей и спросил их: "Почему так  жестоки  испанцы?"  И тут же сам дал на него следующий ответ: "Они таковы не только по- тому, что природа создала их злобными п  жестокими.  Особая  роль здесь принадлежит их богу, которому они поклоняются и которому ыы тоже должны усердно молиться:" "Смотрите, - сказал он  ,-  указы- вая на стоявшую подле него корзинку, до краев  наполненную  золо- том и драгоценными камнями, - вот он бог христиан! Представьте се в его честь арейтос (род танца). Возможно, тогда он сжалится  над нами  и  прикажет  христианам  не  мучить    нас".    "Правильно! Правильно!" - закричали радостно остальные индейцы и тут же нача- ли та и исполняли его до полного изнеможения. Тогда  Хатуэй  ска- зал: "Решайте, мы можем поступить с христианским богом, как захо- тим. Мы можем оставить его у себя, но тогда придут испанцы и  все равно отберут его, а нас убьют. Давайте лучше выбросим его в  ре- ку!" И тогда они решили похоронить христианского бога - золото  в волнах. Надо ли добавлять, что после этого Хатуэй был убит" 1.

            Впоследствии прежде всего испанские историки  особенно  старались выдать Лас Касаса за лжеца.  Они  объявляли  его  душевнобольным, вульгарным демагогом, просто ненормальным. Еще в '1963 г.  упоми- навшийся нами историк Р. Менендес Пидаль называет  его  "величай- шим безумцем и параноиком". При жизни он подвергался гонениям.  С трудом ему удалось добиться у Фердинанда V и  Карла  V  отдельных призрачных успехов в защите индейцев. После этого гонения вновь п вновь обрушиваются на него. Он был величайшим из Дои Кихотов. Не- которые из приводимых им цифр могут не выдержать проверки, но но- вейшие исследования (неиспанских авторов) считают вполне веро бы- ло уничтожено от 15 до 19 млн. индейцев. Даже если обе  цифры  не являются абсолютно точными, ясно одно: речь идет о миллионах.

            Единственным побудительным мотивом этого  величайшего  в  истории человечества массового уничтожения людей являлась  жажда  золота. Она направлялась и поддерживалась из Испании, королевская  власть которой безнадежно погрязла в долгах.  Именно  эта  жажда  золота превращала самых благородных, самых искренних и, возможно,  руко- водствовавшихся лучшими стремлениями к мирной колонизации людей в чудовищ, как только их нога ступала на землю Нового Света. О чем, например, совершенно откровенно заявил Кортес,  когда  после  его прибытия в Новый Свет губернатор хотел предложить ему  земли  для колонизации? "Я прибыл сюда, чтобы добыть золото, а не тащитьс

             Все, о чем сообщает Лас Касас, происходило в Центральной Америке. Погоня за золотом оправдывалась существованием "Эльдорадо" -  ле- гендарной страны золота, которая влекла завоевателей на юг. Одна- ко для искателей приключений, которые, словно волны  нескончаемо- го потока, выплескивались из чрева кораблей на  берег,  это  была осязаемая реальность.  Когда  Писарро  к  стране  инков  захватил столько золота, что смог заполнить им целую  комнату,  никому  из них не пришло в голову, что это и есть подлинное Эльдорадо. Пред- принимались все новые и новые  поиски,  продолжавшиеся  еще  и  в XVIII в.

            И разве стоит удивляться тому, что вскоре после завоевания Корте- сом ацтекских городов с их великолепными храмами и дворцами, пол- ные ожиданий взоры обратились также к Северу? Никто  не  имел  ни малейшего представления (как выяснилось позже, его не имели и ин- дейцы Мексики) о том, что могло находиться севернее Мехико:  пус- тыня или горы, плодородные земли или  какой-нибудь  новый  конти- нент или же там простиралось бескрайнее море? А может  быть,  но- вые дворцы и храмы? И снова разгоряченная тропиками фантазия рож- дала грезы, которые подстегивались неудовлетворенной страстью на- живы. Там, па неизведанном Севере, должны находиться "семь  город золотом, а двери многоэтажных домов украшены драгоценными камнями.

            Название "Сибола" встречается в различных  вариантах. Оно  извес- тно также как Сеуола или Севола. Как ни странно, но испанцы  при- несли с собой этот миф о семи городах из Европы. В нем говорится, будто в восьмом столетии один епископ в страхе  перед  нашествием арабов бежал из Лиссабона за море на Запад  и  основал  там  семь цветущих городов. Эта легенда столкнулась, очевидно, с  таким  же древним индейским мифом, распространенным в Мексике. В нем  сооб- ща о "семи пещерах", с которыми некоторые племена связывали  свое происхождение. В одной из многочисленных ранних "историй" фигури- рует слово "чикомосток", которое образовано от  слова  языка  нау означает "семь пещер". Оба мифа слились в легенду и в конце  кон- цов превратились в представлявшееся достоверным сообщение о  том, что где-то на Севере можно было отыскать эти золотые города. И  р не доводилось встречать товарища, который был  знаком  с  другим, уже побывавшим там? "Семь городов Сиболы" - слово "Снбола"  пере- давалось из уст в уста, от таверны к таверне - превратились в  си власть.

            Позже один солдат, который должен был знать об  этом  лучше,  чем кто-либо другой, некий Педро де Кастаньеда, состоявший на  службе у завоевателя Коронадо, напишет следующее:

            "В 1530 г. Нуньесу де Гусману, правителю Новой Испании[12],  при- надлежал раб-индеец из числа индейцев, обитавших в долине или до- линах Ошитипар: Этот индеец рассказывал ему, будто бы он  являлся сыном одного давно умершего купца, который,  когда  тот  (индеец) был еще совсем ребенком, совершал многочисленные поездки  в  раз- личные уголки внутренней части страны, торгуя роскошными перьями, которые индейцы используют для своих головных уборов.  Возвращаяс он привозил с собой много золота и серебра, полученных в обмен на перья. Оба металла в той местности  встречались  очень  часто.  К этому он добавил, будто один или два раза  сам  сопровождал  отца можно сравнить по величине с Мехико вместе  с  его  предместьями. Существовало будто бы семь таких городов, а в них целые  кварталы были заняты мастерскими золотых и серебряных дел мастеров.  Кроме добраться до этих городов, надо было в течение сорока  дней  дви- гаться через пустыню, в которой не было  никакой  растительности, кроме короткой травы высотой пять дюймов. Он говорил, что  двигат между обоими океанами"2.

            Упоминания Сиболы в сообщениях того времени  бесчисленны. Первым, кто 350 лет спустя подверг их тщательному научному анализу и  су- мел на основе содержавшихся в них фактов определить место  распо- ложения Сиболы (это не были города, полные золота и  серебра,  но тем не менее весьма своеобразные и примечательные во многих  дру- гих отношениях), был ставший позже знаменитым Адольф Ф. Банделье. Этот выдающийся первооткрыватель, пионер антропологии и археол  в юго-западной части Северной Америки, в то время не смог даже най- ти американского издателя для своего  обстоятельного  труда.  Так возник курьез, состоявший в том, что первое научное сообщение о в Северной Америке, но на немецком языке. Оно было  опубликовано  в "Газете Нью-Йорк" в 1885-1886 гг.3.

            Позже Банделье ввел в научный оборот источники, которым было суж- дено впервые познакомить людей Запада не только с самими  древни- ми обитателями Северной Америки, но и с фактами их истории. Глав- ное место среди этих источников принадлежит испанским  отчетам  о путешествиях, в особенности двум, повествующим о совершенно  нео- бычных приключениях, которые даже в столь необычные времена  кон- кисты вызывали сенсации и волнения. Де Бака  догадывался,  Маркое увидел, а Коронадо позже завоевал первые из расположенных в  пус- тыне древнейших "городов"  североамериканских  индейцев  -  таин- ственные пуэбло.

            Первым белым, которому удалось пересечь Северную Америку с восто- ка на запад, хотя и не в самой ее широкой части,  но  все  же  от океана до океана, был не кровавый завоеватель, гнавший перед  со- бой скованных попарно индейцев. Напротив,  он  сам  был  гонимым, преследуемым, порой попадавшим в рабство человеком. Это  путешес- твие явилось, по образному определению одного из  его  позднейших биографов, "путешествием во тьму" 4.  И  эту  тьму  в  дальнейшем вперв позволили рассеять его дневники.

            Человек со странной фамилией Кабеса де Бака (что значит  "Коровья голова") впервые поведал западному миру о таких могучих животных, как бизон и отвратительный чешуйчатый ядовитый ящер. Именно  это- му человеку мир обязан первыми достоверными сведениями о том, что Америка значительно расширяется к северу  и,  следовательно,  вне всякого сомнения, представляет собой континент. Что же могло  ле- жать там дальше, в глубине этого  континента?  Несомненно,  "семь городов Сиболы"!

            Путешествие "Коровьей головы", бесспорно, является одним из  наи- более ярких и богатых приключениями за всю  историю  географичес- ких открытий[13]. Оно продолжалось восемь лет. Причем поводом для него явилось несчастное стечение обстоятельств. За  этими  стран- ствиями не стояло ни чьего-либо приказа, ни поручения, ни  четкой цели (за исключением той, которая потерпела полный провал  в  са- мом начале). Его участники на протяжении всех восьми  долгих  лет скитаний руководствовались одним желанием - выжить, выжить во что бы то ни стало.

            Своей необычной фамилией герой путешествия был обязан  одному  из предков, который был всего-навсего пастухом в те  времена,  когда после 1200 г. король Наваррский развернул борьбу  против  мавров. Этот пастух открыл королевским войскам существование горной  тро- пы, которая вела в тыл врага. И чтобы указать ее двигавшимся  по- зади него отрядам короля, он поставил у горного прохода укреплен- ную на шесте коровью голову. Король одержал  победу.  Пастух  был вознагражден. Его роду было предоставлено  право  носить  фамилию Кабеса де Вака - "Коровья голова".

            Наш герой - Альвар Нуньес Кабеса де Вака (один из многих  малоиз- вестных героев открытия Северной Америки, чьи имена были оттесне- ны на задний план именами таких людей, как Коро-надо и  де  Сото) являлся казначеем одной  из  экспедиций,  отправившейся,  подобно многим другим, под командованием Панфило де Нарваэса  на  покоре- ние неизведанных земель, лежавших на Севере. В апреле 1528 г. ко- рабли экспедиции достигли побережья Флориды неподалеку от  нынеш- него Тампа-Бей. Но Нарва-эс не был крупным полководцем  из  числа тех, кому довелось вершить историю в ходе завоевания  континента. Будучи человеком самовлюбленным, он в то же время ничем  не  пре- восходил окружающих. Будучи жестоким, он был совершенно лишен му- жества; напористый, он не обладал ни расчетливостью, ни  осмотри- тельностыо. Получив весьма неопределенные сведения, будто  где-то на Севере живет могущественный народ,  владеющий  несметным  коли золота, он приказал войскам покинуть корабли ц двинулся с ними  в глубь континента, не задумываясь о  последствиях,  которые  может повлечь за собой такой шаг. Здесь не место описывать  катастрофу, экспедиция. 260 пехотинцев и 40 конников погибли один за  другим, не выдержав невероятных тягот перехода по джунглям. И  не  удиви- тельно. И сегодня почти невозможно съехать с шоссе  №  41,  чтобы дикого леса. Подобно тому, как случай сохранил  нам  имя  ребенка викингов - Снорри, который был первым белым человеком,  родившим- ся в Северной Америке, точно так же случай  сохранил  нам  и  имя перв к мифической "Стране Золота", лежавшей на Севере.  Во  время переправы через одну из рек утонул Хуан Веласкес.

            Корабли экспедиции не последовали за войсками. Когда  значительно поредевший отряд опять вышел к морю, Нарваэс заставил людей прис- тупить к постройке новых  кораблей  (невероятный  поступок,  если иметь в виду, что из всех участников экспедиции  лишь  один-един- ственный человек был знаком с плотничьим делом, а  каждый  гвоздь им приходилось выковывать). В сентябре этот флот  вышел  в  море. Его корабли то приставали к берегу в бухтах, то к расположенным в побережья островам, встречая в одних местах враждебно, а  в  дру- гих - доброжелательно настроенных индейцев.

            Невозможно описать все тяготы, выпавшие на долю участников экспе- диции. Бури разметали корабли в разные концы. Однако за сорок лет до де Сото им удалось пересечь устье Миссисипи. В  конце  октября раздался призыв: "Спасайся  кто  может!"  Все  корабли  оказались окончательно оторванными друг от друга, и никто  не  знает,  где, когда и в каких мучениях пришлось окончить жизнь Нарваэсу  и  его спутникам.

            Среди уцелевших оказался Кабеса де Вака. И вот тут  и  начинается одиссея, которой суждено было обессмертить его имя. Им  казалось, что во время перехода через Флориду и плавания  на  кораблях  они прошли через все круги ада, через все испытания,  которые  только может вынести человек. Однако то, что ждало их впереди, было  еще ужасней.

            Де Вака был не  один. Выброшенные  на  берег  подобно  Робинзону, оборванные и голодные, рядом с ним стояли на техасском побережье, скорее всего на полуострове Веласко, юго-западнее нынешнего  Гал- вестона, еще три спасшихся участника экспедиции. Это были  Андрее Дорантес, Алонсо дель Кастильо Мальдонадо и напоминавший призрак, пожалуй, самый удивительный из всех - черный Эстебанико, мавр  из Асамора, который, видимо, был рабом Дорантеса. Именно ему в пред- стояло сыграть весьма необычную и значительную роль.

            Кабеса де Вака, или "Коровья голова", солдат, искатель  приключе- ний, был первым, кто во время восьмилетнего путешествия  (с  1528 по 1536 г.) пересек южную часть североамериканского континента  с востока на запад. Позднее мавр Эстебанико, товарищ Кабесы де  Ва- ка по этому путешествию, вместе со священником Маркосом из  Ниссы достигли места, откуда открывался вид на сказочные "семь  городов Сиболы".

            Они были в отчаянии, но приняли  вызов  судьбы. С  самого  начала выяснилось, что де Вака был прирожденным руководителем.  Но  куда же следовало ему вести своих товарищей по несчастью? Они наверня- ка покончили бы с собой либо, изголодавшись и  лишившись  надежды на помощь, просто легли бы  на  землю,  чтобы  умереть,  если  бы только знали, что их одиссее  суждено  продлиться  восемь  долгих лет. И разве тогда хоть как-то могло повлиять на их чувства  даже предположение о том, что после этих восьми лет на их долю  отчас- ти выпадет слава первых европейцев, которым удалось пересечь  се- вероамериканский континент от Флориды до Калифорнии?

            Этапы проделанного ими пути могут быть восстановлены лишь  в  са- мых общих чертах.  Предпринимались  многочисленные  попытки  вос- произвести маршрут путешествия на карте (мы  приводим  здесь  два примера). Однако сделать это с полной достоверностью  никогда  не удавалось, поскольку ландшафты, подобные  тем,  описание  которых оставил де Вака, встречаются во многих местах,  а  расстояния  он почти всегда определял такой крайне неопределенной мерой, как про за день путь. Банделье, который в  восьмидесятых  годах  прошлого столетия прошел по следам де Ваки в тех местах, не раз  категори- чески заявлял: "Я докажу, что Кабеса де Вака и его  спутники  ник что они не принесли с собой в Новую  Испанию  никаких  конкретных сведений об индейцах пуэбло, обитавших на этой территории" 5.

            Им сразу же пришлось соприкоснуться с индейскими племенами, часть которых была настроена дружественно, а другая - враждебно. У раз- личных племен, придерживавшихся самых различных обычаев  и  гово- ривших на самых различных языках, они  обнаружили  вместо  золота лишь отчаянную нищету. Четверых путников использовали в  качестве рабов. Ударами палок их заставляли выполнять самую грязную и  тя- желую работу. А некоторые индейцы развлекались тем, что  выщипыва волосы из их бород. Единственным средством  общения  с  туземцами для них являлся язык знаков (им редко приходилось оставаться дол- гое время в одном и том же племени). Все четверо,  особенно  мавр настолько, что  получили  возможность  обмениваться  с  индейцами сообщениями. Их судьба беспрестанно менялась. Рабы, подвергавшие- ся наказаниям в одном племени (однажды  они  принадлежали  семье, все они становились друзьями в соседнем. Их постоянно мучили  го- лод и мысли о бегстве, бегстве назад - к  испанской  цивилизации. Дичь попадалась редко. Не будучи ни опытными охотниками,  ни  ис- кус в постоянной зависимости то от своих хозяев, то от своих дру- зей. На протяжении многих месяцев им  приходилось  питаться  лишь корнями растений, земляными червями, пауками, улитками. Не раз он покрывались язвами, в которых копошились мухи, тряслись  в  лихо- радке, которую приносили с собой мириады москитов. Но самым  тяж- ким испытанием было то, что чаще всего они были разделены друг  с один из них надолго пропадал в поисках пищи,  второго  неожиданно дарили другому племени в качестве раба. И чудо  состояло  в  том, что вопреки всему они вновь оказывались вместе.  Однажды  Доранте вестей в течение десяти месяцев. Кастильо и мавр тоже потерялись. Затем сначала эта троица встретилась вновь, а потом  наконец  на- шелся и де Вака. Это произошло уже где-то вдалеке от Техаса  в  1 нет никакой возможности передать радость встречи этих едва  живых существ. Особенно невероятным представляется то, что в них ни  на мгновенье не угасала искра надежды, уверенность во встрече с этой цели все дальше и дальше сквозь джунгли и пустыни.

            Индейцы голодали. Когда голод становился невыносимым, их  поддер- живала (а вместе с ними наших четырех путников) лишь одна  надеж- да на близкий урожай кактусовых  груш  -  сытных  плодов  кактуса опунции. Затем наступило "время полных животов". Плоды были пита- тельны. Их можно было сушить и  хранить  долгое  время.  Четверым скитальцам было ясно: только после того как поспеют груши,  а  их тела нальются новыми силами, они смогут думать  об  осуществлении готовившегося побега на Запад.

            Именно в это время произошли два важных  события.  Если  одно  из них, хотя и временно, облегчило им жизнь,  то  другое  фактически обеспечило возвращение к цивилизации.

