Платонова Т. Ю.

Рамкона

     

           

     

            РАМКОНА. - М.: Путь Истины, 2001. - 208 с.

           

            © Платонова Т.Ю., 2001

           

            1

            В Вардване наступил мир. После многих дней сражений затих военный стан. Сил не было даже зажечь костры, поэтому воины и простой люд теснились, согреваясь теплом друг друга. Всё было разрушено, и город предстояло строить заново, украшая его так же пышно, как и тот, что был погребён под развалинами. Пепел взмывал вверх под порывом лёгкого ветерка и составлял узор, похожий на очертания сгоревшего предмета. Ничего не осталось в Вардване, кроме живых людей, которые позволили грабить и жечь город, уносить добро ради сохранения единственной святыни своей - высокого столба, не подвергавшегося разрушительной силе стихий. Там, на вершине его, обитал Бог, в которого свято верили вардванцы. Это он повелел жителям отдать всё добро и впустить в город врага, позволив чужакам грабить, жечь, убивать. Вардванцы несколько месяцев упорно бились, защищая святой град, но сам Бог однажды гневно сверкнул очами и приказал более не сражаться. Все слышали повеление Унути, верховного жреца Рамконы. "Ар-ра", - звучал приветственный клич вардванцев. "Ра", - так коротко и между собой называли они великого Бога, явившего им свою милость в виде столба, внезапно появившегося сбоку от центрального капища - места, где зажигался большой костер.

            Молва о чуде быстро разнеслась по всем близлежащим городам, и их жители поспешили в Вардван с подарками. Богу несли лучшее, поэтому город скоро наполнился посудой, украшениями, самоцветными камнями и прочими ценными предметами, всегда лежащими вокруг столба.

      Тронуть Божественные дары никто не смел, поэтому пришлось строить укрытия и складывать вещи под навесы. Сначала это были навесы, едва державшиеся на хлипких деревянных опорах, но позже их заменили высокими колоннами. Приходили мастера и украшали колонны камнями, резьбой, расписывали их красками. Вардван стал необыкновенно красивым, сочетая в себе множество стилей, эпох, вкусов.

            "Рамкона, Рамкона, Ра, Ра, Ра, ар-ра, ар-pa!" - кричали подходящие к столбу, желая увидеть чудо. И чудо происходило: на вершине загорался свет, который увеличивался в размерах, начинал вращаться и излучать сияние, сравнимое разве что со светом Солнца.

            Несмотря на то, что многие приносили в дар Богу скот, вардванцы не разрешали вводить его в город, поэтому в нём всегда были чистота и порядок. Первыми исполнителями закона, а также его создателями были те, кого отмечал Рамкона. Иногда верхушка столба начинала светиться сама, как будто созывая жителей собраться вместе. Заметив, что это происходило в определённые дни, вардванцы заранее становились в круг, приветствуя Бога и пытаясь понять, что он хочет сказать им. От вершины отделялся свет и падал на одного из стоящих. Людей меняли местами, но свет падал несколько раз на одних и тех же, поэтому их назначили жрецами Рамконы.

            Вардванцы не понимали, почему самые обыкновенные горожане были отмечены Богом, но они и не стремились знать ответ, ибо воля Рамконы не обсуждалась. Достаточно было того, что сам Господь указал на них. Жрецы не пользовались никакими привилегиями. Наоборот, их жизнь была тяжелее и ответственнее. Они учились распознавать волю Рамконы, и лучше всех это получалось у Унути. Когда вершина столба начинала светиться, Унути бежал к тому месту, откуда ему лучше был виден свет, и мысленно сливался с ним, замирая в неподвижности. Люди не тревожили Унути, понимая, что он общается с Богом, но если бы и потревожили, то не добились бы ничего, поскольку жрец не видел, не слышал и не понимал в эти мгновения человеческий язык, но каким-то образом знал всё, чего хотел от людей Бог.

            Скоро Унути заметил, что ему не нужно бежать и смотреть на свет, потому что он мог слышать и понимать Бога всегда, где бы ни находился. Жрец носил свет в себе: он переместился в его сердце, а затем и в его голову. Однажды, когда собравшиеся почитатели окончили свои молитвы и просьбы перед светом, они обернулись, глазами выискивая жрецов, чтобы получить кое-какие разъяснения. Солнце только что село, а Унути, стоявший в стороне, удостоился невиданных почестей: толпа придвинулась к нему и склонилась в молчании. Он не знал, что от его головы исходило сияние, отчетливо видимое на фоне быстро темнеющего неба.

            Люди не ждали разъяснений - они принимали данное Богом, который явно благословил Унути и наделил его таким же сиянием, какое имел сам.

            Жрец говорил мало. То, что он знал, было непереводимо на человеческий язык. Когда Унути произносил фразу, каждый слышал в ней то, что хотел услышать. Разъяснений Унути не давал.

            Никто не посягал на святыню. Люди даже не прикасались к столбу. Вокруг столба всегда лежали дары, их и трогали подходившие помолиться или подивиться на чудо. Время от времени дары меняли, принося из-под навесов другие. Таким образом, все подношения побывали в первом круге и удостоились прикосновения приходящих.

      Вардван богател и креп. Он стал крупным центром торговли, здесь заключались выгодные сделки, здесь обменивались товарами, сюда приезжали решать наиважнейшие вопросы. Сначала приезжающие шли к столбу и кричали: "Ра, Ра, ар-pa!", а потом уходили под многочисленные колонны, в тени которых обсуждали деловые вопросы. Сокровища Рамконы лежали

            там же, на виду у всех. Полки ломились от изобилия тарелок, кувшинов, шкатулок, драгоценностей и украшений, и однажды они вызвали у гостей мысль о том, что этой утварью можно распорядиться иначе...

            Никто не посягал на святыню, но злые люди захотели иметь сокровища, принадлежащие Богу.

            "Унуги, город будут грабить, - услышал жрец. - Как поступишь ты?" - "Мы будем защищать город и твои сокровища", - неожиданно произнёс Унути, стоя в кругу молящихся.

            Далее всё происходило само собой: воины вышли за город и заперли за собой ворота, намереваясь отстаивать святыню до последнего.

            У врагов алчно блестели глаза. Они сражались за право обладать несметными богатствами Вардвана. Им не было никакого дела до Бога, до священного столба Рамконы, они жаждали прикоснуться к драгоценностям и прижать их к груди, сказав: "Моё". Враги не намеревались разрушать святыню. Зачем? Пусть Бог делает своё дело, а люди будут делать свое.

            Два месяца вардванцы мужественно воевали, пока силы их не иссякли. Тогда воины вернулись в город и вопросили Рамкону: "Что делать?"

            И Унути ответил, исполняя волю Бога: "Откройте ворота, впустите врага, отдайте сокровища, ибо они не нужны мне и не нужны вам. Я защищу тех, кто обратит сердца ко мне, загорающемуся и сияющему высоко над вашими головами".

            Люди открыли ворота и впустили врага, позволив ему грабить и убивать. Свирепые воины забирали сокровища, поджигали дома и убивали жителей, ибо в них ещё кипел пыл сражений. Они мстили за сопротивление и за погибших друзей.

            Скоро в опустевшем городе наступила тишина. Гнев людей обратился на жрецов Рамконы, и в первую очередь на Унути: ведь нужно же было найти виноватых во всём произошедшем.

            Унути стоял перед вардванцами, смиренно опустив сияющую голову. На фоне сумерек круг вырисовывался особенно четко. Ну и что, что Унути сиял подобно солнцу? Разве не он виноват в разрушении Вардвана? Почему он не оберегал сокровища, позволяя всем видеть их? Ведь именно открытость и доступность породили жадность у врагов. Унути не проронил ни единого слова, потому что Рамкона повелел ему молчать. Понемногу люди успокоились: отныне сокровища Рамконы будут храниться в тайниках, а для обозрения их верующим и поклоняющимся будет оставлена незначительная часть. На Унути возложили бремя хранителя сокровищ.

            Прошло несколько лет. Вардван отстроили заново, украсив город ещё пышнее и богаче. Но полки между колоннами уже не ломились от приносимых даров: на них круглый год расцветали то одни, то другие цветы, раскрашивая колонны немыслимыми сочетаниями красок. Город утопал в зелени, радуя взоры молящихся необыкновенным зрелищем.

            "Где же наши дары? - вопрошали друг друга поклонявшиеся Рдмконе. - Как используются наши подношения?" Этими мыслями они делились с близкими, возвращаясь домой, и в их умах зарождалась новая мысль: "Сколько же сокровищ в Вардване? Где их прячут?"

            Новый набег на цветущий Вардван подготовили правители нескольких далеко лежащих городов. Когда армия врага появилась под стенами Вардвана, люди вопросили Унути: "Что приказывает великий Рамкона?"

            "Унути, не начинайте сражения. Откройте тайники и вынесите все сокровища врагам. Отдайте им всё, что имеете, от чистого сердца, не утаивая ничего".

            Унути передал жителям слова Бога, и пока они решали, как им лучше исполнить повеление Рамконы, отошёл в сторону.

            "Отдай ключи от тайников, Унути, а сам уходи из Вардвана. Враг не поверит тому, что вы отдали всё, и пожелает удостовериться, войдя в город, ограбив и убив невинных жителей. Люди же обвинят тебя, потому что кто-то должен отвечать за случившееся. Подойди к столбу, Унути, сядь и мысленно соединись со мною".

