Олег Юланов

РАЗУМ ЧЕЛОВЕКА

Том 2

 

 

г. Екатеринбург, 2007 г.

 

Содержание

ПРЕДИСЛОВИЕ (4)

ЧАСТЬ I. ЛИЧНОСТЬ (6)

Глава 1. Психическая депривация

и онтогенез человеческой психики (6)

1.1.1 Психическая депривация как механизм управления развитием психики (6)

1.1.2. Психические условия зарождения здорового ребенка (8)

1.1.3. Функция импринтинга (10)

1.1.4. Рубежи психического развития (14)

1.1.5. Зарождение разума (18)

1.1.6. Формирование координации движений (23)

1.1.7. Речеформирование и речеобразование (26)

1.1.8. Условия положительного действия психической депривации (32)

Глава 2. Личность как психологический комплекс ((34)

1.2.1. Методы исследования свойств личности (34)

1.2.2. Темперамент (36)

1.2.3.Чувствительность (37)

1.2.4. Мотивация (38)

1.2.5. Способности и их связь с процессами воспитания, обучения,

образования (39)

1.2.6. Таланты и гении (45)

1.2.7. Интеллект и творческие способности (47)

1.2.8.Природа способностей. Гены или воспитание? (49)

1.2.9. Я-концепция (51)

1.2.10. Я-концепция и общество (52)

1.2.11. “Честный человек” (54)

1.2.12. Характер (56)

ЧАСТЬ II. МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА (62)

Глава 2.1. Отношения полов и функция запечатления (62)

Глава 2.2. Мужская и женская психология (64)

Глава 2.3. Секс и половой акт (70)

ЧАСТЬ III. КОЛЛЕКТИВНАЯ ФУНКЦИЯ ОТРАЖЕНИЯ (72)

Глава 3.1. Основы информационной модели души (72)

Глава 3.2. Условия и формы внешнего действия души.

Кратковременные контакты (77)

Глава 3.3. Условия и формы внешнего действия души.

Родовой эргрегор (84)

Глава 3.4. Общее понимание “коллективной души” (88)

Глава 3.5. Механизм программирования жизни общества (94)

Глава 3.6. Психологический базис демократии (97)

Глава 3.7. Условия возникновения и развития

коллективной функции отражения (104)

ЧАСТЬ IV. ПСИХОЛОГИЯ СЕМЕЙНЫХ ОТНОШЕНИЙ (108)

Глава 4.1. Базис коллективной функции отражения (108)

Глава 4.2. Онтогенез коллективного разума (110)

Глава 4.3. Старшее поколение (115)

Глава 4.4.Как родить здорового ребенка (118)

Глава 4.5. Счастливое детство (124)

Глава 4.6. Планирование численности семьи (128)

ЧАСТЬ V. ПСИХОЛОГИЯ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА (130)

Глава 5.1. Кризис естествознания (130)

Глава 5.2. Атеизм – психологический источник кризиса (135)

Глава 5.3. Современное фарисейство (141)

Глава 5.4. Альтернатива стагнации (144)

ЧАСТЬ VI. ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ РАЗУМА (147)

Глава 6.1. Сон и сновидения (148)

1. Функциональное определение назначения сна (148)

2. Структура сна как функция стадий внутренней работы разума (151)

3. Информационное назначение сновидений (156)

4. “Вещие” сны (158)

5. О фотографировании снов (159)

Глава 6.2. Психология познания реальности (161)

1. Познание реальности и функция внимания (161)

2. Механизмы онтогенетического развития познания реальности (166)

3. Восприятие движения. Критика перцептивных схем (168)

Глава 6.3. Мышление – механизм оценки реальности познания (175)

1. Критика современных моделей объяснения механизма мышления (175)

2. Механизм мышления как результат формирования совокупностей

полных функций отражения (179)

3. Механизмы творчества (181)

4. Интеллектуальное мышление (184)

ЗАКЛЮЧЕНИЕ (186)

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

В материалах предыдущего тома последовательно рассмотрены вопросы теории психических функций, результатом чего стало возможным достаточно подробно рассмотреть всю совокупность основ человеческого разума. Основные итоги предыдущего тома сводятся к следующим моментам:

- показаны информационные основы деятельности разума как самостоятельной структуры;

- синтезирована функциональная схема, описывающая работу человеческого мозга, которая позволяет понять взаимодействие всех психических проявлений человека;

- обоснована информационная модель гомеостаза, которая представлена в качестве основы биологической памяти человека;

- приведена модель информационной структуры души человека, взаимосвязанной с остальной частью человеческого разума.

Основной вывод из первого тома можно сделать такой.

Соматическое основание (тело) живет по законам, формируемым разумом, который, таким образом, становится совершенно самостоятельной (хотя и идеальной) структурой. Душа человека непосредственно не участвует в работе разума, но присутствие ее действия обнаруживается в самых разных формах. Иначе говоря, мы наблюдаем определенную троичность в организации жизни человека.

При разработке информационной модели был использован основополагающий принцип, согласно которому каждая клетка сомы – есть автономный, самостоятельный организм, обладающий своей психикой, своим разумом, своей душой. Однако такой же подход должен быть применен и к человеческому сообществу. Иначе говоря, каждый отдельный человек должен рассматриваться при таком подходе как отдельная составляющая более сложного организма, каким является семья, производственный коллектив, город, страна и так далее. При этом необходимо понимать, что указанный подход не является условным, или логическим обобщением. Напротив, при таком подходе можно обнаружить свойства коллективной психики, описать законы ее развития.

Этому и посвящена данная книга в своей основе, хотя круг вопросов, рассматриваемых здесь, безусловно, гораздо шире. Важность и необходимость данного подхода в понимании человеческого сообщества становятся понятны при учете роли религии в становлении человеческого общества, начиная с древнейших времен. Эти вопросы мной рассмотрены в книгах “Психологические законы происхождения человека” и “Психологические законы религии”. В материалах данной работы рассмотрение этих вопросов опущено, но это не означает, что идеи из указанных книг не будут учитываться.

Сейчас нам предстоит увлекательное исследование ступеней духовного восхождения человека в современном мире по мере того, как он проходит свой физический путь от зарождения к смерти. В данном случае постепенное развитие человеческого разума будет рассматриваться, главным образом, не в историческом аспекте. Меня в данном случае интересуют те условия - от рождения до смерти человека, - которые предопределяют развитие психики человеческого индивида и определенных коллективов. Приводимое далее исследование во многом существенно отличается от существующих точек зрения на интеллект человека, на этапы его развития или деградации. Можно сказать, что естественнонаучные методы, религиозные постулаты и все прочие не отвечают на главный вопрос – как же развивается психика человека сегодняшнего, как происходит постепенное развитие современного интеллекта, какие психические мотивы способствуют и какие препятствуют этому процессу.

Здесь будет обсужден ряд принципиальных положений. Моя задача, как я это понимаю, заключается в описании механизмов пробуждения, развития и/или разрушения интеллекта человека.

К числу таких вопросов я отношу:

- анализ влияния психической депривации на формирование психики человека;

- анализ условий, при которых возникает психическая депривация;

- анализ влияния психической депривации на условия формирования личности;

- влияние общественных отношений на эти процессы.

Почему я на протяжении почти всего материала так много внимания уделяю вопросам психической депривации?

Во-первых, этот вопрос до сих пор вообще не был предметом научного исследования. Это приводило к серьезным ошибкам в планировании и постановке психологических исследований. Отсутствие понимания психики как таковой не позволяет заметить это влияние социума на развитие личности. Но само по себе действие психической депривации гораздо шире и гораздо многообразнее. Выявление негативных и позитивных последствий действия психической депривации будет положено в основания анализа, представленного в данной книге. Это означает, что в основе анализа развития психики современного человека лежит изучение воздействия разных форм психической депривации. Мною будут обозначены только контуры этой проблемы. Этих границ, определяющих условия проведения исследования, будет, тем не менее, достаточно, чтобы стало понятно, как важно до конца разобраться в этих узловых проблемах.

Во-вторых, использование этих же методов будет достаточно для решения многих сугубо практических и прагматичных задач. В частности, только при использовании анализа, в основу которого положено действие механизмов психической депривации, становится возможным провести достаточно объективный анализ свойств личности, исследовать действие механизмов обучения, понять природу эффективности образования, создать, наконец, теоретические принципы воспитания детей.

На основании этого здесь сначала рассматриваются определенные законы развития (онтогенеза) психики, начиная от момента зачатия, в условиях воздействия психической депривации, т.е. социальной изоляции в какой-либо форме. После этого, как естественное продолжение, идет материал о свойствах личности. Здесь, вследствие проведенного ранее достаточно подробного анализа влияния психической депривации, с совершенно иных позиций рассматривается вопрос о содержании и развитии фрустрации - этого особого человеческого свойства. Изменение подхода в методах анализа позволяет сделать ряд новых, по своему - принципиальных выводов и дать иную трактовку самого понятия “личность”.

На развитие человеческого разума влияет не только непосредственное социальное окружение индивида, но и особая психическая функция, которая здесь обозначена как “внешний разум”, или коллективная функция отражения. В отдельных моментах исследователи замечали и, соответственно, исследовали это явление. Так появились такие понятия, как социальная психология, этнопсихология, общественное мнение. Кроме того, бытует и такое понятие, как родовой эргрегор. Здесь ставится задача дать этим известным феноменам иное толкование с позиций информационно-отражательной модели на примере анализа психического мира семьи и общества. При этом обнаруживаются, на мой взгляд, новые грани этого свойства человеческой психики. Более того, анализ этого феномена позволяет сформулировать психологические принципы справедливости, а также психологические основы демократии.

В предыдущем томе в разделе, посвященном анализу свойств души, я уже говорил о внешних структурах души, формирующих то, что здесь названо “внешний разум”, или коллективная функция отражения. На мой взгляд, это чрезвычайно важная часть работы, поскольку позволяет в дальнейшем разобраться в информационном и психологическом аспекте всех религий. Подобных исследований до сих пор вообще не проводилось. Эта часть исследований представлена в указанных выше книгах.

Однако все, что обусловлено коллективной функцией отражения, имеет и прикладное значение для современного социума. Например, через понимание свойств этой информационной структуры становится возможным понять способы реализации властных функций, при которых происходит укрепление человеческого социума, а не его разрушение.

Кроме всего прочего, в данной книге рассмотрены такие специфические формы деятельности разума, которые ранее исследовались в некотором смысле автономно, без привязки к общей организации психики. К этим вопросам относятся проблемы изучения функции сна, механизмы познания реальности, механизмы мышления.

Таким образом, рассматриваемые в данной книге вопросы имеют как теоретическое, так и прикладное значение.

ЧАСТЬ I. ЛИЧНОСТЬ

 

ГЛАВА 1.1. ПСИХИЧЕСКАЯ ДЕПРИВАЦИЯ И

ОНТОГЕНЕЗ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

 

1.1.1 ПСИХИЧЕСКАЯ ДЕПРИВАЦИЯ КАК МЕХАНИЗМ УПРАВЛЕНИЯ РАЗВИТИЕМ ПСИХИКИ

О многом, что связано с развитием и изменением структуры и содержания параметров психики в процессе онтогенеза (развития в течение всего жизненного цикла), говорилось ранее. Здесь будет сделан акцент главным образом на тех моментах, с которыми так или иначе, но ключевым образом, связано развитие психики и души человека. Мне представляется важным рассмотреть процесс онтогенеза в условиях действия психической депривации. Точнее: рассмотреть вопросы онтогенеза психики с выявлением ключевых социальных моментов, влияющих на проявление, или действие психической депривации. О механизмах воздействия психической депривации в моих работах говорилось достаточно много. На самом же деле эту тему раскрыть полностью мне, по-видимому, ни в рамках данной работы, ни вообще - не удастся, поскольку само это явление и многогранно и многофакторно настолько, что для полного исследования этой проблемы потребуются годы и годы. Мне же хочется остановиться на нескольких моментах, которые в своем разрешении никогда не связывали с механизмом психической депривации.

Вообще же вопросу психической депривации посвящено не так уж много исследований. Я могу назвать только одно, которое так и называется: “Психическая депривация в детском возрасте” (“Авиценум”, Медицинское издательство, Прага, 1984 г., пер. с чеш.). Его авторы (Йозеф Лангмайер и Зденек Матейчек) смогли лишь выявить наличие проблемы, но не разрешить ее.

"Механизм, посредством которого сенсорная депривация в эксперименте или в клинике вызывает психические изменения, до сих пор точно неизвестен" (стр. 239).

Поскольку авторам неясен механизм сенсорной депривации, то отсюда, как следствие, вытекает и неполное понимание собственно психической депривации. Правда, авторы смогли выделить, скорее, по смыслу, чем по существу:

- депривацию стимульную (сенсорную), о которой мы говорили в главе о памяти;

- депривацию значений (когнитивную), которая заключается в том, что воздействует “слишком изменчивая, хаотичная структура внешнего мира без четкого упорядочения и смысла, которая не дает возможности понимать, предвосхищать и регулировать происходящее извне” (там же, стр. 231);

- депривация эмоционального отношения (эмоциональная), являющаяся следствием того, что происходит “недостаточная возможность для установления интимного эмоционального отношения к какому-либо лицу или разрыв подобной эмоциональной связи, если таковая уже была создана” (там же, стр. 231);

- депривация идентичности (социальная), т.е. “ограниченная возможность для усвоения автономной социальной роли” (там же, стр. 231).

Если говорить по существу, то во всех случаях депривация имеет характер социальной депривации, т.е. всегда ее возникновение обусловлено социумом. Точно также и отсутствие депривации по какому-то показателю также обуславливается социумом. Это означает, что человек, как индивид, как личность, не может ни в каком варианте рассматриваться автономно, без учета влияния социума.

Формы депривации могут выливаться в ограничение социумом для индивида, например, сенсорной информации (однотонное существование в ограниченном пространстве). Другой вариант социальной депривации обусловлен отсутствием некоторого “психологического” “проводника” в житейском море (когнитивная депривация). Еще один вариант социальной депривации связан с созданием ограниченного эмоционального окружения (отсутствие позитивных или негативных информационных стимулов). Наконец, при ограничении круга социального окружения возникает еще одна форма социальной депривации, которая влияет на формирование искаженного представления своего предназначения в этом мире данным индивидом.

Только так следует интерпретировать ту классификацию, которую предложили авторы указанного выше исследования. Фактически же депривация многограннее и действует, вообще говоря, не только в детском возрасте. Просто во взрослом состоянии человек может понять или попытаться понять сущность происходящих с ним процессов и самостоятельно преодолеть причины и, соответственно, последствия.

Разнообразная отечественная литература, в которой, так или иначе, исследуется психическая задержка в развитии детей (В. В. Лебединский “Нарушения психического развития у детей”, Издательство Московского университета, 1985 г.; Е. Т. Соколова “Самосознание и самооценка при аномалиях личности”, Издательство Московского университета, 1989 г.; “Дети с задержкой психического развития” под ред. Т. А. Власовой, В. И. Лубовского, Н. А. Цыпиной, М. “Педагогика”, 1984 г.; Герда Юн “Дети с отклонениями” (пер. с нем.), Кишинев, “Штиница”, 1987 г.; А. С. Белкин, “Внимание - ребенок!”, Свердловск, Средне-Уральское книжное издательство, 1981 г. и др.) вообще не рассматривает задержку в развитии детей как следствие психической депривации. В работах советского исследователя детской психики А. В. Запорожца (А. В. Запорожец “Избранные психологические труды”, т. 1 “Психическое развитие ребенка”, М., “Педагогика”, 1986 г.) также не уделено хоть какое-нибудь внимание психической депривации.

Вообще создается впечатление, что такой проблемы вовсе не существует. Это следствие научной близорукости и неверной трактовки самого понятия “психическая депривация” как какой-то крайности. Это и позволяло исследователям рассматривать случаи с детьми-маугли только как частности. Фактически же дети-маугли встречаются настолько часто, что было бы преступлением не бороться с этим.

Но чтобы бороться с явлением, его надо понимать; а понимать – значит видеть, наблюдать. Именно поэтому для советских психологов и советской системы вообще проще было не замечать того, что совершенно здоровых в психическом отношении детей из детских домов (т.е. брошенных родителями детей) при достижении определенного возраста просто направляли в дома сумасшедших, о чем однажды написала газета “Комсомольская правда”, когда наступила “эра гласности”. Может быть, и сейчас вершится нечто подобное?

Оставим в стороне те случаи, когда дети имеют какое-либо врожденное искажение в психическом развитии за счет воздействий на плод в процессе его внутриутробного развития в особые - критические – фазы. Не будем также принимать во внимание на данном этапе случаи психической неполноценности, передаваемой по наследству. Во всех остальных случаях психические нарушения в развитии будут обусловлены как раз создавшимися условиями психической депривации.

Попытки объяснить это через какую-то “социально-педагогическую запущенность” и т.п. не дадут ровным счетом ничего, поскольку создается впечатление о возможности исправления возникших нарушений каким-либо образом. Между тем, последствия психической депривации тем сильнее, тем более стойки и тем хуже исправимы, чем на более ранней стадии онтогенеза возникло такое нарушение. Поэтому перечисленные выше и подобные им работы здесь вообще не будут анализироваться.

Следует сказать также, что Зигмунд Фрейд в некотором смысле нащупал существование и действие механизма психической депривации. Однако он не смог ни интерпретировать явление, ни, тем более, правильно использовать знания об этом явлении на практике. Тем не менее, в психологии, как науке о развитии личности и общества, нет более важного и насущного вопроса, чем вопрос о проблемах и формах психической депривации.

Психической депривацией в самом общем виде является такой вид сенсорной депривации, когда на раннем этапе онтогенеза организм изолируется от социума или получает неполную и/или искаженную информацию о внешнем от его социального окружения. Величина (глубина) и определенное качество психической депривации могут быть различны и поэтому будут различным образом влиять на замедление “роста” души. В результате действия психической депривации происходит не просто “замедление” “роста” души, но и то, что выше было обозначено как функциональная неполнота. Это означает, что некоторые части души не будут сформированы вовсе.

Как было показано при разработке информационной модели души, при воздействии психической депривации в раннем детстве происходит определенное “ущемление”, торможение развития души. При этом сокращается информационная наполненность души. При психической депривации в период раннего детства происходит деформация души, приводящая к малой энергетической наполненности души. В итоге ребенок развивается психически и умственно неполноценным. Организм (ребенка) при этом будет слабым, болезненным.

Данное заключение о появлении ущерба в развитии души базируется на модели души, как живой и непрерывно развивающейся структуре, восходящей от простейшей души, оживляющей оплодотворенную клетку, к сложной многоуровневой и многофакторной структуре, оживляющей развивающийся организм в целом. По этой причине вопрос о депривации психики человека не может быть достаточно корректно рассмотрен без вопросов угнетения в развитии души.

При том или ином варианте психической депривации ребенка происходит “замедление” “роста” души. При этом и разум ребенка формируется с изъянами. Это выражается в том, что во многих жизненных ситуациях вообще не может формироваться полностью или достаточно полноценная функция отражения. Все это чревато появлением (созданием) условий формирования различных комплексов неполноценности, являющихся чисто психическими болезнями, когда формируется (или не формируется) соответствующий психический сенсор. В результате этого деформируется онтогенетическое дерево потребностей.

В иных случаях “ущербность” развития (роста) души приводит к возникновению условий, провоцирующие осуществление реинкарнации. Реинкарнация, как было сказано в предыдущем томе, а также более подробно рассмотрено в книге “Реинкарнация и карма. Размышления о грехе”, может приводить к различным трагическим последствиям. Например, у ребенка может возникнуть эпилепсия или другие психические заболевания.

Но это одна сторона явления.

Психическая депривация может иметь и положительные компоненты. Это может вызвать у читателя определенный протест: как так? Если обратиться к механизмам формирования онтогенетического дерева потребностей (см. часть I первого тома), можно увидеть, что не все потребности организма, сформированные на уровнях выше первого, могут быть приняты социумом. Речь в данном случае идет о недопустимости формирования тех потребностей, которые при своей актуализации вызывают действия индивида, несовместимые, скажем, с моралью общества. При учете сказанного депривация условий, при которых происходит исключение формирования асоциальной потребности у индивида (так или иначе подавляется формирующийся психический сенсор, актуализирующий эту потребность), должна рассматриваться как положительное действие психической депривации со стороны социума.

Но психическая депривация действует не только на ребенка. Взрослый человек, попадая в условия психической депривации ощущает, как минимум, огромный дискомфорт. Если же психическая депривация действует на взрослого человека и достигает определенного максимального значения, то душа уходит из сомы (тела), наступает смерть организма.

Итак, проблема психической депривации и многогранна, и, в некоторой степени, противоречива. Разобраться в этом - насущная задача.

1.1.2. ПСИХИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ ЗАРОЖДЕНИЯ ЗДОРОВОГО РЕБЕНКА

Дети – особый мир. Они не только чувствуют или выражают свои эмоции иначе, чем взрослые. Для них в совершенно определенной степени сенсорным трактом является и тракт биополя. Дети спокойно могут читать ваши мысли, угадывать ваши желания, поскольку “владеют” особым каналом получения информации. Они и видят не так как взрослые. Но это, как показывает практика, “тайна за семью печатями” для взрослых.

Поскольку речь сейчас пойдет именно о детях, которые исконно “владеют” способностью читать наши мысли и желания за счет наличия у них особого сенсорного тракта, следует понять, что на детей несколько иначе распространяются условия сенсорной депривации.

В свете сказанного следует уточнить понятие сенсорной депривации.

Сенсорной депривацией является такое психическое изолирование индивида, когда сенсорная информация (полностью или частично) не может быть воспринята организмом, т.е. когда разум не в состоянии сформировать полноценную функцию отражения, соответствующую конкретной внешней ситуации, или когда внешняя среда не в состоянии “поставить” необходимый объем информации по какому-либо сенсорному тракту.

Здесь под сенсорной депривацией, как видно, понимается уже не только тот вид депривации, который связан с ограничением информации, поступающей на входы сенсорных механизмов организма (тракты зрения, слуха и так далее). Здесь имеется в виду и тот вид депривации, который в силу определенных причин может осуществляться на полевом уровне (на уровне биополя). Можно сказать, что депривации может подвергаться организм и за счет действия некоторых видов блокирующих мыслеформ.

Так, если ребенок зачат “в любви”, то родители всегда думают о нем, любят его заранее, еще не родившимся. В этом случае плод будущего ребенка (точнее - его душа) постоянно находится под охраной “белых” мыслеформ родителей (особенно, видимо, будущей матери). Эта “оболочка” из мыслеформы особой конструкции, представляет собой некоторое информационное зеркало, эффективно отражающее любые внешние негативные воздействия, но пропускающая внутрь себя все, что для зародыша будущего ребенка полезно.

Мать будущего ребенка может с ним (с эмбрионом-плодом) спокойно общаться, даже ничего не говоря вслух. Например, она может спросить своего будущего малыша, какое имя ему подходит. Мать может предложить на выбор несколько имен, взятых, скажем, из святцев. Замечу, что выбор имени – вообще очень ответственная процедура, нередко влияющая на судьбу человека. Поэтому и имеет смысл согласовывать выбор имени с еще не родившимся ребенком. Ребенок обязательно ответит, какое имя ему больше нравится, т.е. какое имя ему подходит. Это будет осуществляться, скажем, по выражению протеста в виде активного “толкания” ножками в стенку живота. К сказанному следует добавить, что можно условиться с будущим малышом о форме общения. Например, договориться с ним, что “да” – это один толчок ножкой в стенку живота, а “нет” – два последовательных толчка. Поверьте, что ваша жизнь наполнится совершенно другим содержанием и смыслом, когда вы научитесь разговаривать с еще неродившимся малышом.

Если же ребенок нежеланный, то его душа, не охраняемая мыслеформами, будет с самого начала развиваться с искажениями, которые впоследствии исправить вообще будет невозможно. Более того, при этом могут возникнуть явления психической неполноценности, которые могут назвать проявлением кармы и которые проявятся в зрелом состоянии человека. Но про карму следует все-таки забыть. Все, что обуславливают (объясняют) действием кармы, вызывается совершенно иными причинами и рассмотрено в отдельной книге – “Реинкарнация и карма. Размышление о грехе” (www.psotrajenie.narod.ru). Например, если мать где-то на первом, втором или третьем месяце беременности будет помышлять об аборте, но потом откажется от этой мысли, то знайте, это навсегда исказит будущую судьбу человека. Но догадаться об этом могут лишь отдельные специалисты при особых сеансах психотерапии.

Такова одна из самых “тонких” и самых жестоких форм психической депривации. Она совпадает в данном случае с сенсорной депривацией. В результате действия механизма психической депривации на эмбрион-плод в итоге ребенок родится, скорее всего, слабо приспособленным к жизни, вялым, а то и вообще мертвым. Психическая депрессия, угнетенность мыслей и устремлений в подростковом возрасте и даже существенно позже – вот некоторые психические итоги депривации по биопольному каналу в период беременности матери.

То, что ребенок непременно должен быть желанным, знают все. Но без учета влияния биопольного канала информационного обмена понять это невозможно. Дело в том, что на раннем этапе развития организма ребенка - от момента зачатия до 1,5-2 лет после рождения разум ребенка “питается” информацией, в том числе и на полевом уровне. Ребенок умеет воспринимать любовь за счет ощущений защиты по полевому каналу. Он может видеть “нечистую силу” и/или “черные” мыслеформы родителей и так далее. Это вообще пока никем не рассматривалось.

Следовательно, любить ребенка до рождения, с момента его зачатия (и даже еще до факта зачатия), означает заложить основы его будущего здоровья как психического, так и физического.

Необходимо сказать еще об одном обстоятельстве. Все, что обсуждалось выше, давно, с древнейших времен замечено в народе на качественном уровне. Для того чтобы предотвратить какие-либо внешние, негативные влияния на полевом уровне в период беременности народная мудрость создала, если можно так выразиться, систему обрядов, молитв, заклинаний, при произнесении которых и формируются мыслеформы-обереги. К этим оберегам надо относиться серьезно. Но сами по себе эти молитвы и заклинания не принесут никакой пользы, если в основе их не будет чувства любви.

Об этом загадочном, в чем-то непостижимом чувстве – чувстве любви - пойдет речь дальше.

1.1.3. ФУНКЦИЯ ИМПРИНТИНГА

Теперь мы приступим к оценке и механизму действия весьма специфической формы психической депривации, которая связана с механизмом рождения младенца. Речь пойдет о связи, возникающей между матерью и ребенком в первые часы после рождения. Я хочу увязать ряд фактов, объединяющих в определенное целое сам механизм рождения (естественные роды и при помощи кесарева сечения), время первого кормления грудью младенца и вообще интервал времени между моментом рождения и первым его физическим контактом с матерью.

Сначала я приведу некоторые выдержки из статьи “Стресс при рождении” Хуго Лагеркранца и Теодора А. Слоткин, помещенной в журнале “В мире науки” (№ 6, 1986 г., стр. 62-71), издаваемого в США под названием Scientific Amerikan.

“Несколько лет назад частота родоразрешения путем кесарева сечения возросла в США и Европе от 5 до 15-20%. Это было связано с тем, что появились методы, позволяющие непрерывно регистрировать ритм сердца плода во время сокращений матки. Сложные аритмии (т.е. не просто ускорение или замедление сердечного ритма) при маточных сокращениях часто расценивались как признак опасной асфиксии плода и показание к кесареву сечению. Однако, когда ребенок появлялся на свет, более чем в 50% случаев оказывалось, что у него были лишь незначительные клинические признаки асфиксии...

Считая, что во многих случаях, когда производится кесарево сечение, в нем на самом деле нет необходимости, исследователи из Королевского института П. Бистолетти, Л. Нюлунд и Х. Лагеркранц задались вопросом: не обусловлены ли сложные нарушения сердечного ритма плода естественным выбросом катехоламинов в ответ на сокращения матки?..

Уже в самом начале родов, когда шейка матки раскрыта не более чем на 2-3 см, содержание катехоламинов в коже головы плода становилось примерно в 5 раз больше, чем у взрослого человека в состоянии покоя. Тотчас после рождения уровень катехоламинов оказывался еще в 2-3 раза выше; значит, дополнительный выброс катехоламинов происходил на стадии потуг. Через 30 минут по окончании родов содержание катехоламинов в крови плода обычно начинает снижаться и примерно через 2 ч. возвращается к уровню покоя...

В то же время высокое содержание катехоламинов в крови при нормальных родах обусловлено не только недостатком кислорода: между степенью асфиксии (оцениваемой по рH плазмы) и содержанием катехоламинов в крови наблюдается прямая зависимость лишь при глубокой гипоксии плода... нельзя было обойти вниманием тот факт, что уровень катехоламинов в крови плода чрезвычайно высок даже после нормальных родов.

Это давало повод думать, что выброс катехоламинов не только защищает плод во время такого мощного стрессорного воздействия, как роды, но и, возможно, способствует адаптации новорожденного к новым, внеутробным, условиям существования. Как удалось показать в последние годы, действительно, усиленная секреция катехоламинов обеспечивает нормальную деятельность дыхательной системы, а также подготавливает организм к недостатку питательных веществ и кислорода и к действию других неблагоприятных факторов в течение первых часов жизни. Важнейший приспособительный эффект выброса катехоламинов во время родов - обеспечение нормального дыхания.

Известно, что дети, рожденные при плановом кесаревом сечении, предрасположены к дыхательным нарушениям, возникающим в основном из-за недостаточного всасывания жидкости из легких и из-за недостаточной выработки сурфактанта. В норме легочная жидкость плода всасывается во время родов полностью, в противном случае поверхность легких остается влажной.

Сурфактант - это мылоподобное вещество, снижающее поверхностное натяжение в легочных альвеолах, благодаря чему те поддерживаются в раскрытом состоянии (а именно в альвеолах происходит обмен кислородом и углекислым газом). Есть основания полагать, что и всасывание легочной жидкости, и выработка сурфактанта зависят от высокого уровня катехоламинов в плазме в течение нескольких часов перед рождением...

Было установлено, что непосредственно после рождения растяжимость легких у детей, появившихся на свет путем естественного родоразрешения и путем кесарева сечения, примерно одинакова, однако 2 ч. спустя у детей, рожденных естественным образом, она существенно выше. Более того, у таких детей наблюдалась прямая зависимость между величиной растяжимости легких через 2 ч. после родов и содержанием катехоламинов в крови в момент рождения. Поскольку растяжимость изменяется не сразу после рождения, а через некоторое время, можно полагать, что эти изменения связаны не с механическим сдавливанием грудной клетки при родах (в таком случае растяжимость легких изменялась бы сразу), а с действием катехоламинов, находящихся в кровотоке...

В работах нашей группы из Королевского института было установлено, что концентрация в крови новорожденного глюкозы, свободных жирных кислот и глицерола (все эти вещества образуются при мобилизации соединений, в виде которых запасается энергия) после естественных родов выше, чем после планового кесарева сечения. Мы убедились также в том, что у детей, появившихся на свет путем кесарева сечения, чаще встречается пониженное содержание сахара в крови; следовательно, у таких детей уменьшены ресурсы основного “топлива” организма... было обнаружено, что после естественных родов кровоток у ребенка перераспределен в пользу жизненно важных органов за счет периферии...

Существует предположение (правда, оно еще более гипотетично, чем рассуждение о роли катехоламинов в приспособлении новорожденного к внеутробному существованию), что катехоламины также имеют значение для образования привязанности между матерью и ребенком. Исследователи из Медицинской школы Университета Кейс-Вестерн-Резерв М. Клаус и Дж. Кеннел считают, что первый час после рождения является критическим периодом для установления привязанности между матерью и ребенком: если привязанность не возникает в этот срок, то в дальнейшем отношения между ними какое-то время будут затруднены. Такая точка зрения весьма спорна, однако если она окажется верной, то следует сделать вывод, что лучше, когда сразу после родов ребенок и мать энергичны и активны, а не вялы и пассивны...

Все эти данные свидетельствуют о том, что выброс гормонов стресса у ребенка при нормальных родах - не только реакция собственно стресса, вызванного неблагоприятными воздействиями, но и приспособительный механизм, способствующий выживанию новорожденного. А в таком случае дети, появившиеся на свет в результате планового кесарева сечения (т.е. до того, как у матери начинаются схватки), возможно, оказываются в более трудном положении перед лицом новых условий существования, чем если бы они родились естественным путем”.

Итак, совершенно очевидно, что естественное родоразрешение – наиболее благоприятный вариант для правильного (подчеркиваю – правильного!) включения в работу определенных физиологических процессов, т.е. включения витальных потребностей и, соответственно, витальных рефлексов. Помимо чисто физиологических проблем, возникающих у новорожденных, появившихся при помощи кесарева сечения, о которых говорилось в процитированной статье, многократно в литературе отмечалось, что такие дети гораздо чаще вырастают с агрессивным характером, менее управляемы, более равнодушны к чужой боли, более холодны вообще в психическом отношении.

Однако этот факт следует связать, скорее всего, лишь с тем, что после появления на свет после кесарева сечения ребенок не может установить ни физический, ни биопольный контакт с матерью, поскольку такого рода операции проводятся под общим наркозом. Это приводит к выключению хроноса в работе памяти матери и к определенному “выключению” работы души, т.е. возникают условия психической депривации. Указанный контакт родившегося младенца с матерью имеет в своей основе рассмотренный ранее механизм импринтинга, т.е. запечатления, ОКОНЧАТЕЛЬНО формирующегося сразу после появления на свет как у младенца, так и у матери.

Все психические проявления, наблюдаемые у организмов низших форм, можно проследить и у организмов высших, но в иной, более совершенной и более универсальной форме. К таким проявлениям относится и функция запечатления, т.е. импринтинг, с той разницей, что у людей эта функция развита сильнее и резче сказывается в течение всей жизни нового организма. Из данных статьи “Стресс при рождении” следует, что максимальная сила запечатления происходит в первые два часа после рождения ребенка.

Мобилизация энергетических ресурсов организма младенца, по-видимому, существенно влияет и на энергетическую мобилизацию души. Это следует принять потому, что для формирования полноценной функции отражения у младенца еще нет усвоенного жизненного опыта в том объеме, чтобы воспринимать свое отражение ситуации достаточно адекватно. Именно поэтому на ранней неонатальной стадии должен непременно иметься тот канал приема информации, который охватывается биополем. Через этот канал у человека включаются те структуры мозга, которые ответственны за формирование импринтинга.

Следовательно, импринтинг у человека это не просто функция запечатления, но и, в некотором смысле, спусковой крючок, щелчок которого включает в работу психику нового организма в условиях вне чрева матери. А смысл этого “крючка” состоит всего лишь (во внешнем восприятии) в том внимании и любви, которые так необходимы младенцу в первый миг его появления на свет.

Кроме того, функция запечатления у человека, в данном случае - у младенца, имеет и важное отсроченное значение, так как при помощи этого пускового механизма на всю оставшуюся жизнь будет сохраняться способность запечатления других людей, т.е. любить.

Воспетое поэтами и прозаиками возвышенное чувство любви основано именно на функции запечатления (импринтинга), что еще раз подчеркивает важность формирования функции запечатления сразу, в первые часы после рождения. Дети, воспитывающиеся в детских домах с момента рождения (так называемые отказные дети), не имеют сформированной функции импринтинга и не могут в дальнейшем создать полноценную семью. Это одно из страшных социальных последствий психического характера, которое не может быть устранено каким-либо образом.

Для формирования импринтинга у младенца необходима следующая последовательность событий: выброс катехоламинов в кровь при начале родовых схваток у матери, стресс при рождении и контакт с матерью в первые два часа после рождения. Если эта последовательность нарушается, то полное запечатление произойти не может, даже если потом мать отдаст все силы для того, чтобы сформировать чувство любви у своего младенца.

Если же младенец, родившийся естественным способом, не имеет в первые два часа физического контакта с матерью, что бывает в тех случаях, когда мать слишком слаба после родов, то в этом случае вступает в действие в определенной степени биопольный контакт. Это происходит в том случае, если мать ни на секунду не перестает душой быть вместе со своим ребенком, т.е. формирует вполне определенную информационную посылку - мыслеформу, воспринимаемую младенцем: это, в определенном смысле, “спасает” ребенка.

Но для того, чтобы такого рода посылка “сработала”, необходимо выполнение первейшего условия – установления биопольного контакта еще в период беременности, о чем мы говорили только что. Поэтому и получается, что одно без другого – недостижимо.

По-видимому, при биопольном (т.е. без сенсорного закрепления) формировании импринтинга контакт слабее, но не приводит к катастрофическим последствиям. Физический контакт матери и младенца совершенно необходим и в этом случае, поскольку биопольный канал связи “мать-ребенок” без определенной поддержки постепенно ослабеет и через 24 часа перестанет функционировать вовсе. Напротив, своевременно состоявшийся физический контакт ребенка с матерью запускает в действие механизм запечатления, фиксирует его, сохраняет действие биопольного канала связи. Если же импринтинг состоялся, то это вовсе не означает, что все в порядке. Механизм запечатления у человека требует непрерывного подкрепления на первой стадии жизни ребенка (до 6-ти мес.).

“Таким образом, на этой ранней стадии связи “мать-ребенок” особое значение имеет очень тесный контакт матери и новорожденного. При этом имеется в виду именно прямой, телесный контакт, и, следовательно, необходимо признать неправильным, когда плачущего младенца запрещают брать на руки, хотя известно много теорий, которыми пытаются мотивировать этот запрет. Между тем в первые месяцы жизни плачущего младенца просто необходимо брать на руки, обеспечивая тем самым тесный контакт с ним.

Если плач и играет какую-то роль в механизме запечатления, то его значение может быть только “иди сюда”. Ребенок плачет потому, что испытывает потребность в контакте, и в результате этого контакта у него формируется чувственное впечатление, которое мы называем любовью и нарушение которого приводит к тяжелым последствиям.

Естественно, если ребенка систематически не берут на руки и дают ему выплакаться, он вскоре научится понимать, что плакать бесполезно, все равно его не возьмут. В результате он будет отличаться хорошим поведением, но при этом нельзя не подчеркнуть, что как раз с этими хорошо себя ведущими младенцами и связаны очень многие осложнения. При анализе различных отклонений, проявившихся в 6-7-летнем возрасте, очень часто оказывается, что “это был прекрасный ребенок, никогда не плакал, лежал так, как его положишь, и потому его всегда можно было оставить одного” (Раншбург Й, Поппер П. “Секреты личности”, М., “Педагогика”, 1983 г., стр. 19).

Слабое, неполное формирование функции импринтинга (функции запечатления) ослабляет привязанность к семье, деформирует в будущем формирование онтогенетического дерева потребностей в части формирования социального уровня потребностей, трансформирует условия формирования потребностей более высокого уровня. В дальнейшем у девочки это может привести к тому, что (при отсутствии на это социальных причин) она может стать проституткой. Мальчик с ослабленной функцией запечатления будет плохим семьянином. И то, и другое будет обусловлено несформированностью потребности постоянства социального контакта, появляющейся как следствие формирования неполноценной функции импринтинга.

