Миролюбов Ю. П.

Сакральное Руси

 

 

 

 

   Миролюбив Ю.П. «Сакральное Руси». Собрание сочиненная томах. Т. I. — Москва, издательство АДЕ «Золотой Век», 1996 г. —1 (суперобложка, иллюстр.). Учебное пособие.

В первый том входят следующие книги Ю.Миролюбова: кн.1 ««Риг-Веда» и язычество»,

кн.2 «Русский языческий фольклор. Очерки быта и нравов

кн.З «Материалы к преистории русов».    

   Книги, входящие в двухтомник, будут интересны всем, кто интересу-ется язычеством древних славян, кто хочет узнать о связи древней ела вяно-русской религии с ведизмом индийцев; увидеть связь этих верований с религией Зенд-Авесты и с мистериями Митры; обнаружить связь с Месопотамией и Ираном; с древнейшим народом, ариями, узнать о славянских легендах о Всемирном Потопе и о «Золотом веке».

,© Издательство Ассоциации Духовного Единения «Золотой Век»

© Научное редактирование, художественное оформление и оригинал-макет

Ассоциации Духовного Единения «Золотой Век»

 

СОДЕРЖАНИЕ

Биографические заметки       i

Книга первая

«Риг-Веда» и язычество       9

Древность человека вообще          10

Ведизм на Западе        12

Опыт славянского пантеона (Веды: «Риг-Веда» и другие).           40

Религия древних славян (язычество и его связь с ведизмом)        101

Книга вторая

Русский языческий фольклор. Очерки быта и нравов           191

Семиково Древо          192

О символике и персонификации у славян          194

О существовании души до рождения         195

Моление Стрибу          196

Знахарство на Руси           197

Дед Канунник            198

Майская засуха          199

Новгородская дохристианская письменность.            200

Мор-Мара и Морок        204

Косметические рецепты в Юрьевке          205

Повести старых людей               207

Звездная Вода           209

Млада, Ярица, Юница          210

Образование культа           211

Ырка        212

Полудянки         213

Сноп, или Пращур        214

Тайная Мудрость         215

Лесовики          216

Смерть - уход «до Петрив»          218

Кажущееся сходство в словах и настоящее сходство           219

Наименование божеств, вызывание    ; . . . .   220

Душисгые травы          221

Лечение психическим шоком          223

Лечение великого испуга      224

Паранормальные явления в деревне         225

Экзорсизм и знахарство       226

Два брата, Черняк и Беляк          227

Прошлые религии         229

 

6

 

7

 

 

 

 

 

Боголесье славян в степях          233

формы Нечистой Силы          234

Перун гремячий    - -         235

Реченсп - Сестрешщ      ..................      236

Начало рода человеческого          237

Колядки           239

Новогодье         244

Крещенские дни          245

Масляничные колядки          248

Сани и сено       249

Масляна - Лада          250

Велик-День        251

Зеленоядение            252

Велик-Д^нь в Юрьевке         253

Характер Велико-Дня          254

Красная Горка . .       267

Люб - Любы - Любомель        268

Высевки     -           270

Суряница          271

Заговор «желе.чов» .         273

Железная Вода           274

Пословицы в Юрьевке          275

Крещенское купанье           280

Могилки на Радоницу     •.          281

Бессмертники            282

Безумный великан        283

Ведьмы          284

Конец света     285

Дальние Пастухи       286

Кустроба - Костяник         288

Иорданские кресты      289

Майские дни      290

О современной идентификации Богов       292

Древние памятники .          293

Бытовое значение природы          294

Земля      295

Священные растения           296

Игра в «копыстье»                   297

Предбанная Купалина                                   298

Дурной глаз ...................................................................................  300

Живые воды ...................................................................................  301

Гадания: литьё воска .....................................................................  303

Вяшки и вяшата ............................................................................   325

Барвинки ......................................................................................   326

 

Зеленчук          327

Поминальная Тризна           328

Утопленница       331

Напиток Бессмертия - Амрита        332

Песни взрослых          333

Антоновская жатва       334

Перцовка          336

Девятый сказ            337

Ведьмины шага           338

Собаки            339

Бог-Отец греков и славян           340

Юрьевская космогония .       342

Два Брата   .           343

Диоскуры-Близнецы .          346

Молонье Дерево          347

Верховой          348

Таинственное в жизни народа        350

Родимец                 351

Хлеб        352

Молоко . .              353

Овощи и плоды           354

Суеверия          355

Еще о суевериях         358

Сказ про портного       360

Мряка       361

Сказ про Курочку Рябу              362

Тема Великана           363

Отъезд Сивого - Миколы       366

Вода Живая и Сома       367

Петровка          369

Заря Утренняя и Заря Вечерняя      370

Еще о суевериях         371

Птичье молоко           372

Религиозное чувство народа         373

Самодеятельность        375

Родники           376

Творог - сыр            377

Сказ о Быке       379

Сестреница-Росяница          380

Нечистые места          381

Иван-да-Марья           384

Жар-Птица         385

Сивка-Бурка - Вещая Каурка         386

488

 

8

 

Юрий Миролюбов

 

Сакральное Руси

 

9

 

 

 

 

 

Загробие          389

Первый и Второй Спас         390

Успенье     -     391

Воздвиженье             393

Два Полукола            394

Значение Бога и пищи         396

Некоторые легенды       397

О фаллических культах в язычестве              381

Интерпретация слов           402

Домашние Боги           404

Росная Лебеда           407

Сварица           408

Просяницы         409

Камыши            410

Дедова Борода           411

Невей-Человек           412

Покрова - Великие Овсени           414

Полдень и Полночь       415

Судьба            416

Али Абдул Гассан Масуди и его записи о славянских обычаях ....   418

Крестьянский мир        419

Православный фольклор         421

Книга третья

Материалы к преистории русов       423

Пословицы, относящиеся к преистории русов            424

Военная подготовка           426

Новые способы исторического анализа      429

Другие исторические источники      468

Расселение славянских племен       474

Киевское государство и источники о нем         475

О славянских Божествах  '           481

О славянской мифологии       485

О славяно-русской мифологии        490

Пословицы русского народа    500

Некоторые обычаи        501

Некоторые поговорки          502

Волос - ведийский Пушан      504

Индра-Ондра-Ведро-Яро-Солнце       507

Мать-Сыра-Земля - Великая Мать Сурья-Земля           507

Божества славяно-русов       509

Праздники славян        515

 

Биографические заметки

Надо понять и уверовать в то, что Русь — это мы, а древняя Русь - тоже мы, и если Бог поможет, то и будущая Русь тоже будем мы!

Не знать своего прошлого может только «объект», а не «субъект» цивилизации и культуры.

Ю. Миролюбов

    Юрий Петрович Миролюбов родился 30 июля 1892 года в городе Бахмут Екатеринославской губернии в семье священника. В годы революции в застенках ЧК в Киеве был убит его отец. Мать его, урожденная Лядская, происходившая из известного запорожского казачьего рода, скончалась на Украине в 1933 году. Всего детей в семье было четверо: три брата и сестра. Средний брат, штабс-капитан, убит в гражданскую войну. Старший брат с сестрой остались после революции на родине.

    Детство и юность Юрия Петровича прошли на Украине и Кубани, где любознательный мальчик жил на лоне природы в кругу любимой семьи и среди простых людей.Не закончив обучения в духовном училище, куда был определен по желанию отца, Юра перешел в гимназию, по окончанию которой поступил в Варшавский университет. Незадолго до начала Первой мировой войны, Юрий Петрович перевелся в Киевский университет, где обучался на медицинском факультете. После объявления войны он добровольцем в чине прапорщика идет на фронт.

    В гражданскую войну он был в рядах вооруженных сил Центральной Рады в Киеве, а затем ушел на Дон, где служил в войсках генерала Деникина. В 1920 году Миролюбов был эвакуирован в Египет, где ему удалось устроиться в экспедицию, направлявшуюся в Центральную Африку. По пути он заболевает и попадает в госпиталь в Южной Африке. Отсюда, после выздоровления, он уехал в Индию, где пробыл очень недолго и вынужден был искать пристанище в Турции. При содействии русского консула в Стамбуле, Миролюбов в конце 1921 года добился разрешения на переезд в Прагу и обучение в Пражском университете, где, как и все русские студенты-эмигранты в Чехословакии, получил государственную стипендию. Прагу Миролюбов вынужден был покинуть по политической причине, получив право на жительство в Бельгии.

В Бельгии он работал в химической лаборатории Лувенского университе-

 

та, а также химиком на предприятиях металлургической промышленности. Вместе с женой - женился он в 1936 году - Миролюбов эмигрирует в 1954 году в США. В Сан-Франциско некоторое время он редактирует русский журнал «Жар-птица». Заболев в 1956 году тяжелой формой артрита, Миролюбов потерял трудоспособность, однако продолжал свою публицистическую и писательскую деятельность, которую начал, живя в Бельгии. В 1970 году Миролюбовы принимают решение переселиться в Германию на родину жены. По пути в Европу Юрий Петрович заболевает воспалением легких. В открытом море, на пароходе 13 ноября 1970 года он скончался. В последние минуты жизни, уже потеряв сознание, Юрий Петрович, будучи глубоко верующим православным христианином, перекрестился почти парализованной артритом рукою.

    Ю.П.Миролюбов обладал поистине необъятным кругом интересов, в центре которого была горячая любовь к покинутой родине, ее природе, истории и народу. Еще в раннем детстве он познакомился с изустной историей своего народа. На его пылкое детское воображение неизгладимое впечатление произвели услышанные им народные поверья, сказы, сказки, фольклор. Он пишет об этом следующее.

    «В нашей семье жила древняя старуха - Варвара, которую все называли «Прабой» или «Прабушкой». Ей было под девяносто лет, когда мне было пять. Она вынянчила еще отца и деда. Это была крестьянка, которую помещик «подарил» прадеду в возрасте 12 или 13 лет. Прадед с ней обращался ласково и даже дал ей волю, но она сама не захотела покидать семью и вжилась так, что стала повелительницей. Мой отец слушался ее беспрекословно до седых волос. Мать ее почитала, а служащие величали ее либо «Прабушкой», либо «барыней». Она и в самом деле была барыней, потому что всем правила, а главное, всех любила и обо всех заботилась. Дедовские обычаи она знала наизусть, знала народный фольклор, язычество и верила в дедовщину. Мать моя была такая же, а отец, если и не соглашался, то замолкал... Позже, когда умерла «Праба» Варвара, к нам переехала на жительство старуха Захариха с больным мужем. Захариха была южнорусской сказительницей...

    Я полюбил стародавнее... Когда я поступил в духовное училище, мне пришлось тяжело сочетать знания, полученные от «Прабы», матери или отца (история) с тем, что говорилось в школе. Любовь же к родной дедовщине, поддержанная моим добрым учителем, инспектором Тихоном Петровичем Поповым, так и осталась на всю жизнь. Он внушил мне потребность записи разных преданий, песен, сказок и пословиц; Я стал записывать и многое он переписывал из моей книжки, чтобы использовать для своего большого тру-

 

да по преистории славян-руссов. Труд этот, как и сам Т.П.Попов, погиб в революцию....

    Я сохранил мою книгу записей по южнорусскому фольклору! Как? А Бог его знает!»

    В 20-х годах с этим фольклором ознакомился и высоко его оценил профессор Д.П.Вергун, который настоятельно посоветовал Юрию Петровичу заняться изучением славянского прошлого. Живя в Бельгии, Юрий Петрович все свое свободное время от службы посвящал глубокому изучению древней русской истории и истории славянства. Он использует все труды на русском, других славянских и иностранных языках по интересующим его проблемам, задумывает написание ряда работ на основе сохранившихся у него записей, среди которых: «про древнюю русину», «про русину землю», «про хату русу», «про карпат гору», «про русу стеновую», «про князя Кия», «про Киева-града».

    Однажды в Брюсселе Миролюбов познакомился с художником Али Изен-беком, бывшим в годы гражданской войны командиром артиллерийской батареи в Белой Армии. Как-то в разговоре с Изенбеком Юрий Петрович, рассказывая о своем увлечении древней историей славянства, посетовал на отсутствие оригинальных источников, препятствующее ему заглянуть достаточно глубоко в прошлое русского народа. Изенбек сказал, что в 1919 году, в разгромленной помещичьей усадьбе под Орлом, он нашел кучу небольших дощечек с выцарапанными на них письменами на непонятном, как ему кажется, славянском языке. Будучи участником многих археологических экспедиций в Средней Азии, он почувствовал, что дощечки могут иметь историческую ценность. Поэтому он дощечки собрал, и ему удалось не только вывезти их из России при эвакуации Крыма, но и сохранить. Изенбек привел Юрия Петровича к себе домой и показал ему два кожаных мешка, в которых хранились дощечки, часть которых была поломана. Миролюбов пишет: «Я , взял дощечки и поразился! Они были несомненно на славянском языке, но каком-то архаическом, что даже слов нельзя было разобрать. Сразу было видно, что это многостолетняя давность».

    Изенбек позволил Миролюбову заняться изучением и перепиской написанного на дощечках с условием, что Юрий Петрович будет заниматься этим в его квартире. После «адских» трудов, длившихся с 1927 по 1936 год, Миролюбову удалось разобраться в дощечках, местами попорченных временем, частично поломанных с недостающими частями, переписать начертанный на них текст, расшифровать и перевести его на современный язык. По мере обработки дощечек, Миролюбов отсылал переписанный оригинальный текст и его перевод в Русский музей в Сан-Франциско, куда были посланы также и фотографии нескольких дощечек.

   

Сакралънос Руси

 

 

 

    В 1941 году, во время оккупации Бельгии немцами, скоропостижно скончался Изенбек. Поскольку он не имел семьи и родственников, присмотр за квартирой умершего полиция поручила хозяину дома, в котором он жил. Лишь через несколько недель после смерти Изенбека было установлено, что все свое имущество, состоявшее главным образом из картин, он завещал Миролюбову. Прибыв на квартиру Изенбека, Миролюбов с ужасом обнаружил, что дощечки исчезли. Возникло подозрение, что хозяин дома, имевший ключи от квартиры, использовал дощечки для растопки плиты...

    Лишь через 15 лет после смерти Изенбека, при посредничестве А.А.Кура (генерала Куренкова) и Сергея Лесного (Парамонова) была начата публикация дощечек в журнале «Жар-птица». Сергей Лесной назвал текст дощечек «Влесовой книгой», по имени Влеса (Белеса) - языческого божества. Хотя во «Влесовой книге» содержится немало летописных сообщений, но тем не менее по своей тематике и структуре она не является летописью. Текст дощечек рассказывает о генезисе древних славян, об их истории и мифологии, об их долгих скитаниях и войнах, там содержится много сведений географического, бытового и социального характера. По словам Миролюбова, вместо ожидаемых им «точной хронологии, описания точных событий, имен, совпа-. дающих со смежной эпохой других народов, династий князей... там оказалось описание событий, о которых мы ничего не знали, обращение к патриотизму руссов»..

    «Влесова книга» написана на странном языке — это не древнерусский и не церковнославянский, а совершенно неизвестный язык. Текст «Книги» начертан буквами, представляющими смесь кириллицы, глаголицы и рунического письма. «Книга» полна отживших языковых форм, в ней встречаются слова и очень древние, и такие, о происхождении которых можно лишь догадываться.

    Как содержание «Влесовой книги», так и ее язык произвели на Миролюбова огромнейшее впечатление. Самозабвенно работая над расшифровкой и переводом текста дощеч'ек, он думал об осуществлении давнишнего замысла, навеянного ему его братом Николаем, - написать фундаментальный эпический труд о жизни и ратных деяниях легендарного киевского князя Святослава. Ему казалось, что язык дощечек открывает ему путь к языку, на котором говорили в конце языческого периода Руси. В 1935 году он принимается за осуществление своего замысла, начиная писать книгу на языке хотя и незнакомом, но понятном современным русским людям. Свой капитальный труд, названный «Сказ о Святославе хоробре, князе Киевском», Юрий Петрович закончил в 1947 году.

    Одновременно с работой над книгой «Сказ о Святославе хоробре, князе Киевском», Юрий Петрович писал рассказы, стихотворения и многочислен-

 

ные статьи для зарубежной русской прессы. По окончанию работы над «Сказом о Святославе...» он написал ряд книг, которые, как и «Сказ» остались до его кончины не опубликованными.

    Самоотверженными усилиями, ограничивая себя во всем, вдова Юрия Петровича, у которой сохранилось более 5000 страниц литературного наследия Мнролюбова, начиная с 1974 года, издает одну за другой написанные им книги. К первой изданной ею книге - «Бабушкин сундук» - она предпослала трогательное письмо покойному супругу, Она пишет в нем: «То, в чем судьба тебе отказала в жизни, кажется, теперь осуществляется. Эта книга является небольшим сборником твоих рассказов. В тот момент, когда ты навсегда покидал меня, я обещала тебе сделать все, что в моих силах, для опубликования твоих произведений...»

    И обещание свое «маленькая Галичка» неукоснительно выполняет, преодолевая настойчиво и храбро все трудности. За первой изданной книгой IO.П.Миролюбова последовали: «Родина-Мать» (1975), «Прабкино учение» (1977), ««Риг-Веда» и язычество» (1981), «Русский языческий фольклор. Очерки быта и нравов» (1982), «Русская мифология. Очерки и материалы» (1982), «Русский христианский фольклор. Православные легенды» (1983), «Славяно-русский фольклор» (1984).

    И наконец у нас, в России, впервые выходит в свет двухтомное издание, включающее шесть произведений Ю.П.Миролюбова, в которых читатель найдет много нового и интересного для себя.

От издательства.

 

10

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Всдо>> и язычество

 

11

 

 

 

 

ДРЕВНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА ВООБЩЕ

Сейчас уже вполне ясно и без особых доказательств, что человек является современником мастодонтов и динотериумов середины третичного периода. В легендах и сказаниях мы находим образ исчезнувшего допотопного мира то в виде дракона, ползущего по земле и изрыгающего дым и пламя, то в виде дракона, крылатого и многозубого. Само собой разумеется, что дым и пламя происхождения геологического и в воспоминаниях людей ассоциировавшегося с драконом. Есть, однако, целая плеяда ученых это отрицающая. Относительно четвертичного периода споров нет, и большинство ученых признает этот период за начало человека. Но особенно настаивают на «интервале Миндель-Рисс». Основываются ученые при этом на отсутствии «каменных орудий». Однако нам известны племена гвахарибос, в бассейне Амазонки, употребляющие только дерево и зубы животных. Вероятно, первые люди тоже прошли сначала через деревянный век, а затем вступили в век каменный. Дерево, как известно, истлевает совершенно в сравнительно короткий срок. Ненахождение таких орудий до сих пор не доказывает, что такого века не существовало. В этот век люди были «собирателями», то есть искали ягоды, плоды, грибы, зерно, а при случае, как гвахарибос, («Ориноко и Амазонка», французская экспедиция 1951 и 1952 годов с участием короля Леопольда III), не брезговали и насекомыми, моллюсками, ракушками и т.д. Охота и рыбная ловля носили тоже случайный характер в их жизни и питании: они пользовались случайно раненой рыбой или добывали животных из их убежищ, раскапывая норы. В этот период жизни людей, конечно, они чаще голодали, чем питались. Пища была сырой, и огня или приготовления пищи на огне люди еще не знали. Потребовались века, а, может, и тысячелетия прежде, чем они ни пришли, случайно или в результате открытия, к варке пищи или к приготовлению жареного на огне мяса. Только с момента овладения огнем люди стали быстро продвигаться вперед по пути развития. В огне они стали обжигать наконечники своих копий, стрел и дубин. В огне же они стали расщеплять первые кремневые наконечники. Стоит раскалить такой наконечник и затем бросить его в воду, чтобы получился осколок с острыми краями. Вероятно, первым «ножом» им служили отточенные на камне раковины. При их помощи они стали снимать шкуры зверей без того, чтобы разорвать края. Этим, вероятно, занимались женщины, которым мужчины приносили убитых антилоп, кабанов и других животных.

Присутствие человека в четвертичный период во Франции и Англии

 

доказано. Однако он не мог ниоткуда взяться без того, чтобы жил где-либо прежде. Нам кажется удобней предположить, что человек жил и раньше, но весьма редкими поселениями, а, может быть, и немногочисленными племенами.

   Возможно, что он был и раньше, но не мог размножиться благодаря отсутствию средств защиты. Если огня он не знал, то всякие звери легко могли уничтожить его, если не днем, так ночью, в пещерах или в убежищах, на деревьях или в скалах гор. Необходимость заставила его искать сначала пещеры, а затем и оружие, огонь и т.д. Только после возможности разводить ночные огнища человек оказался в безопасности. Дикие звери боятся огня. Значит, человек должен был заключить, что раз звери боятся огня, то последний может служить ему защитой. Достать же огонь было не так трудно, например, вследствие грозы. И сейчас можно видеть, как молния попадает в дерево, и начинается лесной пожар.

   Найденные скелеты типа неандертальских на горе Карме ль, в Палестине, доказывают, что люди там жили во времена около 60 тысяч лет до Р.Х. Между тем, они могли быть и более раннего периода, так как заключения о тысячелетиях всегда несколько произвольны. Неандертальский человек был и возле Дюссельдорфа. Если считать только Неандерталь и гору Кармель за границы расселения тогдашнего человека, то оказывается, что он уже занимал огромную территорию. Невозможно вообразить, что он начался с несколько более раннего периода. Первобытный человек неохотно покидал родные ему места и дойти до Палестины в такой короткий период он не мог. Для этого ему нужны были тысячелетия. Единственно, что можно предположить, это то, что он должен был уходить от льдов ледникового периода. Если же он жил одновременно в Палестине и возле Дюссельдорфа до ледникового периода, то такое его распространение могло произойти только в течение тысячелетий. Особенно нельзя забывать трудностей примитивного человека. Охоту он уже знал и огонь тоже, но охота давала лишь нерегулярный источник питания. Между тем, рыбная ловля в Палестине, например, была более чем проблематичной.

   Изыскания югослава Малинковича, Кроле, Вегенера и Кеппена приводят к следующим цифрам: последняя глассиация Вюрма 120 000 лет до Р.Х., а интерглассиация Вюрм-Рисс - 190000 лет до Р.Х. Третья глассиация (Рисе) около 240000 лет. Второй между ледниковый период (Миндель-Рисс) от 240 до 440000 лет. Второй период гласиации (Миндель) от 440 до 480000 лет и эпоха, предшествовавшая интерглассиации (Гюнц-Миндель), от 480 до 550 000 лет. В это время человек уже есть повсюду в Старом Свете и, вероятно, он был свидетелем первого ледникового периода четвертичной эпохи, то есть около 600 000 лет тому назад (Арамбург, «Генезис

   

12

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Всда» и язычество

 

13

 

 

 

 

 

человечества», Париж 1943 г.; А.Бланк, «Орижине...» Рим 1945 г.; Грей, «Преистория»; Эберт, Манаж, Манжен, Обермайер, Перико, Рюст и др.).

 

ВЕДИЗМ НА ЗАПАДЕ

Начиная говорить о ведизме, мы должны отметить, что европейские санскритологи еще не удосужились перевести по-настоящему даже «Риг-Веду» и что поэтому мы, пользуясь неверным периодом Ланглуа, который относится к 1848-1851 годам и, по свидетельству индусов, далек от оригинала и исполнен подчас совершенно ненужного лиризма, не можем дать слова, что все, нами написанное, точно и соответствует действительности. Такая точность возможна лишь при точном документе. Если же последний всего лишь приблизителен, то и мы можем из него вывести лишь некую главную линию, которую все же видим, несмотря на плохой перевод. Из «Атхарва-Веды» переведена лишь пятая часть Виктором Анри около 1891-1896 гг. «Упанишады» почти целиком переведены уже с английского, немецкого и т.д., но прямого перевода с санскрита на французский нет. Правда, есть еще версия Д'Анкетиля и труд Абель Бер-гень «Ведическая религия по гимнам «Риг-Веды» (1878-1883 гг.). Латинский перевод «Упанишад», сделанный Д'Анкетилем в 1801-1802 ГГ. с персидского языка, является первым ценным источником, но тем не менее, как мы сказали, прямого перевода с санскрита на французский нет. Шези уже занимался санскритологией, но первым настоящим ученым в этой области надо считать Эж.Бурнуф, который после англичанина Кольбрука (1805 г.) занялся ведической филологией (1825-1835 гг.), но и этот ученый оставил лишь разрозненные стихи и заметки в «Комментариях к Ясне». Германские ученые Макс Мюллер и Рот взялись по-настоящему за труд. К их чести нужно отметить, что самый старый перевод части «Риг-Веды» на латинский язык был сделан тоже немцем Розеном (и раньше Д'Анкетиля). До этого были лишь английские труды, и только начиная с Бергень, появились серьезные французские ученые. Среди них назовем вкратце Пави, Ланжуинэ, де-Потье, Экштайн и др. В Германии же немецкий романтизм братьев Шле-гель, Шеллинг, Гегель, Шопенгауэр и Гете, Гердер, Рюккерт (переводчик «Атхарва-Веды») создали нужный фундамент для изучения ведизма в Европе. Правда, не обошлось и без курьезов. Так, нетерпеливый, «как француз», Соломон Рейнак восстал против того, что он называл «ведической галиматьей»!

   

По-видимому, ведийцы должны были точно объяснить будущему французскому переводчику и комментатору, что они имели ввиду, говоря то ил№-иное... Все оттого, что ведическая поэзия темна для материалистически мыслящего европейца. Однако, не всегда и не везде она темна. Хотя, по мнению некоторых западных ученых, «ведическая поэзия представляет из себя темную и обрывистую массу», надо понять, что гимны Риг и песнопения Яджус если не всегда понятны, то тем не менее весьма содержательны. Многое в них сказано символами, другое - сопоставлениями, наконец, третье знали жрецы, но не записали в «Риг-Веду», чтобы «держать ключ в руках». Если они кажутся на первый взгляд «эхолалиями», то это, во-первых, зависит от темперамента, а во-вторых, от психологических данных. Мы далеки ведь от ведического мышления. Для того, чтобы к нему подойти, надо сразу же, с самого начала сказать себе, что оно абсолютно непохоже на библейское религиозное мышление, и что в нем надо искать символы другого порядка, чем в Библии. Веда если и является «ведической Библией, то ее составители искали не законодательства, не моральных установок, а божество, скрывающееся за явлениями материального мира. Рациональное мышление библейских составителей если и искало абстрактного Бога, то представляло его, как Иегову, наказывающего за грехи, с которым Израиль заключил союз. Ведийцы союза не заключали с Богом, «коему мудрые дают многие имена», а обращались к нему, как к своему другу, пращуру, с которым себя считали в родстве. Союз, таким образом, с Богом заключать не требовалось. Достаточно было поддерживать религиозные, родственные отношения с ним. Индра был с ведийцами в дружбе. Они к нему обращались не потому, что боялись наказания, а потому, что он был их избавителем, защитником в борьбе против Зла! Если встать на эту точку зрения, сразу станет понятным, почему ведийцы так много величали своего Бога и славили его. Они славили Того, Кто неизменно, всегда приходил им на-помощь. Ведийцы ничего у Него не просили, кроме защиты против Зла и Смерти, то есть того, что было за пределами человеческих возможностей:

    Ланглуа в своем переводе песнопений чрезвычайно изменил их характер, сгладив то, что должно было оставаться оригинальным. Бергень в «Сорока гимнах» показал себя лучшим переводчиком. Однако, надо сказать, что <<Риг-Веда» и вообще Веды составляют памятник не только религиозный, но и литературный. Если западные ученые не понимают его ценности — это вопрос уровня, но спорить против этого нельзя. Некоторые места «Риг-Веды» совершенны, другие испорчены добавлениями, но ее древний текст, проглядывающий сквозь «обработку» позднейших составителей, гораздо чище и лучше.

   

14

 

Юрий Миролюбив

 

«гиг-всоа» и язычество

 

15

 

 

 

 

 

   Слова «ведать», «ведун», «поведать» и т.д. имеются в русском языке, причем «ведать» означает «знать».

   Слово «веда» на чешском языке означает «знание». Приставка «ведение», прибавляемая в составных русских словах, как славяноведение, правоведение и т.п.. означает то же самое.

    «Риг», «рог», «роуг» на славянских языках означает «рог животного». Мы знаем, что ведийцы были скотоводами. «Рог» по-немецки означает «рожь» и санскритское его значение, может быть, «пища». «Риг-Веда» таким образом может означать «пища духовная», так как рогатый скот служил пастухам пищей, а «рог» (рожь или рис) служили тем же, будучи растительного происхождения. При распространительном значении слова «Риг-Веда» его надо перевести на русский язык как «Пища духовного знания» .

   Первые четыре книги Вед составляют «Самгиту», что может означать «самопомощь», так как корень «гита» в славянских языках значит «мо-г-ущество», «могит-нисть», «мо-гут-ность», «могущ-ность». В немецком языке: «Готт» — Бог, «гут» - добрый.

   Первая книга четверокнижия ведийцев - «Риг-Веда». Она состоит из 1028 гимнов по десяти приблизительно строф каждый, разделенных на десять кругов или «Мандал», что может означать «человеческое деление» или «делание», потому что «мен-» в славянских языках является «мен-ж», «муж», «моуж» и «дала» может означать «дело» и «деление», как и «делание». Конечно, наше объяснение не является обязательным и может быть исправлено каждым, кто знает лучше. Однако, такой подход нужен, ибо он действительно освещает понимание интимной сущности ведийской религии. Тем более, что «Самгита» была составлена и исправлена жрецами и-служителями религии как основная с величайшим тщанием. Богослужение ведийцев состояло в чтении текстов «готарем» (готар) во время «предложения», то есть раньше жертвоприношения, когда человек принес дары Богу и ждет их посвящения. Хор поет песнопения, соответствующие словам готара точно также, как при христианском богослужении возгласы священника соответствуют ответному пению псаломщика и хора. Так, певец ведийцев называется в противоположность готару - «удготар», а священник, производящий жертвоприношения, — «адхвариу». Наконец, наблюдающий за всеми действиями, называется «брахман». Это высший священнический чин.

    От «Яджур-Веды» или Веды, содержащей жертвенные, «оперирующие формулы», вроде католического возгласа: «месса свершилась», когда по верованию христиан происходит превращение хлеба в Тело и вина в Кровь Христа, от этой древней «Самгиты» остались только две ветви: «Яджус Белый», разделенный на стихи или «мантры», и «Яджус Черный», содер-

 

жащий объяснительные прозаические тексты. Формулы «Яджуса Белого» произносит «адхвариу» - священник, совершающий действия богослужения.

    «Сама-Веда», или Веда Песнопений, содержит около 1500 строф, взятых или из «Риг-Веды», или из ее архаического текста, до нас не дошедшего, распределенных для возглашения нх «удгатарем» (удгатар), или же чином, соответствующим псаломщику.

    «Адхарва-Веда», или Веда Заклинаний, является, как и «Риг», собранием 731 гимна, разделенных на XX книг. По этим гимнам можно судить, что до того, как они были собраны и связаны с «Риг-Ведой», существовали другие виды богослужений, до нас недошедшие. Как мы уже сказгши, они находились в ведении наблюдающего за жертвой священника-брахмана.

   Другой вид ведической записи - «брахмана» заключает в себе «Брахма-нические Пояснения» - прозаический текст, относящийся к разным «Сам-гитам». Текст этот объясняет значение обрядов или же значение стихов и формул. «Упанишады» и «Аранияка» («Лесное Знание») являются продолжением «брахманической» пояснительной записи, а «Упанишады» — «секретным посвящением (в тайны)». Таким образом, мы здесь уже видим таинства.

    Ритуал ведического богослужения описан в «Кальпа-Сутре» (Книга Мыслей о Ритуале). Это ряд прозаических произведений, составленных для запоминания, вероятно, для заучивания наизусть. «Кальпа-Сутра» разделяется тоже на четыре части или книги, составляющие «Ведангу», или «Добавления к Ведам», и содержащие не только описание ритуала, но и начала грамматики, фонетики, этимологии, поэтики и астрономии. Из этого видно, что Веда означает действительно то же, что и Веда по-славянски, то есть знание. Догматические добавления к «Веданге» или «Парисиште» описывают канонические основы ведизма. Начиная с Макса Мюллера, многие исследователи стремились отделить древнее от позднейшего в этом собрании текстов. Однако, по нашему мнению, такие изыскания не могут дать ничего нового: ритуал мог усложниться со временем, но содержание такового или принцип, лежащий в его основе, остается тем же. Из всего собрания священных книг ведизма можно заключить лишь то, что «Риг-Веда» возникла раньше всех остальных. Во многих случаях мифологически и ритуально Риг, или священнодействие, отличается от книг по религии и ритуалу. «Яджур-Веда» и «Атхарва-Веда» иногда кажутся не только отделенными от остального Священного Писания ведийцев, но как бы находящимися вне его, так что культ ими пользовался для своих целей, а не создавал их. Здесь западные ученые говорят, что они не могут отнести дату создания ведического канона к периоду позже, чем IV или V век до Р.Х. Есть мнение, что

   

16

 

Юpuu миролюоов

 

«Ниг-ticoa» и язычество

 

 

 

 

 

многие из «Упанишад» являются последующими за буддизмом. Текст «Рит-Веды» во многих случаях сходен с архаическим текстом «Зенд-Авесты», что дает основания отнести возникновение «Риг-Веды» к XV веку до Р.Х. Боязнь признать эту древность «Риг-Веды», а, следовательно, и ведизма, вполне понятна. Они боятся, чтобы критика не сказала: «Это преувеличено!» Каждый ученый боится за свой авторитет, боится, чтобы о нем не сказали: «Он несерьезен!» По-нашему, раз такая архаичность текстов налицо, то о чем можно спорить? Пусть критика докажет, что это не так! Мы наоборот утверждаем, хотя и оговариваемся, что это лишь догадка, но такая догадка, за которой есть логические данные, что ведизм в его «риг-ведиче-ской форме» есть явление уже последующего чего-то, бывшего до него, прошедшего через декаданс и начавшего свое новое возрождение. Наши аргументы: несомненное существование доведической цивилизации, ибо в предыстории есть на это неопровержимые доказательства. Наконец, астрономические данные «Риг-Веды», которые, по мнению индийского ученого Тилака (письмо Юр.Терапиано), относятся к северным созвездиям. Значит ведийцы были где-то в другом месте, чем в Сапта-Синдху или Барабин-ских степях, не говоря уже о Фергане или Джунгарии. Тилак предполагает, что это были берега Балтийского моря. Из записей в Каппадокии, на Ближнем Востоке, известно, что ведические божества там указываются уже как существующие в 1400 году до Р.Х. Аргументом против такого признания даты, указанной в каппадокийских записях, ученые считают намеренную архаизацию текстов священниками и составителем. Ведизм, как и все религии, пережил сначала форму Священного Предания. Есть и сейчас в Индии люди, знающие наизусть Книгу Ведической Секты. Очень многие брамани-ческие школы разбились на секты, объясняющие ради сохранения автономности управления своими единоверцами по-разному одни и те же места канонических основ ведизма. Это не дает возможности восстановить «прототип» учения. Имена основателей этих школ, даваемые самими индусами, вызывают сомнения в их подлинности. Тут видно чисто европейское желание «разложить все по своим полочкам», не заботясь о главном. У индусов же, как и у ведийцев, главное считается важнейшим, а все остальное второстепенным, особенно кто и когда написал тот или иной религиозный гимн. Эти ученые забывают, что и в христианстве, в православии, например, есть множество церковных песнопений, авторы которых остались неизвестными. Ведь составлявший гимн заботился о духовном, а не о материальном! Зачем же ему нужно было оставлять свое имя? Разве авторство его давало ему какие-либо преимущества? Да и сейчас усердно молящийся Богу «своими словами» вряд ли думает о том, как красиво он сложил свою молитву!

   

В Индии, как и во всяком народном творчестве, ученый с таким подходом, нарываясь на общее творчество, не имеет путеводной нити. Для «Риг-Веды», например, весьма характерно фамильное творчество. Так, семья каких-либо священников из рода в род творила молитвы. Таким образом «Риг-Веда» и другие Священные Книги ведийцев были как бы преимуществом браминской касты. Лишь в «Упанишадах» и в «Атхарва-Веде» видно влияние благородных кшатриев. Во многих случаях имена авторов взяты прямо из текста. Кто они были, нам не известно.

    «Рши» или «Ричши» были лишь поэтами, которые имели откровение и только. Об их жизни мы знаем лишь одно: они были Священными Поэтами ведизма.

   Нигде и ни в чем они не проявляют персональности, по которой можно было бы судить, кто они и что они. Иногда проступает особенность языка того или другого ведического Поэта, но все равно, даже собрав воедино все его особенности, невозможно судить о нем лично.

   Тем не менее, снова напомним, что священное в глазах людей именно то, где нет места личности верующего.

    Как «подражание Христу» требует от истинного христианина отказа от своей личности и полного слияния с Христом, так и Веды требовали полного отречения от себя. Ничего в этом нет удивительного. Настоящий альтруизм и заключается в слиянии -со всеми, в потере себя, в приятии интересов всех как своих. Этого индивидуалистический Запад не понимает и поэтому-то его христианство, удобное в себе, всегда вызывало нарекания со стороны восточных исповеданий. Между тем в ведизме видна яркая черта отказа от личности. Ведизм как бы предвосхищает идею соборности, столь близкую православным философам. И вообще к этому предхристианству в ведизме мы еще вернемся в будущей книге.

   Если взяться за Экзегезис «Брахмана», являющийся нецельным по себе и часто слишком уж напирающим на некоторые подробности, не совсем доказанные, то вместе с Нирукта, Этимологией, эта книга представляет из себя безусловно чисто ведическую часть священных книг Индии. «Бха-шия», или «Комментарии», от средних веков старого периода до наших дней частично сохранились и особенно та часть их, которая носит название «Саяна», может быть датирована XIV веком, если не позже, но значение их особенно там, где они стараются дать нечто «свое», очень низкопробно и лишено настоящей ценности.

   Веды сохранились в неприкосновенности, они продолжают существовать благодаря особому вниманию, с которым их сохраняли в течение тысячелетий брамины, и теперь, когда Индия перестала их понимать, они остаются все теми же, как и прежде, как сфинкс или пирамиды, ревниво хранящие

   

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Веда» и язычество

 

19

 

 

 

 

 

свою тайну. Хотя традиция атхарван и является искаженной, но «Риг-Веда» сохранилась благодаря ее чтению при разных богослужениях, фонетически правильно записанному, как ее записали Диассевасты-без того, чтобы хоть одна йота из текста была изменена. Грамматика Панини и «Риг-Веда» суть древнейшие книги Индии, уцелевшие в волнах времени.

   Если кое-где и можно вернуться к более архаической форме текста, то все равно смысл его остается прежним.

   Арийские кланы, идя с северо-запада, пришли в долину Инда и принесли с собой индо-иранскую религиозную традицию, а с ней индо-европей-скую организацию и мифологию.

    Культ состоял в приношении жертвы всесожжения, как у семитов до-моисеева периода, причем для такой жертвы приносили пироги, молоко, масло, животных, а также приводили лошадей. Последние жертвоприношения были, вероятно, в торжественных случаях или в большие праздники. Религиозная организация жизни с утра до вечера занимала все время, подчиняя себе частную жизнь людей. Особенно важное значение имело жертвоприношение Сомы. Это был пьянящий напиток из особой травы, который ведийцы принимали, как христиане причастие. По некоторым данным, ве-дийцы приобщались ему до пяти раз в день. Причащение Сомой совершалось так: часть напитка изливалась на огонь, имевший значение Агни, и таким образом совершалось причастие божеств в Небе, другая же часть, приобщавшая людей к божеству через огонь жертвенника, разливалась по сосудам, и каждый из участников приобщался, передавая чашу друг другу.

    Никаких храмов ведийцы вначале не имели. При каждой деревне находился отведенный для этого участок земли, который приготовлялся всякий раз к новому богослужению. На нем зажигали три костра, пространство между которыми соединялось при помощи насыпанной священной травы. Перед кострами делалась неглубокая яма, носившая название «Веди». Это место и было Престолом при богослужении. Священники помещались прямо перед ним. За ними — верующие. Вокруг были простые постройки с соломенными крышами, содержавшие религиозные предметы. Заказывающий такое богослужение становился с семьей возле священников. Верующие либо стояли позади, либо находились в постройках, где до того хранились предметы культа. Священники произносили священные возгласы, чтецы читали молитвы, пели гимны и в торжественный момент раздавалось громкое пение монотонной песни, относящейся к данному случаю.

    Смысл жертвы был таков: она повторяла Сотворение Мира, и приносивший жертву совершал божественный акт, вызывавший мир к жизни. Вместе с тем жертва была вне времени и пространства, она была идентична

 

акту Творения: Таким образом приносивший жертву соединялся на мгновение с Творцом - Индрой-Варуной-Агни и как бы сливался с Ними.

   Агни - божество огня, но ягненок по-древнеславянски «агнц», отсюда — ягненок как бы «дитя Агни», посвященное ему, и принесение его в жертву - акт слияния агнца с Агни. Таким образом, жертва - это не только физический акт Творения мира, но и общение с Творцом, Индрой-Агни-Вару-ной, с которыми общее у человека и жертвенного животного - их жизнь, тепло, огонь, коим они живут. Через Жизнь-Огонь-Агнца связь с Агни-Индрой-Варуной, Сомой-Пурушей-Присни (Присни - Присный, Верный). Связь вне времени и пространства с Предвечным.

   Чтение и пение песнопений ведизма во время богослужения - «Риг-Веда», источник Веды - Знания не только духовного, но и материального, ибо через Творца-Индру, с которым устанавливается общение, источник знания, Веда, бьет Ключом Живой Воды. Божества - лица Единого Существа, «которому мудрые дают множество имен», выступают в гимнах, в их героической борьбе против Зла, и никогда Зло не побеждает окончательно. Всегда Индра-Варуна-Агни являются победителями многоликой гидры Зла. Гимны устанавливают связь с жертвой Небесной, с теми, кто установил ритуалы, кто создал культ и кто в этот момент совершает такую же жертву, как присутствующие верные ведийцы. Акт Творения таким образом есть акт слияния с Рши или Риши, с Питри или Питрис. Идея Бога в человеке и человека в Боге. Идея единства Бога и человека. Через Огонь-Агни, как на Корабле, плывущем в Небо, идут молитвы и славословия, Агни - Корабль, везущий жертву богам, и боги нисходят навстречу, чтобы принять жертву -акт Единения с Богом как Источник Жизни, Воды Живой, через Тепло-Агни, через горение, через агнца. Нет времени, нет пространства. Все бесконечно и все вечно в этот миг. И если культ повторяет акт Творения, то он же повторяет циклы дня и ночи, как символов жизни и смерти. Все в этих циклах представлено: Гром и Молния, Дождь и Ветер, Мир и Душа. Вся мысль ведизма в этом: он есть синтез всего, что вокруг, синтез человека в природе, Жизни, Тепла, Агнца-Агни, Питрис, Риши, единства Бога с людьми.

   Позднейшие добавления «Риг-Веды» — это прошения к божеству о даровании мира, тишины, урожая, дождя, благ чисто материальных, сына или избавления от того или иного зла. Но главный смысл ведического богослужения - славословия божеству, предоставление себя в Его руки, как Дитя, которое идет на руки Отца. Позднейшие прошения звучат диссонансом, они чужды ведическому пониманию и пришли после того, как ведийцы осели на земле. Но раньше, когда они были пастухами, они ничего не просили. Они

  

Юрий Миролюбив

 

«Рш-Всда» и язычество

 

21

 

 

 

 

 

лишь славили Индру. И тогда, когда их религия была гимном, они были истинно велики перед лицом Предвечного.

    Прошениями они себя умалили. Но жертва устанавливает связь между Богом и людьми и по этой тонкой ниточке дыма, идущего с жертвенника, течет благо Небес.

    «Дакшина» или «дачина», «даяние», приносимое священникам за их участие в жертве как посредников, иной раз превышает норму и в гимнах воспевается как добродетель. Что делать! Мы знаем, что священнику, будь он ведиец или христианин все-таки надо жить. Однако, воспевание «платы за богослужение», с точки зрения нашей, является лишним.

    Внешнее представление божества в его множественности форм в ведизме поражает воображение. Главный из богов, Индра, как бы обожаемый народный герой, воин, не имеющий страха, освободивший с молниями в руке Небесных Коров, освободивший Воды, которые были удержаны облаками, убивший дракона, принесший слабому человечеству огонь и помогающий ему во всех делах его, поскольку последние к добру. Все цари с незапамятных времен, умершие, стали его друзьями, все воины, герои. Тысячи демонов его враги. Он посылает близнецов-асвинов возвестить Зарю людям. Они скачут в Небе на быстрых скакунах. Лошадь, неся асвинов, несет свет или тьму. Маруты, Небесные Воины, - братья, скачущие в облаках, вооруженные блестящим оружием. Они устрашают и восхищают. Рудра, божество гор и лесов, владыка животных, их вождь. Он предводительствует ими. Рудра, благой и опасный, позже превращается, сливаясь с ним, в Шиву, божество местных жителей, завоеванных индо-арийцами. Среди других божеств Савитар, возбуждающий энергию людей, Тваштар - формовщик, Небесный Кузнец (Перун-Варуна славян несет в себе черты Тваштар) и Рибху, помощники, кузнецы Небесной Кузницы. Пушан хранит дороги и скот (Белее), Вишну, в Три Шага побеждавший Мир. В индийском браманизме он становится одним из главных божеств. Небо-Отец, совокупленный с Землей-Матерью («Мать - сыра-земля» русских песен), Адити и ее сыновья Адитиас или Адития, среди которых Варуна и Митра, хранители морали и отношений Долга и послушности Закону. Их власть - «асура», нечто подобное «хозяину», уже имеет демонические черты. Главнейшими, однако, являются Индра-Агни - Огонь, Сома. Агни - всенаполняющий Огонь Жизни и Сома - все зеленое, все растительное. Однако, все эти божества - одно божество в его множественной форме. Висва-Дева и Все-Боги является символом Всебожества. Семитическое представление о Боге: Бог создал мир и последний живет по один раз данному ему Закону. Индо-арийское: Бог вес время творит мир, заставляя его проходить через циклы

 

дня и ночи. В таком случае все явления, изменения - моменты действия божества, и вот почему ведиец обращает на них внимание, восхищаясь ими.

    Ведическая мифология сбивает с пути европейского ученого: будучи многотысячелетней, она то возглашает одно божество как главное, то другое, и каждый раз, проходя через максимум, обращается к другому. Разгадка этого явления заключается в том, что ни одно из них не является отдельным божеством, как того хотел бы аналитический ум европейца. Каждое из них — только новое имя все того же: «Единого Существа, которому мудрые . дают многие имена».

   Праджапати и Брахман становятся, в свою очередь, важными божествами к концу ведических гимнов. «Атхарва Веда» ищет единства в этом океане божеств, так как в Ведах все время есть тенденция возвращаться к единству, и находит его в конце концов в «Упанишадах», когда возникают песнопения Вена (всевидящий), Скамбха (опора), Ушихта (ритуальная трапеза), Рохита (красный), Кала (время), Прана (дыхание, Дух). Отметим здесь Кала, который у славян становится Кола и позже Коляда, а также Вена, становящийся у славян Веничем, откуда вено и венец. Однако, кроме этих главных божеств (неправильное понятие, ибо божества эти — Висва-Дева, то есть Всебожество!) есть множество других, более или менее ясно выраженных божеств. Всякое действие, инструменты, ритуальный порядок — все это Рита или Рта. Так божественный принцип выше божеств, ибо последние — только формальное выражение той или иной активности, ибо принцип — это то, во имя чего является действие. В ведизме ясна борьба культа, связанного с фиксацией божеств как персон, и принципа эзотериз-ма, который видит за культом и ритуалом нечто высшее, чем материальное проявление. Свет или Теджас, Тепло или Тапас, Священная Добродетель, Брахман, Мощь категорий — Дхарман, Беседа, Заседание - Дхаман, Закон — Врата (надо пройти сквозь Врата Закона), Вера - Сраддха, понимаемая как Сила, и Ритуал - Крату, Пища — Вайя (славянское значение «вайя» -зеленая ветка), Жертва — Иш, Враждебная Сила, Сопротивление — Вртра.

   Ясно, что со времен Макса Мюллера появились чисто материалистические объяснения этих понятий. Между тем священное ведизма именно тем и замечательно, что оно синтетично, а не аналитично. Маруты, например, объясняются европейцами как символ грозы. Нет слова, что, может быть, в прошлом, когда-то ведийцы и сливали это представление с марутами, ма-рутсами, но они их видели за грозой, как причину грозы, а не как саму грозу! Возникает таким образом совершенно иное представление, чем то, что с легкой руки Макса Мюллера и других проникло в ведизм, как он понимается на Западе. И как бы нам не хотелось успокоиться на удобном объяснении, оно неверно. Парджания, Бог Грозящий, проявляющийся тоже

  

22

 

Юрий Миролюбов

 

«Рш-Всда» и язычество

 

 

 

в грозе, был бы в таком случае непонятен. Почему еще один, если его делами уже заведует божество? С этой, материальной точки зрения, общей для XIX века и настойчиво автократической в XX веке, богом грозы является частично даже Индра! Между тем если Индра и был восхваляем ведий-цами за то, что освобождал реки, скованные льдом, в этом надо видеть, что Индра именно лично разбивал льды! С его активностью связано освобождение рек ото льдов или таянье снега в горах, но это не он, а Солнце, которое он разжигает ярче и жарче к весне. Индра есть принцип Бога-Солнца, а не Бог-Солнце! Разница между этими понятиями такова же, как между Законом природы, написанным на бумаге, и Законом «in statu action», в действии! Между замыслом архитектора, планом и постройкой дома.

    Конечно, всегда были и будут люди, верившие, что вот, «Бог им помог найти потерянный кошелек» или что-либо подобное, но это не вера, а суеверие. Настоящая вера не будет тянуть Бога в человеческие дела. Она их отделяет от Бога. Иначе легко впасть в упрощение и просить Бога, «чтоб он земельку вспахал, засеял, урожай собрал и хлебца бы сделал!»

   Такая надежда на Бога, являющаяся неразумной, ведизму чужда, он видит в божестве небесного покровителя и помощника в том, что сверх сил человека. «Представления Солнца многочисленны и сквозь них чувствуется лунный и планетный культ», - говорит Съестэдт, - «но нигде явление природы не видно в сыром виде, его нет даже в песнопениях Ушас-Заре. У Агни и Сомы ритуальное значение превышает образ, в Савитар есть расхождение между явлением и божеством». Мы считаем это мнение подтверждающим наше.

   Кроме того, надо понять также, что ища Бога, человек поневоле строил свое понимание о нем, исходя из своей жизни, из того, что его окружает. Эти элементы входят как строительный материал «Лестницы к Небу». За ними - Оно, и потому исследователь, занимающийся кирпичами, из кото-рых построена эта лестница, может упустить из вида идею, которая была положена в ее основание, или цель, для которой она была построена.

   В Ведах можно найти не только славословия жертвы или божества, но и воспоминания о событиях, волновавших ведийцев, о войнах, как например, о Битве Десяти Царей и так далее. Перед этим фактом некоторые ученые Запада останавливаются в недоумении, как понять и куда отнести этот новый элемент Вед. Но ведь известно, что вся жизнь ведийцев была подчине-на религии. Значит и все, что происходило в ней, тоже введено в Веды, как связанное с религией через самое жизнь. Потому-то и в описании таких событий есть постоянное желание все свести к некоему мифическому эле-менту, дать ему опору чисто религиозную, хотя он в ней и не нуждался.

 

Многое в этих описаниях теряет исторический смысл, превращаясь в легендарность.

   В Ведах появляются гимны свадебные, похоронные и т.д., то есть некий уже чисто семейный или церемониальный элемент.

   Последнее тоже понятно, раз вся жизнь ведийцев подчинена религии, распределяющей день и ночь на часы для тех и других обрядов или молитв, и ясно, что события личной и семейной жизни тоже входят в религиозное ведическое существование.

   Даже диалогические гимны относятся к какому-то «действу» древности, когда, видимо, события прошлого разыгрывались перед зрителями. Записанными оказались только диалоги без указания действия. Боги в них занимали главное место, как Индра, например, но потом появляются Яма и Ями, «Адам и Ева» ведийцев, Царь Пуруравас, Русалка Урваси, Обезьяна Вршакапи и т.д. В «Атхарва-Веде» есть попытка изложения науки того времени, касающаяся психологии и физиологии, а также космологии. В «Упанишадах» эти попытки переходят уже в систематическое изложение для браманических учеников. Там есть поучения об «Атмане», о «Кармане» и т.д. Наконец, Веда говорит о магии. Само богослужение приобретает смысл магической операции или многих операций, хотя и недостаточно ясно выраженных. «Атхарва-Веда» говорит о магии яснее. Здесь ясно видно действие чисто культовое, когда ритуал стремится свести все к экзотеризму, изгнав экзотеризм и заменив все обрядностью. Это обычное явление в жизни всякой религии. С этого момента начинаются прошения, богослужение сводится к суеверному магическому действу, и прежнее славословие перемежается с самыми различными вымаливаниями помощи богов в личных делах человека. Есть даже моления об успехе в азартных играх! Говорится о причаровании и экзорсизме, разочаровании, о защите против магических действий другого. И все же в этих молениях чувствуется доведическое начало. Говоря о вещах позднейших, они употребляют формы и слова древности.

   Но ведийцы, пришедшие в Индию, окружены чужими людьми и чужими религиями, которые они связывают с демоническим началом. Иногда ведийцы в страхе и молят Индру о помощи против ужаса, их охватывающего.

   Так Шива вышел из недр примитивного населения Индии и стал Богом Грозным. Он был чуждым ведийцам, и последние так же, как и византийские проповедники, которые, внедряя христианство, внушали населению, что их старые языческие боги «беси суть», утверждали, что Шива — бог демонический. Боги местного автохтонного населения были Богами чужими, значит враждебными. Богослужение местных жителей, неведийцев,

  

24

 

Юрий Мпролюбов

 

«Риг-Всда» и язычество

 

25

 

 

 

 

 

казалось им враждебной магией, против которой они могли защититься лишь магией ведической. Но до прихода ведийцев в долину Инда у них не было понятия о демонах. Правда, Индра боролся против врагов своих и ведийских, но это были Тьма, Смерть, Ночь, Сушна (Засуха), Солнце, сжигающее травы, разливы рек и землетрясения, бури и ураганы, т.е. все явления природы, против которых человек не имел защиты и бороться с которыми мог только Индра. А здесь были силы неведомые, тайные, шедшие от Шивы. Против них можно было бороться лишь при помощи экзор-сизма.

    Западные ученые занимаются стилем Вед, их метрикой, метафорами, всем внешним, что в них есть. «Атхарва-Веда», или «А.В.», служит им в этом отношении больше «Риг-Веды», где стиль еще примитивен. В «Атхар-ва-Веде» наоборот техника стиха уже употребляет аллитерации, диссонансы и консонансы. Мы не станем заниматься «падами» или отрывками в VIII или XII слогах, не будем говорить о ямбах потому, что если все это и представляет интерес, то лишь с точки зрения литературной, а не религиозной или философской.

    В отношении образа нас интересует, как ведийцы представляли себе чисто зрительно свои божества. Конечно, это видно из метафор. Так ветер дует сквозь пространство, «как дикий зверь, ищущий добычи в вересках («Риг-Веда», VII, 87, 2). Реки, встречая потоки, «лижут друг друга, как две коровы их теленка» («Риг-Веда», III, 33, 3). «Бог Савитар поднял высоко свое сиянье, как горячий воин поднимает знамя» («Риг-Веда», IV, 13, 2). «Как под дуновеньем ветра озеро в лотосах дрожит и движется, да, движется и выйдет из тебя зародыш десяти месяцев!» (Молитва при мучительных родах, «Риг-Веда», V, 78, 7).-«Мы приходим под твое покровительство, как идут в тень от жгучей жары» («Риг-Веда», VI, 16, 38). «Враги не пройдут, как не пройдут глубокие воды люди, не имеющие корабля» («Атхарва-Веда», XIX, 50, 3). «Обойди нас, о проклятие, как пожар обегает водяные пространства, ударь клянущего, как небесная молния бьет дерево» («Атхарва-Веда», VI, 37, 2). «Я режу корень болезни, как корень тыквы» («Атхарва-Веда», VI, 14, 2). О Солнце Веда говорит как о «Золотой Качели». Гроза есть «океан» или «корова», реки — «юные женщины». Эти метафоры имеют значение. Празднества в честь Индры, например, сопровождаются сравнением последнего с быком. В «Брахмана» сказано: «собственная форма Индры - бык». Гимны варьируют основную тему: Индра -бык, Сома - бык, или теленок, Агни - лошадь. Соответствие образа с его содержанием вдет очень далеко. Так, при молитве об унятии кашля последний сравнивается со стрелой. Это сравнение употреблено потому, что при экзорсизме болезни (кашель) употребляется стрела в качестве духовного

 

инструмента, которым уничтожается болезнь («Атхарва-Веда», VI, 105, 2). Слова заклинания только тогда достигают цели, если им придана конкретная форма в виде предмета, инструмента, изображения. Эта манера экзор-сизма идет из неолита, когда человек перед охотой заклинал зверей, чтобы они шли к нему (доисторические рисунки в пещерах Пиренеи в Испании и т.д.)

   Эта конкретизация может перейти в гиперболизацию: молоко, например, становится Коровой, потому что оно происходит от Коровы; вода становится Океаном, Рекой, кусок дерева, бросаемый в жертвенный огонь, становится Деревом и даже Лесом. Символика идет дальше: так нитка может изображать Узы, Одежду, Привязанность, Соединение, особенно, если образ кого-то связывается при ее помощи с образом другого, этим они связываются вместе. Отсюда же идет обычай при браке в православном обряде связывать руки брачующимся, заставлять их пить из одного корца вино, надевать им брачные кольца на пальцы и ставить их со свечами в руках на один и тот же коврик. Все эти мелочи обряда подчеркивают основное действие, символизируют брак. Соединять Сому с Коровами - это значит подчеркивать единение Бога-Сомы с Небесными Коровами. Таким образом обеспечивается плодородие, Дождь и Зеленая Трава. Если Заря есть Корова, то Облака - Твердыни. Это проистекает из мифа Индры, освобождающего Украденных Коров пли развязывающего Удержанные Воды. Символика Вед тысячи лет говорит об одном и том же разными словами, такими образами, «как мудрые называют многими именами Единое Существо». Так Пуриша-Чернозем, служащий при постройке алтаря, становится Жи-воносным Источником, Солнечные Лучи - Бороздами или Бозжами, стебель Священной Травы Сомы - Лучом или Пальцы жреца - Лучами Солнца.

   Западный ученый теряет голову, изучая Веды, ибо не знает, где прямое значение слова, а где Слово, изображающее Символ.

   Однако, если молитва есть в определенном случае Корова, Стрела, Колесница, Корабль, то молящийся имитирует действие, относящееся к данному понятию, делает жесты «дойки», «метания», «вращения колес», «волно-вания» или издает мычание, делает жест «строгания» (Символ снятия с человека тяготеющего на нем обвинения) и так далее.

   Все это — идеотворение, а Веды написаны языком идеословесным и изображения идеографичны. Так бык-Индра является идеографическим изображением божества, как дающего Пищу и Силу.

   Таким образом у каждого слова образуется второй смысл и наконец третий, еще более распространенный. Отсутствие систематизма у ведийцев виной тому, что третий смысл слова не вошел повсюду в практику. Между

  

Юрий Миролюбов

 

тем, казалось бы, достаточно и первого распространительного толкования слова. Такое положение совершенно несомненно указывает на древнейшие документы ведизма, которые были неизбежно иероглифическими, как китайские, и только эволюция ведического языка заставила священников и жрецов ввиду того, что одни и те же слова в просторечье (все-таки еще санскритском!) произносились уже иначе и иной раз совершенно иначе, искать фонетическую запись. Этих документов мы либо вовсе не имеем, либо их еще не прочли и не перевели. Таких непереведенных книг в санскритских записях существуют тысячи! Потребовалась поездка индийских ученых в Европу в 1952 г. после открытия среди санскритских записей описания аэроплана, чтобы наконец привлечь внимание европейских университетов к санскритологии! Однако, до учреждения санскритских семинаров еще далеко!

    Но вернемся к идеографическому изображению моления. Так Жертва есть Агаи или Телега. Молящиеся — быки и лошади, тянущие Телегу Молитвы, Жертвы, но если Слово есть Стрела, то Бык, несущий во рту Стрелы, будет значить: Жертва, Передающая Моление Богу. Этими двойными и тройными значениями слов поэты Вед передают тысячи тончайших понятий, многие из которых даже чужды европейскому мышлению. Загадочная фраза о враге, приносящем жертву, где говорится о «струне лука - молении, откуда летит неожиданно пронзающая стрела» , но на самом деле поэт произносит слова: «Коровы, целующие дерево и поющие, подбрасывая таковой, знающий тростник!» («Атхарва-Веда», I, 2, 3).

    Бергень говорит, что ведийцы создали как бы «таблицу химических элементов, которые смешивают в разных отношениях». Действительно, если бы не было доведических идеограмм, иероглифов, такая складка религиозной мысли в Ведах была бы необъяснимой.

    Первопричина, конечно, заключается в иероглифах, бывших до ВЕДИЗМА, а затем, когда была создана фонетическая запись, иероглифы были использованы священниками для своих, литургических и догматических целей. Не все можно было открыто сказать профанам. С другой стороны, Библия тоже говорит параболами. В ведизме парабола стала параболой понятия. Такое ее превращение было бы опять-таки невозможным, если бы не было предыдущих фонетическим записям иероглифов.

    В «Риг-Веде» говорится (X, 79, 3) о действии земного огня на огонь Небесный, «ищущий спрятанное убежище своей матери»: «он нашел как спящий, блестящее варево, которое сосало от груди обмана» . Расшифровка     этой фразы дает: «Сома одновременно является Теленком и Молоком Варе-      ным, и Блестящим, «сырой» Коровы. Время, которое он проводит в спя-

 

щем виде, ошибочно (обманно), потому что там злые силы удерживают сокровище Неба».

   В «Атхарва-Веде» это основная почва, на которой развиваются длинные гимны, заканчивающиеся в «Упанишадах».

   Многие места, касающиеся Сомы и Агни, полны таких темных метафор. Чтобы их понять, нужно время, изучение, а главное — знание.

Вот почему Веды значат прежде всего «Знание».

Чтобы их читать, надо предварительно знать, как их читать.

   Такая предосторожность была не лишней, ибо к тому времени образовались уже если не касты, то некоторое подобие их, и была, конечно, священническая каста, или каста браминов, впоследствии. Головоломный стиль Вед был предметом изучения, посвящения, а также испытаний для обычных браминов, желавших идти выше по кастовой лестнице. Объяснение стало очень важным для верующих, а вместе с тем сама каста объяснителей стала необходимой для них. Таким образом, брамины укрепили свое положение, может быть, даже не ища подобного закрепления своих прав. Вся тенденция ведизма вела к этому тысячелетиями. В этих запутанных идеографических метафорах вкладывается содержание «Атхарва-Веды» и «Упа-нишад», как на орнаменте изображение. С точки зрения художественной этот метафорический стиль есть словесный и мистический орнамент религии, которая впоследствии стала называться браманизмом.

   Переходя к текстам Вед, нужно отметить, что наибольшее количество образов и лирических обращений посвящено Заре. Величание Зари — один из самых ярких моментов ведизма. Это уже не просто Заря, а Торжественная Аврора, перед которой останавливается в экстазе человек!

    «Завернуть» в метафоры эти места священники не успели, и это дает нам ключ, ибо мы видим, что созданию метафорических текстов предшествовало установление действительной таблицы, содержащей образы в вертикальном и горизонтальном порядке, прекращение которых создавало новый образ. Но Заря-Корова является ключом к этой таблице, и существует ли таковая или мы лишь думаем, что она есть, а на самом деле она отсутствует, все равно. По Заре-Корове, Индре-Быку, Соме-Телеге мы распутываем все нагромождение метафор и приходим к «прямому тексту».

   Если же Сома - бык, то «давление» будет его «мычанием», и «сок», который вытекает из сжигаемой жертвы или из растения, из Сомы-Жертвы, сам Сома будет «Золотым Рогом Быка».

   В предыстории арийцев есть идея быка-бога. В горах к югу от Памира или в Гималаях, точно не известно, существует еще народ, верующий в бога-быка. Об этом народе, сохранившемся от влияния нивелирующей цивилизации, говорит в одной из своих книг Блаватская. Что этот народ имеет

 

 

отношение к праведницам, кажется неоспоримым. К югу от Самарканда есть горное племя, кажется, по имени «гальча», голубоглазое и светловолосое Возможно, что именно оно и является тем народом, религия которого обожествляет быка.

    Бык был в Ассиро-Вавилонии символом божества. Иератическая поза его, сидящего наподобие сфинкса, с крыльями на спине, повторяется в самом сфинксе и православной иконописи: один из Апостолов изображается с быком. Зигмунд Фрейд относит эти священные изображения животных к тотемизму. Во всяком случае, они идут из палеорелигии, т.е. из глубочайшей древности.

    Символика слова на Западе совершенно не изучалась, так как издавна .Египет, Греция и Рим знали фонетическую систему записей. Между тем в Китае, где идеографическая сущность письменности осталась до наших дней, изучение каждого знака в отдельности требует времени, и грамотный человек учится всю жизнь и зачастую умирает, так и не закончив своего учения! Между тем на Западе человеку нужна неделя, другая, чтобы уметь читать и кое-как писать. В китайской же письменности идет изучение не только знака, что он значит, но и философского содержания понятия, связанного с ним. Это налагает особую печать на китайское мышление. Грамотный кнта-ец — большой философ. Грамотный европеец может быть просто банальным человеком.

    Возвращаясь к Заре в Ведах, мы можем отметить, что временами она, «помазана лучами», является «на своей Сверкающей Колеснице». В другой раз она «несет с собой взгляды божеств» («Риг-Веда», I, 123, 7 и VII, 77, 3), и тогда наступает мир, когда «вот видны пути, ведущие к божествам (VII, 76, 2), и «все, что движется, склоняется перед ее взглядом» («Риг-Веда», I, 48, 8). «Прекрасны и удобны Твои дороги в Горах, и без (малейшего) ветра Ты переходишь через Воды» («Риг-Веда», VI, 64, 4). В другом месте Заря названа «желанной Женщиной» («Риг-Веда», I, 123, 10, 11):

    «Как девица, показывающая красоту своего тела, ты идешь, о Богиня, к Богу, который хочет Тебе служить: смеющаяся Юная Женщина, Ты откоы-ваешь перед Ним Твои груди, когда Ты сияешь.

    Прекрасная для взгляда, как Юная Девушка, украшенная своей матерью, Ты позволяешь видеть Твое тело: сияй счастьем, Заря, сияй и дальше еще, чтобы другие Зори не могли Тебя достигнуть (с Тобой сравняться)».

   В другом месте Поэт называет Зарю «Работницей-Ткачихой» («Риг-Веда», III, 61, 4 и V, 79, 9):

    «Как Женщина, которая распарывает шитье (Тьмы), Заря является, благородная, хозяйка Пастбища. Творя Солнце, она легла, счастливая, славная, до краев Неба и Земли.

   

Сияй, о Дева Небес, не вытягивай Твоей работы в длину, дабы Солнце не обожгло Тебя своими лучами, как Оно жжет хитрого вора (Ночного Демона, укравшего Свет), о Благородная Заря, давшая (нам) в дар Лошадей! »

   Но Заря все же, каждый раз являясь юной, заставляет людей стареть на один день («Риг-Веда», I, 92, 10 и 124, 2):

   «Древняя и всякий раз возрождающаяся, украшенная прежними красками, как ловкий игрок, берущий ставку противника, Богиня старит человека, уменьшая долготу его жизни.

   Она, которая не мешает Законам божьим, мешает возрасту человека, Заря, она блистала, последняя среди тех, которые ушли, первая среди тех, что придут».

   Дальше можно видеть, сколько причин преклонения перед Зарей высказывает ведиец («Риг-Веда», Гимн I, 113). В этих словах много красивого, поэтического, рисующего все мировоззрение человека того времени:

   «Вот явился свет, наилучший из всех светов: Знак, Огонь Утренний, лучистый, впереди, уже полный силы. Как Ночь пришла, потому что Сави-тар ей сказал быть, так сейчас она уступает свое ложе Заре.

   Блестящая, пришла она, вся Белая, со своим Теленком, и Черная (Ночь) уступила ей свое место. Из одной расы одна и другая, бессмертно следуя друг за другом, две половины дня (суток) смывают друг после друга их краски.

   Общая дорога двух Сестер (вспомним, что «сестреницами» у славян назывались русалки, среди которых была Сенява, русалка позднего вечера и предутренней синевы, летописец называет в «Слове о суеверии XVI века», неизвестный автор: «Вилы, их же числом тридевять Сестрениц... То все мнят боги и богинями...» ) бесконечна, они идут ею, наученные богами. Они не споткнутся, не остановятся, хорошо пригнанные, Ночь и Заря с одним сердцем, хотя их формы (тела) разны.

   Прекрасный водчий вольностей, она появилась, сияющая, она открыла нам двери, разбудила живущий мир, показала нам богатства: «Заря разбудила все существа».

   Она заставляет вставать лежащего на ее дороге, свободная, другого посылает искать пищу или деньги. Слабым зрением она показала дали: «Заря разбудила все существа».

   Другого послала добиваться владычества, того - славы, и этого — почестей, и иного - идти в путь куда-либо. Дабы все понимали разные виды существования, Заря разбудила все существа.

Эта дочь Небес явилась в свете, Юная Женщина в яркой одежде. Ты,

 

30

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Всда» и язычество

 

31

 

 

 

которая царишь надо всеми земными благами, Счастливая Заря, сияй на земле сегодня!

   Она идет дорогой прошлых Зорь, первая из тех, кто будут и станут следовать друг другу. Сияя, она оживляет того, кто живет, но того, кто мертв, Заря не сможет оживить.

   Заря, потому что ты зажгла Огонь, потому что его имела перед глазами Солнца, потому что ты внушила людям приносить жертвы, ты обрела великую заслугу посреди божеств.

   Через сколько времени она будет на полдороге между теми, что отныне будут сиять? Полная сожаления, она тянется к первым, но, предусмотрительная, согласно следует за вторыми.

    Они ушли, смертные, видавшие Зори прошлого. Это нам теперь позволяет она любоваться собой. И вот, приходят те, кто будут любоваться грядущими Зорями.

    Отметая ненависть, Владычица Порядка и рожденная Порядком, богатая милостями, вдохновительница доброделания, счастливая в предведении и носящая приглашение божеств: сияй здесь теперь, Заря, ты прекраснейшая из всех!

   До сих пор, всегда, Богиня Заря поднималась. Сегодня она появилась опять, Благородная. Она поднимется в грядущие дни. Ни старея, ни умирая, она идет по своим законам.

   Она блистала своими красками в дверях Неба; Богиня отбросила от себя черные украшения (Ночи). Будя существа, Заря является в своем экипаже, (запряженном) розовыми лошадьми.

    Принося пищу желаемую, она устанавливает свой световой сигнал, видимый издали, позади Зорь ушедших, первая из тех, что нас осветят всегда, она заблистала.

   Вставайте, Дух Жизни вошел в нас. Тьма ушла, Свет приходит. Она (Заря) освободила дорогу, чтобы пришло Солнце: мы вступаем в пространства, где Жизнь продолжается.

    Это Вожжами Возглашения, священник благодарящий, возбуждает, двигая ими, Ясные Зори. Свети же сегодня Поющему, о Свободная! Пролей на нас существование, богатое детьми!

   Смертному, который их почитает, они собирают Коров, спасают Героев, эти Зори, что поднимаются. Дарительницы Лошадей, да затронет их точащий Сома, когда Гимн Свободы возникнет как ветер!

    Мать божеств, Лицо Адити, символ Жертвы, Высокая Заря, будь прекрасной! Сделай честь нашей Молитве, поднимись, дай нам родиться между людьми, Ты, которая несешь все блага!

Счастливая, великая награда, что приносят Зори тем, кто приносит

 

Жертвы и трудится, в вере, и да дадут нам ее Митра и Варуна, и Адити, и Река, и Земля, и Небо!»

   Из этого Гимна видно, как обожали ведийцы Зарю, несущую свет, избавление от Зла, таящегося во Тьме. Заря для них была мигом, когда зажигался первый Костер, подле которого начиналось Моление. Женщины шли доить Коров. Заря, Дарительница Лошадей, была свидетельницей первой Жертвы Сомы. При ее лучах пели первые Гимны ведийцы. Когда всходило Солнце-Индра, Заря уже приготовила ему дорогу, освятила жизнь Пастухов Священными Возлияниями Сомы на Утренний Костер.

   Каждый день человек, видя Зарю, как бы рождался заново. Она ему казалась Матерью Богов и его самого.

   Гимны Солнцу, «рожденному из чрева Зари, вспыхивающему, поднимающемуся при воздыханиях Поющих» («Рнг-Веда», VII, 63, 3), «Его факелы видимы вдаль и в длину, людям, горящие как Огни» («Риг-Веда», I, 50, 3). «Ты пробегаешь Небо, огромное пространство, измеряя Дни при помощи Ночей» («Риг-Веда», I, 7). Это Царство людской деятельности, перед лицом Савитар, Возбудителя, владеющего ритмом дня и ночи («Риг-Веда», II, 38, 2).

   «Бог с широкими руками, вытягивает длань, так что все ему покоряется; Воды подчиняются его закону, даже ветер сразу останавливается в его беге», Он прогоняет мраки (I, 50,2; IV, 13,4).

«Звезды как воришки убегают с ночами перед Солнцем, видящим все».

    «Ты мчишься на твоих лучших Конях, изменяя ткань, снимая твою темную одежду, Боже. Лучи Солнца вытряхивают тени, как шкуру, и погрузили их в воды». Здесь виден дуализм. С одной стороны, Солнце - Бог, а с другой, Солнце служит Богу: «Лучи Солнца вытряхивают тени, как шкуру», пока Бог мчится «на лучших Конях». Видно, что Жрецы знали, что Бог не идентичен Солнцу, хотя Солнце с Ним связано. Однако, простым ведийцам Жрецы не говорили, считая, что их вера будет достаточной и в этой форме. Настоящее знание Веды было охраняемо ими и им было известно. Такой порядок встречается во всех религиях. Каждое посвящение в высший иерархический чин сопровождается объяснением новых мистерий религии.

   Повторяем еще раз, что настоящий очерк ведической религии мы изучаем на основании западного понимания и если делаем замечания, то они относятся к нашей точке зрения на Веды, отличной от западного понимания.

   В другом месте о Солнце говорится: «Он (Бог) свернул тени как шкуру» («Риг-Веда», VII, 63, 1). О Солнце, останавливающем привидения, говорится («Риг-Веда», VI, 71, 5): «Вот Савитар, как призывающий, под-

   

32

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Всда» и язычество

 

33

 

 

 

нял свои золотые руки прелестного вида; Он поднялся по откосам неба и земли; он остановил всякое привидение летящее».

   Если теперь, скажем, встретится в текстах выражение: «Жар свернул шкуру, и зло остановилось», мы сразу поймем, что речь идет о Солнце, «изгоняющем мрак и останавливающем зло (привидение)». Таков действительно метафорический язык Вед. Поэтыг писавшие гимны, изучали до того уже написанное и знали образы ведических гимнов. Между тем для непосвященного человека такой текст лишен всякого смысла.

   Вот почему в начале мы и привели мнение Соломона Рейнака, назвавшего ведический текст «ведической галиматьей».

   Дальше в «Риг-Веде» сказано (IV, 13, 5): «Ни поддерживаемый, ни привязанный, как же он (Солнце) не падает, перевернувшись? На основании какого закона, ему принадлежащего, он движется? Кто его видел? Поставленный, как подпора неба, он охраняет небеса». («Риг-Веда», II, 38, 5, 6): «Люди разных возрастов, у которых есть дом, возвращаются в их жилища. Повсюду вспыхивает отражение Огня, который рождается. Мать предложила лучшую часть сыну, как только Савитар пробудил желание», «ушедший на заработки возвращается; желания всех путников возвращаются к их домам. Оставляя один за другим неоконченный труд, они возвращаются на основании закона божественного Савитара».

   Здесь Савитар, регулирующий ритмы дня и ночи, распределяющий деятельность людей, зверей и вещей. Савитар, устанавливающий законы даже там, где, казалось бы, царит одно желание, и там законы Савитара проявляются: люди возвращаются, по их желанию, по домам. Желание кажущееся, на самом деле - это воля Савитара. Тут ведическое понимание подчеркивает, что человек - тоже явленпе природы и подвержен тем же законам, что и всякая вещь. Человек, одухотворенный и наделенный волей, все-таки подвержен законам Савитар. Рохита - Красное Солнце («Свет Божий», «Красное Солнышко» — славянские выражения, оставшиеся в языке со времен ведизма - воспето («Атхарва-Веда», XIII, 2, 1, 3): «Они поднимаются в небо, блестящие, пламенеющие знамена Солнца, видящего людей, благородного и обладающего могущественным законом. Его, сверкающего в высоких краях, Бога живого (и обладающего) прекрасными крылами, летящего в океане небес, да славим! Славим Солнце, пастуха мира, освещающего своими лучами все стороны неба». (Белее славянский тоже Пастух Небесный, гоняющий стада звезд).

   «Если ты, быстрый, идешь с востока или к западу, если ты твоим могуществом делаешь ночь не похожей на день, в этом твое величие, о Солнце, ибо ты единый рождаешься вокруг вселенной».

   

И в Гимне («Атхарва-Веда», XIII, 3-1, 4, б, 14, 16), о котором мы уже говорили в этой книге, говорится:

   «Тот, который обитает в шести огромных частях (восток, запад, север, юг, зенит и надир - прим. автора), в пяти частях неба, в четырех водах, в Трех Слогах Жертвы (А-У-М, священное слово - прим. автора), и, гневный, он взглянул своим глазом в щелку между мирами,

   Его крыла разомкнуты для пути (полета) в тысячу дней, фламинго золотой, летящий к небу и держащий на своей груди все божества, Он движется, обозревая всякие сущности,

   Борзые рыжие Кони тянут Бога, сияющего в небе во всей Красоте:

прямо к Небу (Богов) сияют его члены тела, и к нам, внизу, он посылает

свои лучи».

   Таким образом, видно, какую роль играет в воображении ведийца лошадь. Она - помощница Бога-Солнца-Индры-Варуны, Агни-Сомы-Митры. Она с божествами связана, и понятно, почему ведиец поет о ней, говоря: . «она выскочила из ряда божеств и стала среди нас».

   Гимн («Риг-Веда», X, 37) говорит: «Честь и слава Взгляду Митры и Варуны! Воздайте почести Богу за этот Закон, Вещайте его Сыну Неба, исшедшему от Богов, штандарту, видному издалека, Солнцу!»

    Таким образом, впервые встречаемся мы с идеей «Сына Неба, исшедшего от Богов» («Света от Света, Бога истинна от Бога истинна» — православное кредо). «Да защитит меня со всех сторон этот язык Правды, пока Небо и земля будут! Все, что движется, исключая Его, отдыхает: но всегда движутся воды и всегда - Солнце!»

   «Ни один нечестивый никогда не сможет Тебя остановить, когда Ты едешь в Твоей Колеснице, запряженной Твоими крылатыми Лошадьми. Одно Твое лицо темное, когда Ты встаешь, о Солнце!

   Твой свет, которым Ты отгоняешь Тьму, о Солнце, лучи, которыми Ты будишь весь мир, прогони им, подальше от нас, всякий недостаток, остановку служения, болезнь и плохие сны!

   Поставленный зреть, бодрый, Ты наблюдаешь за порядком всякого, Ты идешь без злобы, по Твоему закону; то, что мы просим у Тебя сегодня, да ниспошлют нам Боги, о Солнце, возможность,

   Чтобы Небо и Земля, чтобы Воды, Индра и Маруты слышали наш призыв, наш голос! Да зрят наши очи и да видит нас Солнце, и да достигнем живыми старости и радости!

   Да будем мы счастливы всегда сердцем, счастливы взглядом, богаты детьми, свободны от зла, свободны от обмана, день за днем, живя еще долго, видеть Тебя восходящим, о могущественный Митра, о Солнце!

Ты, несущий великий свет и видящий вдаль, лучистое утешение для

 

34

 

Юрий Миролюбив

 

«rut-Duua» и *мычеынаи

 

35

 

 

 

 

 

взглядов и взглядов, когда Ты поднимаешься в высоком свете (Зари), да узрим мы, живые, Тебя вновь, о Солнце!

   Ты, по чьему знаку все существа встают и отдыхают в ночи, Златовла-сое Солнце, вставай нашей незлобивостью для дня, который всякий раз да будет нам благоприятнее!

   Дай нам (счастье) и удачу взглядом, да будет удачен нам день, свет, холод, удачно тепло!

    Да будет удачно нам путешествие, да найдем удачу в доме, о Солнце, дай нам твой драгоценный клад (сокровище)!

   Дайте Ваше убежище нашим двум породам, двуногим и четвероногим, о Боги! Да едят они, пьют и размножаются досыта! Дайте нам удачу и спасение без всякого порока!

   Если бы Вас затронули, о Боги, (ошибкой) нашего языка, или по неос-торожности мысли великий грех, не наказывайте нас, но передайте его, о Справедливые, безбожнику, который нам (является) несчастным».

   Эти несколько гимнов Солнцу мы взяли наудачу. Их великое множест-во. Одни из них поэтичны, другие полны мистических терминов, третьи повторяют сказанное о Солнце за тысячелетия до того.

   В некоторых из них чувствуется, что перевод сделан неудачно, другие, вероятно, в оригинале столь запутаны, что главная мысль скрыта под кучей слов. Гимны слагали разные люди. Одни из них слагали хорошо, другие посредственно. Так как главное для гимнов была не столько поэзия, как религиозное содержание, то они тоже вошли в Веды. Иной из них начат мастерски, а закончен столь беспомощно, что явно видно участие кого-то другого, которому показалось, что будет «еще лучше». Но везде видно желание последующих показать, что не естественные явления природы - Боги, а то, что за ними. Двойственность в таких случаях явно выступает. Чаще всего пересыщали гимны словами сами священнодействующие, которым все казалось, что сказано «мало». С другой стороны, владея ключом Вед, они знали, что темная масса верующих любит непонятное. Она в таких непонятных местах думает, что это особенно важные обращения к божествам, особые формулы заклинаний, мистические в себе и ведущие к мистериям. Наконец, и личное творчество или желание творчества священников находило себе почву в таких молениях. Иной из них был способен слагать гимны, а другой, как певец, лишенный слуха, пел как попало. Для неопыт-ного уха слушателей, которые, может, даже и не понимали больше старого санскрита, все это было «божественным словом».

   Гимны Солнцу, по справедливости, не всегда на высоте, и гимны Ветру, например, во многих отношениях лучше. Вероятно, оттого, что к гимнам Ветру священники, имевшие духовную власть, но не имевшие таланта, при-

 

касались меньше. Божества Ветра были меньше, чем божество Солнца. И не касаясь столь настойчиво этих гимнов, священники не испортили их поэзии.

   Гимны Ветру, Грозе и Ночи с точки зрения образов более человечны и даже антропоморфичны. Таков, например, гимн X («Риг-Веда», 10, 158), посвященный Богу Вата:

   «Могущество Колесницы Ветра: она летит, воя ее грохот-гром. Касаясь неба, она летит, оставляя красные следы, летя по земле, она поднимает пыль.

   Когорты Ветра летят за ней; она стремится ему навстречу, как молодые женщины спешат на свидание. С ним, в той же Колеснице, Бог. Он - Царь всей Вселенной. Летя дорогами пространства, он не отдыхает ни дня. Друг Вод, Первородный, обладатель порядка, где Он родился и откуда идет?

   Дыхание Богов, семя Вселенной, этот Бог идет, куда хочет, свободно. Можно слышать его ропот, не видя Его тела (формы). Воздадим почести Богу Ветра нашей Жертвой!»

   Из этого весьма сильного образом гимна видно, что он был сложен знающим Поэтом древности. Бесталанные последователи не тронули его произведения. Он — как индийский храм, к которому не пристроили курятников и кузниц. Гимны же Солнцу сплошь и рядом застроены такими второстепенными творениями так, что не видно главного.

   Гимн Парджания («Риг-Веда», V, 83) описывает величественную тропическую грозу:

   «Обратись с этой песней к могучему Парджания, славь его, умилостиви его твоими почестями! Ревущий Бык, (богатый) живительными истечениями, кладет свое семя в растения как зародыш.

   Он валит деревья и уничтожает демонов: весь мир боится его смертельного оружия. Невинный даже убегает (в ужасе) перед Богом-самцом, когда Парджания гремучий бьет нечестивых». (Перун у славян тоже побивает нечестивых и называется Гремучим, Гремячим и Громовиком).

   «Как кучер, возбуждающий своих коней кнутом, он посылает видимых гонцов дождя. Далеко вдаль разносится рычание льва, когда Парджания посылает дождь из тучи.

   Ветры дуют, молнии летают, растения раскрываются, Солнце набухает. Соки родятся в природе, когда Парджания оплодотворяет землю своим семенем.

   Перед его законом низко склоняется земля, перед ним встряхиваются животные, имеющие копыта, перед законом которого суть растения и виды, храни нас. Ты Твоей могучей защитой.

Пошлите нам в награду, о Маруты (Марутсы), дождя небесного, раз-

 

дуйте бока Жеребца! Приди сюда со своим громом, Ты, изливающий Воды! Ты - Асура, наш отец.

   Завывай, греми, изливай свое семя, лети повсюду в Колеснице облачной! Опрокинь, развязав, мехи и опорожни их!

Да будут твои горы и долины переполнены (сравнены)!

   Подними твою широкую бадью, опорожни ее! Да все раскрытые шлюзы раздадутся вдаль! Напой твоим топленым маслом небо и землю, дай коровам место для питья!

   О, Парджания! Когда, рыча и гремя, бьешь ты неверных, Вселенная ликует и все, что есть на земле.

   Ты пролил твой дождь, останови его теперь! Ты сделал пустыни проходимыми. Для пищи людей Ты сотворил растения: они тебя хвалят усердно».

Вечерняя молитва в главе X («Риг-Веда», X, 127) гласит следующее:

    «Вот приближается Ночь, Богиня бросила взгляд повсюду. Она оделась в свои регалии.

    Бессмертная, Богиня наполняет пространство, горы и пропасти. Она отметает своим сиянием Тьму.

    Приходя, Богиня сменила свою Сестру Зарю («тридевять Сестрениц» славянской веры -прим. автора). Тени в их черед должны бежать.

   Будь нашей сегодня! Это чтобы видеть Тебя, мы вернулись в дома, как птицы на дерево.

    Кланы вернулись домой и все, что имеет ноги и крылья, до ненасытных ястребов.

   Отгони волчицу, отгони волка, отгони вора, волнующаяся! Будь для нас хорошим переходом!

    Вот подходят ко мне тени, завернутые в черное: дай придти Заре, нашей должнице!

   Дочь Неба, я вел к Тебе стадо моих хвалений, как стадо коров: прими их, о Ночь, как Гимн победителю!»

    «Атхарва-Веда» говорит о ночи: «Все движущееся* почивает в ней, противоположный берег скрыт в ней, границ не видно» («Атх.-Веда», XIX, 47, 2; 48, 2).

   «О, Ночь, о, Мать, передай нас Заре, чтобы Заря нас передала Дню, а День - Тебе, сияющей!»

    «Где были днем звезды, сияющие вверху, что видны ночью?» («Риг-Веда», I, 24, 10). «Как жемчугом (украшают) черного коня, Отцы (Питри) украсили небо звездами; в Ночь они положили Тьму, в День - Свет» («Риг-Веда», X, 68, 11).

Напомним, что ведийцы веровали в посмертное преображение святых в

 

героев, души которых «светятся звездами в ночном Небе». Когда гимн говорит об украшенном звездами ночном небе, он подразумевает именно это: святые и герои, светя звездами в небе, способствовали его украшению. И ведиец видит в этом обещание, что «вера поддерживает мир», что видно из дальнейшего («Атхарва-Веда», XII; I):

   «Высокая истинность, точный Закон, Таинство, усердие, молитва, Жертва поддерживают землю! Хозяйка всего бывшего, всего, что будет, блюди, земля, дать нам место вдали!

   Да не будет утеснения для нас между людьми! Земля имеет свои склоны и свои бока, ее широкая грудь несет травы с многочисленными свойствами: да пожелает она для нас вытянуться и благоденствовать для нас!

   Она имеет воды: океан и реку. Боги получили на ней бессмертие (надо понимать это место, как «вечное поклонение людей»), на ней оживает все, что дышит и трепещет: будь, земля, к нам доброй, давая утолить нам жажду!

   Земле принадлежат четыре стороны света, пища и вспашка рождены на ней; все, что дышит и трепещет, она носит по-разному: будь, земля, к нам милостивой и дай нам быков и изобилие!

   Первые люди и первые века разделились на ней, Боги на ней подчинили демонов: прибежище Быков, Лошадей, Птиц, воздай нам, Земля, удачу и честь!

   Носительница всех вещей, сокровищница добра, (благ) подпора, златая грудь, она та, которая останавливает идущее, и кто поддерживает Огонь Вселенной, Индра - ее Бык; благоволи, земля, нам располагать богатствами!»

   Этот гимн довольно длинен, но его содержание, в общем, то же, что и приведенное нами до сих пор. Первое, что необходимо отметить, следующее: земля — арейа Битвы Богов и демонов; второе: прошение о том, чтобы земля сохранила свою поверхность (дали), пространство. Первое, то есть Битва Богов и демонов, - сокращенное повторение дел Индры. Второе — воспоминания о временах, когда земля уходила, сокращалась, покрывалась водами и льдами. Мы думаем, что ведийцы в период создания «Риг-Веды» переживали возрождение после упадка, последовавшего за предыдущей цветущей цивилизацией, может, даже весьма высокой. Воспоминание об этом периоде жизни ведийского человечества находит отражение в гимнах.

   Второе замечание: не следует видеть в словах «Индра твой Бык» божество в виде действительного быка. Это условный язык, символическое название функции. Если земля, как корова, рождает растения, и детей-животных, и людей, то Индра, «как Бык», ее оплодотворяет. Здесь Индра оплодотворяет символически, а не действительно!

   

«Ниг-всоа» и язычество

 

39

 

 

 

    Дальше Гимн говорит: «Боги хранят землю день и ночь неусыпно, огромную землю без устали. Да позволит она нам доить ее драгоценный сок, да прольется на нас ее величие».

    Под словами «драгоценный сок» нужно понимать мистический сок Сома, являющийся одновременно и молитвой, и жертвой, и даже божеством. Все это мистически, как мистически в христианстве Христос является агнцем, будучи в то же время в действительности Богом в человеческом образе.

    Мистическое понимание вещей, земли и неба дает необычайную сложность ведической религии, ее выражениям, а образы, выражения, начинающиеся словом «как», спустя века, теряют это слово, и метафора становится утверждением; и уже не «как Индра ты пришел», а «Индра, Ты пришел!» Получается идентификация, слияние с предметом метафоры. Отсюда, на первый взгляд, невозможные утверждения: Земля — корова, Иидра - бык и т.д. Мы знаем, что народы неолита верили в божественных животных, но ведиицы были уже народом в высшей степени цивилизованным, особенно в отношении религиозном. С другой стороны, «Атхарва-Веда» была последующей за «Риг-Ведой» и в этом отношении ее нужно рассматривать как дополнение к первой, но не всегда удачное!

    Индра-Агни-Сома — главные божества в ведический период, и Гимны, относящиеся к ним в «Риг-Веде», достаточно мистичны, чтобы думать, что они представляют из себя обожествление сил природы. За силами природы ведиец видел волю божества в действии. Он это действие и описывает. В этом случае божество есть причина, а явление - следствие. Не исключено, что кто-то из неразвитых священников мог принять одно за другое. С другой стороны, к этому толкала вера простых людей. Наконец, даже это было в интересах священников — это смешение причины со следствием. Так как простые люди не знали по-настоящему религии, то священник мог объяснить, следовательно, был нужным при отправлении культа. Впоследствии, в браманизме эта спутанность дала свои отрицательные результаты, разбив религию на тысячи сект, объясняющих каждая по-своему все, что религия говорит. Но в тот период, о котором мы говорим, этого деления еще не было. Наконец, в жизни всякой религии есть две тенденции, борющиеся между собой: первая — эзотеризм и вторая - обрядовая сторона, или экзоте-ризм. В жизни религии постоянно побеждает то одна, то другая. Буддийские молитвенные мельницы — одно из таких вырождений экзотеризма: произносить молитву даже не надо, достаточно повертеть мельницу! Того, что принято называть догмами в христианстве, в ведийской религии нет и потому каждый по своему разумению вносит в нее все, что ему кажется подходящим.

Среди гимнов Вед особо стоят посвященные Агни, который «свищет там

 

(на водах), отдыхая как лебедь» («Риг-Веда», I, 65, 9), или «песнопения Тебя наполняют, как большие реки наполняют море» («Риг-Веда», V, II, 5), и «Ты себя держишь в Твоем великолепии, Солнце, которое гонит людей вдоль их обиталищ» («Риг-Веда», III, 14, 8).

   «О Агни, хорошо кормленный, Ты (обладаешь) — наибольшая сила. В Твоем отблеске драгоценном сосредоточена видимая слава. Ты наибольшая награда победы, могущественное богатство, распространяющееся во все стороны. Тот, который опирается на бурые дрова, как желающий вскочить; он их хватает, рыча, как Бык самок. Показывая свою силу, он украшает свое тело, он мотает рогами, как дикий зверь, которого невозможно схватить. Он схватывает одним ударом леса и деревья. Он знает и дружески ложится с тем, кто знает (травы и пламя). Они растут и рассеиваются в божественном пространстве (пламени). Они принимают иную форму, чем та, которую имели у своих родителей». (Здесь надо понять сложную символику ведий-цев. Они противопоставляют искру пламени, растения и пламя, лес и деревья и пламя, землю и пламя, пальцы священника, приносящего Жертву, языки пламени, которые уподобляются пальцам священника, пламя, угасающее и возрождающееся, и т.д.).

   «Он обнимает девственниц с распущенными волосами (пальцы жертво-приносителя), они были мертвы и (они) воскресли благодаря ему, живущему. Освобождая их от старости, он идет, воя, с высокой душой, зарождая непобедимую жизнь.

   Охватывая покрывало матери (земли), он бросается вперед со своими воинами. Охватывая безостановочно (все), он дает храбрость животным (для бегства). Самка ястреба следует за ним» («Риг-Веда», II, I, 12, 14, 15). (В некоторых местах мы вставляем в скобках слова, которые отсутствуют в тексте и без которых непонятно содержание. Одни из слов относятся просто к пояснению, другие к символике, благодаря которой текст становится непонятным.)

   Гимны Соме являются подкрепляющими к гимнам Агни. В гимнах Соме рассказывается об извлечении сока из стеблей священного растения, о приготовлении сока, его просветлении, обработке и т.д. со множеством отступлений и примеров из других областей. Вся IX книга посвящена заклинаниям и молениям, относящимся к приготовлению Сомы и его освящению. Призывается душа божества, долженствующая войти в Сому. В некоторых случаях эти моления переходят в мистические обращения («Риг-Веда», VIII, 48, 3, II): «Мы вкусили Сому и стали бессмертными, получили свет, нашли божества. Что может сделать с нами теперь бесчестный невер или его хитрость, о Бессмертный?

Вкушаемый нами напиток, будь спасительным для нашей души. Все-

 

40

 

Юpuu Миролюбив

 

«гш-всоа» и язычество

 

41

 

 

 

прощающий Сома, как Отец по отношению к своему Сыну, как Друг для своего Друга, Мудрый Сома, о котором знают вдали, продли нашу (время) жизнь.

   Эти причащения славные суть мои спасители. Они связывают мои члены, как ремни повозку. Да удержат они меня от преткновения, и пусть (всякая) капля (Сомы) изженет из меня боль, которая парализует».

   Против всех болезней и как бы Святыми Дарами, как у христиан. Его называют «Хозяином Рыжих Коней», из чего видно, что Сома - символ Солнца, значит Бога. Само Солнце не всегда является обожествляемым светилом, а ликом Индры. Мы уже говорили об этой двойственности представления божества у ведийцев. Одно стремилось к единобожию, а другое к < многобожию. Первое было, видимо, более древним и шло от священников и толкователей Вед, а другое - от народа. Но так как определенных догматов в ведизме не было, то, надо думать, основой этой религии было свободное искание божества, но в рамках Вед и их символики. Иначе непонятно, как не установились твердые догматы за столько веков и, может, тысячелетий исповедания Индры-Солнца. Все творчество в священном писании ведизма устремлено на образы, символы, метафоры и поэзию. Между тем, Библия устанавливала строгие представления об Иегове, догматизировала единобожие и Декалог. Ведизм исповедывал многоипостасность божества и не препятствовал еще большей его усложненности с каждым гимном. Чем больше было это усложнение, тем лучше становилось положение священников, которые должны были объяснять. С одной стороны, «Риг-Веда» и «Атхарва-" Веда» были ведь «ведами», то есть науками, и изучение таковых давало жреческой касте или сословию, которое еще в строгом смысле слова кастой не было, большие преимущества, а самим ведийцам - народное единство. С другой стороны, ведийская религия охватывала всю жизнь пастухов, от первого блеска утра, когда «скачет асвин» и появляется Заря, до вечера, когда «скачет Вечерний асвин». Этот скакун асвина и был «лошадью, при-' скакавшей к нам от сонма Богов». Отсюда идет обожествление лошади. Она служит асвинам, она служит Индре, Варуне, всем божествам и сама божественного происхождения.

 

ОПЫТ СЛАВЯНСКОГО ПАНТЕОНА (ВЕДЫ: «РИГ-ВЕДА» И ДРУГИЕ)

Чтобы понять, что представляло из себя язычество, которое исповедовали наши предки, необходимо заглянуть в давнее прошлое, в самую глубь его, когда индо-арийские мужи жили примитивной религией

 

Арии. Сквозь туман промежуточного периода блужданий в азиатских степях по воле кочевой жизни, стад и пастбищ сияет перед нами отдаленное прошлое, воспетое Ведами. Священные гимны арийцев, родственные греческим, показывают нам ясную красоту примитивных верований пращуров. Вместе с тем мы видим сквозь эти гимны другое прошлое, еще более раннее, где высота культуры была, несомненно, значительно большей. Разница между ведийским периодом и этим предыдущим периодом такая же, как между древнеславянским и русским. Это был, вне всяких сомнений, особый мир, может, находившийся в культурной связи с цивилизацией Ма. Оттуда идет идея Единого Существа, Бога. Арийцы периода Вед часто от нее отклонялись, но в самих Ведах есть всегда указание на Единство божества.

   Но развившиеся позже формы ведизма выражены образами пронзительного значения, высокой поэзии, из которой течет и наша Река Духовной Жизни, какими бы покровами мы ее не покрывали сейчас.

   Нужно понять, что пережившие катастрофу арийцы Вед не могли вернуться к прежней чистоте религии. Образовался надлом, обрыв, пропасть между доведическим прошлым и ведическим периодом.

   Перешагнуть через нее они не могли, но должны были с трудом восходить к новым формам религиозного мышления, уже отличным от прежних. Даже браманизм и митраизм с религией маздеизма, вышедшие из ведизма, отклонились, каждый в свою сторону.

   Понятно, что и ведизм, не будучи сразу в полной мощи и силе, не мог вылиться в нужную форму, и потому в «Риг-Веде» видны колебания от многобожия к единобожию.

    Однако, здесь играет роль и само мышление арийцев ведического периода. Оно было метафорическим, аллегорическим, символическим. Западные ученые думают, что эти метафоры и аллегории ясны. Мы не думаем этого. Если ариец думал, как и мы, то это вовсе не значит, что он думал так же, как и мы. Его вид мышления отличается от нашего. Конечно, главную роль в религиозном мышлении ведийцев играет природа, однако, они ее видят иначе, чем мы - дети западной культуры и цивилизации, отошедшие от природы И живущие в искусственном, механико-экономическим мире! Простое понимание сил природы, персонификация которых ведет к многобожию, чтобы закончиться единобожием, из которого арийцы вышли в древности, для нас уже недоступно. Мы под персонификацией понимаем идентификацию, тогда как арийцы понимали ее иначе. Пастухи Семиречья, а затем Ферганы, Дзунг-Арийских степей и Пенджаба - эти арийцы были, прямо лицом к лицу с творящими силами природы, чужды абстрактному представлению семитов и видели воочию божественное Творчество, признавали его наяву, будучи наедине с Богом в степях, где волнуются, бегут

   

42

 

Юрий Миролюбив

 

«rm-tscoa» n язычество

 

43

 

 

 

 

 

синие дали и где весь мир - храм, в котором сама природа зажигает свечи-звезды и украшает цветами горы-алтари. Перед ними многие божественные атрибуты, творящие, каждый по-своему, мир. Сначала их так много, что нет возможности удержать их всех в памяти, но затем, понемногу, возникает прежнее единство, и уже Индра становится Агнн, Варуной, Савитри. Все это тот же Бог, только надевающий иные одежды. Перед арийскими пастухами боги в кустах, здесь, на земле, в родниках, деревьях, камнях. Они видели божественное не сухим, измеряющим, отвлеченным взором, а живыми глазами и детски-чистым разумом. Бог или боги не одинаковы для семитов и арийцев. Если для первых это сухой, абстрактный Законодатель, для арийцев это Друг, Друзья, Дива Дивные, не беспощадно наказующие, а дружески поддерживающие человека в его религиозном младенчестве. Боги арийцев полны братской, сестринской, отцовской и материнской Любви, Защиты, Помощи и Всепрощения. Их боги - божественные герои, борющиеся со злом. Они - Сила, Вечное в вещах преходящих, то, что не убывает, когда сами вещи убудут. Этот творческий, Живой источник Пра-ны, Живы бьет всюду и во всем. Он - Сила, Здоровье, Красота, Радость, Мудрость, Поэзия и Жертва, Богослужение и Песня, Танец и Дружба, Обожание и Возлияние, Сома и Огонь Вечности.

   Лучшее познание Его — либо активность, деятельность, героика, либо созерцательность, углубление в Покров Майи, искание в нем, контакт не только с Иллюзией, кроющейся в ней, скрывающейся, покоящейся в ее интимной Сущности. Первой ступенью такого постижения является причастность к тайнам природы, отыскание в ней и в них прежде всего человеческого содержания. Там бьет Ключ, Живая и Мертвая Вода. Там же и Облако Сварога, Исварога, Исвары, «с которого Он глядит на мир». Мертвая Вода арийцев творит Материальные формы, держит их вместе, исцеляет раны Сущего, порождает Силы Сцепления, фиксирует Время, Место, Вещи преходящие, дает статику вещей.

   Живая Вода (Амброзия) наполняет их Эманацией Живы, дает Амриту, Бессмертие, Прану, дает Разумное Движение, самозащиту, растит их, холит, пестует, исполняет Красотой, превращает из одних в других, дает динамику вещей, обращая их в Существа.

    Покров Майи над теми и другими; за ним, этим Покровом, все иное, непохожее на обычное, за Ним - Голубой К-Рай, куда все идет, источая влагу Живы, дыша Праной. Атман - Воздух и Атман же Душа! Дыша, человек вдыхает Атман, Высшую Душу, Праматман. Это К-Рай, у К-Рая которого живет Ария, Ирия, Ирий, Иронэ (может, Иран), Предвечный Рай, или «Тот Свет» и Навь.

   

Мы нарочно здесь смешиваем воедино славянские идеи с арийско-веди-ческими, потому что они одного и того же корня.

   И если Рай-Ирий-Иронэ, Ария - место блаженства, где течет Сома, Амброзия, Напиток Богов, Амрита, то Голубые Степи, где пасутся Синие Небесные Коровы, поедающие Голубые Травы Жизни Вечной, хранят в себе и Путь и Навь. Последнее - то, через что надо перейти, умирая и идя в Рай после смерти.

   Исвара-Исварог, Сварог-Савитри, «Сидящий на Облаке» над Миром. Он глядит Мир, как Брама думает Мир (в браманизме). Но Навь, или Невь, «откуда не приходят вено венити» - это то Неведомое, что находится За Порогом Жизни и чего смертными очами нельзя видеть, «неможашети Нави зряти!»

   Оно грозит Живущему Ямой, Могилой, и арийцы тоже знают Яму, Бога Смерти. Яма грозит Живому, чтобы взять его Живу и выпить из него Прану, в которой он нуждается.

   Навь грозит Живущему, она страшит его, дабы сделать ему Существование драгоценным. Но над Навью - Златой Мост-Индра-Солнце и оно ведет усопшего Героя в Рай-Ирий-Иронэ, туда, на Запад, где Оно само спит Ночью в Златой Телеге, над которой Златой Шатер. Так Хорос, ведя под уздцы Рыжих Коней, совершает День. Так Даждь-Бог направляет Златой Щит на Землю.

    Рядом с Шатром Индры-Хороса-Даждь-Бога пасутся в Голубой Траве его Рыжие, Огненные Кони (в которых - Агни). Утром, проснувшись под грохот копыт Небесного Всадника, Левина, видя Зарю, божественную Корову, Дающую Млеко Жизни людям, Индра выкатывает Телегу, запрягает Огненных Коней и ведет их под уздцы кругом Земли, по К-Раю Райскому, мимо Нави, куда тоже падают Его Лучи, пробуждая Мертвых, и въезжает во всей Славе Своей с Востока, ведя за Собой на Златой Привязи Ясный День. Он распахивает Лазурные Врата Сварги, Неба, и заставляет петь Птиц и мычать Коров. Плачущая Росой уходит Ночь, сестра Дня, ложится спать на Западе, за Синим К-Раем, в постель, нагретую Днем. С Ней уходит Луна, уплывают и гаснут Звезды, Солнца Героев.

   День, как Жертва, встает и протекает. Жрецы и Старейшины Кланов творят Утреннюю Благодарную Жертву, творят Возлияния Сомы на Огонь-Агни, дают пить Амброзию своим верным арийцам, членам их племени.

   Когда Заря раздает Млеко Живущим, идут женщины доить Коров. Молоко Небесное, смешанное с молоком Земным, течет в сосуды. Арийцы пьют Молоко Коров, смешанное с Молоком Зари, чтобы получить Живу и Прану.

Когда первый луч солнца, восходящего во всей своей Славе, освещает

 

44

 

i\jpuu мирилшиии

 

«гиг-осоа» и язычество

 

45

 

 

 

края кувшина Молока, его благословляет Агни, Индра, Варуна, Савитри. Оно становится священным.

    Где Небо, а где Земля? Ариец не видит границы между ними. Он видит, что Небо любяще прильнуло к Земле и что Солнце-Индра-Агни-Варуна-Савитри ласкает ее. Он чувствует себя в Раю. Горло его сжимается благодарственной спазмой и он поет Гимн Солнцу-Варуне-Апш-Индре, Победившему Яму, Тьму, Таму. Гимн его также чист, как слово ребенка, еле умеющего сказать, чего он хочет. Чиста его Жизнь-Жертва-Творение. В юном мире идет он со своими стадами к Синему К-Раю Неба, на водопой. После он гонит коров и лошадей на травы. Там он их стережет, пока Индра-Солнце стережет его со стадами и самим им. Едят траву животные, сам ариец ищет в травах священную траву, из которой делается Сома. Найденное он передает старейшему, или жрецу, которые из этого делают напиток Богов, Амброзию, Сому.

    В полдень возвращается он со стадами к стану,-где принимает участие в жертве и получает свою ложицу Сомы. Он пьет напиток Богов и ест пищу, которая была освящена жертвой.

    Весь его день - религиозный акт: день, полдень, вечер. Трижды в день приносят арийцы жертву. И когда Вечерний Всадник Небес, Асвин, проскачет, загорается краткая Заря Вечерняя, приходит Ночь и вспыхивает Агни-Огонь ночного Костра.

    Ночью ариец спит, но стражи, вооруженные Огнем-Агни, горящим тут же, стерегут Стада от нападений зверей, злых помощников Ямы. Они не спят, сидя на конях, как образ самого Индры-Агни, Варуны-Савитри.

   Медленно протекает ночь в звездном небе, где сияют Солнца Питрис, Анжирас и усопших героев, пивших Небесную Сому, Напиток Богов.

    Но всходит и заходит Луна, Покровительница Женщины. Вот Утренний Асвин, Небесный Всадник, Вестник Борьбы Агни-Индры-Варуны, скачет в Небе. Заря раздает Млеко Живым и приходит в славе день с Индрой, победившим Смерть или Ночь.

    Разве такая жизнь не означает сопричастность с тайнами природы и Бога? Если природа — дело рук Творца, то ее закономерность явлений — тоже дело рук Творца, и ариец, славящий Творца, живет в нем и в природе.

   Если бы его жизнь была лишена божественного влияния, она была лишенной и красоты, как и поэзии, потому что красота и поэзия были наравне с религией духовным содержанием ведической жизни.

    И отсюда двойственность ведической жизни; с одной стороны - Бог, а с другой — Земля. Небо является источником Живой Воды, идущей от Инд-

 

ры, Земля показывает многообразие творчества Бога, и отсюда идет многобожие.

   Но Солнце одно, и Индра один, хотя Солнце бывает и разным. Так утром оно живит, днем греет и летом в полдень оно жжет, уничтожает, сушит, приводя с собой Сушну (Засуху, или Сушь).

   В славянских языках осталось много ведийских корней, и многое из санскритских (пракритских) названий ясно само собой, как например, понятие Ясна (название Иены). «Благословляйте и хвалите имя Бога, вы, которые являетесь Его слугами, благословляйте Его», - говорит Псалом царя Давида (Пс. XXXXVI). Готама говорит так: «О Индра, никто не был, никто не будет подобным Тебе. Это Ты поддерживаешь Вселенную. Индра велик; мы ему возглашаем нашу хвалу и наши молитвы, чтобы увеличить его силу. Ни Небо, ни Земля, ни Воздух не могут убить (поразить) этого Бога».

   «Свет (Мир) не должен свой блеск никому другому, как Ему (Его Силе)». Так говорит Панватаратха («Риг-Веда», разд. VI, г. I, в. XXIII и XXIV, т. III, пер. Ланглуа, стр. 250). В этих двух Гимнах, одном - еврейском, библейском и другом - ведическом, одна и та же идея: хвала Бога.

   Такие параллелизмы возникают все время при чтении Вед. Ясен общий источник веры. Откуда идет он?

   Есть один ответ: из недр цивилизации Ма, некогда сиявшей в мире несравненным блеском до катастрофы (поставить параллель с катастрофами Many).

   «Ничто не ново под луной», - говорит старая поговорка, ничто не ново, как откровение в религии, можно сказать, читая Веды и сравнивая их с Библией и христианским Священным Писанием.

   Ведийцы — дети Бога, Друзья Сил Небесных. Они их ищут на Небе и на Земле. В отличие от сухого, умозрительного богоискательства семитов, арийцы ищут божественное в окружающей их природе. Они ищут в ней человеческое, то есть временное, и вечное, то есть божественное. Извлекая из видимого человеческое, они видят материальное и божественное, а извлекая материальное, становятся лицом к лицу с божественным. Вот почему Веды так пронзительно религиозны. Они передают нам простую, детскую уверенность в том, что мир управляется божественным началом, а не одним материальным, что одного материального мало и что если перед ними Явь, то она основана на ПРАВИ, и что НАВЬ, лежащая за ней - это лишь пропасть, отделяющая человека от Сварги, где Бог, Отец Живы и всего Живущего.

   Ища Живой Воды, арийцы шли за своими стадами сквозь степи, заросшие травами, все дальше, вперед, к Вечной Синеве, где Сварга сходится с

   

46

 

Юрии Мнролюоов

 

47

 

 

 

Землей. Там и ступени в Рай, откуда сходят на Землю божества-атрибуты Единого Отца божеств и людей. Они живут с людьми, и в этом отношении религия арийцев и древних греков исходит из одного и того же источника Живой Воды, пьющий которую не умирает.

   Все, что происходит в природе, ее Круговорот, Коло Времян, достойно песни Древней Арии, и Веды (знание) посвящают в тайны Кола. Индра первый, на Огненном Коне, дал начало коневодству арийцев. Он же научил их и тайне Кола-Круговорота. Но создав образ Круговорота, сделав Коло, арийцы нашли в нем средство передвижения; создав Коло-колесо, они создали телегу, в которую впрягли вначале тельцов, волов, а затем и коней. Индра, разящий зло, на коне, изо рта которого сыплются искры и идет дым, Бог Грома и Молнии, был тем первым всадником, с которого арийцы взяли пример, приручив коня и научившись ездить в седле.

   Молния в руке Индры была образом меча, который они выковали. Борясь за стада и пастбища, они создали новую силу - вооруженных всадников, Сынов Индры, и враги больше не смели на них нападать.

   В степи человек один-на-один с Богом. Голова его поднята в Небо, и одни ноги ходят по Земле. Но всадник, севший на коня, еще больше отделился от Земли, еще больше приблизился к Индре, не только внешне, но и внутренне. Он ему уподобился. Вот почему всадник и конь имеют такое значение в жизни арийца. Вот почему ариец видит в них приближение к Сварге. Нет лучшей жертвы, которую он может дать божествам, чем Конь. Жертвоприношение коня — одна из самых величественных по своему значению мистерий Арии.

   Ведическая религия, таким образом, была откровением, но в отличие от ветхозаветного откровения последнее было причастием к жизни окружающего мира, участием в тайнах природы, олицетворением последних в виде гениев, Див Дивных, добрых духов, которые соответствуют решительно всему, всякому факту в мире и жизни.

   Проистекание времени, льющегося из сосуда скудельного Индры-Бра-мы (Времябога), и повторяющийся цикл природы, смена времен, все то же Коло, которое величает любящий сын природы, ариец, приводит его от события к событию, до дней младенчества, юношества, взрослости, зрелости и старости; от рождения до смерти. Он в нем участвует и это Коло - его. личная судьба, неразрывно связанная со временем. Каждый из отдельных частей Кола, каждая его спица - проявление божественного. Коль скоро она мелькает, значит Индра Могучий летит на Огненном Коне, бьет Мечом Молнии врагов Сварги, льется дождь - Даждь Божий, из хлябей Вышняго и знак любви Вышняго, вспыхивает Молненное Древо в Сварге, откуда Мост спускается на Землю, Рай-дуга, идет дождь Пуруши и вертится Коло

 

Колядино, вечной смены вещей. Порошит снег Пуруши, из мрака полуночи идет Мраз, Хлад, Стужа. Все это - атрибуты божества, олицетворение творящей природы. Отнюдь не материально понимает ариец эту природу, он ее обожествляет, но не так, как темный язычник. Он видит в этом проявление милости Божьей. Каждое явление в Яви - милость Бранибога-Брани-бора, Конь Индры, всякий шаг его вперед и никогда назад. От рождения к смерти. От любви к Неви, от Жизни, дыхания Праны к Нави, к Раю, где все как здесь. Там воины-герои пасут коней в злачной траве, там нет ни печали, ни вздохов, там - одна радость Божия созерцания. Там Свет Вечный, немеркнущий, Лето Божье, Цветень, благость воздуха, изобилие плодов земных, пение Сиринов Райских, Танец Див Дивных, и там никто никогда не болеет, не старится. Там нет ни голода, ни жажды, ибо всяк утолен Водой Живой навеки и «всяк насыщен Хлебом Небесным во все дни».

