Louis Charpentier

Луи Шарпантоье

ГИГАНТЫ

u тайна их происхождения

 ББК 83.34 Фр Ш26

Перевод с французского Е. МУРАВЬЕВОЙ

Оформление В. ОСИПЯНА

    Шарпантье Л.

Гиганты и тайна их происхождения/ Пер. с фр. Е. Муравьевой. - М.: КРОН-ПРЕСС, 1998. -176 с. —    Серия «Таинственный мир».

ISBN 5-232-00885-4

Луи Шарпантье посвятил свой труд памятникам древ­нейшей цивилизации гигантов, прибывших на Землю в незапамятные времена и оставивших нам знания в виде символов, которые прошли сквозь века с помощью дру­идов и строителей соборов.

«Гиганты и тайна их происхождения» освещает путь этой традиции, поднимающейся из тьмы далеких эпох.

О КРОН-ПРЕСС, 1998 ф Пост». ^Е- Мд—ьем, lisa

 СЕРИЯ «ТАИНСТВЕННЫЙ МИР»

Ничто на свете не привлекает человека так, как загадки и тайны. Все непонятное, странное, мистическое волнует нам кровь и будоражит воображение.

Во все времена и эпохи люди старались понять смысл всего сущего, заглянуть за завесу тайны.

Издательский Дом «КРОН-ПРЕСС» начинает публикацию серии книг знаменитых писателей, ученых, путешественников и авантюристов, посвященных самым великим тайнам в исто­рии человечества.

Загадка великого сфинкса и тайна Атлантиды, золото алхимиков и ацтеков, диалог с потусторонним миром и секрет­ная война оккультного — обо всем этом и о многом другом вы узнаете, прочитав наши книги. Вы станете участником увлека­тельных приключений, откроете для себя новый, удивитель­ный мир.

 ПЕРВАЯ БИТВА В ИСТОРИИ

Недалеко от города Танжера стоит одинокий холм, на сотню метров возвышающийся над заливом Его имя «Хафр».

Хафр — по-араоски значит «холм» Все остальные холмы в здешних местах имеют названия — «Харф-эль-Акаб», «Харф-эль-Меджуна», этот же — безымянный Он — «Холм», его не спутаешь ни с одним другим

На восток от Харфа, совсем рядом, находится не­большая возвышенность Танджа-Балия — «Старый Тан­жер», кажется, что под ее неровными склонами, зарос­шими травой, скрыты древние стены-Легенды гласят, что когда-то под Харфом находилась гробница гиганта Антея, похороненного на том самом месте, где задушил его Геракл По легенде, Антей основал город, носивший имя его жены Тинги — Тингис Это и есть старый Танжер, Танжа-Балия.

На запад от Танжера, в нескольких километрах на атлантическом побережье, находится скалистый мыс, сложенный из твердого песчаника, испещренного дыра­ми, словно швейцарский сыр Он называется «Грот Геракла» Согласно легенде, когда в те мифологические времена Геракл пришел из далекой Арголиды, чтобы померяться силами с гигантом Антеем, то отдыхал в этом гроте перед битвой и после нее

Эта легендарная битва происходила так- два против­ника, герой Греции и гигант, сошлись, грек оказался сильнее и повалил гиганта на землю, но Антей был «сыном Земли» и, коснувшись ее, обрел новые силы и продолжал бороться. Трижды был повержен Антей и трижды Земля давала ему силы, чтобы продолжать схватку Наконец Геракл поднял его в воздухе и задушил

 Согласно мифологическому рассказу, битва произош­ла потому, что Антей преградил Гераклу путь в «Сад Гесперид», куда тот направлялся за золотыми яблоками.

Геспериды, как и Тинга, были дочерьми Атласа, у которого на далеком Западе был сад, где деревья плодоносили золотыми яблоками...

Традиционно считается, что «Сад Гесперид» распола­гался примерно в пятнадцати лье к югу от Танжера, возле античного Ликса, где теперь находится городок Лараш (городской парк там называется «Сад Гесперид»).

Геракл похитил золотые яблоки и, чтобы завершить этот подвиг, одиннадцатый и последний из совершенных на поверхности Земли, отделил гору Кальпея от горы Абила, одним ударом отделив Европу от Африки и создав Гибралтарский пролив...

Такова легенда, удивительно подходящая к местности и названиям, хотя она пришла, из Греции и относится к тем временам, когда нога ни одного грека еще не ступала на здешнюю землю...

Что касается битвы, то римляне считали ее исто­рическим событием. Плиний даже определил ее мес­то, так же как расположение гробницы Антея в Ликсе, возле мифического Сада Гесперид. Он уточ­нил, что гробница гиганта была шестидесяти локтей в длину, то есть около 16 метров... Римляне так твердо верили в это, что, взяв Танжер, один из полководцев (Серторий) приказал своим легионерам раскопать вершину Харфа, чтобы найти гробницу Антея. Говорят, что они действительно нашли множе­ство останков.

Очевидно, Плиний, как и тот полководец, не считал легенду о схватке Геракла с Антеем сказкой, скорее, рассказом, конечно, несколько приукрашенным, о ре­альном историческом событии.

В IV веке до Рождества Христова в Греции жил мифописатель по имени Эфемер. Он считал, что под именем богов выступают люди- их ссоры и свадьбы, войны и союзы, вся мифология — переложение исто­рических событий. Не являются ли мифы о Геракле «средством» сохранить память о людях — или народах — и их реальных деяниях?

Возможно, стоит приглядеться поближе. Во-первых, о противниках.

 Антей — гигант, сын Посейдона, бога моря. Он мореход, что неудивительно на атлантическом побере­жье. Он также сын Земли, рожден Землей то есть _ буквально — автохтон, коренной, местный житель. Здесь, в окрестностях Тингиса, он у себя дома. Это его царство, и Пиндар* сообщает, что Антей запрещал чужеземцам проникать туда под угрозой смерти через обезглавливание. Черепа дерзких должны были укра­шать храм Посейдона, венчавший город Тингис... Именно такая участь ожидала Геракла, когда тот собрался пересечь перешеек Тингиса, связывающий Европу с Африкой (поскольку разделение континентов произошло уже после битвы).

Женой его была дочь Атласа Тинга, что означает Белая (это следует отметить, поскольку все определе­ния здесь значимы), и он основал город ее имени. Теперь это Танжер. Танжер Белый.

Геродот в V веке до Рождества Христова называл людей, живших в окрестностях Атласа, атлантами. Стало быть, Антей и его жена были атлантами — заметим, что это название связано с Атласом и Антеем.

Сказанного недостаточно, чтобы утверждать, будто Марокко находится на месте легендарной Атлантиды, но достаточно, чтобы возбудить интерес к вопросу...

Легендарная история оставила нам имена трех других дочерей Атласа, названия трех племен, которые жили на крайнем Западе: черная — Геспера, красная — Эрифия и белая — Эгла. То были Геспериды, Западные, обладательницы знаменитого сада, где росли деревья, приносившие золотые яблоки. Их-то и желал добыть Геракл.

Геракл, которого римляне называли Геркулесом, был героем. По мифологии он не принадлежит к богам, хотя по легенде является сыном Зевса, Бога богов, который, приняв облик полководца Амфитриона, про­вел долгую ночь с его женой — ночь, оказавшуюся, как и следует, победной для полководца.

Геракл-Геркулес — не грек, поскольку Греции тогда попросту еще не было. Он не царь. Он не властвует, напротив, находится на службе у царя, для которого

""Древнегреческий поэт-лирик (518—438 до н.э.). Речь идет о произведении, посвященном победителям Истмийских игр.

 должен исполнить различные деяния, общим числом двенадцать. Это и то, чем занимается полиция нравов, и «производство общественных работы, и уничтожение вредных животных, и войны.

После замечательного детства — ведь детство вели­ких людей всегда исключительно —- он совершил свои впечатляющие «подвиги».

Убил Немецкого льва, от которого никак не могли избавиться. Очистил Лерну в Арголиде от Гидры с девятью головами. Поймал «лань с медными копытами» и Эриманфского вепря. Изменил течение двух рек в Авлиде, чтобы «очистить» конюшни царя Авгия (возмож­но, болото). В Аркадии избавил болота Стимфалы от хищных птиц, вызывавших опустошение. Освободил Крит от свирепого быка.

Это охотник, но и воин: он одолел Амазонок, убил Гериона — тоже гиганта — на острове в Атлантике;

наконец, он победил Антея, прежде чем похитить золотые яблоки Гесперид.

Его последний подвиг включал схождение в преис­поднюю, что, по-видимому, имеет символический смысл, так же, как освобождение Прометея, прикованного на Кавказе за то, что дал людям небесный огонь.

Немалая работа для одного человека, пусть даже героя... Один ученый автор обнаружил, что слово «геракл» означало не просто человека, но в архаичес­ком критском языке было титулом, аналогичным кар­фагенскому слову «суфет»*.

По словам этого автора, существовало много «герак-лов». Все подвиги, целью которых было (кроме осво­бождения Прометея и схождения в Аид) развитие цивилизации, каков бы ни был способ, — могли быть делами целой череды «гераклов», и имя стало олицет­ворением функции. Таким образом, миф приобретает правдоподобно стъ...

Рассмотрим теперь «геракла, который бился с Анте­ем, и которого я по привычке буду писать с большой буквы.

Этот Геракл хотел — и мы увидим почему — обокрасть Сад Гесперид.

*0дин из двух главных чинов в республике, облеченньШ исполнительной властью и командующий войсками.

10

 Чтобы попасть туда, существовало два возможных пути: через побережье Африки и через Испанию.

Легенда заставила его идти через Испанию и даже сохранила описание пути.

С юга Италии Геракл шел путем, который стал главным путем проникновения римлян в Галлию: через Монако, носившее некогда имя Порто Геркулес, Кавале-ри — Гераклея Какаббария, Кро, где он натолкнулся на сопротивление лигуров. Наконец он достиг Иберийского полуострова и через перевал Перт попал в Андалузию.

По легенде, из Иберии в Африку еще можно попасть, пройдя по суше, поскольку пролив был от­крыт только после ограбления Гесперид.

Но этот переход по перешейку охраняет Антей. Очень грозный страж, если верить Пиндару... но он будет побежден... Вот мы и добрались до схватки «силачей», которая вдруг становится похожей на детскую сказку.

Неужели легенды действительно так исказили исто­рию? Или мы стали пленниками слов и образов, суть которых уходит в глубокое прошлое?

Когда мы читаем, что Наполеон «разбил» эрцгерцога Карла под Ваграмом, то вовсе не воображаем себе статую этого Карла, разбитую лично Наполеоном.

Когда мы читаем, что Цезарь «задавил» Верцингето-рикса в Алезии, мы не представляем себе, что римский полководец давит галльского вождя руками или ногами.

Так не относится ли то же самое и к битве Геракла с Антеем? Может быть, речь идет не о схватке между двумя силачами, а о настоящей битве между двумя армиями или «бандами»?

Очевидно, что Геракл пришел не один из Восточного Средиземноморья; так же очевидно, что Антей возле своего города, на своей земле, тоже был не один... вряд ли он один "вышел на битву.

В этой битве, как и в большинстве других, подобные армии могут быть обозначены именами их командиров.

Тогда все просто: Антей, трижды разбитый, трижды бросался на свою землю, собирая новые силы, набирая по стране новых бойцов.

Ни о чем другом легенда и не свидетельствует.

У Геракла не оставалось иного выхода, кроме как «изолировать» Антея, оборвать все связи с его землей — то есть обложить со всех сторон и задушить в осаде.

11

 Именно так поступил Цезарь под Алезией, это можно описать теми же словами,

Однако вернемся к битве; нельзя ли восстановить ее, по крайней мере в общих чертах, на местности? Несомненно, равно в той степени, в какой возможно восстановить географический облик местности.

Антей перекрыл проход по перешейку, то есть битва разыгралась выше этого места.

По географическим и ботаническим данным можно с большой степенью уверенности определить, что пред­ставлял собой этот перешеек: на востоке — цепь гор, составлявших вершину еще не разорванной подковооб­разной системы Риф — Сьерра-Невада, подковы, послу­жившей как бы пружиной недавнего поднятия гор Атласа... В конце концов она разорвется от сильнейшего напряжения между теперешними Гибралтаром и Сеутой.

На западе, по направлению к Атлантике, более низкие области, размеры и форма которых теперь неизвестны, простирались по крайней мере от Кадиса до Спартеля. Здесь находилось озеро, берег которого образует современную Танжерскую бухту. Это озеро связано с Атлантикой «выемкой», которая ведет к «Старому Танжеру» и известна геологам под названием «Танжерская трещина».

К югу от протока — Африка, к северу — Европа. И не так далеко ушло это время, поскольку некоторые европейские растения еще не успели перейти эту границу. Некоторые европейские виды, особенно порту­гальские, резко остановились к северу от границы, как показывал мне мой ученый друг, знаменитый миколог и ботаник Берто.

Этот проток стал теперь равниной Бухалф, где находится аэродром Танжера (осталось еще болото Сиди-Кассем). Он все больше сужается и становится совсем узким у подножия холма Харф и Танджа-Балия, древнего Тингиса.

Однако этот проток и озеро простирались до первых отрогов горного массива Риф. Таким образом, чтобы попасть из Европы в Африку, не блуждая в горах и не устремляясь в открытое море — а у Геракла флота не было, — неизбежно приходилось огибать озеро с вос­тока, через доступные, но опасные отроги Рифа, или с запада, где существовало представление в виде

12

 

протока. Очевидно, это решение было предпочтитель­нее, в любом случае нужно было миновать Танжер. Вполне логично, что легенда устанавливает место бит­вы, вернее битв, именно здесь.

Если проследить геологическую формацию окрестно­стей, то Тингис и Харф образуют возле Танжерского протока и озера почти остров, полуостров, который

13

 легко оборонять, особенно во время прилива, когда он становится настоящим островом.

Армия Геракла должна была следовать по скальной цепи, отделяющей озеро от моря, то есть проделать путь от Кадиса до мыса Спартель, поскольку легендар­ная традиция «располагает» ее на отдых к югу от этого мыса, у острого выступа с «гротом Геракла», по другую сторону залива, где начинается Танжерская трещина.

Геракл находится на «европейской» стороне. Логика подсказывает: поскольку озеро омывает горы, причем достаточно крутые, возможно, непроходимые и поросшие густыми зарослями (древние называли эти места «страной деревьев»), стоит использовать там все возможные ловушки, особенно против врага, который не знает местности.

Итак, Геракл находится на европейской стороне, между океаном и современным Танжером произошли три битвы, а разбитый Антей трижды бросался на землю по другую сторону протока, где восстанавливал силы и набирал новых воинов, пришедших из глубины страны.

Проток покрывается приливом, это явление было мало знакомо Гераклу и не давало возможности перей­ти его тем, кто не знал, в каком месте и в какие часы это можно сделать. Антей же мог оторваться от про­тивника, не давая возможности Гераклу преследовать себя, и так продолжалось, пока способ переправы не был раскрыт, тогда Геракл отрезал Антею путь к отступлению и загнал его к- Тингису и Харфу, в место, которое легко было оборонять, но так же легко было обложить и «задушить» осажденных. И никаких аллегорий... Хочется сделать несколько замечаний. Во-первых, согласно легенде, ни Антей, ни Геракл не использовали металлическое оружие: ни бронзовые мечи, ни медные щиты, воспетые в греческих преда­ниях. Эта история произошла до бронзового века, она — из неолитических времен.

Более того, если оставить в стороне войны, все подвиги Геракла были «цивилизаторскими», хотя речь всегда шла об охоте, об уничтожении опасных животных или разбойников, а не о земледелии, не о скотоводстве

 и не о ремеслах. То есть речь идет о временах, предшествовавших появлению земледелия и скотовод­ства на Ближнем Востоке.

Напротив, именно за продуктами скотоводства Ге­ракл отправился в поход против Гериона, а у Гесперид он собирался обокрасть сад, фруктовый сад, то есть возделываемую землю.

Наконец, все это происходило до открытия Гибрал­тарского пролива- Возможно, именно благодаря катаклиз­му, в результате которого возник пролив, эта история и дошла до нас сквозь тысячелетия. Два события произошли одновременно и сохранились в памяти народов.

К тому же здесь говорится о последнем «человечес­ком» подвиге Геракла, после которого он сошел в Аид и исчез, а позже греческие сказочники возродили его в историях про тунику Несса и гору Осса.

Можно ли найти другие отголоски этой войны, помимо легендарных рассказов? Да, в рассказе египет­ского жреца из Саиса Солону, пересказанном в сочине­ниях Платона «Тимей» и «Критий». Там говорится о войне, которую вели «догреки» с атлантами. Конечно, в них не упоминаются ни Геракл, ни Антей, но он основан на древних хрониках египетского храма, а в них не упоминаются имена «полководцев»... И греческой мифо­логией в Египте ничуть не интересовались.

Вот как описывается там район «Геркулесовых столпов»:

«Ибо, с одной стороны, внутри пролива, о котором мы говорим, кажется, что нет ничего, кроме гавани возле узкого входа, а с другой стороны, снаружи, там настоящее морс...» (Платон, Тимей).

Заметим, что жрец говорит о проливе, как если бы имелся в виду перешеек. В проливе нет гавани в узком месте, но она была на перешейке: Тингис у Танжерской трещины. Жрец вел рассказ по своим хроникам, а он знал только, что это место у «Геркулесовых столпов».

Война закончилась потоплением атлантов и «догре-ков» в районе «Геркулесовых столпов» из-за ужасного землетрясения, что соотносится с легендой о том, как Геракл отделил Кальпею от Абилы и открыл таким образом Гибралтарский пролив.

Греки отнесли на счет героя то, что египтяне приписали землетрясению... Я еще вернусь к этому факту, отметившему конец «кампании».

 2 ГЕСПЕРИДЫ

В Легенде о Геракле говорится, что он — или, если угодно, войско с Ближнего Востока — совершил два похода на Крайний Запад Это были походы с намере­нием похитить, раздобыть то, чего не было на Востоке В первый раз речь шла о продуктах животноводства, во второй — о земледельческих.

Согласно легенде, недалеко от Испании, в Атланти­ческом море, находился остров Эритея, где правил гигант — опять гигант — Герион На острове Герион разводил коров красной масти он владел великолепным стадом, которое охранял другой гигант

Одним из подвигов Геракла должно было стать похищение стада с острова Эритая.

Чтобы попасть на остров, Геракл пошел через не­большое ущелье, параллельное ущелью Валькарлос, где находилась очень древняя башня, возможно, эпохи неолита' «Форт Уруклес». Жак Купри вполне справед­ливо считает это название производным от «Форт Геркулес».

Отсюда Геракл вышел на Атлантическое побережье Иберийского полуострова. Скорее всего на юге, в районе Кадиса, где позже находилась процветающая финикийская колония Тартесс.

Геракл не был моряком, у него не было судов Легенда гласит, что он просил Солнце дать ему челн, на котором оно каждый вечер отправлялось на Запад, за Океан Солнце отказало, Герой натянул свой лук, угрожая стрелой, и Светило согласилось' Геракл смог взойти на борт челна

Можно предположить, не слишком отклоняясь от легенды, что судно было взято — вместе с необходи­мой командой — у какого-то племени, обитавшего на

16

 побережье, поклонявшегося Солнцу и привыкшего от­правляться по пути Светила, то есть на запад... И получил его Геракл с помощью угроз..

Что бы это ни было — во всяком случае, точно не сын Солнца, — атлантические волны немало досадили герою Видимо, у него была морская болезнь — дело обычное, если речь идет о человеке или даже об армии, но для полубога это несколько странно

Добравшись до острова, Геракл убил сторожей-гигантов и вернулся обратно с красномастными корова­ми, которых погнал в Скифию

После скотоводства — земледелие, то есть экспеди­ция в Сад Гесперид

По греческой легенде и по местным преданиям, этот «сад» находился в окрестностях небольшого городка Лараш

Если отправиться в путь из Танжера, этот городок находлтся напротив античного Ликса, но отделен от него разливом реки Лукос, образующим болото, сейчас небольшое, а когда-то весьма обширное, отделявшее эту часть западного побережья Оно простиралось до современного Эль-Ксар-эль-Кериба (Алькасарквивир)

Чтобы попасть в этот район западного побережья, необходимо было либо пересечь болото, либо отправ­ляться через море, но Геракл не был моряком, а болото кишело водяными змеями и опасными ящерица­ми. С ними предстояло сражаться

Не об атом ли гласит и легенда, повествующая о том, что, для того чтобы попасть в «Сад», Гераклу пришлось биться со змеем Ладоном, сыном Ехидны, многоглавым змеем, охранявшим вход в Сад Гесперид.

И здесь легенда соответствует местности.

Геспериды, как видно из их имени, были «дочерьми Захода», дочерьми далекого Запада. Они — дочери Атласа, одновременно и горы, и царя атлантов. Не отклоняясь от легенды, можно увидеть в них обозначе­ния атласских племен. В наши дни берберов нередко называют «дети Атласа», и в этом для нас нет ничего удивительного.

Их трое. Черная, Красная и Белая. Логично предпо­ложить, что имеется в виду цвет их кожи и что охрана таинственного — и реального — сада была доверена в равной степени трем расам, которые они олицетворяют.

17

 И это не странно, так как мы и сегодня находим эти три цвета кожи — и три расы

Особенностью Сада Гесперид было то, что деревья там давали золотые плоды, золотые яблоки Согласно Псевдо-Силлаксу, их было три, древние считали их талисманом, открывающим путь на Олимп, способным если не сделать человека подобным богам, то хотя бы приблизиться к ним.

То есть речь идет о плодах, которые дают Посвящение (приобщение к высшей тайне, к высшему знанию и т-д)

Не следует также забывать о символике трех яблок, обозначавших три алхимические состояния черного ве­щества, из которого получались два камня — Белый и Красный.

Это соотносится с традиционной символической зна­чимостью яблока, которое в Книге Бытия является плодом древа с познания Добра и Зла. Оно посвящено Аполлону, Парис вручил его самой красивой из трех богинь, дерево растет на благодатном острове Авалон, куда, по кельтской мифологии, отправляются души достойных после их смерти.

Удивительно, что эзотерическое обозначение «зна­ния» постоянно связывалось с яблоком, которое древние скульпторы часто вкладывали в руки Посвященных.

Неразрывная связь между плодом и идеей «знания» имеет, несомненно, очень древние корни... Не следует забывать, что каждый раз, когда древние использовали слово «золото», не имея в виду металл, они подразу­мевали или «посвящение», или «совершенство». Отсюда «золотое число», «золотое руно», «золотое сечение», «златоуст» и так далее.

Таким образом, Сад Гесперид приобретает два зна­чения: «возделываемое место» и «место Познания».

..А настоящие символы всегда имеют материальную первооснову.

Возникает вопрос о том, чем же были в действи­тельности эти яблоки. Рьяные рационалисты высказыва­ли предположение, что речь шла о лимонах или апельсинах. Немного по-детски, однако, говоря «Сад», мы имеем в виду «культура» (земледелие⁷), и догрек Геракл, который ничего не знал о земледелии, мог рассчитывать раскрыть секрет, обокрав сад, точно так же, как он получил продукты животноводства вместе с

 

коровами Гериона. В конце концов мы живы сегодня лишь благодаря Посвященным, передающим искусство земледелия все новым и новым поколениям..

Так или иначе, но Геракл и его варвары приобрели инструмент познания, реальный или аллегорический, инструмент цивилизации. Таким образом объясняется и сам поход, и упорство, с которым Геракл стремился

 завладеть этими яблоками, оно очень напоминает упор­ство, проявляемое народами уже з новые времена ради овладения наукой, способной повлиять на буду­щее

Таким образов, мы должны признать, что «неоли­тические» люди с Востока веричи, что на далеком Западе Европы и Африки — а именно в месте их соединения — существует высшая, по сравнению с ними, цивилизация (что противоречит общепринятому мнению), цивилизация, уже имеющая земледелие, скотоводство и мореплавание, неизвестные Гераклу и Ближнему Востоку.

Было бы по крайней мере удивительно, если бы речь шла просто о греческой сказке, которую коренные жители (автохтоны) — в данном случае берберы из окрестностей Тингиса — сохранили и передали римским завоевателям как воспоминание о месте, где Геракл устроил свой лагерь, где погиб и был похоронен Антей, где находился Сад Гесперид . Все это по расположению на местности очень совпадает со сказкой, созданной людьми, совершенно не знавшими здешних мест.

С другой стороны, среди народов издавна существо­вало убеждение, что это самое место — Марокко — является священным местом Даже римляне называли пролив Фретум и считали его святым местом. Арабы назвали весь этот район Западной Африки «Магриб аль-Акса» — «Магриб Счастливый»

Но Марокко, где высокие горы носят имя царя мифической Атлантиды, имя одного из детей которого — Антея — можно найти и в близкой Андалузии, и на Антильских островах, и в Андах и во многих других местах, Марокко, жители которого называли себя ат­лантами за пять веков до Рождества Христова, не было ли оно «местом отступления», последней колонией жителей Атлантиды, острова, который еще существо­вал во времена Геракла?

Герион, гигант с острова Эрифия, и гиганты-сторожа его стада, не были ли они братьями гиганта Антея, охранявшего подступы к саду «Дочерей Захо­да»?

И катаклизм, вызванный Гераклом и открывший пролив Гибралтар, не совпадает ли он с исчезновением острова Атлантиды, жители которого, как и атланты с

20

 гор Ат часа, были земледельцами, скотоводами моое-ходами, строителями, уже горожанами'      '

В этой связи, возможно, следует вкратце вспомнить историю народов Востока и Запада, как ее излагает греческая мифология.

Каждый раз, когда у Кроноса — Времени, — древнего Отца, появлялся сын, он пожирал его.

Его супруга Гея — Земля — решает подменить новорожденных детей камнями, и Кронос пожирал кам­ни, оставив в живых Зевса, Посейдона и Харона

Невозможно создать более поэтичный рассказ, хотя время и поглощает первых людей, память о них сохранилась, поглощены лишь камни, то есть их дея­ния

Так сохранились в памяти людей Зевс, получивший власть над Землей, Посейдон, получивший власть над Морем, и хозяин преисподней, Харон*, то есть народы, жившие на суше, на море и под землей.

Оставим на время подземных жителей — будь то троглодиты, тролли или гномы из сказки.

У Зевса и Посейдона были дети

Геракл — сын Зевса, Антей — сын Посейдона.

Царство Зевса и его детей располагается вокруг Аттики, царство Посейдона — остров посреди Атланти­ки

Платон описал войну детей Зевса с детьми Посейдо­на, опираясь на рассказ египетского жреца Солону Мудрому До нас дошла лишь часть его, однако этого довольно, чтобы попытаться разгадать одну из самых великих тайн истории — тайну Атлантиды.

*Так у автора, хотя, по преданиям, властителем Аида был Гадес

 3

АТЛАНТИДА

Об Атлантиде известно лишь из двух отрывков из сочинений Платона — «Тимея» и «Крития». Это лишь детские воспоминания Крития, передающего рассказы своего деда, который услышал историю от Солона, а тот, в свою очередь, от египетского жреца.

Нужно отметить, что, несмотря на всю серьезность Платона, существование Атлантиды не представляется бесспорным: в рассказе много противоречий, и многие видят в нем лишь литературный прием, использован­ный Платоном, чтобы в аллегорической форме изло­жить собственные политические взгляды.

Такое объяснение достаточно тонко и во многом верно, но его ошибка в том, что игнорируется следу­ющее обстоятельство: Критий стремился рассказать не о государственном устройстве, а о войне, которую в древности вели Афины против Атлантиды.

Итак, по Критию, примерно за девять тысяч лет до Платона, то есть за девять с половиной тысячелетий до нашей эры, среди Атлантического моря, напротив Гиб­ралтарского пролива существовал остров, жители кото­рого, «потомки» бога Посейдона, создали высокоразви­тую цивилизацию, были металлургами, скотоводами и земледельцами.

«В то время, — объясняет Критий, — это море можно было пересечь. Там был остров возле прохода, который вы называете Геркулесовыми столпами Этот остров был больше, чем Ливия и Азия вместе взятые. Путешественники тех времен могли перебраться с этого острова на другие, а оттуда — до континента на противоположном берегу моря, который заслуживает этого имени, поскольку с одной стороны, внутри про­лива, о котором мы говорим, кажется, нет ничего,

22

 кроме гавани у узкого входа, а с другой стороны, снаружи, там настоящее море и земля, которая его окружает и которую действительно можно назвать континентом.

Эта империя была хозяйкой всего острова и еще многих островов и частей континента Кроме того, с нашей стороны ей принадлежала Ливия (общее назва­ние Северной Африки к западу от Египта) и Европа до Тиррении (Восточная Италия). И вот эта держава однаж­ды собрала все свои силы и одним порывом устреми­лась вперед, дабы поработить вашу землю, и нашу (Грецию и Египет), и все те, что находятся по эту сторону пролива. И тогда, о Солон (это говорит египет­ский жрец), государство вашего города должно было блеснуть в глазах людей всем своим героизмом и энергией, поскольку оно было поднято выше прочих силой духа и военным искусством. Сначала во главе эллинов, затем в вынужденном одиночестве, всеми покинутое, подвергаясь исключительной опасности, оно победило завоевателей, захватило трофеи, уберегло от рабства тех, кто никогда не был рабом, и, не тая зла, освободило все другие народы и нас в том числе (тех, кто обитал с внутренней стороны Геркулесовых стол­бов). Но затем последовали ужасное сотрясение земли и иные катаклизмы. За один-единственный день и одну ужасную ночь вся ваша армия была поглощена землей, сам остров Атлантида ушел в бездну моря и исчез».

Этот короткий рассказ из «Тимея» будет развернут в «Критий» и поведает о войне Критий опишет действу­ющие гражданские и военные силы: «афиняне» и атлан­ты... Можно предположить, что Платон воспользовался случаем, чтобы изложить кое-что из собственных взгля­дов на политику и идеальное устройство государства... Но мы располагаем лишь частью «Крития» — книга то ли незакончена, то ли продолжение утрачено . А с ним и описание военных событий

За и против достоверности существования Атлантиды были написаны тысячи книг. Какие страсти разгорались'. Ничего удивительного, поскольку существование Ат­лантиды ставило на карту саму достоверность Книги Бытия и ее датировку.

Подвергать сомнению Книгу Бытия значило усом­ниться во всем Священном Писании. Трудно переоце-

23

 нить значение этой проолемы для христианской церкви — ведь вся дохристианская история создана по иудей­ским Писаниям, датированным от сотворения мира и создания Господом Адама. Все, что не вписывалось в рамки Священного Писания, объявлялось сказками и ложью.

В результате объектом исторических исследований был лишь Ближний Восток, поскольку «свет» мог прий­ти только с Востока. Поскольку миряне перенимали знание у книжников, они, как и их предшественники, не избежали этой догмы. Сомнение в том, что свет цивилизации явился с Востока, всегда было основной причиной отлучения от церкви

Следовательно, Атлантида — всего лишь миф, а те, кто в этот миф верит — чудаки . Следует признать, что среди тех, кто верил в существование острова, описан­ного Платоном, было немало чудаков, их богатое воображение наносило идее, которую они хотели защи­тить, только вред.

В действительности же существование Атлантиды как острова в Атлантике невозможно доказать «прямо», но реальность его существования проистекает из цепи «косвенных доказательств», достаточно многочисленных, чтобы считать их прочными

И прежде всего — детали, описанные Платоном.

«.. И путешественники тех времен могли перебраться с этого острова на другие острова, а с тех островов они могли достичь целого континента на противоположном берегу этого моря. »

Нужно признать, что если Платон хотел описать своего рода утопический остров, то он придал ему вполне реальные черты, упомянув Антильские острова и Америку, которую «можно назвать в прямом смысле слова континентом».

Однако Платон, как и Критий, не знал ни о существовании Америки, ни об Антильских островах (это очевидно из его работ). Не должен был знать об этом и Солон. Он лишь повторял рассказ египетского жреца, который получил знание в своем храме; если же, с точки зрения географической, архивы храма были точны относительно Антильских островов и Аме­рики, то почему бы они могли ошибаться относительно Атлантиды⁷

 Жрец отмечал, что атланты имели колонии и в Европе, и в Америке, названия подтверждают это. Атланты и Антей возле Атласа; острова на Западе _ Антильские, в Европе расположена Андалузия, а аме­риканский «континент» пересекает горная цепь Андов

Атлантика — море атлантов

Все это не могло быть лишь плодом воображения Платона

Нельзя с уверенностью утверждать, что, когда Пла-гон записывал рассказ Крития, он не добавил туда некоторые собственные идеи, особенно в том, что касалось царей и граждан и ведения войн, но географи­ческое описание острова очень точно.

Остров подобен плоскому четырехугольнику, длиной в 2000 стадий (370 км) и шириной в 1000 (185 км), он окружен высокими горами.. и «как силами природы, так и трудами многих царей был выкопан протяженный ров, окружающий равнину. Что касается глубины, ширины и протяженности рва, трудно поверить в то, что о них говорят, как и в то, что работа, выполненная руками человека, могла иметь, по сравнению с другими, подоб­ные размеры. Нужно повторить то, что мы уже говорили. Ров был выкопан на плетр (30,826 м) глубины, его ширина составляет почти стадию (184,8 м), а поскольку он был выкопан кругом всей равнины, длина равнялась десяти тысячам стадий (1850 км)*. Он прини­мал поток воды, стекавшей с гор, делал оборот по равнине, в одном и в другом месте подходя к городу, оттуда вода изливалась в море. Начиная от верхней части рва по равнине были выкопаны прямые каналы, шириной около сотни стоп (30,80 м), они соединялись со рвом у моря, отстоя один от другого на сто стадий (18,5 км). Чтобы сплавлять в город лес с гор, достав­лять на судах другие продукты по времени года, от этих каналов были прорыты судоходные ответвления, наискосок один к другому и по отношению к городу. Заметьте, что обитатели дважды в год снимали урожай:

зимой они использовали воды небесные, а летом — те, что давала земля, направляя эти воды в каналы».

* Естественно, что длина должна была составлять 6000 стадий. Похоже, Платон, умевший считать, переписал чужую ошибку-

 . Каналы и управляемое орошение — это весьма развитая цивилизация. Стоит отметить, что, описывая «Афины» той же эпохи, Платон упоминает среди запа­сов растения и плоды, лишь вскользь коснувшись «сельского хозяйства», которое в ту эпоху в Греции отсутствовало

Вот что говорится о продуктах острова:

«Хотя так много запасов поступало к ним извне, из их империи, большую часть того, что необходимо им для жизни, поставлял сам остров. Прежде всего, твердые и ковкие металлы, которые извлекаются из копей. На первом месте тот, о котором мы не знаем ничего, кроме имени, но который, кроме имени, имел и сущность, орихалк*. Его добывали из земли во многих местах острова; это самый ценный — после золота — металл, из существовавших в то время. Остров поставлял в изобилии все то, что может дать лес необходимого для труда плотника. А еще он кормил досыта ьсех домашних и диких животных. Там были во множестве представлены слоны, но еды хватало и для других видов животных, которые жили в озерах, в болотах и в реках, бродили по горам и долинам. Все ароматические вещества, которые производит почва, корни, побеги или ветви деревьев, смолы, извлекаемые из цветов или плодов, производила земля, и они процветали. Она давала еще и плоды, и зерно, созданное, чтобы питать нас, из которого мы делаем муку (мы называем их разными злаками)».

Отметим, что жрец не упомянул железо. Возможно, его просто не знали, но во многих местах издавна существовало «табу» на железо, объявленное «скрытым металлом»... Что касается орихалка, то это могла быть разновидность меди. Название греческое, и Солон мог передать его неверно.

Относительно описания столицы — Посейдон, оказы­вается, на средиземноморском Востоке не было ни одного места, которое могло бы подсказать такое описание Платону, хотя мы находим такой план повсю­ду на кельтском Западе, Платон не мог знать об этом. Придется признать, что описание, данное жрецом, истинно. Сам Бог набросал план, когда соединился с Клито, дочерью людей:

*Латунь или другой неизвестный металл.