            Первое из этих событий состояло в том, что де Баке  удалось  убе- дить членов одного из дружественных племен в полезности торговли, примитивной меновой торговли с другими племенами. Ему  сопутство- вал успех. Он стал уважаемым человеком и впервые получил  возмож- ность свободного передвижения. Вот его собственные слова:

            "Мои запасы состояли в основном из морских раковин,  сердцевидных ракушек и створок раковин, применяемых ими для срезки  напоминаю- щих бобы плодов, которые они используют в  качестве  лекарства  и как украшение во время праздников и танцев. Они  ценят  их  очень высоко наряду с жемчужными раковинами и некоторыми другими  пред- метами. Эти предметы я относил в глубь страны и  приносил  оттуда полученные в обмен шкуры и красную охру, которой  они  разрисовы- ваю себе лица и красят волосы. Я приносил также кремни, клейкови- ну и твердый камыш,  необходимые  для  изготовления  наконечников стрел, кисти из оленьей шерсти, которые они окрашивают в  красный ц нравился. Меня не заставляли ничего делать, и я больше  не  был рабом" 6.

            Во время одной из таких торговых вылазок он вновь  обнаружил  До- рантеса, который был в то время рабом. Находясь теперь в  племени индейцев мариамов, они наметили на  сезон  созревания  кактусовых груш план нового побега. К этому моменту они  находились  в  пути уже шесть лет. Друзья договорились встретиться под покровом  ночи вне лагеря. Но Кастильо не явился. В последнюю минуту его  отпра- вили в племя лампадос. Трое остальных подстерегли  перекочевывавш на другое место племя и сумели предупредить Кастильо, который  на следующую ночь пробрался к ним.

            И вот теперь-то и началось самое большое из чудес, которыми  соп- ровождались эти восьмилетние мучения.

            Еще в предшествующие годы в различных местах случалось так,  что, когда они начинали рассказывать индейцам о великом  и  всемогущем белом боге, те скромно предлагали в ответ доказать  это  могущес- тво, вылечив их больных соплеменников. Совсем не простая  задача, если иметь в виду, что ни один из четверых не имел  ни  малейшего представления о медицине. Их знания уступали даже  тем,  которыми располагали местные знахари, разбиравшиеся  в  лечебных  свойства трав. В безвыходном положении нашим путешественникам  не  остава- лось иного выхода, кроме молитвы. И они во  всю  размахивали  над больными индейцами крестом, попутно делая им искусственное  дыха- ние. Вака, вновь и вновь помогал им.

            Однажды они добрались до индейцев племени чававаров, которые слы- шали, что три белых и один чернокожий были великими  врачевателя- ми. Среди членов этого племени было особенно велико число  людей, страдавших по непонятным причинам от ужасных головных  болей.  Де Вака осенил их крестом, и "индейцы тут же почувствовали себя  из- лечившимися". Сегодня не только католическая церковь,  опирающая- ся на тысячелетнюю традицию, но и современная психиатрия знают  о возможности "излечения  верой".  Церковь  приписывает  такой  ре- зультат влиянию всевышнего, богородицы или святых, а  современная наука усматривает причину в вере пациентов в чудо.

            Как бы то ни было, но де Вака вновь и вновь говорит о своей  вере во всевышнего, снова и снова возносит слова благодарности  всемо- гущему. Однако и ему, по-видимому, становилось жутко (поэтому  он и стремился сохранять смирение), когда, например,  полный  отчая- ния, он стоял у изголовья больного, который на протяжении  многих дней не поднимался с постели и которому он не мог  помочь  ничем, кроме крестного знамения. Они между тем заметили, что  такая  про производила особенно  сильное  впечатление,  если  сопровождалась длительными торжественными церемониями. Де  Вака  прибег  к  этой уловке и на этот раз: обреченный поднялся на следующий день  здо- ровы

            Отныне в них стали видеть  людей,  наделенных  сверхъестественной силой. С новой отчаянной ситуацией де Вака  столкнулся,  когда  к нему принесли раненого, в груди которого глубоко  засел  наконеч- ник стрелы. Де Ваке пришлось сделать  свою  первую  хирургическую операцию. Каменным ножом он рассек рану, удалил из  нее  наконеч- ник стрелы и зашил грудь пациента оленьими жилами.

            Было ясно, что их судьба висит на волоске. Лечение не могло всег- да быть успешным. И именно такого момента поджидали снедаемые за- вистью и недоброжелательством индейские знахари.

            Вместе с тем молва об испанских чудотворцах распространялась  все шире и шире. От одного племени к другому их провожали с  почестя- ми. Наконец они попали в более богатые области, где  возделывался маис. Там неожиданно они получили много дичи. Когда они  захотели возвратить часть принесенного мяса, которую были не  в  состоянии съесть сами, это вызвало негодование и тревогу у индейцев -  ведь посланная им дичь являлась не платой за  труды,  а  жертвой,  кот нельзя было отвергать! Теперь им лишь изредка приходилось испыты- вать голод и нищету. Достигнув гор Сьерра-Мадре, они  столкнулись там с народом, "который на протяжении четырех месяцев в  году  не соломы, а поскольку мы оказались там как раз в  это  время  года, нам тоже пришлось питаться соломой" 7.

            Чем дальше они продвигались на Запад, тем больше их слава  приоб- ретала мистическую окраску. Их уже называли  "детьми  неба".  Еще семьдесят лет спустя хронисты сообщали, что им приходилось  стал- киваться среди племен, через территорию которых проходили  четве- ро наших путников, с христианскими представлениями  о  всемогущем белом боге.

            На восьмом году путешествия в одном из племен, расположившемся на берегу реки, им сообщили о других белых людях. Отзывы не содержа- ли ничего хорошего. Сначала они не поверили сообщению, подумав об ошибке, поскольку их путь казался им дорогой в безвозвратную веч- ность. Но тут они нашли два куска обработанного железа  -  испан- ского железа. Затем им удалось узнать, что  неподалеку  находился лагерь испанских кавалеристов. Это  случилось  в  середине  марта 1536 г. у Рио-де-Потатлан в Синалоа.

            Капитан Диего де Алькарас и его люди удивленно и с явным  недове- рием пристально разглядывали четыре удивительных, одетых в оленьи шкуры существа, с дико торчащими бородами. "Они стояли и в  тече- ние некоторого времени  насквозь  пронизывали  меня  пристальными взглядами в таком замешательстве, что никто из  них  не  окликнул меня и не подошел ближе, чтобы задать нам вопросы" 8.

            Алькарас - злобный и грубый солдат, занимался ловлей рабов.  Ког- да он увидел одиннадцать индейцев, сопровождавших де Ваку, он тут же попытался схватить их. Он не знал, что собственный  эскорт  де Ваки, незадолго перед тем отпущенный  им  назад,  насчитывал  600 воинов. Де Вака оказал решительное сопротивление и немедленно от- правил своих индейцев подальше. Алькарас всерьез подумывал о том, не следует ли ему немедленно заковать в цепи этих  четверых  люде которые в возбуждении на протяжении битого часа подробнейшим  об- разом пытались рассказать ему  о  перипетиях  своих  восьмилетних странствий, начало которым положил провал экспедиции Нарваэса.  И н в высшей степени вероятным, что это были  просто-напросто  нес- частные дезертиры, сочинявшие всякие небылицы?

            Однако ближайший губернатор, до  которого  они  добрались,  думал иначе. В город, служивший  ему  резиденцией,  их  препроводили  с большими почестями. Путь четырех друзей до  Мехико  был  сплошным триумфальным шествием. Они были страшно расстроены, что не  могли дополнить свое новое обмундирование тяжелыми испанскими сапогами. Их вконец стоптанные ноги не выносили никакой иной  обуви,  кроме индейских мокасин. В конце пути их приветствовал вице-король  Ва- ка должен был вновь и вновь рассказывать о нищете и нужде, повсе- местно царивших среди северных индейцев,  о  безотрадной  дикости тамошних земель, о бесконечных размерах континента. Ему и его  сп Ибо о том, что больше всего от него хотели услышать -  о  сказоч- ной стране Эльдорадо, - де Вака не мог ничего сообщить.

            Первое описание североамериканского бизона принадлежит Кабесе  де Ваке. Вероятно, это первое изображение бизона. Оно было опублико- вано в Риме в 1651 г. Ф. Эрнандесом.

            В 1542 г. в Саморе увидело свет первое издание его путевых  заме- ток, коротко названных "Реласьон[14]". Доклад о путешествии  про- тяженностью 5000 миль отмечен такой достоверностью, как  ни  один из испанских документов того времени. Вместе с  тем  нарисованная им картина привела в замешательство немало людей,  главным  обра- зом из числа тех, кто все еще продолжал верить в существование на Севере могучей империи, и в частности "семи городов  Сиболы",  кт себе однобокое, примитивное представление об индейцах как о през- ренных существах, в которых не было почти ничего человеческого.

            Нарисованный де Вакой мир  бесконечно  разнообразен. Его  феноме- нальная память зафиксировала мельчайшие детали. Он  интересовался буквально всем. Это был прирожденный исследователь,  путешествен- ник и этнограф. Снова и снова сообщает он  об  обычаях,  религии, редких обрядах индейцев, об их общественном устройстве,  взглядах и представлениях, одежде и даже рецептах их кушаний. Ему  принад- лежит первое сделанное европейцем описание североамериканского  б который являлся для индейцев точно так же, как и для  первых  бе- лых поселенцев, важнейшим животным североамериканских  прерий.  В действительности де Ваке довелось видеть всего лишь трех  бизонов на Юг.

            "По всей стране встречается много оленей, пернатой дичи и  других зверей, которых я перечислил раньше. Здесь можно встретить  также коров. Я видел их трижды и пробовал их мясо. Величиной они  напо- минают испанских коров, рога у них короткие, как у  мавританского скота, волосы же очень длинные и напоминают хорошую шерсть. Неко- торые из них коричневой, другие - черной масти. По моему  мнению, их мясо лучше н к тому же его намного больше, чем у нашего скота.

            Из небольших шкур индейцы делают покрывала, а из крупных - башма- ки и щиты. Эти коровы приходят с Севера через далеко лежащие зем- ли и добираются до побережья Флориды. Их можно встретить по  всей стране на расстоянии четырехсот лиг[15] (около 2000 км). Для  лю- дей, живущих вдоль участков территории, по которым  пролегает  их путь, в частности для жителей долин, их мясо служит основным  ис- точником существования" 9.

            Первые индейцы, которых ему довелось встретить еще во времена по- хода во Флориду, были искусные воины: высокие,  сильные,  провор- ные, они были вооружены огромными луками. Де Вака  сообщает,  что однажды стрела, выпущенная из такого лука, вонзилась  в  находив- шийся рядом с ним древесный пень  на  23  см.  Однако  позже  ему встречались племена низкорослых индейцев, имевших самое примитив- ное оружие - людей каменного века.  Самым  удивительным  являлось много их языков. Племена, жившие рядом, могли понимать друг  дру- га лишь с помощью языка жестов. Со свойственной ему  правдивостью он отмечает, говоря об этих жалких созданиях: "Даже  в  тех  слу- чаях, когда они были совсем  маленького  роста,  наш  собственный страх превращал их в великанов".

            Де Вака приводит названия племен: чорруки, догены, мендп-ка,  ке- вены, гуайконы, куотоки, камолы, мариамы, игуасы, атайи, акубады, ававары и т. д. Он воспроизводит  их  по  звучанию.  Но  остается неясным, являлись ли приведенные названия теми, которыми  называ- ли себя сами эти народы, или же они были даны им другими племена- ми? Насколько названия были искажены его слухом?  От  большинства упомянутых племен до современных антропологов не  дошло  никакого следа. Тем важнее то, что оставил де Вака. Он сообщает  о  распу- щенности брачных нравов - жен обменивали, покупали или  похищали. В случае бесплодия их немедленно сбывали с рук (лук  со  стрелами ценой за женщину). У мариамов брак внутри  рода  был  немыслимым. Вопреки более поздним сообщениям, превозносившим полное воздержа- ние индейцев от алкоголя, они перепивались водкой,  приготовленно себя разными снадобьями. Всякое имущество подвергалось разграбле- нию. Кража, даже совершенная у друзей,  считалась  самым  обычным делом. Больных просто бросали в пути.  Следует  подчеркнуть,  что всего лишь частных наблюдений, которые ни в коем случае  не  дают оснований для более широких обобщений.

            Встречались им и другие племена: тарахумары, тепецаны, тепехуаны, нио, зоэ, а также опатэс, пользовавшиеся  отравленными  стрелами, от которых предстояло  погибнуть  еще  немалому  числу  испанцев. Однако ни разу им не повстречалось то, чего  так  жаждали  испан- ские завоеватели: богатство. Лишь несколько раз им  довелось  ви- деть изумруды (весьма вероятно, что это были обыкновенные малахи- ты) и немного бирюзы, о которых не стоило вести речь. Правда, при п через Рио-Пекос они наткнулись на пару жалких пуэбло. Вместе  с тем повсюду им приходилось слышать о том, что на Севере  действи- тельно должны были находиться города, гигантские пуэбло, населен- ные множеством людей, полные золота и серебра. Вновь и вновь  на- ши путники сталкивались с такого рода слухами. И то, что де  Вака в своей "Реляции", а до  этого  в  докладе  вице-королю,  говорит только о слухах и никогда - о свидетельствах очевидцев, не  меша- ло испанцам верить в желаемое. Высказывались  многочисленные  по- дозрения и домыслы относительно того, что он скрывал  то,  о  чем знал в действительности и, по всей видимости, укрыл где-то добытые

            Альвар Нуньес Кабеса де Вака положил конец всем этим слухам и по- дозрениям, возвратившись в Испанию в свой родной город  Херес  де ла Фронтера. Затем он перебрался в Севилью. Но даже там  на  него продолжали смотреть с благоговением как на  обладателя  несметных богатств. Король вспомнил о нем еще раз, когда подыскивал  добро- совестного правителя для района Рио-де-ла-Плата в Южной  Америке. Де Вака согласился. Это была неудачная экспедиция. Его опутали Он даже попал под суд, но был оправдан. В 1557 г.  де  Вака  умер  в Испании. Дорантес и Кастильо остались в Мексике. Оба женились  на богатых вдовах, и время их смерти неизвестно.

            Из  четверых  остался  лишь  один - мавр  Эстебанико. Именно  ему судьба уготовила еще раз необычное приключение, а  вместе  с  ним краткий триумф и трагическую смерть. Мавру предстояло стать  пер- вым, кто действительно увидел "семь городов Сиболы".

            Вице-король в Мехико дон Антонио де Мендоса задумал  организовать очередную экспедицию. Вероятно, ее должен был возглавить  Корона- до. Но после сообщений де Ваки Мендоса решил предварительно  про- вести тщательное исследование местности, прежде чем снарядить до- рогостоящую экспедицию. Для этого он  избрал  высокопоставленного францисканского монаха отца Мар-коса из Ниссы, который  до  этого вместе с Писарро участвовал в покорении страны  инков.  Во  время похода он собственными глазами видел, на что  способна  испанская солдатня. Он присутствовал при убийстве правителя инков Атауальпы и, не испытывая при этом ни малейших сомнений, благословлял уб

            Выбор священника вместо военного объяснялся тремя особыми  причи- нами, которые были четко названы первым серьезным  исследователем этой эпохи Адольфом Банделье:

            - во-первых, монах обходился вице-королю гораздо дешевле, чем лю- бой военный;

            - во-вторых, в отличие от военных, склонных к мародерству и преу- величению, священник больше привержен истине.

            И наконец, крест монаха особенно в тех областях, куда еще не сту- пала нога испанского солдата, зачастую производил большее впечат- ление и убеждал гораздо сильнее, чем меч!

            А разве мог Маркое выбрать для экспедиции лучшего, более  опытно- го проводника, чем мавр Эстебанико, который отлично  знал  негос- теприимную страну, был одинаково хорошо знаком с ее населением, и с воинственными и с миролюбивыми индейскими племенами, и как ник- то владел языком жестов. Здесь уместно сделать несколько  замеча- ний по поводу этого знаменитого языка жестов, который так превоз- носили и которому отводили такую значительную роль  авторы  поздн романов из жизни индейцев. Разумеется, мы  знаем  очень  мало  об уровне развития, которого он достиг во времена испанцев,  и  ров- ным счетом ничего о том, каков был  этот  уровень  на  протяжении многи столетий. Но мы знаем ту исключительную роль, которую пред- стояло позже сыграть этому языку в качестве универсального  сред- ства общения, сделавшего возможным все более широкое  распростра- нение торговых связей между теперь уже ездившими верхом  индейца- ми.  Так,  согласно  сообщению  крупного    специалиста-психолога Вильгельма Вундта, индейцы могли передать жестами следующую слож- ную фразу: "Белые солдаты, которыми командовал офицер  в  высоком чине с ничтожным умом, взяли в плен индейцев мескалеро" 10.

            Возможно, что мавр был рабом Дорантеса. Однако во время  одиссеи, которую пришлось пережить четверке, значение имели  лишь  челове- ческие качества. Участники путешествия не только относились к не- му, как к равному. Более того, в нем видели друга. Теперь же вне- запно па долю мавра выпала еще более значительная роль. Он  встал во главе отряда, который во многом полностью зависел от  него.  И ото, несомненно,  вскружило  Эсте-банико  голову.  Его  природная склонность к внешней театральности превзошла всякую  меру.  Желая выделиться своим внешним видом, мавр украшал себя яркими  лентами и шарфами, втыкал в волосы пестрые перья. Ему особенно  нравилось металлическими пластинками и бубенчиками, производившими при  ма- лейшем движении невообразимый шум. В таком виде он сновал взад  и вперед перед небольшой экспедицией. Не приходится сомневаться,  с его появлением вновь оживала слава мавра как одного  из  величай- ших врачевателей, за несколько лет до этого творивших в тех  мес- тах чудеса. На членов других племен никогда не виданный ими  чер- ны одеянии производил соответствующее впечатление. Было бы в выс- шей степени интересным знать, что все-таки думали индейцы? Досто- верно известно лишь одно обстоятельство, сыгравшее  роковую  роль производил потрясающее впечатление на женскую  половину  местного населения, представительницы  которой  добровольно  следовали  за ним. Спустя короткое время после начала экспедиции он  располагал время как представители некоторых племен взирали на это с  полным безразличием, другие заявляли о своих правах. С самого начала это приводило к определенным недоразумениям. Естественно, что б  чис- ле других была защита нравственности, с большим неодобрением  от- носился к такому легкомыслию своего "проводника".

            Но им  редко  приходилось  бывать  вместе. Эстебанико  возглавлял авангард. Он первым сообщал индейцам счастливую весть о  прибытии великого белого человека, посланного к ним  могущественным  белым королем и всемогущим белым богом с бесконечной благодатью  и  лю- бовью, которые не снились туземцам, объявлял о необходимости бес- прекословного повиновения посланцу бога и короля.  Мавр  позвани- вал своими бубенчиками, раздавал подарки и добивался успеха. Пов- сю индейцы помогали ему сооружать на пути экспедиции  хижины  для привала, заполненные всевозможной снедью, в  которых  неторопливо следовавший за авангардом священник мог быть с почетом принят.

