Борейко В. Е — Философы дикой природы и природоохраны

Серия: Охрана дикой природы
Киевский эколого-культурный центр

Философы дикой природы и природоохраны

Борейко В.Е.

Рассматриваются воззрения 45 философов дикой природы и природоохраны из США, Канады, Норвегии, Австралии, Финляндии, Индии, Италии, Польши, Германии и Великобритании, России и Украины. Приведена библиография их работ.

©Борейко В.Е., 2002
©Киевский эколого-культуpный центp, 2002

Предисловие

Огромным недостатком отечественной природоохраны является ее оторванность от мирового, прежде всего западного, природоохранного движения. И это длится уже более 70 лет. Нам не известна (или почти не известна) его история, концепции, герои, идеология, философия. Даже в центральных библиотеках нельзя отыскать природоохранные книги и журналы, изданные на Западе.

Все это обедняет нас, ослабляет наши усилия по защите родной природы. Мы лишены огромного пласта мировой культуры, интереснейшей экофилософской мысли. Наша отечественная защита природы становится все менее духовной и все более прагматичной. Ведь независимая природоохрана часто угрожает карьере. А когда в природоохранной идеологии нет никаких четких этических ориентиров, под вывеской "охрана природы" некоторым удается заниматься всем подряд, угождая и "вашим и нашим". Кто может толком ответить: зачем и для чего мы охраняем природу? Над нашей природоохраной довлеет меркантилизм, марксизм, антропоцентризм и комплекс двойных стандартов. Из святого дела охрана природы превратилась в средство наживы. Отечественная идеология охраны природы заблудилась и никак не может выбраться из чащи сомнительных лозунгов и мифов эпохи развитого социализма типа "рационального использования природных ресурсов на благо советского народа". Нам неизвестны идеи мировой экофилософской мысли, а также отечественных пионеров охраны природы о моральных правах дикой природы, о внутренней ценности животных и растений, не зависящей от ее пользы для человека. Мало кто из нас созрел охранять природу не для человека, а ради ее самой.

Как попугаи мы заученно повторяем байку, что заповедники создаются для науки, а чтобы полюбить природу - е

Бернбаум Эдвин

Эдвин Бернбаум - современный американский природоохранник и культуролог, альпинист, знаток религий и мифологий. Преподает в Горном институте США, университете Калифорнии, является членом совета директоров Американской Ассоциации Гималаев, член Комиссии по охраняемым территориям Международного Союза Охраны Природы, автор известной книги "Священные горы мира" (1997). На постсоветском пространстве работы Э. Бернбаума не известны.

Религиозная ценность, религиозная мотивация являются одними из основных и вместе с тем наиболее малоизученными в идеологии природоохраны. Эдвин Бернбаум, вслед за Линдой Грэбер (о которой мы расскажем ниже) внес значимый вклад в исследование религиозных мотивов охраны дикой природы.

Современное природоохранное движение в защиту дикой природы во многих странах началось с уважения к горам, этой суперформе дикой природы, наиболее дикой, наиболее красивой, наиболее загадочной и наименее поддающейся человеческому контролю. Поэтому автор разбирает чувство священного на примере гор. "Когда мы думаем о горном пике, - пишет Эдвин Бернбаум, - мы обычно представляем себе его, как парадигму дикой природы в ее самой дикой и самой чистой форме - духовно возвышающуюся область лесов, потоков, скал и снегов, неиспорченных трудами человека (...). В отличие от джунглей и пустынь, двух других характеристик природного ландшафта, которые воплощают мощные образы дикой природы, высоты гор нельзя вырубить или заставить цвести, преобразовать в города или земли ферм (...). Силы неприрученной природы - ветер, облака, шторм и холод - находят свое наиболее сильное выражение на вершинах гор, наделяя высоты аурой дикой природы в ее наиболее экстремальном и ненарушаемом состоянии.

Хотя, возможно, мы не сохранили концепцию божественности девятнадцатого столетия, многие из нас унаследовали взгляд Рескина на горы как дикие стены Рая, величественные в смысле внушаемого ими благоговения.

Рассматривается ли она как сад Эдема или как более суровая, более аскетическая область, дикая природа функционирует для многих как священное место, отделенное от мирской территории повседневной жизни. Там, вдали от цивилизованного мира, лежит таинственная область Совершенно Иного, управляемая природными силами, недостижимыми для человеческого контроля. Раскрывая себя для этих сил, энтузиасты дикой природы стремятся пробудить чувство священного, которое дает им возможность выйти за пределы их обычных занятий и познать на короткое время вкус более постоянной реальности. Подобно саду Эдема, дикие места сохраняют для них первозданную чистоту творения, священное пространство, которое остается неоскверненным человеком" (Bernbaum, 1998).

В книге "Священные горы мира" автор анализирует чувство священного, которое вызывает дикая природа: "Притягательность и магия дикой природы - сущность того, что делает ее такой особенно привлекательной, происходит от чувства священного, которое она вызывает. Есть нечто фундаментальное в самом священном, том, как оно избегает всех наших попыток контролировать и одомашнивать его. Подобно недоступной вершине отдаленного пика, оно лежит за пределами нашей досягаемости, свободным от ограничений любого искусственного порядка, который мы пытались бы навязать ему. Его закон - это его собственный закон, а не наш (...). Нас привлекает именно аура тайны, чего-то за пределами нашего кругозора. Мы тянемся к именно священному, потому что оно является непознаваемым, чем-то, что остается таинственным, даже если мы находимся в его присутствии (...). Есть глубокая привлекательность в самом факте того, что пик является неисследованным или непокоренным. Подобным образом священное по самой своей природе избегает всех наших попыток определить и понять его. Без какого-то внутреннего содержания непостижимой тайны оно прекращает быть священным. Священное - это не просто неизвестное, это неизвестное, которое мы считаем конечной реальностью. Мирча Элиаде сказал, что священное эквивалентно силе и в конечном счете реальности.

Священное есть глубокая тайна, которая притягивает тем, что ее нельзя познать. Так, извержение вулкана есть пример проявления священного, ощущение опыта священности в обычном "программном", светском мире. Это классический пример проявления иерофании (проявление святой силы). Особенности горного природного ландшафта трансформируются в супернатуральную силу и ореол, что означает намерения Бога вступить в контакт с человеком. Горы являются местом встречи человека с Богом, местом встречи священного и профанного, местом священной власти и вдохновения. Власть священного может принять форму как всеохватывающей любви, так и всепоглощающего гнева. Оно не просто показывает себя, оно может схватить нас обжигающим захватом.

Могущественные убеждения и доминирующие ценности священных гор побеждают даже современную цивилизацию, потому что природная красота и культурно-религиозные ценности священных гор концентрируют на себя внимание не только этого, но и запредельного мира" (Bernbaum, 1998).

Для понимания возникновения священного в отношении участков дикой природы очень важно, по мнению автора, знать, как они рассматриваются в традиционных культурах и местных религиях. Так, священные горы традиционно считаются как места откровения, центры вселенной, источники жизни, храмы богов и т.п. Поэтому, по мнению Бернбаума, даже наложение этих редких образов может пробудить чувство священного само по себе.

"Наложение образов во взгляде на гору работает подобно слиянию нот в музыкальном аккорде, - пишет Эдвин Бернбаум. - Звук различных тонов, резонирующих вместе, создает гармонию, звук особого качества, который не может породить сама по себе ни одна отдельная нота, как было бы ошибочно утверждать, что одна нота заменяет другую, точно так же было бы ошибкой говорить, что гора просто представляет или символизирует храм или центр Вселенной. Скорее для религиозного человека два образа работают вместе, чтобы пробудить осознание священной реальности, которую каждый из них воплощает, но обычно раскрывает только тогда, когда они резонируют друг с другом!" (Bernbaum, 1998).

С течением времени, как справедливо полагает культуролог, взгляды на священную гору могут развиваться и изменяться. Первоначальная причина, согласно которой гору рассматривали как священную, забывается или вытесняется другим взглядом. Новая религия или культура может овладеть регионом и навязать свои собственные взгляды на гору.

Эдвин Бернбаум на многочисленных примерах показывает необходимость и важность привлечения к борьбе за сохранение участков дикой природы местных религиозных традиций. Более того, почитание священных гор, длящееся веками, подтверждает правильность природоохранной стратегии объявления всех оставшихся участков дикой природы священными. Пробуждение у людей чувства священного в природе является важнейшей задачей современных природоохранников.

С Эдвином Бернбаумом нельзя не согласиться: в разработке природоохранной идеологии нужно обязательно учитывать фактор священного. Религиозная мотивация может значительно укрепить экологические усилия общественности. Вместе с тем, как справедливо замечает автор, чувство священного само по себе не гарантирует сохранениe окружающей среды. Хотя японцы почитают гору Фуджи как религиозный символ своей нации, они загрязнили ее снега и засыпали ее склоны мусором. Определенные концепции священного даже могут вредить природе.

И здесь Эдвин Бернбаум делает очень важное заявление: "Мы должны полностью осознавать последствие пробуждения чувства священного. Потому что оно связано с вопросами конечной заботы - ценностями, ради которых мы готовы пожертвовать всем остальным - оно обладает способностью двигать нас к добру или злу. Оно может вдохновлять нас сохранять окружающую среду как что-то, что мы любим и лелеем, или вести нас к разрушению ее как чего-то, чего мы боимся, или испытываем отвращение. Оно может также вести нас к рассмотрению частей природы - например, деревьев в лесу - как достойных объектов пожертвования, данных провидением как источники, чтобы улучшить жизнь человека.

Только если оно поощряет нас почитать вещи, как ценные сами по себе, (то есть природу, как ценную саму по себе - В.Б.), а не как средства достижения других целей, какими бы благородными или возвышенными они не были, пробуждение чувства священного обеспечит нам прочное основание для усилий по сохранению редких животных и растений, других объектов природы" (Bernbaum, 1998).

Другими словами, религиозное чувство, ощущение священного должно сочетаться с экологической этикой. В этом случае святое наполняется новым содержанием и становится "хорошим". Идея священного превращается в этическую природоохранную идею.

Литература

1. Борейко В.Е., 1999. Священные горы, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 56 стр.

2. Борейко В.Е., 2000. Эссе о дикой природе, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 148 стр.

3. Bernbaum E., 1980. The way to Shambhala, Garden City, N.Y., Anchor Press-Doubleday.

4. Bernbaum E., 1996. Sacred mountains: implications for protected areа management // Parсs, № 6, pp. 41-48.

5. Bernbaum E., 1998. Sacred mountains of the world, University of California Press, Berkeley-Los Angeles-London, 291 p.

6. Bernbaum E., 1999. Mountains: the heights of biodiversity // Cultural and spiritual values of biodiversity, UNEP, Intermediate Technology Publications, pp. 325-345.

7. Bernbaum E., 2000. The cultural and spiritual significance of mountains as a basiс for development of interpretive and educational materials at national parks // Parcs, № 2, pp. 30-34.

Бородин Иван Парфеньевич

Иван Парфеньевич Бородин (1847-1930) - известный российский ботаник, академик, пионер охраны природы, один из основателей этико-эстетического подхода в заповедном деле и охране дикой природы. Развил идеи Г. Конвенца о культурной и моральной составляющей природоохраны.

В одной из первых в России книг по охране природы, изданной в 1914 году (И.П. Бородин "Охрана памятников природы"), ученый заявил: "А между тем мы не можем не примкнуть к широкому движению (по охране природы - В.Б.), охватившему Западную Европу: это наш нравственный долг перед родиною, человечеством и наукою... Сколько бы защитных участков не устроили у себя наши соседи, они не в состоянии заменить наших будущих заповедников. Раскинувшись на огромном пространстве в двух частях света, мы являемся обладателями в своем роде единственных сокровищ природы. Это такие же уники, как картины, например, Рафаэля - уничтожить их легко, но воссоздать нет возможности... Создание защитных участков чрезвычайно важно и в целях педагогических" (Бородин, 1914).

Литература

1. Борейко В.Е., 2001. Словарь деятелей охраны природы, Киев, Киевский эколого-культурный центр, издание второе, дополненное, стр. 42-45.

2. Бородин И.П., 1914. Охрана памятников природы, Спб.; а также // Этико-эстетический подход в охране дикой природы и заповедном деле, 1999. Сост. В.Е. Борейко, Киев: Киевский эколого-культурный центр, издание второе, дополненное, стр. 42-51.

Броуэр Дэвид

Дэвид Броуэр (1912-2000) - один из выдающихся американских деятелей охраны дикой природы, публицист, руководитель Сьерра-Клуба в 1952-1969 годах. При нём эта влиятельная природоохранная организация пережила второе рождение, увеличив численность с 2 до 77 тысяч членов. Дэвид Броуэр - автор и составитель многих книг по охране дикой природы, организатор первых (с 1949 года) американских конференций по охране дикой природы, сыгравших немаловажную роль в развитии идеологии охраны дикой природы. Во многом благодаря его усилиям в 1964 году был принят Закон о дикой природе. Принимал участие в создании десятка национальных парков США, добился отмены строительства дамб в национальном парке Гранд Каньон и Национальном памятнике Динозавр. За чересчур активную природоохрану Броуэр был снят с поста руководителя Сьерра-Клуба. Основатель (1969) крупнейшей международной экологической организации "Друзья Земли", автор лозунга "Думать глобально, действовать локально!" Три раза выдвигался на Нобелевскую премию мира.

В СССР и на постсоветском пространстве неизвестен.

Дэвид Броуэр полагал, что охрана дикой природы - это своего рода религия, этика в отношении земли, "и эта религия является, я полагаю, наиболее близкой к буддийской" (цит. по: Борейко, 2000).

Велика его заслуга в том, что он вслед за Генри Торо и Джоном Мюиром развил понятие "дикой природы", наполнив его этическими, религиозными, эстетическими и романтическими переживаниями: "Дикая природа - это место , где вы можете насладиться красотой, где вы можете отправиться в путь пешком, и где ваш девятилетний сын Боб, спросит: "Живут ли люди за теми горами?" и вы ответите "нет" и разделите его удовлетворение - "это хорошо!" (Brower, 1969). Броуэр один из первых указал на принципиальное различие между "охраной дикой природы" и "рациональным использованием природных ресурсов", что некоторыми теоретиками, в том числе и в СССР, понималось как одно и тоже.

По Броуэру "рациональное использование природных ресурсов" или, как говорят в США, "управление материальными ресурсами" или "мудрое использование" предполагает, чтобы эти ресурсы как можно дольше сохранялись. "Мы знаем, - пишет автор, -что как бы хорошо мы не управляли нашими материальными ресурсами и нашими сырьевыми материалами, время всё равно предъявит свой счёт" (Brower, 1965). "Рациональное использование природных ресурсов" по Броуэру, означает "растягивание" на определённый период данного ресурса.

Но настанет время, когда ресурс истощится, или в лучшем случае, станет редкостью. Поэтому симпатии Дэвида Броуэра направлены к такой природоохране, когда дикую природу охраняют не как ресурс для человека, а ради неё самой, навсегда (защита от чего-либо, а не для чего-либо).