 «Итак, высоту, на которой она жила, Бог укрепил и оградил кругом. Затем он сделал укрепления из моря и суши, малые и большие, одни вокруг других. Он сделал два из земли, три из моря и закруглил, если можно так выразиться, начиная с середины острова, от которой они все время оставались на равном расстоя­нии».

Это план кельтского или докельтского «дунна». На­конец, еще одна деталь, согласующаяся с тем, что известно о вулканической природе подводных почв Атлантики: «Из-под земли забили два источника, один — горячий, другой — холодный..»

Островом правят десять царей, ведомые потомком первенца Посейдона и Клито — Атласа. Каждый год они собираются, чтобы провести религиозный обряд, вклю­чающий в себя, как и в Египте, принесение в жертву Богу быка. Помимо жертвоприношения, ритуал царско­го собрания не имеет никакого соответствия в Восточ­ном Средиземноморье... Он гораздо больше похож на кельтские «круглые столы»...

«Когда наступала темнота и угасали жертвенные огни, все переодевались в очень красивые одежды темно-лазурного цвета и садились на землю, в пепел священных жертв. Ночью, после того как погас весь свет кругом святилища, они судили и подвергались суду, если один из них обвинял другого в совершении какого-либо нарушения. Свершив правосудие, они с наступле­нием дня вырезали приговор на золотой доске, которую посвящали богу вместе с одеждами..»

Они вырезали надписи... Что же тогда остается от догмы о восточном происхождении письменности?

Не стоит ли признать существование, за девять тыся­челетий до прихода Иисуса Христа, этой великой циви­лизации атлантов, хотя все специалисты по древней истории сходятся в том, что человечество в то время, когда едва кончился последний ледниковый период, умело лишь раскалывать камни, в крайнем случае — отшлифо­вывать их, чтобы нарезать мясо зубра?..

Возможно... И тогда мы увидим на том самом Западе, который считался наиболее отсталым, существование такой науки о земле, о природе, о животных и, несомненно, о человеке, что это становится вполне правдоподобным...

 И потом — катаклизм... Все возможности цивилиза­ции были уничтожены: те из выживших, кто был способен творить, не имели в своем распоряжении <фабочих»-исполнителей; а исполнители, оставшись в

изоляции, не могли создать ничего сверх того, что умели делать...

Нельзя с уверенностью утверждать, так как нет точных доказательств, что остров Атлантида существо­вал, но атланты существовали, это несомненно, и я собираюсь показать, что именно они положили начало западным традициям в земледелии, скотоводстве и ремеслах. Возможно, что и традиции Востока происхо­дят от них же.

Многое осталось нам от Атлантиды, по крайней мере, от атлантов — будь то тройная система укреплений, о которой я уже говорил, или чудови­ща в галльском искусстве — полу змеи, полу кони, напоминающие о боге Посейдоне, вооруженном тре­зубцем, чью колесницу влекли именно такие живот­ные...

Наши циклопические постройки (например, укрепле­ние Сент-Одиль), не естественны ли они для «циклопов» Посейдона? Кстати, не стоит путать их с сыновьями Урана, которые, несомненно, были людьми с круглыми глазами и круглым лицом, помощниками строителей этой исчезнувшей цивилизации?

Я забегаю вперед...

Однако прежде, чем говорить о катаклизме, нало­жившем отпечаток на мир, я хотел бы задержаться на одной небольшой лингвогеографической проблеме, ко­торая кажется мне значимой для времен «до катаклиз­ма».

Танжерский разлом, узкий проток, шедший от Ат­лантического моря, заканчивался озером, берега которо­го теперь образуют бухту Танжера и ее отмели.

Это озеро занимало всю западную часть, больше современного пролива, между Спартелем и Кадисом. Гряда песчаниковых скал, шириной около пятнадцати километров, замыкала озеро со стороны океана.

А ведь в преданиях несколько раз упоминается озеро «Тритон», которое было отделено от моря лишь узкой полосой земли и на берегах которого было воздвигнуто тройное кольцо укреплений храма Посейдона.

 К тому же Диодор Сицилийский* упоминает, что некогда в Северной Африке существовало весьма об­ширное озеро, которое древние называли Тритон, оно исчезло в результате землетрясения, разрушившего дамбу со стороны Океана. Под «Океаном» явно подразу­мевается Атлантика-Карст и некоторые другие помещали озеро Тритон в котловине Гадес, тунисском оазисе. Оно исчезло из-за истощения и последующего высыхания земель.

Но здесь речь не идет о разрушенных дамбах, озеро высохло, а не море его поглотило... И море здесь — не Океан.

Тот же Карст — и это смущает — считает название Тритонис эллинизированным вариантом названия Терин, или Терим, или Тингиз.

Так не было ли озеро Тингиз тем озером Тритон, на берегу которого был воздвигнут, в тройном кольце укреплений, храм Посейдона? Тот самый храм, где Антей подвешивал головы чужеземцев, пытавшихся проникнуть в его царство (еще один обычай, который появится в Галии)?

Стоит вспомнить и о том, что Нет, египетская богиня, которой был посвящен храм в Саисе, отожде­ствлялась греками с их собственной богиней Афиной.

А легенда рассказывает, что Афина родилась на берегах озера Тритонис...

Имена Нет и Афина — не следы ли они первого вторжения атлантов на восток, начавшегося с берегов озера Тритонис, которое позже стало преградой для другого нашествия?

Но пора поговорить о катаклизме.

"•Древнегреческий историк (ок. 90—21 до н.э.). Соч. Истори­ческая библиотека (всего 40 книг, до нас дошли 1—5 и 11— 20-е тт., остальные лишь фрагментарно), где излагается исто­рия Древнего Востока, Греции и Рима с легендарных времен до середины I в. до н.э.).

 6

ГИБРАЛТАРСКИЙ ПРОЛИВ

История о войне, которую хотел рассказать Платон, до нас не дошла. «Критий» обрывается на середине фразы. «Историческая» легенда от Геракле тоже обры­вается на разделении Кальпеи и Абилы, двух «столпов». Затем он сходит в ад: легенда превращается в символ.

Древняя история согласуется в датах и с легендой, и с Платоном: это знаменитый «провал» между мезолитом и неолитом, в девятом тысячелетии до нашей эры.

Дату Платон указал, но ее можно определить и по легенде. И с помощью Зодиака, замечательного способа датировки, который не зависит ни от королей, ни от их династий, ни от событий в жизни человечества — они лишь случайность, но только от солнечных ритмов, которые гораздо более стабильны.

И легенда о Геракле дает все исходные данные для расчетов.

Известно, что точка весеннего равноденствия, то есть та точка небесной сферы, в которой находится Солнце, когда пересекает линию небесного экватора в весеннее равноденствие, смещается каждый год на пять­десят дуговых секунд. Таким образом, на один дуговой градус она смещается примерно за семьдесят два года. Этот феномен известен под названием «прецессии рав­ноденствия». Поскольку по отношению к Земле эта точка перемещается по созвездиям Зодиака, можно вычислить время смещения по ее положению в них.

Положение этой точки невозможно определить пря­мым наблюдением, долго считалось, что древним этот феномен был неизвестен, теперь же ученые пришли к выводу, что и греки, и египтяне, и персы прекрасно знали о нем и умели точно рассчитывать положение точки равноденствия.

 Точка весеннего равноденствия совершает круг Зодиаку, то есть возвращается в исходное положение примерно за 26000 лет, и это означает, что, поскольку Зодиак разделен на двенадцать созвездий, считающихся равными, по тридцать градусов каждое, точка равно­денствия проходит каждое из них примерно за 2150 лет.

Если рассчитать прецессию в обратном порядке, то есть следующим образом: Рыбы, Водолей, Козерог, Стрелец, Скорпион, Весы, Дева, Рак, Близнецы, Те­лец, Овен, то точка равноденствия, которая сейчас* находится в конце созвездия Рыб, находилась в созвез­дии Овна со 150-го до 2300 года (до н.э.), Тельца — с 2300-го по 4450-й, Близнецов — с 4450-го по 6600-й, в знаке Рака — с 6600-го по 8750 год, и в знаке Льва — с 8750-го по 10900 год до н.э.

Считается — и объяснение этого находится за пре­делами моих познаний, — что время, в течение которого точка весеннего равноденствия находится в некотором зодиакальном созвездии, соответствует некой религиозной эре, и символ этой эры всегда тем или иным образом находится в тесной связи с созвездием, в котором расположена точка равноденствия.

Необходимо напомнить, что первые христиане иерог-рафически обозначали Христа в виде рыбы, христиан­ский Грааль охраняется королем-рыбаком. Лосось зна­ния появился в кельтских легендах незадолго до втор­жения римлян из Галлии. Для мусульман полумесяц — и луна, и рыба, а в сказках «Тысячи и одной ночи» рыбы всегда являются стражами волшебных сокровищ, которые нужно отыскивать в глубинах вод...

До Рыб был Овен, когда греки с Ясоном отправились на поиски золотого руна, время Юпитера-Аммона с рогами барана; Амон-Ра, в Египте, тоже с рогами барана, аллея баранов в Карнаке... И время Белена у кельтов, или Белила, что означает — баран.

Еще раньше был Телец: бык Апис, корова Хатор, Минотавр на Крите, крылатые быки Вавилона — которые выжили, — и ирландский бык из Куальнге, и бык Тарное в Галлии.

Ему предшествовали Близнецы, которые оставили две финикийские колонны, ставшие колоннами храмов,

*То есть в 1869 году. — Прим. пер.

 египетские пилоны, а позже — парные башни наших церквей (готические).

До этого был Рак, животное в панцире, оставшийся символом счастливых времен в виде скарабея.

Еще раньше — Лев, воспоминанием о котором несомненно является сфинкс, значение которого утраче­но.

Таковы знаки Зодиака, которые «обозначали» риту­алы и религиозные формы каждой эры

Новый обряд при каждом изменении эры и формы — а меняются только формы и обряды — предполагает отвержение старого обряда и старых форм, как бы «умерщвление» предыдущего знака Ограничиваясь срав­нительно новыми временами, началом эры Овна, мы обнаружим, что Тезей убил Минотавра, умерщвлен ирландский бык, и тело его растерзано С начала эры Рыб убивается пасхальный Агнец под видом Бога А теперь подводная охота начинает приобретать некие ритуальные формы..

Так и подвиги Геракла начинаются с ритуального действия, с умерщвления льва, Немейского льва, что придает эре Геракла знак Рака, а последний его подвиг — создание двух колонн Гибралтарского пролива — знак Близнецов.

Логично расположить эру Геракла во время Рака, то есть между 8750 и 6600 гг. до Рождества Христова*. Геологическое < измерение» времени образования проли­ва Гибралтар, конечно, решило бы проблему, но оно весьма затруднительно, поскольку постоянное разруше­ние из-за приливов и отливов не дает возможности провести точную топографическую съемку; постоянное расширение пролива из-за этого разрушения и отсут-

*Что касается эры Геракла и Рака, то в Таррагоне суще­ствует очень интересная роспись, обнаруженная полковником Брагином еще в прошлом веке Она находится на стене древ­него мавзолея и выглядит следующим образом «Представлено созвездие Рака в момент летнего солнцестояния. Под знаком Рака виден Геракл, могучей рукой разделяющий скалы, зак­рывающие перешеек Возле горы Кальпея, с европейской стороны, петух и кролик, символ Испании, возле горы Абила — ибис и скорпион, характеризующие Марокко». Из какой забытой легенды художник так точно узнал, что пролив возник под знаком Рака⁷

 ствие точных измерений в древности лишают возмож­ности сделать сколько-нибудь содержательные выводы.

Что касается ширины пролива, то первая цифра, весьма приблизительная, была дана за пятьсот лет до Рождения Христова. Это сведения от греков, никем не подтвержденные, поскольку пунийцы не давали никому приближаться к этим местам. Ширина была около мили (1609 м).

Питей из Марселя, который был одним из первых, если не самым первым греком, пересекшим пролив, не оставил на этот счет никаких сведений, но его современник Эвтон оценивал ширину пролива в четыре мили.

Но вот более точные данные В начале первого века нашей эры Тит Ливии* указал ширину в семь миль (11 200 м), четыре столетия спустя было уже 12 миль (19 300 м).

Сейчас ширина пролива составляет 15 миль (24000 м).

Трудно произвести подсчет времени.

Как бы то ни было, катаклизм должен был быть ужасным, и современная наука, которая не верит в Атлантиду, но верит в катаклизм, пытается его объяс­нить. Кажется, ей это удалось. Вот это объяснение.

Земля движется вокруг Солнца по эллипсу, одним из фокусов которого является Солнце. Вследствие равно­денственной прецессии Земля не возвращается каждый год точно в ту же точку, где находилась годом раньше.

В результате Северный и Южный полюсы поочеред­но находятся в наиболее удаленной от Солнца точке в момент зимнего солнцестояния, что усиливает холод.

Таким образом, в течение примерно 13 тысяч лет Северный полюс холоднее Южного, затем, в следую­щие 13 тысяч лет, холоднее Южный полюс.

Это доказывается, и это было доказано.

Каждое полушарие проходит поочередно период обледенения и жаркий период. Проще говоря, каждое полушарие в течение Большого Года — 26 тысяч лет — переживает весну, лето, осень и зиму.

Во время полушарной зимы полушарие покрывается льдами, которые собираются и накапливаются на полю­се. В течение всей этой зимы атмосферная влага конден-

*Римский историк, 59 г до нэ

 сируется в форме льда. Таким образом происходит перемещение веса, в форме замерзшей воды, на одну из оконечностей Земли (в нормальных условиях это должно вызвать понижение уровня вод у экватора и ускорение вращения Земли вокруг своей оси).

С приходом лета, когда льды начинают таять и в виде воды возвращаются к экватору, ледники, покры­вающие полярную шапку, исчезают, и в зависимости от того, насколько быстро происходит нагревание, воды прибывают более или менее быстро, неизбежно вызы­вая подъем уровня моря и наводнения.

К этому добавляется явление механики. Районы эк­ватора «вращается» быстрее, чем полярные области — по крайней мере, на поверхности Точка в сотне метров от полюса вращается вокруг земной оси со скоростью 628 метров за 24 часа. Точка на экваторе проходит за то же время 40000 км.

Таким образом, необходимо, чтобы вода, собравша­яся на полюсе и устремляющаяся к экватору вслед­ствие центробежной силы, перешла от скорости 0 к скорости 40000. «Стекающие» воды втягиваются во все более быстрое вращение, но, вследствие инерции, они создают все более стремительный поток по мере приближения к экватору, поток, который наваливается на континенты, сдавливает их, затапливает и опусто­шает. Если летний нагрев происходит очень быстро, катастрофа неизбежна. Она погубит почти все — людей, стада, поля, памятники и, как объяснил Соло-ну жрец, «когда Боги очищают Землю и затопляют ее, только волопасы и пастухи в горах будут спасены.. потоки не оставят в живых никого, кроме неграмот­ных, невежественных. Так вы снова станете юными, ничего не зная о том, что происходило здесь в древние времена...»

Геологи и специалисты по древней истории помеща­ют конец последнего северного ледникового периода в «провал» между неолитом и мезолитом, то есть в десятое тысячелетие до нашей эры, подтверждая таким образом и Платона, и легенду. Возможно, что в это время неизвестные нам явления вызвали исключительно быстрое таяние льдов, отсюда такие мощные катаклиз­мы, возмутившие не только воды, но и сушу, вызвав извержения вулканов.

 Очевидно, что в окрестностях экватора феномен проявляется наиболее отчетливо, с наибольшим разма­хом... несомненно, что, пока не восстановилось нарушен­ное равновесие, за этим последовало значительное понижение уровня моря к северу от 45-й параллели, то есть в северных морях. Отсюда, возможно, предания о гиперборейских странах, меньше залитых водами и больше освещенных солнцем (вероятно, и объяснение знаменитой карты Пири-Рейса, где подробно представ­лены берега Гренландии, сейчас покрытые льдом и недоступные для исследования).

Этим же, возможно, объясняются предания о циви­лизации гиперборейских стран, пострадавших меньше других.

Затем, когда восстановилось равновесие при новой скорости вращения Земли вокруг своей оси, воды снова заняли свои прежние пространства на севере...

Понятно, что при таком катаклизме разрыв Танжер­ского перешейка был всего лишь мелким звеном в цепи событий, в результате которого возник удивительный — «средиземноморский» — взгляд на проблему.

Несколько лет назад один итальянский инженер выдвинул план строительства плотины, предназначен­ной для перекрытия Гибралтарского пролива Он осно­ван на следующих расчетах.

Испарение воды с поверхности Средиземного моря таково, что поступления воды из впадающих в него рек из Европы, Черного моря и Африки недостаточно для компенсации.

Следовательно, раз уровень моря остается постоян­ным, воды Атлантики вливаются в него через един­ственный проход — пролив Гибралтар. Атлантический прилив вызывает течение Океан — Средиземное море, затем, при отливе — течение в обратном направлении, но это обратное течение гораздо слабее Разница «про­тивостоит» испарению и поддерживает равновесие вод.

Инженер рассчитал, что, если построить плотину, это «противостояние» исчезнет и уровень воды в Сре­диземном море понизится настолько, что поверхность испарения станет такой, чтобы образовалось равновесие между потерями воды и поступлением ее из рек. Подсчитано, что такое равновесие настало бы, если бы уровень моря понизился на двести метров

 Понятно, что в этом случае огромные массы веды Атлантики,' низвергаясь с высоты двухсот Метров, про­извели бы количество киловатт электроэнергии, способ­ное питать всю промышленность Европы.

Не знаю, утопичен ли этот проект, но немедленно приходит на ум следующее когда перешеек был еще закрыт, уровень Средиземного моря находился на две­сти метров ниже современного, береговая линия тоже была иной, так, почти вся Адриатика была сухой, Восточное Средиземноморье отделялось от Западного полоской суши, связывающей Сицилию с Тунисом Гре­ческий архипелаг был не таким мелким, а воды Чер­ного моря, прокладывая путь через Босфор, имели вид реки с быстрым течением. И ведь слово «река» долго сохранялась в названии этого пролива..

Итак, во время разрыва, особенно если он сопро­вождался мощным приливом, должны были излиться огромные массы воды, в несколько часов затопив все Западное Средиземноморье и, медленнее, но так же беспощадно, весь бассейн, а затем и низменные районы Сахары

Логично предположить, что от Северной Африки, от Передней Азии и от Южной Европы остались бы незатопленными лишь горы Атласа, Эфиопия, Ливан, Кавказ, Альпы, Пиренеи и высокие Сьерры Испании За Пиренеями, в Галлии, все было сметено, но она не была затоплена, хотя жизнь здесь надолго почти замер­ла.

Очевидно, очень сильно была задета и Америка, там все было сметено, разрушено и затоплено до самых Анд. Подвижки суши здесь были настолько велики, что остатки портовых сооружений находят на высоте трех тысяч метров.

Смыта вся цивилизация, смыта и навеки поглощена Атлантида, поглощен «континент My», некогда суще­ствовавший в Тихом океане, от него остались лишь многочисленные острова .

Поглощена Атлантида, где бы она ни находилась, рассеяны атланты, которые смогли спастись, из самой Атлантиды или из ее колоний, лишенные всего возде­ланных земель, скота, орудий, знаний  Выжившие беженцы в горах Атласа, в Андалусии, в Андах и в Европе за 45-й параллелью И еще мореходы, которые

4R

 избежали бурь и морских приливов Они стали леген­дарными: Ут-Напиштим в Шумеро-Вавилонии, Дуифах в кельтской легенде, Йима в Персии, Тамандуаре в Парагвае и Бразилии, Пала и его жена Неуа в Мексике, Зеу-Кха у патагонцев, Манабозо у канадских индейцев, Покауо у деловаров . ну и, конечно, Ной на горе Арарат. Все рассеяны.

Конечно, нельзя спасти цивилизацию, от которой осталась лишь горсточка людей, разбросанных по миру и лишенных всех средств к существованию, но ни одна достойная этого имени цивилизация не существует без традиции, которая обладает символами, возможно, не­понятными тем, кто их переносит, но которые остаются символами, фрагментами того универсального языка, который скрывается за всеми языками, передающими его в своих запретах, поддерживающими ее целост­ность-Символы, которые можно найти и которые могут восстановить традицию, возможно, способны восстано­вить и цивилизацию.

Традиции и предания сохраняются намного лучше, чем философские теории...

 АИГУРЫ

На Западе Геракл встретил двух противников: гиган­тов и лигуров.

Сведения о гигантах весьма отрывочны, а вот лигуры известны хорошо. Жюлиан* описывал их так, как будто видел собственными глазами. По правде говоря, те, которых описывал он, жили на несколько тысяч лет позже тех, с которыми сражался Геракл, и были обитателями Лигурии, то есть той части суши, которая окружает Лионский залив, от Прованса до Каталонии.

Если верить легенде, они жили там еще до катак­лизма, то есть были неолитическими людьми, которые «дотянули» до вторжения кельтов. Это лишь гипотеза, поскольку после грандиозных разрушений на Земле осталось слишком мало людей, чтобы можно было собрать орды, необходимые для «захватов» и «вторже­ний». Должно было пройти немало времени.

Что касается тех, которых описывает Жюлиан, по­хоже, то были остатки племен, рассеянных кельтами по всему югу, примерно за пятнадцать сотен лет до нашей эры; он определяет район их исходного обитания как гораздо более обширный, чем несколько провинций на юге.

«Эти древние путешественники, — пишет он, — явившиеся с юга или с востока, от Кадиса или Фокеи, использовали только слово «лигуры» для обозначения всех обитателей страны галлов Они также дали это название племенам побережья Прованса, уроженцам бассейна Роны, народам Нарбоннской равнины. Говори­ли, что лигуры живут также вдоль большого залива

* Речь идет о Камилле Жюлиане (1859—1933), французс­ком историке, авторе трудов о Галлии и развитии цивилиза­ции («История Галлии», 1907—1928).

 Атлантики; это имя давалось и другим племенам которые бродили среди рек и лесов у берегов Северного моря. Даже в эпоху Цезаря в греко-римском мире еще помнили об отдаленных временах, когда имя лигуров распространялось по всей Галлии».

Д'Арбуа де Жюбенвиль помещал их на Крайнем Западе, в местах, где родился янтарь, на Балтике, а также в «Алебионе», то есть на Британских островах.

И если — тоже по Жюлиану — эти люди не были похожи друг на друга, они, тем не менее, являлись элементами единства, которое этот же автор усматри­вал в языке: и эти люди с одним языком, одного или разных этнических происхождении, населяли весь Запад:

«В Италии, в Испании, на равнинах и в горах Германии, на островах Средиземного моря и Океана, так же, как и в Галлии, они оставили, словно следы, названия водных источников и гор. В Испании и в Великобритании есть «Jives», омонимы французских ис­точников; «Jouro» — то нее, что итальянское «Joires»;

французская Сена, Секвана, обозначает то же, что Jucar (Хукар) на юге Пиренеев. Земля Ирландии и соседнего большого острова изобилует названиями, пришедшими из языка лигуров: я полагаю, что это бьы язык тех «рожденных на острове» Британии, которых галлы оттес­нили в глубь острова и которых еще знал Цезарь...

«У самых древних было весьма точное представле­ние о периоде, когда лигуры занимали весь Запад... Им принадлежала Корсика. Они спустились до Сицилии, о них говорили в Испании... Их следы обнаруживаются недалеко от Кадиса, и болота, через которые протека­ют воды Гвадалквивира, некогда назывались «Лигурий-ским озером.

Забрав земли у лигуров, — продолжает Жголиан, — галлы получили и плоды этих земель, и их богов: после них ни римляне, ни варвары, ни христиане так и не искоренили за много веков духов гор и источников, духов — охранителей места».

Трудно представить себе, каковы были лигуры в догалльские времена, когда Геракл победил их во время своего похода. У нас нет о них ничего, кроме свиде­тельств древних, с начала христианской эры, и только о тех, которые жили в Средиземноморье, на берегах того самого «Лигурийского моря», которое преврати-

 лось сохранив след в своем имени, в Лионский залив. И прошло уже не меньше полутора тысяч лет с тех / пор, как те, кого мы сегодня называем галлами, захватили их и смешались с ними.

По описанию Жюлиана, который изучил все эти сообщения древних, лигуры были невысокого роста, крепкие, с очень гибкими конечностями «Усталость никогда не одолевала лигура. Говорят, что по силе они равнялись большим диким зверям Они были превосход­ными пешеходами, и в ходьбе и в беге, в выносливости и в скорости у лигуров не было соперников в странах Средиземноморья.

Они были искусными охотниками и пользовались оружием, которое требует исключительной ловкости и хорошей физической формы, — пращой Когда птицы пролетали над группой лигурийских охотников, каждая праща выбирала свою жертву, и ни одна не промахи­валась» (Заметим, что в описании армии атлантов Платон уделил много места воинам с пращой . Это оружие было совсем неизвестно грекам)

«Древние считали их ворами и грабителями, похи­щавшими скот, убивающими чужеземцев и, возможно, поедавшими человеческое мясо». (Следует помнить, что все это сообщали латинские авторы )

«Лигуры очень много и тяжело трудились Одни целый день, вооружась тяжелыми топорами, рубили могучие деревья в горах Другие, склонившись к земле, дробили каменистую почву, чтобы создать участки, пригодные для возделывания. (Не занимаются ли и теперь здесь земледелием среди каменистых стенок и каменистой почвы⁷) Третьи преследовали диких зверей. И, наконец, самые отважные, погрузив­шись на суда, самые простые, подобные плотам, сделанные, возможно, из выдолбленных стволов дере­вьев, отправлялись в море, не ведая опасности и не ожидая помощи, чтобы в дальних водах добыть рыбу, на которую были скупы их реки... Главной чертой, отличавшей в те древние времена лигуров с Океана, была исключительная скорость их передвижения. Ли­гуры с берегов Манша и Северного моря производили на купцов из Кадиса впечатление дерзких мореходов, направлявших свои кожаные суда в самую середину свирепых бурь

 Это мужество и любовь к независимости были связаны с исключительным поклонением родной земле. Среди всех народов античности нет другого, который был бы менее подвижен. Ни одно нашествие, ни одна завоевательная экспедиция не начались с этой земли »

Это важно, поскольку, раз речь не идет о расе завоевателей, это значит, что на Западе они не были потомками войска захватчиков Речь идет об «автохто­нах», местных уроженцах, а не «пришельцах извне» Поскольку в легенде говорится о сопротивлении, ока­занном Гераклу лигурами в неолитические времена, все это похоже на правду. Описывается тот же народ, о котором рассказывали древние тысячи лет спустя .

Жюлиан добавляет, опираясь на свидетельства древ­них:

«Когда они ищут приключений где-то далеко, то исключительно на море, а ремесло рыбака и морехода не противоречит горячей любви к балкам и порогу родной хижины. Если враг сгоняет лигура с его родной земли, он возвращается туда при первой же возмож­ности». (По Авиену)

Жюлиан задается вопросом'

«Чем больше изучаешь мир лигуров, тем более определяющей кажется роль моря. И я спрашиваю себя, не были ли их язык, их единство и некоторые обычаи созданы нацией мореходов, и каждый раз я думаю прежде всего о народах Северного моря, о заселении Европы в доисторические времена, аналогичном мигра­циям в эпоху норманнов».

И если не для них, то для их «просветителей» это было так!

«Они не были художниками, — говорит Жюлиан, который придерживается сентиментальной художествен­ной концепции своего времени, — но при обработке материалов обнаруживали остроту глаза, точность дви­жений и стойкость в физическом напряжении».

Это исключительно важно! Спрашивается, откуда же пришла эта чисто западная традиция, которая в своих монументальных воплощениях избежала подражания Риму, несмотря на Марсель и путешественников-греков, и кото­рая, став христианской и испытав давление варваров — визиготов, бургондов или франков, — лишь нехотя при­няла восточные образцы, чтобы дать первый всплеск —

 романский стиль, еще несущий отпечаток подражания заморским образцам, а потом — апофеоз готики, не имеющей, кажется, никакого источника, никакого образ­ца. Это было не что иное, как приспособленная к новым временам и обрядам давняя традиция лигуров...

Снова обратимся к Жюлиану:

«На первый взгляд, обитатели Галлии в столетия, предшествовавшие 600 году, кажутся прежде всего обработчиками камня. Именно из камня сделаны основ­ные предметы, сохранившиеся от тех времен: кремне­вые наконечники стрел и копий — оружие незапамят­ных времен, от которого человек никогда не мог отказаться; мегалитические постройки из грубо обте­санных каменных блоков и плит и, наконец, топоры из отполированного камня. Именно последние свидетель­ствуют о степени развития производства, требовавшего очень большого терпения и фантазии. Чтобы изготовлять эти мощные инструменты, способные рубить твердые стволы деревьев.. с гладкой, словно стеклянной, повер­хностью и с лезвием острым, словно из металла, нужно было тщательно выбирать камни, наиболее прочные и лучше поддающиеся полировке, подходящей формы, которые можно было и обкатывать, и шлифовать . Таким образом, люди должны были иметь точные знания о свойствах местных горных пород »

Чувствуется, что, если бы Жюлиан не был выпус­кником Коллеж де Франс*, он бы решился употребить слово «посвящение» . Именно о посвящении в законы материи идет здесь речь

«Также и самые большие менгиры и дольмены обнаруживают чудеса механики Даже если большин­ство этих блоков были взяты недалеко от места постройки, их нужно было отделить, притащить, поднять, установить на место и закрепить; некоторые весили по 250 тонн, иные и больше, а отдельные камни, причем из самых тяжелых, нужно было доста­вить за семь-восемь лье» (250 км для некоторых мегалитов Стоунхенджа).

"Учебное заведение в Париже, основанное королем Фран­циском I (1530). Туда принимают людей, имеющих высшее образование. Посещение лекций свободное Здесь нет экзаменов и не выдаются дипломы

 И для всего этого были нужны, помимо рук людей которые, как можно предполагать, там имелись, «ры-^ чаги, катки, лебедки, тросы, взаимодействие, силу тяги и прочность которых нужно было тщательно рассчи­тать »

Короче говоря, нужны были инженеры . Но как нам осмелиться говорить об инженерах тех времен⁷

«Однако, — это опять Жюлиан, не оставляющий темы, — не забудем и о плотниках Их тяжелые каменные топоры были предназначены для отсекания и обтесывания огромных кусков. Жилища живых, крепко построенные и хорошо приспособленные, были так же многочисленны, как каменные помещения для мертвых . Эти люди так же успешно изучали дерево, как и камень они рассчитывали прочность балок, устойчи­вость и долговечность материала. Это они создали свайные основания для озерных поселений в Швейцарии и Савойе »

И это работа не ученика, но мастера, расчетчика, у которого знание материала заложено в руках и в мозгу- именно это и есть посвященностъ.

Они были и земледельцами. Жюлиан опускает этот вопрос, но до сего дня есть доказательства этому в виде умелого использования террасных полей и подпор­ных стенок из сухого камня, обеспечивающих растениям и необходимую влагу, и хорошее освещение для выз­ревания

Доказательства многочисленны в каменистых райо­нах, где поля тщательно расчищены и ограничены каменными стеночками, которые простояли уже много веков, в лесистьхх районах, на вырубках, где сделано все возможное, чтобы сохранить плодородие почвы и избежать эрозии из-за ветра и воды

Но земледелие, если оно ручное, требует много усилий и умелого использования орудий труда Нужен и «посвящающий» — ученый агроном

Древние удивлялись (а с ними и Жюлиан), почему эти люди, лигуры, которые сопротивлялись римлянам яростнее, чем испанцы и галлы, одержавшие не одну блестящую победу, не оставили ни одного имени предводителя, в противоположность другим народам, так, что даже невозможно узнать, как ими командо­вали⁷

4t

 Это обстоятельство очень затрудняет работу истори­ков, для которых история часто сводится к именам... трудно поверить, что у лигуров не было культа личности: запретить предводителю иметь имя, запре­тить ему считать себя выше остальных (даже если это и так) — какая мудрость и какое величие!

Подведем итог.

В неолите (впрочем, когда он был?), до нашествия кельтов и римлян, страну занимали варвары, грабители и невежды, умевшие при этом замечательно обрабаты­вать камень и дерево и обладавшие научными знаниями об этих материалах и способах их использования.

Варвары, которые занимались земледелием, исполь­зуя все возможные знания о природе, временах года и растениях.                        ^^

Варвары, которые занимались скотоводством, ис­пользуя все возможные знания о физиологии и инстин­ктах животных.

Варвары, которые были мореходами и знали все о морской стихии, ветрах, навигации и корабельном деле...

Наконец, варвары, которые «управлялись» с камен­ными блоками, которые не по силам современным инженерам, со всей их современной техникой...

Похоже, мы что-то упустили в подходе к рассмот­рению истории-Историки закрывают глаза на множество фактов...

 6      '   ^{! ! 1!}

ЛЮГ И ЛЮЗИНА

Аигуры, предшествовавшие галлам, жили уже во времена Геракла и оставили нам следы своего суще­ствования: они не имеют ничего общего с племенами битуригов, атребатов или арвернов. Остались докельт-ские названия различных мест.

Удивительно, что Жюлиан не сопоставил (что было бы очень логично) слово «лигуры» и имя бога «Люга». Я думаю, что именно этот бог, больше, чем язык, так долго поддерживал то западное единство, о котором говорит Жюлиан, поскольку если язык не устоял перед вторжением кельтов, то бог Люг приобрел новообра­щенных, которые вместе с его «божественностью» по­читали его святые места, священные горы, реки и камни.

Значительная часть названий рек в Галлии пришла к нам от него, среди них — название его великой свя­щенной реки: Лаура, которая была Лиг-ара, река Люга, и ее спутницы — Алье — Аль-Лиг-ара... И еще множе­ство рек с названиями Луар, Луан, Луинь — воды Люга.

И вот мы встречаемся с богом Люгом, таким древним, что можно было бы удивиться, как долго он продержал­ся, если бы мы не знали, что и сами лигуры сохрани­лись в Галлии и даже во Франции до наших дней.

На галльской земле такие названия многочисленны не только там, где корень «люг» сохранился без изме­нения, как в названиях Люгассон, недалеко от Бордо, или Люгрэн в Верхней Савойе, но и в названиях Люк, Лион, Леон (бывший Люгдунум), многочисленных Лу также Лувьер, Лудэн, несомненно, в бельгийском Люик и фламандском Локерен.

Он царствует не только в Галлии. На иберийском полуострове его можно отыскать всюду, где не навя-

 зали свою. топонимику арабы. «Дорога святого Якова» идет по пути Люга, от Логроно до Леона и Луго. Лигурийский берег носит теперь имя «Коста де ла Луз», и Португалия по-другому рвется Лузитанией.

В Англии он в имени Лондона, который был Лутду-нум, он — в Лейдене, а один британский автор увидел его даже в названии Легуты, в Силезии.

Игнорируемый склонными .к латинизации грамотеями нашей эпохи, он часто изгонялся из мест своего «оби­тания» специалистами по топонимике... Так, мне кажет­ся, что «Лютеция» (Париж) более очевидно выводится из «Люго-тиция», чем из «левкое» (белый), слишком греческого для такого древнего места. И что Лу (Loups) но имеет ничего общего с «люпус» (волк)!

Но кто такой Люг? Бог ли он в привычном нам сегодня понимании или в том, как его понимали рим­ляне?

Римские боги — обновленные греческие •— были богами «с определенными обязанностями». Мы сегодня имеем христианское понимание Бога, но концепции меняются. Бог Израиля был прежде всего Богом одного племени. Он сам сказал: «Я — Бог Израиля», он заключил союз с Израилем, он вел борьбу с другими богами, а Израиль должен был оставаться верным ему. Бытие, которое есть Все, даже его собственная проти­воположность, как материя, так и дух, ускользает от еврейского народа...

Не таков ли и бог Люг, который носит имя своего народа, нечто вроде пастыря племени, или народа, или объединения с одинаковым языком?