    Боги ходят по земле, живут среди людей, братаются с ними. Скачет в степях всадник, доскакивает до кочевья, прыгает на земь, кланяется, шлет благословение сидящим у огня. Приглашает его старейший присесть и разделить вечерю. Садится гость, хвалит богов, ест, ложится на ночь спать возле своего коня. Сварга сияет звездами, Молоко Майи, что та несла Свар-гой в кувшине, чтобы дитя напоить, Кришну, да разлила. Блестит молоко в вышине. Спит спутник. Сторожат стада конные юноши, не спят в седлах, переговариваются. Ночь течет в травах, благостная, росная. На заре смена сторожам пришла, другие садятся на коней. Нет путника! Был здесь и нет. Пропал. Никто не слышал, как ускакал. Кто он был? Сам Индра! Приезжал сам Индра.

    Вдали, в полдень, когда земля дрожит у края неба, когда волнуются барашки, текут синей толпой за К-Рай земли, возникает синий поясок и поверх него, на синем поле идет пахарь, ведет борозду. Смотрят старейшие: что такое? Кругом степи без конца, нет пахарей нигде! Посылают всадников. Скачут всадники, вихрем летят, и видят, как пахарь поднимается в небо, продолжая пахать, тает, исчезает. Кто пахал землю? Кому же, если не Индре заниматься Сварожьей Землей? Синяя она, и травы на ней тоже Голубые, и по ночам там пасутся Золотые Овцы, мелькающие огненными искрами. Ходят бесчисленные Стада в Сварге, пасет их Велес-Бог, предстоящий всякому движению, всякому числу, всякой гармонии, достатку, добру, зверям и злакам.

   Вдали возникают тени людей, идут они за стадами, высокие, длинные, с большими, крючковатыми палками в руках, шагают за овцами. Идут до самого Сварожья Пояса, синей каймой отделяющего Небо от Земли, идут и вступают на него, и уже в Небе гонят стада, над Землей. Кто эти пастухи?

   

48

 

Это Велесичи, Сварожьи Гусляры, Певцы, Баяны, гоняющие неисчислимые Стада Златорунных Овец Сварги. Идут они, исчезают, расплываются в Небе. Как понять эту тайну? Видели ее арийцы своими очами и давали' одно объяснение: Индра, Велес-Бог, Агни, Яро ходят синими степями, голубой Сваргой, простым смертным недоступной.

   Встали облака громадой на полуночи, стали облекать Небо, гром вдали прогремел, а Солнце, лик Агни-Бога потускнело, померкло, и на минуту нашла на Землю тень, в которой блистали одни молнии и гремел гром, лил дождь из хлябей небесных. Могучий Индра-Бог-Герой сражался с Черно-богом, боровшим Агни-Бога. И вдруг снова стало светлеть, и ночь, спустившаяся было на Землю, ушла. Индра победил! Индра могучий, славный герой, не щадя себя, кинулся на Чернобога и отогнал его! Слава Индре! Слава! Слава людям Индры! Эти люди - славяне. Они поют славу Индре, Богам Неба и Земли, ничего не прося себе. Они — люд Славы. Славяне. Их имя создалось из обычая петь Славу Индре.

   Не со стороны наблюдали они циклы природы, а изнутри, живя в циклах, руководясь ими. Вся их жизнь была основана на циклах природы и все, что было в природе, было в их жизни.

   Вот кончилась студеная зима, когда скоту надо добывать корм из-под снега, на полуночи, и когда в Пенджабе .холодно. Потекли ручьи, зазеленели травы. Первые овцы принесли ягнят. Первый агнец - дар Богу-Агни. Праздник у пастухов. Первого агнца предают закланию, сжигают внутренности на костре их прошлогодних трав, жарят жаризну, Агнца Весны, посвященного Агни-Богу. Едят его со степным луком, чесноком, дикой горчицей, уже выросшей среди сухой травы прошлого лета. Едят, вкушают, запивают броженным молоком степных кобылиц, веселятся, славят Агни-Бога. Если у семитов Пасха - праздник избавления от рабства египетского, у арийцев - это праздник Весны, возрождения природы, восстания степей от зимнего сна. Радуются арийцы, рвут зеленую траву, бросают ее вверх, к Сварге, показывают Богу-Отцу всех, что зелена трава пришла. Осыпают друг друга с утра до вечера прахом красящих корней - индиго, гаранс, чтобы показать, что время цветения пришло. И если кто найдет в этот день первый цветок в степи, он несет его с радостью и торжеством к стану, дает старейшему и тот, славя Индру, Агни, Варуну, показывает его всем как первое Чудо Див Дивных. Боги ходили по степи, и по следам ног их вырастают цветы. Связь ариев с Богами нерушима, одни славят других и те помогают первым:

«Поверх всего, поверх Дней и Ночей, Поверх воздухов и морей Индра,

 

Уходящий дальше ветра, дальше земли дальше рек и дальше Мира!»

Индра Великий, которого славит Рену, сын Висвамитра: «Пой Индру, этого Великого Героя, который вытягивается в сиянии миров, дальше краев Земли, который живит и поддерживает людей, который наполняет все, который величественно вздымается над темным покровом волн! Славь Индру новыми славословиями, столь же благородными, как Он сам, и Величие которого равно Земле и Небу!»

    Этот Индра пришел на пиршество весны в степях, сел у костра-дыма, взял кусок священного Агнца и ел с людьми. Он был Индра, потому что утром рано не нашли следов его. Он был Индра, потому что ускакал на рыжем скакуне без того, чтобы стражи слышали гром его копыт. Он был, Индра, потому что ушел раньше дня, который должен привести на Землю. Он был, Индра, потому что Лик Его был благостен и слова Его были проникновенны. Он был, Индра, потому что пришел и ушел на огненном скакуне.

   «О, Индра! Да поразит твое оружие, враждебное грешникам, злых Рак-шасов!

   Чтоб наши злые противники повалились на Землю, как жертвенные быки.

   О, Индра! Враги, которые на нас нападают, многочисленны и полны ненависти. Пусть они собираются под покровом Ночи, чтоб Утром при помощи Света наступающий День стал их могилой.

    Призовем на помощь нам, среди этой Жертвы, Великого и Прекрасного Индру, благороднейшего из Героев среди сражения, милостивого как и ужасного, победителя врагов на поле брани, покрытого их трофеями». («Риг-Веда», VIII, IV, I, III, XIV, XV, XVIII, перевод Ланглуа, т. IV, стр. 337 и др.)

   Индра в степях, к полуночи от Пенджаба, к полуночи от Кабула и реки Кофеи, или Кабула, в высоких долинах Яксарты и Оксуса, он был среди Арии, пасшей стада. Он указывал ей перстом на юг, где Пенджаб. Он показал, где лучше пастбища и где меньше врагов.

   Славившие Индру славяне были на Комонях, они двигались к полудню, но старейшие сказали, что Индра встал на горе и показал на Запад, где спит

   

50

 

Hjpuu мпролюиоа

 

«Риг-Всда» и язычество

 

51

 

 

 

 

 

ночью день, где стоит в ночи Златая Телега Солнца-Агни-Бога: «Туда, туда, ибо Агни тоже идет туда, ибо Индра тоже идет туда, ибо День спит там, и Ночь приходит оттуда». Там К-Рай Земли, туда... Одни пошли на Юг, другие на Запад.

   Кочевые кланы проходят, в поисках пастбищ, тысячи верст и всегда у них направление играло большую роль. По солнцу и звездам водили они стада свои. Индра-Солнце был вождем их. Индра-Герой, Индра-Лучший Воин, Сильнейший среди Храбрых и Храбрейший среди Сильных.

   Скифы и сарматы, среди которых были позже наши пращуры, обладали богом войны. Простейший культ, который они ему воздавали, и изображение Бога войны были пика, воткнутая в землю, или меч. Этим пращуры символизировали Молнию Индры, его Огненный Меч. Греки видели в этом варварскую бедность обряда (Геродот, IV, гл. ХХХХП; Варрон, «Фрагменты», изд. Бип., стр. 375; Клем.Алекс., «Протреплик», стр. 375). Гимн Сан-ва, адресованный Марутам, заканчивается словами: «Бросьте врагов как стрелу против сих, кто осмеливается ненавидеть Ришис» (Альфред Мори, «Религия арийцев», Париж, 1863).

   Маруты или священники в конце концов были слиты в Ведах с Девами («Риг-Веда», перевод Ланглуа, т. I, стр. 559).

   Законы пустыни или степей просты. В них все подчинено удобству стад, овец, коров и лошадей. Жизнь пастухов сурова. Она вся в передвижениях, в поисках травы и воды.

   Сыны Анжирас, воспетые в песнях семьи Готамидов, прославляются не только как служители Индры, но и как его помощники в поисках Небесных Коров («Религия арийцев», Альфред Мори; Нэв, «Опыт», стр. 228). Их личность в конце концов исчезает и сменяется тем божеством, которому они служили. Анжирас (Ангирас) стали Агни-Богом.

   Земные коровы смертны, они нуждаются в траве и воде, Небесные Коровы бессмертны, они пьют Живую Воду и едят лазурную траву Сварги. Те, кто, помогая Индре, искали этих Коров, стали сами божествами, сливаясь с Индрой и растворяясь в нем. Скачущий степями всадник потихоньку уменьшается, становится маленькой точкой в синеве далей, растворяется в них, становится единым с ними. Эту тайну растворения личности в недрах пространства арийцы, дети Индры, воплотили в гимнах и легендах, как тайну слияния с божеством, растворения в нем. Коровы, жующие траву, образ смертного, питающегося бессмертным. Но бессмертное только временно их поддерживает в жизни, в борьбе со смертным. Сварожьи Коровы сами бессмертны, а потому пища их - голубые травы Сварги. Индра ищет их, он, занятый подвигами, битвами с врагами людей, потерял стада. Ангирас ищут его Коров, они становятся его слугами, сливаются с ним, становят-

 

ся им. Здесь люди сначала становятся атрибутами божества, затем самим божеством, теряя свою личность. Как скачущий всадник, удаляющийся от стана, становится идентичным с пространством, они становятся идентичными с Индрой.

    И чем дальше уходят во времени Предки, тем больше сливаются они с божеством. Смерть - уход во время, сливающееся с пространством. За гранью того и другого - Сварга, Синий Рай, начинающийся по Концу-К-Раю Земли. Там - синие Степи Сварги, там - голубая Вода Вечной Жизни, там — облака — Овны и Тельцы, и Звезды — Овцы Сварога, Индры, Белеса. Ю Джатаведас, пусть они вовдут в тело! О Агни, спусти их затем среди Питрис, чтобы они пришли среди призывов (наших) и.жертв. Одетые Жизнью, пусть примут они останки (смертные)...» Так молили арийцы, сжигая умерших: «О Агни, остерегайся сжечь (окончательно этого покойника). Не разрывай ни его кожи, ни его тела. О Джатаведас, если тебе угодны наши жертвы, помоги ему твоей помощью, окружи его с твоими Питрис. Он пришел, чтобы получить (тело), которое носит его душу» («Риг-Веда», разд. VII, чт. V, г. VII, т. IV, стр. 233; «Риг-Веда», разд. VII, чт. VI, г. II, т. IV, стр. 150-157).

    Так скачущий вдали всадник, исчезающий в степях - пространстве, становится символом исчезновения, и смерть теряет свою страшную сущность, ибо исчезновение просто, и Агни обнимает тело усопшего, уносит его с собой. Усопший ушел в поисках Небесных Коров Агни-Индры. Постоянное смешение имен божества показывает, что все они — разные атрибуты, и одного Бога, коего лишь называют разными именами. Ошибка очень многих ученых-санскритологов заключается именно в том, что они принимают разные имена божества за разных Богов. Между тем в славянской службе говорится: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный...» Разве здесь именуются три Бога? В «Риг-Веде» же если говорится Пуруша, Агни или Индра -это три божества. Почему? Потому что в недрах христианской цивилизации принято считать язычников идолопоклонниками, верящими в многобожие. Для ясности, после тщательного изучения «Риг-Веды» и документов о язычестве мы должны настаивать на том, что разные, так называемые, божества на самом деле у арийцев являлись именами одного и того же Бога. Каждое такое имя — просто отдельный атрибут божества. Не отрицаем, что среди них могли быть и веровавшие в персональность каждого из этих имен. Они могли даже записать гимны разным божествам, но от того, что два-три скриба записали ошибочно Исус вместо Иисус, ничто в христианской религии не изменяется. В арийской религии тоже ничего от этого не менялось. Позже произошла действительная персонификация божественных атрибутов, но это позже, уже ближе к нашим временам. Кочев-

   

52

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Всда» и язычество

 

53

 

 

 

 

 

ников же само Небо, сама Сварга учила единству божества. Исвара один! Это название у готов из Един, славянского корня, перешло в Один, чтобы в этом виде удержаться в исчислении русской ветви славянства как название единицы. В этом исчислении один - Един было именем Бога, два - Дева, три - Тримурти, четыре — Чатвара, Шатвара, Сатвара, пять - Пенто, вероятно, от греческого пента, так же, как шесть - гекса, семь - седемь, седьм, Сапта — элемент влажности, восемь, чтобы снова девять стало названием Дева и Десять Дассиа. Арийский религиозный характер исчисления исходит из того же кочевного периода пастушества, когда, исчисляя стада, сын Индры посвящал свой скот Богу. Заодно он его благословлял. Благословение скота удержалось в русском православии: 25 марта, в День Благовещенья, к церкви пригоняли коров. Возможно, что в древности, перед весенним праздником, равносильным Пасхе, происходило посвящение скота, когда каждое отдельное животное посвящалось божественному атрибуту, откуда произошло и само исчисление. Во всяком случае, оно было необходимо кочевникам, ибо они не могли знать без этого количества животных в своем стаде.

   Праздник Пасхи - праздник пастуший, означающий/что овцы начинают приносить ягнят. Естественно, что этот день связан с радостью, ибо с него начинается весна, и в этот день все пастушеские народы —. арийцы и семиты - приносили своим божествам жертву - первого непорочного ягненка. День этот был посвящен песням, играм, рассказам о, прошлом, пиршеству и, так как жизнь пастушеского народа зависела от стад, в этот день считали скот, посвящая его Единому Богу, Девам, Тримурти, Чатваре, Пен-ту, Сапта - всем атрибутам божьим. Исчисление на этом было основано. По исчислении начинался новый цикл времени, до следующего праздника Весны.

   Однако, чтение атрибутов для нас тяжело, ибо мы не все знаем, что понимали наши пращуры под тем или иным именем. Так ведический поэт Вашитха, или Вашиштха, был одно время принят за богиню Зари, ибо его имя значит «чрезвычайно сверкающий». Между тем богиня Зари тоже часто называется «чрезвычайно сверкающая» (Макс Мюллер «Сравнительная мифология», фр. перевод, стр. 77). Заря носила имя Ушас, и единственная Звезда, имевшая имя, была Венера, (ее звали Узанас, или Сукра. Так как эта звезда оставалась последней и загоралась первой, арийцы считали, что она — единственное из божеств, пытавшееся сопротивляться Индре-Солнцу.

   (Переводы де Бартелеми-Сэн-Илер, «Журнал ученых», 1853, стр. 486) - «Да будут даны нам блага Митрой, Варуной, Адити, Матерью, Землей и Небом». «Различные блага, даваемые Зорями, суть счастливые дары тем, кто их почитает жертвоприношениями и песнями» (там же, перев. де Барте-

 

леми-С.Илер). Храм природы, в котором жили арийцы, давал им духовную пищу своими явлениями, и в ней они отыскивали себя и свое значение на Земле.

   Как Весна, предвещающая свет и тепло года, так и Заря, образ Весны и Дня, обещает тепло и свет. Это обещание Боги всегда держали, и оно всегда исполнялось. Отсюда - радость Арии. Индра, тот, «которого воспевали наши отцы» («Риг-Веды») - постоянное упоминание. Индра — одно из крупнейших имен бога Солнца. В истоках арийский политеизм был монотеизмом, ибо Солнце одно, и культ, проистекший из обожествления Солнца, говорил вначале о нем одном, а не о многих. В долинах Джунгарии, или Джунг-Арии, религия была простой, она состояла в обожании Солнца. Позже пришли другие атрибуты, а затем их персонификация.

   Что культура Арии и в древнейшие века была на очень большой высоте, не подлежит сомнению. 22 августа 1953 г. по радио было передано в Бельгии, что найден манускрипт на санскритском языке, заключающий в себе описание летательного аппарата, несгораемого и, тяжелее воздуха. Если это так, то пастуший период Арии был периодом упадка, возникшим после расцвета культуры и цивилизации. В результате каких событий произошло последнее, нам неизвестно. Могли быть причины революционного характера, геолопгческого, наконец, военного, эпидемического (вспомним великую чуму в XIII веке в мире). Случилось что-то, разрушившее организацию Арии. От этого разрушения могли уцелеть пастухи или в пастухов Арии могли обратиться уцелевшие граждане Арии. Возможно, что указанные события имели место приблизительно в тот же период, как и события цивилизации Ма, погибшей в Тихом океане.

   Периоды упадка и расцвета чередуются в жизни народов. По-видимому, в основе таковых лежит циклический закон, тогда как то, что мы называем «причинами» падения цивилизации, может быть лишь внешней причиной, могущей принимать всякие формы. Для такого сложного явления, как упадок, должен быть ряд причин, внешних и внутренних. Но внутренняя причина и действительная причина - это разрушение сцепления отдельных лиц народа. Сравнивая жизнь народа с организмом, можно сказать по аналогии, что упадок вызывается разрушением внутренней координации народа, иди, иначе говоря, возникновением внутреннего хаоса. Так как вся жизнь и расцвет сопровождаются наведением порядка в хаотическом нгггроможде-нии вещей, то значит, в первую очередь, упадок начинается в тот момент, когда наступает расстройство функции цивилизации, и наведение порядка падает. Хаос, увеличиваясь, становится быстро более сильным, чем силы порядка. После этого цивилизация падает окончательно.

Основа ведической поэзии, поэзии религиозной в себе - прославление

 

54

 

Юрий Миролюбов

 

«Рш Веда» и язычество

 

55

 

 

 

 

 

божества. И прошения к нему весьма малочисленны и примитивны. Чтобы дорасти до такого понимания религии, нужны были тысячелетия, ибо, если внешняя форма ведической религии как бы энтропоморфична, эта форма могла возникнуть в результате упадка. Но основа ведизма - это славословие и в очень малой форме прошение. Между тем всякая языческая религия упирается в прошения: Бог должен вмешиваться в частные дела человека. Славословие есть лишь прославление божества, к которому просьбы обращаются лишь в самом необходимом случае. Там, где преобладает славословие, Бог живет божественной жизнью, а не антропоморфической. Высокая в этом случае религия указывает на высшую форму жизни, вызвавшая подобную форму религии. Она как бы говорит, что законы природы и законы человеческие регулируют в достаточной мере жизнь людей, и Бога надо лишь благодарить и славить.

   Поэтому мы настаиваем, что жизнь Арии в Джунг-Арии, Фергане и Сапта-Синдху была как бы отростком предыдущей высоко культурной жизни, от срубленного корня которой она поднялась снова.

   Каковы были причины падения древа цивилизации, мы не знаем. Однако, высота этого древа для нас несомненна.

   Тот исторический период, который нам известен, не может считаться окончательно установленным. Мы знаем лишь небольшой отрезок истории Человечества, считая его в 10 тысяч лет до Р.Х., самое большое. Между тем, возможно, он простирается во времени в длину в десятки раз больше. Об этом воспоминания мы не сохранили.

    Однако, опираясь на документы о цивилизации Ма, мы можем сказать, что если срок в 250 тысяч лет нам кажется большим, то доказательств противного у нас тоже не имеется!

   Найденные в Эфиопии майолики, изображающие поле сражения, где над войсками, расставленными в тактическом и стратегическом порядке, в воздухе взрываются снаряды и над войсками же парит аэроплан (летом 1952 г. было об этой находке объявлено), доказывает, что человечество уже было на нашей технической высоте не только в Атлантиде и в Азии, но и в Африке.

   Индру арийцы звали Сакра, то есть могущественный. Об Агни говорится в гимнах, что его семь пламеней (семь цветов?) говорят о том, что Агни - Дитя Силы («Религия арийцев», Альфред Мори, стр. 45). Спутники Индры, Вайю, представляющиеся как Бог или собрание Богов, Маруты, слуги и компаньоны Индры, рожденные на Земле, Присни («Риг-Веда», т. I, стр. 268). Присный по-древнеславянски - всегдашний, вечный.

   «Я призываю на помощь (слова Пратикшатры) Индру и Агни, Митру и Варуну, Адити, Свет, Землю, Небо, Маруты, Облака, Воды, Вишну, Пу-

 

шан, Брахманаспати, Бхага, Славного Савитри. Да Облака, славимые в наших песнопениях, да добродетельные Реки дадут нам спасение!» («Риг-Веда», раздел V, чт. IV, в. XXV, т. III, стр. 113).

   Здесь ведийский поэт призывает Синдху (элемент влажности, реки, дождь, вода и т.д.), первый принцип жизни, обращаясь к всему, так или иначе имеющему персональность в природе, как эманация божества.

    К сожалению, у нас нет дат этих гимнов, иначе можно было бы видеть постепенное развитие теогонии арийцев хоть и простой в себе, но различной в выражениях. Пока поэтическое воображение делит божества на все большее количество отдельных персонификаций, метафизическое развитие тяготеет к единству. Возвращение к единству — естественный путь после упадка. Тем не менее, отсутствие твердо установленных догматов позволяет дальнейшее деление атрибутов на новые. Современная религия индусов, потомков Арии, доходит до неограниченного количества божества. Но что в основе это были только атрибуты, ясно говорит следующий абзац «Риг-Веды»: «Божественный Дух, циркулирующий в Небе, Его называют Инд-ра, Митра, Варуна, Агни; мудрецы дают Единому Существу многие имена, это - Агни, Яма, Матарисван» (раздел I, чт. VIII, г. IV, в. V, т. II, стр. 203). Неважно, следовательно, каким путем пошел браманизм затем. Важно, что в основе это было единобожие.

   Трехнебесные и триземные божества-атрибуты - Индра, Агни, Савитри, Вишну, Варуна - едины в себе («Риг-Веда», разд. II, чт. III, г. VII, в. XLVI, стр. 389).

    Таким образом, исходный пункт арийской ведической религии был, несомненно, монотеизм, и современное состояние браманизма надо считать деформированным, когда рит переходит в содержание религии, вначале эзотерической в себе. История развития религий показывает, что вначале они эзотеричны и бедны культом, или ритом, а затем, усложняясь, эзоте-ризм захватывает все больше и больше, пока не поглощает всего эзотериз-ма. В этот момент, даже без политеизма религия становится формальной, теряет моральное значение, перестает влиять на массы и становится мертвой. Неправильная теория, что язычество исходит из единобожия по бедности мысли, переходя в политеизм при развитии, и лишь после возникает монотеистическое течение в религии, заканчивая таким образом ее развитие. Процесс может быть и обратным, как сталось с браманизмом, исшедшим из единобожия. Разделение этого единобожия на политеизм персонификаций атрибутов божества показывает лишь, как неограниченная догматами религия может не только перейти в экзотеризм, но и разбиться на ряд совершенно самостоятельных религий. Браманизм до этого еще не дошел, но он уже на пути к делению на ряд религий.

   

56

 

«гиг-всоа» п язычество

 

57

 

 

 

 

 

   И хотя Альфред Мори не думает, что арийская религия единобожия приемлема, но это его частное мнение, ибо у нас есть выше цитированный текст: «Мудрецы дают Единому Существу многие имена, это - Агни, Яма, Матарисван». Из этого совершенно ясно следует, что Бог в сознании ведийских арийцев был Единое Существо.

Конечно, у арийцев не было сухой схематичности понятия о Боге, и вся их религия была основана на религиозной фантазии, а не на догматически' твердо установленных положениях. Моисей, например, за отступление от законов наказывал евреев смертью, тогда как арийцы подобных строгостей не применяли. Иегова был законодателем, тогда как божество арийцев было другом и покровителем, а арийцы - его детьми. Дети в Боге ищут чудесного, а не абстракции. С другой стороны, существует весьма абстрактная метафизика эзотерического браманизма, представляющая из себя другой аспект религии. И хотя арийцы просят Индру защитить их от врагов, но их религия не отделяет самих арийцев от, других народов, как у семитов. Жертвоприношения у последних - уступка языческому прошлому семитов, а у арийцев она - богоугодное дело, поощряемое религией. Моисей, наоборот, жертвоприношения даже запрещал. Геродот говорит о славянах в Европе фантастические вещи, но он уже упоминает языков и костобоков, как и сербов с хорватами. Надо думать, что они там были века за два, если не за три до него. Так как это приблизительно VII век до Р.Х., то надо думать, что приход первых славян на территорию Европейской России был около этого времени. У них приносились в жертву священные лошади. Это было то, что помогло арийцам-славянам занять и укрепиться на их землях. Возможно, что славяне первой волны переселения пришли в Россию с ассирийской конницей. Отсюда страх греков перед кентаврами, а с другой стороны, обожествление лошади у первых славян, как и вообще у древних арийцев, лошади, благодаря которой они завладели землями и пастбищами.

   Сварга арийцев — Пальцы жреца, дали название свадьбе, совершаемой при помощи рук жреца. Сома - божественный напиток вроде вина, был первым жертвенным продуктом, и только после шли волы и священные лошади, но последние вскоре стали частью Индры, Варуны, Агни, скачущего на Золотом Коне. Они слились с божеством. На острове Рюгене Священные Кони были важнейшей частью культа, а он сам стал более строгим и утонченным, вероятно, под влиянием религии варангов-готов.

   Но в те времена на первом месте был напиток Сома, сделанный из сока священной травы, и он служил первой жертвой.

   Пуруша обладает тысячью голов, тысячью ног, и Он смесил Землю в ком с помощью шестипалых рук, и Он царит над Землей («Риг-Веда», разд. VIII, чт. IV, в. I, т. IV, стр. 340).

   

Арийцы считали, что Творение мира подобно жертвоприношению; они считали, что молитва и жертва, будучи плодами любви, поддерживают и творят мир (Альф.Мори, «Религия арийцев», стр. 120).

    «Полотно жертвы расстилается, сотканное из ста и одной нити, данных Девами (Дивами), отцы (жрецы) помогают тканию, натягиванию Полотна и его снятию, тогда как Пуруша разматывает, режет Полотно в Небе и натягивает его, и возле него стоят Святозарные Риши» («Риг-Веда», разд. VIII, чт. VII, г. II, в. I, т. IV, стр. 422).

   Эта идея постоянного Творения близка христианской", ибо в ней тоже говорится, что молитва и христианская любовь творят_жизнь. «Вера без дел мертва есть»,— говорит Апостол Павел.

    Но в «Риг-Веде» время от времени появляется упоминание о единстве божества: «Есть три божества: Земля, Воздух и Небо (Свит) являются их царством. Они — Агни, Вайю, Сурия. Множество их дел вызвало многочисленные их имена» (Макс Мюллер, о.с., стр. 215). Западные санскритологи думают, что это лишь «слабые попытки» учителей религии восстановить небывшее единство. Мы придерживаемся мнения, что в «Риг-Веде», как и во всякой религии, было две теологических дисциплины; одна — жреческая, знавшая об атрибутах, а другая - народная, принимавшая атрибуты за отдельные божества.

    Религия в «Риг-Веде» еще не находится в стадиях теологической, она даже не достигла эпического возраста, говорит Лассен (Лассен, «Индиш. Альтертумск», т. I, стр. 18 и 772), то есть где воображение, овладевая религиозным чувством, связывает с идеей божества последовательность событий, высоких подвигов, приключений, историю которых она излагает. Мы с таким определением не вполне согласны. Не везде и не у всякого народа религия развивается по одному и тому же типу. Не всякий народ создает и эпос. Автор, нам кажется, совершает эту ошибку, исходя из идеи, что арийская религия - политеизм. Мы уже высказывали нашу личную точку зрения на этот вопрос. Альфред Мори думает также, что «между божествами арийцев нет достаточно определенных отношений». Их нет, потому Что ведийская религия шла от единобожия к политеизму Индии. Как мы уже говорили и как указывает сама «Риг-Веда», это атрибуты одного и того же Верховного Существа, и забвение этого принципа привело к политеизму в браманизме, хотя таковой все же не является чистым политеизмом, ибо он раздробился на секты, каждая из которых принимает отношения между божествами по-своему. Наконец, сохранился и чистый эзотерический браманизм, понимающий под отдельными божествами отдельные атрибуты Бога Брамы. В одном верно мнение Альфреда Мори, что «ведический культ рождает в Индии браманизм, в Персии - маздеизм, и его воспо-

   

58

 

Юрии Миролюоов

 

«Pm-Beda» и язычество

 

 

 

минания, принесенные в Европу, являются исходными для развития религий эллинической и италийской, как германской и славянской» (стр. 115, «Религия арийцев», Альф.Мори).

   Не согласны мы с мнением Лассен, цитированным выше, по которому религия, воспевающая божества и славящая их, но не надоедающая Богу просьбами, «еще как-то не доросла». С нашей точки зрения, религия, в которой прошению отводится скромное место, показывает ее благородную, альтруистическую сущность. Славя Бога, она не просит его вмешиваться в человеческие дела, далеко не всегда правые и чистые. Систематизация божеств, сделанная Нирукта, проявляется в Гимне Висваведас, приписанная Диргхатамас («Риг-Веда», разд. II, чт. III, г. IV, в. XLVI, т. I, стр. 369). Ниррукта, написанная раньше эпохи буддизма, является старейшим источником систематизации в эпоху «Риг-Вед». Однако, этот труд уже является индийским, а не арийским.

   Третья часть Нирукта как раз распределяет божества Земли, Воздуха и Небес, и эта часть называется Даивата (Макс Мюллер, о.с., стр. 155).

   Многие ведические поэты приписывают сотворение мира Индре: «Ты, о Индра, сам сделал все, что существует» («Риг-Веда», разд. I, чт. IV, в. IV, т. I, стр. 102); «Это Индра, кто расположил и поддерживает Землю» («Риг-Веда», р. I, чт. IV, г. IX, в. II, т. I, стр. 198); «Это Ему мы должны дни, лошадей, травы, воды и леса» («Р.В.», разд. I, чт. VI, г. IX, в. V, т. II, стр: 49; разд. III, чт. И, г. V, в. X).

   Митра и Варуна были его помощниками, Вишну часто называется Творцом Неба и Земли, иногда Агни. «Так ему приписываются эпитеты Творца и Созидателя и отца всех существ», — говорит Альфред Мори, не замечая, что именно это смешение персон и служит доказательством, что не о персонах речь, а об атрибутах. «Агни украсил свод Небесный звездами», - говорит он дальше. Его называют Дхатри, то есть посланник Индры. Савитри тоже называется Творцом. Ему приписывается сотворение двуногих и четвероногих, и не только акт Творения, как создание жизни на Земле. В последних главах Вед речь идет о нематериальном существе, Пуруше, который является истинным Творцом. Пуруша, божественный муж, соединился с Прадханой, матерью, и из этого соединения вышли все существа. Душа Мира, Пуруша, вышел из Паратма, Высшей Души, образуя таким образом Тримурти (Троица), состоящую из Агни (Огонь), Вайю (Воздух) и Сурия (Солнце) (Ланглуа, «Мемуары об индийской триаде»).

   Всюду, таким образом, оказывается, что вопрос идет о триедином божестве, а не о множестве богов.

   «Агни находится на Земле, травах; воды содержат Агни; Агни находится в камне, в человеке; есть Агни в скоте и лошадях» (Шарль Ерюсе,

 

Журнал Королевск. Азиатск. Об-ва Вел. Брит., т. XIX, парт. III, стр. 321 и след.).

   Ангирас, или Анжирас, были, видимо, жрецами, или чем-то вроде жреческой касты, как левиты у евреев. Они составляли часто гимны и утверждали после, что гимны Агни составил сам Агни. Не то же ли самое говорит Моисей, когда дает свои Законы морали, или Декалог? Это слияние с божеством ~ обычный прием для того, чтобы слово стало священным. Ричи, или составитель гимнов, персонифицируется с Агни, или Индрой, и таким образом сам Индра себя восхваляет. Так и Нирукта ставит Марутов рядом с Питрис, или Предками, и жертва, посвященная Предкам, помогает им идти на Небо, стать священными. Каждый индус посвящает жертвы Предкам и считает себя отцеубийцей, если он этого не сделал. Питрис называются Огнями Жертвы Агни. Таким образом, изошедший из Бога человек возвращается к Богу.

   Ошибочный подход к атрибутам божества арийцев создал невероятную путаницу в трудах санскритологов. Они ищут персонификации иногда вопреки самим текстам Вед. Будет правильным сказать, что настоящего знания религии даже у современных верующих не всегда возможно найти, а в те примитивные времена и подавно. Арийцы были людьми, учившимися в школе природы, среди травы и зверей. Не все им было понятно в религии. Одни жрецы, певцы Вед, имели настоящее знание. Религия, вероятно, имела несколько посвящений, и обычный народ пребывал в самой примитивной стадии верования, когда Риши уже знал нечто большее, а жрец при каком-либо царе знал еще больше.

   Если существуют гимны облакам, то надо знать, что для пастухов летом, когда выгорает трава, облака становятся жизненно необходимыми. И если они страдали от засухи пастбищ, то пели гимны Вена, то есть облакам, призывая их пролиться над степями и возродить высохшие травы. «Когда те, кто желает тебя, видит тебя летящим в Небе на твоем Златом Крыле, они узнают в тебе посланника Варуны, Птицу, несущую дождь в пределы Яма (царь Питрис, ведающий Землей и смертью)» («Риг-Веда», разд. VIII, чт. VII, г. III, в. VI, стр. 413). Семь Лучей или Семь Восхвалений Агни, Семь Пламеней Разных, имя которых значит «луч», становятся для арийских певцов семью жрецами жертвоприношения, значит, Спутниками Агни. Пушан, или Победное Солнце, царящее над Тьмой, или Бхага (Бог), смешиваемый с Савитри, происходит от другого эпитета, даваемого Солнцу — Счастливый. Как Савитри, Солнце именуется еще «Мудрый, Богатый, Мощный». Но если все эти эпитеты - не больше как эпитеты, истинное знание религии заключается в их понимании как эпитетов, а не отдельных персон божества. Митра, например, тоже Солнце, но враг злых прежде

 

 

«Риг-Веда» и язычество

 

61

 

 

 

 

 

всего и потому он — Друг, ибо Митра значит Друг. Варуна как бы брат Митры, а на самом деле это другая ипостась Солнца.

   Обращаясь к Солнцу, арийцы просят Варуну, Митру, Агни, Индру. Все это - ипостаси все одного и того же Бога.

   Если же мы начнем считать эпитеты, принимая их наподобие темных арийцев, пастухов, а не как понимали жрецы, то мы никогда не доберемся до истины, и религия Арии будет для нас герметически закрытой.

    Детски беспомощные попытки объяснения функций божеств, о которых даже, может быть, арийские пастухи знали больше, чем мы, не дадут нам проникновения в этот праисточник религии, а лишь окончательно запутают нас и ввергнут в полное невежество!

    Митра был Богом митраизма, но Авеста ему дал десять тысяч очей, чтобы оплодотворять Землю. Маруты маздеизма составляют семь отделов по семи лиц в каждом. Это типичное представление хора ангелов этой религии. Митра имеет другого Бога, кроме Варуны, это Ариаман, иногда упоминаемый в Ведах, как Добродетель. У древних славян он имеет свою копию в Дажьбоге. Его также называют Неутомимым, Владыкой Набожности, Почитаемым Победителем. Все это — персонификация Солнца, поддерживающего и живящего. Иногда Он упоминается как Бга (Бог), Бхага, Ади-тия Благословляющий и Добродетель («Зенд-Авеста», перев. Анкетиль де Перрон, т. II, 205; Е.Бурнуф «Комментарий к Ясна», стр. 209; «Риг-Веда», пер. Ланглуа, т. I. стр. 585; «Р.В.», т. I, 345, разд. II, чг. II, г. V, в. IX и

Т.Д.)

    Во всех этих персонификациях снова, как и перед тем, возникает идея единства и множественности. Единство лежит в основе, а множественность возникает всякий раз, когда неподготовленный к особенностям индийской и арийской религиозной поэзии западный ученый подходит со своими схемами. Всякий раз он видит персонификацию там, где ее нет, и не видит там, где она есть. Если становиться на такую точку зрения, то тогда можно решить при словах: «Здесь покоится герой, заслуживший посмертную славу, лучший гражданин», что речь идет по крайней мере о трех людях: герое, заслужившем и о лучшем гражданине! Атрибуты божества столь же многообразны, как велико и многообразно само оно. Что в этом удивительного и непонятного? Если у христиан Бог имеет три ипостаси, то в «Риг-Веде» ему даны тысячи ипостасей.

   В этом вся трудность чтения «Риг-Веды». Совершенно не логично предположить, что все эти ипостаси были дифференцированы до бесконечности! В чем же могла бы тогда состоять вера арийцев? В хаосе божеств? И даже такое многобожие, как египетское, вовсе не было многобожием для всех! О «Едином и Всем» знали высшие иерофанты и фараоны, а масса египтян

 

исповедовала разные культы, в то же время поклоняясь единому Ра-Аммон-Пта.

   КлюЧ к пониманию многообразия божества у арийцев находится в действии этого божества. Каково действие, такова и ипостась. Иное действие, иная ипостась и иное его имя, а сам в себе он остается все тем же неизменным. У славян, например, была Праба (Прабаба) Земля, Прадедо - Исва-рог и Прада - Сварга, Исварга - Небо. Употребляя метод западных персонификаций, мы можем решить, что речь идет о восьми богах, а на самом деле их два, а Исварга лишь вместилище Прадедо-Сварога.

   Когда арийцы восклицают в радостном возбуждении: «Заря, богато одетая, как возлюбленная жена, которая показывает, смеясь, перед мужем богатства своей красоты...» или «Как танцовщица, Заря показывает свои формы, она открывает свою грудь, как корова свое вымя, полное плодотворности, и, как она дает молоко, Заря раздает всему миру свой свет и прогоняет тьму» («Риг-Веда», т. I, стр. 175, в. IV), в этой радости нет ничего особенного, нет еще никакого рига, или обожествления. Разве нельзя по-детски радоваться приходящему дню? Культ Зари? Мы не думаем, что это надо понимать как культ. Если к этому прибавить славословия двух асвинов, Небесных Близнецов, Скачущих Всадников, в которых можно увидеть сумерки Утра и Вечера, они убегают Вечером, они прибегают Утром, но опять-таки культа в этом еще нет. Есть, наоборот, посвящение Богу всякого момента жизни, благословение Зари, Сумерек, Дня. Но простое благословение, религиозное созерцание еще не является культом, а именуемые разными именами отдельные моменты Дня еще не являются божествами. Служа панихиду по усопшему, христианин еще не обожествляет покойника! Наконец, в православной службе есть Утреня, Вечерня и Часы, но никому не придет на ум сказать, что она создала «культ» утра, вечера и часов дня! И если ариец их называет Дасрас (Помощники), или Насатиас (Праведные), Заря не обманывает. Она приходит вечером, предвещая ночь, и утром, предвещая все богатства дня. Диоскуры греков, Кастор и Поллукс ближе к политеизму, ибо у греков не было такой моральной глубины учения, как в «Риг-Веде», не было созерцательной религии, углубленной метафизики Единого Бога, многого в лицах.

   Пантеон арийцев лишь кажется таковым не вникающим в его суть западным ученым. На самом деле это не пантеон, а ипостасион, то есть собрание бесчисленных ипостасей Бога, Единого в Себе.

   Политеизма у арийцев не могло быть уже потому, что степь земля и небо учили их единству божества. В степи человек наедине с Богом и самим собой. Ноги его на земле, в траве, а голова в воздухе, в небе. В степи события - лишь дождь, ветер, солнце, тучи, день, заря, сумерки, ночь,

   

62

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Веда» и язычество

 

63

 

 

 

огонь костра, Агни-Бог, Индра, скачущий на Златом Коне, и перед ним -ариец, голова которого в небе, а ноги в траве.

   Это в траве открыл он Сому, божественный напиток, и первое, что сделал, предложил его Богу.

   Вишну ли, Вышний ли, Бхага или Бог, Исварга или Сварог - все это добрая сила, поддерживающая его в жизни, и если однажды эта сила называется Вишну, а в другой раз Индра, суть остается одной и той же: действенное благо живит человека в степи, перед ликом природы.

   Культ Вишну и Шивы в Индии является последующей стадией религиозного развития ведизма, но о Вишну надо сказать, что некоторые ученые считают его принадлежащим к циклу воздуха, но в конце концов если он и сочетает в себе таковой, то все же не является ничем другим, как особой персонификацией Солнца. Шива - божество демонического характера, разрушительного, и многие санскритологи склонны видеть в нем божество предшественников арийцев в Индии. Возможно, что это и так, и Макс Мюллер, как и другие, прав, но дело не в этом, а в особом понимании разрушения и смерти у арийцев. Они видели в этом далеко не всегда зло, а иной раз и добро. Так старое дерево, разбитое молнией, погибает окончательно, но на его месте вырастают новые побеги от корня. Зло ли в таком случае гибель этого дерева? Даже нечаянная смерть юноши перед нашествием жестоких врагов является скорее добром, чем злом. Для него, юноши, нет нашествия, и он избавлен от страха попасть в руки врагов. Женщина, укушенная коброй, умирает, а через час приходит приказ взять ее под стражу и доставить на суд, где ей грозит осуждение на смерть. Шива ее избавил от позорной смерти. Однако, Шива же посылает скверные мысли, толкает на проступки. В этом случае он поступает как злое божество.

   Вишну, трижды ступивший ногой по пыли, оставил в ней след. Трижды бросается Он, творя своими тремя шагами мир, и Веды поют ему благость, силу, крепость. Вишну (Вышний) является Утром, в Полдень и Вечером, как божество, поддерживающее День в его детстве (Утро), зрелости (Полдень) и старости (Вечер). «О Вишну, твое тело безгранично велико и никто не может измерить его величины» («Риг-Веда», разд. II, чт. II, г. XVIII, в. I, т. I, стр. 863; разд. V, чт. VI, г. XX, т. III, стр. 175; разд. V, чт. V, г. XIX, в. I, т. III, 173). Позже Вишну занимает важнейшее место в индийском пантеоне. В Законах Ману (Законы Ману, чт. XII, разд. CXXI) он упомянут всего один раз. В них Вишну видят в зените, где солнце находится в полдень. «Мудрый созерцает всегда высшую точку, где Вишну», «когда его глаз плавает в небе» («Риг-Веда», разд. I, чт. II, г. XXII; в. XX, т. I, стр. 54, перев. Вилсон).

Это тот же Бог Солнца, что и Индра, Агни и другие атрибуты. Вишну

 

играет главную роль в «Махабхарате». Это второе лицо Тримурти. Он -посредник между таинственным Брамой, Богом бесконечным, и конечным человеком. Вишну сходит с Неба, принимает человеческое тело, чтобы спа-сти'людей. Полный Любви к людям, Он чист, как Воздух, наполняющий грудь человека. Отсюда санскритологи заключили, что Он персонифицирует собой воздух... С таким же успехом можно сказать, что Христос, дающий Жизнь Вечную, значит, вообще жизнь, тепло, является... персонификацией тепла!

    «Вишну, Спаситель Непобедимый, Страж Священных Обязанностей, в Трех Остановках показал свое будущее (карьера)», - говорит Медхатитхи в Книге Гимнов («Риг-Веда», разд. I, чт. II, г. III, в. XVIII, перев. Ланглуа, т. I, стр. 36). «Вишну, нас Спасающего, изрыгающий хулу на Него, не может Его затронуть; Он ступил Три Шага, поддерживая так добродетельные действия», — говорит тот же Ричи (Риши) («Риг-Веда», разд. I, чт. II, г. V, в. XVIII, т. I, стр. 54).

    Таким образом, если Вишну есть дальнейшая персонификация Солнца, то это все тот же Бог, только в другой деятельности, ипостась, действующая в иной плоскости. Естественно, что человек в его богоискательстве прежде всего искал вокруг себя и раньше всего в природе. Тем не менее, если он это и делал, то природа вовсе не служила ему целью, она была вместилищем, где манифестировалась божественная акция. Поэтому и персонификация, если мы ее так называем, была не абсолютной, а относительной. В ней нужно видеть лишь часть того, что есть божество, а отнюдь не все целое, и потому ведическая религия искала дальнейших выражений в новых образах, метафорах и аллегориях, иногда в гиперболах. Если бы это было не так, было бы твердо установлено, что Вишну - Солнце, а Агни - Огонь и Брама — Бог-Хранитель или наоборот, но не было бы постоянного скольжения значения атрибутов. Короче, был бы простой политеизм, которого мы не находим. Вместо пантеона мы видим пантеон ипостасей Бога. Это не все равно, что греческий пантеон, где есть Зевс, а остальные боги ему подчинены. И даже выражение «ты сотворил богов» надо понимать в ведизме, как «ты создал новые ипостаси», творя новые функции твоего всемогущества. Только в этом случае схема религии ведизма становится ясной и понятной нам. У греков кроме всегоярко подчеркнута атропоморфичность богов пантеона, тогда как у ригведистов боги принимают форму, постоянно меняющуюся. Если «истина всегда одна и та же, а реальность всегда меняется», как говорит Св. Фома Аквинский, то ведийцы искали в реальном истинное и потому облекли его в разные формы. Смутно чувствуя закономерность явлений, они не могли схватить ее в ясно выраженную схему и потому впадали в излишнее умножение форм и лиц.

   

«Риг-Всда» и язычество

 

65

 

 

 

64

Юрий Миролюбив

   Таким образом, идя к упорядочению метафизических идей, ведийцы приходили все более и более к унификации божеств. Если религиозное воображение создавало все новые формы, то разум вел к упрощению и сведению таковых к единству. Вот почему мы читаем: «Дух Божий, витающий в Небе и называемый Индра, Митра, Варуна, Агни; мудрые дают Единому Существу многие имена; это - Агни, Яма, Матарисван («Риг-Веда», разд. I, чт. VIII, г. IV, в. V, т. И, стр. 203).

   И хотя идея «древнего единобожия» ведийцев не пользуется вниманием санскритологов и специалистов по мифологии, мы утверждаем, что подобно геологическим переворотам были в древности и религиозные перевороты, вызванные расцветом и падением культуры, и что подъем культуры совпадает с расцветом единобожия, а падение с политеизмом, с утратой ключей к пониманию религиозных образов.

   С другой стороны, если возвращение к монотеизму в «Риг-Веде» только спорадично, но еще не доказывает, что такого монотеизма в прошлом, дове-дическом, никогда не было. Наоборот, именно это спорадическое возвращение и доказывает, что единобожие было известно доведическому периоду. В дальнейшем оно забылось, и истинные хранители его старались возвратить ведизм на древний путь, упоминая об этом. Однако, они сами не были т~верды, ибо называют религиозных фантастов «мудрыми». Если они довели количество персонификаций до наиболее многочисленного выражения, это вовсе еще не значит, что и прежде такое же количество было в основе ведизма. Как раз наоборот, оно должно быть все меньшим по мере восхождения к древности, и где-то оно кончается единобожием. Возможно, что истоки последнего были как раз в недрах цивилизации Ма. Может быть, несколько позже. А многоликий политеизм, чисто внешний, ведизм был несомненно упадком, несмотря на могущество религиозной фантазии. Этот вид падения религии наблюдается и в других религиях, где возникают отдельные «культы», которые затем вытесняют религию, из которой культы вышли. В ведизме возникла множественность богопонимания, перешедшая затем в хаос. Так культ святых в христианстве, если бы иерархи не приняли вовремя своих мер, заменил бы само христианство, которое бы стало антропоморфическим многобожием. Этого не случилось, потому что были Соборы, постоянно сводившие множественность к единству и создавшие символ веры. У ведийцев такого символа создано не было, и ведизм перешел сначала во внешнее многобожие,, а затем и во внутреннее. Но в этот период, который мы изучаем, еще не один из видов религии в ведизме не был крепко установлен. Это не было единобожие в строгом смысле слова, но оно же не было и многобожием, ибо упоминается Единое Существо. Короче говоря, в Ведах многобожие и единобожие еще вели борьбу. Побеждало то

 

одно, то другое. Тем не менее, основная тенденция этой религии - единобожие, несмотря на ярко выраженную множественность и некий натурализм. Это мы утверждаем, ибо приводили тексты самих Вед, где говорится о Едином Существе.

   С другой стороны, книга Альфреда Мори (стр. 86) говорит: «только контраст один может нам показать, что дело идет не о реальных личностях (божеств)». Значит ведийцы им придавали значение символическое!

   Религиозно-поэтическая многообразность является виной тому, что возникает деление божества на отдельные ипостаси, друг от друга уже не зависящие, особенно у людей верующих, но и темных, не понимающих связи между ними. Так даже молитва приобретает имя Сарасватп, становясь божественным словом Вадгевата, сопровождаемым двумя дивинизациями, Ила, или поэтическое слово, и Бхарати, поэтическая акция (декламация). Так молитва становится колесницей божества. В то же время возлияния топленого 'масла (тибетское влияние?) и Сомы, божественного напитка, становятся подобными коням, хорошо выезженным, вырывающимся из священной вазы, их содержащей, и запрягающихся в воз божества, как добредающие коровы, струящие, мыча, молоко из своего вымени («Риг-Веда», разд. I, чт. IV, в. IV, г. XV, т. I, стр. 117, а также разд. II, чт. I, г. IX, в. VI, т. I, стр. 322; также разд. I, чт. III, г. XIV, в. I, т. I, стр. 179; также разд. VII, чт. II, г. IV, в. I—II, т. IV, стр. 38 и «Риг-Веда», т. I, стр. 571, перев. Ланглуа).

   Жертвоприношение арийцев, главный из культов, известный в ведической религии, вокруг которого шла вся религиозная служба, состоял в возлиянии топленого масла, кислого молока и напитка Сома. «Приди, , Индра, и вкуси от нашего приношения! - обращается отец семейства, руководимый священником. - Ты любишь возношения. Пей то, что мы тебе приносим!»

   Жертвоприносящий, сидя на газоне (зеленая трава), так называемой варгис, куза, дарбга, он накладывает в выемку жертвенного камня топленое масло — грита, кислое молоко — дадхи и льет сок Сомы. Он обращается к Агни: «Агни, пей со всеми богами нашу сладкую Сому!» Дальше он обращается: «Индра и Варуна, это для вас эта дсертва, идите вкусить от блюд, вам приготовленных. Это напиток, вас ждущий». Позже жертва становится сложнее, и Сома вливается через фильтр в вазу Самудра. Это как бы подобие того, что в христианстве мы называем Евхаристией. Это сравнение, конечно, лишь отдаленнейшее, но из него видно, к чему тяготела ведийская религия. Она шла к формам, близким внешне с христианскими формами богослужения.

   Тем не менее Самудра, или сосуд, содержащий жертвенную Сому, уже был неким прообразом христианской чаши. Причащение тоже надо видеть

  

66

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Всда» и язычество

 

67

 

 

 

 

 

в том, что всем присутствующим давалась ложка Сомы, перебродившего сока травы, топленого масла, ячменя и весьма крепкого, напоминающего, вероятно, нечто среднее между пивом, брагой и вином. Заменить зерна ячменя хлебом, а Сому вином арийцы смогли позже. И уже в митраизме мы встречаем нечто подобное внешне Евхаристии, более подобное, чем это примитивное жертвоприношение в начале, в ведизме, как оно было у арийцев до исхода в Европу.

    «Иди, да иди до нашей Жаризны, Отче, Лицо коего сяет яко Солнце, а донь взирающ сплеп бяшет, тому зерцамо поду, а очи невздвигоша, зряме скуду есьмы а окуд идемо, а такожде одыдехом» - слова страннейшей записи на дощечках, относятся к славянскому жертвоприношению и весьма близки по духу к ведизму. Сома в этом случае была заменена «млеком и медом», а иногда и «брагой», то есть перебродившим медом. Позже брагу делали уже из проросшего ячменя. Однако, если санскритологи, не понимая, утверждают, что «апри», или зеленая трава «куза», двери и столбы священного места, толкач — «ванаспати», или ступа - «утоокхала», служащая для приготовления Сомы, лжица «джугу», при помощи которой возливается напиток на Жаризнен Камень, дрова, коими возжигалось пламя, три рода возлияния, масло — «аджия», травы - «охрадр», пальцы жреца - «ангули» и сама жертва — «свадха», или «свадга», были персонификацией, то почему -тогда не назвать персонификацией «прокимна» или «кондака» в православной службе? Есть в ней и «ирмосы», и «тропари», и «антифоны». Все это, конечно, священно в глазах верующего, но не идентично с Богом! Наконец, есть символика «ангули» приводит к образованию десяти помощников жреца или десяти помощниц-жриц, то если в этом и есть намек на дактили ' греков, в этом еще нет никакой персонификации божества. Конечно, с веками теряется смысл многого, и отдельные моменты службы могут действительно получить название божеств благодаря альтерации и усложнению обряда.

   Сома в конце концов становится святейшей жертвой, слитой с самим Агни. Однако, в этом слиянии нет идентификации. Сома подобен Агни, но не Агни. Веда (знание) говорит, что Сома становится Агни - причащение, и занимает место Индры в пантеоне ведийцев. Последний культ возник во время «Сама-Веды». Этот священный источник, вторая книга Вед, состоит из сокращенного выбора гимнов первой книги, пли «Риг-Веда», и прибавленных к ним гимнов Сомы и Агни, или Сам-Агни, которые дальше упоминаются вместе. (Немецкий перевод «Сама-Веда», Т.Бенфей, Лейпциг, 1848). По своему смыслу жертва Сомы и Агни может быть уподоблена бескровной жертве Проскомидии в христианстве. В митраизме она взята из ведизма, а в христианстве, может, была взята из митраизма. Так или иначе, связь с

 

пастушьим культом в христианстве существует через Ветхий Завет домой сеева периода, а с непорочным агнцем (Агни) арийцев через митраизм.

    В гимнах Сома называется «бессмертным принципом жертвоприношения, учителем людей, Вождем Святых, Другом Богов и Истребителем Нечестивых» («Риг-Веда», разд. VII, чт. I, г. II, в. II, т. IV, стр. 2; раздел VII посвящен особенно Соме). В православной литургии поют во время Причащения: «Источника бессмертного вкусите!» Санскритологи говорят: «Этому новому божеству присваиваются атрибуты Индры, таким образом, Оно поднимается выше Индры и оказывается рядом с Агни». Это утверждение, конечно, ошибочно, ибо в этих атрибутах, свойственных Индре, надо видеть лишь выражение святости причащения Сомой. Позже этот акт вытесняет культ Агни и получает название Павамана, то есть всемогущий. Мы можем на это возразить, что в христианской Евхаристии Тело и Кровь Христа под видом вина и хлеба называется еще Святыми Дарами. Соматический культ соответствует периоду «Сама-Веды». В это время прославляются качества Сомы, родившего Свет, поддерживающего Небо и Землю, сияющего и видящего все. Арийцы этого периода обращаются к божественному Соме с молениями, с которыми их предки обращались к Индре и Агни. Раз Сома стал символом Единого Существа, то такое обращение к нему было вполне логичным, ибо в Соме сливались все ипостаси Бога, который вбирал в себя все настоящее, прошедшее и будущее, как Отец Разума, поднимающий Солнце, держащий Небо, Воздух и Звезды («Риг-Веда», разд. VII, чт. I, г. XVIII, в. XIX, т. IV, стр. 18; разд. I, чт. III, г. II, т. I, стр. 171; разд. VII, чт. I, г. XVIII, в. XXVII, т. IV, стр. 18; разд. VII, чт. И, г. II, в. XXIV, т. IV, стр. 34; разд. VII, чт. II, г. И, в. XXIV, т. IV, стр. 34; разд. VII, чт. I, г. XVII, в. I и след., т. IV, стр. 16; разд. VII, чт. I, т. IV, стр. 23; см. Стевенсон, «Добраманическая религия Индии», стр. 333 и след., а также «Перевод Сангита Сама-Веды», того же автора, стр. 11 и «Гимны Сама-Веды», перев. Т.Бенфей).

    Альфред Мори говорит: «Замещение напитком богов самого Бога в арийской религии явление особое, не имеющее аналогии в других религиях и оставившее следы в маздеизме». Это неверно, ибо во всех христианских религиях, признающих таинство Причащения, вкушение Святых Даров равносильно вкушению самого Бога: «Приймите, ядите, Источника Бессмертного вкусите!» Затем автор говорит, что Индра был замещен Агни, Сыном Первого, взявшего от него все моления и славословия, обращенные к Отцу; в Агни арийцы видели Бога Огня, так как последний сошел с Неба на Землю. Но Агни воплотился в Соме и стал как бы им. Эта трансфигурация принимается христианством, но... непонятна санскритологам!

Сома, будучи напитком из травы «сакростема винималис», приобретает

 

68

 

Юрий Миролюбив

 

<<Рш-Всда» к язычество

 

69

 

 

 

 

 

значение существа, подобного человеку. Он дает жизнь, здоровье и покровительство, ведет к бессмертию («Источника Бессмертного вкусите!»), как нектар или амброзия греков. Иногда ведический поэт представляет Сому как напиток богов (Фр.Виндишманн, «Вокруг культа Сомы арийцев», Мемуары Баварской Академии, т. IV, стр. 16). Уподобление Сомы Агни, по-вторяем, не есть идентификация, хотя и является отождествлением. То есть если для того, чтобы войти в общение с Агни, надо принять Сому, Агни есть Агни, а не Сома. Эта подробность ускользнула от внимания санскритологов. Причина такого понимания чисто психологическая: для многих людей достаточно переменить название явлений, чтобы они перестали в них разбираться! Эта особенность человеческой психологии была широко использована пропагандой всех стран и народов, как во времена Гитлера, так и при Советах. Так пока Сома не посвящена и не обратилась в часть Агни (часть, а не целое!), она называется Инду («Риг-Веда», разд. VII, чт. II, г. III и г. VI, перев. Ланглуа, т. IV, стр. 37 и 43). Вся легенда Сомы (или таинство) представляет из себя воспроизведение страданий растения, которому раздробили члены, раздавили, чтобы оно стало частью Агни (частичкой агнца). Сома - как бы человек, дающий свою жизнь для спасения всех людей] И арийцы принимали Сому до трех раз в день. Устремляясь в Самудра, Сосуд Претворения, Сома одевается в белую одежду, устремляется через воздух с шумом и громом, становится Женихом Священного Огня и устремляется на грудь Адити, но «Священный Огонь не становится его могилой», - говорит Ланглуа в «Мемуаре о Соме», г «Это колыбель, где он возрождается (Феникс!), чтобы устремиться, окруженный Светом, на крыльях Матарисван (Ветер). Он уже не является земным Сомой, но Сомой небесным, это Агни-Тваштри, это Агни-Сурия. Прежде трансфигурации, он излил на Землю свою божественную амброзию. Он становится телом жертвы, и на его священную трапезу приглашены люди и Боги. В этом причащении всех таинственной пищей они находят силу и радость. Индра возбуждает и оживляет их разум для сопротивления врагам Света. Солнце погнало" его колесницу. Небо и Земля молодеют. Волны получают свою свободу. Всякий Дева на своем посту получает большую силу для исполнения долга, и люди, получая от царской силы и благородства Сомы, обладают сокровищами, золотом, лошадьми, коровами и ячменем».

   Как только ариец замечает новую ипостась, он ее присоединяет к Соме, Агни, Индре. Так религиозный экстаз принимает форму Бригаспати и Брах-манаспати. Все трансфигурации и символизации жертвы, три сезона года, или Ритавас, как сами ритуалы, оказываются священными. Религиозный поэт Арии зовет их присоединяться и разделять возлияния и вкушения Сомы с Индрой, Агни и Марутами.

   

Сома очищает душу и тело от дурных чувств, убеляет их, служит им во спасение. Невольно вспоминаются слова православной молитвы Причаще ния: «Не во очищение души и тела, и во оставление грехов». Нет сомнения, что несмотря на красочность, цветистость форм, ведизм уже нес в себе прообраз христианской Евхаристии, как идеи спасения души и тела путем приобщения их к Телу и Крови Христа - приобщением к Агни.

    Но пока божественные атрибуты служат во спасение арийцев, Асурас, или Силы Тьмы, несущие в их чревах гром и молнию, ураган и бурю, противостоят им. Асурас злодеятельны, они стремятся угасить Свет Агни, они осуждают на смерть и уничтожение все живущее, Небо и Землю, и Индра должен все время бороться против них. Тьма всегда была для всех примитивных народов образом смерти. Асурас живут во Тьме, несут в себе Тьму, и в последней надо видеть Небытие, тогда как Свет есть Жизнь и Любовь. Из Асур вышли Дэвы маздеизма.

   Арийцы зовут ежедневно на помощь Индру, окруженного Марутами, вступающих в борьбу с Асурами.

    «Благородный Индра, говорит Мадхучкандас, понял его замыслы и является с Силами Марутов (Марутсов)» («Риг-Веда», разд. I, чт. I, г. X, в. II, т. I, стр. 16).

   «Мы молим здесь Небесной помощи Индры, сказал Бхарадваджа, Бог добродетельный, окруженный Марутами» («Риг-Веда», разд. IV, чт. IV, г. III, в. XI, т. II, стр. 426).

   «Да придет Индра, окруженный Марутами (Его помощниками, которые не перестают боготворить его силу) нам на помощь с Неба и Земли, Воздуха И'Волн», - говорит Вамадева («Риг-Веда», разд. III, чт. VI, г. VI, в. XV, т. II, стр. 147).

   «Индра, начальник Марутов (Марутсов), которые являются Его помощниками и не перестают восхищаться Его силой» («Риг-Веда», разд. I, чт. II, г. IV, в. VIII, т. I, стр. 37).

  «В борьбе против Вритры следом за Индрой становятся его помощники Маруты, - говорит Савия, - и видя Тебя в битве поражающим Вритру в лицо и повергающим его, Маруты воссылают тебе славословия».  Маруты являются божествами, сильно вооруженными, в руках их копья и мечи, богато украшенные. Они составляют небесные легионы. Этим они сходны с Амшаспандами и Изедами, Феруерами, «сильными и опасными», как и Митра, их начальник, является Большим Воином на Коне (Е.Бурнуф, «Комментарии к Ясна», стр. 571; «Зенд-Авеста», т. II, стр. 206).

   Ангелы у евреев похожи на Марутов, они являются вечно молодыми воинами, с оружием и крыльями за спиной. Псалом 3: «Вы, которые обла-

  

70

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Веда» и язычество

 

71

 

 

 

 

 

даете ангелами, летящими со скоростью ветра, и ваши служители являются пламенными, как огонь». Эти понятия указывают на одинаковое пастушье происхождение религии как у семитов, так и у арийцев. Огонь, Солнце, Трава, Агнцы (Пасхальный Ягненок) - все это общее. Тепло, Солнце, Свет являются основным требованием пастушьей жизни, и трава не растет в холоде. Только с весной и первым ягненком, с праздником Пасхи, или возрождения природы, наступает благоприятный период. Потому и ангелы евреев и Маруты арийцев одинаковы.

   Тьма и Ночь-время, когда действует Асуры, несущие не только зло, но облака, в которых они живут, являются крепостями. С ними же Сушна (засуха), Дайтияс, Дасиус, Санакас, Вритра, укрытый облаками, тьмой, сверху него летят Ракшасы и Бхуты, злые гении. Здесь возникает разница между семитским представлением и арийским. В странах, где жили семиты, дожди крайне редки, и облака — символ блага, плодородия. Арийцы же жили в странах, где дожди превращаются в ливни, муссоны, наводнения, разрушение. Для них облако - не одно и то же, что для семитов. Агни-Сома-Индра борются против Дасов и Асуров: «Заря, как добрая мать, приходит, чтобы поддержать и защитить мир, она приходит, останавливая полет ночных, злых сил» («Риг-Веда», разд. I, чт. IV, г. I, в. V, перев. Ланглуа, т. I, стр. 91). «На востоке встает Солнце на глазах всех, оно убивает тьму, пожирая все черные пары, рожденные злыми силами» («Риг-Веда», разд. II, чт. V, г. VII, в. VIII, т. I, стр. 439).

   Золоторукий Савитри «приходит из отдаленных краев, чтобы уничтожить все злое». Савитри «убивает боли», Савитри - «ясновидящий Бог» («Риг-Веда», далее «Р.В.», разд. I, чт. III, г. III, в. III, т. I, стр. 66 и в. IX, т. I, стр. 67).

   Так, борясь против многоликого Зла, многоликое Добро постоянно меняет свои формы, будучи то Сакрой, точащим свое оружие для поражения злых сил, то Индрой, а то Марутами.

   Об этом говорит раздел I «Риг-Веды» и раздел II. Все легенды об этой борьбе сводятся к борьбе Индры с Вритрой, Ахи, или Змеем. Индра поражает Змея при помощи Тваштри, кующего для него оружие.

   Сражение Индры с Вритрой подобно бою с ангелами возмутившегося Сатаны, который был низвержен в Ад. Демоны - все силы Вритры, а Индра окружен всеми верными Богу ангелами.

Гимн Индры, относящийся к этому событию:

    «Я воспеваю древние подвиги, которыми отличился молниеносный Индра. Он ударил Ахи и распространил волны по Земле, и Он развязал (отвязал) хляби с Небесных Гор.

Он ударил Ахи, прятавшегося в глубине Небесных Гор; Он его ударил

 

этим громовым оружием, сделанным для Него Тваштри, и воды, как коровы, бегущие к их стойлам, устремились к морю.

   Индра, неудержимый, как бык, утолял жажду нашим Сомой во время Трикадрус; ХЭн пил от наших возлияний. В то время, как Мадгаван поднял молнию, которую Он бросает как стрелу; Он ударяет первенца Ахи.

    Индра, когда Твоя рука ударила Первенца Ахи, сразу же исчезают наваждения магов; и сейчас же Ты даешь Солнцу родиться, Небу и Заре. Враг исчез перед Тобой. Индра ударил Вритру, одного из самых мрачных своих врагов. Своей могучей и убийственной молнией Он разбил его члены, тогда как Ахи, точно дерево, срубленное секирой, лежит на Земле. Так как у него не было соперников, Вритра решился, будучи упоен сумасшедшей гордостью, вызвать на поединок Бога Сильного и Победоносного, который так часто давал смерть. Он не мог уклониться от мертвой схватки, и враг — Индра наполнил реки мокрой пылью. Лишенный рук, лишенный ног, он еще боролся с Индрой, но сей (Бог) ударяет его в голову, и Вритра, этот евнух, любивший постороннее мужественности, падает, разодранный в куски. Как прорванная гать, он лежит на Земле, укрытый своими водами, вид которых веселит наше сердце. Эти волны, что Вритра держал в себе своей величиной, бьют и давят теперь убитого Ахи. Мать Вритры наклоняется. Индра наносит ей смертельный удар и мать падает на своего сына. Дану (мать Вритры) лежит, как корова возле своего теленка. Тело Вритры, плывущее посредине возмущенных воздухов, не больше, как вещь без имени, плывущая по волнам. Тем временем враг Индры погружен в вечный сон» («Р.В.» разд. I, г. XIII, т. I, стр. 56-57).

   Этот миф связан аналогией с мифом Падения Ангелов и Битвы Амшас-панд и Деве. Глава Асайи (XIV, 12 и след.), говорящая о Падении Сатаны и его легионов, передает ведическую идею. Ушанас, планета Венера, является начальником и предводителем Асуров, как и Люцифер, именуемый Исайей; он изображен, как вечно борющийся против Бога, и был низвержен с Неба («Р.В.» разд. I, чт. IV, г. VI, в. X, стр. 98).

    Смерть Вритры позже, в «Махабхарате», описывается со множеством деталей. В ней естественная борьба Дня и Ночи, говорит Альфред Мори, передана так, что видно, как индусы забыли первоисточник этого божества. Но, с другой стороны, всякая борьба двух идей проходит через те же стадии, и потому утверждать, что арийцы не вкладывали в эту легенду другого, более глубокого содержания, будет ошибкой.

   Объяснять решительно все материалистической причиной невозможно. Наше мышление так работает, что можно под любой миф или легенду подвести материалистическую почву. Однако, возводя идейное содержание этой легенды в более высокий план, мы увидим, что в ней символически изобра-

   

72

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Всда» и язычество

 

73

 

 

 

 

 

жена вся борьба, и тем более борьба Добра и Зла. Ведь такая борьба есть? Это значит для нас тогда, если она может быть похожей на борьбу Света с Тьмой? Так протекает борьба и реального с истинным. Перипетии такой борьбы можно найти и в действии кислоты на щелочь. Борьба Жизни и Смерти протекает по тому же руслу. Так же борются Любовь с Ненавистью. Наше мнение таково: мы ищем не материального побуждения в составителях легенды, а смысла таковой. Для нас важно не то, что так борется Свет с Тьмой, а что борьба Света (Индры) с Тьмой (Вритра) служит символом всякой борьбы.

    Европейское аналитическое понимание встречает непреодолимые препятствия в понимании синтетического мышления арийцев, и в этом кроется разгадка всех неудач санскритологов!

   При изучении «Риг-Веды» надо искать именно символов и синтеза, а не причин, побуждений или материальной подкладки. Если мы пойдем по такому пути, то дойдем до атомов такового, до его электронов, за которыми окажется... пустота! Есть еще и такое объяснение последних, что электрон есть эфирный вихрь, направление вращения которого определяет его полюс. Между тем, по мнению многих современных ученых, никакого эфира нет... Другие говорят, что вихрь это есть «чистое движение», без всяких материальных основ. Кто может разобраться в этих идеях? Все они упираются в метафизику, а последнюю официальная наука отрицает как науку. Здесь и находится стена всякого материализма! Ибо дальше идти некуда. Нашелся и такой ученый физик-философ, который утверждает, что само раздробленное во времени пространство составляет движение электрона. Кто из них прав? Мы привели эти соображения для того, чтобы показать, что материалистическим объяснениям есть предел. Значит, надо идти как-то иначе, чтобы придти к Истине.

   Между тем все ученые, как давшие клятву, стремятся все объяснить материально. Но всего объяснить так нельзя.

   Точно так же мы не можем объяснить всей глубины религии Арии, и мы ее описали лишь в общих чертах. Это была религия, ведущая к высокой, почти христианской морали, и Брахма, или Брама, вначале бывший лишь молитвой, стал позже главным божеством этой развившейся арийской религии.

   Упорное богоискательство наших пращуров привело к нему, и брамани-стское богопонимание отличается от ведизма так же, как Новый Завет отличается от Ветхого. Тем не менее, надо помнить, что не всякая форма браманизма близка к идеальной, а лишь одна из них, а именно эзотерический браманизм. Другие формы погрязли в культах, в обрядности или клерикализме.

   

Коснулись мы ригведизма в связи с религией древних славян. К ней мы и возвращаемся, а эта часть нашей рукописи, таким образом, является лишь введением к изучению религии древних славян.

   О последней скажем лишь, что это — испорченный временем, обстоятельствами, событиями и переменой местожительства ведизм.

   Неизбежное при перемене местожительства огрубение взглядов и форм религиозного мышления привело к тому, что язычество во многом с ведизмом разошлось, а с другой стороны, образ жизни, примитивный в себе, упростил многое в ведизме. Жречество огрубело, забыло ведический язык и впало в духовную бедность, граничащую с нищетой.

   Сама природа, если не косвенно, так прямо или наоборот влиявшая на мышление наших предков, природа северная, а не тропическая, уже была не той, была далекой от феерических празднеств Весны и Лета. Язык, оторвавшийся от ведического санскрита, стал быстро меняться и уже потерял свою звучность, отходя все больше от первообраза, языка ведийского.

   Скоро уже было невозможно записать по-санскритски сказанное по-славянски. Изменились грамматика и синтаксис. Изменились глагольные формы, род, падежи. Остались лишь общими корни слов и то не все.

   Грамота наших пращуров была утеряна. Славянско-арийский мир погрузился во тьму нового примитивного существования.

   Еще знали кое-где жрецы, но и они стали быстро забывать Веду, переданную предками. Славяне и среди них боруски, предки русов, зажили иной жизнью, порвав связь с жизнью прежней. Только легенды про Ирий, Зеленый и Цветущий Рай, да про Живую и Мертвую Воду еще хранили в себе остатки прошлого. Хазарское иго вытравило в них и это, и когда варяги пришли на Русь, они увидели язычество, впавшее в варварство, а греки воспользовались этим, введя христианство на Руси, и с ним грамоту, идущую от греческого источника.

    Наша задача установить, что в этом язычестве еще являлось отголоском ведизма, а что является наносным. К счастью, к моменту первой мировой войны народный русский фольклор еще многое сохранил в себе от язычества, и нам еще возможно через фольклор вернуться к нему, несмотря на тысячелетие христианства на Руси и несмотря на большевизм, фольклор истребивший.

    Уже то, что арийцы давали имя Коровы земле, облакам, возлияниям, жертве, молитве и т.д., показывает, что, будучи скотоводами, они в скоте видели символ благоденствия, а сравнение с Коровой в их глазах было наилучшим выражением, наиболее передающим ощущение благоденствия. Вместе с тем, эта символика показательна тем, что она сводит все к одному значению благоденствия. Так они называли именем Коровы красноватые

   

74

 

Юрий Миролюбив

 

«Рш-Всда» и язычество

 

75

 

 

 

лучи заходящего Солнца, Заря Утренняя для них тоже была образом Коровы, дающей Молоко Благоденствия, а молитва, благая в себе, славящая Солнце, тоже приводила к Корове. Это указывает на особенность ведийского мышления, а именно на его символичность. Потому-то и имена разных божеств должны быть понимаемы, как символическое выражение одного и того же, но высказанного по-разному, религиозного чувства, стремившегося к одному Верховному Существу. Последнему, наделенному многими именами арийцы «Риг-Веды» придавали значение, превосходившее простое антропоморфическое понимание, ибо Бога они славили больше, чем просили. Отсюда вывод, что исчезновение лучей заходящего Солнца в их мышлении символически превращалось в потерю лучшего блага. Последнее были Коровы. Значит, исчезновение лучей Солнца было равносильно похищению Небесных Коров Асурами. Пастырем этих Небесных Коров был Индра, Пастух и Хозяин, Гопати. Арийцы, моля о возвращении Небесных Коров, зажигали Священный Огонь Жертвы, Агни. Божественная Сука, Собака, является на помощь Индре; это Сарама, или Голос Жреца Вадеви, которая находит пещеру с заключенными в ней Небесными Коровами, и Индра является, окруженный Марутами и Анжирасами, разбивает пещеру и освобождает Коров («Р.В.» перев. Ланглуа, т. I, стр. 249). Таким образом Зари — предвестница появления Индры во всей славе.

   Однако, если внимательное изучение эфемерид, как проявления божества, лежало в основе ведизма, его никак нельзя смешивать с сабеизмом сирийцев, ибо последние в звездах видели действительные божества, а арийцы видели в них только аллегорические изображения. Эвгемеристы XIX века видели в этих именах имена древних царей и героев, обожествленных арийцами. Тем не менее, очень многое говорит за то, что есть и доля антропоморфизма в ведизме, как она существует и в христианстве. И если есть в древности тенденция обожествления царей и героев (герой - священный для народа человек), то есть и обратное явление - очеловечивание божеств. Тут две тенденции: одна, идущая от жрецов, значит сверху, и другая от верующих, значит снизу. Обе они борются друг с другом. И как всегда, есть две религии, эзотерическая и экзотерическая, сводящаяся к обрядности, ритуалу и материализации божеств.

   Изучая же легенды и сказания ведизма, все больше приходится делать выводы, что если были отдельные обожествления, то их крайне мало. Несмотря на то, что были попытки такого рода, как например, книга Нев «Опыт объяснения мифа Рибхавас, первый памятник апофеоза в Ведах» (Париж, 1847 г.), где он доказывает, что Рибхус и Рибхавас были действительно жившими, которых обожествили арийцы, в Никрута, значительно более поздней книге, нечто вроде этимологии Вед, написанной Васка, кни-

 

га, указывающая на существование предыдущих этимологии ( Макс Мюллер «История старосанскритской литературы", 2 изд., стр. 152 и след.), действительно эти персонажи оживают и становятся как бы живыми людьми. Из этого, однако, не следует, что они ими были. Ланглуа видит в них материализованный ритуал, обожествленные церемонии. Мы же видим символику!

    Рибхавас описываются, как три священника первых времен «Риг-Вед», которым Бог даровал за их святость Вечное Существование (аналогия с многолетием Авраама и Мелхиседека у евреев), и таким образом они стали сами Девами. Им приписывается такое же благородное вмешательство, как и святым в христианстве. Они являются заступниками людей на Небе. Это они сковали для асвинов великолепные колесницы, колеса которых быстры. Это они создали могучих коней для Индры. Как и Циклопы, связанные с Гефестом, Рибхавас связаны с Тваштри, Небесным Ремесленником, с Вис-вакарман («Ургешихте дер индо-германишен фелкер», «Цайтшрифт фюр» и т.д., стр. 3).

    Санскритологи отмечают, что религиозный возраст «Риг-Веды» был примитивным и еще не дорос до классификации и метода, необходимых более развитому богопониманию. Здесь они опять совершают ту же самую ошибку, что и все западные ученые. Арийцы времен «Риг-Веды» не имели надобности в классификациях, так как были пастухами, в период упадка арийского народа, последовавшего за периодом расцвета. Они хотели сохранить главное из верований, и одни, священники, стремились к синтезу религии, а другие, народ, стремились к дифференциации божеств. Процесс всегдашний.

   Тут же санскритологи говорят, что ведийцы только воспевали божества. Тут как бы ученые Запада хотят сказать, что религия становится просительной, она становится настоящей! Это глубоко неверно, ибо наивысшей формой религии как раз является незаинтересованность, хвала Богу, без просьб, без желания «вымолить себе Царство Небесное». Настоящий верующий какой угодно религии поступает, как велит религия, и этим заслуживает свое спасение, а не просьбами без дел. «Вера без дел мертва есть», - говорит Апостол Павел. И это есть истинная форма религии.

   Неверно утверждение Альфреда Мори, что «ведийский политеизм отличается от сурового европейского монотеизма». Дело вовсе не в политеизме, а во многих ипостасях божеств у арийцев.

   Есть и еще один аргумент в пользу нашей точки зрения. Нет особой связи между божествами Вед, потому многое в них не записано. Об этом многом знали верующие, не считая нужным записывать все, что и без того всем известно. Между тем, восхваление божества, красивое по форме, было

   

76

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Ведаз> и язычество

 

77

 

 

 

трудно держать в памяти. Эти восхваления и были записаны. Время от времени жрец, долгом которого было записывать песнопения, прибавлял фразу: «Мудрые называют многими именами Единое Существо», чтобы последующие поколения знали, что речь идет о Едином божестве, а не об отдельных Богах.

   Вероятно, незаписанная часть ведийской религии составляла то, что у христиан называется Катехизисом и который должны были знать юноши, получавшие при особом богослужении право называться взрослыми. Так у австралийских диких народов такое посвящение сопряжено с большими физическими страданиями для юношей. То же у диких индейских племен Амазонки, где испытаниям подвергается всякий подросток и некоторые из них в высшей степени, например, «испытание муравьями». Не может быть, чтобы у арийцев периода «Риг-Веды» не было никаких испытаний. У католиков такие испытания связаны с Первым Причастием, а условием для такового является экзамен по Катехизису. У православных Первое Причастие дается в семь лет, и ему предшествует Первая Исповедь, на которой священник расспрашивает ребенка, что он знает о Законе Божьем. Было, конечно, нечто похожее и у ведийских пастухов. У всех народов и во всех религиях есть нечто подобное, и было бы странно, что ведизм, из которого вышел митраизм, маздеизм, браманизм, эллинизм, латинское язычество, германская древняя религия и славянское язычество, такого испытания веры не было бы. У славян оно приурочено к семилетнему возрасту, когда ребенку впервые стригли волосы. В друидизме непременным условием такого испытания были спортивные упражнения, прыжки через спины лошадей, стрельба из лука, борьба и т.д. У арийцев, вероятно, они были тоже, так как арийцы были великолепными всадниками. В жизни пастухов это было самым важным. Они должны были водить свои стада, знать все, что надо для подачи первой помощи скоту и лошадям, уметь отличать хорошую траву от дурной, знать, какую из них можно употреблять в пищу, а также уметь защищаться от хищников и разбойников. Первым условием в этом случае было знание верховой езды. Вторым - определение погоды, розыски водопоя, выбор становища, и наконец, третьим - примитивная метеорология. Естественно, что раз образования у арийцев в нашем смысле не было, они должны были знать сказания, легенды прошлого и основы религии. Если существовали жрецы, умевшие читать Веды, то должны были существовать и сказатели. В России они сохранились до самой первой войны. Обычно это певцы, гусляры или просто «сказители». Такие же барды или повествователи должны были существовать и у арийцев. В Ведах записывалось лишь то, что могло впоследствии быть испорчено передачей, а на словах говорилось все самое главное, что каждый должен был знать, будучи

 

ведийцем. Среди старших были, конечно, знавшие многое, что другим было неизвестно. Это были певцы во время празднеств, передававшие на словах длинные повести. С другой стороны, у арийцев отец семьи сам был священником и сам совершал жертвы в присутствии жреца, а арийские мужи были при них. Но истинными хранителями ведийской религии были, конечно, не все арийцы, способные веровать и неправильно, стремясь к политеизму, а жрецы-монотеисты, постоянно о том напоминавшие даже в текстах «Риг-Веды»! Если жрецы вносят всегда организующее начало в религию, то мас-са темных людей, верующих, но не достаточно сильных в знании веры, постоянно стремится к альтерированию таковой, потому что каждый человек понимает свою теорию на собственный лад. В этом и заключается генезис ересей. Поэтому жрецы ведизма всегда должны были бороться с возникновением ересей, и митраизмпли маздеизм возникли в ведизме именно как некий уклон от истинной линии верования, чтобы затем вылиться в самостоятельные религии. Что монотеизм был в основе «Риг-Веды», нет сомнения, ибо есть тексты об этом, но что была также и тенденция персонификаций божества, тоже несомненно. Агни, Вайю и Сурия всё же были основой Тримурти ведизма. Их место находилось на Земле, в Воздухе и в Небе. Множественность их деятельности породила разные имена Бога. Анукра-мани «Риг-Веды», автором которой считается Катиаяна (Макс Мюллер, о.с., стр. 215), делает первое усилие свести многообразие к единству. В этой книге все божества сводятся к одному, которое можно отчасти идентифицировать с Солнцем. Мы говорим «отчасти», потому что Солнце в этом случае лишь тот физический пункт, где проявляется Сила и Милость Бога (Ласеен, о.с., стр. 10 и 768). Нирукта дает систему единобожия в гимне, посвященном Висвадевам, и который приписывается Диргхатамас («Р.В.», разд. II, чт. III, г. V, в. 46, перев. Ланглуа, т. I, стр. 389). Третья часть Нирукта, так называемая Диавата, распределяет божества по трем категориям (Макс Мюллер, стр. 155). «Божественный Дух, витающий в Небе, Его называют Индра, Митра, Варуна, Агни. Мудрые дают Единому Существу много имен; это Агни, Яма, Матарисван».

    О каком «многобожии» может быть речь после этого? Если в ведизме нет строгой схематичности семитов, то не надо забывать и того, что над составлением Библии трудился не один Моисей с Етэра, но и в продолжении тысячи лет все левиты, пророки (Амос, например) и все священники, до тождества Моисеева монотеизма (Фогельсон С., «Религия Моисея», в рукописи, Брюссель, 1952 г.). Перевод семидесяти толковников был сделан уже с Библии, как мы ее знаем, но раньше ее были другие Священные Книги. «Законам Моисея», его Декалогу соответствует у арийцев книга «Законов Ману». Правда, Нирукта не является чисто арийской книгой до

   

78

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Всда» и язычество

 

79

 

 

 

Великого Переселения, а книгой индийской. Но индусы - те же потомки арийцев. В бессмертие души и сотворение мира арийцы верят уже почти догматически. Эта часть их религии запечатлена в последних Гимнах «Риг-Веды». Творец Мира Ивдра: «О Индра, Ты сделал все, что существует» (уже цит. выше). «Живя в глубине Великолепного Эфира, из Твоей Сущности Сильной и Высшей Ты для нашего блага создал Землю по Образу и Подобию Твоего Величия; Ты пробегаешь Небо, счастливо окруженное N Водами» («Р.В.», разд. I, чт. IV, г. VII, в. III, т. I, стр. 12).

   Индра «создал Свет» («Р.В.», разд. II, чт. VI, г. V, в. VI, стр. 465). «Царь всех Богов, без сравнения, Бог Индра (говорит Парутшхена), проявляющийся в Молнии, дает всем существам движение и жизнь» («Р.В.», разд. II, чт. I, г. VI, в. II, т. I, стр. 325 и разд. И, чт. VI, г. IV, в. IX, т. I, стр. 463).

   Митра и Варуна являются помощниками Индры, они - Хранители Мира; иногда говорится о Вишну, в другой раз об Агни, который называется Творцом Мира и Отцом Всех Живых Существ («Р.В.», разд. III, чт. V, г. II, в.

VII,  т. II, стр. 119). Он - посланник Индры, Дхатри, украсил Свод Неба

Звездами. Иногда говорится о Творце Савитри, или Таркшха, Птица (Фе

никс!). Он создал пять родов Существ, Он же создал и Волны («Р.В.»,

разд. VIII, чт. VIII, г. XXXVI, в. III, т. III, стр. 472).

    Концовка «-пати», как правило, в Праджапати, вероятно, послужила для обозначения числительного «пять», так как до сих пор в чешском языке, как и в словенском, сохранилось произношение «пет», «пятый». В Гара-ниягабарха, который может быть поставлен наравне с Вискарман, так красива его словесная и звуковая форма, Агни называется Праджапати (Отец Творения). «Да, волны носили в своем существе Того, Кто дал Свет всем божественным Существам. На пупке Бога Несотворенного лежало яйцо, в котором были заключены все миры».

   «Вы знаете Того, кто создал все эти вещи. Это Тот же, Который в вас. Но в наших глазах все скрыто как бы белоснежной вуалью» («Р.В.», разд.

VIII, чт. III, г. XI, в. I и след., т. IV, стр. 316).

    Космическое яйцо, о котором говорит гимн, - это символ вселенной, которая, как мы знаем теперь благодаря Эйнштейну, имеет действительно форму, близкую к яйцу! Какое откровение было дано творившему этот гимн! Это Яйцо-Гираниягарбха, в котором был рожден Брама, который дает жизнь через Майю другим ипостасям-богам и всем живым существам. Этот миф удержали в памяти греки, когда говорили об Орфическом Яйце, в котором родился Фанес, Примитивное Существо.

    «Когда большие волны пришли, нося в себе Зародыш Вселенной и вынашивая Агни, в это время развилась Единая Душа Богов. Какому другому

 

Богу принесем мы Жертву?» («Р.В.», разд. VIII, чт. VII, г. И, т. IV стр 410).

   «Он дает Жизнь и Силу. Все существа, даже Боги, подвержены Его Закону. Бессмертие и Смерть суть Его тени. Какому другому Богу принесем мы Жертву?

   Своей Великостью Он, Единый Царь всего этого мира, который видит и дышит. Он Владыка всех существ двуногих и четвероногих. Какому другому Богу принесем мы Жертву?

   Его Величие - Горы, покрытые (снегами), этот Океан, с его волнами, Его области, Его Две Руки. Какому Богу принесем мы Жертву?»

   К мудрому Праджапати обращаются в Гимне Высшей Душе - Парамат-ма:

   «Ничего не существовало тогда, ни видимого, ни невидимого (Макс Мюллер, стр. 559, говорит, что «вначале не только не было существ, но и несуществ»), ни Высших Областей, ни Воздуха, ни Неба. Где была эта оболочка (видимого)? В каком ложе находилась, сдерживаемая, Волна? Где были эти Глубины Бездонные?

   Не было Смерти, не было Бессмертия. Ничто не предвещало ни Дня, ни Ночи. Он один дышал, не производя никакого дыхания, скрытый в Себе. Он не существовал (иначе) как в Себе.

   Вначале Мрак окутывал Мрак, Вода находилась без движения, Все было смешано. Существо отдыхало в этом Хаосе, и Все это Великое ломалось от Его Святости.

Вначале Любовь была в Нем, и из Его Духа вышло Первое Семя.

   Кто знает эти Вещи? Кто может Их рассказать? Что 3to за Творение? Боги были тоже Его созданием. Но Он, кто знает, как Он существует?

   Тот, Кто был Первым Творцом этого Создания, его поддерживает. И Кто другой, как Он, может это сделать?

   Тот, Кто сверху Неба видит Мир, знает Один все. Кто другой знает это Знание?» («Р.В.», разд. VIII, чт. VII, г. X, т. IV, стр. 421-422).

    Если подходить с точки зрения Запада к космогонии арийцев, то тогда их представление будет «грубым и несовершенным» (Альфред Мори). «Земля (будет) утвержденной на горах («Р.В.», разд. V, чт. VI, г. XIX, в. III, т. III, стр. 174). Тогда будет найдена связь между семитской космогонией, греческой и арийской, хотя и у евреев не всегда можно видеть упрощенное миропредставление: «Небо повесивший неудержимым тяготением!» - слова песнопения в православии тому порукой, ибо церковные песнопения в нем идут с первых веков христианства. Значит, древние Отцы Церкви, весьма близкие к библейскому мышлению (а значит, и к семитскому) знали, что в мире существует тяготение!

   

80

 

Юрий Миролюбив

 

«Рт-Всда» и язычество

 

81

 

 

 

   Земля, по пониманию некоторых арийцев, была укреплена на, своей основе: «О Индра, сказал Впсвамитра, Земля была бесформенной и подвижной массой; это ты, Индра, Кто вытянул ее величину и укрепил ее на своем основании. Благородный Боже, Ты укрепил Небо и Землю. Небо поддержано Тысячей Неистребимых-Колонн» («Р.В.», разд. II, чт. VIII, г. V, в. V, т. Г, стр. 523 и разд. II, чт. III, г. III, в. IV, т. I, стр. 372) В этих словах заключается гораздо больше, нежели западное материалистическое мышление может понять. «Риг-Веда», Библия арийцев, говорит метафорами, и во многих случаях образные выражения должны пониматься в переносном смысле. Тысяча Колонн - та ткань сил, одновременно внутриатомных и виеатомных, которая держит не только атомы материи, но и вселенную (Эйнштейн). Практически говоря, сегодня нет разницы во взгляде на мировое тяготение и на материю. Массы последней, даже на большом расстоянии действуют друг на друга, притягивая все части, заряжая их и отталкивая, так, что на границах между притяжением и отталкиванием возникает равновесие сил. Последнее откровение, полученное религиозными поэтами Арии, идет из прежней высокой культуры арийцев, доарийской, и, может, от источников цивилизации Ма (письмо Юрия Терапиано к автору этого труда). Но Митра и Вару на, хранители Трех Небес, Трех Воздухов и Трех Земель, упоминаемые в Ведах как Три Части Мира, делящиеся на Три Локи, являются как бы эссенцией трехмерного Мира. Три Части Неба -Диу, Три Части Воздуха — Антарикша и Три Части Земли - Бгу («Р.В.», перев. Ланглуа, т. II, стр. 514), согласно Ведам, являются дальнейшим подразделением. В этом видна забота составителей Вед внушить арийцам троичность божества в его основе, как и трехмерность видимого, его создания.

   <<Атхарва-Веда», очень древняя по своему содержанию, хотя и позже включенная в ведическую литературу, говорит так об арийской космогонии.

    Было бы весьма просто свести религию арийцев к обожествлению природы, а затем, пользуясь уже установленными схемами сравнительной мифологии, объяснить значение божеств. Однако, если такая ткань в ведизме есть, то есть и другая, монотеистическая, к которой постоянно религиозные поэты Вед возвращаются. Чем это вызвано? Простым желанием единства, к которому склонны некоторые умы, или же это другая, более древняя традиция? Мы на этот вопрос отвечаем утвердительно. Арийцы до ведизма были, вероятно, на высокой степени культуры, и их пастуший период был периодом упадка, что видно из самых ранних песнопений «Риг-Веды», где высказывается монотеистическая идея. Она, следовательно, была до ведизма, ибо была внесена в ведизм. Есть основания думать, что арийцы были не только культурным народом в период доведический, но и сильным наро-

 

дом, колонизовавшим Европу, особенно Балтику, задолго до Великого Переселения арийцев VIII века до Р.Х. Этот народ был в сношениях с цивилизацией Ма, существовавшей по крайней мере за двести тысяч лет до нашего периода. Китайские, тибетские и индийские источники об этом говорят (письмо Юрия Терапиано). Индийский предисторик Тилак говорит о звездах и созвездиях «Риг-Веды», которые все северные, а не южные, как должно было быть. Это указывает на место, где жили арийцы доведического периода. Позже арийцы частью пошли на юг, обладая железным оружием и лошадьми. Движение же в Европу совершилось не раньше использования лошади. Только благодаря железу и коню арийцы могли занять Индию. Только благодаря тому же они могли укрепиться в Европе. Это случилось около VIII века до Р.Х. Однако, и раньше в Балтике были арийцы. Они, вероятно, пришли туда в самый первый период приручения коня. Возможно, что уже тогда они умели делать железное оружие. Обычно такие открытия, как выплавка железа, хранятся довольно долго в среде открывшего их народа, так как они являются решающими в борьбе его с врагами. Позже враги добывают секрет и начинают им пользоваться, что приводит сначала к долгой борьбе, а затем к победе врагов. Так, вероятно, произошло и с арийцами.

   Но в период ведический надо искать воспоминаний прошлого о Ведах. До Максу Мюллеру, было вначале только Три Веды: «Риг-Веда», «Яджур-Веда» и «Сама-Веда». Позже они слились в одну Книгу, с тремя частями. Возникновение «Атхарва-Веды» относится к периоду древнейшему, где были собраны молитвы браминов, возносившиеся во время жертв. Эти песнопения и гимны составляли добавочную часть религиозного кода в древнейшее время (Макс Мюллер «История старосанскритской литературы», 2-е изд., стр. 122, 445 и др.) «Атхарва-Веда» в те времена в Веды не входила и, по-видимому, в руки профанов не попадала.

   «Да Мир, который вначале был (бесформенной) кучей/массой, пла

вающей на движущихся водах; да Земля и Мир дадут нам силу и бод

рость...   

   Да Земля, вокруг которой день и ночь текут воды, не убывая, даст нам молоко...

   В твоей середине, о Мир, возле твоего пупка, где живет твоя добродетель, устрой нас, очисти нас!

Земля наша Мать, и я сын Земли.

   Земля — Мать Трав, из которых все родилось; Земля и Мир твердо установлены на незыблемых основах, лепых и приятных! Да ходим по тебе всегда! Велико твое место; ты стала большой; большой стала твоя сила; ты

   

82

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Всда» и язычество

 

83

 

 

 

 

 

- трепещущая и движущаяся. Да хранит Тебя Великий Индра всегда. Ты, Земля, дай нам быть чистыми, как золото; и да не ненавидит нас никто.

   Агни есть в Земле, в Травах; Воды содержат Агни. Агни в камне, в человеке; есть Агни в скоте и в конях...»

   Сопоставляя со словами молитвы: «Земля еси и в Землю отыдеши», которую говорит священник при погребении православных людей, добавляя: «Господня земля и вси, живущие на ней», можно видеть, что это одна и та же религиозная мысль, заключающаяся в признании принадлежности земли и всего живого Богу.

    «На Земле люди приносят Богам Жертву, возношения, которые они приготовили; на Земле смертные люди имеют достаточно пищи... Да даст мне Земля дыхание и Жизнь, и да даст мне Мир долгие годы.

   Земля состоит из скал, камней и праха; Земля крепко построена; да почту я Мир, дыхание которого золото. Я славлю Мир, все время обновляющийся, терпеливую Землю, которая радуется нашей молитве. Да живем мы на Тебе, о Земля, Ты, которая приносишь освежение и пищу, которая обладает питательностью и кормами жирными.

    Мир, постоянно обновляемый, чтобы придти к совершенству, в котором Агни, живущий в Водах, который перехватил сзади Змея, тогда как, дрожа, он оставил неверных Дасиус, предпочитая Индру, но не Вритру, он подчинился Сакра как своему Господину.

   В Мире, где есть Сильные Башни, созданные Богами, где есть почва, на которой Они борются в Мире, Матка всех Вещей, да даст же Творец Вселенной каждому углу Земли приятность для нас.

   Тьма и Сумерки, День и Ночь размерены на Земле. Земля и Мир покрыты Дождями; да дадут они нам доброе убежище, где бы мы чувствовали себя хорошо. Ты если Корабль Великий, содержащий Человечество, дающий всем желаниям, чего они хотят, как Молоко, никогда не убывающее.

    Мать Земля, закрепи меня (на месте) и устрой меня, чтобы все было благом мне; Ты - Подруга Неба; дай мне благоденствие и богатство» (Шарль Брюс, «Концепция Земли», «Журнал Азиатик Ройаль Сосиэти оф Григ Бриттэн», т. XIX, часть III, стр. 321 и др.).

   Этот гимн может быть поставлен в параллель с православным прошением: «О благорастворении воздухов и изобилии плодов земных Господу помолимся!»

Певец Веды говорит дальше:

    «И сейчас же все Существа являются на Свет. Без труда (боли) Небо и Земля произвели Великого Бога (?). Этот Хор Существ Одушевленных и Неодушевленных приходит в движение: птицы, четвероногие всех видов и родов. Я славлю в сей день это Древнее Творение, Вечное, нашего Отца,

 

нашего Великого Предка». Певец говорит о Ману, ведическом Адаме, Отце Человечества. Здесь же певец говорит о «Существах Одушевленных и Существах Неодушевленных». Под последними надо понимать живую и мертвую природу, между коими ведийский поэт не делает разницы. Впечатлительность — основное качество живого Существа, а также его реакции, как ответ на впечатлительность, по мнению Планта (итальянский ученый), свойственна также и мертвой материи! Различие лишь в количестве, а не в качестве.

   Ману, Первый Человек Вед, является Отцом Существ и носит еще имя Айю («Р.В.», разд. III, чт. III, в. VIII и в. IX, т. II, стр. 81; разд. I, чт. IV, г. XII, в. III и др., т. I, стр. 112; см. Ланглуа, т. I, стр. 285; см. Макс Мюллер, стр. 451).

    Эта космогония отличается от браманической и Гопата-Брахмана: Бра-, ма создал Землю из своей Ноги, Воздух из Чрева, Небо из Головы. Он назначил Агни Хранителем Земли, Вайю — Хранителем Воздухов, Адития — Хранителем Неба, все Три Бога, созданные Им. Здесь явно проступает, что раз эти божества были созданы Брамой, Они суть Его Ипостаси. В этом сходство с ведизмом, но разница в фактическом описании Творения. По словам браминов, после Творения Брама создал Веды, Риг соответствует Агни, Яджур — Вайю и Саман — Адития (Макс Мюллер, стр. 451). В соответствии с Ведами, человек по смерти, если он жил добрую жизнь, получает Небесное Блаженство.

    «Да приду я в Обитель Вишну, где живут в блаженстве Его верные люди, — говорит Диргхатамас, - тот, кто возносит Жертвы в честь Вишну, (делающего) большие шаги, становится Его другом в этих Высших Краях» («Р.В.», разд. II, чт. II, г. XVIII, в. V, т. I, стр. 364).

   Звезды - Души Умерших, по мнению ведийцев: «Благородные Мужи получают (славную) чудесную юдоль; их Солнца блестят в Небе; они получают Напиток Богов (Амброзию) и вечно живут», — говорит Саскиван («Р.В.», разд. II, чт. II, г. IV, в. VI, т. I, стр. 310).

   Здесь проступает древнее знание арийцев, что Звезды — Солнца! Этого простые Пастухи знать не могли]

   Умершие, получившие Благую Часть на Небе, именуются Садхияс, они суть полубоги, равнозначащие святым христианства. Эта особенность связывает эсхатологию ведизма с культом Предков и с мудростью древних, которые были удостоены амрита, т.е. бессмертия.

   Таковы в «Риг-Веде» Рибхавас, Маруты (Марутсы) и Ангирас (Анжи-рас). Все они были заслуженными верными, а Анжирас были, вероятно, священниками во времена доведические. Это и есть указание на прежнюю религиозную культуру арийцев ведизма.

   

84

Юрий Миролюбов

   В комментариях Брахманас они называются верующими священниками (Макс Мюллер, стр. 232-424).

   Здесь санскритологи сбиваются, говоря о Ричи (Риши), носящем имя Ядна, или Яджна, то есть жертва, которого считают персонификацией жертвы. Такой Риши просто мог иметь подобное имя, как сейчас Иванов или Джонсон!

   Другой автор гимна Человеческой Душе называется Праджапати, то есть Хозяин Творения, Гираниягарбха, имя которого значит Золотое Яйцо, из коего вышел Бог, а санскритолог восклицает: «Эти постоянные смешения очень часты в Ведах, в другом месте это Вак, то есть Глас (автор вдохновенный), который делается настоящей дочерью Мудрого Абгриман» (Бартелеми-Сэн-Илер). Здесь метафора, переходящая в реальность для усиления образа, непонятна санскритологу, читающему тексты сквозь западное мышление.

   Если в христианстве книги Ветхого и Нового Завета считаются бого-вдохновленными, почему о последних гимнах Вед нельзя сказать, что собрание гимнов Вед божественно? «Цари Варуна, Митра и Ариаман, сделавшие осень, месяцы, день, Жертву, ночь и Риг, обладают необоримой мощью» (Ж.Мюир «Оригинальный санскритский текст и источник и история народа Индии», т. 3, стр. 164). Мы понимаем, что хочет сказать последнее выражение Веды. Оно хочет указать на боговдохновенность книг. Иначе, если мы откажемся толковать слова Веды, то многое нам станет непонятным. Кроме перевода языка, слов, фраз, есть еще перевод мышления, и невозможно перевести ведийское мышление на западное, не объяснив мета-форизма Вед. Но санскритолог, переводящий слово за словом, теряет дух Писания и не находит ключа к нему, который виден во всех гимнах Вед. Ключ этот — иносказание!

   Наконец, нет и синонимов в западных языках и ведийском. Надо иной раз заменять слово целой фразой, что мы и делаем по мере надобности для ясности текстов. Такие фразы или слова нами взяты в скобки.

   Может быть, это были священнические чины, как в христианстве есть «аббат», «епископ» и т.д.? А, может, это обозначало его сущность, как, скажем, священника, занимавшегося особенно темой Праджапати?

   Наконец, это может быть и уподоблением этого певца Бога самому Богу, чтобы сказать, сколь праведным был он в жизни.

    С нашей точки зрения, в таких выражениях надо искать смысла «святой», а упоминание, скажем, о жертве при его имени означает «жрец».

   Если допустить такой метод, как у санскритологов, то тогда, скажем, найдет какой-либо ученый через сто тысяч лет наше Евангельское изречение: «Да просветится свет ваш пред человеки, яко Отца вашего Небесного»,

 

 

85

•tPm-Bcda» и язычество

и решит: «Речь идет о Сынах Божьих!» На самом деле, если Бог является Отцом-христиан, то они, будучи Его детьми, Сынами Его в то же время не являются в том смысле, как Христос, Сын Божий. Они Его младшие дети, настолько младшие, что не идут ни в какое сравнение с Христом^

   Мы уже сказали, что Золотое Яйцо Гараннягарбха есть вселенная, и по позднейшему учению браманизма Брама был до Дня Брамы (то есть Творения) в Брахме, и когда Брама проснулся после Ночи Брамы, Он вышел из Брахмы, Бога Потенциального, и стал Брамой Бодрствующим и Творящим, Богом Активным. Он «думает» Мир и последний происходит соглас-, но «думе» Брамы.

   О потенциальном Боге Брахме все учителя браманизма говорят: «спрашивающий о нем и объясняющий его - оба ошибаются!»

    Но мы в этом Брахме видим неведомого Бога Моисея, как и неведомого Бога древних греков. Об этом же говорит и христианское учение о непознаваемом Боге: «Бога никто нигде не видяй, на Него Чини Ангельстии не имеют взирати!»

   Значит одна и та же идея Бога лежит как в ведизме, так и в браманизме, в маздеизме и в христианстве. Единство этой идеи изложено в Евангелии от Иоанна: «В начале было Слово».

    Начало этого Евангелия, отражавшего взгляды гностиков, должно понимать, раз оно канонизировано церковью, как: «Вначале была Идея и Идея была в Боге, и Бог был Идея». Византийские греки поняли эти слова как Логос — Сын Божий. Это антропоморфизм. Философское содержание христианства выше всякого антропоморфизма, а его мораль - наилучшим образом выражена и найти другую форму морали вряд ли возможно.

    Единство учения о Боге, лежащее во всех перечисленных религиях, указывает на единый источник таковых. Для верующего он есть сам Бог, а для западного скептика - источник этот — древнейшая цивилизация Ма.

    Маруты в Ведах упоминаются тоже как священники, или жрецы, но они же носят значение Ветров. Не надо забывать, что в этот период арийцы обитали где-то между Джунг-Арией и Ферганой, где дожди, в общем, редки. Первым условием дождя с неба является, конечно, ветер. И у православных есть молебствия о ниспослании дождя. Нельзя из этого заключать, что христиане «исповедуют цикл природы».

   Предки-Питрис назывались у ведийцев Отцами Жертвы и часто они как бы растворяются в Агни.

    Мы уже говорили о том, что идущий в степях человек постепенно растворяется в лазурной дали. Даль веков - та же даль и в ней те же перспективные качества. Детали в ней исчезают, остается главное, которое тоже через некоторое время исчезает.

   

86

 

Юрии Миролюбив

 

•«Риг-Всда» и язычество

 

87

 

 

 

 

 

   Они, эти Предки-Питрис, исчезают, как замолкает последнее слово религиозного песнопения. Одни идут к Адити, другие, заслужившие, идут к божествам. Тело усопшего возвращается в землю, а душа бессмертная поступает под покровительство Агни, «который творит ей легковейное тело, сажает в колесницу и на ней он улетает в небо». Часть, растворяющаяся в природе, это «дух жизни», Дживатма, растворяющаяся в Праматма (Пара-матма), душе высшей.

   Догмат Ада появляется в последних Аштакас «Риг-Веды». Гимн обращен к Яме, Царю Питрис, персонифицирующему землю и смерть, как утверждает Макс Мюллер и Альфред Мори. Этот Яма сходен с Гадесом и Плутоном и Хроносом греков. Если Гадес олицетворяет собой Землю, принимающую в себя мертвых, то Яма тоже в «Риг-Веде» получает иногда такое же значение: «Гимн Облакам, Вена: Когда те, кто тебя желает, видят Тебя в Небе, летящем на Твоем Златом Крыле, они распознают (узнают в тебе) после Варуны Птицу, несущую Дождь в глубь Ямы» («Р.В.», разд. VIII, чт. VII, г. III, в. VI, стр. 413).

   Интересно отметить, что слово «яма» удержалось в русском языке, особенно на юге, на Украине, где яма имеет значение могилы, значит, ведическое значение!

   Яма стережет умерших, пожираемых огнем Мритиу. В этом слове ясен корень славянского языка «у-мереть», «у-мри», означающий С-мерть.

Санкусука составил гимн:

    «О Мритиу, иди другим путем; твой путь не является путем божеств. Я говорю тому, кто имеет глаза и уши; сберегите наших детей, сберегите наших людей». Здесь можно отметить параллелизм с выражением Библии: «Имеющий очи, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать». То же значение несет в себе «Диво Многоглазое, Многоухое и Многорукое» в сказках, рассказываемых русским народом, «Чудо Осьмиглазое», «Чудо Девятисильное», трава «Девясил», которая бережет от Смерти, «Бережень-Тра-ва».

Гимн продолжается словами:

    «Жизнь и Смерть сменяются. Да будет нам благодатной молитва, которую сегодня возносим божествам. Будем радоваться (смеяться) и плясать и продолжим нашу жизнь.

   Вот преграда, которой я спасаю живущих, да никто другой среди людей не идет этим путем, да живут они сто и сто осеней; да закроют они Мритиу в его пещере.

    И ты, женщина, иди в места, где еще есть жизнь для тебя. Отыщи в детях, которых он оставил тебе, жизнь, которой уже нет. Ты была достойной супругой хозяина, которому ты дала твою руку.

  

Я беру лук из рук усопшего для нашей силы, нашей славы, нашего благоденствия! О, ты! Вот, что ты стал. И мы в этом месте, да будем мужами сердца и да победим наших врагов (сильных).

    Иди, отыщи Землю, эту Мать, широкую и добрую, которая вытянулась

вдаль. О, Земля, поднимись! Не рань напрасно. Будь для него нежной и

предупредительной. О, Земля, покрой его как Мать свое дитя краем своей

одежды. Я собираю Землю вокруг Тебя. Я делаю этот холмик, да твой прах

не потерпит повреждения. Да хранит Питрис эту могилу. Да построит (вы

роет Яма) здесь твое обиталище» («Р.В.», разд, VII, чт. VI, г. XIII, т. IV,

стр. 161-162).   

   В параллель с этим гимном можно поставить песнопение православной религии: «Вчера бо беседовал с вами». Из трех же песнопений «красота не имеющая вида».

    Рот утверждает, что имя Ману не встречается в священных книгах религии маздеизма, что позволяет думать, что идея этого человека более позд-чнего периода. Это утверждение нам кажется чрезмерным. Если создатели маздеизма не внесли какое-либо имя в их книги, это может говорить лишь то, что они не были с нами согласны. Сопоставляя иранскую и ведийскую традицию, Рот говорит, что миф о Яме в «Рпг-Веде» произошел от более ранней легенды, где Яма и Ями, два супруга, были представлены как первые люди (Рот, стр. 430; Вестергаард «Котрибуция к староиранской мифологии»; Вебер «Индусское изучение», т. III, стр. 403 и др.). Последнее суждение, пожалуй, верно, так как в старой традиции Ирана, сопоставляемой с Ведами, Йима - сын, которого Боги дали Вивасват за то, что он вознес Жертву Гоама (Сома), и Вивасвату — это Агни, или пламя, которое принималось за первую тварь, живую душу и Творца Жертвы.

    Бодри передал легенду, изложенную Ад.Кюн, но дополнил таковую. Эта легенда встречается с вышеизложенной и в таковой ее легко узнать. Рот считает, что Яма был первым, кто заплатил дань смерти, как выражается санскритолог, ушел в Царство Теней и стал там Царем. Сидя среди Богов под тенью великолепного Дерева, он с ними обедает. В подтверждение своего мнения Рот приводит гимн «Риг-Веды», в котором описывается, как Яма и Ями, Дети Вивасват, Солнца, ведут любовный диалог. Сестра убеждает брата взять ее в жены. В этом можно видеть, как замечает А.Мори, историю Адама и Евы, где Ева соблазняет Адама. Вместе с тем в этой легенде имеется намек на рождение будущих поколений. Но Ланглуа говорит, что Ями в других местах «Риг-Веды» является молитвой, относящейся к Яме. Так, например, есть молитва Индре, которая носит имя Индрани, как жены Бога. Молитва Агни называется Агнаи, тоже как если бы она была женой последнего. Так в Песне Песней молитва становится супругой

   

88

 

Юрий Миролюбов

 

«Рт-Всда» и язычество

 

89

 

 

 

Бога. Яма по отношению к Агни есть то же, что Варуна по отношению к Митре, говорит дальше А.Мори. Это Агни Ночной, Агни Мертвый в Жертве и уснувший в Арани, из которой он должен возродиться. Ведический гимн говорит, что Вригаспати, или Жертва, умирает и отдает свое тело Яме («Р.В.», разд. VII, чт. V, г. VII, т. IV, стр. 233). В гимне, относящемся к пламени, жгущем усопшего, встречается та же мысль:

    «О Агни, не сжигай, не истребляй сего. Не разрывай ни его кожи, ни тела. О Джатаведас, если Ты доволен нашими Жертвами, помоги ему вместе с Питрис.

   Если Ты доволен нашими Жертвами, о Джатаведас, окружи его Пит-рис. Он пришел, чтобы получить тело, носящее душу. Да будет он во власти Богов.

    Да идет глаз в Солнце, дыхание в Вайю. Отдай Небу и Земле, что ты им должен. Иди, отдай Водам и Растениям части твоего тела, которые им принадлежат.

    Но есть в его Существе часть Бессмертная. Это ее надо согреть твоими лучами, возжечь твоими огнями. О Джатаведас, в богатом теле, сделанном тобой, вознеси его в мир набожных.

    О Агни, низведи его затем среди Питри; да придет он среди песнопений и Жертв. Одетый Жизнью, да примет он тело. О Джатаведас, да соединится он с телом.

   Но да не тронет твоего прежнего тела ни черная птица, ни муравей, ни змея, ни хищное животное.

   Да сохранит тебя Агни, Сома, который утолил жажду Детей Священников, (да сохранит) тебя от этих (несчастных) случаев.

   Но отведи (от него) этого Агни, который ест тело. Пусть он идет к Яме, унося с собой грех» («Р.В.», разд. VII, чт. VI, г. XI, т. IV, стр. 150, 157 и

ДР-).

    Как записывались эти гимны? Каждое племя, клан арийцев, ткали на общем фоне их религии священные песнопения, некоторые составители оставляли свои имена, другие нет. Но так как в «Риг-Веде» отсутствует систематическое изложение основ религии, то вполне можно заключить, что таковые были записаны в другой книге, до нас не дошедшей и находившейся в руках жрецов.

   Была ли такая книга вообще? Она должна была быть; так как в самих Ведах, в конце концов, есть указание на это хотя бы в виде замечания: «мудрые дают много имен Единому Существу». Значит идея единобожия жила где-то, кто-то был хранителем этой идеи и постоянно о ней напоминал. Кто же, если не жрец, знавший лучше свою религию, чем простой верующий?

   

Идея облечения усопшего в иное тело не чужда и христианству, хотя и

относится к живым, переходящим в христианскую религию: «Едицы во

Христа креститеся, во Христа облекостеся!» Принятие христианства равно

сильно «совлечению с себя ветхого Адама». Об этом упоминается в Вели

ком Посту. 

    Ведические поэты составляли гимны, посвященные божествам, и зачастую не они, а другие закрепляли за ними авторство, приписывая его гимнам более древним. Значит, была еще неписаная традиция, говорившая о составителях и хранившая их имена. Систематизация песнопений, которая видна в Ведах, уже более позднего периода и в пей заметна работа ввященников, ибо зачастую, написанные как позднейшие, эти гимны являются более древними по языку и описанию места. Семь Мудрых Рпши, святых первых времен ведизма, по числу семи лучей Агни, приобрели позже значение семи планет. Однако, описанные созвездия в Ведах, как мы уже сказали, по словам Тилака, индийского ученого, вес северные, видные с неба параллели Балтики. Риши первыми сложили гимны, располагавшие божества к людям, по браманистской традиции. Таковы слова гимна: «Риши, желая получить вещи более нарочитые, приблизились к Богам со своими молитвами, сложенными в размерах (поэтических)». Анжирас и его сыновья сложили особенно большое количество гимнов (Нев «Этюды», стр. 21; Нев «Опыт мифа Рибхавас», стр. 225; «Р.В.», разд. VIII, чт. III, г. XI, в. II, т. IV, стр. 494, а также Мюир «Оригинальные санскритские тексты, зарождение и история народа Индии», на англ, яз., часть 3, стр. 128 и др.)