Оценивая состояние современной природоохраны, Броуэр делает очень важное философское заявление: "Дикая природа, которой мы обладаем сегодня, является всей природой, которую мы и все другие поколения будем иметь" (Brower, 1969).

Другими словами, по его мнению, сейчас имеется лучшее время для создания национальных парков и других охраняемых природных территорий в целях защиты дикой природы. В будущем такая задача станет более трудной, как физически так и финансово. То есть, территории дикой природы, которые природоохранники спасут в ближайшие десятилетия, будут всем, что они спасут.

Брауэру принадлежит идея создания Международного парка Земли - охраняемой природной территории нового типа, смысл которой состоит в том, что этот объект не подчиняется стране, на территории которой находится, а состоит в ведении авторитетной международной природоохранной организации. Такой объект, по мнению Брауэра, должен обладать такой выдающейся ценностью, что принадлежит "наследию всего мира", и конкретное государство не имеет права распоряжаться его судьбой.

Природоохранник неоднократно говорил, что верит в дикую природу исключительно для нее, верит в права живых существ, а не человека. Друзья называли его в шутку ..."друидом".

Литература

1. Борейко В.Е., 2000. Эссе о дикой природе, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 148 стр.

2. Brower D., 1960. This is the american earth.

3. Brower D., 1962. In wilderness is the preservation of the world.

4. Brower D., 1964. Not man apart.

5. Brower D., 1964. Gentle wilderness.

6. Brower D., 1969. Wilderness, conflict and conscience // Voices for the wilderness, ed. W. Schwartz, Ballantine Books, New York, pp. 3-22.

7. Brower D., 1969 (a). The role of private philanthropy // Voices for the wilderness, ed. W. Schwarts, Ballantine Books, New York, pp. 257-268.

8. Brower D., 1969 (б). Afterword: wilderness, america's living heritаge // Voices for the wilderness, ed. W. Schwarts, Ballantine Books, pp. 358-362.

9. Brower D., 1969 (в). Foreword // Voices for the wilderness, ed. W. Schwarts, Ballantine Books, pp. VII-XVII.

10. Brower D., 1990. For earth's save: the life and times of David Brower, Salt Lake Sity, Utah: Peregrine Smith.

11. Brower D., 1991. Work in progres.

12. Brower D., Steve Shapple, 2000. Let the mountains talu, let the rivers run: a call to those who world save the Earth, Gabriola Islands, B. C. Canada: New Society Publishers, 204 p.

13. The meaning of wilderness to science, 1960. Ed. D. Brower.

14. Wilderness: America's Living heritage,1961. Ed. D. Brower, Sierra Club Books, San Francisco, 220 p.

15. Wildlands in our civilization, 1964. Ed. D. Brower.

Будда

Будда (623-544 гг. до н.э.) - основатель мировой религии -буддизма, в миру - принц Сиддхартха Гаутама, сын царя одного из индийских племён. Буддизм - экологичная религия, в чём, несомненно, велика заслуга её основателя.

Будда учил, что Вселенная и все существа в ней находятся в состоянии совершенной мудрости, любви и сострадания, действуя во взаимосвязанности. Поэтому по отношению к живым существам Будда провозгласил два важнейших принципа: "ахимсы" и "метты". Принцип "ахимсы" означает непричинение вреда всем живым существам, и принцип "метты" - доброты и любви ко всем живым существам, большим и маленьким, родившимся и неродившимся.

Известно такое изречение Будды: "Не совершай зла, но практикуй всё доброе и держи своё сердце в чистоте". Первую проповедь Будды, по легенде, слушали не только монахи, но и две газели.

Был случай, когда Будда, весь израненный, прыгнул в огонь, чтобы изжарив себя, накормить своим телом голодного нищего. Но, перед тем, как прыгнуть, трижды отряхивается, чтобы вместе с ним не погибло ни одно из насекомых, гнездившихся в мехе его шубы. Согласно буддизму, нельзя убивать животных и потому, что существует смена жизней. Так, Будда в прошлых жизнях был кроликом, лебедем, рыбой, обезьяной, слоном и оленем. К жизни другого нужно относиться так же, как к своей. "Как мать бросает всё, чтобы спасти своего единственного сына, так буддист всегда должен выказывать безграничную любовь и сочувствие ко всем живым существам", - учил Будда (Борейко, 1999а).

Однажды Будда дал обезьяне молитву, часть из которой звучит так: "Моя любовь к безногим, моя любовь к двуногим, моя любовь к четвероногим, моя любовь к многоногим. Пусть безногие, двуногие, четвероногие, многоногие не вредят мне, и пусть все чувствующие существа без исключения будут счастливы и не ведают никакого зла".

Будда издал правило, запрещающее путешествовать во время дождливого сезона, когда на поверхности земли появляются черви и насекомые, на которых случайно можно наступить. Рассказывают, как один монах построил себе глиняную хижину и решил её обжечь, дабы придать ей прочность. Будда воспротивился этому, боясь, что в огне погибнут насекомые. Хижину по его велению разобрали, дабы не давать плохих примеров будущим поколениям. Известен случай, как Будда, чтобы накормить голодного тигра, отрезал и дал ему часть своего тела.

Будда сформулировал 11 заповедей для мирян (для монахов их несколько сотен). Одна из заповедей - "не убий" - означает, в отличие от подобной в христианстве, что следует избегать убийства любых живых существ, а не только человека. Будда всегда серьёзно осуждал шум. Однажды за шумное поведение он приказал группе монахов покинуть монастырь.

Говорят, Будда сравнивал своё поведение с повадками льва: "Он рычит, возвещая о себе, да не совершу я уничтожения крошечных существ, блуждающих наугад".

Известна также история, как Будда спас 10 тысяч рыб в пересыхающем водоеме, позвав туда слонов, которые долили воды. После этого он объявил праздник спасения рыб.

Будду можно считать не только одним из основоположников экологической этики, но и природоохранной эстетики. Так, Будда учил ценить красоту дикой природы саму по себе, без всяких дополнительных чувственных ассоциаций.

Философские взгляды Будды о человеческом сострадании, уважении и почтении к жизни оказали огромное влияние на таких современных философов дикой природы как Генри Торо, Альберт Швейцер, Гарри Снайдер и др.

Литература

1. Борейко В.Е., 1999. Экологические традиции, поверья, религиозные воззрения славянских и других народов, т. 1., издание второе, дополненное, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 224 стр.

2. Борейко В.Е., 1999а. Прорыв в экологическую этику, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

3. Мантатов В.В., Доржигушаева О.В., 1996. Экологическая этика: буддизм и современность, Улан-Удэ: ВСГТУ, 155 стр.

4. Павлова Т.Н., 1998. Биоэтика в высшей школе, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

5. Таранов П.С., 1996. 120 философов, Симферополь: Таврия, т. 1, 622 стр.

6. Buddhism and ecology, 1992. ed. M. Batchelor, K. Brown, WWF, New York, 115p.

Будда

Литература

2. Борейко В.Е., 1999а. Прорыв в экологическую этику, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

3. Мантатов В.В., Доржигушаева О.В., 1996. Экологическая этика: буддизм и современность, Улан-Удэ: ВСГТУ, 155 стр.

4. Павлова Т.Н., 1998. Биоэтика в высшей школе, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

5. Таранов П.С., 1996. 120 философов, Симферополь: Таврия, т. 1, 622 стр.

6. Buddhism and ecology, 1992. ed. M. Batchelor, K. Brown, WWF, New York, 115p.

Вордсворт Вильям (Уильям)

Вильям Вордсворт (1770-1850) - известнейший поэт-романтик Англии. Закончил Кембридж. Глава "озерной" поэтической школы (Кольридж, Соути). При своей жизни не очень ценился в Англии. В СССР вниманием также был обойден. В советское время его стихи изданы только раз (в библиотечке "Всемирной литературы"), да и то не полностью.

Никто из поэтов, как Вордсворт, так глубоко не чувствовал природу, полную величия, красоты и нравственного совершенства. Недаром сам Пушкин сказал о Вордсворте: "вдали от суетного света // Природы он рисует идеал". Его стихи о природе всегда носили, по крайней мере, скрыто, религиозный характер. В отличие от своих современников, считавших природу бездушной, поэт наделял любой природный объект - цветок, плод, скалу, камень - чувствами и "моральной жизнью" (слова из поэмы Вордсворта "Прелюдия"). Он верил в моральные импульсы, излучаемые лесами. Поэт открыл в природе духовный смысл и духовную красоту.

Согласно Вордсворту, ощущение свободы, дикости природы позволяет человеку чувствовать себя свободным, несмотря на то, что в обществе он живет под властью тирании.

Вордсворт, по-видимому, один их первых (а может первым) заявил о правах дикой природы. В своем "Путеводителе по озерам" он пишет, что необходимо "сохранять древние права этого и других сходных горных уголков от уничтожения" (цит. по: Hargrove, 1988). Заявление о моральных (не говоря уже о юридических) правах природных объектов звучало в 1830-х годах воистину пионерным. Великие философы того времени - и И. Кант, и Д. Локк набирались смелости говорить лишь о моральных правах людей. И только спустя полтора века западные экофилософы вернулись к этой революционной идее Вордсворта.

Взгляды поэта на дикую природу как обладающую не только моральными правами, но и эстетической, этической и религиозной ценностями оказали огромное влияние прежде всего на англо-американских идеологов и деятелей природоохраны (в особенности на Д. Рескина).

Поэт прозорливо предостерегал современников и потомков смотреть на природу только через призму науки. Объяснял, что мы забываем, каким искаженным и парадоксальным является воззрение на природу, которое современная наука навязывает нашим мыслям. В поэме "Прелюдия" он описал свое восхождение в Альпы и одним из первых в европейской культуре сказал о дикой природе как "лице Бога".

Кроме всего прочего, Вильяма Вордсворта можно назвать не только философом, но и практиком природоохраны. Поселившись со своим другом, известным английским поэтом Кольриджем в Озерном регионе Северной Англии, в 1844 году он предпринял активные попытки сохранить этот малоизмененный природный регион от железнодорожной компании "Кендал и Уиндермер".

Следует также отметить, что огромной заслугой Вордсворта и других поэтов-романтиков стало открытие красоты тех явлений природы или природных пейзажей, на которые люди раньше не обращали внимания или которых боялись. Что значительно способствовало развитию природоохранной эстетики.

Литература

1. Hargrove E., 1988. Foundation of environmental ethics, New Jerseу: Prentice Hall, 229 p.

2. Neil R., Terry G., 1998. The idea of nature in english poety // Literature of nature, Chicago-London: Fitzroy Dearborn Publishers, pp. 166-177.

Грищенко Виталий Николаевич

Виталий Николаевич Грищенко - современный украинский орнитолог и деятель заповедного дела. Закончил Киевский университет, кандидат биологических наук, заместитель директора по науке Каневского природного заповедника. В 1980-х являлся одним из лидеров движения украинских студенческих природоохранных дружин, с 1999 года - один из главных редакторов международного "Гуманитарного экологического журнала". Автор десятка книг и сотни статей в защиту живой природы.

В.Н. Грищенко полагает, что "человек должен "подвинуться" и дать место на планете и другим формам жизни", а лозунг "Все для блага человека, все во имя человека" переделать в "Не все для блага человека, не все во имя человека". (...) Я считаю, что классические задачи заповедания должны быть дополнены еще одной. Заповедник - это место, отведенное для дикой природы, где она может существовать по своим законам" (Грищенко, 2001).

Ученый пишет, что человек, как вид, должен добровольно уступать место для жизни другим: "...добровольное ограничение экспансии собственного вида - нечто принципиально новое. Ни одно животное не способно это сделать (...). По меркам человеческой морали тот, кто думает только о себе, считается только с собственными интересами, а на других смотрит лишь через призму своей выгоды, является плохим человеком. Тот же подход применим и в глобальном масштабе.

При желании, здесь можно найти и большое поле для религиозных трактовок. Христианство призывает к преодолению "тварной сущности" человека и духовному приближению к Богу. Одним из путей этого как раз и является добровольное ограничение собственных интересов для сохранения других форм жизни" (Грищенко, 1999).

Большую роль в развитии современной идеи дикой природы В.Н. Грищенко отводит новой экоэтической интерпретации Библии: "идея дикой природы имеет достаточно серьезное религиозное обоснование. Охрана ее - это искупление давнего грехопадения человека, за что ратует христианская церковь. Если рассматривать Рай как символ исходной гармонии в отношениях человека с природой, то построить его на Земле можно, лишь восстановив эту гармонию в новых условиях" (Грищенко, 2001а.

Литература

1. Грищенко В.Н., 2001. Экологическая этика и заповедное дело // Заповідна справа в Україні, т. 7, вип. 1, стор. 1-8.

2. Грищенко В.Н., 2001а. Новые мифы о главном: первобытный человек и природа // Гуманитарный экологический журнал, т. 3, вып. 2, стр. 56-74.

Грэбер Линда

Линда Грэбер - современный американский географ и экофилософ, широко известна на Западе по книге "Дикая природа как священное пространство", выпущенной в 1976 году Ассоциацией американских географов в Вашингтоне (в 1999 году ее работа издана на русском языке Киевским эколого-культурным центром). В ней Грэбер опирается на труды виднейших экофилософов - Олдо Леопольда, Генри Торо, Джона Мюира, а также религиозных исследователей Мирчи Элиаде и Рудольфа Отто. Важным вкладом Грэбер в развитие этики дикой природы является изучение проблемы ее святости (священности).

"В пределах этики дикой природы существует много разных видов реагирования человека на природу. Сентиментализм и романтизм, мистицизм и научный подход, спорт и религиозное ощущение и много других несовместимых способов" (Грэбер, 1999). Грэбер говорит о том, что для более полного осознания дикой природы необходимо понимание святой силы, присущей в ней. "Как только истинный приверженец дикой природы ощутит в своем идеальном пейзаже божественное, он начинает пытаться прояснить полученное им духовное послание. Он может не пожалеть усилий, защищая свой идеальный пейзаж от вреда, и при изучении его, с целью более глубокого оценивания, он будет пытаться передать его загадочность в искусстве или просто поведать о своем восторге семье и близким" (Грэбер, 1999). В момент встречи с таким пейзажем человек переживает определенные чувства, которые во многом изменяют его восприятие данного места. Оно становится для него святым. Линда Грэбер попыталась изучить и описать, как человеческая личность реагирует на контакты со святой силой природы, и как святая сила открывается в человеческом контексте.