Всегда трудно говорить о неизвестных богах. К счастью, благодаря ирландским легендам, мы о нем все-таки кое-что знаем. Люг — изобретатель, строитель, волшебник. Это «Люг-с-длинными-руками»,- деятель. У него есть котел, в котором он варит снадобья, исцеля­ющие больных и раненых и воскрешающие мертвых, — первый из Граалей... Он врач и алхимик. Он работник-универсал и поэтому имеет разные обличья. Он — творец. Он сын Сиана, или Гиана (или Киана) Пылаю­щего. Он сын Лира или Лейра (вот ирландский след). Он сын Диансехта и поэтому плотник, кузнец, атлет, арфист, воин, поэт, волшебник, врач, виночерпий, бронзировщик, игрок в шахматы...

 Он будет духовным отцом Кухулина, рыцаря Крас­ной Ветви.

В Скандинавии он Локе (или Локи), нечто вроде демона среди германских богов, захвативших кельтский Север. Он становится «хитрецом», «изобретателем», который обманывает других богов. Может быть, он олицетворяет сопротивление захватчикам...

Как у Афины есть птица — сова, являющаяся ее символом и давшая ей всевидящие глаза, так у «Люга» есть свое животное, своя птица — ворон, чье название у лигуров — Люг. Или Лу.

Вот что сказал об этом вороне Марсель Моро: «Он — создатель и преобразователь. Это он в своем клюве принес ил из глубины вод на поверхность, и Бог создал для людей землю. Ворон — божество грома, дождя и бури, заставляющий сиять свет и устраивающий жизнь в потустороннем мире. Он научил людей' разводить огонь, охотиться, ловить рыбу, он защищает от злых духов».

Алхимики сохранили его символ в своих «черных трудах», да и строители собора Парижской Богоматери не забыли: они сделали его указателем места, где находится тайник с философским камнем.

С наступлением христианства люди перестали лю­бить его. Он стал птицей несчастья, предвестником катастроф, пожирателем мертвечины... Я думаю, он и был им — в ритуальном смысле, как грифы в Индии или кондоры в Перу.

До сих пор во Франции существуют некоторые плоские камни, не дольмены и не менгиры, а плиты, лежащие на земле наподобие каменной кровати с изголовьем, а иногда и с канавкой для стока. Их часто считают алтарями, где умерщвлялись жертвы, хотя скорее это парадные ложа мертвецов, откуда великим людям после их смерти предлагалось вернуться в лоно Люга с помощью его птицы — ворона, который был «переносчиком жизни в потусторонний мир?»

Цезарь писал, что галлы имели особую привержен­ность к Меркурию как изобретателю всех их искусств и ремесел и покровителю путешественников. Цезарь дал собственное объяснение, однако нам кажется, что ис­кусства и ремесла сближали Меркурия с Люгом, несом­ненно, галлы именно поэтому и приняли его, единствен-

 ного из римских богов. Не нужно слишком долго приглядываться к нашему «Меркурию», чтобы обнару­жить за его спиной прежнего хозяина здешних мест — Люга.

Кельты тоже приняли его, и в кельтские времена существовал большой праздник Люга — «Люгнасад», в начале жатвы, что соответствовало нашему первому августа Прославлялась плодородная троица: Тарное, Эпона и Артос.

«Тарное» — это Тавр (Телец) — Оплодотворитель. Это также знак, созвездие, в котором находилось Солнце между 4450 и 2300 гг. до Рождества Христова. Это след времени, и верный след, поскольку он связы­вает бога «Люга» с периодом, когда Лигурия была кельтской.

«Эпона» — богиня лошадей Она оставила свое имя местности на берегах Сены — Эпон, и галльской героине Эпонине*.

«Артос» — это Арктос (Урсос), Медведь, кутгьт которого отправляли в доисторических пещерах. Это и созвездие, вокруг которого обращается небесный свод..

Я не знаю, существует ли какая-либо связь между тем, что точка равноденствия находилось в созвездии Тельца и Солнце первого августа находилась в созвез­дии Девы и тем, что дева Эпона была одним из членов троицы, прославлявшейся в Люгнасад, но лошадь, которая ее сопровождала, это лошадь, которая была «Великой кобылицей», «Бельяром», «Баярдом» четырех сыновей Эмона (волшебный конь из поэмы XII века «Рено де Монтобан», иногда называемой «Четверо сыновей Эмона». — Прим пер}, верховым животным посвятителей, знающих, творцов.

Как видим, Люг — это не мелкий божок, которому поклонялись на скорую руку, из-за преходящих суеве­рий. Его святилища и владения находились повсюду на Западе.

Хотя вторжения с юга, востока и севера рассеяли память об этих «владениях» практически повсюду на

*Эпонина — жена Юлия Сабина, римского военачальника галльского происхождения, поднявшего восстание против Рима в 69 г Он провел девять лет в подземной тюрьме, куда жена носила ему еду Их казнили в Риме в 78 г.

 западе, они все еще отмечены на большей части Франции самим именем бога.

Первое кельтское вторжение — в 1700 или 1500 году до Рождества Христова — признавало эти имена (возмож­но, самим захватчикам уже был известен Люг), но римляне, варвары и арабы не берегли их. Имя Люга исчезло повсюду, где они получили достаточную власть...

Лишь редкие следы обнаруживаются в Провансе хотя до римлян там было очень много лигуров, но интенсивная латинизация заставила отступить древние наименования, остался лишь «лес лигуров» недалеко от Экс-ан-Прованса и гора Люберон.

К тому же интенсивная германизация на Востоке уничтожила все догерманские имена, кроме района Бельфор, где сохранились два «владения».

Эти имена не избежали и армориканской христиани­зации бриттами, изгнанными саксами с Британских островов в VI веке нашей эры. Христианские пришель­цы не знали никакого Люга и полностью изменили всю топонимию Бретани, не осталось ничего, кроме «Плу» и «Лан» в названиях приходов и церквей. Однако остался еще Леон и несколько отдельных имен «люг».

Более 'юго, «люг» изобилует в Центральных Пирене­ях, а на Тулузской равнине, где сосредоточены визиго-ты, встречается чрезвычайно редко.

В районе Ландов он встречается лишь на периферии. Не было ли там во времена лигуров какого-нибудь залива, исчезнувшего теперь под речными наносами и песками⁷ Что касается массива Альп, то присутствие «Люга» только вблизи озер легко объяснить невозмож­ностью проникнуть в ледники

Я напрасно искал следы лигуров на Иберийском полуострове, где арабская топонимия захлестнула все. Кроме Кантабрии. Англия стала бриттской, саксонской или норманнской, практически отсеченной от древних традиций Ирландская топонимия мне не далась...

Даже во Франции, где топонимия была достаточно постоянной, как отмечал Жюлиан, не всегда легко распознать в происхождении названия «Люга», и специ­алисты нередко ошибаются.

Грамотеи средних веков были латинистами и писали не на «французском» — «вульгарном языке», — а на латыни Когда им нужно было обозначить место в

 документе, они, вместо того чтобы взять обычное название, переводили его, в меру своих познаний, часто выделывая разнообразные фонетические пируэты. Та­кие документы сохранились, их слишком часто прини­мают «за источник».

То же сделал и Альбер Доза, когда объяснил Люгдунум, который стал Лионом, как Люкодунум («си­яющая крепость»). Белизна греческого «левкое» затмила бога, на чье имя ясно указывает это название.

Из Лугдунов, а их много, один стал Лудуном, или Лондоном. Другие окрестили по-христиански: один стал Сен-Бертран-де-Коменжем, другой — Сен-Лизье.

А сколько Сен-Лу скрывают имя Люга?

Можно удивляться, что Лугдун стал Лионом — тем не менее это так, так же и море Лигуров стало Лионским заливом. Я не мог найти другой этимологии для множества Лионов, Леонов, Льонов, кроме имени Люга. Львы были здесь слишком редки, чтобы оставить географическим названиям свое имя...

Лион и Лудун — звучит совершенно недвусмысленно, такие и Люсон, Люшон, Монлюсон («гора Люга») Невоз­можно отрицать Люгрен на берегу озера Леман, как и Люгассон, недалеко от Бордо, или уже за нашими границами три поселения на «дороге франков» — Лог-роньо, Леон, Луго...

И что же теперь?

А теперь нужна определенная осторожность в иссле­довании вопроса. Например, существует старинное сло­во «Лю», означающее «лес, роща», но это вовсе не предполагает, что имеется в виду не «лес Люга»... Есть еще Люк, который мог произойти от латинского «лю-кус», «священная роща»... Но все ли «Люки» — латин­ские? В этом можно сомневаться.

Есть еще «Лог» и «Лок», которые производят от «лоци» (место). Выходит, страна действительно была латинизирована.

Итак, вооружившись подробными картами, я показал все, что нашел связанным с именем бога Люга: включая Люц, который часто пишется Лютс„ Одна вещь показалась странной: все эти названия встречаются «порциями», словно они составляли часть целого, часть владения-

Более того, во всех этих «владениях», где сосредо­точены названия, которые можно произвести от имени

 

«Владения Люга» в районе Шартра

 «Лиг», встречаются мегалитические памятники, доль­мены или кромлехи (менгиры распространены гораздо шире).

Хотите несколько примеров? В районе Шартра такая «порция» доходит от Щар-тра до окрестностей Шатодена. В самом Шартре, в пригороде, есть Люсе, а совсем рядом — Люизан. Затем спускаемся к Лоше, и все в том же направлении на юго-запад, Люсон (недалеко — Сен-Лу, возможно, это такая маска), Люпланте, может быть «посаженный лес», но глагол «планте» (сажать) слишком новый для очень древнего «лю»; затем Бюглу, Монлижон, Бюллу, Людон, Лолон, Логрон и, наконец, возле Шатодена — Лютс-ан-Дюнуа.

В центре этого района, протянувшегося километров на сорок, находятся Ильер и Аллюэ, расположенные на берегу Луары — Лиг-ары, — которая пересекает «владение» с востока на запад, а с юга на север протекает Эр — не что иное, как Иевара, такая же священная река, как та, что орошает Бурж.

На западе, словно ограничивая «владение», — Лю-нъи, на юго-востоке — Лион-ан-Босе, к которым можно добавить Вуа-о-Льон возле Даммари.

Кроме этих одно лишь название может принадле­жать Люгу, на запад до Мамера, где начинается новое скюпление; на север, кроме возможного Лаон возле Дре — до Лувьера; на восток до Монтаржи.       И так до Ментенона, где существует еще нечто подобное двум дольменам, но скорее — остатки кры­того прохода, до Бру, простирается территория в форме миндалины, некий ореол, где изобилуют доль­мены и мегалитические памятники, не все из которых еще учтены. Кроме того, что находится под Шартрским собором, есть еще один, на юге, у Морансе, еще — в лесочке между Бершере и Суром и, наконец, «сосре­доточение» между Ильером и Аллуэ, вдоль реки Луар, где их десятки.

Таким образом, по крайней мере в районе Шартра есть связь между мегалитическими памятниками и «вла­дениями Люга». Еще пример?

В Антре-де-Мер есть деревня — Люгассон, которой невозможно отречься от своего имени.

 И опять же, она является почти центром миндале­видного района, где находятся: Люгон, затем Либурн, Люссак, Луп, Линьян, Люгеньяк, Лист-рак два леса Люк, на востоке и на западе, и еще два на юге и на севере, обрисовывающие косой крест, s центре кото­рого — Люгассон; Лупиак и Лангон, к западу _ Леоньян, к востоку — Лиге возле Сент-фуа-ля-Гранд...

А потом — ничего...

В этом «владении», где позже по-братски располо­жились Белен* и Белисама, насчитываются по крайней мере два не разрушенных дольмена, два крытых про­хода... И остатки Других многочисленных дольменов, разрушенных добрыми людьми нашей эры, сохранивши­еся в лесу Люк.

Белен и Белисама явились, чтобы присоединиться к Люгу, а потом, после них, Христос и Пресвятая Дева. Как и в районе Шартра, где есть собор и аббатство, во владении Люгассон есть Совтерр-ла-Гранд и Блази-мон (сохранивший имя Белисамы), и паломничество в Нотр-Дам-де-Бон-Нувель**, которая кажется мне новой Бон-Дам.

Я взял эти два района просто для примера, но есть .много других, где, несмотря на древность, так же легко обнаружить имя Бога.

Случается, что его имя изменилось, но не сильно:

по крайней мере, оно всегда узнаваемо. Как обычно, гласные менее устойчивы, Ю часто становится А, как в Ланьи, пли АН, как в Лангон, бывают также У или И. Иногда Г превращается в С или Ц: Люг становится «Люс» или «Люц». Что касается окончания, указывающе­го место, оно подчиняется правилам диалектов. Люсси или Ликси становится Люкуй на востоке; Люсе в Пуату, Турени, Берри, где может быть и Люши; оно становит­ся классическим Люссак в Нижнем Пуату, Лимузене, Перигоре и Оверни, где иногда бывает и местным Люшья.

Бывают и другие окончания, которые, несомненно, соотносятся с особенностями, признаками, качествами, которые нам известны, так, например, Люготиция,

*Галльское божество источников святилищ предсказателей и врачевания. Римляне отождествляли его с Аполлоном.

**Богоматерь Благовещение, или Новая Богоматерь.

 

 которая превратилась в Лютецию. Во всех случаях замечательно одно обстоятельство — никогда не при­соединяются латинские окончания. Ни «локуса», ни «виллы»* для Люга. Люг старше Рима, и романская Галлия не давала больше «владений» Люгу.

А еще у Люга есть подруга, «Люгина», которая почти всегда превращается в Люзину; древняя «Мер-Люзина» (мать-Люзина) перешла в народные сказки под именем Ме-Люзииы, к которой люди до сих пор относятся с нежностью, поскольку в этих народных преданиях она никогда не причиняла зла.

«Люзина» для Люга то же, чем в последующую эпоху будет для Белена Белисама, материальное воплощение Бога, которое Бог может оплодотворить.

Вся созидающая сила Люга ничего не стоит — в земном смысле слова, — если нет того, что он может

оплодотворить...

Легенда, дошедшая до наших дней, сделала из Мелюзины великую строительницу. Ее связали (не знаю когда) с лузиньянскими приключениями*.

Легенда красива.

Итак: младший сын владетеля Пуату Раймонден охотился и нечаянно убил своего наставника графа Пуатье. Возле источника Се (жажда) он встретил «фею», влюбился в нее, она его тоже полюбила.

Раймонден женился на фее и, по ее совету, попро­сил у своего сюзерена во владение участок земли, «который можно покрыть шкурой оленя». Мелюзина разрезала эту шкуру на тонкие полоски так, что получилась «веревка», которая окружила не только город Лузиньян, но и много других земель, лесов и других окрестностей (геометрическая граница, где нахо­дится владение «хитроумного» Люга...).

Затем она затеяла строительство замка силами множества рабочих, которых призвала неизвестно откуда, «и делали эти каменщики столько работы и так быстро, что все, кто проходил мимо, были изумлены»**.

• Легенда о Мелюзине как основательнице Лузиньянскои династии. Геше написал о ней сказку.

••Все это очень напоминает русскую сказку «Царевна-лягушка».

 Однажды построила прекрасная дама Город и замок Мелль, Потом были Муван и Мерван, Потом башня Сен-Мексан...

У этой Мелюзины была одна удивительная особен­ность: она должна была в определенные дни прятать ноги, поскольку они выдавали ее происхождение, пре­вращаясь в рыбий хвост, в хвост змеи или же (в других вариантах легенды) в лапы, как у лебедя. Она «птице-ногая». Лебедь (Синь) ирландского эпоса... Возможно, ее имя было — Люг-синь, кто знает?

Когда Раймонден Лузиньянский обманом вызнал ее тайну, она исчезла навсегда.

Если Люг оставил в Древней Лигурии имена своих священных мест, то и Люзина оставила там свои, не только на землях Лузиньяна в Пуату, но и во многих других местах...

Есть еще Люзиньи в Шампани, возле таинственного леса Орьян; в Верхней Луаре — Лезинье; в Пуату — Люзиньяк и Лезиньяк; Лезиньяк и Люзиньяк — в Лимузене; Люзиньи — в Турени; Люзере — в Берри;

в Каркассе — Лезиньян и Линьян; в Восточных Пире­неях — Лезиньян; в Альбиго — Люзьер; еще один Люзьер — в Бовези; в районе Авиньона — Лединьян;

в Пригоре — Люзиньяк; в районе Лиона — Люзине; в Оверни — где пришепетывают — Лижиньяк; на Лауре, в Ниверне — Люзиль...

Само постоянство имени, почти неискаженного, не­смотря на различные диалекты и даже разные языки, показывает, что в основе лежала единая вера или общие предания и — в любом случае — поклонение и уважение одному и тому тоже...

И она, Мелюзина, всегда находится недалеко от тех мест, где сосредоточены дольмены, по преданиям, у нее было и собственное царство...

Люг — это воздух и огонь, Люзина — земля и вода. Она — Мать-Земля, но тайны ее природы и проис­хождения скрыты, возможно, ее слугами, этими работниками, которые строили так быстро и так хорошо, которые переходили от стройки к строке, которые в своих руках держали знание этой приро­ды...

 Красочные подробности легенды сообщают, что во время строительства звучала музыка, действовавшая на камни, которые сами укладывались на нужное место:

преобразование гармонии звука в геометрическую гар­монию...

Это легенда о мастерах.

Что касается Раймондена, который добился от своей феи благодеяний силой любви, когда он обманом выве­дал тайну жены, она бросила его и детей...

Но пора вернуться к нашим названиям...

 У СПИРАЛЬ БОГА ЛЮГА

Когда рассматриваешь на карте названия, образован­ные от имен Люг и Люзина, замечаешь, что их последовательность описывает на территории Франции как бы концентрические окружности, но, если присмот­реться повнимательнее, становится ясно, что это не окружности, но части спирали.

Это похоже на «обман зрения», и все-таки это так. Спираль похожа на ту, которая нарисована на опорах некоторых крытых проходов.

Можно было бы говорить о случайности или о совпадениях, если бы дело касалось элементов спирали, но, при существовании «провалов» в областях более новой топонимии, спираль разворачивается — и весьма правильным образом — на большей части территории Франции.

Она не связана с рельефом местности, поскольку не следует ему. Она прослеживается по именам, данным людьми. То есть речь идет о «расстановке вех» челове­ком.

Имеют место не рассеяние и беспорядок, но посто­янное, организованное сосредоточение, причем вполне традиционное.

По одному тому, что речь идет о местах, посвящен­ных Люгу, — это традиция лигурийская. Не галльская, а более ранняя.

К тому же существование в этих местах мегалити­ческих памятников показывает, что она относится к периоду более отдаленному, чем «кельтский».

Но эта связующая спираль обладает определенными особенностями, заставляющими думать о дороге, имею­щей какую-то связь с богом Люгом и с мегалитическими памятниками.

 Дорога — для того чтобы по ней ходить, чтобы перемещаться из одного места в другое, самая корот­кая дорога от одного места до другого — это не спираль. Таким образом, здесь речь идет не об утили­тарной дороге, по крайней мере, не в материальном смысле. Это — дорога посвящения, путь паломниче­ства.

Я не заблуждаюсь. Конечно, я не могу утверждать, что знаю все места, посвященные Люгу, но я и не приписал ему тех, что имеют иное происхождение.

Таковы Линьер, Линье, Линьи, происхождение кото­рых вполне разумно искать в слове «лен» (lin); таким образом, Линьер означает «поле льна», нередко так оно и есть... Но это не останавливает меня, поскольку, несмотря на очевидность, Линьи часто соседствует с Лоньи, Ланьи, Леньи, Люньи, явно не имеющими ничего общего со льном.

К тому же места, посвященные Люгу, образуют группы, вполне различимые и ограниченные в про­странстве, так что я не думаю, что несколько допущен­ных мною ошибок способны свести это явление к простой игре воображения. Названия, происходящие от имени Люг, существуют и образуют группы. И они располагаются на карте Франции по кривой, которая есть не что иное, как спираль.

Формат книги не позволяет поместить в ней дос­таточно подробную карту, на которой можно было бы указать все названия, происходящие от имени Люг, можно лишь обозначить контуры образуемых ими групп. Для удобства я обозначаю каждое «владение» двойным именем, содержащим название, происходя­щее от имени, которое кажется мне наиболее «крас­норечивым», и название ближайшего современного крупного города. Иногда эти названия совпадают, как Лудун.

Вот перечисление этих «владений», начиная с центра спирали, которая разворачивается по часовой стрелке.

Стоит отметить — как совпадение — что центр спирали окружает вместе с таинственным лесом Тронса район Мейян, что соответствует латинскому Медиолан (медиа — середина), здесь же находится географический центр современной Франции, в том месте, которое называется Аль-лишан.

 Я предоставляю специалистам решать, не Означает • ли это — «другое поле Люга» (1'autre chomp do Lug), я как Алье (Al-liger) — «другая Луара»...

Начиная от этого центра, следуют владения Люга:

1. Монлюсон, со всей очевидностью, «Мон-Люг» — гора Люга, вокруг которой группируются: Лендрон, Любен, Лиссо, Лусседа, Лигонде, Лезинья, Линьероль (мегалитические памятники в Сен-Леон, Арфей, Ид, Эстиварей, Тул и Пьер-Жоматр и, конечно, частично разрушенные в Нери-ле-Бен).

2. Аржантон-сюр-Крез: Луриу, Люша, Линья, Линь-ян, Люзере, Люзерайе (дольмены в окрестностях дЮр-сен и Сен-Бенуа-дю-Соль).

3. Бурж: это владение, по-видимому, сосредоточено вокруг Пьер-дю-Лю, мегалитического памятника возле Меон-сюр-Эвр; Лизере, Ле-Люк, Лиши, Лоши, Линьи, Лизере, Лиссон, Линье (дольмен), Люка-ле-Либр (доль­мен) и так далее.

4. Ла-Шарите-сюр-Луар: Люньи, Ле-Линьон, Жа-лонь, Аллиньи и так далее, и еще: Де-Лион (Deux Lions).

5. Невер: Ле-Гран-Люг, Лютеро, Линьи, Люси, Ал-люи, Люзи, Лгозиньи.

6. Виши: Льерней, Люно, Ле-Лузе, Лурди, Люза, Люзийа, Лезу, Линья (мегалитический центр Пьер-Куртине возле Майе-де-Монтань), Людесс, Линья, Люшелк, Любиак, Ле-Люге, Лойе, Люгард и т.п.

7. Юссель: два Лижиньяка, Люк, Лупиак и т.д.

8. Сен-Леонар-де-Нобла (слово «нобль» встречается в нескольких местах и имеет отношение к древнему слову, обозначающему не менее древнее дворянство... Нам нужно будет вернуться туда, где есть название — Малеон): Ле-Люк, Лгодина, Бо-Люге, Люберсак, Лейкю-ра, Лей-Люссак и т.п.

9. Люссак-ле-Шато: Аллуэ, Лессак, Люша -(курган), Лигюмсе, Лотер, Леньяк и т.п.

10. Лоше: Люссе, Люрси, Лейне, Лгозе, Лгоса, Лоше, Люзиньи, Логре (весьма многочисленные мегалиты, возле Лоше — кромлех».

'11. Божанси: Линьи, Ле-Люд, Ла-Люзьер, Гран-Лю, Лорже, Люссе, Лури и т.д. (много мегалитов).

12. Монтаржи: Ле^Гран-Люа, Луанси, Лионен-Сулья (рядом находится Сен-Гондон, бывший Нобилиакум, еще

 один «нобль»; курганы и         многочисленные          мегалиты),

Луэм и т.п.       ¹,, . .

13. Оксер: Луси, Лангю,      Линьи...

14. Авалон: это название, несомненно, связано со словом «яблоко», Люси и два Люсенэ... (в Бургундии следов меньше, так как захватчики бургунды были уже христианами и о древних культах ничего не знали).

15. Отен: Люзиньи, Люньи, Люкс...

16. Шароле: два Люньи, Люкси и т.д.

17. Ле-Пуи: Лериге, Лезинье, Луссель, Ланэдак, Луде, Локассоль и т.д. (в этом районе между Луарой и Алье, преимущественно реками лигуров, по-видимому, следует считать «владениями Люга» все места, которые были, после захвата римлянами посвящены Меркурию, которого они отождествляли с Люгом).       .    ,

18. Сен-Флор-Орильяк: многочисленные Люк, Лудь-ер, Меркер, Лиган, Лез, Лекам, Ладиньяк, Альез и Альезе и так далее (очень много мегалитов).

19. Фижак-Брив-ла-Гайярд: еще Меркер, Линьерак, Карлюкс («камень Люга»), Ларпье, Люнегар («крепость Люга»), Лозе, Ливрнон, Лиссак и т.д.

20. Нонтрон: Лезиньяк, Лиге и т.д.

21. Люзиньян: Люше, Аллиньи, Луресс, Лубиль, Люзан, Виллоньон и т.п.

22. Лудон: конечно, Люгдун, крепость Люга: Аллиньи, Луресс, Лерне, Лонзи, Лиззе, Люше, Луин (совсем рядом, Сен-Лу, несомненно, замаскированный), Велвдще и т.д. Я собираюсь вернуться к этому «владению», которое представляется весьма важным и где весьма многочисленны мегалитические памятники.

23. Ла-Флеш, где есть Гран-Люсе, Людон (еще один Люгдунн), Любле, Люне и Ла-Люготтери, не скрываю­щее своего имени, и так далее.

24. Шартр с центром на берегу Луары, о котором я уже говорил.

25. Лютее (возможно, часть другого витка спирали) — Ланьи, Лонье, Люньи, Булонь, и т.п. Этот район, который стало очень трудно разобрать на карте, еще в средние века имел много мегалитических памятников. Имеется также кромлех в Нантерре, где расположен сейчас новый университет.

26. Провен: Лизи, Люзетен, Люссен, Лона, Лиур и, несомненно, Волюизан.

 

 

 27. Труа: Люзиньи, Люзер, Лиссон, Лире, Лассон и т-п.

28. Айне-ле-Дюк. Люсе, Ла-Люсин, Лоше, Люксерруа и т.п.

29 Луан- Луази, Лувенне, несомненно, Колиньи.

30. Лион Люсе, Люи, Луизье, Люзине и т.п.

31. Прива Люссас, Ливрон, Лья, Сент-Этьен-де-Люгаре, Люк и т.п.

32 Родез- Люгар (еще одна крепость Люга), Льюжуа, Люган, Лубер (^?), Люнаге, Лессак, и т.п. Этот район самый богатый мегалитическими памятниками. В некото­рых местах дольмены насчитываются десятками

33. Каор: Лгоганьяк, Люссас, Лозерт, Люнонь, Любе-жак (?).

34. Любурн с уже упоминавшимся районом Люгассока

35. Понс с двумя Лонзаками и Люссак и т.п. Это единственное место, где правильность спирали несколь­ко нарушена.

36. Ла-Рошель, Люизан, Лигей, Лгоше два Луаре, Лансон и тд

37. Ла-Рош-сюр-Йон. Леже, Лере, несомненно, Люо-ланде и Лион.

Прочие районы на схеме (по спирали): Везуль, Лозанна, Люк-ан-Дио, Юзес, Ош, Молеон, Лаон, Сен-Дье, Люксей, Невшатель, Буа-де-Лигур (лес лигуров), Памьер, Сен-Бертран, Баньер, Олорон.

Начиная с этого места, мы попадаем на террито­рию, где топонимия слишком изменилась из-за мно­гочисленных вторжений Более того, изрезанность побережья Франции не позволяет проследить раз­вертывание спирали, частично приходящейся на море.

В Бретани осталось место Логан, возле Кемпера, еще несколько упоминавшихся вокруг бухты Дуарнене, Логонас возле Дау, район Леона; Лудеак (?), Коэтдогон, Деон, почти наверняка, ьозле Динана.

На побережье Нормандии — лишь Валонь в Котен-тене, Лизон, Лусель и Лион-сюр-Мер.

Еще одно сосредоточение появляется снова в окре­стностях Мамера, Люси, Лувиньи, Ливе, Лузе и, похоже, продолжается до Лузе и Линьона возле Ар-жантена.

В северных районах обнаруживаются лишь отдельные точки: Лувьер, Люси возле Невшатель-ан-Бре; группа из

 трех: Люзьер, Лие и Люньи к северу от Бове; Лион и Ликур возле Перонны; Люси и Булонь на севере, Локерен к западу от Энвера; Люньи, Гран-Лю и Лоньи недалеко от Лаона; Ле-Лоан, Люси, Луазе возле Эперне, неболь­шая группа (Луппи, Лиссе) возле Лион-де-дессу-Дюн (Мез); Луазе, Луппи и Локсвиль возле Бар-ле-Дюк.

На Востоке побольше — еще три «точки»: Люссе, Лесседи, Любин возле Сен-Дье; сильное влияние Люга обнаруживается во всем районе Люксей; еще — вокруг Невшательского озера и еще — по берегам озера Леман.

Альпы дают нам Люк-ан-Дио, Люсе, Люз-ла-Круа-От; а Прованс, помимо «леса Лигуров», Лорж, Лорге, Ле-Люк (происхождение которого не так очевидно)

Но, если пересечем Рону, мы снова найдем нашу спираль, вполне четко обрисованную:

а) Юзес: Люссан, Лезан, Льюк, Люнель, Лирак-

б) Безьер: Люна, Луара, Лагама, Линьян, Ленье, Люкан, Лина, Лезиньян-Корбьер и тд.

в) Памьер: Люсак, Людье, Люгенак, Лью .

г) Сен-Бертран-де-Коменж — бывший Людунум — Сен-Лизье, тоже Люгдунум, Булонь, Монлеон, Луде и так далее, значительная концентрация, не имеющая равных по соседству.

д) Баньер-де-Люшон. Лезиньян, Лурд, Люз и тд.

е) Олорон: Молеон-Лишар..

Равнина Тулузы дала мне лишь Люган, но захват ее вестготами, которые, как и бургунды, были уже хри­стианами, естественно, оставил пустоту.

Наконец, несколько отдельных названий, которые могут относиться к Люгу, встречаются кое-где в Ландах, такие, как Люксей, Люго, Люшарде, но, возможно, они занесены туда позже, поскольку в древние времена этот район был необитаем..

Спираль, во всяком случае, то, что от нее осталось, относится к третьему тысячелетию до нашей эры, в ней усматривается определенная закономерность.

Так, если соединить прямой линией Лион-Лутдунн и Лудун-Лугдунн (что не так-то просто, поскольку карты являются проекцией криволинейной поверхности на плоскость, и кратчайшее расстояние между двумя точками сферы проецируется на такой карте как кривая. Нужно произвести вычисления ), эта линия пройдет через следующие точки.

 Лион — к северу от перевала Люэр, Лере, Монлу — Ла-Пьер-Ансиз, недалеко от Глозеля — Виши и его древние источники — Лешоль, Луру, де-Бубль — немного ниже Луру-де-Боне (Боне вместо Белен) — Монлюсоп, Линьероль — немного севернее от Лиманж, Ланже, рядом Люрей, Лезиньи, на Крез — Ойре, с линией дольменов — Ленье-сюр-Юссо, Лудэн, Ле-Люк, Ланье, Люсе — южнее Линье- и прямо к центру бухты Дуарнене, где вечным подводным сном спит Ис, возле мыса Лютен е-

Природа, случай или люди — прекрасно все устро­или...

И это еще не все...

В некоторых местах, посвященных Люгу, местные жители ощущают на себе странное влияние волшебных сил, связанных с богом-волшебником.

Лион, например, всегда считался очень таинственным городом. Он долгое время был — и, полагаю, является до сих пор — центром эзотерических учений, там жили многие алхимики, колдуньи, актеры, писатели и выда­ющиеся художники...

Мне не кажется смешным утверждение о том, что .«гора святой Женевьевы», бывшая холмом Люга, быв­шая Лютецией, вызывала у сильных натур взлет духа, а слабых сбивала с пути истинного.

В Лудене, одном из самых замечательных «владений Люга», жили религиозные фанатики, обвинившие в сатанизме священника Урбена Грандье*, которого со­жгли без суда...

Деревня Лувьер — судя по названию, имеющая некоторое отношение к Люгу — многие века была известна своими «одержимыми», особенно историей Франсуазы Фонтен, которая в 1591 году заключила любовный союз с дьяволом и, по показаниям свидетелей, пребывала иногда в состоянии левитации, ее приходи­лось силой удерживать на земле — это засвидетельство­вано судебными и городскими властями в подписанных и снабженных печатями документах расследования.

*Кюре из Сен-Пьер де Лудун (1590—1634). Этот страстный проповедник возбуждал у монашек-урсулинок истерический восторг. Они донесли, что Грандье околдовал их, и его

сожгли.

 В Люксей, Франш-Конте, якобы существовал в древ­ности чудесный лес, где демоны искушали святого Коломбена*, а ведьмы в Вальвере (иначе Вовер) на шабашах славили Пьера-Дьявола... Сотни лет шли про­цессы о колдовстве, с пытками, кострами и прочими атрибутами...

Процессы ведьм происходили в Швейцарии, в рай­оне Невшателя, где есть Люшерц, Люньор... И в Лозан­не, вокруг которой располагаются Люссери, Люлли, Лютри, Люсси...

Колдуны Контантена собирались в Валони.

Пьер-де-Лю в Солони почитался местными ведьмами, «предводители волков» приходили туда со своими «ста-дами»,-

Посвященные ставили доммены так, чтобы они ока­зывали на людей определенное влияние. Первые хрис­тиане считали это воздействие «сатанинским» и унич­тожали «идоловы камни».

В наши дни, когда наука перестает быть просто статистикой, было бы исключительно интересно выяс­нить влияние «мест Люга», отмеченных древними, на поведение людей и особенно на актеров, художников, врачей, целителей, инженеров.

Возьмем типичный реальный случай: общеизвестно, что в Лурде происходят чудеса и осуществляются они благодаря Богоматери и молитвам, обращенным к Ней... Однако чудеса происходят именно в Лурде, а не где-то в ином месте. Богоматерь вездесуща, но проявляется ее могущество в Лурде, таким образом место поклоне­ния, паломничества является участником событий.

Лурд — тоже «место Люга», как следует из назва­ния. На языке басков «ур» значит «вода». «Лурд» — «воды Люга». Но от Молеон-Лишар до Баньер-де-Люшон все Верхние Пиренеи — имение Люга.

Если свойства Люга есть свойства определенных мест на Земле, неудивительно, что не существует ни ста­туй, ни других его изображений. Воплотить волшебные силы — значит рисковать уменьшить их могущество или неверно интерпретировать, поэтому надежнее при-

*Монах-проповедник из Ирландии (540—615). Основал мона­стыри в Бургундии, на озере Констанс и в Италии. День его памяти отмечается 23 ноября.

 бегнуть к животному символу. Так изображаются силы Зодиака, а Люга символизируют Ворон и Гусь.

Ворон сменит имя, и больше мы его не найдем, а вот с Гусем дело обстоит иначе, к нему я вернусь...

Историки прошлого представляют нам древних лю­дей, наших предков, как неразвитых, умевших разве что убивать камнями диких зубров...

Возможно, они правы?

Возможно, наука — ее нельзя назвать иначе — пришла извне? От других людей, которые не обраба­тывали камень и не оставили никаких следов своего мастерства, поскольку лишь камень способен устоять перед веками.

Камилл Жюлиан видел в лигурах «народ дольменов» и в известном смысле он был прав — для Запада. Доказательство тому — масса мегалитов во «владениях Люга».

Но дольмены — не исключительная принадлежность лигуров, поскольку встречаются в местах, куда лигуры никогда не заходили.

Итак, существует две гипотезы: либо лигуры «при­думали» своего бога — Люга — там, где уже существо­вали дольмены, либо они строили их, следуя указаниям народа, жившего в Европе задолго до них и составляв­шего «сословие знающих».

Схема традиционна: разработчики и исполнители... Разработчик без исполнителя — то же, что дирижер без оркестра.

Нам достоверно известно, кто строил Шартрский собор, какая артель, однако, по записям Никейского собора*, «замысел» его принадлежал «Отцам», следо­вавшим древней традиции.

Если «Отцы» хотели осуществить свой замысел, они должны были подготовить рабочих, дать им возмож­ность строить... То же относится и к мегалитическим памятникам, опиравшимся на науку, которую современ­ные ученые едва начинают постигать (как и наскальную живопись).

Оказывается, дольмены существовали не только на Западе. Почти такие же камни — во всяком случае,

'Имеется в виду Вселенский собор, на когором принима­лись важные решения.