            Об этом походе 1539 г., как и о самом отце Маркосе, история  дол- го не могла вынести четкого мнения. Несомненно,  соблюдая  приказ вице-короля, он пришел в страну не как завоеватель, не с мечом  в руках, а как исследователь, но с крестом, который  не  в  меньшей мере, чем меч, жаждал завоеваний.

            Однако его сообщение  о  путешествии,  так  называемое  "Дес-куб- римьенто" ("Открытие") полно противоречий, особенно  по  главному вопросу. Больше, чем кто-либо другой, это обстоятельство  подчер- кивал летописец позднейшего похода,  предпринятого  Коронадо  дон Педро де Кастаньеда. Он утверждал, что  брат  Маркое  был  лживым трусом, который в действительности никогда не приближался к Сибо- ле ближе, чем на 162 мили. Характерно, что такой  серьезный  уче- ный, как Банделье, который в прошлом столетии провел, несомненно, самое глубокое из всех исследование источников, полностью  встает па сторону Маркоса:

            "На протяжении более чем трех столетий  характер  этого  человека обрисовывался на редкость неверно. Его действия и поступки извра- щались. Его слова толковались превратно. В  результате  сложилось положение, при котором почти все, что так или иначе было  связано с историей первых открытий на североамериканском Юго-Западе,  по- лучало совершенно неверное толкование. Я намерен следовать путем, существование которого впервые было указано в 1881 г. мистеро Ф. X. Кашингом, искавшим и нашедшим среди индейцев зуньи правду о примечательном путешествии брата Маркоса. Это тот же путь,  кото- рый позже в 1885-1886 гг. мне удалось наметить в  результате  ис- следования документов: воссоздание с максимально  доступной  точ- ностью истории первого путешествия в Сиболу на  основе  имеющихся письменных и устных свидетельств, печатных книг  и  манускриптов, географических и этнографических данных" 11.

            Как говорилось выше, Эстебанико входил в состав авангарда, в  ко- торый тем временем вливались все новые и новые группы индейцев  и среди них очень много женщин. Весьма вероятно, что вскоре по чис- лу людей авангард намного превзошел состав свиты самого  Маркоса. Как бы то ни было, в обоих отрядах появлялось все больше и больше индейцев, которые сообщали о больших городах, лежавших на Севере, и обитавших там богатых племенах. Эти рассказы звучали так убеди- тельно, что Маркое договорился с Эстебанико о следующем:

            "Пройти 50-60 лиг (250-300 км) в северном  направлении. Выяснить, не повстречается ли там что-нибудь значительное, не лежит ли  там богатая и густонаселенная страна. Если же он обнаружит там что-то подобное или услышит об этом, то должен будет задержаться и пере- дать мне через кого-нибудь из индейцев соответствующее сообщение. Таким сообщением должен служить белый деревянный крест. Если  от- крытие будет среднего значения, он пошлет крест  длиной  в  пядь. Если оно будет очень важным, ему следует дослать крест  длиной  в две пяди. Если же по своему значению оно превзойдет открытие  Но- вой Испании, он пошлет мне большой крест" 12.

            Мавр исполнил свой основной долг. Он заботился, чтобы связь  меж- ду ним и Маркосом не прерывалась. Но расстояние между обоими  от- рядами постоянно увеличивалось. Энтузиазм, с которым рвалась впе- ред первая группа, окрылял  вторую.  Новости,  одна  фантастичнее другой, громоздились друг на друга. Словно  удар  грома  поразило группу Маркоса неожиданное появление индейца, который торжествую- ще размахивал огромным крестом! Как звучал уговор? Что должен был означать самый большой крест? Разве он не  должен  был  означать, что масштабы открытия превосходят открытие  Новой  Испании?  Что, следовательно, вновь открытые города по величине превосходят Ме

            Индеец и появившиеся вскоре  воины  сопровождавшего  его  эскорта сообщили на этот раз о таких чудесах, по  поводу  которых  Маркое пишет:

            ":я отказываюсь в них верить до тех пор, пока не увижу  все  соб- ственными глазами или не получу дальнейших подтверждений". Но по- чему он продолжает сомневаться? Ведь, по его словам, "Сибола  бы- ла здесь так же хорошо известна, как Мехико в Новой  Испании  или Куско в Перу. Они описывали форму домов,  расположение  деревень, улиц и площадей так, как это могли делать только люди, которые  в них часто бывали и приобретали там для себя  предметы  роскоши  и первой необходимости, которыми владели жители" 13.

            Даже последняя новость о том, что им еще предстояло проделать че- рез пустыню путь протяженностью в пятнадцать  дневных  переходов, больше не пугала. Между тем мавр явно  потерял  рассудок.  Вместо того чтобы при виде вожделенной страны остановиться и ждать  Мар- коса, который, если верить его сообщению,  приближался  преиспол- ненный достоинства со всеми возможными предосторожностями, черно- кожий явно отдался во власть одного желания - стать  самому  пер- воо "семи городов"! Как вдруг при встрече с одним из  новых  пле- мен его трескотня и шарлатанство, сопровождавшиеся нелепым  прип- лясыванием, неожиданно не только не возымели желаемого  действия, но Жители первого же крупного селения -  пуэбло,  которое  первым увидел не белый, а чернокожий человек, схватились за оружие!

            Выбившийся из сил, окровавленный индеец доставил известие об этом находившемуся далеко позади Маркосу.

            Еще со времен Софокла известен древний литературный прием:  сооб- щение о трагическом событии передается аудитории устами  вестника в скупых и суровых словах. Наполненная экзальтацией фраза  содер- жит сообщение лишь о самом событии, взятом в чистом виде. Впечат- ление может быть еще больше усилено невнятностью речи. Ведь, сог- ласно правилам искусства, слушателей должны потрясать не  пережи- вания рассказчика, а то, о чем он говорит.

            Теперь, пожалуй, уже ничто не в силах передать нам ни мук, ни от- чаяния, ни страха смерти, наверняка овладевших людьми,  собравши- мися вокруг Маркоса, когда они услышали скупое сообщение окровав- ленного индейца, которому довелось быть очевидцем первого  триум- фа и последнего часа незабвенного Эстебанико. Маркое  воспроизво- дит его слова:

            "Он рассказал мне, что Эстебанико за день до того, как  они  дос- тигли Сиболы, послал туда в соответствии с обычаем свою флягу  из тыквы, чтобы сообщить жителям города, в каком качестве он  к  ним прибыл. Фляга была украшена несколькими шнурами с  бубенчиками  и двумя перьями, одно из которых было белым, а  другое  -  красным. Когда посланные им люди подошли к Сиболе и передали флягу челове- ку, которого тамошний властитель наделил правом отдавать  приказы взял ее в руки. Но, заметив бубенцы, он в гневе с  силой  швырнул ее на землю и велел посланцам немедленно покинуть город. Он объя- вил им также, что запрещает входить в город, ибо  знает,  что  за случае неповиновения они будут  убиты.  Посланцы  возвратились  к Эстебанико и сообщили, что произошло. Однако он сказал,  что  это ровным счетом ничего не значит, поскольку не раз те,  с  кем  ему при тоже поначалу проявляли гнев и злобу,  но  потом  всякий  раз принимали его с радушием. Так он продолжал свой путь до тех  пор, пока не достиг Сиболы. Там он встретил людей, которые  преградили в большом доме, расположенном вне города. Они отобрали все  вещи, которые он вез с собой для обмена: бирюзу и другие предметы,  по- лученные у индейцев во время путешествия. В этом  доме  он  прове его людям не дали ни есть, ни пить. На утро индеец (который сооб- щил нам об этом) почувствовал сильную жажду и, крадучись, выбрал- ся из дома, чтобы напиться воды из протекавшей поблизости  речки. как Эстебанико пытался бежать, преследуемый жителями,  убивавшими его спутников. Когда индеец увидел все это, он  спрятался  и  по- полз вдоль упомянутой речки. Наконец ему удалось ее пересечь и  п 14. Дальнейшие сообщения  очевидцев  полностью  подтвердили  этот факт массовой резни. Бесстрашный мавр был убит. Лишь  двум  ране- ным удалось дотащиться до Маркоса. Жители Сиболы  перебили  около тр и наглухо закрыли границу даже для торговли между  самими  ин- дейцами.

            Это сообщение полностью соответствует действительности. Год спус- тя один из офицеров Коронадо, расспрашивая местных  жителей,  уз- нал от них точно такие же подробности. Как установил Френк X. Ка- шинг, сказание об этом событии  сохранялось  у  индейцев  племени зуньи вплоть до XIX в. Согласно одному из сообщений, тело Эстеба- нико было разрублено на множество кусков. Эти  куски  были  затем разосланы в другие пуэбло как доказательство,  что  мавр  являлся простым смертным и был убит.

            Индейцы,  сопровождавшие  Маркоса,  хотели  бежать. Маркое  сумел удержать при себе нескольких человек, разделив между членами  от- ряда все свое имущество. Он продолжал двигаться вперед, все  вре- мя вперед до тех пор, пока двое из сохранивших ему  верность  ин- дейцев не привели Маркоса к месту, с которого он мог увидеть  Си- болу!

            Наконец перед ним лежал город, о котором мечтало  столько  испан- цев. Он долго смотрел на него. Затем соорудил  каменный  крест  и осмелился объявить всю простиравшуюся перед ним страну  -  пуэбло Сибола, Тотонтеак, Акус и Марата, за которыми должны были  лежать еще более крупные поселения, - владением испанской короны, дав ей название "Новое королевство святого Франциска".  После  этого  он решил возвратиться домой. Весьма разумное решение! "Иногда ме ох- ватывало искушение направиться в город, ибо я знал, что  не  рис- кую ничем, кроме собственной жизни. А эту жизнь именно в тот  са- мый день, когда мы отправились в путь, я посвятил господу. Но мен порожден размером опасности, а также сознанием того, что  в  слу- чае моей смерти некому будет поведать миру об этой стране" 15.

            Но боже милостивый, что за "сведения" привез он с собой! Человек, которого так превозносит цитировавшийся нами выше поборник  исти- ны Банделье, несомненно, должен был находиться не в своем  уме  в тот момент, когда он бросил первый взгляд на Сиболу  (на  "страну зуньи", расположенную, как мы об этом знаем теперь,  в  верховьях протекающей через Нью-Мексико реки Зуньи, на группу  пуэбло,  яв- лявшихся, вне всякого сомнения,  теми  "семью  городами  Сиболы", сведения о которых были безмерно преувеличены молвой и фантазией, грезами и мечтами). Если даже попытаться оставить в стороне  вла- девшее им глубокое волнение, если знать, насколько бывает  пораже когда он неожиданно заметит вдруг вдали на фоне сверкающего  сол- нца одну из призрачных многоэтажных построек, напоминающих  серо- ватые пчелиные соты с ячейками, которые образуют пуэбло, даже  ес сколько же жителей мог вмещать в себя такой город-гора, то даже и в этом случае остается совершенно  непостижимым,  как  мог  осме- литься брат Маркое направить вице-королю следующее послание:

            "Вместе с моими индейцами и переводчиками я продолжал путь до тех пор, пока мы не приблизились к месту, с которого можно видеть Си- болу. Она занимает равнину, лежащую на склоне круглого холма. Как населенный пункт Сибола оставляет хорошее впечатление. Это  самое крупное из всех поселений, которые мне приходилось видеть  в  тех краях. Как рассказывали мне индейцы, все дома  построены  там  из камня. Они расположены ярусами и имеют плоские  крыши.  Насколько можно было разглядеть с высоты, откуда я вел наблюдение,  поселе- ние это превосходит по величине город Мехико". И он подчеркивает: ": согласно моему мнению, это самое крупное и лучшее  из  всех  п открыты когда-либо в прошлом" 16. Совершенно безрассудное заявле- ние о пуэбло племени зупьи в устах человека,  который  прибыл  из города Мехико, где в то время, около 1540 г., возможно, и  насчи- ты поселенцев. Но вместе с тем там проживало огромное  число  ин- дейцев. II что особенно важно, именно  там  находились  развалины огромных ацтекских дворцов и храмов, равных которым,  как  мы,  к сож читателю, нет больше нигде во всей Северной Америке.

            Однако этот насквозь лживый доклад привел к завоеванию  нынешнего "Юго-Запада" Соединенных Штатов.  Коронадо,  которому  предстояло стать здесь самым знаменитым из завоевателей, взялся за оружие, а вслед за ним  потянулось  множество  других.  Свита  завоевателей включала в себя немало доброжелательно  настроенных  священников, но также и писцов, нотариусов, судей  и  палачей.  Лишь  140  лет спустя народ зуньи смог вновь еще раз подняться на борьбу  против испа ига.

            Завоеватели передавали эстафету друг другу.  Сегодня  они  сража- лись в одном отряде, назавтра вставали во главе  собственных  эк- спедиций, прокладывавших путь следующим за ними:

            Кортес - Нарваэсу Нарваэс - де Ваке Де Вака - Эстебаюгко  Эстеба- нико - брату Маркосу Маркое - Коронадо.

            И действительно, мог ли Франсиско Васкес де Коронадо  найти  себе лучшего проводника, чем Маркое, когда в феврале 1540  г.  он  был направлен вице-королем во главе отряда, состоявшего из 250  всад- ников, 70 пехотинцев и многих сотен индейцев, гнавших стада  раз- личного скота на новое, на этот раз настоящее завоевание  сказоч- ной Сиболы?

            Разумеется, история завоевания будет неполной, если в ней не упо- мянуть имен Эрнандо де Сото и многих других, которые прошли вслед за ним, все глубже исследуя страну и все жестче подчиняя  ее  ис- панскому владычеству с помощью меча и креста. Тем не менее мы на- мерены придерживаться избранного нами пути - двигаться по  следам первых индейцев Северной Америки. Поэтому мы ограничимся упомина- нием в качестве последнего завоевателя Коронадо, который разр ме- чом покровы тайны, так долго скрывавшей правду  о  "семи  городах Сиболы". Еще и сегодня на Юго-Западе США можно встретить его сле- ды. Он или кто-то из его подчиненных пересек  территорию  Аризоны вплоть до Канзаса и впервые увидел чудо Большого  Каньона  (Гран- д-Каньона), это величайшее из чудес Земли, которое  он  воспринял лишь как досадное препятствие на пути продвижения к Северу.

            Однако вернемся к Сиболе. Поход с самого начала был полон разоча- рований. "Все двигались радостно, но по самому обычному пути. Тем не менее он требовал от  солдат  огромных  усилий,  поскольку  им пришлось сразу же убедиться, что действительность оказалась  пря- мо противоположной рассказам преподобного отца" 17. Лошади  гибли от истощения. Среди индейцев и негров появились первые дезертиры. Когда в середине июня 1540 г. они достигли последнего перед Сибо- лой участка пустыни, все были  настолько  измучены  голодом,  что один из испанцев, два негра и даже некоторые индейцы начали  есть ядовитые растения, в результате чего погибли.

            Как только они преодолели самые тяжелые участки пути, к ним  яви- лись первые посланцы из Сиболы. Состоялся обмен  знаками  дружбы. Но Коронадо не верил в это. Он выслал вперед группу  разведчиков. Ей предстояло выяснить, не приготовлена ли где-нибудь для них за- падня. И командир отряда действительно обнаружил "одно  ничем  не примечательное место на нашем пути, где нам мог быть нанесен  тя- желый урон, и, не мешкая, тотчас же закрепился там со  своими  со 18. Предчувствие не обмануло его. Ночью  внезапно,  словно  тени, появились индейцы, чтобы захлопнуть западню. Увидев, что  опозда- ли, они тем не менее бросились на испанцев, "как мужественные люд нападение, не потеряв ни одного человека. Предупрежденный об этом Коронадо  решил  без  промедления  захватить  Сиболу,   поскольку больше, чем золото, его отряду необходимо было продовольствие.

            На следующее утро с лежавшей невдалеке возвышенности они  смотре- ли на Сиболу!

            Они увидели напоминавший пчелиные соты сероватый комплекс  домов, на террасах и лестницах которого суетились индейцы. На  парламен- тёров и переводчиков, громко объявивших  о  переходе  города  под власть короля, посыпался град стрел. И Коронадо пошел  в  лобовую атаку.

            Еще в поле на испанцев напало значительно  превосходившее  их  по численности войско индейцев. И здесь снова повторился  столь  ха- рактерный для времен завоевания феномен. Горстка людей, воодушев- ленных совершенно необъяснимой верой в правоту своего дела  и  не менее загадочной уверенностью в собственной непобедимости и пото- му сражавшихся как дьяволы, обращала в бегство  буквально  тысячи индейцев. Оставляя за собой сотни убитых, они нередко  не  теряли при этом даже полдюжины солдат. Индейцы бежали в "город".  Однако они не сдались. Взобравшись по лестницам на террасы, они  осыпали нападающих градом стрел и  камней.  Коронадо  приказал  штурмоват атакующих. В сверкавших золотом  доспехах  он  представлял  собой превосходную мишень. Камни дважды сбивали его на землю. Много раз они задевали его. Одна из стрел попала ему в ногу. Но Сибола, это Вот каковы были первые впечатления до полусмерти измотанных и по- луголодных испанцев: "Там мы нашли то, что было  для  нас  дороже золота и серебра: много маиса, бобов и кур. Эти  куры  были  круп Испании. Нам удалось найти также соль, которая была белее и  луч- ше любой соли, которую мне когда-либо приходилось видеть" 19.

            Наконец их глазам предстала правда о Сиболе. Здесь не было  могу- щественного царя, и ни золото, ни драгоценные камни не  обрамляли входов. Индейцы ели прямо с земли, а вовсе не с золотых  блюд.  В едких выражениях докладывает об этом Коронадо вице-королю не  без намека на ложные сообщения брата Маркоса. Стало ясно, что  Сибола - это собирательное название группы  поселений  индейцев  племени зуньи. Имело ли смысл двигаться дальше? Коронадо не был  бы  кон- кистадором, если бы хоть на минуту заколебался!

            В числе многих других пуэбло, захваченных  либо  самим  Коронадо, либо его людьми, было одно,  имеющее  для  нас  особое  значение. Именно здесь, естественно много десятилетий спустя, провела  пер- вую пробу сил тогда еще совсем юная американская археология.

            В этом крупном пуэбло, которое позже стали  именовать  Пекос,  их пригласил к себе  дружественно  настроенный  старейшина  племени. Этот старейшина вопреки обычаю носил роскошные усы, а потому сра- зу же получил от испанцев кличку "капитан Биготес", что  означало "капитан Усы".