Опираясь на классическую работу Рудольфа Отто "Идея святого", посвященную феноменологии религии, Линда Грэбер описывает, что "божественность", то есть святая сила, воздействует на человека "двумя способами: ощущением "создания" и осознанием "mysterium tremendum" (огромной загадки). Ощущение "создания" подразумевает, что в присутствии святой власти человек ощущает себя существом, созданным из праха: хрупким, мимолетным и почти бесформенным в сравнении с абсолютной мощью. "Mysterium tremendum" состоит из многих оттенков чувства загадочности. "Tremendum" создан из трех элементов: "Богобоязнь" - страх перед богом, чувство возможного наказания; "Majestas" - вездесущесть, всеобъемлемость и царственная власть; "Hастойчивость" является третьим элементом "tremendum", так как "божественное" полно энергии и динамизма. "Mysterium" состоит из двух элементов: Совершенно Иного и восхищения. Совершенно Иное и привлекает и отпугивает, но каким бы ни было настроение, разум, находящийся в "тисках" божественного восприятия, желает, чтобы этот контакт продолжался как можно дольше. Необходимо заметить, что ощущение природной святой силы возникает у человека не сознательно, без принудительного воздействия на его психику, и притягивает его аналогично. Место, на котором человек однажды испытал проявление святого ("иерофанию"), будет восприниматься им как святое всю жизнь. "М. Элиаде ввел термин иерофания, означающий "нечто святое, проявляющееся или показывающее себя нам". "Иерофания" имеет место, когда нечто из порядка Совершенно Иного проявляется в объектах, являющихся интегральной частью нашего природного светского мира" (Грэбер, 1999). В данном конкретном случае речь идет о проявлении святого в природе. Священные камни и деревья почитаются не ради самих себя, а почитаются в качестве "иерофании". Объект, проявляющий святое (или божественное), становится "чем-то еще", и все же он остается самим собой, ибо он продолжает участвовать в окружающей его космический среде. Страх перед святой силой объекта добавляет элемент абсолютной неприступности.

Линда Грэбер раскрывает также понятие "геонабожность" - поклонение, направленное в сторону самой земли. "Земля считается одной обширной иерофанией, но так как целую планету нашим слабым воображением мы не можем объять, то поэтому мы и фокусируем наше внимание на избранных местах". "Аксиомой этики дикой природы является то, что дикая природа - это проявление "Совершенно Иного", отличного от человека, и которое в связи с этим необходимо ценить", - считает Грэбер (Грэбер, 1999). Внимательно изучая поведение "истинных сторонников дикой природы", она делает множество выводов. Во-первых, "удивительная схожесть убеждений среди истинных сторонников дикой природы, их членство в организациях, чья задача - сохранение природы, их чувство тождественности, и их степень эмоциональной приверженности говорят о возникновении чего-то вроде святой сообщности." Во-вторых, как в любой сообщности, в данной также существует определенная иерархия, или пирамида. У истоков пирамиды стоят почитатели природы, стремящиеся к ее святым местам в целях испытать "иерофанию" или как к месту жертвенного почитания. Чем выше вдоль пирамиды - тем выше сознательность "приверженца природы." "Если мы верим в то, что дикая природа - это проявление святой власти и зона, вдохновляющая к восприятию божественного, мы обретаем фиксированную опору или центр, выделяющийся из хаотической относительной жизни. Для истинного любителя природы дикая природа - это проявление Абсолютного". Он просто верит в ее святость. В-третьих, "сообщность истинных любителей природы является средством, направленным на защиту дикой природы и способствующим распространению ценностей дикой природы" (Грэбер, 1999).

Грэбер говорит о том, что если дикая природа считается проявлением святой силы, творением рук божьих, то любые перемены, произведенные человеком, лишают ее совершенства, морального содержания, которое дает информацию о самом Боге.

Исследования Линды Грэбер лишь доказывают, что придание дикой природе статуса "священности" может спасти ее от окончательной гибели.

В своей небольшой по объему книге Линда Грэбер осветила четыре важнейших момента в философии дикой природы. Во-первых, она раскрыла понятие "священности" дикой природы, во-вторых, заявила о необходимости создания новой экологической этики - этики дикой природы, в-третьих, рассмотрела новую религиозную сообщность - сообщность истинных приверженцев дикой природы, и в-четвертых, расширила понятие Совершенно Иного до участков дикой природы. По Грэбер, именно потому, что дикая природа является Совершенно Иным, отличным от нас, мы должны ценить, уважать, любить и защищать дикую природу.

Литература

1. Борейко В.Е., 2000. Эссе о дикой природе, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 148 стр.

2. Грэбер Линда, 1999. Дикая природа как священное пространство, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 56 стр.

3. Eliade M., 1961. The sacred and the profane: the naturе of religion, New York: Harpet Jorch Book, 220 p.

4. Graber Linda, 1976. Wilderness as sacred space, Washington, D.C.: Association of American Geographers, 124 p.

5. Otto R., 1950. The idea of the holy, Oxford and New York: Oxford University Press, 215 p.

Забелин Святослав Игоревич

Святослав Игоревич Забелин - один из современных лидеров природоохранного движения России, сопредседатель Международного Социально-Экологического Союза. Закончил Московский университет, в 1980-х работал в заповедниках Туркмении, имеет степень кандидата биологических наук. Является одним из организаторов движения студенческих природоохранных дружин. Автор нескольких экофилософских книг.

С.И. Забелин - один из авторов новой философской концепции охраны дикой природы, основанной на уважении моральных прав дикой природы, на любви к ней, на почитание ее как священного пространства. Он полагает, что заповедание, это дарение территории в полное и ненарушаемое распоряжение населяющим ее существам - есть материализация нашей любви к дикой природе и ее видам. "Другим ее аспектом выступает проявление заботы о существах, сонаселяющих с людьми ту или иную территорию, существах прагматически бесполезных (не путать с зимней подкормкой кабанов)" (Забелин, 2000). Ученый полагает, что процент отданных дикой природе земель может являться своеобразным мерилом человечности граждан того или иного государства.

Забелин твердо уверен в важности неэкономических, духовных доводов охраны дикой природы: "Необходимость использования экономических, научных и экологических резонов в процессе изъятия природных территорий из непосредственного хозяйственного использования или введение ограничений на такое изъятие отражает лишь уровень скотства лиц, от которого в действительности зависит принятие решений, либо уровень скотства наличествующей общечеловеческой морали, на которую вынуждены эти лица ориентироваться. Чем критичнее доказательства выгоды, тем он выше. И наоборот" (Забелин, 2000). Поэтому важнейшей задачей природоохраны в настоящее время, по его мнению, является пропаганда альтруистических идей защиты дикой природы, а также введение любых добровольных ограничений на использование объектов дикой природы (Забелин, Борейко, 2001).

Литература

1. Забелин С.И., 1998. Время понять и время терять, М.: СоЭС.

2. Забелин С.И., 2000. Проект новой концепции охраны дикой природы // Гуманитарный экологический журнал, т. 2, вып. 1, стр. 3-5.

3. Забелин С., Борейко В., 2001. Проект концепции охраны дикой природы СоЭС // Современная идея дикой природы, Киев: Киевский эколого-культурный центр, стр. 86-93.

Калликотт Бэярд

Бэярд Калликотт (р. 1941) - один из наиболее известных и плодовитых современных американских экофилософов. Профессор философии и природных ресурсов в Висконсинском университете и университете Северного Техаса, член редколлегий журналов "Экологические ценности" ("Environmental values") и "Экологическая этика" ("Environmental ethics"). Наиболее известные работы: "В защиту земельной этики" (1989) и "Экологические интуиции" (1992). Б. Калликотт первым в США (с 1971 года) стал читать университетский курс экологической этики. На Западе Б. Калликотта хорошо знают благодаря его работам по развитию идей О. Леопольда в области этики земли, природоохранной эстетики, а также по изучению экологической мудрости североамериканских индейцев, о внутренней ценности дикой природы.

На просторах СНГ до середины 1990-х годов Б. Калликотт был неизвестен.

По твердому убеждению Б. Калликотта, экологическая этика должна иметь строгое метафизическое обоснование, опираться на теорию ценности, включая внутреннюю ценность не только людей, но и природных существ и природы как целого (Ермолаева, 1994). Вместе с тем, по мнению экофилософа - "Внутренняя и инструментальная ценности не являются взаимоисключающими: многие вещи могут цениться одновременно за их полезность и ради самих себя" (Калликотт, 1999). Более того, по мнению Калликота, даже красота и священность природы иногда описываются как внутренняя, а не как инструментальная ценность (Кэлликотт, 1999).

Здесь, возможно, мы должны объяснить, чем внутренняя ценность отличается от инструментальной. Инструментальная или утилитарная ценность - это ценность, которой нечто обладает как средство достижения целей другого. Внутренняя или присущая ценность - это ценность, которая полезна для обладающего ею. Внутренняя ценность человека редко оспаривается. Что касается внутренней ценности других существ или дикой природы в целом, то об этом экофилософы стали говорить лишь последние несколько десятков лет. Но дело в том, что родители ценят ребенка без всяких утилитарных соображений. Точно также можно ценить леса, реки или участки дикой природы - ради них самих, а не ради пользы для людей.

В отличие от сторонников защиты прав домашних животных, экофилософы подчеркивают особое значение диких видов: "Дикие животные и туземные растения занимают особое место в природе в соответствии с этикой земли, которого не имеют домашние животные (потому что они являются продуктами человеческого искусства и представляют расширенное присутствие человеческих существ в природном мире" (Callicott, 1984).

Б. Калликотт уделяет много внимания природоохранной эстетике: "Одна из главных причин, почему мы выделяем определенные природные территории в национальные, государственные и местные парки это то, что они считаются красивыми. Действительно, на арене ресурсного управления и охраны природы, исторически, природная эстетика была более важной, чем экологическая этика. Намного больше наших решений по охране природы и ее управлению было мотивировано эстетическими, а не этическими ценностями, красотой, а не долгом. Когда мы решаем, какие места нам спасти, какие восстановить и какие предназначить для других целей, то тогда большую роль начинает играть красота местности. Таким образом, полноценная природная эстетика чрезвычайно важна для полноценной политики охраны природы..." (Callicott, 1994).

Б. Калликотт - один из немногих современных экофилософов, кто внимательно изучал экологические традиции американских индейцев, умеющих жить в гармонии с дикой природой. К животным, растениям, предметам ландшафта индейцы относятся как к людям, с уважением, пытаются вступать с ними в сложные социальные отношения. А социальное общение, по его мнению, является той матрицей, из которой возникает моральность (Callicott, 1988).

Калликотт разделяет индейскую "мудрость в общении с природой" на несколько типов.

1. Утилитарная охрана. Как пример он приводит охотничьи обычаи по рациональному разведению и отстрелу охотничьих животных.

2. Религиозное поклонение. Религиозные мотивы могут играть большую роль в возникновении идеи охраны природы. Хотя в этом случае природоохрана чаще всего являлась побочным эффектом.

3. Экологическая осведомленность. Многие индейские племена имели определенные экологические знания, которые в виде примет и традиций сдерживали потенциальное разрушение природной среды.

4. Экологическая этика. Индейцы питают истинное уважение к природе, признают права на благополучие других форм жизни. Именно такой подход к природе Б. Калликотт считает очень важным, требующим своего распространения в других человеческих культурах (Callicott, 1988).

Литература

1. Борейко В.Е., 1999. Прорыв в экологическую этику, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

2. Ермолаева В.Е., 1994. Философия природной среды Бэрда Колликота (обзор) // Глобальные проблемы и перспективы цивилизации. Философия отношений с природной средой, сост. В.Е. Ермолаева, М.: ИНИОН РАН, стр. 12-60.

3. Калликотт Б., 1990. Азиатская традиция и перспективы экологической этики: пропедевтика // Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности, М.: Прогресс, стр. 308-327.

4. Кaлликотт Б., 1999. Природоохранные ценности и этика // Гуманитарный экологический журнал, т. 1, вып. 2, стр. 40-68.

5. Callicott B., 1979. Elements of an environmental ethics: moral considerability and the biotic community // Environmental ethics, v. 1, pp. 71-81.

6. Callicott B., 1982. Hume is/ought dichotomy and the relation of ecology to Leopold's land ethic // Environmental ethics, v. 4, pp. 163-174.

7. Callicott B., 1982a. Traditional american indian and western european attitudes toward nature: an overview // Environmental ethics, v. 4, pp. 293-318.

8. Callicott B., 1983. Leopold's land aesthetic // Journal of soil and water conservational, v. 38, pp. 329-332.

9. Callicott B., 1984. Animal Liberation: a triangular affair // People, penguins, and plastic trees, ed. D. VanDeVeer, C. Pierra, Belmond, California: Wodsword Publishing Company, pp. 184-203.

10. Callicott B., 1985. Intrinsic value, quantum theory, and environmental ethics // Environmental ethics, v. 7, pp. 257-275.

11. Callicott B., 1986. The metaphysical implications of ecology // Environmental ethics, v. 8, pp. 301-316.

12. Callicott B., 1987. The philosophical value of wildlife // Economic and social values of wildlife, ed. D. Decker, G. Groff, Boulder, CO: Westview Press, pp. 214-221.

13. Callicott B., ed., 1987а. Companion to a Sand Country Almanac, Madison, University of Wisconsin Press.

14. Callicott B., 1988. American indian land wisdom? Sorting out the issues // Mankind on the move, ed. P. Olson, Lincoln: University of Nebrasca Press, pp. 1-28.

15. Callicott B., 1989. In defence of the land ethics: essays in environmental philosophy, Albany: Suny Press.

31. Callicott B., Roger Ames, ed., 1989. Nature in Asian traditions of thought: essays in environmental philosophy, Albany: Suny Press.

16. Callicott B., 1990. The case against moral pluralism // Environmental ethics, v. 12, pp. 99-124.

17. Callicott B., 1990a. Standards of conservation: then and now // Conservation Biology, № 4, pp. 229-232.

18. Callicott B., 1992. Rolston on intrinsic value: a deconstruction // Environmental ethics, v. 14, pp. 129-143.

19. Callicott B., 1994. Earth's insights: a survey of ecological ethics from the mediterranean basin to the Australin outbask, Berkeley: University of California Press.

20. Callicott B., 1994а. The land aesthetic // Environmental ethics, ed. L. Pojman, Boston-London: Jones and Bartlett Publishers, pp. 148-157.

21. Callicott B., 1994б. The conceptual foundational of the land ethic // Planet in peril. Essays in environmental ethics, Harcourt Brace Company, Orlando, pp. 149-173.

22. Callicott B., 1994в. Conservation values and ethics, ed. G. Meffe, C. Carroll, Principles of conservation biology, Sunderland, Mass, Sinauer Associates, pp. 24-49.

23. Callicott B., 1994г. The world's great ecological insights, Berkeley: University of California Press.

24. Callicott B., 1995. The value of ecosystem health // Environmental values, v. 4, № 4, pp. 345-363.

25. Callicott B., 1995a. Deep grammar, Wild Earth, spring, pp. 64-66.

26. Callicott B., 1996. Should wilderness areas become biodiversity reservs? // The Georgia wright forum, v. 13, № 2, pp. 33-38.

29. Callicott B., Nelson M., ed., 1998. The great new wilderness debate, The University of Georgia Press, Athens and London, 697 p.

30. Callicott B., Nelson M., 1998. Introduction // The great new wilderness debate, ed. Callicott B., Nelson M., The University of Georgia Press, Athens and London, pp. 1-23.

27. Callicott B., 1999. Begond the land ethic: more essays in environmental philosophy, Albany, Suny Press, 427 p.

28. Callicott B., Hargrove Е., 1990. Leopold's means and ends in wild life management // Environmental ethics, v. 12, pp. 333-337.