 

 возведенные по тому же принципу — обнаружены во \жогих районах мира, где не ступала нога лигура Следовательно, они были воздвигнуты другими народа­ми, а поскольку принцип возведения идентичен, можно предположить существование определенного единого «замысла».

Поскольку дольмены обычно располагаются близ побережья, их создатели, скорее всего, были морехо­дами. Они не просто путешествовали на плотах вдоль берега (переходы были весьма длинными — от Кореи до Морбиана), но настоящими навигаторами и кораблестро­ителями.

Если подумать, постройка корабля для дальнего плавания — трудное дело, требующее иных, чем каменный топор, инструментов и опытных конструкто­ров...

Варвары не смогли бы задумать и построить корабль для дальнего плавания. Впрочем, как и дольмен. Необ­ходимо много хороших инженеров, чтобы транспортиро­вать огромные камни на большие расстояния, через леса, болота и горы...

Может быть, мы когда-нибудь выясним границы познаний древних мореплавателей и инженеров, однако совершенно ясно, что они были не просто изготовите­лями кремневых топоров.

Почему же их наука — в своем практическом аспекте — не стала наукой того народа, среди которого они жили? Кем были эти «разработчики»-просветите-ли?

Нам следует вернуться к легенде о Геракле.

 8 ЦИВИЛИЗАЦИЯ

В очень древние времена, которые, впрочем не был^' доисторическими, существовала поистине замечатель­ная цивилизация, основы которой нам неизвестны.

Ее «интеллектуальная» составляющая исчезла, а до наших дней дошло лишь то, что интеллект успел «окультурить».

Мы не можем осмыслить сохранившиеся материаль­ные следы и склонны считать их симбиозом варварства и мышления примитивной эпохи.

Нам трудно отрешиться от нашей теперешней фор­мы мышления, чтобы понять другие, исчезнувшие, однако совершенно ясно: если бы не эта цивилизация, не было бы нашей и мы бы до сих пор охотились на диких животных, а возможно, пожирали бы и своих собратьев.

От древней цивилизации нам остались в наследство скотоводство, земледелие и несколько несомненно науч­ных «заветов», которые мы не умеем прочесть и потому относим на счет детских фантазий «дикого» человека, преисполненного «ужасов^ и предрассудков.

Историки должны быть слишком наивны и совершен­но не разбираться в животных, чтобы полагать, что одомашнивание скота могло произойти просто через отлов и дрессировку.

Животное, даже дикое, приручить сравнительно легко. Требуются лишь терпение и дружелюбие, так произошло с собакой, а вот одомашнить целую породу — проблема совсем иного уровня сложности.

Здесь проблема «магическая» причем не в шарлатан­ском смысле этого слова.

Одомашнивание породы требует мутации. Нужно изменить «гения», или, в современной трактовке, моди-

 фицировать     «гены» (слово, кстати, то же самое). И

делать это       нужно   так, чтобы не   изменить ценные свойства.

Возможно — хотя я в это и не верю — получить такой результат через многие поколения селекции. Но в любом случае необходима организация «скотовод­ства», являющегося доказательством развитой цивили­зации.

Если представить себе условия жизни доисторичес­кого человека или целого племени и попытаться вооб­разить процесс одомашнивания совершенно диких пред­ставителей «крупного рогатого скота», трудно совмес­тить одно с другим: первобытный охотник, рыболов, изготовитель каменных топоров и дикие быки... Неужели все получилось само собой?

Каков бы ни был «дух» животных, которых хотели одомашнить, очевидно, что его нужно было очень хорошо знать, впрочем, как и методы воздействия.

Вот по-настоящему сложная задача, требующая боль­ше настоящих научных знаний, чем промышленные задачи, осуществляемые нашими инженерами.

Герион на своем острове в Атлантике имел целое стадо коров, и экспедиция Геракла имела целью запо­лучить их. Геракл не скотовод, он скорее охотник.

Легенда неоспоримо доказывает, где было «изобре­тено» скотоводство...

У меня есть основания полагать, что восхитительные наскальные рисунки, которые все специалисты относят к произведениям искусства, были одним из приемов, применявшихся в «работе» с духами животных, магией, то есть действиями, научная суть которых нам теперь неизвестна.

Почти все специалисты по древней истории видели в наскальных рисунках магические акты, относящиеся к охоте или земледелию. Были, конечно, обряды для охоты, исполнявшиеся в пещерах, но среди более древних рисунков есть такие, что не имеют отношения к охоте. Странно, что специалисты не заметили разни­цы между ними — хотя бы художественной. Как можно объединить рисунки Альтамиры и каракули в пещерах охотников?

Необходимо учитывать (я говорю об Альтамире), что росписи в гроте выполнены на потолке, на метр

 отстоящем от пола (теперь его углубили для туристов)» в зале, находящемся далеко от входа, без искусствен­ного освещения (ни факелов, ни горящих головней, которые оставляли бы следы копоти). Казалось бы, совершенно невозможные условия...

Мне трудно поверить, что «живописец» был «нема­териальным» существом...

Интересно, что «буйволы», например, в Альтамире или в Ласко, стоящие или лежащие, обрисованы похо­жими геометрическими фигурами, как будто на живот­ных, бродящих на свободе, стремились наложить некое формальное воздействие.

Каким образом? Не знаю, но, если что-то выходит за пределы моего понимания, это главное: рисунки были сделаны не для какого-то мифического музея доисторической живописи!

Я могу ошибаться относительно назначения рисунков, я лишь выдвигаю гипотезу, но животные явно одомаш­нены — и овцы, и козы, и коровы, и лошади. И процесс этот продолжается до сих пор...

Поведение некоторых «диких» животных трудно объяснить, однако похоже, что они подверглись процес­су одомашнивания...

Если бы я не боялся обвинений в излишнем романтиз­ме, то сказал бы, что между некоторыми домашними животными и людьми было заключено «соглашение»...

Так, слоны очень редко бывают по-настоящему ди­кими и легко приручаются, даже если они пойманы в джунглях (по Платону, Атлантида кормила слонов, «самых прожорливых животных...»).

Из животных, живущих на суше, лев, единственный крупный представитель семейства кошачьих, подвергся начальному одомашниванию. Известно, что он чрезвы­чайно редко нападает на людей, разве что защищаясь.

А вот с некоторыми морскими животными дело обстоит еще более удивительным образом. Так, тюлень, у которого нет врага более жестокого, чем человек, никогда не бежит от него, как будто находясь под действием некоего заклятия, отдающего его во власть безжалостного врага.

О дельфине, морском млекопитающем, древние ле­генды всегда говорили как о союзнике человека, спасав­шем потерпевших кораблекрушение, выносившем их на

 берег на спине.. Долгое время истории о дельфинах считались детскими сказками, пока военные не начали изучать поведение этих животных: они установили, что те всегда готовы «сотрудничать», общаться с человеком на равных-

Это заставляет нас вспомнить, что дельфины были среди легендарных животных Атлантиды и составляли свиту Посейдона, когда бог мчался по морю на своей колеснице, заряженной морскими конями.

Существовало ли что-то вроде соглашения между человеком и дельфином? Соглашения, которое человек уважает до сих пор, ведь большинство моряков проте­стуют против нападений рыбаков на дельфинов — «запретных» животных.

Существуют люди, способные заключать договор с разными животными, я могу это подтвердить. В основ­ном они живут на Востоке и в Африке, но еще совсем недавно в Солони жили «предводители волков», умев­шие, по рассказам стариков, заставить волков слушать­ся и следовать за ними.

От какой же древней науки эти умения?

Труднее всего объяснить тайну земледелия...

На бумаге все просто, специалисты объясняют все одним словом — «гарь»: выжигается участок леса, на этом месте сеют злаки, из урожая отбираются лучшие зерна, которые через год снова высеивают на следу­ющем выжженном участке. Качество зерна улучшалось год от года, пока не сформировались зерновые куль­туры. Так возникли овес, ячмень, просо, гречиха, маис...

Следовало бы попросить наших агрономов сделать то же самое голыми руками, с помощью кучи кремневых камней.

Интересно, что бы у них получилось?

Подобную селекцию можно длительное время осуще­ствлять в безлесных районах, где земля удобряется илом вследствие ежегодного разлива рек, как в Египте и как должно было быть в Междуречье. Если человеку есть что выращивать, именно в таких местах он, вероятнее всего, добьется успеха.

Но переход от травы к злаку — совсем другое дело. Как и в случае с животными, необходимо изменить «дух» растения, необходима мутация.

 Конечно, можно найти большинство диких видов растений, послуживших основой для такой мутации но никто не знает, как она происходила. Я убежден, что ни один современный агроном, даже имея в своем распоряжении поля, за тысячи лет приспособленные для возделывания, не сумеет ее осуществить У нас есть ячмень, есть маис, есть овес, но вряд ли доисторичес­кий человек, такой, каким нам его описывают, мог их «сконструировать».

Этого не сделаешь, гоняясь за дикими быками среди диких бегоний. Даже если допустить, что мутация могла стать результатом медленных изменений, постепенной селекции, сначала необходимо было создать поля. То есть человек должен был стать земледельцем, не зная, что он будет выращивать, то есть быть провидцем.

А пшеница⁷ Откуда взялась она⁷

Недавняя находка в Азии так называемого дикого тритикума дала простор фантазии специалистов по древней истории. Если тритикум действительно дикая пшеница (уж очень долго ее искали'), а не пшеница одичавшая, выродившаяся, то откуда у тех, кто ее создал, взялись знания из области селекции⁷

Мы часто забываем, что земледелие — одна из самых сложных наук в мире, а занимаются им ежеднев­но и повсеместно.

«Изготовление пшеницы» было очень сложным де­лом, требовавшим знаний о природе, о почве и растениях, то есть осуществить его могли только очень образованные люди...

Все эти факты приводят нас к следующему выводу:

знание было дано нашим доисторическим предкам, и на востоке и на западе.

Все легенды утверждают: земледелие было подаре­но людям Богом. Сказать, что земледелие, пшеница, зерновые пришли к нам с Востока, — значит не ответить на вопрос, но лишь дать ему географическую определенность.

Попытки разыскать этих создателей уточнены, однако можно попытаться выяснить, кем были «передатчики».

«Протогрек» Геракл — еще варвар, охотится с луком и дубиной, ничего не выращивает и не разводит. Посвящения в эти умения Геракл ищет у атлантов в Марокко

 

 Когда Платон, по словам египетского жреца, пере­числяет ресурсы атлантов, он указывает, что «остров кормил в достатке всех животных домашних и диких» и « он приносил еще и возделываемые плоды и зерно созданное, чтобы кормить нас, из которого мы делаем муку (мы называем его злаками разных видов)»

По мнению Даке, «эти жители Геспера были людьми более древней расы и более зрелой цивилизации, чем та, к которой принадлежал пришедший к ним Геракл. В их распоряжении имелись вещи, бывшие, по-видимо­му, результатом упорного труда и обширных познаний, в том числе злаки и замечательные фрукты».

Познания этих «Гесперидов» не ограничивались лишь областью сельского хозяйства (это было бы удивитель­но). Платон говорит о них как о мореплавателях, металлургах и строителях.

Металлургические изделия до нас не дошли, но металл плохо противостоит времени

Не обнаруживается и никаких следов их кораблей, хотя в древних исторических сказаниях очень много упоминаний о «людях, пришедших с моря», о пеласгах, морганах, ханах и других, явившихся из вод, так что нельзя отрицать, что народ мореходов существовал действительно Это народ не средиземноморский, следо­вательно, он должен быть атлантическим Те люди, о которых мы рассуждаем, знали столярное дело, умели обрабатывать дерево и строить из него Я спрашиваю себя разве должны они были иметь познания в метал­лургии, необходимые для изготовления соединительных деталей

Наконец, они были строителями и строили не только из дерева и не только корабли, но и из камня. Мы вынуждены признать существование народа, который придумал и строил дольмены

Выясняется, что существует тесная связь между строительством дольменов и мореплаванием, каким бы странным это ни казалось на первый взгляд. Дольмены разбросаны по всему миру Существовало такое явле­ние, как «диаспора».

 9 ДИАСПОРА

Цивилизации смертны, как и все в этом мире, умерла и та, что дала начало скотоводству и земледе­лию.

Она умерла в результате катаклизма столь жестоко­го, ужасного и тотального, что он сохранился в памяти всех народов, в основном как всемирный потоп.

Кто может знать, что стало с людьми, животными, культурой и знанием после этого катаклизма? В древ­ней истории сохранился его след — не случайно существует провал в знаниях о периоде, отделяющем древние века от неолита. Совершенно естественно, что люди, сохранившие остатки древних знаний стремились восстановить их.

Люди были рассеяны, и поэтому восстановление оказалось долгим и длилось тысячи лет. Его невозможно было осуществить без коренных обитателей тех мест, куда попадали носители знаний: туземцев сначала сле­довало подчинить своему влиянию и обучить.

Этот сложный период истории запечатлен в виде мегалитических памятников, особенно тех, которые мы называем «дольменами».

Они разбросаны на огромных просторах, от Крайнего Запада до Дальнего Востока, и во всех слишком много общего, чтобы можно было усомниться в общности первоначального замысла, а следовательно, и одного первоисточника.

По данным Фернана Ньеля, дольмены есть в Корее, в восточной, приморской части, на острове Канг Хоа к северу от Сеула. В одном из памятников есть плита весом в 600 тонн — ее не могли сделать примитивные люди, ведь чтобы перемещать и устанавливать глыбы, нужны были превосходные инженеры.

 Дольмены есть и в Индии, на плоскогорье Декан (где их 2200), в Пенджабе, в Восточном Пакистане, в Сейлане, в Ассаме.

В Азии они есть на Кавказе, в Трансиордании, в области, простирающейся от Ассама до горы Небо, в Гадрамауте-

Дольмены встречаются практически повсюду в Север­ной Африке: на западе Марокко в окрестностях Бени-Снассена, в Айн-Сахила, в Марракеше, Сусе, Таза, в Алжире и Тунисе.

Есть они и в Египте, в пустыне Эдфу, и в Абисси­нии, в горных районах Харара, в Судане, в Сенегале (один тамошний кромлех называется «Гробница короля»).

Наконец, в Европе, особенно в Западной, их бесчис­ленное множество: в Швеции, в приморской полосе от Норвегии до Мальмё и вдоль всего Балтийского побе­режья. В Центральной Европе их нет, зато есть в Крыму, в Болгарии, во Фракии (около пятидесяти сосредоточено к северу от Адрианополя).

Совершенно ясно, что все памятники находятся не­далеко от моря, судоходных рек или в высокогорных районах (но все-таки близко от моря). В Центральной Азии, в Центральной Африке, в Центральной Европе ничего подобного нет.

Я рискну сделать следующий вывод: все памятники созданы мореплавателями, а поскольку самое большое их количество отмечено у берегов Атлантики, логично будет предположить, что источник — на Западе.

Странно, но там, где мы находим памятники, не обнаруживаются следы единой расы, однако в легенде содержится объяснение этого факта. Вернемся к Гесперидам.

Их было трое. Три «дочери Атласа», которые вла­дели садом с золотыми яблоками: черная, красная и белая, три племени, то есть три расы с разным цветом кожи. «Сад» — сокровищница знания — был общим.

В момент катаклизма, опустошившего мир, произош­ло рассредоточение (возможно, оно началось еще до потопа — колонизировались оба берега Атлантики).

Тот факт, что у Атланта было три «дочери» с разным цветом кожи, доказывает, что, несмотря на, общее сокровище, существовала и некая сегрегация. Естественным в этой связи кажется вопрос: не было ли

 рассредоточение разных рас по земле кем-то сплани­ровано заранее⁷

Мы находим следы атлантов черных, атлантов крас­ных и атлантов белых.

Существуют — и сегодня — в Африке, Индии и Южной Америке чернокожие народы, не принадлежа­щие к негроидной расе, например пелы, оставившие свои   следы в Сенегале, где, кстати, сохранились ансамбли дольменов; харатины, между Туатом и Гура-рой, которых Робер Шабло описывает как более светлых, чем негры, людей с гладкими волосами, широко расставленными миндалевидными глазами, ор­линым носом, тонкими губами и узкими запястьями Они резчики, чеканщики, ювелиры. Есть и другие племена на реке Замбези, где сохранились развалины таинствен­ных городов, наконец, в Эфиопии, где также есть мегалитические сооружения (отсюда, вероятно, нача­лась колонизация Египта «фараонами»).

На юго-востоке Йемена и в Гадрамауте обитают древние племена, близкие к эфиопам, и, что особенно интересно, имеющие необъясненную пока связь с бер­берскими племенами марокканского Атласа (у них много общего в музыке, песнях и танцах).

Если не принимать в расчет феномен распростране­ния (рассеяния), невозможно объяснить тот факт, что «красные» обнаруживаются и в Америке, и в восточной части Средиземноморья. Есть хомара (красные) в районе священного города Шауан, в Рифе Слово «финикиец» означает «красный», и финикийцы некогда занимали, кроме берегов Красного моря, все побережье Ближнего Востока и множество островов — Милет, Крит (егип­тяне называли жителей Крита «кефту» и изображали их бородатыми и краснокожими, как финикийцы)

Они были мореходами, и на их землях находились мегалиты.

Белое племя, связанное с Антеем (его женой была Тингис — Белая), распространилось по Европе до Крайнего Севера и Сибири Они занимают — или занимали — территории, где воздвигались мегалиты, и были нашими «гигантами»

Эта «диаспора», это рассеяние, добровольное или вызванное катаклизмами, привело племена атлантов во все страны света И все легенды о происхождении

 сходятся в тех пунктах, которые нам известны. Везде обнаруживается тема «человека, спасшегося из вод». Или изгнанного

Самый известный источник — Книга Бытия Рай _ Эдем (как похоже на Анды'), — обитатели которого, в том числе Адам, были изгнаны на восток после того как съели плод с древа Познания Другая легенда — о мореходе, спасшемся из вод благодаря постройке кораб­ля, это Ной, скотовод, спасший свое стадо, и садовник, растивший виноград

Параллельно в Южной Америке первый человек тоже спасся от потопа, но бежал на запад, был ученым. И спасся он в Андах.

Я говорил о белых атлантах и «гигантах». Замечате­лен следующий факт. Геракл на западных землях кроме лигуров встречал лишь гигантов. Гериона с его стадом на острове в Атлантике, Какуса на берегах Тибра, который хотел отобрать стадо Гериона, и Антея у Танжера.

Настоящие гиганты⁷ Конечно, нет, это легендарное преувеличение Мифы, повествующие лишь о древних временах, сообщают нам, что после битвы с богами побежденные титаны были сосланы на остров в Океане (очень напоминает Атлантиду), о которой рассказывал жрец из Саиса, но он, рассказывая об атлантах, не отмечал их излишне высокого роста, более того, Ге­ракл был, конечно, сильным человеком, однако чтобы задушить настоящего гиганта, его возможностей вряд ли хватило бы..

Маленький наваррец, побывав в скандинавских стра­нах, где рост 1м 90см — обычное дело, может, вернувшись, рассказывать, что видел гигантов. Римляне времен правления Цезаря были сравнительно невысоки­ми людьми и приписывали гигантский рост галлам и германцам — те были заметно выше Когда какой-нибудь легионер рассказывал о своих походах, то вряд ли преуменьшал рост побежденных врагов'

Так какими же были гиганты⁷

По-видимому, высокими, даже очень высокими людьми, но, возможно, так называли Антея и его народ⁷ Само слово «гигант», не происходит ли оно от «Ант-ей» и не связано ли одновременно с Гигасом-гигантом? На эту мысль навело меня обилие гигантов

 в западном фольклоре, где они представляются не чем-то единичным, но принадлежащим к целому народу гигантов. Они — не чудо природы, но целое племя.

Жил-был один гигант-великан, который.. В сказках гиганты, как правило, не бывают симпатичными. Отно­шения с ними не всегда просты и безоблачны, но именно дольмены народные предания называют гробни­цами гигантов, в Португалии дольмены называют «ан-тами». Гробница гиганта или постройка гиганта? Неваж­но, главное, что гигант связан с Антеем.

И оба они, Антей и гигант, связаны с дольменом дольменом исчезнувшего народа .

Если этот «Ант-Антей» не появляется на Иберийском полуострове (разве что в Андалузии и в «антах» в Португалии), то во Франции его можно найти очень часто. Существует местечко Ант недалеко от Шартра, и мне кажется, что изменение слова «гигант» (geant) через палатализацию дало «Жан».

И таких слов много, хотя пишутся они по-разному.

Название «Жан» часто связывают с собственным именем, предполагая, что участок принадлежал некое­му Жану, однако почему-то не встречаются ни Пьер, ни Поль... Вряд ли страна была населена одними Жанами и Жаками.

Можно было бы предположить искаженное в диа­лекте слово поле — champ, однако встречаются и названия рек типа Жан-Варенн возле Иссудена.

Более того, эти «Жаны» по большей части сосредо­точены — хотя и не всегда — вокруг владений Люга, там же, где и мегалиты.

Написание может быть различным, как, например, в случае с Жан-саком, — тоже место Жана.

Стоит отметить, что американские индейцы, сохра­нившие память о белокожих пришельцах с бородами, называют их Шанами.

Я отдаю себе отчет в .том, что все это лишь мои предположения. Я просто хочу отметить эту особенность некоторых названий на нашей земле. И Кос-Межан кажется мне вполне весомым примером..

Геракл, путешествуя на запад, встречал лишь лигу-ров и гигантов. Если даже я ошибаюсь относительно «Жана», «гиганты» остаются.

 Есть еще два гиганта, разгуливающие по легендар­ной Галлии: один живой и «благодетельный» — Гарган­тюа, другой мертвый и обожествленный — Изоре.

Гаргантюа известен лишь благодаря доброму доктору Франсуа Рабле, написавшему о нем роман и описавше­му всю его семью: отца Грангузье, мать Гаргамеллу и друзей: брата Жана и панурга.

Но, как и Грангузье, Рабле не был «отцом» Гарган­тюа*. Гаргантюа — персонаж, чей возраст неизвестен. Анри Донтанвиль, шедший по его следам, много рас­сказывает о поговорках, стишках и других следах, оставленных им на французской земле.

Он — этакий «корчеватель лесов, устранитель навод­нений, преградитель рек и неутомимый переносчик камней» (вот опять наши мегалиты).

Само его имя означает «построенный на камне». Древнее название камня — «кар» или «жар». В его имени — это «гар», есть еще «гант» и «тюа».

«Тюа» значит «этот», «сущность», «единство». Во множественном числе оно удваивается и получается «тюатюа», «тюата», что значит: «эти», «многие», шире — «племя».

Таким образом, Гаргантюа значит «этот — из гиган­тского камня» или «гигант из камня». Точный смысл неуловим, поскольку до появления индоевропейских языков на Западе имена образовывались аглютинатив-но.

Народные предания связывают его, гиганта, с мега­литами, менгирами, дольменами. Он или уронил камень, который нес, или бросил его, развлекаясь, а поскольку в галльских легендах встречаются и довольно грубые шутки, попросту «облегчился» посреди поля.

Те, кто придал легенде форму, в которой знаем ее мы, конечно, жили много позже. Галлы восприняли легенды, существовавшие задолго до них, и, как и греки, прибавили к ним много чудес. Гигант стал таким большим, что вырывал деревья с корнем. С рождением христианства он даже стал отчасти дьявольским. Цер­ковь усугубила ситуацию, так что мегалиты, сооруже-

*Существует более ранний роман анонимного автора «Вели­кие и неоценимые хроники о великом и огромном великане Гаргантюа».

яя

 ние которых приписывалось ему, стали считаться дья­вольскими.

Трансформировались и предания, тоже в ущерб ему. Но память сохранилась, во всяком случае в названиях.

«Гарган», то есть «камень гиганта», часто встреча­ется в названиях возвышенностей . Это места, которые почитались еще на заре христианства, так что церковь постаралась присвоить их себе, отчасти из-за особых свойств земли, отчасти — чтобы получить выгоду от того почитания, которое их окружало. Часто «гарган» превращался в «Сен-Георг», иногда даже в «Сен-Горгон» — святой, изобретенный специально по этому случаю.

Иногда их передавали другому святому или святой без переименования, как, например, в Руане, где «гора Гарган» стала частью холма Святой Екатерины. Палом­ники отправились на поклонение святой, поскольку гора обладала чудодейственными свойствами.

Как и должно быть в стране с большим количеством мегалитов, во Франции много мест с названием Гарган. Упоминавшийся мною Анри Донтанвиль обнаружил этого «гиганта» возле Нефшатель-ан-Бре, в Аваллоне, в Геран-де, в Бовези, в Гудане, в Лимузене, в Жарго, где Гар превратилось в Жар, на современной горе Сен-Мишель, в Горгобан и в Гергови, в некоторых бретонских названи­ях, где Гар превратилось в Кер, как в Керган.

В массиве Сен-Бом священный грот в начале нашей эры находился между Локус Гаргариус и Каркариум, не может быть, чтобы два этих имени не были связаны между собой — это след давних «путешественников», отметивших свое пребывание здесь.

В другом обличье Гарган обнаруживается в Англии под именем мифического короля Гегунта (но его дунн стал Норвичем Завоеватели-саксы не знали его, и бретонцы уже забыли)

Галльские хроники рассказывают о «Гурганте» с ужасной бородой

Есть место, называемое Монте-Гаргано, где прежде стояло изображение коленопреклоненного быка, кото­рое считается легендарной могилой великого Калхаса.

По Ликофрону, этот Калхас был убит Гераклом ударом кулака в голову (вот мы и вернулись к войнам Геракла) По мнению Буассака, «Калхас» — слово, чуждое греческому языку

 В Микенах есть еще гора Калкани, возможно то был Гарган, мифический Кракус, который основал Краков.

Анри Донтанвиль прямо связывает Гаргана с Апол­лоном и Беленом. «В обоих случаях, — говорит он, — как с Гарганом, так и с Аполлоном, похоже, они имеют отношение к религии, предшествовавшей вторжениям греков, галлов или римлян, религии, предшествовавшей индоевропейцам, то есть, неополитической»

Я не считаю — применительно к Гаргану или Гаргантюа, — что речь шла о религии в широком смысле, даже если «с помощью» суеверий гигант был в какой-то степени обожествлен' речь идет об историчес­кой легенде. Такое существо, гигант из камня, это не бог, но некто, стоящий выше.

С другой стороны, в странах древнего гэльского* языка, например в Ирландии, «Гант» относится не просто к камням, во Франции, если приглядеться, тоже. Ирландия дала нам «Моргана», «Ганта» с моря, прибывшего мореплавателя, морского человека. Он уче­ный, а его жена — Моргана — фея или колдунья (для одних фея, для других колдунья)

Но «Гант» смягчается, палатализуется, как говорят в Сорбонне, и «ган» превращается в «жан». Мы снова возвращаемся к нашему «Жану» — которого я все больше и больше считаю исходно великим Антом-Антеем

Платон говорил о колонизации, проводившейся ат­лантами до катастрофы, поглотившей их континент, очень может быть, что это действительно происходило в глубокой древности.

Жорж Пуассон, изучавший Атлантиду с точки зрения науки, — сторонник происхождения атлантов от крома­ньонца, палеолитического человека разумного

Эта кроманьонская раса — западная раса — конку­рировала с расой «темной», происходившей из Азии или Западной Африки, давшей средиземноморскую расу, от которой потом произошла нордическая.

Эта кроманьонская раса снова обнаружилась в мезо­лите, в Испании, на Кантабрийском побережье в

•Язык шотландцев кельтского происхождения, относится к группе индоевропейских Начал обособляться от ирландского с XIII века

 направлении Овьедо, где ее потомки жили до бронзо­вого века. Скелеты гуанчей с Канарских островов пред­ставляют почти чистый ее тип. Эта раса была сосредо­точена преимущественно у берегов Атлантики.

Некоторые ученые полагают, что в наши дни Дор-донь, юг Шаранты и Страна басков полностью заселены потомками кроманьонцев.

Некоторые находят ее среди андалузцев, берберов и в Ирландии.

Возможно, все это справедливо. Но у меня остаются сомнения относительно народов слишком древних, от которых сохранились лишь части скелетов, даты суще­ствования которых определяют по предметам, которые могли находиться на том же месте за десятки тысяч лет до них.

Однако кое-что следует запомнить: постоянное нали­чие одной расы (кроманьонской или иной) в Марокко, Андалузии, Стране басков, Шаранте, Ирландии, а также и древность этой расы.

Прав я или нет, но я вижу в этих жителях Атлантического побережья, пришедших, возможно, из Атлантиды, «Антов», «Гигантов», «Жанов».

Дополнительное — и точное — указание: мифология басков сохранила воспоминание о властелине дикой природы, который изобрел сельское хозяйство и метал­лургию, оставаясь жителем лесов с длинными волосами:

Баха-Жаун.

 10 ИЗОРЕ

Если французы до сих пор помнят Гаргантюа, то с другим гигантом, который тоже претендует на место на наших землях, дело обстоит иначе: этот гигант «умер», оставив после себя только гробницы, — гигант Изоре, которого упоминал уже Кретьен де Труа*.

Его имя, насколько мне известно, в чистом виде сохранилось лишь в названии одного замка, неподалеку от слияния Вьенны и Луары.

Замок возвышается над холмом, где совсем недавно среди виноградников красовалась огромная кремневая глыба, мешавшая владельцу, и он, не в силах убрать ее, просто свалил в яму и закопал. Этот мегалит должен был быть доставлен издалека, поскольку в окрестностях встречается исключительно песчаник.

Однако имя Изоре обнаружить достаточно легко, несмотря на искажения, которым оно подвергалось за многие тысячелетия. Оно превратилось в Иссуар, или Изер, или в какое-то другое, а многие просто исчезли.

Существует легенда о гробнице Изоре в Париже, находившейся на пересечении улиц Томб-Иссуар и Дарю. Она гласит, что этот гигант — конечно, злой, поскольку она относится к эпохе христианства — был убит Вильгельмом Оранским и похоронен здесь. Почему Вильгельмом? Неизвестно.

Очевидно, этот персонаж гораздо древнее, но его злобность подтверждается близостью границы ада: сви­детельством, что это могила дьявола.

Само собой, что Иссуар, овернская деревня на бере­гах Алье, тоже должна быть гробницей того же гиганта Изоре, а недалеко оттуда, в сторону Бриуд. находится

*французский поэт, автор рыцарских романов (1135—1183).

 холм, называемый «Гробницей Доброго Бога», что мо­жет иметь такое же происхождение.

Дольмен Коррезе, или Канталь, называется также томб-иссуар. Он обладает некоторыми особенностями например, оказывает дурное воздействие на тех, кто заходит под его крышу. Через несколько минут люди начинают чувствовать боль, которая усиливается, нака­тываясь волнами, и даже может вызвать смерть, если вовремя не убраться.

Под именем Изер (которое по-французски пишется несколькими разными способами) Изоре можно найти в окрестностях Мулена, у слияния Алье и Вьенны, в Гартене, возле аббатства Сито, в Бургундии.

Ясно, что это он дал имя Жизору, очень древнему месту, где замок окружен тройным укреплением. Еще один Жизор находится возле Валони, в Котентане, Лизор — возле Лион-ла-Форе, еще один Лизор — недалеко от Ливаро.

Менее очевидны Юзор, высокий холм возле Монбри-зона, и Изернор, возле Нантуа. Там, помимо прочего, есть римский храм.

Наконец, Сейр, древнее название Шарите-сюр-Луар, а также Серре, Сер, Сур и другие тоже могут маскировать это имя.

Откуда же взялся гигант Изоре? Этимологи нередко производят его от «Езус-Рекс», то есть король Езус, галльское божество, которое римляне отождествляли с Марсом, богом войны. Но этот Изоре гораздо древнее галлов.

Следует искать в другом месте...

Возникает замечательная фонетическая аналогия: от Изоре не так далеко и до Озириса.

Но какое отношение имеет Египет к делам атлан­тов? Очевидно, никакого. И тем не менее...

Кто же такой Озирис? Мы точно не знаем. Его называют богом, но мы понимаем это слово так, как это было принято у римлян, а египтяне, возможно, тракто­вали его совершенно иначе. Он принимает мертвых и указывает им дорогу к островам счастья на западе, после того как «взвесит». Однако сопровождает он и некоторых живых, «носителей» Озириса, людей, связанных с ним.

Так, фараон представляет Озириса на земле, именно от него он получает право руководить народом Египта.

 Я хотел бы выдвинуть гипотезу, которая одновремен­но является и объяснением: возможно, феномен «Озири­са» есть проявление стадного чувства в чистом виде.

Здесь необходимо сделать несколько пояснений. Нач­нем с основ.

Одна особь любого вида животных обладает индиви­дуальными качествами.

Когда животные собираются в стаю, стадо клан, рождается то, что мы называем «стадным чувством» кажущееся чисто инстинктивным. Возникает единство — «стадо» или «стая», включающее каждое отдельное животное как клетку нового единства. Стадо действует как единый организм, нет страха или ярости одного животного, есть страх и ярость стада. Инстинкт стада подавляет индивидуальный инстинкт. Индусы говорят, что образуется «душа-племя», оккультисты называют это эгрегором. Слово ученое, однако означает оно то же самое — формирование единства «клана».

Итак, явление постоянное, и наблюдать его можно постоянно. «Эгрегор», или «душа-племя», собирается вокруг одного из представителей стада: того, которого мы называем «вожаком». У стада всегда есть вожак, в котором, по-видимому, сосредоточены инстинкт и ин­теллект стада. Он побуждает сородичей к действиям.

Стадный инстинкт присущ и людям, хотя он значи­тельно отличается от животного инстинкта. Человек может создавать «стадо» сознательно, как в средневеко­вых коммунах и ремесленных цехах. То же самое мы видим сегодня в спортивных командах. Говорят, что команду регбистов «осеняет», когда все действия игро­ков скоординированы так, словно высший разум распре­деляет их на позициях. Формируется «эгрегор» — капи­тан илм другой игрок, который, сам того не сознавая, «управляет», даже не давая указаний.

Пойдем дальше. Вместо собрания обычных людей представим собрание ученых, которые хотят создать эгрегор. Это то, что называют «научной командой», и результаты, достигнутые ею, обычно бывают много лучше, чем те, которых может достичь каждый иссле­дователь по отдельности, — конечно, если команда подобрана удачно.

Пойдем дальше. Представим себе собрание «магов», которые хотят войти в «транс», то есть состояние,

 близкое к состоянию посвященных, пребывающих в «озарении». Отбросив гордыню, они стремятся создать «эгрегор» такого качества, который бы превосходил все возможности и таланты каждого из них. Достигнутое состояние должно сосредоточиться в одном человеке, который будет, в прямом смысле "лова, «одержим» этим духом, станет для обычных людей пророком, святым или Богом.

Возможно, именно такое действо египтяне называли Озирисом? Не потому ли египетские жрецы считали возможным удержать Озириса в «двойнике», сохранив с помощью мумификации если не жизнь, то форму того, кто был «носителем» Озириса?

Если эта гипотеза верна — а меня она вполне устраивает, — возможно, что в ту эпоху, когда обряд оброс суевериями, жрецы считали возможным сохра­нить высший эгрегор достаточно долго, следуя учению, как евреи следовали указаниям Яхве, и даже передать силу новому, живому «руководителю» — как правило, фараону.

Так фараон становится сыном Озириса, Гором, жи-зым сыном Бога.

Существо, «одержимое» Озирисом, будет обладать, помимо огромных знаний, еще и огромной властью над всеми низшими эгрегорами — будь то люди, животные, растения или минералы. Возможно, здесь и лежит объяс­нение мутаций, производившихся при окультуривании растений и одомашнивании некоторых видов животных.

Предположим, наконец, что вследствие катаклизма «Озирис» был уничтожен, «собрание высших мудрецов» рассеяно, — разве не естественно, что уцелевшие носители знаний предпринимали попытки восстановить всю систему?

Можно спросить себя, не произошло ли так, что «спасенные», восстанавливая на Западе и в других местах собрание знающих, выбрали из «доступного материала» «Озириса», который за многие тысячи лет превратился в Изоре, а когда Ант, носивший это имя, умер, его гробница (где под холмом, возможно, есть и мумия) стала гробницей Изоре, Томб-Иссуар...