    В других гимнах Анжирас упоминаются, как стоящие ближе всех к божествам и позже они причисляются к ним. В песнопениях семьи Готамид сыновья Анжирас упоминаются уже как помощники Индры и освободители Небесных Коров. Как Анжирас были в конце концов растворены в Агни, жрецы древности растворились и слились с Девами и Марутами (Нев «Опыт», стр. 228, 232, 18, 231; «Р.В.», перев. Ланглуа, т. I, стр. 559).

    Таким образом, отмечает А.Мори, воспоминания первых веков религии арийского общества дали двойную идею примитивной божественной мудрости и откровения. Эта двойственность сохранилась в течение всего времени Вед. И пока одна говорит о Едином Существе, другая тяготеет к многобожию. Гимны были выражение^! не только богопочитания, но и откровением. Передача таковых, бывшая в начале делом кланов и семейств, стала непременной частью культа. Сидя в степи, в ночи, вокруг костра Агни, по трем углам, пели арийские семьи гимны, которые знали или которые сложили. Над ними было звездное небо, вокруг ночь, травы и мирно спавшие коровы, лошади и овцы. Вдали маячили в лунном свете всадники, стерегшие, как Индра, стада и родных. Старейший в роде возливал с молитвой

   

90

 

Юрий Миролюбов

 

«Рш-Веда» и язычество

 

91

 

 

 

 

 

Сому на камень, лежащий в пламени, возносил жертву Агни-Индре-Вару-не, давал каждому вкусить от Сомы и затем, поклонившись пламени костра, семья ложилась спать. Всадники продолжали стеречь мир живущих, как сам Индра.

   Медленно двигаясь, склонялись к дню звезды. Заходила Луна. Туман колыхался по ложбинам, растекался змеями Ямы. Всадники читали молитву Левину и Заре, чтобы скорей проскакал Небесный Всадник и пришла Благодетельница, дающая Молоко всем живущим. Небо розовело. Восток загорался Зарей и быстрый Левин скакал в Небе, с Востока на Запад. Клан просыпался. Старейший в роде подходил к Огню-Агни, возносил моление и совершал жертву. Ритуал и песнопения переходили из рода в род и уцелели даже в те времена, когда старейший в роде потерял значение жреца и был заменен Пурохита, религиозным советником начальника, который стал наследственным, передававшим сыну свои функции, когда начались Адхвари-вус, приготовители к жертве, и Ритвидж, или священники, ведшие служение, Хотри, Уджатри, или певцы гимнов (Макс Мюллер, «История», на англ, яз., стр. 175, 487 и др.; «Р.В.», перев. Ланглуа, т. I, стр. 276; «Р.В.», разд. II, чт. IV, г. X, в. V, т. I, стр. 412; разд. III, чт. IV, г. XI, в. XII, т. II, стр. ИЗ; разд. I, чт. VII, г. XV, в. III, т. I, стр. 210).

   Таким было ведическое прошлое, когда арийский народ кочевал в Сап-та-Синду, или Сапта-Синдху, воспевая божества и прося их благодеяний. Одним из важнейших условий получения этих благодеяний было сохранение обычаев и традиций. Современные индусы верят также: «Индра, Ты устроил счастье Твоих древних певцов» - говорит ведический гимн. «Я силен противу моих врагов песнопениями, идущими из моей семьи и переданными мне моим отцом Готамой», — восклицает Вамадева. Боясь утратить эту связь с прошлым, определяющим их расу, и желая сохранить мужественную власть своих отцов, начальники семей умоляют при помощи жертв Индру и Агни: <<Я прочел (пропел) эти старые песни, о Агни, и эти новые для тебя, который (извечно) стар. Эти возлияния сделаны Тому, кто проливает добродения на нас; Священный Огонь был поддержан из рода в род» (Макс Мюллер, «История» и т.д., стр. 482). То, что связывает человека с предками, а через них с божеством — это гимны и жертва. Предки растворились в Боге («почили в Бозе», православное выражение) и потому они связаны с ним. Так связан живущий с мертвым, а мертвый с божеством через Жизнь Вечную в Боге. Первые предки людей - боги. С ними связь с живущими через Питрис, Анжирас и Марутов. Золотая цепь: моления и жертвы. Здесь ясно выступает двойственность, а именно: моления, то есть пение гимнов, и жертва. Одно дано всем, а другое - жрецам. Значит, часть религиозной традиции и, может быть, самую важную; хранили жрецы.

   

Пурохита и Ддхваривус (Адхвариус), Хотри (Готри), Удхатри - хранители этой важнейшей части ведизма, и это от них исходит замечание: «Мудрые дают не одно имя (многие имена) Единому Существу».

    С другой стороны, и практически жрецы должны были получить ряд привилегий, и чтобы сохранить их и быть нужными всем, они вьигуждены были удержать важнейшую часть религиозных функций за собой. У евреев такую роль играли левиты. У христиан - священники, совершающие бескровную жертву. Молитвы, произносимые ими при этом, читаются шепотом и покрыты тайной мистерии. К жертвеннику прикасаются только священники. У евреев Ковчег Завета был неприкосновенным. Его касаться могли только левиты, я Вооз, желавший поддержать наклонившийся набок во время перевозки Ковчег, был убит. Был ли он убит Богом или самими левитами, неважно. Важно, что Ковчега никто не смел касаться под страхом смерти.

    Ведийцы, а позже славяне-венды сохраняли традицию. У славян она изменила свою форму вместе с переменой языка и с его отходом от санскрита. Изменившийся язык уже не был в отношении начертания в соответствии с санскритом, и если у литовцев близость к санскриту сохранилась, вероятно, это оттого, что литовцы пришли в Европу гораздо раньше, вместе с вендами, во времена преисторические, когда еще не было катастрофических движений народов и когда можно было сохранить традицию неповрежденной.

    Для арийцев соблюдение обычаев, традиции и повторение песнопений каждый день было первым долгом. Этим они утвердили у себя начала морали. «Священник является вернейшим, наиболее непреклонным наблюдателем таковой», - говорит А.Мори. Как начальник религиозной семьи, он должен давать пример своим поведением и своей набожностью.

    «О Вригаспати, ты Слово (священного) должно быть поставлено выше всего. Произносите это имя, которое (является) для наших друзей самым великим и самым спасительным. Да будет оно произнесено над очагом, и да его благодать (добродетель) проявляется там высоко. Как ячмень очищается в сите, Слово творится в душе Мудрых. Это испытание верных друзей, ибо вся их ценность в Слове. Но есть и такие, что видят Слово без того, чтобы Его видеть, и слышат, не слушая... (Жрец) может считаться (слыть) крепким в дружбе, и все же благополучие не следует за его усилиями. Магическая (Корова) не дает (Жертва) Молока. Он слышит Слово, но Оно неродяще и безблагодатно. Слово не находится в нем, кто обманывает таким образом, надежду друга. Если он слышит, это только для внешнего. Но он не знает пути, по которому приходят к плодам. Друзья имеют очи и уши; душа для их добродетели (дел) слепа и глуха... Когда такие священ-

 

 

92

 

Юрий Миролюбов

 

зРнг-Всда» и язычество

 

93

 

 

 

ники - ваши друзья для богослужений, когда для (таинств) дел, требующих живой души и мудрой, вы имеете только такие (сухие) озера, святые предписания насилуются, и предстоящие Жертве сбиваются с пути.

   Несчастные, не идущие ни с людьми, ни с Богами, не достойны носить (сан) имя священников, ни совершать возлияний. Они загрязняют Слово своим грешным (гласом); безумные, они подобны ткачу, который хочет делать полотно (при помощи) плуга.

   Все друзья объединившиеся для Жертвы, радуются, видя появление предложений (Жертвы). Но возлияние, смердящее грехом, является простой декорацией без действия магического, священного. Так говорит Ври-гаспати» («Р.В.», разд. VIII, чт. II, г. X, т. IV, стр.*59-67).

   Здесь видно, как высоко моральны должны были быть священники ведизма. Арийцы понимали божество как законодательствующее в моральном плане. Но, с другой стороны, это не строгий судья Израиля, Иегова, которого надо бояться. Арийское божество просто лишает благодати грешника, и жертва, приносимая грешным священником или греховным человеком, лишена таинства. Бог ведийцев всепрощающ и снисходящ к грехам людей. Таков Варуна - страж морали: «Он полон прощения (снисхождения) даже к тому, кто совершил грех» - слова гимна (Макс Мюллер, стр. 540). «В присутствии такой религии, где из множества персонификаций исходит (такая) идея Единства божества, где Бог является ненавидящим грех, любящим справедливого, заставляет известного автора «Истории старосанскритской литературы» объявить ведизм настоящим откровением», - говорит о Максе Мюллере А.Мори. Мы говорим, что ведизм является прехристианством, где еще нет Христа, но уже есть учение, очень близкое его учению.

   С другой стороны, единство божества ясно само собой в Ведах, и «плюрализм физических персонификаций», как о нем говорит А.Мори, является лишь внешней стороной религии. Внутреннее она - единобожие! Ключ этого единобожия, чтобы иметь власть разъяснять, держали в руках жрецы-священники, и им пользовались, не выпуская такового из рук. Духовное руководство людьми вообще требует большого внимания, ибо весьма быстро всякое религиозное учение может быть опошлено, сведено до фетишизма или даже до язычества. Потому-то священник должен был обладать высоко развитым моральным чувством. Весьма часто священники бывали в конфликтах с арийцами, ибо они, как и евреи, всегда тянули, во-первых, к многобожию, а во-вторых, к удовлетворению грубых желаний, а" их молитвы были заинтересованными, эгоистическими прошениями^ Слабый духом и осуждаемый Вригаспати, священник входил в компромисс с такими проявлениями и лишался благодати, а сильный, настоящий священник возвра-

 

щал в настоящее русло переходивших границы допустимого арийцев. Он был их подлинным духовным отцом. Такое же требование к священникам и сейчас в основе предъявляет христианская, особенно православная церковь. Механическое повторение слова и жертвы Единого существа не удовлетворяет, говорит Вригаспати. Религия, состоящая из эзотеризма и ритуала, или экзотеризма, до тех пор жива, пока эзотеризм в ней жив. С момента победы «молитвенной мельницы» над живой молитвой, в ней воцаряется одна обрядность, или экзотеризм, возникают отдельные, враждующие между собой культуры, и религия превращается в простое многобожие, уже ничем не связанное вместе.

    Заинтересованные в получении награды ведийские арийцы обращали строжайшее внимание на исполнение обрядов. «Прежние (старейшие), кто нам предшествовал, - говорит ведический поэт, обращаясь к Индре, - о Бог, известный Твоими подвигами и называемый всеми, делали как сегодня и сделались Твоими друзьями. Так поступили эти (мужи) старого века и также делают новые; я прихожу с ними; снизойди подумать о (нас) мне» («Р.В.», разд. IV, чт. VI, г. IV, в. V, т. II, стр. 430). Таким образом, мы здесь перед общим явлением у примитивных народов, не доросших еще до ясного понимания независимости добра от Небесной награды. Человек еще «торгуется» с Богом: «Я Тебе буду делать Добро, а Ты мне за это дай Вечное Блаженство». Выбирая между Добром и Злом, такой человек выбирает Добро, надеясь, что оно принесет ему больше пользы. Ариец не всегда был бедным. «Это богатство, рассматриваемое неимущим как укор, когда они его не имеют, Ты держишь в Твоей руке», - говорит гимн Савитри («Р.В.», разд. I, чт. II, г. IV, в. IV, т. I, стр. 40). Таким образом, он считал, нужно быть набожным, чтобы сохранить свое богатство. Однако, со временем моральное чувство взяло верх и дошло до высот, «которые встречаются у израильтян в пленении и у христиан», - говорит А.Мори.

   Конечно, не сам ариец пришел к этому, а под руководством священников, соответствующих требованиям, какие предъявлял им Вригаспати. Нужно думать, что к этому времени относится и лучшее воспитание таких священников и, вероятно, лучшая организация самой религии, установившей иерархию и священническую дисциплину.

    «Индра удаляет от нас смерть» («Р.В.», разд. I, чт. I, г. IV, в. X, т. I, стр. 10). «О Боги, дайте нам сто лет жизни!» «Да будем мы знать богатство, силу и счастливую старость. Да пользуюсь долго светом и да прибуду к старости, как Солнце к Закату» («Р.В.», разд. I, чт. I, г. IV, в. X, т. I, стр. 10; разд. I, чт. VI, г. IX, в. IX, т. I, стр. 169; разд. I, чт. VIII, г. IV, в. V, т. I, стр. 231; разд. II, чт. IV, г. VI, в. VI, т. I, стр. 404; разд. I, чт. II, г. XI, в. XIII, т. I, стр. 51; разд. II, чт. III, г. VII, в. XIII, т. II, стр. 335; разд. I, чт.

   

94

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Всда» и язычество

 

95

 

 

 

V, г. III, в. XV, т. I, стр. 127; разд. I, чт. I, г. X, в. VI, т. I, стр. 16; разд. V, чт. I, г. VIII, в. VIII, т. III, стр. 12).

    «По милости Индры, который делит (с нами) наше счастье, да будут плодовиты наши Коровы и крепки, да будут они нашей радостью и да дадут нам пищу изобилия.

    Дай нам и отпусти нам, как и нашим детям, и нашим внукам обильные урожаи, так как мы у вас просим добра, которое может быть постоянным и (цветущим, обогащающим) развивающимся».

   В этих гимнах ясно проступает эгоистическое желание получить при помощи Богов земные блага в обмен за исполнение религиозных обрядов... С этой мольбой обращаются арийцы к Индре, Варуне, Марутам, Агни, Девам. Прасканва говорит:

    «Святая молитва часто помогает устроению человека» («Р.В.», разд. I, чт. IV, г. II, в. И, т. I, стр. 91). «Не только воин в бою получает помощь, но и муж, желающий получить сына - это Мудрый, который молится» («Р.В.», разд. I, г. IX, в. IV, т. I, стр. 91). «Он работает на благо народа (гимн Савия), Князь, друг добродетели, который в честь Индры приносит Жертву и гимн священный (поет) или который сопровождает молитву богатыми дарами» («Р.В.», разд. I, чт. IV, г. IX, в. VII, т. I, стр. 106). Таким образом, здесь мы находим упоминание о князе, который, конечно, стремился к возможной пышности богослужения.

    «Кто просит, получает», - говорит Кутса («Р.В.», разд. I, чт. VI, г. XI, в. I, т. I стр. 201). Это место можно сопоставить с местом из Евангелия: «Просите и дастся вам, ищите и обрящете, толцыте и отверзется вам».

    «Надо просить Его (Агни), - говорит Кутса. - Никто не обманется в своей надежде (ожидании), если он постоянен в своей просьбе» («Р.В.», разд. I, чт. II, г. IX, в. II, т. I, стр. 552). «Потому что Ты, о Божественный Агни, (говорит Гатама), даешь почитающему Богов богатство, изобилие и силу большой семьи... Ты счастлив, Жертвы которого Ты принимаешь. Он живет в мире и обладает могуществом. Его сила растет непрерывно и боль его не трогает» («Р.В.», разд. I, чт. V, г. XIII, в. IX, т. I, стр. 144; разд. I, чт. VII, г. XIV, в. И, т. I, стр. 179, 180).

   Если грозит могучий противник, религиозный вождь, князь, получает помощь божеств: «Его люди сильнее, его ресурсы больше; он идет, полный богатств и сражается твердо в бою, всегда героический в своих действиях» («Р.В.», разд. II, чт. I, г. IV, в. X, т. I, стр. 303).

    Идея в этих гимнах та же, что и у израилитян, которым обещал Моисей: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и долголетен будеши на земле». Только отца и мать заменяют боги. Земные же блага достаются в удел почитающему богов. То же вознаграждение за добро здесь на Земле.

   

Наконец появляется и более высокое понимание независимости доброго дела от вознаграждения здесь или на Небе:

    «Добродетельный муж идет на Небо и занимает место среди Бессмертных» («Р.В.», разд. II, чт. I, г. IV, в. V, т. I, стр. 310).

    «Благородные люди получают чудесную судьбу; их Солнца блестят в Небе; они получают свою часть Напитка Богов (Амброзии) и продолжают существование» («Р.В.», разд. II, чт. I, г. IV, в. VI).

   Нечестивый муж ни здесь, при земном существовании, ни там, в загробной жизни, не может ни на что надеяться:

    «Когда же Индра раздавит нечестивого, как давят ногой колючку?» («Р.В.», разд. I, чт. IV, г. IV, в. VIII, т. I, стр. 159 и разд. I, ч. VII, г. XVI, в. VII, т. I, стр. 212). «О Боги, да сможем мы с вашей помощью в подходящий день напасть на армии нечестивых!» И в другом месте арийцы молятся: «О Агни, не слушай Молитвы (нечестивого) богатого, отказывающегося Тебя признать Господом и Тебе предложить дары, и того, кто редко воспевает Тебе хвалу; оба они суть нечестивые» («Р.В.», разд. II, чт. II, г. XIV, в. II, т. I, стр. 358). «Опасайся нас ударить или оставитьнас; не отнимай от нас этих нежных радостей, о Магхаван, о Сакра, не разбивай Яйца, содержащего наши надежды; не разбивай сосудов (ваз) нашей любви, этих нежных детей, стоящих на коленях» («Р.В.», разд. I, чт. VI, г. X, в. VIII, т. I, стр. 201).

    Когда Индра, рассерженный сильным, хочет истребить его, он его поражает рукой слабого, чтобы поразить его гордость: «При помощи козы Индра убил (умертвил) льва; иголкой он пронзил колонны» («Р.В.», разд. V, чт. II, г. XVII, в. XVII, т. III, стр. 96). В этих словах высказывается, как ничтожна бывает причина смерти гордых, если того хочет божество. Соискание совершенства - долг живущего: «О Варуна, спаси нас ото зла! Быстрые Адитиас, вы, которые постоянны в ваших деяниях, отгоните от меня зло, как несчастная мать удаляет от себя плод своего беззакония» («Р.В.», разд. II, чт. VII, г. V, в. VI, стр. .497, разд. II, чт. VII, г. VI, в. I, т. I, стр. 498). Агни - Бог, спасающий от зла, злобности и преследований, очищает нас от греха и заслуживает нашего обожания («Р.В.», разд. II, чт. I, г. VII, в. V, т. I, стр. 316). Эти блага, приходящие от Бога (Единого Существа с Многими Именами), заставляют людей любить Небесного Заступника: «Агни, Ты наш Заступник осторожный и наш Отец; Тебе мы обязаны жизнью; мы Твоя семья» («Р.В.», разд. I, чт. II, г. XII, в. II, т. I, стр. 54). «Иди к нам, Агни, с добротой Отца к Его Детям; будь нашим Другом, наш Благодетель; Ты добр и милостив» («Р.В.», разд. I, чт. I, г. I, в. IX, т. I, стр. 4 и разд. I, чт. II, г. XII, в. XIII, т. I, стр. 55). Такие же молитвы обращены и к Индре: «О Индра, мы Твои друзья и мы Тебя почитаем как нашего Спасителя»

   

96

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Веда» и язычество

 

97

 

 

 

(«Р.В.», разд. I, чт. V, г. XIV, в. IV, т. I, стр. 144; разд. I, чт. II, г. XI, в. VII, т. I, стр. 51; разд. VI, чт. II, г. I, в. II, т. III, стр. 273). «Тот, кто является злым лишь для того, чтобы бить без устали грешника и нечестивого, называется Индра» («Р.В.», разд. II, чт. VI, г. IV, в. X, т. I, стр. 463).

   Дружба Индры с верующими Вед столь ценна, что они делают все, чтобы ее заслужить («Р.В.», разд. I, чт. VI, г. IV, в. X, т. I, стр. 463; разд. I, чт. III, г. IX, в. VI, т. I, стр. 78). В общем, получая бесчисленные блага от богов, ариец им отвечает любовью, превосходящей всякое сравнение: «О Индра, я Тебя предпочитаю отцу, брату, который меня может покинуть. Ты для меня Отец и Мать» («Р.В.», разд. V, чт. VII, г. V, в. VI, т. III, стр. 185-186). Таким образом, ведизм был такой же религией любви, как и христианство: «О Варуна, да будем мы счастливы Тебя славить, Тебя молить, Тебе служить» («Р.В.», разд. II, чт. VII, г. V, в. II, т. I, стр. 497).

   В параллель с этими словами можно поставить слова православного песнопения: «Тебе, Бога, хвалим, Тебе, Господи, исповедуем, Тебе вси Ан-гели, Тебе Небеса и вся Силы...» И все эти цитаты, особенно некоторые из них, равносильны многим прошениям «Молитвы Господней».

   Ниже «Риг-Веда» дает описание семи правил морали, установленных Мудрыми. «Преступить одну из них, говорит Трита-Аптия, это сделаться грешником». Позже эти Правила были изменены, но старейший текст говорит: 1) пьянство, 2) обжорство, 3) чрезмерное общение с женщиной, 4) охота, 5) грубость в действиях - данда, 6) грубость в словах - парушиам, 7) насилие - строжайше запрещаются. Один всемогущий Бог знает человеческое несовершенство и ариец молит божества: «Уважение, которое можно иметь к людям, никогда не достаточно; один справедлив и осторожен; он любит мудрых, но он беспощаден (жесток). Другой заставляет себя бояться и обижает слабого, употребляя силу. О Боги, такой упрек не может быть Вам адресован» («Р.В.», перев. Ланглуа, т. I, стр. 136).

   Таким образом, самый верующий человек должен еще просить (здесь это прямо как христианское понимание многогрешности человека!) помощи Бога в жизни и прощения своих грехов. Такое понимание Бога далеко от гневного Иеговы, от жестокого сонма божеств греков; арийское божество всепрощающе и многомилостиво. Индра и Агни прощают грехи, и к ним ариец обращается, моля о прощении.

    «Агни, если мы совершили ошибку, если мы шли не Твоим путем, прости нас! Ты наш родной Отец, Защитник Предвидящий» («Р.В.», разд. II, чт. VII, г. III, т. I, стр. 186 и разд. I, чт. И, г. XII, в. XVI, стр. 55).

   «Дети Богов и людей, мы совершили великие грехи, сделай, чтобы мы не чувствовали их тяжести, мы, которые суть Твои друзья» («Р.В.», разд. III, чт. V, г. VII, в. VII, т. I, стр. 127).

   

Обращаясь к Варуне, Митре и Адитиас, ведиец просит о прощении грехов, его осквернивших: «Я, вероятно, грешен перед вами во многих грехах, но Вы меня любите, как отец любит своего пропавшего сына» («Р.В.», разд. V, чт. I, г. VI, в. VIII, т. III, стр. 499; разд. VI, чт. IV, г. II, в. V, Vlll, IX, XIV, т. III, стр. 360).

    «О Адитиас, защитите нашу жизнь от ударов, ей угрожающих; да злой не завлечет нас в его сети. О Боги-Спасители, не отдавайте нас в своем гневе в сети наших врагов! О Адитиас, избавьте нас от (злой) морды волков» («Р.В.», предыдущая цитата). В Библии есть подобное место: «Освободи мою душу от меча, Господи... Спаси нас от пасти львиной... Мнози возста-ша на мя» (Псалом Давида, XXI, в. XX, XXII).

    «О Варуна, избавь нас (освободи) от цепей, связывающих нас сверху, снизу и с середины. Сын Адити, Жертвой, которую приносим, да очисти грехи наши» («Р.В.», разд. I, чт. II, г. V, в. XV, т. I, стр. 41). Слово «Риг» в славянском языке приобретает значение «рожь», злак, пища и «рига», на которой бьют снопы, сушат их и хранят перед дождями. Вероятно, и «рог» оттуда же; «роген» - немецкое слово, обозначающее «рожь». «Жито», другое название ржи, вероятно, идет от «Жива». «Веда» по-чешски «наука», «ведать» — «знать».

   Ариец обращается к Небу и Земле: «Если мы согрешили перед Богами или нашими друзьями, нашими детьми или нашим отцом, да даст наша молитва прощение. О Небо и Земля, храните нас от зла» («Р.В.», разд. IV, чт. VII, г. IV, в. VIII, т. II, стр. 487; разд. II, чт. V, г. И, в. II, т. I, стр. 428; разд. I, чт. II, г. V, в. XIV, т. I, стр. 41).

    У арийцев есть ряд форм очищения, как обращение к богам, жертвы, омовения. Очищая телесную нечистоту, последние, как при крещении водой, очищают тело от грехов. Это общее у арийцев с евреями.

    «Омыеши мя и паче снега убелюся» - Псалом Давида. «Воды Очищения, унесите с собой все, что во мне греховного, все зло, которое я мог сделать грубостью, проклятиями и несправедливостью».

   Возлияния также очистителъны в глазах арийца (жертва благодарности). Они сопровождались возлияниями Сомы на жертвенный огонь.

   Жертвоприношения животных мало известны у арийцев. Обычно они приносили жертву возлияния Сомы на огонь. Иногда приносилась в жертву коза, особенно Индре и другим богам (ипостасям). В особых, важнейших случаях приносилась в жертву лошадь. («Р.В.», разд. II, чт. III, г. V, т. I, стр. 376 или Лассен, т. I, стр. 793; «Р.В.» (Макс Мюллер), стр. 553 и 555^ а также 556; «Р.В.», в. V, VI, XIX, перев. Ланглуа).

   «Да не отринет нас Митра, Варуна, Арияман, Айю, Индра, Господь Рибхавас и Марутов, так как мы провозгласили при жертве добродетели

   

98

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Веда» и язычество

 

99

 

 

 

 

 

лошади быстрой, которая выскочила из среды богов» (Макс Мюллер, стр. 555-556).

    «Да даст эта лошадь нам скот и лошадей, людей потомство и все, что дает богатство, поддерживающее все; да даст эта лошадь жертвы нам силу!»

   Здесь ясно указано, что Митра, Варуна, Арияман, Индра есть Господь Рибхавас и Марутов, значит Единое Существо, «которому Мудрые дают не одно имя». В этом месте Веды единобожие подчеркнуто.

   Ариец искал указание на будущее из того, как шла лошадь, как она ложилась, как было связано (привязано) копыто, как она пила, как ела. Мы знаем, что на Рюгене славянский верховный жрец делал то же. Белый конь был священным животным Рюгенского храма. Там же приносилась жертва. Таким животным была лошадь.

    Жертвоприношение коня совершалось так: один человек должен был ударить жертвенное животное. Сердце, грудь и язык клали на блюдо, потом это мясо бросали в огонь Агни вместе с Пандас или лепешками риса и маслом, тогда как священник, присутствующий при жертве, читал молитвы. Эти жертвы приносились в новолуние или полнолуние, и это является указанием, что жертвоприношение животных шло из другого, лунного культа, тогда как ведизм — культ солнечный. Такие жертвоприношения носили название дарсапурнамаза (Макс Мюллер, стр. 490), так как в эти моменты природа переживала изменения, и человек в такие дни склонен молиться богам. Также было у израильтян. Молитвы арийцы произносили трижды в день, в разное время дня - утром, в полдень и вечером. На восходе Солнца они его славили, как все птицы и живые существа, радуясь дню. Эти моменты молитвы назывались у них Рита, или истина. Позже, вместо приношения Агни пирога стали совершать данастутис, моления (Макс Мюллер, стр. 491, 493). Если есть намек на Пуруша Медха, или жертвоприношения людей, то такая жертва не удержалась благодаря отвращению, которое испытывали к нему ведийцы. «Яджур-Веда» передает, как 85 человек разных кланов привязывались к столбам-юпас, или столбам жертвоприношения, и после песнопений, посвященных жертве Нараяна, их отвязывали и отпускали (Лассен, стр. 788). Нужно думать, что и эта форма жертвоприношения шла тоже из лунного культа. Замена жертвенных людей возлиянием и сжиганием масла практиковалась и у греков и римлян в другой форме.

   Такова была ведийская религия арийцев. Многое из нее осталось в народах Европы и в славянстве в частности как в виде легенд или фольклора, так и в религиях. Но несмотря на то, что Индия перешла в браманизм, персонификация Молитвы-Брахма, последний является уже альтернативным ведизмом.

Гораздо ближе к ведизму стоит маздеизм, славянское язычество, митра-

 

изм и весь ведический ритуал4 как и его мораль, основанная на любви Бога к людям, как и на любви людей к ближнему и Богу, является как бы предхристианством. Особенно в его обрядно-моральной плоскости. Мы нарочно приводим целый ряд параллелей.

    Нет слова, что вначале арийцы обожествляли явления природы, как и все примитивные народы, но с той разницей, что идущая из предыдущей древности идея единобожия никогда не умирала и даже в дни, когда обожествлялись силы природы, стремилась к объединению разрозненных божеств, чтобы сказать в конце концов: «Мудрые дают больше, чем одно имя Единому Существу».

   Наше мнение: история человеческой культуры охватывает слишком малый срок, и того, например, что было десять тысяч лет тому назад, мы, собственно, даже не знаем!

    Изучение ливийского русла Нила только начато и о Древнем Египте до времен современного Нила мы еще ничего не знаем. Есть лишь единственное указание в палеографии, что была мировая геологическая катастрофа, вызвавшая погружение западной части Средней Азии в период Плиоцена и Кватернера, когда Каспийское и Аральское моря находились на месте ледников, надвигавшихся с севера. В Кембрийский период Каспийское море было под водой океана, а Аральское на суше. Тогда же находился на месте Антильских островов Большой Антильский Остров, величиной с современную Гренландию, а рядом с ним в Тихом океане, касаясь берегов современной американской Калифорнии, другой остров, вероятно, Ма. Третий остров был южнее и охватывал теперешнюю Гвиану, южнее его лежала Бразильская часть, примыкающая к Атлантическому океану, а западнее — Третий Большой Остров, включавший в себя Перу, Чили и южную часть Аргентины. Там, можно предположить, и была та цивилизация, которую Геродот называл Атлантидой.

   Обо всем этом весьма мало сведений в человеческой истории. К счастью,

китайские, тибетские и индийские документы о цивилизации Ма уже изуча

ются.

   В Ведах тоже имеется указание о гибели мира. Значит, Веды должны быть гораздо древнее, чем об этом принято говорить официально на Западе.

   Законы Ману, кстати, идут из этой древности. По индийским источникам, династия Ману жила 30 000 000 лет тому назад. Может быть, эта цифра удесятерена. Однако и 300 тысяч лет - большой срок!

   Как бы то ни было, мы должны сказать, что у ведийцев метафора и аллегория, как и у всех древних народов, была весьма в ходу и у ведийцев она зачастую принимала форму истины. Часто в песнопениях, где были слова: «Он, как Индра, шел храбро на врагов» (к примеру), затем отпада-

   

100

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Всда» и язычество

 

101

 

 

 

ло сравнение «как» и оставалась фраза: «Он - Индра шел храбро на врагов». Такая персонификация весьма часта и вызвана она перспективой времени, забвением предыдущего, потерей связи между образом и его содержанием. Аллегория и метафора вошли в Веды столь сильно, что происходит само собой идентификация с тем, с кем сравнивается данный герой, имя которого становится священным. Формы священности отличаются у разных народов. У одних они равносильны высшему разряду, у других, как у ведийцев, сливаются с ней.

    Альберт Кюн считает, что в свое время у индо-европейцев был общий фонд поверий и мифологий, из которого изошли верования греков, латинян, галлов, германцев и славян. Так ведизм представляется как культ древнейших предков. Патриархальная религия арийцев сходна с начальной религией израильских патриархов от Моисея. Однако, если есть сходство, есть и разница. Так, жертвоприношения постепенно заменяется возлиянием Сомы, а сама ведийская религия становится учением любви и в этом отношении она опережает христианство. Браманизм, хотя он и вышел из ведизма, деформировал таковой и стал иной религией. Если ариец ведизма не всегда монотеист, то таковыми были многие из его жрецов, что доказывается постоянным упоминанием в текстах о Едином Существе. В ведизме нет идеи избранности арийского народа, как у евреев, но у них нет и отрицания других народов, как нечистых. Понятие «парий» возникло позже ведизма, уже при браманизме. Оно отрицало аборигенов Индии и низводило их на положение «париев». Но ведизм, чистая религия любви, никого на такое положение не низводил.

    Колебрук, изучая календарь «Рит-Веды», Джиотиш, датирует его позднее XIV века до Р.Х. Однако, можно сомневаться в правильности такого заключения. Документов, абсолютно подчеркивающих эти века, не имеется. Может быть, 14, а, может, и 44. Арийцы могли жить в Семиречье, Дзунг-Арии, Фергане. Однако, они могли жить и в Европе, ибо последние данные Тилака, индусского ученого, говорят, что арийцы были до мировой катастрофы и в Европе. Палеография указывает на затопление Азии, Сибири и других частей света в Силурийскую эпоху, как и в Кембрийскую. Мезогенское море простиралось там, где теперь находится Средняя Азия, Индия, Китай, Средиземное море и Европа. Существовал континент Гон-двана, связывавший Африку, Южную Индию, западную часть Австралии, Аравию и Мадагаскар в одно целое.

    Об одном из таких переворотов, связанных с погружением целых материков под воду океанов, и есть упоминание в Ведах. О нем говориться, как о потрясении мира или исчезновении мира. Это, несомненно, какая-то мировая геологическая катастрофа. И все они известны палеографии!

   

Сапта-Синдху, или Синду, - Семиречье, носящее и сегодня это имя. Там обитали одно время арийцы. Наше мнение, как мы уже сказали, что в это время, вероятно, в результате мировой катастрофы ведийские арийцы переживали падение культуры и стали пастухами, но сохранили воспоминание о Едином Существе. «Риг-Веда», сборник религиозных песнопений, об этом свидетельствует не однажды.

   Из ведийцев вышли венды-славяне, обитавшие в Балтике. Может быть они были оторваны от Арии в результате одной из мировых катастроф, так как, по-видимому, они обитали в этом краю раньше Великого Переселения Народов. Родственные им литовцы до самого последнего времени сохранили язык, весьма близкий к санскриту. Этого не могло бы быть, если бы литовцы, как и все, двинулись во времена Великого Переселения. Они смешались бы с другими народами и вряд ли сохранили бы чистоту языка.

   Упомянем вкратце о Ману. Это имя 14 легендарных героев Индии, из которых каждый царствует некоторое время, в конце которого Мир частично разрушается! Было уже семь Ману.

   Ману - Книга Законов, или Манава-Дхарма-Шастра, религиозный, моральный и социальный код, по которому еще сейчас судят в Индии трибуналы. Он приписывает Первому Ману, Свайямбхуве, сыну Брамы, который по нему обучал своего ученика Бригу за 300000000 лет до Р.Х. Как бы ни был велик такой срок, если он даже равен 300000 лет, и то это очень много для нас и нашей преистории. Тогда он совпадает с существованием цивилизации Ма, с которой арийский Мир несомненно общался.

   Нашей целью не является религиозный труд, как таковой, а отыскание религиозно-исторических связей между Арией и славянством и его религией - язычеством.

Далее мы дадим обрисовку язычества у славян и установим параллели.

         РЕЛИГИЯ ДРЕВНИХ СЛАВЯН (ЯЗЫЧЕСТВО И ЕГО СВЯЗЬ С ВЕДИЗМОМ)

Как мы помним из первой части нашего труда, в ведизме невозможна персонификация Солнца. Есть Индра, Варуна, Агни, Пу-руша, Савитри, Митра и т.д.-; и все они - ипостаси Единого Существа, ибо ни одно из этих божеств не имеет преимущественного значения. Таково же положение, в сущности, и в язычестве древних славян. Есть Исварог-Исва-ра-Ишвара позднего периода Вед, которого можно назвать Отцом божеств, если встать на точку зрения, что есть Брахма, Бог Непознаваемый в Себе. Но он же у славян носил имя Пращура, т.е. Предка. Его называли Праде-

 

102

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Веда» и язычество

 

103

 

 

 

до, Прадо. И Земля носила имя Прабабы-Прабы. Иногда она носила имя Прабки. От Прадедо с Прабой пошли Боги и люди. Исварог поручил Богу Коляде Коло Времян. Это Коло было символически представлено в Коля-дины Дни, около нашего Рождества, а особо в Крышень-День, т.е. когда после Зимнего Солнцестояния день удлинялся. Из этого видно, что в основе язычества тоже Солнечный культ. Коло представлялось в таком виде: собиравшиеся на Зимние Святки славяне становились в Коло (круг) около Зимы-Бабы (образ Земли Зимой), перед которой зажигалась солома, и от этого Огня (Агни) зажигалась скудель в центре колеса с телеги, которое с песнями и шумом, музыкой и плясом гонялось по дорогам. Коло должно было быть о семи спицах, символизировавших семь светов (цветов) Агни. Обычай этот сохранялся на Руси до самой первой великой войны и нам приходилось его наблюдать самим. В некоторых местах в Коле зажигалась «смолянка» , обычно железная коробка с древесной смолой. В других местах на каждую спицу привязывалась свеча, которую зажигали, и в таком виде Коло гоняли по улицам, как обещание весны.

    Небо-Сварга было местом, где жил Сварог-Исварог. Когда Небо покрывалось тучами во время празднеств, говорили, что «Сварог сердится». Когда сияло Солнце, говорили: «Сварга радуется». Небо было тем, что «прильнуло к Земле», и этот союз Неба с Землей возвещался Колом, ибо «наовколе Земле Небо есь прильнуто», а глядя вокруг себя в поле, можно видеть Сварогово Коло. Оттуда идея Кола-Колеса, как идея Сварога. Окружность же как бесконечность — символ божества. Солнце тоже округло. Коло Года — вращение сезонов. Возжигание Сердца Кола, таким образом, обещание возврата света и тепла.

    О Свароге, как и о Брахме, не говорится в славянских поверьях или легендах. Он Дедо или Прадо и только. Известно, что, «когда Сварог Землю слепил, так создал Богов, детей своих, а те на Землю спустились и стали забавляться, а потом подались, а кому чуб вырвали, на Земь бросили, а влас пал, там древо взялось, а где клок, там лес целый».

    По созданию Богов Сварог создал людей: Прада и Прабу. Интересно, что Прадо сливается с ним самим, в конце концов, как Питрис сливается с Индрой-Агни-Варуной. Но соответствующая этой первой Тримурти, еще ведической, есть и в славянской религии Триглав-Тримурти. Это Триглав Рюгена. Он же - Колядо, Вышний (Вишну), Сивый (Сива?). И если Коля-до - Бог Зимы, то он же и Бог Возрождения Света и Тепла, и Вышний -Бог, Хранящий Тепло, а Сивый (впоследствии Чернобог) его уничтожает («пожре бо Чернобог светы, а бя тьма»).

 

Таким образом, убывание дня понималось, как пожирание Света Си-вым-Чернобогом. И хоть Сива ведический Бог, его имя сохранилось и у славян. По-видимому, его надо понимать как Бога зла. Об этих «черных Богах» говорилось мало и знали о них лишь кудесники, волшебники, обитавшие на Волхове, где было, по-видимому, местопребывание всех языческих отшельников и куда ходили учиться волхованию. Многое цитируемое здесь взято нами из устных преданий старины, слышанных нами в детстве от старых людей на юге России. В полночь на Рождество хозяева выводили коней «звезду глядеть» и приговаривали: «Гляды, коне, на звизду ту, а то Сонце сяе, а то Душа горыть!»

   4 Делалось это, «чтоб кони здравы были». И в этом упоминании Солнца

и Горящей Души явное воспоминание ведического выражения, смысл кото

рого: «Звезды суть Души святых, ставшие Солнцами». Это то же обраще

ние к Марутам и Питрис-Анжирас, только их название забылось за тысяче

летней давностью.

   Однажды старый дед на хуторе к северу от Екатеринослава нас уверял: «В старовину люди грамоте знали! Другой грамоте, чем теперь, а писали ее крючками, вели черту Богови, а под нее крючки лепили, и читать по ней знали!». Только теперь, вспоминая эти слова, приходится думать, что дед говорил правду. Санскритские надписи пишутся именно так, что ведется черта, а под ней ставятся разные крючки. Как могло сохраниться такое тысячелетней давности воспоминание — не наше дело отвечать, а что оно означало, мы понимаем. Вероятно, жила еще традиция, изустно передававшая многое, что христианство стерло из памяти большинства. Знали такую устную традицию немногие, но упорно ее передавали другим.

   Думается, что после революции эта традиция окажется окончательно прерванной, а потому ее и записываем.

   Нам также пришлось быть свидетелями смерти язычника во время гражданской войны на юге России. Он говорил: «Оборвалась Златая Цепь и больше этой Цепи не будет!» Этот дед плакал перед смертью не о том, что погибла Россия, а что «оборвалась Златая Цепь». По его мысли, от первых дней мира до настоящего была установлена Цепь языческой традиции, которую «умственные люди» передавали от одного к другому. Революция эту традицию нарушила. Есть и в «Записках Махаева», еще живущего в Брюсселе в настоящее время, запись о «язычниках», майские празднества которых он видел. Дело было в полночь и, как он уверяет, это празднество вокруг костра сопровождалось жертвоприношением. По всем данным, это были мордовские празднества. Их язычество неведического происхожде-

   

104

 

Юрий Миролюбов

 

«Рш-Всда» и язычество

 

105

 

 

 

ния, хотя и в него частично могли проникнуть идеи ведизма из-за соседства со славянами. В ведизме же человеческие жертвоприношения не имели места и были случайными, будучи привнесенными из других религий. В частности, жертвоприношения, бывшие в Киеве, все были привнесены варанга-ми, или варягами, и шли они из Скандинавии. То же можно сказать и о Рюгенских жертвоприношениях. Рюген, будучи под близким влиянием датчан и скандинавов вообще, готов, шведов или предков германских народов, несомненно, подвергся их влиянию. Но славяне в целом человеческих жертв, как и ведийцы, избегали.

    Варанги в поисках легендарной Гардарики (Нова-Града!) шли все далее на юг, пока не попали в Киев, и дальше по Борисфену до греческих колоний. Там существовал культ Гороса. Этим объясняется наименование Солнца Хоросом. Солнечный день назывался «Хоросий День», оттуда вышло русское слово «хорошо». О человеческих жертвоприношениях в Волжском крае, от Нижнего до Москвы, где жили остатки волжских народов, мордва, черемисы и т.д., известно из полицейских донесений при царском правительстве. Но русские язычники, жившие в Вятской, например, губернии, таких жертвоприношений не делали.

    «Вятская Грамота», написанная по-старорусски, отчасти народным языком, нами была доставлена в Русский Музей Культуры в Сан-Франциско. Она была переиздана в 30-х годах нашего столетия в Брюсселе неким К.Н.Платуновым, старым эмигрантом (дореволюционным).

    Как известно, язычники Волжского края, народы финского.и волжско-болгарского происхождения, а потому их язычество отличается в корне от язычества славянского.

    О Свароге славяне говорили, что «дед сидит на туче, сам себя за браду держит, и мир за него держится».

    В этом труде мы, конечно, не настаиваем, что наша точка зрения единственно правильна. Мы высказываем наш взгляд, быть может, далекий от взгляда официального. Однако, раз есть и такая точка зрения, она имеет право быть высказанной.

    Так как нам пришлось провести раннее детство в деревне, бегать с ребятишками, слушать, что говорили «старые люди», то мы многое сохранили из этой эпохи и этим делимся. С другой стороны, изучая «Риг-Веду», как и другие Веды, мы почувствовали прямую связь между тем, что написано в них, и тем, что говорится в деревнях «старыми людьми».

    Сварожино было в основе храмового праздника в деревне. Так, в селе Юрьевке вырывался кругообразный ров на площади перед церковью, и в храмовой день в огромном общем котле варилась «страва». Из этого котла ее раздавали сидящим по краю рва, называвшегося «ямой», старикам та-

 

редки с «бряшной». Это была все та же «страва», только уже готовая. Выдавали ее избранные дед с бабой, говорившие: «На здравие, шоб долго жили!» и, кланявшись каждому, дед с бабой наполняли новые тарелки. Старики «сидели на земле» с ногами, а перед ними была скатерть в виде салфетки, посланная прямо на траве, и на ней кружка с «медом», сготовленным для этой цели (перебродивший мед с водой) и «бряшна», еда. Стояли и пустые тарелки и места возле них никто не занимал. Это были места умерших за год. По внешней обстановке это была тризна. По внутреннему содержанию - беседа с исчезнувшими братьями, сестрами. Дед-раздатчик возглашал: «Придить 6о до нас, Батьки, Матки, я ишьте с нами бряшна!» К этой трапезе ни младших, ни детей не допускали и гнали их прочь. «Бряшна» могли есть только старики и старухи/ Конечно, в слове «бряшна» легко узнать «брашна».

   Подходившим запоздавшим старикам говорилось: «Садяйтеся до Зво-рожины!» А это, конечно, было альтерированное слово «Сварожина». Деды и бабки были, таким образом, как бы близки Исварогу или с ним смешивались. Мы знаем, что в ведизме Анжирас были вначале жрецами, затем Питрис были сначала предками, Маруты были сначала ветрами, затем они все стали если не Агни, то растворенными в нем. Так и здесь юрьевские праздники «Зворожины» были ничем иным, как таинственным общением и растворением в Исвароге.

    А на этом обеде, на «Зворожинах», спрашивали: «А где Иван Гриць-ков?» - «А тый не прийде!» - отвечал кто-нибудь, - «вин до Петрив пий-шов!» Это означало, что Иван Грицьков умер. Крестьяне думали, что Петры были «Тем Светом». На самом деле благодаря внедрению в славянскую практику христианства, Питрис смешались с Петрами.

    Юрьевские «Зворожины» приходились на осень. Вероятно, теперь уже точно не помню, это было в начале октября.

    Для приготовления «бряшны» выбирали тучного бычка, утром на заре его резали, а внутренности бросали в огонь! Так Жертва уцелела под видом приготовлений к храмовому празднику. Крестьяне шли к утрени и к обедне, а «бряшна» ели после службы, когда уже уходили из церкви. Иногда день выпадал холодный, дождило или снежило, тогда деды и бабы приходили в кожухах и валенках, на земь садились, говоря: «Хоть бы Бог дал, шоб не вросли в землю (т.е. не померли)!»

    Мед приготовляли, трижды запуская в него дрожжи. Хмель прибавляли, говоря: «Шоб добра була Зворожина!» Занималась этим специальная баба, которой давал наставления «Зворожный дед», тот, который заведы-вал празднеством в прошлом году. В самый праздник выбирали другого деда. Как правило, все ему оказывали большой почет в течение года. Также

   

106

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Веда» и язычество

 

107

 

 

 

 

 

почитали и бабу, которая приходила на дом ругать мужика за плохое обращение с женой. Ей виновный не возражал, а покорно склонял голову и говорил: «Так, мамо, так!» и та его легонько таскала за чуб. Называлось это «научением».

    К «Зворожной бабе» обращались весь год, если кто хотел погадать о будущем. Одна из них славилась своим знанием, что она действительно «знает». Достав от матери денег, якобы чтобы купить деревянные коньки на зиму, я направился к ней вечером. Жила она на окраине села. Я пришел, постучал в окошко, и она открыла двери, а увидев меня, долго не хотела брать денег и не хотела гадать. Наконец, я уже не помню как, я ее уговорил. Она повела меня за хату во внутренний двор, чтобы не видели с улицы, поставила ведро воды так, чтобы в ней отражалась луна, и сказала: «Ну, поглядим». Стала что-то шептать беззубым ртом, потом сказала: «Бачу я много чего ... (для удобства передам ее слова по-русски). Так, в городе, учишься, в школе, потом в другой, в третьей, четвертой и пятой. Кончишь, будешь думать, что уже выучился, а придется все равно всю жизнь учиться! В чужих краях будешь жить ... На чужой жене женишься, два раза ... Будет большая война, много народу погибнет, сохрани, Господи, перекрестилась она, а ты уцелеешь и еще вернешься старым ... За морем счастья мало. Мало его и дома. Умрешь спокойной смертью, а много раз тебя смерть будет звать, но всякий раз отпустит». Не помню уже всего, но главное она сказала правильно! Всю почти сознательную жизнь пишущему эти строки . пришлось прожить на чужбине. Много раз и смерть угрожала. Дважды был женат на иностранках. Все оказалось верным, и в той части, которая касалась ученья. Пришлось переменить пять школ.

   В этом гаданье мы можем увидеть пережившую века языческую традицию.

    Откуда получала «Зворожная баба» свое знание, осталось для меня тайной, но можно предположить, что ей ее передавали предыдущие бабы. Мужики в этом-никакого «колдовства» не видели и бабу «ведьмой» не считали.

    Почему это именно сохранилось в Юрьевке? Думается, оттого, что ближайшая станция железной дороги была верстах в ста, а Днепр с его пароходами находился в пятидесяти верстах, если не больше. Городская «культура» с ее пьянством и развращением юрьевцев не коснулась. Они остались вне ее влияния, как бы застыв на целую тысячу лет в своих традициях. Можно судить о них, как угодно, но одного нельзя отрицать, того, что они сохранились в Юрьевке дольше, чем в других местах.

    Итак, в храмовый день совершались празднества языческие. Среди них помню детские игры. Одна из них состояла в «горении». Мальчик или

 

девочка становились на «к-Раю», это место всегда выбиралось на восток, и на нем чертили палкой птицу. Когда спрашивал, зачем, мне отвечали: «То - Ирий!» Крестьяне говорили, что осенью «птица летит в Ирий». Причем эта птица не была собирательным выражением, под которым вообще понимались все птицы, а это была особая птица. Не напоминает ли это место выражение в Веде: «Когда видят тебя, Птицу, летящую в Яму ...» Только здесь видят птицу, летящую в Ирий, а не в Яму (нечто вроде Ада). Ирий -Рай. Да и само слово «Рай» есть изменившееся слово «Ирий». «Зворожная баба» рассказывала детям как сказку:

«А та Птица всем птицам Птица! А куда она летит, туда и все. А летит она в Ирий славный, а перо у нее не простое, а Золотое!»

И дети же пели, танцуя на одной ноге, перед тем как гореть:

«Ой Доло, Доло!   на вышиванце

Золото Перо!      серебряный,

А чей перстень    медный

на ручке,   .     упал?»

После этих слов «горящий» отвечал:

«Ой, горю, горю!  А як Ягн-ята,

Як Солнце.  утекайте до хаты!»

   И снова по второму и третьему разу дети пели первую песню, а затем после слов «горящего»: «утекайте до хаты!» бросались бежать. Тут явное отражение идеи Агни: гореть - это как бы пылать в жертвенном огне, само слово «огонь» — тот же Агни, ибо в славянском языке оно произносится «огнь». Если «а» перешло в «о», то смысл корня от этого не меняется.

   Яг-ненок есть дар (даоуна) Агни. Это когда Агни поворачивается к Земле, дает тепло, являются Агни-ата, или яг-нята. Но что такое «Доло?» Доло есть тот же Ладо, только перевернутый наизнанку, чтобы не вызывать гонений православных священников, которые эти гонения по инициативе епископов весьма часто в прошлом применяли. Гаданье «перстнем» было в ходу у древних славян, когда хотели знать, кому первому что-то начинать. Завязывали платок узлом, а в середину, в один из его краев, завязывали перстень и еще дважды завязывали все вместе. Развязывавшие брались каждый за свой угол (если их было только четверо), и если в нем был перстень, значит, тому и было первому начинать.

   Хата - образ укрытия, символ спасения. Тот же Ладо (Доло) был Златым Пером. Не был ли он той Птицей, что всем птицам Птица? Вероятно,

   

108

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Всда» и язычество

 

109

 

 

 

был, раз в детской песне его упоминали как такового. Из других источников узнаем, что Бог Ладо был Богом Любви, а символом таковой были два голубя, целующихся на Пасхе, изображение которых есть у художников Стелецкого, Билибина и др.

   Православие подвело почву под эту Птицу, сделав голубя символом Святого Духа, а народные сказки сделали из нее Жар-Птицу.

    Вероятно, Ладо был одновременно и Птич-Богом, как Белее был Звездным Богом и покровителем муз, а также скота, животных, зверей. Символом его был ягненок, или овн, телец. Из этого легко заключить, что он был идентичен с Агни. Символом последнего был тоже яг-ненок. «Баба-Яг-а» в сказках - служительница этого Я гни-Агни, ибо корень «яг-» или «аг-» значит «огонь». Огнебог славян - все тот же Агни-Бог. У нас не сохранилось записей славянской религии, которые, несомненно, были в свое время, но были сожжены ретивыми христианами, как «черные книги».

    Горение - символ жизни. Прыганье через Огонь практиковалось в Юрьевке летом, в Иванов день. Ночь под Ивана Купала!

   Купала — Бог Омовения древних славян. Он же — Бог плодородия, плодов, изобилия. Купа-тись - мыться. Купала был Богом Чистоты душевной и телесной. Омовение было одновременно богослужением. Люди купались в мовнице, бане, водяной мельнице, служившей одновременно храмом.

   Воды были одновременно тем же, чем были «волны» для ведийцев, т.е. эссенцией Индры, сотворившего «свет и волны». Купала, следовательно, был близок Индре, а так как последний был Солнце-богом, то и Купала, в расширенном смысле, все тот же Солнце-Бог.

   Птица упоминается еще в русские века в виде «Голубиной книги». Нам не приходилось ее встречать и мы не знаем, уцелела ли она. На юге России до самой первой мировой войны аист, голубь и ласточка считались священными птицами и трогать их детям было строжайше запрещено.

   Вероятно, их стали считать священными из-за их любви к купанью. Часто можно видеть и аистов в воде, стоящих на одной ноге, а затем бьющих крыльями по воде, и ласточек, купающихся вечерами, как и голубей. Раз эти птицы купались, значит, они молились. Так славяне, вероятно, объясняли это купанье. В реке купаться до Зеленых Святок не разрешалось. Последние совпадали с Троицей. В этот день все было украшено зеленью. К обеду подавали жареного ягненка, украшенного зелеными ветками, лежавшего на зеленой травке. Зеленый борщ был обычно в этот день любимым блюдом, к нему подавали пироги с мясом и укропом, зеленым луком и петрушкой, причем зелени полагалось класть втрое больше, чем мяса. В домах- все было украшено зеленым клечевом, т.е. ветками береста, березы

 

или тополя, а полы были покрыты толстым слоем свежей травы. В церковь шли с зеленой веткой в руке.

   Разве эти три дня не были воспоминанием о пастушьей жизни Вед? И яг-ненок был образом Агни в этот день, а сама зелень — образом Индры, имя которого было забыто. Ибо это Индра - Солнце, Даждь-Бог, Хорос, Яро, Ладо-Купала дают явиться зелени, посылая на Землю тепло и свет.

   Даждь-Бог, или Дажьбог, дает дождь. Последний дает урожай, прибыль скота. Трава, клечево, — символ Весны, Хоросия Года, хорошего времени.

    Весь день слышны песни, пляс, музыка. Если нет Сомы для жертвенных возлияний, то есть мед, т.е. перебродившая смесь меда, воды и хмеля. В других местах делается брага из сладкого сусла, а последнее из проросшей ржи, которую держат в темноте, пока она не осахарится, и после, заварив горячей водой, заправляют дрожжами. Получается кисловатый крепкий напиток темного цвета, похожий на пиво, но с винным запахом и вкусом. Отчасти брага походит на квас, особенно хлебный, но она крепче и темнее на цвет.

    Но раньше Зеленых Святок празднуется Красная Горка, Пасха, или же Радоница. Мы рассказали о Зеленых Святках из-за близости таковых к пробуждению зелени, трав, обновлению жизни, появлению первых яг-нят. Красная Горка - день Весны. Он празднуется на месяц раньше Зеленых Святок и уже в последнее время совпадал с Пасхой. В этот день славяне украшали какой-нибудь холм или гору, если же ее не было, то насыпали холм, украшали его цветами, главным образом тюльпанами, горицветом, белым проскурняком, петушками, синими звездчатыми пролесками, фиалками.

   На этой горке встречали рано утром Солнце, которое плясало, радуясь дню пробуждения жизни.

    К этому дню приурочивались свадьбы. «Свадга» - пальцы жреца или его руки, которыми он связывал врачующихся, точно так же, как сейчас связывает священник в православном чине бракосочетания руки брачую-щимся. Как только вспыхнет Заря (проскачет в небе Асвин), покажется Огненный Воз Солнца, запряженный Золотыми Копями, славяне встречали Солнце гимном, пели Дажьбогу, Яро и Хоросу. После этого начинались торжественные «бряшна» - еда и питье. После этого катание разноцветных яиц в зеленой траве. Качели, горелки, игра в мячи - все это было приурочено к этому дню. Красная Горка - день радости и весны. В этот день ходят на могилу к родным: отцу ли с матерью, брату ли с сестрой, сыну, дочери, кланяются и говорят : "А и долго вы спали, родичи наши! Проснитесь, бо

   

по

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Веда» и язычество

 

111

 

 

 

зелено все Колом вам! А проснитесь, потянитесь, а идите до бряшен наших! Идите веселиться на Красну Горку, ясти с нами, пити брагу!»

   Как и на Зеленые Святки, на Красную Горку приготовлялся ягненок, поросенок или гусь. Иногда все вместе. Яйца и молоко, творог и сметана непременно подается в большом количестве на Коло. Коло же, как в Юрьевке, круглый ров, по бортам которого садятся люди, сначала старшие, а потом и молодежь. Большой общий котел содержит «бряшна». Рядом стоит бочка с медом или брагой. Мертвые приглашаются на пиршество словами:                            Идите с нами ясти бряшна тучна, а нити меды крепкие!»

   После обеда подается блюдо из сметаны и творога, смешанных вместе и приправленных медом. По вкушении такового пасхального блюда, начинается возлияние (Сома!) меда наземь. Старший в роде говорит: «То бо вам, отче, то бо вам, мати!» Он же кладет кусок ягненка в траву, говоря: «А коли стыдитесь нас, родичи наши, не пришли, так берите и ешьте!» Возливши мед на траву, старший отпивает корец, дает другому, третьему, по чести, кто больше уважаем, а затем и всем.

   Поев хлеба, испеченного на сметане с медом, сладкого, с сухими ягодами в середине, попив браги, все остаются до вечера, спят в поле ночи и празднуют три дня. Это — в честь Хороса, Яро, Даждь-Бога.

    Радость Красной Горки выражалась во всеобщем ликовании, славяне обнимали друг друга. Обменивались поцелуями, говоря: A то Красна Горка пришла! А то Родичам жизнь принесла! А здрав буди, друже!» В эти пасхальные дни ягненок был важным ритуальным блюдом. Он означал спасение людей от зимней стужи, от недруга Лютича, он был символом Весны и Возрождения, прощения друг другу, родовой любви. В эти дни всякий мог идти к общему котлу, если у него ничего не было. Братская трапеза была для всех. Но так как в эти же дни совершались свадьбы, то ликование было еще большим. Песни, танцы и возлияния хмельного меда (Сома) служили связывающим началом для родов. Роды встречались с родами и старшие в родах братались друг с другом.

   Яро-Бог танцевал в полях, среди цветов, и голова его вместо волос зарастала желтыми, красными, синими, белыми цветами, вокруг которых летали пчелы. Пчела была священным насекомым. Она была участницей Вешнего Торжества. И мед, воск были священными веществами. Из воска лили свечи, зажигавшиеся в ночи (Агни), до прихода Зари (когда утренний Асвин скачет в Небе). Утренним сумеркам, Заре Вешней пелись гимны, и Солнцу, Даждь-Богу-Хоросу-Яро пели славянские роды хвалу. Солнце вело Весну, украшенную цветами. Кленовый сладкий сок, мед (Сома) выливались в его честь в травы, лицом стоя на восток, подбрасывая корцы в небо. Купала, Ладо с Лелем были теми божественными сущностями, которые

 

благоприятствовали людям. Гимны, хваления, славления божеств, сопровождаемые малыми прошениями, пелись: «Подай нам, Боже, скота прибаву! Подай, Боже, здравия, силы и дба всякого! Подай, Боже, защиту от врагов!» Большего не просили. Большего и не надо было: лишь бы божества хранили род. Остальное люди и сами сделают. Труд -долг человека. Славянин не возлагал на божества трудов своих и забот, зная, что божества могут дать благоволение, но не работу за человека! Землю пашет человек, а не божества. Трудиться в поле всяк должен и всяк должен смотреть за скотом, но хранить от болезней скот могут божества. От града, дождей сильных Перун хранит. От засухи (Сушна) Даждь-Бог хранит с Полевым, Цветичем, Зерничем. От потравы в Земле - Коренич, Стеблич, Лисгич. Но землю вспахать, стерню выборонить должен человек.

    На Вешню Мовь (моление) приходили кудесники из лесов, гадали, предсказывали, читали молитвы кудесиые, исцеляли больных, лечили их, утешали скорбных. Они имели великое Знание (Веду) и помогали, не беря за то ни серебра, ни золота. Кусок хлеба или мяса - нужный дар (даруна), но деньги кудеснику не нужны. Он живет в лесу и ему ничего не нужно. Одежду он принимал с благодарением, но деньги на покупку одежды отдавал другим. Он ничего не продавал, не покупал. Среди кудесников были и волшебники, которые могли умерших вызывать, мертвого оживить. Эти никогда не показывались на людях, ибо молились они Черному Хоросу, были чернобожниками и их все опасались.

   Старший в роде читал моления и мог давать благословение, но простое, тогда как кудесники давали благословение божественное. В нем была сила, какой не имел старший в роде. И его моления были вынужденными, ибо не всегда был под рукой кудесник. Если же он был, то он их совершал и он же совершал жертвы. Совершаемая им жертва «доходила до Бога». Жертва же старшего в Роде была минимальной обязанностью по отношению к божествам.

    Празднования славян были связаны с Солнцем. Оно метало «Златые Перуны» на поля и возрождало в них жизнь. Сам Хорос был Перуном, Яро, Вышним. Не было строгой разницы между ними. Триглав Рюгена был символом Тримурти, но таковых было много, все божества разделялись на ряд Тримурти. Все они составляли три периода всякой активности: начало, середина, конец. И. потому Купала, Ладо и Лель были вместе. Потому же Борей, Сивый, Лютич были вкупе. Борей начинал студить землю, Сивый продолжал, а Лютич (приблизительно в нашем феврале) лютыми морозами прижигал все живое. Только Благий Яро приходил, и тогда все оживало. Его славяне любили и если бы обладали опытностью в изображениях, делали бы смеющимся Богом. Он же был Богом счастья и радости. Ладо был

   

112

 

Юрий Мщюлюбов

 

«Риг-Всда» и язычество

 

ИЗ

 

 

 

Богом мира и любви. Лель был Богом детей. Он качал их колыбели, когда младенцы спали. Он утешал их в детской скорби, плаче и боязни, которой они высказать не могли. Он был Богом света и ясности. Вечером он зажигал звезды в небе, чтобы дети не боялись и чтобы взрослым было видно. К Богу Лелю обращались, прося послать Лялю, ребенка. Он посылал бездетным сына или дочь. Ему посвящали таких детей и мальчики делались кудесниками, а девочки хоть и оставались жить в роде, но служили другим в болезнях, родах и ухаживали за старцами. Все это, конечно, на основе сказанного «старыми людьми». Нигде никаких документов мы об этом не встречали. Знаем, что у славян не было никаких монастырей. Однако, всегда были и будут люди, желающие уйти от мира. Эти люди находили, конечно, свое призвание в служении другим.

    Конечно, если бы славяне могли развить свою собственную культуру и цивилизацию, они должны были бы иметь и монастыри и большие храмы. Так они их даже имели на Рюгене и Балтике. Однако, всеобщего распространения эти храмы не получили из-за чужеземного влияния и из-за перемены религии. Все, на что были способны славяне, они создали позже, приняв христианство, но уже пользуясь чужими образцами.

    Живя жизнью естественной, следуя циклу природы, а не искусственному циклу современной цивилизации, славяне обладали религией, связанной с циклом природы. Даже и современное православие сохранило в глубине своей обрядности влияние религии славян. Все эти обычаи, как благословение скота, освящение плодов, освящение пшеницы, вина и елея, того же происхождения. Одни из религиозных обычаев православия пришли из иудейства, другие — из византийского христианства, но главная масса таковых пришла именно из язычества. Осенний праздник языческого Нового Года, начинавшегося около половины сентября, или же Великие Овсени, совпадают с Воздвиженьем. В этот день славяне украшали Жертвену Гору, ту же самую, которая им служила Красной Горкой, цветами и зеленью, и возносили гимны божествам Неба и Земли, благодаря их за урожай и плоды земные и прося не отказать в благости возвращения весны, тепла и солнца. В эти дни славяне носили по улицам Коло, увитое цветами. Если не было цветов, они его украшали цветными лентами и зеленью, колосьями, соломой. Все это символы цветущей и плодоносящей природы. Большие корзины, кошельки, жбаны яблок, груш и других плодов, бочонки зерна и меда, хлеба и мяса, масла, сала, молока и творога ставились на Овсенней Горе, посвящались Даждь-Богу-Перуну, Вышнему. Гимны и плясы, жертва и моление составляли содержание этой службы. Из первого зерна делали первую муку и первый хлеб, который и отдавали Даждь-Богу.

Для этого хранили первый сноп. Так как у каждого был первый сноп,

 

то оставшиеся снопы хранили до Колядина Дня, чтобы поставить в красном углу дома и совершать около него моления на Крышень-День.  Третий день Великих Овсеней посвящался братской тризне. В этот день вырывался в поле, чаще всего у горы или холма, кругообразный ров, яма, замыкавшаяся вокруг холма, и в ней садились празднующие Тризну. Ее значение в посвящении Тримурти, богу в трех Лицах. Потому-то она и называлась три-зна. Корень «зна» означал, как и сейчас, знание или все ту же веду (Веда). Таким образом, Тризна, если вникнуть в значение этого слова, была как бы воплощением Трех-Вед. В этом слове несомненное ведическое значение. Праздник сопровождался пением гимнов, а затем приносилась жертва в воспоминание усопших и подавалось Сочиво и Коливо. Сочиво и Коливо были блюдами из вымоченных зерен жита, ячменя или пшеницы, сваренные в виде каши с медом из сот. Правильное название этого блюда «кутья». Корень «кут» обозначал место. Каждый должен был съесть ложку этой кутьи, воссылая хвалу богам, после чего садились за «жаризну», т.е. за вкушение жертвенного мяса.

  Жаризна запивалась брагой, хмельным медом или квашеным фруктовым соком (Сома). Старший в роде или кудесник возливал этот напиток на землю, говоря: «Пиите с нами, братья, почившие в Исварозе! Ешьте с нами брашна, кутьи, жаризну. Придите к нам на тризну братску!» Среди мест, занятых живыми, были и места для мертвых, которым ставилось угощение (юрьевская Зворожина), жбан пива и жаризна с кутьей. Говоря между собой, вспоминая усопших, которые «ушли Навью зряти, окуду не приходят вена венити», хваля их достоинства и подвиги, славяне ели и пили, по временам обращаясь и к незанятым местам, как будто усопший невидимо присутствовал на том месте. Кутья стояла на этом месте, жаризна лежала на нем, а усопший был и не был. Был он, ибо так в это верили участники тризненной трапезы, но не было его, ибо нетей глаз его не видел. И тут, вероятно, кудесники проявляли свою силу, заставляя внушением видеть усопших среди живых. Помогало тому и питье (Сома), бывшее крепким, и та эмоция, которая несомненно рождалась под влиянием торжественности праздника. Достаточно было одному воскликнуть: «Слава Богам! Вижу моего отца!», как и другие, взволнованные этими словами, веря жаркой верой в отсутствие смерти и лишь в «тот свет», видели в свою очередь то же. Коллективный гипноз овладевал присутствующими. Они впадали в экстаз. Но раз «яко же лезти на дерево в высоту через ноги внави зрети, мысля, абы с высоты не урватися: аще ли кто урвется, то и живота гонзает; сего ради рех, яко иде через ноги внави зрети» (О Петре и Февронии Муромских). Ибо Навь здесь, везде, стоит лишь «живота гонзиться» или просто «с древа урватися». Усопшие приходили «из Нави, окуду никто вена не

 

114

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Всдаз> и язычество

 

115

 

 

 

приходит венити». Такое общение с усопшими происходит в Яви через Навь. Рай, или божественное обиталище, где (Анжирас, Питрис с Марутами в Агни) Предки, Пращуры и Шуры («Чур, чур, чур меня!» - обращение к Щуру, Пращурам, Священным Предкам, то же, что и обращение к Анжи-рас-Питрис), общается с Явью через «Навь». Это как бы промежуточная ступень, ибо если мы живем в Яви, если сама Жизнь, истечение Живы сквозь время и пространство может идти лишь благодаря Прави - основе, существующей под ней и установленной богами (ипостасями Сварога), то в будущем человек «вдет внави», т.е. в загробное существование. Таким образом, смерти не было, а было лишь созерцание «внави зряти» тех, кто ушел. Мы говорили, что в степях скачущий всадник постепенно уменьшается, становится точкой и растворяется в лазурной дымке. Он есть, но его нет. Это и есть понятие о смерти языческого славянина. Он так и понимал уход «туда» как растворение «в Исварозе», но через Навь.

    С другой стороны, вводя христианство, греки на Руси внушали всем, что все, что было прежде священным, есть «бесовское». (Л.Гомолицкий, Варшава, 1937 г., журнал «Содружество», Выборг). Смысл статьи Гомо-лицкого таков, что все языческое из обычаев нещадно гналось христианами. Так это и было, ибо и на нашем веку нам еще пришлось видеть преследования староверов и «волхвующих» (900-е годы на юге России). Сейчас такому гонению подвергается все христианское в СССР. ^ Об этом мы скажем дальше подробнее.

    Таким образом, тризна, если она была сельская, а не военная, ибо такие тризны бывали в Киевской Земле и устраивались они князьями с дружинами в воспоминание павших боевых соратников, сельские тризны относились к умершим братьям, сестрам и родителям или родичам вообще (людям одного и того же рода). Тут была беседа с родными, ушедшими в Навь. Ведический ариец говорил «яма». Славяне же сидели ногами в яме (кольцеобразный ров) и, как бы касаясь Нави ногами, беседовали с усопшими. Здесь уже начало символического общения с покойниками. С другой стороны, так как тризна бывала осенью, считалось, что проснувшиеся весной родичи вновь засыпали на зиму, и такая тризна как бы была прощанием с ними до следующей весны. Совершая тризненную жертву-жаризну и вкушая хмельной мед, славяне как бы возвращались к ведической жизни и стремились к ней приобщить и мертвых. Каков жизненный круг (Коло) человека? Утро начинается едой и питьем, после молитвы - омовения. Такое же омовение предлагается и усопшим в виде возлияния на Гору Меда. Затем следует приглашение на пир. Вводя таким образом в свое жизненное Коло умершего родича, славянин вводил его в свою жизнь. Значит, смерть в этот день не существовала. Не существовала она и в другое время, так как

 

славяне верили, что в водах можно видеть мертвых. В ведре воды при свете луны можно видеть любимое лицо. Это то же, что и магический кристалл. Видение «Нави» в нем равносильно взгляду в потусторонний мир. «И там такой же свет», — говорили на деревне «старые люди». — «И там люди землю пашут, венят и снопы кладут. И там коней на воду водят». В чем же различие между «тем светом» и этим? А в том, уверяли они, что там «никто никогда не плачет и не болеет. Там нет ни зла, ни горя». Почти такого же края искали и варанги, разыскивая легендарную Гардарику. Нашли они Новгород! Нашли Киев. Гардарики не нашли. Тем не менее, ища последнюю, они шли к верховьям Днепра и дальше, к Царь-граду. Другие народы искали «Счастливого Острова». Сами славяне пришли в Европу, ища «Райской страны». Революция была вызвана поисками устроения «земного рая». Как всегда, перед взором людей мерещится что-то лучшее, чем их текущая, реальная жизнь. Все оттого, что они смутно чувствуют разницу между реальным и истинным.

   Славяне знали эту разницу, у них был ключ для открытия этой тайны, ибо они знали Явь, Навь и Правь.

   Славяне верили в загробную жизнь иначе, чем верят в это христиане. Они считают, что «там есть все, что и здесь». Таблица Гермеса тоже говорит: «Звезды вверху, звезды внизу, небо вверху, небо внизу». Это та же идея. Как и откуда подобная идея, высказанная Гермесом, могла быть известной славянам, другой вопрос. Однако, можно ответить, что все идеи вообще известны, исходя из одного и того же источника. Последний - предыдущие цивилизации.

    Чистота живущих считалась религиозно необходимой. Идти на тризну в нечистой одежде было грехом. С другой стороны, молитва была соединена воедино с омовением, и одно не происходило без другого. /Обряд "Купания был посвящен Купале, но это было купание в реке, рзере, а омовение было в бане, называвшейся мовницей, т.е. молитвенным местом. Оно было посвящено Исварогу, хотя его имя и не упоминалось. Видно это из Творения Мира: «Бог Исварог в мовници мывся, а вехтем терся, а бросил его вниз, а отуду и земля пошла». Совершивший омовение таким образом повторял акт Бога-Отца. Тут мы вспомним ведическое понятие: «Жертва есть акт, подобный творению мира». Итак, по ведическому смыслу омовения оно было и актом творения, и жертвой. В XIII веке Митрополит Новгородский Кирилл писал в своей грамоте: «и се слышахом, в пределах новгородских невесты водят к воде. И ныне не велим тому таки быти; аще ли то проклинати повелеваем». 1274 год. (Гомолицкий, указанная выше статья). Очищение водой — один из древнейших обрядов славян. Так, омовение мертвеца производилось везде и обязательно. Этим омовени-

   

116

 

Юрий Миролюбив

 

«Рш-Всда» и язычество

 

117

 

 

 

ем его как бы очищали не только от скверны телесной, но и от грехов. В деревнях этим занимались специальные старухи и вкладывали в это дело религиозный смысл. В Юрьевке крестьянки читали Псалом Царя Давида: «Омыеши мя и паче снега убелюся», совершая омовение покойника. Они делали это в пустой комнате, куда никто не смел до конца обряда входить. В знак очищения на мертвеца надевали все чистое, по возможности, белое и черное. Цветных одяний не надевали.

    Чувствовалась в этом древнейшая традиция. Так, возле дома, где кто-то умер, не позволялось кричать. Запрещалось строжайше, под угрозой тяжких мистических последствий, звать мертвеца на голос со двора! Считалось, что он еще был при теле.

    У скандинавских крестьян если кто долго не умирал, бился в агонии, был обычай звать умирающего через слуховое окно на голос как бы со двора: «Игвар Нильсен! Игвар Нильсен! Игвар Нильсен!» Обычно звал старший сын или кто-нибудь из крестьян. Агонизировавший слышал, если

не сознательно, то нутром, что пора покидать тело.

Вероятно из-за того же самого у славян строжайше запрещалось звать покойника: он уже ушел, если же звать, то придет обратно! Той же идеи придерживалась секта так называемых «дырмоляев», существовавшая в прошлом веке в России, о которой писал Владимир Соловьев. Заключался немудрый обряд этих сектантов в том, что они выходили темной ночью на двор, к амбару и кричали в дыру, проделанную в его стене: «Эй, ты! Тама, слышишь?» Это как бы был вопль в Небытие. Конечно, Соловьев такую практику осуждал, но в ней была деревня, языческая мистика.

   Сам Соловьев чувствовал некий ужас перед таким «служением Неведомому», но этот крик, вопль был направлен в Навь. «Дырмоляй» кричал в Тот неизвестный ему Свет, где он сам однажды будет.

    Соловьев как бы спрашивает: «а что было бы ..., если бы оттуда пришел ответ: «Слышу!» Однако, «отуду веннть вена не приходят». Ответа не могло быть. Разве что галлюцинация. В таком случае «молящийся» мог бы потерять рассудок. И все-таки «дырмоляи» были, несмотря на то, что их всячески преследовали н стремились уничтожить.

    Почему же в славянской религии было так много мистицизма? Ответа на это не найти. Однако, можно предположить, что мистика лежала в самом характере славян, особенно у русских. Даже православие — одна из самых чистых форм христианства, насквозь проникнуто мистикой.

    Ей бы неоткуда было взяться, если бы русские, потомки славян, не обладали склонностью к ней.

   Но ее сущность - это ощущение божества везде, всюду, вокруг. «О Индра, твое тело больше мира!», - восклицает ведийский поэт. Раз тело

 

Индры больше мира, значит сам мир находится в Индре! Таков источнк мистицизма славян. Они себя считали живущими внутри божества: «Агни в траве, в лошади, овцах ...», если бы он был только в одном окружающем, то в человеке он мог бы и не быть. Но Индра-Агни «больше Мира»! Значит, весь мир и,с ним человек и всякая вещь находятся в Индре-Агни-Варуне. По верованиям XIII века, «навем мовь творят (из «Слова Иоанна Зла-тоустого о том, како первое погании (язычники) веровали в идоли») и пепел посреде сыплют, и проповедающе мясо и молоко, и масла и яйца, и вся потребная бесом и на пещь, и льюще в бани, мытися им велят, чехол и суброус вешающ в молвицы. Беси же злоумию их смеющеся, поропращают-ся в пеплу томь и след свои показують на пролщение им. Онн же, видевшие то, отходять, поведающе друг другоу. И то все нроповеданье сами едят и пьют, их же недостоит ни псом ясти». Из этого ясно видно (Гомолицкий «Таинство в бане». «Содружество», 1937, Выборг), что Омовление, или Мовь, было обрядом древнейшим, и этот обряд подвергался преследованиям со стороны духовенства, как языческий. В чешском языке слово «язычник» определяется словом «поганец». Отсюда видно, как старались искоренить в славянстве священники пережитки прошлого. Они их объявляли «погаными», то есть скверными, своего рода «табу». Это «табу» было распространено и на места, именовавшиеся «погаными», т.е. языческими. Такими местами были объявлены те горы и холмы, где раньше предки приносили жертвы славянским божествам. Такой оказалась в Киеве Лысая Гора. В древности она именовалась Перуновой, а иногда Варяжской. Между тем славянину все было в мире священным и ничего в нем поганого не было. Священны для него были леса и горы, реки и озера, поля и нивы. В них происходили проявления божественного Добра (Дба) и все, что было в Коле природы, было также делом Бога в его множественных ипостасях. Язычник не был оторван от прошлого, оно жило с ним и в нем. Радуясь рождению сына, он приготовлял общую трапезу, как домашнюю жертву, на которую приглашал и усопших: «Се бо вам, отче, се бо вам, мати!» - говорил он, ставя тарелки для родителей. Последние, давно усопшие «в Сваро-зи» были «на Том Свете». Если они и присутствовали, то лишь символически. И если омовление в бане было почитаемо как религиозный долг, а смывание ребенка как очищение (проф. Нидерле), то и огнь почитался очистительным. Так, в годы перед первой великой войной на юге России молодые из-под венца ехали домой на свадебное пиршество и в воротах для них раскладывали костер из соломы, через который кони с шумом и криком, музыкой и песнями проскакивали во двор. Огнь (Агни) очищал бракосочетавшихся от всякой скверны и вводил их в супружескую жизнь как бы новыми, вышедшими из Огня. Пословица «прошел огни, и воды, и медные

 

118

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Всда» и язычество

 

119

 

 

 

трубы» если подразумевала вино, то относилась к более раннему периоду, когда ведийцы бракосочетались под звуки медных труб, омовлялисъ Водами и очищались Огнем (Агни). Оттуда же старинное изречение: «сей шел из огня в полымя», в сокращенном виде: «из огня да в полымя». Означает это изречение, что прохождение через Огнь было не одним, а многократным и, вероятно, трикратным. И старые дубравы, молельные леса, березняки, Бел-Горюч Камень сказок — те же жертвенные алтари — места, где горел Огнь очищающий. Древние знали (Веда), что Огнь очищает от заразы, как и Вода. Последняя шла с Неба-Сварги и, как таковая, была эманацией божества. Огнь же (Агни) был от Солнца и все лунное этим огнем очищалось. Все от Луны — крови женщин, нечистота, зарождающаяся во тьме, очищалось Солнцем, сияющим во дне. И день был положительным, тогда как ночь отрицательной. Чет и нечет древности оттуда же. Все, идущее с Четом, поддерживалось богами, а все Нечетное - Сивым, Чернобогом. Древняя мораль славянства была в священном понимании мира. Надо было знать (Веда), что мир есть вместилище Бога («Индра больше Мира», «Риг-Веда»). Соответствующим божественной воле актом была жизнь в этом мире по законам Кола вместе с ритмом природы. Искусственная европейская цивилизация, механизировавшая жизнь, отошла от них и ввергла людей в механическое существование, лишенное Духа.

    В сибирском заговоре «одна из самых страшных лихорадок названа Невея» (Гомолицкий), ибо она из Нави, из Того Света. Больной, горящий жаром, борется против Нави. Лихорадка его тянет из Яви в Навь. Творящий заговор врачует словом болезнь, обращаясь к сокровенному в человеке и увещевая его бороться с Навью. Он заклинает (останавливает) болезнь, налагая клятву на нее. Клятва (Коладва), прещение - то же религиозное «табу», что есть у разных народов, в том числе и у просвещенных, но уже под названием внушения. Навь, стерегущая человека на грани Яви, тянущая его из цикла жизни (Коло Живы) в Невь, Невею, Навь, стремится вырвать его из вращения в Коле, упокоить его, остановить в нем движение Живы. Но усопший не приходит назад. Он не приходит «вена венити», т.е. жать в поле, но ночью он приходит в мовницу, водяную мельницу,, баню, где и общается с живыми, оставляя след на пепле, рассыпанном на полу. Надо помнить, что мыла в те времена не было, и что люди в бане мылись золой. Итак, усопший приходил мыться в бане, т.е. совершать молитву как и живые, но, вышедши из Дневного Кола, он живет в Ночном, а потому его приход возможен лишь ночью. У Достоевского Свидригайлов говорит, что ему «весь тот свет представляется в виде угла в предбаннике, с тусклым оконцем, и по углам паутина».

В «Повествовании о Петре и Февронии Муромских» (Гомолицкий) есть

 

слова пряхи, довольно-таки таинственной женщины: «Брат мой пошел через ноги внави зрети», и дальше она же объясняет эту загадочную фразу: брат пряхи - бортник (пчеловод), «и вот яко же лезти на древо в высоту, через ноги внави зрети к земли, мысля абы с высоты не урватися: аще ш кто урвется, то и живота гонзает». По-чешски «нава» - могила. «Внави зрети» — смотреть по ту сторону, в мертвую свою будущую сущность; навь, навы — древнейшее слово, забытое, еще в средние века употреблявшееся в значении Ада, Загробия. И вот «из невья», с Того Света, не приходят ниву «венить» - выкупать, освящать. (Вено, выкуп, равный мере пахотной земли, отсюда ошибка объяснять слово «Вено» «освящением или выкупом». Вено — сноп, венить — собирать жито, вязать снопы!) У Гоголя есть повесть «Вий» со значением Нави в этом Вии. Это уже альтерировавшееся понятие. Вий, или Вей, были противоположным понятием Неви, или Нави. На самом деле. Гоголь должен был назвать Вия Невеем. Древнейшее представление о жизни, как о Bee, а о смерти, как о Неви, Нави, выступает во многих изречениях народных: «Навить буде хороший урожай». Навить значит служить Нави, колдовать, чтобы был хороший урожай. Колдовать, или Колядовать, — одно и то же понятие. Творили моления Коляде, как Богу Кола, т.е. Богу изменения, развития, свершения.

    «Дали вена за дочь» значит дали выкуп, равный пахотной ниве. Отсюда и нива, бывшая вначале «венива, вениво, нива».

   Окончив сбор урожая, язычник-огнищанин делал последний «венец», небольшой сноп, который уносил домой и ставил в красном углу до Зимних Святок. Отсюда же венец - корона. Отсюда и «венчик» умершему, налагаемый на чело. «Человение бо класти усопшему» - класть «венец» из колосков на чело, древний обычай, еще сохранившийся на юге России до первой войны в некоторых местах. В других набивали подушку соломой или колосьями. В третьих клали в нее зерно, жито и пшеницу. Вероятно, это был «запас» в дальний путь мертвому, чтоб было чем питаться «на Том Свете». Этот обычай сходен со скифским - класть утварь, оружие, коня и пищу в

могилу мертвеца.

    Отсюда «вение» означает символ Жизни, а «не-вение» — символ Смерти, и Навь, Невь — Тот Свет. И хотя «омовение» исходит от корня «мол-», оно приобретает значение того же «вения», т.е. некое положительное значение совершения обряда Жизни, молитва есть часть таковой, а потому и она входит в «вение», противоположное «не-вению» или тому, что происходит

в Нави.

   Нет спора, что наши предки, не будучи сильными в этимологии и знании корней слов, придавали концовке «вение» указанное нами значение.

Обычай Рожанича, т.е. второй трапезы Роду и Рожаницам и моления

 

120

 

Юрий Миролюбив

 

^__'иг-Веда» и язычество

 

 

 

 

 

Навем в банях особенно подвергались преследованиям православных епископов. Но они, «гобзяся о Бозе», истребляли наше древнее прошлое. К счастью, истребить всего им не удалось и таким образом мы можем восстановить прерванную Златую Цепь, связывающую нас с ведизмом. «Жертва от трапез Роду и Рожаницам происходила открыто за столом, в семье. Тут прошлое и будущее семьи приходило в дом, вкушало от стола домашнего, соучаствовало в Жизни. Навья молитва, может быть, была ответом круга (Коло) живой семьи, гощением в потустороннем. Для этого моленной — «мовницей» избиралась баня. Ее топили не для себя — для навъя. Посыпали в бане, чтобы невидимые оставили в ней следы. Там ставилась обильная трапеза из мяса, молока, масла и яиц, которую живые разделяли с тенями. Нам жутко от этого пиршества с мертвецами. Древние иначе относились к смерти. Глеб Святославович, подавляя восстание волхвов (кудесников с Волхова), когда спросил их, приготовленных к казни, что с ними будет, получил ответ: «Чудеса велика сотворю!»

    «Смерть для волхвов была не ужасом, не Адом, не Царством Небесным, а чудом. Чудом чего? Перевоплощения? Преображения ? Не очищения ли?» - пишет Гомолицкий. Мы думаем, что волхвы считали, что тело их отягощает в их волхвоаании и что, уйдя из Яви в Навь, они оттуда могут проявить большие силы.

    Однако дадим слово автору: «Не символ ли баня-молельня телесной и духовной чистот? До сих пор у евреев существует (как и у мусульман) обряд омовения перед молитвой, перед трапезой, описанной в Евангелии. Не было ли обрядом священным и для живых мытье в бане? В западной, католической церкви сохранился обычай: у входа в храм стоит сосуд с водой, входящий в храм макает в него пальцы, прежде чем в первый раз перекреститься. Преследуя волхвов, православие в то же время воспевает на Рождество: «Волсви же со Звездою путешествуют!» Таким образом, оно за ними все же признавало известную силу, раз волхвы, по Звезде, пришли искать Христа в Вифлееме.

    Виной такой тактики, обнаруживающей две меры и два отношения, было не столько христианство, как его клерикализм, т.е. административно-религиозная сторона жизни. Епископы боролись против языческих обрядов, чтобы тем временем держать в руках паству.

       В других случаях православие вынуждено было языческие обычаи и

обряды принять, установив их на христианской почве. Таковы праздники

Пасхи, Рождества (кутья и взвар), Благовещения (благословение скота),

Троицы (Зелены Святки), Спаса (благословения плодов), Всенощное Слу-

 жение (благословение хлеба, вина, елея) и т.д. Обнаруживая под многими

 

                                                                                                     коня на пастбище и велел там держать до самой смерти

во время            когда   

«бенцы поминают минувшие дни,

где вместе с врагами сражались они»,    

он про него вспомнил и спросил, что сталось ,с конем. Ему ответили  что

конь давно издох. Князь пошёл посмотреть на его кости и там был укушен

змеей. В этой легенде с предельной ясностью высказана идея кудесника- «А княжеский дар мне не нужен!» Зачем ему были дары? Он жил в лесу питался впроголодь и молился богам. Никаких иных потребностей у него не

было.

    С другой стороны, ясно высказана идея предопределения идея Судьбы указанной богами. Раз «погибнешь от коня» то от коня! Хоть змея конём и не является, но все равно, она была в его черепе и как бы составляла его

часть.

Проповедники христианства истребляя остатки языческих обрядов на

Руси, не желали вникать в их значение, видя в них лишь внешнюю сторону тако-

вых, как говорит Гомолицкий, и проповедник же утверждает, что жертва в

 

120

 

Юрий Миролюбив

 

Риг-Всда> и язычество

 

123

 

 

 

 

 

    Гомолицкий же говорит: «Две тысячи лет** перечеркнуло язычество». Он относит, таким образом**

рии к первому веку по Рождестве Христове. Мы сч** в Европе уже в VIII веке до Р. X., ибо этот век как раз ** конницы в ассирийской армии, где арийцы были инструмент** дела. Ассирийцы подчинили все тогдашние монархии Ближ** том числе и персидскую, а персы были хозяевами Северных Земель до Камы. Ничего нет удивительного, если предположить, что славяне были в авангарде ассирийцев, оторвались от главных сил и захватили земли, которые им нравились. Персидские же земли были и вавилонскими. Вообще, эти земли, особенно северные, переходили из рук в руки могущественных монархий Ближнего Востока.

   Одни из них падали, другие возникали. Мы знаем лишь о тех из них, которые оставили память в истории. Однако, можно предположить и возникновение кратковременных образований, не доходивших до нужного расцвета, а погибавших раньше.

    Однако, мы мало или почти ничего, как говорит Гомолицкий, не знаем о смысле языческих обрядов. В летописи, по его словам, есть указания на славянскую космогонию. Так, у преподобного Никона, «который знал много больше других летописцев о волхвах, знал от их гонителей, того же Глеба и его дружинника Янаэ, сохранился обрывок дохристианской космо-

 

гонии: «Бог мывся в мовници и вспотився, отерся вехтем и верже с небесе на землю ...» Начинает он и обрывает рассказ; заканчивает богумильской дуалистической легендой. Что восстало из божьего пота все живое, человек ли, душа ли, живая влага в мертвой природе — банный нар духа сущего. Но связь мифа с ночной мистерией Навьей трапезы ощущается. Бог мылся в молельне (бане) и отер проступившую из его божественных пор влагу испарины - влагу Жизни, отер ее и бросил в мир ... и там, где пали ее капли, проросло многовидное Дерево Жизни. Не отсюда ли омовение телесное -подражание, служение Богу, молитва, а место омовения - место молитвы, место таинства, продолжения общения Рода с Предками, родоначальниками, прародителями, мироначальниками, вглубь, до самого первого, самого начального прообраза всего Деда Вселенной». Здесь, не зная ведийской религии, автор статьи затронул ту же идею, что и мы: растворение во времени и пространстве, исчезновение в Питрис, Анжирас, Агни. Предки, став-. шие Питрис (умер - «ушел до Петрив*, юрьевское изречение «на Зворажи-не»). Тепло Жизни возвращается в Тепло Мира, Агни, Огнебога, Жизнь — горение, жертва - тоже горение. Творение жертвы, творение мира, подражание Единому Существу, «которому мудрые дают не одно Имя» («Риг-Веда»).

    Доисторическое значение глагола «мыться» — молить. Б.Буслаев пишет: «Молить в значении — приносить в жертву, давать обет, употребляется в древнейших рукописях Ветхого Завета: так слово «мольба» в рукописи XIV века В.И.Григоровича употреблено там, где в исправленном тексте читаем «обет», а именно Книга Чисел, «в все дни мольбы его», VI, IV, «яко молба Богу немоу на нем на главе его», VI, VII, «глава бо молбы его», VI и IX. Без сомнения, читатель ясно видит, что о слове «молить» говорим в его доисторическом значении ... Мы говорим о том молении, против которого так громогласно вопиет слово христолюбца, который по рукописи XIV века, в Троицкой Лавре, под названием «Златая Цепь» именно говорит о неверующих, что «они не ошибнуться (т.е. не отстают от) проклятого моления» - жертвоприношения идолам. Потому-то к глаголу «молить» и приставляется возвратное местоимение «ся». которое теперь ничего здесь не значит, но первоначально имело смысл, т.е. «приносить себя в жертву», а не умолять или просить себя. Отсюда же явствует, почему «молиться» употребляется с дательным падежом, т.е. приносить себя в жертву кому». («Русская народная поэзия», II, «Русский быт и пословицы», стр. 82, СПБ, 1861 г.).

    Еще в областном вятском наречии до сих пор (тот же источник, стр. 81) употреблялось «молить» ... в смысле колоть, резать, а потом есть, «и именно что-либо особенное даже благословенное». Итак, «Навем Мовь творят», значит, приносить жертвы Навью, жертвенную трапезу. А молельня значит

   

124

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Веда» и язычество

 

125

 

 

 

 

 

жертвенное место, мистическое, священное место в переносном значении. Надо еще иметь в виду, разбирая фразу Никона, что здесь о существеннейшем «языческом» писал христианин-монах, для которого все это - бесовская прелесть. Уже из того, с каким презрением он ко всему этому прикасался, видно, что Никон свалил в одно с древним «поганством» манихейскую ересь. Но и этой крупице малой от древней мистической трапезы должны мы быть рады. Об остальном остается только догадываться, идти в темноте, на ощупь за маленькой щелочкой света». Несмотря на то, что в конце статьи стоит «продолжение следует», его не последовало благодаря вмешательству местных иерархов! Удивительно, что даже и теперь, когда для них самих стало ясно, что язычество ушло и больше не вернется, что и теперь иерархи почему-то боятся. Почему такая нетерпимость к нашему древнему прошлому?

    По нашему мнению, возвращаясь к сказанному Гомолицким, мы заключаем, что «Навье» было «вес, что в Нави», а сама Навь-Невей, Тот Свет, Загробное мистическое существование, и оно однозначно с Ямой ведийцев. Герои же и Святые в Раю, где «горят их Солнца», т.е. Звезды. Таким образом, грешные люди шли не в Ад, где мучения, а в Навь, где особых мучений не было, но не было и настоящего существования. Итак, язычество не страшило людей наказанием. Вот откуда и боязнь представителей христианской церкви затрагивать языческие темы. Сравнение оказалось бы в этом вопросе загробия для христианского учения невыгодным.

    Однако, жертву православный обряд тоже узаконил кроплением Святой Водой в дни Рождества (на дому) и Пасхи (в церкви), как и кропление скота или плодов земных на Спаса.

  ^ Но все это — вопрос обряда, экзотеризма язычества. Мы должны, поскольку это возможно и поскольку это еще проступало в верованиях крестьянских до революции, осветить и этот вопрос.

    Итак, омовение было одним из важнейших обрядов язычества. Оно означало очищение от грехов и скверны телесной. Оно же означало и мистическое общение с Исварогом, Дедом Вселенной. Купание было общением с его другой ипостасью, Купалой, богом Плодородия и Летнего Очищения. И в язьиестве были также три постных периода, когда ни мясо, ни молоко, ни масло коровье не вкушалось. Они полностью совпадали с тремя православными постами Филипповским, Великим Постом и Петровским. Даже Успенский Пост существовал как приготовление к Овсенями.

    В этом труде мы ищем не борьбы с православием, как могут подумать некоторые ограниченные люди, а восстановления нашего древнего прошлого, чтобы знать, откуда идет русское народное миропредставление. Это важно для нас и в смысле понимания нашего фольклора, как и родных обычаев.

 

Православие давно стало русским и впитало в себя все легенды прошлого, как и языческие обычаи, освященные новым светом, а потому смысл нашего возвращения к прошлому имеет значение историческое.

   ^Эзотеризм язычества заключался в основном отношении между Богом и людьми: вес пошло от Деда вселенной, в том числе и люди. Итак, общение с ним было той «Златой Чепыо», название которой взял монах Троицкой Лавры для осуждения язычников, «которые не ошибнуться жертвоприношения», как уже мы писали, цитируя статью Гомолицкого. Вторым положением языческого эзотеризма была жертва-омовление, как подражание акту Творения Мира. Божества, как и в ведизме, были друзьями людей, и к ним последние обращались с хвалой, славя их, откуда и получили свое имя славян. Но общение с божествами не было единственным. Было общение с усопшими через Навью жертву в бане, через омовленне. Таким образом, уход умерших «на Тот Свет», «откуда не приходят вена венить», не был уходом в Ад, а в Навь, и все, бывшее в Нави, именовалось Навье.

   Явь, или жизнь, текла по законам Кола Коляды. В Нави такого течения не было. Там Жизнь стояла. Движением она становилась лишь в Ирии-Рае, где «души горят Солнцами» («Риг-Веда»). И омовление в те века имело огромное значение, служа гигиеническим очищением, избавляя от болезней, заразы, смерти.

    Существовало и учение о Триглавс (Тримурти), по которому божества, как и в ведизме, разбивались на три начала, соответствующие зачалу, расцвету и упадку. Все божества разделялись, таким образом, на Троицы. С другой стороны, все они были, как и у ведийцев, Единым Существом, и в одну эпоху об этом забывалось, в другую вспоминалось, как и в «Риг-Веде». Письменность, может, и была, но она была исключительно в руках жрецов, кудесников и волхвов, начертавших письмена. О последних нет воспоминания, но раз славяне идут от ведизма, где был санскритский язык, то и письменность должна была быть, по крайней мере, хоть вначале. Затем она была потеряна, будучи вытесненной кириллицей. Может, и есть где еще надписи, но мы о них не знаем, однако, если бы они были найдены, в этом, не было бы ничего удивительного^.

    Связь с ведизмом у славян явная, что видно даже из крох их космогонии, дошедших до нас.

    Нехорошо лишь, что христианство, стараясь вытеснить отовсюду наше язычество, одновременно лишило нас и нашего седого прошлого.

    Между тем, оно было. Язычество в полной мере отражает в себе ведические идеи, а понимание Исварога «великого як Свит» (юрьевские легенды) вполне совпадают с Индрой, «который больше Мира» («Риг-Веда»).

Яро-Хорос-Даждь-Бог, первая троица, соответствующая Индре-Агни-

 

126

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Всда» и язычество

 

 

 

 

 

Варуне, является персонификацией (не до конца!) Солнца Утреннего, Дневного и Вечернего. Яро-Ладо-Купала — божества Весны и связаны они с пробуждением природы, травы, птиц и животных. Потому-то Яро — цвето-глав, Ладо в венке из черемухи, а Купала в венке из красных вишен. «А де-ж яро,

а що даре,

а яка-ж пчела летить?»

— слова весенней песенки, «веснянки», которую пели, приплясывая, дети. Бог-Яро пришел с дарами, цветами, и какая пчела летит на его цветущую голову? И —

«Доло, Доло,      а деж впаду,

Золоте Перо,      даю ладу!»

   Это - «Ладо, Ладо, Золотое Перо, где упаду, дам Ладу» (Ладо - лад, мир). Разве это не однозначно с хвалой Индры, победившего зло? Он «был мертв и восстал», говорят Веды, «и принес Жизнь, Живу и Траву, дал Сому». Детей учили петь «старые люди». Они передавали «Златую Чепь» и смотрели, чтобы она не порвалась. Златая Цепь единства с Богом-Отцом. Славянам не надо было получать Завета, как подтверждения союза с Богом. Славяне были в родстве с Ним!

    Давно Перун,-Бог грозы, бури, дождя, войн, стал Ильей-Пророком, и сам я в детстве плясал с деревенскими мальчишками под каплями весеннего дождя, припевая:

«Дождику, дождику, припусти!

Да на наши капусты!

Абы было поливо,

абы было коливо!»

   И не знал я, как и другие, что значило «поливо» (злаки, овощи) и «коливо» (Коливо и Сочиво древних Предков - каша с медом)».

   Таинственная сторона жизни, «та сторона», с которой мы соприкасаемся ночью и от которой хранит Агни-Огнебог, давно стала полной «бесовской нечисти», и в создании этого суеверия немалую роль сыграли именно люди, вводившие христианство на Руси. Человек стал бояться тьмы. Прежде он ее не боялся. И детски-доверчивое отношение к миру и Богу сменилось у многих недоверием. Это развращение религиозной сущности людей понемногу охватило народные массы. Не стало уважения «к старым людям», к «Зворожине», «Исварожбе», почитания предков, уважения к родителям, рухнул не только социальный, моральный, этический фундамент русского народа, но и все направление жизни, ставшей из богоискательской материалистической.

 

V

   Златая Цепь, связывающая славян-русских с предками, оборвалась, оборвалось и богоискательство, и если есть оно еще в недрах народных, то в весьма малой степени, оно придушено и, вероятно, скоро совсем сойдет на нет.

   Но тот солнечный фундамент, который был в основе русского народа, обнажился и, вероятно, переживает революцию и еще будет питать своими соками детей нашей страны. В нем есть идея: связь с Богом, происхождение от него. Эта идея, может, примет другие формы, но она не оборвется, потому что она выдержала тысячи лет испытания и всегда возродится вместе с родными обычаями.

   О языческих религиозных службах ничего не сохранилось. Известно кое-что из немецких источников о религии славян, живших на Поморье, Одере и Эльбе. Однако, как мы уже говорили, их служба должна была отличаться от таковой же русской группы славян.

    Не имея документов, объясняющих понимание богов в язычестве, обращаемся к ведизму. Там говорится: «Индра, Ты больше мира!» Но так как в одной и той же религиозной песне говорится об Агни, Савитри, Митре и других, ясно, что это лишь разные имена одного и того же божества. Если бы это было не так, то Индра «больше мира» вмещал бы в себя Мир. На самом деле, будучи больше мира, он вмещает в себя не только мир, но и всех богов.

   Короче говоря, всякое имя Бога есть имя Индры. Вероятно, также дело обстояло и в славянском язычестве. Документов, хотя бы подобных «Риг-Веде», у нас нет, чтобы судить совершенно непререкаемо. Однако, есть указания на это в обычаях, легендах, сказах прошлого, в пословицах и поговорках. Если все это собрать, то и выйдет, как мы говорили предположительно. К Исварогу у славян было такое же отношение, как и к Индре у ведийцев: хваля его, они служили Агни и Соме. Славяне творили «исва-рожбу», «исварожение», откуда остались слова «ворожба» и «ворожение». Вероятно, эти службы, как юрьевская изворожина, и состояли главным образом в ритуале, в определенных действиях и жестах, как и во вкушении жертвы.

   По словам греческого писателя Прокопия (IV век после Р.Х.), как и по словам германского хроникера Гельмольда (XII век), славяне верили только в одного Бога-Творца и Вседержителя. Одни из них считали его двуполым, плюс и минус, род и рожаница, другие такими глубокими розысками не занимались.

   Носил он имя Бога, Старобога, Прабога, Сва-Бога, Сварога, Велик-Деда, Славы, Светозара и Святовида, Владимира, Одина, Трояна, Трояга,

   

128

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Всда» и язычество

 

129

 

 

 

 

 

Триглава, Род-Рожаницы. «Сварга - значит Небо, а также Бог Солнца» (Шафарик).

    Вместе с тем известны и женские божества, как проявление огрубения идеи о Боге, о его атрибутах. Так, известны были Яро и Ярь (Лемковшина, так там называют весну), Осень-Озим, Подзим, Зимн-Коструб (Кострома), Ляля и Люль, Лада-Велес, Туча-Перун (Д.Шепшшг «Опыт о значении Рода и Рожаницы». Москва, 1851 г.; а также И.Терех «Славяне и Карпаты». Нью-Йорк, 1941 г., вероятно, при участии проф. Вергуна). Слава, по-видимому, была богиней. Так, в Сербии до последнего времени праздновался День Славы и, кроме него, был День Славы в каждой семье (И.Терех), что, по-видимому, соответствовало Дню Сомы-Сломы-Сламы-Славы. По летописям и «Слову о полку Игоревен, славяне (русские) считали себя Даждь-Божьими внуками.

    Однако, весь этот пантеон должен быть понимаем так: вначале славяне пришли с ясным знанием (Веда) своих божеств, а затем это знание стало альтерироваться, искажаться, и в него вошел женский элемент божеств. Это вхождение женского элемента заметно и в «Риг-Веде». В славянстве же оно вошло, больше не сдерживаемое жрецами «Единого Существа», «которому мудрые дают не одно имя» («Риг-Веда») и которые боролись против загрязнения религии.

   Тем не менее, если был Прабог, Сварог, то другие были при нем Прибо-гами, т.е. как бы его помощниками, и они Творцами не были, Творцом всего был лишь Сварог.

    Сварог, проявлявшийся в свете и тепле, был Даждь-Богом, Огнебогом (Агни), Хоросом, в огне и воде (Дождь-Молния) - Перуном-Тучей, в воздухе он был Стрибогом, живящий травы он именовался Ладо, проявление его в вешнем Солнце было Ярилой, Ярью, летнее Солнце — Купалой, Даждь-Богом (урожай) и т.д. Таким образом ясно, что Прибоги были лишь при Боге.

    Но «цикл природы», которым так увлекаются ученые, все-таки не то, что грубое поклонение этому циклу. Так бы тогда и говорили, что поклоняются, мол, Колу, и больше ничего. На самом деле славяне, как и ведийцы, от которых они получили свою религию, покланялись божеству, творящему это Коло, и не Коло они поклонялись, а тому, что за Коло скрывается.

    Если бы они поклонялись в свою очередь божествам, как отдельным Богам, они не могли бы установить достаточно гармонических отношений между ними. Между тем, как прибоги, они являются атрибутами, а от Пра-бога исходят. Само слово «Бог», Бга — санскритского происхождения. Так, «Бхагават-Гита», одно из религиозных произведений индо-ведийцев, или ведо-арийцев, несет этот корень «Бга» в самом своем названии.

   

Праздничные обряды славян были связаны солнечным циклом и состояли из молитв, жертв, гаданий и игр. Последнее особенно важно, ибо в детских играх юга России сохранились многие языческие мотивы до самой революции. Происходило это под открытым небом, которое считалось храмом, обычно в так называемых Боголесьях. Дуб, древо Перуна, обычно был центром такого моления. При нем был и Бел-Горюч-Камень, или алтарь. По-сербски дуб - грм, а дубовый лес, дубрава - грмик. Перун был богом грома и молнии. Таким образом, Грмгас был его местом. Перуна уважали киевские князья, писавшие договорные клятвы с Византией, например, в договоре Святослава (Лаврентьевская летопись) говорится: «Да имем клятву от Бога, в него же веруем, в Перуна и в Волоса, скотия бога». В договоре Игоря написано: «И же помыслит от страны русския разрушити ... да не имут помощи от Бога, ни от Перуна ... Аще ли же кто преступит се ... да будет клят от Бога и от Перуна ...»

   Здесь ясно указана разница между Богом и Перуном, между Богом и Перуном и Волосом. Как мы сказали, Перун и Белее, несмотря на их могущество, были всего лишь при-боги, тогда как Прабог, Исварог, был Один, Един или Единопрад.

   Как ведийцы, считавшие Небо, дневное или ночное, жилищем Бога, так и славяне считали его Сваргой, или Царством Сварога.

   Учение Добра (Дба) Сварожия сделало то, что славяне были добры, гостеприимны и многие из них, как лабы, поморяне, зверяне или лужицкие сорбы сделались легкой добычей германских воинственных народов. Даже немецкие летописцы, современники балтийских славян вендов и борусков, писали о них, как о самом «добром и гостеприимном народе».

   За исключением балтийских славян, особенно рюгенских и ретрин-ских, где были храмы, священники и службы, перенятые от соседних народов, восточные русские и южные славяне не имели пи жрецов, ни идолов (И.Терех). Как нам известно, идолы появились на Руси с появлением варягов, принесших с собой их Тора, Одина и другие божества, и славянские божества были копиями этих божеств и находились в Киеве. В селах же и хуторах, разбросанных по всей их земле, были лишь моленные места, Бел-Горюч-Камень и Боголесья.

   А. Афанасьев утверждает, что «все верования (славян) и воззрения на природу были поэтическими».

Этой поэзии неоткуда было взяться, если бы она не шла из Вед.

   Мы знаем из предыдущего краткого описания «Риг-Веды», что в ведизме Бога принимали как красоту и источник красоты, а не как сухого законодателя. Естественно, что славяне, идущие по прямой линии от ведизма, сохранили в своей религии поэтическое представление о Боге.

   

130

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Всда» и язычество

 

131

 

 

 

    Молитвы были овеяны тихой поэзией и музыкой, в которых выражалась любовь к Богу, Отцу и Пращуру, которого не боялись, а чтили, как своего Предка, потому что от «Сворожия всепойде». Семиты должны были входить в союз с Богом, а славяне об этом даже и не думали, так как он был их Отцом. Они себя всегда рассматривали как «Сварожьих Детей» или как «Внуков Дажьбожьих». Кстати, «дажь» по-санскритски «белый». Может, это относится к дождю, серебристому на вид, когда он брызжет весной? Или Даждь-Бог был Белобогом в отличие от Чернобога? К сожалению, этот вопрос остается весьма спорным. Однако, в Ипатьевской летописи сказано: «Солнце - царь, сын Сварогов, еже есть Дажьбог».

   Прибоги, или Сварожичи, не были единственными, были Дажьбожичи, славяне Руси, были Перуничи-Воины Святослава, павшие на поле брани, есть купаличи-скудесники, ладичи-волсви, яричи-весняничи и т.д. Вероятно, это были вторичные ипостаси, идущие уже от разных божеств, в свою очередь идущих от Сварога.

   В детстве нам пришлось быть на Веснянках в Новгородской губернии, где дети, танцуя в цветущем поле, пели:

«Ладичи, весняничи,     на наше село,

яричи, кудрявичи, абы Бог-Дал

куничи-паруничи,  пришел весело!

приходьте до нас! Аи, Люди, Ляли, Люди!

Абы все цвело,    А как Ляли разговляли,

а как Нечвы расцветали ...»

   Танцуя, они бросали к небу цветы, преимущественно -синие и красные, для чего собирали их накануне. Этот обычай сходен с индийским. По окончании муссона, когда цветут деревья и кустарники, с утра везде бегают дети, рассыпая тертую красную муку из корней «гаранс», и обсыпают ею всех, кого они встретят, провозглашая тем самым начало весны, цветения, возрождения жизни.

    Таков же по близости к ведическому обычаю Перунов Огнь: «Ему же (Перуну) яко богу жертвы приношаху и огонь неугасающий с дубового деревня непрестанно паляху» (Густинская летопись). Это в полном смысле слова костер Агни, пришедший из ведических степей. На юге России в некоторых местах бабы и дети, вынося краску, оставшуюся от крашения яиц на Пасху, брызгают ее на дорожки, перед воротами двора, что, вероятно, связано с предыдущим обычаем (в Индии).

   Можно с уверенностью сказать, что в основе у всех славян обряды и богослужения были одинаковы. Исключением служат лишь славяне Балтики, перенявшие, как мы уже говорили, внешние религиозные приемы из-за соседства с другими народами. У русских славян старший в Роде являлся

 

священником (Старшина Задруги). Это он вел богослужение, остальные участвовали в нем пением и плясом. Патриархальный ведизм и здесь проявляется, так как у индо-арийцев не было строго установленной касты жерт-воприносителей. Жрец был лишь советником подле старейшины Рода, возносившего жертву, и, вероятно, читал особые молитвы, которых никто, кроме него, читать не мог. Но старейшина был в праве начинать празднество, если не было жреца.

    В дубравах Перуна совершались древние требы славян. Иногда в липовых рощах, так как липа — дерево Лады, иногда в березовых, где береза -дерево Семиково. Но если князья клялись в Византии Перуном, то это потому, что Перун был богом княжьим и дружинным, как и Бог войны и власти, тогда как договоры, имевшие целью торговлю, были посвящены еще и Велесу, Скотию Богу. Славяне Киева были в большой мере скотоводами и скотоводство для них было основной деятельностью. Русские купцы поэтому, торгуя скотом с Византией, чтили Велеса.

   Сварога славяне считали богом добра и любви, и ни одного из его божеств не страшились. Зло они связывали с другими именами - Потьма, Тамолихо, Тама, Чернобог, Темновид. О них старались не говорить. Черно-божники были и среди них, но весьма редко, и это они-то как раз и приносили человеческие жертвы. Приносили их и те из славян, кто подвергался влиянию германской религии Водана в Прибалтике или в Киеве (через варенгов).

   Славяне стремились в жизненном кругу своем «сварожить», т.е. жить по-Сварожьи, уподобляясь Богу-Отцу, милостивому и любимому.

    Так, «Зворожина» юрьевских стариков вполне и полноценно отражала этот взгляд. Кстати, вспоминаю, что пили они из рогов, в которые им наливала брагу Зворожья Баба, тогда как Дед раздавал бряшна. В просторечье же эта «страва» называлась «общий обед». «Стравой» она именовалась, вероятно, потому, что в нее клали много зелени, т.е. травы, для чего эту траву (белая лебеда или дикий шпинат) сеяли на южной стороне под хатами. Если наступали резкие холода, то «белую лебеду» собирали и солили с укропом, петрушкой и диким чебрецом (богородка). Таким образом, как весенняя страва, в Зелены Святки, так и осенняя, в Зворожину, сопровождались прибавлением зелени к вареву.

   В Юрьевке же Стожары назывались Зворогами. В других местах их называли Волосожарами. На Кубани один старый линейский казак сказал автору этого труда: «Церковь! ... У Господа Саваофа вызвездило! Вишь, какие паникадила зажглись».

Тайное знание (Веда), что Звездное Небо с его Млечным Путем — это та

 

132

 

Юрий Миролюбив

 

*Риг-Всда» и язычество

 

133

 

 

 

дорога, по которой скачет Небесный Всадник, Утренний и Вечерний Левин. Тот же образ вырвался и у поэта:

«Будто взбитый бешеной кобылой, проскакавшей в белых облаках, над старинною церковкой милой полыхает золотистый прах ...»

    Веда говорит об этом: «Ты надеваешь Твою блестящую броню, и Ты идешь, ослепляя глаза, как Солнце (Индра)» («Р.В.», разд. IV, чт. VII, г. I, в. III, пер. Ланглуа, т. II, стр. 445).

    В другом месте говорилось о Бхага-Савитри-Солнце (Счастливое) («Р.В.», разд. IV, чт. VIII, г. II, в. XIV, т. II, стр. 482, Ланглуа).

    Перун-Индра был самым могущественным в глазах наших предков и ему они молились (молонья), а само его явление в туче, громе и буре было как бы таинством омовления (молонь, молынь). Дождь, ливший с неба, был как бы таинством омовления прибога Паруна-Индры (Божественный Пот, сброшенный с вехтем из Небесной мовницы Сварогом или его ирибо-гом Перуном-Индрой). Светами Разными вспыхивали его Небесные Огни (Агни). Перун-Паруна не Пуруша ли? Пуруша по свойствам ипостаси, ибо все тот же Бог-Солнце. Его молонья блещет как лучи Солнца из Туч.

    Присни «всегда, и не и присно», Индра-Паруна, Пуруша, Перун был заместителем Деда Вселенной на Земле и Небе. С Ним были Дажьбог и Мокошь, Мокша, Кострома-богиня, Сварожичи. Но и те кудесники, что жили в Бозе, тоже становились Сварожичами, Сваржичами, как и Питрис с Адитиас. Растворялись в Исвароге.