В качестве примера, иллюстрирующего силу влияния фактора отсутствия функции импринтинга на психическое и соматическое состояние ребенка, приведу исторический пример, когда осуществлялось целенаправленное “выращивание” сверх-людей по существующим, якобы, законам евгеники. Дело было в фашистской Германии. Для указанного “выращивания” отбирались по строгим медицинским показаниям молодые люди, которые осуществляли указанную программу – рожали сверх-людей. Рожали в специальных комбинатах, в идеальных жизненных условиях, но без каких-либо признаков любви.

“Каковы же выводы из этого беспрецедентного опыта столетия? Результат оказался поражающим воображение. В племенных инкубаторах появилось на свет 50 тысяч детей. Немалая выборка для проверки научных гипотез. Как выяснилось позднее, уже после крушения фашистского режима, интеллектуальный уровень этих детей был чудовищно ниже среднего.

Доля умственно отсталых среди них в 4-5 раз превышала норму. Это значит, что на племенных заводах нацистов народились дебилы. Такой вывод, полученный на основе “чистого” эксперимента, проведенного на огромной массе людей, ставит сокрушающую точку в споре о правомерности применения по отношению к людям евгенических теорий. Воспитание же в отрыве от семьи довершало умственную неполноценность детей, рожденных, напомним, от совершенно здоровых и полноценных родителей” (Л. Н. Мельников “Сверхчеловек: возможен ли он?”, газета “Оракул”, № 3, 1997 г., стр. 20).

Таким образом, функция запечатления – это не какой-то миф, но огромная созидательная или разрушительная сила. В некотором смысле функцию запечатления можно, с этих позиций, рассматривать как форму образования, или флрмирования некоторого психического комплекса, который следует обозначить как “социальный эгоизм”, являющегося, таким образом, важным регулирующим моментом в течение всей жизни индивида и проявлением определенной формы интровертности.

Однако формирование функции запечатления необходимо не только младенцу. Функция импринтинга совершенно необходима и родителям (по отношению к младенцу), так как при этом устанавливается не только определенная близость с младенцем, но и формируется, а в некотором смысле - планируется будущее всей семьи: ее уклад, характер отношений в семье, с будущими детьми, с будущими внуками. Благодаря функции запечатления закладывается основа будущей семьи только что рожденного ребенка, когда он сам, став взрослым, сможет дать жизнь новому поколению.

Однако и это еще не все.

С функцией запечатления, как с психологической основой реализации условия почитания родителей и вообще старших, связана возможность установления психологического контакта с Богом. Это может показаться фантастикой, но именно в реализации этой психической функции лежит основа нашего отношения к Богу.

Как это происходит, рассмотрено в книгах “Психологические законы религии” и “Реинкарнация и карма. Размышления о грехе”.

Иначе говоря, импринтинг – это то, что обязательно должно быть передано по наследству.

Таким образом, психическая депривация (в данном случае – физическая изоляция) в первые часы жизни младенца на белом свете приводит к последствиям, исправить которые будет не в состоянии никакое воспитание. И дело в том, что душа младенца не сформирует определенный информационный комплекс, определяющий не только поведение, но и характер социальных контактов младенца в будущем.

Это означает, что из-за депривации по импринтингу у ребенка не может быть сформировано полноценное онтогенетическое дерево потребностей. Таким образом, функция запечатления определяет в некотором смысле будущую жизнь, т.е. судьбу каждого человека. Это произойдет вследствие того, что в условия формирования онтогенетического дерева потребностей вторгнутся такие психические факторы, которые в буквальном смысле “изувечат” психику будущего человека. Следует понимать также, что психическая депривация младенца по импринтингу, как бумеранг, возвращается немедленно и к его родителям и деформирует психологический климат семьи. Впоследствии сегодняшняя депривация по импринтингу приведет к усилению этого вида депривации в последующем поколении…

Если говорить обобщенно, то функция запечатления является в некотором смысле психологическим фундаментом всей жизни человека, программирует жизнь будущих детей, внуков и так далее. Поэтому важно знать не только то, что происходит, если функция запечатления у человека не сформировалась, но и понимать то, что следует делать для восстановления этой функции.

1.1.4. РУБЕЖИ ПСИХИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

Мы рассмотрели два фактора - зачатие в любви и функцию запечатления, депривация по которым приводит к практически необратимым или трудно преодолимым фатальным последствиям в жизни человека. Это, таким образом, совершенно определенно рубежные, пороговые условия нормального развития и ребенка и самой семьи.

Фактически вся жизнь ребенка, подростка, молодого человека и так далее - от зачатия до рождения и от рождения до смерти - состоит из подобного рода рубежных моментов, при преодолении которых психическая депривация влияет на последующие события в жизни.

Все, что касается внутриутробного развития психики, здесь не будет рассматриваться, поскольку данных об этом совершенно недостаточно. Можно только сказать, что в период внутриутробного развития эмбриона-плода критические, рубежные моменты связаны с моментами радикальных преобразований, связанных с изменением функций клеток и перестройкой физиологических процессов, сопровождающих трансформацию процессов жизнеобеспечения. Это также связано с “ростом”, с развитием души.

Мы видели на примере умозрительного эксперимента по выращиванию некоторых искусственных организмов (см. том 1), что процесс удвоения числа клеток и дифференциация их функций происходят не непрерывно, но по истечении определенного периода времени. Тогда было сказано, что разум при таких преобразованиях развивается скачкообразно, что, как теперь становится понятно, соответствует такому же скачкообразному развитию эмбриона-плода и его души. Критическими моментами в период внутриутробного развития эмбриона-плода будут как раз те мгновения, когда происходят скачкообразно качественные изменения функций клеток, т.е., например, в момент формирования, скажем, какой-то системы (пищеварения или другой) или органа. Такие моменты всегда детерминированы во времени, т.е. всегда можно заранее сказать, какой день беременности будущей матери особенно опасен для плода. Для этого необходимо лишь знать момент зачатия.

При эмбриональном развитии плода будущего человека существует много факторов внешнего полевого воздействия в критические мгновения жизни эмбриона, когда может произойти необратимое физическое или психическое деформирование эмбриона. Чтобы этого не происходило и требуется как раз запечатление эмбриона со стороны родителей на этой стадии. Во время внутриутробного развития эмбриона-плода критических фаз развития, как в соматическом, так и в психическом отношении чрезвычайно много. Каждый из таких рубежных моментов – кризисный. Это предъявляет особые требования к соблюдению определенных правил поведения будущих родителей.

Теперь рассмотрим некоторые возрастные изменения психики после рождения человека.

В отношении жизни после рождения накоплено достаточно данных для того, чтобы сформировать вполне определенную шкалу критических фаз развития психики человека. Более того, такие попытки предпринимались и ранее. Однако, все предшествовавшие варианты некоторых “психических” шкал отражают, скорее всего, либо наблюдаемые резкие скачки изменений психики, не объясняя причин этого, либо условно делят календарный возраст индивида на слабо обосновываемые отрезки.

Например, было предложено делить (дифференцировать) психическое развитие на такие, вроде бы, качественные интервалы:

- сомато-сенсорный период, охватывающий возраст от рождения до трех лет;

- психомоторный, включающий интервал от четырех до 7-10 лет;

- аффективный период, включающий возрасты от 7 до 12 лет;

- эмоционально-идеаторный период, охватывающий возрасты от 12 до 16 лет.

Такое “распределение” психических возрастов более чем условно и не дает никакого инструмента для анализа в конкретных жизненных ситуациях, но хоть как-то предупреждает родителей или воспитателей о грядущих скачкообразных качественных изменениях в психике ребенка. Об этом следует говорить, так как степень дифференцированности психического возраста на этапе от рождения и до трех лет более существенна и более радикальна.

Вообще говоря, на стадийность изменения психических функций ребенка в младенчестве самым первым обратил внимание Ж. Пиаже еще в 1937 г. Как итог многолетней деятельности Ж. Пиаже опубликовал большое число работ посвященных онтогенезу психики ребенка, которые существенно повлияли на последующие исследования других психологов (М. Доналдсон, Т. Бауэр и др.).

Однако во всех работах этих авторов просматривается лишь констатация определенных стадий развития, но не объясняется как сама необходимость таких стадий, так и причины, обуславливающие наличие стадий развития. Я не цитирую положений из работ этих авторов лишь потому, что это потребовало бы и специального анализа ошибок и заблуждений этих исследователей. Тем более что все они в своих исследованиях “ходили” все-таки достаточно близко к цели. Только лишь отсутствие модели организации психики не позволили этим авторам достичь желаемых результатов.

Не вдаваясь сейчас в подробности таких скачкообразных изменений психики ребенка, могу сказать, что такого рода трансформации происходят в соответствии с развитием онтогенетического дерева потребностей, в котором на разных стадиях развития формируются “психические сенсоры”, о которых мы говорили в предыдущей книге. Без принятия положения о психических сенсорах управления формированием потребностей уровня выше первого (выше витальных потребностей) становятся не только непонятными, но и не будут поддаваться изучению стадии психического развития, или то, что я называю “психический возраст”.

Можно с определенной степенью уверенности утверждать, что психический возраст, не связанный онтогенетически с календарным возрастом, может определять становление личности в лучшую или в худшую сторону, влиять на физическое состояние организма. Этим я хочу сказать, что психический возраст на определенном этапе жизни человека может быть ускорен, а на другом этапе - замедлен. Однако ускорение хода психического возраста на раннем этапе развития ребенка (что должно осуществляться с достаточной степенью осторожности) не будет влиять на ход физического возраста (это не одно и то же, что и календарный возраст), но при определенных условиях будет “провоцировать” его ускорение или замедление.

Например, развитие психических возможностей ребенка в части формирования функций отражения в моторном тракте расширяет свободу владения телом у ребенка, а ограничение психического развития может повлиять и на развитие физических возможностей. Более того, происходящее в силу определенных форм психической депривации ограничение развития физических возможностей организма оказывает обратное влияние и на психику.

Напротив, в зрелом возрасте человека целесообразно предпринимать определенные меры по замедлению хода психического возраста. Для иллюстрации этого сначала приведу ряд сведений из литературы.

“В старческом возрасте отмечается еще один неблагоприятный фактор морфологического характера - уменьшение числа нейронов. Подсчитано, что головной мозг человека после 35 - 40 лет ежедневно теряет сто тысяч нейронов” (А. М. Вейн, Б. И. Каменецкая “Память человека”, м., “Наука”, 1973 г., стр.121).

“Здесь уместно указать, что в человеческом мозгу количество РНК постоянно возрастает от рождения до 40 лет, в период между 40 и 60 годами оно не меняется, оставаясь на постоянно высоком уровне, а затем постепенно снижается” (там же, стр. 53).

“Исследователи подчеркивают значение недостаточности кровообращения мозга в старости как причины хронической амнезии, приводящей к гипоксии, нарушению биохимических процессов и атрофии нервных клеток” (там же, стр. 155).

Я увязываю эти три факта между собой следующим образом. Микронарушения кровообращения мозга начинаются в период около 35 лет. Заметить в это время такие микронарушения кровообращения практически невозможно. Причины этого нарушения могут быть связаны как с микропатологическими изменениями, так и с воздействием определенных полевых структур извне, так как для этого условия жизни становятся более или менее благоприятными, и человек как бы расслабляется. Дело в том, что к этому периоду жизни у человека относительно полностью определяется жизненный статус, и он во многих случаях перестает “работать” над совершенствованием своей функции отражения, или, просто-напросто, - прекращает учиться активным образом, т.е. целенаправленным образом перерабатывать значительные объемы принципиально новой информации. Это эквивалентно тому, что человек вполне сознательно подвергает себя действию сенсорной депривации, порождающей, как некоторый итог, специфическую психическую депривацию.

В итоге его энергетическая оболочка (информационная оболочка, образуемая душой) несколько ослабляется. Именно это может приводить к “реинкрнированию” каких-либо “мелких” полевых структур, которых всегда достаточно в окружающей среде. Мы ежедневно обрываем жизни каких-либо насекомых, растений и так далее, чьи “неприкаянные” души витают около нас.

Здесь я вынужден остановиться, чтобы вкратце напомнить принятую модель души.

В основу модели души положено представление о том, что организм является конгломератом отдельных организмов (отдельных клеток), управляемых из единого центра, которым и является центральная нервная система. Этому не противоречит и то, что у растений, например, не обнаружено органа, выполняющего функции мозга, но было показано, что и растения обладают всем комплексом психических функций, обладают памятью. Информационная модель гомеостаза, представленная ранее, и модель души хорошо сочетаются с принятыми положениями об организме, как конгломерате отдельных организмов. Поэтому можно считать, что и та и другая модели взаимно дополняют, но не исключают друг друга.

В основу модели души положено, что каждый из отдельных организмов, входящих в состав сложного, который мы и называем собственно организмом, обеспечивает решение одной и той же задачи – выживания. При этом эта задача решается на основе предвидения разумом клетки своего собственного состояния на некоторое время вперед, что позволяет этому отдельному организму предпринимать усилия на компенсацию внешних или внутренних изменений.

Вся информация о “предпринятых” “усилиях” от клетки передается по двум независимым каналам в вышестоящие структуры организма. Один канал – соматический – передает постепенно концентрируемую информацию через единый интерфейс, каковым является, например, у теплокровных животных кровь, с помощью которого вся информация передается в центральную нервную систему. От центральной нервной системы управление отдельными клетками осуществляется по информационному каналу (артериальная кровь), чем обеспечивается решение чисто витальных задач (функций). Этим объясняется возникновение и механизм “погашения” витальных потребностей.

Другой канал – полевой – обеспечивает передачу той же информации, но на полевом уровне, в центральную структуру души, связанную, главным образом, с центральной нервной системой. В соответствии со структурой взаимной увязки клеток организма общая структура души состоит из отдельной “мини-души” каждой клетки. Эти “мини-души” делают живыми эти клетки (организмы). Но именно они образуют структуры души органов, систем организма и центральной структуры, связанной с центральной нервной системой.

Непонимание структуры и свойств души в течение тысячелетий было обусловлено представлением о неделимости души. На самом же деле существуют условия, когда душа не может сохранять свою целостность. Это, в частности, происходит, когда организм погибает достаточно быстро вследствие внешнего насилия. В этом случае структуры души, связывающие отдельные органы, системы с центральной структурой души, разрываются в буквальном, физическом смысле, образуя то, что я назвал “нижние” и “верхние” осколки души.

Это приводит, в частности, к тому, что “нижние” осколки приобретают иную направленность вихрей биологических торсионных полей. Они становятся тем, что в народе давно называют “нечистой силой”. Эта “нечистая сила”, обладая левозакрученными торсионными полями, для ясновидящего видна как некоторое черное структурное образование, имеющее самую различную форму – от переливающихся и перекатывающихся шаров или змееподобных извивающихся образований до бесформенных, но совершенно живых структур. Черный цвет этих структур обусловлен тем, что эти образования уже никак не могут излучать энергию, которая в них содержится, но стремятся поглощать дополнительные порции энергии. Именно по этим причинам эти образования и стремятся проникнуть в какой-нибудь другой, но живой пока организм.

Аура человека, как это принято обозначать с некоторых времен, - это внешние информационные оболочки организма, имеющие свойство отражать “нечистую силу” подобно тому, как это делает со светом обычное зеркало. Если же аура повреждена какой-нибудь негативной (тоже черной) мыслеформой, то образуется то, что для ясновидящего представляется как какая-то “дыра”. На самом же деле в том месте, где произошло сцепление черной мыслеформы с организмом, излучения нет. Ясновидящий наблюдает лишь черное пятно, которое и является пробоем, открывающим путь внутрь данного организма “нечистой силе”.

Хотел бы обратить внимание читателя на то, что нам пока никак не удастся обойтись без убиения каких-нибудь организмов. Мы убили комара или таракана – осколок души этих организмов к нашим услугам. Мы должны представлять, что каждый раз, разбив свежее, только что снесенное курицей яйцо, чтобы сделать себе яичницу, мы разрушаем душу не родившегося цыпленка. И эта разорвавшаяся душа может поразить нас, вызвав какое-нибудь заболевание. Поэтому мы должны определенным образом заботиться о сохранении в целостности своих информационных оболочек и, кроме того, стараться как-нибудь утилизировать такие разорванные души. Дело в том, что сила возможного внешнего воздействия при этом может возрасти многократно. Даже веточку дерева мы сломаем, то и в этом случае мы рано или поздно будем наказаны за свой грех. Такова общая картина поражения организма от внешних полевых образований. Имеются и внутренние для организма причины, приводящие к такому же результату (от негативных мыслеформ, или от эмоций греха), но не это сейчас главное. Смысл сказанного заключается в описании путей и механизмов полевого поражения организмов, приводящих к различным соматическим заболеваниям.

При наличии наших собственных или чужих “черных” мыслеформ эти “обрывки” душ вселяются в нас и поражают отдельные клетки или органы, системы. Именно такие микроповреждения и становятся причиной многих соматических заболеваний, в том числе и сосудов головного мозга. Нарушения кровообращения приводят к разрушению нейронов и, соответственно, к сокращению образования РНК, т.е. к “инструментальному” сокращению возможностей мозга.

На первом этапе (после 35 лет) это совершенно незаметно, но ощутимым становится примерно к 42-45 годам, когда наступает определенный психологический кризис. Человек себя ощущает в соматическом отношении совершенно молодым, но понять, что он уже совершенно не тот - не в состоянии. В этот период мужчины часто “ищут” “утешение” на стороне, что приводит к разводам, к изменению профессиональной ориентации и так далее. Это общеизвестные факты, хотя и не объясненные с достаточной степенью до сих пор.

Можно ли противостоять такому процессу деградации? Можно, поскольку он является следствием совершенно определенной психической депривации. Механизм действия депривации понятен. Психическая депривация, так или иначе, ослабляет защитные информационные оболочки организма. Для исключения этого необходимо практически постоянно быть физически и интеллектуально активным. А в определенный период жизни еще более активизировать умственные и физические упражнения. Это приведет к улучшению кровообращения, в том числе и структур мозга, к усилению энергетических оболочек человека. Большое значение имеет и гормональная активация организма, которая происходит при половом контакте. Следовательно, активная половая жизнь также будет продлять молодость (души и тела).

Второй путь защиты заключается в исключении воздействия “черных” мыслеформ как собственных, так и чужих. Собственные “черные” мыслеформы всегда связаны с тем или иным образом чувством недовольства, гнева, зависти и так далее. Значит, следует тщательно контролировать собственные эмоциональные проявления и не допускать проявлений “эмоций греха”.

Чужие “черные” мыслеформы можно “снимать” с помощью определенных молитв охранного типа, например, “Отче наш” и других. Можно также выполнять и некоторые ритуальные действия, укрепляющие энергетические оболочки. В любом случае оба этих метода всегда следует использовать одновременно.

Таким образом, на этапе зрелого возраста возможно путем определенных приемов воздействовать на свой психический возраст, замедляя его. Замедление изменения психического возраста выливается, в конечном итоге, в сохранении высокой мощности информационных оболочек организма, их высокой отражательной способности, благодаря чему будет замедляться и ход физического возраста (подчеркну - не календарного, а физического). Это, естественно, не связано с ходом хроноса в структурах мозга, но связано с поддержанием физических и физиологических возможностей организма.

1.1.5. ЗАРОЖДЕНИЕ РАЗУМА

Между тем представляет самостоятельный интерес анализ условий начала (запуска) психической деятельности после рождения ребенка. Дело в том, что по общему представлению (кстати, ни на чем не основанном) после появления ребенка на свет он еще ничего не видит и ничего не слышит в нашем обычном представлении. Даже почему-то считается, что это “растительный” период жизни человека. Поэтому непонятно, как уловить определенный момент пробуждения сознания. И возникает какой-то разрыв - жизнь началась физическая, но когда же начнется и психическая? Понять это без использования информационно-отражательной теории просто невозможно.

Действительно, как уловить тот момент, когда ребенок вдруг почему-то начинает видеть и что он при этом видит? Как узнать, когда он начинает слышать и что он при этом слышит? Ведь по существу эти мгновения истинно кризисные, рубежные. Неясно также как увязаны с формированием импринтинга витальные рефлексы, которые, как представляется современным ученым вроде бы очевидным, сразу могут быть “запущены” в работу. Но суть проблемы состоит как раз в том, что, скажем, витальные рефлексы могут быть запущены “в работу” только тогда, когда будут сформированы (включены) витальные потребности. Именно эти соображения вынудили меня выступить против сложившегося понимания роли и функций рефлексов.

Ни одна из работ психологов или физиологов не в состоянии дать ответ на вопросы, связанные с определением момента запуска “в работу” витальных рефлексов. Фактически (и это надо признать как неопровержимую истину) ни один витальный рефлекс не может быть “включен” в работу, если на это нет соответствующей потребности. Кроме того, ни один витальный рефлекс не может быть исполнен просто так, без того чтобы быть как-то приспособленным к конкретной обстановке, т.е. с добавлением того, что я ранее обозначил как интеллектуальное приспособление.

Действительно, младенец на первом этапе жизни не в состоянии понять, какие потребности у него имеются на момент появления на свет и, тем более, не может знать, что может “погасить” эти потребности. Еще меньше у младенца возможностей определенно “сказать” о своих потребностях, так как в его распоряжении имеется только такой универсальный сигнальный механизм, как плач. Поэтому следует, видимо, принять, что должен быть какой-то “спусковой крючок”, который позволит начать действовать витальным потребностям и, соответственно, витальным рефлексам помимо формируемой функции отражения по тому или иному сенсорному тракту.

Считается, например, врожденным сосательный рефлекс новорожденного, хотя отмечается, что его существование не связано непосредственно с чувством голода. Как видим, имеется определенное противоречие. Сосательный рефлекс вроде бы врожденный и имеет цель удовлетворить чувство голода, но он не связан с чувством голода, что и выглядит противоестественным. Мне хотелось бы обратить внимание на то обстоятельство, что наружная кромка губ имеет повышенную тактильную чувствительность, в том числе, и у взрослых. При этом прикосновение к кромке губ не вызывает неприятных ощущений, но может вызывать желание сжать губы, чтобы избежать щекотного ощущения. Принято даже считать эту зону как эрогенную, хотя с эротикой данная зона связана слишком опосредованно.

Если у ребенка тактильная чувствительность этой зоны в момент рождения выше, чем у взрослого человека, то тогда “сосательное” движение губ будет вызываться вовсе не “сосательным” рефлексом, а непроизвольным сокращением мышц от прикосновения к чувствительной зоне. Следовательно, врожденной в этом случае является особая тактильная чувствительность в зоне губ, для формирования функции отражения по которой вполне достаточно некоторых генетически передаваемых минимальных данных, т.е. требуется в буквальном смысле примитивная функция отражения, не требующая какой-то особой адаптации. В этом случае сосательный рефлекс может не быть и, соответственно, не является врожденным безусловным, но является условным, приобретаемым рефлексом, формируемым только после определенных воздействий на кромку губ. С его появлением (формированием) начинается большая цепь преобразований в психике младенца.

В народе давно замечено, что для того, чтобы у ребенка в дальнейшем не было диатеза, необходимо приложить его к левой груди матери в первые два часа после рождения. В это время в груди матери молока как такового еще нет, но есть то, что обозначается как молозиво, т.е. для питания это не тот состав, который мог бы сформировать пищевой рефлекс. Значит, прикладывание младенца к груди в первые два часа его жизни на белом свете не связаны с включением пищевой потребности.

Значение первого “соска” значительно больше и значительно шире. С одной стороны, совершенно очевидно, что именно этим закрепляется формирование функции запечатления у младенца в наибольшей ее интенсивности. С другой стороны, запуск (формирование) сосательного рефлекса в первые два часа пребывания младенца вне утробы матери, видимо, обуславливает запуск определенных гомеостатических функций, связанных с обменом веществ. Этим самым происходит включение определенных витальных потребностей. Иначе говоря, первые два часа жизни младенца определяют и общую организацию жизненного процесса младенца, т.е. запускают в работу механизм выживания.

Это означает, что после формирования сосательного рефлекса появится некоторая стартовая функция отражения у младенца, на основе которой будет формироваться функция отражения сначала по пищевому рефлексу, затем по тракту зрения и еще позже по тракту слуха. При этом биопольный тракт играет стабилизирующую роль и обуславливает механизм “узнавания” на качественном уровне, т.е. без участия привычных для нас сенсорных трактов.

Должен добавить еще одно соображение, связанное с “запуском” такого витального рефлекса, как дыхательный. Известно, что в утробе матери ребенок не дышит при помощи легких, так как находится в околоплодной жидкости. Следовательно, дыхательный рефлекс у него не сформирован (не включен), так как отсутствует потребность в дыхании. После появления на свет, когда младенец только что испытал сильный стресс, связанный с прохождением головки через родовые пути и ее сдавливания, у ребенка, возможно, инстинктивно возникает потребность заплакать, крикнуть. Этот первый крик младенца и есть тот фактор, который включает дыхательный рефлекс, поскольку при крике так или иначе необходимо сначала вдохнуть воздух, а затем его выпустить из легких, вызывая колебания голосовых связок. Дыхание является, таким образом, вторичным эффектом от первого крика.

Если же после появления на свет младенец не кричит, то у акушеров имеется веками отработанный прием. Малыша берут за ножки и “подвешивают” в руке вниз головой. После этого малышу дают достаточно уверенный шлепок по попке, и это в большинстве случаев вызывает первый крик малыша. Именно первый крик малыша и является тем “спусковым крючком”, который и запускает в работу дыхательный рефлекс.

Рассмотрим механизм формирования функции отражения в зрительном тракте с тем, чтобы выяснить и механизм действия психической депривации на этом этапе. В главе о сенсорной памяти (см. предыдущий том) была дана схема начального этапа формирования функции отражения в тракте зрения. Приведем сделанный вывод еще раз. На том этапе он потребовался мне для обоснования адресно-семантической системы сенсорной памяти (человека).

Например, для младенца человека первым объектом изучения, или исследования, в зрительном тракте в норме является сосок груди матери, имеющий четкую и контрастную круглую форму. Поскольку при сосании груди младенец получает необходимую для него пищу, т.е. удовлетворяется совершенно определенная витальная потребность, что сопровождается другими приятными и привычными стимулами (тепло материнского тела, сердцебиение матери), то при всех последующих контактах с круглым соском груди в сенсорных трактах младенца формируется окрашенная положительной эмоцией многофакторная функция отражения.

Следовательно, в “информационном пространстве” зрительного тракта, а также в “пространствах” тактильного восприятия и, видимо, в слуховом тракте “вырастают” сначала маленькие, а затем все больше “холмы” первого усвоенного “объекта”. Действительно, поступающий сигнал от зрительного тракта может быть легко и быстро сопоставлен с усвоенной ранее зрительной информацией методом простого наложения “нового” изображения на “старое”, т.е. будут использованы критерии “меньше/больше”, “подходит/не подходит”, “приятно/неприятно”.

На последующих этапах формирования функции отражения, когда младенец увидит несколько раз сосок груди не фронтально, но и под некоторым углом, т.е. кружок будет увиден как эллипс, из центра которого выступает некоторый холмик (собственно сосок), он усвоит, что сосок - это не только кружок, но и достаточно сложный рельеф. Следовательно, функция отражения на следующих этапах станет уже несравненно богаче. Эллипсовидное представление соска и эллипсовидное лицо матери, зрачки ее глаз, нос и другие детали лица будут восприниматься в совершенно определенной связи с удовлетворением витальной потребности при прежних положительных эмоциях. Более того, совершенно очевидно определенное подобие (конгруэнтность) сигналов от соска груди и лица матери, их частичное соответствие.

Так постепенно будет формироваться некоторый “хребет” функции отражения в пространстве зрительного сенсорного тракта, а также и в других сенсорных трактах, так как данная функция отражения от тракта зрения будет сопровождаться, например, формированием функций отражения в тракте слуха от тех ласковых и негромких слов, которые младенцу всегда говорит мать. Соответственно и в тракте тактильных ощущений также в форме своеобразных “холмов” от “кружков”, вырастающих в дальнейшем в “хребты” уже известного, будет образовываться функция отражения, определенным образом "засинхронизированная" со зрительным трактом и также “окрашенная" положительными эмоциями.

Примерный срок формирования первоначальной, устойчивой функции отражения, связанный с “узнаванием” внешнего мира по тракту зрения составляет четверо суток (см., например, Ж. Годфруа “Что такое психология”, М., “Мир”, 1996 г., т. 1, стр. 214). Это следующий рубежный момент в развитии психики младенца, так как с этого момента включается потребность в информации, которую необходимо постоянно “погашать” постепенным увеличением дозировки новой информации.

Первоначально это будут постепенно узнаваемые внутренние ощущения (например, чувство голода), так или иначе связываемые с процессом кормления и постоянными (повторяющимися) зрительными образами, внешние тактильные ощущения (прикосновения матери, ощущения сырости и т.д.). Понемногу расширяется и объем узнаваемой информации по тракту зрения.

Всему этому ребенок учится постепенно, чему соответствует формирование все более сложной функции отражения. Следовательно, механизм мышления в определенно конкретной, а именно в “предметной” форме начинается именно после четырех суток пребывания вне утробы матери. Чтобы быть понятым правильно, уточню, что под “предметным” мышлением я понимаю в целом обычный процесс мышления, т.е. процесс установления абстрактной связи между входными данными и выходной (принимаемой) функцией отражения, но связываемый с “погашением” витальных потребностей.

Такое уточнение необходимо, так как на ранней стадии онтогенеза человека, когда у него еще нет достаточно точной, полной функции отражения, работает иной, “непредметный” механизм мышления, сопряженный с биопольным каналом обмена информацией. Начало “узнавания” у младенца первичных зрительных стимулов (соска груди) приводит к включению определенных гомеостатических процессов, которые мы связываем с ощущением голода. При этом начинает выделяться желудочный сок, как-то перестраивается работа системы кровообращения и так далее. По существу это можно было бы назвать “условным пищевым рефлексом”, но этим мы сильно обеднили бы само явление, так как из такого “условного рефлекса” все-таки “вырастает” механизм мышления в его обычном применении к человеку.

Сказав о непосредственном включении “предметного” мышления с четырех суток после момента рождения, я определенным образом вступил в противоречие и с теорией Ж. Пиаже. Он, как и многие другие, считал, что до начала циркулярных реакций (возраст с 4 до 8 месяцев) нельзя говорить о включении в действие механизма мышления у младенца. По мнению А. Валлона такой процесс начинается с 6 месяцев, когда начинается эмоциональная стадия, вследствие накопления “репертуара эмоций” (страх, гнев, радость, отвращение и т.д.). Это, несомненно, неверно, так как, во-первых, невозможно это хоть чем-то обосновать, а во-вторых, при таком подходе могут быть пропущены многие существенные моменты в развитии психики младенца, о которых говорилось только что, в результате чего резко сокращаются стартовые возможности будущей личности.

Именно поэтому в книге “Психология живого мира” механизм мышления был рассмотрен, так сказать, без участия человека, как универсальный механизм, присущий всему живому миру Земли. В частности, ранее я уже постарался показать, что зрение (смотрение) уже и есть мышление, поскольку этот процесс связан с формированием такой функции отражения, в результате которой осуществляется “узнавание” зрительной информации. Именно это и позволяет говорить, что механизм мышления в обычной форме включается не позднее четырех суток, когда в большей или меньшей степени начинается “узнавание” пусть только одного объекта - соска груди матери. Мышление, как универсальный механизм живого мира Земли, не может быть не включенным именно тогда, когда организму необходимо что-то “узнать”. А “узнавать” каждый организм в своем окружении должен абсолютно все и непрерывно. Именно поэтому очень важно и с этой точки зрения, с информационной, - для “включения” механизма мышления - кормление малыша грудью.

Поскольку уровень новизны в этот период очень большой, то сон, как ограничительная функция психики, что было показано в соответствующей главе книги “Психология живого мира”, является нормальным состоянием для ребенка. В период сна происходит “погашение” “отрицательных” эмоций, связанных с “узнаванием” новой обстановки. Естественно, в этот период самая высокая относительная скорость роста дендритов (по сравнению с общим их наличным количеством) в коре головного мозга, что требует относительно больших затрат энергетического сырья для этого процесса. Итак, в целом можно сказать, что развитие психики (души) младенца (при условии формирования первоначального запечатления) начинается с включения витальных потребностей. На этом этапе функция отражения у младенца совершенно не развита, и мать должна скомпенсировать несовершенство механизмов мышления у младенца, что означает необходимость постоянного внимания к поведению малыша со стороны матери.

На этом этапе единственным способом сигнализации у малыша своему окружению (матери) может быть только лишь плач, которым он в состоянии выразить всю гамму ощущений, переживаемых им: здесь есть и чисто сигнальная информация, и эмоциональная информация, что еще раз говорит о функционировании механизма мышления.

Взрослым просто необходимо принять как данное: малыш тоже “думает”, но другими категориями, что, отнюдь, не делает его механизм мышления примитивным.

Именно плач выражает у малыша все, что он хочет сказать. Поэтому на этом этапе требуется особое внимание к “запросам” младенца - во время накормить (когда он хочет именно есть), во время перепеленать, во время просто пообщаться - поговорить, приласкать, подержать на руках.

Еще одно маленькое замечание. Выше я сказал о начале “предметного” мышления у новорожденного. Для определенности должен сказать и о том, что “непредметное” мышление существует с момента оплодотворения яйцеклетки сперматозоидом, что соответствует работе механизмов адаптации с первого же момента начала жизни. Именно это и следует из информационно-отражательной теории, обсуждаемой в данной работе: процессы жизнеобеспечения, управляемые разумом эмбриона, начинают действовать немедленно. Развитие этого варианта мышления поддерживается, как уже говорилось, биопольным каналом обмена информацией.

Именно на уровне этого “непредметного” мышления мать может общаться со своим будущим ребенком, задавать ему вопросы и получать, соответственно, ответы. Это не фокус. Зародышу-плоду чрезвычайно полезны не только эти беседы, но и прослушивание спокойной классической музыки. Иначе говоря, психика еще не родившегося малыша вовсю работает именно как у совершенно самостоятельного мыслящего существа.

Нам просто непривычно понимать, что могут быть какие-то иные формы мышления, чем, скажем, у взрослого человека, но это именно так. Если младенец не в состоянии сказать ничего словами, то это не значит, что он ничего не говорит; это, тем более, не значит, что он не мыслит. Совершенно очевидно, что в простых операциях, которые сопровождают жизнь младенца в первые дни его после появления на свет, будет содержаться не только “витальный” комплекс, но и информационный, т.е. будет удовлетворяться потребность в информации сначала первого и почти сразу же второго (социального) уровня. Активное поведение матери и близкого окружения, крайне ограниченного на первом этапе, минимальный уровень новизны в первые недели и месяцы жизни при постепенном нарастании диапазона новых впечатлений для малыша - это обязательное условие включения и совершенствования развивающейся функции отражения в каждодневную работу. В противном случае возникнут условия формирования когнитивной, эмоциональной и социальной психической депривации.

В чем проявляется психическая депривация на данном этапе жизни? Примером этого может быть следующий отрывок.

“Именно поэтому вопрос о ранней связи, возникающей между матерью и ребенком, имеет первостепенное значение. Психологи, наблюдая, прежде всего, за детдомовскими детьми, уже давно заметили важность этой связи. Рядом с матерью ребенок развивается намного гармоничнее, нежели вдали от нее - в детском доме или в доме малютки.

В поведении детей, воспитывающихся в домах малютки, наблюдались характерные симптомы даже в тех случаях, если при поступлении туда они выглядели совершенно гармонично развитыми. Спустя несколько месяцев в их психике уже можно было заметить признаки весьма специфических изменений. Свои наблюдения психолог Рене Шпиц описывает так: “Хотя им было по 8-9 месяцев от роду, они лежали или сидели с широко раскрытыми, ничего не выражающими, устремленными вдаль глазами, с застывшим, неподвижным лицом, как в оцепенении. Очевидно, они не воспринимали происходящего вокруг них. Это поведение иногда сопровождалось аутоэротической активностью, и устанавливать контакт с детьми, находящимися на этой стадии, было все более трудно, а затем и просто невозможно”.

Возникает вопрос: на самом ли деле в данном случае идет речь только о последствиях отсутствия связи “мать-ребенок”, или же сказываются и другие факторы, ведь с этими детьми никто не занимался и, таким образом, имело место отсутствие интеллектуальности? Многие наблюдения подтверждают, что занятия с детьми и в самом деле дают положительный результат, столь тяжелые симптомы уже не проявляются, но, тем не менее, серьезные нарушения духовного мира ребенка сохраняются” (Раншбург Й, Поппер П. “Секреты личности”, М., “Педагогика”, 1983 г., стр. 12).

В приведенном высказывании вольно или невольно смешаны проявления двух совершенно разных явлений: собственно отсутствие формирования импринтинга у детей и последствия острой сенсорной, когнитивной и социальной изоляции, т.е. депривации иного типа. Именно к таким, уже необратимым практически, последствиям приводит формальное выполнение родительских обязанностей или обязанностей сиделки в детском приюте. Такого рода психическая депривация приводит к практически необратимым последствиям, а душа такого человека никогда не достигнет того уровня энергетики, того информационного содержания, которое присуще человеку при нормальном социальном контакте с первых мгновений жизни на свете, т.е. произойдет определенная “мауглизация” этого человека.

1.1.6. ФОРМИРОВАНИЕ КООРДИНАЦИИ ДВИЖЕНИЙ

Функция отражения по тракту зрения непрерывно развивается после того, как было “запущено” в работу “предметное” мышление. Малыш начинает двигать руками и ногами, которые, естественно, становятся первым “внешним” объектом исследования. Это тоже очень важный момент в жизни человека, поскольку в этот период формируется “пространственная линейка” с которой так или иначе связан, в первую очередь, механизм познания реальности, о котором говорилось в главе “Психология познания реальности” (см. книгу “Психология живого мира”). В данной книге этот вопрос будет рассмотрен позже.

Рассмотрим механизм формирования “пространственной линейки” у малыша и последствия психической депривации по этому параметру. Для этого приведу собственные выводы по этому поводу.

Из всех пространственных задач, решаемых разумом, наибольшей относительностью решения обладает, несомненно, задача определения дальности. Относительность оценок удаленности как раз характеризует качественный характер всех решений. Кажется достаточно тривиальным то, что для разных объектов и разных ситуаций малое расстояние в одном случае может оказаться чрезмерно большим в другой ситуации. Это происходит потому, что в решение данной задачи как компоненты входят и другие оценки (другие критерии).

В “полях символов” информации памяти все хранящиеся символы, используемые в процессе узнавания, конечно, могут иметь различные “размеры”, что обусловлено тем, что в памяти хранится абсолютно вся информация, причем в виде простейших фрагментов. Иначе говоря, символ квадрата, хранящийся в памяти, имеет столько же вариантов, сколько раз в жизни был предъявлен подобный фрагмент. Поэтому для оценки “далеко/близко” безусловно, необходимо проведение определенной измерительной процедуры каждого из фрагментов в потоке информации.