Возможно, она была монументальной и защищенной от посягательств извне, возможно, здесь есть некоторая связь с дольменом Томб-Иссуар в Коррезе, который

 может вызвать смерть тех, кто проведет там слишком много времени.

Там наверняка был не только памятник, но и укрепления, мне кажется, что в Жизоре сохранилось тройное укрепление, напоминающее тройное укрете-ние храма Посейдона.

Такой план имеют многие кельтские и докельтские укрепления — «дунны».

В Жизоре это тройное укрепление сохранилось, пусть и частично. Есть центральное возвышение, холм, круглое укрепление, над которым воздвигнут донжон XII века, ров, который был когда-то наполнен водой.

Второе укрепление было круглым и служило осно­ванием для замка.

Существовал еще один ров и третий пояс укрепле­ний из земли, на возвышении находились небольшие холмы (как в Стоунхендже).

Такое же расположение легко можно обнаружить в Сен-Гондоне, на Луаре, Нобилиакуме времен римлян, возле Лион-ан-Сулья, где, как я полагаю, находится очень древнее захоронение Изоре, где погребен «Нобль» (благородный). Научных подтверждений моей гипотезы не существует

Не знаю, обладают ли места, связанные с Изоре, особой «земной» силой, зато я умею хорошо читать карты и хочу отметить некоторые особенности.

На карте крупного масштаба эти места кажутся разбросанными по какой-то случайной прихоти, а вот на мелкомасштабной они складываются в некие линии, о которых я не стану делать выводов, боясь быть обвиненным в слишком живой фантазии.

1. Линия, направленная точно с севера на юг, связы­вает Томбо-дю-Жеан (Гробницу Гиганта) в бельгийских Арденнах с Ис-сюр-Тиль (Кот-д'0р), Изер близ Дижо-на, Сер, немного южнее, Ле-Гран-Сер (Дром) и закан­чивается недалеко от Истра.

Схема — расположение «мест Изоре» вдоль линий на территории Франции. (Направления указаны стрелками соответственно номерам, проставленным в тексте — стр. 115.)

2. Отсюда же другая линия связывает Иссе (Марна), Жизи-ле-Нобль (Ионна), Сен-Гордон (экс-Нобилиакум) (Луаре), Сер (Шаранта).

 

3. Отсюда же: Жизор, Лизор [Кальвадос), Доль-де-Бретань (Коте-дго-Нор) и окрестности бухты Дуарнене, где погружен легендарный И с.

4. Еще линия — Изернор (Эн), Лютеция (Париж) (Ла-Томб-Иссуар касается Жизора и, по-видимому, продол­жается до Стоунхенджа или Эмсбери, где, как я исшагаю, находится «Гробница Адама».)

^. 2ще одна линия начинается от Изера в Бургун-дии и проходит через Жизл-ле-Нобль, Лютецию, Лизор (возле Льон-ла-Форе), Вель-ле-Роз, где есть еще одна гробница гиганта, затем продолжается через

 ^^'^r^'^-ss

созвездии Зодиака 30 км в диаметре; это недалеко™ острова Авалон (остров яблок, благословенный остров^ и колодцев Грааля (Колодцы Чаши), больших квал ратных колодцев, построенных в технике, близкой к египетской эпохе Великого Царства.

6. Еще одна линия соединяет Изернор, Изер (возле Мулена), Изоре (возле Шинона) и бухту Дуарнене

7. Еще линия: Иссак (Ардеш), Ла-Томб-др-Бон-Дье (Пюи-де-Дом), Да-Сер (Крез), Изер (Вьен), Изоре (возле Шинона), Доль-де-Бретань.

Есть еще множество других, их можно перечислять очень долго.

Эти линии — не случайность. Они имеют значение вычерчивая нечто, чего я не смог определить...

Есть замысел и рисунок. Осталось указание, инструк­ция, путь.

Я этих указаний не понял, но уверен, что смогли понять, например, друиды. Предания, чьи корни не удается проследить, гласят, что атланты оставили на Западе, прежде всего в Галин, знаки, надписи, загад­ки, найденные друидами, что позволило им реоргани­зовать Овна на Западе. Обращение друидов к кельтско­му населению преследовало цель дать им наставления на месте.

Я уверен, что тайну разгадали и тамплиеры-храмов­ники. У них был Дом-Мать — Сито*, созданный в лесу Изер, на берегах Соны. Король Португалии дал им во владение Сур, а граф Блуа — Сур, что близ Шартра.

И те и другие владели ключом к расшифровке, и ключ этот находился в Египте.

*Тамплиеры (храмовники) — военно-религиозный орден, созданный в 1119 г. для защиты паломников в Святой Земле. Если верить словарю Робера, Сито принадлежал не им, а цистерцианцам.

 11

ЛЕГЕНДА ОБ ОЗИРИСЕ

Легенда об Озирисе общеизвестна, но не становится от этого менее загадочной.

Согласно легенде, Озирис вел войну со своим бра­том Сетом за владение Египтом Сет убил Озириса, положил его тело в гроб и пустил в воды Средизем­ного моря

Гроб понесло течением и выбросило на берег возле

Тира, в Финикии, где и остался, застряв между корнями акации. Дерево оплело его корнями, он как

будто стал его частью.

Озирис очень долго пребывал нетронутым в своем

«саркофаге».

Это первая часть легенды Кстати, именно из акации

Ной построил Ковчег-Белее того, финикийская легенда сообщает, что первьш финикийцем был мореход, прибывший на ство­ле дерева в окрестности Тира, в Сидон, где устроил

свой город, свою столицу.

Не имеется ли в виду первая колонизация атлантов, о которой говорит Платон? Очень может быть. Это происходило до катастрофы, перевернувшей мир, к тому же «финике» означает «красный».

Итак, Озирис, мертвый, но нетронутый, многие годы находился в Финикии...

Вот вторая часть легенды, более туманная, но очень

«красноречивая».

Исида, супруга и сестра Озириса, долго разыскивала тело, нашла его и сложила в единое целое. Но Сет снова завладел им, разрезал на части и разбросал по всему миру. Исида вновь отправилась на поиски, чтобы собрать все части тела своего супруга и восстановить его.

 Прошло много времени, и богине удалось найти все кроме весьма важной части тела — фаллоса Без него Озирис был, если можно так выразиться, бессилен

В конце концов Исиде удалось найти и его — к сожалению, легенда не сообщает, где именно, — и Озирис возродился, соединился с Исидой и оплодотво­рил ее От этого союза родился Гор — сын бога который должен был отомстить Сету за отца

Абсурд⁷ Конечно, если не считать эту историю алле­горической, имеющей совершенно иной, скрытый смысл

То, что рассказывает легенда об Озирисе, не есть ли одновременно история «диаспоры», рассеяния в резуль­тате катаклизма неких племен или собрания «мудре­цов», способных вернуть к жизни Озириса, вернуть ему «оплодотворяющую силу»⁷

Великие поиски, предпринятые сестрой-супругой бога, — не есть ли это попытки собрать рассеянные племена или мудрецов, способных вернуть жизнь Ози-рису⁷

Аллегория⁷ Едва ли

Кто такая Исида? Легче уразуметь ирироду богов, чем природу их «жен» Она может быть оплодотворена и дать жизнь сыну бога, но ее собственная сущность никогда не раскрывается Мы не знаем сущности ни Исиды, ни Деметры, ни кого-либо другого Они — девы супруги и матери в разном смысле этого 'слова — от материального до духовного Примем как данность, что человеку не дано уяснить их природу

Будем придерживаться «материального» и, ло воз­можности, исторического аспекта легенды

Расположение дольменов указывает нам «точки» спа­сения рассеянных катаклизмом атлантов Все они были связаны между собой

Оказывается, спасшиеся были и на Ближнем Восто­ке, именно там раньше всего начался процесс рециви-лизации, тем более что климатические условия позво­ляли'..

Конечно, очень скоро «чистые расы» исчезли, вос­приняв язык автохтонов Видимо, важнее всего были знания, которые удалось сохранить.

Спасшиеся на Ближнем Востоке очень скоро связа­лись с теми, кто оказался на Западе, на это указывает создание, вернее, воссоздание Тартесса на берегах "реки,

 позже названной Гвадалквивиром, приблизительно три с половиной тысячи лет назад

Виктор Берар* доказал, что поэма Гомера «Одис­сея», которой предшествовали финикийские или крит­ские источники, содержит точные «мореходные ука­зания» по плаванию в Средиземном море Совершенно ясно, что плавания эти не ограничивались морем и путем до Тартесса Люди плавали и вдоль берегов Африки и Европы. Думаю, их следы можно найти и на Кантабрийском берегу. Во всяком случае, ирланд­ские легенды заставляют предполагать вторжение в Ирландию жителей Милета, а обнаружение изобра­жений в критском стиле на камнях Стоунхенджа доказывает, что они побывали и в Англии, — по крайней мере, за две тысячи лет до Рождества Христова.

На Ближнем Востоке и на Крите восстановилась цивилизация — со скотоводством, земледелием, памят­никами. Недавно было определено, что основание этой цивилизации — возможно, еще раз уничтоженной «по­топом» — относится к шестому тысячелетию до нашей эры.

Интересно, можно ли найти там Озириса, в том или ином облике⁷

О черной расе, которая «заняла» и продолжает занимать Эфиопию и часть Сахары, мы практически ничего не знаем По мнению некоторых ученых, она поддерживала контакты с атлантическим побережьем Африки через Хоггар и Сенегал.

Похоже, что именно в Эфиопии удалось «восстано­вить» Озириса, который затем переместился в Египет

Геродот и Диодор Сицилийский сообщают, что «за­падные эфиопы» колонизировали Египет на заре исто­рии, они назьшают их атлантами..

По Геродоту, который путешествовал по Египту до Солона, жрецы убеждали его, что их архивы насчиты­вают более восьми тысяч лет и что там сохранились воспоминания об их происхождении из очень отдаленных мест «Они перечислили по книге имена 350 царей В этом длинном ряду поколений было 18 эфиопов».

* Французский эллинист (1864—1931). Переводчик «Одис­сеи», составил геграфическое описание странствий Одиссея.

 «Много позже евреи узнали среди древнего насрле ния Палестины нескольких «гигантов» ^{древнег0 населе}

знаТи^ТТ"¹?¹™ ^{в Египет}- ^{уже 06JIa}^ высшим знанием, и вершина этого знания — три совершенные пирамиды                          '  ^"вершенные

^я ^пТ^{10 их книгами} мудрости возрожденного Ози­риса. Гробницей Озириса. Единственной гробницей хотя

Хеопс, Хефрен и Микерен, тоже бывшие фараон^и хотели увековечить память о себе. Я считаю что пирамиды были первой попыткой .восстановления» вторая была сделана зодчим Имхотепом в Саккаоа Имхотеп был гением, но три пирамиды в Гизе превос­ходят уровень таланта этого человека Их создатель

неизвестен, как и тот, кто много позже создал собор в Шартре.                                         ^г

Они — знак Озириса, того Озириса, который — если можно так выразиться — нес в руках Гуся

И это возвращает нас к западным спиралям бога

 12 ХОТИТЕ ПОИГРАТЬ С ГУСЕМ?

Какое отношение имеет к этой истории гусь? Я его не звал, он явился сам, по спирали, которая отмечает на земле Франции «владения Люга». Да, гусь. И еще лошадь.

Гусь (1'Oie) — современная форма слова, старинная или народная — 1'Auche, ГОие, 1'Ouche. Он находится в центре спирали в деревне Луэ и во множестве Ложер, Лошер и т.п., почти в каждом владении, на каждом витке спирали, иногда по нескольку раз-Пройти по спирали — значит проделать «путь гуся». Это «игра в гусёк». Благородная игра, возобновленная греками...

По устоявшейся традиции игра в гусёк, так же, как и шахматы, и классики, — это не игра, вернее, не только игра: система обозначения, представления — сегодня мы бы сказали, формула, возможно, мнемотех-нический прием. Возможно, все сразу.

Для знатока Фульканелли эта игра была «общедос­тупным лабиринтом священного Искусства и собранием основных иероглифов Великого Труда». Запомним этот «иероглиф».

Для Огюстена Берже, который много занимался воп­росами игры в гусёк, имя Геб, имя египетского бога Земли, выражается иероглифом в виде гуся.

Озирис, которого мы уже встречали в этой части света под именем Изоре, является Наследником Геба, а сын Озирис а, рожденный от оплодотворения Изиды, наследник трона Геба. В терминах права, поскольку речь идет о наследовании, каждый, кто победил Озириса, приобретает знания о земле и власть над ней, его «наследник» — Гор — живой Озирис, имеет эту власть. Он — Царь Земли, Властелин Мира.

 Геба часто изображают с гусем на голове или в виде гусака, чья женская пара — гусыня — после оплодот­ворения приносит яйцо-солнце.

Здесь мы оказываемся на высшем, алхимическом уровне символа.

Нужно запомнить, что существует соответствие между «гусаком» и «Озирисом» — оплодотворителями, и «гусыней» и «Исидой» — оплодотворяемыми.

Откуда может происходить эта связь и эта аналогия? На этот вопрос невозможно ответить, не обратившись к фонетической Кабале (не путать с еврейской Кабба­лой — исчислением, используемым для прочтения скры­того смысла только еврейского письма... в котором нельзя изменять ни йоты, что делает невозможным осмысленное чтение, так же, как теряет смысл алгеб­раическая формула, где изменен хоть один знак).

Фонетическая Кабала, напротив, опирается на сход­ство звуков, связанных с образами-символами. Только эти образы и их символы неизменны. Фонетические подобия «растекаются» по символам, в которых разъяс­няются образы, во времени и в вечном и постоянном изменении.

Самым типичным примером является слово «Друид», которое по фонетическому сходству похоже то на «дуб» (Dru), то на «кабан» (Truth), то на лосось (Truit). Это позволяет, как в волшебной сказке, скрывать друида то в дубе, то в кабане, то в лососе.

Друид и дуб одинаково сильны. Кабан так же одинок и свободен от эгрегора расы или клана. Лосось в эру рыб был символом знания этой расы (знаменитый «Лосось Знания» из преданий начала нашего времени — 150 до Р.Х.). Получается, что друид могуч и силен, как дуб, одинок и не подвержен стадному чувству, как кабан, и мудр, как небесные рыбы.

Говорят, и сегодня Существуют друиды, наследники Древних, но дуб больше не «Dru», кабан — не Truth», а лосось стал просто лососем, так что современный друид больше не силен, не свободен от клановости и умеет разве что находить пресную воду...       •

История Кабалы (весь язык алхимии кабалистичен) связана с одной из самых великих тайн — тайной Слова и действия Слова. Можно предположить, что сначала, когда человек превратился в <хомо сапиенс», язык был

 средством не только общения, но и действия, причем весьма могущественным. Об этом говорится в Книге Бытия: дать имена животным означало обрести власть над ними.

«Слова», языки меняются в зависимости от времени и места, но образы-символы остаются прежними, каким бы ни был язык, поскольку он «сплавлен» с ними, а не с людьми. Самые древние кабалистические «ребусы» еще могут быть прочитаны, и их значение остается прежним для тех, кто владеет кабалистической наукой.

Так что же Гусь? Очевидно, он — животное воды, земли и воздуха.

В греческой мифологии Зевс, превратившись в- лебе­дя, оплодотворяет Леду, превратившуюся в гусыню. Из ее яиц рождается Красота: Елена и Диоскуры, Кастор и Поллукс. Кастор владел искусством объезжать лоша­дей, Поллукс был непобедимым кулачным бойцом.

Чтобы обрести три эти качества, стоит пуститься в путь, даже если это путь игры в гусёк...

Существует фонетическая связь между словами 1'Oie (гусь) и Aases, что переводится как олицетворение природных сил, до сих пор почитаемое в Скандинавии. Это силы воды, земли, воздуха.

Эта символика — для людей, которые преобразовы­вали материю, получая Разум, Силу и Красоту.

И вот знаменитый Гусь Бога Земли Геба. В иерогли­фе бога этот гусь сопровождается знаком ноги, что может означать идею похода за Гусем. Нога гуся. В старофранцузском — прозвище крестьянина — «лапча­тый», адепт (возможно, спонтанный) существа с лапча­тыми ногами — Мелюзины.

Гусь может быть связан и с земледелием, возделан­ной землей. Вот и первые Посвященные в нашей игре:

«лапчатые», крестьяне.

Это они занимают «клетки» в игре, домоседы, про­изводители продовольствия, получаемого от Матери-Земли. Но игра, будь то на бумаге или на земле, требует движения, нужно обгонять соперника. Это по­ход за гусем, который, как любой путь Посвящения, предполагает переход от «силы» земной к другим:

обучение у сил природы — Aases...

Порядок традиционный, продолжается тысячи лет. Уже в новые времена подмастерья, наследники строи­

 телей соборов, должны были проходить обучение во время путешествия-посвящения по Франции, развора­чивавшегося по спирали.

Дети играют в игру, где нужно перемещаться по спирали, она называется «классики». Прыгая на одной ноге, нужно загнать камешек в центральную клетку — «землю обетованную». Здесь спираль разворачивается в том же направлении, что и на земле Франции. Эта игра, видимо, очень древняя, и Церковь добавила кое-что от себя, создав новые «классы» в виде церкви с поперечным нефом в форме креста, где вход всегда помечен словом «Земля», до «Неба», расположенного в алтаре.

Не знаю, следовали ли древние подмастерья по пути Гуся, однако и сегодня строители на юге носят как отличительный знак «лапчатую ногу», гусиную.

Легенда сообщает, что игра в гусёк, как и шахматы, была изобретена для развлечения воинов во время Троянской войны царем Эвбеи Паламедом. Тоже «лап­чатый» (paime)...

«Увенчивается пальмами» (paime) тот, кто проделал свое путешествие и знает, чему должен был научиться. Это же слово значит еще и «ладонь». И руки доисто­рических людей — нарисованные, отпечатанные, выре­занные — может быть, это делалось не просто шутки ради?

Гусь (гусыня) выступает, таким образом, как символ даров земли, которую нужно уметь оплодотворить:

благодетельные или злые силы природы, если вспом­нить об игре в гусёк. Судьба, воплощенная в игральных костях — не решаюсь сказать кубиках, — ведет чело­века в его «собственном» направлении — в «клетки» благодатные или предвещающие неприятности. И ре­зультат посвящения, завершающего путешествие, —-возможность извлекать из материи разум, силу и красоту.

Эти люди стали теми, кого греки называли «деми­ургами», что в средние века соответствовало званию Мастеров.

Они, и только они могли передать традицию нам через вырезанные ими образы-символы.

Следует также отметить, что «игра в гусёк» со спиралью на земле была еще и уроком географии,

 мнемотехническим приемом, помогающим запомнить те места, где обнаруживались особые свойства земли, где строились храмы, дольмены или другие сооружения, приемом воздействия на человека, позволяющим дос­тичь еще большего человеческого совершенства. Именно путешествующие строили храмы-Можно ли сегодня сыграть на той «доске», которая располагается на территории Франции? С трудом, поскольку часть спирали исчезла.

К тому же, если представить себе, что мы действи­тельно ведем игру, нужно пронумеровать «клетки» в порядке, обратном тому, что сделал я. И, вместо того чтобы придавать центральной клетке номер 1, дать ей номер 63 (заметим, что это проходная клетка; сам центр имел бы номер 64, как и на шахматной доске), как в игре, «обновленной греками», и дальше нумеро­вать по убывающей, пока это возможно.

Будем же следовать — почему бы и нет — правилам игры и развлечемся.

Первое указание: если при   броске двух костей получается 9 из 4 и 5, нужно сразу нее переместиться на клетку 53, то есть Лоше.

Если 9 получается из 6 и 3, нужно перейти на клетку 26. К несчастью, она пуста. Топонимия не указала мне никаких следов Люга, но одно обстоятель­ство замечательно: оно находится на той же линии (связывающей Лион и Ис), что и клетка 53.

Между ними есть еще клетка 42, клетка Лудуна, клетка Лабиринта в обычной игре.

Удивительно, что с помощью девятки можно начать путь с любого места этого лабиринта. В любом случае расположение клеток кажется мне более рациональ­ным, чем в тех играх, что продаются в магазинах и где клетки расположены как попало.

А как же лабиринт? Конечно, это создание Дедала с Крита. Мало кто знает, что его можно найти уже на мегалитических памятниках неолита, задолго до крит­ской цивилизации. Замечательный образец находится у входа в музей в Дублене.

Он присутствует в наших соборах, в узорах, нари­сованных Леонардо да Винчи, масоны не скрывают, что для них он является наставлением — но вот каким, не говорят.

 Район стоит исследовать. Я сделал это с помощью карт Национального географического института. Кое-что я обна­ружил, но боюсь, что этого недостаточно. Там есть Лудун — Лугдунн. Есть там и Лев, и Гусь. Место, называемое «Гусиная лапа», — не развилка дорог, ведь дорог там нет.

И в этих местах есть дольмены. Есть два сосредото­чения, где собраны «пригорки» и «курганы».

Я предполагаю, что лабиринт спрятан, а подземный путь следовал вдоль природных подземных потоков по крытым коридорам.

Из этого лабиринта нужно выйти. Современное — я древнее — правило игры требует, чтобы вышедший из лабиринта отправлялся на клетку 30. Однако получает­ся, что клетка 30 находится (по моим расчетам, кото­рые могут быть неточны, поскольку спираль неполна) в современном Антр-де-Мер, сосредоточенном вокруг Люгассона, который, как кажется, имеет и большое мегалитическое значение.

По данным Франка де Ферьера, изучавшего этот район, недалеко от Люгассона расположен холм высотой 121 метр, господствующий над всем департаментом Жиронда, он называется Казвер. В доме недалеко от вершины холма в подвале есть колодец, который иногда переполняется и заполняет подвал, хотя это место находится намного выше, чем все водные поверхности на много километров вокруг.

Простое совпадение? Нужно заметить, что Казвер может переводиться как «настоящая пещера» (от старо­французского chatre — дыра и ver — истинный, то есть священный).

Возвращаясь в район лабиринта, район Лудуна, отметим, что он окружен «владениями» Мелюзины:

Люзиньян, Сен-Мексан, Мерван, Вуван, Тиффоже... сред­невековые замки, построенные «феей», но на гораздо более древних местах.

Продолжим нашу игру. Хотя часть спирали утрачена, ее след можно обнаружить у подножия Западных Пиренеев.

Игра указывает, что, если выпадает шестерка, по­падаешь на мост, и это удивительно, поскольку приво­дит нас точно в район Авиньона.

На Авиньонском мосту

Танцуют, танцуют...

 Был ли мост в те времена? Откуда нам знать? «Понтифики» (крупный церковный чин или «строитель мостов»), возможно, куда древнее, чем предполагают...

Тюрьма находится на клетке 52. Она соответствует району Гран-Люге.

Номер 58 — Смерть, обязывающая вернуться на клетку 0, так как перейти его нельзя. Удивительно, что он «выпадает» на Бурбонне, где есть место под назва­нием Глозель.

Однако, прежде чем перейти к этому исключительно важному предмету, поговорим о лошади.

Почти ничего неизвестно о происхождении лошади. Мы не знаем по-настоящему диких лошадей, но суще­ствует связь между человеком и лошадью, его самым благородным завоеванием.

По легенде, Посейдон, Бог Атлантиды, ударил по морю своим трезубцем, и из брызг возникли лошади.

Можно сказать, что всадник родился вместе с лоша­дью. С белой лошадью. Одновременно — «кабала». Сим­вол лошади неотделим от Посвящения.

Жак Дюшассо в своем «Священном зверинце» отме­чал, что лишь два животных имеют гриву — лев и лошадь, что «выделяет» их как животных света, «сол­нечных» животных. На этом уровне символ становится алхимическим.

В реальности лошадь — животное, которое перево­зит, а кабала — средство «доставки» человека к так называемым «тайным знаниям». Поскольку лошадь вы­полняет такую функцию в реальности, символ продол­жает жить, везет ли он «шевалье» — бродячего рыца­ря, или — в обличье Пегаса — поэта.

В некоторых провинциях груды камней — туры, пирамидки — называют «Гран-Хирон», кентавр Хирон был другом и учителем Геракла. В действительности кентавр Хирон был великим Посвятителем.

Происхождение слова «cheval» (лошадь) неизвестно. Латинское «кабалюс», означающее «рабочая лошадь», пришло, вероятно, из галльского, как и «параведра», превратившееся в «palefroy» (парадный конь). Символ, однако, был столь же значим у римлян, где слово «эквитес» (всадник) относилось скорее к благородному «шевалье», чем к простому седоку. Он был неизвестен в Германии, где «рейтар» означает просто «конник».

 Наша «игровая доска» усеяна ^названиями» связанными с лошадью. Возможно, речь идет о постоялых дворах — постоялых дворах «белой лошади», которые не имеют ничего общего с конюшней... Воспоминание о легендар­ных лошадях.

В бухте Дуарнене, перед исчезнувшим Исом, есть «мыс Кобылы»... То была белая лошадь, которая вынес­ла, преследуемая волнами, короля Градлона из его страны, поглощенной морем.

«Всадник на белой лошади появляется при катастро­фе, когда прорваны дамбы и море, которое ничто не сдерживает, поглощает поля и людские убежища. Он должен предотвратить катастрофу».

«Здесь невольно вспоминаются статуи, так распростра­ненные в романскую эпоху на «виллах», галльских фермах северо-запада, изображающие священного всадника: его лошадь стоит, опираясь на могучие плечи гиганта, рас­простертого на земле, имеющего вместо ног змеиный хвост и приподнимающего от земли человеческую голову».

Вот что поможет нам пролить некоторый свет на детские сказки, в которых алхимики, изучающие при­роду вещей, играют удивительно большую роль.

Не являются ли эти сказки, несмотря на все иска­жения, вызванные «литературной обработкой», указа­ниями для «изучающих природу», алчущих понять выс­шую сущность?

Вспомним, например, о Мальчике-с-пальчик, надевав­шем сапоги великана. О Коте в сапогах, добывающем богатство и славу своему хозяину, маркизу де Карабасу. Об Ослиной шкуре, скрывающей красавицу. О Спящей Краса­вице, ждущей поцелуя принца — владеющего «чарами».

И о многих других...

И которыми развлекают теперь детей, как и игрой в классики или в гусёк...

Лошадь — действующее лицо легенд и сказок, она — символ, аллегория.

Это Великая Кобыла, оседланная Гаргантюа, кото­рый раскорчевывал равнину Босе, где потом будут сеять пшеницу. Это конь Баярд — его имя сохранилось со времен Белена, он позволил четверым сыновья^ Эдмона убежать от Карла Великого, ведь кроме него защитить их было некому.

Можно припомнить еще много легенд разных времен о лошадях, на протяжении веков их смысл не меняется.

 13 ГЛОЗЕЛЬ

Лошадь, игра в гусёк, географические спирали, линии на местности — все это кажется достаточно странным. Образ наших далеких предков, как описывают их нам историки, — этаких полуобезьян с маленьким мозгом, — плохо сочетается с точным знанием географии и земли, умением использовать сложную символику.

С другой стороны, они обрабатывали кремни, охоти­лись за зубрами — и это не вяжется с образом сверхчеловека?

Вывод?

Простая логика подсказывает, что и в те времена люди делились на «разработчиков» и исполнителей. Не стоит судить об уровне цивилизованности по наконеч­нику стрелы, ведь мы не оцениваем культуру средних веков по старому луку или копью, забывая о соборах Шартра и Амьена.

У нас есть дурацкая привычка судить о прошлых временах с позиций сегодняшних концепций цивилизации, что неизбежно приводит к ошибкам. Так, например, мы пришли к убеждению, что чем больше у человека потребностей, тем цивилизованнее он сам, а это сугубо детский взгляд на вещи, ведь меньше всего запросов как раз у человека, стоящего на высшей ступеньке развития. Тот, кто проносится по миру в авто или самолете, гораздо хуже знает жизнь, чем тот, кто ходит пешком.

Именно строители были главными передатчиками знаний. Благодаря их труду сохранились традиции и символы, именно памятники следует изучать прежде всего, чтобы получить хоть какое-то представление о прошедших временах. Нельзя заведомо объявлять их варварскими, исходя лишь из того, что кухонные горшки были не очень качественно обожжены.

 Послушайте прекрасную и поучительную историю Глозеля.

Итак, в 1924 году земледелец из Бурбонне Фраден обнаружил на одном из своих полей на холме Глозель, недалеко от Виши, остатки доисторических предметов, по всем признакам относившихся к неолиту. В этом не было ничего из ряда вон выходящего. Подобных «захо­ронений» было много в окрестностях, но здесь их было на удивление много.

Находки были более чем необычными. Например, кирпичи, покрытые значками, похожими на буквы, что повергло специалистов в изумление, и им было чему изумиться, ведь давно считалось установленным, что письменность пришла с Востока, была — по крайней мере, в алфавитной ее форме — изобретена финикий­цами во времена относительно недавние, в любом случае — гораздо позже неолита.

Находка такого древнего алфавита превратила все эти теории в безосновательные бредни, что никогда не радует «корифеев», считающих собственное мнение нерушимой догмой.

И они начали войну: сначала попытались присвоить открытие Фрадена и его консультанта — археолога доктора Морле. Когда же они отказались уступить, «корифеи» объявили, причем многие заочно, что Гло­зель не более чем мошенничество.

Другими словами, они обвинили Фрадена в том, что он сам «создал» найденные предметы. Хотя геологи, специалисты по почвам, ответственно утверждали, что раскопки велись на нетронутом месте, их мнение не приняли во внимание. «Корифеи» решили, что находка фальшивая, и категорически на этом настаивали.

Их не смущал вопрос о том, как мог Фраден, крестьянин из гористого района, закончивший только школу, воспроизвести знаки иберийского алфавита, про­исхождение которого неизвестно, а также знаки, подоб­ные тем, что были на саркофаге Хирама, царя Тира, обнаруженном уже после Глозельской находки. Их не интересовало, как это Фраден сумел нанести рисунки на гальку и оленьи кости, — ведь «корифеи» всегда правы.

Профессор Капитен и Аббат Брель обрели здесь бессмертную славу и одновременно доказали любому разумному человеку, что вся «наука» о доисторических

 временах мало чего достигла, поскольку, если совре­менный крестьянин мог «наделать» доисторических ве­щей, такое могло происходить в течение долгих лет. Чего, спрашивается, стоят тогда музейные экспонаты, так тщательно и любовно описанные, и все ученые выводы, сделанные на их основе?

Однако официальная наука, бесконечные битвы и скандалы не имеют большого значения. Глозель суще­ствует — и место это подлинное, поскольку земля в месте раскопок была нетронута, Фраден не мог сделать рисунки и надписи, и, наконец, Глозель — лишь часть района, где находят много похожих предметов (кресть­яне предпочитают помалкивать о своих находках, чтобы избежать неприятностей).

В земле Глозеля лежит много разных предметов разных эпох, которые не «вписываются» в принятые воззрения.

Прежде всего — кирпичи, плохо обожженные, со знаками, похожими на буквы.

Кирпичи с отпечатками человеческих рук. Горшки, так называемые «идолы», очевидно, с изоб­ражением половых органов.

Горшки, называемые погребальными, в виде челове­ческой головы без рта.

Галечные камешки с вырезанными знаками алфави­та, такими же, как на кирпичах, и с изображениями животных, в том числе северного оленя, что кажется бессмыслицей.

Кольца с вырезанными знаками, слишком маленькие, чтобы быть браслетами.

Резные кольца, большие, как браслеты. Кости северного оленя с вырезанными изображения­ми животных и знаками.

Орудия и другие хозяйственные предметы из камня — расколотого, обточенного и отполированного.

Керамика, рыболовные гарпуны и маленькие изоб­ражения фаллоса.

Короче говоря, в Грозеле было найдено много предметов, которые могут быть мезолитическими, нео­литическими... или еще более ранними.

Кроме вышеперечисленных предметов, в Грозеле найдены захоронения, очевидно, там когда-то был не­крополь.

 Наконец, это мое личное мнение, Глозель находится на пятой клетке «игры в гусёк», или на 58-й, если двигаться к центру, а это клетка Смерти.

Что мы можем констатировать?

Простой здравый смысл подсказывает, что речь идет о кладбище, где — видимо, с соблюдением обрядов, — хоронили людей с имуществом, имевшем огромное значение для живых.

Мне кажется невозможным точно датировать Глозель — разве что в пределах тысячелетий. Если в захоро­нениях находят резные кости северного оленя, это не означает, что некрополь относится к временам, когда в этих местах водился северный олень. То есть к ледни­ковому периоду. Из этого следует, что у одного или даже у нескольких похороненных были такие резные кости, которые вполне могли быть привезены из север­ных краев.

Некоторые глиняные сосуды напоминают древние критские, но это не значит, что некрополь был крит­ским, просто в Глозеле делали глиняную посуду, похожую на критскую.

Практически, у нас есть единственное указание на возраст: никаких следов бронзы, а бронза хоть и исче­зает, как все металлы, из-за окисления, все-таки сохра­няется достаточно долго. Сей факт дает нам некоторую уверенность в том, что некрополь датируется временем до бронзового века в его привычном определении.

Большой интерес представляют знаки алфавитные, из-за которых разгорелась яростная война между уче-

НЬ1МИ.

Знаки, несомненно, похожи на буквы, то есть напо­минают алфавит, похожий на тот, что Жюлиан рас­шифровал в магических дощечках поздней галло-роман-ской эпохи. Но действительно ли это буквы алфавита? Знаки ли это языка, соответствующие звукам, одно расположение которых читается так, а другое — иначе?

Кажется, что все, кто «занимался» Глозелем, и сторонники, и противники, переживали «помрачение» рассудка из-за этого «алфавита» и идеи существования на Земле неолитической или даже более ранней пись­менности.

Когда знаки были опубликованы, масоны писали Соломону Рейнаху, одному из немногих ученых, пове-

 ризших в Глозель, что некоторые из них странным образом напоминают масонские.

Это письмо Соломон Рейнах поместил в сборнике по истории Глозеля, где подробно описал баталии между историками, в которых сам принимал участие. Там я его и нашел. (Замечу, что Рейнах написал на письме одно слово: «Бред!»)

Буйная фантазия — не главньш недостаток людей, устанавливающих связь между Землей и Небом. Возмож­но, стоит обратить внимание на их свидетельства.

Когда царь Соломон, гласит Библия, решил воз­двигнуть храм, для которого его отец царь Давид приготовил материалы, оказалось, что в Израиле нет квалифицированных рабочих, которые могли бы пост­роить храм. Царю пришлось обратиться к соседу, царю Тира Хираму, у которого было много «строи­телей».

Царь Тира назначил руководить строительством своего тезку Хирама, или Абхирама (Хирам, воз­можно, финикийский аналог имени Гор), который призвал строителей из разных стран. По легенде, строители говорили на разных языках, и Соломон создал для них таблицу знаков, расположенных по кругу, с помощью которой рабочие могли выполнять все работы.

Эта таблица представляла собой то, что масоны называют «маятником Соломона» (или «часами Соломо­на») и до сих пор.

Удивительно, что некоторые из этих знаков обнару­живаются в алфавите Глозеля, и не только Глозеля, но и Альвао в Португалии, в том, что называют иберийским алфавитом, тоже, по-видимому, неолити­ческом. Еще удивительнее тот факт, что среди знаков, вырезанных на саркофаге Хирама, царя Тира, откры­том позже Глозеля, найдены те же знаки.

Знаки во всех алфавитах различны, некоторые встре­чаются не везде, но тот факт, что не один, а многие знаки совпадают, исключает возможность случайного совпадения.

Датировать доисторические предметы весьма слож­но, радиоактивный метод можно применять далеко не • всегда, однако весьма вероятно, что знаки Глозеля — | самые древние из известных на сегодняшний день; |

 знаки Альвао датируются 4-м и 3-м тысячелетием знаки с саркофага Хирама относятся к 1-му тысячеле­тию, являющемуся и легендарной датой «маятника Соломона».

Если алфавит действительно фонетический, придет­ся признать, что он изобретен на Западе, и очень давно, возможно, на заре неолита...