    И.Терех говорит: «Некоторые мифологи, ссылаясь на письменные памятники, утверждают, что славяне поклонялись Огню (Сварожичу, молились ему под овином — не «дырмоляи» ли Соловьева?), рощам, деревьям, камням, воде, и потому избирали такие места (с такими предметами). Но эти мифологи не обратили внимания на то, что эти памятники писались извращенными фанатиками, и на то, что кормление Огня, вешанье на деревья платков или бросание яствий и цветов в воду, были только символическим обрядом почитания божества и благодарности ему, а не поклонением предметам. Нельзя, например, утверждать, что христиане, освящая воду трикратным погружением креста и зажженных свечей, поклоняются воде, или, молясь в храме, поклоняются храму; также нельзя утверждать, что славяне, вешая дары на ветках деревьев и бросая цветы в воду или молясь под деревом или у воды, молились дереву и воде». С нашей стороны, скажем, что до сих пор уцелел обычай в Семиречье и на Алтае, как в Монголии и Тибете, вешать дары на какой-нибудь куст или на ветку дерева в благодарность Богу, что удалось благополучно пройти через дикое место. Такой

 

же обычай был и у древних арийцев, обитавших в Сапта-Синдху (Семиречье).С_лавяне, одна из арийских ветвей, пришли в Европу из Сапта-Сиид-ху. Ведя свою религиозную традицию от ведизма, славяне, конечно, не могли быть грубыми идолопоклонниками или если и были ими, то там, где на них влияли иностранные религии (Рюген, и то не до конца, Киев, где «вера князей» была иной).

Может быть, славяне получили свое название не от мифической богини

Славы, а оттого, что, будучи среди ведийцев наиболее склонными славосло

вить и благодарить Бога, свели все богослужение к одним гимнам. При

каждом песнопении они славили божество в первую очередь. Так, нам оста

лись в годы перед первой великой войной пережитки язычества в виде

христославов и колядников, щедривииков, славогодов (На Нов-Год дети

сыпали горстями зерна в сторону икон). Всегда они славили праздник.

Правда, Пасхальные славления были уже чисто христианскими, но не без:

«Ярко народився,  не стало сна,

На Траву спустывся,     Свит сяе з Небес,

а и та зелена,    Христос Воскрес!».

    После чего «Христос Воскресе из Мертвых». Какого же «сна не стало?» А зимнего сна, которым спят родичи в могилках.

«Сонечко пригрило,      знва стара Баба:

все зазеленило,   сиять траву надо!»

    Эта Баба да еще Стара Баба-Земля. Это ей пели гимн христославы на Пасхе. Переходя со двора на двор, они швыряли в угол с иконами пучок зеленой травы, символ воскресенья природы.

    Далекое ведическое прошлое было в этих словах юрьевских христославов на Велик-День. Христос уже слился с Индрой-Яро-Перуном в их памяти. Они уже не различали, что в их пении языческого, а что христианского.

    Победа Жизни над Смертью — одна и та же идея как христианства, так и язычества. Ей христославы и пели. Потому что раз трава, значит - Сома, а раз Сома, значит, спасение, приобщение, преображение.

    С другой стороны, кидаясь в сечу (а славяне трусами не были: «Нас мало, но мы - славяне!» - сказал Святослав Хоробрый), они кричали: «Слава Перуну! ... Слава Дажьбогу! Слава Сварогу!» Нападавшие бывали оттеснены, и славяне пели, идя с поля битвы, потому что славяне должны были защищаться, они пели славу богам, вождям и героям, которых уважали, ставя их наравне с богами (те же Питрис). Они пели Славу князьям при киевских князьях, в Царской Руси было в обычае петь Славу царям на пиршествах.

Отсюда Слава стала синонимом храбрости, геройства, и славяне, счи-

 

134

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Всда» и язычество

 

135

 

 

 

 

 

тавшиеся храбрыми даже у аваров, ибо гвардия аварского хана состояла из них, имели полное право считать себя славными.

    Слава значит хвала. Слава — тоже реноме, слава добрая, когда говорили «муж благ»; слава худая, когда слышалось «к нему не ходи, он бесславен». На юге России делали сочиво из риса с медом к панихиде по усопшему, и это блюдо называлось «славой». В Галнчине говорят (И.Терех): «Куда хлеб — туда и Бог», а сербохорваты говорят: «Куда хлеб и слама — там и слава» (слама-солома). Но, конечно, не от соломы, не от блюда «славы» получили славяне свое имя, а от славословия, от постоянного славления Бога.

 Когда имеется такое простое объяснение, незачем искать более сложных. Тем более, что и ведийцы всегда лишь славили богов или Бога и очень мало просили Индру или Агни, вернее, если просили, то о самом нужном.

    То же делали и славяне. И в этом случае, должно сказать что, ведя свою традицию от ведизма, славяне должны были обладать, хотя бы в начале, своей письменностью. Не могло ведь быть, чтобы выйдя из арийских степей, зная и даже сохраняя ведизм, славяне не знали бы письменности, на-которой Веда была написана! Они могли ее забыть, оставить по причине, как мы говорили, языкового изменения, сделавшего невозможным записи славянские. С другой стороны, если такие языковые изменения произошли, то и они могли бы сопровождаться таковыми же в азбуке. Есть одно соображение в эту пользу: Великий Новгород записывал свои торговые операции с Ганзой, в то время еще зачаточной. На каком языке? Если по-древнегер-мански - это одно, а если по-древнеславянски — это другое, тогда нужен был непременно и алфавит. В то же время мы знаем, что в Новгороде большим почетом пользовался Числобог. Значит, цифры были до появления св. Кирилла и Мефодия? Какие цифры? Великий Новгород начал свои торговые дела раньше Кирилла и Мефодия. Документов этого времени мы не имеем, их, вероятно, сжег Иоанн Грозный, если они еще были в его время, в момент ликвидации новгородских вольностей. Жгли их и греческие попы, вводившие христианство, и князья, тоже старавшиеся «о Бозе».

    После принятия христианства Владимиром, князем Киевским, все, что так или иначе относилось к язычеству, стало «бесовсшш», подлежавшим жестокому уничтожению. Так позже жестоко жгли и истребляли староверческие книги и иконы. Так делалось при Петре Первом, при большевиках, и вообще на протяжении всей нашей истории варвары истребляли все, что имело какую-либо ценность для иного объяснения, чем, официальное. Много рукописей погибло в Киеве при татарском нашествии. Много погибло их при польских войнах. Так, Радзивилл сжигал книги Киевской Академии. Многое было сожжено по приказу иерархов, не всегда умных. Каким же

 

образом можно теперь достать (откуда?) неопровержимые доказательства нашей идеи? И кто может тоже неопровержимо доказать противное, т.е. что у славян до св. Кирилла и Мефодия письменности не было! Мы знаем, например, что она была у иллирийцев, так называемая, «глаголица» (в Иллирии Балканской), знаем, что она была раньше славянской азбуки Кирилла и Мефодия. Почему же ничего подобного не было, да еще в Великом Новгороде, который был центром торговли с югом, севером, западом и востоком? Как же составлялись тогда грамоты на товары, своего рода «ко-нессаменты», которыми должны были обмениваться купцы, передавая корабли льна, сала, кож или сухой рыбы? На этом самом основании мы утверждаем, что грамота была и что она, может быть, будет даже однажды найдена! И значит, заранее говорим, что крики критиков окажутся совершенно лишними. Всяческая логика говорит за это. Если даже допустить, что славяне Новгорода писали «чарками», т.е. черточками, свои числа, то откуда же мог черпать такое обожание Числобог? Значит, это были не простые «чарки», а нечто более удобное, ибо оно заставляло удивляться и уважать тех, кто это дело знал. Но ведь одних цифр было мало? Значит, была и письменность. Какая - это другое дело, но она была! Странно, что все специалисты обошли этот вопрос молчанием, как будто бы Великий Новгород занимался всем, чем угодно, только не торговлей!

    Между тем, где говорится «торговля», там же говорится и «письменность»!

    В основе такого умолчания лежало нечто другое: надо было во что бы то ни стало доказать, что все хорошее пришло только с православием! Не спорим, что много хорошего действительно пришло, но думаем, что и не все языческое было окончательно плохим!

    Заметим еще, что слово «Слава» некоторые ученые объясняют, как происходящее от «свал», что значит: «человек, происходящий из Солнца». В Карпатской Руси есть даже местечко под названием Свальява. Откуда идет это название, никто из жителей не знает, но знают, что оно древнее.

   В прошлом было найдено изваяние Святовида, или Святовита, которое хранится в Краковском Университете; оно четверолико и четырехгранно, а на одной из сторон с женскими грудями (найдено на реке Збруч). Почему в ней принцип четверичности? Вероятно, прежде всего Тримурти, а затем Богиня Земля. Таким образом, она как бы показывает союз божеств, а не политеизм! Уже одно слияние божеств в трех ликах и четвертом женском показывает, что эти божества не разделены, а слиты, связаны. При политеизме еще можно допустить божества на барельефе или горельефе, стоящие рядом, а не слитые вместе.

Человеческие жертвоприношения, по летописцу Нестору (1056-1119 гг.)

 

136

 

Юрий Миролюбив

 

«Рш-Всда» и язычсстао

 

137

 

 

 

и польскому хроникеру Длугошу (1415-1480 гг.), «приносились князьями», бывшими, как известно, варяжского_о_происхождёния! Оба эти хрони-" кера говорят о жертвоприношениях пленников. ПослёТюбед над ятвягами Владимир говорит Нестору: «Иде к Киеву и творяше потребу кумиром». По совету боляр и старейшин, он приказал бросить жребий «на отрока и девицю», кого из них «зарезати богам». Длугош говорит, что поляки приносили пленных в жертву богам. Оба они говорят о князьях и дружинах, искажавших чистую славянскую веру обычаями, принимаемыми от чужих, от близких и дальних соседей - общая черта высших классов, которым «все заграничное пахнет кадилом, а все свое - дегтем», говорит И.Терех («Славяне и Карпаты», стр. 32). Мы приводим в данном труде, по возможности, все выписки, указывая источник. В том числе и указанная книга, хотя и небольшой ценности, все-таки хранит крупицы истины, которую мы ищем. Не все в этой книге правильно объяснено автором, как нам кажется, но это уже вопрос ученой критики

 Немецкий хроникер Гельмольд («Хроника Склаворум», т. I, цитируем /по тому же источнику), живший в 1100 г. и путешествовавший в земли 'славян-вигиров и оботритов, пишет о человеческих жертвоприношениях 'Святовиду немецких священников, монахов и епископов. Но по описаниям мучений, которым подвергались (немцы) захваченные в плен до их убиения, можно предположительно утверждать, что они, мстя за неслыханные зверства - распятия, надевание на кол, сжигание заживо и т.п., которые немцы чинили над ними под предлогом насаждения христианства, а на деле для грабежа, не приносили их в жертву богам, а просто казнили их, как виновников этих зверств. Им было известно, что награбленное немцами добро и славянские земли, захваченные «во имя Христа», разделяли между немецким князьями и епископами, и что эти последние натравливали своих князей на славян «не ради Христа, а ради живота». То же проделывал знаменитый Ливонский Орден тевтонов с литовцами и русскими, пока не получил отпора от св. Александра Невского при Чудском озере. Однако, это случилось слишком поздно для Белоруссии, Мазурии и Мазовии, которые за это время- были поглощены немцами. Даже само имя белоруссов стало немецким, перейдя в Пруссию и сами они стали называться пруссаками. Ясно, что это была жестокая борьба германизма со славянами, а никак не «насаждение христианства». Поморяне стали Померн, Браннибор - Бран-денбург, а лабы исчезли совершенно, как и оботриты, от Мазуров осталось лишь одно имя и танец, а также пасхальное блюдо, а от Мазовии в польском языке осталось имя Мазовецкий. Наконец, этим же самым князьям и епископам надо было как-то оправдать свои зверства в глазах остального

 

христианского мира. Почему нельзя было доказывать «варварство» славян, хотя бы описывая «человеческие жертвоприношения»?

   У летописца Нестора есть одно темное место: «Привожаху сыны и ды-цери и жряху бесом (т.е. прежним богам), оскверняху землю требами своими и осквернися кровьями земля русская». Можно догадаться, что это «ос-квернися кровьями земля» намекает на приношение людей в жертву богам, но оно не подтверждается другими памятниками. Вероятно, это было тоже плодом чрезмерного усердия православного монаха. Ведь ему надо было доказывать, что христианство выше. Но сколькими «кровями» осквернилась земля русская от буйного насаждения христианства болярином Путя-той, Владимиром и Глебом Святославличем? Известно, что народ загоняли голыми в стужу в воду н так «крестили». Многие на третий день уже были на том свете, особенно дети и старики. Народ сильно сопротивлялся введению христианства на Руси, плакал и дрался, кое-где даже не без успеха. Потребовалась тысяча лет, чтоб еще раз огненной революцией выжечь окончательно следы этой веры. Если дружина княжья, сопровождавшая греческих попов, была сильной, то сильными были и верующие язычники, стоявшие за Сварога. Не раз дружина попадала в засаду, из которой не выбиралась. По своему характеру это насаждение христианства было революцией и сопровождалось такими же зверствами, как и в славянских землях на Западе. Поднимались восстания. Бывали моменты, когда князь Владимир не знал, одолеет он язычество или нет. Если бы не постоянная греческая помощь и если бы не отсутствие священников в язычестве, то, пожалуй, и не одолел бы. Сопротивление огнищан было спорадическим, хотя и буйным, грозным, но мало организованным. Малочисленная дружина побеждала жестокостью и военными знаниями.

  Огнищане не понимали главного в новой религии: зачем Богу спасать людей? Зачем ему было посылать своего Сына на землю, когда они, славяне, в родстве с Исварогом и он их друг, пращур, Прадо вселенной? Отчего Бог должен был спасать людей, если достаточно было пойти в мовницю, умыться, читая славословия Богу-Купале и Сварогу, и человек становился чист духом и телом? Почему греческие попы приказывали плевать в огонь, который славяне считали святым (Агни)? Почему нельзя было весной идти на Красной Горке-Радонице на могилки родных и говорить с ними, а надс было им петь, что греческий Бог воскрес? Раньше славяне были все детьми божьими, а пришли греки и говорят, что есть только один Сын Божий и TOI греческий? Не понимали они, почему нельзя «мовь Роду творить», почему нельзя справлять Рожанич и почему все их боги, которыми они гордились, стали вдруг «бесами»? Главное, что греческий поп наезжал время от времени, оставаться на весях боялся и говорил по-русски с пятого на десятое

 

138

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Всда» и язычество

 

 

 

 

 

Многих из них, конечно, наши предки и сожгли, а кое-кого и Перуну, может, в жертву принесли со словами: «Вот ты поп, а мы тебя Перуну принесем!» Одним словом, жестокости было как с одной стороны, так и с другой, сколько угодно. И вовсе не так легко и просто «принял» христианство русский народ, как об этом говорится. Он понимал, что за ним, христианством, есть греческая мыслишка: «Станут христианами, мы ими будем командовать». Правда, этого не случилось, но могло вполне случиться, ибо византийское христианство в то время было политическим оружием в руках греков. Они также делали при помощи христианства свою политику, как германцы при той же помощи забирали славянские земли. Но народ был в отчаянье, видя, что князья его, варяги, перешли на сторону греков в этом деле и стали его бить за сопротивление. Народ на это смотрел как на предательство боляр и князей. Церковь, конечно, установила славу всех крестителей Руси, но народ затаил к ним враждебное чувство. В своих недрах он сохранил почти чистыми основы веры пращуров, хотя и спутал их с языческими обрядами и обычаями. Даже само духовенство понимало, что не вечно же воевать с народом, и старалось в эти обычаи и обряды ввести христианское содержание. Но народная традиция все же оказалась надорванной, и народ лишился своего корня, на котором он рос. Сокрушение язычества на Руси было и сокрушением народного быта. Он потерял доверие к своим князьям, и когда позже стали драться, народ их оставил и лишь нехотя участвовал в битвах. Никому из них не давал он предпочтения, и Киевская Русь ослабела, стала легкой добычей татар.

    Князья же, ограничив конницу, сделав ее лишь княжеской, а не всенародной, как она была до них, например, при Святославе Хоробром, тем самым поставили себя и свои земли в тяжкое положение перед ордами татар.

   Князья погибли. Много было перебито и народа, но, разбежавшись по лесам, оставшиеся восприняли несчастье, как «наказание Сварожье» и стали потихоньку «мовь творити». Язычество с трудом, но начало было возрождаться. Тем временем и христианство в Москве стало крепнуть. Полного возрождения язычество не пережило, но и христианство очень долго не могло окончательно овладеть всей обрядовой стороной религии. Так дожила «Зворожина» до самой революции 1917 года.

    Кудесники стали «колдунами», «знахарями», а колядыни - «колдуньями», бабами-Ягами, но продолжали существовать в народе, несмотря на христианство. Кое-где, как в Вятской губернии, сохранилось и чистое язычество. В одних местах, где глуше, оно было более чистым, в других -смешанным с христианством.

Ибн-Фоцлан, арабский путешественник (X век) говорит о жертвопри-

 

ношениях в народе, но такие жертвы приносились только во времена катастроф: эпидемий*падежа скота. Тогда топили заподозренных в чарах и колдовстве колдунов и ведьм. Их топили и жгли на кострах, и не «в жертву богу», а просто «за колдовство». Те же «культурные немцы», говорит И.Терех, топили их тысячами. Тогда как приводится официально всего один случай на Руси. Раскопки в Боголесьях и Городищах, где славянским народом приносились жертвы, обнаружили исключительно звериные кости. Следовательно, народ, исповедовавший веру в чистом, а не княжеско-дружинном понимании, приносил в жертву благоухания, пахучие травы, венки цветов (Ивановы-Купаловы венки), всякие яства, вообще только растительные и звериные жертвы, причем, как уже было сказано выше, жир и кровь бросали в Огнь (Костер). Мясо же поедали присутствовавшие на служении, а головы овец и быков или птиц вывешивались на особых, вбитых с этой целью столбах или ветках деревьев. Живший в X веке после Р.Х. Константин Багрянородный упоминает в «Де Администрандо Импе-рио» о жертвоприношениях приехавших россов на острове св. Георгия хлеба и птиц, причем бросали жребий: колоть птиц или пустить их на волю? Прокопий Кессарийский в «Де Белло Готико», III, говорит, что славяне убивали в жертву божеству быков, а араб Ибн-Масуди (X век), что славяне приносили в жертву Богу просо (один из первых злаков, культивируемых славянами повсеместно). Араб Ибн-Диета говорит: «Славяне больше всего сеют просо. Зерна кладут в ковши, поднимают к небу и говорят: «Господи, Ты, который нас снабжал пищей, снабди нас ею и теперь в изобилии». Тот же Ибн-Фоцлан говорит, что славяне приносили опьяняющий напиток (ведийская Сома). Песня-молитва богине Ладе говорит только о розах, песнях и сердцах, приносимых в жертву этой богине. Поэтому можно положительно утверждать, что славянское простонародье не знало человеческих жертвоприношений. С введением христианства на Руси языческие жертвоприношения не уничтожились наравне с прочими обрядами и богами, а поощрялись и брались на содержание храмов и духовенства. Первый теленок от телки, петух от всякого двора в день Зимнего Николая (Перуна) отдавались до недавиа в Галичине, на Лемковщине, настоятелю прихода. В старину и теленок, и петухи приносились в жертву Велесу и Перуну у вечного, неугасимого костра в Боголесье, кровь выливалась в костер, а мясо поедалось приносившими. И другие, тоже языческие приношения: куры, яйца, которые тоже съедались у костра, меры проса, пшеницы, овса и других зерен, которыми угощали Сварожича (Перуновый Костер), повесьма льну, конопли, мотки пряжи, которые вешались в жертву богам на ветвях деревьев, в Боголесьях, горы хлебов - хлеб от всякого двора - которые в старину съедались на могилах, а теперь приносятся в родительские поминальные

 

140

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Веда» и язычество

 

141

 

 

 

 

 

дни в церковь, три хлеба за панихиду, кутья и т.д., отдавались настоятелю   ^ прихода. Из них съедается участниками лишь одна кутья.

    Любимым божеством, особенно покровительствующим матерям и детям, была Лада и ей приносили в жертву платки, вышивки, кольца и ожерелья, которые за неимением изображении, икон или изваяний вешали по тогдашнему обычаю на ветки деревьев в святых «гаях» (или лесах). Теперь такими же подарками обвешивают (увешивают) иконы Богоматери, на которую после принятия христианства невольно перелилась прежняя любовь к богине Ладе.

   Таковы те обычаи, которыми жила Галицкая Русь, по словам И.Терех. Они, в общем, сходны с обычаями по всей Руси.

    На Руси происходила «ильновка» в день после Пророка Ильи. Священник с псаломщиком шли с подводами по дворам, благословляя урожай и получая со двора мешок пшеницы, картошки, десяток яиц, сала, курицу или петуха или горшок меду.

    Три дня на Рождество, а после тоже три дня на Новый Год, смотря по местному обычаю, они совершали второй объезд дворов, получая на сей раз сало, соленое мясо (свинину), гусей, кур, деревенскую колбасу. Этот объезд назывался «рождествованием», «риздвование» на Украине. Обычай этот-, несомненно, был древнейшим. Он шел от такого же обычая киевских князей, ездивших на Овсени на сбор налога. Так как налоги платились натурой, то княжеские обозы были иной раз большими. Позже эти налоги заменили платой, а сбор перешел в пользу священников.

   Также в древности колядовали волхвы или вообще «божьи люди», собиравшие пропитание на год. Им всегда славяне охотно подавали, прося за них молиться.

У сербохорватов сохранилась славянская молитва-песня:

«Молимся, Ладо!   •

Молимся Всевышнему Богу, ой, Ладо, ой!

Чтоб подул тихий ветерок,

ой. Ладо, ой!     -  .

Чтоб ударил теплый дождик, ой, Ладо, ой!»

    А в Галичине сохранилось много дохристианских песен, особенно колядок, например, на Лемковщине:

«Подуй, Господи, подуй, Духом Святым по земле! Роди, боже, жито, пшеницу

 

и всякую пашницу! В поле ядро, В доме добро».

    Это место вполне подходит по значению к следующему выражению «Риг-Веды»: «Это Индре мы должны днями, конями, растениями, коровами, водами и лесами. За ним с любовью идут месяц, деревья, растения, небесные горы, небо и земля и волны» («Р.В.», разд. VIII, чт. IV, г. IV, в. III, т. IV, стр. 339).

    Если славяне утратили «Риг-Веду»-, то сохранили даже в немногом, дошедшим до нас, ее дух.

    Религия их была не язычеством — мы его так называем, потому что все его так называют - а религией всемирной Жизни и Любви. Эта религия приготовила почву для христианства, и с тем большей яростью христиане ее выкорчевывали. Видимо, позже что-то с ними случилось, что они перестали так изуверски истреблять старые обычаи и стадиях приспосабливать к христианскому содержанию. Причины мы не знаем, но, вероятно, это был сполох всех и всяческий уход в леса, на север, от князей и их дружин, крестивших не столько водою, как «мечом».

    Вероятно, уходы были значительными, а потери в рядах дружин тоже, так что до прихода татар на Руси уже обозначилась миграция к северу. Это • и вызвало ослабление преследований после Глеба Святославлича. Дальше наступило междоусобие князей, в котором народ остался в стороне, будучи обижен в своей вере князьями, а потом и: приход татар. После этого наступил резкий перелом в борьбе христианства с язычеством. Ни самим князьям, ни народу уже было не до того: всяк стремился уйти подальше, в глушь, на север, чтобы спасти жизнь. Другие кинулись на запад под защиту литовских князей и образовали с ними единое литовско-русское государство. Литовцы русских не преследовали, не заставляли менять веру или говорить исключительно по-литовски. Память о сожительстве с этим справедливым и братским народом навсегда останется благодарной заступничеству литовских князей, пока они были самостоятельны и не входили в унию с Польшей. После этого наступили иные времена. Поляки были к русским пристрастны и стремились их перевести в католичество принуждением. Так выработался украинский народ, говоривший на малорусском наречии.

    Нравственность славян, по свидетельству Ибн-Масуди, арабского писателя X века, служила образцом для других (Али Абдул Гассан Масуди родился в конце IX века и умер в 956 году).

    Славяне особенно любили плясать религиозные плясы, хороводы и петь песни. В Галичине имеются тысячи песен. Много их на Украине и в Вели-короссии. Все эти хороводы или карагоды идут из языческого прошлого,

   

142

 

Юрий Миролюбоп

 

«Риг-Всда» и язычество

 

143

 

 

 

так как в древние времена они составляли неотъемлемую часть богослужений. Были плясы не только радостные, но и траурные. Это послужило причиной неправильного взгляда англосаксонского ученого Дж.Принса (Колумб. Университета): «Они (славяне) испытывают болезненное наслаждение в горе («морбид джой ин сорроу») ... и предаются бешеной пляске». «В старину во время тризны славяне пировали на могиле только что погребенного и устраивали там же игры, состязания, борьбу и танцы», -замечает Терех.хМы думаем, что эта оценка в корне неправильна. Славяне пели и плясали в честь усопшего, так как и танцы, и песни были частью религиозного ритуала и никакой «морбид джой» в этом не было, а была настоящая служба. Усопший был еще здесь и невидимо присутствовал при играх и песнях] Смерти ведь с точки зрения славян не было, а был лишь уход к Исварогу. Усопший засыпал в Исварогс, уходил к нему, растворялся в нем. Богу пели живые. Мертвые присутствовали при этом.

    Прокопий Кессарийский пишет, что захваченные в плен греками славяне протестовали, говоря: «Мы мирные люди, поем и танцуем, оружия не имеем, вместо мечей имеем гусли». И.И.Срезневский («О языческих верованиях древних славян». Москва, 1849 г.) пишет: «Отвергая с принятием христианства языческое суеверие, славяне не имели нужды отвергать некоторые из своих основных верований и только очищали их. Так и до принятия христианства они верили в Единого Бога, господина мира и его судеб, во всемогущее его предвидение, веровали, что божество спасет того, кто следует его законам и избегает зла; сознавали долг любви к ближнему, выражая его и призрением сирот, и нищих, и милосердием к пленным, и гостеприимством столь явным, 'Что оно поражало всех чужеродцев». Срезневский приводит доказательства, что славяне тоже верили в бессмертие души и в будущую жизнь, Рай или Пекло (Ад). Многие исторические труды чужеземных писателей подтверждают богоносность славян еще до христианства.

    Языческое капище в Киеве было создано князьями и дружинами наподобие Рюгенского храма, и семь идолов Владимира, который, вероятно, был и дружинным жрецом, были идолами Перуна, Волоса, Дажьбога, Стри-бога, Хороса, Сьма-Регла (Огнебога) и Мокоши. «Степенная Книга» говорит: «И бысть в лето 6488 устраивайте Володимир многие кумиры и повеле соделати в древе кумир Перуна, ему же глава серебряна и ус злат и постави его в Киеве на холме вне двора теремного, индеже и прочие кумиры поставили: Хороса и Дажьба, и Волоса, и Стриба, и Сьма-Регла, и Моко-ша».

 •^Между тем, если князья считали Перуна богом войны, то простой народ его почитал, как дающего дождь: «Илья гаркуе, а Даждю дождюе», - гово-

 

рили до самого предреволюционного времени крестьяне в Юрьевке на Днепре. Илья — подставная персонификация Перуна, производящего гром («гаркуе»), после чего Дажьбо, или Даждю, давал дождь. Итак, не одно и тоже значение имел Перун у князей киевских и их дружинников и у народа. Если первые считали его богом войны, значит, требующим человеческих жертв, ибо война означает смерть для многих, то земледельцы считали его Богом Гремячим, благодателем полей, таких жертв не требующим.

    Земледельцы пели и плясали богам благим, а не кровожадным. Последние - создание темной скандинавско-германской души, для которой угроза имела значение аргумента. Для души славянской никакой угрозы не требовалось, ибо она была боголюбива по своему складу и богам служила не из страха, а из любви. Летописец Нестор пишет: «Кладезем и езерам жертву приношаху», а летопись Новгородская: «Наши погане (язычники) жряху идолом в колодезех», что, конечно, должно быть связано с предыдущим нашим утверждением, где мы указывали, что славяне, как и ведиицы, полагали, что вода и Бог связаны вместе какими-то отношениями («Индра, родящий волны»). Это же удержалось и в христианстве в чине Водосвятия, а «Крещение Водой» еще более подтвердило священное значение воды в жизни славян. Омовление в бане, как религиозный акт, показывает, что кладезь, или родник, как место, где течет Святая Вода, есть место молитвенное. В «Слове Кирилла» мы читаем: «Не нарицайте себе Бога ... ни в реках, ни в студенцах», а Лев Диакон говорит: «Воины Святослава погружали в струи Дуная младенцев и петухов по совершении погребения воинов, павших в битве». В переводе Григория Нанзианзина читаем: «Оне требоу створи на студенц, джьдя'имы от ниего» (сей жертву принес на колодце, чтобы иметь дождь от него). Константин Багрянородный пишет: «Приходя на остров св. Георгия, россы совершали жертвоприношение под большим дубом и, сделав круг из стрел, клали в него хлеб и птиц». В «Житии Князя Константина Муромского» говорится: «Поклоняхуся дуплищам древянным, ветви обрусищем обвешивающе ...» «Ипатьевская летопись» упоминает о служе1 нии у «куста» (корча). Духовный регламент запрещает «перед дубом молитвы петь».

    Цуб, будучи Перуньим Древом, почитался славянами как некий символ божий, им была и липа, а на севере - береза (Семиково Древо). Липа была Древом Лады. Почему рощи и леса были священными! Потому что зелень была естественным украшением мира, дававшим кров и пищу еще пращурам славян, ведийцам, и присутствие зелени было знаком Милости Божьей. Значит, естественно, что там, где была роща или лес, было и молитвенное место. Там же, где сочетались и деревья и вода, это место было особенно удачным.

   

144

 

Юрий Миролюбов

 

зРиг-Веда» и язычество

 

145

 

 

 

 

 

   Вот почему Благолесья были обычно там, где были реки и дубы или озера и дубы. Именно там совершались славянские Требы, т.е. Богослужения.

    Галичина, Буковина и Карпатская Русь населены потомками древнерусских племен хорватов, тиверцев и уличей, населявших берега Попрада, дунайцев до реки Сана и вдоль земель возле рек Днестра, Серета и Прута, до Черного Моря, где древние германцы их называли антами, т.е. великанами, а древние греки звали тиверцев Великой Скуфью («сидяще по Днестру до моря»). Великая Скуфь означает великан.

   Борьба с языческими обрядами была упорной и во многих случаях христианским Иерархам приходилось применять Тропарь и кондак Рождеству Богородицы к Роду и Рожанице (омониму), чествования которых никак нельзя было вытравить из народа.

   О том, как крепко держалось язычество на Руси, свидетельствует «Поучение неизвестного автора XIII века, в котором говорится: «Даже попове и княжницы верують в Перуна и Хорса, покладывают им Требы и кур им режут». А какой-то монах в летописи XIV века называет, не обинуясь, русских Дажьбожьими внуками ...»

    В «Слове Григория» XIV века говорится: «По святем крещении черевоу работай попове оуставише трепарь прикладати Рождества Богородицы к Рожаниче трапезе, оклады деюче». Он же дальше пишет: «И ти начаше требы класти Роду и Рожанице прежде Перуна бога их. А прежде того клали Требу Упырем и Берегиням. По святем крещении Перуна отринута, а по Христа Бога яшеся, но и ныне молятся ему проклятому Богу Перуну, и Хоросу, и Мокоши, и Вилу, и то творять отай. Сего не могутся лишити, проклятого ставления вторые трапезы, нареченные Роду и Рожаницам». В «Слове о Суеверии» неизвестного автора рукописи XVI века читаем: «Иже суть крестяне верующе в Перуна, и в Хорса, и в Мокошь, и в Сима, и в Рыла, и в Вилы, их же числом тридевять сестрениц, глаголють оканныи невеглас. То все мнят боги и богинями. И тако накладывают им требы, и короваи им ломят, и кур им режут, и огневи молятся, зовут его Сварожи-цем».

   Из всего описанного видно, что славяне были крепки в их дедовской вере и христианство принимали постольку, поскольку оно очищало их древнюю веру от наслоившегося суеверия. Они, как ведийцы, взывали к Богу-Отцу, Пращуру, Деду Вселенной, Родичу Первому, а оттуда чтили и Род с Рожаничем, как Святое Нечто, связывающее их с Богом.

   Великая Скуфь, как мы сказали, носила имя от слова «великан», но сама Скуфь сохранилась в священнической «скуфье», род шапки, которую надевают при богослужении во время зимы, чтобы избежать простуды.

 

Далекие предки Скифы носили такие же шапки, гоняя «скот», или же «скуфь», по степям России. Зимой они жили севернее, где были запасы сена, или значительно южнее, где сохранялась трава. До сих пор старообрядцы уходят в «скиты», т.е. некие становища, позже монастыри, чтобы молиться Богу. «Скитаться» — ходить без" оседлого жилья. Эти корни в русском языке ясно показывают нашу общность со скифами, если не со всеми скифами, то с той их частью, которая включала славян в свои ряды. Об этом сказано в «Происхождении Русов», нашей первой книге данной трилогии.

   Свадебные обряды на Руси возникли в дохристианский период. Снача-ла они сопровождались простым «умыканием» невесты, а затем сговором,  когда обе стороны приходили к соглашению, назначая цену «вено» за не- весту. Выкуп этот вовсе не был куплей или продажей дочери ее родителя-ми, а просто возмещением убытков, так как выкормить ребенка родителям всегда стоит дорого. С другой стороны, взрослая девица — незаменимая помощница в хозяйстве. Уход ее отражается на сборе урожая, на работе в доме, уходе за коровами и птицами. Мать, уже чувствующая свой возраст, не может так работать, а уходящая из дому дочь обозначает упадок, необходимость нанимать кого-то в помощь. Потому-то и повелось требовать в те времена «вена», т.е. ценности, равной жнице на ниве, которая тоже часто называлась «веном». В свадебных песнях, которые поют (или пели) крестьяне, говорится о Люле-Любмеле-Ладе. Это они, эти божества, освящали брак. В Юрьевке на молодых, приехавших из церкви, надевали шубу, символ Белеса, Бога скота и плодородия. В Галичине этот обряд превращается в целый ритуал, причем молодые величаются Князем с Княгиней. Терех говорит, что «это целая музыкально-хоровая пьеса, хорошо слаженная и наверное созданная при княжеских дворах баянами-песенниками». Мы думаем, что свадебный обряд более скромного происхождения: попросту, ве-ками люди старались его возможно больше украсить, чтобы сделать свадьбу пышнее, заманчивее, и всякий век налагал улучшения, усложнения формы и давал новое содержание таковым. Песни на Галичине изображали печаль всего домашнего добра, вещей и самих стен дома об уходе девушки в «чужой дом».

   В Юрьевке свадьба праздновалась несколько иначе: молодые, хоть и не назывались, но как бы предполагались Царем и Царицей. Этому особенно служит торжественное возложение венцов в церкви на головы брачующих-ся. К ним назначались Господа-Бояре в цветных лентах через плечо, числом трое, и к ним Три Боярыни. Каждому из них пели отдельное величание. Полагались посаженные родители, отец с матерью, даже если родители жениха с невестой и были живы. Это посаженные благословляли молодых,

   

146

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Всда» и язычество

 

147

 

 

 

 

 

когда те приезжали из церкви. Телега, на которой они ехали, должна была проскочить через горящий в воротах костер в знак очищения Огнебогом.

   Лошадей разгоняли и гнали бешеным аллюром во двор. Проскакивая, те обычно обжигали себе хвосты п гривы. Этому придавалось благоприятное значение.

   Вообще Огонь считался, как и у ведийцев, священным и для его поддержания употреблялся целый ритуал.

   Так помимо Перуньего Костра, имевшегося в каждом Боголесьи, существовал еще Черговой Огонь, который поддерживали попеременно хозяйки - сегодня в одном доме, завтра в другом. На заре («как только проскачет Утренний Асвин» ведийцев или «пропоет петель» у славян) хозяйки выходили из своих домов с черепками для «взятия Огня». В горшок накладывали сначала пепел, а на него горящие уголья, на которые клали щепки или древесный уголь, раздували с молитвой и несли домой. С боков горшка имелись дыры для тяги. С молитвой же засыпали огонь в солому в печи и благоговейно смотрели, как языки пламени пожирали «пищу Огнебога» — дерево, солому или ветки. Первоначально для обозначения понятия «племя» и «пламя» было лишь одно слово. Как Огнебог рождает пламя, так Род рождает племя. Род же был тем вместилищем, из которого как Огнебог при помощи пламени росли и размножались люди. Потому Род был тем священным Началом, из которого все шло и в которое все возвращалось. Общность с Родом была столь крепкой, что преступника считали выродком и выбрасывали из Рода. Лишиться же Рода было столь ужасно для каждого, что только одна смерть могла избавить человека от мучений. Лишенный Рода «уходил восвояси», т.е. шел, куда глаза глядят.

   Одно из тягчайших преступлений было «осквернение Огня». Так никто не смел ни плевать, ни мочиться в огонь. Последний (Агни) был тем, чем очищались люди, ибо огонь и вода являлись проявлением жизни.

   Безымянный описатель жизни св. Отгона Анонимус пишет: «В Балтийской Славии каждый отец семейства имел отдельный дом, опрятный и чистый, посвященный только гостеприимству. Здесь стоит всегда наполненный яствами и напитками стол. Если что снято, становится немедленно другое. Когда кому угодно гоститься - милости просим! Спеши за стол, найдешь всего вдоволь».

    «Кому нечем было угостить гостя, (он) мог взять у соседа без просьб и тайком. Что пошло на гостей, то не украдено - был закон у славян», -говорит Гельмольд, - «угощать приказывала славянская религия. Отказавшему в гостеприимстве мстило все население разорением двора, так как нерадение в гостеприимстве одного лишало милости Богов всю страну». Анонимус пишет, что «между жителями Померании (Поморья) такая чест-

 

ность и общинность, что они, незнакомые с воровством и обманом, не знают ни сундуков, ни ключей. Свою одежду, деньги и драгоценности хранят в ящиках и кадках под простою крышкою, не боясь злых людей».

   Когда же являлся путник в гостиный дом, там зажигали священный Огонь, прося Божья благословения на него.

   Прибывшему изготовляли баню в Мовнице, после которой ставили угощение.

   Летописец епископ Дитмар Мерзебурский (умер в 1018 г.) говорит, как и Гельмольд, что главным божеством славян был Зуаражиц (Исварог).

   Немецкий историк Гердер (по А.С.Фамицыну) пишет о славянах: «Славяне с любовью возделывали землю, занимались и разными домашними искусствами и ремеслами и повсеместно открывали полезную торговлю произведениями своей старины, плодами своего трудолюбия. Они построили на берегах Балтийского моря, начиная с Любека, города, между ними Вине-та на острове Руян (Рюген) была славянским Амстердамом. На Днепре они воздвигли Киев, на Волхове — Новгород, вскоре сделавшиеся цветущими торговыми городами. Они соединили Черное море с Балтийским и снабжали всю Западную Европу произведениями Востока. В нынешней Германии (бывшей Славии) они разрабатывали рудники, умели плавить и лить металлы, приготовляли соль, ткали полотно, варили мед, разводили плодовые деревья и вели по своему вкусу веселую музыкальную жизнь. Они были щедры, гостеприимны до расточительности, любили сельскую свободу, но вместе с тем были покорны и послушны, враги разбоя и грабежа. Все это не избавило их от притеснений со стороны соседей, напротив способствовало тому. Так как они не стремились к владычеству над миром, не имели жаждущих войн наследственных государей и охотно делались данниками, если только тем можно было купить спокойствие своей страны, то народы, в особенности принадлежащие к германскому племени, сильно погрешили против них.

   Уже при Карле Великом начались жестокие войны, которые, очевидно, имели целью приобретение торговых выгод и велись под предлогом распространения христианства. Храбрые франки, конечно, находили более удобным, обратив в рабство прилежный земледельческий и торговый народ, пользоваться его трудами, чем самим изучать земледелие и торговлю, самим трудиться. То, что начали франки, довершили саксы. В целых областях славяне были истребляемы или обращаемы в крепостных, а земли их разделялись между немецкими христианскими епископами и дворянами. Их торговлю на Балтийском море уничтожили северные германцы. Город Винета был разрушен датчанами, а остатки славян в Германии походят на то, что испанцы сделали из природных жителей Перу». Упомянув затем о

   

148

 

Юрий Миролюбив

 

«Рш-Всда» и язычество

 

149

 

 

 

 

 

тяжелых ударах, нанесенных славянам монголами, Гердер, писавший эти строки 150 лет тому назад, как бы в пророческом видении обращается к славянам: «Настанет время, когда н вы, некогда прилежные и счастливые народы, освобожденные от цепей рабства, пробудитесь наконец от вашего долгого, глубокого сна и опять вступите по владения прекрасными странами, расстилающимися от Адриатики до Карпат, от Дона до Мульды, и будет вновь торжествовать в них ваш древний праздник мирного труда» (Гердер, «Гешихте», IV, 37-42).

    Среди славян, населявших нынешнюю Германию, надо упомянуть ваг-ров, лютичей, радаров, бранеборов (оботритов), мильчан, стодорян, гипре-вян, поморян, руян (рюгенцев), лабов, сербов Лужицы, кашубов, борусов, Мазуров, морян н др. По-видимому, последние и поморяне составляли одно и то же племя. «Пошедший от Огнебога Пламяны», племена славян часто меняли свое название, получая его от вождя или в результате войны. У некоторых из них были свои князья, которые собирали войско для защиты от германского вторжения. История об этом упорно молчит. Немецким историкам приходится замалчивать «христианизацию», проводившуюся жестокими мерами вплоть до усаживания язычников на кол! Может быть, руя-не и поморяне, как и моряне, были одним и тем же племенем. Они особенно жестоко пострадали от германизации. Нужно отметить упорное проповедничество христианских монахов среди славян, ставивших даже простую улыбку на лице жизнерадостного славянина в «бесовское наваждение», а уж танец или песня были поставлены под прямой запрет. Невинные танцы с пением: «а мы просо сеяли, ой, Дед Ладо, сеяли», были объявлены тяжким грехом. Человеку оставалось лишь пригнуть шею к земле и работать на ней, а любой смех или шутка уже считались «непристойностью» . Прошлое славян было объявлено «бесовским», как «бесовскими» же были объявлены не только языческие божества, но и все; что имело отношение к обычаям и фольклору. О своей Родовой связи с Исварогом славяне не смели вспоминать. Бог, насаждаемый проповедью греков, стал грозным, наказывающим за веселье и радость. «Дощьки», па которых были древние записи славянских верований, были сожжены. Все прошлое искоренялось. Славяне «почались» с крещения в Днепре», а прежнего существования у них больше не было! Все, где говорилось о прежнем, уничтожалось. Но раз у народа отняли его прошлое, хотя бы и под предлогом христианизации, он это прошлое частично потерял и уже не был привязан к своим формам жизни. Современную революцию надо понимать как окончательный отрыв от древнего прошлого. Оторвавшись от него однажды, народ уже не смог прирасти к своему корню. Все, что вводилось сверху/ вызывало его подозрения, высшим классам он не доверял, а «барщина»,

 

воцарившаяся на Руси с приходом к власти иностранных принцесс и Государей, еще больше внушила народу недоверие к принцессам и Государям, еще больше в!гушила народу недоверие к высшим. Они его все время приучали к чужому, а не к своему. Татары били народ, так то были татары, иностранцы, а когда принуждал свой народ Владимир пли. Глеб Святославович, а затем Петр Великий - это были свои Государи. Им народ покорялся, но любить их дела не мог.

    Этими словами мы только признаем факт, а не стараемся доказать что-то. С другой стороны, православие с падением Византин стало своим, русским, и греки из него ушли, а потому и все обычаи народные понемногу возвратились на свое место, слились с новой религией н стали православными. Тем не менее еще долго православные иерархи продолжали громить «бесовские игрища, плясовашш, игры сатанинские с бубны и сопели и гудением струнным, с плесканием н плясанием, женам же и девам и головы киванием и устнами все скверные песни, и хребтом их вихляние, и ногам их скакание и топание, туже и женское и девичье шептание, Блудное им воззрение, и женам мужатым осквернение, и девам растление» (Игумен Пам-филий, 1505 г.). Христолюбец возмущался: «Не подобает крестьянином (христианам) игорь бесовских играти, иже есть плясьба, песни бесовскыя и жертвы идольская». Но позволительно спросить, откуда взял он эти запрещения? Христианство вовсе не запрещает веселья! Христианский Бог - Бог Любви и Радости. Откуда же взялся этот мрачный Бог, которого они проповедовали? Конечно, это Иегова Библии, а не Бог Христос и не сам Христос, никого не осуждавший. Это извращенная аскетическая идея, шедшая от греков, а не от Христа. Нестор тоже пишет: «се бо не поганьски живем: дьявол льстит превабляя ны от Бога трубами и скоморохи, гуслам и руса-льи: видим 6о игрища утолочена и людей много множество, яко упихати начнут друг друга, позоры деюще, а церкви стоят, егда же час молитвы, мало их обретается в церкви». Митрополит Кирилл писал: «Паки же уви-дехом бесовская еще держаще обычая треклятых Еллнн (т.е. древних греков) в божественные праздники позоры никаки бесовскыя твориши, с сви-станием и кличем и воплем созывающе некы скаредныя пьяница и бьющеся драколием до самыя смерти и возимающи от убиваемых порты» (!) Стоглав говорит: «На купальских сборищах бывает осквернение и девам растление ... егда начнут звонить, тогда отходят в домы своя и падают яко мертвы от великого клокотания»(!) Что в этом правильно, трудно судить, но вероятно, что русские люди и тогда еще любили выпить и подраться. С безобразиями, конечно, надо было бороться, но не вали в од!гу кучу и пристойное плясание с непристойным, называя все «бесовским игрищем»! Этак можно было лишить русский народ всякого музыкального и хореографического.

   

150

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Всда» и язычество

 

151

 

 

 

 

 

творчества. Саванаролла был еще радикальнее и требовал аскетизма до тех пор, пока его самого не сожгли! Фанатики вообще никогда не были настоящими христианами. Если бы славяне их слушались до конца, то, наверное, больше бы славян и на земле не было, потому что перестали бы рождаться люди («грех жить с женщиной»), а упор, сделанный ими на половое чувство, только доказывал, что их мораль, основанная на половых вопросах, была далека от морали христианской, ибо делала из радостного общения мужчины с женщиной нечто запрещенное и срамное.

   Хотя о Киеве и говорилось, что в нем был «разврат женский и блуд», но он там был, как и сейчас, во всех городах, и исключения Киев, конечно, не составлял. Жили там разные купцы, иностранцы, и, где деньги, там и пьянство, а, следовательно, н разврат. Это болезнь всякого большого города. Она не была исключительно присущей русскому народу. В этом отношении православная Византия была куда развратней, между тем о ней этого не говорилось.

   Язычество .разврата не поощряло, что видно хотя бы из того, что кудесники, волхвы и Сварожьи молелышки уходили в леса в одиночку и там спасались молитвой и постом, следовательно, были тоже аскетами, хотя и Не отрицали ни музыки, ни пляса, ни пения. Следовательно, можно быть аскетом и любить искусство, если только за аскетизмом нет полового извращения. Последнее же часто встречается именно у фанатиков, и особенно на религиозной почве.

   Что касается, например, добродетели у славян Балтики, то Гельмольд в этом отношении категоричен:

   Как и ведийцы, славяне погребали своих покойников двумя способами: или хоронили их в земле, кладя в ладью для переплытия «Великого Потока» (Мертвой Воды «того света»), снабжая горшками с провизией, теплой одеждой, ибо там «студяно есть, а Зима в Лете почие», (т.е. «где живет Летом Зима» и где холодно), или сжигали их на костре, т.е. поручали Огнебогу. Погребая же, пели песни Земле, увещевая ее «беречь покойника» и дать ему возможность отдохнуть от тягот жизни, «до Зелен-Свят». Покойнику же давались и орудия охоты, рыбной ловли, земледелия, потому что на «том свете люди якоже мы живоут», т.е. их жизнь в Нави есть такая же, как наша. Они также землю пашут и просо вент", но «еже есть зима, тамо есть лето», т.е. когда здесь, на земле, зима, там, на том свете, лето. Если же покойника сжигали, верили, что дух его «летяй на кридлех Сима и Рыла», т.е. на крыльях Огнебога, и тогда просили последнего, «абы тела не повреждяше», отнес его в к-Рай Сварожич. Так же просили, как мы помним, и ведийцы, чтобы «Агни не рвал тела и не повреждал кожи» усоп-шегоУОдно время славяне хоронили мертвых под своими избами, потом в

 

поле, где вбивали столбы и ставили горшки с их пеплом, а позже стали их предавать земле на Могилищах, или Могильницах, т.е. на кладбищах. Последнее слово произошло от слова «колода», «колоднща», ибо покойников одно время хоронили в долбленых колодах. Отсюда «колодбища», «кол-дбыца» и кладбище.

   В момент смерти человека возле него зажигали свечку или каганец, чтобы его дух ушел к Огнебогу, а также, чтобы душа могла видеть близких, выйдя из тела.

    Когда Морена-Мара, или Богиня Смерти, вытянув душу «через ;рубец Жизни» на пятке, погружала ее в Чашку Воды, стоявшую тут же, возле умирающего, душа, по верованию наших Предков, оживала и видела близких. Все в этом обряде-веровании говорит за то, что славяне верили в Смерть, как в Возрождение, второе Рождение для иной, вечной Жизни. За гранью Жизни душу встречали два божества — Водищ и Перевозпце. Пото>гу-то в руки мертвеца клали «ногату», древнюю монету для оплаты Водящему и Перевозящему через Мертвую Воду в Навь. Тело выносили через пробитую в стене дыру, чтобы душа не возвращалась к дому и дойдя до стен, наткнулась на заколоченную дыру. Так между прочим был похоронен и князь Владимир, тело которого было «пронесено сквозь дыру» (Н.М.Никольский). Когда везли покойника по улицам, будили всех .спящих, чтобы душа их не ушла вместе с ним. В могилу или на костер клали и ножи с топорами, чтобы покойнику легче было найти дорогу, прорубиться через дебри Нави на Тот Свет. Старшина Рода пли семьи держал речь у костра или могилы, в которой вел рассуждения как бы от лица покойного, прощавшегося с живыми. После этого «печатали» заклятьями с четырех углов могилу, чтобы туда не могли проникнуть злые духи. На могиле насыпали холмик, после чего тут же совершали Тризну. Православное погребение не заключало в себе чина «печатания могилы», но его пришлось ввести, так как во многих местах люди считали покойников «непечатанных могил» непогребенными и во многих местах происходили волнения на этой почве, а в некоторых даже восстания.

   Совершение тризны сопровождалось угощением всех, а затем игрищами, чтобы в последний раз и покойник мог на них посмотреть. Для этого затевали борьбу, состязания конные и пешие. Пока в избе сидели гости и ели тризненные угощения, в нее въезжал на коне Вестник, сообщавший о начале игр. Здесь конь играет религиозную роль. Если вспомним, ведийцы считали, что «конь вырвался из Кола божеств к людям». И во время тризны тоже конь врывается в общество людей, возвещая одним своим появлением, что время начать игры, т.е. заключительную часть торжества.

   

152

 

Юрий Миролюбив

 

«Рш-Всда» и ЯЗЫЧСС7ПОО

 

153

 

 

 

 

 

   На Галичине этот обычай держался до самого последнего времени в Сокальском уезде (Терек).

    Знатных людей, Родичей, Князей, погребали с большой пышностью, кладя в большие лоди, на телега и везли со скорбным пением, музыкой и звоном к яме. Вместе с тем в яму клали и любимые предметы Князя, а иногда туда или в костер бросалась его жена или любимый раб. Они это делали сами, и их не заставляли умирать против их воли.

   Ибн-Масуди, ездивший по русской земле, пишет, что «жены охотно кидались в пылающие костры, на которых сжигали их мужей, надеясь с ними попасть в Рай». Славяне верили, что на «Том Свете» - чудные сады в небесах, жилище Богов и чистых душ. Ибн-Фоцлан пишет о девушке, обрекшей себя на смерть, чтобы следовать за своим господином: «Вон я вижу отца моего и мать мою, вон сидят все мои умершие родные, вон и господин. Он сидит в Раю и Рай так прекрасен, так зелен! Он зовет меня, ведите меня к нему!»

   Наши Предки верили, что рабы и военнопленные, умершие в плену, идут навеки служить своему умершему господину, а потому они никогда не сдавались в плен. Лев Диакон Калойский передает, что воины Святослава кидались на мечи, чтобы умереть свободными и со славой.

   В момент, смерти Мара брала душу человека, как новорожденного ребенка, и баюкала ее, потом купала в воде, стоявшей возле умершего и передавала Водищу и Перевозице. Водищ был слугой Царя того света, Морил. Эти два проводника вели душу к Великому Потоку Мертвой Воды, чтобы перейти Навь.

   Многое из последних записей мы цитировали по Тереху; остальное по Нидерле, Касторскому, Шейпингу, Срезневскому и другим славяноведам. Список источников приводим в тексте труда.

   Однако, мы еще не сказали ни слова о славянских Богослужениях, к которым и возвращаемся.

   В Киеве эти Богослужения происходили в березовом Боголесьи (березовый лес), на вольном воздухе, на поляне, где был Бел-Камень, т.е. алтарь, на котором приносили жертву киевляне и кудесники, жившие в лесу. Там у них были небольшие домишки, где они спали, проводя остальное время в молитве снаружи или на пасеке, ухаживая за пчелами. Обычно в лесах бывало много молитвенников, которые уходили от мира, потеряв семью или ее не имея. Они считались Боголюбами и их никто не трогал, наоборот, все уважали. К ним же обращались за помощью в горе или несчастье. По преданию, они исцеляли больных и даже воскрешали мертвых. Многие из них были ясновидцами и называли приходившего по имени, никогда до того его не видев, и рассказывали минувшие дела его жизни, а также и

 

будущее. Их уважали не только простые люди, но. и Князья, как это изображено А.С.Пушкиным в «Песне о вещем Олеге». Вместе с тем их вера была бескорыстной и если они что-то делали, то по велению Богов, а не за мзду. В них мы узнаем позднейший вид, проистекающий из ведизма, йоги^ ческого служения Богу. Одни из них были священниками, приносили жертвы и совершали требы, а другие предавались созерцанию и молитве. Эти были недоступны простым людям. Многие из них даже не отвечали на вопросы. Некоторые из них были чернобожниками, но преследуемые Князь-ямн, они предпочитали скрываться в дремучих черниговских лесах. Их называли «Чернигами». Встреча с таким человеком не предвещала ничего доброго, потому что они часто приносили человеческие жертвы и на них смотрели как на изуверов.

   Однако. Белых кудесников было большинство. Они носили длинные белые рубахи, подпоясанные красным поясом, носили длинные волосы и бороды. Чернит были в черном. Поверх этого одеяния они надевали еще белые свитки, как носили их на Украине до самой первой мировой войны.

    В руках у них всегда был вишневый посох и у некоторых, особенно сильных, он заканчивался серебряной или медной булавой (шариком). Это было единственное их добро, потому что кроме этого и кроме маленькой серебряной фигурки, изображавшей Малого Крышнего, которого они праздновали на Колядин день (на Рождество), у них ничего не было. В келье у такого кудесника висели пучки трав от разных болезней и сухие цветы к Колядпну Дню, в которые они клали фигурку Крышнего, символизировавшего собой Рождающийся Свет. Зимой они сидели в келье, жарко топя бани, где, в Мовницах, молились, а если к ним приходили простые Огнищане (крестьяне), то совершали требы, а после мовления, жарко напарившись, выходили голыми, катались по снегу и снова вскакивали в баню, продолжая париться. После этого пили травяные отвары, укреплявшие тело, ели весьма мало житного хлеба, пили жертвенное молоко или вкушали мед. Мяса или рыбу не ели. Ели они еще Сочиво или Коливо, отварную пшеницу, жито, ячмень с медом, а масла не вкушали. Жизнь их была суровой, полной лишений и терпения, ничего не дававшей, кроме победы над собой и отречения, от всяких сладостей жизни. Время от времени они собирались вместе, пели общую требу, а затем каждый посвящал себя своим испытаниям. Искали они ухода от сует жизни, но жизни не сторонились. Так если приходила к ним женщина, желавшая иметь ребенка, то почиталось оскорблением Богов ей в этом отказать. Однако, сами они жен не имели и их не искали.

   Свеча пчелиного воска, зажженная в углу, была знаком молитв, и перед ее огнем кудесник читал славу Богам перед сном, перед ней же до зари он

   

154

 

Юрий Миролюбив

 

«Рш-Всда* и язычество

 

155

 

 

 

читал славу тем же Богам. Прошений никогда от себя не возносил. Религия его была простой и заключалась в славословиях.

    Если их можно было назвать аскегами, то не в том понимании, как у греков и на христианском Востоке. Они отрекались от жизни не потому, что презирали ее блага и не потому, что считали нечистым общение с женщиной, а потому что хотели быть ближе к Небу и Богу. Будучи формально аскетами, они в то же время, если их звали в гости Огнищане, не отказывались от их пищи и ели с ними мясо и туки, но сами в своей жизни мяса не ели. Пост у них был не для умерщвления плоти, а для здоровья.

    От жизненных благ они отказывались не потому, что считали их греховными, а потому что хотели ценой этого углубиться в себя и найти свои слабости, истребить их. Это была школа воли, а не умерщвления плоти. Живя в одиночестве, они сосредотачивались на Боге, Свароге или Перуне, Дажьбоге или Яриле, чтобы быть к ним ближе. Вместе с тем, думая о добре, они приносили добро всякому, кто у них этого просил.

    Коляде они колядовали, Перуну перуновали, Яриле яровали, т.е. служили. Все, что касалось этих Богов, они знали, не отрицая и других. Однако, посвятивший себя Коляде, жил уже Колядуном до самой смерти. Иной был Перуничем или Яровином. Это они хранили в чистоте эзотерическое язычество, хранили во всех его деталях. Школ тогда не было и у каждого кудесника был вскоре ученик, которому он передавал свое знание (Веду).

   Люди эти искали истину, справедливо полагая, что в тиши лесов, вдали от шума и обязанностей жизни, ее легче найти. Молитвой, омовлением и суровой пищей они опрощали свои требования, сводя их к самому малому, а работой на Бога освящали душу. Ища в жизни своей божественное Коло Времян, они молились, созерцая его красоту, и заря для них была такой же красавицей, расточавшей блага на всех живущих, как и для ведийцев: они ей слагали такие же песнопения, славили Бога, посылающего Солнце, и жили, глядя на травы, вкушая чару хмельного меда, как их Пращуры вкушали Сому. Жизнь лесная шла вокруг них, и если Лесобог выходил посмотреть на молившегося кудесника у старого пня, то кудесник его не боялся и с ним говорил. И всякий Огнищанин мог слышать из его уст, что сказал сегодня Лесобог, будет ли хороший урожай в этом году, будет ли ячмень, просо, мед. Или слышал, что будет грозное что-то, набеги кочевников, мор или голод на земле русской. И тогда он приносил жертвы Богу, прося, чтобы его и его близких Мара обошла.

    Кудеснику незачем было лгать. Годами молчал он прежде, чем ни обретал Сварожье Слово. Только тогда начинал он вещать. Только тогда и сам верил словам своим. Он же мог подать простой и мудрый совет в простых делах людей, не будучи ни в чем заинтересован. Потому-то к кудеснику

 

шли в трудную минуту жизни за советом друга, за тем, как поступить по-божьему, а не по-человечески. И они никогда в таком совете не отказывали.

   Стремившимся заглянуть в Навь, тем, кто потерял любимых, они советовали забыть об этом, начать жить для Жизни, а не для Смерти. Тем же, кто хотел, чтобы ему жизнь дала невозможного, кудесники грозили гневом. Таким образом они наставляли верующих на путь правый, освобождали их душу от напрасных мучений. Больных же прямо лечили и вылечивали, так как делали это с верой и любовью.

   Славянские требы (Богослужения) совершались так: в Боголесье, где был Перуний Костер, хранимый сторожами от села, собирались все верующие около дуба, лип, березы или Бел-Горюча-Камня. У самого камня или дуба стоял Старейший в Роде, он же Жрец. Вокруг него, по четырем сторонам, по возрасту, становились мужчины, женщины, дети и старики. Впереди были старики, мужчины, напротив них стояли старухи, направо — молодые люди, парни, а налево - девицы и девчонки. Смешиваться всем вместе не дозволялось.

   Старший в Роде возносил благословение Богам. Остальные повторяли за ним. После этого Старший в Роде пел молитву, ее подхватывали все. Запевали специальные певцы, наподобие греческих канонархов. Им вторили остальные.

   Очень возможно, что свечи уже были в употреблении, так как пчеловодство было одним из древнейших занятий славян, а воска в таком случае некуда было девать, и им пользовались для освещения в доме и особенно для молитвы. Богослужение было простым, ибо славяне, как и ведийцы, больше любили Бога, называя Его дружескими именами, чем просили Его о чем-нибудь.

   Вообще просительные Богослужения принесли на Русь греки. До них Русь Бога славила, не прося ничего взамен, как и ведийцы.

   Жертву приносил Старший в Роде и гадал по внутренностям вола или коровы, каков будет урожай, будет ли тихо, не будет ли войны, нападения врагов. Старики, окружавшие его в это время, не допускали к жертве младших, чтобы не пугать детей.

   После этого начинались празднества, танцы, хороводы и песни. Общая трапеза дополняла картину. После этого зажигали костры, rio числу праздника; три костра, когда праздновался Триглав, один, когда Исварга и т.д.

   Сквозь костры бегали, прыгали сквозь огонь с младенцами в руках, чтобы очистить их от всякого зла. Затем пили мед или брагу. Веселились до поздней ночи и только к полуночи расходились по домам.

На Велик-День (Пасха) ели священных ягнят, делали крашенки: крас-

 

156

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Всда» и язычество

 

157

 

 

 

 

 

ные, синие яйца, сладкие хлебы с молоком, творог с медом. День этот был днем весенней радости. В этот день все обнимались друг с другом и больше не помнили обиды или какого-нибудь зла. Троекратно целуясь, люди поздравляли друг друга с весной и счастьем, что «зелена трава вышла, Родичи в ямках потягиваются».

   В Фомин день была Радоница, шли на могилки, накрывали их как столы, чтобы вкушать с мертвыми пшцу совместно, говорили с ними, вещая Весну и тепло. Вечером, расходясь по домам, оставляли яства на могилках и были рады на другой день, если что-нибудь было тронуто: «а наши Родичи мяс отведали! >> В Купалин день зажигали костры и прыгали через них, бросали венки из цветов в воду. В Спожины праздновали урожай. На Овсени ели первый каравай нового хлеба. На Коляду возвещали Рождение Крышнего, он же Свет Прибывающий, Возрождение Дня, Поворот к Лету, Обещание Весны.,

«Дажьбог свой Щит к Весне направил

и - дня на волосок прибавил!»

— сказал автор этого труда в одном стихотворении. Рождение Крышнего, маленькой серебряной фигурки в сене, которую старший в Роде искал и, найдя, с торжеством показывал в полночь приблизительно 22 декабря (нового стиля). Все радовались, плясали на снегу вокруг Болярыны-Зимы, ели и пили всю ночь, называя ее Щедрой, посвященной Богине Ладе. В эту ночь зажигали костры и катали коло о семи спицах, как мы уже писали в начале этой книги. В эту ночь выводили скотину из хлевов, чтобы показать звезду Белеса, ведущую времяна к лету.

   Как видно из предыдущего, весь религиозный уклад славян был глубоко поэтическим, основанным на понимании Бога как Отца и Друга, источник красоты, всяческого Совершенства. Как древние ведийцы, славяне были внуками Дажьбога (ведийцы были детьми Индры), и потому Бог для них был не доктринально-схоластической фигурой, не догматизированным законодателем, а своим, близким Дедом Вселенной. Они его любили и поклонялись ему, любя, но не страшась.

   В праздник Коляды хозяин на Украине говорил: «Помогай Бог на счастье, на здоровье! Дай, Боже, нам да дай и вам!»

   Дети бегали «щедровать» и пели под окнами: «На счастье, на здоровье! Уроди, Боже, жито, пшеницу, всяку пашницу!» Это то же самое, как и молить Бога «об изобилии плодов земных и благорастворении возду-хов». Таким образом, можно видеть, что в языческих молениях прошений не было, и если они были, то высказывались детьми и женщинами, причем даже дети пели не столько прошения, как пожелания: «Да будет! На счастье, на здоровье!» Объясняется это тем, что, идя от ведизма, язычест-

 

во не просило Бога о чем-то, а лишь славило его, зная, что Богу известно, что нам необходимо, и что Он сам дает все нужное. Если же случалось несчастье, то такова была воля Божья, против которой бороться невозможно.

   Подобная традиция указывает на общность с ведизмом, ибо в последнем была тоже традиция славлсния божества, но не прошения его вмешательства в жизнь людей. Грех сам наказывает, производя из себя кару, тогда как добро дает добро же. Это понимание добра и зла язычниками сходно с индийским, т.е. ведическим. Там тоже учение кармы играет главную роль.

   Но у славян учение о грехе и добродетели отделено от учения о Боге. Язычники стремились установить личную ответственность всех и каждого за свои поступки. Бог в таком случае не является наказывающим за грехи. Наказание идет от самого греха, как вознаграждение идет от содеянного добра. Бо? лишь установил Закон добрых и злых последствий за поступки людей.

   Зло предопределяет иавье бытие, а добро - райское блаженство. В обоих случаях человек сам является причиной направления своей будущей потусторонней жизни.

   Освободить от греха могло истинное покаяние в нем, мовление, — жертва И помощь кудесника, который, как и христианский священник, мог прощать от имени Бога и разрешать от клятв и прещений.

   Поскольку всякий живет в мире, поставленном на Правы Божьей, т.е. на истине, творящей суиузс, но самой в нем не участвующей, обращение к этой Прави, сути Божьей, освобождало от цепкости греха. Явь же, творящаяся на Прави, как на канве, подобно вышивке меняющаяся под влиянием всех,обстоятельств, подобной сути Божьей в себе не имела. Суть была в Прави, но не в Яви. Навь же была той^же Явью, только вне творящей Прави. Следовательно, пока Явь была связана с Правью, она была живой, или Живой (Жива ведийцев) с ударением на «и», а как только Правь ее покидала или она сама покидала Правь, она становилась Навью. Следовательно, Навь была вне Живы, ибо была лишена самого главного для этого - Творящей Божественной Прави. Учение об этом нам-самим пришлось слышать в Юрьевке на Днепре от древнего деда, исполнявшего роль Зворожного Деда на Зворожинах. Оно, правда, было выражено несколько туманнее, но деду не хватало слов для объяснения многих непонятных положений. Однако, автор настоящего труда ничего в него не прибавил и не убавил.

   В дальнейшем он наткнулся на подобное же учение древних китайцев и индусов.

   

158

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Веда» и язычество

 

159

 

 

 

 

 

    Божества разбивались на Триглавы (Тримурти): Яро, Хорос, Купала составляли первый Триглав, Весенний; Ладо, Купала и Дажьбо составляли второй Триглав; Перун, Вышний и Сьма-Регл - третий; Коляда, Сивый и Крышиий — четвертый. Таким образом, Триглав не был отдельным божеством, а лишь Божественной Триадой. Кроме них были Боги и не входившие в Триглавы, как Радогощ, Числобог, Стрибог, Борей, Лель и Ляль. Они относились к человеческому циклу, а не к солнечному, как предыдущие. За ними 27 Сестрешщ-Русалок и Мавы, или Мавки, число которых было неопределенно. Они соответствовали женскому началу всякой божественной активности.

    Кроме них были и второстепенные божества, как Лесовик, или Лесо-бог, Водяник, или Водобог, Езерищ, Речищ, Ключищ, Стеблич, Коренич, Кветшц, Травищ и Древщ с Листичем.

    Белее как покровитель стад и Звездного неба, искусств и музыки, стоял особо. Он был правой рукой Сварога. С ним был и Белобог, или Свя-товид, который был вторым помощником Исварога, и вместе с Дедом Вселенной они составляли Первицу или Верхний Триглав. Каждый из них правил третью года. Сварожья третина была осенне-зимняя. Белее начинал свой цикл с весны до середины лета, Святовид с середины лета до середины осени, или Овсени.

    Сварог потому правил осенне-зимней третиной, что если бы Он не спасал в это время Землю, она могла погибнуть от Сивого и Мары. Это период умирания Живы в мире, и если бы не Бог-Пращур, всякая Жива ушла бы и ничто не возродилось бы в Весну.

   Ощущение святости мира и Жизни в нем было краеугольным в миропредставлении язычников. Они понимали Бога, как Существо предвечно и вечно творящее. Присный Бог был всегда не только Вышним, но и Сущим. Он был во всем, как верили ведийцы, «в Траве и Лошадях, в агнцах и людях. Везде и во всем - Агни». Так же верили и язычники: Бог был везде и всюду, всюду дул Стрибог - в ветре, дожде и громе, в траве и зелени. Агнец, непорочный ягненок, был Его образом и в христианском мистическом агнце заключен издревле языческий Агнец, дитя Агни. * Причащение Сомой ведийцев, замененное Любомелем, или медом, сброженным с хлебом, было тоже раньше христианского Причастия и говорило верующим Пращурам то же, что и христианское, ибо вкушение Сомы, Любомеля или меда было равносильно вкушению Бога.

   Также у славян сохранилась традиция омовления, как очищение духовное и телесное. Там был Индра, «рождавший волну», а здесь был Исварог, «мывшийся в мовнице». Как тот, так и другой, оба эти божества были связаны с водой, и у славян она была Живой и Мертвой. В сказках

 

она сохранилась как мечта о невозможном и вместе с тем как воплощение желаемого. Между тем «вера есть обличие вещей невидимых как бы видимых и желаемы» как бы настоящих», - говорит Апостол Павел, если только мы правильно привели, по памяти, эти слова из Катехизиса. Живая и Мертвая Вода - источник Жизни. Она же — связь с прошлым и будущим. Коло Времян, вертевшееся по воле Исварога, было тем.^что связывало все в одно целое. Это была «Златая Чепь» древности. Разрыв такой означал потерю связи с прошлым, а значит и с Предками.

   'Множество обычаев было на Руси и все они шли из язычества, но среди них выделяются некоторые, как Зеленые Святки, Красная Горка, Радоница, Спожницы, Овсени, Колядин День и Крышень День, Велик-День, Масляна и Перу HI ш День, Ярилины Святки, Благословение скота (Велесов День), Семик, Русалии.

~ ^Это тень древнеславянских праздников, проводимых в песнях, музыке и плясках, дни братской трапезы, хороводов и гаданий. Теперь нам даже трудно приблизительно указать их даты. Нет под рукой всех источников. Нет древних записей или рукописей. Можно только догадываться, что одни из них осенние, зимние, а другие весенние и летние. Славянство по воле князей и Византии сменило свою религию на христианскую и с ней приобщилось к культуре тогдашнего времени. Много хорошего пришло на Русь с православием, но не все было плохим и в язычестве. К принятию многого, особенно в моральном отношении, язычество русских приготовило. Так любовь к ближнему была в чести и при язычестве. Любовь к Богу была одновременно и любовью к добру. Омовление вполне совпадало с крещением по своему значению очищения и приобщения к Богу.

    Среди славистов, давших нам многое в объяснении древних обычаев, мы должны упомянуть Аничкова Е.В. («Народная поэзия и древние верования славян», «История русской литературы», Москва, 1908 г., т. I, стр. 40-90), а также Арсеньева Н. («Плач по умирающем боге», «Этногра-фич. Обозрение», Москва, 1912 г., стр. 1—34).

    Однако, омовление было и обрядом-таинством, подобным по своему значению причащению, ибо оно приобщало человека к Богу (Срезневский И.И., «О языческом веровании древних славян о бессмертии души», Мо-' сква, 1§49 г.), а связь его с Родом и Рожаницей (Рожаничем) были тем необходимым условием единения с Богом, без которого такого единения не могло быть (Шеппинг Д.О., «Мифы славянского язычества», Москва, 1849 г. и «О значении Рода и Рожаницы», Об-во Ист. и древн. Рос. Временник, Москва, 1851 г., VIII, кн. IX, Исследования, стр. 25-36).

   Конечно, всякий судит на основании своих идей и потому, может, наши идеи не всегда будут совпадать с идеями других на этот счет. Одна-

  

160

 

Юрий Миролюбов

 

«Рш-Всда» и язычество

 

161

 

 

 

 

 

ко, можем сказать, что отнюдь не желания как-то оправдать язычество нами руководили, а искание истины. Человеческие взгляды могут расходиться с последней, особенно в наше время, когда приняты утилитарные взгляды. За истину необходимо особенно крепко бороться сейчас, ибо утилитарные взгляды с ней не всегда совпадают. Во многих же случаях истина намеренно искажается. Защищать ее надо всеми силами, ибо в ней ключ прошлого и будущего.

   Так слова И.И.Срезневского об обожании Солнца у древних славян могут быть приняты как грубое идолопоклонничество или как символизация божества в Солнце, что, очевидно, не одно и то же («Об обожании Солнца у древних славян», Москва, 1849 г.). Это все равно, что принимать икону, скажем, Спаса за самого Спаса. Ясно, что настоящий просвещенный верующий христианин икону Спаса за Спаса не примет. Простолюдин же, может быть, и примет. Между тем, христианские проповедники того времени везде напирали главным образом на тот аспект язычества, который исповедывали князья, дружина и городское население Руси; проповедники смешивали это исповедание воедино с язычеством народным, кумиров не имевшим. Никольский,'например, в своем мифологическом очерке в «Истории Руси Покровского» договорился до слов: «Дикий над-непрянский славянин (не будучи в силах вознестись до понимания Единого Бога) видел за всяким древом богов». Этот русский историк не знал, что «за каждым деревом» были не боги, а низшие духи, и Славянин им нисколько не молился, а лишь старался их не раздражать напрасно. Эти духи были олицетворением природы и ее сил. Но славянин имел Единого Бога — Исварога, как и ведийцы имели Единое Существо «с разными именами, даваемыми Ему мудрыми людьми». Оттого, что Бога называют тысячами имен, он не становится тысячью богов. За «каждым деревом», как и «в каждой вещи есть Агни», есть какая-то частица божественного. К ней славянин и обращался, оказывая ей свое уважение. Славянская религия была, как говорит один из авторов, «чистейшей поэзией и составляла грандиозную поэму, созданную безвестным славянским Гомером» (Терех). Ясно, что «видя за каждым древом богов», славянин (народ) был ближе всего к ведизму, тогда как городское население, дружина и князья, исповедывали альтерированную религию, где ясно видно влияние скандинавских верований. Так и в годы перед первой великой войной сельское население России было ближе к древнему богопочнтанию, нежели население городов. Доказательством служит народный фольклор, которого в городах не было совсем (Вартолд Н., «Мифология Померании», Гамбург, 1839 г.; Бодянский О., «Об одном прологе и тождестве божеств Хорса и Дажьбога», Об-во Ист. и Древн. Рос., Москва, чт. II, Москва,

 

1846 г., кн. II, ч. I, стр. 1-25; Глинка Г.А., «Древняя религия славян», Митава, 1804 г.).

    О Свароге до сих пор идет еще спор. Многие историки по-разному объясняют имя Бога-Отца славян. На индийском языке, идущем от санскрита (индустани?), «сварож» значит самоуправление.

   С нашей точки зрения, искать значение этого имени надо в значении

Исвары в браманизме, потому что слово «Исварог» или «Сварог» явно

идет от него. Значение же такового: божество, правящее миром. Понятие

об Исвароге с этим понятием вполне совпадает. Корень «радж» («рагдж»)

означает власть и управление, отсюда «раджа» значит царь. По-видиМо-

му, в начале было название «Исва-Раджа». Четырехликий Святовид

(Збруч), хранящийся в Краковском Университете, вполне соответствует

четырехликим божествам Индии. Он, как мы уже указывали, означает

Тримурти (Троицу) и Землю-Мать. Это символ неразделенного союза Неба

и Земли. В Юрьевке вешали перед иконами крестик, имевший две пере

кладины, так что со всех сторон он имел вид креста, даже с боков, и крест

этот назывался «зворжим», или «зворожим». Старые люди объясняли,

что крест этот «делит землю на четыре части».

к     Упоминание о единстве Хорса и Даждь-Бога (Бодянский) подтвер-

ждает нашу основную идею многих ипостасей божества у славян. «Тридевятое царство», символ «Тридевяти Сестрениц» Русалок, и если их так много, то они тоже не означают многобожие, а лишь многообразность сил природы. Русские сказки о «тридевятом царстве» - именно упоминание Русальего Кола, области, где они - хозяйки, в этом случае славяне сохранили, несмотря на принятие христианства, старое верование в силы природы. С другой стороны, как мы уже говорили, культ сил природы шел снизу, от народа, в разрез с религией Исварога, шедшей от ведийцев.

    Нет оснований думать также, что развитие ведийской и славянской религий шло иными путями, не похожими, скажем, на пути египетской, вавилонской и других культур, бывших сначала религиозными. Как и у всех этих народов, сначала возникает религия (Веда), являющаяся в то же время наукой, причем ключ этой науки (Веды), т.е. письменность, жрецы сохраняют для себя, делая ее священной. Так возникли иероглифы Египта, Китая, цивилизации Майя, санскрит. Такой же была письменность и у древних славян-язычников, особенно в Новгороде. Торговля последнего с Востоком, Севером, Югом и Западом насущно требовала счетоводства и письменности («Изменения в жизни народов Севера», Шо-пин, стр. 25). Мы знаем об этой письменности лишь то, что она велась «на дощьках» березового или иного дерева с выжженными на них словами. Ц Записи могли быть руническими или близкими к санскриту. Это все, что

   

162

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Всда» и язычество

 

163

 

 

 

 

 

мы можем предположить. С другой стороны, эти буквы могли быть начертаниями финикийского, а последние, особенно в изображении буквы «а» или «эль», приближаются к санскриту. Некоторые из финикийских букв идут из египетской письменности. Оттуда же идут и позднейшие церков-но-славянские буквы «ц», «ш», «щ». В общем, все письменности так или иначе дали нечто для выработки греческой и латинской письменности европейской культуры.

  ~«Жрецы знали письменность, но людей ей не учили, храня священные записи для себя», — говорит Шопин (стр. 25). Об Одической Северной Традиции он же говорит: «Это персонификация в тысячах форм, но в высшем своем значении это Всемирный Альтфадер (Отец)» (стр. 86 того же труда Шопина). На стр. 90 он говорит: «Гардарики — Древняя Русь». Автор говорит о человеческих жертвоприношениях на Рюгене (Руян) и в Ретра (Макленбург), но мы уже давали объяснения этих жертвоприношений, которые скорее походили на «кровавую мету». Из его же описания мы узнаем, что жители Щетина давали одну десятину на храмы, как это было в обычае и в Киеве. Князья Балтийских славян были выборными и наследственной власти не имели.

   Терех говорит, что некоторые слависты-ученые считают кельтов тоже славянами. Религия их, в которой есть богиня Мара (смерть) и Чернобок (Чернобог), до некоторой степени подтверждает это положение (Вальтер Скотт говорит о Чернобоке, а в Шотландии до сих пор клянут кого-нибудь, говоря: «чтоб его Марроу взяла!» Если кельты и в родстве со славянами так, что даже в Ирландии был известен Чернобок, то все-таки это еще не доказывает близкого родства. В таком случае и греки Трои тоже славяне или близки к ним! В те времена племена, мигрирующие по землям Европы, общались друг с другом, смешиваясь временами, или жили сообща, перенимая друг у друга верования и обычаи. Литовцы нам несомненно ближе всех этих народов. Язык их близок к санскритскому, тогда как мы его уже не понимаем. Наша славянская речь ушла от праязыка Предков. С другой стороны, русские стали христианами, взяв свое христианство в Византии. Должно ли заключить, что греки, Византия и славяне Киева - родственные народы?

   Культ Русалок, Яги, Ягыни, Агуни или Агни - все то же ведийское начало в религии славян или пассивная ипостась Агни, Огнебога. Если были и другие народы, верившие в Тридевять Сестрениц, то это еще не доказывает, что этот Лунный культ был их основным. Он идет от женского начала, тогда как вера в Бога-Отца, в Альтфадера - культ Солнечный. В ведизме он весьма ясно очерчен. Но знание Русалок у славян шире: их называли Берегинями не только потому, что они были «по берегам» рек и

 

озер, а еще и потому, что они берегли Огонь, Жизнь, Материнство и Детство. Им поручали матери своих детей. Русалок призывали на берегах рек, потому что это было их главное место, где они всегда находились. Таковы были Сенява, Зарница, Утренница, Вечерница и Полуденница с Полудянками, плясавшими в поле, где обязательно полагалось спать в полдень, дабы Полудянка не унесла души человеческой во время работ в поле. Дневной цикл был тем, что регулировало жизнь славян. Когда вспыхивала Вечерница, шли домой, к Вечере.

   Хозяйка говорила в доме: «Добрый Вечер!» И те отвечали: «Дажь Боже!» А перед началом еды хозяин произносил: «Слава Деду нашему!» и все отвечали: «Слава Богу» По вечере хозяин говорил: «Да-Бог и назавтра ясти!» и все отвечали: «Да-Бог», славили Бога, здороваясь: «Слава Вышнему! Слава Крышнему! Слава Яро! Слава Сивому! Слава Коляде! День добрый, День Хоросий!» Во всех разговорах с планами на будущее говорили: «Коли Святовид хощет, будемо сеяти, Жати или Венити». Отсюда и выражение: «Святу венити». Однако, всякое Божество имело еще и свое собственное значение. К объяснению этого мы еще вернемся.

    Как и у ведийцев, главным Божеством славян был Сварог, Исварог, Бог-Отец, Дед Вселенной, Пращур, т.е. «Единое Существо, которому мудрые дают не одно имя», как говорит «Риг-Веда». Этот Бог-Отец в разных своих ипостасях носил разные имена. Так в древнейшие времена, должно быть, Бог-Отец, являющийся в Солнце, носил имя Суры (у ведийцев Сурия). Сарматы были, вероятно, суроманами, потому что «ман», или «муж», означало «человек»х Корень «ман» есть в словах «манити», «за-ман-ити», при-ман-ивати» и т.д.; в дальнейшем это был «менж» (немецкое слово «менш») и «муж». Вообще, как мы говорили, германцы и славяне жили в одной и той же стране Арии и, конечно, общались и, возможно, что говорили на одном и том же языке, который можно назвать после санскрита пра-арийским. Много чисто славянских корней осталось в немецком языке, как и в языках славянских остались немецкие корни. Есть в России Сура-река, Сула-река, и, конечно, все эти названия Бога-Отца, являющегося в Солнце. В своей активной форме он был Перуном, Хоросом, Яро, Дажьбом, Вышним, Присным и т.д. По сведениям некоторых славянских мифологов, Сва-Рог был вначале Сва-Риг, что можно поставить в связь с «Риг-Ведой». Одни утверждают, что Сварог был существом двуполым, Дед-Баба, Род-Рожаница, другие говорят, что он был лишь Отцом.

   На Украине в Щедрый Вечер Сварога представляли снопом в красном углу. Коляда был одним из выражений Сварога. Сам Коляда, види-

   

164

 

Юрий Миролюбив

 

«Рш-Всда» и язычество

 

165

 

 

 

 

 

мо, происходил от Кола, т.е. Вечного Круга, Круговращения Времян, и Ладо или Лады. У сербохорватов сохранилась песня: «Лепи Иве трга роже, Теби, ладо Светн-Боже, Ладо, слушай нас, Ладо! Песме, Ладо, певамо ти, Срца наша кланьямо ти, Ладо, слушай нас, Ладо!»

    Из этой песни видно, что Ладо или Лада был (была) чтимым Божеством, которому посвящались розы и сердца, песни и, вероятно, плясы. Но Ладо у восточных славян был Богом супружеской любви и «лада» — порядка, закона, устройства. Древнее значение корня «ренж» неуловимо, и можно лишь думать, что это обозначало «связь». Таким образом, Сва-Ренж можно перевести как «свою связь». «Религио» по-латыни значит «связываю». Чер*ез Исварога славяне отыскивали связь с Небом и Землей. Через него же они видели связь с Родичами.

    Как бы то ни было, Сварог был Пращуром, Дедом Вселенной, Предком Славян. Это не была религия «предков», как она исповедуется в Китае, но Бог-Отец породил все и всех, в том числе и людей. Значит в этом смысле понимания родства с ним и был он Род и Рожанич.

    Ладо, как Хорос и Яро, был одной из ипостасей Божества и Земли, .Сварога, и потому он считался Прибогом, или Сварожицем. Сварожиц, или Сварожич, означало «исходящий от Сварога», Сын Сварожий. Таким'образом, все Прибоги были Детьми Сварога, а за ними и люди.

    В Ипатьевской летописи сказано: «Солнце царь Сын Сварогов, иже есть Дажьбог». Таким образом, ясно, что и Ярила есть «царь Сын Сварогов», и Хорос, и Вышний с Сивым, и Купала с Ладой. Прибоги были сынами Сварога.

    Перун, Бог Огня и Грома, Семаргл, Огнебог (Агни) - все это атрибуты одного Бога-Отца и все они в прямой связи («реиж») с ведийским Индрой и Агни.

 « В Боголесьях горел неугасимый Перунов Костер (Кострома), и Гус-тинская летопись говорит: «Ему же (Перуну), яко богу жертву приноша-ху и огонь неугасающий с дубового деревня непрестанно паляху». Это то неугасимое Огнище, по имени которого земледельцы назывались в Киевской Руси «огнищанами». Подобно нашему обычаю нести «Четверговый Огонь» домой. Предки несли от Перунова Костра угли, чтобы развести свой огонь дома. Полабские славяне еще до самого последнего времени называли четверг Перун-Дан (Перунов День). Утверждения некоторых филологов, что Перун не славянского происхождения неверно: Перун есть

 

Бог При, а Пря — битва, сражение. Это наш Индра-Варуна. Так как от Вару на до Паруна не так уж далеко, то можно с уверенностью сказать, что он и Индра-Варуна одно и то же лицо. Кроме того, хорошее время называется еще и сейчас на Руси «ведро», это - Венда, или же альтерированное Индра. Восточные славяне говорили на языке, весьма близком к польскому и старочешскому, где были «юсы», впоследствии ставшие произноситься как «я», а потом как «еры».

    Может, некоторые из наших утверждений и не находятся в согласии с общепринятыми понятиями в филологии, но мы настаиваем, что «общепринятое» не всегда верно, и любая общепринятая истина должна быть заново проверенной.

  — Дерево Перуна - дуб, оно же символ крепости и здоровья. На Иорда-н№в Галичине кладут Перунов Крест на каждое стекло окон, из соломинок, загибая концы, так, что выходит «свастика» - крест предков-арийцев. В других местах, как утверждает Терех, пишут этот крест на всех дверях и окнах разбавленной мукой. Интересно отметить, что в Индии употребляют рисовую муку с водой для росписи земли во дворах к праздникам и покрывают землю сложными узорами. В Юрьевке выжигали Кресты свечами от Иорданского Огня, причем концы креста были точно также загнуты в виде «свастики». Весной, при первом громе Перуна молодежь «дужается», борется, и эта борьба укрепляет силы до следующей весны. Именем Перуна многие места, селения, горы и растения в славянских землях называются весьма часто. Имеются даже имена и фамилии.

    Следующим после Перуна был Велес-Бог, Скотий Бог, Боган, Волос, Волош, Волх. Возможно, что и древняя Волхов-река была названа в честь Волха-Бога, Белеса. На юге России шерсть называется «волна», у чехов «влна». Мы знаем, что Индра был у ведийцев Богом Волн. Волна была символом движения, жизни, возрождения и длительности. Все это ассоциативно связано с Агнцем, с Овном, овцами и Белесом. Так как любое из Божеств арийцев можно «наложить» на другое и оно с таковым совпадает, будучи разными Ипостасями Бога, то же возможно и в славянском язычестве. Каждое из Божеств может быть «слито» с другим или же «сверхположено», наложено, как одно лицо на другое, образуя таким образом общее обоим Божествам лицо. Шерстяная волна и волна водяная в основном совпадают, обе они имеют форму синусоиды. Обе закруглены и этим связаны друг с другом.

    В пастуший период жизни арийцев скот был единственным источником существования Предков, а потому он был посвящен Богу Велесу. Его представляли в виде прекрасного молодого человека, в тулупе шерстью наружу, с калитой сбоку и с «чересом» - широким кожаным поясом. В

   

166

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Веда» и язычество

 

167

 

 

 

 

 

калите у него были блага земные, а в чересе — блага духовные. Он был с длинными волосами, ниже плеч. Идя от Огня к Огню, он раздавал свои блага. «За сиротою Бог с калитою» — пословица, означавшая, что Велес-Бог за сироту заступается, награждая его если не дарами материальными, так духовными, талантами и способностями. На небе, по верованию славян, он был хозяином, имел свои степи, стада, варил Небесный Мед (Сома), разводил пчел и имел гончарные мастерские, ткацкие и другие, где он готовил всякие предметы. Железо ковал Перун, это была его Кузница на Небе, а другие ремесла были в руках Белеса. Это он научил Предков ремеслам.

Сообразно с этим:

«Там ветрянки крылами машут,

Там Хорос с Ладой Землю пашут», —

как сказано в одном из стихотворений автора этого труда. Хорос и Ладо были покровителями земледелия. Идентичность последних со Сварогом не вызывает сомнений: Юрьевские «Зворожины» сопровождались водружением первого снопа с лета в красном углу хаты, а на Галичине этот сноп в Колядин День (Рождество) называется Дедом. Таким образом, Отцом земледелия был сам Сварог. Если Белес учил людей скотоводству, и сами наши Предки сураманы, или сарматы, скиты-скифы были скотоводами, то Сварог учил их раньше, еще в Арии, земледелию. Трудно сказать, что знали арийские наши Предки раньше - скотоводство или земледелие. Если наша идея, основанная на изучении высоких образцов поэзии и религиозной мысли ведизма, правильна, то ведийцы перешли к скотоводству в результате потрясения их государства и, следовательно, перешли от высшей формы жизни к низшей, от которой снова затем перешли к земледелию уже на землях Европейской России. Это видно из того, что сноп в Красном углу назывался Дедом, именем Первого из Божеств, следовательно, по времени культ Исварога был раньше и если сноп назван его именем, то это значит, что наши Предки знали земледелие раньше скотоводства. Конечно, у нас никаких других доказательств, кроме логики и сопоставлений, не имеется. Однако если бы скотоводство у наших Предков было первым занятием, то тогда был бы покровителем скотоводства Сварог, а не Белес, а последний был бы покровителем земледелия. Есть много доказательств, что наша теория упадка цивилизации арийцев в ведический период правильна. Во-первых, постоянное напоминание о единобожии в начале ведической религии в «Риг-Веде», к которой постоянно возвращает верных поэт, называющий «Единое Существо не одним именем». Во-вторых, отождествление Сварога с хлебом, со снопом. В-третьих, печение «Кругляка», Солнечного Кола из муки в Велик-День. Сам

 

Коляда, имеющий изображение в Коле, колобке (род бублика). Все это возводит Божество к истоку, к хлебу. Не к мясу, как,у пастушьих народов, не знавших земледелия, а к хлебу. Наконец, понимание хлеба как святыни, присущее славянам, говорит за то же. О-Ладь-и, например, посвященные Ладо, в то же время являются непременным блюдом Колядина празднества (Рождества) и не столько связаны с Ладой, сколько с Богом Празднества, как надеждой, что Ладнно время придет с весной. Ладо связан, таким образом, с Колядиным Днем лишь ассоциативно, как символ Весны и Тепла. По некоторым данным (записи вятских язычников), понедельник был Яро-День, вторник - Ладо-День, среда - Купал-День, четверг — Перун-День, пятница — Дажь-День, суббота — Сур-День и воскресенье - Сварог-День или Хорос-День.

   Однако, в Галичине на Рождество в Свят-Вечер ставят два хлеба на стол, один из которых называется Васи ль (Белее), а другой — Мланка (Лада). Этим снова подчеркивается тождество Сварога с Белесом. Последний представляет Ипостась первого, но он идет от него и возвращается к нему. Белес идет от Сварога и приходит к Сварогу.

   Таков же и Дажьбо, или Дажь-Бог. Его особенно чтили восточные славяне, считавшие себя Дажьбовыми Внуками. Праздновали они Дажь-бов День, или Велик-День, весной, в период, совпадавший с христианской Пасхой. В этот день хоронили или сжигали Кострому (Коструб) или Зиму. На Украине делали «пасхи», т.е. куличи, а самая большая из них, цилиндрическая по форме, называлась Дедом. Здесь снова намек на Сварога. С «пасхами» выпекали и «баб». Последние олицетворяют Землю, Русалок, Мокошь. Делали и крашенки — разноцветные яйца, совершенно как нынче, на Пасху. Всеобщая радость и веселье, братские поцелуи — все это языческая старина. Хозяин, начиная трапезу, прятался за Деда, большую пасху, и спрашивал: «Дети, видите ли меня?» — «Нет, не видим, отче!» — «Ну, Дабог, чтоб и на будущий год не видали!» Немецкие хроникеры сообщают, что на Руяне (Рюгене) был точно такой же обряд: в храме Святовида жрец прятался за большой медовик, сладкий хлеб, и спрашивал, видят ли его верующие. На их отрицательный ответ он говорил те же пожелания.

   Красная Горка была следующим весенним праздником, посвященным молодежи, свадьбам, играм, горелкам («горение» значит жить, и «гореть» означает «пребывать в Огнебоге»). Огнь-Агни, Огнебог-Агни-Бог и агнец - вешний ягненок - Дар Богу. Принося агн-ца, славяне приносили дар Сварогу-Дажьбу. Это было ценой избавления от мук Зимы - Костры-ни-Костромы.

На Красной Горке выходили замуж, венчались, пели и плясали. На

 

168

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Всда» и яэычсстпо

 

169

 

 

 

 

 

Радошще, через неделю после Красной Горки (Пасхи), которая была сразу же за Велик-Днем, шли пировать на Братскую Трапезу - Вешню Радо-иицу на могилки родителей-Родичей. Но так как Первый Родич, или Род, был сам Сварог, то и день этот был Сварог-День. На могилках раскладывали скатерти, тарелки и на них клали яства, угощения, ставили брагу, пиво, сусло, мед. Пили и ели, говоря: «Здоровы будьте, Родичи наши! Дабог вам тоже радоватися теплу и зелени! Трава выросла, радуйтесь, Родичи милые!... Потягайтесь во сне, просыпайтесь, идите до нашего стола» .

   Старые люди» рассказывали в Юрьевке и Цариченке: «и сели деды и прадеды на могилки, стали родичей прохатн идти до столу. И-пришел Дед Стар-престар, борода зелена, сам как дуб, мохом порос (дуб - символ Перуна!) и рекся: «а подайте мини чару меду!» и выпил мед той и рекся: «а дайте придбы к пирогу!», а дали ему борща зелена, а вин пыв мед, а йив борща а рекся: «Слава вамо, добрп лиди!» тай счез. Будто и не было никого». Вполне ясно, что эта легенда говорит о появлении самого Сваро-га на могилках, как Первого Чура и Пращура. Дед Вселенной сам посетил пиршество.

  —•Белее-Бог хоть и является Богом весны, стад и скота, музыки и пения, пляса и гадания, но в то же время он есть тот же Сварог. И гуцулы в Карпатах до сих пор носят кожухи шерстью вверх, с калитой и чересом и носят длинные волосы. В России в день св. Власия вся деревня сгоняла скот к церкви для благословения и окропления святой водой. Ясно, что крестьянство под именем св. Власия понимало Велеса. В некоторых местах благословение скота было приурочено к Благовещению. В Галичине это делается на Введение Богородицы. Тогда вводят в избу коня и дают ему сладости, хлеб с медом, то же дают и коровам.

   Ладо в русских песнях именуется «Дед Ладо», т.е. подчеркивается тождество Деда Вселенной и Ладо. Свадебные песни называются в Галичине и Тульской губернии «ладканьем». Но кроме Ладо была и Лада-Богиня. Она покровительствовала женам и матерям, детям и влюбленным. Дерево Ладо-липа была священной в славянских землях.

   Именем Ладо названо Ладожское озеро, Ладога. В других местах Лада именуется Онегой и по ее имени названо другое озеро, Онежское.

   Ладо - Бог порядка и в Новгороде он чтился одновременно с Числобо-гом, так как порядок, лад, в торговле - первое условие как в счете, так и в письменности.

   Стрибог, Стриба, Вей, Повей, Ветрун — Бог ветра, воздуха, воздушных волн, как Варуна-Индра. «Стри» по-старочешски означает «воздух», струя. Бог движения, волн (как Индра Ведийцев). В «Слове о полку

 

Игореве» ветры названы «стрибожыши внуками». Этот Бог пользовался почетом и уважением у новгородцев, которым надо было плавать под парусами, и они ему приносили обильные жертвы, а отправляясь в путь, чтобы подражать Стрпбогу, садились на лавицах, подобно тому, как Стрибог садился в лесу и переставал дуть. Таким образом, они как бы хотели этим сказать, что сидели достаточно и что Стрибог в помощь гостям должен встать н подуть.

   «Стря-щий», «съ-рящнй» - движущийся по-древнеславянски. То же значение имеет этот корень и в санскрите в противоположность «нри», что значит нечто нецелое, половинчатое, вялое. «Стрибог сердится», когда дует буря, он же доброделатель, когда дует легкий ветерок. По природе он - весельчак, и, шутя, вырывает дубы с корнем, за что Перун на него гремит громами. Когда громы не помогают, Перун «ращверзает хляби» и дает Даждь (дождь). Испуганный громом и молнией (Молитвенным Древом, Дубом Небесным), Стрибог затихает и уже дует полегче, больше не причиняя зла людям. Он это зло причиняет по юношескому неразумию, а не по своей злой натуре. По натуре он добр и просто не соразмеряет свою силу. Потому-то Перун его и усмиряет.

   Почти то же мифологическое содержание мы читаем и в «Риг-Веде», но там зло делает Дасиус: «О Индра, ты сбросил (поверг) Дасиус, которые, извиваясь, поднимались в Небо, под их магической внешностью. Ты умертвил эти неверные рати, столь решительно (кравшиеся вверх)» («Р.В.», разд. VI, чт. I, г. III, в. XIV и XV, т. III, стр. 257, перев. Ланглуа).

   «Индра, твоя помощь охраняет тех, кто, как мы, тебя восхваляет (тебе верны), ты — владыка и защитник твоих рабов. Твое сердце с теми, кто тебя почитает» («Р.В.», разд. II, чт. VI, г. XII, в. II, т. I, стр. 479, перев. Ланглуа).

   Таким образом, здесь есть разница верований. Пока ведийцы приписывали зло хитрости Даснус, славяне объясняли это действием самого Стрибога, неразумно совершавшего зло. Такая разница объясняется тем, что в умеренном поясе славяне больше не страдали, как ведийцы, от муссонов и ураганов. Бури здесь не носили характера катастрофы. Если же иногда Стрибог и вырывал дубы с корнем, он «шалил», а не делал зло.

К Стрибогу обращались: «Повей, повей, Боже!», прося его послать тучи, принести Дажьба на своих крыльях: «Молимся Ладу!

Молимся Всевышнему Богу!

Ой, Ладо, ой!

Чтоб подул тихий "ветерок,

ой, Ладо, ой!

 

170

 

Юрий Миролюбив

 

«Рш-Всда» и язычество

 

171

 

 

 

Чтоб ударил теплый дождик, ой, Ладо, ой»

(сербохорватская песня, Тсрсх, стр. 13). В самый зной Стрибог ленится, прячется в самую густую тень и там храпит целый день, забывая про нужды людей. Не ленился бы Стрибог, не было бы никогда жары на земле.

    Дажьбо никогда в Дожде (Дажде) не отказывает, но его должен принести на тучах Стрибог, а последний спит в кущах. Вот почему славяне подняли крик и свист, затеяли громкое пение и музыку в Боголесье во время засухи: они хотели разбудить спящего Стрибога.

    Предки наши требовали дождя, будя ленивого Стрибога. Дажьбо всегда дает дождь, но Стрибог не всегда ему служит. Смиренно славяне просили о дожде одного Дажьбо, а на Стрибога кричали и шумели, ибо он своей обязанности исправно не нес и нуждался в понукании, хотя и не был злопамятен. Если же он считал, что его звали не по необходимости, а зря, тогда он приносил грады крупу снежную, мстя за нарушенный отдых. Тогда молили Дажьбога и тот отводил несчастье.

    Мокошь, Богиня-покровительница женщин, олицетворяла луну, была почитаема как Кострыня, Кострома, и считалась дочерью Перуна. Ей женщины плели венки и зажигали костры в ночи, в новолунье. Ее же просили помочь в несчастной любви. У нее просили ребенка. Мокошь посылала росу, она же вымаливала дождь. В Буковине выводили корову на перекресток четырех дорог, брызгали молоком из ее вымени, чтобы умилостивить Богиню. Мокошь была Богиней Русалок, в Русалий День ее славили. У нее были дети — Ливень, или Злива, Злота (долгий дождь), Дождь, Туман, Рай-Дуга, Дочь-Роса, последняя была Небесным Молоком и олицетворялась в Млечном Пути. Мужем Богини был Дед-Окиян («Славяне и Карпаты», Терех; Кайсаров И., «Славянская мифология», Москва, 1803 г.; Даль В.И., «О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа», Москва, 1845 г.; Квашин-Самарин, «Очерк славянской мифологии, Беседа, т. IV, 1872 г.; Калайдович Н., «Памятники XII века»).

    Ярила, Яро, Яровит (у балтийских славян), Джурило - олицетворение Солнца, Весны. Он приходит на Землю с «ожегом», палкой, обожженной с двух концов, которой передвигают горшки в печи, и с огненной метлой. Ожегом он пробивает льды на реках и озерах, а метлой метет снега долой. Ему навстречу выходят три брата: Травень, Цветень и Май (месяцы март, апрель и май). Ярила с ними советуется, говорит, что каждому делать. Они начинают работу, и Зима-Коструба уходит в Полночь, жалуясь Борею (Северу) и прося: «Прими меня, сыне, гонят меня из дому злые дети!» Борей журится, уговаривает Зиму-Бабу держаться, наконец,

 

видя, что делать нечего, принимает. За Зимой уходит Сивый, но, уходя, все время смотрит на Полдень, и как только можно, снова возвращается. Но Три Брата гонят его прочь, а Ярила припекает, топит снега и льды. Люди поют ему Веснянки, устраивают ночные бдения у костров. Об этом доносили христианские монахи епископам и князьям, что «матери сами охотно отпускают дочерей в Ярилины Ночи повеселиться». В Галичине, в Дорогобычском уезде наряжают парня в одежду из лопухов, дают в руки палицу с зелеными листьями, и он бегает по деревне, дотрагиваясь до каждого дерева, до земли, растений, символизируя собой Ярилу. На Днепровской Украине этот обычай отсутствовал, там он вполне слился с Вербным Воскресеньем, когда подростки дрались зеленой вербой, приговаривая: «Верба-хлест, бей до слез!» - уже не зная истинного значения этого обычая, а прежде он, несомненно, состоял в дотрагивании, в передаче зеленой силы людям, а не в битье. И те же подростки после Вербного Воскресенья пели, приплясывая на зеленой траве:

«Солнце Ярко,     -         Посылай росу

Грей жарко! На жито-пшеницу,

На всяку пашницу!»

   В Белоруссии в день святого Георгия (Юрия) взрослые и дети обходят поля с песней:

«Юрий, вставай рано     на буйно жито,

отмыкай землю,    на колосистое,

выпущай росу,     на ядристое,

на цепло лето,    людзям на здоровье!»

   Очевидно, что Юрьевская песня и белорусская песня св. Юрию одного и того же происхождения, только в Юрьевке она не относится к св. Юрию, а к Ярко, т.е. к Яриле. На Галичине в день Ярилы-Юрия ранней весной выгоняют в первый раз на траву скот, но вместо барашка, приносимого в жертву Велесу, пастух «закалывает» большой пирог, сделанный в виде ягненка с рогами. В Юрьевке в этот день (первый попас скота на траве) кололи и пекли в печи ягненка, которого не ели, а выставляли на высоком дереве, на самой верхушке, и вялили его до Пасхи. Иной раз вялили сырым, только просоленным. Все это, конечно, отголоски жертвы Велесу-Яриле.

    И.Жункович (славяновед) полагает, что славяне были пранародом Европы («Дас Урвольк Еуропас») и населяли ее от Атлантического океана до Средиземного и Черного морей (Англия, Франция, Испания, Швейцария, Тироль, Италия, Германия, Пелопонез (Шафарик) и Эгейские острова, как Родос, от слова «Род-Рожанич»). О том же, т.е. что «арийцы

   

172

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Веда» и язычество

 

173

 

 

 

были народом Европы», говорит и Тнлак, индийский ученый, о котором мы уже упоминали. Насколько это верно, судить не беремся, но Срезневский это утверждает, находя славянские корни в названиях рек и местностей Европы.

—«--Даже «свастика» была заимствована немцами у славян. Водан-сла-вянский Един-Бог, или Один-Бог, немецкий Белдаг, является славянским Белобогом, Валькирии - Вилы, Фрея — Прня и т.д. В Швабии в день св. Витта (Святовида) жгут костры, на Мозеле-реке чествуют Иван-День (Купала). В статье «Слав энд Сельт» Джон Принс говорит о сходстве характеров славян и кельтов. Шафарик, Корш и др. разделяют это мнение.

    Мы его не оспариваем, но предполагаем, что эта общность верований и даже названий могла выработаться в результате простого, мирного сожительства славян и кельтов. Они могли взаимно влиять друг на друга. Наконец, ирландцы, валлийцы и кельты могли принять славянское язычество, как русские приняли византийское православие. От этого они византийскими греками не сделались, хотя и подверглись их влиянию, в некоторых случаях даже сильному влиянию, например, в православной иерархии или в богослужениях.

   Ярилин культ не везде исповедывался одинаково. Восточные славяне его представляли юношей, на голове которого цвели цветы и вокруг них летали пчелы, на лбу его лежал венок из цветов, в руках сопель (флейта) и цветущая ветка яблони. Торс его был голым, вокруг чресл лежал широкий плат, на ногах легкая обувь вроде сандалий, а через плечо был перекинут кусок льняной материи. Пляска Ярилина сопровождалась хороводами, а сам Бог сбрасывал свой плащ на земь и, играя на сопели, плясал. Многие язычники, выпив меда, видели Бога, впадая в экстаз, и «Ярово блажение» было заразительным, к нему примыкали и старые, и малые. Вообще же это был праздник радости и вешнего веселья. Ярилины качели были одним из главных развлечений — обрядов, который исполняли наши Предки, юноши и девушки. Конечно, может и «невестились» девушки на Ярилиных ночных бдениях, но кто же может им поставить это в вину? Конечно, монах-аскет, «плоть свою ненавидящий», смотрит отрицательно на такое бдение. Однако, разве можно «невеститься», сидя в четырех стенах? Наконец, когда же это делать - в юности или, когда «седина в бороду, а бес в ребро» придет? Достаточно сказать, что если бы все люди жили, как скажут монахи, то не было бы совсем никакого человечества. Оно давно вымерло бы. Тем более, что язычество вовсе не поощряло разврата, как его не поощряет никакая религия за исключением изуверских.

Ярила был Богом любви не только плотской, но и всякой, а потому он

 

же был и Богом любви к ближнему. Ярилу призывали, когда была опасность исчезновения любви, когда начиналось прещение одних другими, когда была опасность впасть во вражду.

   Но так как Ярила был Богом и плотской любви, то она не имела в глазах наших Предков ничего зазорного, и половая жизнь не считалась грешной, не было и превышения потребностей, не было разврата в его скверном значении, потому что людям в то время и в голову не приходило, что в отношениях полов может быть что-то постыдное. Стыд явился в результате христианской деятельности греческих попов, объяснявших, что в поле есть стыд. Наши Предки жили естественной жизнью и стыда в этом не видели.

   Купала-Бог был Богом чистоты и лета, он изображался с яблоками в руках и с кувшином воды у ног. На голове его был венок из спелых вишен, слив и других ягод. Когда мы говорим «он изображался», мы говорим о представлении этого Бога. Славяне, особенно земледельцы, изображений Богов не имели, потому что к ним не стремились. Купалу праздновали огнем, костром и омовлением в бане-мовнице. С Купалина Дня зима, еще державшаяся в глубине земли, в оврагах и ямах, уходила окончательно. Ярила с приходом Купалы уходит и навстречу Купале идут Три Брата-Месяца: Червень, Липень и Серпень (июнь, июль и август). Сер-пень зажигает Купалин Огнь, вокруг которого идет ночное бдение, прыганье через огонь для очищения души и тела; Червень же хватает смоляной факел и бежит полями, рассыпая искры для урожая. Люди гонят сквозь Огнь и скот для очищения от болезней и охраны от всякого зла. Юноши и девушки плетут венки из цветов и бросают их в реку, гадая, чей венок поплывет, а чей к берегу пристанет, тому и жениться в этом году. В этот день гоняют Соломенное Коло, зажигая его и бросая в реку. После купаются в ней впервые в году. В Купалину Ночь собирают травы до зари, числом двенадцать, и, высушив их, употребляют для настоя при разных болезнях. Ищут цвет папортника, Перуиий Цвет, под которым, говорят, лежит клад. Купала ходит по земле до сбора урожая и плодов, до Первого Спаса или до Успения, а затем начинает отлучаться ночью, потом и днем. С сентября начинался у славян Новый год. С сентября же начинался и Сивый День, Малые и Великие Овсени. (Стоглав; Строев П. М., «Краткое обозрение мифологии славян российских», Москва, 1815 г.; Ткани Н., «Словарь славянской мифологии», серб, оригинал, Будина, 1817 г; Фа-мицын А.С., Божества древних славян», СПБ, 1884 г.; Срезневский И.И., «Исследования в языческом богослужении древних славян», СПБ, 1848 г.).

В День св. Ильи Пророка, совпадающий с Перуньим Днем, Купала

 

175

174

Юрий Миролюбов

уходит все чаще и все надольше с Земли. Пока его нет на Земле, туда пробирается Сивый. Он студит землю, охлаждает леса и рощи. Листва начинает желтеть и среди Боголесий ходит, жалуясь и заламывая руки, в тоске и слезах Богиня Сенява, она же олицетворение страждущей зелени, радости летней. Их провожают Три Брата-Колядичи (октябрь, ноябрь и декабрь).

   Сивобожий цикл до Колядина дня и Крышня-Дня, зима, холод, стужа, но не мир, веселье, праздник, забава после тяжких трудов весны, лета и осени. Малые и Великие Овсени - праздники, когда пробуют первый хлеб из новой муки, пекут оладьи, блины и пьют брагу, сусло, пиво, мед.

    После Колядина Дня и Крышня-Дня - Масляна, празднество блинов, оладий, масляных изделий. После него - месяц зимнего поста, нужного для очищения тела.

   Вот приблизительный цикл праздников древних славян, как и перечень главных Божеств.

    У славян, как и у ведийцев, благодаря тому, что их религия тесно слита с циклами времен года, Божества были многочисленны. Многие второстепенные Божества даже не указаны в описаниях славяноведов. Имена их, как и значение, во многих случаях просто ускальзывают от нашего внимания и понимания.

   Были еще в некоторых местах Млада, Рада, Забава - Богини юности, радости и веселья. О них вспоминают мифологи, описывая обычаи Гали-чины.

   Жив-Бог, или Живобог, одно из Божеств славянского пантеона, имеющее весьма важное значение. Живобог поддерживает самое жизнь. Без него приходит Мара, смерть.

 44 Вместилище силы Живы - живот, а потому он особенно должен быть предохраняем от ударов, поранений, простуды. Для этого употребляется «жив-корень», или «девятисил», «азарум офсрициналис». При Купали-ном сборе трав брали еще «зверобой», или «герба гиперици оффицина-лис», настой которого помогал Живе. Зверобой незаменим при расстройстве пищеварения. Предки наши иных лекарств и не употребляли, кроме настоя из трав. Среди последних известен «тысячелистник», употреблявшийся наравне со зверобоем. «Донник» был верным средством от простуды, как и липовый цвет или малина, настоенная на меду, бузинный цвет для той же цели, цикорий (голубой) и т.д.; листами подорожника и мяты покрывали порезы и заговаривали «руду кровь»:

«На море, на Окияне, на Острове на Буяне сед Дед стоит,

 

I

 

и язычество

Рудой Крови велит:

«Ты, Руда Кровь, стой,

кладу на тебя заговор непростой,

затворись, Руда Кровь, запекайся,

на раны не растекайся!»».

   При болезнях нервов лили воск в горшок с водой, поставленный на живот, на «место Живо», и когда воск сливался в бесформенный ком, его показывали больному, особенно при испуге, говоря: «Видишь-бо, який страх из тебя выйдет?» Славянские знахари-колядуны знали/что человек есть прежде всего живая форма и страх, идущий от «Нави зрети», невыразим формой и потому, будучи бесформенным, тяжело поддается лечению. А отлив бесформенный ком и показав его больному, страху придавали форму, и больному становилось легче. В те, казалось бы, «дикие времена» старые люди знали многое, что сегодня называется «телепатией, гипнозом, внушением и психоанализом».

   Живо-Бог был весьма почитаем. О служениях ему мы сведений не имеем, но есть основания думать, что всякий родник, криница считались местом действия Жнво-Бога, и потому их охраняли от загрязнения и вблизи их молились. Живо-Бог был Богом здравия и чистоты. Чистый Четверг на Страстной неделе называется в Галичине «Живым Четвер-_ гом». В этот день зажигали Четверговый Огонь, считавшийся святым, и пережигали в этом огне соль, становившуюся святой.

   О Русалках известно, что они были красавицами и обитали по берегам рек, озер, в лесах, на полях. От Чистого Четверга до Зеленых Свят (Троица) весь период назывался Русалиями и был посвящен Русалкам (Лукомский И., «Очерк мифологии»; Макушев В.В., «О происхождении слова Дажь-бог», Филолог, записки, Воронеж, вып. 3, стр. 70-72, 1878 г. и Марков А., «Что такое Овсень?», «Эта. Обозр.», Москва, 1904 г., т. IV, стр. 50—65; Нидерле Л., «Быт и культура древних славян», на чешском языке, Прага, 1924 г.; «О борьбе христианства с язычеством в России», Правосл. Собр. за 1865 г., август; Никольский Н.М., «Дохристианские верования и культ днепровских славян», Москва, 1929 г.; Никифоровский, СПБ, «Русское язычество», опыт популярного изложения научи, сведений о языческой религии русск. славян, 1875 г.; Снегирев Н., «Русские простонародные праздники и суеверные обряды», Москва, 1838 г.).

   В Галичине Русалии называются еще Турицани (Буй-Тур или Перун). Однако, должно сказать, что Галичина являлась отдельной ветвью Славянства, и русское славянство, например, во многих случаях имело иные обряды и верило иначе. Имя Русалок, видимо, произошло от санскритского слова «раза»; «раса» - вода, на языке кельтов называется «рус» (озе-

  

176

 

Юрий Миролюбоа

 

«Рш-Всда» и язычество

 

177

 

 

 

ро), по-латыни «рос» - роса и по-славянски «роса», «русло», «русый», «рус-» означает, что корень «рос» означал понятие «вода» и что Русалки ничего общего с «покойниками» или с «душами» не имеют. Белорусская русалья песня говорит:

«Приведу Русалок  Як яворочек,

В зеленое жито,   А мои житинки,

Там Русалки в жице      Як проскурочки,

Зеленом сидзели:  В печке пирожки,

«А мой колосочек  На столе калачики»».

Русалки помогают житу цвести, и жито отвечает: '

«Не могу стояци,  колос колос клониць

колоса держаци,   и солому ломиць».