32. Nash R., 1988. The rights of nature. A history of environmental ethics, The University of Wisconsin Press, Madison, 290 p.

33. Zimmerman M., Callicott B., ed., 1993. Environmental phylosophy: from animal rights to radical ecology, Englewood Cliffs, N.J.: Prentice-Hall.

Карамзин Николай Михайлович

Николай Михайлович Карамзин (1766-1826) - известный российский историк и писатель, почетный член Петербургской Академии Наук, редактор двух литературных журналов.

Карамзина можно назвать "русским Торо", ибо он первым в российской культурной традиции стал воспевать дикую природу - ее дикость и священность: "Нет, нет! Я никогда не буду украшать Природы. Деревня моя должна быть деревнею, пустынею. Дикость для меня священна; она возвеличивает дух мой. Рощи мои будут целы, пусть зарастают они высокою травою!" (Карамзин, 1999). В другом произведении он писал, что в природе, где видны труд и работа, нет для него удовольствия. Дерево пересаженное, обрезанное подобно невольнику с золотой цепью.

В 1789 году, посещая дикие Швейцарские Альпы и любуясь знаменитыми рейнскими водопадами Штаубахх, Триммербах и Рейхенбах, Карамзин почувствовал божественность дикой природы: он вдруг почти ослеп, встал на колени и принялся молиться. Позже писатель такт описывал случившееся: "Тщетно воображение мое ищет сравнения, подобия, образа!.. Рейн и Рейхенбах, великолепные явления, величественные чудеса природы! В молчании удивляться будет вам всякий, имеющий чувство; но кто может изобразить вас кистию или словами? - Я почти совсем лишился чувств, будучи оглушен гремящим громом падения и упал на землю" (цит. по Борейко, 2001).

Литература

1. Борейко В.Е., 2001. Современная идея дикой природы, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 124 стр.

2. Карамзин Н.М., 1965. Письма русского путешественника, М.

3. Карамзин Н.М., 1999. Деревня // Этико-эстетический подход в охране дикой природе и заповедном деле, Киев: Киевский эколого-культурный центр, издание второе, дополненное, стр. 101-102.

Карлсон Аллен

Аллен Карлсон (р. 1943) - современный канадский экофилософ, один из ведущих в мире специалистов по природоохранной эстетике. Преподает в должности профессора в университете Альберта в Эдмонтоне, член редколлегии журнала "Экологическая этика" ("Environmental ethics"). Опубликовав в 1976 году статью "О возможности количественного измерения пейзажной красоты", открыл, по сути, новую область исследований - природоохранную эстетику. В СССР и странах СНГ ученый не известен.

Аллен Карлсон полагает, что дикая природа является по сути эстетически ценной. Более того, природный мир создавался спонтанно, без художника, и находится вне границ человеческого контроля. Эти два момента должны объяснить наше особое почтение, которое мы испытываем по отношению к красоте дикой природы.

Для понимания красоты природы, по мнению экофилософа, нужны определенные экологические знания. Ибо если красота искусства создается, то красота природы открывается. Карлсон пишет: "Мнение о правильной эстетической оценке природы ... может быть выведено следующим образом: во-первых, как и в случае с искусством, эстетические качества, которые, по-видимому, имеют природные объекты и ландшафты, зависят от того, как они воспринимаются. Полосатый кит является грандиозным и величественным млекопитающим. Однако, если его воспринимать как рыбу, он показался бы более неуклюжим...

Во-вторых, как и в оценке искусства,... нужно ценить их грацию, величие, элегантность, очарование, привлекательность, изящество или волнующую таинственность - необходимо воспринимать их в правильных категориях. Это требует знания того, что они собой представляют..." ( Carlson, 1984).

Очень важна для развития природоохранной идеологии и такая мысль экофилософа: "Дикая природа является эстетически хорошей, такой она всегда была и всегда такой будет, замечает это кто-нибудь или нет" (Carlson, 1984). Из этого, например, следует, что мы должны охранять не только те природные пейзажи, которые в настоящее время нам кажутся эстетически ценными, но и те, красоту которых мы еще не познали. Ибо вся дикая природа равна по своей красоте и важности.

А. Карлсон призывает эстетику природы оценивать незаинтересованно, ради самой природы. Только тогда оценивание объективно (Carlson, 1995). Незаинтересованность, как основа эстетического оценивания, способствует определению позиции, которая эгоистический интерес и мысли об использовании природы ставит на задний план. На первое же место выходят эстетические качества природы, ценные сами по себе, независимо от любых целей. Отсюда очень важный вывод: красота природы должна быть сохранена, потому что она самостоятельная ценность, а не только из-за ее полезности для человека.

По мнению экофилософа, есть две основные причины, превращающие вещь в объект эстетического наслаждения. Внешний смысл и внутренний смысл. Внешний смысл - это физическое (красота, форма, высота и т.д.) восприятие объекта. Внутренний смысл - качества и ценности данного объекта, что вызывает более глубокие ассоциации. Так, в случае с "ядерным закатом" его смертоносные качества лишают смысла всю эстетику природы.

Литература

1. Борейко В.Е., 1999. Введение в природоохранную эстетику, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

2. Carlson A., 1984. Naturе and positivе aesthetics // Environmental ethics, v. 6, pp. 5-34.

3. Carlson A., 1994. Appreciation and the natural environment // Environmental ethics, ed. L. Pojman, Boston-London, Jones and Bartlett Publishers, pp. 142-147.

4. Carlson A., 1995. The aesthetics of art and nature // Landscape, natural beauty and the arts, ed. S. Kemal, J. Gaskell, pp. 228-244.

5. Carlson A., 1976. Environmental aesthetics and the dilemma of aesthetic education // The journal of aesthetic education, v. 10, № 2, pp. 69-82.

6. Carlson A., 1977. On the possibility of quantifying scenic beauty // Landscape planning, 4, pp. 131-172.

7. Carlson A., 1979. Formal qualities in the natural environmental // The journal of aesthetic education, v. 13, № 3, pp. 99-114.

8. Carlson A., 1981. Nature, aesthetic judgement, and objectivity // The journal of aesthetics and art criticism, v. XL, № 1, pp. 15-27.

9. Carlson A., 2000. Aesthetic and the environment: the appreciation of nature, art and architecture, London: Routlege, 175 p.

10. Environmental aesthetics, Essays in interpretation, 1982 // Western Geographical series, ed. B. Sadler, A. Carlson, v. 20, University of Victoria, British Columbia, 169 p.

Келлерт Стивен

Стивен Келлерт - известный американский экосоциолог и экофилософ. Профессор социальной экологии Школы лесоводства и природоохранных наук Йельского университета. Ведущий специалист в области природоохранных мотиваций и ценностных ориентаций. Автор известных книг "Гипотеза биофилии" (совместно с Э. Вильсоном), "Ценность жизни" (1996).

На постсоветском пространстве не известен.

Одной из важнейших теоретических разработок Стивена Келлерта является дальнейшее развитие концепции биофилии. Биофилия - генетически отпечатанная в человеческой природе любовь к живым существам. Этот термин был введен известным американским биологом Э. Вильсоном в 1984 году. По мнению Келлерта, девять ценностей (материальная, натуралистическая, научно-экологическая, эстетическая, символическая, доминистическая, гуманистическая, моралистическая, негативистская), являющиеся биологическими по происхождению, "представляют собой основные структуры человеческого отношения и адаптации к природному миру, развившиеся в ходе человеческой эволюции (...). Считается, что эти девять ценностей отражают спектр физических, эмоциональных и интеллектуальных выражений биофильной тенденции ассоциироваться с природой" (Келлерт, 1997).

Как полагает Стивен Келлерт, в отличие от "крепко привязанных" инстинктов дыхания и питания, которые осуществляются почти автоматически, биофильные ценности должны культивироваться, чтобы достичь их полного выражения. Люди нуждаются в присоединении к природе и разнообразию жизни: благодаря этому улучшается их духовное и физическое состояние. Другими словами, идея биофилии заявляет о присущей человеку потребности ценить жизнь и природные процессы и может быть взята как важная составляющая идеологии природоохраны. Что, к сожалению, пока не делается. "Этим можно объяснить существующий в настоящее время порочный круг: отрицание обществом важности богатых и вознаграждающих отношений с природой вносит свой вклад в кризис уничтожения, что, в свою очередь, еще более отдаляет людей от мира природы" (Келлерт, 1997).

Как социолог С. Келлерт провел многочисленные исследования в США, Западной Европе и Японии. Его выводы очень интересны и предоставляют поборникам экологической этики значимые аргументы.

"Наше исследование ясно открыло связь между жестокостью по отношению к животным в детстве и агрессивным и антиобщественным поведением среди насильственных преступников в зрелом возрасте. Эти результаты демонстрируют, что плохие отношения с живыми существами могут породить извращенную отчужденность и недовольство. Напротив, культивирование более доброго отношения к животным могло бы поддерживать более мягкое отношение к другим людям и обществу", - пишет ученый (Kellert, 1996).

Келлерт полагает, что образование и этика станут уже в недалеком будущем так же важны, как наука, политика и менеджмент в достижении целей охраны природы. "Знающие и этически ответственные граждане - экологически грамотные и морально озабоченные - будут неотъемлемым ингредиентом в обеспечении и восстановлении целостности и здоровья биосферы (...). Призывы к грамотности в области окружающей среды стали чем-то вроде клише и высказываются с большой торжественностью и иногда убежденностью. Печальной реальностью, однако, остается то, что образование в области окружающей среды получает гораздо меньшую финансовую поддержку или профессиональную престижность, чем наука о природных ресурсах, или политика, или менеджмент (...). Многие армии маршируют под знаменем образования в области окружающей среды (...). Но связь с общественностью и усилия средств массовой информации никогда не смогут заменить выполнение более сложной и важной задачи экообразования (...). Хотя информированная, сознательная и оценивающая публика является незаменимой, этого недостаточно. Точно также важна потребность в культивировании этики заботы и сочувствия по отношению к разнообразию жизни" (Kellert, 1996).

По мнению ученого этика, основанная только на материалистических или альтруистических аргументах, не может быть действенной. Необходимо рассматривать все существа как имеющие внутреннюю ценность и право на жизнь, расширять наше понимание того, что люди получают средства к физическому и духовному существованию от богатства своих связей с широким разнообразием жизни.

Литература

1. Борейко В.Е., 1999. Введение в природоохранную эcтетику, издание второе, дополненное, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

2. Келлерт С., 1997. Девять основных ценностей природы и биофилия // Любовь к природе. Материалы международной школы-семинара Трибуна-6, Киев: Киевский эколого-культурный центр, стр. 7-26.

3. Kellert S., 1984. Urban american perceptions of animals and the natural environmental // Urban ecology, № 8, pp. 209-228.

4. Kellert S., 1993. The biophilia hypothesis: aristotelian echoes of the "good life", Yale University Press, 42 p.

5. Kellert S., 1996. The value of life, Covelo: Island Рress/Shearwater Books, 250 p.

6. Kellert S., 1997. Kinship to mastery, Island Press-Shearwater Books, Washington, D.C., Covelo, California, 256 p.

Кожевников Григорий Александрович

Григорий Александрович Кожевников (1866-1933) - классик российского заповедного дела, пионер охраны природы России, профессор Московского университета, основоположник этического принципа стремления к абсолютной заповедности как одного из главных в заповедном деле, один из основателей этико-эстетического подхода в заповедном деле и охране дикой природы.

Центральной идеей этико-эстетического подхода являлось утверждение этической ценности мира природы, права дикой природы и ее видов на существование, необходимости формирования гуманного отношения людей к дикой природе и всем живым существам независимо от их практической пользы, высокого оценивания нематериальных ценностей дикой природы.

В 1908 году на Всероссийском юбилейном акклиматизационном съезде впервые в России Г.А. Кожевников поднял важный вопрос "о праве первобытной природы на существование" (Кожевников, 1909), что само по себе имело огромное значение для развития философии охраны природы. В 1913 году в статье "Монастыри и охрана природы" он писал: "Устройство заповедника вполне согласуется с самой идеей монастыря, для которого общение с нетронутой, первобытной природой дает превосходную почву для созерцания и самоуглубления", - подчеркнув духовную, религиозную ценность заповедных объектов (Кожевников, 1914).

Г.А. Кожевников неоднократно указывал на значимость этических моментов в природоохране, по его мнению, более важных, чем экономические доводы: "...я подчеркивал, что важно подходить к вопросам охраны природы с широкой принципиальной точки зрения, а не смотреть узкоутилитарно, и, в частности, не сводить охрану природы к охране дичи и устройству охотничьих заказников и т.п. Охранять первобытную дикую природу ради нее самой, смотря на прикладные вопросы как стоящие на втором плане - вот основная идея охраны природы по моему докладу. Двое из представителей зоологической молодежи, интересующихся охраной природы и готовые работать на нее, выявили открытую слабую позицию, мало содержательную идеологию, начавши доказывать, что проповедовать охрану природы можно только с утилитарной точки зрения.

С моей точки зрения, последние предложения знаменуют полный крах идеи охраны природы. Всякое "хозяйство" по существу своему в корне противоречит идее охраны природы. Человеческое хозяйство есть уродование природы. Только невмешательство в жизнь природы делает природу научно интересной. Если мы с этой позиции сойдем, то мы никогда не осуществим охрану природы в истинном смысле этого слова" (Кожевников, 1928).

Велика заслуга ученого в разработке принципа стремления к абсолютной заповедности - краеугольного камня отечественного заповедного дела: "...чтобы иметь возможность изучать природу, мы должны стараться сохранить ее в первобытной неприкосновенности в виде ее наиболее типичных формаций... Всякие меры, нарушающие естественные условия борьбы за существование, здесь недопустимы. Не надо ничего устранять, ничего добавлять, ничего улучшать. Надо предоставить природу самой себе и наблюдать результаты" (Кожевников, 1909).

Литература

1. Борейко В.Е., 2001. Словарь деятелей охраны природы, Киев: Киевский эколого-культурный центр, издание второе, дополненное, стр. 165-173.

2. Кожевников Г.А., 1909. О необходимости устройства заповедных участков для охраны русской природы // Труды юбилейного акклиматизационного съезда, М.

3. Кожевников Г.А., 1914. Монастыри и охрана природы // Птицеведение и птицеводство, № 2.

4. Кожевников Г.А., 1928. Вопрос об охране природы на Естественно-историческом совещании Центрально-Промышленной области // Живая природа, № 12.

5. Этико-эстетический подход в охране дикой природы и заповедном деле, 1999. Сост. В.Е. Борейко, Киев: Киевский эколого-культурный центр, издание второе, дополненное.*

Конвенц Гуго

Гуго Конвенц (1855-1922) - немецкий пионер охраны природы, профессор. В начале ХХ века его имя было широко известно во всей Европе. Можно без преувеличения заявить, что в то время он являлся самым выдающимся европейским деятелем природоохраны. Его философское влияние на развитие европейской идеи защиты дикой природы огромно. Так, пионер охраны природы России и Украины В.И. Талиев писал: "Движение в пользу охранения "памятников природы", быстро растущее в западной Европе, тесно связано с именем немецкого профессора Конвенца" (Талиев, 1914).