Мне представляется, что осознание значения предшествующего опыта для проведения подобных “измерений”, очевидно наблюдавшееся в практике и в экспериментах, не дает полного ответа на поставленный вопрос, поскольку не раскрывает самого механизма “измерения”.

Ведь для проведения любого измерения, тем более на качественном уровне, необходимо иметь какой-то измерительный инструмент, своеобразную линейку, сопоставляя с которой можно проводить подобные оценки. Поэтому целесообразно понять, какой тип “линейки” может использовать разум для выполнения подобных операций.

Большинство живых организмов, имеющих число степеней свободы более определенного количества, т.е. имеющих возможность не только перемещаться, но и пользующихся своими конечностями как некоторыми инструментами, имеют возможность сопоставить характеристики отражения, соответствующие собственным конечностям, с характеристиками отражения других объектов. Следовательно, такое сопоставление дает возможность масштабировать иные функции отражения относительно других функций отражения, принимаемых как эталонные. В этом случае хорошим подспорьем становится способность зрения проводить некоторую оценку дальности за счет бинокулярного параллакса, т.е. в этом случае принимает участие и “поле символов” моторной информации.

Тем не менее, этого еще недостаточно для правильного решения (на качественном уровне) задачи “близко/далеко”. Опыт живого организма, связанный не только со знанием собственных частей тела, но и со знанием времени, потраченного ранее на преодоление определенных расстояний, также дает возможность масштабировать функции отражения. В конечном итоге данный опыт выливается в способность оценивать расстояния на основе перспективного искажения видимого пространства. Иначе говоря, в данном случае необходимым является также сопоставление с объектами, формирующими фон, или окружение определенного объекта, являющегося главным в центральном блоке выделенной информации.

Таким образом, очевидно, что способность решать задачу “далеко/близко” является онтогенетически приобретаемым свойством и заключается в способности масштабировать функции отражения, формируемые от разнообразных объектов, относительно эталонных функций, сопряженных с размерами частей собственного тела. Следовательно, существует определенный критический период, когда данная функция разума должна быть сформирована у молодого организма. Это означает, что механизм психической депривации может проявляться и в этом случае, что, в случае реализации депривации, будет приводить к нарушению координации, к неверным движениям.

Как необходимый компонент формирования описываемой “линейки длины” выступает сопоставление размеров интересующего объекта с объектами, различным образом размещенных в пространстве, т.е. в этом случае в механизм масштабирования включается и опыт по предыдущим затратам времени на преодоление расстояний. Из сказанного, кстати, следует, что линейка “далеко/близко” не остается постоянной в течение жизни организма и непрерывно изменяется в зависимости от настроения (состояния психики), состояния здоровья или возраста организма, т.е. всегда остается ситуативной оценкой.

В соответствии с изложенной моделью формирования “пространственной линейки” у младенца становятся совершенно понятными условия возникновения и механизмы действия психической депривации по этому свойству психики и ее последствия.

Так, если младенец крайне ограничен в своих движениях в первые месяцы жизни, например, вследствие того, что находится все время в спеленатом состоянии, то его руки и ноги становятся недоступными для изучения. Это приводит к замедлению развития функции отражения, к ее определенному угнетению в этой части. Соответственно “угнетается” и душа ребенка, поскольку в ней слабо формируется соответствующий информационный комплекс. Если же ребенок в дальнейшем ограничен и в перемещениях, то “линейка” формируется с искажениями.

Последствием этого вида психической депривации будет плохая координация движений, неверная оценка обстановки. Это вместе может в дальнейшем приводить к повышенной травмируемости ребенка. Кроме того, плохая координация движений вообще трудно исправляется и приводит к формированию определенного комплекса неполноценности. Это может в школьные годы привести к тому, что ребенок станет объектом откровенных издевательств со стороны других ребят, с чем мне пришлось сталкиваться.

В частности, мне пришлось буквально спасать от других ребят Валерия Р., имевшего, как я понимаю, последствия психической депривации именно этого типа. Справедливости ради необходимо сказать, что депривация у Валерия Р. возникла, конечно, не в силу специальных воздействий со стороны родителей (хотя как-то и это сказалось), а потому, что у него был некоторый врожденный дефект зрения. Это побуждало его родителей ограничивать, так или иначе, подвижность мальчика в первые годы жизни.

Валерий Р. пришел в класс, над которым я, в определенном смысле, шефствовал, в пятом классе. Он имел нарушенную координацию движений. Это вызвало его моральное и физическое угнетение со стороны ребят в другой школе, где он учился первые четыре года. Родители Валерия, чтобы как-то спасти сына, перевели его в нашу школу, но и здесь началось то же самое: издевательства, избиения. То, что нам - учителям и всем родителям класса - удалось сделать для Валерия Р. в те годы на основе целенаправленных действий по специальной программе, предложенной мной, помогло ему преодолеть свой недостаток, остановить у него развитие комплекса неполноценности. В дальнейшем Валерий стал и хорошим ученым, защитил докторскую диссертацию. Но должен сказать, что преодоление этого недостатка Валерия потребовало огромных коллективных усилий в течение продолжительного времени. Кроме того, тогда удалось остановить развитие агрессивности у других ребят по отношению к Валерию. Агрессивность других ребят (по отношению к ребенку с нарушенной координацией) является еще одним - побочным - продуктом психической депривации у одного ребенка, но проявляющегося в других ребятах.

Поскольку формирование “пространственной линейки” в своей основе происходит с двух-трех месяцев и относительно полно заканчивается в рамках, достаточных для сохранения относительной безопасности, в два года, то и действия воспитателей должны быть направлены на то, чтобы избежать искажения психического развития по данному параметру. Для этого ребенку необходимо давать относительно большую свободу действий, не ахать, когда он падает, и не бросаться немедленно на помощь, чтобы поднять его - пусть встает сам, и не препятствовать относительно свободному перемещению. При этом будет развиваться еще одна функция отражения - моторная, что также важно.

Следует сказать, в дополнение к сказанному о сроках и качестве формирования “пространственной линейки”, что этот механизм тесно связан еще с одним обстоятельством. Дело в том, что, согласно принятому по непонятным причинам условию, формирование движений у человека принято считать автоматическим. Как представляется психологам, большинство наших движений выполняется вне непосредственного контроля со стороны сознания (именно на этом основании и возникло совершенно неверное представление о существовании так называемого “подсознания”).

Выводы информационно-отражательной теории вынуждают отвергнуть такое положение. В действительности устройство узла управления психикой таково, что разум в состоянии решать одновременно достаточно много разнородных задач, что нами почти никогда не улавливается. Это в целом полностью соответствует условию постоянного контроля обстановки в максимально полном объеме. Но именно это обстоятельство обязывает нас принять, что “пространственная линейка”, используемая в жизни индивида целиком зависит от точности движений. И наоборот - точность движений зависит от полноценности сформированной в онтогенезе “пространственной линейки”.

В свою очередь точность движений напрямую зависит от совершенства развития (сформированности) полной функции отражения, т.е. никогда не может быть полностью завершенной. Поэтому при воспитании ребенка следует особое внимание уделять постепенному развитию именно так называемых тонких движений, т.е. движений пальцев относительно друг друга и при выполнении каких-либо “мелких” операций, что наиболее явственно сказывается при письме и рисовании. Кроме того, эти тонкие движения явственно проявляются в таких движениях, которые связаны с балансированием тела. Следовательно, чем лучше будет сформирована пространственная линейка ребенка, тем увереннее он будет чувствовать себя в самых разнообразных жизненных условиях. Соответственно этому игнорирование условий формирования “пространственной линейки” приводит к специфической психической депривации. В отдельных случаях, при особых жизненных условиях, это может приводить к тем или иным негативным или, даже, трагическим последствиям.

Должен сказать, что наличие механизмов психической депривации никогда не были предметом исследования психологов. Поэтому многие искажения судеб людей выглядят порой как некоторое проклятие, лежащее над родом. На самом деле в этих процессах повинно наше невежество, поскольку своим детям мы, как правило, передаем то, что взяли у своих родителей – их приемы, их традиции, их принципы и так далее. Но это, как показывает практика, далеко не всегда верно.

1.1.7. РЕЧЕФОРМИРОВАНИЕ И РЕЧЕОБРАЗОВАНИЕ

Важным этапом развития разума ребенка следует считать, по-видимому, механизмы обучения речи. Собственно говоря, мы должны разделить этот процесс на два – речеформирование и речеобразование.

Речеформирование – это процесс формирования функции отражения, связанный с процессами запоминания звуковых сочетаний и соотнесения их с самими предметами, действиями и явлениями. Поскольку процесс речеформирования не связан с процессом воспроизводства связных звуков, то его иногда называют внутренней речью (ребенка). При этом еще могут не участвовать моторные механизмы, но возникает то, что привыкли называть как понимание. Речеобразование – это процесс формирования функции отражения, связанный с процессами воспроизведения определенных звуковых символов, относящихся к предметам, событиям, явлениям при наличии сформированного механизма речеформирования.

Как видим, это два разных процесса, взаимосвязанных между собой, но отличающихся содержанием и уровнем развития функции отражения. Мне не совсем понятно, почему процесс речеформирования до сих пор не был предметом исследований, поскольку он, в некотором смысле, является ведущим, фундаментальным по отношению к процессу речеобразования.

Ранее я уже рассматривал эти процессы и выступил с критикой модели речеобразования, предложенной в свое время Вернике. Теперь еще раз приведу рассмотренный ранее механизм формирования функции отражения в речевом и слуховом трактах с тем, чтобы понять сущность психической депривации по этому свойству психики.

Особенностью тракта слуха (как системы) является очевидная многоэтапность его формирования в процессе онтогенеза. На первом, самом начальном этапе формируется первичное “поле символов” за счет восприятия внешних звуков без какого-либо анализа. Этот этап, как представляется, чрезвычайно важен, поскольку в этот период “символы” соответствуют интегральным, сложным звуковым внешним сигналам.

Например, мать, разговаривая со своим малышом, неоднократно повторяет несложные и повторяющиеся в своей основе слова и фразы, которые постепенно фиксируются в слуховом “поле символов”. Более того, начало формирования первой фазы этого пространства “символов” относится еще к внутриутробному развитию: плод слышит внешние звуки достаточно хорошо, и если они повторяются, то тогда и происходит формирование соответствующей совокупности некоторых интегральных “символов”.

Чем же важен данный этап? Ведь, казалось бы, младенец еще ничего “не слышит” в нашем привычном понимании, т.е. какой-то адекватной реакции на слова еще нет совершенно. Мне представляется данный этап формирования “символов” слухового тракта принципиально важным потому, что в этот период закладывается фундамент в буквальном смысле будущего речевого тракта приема/передачи информации. Иначе говоря, в слуховом тракте на данном этапе формируется тот самый “психический сенсор”, о котором я писал выше.

Это обозначает такое психическое “образование” младенца, когда подготавливается слухоречевой канал, включающий формирование сложнейших моторных функций для произнесения определенных, осмысленных звукосочетаний. Если на данном этапе произойдет психическая депривация младенца, то будущий речеслуховой тракт будет сформирован с искажениями или вообще не будет сформирован. Это означает, что при полностью “исправном” слуховом и речевом трактах человек останется глухим, если данная депривация будет продолжаться достаточно долго.

Особенностью формирования слухового “поля символов” на данном этапе является не только его интегральный характер, но и формирование фиксируемых в памяти временных последовательностей для определенных звукосочетаний. В этом, собственно, и состоит интегральный характер первого этапа формирования “полей символов” слухового тракта. Это выливается в конечном итоге в подготовку программ синтеза соответствующих функций отражения. Именно поэтому так важен данный этап - должны быть сформированы некоторые константные первичные программы последовательного синтеза ряда фундаментальных функций отражения, являющихся теми самыми “кружочками” первых “холмов” и “хребтов” в “полях символов” тракта слуха/речи. Вот почему психическая депривация на данном этапе (по тракту слуха) так опасна.

После формирования первого, “интегрального” “поля символов” тракта слуха (точнее - в конце его формирования) начинается этап формирования дифференцированных “символов”. Теперь в “поле символов” слуховой информации появляются “кружочки”, соответствующие отдельным звукам, издаваемым самим младенцем. На данном этапе подключается канал внутренней слуховой связи между колебаниями собственных голосовых связок и ушами. Это означает, что случайно произносимые звуки при выдыхании воздуха из легких в сочетании со случайной артикуляцией постепенно осознаются как вполне значимые сигналы и запоминаются.

Наиболее простой звук, не требующий каких-то сложных артикуляций, - звук произносимой буквы “а”. Поэтому в любой народности с любым по сложности родным языком этот звук, произносимый младенцем, будет самым первым. Это и есть первейший “кружок” в дифференциальном пространстве “поля символов” тракта слуха, который (что очень важно) совершенно определенно сопряжен по интегральным функциям с будущим “полем символов” речевого тракта и моторного тракта. Уже на этапе формирования первого “кружка” от буквы “а” закладывается основа будущей функции отражения - временной программы формирования звуков, так как звучание даже простейшего звука требует определенной продолжительности существования конкретной функции отражения.

Здесь я вынужден выступить против мнения о существовании так называемых “реликтовых” (по мнению Ж. Пиаже) звукосочетаний: “ма”, “ба” и так далее. Действительно, эти звукосочетания внешне предстают таковыми, поскольку имеются в “первичной речи” младенцев любой национальности и даже в “речи” глухих от рождения младенцев.

Информационно-отражательная модель объясняет их происхождение иначе: как естественно-непроизвольные рече/слухо/моторные реакции, фиксируемые в норме в “поле символов” тракта слуха, в котором уже имеется некоторое пространство “символов”, сформированных на первом этапе. Взрослым окружением младенца эти “символы” приспосабливаются к языку своей национальности за счет активного воздействия на условия развития следующих, более сложных функций отражения.

Поэтому следует сказать, что речь на любом этапе существования человека – от момента его появления как вида до сегодняшнего момента – есть чисто социальная функция. Это должно быть положено в схему, объясняющую происхождения речи человека. С этой позиции можно сделать вывод – в происхождении речи главное играло все-таки социальное “образование” человека, а не уровень развития его мозга. Загадкой здесь может быть лишь то, как человек сумел преодолеть действие исторически имевшейся психической депривации.

Возвращаясь к рассмотрению процессов становления речи младенца человека, отметим, что психическая депривация на данном этапе развития психики приводит к необратимым последствиям, и человек может остаться глухим, хотя его аппараты слуха и воспроизведения звуков были и будут вполне нормальны.

Второй этап, естественно, является чрезвычайно важным для формирования речевых зон (первичная слуховая зона, зоны Брока и Вернике) в мозге человека, но эти зоны пока идентифицированы только для левого полушария (у человека).

Информационно-отражательная модель позволяет сделать однозначный вывод, что проведенных исследований явно недостаточно для полного понимания механизма формирования речи: в правом полушарии должны быть свои, специфические “зоны Брока и Вернике”, которые участвуют в формировании речи иным, интегральным образом. Эти “зоны”, конечно, будут не такими и будут иметь иные функции, о которых сказать на данном этапе что-либо определенное нельзя, кроме того, что они должны быть.

В качестве прекрасной иллюстрации наличия своих речевых зон, специфических и сугубо специализированных “зон Брока и Вернике” в правом полушарии головного мозга может быть следующий пример.

Сначала немного предыстории. Моему внуку - Кирюше - мы начали читать книги, когда ему исполнилось всего 10 месяцев от роду. Сначала это были простейшие стихи А. Барто. Потом к ним добавилась книжка В. Маяковского "Стихи детям". Это были книги, оставшиеся еще со времен детства моей дочери. Стихи мы читали по двадцать-тридцать раз подряд, поскольку этого просил Кирюша. Создавалось впечатление, что он заучивал их наизусть, хотя это сейчас непосредственно проверить мы не можем. В дальнейшем количество прочитанных ему книг возросло существенно. Следующие книги были уже далеко не такими простыми, как первые. К одному году и десяти месяцам Кирюша хорошо знал животных Америки и Африки по книгам и "живьем" (зоопарк у нас под боком и почти всех зверей из книг он мог видеть каждую неделю по два-три раза). Прочитаны были ему и такие книги как “Конек-горбунок”, “Приключения Буратино”. Все прочитанные к этому сроку книги составили бы внушительную стопку высотой порядка 80-90 см.

Когда Кирюше исполнилось полтора года, я начал ему показывать книги из серии “Камни Урала” – “Малахит”, “Агат”, “Родонит” и так далее, изданных в свое время Средне-Уральским книжным издательством. Это очень красочные книги с прекрасными фотографиями минералов Урала и изделий из них. В книгах этих, кроме всего прочего, есть также много цветных фотографий уральских пейзажей. Среди этих фотографий имеется и фотография старинного Высокогорского рудника, превратившегося со временем в огромную яму.

Наверное, именно благодаря этим книгам об уральских минералах одни из первых слов, освоенных Кирюшей в возрасте около полутора лет (или чуть старше) стали такие: “камин”, “камея”, “камень”. Причем слово “камея” он выговаривал совершенно чисто, а слово “камень” у него звучало как “каменя”. Заметьте: букву “я” он выговаривал совершенно четко, проблем никаких с произношением этой буквы не было. Более того, такие сложные и похожие слова, как указано выше, им произносились не как-то абстрактно, а вполне конкретно и осмысленно, не путаясь друг с другом. Замечу в дополнение, что сам Кирюша с самого начала “обнаружил” себя как явно выраженный правша, т.е. по представлениям психологов, его речевые центры формировались с самого начала как будто в левом полушарии мозга. Вот и вся предыстория.

Нам, взрослым, может быть непонятно, какая может возникнуть сложность для ребенка произнести слово “я” с осмыслением к чему это слово относится, если в контексте с другими звуками буква “я” уже произносится четко и ясно. Если бы речью управляло только левое полушарие, что принято, например, для “правшей”, то и проблем бы никаких не возникло. Но суть проблемы состоит именно в том, что некоторый символ слова “я” должен возникнуть в правом полушарии, приобрести самостоятельное семантическое звучание, отличное от семантического значения звука буквы. Замечу, что алфавит Кирюша освоил примерно к одному году и семи месяцам по специальной книжке-азбуке. Так вот: слово “я” Кирюша освоил только к одному году и десяти месяцам от роду. Следовательно, для этого должно было произойти определенное функциональное преобразование в речевых зонах. Но у истории с буквой-словом “я” имеется очень интересное продолжение.

Когда Кирюша хорошо освоил слово “я”, это и породило новую загадку. Так, показывая в очередной раз ему книгу “Малахит”, я остановил его внимание как раз на фотографии остатков Высокогорского рудника, сказав: “Посмотри, какая большая яма”. Кирюша согласно кивнул мне. Я попросил его произнести слово “яма”.

Казалось бы, никаких проблем у него не должно было возникнуть: звуки буквы “я” и слога “ма” им хорошо усвоены; осталось их только объединить воедино. Но не тут-то было! Произнести слово “яма” Кирюша никак не смог и решительно помотал в знак протеста головой: несмотря на то, что рече/слухо/моторный тракт его, казалось бы, был уже подготовлен к произнесению слова “яма”, само произношение этого слова было связано с иным механизмом - с механизмом интегрального понимания этого слова.

Что произошло в этом случае?

Буква “я” уже перестала для него звучать просто как звук, стала словом-символом. Слог ‘ма” тоже у него четко был увязан с символом-словом “мама”, т.е. нерасчленимым, единым, монолитным. Поэтому, чтобы Кирюша мог произнести слово “яма”, у него должен был сформироваться совершенно новый символ, связанный не столько с какой-то конкретной ямой, сколько с некоторой речевой абстракцией ямы. Но сформироваться-то этот символ должен был не где-нибудь, а именно в соответствующей речевой зоне правого полушария.

Давайте проанализируем данный пример с позиции сложившейся уже очень давно модели речеобразования.

“Поражение каждой из этих зон - как зоны Брока, так и зоны Вернике - ведет к расстройствам речи, но характер этих расстройств совершенно различен. При афазии Брока речь становится затрудненной и медленной, с нарушенной артикуляцией. Ответ на вопрос часто имеет смысл, но он редко дается в виде грамматически правильно построенного предложения. Особые трудности возникают со спряжением глаголов, с произношением и со связующими словами, а также со сложными грамматическими конструкциями. В результате речь приобретает телеграфный стиль...

При афазии Вернике речь фонетически и даже грамматически нормальна, но ее семантика нарушена. Слова обычно связываются без особого труда и имеют правильные окончания, так что высказывания носят характер правильно построенных предложений. Однако слова нередко оказываются неподходящими, и среди них встречаются бессмысленные слоги и окончания слогов. Примечательно, что даже в тех случаях, когда отдельные слова правильны, высказывание в целом выражает смысл каким-то обходным путем...

На основе анализа этих дефектов Вернике сформулировал представление о программировании речи в мозгу. За прошедшие 100 лет были получены многочисленные новые данные, но основные принципы, установленные Вернике, все еще сохраняют свое значение. Согласно его модели, основная структура высказывания возникает в зоне Вернике. Затем она по дугообразному пучку передается в зону Брока, где включает детальную и координированную программу вокализации. Эта программа приходит в смежные лицевые области моторной коры, которая активизирует соответствующие мышцы рта, губ, языка, гортани и т.д.

Зона Вернике не только принимает участие в речеобразовании, но и играет большую роль в понимании произносимых слов, чтении и письме. Когда слово прослушивается, звук вначале воспринимается первичной слуховой корой, но если его нужно воспринять как словесное сообщение, сигнал должен пройти через смежную зону Вернике. Когда слово читается, зрительный образ (из первичной зрительной коры) передается в угловую извилину, которая производит определенное преобразование, ведущее к появлению звуковой формы слова в зоне Вернике. Написание определенного слова в ответ на некоторую устную инструкцию требует того, чтобы информация прошла по тому же самому пути в обратном направлении: из слуховой коры в зоне Вернике и к угловой извилине” (“Мозг”, пер. с англ., М., “Мир”, 1984 г., стр. 223-225).

У меня нет оснований сомневаться в корректности модели речеобразования, предложенную Вернике. Однако давайте посмотрим, отвечает ли она описанному случаю онтогенетического развития речеформирования.

Для начала укажу, что семантическое понимание звучания слова “яма” у Кирюши было совершенно полное. Он понимал не только смысл предъявленной картинки с изображением конкретной ямы, но и понимал физическое значение этого слова из своей еще небольшой практики (он спокойно, например, произносил слово “копай”, имея в виду именно конкретную яму). Понимал он и звучание этого слова без каких-либо ограничений. Итак, зрительная зона и зона Вернике у него были как-то подготовлены к произношению.

Теперь посмотрим - была ли у него подготовлена зона Брока к произношению слова “яма”. Букву и слово “я” он понимал и произносил, т.е. с точки зрения наличия программы вокализации первого слога проблем не было. Аналогично и со вторым слогом.

Следовательно, при наличии полного понимания содержания слова и явления, а также при условии наличия соответствующей программы вокализации, проблемы произношения слова “яма” не было никакой. Однако произнести слово “яма” он не смог - не хватало чего-то фундаментального, системообразующего. Именно поэтому я полагаю, что это системообразующее начало - интегральный символ - должно сформироваться в правом полушарии. Вполне возможно, что таким началом речевой зоны правого полушария является более высокий символ слова “яма”, позволяющий объединять программы вокализации отдельных слогов, хранящихся в левом полушарии.

Следовательно, в формировании речи на любой стадии развития человека – от младенца до взрослого, – несомненно, участвуют оба полушария головного мозга, причем “поле символов” речи в правом полушарии качественно отличается от подобного в левом полушарии мозга. Только их совместная работа обеспечивает способность к формированию полноценной речи.

Вот такое интересное наблюдение за процессом онтогенетического речеформирования и речеобразования у ребенка, позволяющее сделать заключение о несомненном наличии речевых центров в правом полушарии мозга.

В приведенном отрывке из главы о сенсорной памяти, вообще говоря, уже как-то описано последствие психической депривации по этому свойству психики. Но это крайние формы психической депривации, приводящие к утрате возможности говорить, что бывает, конечно, только в исключительных случаях. Однако имеются и менее выраженные формы депривации при формировании функции отражения в слухоречевом тракте. Это такие случаи, когда ребенок слышит ограниченный фонд слов при общении с ним от взрослых.

Например, некоторые родители не читают ребенку до полутора-двух лет никаких книг, считая, что ребенок все равно еще ничего не понимает. Да, он не все будет понимать так, как этого хотелось бы родителям, но все будет воспринимать, формируя постепенно и понимание и свою внутреннюю речь. Кроме всего прочего, чтение всегда сопровождается тем или иным эмоциональным отношением взрослого к содержанию текста, что всегда воспринимается малышом. Поэтому читать ребенку (по мере сил - выразительно) необходимо с шести-восьми месяцев, первоначально повторяя одни и те же простые тексты.

Необходимо совершенно ясно понимать, что систематическое чтение одних и тех же простых стихов на раннем этапе формирования слухоречевого тракта формирует крайне необходимые “хребты” в “полях символов” информации, формирует музыкальность и ритмику тоже в форме подобных “хребтов”, но в другом, в правом полушарии мозга.

Круг читаемых ребенку книг должен непрерывно расширяться, содержание книг должно постоянно усложняться, а объем прочитываемого материала должен постепенно увеличиваться. Это необходимо для того, чтобы ребенок постоянно расширял фонд прослушиваемых фонем, что и является приемом исключения психической депривации по слухоречевому тракту. При этом также будет происходить развитие эмоциональной функции ребенка, что тоже важно. Повторяемые тексты, сопровождаемые “созерцанием” цветных картинок в книге, будет вызывать у ребенка “положительные” эмоции информационно-ресурсного содержания, связанные с процессом “узнавания”. Само чтение, как желанный для малыша процесс, будет приводить к “погашению” потребности в информации, что будет стимулировать более сильную актуализацию этой потребности в дальнейшем и вызывать действительно сильные положительные эмоции “погашения” потребностей.

Механизм речеформирования сопровождается (точнее - завершается) чрезвычайно важным этапом, который можно обозначить как словотворчество. Это такой этап, предшествующий этапу речеобразования, когда малыш начинает в буквальном смысле разучивать произношение отдельных фонем и их сочетания. На этом этапе за счет произнесения различных фонем получаются звуковые сочетания, которые можно обозначить как слова, “изобретенные” самим малышом. На мой взгляд, это также очень важный этап в развитии речеформирования, непосредственно подводящий к процессу речеобразования, т.е. произношения слов в том обычном их значении, которое принято у взрослых.

По этому поводу приведу еще один отрывок из предыдущего тома.

Следующим этапом развития тракта слуха и механизмов речеформирования и речеобразования является этап овладения процессом формирования достаточно продолжительных по действию интегральных функций, при реализации которых малыш начинает сначала “внутренним” голосом, а затем и вслух произносить более сложные слова и фразы. Данный этап достаточно продолжительный и заканчивается тогда, когда относительно полно будет сформирована как единое целое “библиотека” программ формирования функций отражения с практически любой сложностью звуковоспроизведения.

Действительно, для произношения трех- или четырех-сложного слова должна быть извлечена и задействована в первую очередь программа семантического значения слова, которое должно быть произнесено. Затем задействуется программа синтеза последовательности сложнейших движений, согласованных между собой, т.е. программа управления мышцами губ, языка, гортани и грудной клетки, или программа вокализации. При реализации этих программ включается, как средство обратной связи и контроля, слуховая система. На этом этапе для ребенка характерно то, что можно обозначить как “словотворчество”.

Так Кирюша на этом этапе начал “выдавать” в день до пяти слов, “изобретенных” им. Каждое из этих слов он повторял несколько дней (некоторые настолько долго, что в итоге отдельные превратились в имена игрушек), что говорило как раз о том, что идет “отработка” программ вокализации. Вот часть слов, “изобретенных” Кирюшей (привожу в той последовательности, в которой они “изобретались”): “бибинюнь”, “бибинюй”, “дюка”, “кука”, “бека”, “бебека”, “бигика”, “багага”, “кока”, “бака”, “бамба”, “камеба”, “гасиганка”, “ганка”, “капсимба”, “кампап”, “гамба”, “камба”, “гагах”, “агагах”, “писики”, “галах”, “пендики”, “пентики”, “гекбух”, “газемба”, “барамба”, “карамба”, “симба-бумба”, “бумба-тюмба”.

В этот список “изобретенных” слов я заносил только те, которые были устойчивыми звукосочетаниями, т.е. воспроизводились несколько дней.

Этот этап, естественно, вновь является интегральным, но основой для него является уже собственная “база данных”, сформированная на первых двух этапах. Этап “словотворчества” относительно короток (всего два с половиной - три месяца с постепенным затуханием) и является подготовительным к следующему этапу, когда ребенок начинает повторять за взрослыми любые фразы, который может длиться существенно дольше - до полугода.

Именно на этих этапах, главным образом, может “родиться” то, что ранее я назвал “семантической глухотой”, хотя проявление такой “глухоты” скажется позже и может быть также у взрослого человека.

В качестве завершения к данному параграфу следует сказать, что мы, взрослые, далеко не всегда можем даже понять, где и на каком этапе развития психики ребенка мы “обделили” его своим вниманием, хотя потом говорим, что отдали ребенку все силы.

Необходимо отдавать ребенку не все силы, а уделять максимум внимания, любви и заботы. Это вовсе не означает, однако, что мы должны все ему прощать, как-то жалеть его. Как раз жалость, проявляемая по отношению к ребенку, и есть одна из крайних и самых сложных форм психической депривации, в чем нам признаться бывает стыдно.

Можно подобным образом рассмотреть еще очень много факторов, влияние которых приводит к психической депривации. С возрастом круг таких факторов расширяется существенно и соответствует условиям развития онтогенетического дерева потребностей. К сожалению, я не могу полностью повторять выводы и положения книги “Психология живого мира”. Читатель должен самостоятельно изучить все сам. Поэтому сейчас могу лишь сказать, что чем “шире” и “ветвистее” будет сформировано это дерево, тем больше возможностей получит ребенок, подросток, молодой человек для реализации себя как неповторимая личность.

Для того чтобы меня читатель воспринимал достаточно четко, когда я говорю о необходимости развития в процессе воспитания онтогенетического дерева потребностей, скажу, что любая потребность, возникшая у человека (младенца, ребенка, взрослого), почти всегда после ее актуализации (включения) сопровождается последующим процессом “погашения”. Это означает, что человек планирует и совершает действия, направленные на конкретное и реальное “погашение” этой потребности. В результате этих процессов функция отражения индивида развивается, разум расширяет свои горизонты, интеллект становится выше.

Подавление развития потребностей связано с действием психической депривации. Это именно то, что непосредственно негативно влияет на развитие способностей человека, ограничивает его жизненную энергию. Поэтому на этом здесь я ограничу рассмотрение механизмов влияния психической депривации на онтогенетическое развитие человека.

1.1.8. УСЛОВИЯ ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО ДЕЙСТВИЯ ПСИХИЧЕСКОЙ ДЕПРИВАЦИИ

Целесообразно остановиться еще на одном факторе, непосредственно связанном с действием психической депривации, но теперь уже с обратным эффектом. Это означает, что в определенных случаях необходимо включение психической депривации в процесс воспитания, чтобы исключить формирование таких потребностей, которые с моральной точки зрения, принятой в обществе, неприемлемы.

Таковыми потребностями являются, скажем, клептомания – “периодически и внезапно возникающая страсть к воровству” (“Справочник по психиатрии”, М., “Медицина”, 1985 г., стр.48) и другие подобные свойства психики. В этих случаях в период детства формируется “психический сенсор”, появление которых обсуждалось при анализе модели психики, соответствующий сформированной или формируемой потребности. Более того, если такого рода потребность сформировалась достаточно сильно, она начинает определять в отдельных случаях поведение человека. Именно такого рода свойства психики следует “депривировать”. Необходимо формировать то, что называется “фрустрация”, или “фрустрационный комплекс”. Обычно принято считать, что у человека фрустрация – “психическое состояние, возникающее вследствие реальной или воображаемой помехи, препятствующей достижению цели” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 381). По этим причинам фрустрация и рассматривается как свойство негативное. Это так и бывает во многих случаях. В большом числе случаев именно так получается, что человек не в состоянии решить какую-либо проблему не потому, что она неразрешима, а потому, что человеку представляется невозможным его усилиями разрешить эту проблему.

Фрустрационные комплексы действительно часто отражают определенные комплексы неполноценности, когда-то сформировавшиеся у индивида вследствие психической депривации по какому-то параметру на этапе раннего детства, в подростковом возрасте, в период молодости или, даже, в зрелом возрасте. При таких ситуациях фрустрация является следствием определенных неудач от итогов предпринятых усилий или, что для нас важно, от общего морального климата вокруг этого человека. Фрустрационный комплекс может порождаться отношением людей к усилиям данного индивида.

“Несомненно, решив, что нам не справиться с какой-нибудь конкретной задачей, мы будем стремиться как-то обойти ее. Джером Брунер четко различает тактики “преодоления” и “защиты”, сравнивая их с тактиками тех, кто “играет в теннис и тех, кто изо всех сил старается никогда не попадать на теннисный корт”. Люди, конечно, различаются по степени упорства, которое они проявляют перед лицом повторяющихся неудач...

Т. Шаш (T. Szasz, 1974) следующим образом характеризует подобное состояние: “Любители точных характеристик (т.е. те, кто настаивает на четкой оценке других людей) подобны патогенным микроорганизмам, которые овладевают своей жертвой, паразитируют на ней и часто разрушают ее; и всегда те, чья сопротивляемость низка, оказываются наиболее чувствительными к нападению. А это значит, что те, у кого слабы механизмы иммунной защиты, скорее заражаются инфекционными заболеваниями, а те, у кого слабы механизмы социальной защиты, т.е. дети и старики, скорее всего, получат оскорбляющее их достоинство оценки”.

Если ребенка считают неудачником, он почти наверняка потерпит провал, по крайней мере, в тех вещах, которые любители точных характеристик считают ценными и, вероятно, впоследствии он ополчится на тех, кто дал ему такую характеристику” (М. Доналдсон “Мыслительная деятельность детей”, М., “Педагогика”, 1985 г., стр.139-140).

В этом высказывании достаточно четко проведена мысль о том, что фрустрацию в человеке порождает не всегда сам человек, поскольку он может если не научиться “перепрыгивать” “барьеры”, то, во всяком случае, преодолевать их или обходить. Воспитатель, как правило, создает условия постепенного усложнения задач, что укрепляет у ребенка (или у взрослого человека) уверенность в решении ставящихся перед ним задач. В этом состоит смысл обучения волевым усилиям души, формирования потребностей преодоления, предотвращения формирования фрустрационных комплексов, порождающих комплексы неполноценности.

Однако нас сейчас интересуют несколько иные грани действия фрустрационных комплексов, а именно такие, которые не позволяют человеку решать в положительном смысле возникшую задачу (погасить “включенную” потребность или вообще исключить возможность формирования такой потребности). Например, ребенку очень хочется владеть какой-то игрушкой или книгой, имеющейся у одного из его товарищей. Можно попросить на время, и, казалось бы, проблема будет разрешена. Но ребенок хочет обладать вещью постоянно, что и порождает хищение без злого умысла и с благими, для ребенка, намерениями. У детей еще не развито понимание “хорошего” и “плохого”; у них почти всегда “если нельзя, но очень хочется, то – можно”.

Дело в том, что детям еще не свойственно само понимание страха, поскольку страх - это квинтэссенция социального опыта. Поэтому у детей не может возникнуть страх за аморальный поступок, но может возникнуть страх перед угрозой наказания. Воспитатель должен, обязан формировать у ребенка понимание того, что наказание за тот или иной аморальный поступок неотвратимо. Этим самым будет формироваться функция страха перед грядущим неизбежным наказанием за поступок.

Страх при этом вовсе не означает какого-то угнетения ребенка, но означает подлинное понимание ребенком того, что наказание за проступок неотвратимо. Хочу подчеркнуть, что наказание не должно быть унижением. Оно не должно по своей силе превосходить меры проступка. Наказание должно строго соответствовать мере проступка. Именно при выполнении этих ограничительных условий воспитатель тем самым наказанием сформирует конкретный фрустрационный комплекс у ребенка. Этот фрустрационный комплекс, формируемый как анти-потребность, будет удерживать ребенка от каких-то действий и который при этом не даст сформироваться (включиться) той или иной потребности, которая могла бы подтолкнуть его к противоправным действиям, оговариваемых законами человеческого общежития.

Это, как становится очевидным, совершенно иное понимание функций и значения фрустрации. Следовательно, как итог всему сказанному об онтогенезе психики, у человека в процессе развития его души должны сформироваться все необходимые свойства, которые могут ему потребоваться в жизни, и не должны быть сформированы свойства, не принятые в данном обществе. Корнями подобное воспитание уходит, безусловно, в основания любой религии и является механизмом, препятствующем тому или иному формированию “черных” мыслеформ.

ГЛАВА 1.2. ЛИЧНОСТЬ КАК ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ

КОМПЛЕКС

 

1.2.1. МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ СВОЙСТВ ЛИЧНОСТИ

Возникновение и развитие понятия “личность” привело, как ни странно, к ограничению свойств человека, поскольку этим человек стал отрываться от мира живой природы. Смысл сказанного может быть изложен и несколько иначе: человек, осознав себя как высшее по уровню организации психики существо, стал присваивать себе то, что ему никак не принадлежало - уникальность, единственность, “царственность”, “божественность” в мире живой природы. Однако если живой мир Земли и создавался Всевышним ради развития и совершенствования разума человека, это вовсе не повод считать человека царем природы.

Живая природа стала для человека некоторым инструментом, средством и объектом эксплуатации. Безусловно, животный и растительный мир воспринимает человека как высшее существо, но это, конечно, не должно означать, что человек стоит вне природы. Возникло определенное противостояние человека и природы, которое человек создал самостоятельно, по своей инициативе. Это привело в конечном итоге к тому, что человек перестал понимать и воспринимать язык живой природы, перестал воспринимать и понимать, в конечном итоге, свою зависимость от Бога.

В человеке многое возникает от воздействия внешних условий. На сегодня можно говорить, что человек является продуктом внешней среды, т.е. природы и общества. И внешняя среда во многом приобрела свойства, заложенные в нее усилиями человека. Это означает, что живая и неживая природа во многом стала социальным, антропогенным фактором, существенно влияющим на психическое развитие человека с самых малых лет. В конечном итоге возникла ситуация, когда человек, созданный как элемент природы, совершенно не представляет ее – природу - в первозданном виде. Сегодня социум (общество) активно воздействует на человека и через природу.

Другим, более заметным и очевидным социальным фактором, является человеческое окружение индивида, также активно влияющее на психическое развитие человека. Мы только что рассмотрели вопросы онтогенеза психики с позиции влияния психической депривации. Метод анализа, представленный выше, показал, что психологический портрет человека – это результат воздействия или отсутствия действия психической депривации. В результате этого у индивида развивается вполне определенный набор (структура) потребностей различных уровней.