            Унути всегда исполнял веления Рамконы. Он сел, прижавшись спиной к столбу, и мысленно слился с Богом. Вардванцы, занятые обсуждением предстоящих переговоров, не заметили Унути, и лишь ослепительная вспышка света у подножия столба привлекла их внимание. Тело Унути горело и таяло, исчезая в огне. Длилось это несколько секунд. Там, где только что все видели жреца, не было никого и ничего. Сам же Унути, неподвижно сидевший у ног Рамконы, перестал различать предметы, которые слились в одну сияющую точку. Она начала быстро вращаться, открывая узкий проход в долину, находящуюся далеко за пределами города.

            "Иди, Унути, ты ещё нужен мне, - услышал верховный жрец. - Возьми то, что лежит у ног твоих".

            Страшный грохот потряс город. Высокий столб раскололся пополам и упал, превратившись в груду камней. В самой сердцевине, не видимый никому, лежал короткий металлический жезл.

            Унути, нагнувшись, поднял тёплый предмет и устремился в долину, не оборачиваясь на любимый цветущий Вардван.

            Город был разграблен. Кому нужен он, если его оставил Бог?

            Жители, хотя и видели чудесное исчезновение Унути, во всём винили его. Должен же был кто-то отвечать за случившееся...

            2

            Унути не задавал вопросов и не искал ответов на них. Унути жил в Боге, целиком полагаясь на него. Если Богу угодно что-то сказать, Унути выслушает и исполнит. Бог любил Унути за то, что тот воспринимал мир таким, какой он есть, не обсуждая его движения. Как мог человек судить о том, чего не знал? Дыхание мира, движение природы - это было грандиозно, это было куда больше того, что мог познать Унути, это было выше тех областей, куда возносилась мысль бывшего жреца Рамконы. Поэтому Унути не рассуждал, а действовал в согласии с Богом. Сомнения не рождались в душе Унути потому, что он не имел собственного "я". Его "я" было Божественным "я". Унути был формой без изъяна, изваянной самим Господом.

            "Унути, то, что ты несёшь в руках, сделает тебя самым могущественным человеком на Земле", - слышал он.

            Жрец улыбался, потому что знал: жезл в руке не принадлежал ему, а был собственностью Бога. Сейчас Рамкона хотел, чтобы Унути хранил жезл. Конечно, он будет его хранить. Придёт время, и Господь попросит расстаться с Его даром, тогда Унути передаст жезл тому, на кого укажет Ра.

            Каким образом Унути оказался за воротами города, в долине? Унути не имел об этом ни малейшего представления. Он только знал, что если собраться в точку и мысленно соединиться с Богом, тот сделает все что угодно, даже невозможное, такое, что считается чудом.

            Унути умел собираться в точку. Каждый день с тех пор, как Рамкона указал на него, Унути учился быть преданным Богу. Это было не просто - передать власть над собой в руки Рамконы, довериться ему полностью, но Бог сам руководил обучением Унути. Всё, что требовалось от жреца, - исполнять веления. От того, как будет повиноваться Унути, зависело благополучие горожан, поэтому Унути, чувствуя ответственность за вардванцев, не жалел себя. Любую свободную минуту Унути посвящал Рамконе, опускаясь на землю и мысленно соединяясь с ним. Таких минут стало больше с тех пор, как Рамкона повелел Унути молчать, на обычные вопросы отвечая жестами, и говорить вслух только слова Рамконы. Взгляд Унути всегда был устремлён на вершину столба, поэтому, соединяясь с Рамконой, Унути сливался с золотым сиянием, исходящим от макушки. В такие мгновения Унути ни о чём не думал, и постепенно всё его тело наполнялось светом, отражая самое яркое сияние Рамконы.

      Из сердца Унути лилась песня, прославляющая великого Ра. Иногда в неё вплетались слова-просьбы о жителях Вардвана, об их благополучии, здоровье, процветании. Унути ничего не просил для себя, потому что он не знал, хотел ли он чего-нибудь. Люди хотели многого, и Унути просил Бога исполнить их желания. Но постепенно внутри Унути угасали даже мысли. Он перестал различать себя, вардванцев и Рамкону, видя мир просто как единое движение, создаваемое некой могущественной силой. Эту силу Унути называл Шакти.

            Шакти была куда величественнее Рамконы, потому что Шакти создавала Ра, природу, города, их жителей и самого Унути.

            Шакти была движением, берущим начало в нигде и уходящим в никуда. Осознав, что нет Начала и нет Конца, Унути понял ценность настоящего мгновения, в котором Шакти творила любые формы, приходящие ей на ум. Шакти хотела, чтобы был Рамкона, был Вардван, был Унути. Подчиняясь желанию Шакти, Унути начинал видеть город, людей и себя.

            Каждый день, проделывая великие путешествия от несуществующего к форме посредством могущественной силы Шакти, Унути всё полнее ощущал Рамкону, сливаясь с ним мыслью, словом, чувством и телом.

            Однажды Унути понял, что Рамкона вошёл в его тело и говорил с людьми, наставляя их так, как сам Унути никогда бы не смог.

            Когда Ра входил в Унути, жрец видел мир не таким, каким он был раньше. Для него не существовало расстояний, стен, скрытых мыслей. Унути знал и видел всё, но ему это совсем не было нужно. Из всего этого Рамкона извлекал необходимое, чтобы исполнить волю Шакти, требующую того или иного действия. Шакти проявлялась через Рамкону, а Рамкона - через Унути, ставшего его глазами и ушами, руками и ногами.

            Унути доставляло удовольствие предавать себя всего без остатка Ра, он весь светился от счастья, когда Бог заполнял всё тело, не оставляя в нём свободного пространства. Тогда Унути чувствовал, что он был в Боге, а Бог - в нём, и Шакти могла действовать через Унути, потому что Рамкона растворялся в Унути, а Унути - в Рамконе.

            Между могущественной силой и маленьким человеком исчезали посредники, и сознание Унути обнимало всю Вселенную без Начала и Конца. Человек становился духом, везде присутствующим, созидающим формы и проникающим в самые крошечные частицы, не имеющие названия. "Я - прах, - часто повторял Унути, - я - дух, я - Ра, я - ничто".

            Сознание жреца менялось с колоссальной скоростью. Всё чаще Ра наполнял Унути, когда он сосредотачивался и соединял мысль с Богом. Однажды наступил такой момент, что Рамкона не покинул тела Унути, оставшись в нём навсегда. Теперь жрец выполнял все свои обязанности вместе с Рамконой и иногда тихо посмеивался над тем, что Бог работает в Вардване, а люди не имеют об этом ни малейшего представления. Он улыбался, глядя на толпу почитателей у столба Рамконы, кричавших в невежестве: "Ар-ра, ар-pa, Ра, Ра!" Люди звали Бога, который стоял в стороне и тихо радовался жизни. Бог имел руки и ноги, глаза и уши, Ра мог ходить и даже разговаривать. Какое это было счастье для Рамконы! Какое это было счастье для Унути!

            А люди в немом исступлении взывали к Богу...

            Унути шёл по долине, сжимая в руке жезл, и радовался жизни. Сначала его посетила мысль о вардванцах, но потом он подумал, что их судьбой распорядится Рамкона, который лучше осведомлен о движении Шакти.

            В теле Унути вспыхивали и гасли звёзды, рождались и умирали светила, вечной чередой проходили циклы, меняя свой тёмный цвет на светлый. В гигантских циклах возникали и пропадали человеческие существа - крошечные создания, похожие на пыль. Унути был одновременно пылью и звездой.

            "Ты встретишь пастухов. Останься с ними", - повелел Рамкона.

            Вскоре Унути увидел овец, вяло бредущих по склону, за ними следовали пастухи. Собаки, почуяв чужого, неистово залаяли, бросились вперёд, но, подлетев ближе, заскулили и отошли прочь, поджав хвосты.

            - Откуда ты идёшь? - спросили пастухи.

            - Из Вардвана, - ответил Унути.

      - Где это? - удивились они.

            Унути махнул рукой, давая понять, что далеко. Видимо, происходило чудо, всегда творимое Рамконой. Наверное, Вардван действительно был так далеко, что здесь о нём никто не слышал.

            На закате Солнца пастухи начали молиться, произнося какое-то странное имя.

            - Почему ты не молишься? - спросили они Унути.

            - Я молюсь, - ответил он, но по-прежнему молчал.

            Эти люди привыкли свои молитвы произносились вслух.

            Молитвенное рвение должно было быть заметным окружающим. О нём докладывали правителю города - великому Агоре. Если замечали, что почитание Бога не проходило в обычной крикливой и показушной манере, строптивца наказывали плетьми, а в следующий раз могли и казнить.

            Пастухи, опасаясь друг друга, должны были донести царю о неправедном поведении Унути.

            "Через несколько дней ты предстанешь перед царём Агорой. Ничего не бойся", - слышал Унути.

            Действительно, пастухи привели чужака в город и сдали местным властям. Унути строго допрашивали, но на все вопросы он отвечал, что молился так, как привык. Тогда его привели на суд Агоры.

            - Кому ты молишься?

            - Богу, - ответил Унути.

            - Как зовут твоего Бога?

            - Рамкона, но иногда мы называем его Ра.

            - Разве ты не знаешь, что Бога зовут Джайван?

            - Бога можно называть любым именем. Мне Он сказал, что его зовут Рамкона, а тебе Он назвался Джайваном. Если я назову тебя Тамиром, разве ты перестанешь быть Агорой?

            Агора неожиданно засмеялся:

            - А ты умён. Значит, Бог сказал тебе, как Его зовут?

            -Да.