    Таким образом, видно, что Русалки в поле помогали цвести травам и житу и хранили их от всякого зла и вреда. Особый праздник Русалий, после Семика, доказывает, что славяне Русалок не только не боялись, но что они их почитали. Мы уже^ отмечали, что Воды у славян почитались живыми, и Русалки, или Мавы, были у Родников, Криниц, а потому славяне считали большим грехом засыпать криницу или мутить в ней воду. То же понятие о воде, как волнах, рождаемых Индрой, встречаем и у ведийцев: «Приди к нам на помощь (Индра) с Неба или Земли, из Воздуха или Волны» («Р.В.», разд. IV, чт. VII, г. IV, в. II, т. II, стр. 448 и «Р.В.», разд. III, чт. VI, г. III, в. I, т. II, стр. 147, перев. Ланглуа). Русалки и Мавки - это Богини, дающие Воду из недр Земли и, таким образом, помогающие урожаю. Гуцулы говорят: «Без Мавки не буде травки!» В День Русалий ходят крестные ходы по полям. Вне сомнений, что это языческий обычай, под которым подведено христианское содержание.

ч Вилы, или Тридевять Сестрениц», Девы Облаков - те же Русалки, ведущие Облака, чтобы Перун-Дажьбог мог пролить воду на поля и оплодотворить их. Слово «Вила» происходит от «вълна» или «волна», Вилы -дочери волн. Во время грозы Вилы-Русалки рассеивают дождь (Даждь -Богова Вода), под которым, возможно, огнищане понимали семя Перуно-во, оплодотворяющее землю. Русалки - Бабы в Небе, текущие на Волне, и при первых ударах Молний они мечутся от Неба к Земле, неся Небесную Воду. Перун Гремячий - Бог, разящий враждебные силы. (Сушна ведийцев. Асу рас: «Адити - это Небо, Адити - это Воздух, Адити - это Мать, Отец и Сын, Адити - это все Боги и пять рас, Адити - это все, что рождено и что родится», «Р.В.», разд. I, чт. I, г. IX, в. X, т. I, стр. 169, перев. Ланглуа и Ад.Ренье, «Этюд об идиоме Вед», часть I, стр. 29). Божества Земли и Неба, Адитиас являются отчасти женским элементом,

 

f

 

хотя и касаются активных форм Солнца: Варуна, Сурия, Савитри, Бхата, Пушан, Митра Ариаман, Адитиас - дети Адити, Матери или Природы в целом. У последней были и дочери. Эти дочери совпадают по своему значению с Русалками славян. Адитпас, выполняя волю Матери, действуют временами как Русалки-Богини. Однако, если у Адити были и дочери, последние действовали совершенно идентично с Русалками. Маруты ведийцев - Ангелы. Русалки должны быть рассматриваться как Ангелы, только женского пола. Будучи посланницами Неба, Русалки передавали волю Богов Земле и людям. Дакха ведийцев, седьмой Адитня, «мудрый, осторожный, умный», соответствует Влесу, или Велесу - Богу Мудрости и Искусств.

   Вишну, являющийся еще Божеством неопределенным в ведизме, уже несет в себе поддерживающее начало и вполне соответствует Вышнему и Всевышнему Славян, жрецы которых, вероятно, уже знали значение этого Божества. Итак, Вилы, или Русалки, Мавкн, были Дочерьми Облаков и Матери их — Мокоши. Последняя вполне соответствует Адити (Праная-ви?).

   Противостоящим ей Божеством была Мара, Моревит, Царица «того света». Славяне верили в «тот свет» приблизительно, как в Рай, Ад и Чистилище, но в то же время понятие об Аде у них было более расплывчатым, так как Бог, по их пониманию, был добрым и за грехи не наказывал, а наказание шло от самого греха, как огонь идет от искры или свет идет от костра. Таким образом, люди сами своей греховностью создавали свой Ад. Таким же способом «тот свет» был не только Рай, где Лазурное Царство принимало праведных людей, но был и Сер-Свет, а за ним и Черный Свет, где Черное Солнце. Морило и Могила посылают в Белый Свет. т.е. в Явь, где живут люди, своих детей — Морилок (Морлоки), которые морят людей болезнями, а дочь их Мара (Морена, или Мора), умерщвляя их, бросает их в Мертвое Царство, в Навь, Невь, и в этой Нави «живут» все, кто стал Навьем. Навь-Человек - мертвый человек.

   Как корень «нри» в санскрите, «мри» в славянских языках имеет отрицательное значение: мор, у-мер-еть, мряк-а или мрак. Все это - атрибуты «того света». Вероятно, это был вначале корень «нри», перешедший затем в «мри». Значение его однозначно с санскритским «нри».

   Когда идет Зима-Сивый-Сивая, ее встречают Три Брата Коструба — Грудень, Ссчень и Лютый (декабрь, январь и февраль). Между ними постоянная,ссора, и то одолевает Коструб, и тогда не снежит (Коструб -Кащёй, Мороз), а то Коструба одолевает Зима, и тогда начинает снежить. Сивого иногда понимают, как отдельное от Зимы Божество, иногда оно слито с ней. Вероятно, как и у ведийцев, в этих пониманиях есть извест-

   

178

 

Юрий Миролюбов

 

«Риг-Всда» и язычество

 

179

 

 

 

ная хаотичность, неопределенность. Коляда и Крышний хоть и празднуются Зимой, но они от нее независимы, с ней в дружбе не находятся. Они, скорее, - обещание Весны и выражение Зимнего Солнца, его пассивного, но активного в себе начала. Коляда - образ Агни, он есть Коло Горящее, а потому и является Солнцем, и где последнее, там нет холода. С другой стороны, Коляда - торжество, его именем называются Зимние Святки, Зимнее Солнцестояние. Само же нарождающееся Тепло и Солнце - это увеличивающийся День-Крышей, или Крышний, ибо это Он - Солнце и День. Его находят в сене, маленькую серебряную фигурку, и с торжеством нусут к зимнему костру, обносят трижды вокруг Снопа-Деда Вселенной, стоящего во дворе, а затем зажигают сноп и сжигают «Зиму». Зима уходит с появлением Ярилы, который, видимо, — тот же самый Крышний, но возмужавший, но Коструб (Мороз, Холод) еще прячется в Земле. Уходит он лишь после появления Купалы.

   Вечером в Щедрый Вечер Сноп в Галичине ставится к стене, а под ним расстилают солому. Сноп - Дед, а Солома - Баба. Это символика Неба и Земли (Погодин А.Л., «Формы первобытной общественности в связи с мифотворчеством», «Вопросы теории и психологии творчества», Харьков, 1914 г.; Полное Собрание Летописей; Попов Н., «Описание славянского богослужения», СПБ, 1768 г.; «Русская Правда», СПБ, 1792; По-тебня А.А., «О мифологическом значении некоторых обрядов и поверий», Об-во Ист. и Древн. Рос. Чтения, Москва, 1865, кн. 3 и кн. 4).

    Нынешний Новый год совпадает с праздником Белеса, когда огнищане выводили скот вечером, чтобы показать ему Звезду Велесову. Крещение совпадает с праздником Лада и Лады. Велик-День посвящен Дажьбогу, День св. Георгия (23 апреля) - Ярилдень, Троица - Зеленые Святки (Праздник Русалий), на Ивана-Крестителя - Купала, ото дня св. Андрея до Зимнего Николы - праздники Перуна. Перуну же был посвящен и день Пророка Ильи летом.

    Бытовая сторона жизни, семейные торжества праздновались особо. Так праздновались свадьбы, родины, похороны, первая вспашка земли, посев, жатва (Спожины), обмолот, выгон скота на первую траву и т.п.

    Разговоры о «Ярилиных ночах» лишены всякого основания, так как описывались фанатиками, видевшими во всем славянском «мерзкое», а в обрядах-пиршествах «недостойное и псом ясти». Надо помнить, что эти фанатики, обученные греками, писали свои доносы, преувеличивая, выдумывая н искажая, чтобы тем угодить епископам или князьям. Последние принимали крутые меры против «сходбищ на бесовские песни, на пляса-ние и скакание», «когда церкви пустуют».

   

Но несмотря на все усилия христианизаторов Руси, она продолжала" петь на Троицу:

«Благослови, Троица,    Нам в лес пойти,

Богородица, Венки завивать,

Ой, Дид Ладо!»

   В Галичине накануне Иордани (в Щедрый Вечер) поют, кроме щедро-вок, и коляду, как говорит Терех:

«Щедрый Вечер гожий,    Предвечного Сына,

Счастлива година, Ладо, Ладо, Ладо,

Породила Дева     Все на свете радо,

Щедрый Вечер на земле!»

   На Холмщине поют Колядки, составленные монахами с христианским содержанием и, несмотря на это, в них есть сопоставление Св. Девы с Ладой, Богиней Славян, щедрой и благодатной, всегда дающей просимое. В честь ее в этот вечер изготовлялось 12 блюд и звали на вечерю всех, кто шел мимо. На Руси, чтобы истребить этот обычай, Щедрый Вечер назван «Голодной Кутьей». Последнее название, вероятно, дано славянами, чтобы показать разницу между Щедрым Вечером и христианской кутьей.

   Но крестьянство на Руси твердо хранило память о прошлом, и поговорки, касающиеся Колядина Дня, об этом свидетельствуют: «Трещит мороз, в сугробе вишня, народился Крышний!» - «Пришла Зима-Баба, снопа бы надо!» - «Пришла Коляда да Крышний по вишни». (На Рождество, в Щедрый Вечер готовится кутья с медом и взвар из сухих яблок, слив, груш и вишен). - «Коляда пришел, добра нашел. Коляде благо, а людям брага!» - «Бабу поставили, Коляду пославили, привели коней, аи, нет саней! Искали, искали, нашли Онегу, запрягай телегу!» (Намек на близкую весну). - «Кто жил летом без труда, тому не в помощь и Коляда!» — «Коляду да Сивого на вечер просили пирогов покушать, стариков послушать». Все в этих поговорках связано с Зимними Святками и из них видно также, что в Щедрый Вечер, в Колядин день старики рассказывали про старину. В этот вечер гадали, лили воск, свинец, выходили на улицу, спрашивали'прохожего, как зовут. Святочное гадание удержалось даже в господских домах на Руси, что видно из «Евгения Онегина», где Татьяна гадает-с няней, рассказывает няне сны и т.д.

   В быту крестьянском оставалось много до самой революции от древнего прошлого. Хранителями этого прошлого были старики, в свою очередь знавшие о нем от старейших. (Афанасьев А.Н., «Для археологии русского быта. Пример влияния языка на образование народных верований и обрядов», Имп. Моск. Арх. Об-во Древности, Труды, Москва, 1865 г., вып. 1;

   

180

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг-Всда» и язычество

 

181

 

 

 

 

 

тот же автор, «Народные русские легенды», Казань, «Молодые силы»; «Мифическая связь понятий: света, зрения, огня, металла, оружия и желчи», Архив Ист. Юридич. Свед., Москва, 1854 г., кн. II, отд. VI; «Поэтические воззрения Славян на природу», 3 тома, Москва, 1865-1866 гг.; «Языческие предания об Острове Буяне», Об-во Ист. и Древн. Рос. Временник, Москва, 1851, VIII, кн. IX, Исследования, стр. 1 и след.; Авдеева Н., «Записки о старом и новом русском быте», СПБ, 1842 г.).

    Это та «Златая Чепь», о которой плакал язычник, которого автору этого труда довелось видеть в России во время гражданской войны. Разрыв этой «Чепи» означает для русского народа новую энервацию, последствия которой будут ощущаться тысячелетиями.

    Предания о «Бел-Горюч-Камне» относятся к алтарям прошлого, на которых приносили жертвы наши Предки. Для этого они выбирали, по возможности, белый, т.е. кварцевый камень, называли его «Бел-Горюч», потому что для начала треб на нем его, очевидно, для очищения обжигали в Перуновом костре. Возможно, что такой камень и упал где-нибудь в виде метеорита, но такие метеоры крайне редки и в большинстве случаев они состоят из железно-никелевого сплава. Следовательно, вероятнее всего, что Камень освящался Солнцем. В Юрьевке, например, распаляли такие белые камни, а затем бросали их в кадушки с водой, для очищения кадушек перед засолкой овощей. Камни были раскалены докрасна, и вода от них кипела ключом.

    Некоторые славянологи полагают, что Коляда был праздником всех Богов, как у христиан есть День всех святых, другие считают его праздником мирного труда и благодарности, как и поминания всех усопших, для которых оставляют на столе Вечери кутью, а в России и все блюда, якобы «для душ усопших». Ясно, что этот обычай связан с «Навьей Вечерей» в Мовнице, Роду и Рожаничу. В пользу такого предположения говорит и Сноп-Дед, ставимый в красном углу в Галичине, как и сноп у ног Зимы-Бабы, снежной фигуры, которую катают дети и украшают взрослые в каждом дворе. На голову ей надевают летнюю соломенную шляпу, вместо носа втыкают корешок морковки, глггза делают из чернослива, зубы из зеленого гороха, все - овощи лета. У ног Зимы-Бабы подметают снег, чтобы было чисто, а утром смотрят, какие там остались следы: если птичьи, быть весне дружной, если звериные, быть зиме долгой.

    Декабрь в старину назывался Просинцем, потому что в этот месяц толкут просо, собранное летом. Колядин День сопровождался убранством домов сеном, сено клали и на скатерти, а на него ставили тарелки с едой. Оставляли все, как было, чтобы «и Домовой-Батюшка попробовал».

Домовой, как Леший или Водяной, были Богами третьестепенными,

 

Пабогами. Их дело мало касалось люден. Домовой сторожил дома и добро хозяйское, а Леший хранил леса, Водяной - реки и озера. Полевой хранил поля и злаки, Луговой - луга, пастбища.

   Радогощ, Радовит - Боги славян балтийских. Они относились к бытовому циклу и были хранителями гостеприимства и помощи ближнему. Восточные славяне знали Радпща, Бога мудрого совета, помощи в трудном деле. Видимо, Радищ и Радощь были одним и тем же Богом, но источники об этом говорят весьма мало.

   Радовит, вероятно, был Богом собраний и совещаний, общественных дел и важных решений. Как и у ведийцев, у славян время от времени возникают Божества, образ которых бледен и мало понятен нам. Со временем о них даже не упоминают. Так в «Риг-Веде» все время возникают новые виды Божеств и затем забываются.

   Мы упоминаем в нашем труде о книге г. Тереха. Его книга, или, вернее, книги, недостаточно проработаны, грешат бедностью стиля, но они содержат и ценные мысли. Мы не считали себя вправе отбросить его книги из-за трудности чтения, так как при этом мы можем отбросить и ценное. Его поэмы, конечно, могут быть так названы лишь условно, ибо поэма требует стиля и строгой выдержанности размера и не всякий размер подходит к содержанию. Однако, и в этих поэмах виден отблеск народных верований, отбросить и игнорировать которые мы не сочли в праве. Все должно быть использовано для восстановления древнего славянского мировоззрения.

   Кара, Карина — Богиня печали, плача, стенаний. О ней мало говорится в источниках и, вероятно, о ней избегали много распространяться, так как тоска, печаль и стенания, жалобы и причитания претят здоровому духу. Если у человека горе, то он старается его не культивировать, а поскорее забыть, берясь за какое-нибудь дело. Как о Черном Хоросе, или Чернобоге, славяне, вероятно, боялись много думать и говорить о Карине, чтобы не накликать на себя несчастье.

   Прокопий Кесарийский говорит, что «славяне обожали нимф и других духов даймониа». Нам трудно принять эту точку зрения. Для всякого, слишком уверенного в правоте своей веры человека Боги других народов - это «даймониа». Мы так не думаем. Наше дело найти в этих Богах выражение души наших Предков, и только этого мы в них и ищем. Славяне верили, что придет день, когда люди станут добрыми и тогда мир станет прекрасным. Таким образом, их религия была не только нравственной, но заставляла верить в улучшение, в совершенствование людей и мира. Отчаянью в этой религии не было места. Она была жизнерадостной и поэтической. Боги были добрыми в полном смысле этого слова, солнеч-

   

182

 

Юрий Миролюбив

 

•tPm-Bcda» и язычество

 

183

 

 

 

ными, распространяющими благо вокруг себя, как цветы благоухание. О

каких же можно говорить «даймониа»? Единственное, что можно сказать,

это то, что Прокопий Кессарийский не понимал славянской религии и

видел в ней не то, чем она была на самом деле. *

    Славяне славили своих Богов, откуда получили и свое имя. И если они праздновали Русалии, то не «даймониа» имели в виду, а Благих Дев рек и озер, лесов и полей. Почитали они и Перуниц, «дающих пити Меда» убитому в Сече, что равносильно Небесному Соме ведийцев. Воин, павший в бою «за други своя», шел прямо к Перуну-Исварогу, в Нави не задерживаясь. Из Яви он шел в Правь, Рай, Сваргу Пречистую. Там Перун брал его за руки и вводил в свои владения или вел в небесную кузницу.. Оттуда со всеми воинами-Перуничамн шел он на сечу с врагами Богов и там Тихо-Лихо, Тьма отступала перед ним. В Лазурном Небе жил он, пас свои стада, венил ниву и был, как и на этом свете -испытывая радость вечную. Земные печали отныне его не трогали. Жизнь его была светлой в Лазурной Сварге.

    Впоследствии, когда образовалось государство литовско-русское, население, хранившее свои традиции, развивало их без вмешательства епископов и князей. Епископы, если к ним обращались, для прещения «бесовских игрищ, плясания и ногами скакания», князья литовско-русские им обещали содействие, но не принимали крутых мер. Этим и объясняется, что на Украине, несмотря на христианство, уцелели и языческие верования и обряды. Индра ведийцев, так же как и Перун славян, кует оружие в Небесах. В этом отношении славянам удалось сохранить связь с ведизмом, почти равную тождеству. И если есть разница, то она была неизбежной, ибо с момента, когда наши Предки пришли в Европу, до утверждения христианства и нашествия татар, ведийская традиция пошла своим путем, и отсюда возникновение разницы верований. Однако в основном язычество эту связь удержало. Она бросается в глаза при чтении «Риг-Веды».

   Агни-Сарама, персонификация «гласа молитвы» (Вагдеви), вероятно, послужила поводом к названию сарматов, или сараманов. Кроме всего, слово «Самара» — река, приток Днепра, «Самарск», город «Самара» достаточно удержались среди названий в России. «Сарама» или «Самара» -одно и то же, так как перестановка слогов в таких случаях весьма часта. Конечно, необходимо более подробное изучение «Риг-Веды» для того, чтобы аналогия между ведизмом и язычеством оказалась еще большей. Божество у славян было добрым; таким же оно было и у ведийцев: «(Ва-руна) он полон сочувствия даже к грешнику» - гимн «Риг-Веды» (цитированный Макс Мюллером, стр. 540).

   

Души праведников «горят Солнцами в Небе». Персы, как и Евреи, считали, что звезды суть армии в небе, господствует над которыми Митра (Шпигель, «Штудией юбер дас Зенд-Авеста», «Цайтшрифт де дойчен Мор-генлэнд, Гезелыиафт, т. VI, стр. 83). В митраизме Вай - пространство, сумеречное, пустота, а у славян Вей - Стрибог, Ветер. Таким образом, и митраизм дал тоже нечто язычеству. Зенд-Авеста говорит о Вайе, а язычество о Вее-Стрибоге. Митра - Солнце, Вай - пространство, а у славян Вей - ветер, идущий из пространства, и Солнце у них - Дажьбо, Перун, Вышний, Хорос. Митра - «рожденный из камня» (Питер), и усопшие «уходят до Петрив Шитрис)». В глубине грота, где горел Огнь, славили Митру персы, и славяне зажигали костры перуновы для прославления Бога. Общность есть и с митраизмом, как видно из этих строк. Но так как сам мптраизм вышел из ведизма, то эта общность относится к общности происхождения двух указанных религий от ведизма.

   Изображение Чернобога вендами и оботритами-в виде рыкающего льва заставляет искать родину этого зверя на Востоке (не в Балтике, говорит Альфред Мори: «Верования и легенды древности», 1863 г., Париж). То же и в исландских скульптурах на фронтоне храма - всадник, охотящийся на льва с соколом в руке. Автор говорит, что этот всадник происхождения азиатского. Точно так же и мы находим в славянской религии черты ведизма. Что с ведизмом связано, то не может быть связано с каким-либо другим влиянием.

   Цикл природы, Коло Времен, вертящееся по воле Сварога, то же самое, что и «Колесо Брамы», хотя последнее и более позднего периода, чем ведизм. Тем не менее, происходя от'одного источника — ведизма, язычество славян и браманизм индусов шли одной и той же дорогой в смысле скрытой логики ведизма, ведшей обе религии по путям, если не общим, то параллельным.

   Славянство представляло себе Сонм Богов, как небесную рать, водимую Белобогом, и боровшуюся с Чернобогом и его воинством. Здесь есть намек на борьбу Ормузда (Ахурамазды) и Аримана Зенд-Авесты. Однако религия Зенд-Авесты если и повлияла на славянское язычество, то это влияние выразилось лишь в идее Белобога и Чернобога. (Бодянский О., П.И.Шафарик, «О Свароге, боге языческих славян», пер. с чешского, Об-во Ист. и Древ. Рос. Чтения, Москва, 1846 г.; Буслаев Ф.И., «Древнейшие эпические предания славянских племен», «Русское Слово», N 10, стр. 246-249, СПБ, 1860 г.; Кареев Н., «Главные антропоморфические боги славянского язычества», «Филол. Записки», Воронеж, 1872 г., вып. 3; Виндельшманн, «Митра»; Анкетиль, «Зенд-Авеста», т. II, стр. 1-534).

   

184

 

Юрий Миролюбив

 

«Рш-Всда» и язычество

 

185

 

 

 

    У славян эта борьба Белобога с Чернобогом выражалась в смене благоприятного сезона зимой и затем победой Белобога над Чернобогом и возвращением Ярилы-Дажьбо-Солнца. В религии Зенд-Авесты это основной принцип борьбы добра и зла, («Митра», «Айн Байтраг цур Митенгеших-те дес Ориентес», Лейпциг, 1856, на нем. языке; Нидерле Л., «Жизнь древних славян», Прага, 1917 г.; «Новая работа по русской мифологии», Журнал «Ревю дез-Этюд-Слав», Париж, 1923 г.).

    Ясно, что это не совсем та же концепция. Славянство под борьбой Белобога с Чернобогом понимало лишь борьбу тепла с холодом. Правда, оно приписывало зло Чернобогу, но не особенно настаивало на этой идее.

    Однако, так как язычество вышло из ведизма, в этом случае видна идея борьбы Индры с врагами, между которыми главный - Вршра («Р.В.», разд. II, чт. V, г. VIII, т. I, стр. 438 и след.). «Индра - мощный как бык, утоляя жажду нашим Сомой во время Трикардус (три главных жертвы), он пил от наших возлияний. В то же время Мадгаваи взял молнию, которую он бросил как стрелу; он ударил перворожденного из Агис. Индра, когда твоя рука ударила первенца из Агис, сразу же чарования магов исчезают; тотчас же ты кажешься дающим рождение Солнца, Неба, Зари. Враг исчез перед тобой». В этих стихах «Риг-Веды» вся картина борьбы Белобога с Чернобогом. Она идентична с ней.

   Тьма отступает перед светом. Чернобог уступает в борьбе Белобогу. Победа всегда на стороне Добра. В Зенд-Авесте ни добро, ни зло до конца не побеждают. В этом отличие славянского язычества от религии персов. '

    Индра поражает отвратительного монстра - чудовище Тваштри. Тьма в ее персонификации становится злым Богом, убитым Всемогущим («Р.В.», разд. I, чт. VI, г. VI, в. X, т. I, стр. 164).'

    У славян Белобог не убивает Чернобога, он его лишь осиливает. Затем Чернобог, отдохнув от поражения, при помощи Тамо-Лихо, Тьмы и злых воинств, снова коварно нападает сзади на Белобога, но Перун, Ве-лес, Дажьбо, Стрнбог, Вышний, Коляда, Ярила, Хорос летят ему на помощь, и Зима, время Сивого, уходит и наступает Весна. Таким Колом (циклом) течет Явь по Прави, и Чернобог не может увлечь Белобога-Святовида в Навь. Над ним есть Сварог, Дед Вселенной, который этого не допускает. Таким образом Сварог регулирует смену Времян Языческого Кола и является той точкой, вокруг которой оно вращается. Так же действует и Индра («Р.В.», разд. Ill, чт. III, г. VIII, в. IV, т. II, стр. 69): «Вот является Заря; она уничтожает тьму она приходит из края Неба, она их (тени) убивает и превращает в прах».

Таким образом то, чего не хватает нам в понимании язычества, мы

 

можем найти в ведизме, где Бог делает то же самое. Индра тоже всегда побеждает зло.

    Рай-Дуга, Радуга, Перунов Мост в Сварге, возникает после победы Белобога-Святовида над Чернобогом. По нему, по Мосту, сходят все Боги на землю, и тогда начинается тепло, и приходит Яро. Тогда «Родичи в могилках просыпаются и потягиваются от долгого сна».

    Славяне не знают Братьев-Асвинов, но зато Перун скачет на Огненных Конях, запряженных в Златую Телегу, и если идут они шагом, шума не слышно, а если скачут галопом, все гремит и ухает. При дальнем громе, Зарницах (Русалках, летающих над полями) - Перун кует броню в Небесной Кузнице. Как у ведийцев Братья-Левины встречают и провожают Зарю, так у славян Четыре Бога встречаются с Тремя Братьями-Месяцами, означая таким образом сезоны. На Руси, однако, Боги были как будто разделены по Три (Тримурти, Триглав) и составляли Четыре Сонма, в каждом по Божеству.

    Но Индра и Перун идентичны. Оба они побеждают Чернобога-Врит-ру. В этом случае Перун-Святовид-Белобог (или Сватовид), как Индра является Агни, или Савитри, и все ипостаси Сварога переходят одна, в другую, соответственно роли, какую они играют в развитии циклов. В семье они — Род-Рожаниц-Семаргл, Мокошь и Лель с Л юл ем. Ладо с Купалой, но и в природе они те же лица, но с другими функциями. Однако, как в ведизме, «Единое Существо, коему мудрые дают не одно имя», в язычестве они тоже все сводятся к Сварогу, ибо являются Сварожичами и Сварожицами. Последние - Русалы пли Русалки. Таким образом, семья ц мир связаны Богами всеедино. «Религио» - по-латыни «связываю»,. религия - связь между Небом и Землей, Богом, Человеком и Миром. Все наполнено манифестациями Божества в Мире, Небе и в Человеке, его жизни и смерти. Одно неразрывное полотно («Риг-Веда», где указано, что молитвами и жертвами создается полотно отношений между Богом и людьми), соединяющее вес вместе. Твердь, или видимое Небо, твердо связано вместе, и Сварог, «сидящ на Туче, себя за браду держат, жайво-рона слушающ, мыслит Мир и рещет: «Благо есть!» Так Бог-Отец на Туче Белой плывет над Миром, мысля его. Брама, как мы знаем у индусов, думает Мир, и Мир живет, пока Брама думает. Это - День Брамы. И когда Брама перестает думать Мир, наступит Ночь Брамы и Мир исчезнет. Но язычество знало, что под видимыми явлениями Мира лежит канва, Правь, невидимая, но необходимая, для Яви, ибо Явь на пей растет, как трава на земле. Если Явь уйдет с Прази, она станет Навью. Правь всегда была и будет, а Явь течет лишь, пока Сварог того хочет. Варуна

   

186

 

Юрий Миролюбив

 

*Рш-Всда» и язычество

 

187

 

 

 

после Индры, как Перун после Сварога, является ипостасью Индры, точно так же, как Перун есть ипостась Сварога.

    У ведийцев, кроме жертвы, связующим с Богом началом был Сома, напиток Богов, которому соответствовал Сома Небесный, а у язычников Любомель-Мед тоже был непременным участником жертв и молений, но его роль уже меньше и возлияние меда больше не является таким важным, как в ведизме. Однако, ни одно празднество без него не обходится. У славян вода, омовление играет главную роль, и через купание в бане язычник приобщается к Богу, он творит акт Сварожий, подобный творению' мира, моясь в бане. У него связь с Богом устанавливается через омовление. Но как у ведийцев, Млечный Путь был то Молоком Зари, то Сомой, так и у язычников-славян это было Млеко Мокоши, что несла она Исварогу, чтобы напиться Ему, и расплескала, а в другой раз это Любомель-Мед, что Сварог пил да, передавая Храбрым, чтобы напились, разлил. И светится Млеко Сварогово, Любомель-Мед, освещая Тьму, чтобы и во Тьме люди не забывали Предвечный Свет Божий. И ведийцы знали, что Звезды суть Солнца - Души Героев, Питрис. Язычники же верили, что души усопших по Омовлении в Бане Сварожьей из Нави идут в Рай и там светятся, как Звезды.

   Ведийцы верили, что «Агни во всем — в траве, в лошадях и в людях». Так язычники верили, что свет звездный идет в человека и в нем живет. Потому они считали, что летом надо спать на дворе, в телеге, дабы свет звездный проник в человека и очистил его своим огнем.

    Очищение Огнем и Водой - основное таинство язычества. То и другое применялось при рождении, болезни, браке, молитве, смерти. Омовление мертвеца - один из важных славянских обрядов. Приготовление в последний путь было и сохранилось в народных обычаях до первой мировой войны. В древности это была ладья, сани, телега. Вообще какой-то экипаж для путешествия на Тот Свет. Видимо, Предки считали, что смерть — не простое явление, был человек и не стало его. Они считали, что после смерти он должен пройти далекий путь. (Ргвдченко К.Ф., «Этюды по богомильству», Нар. космогонические легенды славян в их отношении к богомильству, Ак. Наук, СПБ, Отд. рус. яз. и слов., Известия, 1910 г., VIII, т. XV, кн. IV; Шеппинг Д.О., «О мифологии русских славян», Имп. Моск. арх. об-во, Труды I Арх. Съезда, т. I, Москва, 1871 г.; тот же автор, «Световит», Об-во Ист. и Древн. Рос., Москва, «Временник», 1852 г., т. XIII, Смесь, стр. 1-14; Труворов, «О погребальных санях», «Рус. Старина», 1887 г., XII; Ящуржинский И., «Остатки языческих обрядов в малорусском погребении», Труды VII Ар-хеол. съезда, II; Будде Е., «Мифологический элемент в русской

 

словесности», «Филол. Записки», Воронеж, 1883 г., вып. V-VI, стр. 1-37.; Беляшевский Н., «Сани в похоронных обрядах», «Киевская Старина», Киев, 1893 г., IV).

   Идея дальнего Пути после Смерти - тоже ведического происхождения. Как удалявшийся в голубые дали человек в степях Сапта-Синдху или Бактрианы постепенно растворялся в этой сини, так и умерший, покидая тело, еще не так скоро покидал родные места, а лишь постепенно, делая все большие круги (Коло), уходил на Тот Свет. Оттуда же и православие почерпнуло идею Хождения Души по Мытарствам, продолжающееся 40 дней. Сколько ходила Душа по языческим верованиям, мы с точностью не знаем, но вероятно примерно столько же. На юге России считали этот период в 49 дней.

   Скифы везли своих умерших в погребальных колесницах по степи довольно долгое время и само погребение для знатных людей продолжалось около месяца. Вероятно, в общем, оно тоже совпадало со сроком в сорок девять дней.

   Свет, принцип Света н Огня, как Воды и Вея-Воздуха, были основными понятиями, лежавшими в глубине язычества, но те же элементы лежали и в основе ведизма. Разница была лишь в том, что культ Сомы был связующим началом с Божеством для ведийцев, тогда как славяне считали главным Омовление, служившее повторением акта Творения Мира Сварогом. Для ведийцев жертва - возлияние Сомы была этим актом Творения. Смысл и тех и других обрядов сводится, таким образом, к единому содержанию - к повторению Акта Творения. В этом видно единство двух религий, несмотря на кажущееся различие.

   Есть много корней в славянских языках, указывающих на то же самое. Так, имя Ванда в польском языке говорит о вендах далекого прошлого. Сва-рог, рог-, Риг-, в распространенном смысле священное слово ведийцев, периода либо более раннего, либо совпадающего с вендами. Рог-неда могла быть Ране-гильда, но могла быть и «Риг-Веда». По-рог, пи-рог, широг-кий, в-раг, ов-раг, par-овина, риг-а (овин) и т.д. Ря-д или Рад-жа - одно и тоже в санскритском языке. Обозначает оно нечто царственное, начальственное, высшее. Так, в языке остались следы бывшей общности ведийцев и славян и не только в языке, но и в обычаях, религии, мировоззрении, обрядах и легендах.

   Чем больше мы сравниваем их религии, тем больше выступает сходство и тем меньше становится разница. Так, Сурия ведийцев, источник света, Солнце представлялся ими в виде мудреца, пробегающего свой путь на Колеснице, запряженной бессмертным скакуном. Поневоле возникает в-мыслях образ Перуна на его бешеной тройке. Перун скачет,

  

188

 

Юрий Миролюбив

 

«Риг Веда» и язычество

 

189

 

 

 

разя перунами-стрелами Землю, и с ними приходит тепло. Дажьбо в длинной одежде идет за ним. Следом идут мудрый Белее в шубе наизнанку, шерстью наружу, с пастушьим посохом крючком, с калитой через плечо. Сурия дает природе силу и людям разум («Р.В.», разд. III, чт. III, г. XV, в. II, т. II, стр. 82 и разд. IV, чт. IV, г. I, в. VII, т. II, стр. 355).

•« Откуда вышла такая религия, если не из безбрежных степей Ферганы, Бактарианы, Сапта-Синдху? Мы уже сказали, что германские племена шли через Иран, а славяне - через северный Каспии. Вероятно, не один был исход славян в Европу. Самыми первыми и наиболее близкими к ведийцам были литовцы, по натуре добрые и храбрые люди. Они сохранили язык, наиболее близкий к санскриту. К ним даже приезжали в недавние времена западные санскритологи, чтобы попытаться найти объяснение многим санскритским выражениям и оборотам речи, и литовцы их понимали. Вероятно, одновременными с ними были и нервы с боруска-ми, славяне более позднего периода.

    Литовцы сохранили имя Варуна, переделав его в Перкуна. Однако, есть основания думать, что Перун славянский и Перкун литовский хотя и одноименны, но разные по духу Боги.

    Культ Земли-Бабы - еще одна отличительная черта славянской религии. Наши Предки называли землю Матерью, любили се, призывали ее в своих мовлениях и считали одним из тягчайших грехов, если кто напрасно загрязняет землю или же, работая в поле, лениво пашет, боронит, скородит, сеет.

    Нерадивого хозяина не любили еще и потому, что он был «Роду посрамлением и Рожаницу в воздыхании». То же мы встречаем и в ведизме. Так, Рибгавас являются тремя жрецами древности, заслужившими бессмертие. Они, как Перун-кузнец, работают в Небе. Они создали для двух Асвинов быструю колесницу, они же сотворили борзых коней для запряжки в колесницу Индры и они являются помощниками Тваштри, Небесного Кустаря, способного ко всякой работе, в Висвакарман (Кюн, «Ур-гешихте де Индо-германишен фелкер», «Цайтшрифт», стр. 111). В «Махабхарате» рассказывается о битве Богов против Данавов, где Ка-лейяс, одетые в золотую броню, с пиками в руках, кидаются на Богов и те отступают. На помощь им является Индра с Вишной и славными Риши. В этой борьбе Богов со злыми Силами человек должен быть на стороне Богов. Злой человек отходит от Богов и присоединяется к Ка-лейяс (Ф.Эд.Фуко, «Махабхарата», стр. 213 и др. эпизодов поэмы). «О Варуна, освободи нас от зла!» - молятся ведийцы. «Быстрые Адитиас, твердые в Ваших руках, удалите от меня зло, как несчастная мать удаляет

 

от себя ее беззаконный плод» («Р.В.», разд. II, чт. I, г. VII, в. V, т. I, стр. 316). Также и Предки наши считали, что они на стороне добра и что их Боги — добрые Боги. О наказанье Божьем нигде, ни в какой легенде или обряде не говорится. Говорится лишь, что «Бог отступился от него». Этого достаточно. Это самое большое несчастье, которое может постигнуть Язычника, у которого Бог - Исварог, Пращур. Перун или Дажьбо является в образе простого человека на Тризне или на Колядино Свято. У Славян нет слепого рабского преклонения Божествам. Они к ним обращаются как к друзьям. Также и ведийцы считают, что Индра их сильный друг в Небе. Он их Небесный Защитник, которого они призывают в беде и несчастье.

    Мовленне-таинстЕо в бане есть та магическая операция, при помощи которой человек входит в общение с Богом Исварогом через посредство Купалы. Жизнь по Божеству, общение с Богом — вот главная цель славянина, любующегося природой и ее красками. Описание наказаний Божьих отсутствует полностью в Ведах, и если временами и случается, то лишь мимоходом и не как система. В семитическом вероучении Библии наказание — одна из главных тем. Но сумма наказаний - греховность человека, а затем его духовная гибель, и, следовательно, необходимость спасения. В ведизме спасения не надо. Оно в общении с Богом, который является их Родоначальником; Чуром и Пращуром. Человек спасен уже тем, что он происходит от Бога. Он - Дажьбожий Внук.

   Таким образом, идея родства с Богом — основная идея язычества, а отлучение от Рода, как от Божьей Семьи, членами которой являются все Родичи, было тягчайшим несчастьем для него. Вероятно, в отчаяньи он становился поклонником Чернобога и врагом Сварога и его Внуков. Есть основания думать, что такой отлученный от Рода шел в леса, где и скрывался, не смея показываться на глаза Родичам.

    Жизнь для него становилась тяжкой, он должен был уходить от людей и основывать свой Род, если была к тому возможность, или стать жертвой диких зверей или, еще хуже, попасть в рабство к соседним народам. Иногда от таких отлученных шли новые племена, говорившие на изменившемся наречии.

    Некоторые слависты полагают, что у древних славян был матриархат. Доказательств этому мы не имеем, но думаем, что славяне, как и все народы, через него прошли, и затем стали управляться патриархатом, системой более закономерной и логической. Ведизм, во всяком случае, уже был патриархатом, а не матриархатом, следовательно, матриархат у славян надо относить к значительно более раннему периоду, т.е. когда они были еще праведницами. Тогда будет более логичным сказать, что сами

   

 

190

Юрий Миролюбив

ведийцы, став пастухами, переживали упадок после блестящей эпохи, упадок, вызванный естественными (геологическими) причинами или же иными, нам неизвестными, но что матриархат надо отнести к периоду до расцвета их сильной культуры, предшествовавшей пастушьему периоду. Таким образом, если славяне и были в стадии матриархата, то как ведийцы до культурного периода. Тогда надо говорить не о славянах, а о праведницах.

    Упоминание о Богине Анахите, якобы бывшей идентичной с Моко-шью, надо отнести либо к ошибке историков, либо к случайному (через соседство с персами) внедрению чужого культа.

   

КНИГА вторая

 

 

русский языческий

ФОЛЬКЛОР

очерки БЫТА и НРАВОВ

 

 

 

 

192

 

Юрий Мпролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

193

 

 

 

 

СЕМИКОВО ДРЕВО

На юге России праздновали Зелены Святки с клечевом в домах, с зеленой травой на полях, цветами на столах и окнах. К обеду подавали ягненка на блюде с зеленой травой. В церковь шли старики с зеленой веткой, женщины и молодежь с цветами в руках. Полы в церкви тоже были усыпаны свежей травой, а образы украшены зелеными ветками. Целый день шел праздник, танцы, игры в венках из весенних цветов и зелени.

    На севере России праздновали Троицу иначе. Там эти дни назывались Семикос, вероятно, в честь прорастающих семян. В эти дни там сажали молодую березку, украшали ее ветки цветами и лентами, орехами и пряниками. Танцы, хороводы водили вокруг березы, плясали, пели, играли. Се-миково Древо - праздник Весны, радость цветения, зелени. Украшая березу, восточные славяне призывали Ярилу, Люля и Лялю, Богов любви и детства, чтобы эти Боги пришли и убаюкали людей, дали бы им счастье, согласие, мир и гармонию. По их верованиям, Ярила, исполняющий сердца вешней Ярыо, несет мир, дружбу и любовь. Ему, Богу нежности, счастья, возносились хвалы, прихода его ждали, как лучшего дня в году. Славяне старались видеть друг в друге воплощение этого Бога. Русалки, празднуемые в дни Русалий, воплощались в ^девушек, а Ярила - в юношей. Влюбленный юноша видел в невесте Ладу, а та видела в нем Ярилу. Стараясь воплотить в жизнь практическое богопочитание, люди поневоле имитировали Богов, как они себе их представляли.

    Семиково Древо, праздник возрождения зелени, лесов и рощ, как и священных дубрав, начинало новый период религиозной жизни наших Предков, теплый и солнечный, период произрастания, труда в поле, покосов, жатвы и прибавления стад, рождения ягнят (детей Апш, Ягии, Яги, Огнебога и Ягнибога). У ведийцев возрождение зелени было связано с возобновлением свежего Сома, делать который зимой было трудно. У славян зелень была священной, ибо она была атрибутом Ярилы, Хороса, Дажьбо, Ладо и Лады, Люля и Люди, Купалы и Вышнего. В зелени плясали Русалки, взмывая в синее Небо, бросая цветы щедрой рукой. В зелени рождался Святовид, Белобог, Радогощ; Мокошь выходила нз трав на горизонте в виде красной Луны. Из трав выходила Заря (после того, «как проскачет утренний Левин»), разливавшая Мед и Млеко в травах, и за ней Златоглавый Хорос вел Золотую Телегу, запряженную Небесными, Огненными Конями. Даждь-Бог направлял в травы свой Щит-Солнце, и Перун метал

 

свои перуны - Стрелы-Лучи. Зима-Кострыня уходила на Полночь к Борею с Сивым, и Коляда катил Коло в травах по лугам и полям. В честь его и Крышнего на Ярил-день в пшеничной зелени раскладывали крашенки и ели творог с медом.

    Семиково Древо было символом всякого дерева, а всякое дерево было символом Боголесья, Перуновых Огней, Молений. Омовение совершалось круглый год в банях-Мовницах, но Омовление в реках и озерах начиналось лишь с майских дней, после празднования Семикова Древа. Березовая ветка в зелени, клечево, была символом здоровой жизни, в руке юноши она была обещанием долгой жизни, в руке взрослого - символом силы и здоровья, в руке старца - знаком спокойной и здоровой старости. Собираясь на берегу рек и озер, молодежь с березовым клечевом в руках махала им, распевая священные гимны, вызывая Мааок-Русалок «помаванием своим». Мавнти — помахивать, призывая кого-либо. От помавания возникал тихий ветерок - Стрнбогов Дух. Этим жестом призывали Стрибога на поля, чтобы он их сушил поскорее. Стрибожий Дух был подобен душе, которая была тем, что вызывает дыхание, последнее же — Стрибожье волшебство и без него нет Жизни, и приходит Мара, Богиня Смерти.

    Ведийцы признавали, что «Небо и Земля — первая Пара Пращуров» и что «Души Героев горят Солнцами в Ночном Небе» (звезды). Души храбрых уходят к Питрис, к Предкам. В русских народных поверьях падающая звезда — душа, идущая в Небо. В других углах России звездное небо с его Млечным Путем называлось «тем Светом, где души пргшедников горят как свечи перед Престолом Всевышнего». Иногда говорилось, что «звезды — суть Души - свечи Церкви Бога-Отца». В этом Боге мы без труда узнаем пережившего тысячелетие Исварога, Деда Вселенной. Таким образом, это -все та же идея Мира-Храма, где звезды — свечи, цветы - звезды, а зелень - образ Сварога, зелень в руке старца — сила, здоровье, долголетие. Кто же Старец, если не Исварог? Умиравшему давали в руки «Огня» - зажженную свечу, образ Агни, чтобы он с ним, этим огнем, «шел на Тот Свет». С Огнем он и отходил. Когда же дыхание останавливалось, свечу задували со словами: «Душа ушла!»

    При рождении ребенка свечу зажигали со словами: «Пусть твоя душа

горит ясно!» и держали огонь, пока ребенок не был спеленат и уложен в

колыбель. Тогда свечу оставляли догорать и по тому, как она горела, угады

вали будущую жизнь ребенка на земле. Если свеча горела с большим коли

чеством «слез», это означало, что жизнь будет трудной и горестной, если

«слез» (капелек) почти не было и свеча горела ровно, значит жизнь будет

веселой и радостной.    ,

Огонь считался относительным началом и, пройдя через огонь не обжег-

 

194

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

195

 

 

 

ишсь, считали, что Бог принял раскаяние и очистил человека. И ребенка, только что родившегося, погружали в воду трижды и проносили над огнем. Вода, как и огонь, были очистительным началом Божественного значения. Ни в воду, ни в огонь нельзя было плевать или загрязнять то и другое отбросами.

 

ванным единобожием. Доказательством этого служит постоянное упоминание, как у веднйцев о «Едином Существе», об идентичности Перуна с Дажь-бом, Святовида с Белобогом и Хоросом, Дажьба с Вышним и Ладо. Это лишь отдельные имена Сварога в его активности. Если время от времени можно встретить забвение единства Богов, то можно найти и упоминание о нем.

 

 

 

 

О СИМВОЛИКЕ И ПЕРСОНИФИКАЦИИ У СЛАВЯН

 Всякая символика начинается со слов: «он, как Индра, идет на врагов», а затем, после долгого повторения, когда в результате этого начинает стушевываться смысл сравнивания, лежащего в основе символики, начинается персонификация: «как» выпадает и между словами «он» и «Индра» ставится знак равенства. Это равенство уже возникло в момент, когда началось сравнение, и однако же, если есть эзотерическое равенство, еще нет равенства физического. Последнее возникает с момента, когда первоначальная транскрипция «он, как Индра, идет на врагов» сменяется фразой: «Он, Индра, идет на врагов». С этого момента «он» — Варуна или Агни - становится Индрой. Он с ним сливается и перед ним уже персонификация в разных лицах, или ипостасях. Так, у славян Перун есть «как Дажьбо врази разящ», «яко Дажьбо врази разящ», «Перун Дажьбо врази разящ». Перун становится Дажьбо. Эта тенденция сильнее подчеркивает единство Божеств, но она же, если она сводится к усиленному разграничению, как у древних греков, ведет к плюрализму Божеств. Этот плюрализм возникает у них в результате строгого разграничения функций Божеств. И в этом разграничении состоит дробление таковых, завершающееся в политеизме, где каждому Богу отведено свое место и свои функции в Пантеоне. У славян в этом смысле Пантеона нет. У них все Божества - Дети Сварожьи, все они от него исходят и к нему приходят. Так, летом они действуют, а зимой отдыхают, уходя после Овсеней в Сваргу к Богу-Отцу. Они там ведут беседу Богов, совещаются, правят Требы в Небесной Мовнице и возвращаются с Колядина Дня, с Рождения Крышнего, чтобы начать новый активный период. У древних греков такого периодического появления Богов не было, что объясняется климатом, где нет суровой зимы и где трава остается зеленой все время. Между тем у славян зелень, священная по себе, является знаком возвращения Богов. Поэтому у них, как у ведийцев, зелень играет огромную роль в их религиозной жизни (Сома). Но так как славянская символика не является разграничительной, как у древних греков, то и религия славян не является многобожием, как у политеистов, а лишь альтериро-

 

 

 

О СУЩЕСТВОВАНИИ ДУШИ ДО РОЖДЕНИЯ

 В Юрьевке «старики», или «старые люди», утверждали, что «душа человечья» живет до рождения «вправи с Богом». На расспросы, что такое «вправи с Богом», они точно не могли ответить. Однако, некоторые из них говорили еще: «На земли ото является все, как у Бога оно «вправи», а одна старуха на Сорокопановском Хуторе говорила при мне детям: «Стари люди рассказывали нам, что все, что живет, так живет в уяву, а живет оно в Прави, а коли помирает кошка, либо собака, либо человек «из-дыхает душу», а идет по Прави до Нивья». Нивье она объясняла как «неживье». При ближайшем рассмотрении это «Нивье» превращалось в нечто более определенное: «Коли человек идет до гробовой ямы, так там и есть Нивье!» Здесь именно и проявляется ведический взгляд на смерть, как уход к Яме, Богу Потустороннего существования.

     Существование души в Прави надо понимать, как существование до рождения в некоем Божественном Плане, на котором находится и Бог. Душа в этом состоянии, как младенец, безгрешна, и - «Бог отделяет от себя души, как зерна от колоска, как пшеницу из снопа, и она, эта пшеница, летит в жизнь и вертается к Нему». Так говорила старуха на этом хуторе, и из ее слов после того, как все вспомнил и обдумал теперь уже, после длинной жизни, сам автор этой книги, надо понимать эту славянскую веру в единство с Богом так: Бог хранит безгрешные души при Себе, и после жизни, очистившись от грехов, они возвращаются к Нему. Таким образом славяне верили, ибо в словах старухи видна явная древнеславянская традиция, что душа не только бессмертна, но что она прсждевечна, как и Бог. Таким образом, предки наши верили не только в бессмертие души после смерти, но и в вечное существование души до рождения в Боге. Отсюда и понятно выражение, идущее из глубокой древности, «в Бозе почивший». Это обозначает, что усопший вернулся к своему Отцу, Богу, в котором был до рождения. Из этого видно, что возможно в этих условиях и перевоплощение. Правда, о последнем в верованиях не говорится, но это легко заключить из сказанного старухой.

    

196

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

197

 

 

 

    Нужно отметить, что автор настоящей книги жил в детстве в деревне, воспитывался вместе с деревенскими ребятами и прошел вместе с ними школу народного воспитания, как и приобщился к его традиции. Родители этого не возбраняли, полагая, что если ребенок научится плохому, это плохое можно легко устранить, а хорошее ему лишь пойдет на пользу.

   Только значительно позже, изучая историю религий всех народов, натолкнулся автор на понятие о принципе существования, абстрактном в себе, и о реальности, отличной от истины (китайская философия, ведизм, христианство).

   

Сейчас же Крушан-Дед нам нарезал житных ломтей хлеба, принес меду, и мы за него принялись вовсю. Скоро он «отпустил» крыло на своей мельнице и оно легонько пошло. «Слава Богу! - перекрестился дед. — Вот Стриб и пришел, а то хоть зарез», и стал нам рассказывать, что Стриб — это ветер, и что в старину люди его очень уважали, и что коли нет ветра, так и «Стри-бову внуку» делать нечего. Под последним он подразумевал себя самого. Понял я значение нашего пляса лишь позже, когда стал заниматься изучением языческих обычаев. Дед при нашем посредстве вызывал Стрибога, хозяина ветра: «Стриб безгрешных детей слушает!» - объяснял он после. Так еще у этого деда сохранилось языческое верование до самых первых лет текущего столетия ...

   

 

 

 

МОЛЕНИЕ СТРИБУ

Когда автору этой книги было лет семь, он бегал с деревенскими мальчишками. Довелось быть и на краю села, где стояли ветряные мельницы. На одной из них работал дед Крушан. Это был старый человек, но крепкий, как дубовое дерево, что кладут в угол дома. Волосы у пего выглядывали из-под соломенной шляпы бело-желтоватой волной, такая же лежала на холщовой рубахе борода, а веселое и розовое лицо еле-еле было тронуто морщинами. Лет ему было за восемьдесят, но сила не убывала, и все мешки он поднимал сам легко и не натуживаясь. Ел он хлеб, пил квас-«суровец» из сухого хлеба и воды и закусывал луком. Зубы у него были белые-пребелые, все по счету! Никаких болезней он не знал и никогда ни на что не жаловался. Наоборот, он всегда шутил, был доволен и радовался дню, солнцу, небу. Ребят он любил, ласкал их и рассказывал им сказки. Иногда он угощал детей медом. Возле мельницы стояли ульи, десятка три, и меду всегда было вдоволь.

Однажды мы пришли, а Крушан смотрит в небо, ходит вокруг мельницы и озабоченно шепчет что-то. На вопрос, как дела, ответил: «Ветра нету! Зерна много, а ветра, брат, и нет». Потом посмотрел на нас, подумал и сказал: «А медку хотите?» — «Ну, конечно, дедушка!» — «Так заработать надо. Потанцуйте да спойте «Стриба!». Ребята сейчас же сошлись в кружок и заплясали, кружась и выкрикивая: «Стрибу, Стрибу, подобрей, на крупчатку нам повей, на крупчатку да на дерть, а без тебе людям смерть! Повей, Стрибу, нам из неба, треба нам на завтра хлеба!»

 

 

 

ЗНАХАРСТВО НА РУСИ

В Нехвороще на Днепре была известная всей округе знахарка. К ней обращались, минуя фельдшера, в случае разных болезней. Ребята к ней ходили, потому что она детей любила и всегда у нее были для них лакомства. Забегал вместе с другими к ней и я. Однажды мы гуляли на берегу пруда, близко от Нехворощи, и мне захотелось сорвать камышинку.' Последняя треснула и вонзилась так глубоко в пальцы, что правая рука немедленно вся окровянилась. Кровь на ребенка производит всегда сильнейшее действие, и я потерял сознание. Очнулся я в хате знахарки Ульяны, куда меня приволокли друзья. Она мне обмывала лицо холодной водой и что-то шептала. В хате сильно пахло пряными травами. Видя, что я очнулся, она ласково сказала: «Не бойся! Кровь я остановила». С удивлением я увидел, что кровь действительно еле сочится из раны. Тогда она взяла деревянную ступку, вложила в нее какие-то листья, пахнувшие резко, положила кудрявую мяту, листья подорожника и бальзамического растения, именуемого в тех местах «кануцер» и стала толочь. Скоро образовалась зеленая ароматическая масса, которой она и смазала порезы, а затем завязала чистой холстинкой. Мне сразу стало приятно на душе и, потрясенный волнением, я заснул. Проснулся, когда был уже полдень. Ульяна сидела на дворе, на завалинке, и раскладывала пучки трав. Увидав, что я проснулся, она сказала «Ну, теперь ступай домой да скажи матери, чтобы повязки не снимала до завтра». Я сделал, как она приказала. Мама знала, что Ульяна лечить умеет, и повязки снимать не стала. На другой день, когда она осмотрела раны, оказалось, что все они уже зажили и на местах порезов были лишь красные рубцы. Присыпав пальцы ксероформом, она снова завязала руку, и на следующий день-все совершенно зажило. Еще

 

198

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

199

 

 

 

через день даже рубцы исчезли. Позже у меня болели зубы и я отправился к Ульяне собственной волей. Та меня погладила по щеке шершавой рукой и сказала: «Да, уже все прошло! Кто тебе сказал, что болят зубы?» И я с удивлением чувствовал, что она «боль рукой сняла»! Глаза у нее были темные, жгучие, и они меня сверлили, хотя я ее ничуть не боялся. Конечно, она имела силу внушения. При мне привезли к ней больную женщину, корчившуюся от болей в животе. Ульяна наложила ей руки на живот и сказала: «Ну, теперь все будет хорошо» и дала мужику травы, чтобы он ей заваривал и поил, как чаем. Знала она знахарское свое дело в совершенстве. Когда фельдшер на нее донес и ее вызвали к земскому начальнику, она его вылечила от старого ревматизма и тот отпустил ее с миром. Многих она совершенно излечивала от самых тяжелых недугов. Благодарившим говорила: «Дажьба благодари, а не меня!» Ее слова были для всех загадочными. Только позже я узнал, что она славила Дажьбога.

 

ДЕД КАНУННИК

На баштане, за Антоновкой, жил старый солдат турецкой войны. Звали его дедом Канунником. К нему всегда ходили, если у кого что пропало, и он указывал, где спрятаны кони или коровы, украденные кем-либо, он никогда не говорил имени вора, потому что «не хотел брать человекоубийства на душу». Крестьяне конокрадов били нещадно, до смерти, на площади, камнями. Потому-то дед и не говорил имени вора. С виду он был строгим, и дети его побаивались, хотя он никогда никому зла не делал. Однажды ко мне пришел мальчишка и попросил, чтобы я его сопровождал к деду, потому что самому ему было страшно. У них накануне пропала телка. Я согласился и мы пошли. Вскоре мы были на кургане, за которым был и курень. Дед нас встретил сурово, спросил, чего надо, почему батька не пришел, а потом сел на кучу соломы, закрыл глаза и задумался. Мы сидели, с волнением вслушиваясь в каждый шорох. Наконец дед раскрыл глаза и сказал: «Вор отвел вашу телку в стога, что на Степной. Бегите туда поскорее, а то вечером он за ней придет, и тогда уж все пропало, больше телки не найдете!» Мы поблагодарили деда и кинулись, вприпрыжку, к стогам. Эти стога были верстах в семи от Антоновки, а сама Степная тогда еще состояла из двух хат при станции железной дороги. В одной жил сторож, а в другой - сеноторговец и скотопромышленник.

    Скоро мы были у стогов и там действительно нашли телку, которая забралась в лабиринте между ними и не могла выйти. Мы ее вывели и повели домой. У самого села нам повстречалась баба, которая подозритель-

 

но шла за нами, но заговаривать с нами не стала. Мы ее не знали, должно быть, была нездешняя. Мой приятель говорил вполголоса: «Это наверное она и украла! Кому же, как не ей?» Уже в селе он попрощался со мной и повел телку домой. Там тоже видали какую-то бабу, которая ходила вокруг Баландина Бугра, где крестьяне часто оставляли скотину пастись на воле. Вечером узнали, что пропала еще одна телка у соседей. И на этот раз дед Канунник указал, что телка в Старой Посадке, то есть в зарослях, на месте прежней железной дороги, линию которой выпрямили, а Посадку оставили, как была. Соседи нашли действительно свою телку в Посадке. Через день старуху словили, потому что она уже достаточно примелькалась всем. В тот же день крестьяне ее били нещадно, на площади. Даже отец, надев ризы, с крестом в руках, выйдя на площадь, полную бушевавших людей, не смог ничего сделать и его силой увели домой два мужика, говоря: «Батюшка, не сердись! А мы ее не выпустим!» Так и убили. Пропажи скота прекратились. Позже приезжали следователи, но так виновных в убийстве и не могли найти, все отказывались. Тогда стали допрашивать деда, а тот сказал: «Лучше бы ехали обратно! В городе убийство совершилось!» Позже оказалось, что сказанное им было правдой.

 

МАЙСКАЯ ЗАСУХА

Весна была в этом году ранняя и в мае стало жарко. Зелень везде начала сохнуть и цветы завядали. Мы, дети, бегали взапуски на выгоне, где паслась скотина. Вдруг к нам подошла старуха и стала нас звать: «Треба дождя в.ымолять! - говорила она. - Скачите и просите дождя!» Сейчас же мы заплясали, подбрасывая вверх вырванную нами посохшую траву, и запели:

«Дай - Боже, дождя нам, дай муки на сито,

на пшеницу, на ячмень, на просо!

на колесницу,     Дай - Боже погожий,

да на наше жито,  дождя до Спогожи!»

    На другой день действительно поднялся ветер, небо заволокло тучами и была всю ночь и день гроза с ливнем. Все оправилось, снова зазеленело, расцвело. Моление наше, как видно из детских песен, обращалось к Дажь-Богу, Дай-Богу, которого мы молили, показывая усохшую траву, чтобы дождь выпал до Спогожи, то есть до Спогожин, Спожин, или жатвы. Таким образом, это было языческое вызывание дождя, сопровождавшееся плясом и пением. Если бы это делали взрослые, отец мой, священник на

   

200

 

Юрий Миролюбоо

 

Русский языческий фольклор

 

201

 

 

 

селе, это бы заметил и запретил бы, а так как то были дети, то никто и не обращал внимания. Дома я вообще мало чего рассказывал взрослым, справедливо полагая, что они многого не поймут и еще, может, запретят мне бегать с деревенскими ребятами. То же моление о дожде мы воссылали и через месяц, как раз когда пшеница должна была цвести, а было слишком сухо, и цвет не вязался. И так как засуха длилась долго и всё стали беспокоиться, то когда сказали нам, п мы вновь прыгали и пели, снова была гроза и большой ливень. Крестьяне думали, что дождь шел оттого, что просили безгрешные дета, а теперь думается, что дождь выпал потому, что должен был выпасть после сильной жары, когда за ночь накоплялось много испарений, и выпадала сильная роса.

    Однако, в детстве это производило сильное впечатление, и нам казалось, что дождь выпадал именно от нашего пляса и песен.

После сбора урожая мы пели:

«Дождику, припусти,     на картошку, просо,

да на наши капусты,         х на наши покосы!»

    В это время дождь был нужен огородам, капустным посадкам, просу, картошке и траве в лугах для второго покоса сена. .

 

НОВГОРОДСКАЯ ДОХРИСТИАНСКАЯ ПИСЬМЕННОСТЬ

Не подлежит сомнению, что русская письменность существовала уже и до христианства, и особенно в городах, а среди последних первое место в этом отношении принадлежит Новгороду. Этот город вел обширные торговые дела с Западом, Востоком, Севером и Югом. Нельзя себе вообразить, что купцы вели свои торговые записи при помощи «чарок», или черточек. Кроме того, что нам известно о существовании «до-щек», на которых эти записи велись, есть указания и о существовании письменности. «Кириллица» с таковой столкнулась, и кириллице было дано предпочтение из религиозных и политических соображений, а «Руськие Письмены» были оставлены. Исследования об этом вопросе были обнародованы г. Куренкиным в Сан-Франциско, Америка, в 1952 г. в публичных чтениях. То, что славянская письменность существовала и до кириллицы, известно из Далматских источников, где не только упоминается «глаголица», но имеются документы на этом начертании. Возможно, что и в Новгороде употреблялась если не «глаголица», то нечто близкое к ней. Византии было выгодно ввести свое начертание у славян, так как вместе с христианством она вводила и свою грамотность, близкую к греческой хотя бы внеш-

 

не. Мало того, славянский язык, вводимый церковными властями, был староболгарским и стремился, таким образом, объединить все тогдашние славянские наречия. Между тем известно, что в Нове-Граде язык был близок к старочешскому. Так слово «язык» произносилось «ензык», «голубь» - «го-ломбь», «дед» - «дяд», «свет» — «свят», «белый» - «бялый», «веда» — «вяда» и т.д. Буква «ять» была в действительности «ятью», ибо произносилась как «я». Относительно особенностей тогдашнего произношения спора нет, так как с этим согласны многочисленные авторы по славяноведению. О «Руських Письменах» упоминается в старинных рукописях, касающихся введения христианства на Руси. Так в Корсунн (Херсоне) были даже священные книги, переведенные на «Руськне Письмены». По ним учились христианству немногие из приезжавших туда известных людей того времени. Есть основания думать, что и до Кирилла шла проповедь христианства на Руси и что она опиралась на «Руськие Письмены». Кирилл только взял в свои руки то, что уже было начато другими, реформировал движение и дал ему новый импульс. В этом случае мы отнюдь не умаляем его заслуги перед Византией и Русью, но лишь ставим вещи на свои места. Однако, наша письменность была и до Кирилла, и только на этом мы и настаиваем. Иначе получается, как того хотели летописцы из чисто религиозных соображений, что «до христианства Русь была дика и темна, и только Свет веры ее просветил». Конечно, христианство принесло более мягкие нравы. Тем не менее и до христианства Русь обладала письменностью, и нравы ее были не такими уж дикими, как нам хотят это доказать иерархи Х-го и последующих веков.

    Кроме того, как мы видели из сопоставления язычества с ведизмом, сходство между этими религиями идет гораздо дальше, нежели простое совпадение культов, образовавшихся в пастуший период, в степях. Следовательно, и письменность, развившаяся в это время, не могла бесследнс исчезнуть. Она могла быть постепенно превращенной и приспособленной к новым требованиям языка, тоже превращавшегося и изменявшегося под .влиянием перемены места и столкновения с иными народами, влиявшими на первоначальную этнию славян. Как говорит Шопин в своем труде «Изменения в жизни народов Севера», упоминаемом нами выше, «жрецы хранили секрет письменности, чтобы вернее держать в своих руках единоверцев». Об этом свидетельствуют и палеолитические надписи в горах Испании и в других местах. Изображения бизонов и других животных имели магическое значение. С другой стороны, видна в них и забота передать стратегик большой охоты. Однако, вне сомнения, эти надписи были сделаны жрецами, искусниками того времени. Во всяком случае, они носили священны! характер. От изображений до идеограммы один шаг, что мы и видим i

   

202

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

203

 

 

 

 

 

Египте. А от идеограммы, «иероглифа», до фонетического изображения слова еще ближе. Между тем, в санскрите Вед уже есть фонетическое начертание. Таким образом, славяне, изойдя из ведизма, не могли окончательно забыть и ведическую письменность. Надписи имеют целью удержать в памяти потомков содержание молитв и священных актов. Затем надписи служат для запечатления имущественных и государственных актов, как это видно из вавилонской «клинописи». Записи профанов, или простых писателей и поэтов, приходят гораздо позже, обычно через тысячелетие или больше. Это — естественный путь развития письменности. Развитие славянской письменности было прервано трижды: во-первых, переходом славян в Европу, во-вторых, хазарским игом и, в-третьих, проповедью христианства византийцами. Принесенная нам св. Кириллом и Мефодием письменность отличалась от первоначальной, но была введена, вероятно, и с целью как можно скорейшего разрыва с языческой традицией. «Черные книги» подвергались сожжению, а волхвов, знавших эту письменность «Черных книг», убивали или тоже сжигали вместе с книгами. Из древности к нам не дошли вести об этом истреблении письменности, но намеки все же остались и в литературе проповедников христианства, и в народной традиции, или легендах изустных, и в народных сказках, или эпосе.

    Позднейшая, уже славянская, писанная на церковном языке письменность погибла при нашествии монголов и при войнах с поляками в Киеве и других городах. От этого времени сохранилась лишь «Задонщина» и «Слово о полку Игореве», красота которых говорит о высоком уровне тогдашней культуры в городах.

   Житие св. Кирилла, Апостола славян, известного еще под именем Константина-философа, упоминает «о русской письменности, существовавшей уже в IV веке после Рождества Христова». Это упоминание взято из «древнейшего Паннонского Жития св. Константина-философа и было оно написано одним из учеников св. Мефодия, братом св. Константина (Кирилла), приблизительно в IX веке», или, как указывает журнальная заметка, «в самом начале IX века». В Житии сообщается, что когда св. Константин-философ приехал в Херсонес (Корсунь) в Таврии, он нашел там св. Евангелие и Псалтырь, написанное на известном ему русском языке, но неизвестными знаками, которые назывались «Руськие Письмены», и когда он нашел русского человека, он скоро научился читать эти «Письмены» и понимать этого человека. Заметка цитирует дословно: «И он нашел здесь копию св. Евангелия и Псалтири, написанных русскими знаками («Руськы Письмены»), и он нашел русского человека, говорящего на этом языке, и говорил с ним и понимал все, что тот говорил, и подготовил себя, переведя все это на свое наречие, и понял буквы-знаки для гласных и согласных звуков,

 

и, поблагодарив Бога, стал быстро читать и писать по-русски». Слова эти были цитированы в докладе А.А.Куренкова, прочитанном в Сан-Франциско в Русском Центре 28 сентября 1952 г. Смысл доклада заключался в идее, что у русских была своя письменность и до прихода св. Кирилла и Мефодия. Еще в древнейшие времена, по словам докладчика, на Руси было больше трех тысяч городов, когда в Скандинавии их было всего семь. Рус-ские вели обширную торговлю, а чтобы торговать, они должны были иметь свою письменность. Он же (А.А.Куренков) утверждает, что варяги были не «призванными на Русь Гостомыслом», а просто грабители и разбойники (что подтверждает и «Сага о святом Олафе», ибо они (викинги) ходили «грабить», по-французски «раважэ). На стр. 106 «Саги св. Олафа» (изд. Пайо, 1930, Париж) говорится: «Вслед за этим Ингегерд вышла замуж за короля Ярцлейфа (Гардарики). Их сыновья были Вальдемар, Вас-сивальд и Холти Храбрый». На стр. 61 той же книга сказано: «Некоторые пошли в викинги и оставались на зимних квартирах в христианских землях ...» «Там пал Грой н около 30 человек, и Эйвинд взял все добро, которое Грой имел при себе. Тогда Эйвинд ушел к Австрвегирам и был там викингом в продолжение лета».

Таким образом, слова А.А.Куренкова вполне оправданы.

   Его аргументация о «Руськых Письменах» вполне совпадает с нашей, и мы польщены, что, находясь с ним на антиподах почти, думаем одинаково. В таком вопросе чем больше авторов высказывается за какую-либо идею, тем лучше. Мы же пришли к выводам вполне независимо от А.А.Куренкова,

   До первой мировой войны нам пришлось видеть книгу, к сожалению, имя автора мы не запомнили, с воспроизведениями так называемых «славянских рунических надписей». К сожалению, его система, лишенная известной точности, без ссылок на источники и с утверждениями, основанными на большом желании доказать, но без надлежащей строго продуманной критики, вызвали лишь насмешки ученых. Тем не менее, автор был прав, как в свое время был прав проф. Д.Вергун, защищавший тезу «О Старце Федоре Кузьмиче и Александре Первом как одном и том же лице». В Праге профессора Косинский и Новгородцев разбили Д.Вергуна, однако, по но-вейшим данным Федор Кузьмич и Александр Первый действительно одно и то же лицо. Одно из заявлений по этому поводу было сделано видным Лицом из Дома Романовых и не вызывает никаких сомнений. Тем более, что и большевики, раскрывая гробницы царей, в гробе Александра Первого никого не нашли!

   Автор книги «Славянские рунические надписи» воспроизводил камни, давал гравюры таковых с надписями «Руськыми Письменами». Царившая

   

204

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

205

 

 

 

 

 

в то время предвзятая идея о грамотности, связанной с православием на Руси, и, следовательно, византийского происхождения (кириллица), не позволила ученым более внимательно отнестись к этой книге. Между тем, основываясь только на соображениях чисто торговых, мы должны заключить, что Новгород должен был знать, так как торговые операции настоятельно требуют записей. Возможно п то, что в разных местах Руси Пнсь-мены были тоже разными, так как единства в них могло п не быть из-за различных условий торговых центров. В одних из них могли пойти в основу знаки готской письменности, а в других - ведической.-Мы ничего точного об этом не знаем, но логика свидетельствует об этом. Впоследствии нам выпало большое счастье видеть «дощьки» из коллекции художника Изенбе-ка, числом 37, с выжженным текстом. Частью буквы напоминали греческие заглавные буквы, а частью они походили на санскритские. Текст был слитным. Содержание трудно поддавалось разбору, но по смыслу отдельных слов это были моления Перуну, который назывался временами «Паруном», временами «Впаруной», а Дажьбог назывался «Дажьбо» и «Даже». Текст содержал еще описание, как «Велс учил Деды земе рати». На одной из них было написано о «Купе-Бозе», вероятно, Купале, и об очищении «омовле-нием» в бане п жертвой «Роду-Рожаницу», «иже есь Дедо Свенту». Были строки, посвященные «Стрибу, кий же дыха яко хще», а также о «Вышен-Бог, иже есть хранищ живот наших». Подробный разбор «дощек», которые нам удалось прочесть до их исчезновения, будет нами дан отдельно.

    «Дощьки» эти были обнаружены Изенбеком во время гражданской войны в разгромленной библиотеке князей Задонских или Донских, точно нам неизвестно, да Изенбек и сам не знал точного имени хозяев разгромленного имения.

 

MOP-MAP А И МОРОК

Юрьевская языческая традиция представляет Мару (Мор) и Морок следующим образом: «Не ходи, сыне, в холодные сени, вспотевши! Мор-Мара там ждут, схватят и Мороку дадут!» На вопрос, какая лее она из себя Мор-Мара, старые люди отвечали: «Мор-Мара чистоты, омовения боятся. Не могут они чистого тела коснуться, а коли вспотеет человек, так у него на пупке пот каплями собирается, и Мор-Мара к нему жадно прилипают, пьют его, набираются силы, и тогда человеку не сдобро-вать! Простуженный (охлажденный) человек внутреннего тепла (Огня-Агни) лишается, и не может его это тепло защитить, а тому Мор-Мара радуются и на простуженного человека кидаются. Мор-Мара суть муж с женой, а такие

 

злые они были с самого начала, что как вцепились друг в дружку, так и срослись! Вместе и бегают по снегу. Морок - сын ихний. Ему Мара-Морок, как только всю живу силу выпьют, мертвяка бросают, а он из его печенки последнюю силу тянет».

    Перво-наперво, здесь идет речь о Боге-Богине Смерти. Мор-Мара, таким образом, есть Смертная Чета. Они хватают п впиваются в человека, то есть в этом случае символизируется болезнь, впивающаяся в человека. Пьют они «живу-силу», нечто, совпадающее с Живой ведийцев. Последние верили, что Жива находится в области пупка н потому «живот» по-русски «чрево», а «живот» по-чешски — «жизнь». Морок, сын Смертной Четы, допивает жизнь, таящуюся еще в печени. По последним данным, клетки печени еще живут после смерти человека около 17 дней! Таким образом, в этом мифе не все лишено смысла. С другой стороны, охлаждение тепла тела (Огня-Агни) - непременное условие простуды. Морок может «об-моро-чить», заставить потерять сознание, но Морок убить не может. Наоборот, Мор-Мара могут это сделать. «Об-морок» в русском языке означает буквально «об-Мороченный Мороком», то есть схваченный Мороком, но еще не погибший человек. Наоборот, «маритися», древнеславянское слово, обозначало «умирать». Само слово «у-мирать» обозначает «быть у-Мары», а «у-морнться» обозначает «ослабеть, устать, быть легкой добычей Мары».

    «Марийцы» — люди, посвятившие себя богине Маре, древние «ударники» -воины, обрекшие себя на погибель, но не на поражение! Героизм в древние времена был, следовательно, близок к посвящению себя Богине-Богу Смерти. Человек себя вычеркивал из числа живых, идя в «Марийцы». «Море» — тоже посвящение себя Богине Смерти, ибо идущий в море может и не вернуться.

    Проклятие: «Чтоб тебя Мара взяла!» означает призыв Богини-Смерти на врага. Мор-Мара, по юрьевской традиции, были уродами, они так же отвратительны, как «два вцепившихся друг в друга паука».

    Шотландское «Мэрроу», видимо, того же происхождения. Было ли оно иллирийским или же славянским, трудно сказать, но значение его то же, что и Мор-Мары.

 

КОСМЕТИЧЕСКИЕ РЕЦЕПТЫ В ЮРЬЕВКЕ

В раннем детстве в Юрьевке я, конечно, многого не понимал или не знал, другое не мог объяснить. Если сейчас воспоминания в свете скромной науки, которую мне удалось узнать, приобретаюг значение, то еще большее значение должны иметь рассказы моей матери о

 

206

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

207

 

 

 

 

 

жизни в этой деревне. Общее ее образование было достаточным, чтобы иметь верное понятие обо всем, другое она сама изучала и объясняла иной раз не без известной остроты ума.

   Так, она рассказывала о деревенских притираниях, на которые была мастерица та самая старуха, имя которой, к сожалению, забылось, но которую все знали и уважали в те времена и о коей я уже говорил выше. Ее, кажется, звали Захариха, но с точностью утвеждать не могу. Она делала так: брала кварту чистого липового меду, добавляла в нее цветы зверобоя («гипперици оффициалнс», «герба пшерици оф», или «мильпертьюи» по-французски) и оставляла так до осени, когда добавляла корень ангелики и столько же, сколько было по объему меду с растениями, добавляла чистого спирта 97 градусов, осенью она добавляла тонко срезанную яблочную корку, потом все цедила и оставляла до Нового Года, добавив туда несколько зерен бензойного ладана и две-три «слезки» ладана росного. Когда была первая в Новом Году «Звездная Вода», она ею разбавляла образовавшуюся настойку с расчетом, чтобы было не меньше 60 градусов крепости. Затем она сушила дрожжи, не на горячем месте, а лишь на теплом, пока те не ссыхались в твердые, рогообразные куски. Высушенные дрожжи она настаивала в «Звездной Воде» два дня и этот настой прибавляла в свое снадобье. Этим снадобьем надо было натирать лицо, если оно было в угрях. Старший брат, как и средний, страдали этой болезнью молодых людей, и мать извела большие деньги на все аптекарские изделия, пока не узнала, что Захариха лечит своей настойкой. Лечение дало сразу же свои результаты: лицо старшего брата стало здоровым, кожа порозовела и угри исчезли! Рецепт этот мать купила у старухи за пять рублей с обязательством никому его не давать, и мать сама приготовляла эту настойку. Она имела очень приятный запах и даже вкус, потому что ее можно было также и пить. Позже, уже занимаясь химией, я нашел, что причина лечебного действия таковой зависела от присутствия в ней витаминов «цэ» и «бэ», а также витаминов «эр» и «игрек». Ароматические масла ангелики и зверобоя были дезинфицирующими, а яблочная кислота, как и муравьиная кислота меда, были предохранительными дерматическими веществами, дающими здоровую реакцию кожи, которая имеет кислую реакцию. «Люстральная вода» имела свойство растворять нечистоты, имевшиеся в коже, главным образом, мочевую кислоту. Откуда были у этой Захарихи такие сложные познания? Для нас это было тайной, как было тайной лечение «костоправа» Кондрата, коловшего иглой больных, после чего они выздоравливали!

 

 

 

ПОВЕСТИ СТАРЫХ ЛЮДЕЙ

В зимнее время в Юрьевке старики любили, когда к ним приходили девушки, посидегь до ночи, вышивать, петь песни, рассказывать сказки.

В один из таких вечеров у старухи-соседки собрались юноши и девицы. Был там и я. Первым долгом старуха поставила всем угощенье: жареную картошку с салом, соленые огурцы, перец, квас, а молодежь принесла с собой кто — сала кусок, кто — колбасу или мясо, а кто и бутылку водки. Однако, если была водка, так не для выпивки, а так, чтобы веселей было. Сначала все шутили, смеялись, играли в «долгую соломинку» - тянули из кучи с тем, что кто вытянет подлиннее, тот и жить долго будет. Потом стали песни петь, а после старуха стала рассказывать. Зажгли уже лампы, В хате было жарко натоплено. Девушки вышивали свои наряды, слушали, а старуха говорила: «От-то же, когда был Сваро, так ему было скучно одному. Жил он в себе и сам по себе, как старый вдовец, в мовнице (бане), какую сам себе построил в незапамятные веки. И ходил он молиться, мылся, терся да вехоть и бросил, а с того поту Божия и свет почался. Выросла земля, два месяца показались, стали ходить по небу, а потом Сваро солнце сделал, чтобы лучше видать было. Да пришел из-под споду Дух Нечистый, Гнилой, и один месяц разбил, на землю стал камни кидать. А Сваро осердился, схватил его и стал бить, да на кусочки разбил, в камни запечатал, и с тех пор он в них живет. И Дети Сваро на землю сошли, стали играться да за волосы хвататься, а где волос упал, там дерево выросло, где клок - там лес целый. И когда Сваро то увидел, на тучу белую сел, сам себя за бороду держит, да таким образом и сидит, а земля под ним. Весна, Лето, Осень, Зима внизу, а у Бога все время тепло и жарко, рядом с Солнцем живет Он. И так тысяч сто годов сидел Сваро да забыл, заслонил Солнце, а на земле холод страшный пошел, все замерзать стало, люди, звери, все побежали на полдень, где теплее. А и на полдню холодина такой, что всяко древо, всяка травина замерзла. А на земле тогда Царь-Горох был. Земли было много, а людей мало, где хочешь, там и сей. А на другом конце земли Царь-Панько был, а у Царя-Панька земля была тонка, носом копнешь, и — воду пьешь! Стала по земле Мара ходить, а где Мара с Мороком, там и люди помирают. Стали люди кричать: «Слава Свару! Слава Свару! Слава Свару!», а Дед глухой, ничего не слышит, а видит, что люди мечутся, привстал и Солнце из-за Него показалось, вмиг землю отогрело. Стали люди радоваться, ну, и Сваро увидал, что сделалось с людьми, понял. А Царь-Панько

 

208

Русский языческий фольклор

Юрий Миролюбив

на Царя-Гороха войну поднял Такая война пошла, стали люди сначала

камнями кидаться, стрелами, мечами, ножами биться, да у кого нож мед

ный, тот н пропал! У Царя-Гороха железа не было ... Так Царь-Панько всю

землю у него и забрал ...»   •     . •

    Анализируя слова старухи, можно заключить две вещи. Во-первых, сказала она, что было два месяца. Астрономия говорит, что в незапамятные времена действительно было две луны на нашем небе, и что одна из них распалась, образуя рой астероидов (Станислав Меиье, «Ле пиер томбэ дю сиель» (Камни, падающие с неба), Париж). Когда это случилось, астрономы не знают, но как об этом могла знать старуха?

    Второе: война Царя-Гороха с Царем-]Танько. «У Царя-Гороха не было железа». Ведь это указание на неолитическую войну! Тогда именно иллирийцы имели бронзовое оружие, а кельты - железное. Последнее не поддается никакому сомнению, но как все-таки старуха могла сохранить об этом воспоминание, хоть и искаженное, легендарное, но все-таки воспоминание? Наконец, есть и упоминание о ледниковом периоде: «Сваро заслонил Солнце». Правда, есть и в Библии слова о Всемирном Потопе, который был несомненно в связи с таянием льдов ледникового периода, но старуха ясно сказала, что сведения эти шли из легендарной Эпохи Двух Царей, в Библии даже приблизительно не указанных. Конечно, имена этих двух царей легендарны. Возможно, что они даже никогда в действительности не существовали, не носили других имен, а были произвольно выдуманы, но все равно даже и в этом случае упоминание про них и войну, ими затеянную, есть отражение действительной войны, когда-то бывшей между людьми бронзового и железного века. Мы знаем, что эта война имела место в Европе, а славяне тогда еще в Европе, по официальным данным, не были. Как же старуха могла настойчиво говорить об этом, как о прошлом, о котором «знали старые люди»?

    В этом ее рассказе, вероятно, основой служили действительные факты, а воображение придало им лишь внешнюю форму или, скажем, исказило эти факты. Но сами факты-то были. Мы не считаем эти слова лишь одной фантазией, а считаем их традицией, ибо рассказ старухи был передачей этой традиции, а не сказкой. «За стари часы було», - говорила она. Значит, в древности. Откуда же она могла знать такую древность? Мне самому, прежде чем я нашел сведения о второй луне, пришлось многое перечесть и во многом сомневаться. Однако теперь мы можем считать вполне установленным факт знания старухой этого события. Знала она и про ледниковый период и про Войну Двух Царей, один из коих обладал бронзовым оружием, а другой - железным. Из ее рассказов, относящихся к «повестям старых людей», нам удалось почерпнуть многое, о чем мы скажем дальше.

 

I

 

209

 

ЗВЕЗДНАЯ ВОДА

В каких культурных сношениях могли быть римляне и славяне, наши предки? Вероятно, почти ни в каких. Между тем, известна «Люстральная Вода» римлян, которую приготовляли наши кудесники н чародеи. В Юрьевке на Днепре эту воду приготовляли так: надо было собрать чистый снег, первый в Новом Году, в новую кастрюлю, либо горшок, либо эмалированный чугунок, затем внести в дом и поставить над печью так, чтобы дым не трогал и пыль не садилась, а затем вечером поставить во дворе так, чтобы в воде были видны звезды. Лучше всего было, если на дворе была оттепель и вода оставалась жидкой. Это было нужно для того, чтобы «звезды нагрели воду».

   Тем не менее эта вода имела нечто общее с Живой Водой ведийцев. Те употребляли для этого, кажется, дождевую воду, а в Юрьевке для этого служил свежий снег. Во всяком случае, в эту воду, в которую клали кусочек ладана (олпбан), нагревали, а затем купали в ней младенцев, больных «молочной болезнью» («крут-дэ-лэ» по-французски) или мыли волосы, тронутые перхотью, ею же умывались молодые девицы, «чтоб сохранить красоту». Летом такой водой была колодезная вода, взятая на заре, так, чтобы казалось розовой. Вероятно, римская «Люстральная Вода» тоже была арийского происхождения. Либо же употребление таковой распространилось у славян через купцов, посещавших Рим и славянские земли.

Та же вода считалась верным средством против ревматизма и подагры.

   Снеговую воду пили при болезнях почек, мочевого пузыря или опухолях суставов ног и рук. Действие ее было несомненным. Над этим задумывались н мы и объясняем лечебную силу этой воды тем, что, будучи изготовленной из снега, она была как бы дистиллированной, то есть лишенной минеральных солей и, конечно, легче растворяла мочевую кислоту в организме. Однажды нами был даже сделан анализ такой воды, показавший, что содержание минеральных солей в.ней было меньше одной тысячной! Найденные же в ней соли были железные окислы и кальцин. Последний был в весьма незначительном количестве, а вообще чистота снеговой воды могла считаться близкой к идеальной.

    Конечно, звездный свет, как и свет зари, имел только магическое значение, хотя роль космического света нами не выяснена. Увеличивает ли он ионизацию воды или же придает ей химическую активность, мы определить не могли. Думаем, что такая вода могла быть насыщенной световыми, или

   

210

 

Юрий Мирблюбов

 

Русский языческий фольклор

 

211

 

 

 

космтескими, электронами. Какое они производили действие на поведение воды в организме, нам неизвестно.

Однако, мы отмечаем факт употребления Звездной Воды в Юрьевке.

 

МЛАДА, ЯРИЦА, ЮНИЦА

Юность и молодость, увлечение, влюбление находились под покровительством Млады, Ярицы, Юницы, - Три Девы с Матерью Быдогощью. Быдогощ (Быдгощ) является Матерью Чувства, вдохновительницей Любви не только к противоположному полу, но и вообще ко всему. Юрьевские «старые люди» говорили молодежи: «Як вырастешь, та возьмет тебя Юница за руку, та поведет к сестре Ярице с Младой, та будет Мать Будогоща благословлять а рще: «Иди, сыне либо дочко, до Свету (в мир, в жизнь), та люби всяко дерево, траву, птицу, скотину, люби детей, мужа (жену) та работай на них, абы им лепше было, как тебе самому!»

   Ясно, таким образом, что это как бы Вера, Надежда и Любовь с Матерью их Софией. Однако, «старые люди» уверяли, что «наука» та шла из древности и про Трех Дев знали все Пращуры, и им посвящали своих подростков, девушек и юношей. Между прочим, название Быдогощ имеется в Восточной Пруссии, этим именем назван город возле Бромберга. Возможно, что Быдогощ и Радогощ если не одно и то же Божество, то во всяком случае они близки друг другу.

   «Млада пляшет, Юница песни поет, а Ярица цветы сеет!» - говорили юрьевские крестьяне, придавая, таким образом, весеннее значение этим трем сестрам с их Матерью.

«О Младица, о Юница, о Ярица,

буде дощу

з Будогощью!» —

пели весной девки на лугу. Однако, эти песни пели только самые молодые девчата, по 16—17 лет. После они шли «выспевать» другие песни, как «О Толо, Толо,

Золотое Перо,

на чьей ручце,

на мереженце (вышитой «мережкой»)

срибный,

Перстень упал?»

   

Это песня-гадание, обращенная к Толо-Ладо с просьбой ответить, кому с весны замуж идти. Перстень, кольцо - знак замужества.

   Трем Сестрам девицы тайком на заре, утром или вечером, но чаще утром, несли чашку молока на «средокресную дорогу», то есть в то место, где одна дорога пересекает другую крестообразно. Там это молоко они выливали, говоря: «Пейте, Сестрицы, дайте мне Гриця!» (то есть мужа).

 

ОБРАЗОВАНИЕ КУЛЬТА

\     ,

«Старые люди» на Рождественское Свято рассказывали в Юрьевке: «Когда жили на свете деды дедов и прадеды прадедов, когда прадеды пращуров и щуры щуров пасли скотину в степи далеко, далеко от нашего края, тогда жил Батько Орий, а у него было три сына: Кий, что сделал Киев, Хорув, что живет на Полдень, а от кого хорваты пошли, да Щек, от кого вдут чехи. И пошла тогда земля трястись, а то Мор-Мара с Мороком под землею подрались, да хлынула вода великая, да затопила степи. Уходили от той воды люди, ибо она шла помалу, подальше, в горы, а горы все высокие, да чем выше люди шли, тем выше вода великая ставала. Земля ставала все меньшей и меньшей. Не знали люди, куда идти дальше, как на гору карабкаться. И стал Орий на колени, стал просить: «Солнце, Солнечко Красное! Может, ты - Бог?» Отвечало ему Солнце: «Нет, я не Бог, а есть выше меня, тот - Бог!» Обратился Орий к Горе: «Гора, Горе Высокая! Может, ты — Бог?» Отвечала ему Гора Высокая: «Нет, я не Бог, есть повыше меня, тот — Бог!» Обратился Орий к Туче Белой и сказал: «Туча моя Белая, может, ты — Бог?» Отвечала Туча Белая: «Нет, я не Бог, есть тот, кто выше меня, тот - Бог!» Обратился Орий к Ветру Быстрому: «Ветре мой Быстрый, может, ты - Бог?» Отвечал ему Ветер Быстрый: «Нет, я не Бог, тот, кто выше меня, тот - Бог». Обратился Орий к Заре Утренней: «Зоре моя Ясная, может, ты - Бог?» Отвечала ему Заря Ясная: «Нет, я не Бог, есть тот, кто повыше меня, тот - Бог». Обратился Орий к Звезде Утренней: «Звездо моя Утренняя, может, ты —Бог?» Отвечала ему Звезда Утренняя: «Нет, я не Бог, есть выше меня, тот и есть Бог». Обратился Орий к Месяцу Красному: «Месяце мой Красный, может, ты - Бог?» Отвечал ему Месяц Красный: «Нет, я не Бог, есть выше меня, тот — Бог». Обратился Орий к Дереву Зеленому: «Дерево Зелено, может, ты - Бог?» Отвечало ему Дерево Зеленое: «Нет, я не Бог, есть выше меня, тот - Бог». Обратился Орий к Птице Быстрокрылой: «Птице Быстрокрылая, может, ты - Бог?» Отвечала Птица Быстрокрылая: «Есть повыше меня. Тот - Бог». Обратился Орий к Траве Высокой: «Трава моя Высокая,

 

212

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

213

 

 

 

может, ты - Бог?» Отвечала Трава Высокая: «Нет, я не Бог, есть тот, кто выше меня, Он — Бог». Обратился Орий к Быку Непорочному: «Может ты - Бог?» Отвечал ему Бык Непорочный: «Нет, я не Бог, есть тот, кто выше, тот н Бог». Обратился Орпй к Корове Яловой: «Корове моя Ялова, может ты Бог?» Отвечала ему Корова Ялова: «Нет, я не Бог, есть выше меня. Тот и Бог». Упал тогда на лицо свое Орий н вскричал: «Боже, Ты, который не Солнце, не Месяц, не Трава, не Дерево, не Птица, не Гора, не Бык, не. Корова, ничто, помилуй нас! Спаси нас от Воды Великой, не дай загинуть ни скоту нашему, ни нам!»

   И тогда остановилась вода прибывать, перестала земля трястись, и стало тепло, и травы выросли новые, н земля вышла из воды. Так Щуры Щуров и Пращуры Пращуров научились в Бога верить!»

 

ЫРКА

«Старые люди» рассказывали: «Ночью человек идет в поле, расстояние между ним и домом другое, чем днем, и ночью человеку все кажется, будто кто-то идет за ним, и беда, ежели оглянется! Тут-то Ырка и сразу добегает до него и начинает его морочить! То хватит за руки и начнет вертеть вокруг себя колесом, то удлинит дорогу, а то собьет с пути. Чтобы Ырка сбыться, нельзя ни в коем случае оглядываться, а начнет звать знакомым голосом, будто жена либо муж, а не то брат, сестра, мать - еще меньше оглядываться. Даже думать о том, чтобы оглянуться, нельзя, а то сразу вскочит Ырка, в один прыжок будет рядом и начнет говорить всякое, даже и такое, что никто, кроме Бога, не знает! Отвечать никак нельзя. Лучше всего сказать: «Чур меня, чур, Пращур!» трижды, и тогда Ырка отстанет. Но ежели ответишь, так он начнет забегать вперед, дорогу преграждать, в поле заводить, подальше от дому. Лучше молитву какую-либо читать. «Отче Наш» очень помогает, потому что ей нас сам Христос научил. Ырка же не черт, но темный человек. Он из тех, может, что повесились или горло себе ножом перерезали, утопились. Ночью - его воля. Ночью он ходит по всем дорогам, бегает, где бы кого встретить, тепла его живого напиться, чтобы дожить недожитое. Оборвал ведь жизнь, а дожить ее должен. Вот, и ищет. Так чтобы если кто в поле ночью заночует, надо огонь развести. Ырка огня боится, огонь его прогоняет, потому что в огне овца ! А тут мудрость великая и не всякому она сказана. И вот, Ырка бегает, и не дай Бог увидать его тьмавое лицо, глаза у него, как у большой кошки, светятся, посмотришь - он тебя и заворожит. В глаза ему, если уж забежал вперед, никак нельзя смотреть, а будет мороз по спине драть, мо-

 

литься надо, Деда звать надо! Сказать надо: «Деде, Прадеде, Пращуре, слышишь?» И в ответ коли раздастся: «Слы ... шу!» как бы издалека, значит, услышал Дед, и тогда Ырка отстает.

   Особенно он привязчив на Ивана Купалу. Потому-то и огни разводят в эту ночь. Ырка Иванова Огня боится. Но пуще Деда боится. Ежели скажешь ему: «Отстань, а то Деду скажу!», он сразу присмиреет. А коли станет вопросы задавать или скажет что-либо, что одному Богу на Святой Исповеди сказано, так надо непременно отвечать: «А ты, Ырка, Отче Наш знаешь?» В тот же момент он заплачет, зарыдает слезами горькими и позади останется».

   Из этого рассказа о ночном привидении Ырке можно заключить, что «Деда звать» значит призывать Исварога, ибо его имя было Дедо, Дед, Прадед, Пращур. Таким образом, хотя в этом мифе и есть христианское содержание, он все же языческий. Ырка — нечто вроде ночного духа, эльфа или призрака. Запрещение оглядываться перебарывает страх одиночества во Тьме. Тьма — образ смерти. Таким образом приставание Ырки - угроза Смерти.

 

ПОЛУДЯНКИ

«Летом, в поле работаючн, надо в полдень спать ложиться на час, потому что коли вено венитн с утренней звезды до полудня, много часу уходит, а в полдень Полудянкам плясать надо. Потому-то люди спать должны. И пока спят они, Полудянкп за них вено венят, снопы кладут. Горе тому, кто смотреть на них будет. Причаруют. заворожат, иссохнет, как костыль станет. А женщину или девицу так заморочат, что на всю жизнь дурная (глупая) будет. Никак нельзя на Полудянок смотреть. Солнце жжется, под возом ложиться надо, а то Полудянка сожжет. Иссохнется человек. Все будет томиться, головой страдать. А Полу-дянки в жите-пшенице пляшут, бороду Деду заплетают, смеются, мелькают красными, синими, белыми платками далеко-далеко, а пойдешь, назад не воротишься. Идет вдали волна голубая, а то Полудянки пляшут, коров доют. Пастух зазевался, а они их в пещеру загнали и доют. А в небе Солнце горит, и в нем овца. Тут есть паука великая, не всякому сказанная. А коли Полудянку встретишь, забыл что ли, так надо поклониться и сказать: «Добродень Деду!» И она так пройдет, не тронет. А не скажешь, плохо будет тебе!

   С виду они как девки, краснощеки, белолицы, смешливы, грудь пышная, а голос звонкий. В одной рубахе, в запаске (юбке) и в волосах колосья,

   

214

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

215

 

 

 

ромашка, васильки, мак красный. Идет пава - павой, рукой двинет, как крылом машет. Походка плясовая. Идет, рукой зовет. Мотнет рукой во ржи, пойдешь за ней, а она спрячется. Издали уже рукой машет. Пойдешь еще, а она еще дальше стала. Чем ты к ней ближе, тем она от тебя дальше. А чем ты от нее дальше, тем она ближе. И коли видит, что не хочешь идти за ней, все старается, чтобы смотрел на нее, а увертываться будешь, она с другого боку зайдет. Спать ли будешь, она не тронет, потому что ты под возом, а на возу вено, а поверх вена Солнце светит. Дед его стережет, потому что в нем овца. А коли видит она, Полудянка, что не смотришь, голой покажется. Не дай Бог, увидишь! Так и будешь смотреть все, глаз оторвать не сможешь. Заворожит, разъярит, с ума сведет!»

    Этот рассказ «старых людей» совпадает в главных чертах с ведийским пониманием Огня. Огонь есть Агни, а «овца» — образ Агни, «я-гн-енок», «агнец». В этом выражении «наука великая» («Солнце и в нем овца») то же содержание: Солнце - Огонь Небесный, образ Огня земного, Агни-Вышнего-Индры. Полудянка - Русалка Страды. Встреча с русалкой вообще, по славянским верованиям, ничем не грозит. Но встреча с Полудянкой во время обеденного отдыха опасна. Отдых нужен телу и требование отдыха в обед — общее всем мифологиям требование, как и требование чистоты тела, ритуальных омовений.

    Полудянки здесь — образ соблазна, образ нарушения обычаев. Всему свое время: работе, молитве и отдыху. Нарушение этого порядка ведет к греху и болезни.

 

СНОП, ИЛИ ПРАЩУР

Начиная жатву обычно с ячменя или жита, юрьевцы зажинали Первый Сноп и называли его Пращуром, ставя в красном углу под иконами. По Спожинах Сноп этот относили на чердак, где он и оставался, укрытый вышитой скатеркой, до Рождества. В Канун его торжественно вносили в хату, на чистую половину, ставили в углу, под иконами и называли, входя в эту комнату: «Поздоровь, Боже, Пращуре!» В других местах его называли Дедом, Прадедом и Зажинец, Спожинец и т.д., но основное его значение Деда Вселенной остается везде, если даже его открыто и не говорят. Всякий раз люди подразумевают, что Первый Сноп — дар Богу или что он - изображение Бога-Отца. В Юрьевке Пращур был участником Колядок, его носили на вилах от дома к дому и, входя, ребята начинали словами: «Слава Пращуру!» Затем пели Колядки. Взрослые же, обмотав Колесо соломинами Пращура, зажигали и гнали горящее Колесо

 

по дорогам, через сугробы, в знак близкой весны и тепла. В начале вешнего сева хозяева брали Первый Сноп, растирали руками колосья и выпавшее зерно с половой (мякиной) смешивали с зерном для сева. Этим как бы поддерживалась связь одного Пращура с другим, идущая с древних веков. На Новый Год несли колоски из Пращура скотине, курам, животным, чтобы и они попробовали зерна Пращура, чтобы хорошо родились, были здравы и благополучны. Хозяева, творя молитву, читая Отче Наш добавляли: «Бери семя с Пращура,

      чтобы не было ящура!» (болезни рогатого скота). Пращур был непременным свидетелем свадьбы, его сажали в красном углу с широкой цветной лентой наискось как «Болярина», а посаженные отец с матерью, входя в избу, кланялись иконам, крестились трижды и говорили, обращаясь к Снопу: «Буди здрав, Пращуре!» Из этого видно, что Первый Сноп был как бы изображением, иконой Бога, Деда Вселенной, Сварога. Из выдернутой из него соломинки зажигали огонь на «Зворожи-ны», чтобы начинать приготовление «стравы», в состав которой входило не только мясо, но и зелень. К горевшей соломинке Пращура прибавляли соломы, потом хвороста, кирпичей из «кизяка» или угля. В «колобрагу», род пива, приготовлявшегося к Рождеству, бросали тоже соломинку из Пращура, и та в ней плавала все время брожения, оставаясь в ней и в самый канун, когда брагу пили. Из зерна Пращура делали снадобье для лечения мокнущего лишая на лице: брали зерно, шли к кузнецу, где тот, разжегши кусок железа, прикладывал его к зерну. Из последнего текла темная, пахнущая горелым, маслянистая и дегтеобразная жидкость. Этой жидкостью мазали лишай и обычно он исчезал. Пращуровым зерном кормили петуха ночью, беря его с насеста и внося в дом под крещенье, на Рождество. Зерно считали, сколько склюет, по числу судили о «чете или «начете», добре и зле.

 

ТАЙНАЯ МУДРОСТЬ

Упоминание о Тайной Мудрости в том или другом выражении («Солнце овца есть» и т.д.) относигся к герметическим выражениям, имеющимся в сказаниях юрьевских «старых людей». Объяснение этих выражений нами было найдено лишь в ведизме и то после долгого изучения. По всем данным, «наука», или «веда», передавалась от одного поколения «старых людей» другому и не была предназначена для «профанов». Не все «старые люди» по возрасту были «старыми людьми» в том смысле, как это хотела сказать языческая традиция. Только некоторые

 

216

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

217

 

 

 

 

 

из них, всегда двое-трое в поколение, действительно были посвящены в «знание», да и то не всегда полное, ибо со временем это «знание» терялось, стушевалось, забывалось. Однако, такая передача fie была равносильной посвящению в «колдовство». О Колядунах была речь, когда хотели сказать о человеке, сохранившем действительно языческую веру, но таких людей было чрезвычайно мало, еще меньше, нежели «старых людей», хранителей языческой традиции. Дело в том, что вообще, если язычество еще удерживалось, то вопреки жизни, ибо последняя стала христианской. Языческая традиция была лишена того, чем она должна была питаться,.то есть среды. Крестьяне жили жизнью православных людей, от праздника к празднику, Рождества и Пасхи. Таким образом, чрезвычайно малое количество людей, несмотря на «Зворожину», жило в условиях языческой традиции, но те из них, кто жил, были знающими «науку». Об этом говорили сами крестьяне. Так, считалось, что Захариха «знает науку», что знает ее и дед Богун и еще некоторые старики на хуторах. При каждом из таких «знающих» был юноша, с ним живший, которому свою «науку» Дед передавал. Духовенство смотрело на таких «ведунов» как на погибших людей! Если их официально от церкви не отлучали, то и не принимали в нее. Особенно обострились отношения.между носителями языческой традиции и духовенством, когда в' те же места прибыл фельдшер, ставший лечить людей не «люстралыюй водой», а порошками. Крестьяне упорно к фельдшеру не шли, предпочитая своих «знахарей». Между тем, фельдшер, чтобы жить, должен был принимать больных, а больные к нему не шли. Он обратился к священнику, чтобы тот с амвона сказал прихожанам слово в его защиту. Вместе с тем обратился он и к земскому начальнику; Последний, даже не дожидаясь действия проповеди с амвона, арестовал одного из «знахарей» и послал его под стражей в город. Крестьяне встретили такую меру враждебно. Настал четвертый и пятый года, года первой революционной попытки захвата власти в России. В Юрьевском районе стали гореть помещичьи усадьбы. Их поджигало недовольное преследованиями против «знахарей» крестьянское население. Между тем «тайная мудрость» продолжала жить. Взятые иод стражу и осужденные на ряд лет тюрьмы «знахари» были в глазах населения мучениками. О них говорили с уважением и авторитет оставшихся «знающих» еще более возрос!

 

ЛЕСОВИКИ

Хотя казалось бы в Юрьевке, где лесов нет и где ближайший Царичанский лес сосновый, истребленный сосновым шелкопря-

 

дом, а кроме него ни рощ, ни лесов нет, существовали поверья, касавшиеся Лесовиков, то есть Лесных Божеств. Главным из них был Дед Лесовик, у которого ноги и руки деревянные, как бы сухого дуба, а на ногах старая, мшистая кора, отпадающая кусками, которую Дед Лесовик, сев на пень, отдирает. А на голове у него птичье гнездо, а в волосах и бороде плющ зеленый и по щекам зеленый мох растет. Он права веселого и, если пугает своим смехом, то больше девок, а главное если кто в лесу заблудится, то достаточно сказать: «Деде Лесовик, ты к лесу, а я к дому привык!» — он и выведет на тропинку, ведущую домой. У Деда Лесовика есть помощники: Кущаник, или Кустич, Деревянннк, Лпстовпк, или Листпч, Травяник (Травник), Корненйк, или Коренич, Стеблевик, или Стеблич, Квнтник, или Кве-тнч, Оришник, или Орешич, Ягодник, или Ягодин, и Грибник, или Гриб-нич. Есть у него и Русалы, Лесницы, наяды, среди которых Дубравица, Сшгявица, или Сшшва, Русява, Зелешща и др. Лесовик и его помощники блюдут, порядок в лесу, следят за зеленью, цветами, корнями и плодами. Зла они никому не причиняют. В лесу даже ночью Ырка никак не властен и его дело - поля и дороги, а пе лес. Туда его не пускают ни сам Лесовик, ни его помощники, а лесные Русалы даже благосклонны к человеку и никогда такая Русала человека не погубит. Все эти Божества добрые и никакого зла в лесу не допускают. Даже волк, если забежит в лес за зайцем, то сейчас же наткнется на Лесовиков, которые начинают на него гукать, кричать, гнать его прочь, а за зайца заступаются. Лисе и то, ежели не схитрит, трудно в лесу. Потому-то ее чаще можно встретить у курятника в селе, чем в лесу. Там она только нору делает и лисятам, как всему слабому и беззащитному. Божества лесные тоже благоприятствуют. Если в лесу есть озеро, там царствует Водяник с Езерицами, русалками озерными, но и тот — тоже друг всего живого и зла никому не причиняет. Особенно же благи Лесовики к сборщикам ягод, орехов, грибов, потому что все это растет для живого, чтобы все живое могло им пользоваться. Если Лесовики и пугают иной раз девчат, так из озорства. Они веселы по натуре и любят посмеяться над трусливыми девчатами, разбегающимися от их крика. В лесу надо звать Деда на помощь, крича: «Ау!. . Ау!. . Ауме!» Заметим сразу же, что ведическое название Бога, особенно во время жертвоприношения — «АУМ».

   Таким образом, и здесь видна связь языческих веровании с ведизмом. Особенно же она видна из этого лесного призыва к АУМУ. Так ведийцы обращались к Соме, когда делали возлияния на Огнь-Агни.

  

218

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

219

 

 

 

 

 

Света в другой. Свет в данном случае значит -«мир». Мир Живых и Мир Мертвых связаны какой-то нитью, по которой происходит этот переход. Роль последней в человеке играет пупок на животе, месте Живы.

 

СМЕРТЬ - УХОД «ДО ПЕТРИВ»

Ведийские Гимны говорят о «Пйтрис», священных Предках, ставших святыми в конце концов и слившимися с основателями ведизма. О том же, хотя и несколько иначе, говорили в Юрьевке, «старые люди» на Зворожине (праздник «старых людей» осенью, на Покрова). Церемония угощения заключалась в том, что присутствовавший Зворожный Дед и Баба спрашивали: «А Иван где же? Почему нет Ивана?» На это следовал ответ: «А пошел до Петрив!» «Петрами» участники Зворо-жины (Исварожнны) называли умерших, ибо «при жизни человек называ-_ ется Иваном, а по смерти он уже на это имя не отзывается; он становится Петром, а не Иваном!» И чтобы вызвать мертвого на ответ, надо его позвать новым именем. Однако, какое имя получил он после смерти, знает лишь «Тот Свет», а не жители этого Света. Потому-то «лучше Ивана назвать Петром», чем Иваном, ибо на свое земное имя он ни за что не откликнется. Расширенно «Петрами» называли всех умерших в период между двумя Зворожинами. Между тем Пйтрис (или Питри) назывались у ведийцев усопшие Предки, потрудившиеся для веры, а потому ставшие сначала свя-щенными, а потом святыми. Век за веком все большее обожествление этих Предков постепенно превращает их в святых, в Божества. Это общий закон всякой религии, если она существует достаточно долго: эзотерическая сто-рона ее постепенно скрывается под наслоениями, приходящими извне, и внешнее становится вскоре внутренним. Мы не настаиваем, что выражение «пошел до Петрив» буквально значит: «пошел к Пйтрис», но указываем на одинаковый смысл такого ответа при случайном совпадении «Питри» и «Петры». Больше того, происхождение имени Петр —евангельское и значит оно «камень». Между тем «Пйтрис» - имя санскритское. Оно, вероятно, искажено во французской транскрипции и по-санскритски пишется и читается «Питри». Однако, совпадение в этом случае не столько звуковое, ибо в таковом нет ничего удивительного после тысячелетия христианства на Руси. В этом случае вполне законное проникновение христианских идей и слов в языческую сущность обычаев не вызывает возражений, но что является в этом важным и интересным - это смысл вопроса и ответа на Зворожине. В самом задавании вопроса и в ответе чувствуется давняя языческая традиция. Ведийцы знали, что смерти нет и что умерший уходил к Питри, а юрьевские крестьяне верили тоже, «что смерти нет, а есть жизнь на Том Свете, куда уходит Иван, присоединяясь к ушедшим ранее Петрам!»

Таким образом, смерть не есть исчезновение, а лишь переход из одного.

 

 

 

КАЖУЩЕЕСЯ СХОДСТВО В СЛОВАХ И НАСТОЯЩЕЕ СХОДСТВО

Приводя здесь фольклорнспгческие наши наблюдения, мы должны отметить две вещи: во-первых, занялись мы изучением фольклора под влиянием одного из уроков учителя русского языка в Духовном Училище, который сказал: «Много есть интересного в народных обычаях и в них есть много указании на наше языческое прошлое. К сожалению, не все еще записано и далеко ire все известно». Эти слова пробудили в нас интерес к нашей теме, а внимательное отношение к окружающему заставило запомнить все, что казалось интересным. Пребывание же за границей и контакт с фольклором чужих земель побудил нас записать все, что мы знаем из фольклора России. Тем более, что революция, выметая всякую религию, выметает и остатки такового на Руси.

    Во-вторых, если мы отыскали совпадение нашего фольклора с ведизмом, то мы не останавливаемся только на первом внешнем сходстве, а ищем внутреннего, более глубокого, смыслового. В этом отношении нам кажется, мы кое-что понимаем не так, как принято в мифологии или фольклороло-гии. Однако, не будучи пленниками научных теорий и схем, мы стараемся подвести под живую ткань фольклора теорию, а не тянуть эту ткань из кросна теории и вопреки самой ткани! К сожалению, ученые не всегда считаются с живой тканью. Не всегда omi до конца понимают и другую истину, а именно, что материалистический подход к вопросу не играет первой роли, а если он ее и играет, то далеко не всегда. Точно так же если вначале человек искал в Солнце, Земле и Воде, Огне и Жизни Бога, то постепенно он от этого освобождался и начинал видеть за Солнцем, Землей, Огнем, Водой и Жизнью Божество, отличное от первоначального верования. Это ясно видно из нашего очерка «Рождение культа». Постепенная сублимация религии шла одновременно с обратным процессом затемнения смысла религии. Первое породило второе по прямому физическому закону: «действие равно противодействию». Действие религии рождало противодействие арелигии, последняя же может еще именоваться религиозной инерцией. Если в этом случае уместно материальное истолкование, то оно касается процесса, а не самой религии. Процесс материален, а религия нематериальна, даже если она груба и несовершенна. Даже в том случае,

   

220

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

221

 

 

 

 

 

если она идет от материи, дерева фетишиста или камня идолопоклонника. Даже и В этом случае поклоняющийся ищет в предмете культа не цель, а средство. Таким образом, мы ищем сходства не кажущегося как в словах, так и в понятиях, из них проистекающих, но настоящего, истинного, сходства глубинного, единственного, которое имеет значение.

   Останавливаться же лишь на внешнем и на нем основываться - односторонне. Мы не собираемся «учить ученых», но высказываем нашу точку зрения, с их точкой не совпадающую!

 

НАИМЕНОВАНИЕ БОЖЕСТВ, ВЫЗЫВАНИЕ

Древнее поверье: «нельзя говорить о нечистом» - имеет почву под собой: в древние времена люди, называя добрую или злую сил}', считали, что они ее таким образом вызывают. Потому у евреев было запрещено произносить имя Божие. Элогим и Элоах, по мнению некоторых знающих людей, никогда не произносилось вслух. Эти два Имени Бога были непроизносимыми. В древности на Руси имя Чернобога, Бога Зла, не произносилось. Не упоминалось без нужды и имя Исварога. У индусов упоминается Брама, но Брахма, Бог в Себе, упоминается очень редко и то в случаях посвящения молодых людей в тайны религии. Он -Бог Непознаваемый. У «дыромоляев», по Владимиру Соловьеву, вызывали «Того», кто находился «Там», по ту сторону дыры в амбаре или заборе, но имя его не называлось. У юрьевских крестьян, когда говорили о Боге, говорили «Он», «Его», но никогда не говорили прямо о Нем. В основе этого, как мы сказали, лежит верование, что, называя Бога по имени, человек Его «зря называет».

    У шведов до сих пор, когда говорят о волке, не называют его имени, дабы не вызвать его, а говорят: «тихни». В старой Италии волка называли «лесным», но не по имени. (Александр Краппе, «Всеобщая мифология», стр. 14, Париж, Пай, 1930). «Часто, - говорит автор, - божество называли каким-либо хвалебным именем, чтобы не выкликать его, если его больше боялись, чем любили». Такими были Эвмениды греков, Маны римлян, Деенэ Маг ирландцев, Гольда германцев и «Агафти Фтеа» греков. Дальше автор говорит, что «ничто нам не гарантирует, что какое-либо имя Бога принадлежит народу, который его исповедует». Здесь автор, как и все ученые, исследующие мифологию, особенно в ее приложении к ведизму и язычеству, совершает классическую ошибку, принимая какой-либо хвалебный эпитет, данный Богу верующими (особенно у ведийцев) за Его имя. Говоря «Боже Милостивый», мы в слове «Милостивый» не назьшаем нового имени Бога и

 

не называем нового Божества. Одни из ученых принимают такой эпитет за имя Бога, Краппе, например, а другие — за новое Божество. У славян и русских последнего времени эти эпитеты носили и носят второстепенный характер, но не являются ни новым именем Бога, ни новым Божеством. Не являлись они и у ведийцев таковыми. Не являлись и у юрьевских или анновских крестьян, хотя последние и называли древнего Ладо «Толо». Это имя было дано, чтобы скрыть имя Ладо от христианских проповедников и избежать таким образом наказания.

   Но как у ведийцев, так и у славян, наименование Бога равносильно было Его вызыванию, а потому оно запрещалось, как запрещается в общем и у христиан. Принадлежность же имени Бога тому или иному народу совершенно не имеет значения, ибо народ мог перенять религию от соседей вместе с именами.