Формирование некоторой потребности не проходит бесследно для человека. Это означает, что данный человек, реализующий тем или иным образом “погашение” этой потребности, формирует необходимую функцию отражения. Это соответствует расширению (или сужению) последующих возможностей индивида. Следовательно, метод анализа на принципах исследования влияния разных форм психической депривации является единственно возможным инструментом для изучения того, что мы называем “личность”.

Воздействие социума, т.е. окружения младенца, практически полностью определяет то, каким будет потом взрослый человек. Следовательно, вроде бы получается, что в этом смысле само наличие Бога человеку вроде и не требуется. Человек изначально как будто живет по принципу “реализуйся сам”. Но это только кажется. Социум, подменивший Бога для конкретного человека, сам занял место Бога. Таким образом, человеку не удалось (даже если он законченный атеист) уйти от Бога, но место Бога у такого человека занял кто-то. Поэтому и само определение понятия “личность” психологами дается без учета божественного предназначения человека, что, на мой взгляд, резко ограничивает психические, интеллектуальные и творческие возможности человека. Для анализа первоначально мы рассмотрим сначала то, что может и дает человеку его окружение. Затем проанализируем особые свойства личности в иных условиях.

Однако для начала рассмотрим вопрос с исторической точки зрения, т.е. попытаемся понять, почему вообще возникло понятие о личности.

“Первый известный трактат, с которого принято начинать историю психологии (иногда говорят - предысторию), “О душе”, был написан Аристотелем (384-322 гг. до н. э.). Трудно сказать, о чем в нем более говорилось, - о том, что потом стали называть “жизненной силой”, или о психологии, или о личности. Учитель Аристотеля Платон (428/427-348/347 гг. до н. э.), родоначальник идеализма, приписывал богу мысль: ничто неразумное никогда не может быть прекраснее того, что имеет ум, а ума не может быть ни в чем без души, потому бог вселил ум в душу, а душу в тело. Он же развивал учение о переселении души, причем разумную душу помещал в голову, чувственную в грудь, а низшей считал чревную душу, помещая ее в живот.

Но и Вселенную он наделял душой... но идеалистическое понимание как души того феномена, который мы теперь называем термином “личность”, существовало задолго до Платона... С идеей души связаны два понятия, влияние которых отмечается и поныне на современную психологию: понятие анимизма и гилозоизма. Хотя термин “анимизм”... введен в XYII в. немецким физиологом Г. Шаллем (1660-1734), обозначаемое им явление - одушевление либо всей природы в целом, либо отдельных ее частей - существовало со времени самых первобытных религий.

Термин “гилозоизм”... вошел в науку также в XYII в. как обозначение вещества природы, давно существовавшего ощущением и мышлением. Этого мнения придерживались крупные философы-ученые: Аристотель, Джордано Бруно (1548-1600), Спиноза (1632-1677), Геккель (1834-1919), К. Э. Циолковский (1857-1935).

На этих мировоззренческих теориях надо было остановиться потому, что при всем их философском различии они имеют и общность, весьма существенную для правильного понимания личности. Этой общностью является их психологический корень - антропоморфизм... - перенос на любое явление мира человеческих свойств. Одним из примеров антропоморфизма, имеющих непосредственное значение для теории личности, является так называемая фитопсихология - наделение психикой растений, - владевшая умами некоторых ученых в начале нашего века...” (К. К. Платонов “Структура и развитие личности”, М., “Наука”, 1986 г., стр. 7-8).

Итак, во-первых, я не новичок в отстаивании взглядов некоторого информационно-психологического единства живого мира - эта идея стара, как мир, - хотя, как надеюсь, упрекнуть меня в антропоморфизме или, еще хуже, в “плагиате” самой идеи все-таки нельзя. Идеи, которые здесь отрабатываются, все-таки чрезвычайно далеки от рассмотренных мыслей в приведенной цитате. Во-вторых, как видим, само возникновение психологии как раз и связано с попытками понять личность человека. Таким образом, если и существует некоторый обобщенный портрет современной психологии, то этот “портрет” - несомненно - понятие “личность” (человека).

Правда, как следует из данной работы, это совсем неправильно. Своими, персональными особенностями обладают, скажем, и животные. Это отмечают и дрессировщики, и простые люди на житейском уровне, поскольку и психика животных “состоит из комплекса устойчивых признаков, таких, как темперамент, чувствительность, мотивации, способности, установки”. И неправильно это как раз потому, что без понимания свойств психики остального живого мира невозможно понять свойства психики человека, выделить то, что отличает человека от других живых организмов, невозможно вообще понять сам феномен пробуждения разума в только что родившемся младенце. Иначе говоря, этим самым “антропоморфируется” как раз сам человек. Последнее следует из того, что в этом случае младенец, ребенок и так далее не может еще быть личностью, а старик - уже не является личностью. Это, как я понимаю, нонсенс. Причиной возникновения такого парадокса следует считать описательный характер исследования структуры и содержания того, чем и является личность, как представитель социума.

Теперь приступим к анализу сложившегося понимания понятия “личность”, отраженного в приведенной далее формулировке.

“Личность человека состоит из комплекса устойчивых признаков, таких, как темперамент, чувствительность, мотивации, способности, установки, нравственность, определяющих свойственный этому человеку ход мыслей и поведения, когда он приспосабливается к разнообразным жизненным ситуациям. Таким образом, личность в целом определяется как генетическими, так и социально-культурными влияниями” (Ж. Годфруа “Что такое психология”, пер. с фран., М., “Мир”, 1996 г., т. 2, стр. 29).

Не будем пока обсуждать точность или полноту формулировки определения введенного понятия. Во всяком случае, из нее непосредственно вытекает многое из того, что я и планирую подвергнуть в дальнейшем анализу с позиции информационно-отражательной теории.

Далее мы будем рассматривать составляющие понятия “личность” в той последовательности, что дана в приведенном определении.

1.2.2. ТЕМПЕРАМЕНТ

Сначала проанализируем семантическое содержание понятия “темперамент”.

“Темперамент – характеристика индивида со стороны его динамических особенностей: интенсивности, скорости, темпа, ритма психических процессов и состояний. Два компонента темперамента – активность и эмоциональность присутствуют в большинстве классификаций и теорий темперамента. Активность поведения характеризует степень энергичности, стремительности, быстроты и, наоборот, медлительности, инертности, а эмоциональность – особенности протекания эмоций, чувств, настроений и их качество; знак (положительный, отрицательный) и модальность (радость, горе, страх, печаль, гнев и т.д.). Различают собственно темперамент как определенное устойчивое сочетание психодинамических свойств, проявляющихся в деятельности и поведении, и его органическую основу” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 352).

Со времен Гиппократа стали выделять четыре типа темпераментов – сангвинический, холерический, меланхолический и флегматический. К. Юнг пошел дальше и определил всего два типа личностей – интроверты и экстраверты. Правда, при этом стало совершенно непонятным, а что же делать с другими характеристиками, определявшими именно динамические характеристики личности. Можно привести также характеристику И. Павлова, фактически заменившую сангвинический, холерический, меланхолический и флегматический типы на другие определения, которые, тем не менее, полностью соответствуют гиппократовским. Следовательно, в этом вопросе Павлов не продвинулся вперед нисколько, хотя и пытался дать свои определения с позиций влияния центральной нервной системы.

Приведенное выше определение темперамента не более понятно, чем просто перечисление каких-либо типов поведения, так как связь внешнего (информации о ситуации) с характером реакции индивида полностью отсутствует.

В первых главах предыдущей книги было показано, что с точки зрения информационно-отражательной теории то, что принято называть, или обозначать как темперамент, является действием сформированной полной функции отражения, которая не может оставаться неизменной при изменении внешних обстоятельств. Следовательно, темперамент, в его историческом смысле, попросту не существует. Существуют, как представляется, всего лишь степень совершенства формируемой функции отражения, формируемые при этом эмоции и так далее. Боле того, в классическое определение темперамента никак не вписывается экстравертность и интровертность. Но эти параметры психики существуют и накладывают свой отпечаток на формируемую функцию отражения. Но никто не попытался увязать то, что описал К. Юнг – экстравертность и интровертность, - с существовавшими классификациями Гиппократа или И. Павлова.

Поэтому сказанное выше следует понимать как полное отсутствие всего того, что было описано Гиппократом и всеми последующими. Каждый из нас может быть в разные промежутки времени и меланхоликом, и флегматиком, и сангвиником, и холериком, оставаясь при этом в зависимости от ситуации еще и экстравертом или интровертом. Как показал анализ устройства структуры узла управления психикой (см. предыдущий том), на выходе узла управления всегда имеются шесть сигналов управления, соответствующие холеричности, сангвиничности, флегматичности, меланхоличности, экстравертности и интровертности. Эти сигналы управления организуют поиск необходимой информации в памяти для формирования функции отражения. Поэтому какие-то сигналы управления преобладают для данного момента времени или для данной конкретной ситуации. Для другого момента времени сила управляющих сигналов может существенно измениться. Именно поэтому в историческом смысле и не существует самого темперамента как какого-то преобладающего поведения (реакции на ситуацию).

Тем не менее, что-то константное в формировании функции отражения все-таки существует, что и заставляет говорить о наличии определенного темперамента. Попробуем разобраться в этом вопросе.

Если еще раз рассмотреть механизм формирования функции отражения, то мы обнаружим, что на уровень психической реакции (значение модулей векторов функции отражения) оказывают влияние как информация о ситуации, так и действующие (актуализированные) потребности организма. Внешняя и внутренняя информация на входах узла управления психикой присутствует в виде сигналов от функции компенсации, воздействующей на блоки ВаО и ВтО, в виде сигналов с узла формирования указанных потребностей, воздействующих на блоки анализа потребностей (ДП и СП) узла управления психикой, и сигнала функции отражения. В самом общем случае в функции отражения содержится в определенной степени интеллектуальный компонент, т. е. такая информация, которая порождена деятельностью разума данного индивида применительно к конкретному случаю и дополняет недостаток внешней информации о ситуации. Наличие такой информации повышает степень адекватности реакции субъекта на внешнюю ситуацию с точки зрения (этого организма) для обеспечения “погашения” выявленной потребности.

Внешняя информация никогда не повторяется в силу наличия условия “неповторимости” внешнего. Это мы уже неоднократно рассматривали. Напротив, некоторые потребности могут быть актуализированы относительно часто или почти постоянно. При этом я имею в виду потребности не только первого уровня, которые как раз актуализируются именно тогда, когда происходят отклонения процессов жизнеобеспечения. Повторяться (постоянно возобновляться) могут как раз потребности уровней выше первого, что будет вызывать повторяемость психических проявлений. Кроме всего прочего, на повторяемость параметров психики может оказывать достаточная или, напротив, недостаточная ресурсная обеспеченность индивида, а также наличие или отсутствие сильной (развитой) потребностей преодоления, определяющих волевые характеристики индивида. Как уже говорилось, это фактор (итог) воспитания и влияет на все поведение человека, в том числе, как становится понятно, и на темперамент индивида.

На внешнее проявление темперамента будут оказывать и фрустрационные комплексы, которые в самом общем случае сигнализируют о наличии у индивида некоторых активизированных потребностей, в том числе и постоянного характера. Эти “константные” потребности могут быть как доминантными, так и субдоминантными, для “погашения” которых у субъекта либо недостаточно ресурсов, либо недостаточна информированность, либо сформировалась совершенно определенная “потребность избегания” (например, из-за прошлых промахов и неудач, либо вследствие каких-либо моральных правил, принятых в обществе). Следовательно, параметры психики могут иметь определенное преобладание, или повторяемость в формировании функции отражения. Именно эта повторяемость и должна обозначаться как темперамент.

Но, как следует из всего изложенного, сам по себе темперамент - это продукт онтогенеза, т.е. в том числе и продукт процесса воспитания, а не врожденное качество психики. Темперамент всегда остается ситуативной характеристикой, формируемой в онтогенезе, хотя именно это может показаться странным с точки зрения традиционной психологии.

Итак, внешнее проявление темперамента определяется уровнем соответствия совокупной информации наличным ресурсам индивида, диапазоном наличных (сформированных) потребностей, наличием или отсутствием фрустрационных комплексов, что может приводить к определенной повторяемости (возобновляемости) психических реакций за счет возобновляемости действия каких-либо потребностей. Это вместе означает возможность прямого измерения такого свойства, как темперамент, применительно к определенным обстоятельствам путем оценок, соответственно, уровня информированности, собственных оценок индивида о наличных ресурсах организма в конкретных обстоятельствах, выявления комплекса сформированных потребностей и наличия фрустрационных зон. Правда, методика измерения может оказаться лишь описанием чего-то, выясняемого методом опроса, чему я не очень доверяю. Во всех остальных случаях измерение (выявление) темперамента не даст какого-либо понятного результата.

1.2.3.ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ

Следующим в определении Ж. Годфруа термина “личность” стоит параметр “чувствительность”, которым в дифференциальной психологии и характерологии обозначают “повышенную готовность к аффективным реакциям” (см. “Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 393). Иное толкование этого понятия может связываться с эмоциональностью, что также отражает в определенной степени аффективность индивида.

Поскольку “аффект - сильное и относительно кратковременное эмоциональное состояние, связанное с резким изменением важных для субъекта жизненных обстоятельств, сопровождаемое резко выраженными двигательными проявлениями и изменениями в функциях внутренних органов” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 28), то мы вновь обнаруживаем, что все дело связано с формированием функции отражения, обусловленной наличной информацией, ресурсным обеспечением, набором активизированных потребностей (сформированных в онтогенезе) и зонами фрустрации.

Состояние аффекта сопровождается некоторыми физиологическими изменениями, например, усиливается потоотделение. Но это вновь говорит о происходящей перестройке узла управления психикой, связанной с переоценкой действующих (актуализированных) потребностей, а также с переоценкой внешнего окружения с позиций соответствия или несоответствия имеющимся ресурсам организма и наличной (накопленной ранее) информации. Повышенная чувствительность индивида может быть обусловлена и тем, что он, в силу особенностей работы “поля эвристической информации” (см. главу о сенсорной памяти в предыдущем томе), не может достаточно быстро сформировать удовлетворительную функцию отражения. Это, в условиях ограниченности временных ресурсов для принятия точного решения, вызывает излишнее волнение индивида (эмоции), усугубляя ситуацию.

В частности, такое наблюдается у отдельных учащихся школ, которые из-за этой особенности являются “тугодумами” и их успеваемость ниже потенциальных возможностей. Если же при этом педагог нетерпелив, то у ребенка, помимо всего прочего, развивается и определенный комплекс неполноценности, т.е. возникают условия психической депривации. Это соображение позволяет мне сделать заключение о том, что педагогом может стать только такой человек, который в совершенстве овладел как тем разделом знаний, который ему необходимо передавать учащимся, так и в совершенстве овладел теорией психических функций на основе информационно-отражательного метода.

Итак, аффективность, как следствие того, что называется чувствительностью, иначе может быть обозначена как эмоциональная реакция в условиях недостаточности информационно-ресурсного обеспечения организма (невозможности сформировать точную функцию отражения) в конкретных обстоятельствах. Иначе говоря, чувствительность - следствие либо определенной неразвитости функции отражения, либо жестких ограничений по времени принятия решения, либо следствие чрезмерно развитых фрустрационных зон (комплексов). Это может быть следствием прошлого опыта неудачного использования функций отражения в схожих обстоятельствах, либо может является следствием чрезмерной актуализации каких-либо потребностей высшего (третьего и четвертого) порядка для “погашения” которых недостаточно информационных или материальных ресурсов организма.

Поэтому анализ (в некотором смысле - измерение) чувствительности индивида должен осуществляться путем выявления наличия у индивида фрустрационных комплексов. Во-вторых, этот анализ должен осуществляться путем оценки возможности формирования индивидом адекватной функции отражения (оценивать степень “узнавания” ситуации и соответствия ее активизированным потребностям). Кроме того, само измерение чувствительности должно быть максимально приближено к реальным, т.е. жизненным условиям. В противном случае процесс измерения (тестирования) будет трудно интерпретировать.

1.2.4. МОТИВАЦИЯ

Рассмотрим параметр “мотивация” (“мотивации”).

“Мотивация – побуждения, вызывающие активность организма и определяющие ее направленность” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 190).

Данное определение нельзя назвать таковым, поскольку за термином “побуждение” ничего нет. Мне представляется более корректным определение, данное П. В. Симоновым

“Мотивация есть физиологический механизм активирования хранящихся в памяти следов (энграмм) тех внешних объектов, которые способны удовлетворить имеющуюся у организма потребность, и тех действий, которые способны привести к ее удовлетворению” (П. В. Симонов “Эмоциональный мозг”, М., “Наука”, 1981 г.).

В этом определении имеется прямое указание на то, что мотивация увязана с хранящейся в памяти информацией, актуализация которой происходит в соответствии с той потребностью, которая “будет принята к исполнению”. Во всяком случае, видно, что мотивация не является еще тем психическим актом, который непосредственно приводит к конкретному действию, но актом, который определяет направление будущих действий (определяет условия активации конкретной потребности).

Ранее здесь было показано, что к непосредственному действию индивида подталкивают потребности, т.е. понятный и активный побудительный механизм. Мотивация, напротив, только лишь может объяснить причины того, почему к реализации принята та или иная потребность.

Следовательно, мотивация - это то, что активизирует действие конкретной потребности, актуализирует потребность, делает ее доминантной.

Если мотивация обусловлена какой-то, пусть кажущейся, выгодой, то механизм активизации потребности совершенно понятен: это результат действия предшествовавшей функции отражения.

В иных случаях мотивационный компонент, вызвавший актуализацию потребности, определяется в некотором смысле интуитивно, на основе некоторой “предмысли”, того, что О. Вейнингер назвал “генидой”, того, что сложно как-то охарактеризовать.

Соответственно этому представляется достаточно сложным как-то оценить мотивационные параметры, так как при исследовании личности должны интересовать не те мотивации, которые возникают при решении задач экспериментов, а те стимулы, которые определяют направленность организации нашей деятельности в обыденной жизни. Это, как очевидно, совершенно разные вещи.

На основании сказанного можно сказать, что мотивации, возникающие в конкретных жизненных ситуациях, - это следствие действия некоторых предшествовавших функций отражения. Именно поэтому нередко достаточно сложно, вообще говоря, как-то объяснить сущность мотивационных посылок, т.е. - это наиболее сложно исследуемые свойства личности. Иначе говоря, мотивации - есть индивидуальное отражение индивидуального исторического опыта, что и затруднит выявление мотивационных параметров в самой жизни.

1.2.5. СПОСОБНОСТИ И ИХ СВЯЗЬ С ПРОЦЕССАМИ ВОСПИТАНИЯ, ОБУЧЕНИЯ, ОБРАЗОВАНИЯ

Следующим параметром, которым психологи определяют личность, являются “способности”, которыми принято называть “индивидуально-психологические особенности, являющиеся условием успешного выполнения той или иной продуктивной деятельности” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 339).

Замечу, что подобное определение понятия “способности” не делает понятным это свойство, поскольку в этом случае исчезает семантика, ради которой и вводилось само понятие. Действительно, в этом случае необходимо дать определение и понятию “индивидуально-психологические особенности”.

Скорее всего, под способностями следует понимать совершенно иное.

С одной стороны, это сила желания индивида усваивать новое (знания, навыки), степень его готовности для будущей деятельности, а не для текущей. С другой стороны, это и потенциально достижимый им уровень новизны (того, что добавляется в функцию отражения), способный наиболее полно удовлетворить (“погасить”) актуализированную потребность в условиях сильной неопределенности исходных данных.

Иначе говоря, способности индивида определяются способностями восприятия новой информации индивидом и возможностями использования этой информации в дальнейшем.

Поскольку, как это было показано, потребность в информации в онтогенетическом дереве потребностей присутствует на всех уровнях этого дерева, то способности отражают некоторый итог психического развития, некоторое следствие процесса воспитания. Поэтому следует сделать некоторое отступление, чтобы увязать в определенный комплекс содержание понятий “обучение”, “образование” и “воспитание” и связать этот комплекс понятий с развитием (формированием) способностей.

“Обучаемость - индивидуальные показатели скорости и качества усвоения человеком знаний, умений и навыков в процессе обучения.

Различают общую обучаемость как способность усвоения любого материала и специальную обучаемость, как способность усвоения отдельных видов материала (различных наук, искусств, видов практической деятельности). Первая является показателем общей, а вторая - специальной одаренности индивида.

В основе обучаемости лежит уровень развития познавательных процессов (восприятия, воображения, памяти, мышления, внимания, речи), мотивационно-волевой и эмоциональной сфер личности, а также развитие производных от них компонентов учебной деятельности (уяснение содержания учебного материала из прямых и косвенных объяснений и овладение материалом до степени активного применения).

Обучаемость определяется не только уровнем развития активного познания, т.е. тем, что субъект может познать и усвоить самостоятельно, но и уровнем “рецептивного” познания, т.е. тем, что субъект может познать и усвоить с помощью другого человека, уже владеющего соответствующими знаниями и умениями.

Поэтому обучаемость как способность к учению и усвоению отличается от способности к самостоятельному познанию и не может быть полностью оценена одними показателями его развития. Максимальный уровень развития обучаемости определяется возможностями самостоятельного познания” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 212).

Рассмотрим общую обучаемость. Как видно из дальнейшего в приведенной статье, это показатель общей одаренности, т.е. существуют такие люди, которые, якобы, одинаково одарены способностями ко всем видам деятельности. Подобного рода феномены личностей если и встречаются, то чрезвычайно редко, и их способности представляются уникальными. Такой человек в любой выбираемой сфере деятельности может достигать высот, недоступной другим.

Но могут ли быть как-то оценены их способности к обучению в различных областях деятельности, поскольку все равно у каждого человека сфера деятельности весьма ограничена? Скорее всего, не могут. Поэтому сложно связывать общую обучаемость с общей одаренностью индивида. Однако, под “общей обучаемостью” можно понимать и нечто нейтральное, не отражающее реальности, но выражающее личное отношение на качественном уровне педагога к ученику. В этом случае “общая одаренность” отражает главным образом эмоциональность отношения педагога, например к ученику, чем его реальные способности.

Таким образом, общая обучаемость (одаренность) это такой показатель свойств личности, который никак не может быть оценен каким-либо образом, если стоять на традиционной точке зрения. Скорее всего, это лишь абстрактная оценка некоторых общих свойств личности, не поддающаяся более точному определению. Возможно, что это надуманная характеристика.

Теперь рассмотрим специальную обучаемость. Специальная обучаемость, как следует из определения, характеризует способности в каких-либо отдельных видах деятельности. Но и здесь такая способность может быть оценена только в сопоставлении с такой же способностью у других людей, т.е. всегда будет носить отвлеченный, качественный характер. С другой стороны, у каждого человека такие способности сугубо индивидуальны, не соотносимы со способностями других людей. Поэтому как-то нечетко оказываются связанными специальная обучаемость и специальная одаренность.

Следовательно, при таком подходе нам остается недоступным, непонятным главное - возможно ли развитие способностей в процессе воспитания. Однако все, что говорится далее в процитированной статье, никакого отношения к показателям не имеет. Это, в конечном итоге, констатируется в самом конце. Поэтому педагоги, говоря об уровне способностей к обучению учеников, всегда дают только качественные оценки: “хорошие”, “низкие” и т.д. Как вообще оценить способности - они не знают.

Далее в статье говорится, что в основе обучаемости “лежит уровень развития познавательных процессов (восприятия, воображения, памяти, мышления, внимания, речи), мотивационно-волевой и эмоциональной сфер личности, а также развитие производных от них компонентов учебной деятельности (уяснение содержания учебного материала из прямых и косвенных объяснений и овладение материалом до степени активного применения)”.

Все это, являясь следствием условий воспитания, снова отражает диапазон развития сферы потребностей, набора фрустрационных зон и способности “добавлять” к функции отражения все большее количество новой информации для более адекватного формирования функции отражения в условиях неполноты исходных данных. Это именно то, что было названо ранее интеллектуальным мышлением, а в иных случаях - способностью формировать принципиально новую информацию, т.е. того, что следует назвать творческим мышлением.

Таким образом, далее мы пока не продвинулись, если иметь в виду конкретные действия педагога или воспитателя для развития указанных свойств личности. Если же мы увяжем степень (способность) обучаемости с ходом процесса соматического и психического развития, то обнаружим удивительные трансформации этого свойства у любого субъекта. Чтобы как-то проиллюстрировать сказанное, приведу сначала мнение академика Таболина, высказанное им в интервью газете “Известия” много лет назад (у меня сохранилась только выдержка из этого интервью, а координаты - утеряны).

“Позволю высказать гипотезу, научно вполне обоснованную: человек к моменту своего появления несет в себе задатки гения (оговорюсь: речь идет о задатках, а не об их последующей реализации!), еще чаще - он потенциально талантлив и в большинстве остальных случаев он просто в перспективе способная личность. Уже второй миг в его жизни ставит под угрозу эти гигантские интеллектуальные и духовные потенции. Почему?

Вот достаточно типичный случай: у матери тяжелые роды, ребенок появляется на свет после долгой, изнурительной борьбы, у него асфиксия, мозг испытывает сильнейший кислородный голод, а значит, какие-то его клетки под угрозой гибели. Требуется немедленная сиюсекундная помощь! Но врач промедлил... Ничего страшного вроде бы не случилось: и мать, и ребенок остались живы, и даже здоровы, органических нарушений у новорожденного нет. И, однако, упущенные мгновения сделали свое дело: изначальная высота мозга - назовем это так - потеряна...

Наука не может пока с точностью доказать это, но она вправе утверждать, что интеллектуальное, физическое здоровье человека закладывается с первых мгновений его жизни”.

Мы уже видели, насколько важно, чтобы ребенок был зачат в любви, насколько существенно для младенца формирование функции запечатления и выработки (формирования) первого условного рефлекса (сосательного). С этих психических “действий” начинается эмоциональный контакт, формирование функции отражения и онтогенетического дерева потребностей, в котором, как одна из главнейших и как первейшая, формируется потребность в информации. Именно эта потребность определяет формирование того, что определено как ”обучаемость”. Дело в том, что с первых мгновений своей жизни ребенок должен учиться всему (в том числе и процессу сосания), для всего должна быть сформирована своя функция отражения, необходимая для непрерывного “узнавания” окружающего мира.

Следовательно, если приняты соответствующие меры безопасности для психики ребенка, если ребенок родился соматически здоровым от здоровых родителей, его обучаемость в первый же момент жизни будет равна бесконечности. Это означает, что отношение прироста усваиваемых знаний к хранящимся в памяти будет бесконечно большим. В дальнейшем, по мере развития функции отражения степень обучаемости, или просто обучаемость будет плавно снижаться, так как уже какое-то количество информации, необходимой для формирования функции отражения уже будет запомнено.

На рисунке 1.1 приведены несколько гипотетических “траекторий” снижения уровня обучаемости, иллюстрирующих сказанное для некоторых сенсорных и моторных трактов. Скорость изменения (спада) обучаемости и вид этого изменения зависят от характера воспитания, т.е. от действий окружения ребенка. Быстрее всего будет снижаться обучаемость по тракту зрения, так как “поля символов” тракта зрения формируются быстрее всего и здесь механизм “первичного кодирования” наиболее простой.

В тракте слуха степень обучаемости начинает снижаться медленнее по многим причинам. Этот тракт формируется позже, и “поля символов” в этом тракте формируются иначе из-за последовательного характера приема и обработки информации. Однако степень снижения обучаемости по тракту слуха будет меньше, чем по тракту зрения, поскольку в тракте слуха обучение идет очень долго, и человек должен сохранять достаточно высокую обучаемость в этом тракте, по крайней мере, до 20-25 лет. Это необходимо каждому индивиду для постоянного расширения своего словарного запаса в течение примерно этого периода времени.

Примерно так же происходит изменение обучаемости по тракту речи, но кривая изменения обучаемости по тракту речи будет всегда лежать выше, чем кривая обучаемости по тракту слуха.

Снижение обучаемости по тракту моторных (двигательных) реакций будет происходить позже, чем по тракту слуха. Но зато само снижение происходит быстрее и после освоения всей основной гаммы движений степень обучаемости становится достаточно малой, если, например, ребенка не приучают к спорту (физкультуре), т.е. к расширению диапазона использования тонких движений, о чем говорилось выше. Напротив систематические занятия физической культурой стимулирует освоение новых движений и поддерживает обучаемость по моторному тракту на высоком уровне, что важно для предотвращения формирования фрустрационных комплексов вследствие несовершенства владения собственным телом.

Основной спад обучаемости происходит, как представляется, к 5-7 годам, когда в основном завершается формирование “полей символов” информации по всем трактам, и ребенок в основном овладевает свободно речью, управлением своего тела и так далее. К этому моменту формируется, в основном, набор потребностей, что определяет и сферы интересов. Поскольку набор и “диапазон” потребностей определяет во многом дальнейшую судьбу ребенка, то отсюда еще раз следует сделать вывод, насколько важно в процессе воспитания сформировать у ребенка в раннем детстве максимально широкий диапазон социально важных потребностей. Насколько важно исключить (т.е. “воспитать” соответствующие фрустрационные комплексы) формирование асоциальных потребностей. Но все-таки самым важным при этом является формирование и поддержание на высоком уровне актуализации потребности в информации.

В дальнейшем снижение обучаемости происходит значительно медленнее, поскольку появляются принципиально новые источники информации (чтение книг, занятия спортом и т.п.). Тем не менее, если не предпринимается каких-либо специальных мер по информационному наполнению памяти ребенка, уровень обучаемости продолжает, пусть медленно, снижаться. Все это является, в целом, обычным процессом и отражено на графике.

Безусловно, это только характер качественного изменения степени обучаемости каждого человека, отражающий только общие тенденции таких изменений. Тем не менее, уровень, на котором существенно замедлится снижение обучаемости индивида по какому-либо тракту, будет отражать “последствия” воспитания. Чем больше (меньше) будет уделено внимания ребенку на соответствующем этапе его жизни с учетом того или иного воздействия на соответствующий тракт, тем выше (ниже) будет степень обучаемости по этому тракту в зрелом возрасте. Иначе говоря, чем сильнее (слабее) оказывают свое влияние разнообразные условия психической депривации, тем слабее (сильнее) снижается стремление получать новые порции информации.

Если родители активно поддерживают и стимулируют развитие потребности в информации у ребенка (а усвоение всего нового - действий, передвижений, знакомство с предметами и с самим собой и так далее с расширением диапазона познаваемого - это и есть удовлетворение потребности в информации), то снижение обучаемости будет меньше, чем в иных случаях. Стабилизация обучаемости произойдет на более высоком уровне.

Во всех случаях при естественном ходе этого процесса обучаемость снижается до какого-то минимального значения и в течение практически всей остальной жизни убывает относительно мало, что говорит о возможности и практической необходимости для человека учиться всю жизнь. Тот уровень, на котором “остановится” спад степени обучаемости, и будет характеризовать уровень способностей человека в течение всей жизни.

Таким образом, обучаемость характеризует некоторый итог процесса воспитания ребенка. Именно это и имел в виду академик Таболин, когда говорил о потенциальных возможностях только что родившегося ребенка.

Следует обратить внимание и на то обстоятельство, что снижение степени обучаемости в разных трактах восприятия внешней информации может происходить непропорционально, если иметь в виду разные области его деятельности, к которым приучают ребенка его воспитатели, обращая внимание только на некоторые стороны процесса воспитания. Причин, по которым по-разному происходит снижение обучаемости человека в разных областях деятельности, много, и они, вообще говоря, понятны. Человек в самом общем случае не может быть универсалом во всех областях. Но есть и иные причины - психологического характера, заключающиеся в наличии определенных фрустрационных зон, о существовании которых выше неоднократно упоминалось.

С точки зрения обучаемости следует сказать, что человек учится всему - добру и злу, хорошему и плохому, позитивному и негативному. Поэтому есть смысл подробнее рассмотреть, что такое фрустрация и, как ее производное, - фрустрационные комплексы.

“Фрустрация - психическое состояние, возникающее вследствие реальной или воображаемой помехи, препятствующей достижению цели. Проявляется в ощущениях гнетущего напряжения, тревожности, отчаяния, гнева и др. Сила фрустрации зависит от степени значимости блокируемого поведения и субъективной “близости” достижения цели” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 381).

Далее в статье словаря много говорится о различных негативных последствиях действия фрустрации. Мне представляется такое определение неполным. Дело все в том, что фрустрацию следует рассматривать только как некоторое психологическое действие разума, которое удерживает индивида от самых различных действий. В определенном смысле это значительно шире, чем определено в словаре. Например, одна из причин, почему многие люди не воруют, заключается в том, что в них в определенной степени действует фрустрационный комплекс (как предупреждение) боязни последующего неизбежного наказания за правонарушение. Только те люди, у которых нет потребности (она не сформирована) легкой наживы, истинно честные в этом отношении.

Иной пример: альпинисты, у которых будет наличествовать фрустрационный комплекс боязни высоты хотя бы в минимальной степени, выше Эльбруса никогда не поднимутся, хотя и на Эльбрус подняться непросто.

Вот почему в Библии очень многие заповеди излагаются так, чтобы у человека сформировались хотя бы фрустрационные комплексы: не укради, не прелюбодействуй и т.д. Правда, мы уже видели, направлены эти заповеди, в первую очередь, на создание условий исключения формирования “черных” мыслеформ (как своих, так и чужих).

Вообще говоря, определенные фрустрационные комплексы, специально формируемые у воспитуемых, получили и специальные названия: совесть, этикет, моральные законы и так далее. Таким образом, фрустрационные комплексы - это такое же универсальное “оружие” воспитателя, как и формирование комплекса потребностей. Однобокое рассмотрение функции фрустрации не позволяло увидеть многие ошибки воспитания. Эти ошибки возникают тогда, когда воспитатель неверными действиями формирует фрустрационные комплексы “боязни высоты” (решения трудных задач, так как он всегда их решает за воспитуемого). Эти комплексы возникают и тогда, когда педагог создает условия “простоты решения”, в результате чего объект воспитания будет стремиться все решать наиболее простым и доступным путем. Все это может оказаться в отдельных случаях просто трагическим.

Следовательно, фрустрационный комплекс имеет не только отрицательное значение для личности, но и может нести мощное положительное значение. Теперь рассмотрим понятие “образование”.

“Образование - процесс и результат усвоения систематических знаний, умений и навыков; необходимое условие подготовки человека к жизни и труду. Основной путь получения образования - обучение в учебных заведениях, где оно тесно связано с воспитанием. Большое значение в образовании имеют саморазвитие, культурно-просветительские учреждения, участие в общественно-трудовой деятельности” (“Советский энциклопедический словарь”, М., изд. “Советская энциклопедия”, 1983 г., стр. 907).

Чтобы понять догматичность этого определения, вдумайтесь в глубокую семантическую разницу двух процессов: “получил образование” и “прошел учебу”. Видно, что второе - это итог процесса запоминания, а первое - итог определенной работы индивида, связанной не столько с самим запоминанием, сколько с усвоением знаний.

Следовательно, образование не может быть получено в ходе запоминания, усвоения, т.е. в процессе учебы, но только в ходе работы по исследованию определенных связей в изучаемой области знаний, постижения определенных законов. Иначе говоря, образование без участия действия потребности в информации порядка выше первого (согласно онтогенетическому дереву потребностей) не может быть получено, так как превращается в процесс обучения, основанному на механизме запоминания. В этом случае полученные знания не помогают, как правило, в жизни, а иногда и вовсе мешают. В этой связи хочется остановиться на принципиальной разнице этих двух подходов, чтобы ярче высветить данную мысль. Знания, получаемые в итоге обучения, т.е. запоминания, всегда создают определенный фрустрационный комплекс, связанный с боязнью как-то иначе применить полученные знания, навыки и умения. Человеку действительно в самом прямом смысле очень трудно и очень страшно выйти за рамки известного, в чем-то привычного.

Образование, полученное как результат “погашения” потребности в информации (это возможно лишь при самостоятельной работе индивида), дает в “руки” индивида не только знания в конкретной области. Это не главное. Знания, полученные в процессе образования, создают условия более активного погашения потребности в информации для дальнейшего расширения области знаний, причем не только и не столько в основной области знаний. “Погашение” потребности в информации усиливает действие “психического сенсора”, “включающего” эту потребность снова и снова, и приводит к более сильной актуализации этой потребности в дальнейшем. Это и есть самое важное в организации процесса образования. Необходимо не просто самообразование, но сформированная актуальная потребность в информации высшего порядка.

Поэтому подлинное образование заключается не в том, сколько человек усвоил (запомнил), а в том, насколько он стал способнее разбираться в тех или иных явлениях, насколько шире он стал понимать и представлять. Подлинное образование, наконец, состоит в том, насколько сильно актуализирована у индивида потребность в информации.

Системы образования могут быть организованы по тому или иному принципу (обучение или образование). Например, наша отечественная система (по крайней мере, институтского уровня) была ранее организована именно по принципу образовательному, т.е. профессорско-преподавательский состав стремился научить студентов мыслить, что возможно только при самостоятельной работе студентов.

Как итоговый вывод по данному вопросу следует сказать, что правильно организованное образование, построенное на “погашении” потребности в информации высшего порядка, развивает способности человека. Образование, построенное на принципах обучения, губит способности человека.

В этой связи следует особо подчеркнуть, что распространившиеся за последние десятилетия методики обучения на основе тестирования с использованием персональных вычислительных машин ничего, кроме особо сильного вреда развитию способностей у учащегося, не могут дать. Методики тестирования резко сокращают диапазон дифференциальной составляющей. Знания в этом случае сугубо детерминированы, запрограммированы, т.е. однозначны, без содержания дифференциальных компонентов, необходимых для развития. Такие формы “образования” не просто ограничивают возможность развития интеллектуального мышления, но и перекрывают возможность формирования потребности поиска творческого подхода к решению задачи.

Однако сделаю оговорку, что все-таки существуют определенные формы человеческой деятельности, где творческий подход противопоказан (подготовка пилота, обучение профессиям, скажем, станочника и т.п.), но и в этих случаях всегда требуется наличие интеллектуального решения. Следовательно, и в этих случаях обучение на основе тестов нецелесообразно. Это допустимо только и исключительно в тех случаях, когда никакие отступления от принятых правил недопустимы. Примером этому являются правила дорожного движения или таблица умножения.

Теперь более или менее прояснились задачи воспитания.

Они заключаются в формировании определенной структуры потребностей. Главнейшей из всех потребностей является потребность в информации. Другой компонент целей воспитания состоит в создании определенной структуры фрустрационных комплексов, наличие которых не позволит актуализироваться таким потребностям, которые противоречат морали общества, законам государства, библейским заповедям.

Более того, в случае наличия таких “охранных” фрустрационных комплексов сами потребности, даже возникнув, не смогут актуализироваться, и это сначала войдет в привычку, а затем станут подлинной нормой жизни.