Но все ученые настаивают, что алфавит изобретен в Финикии во времена не столь отдаленные. Понятно почему они так ополчились против находок в Глозеле, обращающих в прах все теории, на которых выстроено множество научных репутаций.

Забавно, что, несмотря на мелочную суету, возмож­но, что ученые правы, утверждая, будто фонетический алфавит был изобретен в Финикии. Знак, рисунок, напоминающий букву, вовсе не обязательно ею являет­ся. Знаки «маятника Соломона», насколько я знаю, были не буквами письменного алфавита, как мы это понима­ем, но техническими обозначениями, смысл которых до сих пор тщательно хранится в тайне масонскими ложа­ми.

А что, если в Глозеле, Альвао, Тире... и во многих других местах, где обнаруживаются похожие знаки, речь' идет именно о технических обозначениях?

Думаю, никто не сомневается, что строители доль­менов располагали «техникой», а расположение камней соответствовало «нормам». Чтобы воздвигнуть дольмен, нужно было соблюдать эти нормы, они составляли тайну «профессионального цеха».

Все строители обязательно проходили обучение под руководством мастеров.

Между дольменами, воздвигнутыми в разных местах, так много общего, что наверняка существовала единая формула, правило, так что строители — будь то на Западе или на Востоке — руководствовались единым образцом.

Народ, который «распространил» дольмены по всему миру, передавал формулу «ученикам» — автохтонам, — причем «формула» была выражена знаками. И знаки эти дошли до нас через пространство и время...

В своей работе о Глозеле Соломон Рейнах перечис­лил большинство мест, где были найдены доисторичес­кие «надписи»: Гиссарлык (Троя), Абидос и Негада

 

 (Египет), Кносос (Крит), Альвао (Португалия). «Сьерра д'Альвао — гористый район, где находится много дольменов весьма древнего типа» (Соломон Рейнах); во Франции: Ла Дордонь, Монкомбру (Алье), Ле-Ма-Д'Азиль (Арьеж), Сен-Марсель (Эндр), Канневиль (Уаза), Глозель и его окрестности (Алье), наконец, Шотландия...

Я уверен, что, если поискать внимательно, такие знаки обнаружатся во всех местах, где есть дольме­ны.

Следовательно, мы должны рассматривать Глозель и тамошние находки совсем в ином свете: это некрополь «членов цеха».

Кладбище ремесленников, переходивших с места на место? Почему бы нет? Разве профессор Ружье, директор Института древнего искусства в Тулузском университете, не упоминал в своей книге «История синдикализма» художников времен палеолита, которые «совершали свой «Тур де Франс», делая наброски с натуры, служившие им затем образцами в глубине пещер?...»

Если это так, то что удивительного в изображениях северного оленя? Разве не мог какой-нибудь «член цеха» работать в таких местах, где паслись стада оленей?

Многие предметы из Глозеля были приспособлены для переноски: резные камни с отверстиями для подве­шивания, кольца с вырезанными знаками — не были ли они для «глозельцев» тем, что современные масоны называют «лошадью», то есть пергаментом, который они носили с собой и на котором была указана степень их «квалификации», посвященности?

До изобретения пергамента и бумаги не мог ли «диплом», подтверждающий квалификацию, представ­лять собой такой резной предмет? Кость, галька с дыркой в центре? А головы животных, украшающие его — не личный ли это тотем или, возможно, тотем братства или клана?

Когда умирает масон, его пергамент, его «лошадь», сжигается по определенному ритуалу, а в те древние времена, возможно, существовал обычай хоронить ма­сона вместе с ним? «Урожай» таких предметов в Глозеле огромен (да, наверняка, не все еще найдены)»

 и их «разрозненность» раздражает ученых, но в этом нет ничего странного, ведь речь идет о предметах различ­ного происхождения.

Однако вот что странно: на полях Глозеля почти нет оружия, а то, что находят, весьма примитивное. Явно не кладбище охотников.

Если большинство предметов предназначены для ношения при себе, то уж к кирпичам с надписями это, конечно, не относится. Возможно, эти кирпичи со зна­ками — такими же, как на других предметах, разбро­санные по «полю мертвых», — были чем-то вроде надгробных камней.

Глиняные сосуды, напоминающие древние сосуды с Крита и Малой Азии, имеют вид головы с круглыми глазами (не эта ли раса с круглыми глазами оставила грекам постройки, названные циклопическими?) и без рта. Я предполагаю, что это погребальные сосуды:

отсутствие рта символизирует смерть-Рот бездыханный или рот закрытый? Некоторые тайны бережно хранятся еще и сегодня-­Тайны позволяют сохранять и передавать тради­ции, и мы знаем, что некоторые традиции не исче­зают, сохраняясь при всех режимах, во время войн, революций и катаклизмов. Всегда существуют тайные хранители знания, которое то является на свет, то отступает в тень, ему воздвигаются памятники — дольмены, пирамиды в Египте и Америке, храмы в Греции, Индии, соборы, кхмерские храмы... И памят­ники эти строятся только из камня, надежного мате­риала, извлеченного из земли, хранящего в себе историю всей жизни на Земле, являющегося продук­том всех сил природы.

Всегда с помощью труда, науки и искусства, с помощью «руководств», оформленных ритуально, ве­ликолепных передатчиков Великого Знания Вселен­ной, гордых анонимов, известных только среди рав­ных себе.

Чего стоят короли и епископы в гробницах соборов по сравнению с теми, кто создал эти соборы⁷

Прежде чем двинуться дальше, еще несколько слов о Глозеле.

Возвышенность, господствующая над полем раскопок в Глозеле, называется Шеваль-Ригон (Лошадь...)

 Как я уже говорил, в игре, разворачивающейся     на

карте Франции, Глозель находится в клетке 58      — клетке Смерти.

Любопытен и следующий факт: лабиринт в Шартр-ском соборе окружен декоративными мотивами на плит­ках Они выложены клетками, и этих клеток 58 Для того чтобы попасть в собственно лабиринт, нужно «форси­ровать» клетку Смерти — всего один шаг..

Бред, сказал бы Соломон Рейнах

Возможно

 14

«КАМЕННЫХ ДЕЛ» «МАСТЕРА»

Теперь я попытаюсь, собрав части головоломки, привести их в некоторый порядок. Подведем итоги.

Раса, или расы, или народ, обладающий более широкими знаниями, чем все остальное человечество, в результате катаклизма оказывается рассеянным по миру и отмечает свой след определенными мегалитическими формами в разных частях света.

Конечно, он — колонизатор, по крайней мере, в форме, соответствующей тому времени, но одновремен­но он несет цивилизацию и присущими ему методами передает знания народам, среди которых находится, «захватывает» или «покоряет»: знания о скотоводстве, земледелии, строительстве.

Традиция передачи знаний зафиксирована в легендах, приписывающих ее «пришельцам», гигантам и тому подобным.

Что касается строительства, оборудования, традиция сохранилась в символах и в форме обучения на разных уровнях, смешанного с секретами ремесла, передавае­мыми с помощью знаков, притом, что всегда исходно имеется мастер-посвятитель.

Среди этих традиций — «посвящающие» путеше­ствия, которые стали необходимыми из-за различных свойств земли в разных местах, поскольку осуществле­ние любого строительного проекта связано со знанием этих свойств.

Совершенно естественно, что у всех народов обнару­живается идентичная традиция, сохраняющаяся, несмот­ря на расовые, языковые и религиозные различия.

Народ-посвятитель, господствовавший благодаря знани­ям, дал миру первых аристократов. Представители этого народа были высокого роста, стали «Жанами» (geant-Jean).

 Конечно, позже расы ассимилировались, но если не знания, то традиции учения сохранились, какие бы противоречия и столкновения ни происходили.

Рядом с учеными-аристократами жили народы-автох­тоны, занимавшиеся физическим трудом (во Франции крестьян называли именем Жак).

Невозможно утверждать, что это имя восходит к таким далеким временам, но оно, несомненно, очень древнее, как и противопоставление имен Жан-Жак.

Крестьянин долго оставался Жаком-Простаком, хоть и устроил «Жакерию»*. В сказках Жак (или Джек в Англии) побеждает и убивает великана-гиганта.

Для строителей из простонародья самое древнее имя, которое им дали, —• «Дети мастера Жака».

Имя очень старое, поскольку оно связано с камнем. Это были носильщики, возчики, каменотесы.

Камень в диалектах и говорах зовется «шар» или «жар»... Маленький камешек — шайю, шайо или, как в Нижнем Берри, шайе. Шарлье, латинизированная фор­ма, означающая «место камня», имеет свои соответ­ствия Карнак или Жарнак, что одно и то же. Гарган — это место гигантского камня или гиганта из камня, оно может стать и Жарже.

«Пьер де Лю», камень Люга в Солони, имеет соответствие в Перигоре — Карлюкс.

Этот корень «Кар» мы находим не только в слове «карьер», в слове «карбон» (уголь), черный камень, но и в названиях приспособлений для транспортировки камня: «char» (повозка) и всяческие его производные (карета), а тот, кто их делает, называется «charron», латинское «карпентариус», французское «шарпантье» (плотник).

Обработчики камня назывались « гар », или «жар », или «кагот», «йаго», — «жак».

Эти люди говорили на профессиональном языке, на языке своего имени — «жаргон» или «жарго».

Уже в сравнительно недавние времена в Пиренеях существовал клан строителей, почти этнос, более или менее отдаленный от остального населения, которое их не любило и избегало, они называли себя «кагот» или

*«Жак» — прозвище крестьян во Франции. «Жакерия» крестьянское восстание 1358 года.

 «кагу», что могло превратиться в «йаго» в Испании или в «жак» во Франции. Как знак отличия они носили гусиную лапу

Небезынтересно отметить, что животные в панци-ре-карапаксе (опять это «кар», которое обязано или не обязано своим происхождением латинскому «кор-текс») часто приобретают свое название от того же древнего «кар», и среди них — краб, скарабей и улитка (эскарго), та самая улитка, след которой обна­руживается в спирали Люга, разворачивающейся на земле Франции

Действительно, эта спираль с французской земли, от Пиренеев, от района Молеона, продолжается извилис­той линией «владений Люга» — так же, как французская спираль достигает Логроньо, затем Леона, затем Луго и, наконец, Сантьяго-де-Компостела.

Может быть, здесь находилось начало обратной спирали, разворачивавшейся на земле Испании, но арабизация стерла всякие ее следы.

Известно предание о Якове, «брате» Христа, кото­рый проповедовал в Испании на заре христианства и, вернувшись в Палестину, был подвергнут мучениям и казнен Его тело было положено вместе с телами нескольких его учеников в лодку, которая чудесным образом, без управления, пересекла Средиземное море, прошла Гибралтарский пролив, затем проплыла вдоль берегов Лузитании и причалила в провинции Галисия, в месте, называемом Падрон, откуда тело перенесли в Компостелу, — «кампус-стелла» — поле Звезды, или «компостум» — кладбище

После смерти святой Иаков стал рыцарем-всадником с того света и помогал Испании изгнать мавров.

А теперь мы попробуем пройти по всем изгибам исторического лабиринта, который может вывести нас к началу неолита, к рассвету новых времен.

В эпоху неолита на землях Запада прослеживается спираль, связывающая «клетки» мест, где проявляются «силы» земли

Эти силы приносят плодородие, но для того, чтобы плодородие проявилось, землю необходимо оплодотво­рить Это дело «гусаков» (jars) — это слово не латин­ское, не греческое, не германское по происхождению, по-видимому, оно вообще не индоевропейское

 Только труд человека вызывает плодородные силы, то есть для человека полезные Земледелие — для пропитания тела, «памятник» — для «пропитания» духа

«Гусак, таким образом, это мужик, «гар», «Жак» И мужики от земли, как и «мужики», занимавшиеся камнем, обладают тем же знаком «посвященности», то есть знают, что делают, крестьянин — он «лапчатый», работник по камню носит гусиную лапу. Один из них оседлый, другой — «кочевник» «Братство» первых — местное и постоянное, «братство» вторых — ремесло

И тот и другой имеют свои секреты, своих собрать­ев, исходно наученных «Жаном», а потом предоставлен­ных традиции и традиционным знаниям.

Века прошли и прожили на этой традиции. Эта тради­ция кормила человечество столетиями и тысячелетиями

Искусство строительства изменялось с развитием инструментов и сменой эпох, но сохранило традицион­ную базу, которая передается через обряды ученичества Больше чем когда-либо невозможно теперь стать мас­тером по камню или дереву без обучения Люди рож­даются неумелыми, но становятся каменщиками или плотниками. Нужны, как были нужны и раньше, чтобы создавать дольмены или ансамбли типа Стоунхенджа, профессионалы, обладающие квалификацией

Ясно, что в этих строителях мегалитов, хоть они и кажутся «варварами», мы обнаруживаем, как и в создателях соборов, особый клан со своими обрядами и секретами ремесла Со своим исключительным знанием.

Традиция, передававшаяся «посвятителями», «гиган­тами», «атлантами», «антами», была одна и та же, известно, что братства строителей в разных странах были связаны между собой, очевидно, что эти связи в значительной мере осуществлялись через финикийцев, которые были выдающимися мореходами и торговали на Атлантике.

Итак, если «исходные позиции» цивилизаций восточ­ной и западной были одинаковы, в силу ли климата или каких-то других, неизвестных, причин, развитие на Востоке шло много быстрее, чем на Западе, следова­тельно, финикийцы были «переносчиками» цивилизации с Востока на Запад; однако, если традиция была общей, они могли приносить новые достижения в соответствии с традиционными нормами.

 Следы таких «переносов» можно обнаружить среди мегалитических памятников — например, колодцы Че-лис Велс — колодцы Грааля — в Гластонберри, священ­ные колодцы, прямоугольные, как большинство колод­цев периода дольменов, построенные с таким мастер­ством, что встает вопрос, не участвовали ли здесь египетские строители. Археологи определяют возраст этих колодцев (вокруг есть изображения знаков Зодиака) в 1700—2700 лет до Рождества Христова.

Другие следы находятся на гигантских трилитах Стоунхенджа в виде вырезанного на камне изображения кинжала специфической критской формы.

Очевидно, имелись также связи с мастерами, обраба­тывавшими камень в Лигурии и Иберии. Возникает воп­рос: не были ли организованы на Кантабрийском берегу и в Провансе места, где обучали и посвящали строителей со всего континента — Жаков, ведь с этими двумя провинциями связано немало озадачивающих фактов.

Есть веские основания полагать, что задолго до христианской эпохи уже существовало «паломничество» в Сантьяго-де-Компостела, и шло оно по той линии бога Люга, о которой я рассказывал, линии, параллель­но Кантабрийскому берегу, где расположены основные гроты с наскальными рисунками, из которых самый знаменитый — Альтамира...

Этот путь святого Иакова — не был ли он путем «Жаков»? Во всяком случае этот путь всегда был традиционным путем паломничества масонов... и алхими­ков. Путем Никола Фламеля*.

Лодка, принесшая тело святого, — не переосмыслен­ное ли это христианством путешествие финикийцев, которые от берегов Малой Азии, через Гибралтарский пролив, доходили до современных Британских остро­вов? Не была ли это лодка Мастера, посланного, чтобы поддержать традиции на Западе? Мастера, причалив­шего в месте, называемом Падрон (Патрон — покрови­тель, или рёге-отец)?

Если это так, то был путь «шевалье»-рыцарей, рыцарей труда, наездников Кабалы.

*Чиновник Парижского университета (1330—1418). По ле­генде, он был алхимиком, накопил значительное состояние, много жертвовал на больницы и школы.

 Наконец, вспомните, что пиренейские строители, которых называли «каго», отделенные от местных жи­телей, носили на одежде знак «гусиной лапы». Гусиная лапа — знак «Лапчатой королевы», знак Мелюзины, знак «гуся» из игры со спиралью, вроде звезды, лучи­стой и лапчатой.

Какой знак соответствует Сантьяго-де-Компостела? Моллюск в спиральной раковине, называемый иногда Сен-Жак, нечто вроде лучистой звезды, похожей на гусиную лапу, — как будто суть знака хотели замас­кировать.

Похожее место «сретения» есть и в Провансе, в Сен-Бом. Опять лодка, которая приплыла с Ближнего Вос­тока и привезла Лазаря, носителя Грааля, сопровожда­емого тремя женщинами (их символ я не нашел), и опять в место паломничества. Мощи одной из женщин — святой Мадлен — перенесены в базилику Везеле, паломничество туда тесно связано с паломничеством в Сантьяго-де-Компостела...

Наконец, предания гласят, что, когда Хирам-финики­ец был приглашен Соломоном для строительства Иеру­салимского храма, он призвал строителей из разных стран, среди которых был Мастер Иаков (Жак) родом из Пиренеев. Он явился с несколькими подмастерьями, чтобы принять участие в строительстве, и воздвиг одну из колонн храма.

Жители Пиренеев признавали — по свидетельствам стариков — что «каго» действительно участвовали в строительстве Иерусалимского храма, но плохо выпол­нили свою работу, за что были наказаны и стали прокаженными. Это похоже на оправдание отчужденно­сти людей от мастеров-строителей.

Возможно, некоторые строители действительно бо­лели проказой.

Эти «дети мастера Жака», если верить легендам, выныривают из очень глубокого прошлого. Считается, что от них произошли другие «братства», члены которых «учили» и «посвящали» строителей романских монастырей.

Похоже, что не «Жан» наставлял «Жака» касательно металлургии, но благодаря его, Жака, знанию свойств природных материалов появился полированный камен­ный топор, не хуже стального инструмента пригодный для рубки самых толстых деревьев.

 Следует заметить, что этот топор стал в некотором роде священным предметом, которому суеверия припи­сывали различные свойства, в том числе способность отклонять удар молнии.

Очевидно, что плотники появились одновременно с этим топором Они строили поселения на озерах. У них были «ложи» в лесах (как это слово похоже на Люг»!). Они были сыновьями леса.

Как устойчивы традиции...

Кажется вполне вероятным, что атланты никого не учили работать с железом, хотя сами должны были это уметь. Долгое время над железом и кузнецами тяготело некое «табу», так что они сторонились людей и всегда были некоторым образом связаны с «нечистым»*.

Секретное оружие? Не исключено. В историческую эпоху воевали железным оружием...

Спрашивается: не были ли «романе», «джипси» и прочие цыгане*, которых как бы преследует некое проклятие, теми, кто был посвящен в секрет кузнечно­го ремесла? Они всегда были умелыми кузнецами, а словом «фараон» в некоторых племенах до сих пор называют детей.

Они веками кочевали, а возможно, и тысячелетиями, как большинство ремесленных братств. Они также вла­дели магическими знаниями и занимались музыкой, которую считали дьявольской. А еще они удивительно хорошо знали лошадь, животное, так легко становяще­еся божественным...

*У Гоголя кузнец Вакула «знается с чертом». "Слово «gypsies» (англ.) происходит от слова «египтяне» (фонетически: иджипинс).

 15 МЕСТО ДЛЯ МЕГАЛИТОВ

Если традиционная наука смогла преодолеть века, то лишь благодаря тому, что ее основы были верными, а результаты — серьезными. Если бы основы науки были ошибочными, ни одна традиция не уцелела бы.

Теперь от учителя к ученику передаются «законы», ведь вся Вселенная подчиняется законам. Мы познаем их постепенно, и процесс этот замечателен, но применим лишь к явлениям, которые мы можем «измерить», а сформулировать законы, стоящие выше явлений, нам никогда не удастся.

Все законы и явления связаны между собой. Яблоня вырастает в результате действия всех законов Вселен­ной. Их никому не дано избежать. Это определенно. В пространстве и во времени.

Это верно и для дерева, и для камня, и для земли, и для животного. И для человека-Познание законов дерева, камня, человека может дать познание великих универсальных законов и самой Вселенной, но только при условии познания самой сути вещей, а не их проявления в «феноменах».

Суть вещей не является материальной — в нашем понимании традиционная наука имела целью познание этой сущности, признавая, что знание сути влечет за собой знание материальной стороны.

Отсюда, несомненно, система исследования материи, приводящая к познанию ее сущности путем обучения обряду труда, то есть «установление связи» между чело­веком и материалом, над которым он работает, связи с сущностью этого материала и — по аналогии — со всеми сущностями вплоть до связи с исходной Сущностью.

Это приводило к познанию материальной стороны, ощутимого воплощения сущностей.

 Наука, обратная нашей, пыталась прийти к сущности от материальной стороны . и обломала зубы.

В результате этой традиционной науки человек при­обрел глубокие знания о веществах, их форме и внутренних ритмах.

Мы должны признать, что спираль «игры в гусек» на земле Франции есть материальное воплощение сущно-стной стороны нашего шестиугольника* и — в практи­ческом плане — его использование для целей человека

Под этим углом зрения уже не кажется таким удивительным, что доисторические люди так хорошо разбирались в природе земель, в достоинствах различ­ных мест и вод.

Часто говорят, что римляне использовали целебные источники Галлии, о которых им рассказали галлы, а они пользовались источниками много лет.

Можно было бы подумать, что свойства этих источ­ников были открыты совершенно случайно, но это плохое объяснение, поскольку речь идет о подземных водах, которые нужно было искать специально. Я имею в виду соленые воды Фонтэн возле Сен-Перу-су-Везе-ле, которыми пользовались еще галлы, им пришлось копать, строить колодцы, чтобы добраться до целебной воды. Я имею в виду колодцы Шартра, Челис Велс, колодец Грааля в Гластонберри. И еще много других .

Что же касается соленых источников Фонтэн, кото­рые используются для купаний, в нескольких метрах от берега Ла-Кюр, древние ревматики наверняка должны были знать свойства этой воды до того, как рыть колодцы, чтобы ее использовать не для питья, а если бы они собирались добывать из нее соль, им не пришло бы в голову полоскаться в ней..

Нужно признать, что современная наука больше не умеет находить ни такие источники, ни лечебные воды, поскольку все источники, которыми мы пользуемся в настоящее время, известны нам благодаря традиции или отметкам древних.

То, что путь, которым шли к знанию наши предки, не совпадает с тем, которым пытаемся следовать мы сообразно взглядам современной науки, не значит, что

"•Имеется в виду сходство по форме с территорией Фран­

ции

 знания их были менее глубокими, даже если первое открытие было инстинктивным, чтобы им воспользо­ваться, необходимо было осознать и обдумать знание

Я уже отмечал особенности некоторых мест Люга таких, как Лудун, Лувьер, Люксей. Возможно, стоит добавить, что тысячелетия спустя тамплиеры избрали для своих мест посвящения Люз-ла-Круа-От и Люз-Сен-Совер

Наконец, замечательно, что виноградники, где про­изводится то, что называется Гран-Крю* (которое древ­ние охотно применяли как лекарство), расположены в местах, которые можно рассматривать как священные отмеченные либо самим названием, либо мегалитичес­кими памятниками.

Стоит также отметить, на пути святого Иакова Компостельского, совпадающем с «линией Люга» -— Лонгроньо, Леон, Люго, — превосходное качество вин;

также замечательно, что в местах производства наших лучших вин без труда обнаруживаются остатки древних, очень древних культов.

Самый яркий пример — конечно, Бон, «где все вина хороши», как пелось в походной песне времен Столет­ней войны. Бон, который, был Беленом — имя Великого Бога эры Овна (Belier). Есть много других примеров:

священные камни Монраше; древний дольмен на верши­не холма Воже; посвящение Меркурию древнего свя­щенного места, которое мы теперь называем Меркюре;

другого, посвященного Помоне, — теперь Поммар. Не только в Бургундии или в Божоле, но и повсюду вдоль Луары, реки лигуров, течению которой следуют доль­мены. И еще Луар (Лиг-ара), где, судя по наличию мегалитических памятников, тоже производились зна­менитые   вина (увы, многие из них пали жертвой филоксеры).

Я уже упоминал владение Люга между Гаронной и Дордонью, которое имело центром Люгассон; после Люга там воцарилась Белен и его супруга Белисама' — до Нотр-Дам-де-Блазимон; в этой области — Антр-де-Мер — вина не только замечательны на вкус, но и очень полезны для здоровья. Это «Антр-де-Мер», конеч-

*«Cru» — почва, «vin de cru» — местное вино, «Grand-Cru» вино из лучшего сырья.

 но, значит «между двумя матерями-матронами», то есть между Гаронной и Дордонью

Неизвестно, когда возникла культура виноградарства, но, по-видимому, очень давно, если вспомнить легенду о Ное, который, высадившись на сушу, первым делом посадил виноград. А потом напился, о чем тоже сохранилось упоминание в древних текстах Похоже, что определенные вина всегда считались если не священны­ми, то связанными со священными предметами Так считал Гомер, и Рабле не скрывал, что придает вину и опьянению вином значимость посвящения

Известно, что друиды запрещали возделывать виног­рад, но, согласно древним источникам, получается, что этот запрет не распространялся на определенные места, посвященные божествам, — очень мудро, ведь суще­ствуют места, где из винограда получается вино, а в других — лишь пьянящая дрянь, опасная для здоровья.

Возможно, в мегалитические времена вина не знали из-за отсутствия сосудов, пригодных для весьма тонкой алхимии его производства, которая может происходить лишь в погребах, в самом лоне земли. Тем не менее свойства этих мест были известны и почитались, что доказывает хорошее знание природы земли, разных почв и их свойств, причем не только химических, одним словом — ее «сущности».

А чем, собственно, знание инстинктивное хуже зна­ния аналитического⁹ Важно ведь само знание, а не его средства

Я не хочу делать слишком смелых обобщений Пери­оды цивилизации относительно коротки и чередуются с периодами упадка Традиция — не наука, а лишь средство ее передачи Не все наскальные рисунки находятся в Альтамире, не все пирамиды — в Гизе, собор Сен-Сюльпис — еще не весь Шартр, а Сакре-Кер — не Амьен

Бывают и дольмены, сегодня мы недостаточно хоро­шо в них разбираемся, чтобы отличить настоящий памятник от «эрзаца». В галло-романскую эпоху еще ставили дольмены на вершинах холмов, а плиты наших кладбищ — тоже имитация дольменов

Чем же были эти мегалитические памятники⁷ Не существует ни одного удовлетворительного объяснения. Самым распространенным является мнение, что это

 могильные памятники, некоторые из них ими и яьпя ются. Но только ли ими⁷

Тот факт, что под камнями часто находят ске^^тьт не кажется мне достаточным для утверждения, ^то первым назначением этих камней было укрывать с^др. ты. То же самое можно было бы сказать о многих церквах* Но никто не считает» что наши церкви строились, чтобы быть мавзолеями, кроме небольших часовен на кладбищах Сен-Дени строился не для Захо­ронения королей, и Собор Инвалидов — не для того чтобы упокоить прах Наполеона Возможно, что и пирамиды Хеопса, Хефрена и Микерена строились не для хранения их мумий.

Я не собираюсь утверждать, что дольмены не были надгробиями, но у меня есть основания считать, что хотя некоторые ими были, они были ими «во-вторых», их первое назначение было иным, на эту тему я дам объяснения несколько позже.

Мегалитические памятники — это не только доль­мены, есть еще крытые проходы Различают еще менгиры, или камни, установленные вертикально, ог­ромное количество которых (по крайней мере, во Франции) было уничтожено Так, в Котантене неболь­шие менгиры использованы как столбы забора между полями — весьма солидного забора. Другие стали порогами церквей или легли в фундаменты домов. Нередко саркофаги используются как кормушки для скота

Бывают еще кромлехи — ряды вертикальных кам­ней, часто более чем скромного размера, окружающие участок земли — по большей части круглый, но иногда и прямоугольный.

Наконец, есть еще ряды камней, причина существо­вания которых иногда очевидна, как, например, «аве­ню», ведущая к обширным укреплениям Эвсбери в Англии, недалеко от Стоунхенджа, но есть и другие, такие, как в Карнаке

Эти специально воздвигнутые каменные монументы являются первым следом того рассеянного по миру народа, который, по всей вероятности, стал учителем всех прочих Кроме менгиров, которые разбросаны

*В средние века было приняло хоронить под полом церкви.

 почти всюду, мы находим их главным образом во «владениях Люга», образующих спираль на земле Фран­ции

Мы не можем считать их созданием «варваров», ведь расчеты на ЭВМ показали, что некоторые из этих сооружений были весьма точными астрономическими инструментами, например Стоунхеидж

Стоило бы попытаться определить назначение этих сооружений, не забывая о том, что все идеи, которые удастся выдвинуть, будут лишь предположениями

 16

МЕНГИРЫ

Словарь Лярус дает следующее определение менги­ра Менгир (от кельтского «мен» — камень и «гир» — длинный) — вертикально поставленный камень, мегали­тический памятник

Название «менгир», происходящее из раннего бре­тонского, теперь используется повсюду во Франции. Раньше этот мегалит называли просто камень, иногда стоячий камень Камни бывают самыми разными, длин­ными, с дырками, заостренными, с насечками

По всему миру встречается множество камней. Во Франции их было огромное количество, об этом можно судить и по количеству мест, которым они дали свое имя. камень — «pierre» — Пьерфит, Пьерлат, Пьерфо, Перлон и т д. Те же названия встречаются в других языках и говорах в Провансе — Пер; в Италии — Пьетра; в Англии — Стоун, в Германии — Штейн.

Исходное имя забыто, однако похоже, что его можно обнаружить в некоторых названиях, таких, как Карлюкс, Кармо, Кармель. Иногда у менгиров есть собственные названия, как у той «затычки» в Норман­дии, о которой я еще расскажу.

Хотя большинство этих камней не имели никакого священного значения, их участь оказалась печальной, когда их прежнее значение забыли, а суеверия стали приписывать этим реликриям прошлого, чьи вес и размеры казались превосходящими возможности челове­ка, связь с дьяволом или гигантами Поскольку менгиры часто походили на те камни, о которые косцы затачи­вают свои косы и серпы, их стали называть: «Точиль­ный камень Дьявола», «Точильный камень Гаргантюа» — так же, как некоторые «дольмены-столы» стали назы­вать «Биткой Дьявола», «Биткой Гаргантюа» (имеется в виду бита для игры в классики).

 Камни округлой формы стали называть «Дьявольски­ми какашками» — благодаря чувству юмора галлов

Еще интереснее суеверие, связанное с некоторыми камнями, дожившее до наших дней. они будто бы могут помочь бесплодным женщинам, если те потрутся соот­ветствующим местом о такой камень За многие столе­тия камни были превосходно отполированы

В сравнительно недавние времена, когда выше всего ценилось плодородие — шла ли речь о полях, скоте или людях, — многие стоячие камни связывались с идеей плодородия И не только те, что походили на фаллос, но и просто круглые камни

Камни, весящие иной раз десятки тонн, не пере­таскивают и не устанавливают стоймя — с таким трудом' — просто для украшения местности, как когда-то украшали «английские» сады фальшивыми развалинами

Можно было бы предположить, что эти камни являются надгробными плитами, чем-то вроде «обелис­ков» на могилах святых, однако что тогда делать с «камнями плодородия», разве что допустить, что их ставили на могилах тех, кого Франсуа Вийон называл «Добрым Трахальщиком».

Возможно, что в относительно недавнюю эпоху про­долговатые камни устанавливались как межевые знаки между полями, но на их счет не существует никаких легенд или суеверий, да и с идеей плодородия это никак не соотносится.

Возможно, камни устанавливались, чтобы отметить заключение договора, принесения клятвы, как, по све­дениям Платона, делали это цари Атлантиды, устанав­ливая стелы там, где они подписывали указы и заклю­чали союзы

Все это возможно, так что вряд ли стоящие камни имели единственное назначение.

Нет такого объяснения, которое годилось бы на все случаи жизни. Однако .

Когда я путешествовал по Марокко, собирая матери­алы для репортажей об экономике страны, однажды на пути из Шишава (ах, какие там ковры') в Марракеш я завязал разговор с феллахом, который ковырял свое поле примитивным плугом, запряженным странной

 упряжкой из тощей-претощей коровы и не менее тощего верблюда

Район был засушливый, но все-таки не совсем бесплодный

В поле находились каменные блоки, большие но таких размеров, что человек, хотя и с трудом, мог бы их убрать

Я присел на обочине, глядя на странную упряжку и удивляясь, что пахарь прикладывает столько усердия чтобы провести свое орудие между камнями.

Он заметил меня, мы обменялись приветствиями.

Со всей берберской вежливостью и церемонностью он спросил, все ли у меня благополучно У меня все было благополучно Я спросил его о том же И у него все было благополучно. И у моей семьи И у его семьи. Мы решили, что Аллаха следует возблагодарить за это Мы это сделали

Затем он сел рядом со мной, и мы заговорили о земле, об урожаях, об этом говорят все крестьяне на свете, сопровождая разговор жестами, которые давали нам возможность лучше понять друг друга. Так, на ломаном языке, обсуждая проблемы саранчи, аренды земли, трактора, о котором он мечтал, мы прекрасно друг друга понимали.

Я спросил его, почему он не уберет камни с поля. Он посмотрел на меня так, как будто Аллах лишил меня разума

Разве я не знаю, что когда Аллах призвал воду с небес или с Луны (роса), именно камни сохраняли ее, без них это поле было бы таким же бесплодным, как дорога'

Я запомнил его слова

Эти камни поставил Аллах, для того чтобы земля была хорошей и урожаи были хорошими Неграмотный крестьянин умел отличить правду от лжи. Есть камни, которые отгоняют зло Именно такие

Почему бы нам не поставить много таких камней?

Возможно, святой знает, но он, феллах, не знает, какие камни ставить и где Вот и все Араб возжелал мне счастливого пути

Когда крестьяне говорят о своей земле, не следует относиться к их словам легкомысленно. Я уверен, что некоторые камни в поле могли помогать крестьянам.

 Я вспоминаю другого крестьянина, из Берри, у которого на одном из лугов тоже стоял камень, это был менгир, отличный, стоящий прямо, высотой около четырех метров, я слышал, как крестьянин говорил.

«Может, это и не из-за камня, но здесь мой лучший луг! И от него больше всего пользы для животных Если бы я знал как, я бы поставил камни и на других лугах Те древние, что поставили этот, кое-что соображали. Хитрые они были, эти древние »

Оба этих человека, и бербер, и берриец, знали, что говорили, и были согласны в одном камни Аллаха и камни Древних были, с точки зрения агрономии, весьма полезны.

Это заставляет задуматься

Пять или шесть тысяч лет назад китайцы открыли — возможно, не только они, — что тело человека является вместилищем неких токов, не являющихся нервными импульсами и пролагающих себе путь за пределами известных анатомических каналов

У здорового человека эти токи — их два, противо­положно направленные, — уравновешены, но, если по какой-либо внешней или внутренней причине равнове­сие нарушается, в человеке заводится болезнь или какой-нибудь микроб.

Китайские врачи древности обнаружили, что на эти токи можно воздействовать, втыкая в определенные точки на их пути тончайшие иголки из кремня — теперь используют металлические — и таким образом восстанавливая необходимое равновесие или специаль­но вызывая определенные отклонения. Такова китайская терапия, известная ныне как иглоукалывание, или акупунктура.

Так же, как тело человека или животного, земля пронизана токами, не являющимися магнитными, их природа плохо изучена, но они определенным образом воздействуют на геологические слои.

Влияют они и на растительность

Я не могу не провести параллель между иголками иглоукалывателя и каменными иглами-менгирами, боль­шими и поменьше, которые оказывают свое воздей­ствие на растения.

Несколько лет назад агрономы пробовали, и, кажет­ся, вполне успешно, активизировать различные сельс­

 кохозяйственные культуры, устанавливая антенны, спо­собные улавливать атмосферное электричество, кото­рое затем различными способами распределялось в почве

Не исключено, что камень, хоть и не является хорошим проводником, оказывает сходное воздействие, особенно когда он увлажнен, например «лунной водой» — росой.

Можно было бы предположить, что разная высота менгиров зависела от силы земных токов в том или другом месте.

Я уже говорил, что у цивилизаций прошедших эпох, в том числе весьма древних, были замечательные агрономы, глубокие знания о земле, по сравнению с которыми наша современная наука кажется «детским лепетом».

Это объясняет, почему традиционная наука остава­лась столь «оккультной». Очевидно, люди, способные добиться «мутации» растения или животного, должны были иметь такую «власть» над природой, которую не во всякие руки можно было передать.