Гуго Конвенц с раннего детства заинтересовался природой, что привело его на естественный факультет Бреславского университета, по окончанию которого он был назначен директором естественного музея в Данциге. В 1906 году ученый возглавил первую в Европе Государственную комиссию по охране памятников природы (в Пруссии).

В отличии от американцев, которые первыми в мире стали организовывать огромные по площади национальные парки, причем, в основном, для рекреационных нужд своей нации, Гуго Конвенц поднял вопрос о заповедании, во-первых, небольших объектов природы, и, во-вторых, исходя в основном из научных мотивов, реанимировав важное понятие "памятник природы".

Отметим, что термин "памятник природы" ввёл в природоохранный обиход ещё в 1819 году известный географ и путешественник Александр фон Гумбольдт. Он описал в Венесуэле одно исполинское дерево, назвав его "памятником природы". Удачное сравнение ценности такого природного памятника с памятниками искусства или истории, ценность которых уже была понятна и признана, подкреплённое авторитетом Гумбольдта и Конвенца, явилось толчком к популяризации охраны отдельных объектов природы. Благодаря Конвенцу интересные, уникальные, редкие природные объекты начали именовать памятниками. Понятие это сформировалось с появлением в обществе исторического и национального самосознания, что подтверждает и сам термин "памятник", концентрирующий память об уходящих видах растений и животных, достопримечательных ландшафтах. Заслуга Гуго Конвенца также ещё и в том, что он не только раскрыл глаза современников на научную, эстетическую, педагогическую и патриотическую ценности памятников природы, но и предложил их брать под охрану государства. Причём, своими действиями продемонстрировал, как это следует делать (Борейко, 1998).

Философию охраны памятников природы учёный изложил в своей классической книге "Угроза памятникам природы и предложения по их сохранению" (1904), которая вскоре была переведена и издана практически во всех ведущих европейских странах (в переводе на русский язык впервые она издана Киевским эколого-культурным центром в 2000 году).

Следует также отметить, что в своих взглядах Г. Конвенц (как тогда и многие его соплеменники) отождествлял "охрану природы" с "охраной родины". Поэтому его можно назвать основоположником не только "научной", но и "патриотической" природоохраны. Так, например, он полагал, что охрана природы является частью защиты родины и таким образом становится национальной, а не международной задачей.

Очень важно с философских позиций определение что есть "памятник природы", данное Г. Конвенцем: "...собственно, только девственная местность, а также растения и животные без содействия людей попавшие на свои места обитания, должны рассматриваться как памятник природы. Это понятие тут и там должно понемногу расширяться, поскольку полностью нетронутые ландшафты у нас, как и в других культурных странах, вряд ли еще существуют. Так, например, какой-нибудь замечательный ландшафт, имеющий покинутые терриконы или населенные пункты, не должен из-за этого вычеркиваться из списков памятников природы; точно также достойный внимания лес, искусственно прореженный и восстановившийся исключительно благодаря поросли и самосеву, также причисляется к памятникам природы. Напротив, посаженные деревья как множество сельских лип, аллей и целые парковые насаждения, хоть и могут быть интереснейшими сами по себе - они не вписываются в тесные рамки понятия "памятники природы" (Конвенц, 2000).

Так же, по Конвенцу, одни и те же природные объекты (дюны, горы) или виды дикой природы в различных странах и регионах могут считаться или не считаться памятниками природы. Все зависит от их редкости (встречаемости). Например, в Северной Германии борозды от ледников - большая редкость и могут являться памятниками природы, в то время как в скандинавских странах они встречаются очень часто и не могут быть отнесены к памятникам природы.

Литература

1. Борейко В.Е., 1998. Святилища дикой природы, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 112 стр.

2. Бородин И.П., 1914. Охрана памятников природы, Русское Географическое общество, Спб, 31 стр.

3. Брызгалин Г., 1929. Современное положение охраны природы в Германии // Охрана природы, № 4, стр. 116-122.

4. Десятова-Шостенко Н., 1927. Дещо про охорону природи на Заходi // Вiсник природознавства, № 3-4, стр. 1-8.

5. Доминик Р., 1997. Антимодернизм, национализм, романтизм, мораль и религия в природоохранном движении Германии начала ХХ века // Любовь к природе. Материалы международной школы-семинара "Трибуна - 6", Киев: Киевский эколого-культурный центр, стр. 26-46.

6. Конвенц Г., 2000. Практика охраны памятников природы, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 88 стр.

7. Талиев В.И., 1914. Охраняйте природу!, Харьков, 38 стр.

8. Хроника, 1913 // Известия Кавказского отдела Императорского Русского Географического общества, т. ХХII, вып. 3, стр. 69-73.

9. Conwents H., 1911. Die gefahrdung der Naturdenkmaler und Vorschlage zu ihrer Erhaltung, Berlin.

Ла Шапель Долорес

Долорес Ла Шапель - известная современная американская экофеминистка, экотеолог, глубинный эколог, автор популярных книг "Мудрость Земли" (1978) и "Священная земля, священный пол" (1988). Вместе с Линдой Грэбер и Эдвином Бернбаумом Долорес Ла Шапель является крупным авторитетом на Западе в области священности дикой природы. Работает в Горном центре в Сильвертоне, штат Колорадо.

Ла Шапель глубоко уверена, что для того, чтобы достичь новых и эффективных моделей экологического мышления, необходимо задействовать "священные ритуалы". "Священный ритуал - это то, что позволяет людям прославлять или вызывать в уме "священное" - в самом широком смысле (...). Священный ритуал выводит нас из этого узкого искусственного человеческого мира и открывает нас для обширного безграничного мира природы (...). Специфическим аспектом человеческого ритуала, который невозможен у животных, является миф" (La Chapellе, 1988).

Долорес Ла Шапель полагает, что жить в "священной" манере - означает жить в согласии со "старыми обычаями", что имеются внутри человека и со "старыми обычаями" - то есть долговременными процессами в природе.

Экофилософ пишет: "Некоторые люди питают иллюзию о том, что если просто вывести людей на лоно природы, то те "увидят" красоту и сразу поймут важность природоохраны. Это глупость. Когда первопроходцы пришли сюда, эта страна (США - В.Б.) была "природной". Индейцы никогда не разрушали её за тысячи лет, которые они её занимали. Однако белые "боялись" её до тех пор, пока не смогли приручить дикую природу, разрушив её. Этот европейский страх перед дикой природой, порождённый многовековым христианским отношением к дикой природе как обители дьявола, до сих пор существует (...).

Этот страх перед дикой природой, вероятно, объясняет кое-что из настоящей "мстительности" политиков, редакторов газет, гражданских активистов и других слуг общества, которые решительно ненавидят дикую природу и её защитников.

Я обнаружила, что чем больше человек боится глубоко заглянуть внутрь самого себя, тем больше он боится дикой природы снаружи. Это верно как в отношении альпинизма, так и спуска по рекам. Прорыв на внутреннем уровне происходит тогда, когда человек посредством ритуала учится доверять природе" (La Chapellе, 1988).

По мнению экофилософа, иногда нет необходимости брать людей на дикую природу, прикосновение к ней как к священному пространству может произойти посредством ритуала.

Автор не согласна с современными и очень распространёнными утверждениями, что для того, чтобы "спасти душу" или "быть религиозным", мы должны обратиться к потусторонним идеям о боге в небе или к другим узкоантропоцентрическим взглядам. Сама же дикая природа в этой связи не считается достаточно важной. Ла Шапель приводит в пример синтоизм - старинную и одновременно современную религию японцев, когда почитается божественная сущность природы. По её мнению, спасение состоит в открытии и идентификации природы как священного пространства и единения с ней.

Долорес Ла Шапель, одна из первых в США, создала специальный священный ритуал общения с Землёй и дикой жизнью. Он начинается словами: "В Земле есть Сила - сила и жизнь. Но мы слепы к ним, потому что недостаточно общаемся с Землёй и друг с другом. Сегодня мы собираемся построить колдовское колесо, чтобы пригласить другие существа этой земли на наше собрание; вместе мы можем начать циркуляцию Силы Земли среди всех нас присутствующих, людей и не-людей" (La Chapelle, 1988). При помощи ритуалов автор пытается помочь людям обрести чувство святости природы, улучшить практику глубинно-экологического воспитания.

Литература

1. La Chapelle D., 1978. Earth wisdom, Silverton, Finn Hill Arts.

2. La Chapelle D., 1988. Sacred land, sacred sex: rapture of the deep, Silverton, Finn Hill Arts.

3. La Chapelle D., 1992. Not Laws of nature but pattеrn of nature // The wilderness condition, ed. M. Oelschlaeger, Washington, D.C., Covelo, Califоrnia, pp. 220-245.

4. La Chapelle D., 1994. The rhirome connection // Place of the wild, ed. D. Burкs, Island Рress / Shearwater Books, Washington, D.C., Covelo, California, pp. 198- 203.

Леопольд Олдо

Олдо Леопольд (1887-1948) - известный американский природоохранник, ученый-эколог, писатель, президент Экологического общества США, один из основателей Общества дикой природы. Родился в штате Айова, закончил Йельский университет. Всемирную известность получил как создатель экологической этики. Велик его вклад и в развитие природоохранной эстетики, а также идеи дикой природы.

Взгляды Олдо Леопольда опередили жизнь и, как часто бывает, не были поняты современниками. Свой классический труд - сборник эссе под названием "Календарь песчаного графства", где были изложены основные идеи экологической этики (этики земли), при жизни Леопольд так и не смог опубликовать - издатели считали их бесполезными или слишком радикальными.

Жизнь замечательного американского экофилософа и природоохранника оборвалась трагически в 1948 году - он умер от сердечного приступа, сражаясь с лесным пожаром.

Слава, как и в случае с другим выдающимся американским экофилософом - Генри Торо, пришла к Олдо Леопольду после его смерти - лишь в 1960-х годах. Это потом его книга была названа в США "Священным манускриптом американской природоохраны". Хотя первый тираж раскупался едва-едва.

Следует отметить, что в предисловии к прекрасному русскому изданию "Календарь песчаного графства" (Мир, 1980) научный редактор, известный советский официальный природоохранник профессор А.Г. Банников также практически ничего не сказал об экологической этике О. Леопольда. Тогда в СССР это направление этики, как, впрочем, и сейчас в России, Украине и других странах СНГ, было почти неизвестным.

Свою экологическую этику Олдо Леопольд назвал этикой земли. Но, в отличие от Альберта Швейцера, он распространил ее не только на отдельные особи, а на виды и экологические сообщества. Леопольд писал: "Первоначальная этика касалась отношений между индивидами; дальнейшие добавления связаны уже с взаимоотношениями индивида и общества. Но этики, регулирующей взаимоотношения человека с землей, с животными и растениями, обитающими на ней, пока еще не существует. Земля, подобно рабыням Одиссея, все еще остается собственностью и взаимоотношения с ней все еще остаются чисто потребительскими, подразумевающими только права без обязанностей.

Распространение этики на этот третий элемент в окружении человека является - если я правильно толкую все признаки - эволюционной возможностью и экологической необходимостью. Это третий этап непрерывного развития. Первые два уже осуществились. Отдельные мыслители со времен библейских пророков постоянно указывали, что опустошение земли не только вредно, но и дурно" (Леопольд, 1980). Так ученый фундаментально обосновал необходимость существования экологической этики.

Про мнению Леопольда, "этика в экологическом смысле - это ограничение свободы действий в борьбе за существование. Этика в философском смысле - это различие общественного и антиобщественного поведения" (Леопольд, 1980).

Экофилософ вывел и несколько основных принципов своей экологической этики. По его мнению, "вещь правильна, когда у нее есть тенденция сохранять целостность, стабильность и красоту биологического сообщества. Она неправильна, когда имеет обратную тенденцию" (Леопольд, 1980). В соответствии с этикой земли не следует уничтожать или способствовать вымиранию видов; необдуманно смешивать отечественные и экзотические виды; добывать непомерную энергию из почвы и освобождать ее в быту; запруживать или загрязнять реки; следует заботиться о животных.

"Перестаньте, - писал О. Леопольд, - считать бережное обращение с землей чисто экономической проблемой. Рассматривая каждый вопрос, ищите не только то, что экономически выгодно, но и то, что хорошо этически и эстетически" (Леопольд, 1980).

По мнению О. Леопольда, экологическая этика очень важна в современном природоохранном движении, так как изменяет роль человека и превращает его из завоевателя-варвара в равноправного члена гармоничного сообщества природы. Леопольд заявляет, что экологические проблемы являются по своей природе философскими и прежде чем их решать, вначале к ним нужно найти философский подход. Хотя он видел, что философы практически не интересуются охраной природы, он осуждал не их, а экологов, которые не привлекали внимание философов к природоохране.

О. Леопольд вслед за Г. Торо одним из первых стал указывать на необходимость охраны не только самой дикой природы, но и ее свободы. Его афоризм "чего стоят сорок свобод без единого белого пятна на карте?" теперь часто цитируют современные экофилософы (цит. по: Nash, 1982).

Интересно, что О. Леопольд взял много от русского философа П.Д. Успенского, заявлявшего, что все в природе обладает своим собственным разумом. Леопольд пришел к выводу, что наша планета не мертва, а жива, и вполне заслуживает уважения со стороны человека не как источник сырья, а как живое создание.

Позже Леопольд стал призывать людей научиться думать как гора и позволять дикой природе развиваться самой по себе не только на этой горе, но и во всем мире. По его мнению, дикую природу нельзя вырастить, как строевой лес, поскольку она нечто большее, чем деревья. Ученый писал, что сбережение дикой природы должно стать актом национального раскаяния со стороны людей, губивших ее ранее.

О. Леопольд был одним из первых в США, кто создал первую "территорию дикой природы" и дал определение этому термину. Он определил дикую природу как участок, сохраненный в натуральном состоянии, где можно охотиться и рыбачить, с большой площадью в две недели перехода и где нет дорог, искусственных сооружений и других творений человека.

К сожалению, самые радикальные его идеи, касающиеся внутренней ценности нечеловеческих форм жизни (и понятые читателями лишь в 1960-х годах), остались не полно сформулированными. Однако главное экофилософ успел сказать: "Я не представляю себе, что этическое отношение к земле может существовать без любви и уважения к ней, без благоговения перед ее ценностью. Я говорю здесь, разумеется, не об экономической ценности, но ценности в философском смысле" (Леопольд, 1980). Под "ценностью в философском смысле" Леопольд, конечно, имел в виду то, что сейчас называется внутренней или присущей ценностью. Ибо нечто, имеющее внутреннюю ценность, ценно не из-за того, что оно может нам дать.