1.2.6. ТАЛАНТЫ И ГЕНИИ

Завершая анализ свойств обучаемости человека, необходимо сказать еще об одной особенности изменения этих свойств от времени жизни субъекта.

В данном случае речь пойдет о талантливости и гениальности. Отличие людей этого типа от остальных состоит в том, что эти люди сами создают новую информацию в процессе своей деятельности, благодаря чему они осуществляют реализацию процесса самообразования, наиболее действенному механизму получения новых знаний. В этом случае выявляются наиболее сильно дифференциальные компоненты функции отражения.

Кроме того, у них не может сильно снижаться степень обучаемости как раз в силу того, что, удовлетворяя свою особо развитую потребность в информации, такие люди повышают в большинстве случаев степень своей обучаемости. Это означает, что у таких людей обучаемость, достигнув определенного минимума в раннем возрасте, в зрелом возрасте начинает вновь расти. Разница в степени роста обучаемости позволяет условно различать талантливых и гениальных людей. У талантливых людей рост обучаемости (после семи-восьми лет от рождения), как можно полагать, происходит в несколько меньшей степени, чем у гениальных.

На рисунке 1.2 приведены кривые обучаемости, иллюстрирующие сказанное. Рост степени обучаемости у таких людей заключается в сильной актуализации потребности в информации высшего уровня (иногда в одной области знаний), приводящей порой к тому, что по остальным параметрам способностей они могут уступать обычным людям со средними способностями.

И опять же нельзя не согласиться со словами академика Таболина: талантливость и гениальность можно и нужно “выращивать”, воспитывать. На начальном этапе развития ребенка для этого не требуется создание каких-то особых условий. Необходимо только уважать ребенка, любить его и быть к нему внимательным и справедливым, уравновешивая доброту и наказание в раннем детстве. Без этого можно погубить любой талант, любые способности.

Во всяком случае, к ребенку с самого первого мгновения его жизни необходимо относиться как к личности. Это следует из того, что весь набор основных параметров личности он уже имеет. У него имеется какой-то набор потребностей, свои зоны фрустрации, свое представление о мире, в который он явился, свое представление о себе, хотя мы не можем спросить у него, ни как он себя чувствует, ни узнать в точности, что ему надо и так далее. При всех условиях воспитания необходимо помнить, что из всех потребностей человека (с момента его рождения) главнейшей является потребность в информации. Причем следует всегда помнить: чем выше уровень ее актуализации (по онтогенетическому дереву потребностей), тем больше шансов сохранить гениальность или талантливость этого человека.

Нельзя приступать к воспитанию, не уважая того, кого ты собираешься воспитывать: воспитание - это всегда ответственность не столько за итог воспитания, как суммы знаний и умений, сколько ответственность за итог развития души. Уважение должно быть взаимным и не должно умалять достоинства ребенка или взрослого: мы ведь также учимся у младенцев, у маленьких детей, у подростков, у молодых людей, как и они у нас. Это, пожалуй, самый важный вывод, который следует сделать из анализа свойств личности на основе информационно-отражательной теории.

Но у талантливости и гениальности имеется и другая сторона, связанная с некоторыми особенностями устройства и работы души. Особенности эти заключаются в том, что душа конкретного (талантливого, гениального) человека в большей степени, чем у других, имеет связь с тем, что ранее было обозначено как “внешний разум”, или коллективная функция отражения. Далее мы будем отдельно анализировать это явление. Сейчас же рассмотрим лишь пример, может быть, не самый характерный, но иллюстрирующий вполне конкретное влияние этого “внешнего разума” на способности человека.

“Иногда человек не обнаруживает способности к СЧВ (СЧВ - сверхчувственное восприятие. О. Ю.), пока не оказывается в положении, когда они автоматически становятся ему полезны. Интересный пример этому. Поль в течение ряда лет управлял маленьким рестораном, но ему очень хотелось заняться более интересным и приносящим удовлетворение делом. Поль был ограничен в выборе, так как не имел подготовки высшей школы.

Он стал искать руководства и совета в выборе профессии. Показал исключительно неплохой коэффициент умственных качеств и заметную способность к письму и изложению информации. Ему посоветовали пройти подготовку для овладения технической записью. Поль последовал совету, получил необходимую подготовку, хорошо выполнил первую работу. Через год он получил повышение по службе и стал членом группы, работающей в насыщенном техникой предприятии. Новая работа Поля включала и запись весьма специальных статей по технике в области физики и электроники.

К этому времени он изучил краткий курс элементарной электроники и овладел ее словарем. Несмотря на то, что Поль практически не имел научной подготовки, он в скором времени стал записывать сложные научные статьи наравне с высококвалифицированными инженерами и научными работниками. Ученые, с которыми Поль работал, считали само собой разумеющимся наличие у него хорошего научного образования. Сначала Поль не осознавал, что было нечто необычное в его быстром схватывании научных идей в статьях, которые он готовил. Он считал естественным, что постоянное общение с учеными повысило уровень его знаний.

Фирма Поля имела дело с серьезными деловыми контрактами. Однажды было намечено важное совещание с представителями правительства для обсуждения нового проекта. Это совещание должно было состояться немедленно, а двое сотрудников, чье присутствие было необходимо, находились вне города. В отчаянии вице-президент фирмы попросил присутствовать на совещании Поля.

Сначала за столом шла серьезная дискуссия, и, наконец, возникли вопросы, которые могли обсуждать только начальники Поля. Дискуссия замедлилась, и, как бы делая последнее усилие, вице-президент спросил Поля, не имеет ли он какой-либо информации по этим пунктам. Рассказ Поля о том, что случилось затем, является самым интересным. Он лично не был знаком с обсуждавшимися установками. Но почти немедленно вслед за вопросом ему показалось, что он “в своем уме” находился около установки, хотя знал, что физически сидит за столом совещания.

Поль мог ясно видеть установку. Правильные научные термины как бы текли в его голову для описания функционирования установки и ее возможностей. Поль почувствовал, что дает нужную информацию четко и бегло. Его доклад произвел прекрасное впечатление и оказался совершенно понятным. Поль нисколько не был смущен этим. Вице-президент понял, что проглядел очень талантливого молодого инженера. После совещания он выразил Полю благодарность за то, что тот выручил его из затруднительного положения и спросил, где он получил инженерное образование. Поль ответил, что у него нет ни научной степени, ни инженерного образования…

Позже, когда Поль перешел на работу более высокого уровня, включавшую планирование систем, то нашел, что если он направляет свой ум на некоторую проблему в течение нескольких дней, то, изучая ее интенсивно со всех сторон, достигал пункта, где внезапно решение и план вспыхивали в уме полностью, во всех деталях. Эта окончательная программа часто включала вещи, которые он не изучал и не рассматривал раньше.

Как-то Поль был назначен на новую работу в системе планирования, и ему сказали, что надеются на завершение работы в течение шести или восьми месяцев. Через неделю он вручил своему начальнику полную программу для работы всей системы на этом объекте. Программа впоследствии была принята и использована. Но поначалу начальник растерялся и настаивал на том, что невозможно выполнить исследование и составить план за неделю, так как минимум времени на эту работу был пять или шесть месяцев” (Шафика Карагулла “Прорыв к творчеству: ваше сверхчувственное восприятие”, Минск, “Сантана”, 1992 г., стр. 70 – 73).

Данный пример, может быть, не самый характерный, но он, все-таки, иллюстрирует не только то, что человек действительно в состоянии “черпать” откуда-то принципиально новую для него информацию, в состоянии разбираться в деталях этой информации, передавать эту информацию другим в неискаженном виде. Главное в этом, как мне кажется, заключается в том, что конкретный человек в состоянии получать информацию извне и правильно ее интерпретировать. Это и будет отражать подлинный уровень талантливости или гениальности.

Но этот же пример иллюстрирует и то, что имеется где-то неисчерпаемое количество новой информации, которая может извлекаться оттуда, и служить людям. Для того чтобы была обеспечена возможность получения этой информации конкретным человеком, необходимым условием является не только готовность этого человека получать информацию, но и особая “подключенность” души к этому кладезю информации. К сказанному следует добавить, что эту “подключенность” души у человека можно и нужно воспитывать с самого раннего детства. Именно в этом заключается глубочайший смысл слов академика Таболина о том, что все дети, по крайней мере, талантливые от рождения.

Наша – взрослых – задача состоит в том, чтобы сохранить и укрепить данное от природы, от Бога свойство быть подключенным к этому информационному пространству. Но для этого необходимо понять, что основой такого свойства является именно сформированная функция запечатления, развивающаяся и укрепляющаяся в дальнейшем.

Если вспомнить, что психологической основой любви является именно импринтинг, то оказывается, что основой гениальности также является любовь.

1.2.7. ИНТЕЛЛЕКТ И ТВОРЧЕСКИЕ СПОСОБНОСТИ

В понятие “способности” входят и как неотъемлемые компоненты такие составляющие, которые названы интеллектом и творческими способностями.

В главе о мышлении в книге “Психология живого мира” (из цикла книг “Природа разума”) в общих чертах творческое мышление рассмотрено. Там сказано, что главным (преобладающим) образом оно свойственно именно человеку, поскольку жизненные ситуации, как правило, не только не требуют творческого мышления, но и во многих случаях оно просто вредно. Жизнь не позволяет менять правила игры в процессе самой игры. Здесь уместно только сказать, что творческие способности также можно развивать у воспитуемых. Это достигается путем формирования “потребности в новом”, т.е. путем создания условий, когда воспитуемому будет интересно решать какие-либо задачи нетривиальными способами, по-новому. Это, таким образом, есть разновидность потребности в информации, которую можно развивать, воспитывать.

Для этого необходимо развивать логику. При этом в рассуждениях, благодаря логике, становится возможным отыскание неточностей или несовершенства в имеющихся решениях или даже в системе знаний. Для этого необходимо также обеспечить наличие несформированности “фрустрационного комплекса авторитета”, т.е. развивать и всемерно уважать определенную независимость в суждениях. Развитие творческих способностей возможно и при помощи достаточно простых приемов. Например, учащемуся ставят проблему - решить ту или иную задачу возможно большим числом способов. Смысл таких упражнений состоит в том, чтобы учащийся увидел новые пути, не дававшиеся при объяснении материала.

Как видим, развитие творческих способностей - процесс сложный и многогранный. И задача воспитателя заключается в том, чтобы не погасить в воспитуемом заложенную потребность в информации, но напротив - развить ее многократно.

Совсем иное дело - интеллектуальные решения. Такого рода мышление является необходимым всегда, поскольку ситуации в жизни не могут в точности повторяться, но в каждой жизненной ситуации для индивида сохраняется главная цель - выживание. Правда, для человека эта задача не всегда является актуальной, но интеллектуальное решение жизненных задач от этого не исчезает.

“Сегодня большинство психологов согласны именно с этим определением интеллекта, который рассматривается, как способность индивидуума адаптироваться к окружающей среде” (Ж. Годфруа “Что такое психология”, пер. с фран., М. “Мир”, 1996 г., т. 1, стр. 415).

Ранее (см. книгу “Психология живого мира”) было показано, что интеллектом следует называть способность принимать решения на основе неполных исходных данных, имеющихся в распоряжении и содержащих определенный уровень ошибочности, при неясном исходе от предпринимаемых усилий. В соответствии с этим определением интеллектуальное решение жизненных задач сопровождает жизнь практически любого живого организма в течение всей его жизни. Как видно, концепция сущности интеллекта, принятая психологами, близка к той, что была принята в данной работе, но здесь под адаптацией понимается более широкий круг вопросов, в итоге чего понимание интеллекта становится более конкретным. Можно даже сказать, что измерение интеллекта при таком подходе становится вполне возможным, если удастся создать ряд задач различной степени неопределенности, но с определенной целью решения при условии многовариантности решения.

Например, исходная позиция в шахматах обладает наивысшей неопределенностью исхода борьбы двух соперников, а какая-либо промежуточная позиция - существенно более определена. В промежуточной позиции ресурсы сторон ограничены, ситуация вполне конкретна, но исход в большинстве случаев зависит от того, кто из соперников будет ходить первым. Поэтому, я полагаю, в ряде случаев шахматные композиции могут дать возможность измерить уровень интеллекта. Это возможно при условии, что в качестве искомого в композиции будет не решение двух-, трех-, четырехходовых комбинаций, а то или иное присуждение результата испытуемым исхода в конкретной композиции при том или ином изменении исходных данных.

Например, в конкретной композиции необходимо присудить исход борьбы для черных при первом ходе черных; в этой же композиции присудить исход партии для черных при первом ходе белых и так далее. В каждой такой композиции, естественно, возникнет несколько вариантов решения, что и позволит как-то оценить интеллект. Задача такого рода близка к жизненной ситуации и не сводится к чисто логическим вычислениям. Но логика при этом не только будет присутствовать, но и развиваться. Действительно, уровень неопределенности при указанных условиях решения вариантов сходной задачи все-таки будет меняться при изменении начального хода сторон.

Задачи по измерению уровня интеллектуальности должны быть интересными, не должны решаться только путем логических построений или вычислений по определенным алгоритмам. К числу такого рода задач следует отнести большинство интеллектуальных карточных игр, упомянутые шахматы и так далее. Мне представляется возможным также использование различных установок типа тренажеров (например, того типа, которые используются для подготовки пилотов или водителей), где также можно создать полную имитацию неопределенности решения при разных создаваемых помехах.

Короче говоря, развитие и измерение интеллектуальных способностей можно обеспечить только в тех условиях, когда человеку предоставляется возможность найти решение в условиях неполноты исходных данных и при неясном исходе, что и было положено в определение сущности интеллекта. И, как заключение к сказанному, измерение интеллекта может быть осуществлено исключительно в относительных единицах, т.е. путем сопоставления интеллектуальных способностей одного индивида с таковыми же у другого, проведенного в совершенно одинаковых условиях. При этом оказывается возможным измерять уровень интеллектуальности (в сравнении с другими людьми) в любом возрасте, соотносить интеллектуальность у людей разного возраста и так далее.

Я не собираюсь перечислять все возможные виды умственных задач-упражнений, с использованием которых можно измерить не сам интеллект, а только его относительный уровень в сравнении с другими испытуемыми. В реальной жизни помимо неопределенности ситуации в условия решения задачи вмешиваются, например, временные ограничения, различные помехи, разная степень актуализации конкретной потребности в решении конкретной задачи и так далее, что делает решение более сложным. Уровень интеллектуальности решения в таких условиях должен оцениваться выше.

Главными требованиями, предъявляемыми к содержанию задач по измерению и развитию уровня интеллектуальности, являются следующие.

1. Все задачи должны быть приближены к жизненным обстоятельствам, т.е. к таким, какие возникают в реальной жизни. Все задачи, заранее просчитанные кем-либо, должны иметь достаточно много различных решений, отличающихся по уровню эффекта, достигаемого от того или иного принятого решения.

2. Все задачи должны быть “доступны” испытуемым, не должны вызывать страха перед возможностью провала. Можно также пойти по пути дифференциации уровня сложности задач, т.е. разбивать задачи на группы, отличающиеся уровнем сложности; при этом последовательное решение испытуемым задач с возрастающей сложностью будет отвечать в этом случае условию развития интеллекта.

3. Испытания целесообразно проводить сразу для нескольких испытуемых с целью выявления таких параметров, как время решения, количество найденных вариантов и так далее, т.е. всего того, что можно сопоставить.

4. В состав задач на измерение и развитие интеллекта нельзя включать тестовые задачи, особенно с использованием так называемых программированных задач, когда испытуемому предлагается несколько вариантов ответов.

Задачи, удовлетворяющие приведенным выше требованиям, позволят не столько измерить сам интеллект, сколько позволят определить относительный уровень интеллектуальности, соотносимый с другими испытуемыми.

Этому условию совершенно не отвечают тесты Айзенка (Г. Дж. Айзенк “Узнай свой интеллект”, издательство “АЙ КЬЮ”, 1996 г.). Они являются исключительно логическими задачами. Задачи такого типа вообще сами по себе принципиально отличаются чрезвычайно низким уровнем интеллекта самого составителя задач и соответствуют самому неэффективному процессу - процессу обучения. Тесты Айзенка решаются не за счет интеллекта, а за счет определенной тренированности к подобного рода задачам, когда испытуемый будет иметь тем больший успех при прохождении теста, чем больше он упражнялся в решении подобных задач, когда уяснил принципы составления тестов, т.е. ход рассуждений составителя.

В данной книге позже, в главе посвященной анализу механизмов мышления, мы еще раз возвратимся к теме интеллекта.

1.2.8.ПРИРОДА СПОСОБНОСТЕЙ. ГЕНЫ ИЛИ ВОСПИТАНИЕ?

Поскольку в определении личности Годфруа имеется упоминание о влиянии на свойства личности генетического наследия, то теперь необходимо определенным образом высказаться и в отношении того, что (насколько) в человеке идет от генетического наследия и что (насколько) - от социума. Ответ на этот вопрос можно найти, если обратиться к историческим аспектам возникновения человека как вида, а также к появлению у него речи. Данный вопрос рассмотрен мной в книге “Человек и человечество. Психологические законы происхождения” (цикл книг “Природа разума”). В той книге я постарался обосновать неслучайность появления человека как биологического вида. При этом было доказано, что схема эволюции по Дарвину является не более чем скелетом, показывающим последовательность и варианты изменений видов животного мира и фауны. Обоснована также невозможность появления новых видов за счет так называемой пластической перестройки. Этот вид преобразования обуславливается наличием так называемых прыгающих генов, которые могут в небольших границах видоизменять отдельные свойства организмов. Причем при изменении условий жизни данный вид преобразований стремится возвратиться к прежнему состоянию. Такой механизм пластической эволюции имеется в каждой клетке любого организма и предназначен для пластической подстройки параметров организма к изменяющимся условиям жизни.

Другой вид эволюционных преобразований, названный мной микроэволюционным, обуславливается мутагенным действием вирусов и микробов. За счет этого механизма происходит такая необратимая эволюция организмов, которая не приводит к обратному преобразованию вида при изменении жизненных условий. За счет действия такой микроэволюции из лошади мог возникнуть, например, осел (или наоборот), но никак не принципиально новый вид живых организмов. Этот вид эволюционных преобразований является случайной формой преобразования и не затрагивает основного генотипа организма.

Третий вид эволюции, названный мной как макроэволюционный, являет собой планомерное и одновременное масштабное изменение генотипа организма, при котором одновременно происходит плановая перестройка основ генотипа, приводящая к появлению принципиально новых видов организмов. Именно по этой причине я сделал заключение, что происхождение абсолютно всех видов организмов происходило по замыслу и по плану Всевышнего. Для подтверждения такой возможности и обосновании такого заключения приведен материал по опытам некоего Цзяна Каньчженя, который с использованием своей специальной установки смог передавать генетическую информацию, например, от кукурузы на пшеницу (и наоборот). Поскольку видоизменение флоры и фауны на Земле происходило масштабно и синхронно по разным видам организмов, такое видоизменение могло быть осуществлено лишь Свыше. И в этом я не вижу ничего сверхъестественного.

В той же книге я обосновал совершенно по-новому механизм появления речи у человека. Этот механизм обусловлен свойствами души, которые смог заметить еще (по крайней мере) неандерталец. Как только неандерталец смог заметить действие души, у него возникли первичные религиозные представления. Именно за счет использования свойств души неандерталец смог заряжать особой энергией некоторые орудия (палочки), которые помечал красной охрой. Наличие таких “заряженных” палочек позволяло жрецу племени передавать охотнику особое орудие труда, которое использовалось охотником при условии воспроизводства особых мыслеформ и произношения конечного возгласа, после которого из “заряженной” палочки извергалось пламя на такое большое расстояние, что могло поражать любое (даже очень больших размеров) животное. Благодаря обучению жрецом других членов племени определенным приемам использования “заряженных палочек” (“волшебных палочек”) удалось преодолеть исторически существовавший барьер психической депривации. Без учета наличия и действия исторически существовавшей психической депривации, в частности, по речеформированию и речеобразованию, говорить о механизмах появления речи у человека совершенно бессмысленно.

Следовательно, своим происхождением речь человека, труд и особая форма социализации возникли за счет появления религиозности. Я постарался показать, что никакой иной механизм не мог привести к появлению возможности создания второй сигнальной системы и, соответственно, труда и особой формы социализации. Все это достаточно подробно рассмотрено в указанной книге. Более того, без учета психологических законов, действующих неумолимо и всегда, невозможно вообще понять в жизни человека хоть что-то. Все остается на уровне фантазий на заданную тему, что и характеризует современную психологию.

Сейчас, как итог сказанного в отношении этих феноменов человека, а также как итог анализа условий онтогенетического развития психики и всего, что связано с развитием способностей личности, следует сделать однозначный вывод, что на генетическом уровне человек не получает ничего, кроме способности развивать свои способности.

Может быть, это и очень решительное заявление, но этому свидетельством является определенная историческая константность (в морфологическом смысле) мозга и относительная “простота” превращения человека в животное (мауглизация) путем социальной или сенсорной изоляции (депривации) в раннем детстве.

Не опровергают этого вывода и наблюдения над разобщенными с момента рождения однояйцовыми близнецами, одинаковость привычек и пристрастий которых объясняется вовсе не генетическим кодом, а однотипностью организации их душ. Это и позволяет им “синхронизироваться” в жизни практически всегда благодаря тракту биополя, даже если братья (сестры) об этом и не догадываются, о чем мы уже говорили ранее. При отсутствии учета наличия и действия души в подобных исследованиях рождались ошибочные выводы, неверно интерпретировались результаты.

1.2.9. Я-КОНЦЕПЦИЯ

В довершение анализа определения личности, данного Ж. Годфруа, скажу, что при анализе влияния фрустрационных комплексов и набора потребностей здесь фактически уже обсуждены вопросы, связанные с установками личности и нравственными законами, которые, как очевидно, вытекают из выше сказанного и определяются, как и ранее, набором потребностей и суммой фрустрационных комплексов. Таким образом, мы проанализировали все составляющие понятия “личность” в трактовке Годфруа.

Однако является ли данная характеристика личности достаточно полной для организации целостного воспитания ребенка? Дело в том, что все определения этого понятия сами по себе не нужны, если не будут использоваться в процессе управления развитием психики ребенка. Поэтому необходимо уяснить степень полноты данного определения.

Например, к числу параметров личности иногда относят еще один фактор, получивший название “Я-концепция”, т.е. то, что позволяет индивиду идентифицировать самого себя для себя и самого себя для общества. Это свойство обнаруживается в какой-то мере и у высших приматов, но только у человека оно приобретает определенно значимое содержание. Это позволяет сказать - Я-концепция, несомненно, то свойство, которое вместе с религиозностью выделяет человека из всего остального живого мира.

“Я-концепция - относительно устойчивая, в большей или меньшей степени осознанная, переживаемая как неповторимая система представлений индивида о самом себе, на основе которой он строит свое взаимодействие с другими людьми и относится к себе.

Я-концепция - целостный, хотя и не лишенный внутренних противоречий, образ собственного Я, выступающий как установка по отношению к самому себе и включающий компоненты:

- когнитивный - образ своих качеств, способностей, внешности, социальной значимости и т.д. (самосознание);

- эмоциональный - самоуважение, себялюбие, самоуничижение и т.д.;

- оценочно-волевой - стремление повысить самооценку, завоевать уважение и т.д.

Я-концепция - предпосылка и следствие социального взаимодействия, определяется социальным опытом. Ее составляющие: реальное Я (представление о себе в настоящем времени); идеальное Я (то, каким субъект, по его мнению, должен был бы стать, ориентируясь на моральные нормы); динамическое Я (то, каким субъект намерен стать); фантастическое Я (то, каким субъект желал бы стать, если бы это оказалось возможным) и др.” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 419).

Для того чтобы взглянуть на проблему наличия и существования Я-концепции с несколько иной стороны, рассмотрим структуру этой категории в том варианте, как ее предложил Роберт Б. Бернс (Р. Бернс “Развитие Я-концепции и воспитание”, М., “Прогресс”, 1986 г., стр. 82), представленную здесь на рисунке 1.3.

Мне представляется данная структура Я-концепции более точной, чем определение, приведенное выше. В этой схеме мы не найдем такого понятия, как динамическое Я так как фактически смысл этого раскрыт в верхней части структуры, отражающей не столько то, кем бы хотел стать субъект, сколько процессы, сопровождающие таковое становление.

Действительно, Я-концепция - это совокупность всех представлений индивида о себе, сопряженная с их оценкой. Именно это и представляет собой глобальную Я-концепцию. Эта характеристика личности человека - Я-концепция - непрерывно изменяется у каждого человека в процессе жизни. Изменение это происходит за счет осознания в большей или меньшей степени собственно содержания “своего Я”, а также и тех процессов, которые происходят с индивидом, влияющих на трансформацию этого представления.

Может быть, не каждый задумывается над непосредственными процессами, влияющими на изменение “своего Я”, но каждый осознает изменение своего собственного представления о себе. Развитие Я-концепции непосредственно связано с развитием или деформацией полной функции отражения индивида. Это означает, что Я-концепция не просто зависит от возраста, но и подобно психическим характеристикам, отражающим параметры психики, медленно дрейфует в некотором информационном пространстве. Следовательно, на состояние и дрейф этого свойства личности влияют как возраст, так и тот уровень личных притязаний, которые имеются у человека на каждом жизненном этапе.

Основным содержанием Я-концепции является, на мой взгляд, явное или скрытое стремление каждого человека, начиная с малого возраста, достичь чего-то такого, что недоступно другим людям. В этом состоит смысл того, что в схеме Бернса обозначено как “образ Я”, распадающийся на три компонента – “реальное Я”, “идеальное Я” и “зеркальное Я”. В этом и кроется, на мой взгляд, глубокий смысл происходящих трансформаций Я-концепции в жизни индивида.

1.2.10. Я-КОНЦЕПЦИЯ И ОБЩЕСТВО

При указанном понимании Я-концепции становится понятным, что взрослые должны внимательно отслеживать развитие этой характеристики у детей, управлять ее развитием через те параметры личности, которые отражают вышеперечисленные параметры (характер, чувствительность и так далее). Естественно, при таком понимании Я-концепции становятся понятными действия воспитателя для непрерывного, но плавного повышения уровня притязаний индивида. Эти притязания индивида непрерывно отражаются в том, как общество воспринимает его притязания. Они же обратно воспринимаются индивидом (“зеркальное Я”).

Итак, Я-концепция является определенным отражением развития (или деградации) функции отражения, что выливается в наличие сформированного онтогенетического дерева потребностей, фрустрационных зон, представлением о своих интеллектуальных возможностях. В конечном итоге, Я-концепция отражает только одну особенность человека: как этот человек ощущает себя в обществе и как он воспринимает собственное отражение в лице общества.

Таким образом, Я-концепция является некоторым индивидуальным отражением потребностей и фрустрационных зон общества, т.е. отображает индивидуальное восприятие коллективной функции отражения.

В этом и проявляется особенность человека как особого социального животного. Эта функция, как очевидно, в подобной форме полностью отсутствует у остальных представителей живого мира. Именно потребности общества определяют во многом механизмы формирования Я-концепции, а через нее и всего, что связано с понятием “личность”. Сущность и содержание коллективной функции отражения будет рассмотрена далее, но уже сейчас можно сказать, что в ней имеется (действует) свойство противостоять индивидуальной Я-концепции.

В этом заключается определенный трагизм личности, поскольку Я-концепция личности практически всегда будет не полностью соответствовать коллективной функции отражения. Особенно это трагично для выдающихся личностей, психические особенности которых выявляются с раннего детства. Общество, каким бы оно ни было демократичным, всегда старается, так или иначе, “уравнять” всех под всеобщее мировоззрение. Особенно сильно это сказывается в период ранней юности и в начале молодости, когда индивид определенно не вписывается в общее мировоззрение своей Я-концепцией, которая как раз в этот период завершает свое основное формирование. Следовательно, общество должно быть достаточно внимательным к каждому молодому человеку. Если еще раз вспомнить слова академика Таболина, приведенные выше, то это (т.е. внимательное отношение) будет означать необходимость особенного отношения к детям вообще и, тем более, к детям, рано обнаруживающим высокие потенциалы интеллекта и творчества.

Фактически это означает необходимость определенного выращивания элиты общества, как бы не казалось это недемократичным по отношению к остальному большинству. Здесь демократия как раз и будет состоять в том, чтобы не дать возможности погибнуть зарождающимся талантам. Однако, поскольку каждый ребенок, по словам того же Таболина, по своей природе гений или талант, то это означает, что вся система детского воспитания должна быть организована по принципу выращивания элиты.

Хочу подчеркнуть, что термин “элита” отражает не объем и уровень материальных благ, которые доступны тому или иному представителю общества, а объем и уровень доступных и воспринятых духовных ценностей, на основе которых он будет способен создавать принципиально новую информацию. Мы всегда должны помнить, что общество развивается не само по себе и не повышает само по себе свой интеллектуальный потенциал. Общество движут вперед отдельные личности, развитие Я-концепции которых опережает сегодняшний уровень потребностей общества. Эти личности являются носителями будущего, того, что ни один социолог или философ не в состоянии предсказать.

Мы всегда должны учитывать, что именно определенные “правила игры”, установленные обществом, определяют свод моральных законов, правил поведения личности. Эти “правила игры” определяют круг и сферу действия общественных фрустрационных зон, но эти же “правила” не дают полностью развиться личности так, как это заложено в ней от Бога. Не будем подвергать сомнению или пересмотру библейские законы – они незыблемы. Но есть много иных “моральных” ценностей в каждой конкретной эпохе, которые и являются определенным тормозом для развития личности, а через нее – и для общества.

Главным врагом развития духовности для личности являются деньги. Их отсутствие (в сравнении с иными людьми) создает условия формирования чувства зависти, гнева, злобы, т.е. губят личность вследствие искажения информационных параметров души. Избыток денег (в сравнении с иными людьми) создает условия формирования чувства пренебрежения другими людьми, развитию гордыни, к сужению кругозора, что также нарушает информационные параметры души.

Это все позволяет и вынуждает подойти к исследованию личности с новых позиций: с позиций общественно необходимых потребностей завтрашнего дня в их преломлении индивидом. Вот для этого и необходимо выращивать элиту, пестовать таланты.

Как бы ни относилось общество к выдающимся личностям, оно всегда должно помнить и ясно понимать, что само оно развивается именно благодаря отдельным личностям, которые и предъявляют ему новые горизонты развития, новые потребности, новые приемы и новые формы и сферы деятельности. Поэтому гармоничным можно считать только такое общество, в котором не только заботятся о подрастающем поколении, но и создаются условия для того, чтобы “услышан” был каждый.

Все вместе это существенно затрагивает многие принципы государственного устройства и управления жизнью общества. Многие ныне действующие принципы демократии должны быть пересмотрены и переосмыслены. Должны быть введены совершенно новые требования к системам раннего воспитания детей, к системам образования, ко многим иным государственным институтам. Короче говоря, мы должны в принципе пересмотреть демократические основы общества, понять необходимость иного отношения к миру живой природы, к структуре знаний, к своим перспективным потребностям.

1.2.11. “ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК”

Теперь рассмотрим такое свойство личности, которое во многом относится к моральным качествам. Оно может быть обозначено как “честный человек”. Здесь, во-первых, следует сказать, что моральные качества принято относить не к свойствам личности, а непосредственно к некоторому совокупному человеку. Между тем эти свойства являются все-таки свойствами личности, поскольку имеют такие же механизмы формирования, т.е. также определяются условиями наличия или отсутствия специфической психической депривации по определенным качествам и наличными специфическими фрустрационными зонами. Иначе говоря, моральные качества так же, как и рассмотренные выше параметры личности, являются определенным итогом воспитательного процесса, что и позволяет, строго говоря, все моральные качества также относить к параметрам личности.

Во-вторых, моральные качества в некотором смысле имеют более расплывчатый, более неопределенный характер, поскольку всегда сугубо относительны, т.е. они выступают как индивидуально-общественный механизм взаимодействия Я-концепции с коллективной функцией отражения. Хочу заметить, что понятие “честный человек” и понятие “честность” далеко не “конгруентны”.

Например, “правдивость” определяют как “моральное качество, характеризующее человека, сделавшего для себя правилом говорить истину, не скрывать от других людей и от самого себя действительное положение дел” (“Словарь по этике”, М., ИПЛ, 1983 г., стр. 273).

Некорректность этой формулировки, на мой взгляд, совершенно очевидна: информационно-отражательная модель позволяет сделать заключение о том, что у любого организма “истина” всегда относительна настолько, насколько подготовлена к восприятию внешней информации функция отражения индивида. Именно поэтому “правда” всегда приблизительна, всегда индивидуальна, всегда локальна.

Точно также не может быть достаточно корректно определено понятие “принципиальность”, поскольку каждый из нас живет в соответствии с теми принципами, которые психологически ему ближе всего. Не может быть человека без конкретных принципов, поскольку отсутствие жизненных правил - это тоже принцип.

На основании сказанного я должен сказать, что “честный человек” - это такой человек, который в состоянии преодолеть влияние внешних авторитетов, формируемых у каждого человека его окружением, но не предпринимает попыток противостояния Богу в том смысле, что не ставит себя на его место.

Рассмотрим более детально это свойство личности.

Общественная мораль, как правило, основывается на тех религиозных уложениях, которые исторически свойственны данному социуму. В онтогенезе человеческого общества, т.е. в ходе исторического процесса, общественная мораль, безусловно, наполнялась содержанием иного, житейского толка, не основанного на религиозных уложениях, но онтогенетически все-таки все наши основные, системообразующие гражданские уложения так или иначе уходят в пра-исторические религиозные правила. Это, конечно, не означает, что общественная мораль - это нечто застывшее, закоснелое. Напротив, чем более развивается человеческое общество, чем шире и разностороннее становятся общественные потребности, тем больше оно порой стремится освободиться от исторических корней своей морали. В этом сказывается то, что человек так или иначе в обыденной жизни обходится без участия Бога или без обращения к нему.

В этом есть смысл: человек надеется только на свои собственные силы. В этом заключается библейское наставление от Бога – живите своим трудом, реализуйтесь сами. Но в этом кроется и то, что порождает атеизм, который позволяет человеку считать, что так или иначе что-то может быть сокрыто от всех. Здесь я рассматриваю атеизм как истоки того, что порождает определенную “нечестность”. Действительно, Джордано Бруно, “остановивший” Солнце, проявил себя как подлинно честный человек, поскольку под угрозой расправы и даже уже на костре инквизиции он все-таки утверждал, что “Земля вертится”. Сегодня вряд ли найдется еще хотя бы несколько новых “Джордано Бруно”, которые могли бы что-то сказать важное не в том ключе, какой принят в обществе с точки зрения системы знаний.

Мы уже обсудили вопрос о том, как знания могут стать определенным фрустрационным комплексом, который будет ограничивать широту мысли человека. Это и есть проявление той “нечестности”, о которой здесь ведется речь. Основана такая “нечестность” на авторитете предшествующих поколений. Между тем, новое знание всегда, так или иначе, отрицает предшествовавшее. Поэтому атеизм, с этой позиции, это догмат обожествления человека. Мысли наших предшественников не дают нам возможности взглянуть на мир иначе.

Политические партии, правительства стран, а вслед за ними и какая-то часть общества создают то, что является “общественным сознанием”. Это очень неоднородное, противоречивое нередко в своей сути, проявление коллективной психики. Это ощущается не только, скажем, в обычной житейской практике, но и в науке, а иногда и в религии. Примером последнего является “деление” христианской религии на две непримиримые ветви. Поэтому взаимодействие Я-концепции с коллективной функцией отражения и будет отражать то, что здесь исследуется - понимание “честного человека”.

Дело в том, что “правыми” не могут быть все. Скорее всего, таких будет немного - только единицы, которые, ощущая перспективные потребности общества, могут оказаться ближе к истине за счет большего совершенства функции отражения. Вот здесь и возникает проблема “честности”. Всегда - вольно или невольно - человек все-таки “оглядывается” на общественное мнение. Наличие мужества, умения отстаивать свою позицию и будет отражать некоторый уровень честности данного человека.

Очевидно, “искренность” и “честность” взаимосвязаны, но не отражают явления полностью, поскольку можно искренне заблуждаться и правдиво говорить совершенно ошибочные вещи. Но у этих свойств личности имеется и другая сторона - как индивидуальное понимание общественных процессов соотносится с общепринятым. Поэтому дать точное и полное определение понятия “честный человек”, наверное, просто невозможно, хотя в житейском плане нам совершенно понятно, что “честный человек” - это тот, кто не обманывает своих ближних, дает слово - и выполняет взятое обязательство и так далее. Но это только одна грань “честности”, далеко не полностью отражающая данное свойство личности.

В конечном итоге можно сказать, что “честный человек” - это человек искренний, в первую очередь перед самим собой, т.е. понимающий степень своей ответственности перед остальным миром, степень правоты или неправоты в любом вопросе - житейском или производственном. Во-вторых, “честный человек” - это такой человек, который готов приемлемыми методами отстаивать свою позицию, если он убежден в своей правоте, т.е. осознающий наличие у себя того, что следует назвать - совершенство индивидуальной функции отражения. Только в этом случае такой человек будет честным и перед Богом.

Но как же воспитать ту “честность”, о которой здесь ведется речь? Этот вопрос, можно сказать, риторический, поскольку ничего особенного делать не следует. По-прежнему необходимо развивать онтогенетическое дерево потребностей индивида, в котором особое внимание следует уделять актуализации потребности в информации высших порядков. Кроме того, необходимо развивать искренность у ребенка, что является фундаментом подлинной честности. Искренность ребенка непосредственно связана с условиями социального развития, т.е. с условиями, определяющими наличие или отсутствие каких-либо форм психической депривации. В конечном итоге искренность ребенка определяется степенью искренности его окружения. Искренность – это функция открытости. Следовательно, искренность – есть основа правдивости, честности.

Когда взрослые не создают условий, при которых ребенку необходимо как-то “выкручиваться”, ребенок будет расти “по определению” честным в подлинном значении этого слова, будет искренним, когда вырастет. Более того, в этом случае у ребенка, при наличии определенных социальных условий для развития и совершенствования онтогенетического дерева потребностей, будет развиваться то, что называется талант, гениальность. Это, на мой взгляд, самое важное.

Талант и гений не могут быть и не имеют права быть нечестными.

Кроме того, необходимо воспитывать у ребенка и его ответственность перед Богом. Может быть, проблема приобщения ребенка к восприятию Бога – самая сложная психологическая задача. И реализовать это можно лишь тогда, когда взрослый по отношению к ребенку сам всегда искренен, сам всегда честен, в том числе и в отношении к Богу. Но взрослые, увы, вообще нередко не просто пренебрегают этим, но и считают напрасной тратой времени для общения с Богом. Данная работа имеет и такую цель - по мере возможностей объяснить недопустимость пренебрежительного отношения к самой идее Бога.