 

ДУШИСТЫЕ ТРАВЫ

-Среди трав, пользовавшихся вниманием «старых людей», были: «девясил», «девятиснльник», примитивно, может, «Дэва-Сила», или иначе «Азарум Еуропеум офищшалис», корень которого настаивался на спирту и служил средством при простуде, золотухе, болезнях желудка и печени; затем «зверобой» («герба гиперициофищшалис»), «мил-лефолия официналис», иначе «тысячелистник», трава желудочная. «Зверобой» останавливал кровавый понос и был действительно могучим средством при дизентерии, а «тысячелистник» при катарах желудка. «Катран», или дикий «салсифий», был скорее витаминозным средством, употреблявшимся при анемии. «Очанка», или «герба эвфразиа официналис», как и голубые «васильки», растущие в пшенице, были средством против глазных болезней. Ромашка, - «матрикариа официналнс», или «немецкая ромашка», употреблялась для гигиенических и гинекологических целей. «Валерьяна», известнейшее народное средство, употреблялось в виде спиртового настоя при нервных болезнях. «Базилик», «Мята-Канупер», «Мята зеленая», «Мята кудрявая» входили в состав желудочного настоя.|Из смеси «базилика» (называвшегося «васильками»), «Мяты-Канупер», «зеленой Мяты» и «кудрявой мяты» приготовлялась крепкая настойка, входившая в состав «майского бальзама», на свином жиру, приготовлявшегося Захари-хой, великолепного средства при ушибах, нарывах и поранениях^ Настойка из «подорожника», «Канупера», «орехового листа» (грецких орехов) и свежей, молодой -крапивы применялась при порезах. 4Березовые почки* служили важной частью для приготовления настойки при болезнях почек^

 

222

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

223

 

 

 

 

 

В нее входила настойка из зелени «петрушки» (молодой) и «пастернака».! Это было отличное потогонное и мочегонное средство. Настойка из укропа/ молодой петрушки, лаврового листа, мускатного^ цвета, почек черной смородины, гвоздики и дикой лаванды употреблялась при кашле и была эффективной при гриппе. При особенно тяжелом гриппе делали настойку из чеснока, укропа (зерен) и зеленой петрушки, кудрявой мяты и малины. Бузиновый цвет употреблялся для вызывания пота. Настойка из кардамов, зеленой петрушки, укропа и корицы ~ в качестве противопростудного. Сред-JTTBOM для борьбы с ревматизмом служили зерна моркови и петрушки на спирту, принимавшиеся как капли. Настойка из исопа, шалфея и дикой лаванды служила великолепным средством при кашле. Эта же настойка с 13 разбитыми в кусочки косточками слив на бутылку водки служила проти-ворвотным средством, но ею злоупотреблять нельзя было! Настойка из свежей моркови, диких яблок и ягод шиповника, лимона и сухих дрожжей с медом, давалась при истощении, особенно зимой, детям. Как видно, народная медицина юрьевцев, антоновцев и анновцев была весьма на высоте! Средства были недорогие и действительные.

   В Антоновке ревматизм лечили, стегая крапивой ноги или руки, суставы, места, где была боль. Ванная из снеговой воды употреблялась обычно. Наливали такой водой деревянную бочку, куда бросали затем большой камень; вода нагревалась и в нее сажали больного, до тех пор, пока он не начинал просить, чтобы его вынули. После этого его закутывали и клали на печь, жарко натопленную. Тот же способ применяли и при простуде, давая пить бузиновый и малиновый чай. Результат всегда был благоприятным.

   В Елбусе, реке, протекавшей через село, была особая водоросль в виде тонких зеленых нитей, называемая в северной России «тиной». Эта тина, вынутая из реки и положенная комом на солнце, быстро чернела и начинала издавать неприятный сероводородный запах. Этой черной грязью намазывали ревматические больные свои ноги или руки и лежали на солнце (июнь, июль, август — месяцы лечения), пока грязь не высыхала и не отваливалась кусками. Ревматизм от этого проходил, и больной после десятка грязевых ванн выздоравливал.

    Против нарывов («антракс») употребляли листы подорожника, смазанные густыми дрожжами, которые и прикладывали к больному месту. Раздавленный зеленый лук или чеснок, истолченный с листами мяты, прикладывали в виде зеленой пасты к глубоким гноящимся порезам. На другой день начиналась сикатрнзация (заживание).

   При болезнях легких (туберкулезе или бронхите) давали каждый день десять зубков чеснока, раздавленного с зеленым укропом, смешанным с кусками свежего масла. Каждый день заставляли пить дрожжи с медом и

 

нагретым цельным молоком. Как это ни кажется странным, но в начале болезни, если она была захвачена вовремя, больные выздоравливали!

   При болезнях кожи, экземе или псориазисе, смешивали березовый деготь с подсолнечным и конопляным маслом и прикладывали эту мазь. Экзема проходила! Только теперь стало известно, что растительные жировые кислоты с «ненасыщенными связями» являются действительным средством при этих болезнях.

   При нарывах в горле давали пережженный уголь, мелко истолченный кофе, который насыпали больному прямо в горло (чайную ложку) и повторяли лечение дней пять. Нарывы рассасывались.

   Все это лечение, конечно, сопровождалось чтением молитвы «Отче Наш» и «Живый в помощи Вышнего». Действовала на психику больного и торжественная атмосфера, создававшаяся при этом.

 

ЛЕЧЕНИЕ ПСИХИЧЕСКИМ ШОКОМ

Тяжелая жизнь, постоянная работа, особенно для женщин в периоды их недомогания, служила причиной заболеваний психического порядка. Захариха и другие знахари лечили эти болезни, всякий раз расспрашивая, почему больной или больная заболели, доискивались причины, а лишь затем принимались за лечение. Они различали «тихий испуг» и «великий испуг». При «тихом испуге» лечение сопровождалось ласковым, но настойчивым внушением, так: «Чего тебе бояться тьмы? Из тьмы хлеб едим. Во тьме лежит пшеница всю зиму, а весной просыпается, идет на Свет Божий, но корень ее все время во тьме живет и хлеб нам приносит. Светлая не годится для хлебопашества. Тьмы бояться нечего, она добрая». «Чего тебе бояться пустой комнаты? Его видел? Так он же ничего не может сам, если ты не боишься I Если тело твое чисто, в бане моешься каждый раз, то тебе бояться нечего. Бояться надо тому, кто не чисто живет». И для подтверждения этого внушения начиналась церемония «конкретизации страха и его изгнания». Больного клали на постель, где все белье должно было быть свежим, чистым. Затем брали восковые свечи, лучше всего Четверговые, топили их в печи, а на голый живот больного ставили миску с водой. Растопленный воск лили в эту воду, а затем, когда кусок топленого воска принимал причудливую, иногда грозную форму (в виде рожи с рогами), больному ее показывали со словами: «Видишь?» А затем старухи, не обращая внимания на больного, начинали обсуждать между собой вылитую фигуру: «Это он вышел!» — говорила одна из них, другие уверенно подтверждали: «Надо закопать за деревней поглубже на

 

224

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

225

 

 

 

 

 

средокрестной дороге (две дороги, перекрещивающиеся под прямым углом). «Когда?» - спрашивал отец или старший брат. «Сейчас же! Немедля, а то к ночи он вернстся\» И отец или брат брал лопату н уходил с восковой фигурой. Больному же терли лицо водой из миски, в которую прибавляли Иорданской Крещеной Воды. Затем читали трижды «Отче Наш» и старухи уходили. Иногда к этой церемонии прибавлялось срезание ногтей и волос с больного или больной; в притолоке или в двери просверливалась дырка и в нее закладывали волосы и ногти, а затем забивали деревянным колком, говоря: «Во имя Отца, и Сына, н Святого Духа. Аминь!» Слова повторяли трижды и больному торжественно заявляли: «Больше оттуда не выйдет! Запечатан». Как ни странно, эта магическая операция, особенно в младшем возрасте, действует на все сто процентов! Обычно больные, напоенные настоем с валерьяной, засыпали после этого и просыпались радостные и здоровые. По-видимому, кроме сознания при нервных заболеваниях играет болыпук) роль и подсознание, для которого эти операции являются решающими. Нервы успокаиваются и ребенок выздоравливает.

 

ЛЕЧЕНИЕ ВЕЛИКОГО ИСПУГА

При нервном шоке, полученном во время пожара, несчастья или когда кто-либо неожиданно подкрадывается в темноте, крича диким голосом, что случалось, «чтобы испугать девчонку», болезнь иногда принимала тяжелую форму. Больным овладевала прострация, апатия, иногда даже горячка. Первым делом надо было во что бы то ни стало вернуть сознание больного, чтобы он мог видеть и слышать. Для этого его поили валерьяной, мятой, молоком, настойкой из девясила, делали холодные ванны (заворачивали в мокрую простыню) и, когда наконец больной или больная открывали глаза, проделывали всю первую операцию, обставляя ее еще торжественней, куря ладан, зажигая свечи и читая молитвы на-голос. Иногда даже приглашали сначала священника для «соборования» (помазания Святым Елеем), а затем приступали к магической операции. Однако, не всегда больной или больная выздоравливали. Тогда прибегали ко «второму испугу». Для этого больную приводили ночью в темные сени, а там «знахарь» ее хватал по голове мешком с сеном и кричал диким голосом. Больная падала в корчах и иногда совершенно лишалась разума, иногда выздоравливала. Мы знаем, что такое лечение испугом практикуется теперь некоторыми врачами на Западе, но вызывает большие возражения со стороны других врачей.

Однако, нам известно, что в детстве «лечили» таким образом девчонку-

 

подростка, испугавшуюся пожара. Она упала и лежала два дня без сознания. На третий день она стала совершенно нормальной. Конечно, при больном сердце такое лечение может оказаться роковым, но если крестьянство не имело медицинской помощи, да и не могло себе позволить дорого стоящее лечение в городе, ему ничего не оставалось иного, как прибегать к этому способу. Сам знахарь или знахарка говорили: «Может, выздоровеет, а, может, и нет!» Родители считали, что если не выздоровеет - такова Воля Божья, и соглашались.

   Однако, нам известны и «паранормальные» случаи. Больная, пострадавшая от шока, становилась прорицательницей, а другая начинала вызывать вокруг себя «феномены телекинеза». Так, когда она бежала домой, вся посуда летела наземь и разбивалась! Мы это видели собственными глазами и утверждаем, что такой случай наблюдали не раз, а десятки раз! Объяснения этому явлению мы не имеем, кроме расплывчатого выражения «телекинез» , то есть передача действия на расстояние. Чем и как обусловлен этот феномен, мы объяснить не можем. Единственное, что мы знаем, — когда девочка шла шагом, посуда не билась, а лишь дрожала. Между тем девчонка была в ста, иногда в двухстах метрах от дома. Вылечить ее от этого не удалось. Знахари отказались, говоря, что здесь «Воля Божья». Изучая сами медицину, впоследствии мы узнали, что «паранормальные» явления существуют, но что объяснения им нет!

 

ПАРАНОРМАЛЬНЫЕ ЯВЛЕНИЯ В ДЕРЕВНЕ

Некоторые женщины были под влиянием то ли тяжелой истерии, или испуга, или других нервных заболеваний, среди которых большое место занимал и принудительный брак, когда имел место «любовный шок», то есть когда женщина, любя одного, выходила замуж за другого. Иногда такие свойства были врожденными при «фригизме», иногда они имели место при полученной в результате тяжелых переживаний нимфомании или же при истерио-эпилепсии. Была одна такая солдатка, жертва «снохачества» своего тестя; она стала больной, а позже паранормальной особой. В праздники она не могла стоять в церкви, так как на глазах у всех на ней рвалось в клочья платье, так что обнажалось тело! Этот случай особенно нам известен, ибо отец-священник должен был над ней читать молитвы об изгнании нечистых духов. Эта экзорсическая треба была выполнена несколько раз, но ничто не помогало. Платье больной разлетелось в клочья! Тогда отец ее спросил: «Может, у тебя какой тяжелый грех на душе? Покайся!» И она покаялась и с тех пор явления эти прекра-

 

226

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

227

 

 

 

тились. Она съехала на частную квартиру к вдовой старухе, у которой и жила, а «снохача» отец подверг церковному покаянию и запрещению на три года приступать к Святой Чаше.

   Таких странных случаев, на первый взгляд просвещенных людей, в деревне было достаточно. Почти в каждой деревне была такая особа. Та самая солдатка, о которой мы говорим, приобрела впоследствии большую славу: она могла назвать любого человека, которого видела впервые, по имени, отчеству, а иногда даже по фамилии и рассказать, чем он занимается, а также сказать, что ждет его в будущем. Для изучения этого явления приезжали даже профессора из университета в нашу деревню! Однако, в беседе с нами они повторяли все те же слова о «паранормальном явлении». На вопрос, что же из себя представляет «паранормальное явление», они открыто сознавались, что ответить точно не могут!

   Единственный вывод их был: при нормальной нервной системе эти явления места не имеют. Нужно потрясение или шок. Когда нервная система потрясена особым образом, ибо не всегда потрясение приводит к «паранор-мальности», тогда начинаются эти явления. Обычно в образованном обществе они крайне редки, но в крестьянстве встречаются значительно чаще.

   Позже, уже в Брюсселе, нам пришлось встретить француженку, мадам Лагранж, бывшую настолько паранормальной, что все шли к ней с вопросами, касавшимися будущего или прошлого, которое она узнавала по предметам, принадлежавшим тому или другому лицу. В Праге мы знали Варвару Алексеевну Гриценко, Олонецкой губернии, образовашгую женщину, удивительно прозорливую и совершенно из ряда вон выходящую по своим психометрическим способностям. В деревне, конечно, такие субъекты были значительно примитивнее и не все могли выразить словами. Но факт их существования не поддается сомнению!

 

ЭКЗОРСИЗМ И ЗНАХАРСТВО

Случилось так, что в Юрьевке один человек убил другого выстрелом из ружья. Несмотря на то, что его оправдали по суду, он все время ходил в церковь, плакал, простаивал службы на коленях и надоедал священнику, считая, что его грех «ненростимый». «Тебе говорю, властию, данною мне от Бога, прощаю и разрешаю!» - «Нет мне ни прощения, ни разрешения! — возражал он. — И как только дома сяду за стол, так и заплачу: зачем я убил его?» - «Но ведь ты не хотел убить его?» - «Нет, батюшка, истинно не хотел». - «Ну, значит нечаянно». - «Если бы нечаянно! А то ведь ружье-то кто зарядил? Я. И курок кто спускал? Тоже я. Как

 

же нечаянно?!» Исповедь шла вслух, перед всем народом, так как каявшийся убийца находил, что «скрывать-то нечего! И так все знают, что убил-то я, а не кто-либо другой». - «Послушай! Здесь Бог Сам невидимо предстоит. Я только недостойный иерей Его. Не предо мной гордишься убийством твоим, а перед Господом! Раз Он тебя прощает, так чего же тебе надо?» Но тот не унимался. Священник наконец вскричал: «Ты искушаешь меня! Уйди вон». Тот поднялся и «с темным лицом», как говорили потом крестьяне, вышел. Пошел он к Захарихе. Та посмотрела на него и сказала: «А батюшка правду сказал: гордишься ты грехом твоим! Если бы не гордился, так и не стал бы кричать: «Нет мне прощения! Нет мне прощения!» Раз сам говоришь, нет мне прощения, так чего же к батюшке да и ко мне ходишь? Тебе дают прощение от Бога, а ты и от Него не хочешь прощения взять! Что же тебе его от Дьявола что ли?» А он смотрит на нее «горящими глазами» и говорит, нехорошо смеясь: «А хоть бы и от Дьявола! Да, только как же я сам себя прощу?!» Видит тут Захариха, что нечистое дело, давай его отчитывать. Дьявол в нем пребывал. Кричит: «Одному Сатане и нет никакого прощения! И мне тоже нет!» - «Да, кто же ты такой? Человек или не человек?» - «А, может, и не человек! Откуда и знать тебе!» Встала тут Захариха, покропила его особой водой, которую про самые тяжкие случаи держала, написала на земле Коло мелом и стала в него. Как закричит он, как забьется, точно действительно нечистая сила его мучает ... Упал на земь, пена изо рта. Бьется, кричит: «Не хочу! ... Не хочу выходить!» — «Нет, ты выйдешь! — твердо сказала Захариха. - Выйдешь, потому как тебе велено покинуть этого человека!» Бьется несчастный, по земле катается, кричит, и вдруг изо рта его «будто жаба выскочила» и ушла! И сейчас же поднялся он, спрашивает: «Где я? Почему у тебя, Захариха добрая?» — «Больной был, — отвечает та. — Теперь ступай в церковь, поблагодари Бога!» Тот пошел, стал в уголке в церкви и принес благодарение Богу. Все об этом знали. Все рассказывали. Знали и мы этого человека. Он буквально так и сказал: «Захарихи он послушался потому, что сильная она баба! А батюшки не слушался, потому что батюшка добрый и его побороть не мог!»

 

ДВА БРАТА, ЧЕРНЯК И БЕЛЯК

Проблема Добра и Зла ясно выражена в анновской легенде о двух

братьях: Черняке и Беляке.

         Человек, живя на свете, находился под непрерывным и неусыпным наблюдением двух Братьев-Близнецов: Черняка и Беляка. Один из них во всем черном, с белыми заплатами на одежде. Другой во всем белом,

         

228

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

229

 

 

 

с черными заплатами. Оба они идут неотступно за человеком. Куда он,

туда и Братья. Вся жизнь человека проходит на их глазах. И так как чело

век склонен к чрезмерности как в добре, так и во зле, то и наблюдение

братьев сводится к регистрации поступков человека. Идут они, каждый со

своей книгой, записывая в нее все поступки, независимо от того, покаялся

ли человек в своих грехах или нет. Если покаялся, запись выцветает, она ,

еле видна, но и в этом случае она все же сохраняется, чтобы Бог «мог

видеть Правду», иначе покаявшийся, но живший преступно на земле чело

век мог бы явиться как праведник. Последний живет, не делая Зла, а каю^

щийся живет, это Зло делая. Между тем, если бы тень записи его поступков

не была сохранена, то они были бы оба на одном уровне.     \

    Итак, человек живет под наблюдением Братьев-Близнецов и в один день, который будет последним в его жизни, оба они одновременно направятся к нему со словами: «Ну, человече добрый, nopal Иди за нами!» И человек, скорбя о конце своей жизни, грустно идет за ними. Жизнь его кончена. Он скорбит, если не успел покаяться или не успел сделать какого-либо дела. Тогда Беляк говорит: «Делать нечего. Сын твой докончит дело!» А Черняк добавляет: «И ему тоже не все удается доделать!» Они идут все трое к Синей Меже, что на краю земли, к горизонту, «за которым - Рай». Там человек является впервые и, если его не примут, идет назад и тогда идет в своего рода чистилище, или Ад, сообразно своей жизни. Но Братья-Близнецы и-здесь не оставляют' его: если он в чистилище, они ему непрерывно читают свои записи. Один читает все добрые поступки, другой - все злые. Один говорит: «В день Покрова ты пошел в церковь». А другой: «Но слушал службу Божью плохо, думал о домашних делах!» Другой скажет: «Но, когда служба кончилась, ты перекрестился и подошел к кресту». А Черняк скажет: «И, выходя из церкви, в ту же минуту забыл, что был перед Богом, и пошел водку пить с друзьями!» Беляк скажет: «Но, даже выпив, никакого другого зла не сделал». А Черняк возразит: «Но и добра тоже никакого не сделал». И так, день за днем, всю жизнь прочтут ! И тогда человек сам увидит, куда ему идти: в Рай или в Ад, или ни туда, ни сюда. И Суд Божий будет только санкцией того, что человек сам увидел! Таким образом, Бог только подтверждает то, что человек сам о себе решил.

   В этой легенде сказано еще, что иногда Бог, если человек себя слишком строго осудил сам, может сказать, что милует его!

    Анализируя этот миф-легенду, можно сказать, что она несколько расходится с чисто христианским взглядом на Суд Божий. Христианин оставляет все на Волю Бога, тогда как в этом мифе, в котором дуалистичностъ выступает вполне ясно, роль Судьи выполняет сам человек. Тем не менее, Бог следит за правильностью решения и может вмешаться, милуя грешника.

   

Двойственность этого мифа приводит нас к языческому верованию в Белобога и Чернобога. Вне всякого сомнения, Беляк и Черняк именно они. Однако, понятие об этих Божествах древности сильно изменилось. В мифе отводится большая роль совести, которая понимается почти как христианская. Ибо если в христианстве роль Судьи оставляется Богу, то роль совести почти идентична с Гласом Бога. Ведически это - «искра Индры-Агни-Варуны-Сомы» в человеке. Христиански это - весы Добра и Зла, на которых человек сам взвешивает свои поступки и наделен, таким образом, свободной волей.

   Миф о близнецах Черняке и Беляке, конечно, пережиток язычества и как таковой мы его и рассматриваем.

    Записи этих братьев, конечно, уже позднейший орнамент легенды, ибо в древности записи не существовали. Белобог знал все, как и Чернобог. Однако, в те времена как Белобог, так и Чернобог имели более мощное выражение. Они были чрезвычайно могущественными. В анновской легенде-мифе они лишь являются человеческими свидетелями. Сопутствуя человеку в его жизни, они в таковую не вмешиваются; между тем Белобог и Чернобог в жизнь человека непрерывно вмешиваются. Там человек был не вполне ответственен за свои поступки, тогда как в анновской легенде-мифе он за них ответственен вполне и даже сам себя судит.

    С другой стороны, если в язычестве Божества видят жизнь человека, они ему не ставят в упрек его поведения, ибо достаточно очищения, омовения и самопокаяния, чтобы Боги простили и забыли плохие поступки человека. В анновской легенде-мифе прощение есть, но забвения поступков нет. Таким образом, близнецы ничего не забывают. Они регистрируют все. И человеку тоже ничего не остается другого, как принимать все свои грехи, даже ^прощенные, за один общий грех, могущий перетянуть чашку Весов в ту или другую сторону. Люди же, не попавшие ни туда, ни сюда, остаются между Раем и Адом так долго, пока Бог, испытав их временем, не решает Сам, куда им идти. Нами это и отмечено, как своего рода «чистилище», но это «чистилище», конечно, совершенно не похоже на католическое.

 

ПРОШЛЫЕ РЕЛИГИИ

Конечно, в жизни всякого народа была не одна религия. От прошлых религий обычно с принятием новых остается все меньше и меньше. Так было, конечно, и с язычеством, исшедшим из ведической религии, и с последней, исшедшей из праведического Культа Единого Существа. До того, конечно, и праведницы исповедывали какую-то рели-

 

230

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

231

 

 

 

гию. Вернее всего, она была типа палеолитической. Окруженные опасностями, видимыми и невидимыми, болезнями, смертью всякого рода как «дома», в пещере, так и на охоте за оленями или другими животными, примитивные люди, конечно, принимали за истину, что окружающий мир живет и имеет душу. Для защиты от невидимого, предостерегающего их зла в той или иной форме пользовались священными предметами, которым мы даем имя «талисманов», или «амулетов». К числу последних можно отнести ношение «веревочки» на животе, бывшее в употреблении в Аннов-ке, Антоновке и Ново-Батайске. К ним же надо отнести и «серьгу» в левом ухе, которую носили молодые, а зачастую и «старые люди». Правда, «серьга» имеет двойное значение. Она происходит из славянского, особенно киевского, первых веков Киевской Руси, времени. Вызвано это ношение было не столько тем, что «серьга приносит счастье», как непрерывной борьбой с кочевниками. Убитый на поле битвы мог потерять голову, а по вере неолитического человека, а, может, и более раннего, душа человека живет в его голове, отсюда — желание непременно найти голову своего сотоварища по оружию. Как ее отличить? По «серьге» в левом ухе! Если голова найдена, то тела можно и не искать или взять любое, даже принадлежащее кочевнику. Но иногда были другие предметы, как серебряные «чушки», похожие на поросенка или теленка. Последние, особенно с изображением коровы или теленка, были, несомненно, предметами Культа Быка, исповедывавше-гося нашими Пращурами, скифами, а, может, и раньше. Сами ведийцы считали Индру Быком. Заря у них символизировалась Коровой, Питающей Живое своим Молоком. У некоторых неолитических народов амулеты изображали беременную женщину, и эти изображения пращуры носили как призывающие плодородие или плодоносность. Таковы Авриньясские и Перигордские изображения (Франция), где особенно известна «Дама Сирей», изображавшая собой Материнство. Религия этих людей была охотничья и амулеты преследовали две цели: привлечение дичи и отпугивание хищников («Преисторическая жизнь», Раймонд Лантье, Париж, 1952). Охотничьи талисманы имели, например, вид «трех диких козлов», носимых на груди. Ясно, что такой талисман имел целью привлечь этих козлов к охотнику. С другой стороны, голова мертвого в эту эпоху отделялась и хоронилась отдельно, и в ней предварительно проделывали отверстие, чтобы «выпустить душу усопшего^. То же, вероятно, проделывалось и с головой убитых животных. На Ново-Батайских «чушках» видно было, что в голове их были отверстия ! «Чушки» эти были самодельные или же старинного изготовления, без особого искусства; видно было, что «артист» скорее интересовался самой «чушкой», как она должна была быть сделанной, чем сходством изображения. Некоторые из них были медные, другие серебряные и

 

даже железные, а иногда, впрочем, весьма редко, из сплава золота и серебра. На вопрос: «Откуда ты взял эту «чушку»?» следовал ответ: «Это еще от Прапрадеда». Должно быть, в старое время в XVII или XVIII веках крестьяне их еще делали сами. То, что значение «дырки» в голове животного было утрачено, видно из того, что многие их носили на веревочке, продетой через эту «дырку», а не через отверстие для утерянного колечка. Нам приходилось такие «чушки» видеть и на цыганах. Может, они и были поставщиками таких «талисманов», хотя утверждать это мы не можем. В наших, южных местах, не сохранилось надписей или изображений животных с того времени, так как юг России —это равнина и степи. Гор нет, нет гротов и нет скал, достаточно мягких для вырезывания на них изображений. Вероятно, магическая операция перед охотой производилась на земле, на земле рисовались те животные, найти которых хотели охотники. Конечно, следы таких рисунков сейчас же зарастали травой и исчезали. Между тем, безусловно, такие «магические действия» производились, потому что все человечество в конце концов прошло через эту религиозную стадию. Значит, прошли и наши Предки. Вопрос лишь в том, автохтонны ли были эти Предки или нет; однако, и этот вопрос не имеет значения, так как среди наших Предков были и автохтонные. Таким образом, прошлые религии отразились на язычестве и некоторые следы таковых проникли даже в христианский период нашей жизни. Конечно, эти следы, отброшенные «образованными людьми» в разряд «суеверий», исчезли бы, если бы не стойкая традиционность толщи русского народа. Однако теперь, с революцией, вероятно, пострадала и последняя. Тем не менее во времена до первой мировой войны амулеты носили не только на шее, а также в виде брелков на часовой цепочке. Девки иногда носили их на шее вместе с ожерельями или в качестве последних. Таким образом, палео- и неолитическая религия пережили в «амулетах» даже язычество.

   Что касается остатков «храмов» этого периода, которыми богаты Пиренеи, например, у нас, в России, еще можно искать следы таких остатков в горах Урала или на Кавказе, в Крыму или на Алтае, но никак не на равнине южной России. Там есть лишь степь и почти нет никаких возвышенностей. Сохранились лишь «курганы», или Царские могилы скифов, а, может, и более древних обитателей. «Курганы», вероятно, шумерийского происхождения, как на это указывает их название, или же наши Предки сталкивались с шумерийцами. «Курганы» же имеют прямое сходство с пирамидами Египта, как указано нами в «Происхождении русов». В каких отношениях были наши Предки с египтянами, нам неизвестно. Есть «теория» Жернаковой-Николаевой о ... «египетском происхождении русского народа», но мы^е не разделяем. В частности, изготовление «в виде пира-

  

232

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

233

 

 

 

мид сырных пасок», нужно отнести за счет библейского влияния в начале нашего христианского периода жизни. Так как праздник Пасхи у евреев совпал с их исходом из египетского рабства, русские, празднуя Пасху, ввели «пирамиды» сырных пасок. Вероятно, в древнейшие времена ягненок был непременным блюдом на празднике Весны, совпадающем с христианской Пасхой, а творог с медом был таким же ритуальным блюдом, как и сейчас, как символ близкого тепла и обилия молока, масла и мяса.

   Но прошлые религии, несомненно, оставили следы в фольклоре славян, как остались следы иудейской религии в христианстве. Найти эти следы очень трудно. «Амулеты» в этом вопросе — прямой ответ и ответ положительный. Однако, кроме «амулетов», из палео- и неолитического периода у нас не осталось ничего, разве что обычай носить «серьги», как мы уже говорили. Однако, этот обычай мог быть вызван и другими соображениями. Тем не менее он указывает на верование наших Предков, что «душа пребывает в голове», и Э7//О верование несомненно праведическое, идущее из палео- и неолитического периода. Уважение же криниц, источников, ключей, рек и озер идет из ведического периода, где все источники воды играли решающую роль, так как водопой скота был одной из важнейших задач пастушьего периода жизни.

    С пастушьим периодом русский народ никогда не порывал окончательно, и всегда на юге России'были стада коров и овец, которые пастухи* перегоняли с места на место. В Ставропольских степях Северного Кавказа эти стада достигали многих тысяч голов. Ухода в кочевья со стадами, крестьяне теряли всякий контакт с оседлым населением и возвращались к зиме, загорев и одичав до неузнаваемости. Конечно, главным условием такой жизни было знание основ травоведения, ветеринарного искусства, а главное — личное бесстрашие и выносливость. Этими качествами, можно сказать без преувеличения, обладало решительно все население юга России. Пастухи знали звезды, по которым вели свое направление в передвижениях, а также умели пользоваться солнцем, луной и даже в пасмурную погоду другими признаками, как, например, узнавать Север по лишайникам на камнях и т.д. Таким образом, будучи пастухами в открытой местности, наши Предки не могли не придать мистический характер своим ритуальным местам для служения перед охотой, и потому их служения происходили главным образом у костра перед Огнем-Агни. В этом Огне-Агни они приносили Агнца в Жертву Божеству, и потому в этом - «мистерия Огонь-Агни-Агнец». «Знание» таковой есть Веда.

 

 

 

БОГОЛЕСЬЕ СЛАВЯН В СТЕПЯХ

Сохранилось поверье в крестьянской среде относительно травы-«богородки», или чебра, чебреца, рода дикого тмина, что он — трава Богоматери. Другие травы: «Азарум»-опытник и «Девясил», или «Онэ» по-французски (иногда крестьяне, очевидно, ошибочно, как и нами тоже было ошибочно указано в предыдущем труде, называли «девясилом» этот копытник), были неизбежными составными частями всякого снадобья, имеющего под собой языческую религиозную почву. «Девясил» - трава Дев была основной для приготовления напитка на меду, которому южные крестьяне приписывали не только целительную, но и священную силу.

    Боголесий у южнорусских людей не могло быть, так как мы уже сказали, что они жили в степях. Такими Богомолитвенными местами были у них родники. Каждый из них почитался Родом и к нему приходили в дни рождения младенцев, чтобы показать им родник и омыть их чистой Водой Моления. Обычно в таких местах, более влажных, чем остальная степь, были и богородка, и азарум, и девясил. Эти травы считались священными. На отваре из них приготовлялась вода для мытья волос, и девицы считали для себя обязательным мыть голову в Богородской воде. В таком же отваре из .богородки, кудрявой мяты и канупера мыли и младенцев. Родники в степях были молельным местом, но самый родник был предметом особого культа, ибо считалось, что в нем пребывают Русалки, покровительницы Рода и Рожаницы (матери), или в них «бил» Род н Рожаниц, то есть сам Бог-Отец (Йсварог). Азарум, девясил и богородка были основой для напитка, как мы сказали. Приготовлялся он так: раздавливали стебли и корни этих трав, к которым подливали чистого меду-самотеку, хмеля (цветов) и оставляли бродить. Когда первое брожение было закончено, приливали еще меду и заставляли бродить по второму разу. После этого напиток был готов. Его пили, разбавив водой из родника, уважаемого в селе, и, выпив, считали, что этим исполнили какой-то древний обряд. Так делалось в Анновке и Юрьевке. На крайнем юге этой традиции не было, потому что там население было пришлым и вековых традиций не имело. Но в Анновке это нами было встречено еще в 1913 году. На Желтых Водах и в Пятихатках такой напиток назывался попросту «мед». Значение его там не знали, а в Анновке это значение было известно, хотя и смутно: «Так наши Прадеды пили, славя Бога!» Это, конечно, подобие Сомы ведийцев, ибо при этом говорилось: «Пусть Бог даст дождя, воды и «стравы»!» «Страва» — пища, как бы «иду-

   

234

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

235

 

 

 

щая из травы». Ведийский, пастуший элемент в этих словах выступает сам собой. В Анновке дубов не было, но были деревья, а в Антоновке принято было, выпивая свою чару «меду», «держаться за дерево» (символ Перуна-Варуны-Индры).

    В Антоновке пили этот «мед» на Пасхе и на Рождестве, но не знали уже значения его. В Юрьевке в травы, уже указанные, прибавлялась солома, сено, как символ лета, тепла и плодородия. Туда же прибавляли зерен ржи и масла.

 

ФОРМЫ НЕЧИСТОЙ СИЛЫ

В Юрьевке существовала легенда-миф такого содержания: молодая девушка летом, утомившись, легла в саду под деревом на земле и заснула. Пока она спала, Нечистая Сила в виде змеи влезла ей в рот и поселилась в ней. С тех пор она стала чахнуть и сколько бы ни ела, всегда ей было мало, а с виду она казалась худой, истощенной и в конце концов умерла. Здесь, вероятно, в основании этого рассказа-легенды лежит «солитер». Однако, не раз приходилось слышать, что «когда Нечистая Сила хочет завладеть человеком, она принимает форму либо жабы, либо змеи, либо еще кого-либо из отвратительных животных, насекомых или зверей. Чаще всего ведьма (злая колдунья) принимает вид кошки, иногда ящерицы, другой раз вид собаки. В полночь и до зари всякая кошка, встреченная по пути, либо собака, жаба или змея может быть ведьмой, колдуном или Нечистой Силой. Иногда это большой паук, иногда - дракон со ста головами, рычащий на идущего. Формы Нечистой Силы многочисленны и многообразны. Но всегда заря и пение петуха прогоняет ее. Петуха Нечистая Сила боится особенно, ибо петух обладает сокровенной силой, данной ему от Бога, «чтобы указывать время». Нечистая же Сила именно тем и характерна, что, будучи Нечистой, она несет с собой нечистое и делает нечистым все, к чему прикасается. Так, воду, которую тронула Нечистая Сила, нельзя пить; по тому месту, где она появляется, нельзя ходить, а кони на дороге, если они доходят до места, «где ведьма ходила», начинают ржать и становятся на дыбы. Собаке дана способность видеть Нечистого Духа и знать заранее несчастье, которое должно случиться. Если собака выла, Юрьевцы различали обычный вой «на луну» от «воя по мертвому». Если собака начинает «выть по мертвому», то обязательно кто-либо умрет. Говорили о многих случаях, когда это подтверждалось. С другой стороны, говорили тоже, что в некоторых случаях, когда лежит при смерти человек, много согрешивший в жизни, и «Черняк с Беляком уже в быльце у него»,

 

то есть у ног постели, пришли «за душой», то собака может рычать на них, как на невидимого врага. Говорили много историй о том, когда был болен тот или иной из близких и пес лежал в сенях, смотрел в угол, где ничего не было и, ощетинясь, ворчал на кого-то, ему одному видимого. По словам «старых людей», это были духи зла, или же Нечистая Сила. Говорить об этом избегали под вечер, особенно накануне часа, когда надо было ложиться спать, потому что «нельзя его призывать». Напомним, что как в Швеции не говорят прямо о волке, называя его «тихим», так и здесь крестьяне избегали говорить о Нечистой Силе прямо, ибо поименование кого-либо есть акт магического выкликивания. Здесь мы касаемся истоков слова, как магического действа. Слово было в глазах крестьян некоей силой; «Он слово такое знает!» - говорили о ком-либо, удачливом охотнике или рыболове.

 

ПЕРУН Г РЕ МЯЧ И И

В Юрьевке еще говорили: «Илья грается!» (то есть «Илья играется»), когда гремел гром, но в то же время говорили: «Илья кинув Паруну!» Иногда говорили: «Илья игрался, да забросил свою Поруну!» Особенно когда блистала молния, говорили: «Бачь древо в небе, а молись Богу, бо то молонья!» Поговорка: «на то молонья, абы молиться». Таким образом, Поруна, или Пару на - нечто, подобное мечу или копью, которым забавляется Илья. Илья-Перун стал со времен христианских, а до того это был Перун-Бог, бог грома и молнии. Только «старые люди» еще знали: «Илья — так то Перун Гремячий!» Летом во время грозы считалось грешным ругаться или называть Нечистую Силу: «Прийде а визьме!» («Придет и возьмет». Для удобства будем говорить лишь по-русски). Крестьяне, конечно, знали, что гроза и дождь — залог урожая и иногда даже сами молили: «Хоть бы Илья кинул свою Поруну!» Некоторые даже произносили: «Поруйну», придавая, таким образом, этому слову значение «разрушить», превращать в «руины». Другие выражались: «Кабы не барбарис, так и хлеб бы не рос!», намекая, что в этом есть какая-то вина барбариса, скромного кустарника в кислых ягодах. Уже за границей нам удалось однажды узнать, что виновником «зоны» в хлебе является именно барбарис! Нас это поразило. Всякий раз, когда открывается что-либо новое, непременно оказывается: «старые люди» и это знали! Так, например, когда пришлось услышать: «треба ковать ножа из настоящего железа», нам показались эти слова лишенными смысла и лишь значительно позже мы узнали, что железо представлено в нашем мире несколькими изотопами, то есть разновидностями, и что одна из них в радиоактивном отношении нейтраль-

 

236

 

Юрий Мнролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

237

 

 

 

 

 

на и что эта разновидность и является настоящим железом! Легко себе представить, как мы были удивлены! Такого значения в полном смысле этого слова мы у «старых людей» не ожидали. «Слушай Илью до семи раз да не закрывай двери в хату, Ильино имя свято!» Это нам казалось непо-' нятной тарабарщиной, но позже мы убедились, что значение этой фразы надо искать в числе, семь. Последнее действительно лежит в основании физического мира: семь лучей (цветов) света, семь периодов элементов в химии, семь дней недели, семь тонов и полутонов нашей гаммы и т.д. Откуда же простые крестьяне могли знать такую вещь? Есть лишь одна гипотеза, что «ведическое знание» (Веда) перешло к ним из времен древних и составило основу их верований и что сами ведийцы пользовались каким-то предыдущим знанием, полученным ими от Предков, обладавших какой-то высшей формой цивилизациш Эта гипотеза имеет много данных за собой и отрицать их просто невозможно. Откуда народ, именуемый китайцами «сака», знал, что катанье Кола - символ не только грядущей весны, но что его семь спиц имеют священное значение, обозначая цвета?

 

РЕЧЕЙЕЦ - СЕСТРЕНИЦ

В старых рукописях говорится о «тридевяти сестреницах» - русалках земных, водяных, лесных и прочих. И всякая мать, рождая ребенка, готовится к Реченцу-Сестрениц. Прежде славянки несли своих детей на берег ручья, родника, озера, где показывали своих детей, нарекали их при Водах, в Боголесье, на берегу моря, говоря: «Се реку ему имя сие», и потому день этот назывался Реченец. Нарекая младенца именем, которое мать ему дала, она погружала его в воду трижды, как и в Святом Крещении по чшгу Православному. С тех пор забылось многое. Уже не идет мать на берег, в Боголесье, не нарекает его перед Ликом Божьей Природы. Крещение совершает священник. Но остался еще до самого последнего часа на Руси обычай нести в баню или в погреб ушат воды, а рядом с ним ставить угощение Роду с Рожаницем. Носили славянки угощения эти Роду с Рожаницем и на берега пек, ручьев и озер, там его оставляли, завернутым в белую скатерку, и лишь на третий день возвращались за посудой. Так теперь делали они в бане и в погребе, ставя ушат с водой на подогребнике в знак Омовления младенца, то есть очищающего омовения его, а угощение Роду с Рожаницем, Божествам, означавшим Бога-Отца, Сварога. Все равно, что мы теперь христиане. Не мешает это нам никак признать высокое значение языческого обряда и его красоту. Язычники, идя на лоно природы, шли к Богу, считая, что зеленая трава, деревья, небо

 

- все это Лик Божий. Показывали они свое дитя Лику Божию - Солнцу, светившему впервые на его нежное личико, показывали Лелю с Лялей, давшими ребенка матери по ее прошению. Детская наивность была в этом обычае, доверчивость, радование, желание поблагодарить Бога за дар! И обычай угощения Роду бережно хранился русскими людьми тысячелетие. О нем не рассказывали, не кричали, и, хотя об этом знало духовное начальство, оно ему не препятствовало, давно поняв силу народного обычая.

   Угощение Роду ставилось с вечера на ночь. Состояло оно из «жарева», мяса, молока, яиц, творогу и сметаны. В ночи домашние ложились спать, думая, что они угодили Роду, то есть Богу, от которого Род ведут. Утром шли, смотрели, коснулся ли Род угощения и, если не коснулся оставляли еще на день и ночь. Только спустя три дня н три ночи забирали они угощение и, если оно не было тронутым, то оставляли его в саду птицам, жукам, зверькам всяким. Человек давал от избытка радости души своей что мог всему живому! Всякий воробей, жучок, мышонок мог пользоваться труда^ ми его рук. Он не жадничал, этот русский человек, еще остававшийся примитивным в своих религиозных верованиях. Он был добр и щедр. Он давал всем: и другим людям, и животным. И Род-Рожаниц свято блюли по деревням, как день личный, семейный, домашний. Это был Праздник Домашнего Дыма. Свой Праздник.

 

НАЧАЛО РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО

В Антоновке «старые люди» рассказывали о том, как почались люди на земле. «Вначале, - говорили они, - был Бог-Отец, который женился на Бабе (Земле), а отгуда и люди пошли». На вопрос, как же он мог жениться, когда все мы знаем, что земля слеплена из вещества, материи, и не живет, как мы, не дышит, «старые люди» отвечали: «А как же земля не живет? У нее есть бугры, зелень-волосы, кровь-вода, а дышит она, н мы чувствуем ветер! Сердце у нее есть, оно бьется глубоко в середине, и мы его не слышим, но когда земля начинает трястись, тогда и удары сердца слышны». В этом мифе мы угадываем культ Тенгри, финского Божества. Как попал этот культ в русские поверья, сказать наверное не можем, но думаем, что он волжского происхождения, если не монголо-финского. Должны же были монголо-татары оставить какой-либо след в течение трех веков владычества на Руси? Наконец, их нашествие могло передвинуть некоторые финские народы дальше, на юг, а затем они смешались с местным населением. Следы же культа Тенгри остались. Вообще это Божество Азии недостаточно охарактеризовано у самих финских народов.

 

238

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

239

 

 

 

 

 

Сведения об этом мы имеем из труда Михаила Агриоклы (Епископа XVI ^ века), затем из «Калевалы», из труда Плано Карипини, посла Римского Папы Иннокентия IV, «История монголов» Гильома Ройсбрука, второго посла Папы Людовика IX, и из труда Марко Поло. Остальные труды нами, не изучены, так как они выходят за пределы настоящего описания. Однако, i мы должны заявить, что после изучения этой легенды мы были удивлены в общем таким влиянием урало-алтайской мифологии на нашу отечественную. Ни одного из наименований Божеств финской группы нет в славянских и русских легендах. Однако, «начало Рода Человеческого» в Юрьевке объяснялось иначе: «Вначале был Бог, и тот спал! - говорит легенда. - А проснулся, потянулся, суставы треснули, искры посыпались, молоньи пошли стегать пустое место, а из/гех молоний, что друг друга ударили, пошел прах твориться. Бог сел, взял прах, дохнул на него и стал лепить вместе, орешками, да стал их бросать вниз. А они и закружились, и стала Вселенная. Бог стал мыться в мовнице, да попарился, а капли пота упали на землю и стала она расти, большая-пребольшая. Тогда Свар подул на Солнце, чтобы огня развести побольше, и стал Дух Святой в том солнце действовать и раздувать все сильнее и жарче. Стала земля большой, а тогда Бог сказал: «Довольно!» и так она и осталась. Долго была она без людей, да пришли вниз Божьи Дети, стали драться. Волосы выдирать друг другу, а где упал один - там дерево, а где клок - там лес вырос. Тогда Бог сказал: «Деретесь на земле, ну, и живите на ней!» Так пошли от них и люди ...»

   Так говорит эта легенда о сотворении мира и человека. Согласно ей, люди пошли от Бога. Это сходится с ведической идеей божественного происхождения человека. Бог - Пращур, Прадед, Прадедо славянской космогонии. Другая легенда, приведенная нами в книге о славянском язычестве, из статьи Гомолицкого, совпадает с цитируемой здесь. В Антоновке дед Канунник говорил: «Бог был в мире, а мира не было. Кроме Бога ничего не было. И взял Бог Всемогущий ничто, и сделал из него мир и человека! А человек живег в мире и понемногу мир в «ничто» обращает. В этом и грех его самый главный». Здесь говорится о греховности человека, и эта греховность не сексуального характера, как у семитов, 'Аморального, ибо «человек понемногу мир в ничто обращает». Эта идея грандиозна, ибо она выявляет Богоборчество человека, уже видное даже в Библии в борьбе Иакова с Богом. Однако, Библия не придавала значения этой идее и ее не развила. Дед Канунник выразил немногими словами всю суть Богоборчества человеческой городской цивилизации. Сексуальный момент религиозной морали заметен ясно даже в христианстве, но моральная греховность человека, как противостоящего Богу, видна лишь в словах деда Канунника. Сейчас мы сталкиваемся вплотную с такой идеей, видя, во что обращается совре-

 

менная цивилизация. В этом смысле открытие атомной энергии и взрыв материи является действительно разрушительным актом человека, обратным Акту Творения. Человек дорос до того, чтобы бороться с Богом!

   Не удивительно, что мы можем эту идею сейчас формулировать довольно ясно, но удивительно то, что дед Канунник, простой человек, сформулировал ее раньше, чем произошли события, приведшие к такому критическому положению.

   Об этой космогонии, выраженной «старыми людьми» в Юрьевке и дедом Канунюпсом в Антоновке, можно говорить, что она ведического происхождения. Бог, «раздувающий огня» в солнце, передает солнцу Свой Дух, и этот Дух поддерживает жизнь солнца и живит мир. Юрьевское же объяснение «сна Божия» и затем «бодрствования Бога» вполне совпадают с «днем Брамы и ночью Брамы» современного браманизма. В «ночи Брамы» Брама становится Брахмой, или Богом «в себе». Бог потенциальный «есть и Его нет». А «проснувшись»-, Брахма становится Бодрствующим Богом, Брамой, который «думает мир». Конечно, с точки зрения посторонней человеку, человек лишь «переделывает мир», беря руды, истребляя уголь и нефть, а теперь даже разрушая самую материю мира! Роль его на земле в его практической деятельности сводится к изменению земли и ее богатств и к истреблению таковых!

 

КОЛЯДКИ

На Рождестве во времена древние по всем славянским землям дети бегали от дома к дому и пели КолядкиДпесни, посвященные Рождению Крышня, Коляде, Велесу и Яро.^Зни пели о Зиме-матери, Зиме-болярыне, Зиме-матке, что пора ей уходить, раз народился Крышень. Под последним надо понимать рождение Света и Тепла, возвращение Солнца из Зимнего Удаления, и Бог Коляда был Богом Солнца, во всех отношениях совпадающий с Индрой-Варуной-Агни-Сомой ведийцев. Этот обычай сопровождался еще празднованием и величанием Щедрой Богини Лады, она же Кострома, Мокша, Макуша, Матушка. Ее иногда называют Ярой в противоположность Яру, Богу Весны. Лада-Яра-Кострома-Мокошь-Ляля была Богиней-покровительницей семьи, материнства, детства и домашнего дыма. Ей пели песни благодарности за все ее щедроты. В этот вечер (около 22 декабря) все должны были быть щедрыми и щедро награждать «щедровников» и «колядников». Пока колядники пели песни Коля-де, Богу Солнца и Тепла, щедровники пели песни Богине, Женскому Началу, Началу Продления, Постоянства. Тогда как Коляда был Началом

 

240

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

241

 

 

 

 

 

Мужским, Началом Творящим, Изменяющим Холод Зимы на Тепло Весны. (Мы прибегаем часто к заглавным буквам, чтобы передать при их помощи более расширенное содержание, чем их простое, примитивное значение). Бегая, дети несли Звезду или Солнце с зажженной в них свечей, а колядники несли Коло с Семью спицами, каждая из которых окрашена в особый цвет, и в середине Кола был тоже Огонь, видимо, фонарь со свечей или с каганцом. Коло было окручено соломой с колосьями, в которых еще было зерно. А на другой день его зажигали и с криком, песнями, музыкой гоняли по сугробам в знак близкой Весны. В некоторых местах снег посыпали крашеным мелом, красным, желтым, зеленым, в знак близкого цветения полей. Для этого толкли заранее красильный корень, терли кирпич, пережигали отмоченную глину до красна, толкли «синий камень» (вероятно, медную руду, малахит, или красную руду, железный окисел). Разбрасывали лоскутья цветной материи, нарезанные в виде лепестков цветов, в виде листвы. Сажали сухие цветы, высушенные в песке с прошлой весны, втыкали их в сугробы, втыкали колосья, сухие ветки, траву. В этот день полагалось «блажить Ладу Брагой», оладьями. Брага же заваривалась на сене, сухом хлебе и меде, запускаемом дрожжами.

   Колядники и щедровники шли друг за другом, сначала колядники, за^ тем щедровники, каждые из них пели свои песни. Хозяева принимали их с радостью и наделяли, чем могли — сладостями, орехами, медвянками, ма-ховниками, пряниками. Щедрование сопровождалось бросанием зерен в Красный Угол, где стоял Свар-Сноп в знак Бога Сварога, от коего починалось «Коло Лета».

   В печи в этот вечер разводили новый Огонь, дабы был Новый Дым. Для этого выносили жар и угли на улицу, бросая их в снег и выкресывая новый Огонь из креса.

   «Крес» — кусок камня с губкой. Ударяя по нему, особенно куском «ха-ралуги» (стали), получают искру, которая зажигает губку. Тлеющую губку кладут в солому и раздувают Огонь.

   Колядники приходили со Светом в поле, и хозяин с хозяйкой выходили на стук в окна тоже со Светом в руке - с зажженным каганцом или свечей. Таким образом, каждому дыму приносили Свет и всякий Хозяин гасил лампу и зажигал ее от Колядина Огня.

   В более древние времена приносили еще «колоду», бревно, поросшее зеленым мхом, которую отогревали в доме, чтобы она позеленела, и говорили хозяину дыма: «Видишь, отче?» - «Вижу. Зелена есть колода!» - «А то знаменати буде, яко Родичи скоро проснутся» - «Дай Боже!» - отвечал тот. После этой церемонии начиналось возжигание Огня от Колядина Каганца и пение песен.

   

Зимнее Колядование и Щедрование суть Хороводы религиозного содержания, и их вели с целью напомнить о близкой Весне и начале Вешних Празднеств с «плясанием и бесовьскы радования», как говорят об этом христианские проповедники. Конечно, мы не можем вполне доверять их свидетельству, так как последнее заинтересовано. То, что нам приходилось в детстве видеть самим в деревнях, нас не поражало, ибо казалось, что так и надо. Теперь, будучи заграницей, мы вспомнили и понимаем его глубокое содержание. Присутствие сена было в эти дни в доме. Его раскладывали на полу, клали на скатерти на столе и раскладывали на лавках, где сидели. Сено было символом травы, зелени, будущей Весны, Тепла. В этот Вечер делали пшеничную кутью, взвар из сухих фруктов и жарили рыбу. Но самое главное — в этот Вечер делали Круг, или Кружалу, сладкий пирог в виде Солнца с лучами, который назывался Колом, или Колядой. Каждый член семьи получал свой кусок. В одном из них была запечена горошина Кто ее находил, тот считался удачливым в году, от Коляды до Коляды. Новый год приходился в древние времена на первое сентября, а не на первое января, как теперь. Поэтому Праздник Коляды был уже в новом году, а не в старом, как теперь приходится Рождество. Зимой праздновали первый большой Праздник, после Овсеней, в декабре. Колядин День был днем Зимнего Солнцеворота. После него была Широкая Масляна, а за ней начиналась Весна, Красная Горка, Семшс, Русалии, Сешщы, Спожины, День Плодов и Овсени. Купалин День праздновался после Семика и до Русалий.

   Нам теперь трудно точно восстановить все эти праздники, так как многие из них слились с православными, и где языческое празднество, а где православное, трудно разделить. Тем более, что мы не имеем под рукой надлежащих источников.

   Вне сомнений, славяне славили Бога, особенно те из них, от которых пошли русы. Эта черта их религии, родственная и даже идентичная с ведической, хотя и подвергшаяся изменениям, оставалась и в праздниках Коляды-Рождества. Так, дети, поющие Колядки, называются иногда «Христославами». По-видимому, в древние времена они славили Коляду и Ладу. Обычай петь Славу на пирах сохранялся довольно долго в Киеве при Великокняжеском дворе. Конечно, Славу пели и героям, отличившимся в борьбе с врагами. Что Культ Героев был на Руси, видно из былин, где Богатыри — именно Герои. Эта черта славления оставалась в обычаях на Рождестве. Хозяин, заканчивая Вечерю, после Кутьи со Взваром встает, крестится и говорит: «Слава Богу! Дай Боже повечеряти и на тот год!» Здесь он ясно поминает «Дажьба», или «Бога-Даятеля», Дажьбога. Эта же черта была в праздновании Кануна и Рождества в Юрьевке, Анновке и Антоновке. В Алексеевке ходили «ряженые». Ходили они и на севере России. В Галичине

   

242

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

243

 

 

 

 

 

они ходят в шубах, вывернутых мехом наружу (в честь Бога Белеса). В Антоновке «ряженые» не ходили, но зато сам хозяин с хозяйкой ходили в хлев к коровам, говоря: «Заря Вечерняя настала! Заря Утренняя придет! Дай Боже скотине быть здоровой!» Здесь, во-первых, славится Заря, как у ведийцев, во-вторых, славится Дажьбог, которому воссылаются моления о сохранении скота. Затем хозяин с хозяйкой, взяв клочок шерсти с каждой коровы, сжигали его на «новом огне», как мы уже говорили, выкресанном из «Белого Камня». Бел-Горючь-Камень — Алтарь языческого прошлого. Прежде чем на нем приносить Жертвы, его обжигали в Огне, то есть Агни-Боге. «Гасили» его молоком в знак Жертвоприношения. Этот обычай гашения молоком сохранился в Ю]рьевке, где, если возникал пожар от удара Молнии, в огонь лили молоко. Здесь явный след Жертвоприношения, ибо Агаи-Перун требовал Жертвы, бросая свой «перун» — стрелу с Неба. Жители говорили: «Такого пожара водой не залить !» Они указывали этим на небесный Огонь.

   Былина о Святогоре-богатыре говорит о том, как Герой понемногу становится Питрис, Адитья, сливается с Агни-Сомой, с Прапрадедом Вселенной. Святогор уже не обычный Герой-Богатырь. Само имя его указывает, что он становится святым. Сила его превышает всякую человеческую силу, в том числе и богатырскую.

   Сварга - Небо, которого касаются горы. Святогор, таким образом, человек-Герой, коснувшийся Неба. По-древнему его бы называли Сварожичем. Былина об этом уже не говорит, потому что она подвергалась переделке под влиянием христианства. Однако, на Рождество все равно сохранился культ Нового Огня, следовательно, возобновления родства с Богом. Сварог, Бог-Отец, связан со своими детьми-людьми, Огнем-Агни-Сомой.

   Д.Шеппинг в своем «Опыте о значении Рода и Рожаницы», Москва, 1851 г., говорит: «Можно положительно сказать, что каждое имя или лицо мужского пола (Божества) имело в нашем мифе соответствующее женское существо (Божество), например, Жив-Бог и Жива, Купала-Бог и Купальница (Купала), Род и Рожаница и т.д.» Однако мы настаиваем, что почтенный ученый не разобрался в именах Божеств и что все они суть разные имена одного и того же Бога, а женские имена означают лишь статическое начало Божества в противоположность динамическому. Так, если Бог творит, статическое его Начало поддерживает Сотворенное. Предки наши не умели высказать лучше свои понятия об этом, и мы обязаны думать так, как они думали. Они с просьбами вначале обращались именно к Богиням, а не к Богам. Всякая просьба выражает идею поддержки, а последняя по праву надлежит не Богу, а Богине. Бога же только славили. Богиня, особо прислушивавшаяся к просьбам людей, была Лада, или Щедрыня. Отсюда и

 

слово Щедровники. Ходить щедровать в Канун Рождества обозначает ходить славить Щедрыню-Ладу.

   К Рождеству резали ягненка или поросенка, если же не было, то молодую овцу, кости которой отделяли от мяса и клали на шкуру на дворе, чтобы «волос просветился Огнем Небесным и ягнята не убывали». Объяснение этому обряду можно найти в идее Велеса, Бога Звездных Стад и Покровителя скота. Ему показывали шкуру и кости (нераздробленные!), чтобы он послал новых ягнят, коз и поросят. Сходство с этим мифом находим в мифе Тора, путешествовавшего в рай Гигантов, с Локи. Однако, разница в объяснешш мифа славянами такова: не Тор, а Влес, или Белее, должен был видеть, что ягненок исчез, и потому он должен был послать нового.

   Кама-Лока у ведийцев, вероятно, уже была известна, как нечто, похожее на Ад христиан, хотя и отличное от такового. Между тем, у германцев Локи — одно из Божеств Триады Один-Генир-Локи. А.Краппе («Всеобщая мифология») говорит ошибочно: «Один доказывает позднейшее свое происхождение тем, что он садится на коня !» Индра всегда был на Коне или в Телеге, запряженной Рыжими Рысаками. Это видно из «Риг-Веды». В своем желании доказать, что германские Божества не-ведического происхождения, Краппе намеренно закрывает на это глаза. Мы не согласны с Краппе в этом вопросе.

   Бог у славян не только «едет на Конях», но Коляда приходит с Колом, то есть с горящим Колесом, частью телеги, символом Телеги Индры. Саки катали горящее Колесо на Колядин День еще в Сапта-Синдху, по китайским источшпсам. Что там же обитали и германцы, не подлежит сомнению. Вероятно, славяне и германцы были родственными племенами.

   Вероятно, будучи вначале все индо-германцами, они затем разделились; одни стали признавать единоличную власть Князей (германцы), а другие -выборное начало, Вече и Старших в Роде,' Родичей. Оттого одни из них были подвергнуты сильной дисциплине, а другие по сегодня не могут отбросить своих споров и несогласны в мелочах.

   Общность их Божеств вначале была несомненной, затем германцы, видимо, ушли южнее, к иранцам, и там оставались некоторое время, уже выработав измененную религию, ставшую более близкой к их изменившемуся, воинственному пониманию жизни. В главе X, § 162 книги «Всеобщая мифология» А. Краппе говорит: «Неоспоримо, что древние германцы знали индоевропейского Бога Неба, которого они называли «Зиу» (или «Циу»), имя, происшедшее от ведического «Диау». Мы укажем на сохранившееся слово «атмен» - дышать. Ведический «Атман» - мировая душа, следовательно, была им известна, как «движущая дыханием».

   

244

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

245

 

 

 

    Рождество-Колядин День праздновалось непременно, когда на дворе была Зима-Барыня, Снежная Баба, у которой нос из моркови, глаза -чернослив и зубы - зеленый горох. У ног ее сноп пшеницы, жита, ячменя, к зерна посыпаны на выметенное просяным веником место - угощение птичкам.'Даже синички не забыты на торжестве: им развешаны на ветках деревьев кусочки сала на веревочках. Качаются синички, свищут, клюют сало, радуются/Дети, взрослые - все принимают участие в Празднестве, катаются на санях, саночках, коньках, кто с горки, а кто на горку, поют песни, пляшут на снегу, водят хороводы, бегают с Огнем по улицам с криком и песнями. Гоняют горящее Коло, славя Солнце и грядущую Весну. Гадают о суженом. Все это - на Святках, в Колядин День, на Рождество. День радостный, к которому все готовятся^ день торжественный, сытный, бражный. Под вечер жгут Зиму-Барыню, Снежную Бабу. Относят снопы подальше, чтобы Лету что было показать, а вокруг Зимы наносят солому, накладывают высокую кучу и Новым Огнем зажигают. Горит солома, дымит, тает Зима-Баба, исчезает. Нужды нет, что на Крещенье прижмет еще мороз, что будет холодный Лютый, и птица будет мерзнуть на лету, падать камнем! Весна близка! Все радуются грядущей Весне. Весь Праздник в этом. И скотина в хлевах мычит, чувствует что-то новое, небывалое, петухи звонко поют, Весну выкликают.

   В эту ночь, в Канун и на Рождество, гуляют домашние божки: Домовой с Овинником, Погребником, Грешним, Соломенным, Сенником, Коровником, Птичим, Садовым и Огородним, Дворовым и Закутником. Гуляют, о хозяйском добре разговор ведут, кошку за мышами посылают, пса — вокруг дома бегать, не спать, беречь добро, а потом идут в баню, где в предбаннике их встречает Банный с угощением, поставленным Роду-Рожанице на ночь. •• Хозяйка поставила все, что на столе было, пиво и брагу включительно: пироги, морковники, холодное, жаркое, кутью со взваром — все. Божки пируют, старовину вспоминают.

 

НОВОГОДЬЕ

Начало года было в древние времена приурочено к началу Овсе-ней, то есть около 1 сентября. Нынешний Новый Год совпадает с древним праздником Белеса. Это Божество было все тем же Богом, Лик которого был Солнцем, и его, как Хранителя Стад, можно сравнить с Индрой ведийцев. Но Влес, или Велес, был Водителем Путешествующих, Пастухом Звездным, Покровителем Музыки и Песни, Искусства, Врачевания. В нем можно видеть ведического пастуха, слившегося с Питри

 

(Питрис) и ставшего Божеством. То, что ему подчинены Стада, Врачевание, Травы и Зелень, ясно говорит за его ведическое происхождение. На Новый Год хозяйка дома шерстинку жжет на Новом Огне в знак удлинения дня «на волос»! В этот же день, как у ведийцев, славивших Рта, мальчишки прибегают с карманами, полными зерна, поют «славу» людям и Богу, бросают зерно в Красный Угол, где стоит Сноп-Прадед Вселенной с Рождества. В это утро на заре старики пьют снеговую воду «с каленого железа», чтобы кости не ломило. В этот день полагалось взять пучок сена, обвязать его шерстиной и сжечь в Новом Огне. Это — пережиток Жертвы Велесу. К этому дню, как и Колядину Дню, готовили крепкое пиво, заваренное на сене, запущенное медом, хмелем, дрожжами. Само приготовление его напоминает приготовление Сомы. Там тоже ведпйцы раздавливали траву, мешали ее, видимо, с медом и цедили через шерсть. Велесово пиво на Руси цедили через шерсть! В этом сходство с ведическим рецептом Сомы. На Новый Год гадали, как и на Рождество, о суженом-ряженом. Гадали, лили воск, свинец, смотрели на кофейную гущу (более позднее гадание), на бобах или же наливали густого квасу стакан, выпивали его и смотрели по пене, смотрели через воду на золу от клочка сена и шерсти, сожженных на Новом Огне. По контурам, по неясным намекам теней, судили, что будет. Заходя в хлев, приносили пучок сена, смотрели, как корова к нему подойдет: мотнет головой или нет. Разные виды гаданий указывают на разные эпохи и разные влияния других верований и обычаев. Гадание со свечей перед зеркалом, вероятно, более позднего происхождения. Гадание по брошенной в огонь коже, непременно с шерстью на ней, древнее. Шкуру вытаскивали и рассматривали, старики или старухи объясняли по образовавшимся неровностям и теням, обожженным местам на ней, будущее гадающему. Гадали также по костям, брошенным в огонь, вытаскивали их раньше, чем окончательно сгорят, и судили о будущем по знакам, оставленным огнем. Особенно часто употребляли для этого кости ягненка. В Азии, у монголов, до сих пор сохранился этот способ гадания. Вероятно, он пастушьего происхождения.

 

КРЕЩЕНСКИЕ ДНИ

В древности Крещение было Праздником Богини Лады. Эта щедрая и любящая Богиня была прибежищем женских молений, защитницей семьи, здоровья, Покровительницей вдов и сирот, Богиня мира и Представительница Родителей, Хранительница домашнего Огнища и Дыма. Ей приносили в дар шитье, платки, вышитые шали, ленты

 

246

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

247

 

 

 

 

 

и куски материи, полотна, льняные и конопляные изделия. Маленькая подушка с постели называлась «думкой», а в других местах - «ладкой». К Ладе обращались с просьбой, чтобы «все ладно было». Она была Богиней порядка-«Лвда», и сам порядок был «ладом». Бог Ладо, ее сподручник и супруг, в верованиях простых людей, был активным началом Порядка, Строя, Гармонии, Согласия, действенной Любви. Ладу и Ладе пелись песни, восхвалявшие мир, семейное согласие, любовь к ближним и дальним. В этот день шли наши Предки на замерзшие реки и озера, пробивали лед и пели, плясали, радуясь, вокруг прорубей, где «дышала Лада». Они же бросали в воду, видную в проруби, «дары Ладо с Ладой»: пироги, зерно, кусочки мяса. Обычно лед украшался в знак близкой Весны и наступления, Царства Ладо с Ладой накануне цветными отварами, что делало лед разноцветным, ярким, красным, зеленым, желтым и синим. Последняя краска делалась на «отце» (уксусе), на котором была заварена настойка с лета, из красной «сыти», порошка из корней красящих растений. Вокруг «кропленного места», блиставшего яркими цветными пятнами, как цветущий луг, шел пляс, пелись песни, молодежь водила хоровод. Ладе посвящалось угощение из «оладий и топленого масла». После хороводов все шли по домам с песнями, наполняли сани сеном, садились в них и летели на тройках, распевали песни. Это был праздник, из которого родилась Широкая Мас-ляна. Она была Олздиной, Лад-Масляной, праздником Ладанки - рода Цимбала, Музыки и радости. Дрожжевое тесто, всхожалые блины — гречневые, пшеничные, пшенные - были непременным блюдом, в котором преобладал творог, в память Творения Мира, который Сварог создал, как хозяйка делает творог из молока, сотворяя, концентрируя «из ничего». В Маслянный день, первый по счету, полагалось делать Масляну из снега, Вторую Бабу во дворе, которую украшали изделиями из теста, варениками, блинами, и плясали вокруг, возливая на нее пиво, брагу, сусло в память возлияний Сомы ведийцев, о которых уже забыло славянство, прошедшее другой дорогой в другом месте. В этот День полагались гонки на санях. Победивших угощали, напаивали, катали в снегу, привозя домой совершенно белыми. Затем начинались семидневные празднества, уже менее буйные и веселые, но тем не менее посвященные тому же Ладо с Ладой. В эти дни не было никому отказа в угощении, и если знали, что кто-то беден, ему везли со всех сторон продукты, муку, зерно, масло, творог, так что он мог еще долго потом питаться всем этим.

Кое-что из праздников уцелело, другое исчезло, но память о них жила.

   Синичка почиталась Ладиной Птицей. Ее любили и для нее на деревьях развешивали кусочки сала и мяса, если с Колядина дня последние были уже съедены. Птички раскачивались, клевали еду и свистели, чему радова-

 

лись все, а хозяйки глядели зорко, чтобы кошки не напали на Ладиных Птичек.

   Перебродившие напитки, брага или пиво, лились в эти дни рекой. Лилось пиво рекой и в современных дореволюционных деревнях. В Юрьевке брага делалась на сене, заваренном крутым кипятком, на горелом хлебе, житных и пшеничных докрасна и дочерна пережженных сухарях в печи. Их вытаскивали и горячими кидали в корыто, тотчас же заливая кипятком. Когда настой был достаточно крепок, его сливали в кадки, заправляли медом, хмелем, дрожжами, изюмом и оставляли бродить три дня. Когда первая пена сходила на нет, заправляли новым медом и заставляли бродить по второму разу. Полученная брага была по крепости градусов 15 и с двух бутылок такого напитка человека с ног валило! Все смеялись над ним, шутили, говорили, что «своим ногам ладу дать не может».

   В Ладины Дни, на Масляной, мяса не ели, а ели лишь рыбу, грибы, соленое и квашеное или делали заварное всхожалое тесто, которое поливали маслом со сметаной. Все это Млскодсянис было воспоминанием пастушьей жизни ведийцев, а заваренная на снегу брага была напоминанием Сомы, приготовлявшегося Пращурами из Травы. Сома разбавлялась молоком до того, как его вкушали все верные. В южных деревнях пили молоко и брагу, заваренную на траве (сене) и таким образом повторяли обычай ведийцев, делавших зимой Сому из сухой травы Сомы. «Сомой» назывался и напиток и трава, поэтому мы вынуждены повторить это слово дважды в фразе. Приобщение всех ведийцев Соме соответствует Масляничному угощению всех брагой, а потребление творога и сметаны — подражанию жизни пастухов, питавшихся преимущественно молоком, творогом и маслом. Мясо они ели периодами, сменяя их периодами молочными, чтобы избежать отравления мясом. То же удержалось и в православном быте, где периоды Поста, Млекоедения и Мясоедения регулярно сменяются. Летом ведийцы ели растительную пищу, потом снова ели молоко и мясо. Так же делали и крестьяне на Руси.

   Об обычаях северного крестьянства мы мало знали и все, что говорим, относится к южному населению. Эти обычаи замечательны тем, что в них традиционно сохранялись древние обряды и верования.

   На Масляной заканчивались празднества «ряжением Масляной и ее увозом за село». Для этого делали «Бабу» из соломы, обряжали в рядину, поливали водой и пели: «Масляная, мокрохвостая, уходи домой с села! Весне приходить пора!» Там, за селом, ее сжигали в знак конца Зимы. Великий Пост встречали уже облегченно: он и заканчивался последними холодами, вслед за которыми наступало таяние снега. Начинался новый период жизни!

   

248

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

249

 

любило чрезмерной строгости отцов и матерей. Оно таких родителей ставило на место, хотя и призывало всех уважать стариков.

 

 

МАСЛЯНИЧНЫЕ КОЛЯДКИ

Празднование Масляной имело еще одну интересную сторону, а именно: тем, кому следовало бы жениться или выйти замуж, как застарелым «холостякам» или девушкам «перестаркам», изготавливали «колодку». Последняя состояла из веточки восковых цветов или просто из белого банта. Как известно, на свадьбе белый цвет считается цветом торжественным и со свадьбой связанным. Невеста одета в белое платье, фату, с цветами из воска. Если же невеста побогаче, то цветы доставлялись из города, но это было крайне редко. Обходились цветами восковыми, наподобие тех, что находятся внутри киотов, в иконах. Большей частью это цветы «флер-д-оранж». Встреченный на улице холостяк или девица, засидевшаяся у отца с матерью, украшались этими <<колодками». Конечно, эти древние «Колядки» были, вероятно, сложнее. В Юрьевке молодежь бегала под окнами таких домов, где жили «преступившие закон Коляды», пела у окон свадебные песни и шумела, пока хозяин или хозяйка не выходили «откупаться». Они считались как бы виновными, и общество таким образом как бы брало с них штраф. Надо было платить рубль или два, смотря по тому, как было решено молодежью. Учитель, например, молодой еще мужчина лет за тридцать, должен был платить три рубля. На эти деньга молодежь покупала водку, пряники, орехи, танцевала п шалила. Некоторых, доживших уже до 45 лет, высмеивали, «сватали», то есть указывали им подходящих невест, и, что скажешь, иной раз такое «сватовство» приносило плоды. Человек подумает, подумает да и придет «по-настоящему сватать девку». Особенно доставалось тем, кто не женился по скупости. Вероятно, это были еще Родовые влияния. Человек, не давший дальнейшего Рода, являлся преступным в глазах всего остального общества. Особенно за этим следили матери, женщины, имевшие зрелых дочерей и молодых людей. Они были свахами и они же подбивали молодежь идти к тому или другому холостяку.

   С другой стороны, веселое общение всех во время Масляных Святок, шутки, совместные игры приводили к тому, что молодежь «спаривалась», начиная ухаживать друг за дружкой. И тут особенно ярко выступала роль «свах». Они подбивали нерешительных, ободряли влюбленных, хлопотали за них перед строгими родителями. Последним подбрасывали «зеленую Колядину», то есть зеленое от старости бревно. Этим им показывали, что они уже стали стары и не могут судить как следует. Крестьянство, так много сохранившее от древнего времени, славянской веры и обычаев, не

 

 

 

САНИ И СЕНО

В знак любви к Коляде и Крышнему, Ладе и Велесу, в Юрьевке ставили во дворе нагруженные сеном сани в Рождественские дни, как мы сказали, в Колядины Дни. К этому зимнему Празднеству, до которого праздновали Перуновы Дни, с ношением зеленой «Коляды», Колоды, поросшей зеленым мхом, и оттуда, вероятно, произошел обычай вешать «колодку» женихам и невестам, засидевшимся в холостяках; к этому времени, говорим, приготовлялась Колядная Брага, или «Колядина», «Каледина». Заваривали ее на сене таким способом: посреди двора разводили большой костер из соломы, бросали в огонь белый камень (большие кварцевые голыши), и когда те разогревались докрасна, бросали их в бочку со снеговой водой, в которую было наложено сено. Вода закипала, и эту кипящую бочку погружали на сани с сеном, там она стояла и кипела, пока не остывала. После этого бочку переносили на теЛегу при пении песен: «Кипи, бражка, кипи, силу нашу крепи на камне белом заваренная, из сена летнего слаженная!» После этого в горячую еще воду приливали отвар из соломы от Снопа-Деда, который варили добрый час в другой бочке. Смешав два отвара вместе, несли бочку с торжеством в сени, стучали кием (Кий - имя основателя Киева, одного из Трех Братьев-Воевод славянских), дубинкой из дуба (Перунье Дерево) и на вопрос хозяина: «А кто там?» отвечали хором: «А мы с брагой пришли! А мы добру весть принесли! На дворе холодная погода, а в сенях зеленеет Колода!» На это хозяин отвечал: «Пожалуйте! Просим заходить!» И тогда бочку вносили в хату. Сейчас же хозяйка приносила мед, припасенный с лета, изюм (сухой виноград) и клала все это в теплый еще отвар со словами: «Абы добрая была! Не жалеем ни злата, ни серебра!» После она размешивала все деревянным веслом, запускала настоем из дрожжей, а молодые люди (парни) стучали киями по бочке, говоря: «Стучи Кием Зубровым к Колядинам новым!» После этого брагу накрывали полотном, клали сверху овечью шкуру шерстью вверх и оставляли все на неделю. Каждый день хозяйка смотрела, как брага бродит, после добавляла еще меду н после второго брожения ее оставляли успокоиться, не трогали, а пили лишь на Рождество. Все эти дни сани с сеном стояли во дворе. Конечно, не все знали сами крестьяне, выполнявшие древний обряд, но значение саней и сена мы разыскали после в объяснениях славяноведов с тем, что они означали как бы приготовления к похоронам

 

250

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

251

 

 

 

 

 

Зимы. Масляничные празднества были окончанием этой долгой церемонии. Она вся целиком напоминает и, вероятно, представляет из себя копию похоронных торжественных действий при погребениях скифских царей. Царица-Зима погребалась, как и скифские цари, после долгих приготовлений, тянувшихся месяцами.

 

МАСЛЯНА-ЛАДА

Масляна, так весело, так широко праздновавшаяся на Руси, в древние времена праздновалась, по рассказам «старых людей», еще лучше, размашистей и намного веселее. В эти дни стар и млад - все ели блины с утра до вечера, без перерыва, и побивали все рекорды. «Стопа» блинов штук в 20 считалась обычной и рассказывали о совершенно выдающихся едоках, которые могли съесть до ста блинов! Говорили о «подвигах» таких обжор с уважением, добавляя: «Да съел, да еще и напиться попросил!»

    Из широкого гостеприимства в эти дни, из веселий, песен, пляса и игр можно заключить, что это были праздники Лады, Богини Щедрой и Веселой. В эти дни, к концу, когда «Масляну надо провожать», заводили первые Веснянки, песни о Весне. Напомним, что наименования Божеств, явлений природы или Солнца по значению своему были равносильны призыванию таковых! Значит, Веснянки были как бы призывом Весны, которая должна была, прослушав песни, придти! Ублажение Лады, языческое угощение всех было условием для такого вызывания Весны. Таким образом, это были жертвенные торжества, нечто противоположное по своему значению Тризне, обращенное к живущим: Жив-Богу и Жив-Бопше, она же Лада. Не имея строго разграниченных понятий относительно Божеств, которые, как мы уже не раз говорили, tic являлись отдельными Божествами, а лишь Ипостасям и одного и того же Бога-Отца, Исварога, славяне, Предки наши, а затем и «старые люди» в Юрьевке и других селах и деревнях обращались к Богу-Отцу, Исваре, Сварогу, Сварге, прося дать Весну, послать свою Весеннюю Ипостась-Ярилу на землю. Просили о Тепле, Огне с Неба, о Солнце. Так как вслед за Масляной наступала оттепель, таяние снега, кончалась Зима, то, следовательно, Праздники Масляной относились к преддверию Весны, Ярилину Дню и Велико-Дню, то есть Пасхе. Последняя в одних местах Руси носила характер Ярилиных торжеств, а в других, на западе, была главным образом посвящена как бы Дажьбогу, или Дажьбу. Но Дажьба славили и на Новый Год (Белее-День), бросая зерно в Красный Угол хаты. Происходит это не от смешения обрядов, а

 

оттого, что все имена Бога суть «многие имена Единого Существа» («Риг-Веда»). Перенесение Браги Колядиной на телегу имело то же значение. Этим как бы закреплялся переход от Зимнего Солнцестояния к Летнему. Начинался новый цикл. И Масляна уже праздновалась в новом цикле времени.

   Так, уже начиная с Масляной, приходила пора, когда Должна была явиться долгожданная Весна. Ей пели первые Веснянки, вызывания, для того, чтобы она могла явиться, значение в понимании славян. Это было то, что мы зовем настоящим, теперешним.

 

ВЕЛИК-ДЕНЬ

Приготовления к Велико-Дню (Пасхе) занимают, в сущности, все время после Колядина Дня. Так, приготовляется ветчина, копче-нина, сало, колбасы, которые засолены или выкопчены. К Велико-Дню хозяйки собирают творог, сметану, масло, яйца, подкармливают индеек, гусей, уток, кур, берегут ягненка, поросенка, откармливают петуха и т.д. Но еще с Перуньих Дней (Осенью) происходит чередование поимено-ваний Перуна, Бога Солнца и Весеннего Дождя, Семя-Жива, Оживляющего Семя, то выстрелами из ружья в «поименование Грома», то стуком кием по деревянной стене амбара, воротам, заборам и т.д. Так, через всю Зиму идут напоминания, что Бог-Перун жив и что он - Жив-Бог: даже Зимой, даже под спудом, под снегом всегда жив Перун. В Юрьевке подростки и парни забавлялись «вызовом Грома» (Перуна!) на Колядин День (Рождество), забавой было «встречать кутью» стуком дубового (Перуния древа) кия по воротам, в Kairyu, вечером «обозначая Звезду» и «провожая кутью» на Первый День Рождества. Они же «обозначали» Новый Год, «провожая Старый», таким же стуком, сопровождая его еще «выдыбанием саней», то есть выталкивая за ворота сани с сеном на них. В сене положена «подоба», то есть изображение Старого Года, которую сваливали где-нибудь под забор и возвращались в шубах, шерстью вверх, с криком, песнями, шумом, битьем в днища ведер (шаманское «изгнание Старого Года шумом»). Стар-Год, лежавший под забором, под плетнем, был предметом шуток и издевательств мальчишек, тащивших «подобу» за деревню, где ее жгли в соломенном Костре. Солому для этого приносили с каждого двора. Огонь-Перун сжигал Старый Год. Через это пепелище водили неплодных овец, чтобы они стали плодными. Некоторые приводили их к Костру, брали клок шерсти и бросали его с молитвой в огонь. Так и здесь ясно виден Культ Перуна-Агни, или Огня-Агнца, ибо от неплодной овцы благодаря Огню ждали Агнца. Все это

9-707

 

252

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

253

 

 

 

 

 

— приготовления к Празднику Велико-Дню, являвшемуся Пасхой. Вызывание Перуна было проявлением культа Солнца, без которого Пасхальный День не Праздник. В день Благовещения в Антоновке пригоняли скот, коров, быков и лошадей к церкви, и священник кропил их святой водой. Эта вода была Живой Водой в понимании крестьян. Она защищала скот от падежа, мора и болезней. Вся площадь вокруг церкви в этот день была заполнена рогатым скотом и лошадьми. Здесь виден отголосок древнейшей религии Быка и Лошади, как Священного Животного.

   К Велико-Дню коровы, кошг\и овцы получали свежую траву, если их еще не выгоняли на пастбища. Каждая хозяйка как в День Благовещения, так и на Пасху приносила скотине зеленой травы, крапивы или, если травы еще не было, то хотя бы зеленых веток с распустившимися на них первыми листиками.

 

ЗЕЛЕНОЯДЕНЬЕ

Ошибочно думать, что посты введены у нас православием. Они существовали и до него и назывались «зеленояденнем», или же «мясопустом», н были сопряжены с воздержанием от мяса, особенно стариков, с древности заметивших вредность мясной пищи. Чтобы организм мог отдохнуть от этого, ели семь седмиц одну растительную пищу («с-траву»), а в промежутках между «мясопустом» и «мясоедом» ели молочную пищу, и «с-травный» период назывался у наших Предков «сыропустом». В более древние времена он назывался «створопустом», или «тво-ропустом» («творог» и «пусто»), откуда вышли и православные посты, приспособленные церковью для христианской жизни и обрядности. Так случилось со многими языческими праздниками и обрядами. Обряд освящения плодов, пшеницы, вина и елея, раздача поминального Сочива и Ко-лива, явно взятых из языческой тризны, освещение Пасхальных и Рождественских блюд, кушаний и стола, приготовление меда к праздникам, сенной браги и т.д., Красная Горка, поминание Родичей на могилках -все это обряды древности, идущие, может, еще из степей Сапта-Синдху или Ариастана, легендарного Ирия, «куда на зиму птички улетают». Во всех этих обрядах виден Культ Солнца и Пастушьей жизни. «Зеленоядение» в степи представляло из себя сбор лука, чеснока, особого рода колокольчика («рэпонс» по-французски), «белой лебеды»-дикого шпината, зелени одуванчика («львиный зуб») или цикория, «катрана»-дикий сальсифий, щавеля и т.д. Из этой зелени и приготовлялась «зелена с-трава», нечто вроде супа из зелени; часто ее ели сырой, поливая кислым соком, самодельным уксусом из хлеба,

 

намоченным в воде и перекисшего в уксус. В южной России этот «сыровец», или же «квас», употребляется и посейчас для варки борща, зеленого борща или для приготовления окрошки, ботвиньи и для поливания готовящегося мясного блюда для того, чтобы придать мясу вкус н нежность. Зеленоядение наблюдалось на юге России в Посты Петра и Павла, так называемая Петровка, Успенский пост, п в среду и в пятницу каждой недели. Последние посты, может быть, были установлены и православными, но вообще, даже на седьмице, наши Предки ели хоть раз в неделю зеленую пищу. Произошло это оттого, что в степях, гоняя стада скота, они не всегда могли приготовить мясное блюдо, а иногда не могли иметь и молока, потому что оставляли его телятам. Наконец, зеленояденье могло быть вызвано и другими причинами: усталостью от мясного, ожиданием приплода, необходимостью кормления молодого приплода молоком и т.д. Гигиеническое значение этих постов весьма значительно, и всякий, кто обнаружил вредность мясного режима, прибегал к зелени.

   Обычно для мясной пищи берут молодой скот: ягнят, телят и т.д., но пока эти животные еще очень молоды, они не дают достаточно мяса. Значит в основе могли быть и соображения практические: дать время подрасти молодняку.

 

ВЕЛИК-ДЕНЬ В ЮРЬЕВКЕ

Обычно Пасха подходила уже, когда Весна вполне вступала в свои права. Все было зелено, сады цвели, пели прилетевшие с юга птички, Солнце грело и радость жизни охватывала все живое. Вербная Неделя со своей зеленью отмечала Страстную. Люди шли приложиться к Плащанице, какой-нибудь старый, беззубый дед, сидя на завалинке, или «ризбе» (при-избе), шептал про себя, жмурясь на Солнце: «Дажь-бо, греет как! Во как «яр-ует» солнышко!» Он вряд ли знал, да если бы ему и сказали, то не поверил бы, что его слова языческие и что, приложившись к Плащанице, поисповедывавшись и причастившись, он творит грех! С Пращуров так Русь верила, и дед тоже так верил. Он не знал, что такое грех в своей старческой невинности, которая, как всем известно, вроде ребячьей. Так и все верили, и обычаи держали, не зная, что хорошо, а что плохо с точки зрения православной. Вербу несли домой бережно и втыкали ее в куличи. Так запекали зеленую ветку березы наши Предки-Славяне, празднуя Дажьбов-День, Ярил-День, Велик-День. Запекали они ее в ржаное тесто большого медовика с орехами, можжевеловой ягодой, разными известными тогда пряностями. Медовик был в виде Круга, -или Кола, Колеса,

 

254

 

Юрий Миролюбив

 

 

 

 

 

а означал он Солнце. По нему шли стрелы Перуньи, лучи, из пшеничной муки, внутри же были сухие фрукты и березовая ветка с листьями в знак Весны, Бога-Яро, а из творога делали подобие наших творожных пасок, как их называют на юге, «сырных пасок». Сыр - загадочное слово. Оно произошло от ведического «Сурия» - Солнце. Для этого творог растирали с маслом, сметаной, медом и орехами и делали из него «курганы». К тому же дню в знак цветения красили вареные яйца в разный цвет. Это были как бы цветы Ярилы-Бога н их раскладывали на зеленой траве. Зелень эту получали так: брали конопляный кудель, фибру, заматывали в нее зерна, поливали на тарелке каждый день и к Пасхе все прорастало зеленью. На нее клали яйца. В тот же день делали из масла барашка-Ягненка-Агнца в знак Бога-Агни и резали во славу Сурии птицу, Агнца, кололи поросенка, пекли его на белом горючем Камне, для чего разжигали большой кварцевый камень, непременно белый, и на нем пекли мясо и хлебы. Приготовляли к Велико-Дню всякие яства, смысл которых был - Весна, Тепло, Огонь, Жизнь, Любовь. Все это клали на чистом столе и так в Велик-День, встретив восход Солнца песнями в Боголесьи, шли вкушать первой обильной мясной пищи. До того же постились, сидя на зеленоядении. Сурия-Сыр в виде курганов напоминал нашим Пращурам их переходы по степям, где они похоронили не одного славного Героя или Князя, Водчего. Зелень говорила о Весне, а Ягненок о Солнце, источнике Тепла, Любви и Жизни. Все это и входило позже в празднование Православной Пасхи, как наш древний, неотъемлемый фольклор.

 

ХАРАКТЕР ВЕЛИКО-ДНЯ

Можно по-разному смотреть на Праздник Пасхи, но его универсальный, всеобъемлющий характер всегда удивлял всех иностранцев, никогда ничего подобного нигде не видавших. На Западе торжественно празднуется Рождество, но и это празднование никогда не достигает десятой доли того, во что выливается праздник Велико-Дня на Руси. Во-первых, это церковное торжество, затем - торжество обрядовое, человеческое и человечное, и, наконец, интимное. В праздновании Пасхи веселье переходит в какую-то эйфорию! Все обнимают всех, целуются-христосуются всякий со всяким. В городе это всеобщее ликование еще приобретает более чинный характер, но в деревне это - Праздник Рода Человеческого! В День Пасхи люди идут на горку смотреть, как «Солнце, всходя, пляшет от радости!» И, всматриваясь в восходящее светило, они действительно замечают, что оно как бы качается. Это, конечно, обман зрения, но

 

 

255

Русский языческий фольклор

простые люди верят в это, как в непреложную истину. Ликует вся природа, ибо Весна везде и во всем, как сама Жизнь и Любовь, полны напора, ярости, и Тепло, Огонь Небесный - Солнце греет все сильнее. Пение птиц, цветы, зелень - все создано для радости в этот День. Утомленные Великим Постом, люди едят мясное, куличи, яйца, пьют рюмку, другую, а кто и бутылку вина, впадая в еще большее веселье. Никаких забот земных в эти Дни не полагается. Работа отложена на целую седьмицу до Фомина Дня, или Радоницы. И если вся радость только от Воскресенья Христова, то это было бы еще понятно, но радость Руси в этот День не только религиозная, но и всеохватывающая! Радуются всему теплу и свету, небу и земле, родным, близким, чужим, своим - всем. Чтобы понять, из какого глубокого источника идет эта радость, надо вспомнить тяжелые Зимы на Руси, когда Мороз-Кустроб жжет все, когда трескаются стволы деревьев, и тогда при входе в поля и селения Весны, вдруг снега тают, текут веселыми ручьями, земля быстро сохнет и можно через пять-шесть дней прогуливаться уже в одной рубашке. Деревья сразу все расцветают, в воздухе свист, гомон, звон птичий, пчелиный, крик детский, захлебывающийся, и вдруг - Пасха! Кроме фиалок, цветущих садов, тюльпанов и сирени, еще религиозный Праздник Воскресения Христа. Ясно, что в нем выражается воскресение всей Природы, всей жизни и лучшая надежда в нем оправдывается, жизнь становится прекрасной, вдвое лучшей. Этого не понять Западу, где Весна хмурая, капризная, пополам со снегом, холодным ветром, дождем и слякотью! Наша Русская Весна, особенно южная, отличается необыкновенной нежностью, теплом и постоянством. И Пасха - не столько начало рождения Агнцев, она - Сама Госпожа Жизнь, Жива-Богиня. Много языческого в праздновании Пасхи, потому что она - Дажьбов День, Ярилино Чудо, та самая пора, лучшая и счастливейшая, после которой ничто уже так в сердце не идет и ничто так не радует. Ведическая Слава Агни-Сурия-Варуна-Индра в Преображенный, воссиявший мир перед глазами человека. Встают травы, цветы и - «светится Иерусалим, Сион Горный», в который, как в Град-Китеж, верит русская душа. В этом изменившемся, эйфорическом мире и эйфорический человек. Поцелуй любимой девушки, полученный на Пасхе, является радостным началом, залогом будущего счастья. И самый грешный из людей, освятившись в посту, очистившись от грехов, приступает с чистой Душой и сердцем ко всем сокровищам Жизни. Не только Христу радуется, но всему всячески радуется человек. Все для него становится священным, иным. И это - освящение всего, преображение, просветление и потепление вызвано вхождением Агни в мир, в травы, животных и человека. «Все

Агни, во всем Агни, в Траве, в Коровах, в человеке» - идея «Риг-Веды». ЭТУ

 

Русский языческий фольклор

 

257

 

 

 

 

 

256

Юрий Миролюбив

сознавая того, русский человек. Для одних это — просветление мира от Христа, для других — от Весны, и, наконец, для третьих - от Возрожденья Пастушьей Жизни. Агни небесный дает жизнь Агнцу земному. И христианин находит Агнца в Чаше, в Воскресшем Христе. Все, сливаясь вместе, образует ту бурю радости, в которой человек плывет в чти дни, как челн, в сказочный мир. Трезвон вседневный, светлые, радостные лица людей, поцелуи, дружеские речи - все это совместно с особыми чисто Пасхальными угощениями, блюдами создает ту особую «атмосферу», которой нет нигде в мире, кроме как на Руси. «В эти дни голубь с голубем целуются!» - говорит старинная пословица. Зла в эти дни нет, непристойности, лжи, несчастья нет! Оно побеждено. Смерти нет! Ее попрал смертью Тот, кто воскрес из гроба на Третий День. И Вишну, «в три шага завершивший свое дело» («Риг-Веда», раздел I, чт. II, г. III, т. I, стр. 36, Ланглуа; чт. II, г. V, в. XVIII, т. I, стр. 54), принявший тело, похожее на паше, является «непобедимым Спасителем». Таким образом, ведическая сверхдревность встретилась здесь с христианской Любовью, распятой за грехи мира. Альфред Мори в книге «Легенды древности», 1883 г., Париж, говорит, что «Вишну, подобно Геркулесу, есть персонификация воздуха». Взятое однажды учеными материалистическое направление не может измениться. Эти люди все еще ищут «следов идолопоклонничества» во всех восточных религиях. Они не могут понять, что образ Бога должен был вырабатываться тысячелетиями, прежде чем он стал тем, каким мы его знаем. Этот образ должен был создаваться из чего-то и что-то должно было послужить для него основой. Тем более, что дальше говорит автор уже о Вишну, как персонификации Солнца в зените.

   На самом деле, конечно, за этими образами надо искать не материю, их породившую, ибо ею оказывается человек, а идею, которую он хотел в образ вложить!

   Праздник Возвращения Солнца, как и Возвращения Милости Бога-Отца, оставившего землю во власти Кустроба, Бога Зимы, не является еще праздником Солнца. Славяне Солнце принимали за Лик Божий, но не за Бога! Так, икона Божьей Матери, считающаяся даже чудотворной, является почитаемым изображением, но не является самой Девой Марией. Периодичность явлений природы и в том числе разница между Зимним и Летним Солнцем не могла не подействовать на воображение древних, примитивных людей. Но, с другой стороны, священники не могли не знать, что Солнце еще Богом не является. След такой идеи мы находим и в христианстве, в Символе Веры: «Света от Света, Бога истинна от Бога истинна». Ведийцы считали себя «Внуками Индры-Агни-Варуны», а славяне - «Внуками Дажь-

""""  -     т~>  

 

радуясь, что «смерти нет и что Христос попрал смерть смертью». Выражаясь примитивнее, Христос в их глазах «убил убивавшую смерть», потому что «смерть не смела коснуться Сына Божия», между тем она Его убила и потому воскресший Христос убил ее самое. Издревле считали наши Предки, что с наступлением Весны «Родичи потягиваются в могилках, просыпаются». И потому неудивительно, что Фомина Неделя, Радоница, празднуется на могилках, как веселое пиршество, как общение с живущими «на Том Свете» мертвыми. Обычай приносить на могилки усопших весенние цветы - подснежники и фиалки -как и вообще цветы, говорит о том же. Усопшему приносят цветы в знак пробуждения природы и как бы говорят: «Проснитесь! Видите, земля проснулась и зацвела!» Из ведизма славяне сохранили взгляд на умерших, как на живых «в крове Бога» Предках. Эти Предки понемногу становятся святыми. В конце концов, в перспективе времени они сливаются с Божеством и становятся сами частью Его. «Моли Правду Божью, а Родичей тоже!» — говорит на первый взгляд бессмысленная пословица. Однако, она заключает в себе культ Предков, стоящих ближе к Божеству, чем смертные. Через смерть Предки становятся бессмертными, как само Божество. В Пасхальные дни «Бог ходит спереди людей». До XVI века еще держалось на Руси древнее благочестие, и во многих местах Праздники Велика-Дня были полностью посвящены языческому пониманию Родства людей с Богом. Позже православное влияние вытеснило это понимание и придало ему смысл христианский. Тем не менее вселенская радость в эти дни иного объяснения не имеет, как то, что она означает восстановление утерянной Зимой связи с Богом. Весной и Летом, Осенью эта связь крепка, но ослабляется непрерывным ослушанием людей, от которых Бог отворачивается. Зима, таким образом, есть период, когда Бог отвернулся от людей. «Отвернулся Бог от людей, да и стало Ему их жалко», - говорит пословица. В ней - все содержание вышесказанного.

    Но, с другой стороны, если Пасха имеет языческое содержание, она имеет и христианское, и это не потому, что русский народ православный и христианский, а потому что тема Богочеловека и Спасения Мира Им -древнейшая тема, известная даже в недрах Цивилизации Ма, где Крест имел значение, во-первых, человека, а во-вторых, Спасения. Таким образом, мы видим, что идея Спасения мира через Богочеловека или через Жертву так же стара, как сам мир. Она имеется и в ведизме, где Вишну «принял тело, похожее на наше», и в эллинизме, где Геркулес своими славными делами спасает людей, и в религии Майя, где Гайавата через Жертву стал Источником Жизни людей, превратившись в маис, и в браманизме, где Кришну спасает мир Любовью, и в конце концов в язычестве, где был миф Крышне-го, родившегося в сене в Крлядин День, чтобы спасти людей. Идею эту

   

258

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

259

 

 

 

 

 

можно резюмировать, как вмешательство Божьей Воли в дела людей, вмешательство, нх спасающее. Короче, это уверенность, что инстинкт самосохранения человечества, поддерживаемый Божеством, спасает его пли при посредстве Жертвы, или действием, внушением свыше. Вторая идея заключается в том, что человечество, все вместе взятое, является Богоносящим, ибо Богочеловек, Сын Божий, Христос или Сын Деметры, или Бга, Ахура-Мазда, Будда, Кришну родился и может еще родиться среди людей. Сознание, может, бессознательное этой радости, есть и в наших Пасхальных Днях. Она, эта радость, в нас потому, что мы ее чувствуем, находим не только в себе, но и в окружающих. И каковы бы ни были отдельные люди, может, даже недостойные, все равно из среды людей рождается Христос. У египтян это был Озирис, у греков - Адонис, Бог Красоты. Богоносительст-во есть, таким образом, приобщение к Красоте, уход от Безобразия, стрем-' ление к Совершенству и реализация такового. Ежедневное существование человека, его будни, страсти и несовершенство не дают ему возможности достигнуть этой Красоты, но Богоносящие люди такой Красоты достигают и достигли. Этот факт является источником радости в русской Пасхе. Радость эта всеобщая, как всеобщим и универсальным является для всякого человека, даже для самого обездоленного, сознание, что Христос был тоже Человеком и стал Богом. Таким образом, через Христа установлено родство с Богом. Но ведизм весь заключается в сознании этого podcmeal Изойдя из идеи родства с Ним, славяне, уже называющиеся русскими, приходят к ней через христианство и Христа. Это рассуждение, может, слишком углубленное, дает нам картину того, что мы чувствуем абсолютно эмоционально. Главное, что человек связывает с Богом, это свет и тепло, идущие от Солнца, значит, длину дня, зелень, цветы, пищу. На Рождестве, после Зимнего Солнцестояния, свет лишь рождается, а к Пасхе он уже настолько крепнет, что это Праздник Торжествующего Света, Борющего Тьму или Смерть! Солнечное значение этого праздника ясно само собой. Это — Митра, Христос, Кришну, Перун, Гелиос, Ра-Аммон-Пта. Все религии в этом празднике!

    Ведийские пастухи праздновали Пасху, как Возрождение Агнцев, Трав, Тепла и Света. Трава, из которой приготовляли они священную Сому, Напиток, соединяющий в себе Хлеб и Вино, к этому времени вырастает, и ее можно собирать для приготовления сока, что равносильно было для них Началу Таинств. Таким образом, Весенний Праздник, или Пасха, становился для них тем порогом, за которым начинается Новая Жизнь. День этот возвещала Заря. Ведийцы славили Зарю, Утреннюю Звезду, Левина, Сому, Агни, Митру, Варуну, Индру, Живу и все, что способствует Травам, Коровам, Людям. Небесное Молоко, разлитое в Млечном Пути Небесными

 

Коровами, находило свое отражение в Соме на земле. В этот день все Пастухи вкушали Сому, приобщаясь Небу, восстанавливая Родство с Божеством, перерождаясь духовно и физически. Это была дохристианская радость, приготовившая христианскую. И все эти элементы можно найти в праздновании Православной Пасхи. На Пасхе были хороводы, игры девушек и молодых людей, качание на качелях, плетение первых венков, первые «Горелки». Последняя игра имеет особенное значение: горсть - значит жить, гореть - значит «идти горе», то есть вверх, как дым идет, как пламя от костра тянется ввысь. В горении - Агни, Огнебог, Сьма-Регл, Жив и Жива, а потому играющий в «Горелки» как бы играет в самое жизнь. Эта игра, несомненно, одна из священных игр прошлого. Она, вероятно, сопровождала Богослужения, за которыми следовала трапеза всех, а потом игры, как развлечение для родителей. Театра и зрелищ в то время не было, а потребность была. Для удовлетворения последней молодежь заводила игры, где она была действующими лицами, изображавшими Божества и их Борьбу со Злом, а родители смотрели на игру актеров, которые были их детьми, и видели воочию, как Перун гонится за Сушью (Сушна ведийцев, Засуха), как догоняет ее, хватает, и в это время остальные изображают Гром и Молнию, бьют в металлические тарелки, дудят в дуды, бьют в бубны и барабаны. Кто-либо, изображавший Дажьбо, обливал борющихся водой. Это видно из слов песни, которую поют при Горелках:

«Гори, гори ясно, Гори до конца,

чтобы не погасло! гори до венца!»

    На что отвечали «горящие»: «Горю! Горю! Горю!» и бросались бежать, а в это время юноша или девушка, которые должны были перехватить бегущих, кричит: «Пей!» и бросается за ними, стараясь поймать юношу (если ловит девушка) или девушку (если ловит юноша).

   Речь идет, следовательно, а каком-то напитке, который должен пить «горящий». Мы предполагаем, что этот напиток - древний Сома.

   Взрослые и родители в это время стоят и сидят с зелеными ветками в руках.

    Последнее означает, что в этой игре (Юрьевка) зелень в руках старших указывает на символ Боголесья древности. Принято было, что старики («старые люди») держали в руках дубовую ветку (Перунье Древо), а родители - вербу (Ладо) в знак согласия и семейной любви. После этого шли состязания в ловкости, где юноши строили «когорты», боровшиеся строем одна против другой. Драться запрещалось. Могли лишь бороться. Сначала выходили два «силача» на середину, затевали борьбу, и когда один начинал побеждать, бросались все «вызволять» своего, а другие, чтобы им помешать. После этого юноши становились в «живую вежу», то есть строили

   

260

Юрий Миролюбов

«пирамиду», взбирались друг на друга по плечам. По крику старшего: «Огонь — древо!» все падали на земь. Последнее выражение, конечно, относилось к «Перунию Древу в Небе» или к «Молнии». Смысл этих игр и состязаний был в «дужании», то есть в развитии физической силы. Таким образом, видно, что это — воспоминание юношеск^ состязаний, имевших религиозное значение в древности.

    После «вежи» начиналось прыганье «через коня». Ставили лошадь поверх дороги, а бегущий, подпрыгивая, упивался в седло руками и перескакивал на другой бок на землю. Дальше ставили двух, трех и пятерых коней. Выигравший в эту игру зачастую должен был прыгать «через семь лошадей». Здесь значение имело священное число семь, Лошадь и сила, ловкость прыгающего. Старики обсуждали, кто из юношей наиболее отличился, а затем называли имя победителя.

    Второй день Пасхи назывался в Юрьевке «Обливанным». В этот день старики шли на «Мовление» в баню, где обливались водой. Это был обряд древний в честь Сварога, Бога-Отца, которому могли молиться старшие. Молодежь, замужние молодые женщины и молодые мужья обливались, «купал-ись» в честь Купалы-Бога. Они произносили слова: «Слава Богу, отож Купались вси в купи». Здесь и слово «купа» (куча, общность, общество) приобретает свое значение, идущее от Купалы-Бога. Таким образом, мы можем предположить, что Купала в древности был не только Богом чистоты духовной и телесной, но и общности, согласия, «стояния друг-за-друга».

    В Галичине хороводы водили на могилках (Фомина Неделя), приобщая таким образом к зрелищу и усопших. На севере на могилках «пахали», то есть проводили символическую борозду, «чтобы Родичи возродились, как зерно, брошенное в землю и пробужденное к Жизни».

   В Антоновке набирали ведро воды и, размахнувшись, швыряли его вверх как можно повыше, вызывая таким образом как бы Дажьба, Дождь, Перуна. Однако, сами игравшие значения своей игры не знали.

    Целые дни шел церковный трезвон, пели хоры в деревне, на лугах, в

рощах, вся Седьмица имела веселый, радостный вид, носила характер

религиозного просветления. Молодежь пела Веснянки, выкликивая Вес

ну:   -     .

«А приди, приди, Яр-ая, приди в цветах до нас! А приди с хмарою (Тучей, Перуном), а прибей до земли прах!»

    Старики вели мирные беседы про бывалое, вспоминали разные случаи жизни, поучали внуков, когда те, набегавшись, садились у их ног под цветущими деревьями, обычно вишнями или яблонями, на Солнце. Так и гово-

 

рили: «в саду на Бога подивиться» (посмотреть), вероятно, имея в виду

Солнце и Цветы.

   Во всяком случае, по словам Прокопия (VI век после Р. X. ) и Гель-мольда (XII век после Р.Х. ) славяне верили только в Одного Бога-Отца всего Живущего, Творца Неба и Земли. Они же его называли Сва-Бог, Сварог, Прабог, Род и Рожаниц. Род он был в том отношении, что от Него шел Род Людской, а Рожаниц потому, что Он этот Род породил. По славянскому верованию, Бог-Отец «спородил мир» и, таким образом, Он есть Родитель и Род, Рожаниц и Содержащий, Творящий и Поддерживающий. Старики были как бы ближе стоящими к Нему по возрасту, а потому пользовались уважением младших. Грубить какому-либо старику было равносильно грубости Богу! Полагалось, что он, этот старик, может уйти «на тот свет» и передать Богу-Отцу, как его обидели младшие. Почтение к старшим было одной из прекраснейших черт нашего крестьянства. «Поднять руку на отца и мать» считалось тягчайшим грехом, почти равносильным убийству! Особенно же тяжким считалось не уважать старших в Велик-День! В эти дни как бы тяжесть поступков возрастала вдвое, так как эти дни были днями радости, а не печали, не зла. Потому всякий проступок в такие дни считался вдвойне тяжким.

   Нужно сейчас же отметить, что проступков в эти дни не было. Просто по характеру Праздников люди не могли сделать в эти дни злого-. Они удерживались от раздражения, потому что все предрасполагало к радости, а не к раздражению. А раз не было раздражения, то не было и проступка, обычно делаемого в порыве раздражения.

   Легко, конечно, искать в этих обычаях и верованиях «антропоморфизм», но где люди, там, в сущности, и «антропоморфизм», потому что они вносят его вместе со своей личностью во все дела, каких касаются. Однако, из «Риг-Веды» видно, что если масса людей вносила антропоморфизм в религию ведийцев, то всегда в «Риг-Веде» появлялось и упоминание о том, что это не так. Так, кажущееся на первый взгляд многобожие всегда опровергается указанием на «Единое Существо, которое мудрые называют многими именами».

   Отголоски этого видны и во всех верованиях и обычаях всего русского народа. Многие пословицы и поговорки, легенды и сказки, если не в той, так в другой форме, говорят о том же. Выражение: «Да хранит тебя Вышний!» относится прямо к Вишну, ибо последний был «Вишну, Непобедимый Спаситель, Хранитель Священного Долга, в Трех Остановках, исполнил свою службу», говорит Медхатити, в Книге Гимнов. «Вишну, Тот, Кто нас защищает, недосягаемый для хулителя, сделал Свои Три Шага, подтверждая этим Свои Добродействия», — говорит тот же Риши («Риг-Веда»,

   

разд. I, чтение II, г. Ill, в. XVIII, т. I, стр. 36, перевод Ланглуа и чт. II, г. V, в. XVIII, т. I, стр. 54). Конечно, Всевышний и Вышний Православный —одно и то же Лицо. Правда, современные люди уже не понимают, к кому они обращаются. Однако, на первый день Пасхи старики-пчеловоды отделяли мед, особенно если он был собран пчелами на вишневом цвету, потому что «вишня - дерево Вышнего! А Пасхальный мед, да еще Перводенный имеет могучую силу !» Такую же силу имел, по верованиям русских стариков, и мед Четверговый (собранный в Святой Четверг на Страстной) и Пятничный, который именовался еще Страстным, или Плащаничным Медом. Его давали тяжело больным, особенно в зимнее время. Так, вишневая палка, на которую опирались старики, идя по дороге, имела тоже значение поддержки Вышнего. Трудно сказать, турки ли взяли это слово у нас, ибо они тоже называют это дерево и ягоды «вишней», или мы его от них переняли. Однако, если мы переняли это слово, то все равно ему позже было предано значение священного дерева, посвященного Вишну-Вышнему. Отвар вишневой корки считался хорошим наружным средством, а вишневый лист (кислой вишни, а не черешни!) признавался как хорошее мочегонное средство. Однако, это было средство для стариков, а не для всех. Остальных пользовали отваром зелени и корешков петрушки («персиль сэмпль» по-французски). Японцы тоже считают вишневый цвет священным, но это не наша вишня, а род «ильма», или вяза. Цветы последней очень пышны, бело-розовые или розоватые, напоминающие скорее цвет махровой яблони (махровый с большим числом лепестков).

    Что Пасхальная Неделя (седмица) посвящена Роду и Рожаницу, видно хотя бы из празднования Фоминой Недели, радостного пиршества Радони-цы. Радоницей этот день назван потому, что «Родшн-г, почуяв Весну (зелень), радуются в могилках, потягиваются от (зимнего) сна, просыпаются. С ними говорят, обращаясь с поклоном так: «Се бо вам, татку! Се бо вам, мамко! Христос Воскрес!» и кладут красное яичко на могилку. Однако, поклон делается наклонением головы, а не земной. Последнего не делают до самой Троицы (Зеленые Святки).

    Особенно важным почиталось на Первый День Пасхи, чтобы все старики, самые древние, если они не могут быть в церкви на Светлой Заутрене, были бы устроены «под вишнями смотреть Солнце». Служба обычно кончалась на Заре, и тогда все «старые люди» радостно смотрели на Восток, ожидая Солнца со свечей в руке, чтобы видеть, «как пляшет Солнце на Пасху». Возле них были всегда и внуки. Известная привязанность «старых к малым» способствовала тому, что они обычно были окружены внуками. Так совершалась передача Уходившего поколения Грядущему, помимо взрослого поколения, которое получало свое посвящение от предыдущих Дедов.

 

 

263

Русский языческий фольклор

Вешний цвет, собранный на Заре (Заря - объект ведического культа) на Первый День Велико-Дня, считался целебным средством при старческом кашле, бронхите или кахексическом кашле. На нем заваривали «чай», которым поили стариков.

   Смотреть на Пасхальную Зарю в Юрьевке ходили многие, по словам «старых людей», «до появления Зари по Небу скачет Святой Ягорий» (Ас-вин!), а молоко, удоенное на Заре на Пасхе, считалось священным. Его смешивали со Страстным медом и давали старикам прежде разговения! В этом обычае мы видим прямую связь с Сомой! Как известно, для приготовления последнего употребляли шерсть, через которую Сому процеживали. В Юрьевке, если были у кого умиравшие старики, Пасхальное Молоко и Страстной Мед, смешанные вместе, процеживались через «вовну», то есть мытую шерсть «с непорочной овцы». В последней мы видим опять указание на Агни-Агнца-Огнебога, «Смарь и Глу», как говорят старинные записи. Иные из них говорят «Сьма и Рьглу». Читалась эта запись как «Семарь,и Глу», или «Сема и Реглу». В Юрьевке говорили: «смуглый огонь», а в Антоновке: «муругий лист», «муругий огонь», то есть «рыжий». В Юрьевке же говорили про холод, мороз «муруга». Возможно, что забота, по словам юрьевцев, «морока» тоже связана с «муругой». В Антоновке говорили «мурыжный» для обозначения «рыжеватого цвета».

   Блюда пасхальные состояли из крашенок, разноцветных яиц, творожного изделия, напоминавшего «сырную пасху», куличей, мяса ягненка, курицы или поросенка, непременно зажаренного в печи. В качестве питья подавали водку и брожженый мед на хмелю. Иной раз давали терновку, сливянку или вишневку, но непременно на меду. Этим как бы отдавалась честь Коляде, то есть Солнцестоянию в Зиме, ибо Пасха, или Велик-День, были праздниками Вешнего Солнца, идущего к Летнему Солнцестоянию. Все это мы объясняем на наш манер, считаясь только с теми местными обычаями, с которыми сами имели дело. На Донском Хуторе готовили сначала взвар из сухих фруктов, а затем, запустив его медом, ставили в холодной комнате и на другой день добавляли изюма, все время добавляя меда, пока не получали крепчайший напиток, напоминавший пиво, пахнувший сухими фруктами и очень приятный на вкус.

   Утром на Пасху, вытащив воду из колодца и неся ее коровам, хозяйки в Юрьевке ставили ведро перед дверьми хлева и «смотрели Зарю в воде». Если вода была красной (от Зари), то и «лето будет красное!» Если Заря была бледной, то и «хлеба будет бедно». Это, конечно, отзвук древних гаданий на Велик-День, когда-то производимых Предками.

   «На Пасхе и воробей радуется», говорит пословица, перенося человеческую радость на природу. В Антоновке старики смотрели на Зарю после

   

264

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

265

 

 

 

 

 

Заутрени и говорили: «Смотри, как светится Сион!» Они видели в небе Град Невидимый, отчасти как бы Китеж. Град тот «мог увидеть праведный человек, исполнявший предписания церкви, посты и веровавший в Христа по-настоящему не только сердцем, но и «своими делами». Крестясь, говорили: «Слава Тебе, Господи, уподобил нас!» («уподобил» - сподобил). В этом надо видеть осуществление в человеке «Образа и Подобия Божия», по Священному Писанию (Библия, Бытие). Уподобление Богу-Отцу было в «старых людях» настоятельной идеен, потребностью к старости, особенно к глубокой старости стать подобным Богу, не грешить, каяться в прошлых грехах, молиться и просить Бога о прощении, чтобы «земля не держала, когда придет смерть», то есть чтобы не мучиться в агонии и чтобы не говорили: «Умирает, да не может: земля его держит!»

   В таких случаях в Юрьевке и в Антоновке старший сын шел на чердак, открывал слуховое окошко и кричал: «Гей! Иван, иди сюда! Иван, иди сюда!» Умиравший приподнимался и слушал: «Зовет!», добавляя: «Отец на Тот Свет зовет!» и обычно ему становилось легче и он «представлялся Богу». Умереть-«представиться» — выражение южнорусских крестьян, имело значение «представления перед Лицом Судьи Вечного».

   Умерший же на Пасху, которого хоронили при пении «Христос Воскре-се», считался особенно заслужившим в глазах Бога, а потому верили, что он «пошел прямо на Небо», и все, кто хоронил отца и мать на Пасху, были радостны. Плакать было строжайше запрещено! Даже лица у близких, хоронящих любимого покойника, были светлы. О таком умершем говорили: «Сподобил его Бог! Умер на Первый День после разговения».

    «Говеть» - не есть «говяда», а «разговение» - употребление «говяда» (коровы или быка) в пищу. Первый кусок мясной пищи, принятой кем-либо, обозначает разговение, а последний, перед постом - «заговение». «За-говеть», таким образом, означает перестать есть мясо.

    Празднование Пасхи, как мы уже сказали, продолжалось всю Святую Неделю вплоть до Радоницы, или Фомина Воскресенья. Уже в Святую Субботу шли приготовления к этому дню. Варили свежие яйца, красили их, пекли куличи, как на Пасху. Утром несли на могилки, раскладывали скатерти, устраивали на них тарелки, блюда с яствами, приготовляли вино, мед, иногда просто разведенный водой. Каждый старался по силе возможностей. После обедни и молебнов шли крестным ходом на кладбище, где священник кропил святой водой яства, и затем начиналось «христосование» с родными усопшими. «Христос воскресе, батя с мамой!», -говорил мужик или баба. - «Довел Господь и до радостного дня дожить. Приглашаемо вас до яств наших! Дай Вам Бог добра на Том Свете, чтобы вы не печалились!» В это время шли с хоругвями мимо участники крестного хода и пели Пас-

 

хальные песнопения: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!» А мужик или баба говорили свое: «Вот, в прошлом году бычка продали. Хороший был бычок, выгодно продали ... А Коська в этом месяце захромал, копыто больное ... Вы уж помогите, помолитесь за нас, чтобы все дома добре шло! А Настя наша скоро замуж выходить будет. Посватался к ней Никита, Марьин сын. Ну, да вы с Марьей в хороших отношениях были, знаете, что сына воспитала, как надо. Непьющий он, мать уважает, стариков почитает, работящий парень. Что ж, работать надо везде, а Марья будет неплохой свекрухой, да и она Настю любит ... А так у нас все хорошо по хозяйству, куры плодятся, яйца несут, и земля, сами знаете, когда на ней трудиться, родит, как надо. Овсы в этом году, ячменя, рожь очень хорошие, просо тоже взошло, кукуруза будет, как надо ... В прошлом году баштан наш был у дороги, да все мальчишки арбузы воровали, так теперь он возле кургана. Там спокойнее. Да и старого Никиту наняли, сторожить будет за пять мешков зерна да за мешок проса, гречки, а после сбора, что на баштане останется, все ему, да и кормить будем, а он человек добрый и за огурцами присмотрит. Осенью ему тоже дадим баклажку подсолнечного масла. Белье ему стирать будем. Он уже и курень стал строить. Соломы ему для топлива привезли, а и курень тоже соломой обложить надо. Бочку старую, ту что, помните, зеленая при вас была, ну, да теперь полиняла, так мы ему отвезли. Придется в ней воду держать. А воду привозить будем утром, как на поле будем выряжаться ...» Все дела рассказывали родителям крестьяне, будто они тут же, с ними, на могилке, за тарелкой сидели. А на тарелку эту всего было положено: и кулича, и три яичка в знак Троицы, и кусок творожной снеди с медом, и стакан за стаканом выливался на могилку со словами: «Пейте, батя с мамой! Рады мы, что и вам радостную весть про Велик-День принесли! Наверное, слышите, поют «Христос воскрес» и трезвонят в церкви? Так это же Радоница ...»