            Капитан Эрнандо де Альварадо с двадцатью солдатами  отправился  в разведку. Несколько дней спустя они сделали из ряда  вон  выходя- щее открытие. Альварадо и его солдаты натолкнулись на  руины  ка- ких-то зданий, "которые занимали очень  большую  площадь  и  были полностью разрушены, хотя значительная часть  стены  еще  стояла. Стена была высотой в шесть человеческих ростов, сложена из  хоро- шо отесанных камней, имела башни и сточные желоба, подобно  домам в Кастилии"20.

            Причудливо украшенный древний глиняный  сосуд  из  пуэбло  Акома, штат Нью-Мексико.

            Немного дальше они наткнулись на новые руины  с  фундаментами  из гранитных блоков, а затем на "город" Акому, неприступно возвышав- шийся на скале, к которому имелся один-единственный подход.  Бла- годаря посредничеству усатого главы племени испанцев приняли  ра- душно и пригласили осмотреть город. Спустя три дня  они  достигли легендарной реки Рио-Гранде с многочисленными селениями, располо- женными по обоим берегам.

            Альварадо немедленно отправил туда кресты в знак дружбы и  сделал это недаром, поскольку первая же предпринятая разведка  позволила установить, что в лежавшей перед ними долине Рио-Гранде  располо- жено около семи десятков поселений. Капитан немедленно дал  знать Коронадо: страна плодородна, богата маисом, бобами и дынями и го- раздо больше, чем Сибола, подходит для зимовки армии. Тем  време- нем "капитан Усы" устремился дальше. Они пересекли  горы,  получи позже наименование пика святого Франциска (самые высокие  горы  в Нью-Мексико, которые освобождаются от снегового покрова и  то  на некоторое время лишь летом). В сердце гор  они  наконец  достигли Пекос.

            Этот "город" производил гораздо более  сильное  впечатление,  чем все, что встречались им раньше. Вот его первое описание,  которое дает летописец экспедиции Коронадо Кастаньеда:

            "Кикуйе представляет собой город. В нем насчитывается  около  500 воинов, которые держат в страхе всю страну. Он стоит на  скале  и имеет форму четырехугольника. В центре четырехугольника  располо- жен большой двор или площадь, где содержатся  "печи"  (печи,  или эстуарес, - испанское обозначение кив. Это слово из языка  индей- цев хопи служит для обозначения по преимуществу  круглых  помеще- ний, имевших поддерживавшуюся балками крышу, в которой  сооружал- ся вход). Все дома одинаковы н имеют по четыре этажа.  По  крышам домов можно обежать весь город, и никто, ни  с  одной  улицы,  не сможет этому помешать. Существуют коридоры, которые опоясывают пе пройти в любую часть города. Коридоры выступают вперед ярусами, и за ними могут укрываться воины. Внизу дома не имеют дверей. Широ- ко используются лестницы, которые можно втягивать наверх. Т  рас- положенных с внутренней стороны города. Двери  домов  открываются напротив коридоров соответствующих этажей, и  эти  коридоры,  как было сказано, служат улицами. Дома, имеющие выходы в сторону  дол теми, выходы которых ведут во внутренний двор, и во  время  войны жители пользуются этими внутренними дверями. Город опоясан  невы- сокой каменной стеной. Внутри города имеется родник,  из  которог очень гордятся тем, что никто не в  состоянии  овладеть  городом, тогда как сами они могут по своему усмотрению покорить любую  де- ревню" 21.

            Вместо того  чтобы  продолжать  двигаться  вслед  за  экспедиция- ми - одной из самых бессмысленных среди них была та, что отправи- лась на поиски новой таинственной страны золота, называвшейся Ки- вира, - мы хотели бы познакомить читателей с первыми  достоверны- ми сообщениями об этих "первых  американцах"  (название,  которое без долгих колебаний им дали испанцы,  нисколько  не  задумываясь над тем, сколь длинной была история, лежавшая за спиной индейцев, пуэбло). Хотелось бы сразу подчеркнуть: это была совершенно опре- деленная ступень развития цивилизации  на  совершенно  конкретной части территории Северной Америки к моменту появления там испа  О том, как глубоко уходили в прошлое корни этой  "цивилизации",  мы узнаем несколько позже.

            Слово "пуэбло" испанского происхождения. Оно означает народ,  го- род, поселение, деревню. На Юго-Западе Северной Америки,  особен- но в Аризоне и Нью-Мексико, это  слово  использовалось  испанцами специально для обозначения многоэтажных, по большей части  соору- жавшихся из адобов (адоб - высушенный на солнце кирпич, приготов- ленный из глины, смешанной с соломой или травой) построек  индей- ских поселений. В этом значении оно применялось независимо от  то ли речь об укрепленных "замках",  возвышавшихся  на  бесчисленных "месас" (плоскогорьях), или же о поселках свободно, без каких-ли- бо укреплений, разбросанных по всей долине, подобно  обычным  дер сегодня называть эти селения "замками" или "деревнями", входит  в компетенцию социологов, поскольку разница состоит в уровне  орга- низации этих обществ. Придерживаясь такого подхода, не  только  м пуэбло "городами", а большинство других, ничем не примечательных, - деревнями.

            Со времен испанского завоевания вплоть до  XIX  столетия  включи- тельно речь шла обычно об "индейцах пуэбло" так, будто бы это бы- ло одно-единое племя или определенный народ. В  действительности, как мы теперь знаем, обитатели пуэбло принадлежали к резко  отли- чавшимся одно от другого племенам, говорили  на  самых  различных языках и имели различную историю. Тем не менее  им  была  присуща одна общая черта. Все они являлись земледельцами,  перешагнувшими через доисторическую ступень развития,  на  которой  господствуют охота п собирательство в чистом виде. Зачастую совершенно по-раз- ному построенные пуэбло также имели нечто общее. В  их  архитекту наполовину под землей кивы. Эти помещения использовались для  са- мых различных целей. Вход туда женщинам был строго-настрого  зап- рещен. Кивы служили местом собраний, заседаний совета, местом отп использовались как школьные классы для подростков и были  окруже- ны очарованием тайны, в которую посвящались только мужчины.

            "В отличие от Новой Испании здешние племена не имеют вождей и уп- равляются советом старейшин", - писал Кастаньеда. "Они имеют свя- щенников, которые читают им молитвы и которых они  называют  "на- пас". Это почитаемые люди. Рано  утром,  когда  восходит  солнце, священники поднимаются на самую высокую крышу города и  обращают- ся оттуда, подобно общественным глашатаям, к  жителям  деревни  с проповедью. В это вреди селение полностью затихает, все люди  са- дятс рядами и слушают. Священники учат их, как  следует  жить.  Я думаю, что они налагают  определенные  запреты,  которые  следует соблюдать жителям, поскольку среди них не  наблюдается  ни  пьян- ства, ни оргий, ни кровавых жертв. Они не употребляют в пищу  че- ловеческого мяса, не крадут и очень трудолюбивы!" 22

            Важно отметить, что каждое пуэбло представляло собой своего  рода самостоятельную "республику". Торговля между различными  племена- ми осуществлялась редко, причина тому - почти  полное  отсутствие предметов для обмена, пожалуй, за исключением  почитавшейся  свя- щенной бирюзы, которая в отдельных местах  встречалась  в  значи- тельно больших количествах, чем в других.

            Женщины во многом играли доминирующую  роль. Родству  по  женской линии придавалось особое значение. Существовали также "колдуньи", внушавшие страх. Бытовало поверье, будто "колдуньям"  и  могущес- твенным знахарям подвластны стихии.

             Их религия, обожествлявшая природу и в которой особое место отво- дилось солнцу, наиболее ярко проявлялась в танцах. Эти танцы,  не претерпевшие до наших дней почти никаких  изменений,  может  уви- деть современный турист. Правда, и сегодня  существуют  отдельные пуэбло, где ритуальные танцы исполняются под покровом тайны, и  в случае навязчивости вам могут разбить кинокамеры. Это танцы  сол- нца, зреющего маиса, дождя, исполняемые в живописных пестрых мас- ках, имеющих символическое значение* под  аккомпанемент  флейт  и барабанов. Сегодня эти маски турист может встретить в виде  кукол "качина". Он может даже приобрести  их  копии,  изготовленные  на процветало искусство живописи песком, которому обычно учили  жре- цы (последние следы искусства, являвшегося когда-то  единственным в мире, - изображения многоцветных фигур на земле с помощью  раз- ли муки).

            Их плетеные и расписные гончарные изделия достигали высокой  сте- пени совершенства. Многие из тогдашних  образцов,  которые  дове- лось увидеть испанцам, бесследно исчезли. Многие  сохранились  до сегодняшнего дня, многие смешались с теми, что принесли  с  собой миссионеры.

            Земледелие не являлось их единственным занятием. Разумеется,  они занимались и охотой - на оленей, медведей, бизонов, пум и  мелкую дичь. Рыба чаще всего почиталась священной и потому не употребля- лась в пищу.

            Удивительно, что они не обладали такой же высокой культурой ирри- гации, которой отличались некоторые жившие до них  племена,  хотя каждая капля воды была драгоценностью, а любая засуха могла обер- нуться катастрофой. Когда сегодня смотришь, например,  на  раска- ленные солнцем добела гигантские руины пуэбло Бонито, то почти не находишь объяснения тому, как здесь могли выжить люди. Единствен- ным объяснением служит простейшее предположение, что  в  те  врем были другие геолого-климатические условия.

            При этом их поля были удалены от пуэбло на много километров - об- стоятельство, которого испанцы в то время никак но могли понять п которое между тем объясняется довольно  просто:  для  них  важнее всего была безопасность жилищ. Поэтому они и закладывали пуэбло в стратегически наиболее выгодных пунктах.

            Испанцы находили одежду индейцев весьма целесообразной. Мужчины и женщины носили гетры и мокасины из дубленой  оленьей  кожи.  Муж- ской костюм состоял из туники и штанов, женский - из тканого пок- рывала, перебрасывавшегося через правое плечо п пропущенного  под левым, которое поддерживалось широким шарфом. Зимой  их  защищали шкуры, сшитые иаподобие плаща, а также одежды  из  хлопчатобумаж- ной ткани, которую ткали и мужчины и женщины, что очень  поражало испанцев.

            Мужчины подстригали волосы спереди и скрепляли их наверху  с  по- мощью ленты, женщины же разделяли волосы пробором.  Представители обоих полов любили украшения. Самым  ценным  сокровищем  являлась бирюза, зачастую очень крупных размеров, но редко без примеси,  а также гирлянды просверленных ракушек, которые носили в ушах и  на шее.

            Количество подобных сведений с течением времени постепенно увели- чивалось особенно благодаря миссионерам, и испанцы были  уверены, что хорошо знают "своих индейцев пуэбло". На протяжении  140  лет испанцы были полностью убеждены, что уже ничто не сможет  поколе- бать их власть и созданную ими утонченную систему угнетения,  так называемую систему "энкомьенда",  представлявшую  собой  одну  из наиболее жестоких форм феодальной эксплуатации. Как вдруг  дотоле молча страдавшие племена неожиданно  подняли  восстание,  равного которому ни по размаху, ни по ожесточенности борьбы, пожалуй,  не знает история североамериканских индейцев. Это  произошло  в  168 бесспорно, выдающегося лекаря по имени Попе  индейцы  взялись  за оружие. Объединившись между собой, они сначала вырезали  аванпос- ты испанцев, затем смяли их  гарнизоны,  стоявшие  в  укрепленных пунк ненавистных завоевателей. Более двух с половиной тысяч  зах- ватчиков индейцы безостановочно гнали вплоть до самого Мехико!

            Возмездие испанцев было страшным. Однако им  потребовалось  более десяти лет, чтобы восстановить среди индейцев пуэбло прежний  по- рядок.

            Вот что пишет по поводу периода испанского владычества  современ- ный историк А. Гроув Дей в книге "Поход Коронадо": "Такому  само- бытному народу испанские завоеватели не  могли  предложить  почти ничего  существенного  из  достижений  материальной  и   духовной культуры, что могло бы оказать на него "циви-лизирующее"  воздей- ствие. Правда, они завезли в страну большое число ранее  неизвес- тных там животных, особенно лошадь и овцу (индейцы знали  из  до- машних ж и птиц только собаку и индюка). Но обмен между красноко- жим и белым человеком никогда не был равноценным. В  каждом  слу- чае индеец пуэбло всегда давал больше, чем получал.  Его  переда- вавшиеся из поколения  в  поколение  знания,  высокое  профессио- нальное искусство, которого он достиг в различных  ремеслах,  его приобретенное горьким опытом умение  выжить  стали  неотъемлемыми составными частями американского наследия. Например,  его  манера стро создала целый архитектурный стиль, в котором в наши дни чер- пает вдохновение архитектура западных штатов  Америки.  Индейская культура и индейский образ жизни пустили одинаково глубокие  кор- ни в землях, по которым прошли солдаты Коронадо. И сегодня  любой гость американского Юго-Запада еще  может  видеть  представителей этой стойкой расы, живущих точно так, как жили они за четыре сто- летия до наших дней в момент появ тения Коронадо, в  те  времена, белый человек впервые прошептал волшебное название Сиболы:"

            Так продолжалось вплоть до XIX столетия, до того  времени,  когда ученые - антропологи и археологи - впервые обратили  внимание  на пуэбло и обнаружили, что жители этих глиняных небоскребов не  бы- ли первыми американцами и что задолго до них здесь жили и исчеза- ли целые народы.

            3. ГИМН ЮГО-ЗАПАДУ - ОТ БАНДЕЛЬЕ ДО КИДДЕРА

"В один  августовский день 1888 г. в разгар обычной для Нью-Мексико песчаной бури,  ко- торая швыряла прямо в лицо гальку величиной с горох, в мой  уеди- ненный лагерь у Лос-Аламос забрел крепкий, до  черноты  загорелый лет. После шестидесятимильного  перехода,  который  ему  пришлось проделать пешком, возвращаясь от индейцев зуньи, он весь был пок- рыт пылью, но вовсе не выглядел усталым. После полудня стало  яс- но феноменальной памятью, с какой я никогда не встречался. Снача- ла меня раздражала эта механическая  память,  которая  не  только подсказывала мне основные моменты, но и тут же подкрепляла свои с источник. Например: "Поликарпио говорил мне  об  этом  23  ноября 1881 г. в Чочити" 1".

            Так рассказывает Чарлз Ф. Луммис об Адольфе Ф. Банделье, с  кото- рым они были друзьями долгие годы. Многие тысячи миль прошли  они вместе по американскому Юго-Западу. "Вдвоем  мы  бродили  там  во всех направлениях, разбивали лагеря, голодали, мерзли, учились  и были счастливы: Не было приличных дорог. Мы не имели никакой  фи- нансовой поддержки, никаких средств  передвижения.  Однажды  Бан- делье удалось нанять лошадь. Проехав верхом две мили,  он  вынуж- ден остальные тридцать вести ее на поводу. Так пешком  мы  упорно продвигались вперед - я с большим фотоаппаратом и стеклянными фо- топластинками в рюкзаке, с тяжелым штативом под мышкой, он -  уве барометром, инструментами для различных измерений и школьным ран- цем. Этот ранец был заполнен микроскопическими  заметками,  кото- рые он тщательно и точно делал каждую ночь у лагерного костра.  О когда мне приходилось сидеть над ним и его драгоценными  бумагами с насквозь пропитанным водой фотографическим покрывалом.  Мы  ка- рабкались по утесам, перебирались через бездонные  каньоны,  ледя пески, не имея ни одеял, ни плащей, ни  другого  снаряжения.  Вся наша провизия состояла из нескольких плиток сладкого  шоколада  и мешочка жареного маиса. Постелью нам служила голая  земля.  Когда или другое укрытие от ветра и дождя, мы считали, что все в поряд- ке. Если не удавалось - ночевали в чистом поле: Банделье  не  был атлетом. Его нельзя было даже назвать мускулистым: Он  умел  лади наблюдать его в обществе президентов и дипломатов, ирландских ра- бочих и мексиканских батраков, индейцев и  писателей,  ученых  и* представителей "общества". Без всяких усилий в течение часа он с

             Банделье с одинаковой легкостью изъяснялся по-английски, по-фран- цузски, по-испански и по-немецки. С такой же легкостью  он  гово- рил на диалектах и языках индейцев.  Когда  он  прибыл  в  Ислету (Ныо-Мексико), то знал всего три слова из языка тигуа. Через  де- сять дней он начал понимать язык и в любой обстановке мог  объяс- ниться так, чтобы его поняли. Материал, полученный им как  иссле- дователем и как другом у многих индейцев, был огромен. У него быв трудности с публикацией работ. Однажды я нашел вложенное в  книгу Банделье "Контрибьюшн" (я получил ее неразрезанной из  библиотеки штата Нью-Йорк и таким образом оказался первым и единственн  пять лет) отпечатанное на машинке письмо. В этом письме президент Аме- риканского археологического института  просил  о  пожертвованиях, поскольку только опи могли обеспечить Банделье дальнейшее продо в данный момент не  в  состоянии  обеспечить  за  счет  собственных средств дальнейшую поддержку: требуется округленно тысяча  долла- ров"). Имя Банделье было едва известно на востоке страны. И  нес- мот все же благодарен ему - одному из своих первых исследователей.

            Если бы ценность памятника определялась его  размерами,  то  Бан- делье удостоился одного из самых величественных: территория  пло- щадью 109 км2 в штате Нью-Мексико носит его имя. Миллионы  турис- тов пересекают сегодня из конца в конец открытый им  мир  пуэбло, пересекают Национальный заповедник имени Банделье.

            Североамериканский Юго-Запад - это отнюдь не обозначение одной из сторон света, а территории, прекраснее которой для многих нет  не только в Северной Америке, но и в целом мире.

            Юго-Запад - это вся Аризона и  весь  штат  Нью-Мексико,  половина штатов Юта и Колорадо. Это часть Невады и Калифорнии  на  западе, штатов Канзас и Техас - на востоке. Но в основном это четыре шта- та, которые группируются вокруг "Фор Корнере" ("Четырех углов") - единственной географической точки Северной Америки, где  сходятся границы четырех штатов. Этот ареал больше территории Франции, ФРГ и Австрии, вместе взятых. Сюда следует добавить также  Дани  Гол- ландию, Бельгию и Люксембург.