            - Высечь его, - приказал Агора. - И в следующий раз будешь молиться так, как следует, громко произнося имя "Джайван".

            Унути не сопротивлялся. Рамкона велел ему не бояться, поэтому жрец просто ждал, что будет дальше. Ему обнажили спину, и тут на солнце блеснул жезл, спрятанный за пояс.

            - Что это у тебя? - спросил Агора.

            - Этот жезл дал мне Рамкона. Он сказал, что жезл сделает меня самым могущественным человеком Земли.

            - Дайте мне его, - приказал Агора.

            С удивлением он повертел жезл в руках, а потом сунул за пояс.

            - Посмотрим, правду ли говорит твой Бог, - засмеялся он.

            Унути высекли и бросили посреди площади. Через час какие-то сердобольные нищие показали ему, где укрыться. Жрец ни о чём не думал. Рамкона был с ним, поэтому он не испытывал ни боли, ни обиды. Унути просто ждал. Когда стемнело, по всему городу рыскала стража, высматривая Унути. Наконец они нашли его спокойно спавшим на ступеньках храма, схватили и потащили в покои царя.

            Царь лежал на коврах, вокруг него суетились лекари.

            - Что сделал ты, чужеземец? Какое колдовство навёл на великого Агору? - подступил кУнути начальник стражи.

            Тело Агоры покрылось язвами, крупные волдыри опоясывали живот.

            - Мой телохранитель скончался от таких же язв, - едва слышно произнёс Агора. - Отведи чары Рамконы, утихомирь его гнев.

            "Унути, попроси жезл. Никто не может прикасаться к нему, кроме тебя", - сказал Рамкона.

            - Агора, верни жезл Рамконы. В моих руках он никому не принесёт зла, но любой, кто прикоснётся к нему, погибнет в муках, - сказал Унути.

            Начальник стражи, повинуясь жесту Агоры, отдал Унути жезл.

            - Отойдите от царя, иначе на вас перейдет его болезнь. Агора, я попрошу Рамкону излечить тебя.

            Унути уже знал, что ему следовало делать. Всем, кто прикасался к жезлу и стоял близко от царя, он приказал омыться в реке и поменять одежды.

            - Завтра утром, после омовения, приходите во дворец. Я дам вам мазь, которую приготовлю ночью.

            Оставаясь около царя, Унути делал мазь, растирая и смешивая принесённые травы. Агору обливали водой каждый час и накладывали повязки с мазью, сделанной Унути. Стоящие в стороне священнослужители громко молились Джайвану.

            - Почему ты не молишься Рамконе? - спросил царь.

            - Я молюсь, - ответил Унути. - Рамкона учил меня мысленно соединяться с ним и не ждать для этого определённого часа.

            - Сам Бог учил тебя? - удивился Агора.

            - Да, много лет тому назад он неожиданно появился в нашем Вардване и избрал меня и ещё несколько человек для служения ему, - Унути рассказал историю Рамконы, Вардвана и свою собственную, не утаивая ничего.

            Агора внимательно слушал, не упуская ни единого слова.

            - Ты можешь исчезнуть? - удивился он.

            - Могу, если на то будет воля Рамконы, - ответил Унути.

            - Но если Рамкона покинул Вардван, он мог переселиться в этот жезл? - спросил Агора.

            - Я не знаю. Всё может быть. Рамкона учил меня принимать всё как есть, не рассуждая о произошедшем. Я сам вижу Рамкону везде. Всё, что видят мои глаза и слышат мои уши, есть Рамкона.

            - И во мне есть Рамкона? - засмеялся царь.

            - Да, он есть в тебе, поэтому язвы твои затягиваются, а ты - смеешься. Так хочет Рамкона.

            Пришедшие утром лекари получили мазь от Унути и с удивлением обнаружили исцелившегося Агору.

            - Его Бог - могущественный Бог, - шептали они и тихо, чтобы никто не слышал, произносили: "Ра, Ра, Рамкона".

            Священнослужители, не желая верить своим глазам, громко кричали "Джайван" и утверждали, что это он исцелил великого Агору.

            - Скажи, кто вылечил меня? - спросил Агора. - Твой Рамкона или мой Джайван?

            - Ты сам знаешь, царь, - ответил Унути. - Бог проявил милость, потому что ты доверился мне, а я передал всё Рамконе. Пусть твои священники называют Бога <Джайваном. Он совсем не против того, чтобы у него было много имён.

            - Я построю храм в честь Рамконы. Останься в нём и стань жрецом.

            - Не делай этого, Агора. Люди начнут спорить, делить Бога. Рамкона может иметь множество имён, но сам он неделим. Он - везде и во всём. Его нельзя поместить в один храм или в один город, отдать в чьи-то руки или забрать у кого-то. Рамкона будет там, где его любят. В Вардване любили Рамкону, почитали его, молились ему. Когда из-за него стали спорить и делить то, что принадлежало ему, он ушёл, приказав мне нести его.

            - Так Рамкона - в жезле? - снова спросил царь.

            - Они в жезле, и во мне. Я несу Рамкону, - ответил Унути.

            - Где же он?! - воскликнул Агора.

            - -Здесь, - улыбнулся жрец. Тело Унути начало светиться.

            - Айкала, айкала! - закричала стража и бросилась к воде.

            Царь открыл глаза, которые прикрыл из-за ослепительного света:

            - Где огонь? Где жрец?! - воскликнул он.

            Унути не было. Жрец исчез так же внезапно, как и когда-то в Вардване, оставив людей недоумевать по поводу того, что произошло.

            3

            "Унути, ты должен делать то, что хочешь, и жить так, как хочешь", - слышал жрец. "Я - это ты, - отвечал он. - Я буду делать то, что хочешь ты". "Да, я - это ты, а ты - это я, поэтому ты больше не будешь слышать меня. Живи так, как считаешь нужным. Что бы ты ни сделал, того желаю я".

      Это были последние слова, которые донеслись до Унути. Отныне он был предоставлен самому себе. Унути не колебался, в нём не зародились сомнения, он даже не подумал, достоин ли, сможет ли он оправдать доверие Рамконы. Главное, что Бог желал этого, Бог передал власть Унути, потому что Унути всего себя отдал Богу.

            Унути радовался жизни, пел хвалебные песни своему телу, воспринимающему формы мироздания, следил за движением Шакти внутри себя. Он хорошо знал Рамкону, но ещё плохо знал Шакти. Эта сила требовала ещё большего подчинения, она не довольствовалась формой человеческого тела: она выходила за его пределы и со всей сокрушительной мощью обрушивалась на мир. Она разрушала всё неустойчивое, кривое, беспорядочное, а поскольку почти все формы не обладали должной гармонией, они сметались с её пути.

            Унути понял, что если не построит внутри себя идеальную форму, соответствующую стремлениям Шакти, она разрушит и его, несмотря на то, что он был Рамконой - всесильным солнечным Богом.

            Унути долго вслушивался в Шакти. Он следил за её малейшим движением, он всматривался в её необузданные порывы, пока не осознал, что за беспорядочной мощной игрой Шакти скрывается абсолютная Красота, именуемая Равновесием мира. Унути устремился к этому равновесию через однажды блеснувшую красоту Шакти.

            Жрец ходил из города в город, подчиняясь движению Шакти, а она играла с ним, как с неразумным младенцем. "О Рамкона! - иногда смеялась она. - Ты же всесильный солнечный Бог. Покажи свою силу". Но Унути догадывался, что Шакти специально заставляет его продемонстрировать силу. Она хотела позабавиться и посмеяться ещё громче. "Нет, Шакти, - в один прекрасный день ответил Унути, - я не буду показывать свою силу. Я покажу тебе, что такое красота формы. Я войду в точку равновесия и обрету невиданную устойчивость. Куда бы ты ни двигалась, я буду сопровождать тебя. Ты же будешь играть со мной - мы будем вместе играть в твою игру".

            "Ты понял, - засмеялась Шакти. - Теперь ты стал настоящим Рамконой". - "Почему же ты и раньше называла меня богом Рамконой?"

            "Чтобы испытать тебя. Все принимающие Бога в своё тело, думают, что стали всесильными. Они забывают о силе Шакти. Но ты понял меня и осознал смысл моей игры. Отныне ты будешь именоваться Ра".

            Жрец с должным почтением внимал Шакти. Он знал, какое великое доверие ему оказано. Он склонился в поклоне, благодаря Шакти за новое имя.

            - Я - Ра, - пел бывший жрец, радуясь жизни, - Я - солнечный Бог.

            Он проводил рукой над землёй, и из неё появлялись ростки зелени, он дышал на бутоны, и они превращались в прекрасные цветы. Иногда Ра парил над землёй и переходил реки, не замочив ноги.

            Люди встречали Ра и поражались увиденному. Когда они заговаривали с ним, он улыбался, порой отвечая что-то непонятное, к делу не относящееся. Но если люди пытались найти в словах Ра смысл, они его находили, а если пытались применить сказанное в жизни, то она круто менялась.

            Порой Ра видели сразу в нескольких местах. Об этом люди узнавали позже, когда сопоставляли время и место. Молва о Ра разнеслась по многим городам. Поскольку он теперь не заходил в них, жрецы храмов использовали чудеса, творимые Ра, в своих корыстных целях. Они объявляли, что это их Бог делает невозможное, взглядом исцеляет больных, ходит по воде, светится и исчезает в видимом огне.

            "О Джайван!" - восклицали священнослужители в царстве Агоры. "О Рамкона!" - кричали люди в Вардване. "О Санат!", - ликовала толпа в других городах.