Также взрослый всегда должен помнить, что он для ребенка (а начальник - для подчиненного) должен быть “психическим лидером”. Это возможно только в случае искренности взрослого (начальника), когда он не позволяет себе хоть как-то усомниться со стороны подчиненных в справедливости принимаемых решений. Следовательно, психологической основой честности в большинстве случаев может быть правильно понимаемое чувство справедливости, как равновесного решения между добром и злом. Основой для такого понимания справедливости должно быть понимание того, что оборотной стороной добра всегда выступает зло. И добро в определенной мере всегда отравлено злом.

Хочу заметить особо. Справедливость принимаемых решений не относится к их информационному компоненту (это может быть и итогом коллективных усилий), но относится к самооценке воспитателем собственных решений, т.е. кроется в справедливости отношения воспитателя к самому себе, в совершенстве его Я-концепции.

1.2.12. ХАРАКТЕР

Итак, понятие “личность” могло возникнуть только из понимания того, что каждый человек не может жить в социальном вакууме, т.е. все его свойства проявляются только и исключительно во взаимодействии со своим окружением. Поэтому непонятно, почему в определении личности у Годфруа исчезло такое свойство человека (личности), которое обозначается как “характер”.

“Характер - совокупность устойчивых индивидуальных особенностей личности, складывающаяся и проявляющаяся в деятельности и общении” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 334).

Поскольку в тексте статьи, следующем далее, содержание понятия “характер” раскрывается несколько туманно, то становится совершенно непонятным само назначение приведенного определения. Такое замечание обусловлено тем, что предыдущий анализ понятия “личность” так или иначе уже ответил на многие вопросы, связанные с приведенным определением характера, но ведь характер, как свойство личности, этим не исчерпывается. Поэтому дальнейшее изложение составляющих характера в тексте статьи уводит все-таки в иную плоскость. Посмотрим, какие черты (грани) характера учитываются в статье.

“Характер проявляется в системе отношений человека к окружающей действительности; в отношении к другим людям (общительность или замкнутость,... правдивость или лживость, тактичность или грубость и т.д.); в отношении к делу (ответственность или недобросовестность, трудолюбие или леность и т.д.); в отношении к себе (скромность или самовлюбленность, самокритичность или самоуверенность, гордость или приниженность); в отношении к собственности (щедрость или жадность, бережливость или расточительность, аккуратность или неряшливость)” (там же, стр. 334-335).

Таким образом, характер, по мнению авторов статьи, проявляется, во-первых, в “системе отношений к окружающей действительности”. Это не совсем понятно. Если под этим подразумевается отношение к религии, то тогда авторы не учитывают того обстоятельства, что человек как высшее по уровню перерабатываемой внешней и внутренней информации существо, независимо от наличия или отсутствия веры в Бога, всегда все-таки остается религиозным человеком. Весь вопрос лишь в том, кто занимает место Бога в душе этого человека. Человек может и обычно осуществляет в определенной степени подмену Всевышнего на своих собственных богов - тех, кому, в частности, хочется подражать, или тех, за кем готов “в огонь и воду” (политические деятели, друзья и так далее).

Поэтому выделенное свойство характера, заключающееся в “системе отношений к окружающей действительности”, характеризует, скорее, политическую оценку личности, чем психологическую черту. Дело в том, что в этой же статье есть и такой пассаж: “Так, честность, принципиальность, гуманность органически связаны с коммунистическими убеждениями, с которыми несовместимы лицемерие, беспринципность, бездушие” (стр. 335).

Комментарии к этому “выверту” излишни.

Приведенные грани характера не только неполны, но ряд из них, как мы увидели, и вообще некорректен. Так самоуверенность почему-то противопоставляется самокритичности, а не совмещается с гордостью. По своей сути самоуверенность (уверенность в себе, в своих силах) - это необходимая черта характера, поскольку именно это свойство позволяет человеку преодолевать фрустрационные барьеры при решении сложных проблем, находить новые высокоинтеллектуальные или творческие решения. Без самоуверенности такое мышление просто невозможно, если, конечно, самоуверенность не основывается на упрямстве, не подкрепленном достаточно развитой функцией отражения.

Кроме того, в большом числе случаев и упрямство не может быть названо каким-то отрицательным свойством характера, поскольку, так или иначе, отражает его волевой компонент. Более того, в определенном смысле самоуверенность может выступать и как наивысшая форма самокритичности, что вообще не позволяет противопоставлять эти свойства. Скорее всего, подобное выделение самоуверенности, как некоторого негативного свойства, связано с существовавшей в советский период практикой общего усреднения, причесывания всех под одну гребенку.

На этом прекратим анализ принятого определения понятия “характер” для того, чтобы попытаться самостоятельно разобраться в этом свойстве личности.

Итак, пока лишь ясно, что характер, несомненно, проявляется как “совокупность устойчивых индивидуальных особенностей личности, складывающаяся и проявляющаяся в деятельности и общении”, что позволяет приступить к анализу именно с этой позиции. Далее здесь сделана попытка анализа содержания понятия “характер” с позиций информационно-отражательной модели.

Сначала посмотрим, какие психические свойства системного характера обнаруживаются у человека в процессе того или иного вида деятельности.

Деятельностью у человека являются деятельность любого вида:

- исследовательская деятельность;

- духовная деятельность для общества (искусство, литература);

- общественно-политическая деятельность;

- религиозная деятельность;

- спорт.

Здесь следует заметить, что лишь спорт может быть видом деятельности. Физкультура всегда выступает как одна из разновидностей духовной деятельности индивидуального назначения.

Любой вид человеческой деятельности является той или иной формой проверки степени совершенства функции отражения индивида для достижения определенного результата. В том, как человек воспринимает итоги своей деятельности, проявляются такие свойства человека, как способность к самооценке, к самоанализу, самокритичность. В этом, в частности, отражается Я-концепция. То, как относится индивид к процессу достижения результата, отражает в определенной степени его целевые установки. Эти установки могут быть нацелены на самосовершенствование, т.е. на достижение какой-либо духовной (“внутренней”) вершины, либо на свое совершенствование по отношению к окружению, т.е. на достижение какой-либо “внешней” вершины, которую другие из твоего окружения не могут достичь. Это и является основной системной характеристикой отношения человека к деятельности и, следовательно, основной системной характеристикой характера.

Если индивид стремится утвердиться в общественном мнении и показать, что он может дать больше, чем кто-либо другой, то в этом случае так или иначе его Я-концепция противостоит либо чьей-то конкретной Я-концепции или противостоит тому, что принято обозначать как “общественное мнение”, хотя это и неточное определение. Следовательно, индивид совершенно явственно выступает как некоторый “психологический спортсмен”, т.е. человек, для которого важна именно победа над другими людьми. В этом случае, можно полагать, за счет состязательности индивида с другими людьми его Я-концепция развивается с некоторыми искажениями и создает комплекс “полноценности”, или определенного превосходства над другими, что нарушает в конечном итоге полноценность души, т.е. это эквивалентно некоторой форме психической депривации.

В этом случае “спортсмена” “общественное мнение” будет первоначально испытывать “медными трубами”, поскольку очевидно, что Я-концепция индивида будет сильно влиять на это самое “общественное мнение”. Однако мне представляется важным понимание, что любой подъем (в “гору” знаний, успеха, признания и т.п.) когда-нибудь заканчивается. После этого начинается неизбежный спуск, где и скажется влияние сформировавшегося комплекса “полноценности”, который, в крайнем случае, может обратиться в комплекс неполноценности, поскольку уже никто не будет обращать внимания на бывшую “звезду”. Неизбежный “спуск” с достигнутой “вершины” должен быть совершен с достоинством.

Если же индивид стремиться доказать самому себе, что он может достичь большего сегодня, чем вчера, то в этом случае “общественное мнение” для него не имеет существенного значения. Это будет означать, что этот человек “хвалу и клевету приемлет равнодушно”. Очевидно, в этом случае индивид выступает совершенно определенно как некоторый “психологический физкультурник”, для которого важна победа не над кем-нибудь, а конкретно над самим собой. В этом случае неизбежный спуск, ожидающий вообще всякого, для “физкультурника” не будет трагедией, поскольку ему можно по-прежнему не обращать внимания на “общественное мнение”.

Между “психологическим спортсменом” и “психологическим физкультурником” имеется принципиальная разница. “Спортсмен” всегда стремится “одолеть” своих оппонентов, для чего необходим определенный кураж, некоторая злость. “Физкультурник” стремится “одолеть” самого себя, превзойти свои прежние достижения или, во всяком случае, не дать себе “расслабиться” психологически. Если рассмотреть психологии “спортсмена” и “физкультурника” с точки зрения религиозных уложений, то мы увидим, что именно “спортсмен” – это тот, кто нарушает одну из заповедей Христа – о смирении. По-видимому, следует сказать обобщенно, что большинство видов спорта реально является богопротивным занятием.

Именно в этом смысле я и рассматриваю “психологическую спортивность” и “психологическую физкультурность” как элемент характера. Преодоление самого себя у “психологического физкультурника” позволяет укреплять устойчивость к житейским невзгодам, к неудачам. Однако при этом вовсе не происходит возрастание гордыни. Для “психологического спортсмена” достижение превосходства над кем-либо может привести к психологическому срыву в случае неудачи. Следовательно, одно свойство укрепляет характер, а другое может создавать в нем некоторый надлом. Именно поэтому в любом виде деятельности человек выступает либо как “спортсмен”, либо как “физкультурник”.

Основную системную характеристику характера можно выразить и так. Если человек стремится доказать кому-либо свое совершенство, то в этом случае он пытается в определенном смысле стать богом. Если же человек ставит себе задачу внутреннего совершенствования, то в этом случае своего обожествления он не осуществляет. Не вдаваясь в подробности, можно априорно сказать, что чем шире сфера приложения индивидом своих интеллектуальных (и творческих) возможностей, тем ценнее личность для общества и для Бога. Это значит, что чем более широк круг и формы деятельности человека, тем более развита у него функция отражения и тем больше информации создает разум этого человека.

Следовательно, то, что ранее мы не смогли раскрыть при рассмотрении “общих способностей” имеет прямое выражение в круге приложения духовных сил индивида, в его интересах, реализующихся в различных формах деятельности. С этой позиции становится возможным дать более четкое и конкретное содержание этому понятию.

Общие способности - есть те формы деятельности, в которых индивид не столько проявляет данные к достижению каких-либо результатов, сколько такие формы деятельности, к которым он проявляет интерес выше уровня простого любопытства, характеризующего уровень потребностей второго порядка, проявляет любознательность.

Это обуславливается действием потребности в информации третьего или высшего, четвертого, уровня. Такой человек способен тратить достаточное время для “погашения” имеющейся потребности в информации каким-либо образом, т.е. либо путем самостоятельного изучения вопроса, либо с привлечением каких-нибудь источников информации (литература, консультанты и так далее). При этом уровень интеллектуальности его тем выше, чем лучших результатов он добивается при самостоятельном освоении этого вида деятельности.

Этим самым мне хотелось бы, в определенной степени, реабилитировать то, что называется “дилетантизм”, поскольку, как уже было сказано выше, знания, получаемые при обучении, всегда создают определенные шоры у индивида. Это означает, что очень большое количество ученых, находясь в рамках усвоенных научных доктрин, являются все-таки профессионалами. Это было, в частности, показано в книге “Триединство Природы” из цикла “Природа разума”. Однако такие люди, в том числе - ученые не способны выйти за рамки привычного знания. “Дилетанты”, т.е. в данном случае - люди, самостоятельно добывающие знания и получающие таким образом собственное, сугубо индивидуальное образование, созидающие свою собственную и неповторимую информацию, не могут иметь таких “занавесей” на своих знаниях и могут выйти за рамки привычного или общепринятого. Именно “дилетанты” и выступают как подлинные “психологические физкультурники”.

Другим, не менее наглядным примером тому, но обратного, или инверсного характера, иллюстрирующим действие определенных шор от сложившейся системы знаний, является привычное использование “естественного” материализма при объяснении психических функций. Это было, надеюсь, наглядно показано ранее при анализе устоявшихся воззрений. Именно сложившиеся стереотипы не позволяли “увидеть” совершенно иные пути, например, в теоретической физике, в исследовании психических функций. Это породило совершенно искаженное представление о многом в этом мире вообще.

Теперь можно проанализировать иные грани характера.

Кроме “любознательности/любопытства” отношение к конкретному виду деятельности может быть охарактеризовано такими привычными категориями, как “эгоизм/альтруизм” (это включает и ценностные ориентации при реализации данного вида деятельности), “мужество/трусость”, “наблюдательность/поверхностность”, “работоспособность/леность”. Если “эгоизм/альтруизм” - это в определенной степени характеристика соотношения экстравертности/интровертности, о чем говорилось ранее, то “мужество/трусость” - это характеристика, описываемая набором сформированных или, напротив - несформированных фрустрационных комплексов индивида, т.е. уже рассмотренная характеристика, что является итогом воспитания.

Естественно, что в одном виде деятельности индивид может быть вполне мужественен, поскольку его функция отражения достаточно развита, а также имеется определенный опыт формирования сильного интеллектуального компонента. В другом виде деятельности, напротив, индивиду может не хватать мужественности, так как его функция отражения не развита или индивиду недостаточно тех ресурсов, которые имеются в его распоряжении. Иначе говоря, не бывает абсолютно мужественных или абсолютно трусливых людей.

“Наблюдательность/поверхностность” характеризует уровень семантической слепоты или глухоты, т.е. во многом зависит от подготовленности функции отражения и способности выявлять дифференциальный компонент в получаемых знаниях. Это свойство также является итогом воспитания, результатом сформированности потребности в информации высших уровней, т.е. может быть развито у ребенка при систематической работе, когда формируется определенная потребность “избегания авторитетов”, в чем бы она ни выражалась.

В этой связи мне хочется привести в качестве примера идею из рассказа Айзека Азимова “День профессии”, в котором, в конечном итоге, проводится очень простая мысль: гениев нельзя обучать на общих принципах, они должны получать знания самостоятельно. Задача воспитателя в этом случае заключается в помощи в организации процесса получения индивидом этих новых знаний. Это как раз созвучно провозглашаемой здесь идее о необходимости формирования у детей потребности в информации высших уровней и недопустимости формирования “комплекса авторитета”. Это соответствует провозглашаемым здесь принципом “психологической физкультурности”, направленном на самосовершенствование, а также идее принципиального отличия результативности процессов образования и обучения.

Последняя из выделенных характеристик, отражающая отношение индивида к выбранной форме деятельности – “работоспособность/леность” - косвенно отражает два других показателя – “эгоизм/альтруизм” и “наблюдательность/поверхностность”. В чем я вижу взаимопроникновение этих характеристик? Первая из них отражает направленность и характер притязаний, т.е. является мотивационным показателем, отражающим условия активизации потребности в информации. Вторая - отражает условия погашения потребности в информации. Если в итоге деятельности индивид достигает чего-либо принципиально нового, что и является условием “погашения” потребности в информации, то это будет означать, что ради этого “погашения” он готов тратить значительные ресурсы организма, т.е. трудиться с большой отдачей. В противном случае данный вид деятельности не будет вызывать определенного энтузиазма, что и будет выливаться в лености. Понятие “работоспособность” отражает еще одну сторону, или свойство личности, заключающееся в готовности индивида выполнять большой объем той работы, которая может быть обозначена как “черновая”. “Черновой” работой является такая, которая сопровождает нас всю жизнь, отнимая все основное время, затрачиваемое ради одного единственного мига - мига победы, когда и погашается актуализированная потребность в информации высшего порядка.

Но, как только что было сказано, все это - итог формы и методов воспитания. Естественно, психическая депривация в этом случае выступает как некоторая изощренная форма искажения свойств личности, уловить которую достаточно сложно. Можно лишь сказать, что главнейшим условием избегания условий психической депривации по многим свойствам личности является развитие (всестороннее) потребности в информации. Именно в ходе удовлетворения такой потребности актуализируются многие “положительные” потребности - исследовательская, потребность преодоления (воля) и так далее, т.е. все потребности в информации порядка выше второго.

Все, что касается свойств характера, проявляющихся в условиях общения с другими людьми, так или иначе, приводит нас к сопоставлению некоторой коллективной функции отражения с функцией отражения индивида. При общении данного человека с другими людьми всегда проявляются такие его свойства, как понимание справедливости (соотношение “добро/зло”), жесткость или, напротив, мягкость в общении (в том числе, “дружелюбие/враждебность”, “открытость/замкнутость”), притязания на власть, уровень состязательности (“спортивность”), уровень активности, юмор.

Все эти показатели являются как раз проявлением взаимодействия Я-концепции с тем, что я назвал – коллективная функция отражения. Данное свойство человеческого общества мне хочется рассмотреть отдельно. На данном этапе я только обозначу существо проблемы - проявление характера есть функция взаимодействия Я-концепции с коллективной функцией отражения. Это взаимодействие возникает в человеческом обществе с уровня взаимодействия двух людей, но имеет свойство усложняться и развиваться при расширении круга социального взаимодействия.

Итак, в основном анализ понятия “характер” завершен.

Теперь может возникнуть вопрос: зачем было проведено такое, в чем-то принципиально отличное от прежних исследование? Ответ прост и однозначен: предложенный здесь метод анализа понятия “характер” позволяет конкретно и целенаправленно формировать это свойство у подрастающего поколения, если к этому поколению отношение будет как к индивидуальным творческим личностям, как к потенциальным гениям.

Имеется еще одно свойство человеческой личности, проявляющееся только в человеческом обществе, которое, как представляется, до сих пор не учитывалось именно как свойство личности. Это то, что и сделало человека разумным. Следовательно, в данном случае имеется в виду такое свойство человеческой личности, которое ранее было обозначено как религиозность. Здесь я лишь ограничусь заявлением, что это свойство существует. И это, несомненно, свойство личности, проявляющейся различным образом в зависимости от типа воспитания. Весь вопрос лишь в том, кто или что занимает в душе человека место Бога.

Итак, исследуя только психологические аспекты понятия “личность”, мы пришли к выводу, что в жизни человеческого общества необходимо переосмысливать многие основания государственного устройства, системы воспитания и образования. Все это позволяет сделать заключение о том, что психология действительно является не столько наукой о психике живых организмов, сколько наукой об общих принципах отношений в мире живой природы. Ни одно историческое исследование не может быть полноценным, если в его основания не положены определенные психологические принципы. Ни одно экологическое исследование также по этим причинам не будет полноценным, если не базируется на определенных психологических законах. Ни один государственный закон не будет работать, если в демократические основания общества не будут заложены определенные фундаментальные психологические принципы, о которых мы будем говорить при исследовании коллективной функции отражения. Наконец, сама психология будет бессильной помочь человеческому обществу, если в ее основания не будет положен информационно-отражательный механизм.

И можно подвести итоги анализа, посвященного исследованию понятия “личность”, и дать законченное определение в том виде, как это представляется целесообразным с позиции информационно-отражательной теории.

Личность - это индивидуальная форма отражения индивидом окружающего мира. Она представляет собой совокупность индивидуальной функции отражения, образуемой на основе сформированной в онтогенезе системы потребностей и фрустрационных зон (комплексов). С другой стороны, личность - есть и индивидуальное отражение коллективной (общественной) функции отражения и фрустрационных комплексов, присущих данному (конкретному) сообществу людей. Личность отличается уровнем интеллектуальности и характером творческого восприятия действительности, а также формами и видами отношения к выбираемой деятельности и формами и типом взаимодействия с другими людьми, с производственным коллективом, с обществом в целом, с миром живой природы.

ЧАСТЬ II. МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА.

 

ГЛАВА 2.1. ОТНОШЕНИЯ ПОЛОВ И ФУНКЦИЯ ЗАПЕЧАТЛЕНИЯ

 

Развитие организма каждого человека на определенных этапах приводит к определенной гормональной настройке организма, результатом чего становится возникновение чисто сексуального влечения к другим лицам из ближайшего окружения. Этот период у мальчиков начинается примерно в девять лет. Девочки в половом отношении начинают созревать существенно раньше – с шести-семи лет. Такая гормональная настройка организма приводит со временем не только к появлению так называемых вторичных половых признаков, но и к определенной психической настройке.

Указанная психическая настройка заключается в том, что в узле потребностей мозга формируется своеобразный психический сенсор, действие которого обуславливает появление постоянно действующей потребности в сексуальном удовлетворении. Первоначально действие указанной потребности приводит лишь к действиям особых эмоциональных отношений с другими людьми. Не следует думать, что сексуальность – это лишь чисто сексуальные отношения. Это сложный психический комплекс, проявляющийся в специфике интимных отношений с другим человеком. Под термином “интимность” в данном случае понимается особая форма поведения, при которой, так или иначе, происходит гормональная разрядка. Это может быть и просто проявление ласки в отношении к другому человеку, и проявление повышенного внимания. У мальчиков это может быть и появление внешней агрессивности, например, к девочкам.

Мне представляется важным зафиксировать внимание читателя на одном очень важном аспекте развития сексуальности ребенка. Дело в психологическом климате, который ранее сложился в семье.

Например, если мальчик является “маменьким сынком”, то его развивающаяся сексуальность может быть ориентирована на девочек. Это нормально. Однако при слишком сильной связи (и соответствующем обратном влиянии) с матерью на этом этапе может произойти деформация развития сексуальности, которая в этом случае будет направлена исключительно на мать. Естественно, это плохо для психики данного растущего мальчика. В семейной жизни у будущего мужа и отца исчезновение определенного психического эталона, каковым была мать, который стимулировал действие сексуальной потребности, может порождать серьезные нарушения в семейных отношениях (с женой и с детьми) вследствие невозможности погашения сексуальной потребности ни с женой, ни с детьми.

У девочки слишком сильная связь с матерью и слабая связь с отцом порождает другой вид психического нарушения. Это нарушение будет обусловлено тем, что сексуальную потребность в дальнейшем сможет погасить только интимная связь с представительницей своего пола, т.е. девочка потенциально просто обречена стать лесбиянкой. Аналогично этому слишком сильная связь с отцом у мальчика при отсутствии соответствующей связи с матерью породит другой вид психического отклонения, заключающегося в том, что сексуальную потребность в дальнейшем сможет погасить только интимная связь с мужчиной. Такой человек практически обречен стать гомосексуалистом.

Таким образом, лесбиянки и гомосексуалисты, если не рассматривать особые социальные условия (тюрьмы, длительное плавание в море и т.п.), суть люди с нарушениями в психическом воспитании, полученном в детстве.

Теперь необходимо остановиться на психических основах, фундаменте психического сексуального развития. Речь пойдет об импринтинге, или функции запечатления, которая, как уже говорилось ранее, формируется в самом раннем детстве и, даже, в основе во время внутриутробного развития эмбриона-плода будущего человека. Насколько важна эта функция для человека, ранее было показано. Однако из изложенного выше следует, что функция импринтинга должна быть равным образом сформирована в младенческом возрасте, как с матерью, так и с отцом ребенка. При этом совершенно неважно мальчик или девочка этот ребенок. Любой перекос в формировании этой функции может привести к нарушению в формировании сексуальной потребности человека.

Однако и этим дело не ограничивается. Функция запечатления напрямую влияет на будущие семейные отношения каждого человека. Дети, от которых родившиеся матери отказываются, фактически обречены на сексуальное одиночество, на социальный вакуум. Они никогда не смогут создать не только полноценной семьи, но и семьи вообще. Именно это подтверждает статистика, отслеживающая судьбы детей из детских приемников. Но у этого правила имеются отклонения в ту или иную сторону.

Например, будущая мать, узнав о своей беременности, сразу же решает отказаться от ребенка. Судьба такого ребенка будет особенно трагичной. Во-первых, он может родиться вообще с неразвитой психикой, будет практически дебилом, которого не сможет возвратить к нормальной жизни никакой уход. Во-вторых, такому ребенку никогда не стать отцом или матерью в привычном (социальном, а не биологическом) смысле. Это произойдет вследствие того, что такой человек не сможет передать своему биологическому ребенку психическую функцию - импринтинг. Именно такой человек может быть потенциально социально опасен. Это означает, что такой человек рождается со склонностями к агрессии, без чувства сострадания к другим людям и живому миру.

Другим вариантом развития психики ребенка из детского приемника может быть существенно более благоприятным. Например, мать лишается своего любимого и ожидаемого ребенка по каким-либо совершенно неординарным обстоятельствам (например, гибель матери и отсутствие отца). У такого ребенка, несмотря на определенные отклонения в развитии психики, будущее не так трагично, поскольку его психический сенсор, определяющий формирование импринтинга, был сформирован его матерью, когда он находился еще в утробе. Неважно, что функция импринтинга будет несколько слабее, но все же такой ребенок, а затем - молодой человек будет способен “запечатлевать” других людей. В этом случае судьбой такого ребенка будут управлять те люди (няни, воспитатели, педагоги), которые будут составлять круг общения этого ребенка в приюте. Если это внимательные, способные сострадать и любить люди – судьба ребенка сравнительно благоприятна. Если же этих качеств у коллектива детского приюта нет, то судьба не только этого, но и судьба всех остальных детей в этом приюте незавидна.

Однако возвратимся к функциональному назначению функции импринтинга. Дело в том, что эта функция имеет огромное значение в отношении полов. Правильно и с надлежащей интенсивностью сформированная функция импринтинга позволяет одному человеку “запечатлевать” другого человека. Это запечатление является основой того, что и обозначается как любовь. Любовь в жизни человека является основой, стержнем, на котором строится вся жизнь – от зачатия и до смерти. С точки зрения информационной модели психических функций любовь перестает быть загадочным явлением, которое должно сопровождать человека в жизни. Более того, человек, способный любить, как правило, проявляет большие способности в различных областях деятельности. Это происходит вследствие того, что его онтогенетическое дерево потребностей сформировалось с необходимой полнотой и “ветвистостью”. Можно сказать, что любовь, как проявление функции запечатления, является фундаментом талантливости, гениальности.

 

ГЛАВА 2.2. МУЖСКАЯ И ЖЕНСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

 

Загадка психических “портретов” мужчины и женщины не будет мной разрешена до конца: для этого потребуются специальные исследования, основанные на положениях отрабатываемой здесь теории психических функций. Тем не менее, кое-что все-таки я должен сказать, чтобы как-то определить пути дальнейших исследований.

Приступая к рассмотрению вопроса о том, что из себя в психологическом плане представляют мужчина и женщина, я не могу отделаться от мысли, что вся психологическая наука посвящена в основном исследованиям психики мужчины. Это произошло, по-видимому, оттого, что психика женщины остается непостижимой в своем общем представлении ни для мужчин, ни для женщин. Что дает основания думать именно так?

Во-первых, как и в определении сущности человека, при выявлении психологических, принципиальных и нетождественных свойств мужчины или женщины трудно найти то основное, что и делает психику человека "мужской" и, соответственно, "женской". Во всяком случае, проведенный ранее анализ осуществлялся без какого-либо разделения свойств, скажем, личности без учета полового признака – кому (мужчине или женщине) “принадлежит” исследуемое понятие.

Во-вторых, негласно существует всеобщая тенденция считать психику мужчины и психику женщины в основном подобными, т.е. организованными одинаково в основных параметрах. Только как литературная метафора, пожалуй, существуют понятия "женская психика", "женская логика". Однако в научной литературе лишь Отто Вейнингер попытался вслух сказать, что не может быть одинаковой психика мужчины и женщины.

С момента выхода в свет его работы “Пол и характер” прошло более века, но его идеи так и не были ни развиты, ни отвергнуты. Правда, в психологии укрепились такие термины, как “маскулинность” и “феминность”, т.е. в некотором смысле “мужчинность” и “женщинность” (мне представляется, что так точнее, чем “мужественность” и “женственность”).

Это есть совершенно определенный отголосок теории Отто Вейнингера, согласно которой в каждом человеке, независимо от его пола, имеется какая-то часть “мужская” и какая-то часть – “женская”.

“У человеческого зародыша до пятой недели нельзя определить пол, в который он впоследствии разовьется. Только после пятой недели начинаются здесь процессы, которые к исходу третьего месяца беременности заканчиваются односторонним развитием первоначально общего обоим полам строения; в дальнейшем течении своем процесс приводит к выработке определенного в смысле сексуальном индивидуума.

Это двуполое, бисексуальное строение всякого, даже самого высшего организма, подтверждает тот факт, что признаки другого пола всегда остаются, а не исчезают и у однополого индивидуума, как индивидуума растительного и животного, так и человеческого. Дифференциация полов, разделение их никогда не бывает совершенно законченным. Все особенности мужского пола можно найти, хотя бы и в самом слабом развитии, и у женского пола. Все половые признаки женщины имеются и у мужчины, хотя бы только в зачаточном, рудиментарном виде” (Отто Вейнингер “Пол и характер”. М., “FORUM”, 1991 г., сокращенное издание, стр. 7).

Вот так с самого начала заявил свою позицию О. Вейнингер. И он, по-видимому, был прав. Какой практический вывод из сказанного можно сделать?

Ответ дает сам автор.

“И все же с психологической точки зрения относительно человека приходится установить, что он во всякий момент неизбежно является или мужчиной, или женщиной. Подтверждение этому мы видим в том, что всякий индивидуум ищет своего дополнения или в “мужчине” вообще, или в “женщине” вообще” (там же, стр. 36).

Это означает, что представитель мужского пола ищет такую “свою половинку”, чтобы его женская часть была дополнена до некоторой условной единицы вместе с таким компонентом выбранной представительницы, а его мужская часть соответственно была дополнена до той же условной единицы вместе с этим компонентом женщины. Это будет так называемая “идеальная пара”, по О. Вейнингеру. Подобное происходит в процессе некоторого поиска спутника жизни и у представительницы женского пола.

Таким образом, функциональное предназначение подобного “смешения” полов предстает, вроде бы, как необходимое и объясняется чисто психологическими причинами. Но это не объясняет саму сущность мужской и женской психологии, а лишь помогает понять психологические мотивы поведения при взаимной оценке лиц противоположного пола при их встрече.

Более того, такой подход не позволяет выяснить еще одно важное обстоятельство -что нас должно интересовать более всего? Развивается ли процессе онтогенеза “мужское” и “женское” начало в каждом человеке? А если развивается, то как это происходит, как на это влияет процесс воспитания? Ответить на эти вопросы мы сможем лишь в том случае, если сможем определить саму сущность “мужского” (“М”) и, соответственно, “женского” (“Ж”) в психике.

О. Вейнингер пишет, что “настоящую психологию “Ж” дать невозможно, так как описание ее основано на самонаблюдении. Если допустить, что женщина сама написала бы о себе с надлежащей точностью, то и тогда остается вопрос: отнесется ли она с достаточным вниманием к тому именно, что нас больше всего интересует. И еще: если допустить, что она хочет и умеет полностью постичь себя, - явится ли у нее желание заговорить о себе?” (там же, стр. 38).

Доля истины в таком утверждении имеется, поскольку ни одна женщина, пожалуй, не захочет того, чтобы ее кто-нибудь понял до конца. Поэтому здесь я не буду использовать любой описательный метод для того, чтобы как-то изложить свойства психологии женщин. Может быть, и не следует делать это оттого, что пусть всегда женщина остается некоторой загадкой для мужчины.

Тем не менее, методы информационно-отражательной теории, разработанные в книге “Психология живого мира”, позволяют не столько выявить особенности психологии женщины, сколько определить основные моменты, на основании которых можно и следует сказать: - психология женщины - это совершенно иная “механика” психики; - ни одна женщина (точнее: та ее часть, которая составляет “Ж”) не в состоянии постичь мужчину (хотя это ей и не требуется), поскольку “Ж” требуется нечто совершенно иное; - у любой женщины та ее часть, которая составляет “М”, так или иначе находится под управлением “Ж”. Именно поэтому женщина всегда остается женщиной; - любой мужчина в состоянии понять женщину только в том отношении, сколько в нем наличествует “Ж”, но эта оценка будет неполной в силу того, что у мужчины “Ж” не может составлять, или иметь значение столько же, сколько и у женщины.

Теперь попытаемся понять, чем принципиально отличается психика женщины от психики мужчины, точнее - чем отличается психика мужская, в смысле “М”, от женской, в смысле “Ж”.

Ответ на этот вопрос можно увидеть в той же работе О. Вейнингера. При этом в отличие от автора, не будем делать упор на различие сексуальности мужчины и женщины, но постараемся увидеть в той особенности, которую обнаруживает Вейнингер, нечто большее.

“Но такое различие откроется нам, если мы отметим у мужчины и женщины два аналитических момента, которые Альберт Молль выделил из понятия полового влечения: влечение к детумесценции и влечение к контректации. Первое - результат чувства недовольства, получающегося благодаря накоплению зрелых половых клеток, а второе - потребность физического прикосновения к телу индивидуума, избранного в качестве полового дополнения. “М” обладает как первым, так и вторым влечением, тогда как у “Ж” влечение к детумесценции совершенно отсутствует. Это доказывается уже тем, что “М” при половом акте отдает нечто “Ж”, тогда как “Ж” удерживает и мужские, и свои выделения. Это выражается также в анатомическом строении тем, что у мужчины половые органы выдвинуты и лишены характера сосуда” (там же, стр. 40).

Будем определять детумесценцию как психологическое свойство, а не как влечение. Будем также считать контректацию как некоторое проявление психологических свойств. Без какой-либо натяжки мы можем сказать, что детумесценция отражает дифференциальный характер отношений полов, а контректация - интегральный. Если выйти за рамки чисто эротического восприятия этих свойств, то мы обнаружим нечто принципиально важное в том, что в процессе полового акта женщина принимает, а мужчина отдает. Это представляется действительно принципиально важным, поскольку именно это и является определяющим в организации психики женщины и, соответственно, мужчины. Что это может означать с позиции информационно-отражательной теории? Только то, что в случае с “М” просматривается психическая тенденция делиться, выявлять и суммировать дифференциальные компоненты, а в случае с “Ж” - суммировать общие оценки, выявлять обобщенные параметры.

Иначе говоря, женщина на основе этого свойства обязана иметь более интегральный характер мышления. Следовательно, женщина должна по каким-то причинам иметь такой характер мышления, который и называется чувственным, обобщенным, что, как мы видели на примере анализа действий человека с расщепленным мозгом (см. книгу “Психология живого мира”), не всегда правильно, и/или не всегда объяснимо.

Мужчина, в свою очередь, обязан иметь преимущественно дифференциальный, логический тип мышления, что было бы тоже неполноценным, если бы в мужчине не было той его психической части, которая обуславливается “Ж”, т.е. интегрального компонента, того, что позволяет суммировать дифференциальные компоненты, накапливать информацию на основе новизны.

Коротко говоря, мужчина обладает способностью копить новое на основе приращений, чтобы затем все отдавать, а женщина – способностью хранить все, что ей достается, в том числе и от мужчины. Поскольку можно предположить, что у мужчины (в его полной совокупности “М” и “Ж”) нет того, что наблюдается у женщины - подавления одной психической составляющей другой, то оказывается, что диапазон психического восприятия мужчины более широк и более универсален, чем у женщины.

Здесь мне не хотелось бы как-то противопоставить мужчин и женщин, но из сказанного следует и еще одно свойство.

Мужчины являются психически прирожденными к тому, чтобы что-то развивать, анализировать, находить частные и общие решения, а женщины психически прирожденны к тому, чтобы сохранять все, что стало их достоянием. Это означает, что носителем прогресса могут быть главными образом мужчины (та их часть, которая связана с “М”), поскольку они способны выделять в явлении дифференциальный компонент, отражающий уровень новизны, а женщины - целиком – хранительницы достигнутого мужчинами, хранительницы прогресса.

Этому соответствует и то, что общее число долгожителей среди мужчин больше, чем среди женщин, но и большее число мужчин умирает раньше, чем основная масса женщин. В еженедельнике “За рубежом”, издававшемся в советское время в СССР, публиковались переводы из периодической печати зарубежных изданий. Именно в этом еженедельнике в 1964 году была опубликована статья, посвященная вопросам соотношения жизнестойкости мужчин и женщин. Самого содержания статьи не будем касаться. Здесь воспроизведем графическую иллюстрацию только что сказанного, рассмотренную в той публикации (рисунок 2.1).

На рисунке 2.1а приведено распределение частоты рождения мужчин и женщин с различной степенью жизнестойкости. Начальное положение вертикальной оси на рисунке 2.1а определяет порог жизни и смерти, а горизонтальная ось отражает уровень жизнестойкости (возрастание вдоль оси). Порог “жизни/смерти” в некотором смысле определяется условиями жизни, условиями медицинского обеспечения и другими социальными факторами.

Распределение частот рождения мужчин и женщин с различной степенью жизнестойкости близко, по-видимому, к релеевскому. Видно, что при большем числе рождений мальчиков (интеграл площади кривой), большее их число умирает сразу после рождения. Кроме того, если условия жизни в силу каких-то причин (эпидемии, катастрофы и так далее) изменяются на некоторую величину (рисунок 2.1б, точка А), то это приведет к существенно большему вымиранию мужчин, чем женщин.

Однако если условия жизни изменятся катастрофически в сторону ухудшения, например продолжительный массовый голод (точка Б на рисунке 2.1б), то это приведет к большому, массовому вымиранию женщин. Мужчин при этом останется относительно больше. Но именно это создаст условия для появлению такой популяции людей, которая будет более устойчива уже в новых условиях.

Такого рода перестройка жизнестойкости (в любую сторону) определяется наличием того, что ранее названо “пластической эволюцией” и обуславливается действием “прыгающих” генов. Из этого рисунка, между прочим, следует и то, что носителями всего нового являются, в основном, мужчины. Женщины - хранительницы всего достигнутого мужчинами, что и подтверждает ранее высказанное положение о различии психологических “портретов” “мужчины” и “женщины”.

То, о чем здесь говорилось, подтверждают и другие исследователи. Вот что пишет В. Искрин (Санкт-Петербург) в своей работе “Диалектика полов”.

“Таким образом, мужчин природа зачем-то наделяет самыми разноплановыми чертами (признаками). Абсолютизируя мужскую сущность, мы имеем полное право сказать, что мужчина - носитель специфической черты, признака, того или иного качества. Есть ли в этом какой-то объективный смысл? Может быть, на мужчинах (самцах) вид испытывает, обкатывает свои новации? И мужчины выступают в качестве экспериментального, опытного материала? Вероятно, это действительно так. Эволюция осуществляется вслепую.

Какие признаки пригодятся в будущем, никому неведомо. Вот поэтому-то - из-за стихийности процесса - и возникает объективная необходимость в запасе самых разнообразных черт. Признаки, говоря иначе, запасаются на случай. Наступит время, и черты (признаки), удовлетворяющие тенденциям изменения среды, пойдут в дело. Черты, в той или иной степени не соответствующие требованиям среды, будут отбракованы. А так как носитель признака - мужчина, вместе с неудовлетворительной новацией (признаком), как это ни печально, будет устранен и он.