            При описании тамошнего ландшафта постоянно приходится иметь  дело с величайшими географическими достопримечательностями. Для  этого подходят лишь совершенно  необычные  эпитеты,  причем  заметим  - только в превосходной степени. Там расположена подавляющая  своим однообразием самая сухая в мире пустыня. Там же  находится  самый глубокий в мире разлом земной коры - знаменитый Гранд-Каньон глу- биной 1800 м, на каменных стенах которого читается история Земли. Там высятся горы, чьи снежные вершины служат ориентиром  путнику, находящемуся в самом отдаленном уголке пустыни  (только  Колорадо имеет десятки вершин, достигающих четырех тысяч метров). Там  на- ше время ежегодно поглощающая свои жертвы. В этой долине находит- ся самая низкая точка западного полушария, лежащая на 87  м  ниже уровня моря. Там вздымается "Петрифайд форист"  ("Окаменевший  ле стволов, чей возраст исчисляется миллионами лет, где словно  зас- тыла вечность. Там протекают самые бурные  реки  Хила,  Колорадо, Рно-Гранде, Пекос, названия которых будят воспоминания  о  роман- тич Запада. Заметим, кстати, что на берегу реки Пекос, в одном из пуэбло племени мескалеро-апачей родился, по преданию,  Винниту  - благороднейший из индейцев.

            На Юго-Западе расположены также древнейшие "города" Северной Аме- рики. Древнейшие с двух точек зрения: самые первые поселения  бе- лых - испанцев и самые ранние поселения наиболее древних  красно- кожих обитателей. В данном случае "краснокожий" представляет  со- бой довольно спорное определение. Испанцы называли их "хенте  Ко- лорадо", что значит просто "цветные люди" в противоположность бе- лым европейцам, которые, как и индейцы на севере, имеют более  св кожу, чем на юге. Но поскольку "Колорадо" означает  также  "крас- ный", на свет появилось название "краснокожие". Это название  бы- ло, во всяком случае, не более ошибочным, чем "индейцы", ибо  Ко- лу людей, кроме европейцев, принимали за индийцев.

            Юго-Запад, которому так и не пришлось стать  Эльдорадо - "Страной Золота", которую  искали  обуреваемые  жаждой  сокровищ  испанцы, превратился в подлинную золотую  страну  для  археологов.  Именно здесь отыскались следы древнейших амерпканцев - тех  самых,  вок- руг пещер которых еще бродили мамонт, верблюд,  гигантский  лени- вец, а также вымершие к настоящему времени буйволы и лошади  поз- днеледникового времени[16]. На протяжении последних десяти  тысяч ле в Америке больше не появлялись ни лошадь, ни верблюд.  Мустан- ги, верхом на которых индейцы племен сиу  и  апачей  носились  по прериям, были потомками лошадей, сбежавших от испанцев и  размно- жившихся с невероятной быстротой. Во время Гражданской войны  бы- ла предпринята попытка завезти сюда верблюдов,  но  она  заверши- лась полным провалом.

            Удивительно, что эта совершенно дикая,  прекрасная,  величествен- ная страна не обрела своего великого поэта. Новеллы Вилла  Катера передают в определенной мере блеск испанских  времен,  однако  не дают цельного представления. Многие, начиная от Зейн Грея и  кон- чая индустрией Голливуда, превратили ее  в  объект  эрзацкультуры ("китч"). Невозможно передать словами суровую красоту этих безот- радных пустынь, раскинувшихся на Юге, этих до безумия  раскаленны скал, прелесть этих нередко покрытых лесами плоских гор, которые, подобно островам или гигантским кораблям в море, возвышаются  над окружающими их сверкающими песками; величие Скалистых гор,  змее, до самого Юга;  зияющие  глубины  каньонов,  которые  приковывают взгляд к древнейшим пластам земли.

            "Пустыня живет". Здесь нет никакого  недоразумения.  Это  доказал нам Уолт Дисней своим лучшим фильмом. Бродивший здесь древний че- ловек знал это лучше нас, ибо он жил за счет  пустыни.  Тот,  кто считает, будто пустыня молчит, никогда не бывал  там.  Она  поет, она шелестит, она шепчет. Даже грациозная ящерица,  не  говоря  о ядовитом гиламонстре[17], пробегая по краю скалы, скатывает  вниз множество песчинок. Ветер проносится под арками причудливых  мос- тов, сложенных из скал, словно сквозь арфы. Пума оглашает  окрес- тности своим ревом, а в темноте синей ночи воет койот.

            Сверкающий ковер крохотных цветов пустыни быстро блекнет, но  ос- тается зелень сотни островов плоских гор - "месас" - и горных ра- йонов. Двести видов кактусов, самых сухих и самых сладких,  пере- ливаются двумястами красок. Однако растительный  мир  по  яркости намного уступает царству минералов. Он представляет  собой  всего лишь намек на творчество в сравнении с древним миром камня. "Рас- крашенная пустыня" - так называется один из районов - палитра  бо Эти скалы, подобно хамелеонам, в течение дня двенадцать  раз  ме- няют свой цвет. Бархатистый, темно-синий, как ночь, тон  тенистых долин сочетается здесь с режущим мандариново-желтым  и  вызывающи цветом раскаленных скал.

            Двенадцать тысяч лет назад в этом мире по следам живших тогда ги- гантских животных двигался древний охотник со  своим  атлатлем  - гениально придуманной копьеметалкой. Под тем же самым солнцем, на фоне тех же самых красок возвращались в  свои  дома-пещеры,  рыли землянки, строили первые пуэбло и древний собиратель кореньев,  и древний земледелец, и первый вязальщик корзин. Здесь рыскали  ис- панцы в поисках сокровищ, которых им так и не  удалось  отыскать. преодолевая огромные трудности, твердо вставали на ноги  пионеры. И сегодня население Юго-Запада едва превосходит три миллиона.  Мы не знаем, сколько людей обитало в этих краях за десять тысяч  бы- ло намного меньше. Именно здесь в наши дни располагаются крупней- шие из последних резерваций краснокожих, прежде  всего  навахо  и хопи.

            И именно здесь Банделье начал археологическое исследование Запад- ной Америки.

            Банделье не был ни первым, ни единственным, кто взялся за это де- ло. За первыми испанцами непрерывно стали прибывать  новые  коло- нисты. Миссионерам удалось собрать воедино  огромный  фольклорный материал, часть которого еще и сегодня, не получив должной  оцен- ки, пылится в архивах Севильи. В XIX в. многочисленные военные  и разведывательные экспедиции пересекали этот край с востока на за- пад, не говоря о бесчисленных отважных путешественниках-одиноч  и охотниках. Некоторые из них имели склонность к литературной  дея- тельности. Например, американцы Френсис Паркман  и  Кларенс  Кинг или писавшие на немецком языке путешественники Фридрих  Герштекер пастор Карл Постль, который под именем Чарлза Силлзфилда публико- вал рассказы о "диком" Западе. Оба они имели большее значение для Европы, чем для Америки, несмотря на то, что Постль был зано г. одним из американских биографов. В 50-е годы здесь уже  появи- лись первые железнодорожные инженеры-топографы. К 1863 г.  леген- дарный Кит Карсон, именем которого была названа  дюжина  городов, "умиротворил" отдаленный район племени навахо. В 1869 г.  однору- кий ветеран, этнолог и геолог майор Джон Уэсли Пауэлл  отправился в сопровождении девяти человек на четырех лодках в полное приклю- чений путешествие, целью которого было исследование реки Колор  и Гранд-Каньона. Он потерял трех человек и две  лодки,  но  научные результаты экспедиции, в том числе первые археологические  наход- ки, были ошеломляющими 2.

            В 1876-1877 гг. некий Е. А. Барбор впервые сделал  обстоятельное, снабженное иллюстрациями описание древней индейской керамики.

            В связи с исследованиями, продолжавшимися почти до  самого  конца XIX в., заинтересованному читателю  следует  запомнить  следующие имена: это опять-таки Д. У. Пауэлл - большой друг индейцев,  пер- вый директор Этнологического бюро в Вашингтоне, который с 1879 г. издавал свои знаменитые пространные объемистые "Эньюэл  рипортс". ("Ежегодные отчеты"). Это,  далее,  Уильям  X.  Холмс,  Вашингтон Метьюз, Виктор и Космос Минделевы, Дж. Уолтер Фыокс.  Особое  мес среди них занимают Ричард Уэзерилл и его  братья  -  обыкновенные скотоводы, полную приключений историю открытия которыми Меса-Вер- де мы подробнее расскажем отдельно.

            Совершенно необычным человеком был также Френк Гамильтон  Кашинг. Обладая с самого раннего детства слабым здоровьем (оп  родился  в 1857 г. в штате Нью-Йорк и весил при рождении всего полтора  фун- та!), Кашинг тем не менее созрел очень рано. Уже в семнадцать лет он опубликовал свою первую статью об индейском фольклоре. В двад- цать два года он отправился под командой полковника Джеймса  Сти- венсона к индейцам зупьи, где, по  предположениям  испанцев,  нах сказочная Сибола. Пока экспедиция продолжала  свой  путь,  Кашинг оставался среди них в течение четырех с половиной  лет!  Он  стал членом племени, носил индейское платье, питался исключительно пи- ще и досуг. Уже год спустя он говорил на их языке п  получил  имя Те-на-тса-ли, что значит "Целебный  Цветок".  Смысловое  значение этого имени может быть передано как "растущий в  отдаленных  гора Однако цель Капшнга состояла в том, чтобы стать  членом  главного среди многих других тайного совета индейцев - Ордена священнослу- жителей с луком, имевшего двенадцать степеней.

            Мы уже рассказывали о том, как Бапделье, вооруженный  одним  лишь карманным пожом, пешком прошел сквозь страну тогда еще чрезвычай- но опасных апачей (название "апачи", которое они с гордостью вос- приняли от своих противников, означает "враги"). Теперь  же  опыт Кашпнга, который упорно стремился все глубже проникнуть  в  тайны племенной иерархии, наглядно показал, какому риску  он  подвергал себя.

            Когда вопреки строжайшему запрету он попытался принять участие  в священном танце кеа-к'ок-шп, к нему применили силу. Тогда  хилый, но бесстрашный Кашинг выхватил нож, воткнул его в стену и поклял- ся, что любому, кто посмеет поднять на него руку, он отрубит ее и разрежет на куски каждого, кто вновь попытается рвать его книги.

            Мужчины зуньи пришли в замешательство. Воспользовавшись  им,  Ка- шинг в течение нескольких минут  участвовал  в  священном  танце. Однако, придя в себя, индейцы собрали большой  совет  и  объявили Кашиигу, что, согласно местным законам, он должен быть сброшен  в пропасть. Выдвигались и другие предложения в том же роде.  Кашинг спасся благодаря тому, что сумел внушить индейцам ужас перед воз- можной местью со стороны Великого Отца, находящегося в Вашинг Бо- лее того, он добился, что в конце  концов  индейцы  объявили  его ки-хе, то есть другом.

            Ему приходилось часто возвращаться на  восток  США,  для  лечения своих многочисленных недугов. Тем не менее он возглавил  экспеди- цию, которую финансировала богатая филантропка из штата  Массачу- сетс Мери Хеменвей, поэтому экспедиция, в которой принимал  учас- тие и Банделье, получила название  "Юго-западная  археологическая экспедиция Хеменвей". Однако Кашинг снова заболел и экспедиция не смогла добиться значительных успехов. Здесь,  видимо,  сыграло  и то, что Кашинг был по специальности этнологом, а не археологом, в особенности же то, что он "не был  организатором",  как  замечает будущий издатель его книги об индейцах зуньи, Де Голье 3.

            Но Де Голье превозносит другие качества Кашинга. "Он  был  проро- ком, поэтом, гением, склонным к драматизации и питавшим  слабость к рекламе".

            Мы говорили, что Юго-Запад так и не обрел своего великого  поэта. А ведь Кашпнгу, который, как этнолог, был склонен  к  пространным описаниям, удавались картины, не лишенные поэзии. Такие картины в наше время доступны, пожалуй, только  литератору-публицисту,  за- нявшемуся, подобно Джозефу Буду Крутчу, популяризацией естествен- ных наук4.

            Вот что пишет, например, Кашинг о стране зуньи:

            "Солнце опустилось за холм, преобразив его в  силуэт  пирамиды  с острыми зубцами, над которым, словно корона, сиял  лучами  искря- щийся нимб. Призрачная вечерняя заря  прорвалась  сквозь  разрывы облаков. Она окрасила в карминный и золотистый тона словно подер- нутые туманом голубоватые очертания островов. Ее отблески устрем- лялись вверх  постепенно,  расширяющимися  полосами  пламенеющего света так, будто хотели в высоте неба повторить угасший свет  сол лучей".

            Или вот как описывает Кашинг открывшийся ему вид одного из  пуэб- ло. Этот вид и сегодня, почти сто  лет  спустя,  можно  наблюдать точно таким же, если, конечно, не  уступить  тщеславному  желанию направиться туда на автомобиле.

             "Шлейф дыма, словно вырывавшийся из недр тысяч огнедышащих крате- ров, стелился над этим  мнимым  вулканом.  Подхваченный  вечерним ветром, он уносился прочь, образуя бесчисленные кольца  и  волны. Поначалу я не понял, что этот холм, такой неестественный и  в  то же время живописный, в действительности представлял собой скопле- ние человеческих жилищ. Я понял это лишь тогда, когда заметил  на верхней террасе движущиеся маленькие черные и  красные  пятна.  И даже после этого он продолжал мне  казаться  небольшим  островом, составленным из постепенно уменьшающихся,  поставленных  одна  на другую плоских гор (месас). Возвышаясь над песчаным  морем,  этот ос в соперничество с расположенными вокруг плоскими горами,  соз- данными самой природой".

            В противоположность Кашингу исследования Банделье были в  большей мере направлены на выяснение взаимосвязи между  цивилизациями.  В те времена это значило начинать исследования с выяснения последо- вательности развития культур. Банделье отчетливо видел "напласто- вания". В Пекосе в течение года он  пытался  делать  сравнения  с мексиканской архитектурой Ушмаля до тех пор, пока Дж.  У.  Пауэлл не посоветовал ему "оставить всякие попытки искать черты  сходств различных цивилизаций". Странный совет. В самом деле, почему Бан- делье не должен был к этому стремиться? Он обмерил развалины  Пе- коса с такой точностью, которую ни до, Ни после  него  никому  не языками, он впервые перевел и прокомментировал  старые  испанские источники, причем с такой тщательностью и  критическим  подходом, что сделало возможным дальнейшее их использование в научных целя

            Во многих отношениях Банделье был удивительным человеком. Он  ро- дился в 1840 г. в Берне в семье офицера. О его матери  друг  Бан- делье Луммис утверждал в посвященном ему некрологе: государствен- ной тайной является то, что по материнской линии в его венах  те- чет царская кровь ?. Во всяком случае, достоверно  известно,  что она была русской аристократкой. После ряда скитаний семья  переб- ралась в Америку. И там осела в Хайленде (штат  Иллинойс).  Здесь Банделье получил среднее образование. Затем он недолго  учился  в Швейцарии. До сих пор остается неясным,  что  изучал  он  в  этой стране: геологию или правоведение? Возвратившись в Хайленд,  Бан- дел лямку конторского служащего. Именно в это время  он  усиленно занялся самообразованием. Как выяснилось позже, его занятия охва- тывали такой широкий круг дисциплин, что даже  сегодня  невозможн то время и в такой глухой провинции ему удавалось доставать необ- ходимую литературу. Здесь же завязалась оказавшая огромное  влия- ние на судьбу Банделье как ученого его переписка  с  известнейшим того времени Льюисом Генри Морганом. Следует сказать,  что  глав- ный труд Моргана, носивший программный характер - "Древнее общес- тво, или Исследование о путях человеческого прогресса от  дикости который увидел свет в 1877 г., не только обеспечил  автору  миро- вую известность, но и оказал глубокое влияние на материалистичес- кую философию марксизма, в частности на работу Фридриха  Энгельса собственности и государства[18]".

            Прозябавший в провинциальной глуши Банделье видел в старшем  кол- леге духовного отца. Поначалу он  полностью  подпал  под  влияние теории Моргана об общественной структуре индейских народов,  хотя его собственные исследования нередко противоречили ей.  Необходи- мо иметь в виду, что Морган пользовался  непререкаемым  авторите- том не только как теоретик. Он долго жил среди индейцев и в  1847 г. был усыновлен членами племени сенека под именем  Та-йа-да-о-ву Банделье так никогда и не смог полностью преодолеть влияние  Мор- гана. Их переписка, впервые опубликованная в  1940  г.,  содержит интереснейшие сведения в этом отношении 6.

            Вместе с тем Банделье шел собственным путем, когда дело  касалось интерпретации его личного опыта и наблюдений, накопленных во вре- мя путешествий. В 1879 г. был основан Американский  археологичес- кий институт. Морган, ставший год  спустя  президентом  Американ- ской ассоциации по развитию науки, обратился 25 октября 1879  го- да к его первому президенту Чарлзу Элиоту Нортону со словами, ко- торые далеко не всегда принимались во  внимание  этим  выдающимся учреждением. "Европейцы, - писал он, - должны были бы быть в  го- раздо большей мере благодарны нам за  проведенные  здесь  работы, чем за аналогичные в Сирии или Греции".

            Благодаря рекомендации Моргана Банделье  предпринял  свое  первое путешествие на Юго-Запад в Нью-Мексико (позже он побывает в  Мек- сике и Южной Америке, но в данный момент нас это  не  интересует) по поручению этого института. Многие годы он провел  в  пустынях, горах, а затем в музеях городов Санта-Фе и  Мехико,  Нью-Йорка  и Вашингтона и привез с собой богатейший материал. Хотя до нас дош- ли в передаче современников его нелестные высказывания о  религии сам он принял католичество, как говорят, по расчету. Ходили  слу- хи, будто до этого в  Нью-Мексико  он  переодевался  священником, чтобы обеспечить себе помощь миссионеров-иезуитов. Однако об этом данных. Напомним, что и "отец европейской археологии" Иоганн Иоа- хим Винкельман сделал точно такой же шаг, чтобы снискать  благос- клонность кардиналов.

            Когда в 1914 г. во время путешествия в Испанию Банделье  скончал- ся в Севилье, журнал "Эль Паласио", выходивший в Санта-Фе, где он работал долгие годы, писал: "Смерть Банделье является невосполни- мой утратой" 7.

            Его научные доклады, заметки, наброскп, наконец,  его  дпев-нпки, записи в которых он с величайшей аккуратностью делал  каждый  ве- чер, каждую ночь своим микроскопическим почерком (их  первый  том был опубликован лишь в 1966 г.), и сегодня представляют собой ве- личайшую ценность для ученого, для любого,  кто  впервые  отправ- ляется в нехоженые районы Юго-Запада, чтобы изучать историю  пер- вых американцев. Однако наибольший интерес для широкого  читателя представляет совершенно иная книга Банделье - его роман.  Даже  в самом полном указателе литературы, содержащем сведения  о  наибо- лее редких основополагающих трудах по археологии Юго-Запада,  лиш этой книги. В наши дни она полностью, притом  совершенно  неспра- ведливо, забыта.