                                                               Ра не жил в этом мире. Онбыл этим миром. Он был частью и целым, он был Ра, Унути, Шакти, Солнцем и каждым человеком, встреченным на пути.

            Однажды отряд воинов из близлежащего города встретил Ра, бредущего по холмам, и пригласил следовать с ними. Ра взобрался на лошадь и поехал вперёд, не слушая того, что ему говорят.

            На площади его приветствовала толпа людей: Ра узнали и посчитали хорошим знаком то, что он оказался в городе. "Сам Майарат пришёл к нам. Нас минуют болезни, горе, разбой. Никто не посмеет напасть на город, если в нём живёт Бог", - рассуждали люди.

            Ра слушал и улыбался. Где-то в глубине его памяти брезжили воспоминания о боге Рамконе, поселившемся в Вардване. Врагам не было никакого дела до Бога, но их очень интересовали его сокровища.

            Могущественная сила Шакти притягивала взоры, мысли, чувства. В глубине человеческих душ она поднимала пыль и преобразовывала её в формы. Тогда в человеке пробуждалось то, чего он сам о себе не знал: жадность, зависть, глухая злоба.

            Он начинал хотеть того, чего никогда не хотел, он начинал думать о том, о чём никогда не думал.

            Шакти была просто силой, но она разрушала несовершенные формы, потому что жаждала только красоты. "Люди, - думал Ра, - вы не догадываетесь, что со мной к вам в город пришла Шакти. Она будет играть с вами, и если вы не поймёте, что нужно играть вместе с ней, она разрушит вас. Вы начнёте рассыпаться, теряя форму, потому что Шакти будет требовать от вас построения самой совершенной формы, которую вы в состоянии вообразить".

            Жрецы забрали Ра в храм, где славили его как Майарата. Им было выгодно заботиться о нём. В присутствии Ра излечивались больные, на нищих появлялась одежда, в светильниках загорался огонь.

            - Ты можешь сделать так, чтобы в этом котле появился майван? Сегодня нужно устроить праздничный обед, - говорил жрец.

            И - чудо! - в котле уже варился майван, а по храму разносился запах специй. Ра никому и ни в чём не отказывал. Он делал всё, что его просили, иногда совершая благодеяния, а иногда и зло.

            - Пусть у него язык отсохнет, - кричал возбуждённый проситель, описывая бесчестные действия бывшего друга. Ра только улыбался, но человек лишался дара речи.

            - Пусть у него язва на руке появится, - требовал другой. Ра улыбался, но язва появлялась не у обидчика, а у того, кто требовал наказания.

            Действия Ра были нелогичны, не поддавались анализу и не могли быть предполагаемы. Скоро люди заметили, что суд Ра справедлив, что они поощрялись или наказывались не за видимое, явное, а за тайное, сокрытое. Многим это не понравилось, потому что их умыслы становились очевидными, многие считали себя несправедливо обиженными, потому что Ра не подчинялся их эгоистическим желаниям, наделяя их тем, чем считал нужным.

            Дары потекли в храм рекой, сделав его через несколько месяцев одним из самых богатых храмов в округе.

            - Наш Майарат - самый сильный Бог, - кричали жрецы. - Он делает чудеса. Приходите, приносите дары Майарату, он исполнит любые ваши желания.

            Ра улыбался и думал о том, какую игру затевает Шакти. Он всегда следил за тем, чтобы не упустить первого мгновения и не позволить Шакти убежать вперёд. Если бы это случилось, Ра стал бы игрушкой, а не игроком, а Шакти только бы посмеялась над опоздавшим. Шакти не признавала слабых, она не умела быть снисходительной. Она не хвалила, не радовалась, не благодарила - она было просто силой, ценящей тех, кто пребывал в равновесии, кто создал самую совершенную форму, на какую был способен. У Шакти не было друзей или врагов, с ней были те, кто вместе с ней играл в её игру.

            Шакти медленно кружилась вокруг города, заглядывая в дома и храмы, в лавки и на базары. Она искала совершенные формы, но не находила ничего. Ра улыбался, наблюдая за ленивым движением Шакти. Несмотря на её почти что бездействие, люди в городе стали крикливы и раздражительны, они затевали драки и спорили по пустякам. Ра исполнял все их желания, но от этого люди не становились лучше, добрее, уступчивее. Они злились, дрались, воровали. Однажды в сердце Ра как будто впилась стрела. Он вскочил и пошёл к жрецам.

            - Враги идут на город. Им нужны ваши сокровища. Что вы будете делать?

            - Мы будем защищаться.

            - Отдайте им всё, что у вас есть, и они пощадят город, - предложил Ра.

            - Нет, - сказали жрецы.

            - Нет, - ответили горожане, - мы будем сражаться, да и ты с нами. Ты ведь поможешь нам, Майарат?

            - Да, - улыбнулся Ра, - я спасу тех, кого можно спасти.

            Спасти не удалось никого. Город был разграблен и сожжён. "В какую игру мы играли сегодня, Шакти?" - спросил Ра. - "Разве ты не понял? Сегодня мы пытались сохранить те самые лучшие формы, которые я нашла здесь, но они всё равно не устояли под натиском более сильного ветра".

            Ра последовал за врагами, увозящими сокровища.

            - Смотрите, - кто-то заметил его, - бог Майарат идёт за нами.

            Воины притащили Ра в свой стан.

            - Почему ты не помог им? - смеялись они. - Или ты не имеешь силы? Наш Бог - сильнее. Наш Джайван не оставил бы нас в беде.

            - Что это у тебя? - воскликнул один из воинов, увидев за поясом у Ра жезл. - Дай сюда.

            Он выхватил жезл, повертел в руках и передал другому, чтобы тот посмотрел и сказал, что это такое.

            - Красивая штука, - сказал тот и передал третьему.

            - Этот жезл дал мне Рам-кона. Он сказал, что сделает меня самым могущественным человеком Земли, - объяснил Ра.

            - Вот и отлично, мне он очень пригодится, - сказал воин, затыкая жезл за пояс.

            Утром военный стан поразила неизвестная болезнь. Несколько человек умерли в мучениях, другие корчились от боли, покрытые страшными язвами. Болезнь быстро распространялась, переходя от одного к другому.

            - Майарат, ты умеешь исцелять людей, - подошёл к нему начальник отряда. - Спаси моих воинов.

            - Хорошо, - согласился Ра, - скажи, чтобы нашли мой жезл, но не прикасались к нему. От него появляются незаживающие язвы.

            Жезл нашли у одного лежащего в бреду воина.

                                                                - Спаси меня, Майарат, - попросил он, - посмотри на мои руки, посмотри на мой живот. Что случилось с ними?

            - Это оттого, что ты брал жезл руками и положил его за пояс. Не трогай чужих вещей. Ты ведь не знаешь, какую беду они несут тебе! Нужно двигаться к реке, и чем быстрее, тем лучше, - сказал Ра. - Все должны искупаться, а потом намазаться той мазью, которую я приготовлю.

            Воинам пришлось быстро собираться, но брать с собой награбленные сокровища они не могли, поэтому оставили их под охраной небольшого отряда.

            Через неделю, когда они вернулись, исцелившись при помощи Ра, сокровищ на месте не оказалось, а отряд был перебит.

            - О Майарат, ты могущественный Бог! Скажи, что нам делать? Если мы сейчас вернёмся домой, царь Агора накажет нас, а меня казнит, - сказал начальник воинов. - Или нам последовать за грабителями? Но где искать их?

            - Лучше ехать домой, к царю Агоре. Я поговорю с ним, - ответил Ра. - Если ты расскажешь ему всю правду, он пощадит тебя.

            Царь Агора уже знал о случившемся. Ему донесли, что воины возвращаются без сокровищ, но с богом Майаратом.

            - Это ты - Майарат? Разве ты не знаешь, что могущественнее Джайвана нет богов? - спросил он Ра.

            - Царь, у Бога много имён. Однажды ты познакомился с богом Рамконой. Помнишь, ты не верил в его силу? Смотри, бог Майарат может наказать тебя так, как наказал твоих воинов.

            Вперёд выступил начальник войска и рассказал Агоре всё без утайки.

            - Где этот жезл?! - вскричал царь.

            - Он у меня, - ответил Ра. - Посмотри, знаком ли он тебе?

            - Не подходи, Майарат, я узнал этот жезл и узнал тебя. Ты носишь в себе нового Бога?

            - Нет, царь Агора. Бог неделим, это люди делят его на части и называют их разными именами. Когда-то ты хотел построить храм Рамконе. Построил?

            - Нет, я решил последовать твоему совету и не вносить смуту в народ.

            - Ты правильно решил, Агора. Последуй ещё одному совету: впредь не пытайся завладеть тем, что принадлежит Богу.

                                                                   Ра, разговаривая с царём, наблюдал за Шакти, которая медленно кружила вокруг начальника войска.

            "Играй со мной, Ра, - предложила Шакти. - Этот человек построил красивую форму. Посмотрим, выдержит ли она сильный ветер".

            - Казнить его! - взгляд царя упал на воина.

            - Пощади его, Агора, - попросил Ра. - Он ведь честно воевал и честно рассказал тебе обо всём, что случилось.

            - Нет, не нужно, - вдруг вымолвил воин. - Я заслуживаю наказания. За мои ошибки меня следует казнить. Так требует закон.

            Шакти смеялась: "Ра, а он не поддался и выдержал бурю. Его форма может стать совершенной. Но пока это всё, на что он способен".