А что сделал Олдо Леопольд для развития природоохранной эстетики? Он первым подчеркнул важность наличия эстетически заметных животных и растений в ландшафте, придающих ему жизненность и порядок. Для него осенний ландшафт в северных американских лесах - это земля, плюс красный клен, плюс воротничковый рябчик. Уберите рябчика, говорил Леопольд, и все вместе будет мертвым. Воротничковый рябчик для него занимал особую "критическую эстетическую нишу". Такие виды О. Леопольд называл "видами - эстетическими индикаторами". Они представляют собой отличительный знак данного ландшафта. "Если их нет, тогда в ландшафте отсутствует ясный свет совершенного здоровья. Подобно неуловимой пуме или лесному волку, их нет необходимости видеть, чтобы они оживили пейзаж. Достаточно просто знать, что они имеются" (цит. по: Callicott, 1983).

В своей "эстетике земли" Леопольд призывал ценить не только сценические пейзажи и красивые виды, но и признавать красоту пренебрегаемых пейзажей и видов флоры и фауны: красоту болота, маленьких неприметных растений.

Леопольд постоянно подчеркивал, что человечество еще не научилось по достоинству ценить эстетическую ценность дикой природы: "Наша способность воспринимать красоту в природе, как и в искусстве, в начале ограничивается красивостью. Мало-помалу, поднимаясь с одной ступени красоты на другую, мы постигаем высшие ценности, для которых в языке еще нет слов. И красота журавлей, по-моему, заключена именно в этих высших качествах, пока недоступных словам" (Леопольд, 1980). Леопольд говорил, что мы не можем любить журавлей и ненавидеть болота. Само болото теперь превращается из "пустоши", богом забытой комариной глухомани в место дивной красоты.

В одной из своих неопубликованных при жизни работ О. Леопольд излагает специальные критерии для эстетической оценки видов дикой природы. Один из них он обозначает как "художественная ценность", которым определяются такие вещи, которые природа и искусство могут иметь в равной степени. Но этот критерий по его мнению - наименее значимый для эстетической оценки видов дикой природы. Более важным является "характер", который мы ощущаем в видах, а не в индивидуальных зверях - находчивость лисы, изящество оленя. Следующий по Леопольду критерий - "ценность редкости" - как природной редкости, так и редкости, созданной человеком. Затем, чем более диким является животное, чем менее терпимо оно к человеку - тем более животное эстетически ценно. И конечно, "родные" виды всегда должны считаться более ценными, чем экзотические (цит. по: Callicott, 1994).

Идя вслед за Леопольдом, можно заключить, что эстетически значимым есть само неожиданное появление животного, даже возможность его появления имеет эстетическую ценность.

Литература

1. Борейко В.Е., 1999. Введение в природоохранную эстетику, изд. второе, дополненное, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

2. Борейко В.Е., 1999. Прорыв в экологическую этику, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

3. Леопольд Олдо, 1980. Календарь песчаного графства, М.: Мир, 216 стр.

4. Леопольд А., 1992. Альманах "Сэнд Каунти" // Экологическая антология, М.: Голубка, стр. 47-59.

5. Леопольд О., 1997. Развитие этики // Любовь к природе. Материалы международной школы-семинара "Трибуна-6", Киев: Киевский эколого-культурный центр, стр. 128-129.

6. Callicott B., 1983. Leopold's land aesthetic // Journal of soil and water conservational, v. 38, pp. 329-332.

7. Callicott B., 1987. The philosophical value of wildlife // Economic and social values of wildlife, ed. D. Decker, G. Groff, Boulder, CO: Westview Press, pp. 214-221.

8. Callicott B., 1994. The land aesthetic // Environmental ethics, ed. L. Pojman, Boston-London: Jones and Bartlett Publishers, pp. 148-157.

9. Callicott B., 1994. The conceptual foundational of the land ethic // Planet in peril. Essays in environmental ethics, Harcourt Brace Company, Orlando, pp. 149-173.

10. Leopold A., 1979. Some fundamentals of conservation in the southwest // Environmental ethics, v. 1, pp. 131-141.

11. Leopold A., 1990. Means and ends in wildlife management // Environmental ethics, v. 12, pp. 329-332.

12. Meine C., 1988. Aldo Leopold, his life and work, Madison: University of Wisconsin Press.

13. Meine C., 1992. The utility of preservation and the preservation of utility: Leopold's fine line // The wilderness condition, ed. M. Oelschlaeger, Washington, D.C. Covelo, California, pp. 131-171.

14. Nash R., 1982. Wilderness and the american mind, Yale University Press, New Haven and London, pp. 182-200.

15. Nash R., 1988. The rights of nature. A history of environmental ethics, The University of Wisconsin Press, Madison, 290 p.

16. Oelschlaeger M., 1991. The idea of wilderness, Yale University Press, New Haven and London, pp. 205-243.

Маршалл Роберт

Роберт Маршалл (1901-1939) - известный американский природоохранник, один из основателей Общества дикой природы. Родился в Нью-Йорке, в семье преуспевающего адвоката и филантропа. Закончил Гарвард, работал в Лесной службе США. Своими взглядами способствовал развитию идеи дикой природы. Организатор одних из первых в США охраняемых участков дикой природы.

На постсоветском пространстве не известен.

Роберту Маршаллу принадлежит крылатая фраза: "В борьбе с титанической амбицией цивилизации относительно покорения природы на всей земле у нас осталась лишь одна надежда. Этой надеждой является организация одухотворенных людей, сражающихся за свободу дикой природы" (цит. по: Nash, 1982).

Р. Маршалл сыграл огромную роль в разработке целой системы аргументации в защиту дикой природы. По его мнению, большая ценность дикой природы связана с ментальностью человека: действительно, многие люди тянутся к свободной природе по причине желания преодоления трудностей, ощущая тягу к свободе и покою. Если дикая природа исчезнет, то такие неудовлетворенные люди, по его мнению, могут прибегнуть к преступлению.

Во всех своих выступлениях природоохранник подчеркивал и эстетическое значение дикой природы, пейзажи которой можно сравнивать лишь с великими произведениями искусства.

Однажды Маршалла спросили: "Сколько территорий дикой природы нам нужно?". На что он ответил: "А сколько нам требуется симфоний Брамса?" (цит. по: Nash, 1982). По его мнению, природная красота более значительна, чем ее искусственные производные.

Природоохранник утверждал, что нам очень важно сохранить "явную ценность вечного, загадочного и первозданного... в мире, подавленном жестокими графиками и расписаниями, точностью и искусственной поверхностью" (цит. по Nash, 1982).

С целью усиления аргументации защиты участков дикой природы Маршалл успешно обратился к концепции сравнительных ценностей и прав меньшинств. Демократическое общество, как он считал, должно уважать желания тех, кто не может обходиться без дикой природы. Большинство уже имеет свои отели и дороги, дикие же места с каждым днем становятся все более редкими. Многие будут, конечно, приветствовать их исчезновение. "Но, - говорит Маршалл, - в определенный момент радость многих становится причиной бед немногих. Причем первые выигрывают не настолько много, чтобы из-за этого можно было бы пожертвовать благом вторых" (цит. по: Nash, 1982).

Скептикам Маршалл напоминал, что лишь меньшинство посещает галереи искусств, библиотеки и учится в университетах. И, все-таки, никому не приходит в голову сделать из них цирки, закусочные и кегельбаны лишь потому, что большинству они не нужны. Качество обладает не меньшим весом, чем количество, и Маршалл утверждал, что этот принцип одинаково применим и при рассмотрении земельных вопросов, связанных с дикой природой.

Литература

1. Marshall R., 1968. Wilderness // The american environment. Reading is the history of conservation, ed. R. Nash, Addison-Wesley Publishing Company, Menlo Park-London, pp. 121-127.

2. Nash R., 1982. Wilderness and american mind, Yale University Press, New Haven and London, pp. 200-220.

Мухаммед

Пророк Мухаммед (Магомед) (570-632) - мифологизированный образ основателя мировой религии - ислама и мусульманского государства. Согласно мусульманской мифологии Мухаммед был смертным, неученым человеком, однако ближе всех стоял к Аллаху. Аллах вложил в уста Мухаммеда проповеди, которые затем вошли в Коран - главную священную книгу мусульман. Несомненно, пророк Мухаммед является выдающимся человеком, в частности, его можно считать одним из первых экофилософов. Многочисленные высказывания и притчи, связанные с ним, являют собой пример глу-бокого этического отношения к живым существам.

Мухаммед учил, что охрана природы должна осуществляться альтруистически, а не только для того, чтобы люди могли максимально пользоваться её ресурсами. Даже накануне Судного дня люди должны вести себя достойно, ибо Мухаммед сказал: "Если придет Судный день и у тебя в ладони будет росток пальмы, ты должен его посадить. Даже если будет потеряна всякая надежда, посадка должна продолжаться, так как посадка деревьев - это хорошее дело само по себе". Посадка пальмового ростка продолжает жизнь, даже если от неё нет прямой выгоды. Мухаммед говорил, что некоторые деревья благословенны как мусульмане, в особенности пальма.

Когда Мухаммед стал правителем Мекки и Медины, он объявил, что все деревья в этих городах находятся под его защитой. "Я объявляю Медину, и всё, что находится между её двумя горными тропами, святым, и срывать листья здесь можно лишь для прокорма лошадей", "Дичь Мекки нельзя тревожить, а её свежие травы - срезать. У человека, срубившего дерево, топор будет конфискован" (Islam, 1992). Он учил, что посадка деревьев может служить заменой милостыне.

Мухаммед призывал заботиться не только о животных и растениях, но и о горах, как божьих созданиях. Когда гору Ухуд потрясло землетрясение, он успокоил её: "Будь спокойна, Ухуд" (Islam, 1992). Мухаммед учил, что всё созданное Аллахом свято - "вся эта земля - мечеть" (Islam, 1992). Нельзя проклинать природу (из-за стихийных бедствий). Мухаммед учил: "Не ругайте природу, потому что она подчиняется господу богу" (Экология, 1994), а также: "Не загрязняйте стоячих вод и водоёмов".

Со времён пророка Мухаммеда в практике мусульман стали применяться концепции "харима" и "химы" - ничейных природных зон, своего рода прообразы заповедников. Но особенно пророк Мухаммед известен своими этическими действиями и поучениями в защиту животных. Один из его заветов такой: "Настоящий верующий тот, кто не вредит другим своими мыслями, словами и делами", а также "Кто добр к существам божьим, тот добр к себе" (Islam, 1992).

Пророк Мухаммед как-то рассказал историю, что однажды его укусил муравей и поэтому он приказал сжечь муравейник. Узнав об этом, Аллах отчитал его. Товарищи Мухаммеда забрали птенцов из гнезда одной птицы. Когда пророк увидел птицу-мать, кружащую в отчаяньи, он спросил: "Кто оскорбил чувства этой птицы, забрав её птенцов?" и приказал вернуть их обратно в гнездо. Мухаммед в поучение рассказывал еще историю об одной женщине, которую Аллах наказал за то, что она держала взаперти кошку и та умерла от голода.

Экологическая этика, проповедуемая Мухаммедом, не ограничивается лишь физической защитой, она запрещает даже словами оскорблять животных. Как-то Мухаммед услыхал, как одна женщина ругала верблюдицу. Он пожурил женщину, сказав: "Оставь её в покое" (Islam, 1992).

Глубокая мораль заложена в следующем высказывании пророка ислама: "Все существа зависят от бога (Аллаха), и больше всех бог (Аллах) любит тех, кто делает добро другим существам божьим" (Islam, 1992).

Как пример Мухаммед рассказал такую историю: "Один человек шел по дороге и почувствовал сильную жажду. Тут он вдруг увидел колодец, залез в него и напился. А когда выбрался наружу, то заметил тяжело дышащую собаку, жующую от жажды землю, и сказал себе: "Эта собака также хочет пить, как и я хотел". Поэтому он вновь спустился в колодец, набрал воды в туфлю, и держа её во рту, вылез и дал собаке напиться. И Аллах поблагодарил его за этот поступок". Те, кто его слушал, спросили : "О, посланник Аллаха, есть ли для нас награда в животных?" Он ответил: "Награда будет в каждом добром поступке к животному" (Islam, 1992). Рассказывают, что однажды Мухаммед оставил на земле свою верхнюю одежду, чтобы не тревожить спавшую на ней кошку.

В своих притчах и проповедях пророк Мухаммед учил людей относиться к животным с любовью, добротой, участием и состраданием. Он указывал на то, что животные, как и человек, имеют особую общественную ценность, ибо созданы Аллахом. Пророк считал все живые создания достойными защиты и мягкого обращения. Однажды его спросили, будет ли за милосердие, проявленное к животным, награда от бога. Он ответил коротко: "За милосердие, проявленное к каждому созданию с влажным сердцем будет награда". Влажность сердца - это указание на жизнь. Таким образом, милосердие можно проявлять ко всем живым существам (Павлова, 1998).

Все существа подобны семье бога. Ибо как сказано в Коране: "Нет зверя на Земле, или птицы в небе, есть такие же существа как вы сами, и все они вернутся к богу (Аллаху)" (Коран, 6:38).

Литература

1. Борейко В.Е., 1999. Прорыв в экологическую этику, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

2. Мифы народов мира, 1992 // Сов. энциклопедия, т. 2, М., 719 стр.

3. Павлова Т.Н., 1998. Биоэтика в высшей школе, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

4. Экология и религия, 1994. Сост. Н.А. Трофимчук, М.: РАУ, Луч стр. 409.

5. Islam and ecology, 1992. Еd. F. Khalid, J. O'Brien, WWF, New York, 105 p.

Мюир Джон

Родился Джон Мюир (1838-1914) в Шотландии. В 1849 году он эмигрировал вместе со своей семьей в Соединенные Штаты, позднее поступил на курсы по химии, геологии и ботанике в университет в Висконсине. Джон Мюир - основоположник заповедного дела в США, организатор американской службы национальных парков, талантливый публицист в защиту природы. Основатель и первый президент одной из сильнейших американских природоохранных организаций - Сьерра-Клуба, идеолог американской охраны дикой природы, отец американского природоохранного движения. "Я испытываю мало симпатии к человеку, - заявил как-то Джон Мюир, - и если бы произошла война между дикими животными и Его Величеством Человеком, я бы встал на сторону медведей". В отличие от других титанов американской природоохраны - Генри Торо и Олдо Леопольда, непризнанных при жизни их современниками, Джон Мюир был очень популярен. Его называли "мистическим экологом". Самые престижные газеты и журналы заказывали ему статьи, с ним лично под-держивал связь президент США Теодор Рузвельт. И по сей день книги Мюира переиздаются огромными тиражами.

К сожалению, в СССР и на постсоветском пространстве Джон Мюир неизвестен.

Мюир совершал длительные путешествия по всей Америке, ведя наблюдения одновременно как ученый и как энтузиаст дикой природы. "Он прошел от Индианы до Флориды, испытал приступы малярии, перебивался случайными заработками на пляжах Кубы и путешествовал пароходом через Панамский канал в Калифорнию на протяжении одного года. Подобно всем, кто стремился к добровольному изгнанию, его "призвание" требовало усердных паломничеств, и он продолжал их безустанно. "Мое первое лето в Сьерре" является ликующим восторженным журналом не о пути, а о прибытии. В этих горах Мюир нашел свой "подлинный север", точку на компасе, всегда притягивающую его" (Muir, 1987).