            Вместе с тем это единственное в своем роде уникальное  произведе- ние - роман о древнейших людях, действие которого  развертывается в доисторическую эпоху. Насколько мне удалось  установить,  книга эта не имеет аналогов в серьезной литературе. (Я, естественно, не имею в виду здесь дешевую научно-фантастическую литературу, кото- рая бесцеремонно валит в одну кучу доисторические эпохи и  астро- навтику).

            Джек Лондон, всю жизнь воспевавший романтику приключений, опубли- ковал в 1907 г. роман "До Адама", действие которого целиком  раз- вертывается в доисторические времена и призвано доказать  главным образом непоколебимое убеждение автора в правильности  эволюцион- ной теории. Для этого он находит некий народ, "не знакомый  ни  с оружием, ни с огнем, стоящий на самой низшей ступени развития ре- чи", практически представляющий собой еще  полуобезьян,  находящи "в стадии превращения в человека". Такого народа в Северной  Аме- рике, разумеется, не существовало. Процесс  становления  человека протекал и полностью завершился на других континентах. В 1915  г. к этой теме. В XXI главе своего обвинительного  романа  "Звездные скитания" он заставляет галлюцинирующего заключенного совершить в смирительной рубашке  короткое  путешествие  в  доисторическую  э сравнение с исторически обоснованным трудом Банделье.  Точно  так же, как не идут с ним ни в какое сравнение произведения  австрий- ца А. Т. Зоннлейтнера и датчанина Йоханнеса В. Йенсена. Первый из н юношества. Второй же был настолько опьянен нордическими мифами, что слово "исторический" совершенно неприменимо к его  произведе- ниям.

            В том, что ученый взялся писать  роман,  нет  ничего  необычного. Необычно лишь то, что он избрал в качестве основы  сочиненных  им событий и драматических перипетий свою собственную науку.  Напри- мер, романы английского физика С. П. Сноу ничего общего не имеют с наукой, которой  он  посвятил свою жизнь и которая по характеру своему революционна, тогда  как его искусство остается консервативным. Сноу и многие другие  уче- ные-литераторы жили и продолжают жить  подобно  больным  шизофре- нией в двух измерениях: здесь - ученый, а здесь - художник,  чув- ствующий себя одинаково свободно в обеих ипостасях. Это та  самая раздвоенность, которую Сноу гневно обличал в теории и которой сам он рабски придерживался в жизни.

            Иначе действовал Бапделье. Его роман неразрывно связан с его соб- ственной наукой. Вот что он говорнт в предисловии о своих намере- ниях и творческом методе:

            "Облекая реальные факты в покровы любовной  истории,  я  надеялся сделать возможно  более  доступной  и  понятной  широкой  публике "правду об индейцах пуэбло". Использованные мной  реальные  факты могут быть отнесены к трем группам: географической, этнографичес- кой и археологической. Описания страны  и  ее  природы  полностью соответствуют действительности. Описания обычаев и нравов,  веро- вании и ритуалов основываются на наблюдениях, которые  были  сде- лан мной и другими этнологами, а также  на  объяснениях,  которые давались нам индейцами.  Кроме  того,  было  использовано  значи- тельное число старинных испанских источников, в которых жизнь ин- дейцев какой она была в те далекие времена, до того как ее  изме- нили контакты с европейской цивилизацией. В основу описаний архи- тектуры положены результаты исследований  руин,  сохранившихся  в тех самых местах, где они помещены в романе.

            Сюжет романа является моей собственной находкой. Однако  большин- ство описываемых в нем сцен я наблюдал своими собственными глаза- ми".

            Иными словами, в романе Банделье творчески переработаны результа- ты антропологических, этнологических, социологических, ботаничес- ких, зоологических, географических и исторических исследований  и наблюдений автора, которые он проводил на протяжении  долгих  лет жизни в районах пуэбло.

            Уникальной следует признать попытку автора романа спроецировать в прошлое накопленный им собственный  опыт.  Банделье  был  глубоко уверен, что нравы и обычаи индейцев, которые ему еще удалось зас- тать, в большинстве своем оставались точно такими же,  как  и  за многие сотни лет до появления Колумба в Америке. Например, он был полностью убежден, что заседания могущественного  тайного  общес- тва "Ордена Кошаре", которые описываются в XI главе романа, в  те были точно такими же, как и в 80-е годы прошлого  столетия,  пос- кольку отправление ритуалов у индейцев было подчинено  строжайшей традиции. Когда Банделье превозносит высокий уровень  развития  с можно предположить, что в древние времена она была еще более раз- витой и дифференцированной, поскольку еще  не  испытала  на  себе разлагающего влияния деятельности христианских миссионеров[19]. С влияние действительно имело место, но далеко не в тех  масштабах, на которые претендовали отцы-миссионеры.

            Материал, который Банделье излагает на страницах книги, где  каж- дый научный факт органически вплетается в  тщательно  построенный рассказ, воистину огромен. Так доступно для современного  читате- ля он не излагается ни в одном другом труде.

            Название книги - "Дилайт Мейкерс". Оно трудно поддается переводу. Здесь имеются в виду члены тайного совета, которые  собираются  в большой киве. Слово "дилайт" означает  удовольствие,  радость.  В данном случае  оно  используется  для  обозначения  органического слияния блаженства и радости, иными словами - гармонии. Банделье, несомненно, имел в виду архаический смысл этого слова, которое  в прежние времена имело также активное значение и  применялось  для обозначения благородных порывов души или счастья.

            Несколько слов о чисто литературном  значении  книги. Как  первый литературный опыт автора она заслуживает самой высокой оценки. Ей в равной мере присущи и сильные и слабые черты романов XIX столе- тия. Занимательный сюжет и интригующее переплетение событий  мог- ли быть навеяны творчеством Вальтера Скотта, пристрастие  к  кра- сочным деталям может рассматриваться как результат  влияния  Чар- лза Диккенса. Вместе с тем любые сравнения в конечном счете  ока- зываются бесполезными. Книга - уникальное явление. Она стоит  вне традиционных историко-литературных категорий, представители кото- рых, кстати, до нынешнего дня не посвятили ей ни строчки.

            Для современного читателя книга Банделье подернута дымкой  роман- тики, от которой сам Банделье был весьма далек. Недаром  величай- ший и самый глубокий из немецких романтиков Новалис говорил: "Все приобретает романтический оттенок, будучи отодвинуто вдаль!"  Сам же Банделье решительно отвергал романтизацию. 3 февраля  1885  г. он выступил в Нью-Йоркском историческом обществе  с  докладом  "О романтической школе в американской археологии", в  котором  резко осуждал своих современников-археологов за пристрастие к  романти- ке. Как курьез воспринимается последняя фраза  доклада,  произне- сенная Банделье как раз в то самое время, когда он уже  приступил к чистейшей исторической фантастикой (его книга  впервые  увидела свет в 1890 г., а затем переиздавалась еще дважды, в 1916 и  1918 гг., до того как была полностью  забыта).  "Дни  исторических  ро вспомогательных научных дисциплин достаточно  велик,  чтобы  под- нять американскую историческую науку на такую высоту, на  которой она превратится в критическую и благодаря этому  приносящую  кон- кретн знания".

            Между тем в поход выступило новое поколение ученых. В 1928  г.  в статье "Американского биографического  словаря"  отмечалось:  "Ни один американский археолог не полагался так на  исторические  ис- точники, как Банделье, и ни один американский историк никогда  не проверял так полно, как он, свои исследования с помощью  археоло- гического материала".

            Статья была подписана  инициалами  А. В.  К.  За  ними  скрывался Альфред Винсент Киддер, которому в 1914 г., когда скончался  Бан- делье, было двадцать девять лет. Ему предстояло не только продол- жить дело Банделье,  но  и  заложить  научные  основы  археологии Юго-Запада, что и сегодня позволяет считать его признанным  клас- сиком, а разработанные им важнейшие положения - незыблемыми.

            В 1907 г. на доске объявлений  Гарвардского  университета  появи- лась записка, в которой доктор Е. Л. Хьюетт из Американского  ар- хеологического института сообщал, что ищет трех  добровольцев  из числа студентов-антропологов для участия в экспедиции на  Юго-За- пад. На призыв откликнулись трое молодых людей, только что сунув- ших нос в эту науку: Сильванус Морли, Джон Гульд Флетчер  и  Кид- дер. Случаю было угодно, чтобы все трое обрели славу. Морли  стал всемирно знаменитым специалистом по истории индейцев майя,  Флет- чер приобрел известность как поэт, а Киддер стал тем,  о  чем  мы только что говорили. Хыоетт, которому, видимо, не  удалось  найти принял всех троих. Вот что сорок лет спустя рассказывал Киддер об этом первом своем путешествии на Юго-Запад.

            "Проделав в товарном вагоне путь в 60 миль от Манкос (шт. Колора- до), мы встретили доктора Хьюетта на  ранчо  в  Мак-Эльмо-Каньон, вблизи границы штата Юта. Ранчо представляло собой дом из  адобов с тремя помещениями, расположенный на маленьком клочке земли, за- росшем люцерной, - самый последний форпост на длинном пути, веду- щем через пустыню к небольшому мормонскому городку Блафф-Сити  на реке Сан-Хуан. Мы ночевали под стогами сена в Холлисе, которы од- новременно давали тень и защищали нас от ветра. На следующее  ут- ро доктор Хыоетт, который в те дни был неутомимым ходоком, отпра- вился в многокилометровый поход по раскаленному чуть ли  не  докр трудом переводя дух, мы карабкались по плоской горе,  находившей- ся у места соединения Мак-Эльмо с Йел-лоу-Джекет. С  этой  высоко поднимавшейся горы мы могли видеть Меса-Верде и Юта-Пик,  находящ и дальние горы Генри в штате Юта, высокие красные  столовые  горы Моньюмент-Вэлли и голубую линию Лукачуки в Аризоне. Ни одному  из нас никогда не приходилось  видеть  одновременно  такие  обширные пустынную и такую истерзанную страну, как  та,  что  простиралась перед нами.

            Доктор Хыоетт взмахнул рукой. "Я  хотел  бы, - проговорил  он,  - чтобы вы, молодые люди, провели археологическое обследование этой местности. Я вернусь через шесть недель.  Вы  поступите  разумно, еслн постараетесь раздобыть себе пару лошадей:""

            Это предложение, тем более сделанное  трем  совершенно  неопытным молодым студентам, разумеется, было абсурдным. Но за ним скрывал- ся метод. Киддер сообщает дальше:

            "В одной из своих книг доктор Хьюетт позже  писал,  что  поставил перед нами такую задачу якобы с целью испытать нас.  И  это  дей- ствительно было испытанием: История заслуживает  того,  чтобы  ее рассказать. Трудно описать наши мучения с конской  упряжью,  взя- той напрокат, наши усилия, направленные  на  то,  чтобы  не  дать окончательно развалиться старой двухколесной  повозке,  отказ  от нее и покупка трех кобыл, каждая из которых имела по еще  нетвер- до де на ногах жеребенку, перенапряжение  сил,  которое  первона- чально вызывала необходимость измерить с помощью маленького  кар- манного компаса этот бесконечный лабиринт ущелий и пропастей, на- нести на карту и сделать описание встречавшихся нам  многочислен- ных развалин" 8.

            Киддер, который был жизнелюбивым студентом,  по  его  собственным словам, занялся этнологией и археологией благодаря чистой случай- ности. Расписание лекций по этим дисциплинам было более  удобным, чем по медицине, которую он собирался изучать,  и  оставляло  ему свободным конец недели.

            Академическая карьера Киддера изобиловала успехами. Для нас  важ- но то, что ему рано представилась возможность совершить поездку в Грецию и Египет и познакомиться там с высоким  уровнем  раскопок, проводимых европейскими археологами. Особое значение имела  рабо- та крупного египтолога Георга А. Репс-нера, чей курс по возвраще- нии в Гарвардский университет Киддер немедленно начал читать сту- дентам. Киддер очень точно называет Рейснера "денди" и  сам  бесс следует его примеру. Недаром все современники сходятся в характе- ристике внешнего облика и манеры поведения Киддера: всегда  джен- тльмен.

            Он вел раскопки во многих местах Северной Америки, но главным об- разом на Юго-Западе: в штатах Юта, Аризона и Нью-Мексико. Раскоп- ки, которые долгие годы велись им в Центральной Америке - в стра- не индейцев майя, мы упомянем здесь вскользь, лишь полноты карти- ны ради. Однако следует иметь в виду, что именно там он пришел  к выводу о необходимости (и впервые применил на практике)  комплек- сного использования в археологии самых различных научных дисци  К участию в одних и тех же раскопках он одновременно привлекал  ар- хеологов, этнологов,  физико-антропологов  (американский  термин, принятый для обозначения ученых-антропологов, которые  специально человеческого тела), языковедов, медиков, географов.

            Из посещений греческих музеев, располагавших  богатейшими  собра- ниями древних ваз, он, безусловно, вынес  глубокое  убеждение  об огромном значении, которое могла иметь для характеристики опреде- ленных периодов керамика, даже в  тех  случаях,  когда  она  была представлена мельчайшими черепками, обломками глиняной  посуды  и вообще любыми осколками.

            Одновременно он пришел к выводу, что для археологов не менее важ- но уметь устанавливать связь между черепками, единичными  предме- тами, остатками скелетов и строений для определения хронологии  и тем самым для истории развития культуры. Итак, никогда  не  упус- кать из вида "главную задачу, которая состоит в том, чтобы иссле- довать длительный, медленный рост человеческой  культуры  и  ста- вить проблемы развития человеческого общества"9.

            Тем самым Киддер намного опередил свое время. По крайней  мере  в Северной Америке. Ведь еще в 1938 г. один из американских  антро- пологов, признававший ценность одних лишь голых  фактов,  мог  во всеуслышание заявлять: "В антропологии слово "теория"  -  неумес- тно!" И действительно, научные  методы  и  теории,  разработанные Киддером, далеко не везде и не сразу упалп на плодородную  почву. Лишь в 30-е годы они были впервые применены  при  проведении  ис- след в долине Миссисипи. "Только в 40-х годах такие  методы  были впервые использованы на Атлантическом побережье",  -  писал  Джон Уитхофт из Пенсильванского  университета  в  критическом  обзоре, посв археологии10.

            Тем не менее благодаря многочисленным ученикам,  проходившим  его школу, влияние Киддера росло. "Разумеется, у  нас,  студентов,  - рассказывает один из них, - было больше вопросов, чем ответов  на них. Однако он всегда проявлял к нам огромное терпение.  Он  пос- тоянно помогал нам, открывая перед нами перспективы, что мы очень высоко ценили при нашей формальной системе обучения" 11. Он  так- же служил нам примером в полевых исследованиях. Киддер  был  перв археологом, который, чтобы произвести аэрофотосъемку  территории, где находились древние развалины, поднялся на борт самолета  Чар- лза Лпндберга - летчика, впервые перелетевшего  через  Атлантичес поводу Чарлз Линдберг моему издателю и мне в 1970 г.:  "Во  время осуществления наших предварительных планов исследования  местнос- ти в районе Пекоса моя жена и я облетели на одномоторном  биплане кабиной вдоль и поперек всю территорию штатов Нью-Мексико и  Ари- зона в поисках следов древних цивилизаций. Когда  в  поле  нашего зрения попадали перекрещивающиеся линии городских стен, мы  фотог на карте. Мы обнаружили при этом, что руины древних  поселений  у Пекоса было гораздо легче различить па местности с самолета,  чем при наземных наблюдениях. Правда, сверху  мы  могли  лишь  неясно направления квадратных или прямоугольных контуров на земле, пока- зывающих место, где когда-то стояли стены:  Я  вспоминаю  доктора Киддера с чувством глубокой дружбы и искреннего восхищения" 12.

            Самые значительные раскопки, во время которых были заложены осно- вы научных методов североамериканской археологии, были  проведены Киддером в развалинах Пекоса. Они  продолжались,  за  исключением трехлетнего перерыва, вызванного первой мировой войной, с 1915 по 1929 г. Эти исследования были обобщены в увидевшем свет в 1924 г. и ныне ставшем классическим труде Киддера  "Введение  в  изучение археологии Юго-Запада". Он умер в  1963  г.  в  возрасте  семидес восьми лет. Память о нем поддерживается благодаря  ежегодным  Пе- косским конференциям, первая из которых была созвана  Киддером  в 1927 г. Она увековечена также премией - "Киддеровская  премия  за дост В Музее Пибоди депонированы сто бронзовых медалей.  Одна  из них раз в три года  присуждается  Американской  антропологической ассоциацией. Удивительная  предусмотрительность!  Запаса  медалей должно хватить на триста лет.

            Пуэбло Пекос лежит юго-восточней города Санта-Фе в штате Нью-Мек- сико на склоне скалистого холма, расположенного в  центре  обшир- ной долины. Долина ограничена с трех сторон холмами и горами, а с севера - высоким, почти всегда покрытым  вечными  снегами  горным массивом. Сегодня руины не производят  сильного  впечатления,  их загораживают печально устремленные  к  небу  развалины  массивных глиняных стен церкви испанских миссионеров.  Между  руин  пуэбло, едва достигающих высоты человеческого роста, весной цветет  оран- жевый кустарник чамиса, а в поле тут и  там  возвышаются,  словно изваянные скульптором-футуристом, кактусы чолья с острыми, как игл

            Надо напрячь всю силу воображения, чтобы  представить  пульсирую- щую здесь жизнь многих сотен семей, на протяжении столетий  насе- лявших этот похожий на пчелиные соты "город" в те времена,  когда там еще вздымались ввысь стены, а этажи громоздились друг на дру- га, образуя башни.

            Тем не менее история Пекоса чрезвычайно близка нам. Банделье  еще встречался с потомками тех, кто последними покинули Пекос.