            Шакти, кружась, подлетела к царю.

            - Я не казню тебя, но ты должен покинуть город, - вдруг сказал Агора.

            Ра подошёл к воину и коснулся его лба: ослепительный свет залил покои.

            - Айкала! - кричала стража, вбегая в комнату, - но никакого огня не было. Царь Агора сидел совершенно один, уставившись прямо перед собой.

            4

            - Где мы? - испуганно спрашивал воин, озираясь по сторонам.

            - Бог указал на тебя, Бог отметил тебя, - сказал Ра. - Хочешь ли ты исполнять желания Бога?

            - Я всегда хотел этого, но я не знаю, чего хочет Бог.

            - Ты будешь знать это, но сначала ты должен научиться молчать. Мы будем ходить, а ты слушай себя и слушай мир. Где бы мы ни находились, ищи самую высокую сверкающую точку и смотри на неё.

            - Зачем? - спросил Шера.

            - Там находится Бог. Сначала ты не будешь видеть и слышать Его, но потом ты почувствуешь, что Он наблюдает за тобой. Делай то, что чувствуешь. Бог будет направлять тебя.

            - Ты же сам всесильный Майарат. Ты можешь учить меня.

            - Меня зовут Ра, а когда-то звали Унути. Рамкона вошёл в меня и велел носить его.

            - Майарат тоже вошёл в тебя?

            - Бог - один. Во мне и Рамкона, и Майарат, и Джайван. Они все - одно, но люди не понимают этого и дают одному Богу разные имена.

            - Бог иногда делает злые вещи, - вдруг сказал Шера.

            - Бог вообще ничего не делает, потому что у него нет рук и ног, глаз и ушей. Он может входить в людей, иногда частично, иногда полностью. Если человек передаёт власть Богу, то Он делает то, что считает нужным. Когда в человеке мало Бога, он совершает ужасные вещи.

            - Скажи, а Рамкона добрый или злой?

            - Рамкона похож на ребёнка. Он так обрадовался, что у него появилось тело! Он всё время радуется этому, - ответил Ра.

            - Это он велел тебе забрать меня у Агоры? - спросил Шера.

            - Нет, это Шакти указала на тебя. Шакти долго кружилась вокруг тебя, хотя обычно она этого не делает. Я подумал, что ты можешь научиться играть с ней.

            - Кто такая Шакти? - удивился Шера.

            - Шакти - это сила, - ответил Ра и замолчал.

            С этого момента он больше не разговаривал с Шерой.

            Сначала Шера задавал много вопросов, но ни на один не получил ответа. Он понял, что до всего должен доходить сам, без объяснений и наставлений. Шера делал так, как ему посоветовал Ра, но он ничего не слышал, не видел и не чувствовал.

            - Где же Бог, нет там никакого Бога, - возмущался он, но быстро замолкал под пристальным взглядом Ра.

            В особенно тёмные ночи Ра светился, и они без труда находили дорогу или место для ночлега. Ра почти не ел и не спал. Он часто охранял сон Шеры и отдавал ему всю еду, которую им удавалось добыть.

            Постепенно Шера стал чувствовать, куда им следует двигаться, где укрыться, с кем встречаться.

            - Странно, - говорил он вслух, - я не могу объяснить, откуда знаю всё это, но я - знаю.

            В эти минуты Ра поднимал палец кверху и глазами указывал на ближайшую светящуюся точку.

            - Да, там Бог, там Ра, - соглашался Шера, - там Джайван, там Майарат, Он смотрит за нами оттуда и Он посылает мне знания. Мы внизу, а Он - высоко. Ему всё видно.

            Такая жизнь вполне устраивала Шеру. Ему нравилось наблюдать за Ра, учиться слушать Бога и исполнять Его желания.

            Однажды Ра заговорил:

            - Ты должен научиться желать только того, чего хочет Бог. Отдай себя полностью Ему.

            - Я пробую, но у меня не получается. Одна часть тянет в одну сторону, а другая - в другую. Я не знаю, какая из них больше предана Богу.

            - Та, которая говорит тише, та, что слабее, та, чью волю тебе не очень хочется исполнять.

            Пока в тебе много от человека и мало от Бога. Человек сильнее, и его голос громче. Но ты ищи внутри себя того, кто слабее и тише.

            Опять Ра замолчал на долгие месяцы. Это было лучше, потому что Шере не на кого было надеяться и ответы на вопросы он должен был искать самостоятельно.

            Со временем Шера понял, что слова отбирают силу, что вполне можно обходиться и без речи, если ты следуешь внутреннему велению. Язык Бога понимают все без исключения, и каждый человек наделён способностью слышать его. Просто в человеческом теле человек сильнее Бога, но если сделать Бога главным, то можно начать светиться, как Ра, можно не есть и не спать, знать, куда идти и что делать.

            - Бог говорит, что нам нужно идти в ближайший город, - однажды сказал Шера.

            Ра кивнул головой.

            Шера развивался очень быстро. Наверное, это происходило потому, что Ра ему ничего не объяснял. Если бы Ра ему рассказывал о Боге, то Шера сопоставлял бы свои представления о нём с тем, что рассказывал Ра. Шера прекрасно знал, что Ра - не человек, а солнечный Бог, но форма у Бога была человеческой, поэтому пока в Шере не победил Бог, он бы смотрел на Ра как на человека и спорил с ним. Но Ра молчал. Человек в Шере тоже замолкал и старался не рассуждать, подчиняясь велению Бога. Бог приказывал принимать мир таким, какой он есть, не думая о прошлом, не строя будущего, не обсуждая настоящего.

            Шера учился принимать данность, а это было труднее всего. Иногда хотелось поспорить, доказать свою правоту, пожаловаться, повспоминать. В такие минуты Шера чувствовал, что Ра буквально сверлил его взором и вся пыль, поднятая мыслями, сгорала. После этого Шера ощущал лёгкость и освобождение от чего-то гнетущего и страшного.

            - Ра, оказывается, я был несвободен.

            Ра улыбался.

            - Мне кажется, что во мне что-то рассыпается, не оставляя даже пепла.

            - В тебе создаётся новая форма. Она должна быть настолько совершенной, насколько ты в состоянии вообразить. Следи за соответствием внутренней формы твоим представлениям о совершенном. Если его не будет, Шакти разрушит тебя.

            - Шакти сильнее Бога? - спросил Шера.

            - Шакти - это сила, - вновь повторил Ра.

            Шера начал совершать усилия, чтобы обнаружить и понять Шакти, но понимание ускользало от него. Несколько месяцев отчаянной борьбы ни к чему не привели. Тогда Ра, наблюдавший за Шерой, сказал:

            - Ты не сделал того, что я тебе говорил. Сначала роди в себе соответствие, а потом ищи Шакти. Человек не может обнаружить Шакти, её может обнаружить Бог. Когда Бог войдёт в тебя, ты увидишь Шакти. Шакти приходит туда, где видит равновесие. Она любит красоту, она жаждет совершенства.

            Шера понял, что сначала должен полностью предать себя Богу, а уже потом знакомиться с Шакти.

            Они двигались в сторону ближайшего города.

            - Не ходите туда, - сказал встреченный по дороге человек, - в городе чума. Он обложен кострами, стража никого не впускает и никого не выпускает.

            Они остановились, когда увидели дым от костров. Шера молча смотрел на звёзды и слушал себя.

            - Бог говорит, что нам нужно быть там. Как же мы войдём в город, где свирепствует чума?

            Ра улыбался:

            - Бог знает, чего хочет Шакти. Шакти движется в поисках совершенной формы. Это её игра. Она играет с миром, но мир не понимает её игры. Только боги способны играть вместе с ней. Подойди ко мне, Шера. Мы должны быть в городе.

            Ра дотронулся до лба приблизившегося Шеры, и совершенно непонятным образом оба оказались в центре базарной площади. Вокруг никого не было видно, только из храма доносилось едва слышное пение.

            В нём недалеко от жертвенного костра сидела молодая женщина, обнимавшая двух маленьких детей. Она пела гимн Солнцу, прославляя его свет, его любовь, его милосердие.

            Ра подошёл поближе, чтобы рассмотреть детей. Они были живы, но на теле одного ребёнка он заметил пятно.

            - Почему ты поёшь, когда вокруг смерть? - спросил Ра.

            - Это не смерть, это - жизнь. Так хочет Бог. Он поразил чумой наш город, но не тронул других городов. Значит, мы не были достаточно чисты. В этом мире всё подчинено Богу. Он может забрать одного моего малыша или обоих, кто знает?

            - Шера, возьми ребёнка на руки и отойди подальше, вон за ту колонну. Предай себя и дитя на волю Бога. Ты услышишь, что нужно делать.

            Шера сделал так, как велел ему Ра. Потом Ра неожиданно вытащил жезл и дал его в руки женщине:

            - Держи его, пока я не приду.

            Ра ушёл бродить по городу, заглядывая в опустевшие дома.

            Изредка он встречал людей, двигающихся словно во сне и шепчущих то ли молитвы, то ли проклятия. Через несколько часов Ра вернулся в храм.

            Из дальнего угла храма радостно улыбался Шера. Ра подошёл к женщине, поющей и держащей жезл, и попросил показать руки. Она молча протянула вперёд ладони: они были чуть розоватого цвета.

            Ра радостно засмеялся:

            - Ты умеешь создавать совершенные формы. Вставай, нужно уходить из города.

            Женщина встала и, не задавая вопросов, тесно придвинулась к Ра. Подошёл Шера с ребёнком. Женщина взглянула на него и тихо засмеялась:

            - Я знала, что Бог не оставит нас.