Чтобы заниматься земледелием и получать урожаи ценных и питательных продуктов, нужно было тем или иным способом исправить некоторые недостатки земли. Было бы странно, если бы люди, способные выращивать зерновые, фрукты и овощи, не имели обширных знаний о ценности земель и способах исправления недостатков, чтобы достигать нужного результата путем «мутаций».

...Так, используя земные токи и уравновешивая их, древние агрономы добивались более интенсивного раз­вития растительности. Разве нельзя предположить, что эти люди применяли к земле «иглоукалывание», ведь некоторые «иглы»-менгиры до сих пор стоят на своих местах⁷

Разве удивительно, что такой «уравновешивающий» камень мог оказывать то же воздействие на человека и животное, исправляя некоторые «недостатки», в том числе бесплодие? Было бы скорее удивительно, если бы женщины тысячелетиями приходили тереться о «камень плодородия», если бы это ни разу не принесло пользы! Конечно, суеверием можно оправдать многое, но полагать, что оно может жить тысячелетиями, — это уж слишком.

 Если считать (как считаю я), что некоторые менгиры являются стабилизирующим фактором, аналогичным по сути своей иглам для акупунктуры, следует также предположить, что их воздействие может регулировать или нейтрализовывать токи, вызывающие физические потрясения в структуре почв.

Два вида этих токов хорошо известны современной науке, поскольку они обнаруживаются сравнительно легко: это токи, вызываемые течением подземных вод, и другие, происходящие от сдвигов почвы.

Подземные воды создают электрический ток, прояв­ляющийся в виде магнитного поля, чувствительные люди улавливают его очень хорошо, оно позволяет им находить воду, как это делают животные и колдуны.

В коммуне Блазимон, в Дордони, в Антр-де-Мер, есть источник в форме отпечатка огромной человеческой ноги. Он находится возле разрушенной часовни, к которой от древнего аббатства Блазимон ежегодно направляется про­цессия паломников. Эта часовня называется «Нотр-Дам-де-Бон-Нувель» (Собор Богоматери Благовещения). Полагаю, оно образовано от «Нувель-Бон-Дам», христианской Бого­родицы, пришедшей на смену древней «Белисаме».

Между этой часовней, построенной на мегалитичес­кой плите, и источником есть холмистое пространство, под которым пролегает путь воды, изливающейся из источника, это пространство отмечено линией малень­ких менгиров, поставленных в направлении течения подземных вод и защищавших сельское хозяйство доли­ны от неприятностей, которые оно могло бы вызвать.

Они мешают, но хозяин участка благоразумно остав­ляет их на месте.

Поскольку земные токи вызываются сдвигами земли, проблема неизбежно осложняется.

Если два участка сползают один на другой, смещение геологических слоев приводит к контакту почв различ­ного состава, что в свою очередь вызывает хорошо известное явление — если два различных вещества вступают в контакт, любое изменение температуры порождает электрический ток. Это явление может вы­ражаться сильнее или слабее, в зависимости от ве­ществ, но оно постоянно.

Итак, всюду, где существуют сдвиги в земле, любое изменение температуры порождает электрический ток,

 образуется магнитное поле, оказывающее значительное влияние на плодородие.

Во Франции есть два района, которым всегда угро­жали подвижки почв: Центральный Массив, средоточие сравнительно недавно потухших вулканов, и Армори-канский Массив, атакуемый морем. Здесь часто случа­ются сдвиги.

Оба массива подвержены колебаниям температуры:

первый — из-за близости подземного огня, второй — из-за чередования приливов и отливов.

Обнаруживается, что оба региона богаты мегалити­ческими памятниками, особенно менгирами и рядами камней...

Совпадение по меньшей мере странное.

Так же странны и некоторые легенды.

В окрестностях Мон-Сель-Мишель встречаются мен­гиры, которые носят весьма странные имена: в Лонтор-соне, к югу, есть менгир, называемый «Камень-Затыч­ка», о котором говорят, что он «закрывает вход в Бездну». Если его убрать, воды из Бездны затопят землю.

Есть другой, под названием «Ключ», который будто бы может поворачиваться, но если его повернуть, будет открыт путь воде.

В Сен-Самсоне, возле Рэнса, менгир Тьемблайе является одной из трех затычек Ада (это один из трех ключей от моря, два других потеряны или оказались в руках ведьмы). Если его повернуть, море разверзнется, вскипит, и начнется потоп.

Есть другой «Камень-Затычка» в Корее, возле Пем-бефа. Его уронил Гаргантюа, и он запрудил реку, образовав болотистую равнину.

Сравнительно недавно Мон-Сен-Мишель, которому угрожает море, был холмом, возвышающимся над окру­гой. Сохранились даже воспоминания о лесе, который его окружал и простирался далеко, до самой бухты.

Мы знаем, что, когда бритты, преследуемые саксами в Великобритании, отправились искать убежище в стране, которая позже стала Бретанью, они уже были христианами, в отличие от исмиев, венетов и других племен, еще сражавшихся и с христианским Римом, и с франками. Известно также, что в районе Мон-Сен-Мишель они столкнулись с чем-то вроде религиозной войны с «язычниками», которые почитали стоящие камни.

Эти мегалитические памятники, которые бриттские священники называли «камнями дьявола», были снесены в огромном количестве, в том числе — Великий Доль­мен, который венчал собою холм и был местом палом­ничества галлов.

Вскоре после вторжения бриттов море поглотило бухту Мон-Сен-Мишель.

Простое совпадение-Совпадение и то, что после вторжения христиан-бриттов произошел провал почвы, образовавший залив Морбиан, которого не было во времена Цезаря и венетов.

Может быть, новые пришельцы, рьяные христиане, к несчастью, наложили руку на какую-нибудь «затычку» или «ключ»? Не знаю, однако уровень воды поднялся резко, изолировав Мон и Томбелен и поглотив часть земель венетов.

Не было ли затопление Иса в бухте Дуарнене результатом такого же разрушения?

Возможно, поскольку существование города Ис — вовсе не легенда, он существовал в действительности, и лучшее доказательство тому — название народа, населявшего Финистер: исмеи.

Это был священный город, поскольку народ носил его имя, и это позволяет предполагать, что исмеи предше­ствовали гэлам и кельтскому вторжению в XV веке до Рождества Христова.

Имя его царя — Градлон — указывает на одного из «хранителей Грааля».

Что же гласит христианская легенда? Город Ис был защищен от моря дамбами, существовал «ключ», кото­рый открывал ворота для моря, после чего город мог быть затоплен.

Этот «ключ» и эти ворота ничего вам не напомина­ют? Мы слышим о них не впервые, поскольку суще­ствуют другие, в бухте Мон и возле Пембефа.

Что же за дамба защищала город от моря? Конечно, то не была дамба в нашем, современном понимании, поскольку, чтобы защитить город, ее нужно было построить выше самого высокого уровня прилива, а если город был затоплен, такой дамбы просто не существовало.

 Не идет ли здесь речь о «ключах» и ^зат^чках» которые нельзя было поворачивать, то есть «Опроки­дывать»?

Не была ли легенда христианизирована, не смеша­лись ли все роли?

По христианской легенде, царь Градлон был справед­лив и милостив, он был добрым христианином. Его дочь Мают, язычница, вела развратную жизнь и поддавалась на все происки дьявола. Однажды утром, после ночных оргий, она украла ключи от двери в дамбе, сдерживав­шей волны Океана, и, по совету «зла», впустила море. Оно ринулось в раскрытые двери и затопило город, как лошадь, галопом ворвавшаяся на площадь. Царь Градлон бежал, преследуемый морем, увозя с собой дочь.

Некий голос приказал царю бросить ее, причину всех бед, и он не ослушался, море поглотило Мают, и потоп остановился. Но город уже ушел под волны, поднявши­еся выше самой высокой колокольни, самой высокой башни.

Легенды имеют свою особую логику, она может меняться с течением эпох, но в этой есть странные пробелы и, конечно, неправдоподобные детали, по­скольку это легенда...

А что, если история правдива ровно наоборот? Все сразу становится намного логичнее!

Очевидно, что весь полуостров Арморик находится «под угрозой моря», тем более его оконечность фини-стер, и город Ис на самом конце был в еще большей опасности, могли случаться и оползни.

В очень древние времена посвященные умели с помощью стоячих камней укрепить почву и создать «дамбу» против вторжения волн. Дамбу, подобную той, что мы еще можем видеть в Карнаке, где среди камней находились камни-«ключи», которые нельзя было пово­рачивать, то есть опрокидывать. Эта дамба защищала древний священный город Ис, царь которого Хранил «чашу» (Грааль) знания, за что и был назван Градлоном.

Такова была традиция: камни дамбы, и особенно «ключи», считались священными, и люди поклонялись им.

Однако пришло время, когда галлы приняли христи­анство и стали преследовать друидов, хранителей зна­ний и традиций, и из Паннонии пришел ч¹⁰¹!', кто

 окрестил страну. Он не знал традиций и считал, что :

стоящие вертикально камни были языческими идолами. Возможно, намерения его были благими, но он ничего не знал о стране, а ведь у галлов не было идолов, — и побуждал новообращенных сокрушать древние камни, обожествлявшиеся местными жителями.

Святой Мартин и невежественный чужестранец Карл Великий были самыми рьяными сокрушителями мегалитов.

Итак, у царя Градлона в Исе была дочь Мают, по-видимому, ученица паннонца, поскольку в один прекрас­ный день по примеру своего наставника она приказала повалить священные камни, «повернув» и «ключи» дамбы.

Под напором моря суша начала «распадаться». Вся бухта Дуарнене с городом Ис исчезла под волнами.

Мне кажется, что этот вариант легенды намного правдивее-

Утешает то обстоятельство, что Градлон, избавив­шись от своей нечестивой дочери, сохранил лошадь. Или она его сохранила. Кому какая трактовка нравится.

Ряды камней существуют в другом месте в Бретани, которому тоже угрожает природа, поскольку, по данным геологов, там возможны серьезные подвижки почвы. Речь идет о Карнаке. Возможно, из-за того что не ко всем линиям относились с должным уважением, часть берега провалилась и образует теперь залив Морбиан.

Камни Карнака определенным образом ориентирова­ны, что заставляет предположить что-то вроде храма Солнца: промежутки между камнями как будто выдер­жаны строго по технической инструкции.

Приписывать подобным памятникам одну задачу — явная ошибка. Земля — это единое целое, как и Солнеч­ная система, включающая в себя Землю, система работает лишь в том случае, когда находится «в согласии» с земным и с солнечным «единствами». Дерево может быть деревом, лишь живя в согласии со всей Вселенной.

Как бы то ни было, с VIII века жители Бретани перестали разрушать «камни дьявола», удовлетворив­шись их освящением с помощью креста (кто или что научило их?), и с тех пор подвижки почвы прекрати­лись. Впрочем, весьма вероятно, что в один прекрасный день эти камни помешают какому-нибудь строителю или архитектору, их разрушат и... интересно посмотреть, что тогда произойдет...

 17 КРОМЛЕХИ

Кромлехи — это ряды небольших камней, чаще поставленных в круг, но иногда и прямоугольником, причем совершенно не очевидно, что те и другие имели одинаковое назначение.

До сих пор никто не дал этим сооружениям достой­ного объяснения. Ясно одно: они окружают некое место, можно предположить, что именно это место было самым важным, именно ради него строился памятник.

Кромлехов должно было быть очень много, но боль­шая часть исчезла. Камни, ограничивавшие место, бь1ли небольшими, унести их было нетрудно. На месте кром­лехов часто что-то строили, и камни шли на другие цели. ' Так, в Нантерре еще в XVIII веке из земли торчала половина одного камня, но позже она исчезла.

Кромлехи существовали повсюду, где были мегали­тические памятники, что заставляет предполагать, будто они относятся к той же эпохе и играли опреде­ленную роль в жизни людей той эпохи.

Никто не дал разумного объяснения кромлехам, скорее всего, потому, что идея земных токов долгое время была чужда современной науке. Ученые современ­ного мира — книжники, их образ жизни влияет на физическую чувствительность. В книгах не говорится, что земные токи существуют, следовательно, токов нет.

Их нет, но чувствительные инструменты могут их обнаружить. Долгое время «водоискательство» считалось мошенничеством и суеверием, хотя вся Европа покрыта колодцами, вырытыми по указаниям «водоискателей», чувствующих воду.

Для людей с сохранившейся чувствительностью важ­но было отметить место, если оно обладало особенны­ми свойствами или значением.

 Считается установленным, что ограды были как-то связаны с религией, с каким-то суеверием, проистекав­шим из «доисторического страха», и с какой-то «магией».

Я уверен, что речь идет о религии, притом о религии в полном смысле этого слова, то ' есть воин­ствующей.

Мы часто забываем о том, что большинство сохра­нившихся кромлехов часто называют «танцевальными залами». Танцы гномов, танцы фей или, как в Стоун-хендже, который по-гэльски называется Cathoir Ghall, танцы великанов.

Иногда ограды из камней нет, ее заменяют насыпь или ров, а называется все это кругом фей.

Менгиры и ряды камней оказывали «магическое» воздействие на землю, а кромлехи — на людей.

Любой обрядовый танец связан с «танцем» Вселенной, то есть подражает ему, а разница между профаном и посвященным проявилась очень рано и ознаменовала начало отдаления человека от Природы.

Древние не устанавливали такого различия, для них все, что было живым, в том числе камень, имело священное содержание как носитель жизни, и в этом они, с точки зрения философской, были более «продви­нутыми», чем мы. Фаллос имел для древних людей божественное значение, был символом, не имеющим ничего общего с порнографическим эротизмом некото­рых современных извращенцов.

Танец был священным занятием, приобщавшим чело­века к жизни всей Вселенной.

Не следует понимать слово «танец» в том смысле, который мы вкладываем в него сегодня, считая его «бесплатным удовольствием», развлечением. Хотя рит­мичные движения всегда доставляют удовольствие.

Мне неловко говорить банальности, связанные со словом «ритм», но разве жизнь во Вселенной не есть ритм? Когда мы говорим о законах, управляющих звездами и планетами, мы лишь описываем — в современных терминах — солнечные, лунные, планет- я ные, галактические ритмы. Год, месяц, время года, J сутки — все это ритмы, в которых проявляется жизнь • земли, неба, Вселенной.

Мы все, от камня до человека, вовлечены в ритм. В нашей жизни есть весна, лето, осень, зима. Мы живем

 по ритмам. Пора спаривания животных не может укло­ниться от этого сезонного закона, и в этом смысле эротизм имеет свой священный аспект.

Каждое живое существо имеет свои собственные ритмы — сердечный, дыхательный и другие, все они взаимозависимы.

Жизнь на другой планете потребовала бы приспособ­ления персональных ритмов к ее ритмам. То же происходит при смене места жительства. Безукоризнен­ное равновесие существа требует точного приспособле­ния его личного ритма ко всем ритмам, управляющим данным местом.

С этой точки зрения танец становится попыткой включения в ритмы местности, более общие, чем личные ритмы каждого человека.

Танец есть религиозное средство связи, устанавли­вающейся между человеком и жизнью Вселенной в целом. Это может быть йога, а может быть и то, чем считала его суфийская секта*, «дервиши», которые использовали танец для вхождения в экстаз.

Все религии использовали этот способ, более чем эффективный. Танцевали во время элевксинских мисте­рий, ро время вакханалий, где вино помогало перейти «во второе состояние», танцевал Давид, причем не один. Женщины-друиды на острове Сены танцевали, чтобы впасть в транс. Пока все христианские обряды не были сметены, словно наводнением, в XIV веке, танце­вали в церквах, или в круге, как в Шартре, где танцующих возглавлял епископ, или в процессии; ша­баш ведьм был прежде всего объединением в танце на избранном месте.

Во время группового танца и даже во время совре­менных танцев возникает вполне естественное явление:

под воздействием единого ритма возникает единство танцующих. Одним словом, рождается «эгрегор».

Даже современные танцы, мало связанные с ритма­ми природы, дают такой результат. Гораздо «сильнее» воздействуют танцы, подражающие ритмам природы.

* Суфизм — мусульманский мистицизм, возникший в VIII веке. Суфисты почитали Али, считая его вождем мистицизма. В их учении проявилось влияние христианства, зороастризма и индуизма. Дервиши — нищенствующие аскеты-суфисты.

 Кино достаточно познакомило нас с ритуальными и племенными танцами черной Африки, каждый мог уло­вить, как возникает «эгрегор», о котором я говорил, когда речь идет о танцах плодородия, несомненно эротичных, или о «военных» танцах, когда нужно пре­вратить в «войско» несколько человек с копьями.

А если люди танцуют в таком месте, где подземные токи «помогают» им своей энергией, результат будет еще значительнее. Здесь действуют не только ритм и соответствующее ему «притоптывание», происходит сво­его рода «перекачка» свойств места, правильно выбран­ного для танцев плодородия, военных или священных.

По этим причинам я считаю, что кромлехи, особенно круговые, играли прежде всего роль «танцплощадок», именно поэтому большинство из них невозможно дати­ровать, поскольку практика «посвящения» дожила до наших дней.

В форме шабаша.

Стоит сказать несколько слов о шабаше, в котором я вижу — и думаю, что не ошибаюсь, — искаженный, но упорно хранимый обряд объединяющих посвящаю­щих танцев доисторических времен.

Шабаш сохраняется «колдунами» и «колдуньями», то есть теми, кто владеет остатками тех знаний сил природы, которыми обладали «маги» и друиды.

Поскольку христианская религия преследовала после­дних хранителей древних знаний, они вынуждены были держать свои союзы в тайне и из духа противоречия избрать своим «предводителем» дьявола с головой козла и хвостом.

Кстати, о хвосте — не символ ли он способности улавливать волны внешнего мира? У некоторых живот­ных, например у собак, хвост является улавливающим органом, действующим наподобие антенны. Многим при­ходилось видеть, как охотничья собака в поисках дичи «метет» пространство широкими движениями хвоста, отыскивая нужные волны, а затем они сменяются дрожанием — «настройкой» на волну спрятавшейся дичи.

Что касается козлиной головы, имеющей, скорее, порнографическое значение, не следует забывать, что не так давно овечьи стада вели за собой именно козлы, лучше чувствующие места, «полезные» стаду. Не стран­но ли считать предводителя стада дьяволом?

 Шабаши сегодня устраивают не где попало, а в древних кромлехах или кругах фей,-

Я знаю в Нижнем Берри два места кошачьих шаба­шей, бывших прежде шабашами гусаков. Говорят, что коты пляшут там на Рождество.

Что касается «знаний» и «могущества», которые колдуны и колдуньи получают на этих ритуальных собраниях, сопровождаемых танцами (даже эротически­ми), было бы ошибкой не принимать их всерьез.

Прямоугольные кромлехи имеют, по-видимому, дру­гое значение и предназначение. Так, например, кромлех Крукуно в Морбиане имеет форму правильного четы­рехугольника, ориентирован большой осью в направле­нии Запад-Восток, а его диагонали точно указывают на точки восхода в дни зимнего и летнего солнцестояния. Более того, его пропорции — 34,25 мХ25,70 м — совпадают с треугольником Пифагора (3Х4Х5)*.

Это, несомненно, какое-то ритуальное сооружение, однако оно свидетельствует об определенном уровне познаний и в геометрии, и в астрономии.

Наличие таких знаний определенно имеет место и у строителей Стоунхенджа.

Стоунхендж не является настоящим кромлехом с тех пор, как в примитивном укреплении в очень давние времена было построено то, что Диодор называет «круглый храм Аполлона». По его словам, «здесь, в великолепном лесу, гиперборейцы пели, аккомпанируя себе на кифаре, хвалы Богу Солнца».

Вот как описывает этот храм Иниго Джонс**, приглашенный для его исследования королем Англии Яковом I: внешний круг состоял из огромных камней, стоящих вертикально, высотой в 4; 4,5 м и более, разделенных промежутками от 90 до 120 см и увенчанных огромными плитами, образующими пере­мычки.

* Пифагоровы числа — тройки таких натуральных чисел, что треугольник, длины сторон которого пропорциональны (или равны) этим числам, является прямоугольным, напри­мер, тройка чисел: 3,4 и 5.

•^Английский архитектор (1573—1652), утверждал ясность композиции и благородство пропорций классического зодче­ства.

 Центральная апсида включает лежащую плиту, подкову из 12 или более монолитов высотой в 2,5 м и 5 трилитов, установленных прямо перед ней: пять пар камней, соединенных каждая своей перемычкой. Средняя пара высотой в 6,6 м, ее перемычка длиной в 4,5 м и толщиной в 1,5 м.

На северо-восток ведет широкая дорога, ограниченная двумя насыпями.

Примерно в сотне метров от этой дороги стоит необработанный монолит, с древних времен называе­мый Хилстоун (Камень-пята). Линия, проведенная от этого камня к Алтарю, является осью всего сооруже­ния, и, если посмотреть из центра Алтаря, в день летнего солнцестояния солнце появляется из-за Хил-

стоуна.

Благодаря постоянному изменению наклонения эк­липтики, в 1901 г. сэр Норман Локиер, королевский астроном, измерив угловое «смещение», смог вычис­лить дату постройки центральной части: 1850 год до Рождества Христова. Эти вычисления были подтверж­дены в 1950 году радиоуглеродным анализом куска дерева, найденного в яме, вырытой при воздвижении памятника.

Сооружение сравнительно новое, хотя и относит­ся к эпохе до вторжения кельтов. Когда Диодор говорил об Аполлоне, он имел в виду Аполлона-Белена.

В 1953 году с помощью фотографирования в косом освещении удалось обнаружить некоторые изображе­ния на большом монолите, сходные с теми, что имеются на мегалитах в Ирландии, Бретани, Норве­гии и Швеции, а также изображения топора и кинжала.

Кинжала того типа, который был распространен в Микенской Греции и датируется XV веком до Рожде­ства Христова. Обнаружилось, что способ обработки камня был тем же, что у египтян.

Я не стал бы высказывать мнения о том, что существовал постоянный обмен «секретами ремесла» между строителями с Востока и Запада, если бы у меня не было некоторых доказательств.

Тайны Стоунхенджа сильно допекали специалистов по древней истории, которые упорно держались за

 идею о том, что человек Запада был диким и отста­лым, пока римляне Цезаря не открыли ему все

великолепие цивилизации. Все «цифровые» данные которые можно было обнаружить в Стоунхендже' собрали и ввели в компьютер Гарвардского универси­тета. Расчеты показали, что расположение камней Стоунхенджа давало возможность высчитывать поло­жение Солнца и Луны.

Не зная об этих вычислениях, те же результаты получили австралийские ученые, профессор Р. С. Кол-тон и профессор Р. Л. Мартин.

Их вычисления тоже относились к астрономии.

Что касается строительства, здесь снова появляется «лошадь». Миссис Дженет Джексон, изучающая дороги древней цивилизации Стоунхенджа, направленные в Эйвсберри, сообщила мне о лошади, вырезанной на туфе плато Афингтон-Касл так, что виден располо­женный внизу слой мела.

«Никто не знает, — писала мне миссис Джексон, — зачем, когда и кто в глубокой древности изобразил эту белую лошадь на склоне холма... Относится ли она к каменному веку, ко временам кельтов, саксов или другим — остается тайной. »

В действительности ее возраст не так уж важен. Очевидно, лошадь принадлежит не веку, не расе, но цеху строителей, и эта традиция — вот что самое удивительное — не исчезла: сегодняшние масоны еще носят свою «лошадь».

Я не могу исследовать в моей книге все памятники, передающие эту традицию, однако хочу сказать не­сколько слов о Гластонберри, где на земле, на камнях, в городах и на дорогах изображен полный круг Зодиака диаметром в шестнадцать миль, происхождение и время создания которого совершенно неизвестны. Его датируют 2700 г. до Рождества Христова, однако не исключено, что он создан на две тысячи лет раньше, еще до появления халдейских звездочетов

Более того, недалеко от Гластонберри находятся колодцы, как считается кельтские, известные под на­званием «Челис Велс» — «Колодцы Грааля».

Колодцы прямоугольной формы, как в Шартре, но способ обтесывания и укладки камней напоминает еги­петскую технику.

 Гластонберри и Челис Вело находятся на холме Эвлен (Avalon), который прежде был островом и нахо­дился на землях наносного происхождения.

«Авал» или «Абел» — английское «эпл» (apple) — этд яблоко, а в кельтской мифологии Авалон — это остров, благословенный остров, куда отправляются души героев...

Опять яблоко!

Но мы должны еще поговорить о дольменах.

 18 ДОЛЬМЕНЫ

Дольмен — это каменная плита, не очень толстая, сравнительно больших размеров, установленная на трех или четырех столбах. Это самое общее описание, поскольку существуют разные типы дольменов, воз­можно, предназначавшиеся для различных надобностей.

Некоторые воздвигались на открытом воздухе, дру­гие были закопаны под курганами. Логично допустить, что они имели разное назначение, но из тех, что были под курганами, сегодня часть раскопаны, а часть оста­лись наполовину под землей, что не облегчает поисков.

Дольмены подразделяют на несколько типов: с не­сколькими «столами», с одним «столом» и крытые проходы, часто бывает очень трудно, если вообще возможно, отличить их друг от друга.

Добавьте к этому тот факт, что есть дольмены настоящие, а есть «подражания», поскольку, вероятно, их продолжали воздвигать, даже когда смысл их был забыт. Так, готические церкви продолжали строить, когда основания для существования готики были всеми забыты, так продолжали создавать пирамиды, когда их принципы и связь с космосом затерялись в веках.

Более того, «настоящие» и «фальшивые» дольмены очень похожи, поскольку техника прожила дольше принципа, а «эра дольменов» была очень долгой. Их строили еще в начале нашей эры, чтобы использовать в качестве гробниц...

Это подводит нас к вопросу об использовании доль­менов, поскольку весь мир согласен считать их надгроб­ными памятниками. Это верно, как и в случае с пирамидами.

Однако, поскольку дольмены и крытые проходы, несомненно, были объектами священными, в отличие от

 менгиров и кромлехов, возникает вопрос' они были надгробными памятниками, потому что были священны, или были священны, потому что были надгробными памятниками?

В силу всего перечисленного, исследования этих памятников могли быть лишь гипотетическими, и мы, как и все остальные, стремимся найти «принцип», положенный в основу воздвижения этих сооружений..

Все, что сказано ниже, опирается на документаль­ную часть, заимствованную из прекрасной книги Ферна-на Ньеля «Дольмены и менгиры», которая в сжатой форме сообщает огромное количество географических и других сведений. Я многое оттуда позаимствовал..

Невозможно отрицать, что на данный момент эти сооружения являются надгробными памятниками В доль­менах находят множество скелетов. Даже слишком мно­го, причем захороненных по-разному «В одном и том же сооружении, — пишет Ньель, — обнаруживаются ос­танки сожженные и захороненные, как в дольмене Труана, возле Сент-Аффрик (Авейрон) Тела могут встречаться и в сидячем, и в лежачем положении. В крытом проходе Оссюн (Нижние Пиренеи) они сидят, опираясь спиной о стену, а в дольмене Коллоргю (Гар) дюжина скелетов расположена, словно спицы рулевого колеса » Нередки скелеты детей, и даже скелет моло­дой собаки возле скелета старухи в дольмене Эйфорд (Глостершир, Англия) .

«Но самая удивительная особенность этих гробниц состоит в большом количестве скелетов, обнаружива­емых в одном дольмене. Вот несколько цифр' 80 ске­летов в дольмене Монте-Абрао (Португалия), 62 — в дольмене Монастье (Лозер), 50 — в Пор-Блан (Мор-биан), 64 — в крытом проходе Эпон (Сена и Уаза), 100 — в Шамане (Уаза), 800 — в дольмене Сент-Эжени (Од) и т д В Скандинавии, если останки не помещались в дольмен, их хоронили за пределами сооружения »

Очевидно, что в течение веков дольмен служил некрополем, но было ли это его первичным назначени­ем⁹ Не было ли способом поместить мертвых под защиту священного памятника, даже если его проис­хождение было неведомо?

Ньель рассуждает вполне здраво-

 

 «Относительно предназначения дольмена-гробницы нужно сделать несколько оговорок. Некоторые памятни­ки, имеющие опоры в форме столбов, не подходят для захоронений. То же справедливо и в отношении других» воздвигнутых на природных выступах скал. Похоже, они были устроены для иных целей, чем захоронение человеческих останков...»

Наконец, факт обнаружения скелетов в дольменах ничего не говорит или, по крайней мере, не дает никаких указаний о причине существования памятников. Так же, как останки, покоящиеся в подземельях наших соборов и церквей, — их становится все больше из века в век. Самое большее, что можно утверждать: дольмены служили местом индивидуального или коллективного захоронения, но мы не можем настаивать на том, что это было первым предназначением. Помимо останков в дольменах находят все что угодно: обтесанные кремни, полированные топоры, мечи, кинжалы и топоры из бронзы, статуэтки галльских или римских божеств, рим­ские монеты- и даже старинные французские монеты — лиарды — с изображением Людовика XIII.

Никто никогда не мог разумно объяснить, как же были построены дольмены: не маленькие, но огромные, сооружение которых — чистая фантастика.

Нужно привести несколько цифр, ибо они говорят сами за себя.

Вот размеры и приблизительный вес «крышек» неко­торых дольменов: Банье (Мейн и Луара) 7,5 Х 7 Х 0,5;

52 тонны; Мане-Ритуал Ломарьяк (Морбиан) 11,5 Х 4,5 Х 0,5;

60 тонн; Антекера (Испания), большая плита: 8 Х 6,6 Х 1;

более 100 тонн; Бурнан (Вьен) — 110 тонн, наконец, в Гасте, в Кальвадосе, плита, насчет которой нет уве­ренности, что она принадлежит дольмену, имеет размеры 10,6Х3,5Х4, то есть 148 м³, при весе не менее 300 тонн.

Все эти камни были увезены оттуда, где их нашли, иногда на огромные расстояния, и подняты на опоры, иногда очень высокие, ведь некоторые дольмены нахо­дятся на высоте 3,5—4 м над землей.

«В Пепье (Од), — пишет Фернан Ньель, — один дольмен располагается на отдельно стоящей возвышен­ности, с плоской вершиной, но такими крутыми скло­нами, что поневоле спросишь себя: как же возможно было затащить наверх плиту весом не меньше 30 тонн?

 Невозможно придумать другого способа строитель­ства. кроме возведения огромной насыпи, полого соеди­няющей основание с вершиной возвышенности. Однако не обнаруживается никаких следов подобного сооруже­ния, по которому можно было бы втащить гигантскую плиту».

Пытаясь представить себе, как могли осуществляться подобные перемещения, обдумывают, как они могли осуществляться при тогдашнем уровне развития обще­ства, то есть подходят к проблеме не с того конца:

воображают себе людей, о которых известно очень мало, и пытаются представить, какие же способы они применяли. Это нелогично и ошибочно, поскольку апри­ори предполагается, что люди были не очень хорошо развиты. Это свойство нашего разума, который не желает знать ничего, что не является частью нашей науки — или не согласуется с ней.

Будет более научно допустить, как это делается в народной традиции, что, поскольку такие камни не могли передвигать обычные люди, это делали гиганты. В этом-то вся и проблема: если такие камни были слишком тяжелы для обычных людей, необходимо, чтобы их перемещали и устанавливали люди, для которых подобный вес не был непреодолимым препят­ствием. И они делали это — то ли с помощью неизвестных механизмов, то ли с помощью неизвестного влияния на силы гравитации.

Ни один их способов, которые можно себе предста­вить, не годится для самых тяжелых плит: ни полозья на дороге из влажной глины, ни катки из стволов деревьев. Только неизвестная нам наука могла помочь осуществить такую работу.

Некоторыми исследователями выдвигалась идея, что камни приводились «в дрожь », чтобы добиться — с помощью инфразвука или ультразвука — «подскакива-ния» (сальтации), обеспечивающего незначительное, но повторяющееся перемещение...

Самыми интересными представляются мне заметки Жерара Кордонье в его работе о космических явлениях:

«Хорошо известно, что во время спиритических сеансов люди, соединенные в «замкнутую цепь», чтобы «заставить стол вращаться», нередко становились сви­детелями исключительных явлений левитации. Тяжелая

 мебель приподнималась и угрожающе надвигалась на людей, не подчиняясь никакому контролю... У христиан­ских мистиков и у многих других левитация зафиксиро­вана и подтверждена многочисленными свидетельствами (см. выше о Франсуа Фонтене, в Лувьере), так что сомневаться невозможно- Свидетели подобных фактов отмечали, что тело пришедшего в экстаз становилось таким легким, что трепетало при малейшем дуновении. Это было уже не тело, находящееся в равновесии между силами тяжести и отталкивания, но тело, дос­тигшее исключительной степени легкости, масса кото­рого, возможно, сводилась к нулю влиянием «биопсихи­ческого» поля»

На этот счет Жерар Кордонье выдвинул весьма соблазнительную гипотезу, согласно которой структура элементарных масс должна быть «векторной»; поляри­зация, ориентация этих векторов, могла сделать тело «прозрачным» для воздействия гравитации Эффект по­ляризации можно создать, если сделать ориентационное поле, действующее резонансно

Получается, по теории Жерара Кордонье, что эта «поляризация» не требует «энергии» в том смысле, как мы это теперь понимаем, • но лишь знания, которое требуется и для открывания настоящих замков.

Гипотеза тем более соблазнительная, что она следу­ет тому аспекту традиционной науки, который допуска­ет, что человек, и — особенно — «мистик», должен быть одарен особенными возможностями . Как скромно признавал святой Бернар, Господь кое-чем его наделил...

Совершенно ясно, что, какова бы ни была наука, позволявшая воздвигать дольмены, те, кто их строил, имели цель, отличавшуюся от создания именно надгро­бий, ясно также, что эта цель не была ни капризом, ни суеверием

Следует признать, что они были альтруистами и дали людям, среди которых жили, земледелие, ското­водство, «технику». Дольмен должен вписываться в этот ряд

Как? Так же, как все храмы и соборы, то есть в качестве прямого воздействия на человека

Совершенно очевидно, что места выбирались специ­ально По словам Фернана Ньеля, строители дольменов иногда воздвигали их очень далеко от места добычи.

 Так, для крытого прохода в Эссе (Иль-э-Вилен) плита весом в 45 тонн доставлена за 4 километра. Плиты дольмена Сен-Фор-сюр-Не (Шаранта) — за 30 км дольмена Мулен (Эндр) — за 35 км, а плита дольмена Сото (Испания) — за 38 км . То же самое в Корее, где материалы для 22 дольменов Сун-Сан-Хи были достав­лены по руслу реки...».

Таким образом, речь идет об «использовании» места и его свойств

Как? Ниже я выдвину одну гипотезу.

Что касается крытых проходов и дольменов в кур­ганах, кажется, имело место намерение «восстановить» пещеру, то есть такое место, где земные токи нахо­дятся, если можно так выразиться, в чистом состоянии. И я не думаю, что пифагорейцы* руководствовались другим соображением, воздвигая «базилику» в проходе Майор, так же поступали и христиане, особенно воз­двигая свои церкви и аббатства над склепами

В этой связи нужно отметить, что большинство крытых проходов «изогнуты» — так же, как большин­ство крупных церквей средневековья и египетских храмов. По-видимому, благодаря устойчивости тради­ции.

Что касается «находящихся на открытом воздухе», многие, но не все, обладают одной интересной особен­ностью. Казалось бы, каменную плиту такого веса нужно было стараться установить на возможно более массивном «основании», но в действительности все обстоит наоборот Плиту старались установить на мини­муме поверхности, чуть ли не на остриях, так, чтобы она как можно меньше соприкасалась с опорами.

Иногда результат достигался тем, что плиту клали на подобие «острия иголки», подкладывая между опо­рой и плитой небольшой круглый камень, удерживав­ший всю тяжесть «крышки» на почти заостренной вер­хушке опоры.

Такое пренебрежение прочностью могло бы пока­заться абсурдом, если бы не было очевидно, что это

* Пифагореизм — религиозно-философское учение в Древ­ней Греции, основанное Пифагором в VI—IV вв до н э Исходило их представления о числе как основе всего суще­ствующего

 делалось сознательно и было необходимо для исполь­зования сооружения.