"Он был по-монашески скромен, не жаловался, стремился держаться в тени и быть почтительным. Казалось, что для Мюира не существует такой вещи, как неудобства. Он охотно путешествовал без теплой одежды и проводил долгие ночи возле костра. На рассвете он варил свой чай и жевал грубый, испеченный в печи хлеб, затем он отправлялся на кручи Сьерры и пожирал взглядом все, что попадало ему на глаза" (Muir, 1987). Для Мюира природный мир был не только лабораторией для научных исследований, но и храмом для поклонения. В детстве, спасаясь от суровой жестокости отца, Джон находил утешение в лесах и лугах. Путешествуя позже, он все больше испытывал благоговение и почтение перед силой и красотой дикой природы, каждый новый шаг был для него откровением, ощущением божественности. Мюир становился религиозным человеком. Чем больше он бродил по Сьерре, и чем тщательнее он изучал щедрость природы, тем более вездесущим становился его Бог.

В своих путешествиях Мюир иногда сталкивался с индейской и эскимосской культурами и ощущал соответствующее сходство их религиозных идей. "Свободные от христианского самомнения, они молились природным богам и неочеловеченным созданиям" (Fox, 1981).

Этические, эстетические и теологические идеи Мюира объединились в научный натурализм, подкрепленный пантеизмом. Мюир представлял себе науку, мотивированную религиозным желанием увидеть лицо Бога. Ценности и факты, таким образом, оказывались неразделимы. Например, наблюдая диких и одомашненных овец, Мюир доказывает, что "хорошо созданная природой шерсть дикой овцы лучше и красивее прирученной" (цит. по: Nash, 1982). Можно понимать так - все, что создано Природой (Богом), лучше, чем переделанное человеком. "Чистая дикая жизнь является той самой необходимостью для людей и овец вместе взятых" (цит. по: Nash, 1982).

Этика, эстетика, наука и религия образовали объединенную систему природоохранной идеологии Мюира. "Мюир расширил идею Эмерсона о том, что "не существует объекта настолько отвратительного, чтобы сильный свет не сделал его красивым", применив ее к паркам и лесным заповедникам. Мюир утверждал, что "ни один из ландшафтов Природы не является уродливым постольку, поскольку он является диким" (цит. по Norton, 1991). Это было очень важное в идеологическом плане утверждение, означавшее революционный переворот в человеческом оценивании природы.

Развивая идеи своих учителей, американских философов-трансценденталистов Ральфа Эмерсона и Генри Торо, Мюир являлся одним из "изобретателей" идеи дикой природы, то есть определял дикую природу как первоначально моральную, красивую и священную. По утверждениям Мюира, дикие местности наделены мистическими способностями вдохновления и оживления. Он советовал: "Поднимитесь в горы за добрыми вестями. Спокойствие природы все равно, что солнечные лучи на деревьях..." (цит. по: Nash, 1982). "В дикой природе, особенно в горах, антипатия между охраной природы и современной культурой казалась такой же ясной, как воздух. Мюир верил, что любой, кто попадает на вершины Сьерры, будет помогать защищать их" (Fox, 1981).

"Я живу только для того, чтобы открыть глаза людям на очарование природы", - писал Мюир в 1874 году (цит. по: Nash, 1982). Приравнивая Бога и природу, он выразил желание человека слиться с миром, частью которого тот является, и примирить сверхъестественное с природным. "Самый прямой путь во вселенную ведет через дикие леса" (цит. по: Oelschlаeger, 1991). И так же, как и для Генри Торо, интуиция была главной дорогой к природе; его идея о дикой природе формировалась на основе размышлений после непосредственных встреч с природой. Многие биографы Мюира отмечают, что его идея дикой природы скорее выражается более религиозно, чем философски. Действительно, когда ему еще не было 30 лет, он испытал на лоне природы религиозное преображение, в основе которого лежало его представление о дикой природе как святом месте. Вместе с тем Мюир был одним из первых в США, кто стал проповедовать и этические взгляды по отношению к дикой природе.

Мюир, придерживаясь целиком биоцентрических позиций, пришел к убеждению о том, что человечество является всего лишь одним из многих природных видов, существующих в пределах взаимосвязанной сообщности жизни на Земле, "и что благодаря сочетанию религиозного высокомерия, алчности и явного невежества, Человек-Господин слепо уничтожил эту жизнь. Идея Мюира о том, что человеческие права не более привилегированы, чем другие, расширяет значения мюировского вероотступничества за пределы пантеизма. Эта идея была настолько далеко идущей, настолько не вписывающейся в основные общепринятые понятия, что и по сей день остается темой философских и экологических дебатов" (Nash, 1982).

Широко известна история, когда Джон Мюир не позволил начальнику лесной службы США Пинчоту убить тарантула в Великом Каньоне в 1896 году, заметив, что "он имел столько же прав находиться здесь, сколько и мы".

Мюир пришел к важному выводу, что все в природе в первую очередь существует для себя. Всё имеет свою ценность. "И разве весь мир, земля не будут страдать, если убить хоть одно из её созданий?" (цит. по Nash, 1989). Так, по Мюиру, гремучие змеи хороши сами по себе.

Однажды Мюир случайно набрел в канадском болоте на дикие орхидеи. Они вызвали у него слёзы, ибо он знал, что эти орхидеи росли совершенно свободно, независимо от людей. Они были чем-то вне нас.

Мюир часто употреблял фразу "права животных". "Почему человек должен считать себя выше, чем любое другое создание на земле? - неоднократно спрашивал Мюир (цит. по: Nash,1989). По его мнению природа создала все творения для того, чтобы они были счастливы, а не чтобы один вид получал счастье за счёт другого.

Мюир считал, что человечество не обладает особым статусом. "Как узкоэгоистичны, как тщеславны мы в наших правах! Как слепы в отношении всех остальных созданий!" (цит. по: Oelschlaeger, 1991). Мюир пытался убедить Конгресс в создании национального парка, подобного Йеллоустонскому, но закон, набросок которого он передал, в 1876 году был отвергнут Комитетом Общественных Земель. Продолжая добиваться защиты Йосемитской Долины, Мюир посылал в Конгресс свои статьи. 30 сентября 1890 года закон о Йосемитском национальном парке, втором в Америке, вместе с обоснованием Мюира, был принят обеими Палатами Конгресса после небольшого обсуждения. Это был первый в мире закон, сознательно разработанный в защиту природы. Акт Йосемита ознаменовал собой большой триумф, но Мюир знал по опыту, что без жесткого контроля даже защита закона не убережет природу от утилитарных инстинктов. Поэтому в 1891 году была создана "Ассоциация защиты Йосемита и Йеллоустоуна". Позже при содействии Мюира Йосемитский национальный парк был расширен.

Одновременно Мюир обдумывал план по созданию государственной службы, которая "имела бы возможность сделать что-либо для природы и утешить горы" (Nash, 1982).

4 июня 1892 года адвокат Уоррен Олни и ещё 27 человек учредили Сьерра-Клуб, "посвятив его исследованию, наслаждению, предоставлению доступа в район гор на Тихоокеанском побережье". Другой важной целью нового клуба было заручиться поддержкой общества и правительства в защите лесов и других объектов Сьерры и гор Невады. Джон Мюир был единогласно избран президентом Сьерра-Клуба, пробыв на этой должности 22 года - вплоть до самой смерти.

Сьерра-Клуб в скором времени стал Меккой для всех интересующихся природой и её сохранением. Парк Йосемит и Сьерра-Клуб занимали большую часть внимания Мюира, это были плоды его многолетнего труда. Но несмотря на достигнутые успехи, он продолжал интересоваться федеральной программой защиты лесов, и хотя борьба за создание заказников ни к чему не приводила, Мюир пытался реализовать свои идеи по созданию заповедных лесов под контролем лесничеств, что оставляло хоть какую-то надежду на их сохранение. Президент Теодор Рузвельт лично предложил Джону Мюиру составить ему компанию во время путешествия в Йосемит. На привязанность Президента к охоте Мюир с обескураживающей искренностью говорил: "Мистер Президент, если вы собираетесь быть выше ребячества, т.е. убийства животных, может быть лучше бросить это дело совсем?" Застигнутый врасплох президент ответил: "Мюир, я думаю, вы правы" (цит. по: Fox, 1981). Одним из результатов этого похода в Сьерру стала поддержка президентом новых природоохранных идей Мюира, например, заповедание Грант-Каньона. Учитывая, что события происходили в начале ХХ столетия, можно понять, насколько пионерными были идеи Джона Мюира.

Романтикам нужны пейзажи, определённые расположения воды, скал и деревьев. "Правильная" красота вызывает у них восхищение, а дикая, реальная природа пугает и разочаровывает их. Мюир отвергал романтическую склонность задерживаться на пейзажах и настаивал на объективной оценке природы, он сетовал на пренебрежительное отношение большинства людей к болотам или пустыням, считая, что они руководствуются условными эстетическими стандартами. Мюир один из первых предложил "три независимых аксиомы ценностей - "духовной полезности" природы, полезности для людей и божественную ценность" (Norton, 1991).

Мюир, говоря сегодняшним языком экофилософов, обозначил религиозную, хозяйственную и духовную ценности природы. "Большинство цивилизованных людей агрессивно настроены против всего, что нельзя взвесить на весах или измерить аршином. Но мы знаем, что многое из того, что наиболее реально, не может иметь качество литого железа или проникнуть в человеческую плоть", - говорил Джон Мюир. В конце своей жизни в "Наших национальных парках" он писал: "Наблюдателю горного пейзажа кажется, что он способен приобщиться к мыслям Бога, день кажется бесконечным, солнце кажется застывшим. Много шумихи поднято вокруг отрывка из Библии, повествующего о солнце, застывшем для Иисуса. Здесь вы можете узнать, что такое чудо может произойти для любого настоящего любителя гор, для любого, делающего нечто достойное, созерцающего нечто достойное созерцания. Один день подобен тысяче лет, и пока вы пребываете во плоти, вы наслаждаетесь бессмертием" (цит. по: Oelshlaeger, 1991).

Как и другой титан американской идеологии природоохраны Олдо Леопольд, Джон Мюир погиб как герой на поле битвы, защищая дикую природу.

В 1908 году был предложен план построить дамбу в каньоне Хетч-Хетчи в Йосемитском национальном парке, что раскололо молодые силы защиты дикой природы. "Некоторые члены Сьерра-Клуба поддержали дамбу, включая Уоррена Олни. Когда Клуб стал голосовать, чтобы определить свою позицию по поводу дамбы, 161 человек поддержали строительство дамбы, и 589 человек выступило против неё. Джон Барроуз, близкий друг Мюира и собрат по произведениям о природе, полагал, что у Мюира всего лишь причуды в отношении дамбы, говоря: "Великий пейзаж пропадает впустую в Сьерре - давайте утилизируем какую-то его часть". Историк Стивен Фокс делает вывод: "Учитывая, что искренние защитники природы могли расходиться во мнениях относительно этого проекта, подлинное разделение... было профессиональным между теми, кто выступал за дамбу как часть их работы, и тех, кто отнимал время у своей работы, чтобы выступить против неё. Еще одно столкновение профессионалов и любителей" (Fox,1981). Борьба между защитниками долины Хетч-Хетчи и сторонниками дамбы длилась более пяти лет. Джон Мюир и его друзья организовали беспрецедентную по своему размаху кампанию в прессе. Желая поднять статус долины Хетч-Хетчи, как объекта дикой природы, он использовал принцип священности, объявив её священной: "Эти разрушители храмов, сторонники опустошительной деятельности, кажется, полностью пренебрегают Природой и вместо того, чтобы поднимать свои взгляды к Богу гор, поднимают их к Всемогущему Доллару. Плотина Хетч-Хетчи! Плотина для резервуаров воды на месте соборов, церквей чтобы не было больше святых храмов в сердцах людей!" (цит. по: Nash, 1982). Чтобы ободрить своих сторонников, Мюир говорил, что ему в борьбе за заповедную долину помогает сам Бог, и это есть битва между добром и злом. Дикая природа для Джона Мюира являлась храмом, где он познавал и боготворил Бога, и поэтому защита природы становилась для него священной войной. Он жестоко критиковал всех, кто намеревался разрушить храм природы, и называл этих людей слугами "Князя Тьмы".

Мюир старался убедить общественность и правительство, что национальные парки и заказники полезны не только как ресурсы древесины и воды, но прежде всего как источники жизни. "Я хотел быть таким пьяным и "секвойным" (от дерева секвойя), чтобы проповедывать земные леса всему миру, происшедшему от этой божественной дикой природы", - писал Мюир (цит. по: Nash, 1982). По его мнению, во все времена с Христа и до него Бог заботился о деревьях, спасая от болезней, бурь и наводнений, но он не может защитить их от дураков - только дядя Сэм может сделать это. К сожалению, лоббисты плотины, поддержанные промышленниками, оказались сильнее природоохранников, склонив на свою сторону Конгресс и нового президента США.

В 1913 году дамба получила одобрение Конгресса. "Они убили меня", - узнав печальную новость, воскликнул Мюир. Разгромленный и разочарованный, Мюир не пережил удара. Спустя год Джон Мюир умер от сердечного приступа. Но его влияние продолжало сказываться из-за мощной сети любителей, которую создали он и его друзья в попытке остановить строительство дамбы. На эту группу можно было рассчитывать в поддержке вопросов заповедания и вести битву за защиту диких животных. Несмотря на то, что противники дамбы проиграли свою битву по спасению Хетч-Хетчи, они создали мощное наследие путем развития общенационального круга сторонников и учась оказывать политическое влияние.

"Мюир является отцом американского движения за сохранение природы; его влияние проявилось в наибольшей мере в деятельности Сьерра-Клуба, в прямом вкладе в организацию первых шести национальных парков, в создании радикальной общественной традиции в деле сохранения природы. Мюира лучше понимать как одного из тех редких людей, чья жизнь объединяет теорию и практику; как американского ученого, который не только размышлял, но и менял мир", -писал американский экофилософ Макс Оелшлегер (Oelschlaeger, 1997).

В заключение следует отметить, что несмотря на то, что битва за долину Хетч-Хетчи была проиграна американскими природоохранниками (в 1923 году долина Хетч-Хетчи была залита водой), они выиграли в другом. Правительство США, напуганное небывалым размахом общественной кампании в защиту долины, организованной Мюиром и его сторонниками, решило их как-то успокоить, и пошло в 1916 году на создание первой в мире государственной природоохранной организации - Службы национальных парков США (до этого американские национальные парки охранялись военными). Таким образом была претворена в жизнь ещё одна идея Джона Мюира.

Литература

1. Борейко В.Е., 2000. Эссе о дикой природе, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 148 стр.

2. Cohen M., 1984. The pathless way, The University of Wisconsin Press, Madison.

3. Fox S., 1981. The american conservation movement. John Muir and his legacy, The University of Wisconsin Press, Madison, 380 p.