            В ту же секунду они оказались далеко за городом. Не было видно ни костров, ни дыма.

            - Неужели Бог послал нас в город, поражённый чумой, ради неё? - Шера кивнул головой на женщину.

            - Совершенная форма - большая редкость в этом мире. Она понимает, что такое красота, она может обрести равновесие, если захочет учиться. Скажи, что ты хочешь? - обратился Ра к женщине.

            Она склонилась перед ним в глубоком поклоне.

            - О великий Бог! Я не знаю твоего имени, но вижу, что ты пришёл вершить свой суд. Ты будешь милосердным к тем, кто умеет быть милосердным к другим. Что касается меня, я хочу делать то, что желает Бог. Я хочу понимать Его желания и исполнять их.

            - Бог может делать злые вещи, - сказал Шера. - На твой город Он наслал чуму, и один из твоих детей заболел.

            - Мы не были чисты в мыслях, мы не вели праведную жизнь. Я сама совершила много грехов, поэтому мой ребёнок заболел. Но сейчас он здоров, потому что Бог простил меня. Ты - святой человек, ты знаешь всё это лучше меня.

            - Шера, она не рассуждает, она просто живёт, воспринимая мир таким, какой он есть. Шакти будет играть с ней, - сказал Ра.

            - Шакти - великая Мать, - глаза женщины засветились пониманием. - Она даёт жизнь, она забирает жизнь, она движется туда, куда захочет, и нет силы, способной остановить её.

            - Ты - знаешь, - сказал Ра. - Благословенна будь.

            Они устроились на ночлег и быстро заснули. Ра сел охранять их сон.

            Перед ним простиралась Вселенная. Гигантские миры распахивали свои глаза и всматривались в Ра, идущего по галактикам и звёздным скоплениям. Они приглашали его войти и разделить с ними хлеб, но Ра жестом благодарил их и двигался дальше. Шакти медленно плыла впереди, но Ра едва поспевал за ней.

            - Здесь всё совершенно, - сказал Ра. - Неужели тебя не устраивает та красота, которую я вижу?

            - Да, - засмеялась Шакти, - здесь гораздо красивее, чем на Земле, здесь много совершенных форм, здесь всё дышит любовью. Совершенная форма - редкая гостья на Земле, а в этой Вселенной несовершенная форма - большая редкость. Ты сравниваешь этот мир с Землёй, а я - с более гармоничным миром, ты видишь в нём красоту, но я знаю красоту гораздо совершеннее этой. Может быть, ты будешь удивлён, но и здесь я буду играть, отыскивая тех, кто способен идти дальше, к абсолютной гармонии.

            - Ты разрушишь этот прекрасный мир? - удивился Ра.

            - Зачем? Я буду играть, а то, что несовершенно, разрушится само.

            Шакти закружилась в бешеном танце, единым махом охватывая звёзды и галактики. Ра ещё не был способен уследить за движением Шакти, поэтому он закрыл глаза, а когда открыл, то увидел улыбающуюся Шакти.

            - Неужели ты испугался, мой смелый игрок? Или ты отказываешься играть вместе со мной?

            - Нет, но я пока не могу понять твоих движений и уследить за ними. Позволь мне сначала следовать вместе с тобой туда, куда ты пожелаешь, - ответил Ра.

            Шакти понимающе засмеялась и унеслась в невидимые глубины мироздания.

            - Ты несёшь свет в себе, - тихо произнесла женщина, проснувшаяся от странного шума. - Ты - Бог. Как имя твоё?

            - Ра. Я - солнечный Бог, я исполняю желания людей и учусь понимать Шакти. Только Бог может понять Шакти, но только в человеческом теле он может достичь совершенного понимания. Поэтому Рамкона вошёл в великого жреца Унути и стал именоваться Ра.

            - Тогда я знаю тебя, - прошептала женщина. - Ты - жрец Рамконы из Вардвана. Когда-то я была там и видела тебя. Но это было много лет назад. Потом Вардван был разрушен и Бог покинул его. Жители разбрелись по другим городам. Я вышла замуж, но мой муж погиб на войне.

            - Ты любишь Рамкону. Ты почитаешь солнечного Бога. Если ты захочешь, ты сможешь создать совершенную форму. Шера тоже учится этому. На него указала Шакти.

            Женщина с благодарностью взглянула на спавшего Шеру.

            - Он - святой человек. Шакти будет благосклонна к нему.

            5

            - Скажи, что за жезл ты носишь с собой? - однажды спросил Шера.

            - Я видел, что Таши держала его в руках, и ничего с ней не случилось, но я помню, что произошло с моими воинами, которые прикасались к нему.

            - Его дал мне Рамкона. Он сказал, что жезл сделает меня самым могущественным человеком Земли.

            - А как он это сделает? - удивился Шера.

            - Откуда я знаю? - улыбнулся Ра. - Когда будет нужно, я буду знать.

            - Можно мне подержать жезл в руке?

            Ра пристально взглянул на Шеру, а потом вытащил жезл.

            - Держи, но не подноси близко к глазам.

            Шера долго рассматривал жезл, но не нашёл в нём ничего особенного. Пока он готовил еду, жезл оставался у него за поясом. Через какое-то время он вернул жезл Ра.

            - Покажи руки, - произнёс Ра.

                                   Шера протянул их вперёд. Ладони были слегка розовыми, а на животе темнело одно пятно.

            - Не все твои прошлые деяния были угодны Богу, - сказал Ра. - Нужно вверить себя Богу с ещё большей силой, тогда огонь очистит тебя.

            - Ты тоже можешь очистить меня, - произнёс Шера. - Сделай это.

            - Могу, но помимо моего желания должно быть и твоё очень сильное желание. Я готов служить тебе полностью, без остатка, ты же не можешь отдать всего себя, поэтому мой огонь опалит тебя. Ты должен идти медленными шагами. Таши идёт очень быстро, ей нужны месяцы, а тебе - годы.

            - Ничего, - ответил Шера, - значит, так угодно Богу.

            - Да, - похвалил его Ра, - ты сказал правильно.

            Tеперь они всюду ходили вместе. Сначала с ними были и маленькие дети Таши, но потом она отвела их к своей матери, которая едва верила своим глазам: редко случалось, чтобы кто-то спасся от чумы. С утроенной силой она взялась ухаживать за детьми, а дочь отпустила с живым Богом. Она тоже когда-то знала Унути и верила в могущество Рамконы.

            Внутренняя сила Таши чем-то напоминала буйный танец Шакти.

            - Не спеши, - говорил ей Ра. - Шакти рождает мир, а ты ещё не родила себя. Пойми, что сила дана тебе для того, чтобы ты всю её посвятила Богу. Не оставляй ничего для себя.

            Таши умела находить точку равновесия. Когда она входила в неё, то создавала временную совершенную форму. Тогда она слышала музыку, чью-то тягучую и плавную речь, необыкновенные звуки. Таши любила слушать пространство, но Ра качал головой и с улыбкой говорил:

            - Если тебе нравится такая форма, будь в ней, но если ты хочешь познать Бога, иди к Нему. Двигайся, а не застывай в созерцании. Любая, даже самая совершенная, красивая форма будет разрушена, потому что она красива с точки зрения человека. Но есть миры гораздо совершеннее. Если Шакти любит тебя, она заставит тебя идти к ним.

            - Разве Шакти может любить? - спрашивала Таши.

            - Шакти любит смелых, но не человеческой любовью. Шакти ищет тех, с кем она может играть вместе. Она их ценит и приближает к себе. Чем ближе ты к Шакти, чем чаще играешь с ней, тем разрушительнее твоя жизнь.

- Разве ты что-то разрушаешь? Ты же всесильный Бог, ты можешь всё, - говорила Таши.

            - Люди, принявшие Бога в своё тело, думают, что стали всесильными, но на самом деле Шакти испытывает их. Она не даёт стоять на месте. Она подобна тигру, всегда готовому к прыжку, она быстра, как лань, она сильна, как лев. Я постоянно разрушаю в себе совершенную форму и строю ещё более совершенную. Так требует Шакти. Она говорит, что то, что красиво с точки зрения одного мира, некрасиво с точки зрения другого, более гармоничного, хотя для людей Земли всё кажется прекрасным.

            - Научи меня понимать красоту, - просила Таши.

            - Ты уже понимаешь её, но ты не должна останавливаться на найденной совершенной форме, а искать другую. Ты должна идти по точкам равновесия, успевая только поставить на них обе ноги. Если ты простоишь так чуть больше положенного, ты будешь увлечена немыслимой красотой увиденного мира. Иди к Богу и не слушай оркестры, которые поют тебе славу, не слушай гимны и хвалебные песни богов. Ты должна стремиться только к одной ослепительно сияющей точке, самой высокой из всех. Приблизься к Богу и отдай себя на милость Его.

            - Я знаю, у Таши много личной силы, - вступал в редкий разговор Шера.

            - А у тебя много любви к себе, - говорил Ра. - Таши опирается на силу "я", а ты - на недостатки. Забудьте о том, что всё это принадлежит вам, но постарайтесь помнить о том, что всё в вас принадлежит Богу.

            - Ра, ты ведь можешь изменить нас и сделать так, чтобы Бог вошёл в нас, - просила Таши.
- Ты сам можешь войти в нас, ведь ты - Ра.

            - Могу, - кивал головой Ра, - но я хочу, чтобы вы приняли меня полностью.