            Самое раннее из дошедших до нас испанских сообщений, которое дает некоторые представления о характере людей, населявших Пекос,  ис- ходит от экспедиции, возглавлявшейся Кастаньей Де Сосой. В  конце декабря 1590 г. один из подчиненных ему командиров с горсткой лю- дей прибыл, ничего не подозревая, в пуэбло Кикуйе, как тогда  на- зывался Пекос, в поисках крова и продовольствия. Измотанные холо- дом и голодом испанцы вынуждены были вести себя мирно.  Когда  же следующее утро, оставив оружие, они отправились прогуляться и по- пытались скрепить дружбу с индейцами, последние неожиданно  напа- ли на них. Испанцам едва удалось унести ноги. Потеряв большую  ча к месту расположения основного отряда. Де Соса тотчас же снялся с лагеря, чтобы отбить оружие, - железное оружие, составлявшее  ни- чем не заменимое достояние испанцев. Поначалу  он  тоже  вел  себ втянули наверх лестницы и стали осыпать его отряд стрелами. У  Де Сосы было не больше девятнадцати солдат и семнадцать  слуг-индей- цев. Кроме того, он имел две небольших бронзовых пушки, которые н образом. Следует сказать, что мужчины  пуэбло  повели  себя,  как жалкие трусы. Пока Де Соса на протяжении битых пяти часов топтал- ся перед городскими стенами и криками заверял  индейцев,  что  не оружия, жители пуэбло еще сохраняли мужество. Они продолжали бро- сать в людей Де Сосы камни и осыпать  их  градом  стрел.  Но  как только Де Соса решился наконец на штурм, индейцы сразу же  сложи- ли о  "друг!",  "друг!".  В  ближайшие  же  дни  они  исчезли  из "города", оставив его солдатам Де  Сосы.  Только  теперь  испанец смог точно установить, что ему пришлось иметь дело, по  всей  ве- роятности, не менее чем с двумя тысячами человек. В отдалении  он обнаружил участки обработанной земли, искусно сооруженные  ороси- тельные системы, огромные запасы продовольствия (он оценил  их  в 30 000 фанег - одна фанега равняется 55 л). Де Сосе  досталось  т зимней одежды, плащи из кожи буйволов и  хлопчатобумажной  ткани, "ярко раскрашенные" накидки, украшенные мехом и перьями.

            Следующим, кто подчинил страну, был Оньяте. 24 июля  1598  г.  рн посетил Пекос. Затем всякие сведения об этом городе  исчезают  на долгое время. Пекос лежал в стороне от тех мест, где разворачива- лись основные события, связанные с крупнейшим  восстанием  индей- цев пуэбло, разразившимся в 1680 г. Мы уже упоминали об этом вос- стании, возглавлявшемся лекарем по имени Попе, о полном  разгроме испанцев индейцами, от которого завоеватели не могли оправиться в течение десяти лет. Не удивительно, что Пекос почти не упоминает- ся в сообщениях тех лет. Известно лишь, что там был убит  молоды- ми индейцами снискавший себе всеобщую ненависть священник.

            Первый чертеж развалин города Пекос,  сделанный  Банделье. Черные полосы в верхней части рисунка - строения пуэбло.  Крестообразное здание внизу - значительно более поздняя церковь  испанских  мис- сионеров. После Банделье раскопки  здесь  производил  Киддер.  На нижнем рисунке воспроизведен узор, украшавший найденную им чашу.

            Затем Пекос приходит в  полный  упадок. Основной  причиной  этого явились набеги разбойничьих племен ко-манчей, которые  системати- чески вырезали население пуэбло. Одна из отчаянных вылазок, пред- принятых всеми способными носить оружие жителями "города",  прев- ратилась в кровавое побоище, в результате  которого  уцелел  лишь один-единственный человек. В 1788 г. там разразилась эпидемия ос- пы, которую пережили всего 180 человек. В сотнях помещений  гиган построек теперь бродили словно призраки немногочисленные  жптели. В 1805 г. их число составляло 104 человека. В  1845  г.  один  из наблюдателей по имени Грегг сообщал:

            "Всего десять лет  назад  (около  1830  г.),  когда  он  (поселок Пекос) еще насчитывал от 50 до 100  душ  жителей,  путешественник нередко мог видеть одинокого индейца, женщину или ребенка,  кото- рые то там, то тут стояли словно изваяния на крышах своих  жилищ, устремив неподвижный взор на восток, либо, прислонившись к  стене или забору, с безразличием взирали на проходящего мимо чужестран- ца. В иных случаях там нигде не было видно ни души и могильна по- селения нарушалась лишь случайным лаем собаки или кудахтаньем ку- рицы"13.

            В 1837 г. в городе призраков  проживало  уже  всего  восемнадцать взрослых. Жители пуэбло Хемес, единственвые из соседей,  говорив- шие на том же языке, предложили этим восемнадцати переселиться  к ним. Но жители Пекоса гордо отказались. В 1839 г. среди них  нео- жиданно разразилась  эпидемия  "горной  лихорадки".  Ее  пережили только пять человек. Они ушли в Хемес. Это были "последние из Пе- коса". Известны лишь христианские их  имена.  Их  звали  Антонио, Грег Гоня, Хуан Доминго и Франсиско.

            Что поражает в Пекосе, так это крепостные стены окружностью  поч- ти в тысячу метров. Их можно различить и в наши дни, так же как и места, где когда-то стояли угловые башни. Обычно вокруг пуэбло не строились линии укреплений. Достаточно было втянуть  лестницы  на верхние этажи, и похожий на пчелиные соты дом превращался в  кре- пость.

            В Пекосе имелся источник! "Никогда не иссякавший источник  чистой холодной воды. Такое идеальное сочетание пахотных  земель,  кото- рые легко было оборонять, и таких богатых водных запасов наверня- ка должно было привлечь древних индейцев. И небольшая плоская го- ра, на которой располагался Пекос, была заселена в очень отдален- ные времена".

            Решение Киддера провести в Пекосе тщательные раскопки  было  про- диктовано в первую очередь обилием черепков глиняной посуды,  ко- торые из-за различного характера могли помочь определению различ- ных эпох, и тем, что "обширные могильники Пекоса никогда не  под- вергались разграблению и сулили богатые  находки,  состоявшие  из скелетов и погребальной утвари". Возможность получить  такие  на- ходки зависела от хорошей организации дела.

            "Мы горели желанием найти захоронения. Поэтому рабочим было  обе- щано по 25 центов за каждую  обнаруженную  могилу.  На  следующий день была открыта первая из них, и через день - еще  шесть.  Пре- мия была снижена до 10 центов. И при такой премии их находили  до 15 в день. К концу первой же недели мы были поставлены перед  вы- бором: либо отменить премию, либо разориться".

            Фактически уже к четвертому сезону раскопок Киддер извлек не  ме- нее 700 скелетов, к концу раскопок их число составило 1200.  Кро- ме того, он собрал сотни тысяч черепков.  Их  очисткой  и  первой классификацией занималась его жена, которой еще надо было  ухажи- вать за пятерыми детьми.

            Результат работы Киддера был очевиден. Раскопки  в  Пекосе  "дали повод надеяться па то,  что  послойно  залегавшие  остатки  мате- риальной культуры позволят проследить развитие различных художес- твенных ремесел у индейцев пуэбло. Тем самым открывалась  возмож- ность точно установить хронологическую последовательность  много- численных руин других районов Юго-Запада:".

            Это предположение подтвердилось в ходе раскопок строений  пуэбло. "Мы ожидали обнаружить на вершине плоской горы  одно-единственное крупное пуэбло. Мы допускали, что  оно,  возможно,  будет  носить следы ремонтных работ и нового строительства, но  было  возведено оно на скальном грунте. Благодаря этому могла  появиться  возмож- ность без лишних усилий провести исследование стен пуэбло  от  их основания до самой вершины. Вместо этого оказалось,  что  истори- чес город был построен на остатках растрескавшихся и упавших стен более ранних домов и что эти последние в свою очередь были возве- дены по меньшей мере на двух еще более древних слоях" 14.

            Кроме того, Киддер мог установить, используя теперь уже не только собственный опыт, но и достижения других исследователей Юго-Запа- да, особенно района, лежащего вокруг  "Фор  Корнере"  вдоль  реки Сан-Хуан, то, что за десятилетия до него открыл  в  Меса-Верде  и Гранд-Галч любопытный фермер Уэзерилл. А именно: что до  народов, строивших пуэбло, здесь должны были жить первобытные земледельцы, которые еще не знали керамики, но зато были искусными корзинщ - баскет-мейкер - "народом, плетущим корзины".

            В какие глубины прошлого удалось проникнуть Киддеру?

            Вначале ему не оставалось ничего  другого,  как  лишь  определить последовательность чередования слоев и дать им  наименования.  Он создал хронологию восьми крупных культурных слоев.  Она  открыва- лась эпохой "корзинщиков" и завершалась дошедшими до  наших  дней пуэбло. Но такое деление не удовлетворило Кид-дера. В 1927 г.  он пригласил коллег, работавших над теми же  проблемами,  на  первую Пекосскую конференцию с тем, чтобы выработать  новую  терминологи приобрела известность как "Пекосская  классификация"  и  применя- лась на протяжении деся-тилетий. Поскольку сегодня все  чаще  ис- пользуется уточненная схема, разработанная Френком X.  X.  Робер- тсом, Цифрой I обозначают в них  самый  древний  период,  задолго предшествовавший временам Колумба. Классификация периодов по дан- ным конференции в Пекосе  Модификация периодов по Робертсу

            Баскет-мейкер ("корзинщики") I

            Баскет-мейкер II

            Баскет-мейкер III

            Пуэбло I

            Пуэбло II

            Пуэбло III

            Пуэбло IV

            Пуэбло V

             Эпоха баскет-мейкер

            Модифицированный баскет-мейкер

            Период становления

            Период расцвета пуэбло

            Период упадка пуэбло

            Исторический период в развитии пуэбло

            Схема Робертса не является  простым  изменением  ранее  созданной системы периодизации. Она представляет собой  известный,  хотя  и незначительный, шаг вперед, поскольку вводит определенную  качес- твенную характеристику эпох (кто хочет узнать об этом  подробнее, пусть обратится к примечанию) 15.

            В этом виде предлагаемая последовательность исторических  событий выглядит, конечно, достаточно обоснованной. Вместе с тем она ров- ным счетом ничего не говорит, хотя бы приблизительно, о том,  как долго существовали,  например,  культуры  "корзинщиков"  III  или пуэбло II или, в каком веке христианского летосчисления  "корзин- щики" превратились в строителей пуэбло. Было ли это 500, 800  или 1000 лет назад?

            Не относительная, а абсолютная хронология, поддающаяся  определе- нию в масштабах одной из принятых систем летосчисления,  способна дать нам представление о подлинной истории.

            Во время работы первой Пекосской конференции среди археологов на- ходился один посторонний. Это был физик и астроном,  доктор  Дуг- лас, у которого было что сказать по рассматриваемой  проблеме.  В восьмом разделе мы покажем, как удалось ему решить эту проблему и дать американской археологии, особенно археологии  Юго-Запада,  с помощью средств, не имеющих ничего общего с этой  наукой,  основу для разработки абсолютной хронологии.

            Но предварительно нам хотелось бы поведать о раскопках одного  из пуэбло. Для этого мы изберем развалины поселения Ацтек. Такой вы- бор продиктован тем, что на примере этого  поселения  ярче  всего прослеживается охватывающий сжатый отрезок времени  процесс  ста- новления, расцвета и упадка одного из пуэбло, а также  переплете- ние типичных черт развития с чертами, носящими уникальный и зага- дочный характер. Мы поступаем так и потому, что  считаем  неспра- вед знакомить читателя с заслугами одного только Киддера в архео- логических исследованиях Юго-Запада. У  него  были  современники, которые внесли значительный вклад в общее дело. В  своем  "Введе- нии в стройную, целостную систему многие из их идей  и  открытий. Наконец, мы поступаем так потому, что именно в  Ацтеке  археологи очень рано столкнулись со следами доисторических людей пуэбло.  М фактом - почти каждый человек знает, что представляют собой  еги- петские мумии, но очень многие никогда не слыхали о  том,  что  в Северной Америке были найдены сотни таких же мумий.

            4. ВОЗВЫШЕНИЕ И УПАДОК ПУЭБЛО АЦТЕК

Хотя  раскопки  пуэбло  Ацтек связаны главным образом с именем Эрла  X.  Морриса,  сообщение  о первых проведенных там в 80-х годах прошлого столетия работах ос- тавил нам не археолог, а любитель. В те годы он был  всего-навсе- го школьником. Свое сообщение он  сделал  пятьдесят  лет  спустя, проявив при этом удивительную память.

            Его звали Шерман С. Хоу. Он был одним из первых  учеников  только что созданной в Ацтеке маленькой школы, которая как раз в то вре- мя получила своего первого учителя, о котором известно  лишь  то, что его фамилия была Джонсон. По-видимому, он был человеком, спо- собным не только изо дня в день вдалбливать детям прописные исти- ны. Он стремился пробудить у своих учеников интерес  к  сохранив- шимся следам прошлого, вселить любопытство в их души. С  топорами и лопатами, обуреваемые жаждой открытий, Джонсон и его ученики  в свободные субботние дни предпринимали вылазки к  развалинам.  Вот как вспоминает старый Хоу о себе, маленьком Шермане.

            "Шел небольшой снег. Было довольно холодно. Мы поднялись  в  одно из помещений второго этажа, которое больше  чем  наполовину  было завалено землей и мусором. В одном из углов мы начали копать.  На глубине 1,6 м мы достигли пола. Затем пробили  в  нем  отверстие, имевшее примерно 85 см в диаметре. Однако нам не удалось  разгля- деть внизу ничего, кроме темной пещеры. Начались  продолжительные споры о возможной глубине пещеры, о том, что могло находиться  на ее дне и каким образом тот, кто решился бы спуститься  туда,  мог выбраться обратно. Кое-кто был убежден в том, что  пещера  кишела крысами, вонючками, летучими мышами и гремучими  змеями.  Мы  рис думаю, что наибольший ужас вызывал страх перед  привидениями"  1. Кто спустится вниз первым? Что  может  оказаться  там?  Маленький Шерман выступил вперед:

            Развалины Ацтека, являющиеся сегодня  национальным  заповедником, куда можно легко добраться по отличным улицам,  лежат  на  берегу реки Аиимас. Она вытекает из Колорадо, течет в южном  направлении и  в  северо-западном  углу  штата  Нью-Мексико  впадает  в  реку Сан-Хуан. Долина реки имеет ширину более 3 км и чрезвычайно  пло- дородна. В ее тенистых уголках цветут дикие розы. Хотя  долина  и расположена на высоте 1700 м над уровнем моря, там выпадает  дос- таточно осадков.

            Название развалин, как и нынешнего поселка, связано с недоразуме- нием. Ацтеки никогда не жили в Ацтеке.  В  прошлом  веке  увидела свет увлекательно написанная книга слепого историка Уильяма Прес- котта "Завоевание Мексики", которую уже тогда можно было найти на полках даже небольших американских библиотек. Благодаря этой кни- ге читатели смогли узнать о блеске и могуществе  ацтекской  импе- рии, получить представление о роскошных храмах и  дворцах  Мексик уничтоженных Эрнандо Кортесом. И если теперь  кому-либо  приходи- лось встретить развалины, которые хоть в  какой-то  мере  выделя- лись своими размерами, их обязательно приписывали ацтекам и нико- му д "Ацтеке" на берегу реки Анимас в  Нью-Мексико  были  древнее тех людей, которые дали им свое название. В те времена, когда на- род ацтеков в сегодняшнем городе Мехико еще даже  не  начал  свой путь к вершинам могущества, индейцы пуэбло на берегах  реки  Ани- мас уже вступили в пору упадка.

            Самое раннее письменное упоминание о пуэбло Ацтек  содержится  на географической карте испанца Миеры-и-Пачеко,  составленной  около 1777 г. Между реками Анимас и Флорида на карте помечены "развали- ны очень древних городов". Следующие упоминания о них  появляются лишь в XIX столетии в рассказах некоторых  путешественников.  Как только западный отрезок железной дороги впервые достиг Каньон-Си- ти в штате Колорадо, Льюис Г. Морган  продолжил  путь  в  повозке брезентовым верхом. Этот выдающийся  антрополог  и  учитель  Бан- делье привез с собой на родину первые научные  описания  развалин Ацтека. Он застал еще совершенно нетронутые помещения  с  уцелев- шей кры Однако от одного из жителей ему  довелось  услышать,  что примерно четверть каменных валов была разрушена вовсе  не  приро- дой, а владельцами окрестных ферм,  которые  использовали  хорошо отесанные плиты песчаника для постройки собственных домов. Напом- ним, что точно так же в средневековом Риме отнюдь  не  безграмот- ные крестьяне, а высокообразованные папы и князья подвергли  раз- граблению античный Колизей^ чтобы украсить собственные дворцы.

            Время от времени руины и в дальнейшем подвергались  обследованию, хотя они все больше разрушались вплоть до тех пор, пока в 1916 г. Эрл X. Моррис не приступил к проведению там систематических  рас- копок. Он предпринял меры, направленные  на  охрану  построек  от дальнейшего разграбления, и начал их реконструкцию.  В  то  время никто еще не представлял себе, насколько велика была  в  действи- тельности первоначальная постройка, к каким временам она  относи- лась, что за народ обитал там и что могло сохраниться под  облом- ками. Сведения, которыми располагали к этому времени ученые,  бы- ли не богаче тех, которые имел  за  тридцать  лет  до  этого  ма- ленький школьник Шерман Хоу.

            Учитель Джонсон не разрешил самому младшему  из  учеников  первым спуститься в подземелье. Туда был опущен па веревке один из стар- ших школьников. Густой запах гнили вырвался на-ружу.  Дрожа,  ос- тальные последовали за первопроходцем. Ожидавшая их картина  была ошеломляющей. Трепетное пламя свечей отражалось от гладких  стен, гладкого потолка и совершенно ровного  пола.  Огромное  помещение было совершенно пустым. Не было видно ни кусочка обвалившейся  ни следов золы, ни одного разбитого сосуда. В одной из стен были за- метны следы дверного проема. Они прошли через него. За стеной  их ожидало такое же помещение в точно  таком  же  состоянии.  Казало обитали здесь сотни лет назад, перед тем как покинуть свое  жили- ще, тщательно убрали его так, как это сегодня обычно  делают  те, кто стремится сдать свой дом внаем.

            "Мистер Джонсон казался  разочарованным  и  смущенным", - вспоми- нает Хоу. Затем они жадно принялись за дело.  На  одной  из  стен виднелись следы более поздней кладки. В  ней  немедленно  пробили дыру. Первая свеча, которую протянули в зияющую темноту,  тут  же погасла из-за недостатка кислорода. Тогда они принялись  размахи- вать руками до тех пор, пока снаружи не поступило достаточно све- жего воздуха. Потом вновь были зажжены свечи. Как только  отблеск запрыгали по стенам, подростки увидели нечто такое, что  застави- ло бы усиленно забиться сердце любого Тома Сойера.

            К одной из стен был прислонен скелет.

            Дети застыли как вкопанные. "Мы онемели от ужаса и не знали,  ос- таваться ли там или спасаться бегством".