   Такой разговор слышен между могилок. Одни говорят вполголоса, другие наголос, третьи, впадая в экстаз, плачут, но это слезы радости, а не ,горя! Люди «на Радоницу все радуются!» Теплый день, ясное солнце, голубое небо, запах трав, ладана и аромат цветов наполняют душу и сердце людей. Они «на беседе с Родичами». Кажется, сидят они все — и живые, и мертвые — на могилках и говорят друг с другом. Живые рассказывают про живое, про труды, заботы, счастье, несчастье, а усопшие Родичи покачивают головами, думая про себя: «Так, так, брате мой! Помню, вот так мыкался и я на земле, да вот заснул до Страшного Суда и живу на Том Свете. А помню, как я работал, как старался и как все ни к чему. Пришла смерть с косой и встала у ног моих ... Ушел я! И вот теперь слушаю речи ваши и

   

266

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

267

 

 

 

понимаю их. Близки они мне. Сам я жил такой же жизнью, как и вы, сам страдал. Из двух слов понимаю все ...»

    Сидит старая-престарая старуха на могилке. Девяносто лет ей сроду. Уже и родных никого на свете не осталось, все поумерли, а она все живет. Держат ее уже совсем чужие люди, по почитают, ухаживают за ней. Старуха! Древняя старуха! Надо ее кормить. Один год у одного мужика, другой у другого, как староста прикажет. Сидит она на могилке, жует беззубым ртом, шепчет: «А какой же ты у меня был, Васенька! Какие кудельки у тебя золотые были, щечки розовые, и как смеялся ты звонко, прибегая в хату, крича: «Мама, мама! Во-о-от такого большого мотыля видел ...» И прибрал тебя Господь к себе еще ангелочком. Помер ты у меня на третьем году. А теперь, вот, сижу, старая да беззубая, и все смерти милой не дождусь. Попроси у Господа, чтобы мне смерть послал! Устала я жить у чужих людей. Они и хорошие, и старую меня доглядают, но ... зажилась я и все!»

    Другая на могилке матери сидит, все про сына вспоминает: «Был он красавцем, а как пошел на службу и попал на войну. Убили его турки! Где и могилка-то его? А вы, мама, уж позвольте мне на вашей могилке внука вашего вспомнить, а моего Ванечку! Такой был добрый да веселый ...» Скорбь материнская не знает времени, не знает излечения! Но не лютует душа матери в такой день: она радуется, что может поговорить с Родичами, рассказать им тугу свою. Радуется, что слышат ее мертвые, слышат и понимают.

    Радоница — день радостного поминовения! Радостное оно, потому что в этот день смерти нет, есть она в другие дни, но на Радоницу ее нет. Это не Тризна Братская прошлых дней, это - ведийская беседа с Питри! Они святы, ибо слились с Божеством. Они святы, ибо слились с Божеством. Они ушли давно-предавно, и «души их сверкают звездами в ночном небе», как говорит «Риг-Веда». Деды и Прадеды, Пращуры и Щуры - все они здесь, на могилках сидят, между собой разговаривают.

    Смерти нет на Радоницу, потому что люди умирают лишь видимо, a невидимо продолжают жить. Таким образом, в этом веровании утверждается два мира : один, в котором живут живущие, и «Тот Свет», или Загробье. Связь с последним идет через возрождение, через Тепло, Огонь и Пищу. С другой стороны, Жертвоприношение в Бане Роду-Рожаницу близко по своему содержанию празднованию Радоницы. В сущности, Радоница является тем же Жертвоприношением Роду-Рожаницу, ибо все усопшие постепенно становятся Питрами, или сливаются с Риши, и как бы тают в Боге-Отце, он же Род-Рожаниц. Уподобление Богу в жизни было главной целью в древности и выражение Апостола Павла: «Жена да боится мужа своего!» понималось простыми людьми буквально. В муже-Отце жена и дети должны были

 

видеть как бы образ Бога-Отца и с такой же верой и благочестием почитать его. Усопшие же Предки, Отцы и Братья становятся все дальше, с каждым годом вес ближе к Богу, так что перестают быть видными. Виден лишь Бог-Отец, из которого все изошло и в которого все возвращается. В этом и заключается понимание Бога-Кола-Коляды, знаменующего собой Круговращение Жизни. При всяком вешнем повороте природы как бы возникает возможность возрождения не только зелени, цветов и трав, но и возвращения всех усопших в Мир Живых. Умереть - это «уйти к Богу», «Бог зовет к себе», а умереть на Пасху - «уйти в Царство Небесное», ибо умереть в эти дни значит «быть призванным в день Победы Жизни над Смертью».

   Благодаря этому поминовение усопших в этот день превращается в большое Торжество Жизни над Смертью, а Мертвые становятся сопричастными

Живым.

   Целый день сидят люди на могилках, пьют, едят, оставляя тарелку отцу с матерью со всеми яствами, какие есть. Кругом них бегают, резвятся детишки, ведут игры, играют в «горелки», одним словом, ведут себя как в деревне на Пасхе. Молодежь поет песни, играет на гармони, однако, все в пределах полной пристойности и уважения к мертвым. Вечером при закате Солнца все идут по домам, оставляя на могилках «Угощение Родичам», как было с утра — тарелки с яствами. Утром, до Зари, еле просветлеет небо, все хозяйки спешат на могилки посмотреть, тронули ли яства Родичи! Многие из них возвращаются со слезами радости: «Наша мама с батькой ели от нашего Угощения!» Конечно, ночью яствами живились всякие жучки, полевые мыши, птицы, всякая живность. Однако, крестьяне рассматривали это как факт, что «Родичи вкусили от бряшна». Для всех, любивших родных, это было истиной. Они не сомневались, что Родичи с Того Света пришли к ним на Пиршество! Не сомневались они и в том, что Родичи слышали их просьбы и что они «попросят Бога обо всем». С детской доверчивостью возвращались женщины по домам с тарелками, скатертями, оставляя недоеденное на могилках же: «Может, еще раз захотят попробовать нашей стра-вы («с-трава» - выражение, вероятно, еще ведическое).

 

КРАСНАЯ ГОРКА

Вслед за Радоницей, обычно на следующее воскресенье, был другой праздник, совпадающий с Красной Горкой. В сущности, это должна была быть Радоница-Красная Горка, ибо на Севере ее так и празднуют. Но на юге, благодаря большому влиянию православия, Красная Горка стала вторым воскресеньем после Пасхи вместо первого. Может,

 

268

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

269

 

 

 

 

 

это произошло и по другой какой-либо причине, но наша цель заключается в передаче того, что нам пришлось видеть, а не того, как должно было бы все быть сообразно мнению специалистов. Иной раз обычаи и верования по причинам местным меняются. Наконец, Пасха, введенная христианскими проповедниками на Руси, Праздник передвигающийся, тогда как Радоница ц Красная Горка были Праздниками неподвижными. Возможно^ что такое частое передвижение, связанное с луной, и послужило причиной разделения Радоницы от Красной Горки. Само название Праздника говорит о некоей «горке». В старину в Юрьевке люди действительно насыпали холм, украшали его зеленью, цветами и все празднества протекали на этом холме или вокруг него. Мы считаем, что это не только языческий культ, но что больше того, он является подтверждением скифского прошлого нашего народа, ибо холм, курган (шумерийское слово «кургала»), нечто подобное примитивной пирамиде, было царской могилой. Празднование усопших на кладбище, в могилках, не охватывало всех Предков, Пращуров и Щуров. Красная же Горка охватывала самое отдаленное прошлое. На могилках справляли пиршество с ближайшими Родичами, тогда как на Красной Горке устанавливалась связь с отдаленнейшими Родичами и Царями. Правда, народ этого уже не помнил, но Горка-Курган говорит сама за себя. Насыпая Курган-Горку, люди, главным образом молодежь, восстанавливали связь с этим прошлым, приобщались к похоронным насыпателям, скифам, строившим Курганы-Могилы. Связь эта становится еще более ясной, если напомним, что в этот день дети тоже делали во дворах холмики, на верху которых водружали зеленую веточку. Они подражали в малом виде работе старших/ В позднейшие времена уже холма не насыпали, а лишь приготовляли прежний. С него бегали вниз во время игры в «горелки». На нем становились петь перед заходом Солнца, а на белый Камень, лежавший наверху, клали пучок травы, цветы, зеленые ветки. На Красную Горку шли с зеленой веткой в руке, а девушки - с цветами. Держа ветку или цветы, водили хоровод и оставляли ветки и цветы на Красной Горке.

    Наверху, на самой Горке, становились те, кто любил друг друга и браку которых противились родители. Там они заявляли о своем желании выйти замуж или жениться и после этого родители уже ничего не могли сделать! Раз на Красной Горке было объявлено всем, значит так и будет.

 

ЛЮБ - ЛЮБЫ - ЛЮБОМЕЛЬ

Любы-Бог бы покровителем влюбленных у славян, и его имя поминалось в свадебной песне в Юрьевке:

 

«Бери Любу, забирай,

хмель да пиво прибирай,

аи, Люб-Любы-Люб,

жену свою приголубь!»

   Осталось воспоминание об этом Божестве и в поговорке: «взял бы Марью себе, да нет Любы!» Ударение ставилось на конец, на «ы». Говорится, значит, не о чувстве, а о персонаже древности: Боге-Любы. Есть и еще указание в словах антоновской песни: «Да йшов до горы соби, та взяв жинку соби, ой-Люб-Любы, та взяв жинку соби!» Таким образом, тут опять есть прямое указание на Бога-Любы. Не оттуда ли вышло и православное выражение «Боголюбие»? С другой стороны, христианство утверждает, что «Бог есть любы». Упоминание об этом слышится и на Красной Горке, когда в хороводе поют: «Ой, Люб-Любы-Люб!» в виде припева, чередующегося с «Аи, Люли, Люди!» Любы-Бог и Люль, или Лель, одно лицо, вероятно. Оно на Севере Руси упоминается как «Люли», а на Юге как «Люб-Любы-Люб». Ему придавалось, вероятно, значение Бога любви в супружестве, то есть любви физической, так как для большой любви, для чувства нефизического был Бог-Ладо, а для «влюбления», «блажения от Любви» был Бог-Яро. Если был Бог-Ладо, то была и Богиня Лада. На крайнем Севере она носила имя Ладоги, откуда и название Озера - Ладожское, а древнее имя Владислава, вероятно, звучало как «Ладослав». Однако, такое имя могло существовать и самостоятельно. Любы-Богу посвящено было специальное растение «любисток», которому приписывалась особая сила причарования к себе. «Любисток» при ближайшем рассмотрении оказывается зеленым сельдереем. Сельдерея вообще в пищу на Юге России не употребляли, а настой из него считался «любовным фильтром». В Европе известны три сорта сельдерея: белый, зеленый и клубневой, последний служит для салата или приготовления супов. Зеленый же употребляется для супа только в небольшом количестве, для запаха.

Любы-Богу посвящался особый каравай на свадьбе из житной муки и орехами и сухим изюмом, на меду. Медовики-хлебы выпекались и на Рюге-не, Райяне, где их ставили на Новый Год, и главный священник языческий прятался за него, спрашивая верующих: «Видите ли меня?» - «Нет, не видим!» - отвечали они хором. - «Да-Бог, чтоб и в будущем году не видели!», — заключал он. Каравай-Любы выполнял ту же роль. Посаженный отец с матерью садились за него и спрашивали молодоженов: «Видите ли нас, детки?» На что те отвечали: «Не видим, батя с мамой!» — «Ну, Да-Бог, чтоб всю жизнь не видали!» Этим, так сказать, узаконялось благополучие в семье. Большой Медовик обозначал много хлеба. В Антоновке в него запекали стебельки «любистка», сваренного на меду. I

 

270

 

Юрий Миролюбив

 

i ^L^/VIHI  уиелчоьлан  ifJUJlbK./lUp

 

271

 

 

 

 

 

 

ВЫСЕВКИ

С

Высевая муку на сите, бабы собирали в Юрьевке «высевки», то есть шелуху, содранную с зерна на мельнице жерновами и остающуюся еще в муке. Интересно, что корень для обозначения посева на поле и просева муки остается общим. Просевать муку и сеять зерно -одно и тоже, так сказать, по древнем}' смыслу действия. И на самом деле, это один и тот же акт, религиозный в себе. Как на поле просеивает крестьянин зерно в рыхлую землю сквозь пальцы, чтобы оно проросло и дало плоды, так и здесь просевается сквозь сито мука, чтобы был вкусный хлеб. И «створоження» теста, как говорили на Юге Руси, равносильно Акту Творения, то есть подражание Жертве, или же Акт Сома, Творение Жертвенного Сока. Древняя «Сочь», или «Сомк», от глагола «сомкнуть», соединить, была «Сомк»-Сома. Потому-то «створение» хлеба - так и говорили: «Треба хлеба створити!» - было тем же Актом религиозным. Отобранные высевки бабы смачивали водой и клали на теплое место «на комель печи», то есть наверху, где не жарко, но только тепло. Там на дощечке, называемой «комеличка», эти высевки раскладывали «грудками», щепотками, сжимая каждую вместе тремя пальцами и творя молитву. Через день комки высевок затвердевали достаточно и тогда их складывали в сухой, чистый мешочек и вешали на чердак, говоря: «Бери, Горешный, да оставь и нам, грешным!» Так поручали Богу-Хранителю Дома, или Домовику-Горешно-му, эти комки. В случае надобности свежего хлеба бабы брали горсть этих комков и клали ее в горшок, наливая теплой водой. В большой «макитре», то есть глиняной посудине, в которой обычно растирали мак, заваривали крутым кипятком тесто из мерки муки, взбивали его пестом, чтобы не было комьев муки в середине, и когда эта «опара» (опаренная кипятком мука) остывала и становилась лишь теплой, в нее прибавляли еще воды, муки, соли и размоченных комков из высевок. Эти комья на деле становились дрожжами и при их помощи тесто быстро всходило. Но те же дрожжи из высевок служили и могучим средством зимой при простуде, опухолях, когда их, размочив, прикладывали к больному месту. Вся сила такого лечения, конечно, шла из дрожжей, содержащих «витамин Бэ, всю серию от первого до двенадцатого». При заболевании печени давали больному настойку из дрожжей, сделанных на «высевках». Их же давали в размоченном виде и коровам, когда последние зимой начинали заболевать, прибавляя в них сухих ягод шиповника, как известно, содержащих до 30 процентов «витамина Цэ». Из «высевок» делали также род напитка, называвшегося

 

«Суряницей». Но мы знаем, что ведийцы называли Солнце «Сурия»! В этом мы видим еще одно указание на родственность последних со славянами. О Сурянице мы скажем еще позже. Но «высевки» обладали чудодейственной силой при детских болезнях, когда их заваривали в горячей воде и из этой воды делали ножные ванны детям или старикам, у которых ломило суставы при артрите.

 

СУРЯНИЦА

Для изготовления этого напитка требовалось около килограмма высевок, которые варили на воде, затем сваренный настой пропускали через сито и это действо называлось «сеять Сурянипу». Затем, сварив около ведра зеленой травы, ее тоже лили через сито, а на дно последнего клали овечью шерсть I Это мы подчеркиваем, так как ведийцы при изготовлении Сомы пропускали сок из травы Сома через шерсть. Процедив зеленый отвар, к нему прибавляли четверть по объему меду. К этому моменту жидкость была теплой, но не была горячей. В нее добавляли сухих ягод шиповника, вишен, терну, слив, груш, яблок и муки. Все оставляли стоять три дня, а после этого, добавив изюму, запускали дрожжами, для чего часть жидкости подогревали отдельно и, примешав ко всему, оставляли в деревянной кадке. Три-четыре дня все бродило. После первого брожения к Сурянице добавлялась кружка молока и наливалась мерочка топленого масла. После двух недель сильного брожения, когда движение в жидкости останавливается, к ней прибавляют еще меду или сахару и делают небольшое количество заварного хмеля, которое и прибавляют. После второго брожения бочку закрывают «кружком», то есть вставляют глухое днище, и так оставляют выстояться с месяц. Через месяц днище выбивают и пробуют. Если Суряница еще очень сладкая, ее заставляют снова побродить, а затем наливают в чистый бочонок, в который кладут дубовых деревяшек, лучше в зеленой коре. Крестьяне, особенно «старые люди», рассказывали чудесные вещи о Сурянице. Они говорили: «Кветуня над ними ворожит» в дни цветения, и тогда, приложив ухо к боку бочонка, можно слышать, как Суряница бродит. Кветуня, или Кветунья, - одна из Сестре-ниц, Богиня-Наяда Цветенья. Она во вражде с Пустяницей, Богиней Зимней, тоже принадлежащей к Сестреницам. Лютич, Снежич, Ковжич (Сколь-зич?) с Просяничем «замыкают Зиму». Они же «отмыкают Весну». Просяничу поют дети песенку в День Жаворонка: «Тебе, Просяничу, просим, а як сено скосим,

 

Ill

 

 

 

пошли росы (ударение на «о») да на наше просо».

   Отсюда видно, что Просянич, как и Пшешгч - два Божества, имевшие большое значение в жизни наших Предков, ибо главное питание их заключалось в пшенице и просе (пшено). Кустрынь-Кустрыня, Кустроба -Боги- " ня Зимы. Кустробок - струйка сухого снега в морозную метель. Это время Криво-Рога в противоположность Сва-Рогу. В эти дни Невьяница сильна. В такое время надо беречься Коровьей Смерти. Мор - страшное дело для ' крестьянина. Коровья и Козья Смерть идут от Невьяницы (Навь -Тот Свет). В эти дни шалит Скрытовик (черт). От может наслать Хворь, Темяной Зуб, Замок Руды (в некотором смысле «замкнутая кровь», вероятно, под ним подразумевалась густая кровь). Вилы, они же Сестреницы, были добрыми за редкими исключениями (Прокоп, «Де Белло Готико, III, XIV).

   Чтобы избежать Замка Руды, Темяного Зуба, Козьей и Коровьей Смерти, надо было во двор Черную Корову привести на Заре. Вести ее должна непременно молодая девушка, если можно, красивая, и в руках у нее должен быть узелок с богатой снедью: мясом, салом, колбасами, пирогами, яйцами. Коли девица красивая да Корова Черная, так и никакие беды, перечисленные выше, не могут двора коснуться. А в избе надо новый огонь развести, непременно выкресанный из бела камня огонь наилучший, чис-тый\

   Темяной Зуб — детская болезнь, вероятно, декальцификация, не позволяющая темени зарасти костью, и таким образом у больных этой болезнью на этом месте сохраняется хрящевидная ткань. Откуда и от каких времен хранили наши Предки это Знание-Веду? Однако, из описаний условий, при которых вое эти меры помогали, видно ведическое понимание Зари и Коровы!

   Суряница при этом - одно из условий и пить ее при таких болезнях надо пять раз в день. Мы знаем, что ведийцы приобщались Соме до пяти раз на день. Таким образом, связь становится ясной и родство с ведическим взглядом на вещи наших крестьян очевидным. Пораженные мором или болезнями, они старались воскресить старое мировоззрение, древний взгляд на вещи и, таким образом свидетельствуя верность прошлым обычаям, умилостивить Небо. Вместе с тем Пустяница, увидев, что во дворе побывала Черная Корова, уходила прочь. Черный Коровы она боялась. Почему? Мы думаем, что здесь прообраз Небесных Коров, освобожденных Индрой, потому что ворота должны быть непременно на замке, и хозяин, подавая ключ Девушке с Коровой, говорил: «Освободи наших Коров!»

   Но Суряница была еще средством против Златружья. Златружий приходил из гор, где он жил, играя с Вилами-Карвами, они же и Кару Небес-

 

 

273

Русский языческий фольклор

ную на людей насылают. Первая из них - мор скота. Карвы — сами по себе не злые наяды, но они по лугам босиком бегают, а где их нога ступила, там вся трава посреди зелени выгорает. Таким образом, скот, поев «Карвовой травы», заболевает. Это нам напоминает легенду индусов об Аисарвах (Г^он-тер, стр. 200 и Ольденберг, стр. 212).

   Воспоминания наши о многочисленных крестьянских верованиях и обычаях обширны, потому что мы жили крестьянской жизнью, общались с детьми, жили неделями в мужицких избах п знаем, что в жизни темного крестьянства было немало таинственного знания! Параллели мы проводим лишь теперь, на чужбине, изучив многое на практике и сталкиваясь с чужим фольклором. Но образ Девушки с Коровой совершенно тот же, что и в «Риг-Веде», где говорится о Заре, раздающей блага живущим, которая является в образе девушки или любимой супруги. Она же сравнивается в ведических текстах с Коровой. Последнее сравнение - канон Красоты у пастухов. Лучше Коровы они ничего не знают.

 

ЗАГОВОР «ЖЕЛЕЗОВ»

Случилось мне, бегая с ребятишками, порезаться камышом. Рана обычно бывает от него глубокая, так как камыш трескается весь-, ма острыми полосками и режет, как бритва. Дети, увидав кровь, сейчас же вскричали хором: «Надо бежать к Бышихе! К Бышихе! Она одна может желсзА заговорить!» Я кинулся с ними к Бышихе. Та, слава Богу, была дома. Однако до ее хаты все-таки было с версту. Пока добежал, почувствовал, что в глазах темнеет и в ушах звенит. Старуха немедленно принесла ведро воды, промыла pairy и осмотрела порез. «Глубоко», - сказала она. - «Где же ты сумел так пальцы разделать?» Я объяснил, сколько мог, но потеря, а может и просто вид крови так подействовали, что меня стало трясти, как в лихорадке.

   «Ничего, ничего!» - успокаивала она. - «Сейчас ЖелезА буду загово-рять! Молчи минутку, ничего не говори и не бойся». И стала с силой произносить слова, которых я не понимал, но которые запомнил: Оросу, Оросу, Оросу, уме, а-уме! Заговоряю ЖелезА, запираю Руду, Белым Камнем припираю, во имя Отца и Сына, и Святого Духа! Аминь! Аминь! Аминь! Руда, перестань течи, Руда, закройся, Руда, говорю тебе, стой! Стой! Стой! Желез, стойте! Замком вас закрыла, Белым Камнем подперла, держитесь там, не выходите, закройтесь, железА! Аминь! Аминь! Аминь!» И, странное дело, кровь остановилась, перестала течь. Старуха все еще держала руку, и, помню, что буквально на глазах у меня на ране образовалась корка, и кровь

   

274

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

275

 

 

 

 

 

совершенно прекратила сочиться, между тем порез был внутри ладони, под сгибом вторых фаланг. До сих пор там у меня еще заметен тонкий шрам. Когда кровь перестала течь, Бышиха растерла в миске зеленую мяту с канупером и базиликом и приложила згу массу к порезам, завязав чистой тряпочкой. После того велела идти домой и рассказать все матери. «И скажи ей, что я ничего не прошу за это. ЖелезА заговорять надо бесплатно! А ежели хочет твоя мать, то может прислать хлеба или муки. Хлебом могу взять, а деньгами никак!»

    Когда я пришел домой и рассказал матери о случившемся, та была в большом волнении, сняла повязку, но порезы были уже чистыми, крови не было, и когда она присыпала все ксероформом, на утро рана была уже почти затянувшейся, а дня через три все зажило. В детстве сикатризация идет быстро. Бышихе мать послала два мешка муки за помощь, а мне запретила говорить что-либо отцу. Она боялась Бышихи, да и все на деревне ее боялись. Мама моя была женщиной достаточно образованной, чтобы отрицать тайное знание «старых людей»! В деревне все знали, что Бышиха может .кровь останавливать, но как, никто не знал. Получила она свое знание от Деда Канунника, который уже к тому времени стал совсем стар и оглох, а потому с печки больше не сходил и вскоре умер.

 

ЖЕЛЕЗНАЯ ВОДА

Было это зимой. Отец заболел ревматизмом и стал раздражительным, лег в постель и не мог уже встать. Мать б яла огорчена, так как много людей как раз приезжало за ним то исповедовать кого-либо, то крестить, а он с места сдвинуться не мог. До города было далеко, на дому ничего против ревматизма не было и решили родители кузнеца позвать. Он у нас славился своим лечением именно ревматизма. Кузнец принес жбан «Железной Воды». Он сказал отцу, что делает ее зимой, а если же летом, так из снегового льда. В те времена почти у каждого был свой ледник, и в него набивали зимой аршина четыре снегу, прикрывали соломой, сверху была камышовая крыша, а кругом в аршин кирпичная стена. Летом этот снег превращался в лед. Кузнец брал этот лед, растоплял его на огне, затем ковал три железки вместе, раскалял его красным, опускал в эту воду. Повторял он эту операцию трижды, оставляя каждый раз воду на заре во дворе, чтобы «Заря ее прогрела». Вот эту воду и надо было пить не меньше литра в день. Вкус у нее был железный, цвета она была темноватого. Отец пил ее с неделю и вдруг почувствовал действительно облегчение! Вероятно, это произошло от особой химической чистоты воды,

 

а присутствие железа в ней ничем не мешало ее целебным свойствам. Через месяц отец был здоров. То ли кузнец брал чистый снег для своей воды, то ли он действительно пользовался «снежным льдом», неизвестно, а только отец от этой воды действительно выздоровел. Правда, сам он отказался от всякого мяса, питался одними макаронами, творогом, кислым молоком, как ему советовал кузнец Филипп Шевченко в Анновке, и от себя уж пил йод с молоком. Возможно, что и йод помог и даже вероятно, что помог, но один йод или одна диета без Кузнецовой воды вряд ли помогли бы. Может, помогло и железо, потому что хлорное железо, которое непременно должно было образоваться в желудке от действия имеющейся в нем кислоты, должно было действовать, как легкое слабительное. Отец повеселел, встал с постели и, хотя еще остерегался, но все же стал снова работать в саду, начал выезжать по требам с крестьянами и наконец через месяц был совершенно здоров. Нужно заметить, что отец прибегнул к помощи кузнеца не потому, что верил в «колдовские средства», а потому, что, расспросив, не нашел ничего вредного в «рецепте» кузнеца. Что касается пользы от такого лечения, то он потом сознавался, что совершенно в нее не верил! Между тем выздоровел и уже никогда потом ревматизмом не болел.

   Описание этой «Железной Воды» мы нашли нужным воспроизвести, потому что, может, кто-либо им заинтересуется. Тем не менее настаиваем: вода была сделана из снега, значит по качеству была химически чистой, что, конечно, весьма важно для растворения мочевой кислоты!

 

ПОСЛОВИЦЫ В ЮРЬЕВКЕ

Последние, идя с древности, несут в себе драгоценные указания на верования наших Предков. Одни из них касались погоды, другие человека, семьи, третьи отражали заботу об урожае, скоте, наконец, были и такие, что выражали мировоззрение, имели вид афоризмов. Приведем сначала первый вид пословиц. Так, говорилось: «Глядя с Нового Года, такая будет и погода». «Если мороз, а Коляда ясна, будет и весна красна». «Много на Колядки снега, много в закроме хлеба». «На Покрова мерзнет трава, а с Нового Года под снегом урода» (урожай). «Батька власом уважай, будет добрый урожай». «На Святки мети снег у хатки». Все эти поговорки имели значение напоминания об обрядах. Так, в Новом Году надо в первую же минуту смотреть, каково на дворе; если снег, значит будет и в Новом году много снега. Если мороз и небо (Коляда) ясно, будет дружная весна. Много снега на Рождество — обильный урожай, так как будут хорошие озимые. На Покрова, то есть к первому октября, вымерзает

 

276

 

Юрий Миролюбов

 

 

 

 

 

277

вся зелень, а с Нового Года снег означает хороший урожай. Отца надо уважать, как самого Белеса, и тогда Бог даст хороший урожай. Под Новый Год было принято «выметать старый год» из хаты и заметать его следы на снегу. Заботы о погоде — заботы об урожае, так как при хорошей погоде и урожай хороший. Свежие ночи и жаркие дни весной — первое условие хорошей погоды. Об этом говорит пословица: «Ночь холодна, день горя-.чий, будет блин горячий!»

    «Уважать батьку власом» значит, как мы сказали, ставить его наравне с Белесом, Богом Порядка, Мира, Гармонии, Здравия, Семьи, Музыки, Искусства, Красоты духовной и телесной. Выражение это идет из древности, хотя современные люди видели в слове «влас» седые волосы. Есть и другая пословица: «Бог Седовлас послал Зиму на нас». Седовлас здесь - Древний Белес. В другой пословице говорится: «глади колоду, такай погода». Ее надо понимать так: «глядя на колоду (если зеленеет), такая и погода». Если колода зеленеет - к теплу, если зелень исчезает - к холоду. Пословица: «гляди скоту копыта да рог, поможе Бог», значит: наблюдай за чистотой рогов и копыт, ибо часто зимой скотина болела рогами и копытами. Болезнь эта проистекала от недостатка серы в пище, а также при отсутствии некоторых витаминов, главный из которых - серия витаминов «Дэ» и «Бэ».

    Здоровье скота было одной из постоянных забот крестьянина, так как от здоровья коровы зависело здоровье детей: «як дочка нездорова, глади чи здорова корова», то есть если дочь нездорова, смотри, здорова ли корова. Большинство из этих пословиц связано с землей, скотом н здоровьем, но есть и такие, которые отражают мировоззрение: «Работай с утра, поможе * сестра». Здесь, конечно, сестра— Сестреница, то есть Русалка. По древнему верованию, выходящий до зари в поле видит, что ему как бы кто-то помогает, а это Вилы невидимо тут же, возле работающего человека подкладывают под его косу больше травы, стеблей, а сами легонько подталкивают ее при взмахе. Вилы жнут, складывают снопы в копны, придают силы жнецам и пахарям. До зари, когда еще в небе только-только Утренняя Звезда показалась, Вилы благоволят работающему. Отсюда и название «вилы» для инструмента, при помощи которого берут солому, снопы или сено. Текстов, подтверждающих нашу догадку, у нас не имеется, но все говорит за то, что это так, ибо происхождение названия «вилы» неизвестно. С другой стороны, также темно происхождение названия Русалок-Вил. Возможно, что оно идет еще от ведического «вил-», «вол-*, то есть «вольный», «свободный», «озорной» и т.д. Но Вилы в Полдень играют с человеком и могут его искалечить навеки, а потому в Полдень полагается отдыхать в тени, лучше под возом, на сене или рядне (подстилка). В полдень к Вилам присоединяются Полуденницы, озорные Русалки и опасные для человека, особенно для мо-

 

Рисский языческий фольклор

лодежи. Они могут причаровать, и тогда человек пропал. Нигде и ни в ком не встретит он такой очаровательной красоты, как в них. Отсюда и название сумасшедшего по-южнорусски: «божевнльный». Правда, его можно еще истолковать, как действие «Воли Божьей», но ведь Вилы тоже древние языческие Божества! Может, сумасшедший человек сходит с ума, особенно весной, по их воле. Русалки же вообще из-за Пол}'денниц пользовались репутацией опасных для мужчины Божеств, и, чтобы не было несчастья, их почитали, но встречаться с ними избегали. О человеке, особенно юноше, потерявшем разум, говорили: «с Русалкой встретился». Однако, можно с уверенностью сказать, что девушкам, детям, матерям и старикам Русалки покровительствуют. Так, название их, Тридевять Сестрениц, указывает на «встречу». Встречная девушка может быть Русалкой. «Сестра» вообще в своем корне имеет значение «встречи». По-южнорусски «зустрився» - значит встретился. Корень «стра», «стре», «ера» означает понятие встречи, контакта. «Шукав Наталку, а знайшов русалку» - говорит пословица, когда хотят обозначить неудачный брак или неудачную любовь, озорную женщину. Задумавшийся человек, погруженный в себя, особенно на болезненной почве, назывался «звилный». Тут ясно, что его обворожила Вила.

   «Ишов плугарь подывиться Стожар!» - выражение, говорящее о Пахаре, любующемся Стожарами (Млечный Путь), а в другом случае говорится: «Дивысь на Стожары, да не студы опары», что значит: смотри на Млечный Путь, да теста не забудь. «Зтвороженье» теста как-то связано со Звездным Небом. По мифологии знаем, что «хлеб есть дар Неба», значит Звездный Дар, и в этом случае простой перевод поговорки: «не зевай!» не подходит, ибо не объясняет главного: связи теста с Небом. С другой стороны, «зтворо-женье», как «свароженье», как «творог», «огустенье» — подражание Акту Творения. Это отдаленное воспоминание ведической жертвы, которая тоже есть Акт Творения. Правда, у славян этим Актом стало Омовление-Омове-ние. Однако, с ведическим пониманием связь не утрачена до конца. Видно это и из празднования Троицы, когда все дома украшены зеленым «Клече-вом», то есть ветками, а в домах на полу насыпана свежескошенная трава. В этот день приготовляется барашек с зеленью, зеленый борщ и едят пироги с зеленым луком, петрушкой, укропом, яйцами, сваренными вкрутую и мелко порубленными. Весь день посвящен зелени. Утром пьют чай из свежесобранных цветов и трав. Водка в этот день должна была быть настоен-ной'на свежей траве, мяте, канупере, петрушке, укропе. В этот зеленом праздновании, когда старики идут в церковь с дубовой веткой в руке и когда в самой церкви все убрано ветками и на полу набросана свежескошенная трава, указывается, что празднуется возрождение зелени и что праздник этот скотоводческий.

  

278

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

279

 

 

 

    «На земли трудыться — вирыть в Бога вчиться» — говорит другая пословица, что, несомненно, указывает на Богонознание, проистекающее из крестьянского труда на земле. «Жаворонок - Птичка Божья» означает, что жаворонок был в древности посвящен либо Дажьбу, либо Сваро. В одной легенде, слышанной нами от «старых людей», «Бог жаворонка слухае», то есть когда поет жаворонок, к его песне прислушивается Бог-Отец. В весенний ясный день жаворонка не видно, он где-то вверху, и крестьяне утверждают: «Як солнце взойде, так он летит до него а ему поет!» Здесь прямое указание на Бога и на Солнце, то есть указание на ведическое происхождение этого верования. Как мы знаем, ведийцы видели в Солнце Индру, Ва-руну, Агни, Сому, Пурушу, Савитри и т.д. Все эти имена отнюдь не означают (см. наш труд «Ведизм и язычество») разных Богов, а лишь одного Бога, «которого мудрые называют многими именами», как выражается «Риг-Веда>>. Здесь мы должны оговориться, что не утверждаем идентичности ведизма и язычества, но говорим о родственном содержании, и что, вероятно, язычество славян вытекало из ведизма, который они исповедывали до того. Вообще, мы не настаиваем ни на чем, как на непреложном факте, и высказываем лишь ряд предположений, которые могут быть и оспариваемы. Написал ведь проф. Александр Кур в журнале «Жар-Птица» о том, что «надо различать суроматов от сарматов», между тем всем известно, что в древности люди никакой точности в транскрипции слов не соблюдали и что переписывали документы особые переписчики, дополнявшие документы своими собственными ошибками! Наконец, и понятие «сармат» чисто географическое, а «суромат» - тот же сармат, только иначе написанный. Идеи и теории хороши, но лишь поскольку они критически рассмотрены самим пишущим. Нельзя делать грубых допущении и основываться на них, как на истине. Дело ведь не в нас, а в истине, которую ищем. Потому-то и мы не настаиваем ни на чем с упорством, ибо то, на чем настаиваем, может оказаться ошибкой.

    В этом труде мы лишь перечисляем родственные черты в русском и даже в южнорусском фольклоре с верованиями и идеями ведическими. Окажется, что мы правы, будем рады, а ошиблись, заранее просим прощения у читающих.

    Однако, мы должны еще заметить по поводу «сарматов» и «суроматов», что было еще наименование «сауроматы», как «скуфы», «скифы» или «скуты» и «скиты». Значит, пользуясь историческим методом уважаемого профессора, надо тоже рассматривать четыре разных народа, принадлежавших к группе «скифов»? Если же нам ответят «нет», то мы вправе спросить, почему в одном случае, а именно в случае «сарматов», это можно делать, а в случае со «скифами» нельзя?

   

В языке, как русском, так и южнорусском, или украинском, домашние животные называются «скотом». Мы настаиваем, что в этом слове есть указание на скифо-сарматское прошлое нашего народа. Раньше этого ски-фо-сарматского периода его жизни мы называем ведический период и считаем, что дали немало доказательств нашей теории. Писание «Кола» на снегу на Рождестве в Анновке, то есть изображение Солнца, относится к ведическому периоду. Наконец, в Юрьевке в эти дни, ставя Бабу-Зиму, мальчишки тоже вытаптывали круг вокруг этой Бабы, указывая этим на Солнце. Они пели песни:

«Де Сонечко сяйе,

там Риздво гуляпе,

ходы, Риздво,

та несы нам йиство!» и т.д.

    Из этих слов видно, что Солнце и Рождество были связаны в этом полукульте — полу-релипюзном обычае, имевшем характер традиции. А просьба к Рождеству, заменившему Коляду, заканчивается словами «йиство», что по-русски означает «естество», «существование», более легкую, чем зимняя, летнюю жизнь. Так как Индра-Солнце в то же время Защитник от Зимы, то и Яро тоже является Защитником. Это видно из дальнейших слов упомянутой песни:

«А як прыйде Яро та принесе жару (тепла) та будемо сиять, колотить та виять!»

   Яро, придя, прогонит Зиму, принесет тепло, начнется сеянье, молотьба, сбор урожая:

«А Зимино-Кострубино,

иди до твого сыну,

до Сивой Мороки,

до Сниговолоки».

    Снеговолока, вероятно, брат сестры Мороки (Мары) или же у Мары был сын Морока (Забота), потому что Мара и Морок, муж и жена, должны были иметь детей. С другой стороны, известно и другое толкование, когда Скорбная Чета носит имя Мар-Мары, а сын - Морок, и у него брат Снего-волок. Мы должны отметить при этом, что точного поименования Божеств древности не может быть из-за регионализма. В одних местах говорят так, а в других иначе.

   

280

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

281

 

 

 

 

 

 

КРЕЩЕНСКОЕ КУПАНЬЕ

В Юрьевке не было реки. Была лишь небольшая складка местности, высохшее русло, по которому текли мутные потоки воды в ледоход и зимой там был как бы ручей, но весной уже после таянья снегов он исчезал. Для водопоя крестьяне употребляли «ставки», то есть вырытые четырехугольные ямы, в которых держалась вода некоторое время. Однако, большинство поило скотину из колодцев. Они были чрезвычайно глубокими, поэтому и Крещение устраивали на одном из «ставков», но в Антоновке или Анновке Водосвятие происходило на реке, где делалась прорубь и ставился Алтарь. Для него, как и в Юрьевке, употребляли сенной отвар, бураковый квас (сок), раствор синьки в воде, отвар луковой шелухи и поливали этими разноцветными растворами куски льда, из которых состоял Алтарь, Крест и Подсвечники. Лютый февральский мороз сковывал все вместе. Иной раз это были прямо произведения искусства. Некоторые строители Алтаря прилагали много усилий и добивались большой красоты. В середине, за Алтарем, находилась прорубь, или Крещенская Купель. К этому дню также заготовляли белых голубей. Когда Крестный Ход приходил на реку, на Алтаре клал Крест и Евангелие священник, кругом становились мужики с Хоругвями и начиналось Водосвятие. После него всегда были желающие «сойти в Купель», то есть окунуться в прорубь. Это обычно были глубокие старики, лет по семидесяти и больше. Тут же наготове были сани с шубами и бутылкой водки. Как только старик опускался в воду и трижды погружался в нее, его подхватывали мужики под руки, заворачивали в шубы, давали стакан водки и мчали домой, как был!

    Характерно, что никто от такого Крещенья не умирал и не заболевал. Старики были крепкие и не такую встряску выдерживали! Их вносили в хату, клали прямо в кожухе на печь и там еще раз давали водки, после чего они засыпали. Некоторые, переменившись, ибо в воду они спускались в белье, еще предварительно садились за обед и лишь после этого шли спать. В момент же, когда старики принимали Святое Крещение, кто-нибудь выпускал белых голубей. В это время певчие пели: «И Дух в виде голубике извествоваше словесам утверждение!» В этот день палили из ружей, били киями по дверям амбаров, прогоняя Зиму и призывая Перуна. Несомненно, этот праздник был тоже языческого происхождения и под него лишь подвели христианское содержание. В древности это должен был быть Ладин и Перуний День, что видно из расцвечивания Алтаря и ружейной пальбы.

 

Стук в доски, заборы или двери амбаров должен был напомнить удары грома. Омовение же в Купели было обрядом, посвященным Купале, Богу летнему. «Омовление» было Актом, равносильным Жертве. Шло оно, конечно, еще из времен ведических. На это указывает расцвечивание Алтаря - символ Весны.

 

МОГИЛКИ НА РАДОНИЦУ

На Радоницу, как мы сказали, на кладбище происходит торжест

венное Угощение Родичей. За день до этого всякая девушка, дев

чонка или молодая женщина идет на кладбище, приводит в поря

док могилки, кресты, подравнивает землю, подправляет выросшие цветы,

выпалывает copiryio траву. Зачастую кресты, крашеные «минием», или синь

кой, за год выцветают, а потому в эти дни их заново красят. В деревне не

знают гробовых плит или тяжелых, монументальных памятников, желез

ных крестов, там кресты всегда деревянные, а потому непогода, дождь, снег

и лед на них действуют. В эти дни приборки девчата, девчонки и женщины

суетятся на кладбище, и тут же бегают^ малыши, что придает всему вид

праздничный. Обычно на могилках растут деревья, кусты, чаще всего топо

ля, акации, розы, бузина. Эти деревья тоже, если сильно разрастаются,

подчищаются родными, заботящимися о порядке. Однако, русский народ

не любит заграничной подрезки деревьев до того, что они теряют их естест

венный вид. Обычно деревья растут вольно и разве уж какая-нибудь чрез

мерно разросшаяся ветка мешает, ее срезают. Потому и подчистка кустов,

деревьев на кладбище носит скорее характер условный. Но беготня детей,

их игры, «горелки» отнюдь не обозначали неуважение к усопшим Родичам,

наоборот! Дети резвятся на кладбище и это носит характер общения с Роди

чами, которые на «Том Свете». Многие из них, особенно подрастающие

дети, помогают старшим. В некоторых углах Руси «на могилках пахали»,

устанавливая этим действием символ посева, а, следовательно, и возрожде

ния или воскресения из мертвых. В Словакии есть даже песня:

«Сажают их, сажают глубоЕю,  .

а потому никто назад не выходит!»

   То есть объясняется причина исчезновения мертвых, выхода их из жизненного Круга: «слишком глубоко посажены!» Здесь мертвый уподоблен зерну. Как Акт Творения уподобляли славяне створожению теста, то есть изготовлению Хлеба, так здесь погребение уподобляется посеву. Таким образом, остановлена связь жизни, как Акта Творения, и смерти, как Акта Сева. В основе и того, и другого — Хлеб. Недаром считается обязательным

  

282

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

283

 

 

 

 

 

в день похорон принести свежий хлеб, который кладется на подушку, а последняя на крышку гроба. Прежде это был хлеб в дорог// усопшему. Теперь это лишь обычай, значение коего утеряно в глубине веков. Однако, всякий уход должен сопровождаться возвращением. Так как Родичи не возвращаются, значит «им на Том Свете хорошо». Потому-то любящие сын или дочь идут сами на могилки в этот день.

 

БЕССМЕРТНИКИ

В Анновке принято было сеять на могилках бессмертники, особые шероховатые, сухие на ощупь цветы, желтоватые, красноватые и, кажется, голубоватые, которые можно было сорвать и поставить в стакан с водой, и они могли стоять так месяцами; если же их ставили в вазу без воды, они тоже стояли месяцами. Жизнь в инх, ввдимо, была, но как бы и не была. Так как я в это время был еще мальчиком, то интересовался, почему именно их предпочитают крестьяне сеять на кладбище. «Старые люди» мне отвечали, что «отож бессмертники — цветы мертвых Родичей, потому что они и при жизни как мертвые».

    Старая Трембочка, баба на селе, как бы знахарка, объясняла иначе: «Та теж цветы цветут в Яме! Они из Ямы, и все, кого Яма забирает, чере;з те цветы с нами сообщспъся могут. Эти цветы меж нами и ими, как черта (граница), и мы до них дотрагиваемся здесь, а они — там. Смерть их не берет. Сорваны они ли нет, но жизнь для них, как и смерть - одно и то же. Цветы эти «без смерти»». Другая баба, жившая у моста через речку Желтые Воды, говорила: «Оттож, коли Бог Свет делал, так взял и стал творожить землю, а Смерть не хотела. Тогда Бог сел на Коня и стал Смерть на бой звать, а она вооружилась всякими ножами, когтями железными, дубинками, ружьем и пошла против Бога. Бой длился целую Вечность. То Бог поборяет, а то она, триклятая, и пока Бог бился против Смерти, Он творил урывками, то - то, то - другое. Бог сделает, а Смерть разрушит! Наконец, Бог подстерег Смерть, когда та зазевалась, и убил сс\ Но, падая, Смерть хваталась за кусты, травы, ветки, а за что схватится, то и посохнет. Схватилась она и за бессмертники да и начала рвать их с корнями. Бог сказал им расти крепче, чтобы она их вырвать не мргла, а цветы выросли вокруг лежащей Смерти только настолько, что закрыли ее наполовину, и Бог не мог ударить Смерть так, чтобы она перестала двигаться! Тогда Он сказал: «Ну, так будьте же без жизни и без смерти!» И цветы остались такими навсегда. А сажают их на могилки, чтобы объявить усопшим, что «Смерти нет! Она убита Богом!» Но так как Смерть еще не перестала двигаться и

 

еще людей умерщвляет, то цветы напоминают усопшим о жизни, а живым

о Смерти\» Действительно, пришлось наблюдать позже - крестьяне дер

жать бессмертники в доме не любили. Это были могильные цветы. К ним

было отношение почти религиозное. Сорвав несколько таких цветов, я при

шел домой с кладбища, куда собирались весной дети для игры, и хотел

цветы ставить в воду, но прислуга, заметив их, отобрала и бросила в огонь.

Делая это, она сказала, что «кидает их в Яму». Нз предыдущего объясне

ния Трембочки видно, что яма в ее словах не то могила, не то некий персо

наж. Принимая во внимание все предыдущие данные, можно почти с уве

ренностью сказать, что Яма - ведический персонаж и что в Анновке в легендах

сохранилось даже его имя.    _

 

БЕЗУМНЫЙ ВЕЛИКАН

В Анновке говорили, как Иван Филиппович Бас, так и Дед Ка-нунник, «что когда Лето пойдет на Осень, в конце августа, в начале сентября при полнолунии бывает, что бегает «скаженый великан» (безумный) и забегает в хату, где никогда молитвы не творят, воды домовому не ставят и Рода не славят на Новый Год, и потому этот великан забегает, чтобы трясти людей! И если лежать неподвижно и ни слова не говорить, великан уходит, недовольно бурча что-то. Он слепой. Бог его сделал таким и не дай Бог, если бы он шгдел: «тогда бы всех передушил!» На расспросы Бас объяснял, что «великан этот не только слепой, но глухой» и «ощупи не чувствует», за что схватился - за дерево ли, за железо либо камень - для него все равно, ибо «определить на ощупь ничего не может, услышать не может, увидеть еще'меньше». Позже мне пришлось услышать рассказ о том, как старуха Петриха была жертвой великана. «Был вечер и мы ложились с дочкой спать. Мне все не хотелось ложиться, точно предчувствие давило. Дочка и говорит: «Мамо, пора ложиться! Уже поздно». Легли, я потихоньку молитву читаю, потому не хорошо на душе, не знаю, что будет. Слышу, как бы бегает по улице кто-то и собаки за ним, лают, как взбесились. Бежит что-то, ногами топает, слышу, и вдруг как рванет за двери, так петелька и сорвалась. Вскочил в хату, страшный такой, при луне видно: морда дикая, волосы копной во все стороны торчат, а в руке у него нож большой и с лезвия кровь течет. Увидала я, к дочке жмусь, молитвы шепчу, а он меня хвать за горло и давай душить! Обомлела я вся, лежу, не двигаясь, мысленно молитву читаю, а он меня — раз! раз! — давит за горло и нож занес над глазами... «Господи, молюсь, помоги-мне, беззащитной! Хоть бы мужик в доме был, а то одна я и сиротка со мной.

 

284

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фочъклор

 

285

 

 

 

 

 

Прости, Господи, грехи мои! Молюсь'за это, а он все за горло жмет, а потом бросил и стал, думает, а потом вдруг замычал что-то страшное и вон из хаты кинулся! Зажгла я тут свет за так, молясь, всю ночь до Зари и просидела...»

   Здесь ясно виден образ Зла, нападающего на беззащитную женщину. Под великаном, вероятно, надо подразумевать все зло, которое борет Инд-ра, и Заря - начало Утра, когда приходит Солнце. Под видом тьмы, лунного света, но полумрака, населенного злыми тенями тьмы, или же Ямы, можно разуметь символически все, что является Злом, и нужен приход Добра и Света, чтобы эти тени Ямы прогнать. Таким образом, и в этом случае мы имеем, несмотря на словесное выражение, ту же ведическую легенду, как и в древние времена.

 

ВЕДЬМЫ

Юрьевские крестьяне верили в существование ведьм, но ни разу никто не называл имени какой-либо из них. Однажды я спросил у «старых людей», есть ли на свете ведьмы? Ответ был такой; «Ведьмы, конечно, на свете есть, но у нас их либо нет, либо если есть, то никто не знает, где они живут и как их прозывают». На второй вопрос, не было ли когда явлений, вызванных ведьмами, ответили: «Известно, что есть такие бабы, обычно молодицы (женщины среднего возраста, в 30—40 лет), которые если захотят, так могут и человека погубить! Вон, старый Панько, знаешь? Ну, так он же сдурел в молодости, да так и остался на всю жизнь дурной (глупый). А ведьму он повстречал, выходя из шинка, где загулял с одним чумаком. Идет это он один при лунном свете, а перед ним вдруг плетень через всю дорогу объявился! Не было плетня, а вдруг - плетень! Ну, занес он ногу, чтобы перелезть, а плетень вдруг как поедет вбок. Панько заорал носом в пыль («заорать» — начать пахать), собрался, поднялся, а плетня нет как нет! Чистенькая дорога тебе и больше ничего. Ну, думает: «Это я с перепою... Померещилось, видно». Идет дальше, и вдруг перед ним стоит большущая свинья и хрюкает. Обошел он ее было с боку, а свинья забежала и опять перед ним на дороге. Остановился Панько, подумал: «Что такое? Как будто ни у кого таких гулящих свиней, чтоб посреди ночи шатались на улице, нет... Что ж это за свинья?» А она ему: «Что ж это за свинья?» человеческим голосом похрюкивает. Испугался тут Панько, даже шапку уронил на дорогу, нагнулся, хочет найти, а свинья как разбежится да ка-а-ак двинет ему под ноги, так Панько снова носом в пыль и заорал! Встает он, шапку в пыли сгреб, так с пылью и на

 

голову надел, крестится, трясется и давай ходу! Бежит, а за ним как будто целая губерния бежит! Топот, свист, улюлюканье! Давай он «Живый в помощи Вышнего» читать. Сильный палом! Нечистую силу отгоняет. Да не тут-то было: все равно гонятся за ним, табором целым, и уж не одна свинья, а разные, кто их знает, во тьме не разберешь, твари бегут, кричат. Панько вздумал было бежать до церкви, чтоб сторожей разбудить да чтоб спасли его. А преследователи вперед забегают, от церкви отгоняют, в степь направляют. Бежал он, кричит: «Караул! Помогите, кто в Бога верует!» Ну, повыбегали тут из хат мужики, кто в чем был и кричат Паньку: «Чего ты? Что с тобой?» А он: «Гонятся!» - «Да кто же гонится?» - «Они...» и побежал дальше. Смотрят люди: очумел человек, за ним никого не было] А Панько побежал в поле и уже там кричит. Ну, погнались за ним уже на конях, насилу догнали, схватили, домой привели. С тех пор и дурной стал». Видя мое недоверие, они сказали: «Да, поставьте бутылку водки ему, он и сам расскажет!» Однажды, уже юношей, я это сделал. Панько действительно рассказал о случае.

 

КОНЕЦ СВЕТА

Юрьевские «старые люди» часто любили повторять: «Конец света скоро! Как обоснуется свет паутиной да побегут одноколые повозки, так и конец света близко! Встанут люди против людей и Царь против Царя. Не будет места никакого человеку, все будут вместе терпеть, сироту некому будет защитить, и вдова ни от кого не получит помощи. Долго будет страдать народ, погонят его опять в барщину. Начнут люди умирать целыми селами и неоткуда будет ждать спасения. Народятся злые люди, которые будут бить и мучить других, и слезы этих людей им будут радостью, и кровь человеческая приятным оку зрелищем. Тогда встанет несколько Праведников, чтобы спасти людей, и пойдут они созывать всех, чтобы помогали им, и не поверят им. И снова будут мучиться люди, говоря: «Если бы мы знали, что они нас хотели спасти! Мы их за врагов приняли!» Но Бог попустит злым людям, чтобы они мучили добрых, пока все - и добрые, и злые - не покаются. А когда покаются, так придет Бог в славе и силе и станет судить всех огнем, и кто в огне увидит овцу, спасен будет, а кто увидит смерть, умрет! Но и те, кто спасен будет, должны будут страдать долго, так, что и страдания их им покажутся бесконечными. Дети же их, выросшие в страданиях, не будут знать, какая есть жизнь без страха и страданий. Долго еще будут подозревать друг друга и думать, что каждый из них замышляет злое. Живущим покажется долгим это время, но на

 

286

 

Юрий Миролюбоо

 

Русский языческий фольклор

 

287

 

 

 

 

 

Л

самом деле оно будет кратко, ибо если бы было долгим, то ни одна душа человеческая не спаслась бы. По те, кто в огне увидит овцу, будут хранить виденное в душе, и когда пройдет время, откроются всем и будут радоваться. Но пока придет время их радости, они уже успеют насытиться печалью. Разбойники же, злые люди, мучая добрых, не найдут добра для себя в содеянном зле, и смерть их будет ужасной. Господь их накажет за это. Все это, дети, еще не пройдут ваши времена, как все будет, и вы увидите своими глазами. Редкий будет избавлен от страданий. Тот же, кто будет избавлен, соединится с другими избавленными, но такова сила зла, не найдет в себе достаточно силы, чтобы зло остановить. Будут сговариваться и, уже уходя к себе, думать: «А зачем я буду биться за других? Пусть сами за себя бьются!» Заплатят-наши дети полную меру за наше счастье и спокой и не будут знать, когда придет их собственное счастье. Уже сошлись вместе те, кто затевает злое, и уже сговариваются. Пострадает наш народ за свою силу, богатство, веру, доверчивость...» Когда я слышал эти слова, странно, я к ним прислушивался, как если бы они были уже когда-то произнесены в моем присутствии. Теперь мне ясно, что это было предчувствие, говорившее, что за ними есть страшная правда, которую вскоре и сам увижу. «Старые люди» были прозорливыми!

 

ДАЛЬНИЕ ПАСТУХИ

В Антоновке была такая легенда: «Коли идти все прямо на восток да на восток, дойдешь до Земли, которая лежит «на краю Неба», а там увидишь Дальних Пастухов». При дальнейших расспросах выяснялось, что под этим разумели Задонские Степи и что в последних были часты видения: «Идет День и Солнце идет, а за ними идут «синие стада», посмотришь, на краю света (на горизонте) видно, как струятся волнами овцы. Кто их гонит, не видно, но это «Здорожие Овцы». Исследуя это утверждение, мы нашли, что дело идет о волнующейся дали, отливающей темноголубым светом, и, конечно, это - воздух или ветер, который на дальнем расстоянии виден в образе «синих волн», лазурной зыби. Истинное значение исходит из этих слов. Чувствуется ведическое понимание в них. Конечно, «Здорожие Овцы» надо понимать, как альтерированное выражение «Исварожьи Овцы». Тогда все становится ясным. Ведическая идея шага Дня и Солнца находит свое выражение в этих словах. «Дальние же Пастухи» - нечто иное. В нашем рассказе «Иван Филиппович Бас» мы передали символику этого видения. Однако, и сами часто переживали волнующее чувство при взгляде на «синие волны стад»,

 

текущие впереди. Если долго смотреть на них, ретина глаз начинает уставать и начинает казаться, что «за Овцами идут и Дальние Пастухи». Они мерещатся так, что нельзя сказать с уверенностью, что их видел, но, с другой стороны, нельзя сказать, что ничего не заметил. Однажды, в жаркое летнее время взялся я пойти на дроф, для чего подрядил мужика с телегой, забрал ружье и мы поехали. Долго колесили мы по высокой траве, пока не попали на дроф. Птица эта весьма глупая. Заметив телегу, она начинает бежать параллельно ей, и мужик уверял, что мы ее «возьмем в Коло». Я еще не знал этого качества дроф. И вот, когда мы на них наткнулись, было их штук пять, мужик стал кружить по степи, так чтобы дрофы оставались внутри круга. (О такой же охоте на дроф сообщает и Сер.Савилов в одном своем рассказе). Они сначала хотели бежать от нас, но, видя наш манеж, стали с любопытством смотреть. Между тем мужик Коло все суживал и суживал, пока мы не оказались на совсем близком от них расстоянии. Когда я выстрелил, повалились три, а две стали метаться. Вторым выстрелом уложил я и остальных. Птица оказалась крупная и жирная. Сложили мы ее под рядно, чтобы не попортилась на солнце, и поехали обратно. «А вон, смотрите, и Дальние Пастухи!» — показал кнутом вдаль на юг мужик, где действительно по-над краем неба шли настоящие стада, за которыми шли Пастухи с длинными крючковатыми палками в черных одеждах. Это был мираж! Бог знает, из какой дали, может, из Средней Азии, передалось отражение Дальних Пастухов! Мужик уверял меня, что они иной раз зовут человека за собой. Не дай Бог, пойти за ними, заведут в Степи, где помрешь от зноя...

   Пока мы ехали до села, Дальние Пастухи все гнали свои стада, а мужик рассказывал: «Старые люди говорили, что давным-давно то было, как эти Пастухи жили в наших Степях. Были они народом мирным и тихим. Видите, на них черные шапки ? Ну, так же они носили их и тогда. Жили они возле наших русских Дедов и никогда с нами не дрались за землю. Да пришел на них раз враг большой, стал их резать, и стали они бежать к нам, призывать нас на помощь, а Деды наши не знали, как им помочь. И тогда злые враги напали и на Дедов, всех перебили, а кого так навсегда с собой увели».

   Я рассказал мужику все, что знал, о Черных Клобуках IX века, и тот был крайне изумлен стариной. Однако, обратим внимание на несколько характерных черт в этой легенде: прежде всего, их называют «Здорожие Овцы», что, как мы сказали, означает «Исварожие Овцы». Во-вторых, овцы вообще означают принцип Агни. «День идет и Солнце идет» - принцип Индры, идущего со своими Стадами. Правда, у Индры это — Коровы, но были, вероятно, у него и Овцы. Тем более, что овца - символ Агни, как

   

288

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

289

 

 

 

мы сказали раньше, и, вместе с тем, символ Агнца-Варуна-Сома. Как и ведийцы, наши Предки были проникнуты образами, связанными со Степью и Небом. Овца в этом случае играла роль общего Небу и Земле. Она была связующим началом между тем и другим. Наши Предки жили в Степи, где царствовал Индра с Агни, и, естественно, они наполняли их жизнь этими образами. Черные же Клобуки или «Дальние Пастухи», вероятно, одно и то же, хотя, сознаемся, нас почти соблазняет увидеть в них самих ведийцев! Однако, если есть более близкое по времени и месту объяснение, мы останавливаемся на нем. Тем не менее удивительно, как создавалась легенда о Дальних Пастухах, когда тысячу лет тому назад наши Предки в этих местах не бывали достаточно регулярно и, если бывали, то лишь временами, когда затихала вечная война за пастбища. Но вне всякого сомнения, в этих местах всегда были какие-либо кочевники и среди них, конечно, племена, близкие гуннам, соседство с которыми было скорее неблагоприятным! В таком случае надо полагать, что если в эти времена наши Предки и заходили сюда, то лишь на время, чтобы сейчас же и ретироваться. Как же уцелела упомянутая легенда? Надо полагать, не все из прошлого нашего народа бесследно стиралось в его памяти. Вероятно, часть изустной традиции довольно ясно дошла до последних дней и, приняв форму легенды, передавала действительные факты. Так, несговорчивость русских - совершенно присущее нам качество, особенно в эти дни Зарубежной Жизни. * Вероятно, то же самое происходило и в те времена, когда Черные Клобуки обратились к нашим Дедам за помощью.

   Видение же в Степях, которое и нам довелось видеть, конечно, лишь мираж, переданный высокими слоями атмосферы.

 

КУСТРОБА - КОСТЯНИК

Как Коляда с ударением на «я» или на «а», так и Кустроба может произноситься с ударением на «о» или на «а», соответственно желанию, ибо твердого правила для произношения этого слова, как и для первого, нет. Правда, академик Даль и Грот говорят «КолЯда» с ударением на «я», но этого еще недостаточно. В настоящее время, то есть до первой мировой войны, говорили крестьяне и так, и этак. Кустроба — Злой Мороз, Костяник, то есть Мороз, пронизывающий до костей, заставляющий костенеть. Зимняя Богиня в другом случае носит имя Кустрыни, Кустрыньи, Кустробы и носит же значение Невьяницы, то есть Богини, связанной с Невью. Там же упомянуты и Крив-Бог в противоположность Сварогу. Невьяница - Богиня зимняя, почти олицетворе-

 

ние Зимы. Кустробок - струйка снега в Метель, она же - как будто некий демон холода. Кустрынь-Кустроба или Кострынь несет в себе идею Огнища, Костра. С другой стороны, есть и Кострома, та же Богиня, по имени . которой назван даже один город в России. Кустромка - нечто среднее между этой Богиней и производной от нее мифической личности - подобие Божества более малого калибра. Кустромка, или Костромка - Искра, принцип Тепла, Жизни, Зерна.- «В снегу в ночи Кустромка светится». Крепкий Холод — принцип Небытия, как и Огненный Жар - тоже принцип Небытия, но они отличаются: пока Холод остужает тепло Живы, Огненный Жар убивает тепло, сжигая Живу. Потому между ними, между Костры-нью и Костромой, явная связь. Кострома - пассивное начало Агни-Огнебо-га, Кустроба - то же начало Ямы-Невьяшщы. Холод - условие смерти, чрезмерный жар - тоже условие смерти.

   В народных сказках Мороз изображается в виде Красного, Синего и Белого Носа, Трех Братьев: первый — легкий Мороз, второй - средний, а третий — жестокий. По народной поэзии, «Зима идет с Кустробами да Хворобами» и средством от этого зла служит Сноп, то есть Исварог, Дед-Прадед Вселенной, Исвара ведической религии. О Коляде говорится, что он «катит Коло по полям, через пень-колодину, прямо к нам» и что «в колесной стулице каганец коптил, айв том колесе - свет, о чудесе!» Таким образом, по китайским источникам, «саки катали Колесо (горящее)» в праздники, а наши крестьяне в Юрьевке и в Антоновке тоже катали торящее Колесо-Коло. Не являются ли саки-скифы нашими Предками? Это можно сказать почти с уверенностью. Да у нас, собственно, и другого мнения в вопросе не может быть. Скифы-скуты, скуфы - были скотоводами, гоняли «скот» в степях-Ступах, где были «Кургалы»-Курганы. Все говорит, несмотря на отсутствие неоспоримых источников, за то, что это так.

 

ИОРДАНСКИЕ КРЕСТЫ

В день Крещения полагалось принести домой свечу с огнем «от Купели», то есть с места Водосвятия, и при помощи этой свечи закоптить кресты на потолке, над иконами. В Юрьевке, однако, коптили свечой не -кресты, а стрелу ! Подумав, что бы значило такое выжигание знака в избе, можно легко придти к выводу, что это был Перунов Знак, ибо Перун был Богом Грома и Молнии, следовательно, стрела была его атрибутом. Кроме того, Перун у наших Предков был Богом Войны, и таким образом стрела приобретает двойное значение: стрелы Небесной и Земной. Перун, охраняя своих верных от зла, защищает их стрела-

 

290

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

291

 

 

 

ми, как и Индра, поражающий враждебные силы стрелой и мечом. Имя Индры сохранилось в Чехии. Там оно производится от сокращенного имени Индржих! Является ли имя Индржих христианским или языческим, нам выяснить не удалось. Вероятно, в основе лежит имя языческое, которому придано было значение христианское, а сквозь последнее стало проступать его предыдущая, языческая оболочка. Вероятно, это имя связано у чехов с ведическим Божеством 'Индрой-Солнцем. Однако, если Индра - Солнце, то Солнце еще не Индра! Индра - это Бог Солнца, но не само Солнце. По крайней мере, так это понимали ведийцы. Конечно, это лишь наше мнение, но в конце концов, из ряда мнений возникает система понимания, и потому, если мы не в силах строго обосновать нашего мнения, все же чувствуется, что оно близко к истине. Выжигание стрел в Крещенский День в Юрьевке, тем не менее, практиковалось не всеми, а лишь «старыми людьми», знавшими «Веду». Другие сочетали это с Крестом, выжигая сначала Крест, а под ним, зигзагами, две стрелы. Другие, выжигая Крест, делали на концах его наконечники - стрелы. Третьи выжигали просто Крест. Однако, возле такого Креста вешали птичку, обычно воробья, высушенного в печи «после хлеба» так, что подвешенный на веревочку, он висел с распростертыми крыльями и многие раскрашивали его перья в разные цвета. Эта птичка, конечно, символизировала собой прилет вешних птиц. Отныне, после Иорданского Крещения, уже открывалась дорога Весне, и птичка начинала своим появлением цикл птичьего перелета. Стрела была тем же указанием: отныне Перун уже был близок, а с ним и его Небесные Громы-Молнии, Дожди. Если Крещение совпадало с древними праздниками Лады, или Ладо, то вполне понятно, что те же почести относились и к Перуну, Богу Хлябей Небесных, без которых Весна не может быть плодотворной и хлебоносной. После Крещения Зима еще лютует, и Холод еще грозится, но с концом февраля кончается и этот тяжелый период, а в марте уже «текут снега», то есть начинается таянье сугробов и звон вешних ручейков. Вскрытие льдов, таким образом, имеет первое место на Крещенье, в знак Весны.

 

МАЙСКИЕ ДНИ

После первых Майских Дней начинается период травный. Уже с марта идет сборка «катрана» (дикий сальсифий), которую ведут дети, а матери-хозяйки ищут «белую лебеду» (дикий шпинат), или же щавель, щаль, дикий лук, цикорий (одуванчик), дикий чеснок - все для приготовления борща. Овощей в это время еще нет, между тем настоятельная необходимость в свежей пище уже есть. Так, травы, растущие в

 

поле, служат этой зеленой основой пищи. В эти же дни считалось в Юрьев ке, что по ночам, при луне, у «ставков» гуляют Русалки. Русалок не боя лись, но с их образом было связано представление о вечно-женственном, красоте телесной; чарах и «сладком недуге» - любви. Так, Русалкам ходили жаловаться девушки на своих женихов, если замечали их неверность. Жалоба должна была быть произнесенной вслух, над водой, в которую затем девушка бросала букет цветов. Как только утром кто-либо находил в воде «ставка» цветы, так и говорили: «Какая-то приходила жаловаться на своего милого». Об этом же говорили и на деревне, и, конечно, слух доходил до виновного. Молодежь мужского пола такой жалобы страшилась, так как сама верила в действительность Русальей помощи.

    Ходили жаловаться Русалкам и женщины, хотя они должны были бы жаловаться скорее Ладе, Богине Любви, но за древностью верования последнее уже стерлось в народной памяти, и к Русалкам ходили и те, и другие. Такое «чарование» иногда сопровождалось и составлением «любовного фильтра». Так, существует целая песня: «Ой, не ходи, Грицю, та-й на вечерницы, бо на вечерницах - девки чаровницы!» В этой песне рассказывается, как Гриць все-таки пошел и как одна из девок-чаровниц напоила его «зельем», сваренным из «любистка». По словам песни, Гриць умер. На самом деле, конечно, «любисток» был безвредным, ибо это был зеленый сельдерей. В пищу его не употребляли, а лишь оставляли расти у хат, где он был декоративным растением. Почему ему приписывались «любовные» качества, трудно сказать, однако, у немцев есть песенка о «сельдерейном салате», который, якобы, пробуждает любовное желание. Вероятно, афро-дитические свойства, приписываемые этому скромному растению, брались больше на веру, чем существовали на самом деле. В этом отношении самый обычный перец, красный или серый, а также черный, были бы более верным средством для пробуждения такого желания. Что касается немецкой песенки, то можно предположить, что они ее составили на основании такой же песни, существовавшей у славян. Полабы, как известно, а особенно словаки Татранских Гор по этносу были весьма близки южнорусскому народу. Можно даже сказать, что группа словаки, словены и хорваты — один и тот же народ, связь которого с украинским населением несомненна. Очевидно, верования и обычаи их были также сходными. Это видно из вышивок, да и из самого языка. Есть много одинаковых слов. Вероятно, одно время эти народы были вместе.

   

292

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

 

 

 

 

 

О СОВРЕМЕННОЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ БОГОВ

Начнем с критики современной идентификации в мифологии. Она страдает материалистически односторонней неубедительностью: если, так сказать, в некотором смысле можно поставить знак равенства, весьма относительного при этом, между Зевсом и Сварогом, то, конечно, они неидентичны в себе, а лишь приблизительно напоминают друг друга! Еще меньше напоминает Зевса идея Бога-Отца Библии. Между тем; то, что мы знаем из язычества о главном Боге славян, отличается в основе от идеи Бога-Отца Библии. Славяне считали Исварога-Сварога, Ишвару, не только Богом-Отцом, но и Дедом, Пращуром самих людей. В этом основная разница с Зевсом, Зевс людей сотворил, а Сварог породил. Так, греки считали, что они - дело рук Зевса, а славяне - что они его Внуки! Греческий Зевс - Отец Богов и сам вроде отца людей, но не отец, между тем, как Сварог - Дедо, Пращур, Щур и Сноп, Ниво, или же Вениво, Род-Рожанич, как Зерно является рожденным, но и рождающим. Зерно - одно из назва-. ний Исварога: «My бо бящет Зрно, яко есь Зрну», то есть «Зерно Ему является тем же, чем Он - Sepiry» (Род-Рожаниц, Рожанич). Антропоморфический греческий пантеон не совпадает со славянским Сонмом Богов. Само слово «Сонм» есть «Суна-Сурия-Сунце». Это Божества, стоящие за Солнцем, в нем находящиеся или им управляющие. Таким образом ясно, что Зевс и Сварог различны по своему содержанию и на самом деле выражает собой Исварог - сумму принципов-атрибутов. Учение же о Прави, Яви и Нави резко отличает наивное веропредставление древних греков от стройного представления славян, родственного Ведическому и параллельного позднейшему браманическому. Метафизически язычество, несмотря на кажущееся преувеличение в этих словах, при ближайшем рассмотрении близко христианству, а религиозная метафизика язычества выше многих религиозных построений. К сожалению, настоящих документов, относящихся к язычеству, у нас нет. Приходится лишь урывками, там и здесь, собирать крохи-мысли, из которых строить, как мозаику, стройное изображение древней религии наших Предков. Она не была стройной везде, так как, мы об этом уже сказали, письменность ведического времени оказалась забытой на Руси и многое было истолковано жрецами и кудесниками не так, как есть, а как они думали. Это произошло вследствие разрыва с Традицией, вызванного Исходом из Азии и борьбой по пути, а также длительной борьбой на месте поселения. Природа этого места оказалась тоже совершенно иной, и уже многое расходилось с практикой повседневной жизни.

 

Так, на севере, самое жестокое Солнце благодетельно, тогда как в Ариаста не, или Арии, оно бывало жестоким и губительным, а иногда и смертель ным. Буйная растительность Арии, а особенно Пенджаба, была иной, нежели растительность даже Юга России. Здесь она была умеренной. Изменение внешних условий жизни славян изменило и их религию.

 

ДРЕВНИЕ ПАМЯТНИКИ

Представление наших языческих Предков было далеко не таким примитивным, как можно думать, принимая во внимание слова христианских проповедников. Они, конечно, хотели бы всячески скрыть от будущего, что язычество обладало своей мудростью! Однако, не всегда это удается, и иной раз сквозь тексты прорывается довольно близкий к нашему взгляд на вещи и явления. Так, в одном из древних памятников сказано: «И Солнце не бысть светло, но аки месяц бысть, его же невегласы глаголют снедающему сушу» (Д.В.Вергун). Перевод этих слов гласит: «И Солнце потускнело (не было светлым), но светило (было как месяц) как месяц, о чем невежды (невегласы) говорят, что оно съедено (месяцем)». О том, что «луна съедает солнце» в минуты затмения, говорят многие легенды примитивных народов (Южная Америка, Полинезия). В других случаях говорят, что «враг пожирает Бога (Солнце)». К этому роду событий можно отнести и появление большого темного пятна на Солнце. Такое явление могло иметь место в древности, как это было в 26 или 27 году нашего столетия (ХХ-го). Писавший эти слова знал, что эта легенда — вздор! У него было правильное объяснение явления. Иначе он бы не назвал других «невегласами». Многие документы прошлого несут в себе строчку, другую о прошлом нашего народа, но не все эти строки нами найдены и не все у нас есть под руками. Однако, и то, что удалось нам найти, говорит за себя. Со временем к нему прибавятся и другие данные. Ибн-Масуди, говорящий в своем описании путешествия в славянские земли, к сожалению, часто грешит неточностями и преувеличениями. Так, он говорит о Черной Горе (Карпаты? Киев?) с прекрасным храмом Дажьбогу, где сверху постройки встречали восход Солнца и пели ему песни и молитвы. Внизу Черной Горы, якобы, текли целебные воды, минеральные источники, а сам храм он описывает как «чудное здание». Нам трудно верится, что постройка была такой уж прекрасной! Тем более, что Предки наши обращали мало внимания на красивые формы построек. Может быть, арабский путешественник смешивает одно с другим и, говоря о Черной Горе, вспоминает Храм на Рюге-не? Или же говорит о Киеве? На Карпатах, как известно, никаких воспоми-

 

294

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

295

 

 

 

 

 

наний об этом храме не осталось. Если даже предположить, что он был деревянный, так и то обычно для таких построек закладывали сначала каменный фундамент, и он бы остался. Между тем, никаких развалин или фундаментов на Карпатах нет, а есть они (то есть были) в Киеве. Так, там были известны основания Десятинной Церкви IX века. Однако, и эти развалины относятся к христианскому периоду Киевской Руси, а от языческого ничего не осталось. В Новгороде тоже нет никаких развалин, относящихся к языческому периоду. Неизвестно таким образом, о каком «храме» может говорить Ибн-Масуди.

 

БЫТОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ ПРИРОДЫ

В сущности, ВСЕ Колядки, Веснянки, Летины и Овсенки, песни, распевавшиеся до революции на Руси, были в прямой связи с циклами природы. Таким образом природа же определяла собой Коло Празднеств, а вместе с ним и самое жизнь, значит ее быт, или форму провождения времени, распределения работ и забав. Обычаи играли в таком случае роль бытового орнамента времени. В больших, тяжелых рамах обычаев и верований вставало Рождество, Пасха, Троица, Спас и Покрова. С каждым из этих больших Праздников, несмотря на их христианское значение, вспоминался и старый быт, дохристианский, принявший внешне вид так называемого православия. Переплетаясь с циклами природы, Праздники были не только отдыхом для людей, но и вехами на пути Коловрата Года. Прежде их было Семь Праздников, до христианства, за которыми и между ними были еще Девять Малых Святок. Оба эти числа священны. Первое лежит в основе природы: семь цветов света, семь периодов материи, семь тонов гаммы и т.д., а второе - Число Див. как известно, называвшихся по-ведийски «Дева». Отсюда и «девять». «Пенто», или «пятница», имело тоже священное значение: Перун, Волос, Яро, Купала, Дажьбо. Преимущественной важности этих Божеств перед другими не было, ибо все они представляли атрибуты - Лики Бога. Но природа давала сама предлог для празднования: так, приход Весны встречают радостно не только люди, но и звери, птицы, насекомые. Конечно, древний человек не мог не заметить этой всеобщей радости, и потому он приурочил свое празднество к этому времени. Лето - разгар полевых работ, и Летом человек, собрав урожай, тоже радовался. Это радование вылилось в Спожины-Летины. После Спаса - сбора фруктов, яблок, груш, слив - тоже радование. Наконец, Осень, входя на поля, сама указывает, что работа кончена. Овсени были приурочены к Новогодью. Первого сентября начинался Новый Год у славян. К

 

этому дню были приготовлены яства, свежий хлеб, новый в Году, а потому в Овсени славили Бога, Дажьба. Ему же несли хлеб в поле и оставляли у дороги. В Овсени, сначала Малые, пили крепкую брагу, ели блины и пиро-гн с творогом, называвшиеся «сыром», или «стварогом», в честь Деда Все* ленной Исварога. Наконец, приходили Великие Овсени, заканчивавшиеся трехдневным пиршеством всех и сообща, после чего наступала Зима с Зимними Колядами. Есть указание, что существовал Малый Коляда и Великий Коляда. Видимо, так назывались разные дни, и Великим назывался день, соответствующий нашему Рождеству. Кроме этих Празднеств были и другие, среди которых надо напомнить Радоницу, Русалий, Иван-Купалу, Семик и так далее.

 

ЗЕМЛЯ

Русский народ особенно любил свою Землю. Уезжая куда-нибудь, он молился, потом все садились на лавицах, сидели молча минут пять, а затем отец или мать вставали, выходили на двор, пока остальные продолжали сидеть, и возвращались с горстью Земли, взятой со двора: «Вот, бери и храни Родную Землю!» Сын брал Землю в чистый платок и завязывал его узлом. Этот узелок путешествовал в сундучке со всеми иными вещами с ним повсюду. Если дела указывали путь в дальний край или же даже заграницу - хотя русский народ неохотно покидает свой родной край - передача Земли приобретала особенно торжественный характер: Землю давали наравне с иконкой, крестиком и платочком «на память». Этот жест передачи Земли приобретал почти религиозное значение. Иные даже заворачивали иконку, крестик, платочек материнский в другой платок, размером побольше и получше видом. У некоторых солдат этот второй платок был шелковый или сатиновый. Материнское благословение и горсть Земли были той святыней, которую человек, уезжая далеко, увозил с собой. Купцы и вообще люди богатые, из народа, хранили Землю в серебряных ковчежках, другие складывали Землю в кивот, под образ Складня, старинной иконы. У моего деда, например, был тяжелый серебряный Крест, в котором была Земля с прадедовского поля. Другие имели немного Киевской, Троице-Сергиевской Земли. Некоторые имели шкатулки Святой Земли из Палестины, от Гроба Господня. Однако, эта Земля была связана с религией, а просто Русская Земля - это была горсть, взятая отцовской или материнской рукой со двора или огорода. Часто и теперь, за границей, в изгнании, приходится видеть при отпевании того или иного человека, как какая-нибудь старушка дрожащими руками развязывает узе-

 

296

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

297

 

 

 

 

 

лок Родной Земли и кладет немного на гроб усопшего. Я знал одного Донского казака, у которого была одна вещевая сумка с первой войны, а в ней донские погоны и узелок с Донской Землей. Кроме этого у него буквально ничего не было, и, ложась спать, в Константинополе, он клал свою сумку под голову со словами: «Ну, слава Богу, на своей Земле спать будем!» У многих за границей хранится такой узелок! Мне самому приходилось видеть в гражданскую войну, как старик-полковник, нагнувшись, брал горсть Земли, говоря: «Может, придется покинуть Россию, так будет хоть горсточка Родной Земли!» Будучи в двадцатых годах в Праге, студентом, я однажды видел русских студентов, с любопытством рассматривавших что-то, что показывал один из них. Это была Русская Земля, которую кто-то из них бережно сохранил! Вообще, в этом обычае есть нечто религиозное. Идет оно с древности, когда Землебог был одним из почитаемых Божеств., Яга-Землыня была одной из святейших Богинь. «Яга», или «Ага», того же корня, что и «Агни», или «Агиос» по-гречески.

 

СВЯЩЕННЫЕ РАСТЕНИЯ

Одним из характернейших верований, роднящих славянскую Русь с ведийцами, было благоговейное отношение к некоторым растениям. Так, «чебрец», или «дикий ореган», называвшийся еще «Богородской Травой», был окружен уважением. «Девясил», или «Крест-Корень» считался тоже священной травой. К этим травам надо причислить еще дикий «базилик», называвшийся на Юге России в просторечьи «васильками» («васильки» северные называются на юге тоже «васильки», либо «хорпы», по-чешски «хрпы»; они растут в пшенице, но мы говорим не о них, а об ароматической траве, употребляемой на «кропила» при Водосвятии, если нет «кропила» из исопа). Таким же уважением был окружен и «зверобой». Из «Богородки», «Крест-Корня» и «зверобоя» делали настойку, в состав которой входил и «базилик», росший везде на огородах и служивший для ароматизирования одежды, белья к Праздникам. Его клали в сундук или шкаф. Однако, «васильки», или «базилик», были растением, посвященным Велесу в древности, отсюда и - его имя, уже переделанное в «васильки», а прежде оно было «Велес-Трава». «Девясил», или «Дивница», ясно указывают на Девять Сил или Девять Див. Настойка из этих растений была ароматической и приятной на вкус, не уступавший заграничным ликерам. Ее пили в особых случаях, при болезнях желудка, кишечника и когда хотели придать религиозный характер какому-нибудь торжеству. На Спаса делали смешанную настойку, в которую добавляли

 

посвященных яблок и меда, но в ней были все вышеперечисленные травы. Считалось кощунством рвать «девясил» или «васильки» и бросать их где-либо на дороге, где ходили все. Попирать сапогом эти травы никак нельзя было, и если кто находил стебли, сорванные детьми, то подбирал и бросал их где-либо сбоку дороги, где не ходили. Также считалось нехорошим или почти кощунственным ходить по ломтям хлеба! Если бросали кусок хлеба собаке или курам, то смотрели, чтобы на земле не оставалось крошек и чтобы по ним никто не ступал. Из этого видно, что первым священным растением была, конечно, пшеница, жито, ячмень, а за ними шли остальные, перечисленные нами выше. Тем не менее, «девясил», «зверобой», «васильки» и «Богородка» считались особо стоящими, почти религиозными травами. Дети не должны были их срывать или играть ими. Таким же почетом, если не большим, пользовались китайские гвоздики, называвшиеся попросту «гвоздиками», «канупер» или «мята» с «любистком». Последняя в древности была посвящена Любу-Богу, или Любомелю. О «канупе-ре», к сожалению, мы не можем сказать ничего положительного. Но «девясил», «зверобой» и «Богородка» были, пожалуй, наиболее почитаемыми после хлеба. «Гвоздики» всяких родов, в том числе и мелкая «гвоздика» с красно-темными лепестками в середине, называвшаяся «чернобривца-ми», была также в почете и росла всегда у всех хат. Редки были дворы, где не было «гвоздики» и «васильков».

 

ИГРА В «КОПЫСТЬЕ»

Так как в древних Богослужениях в Боголесьях или Богопольях одной из составных частей таковых являлись гадания и игры, то интересна еще с этой точки зрения игра-гаданье, так называемая «игра в копыстье». «Копыстьем» называли соломинку, выросшую криво, с тем, что ею можно было действовать как крючковатой кочережкой. Кочережка - род инструмента для печки, служащая для выгребания золы или горящих угольев из хлебной печи. В дом вносили Сноп соломы и клали его на столе, покрытом чистой скатертью. В этом Снопе (образ Бога-Отца, Исварога) искали «копыстье» или «копысточку», то есть стебель, от природы скрюченный. Эта «копысточка», особенно на Зимних Святках, была ревниво хранима, ибо если ее теряли, игры не получалось. Если изогнуть пальцами обычную соломинку, она неизбежно выпрямляется. Таким образом, она не может зацепить соломинки. Между тем игра заключалась в произношении слов: «Сноп, Сноп, будь ко мне добр!» Затем старались зацепить одну соломину и вытащить ее из Снопа так, чтобы не повалить

 

298

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

299

 

 

 

 

 

всего остального и чтобы вытащить именно одну соломинку, а не две или три. Каждая соломинка осматривалась и по ней судили, «хорошая» она или нет. Чем длинней она была, тем дольше играющий должен был прожить] Короткие соломинки считались плохим знаком. Дивинационный характер этой игры явно обнаруживается из «интерпретации длины» соломин. С другой стороны, эти соломины были как бы «единицами» в общей игре. Их считали, и кто больше имел длинных, тот выигрывал. Для награды играющих стоял в углу сладкий пирог. Выигравший получал двойной кусок. Причем пирог должен был быть сделанным непременно на меду и с кардамоном. Если вспомним, что на Рюгене сооружался огромный пирог-медовик и что Старший Жрец за него прятался, спрашивая: «Видите ли меня, дети?», на что те отвечали: «Нет, не видим!» и тогда он добавлял: «Ну, попросиме Дажьба, чтоб и на тот год тоже не видели!», то присутствие медового пирога при игре-гадании ясно указывает на языческое прошлое этого обычая. Если же прибавим к этому, что в торжественные дни, именно на Святки, на Рюгене Старший Жрец гадал по длине и цвету внутренностей жертвенных животных, то увидим, что эта сохранившаяся в нашем южном крестьянстве игра была ничем иным, как отзвуком торжеств в Колядин Велик-День, на Рождество, в древние времена. Старший Жрец на Рюгене именно гадал о будущем урожае, о долголетии присутствующих и о будущем счастье. То же делали и южные крестьяне на Руси. В этой игре-гадании было древнее содержание, которое, в общем, сохранилось до позднейшего времени. Революция, конечно, и здесь, вероятно, все истребила, ибо «гадать» при революции «не о чем»!

 

ПРЕДБАННАЯ КУП АЛИН А

Такое имя носила, видимо, жертва, какую предлагали Купале в предбаннике. По тому общему, что лежит в основе верований и обычаев на Юге и Севере Руси, можно судить об общем прошлом единстве великорусского и украинского этноса. Так, если на Севере баня встречается в каждом дворе, на Украине она одна или две на все село, но и в ней, как на Севере, совершаются требы-жертвы. Так, ставится Роду-Ро-жаничу угощение в Колядин День, а летом, под Ивана Купала, ставится треба (жертва, жаризна, печево от слова «печь»), состоящая из яиц, сваренных вкрутую и мелко посеченных с петрушкой и укропом, зеленым луком, с кусочками жареного сала. Ставится тарелка «Колова», то есть яшной или же рисовой кутьи, иногда даже житной, украшенной сладкими вишнями, медом, сваренным в меду ангеликовым корнем (последняя была

 

тоже священным растением на селе) или стеблями ангелики (называвшейся в Юрьевке «Боготравой»), а также крынка сливок. Утром приходящие за посудой бабы могли видеть, что «Требу кто-то ел!» Достаточно было, чтобы хоть немножко было «начато» и это уже наполняло душу набожной женщины радостью. Столь много «знать», чтобы понимать, что она делала, принося Требу, крестьянка, конечно, не знала, но делала так, потому что «и мати так робили», а бабушка утверждала, что «так спокон веку делали!» Но если бы кто сказал ей, что это - язычество, она бы не поверила! Было очень много разных обычаев, значения которых люди уже не знали. Так, совершенно никто не знал, почему надо было Первый Хлеб после Спожин на капустном листе печь! В древности его пекли на листьях «белой лебеды», то есть дикого шпината. Делалось это в упоминание Праздника Возрождения Трав и Агнцев, то есть в честь Солнца-Индры, на этот раз в благодарение ему за дары Неба и Земли. Но так как Праздник Возрождения Трав и Агнцев был в то же время Праздником Агни-Варуны, то на верху этого Первого Хлеба клали дубовый лист и так сажали в печь, а после сдували золу и смотрели, какие следы она оставляет, а по ним гадали, каким будет будущий урожай. В День Ивана Купала ставили Требу, называвшуюся «Купалиной», и Купалпна была также жертвой в дар Богу-Ку-пале, Богу здравия, чистоты, гигиены и Лета с его Плодами. Но все это было Дажьбово, ибо в то же время Дажьбо был Богом Дающим, а также Дедом Руси, в то время, как Сварог был Прадо, или Прадедо, Прадядо. «Дядько»-Дедок, Дядок — с этими словами обращались к незнакомому взрослому мужчине, называя его именем Бога-Сварога.

   Этот обычай сохранился в Западной Украине (Галичина), где, как и на Карпатской Руси, говорили, встречаясь: «Слава Богу!» — «Слава Господу!» Там имя «Дядо» или «Прадядо» заменили христианским именем Бога.

   Купалина ставилась всеми, кто хотел, на селе. Некоторые ее ставили у колодца, в память «Живой Воды» ведийцев, хотя и позабыв уже о ней. Традиция сохраняла действие, утратив объяснение. Между тем, оно должно было существовать, ибо проповедник обрушивается на «требу бесом тво-ряй, и яйца, и мяса, и сыры, и все непотребное и псом ясти!» Конечно, он судил с христианской точки зрения, но не хотел видеть при этом в языческом обряде никакой поэзии, любви к прошлому и уважения к Предкам. Тем не менее, последнее было в основе этой Требы, ибо она была точной копией с Требы Роду-Рожаничу. Творог или «створожина» был образом с символом Творения Мира Исварогом.

    Так сам Исварог «створожил Землю». Творение, таким образом, в понимании наших Предков, было «сгущением», «собиранием вместе», как собирается молоко. Последнее было атрибутом ведической степной жизни,

   

300

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

301

 

 

 

где все, что касается Трав, Скота и Солнца, Дождя и Тепла, Огня и Воды, было главным содержанием жизни ведийцев. То же, хоть и в весьма малой степени, проявляется в жизни нашего крестьянства до самой первой великой войны. Оно указывает на степное, скотоводческое прошлое наших Предков. Они жили со скотом и все, что скота касалось, было их содержанием. Потому-то одно из важных Божеств - Белее, или Волос - в переводе на обычный язык означает «шерстина», «волос». Ведийцы, конечно, понимали, что без небесного покровительства стада, богатства их развиваться, размножаться не могут. Поэтому они и установили Белеса, атрибут Исваро-га, в его покровительстве стадам и пастухам. В сущности, все, что дальнее, что древнее, сливается, переходит одно в другое. Так, Дальние Пастухи или Древние Пастухи в конце концов сливаются с Предками, которые тоже были Пастухами, так что и сама легенда о «Дальних Пастухах» была в конце концов легендой о Предках. Далеко, далеко, «по к-Раю Земли Пастухи стада синих овец гонят» - другое поверье южных крестьян, а некоторые говорят при этом: «Апостол Петро с Павлом стадо христианских душ гонят». Таким образом, Пастухи стали священными. Они - Апостолы или равные им. Так, Предки ведийцев понемногу становились святыми. Понятно, что Купалина или Рожанич-Требы устанавливают связь не только с Богом или его Атрибутом, но и с Предками, ставшими «Питри».

   Так «Аджири» становятся теми же Предками, как Дальние/Пастухи становятся Апостолами Петром и Павлом. Несмотря на христианскую оболочку, здесь та же Треба Купалина или Род-Рожанича.

 

ДУРНОЙ ГЛАЗ

В свое время наши, так называемые «прогрессивные интеллигенты» , весьма часто и много издевались над «историями» с дурным глазом, видели в этом суеверие и, откровенно говоря, сделали еще больше для забвения народной самобытности, чем древние христианские проповедники. Последние могут быть поняты, как люди, лишенные другого подхода, кроме христианского, тогда как «прогрессивные» имели эту возможность и, как «рабы ленивые и лукавые», думали обмануть там, где должны были бы служить!

   Теперь уже стало повсеместно известно, что «существует гипнотизм». Эта весьма простая истина и лежит в основе явлений, известных под именем «дурного глаза». По народному поверью, «человек, имеющий дурной глаз, может сглазить другого, внушив ему все, что ему заблагорассудится». Одним словом, он ему может внушить как счастье, так и несчастье. Мне

 

известен, например, г. Николай Сахновский, живущий сейчас в Аргентине, у которого сильный взгляд. Если смотреть ему в глаза, ваше поле зрения начинает заволакивать туман, а затем, кроме его двух серых глаз, больше ничего не видно! Такие люди находятся сплошь и рядом, везде. Наш народ нашел, что некоторые из них могут приносить несчастье. Лечение от «дурного глаза» заключается в успокоении нервной системы, заставляют лежать в затемненной комнате, пить «чай» из валерьяны и цветов бузины и время, от времени ставить компрессы. Но если человек, «сглазивший» другого, не желал ему причинить зла, то лучше, конечно, обратиться к нему, чтобы он пришел и успокоил свою жертву. Другой был человек, обладающий тоже «сильным взглядом», в деревне, звали его Касьяном. Он у нас часто бывал, а как только у меня зубы разболятся, он посмотрит, погладит по щеке, и — боль как рукой сняло! Этот человек мне совершенно родным сделался и, когда я вспоминаю Касьяна, то непременно вздохну. Нет больше таких чудесных людей на свете. Вот, встретив Сахновского, как раз о Касьяне и вспомнил. Теперь вряд ли и память о нем уже уцелела. Однако, он был и рыбачил на Азовском море. В свободные дни он бывал у нас. Родители его очень любили.

    «Дурной глаз» — вовсе не какая-либо выдумка «темных людей», ибо «светлые люди» пока еще ничего путного не выдумали. «Дурной глаз» был довольно частым явлением. У Касьяна был добрый глаз, и его добра я не забыл. Если что и знаю о родном фольклоре, так в большой мере от него же, ибо он был одним из тех, кого величают «старые люди». Он многому меня научил и многое из его науки мне на пользу пошло. Между прочим, если на деревне кто был болен так, что думали, что «сглазили его», а больной через день-другой становился совершенно здоров.

 

ЖИВЫЕ ВОДЫ

В противоположность Водам Мертвым, как сказочным, так и действительным, Водам прудов и озер, славяне называли Живыми Водами Воды, текущие из Криниц. «Райский Крин» сказаний уже христианских связан с этим понятием. Слово «Криница» вышло из него. «Живые Воды» нашли выражение в названии одной из икон Богоматери - «Живоносный Источник». Хотя Христос тоже говорит в Беседе с Самарянкой об Источнике Воды Живой, пьющий из которого не умирает, но в язычестве славян это понятие было самостоятельным. В названии иконы Богоматери, таким образом, видно наложение двух сюжетов, и сквозь христианскую идею проглядывает языческая. Так, церковь в Антоновке

 

302

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

303

 

 

 

 

 

была посвящена Образу Богоматери Жнвоносный Источник. Богородица, таким образом, была Матерью Вод Живых. Ведическое значение этой идеи ясно из того, что первым условием для скотоводчества являются как раз Живые Воды. В • христианском выражении им придан смысл Духовных' Вод. Но мы знаем, что уже ведийцы, согласно «Риг-Веде», различали Воды Небесные от Вод Земных, и что они же, творя Сому, связывали его с Сомой Небесным и Жертву на Земле с Жертвой Небесной. Богослужение ведий-цев было повторением Акта Творения, и Жертва была образом Творимого Мира. Криница, таким образом, связана тоже с Райским Крином. Культ Вод Живых был одним из важнейших в ведизме, как и у семитов (Числа XXI, 17-18). Выражение «Воды Живые» указывает на живое существо Вод.

   Хотя в Библии имеет место подобное же понятие, но славяне его имели и до христианства, так как Крины и Криницы пользовались у них религиозным почитанием. Возле таковых были часто Белые Камни для Жертв. Славяне считали, что у Вод Живых обитают Тридевять Ссстрениц - Русалки или Вилы. Считалось также большим грехом плевать в Криницу, как и в Огонь, ибо этим оскорблялись Божества, связанные с ними. В Юрьевке считалось, что плюющий в Огонь получает накожную болезнь в наказание, на губах или лице, даже носившую название «огник», то есть то, что в медицине называется «герпес». Средством против «огника» служит пшеничный деготь, получаемый при накладывании раскаленного железа на горсть чистого зерна. Из зерен вытекает черная жидкость, которой и смазывают больное место. Но плюющий в Воду получает «водянку», то есть «гидропи-зию», или «водяницу». В Юрьевке отяжелевший, водянистый человек (больной уремией) считался согрешившим против Воды либо закопавшим Криницу. То же верование было у чехов, как о том говорит Кузьма из Праги (Кузьма из Праги, «Хроника», 3, 1), и у славян южных и восточных (Гель-мольд, Гримм, Д.М. 1, 485; Прокоп. Кессарипскнй, «Готическая Война», 3, XIV; Карл Дитрих, «Византия», Лейпциг, 1912, II, 65 и т.д.). «Не плюй в колодец, пригодится водицы напиться» - говорит русская пословица. «Воду только свинья загрязняет» — говорит южнорусская поговорка.

   Любопытно отметить, что «Сказка о Конской Голове» связана с Живыми Водами, ибо у галлов в Уэлльсе (Англия) говорится о «Гоборчинс»-Конской Голове, которую принимают Водяные Божества (Кэмпбелл, Т. I, с.86; с.86; Т. IV, 331 и др.; Джемс Мак-Дуголл, «Легенды фольклора», Эдинбург, 1910, стр. 309 и др.). В других случаях Водяное Божество представляется в виде Быка (О.Группе, «Греческая Мифология», Мюнхен, 1906, II, 47; Г.И.Роз, «Фольклор», 44, стр. 21-22, 1933). В Исландии и на Островах Ферроэ существуют легенды о Водяных Божествах в виде лошади. В

 

Персии Царь Сассанид Иездерверд 1-й (399-420 гг. нашей эры) был убит таинственной лошадью, выскочившей из Воды (Краппе, «Средние Века» XXXVIII, стр. 200 и след.). Известна Легенда о Кьорогу и его Лошади, вышедшей из Вод Оскуса (Туркестан), где сама река как бы является в виде Жеребца. В Кашмире эта Лошадь известна под именем Зальгур (Гин-тон Кноулес, «Фольклор Кашмира», 1893, стр. 313). Подобно обожанию Ганга в Индии, на Руси видна тенденция обожания Волги. Свадебные песни Галичины говорят о девушке Волгусе (Волге), выходящей замуж за Дунай (Ралстон, В.Р.С., «Русский фольклор», 1873, стр. 213). В некоторых случаях (Скандинавия) Водяное Божество принимает вид Змеи. Все эти внешние формы связаны с качествами тех животных, на которых они походят; так вид Быка связан с плодородием, вид Лошади - с быстротой, а Змеи -с мудростью. Это те же качества, какие имеют Живые Воды в глазах народа. Без Вод Живых нет плодородия, Живые Воды быстры, они уносят, как само Время, горе и тоску («унеси ты, реченька, мою тоску!» - русская народная песня), они премудры, ибо в них - Премудрость Божья, сотворившая Воды. Воды же позволяют очищение от грехов телесных и духовных (Омовление Купале); Омовление есть образ Творения Мира Исваро-гом: «мывся та вехтем терся, а с того поту Божия и мир народився». Чтоб помочь человеку в его жизни, Воды выбросили на берег Лошадь. Ведийцы говорили, что «Лошадь вырвалась из ряда Божеств и прискакала к нам». Богатыри в Былинах скачут на Лошадях, а в позднейшее время вместо Небесного Всадника (Левина) есть легенда о Святом Егории, скачущем на Коне. Иван-Царевич скачет на Коне, спасаясь от погони, в сказках. Правда, иногда это — Серый Волк, но под последним надо видеть изменившегося внешне того же Коня. Может, в основе, под этим Серым Волком скрывается сказание о приручении собаки, ибо собака на волка похожа внешне.

   Всегда преследуемый Иван-Царевич спасается вплавь через реку, переплывая Воды. Убитого, его исцеляет Серый Волк при помощи Живой и Мертвой Воды. В Антоновке «старые люди» утверждали, что «есть на свете Мертвая и Живая Вода», обе обладающие целящими свойствами. В конце концов, в Звездной, или Люстральной, Воде надо видеть эту Живую Воду, целящую раны. •

 

ГАДАНИЯ: ЛИТЬЕ ВОСКА

От древнего благочестия остались лишь в жизни крестьянства гадания, как например, литье воска. Прежнее Богослужение со-

 

304

 

Юрий Миролюбов

 

Сакральное Руси

 

305

 

 

 

 

стояло из Жертвы, Молитвенных и Благодарственных Песнопений и Гаданий с Играми.

   Жертва с переходом в христианство отпала, Песнопения стали христианскими, Игры изменились и лишь Гадания остались почти теми, что и прежде. Так, Чет и Нечет, кормление петуха на Колядины Святки подсчитываемым при этом зерном, с тем, что если четное число зерен склюет, значит «да», а если нечетное - «нет», еще были в употреблении до революции, но не везде. Гадание на бобах надо считать позднейшим. Древнее гадание по сожженным костям осталось еще в Азии у туркменов и монголов, но у славян оно забыто. Гадание по золе еще практиковалось здесь и там, но мало. Литье воска и свинца наоборот было в большом ходу и именно на Святках.

   В Ночь под Новый Год или на Крещенье ставили большую миску чистой снеговой воды (вспомним здесь Живую Воду. Снеговая вода считалась наравне с Живой, но даже более сильной, Водой Небесной), в которую клали кольца, лучше золотые или серебряные. Затем топили воск с Кре-' щенских или Пасхальных Свечей и с религиозным вниманием лили его в воду. Получалась «выливка» причудливой формы, кусок воска, которому давали застыть, а затем вынимали его и смотрели на отражение на столе, поворачивая всеми сторонами и стараясь увидеть в полученных тенях контуры человека, дома, какого-либо события в лицах или еще какого-либо предмета. Так, например, предмет, напоминавший телегу, означал путешествие, лошадь - тоже, а, например, бык или корова - работу, хлебопашество, теленок - приплод скота, куры - достаток, но горящий дом, например, означал несчастье, пожар. Были старухи, способные часами говорить о виденном и объяснять тени всяческими способами. Это составляло целую науку. У одних объяснения выходили хорошо, у других плохо. Тех, кто хорошо объяснял и верно предсказывал, всегда приглашали на такие вечера. Основано это верование в Гадание на том, что события никогда не приходят одиночно, но серией и обычно по ассоциации, а не по нашей человеческой логике! Иногда бывают и одиночные события, но серийность их отмечена давно хотя бы в поговорке: «в такую полосу попал». В другой: «Пришла беда, а за ней три беды, а за тремя еще четыре!» Характерно, что, например, в 14 году все деревенские гадалки предсказывали большую войну! Значит, какое-то откровение им было дано? Скажем, что оно порядка ме-тапсихического, но все равно оно является фактом, с которым спорить не приходится. В 15-м году нам лично пришлось слышать одну старуху, говорившую о близком Конце Света!

   

Погребальная церемония.

 

306

 

Юрий Миролюбов

 

Сакральное Руси

 

307

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Волхвы.

 

Поклонение богам.

 

308

 

Юрий Миролюбив

 

Сакральное Руси

 

309

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Ярм праэдиоаании летнего солнцестояния, называемом Купала, сохранились старинные обычаи прыгапия через костры, игры, обрядовые купания, преимущественно ритуалы хозяйственной магии.

 

Жертвенные камни с углублениями почитались с древних времен.

Им приносились жертвы, вода из углублении использовалась в лечебных целях,

около них произносили клятвы.

 

310

 

Юрий Миролюбов

 

Сакральное Руси

 

311

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

В храмах полабских и балтийских славян предсказывали будущее с помощью священного коня, который переступал через скрещенные копья: если конь переступал правой ногой, то это предвещало успешный поход.

 

На острове Хортица на Днепре купцы-русы в X в. поклонялись священному дубу жертвоприношениями и стрельбой из лука.

 

312

 

Юрий Миролюбов

 

Сакральное Руси

 

313

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

К погребальному обряду относились не только славословия и обрядовый плач, но и символические игры и угощение гостей. Особенностью были одновременные похороны вдов или наложниц знатных людей, что было засвидетельствовано у восточных, южных и полабских славян.

 

Такой жертвенник служил племени радимичей вблизи поселка Ходовисичи на берегу

озера Святое (Х-Х1 не.).

 

314

 

Юрий Миролюбив

 

Сакральное Руси

 

315

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Добывание священного «живого» огня.

Культовое место а Красногорском под Смоленском имело искусственную насыпь

(VII 1-Х вв.).

 

 

 

 

 

 

 

Святилище Перина было обнаружено вблизи Новгорода (X в,).

 

Могильники с трупосожжсписм (VI1-IX вв.).

 

316

 

Юрий Мчролюбо

 

Сакральное Руси

 

317

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Общинный уклад (ясная сторона рисунка).

 

Общинный уклад (правая сторона рисунка).

 

318

 

Юрий Миролюбив

 

Сакральное Руси

 

319

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Ругеаит, почитаемый а Корснице на Рюгспе, имел, по описанию Саксопа

Грамматика, семь ликов, был опоясан семью мечами, а восьмой держал в руке.

На этом же месте имел святилище и Пореиутиус (Перупик?)

с четырьмя ликами и с пятым на груди.

 

Бой русского богатыря с драконом является отражением древнего дуалистического принципа вечной борьбы добра и зла (со старой русской миниатюры).

 

320

 

Юрий Мнролюбов

 

Сакральное Руси

 

321

 

 

 

 

 

 

 

 

Копь был священным животным, посвященным нескольким божествам О7-17/ вв., Украина).

Небольшие божества из металла на столбце из Новгорода и из Ополья. (XI-XII вв.).

 

 

 

Идол из известняка неизвестного божества

из Акулииина Московской области,

 

территория вятичей.

 

а)

в)

6)

Фаллическую форму имел деревянный идол из Старой Руссы (а), ( XI в.). Деревянное домашнее божество из Новгорода (б), (X-XI вв.). Домашнее божество, найденное в силезском Ополье (в), (XI в.).

 

322

 

Юрий Миролюбив

 

Сакральное Руси

 

323

 

 

 

 

Серебряные луппицы, надеваемые на шею, должны были способствовать благоприятным влияниям луны (Гнсздово, X в.).

 

Ссмаргл.

 

 

 

 

 

 

 

Змея или дракон играли двоякую роль, в случае костяной пластинки из Новгорода,    >И

где ее сопровождает солнечный символ. (X—XI вв.).

 

'    Жертвоприношения Семарглу.

 

324

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

325

 

 

 

 

 

 

Символы воды, корней и солнца на разных ритуальных браслетах XII-XIII вв.

 

 

 

ВЯШКИ И ВЯШАТА

Ночью слышны шорохи в доме, поскреб в стенах, шелест, будто солому переворачивают. «Старые люди» говорили в Юрьевке: «Л то ж вяшки балуются! Их очень много и они величиной с воробья, а другой и жучка меньше, с пчелу, с муху величиной. Они добрые и, если шалят, так точно дети, без всякого зла». После Захариха сказала, что Вяшки «живут в стенах». Дед Канунник тоже знал про Вяшков. Он утверждал, что есть Вяшки, а есть еще и Вяшата. Последние - совсем мелочь, а иных и глазом не увидишь. Из расспросов удалось выяснить, что Вяшки - «позастенные Божки», существа, наделенные вечной жизнью, но занятые мелкими функциями: одни из них стерегут кирпичи дома, чтоб не рассыпались, другие живут в соломе - «соломинки считают», третьи, величиной с жучка, по стеблю пшеницы карабкаются, как по дереву, чтоб посмотреть, наливается ли колос и не залезла ли туда какая нечисть. Есть Вяшата, кому листва поручена, цветы, ягоды, чтобы не пропали. Другие подчинены Домовому, Погребнику, царящему между кадушек, в погребе. Они должны паутину сметать. Все эти мелкие духи двора, хозяйственные Божки, другие, в поле,.подчиненные Полевому, Садовому, Огородичу, Зер-ничу, Кореничу. Скажет Коренич, чтоб посмотрели, как корешки растут, а Вяшата проделают дырочку в Земле и каждый корешок осмотрят, почистят, чтоб не зацвел плесенью. Другие Вяшата в цветах сидят, с пчелами дерутся за мед. Они очень любят мед. Некоторые из них цветочную пыльцу собирают. Одним словом, Вяшки и Вяшата — Божества низшего разряда, своего рода Инфра-Мир Божеств. Большие Боги - над человеком, от них зависит его судьба, а Вяшки под человеком,.в низу жизни, но и от них зависит его судьба! Прозевают Вяшки с Вяшатами, и весь урожай пропасть1 может. Так что в крестьянстве, хоть и не занимались особенно Вяшками, но иной пчеловод, собирая соты, нарочно кусочек в траву уронит, а на утро -глядь, а Вяшки с Вяшатами и полакомились. Нет больше кусочка! Съели. Вяшки — Божества мирные, от них вреда человеку нет, разве что прозевают посмотреть за травой или Домового не послушаются вовремя, так какой-либо урон произойдет, но урон этот не от злой воли Божков, а от невнимательной службы. Потому-то крестьяне, зная про Вяшков, никогда их не ругали и лишь укоризненно качали головой: «Ишь, Вяшки не досмотрели!» Последний укор был хуже битья. Добрые по натуре, они мучаются, если не досмотрели чего. И уж после можно быть уверенным, что положение исправится. Во дворе они играют мелкую роль, почти незаметную, потому что

 

326

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

327

 

 

 

 

 

там Домовой с Погребником, Горешным, Овинником, Скотичем и Соломенным следят за всем, а в огороде, например, всего один Малый Бог - Огородим или.в поле,- Полевик. Там Вяшки с Вяшатами незаменимы. Они каждый листик, каждый цветок, корешок, стебелек должны пестовать, а потому и роль их велика. Начинают они свою работу с вечера, с Зари до Зари, и кончают ее, уходя спать на день.

 

БАРВИНКИ

Девушки на селе очень любили разводить в горшках «барвинки», то есть стелющееся растение, среднее между кустарником и травой, в зеленых листьях темноватого оттенка, с синими цветами прекрасного отлива, напоминающего северную часть неба на Юге России. По-французски оно называется «перванш» и цветет раньше всех остальных цветов одновременно с фиалками и реконкулусом. Барвинки были любимым растением и в Юрьевке его называли «ладной квиткой». Вероятно, оно было прежде посвящено Богине Ладе, пользовавшейся любовью женщин. Роза, вероятно, была известна нашим Предкам еще в Азии, откуда они и привезли ее с собой. Роза цвела у домов и ее цветы совместно с «барвинком» служили приношением Ладе. В южных песнях весьма часто упоминается «барвинок»:

«Стелися, барвинку, низенько,

присунься, козаче, близенько!»

    Песен о розе не приходилось слышать, но зато в вышивках главнейшим мотивом была именно роза, и «рушники» (полотенца) на иконы были всегда вышиты розами. Это позволяет нам заключить, что роза была одной из лучших Жертв древности и что она осталась в виде вышивки не зря, а по традиции, как имеющий религиозное значение цветок. Барвинок был, вероятно, теми цветами, которые приносились Ладе, Любомель-Любу, Люлю с Лялей вместе с букетом роз. В Юрьевке пели всего одну песню: «Ладна моя розо, червона!» По нашему, этого достаточно, чтобы считать, что розы были цветами, посвященными Ладе, так как слово «ладный» в других случаях применялось лишь для выражений, связанных с любовью: «ладная дивчина», «ладно жили друг с другом», однако, в этих двух случаях слово «ладный» звучит как «порядочный». Можно ведь держать себя в порядке, жить в порядке, даже без особой любви, а лишь по дружбе! Но и само слово «ладный» пошло от слова Лада или «лад», порядок. В применении к розе-цветку такое слово, понимаемое как порядок, оказывается лишенным смысла.

   

Следовательно, в этом смысле ему надо придавать смысл религиозный, то есть: «посвященный^аде». Во всяком случае, в Галичине, где местное население, несомненно, русского корня, поет песнопения Богородице, называя ее «Майской Розой». Поются эти песнопения во время весенних процессий, католического Крестного Хода по полям, и, вероятно, сами процессии вытекли из таких же процессий языческих. Во всяком случае, в майские дни в Юрьевке «справляли Ладину», то есть шли в поля с розами, пели песни «Дай, Боже, ладу!» и бросали цветы на межах, где некоторые их втыкали в землю. Эта «веснянка», моление о «ладе-порядке», «ладе-мире в жизни» отражала более древнюю веснянку, где Лад-Лада были Божествами. Видно это и из печения в этом день «розок», маленьких сдобных хлебцев на масле, в виде роз.

 

ЗЕЛЕНЧУК

Еще одно таинственное Божество, Зеленчук, обитало, по верованию крестьянства, в Степи. Было оно с виду вроде мужика, только все зеленое, волосы - зеленый перей, «меший» (род дикого злака) в бороде, тело листвой, стеблями заткано, а под густым слоем повилики «крученых панычей» (цветной повилики) тело как у человека. Только кровь у него тоже зеленая, а не красная как у людей. Повстречаться с Зеленчуком не страшно, потому что он никому зла не делает. К людям он равнодушен, но за женщинами гонястся\ Здесь мы видим, что это Божество сродни греческим Фавнам, а существование такого Божества в языческой остаточной мифологии, покрытой сверху христианством, - явное доказательство скифского прошлого наших Предков. В самом деле, откуда могли славяне взять этот миф, если не были в контакте со скифами и черноморскими греческими колониями? Ругательное выражение на Юге России: «Иди ты к Грецю!» тоже это подтверждает. Греки были хорошими торговцами, и потому «идти к Грецю» было равносильно «идти к тому, кто непременно обманет». Однако, миф о Зеленчуке, нападающем на женщин, которые, якобы, могли даже иметь от него детей, «волосатых младенцев» - уже явная идентичность с греческим мифом о Фавнах. Также и выражение «иди ты к Грецю!» явно бессмысленно, если считать, что греки жили в Греции, далеко на Юге, а византийцы себя греками не называли, а называли византийцами. Если же, скажем, предположить, что это выражение сродни Византии, то тогда тоже оно касается скорее греческих колоний на Черном море, нежели собственно Византии. Когда была, собственно, Византия с византийцами, греческие колонии пали. Значит, и Зеленчук-Фавн, а может

 

328

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

329

 

 

 

 

 

быть, Пан, попал в южнорусскую мифологию во времена значительно более древние. Византийцы, даже если они себя и величали греками в некоторых случаях, были христианами и о Пане с Фавнами больше не говорили. Таким образом, Зеленчук - Божество, проникшее в славянскую мифологию во времена язычников-греков. На Кубани есть даже река — приток Кубани, которая называется Зеленчук. Она впадает в Кубань у Невинномысской, образуя при впадении настоящий мыс. Вероятно, оттуда и название станицы идет. Кубанские казаки пришли из Запорожья, то есть с Юга России, с Днепра, и принесли с собой слово Зеленчук. То же слово знали в Юрьевке, на Днепре. Мне самому, когда был мальчиком, баба говорила: «Не ходи в терновые заросли, там Зеленчуки бегают!» Однако, мальчишки говорили, что Зеленчук или Зеленчуки не страшны. Надо лишь спокойно идти., не поднимая глаз, поближе к селу и смотреть на крест цсркви\

    Из этих слов о Зеленчуках можно заключить, что их страшились девки и женщины. Возможно также, что молодежь, «чтоб попугать баб», обряжалась в зелень и с криком выскакивала из зарослей.