Больше того, во многих дольменах такое «приспособ­ление» продержалось тысячи лет. Это значит, что то, что мы считаем «варварством», поскольку привыкли к прямоугольным камням, таковым не является, ибо пока­зало такую замечательную устойчивость и прочность.

Это наводит на мысль, что каменные «крышки» кажутся необработанными потому, что они должны были выглядеть такими, не обтесывавшимися предвари­тельно.

Итак, три компонента: место, камень, способ «под­вески».

О месте я уже все объяснил.

Камень? Камень грубый, взятый целиком, природ­ное образование во всей своей полноте. Камень — это итог долгого «творчества» земли, воды, огня, давления, течений. Извлеченный из почвы, он суть сама материя. Камень бесформенный, он может быть песчаником, известняком, сланцем — чем угодно, он находится в согласии со всеми законами Земли, Солнца, Космоса. Все земное сосредоточено в нем. У него есть жизнь, соответственно фактуре и месту, согласованными с законами жизни Земли. Даже его откалывание и отде­ление принадлежит к истории Земли. Применение ин­струмента может лишь нарушить это единство.

Его второе свойство — быть аккумулятором. Если нагревать камень, в нем накапливается тепло: он сохра­няет это тепло и отдает медленно. На языке физиков, он жаростоек, как и его искусственный собрат-кирпич. Понятно, что он накапливает не только тепло, но и магнетизм, и вибрации. Камень легко входит в резонанс. Камень легко вибрирует. Любая вибрация, находящаяся с ним в согласии, в зависимости от его размеров, находит в нем отклик — эхо.

И вот этот резонирующий аккумулятор помещают в условия, наилучшие для резонанса, то есть на острия, не заглушающие вибраций.

Таким образом, перед нами нечто, очень напомина­ющее музыкальный инструмент. Существует некая дека, я сам это проверял, но как и для чего она использо­валась, какое действие должно было совершиться — все это из области предположений.

 В книге «Мистерии Шартрского собора» я отмечал что аналогичный результат достигался в готическом здании системой скрещения арок свода, таким образом человека стремились привести в некое состояние спо­собствующее его развитию, вполне возможно что с такой же целью воздвигались и дольмены, с той лишь разницей, что дольмен строился для нескольких чело­век, а готический собор — для огромной массы людей.

Хотя эти памятники как будто ничуть не похожи в одном они схожи — в использовании подземных вод. Как и соборы, дольмены обычно имеют свои колодцы. Часто воды таких колодцеа имеют лечебные свойства. Нередко в названии дольменов встречается слово «хорошая вода» (Bonneau).

Кажется возможным, что существует определенная связь между этими водами и действием, которого ожидали от дольмена, то же верно и для доборов.

По всем этим причинам я считаю дольмен инструмен­том непосредственного наставления неофита для «введе­ния его в штат».

Возможно, из-за того что воздействие дольменов было разным в зависимости от места их расположения и «инструмента», полное посвящение требовало «по­святительного путешествия» от одного дольмена к дру­гому..

Посвятительное путешествие — это прежде всего остаток традиции, о которой знали греческие философы и которую практиковали друиды, наследники древних знаний. Во времена Цезаря путешествие заканчивалось в Великобритании, возможно, в «храме» Стоунхенджа.

Не исключено, что такое «путешествие» посвящае­мых относится к временам, предшествовавшим образо­ванию пролива Ла-Манш.

 19 ДРУИДЫ

Аигурия и, похоже, цивилизация дольменов закончи­ли свое существование вместе с эрой Быка. Она имела место в Кельтии, по крайней мере, весь античный мир называл эти земли Западом: от Центральной Европы до Атлантики, от неведомого Севера до Пиренеев.

Первые годы эры Овна видели распространение кельтов, а воплощением Божества стал Белен со своей супругой Белисамой.

Первое вторжение кельтов обычно датируется 1700 годом до Рождества Христова.

С кельтами традиционно связаны друиды. Само слово «друид» — кельтское и означает «очень ученый», одна­ко предания не приписывают друидам кельтского про­исхождения.

Кельты были ариями. Они говорили на индоевропей­ском языке, историки считают их выходцами из Ирана, но легенда полагает, что они явились из гораздо более далеких мест.

Согласно легенде, до последнего ледникового пери­ода, в те времена, когда еще не существовало Север­ного моря, на землях Крайнего Севера располагалась великая страна гипербореев, уже достигших достаточно высокой степени цивилизации.

Когда льды начали захватывать Север, эти люди были вынуждены спускаться все ниже и ниже, по мере наступления льдов на юг, пока ни оказались в Цент­ральной Азии, в Иране, где под именем ариев они процветали и откуда, по мере увеличения плотности населения, они распространялись в различных направ­лениях, разнося с собой язык, философию и знания

Под предводительством вождя Рамы они завоевали Индию, населенную тогда негроидной расой, история

 этого завоевания рассказывается в «Рамаяне»*. Эти арии «несут ответственность» за санскрит, который является настоящей основой индоевропейских языков, за брахма­низм и кастовую организацию общества.

Имя «Рам» означало «Овен», можно предположить что завоевание было завершено к началу соответству­ющей эры, то есть за 2000 лет до Рождества Христова.

Часть ариев осталась в Иране, их философы стали «магами», предшественниками «суфи», они долго сохра­няли религию солнцепоклонства, религию «парсов» (от­сюда название «Персия»).

Из Центральной Азии некоторые народы ушли очень рано, следуя за отступающими льдами с момента «ра­зогрева» северного полушария. Они поднялись до Кас­пия, затем растеклись по равнинам Белой Руси, обра­зовав ветвь славян и германцев.

Другие направились к западу и через Крым (Украина тогда была болотистым пространством) достигли Цент­ральной Европы, откуда двинулись в разные стороны, подобно лучам звезды.

В Грецию — вторжение дорийцев.

В Западную Европу — вторжение гэлов и галлов.

В Скандинавию — вторжение норманнов.

И в Лацио (Лациум) — область в Центральной Италии.

Гэлы проникли также в Англию, где создали другую Галлию, теперешний Уэльс (Galles).

Похоже, что именно они под именем «фоморы» пытались захватить также и Ирландию и отчасти преуспели в этом.

Вторжения? Я думаю, будет неправильно вообра­жать себе прилив неисчислимых орд. Это история приукрашенная, вроде рассказа о том, как Марий разбил 300 тысяч кимвров и тевтонов. Такое количе­ство людей не нашли бы достаточно пропитания на тех землях, чтобы добраться от Рейна до подножия Альп. История Мария похожа на псалом: Саул убил тысячу, но Давид убил десять тысяч... Поэтические штучки.

* Древнеиндийская эпическая поэма на санскрите, припи­сывается легендарному поэту Вальмики. Посвящена подвигам бога Рамы.

 Во время нашествия бургондов, между III и IV веками, насчитывалось 3 тысячи воинов И великая мусульманская армия, захватившая Испанию, была при­мерно той же численности, и это с учетом иберийского населения, которое было по горло сыто визиготами.

Таким же должно было быть и вторжение кельтов, которые проникли в Галлию и «распространились» там весьма ловко.

Это было в некотором роде «возвращением на родину» То же повторилось с бриттами, изгнанными из Великобритании саксами в VII веке..

Это было возможно, поскольку, несмотря на разли­чие в языках и, возможно, в традициях, сохранились воспоминания об общем происхождении.

«Гостей» принимали «мудрецы» — друиды, которые имели достаточно влияния и на лигуров, и на гэлов и могли организовать «распространение» племени, давшее во всех отношениях замечательный результат.

Нельзя утверждать, что все происходило совершен­но мирно, без «трений», между лигурами и галлами. Это было бы удивительно, особенно учитывая задири­стость некоторых племен. Но никакого «искоренения» не было, доказательство чему существует на территории древней Аквитании, от Луары до Пиренеев. Там обна­руживаются два этноса, перемешанных, но четко раз­личимых. За три тысячелетия две расы появляются снова и снова, постоянно смешиваясь: высокие блондины и невысокие брюнеты...

Ни одна из рас не «стирает» другую — и это соответствует законам Менделя...

Не так обстояло дело на Севере, где, возможно, лигуров было поменьше, но, скорее, германцы устра­ивали резню.

Как бы то ни было, но перед вторжением Цезаря Западная Кельтия (Галлия) должна была быть очень хорошо организована, поскольку ее символ — листок клевера с четырьмя лепестками — сохранился, хотя его значение как символа счастья и удачи забыто.

«Руководителями сознания» народов Кельтии были друиды, и именно благодаря им была достигнута такая организация.

Мы сталкиваемся с проблемой друидизма и, прежде всего, с проблемой его происхождения.

 Существует, как мне кажется, традиция «оператив­ная», источник которой теряется во тьме времен но она никогда не прервется, пока обеспечена «руковод­ствами» — сведениями, необходимыми и достаточными для того, чтобы в «музыкальном» смысле согласовывать свои дела с природными ритмами, большими и малыми.

Из этого следует, что любое согласованное дело именно вследствие этой согласованности, является по­свящающим, поскольку прямо раскрывает законы при­роды и, возможно, искусство пользоваться ими.

Возможно, что передача теоретических, философс­ких, эзотерических знаний могла иметь провалы и даже исчезать, а «дела», особенно сотворенные из камня, уцелели, давая возможность восстановить суть.

Типичный пример из Библии — Законы были вьгре< заны на камне, а Моисей написал «философский ком­ментарий» к ним, требуя, чтобы в книгах не менялась ни одна буква.

Только нужно уметь их прочитать.

Спросим себя, были ли друиды, такие замечатель­ные философы (по мнению древних авторов), прямыми наследниками антов Изоре, или они были прежде всего коллегией «мудрецов», которые узнали благодаря мону­ментальным «документам», оставленным на земле, часть мудрости людей, живших до потопа.

На этот счет есть две легенды.

По одной, ирландской, друиды были «наследниками» знаний «Туата де Данан».

В Ирландию было шесть вторжений или попыток вторжения. Два явно относятся к народам Запада: втор­жение «фоморов», которые, похоже, пришли из Нор­вегии, что заставляет датировать первое вторжение кельтов XVII веком до нашей эры, и вторжение «фир-болг», в котором можно распознать вторжение «бель-гов» в V веке

Четыре других вторжения пришли из Средиземномо­рья. По этому поводу Эон Нессон писал- «Общее убежде­ние, что многочисленные расы разных народов — парфя­не, нумидийцы, туата де Данан, милетцы — приходили последовательными волнами с разных сторон завоевывать Ирландию, присуще большинству исследователей... но похоже, что народы, которые приходили последователь­ными волнами, приходили из одного и того же места».

 Исключив «Туата де Данан», надо заметить, что речь идет о финикийцах и их потомках нумидийцах.

Легенды не говорят ничего — по крайней мере мне — о происхождении «Туата де Данан». «Туата», как я уже отмечал, это собирательное слово, " означающее «племя, народ». Оно обнаруживается в имени Теутатес, которого римляне считали богом, и во многих других после него. Цезарь, спросив галлов, какой у них бог, получил ответ: «Туата теос», из которого сделали Теутатес, что означает «Бог племени» или «Бог народа».

Это не галльское, а лигурийское слово, очень древ­няя и примитивная форма множественного числа, обна­руживаемая в «Галгал», буквально: «камень-камень», обозначающем кучу камней, по-гэльски «керн».

«Данан», или «Данаан», или «Дананн», означает «богиня», так что «Туата де Данан» часто переводят как «Племя Богини».

Я не думаю, что ошибаюсь, говоря, что имя этой богини дошло до нас в имени Анны, святой Анны христиан, матери Богородицы, изображенной на порта­ле Посвященных собора в Шартре: она изображена черной среди «посвященных» Ветхого Завета: Мелхисе-дека, Аарона, Давида и Соломона.

Это Мать-Земля, «Первичная материя» алхимиков, Черная Дева. Природа.

Туата де Данан — это племя, народ, клан, коллегия «сыновей Природы», тех, кто ее знает, кто действует с ее помощью и над ней; это то же, что Бах-а-Жаун, властелин природы из баскской мифологии.

Эти «Туата де Данан» в ирландской мифологии считались сверхъестественными существами. Люг, с ко­торым мы так часто встречались, был из племени «Туата де Данан».

Вторжение в очень древние времена существ, всеве­дущих в делах природы, очень напоминает наших «гигантов», наших «Жанов», которые разводили скот, занимались земледелием и устанавливали посвятитель­ные камни.

Именно их легенда называет предками или наставни­ками друидов.

Согласно другой легенде, атланты оставили на зем­лях Запада нечто вроде «азбуки» из камня, и друиды,

 как собрание мудрых, во время появления кельтов или немного раньше «восстановили» этот алфавит и извлек­ли знания, которые сделали своими.

Легенды сходны, поскольку объявляют друидов на­следниками древнего знания: переданного или найденного.

Они — наследники, а не просто «потомки». Они образуют не касту, а собрание, которое стало кельт­ским после вторжения кельтов. В Ирландии сохраняется память о друидах, пришедших из Испании, что под­тверждает возможность существования очень древнего центра высшего посвящения в Сантьяго-де-Компостела.

Римляне, знавшие последних друидов, изображают их очень таинственными, недоступными пониманию.

Дивитакус, верховный друид и друг Цезаря, несет ответственность за его вторжение в Галлию. Он был гостем брата Цицерона, который писал: «Он был твоим гостем, и ты его хвалил. Он знал природную филосо­фию, которую греки называют физиологией, и имел обыкновение говорить, отчасти увидев, отчасти по догадкам, что произойдет в будущем».

Природная философия — вот что опять возвращает нас к тем знаниям о природе, в которых нельзя отказать ни строителям мегалитических памятников, ни художни­кам Альтамиры, ни тем, кто одомашнивал диких жи­вотных и «делал» пшеницу.

Друидизм — это проблема, к которой нелегко под­ступиться. Она запечатлена и в истории, и в легендах, и в сказках-

В зависимости от настроений и убеждений авторы • приписывали друидам то все знания мира, то все его грехи. Наиболее распространенное мнение классических авторов состоит в том, что друиды были чем-то вроде жрецов у древних племен, которые поклонялись Солнцу и Луне и приносили человеческие жертвы, если у них оставалось на это время после сбора омелы с помощью золотого серпа.

Их считают жрецами, скорее всего, из-за убежде­ния, что каждая религия имеет своих жрецов.

Меня всегда поражала самоуверенность богословов, «загоняющих» Непознаваемое в свои мелкие концепции! Нам известны жрецы Езуса, бога войны, жрецы или жрицы Эпоны, покровительницы лошадей, жрецы свя­щенных мест, причем все они не были друидами.

 Друиды были не жрецами, а «хранителями» куль­тов. Цезарь писал: «Друиды преподают молодым дви­жение звезд, величие мира и земли, науку о приро­де, силу и мощь бессмертных богов». В философском смысле они повествовали о переселении душ и пере­воплощении.

Таким образом, речь шла не только о философах-наставниках, но и о волшебниках. Писатели античности, рассказывая о них, всегда подтверждали превосходство «кельтского духа» в вопросах магии. Плиний сообщает, что друиды «исполняли» магические действия с такими церемониалами, что можно было счесть их учителями персов (персидских магов).

Сикул, Тимаген, Диодор, Ипполит и Клемент Алек­сандрийский склонны думать, что Пифагор скорее получил свою мистическую философию от друидов, чем они от него.

Нужно признать определенное совпадение между двумя «школами», по крайней мере большое сходство. В действительности, как мы уже видели, речь идет попросту об общем источнике.

Что касается магических возможностей, приписыва­емых друидам легендами, то они были громадны — и я склонен этому верить. Они владели искусством иллю­зии, умели вызывать ветры и бури, покрывать землю туманом, чтобы внести замешательство в ряды войск противника или укрыть их от глаз неприятеля. Они прекрасно владели искусством преобразования тела. Они умели видеть на большом расстоянии. Они изготовляли таинственные эликсиры забвения. Они были врачами, поскольку, по словам Тиберия, Плиний видел в Галлии модели, предназначенные для тренировки в лечении живых людей. Они могли осушать водные потоки. Они умели пророчествовать.

Заметим, что речь идет исключительно о событиях, вызываемых естественным путем, и вся эта магия, если посмотреть на нее под научным углом, не содержит ничего сверхъестественного. Мы все это тоже теперь умеем. У них были другие средства, чем те, что применяем мы, и наверняка более простые. Будучи высокообразованными, они обладали возможностями, неизвестными простым смертным, поэтому их очень почитали и избирали — судьями и советниками.

 Они жили, следуя своей философии, которую изуча­ли, как говорят, двадцать лет. Один римский автор рассказывает, что во время битвы с галлами, в которой принимали участие друиды, римляне устремились в атаку, но друиды оставались недвижимы, как статуи, их ранили, но они не обращались в бегство и не защищались.

Друиды считали себя бессмертными, более того, им было запрещено пользоваться оружием и убивать (что делает безосновательными обвинения в человеческих жертвоприношениях).

За пределами тех основных линий, которые я ука­зал, неизвестно ничего об эзотерическом учении друи­дов, ни само это учение, но мы можем выяснить его «суть» при тщательном изучении некоторых ересей — например Пелагия* и — особенно — святого Колом-бена, который практиковал «христианский друидизм» (исходно одно другому вовсе не противоречит).

Кроме того, похоже, что друиды не исчезли бес­следно. Во Франции сохранились некоторые памятники галло-романской эпохи, не имевшие никакого очевидно­го значения или применения, например, «заполненные» башни в Пуату, таинственный «Камень Куар» возле Отгона.

По мнению архитектора Гетара, который изучал его много лет, этот «камень», являющийся сооружением их каменной кладки в виде куба на круглом цоколе, увенчанного пирамидой, представляет собой один из друидских памятников-ключей, который они, понимая, что все потеряно, воздвигли в Галлии, чтобы в виде геометрического ребуса передать основы своих познаний.

Из своих исследований Гетар извлек очень волную­щие знания о решении множества человеческих про­блем, особенно о постоянных связях человека с приро­дой, с обществом, с миром и, что особенно ценно, о «гармоническом устройстве общества».

Но опубликовать свой труд должен сам Гетар, когда сочтет это нужным.

*Монах-еретик (360—422). Делал акцент на нравственном усилии самого человека, отрицая идею о том, что и «грехи отцов падут... на детей». Пелагианство осуждено как ересь III Вселенским собором в 431 г.

 20 ГАЛЛИЯ

После галльского восстания 21 года Тиберий объя­вил, что друиды уничтожаются по распоряжению сена­та. Клавдий провозгласил их полное уничтожение.

Однако говорили, что друиды продолжают собирать­ся в необитаемых местах, в пещерах и лесах и прак­тикуют учение.

Но это были лишь последние всплески, остатки того, чем был друидизм в эпоху расцвета. Эра Овна пришла к концу, а с ней и божество «Белен» и друидизм.

Так повелел космический закон ритма. Теперь мы его знаем, мы, живущие в «великом завершении» эры Рыб...

К сожалению, единственные исторические документы о друидах, которыми мы располагаем, относятся к этому периоду их упадка и конца. Ценность их относительна.

За все время галльской войны Юлий Цезарь не имел никаких проблем с пропитанием армии. Это предпола­гает наличие хорошо организованного земледелия и скотоводства. Следовательно, страна была далеко не варварской.

Известно, что галлы знали плуг, плуг с лемехом и сбрасывателем, поскольку именно такой изображен на обратной стороне плиты большого дольмена в Ломарь-яке, возможно, это изображение было сделано задолго до кельтов, которые унаследовали его от лигуров.

На камне, найденном в Тревире, есть еще изображе­ние, барельеф косилки, настоящей механической косил­ки, запряженной лошадью.

.Это предполагает развитое — и преподаваемое — земледелие.

Известно также, что галльские тележники были исключительно умелы и изготовляли все виды транс­

 портных средств, особенно двухколесные повозки все­возможных разновидностей, — и гораздо лучше римс­ких. Этимология показывает, что латынь позаимствова­ла большинство слов, которыми в Галлии называли повозки.

Более того, кораблестроители тоже достигли высо­кой степени совершенства, поскольку «синаго», который венетские рыбаки использовали даже тогда, когда уже появились моторные суда, всегда славился способностью «держать море». Флот Юлия Цезаря избежал беды лишь благодаря штилю, помешавшему венетским «синаго» догнать римские галеры.

Галльских построек сохранилось мало, поскольку большинство из них были деревянными, а значительная часть каменных, как крепостные стены Буржа, исполь­зовались на строительный материал; однако несколько «гордиев» в Верхнем Провансе уцелели и демонстриру­ют исключительную гениальность в искусстве укладки камней. Без раствора. Которые продержались более двух тысяч лет.

Что касается искусства, то украшения, посуда, эмали, медали показывают, что существовала традиция ремесла, закрепленная в постоянных символах.

О торговле в Галлии мы практически ничего не знаем, но время от времени обнаруживаются признаки, озадачивающие археологов, например греческий кратер в гробнице Викса*. Действительно, галльские тележники изготавливали столь разнообразные повозки не для того, чтобы на них просто любоваться. В Галлии была отлич­ная сеть дорог, именно это и позволило легионам Цезаря с казной и обозами совершать переходы по сорок километров в день. Если ему пришлось за 'всю кампанию воздвигнуть единственный мост (на Алье), не считая того, что на Рейне, то только потому, что мосты уже существовали, а значит, были и «мостостроители».

Перевозка осуществлялась и водными путями, на что указывают знаменитые «навты» (архитектурная деталь) Парижа. И олово с острова Касситерит меньше чем за месяц попадало из устья Сены в устье Роны.

*Деревня близ города Шапидон во Франции. В 1953 г. здесь было открыто погребение жрицы (VI—V вв. до н. э.). Могила под курганом, в которой было найдено много инвентаря, в т. ч. античных сосудов.

 Наконец, за пятьсот лет до Рождества Христова греческие путешественники уже пересекали Южную Галлию.

Так что торговля тоже была достаточно развита. В этом вопросе есть один очень интересный момент:

на путешественниках лежал «запрет». Путешественник мог пересечь всю Галлию, не опасаясь, что его будут грабить или оскорблять. Единственная «пошлина», кото­рая от него требовалась, — это «рассказывать истории* тем племенам или кланам, которые его принимали. Такой запрет могли наложить только друиды, и только они имели достаточно власти, во всяком случае мо­ральной, чтобы заставить его исполнять.

Друиды придавали особое значение военному делу. Я полагаю, что они создали военную конницу, как «Крас­ная ветвь» в Ирландии, которая сначала сбивалась с пути под влиянием римских всадников, затем германс­ких рейтаров и которую позже святой Бернар* стре­мился направить на путь истинный: конница защитников и освободителей.

Лучше всего это выразил святой Бернар, сказавший Тибо Шампанскому: «Меч дан тебе, чтобы защищать бедных и слабых».

Четьгре «касты» всегда рассматривались древними как необходимые обществу, равновесие между ними было условием жизни страны в целом: крестьяне, которые кормили, ремесленники, которые снабжали орудиями труда, купцы, которые торговали, и солда­ты, которые защищали.

Я уверен, что существовали три стадии посвящения, три ступени, их названия мы до сих пор встречаем у масонов — хранителей традиции: Ученик, Товарищ и Мастер.

Конечно, это были касты, но не по происхождению. По-видимому, крестьянин мог стать всадником, пройдя отбор, так пугающий наших современников...

Неизвестно, была ли политическая организация со­здана друидами или она существовала до них, Галлия

*Св. Бернар Клервосский (1091—1153), монах в Сято, осно­ватель и первый аббат в Клерво (1115 г.), теолог-мистик, вдохновитель Второго Крестового похода. День его памяти отмечают 20 августа.

 не была страной мононациональной, народы, жившие там, практически никогда не знали угнетения. Галлия состояла их четырех крупных областей, объединенных в «конфедерацию»:

Северо-Запад носил имя Ар-Мор («Страна моря»).

Северо-Восток — Ар-Денн (Арденны), «Страна лесов».

Это объединение стало Бельгийской Галлией во времена римлян, а за 500 лет до нашей эры было захвачено племенами белгов.

Юго-Восток, скорее всего, назывался Ар-Верн (Овернь), «Страна ольхи» или «Страна змей», вероятнее всего — «Истинная страна».

Наконец, Юго-Запад, ставший Аквитанией, первона­чальное ее имя мне неизвестно, но оно должно было означать — «Страна лошадей». Или всадников.

Эти четыре части страны соединились в месте, которое Жюлиан поместил в Сен-Бенуа-сюр-Луар, но некоторые исследования заставили меня сместить его выше по течению, к Лион-ан-Сюлья, где в курганах было найдено много галльских предметов, в том числе бронзовые кабаны, эмблема друидов.

Это место находится у слияния Луары и Киольн, у современного Сен-Гидона, который был некогда известен под названием Нобилиакум, латинское название места «благородного» или «для благородных».

Латинские авторы помещали место, где каждые три года собиралась политическая ассамблея Галлии в конце Карнута, а владение Карнют заканчивается как раз у Киольн, на другом берегу — Битургия, современное Берри.

Здесь помимо дольменов и курганов догалльских времен, находилось поле со стоячими камнями, разру­шенное по приказу Карла Великого. Возможно, эти камни отмечали место «собраний» галлов, политических «заседаний», где обсуждались проблемы всей страны.

В деревне Сен-Гондон существует холм, представля­ющий собой остатки «тройного укрепления», кельтского «дунна», где стены и крест (по местной терминологии — крылья и башня) разделены на четыре части.

Здесь находился знаменитый «пуп Галлии».

Я думаю, что в каждой из четырех «провинций» жившие там народы тоже собирались на свои «собра­ния».

 Такое место можно видеть в Жизоре, где под фундаментом замка тоже находится тройное укрепле­ние дунн, а Жизор находился в месте соединения калетов (Ко), белловаков (Бове), паризиев и эбуронов (Эвре).

К югу от Аржантон-сюр-Крез, возле Сен-Бенуа-дю-Соль, в Люзере, находится, по-видимому, еще одна точка соединения — пиктонов (Пуатье), битуригов (Бурж), арвернов (Жергови) и лемовиков (Лимож). Район также богат камнями-мегалитами.

Изобилие мегалитов, появившихся в догалльский период во всех точках соединения, навело меня на мысль о том, что кельтские племена во время втор­жений «распределялись» по заранее составленной схеме.

Границами между народами были либо реки, либо леса, на которые налагали «запрет» друиды. Так, эпи­ческая поэзия Ирландии, на которую стоит сослаться, поскольку только она в достаточно полной мере дотла до нас, перечисляет все реки, которые войска могли перейти по единственному мосту. То же самое было и с лесами.

Таким образом друиды добились того, что никогда не удавалось королям Франции: внутреннего мира (за исключением мелких стычек в местах переходов). «Рес­публиканская» централизация смогла этого добиться лишь разрушением личности народов.

Это возвращает нас к «клеверу-четырехлистнику», который люди всегда считали приносящим удачу, этот символ — воспоминание об исключительно счастливых временах.

Еще одна интересная особенность: похоже, что точки соединения четырех народов не принадлежали ни одному из этих народов, но были заняты «отрядами» из народов издалека. Так, «запретное» место Жизор было занято трикассами, Нобилиакум — боэнами, и я думаю, что битуриги вивиссы, занимавшие «Антр-де-Мер» в Борделэ, находились в месте соединения сантонов, петрокоров, нитиобригов и васатов. Это объясняет «дело» о битве при Алезии, вызывающее столько споров. Цезарь говорил, что Алезия, где он разбил Верцингеторикса, находится в пределах Лингона, на участке мандубиев, из чего неко­торые современные «мандубии» сделали вывод, что Але­зия, где происходила битва, располагалась в Алез, в Дуб.

 Но та Алезия, где обнаруживаются все следы сра­жения, расположена не только у границы Лингона (Лэнгр), но и у границ территорий тиркассов, эдуанов и сенонов. Следовательно, ни один из народов не отвечал за священный город: за него отвечали манду­бии, то есть для Цезаря здесь был участок мандубиев.

Это место также было «запретным», и никто не мог проникать туда с оружием и устраивать там сражения. Кто знает, возможно, Галлия не решилась прийти- на помощь вождю арвернов, виновному в развязывании военных действий в священном месте?

Некоторые страницы истории стоило бы пересмот­реть...

На политических собраниях друиды выступали не как «руководители», но как советчики с решающим голосом. Друид выступал перед «царем», который, возможно, вовсе не был царем в том смысле этого слова, какой привычен нам сейчас, поскольку его выбирали и могли заменить. Друид выступал последним. Именно его слово значило больше всего и оказывало решающее влияние на голосование собрания, ведь друид был самым уважаемым и ученым человеком.

О собрании друидов можно сказать, что оно правило Галлией, не имея никакой политической власти. Я убежден, что именно такую роль стремились — и отчасти смогли — взять на себя крупные бенедиктин-ские* аббатства, но уже без участия народа.

Я также убежден, что именно эта роль была возложена обществом на тамплиеров (храмовников) с того момента, как их сила стала достаточной, чтобы противостоять «причудам» королей и вельмож.

Я рискну сделать вывод о том, что передача древних знаний Запада друидами (или под их покровительством) действительно имела место.

Ясно, что «провал» появлялся тогда, когда друиды и их ученики подвергались преследованиям: сначала рим­лян, которых боялись освободительного влияния на людей, которых они хотели поработить, затем христиан — из-за борьбы за религиозное первенство.

*Бенедиктинцы — члены католического монашеского орде­на, основанного около 530 г. Бенедиктом Пурсийским в Ита­лии. Были особенно влиятельны в Х—XI вв.

 Однако страна галлов не поддалась ни римлянам, ни вторжению варваров, которые насаждали свое соб­ственное христианство — и ради собственной выгоды:

бургондов, визиготов и франков.

Ирландия была страной, где друиды стали христи­анами, как того требовал ритмический закон эры, но христианами, не подчиняющимися политическому хри­стианству, так как никто их к этому не принуждал.

Поэтому они, хоть и в устной форме, но сохранили традицию, которую святой Коломбен должен был раз­нести по континенту с помощью бенедиктинцев.

Когда эта традиция снова будет преподаваться и соединится с Великой Традицией, из земли вознесутся романские аббатства и готические соборы.

 21 В ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Вот и все кусочки головоломки, которыми я распо­лагаю. Несомненно, есть и другие, мне неизвестные. А есть и такие, которых пока никто не открыл...

Я пытался уложить те, что я имею, в более или менее хронологическом порядке, но хронология большой продолжительности — вещь сложная, в которой легко запутаться.

Приведенные мною факты достоверны. Их можно проверить. Каждый может взять карту Франции и восстановить спираль, найдя предварительно места, названия которых напоминают Люга и Люзину. Каждый может проверить расположение мест «Изоре» и найти другие, которых я не заметил.

Каждый может найти Гуся и Лошадь, марокканские следы Геракла и Антея, найти Гигантов, Жана и Жака, отправиться лично проверить дорогу святого Иакова Компостельского.

Каждый может отправиться в Глозель и сам решить, являются ли найденные предметы современными «изде­лиями».

Но может оказаться, что я не всегда клал кусочки головоломки в нужное место, и вследствие этого ход исторических событий восстановлен мною неверно.

Однако я не думаю, что от этого как-то уменьшится ценность традиции. Невозможно сомневаться, что она исходила от людей ученых и передается «руководства­ми», поскольку иначе этого сделать невозможно. Только символ и знак остаются неизменными, а языки постоян­но меняются.

Я приписываю атлантам авторство в одомашнивании животных и в изменении свойств растений, необходимых для жизни человека. Может быть, то были не они, а

 «существа», явившиеся из другого мира. Возможно, то было деянием другой исчезнувшей расы, но, кто бы они ни были, я утверждаю, что речь о плодах науки, превосходящей все, чего смогли достичь самые выдаю­щиеся ученые современности...

Тайна происхождения остается тайной, и невозмож­ность разгадать ее не дает оснований ее отрицать. Мнения ученых по этому поводу, в том числе и мое, следует рассматривать лишь как гипотезы.

Некоторые видят в так называемых кроманьонцах атлантов, пришедших до катаклизма. Некоторые счита­ют атлантов утопией Платона. Другие, как Д'Арбуа де Жюбенвиль, полагают, что лигуры существовали на­много раньше, чем кажется мне. Многие ученые увере­ны, что галлы были атлантами. Некоторые называют из гиперборейцами...

Кое-кто убежден, что строители пирамид всего лишь хотели соорудить большую кучу камней, хотя и уложенных в определенном порядке, чтобы отметить гробницы Хеопса, Хефрена и Микерина, другие наста­ивают, что эпоха, когда были воздвигнуты соборы в Шартре, Реймсе и Амьене, была эпохой «мракобесия»!

Мнения ученых не так уж важны. Стоунхендж суще­ствует, и ЭВМ, у которой собственного мнения нет и быть не может, обнаружила, что, помимо всего про­чего, он является звездным «компьютером».

Дольмены тоже еще существуют, вы можете, если хотите, отправиться к ним, и, если дольмен не очень разрушен, вы сможете иногда почувствовать вибрацию. Спросите себя, почему...

Храм Соломона не сохранился, но вы можете по­смотреть на Парфенон, на Сантьяго-де-Компостела и спросить себя — зачем и как?

Конечно, я смешиваю все. Могу добавить еще и пирамиды Солнца в Америке.

Вы скажете, что я смешиваю все в одну кучу, но ведь они все «одной крови», как и храмы Индии, и кхмеров.

Нужен пример?

Чтобы найти «генеральный план» Шартрского собора, я начал, руководствуясь интуицией, которую объяснить не могу, со «сказания о трех столах», в которой говорится следующее:

 «Грааль покоился на трех столах. Один был круглый, другой квадратный, а третий прямоугольный, и все три имели одну и ту же поверхность (площадь)...»

Все три стола имеются в плане Шартрского собора и как способ строительства это настолько удивительно и даже экстравагантно, что я не решаюсь это описать.

Но вот что пишет мне на этот счет госпожа Алиса Боннер, которая многие годы изучает архитектуру и скульптуру средневековой Индии, о храме бога Солнца в Конарке:

«В индуистской архитектуре храм всегда закладыва­ется и строится согласно тому, что называют «янтра» — мистическая диаграмма геометрической формы, пред­ставляющая божество храма. Эту «янтру» понимают лишь те, кто придерживается культа божества. Они используют ее как средство для обрядов и медитаций. Но та же «янтра» должна быть изображена и освящена в самом основании храма до начала строительства. Это совершенно необходимо, и я полагаю, что «янтра» вполне точно соответствует тому, что вы называете «посвятительной надписью» (или «освящением»). «Янтра» становится не видна после того, как ее закрывает постройка.

Храм богини, о котором я хочу вам рассказать, состоит из трех частей, соединенных воротами и кори­дорами. Три эти части — святилище, зал собраний и вестибюль — основаны на трех разных «янтрах», первая из которых круглая, вторая — квадратная, а третья — прямоугольная. Это я знала, но я не знала, что все три «янтры» должны иметь поверхность одинаковой величи­ны... Изображенные так, чтобы иметь поверхность оди­наковой величины, эти три «янтры» точно определяют архитектурный план собора в его основных линиях и пропорциях.

Богиня, которой посвящен этот храм, — Махагаятри, великая супруга бога Солнца. Она является сущностью и высшим могуществом бога, и ей следует поклоняться и медитировать на восходе...»

Вот так.

Слишком много соответствий в пропорциях пирами­ды Хеопса и собора в Шартре, чтобы это было случайностью. Слишком много «качественных» соответ­ствий между некоторыми дольменами и этим собором,

 чтобы они не относились — в разных формах, обуслов­ленных временем и возможностями этого времени — к одной и той же традиции.

Именно эта традиция и ее постоянство важны для меня и, когда я говорю «постоянство», я могу доказать:

это сказание о трех столах, использованное в Шартре в XII веке, примерно тогда же в Индии — когда-нибудь я докажу, что и в храмах Египта, — я узнал от современного носителя тысячелетней традиции, которая до сих пор записывается в нефах и сводах церквей, которые он строит сегодня!

Что касается гармонической связи поверхности трех столов с землей и небом, эти поиски — личное дело ищущего.