            Действительно, Ра мог сотворить чудо и войти в человеческие тела Шеры и Таши. Но он знал, что тогда случилась бы непоправимая беда: тела, неготовые принять Бога, сгорели бы в его великом огне.

            Ра представил, как корчатся мысли, как кричит от страха душа, порождая немыслимое количество желаний, как все существующие болезни обрушиваются на несчастное тело, неспособное вместить Бога. Мало только хотеть принять Бога, нужно освободить в себе место, куда бы Он мог войти.

            - Таши, ты знаешь, почему Ра не проявляет милости к нам? - спрашивал Шера.

            - Да. Мы не готовы принять его милость. Мы - люди, большую часть нашего внутреннего пространства занимает человеческое. Когда мы освободим себя хотя бы наполовину, Ра сможет жить в нас.

            - Я тоже думаю, что он ждёт. Может быть, мы не даём ему двигаться туда, куда он хочет? Может быть, нам нужно поторопиться и изменить себя быстрее?

            - Нет, мы должны делать всё, что можем, но самое главное - пребывать в точке равновесия. Если мы поторопимся, мы выйдем из неё и нарушим гармонию. Мы должны идти к Богу, но не спешить и не отставать. Он следит за нашим движением, Он знает, кого подтолкнуть, а кого задержать. Я знаю, что меня Он сдерживает. Пока в моей душе не наступит покой, Он не придёт ко мне. Я сама Ему мешаю. Пока я полностью не положусь на Его волю, у меня ничего не получится.

            Таши много пела. Бывало, что целыми днями она на разные лады распевала короткие песни. Шера и Ра слушали с удовольствием, иногда включаясь в её игру. Люди, встречавшиеся на пути, запоминали лёгкие мелодии и уходили, напевая нехитрый мотив, ритмично щёлкая пальцами: "Ра, Ра, Ра".

            - Откуда ты знаешь столько песен? - удивлялся Шера.

            - Я их слышу. Никто не учил меня, - отвечала Таши.

            - А ты не слышишь военные песни?

            - Да, они находятся где-то внизу. Выше находятся песни защитников города, песни, вселяющие отвагу и мужество, но выше всего - гимны Богу. В них радость и свет.

            - Ты сама видишь, Таши, что совершенная форма присутствует в разных слоях нашего мира, но она далека от абсолютного совершенства. Каждая прекрасная песня соответствует представлению о прекрасном данного мира, - говорил Ра.

            - Да, военные песни очень красивы, но гимны богам несравненно прекраснее.

            - Это потому, что твоё понимание красоты совершенствуется. Когда-то Унути восторгался храмом Рамконы, но сейчас Ра вспоминает об этом нагромождении с содроганием. Унути видел красоту, а Ра с сочувствием наблюдал за тем, когда же в Унути родится чувство прекрасного. Людям нравился Вардван, а Ра поражался их слепоте.

            - Мы все такие: думаем, что создаём совершенное, а на самом деле творим уродливое. Шакти, наверное, смеётся надо мной, - сокрушалась Таши.

            - Ничего подобного. Шакти ждёт, когда ты построишь совершенное по твоим представлениям, а потом попробует строение на прочность, чтобы ты сама увидела, заложена ли в нём гармония. Все твои мелодии умрут, а слова забудутся, но если хоть одна строка была близка к абсолютно совершенной форме, она останется. Я их называю мантрами. Они пришли от Матери и от Ра.

            - Ты так много знаешь, Ра, - говорила Таши.

            - Ты тоже всё это знаешь, но пока не осознаёшь этого, - отвечал Ра.

            Дни сменились на месяцы и годы. Таши и Шера добились полного освобождения от человеческих забот, и Ра смог войти в них, оставаясь так долго, как ему позволяли их чувства и мысли. Но стоило Шере и Таши выйти из точки равновесия, Ра покидал их тела, ожидая благоприятного момента, чтобы войти в них вновь.

            Настал тот счастливый час, когда Ра пребывал в троих, имея три тела. Он, единый и неделимый, делился на три, но в каждом существовал полностью. Деление было внешним и иллюзорным. Так нужно было здесь, на Земле. Иллюзорная множественность добивалась совершенного постижения Шакти.

            - Юнцы! - приближалась к ним Шакти. - Играйте, веселитесь, двигайтесь! Кто из вас способен бежать так же быстро, как и я?

            Ра не отставал от Шакти. Всегда оставаясь чуть позади, он нёсся вперёд вместе с бурей, изучая могущественный вселенский танец.

            - Я не успеваю за ней! - беззвучно восклицала Таши.

            - Я не понимаю её движений, - вторил ей Шера.

            - На это нужны годы, - без слов утверждал Ра.

            Они никогда не разговаривали, понимая друг друга по глазам, чувствам, мыслям. Свет, сиявший над их головами, так же говорил о многом.

            - Мы не ученики и никогда ими не будем, мы не друзья Шакти - ей не нужны друзья. Она хочет иметь дело с равными, чтобы принять их в себя, а пока мы такими не стали, она будет забавляться с нами, считая глупыми младенцами. Учите танец Шакти, чтобы всегда двигаться с ней в едином порыве.

            Шакти - совершенная сила, но формы, создаваемые ею, несовершенны. Она позволяет им существовать и любоваться собой до определённого момента, а потом затевает свою бесконечную вселенскую игру. Я видел звёзды и галактики, мирно плывущие по океану беспредельности, я видел счастье, излучаемое их бездонными глазами, я видел непревзойдённую красоту миров, считавших себя совершенными. Но прилетала Шакти и делала всего лишь несколько движений из своего вечного танца... Глаза звёзд широко распахивались от недоумения, а потом в них появлялся ужас. В некоторых загорался свет поиска... Ищите сейчас, пока вы на Земле, пока у вас есть человеческое тело. Звёзды мечтают стать людьми, боги ищут тела, в которые они могли бы войти! И всё это для того, чтобы постичь Шакти.

            Ра назвал Таши - Тарой, а Шеру - Шамой. Ра, Шама и Тара могли внезапно исчезать и появляться в тех местах, где нужна была их помощь, но их передвижение было сокрыто от человеческих глаз, и никто не знал, зачем их маленькая группа иногда шла вдоль реки, а иногда сидела под деревом. Они постигали тайную науку самостоятельно, без чьей-либо помощи, они разучивали танец Шакти, совершая ошибки и больно ударяясь при падении.

            - Ничего, - смеялась Шакти, - лучше выучите правила игры! - И убегала, делая последний неумолимый вираж, а они вскакивали и мчались следом, чтобы когда-нибудь не отстать и быть вместе с нею всегда.

            Ра знал Шакти чуть лучше других, потому что был знаком с нею дольше. Но Ра был и старше всех.

            - Боюсь, что моё тело износится раньше, чем я выучу танец Шакти, - как-то сказал он.

            - Ну и что? Ты можешь найти себе другое тело, - молвила Тара.

            - Могу, но если я рожусь ребёнком, я потеряю память, ибо таков закон Земли.

            - Ты можешь подыскать подходящее взрослое тело, - сказал Шама.

            - Могу, но нужно, чтобы оно полностью соответствовало моим представлениям о совершенном. Я создал совершенную форму в этом теле, но ведь другой человек не работал над своим телом, поэтому он не будет обладать совершенной формой. Мы всё равно будем отличаться друг от друга. На то, чтобы усовершенствовать форму того человека, которого я найду, уйдёт много сил. Я потеряю скорость в движении и стану отставать, - ответил Ра.

            - Что же лучше? - споо-сила Тара.

            - Никто не знает. Каждый из нас столкнётся с этой проблемой, каждый будет решать этот вопрос.

            - Я знаю, что лучше, - ответила Тара, - лучше, когда твоё тело не стареет и у тебя остаются силы и время для того, чтобы постичь Шакти в совершенстве.

            - Да, это лучше, но я упустил время, поэтому мне придётся выбирать: либо родиться вновь, либо найти подходящее тело.

            Шама задумался:

            - Это из-за нас. Ты столько лет потратил на нас, великий Ра! Мы должны отдать тебе часть нашей силы, но я не знаю, как это сделать.

            - Всё будет идти своим чередом, - ответил Ра. - Теперь вы знаете то, чего не знал я. Я рожусь снова, а вы за это время продвинетесь вперёд в постижении Шакти. Сохраните своё тело, играйте вместе с Шакти, двигайтесь с ней в едином танце, но не забудьте меня. Отыщите Ра в море новорождённых существ и научите его слышать и видеть Бога.

            - Как нам назвать тебя? - спросила Тара.

            - Мусса, - ответил Ра.

            6

            - Откуда ты знаешь то, что знаешь? - спрашивал Моисея фараон.

            - Мне сказал об этом Бог. Однажды Он вошёл в меня и больше не покинул бренное человеческое тело. Он руководит всеми действиями в моей жизни, Он совершает за меня все дела.

            - Ты беседуешь с Богом?

            - Раньше я называл это беседой, но теперь мне даже не приходится задавать вопросы. Они не успевают родиться, как я уже знаю ответ.

            - Что же Бог хочет от тебя и от меня?

            - Бог хочет, чтобы ты совершил благое дело, отпустив нас на великое испытание. Бог хочет отобрать достойных. Бог испытывает только тех, кто как-то проявил себя, а существование других ему едва заметно.

            - Уходи, - вдруг сказал фараон, - уходи и больше не возвращайся.

            Опять Бог совершил чудо. Моисей заметил, что чем больше он доверял Богу, тем чаще происходили самые невероятные события.