Мужская смертность, как известно, во всех возрастных группах выше женской. Оставшиеся мужчины (отобранные как средой, так и ее агентом - женщиной) будут в той или иной степени удовлетворять требованиям среды. Передав свои признаки следующему поколению, они оптимизируют историческое движение вида, обеспечивая его существование и прогресс. Линия эволюции будет продлена. Так эволюционируют все раздельнополые виды. Самки передают следующему поколению массив информации, обеспечивающий бытие вида как таковое, самцы привносят элементы, направленные на коррекцию бытия.

Эта коррекция зависит от конкретных изменений условий существования. Самки осуществляют стратегию, самцы в оперативном, тактическом порядке обеспечивают качество соответствия вида среде. Вы спросите, почему природа экспериментирует на самцах, а не на самках? Ответить на этот вопрос нетрудно. Опытническая деятельность всегда сопряжена с потерями. Самки же являются наиболее ценным, основным "оборудованием". Их утрата дорого стоит. Она грозит исчезновением вида.

Давайте проведем два мысленных эксперимента. В первом оставим в рамках вида всего одного доброкачественного самца (остальные утрачены) и всех самок, во втором, наоборот, - одну-единственную самку и всех самцов. В каком случае шансы вида на выживание выше? Итак, самцы (мужчины) корректируют бытие вида соответственно изменениям внешних условий. Что должно произойти, если доселе плавно и неспешно изменявшиеся условия существования вдруг резко пошли на ухудшение?

Легко понять, что в этом случае слабый - экспериментальный (мужской) - пол будет терять больше своих членов, чем в нормальных условиях. Иначе говоря, мужская смертность возрастет. Но, оказывается, при этом возрастает и половая пропорция, на 100 девочек рождается уже не 105, а 106, 107, 108 мальчиков. Уход из жизни мужчин, не выдержавших давления изменяющихся условий, означает повышение качества соответствия среде нынешнего, наличного поколения. Увеличение вторичной половой пропорции расширяет базу отбора следующего поколения, что в перспективе также ведет к стабилизации качества. Смерть и рождение "работают" на одну цель. Так, посредством усиления ротации мужчин (признаков) вид ценой больших издержек, чем в нормальных условиях, выходит на линию оптимума”.

Это важный и принципиальный вывод. Но это же самое говорит и о биогенетическом отличии “портретов” мужчин и женщин. Поэтому не имеет ни биологического, ни психологического смысла борьба женщин за какое-то равноправие - это вредно как раз для психологии всего общества, так как при этом нарушается функция отражения, формируемая обществом в целом: при этом неверно отражаются потребности общества.

Во всяком случае, борьба женщин за свое положение в обществе не должна быть направлена на равенство общественного положения, но на равенство в реализации гражданских прав, которые, как это становится очевидным, совершенно не совпадают для мужчин и женщин. Гражданские права женщин и мужчин имеют, если так можно выразиться, различную ориентацию. Женщины всегда должны помнить, что их функция - собирательная, интегральная: их гражданское положение заключается в их главной функции - хранительниц очага.

Не случайно женщины даже то, что они вынуждены отдавать - рождающегося ребенка, отдают с большой болью. Не случайно, поэтому и отличие “механизмов” любви (как психического феномена) у мужчин и женщин.

Женщины привязаны к ребенку сильнее вследствие существенно отличающихся условий формирования функции запечатления. Это мы наблюдаем как у ребенка по отношению к матери, так и у женщины по отношению к ребенку. Для формирования импринтинга в определенном смысле женщине необходимо затрачивать меньше психологических усилий, чем мужчине. Для женщины это, можно сказать, естественный процесс, если женщина родилась и выросла в нормальной с психологической точки зрения семье.

Но именно вследствие разных условий формирования функции запечатления у женщины и мужчины (во взрослом состоянии), чувство любви у женщины имеет иной смысл и содержание, чем у мужчины.

Импринтинг – это запечатление, в том числе и на полевом уровне, возникающее на стадии беременности матери и закрепляющееся сразу после рождения ребенка. Это выливается в возникновение в некотором смысле нерасторжимых связей душ. Следовательно, функция запечатления это достаточно обобщенная, интегральная связь, возникающая у матери и ребенка.

Девочки эту связь с возрастом стремятся укрепить. Поэтому в дальнейшем, во взрослом состоянии женщина запечатлевает своего избранника по принципу матери. Поэтому любовь, в основе которой и лежит функция импринтинга, у женщины имеет в основе чувственный компонент, носит интегральный характер.

Мальчики в относительно раннем возрасте стремятся разорвать имеющуюся связь с душой матери, поскольку стремятся к большей самостоятельности. В дальнейшем у мужчины функция запечатления возникает как следствие некоторого психологического акта, некоторого психологического усилия, в основе которого лежит анализ, выбор, т.е. основана на дифференциальном компоненте.

Но и в этом случае нельзя не сказать, что у мальчиков, как бы они ни стремились к самостоятельности, сформированная при рождении функция запечатления (в том числе и соответствующий психический сенсор) не исчезает бесследно. Смысл функции запечатления у человека заключается в том, что эта функция может переключаться на кого-либо, но исчезать совершенно не может.

Итак, здесь показано принципиальное отличие мужчин и женщин, состоящее в принципиальной “непохожести” как биогенетической, так и психологической, что является совершенно необходимым. Биогенетическая “непохожесть” предназначена для обеспечения оптимальной жизнестойкости человеческого вида за счет действия “пластической эволюции”. Биогенетические свойства мужчины обеспечивают улавливание стойкие изменения жизненных условий в лучшую или худшую стороны. Биогенетические свойства женщины позволяют закреплять такое “улавливание” и передавать последующим поколениям. “Пластической эволюции” подвержены, главным образом, мужчины.

“Непохожесть” психических функций, произошедшая на уровне разделения полов, имеет цель обеспечить лучшее выживание в конкретных жизненных условиях именно женщине за счет общей, или интегральной оценки жизненной ситуации. За счет определенной консервативности женщин обеспечивается лучшее выживание всего вида Homo sapiens.

Саму сущность “мужского” (“М”) и, соответственно, “женского” (“Ж”) в психике я хотел бы оставить другим исследователям, которые рискнут углубиться в тайны онтогенеза “М” и “Ж”, как у мужчин вообще, так и у женщин вообще.

В основу таких исследований можно положить тот факт, что до начала полового созревания девочек психическое развитие женщин практически ничем не отличается от мужского. Но, безусловно, на само развитие психики девочек совершенно определенным образом накладывает отпечаток тот образ “женщины”, который целенаправленно создает у девочки ее социальное окружение (и это правильно), хотя это и не может быть совершенно определяющим.

Мне кажется, что учет указанного соображения поможет будущим исследователям понять сущность и женщин в смысле “Ж”, и мужчин в смысле “М”, а также разобраться в том функциональном смешении “М” и “Ж” в каждом организме, которое имеется в реальной жизни.

При проведении таких исследований следует учитывать, что при решении задачи “узнавания” внешней обстановки женщины так же, как и мужчины, “пользуются” интегрально-дифференциальной оценкой, т.е. этот механизм идентичен. Но при оценке каких-либо явлений, процессов у женщин преобладает интегральная оценка, что и позволило психологам сделать заключение, что “женщина мыслит чувствами”.

Представляет особый интерес анализ психологических причин возникновения таких психологических искажений, какими являются гомосексуализм (у мужчин) и лесбиянство (у женщин). Понятно, что в большом числе случаев на возникновение таких психологических нарушений влияет социальная обстановка.

Например, матросы в дальнем плавании часто не в силах “совладать” с природными потребностями, проявляющихся, в том числе, и в чрезмерном накоплении зрелых сперматозоидов, в накоплении определенных гормонов в организме. В этом смысле матросов можно понять, но не оправдать, поскольку неоднократное гомосексуальное “погашение” потребности в половом контакте приводит к закреплению именно этого вида половых контактов. У женщин причиной возникновения гомосексуальных связей (лесбиянства) может быть их невостребованность со стороны мужчин по каким-либо причинам, т.е. это может быть чисто социальная причина. Это один из объектов изучения.

Но для психологов основным объектом изучения должно стать такое возникновение гомосексуализма, которое сегодня называют в определенной степени “врожденным”. Я сейчас не рискну выяснять причины возникновения гомосексуализма и лесбиянства. Могу лишь предположить, что в основе лежит то, что в каждом человеческом организма все-таки имеется то, что обозначено как “М” и “Ж” на биологическом и на психическом уровнях.

С другой стороны, на возникновение этих психических отклонений, несомненно, накладывают условия действия различных форм психической депривации. Возможно, что это является следствием развития функции импринтинга с какими-то отклонениями (с искажениями). Во всяком случае, при отсутствии социальных причин гомосексуализм и лесбиянство – это, несомненно, существенное психическое отклонение, следствие ошибок в воспитании.

ГЛАВА 2.3. СЕКС И ПОЛОВОЙ АКТ

 

Тема любви в данном исследовании присутствует во многих компонентах. Ранее было показано, что основой возникновения такого сложного и многокомпонентного чувства, которое обозначают как любовь, является функция запечатления (импринтинг), которая пронизывает всю жизнь человека от рождения до смерти и даже после смерти, о чем в дальнейшем будем говорить. Эту мысль можно высказать и иначе. Любовь – это основа человеческого существования не только в биологическом смысле, но и в психологическом.

Разные формы и разная глубина психической депривации по функции запечатления формируют совершенно разное отношение к любви. И именно по этой причине в данном параграфе я постараюсь дать свою оценку двум разным формам сексуального отношения полов – к сексу и к половому акту как форме проявления любви мужчины и женщины. При этом различные формы извращений (групповой секс, гомосексуальный секс) здесь вообще не будут рассмотрены именно потому, что все такие формы это так или иначе психические ненормальности, которые, строго говоря, следует лечить какой-либо психологической практикой.

Честно говоря, ранее мне было как-то безразлично, чем эти формы – секс и половой акт - сексуального взаимодействия полов отличаются друг от друга. Действительно, трудно, казалось бы, уловить нюансы. Ведь и в том и в другом случае все дело сводится к определенному эротическому возбуждению мужчины и женщины, а затем - к его удовлетворению (погашению). Но психологический анализ этих процессов показывает наличие большой разницы между сексом, как формой сексуального взаимодействия полов, и половым актом, как одной из вершин любви.

Информационно-отражательная модель психики позволяет понять, что секс как форма погашения потребности, вызванной только накоплением определенных гормонов, не затрагивает каких-то духовных основ психики человека. Он позволяет снять некоторое напряжение - погасить потребность второго уровня по онтогенетическому дереву потребностей (см. книгу “Психология живого мира”). По этой причине секс можно и следует назвать как процесс парной взаимной мастурбации. Этот процесс примитивен до безобразия, поскольку ничего духовного не дает ни одному из партнеров. Действительно, попытайтесь представить это как-нибудь в ином свете, и у вас ничего не получится.

С другой стороны, отрицать секс как примитивную форму отношения полов совершенно нельзя, поскольку без погашения активизированной потребности этого вида очевидно могут начаться психические сдвиги более серьезного характера. Кроме того, отсутствие погашения потребности в сексе приводит к перестройке физиологических процессов в организме, что уже нарушает информационные процессы в механизме гомеостаза. Отсюда следует. Непогашение потребности в сексе может приводить и к соматическим нарушениям (к заболеваниям). Именно по указанным причинам нельзя считать индивидуальную форму мастурбации как некоторое психическое нарушения. Все дело, по-видимому, в уровне актуализации потребности в сексе и формах и частоте ее погашения. Любая крайность должна рассматриваться как некоторое психическое отклонение.

Теперь попробуем разобраться в психологическом портрете такой формы отношения полов как половой акт, являющийся определенным этапом выражения любви между мужчиной и женщиной. Для этого вновь воспользуемся информационно-отражательной моделью психических функций.

В книге “Психология живого мира” была сформулирована вполне определенная модель формирования потребностей, в частности, у человека. Было показано, что онтогенетически, т.е. в процессе развития на начальной стадии (первая треть жизни) формируется функционально обусловленная структура потребностей, представляющая собой иерархически организованную структуру.

Смысл этой структуры заключается в том, что все потребности выше витальных существуют не сами по себе, но могут быть активизированы лишь тогда, когда для каждой из них имеется вполне определенная “подготовка” на нижнем уровне. Иначе говоря, для каждой из более сложных потребностей более высокого уровня имеется вполне определенный стимул со стороны более низких по иерархии потребностей. Например, потребность в свободе не может быть активизирована, в частности, если не сформирована определенная потребность исследовательская. Эта потребность, в свою очередь может быть активизирована тогда, когда имеется соответствующий стимул со стороны, например, потребности в навыках. Для активизации этой потребности необходимость активизации какой-либо потребности витального уровня. Это, безусловно, упрощенная схема. В жизни все значительно сложнее, но главное – иерархичность включения потребностей в работу является основой корректного управления психикой.

Несколько иначе обстоит дело с потребностью в информации. Этот вид потребностей присутствует на каждом уровне онтогенетического дерева потребностей, что обуславливает принципиальную важность и обособленность действия такой потребности. И сейчас следует сказать, что функция запечатления (импринтинг) является специфической формой проявления потребности в информации. И именно в силу такой специфичности, а также в силу ее присутствия на всех уровнях онтогенетического дерева потребностей, психическая депривация по импринтингу больнее всего бьет по психике развивающегося организма.

Все сказанное позволяет сказать вполне определенно, что любовь, как форма проявления функции запечатления, не может быть охарактеризована действием потребностей только витальных или потребностью сохранения вида (что и вызывает собственно сексуальное влечение). Любовь как бы в себя включает, или состоит из потребностей всех уровней онтогенетического дерева потребностей, что и ставит это чувство на такой необыкновенно высокий уровень эмоционального напряжения, радости, восхищения, отчаяния, радости, восторга и так далее.

В этой связи следует сказать, что половой акт, являющийся фрагментом проявления любви, начинается задолго до начала собственно этого акта. И заканчивается половой акт не тогда, когда мужчина и женщина переживают оргазм, а гораздо позже. В своей основе вершиной полового акта является понимание того, что в итоге него должен родиться ребенок. В этом глубокий смысл того восторга, которые переживают мужчина и женщина в процессе полового акта, если они желают родить ребенка. Если же мысли о ребенке не возникает, если мысли заняты лишь тем, чтобы ребенок не зародился, то при самой большой любви данной пары друг к другу все превращается в групповой акт мастурбации, все опошляется до безобразия. И никакие мысли о любви друг к другу не восполнят до максимума тот восторг, которым могли бы обладать мужчина и женщина, если бы они хотели родить в результате этого акта ребенка.

Почему важно это не только знать, но и осознавать при реализации полового акта? Снова мы должны обратиться к функции запечатления. Если в основе полового акта лежит благостная мысль о рождении в ближайшем будущем ребенка, то при этом формируется функция импринтинга на еще не зачатого младенца. Фигурально говоря, матка женщины получает охранную и защитную мыслеформу, которая защитит будущего младенца с момента зачатия до момента появления на свет. Этим самым в момент полового акта закладывается физическое здоровье будущего младенца и его психическая защищенность на многие годы вперед.

ЧАСТЬ III. КОЛЛЕКТИВНАЯ ФУНКЦИЯ ОТРАЖЕНИЯ

 

ГЛАВА 3.1. ОСНОВЫ ИНФОРМАЦИОННОЙ МОДЕЛИ ДУШИ

 

Понятие “коллективная функция отражения” было мной использовано впервые тогда, когда анализировалась Я-концепция. Было обосновано, что само появление этого психического проявления невозможно без наличия некоторой коллективной функции отражения. Тогда было дано двойное название этой психической функции. Второе название – “внешний разум” – также отражает определенные особенности данного явления. Смысл нового понятия можно понять, исходя из того, что человек принципиально всегда является субъектом социума, который может влиять на человека самым различным образом. В том числе и благодаря особой форме полевого воздействия, формируемого этим социумом как совокупностью отдельных индивидов, обладающих индивидуальными душами.

В выработке представления о данной функции мной использовался прежний метод, т.е. точно также как это было рассмотрено на уровне любого организма как совокупности отдельных и, по-своему, автономных организмов. Таким образом, методически при обсуждении данной проблемы сохраняется идеология, выбранная на основе информационно-отражательной модели.

В процессе образования нового, ранее не рассматривавшегося никем полевого образования, участвуют не только душа конкретного человека, но и его ближайшего окружения (семьи), производственного коллектива, родного города, его страны. Этим вопросам и будет посвящена данная глава, в которой будет показан основной механизм формирования внешнего по отношению к конкретному человеку полевого образования, достаточно интенсивно влияющего на жизнь этого человека.

Участие каждого индивида может быть положительным или отрицательным, может создавать коллективную функцию отражения, но может и разрушать ее. Наша задача рассмотреть формы и итоги этого участия. Для этого необходимо возвратиться к информационной модели души.

При разработке информационной модели души были приняты следующие основополагающие принципы.

Сложный организм, т.е. организм имеющий в своем составе более одной клетки, представляет собой конгломерат, т.е. объединение разнородных элементов, отдельных и вполне автономных организмов.

Каждый автономный организм обладает полным набором психических функций, имеет собственную память, обладает сформированным разумом, деятельность которого направлена на обеспечение выживания данного организма. Каждый автономный организм обладает всей совокупностью психических функций, обладает памятью.

Яйцеклетка и сперматозоид являются особыми живыми организмами, способными к объединению. При их объединении возникает принципиально новый организм со свойствами, отсутствующими в исходных организмах.

Каждый автономный организм оживляется своей индивидуальной душой, обеспечивающей накопление всей информации о жизни этого автономного организма в полевых структурах.

При слиянии яйцеклетки и сперматозоида происходит объединение (слияние) души сперматозоида и души яйцеклетки в новую информационную структуру души зарожденного организма. Процесс слияния исходных компонентов души был обозначен как процесс инкарнации (зарождения) новой души, обуславливающей возможность будущего развития зарожденного организма, но не программу его развития.

Вновь рожденная душа, как и организм, оживляемый ею, растет и развивается, но умереть уже не может.

На основе этих положений и была проведена разработка информационной модели души сложного организма. Было показано, что душа имеет свойство расти в объемном и информационном смыслах, организуясь в соответствии с анатомией организма. После смерти организма, наступающей вследствие действия сенсорной и/или психической депривации душа организма плавно, начиная с высшей структуры, исходит из организма. Было показано также, что при некоторых условиях душа организма может разрываться на верхнюю часть, связанную с высшими структурами организма, и нижнюю часть, связанную с отдельными клетками, органами и т.д.

Далее целесообразно просто привести часть сведений из третьей книги.

Как было сказано ранее, биологические торсионные поля существуют (имеются) по крайней мере в четырех видах. За “оживление” организмов (в данном случае – отдельной клетки) отвечают “квадратные” поля, которые вместе с РНК накапливают информацию о жизни клетки. При этом в процессе накопления составляющие биологических “квадратных” торсионных структур изменяют взаимное положение, а при достижении некоторого порога информационного содержания со стороны полевой структуры подается команда ДНК на начало уже подготовленного раздвоения клетки.

Одновременно с этим удваивается и полевая структура, поскольку каждую отдельную клетку “оживляет” собственная душа. Следовательно, можно сделать вывод: на уровне отдельной клетки организма имеется индивидуальная “квадратная” структура биологического торсионного поля. Эта структура “общается” с высшими структурами души при помощи (или благодаря) “треугольных” полевых структур, порождаемых “квадратной” полевой структурой и возникающих как следствие “организации” процесса жизни.

Следовательно, на самом низшем уровне – на уровне отдельной клетки организма – имеется сложное полевое образование, выполняющее достаточно сложную и многогранную функцию. Эта функция состоит не только в обеспечении “оживления” каждой клетки, но и формировании сигналов клетке о порядке ее дальнейшей трансформации, а также формирование информации для высших структур души о ходе процессов жизнеобеспечения.

Так можно представить модель роста низших структур души. Эта модель определенным образом взаимоувязана с процессами гомеостаза, как процессами информационными.

Мы установили, что разум любого организма постоянно и непрерывно развивается в течение всей жизни конкретного организма. Из этого следует, что в первый момент появления конкретного организма на свет (а таким моментом следует считать, например, для человека - момент оплодотворения яйцеклетки сперматозоидом) душа этого организма (оплодотворенной клетки) еще не развита, в ней, вероятно, нет того, что было бы полезно для Общекосмического Разума. Но само наличие души у первичной клетки организма показывает, что первичной структурой души является душа, “заключенная” в одной единственной (каждой) клетке, что и “оживляет” ее.

Следовательно, для сложного организма первичная структура души - есть в определенной степени “рыхлая” совокупность отдельных структур, оживляющих каждую клетку. Под термином “рыхлость” первичной структуры души я понимаю только то, что душа каждой отдельной клетки организма достаточно автономна и не связана с остальными, ей подобными. Назначение первичной структуры души - контроль и регулирование гомеостаза на клеточном уровне, что связано с информационным контролем внешних условий жизни этой клетки.

У сложных организмов по мере роста эмбриона-плода происходит образование более сложных структур души, “связанных” с отдельными органами и системами организма. Структуры, связанные с отдельными (в некотором смысле – изолированными) органами, упорядочивают работу первичных структур души клеток, образующих данный орган, и регулируют уже общие гомеостатические функции, “надклеточные”, каковыми, например, могут выступать очищение межклеточного пространства от шлаков, снабжение необходимыми питательными веществами и т.п. Причем эти структуры обретают уже определенную самостоятельность существования. Первичные структуры души клеток, входящих в данный орган, определенным образом взаимосвязаны с этой “надклеточной” структурой души и являются, таким образом, неотделимыми составляющими структуры души органа. На основании выводов раздела о “биологической” памяти можно сказать, что носителем души данного уровня является межклеточная жидкость.

На уровне органов в дополнение к “квадратным” и “треугольным” полевым структурам добавляется еще одна – “кольцевая”, задачей (функцией) которой является координация “действий” клеток данного органа. Именно поэтому и можно говорить об относительной самостоятельности души каждого органа (печени, селезенки и т.п.).

Структуры души, связанные с системами (дыхательной, кровоснабжения, пищеварения и т.д.), обеспечивают решение еще более сложных задач, например, по координации работы органов. Степень самостоятельности данных структур еще выше. Естественно, более низкие (по иерархии) структуры души неотделимы от структур души систем.

Структура души, связанная с системой кровообращения и примыкающей к ней лимфатической системой выполняет наиболее сложную задачу. Здесь концентрируется вся биологическая информация об организме в соответствии с информационной моделью гомеостаза. Я могу предположил, что структура души связанная с кровеносной и лимфатической системами, помимо “квадратной”, “треугольной” и “кольцевой” имеет еще одну полевую структуру. Существование этой полевой структуры я могу предполагать, учитывая совершенно особую информационную функцию кровеносной системы. Эта функция заключается не только в передаче некоторой информации в центральную нервную систему, но и в обеспечении регулирования “адреса” кровотока. Об этом в дальнейшем будет сказано дополнительно. Назовем условно очевидно имеющуюся полевую структуру “ромбической” в соответствии с определенными параметрами ее составляющих.

Высшей структурой души теплокровного животного является структура, взаимосвязанная с наиболее сложной и наиболее “емкой” по информации структурой - с центральной нервной системой. Естественно, данная структура души, обрабатывающая в определенной степени и всю информацию от структур низших порядков, и информации от сенсоров внешнего, обладает наивысшей самостоятельностью и наивысшей “капризностью” с точки зрения необходимости непрерывности обновления поступающей для нее информации. Исход души из тела организма при любом варианте этого процесса (смерть или острая сенсорная депривация) начинается именно с этой высшей структуры, которая при своем исходе может постепенно “извлечь” из организма все остальные структуры души.

Высшая структура души теплокровного организма состоит, по меньшей мере, из четырех полевых образований – из “квадратных”, “треугольных”, “кольцевых” и “эллиптических”. При этом последние (“эллиптические”) выполняют функцию внешней по отношению к данному организму коммуникации на полевом уровне с другими организмами. При такой коммуникации “эллиптические” полевые структуры способны “захватывать” информацию от других организмов, содержащуюся у тех в “треугольных” полевых структурах.

Здесь (на уровне центральной нервной системы), как и в случае с кровеносной системой, можно и следует предполагать наличие еще одной, сугубо специфической полевой структуры, в ведении которой, можно предполагать, находится механизм непосредственного взаимодействия с физическим вакуумом. Обозначим ее условно как “звездчатую” на основании соответствующей формы составляющих ее элементов. Именно благодаря этой полевой структуре душа высокоорганизованного животного (теплокровного) имеет свойство проявлять энергетические действия, имеющие в жизни большие и иногда печальные следствия.

Данная информационная модель позволяет понять весь процесс “оживления” сложного организма. Однако она выглядит все-таки статичной, поскольку из нее не следуют “описания” всей совокупности процессов жизнеобеспечения. В этом месте, мне кажется, целесообразно привести сведения эзотерического характера, т.е. дать описания того, что наблюдают ясновидящие (или “сенситивы”, как этих людей называют иногда). Эти сведения, безусловно, дополняют информационную картину некоторой динамической моделью информационных процессов, происходящих в структурах души при разных внешних ситуациях.

“Диана, президент корпорации, имевшая семью, о которой надо было заботиться, сумела выделить мне 12 часов в неделю. Она одна из наиболее одаренных личностей, с какими я когда-либо встречалась. Ее наблюдения, основанные на ясновидении, надежны и содержательны. Для того чтобы эксперименты по определению медицинских диагнозов, о которых речь пойдет ниже, стали понятными, я должна в общих чертах объяснить то, что Диана “видит”. Она может видеть физические органы тела и любое патологическое или функциональное расстройство.

Диана не изучала ни медицины, ни физиологии, и часто ее описания являются непрофессиональными, их нелегко изложить медицинскими терминами. Но проверочные диагнозы доказали, что Диана права и точна в том, что “видит”. Есть и нечто другое, что она “видит”, и эти вещи продолжают увлекать меня. Диана наблюдает жизненное, или энергетическое тело или поле, которое находится в основе плотного физического тела, пронизывая его, подобно лучу света или светящейся паутине.

Эта ткань световых вибраций находится в постоянном движении и внешне выглядит примерно как линия света на экране телевизора, когда изображение находится не в фокусе. Энергетическое тело простирается внутрь физического тела, проходит через него и выходит на дюйм или два из этого тела, становясь его копией. Диана настаивает, что всякое расстройство в самой физической структуре предваряется, а затем и сопровождается расстройствами в энергетическом поле. Внутри энергетического поля и совокупности вибраций она наблюдает восемь больших силовых вихрей и много мелких.

Согласно ее описанию энергия движется внутрь вихрей и из них. Они выглядят как спиральные конусы. Семь из этих больших вихрей непосредственно относятся к различным железам организма. Диана описывает их так же, как области физического тела, имеющие отношение к патологии. Спиральные конусы энергии, которые образуют эти вихри, могут быть быстрыми или медленными, ритмическими или двигающимися резкими толчками.

Иногда она видит разрывы в энергетической ткани. Каждый большой вихрь, если описывать его подробнее, состоит из некоторого числа меньших спиральных конусов энергии и различается числом. Пять из этих больших вихрей расположены по прямой вдоль позвоночника, один есть у основания позвоночника, один приблизительно посередине между лобковой костью и пупом, один у пупа, один на уровне средней части грудины вблизи области сердца и один около гортани или адамова яблока.

Другой большой вихрь находится в левой стороне тела в области селезенки и поджелудочной железы. Этот вихрь, по-видимому, не связан с цепочкой вихрей, расположенных вдоль позвоночника. Есть еще два больших вихря. Один приблизительно в точке между бровями и один у макушки головы. Имеется девятый, меньший, у затылка поблизости от продолговатого мозга. Диана описывает энергетический вихрь у основания позвоночника, как имеющий непосредственную связь с надпочечниками. Согласно ее описанию он состоит из четырех меньших спиральных конусов с вершинами, совпадающими с вершиной основного конуса.

Если есть какое-либо расстройство в этой центральной точке или ядре, тогда она ищет патологию в этой области. Разрывы или расстройства в спиральном конусе имеют отношение к определенной функции физического тела в этой области. Если в одном из больших вихрей замечена тусклость или неправильность, или он “протекает” в центральной точке или ядре, то Диана ищет серьезные патологические изменения в этой области физического тела. Если ткань энергетического конуса лишена ритма или показывает “разрыв или трещину”, то Диана находит, что это имеет отношение к функционированию соответствующей области. Каждый из больших вихрей, которые Диана наблюдает, имеет свое характерное число спиральных конусов энергии, которые образуют цельный макровихрь. В любом случае большой вихрь, как она его видит, имеет форму миндалины” (Шафика Карагулла “Прорыв к творчеству: ваше сверхчувственное восприятие”, Минск, “Сантана”, 1992 г., 106-108).

Пожалуй, ни в какой другой работе нет такого “сочного”, такого образного описания того, что наблюдают ясновидящие. Во всяком случае, становится понятно, что какое-либо игнорирование наличия информационно-энергетических процессов недопустимо, особенно в медицине. С другой стороны, описания “вихрей”, данное Дианой, является внешним описанием “работы” души. Иначе говоря, то, что видят ясновидящие, безусловно, имеет отношение к свойствам и структурам души, но отражает лишь внешнее проявление информационных процессов в структурах (частях) души.

Ранее были проанализированы такие проявления свойств души, как формирование мыслеформ, являющихся важнейшим компонентом жизни всего человечества. Это, в частности, было наглядно продемонстрировано при анализе механизмов возникновения речи. Были рассмотрены также условия разрушения души и последствия от существования этого явления.

На этом можно ограничить представление информационной модели души в данной книге. Это было необходимо для перехода к следующему этапу – к описанию и анализу тех свойств души, которые в силу понятных причин не были приведены в первой книге и которые позволят нам разобраться в семантическом смысле коллективной функции отражения, в условиях ее формирования и/или разрушения, а также последствия разрушения коллективной души.

ГЛАВА 3.2. УСЛОВИЯ И ФОРМЫ ВНЕШНЕГО ДЕЙСТВИЯ ДУШИ.

КРАТКОВРЕМЕННЫЕ КОНТАКТЫ

 

Вводя совершенно новый термин – “коллективная функция отражения”, я вовсе не хочу сказать, что являюсь пионером в описании этого феномена. Новый термин мне приходится вводить потому, что рассматриваемое далее явление имеет существенно более сложный и более масштабный характер, чем это принято, например, в эзотерической литературе, где обычным является термин “эргрегор”. Но и это не единственное обозначение данной психической функции. Далее мы проанализируем это проявление души, но сейчас рассмотрим, за счет чего возникает то, что и формирует коллективную функцию отражения. На данном этапе будут анализироваться условия установления кратковременных контактов на полевом уровне между отдельными людьми и последствия таких контактов.

Однако начать объяснение придется, все-таки, издалека, с описаний того, что наблюдают ясновидящие (сенситивы), т.е. воспользуемся эзотерическими сведениями в их преломлении ясновидящими.

“Многие из интеллигентных и серьезных сенситивов, с которыми я работала, описывают проникающие друг в друга поля вокруг людей. Одним из них является жизненное поле, или энергетическое тело, тесно связанное с физическим. Многое в моей экспериментальной работе до сих пор было связано с этим полем и его состоянием в соответствии с физическим состоянием человека. Эмоциональное поле простирается от фута до 13 дюймов за физическое тело, ментальное – в среднем на два фута и более (это 1 часть объединенного поля, окружающего физическое тело).

Для сенситивов различные поля ясно различимы. Они могут наблюдать воздействие как на какое-либо одно поле, так и на все вместе… Сенситивы говорят, что некоторые виды деятельности, мысли переживания, по-видимому, увеличивают прилив энергии в поле наблюдаемого индивидуума. Когда индивидуум оказывается в присутствии любимого им лица, то все три его поля интенсивно просветляются. Кажется, у него появляется больше энергии светлого и искрящегося качества. Это хорошо видно при сравнении с обычным полем индивидуума.

Чисто физическая половая эмоция кажется “загрязняющей” эмоциональное поле и делающей тусклым ментальное. У некоторых людей энергетическое поле светлеет под влиянием интенсивного интеллектуального разговора. В этих случаях кажется, что именно ментальное поле первым получает приток энергии и затем оно распространяется на эмоциональное и жизненное поля. Поля индивидуума можно наблюдать, когда они изменяются в пределах от довольно посредственной яркости до полного жизни и блеска состояния.

Это может случиться очень быстро у высокоинтеллектуальной личности, которая отвечает энтузиазмом, эмоциями на мир идей. В самом деле, окружающим этот человек кажется более живым и энергичным… Сенситив указывает на то, что по его наблюдениям эмоциональное и жизненное поля получают энергию, которая влияет даже на физическое тело. Некоторые люди кажутся достигающими эмоционального чувства довольства, возбуждаясь при опасности, от быстрой езды, от раздражения других людей, от спорта. В этих случаях сначала получают энергию эмоциональное и жизненное поля. Другие же достигают прилива энергии (это заметно, так как просветляются их энергетические поля) от пребывания в океане или в лесу, от искусства, музыки или творческой работы” (Шафика Карагулла “Прорыв к творчеству: ваше сверхчувственное восприятие”, Минск, “Сантана”, 1992 г., стр. 140-141).

Прежде чем нам начать продвигаться далее, заметим важную деталь: во всех случаях изменения “свечения” полей, наблюдаемых ясновидящими, этот процесс изменения всегда связан с эмоциями, переживаемыми индивидуумом. Данный момент чрезвычайно важен, очень существенно влияет на основной вывод: эмоциональная жизнь индивида определяет энергию души.

Здесь я вынужден отослать читателя к материалам предыдущей книги, в которой были рассмотрены следующие основополагающие моменты: онтогенетическое дерево потребностей и информационная модель формирования эмоций. Онтогенетическое дерево потребностей, существующее у всех живых организмов, именно у человека может быть развито в наибольшей степени. Более того, чем “ветвистее”, чем “развитее” это дерево, тем более разносторонним предстает нам человек, тем ярче и интенсивнее проявляется его интеллект и творческие способности. Однако потребности (уровня выше первого) являются тем свойством психики, которые по тем или иным причинам “включаются”, активизируются, побуждают индивида к конкретным действиям, направляемым на “погашение” этих потребностей.

С другой стороны, эмоции “погашения” потребностей вызывают у человека самые глубокие и самые интенсивные переживания. Именно этим и объясняются процессы, которые наблюдают ясновидящие, когда оценивают “поведение” полей индивида при разных информационных или эмоциональных нагрузках. Это положение необходимо запомнить, поскольку именно из него впоследствии будет получено многое для объяснения формирования коллективной функции отражения.

Теперь мы перейдем к рассмотрению внешних проявлений души более сложного характера.

“Согласно описаниям многих сенситивов, с которыми я работала, мы живем и движемся в обширном и сложном океане энергии. Энергия движется, проникает в наши индивидуальные поля и выходит из них аналогично процессу дыхания. Каждый индивидуум, по-видимому, имеет собственный селекционный способ восприятия различных типов энергии. Некоторые виды активности или стимулы дают доступ к этому океану энергии. Другие виды активности или эмоциональные состояния могут уменьшить доступ к окружающей нас энергии. Печаль или эгоцентризм, по-видимому, значительно уменьшают доступ индивидуума к энергии” (Шафика Карагулла “Прорыв к творчеству: ваше сверхчувственное восприятие”, Минск, “Сантана”, 1992 г., стр. 141-142).

Здесь уже совершенно отчетливо описывается то, что и является коллективной функцией отражения, но пока неясно, на что и как это может оказывать свое действие.

Следующее описание позволяет понять, что основой для возникновения различных форм взаимодействия людей на полевом уровне является именно эмоциональная наполненность индивидов, которая, как выше уже отмечалось, придает блеск, или свечение полям индивида.

“Внутри группы людей существует стимулирующий обмен энергией, который заметен только для сенситива. Часто он описывает блестящие линии энергии, соединяющие людей, которые могут находиться в противоположных концах комнаты во время какого-нибудь собрания. Это может происходить между мужем и женой, которые преданы друг другу, или между лицами, которые испытывают повышенный интерес друг к другу.

Поток идей и обмен ими на собрании представляет захватывающее зрелище для сенситива, который видит ответы индивидуумов посредством эффектов, возникающих в их энергетических полях. Существует весьма интересное явление, которое видят сенситивы. Когда актер или актриса выступает перед аудиторией, то сенситив описывает интереснейший узор. Эмоциональное поле актера кажется накалившимся расширяющимся и распространяющимся, пока оно не охватит всех зрителей. Эмоциональное поле аудитории смешивается с широко распространяющимся полем выступающего. Возникает то, что можно назвать объединенным эмоциональным полем.

Когда выступление заканчивается, то аплодисменты аудитории разрывают объединенное поле и ясновидящий снова видит каждого человека с функционирующим отдельно энергетическим полем… Бензил Джил, великий исполнитель ролей в пьесах Шекспира в Великобритании…однажды рассказал о своем контакте с аудиторией. Его описание является интересным дополнением к тому, что наблюдает сенситив. Актер рассказывал, что когда он ходит по сцене, то чувствует прилив золотистой энергии, которая, исходя из аудитории, окутывает его, как если бы его собственная энергия была увеличена в тысячу раз” (Шафика Карагулла “Прорыв к творчеству: ваше сверхчувственное восприятие”, Минск, “Сантана”, 1992 г., стр. 142-143).

В этом отрывке уже ясно обозначено, что основой взаимного полевого воздействия людей является именно содержание эмоциональной информации. Причем в этих случаях описываются ситуации полевого контакта, когда каждый из участников этих контактов способен как принимать информацию о соответствующих эмоциях, так и отдавать ее. В результате этого полевого контакта “участники” контактов взаимно существенно обогащаются.

Совсем иное наблюдается тогда, когда один из участников полевого контакта не отдает собственную информацию о своих эмоциях, но охотно отбирает ее у других. Именно таких людей и называют “вампирами”.

“Многие сенситивы проводили наблюдения над индивидуумами, которых мы решили назвать “вампирами”. Это люди, которые не могут использовать энергию из окружающего их океана. По-видимому, они берут “переваренную” энергию от людей, находящихся в непосредственной близости… Сенситив описывает “вампира” как человека, имеющего замкнутые энергетические поля.

Такие индивидуумы могут и не осознавать, что их энергия поступает от других. Они чувствуют себя лучше, когда находятся в обществе жизнерадостных людей. Всякий, кто находится с “вампиром” слишком долго, начинает чувствовать себя до отчаянья истощенным, не понимая причины. Это смущает и делает человека растерянным…

Там, где “вампир” находится в семейном кругу, тесно связан с близкими делами и дружбой, возникает мучительная проблема. Со стороны жертвы этот цикл бегства, самоупреков и возвращений для очередной откачки энергии повторяется опять и опять. Жертва растеряна и смущена. Она может обратиться к семейному врачу относительно своего истощения и раздражительности, если находится в таком положении в течение длительного времени.