            Мистер Джонсон, конечно, не знал, что в США к  тому  времени  уже было найдено множество других древних скелетов. Однако он,  види- мо, догадался, что это была встреча с одним из людей,  населявших Америку задолго до прибытия Колумба и возводивших  большие  дома. Один из этих людей был погребен здесь, как было видно, без особо- го почтения: полуголого его просто поставили к стене, а затем за- муровали вход в помещение камнями.

            Когда участники экспедиции оправились от испуга, то заметили, что голова отвалилась от туловища и лежала на камнях. Они  разглядели на полу ссохшиеся лоскуты человеческой кожи,  напоминавшие  выде- ланную звериную шкуру, и среди них пряди черных волос. Тогда  ими овладела жажда дальнейших открытий. Но прошло уже много времени и Джонсон прервал экспедицию, пообещав продолжить  ее  в  следующую субботу.

            Однако в назначенный день все выглядело совершенно иначе. Дети  в величайшем возбуждении поведали родителям о фантастическом откры- тии. Теперь страсть к приключениям заставила сильнее биться  сер- дца добродетельных фермеров. На этот раз длинная вереница  мужчин проследовала через проделанное накануне отверстие. Они  немедлен- но начали пробивать ломами проходы во всех стенах, чтобы обследо- вать остальные помещения. Впереди пробирались  подростки.  И  тут начались сплошные неожиданности.

            Хоу вспоминает: "Я пробился в одно из помещений  и  старался  изо всех сил увидеть и запомнить все, что было возможно, пока множес- тво возбужденных людей металось там, переворачивая все вверх дном и создавая невообразимый беспорядок. В этом помещении  находилось тринадцать скелетов, в том числе два детских, с незаращенными че- репными швами. Один из них имел всего два зуба. Все скелеты  были завернуты в циновки наподобие тех, которыми бывают обернуты  я  с китайским чаем, и зашнурованы веревками, сплетенными  из  волокон юкки[20]. Можно было различить куски одежды и большие  платки  из хлопчатобумажной ткани. Они хорошо сохранились. Время  лишь  немн платки были украшены цветным узором из  полос,  имевших  когда-то красный цвет. Там  находились  также  куски  материи,  украшенной перьями, и несколько различных циновок. Здесь  же  лежали  хорошо сохр пожалуй, лучшие корзины из всех,  что  мне  доводилось  ког- да-либо видеть. Вокруг лежало множество  сандалий.  Некоторые  из них были совершенно новыми, другие - со следами длительного упот- ребления. В помещении, кроме того, находилось большое  количество глиняных сосудов, некоторые были очень красивы  и  выглядели  как новые".

            Люди стояли пораженные. Впечатлений было слишком много,  чтобы  в них можно было разобраться сразу. Освещение было  скудным.  Слиш- ком много народа толпилось вокруг. Поэтому более мелкие  предметы обнаруживались постепенно.

            "Там находилось очень много жемчуга и  различных  украшений.  Мне трудно описать эти предметы, поскольку у меня не было  возможнос- ти рассмотреть их поближе. Я вспоминаю, что видел  большое  коли- чество бирюзы. Было обнаружено  множество  полированных  каменных топоров, которые оказались гораздо красивее тех, что обычно нахо- дили в этой местности.  Имелись  там  и  так  называемые  "свеже- вальные ножи" и "колодки" для изготовления сандалий, подушечки  и кольц древние обитатели развалин подкладывали под ношу на  голову при переноске грузов. Некоторые из них были красиво сплетены  или сотканы из волокон листьев юкки. Другие выглядели  очень  просто. Они представляли собой спирали из волокон юкки, связанные в  нес- кольких местах, чтобы удерживать их вместе. Третьи  были  сделаны из коры можжевельника, оплетенной шнуром, или листьев  кукурузных початков. Их можно было использовать и в  качестве  подставок  дл сосудов с круглым дном, которые не могли стоять без опоры".

            То, что произошло, с археологической точки зрения явилось чистей- шим вандализмом. Но кто мог  научить  чему-либо  лучшему  простых фермеров, которые вдруг почувствовали себя  искателями  сокровищ? Это стало своеобразным хобби окрестных жителей: в  конце  недели, после посещения церкви, идти и "собирать"  древности.  Какова  же была дальнейшая судьба этих бесценных, так удивительно  сохранив- шихся свидетельств жизни доисторического народа? Послушаем еще ра вспоминает по этому поводу Хоу.

            "Когда мы завершили работу, все вещи были вытащены наружу и  уне- сены различными людьми, входившими в группу. О том, где они  сей- час, никто не знает. Подобно большинству предметов из расположен- ных вокруг более мелких пуэбло, они бесследно исчезли. Я был тог- да маленьким мальчиком, поэтому мне не удалось  получить  некото- рые очень понравившиеся  мне  предметы,  и  я  вынужден  был  до- вольствоваться тем, что осталось. Тем не менее и из  этих  остат- ков соста хотя и небольшая, но вполне приличная коллекция.  Одна- ко входившие в нее вещи также почти полностью исчезли".

            Вместе с тем в пуэбло оставалось еще достаточно утвари  п  других вещей. Во много раз больше, чем предполагал Джонсон п его  учени- ки. Все это открыл Эрл X. Моррис.

            Вызывает удивление, как много антропологов п археологов,  которые позже стали знаменитыми, открыли свое жизненное призвание  в  са- мой ранней молодости.

            Френку Кашингу было девять лет, когда он  получил  в  подарок  от фермера первые наконечники стрел,  относившихся  к  доколум-бовой эпохе. Когда ему исполнилось четырнадцать, он уже имел коллекцию, насчитывавшую многие сотни стрел, и сам начал проводить раскопки. Импульсом для позднейших исследований методов индейской  хирургии для Хулио Тельо послужили увиденные им  в  десятилетнем  возрасте искусственные отверстия в одном из индейских черепов. Роланд Т. Берд начал свою карьеру в девятилетнем возрасте в качестве по- мощника собственного отца. Он стал крупнейшим специалистом по ди- нозаврам, собравшим для Американского музея естественной  истории 80 т костей динозавров и других ископаемых животных.  Френк  Хиб- бен, который позже прославился раскопками пещеры  Сандия,  уже  в девятилетнем возрасте участвовал в качестве водоноса в  раскопках маундов.

            Но самым удивительным среди них был, вне всякого сомнения, Эрл X. Моррис. Когда ему исполнилось 63 года, он во всеуслышание заявил, что будет отмечать 60-летие своей  археологической  деятельности. Он родился в 1889 г., и ему было чуть больше трех лет,  когда  он провел свои первые раскопки.

            "Однажды утром в марте 1893 г., - вспоминает Моррис, -  отец  дал мне старую мотыгу, палку которой он специально укоротил для меня, и сказал: "Иди и копай в яме, где я работал вчера, и  ты  не  бу- дешь мне мешать". При первом же сделанном мною ударе из земли вы- катился округлый серый предмет, оказавшийся частью  окрашенной  в черный и белый цвет разливательной ложки. Я выскочил из ямы, что- бы показать находку матери. Она схватила в кухне большой нож  для разделки мяса и побежала за мной к яме, чтобы высвободить скелет, в могиле которого должна была находиться эта  ложка.  Так,  когда мне было три с половиной года, совершилось решающее событие,  "о- хотника за глиняными горшками", который позже снискал широкую  и, я надеюсь, заслуженную известность как археолог" 2.

            Эту раскрашенную в черный и белый цвет  разливательную  ложку  он хранил до самой смерти в 1956 г. Подобно Киддеру, Моррис вел рас- копки в стране индейцев майя. Однако его  любовь,  как  и  любовь Киддера, была целиком отдана Юго-Западу. Он  являлся  археологом, по преимуществу ведущим раскопки,  человеком  физического  труда, предпочитавшим полевые условия и с трудом заставлявшим себя сесть за письменный стол. Его коллекции, почти полностью хранящиеся Ко- лорадского университета, воистину необозримы. Однако они исследо- ваны едва ли па-половину. Причем лишь незначительная часть изуче- на им самим. От многих раскопок Морриса  остались  только  дневни точностью и снабжены богатейшим иллюстративным  материалом.  Лишь после его смерти Колорадский университет приступил в  1963  г.  к публикации "Бумаг Эрла Морриса", подготовленных к печати  группой Бена Унта.

            Здесь мы сталкиваемся с главной проблемой не только американской, но и всей мировой археологии. На протяжении десятилетий  раскопки дали так много материалов, что их научная обработка все более от- стает от темпов самих раскопок. В 1961 г.  я  получил  разрешение осмотреть обычно недоступные для  посетителей  подвалы  Афинского музея. Там хранятся бесчисленные сокровища, которые  ни  разу  не были каталогизированы и которых никогда не видели даже археологи, на протяжении десятилетий работающие в Греции. Нет никакого  сом- нения, что именно в этих подвалах могли и  должны  были  бы  быть проведены самые плодотворные из всех современных "раскопок" на  т говорит относительно положения, сложившегося в Америке, Уит - ру- ководитель антропологических исследований  в  Музее  Колорадского университета.

            "Подобные собрания зачастую известны  очень  ограниченному  кругу археологов и то понаслышке либо по сноскам и  кратким  ссылкам  в публикациях. В целом же они остаются погребенными  в  подвалах  и неизвестными большинству людей точно так же, как если бы  никогда не извлекались из-под земли. Только значительные  размеры  расхо- дов, связанных с проведением раскопок, хранением и обработкой по- лученных материалов, могут в какой-то  мере  служить  оправданием сложившегося положения. В противном случае эти коллекции,  невзи- рая на все трудности, должны были бы быть немедленно извлечены из музейных хранилищ и опубликованы. Такая работа,  учитывая  соврем бы еще большую пользу, поскольку основная часть  этих  материалов сегодня совершенно недоступна" 3.

            Однако вернемся  к  нашему  рассказу. В  1915  г.  доктор  Н.  С. Нельсон, в то время археолог из Американского музея  естественной истории, обследовал руины Ацтека. Результатом явилось единое мне- ние специалистов о необходимости организовать там  раскопки.  При выборе ученого, которому следовало поручить  эту  работу,  мнения единодушно сошлись на кандидатуре Морриса. С тех пор  Ацтек  стал его Ацтеком. Он вел там раскопки с 1916 по 1921 г., затем  период в 1923 и с 1933 по 1934 г. В 1923 г. произошло событие, необходи- мость и важность которого была ясна любому,  даже  непосвященному человеку. Ацтек был объявлен национальным  памятником.  Первым  х того же года был назначен Эрл X. Моррис. Установленный ему  годо- вой оклад в 1200 долл. даже в то время являлся нищенским. Несмот- ря на это, Моррис мужественно писал:

            "Мое отношение к данному поручению будет определяться  отнюдь  не финансовыми стимулами. Я глубоко заинтересован в этой работе. Она полностью соответствует моим устремлениям"4.

            С самого начала ему пришлось столкнуться с большими  трудностями. Руины находились в самом различном состоянии  сохранности.  Пред- стоял огромный объем земляных работ. В одних местах  почва  легко поддавалась лопате, зато в других была  тверда,  как  бетон.  Ему пришла в голову фантастическая идея использовать шлюзовой  канал, чтобы смыть с более высокой северной части массы ненужного  грун- та. Но система не действовала. Такой же ошибкой явилось  сооруже- ни узкоколейки. В конце концов он прибег  к  старому  испытанному способу, использовав лошадей и повозки. Повозку можно было нагру- жать непосредственно в ходе раскопок и отвозить мусор на  свободн руин.

            Состояние развалин было настолько разным, что для раскопок каждо- го отдельного помещения приходилось применять свой особый  метод. Он открыл многочисленные кивы - наполовину вырытые в земле  поме- щения, предназначавшиеся для проведения тайных собраний. В  Ацте- ке было обнаружено 29 таких построек. Особое значение имели  про- веденные им раскопки Большой кпвы, отчетливо видной в южной  час- ти площади.

            Об этой киве следует сказать особо. Она является самой красивой и производит наиболее сильное впечатление из  всех,  которые  можно увидеть в Соединенных Штатах. Моррис восстановил ее  в  1933-1934 гг. В том самом виде, в каком она предстает сегодня перед посети- телями, кива служила для проведения тайных  собраний,  ритуальных церемоний и танцев на протяжении столетий,  предшествовавших  Ко- лумбу.

            Она имеет форму круга, внутренний диаметр  которого  у  основания немного превышает 12,5 м. В этом отношении она пе является  самой крупной. Большая кива в  Чако-Каньоне  имеет,  например,  диаметр 19,2 м. На высоте метра от пола она расширяется до 14,5  м.  Кива состоит из двух  конструкций,  которые  можно  назвать  кольцами. Внутреннее кольцо, собственно кива, лежит примерно на глубине 2,4 м под землей. Внешнее кольцо состоит из  четырнадцати  помещений, которые открываются во внутреннюю часть. Одно из них образует вы- ход на площадь.

            Когда сегодня входишь в это сумрачное помещение, то сразу же  не- вольно ощущаешь внушаемый им священный трепет. Тщательно отделан- ное место для разведения огня создает впечатление алтаря.  Краси- во оформленные углубления, назначение которых пока  что  остается неясным, производят впечатление пустых  саркофагов.  Четырехгран- ные каменные колонны разделяют помещение подобно церкви. Ни в од- них развалинах Северной Америки пе ощущается с такой силой, как з своеобразный мир религиозных представлений давно исчезнувшего на- рода. Ни в одном другом месте невозможно так  отчетливо  предста- вить себе помещение заполненным жрецами в  фантастических  одеяни танцы.

            Большая кива представляет собой не  просто  значительную  пещеру, вырытую в земле. Это - произведение строительного  искусства.  То же Моррис отмечал и относительно построек самого пуэбло. Их  вов- се нельзя назвать лишенным всякого  плана  нагромождением  жалких сооружений, поставленных друг на друга. Напротив, они были выпол- нены из тщательно обработанных плит песчаника.  Их  желтовато-ко- ричневые стены были даже украшены длинной, состоявшей из пяти ря- до полосой зеленого камня.

            И в наши дни там еще можно различить три этажа,  несмотря  на  то что большая часть построек обвалилась. Сохранилось почти два  де- сятка помещений с полностью уцелевшими перекрытиями. Можно  пред- положить, что их число значительно больше.  Ацтек  до  настоящего времени все еще полностью не раскопан. Пуэбло было почти  неприс- тупным, будучи полностью изолировано от внешнего мира своими сте- нами с одним-единственным входом. Так называемые "окна" вели из о помещения в другое, и ни одно из них не выходило наружу.  Соглас- но последним, относящимся к 1962 г. данным, в нижнем этаже откры- то 221 помещение, 119 расположены на втором этаже и 12  -  еще  в это составляет 352 помещения.

            Нет никакого сомнения, что во времена расцвета пуэбло  насчитыва- ло значительно больше помещений. Принято считать, что Ацтек насе- ляло полторы тысячи человек. Естественно, это всего лишь  предпо- ложение. Вполне возможно допустить, что жителей там было  гораздо больше: в 1964 г. Роланд Ричер открыл в так  называемых  "Восточ- ных развалинах" еще четырнадцать помещений.

            Кто и каким образом создал эти сооружения? К какому времени отно- сится их постройка и к какому - упадок?

            Важное значение имело географическое положение  пуэбло,  описание которого приводилось выше. Определяющим было то, что Ацтек  нахо- дится примерно на половине пути  между  крупной  группой  пуэбло, расположенных у Чако-Каньона (последний находится южнее, в  севе- ро-западном углу штата Нью-Мексико), вблизи нынешнего шоссе № 44, и такой же крупной группой, расположенной у Меса-Верде (севернее, в юго-западном углу штата Колорадо, вблизи нынешнего  городк  Обе группы отличаются своей архитектурой и в  особенности  керамикой, окраска и орнамент которой совершенно различны.

            Полностью невыясненным остается вопрос о том, возник ли  Ацтек  в результате эмиграции или изгнания больших групп жителей  из  этих цивилизованных центров, или же имел место простой обмен идеями  и техникой с каким-то более ранним населением, или же он  возник  в результате завоевания долины реки Анимас небольшими  воинственны- ми группами, которые передали местным жителям свою культуру. Точ- но установлено лишь то, что вначале появился стиль чако,  который отразился в архитектуре, керамике, погребальных ритуалах  (как  и во всем районе Чако, здесь было обнаружено очень  мало  захороне- ний, относящихся к тем временам).

            Совершенно необъяснимым в истории возвышения пуэбло Ацтек остает- ся факт его двукратной отстройки с промежутком примерно в сто лет.

            Еще несколько десятилетий назад археологи не могли даже в  мечтах надеяться на то, что им когда-нибудь  удастся  установить  точные даты, относящиеся к этим периодам. А сегодня мы можем  определить их с точностью до года благодаря методу  датировки  по  древесным кольцам. Здесь мы ограничимся лишь тем, что сооб-щим о  результа- тах, полученных с помощью этого метода. Сам же метод мы  подробно разъясним в главе "Нескончаемое древо".

            В настоящее время известно, что первое пуэбло Ацтек было построе- но между 1100 и 1124 гг. н. э. Мы знаем даже, что  самые  крупные строительные работы развернулись между 1111 и 1115 гг.

            Около 1110 г. первая группа поселенцев прибыла в те места и прис- тупила к строительству. По-видимому, в следующем году, когда  бы- ло завершено строительство лишь половины сооружений пуэбло,  име- ло место вторжение туда еще более крупных групп. При  взгляде  на нынешние развалины пуэбло трудно дать определенный ответ на  воп- рос о том, сколько людей могло участвовать в  строительстве.  Тем более что при тогдашнем уровне развития техники осуществление  та работ представляется просто немыслимым. Около 1115 г.  появляется новая волна переселенцев, чтобы завершить строительство.  Имеются данные, что постройки были доведены до высоты четвертого эта  оз- наменов

Внимание! Сайт является помещением библиотеки. Копирование, сохранение (скачать и сохранить) на жестком диске или иной способ сохранения произведений осуществляются пользователями на свой риск. Все книги в электронном варианте, содержащиеся на сайте «Библиотека svitk.ru», принадлежат своим законным владельцам (авторам, переводчикам, издательствам). Все книги и статьи взяты из открытых источников и размещаются здесь только для ознакомительных целей.
Обязательно покупайте бумажные версии книг, этим вы поддерживаете авторов и издательства, тем самым, помогая выходу новых книг.
Публикация данного документа не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Но такие документы способствуют быстрейшему профессиональному и духовному росту читателей и являются рекламой бумажных изданий таких документов.
Все авторские права сохраняются за правообладателем. Если Вы являетесь автором данного документа и хотите дополнить его или изменить, уточнить реквизиты автора, опубликовать другие документы или возможно вы не желаете, чтобы какой-то из ваших материалов находился в библиотеке, пожалуйста, свяжитесь со мной по e-mail: ktivsvitk@yandex.ru