4. Holway R., 1965. John Muir and the Sierra Club, San Francisco.

5. Melham T., 1976. John Muir's wild America, Washington.

6. Muir J., 1980. To Yosemite and Beyond. Writings from the years 1863-1875, Madison.

7. Muir J., 1981. A thousand mile walk to the Gulf Boston.

8. Muir J., 1987. My first summer in the Sierra, Penguin Books, New York.

9. Muir J., 1993. Anear view of the high Sierra // Environmental ethics: divergence and convergence, ed. S.Camp, Boston-London, pp. 118-125.

10. Nash R., 1982. Wilderness and the american mind, Yale University Press, New Haven and London, pp. 122-141.

11. Nash R., 1989. The rights of nature, The University of Wisconsin Press, Madison, 290 p.

12. Noston B., 1991. Toward unity among environmentalists, Oxford University Press, New York - Oxford, 286 p.

13. Oelschlaeger M., 1991. The idea of wilderness, Yale University Press, New Haven and London, pp. 172-205.

14. Runte A., 1979. National Parks. The american experince, Lincoln.

15. Terrie P., 1993. John Muir of mount Ritter: a new wilderness аesthetic // Environmental ethics: divergence and convergence, ed. S. Camp, Boston-London, pp. 125-131.

Нейс Арне

Арне Нейс - видный современный норвежский экофилософ. Родился в Осло в 1912 году в богатой семье. Как философ изучал труды Спинозы и Ганди. В 27 лет стал самым молодым профессором Норвегии. Почетный профессор философии университета г. Осло, член редколлегии влиятельного американского экофилософского журнала "Экологическая этика" ("Environmental ethics"). Автор более 30 книг на философские темы.

Основной труд философа "Экология, сообщество и стиль жизни" впервые издан на английском языке в 1989 году Именно благодаря ему экофилософ стал известен в мире как поборник идеи "глубинной экологии" ("deep ecology"), предложив этот термин в 1972 году Создатель и организатор идеологии и движения "глубинной экологии". Активный участник ненасильственных акций протеста против уничтожения природы. Однажды Нейс, опытный альпинист, многократный участник экспедиций в Гималаи, приковал себя к отвесной стене норвежского фиорда и спустился только после того, как власти отказались от своих планов постройки плотины, которая должна была перегородить фиорд.

Работы Арне Нейса, за небольшим исключением, в СССР и странах СНГ не переводились и не издавались.

Нейс считает, что сейчас все усилия по охране природы носят поверхностный характер - борются не с причинами, а с последствиями экологического кризиса. Поэтому воз и ныне там. Необходимы не реформы наших существующих обществ, а сущностная переориентация всей цивилизации. По мнению Арне Нейса, "глубинная экология" не является философией, идеологией или религией. Это скорее совместная кампания различных людей и направление их действий.

Экофилософ разработал 8 основных тезисов, которые являются этической базой его учения.

1. Благо и процветание всей жизни на Земле имеет ценность саму по себе (синонимы: присущая, внутренняя ценность, подлинное достоинство, самоценность). Эти ценности не зависят от их полезности для людей.

2. Богатство и разнообразие жизненных форм способствуют реализации этих ценностей и ценны сами по себе.

3. Люди не имеют права уменьшать богатство и разнообразие жизни, за исключением удовлетворения жизненно важных потребностей.

4. Процветание человеческой жизни и культуры, как и процветание жизни других существ, требует существенного сокращения населения людей.

5. Нынешнее вмешательство человека в природный мир чрезмерно и ситуация быстро ухудшается.

6. Поэтому необходимы изменения политики и действенное влияние на базисные политические, технологические и идеологические структуры.

7. Идеологические изменения - суть главным образом изменения в оценке качества жизни - жизнь с ощущением внутренней ценности всей природы, а не приверженность все более высоким потребительским стандартам.

8. Те, кто готов принять эти принципы, должны прямо или косвенно пытаться воплотить их в жизнь (Naess, 1994).

Комментируя эту общую платформу "глубинной экологии", Нейс поясняет, что в первом пункте речь идет не только о биологических формах жизни, но и всех составляющих экосистемы - реках, горах, морях и т.д. Для сторонников "глубинной экологии" лозунги вроде "оставьте реку в покое" демонстрируют это более широкое понимание. Следует отметить, что внутренняя ценность, используемая в первом пункте, широко встречается в литературе по "глубинной экологии" (наличие внутренней ценности или достоинства в природном объекте не зависит от осознания, интереса или оценивания его сознательным существом).

Что касается существенного снижения числа людей (пункт 4), то оно требует времени. Нейс полагает, что нужно довести ситуацию до всеобщего осознания и выработать стратегию. Промедление грозит беспрецедентным уменьшением богатства и разнообразия жизни. Нельзя просто надеяться, что миллиарды людей изменят свое экологическое поведение. Уже сегодня экономический рост ведет к росту потребительских ценностей, а отнюдь не к раскрытию внутренней ценности жизни.

С другой стороны, экофилософ считает, что нужно всячески сохранять и расширять участки дикой природы. Доводы в защиту дикой природы могут фокусироваться главным образом на экологических функциях областей дикой природы - большие территории свободной природы необходимы для продолжения эволюционного видообразования фауны и флоры ради них самих (Naess, 1994).

Нейс противится рассматривать природу просто как источник ресурсов человека. По его мнению, "глубинная экология" должна поощрять стремление к отождествлению с природой, чтобы урон, наносимый ей, воспринимался как урон самому себе. "Глубинная экология" призывает уважать права всех жизненных форм на жизнь и процветание; сопереживать другим существам; стремиться к максимуму разнообразия жизни человека и других видов.

Литература

1. Борейко В.Е., 1999. Прорыв в экологическую этику, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.

2. Думая как гора: на пути к совету всех существ, 1992. М.: Голубка, 126 стр.

3. Ермолаева В.Е., 1997. Философия отношений с природой: споры вокруг глубинной экологии, М.: ИНИОН РАН, 48 стр.

4. Deep ecology for the 21-st century, ed. G. Sessions, 1995. Shambhala, Boston-London, 488 p.

5. Naess A., 1984. A defence of the deep ecology movement // Environmental ethics, v. 6, pp. 265-270.

6. Naess A., 1989. Ecology, community and life-style, trans. and ed. D. Rothenberg, Cambridge, Cambridge University Press.

7. Naess A., 1991. Sustainability: the integral approach // Environmental for Europe, Dobris Castle, pp. 30-37.

8. Naess A., 1993. Beautiful action. Its function in the ecological crisis // Environmental values, v. 2, № 1, pp. 67-73.

9. Naess A., 1994. The deep ecological movement: some philosophical aspects // Environmental ethics, ed. Louis P. Pojman, Boston-London: Jones and Bartlett Publisher, pp. 411-421.

10. Naess A., 1998. The third world, wilderness, and deep ecology // The great new wilderness debate, ed. Callicott J., Nelson M., The University of Georgia press, Athens and London, pp. 280-293.

11. Seed J., Macy J., Fleming P., Naess A., 1988. Thinking like a mountain: toward a council of all beings, Philadelphia: New Society Publishers.

Никольский Александр Александрович

Александр Александрович Никольский - современный российский деятель заповедного дела, доктор биологических наук, профессор Российского университета Дружбы Народов, член Всемирной комиссии по охраняемым территориям МСОП. Возглавлял Всесоюзный главк по заповедникам. Является ярым сторонником этики благоговения перед жизнью А. Швейцера, полагая, что ее биоцентрические принципы должны стать основополагающими в работе заповедников и национальных парков.

А.А. Никольский полагает, что "этика благоговения перед жизнью предусматривает постоянный внутренний конфликт - ничто не может освободить нас от осознания нанесения вреда другой жизни" (Никольский, 1996).

Ученый считает неправильным то положение вещей, что в заповедниках ради научных исследований добывается огромное количество животных (до 10 тыс. крупных млекопитающих только в 100 российских заповедниках) и предлагает ввести специальную этическую экспертизу научных исследований в отечественных заповедниках и национальных парках (Никольский, 1996, 2000). "Принципиально важно, чтобы местное население знало, что на охраняемой природной территории царит дух благоговения перед жизнью" (Никольский, 1996). Ибо "заповедники и национальные парки первыми должны подать пример этического самоотречения, так как они являются тем местом, где любая жизнь имеет особый статус и царит (должен царить) дух благоговения перед жизнью" (Никольский, 1999).

А.А. Никольский - жесткий противник любительской охоты. Он полагает, что настоящий природоохранник, согласно позиций экологической этики, не может являться охотником-любителем, и убивать животных ради развлечения (так же, как священник, выйдя из церкви, не может предаваться богохульству).

"Общество трудно убедить в том, что спортивная охота, рыбная ловля или коррида порочны по своей сути. Красота убийства животных воспета признанными во всем мире талантами. Среди них такие яркие имена как Пушкин, Тургенев, Лев Толстой, Хемингуэй", - пишет ученый. "Эстетика убийства животных находится в глубочайшем противоречии с этикой благоговения перед жизнью. (...) Изысканные приемы убийства животных не только многократно воспеты в искусстве. Они стали неотъемлемой частью нашей культуры. Именно поэтому чрезвычайно сложно давать оценку эстетике убийства" (Никольский, 1999).

"На рубеже XXI века человечество загнало себя в тупик и, прогноз, к сожалению, неблагоприятный, так как единственный инструмент спасения - воля к этическому самоотречению - продолжает оставаться во всем мире камнем преткновения даже для тех избранных, кто профессионально посвятил себя делу охраны природы", - грустно заключает автор (Никольский, 1999).

Литература

1. Никольский А., 1996. Этика благоговения перед жизнью, как концепция заповедного дела // Про эко. Спецбюллетень "Охрана дикой природы", № 11, стр. 15-17.

2. Никольский А.А., 1999. Этика благоговения перед жизнью против эстетики убийства // Гуманитарный экологический журнал, т. 1, вып. 1, стр. 7-10.

3. Никольский А.А., 2000. Профессионализм и добрая воля - альтернатива убийству // Гуманитарный экологический журнал, т. 2., вып. 1, стр. 16-19.

Нэш Родерик

Родерик Нэш - один из наиболее известных современных американских историков природоохраны. Является профессором истории охраны природы в университете Калифорнии в Санта-Барбаре, автор десяти книг. Наиболее известными его трудами являются: "Дикая природа и американский разум" (1967), принесший ему мировую известность; "Американская экология: чтения по истории природоохраны" (1968); "Права природы. История экологической этики" (1988). Член редколлегии журнала "Экологическая этика" ("Environmental ethics").

В СССР и странах СНГ его работы не известны.

Величайшая заслуга Родерика Нэша в том, что в своей книге "Дикая природа и американский разум", выдержавшей к 1973 году семь изданий и неоднократно дополненной, он проанализировал с исторических позиций зарождение и развитие идеи дикой природы - важнейшего изобретения американской нации, той идеи, которая сейчас является краеугольным камнем в современной идеологии природоохраны. Во многом благодаря именно Родерику Нэшу, американские природоохранники первыми осознали, что идеал дикой природы - это великая пан-культурная идея, к которой рано или поздно придут все народы.

"В прошлом Америки защита природы принимала зачастую весьма эмоциональную форму, часто неистово защищая лишь отдельные местности или виды: "Спасите Большой Каньон!", "Остановите резню детенышей котиков!". Эти лозунги считались аргументами (...). Спорили о деньгах, выгоде, киловатт-часах, площадях, вместо значимости диких рек и каньонов. Нужны были идеи защиты дикой природы в виде философии свободы, лежащей в основе защиты гражданских прав. Защитники же природы были склонны к чувственным проявлениям, дававшим волю воображению. Только подойдя к границе 1990 года, они начали мыслить более обобщенно и систематично", - писал автор (Nash, 1982).

В чем же заключалось умение мыслить "более обобщенно и систематично"? По мнению Нэша, американцы стали понимать, что дикая природа - "это место, где мы ощущаем наше начало и нашу принадлежность, где мы учимся усваивать, уважать, любить и помнить". Нэш повторяет вслед за одним из соплеменников, что мир дикой природы "старый и прекрасный, намного глубже, чем наш, он окружает и поддерживает маленький мир человека" (Nash, 1982).

Изучая изменение отношения американской науки к дикой природе, Родерик Нэш четко и убедительно показал то, о чем американцы лишь, может, интуитивно догадывались. Это культ дикой природы, имеющий сильные корни и огромное значение в США. Во многом благодаря созданному культу дикой природы, американские природоохранники смогли повлиять на общественное мнение, на властные структуры и добились значительных успехов в охране дикой природы. Американский писатель Стегнер писал в 1960-х годах: "Если мы позволим погибнуть последним участкам дикой природы, мы что-то потеряем, как американцы". Позже, считает Родерик Нэш, дикая природа стала считаться центральным символом американской национальности (Nash, 1982).

Нэш один из первых отметил такое важное качество участков дикой природы, как свобода. Территории дикой природы - это настоящие "резервуары свободы". Очень любопытна его ссылка на авторов антиутопий Д. Оруэлла и О. Хаксли, согласно которым тоталитарные государства воевали с дикой природой, так как она поддерживала свободу мыслей и действий.

Собрав воедино сотни высказываний в защиту дикой природы американских писателей, философов, природоохранников, политических деятелей на протяжении последних полутора веков и прокомментировав их, Нэш создал впечатляющее историко-философское полотно развития американской природоохранной идеологии. На сегодняшний день являющейся одной из лучших в мире.

Однако наиболее значимыми аргументами в защиту дикой природы Родерик Нэш считает следующие. Дикая природа как Совершенно Иное, как антипод человеческой цивилизации, имеет право быть независимой от интересов человека.

Дикая природа красива, загадочна, дика, божественна, свободна, нравственна. И мы должны ценить ее за такую неповторимость. Какое же будущее у участков дикой природы? Родерик Нэш пишет: "Участки дикой природы в будущем больше не будут существовать по воле случая или по недосмотру. Дикие земли останутся дикими только в результате заранее обдуманного решения. Времена, когда отдельные участки дикой природы были никому не нужны, пройдут" (Nash, 1982). Значит, участки дикой природы будут сохраняться двумя способами: в заповедниках, национальных парках и вне их, но благодаря закону о дикой природе (как это сделано в США и Канаде).

Однако туристы, которые станут посещать последние, должны проходить строгое экологическое лицензирование согласно правилу: "Никому не позволено находиться среди дикой природы до тех пор, пока он не докажет, что экологически подготовлен" (Nash, 1982).

Литература

1. Борейко В.Е., 2000. Эссе о дикой природе, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 148 стр.

2. Нэш Р., 2001. Права природы. История экологической этики, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 180 стр.

3. Нэш Р., 2001а. Дикая природа и американский разум, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 204 стр.

4. Nash R., 1968. The american environment: readings in the history of conservation, Addison-Wesley Publishing Company, California-London, 236 p.

5. Nash R., 1970. The american invention of national parks, American Quarterty, 740 p.

6. Nash R., 1982. Wilderness and the american mind, Yale University Press, New Haven and London, 430 p.

7. Nash R., 1988. The United States - why wilderness?, ed. V. Martin, For the conservation of Earth, Fulcrum, Golden, CO, pp. 194-201.

8. Nash R., 1988. The right of nature. A history of environmental ethics, The University of Wisconsin Press, Madison, 290 p.