            Многие люди ищут Бога. Моисей не искал Бога - Бог жил внутри, более громко или совсем тихо говоря о том, чего Он желает. Всё зависело от Моисея: если он помнил, что Бог - в нём, и всецело полагался на него, то Бог помогал, на деле показывая, что Он всегда рядом. Когда Моисей доверялся Богу, происходили совершенно невероятные вещи. С детства в Моисее жила уверенность в том, что Бог находится не вовне, не в храмах, не на небесах, а в самом человеке, но лишь когда он возмужал, он понял, что с Богом можно общаться. Правильный ответ приходил тогда, когда человек полностью доверял Богу. Если человек доверял наполовину, то и ответ был наполовину Божественным, а другая его часть была замутнена человеческими представлениями.

            Кто бы мог подумать, что фараон отпустит целый народ? Но Моисей доверился Богу, который сказал ему: "Верь мне. Я всё сделаю". И Моисей уверовал. Он шёл во дворец с непоколебимой уверенностью, что всё произойдёт именно так, как ему было обещано.

            Однажды, когда Моисей неистово молился, пытаясь найти в себе силы для веры, которой у него было недостаточно, Бог сказал, что скоро он найдёт небольшой металлический жезл, слегка тёплый на ощупь. Этот жезл сделает его самым могущественным человеком Земли, но многим он будет стоить жизни, особенно поражая тех, кто будет проявлять агрессию, жадность, ненависть. Так и случилось: на берегу реки Моисей нашёл жезл, который блеснул в камышах, когда на него упал луч солнца. "О благосклонный Ра! Чем ты решил одарить меня?" - воскликнул Моисей, подняв жезл с земли. Почувствовав лёгкое тепло, Моисей вдруг вспомнил слова Бога. "Каким образом этот жезл сделает меня самым могущественным человеком Земли? - подумал он. - И зачем мне могущество?"

            "Именно потому, что оно тебе не нужно, жезл у тебя. В нём заключена страшная сила. Когда-то великие мудрецы поняли, что всей вселенной руководит одна сила, непревзойдённая по своей мощи. Эту силу нельзя ни подчинить, ни обуздать, но можно действовать с ней заодно. Только кристально чистые души способны взаимодействовать с ней. Она зовётся Шакти. В знак благодарности за то, что великие мудрецы разгадали её тайну, Шакти подарила частичку своей энергии этому жезлу, который создан из несуществующих на Земле элементов. Посмотри на свои руки: они слегка порозовели. Твоя душа ещё не окрепла, она ещё недостаточно чиста. Пока не держи жезл долго при себе - он может нанести вред. Потом, когда ты познакомишься с Шакти и начнёшь играть вместе с ней в её нескончаемую игру, ты сможешь носить жезл при себе. Он абсолютно безвреден для чистых сердцем людей и смертельно опасен для всех остальных".

            "Какие чудеса может творить Бог", - подумал Моисей и зашагал прочь от реки к одному ему известному тайному месту, где и закопал жезл.

            С тех пор он проверял себя, изредка вытаскивая жезл и нося его в течение дня. Настал такой момент, когда руки его не ощутили покалывания и не порозовели.

            "Теперь ты готов к великим испытаниям, - услышал он, - но самое большое не наступит, пока ты не познакомишься с Шакти".

            Моисей догадывался, о какой силе идёт речь. Это она вызывала бури в пустыне, насылала болезни, опаляла урожай, это она приводила в движение реки, она передвигала звёзды на небе, она сияла над Землёй. Ра, сам великий Ра был её глазами.

            Шакти вселяла мужество в людей, поднимала на защиту городов, но она же превращала их в алчных, злобных, ненасытных в желаниях существ.

            Моисей знал, что с Шакти нельзя дружить, с ней нельзя сражаться. Не нужно быть у неё в подчинении, и не нужно пытаться покорить её. С Шакти можно только играть вместе, поняв её игру, её движение, её вечный танец. Моисею казалось, что он уже частично знал, каким образом и куда помчится Шакти. Откуда в нём было это знание? Но он определённо чувствовал её игру, как будто интуитивно угадывая новые движения. Моисея уважали за его прозорливость, за безошибочные суждения. Казалось, что многие вещи он знал наперёд. С ним советовались, его спрашивали, к нему прислушивались.

            Внутренняя трансформация, длившаяся годы, была незаметна для окружающих. И лишь те, кто долго не встречал Моисея, замечали, что перед ними совершенно другой человек. Для тех же, кто оставался рядом с ним, он был всё тем же умудрённым знанием и опытом старцем. По мере того как росло понимание, менялось и тело Моисея. Оно как будто переставало подчиняться вихрю лет, оставаясь крепким и сильным. Когда его народ засыпал, отдыхая от тяжёлого дня, Моисей садился на камень, облюбованный им, доставал жезл и пристально вглядывался в него. Его взор проваливался в нескончаемую глубину, где он встречал улыбающиеся лица Шамы и Тары, пояснявших ему некоторые неизвестные движения танца Шакти. Они разучивали их вместе, а потом вскакивали и неслись по вселенским просторам, заглядывая в самые дальние уголки мироздания. Они наведывались в гости к мрачным и весёлым звёздам, они учили других и учились сами, они сеяли бурю и давали жизнь. Они были неотделимы от Шакти, научившись быть вместе с ней, а не следовать за ней.

            "Пора возвращаться, Ра!" - игриво кричала то ли Шакти, то ли Тара, и Моисей осознавал, что сидит на камне, а Солнце едва начинает пробиваться сквозь скопление мелких утренних облаков.

            Моисей давно понял, что жезл в его руках - страшное оружие. Однажды его украли, не побоявшись подойти и вытащить из-за пояса чуть тёплый металл. В ту же ночь стан поразила неизвестная болезнь, от которой невозможно было избавиться. Она переходила от больных к тем, кто ухаживал за ними, она как будто подстерегала людей алчных, раздражительных, вечно недовольных. Чем больше люди роптали, тем больше язв появлялось на теле.

            - Найдите жезл, - приказал Моисей, - и никогда не прикасайтесь к нему. Только те, на кого укажет Бог, могут находиться рядом с ним.

            Моисей решил положить жезл в специально изготовленный сундук. Шама и Тара подсказали ему, что внутренняя поверхность его должна отражать блеск жезла, чтобы лучи его не уходили вовне, а оставались внутри. Он принял это решение после того, как однажды случайно приложил жезл к лицу: это место разгладилось, и с него исчезли морщины. Тогда Моисей приложил жезл к ногам: ноги обрели былую силу.

            - Рамкона давно подарил тебе лекарство для омоложения, - говорил Шама, - но тогда мы не знали, чем владели.

            - Так всегда, - тихо отвечал Моисей. - Часто мы имеем противоядие, но не знаем, как его использовать, мы владеем секретами мироздания, но не осознаём этого, нам известны страшные тайны, но мы не понимаем, как применять наше знание. Бывает, что мы приходим к Богу, но не можем понять и этого, потому поворачиваемся и уходим искать вновь. Много раз пути приводили нас к вершине, но мы не осознавали величия этой высоты. Там мы могли передохнуть и следовать дальше, стаптывая ноги в кровь и потакая желанию вечного поиска.

            - Это всё Шакти, - смеялась Тара. - Неужели вы не понимаете, что она не признаёт остановок? Она требует вечного движения, и люди движутся, гонимые её страшной силой, вместо того, чтобы предаться ей и самим стать этой силой.

            - Я не могу становиться моложе на глазах у моего народа, - говорил Моисей.

            - Да, - соглашались Тара и Шама, - ты не должен омолаживаться, но ты всё равно добился желаемого. Все твои тела обрели устойчивость, совершенство пришло в них, поэтому ты можешь распоряжаться ими так, как считаешь нужным.

            Охранять сундук с жезлом Моисей поставил нескольких преданных Богу людей, а сам по ночам обучал их сосредоточению.

            - Вы не умеете полностью довериться Богу. Для этого нужно отказаться от своего "я" и делать только то, чего желает Бог. Но понять это вы сможете лишь научившись отбрасывать свои желания. Сосредоточение - это не цель, это - путь к полной вере. Чем чаще вы будете думать о Боге, тем легче будете Его понимать.

            Некоторые люди, охранявшие сундук с жезлом, болели, и тогда Моисей отстранял их от службы и искал новых. Случалось и другое: больные, находившиеся рядом с сундуком, выздоравливали. Никто не мог разгадать этой тайны, а сам Моисей молчал. Он думал, что пусть люди лучше боятся, чем лелеют мечту завладеть оружием и использовать его в своих корыстных целях.

            - Моисей, ты выучил танец Шакти, ты понял её игру. Как ты поступишь со своим телом? - спрашивала Тара.

            - Я оставлю только частичку этого тела, а остальное разложу в огне. Вместе с Шакти мы станцуем её неповторимый танец на вершине вот этой горы. В огненном вихре сгорит всё, но останется абсолютно совершенная форма. Я подарю её Шакти - она ведь любит всё абсолютно красивое. А потом я присоединюсь к вам. Где вы, мои вечные друзья?

            В тот день Солнце ослепительно сияло. От вершины горы, на которую поднялся Моисей, к нему приблизился столб огня, как будто соединяющий Землю с небом. Люди с удивлением наблюдали за необычным явлением. Потом послышался странный звук, вызвавший панику в лагере. Все разбежались по своим шатрам, а когда вышли, то увидели сияющее Солнце и едва заметное облачко, летевшее к нему с невероятной скоростью. Моисей в лагерь так и не вернулся.