 

ПОМИНАЛЬНАЯ ТРИЗНА

В Поминальные Дни хозяйки выпекали свежий хлеб и несли его в церковь вместе с рисовым сочивом, на котором леденцами были выложены крестики, иногда даже со вкусом, затейливо, из разноцветной карамели. К этому полагалось в Юрьевке непременно принести баночку меду и ковшик зерна. В хлеб втыкалась свеча, которую зажигали во время Поминовения, также полагалось воткнуть зажженную свечу в сочиво. После службы хлеб шел священнику с псаломщиком, а сочиво раздавали присутствующим. Это безусловно — воспоминание древней Тризны. Язычество обставляло-Поминовение большим количеством обрядов, и одним из них было вкушение Тризвенного Яства, Брашны или Стравы. В этот день на Поминальной Горе ставили алтарь, если его не было, то есть Бел-Горюч-Камень (обожженный в Пламени, в Костре Перуньем или Купали-ном) и на нем приносили Жертву Божествам. От этой Жертвы осталось воспоминание — сочиво, которое служит вместе с тем и Жертвой. Древнее сочиво приготовлялось из вареной пшеницы с медом или из Творога (в честь Солнца или Сварога). Сами люди считали себя Стварью, то есть Творением Стварога (или Ставрога), иначе говоря, Исварога. Осенняя Стра-ва, «Зворожина», в Юрьевке была отголоском этой Тризны, на что указывает и вопрос о старике, умершем в году: «А где Иван?» — «А он пошел до

 

Питрив!» Питри - Предки, однозвучные с Питри ведийского народа. Поминовение в Антоновке сопровождалось также приглашением присутствующих На Поминальный Обед, бывший уже настоящей домашней Тризной. За Поминальным Обедом ели, пили чинно, без излишней веселости, но и без нахмурениости. Говорили о жизни усопших, как они себя вели, рассказывали любопытные случаи из их жизни, о том, как смотрели на дела родители, хвалили их качества, особенно душевные, и восклицали, что «теперь больше таких людей на свете нет!» Восхваление добродетелей усопших было традицией. Выпивая рюмку за рюмкой, говорили: «Ну, Да-Боже им доброй Жизни на Том Свете! - Пусть не печалятся Родичи, у нас все идет, слава Богу! - Да, там, как и здесь, що в Яви, що в Прави, та Нави! - Та, покойный Иван у Бога Телят пасет, на Живые Воды скотину водит! -Та, Серега тако-ж, Божьих Коров гоняет на Том Свете, та смотрит, щоб вороги не покрали] - Та, колиб знаття, в какой пещере ворог Коров поставил! - Та, найдет! Нато ему Вышний поможе!» Эти слова были ритуальными и относятся они прямо к ведической легенде о Краже Коров враждебными силами, спрятавшими их в пещере, и Индра их освобождает, а Вишну -один из Ликов Индры! Наша цель в данном случае - вес, имеющее значение в наших верованиях и обычаях, вспомнить и записать. Выпивая рюмку водки, молодица (молодая женщина) вздыхает, вытирает рот платочком и говорит: «Та, хай им там легко живется] Та, коли вороги ночью Коровы покрадут, так утром до Зори Бог покаже, где они!» А другие подтверждали: «Та в який же печерн можна их от Солнца сховати?» Наконец говорил: «Родичи милые, а то-ж вам, татко с маткой! Се 6о вам, Прадеды, Отцы, Пращуры и Щуры!» И с этими словами выливал рюмку в три приема на глинобитный пол. Присутствующие восклицали: «Слава, слава, слава Богу!» Об этом тризненном пиршестве мы нигде не встречали записей, хотя это и понятно: надо вырасти в крестьянском обществе, жить с мужиками, как нам довелось жить, говорить на их языке, любить их и тогда они все перед вами раскроют. Это возлияние водки на пол было настоящей имитацией возлияния Сома на Пламень Агни. Заключали Поминальный Обед тем, что выпивали еще по рюмке, а последнюю, какая оставалась в бутылке, хозяин нес и плескал ее в печь на горящие уголья. После этого уже шла дружеская беседа не ритуального характера.

   Непременным условием Поминального Обеда были пироги. Пироги или пирожки столь считались необходимыми, что выражение: «мы по нем пирожки ели!» было равносильно словам: «он умер!» Приготовляли вареники с творогом и сметаной, блины, оладьи, лапшевники, резали кур к этому дню, а если день был постный, то жарили рыбу, а блины делали постные на подсолнечном или сурепном масле, делали постные «пампушки» с чесно-

  

330

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

331

 

 

 

ком. К Помнновенному Дню прибирали в хате, притирали глинобитные полы свежей глиной, а в горнице, то есть на чистой половине, раскладывали чистые «дорожки», домотканные ковры, вешали за образа чистые «рушники» с вышитыми на них розами, а за иконы клали сухие букеты базилика, «васильки». С лета насушивали чебреца («Богородской Травы») и раскладывали ее по углам, чтоб пахло в горнице, жгли ладан и зажигали свечи. В одно из блюд сочива, бывшее на дому, втыкали свечу и зажигали ее. Горящая свеча символизировала душу усопшего. Одна тарелка, стул и место на нем оставалось незанятым. Там сидел невидимо присутствовавший Родич! К нему обращались, говоря: «А попробуйте пирожка, татко либо матко!» н клали ему пирожок на тарелку. Все яства клали ему по куску, выбирая для Родича лучший кусок, а после, когда ритуальная часть Поминок кончалась, относили тарелку на огороды и там оставляли дня на два, пока принесенное не исчезало, и тогда считали, что «Родичи на Поминках были и «страву» ели!» Другие, у кого была собственная баня, несли «страву» в Предбанник. Почиталось, что души Родичей не покидают родных мест, но если заходят во двор, так идут в Предбанник или на Ледник, в Погреб, но в дом не входят, чтоб не пугать живых! В углу Предбанника непременно ставили к этому дню зеленоватую от времени колоду, бывшую, конечно, образом Коляды-Бога.

   Отец, бывший в этих селах священником, никогда старины не возбранял, говоря: «Трогать этого незачем! Это идет от Дедов, а нарушение связи с прошлым вызовет лишь потрясения!» С другой стороны, он прекрасно понимал, что все это — пережитки язычества, но не восставал против них, утверждая: «Прежнее, действительно языческое значение этих обычаев утрачено, а если и это запрещать, так тогда ничего красивого в жизни не будет! Фольклор нужен народной душе, ибо без него она высыхает». В доме у нас тоже свято хранили старые традиции. На Рождестве, на Пасхе, на Троицу и Спаса — всегда все было устроено, как полагалось по старине. В соблюдении старых обычаев жизнь текла своим путем, собственным, русским, и те же знакомые горожане, жившие буржуазной жизнью, когда буд-ня не отличить от воскресенья или от праздника, приезжая к нам, восторгались, но у себя, как правило, русских обычаев не заводили.

   Поминальные Дни в церкви сопровождались колоссальными приношениями хлеба, меда, яиц, зерна. Родители не знали, что со всем этим обилием делать, и обычно на другой же день у дверей дома выстраивались толпы баб, пришедших за хлебом, который мать им раздавала если не даром, то почти даром. Бочонок меда, который собирали в этот день, шел на приготовление медового варенья, чаще всего вишневого, или же делали хмельной мед, который потом вылеживался в бутылках годами. Не раз пили мы этот

 

старый мед н, признаюсь, это был напиток, по-моему, благородней самого лучшего бургундского вина!

   Поминовение в домах не ограничивалось Обедом, а продолжалось и после, но то уже была как бы часть не ритуальная, а потому она везде протекала по-разному. Обычно пели старинные песни, приличные случаю, вроде:

«А як жито зацвело,

пришла весточка на село:

не вертаться уж до тебе козаку,

заснул бедный сиротина до-веку!»

   Или другие, где восхвалялись отец-мать и которые пели в минорных тонах. Воспоминание усопших заканчивалось ужином, когда еще раз кратко поминали добродетели Родичей, а затем, выпив еще по рюмке водки, расходились по домам. Этот день праздновался с некоторым налетом грусти, что время идет и лучшие люди уходят «на Тот Свет». Так и говорили: «Умирают лучшие, а остаются худшие!», таким образом и себя причисляя к худшим. На самом деле, конечно, то были добрые, серьезные люди, по-христиански воспитанные, трудолюбивые и незлопамятные. Революция, вероятно, начисто их смела!

 

УТОПЛЕННИЦА

В Юрьевке существовало поверье, что девушка, утопившаяся в реке из несчастной любви, становилась новой Русалкой-«Жали-цей». Она бродит в ночи вокруг ставка, в котором утопилась, и все плачет, плачет, душу раздирающими воплями сопровождая свои рыдания. Все потому, что раз она оборвала свою жизнь, нет ей и настоящей смерти. Жалица жалуется всем - всему миру, людям и Богу на свое несчастье. Нет ей успокоенья и на Том Свете. Мрачная душа ее способна воспринимать лишь горе и несчастье. Ни доброго, ни красивого она не понимает. Ей надо плакать, как живому дышать. Повстречаться с такой Жалицей -целое несчастье. Если встретится она юноше, она может свести его с ума своим горем. Красота ее необычна и кто раз ее увидел, уже не может забыть до конца. Но и жизни с ней нет никакой, потому что она лишь плачет и плачет. Если же встретит девушку, то она ее принимает за счастливую соперницу, отобравшую у нее милого. Юношу она упрекает в неверности, принимая его за своего жениха. Мужику, рыдая, она говорит о неверности жены, наговаривая на ту и утверждая, что дети не его, а соперника. Жен-

 

332

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

333

 

 

 

щине она говорит, рыдая, о неверности ее мужа, доказывает, что дети у ее соперницы красивей, иногда даже говорит, кто эта соперница, и не успокаивается до тех пор, пока не забросит в душу встречной ядовитые зерна ревности. Как бы доволен жизнью ни был человек, которого она встретила в ночи, она ему внушает недовольство. Если не ревность, так жадность, если не то, так другое, но жить с ним уже будет тяжело после этой встречи. Другой вдруг начинает пить горькую, а третий - воров бояться или смерти, что еще хуже, и будет ходить, озираючись. Нашлет бессонницу на человека, и тому не будет спаться. Испортит вкус ему и все, что ни давай, будет ему противно. Тому — дом противеет и он начинает искать развлечения на стороне, идет в карты играть, проигрывается, начинает пить водку, чтоб забыться, но впадает в еще худшее несчастье. Не потому Жалица так действует, что она зла, но потому, что ничего, кроме своего несчастья, не желает знать, и что все меряет на эту мерку. Жалеть ее нельзя, иначе присосется к душе спокойного человека и высосет из нее всю субстанцию. Лучше всего ее гнать, если уж встретится, заклинать Именем Божьим и чураться, говоря: «Чур! Чур! Пращур! А ты Сноп видала?» Она и отстанет.

    Призывы Чура, Пращура и Снопа суть повторение Имен Исварога, как мы знаем уже, точно так же, если сказать «Овца», значит призвать Агни, -Сына и Рылу. Таким образом, эта Русалка опасная, хотя, умирая, она тоже сливается с Божествами, как и Питри, но это слияние лишь во времени, а не в Добре и Героизме, как сливаются с Божествами Предки. Жалица - не настоящая Русалка, веселая хохотунья, а псевдо-Русалка, общенье с ней несет горе. Она - женский тип Ырка.

 

НАПИТОК БЕССМЕРТИЯ - АМРИТА

У-мере-ть, мерт-вый, у-мри, вероятно, также «мир» - все эти слова произведены от корня ведического, санскритского языка «мри». Амрита - бессмертный напиток или даже бессмертие. Два светила, Солнце и Луна, в ведическом мире рассматривались как Божества, но в древнюю эпоху. Так, старые ведические тексты говорят о том, как демон Сваргану, или Сварбгану, «пожирает Солнце и Луну во время затмений». Та же идея была высказана в древнеславянском тексте, приведенном нами в статье «Древние памятники» в этой книге. Это еще один из доводов близости нашего славянского прошлого и ведизма. Пураны, соответственно более поздние, содержат миф следующего содержания: когда Боги приготовляли Напиток Бессмертия - Амриту, вероятно, прообраз Сомы Небесного, Рагью, великан, но человек, втерся в их толпу и выпил Напитка Бес-

 

смертия. Сурия (Солнце) и Кандра (Луна) предупредили Вишну и тот ему отрезал голову. Но так как великан стал бессмертным, то голова продолжала жить и стала гоняться за Солнцем н Луной, проглатывая их время от времени. Однако, у великана нет желудка и Солнце с Луной сейчас же выходят через отверстие ниже глотки (Лат, стр. 100 и далее; Бастиан, Фрезер, Бишоп и др.). Этот Напиток Бессмертия, или Амброзия греков, известен и у славян под названием Живой Воды. Последней попеременно придается смысл то Сомы, а то Амриты. Но так как Сома - тот же Амрита, ибо тоже дает Вечность после смерти, то эти две идеи время от времени сливаются. Сварга славян - место, где живет Исварог, окруженный Сонмом Богов, но они бессмертны с самого начала, как Бог-Отец, Исвара-Сварог. Напиток Амрпта у славян находится в Роге у Исварога, который он держит в правой руке, и дает напиток праведному, Жрецу, Кудеснику, Герою - всем, кто того заслужил. Тогда они становятся среди Питри, то есть Предков, понемногу сливаясь с Ипостасями Божества. Живая Вода, или Жива, в руках Бога-Отца. Таким образом, лишь он ее дает людям. Так что если кто «уходит к Питри» и значит получает Вечность, «он пьет Воду Живую Сварожиу», как говорит старая запись, восстающая против «бесовский прельщения». Конечно, христианство понимало Причащение как дающее Вечность и не могло терпеть верования в Воду Живую рядом со Святыми Тайнами. Ясно, что проповедники старались изо всех сил искоренить пережитки язычества, особенно в этой форме и касавшиеся таких тем. Жив-Бог и Жива-Богиня были теми двумя атрибутами, которые касались Бессмертия после смерти наших Предков. О них мы находим лишь слабое упоминание в источниках. Однако, в Юрьевке «старые люди» говорили: «Живу быть, яко то Богу буде вгодно, а тож Живобог». Что значит: «Будем живы, если Богу будет угодно, а то — Живобогу».

 

ПЕСНИ ВЗРОСЛЫХ

В Юрьевке, Анновке и Антоновке существовали песни, которые распевались взрослыми при встречах, особенно осенью, когда старики собирались отдельно от молодежи. Многие из этих песен касались прошлого южнорусского народа, казачества, войн и народных бедствий, другие носили еще более древний характер и могли бы быть приравнены к былинам по своему содержанию. Существовали и особые старики и старухи, которые их «рассказывали», больше речитативом, при аккомпанементе других участников. То были старые сказания, дела древности седой. В некоторых местах Украины, например, слово «мания» с ударением на

 

334

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

335

 

 

 

«я» считалось оскорбительным, но в Юрьевке пели «Песню про Манию», из которой в памяти удалось удержать сравнительно мало, но одну, две строчки вспоминаем:

«А рнкли Богы Мании, абы огнище клав, а чисти дрова запалив, од дубу старого, от Батька нашого, од блискавиця того...»,

что можно перевести: «А сказали Боги Мании, чтоб Огнище делал, а чистые дрова жег, из старого Дуба, от Отца нашего, от Молниеносного того». Речь, конечно, шла, как мы теперь знаем, о Ману! Отец (Батька) - Перун, ибо Дуб - символ Перуна Молниеносного. «Блискавица» - Молния. Таким образом, Мания — первый человек, персонаж вроде Адама семитов, получил «от Богов приказ Огнище класть», то есть зажигать Моленный Костер в честь Огнебога (Агаи!). Мы очень сожалеем, что в детстве, не зная важности этих сказаний, не сумели их собрать и запечатлеть для будущего. Никто в это время не думал, что «этнические залежи» прошлого, их мифология представляли какой-либо интерес для науки. Узнали об этом мы значительно позже. Кое-что нам даже удалось собрать, особенно у так называемых «кобзарей» и «бандуристов», но в революцию эта документация погибла, к нашему великому сожалению! Однако, помним общий смысл этих песен взрослых, сводившийся к своеобразной космогонии и к научению первых людей Мании и Маны пользоваться Огнем, Железом, Землей. По смыслу этих сказаний, Мания был мужем (Адам), а Мана (Ева) - женой. Они были великанами и отошли «до Питрив» по смерти, сделавшись, таким образом, святыми Предками, а «Сивый разлучил их, а один горит Вечерней Звездой, а другая - Звездой Утренней». Таким образом, видим, что Венера стала Златым Щитом Душ Предков. Слово «рикли», то есть от «рещи», древнейшее и если оно сохранилось в украинской песне, это указывает, что шла таковая еще из времен, когда вместо «казати» говорили «рещи». Сивый, «разлучивший души Мании и Маны», вероятно, Сива, персонаж демонический в ведической религии.

 

АНТОНОВСКАЯ ЖАТВА

В июле месяце в Антоновке жали пшеницу. Первый Сноп с торжеством везли домой, ставили в красном углу под образами, зажигали лампадку, и так он стоял до воскресенья, повязанный цветной лентой, и возле него ставили букет цветов из китайской гвоздики,

 

майоров, чернобрнвцев или георгинов, что у кого было. В свежий хлеб, что бабы сажали в печь, они втыкали соломинку «от Снопа», а сам хлеб клали на зеленый капустный лист, который впекался в корку, придавая ей особый вкус. В первое же воскресенье после начала жатвы, а иногда перед началом, «заплетали бороду Снопу», то есть сплетали вместе несколько колосьев на поле. «Старые люди» говорили, что это делалось, «чтоб зерно не осыпалось». Некоторые делали на заваренной свежей соломе квас, для чего в деревянную чистую кадушку наливали воды, а затем, раскалив в Огне Белый Камень (кварцевый голыш), кидали его в эту воду. Последняя закипала и затем становилась темноватой от соломенного навара. В нее бросали еще другой камень, чтоб поддержать кипение, сыпали зеленой травы, люцерны или клевера, и держали так день. На следующий день баба вынимала Белый Камень, сливала настой, выбрасывала вываренную солому, а в настой клала меду или сахару, затем запускала дрожжами. После того, как первое брожение заканчивалось, добавляли еще сахару, горсть сухого изюма, лимонные кружки без косточек и оставляли еще на два дня. Затем разливали по бутылкам, если были, а не то сливали в бочонок и держали в погребе. Из него набирали баклажки для питья в поле. Молотьба производилась каменными катками, высеченными в виде гексагена (шестиугольник) , в который продевалась железная ось и к ней привязывались постромки. Конь ходил по кругу. Коло пшеницы было разложено не потому, что так удобно, а потому, что так полагалось, и если бы кто пожелал разложить прямоугольником колосья, на него бы все стали указывать пальцами! Коло шло из древности, как и жертвенный квас\ Без того и другого жатвы не было. Питались в это время, так как была Петровка, зеленым луком, хлебом, таранью (вобла) или чесноком, холодной вареной картошкой, огурцами. Иногда ели свежую рыбу, но больше хлеб, лук, овощи. Квас в такое время был отличной поддержкой, так как он был богат витамином «бэ». Это время также другого блюда — окрошки из укропа, зеленого лука, огурцов, кислого кваса Суровца! Последний приготовлялся на кусках хлеба, которые заваривали кипячем и так оставляли, пока не перекиснет. Конечно, образовывался квас, а также витамины. В этот квас Суровец (Сурия -Солнце по-санскритски) клали кусочки соленой рыбы, солили, перчили и приливали подсолнечного масла. В жару такая еда в поле давала не только питание, но и уменьшала испарину. В это время все сильно худели.

 

336

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

337

 

 

 

 

 

 

ПЕРЦОВКА

   Для изготовления этой Перцовки брали красный перец, покрепче вкусом, чтоб долго горчил во рту и непременно если не в День Братьев Маккавеев, то после него. К нему добавляли кал-ганный корень, ягоды шиповника и чайную ложку меда. Перец предварительно сушили на солнце, чаще всего под крышей, на южной стороне. Затем все мелко порезанное складывали в бутылку белого стекла и ставили на день на солнце, после этого приливали чистого спирта до нужной высоты и оставляли так, закрыв бутылку плотно прилегающей пробкой, снова на несколько дней на солнцепеке. Настойка с каждым днем становилась красней и красней. Через неделю, а некоторые через девять дней спирт сливали, а в бутылку, на оставшиеся специи наливали переваренной воды, чтоб она покрывала специи, и через три дня ею разводили прежде слитый в другую бутылку спирт. Таким образом из одного литра спирта получали два литра водки, крепостью, приблизительно, градусов на шестьдесят! В Юрьевке в состав этой настойки входил кану пер, кусочек лимонной корки, и она на вкус казалась сходной с английским джином. В Антоновке делали Перцовку, как указано выше. Ее затем ставили на видном месте на три ночи при полной луне, а затем прятали к Рождеству. На Рождество она красовалась на видном месте, когда ели жареную поросятину, гусей или жареных кур. Тогда хозяин, крикнув, наливал по рюмке «мужикам», считая в числе таковых и молодых парней, говорил: «Дабог!» и выпивал рюмку. Остальные отвечали тоже: «Дабог!» Ясно, что эти тосты служили напоминанием русским людям о том, что прежде их называли «Дажьбовы Внуки». Шла ли Перцовка из древности, неизвестно, но что выпивая рюмку, мужик поминал Дажьба, видно из его слов.

    Употребление священных чисел, как девять или три дня при приготовлении этого напитка, указывает также, что хотели еще Деды этим способом соблюсти какой-то обычай, в котором число девять играло большую роль. То же можно заметить и в похоронной обрядности, когда умершего хоронили на третий день, а Панихиду служили на девятый. Как мы уже имели случай выяснить, Дева, или Дива, служили Божеством, которое именовалось в этом случае. Число «девять» ему (или им) было посвящено. Три -цифра Вишну, или Тримурти. Вишну, «в Три Шага сделавший Мир», был символом в свою очередь Тримурти, ведической Троицы. Отражение этого мы находим во многих случаях в верованиях и обычаях как наших Предков, так и русского народа, в крестьянстве.

 

 

 

ДЕВЯТЫЙ СКАЗ

Среди осенних времяпрепровождений было одно, о котором мы еще не сказали всего, а лишь коснулись слегка, это - вечеринки стариков, когда те, собираясь однажды у Ивана, а на другой раз у Степана, вспоминали свою молодость, проведенную вместе, труд, природу, которую вместе любили и вместе чувствовали и т.д. Одной из причин, которую с трудом высказал бы такой старик, было, конечно, общенье перед расставаньем, перед смертью, которая уже выхватывала того да другого из друзей. Старики бы, пожалуй, и не поверили, если бы им об этом сказать. Однако, это было завершение Кола Жизни. Один из них на мой вопрос, почему старики собираются, ответил: «А то-ж... в детстве бегали вместе, играли, потом любились, женились, отделялись, а состарились, детей вырастили, теперь опять вместе». Они, как птицы осенью перед перелетом в Ирий, собирались, чтоб вспомнить былую силу, молодость, здоровье, полюбоваться на свою прошлую жизнь. Хотя детей на такие собрания, где старики, чтоб подогреть себя чуточку, пили вместе чай или кофе или «баловались» водочкой, не пускали, но меня они ставили отдельно от других детей, я был «паныч», сын священника, а потому высший по рождению среди них. Между тем я себя высшим никогда не чувствовал и стариков искренне любил, как своих, не только равных себе, но старших, что им и высказывал. Однако, они охотно меня принимали на свои вечеринки, водки мне не подносили, но слушали иной раз, что я им сам рассказывал про прошлое нашего народа. Конечно, то, что я им рассказывал, я сам узнал из книг. Однако, то, что слышал от них, ни от кого другого не слышал. Однажды был такой Дед Матвей. Он рассказывал при всех, а остальные кивали головой в подтверждение истины его слов: «Ото-ж, як летит по Осени птица в Ирий... Так, то такой край, что не рассказать! Всякие цветы там есть, вечная Весна и люди там не старятся. Нет там болезни, горя, страха или несчгютья. *Бог вечно проливает милость на тех людей и на тех животных. Птицы там проводят Зиму. Лучшего края себе и вообразить нельзя. Есть там Великая Река и через Воду этой реки придется перейти, когда умрем. Там никто никогда ни с кем не ссорится, не ругается и не дерется. Там только вечная радость. И Бог там тоже Радощь». В этих словах об Ирий, чудесной стране, где никто не старится, похожей на ту страну, что искали индейцы Гуарани, погибшие в пути, полном лишений (Бразилия), вероятно, кроется разгадка всяких миграций народов. Может, и наши Предки, покинув Арию-Ирий, шли тоже в поисках чудесной Страны и пришли на

 

338

 

Юрий Миролюбов

 

Русскпй языческий фольклор

 

339

 

 

 

 

 

теперешнюю нашу Родину. Любопытно, что в сказе Деда Матвея проскальзывают детали Реки Живой Воды. Это или Оксус ведийцев, или даже Ганг индусов. Идея Священной Реки говорит за это. У всех арийских народов она имеет место.

 

ВЕДЬМИНЫ ШАГИ

Однажды пришлось слышать от «старых людей» в Юрьевке, что «ведьму по ее шагам узнать можно. Она, ежели идет босиком, то оставляет след от когтей, а они у нее как у собаки». Конечно, то была лишь аномалия, что случается у некоторых, когда ногти на пальцах ног сжимаются, сливаясь в одну роговую, довольно толстую массу. Позже, в Клинике при Университете мне довелось видеть одного старика, у которого была эта аномалия сращения ногтей. Происходит это от спазмодического состояния периферической нервной системы и обычно при нарушении правильного метаболизма, отягченного больной печенью, то есть когда она отказывается правильно работать при генито-адипическом синдроме. В деревне, конечно, медицина была примитивной, хотя и не всегда плохой, особенно травное лечение. Однако, таких вещей, как описанная мной, люди не знали и объясняли это по-своему. В подтверждение своих слов они указывали на «ведьмины шаги» в поле. То были круги сохлой травы. Кругом все зелено, а в одном месте пятнами или кругами мертвая трава! Присмотревшись ближе, можно видеть грибы, род «клитосиба», то есть белый грибок, развивающий анабиотические соки, которыми он убивает и затем ею питается. Гриб этот считается поганым и его не собирают. Сок этого гриба был испробован в 50-х годах как средство против туберкулеза и оказался действительным «ин витро». Был ли он после действительным «ин виво», неизвестно.

   Крестьяне, между тем, считали совершенно неопровержимым доказательством существования ведьмы на селе при виде этих пятен.

    Позже мне удалось узнать, что в Швеции, Франции и даже Германии существовало то же поверье; в Швейцарии и Италии об этом говорилось несколько иначе, но смысл был тем же. Каким же образом славянство переняло от других народов, главным образом европейских, это поверье? Вероятно, не прямым образом, а через верхи, в старые века, то есть через своих образованных людей, путешествовавших в Европе и рассказывавших народу о виденном. Тогда же в Европе существование ведьм признавалось реально. Верили в это время и у нас. Вера в ведьм дожила до самой революции. В них также верили, как в близкий «конец света».

Такой вере способствовало то, что время от времени нарождалась жен-

 

шина, способная читать мысли и предсказывать. Она считалась ведьмой, ибо знала Веду, а Веда приводит нас к ведизму и «Риг-Веде»!

   Метапсихические же явления, как мы сказали раньше, бывали в деревне довольно часто, ибо всегда бывали в народе нервные субъекты с повышенной нервной чувствительностью, то, что называется «сенситивностыо».

   Таким образом, ведьмы далеко не один вздор, рассказываемый необразованным народом!

 

СОБАКИ

Хотя собака и друг человека, хоть она и хранит двор от вора наравне с Домовым, Погребником, Горешным, Огородным, Конюшенным, Соломенным и другими Малыми Божествами, наряду с которыми стоят и Вяшки с Вяшатами, но собаку крестьяне жаловали мало. Давали кусок хлеба, остатки да и только. Спала она во дворе, в соломе, и зимой, когда холодно, ее в хату не пускали. Почему было таким отношение к собаке, объяснить трудно. Мяса ей не давали и редок был день, когда могла погрызть косточку! Между тем, вся сторожевая служба во дворе лежала на ней. Нередко бывало, что, изголодавшись, собака начинала нападать на кур или лакомиться яйцами и тогда ее больно били. Вероятно, это можно объяснить лишь грубостью нравов. Если кто и кормил собак, так это дети.. Они постоянно делились с ними пышками, варениками, пирожками, но если видели старшие, то за это попадало.

   Между тем, если хозяин собирался в дорогу, собака бежала за возом. Когда ехали жать, собака бежала за телегой. Иной раз зимой, в пургу, собака прибегала одна и тогда знали, что хозяин сбился с пути в метель и ехали его разыскивать. Собака не раз спасала людей во время пожара, завидя огнище, начинала выть, будила соседей и пожар гасили, а спящих хозяев вытаскивали из огня и дыма. Не раз случалось, что собака спасала тонущих. Она же поднимала вой, когда кто-либо опасно заболевал в доме. Собака «выла по мертвецу» и все знали, что она предвещает Смерть. Верили, что «собака видит Смерть». Это верование одинаково в славянских странах (Краусс, в «Ц.Ф.Ф.», I, 1891 г., стр. 156; Негелайн, ид. XIII, 1903, стр. 266-267), и наша Антоновка его тоже разделяла. По германским верованиям, собака одна видела Хел, Богиню Смерти. Также и в «Одиссее» (XVI, 160 и дальше) Афина явилась в виде прекрасной женщины, видимой лишь Одиссею и собакам!

   Вечерами, когда люди уже легли спать, собаки поднимали лай на деревне, лай особенный, как бы перекличку. По этому лаю можно было судить,

   

340

 

Юрии Миролюбоо

 

Русский языческий фольклор

 

341

 

 

 

что все в порядке. Когда в деревню должны были придти большевики, собаки подняли вой «по мертвому». Белые, входя, слышали дружеский лай. Это вовсе не выдумка. Белые, конечно, не несли с собой революции, но порядок, и собаки это чувствовали. Наоборот, когда белые деревню оставляли, собаки поднимали лай с воем «по мертвому», н красные, входя, кого-либо убивали. Стреляли они и в собак.

    Привыкшая стеречь хозяйское добро, собака знала, что красный — вор и что он это добро возьмет!

   Многие из них погибли в двадцатых годах, при великом голоде. Хозяева их убивали, чтоб прокормить детей... Их собственная участь была хуже собачьей!

 

БОГ-ОТЕЦ ГРЕКОВ И СЛАВЯН

Некоторое сопоставление понятий, несмотря на высказанную нами критику, все же возможно, однако, со всеми предосторожностями, ибо аналогия не есть тождество. Так, Эсхил за пять веков до Р.Х. говорит: «Зевс есть Эфир, Зевс - Земля, Зевс - Небо, Зевс есть всякие Вещи и то, что Над Всякими Вещами» («Всеобщая Мифология», Александр Краппе, 1930, Пайо, Париж, стр. 440), к этому автор книги добавляет: «Если бы сегодня какой-то теолог решился сказать (повторить) эти слова, заменив Зевса Иеговой, его бы с позором выгнали!» Это, конечно, указывает на упадок метафизического образования в нашу эпоху, ибо если Эсхил мог путать частное с общим, материальное с нематериальным, то в наше время такие ошибки непростительны. Между тем, нам не кажется, что сам Краппе вполне понимает разницу между общим и частным, духовным и материальным. Материальное, например, и абстрактное, каково их взаимоотношение и как одно зависит от другого? Славяне понимали, за исключением немногих грубых понятий, внесенных материалистически мыслившими людьми, роль Божеств не столько феноменальной, как «за- • феноменальной», то есть они не считали Ветер Божеством, но Стрибог был Принципом Ветра.' Это не одно и то же, что идентификация Божества с Явлением. Сварог был у славян Отцом и Дедом Людей, то есть Истоком их Жизни. Но он был «выше вещей», а не самыми вещами, как говорит Эсхил. Самое понятие Эфир у греков недостаточно ясно выражено и непереводимо на наш язык. С другой стороны, до сих пор есть еще философы, утверждающие, что Абстрактное, будучи человеческим, не имеет места в окружающем нас мире! Они ищут «реальность» за феноменами, не понимая, что «реальность» таковых должна быть переведенной на обычный язык

 

как «изменчивость-пер-ех-целленц». Им бы надо было сказать вместо этого слова «истинность», но если признать «истинность», лежащую за феноменами, то тогда надо признать н Абсолютную Истину, имеющую Божественные свойства. На это многие не решаются, будучи пленниками собственного материализма. Поскольку нам удалось выяснить понимание идеи Бога-Отца в народе, оно отличается от семитического Иеговы. Народное понимание приписывает ему роль не только Творца, но н Прародителя, отдельного, однако, от Вещей, то есть материя таковых не есть часть его! Эсхил мог ошибаться, как и Спиноза, но мы не имеем права смешивать Творца с Творением. И славяне в их понимании Сварога не смешивали такового с Миром. Тем не менее местные верования, как у вендов или вильцев, иногда такие смещения допускали. Как мы сказали раньше в книге, посвященной ведизму и язычеству, это произошло от борьбы между эзотеризмом религии и ее экзотеризмом. Однако, наши мифологи и религиозные философы еще до настоящего времени не различают разницы между этими двумя тенденциями в религии и их выражением. Славянское понимание Бога-Отца отличается от греческого хотя бы потому, что славяне считали Бога своим Дедом. Также и ведийцы считали Индру своим Предком. У греков такого понятия не было, а потому Зевс не является идентичным Исварогу. Изучая эти религии, мы обязаны, не утверждая чрезмерностей, в то же время приводить достаточное количество доказательств в пользу нашего взгляда. Идентичности вообще не существует: всякое понятие, всякое верование, как феномен, в свою очередь, отлично от других, ибо несет в себе не механическую повторимость с геометрической точностью, но образ живой мысли, сложившейся так или иначе под влиянием не только интеллекта своих творцов, но и места, времени, условий, климата и т.д. В тропическом климате, например, идея Бога, вышедшая из Солнца, несет в себе иные черты, чем та же идея умеренного климата. В наше время, например, идея антропоморфического Божества покажется убогой. В нашу эпоху надо «поклоняться Богу в Духе и Истине», как сказал Христос в Беседе с Самарянкой. Этого еще никто не понял и никто не проводит в жизнь. Но славянское Богопонимание страдало неоднородностью. Одни понимали так, другие иначе. Догматов Богопонимания не существовало. Тем не менее, известная однородность в истоке религиозного мировоззрения чувствуется и при помощи «засечек» можно приблизительно указать, когда оно было единым. Это период, предшествовавший устройству наших Предков на территории Руси. Он совпадает по времени с периодом ведическим. Но изучая ведизм, мы находим, что и там настоящего единства не было, ибо была множественность в атрибутах Божества. Благодаря этой множественности разбивалось единство и самого религиозного понимания. Однако, тогда время от времени раздавались ело-

 

342

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

343

 

 

 

ва: «Бог, Единое Существо, которое мудрые называют многими именами». С другой стороны, славянство подверглось сильному влиянию маздеизма, что видно хотя бы из самого слова «Бог», идущего из иранского (персидского) языка. Однако, это слово существовало и в Санскрите: Бха, или Бга. Иранское религиозное движение трудно отделимо от ведизма, ибо оно в прошлом было тоже единым с ведизмом. Таким образом, утверждая влияние маздеизма на славянское язычество, что видно хотя бы из идеи «Черно-бог-Белобог», борющихся между собой, но до конца непобеждающих, мы в то же время утверждаем и его связь с ведизмом, которая, несомненно, глубже и прочней, чем связь с маздеизмом.

   Все эти идеи мы встречаем и в народе, на Юге России, где верят: «нет худа без добра» (Белобог-Чернобог). «В зерне - пшеница, в пшенице -зерно», что значит: «в зерне скрыта будущая пшеница, а в пшенице - будущее зерно» - тот же Белобог-Чернобог только в другом аспекте, временном вместо пространственного и так далее.

 

ЮРЬЕВСКАЯ КОСМОГОНИЯ

Случилось слышать и такое объяснение происхождения Земли и Светил, что Бог «игрался, да взял пол!гую руку камешков да и швырнул их в Небо, а они там и остались, а тож Земля, Солнце, Месяц». На вопрос: «А откуда же у него были камешки, раз Земли еще не было?» следовал ответ: «А у него все есть: и вторая Земля, и Солнце, и Месяц, только такое маленькое, что и глазом не увидишь!» На вопрос, откуда Бог взял камешки для Творения Второй Земли и Неба, получил ответ от старой Захарихи: «А у него и Третья Земля есть». По смыслу объяснения выходит, что из каждого большого мира Бог брал лишь камешки, чтоб создать новый Мир, и, создав, брал из него камешки для следующего Мира. Каждый последующий Мир по отношению к предыдущему «такой маленький, что и глазом не увидишь!» Ясно, что это - теория Микрокосма и Макрокосма, созданная нашими Предками Бог знает в какой отдаленный момент. Эта Теория находится в противоречии с первой, основанной на Мовнице, «где Бог мывся да вехтем терся». Там, как помнится, Мир возник из «Божьего Пота». Та же Захариха говорила, что «Близнецы - Дети Божьи. Один из них Вечер, а другой - Утро». В ней без труда можно видеть Диоскуров или Асвинов. Конечно, не одно только ведическое понимание было в основе теологических легенд наших Предков. Они испытали на себе влияние разных народов и религий. Одни из этих влияний как неудовлетворительные были отброшены, другие сохранены и разработаны.

 

Мы не стараемся доказать, что «негры и русские - братья», но то, что славяне и ведийцы родственны, это почти говорилось вслух в последние годы царского режима и причем большими учеными. Революция прервала их работу, уничтожив и их труды. Многие из них погибли на Дальнем Севере, сосланные на рубку леса! В распоряжении их были тексты, источники, каких у нас нет, документы, частично, может быть, истребленные во время революции, как это случилось с розановскпми текстами. Последний труд его был уже набран в типографии н был разверстай, а рукопись исчезла! Таким образом, собирая драгоценные крохи наших воспоминаний, мы делаем за них то, что должно было быть сказанным ими.

   Тема Близнецов, имеющая отношение к плодородию, весьма часта в мифологии разных народов, но особенно она близка ведической религии. Близка она и славянскому язычеству, особенно в его восточной форме, то есть русской. В «Вне» у Гоголя или в «Страшной мести» есть указание на то, как «Брат заснул в сене в Ночь на Велик-День, а другой Брат, зная, что работать в этот День — великий грех, пошел дать корма скоту и взял на вилы спавшего Брата!» Это - Братья-Близнецы, один из которых Утро, а другой - Вечер, то есть ведические Асвины.

 

ДВА БРАТА

О Двух Братьях-Близнецах говорит одна из Юрьевских легенд,

которые рассказывали «старые люди».

         Были Два Брата-Близнеца, один на другого похожи как капля воды похожа на другую. Сама Мать не могла их различить и только характером они были разные. Один раз Царь проезжал теми местами, увидел Братьев и пожелал их взять к себе в солдаты. Что было делать! Снарядила их Мать, благословил Отец и поехали они. Ехали-ехали, вот один из них, старший, потому что первым родился, и говорит младшему: «Видел, как наша Мать убивалась? Не бойся, не пропадаем!» Ехали они, ехали и говорит другой Брат старшему: «Видел, как Отец наш отвернулся, чтоб не видели, как плачет? Небось, не пропадем!» Остановился тут Старший и сказал: «Вот что: поедем до самой Столицы, а перед Дворцом ты повернешь назад, один я приеду, а коли Царь спросит, где ты, я скажу, что Конь захромал и вернусь тебя искать. А ты тогда поезжай сам. Когда Царь спросит, где я. скажи, что ты меня встретил в пути, да что мой Конь захромал. Поедешь меня искать, а тут я приеду. Царь меня пошлет за тобой, а тебя за мной, так мы и будем искать друг друга». Сказано-сделано. Приезжают до самой Столицы. Старший Брат едет к Дворцу, является перед очи.Царя: «А

         

344

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

345

 

 

 

 

 

где же Брат твой?» - спрашивает тот. - «А у него Конь захромал, Царское твое величество!» - «Ну, так поезжай за ним!» Повернулся Старший Брат, поехал, находит Младшего, сели они на бережку Криницы. Вынули из сумки материнские пирожки, достали флягу, наполнили Водой и стали закусывать. После пол'егли, поспали, а когда вечереть стало, сел на Коня Младший, поехал к Дворцу. «Ну, а где же твой Старший Брат?» - спросил Царь. - «А у него Конь захромал, Царское твое величество!» «Ну, поезжай искать Брата!» Поехал Младший Брат, доезжает до Криницы, видит, спит Брат. Разбудил он его, тот поехал. Утром возвращается и говорит: «Дуже Царь серчает, послал за тобой!» Поехал тогда Старший, а Царь и спрашивает: «Что же вы, смеетесь надо мной?» - «Не серчай, Царь-Батюшка, а вели правду сказать. Немила нам служба у тебя! Коли бы война, так мы оба будем впереди других, а так жить да службу нести скучно. Нам бы землю пахать, а чего у тебя тут делать? Вина пить не умеем, а едим хлеб с луком, разносолами не нуждаемся». Рассмеялся Царь и сказал: «Ну, и востер ты на язык! Поезжай за Братом, пускай он тоже что-либо скажет!» Вернулся тот к Кринице, поехал на его место другой Брат. Утром был у Царя. «Ну, скажи мне и ты, почему служить не хочешь у меня?» - «А что ж служить, Царское твое величество! Службу нести в мирное время ни к чему. Нам бы землю пахать, а не служить. Да и девчата у тебя больно хлибкие! У нас девка как возьмет вилы, так что тебе добрый мужик!» - «Ну, поезжай' назад, посылай другого!» Приехал Брат до Криницы, а вечером другой к Царю явился да так и ездят все время!

    В этой сказке, если ее так можно назвать, все содержание мифа об Асвинах с поправкой на климат, ибо если вечер в Индии или Персии приходит быстро и быстро же проходит, то на русской земле вечер длится довольно долго. Там Левины скачут, а здесь они сдут, не спеша. Смысл один и тот же. Левины отличны от Диоскуров, ибо там, то есть в Греции, вечер тоже является быстро, хоть и не так быстро, как в тропиках. Там он тянется несколько мгновений, достаточных для того, чтоб Небесный Всадник проскакал галопом по Небосводу.

   Царь здесь, вероятно, олицетворение Солнца, а Криница - Источник Живы и этой Живой Водой и Хлебом питаются Братья-Близнецы-Богатыри, ибо если Царь их потребовал к себе на службу, то это потому, что они были статны и ловки, из которых можно было вышколить хороших солдат. Но Братья говорят, что они предпочитают Землю пахать! В этом выражении - смысл крестьянского существования. Они любят Землю, предпочитая ее скудные дары городским «разносолам». Оторванные от Земли Царским приказом, Братья предпочитают Царской гнев службе. В этих словах видна забота земледельца, чтоб его оставили заниматься своим единственно

 

t

 

любимым делом, которое он ставит выше блеска службы при Царе. Конечно, в этих Близнецах можно узнать Двух Братьев Гоголя. Близнецы вообще еще во времена Зодиака, то,есть когда в Вавилоне зародилась Астрология, считались Знаком Изоб!1гшя, связанным с Плодородием. Таковы они и здесь, ибо предпочитают «Землю пахать», тем самым показывая, что хотят служить ей, а не Царю. Идея «служения Земле» ясно выражена еще в Княжеский Период Киевской Руси и лозунг: «За родную Землю!» всегда пробуждал в сердцах русских людей желание ее защищать. В те древние времена не говорилось «за Князя!», но «за Землю!» И с этим лозунгом Святослав Хоробрый собирал Киевскую Русь, разбивая хазар, волжских булгар и даже византийцев на Балканах. Только позже возник лозунг: «За Веру, Царя и Отечество!» Вера стала на первое место после того, как христианство окончательно победило язычество, а Царь сделался народной надеждой. Настало это время, когда Цари стали бить татаро-монголов. С этого момента «триада»: «Вера, Царь и Отечество» стала действительно русским лозунгом. В нашей сказке Братья все время ездят так, что когда один предстает перед Царем, другого нет. В этом есть тоже намек на русскую легкомысленность в защите своей Земли. Одни вдут, а других нет. Однако, «служба скучна» и защищать Землю Братья согласны, «если будет война!» Так и все говорили. Когда же вспыхнула первая великая война, русский характер ее не выдержал, а решение «лечь костьми за Родную Землю» превратилось в «тоску по Родной Земле» и вся революция наша вышла из страха: «там уже Землю делят!»

    Разыскивать соответствия в других мифах разных народов, конечно, можно, однако, спрашивается, какая между ними связь? Так, некоторые индейцы в районе реки Ориноко, нравы которых описаны в книге «Экспедиция на Ориноко и Амазонку» (Алэн Геербрант, Галлиймар, Париж, 1952), из племени Пиаров, совершают свои концерты-Богослужения приблизительно по типу ведическому: у них есть площадка, вокруг которой дома, в них хранятся священные маски и музыкальные инструменты, но этого еще недостаточно, чтоб проводить аналогию между ведизмом и религиозным лицедейством Пиаров. Если же налицо некая внешняя аналогия, то это ни в какой мере не связано с ведизмом и его идеями. Можно говорить о каком-то «общем источнике» религии у людей. Такую гипотезу мы высказали раньше в книге «Славянское язычество и ведизм», но утверждать что-либо о «связи» между ними нельзя. Это тоже не значит, что надо эти изыскания оставить, как лишние! Однако, надо их вести, приближая одну религию к другой, в то же время не стремясь их произвести во что бы то ни стало одну от другой. Общее, конечно, в образовании религий есть, ибо есть общее между людьми. Это общее возникло еще в неолитическую эпоху, когда

   

346

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

347

 

 

 

основанием жизни людей служила охота. Тогда вся религия сводилась к тому, чтобы «п pi шаровать» добычу — оленей, коз, антилоп — к определенному месту, где охотились люди данного Клана. Жрец одевал на себя шкуру животного, его рога, одним словом, «маску» и пускался в шаманский танец, изображая приближение животного к охотнику и саму охоту. Этой примитивной магией он рассчитывал внушить охотникам, что добыча будет. Даль-, ше этого магическое содержание изменилось под влиянием перехода людей к скотоводчеству. Тут религиозный танец имел уже иное значение: предлагалось Божеству Жертва, то есть та же добыча. С переходом к земледелию и к оседлой жизни религия еще более усложнилась, ибо Бога надо было просить дать урожай, погоду, мир, здоровье, приплод скота, детей и т.д. Ведийцы, благодарящие Бога и славящие его, являются счастливым исключением, ибо их религия идет не из необходимости, а от избытка их религиозного сознания. Это нам и позволило утверждать, что ведизм есть поздняя форма некой другой, предыдущей религии, основой которой было Единобожие. Мы высказали гипотезу падения цивилизации вследствие каких-то неизвестных нам, но катастрофических причин. С падением цивилизации ведийцев предыдущего периода с высокой формой таковой пала и религия, вылившись в некую форму псевдо-Многобожия при сохранении принципа Единого Существа, «которого мудрые называют многими именами».

    Но производить, скажем, культ каких-либо семитов от ведизма мы не собирались, так как собирались доказать, что «семиты — это индусы», как говорит Александр Кур в статье «Новое в нашей истории» («Жар-Птица», декабрь, 1952 г.).

 

цы знали, что это не так. Египетские Жрецы, посвящая простого человека в мистерии, говорили: «То, что тебе сказали об этом раньше - чепуха!» Само слово «Левин» переводится, как «обладающий Лошадьми». Об этом говорит М.Гюнтерт, как и Ольденбург (стр. 61). Соломон Рейнак утверждает, что «красивые фикции Лошадей Солнца и Луны не так уж примитивны и Мать Асвинов Сараниу, или Лошадиная Деметра, ранее Сурия и Гелиоса, Божества Солнца». Мы, конечно, не собираемся полемизировать с этим почтенным автором, но восстаем против такого объяснения, навеянного материалистическим веком. Солнце люди заметили и стали обожать, конечно, раньше, чем какое бы то ни было иное Божество. Солнца не видят лишь слепые! Видят они и его влияние на растительность. Признать Солнце за Божество не трудно, но гораздо труднее придти к мысли, что и Солнце «еще не Бог!» (Рождение Культа). Фарнелл думал, что Диоскуры греков не имеют ничего общего с Асвинами ведийцев на том основании, что Кастор и Поллукс были Всадниками, а ведийские Левины были на Колесницах. Сам Краппе замечает, что это никакого значения не имеет, а мы еще утверждаем, что «Левины скачут в Небе». Раз они скачут, то должно быть скачут на Конях. Предположение, что индоевропейцы не знали Лошади, противоречит всем историческим данным! Все данные не только за то, что Левины на Коне, но что Кони их Белые. Это видно из «Риг-Веды». Спорить лишь для того, чтоб поднять полемику, неинтересно. Если есть что-либо интересного в этой области — это восстановление религиозного учения того времени во всей его чистоте. Видя такое учение, мы сможем понять нечто в психологии того времени и понять эпоху, в которую жили люди. Иначе изучение превратится в «изучение ради изучения», то есть без всякой для нас пользы.

 

 

 

 

ДИОСКУРЫ-БЛИЗНЕЦЫ

Если Два Брата-Близнеца имеют нечто общее с Асвинами, то Диоскуры были индоевропейскими Божествами в отдаленную эпоху, как утверждает Александр Краппе. Однако, он обращает внимание на то, что если сами Божества древние, то не все их качества древние. Поклонение Диоскурам-Асвинам все же, если опираться в общем на «Риг-Веду», а не на Александра Краппе, что нам кажется вернее, было средним. Поклонялись ведийцы Индре-Пуруше, Присному-Варуне-Агни-Вишну-Са-витри-Сома, а не Асвинам. Последние были, между прочим, Божественными Вестниками Дня - Индры. Даже сказать, что Индра - Солнце, будет преувеличением. Индра был Божеством, которое управляло Солнцем, а не Богом-Солнцем. Это ясно видно из текстов «Риг-Веды». Если были простые ведийцы, верившие, что Солнце и есть Индра, то Священники, Жре-

 

 

 

МОЛОНЬЕ ДЕРЕВО

В сказках жителей Юрьевки поминается Великан, вырывающий Дуб с корнем и этим Дубом разящий Демонов, забравшихся на Сиву-Хмару (Тучу). Всякий раз, как Молния разветвляется в виде дерева, «старые люди» восклицали: «Чур, Чур, Пращур! Блискавиче дерево вижу!» и крестились при этом. Конечно, Великан — Перун, заместивший собой Индру. Тем больше, что Молонье Дерево его — Дуб, как известно, Священное Дерево Боголесья. Сива-Туча в этом случае — Темная Туча Сив-Бога, на которую забираются в тщетном их порыве к Свар, Свар-ге, Демоны, или Нечистая Сила. «Блискавиче дерево» - Перунье Древо, Дуб, или же Молонье Древо. Обычай креститься при этом вызван не одним

 

348

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

349

 

 

 

страхом, это — давняя Традиция, идущая с времен, близких к язычеству. Сив-Бог — Божество, имевшее и соответствовавшую ему Богиню в Меклен-бурге - Сиву. На Востоке, в Борусии, то есть на Руси, о ней не упоминается, вероятно, вследствие утери Традиции. Но, по словам славистов, «почти каждое Божество имело и соответствующую Богиню». Бог — атрибут динамический, а Богиня - статический, направленный к сохранению достигнутого Творящей Ипостасью, тогда как Бог творит дальше, опираясь на достигнутое и утвержденное Богиней. Великан, о котором мы сказали, хватает Дуб и., вырвав его с корнем, бьет Нечистую Силу. Не то же ли делает Индра, истребляя Силы Тьмы после того, как проскачет Асвин и встанет Заря? Многие Гимны «Риг-Веды» славят подвиги Индры, истребляющего Силы Тьмы. Великан, таким образом - Индра, имя которого изменилось и которого современники называют уже Ильей-Пророком. Однако, Пророк обладает всеми признаками Перуна: он сердится, дерется, вырывает Дубы с корнем, разит Бесов. Повергнутые в прах Демоны кидаются в плач и слезы и льется Дождь. Если в этом мифе почти христианское начало, ибо речь идет о Пророке Илье, то содержание мифа языческое. Безусловно, он представляет из себя языческий миф, переделанный в Христианский. То, что Демоны забираются на Сив-Тучу, неудивительно, ибо Сив-Бог (отголосок сказочной «Сивка-Бурка, Вещая Каурка» - Лошадь, обладающая Божественными качествами), — Бог старости, слабости, холода, падения напора Живы. Он соответствует падению Жизненной Силы Солнца и начальствует Зимним периодом до Зимнего Солнцестояния, после которого власть его переходит к Коляде, Ладе, Яро и Крышнему. Когда нечаянно происходит Гром Зимой, «старые люди» говорят: «Пророк Сивого бьет!» Сивый - одна из Ипостасей Чернобога, хотя и неславимого нашими Предками, но которого они опасались. Однако, Сивый - лишь та часть Чернобога, которая людям не страшна, обычна и в порядке вещей, ибо за молодостью следует зрелость, потом старость. Тем не менее, Предки наши дряхлой старости не. любили и всегда любовались крепкими стариками, которые «крепки как Дубы!» Дуб - символ Перуна.

 

ВЕРХОВОЙ

Мы только что сказали об Асвинах, которых можно узнать в Двух Близнецах, но сейчас заметим, что когда какой-либо миф идет из глубокой древности, происходит расслоение сюжета и тот же миф является в виде двух-трех мифов. Так, верование в Верхового, являющегося Вестником и скачущего Утром, до Зари, или Вечером, после того, как

 

люди легли спать, представляет из себя тот же миф, только разной формы. Об этом Верховом говорили «старые люди», что «он скачет по дорогам, когда еще никого нет или когда уже никого нет». Из расспросов можно заключить, что Вербовой, будучи Вестником, «может сказать такое, что пожалсешь\» Таким образом, лучше его не встречать и особенно не задавать вопросов!

   Верховой не является враждебным или злым по себе, но он просто может сказать встречному весть, которой тому лучше не знать. Скажем, если кому суждено через год или десять лет утонуть, то лучше ему об этом не знать. Если же человек узнал, то какой будет его жизнь, начиная с этого дня? Он будет мучиться, что «еще столько-то дней осталось жить». Значит, Вестника надо понимать не как Нечистую Силу, а как Провидца, который может смутить слишком большим знанием будущего. Но кто такие Утренний и Вечерний Левины, если не Вестники? Они же предвещают будущий День или будущую Ночь. Верховой же предвещает Будущее встречному, и потому лучше в него не заглядывать, а Верховому не задавать вопросов. Нужно сказать, что легенда о Верховом была очень сильно выражена в Юрьевке и о ней же знали в Антоновке, отстоявшей от первой по крайней мере верст на шестьсот. Может быть, в мифе о Верховом сыграло роль прошлое этого края, как известно, бывшего степным, малонаселенным, и если в этих степях видели Верхового, скакавшего изо всех сил, то обычно он объявлял о нашествии каких-либо кочевников. Кочевали в этих краях и народы татарского происхождения, были и турки, а, может, и другие народы. Скачущий Верховой, таким образом, означал несчастье для населения. Весть о нашествии была тяжелой вестью, а угроза войны, увода в плен, слез и крови никому не улыбалась. Однако, видны в Верховом и черты Асвинов: Утренний появлялся, когда еще все спали, а Вечерний, когда уже все спали. Таким образом, эти Левины были более поздними, чем Левины ведийские. Играло роль в этом запоздании Вестников и то обстоятельство, что сумерки даже на Юге России более длительны, нежели в ведийских степях. Там они длятся всего столько времени, сколько надо скачущему Левину для того, чтобы пробежать весь небосвод. Добавим, что Зодиакальное Сияние, или же свет на краю неба почти ночью, всегда объяснялся, как «след Верхового».

В последнем обстоятельстве видна явная связь с Асвином.

 

350

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

351

 

 

 

   Эта особенность ведийцев, от которых пошли и славяне, заставляет нас думать, что идея страха не ведического происхождения. Возможно, что она проникла к нам из германских культов.

 

ТАИНСТВЕННОЕ В ЖИЗНИ НАРОДА

Скрутек у чехов, У круток на Юге России - демонические существа, которыми пугали непослушных детей. Укруток, или Укрут, был в виде «черного человека с мешком, в котором он прячет злых детей». В Юрьевке его называли Укрут и отчасти связывали его деятельность с Ыром, или Ырком. Юрьевский Укрут брал шалуна в мешок и нес его в поле, а там отдавал Ырку, который «пил из него Жизнь». Напомним, что Ырка был самоубийцей, а потому, «не дожив отпущенной ему Жизни, пользовался Жизнью других», и хоть на минуту «тело его наполнялось теплой кровью и жило полной Жизнью, а самому ему тоже больше не было холодно». Иначе Ырка стучал зубами от озноба. Мы уже видели из предыдущего описания Ырка, что он являлся символом неожиданной Смерти. Укрут был лишь передатчиком взятых детей Ырка, и у него их можно было отнять, конечно, не без труда. Миф этот, вероятно, был на чем-либо основан. В древние времена, как мы знаем, были Кудесники и Волхвы. Некоторые из них посвящали себя Чернобогу, существу Злому и Сатаническому. Возможно, что они для приготовления своих «рецептов» крали детей, что бывало в Средние века на Западе, где Чернокнижники приготовляли «Элексиры Молодости» из их крови. С другой стороны, известно, что некоторые старцы пользовались кровью младенцев для возбуждения погасших чувств. Последнее не лишено смысла, так как сейчас наука склоняется к мысли, что секрет молодости заключается в некоторых гормонах, существующих в крови детей или очень молодых людей. Идея эта была известна и Фаусту, описанному гениальным Гете. Следовательно, нет ничего удивительного в том, что и наши Предки знали что-либо об этом. Но так или иначе, миф об Укруте служил для воспитания в детях страха перед неизвестным, глубоко вкоренившегося в душу народа. Страх перед неизвестным - самый сильный страх и, возможно, что им пользовались недобросовестные люди в целях власти над остальными. Из истории религий мы знаем, что Жрецы часто им пользовались. Есть следы этого и в Библии. Однако, по своему характеру этот момент в жизни народной в сущности антиведический, ибо ведийцы были людьми Света, Индры и Агни и Тьму отгоняли славословиями тому и другому, а Зло отрицали, опираясь в своей беспомощности на Непобедимого Индру. Они считали, что Зло может быть поражено лишь Добрым Божеством, а потому и призывали Индру-Агни-Варуну на помощь. В остальном они лишь воздавали почести своим Божествам и славили их.

 

 

 

РОДИМЕЦ

В жизни повседневной приходилось слышать, как рассерженная баба говорит ребенку: «А, чтоб тебя Родимец взял!» На Севере «Родимчиком» называют детскую болезнь, заключающуюся в конвульсиях. На Юге Родимец не болезнь, а некая «антите», Существо мифического значения. Родимец «идет по улице и дергается в разные стороны, как разболтанный», говорили «старые люди». Таким образом, Родимец похож если не на эпилептика, то наатаксика. Это Существо, принимающее вид человека, но такого урода, что от него все отшатываются. Значит, в нем есть содержание уродства. Это - Наказание Божье! В нем, как в индийском понятии Кармы, заключается предопределение, от которого невозможно избавиться. Родимец не враждебен всем и каждому, он не опасен при встрече, но если он вдет к кому-либо, то так уж тому и назначено. Обычно ходит он по ночам и особенно в таких местах, где происходят разные таинственные явления. Если же он идет к кому-либо с целью «схватить того в корчах», то пробирается глухими местами, чтоб не пугать Зря людей. Он даже если бы и хотел, не может пугать всех, потому что это ему запрещено Богом! У добрых людей Родимец не появляется, ибо Добро ему ставит преграду, Добро людей защищает, а Зло их делает беззащитными. Родимец неумолим, и если к кому послан Богом, то свое дело сделает, несмотря ни на какие мольбы. В этом видна связь этого представления с Кармой индусов. Лучшую Карму можно заслужить примерным поведением в Жизни, но изменить текущую Карму, назначенную в этой Жизни, нельзя. Родимец, схватив кого-либо, не отпускает его до тех пор, пока «мера не исполнена». Интересно, что несмотря на понимание русским народом Бога, как Существа Высшего и Доброго, народное сознание допускает идею наказания за грех и здесь, на земле. Это в тех случаях, когда грехи тоже «превысили меру». Таким образом, наказание принимает форму исправления нарушенного Добра при помощи боли, страдания, утерпения нарушителя. Грешник, которого «берет Родимец», страдает свою «меру», пока «не отстрадает греха». Тогда и Родимец может его оставить. В самом названии «Родимец» содержится понятие о Роде-Рожанице, то есть о Боге-Отце, наказывающем грешника, так как он Его самого возмутил своими грехами. Таким образом, грешник, которого «схватил Родимец», сильно провинился, ибо нарушил

 

352

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

353

 

 

 

 

 

все Законы Бога-Отца. Таким считались грехи крови против родителей, как кровосмешение, отцеубийство, матереубийство или детоубийство. Таких людей остальные считали «треклятыми», то есть трижды проклятыми Богом.

 

ХЛЕБ

Крестьянин никогда не садился есть, не перекрестившись, а в Юрьевке говорили, обычно отец: «Ну, садитесь откушать, чего Бог дал!» Другие добавляли: «Добра скибка от нашего Снопка!», то есть «добрая (вкусная) скобка (ломоть) от нашего Снопа (Деда Вселенной!)». Хлеб считался Даром Небес и бросать Хлеб на Землю или топтать его ногами считалось тяжким грехом. Уважение и религиозное благоговение перед Хлебом простиралось так далеко, что даже крошки собирались и, перекрестившись, собиравший клал их в рот, а если мог скормить птице, то стоял возле, пока та не подбирала всего до конца. Бросить Хлебом в кого-нибудь считалось тягчайшим грехом; если Хлеб почему-либо не мог быть съеденным, его сушили в печке, а сухари прятали «на черный день». Дающий Хлеб крестился точно так же, как и получающий. Нищий, приходя, получал Хлеб, клал его в сумку и крестился. Также крестилась и хозяйка. В этом случае видно, что это не простое уважение к Хлебу, который дает Жизнь, а как благоговение по отношению к Дару Небес. Но если это Дар Неба, то он - Дар Отца Неба и Земли, Снопа, Деда Вселенной, Сварога. Вытрях1гуть скатерть с крошками Хлеба на Дорогу, где все ходят, было грешно, а наступивший на корку Хлеба останавливался, нагибался, подби--рал ее и клал в стороне. Лучше было зарыть Хлеб в Землю, чем его бросить на дорогу, а дети, бегавшие по улице с ломтем Хлеба, должны были его есть и, не дай Бог, отец заметит, что кто-либо бросил ломоть! Сейчас же старший из детей получал пощечину и должен был подобрать этот ломоть и, снести его собаке, корове или другому животному. Хлеб был Пищей, Святой в себе, и баловаться Хлебом никому не позволялось. «Старые люди» говорили: «в Хлебе овца!», видимо, утверждая, что Хлеб - Агни. В церкви из просфоры, то есть из того же Хлеба, священник, совершая Проскомидию, вынимал Агнец. Таким образом, ясно, почему «в Хлебе овца». Традицию эту установили наши Предки, они же решили, что Хлеб растет под лучами Солнца, значит Огня, Агни, и в Хлебе — Агнец, а потому он Святой. Все говорили: «Как ты обращаешься со Святым Хлебом?» Играть Хлебом, бросать куски или лепить из мякиша фигурки не разрешалось. Для этого была глина, земля, песок. Понятно, что древние ведийцы считали Хлеб

 

драгоценным, хлебопашествовали они мало и если собирали Хлеб, то только для своих надобностей. Скот же служил для всего остального. Таким же уважением у них пользовалась Волна-Шерсть, в которой они видели Инд-ру, а славяне позже видели Белеса. Однако, благоговение перед Хлебом было куда большим, нежели перед Шерстью. Последняя уважалась, а Хлеб был как бы Существом, которому поклонялись. Участие Хлеба в Евхаристии, где он превращался в Тело Христа, еще больше подчеркнуло его Святость и последняя внушалась детям с самого малого возраста. Взрослый мужик не мог пройти мимо корки, валявшейся на земле, не подобрав ее.

 

МОЛОКО

Молоко было тоже в большом уважении, однако, если его и уважали, то далеко не так, как Шерсть и Хлеб. Пролить Молоко на Землю считалось неприятным, но не греховным. Проливая Молоко нечаянно, Хозяйка говорила: «Ах, Боже мой!», но не крестилась, тогда как уронив Хлеб, она поднимала его, крестясь, и добавляла: «Господи, прости!» Просто считалось неразумным разливать Молоко, тогда как с Хлебом надо было обращаться, как со Святыней. На заре хозяйка шла доить коров, говоря: «Дабог добрый день, сухую траву да добре Молоко!» Затем, перекрестившись, говорила: «Господи, благослови!» и принималась мыть вымя корове, а затем и доить. Заря только, только зажжется, коровы уже покидали дворы, шли сами на площадь, а туда являлся пастух, гудевший в дудку, род рожка. Про него говорили, что он поет: «Пора! Пора! Взошла Заря! ПсЗра коровам со двора!» В этот час трава была росистой и коровы любили идти на пастбище. Хозяйка с вечера ставила воду в траве посреди двора, «чтоб Заря посветила», а другие говорили, «чтоб Заря посвятила». Вероятно, последнее вернее. Если эта традиция шла издавна, то она была одной из древнейших и Заря в этом случае действительно святила Воду. Из «Риг-Веды» мы знаем, что Заря была Божеством, дающим Радость. На самом деле, конечно, Заря лишь представляла собой Божество, но последнее было за ней. Напомним, что явления природы были как бы иконой той или иной Ипостаси Бога-Отца. У наших Предков были лишь иногда, да и то редко, Колоды, изображавшие Коляду, Хранителя их сел и полей, Жизни и Рода, но чаще это был просто кусок дерева, обозначавший святое место где-либо у входа в деревню, где собирались Предки-славяне Для общей Молитвы, когда не могли почему-либо идти в Боголесье либо в Рощу. Там же были липы, березы, дубы. Эти три дерева считались священными. Особенно липа, бывшая Ладиным Деревом, возле которого моли-

 

354

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

355

 

 

 

лись женщины и девушки. Дуб был Перуньим Древом, у которого шла Общая Молитва всех, главным образом мужчин. Береза же была Древом Яровым, Семик-Древом, Майским Древом. Первое Мая было Праздником у Берез. Деревья разукрашивались лентами, орехами, леденцами-медовиками, пряниками, маковниками, цветами, если не было, бумажными, если не было бумаги, тряпичными, но обязательно цветами, бантами, и вокруг них плясали, разводили большой костер. Этим освящался период прихода Тепла и Солнца. Русалии справлялись тоже возле Берез. В Березовом Лесу молились Волхвы и Кудесники. В этот День был обычай посадки молодого дерева. Майское Древо обычно сажали где-либо, где деревьев не было. Часто это было на площади села, где позже возле него ставили скамью и там старики обсуждали местные дела, разбирали тяжбы, для чего выбирался Старейшина в Роде. Молоко, Хлеб и Шерсть служили для платы за Суд.

 

ОВОЩИ И ПЛОДЫ

Овощи, то есть арбузы, дыни, огурцы, лук, укроп, петрушка, редиска, редька, свекла (бурачки), пастернак, тыква, были давними, может, еще современными ведийскому периоду. Чеснок, вероятно, тоже был древним, но принесенным из Ирана, как арбузы, дыни, огурцы и капуста. Салат был неизвестен на Руси. Помидоры пришли из Америки, следовательно, они не в счет. Тоже и с картошкой. «Белая лебеда», или дикий шпинат», была известна давно, еще со времен пастушьих, степных. Диким шпинатом пользовались при голоде, делая из него даже некоторое подобие хлеба. В Юрьевке лук, особенно зеленый, как и чеснок, пользовались славой «кроветворных» овощей, а чеснок считался противо-заразным и его давали при простуде, как дезинфицирующее средство для легких. Огурцы считались, особенно свежие, хорошим средством при болезнях ревматических, опухолях, подагре, артритизме, высоком давлении крови («шум в ушах») и т.д., причем садясь на такую диету, люди ничего, кроме черного хлеба и огурцов с луком не ели. Ревматизм от этого проходил. Плоды - Дары Небес, как и овощи, были основой молочно-овощного питания наших Предков. Мясо они ели редко. Одним из соображений, почему они редко ели мясо, служит то обстоятельство, что если скотовод начнет есть каждый день мясо, то в конце года он окажется без приплода и стадо его начнет уменьшаться. С другой стороны, если пастухи сеяли жито или пшеницу, просо или гречку, то тоже не могли есть слишком много. Таким образом, приходилось им пользоваться молоком, творогом, маслом и зеленью, с небольшим количеством злаков или же пользоваться овощами и

 

молочными продуктами. Так, вероятно, они и питались, употребляя зерно скорее в виде каши, кутьи, чем в виде настоящего хлеба. Для последнего уже нужна мельница. В степи такой мельницы не могло быть, разве что зерно растирали между двух камней, как и теперь делают арабы и негры Африки. Вероятно, зерно толкли, получая таким образом грубую муку, а уж последнюю варили с молоком или оставляли закваситься для изготовления лепешек, которые пекли на горячих камнях костра.

   Овощи же, печеные в золе, например, свекла или морковка, корни петрушки или редька, обладают всеми качествами, нужными для питания, и масло, прибавленное к ним, достаточно скрашивает растительную основу такой пищи. Растительные масла, конечно, появились гораздо позже. Сметана и творог до сих пор составляют основу земледельческого питания. Хлеб даже не так нужен, если перечисленное уже есть. Конечно, питаясь зеленью, наши Предки чувствовали, что такое питание правильнее исключительно мясного. Та же тенденция сохранилась в питании народа и до наших дней.

 

СУЕВЕРИЯ

Конечно, некоторые из верований народа были просто суевериями, потому что в их основе не лежало ничего, кроме случайного вывода, простого совпадения или даже ложного заключения. Некоторые из этих суеверий отличались известной характерностью, живописностью и о них мы скажем несколько слов. Как можно заметить, характер изложения наших наблюдений очень несложен и в фразах мы не ищем «стиля», а только стремимся запечатлеть то, что может окончательно исчезнуть в наши дни. Одним из распространенных суеверий было: «пятница — тяжелый день». В этот день не предпринимали ничего важного. Может, это шло уже из христианства, рассматривающего пятницу как день Распятия Христа, а, может, и просто по другим соображениям. В Юрьевке, например, «тяжелым днем» считался понедельник. Даже есть украинская песня: «Понедилок важкий день, больная лежала, а в вивторок снопив сорок пшеницы нажала». Но в Антоновке почему-то таким днем была пятница. Возможно, что этот день был признан таковым из местных соображений, скажем, пожаров или наводнений. Один из местных учителей уверенно говорил: «В этот день татары напали на Русь и в этих местах появился Батый, вырезавший все население в устье Дона и в Танаисе, почему и названы села Батайск (ныне город в 10 верстах от Ростова-на-Дону) и Ново-Батайск. Село Койсуг указывает на то, что в этих же местах обитали койсоги, с

 

356

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

357

 

 

 

которыми русские были иногда в войне, иногда в дружеских отношениях». Сообщил нам это учитель Чернявский, но не сказал, откуда он взял эти утверждения. Он был учителем в Антоновке в годы, предшествовавшие первой мировой войне. Он же нам говорил о некоторых суевериях и верованиях, которые записывал. Жил он крестьянской жизнью, пахал землю, разводил пчел и обладал лошадьми. Он же нам сообщил, что в этих местах была конница Святослава Хороброго, воевавшего с хазарами в IX веке. Крестьяне говорили: «Сказав Кагане, щр буде погано!» Каган Хазарский был здесь, вероятно, владыкой. Одним из суеверий, довольно общепринятым, было: потерять ложку — к голоду, разбить стекло — к добру, а разбить зеркало — семь лет несчастья. В основе этого суеверия, вероятно, лежало понятие о серийности несчастий. Прислушиваясь к шелесту деревьев, говорили: «Акация гуде, нещастя йде!» Или: «Верба шепоче, щастя хоче!» Следы на снегу у коровника или конюшни считались худым признаком, а куриные следы на снегу, выпавшем ночью, когда куры спят, считались знаком хорошим: «Птичак приходив!» То есть Птич-Бог оставил следы. За многими из этих суеверий скрывались древние обычаи, неисполнение которых влекло за собой наказание Божеств. «Не ходи до криници без пашницы», то есть без нескольких зерен, которые надо было принести в качестве жертвы. «Тяжким мистом» считали такое место, где упала Молонья. Тут ясен намек на Перуна, ибо он был Бог-Грмич, Грмик, Гром-Бог.

    В Ночь под Ивана-Купала в Юрьевке разводили костры, а в Антоновке костров не делали, а зажигали «Огнище» в домах, то есть топили печи в знак принадлежности к Огнищанам, ибо и дворы считались по числу «дымов», то есть Огней. В Огонь запрещалось бросать какие-либо отбросы, жечь остатки, кости, вообще все нечистое. В этом видно, конечно, уважение к Агни-Богу, или к Огнебогу, Сьме и Ръгле. Возле реки в эту ночь считалось небезопасным ходить или гулять: «Русалки схватят и утащат в воду!» Другие говорили (в Антоновке на Желтых Водах), что в эту ночь гуляет у реки Шкруток, Демон («Шро» лкжсембуржцев) или «Скрутек» чехов. В эту же ночь обнаруживались клады («Заколдованное место», Н.В.Гоголь), вспыхивали «блуждающие огоньки» и указывали направление, где скрыт клад. В Антоновке говорили, что «клады скрыты в курганах» и указывали Ново-Батайский Курган, за которым, говорили, было еще несколько таких же курганов. В Антоновке же считалось грешным переворачивать хлеб для того, чтобы отрезать ломоть. Надо было прижать хлеб к сердцу и резать, как хозяйки режут, или же положить на стол сподом вниз. Если накануне Ивана Купала бросить корку хлеба наземь - урожай будет скудным. Если плюнуть в Огонь или в Реку, в тот же день урожай будет выжжен Засухой или потоплен Водой, Дождем, побит Градом. Нужно отметить, что в осталь-

 

ные дни тоже не разрешалось делать таких вещей, но особенно страшны были последствия за ню; в Канун Ивана Купала. В этот Канун надо было обязательно выкупаться дома, ибо «нечистое тело зовет Нечистого» (черта). Возвращаясь с поля, нельзя было «идти с пустыми руками», надо было взять букет полевых цветов или хоть пучок травы. В этом виден, конечно, стершийся из памяти народной обычай плетения венков. Что это так, видно из того, что принесенные цветы или трава должны были быть брошенными в воду, хоть в ведро с водой! В Юрьевке зажигали вечером, в Канун Ивана Купала костер, пели вокруг него и плясали. В Антоновке в этот день вели коров и лошадей к реке, купали их и сами купались. После Ивана Купала Вода считалась чистой. До него та же Вода была запрещенной. Запрещалось вставать с постели с левой ноги, надо было повернуться и встать правой. Слезая с печи, старые деды спрашивали: «А что, Снопа вносили?» На что получали ответ: «Еще в торишнем году» («в прошлом году»). Тогда дед спускал правую ногу с печи и говорил: «Ну, пойду Снопа глядеть!» и выходил на двор и долго смотрел в Небо. В этом обычае, конечно, виден культ Деда-Снопа Сварога. Нехорошим считалось видеть черные пятна на доме. Потому «вымазать дегтем ворота» было большим оскорблением и обычно виновной была девушка, позволявшая до венца молодым людям всякие непристойности. Плохое поведение, половая распущенность получали то же наказание: отцу мазали ворота дегтем!

   Обычно такой девице с этого дня больше спокойствия не было. Она либо уходила в город, на службу, либо переселялась к родственникам в какое-либо село, подальше от родных мест. Иногда такое посрамление выпадало как раз не за распущенность, а за нежелание вступить в связь с каким-либо парнем, и тот мстил. Тогда отец брал кнут в руки и шел «выводиться», то есть объясняться с отцом виновника. Иногда того даже приговаривало общество к «высидке», на три дня в «холодную» либо к розгам. Интересно отметить, что замужние женщины, легко смотревшие на половой вопрос, таким преследованиям не подвергались. Там считалось, что «это дело мужа — научить». Но девушки, ведшие себя легко, были как бы срамом для всего общества. Половое общение позволялось после замужества. Замужние женщины обычно были строгих нравов, разве что сам мужик был никудышным, тогда дело другое. Да и то, женщину жалели, но ее легкости не одобряли. Дурных болезней в эти времена даже не знали, не слышали! С другой стороны, беременные женщины считались как бы под покровительством всех и если беременную бил муж, в это дело вмешивались соседи, доходило до священника и тот «отчитывал» виновного. Крестьянство жило нравственно. Поцеловать девушку еще было можно, а дальше — ни в коем случае, да иные и пбцелуя не желали принимать. Суеверий

  

358

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

359

 

 

 

в этом вопросе не вспоминаем, да мы о них и не знали. Вообще, если девушка или женщина была больна периодическими кровями, никто об этом не знал. Она тщательно скрывала это от всех. Если- иной раз говорили вслух непристойности и женщины отвечали непристойностями, то это от грубой жизни крестьянства, а не от распущенности. В некоторых случаях простые люди прямо поражали своей нравственностью. Гостеприимство было в почете. Прохожему, особенно идущему в Святые Места или из таковых, оказывали самый трогательный прием, почет и уважение. Иногда соседи даже ссорились из-за странника, потому что каждый из них хотел его приютить у себя. Деньгами давали мало, зато продуктами, яйцами, салом, хлебом, иногда и мясом, оделяли как следует. После угощения, особенно в праздник, слушали прохожего, кивали головами, крестились.

   После рождения ребенка считали нужным зарыть где-либо на огороде «послед», то есть плаценту, как можно глубже. Женщина после рождения ребенка была как бы «нечистой» и шла на девятый день с ребенком (уже крещенным) в церковь, где священник читал над ней очистительную молит-

ВУ-

После этого было в обычае женщину выкупать в бане, обычно мыли

бабы, и оставляли в Предбаннике Жертву Роду-Рожаницу: яйца, творог, сало, пышки, пироги. Делалось это по стариннейшей традиции.

 

ЕЩЕ О СУЕВЕРИЯХ

Кроме всего, считалось очень нехорошим переступать через ноги детей, сидящих на полу или лежащих на постели: «прекратят расти!» Также нельзя было бросать волос, вычесанных гребнем, на землю: «ведьма заберет!» Из этого можно сделать вывод, что в древности наши Предки были знакомы с приемами магии. Достаточно было сделать куклу из воска, замотать ее волосками и проделать над ней все операции, предписываемые магией. Нужно сразу же сказать, что, вероятно, магия родилась раньше религии, хотя мы в этом и не уверены. Однако, можно себе представить, что неолитический человек, живший охотой, должен был причаровать добычу раньше даже, нежели понял, что поверх этой магической операции есть еще религия. Прежде всего ему была нужна пища! Раньше всякой религии ему нужна была добыча. Чтоб ее найти, неолитический человек обращался к Жрецу и последний обряжался в шкуру животного, которого надо было причаровать, надевал маску, рога и личину антилопы и танцевал, завывал, вероятно, как шаман, пока не лишался сил, и в этом магия состояла. Затем стали те же операции производить вокруг изображе-

 

ния животного (копия), вокруг рисунков (пещерные рисунки в Иберии) и т.д. Как мог Жрец объяснить неудачу своей магии, если не Волей Вышнего, стоящего над ним Существа, Бога? Отсюда и проистекала идея Бога, ибо в случае удачи сам Жрец оказывался сильным, а в случае неудачи, он, сила которого оставалась такой же, не мог добиться потому, что этого не желал Бог! Таким образом, его престиж сохранялся, а сама магия приобретала мистическое значение, какое сохранила и до наших дней, в принципе. Этим мы вовсе не желаем сказать, что «Бога сделали Жрецы!» Это было бы уж слишком большим упрощением вопросов. Есть верующие в Бога, есть неверующие, но никто не может дать абсолютных доказательств, что Бог есть или что Его нет! (Эм.Кант). С нашей точки зрения, идея Бога вполне воспринимаема и нам даже непонятно, как есть люди, для кого мораль, Бог, цель жизни — все звук пустой! Однако, если отрешимся от свойственного людям антропоморфизма, то увидим Божество несколько иного характера, нежели тот, который ему придают богословы! Для одних это будет Истина-в-Себе, для других - Идея-в-Себе, для третьих - Закон-в-Себе и так дальше. Но не будем заниматься сейчас этим вопросом. Как мы сказали, в народе жила вера и уверенность, что ни ногти, ни волосы нельзя бросать где попало, ибо то и другое было еще частью человека, с которого было срезано, и потом}' по этой части, пользуясь ею, можно было при помощи магии нанести вред этому человеку. Волосы его, ногти, кусочки кожи собирались тщательно вместе и закапывались где-либо в земле, которая прерывала контакт живого человека с этими волосами, ногтями и т.д.

   Отсюда и борьба с магией заключалась в ограждении человека от магических поползновений или в прерывании контакта между человеком и его вещами. Для этого либо в земле зарывали вещи, либо зарывали на минуту, Другую самого человека. Как это ни странно, обычно больной, на личность которого покушались при помощи магии, после такого зарывания в землю выздоравливал. Позже, имея дело со знаменитыми психометрами, читающими историю вещей, зачастую давнюю, при контакте с вещами, удалось выяснить, что действительно, вещь, пролежавшая хоть немного в земле, уже теряет заключенные в ней вибрации, возникшие при контакте с живым человеком. Таково было, например, мнение Мадам Сюзанны Лагранж в Брюсселе. Она обычно могла рассказать историю человека, державшего при себе какую-либо вещь, а если всгць попала в землю, то все, в ней запечатленное, пропадало и тогда оказывалось стертым для М.С.Лагранж (1930-1950 гг.).

   В Антоновке считали, что кропления больного Святой Водой достаточно, но, по словам М.С.Лагранж, от такого магического влияния можно было избавиться лишь при помощи земли] Конечно, можно и самовнушени-

  

360

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

361

 

 

 

 

 

ем бороться на расстоянии с внушающим, но внушающий (маг) на расстоянии может быть человеком сильной воли, а так как подсознание, это уже установлено, является для всех людей общим, то магия и действует через него. Но чтоб подействовать иа кого-либо, надо все-таки контакт с ним, тут волосы человека, его ногти и играют роль части человека. Действуя на часть его, действуют и на самого человека!

   Мы объясняем, как нам кажется верным, исходя из соображения, что магия является некоторым мистическим действием, производящим свойственный ему эффект.

    Были в Ейском Укреплении (село возле Ейска) разговоры, в 1900-х годах, о какой-то женщине, которая «скребла ножом колокола в церкви, смешивала с какими-то травами и давала пить своим жертвам». Однако, насколько это верно, заключить в свое время не могли. В то время мне было лет восемь и, конечно, я не знал еще толком, в чем там было дело. Приводим это лишь в качестве доказательства, что магией на Руси до революции кое-кто занимался и не всегда безуспешно. Конечно, действие такого «фильтра» скорее мистическое, чем действительное, обоснованное на внушении, нежели на прямом действии, но где начинается одно и кончается другое?

    Знаем же мы, что есть женщины, обладающие «секс-апил»? Полвека тому назад над таким выражением лишь посмеялись бы, считая его фантазией! Сегодня это вполне принятая вещь.

 

СКАЗ ПРО ПОРТНОГО

Материалистическое объяснение вещей одно недостаточно так же, как и объяснение лишь спиритуалистическое. По-нашему, в каждом случае важны оба начала, а не одно. Для того, чтоб человек жил, ему нужна Земля для хлебопашества, скотоводства и жизни, для того, наконец, чтоб во что-то упирать свои ноги. Но одной Землей он жить не может. Ему нужно также Небо, в которое поднялась его голова, поскольку он уже не ходит на четвереньках. С Небом у него связаны и духовные потребности. Вся жизнь его протекает между Небом и Землей и он между ними распят, страдая от ошибок в одну сторону и от порывов в другую. Поскольку такая точка зрения правильна, можно судить об истории с портным в Юрьевке. Был в давние времена в этом селе портной. К тем годам, когда я слышал его историю, он уже умер и после него остались внуки. Старуха-внучка мне рассказала следующее. Однажды не стало работы на деревне. Портной взял свои вещи, ножницы, мелок, подкладку и пошел по России в поисках работы. Жена осталась с маленькими детьми одна. Кор-

 

милась она кое-как, работая у людей. Так прошло уже семь лет. Однажды она пошла к старухе-знахарке Марье. Эта Марья обладала недюжинными способностями. Она поставила вечером, дело было летом, ведро с водой во дворе так, чтоб в нем отражалась луна, и заставила в это отражение смотреть пришедшую к ней женщину. Вскоре та увидела какой-то как бы город и у окна с масляной лампой своего мужа, шьющего какой-то пиджак. Марья ей сказала: «Схвати рукав!» Та погрузила руку в воду и схватила рукав. Как только дрожанье воды прекратилось, она увидела своего мужа, озабоченно ищущего пропавший рукав! «Теперь иди домой, муж обязательно вернется!» - сказала знахарка. Действительно, через два месяца вернулся муж. Он рассказал, что «зацепился» за работу, и что жил в городе возле Харькова, и что «вдруг такую тоску почувствовал, что хоть руки на себя наложи!» Через некоторое время он отправился обратно в тот город, где у него тоже было двое детей, привез их с собой, а вторую жену поселил вместе с первой. Так они и жили вместе. Жены не ссорились и дети были дружными. Насколько была верна история, нам трудно сказать, так как в ней невероятная подробность: «пропавший рукав». Однако, старуха, внучка портного, божилась и клялась, что говорит правду. С нашей точки зрения, тут что-то изменено и чему-то придан легендарный характер. Вероятно, во всей этой истории правильно все, за исключением «пропавшего рукава». Так уж повелось, что люди изменяют в рассказе обстоятельства, придавая им магический характер, если люди примитивны и верят в сверхестествен-ное.

   Таких сказов, подобных описанному, ходило в народе много, но сейчас мы уже не все можем вспомнить и пишем лишь то, что не забыли, несмотря на время, протекшее с тех пор.

 

МРЯКА

Мрякой в Юрьевке называли микроскопический осенний дождь, но «мрякой» же называли и что-то, «мреющее во тьме», некую тень, движущуюся как человек во дворе или в поле ночью. В этом слове было несомненное мистическое содержание, ибо детям говорили: «Не кричи, а то Мряке отдам!» Что под этим подразумевали юрьевцы, трудно определить, но то, что говорили об этом дети, можно резюмировать так: «Мряка возникает как будто человек, а затем начинает расти, расти, захватывая собой Небо и Землю. Это - Великан, тяготеющий к Бесконечности». В этом случае Мряка либо сын Адити, потому что Адити — бесконечность по-санскритски, либо символ Вечности. Таким образом, отдать мальчишку

 

362

 

Юрий Миролюбив

 

Русский языческий фольклор

 

363

 

 

 

 

 

«Вечности» — это отдать его Смерти. Матарисван принес Агни людям, то есть Огонь (Гюнтерт, Вихтер), Анжирас - посредник, по-видимому, служивший как Архангел Гавриил в Благовещении Деве Марии. Анжирас сказал людям, или Матарисвану, что тот принес или чтоб тот принес Огонь-Агни. Адити была при этом. Итак, Агни-Огонь идет «из Бесконечности», а Мряка «разрастается до Бесконечности». Корень «Мря»-катот же, что и А-Мрита, у-мер-еть, С-Мер-ть. А-Мрита — Бессмертие, то есть та же Бесконечность, значит Адити, тогда как Мряка - Смерть, Конечность, но... «разрастается до Бесконечности»! Здесь противоречие. Однако, Смерть если она сама — Конечность, то Конечность Земного Существования, за которой Бесконечность! Таким образом, Мряка все-таки сродни Адити. Ал.Краппе напрасно спекулирует, стараясь свести роль Агни, как Божества, к Олимпийскому Сонму. Индо-ведические Божества, в том числе Адитиас и Агни, не исчезают, начиная «играть роль второстепенного Божества», как он говорит, а отмирают вследствие изменения религии, из ведической ставшей индийской.

    Мряка-Великан, нечто сродни Адити, ибо тяготеет к Бесконечности, как мы уже сказали, а Смерть - переход через Мрак в.ту же Бесконечность. Смена религиозных символов-Божеств при переходе в индуизм-браманизм вполне понятна, ибо в ведизме догматов не было. С другой стороны, все это не «Олимпийцы», то есть антропоморфические Боги, а атрибуты Единого Существа. Тогда совершенно неважно, о каком атрибуте мы будем говорить. Потому-то и роль Вишну, как атрибута, возрастает со временем в браманизме, ибо браманизм разрабатывает эту тему. Возможно, что через некоторое время Вишну тоже сойдет со своего пьедестала, уступив место другому атрибуту.

   Вся беда европейско-американских мифологов в том, что они, не живя в той среде, где возможно мифотворчество, стараются все свести к сухим схемам, приноравливая их к Олимпизму.

    Мряка, вероятно, одно из таких Божеств, развившихся с исчезновением других, как и Вишну развился в результате постепенного исчезновения атрибута Агни, которого он заменил.

 

СКАЗКА ПРО КУРОЧКУ РЯБУ

Кто не слышал в детстве сказки: «Жили-были Дед да Баба, да была у них Курочка Ряба, и снесла она яичко, да не простое, а золотое!» Тем не менее вряд ли многие знают, что это — ведическое «Яйцо Вселенной», сверкающее всеми цветами, искрами, огнями. Со-

 

стоящее из огоньков Яйцо Вселенной вмещает в себя наш Мир, Землю и Небо со всеми Звездами. Как известно из «Риг-Веды», «души Предков идут к Питрис» и, сливаясь постепенно с Божествами, «сверкают Звездами в ночном Небе». Итак, в ведическом Яйце Вселенной есть и эти Звезды — Души Предков. Таким образом, они тоже входят в состав «Яйца Вселенной», сверкающего золотом. Между тем, яйцо Курочки Рябы «не простое, а золотое». Вряд ли надо еще доказывать, что Яйцо Вселенной и «яйцо Курочки Рябы» - одно и то же ведическое Яйцо. Каким образом ведический символ, изменившись, остался в виде мифа «о Золотом Яйце»? Нас занимает не это, а то, что хотя идея сохранилась, но потеряла свой всеобъемлющий смысл и стала простым «Яйцом», из которого можно извлечь богатство. Такой материалистический конец прекрасной и величественной легенды Пастухов-Предков неожиданен. Между тем сама сказка дает ответ: «Баба, сговорившись с Дедом, Курочку Рябу зарезала и так лишилась своего богатства!» Здесь как бы ответ на материалистическое истолкование Вселенной: толкуя ее таким образом, человек лишается того богатства, которое в ней заключено. Так как в состав ведического «Яйца Вселенной» входят и души, Питрис, понемногу с ними сливающиеся, и Питрис, и сам Агни («Агни во всем» — «Риг-Веда»), то лишение - великое, ибо вместо Божественного при материалистическом решении обнаруживаются простые внутренности или, как в «Заколдованном Месте», черепки и скорлупа! Ища материалистического ключа к пониманию Духовного содержания Мира и религии, неизбежно человек находит одну «скорлупу, черепки и очистки картошки». Сказка показательна. Она, как Сказка о Золотой Рыбке, приводит к тому же: к исчезновению иллюзии, ибо, может, «одной иллюзией и Мир держится», как сказал один из наших мыслителей, имени уже не помним, оказавшийся глубоко правым, ибо, по Эйнштейну, Мир находится в нарушенном равновесии, все время теряя таковое и устремляясь все скорей и скорей к своему концу. Мы не настаиваем на том, что «сохраняя наши иллюзии, мы удержим Мир на пути к неизбежному падению», но считаем, что если «меньше об этом знать, лучше от этого будет»! Сказка о Курочке Рябе содержит в себе всю нашу современную трагедию. Было бы меньше желания избежать всяческого риска, риск был бы небольшим. При желании такового избежать риск неизбежен и, может, трагический риск.

 

ТЕМ А ВЕЛИКАНА

Юрьевские «старые люди» рассказывали: «Пришло Свару на ум сделать Землю. Отцедил Он Воду, слил ее вместе, а Землю стал

 

364

 

Юрий Мнролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

365

 

 

 

на Солнце сушить. Сохнет она, зеленеет да пошла цвести цветами. Прекрасной стала Земля. И увидал то Сивый, стал он Тучи-Тьму собирать, чтоб ту Землю затопить, цветы вынищтъ, траву зеленую сгноить. Повел он Тучи рядами на Землю, стал грозить всему живому. Л Свар вырвал Дуб с корнем да и пошел Сивого гонять! Да, кчк уразит его, как стукнет по нему, так тот на тысячи мелких капель и рассыпается. И пал он Дождем на Землю, и где он пал, там почернело все, а где нет, там трава зеленеет. Увидал то Сваро, вскричал: «Что ж ты ничишь сделанное мной? Разве Я не больше тебя? Разве Тучи Мне не подвластны? Разве Дождь сам не по Моей Воле идет? Остановись, Дождь, говорю!» И Дождь остановился, капли в воздухе летают, а на Землю не падают. И подул на них Сивый, чтоб к Земле прибить. Позвал тогда Сваро Громислава и сказал ему: «Разбей Дождь, чтоб ни одной капли не осталось!» Взял Громислав в одну руку такую Дубину, что сто человек не то, что размахнуться ею, а поднять ее даже не смогут, и мотнул! А как мотнул, так все загудело в Небе, Земля затряслась и Дождина в туман свернулся! Гудит Дубина Громислава, гоняет Тучу за Тучей, да чем дальше, тем меньше Туч остается. Разбил, разогнал все! Змеи, шипя, попрятались под Камни, Звери дикие разбежались по всей Земле, от Громислава попрятались. Стала Земля качаться. «Стой, Громи-славе!» - вскричал Сваро. - «Не надо больше». Остановился Громислав да и говорит: «Вот, позвал ты меня, Сваро, а что же буду теперь делать? Врагов нет. Разогнал всех. Чем мне теперь заняться?» И отвечал ему Сваро: «А видишь, Вода на Земле разлилась, так сдуй ее, чтоб вместе была!» Почал Громислав дуть на Воду. Дует здесь, а она там просачивается, дует там, а она здесь протекает. Рассердился он, да как дыхнет за один раз, духу набравши, так и сделалось Черное Море! А за тем Морем Турки кричат: «Беда пришла! Верно Казаки на Царьгород идут!» Бегают Турки, плачут, молятся по-ихнему. Увидал то Сваро и говорит: «Ну, буде тебе, Громисла-ве! Ложись спать!» Лег Громислав и заснул, а Сваро его Полями прикрыл, горами, чтоб не тряслось все, когда проснется. И лежит он, Громислав, под землей, спит до Самого Страшного Суда. Тогда и проснется и тогда все Моря разольются».

   На первый взгляд, здесь как бы Богатырь Святогор. Однако, если проанализировать глубже, видно, что Громислав - даже не Геркулес, не Святогор, а сам Индра, ибо в «Риг-Веде» не одно красочное описание его борьбы со Злом, Тьмой, и тексты Гимнов его называют Спасителем, Героем, победившим Тьму. Здесь тоже Туча - Тьма. Из этой Тучи Мертвая Вода льется, а Индра Живую Воду несет. Он сгоняет Мертвую Воду вместе ичона образует Черное Море. Сваро его кладет в Землю, скрывая в ней, таким образом, великую Силу.

   

Тема Великана в южнорусской мифологии не однажды является. На Севере она вылилась в Былины о Богатырях, а на Юге в легенды о Великанах. В основе, конечно, идея Геркулеса подобна идее Великана, но ведь греки были позже ведийцсв\ Почему же нам, несмотря на авторитетность А.Краппе, сравнивать наши славянские образы с греческими, когда есть ведические? Индра, владеющий Солнцем. Вероятно, в давней древности пра-ведизма Индра и Солнце были синонимами, но уже из «Риг-Веды» ясно видно, что они раздельны. Таким образом, в Солнце ведийцы видят солнечную Ипостась «Единого Существа», Исвары, или Бога. Кто Он? Сома? Агни? Варуна? Пуруша? Нет, Он - Единое Существо, Верховный Принцип, Бог, Без Имени. Все остальные Имена - лишь Его Ипостаси. И в Великане южнорусской мифологии надо видеть Образ Бога Действующего, спасающего людей. Вероятно, и семиты тоже знали об Исваре, ибо они тоже называли Бога Саваофом. Сходство звуковое есть. Конечно, мы не настаиваем на этом, как не настаиваем вообще ни на чем, лишь проводя параллели и объясняя, как сами поняли, легенды и мифы южнорусского народа. По нашему предположению, семиты и арийцы могли быть вместе однажды если не в Арии, так в Месопотамии и быть в известном общении. Долго ли длилось таковое, мы не можем сказать, но что общение было, видно из многих параллельных описаний Библии. Наконец, было у нас и общее с ними: Исход, сначала из мест, лежащих где-то возле Месопотамии, или Аравии, а затем из Египта, и Исход арийских пастухов из Арии, Ирана, или Дзунг-Арии. Если арийцы были на Сапта-Синдху (Семиречье), то семиты были в Месопотамии как до пленения вавилонянами, так и в результате такового. Все это не могло не оставить общих черт в деталях Священного Писания как Библии, так и «Риг-Веды». Однако, наше Богопред-ставление и Богопонимание различны. Если семиты входят в Союз с Богом, то арийцы Его считают своим Прадедом и находятся, таким образом, в родстве с Ним. Эта существенная разница, кажется, никем еще не подчеркнута и мы впервые о ней говорим. Потому-то страха перед Божествами у славян не было и не могло быть, тогда как семиты всегда боялись Ягве. Великан у нас, следовательно, Божество. К Великанам, о которых упоминает и Библия, должно отнести и Предков, Героев, которыми создавался ведизм. Души их «сверкают в Ночном Небе Звездами», говорит «Риг-Веда». Падающая Звезда на Юге России всегда вызывает слова: «Душа идет к Богу!» Таким образом, идейная общность видна и в этом у славян с ведий-Цами. В некоторых легендах, особенно, на Севере, Великан-Богатырь на лошади. Саки, по китайским летописям, или скифы, по греческим записям, праздновали Зиму, катая Торящее Колесо. Также праздновали и в Юрьевке! Значит и тут общность верований как будто установлена.

   

366

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

367

 

 

 

 

 

 

ОТЪЕЗД СИВОГО - МИКОЛЫ

Зимний Микола в рассказах южнорусского народа «едет на санях». В других местах (Антоновка) говорили: «Ехал в санках Микола, просил ночлега, обещался приехать в телеге» (в мае). Упоминание о Санях, упоминание о Холоде - признаки Сивого. Сивый всегда «ездил в Санях», а в древние времена гроб усопшего ставили тоже на Сани, символ Дальнего Пути по Холоду на Тот Свет. Мы знаем, что Сани в этом случае одно и то же, что Гремячая Телега Скутов, на которой те везли мертвого Царя для Погребения в Кургане. Так же наши Предки обряжали усопшего в Дальний Путь, давали ему Деньгу для уплаты «за перевоз» через Великую Реку (отдаленное воспоминание либо Акасрты, либо Сапта-Синдху), клали с ним горшки для варева и само Варево, Жаризну (Жертвенное Мясо), сало, хлеб, соль. В те дни считали, что Сани увезет Сивый. Последний был весь белый, в сединах, в виде старого Деда, который появлялся в числе «ряженых» на Севере, в виде Рождественского Деда. На Колядин День принято было с песнями и хороводами провожать Сивого, бывшего в Санях. Кто-либо из Дедов деревни представлял Сивого. Ему вручали с торжеством просяную Метлу, деревянную Лопату, «чтоб заметал за собой Снег!» Без труда, в этом можно видеть образ уходящего Холода, а, следовательно, и Зимы. В рассказах о Николе, или Миколе, «ехавшем проселком через деревню», можно видеть образ древнего Сивого, который тоже ехал в Санях через деревню. Сивый - Бог старости и наши Предки не смотрели на старость, как на несчастье, а как на естественное событие в жизни каждого человека. Лошадь его также звали «Сивкой». Проезжий везде встречал радушный прием, а его Сивка - овес. Точно то же говорят и про Николу. Как Сивый, так и Никола исполнял просьбы людей, особенно если они шли от чистого сердца и верующего человека. Сивый; будучи Богом старости, любил детей, как всякий Дед любит внучат. Никола тоже любит детей и помогает им, если они болеют. Просьба матери к Сивому пли Николе не остается без ответа. Обычно Сивый и Никола помогают детям подняться с одра болезни. Если ребенок все-таки, несмотря на молитву матери, помирает, говорят: «Никола за делами забыл про нашего Ваню!» Вероятно, то же говорили и наши Предки! В Юрьевке говорили: «коли дети умирают, воны всвара спивають», то есть «когда дети умирают, они поют у Свара (на Небе)». Потому-то плачущая мать всегда затихала при словах: «Не плачь, ему там лучше!»

  

Из этих сопоставлений видно, что легенды про Николу и миф Сивого очень близки и друг друга напоминают.

   Сивый страшен только в конце Лета, когда он может принести неожиданный Холод, Заморозки, побить Градом или Снегом Жито, а в Овсени он несет заслуженный Зимний отдых и предвещает Колядины Торжества.

 

ВОДА ЖИВАЯ И СОМА

По смыслу сказок про Ивана-Царевича и Серого Волка можно сказать, что миф про Живую Воду и Сому - одно и то же. Мы не согласны с грубо материалистическим представлением Сомы, сделанным А.Краппе. В этом случае, как и в других, чувствуется желание автора какую-либо из этих идей принизить, обратить в нечто чрезвычайно материальное, грубо обыденное. «Мне не надо останавливаться на странностях (экстравагантности), рассказываемых о Соме. Джемс Дарместетер и Американец (с большой буквы даже!) Витнэй видели в этом (вещь) более ясную. Понятие, что пьянящий напиток есть Напиток Бессмертия находится в другом месте, оно является основой французского названия «о-дэ-ви» (вода жизни)'» (стр. 140 «Универсальной Мифологии» А.Краппе). Дальше автор говорит, что, может быть, этот миф и индоевропейского происхождения, но... «принимая во внимание запутанный характер германских и греческих мифов, надо дискуссию отложить на более поздний период». Во-первых, здесь виден недостаток общего образования автора. Если бы его общая культурность была на высоте, он бы знал, что арабское слово «алкоголь» есть перевод на французский «о-дэ-ви». Дальше ясно, что ведические идеи древнее греческих и других, а потому логически было бы в греческих идеях искать сходства с ведическими, а не наоборот. Упрощенный подход к таким явлениям, как мифы древней Арии ведийцев, совершенно ложен, ибо в те времена люди были насквозь религиозны, чего, конечно, нельзя сказать про г. Краппе! Вся жизнь Ведийцев была проникнута соблюдением религиозных установлений и они до пяти раз на день принимали Сому, как нечто, связывающее их Божеством! Замечательна мифология, написанная не только не верующим ни во что, видимо, человеком, но даже считающим «религию опиумом для народа»! Труд А.Краппе,несмотря на обилие цитат, текстов и ссылок, ненаучен. К сожалению для него, в нем самом нет достаточно тонкого подхода к вещам, которые он трактует. Мы вовсе не хотим его обижать! Однако, если мы будем с таким же успехом говорить о музыке, будучи глухими от рождения, у нас получится нечто, похожее на эти рассуждения о мифологии!

 

368

 

Юрий Миролюбоа

 

Русский языческий Фольклор

 

369

 

 

 

   Вода Живая южнорусского народа и Сома ведийцев — суть Амрита, Дающая Жизнь Вечную, Бессмертие, Агни, Адити! Это «коммунион», причащение, а не простая выпивка за столиком в «салуне»!

   И откуда знать Американцу (напишем тоже с большой буквы!) все тонкости религиозного сознания, ему, который с детства видел лишь доллары и «бизнес»? Недостаток культуры ему восполняет хорошо наполненный бумажник. Но мы смотрим на это несколько иначе. Нам кажется, что среди всеобщего торгашества нашей эпохи ведические легенды полны значения!

    Нельзя подходить к религиозным явлениям без надлежащей подготовки, как если бы то были, скажем, факты без всякого тонкого содержания или духовной субстанции. Под последней мы понимаем религиозное чувство, пробуждаемое мифом, и религиозное чувство, вызывающее миф. Оба эти момента суть высокое состояние души, переживание, равное творческому в искусстве. Это особенно верно для ведизма, где творчество - основа Гимнов и где символизация - непременное условие религиозного творчества. Ведические образы совсем не то, что думает Краппе и его школа. Это особый язык, передающий религиозные эмоции условными образами, сочетания которых и их взаимодействия составляли тончайшие понятия, которых мы уже не понимаем. Это как бы музыка, пробуждающая особые, безымянные эмоции. Ведические Богослужения - это особая магия, под чарами которой находятся верующие, и потому она имеет совершенно иное объяснение, чем то, грубо материалистическое, которое ей дает А.Краппе. Мы не утверждаем, что этот ученый — атеист, но он говорит, как атеист] Нельзя говорить слишком конкретно о том, что религиозно и метафизично в себе. Это будет подобно эскимосскому отношению к апельсину, которого эскимосы никогда не видали: они едят корку, бросая содержимое, да еще, съев, говорят: «Какая гадость!» Если на основании их опыта описывать апельсин, то никакого апельсина не получается.

    В религии символ зачастую выше и глубже его внешнего выражения, а ищущий внешнее в религии впадает в экзотеризм, проходя мимо эзотериз-ма. Так, например, слова того же А.Краппе о Вишну, как о Божестве «фаллическом», совершенно не соответствуют истине. Автору не приходит на мысль, видя врачующихся в христианской церкви, называть христианскую религию «фаллической»! Между тем, если смотреть извне, а не изнутри, то можно утверждать и эту несуразность. Мифология, ищущая практического «почему» и «что значит», не может дать ключа, ибо ключ находится не в «почему», а в «что». Последнее сложно и далеко не так просто, как может казаться на первый взгляд. Мы очень удивлены такой тенденцией в мифологии сегодняшнего дня и считаем, что она ближе к простому «каталогу», чем к науке. Даже психоанализ по методу Фрейда понятнее подобной

 

тенденции. Все-таки, может, в мифологии и есть что-то искривленное, извращенное, сексуальное, идущее от какого-либо больного неврозом Жреца. Но отметание внутреннего содержания под предлогом того, что «его не видно», еще не является научным подходом.

   Если такова вся современная американская тенденция в изучении мифологии, то отныне мы ее берем под большое сомнение в смысле настоящей научности.

 

ПЕТРОВКА

Летние работы в разгаре. На Петровку идет работа по баштанам, прополка, выдергивание сорных трав и т.д. До Зари бабы идут с тяпками в поле, возвращаясь только вечером. Обед скудный: хлеб, Квас-Суровец, зеленый лук, тарань (вобла), огурцы, редиска или редька, чеснок. Иногда это окрошка или же «холодный борщ», иногда, редко, рыба, если есть кому ловить, если есть Дед или мальчуган в доме. Поля начинают желтеть. Зреет ячмень, жито, пшеница еще зелена. Между тем на баштанах работа подходит к концу. Вот и кончили. Мужики едут с поля со свежескошенной люцер'ной, клевером, травой. Жара становится все большей. С утра уже собаки ищут прохлады, ложась в тени. Жарко с девяти часов утра. В эти дни не до Праздников, но тем не менее Петра и Павла крестьяне справляли с известным усердием: во-первых, кончалась Петровка, а во-вторых, после Петра и Павла начиналась Страда. Ввиду этого народ справлял Петра и Павла как веху в их Жизни. На другой же день после Праздника, справлявшегося с пирогами, зеленым борщом и всякой снедью, начиналась жатва Ячменя и Жита. В Полдень в хлебе пляшут Полуденки, или Полу--денницы. Полагается спать, чтоб не стать их жертвой. Русалии кончены, а вместе с ними и веселье, смех, начинается трудный период, работа раньше Зари и позже Зари Вечерней, пока не стемнеет. Ночной отдых краток: шесть-семь часов, остальное — работа. Вместе с тем жара такая, что без соломенной шляпы с широкими полями в поле выйти нельзя. Начинают идти воз за возом, как корабли, переваливаясь с боку на бок, груженые снопами до самого верху. В эти дни «заплетают бороду Снопу», собирают Первый Сноп и с торжеством несут его в деревню. Сноп - Прадедо Вселенной. Бог-Отец, позаботившийся о своих внуках, ночью зажигает Стожары, Дорогу Святых в Рай, Млечный Путь. Некогда спать ночью, работы непочатый край, надо скот улаживать, лошадей купать, кормить овсом, чтоб на утро могли быть сильными и могли бы тащить мажары со Снопами. Сверчки трещат, светящиеся мухи" летают, летучие мыши свищут. Ночь идет,

 

370

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

371

 

 

 

 

 

благостная, раскрывая Звездные Сени, Храм Бога-Отца. В этом Храме — человек со всеми его немощами. Трудно ему. И Бог посылает передышку: Гром в Полдень. Льет Дождь на Хлеб Дажьбовых Внуков. Спешат они по домам и рады отдохнуть в неурок, чтоб назавтра быть сильней. «Коси, коса, пока роса!» Косарям — каторга, работы невпроворот. И сидят в такой день, слушая Грозу и крестясь на Молонью, старые и малые в летней кухне, слушают, как Дед рассказывает «про старовину, да как тогда люди жили, во что веровали!» В один из таких грозовых дней нам удалось слышать драгоценные слова о прошлой славе Пастухов: «Наши Пращуры Пастухами были! Гоняли скот по степям. Жили просто и молились Богу. Оттого и мы молимся и говорим: «Слава Богу!» Наши Пращуры были Богославами!»

 

ЗАРЯ УТРЕННЯЯ И ЗАРЯ ВЕЧЕРНЯЯ

Вот что рассказывал мне Иван Филиппович Бас в Антоновке. «Заря Утренняя хотела повидать Зарю Вечернюю, да все никак не могла ее застать: как только загорится она, а Вечерняя еще с Вечера спать легла! И решила она послать ей Вестника. Обратилась она к Летучей Мыши: «Ты летаешь и Утром, и Вечером! Скажи Заре, что хотела бы я ее видеть!» Отвечала ей Мышь: «Некогда мне думать об этом, у меня детки малые, все работать должна, чтоб кормить их. Попроси другого». Обратилась Заря Утренняя к мужику, что шел в поле с косой, и говорит ему: «Скажи Заре Вечерней, что хотела бы повидаться с ней». Отвечал ей мужик: «Что ж ты, Заря милая, мне говоришь? Да как завижу Зарю Вечернюю, так скорей в солому да и сплю до Твоего прихода! Все силы на работе вымотал. Нет у меня ни минутки свободной, чтоб с Вечерней Зарей разговаривать». Обратилась Заря Утренняя к Лошади, что паслась на меже: «Скажи хоть ты Заре Вечерней, что повидаться с ней хочу». - «Куда же мне с Зарей говорить? Да как только Заря Вечерняя в Небе, так хозяин меня торопит домой да домой поскорее, чтоб выспаться успеть! Попроси другого» . Обратилась Заря Утренняя к Косе Железной, а та ей и отвечает: «Кошу я, Заря милая, с Утра до Вечера! Некогда мне». Обратилась так Заря к Телеге, к Корове, ко всём и ни у кого времени не было, чтоб передать ее слова Заре Вечерней. И увидела Заря Утренняя Всадника на Коне, что потиху ехал: «Может ты, добрый Молодец, можешь передать Заре Вечерней?» - «Могу, Заря милая!» - ответил тот. — «А что ты мне дашь за это?» — «А дам я тебе Красну Девицу, такую, что ни в. сказке сказать, ни пером описать». — «Есть у меня уже Девица-Красавица!» — отвечал ей Всадник. —

 

«А ты бы мне золота дала, червонцев! Нужно мне, Молодцу, не на что выпить даже». - «А вот гляди: там, в реке, видишь, сколько золота, зачерпывай!» Набрал Молодец полную шапку, видит: правда, червонцы. Высыпал их за пазуху и сказал: «Хорошо. Скажу Заре Вечерней». Сказал и поехал. А Солнышко припекло и у Молодца все червонцы потекли. Так сорочку и замочило всю. «Вишь ты, вредная баба!» - рассердился тот. -«Дала червонцы, а оказалось вода». И поехал дальше. До Вечера он и забыл вовсе. Видит его на другой день Заря Утренняя и говорит: «Ну, что, сказал Заре Вечерней?» - «Ах, да! Позабыл сказать! Да и ты-то, Заря, меня лишь водой намочила! А еще сказала: червонцы!» Отвечала Заря: «А коли б ты не забывал, так и червонцы бы сохранил». Всадник подумал, еще раз полную шапку зачерпнул и снова поехал далее. Ехал, ехал да и забыл про поручение. И опять воды в рубаху натекло. Вечером, однако, вспомнил и сказал Заре Вечерней про поручение. Поблагодарила его та и к Заре Утренней послала с приветом. Утренняя выслушала и послала к Вечерней, а Вечерняя снова к Утренней, да так Добрый Молодец и всю жизнь ездит». В этой сказке-притче все содержание ведических Асвинов. .Если это не так, то другого объяснения мы не знаем.

 

ЕЩЕ О СУЕВЕРИЯХ

Бросить пылью кому-либо вслед считалось в Юрьевке демоническим актом, призывающим на уходящего У крутка! Так, человек, «у кого взяли след и бросили Укрутку», считался человеком, которому пожелали несчастья. И не раз приходилось слышать во время «вы-вожения», то есть объяснения между оскорбленными сплетней и бабой, которая сплетню сделала: «Ты меня урАзила (с ударением на «а», оскорбила), Укрутку след бросила!» Укрут, как мы уже указывали, был демоном Скрутком, «Шро» по-люксембуржски, что доказывает, во-первых, пребывание славян и в Люксембурге, а во-вторых, единую идею от Днепра до Люксембурга, ибо «Црнобок», а мы находим даже дальше, нежели Люксембург, а именно, в Ирландии (Вальтер Скотт упоминает о «Црнбоке»), а «Шро» лишь в Люксембурге и Германии, где его зовут «Шкраут». Таким образом, за этим суеверием находится большое географическое пространство и, вероятно, большое прошлое. Поговорка «пускай с ним Марко борется» долго занимала нас, пока мы не нашли, что у вендов («Леттр лю Нор», Мармье, Париж, 1840?) была «легенда о Марко, имевшем силу пятидесяти человек», подвиги которого были записаны в книге на пергаменте. Следовательно, как-то наше русское население общалось и с вендами! Как и когда?

 

372

 

Юрий Миролюбов

 

Русский языческий фольклор

 

373

 

 

 

 

 

Вероятнее всего, легенда о Марко передалась от одного славянского племени к другому без того, чтобы было нужно еще какое-либо особое общение. О