Врач, вероятно, не найдет никакого физического заболевания в данный момент, и оба – пациент и доктор – оказываются в недоумении. Некоторые из “вампиров” выкачивают энергию почти из каждого, кто вблизи. Другие, по-видимому, могут откачивать энергию из вполне определенных людей” (Шафика Карагулла “Прорыв к творчеству: ваше сверхчувственное восприятие”, Минск, “Сантана”, 1992 г., стр. 143-144).

Итак, можно сделать следующий принципиальный вывод.

Эмоциональная жизнь индивида составляет основу его жизненной энергии, а при полевом контакте индивидов происходит либо обмен информацией о содержании этой эмоциональной части души, либо откачка запаса информации о пережитых эмоциях. В первом случае каждый из индивидов становится богаче не за счет того, что отдает информацию, но за счет того, что приобретает новый запас информации. При этом жизненная энергия обоих индивидов, участвующих в полевом контакте, существенно возрастает, что повышает общий жизненный тонус.

Во втором случае запас информации о пережитых эмоциях “погашения” потребностей существенно сокращается, что приводит к общему снижению жизненного тонуса. В этом случае мы можем говорить, что “вампир” в определенной степени “отсасывает” душу своей жертвы, даже не подозревая об этом.

Явление “вампиризма” можно объяснить итогом действия специфической психической депривации, которой подвергался индивид на стадии раннего детства. Смысл этого вида психической депривации заключается в том, что ребенок, получая от своего окружения все, чего “душа пожелает”, не сформировал потребности преодоления, не развил волю, но, возможно, получил хорошее образование, крепкие знания и так далее.

В этих условиях человек, не привыкший трудиться, не в состоянии самостоятельно “погашать” многие из сформированных в детстве потребностей, что и привело к “вампиризму” во взрослом состоянии. Вампиризм же этого человека в детстве легче переносился взрослым окружением ребенка, поскольку душа его еще не получила завершения в своем развитии, энергетика ее была еще мала.

На основании рассмотренных примеров установления информационного контакта индивидов на полевом уровне следует сказать об иных условиях появления таких контактов.

Например, вы держите в руках фотографию незнакомого вам человека. Вглядываясь в изображение, вы тем самым устанавливаете полевой контакт с этим человеком, даже не подозревая об этом. Вы написали чью-то фамилию имя и отчество – и тем самым также получили полевой контакт с этим человеком. Именно это свойство объясняет возможность установления диагноза экстрасенсом при любых заболеваниях по фотографиям его пациентов. При этом фотография может относиться к любому возрасту пациента. Если вы напишете имя и фамилию человека, о котором вы хотите что-либо узнать посредством помощи экстрасенса, то у экстрасенса при этом не должно возникать трудностей для “извлечения” необходимой информации.

Здесь я хочу напомнить выводы о существовании некоторого единого для всей живой природы полевого коммуникационного языка, позволяющего, скажем, животным понимать людей (и наоборот). Ранее я приводил ряд примеров, когда между людьми и животными устанавливался информационный канал общения, позволявший людям понимать “запросы” животных.

Это были как раз примеры действия некоторого универсального языка живой природы, обеспечивающего социальную коммуникацию благодаря наличию канала биополя. Именно представленный ранее подход позволил сформулировать принцип единого для всего живого мира Земли универсального биопольного канала приема/передачи информации на некотором универсальном языке, одинаково понятном для любого представителя живого мира. Из этого, непосредственно следует, что в структуре биополя содержится вся информация о данном живом организме.

Особенность биопольного канала связи (коммуникации) заключается в том, что именно полевые структуры способны простираться на не ограниченное ничем расстояние (например, до Луны или Сатурна и далее), способны “сцепляться” с различными предметами. В последнем случае формы, принимаемые полевыми структурами, принято выделять в особую информационную структуру, называемую мыслеформами. Мыслеформы могут быть нейтральными, в определенной степени – пассивными. Этому пример – фотографии или написанные от руки имя и фамилия.

Теперь нам предстоит рассмотреть более сложные формы относительно кратковременных полевых контактов между индивидами, которые в ряде случаев приводят к более сложным формам изменения поведения индивидов. Речь сейчас пойдет еще об одной форме воздействия мыслеформ. Но в данном случае мыслеформы имеют в определенном смысле активную функцию. Они в этом случае существуют автономно от какого-либо индивида, и их возникновение объясняется условиями формирования каждым организмом эмоций. Формирование эмоций – есть непрерывный процесс. И даже работа сенсорных механизмов (трактов зрения, слуха и т.п.) также связана с формированием эмоций в большей или меньшей степени.

Поскольку любая мысль любого организма сопровождается обязательным формированием функции компенсации, то все сказанное позволяет сделать следующий вывод.

Мыслеформы являются итогом мыслительных процессов, и их формирование обуславливается формируемыми эмоциями. Оно связано с механизмом взаимодействия сомы с душой. Сила и свойства мыслеформ зависят от силы и свойств эмоций в данный момент времени.

Поскольку мы далеко не всегда способны контролировать уровень и характер формируемых нами эмоций, то не всегда можем проследить и за последствиями последующего действия сформированных при этом мыслеформ, которые всегда “стремятся” “сбежать” от своего создателя, т.е. стремятся обрести вечное и автономное существование.

Вот положения из предыдущей книги.

“Биологические торсионные поля, формирующие мыслеформы, обладают совершенно уникальными свойствами. Вся сущность таких образований, которые следует называть “мыслеформами” может быть охарактеризована следующим образом.

Мыслеформы могут принимать в пространстве совершенно произвольные формы.

Они могут иметь подобие людей, не являющихся повторением или какой-то копией того человека, который создавал их силой мысли, хотя и в отдельных случаях воспринимаются как прямые двойники своих создателей. Они не являются копией какого-нибудь другого человека.

Мыслеформы могут иметь произвольно сформированное образование в виде некоторых “бубликов” (сгустков энергии) или, даже, химер, нередко не имеющих вполне определенных форм.

Мыслеформы при их любой конфигурации обладают вполне определенной самостоятельностью и стремятся сохранить свое существование вплоть до попыток “сбежать” от своего создателя.

Мыслеформы помимо информации всегда несут в себе “заряд” некоторой энергии, которая в ряде случаев может физически воздействовать на привычные нам тела, например, передвигая или разрушая их.

Мыслеформы могут создавать информационный экран (информационное зеркало), способное противостоять воздействию посторонних мыслеформ. Кроме того, возможности информационного зеркала состоят и в том, что оно способно изолировать один организм относительно другого. Это свойство используется наиболее часто, хотя большинство людей и не предполагает об этом.

Наконец, мыслеформы могут быть “положительными” или “отрицательными”. Эти свойства определяются видом “закрутки” торсионных полей – правая или, соответственно, левая. Можно этому свойству дать и цветовую характеристику. Дело в том, что ясновидящие четко различают цветовую гамму ауры, в которой как мы помним, нет только зеленого и черного цвета. “Левозакрученные” мыслеформы всегда имеют черный цвет, т.е. не имеют для ясновидящего никакого цвета.

Заметим попутно, что цветовая гамма ауры и, соответственно, мыслеформ не являются результатом какого-либо отражения внешнего источника света, что привычно для восприятия физического мира.

Аура и мыслеформы светятся сами по себе. Следовательно, черные мыслеформы (и черная аура) могут только поглощать внешние биологические торсионные поля, которые также могут быть “черными”. Это важное свойство мыслеформ, знать о котором совершенно необходимо, поскольку мыслеформы, насыщенные (сформированные) определенными настроениями и эмоциями, могут внедряться в людей и оказывать на них психическое влияние.

Мыслеформы, обладая вполне определенной самостоятельностью, могут самостоятельно “зацепляться” за какие-либо предметы, иные живые организмы и, даже, внедряться в них с тем, чтобы “выйти” на свободу в определенные моменты времени. В этом свойстве мыслеформ обнаруживается особое свойство биологических торсионных полей взаимодействовать с физическими торсионными полями”.

Вот теперь настал момент, когда целесообразно привести ряд примеров для обоснования последующего материала.

В мире живой природы, так или иначе, можно наблюдать первоначально более простые формы данного проявления психики сообщества живых организмов, которые тем больше усложняются, чем выше по уровню филогенетической лестницы располагаются сообщества этих организмов.

Так, саранча - в целом безобидное насекомое, ползающее или перелетающее с места на место, не наносит практически никакого ущерба растительности до тех пор, пока по какому-то неведомому сигналу полчища этих насекомых не начинают постепенно перебираться к одному месту - месту сбора. Там, когда их количество перевалит через определенный порог численности, насекомые резко меняют свое поведение - они становятся необычайно прожорливыми, агрессивными и вчистую съедают всю подножную растительность.

Но особенностью их поведения в этот момент является не только чрезвычайно высокая прожорливость. У особей саранчи перестраивается физиология настолько, что в результате отрастают внушительные крылья, позволяющие этому полчищу насекомых начать свое синхронное движение на места нового и нового временного обитания, где также быстро уничтожается вся растительность. Полет стаи саранчи в этом случае таков, что заслоняется свет солнца. Проходит определенное время, эти агрессивные насекомые откладывают яйца, вымирают и снова перед нами относительно безобидный кузнечик.

Нечто подобное приходилось мне наблюдать на уральском озере Иткуль, где в 1955 году я наблюдал миграцию неисчислимого количества жучков, называемых “божья коровка”. Там огромная стая этих насекомых закрыла берег озера на расстоянии примерно двести метров с шириной “покрытия” берега в 50-70 метров. Мы, туристы, только что прибывшие к этому озеру - цели нашего путешествия, бросились в центр этой бесчисленной стаи, покрывавшей берег озера слоем толщиной в 5-7 сантиметров. Жучки были очень подвижны и агрессивны. Как только мы остановились, они буквально набросились на нас и стали нещадно кусать. Пришлось спасаться немедленным бегством.

В марте 1998 года я наблюдал такую же неудержимую ничем миграцию тысяч и тысяч свиристелей, “присевших” передохнуть в парке рядом с моим домом. Тогда эти птицы как грозди крупных плодов буквально облепили каждое дерево.

В этих случаях причиной миграций не может быть поиск пропитания, поскольку отдельным особям гораздо легче найти в достаточном количестве корм. Здесь как раз сказываются особые свойства того, что я называю коллективной психикой, когда поведение всех подчиняется внешней управляющей силе для достижения какой-то неведомой цели.

Наконец еще один пример, связанный с условиями существования пчел.

Одна пчела в состоянии регулировать (поддерживать стабильность) температуры в своем жилище с погрешностью порядка 3^ОС. Семейство пчел (рой) в своем жилище поддерживает температуру уже с погрешностью, не превышающую 0,1^ОС.

Таким образом, во всех случаях наблюдается именно коллективное управление – полетом, поведением, терморегуляцией и так далее. Это управление, образующее именно коллективную психику, осуществляется, несомненно, на полевом уровне, что и перестраивает работу узла управления психикой отдельного индивида, заставляя, так или иначе, совершать синхронные (взаимосвязанные) перемещения.

У людей подобное проявление коллективной психики кратковременного характера можно наблюдать во время массовых митингов, ритуальных религиозных действий и так далее.

Вот пример из недавнего прошлого. Речь пойдет о трагедии, разыгравшейся в Минске в 1999 г.

“До сих пор не закрыто уголовное дело по факту гибели вечером 30 мая 1999 г. в подземном переходе 52 человек, в основном молодых людей, задохнувшихся, раздавленных, растоптанных в невообразимой мясорубке. То, что произошло, настолько трудно представить, что невольно закрадывается мысль о действии потусторонних сил, и об этом готовы говорить не только люди с богатым или болезненным воображением, но и вполне здравомыслящие.

О потустронних, неосознаваемых человеком силах, по-видимому, подумала корреспондент “Комсомольской правды” Ольга Улевич, когда 2 июня написала в газете: “Смерть застала всех в месте, где, казалось бы, никакой опасности нет”. Почему же произошло то, что никоим образом не должно было произойти? Ольга Улевич рассуждает: “Ведь каждый год в начале лета, да и все три летних месяца, здесь проходят праздники и концерты под открытым небом. Тот же праздник пива на моей памяти проводится уже в третий раз. Во время празднования 930-летия Минска на улицы высыпали многотысячные нетрезвые толпы, но обошлось без трагедии…”

Корреспондент “Российской газеты” Владимир Ефанов пишет: “По свидетельствам очевидцев, происходило что-то немыслимое, абсолютно необъяснимое – молодежь, словно стадо, бежала по телам упавших, только бы спрятаться от дождя… Подобной дикости не случалось даже в период политического кризиса в 1996 г., когда на улицах собиралось до 10 тыс. оппонирующих власти, агрессивно настроенных людей”.

Неужели на людей, в самом деле, подействовала некая грозная невидимая сила, о существовании которой мы даже не догадываемся? Заявляю со всей ответственностью: подействовала. И сила настолько грозная, что сумела собравшихся повеселиться людей, а там было около 2,5-3 тыс. человек, превратить в безумное стадо, бегущее по телам себе подобных” (Александр Херсонов-Удачин “Формула безумия”, газета “Мир зазеркалья”, № 15 (62), 2000 г.).

Далее автор пытается объяснить происшедшее чем угодно – погодой, поп-музыкой, алкоголем, фазой Луны и сочетанием этих факторов. Но в его объяснении нет того главного, что и стало истинной причиной катастрофы. Нет учета истинного “виновника”: причиной стала синхронная мыслеформа. На полевом уровне была так или иначе сформирована “усилиями” душ (эмоциями) участников праздника особая коллективная мыслеформа, которая и сделала поведение толпы внешне совершенно безумным. Условие возникновения коллективной мыслеформы были налицо. Внезапно разразившаяся гроза породила синхронные эмоции, вызванные синхронной для всех потребностью убежать от дождя.

В 1963 г. в окрестностях Екатеринбурга (тогда - Свердловска) произошел случай с возгоранием электрички на полном ходу. Дело происходило в жаркое время года, когда под вечер всем было необходимо срочно вернуться обратно в город с мест отдыха. Замыкание электропроводки привело к появлению на крыше одного из вагонов интенсивного пламени, которое усилилось вследствие высокой скорости движения электрички. Решение проблемы было чрезвычайно простым: нужно было всего лишь рвануть стоп-кран. Но люди обезумели. Они стали выбрасывать детей из окон, стали пытаться самостоятельно выпрыгнуть из горящих вагонов. В итоге жертв было очень много. Но их было бы гораздо больше, так как все-таки нашелся человек, догадавшийся спустя какое-то время рвануть стоп-кран.

Таким образом, “эффект толпы” заключается в том, что по каким-либо причинам возникают условия формирования синхронных эмоций вследствие синхронно сформированных каких-либо, но одинаковых для толпы, потребностей. “Погашая” эту синхронную потребность, толпа формирует мыслеформу, воздействующую (в обратном порядке) на своих создателей, отключая все остальные потребности, все важные и второстепенные объекты из поля внимания, превращая толпу в стадо бизонов, рвущееся в неистовой силе к непонятной цели.

ГЛАВА 3.3. УСЛОВИЯ И ФОРМЫ ВНЕШНЕГО ДЕЙСТВИЯ ДУШИ.

РОДОВОЙ ЭРГРЕГОР

 

Выше были рассмотрены формы внешнего действия души, которые носили, как говорилось, относительно временный характер. Но я должен оговориться, что эта “временность” не более чем кажущаяся. На самом деле однажды установленный контакт между индивидами сохраняется, на мой взгляд, чрезвычайно долго, а может быть, вечно.

Вот пример того.

“У Кальвина Шиллинга, процветающего бизнесмена, все было о’кей: приносящее хорошую прибыль дело, великолепный дом, любящая и любимая Леонетта – жена… Он называл себя счастливчиком, которого стороной обходят неудачи. И вдруг…

В этот день он вернулся немного раньше. Поставил машину, взял с заднего сиденья пакет с провизией, заказанной Леонеттой. Открыл дверь и увидел ее на полу. Леонетта была мертва. Прибывшие по звонку полицейские насчитали на ее теле одиннадцать ножевых ранений. Расследование поручили детективам Джиму Муру и Томми Мотту. К исходу третьей недели они все еще были далеки от преступника, поскольку составленный ими список подозреваемых включал 33 фамилии, и у каждого включенного в перечень, уж конечно, найдется убедительнейшее алиби. И чем дальше от часа убийства, тем алиби железнее…

Удивительные экстрасенсорные способности Нэнси не однажды оказывались полезными полиции, что, правда, до поры до времени держалось в тайне. Мур и Мотт, нагрянув вечером к Нэнси, шли, как говорится, проторенной дорожкой…

Покойницу звали Леонетта Шиллинг. Зарезана в собственной гостиной. Днем. Кем – не знаем. Свыше тридцати человек могут быть к этому причастны. Но кто именно?

- Ее фотография у вас с собой?

- Разумеется…

Нэнси положила пальцы на снимок, развела, сдвинула, потом приподняла руку, и ладонь медленно закружилась над изображением. Склонила на плечо голову:

- Вижу! Вот Леонетта. Вот кто-то вошел. Она улыбается. Обнимает вошедшего. Но это только приветствие. На самом деле она напряжена – чувствует, что гость сейчас будет просить деньги. Но она помнит, что договорилась с мужем: этому человеку деньги не давать! Она спрашивает, не хочет ли он выпить, и направляется в кухню. Он следует за ней. Он возбужден наркотиками и алкоголем, мысли растрепаны… Он, кажется, забыл, зачем он здесь.

И тут его озаряет: “Дай мне денег!” Она жестко отказывает и говорит с ним, как взрослые говорят с детьми, желая внушить им, что такое хорошо и что такое плохо. Она за что-то корит его. Он берет нож. Просто так берет, рефлекторно. Она продолжает отчитывать его, и он бьет ее ножом. Раз, другой, третий… Нет, он не убегает. Выходит к заднему крыльцу, садится в ожидающий его пикап. Молодой человек за рулем спрашивает, что произошло, почему на рубашке кровь? Убийца объясняет. Вижу: машина уезжает…

Нэнси раскрывает глаза.

- И это – все? – разочарован Мотт. Ему этого мало: ни какой-либо приметы, ни зацепки..

- Могу добавить, что она его знала, - роняет Нэнси. – У меня такое ощущение: когда он был ребенком, она нянчилась с ним…

Мур достал из кармана список подозреваемых и протянул Нэнси. Она просмотрела его почти весь, но не до конца. “Думаю, - подчеркнула ногтем фамилию, - вот тот, кто вам нужен…”

Дальнейшее расследование принесло доказательства: племянник Финк и рабочий-строитель, живущий с ним в одной комнате, действительно приезжали к дому Шиллингов, чтобы занять деньги на наркотики, и разгневанный решительным отказом Финк убил Леонетту” (Михаил Веткин “Экстрасенс называет убийцу”, газета “Тайная власть”, № 11, 1999 г., стр. 13).

Данный пример из жизни я привел только лишь для того, чтобы проиллюстрировать реальность сохранения случайных, казалось бы, информационных связей индивидов. Более того, связь оказывается более сложной и более пролонгированной, чтобы быть ограниченной лишь одним сюжетом. Этот пример использован также и для иллюстрации канала информации – через фотографию. Источником же информации является верхний осколок души убиенной Леонетты. Об этом говорилось и ранее.

Но нас сейчас интересуют именно существующие информационные связи. Подобные связи окружают и сопровождают нас всю нашу жизнь, но лишь особые люди, экстрасенсы, способны расшифровать значение этих связей. Смысл приведенного примера заключается и в том, что и для ясновидящего не представляется возможным увидеть информационные потоки, но возможно “чтение” сложной и “разветвленной” информации.

Это открывает для нас возможность понять сложное информационное образование, которое в эзотерической литературе получило название “родовой эргрегор”, “увидеть” который в принципе невозможно, но в существовании которого сомневаться не приходится.

Под эргрегорами в эзотерике понимают астральные сущности, порождаемые волей людей, собравшихся вместе. Считается также, что эргрегоры имеют цель – выполнение коллективного намерения создателей этих эргрегоров. Как видим, в эзотерических учениях, эргрегоры являются самостоятельными и, более того, мыслящими созданиями, существующих автономно от людей, но существующих неопределенно долго, пока сами создатели (или иные люди) в силу каких-либо причин не разрушат его.

Относясь довольно осторожно к эзотерическим учениям вследствие того, что эти учения являются индивидуальным преломлением (конкретной функцией отражения конкретного человека) эзотерического (идеального) Знания (Истины), я, тем не менее, не отрицаю эти учения, а в части толкования эргрегоров – полностью согласен. На мой взгляд, игнорирование учения об эргрегорах было бы не просто ошибкой, но непоправимой ошибкой, так как многие семейные, производственные и, даже государственные проблемы будут представать как совершенно неразрешимые.

Тем не менее, мне хотелось бы в этом свете трактовать эргрегоры лишь как частный случай более сложной функции, которую я назвал коллективной функцией отражения.

Этим самым я хочу сказать, что знание законов образования и развития коллективной функции отражения является основой устойчивого социального развития любого социума – семьи, рода, производственного коллектива, города, государства.

На данном этапе я хочу изложить принципы образования коллективной функции отражения, отнесенной к сообществу родственников, которое обозначают как “род”, или родового эргрегора.

“Есть в эзотерике странное слово – “эргрегор”. С ударением на “е”. Так называют астральные существа – своего рода информационные сгустки, которые возникают оттого, что схожие друг с другом тонкие энергии людей – мыслеформы (мысли, идеи, намерения…) притягиваются друг к другу и как бы слипаются. Поначалу эргрегор слаб и беспомощен, но постепенно, втягивая в себя сходные мыслеформы, крепнет и начинает жить самостоятельной жизнью. Он активно воздействует на подсознание не только тех людей, которые его невольно создали, но и на других – с близким образом мыслей.

Мистики прошлого считали это существо, живущее в тонком мире, “астральным руководителем душ”. Сегодня его называют коллективным разумом…

Ученые уже научились фотографировать так называемые “вакуумные фантомы” – невидимые следы, оставшиеся в пространстве от предметов после того, как их убрали. В ходе экспериментов обнаружен еще прелюбопытный для нас факт: однотипная информация как бы притягивается друг к другу (“подобное тянется к подобному”) и образует в пространстве своего рода информационные сгустки” (Виталий Правдивцев “Родовой эргрегор”, газета “На грани невозможного”, № 12 (195), 1998 г., стр. 12).

К сказанному выше я хочу добавить, что коллективные мыслеформы образуются не только и, пожалуй, не столько сходными идеями или мыслями, сколько синтезом, объединением этих идей или мыслей с теми эмоциями, которые переживают люди, создающие эргрегор в моменты “создания” своих “информационных отпечатков”, или мыслеформ.

Следовательно, эргрегор не может создаваться в том случае, если эмоции индивидов, входящих, например, в сообщество родственников (в род) будет порождать сходные мысли, но наполненные разными переживаниями. Эргрегор всегда создается однотипными мыслями и однотипными эмоциями. При несовпадении того или другого эргрегор или не создается, или разрушается.

“Черные” мысли, т.е. сопровождаемые “черными” эмоциями – “мыслями греха” (зависть, злоба, отчаянье и т.п.) будут разрушать эргрегор, если он существует. Или будут создавать “черный” эргрегор, несущий в себе ненависть, злобу, отчаянье, т.е. такой, который будет подвигать людей на недобрые дела.

Родовой эргрегор создается тогда, когда родственники действительно достаточно близки друг другу, когда они принимают совместно однотипные по содержанию и эмоциям решения и так далее. Чем более святым для родственников является чувство родственной близости, тем сильнее родовой эргрегор, тем сильнее он защищает каждого из этого рода.

“Что же это такое – родовой эргрегор?.. Представьте себе мощный древний дуб с великолепной разветвленной кроной, кряжистым стволом в три обхвата и корнями, уходящими глубоко в землю. Вот, пожалуй, самый точный образ, который возникает у меня, когда я думаю об этом загадочном “существе”. Эргрегор – это, по сути, могучий ствол дерева, веками вбиравший в себя энергию и опыт всего рода. Он возник и разросся, подпитываясь от каждого корешка, от каждой веточки, от каждого листочка. И он же дает жизнь новым побегам, желудям – будущим дубам…

Своеобразная база родовых знаний, связывающая прошлое предков (корни), с настоящим и будущим, потомками (ветви, листья, желуди…), - вот что такое родовой эргрегор…

Возникнув и существуя в тонком мире благодаря мыслям и идеям множества людей, это образование, хотя и не имеет души и привычного нам тела, разумней каждого из членов своего род.

Эзотерики считают, что любой член рода (“родственник”) может подключиться к родовой “базе знаний” (впрочем, как правило, не осознавая этого) и получить оттуда совет, подсказку, помощь, предостережение… Чужим же людям доступ к этой информации закрыт. У них отсутствует “ключ” – общая для родственников вибрация. Тем самым родовой опекун оберегает себя от опасного вторжения извне” (Виталий Правдивцев “Родовой эргрегор”, газета “На грани невозможного”, № 12 (195), 1998 г., стр. 12).

В порядке замечания к изложенному выше скажу, что было бы неверно считать, что информационное формирование, представляющее собой родовой эргрегор, не имеет души. Напротив, именно душу он и представляет, но уже не принадлежащую какому-то конкретному организму. Его функция потому так высока, что родовой эргрегор в некотором смысле “оживляет” сообщество близких людей, обеспечивая им защиту на полевом уровне.

Это, кстати, нисколько не противоречит принятой концепции и развивает принятый ранее принцип “оживления” любого сложного организма, который рассматривался лишь как конгломерат менее сложных (одноклеточных) организмов, обладающих своей индивидуальной душой. Родовой эргрегор как раз развивает эту идею. Более того, наличие такой души буквально предписывается принятым здесь принципам формирования души в каждом отдельном организме .

Следовательно, с позиций информационно-отражательной модели и информационной модели души родовой эргрегор является подлинной душой более сложного организма, чем отдельный человек, - сложившегося и слаженного коллектива людей, объединяемых, в том числе и родственными связями.

Соответственно сказанному следует считать родовой эргрегор не просто некоторой информационной структурой, а следующей, более высокой (по отношению к перечисленным ранее четырем структурам) структурой души человека, входящего, как оказывается, в более сложный организм, называемый род, семья и так далее.

Родовой эргрегор – это пятая структура души человека, если, конечно, этот человек (и сообщество родственников) своими действиями не разрушает эту структуру. Чем глубже и сильнее почитание старших в данной семье, тем крепче и активнее родовой эргрегор.

Поэтому и становится понятным иное название - “коллективный разум”. Но именно поэтому и было бы вернее его называть коллективной функцией отражения, т.е. такой функцией, которая и является продуктом действия разума. Благодаря свойствам отражать специфическим образом складывающуюся ситуацию коллективная функция отражения способна оказывать реальную помощь людям рода.

“Каким же образом он (родовой эргрегор. О. Ю.) помогает нам? Только одним способом – через мысли и эмоции. Но невидимый доброхот не только подбрасывает нам полезные идеи. Он активно помогает их осуществить. Например, влияя на сознание других людей, он может создать нужную ситуацию, свести с полезными людьми, литературой и т.п. Это называется “предоставить свои информационные каналы”.

Мы только подумаем (не исключено, что мысль эта – небесная подсказка), что нам с кем-то надо связаться – и тут же телефонный звонок: нужный человек сам вышел на нас. Знакомо?.. Есть у нашего попечителя и другие способы защиты. К примеру, спасая жизнь, он может организовать “нелепое” опоздание на самолет, который должен потерпеть катастрофу… Помощь его может проявиться и в другом. Например, он может восстановить убывающие жизненные силы или вылечить от, казалось бы, неизлечимой болезни. Ему очень важно, чтобы ценный “кадр” пожил еще” (Виталий Правдивцев “Родовой эргрегор”, газета “На грани невозможного”, № 12 (195), 1998 г., стр. 12-13).

В таком толковании функций эргрегора скрывается уже многое от иного действия коллективной функции отражения, не относящейся непосредственно к родовому эргрегору. Это будет рассмотрено далее.

Главное иное, эзотерики уже давно знают или, по крайней мере, догадываются о существовании внешнего по отношению к отдельному человеку разума, который намного ближе к Богу, чем отдельные люди. Все, что от нас требуется, - это сохранение и развитие, по крайней мере, эргрегора. Основой существования родового эргрегора, как следует из материалов предыдущих глав, является функция запечатления, или импринтинг.

ГЛАВА 3.4. ОБЩЕЕ ПОНИМАНИЕ “КОЛЛЕКТИВНОЙ ДУШИ”

 

Итак, мы постепенно перешли к иному объяснению действия коллективной функции отражения, в которой родовой эргрегор является уже частным случаем.

Действительно, каждый из нас встречался, например, с таким явлением, что один производственный коллектив может быть сплоченным какой-то неведомой силой, представлять собой как бы одну семью. В другом коллективе, напротив, может быть холодная и мрачная атмосфера, от которой люди нередко заболевают какими-либо соматическими болезнями. Это также проявление, или действие сформированной или, наоборот, несформированной коллективной функции отражения, распространяющейся в данном случае на конкретную сообщность людей.

Мне могут возразить, что все это итог правильных или неверных действий руководителей производственного коллектива. Тот, кто так думает, совершенно прав в том, что атмосфера, окружающая коллектив, во многом, если не во всем, зависит от руководителей этого коллектива. Это верно, но верно лишь в той части, что связано с проявлениями политики руководителей, но никак не учитывается при этом наличие и действие внешнего полевого образования, которое и является коллективной функцией отражения в данном случае производственного коллектива.

Мне хочется рассмотреть коллективную функцию отражения в самом ее общем проявлении, не привязываясь к родовым признакам или к “эффектам толпы”. Я хочу сказать, что эта внешняя функция – внешняя, или “коллективная душа” – возникает всякий раз, когда вступают даже в мимолетный диалог всего лишь два человека. Именно поэтому представляется важным рассмотреть всесторонне эту функцию – функцию внешнего разума.

Мы уже знаем, как это было объяснено на примере анализа механизма появления человеческой речи в книге “Психологические законы происхождения человека”, для людей управляющим воздействием в этом случае является информационно-эмоциональная биопольная посылка, завершаемая формированием определенной мыслеформы, синхронно формируемой, например большим количеством людей и получающей при этом огромную силу. Но это только часть того, что нам предстоит выяснить, поскольку пока неясно, как образуется то, что названо “коллективной психикой”, благодаря чему и формируется коллективная функция отражения. У людей коллективная функция отражения гораздо чаще, практически всегда, проявляется опосредованно.

Кстати говоря, коллективная функция отражения не является исключительным свойством только людей. Выше я уже приводил примеры, относящиеся к насекомым и птицам. Но имеются и более сложные ее проявления в природе.

Например, приведенный ранее “образец” иерархического подразделения в стае крыс открывает нечто большее, чем простой “стадный рефлекс”, т.е. показывает, что рефлекса здесь никак не может быть. Здесь уже явственно просматривается действие коллективной функции отражения. Кстати, “поведение” “чистого” бора, пример которого был рассмотрен ранее (см. “Психология живого мира”), также обнаруживает в своей основе коллективную функцию отражения.

Тем не менее, приведенные факты обнаруживают одну важную и принципиальную особенность коллективной функции отражения, которая заключается в организации поведения больших коллективов. Кроме того, во всех приведенных примерах явственно просматривается и то, что коллективная функция отражения находится как бы над конкретной сообщностью живых организмов, т.е. выступает как внешний разум (внешняя, “коллективная душа”). В этом и состоит главнейшее проявление и предназначение этой психической функции живых организмов. Эта модель полностью согласуется основной идее в понимании сложного организма как конгломерата простых организмов (клеток) и души как иерархически организованной структуре.

У людей эта функция, естественно, имеет сложное и многогранное проявление. То, что я назвал - опосредованное действие, означает, что у людей такое управляющее воздействие коллективной функции отражения может производиться не только спонтанно, как это происходит у других живых организмов, психически более простых, чем человек.

Внешнее психическое воздействие обнаруживается не только во время тех или иных ритуальных действ или на митингах, но и посредством воздействия через средства массовой информации, своды законов уголовного и гражданского права, моральные устои человеческого общества, т.е. во многом является управляемым, в том числе и со стороны самих людей.

Это воздействие проявляется на полевом уровне благодаря возникновению у сообщества людей, чем-либо объединенным (географически, политически, социально и т.п.), принципиально особой формы психики - внешнего разума. Одинаковые мысли, одинаковые эмоции, формируемые не обязательно одновременно, имеют свойство суммироваться. Это следует рассматривать как продолжение свойств мыслеформ, которые стремятся “сбежать” от своих создателей.

Внешний разум создается постепенно в течение множества лет усилиями психики коллективов людей в процессе различных форм деятельности, в чем-либо однонаправленных и так или иначе синхронизируемых в пространстве (семьи, города, страны). У внешнего разума имеется и та особенность, что в нем могут накапливаться (и накапливаются) определенные сведения, определенная информация от поколений людей, сменяющих друг друга, если последующие поколения не разрушат этот возникший однажды коллективный разум. Более того, опосредованность действия коллективной функции отражения означает, что эта психическая функция у людей действует всегда, когда, по крайней мере, человек бодрствует. Спящий человек также может получать информацию от внешнего разума, но, к сожалению, далеко не всегда может вспомнить ее после пробуждения. Вещие сны – это лишь одна из форм, где обнаруживается действие внешнего разума. Но нас интересует взаимодействие души человека с внешним разумом в состоянии бодрствования.

Однако прежде чем мы приступим к анализу, следует определиться с терминологией, так как имеется много понятий, которыми так или иначе пытались обозначить данный очевидно наблюдаемый феномен.

В последние годы стало модным (в буквальном смысле) по делу и без оного использовать понятие “менталитет”. Согласно “Современному словарю иностранных слов” (изд. “Русский язык”, 1992 г.) “менталитет - склад ума; мироощущение, мировосприятие; психология” (стр. 371). Возникновение термина “менталитет” является, несомненно, данью философии эзотеризма, но это не делает этот термин понятнее. Ментальное тело – тело мысли, говорится в учениях индусов и в буддийской религии. Но, увы, ментального тела вовсе не существует.

Определение менталитета довольно абстрактно и не позволяет понять, к какому субъекту оно относится - к отдельному индивиду или к сообществу людей (для коллективной функции отражения сообщество людей также выступает как некоторый субъект, управляемый внешним разумом). Поэтому и использование его - итог увлечения красивыми словами, за ширмой которых ничего конкретного не скрывается. Поэтому, скорее всего, этот термин вообще нецелесообразно использовать, так как существенная неопределенность этого понятия не позволяет ориентироваться в организации исследований поведения отдельного человека или сообщества людей.

Официальная наука, если быть откровенным, не обошла своим вниманием наличие коллективной функции отражения. Но для ее описания, если так можно выразиться, были использованы другие понятия, нередко уводящие в сторону от рассматриваемого явления.

Например, существует понятие, которое как-то отражает рассматриваемое явление, - “социальная психология”, что, на мой взгляд, ближе к сути рассматриваемого феномена, чем рассмотренный выше термин “менталитет”.

“Социальная психология - отрасль психологии, изучающая закономерности поведения и деятельности людей, обусловленные фактом их включения в социальные группы, а также психологические характеристики самих этих групп... Социальная психология как наука включает в себя следующие основные разделы: закономерности общения и взаимодействия людей (в частности, роль общения в системе общественных и межличностных отношений); психологические характеристики социальных групп, как больших (классы, нации), так и малых (где изучаются такие явления, как сплоченность, лидерство, процесс принятия групповых решений и др.); психология личности (сюда, в частности, относятся проблемы социальной установки, социализации и др.); практические приложения социальной психологии” (“Психология. Словарь”, М., ИПЛ, 1990 г., стр. 373-374).

Если говорить в целом, то меня интересуют именно закономерности общения и взаимодействия людей на основе определенных законов психических отражений индивидуального и коллективного характера, т.е. интересуют те движущие силы, которые делают эти взаимоотношения в определенном смысле неотвратимыми. Точно также психологические характеристики социальных групп интересуют не сами по себе, а как следствие действия конкретных законов психических отражений. И уже как следствие из всего этого - психологические особенности поведения индивидов как продукт взаимодействия Я-концепции индивида с общими (коллективными) функциями отражения. Таким образом, по охвату круга вопросов социальная психология как будто терминологически подходит в данном случае.

Тем не менее, мне бы хотелось выявить полевой характер этого “социального психического”, чего не следует из приведенного определения. Кроме того, моя цель - использовать аппарат информационно-отражательной модели психики. Все это вынуждает меня отказаться от использования данного термина, так как в своей основе данное определение является, по существу, материалистическим, а в действии коллективной функции отражения (внешнего разума) обнаруживаются некоторые иные механизмы, что наглядно продемонстрировали приведенные выше примеры.

Еще одним вариантом использования термина, так или иначе связанного с рассматриваемым свойством, является понятие “общественное мнение”, т.е. “выраженное в форме определенных суждений, идей и представлений отношение социальных групп к явлениям или проблемам социальной жизни, затрагивающим общие интересы” (“Психология. Словарь”, М. ИПЛ, 1990 г., стр. 246).

Это понятие практически полностью соответствует ранее рассмотренному. Поэтому я не буду его более анализировать.

Имеется еще один достаточно емкий термин - этнопсихология.

“Этнопсихология - отрасль знания, изучающая этнические особенности психики людей, национальный характер, закономерности формирования и функции национального самосознания, этнических стереотипов и т.д. ...В ней можно выделить ряд самостоятельных направлений:

1) сравнительные исследования этнических особенностей психофизиологии, когнитивных процессов, памяти, эмоций речи и т.д., которые теоретически и методически составляют неотъемлемую часть соответствующих разделов общей и социальной психологии;

2) культурологические исследования, направленные на уяснение особенностей символического мира и ценностных ориентаций народной культуры, неразрывно связанные с соответствующими разделами этнографии, фольклористики, искусствоведения и т.п.;

3) исследования этнического сознания и самосознания, заимствующие понятийный аппарат и методы из соответствующих разделов социальной психологии, изучающих социальные установки, межгрупповые отношения и т.д.;

4) исследования этнических особенностей социализации детей, понятийный аппарат и методы которых ближе всего к социологии и детской психологии” (“Психология. Словарь”, М., ИПЛ, 1990 г., стр. 468).

Между тем становится совершенно ясно, что на уровне этноса полевой характер коллективной функции отражения проявляется наиболее явственно, но на это, пожалуй, никто не обращал внимания. Что дает мне право утверждать это?

Ребенок, родившийся от русского, или от китайца, или от англичанина не сразу становится соответственно русским, китайцем или англичанином. Скорее, наоборот: в момент рождения ребенок не имеет национальности, хотя и может иметь признаки генетического характера, обозначающие его принадлежность (генетического толка) к соответствующей расе.

Однако, появившись на свет в определенных условиях (географических и социальных), он постепенно становится тем, кем являются его родители. Например, японец (по происхождению), родившийся в США от родителей, воспитанных тоже в этой стране, никогда не будет японцем, поскольку, в случае его возвращения “на историческую родину”, он никогда не поймет образа мыслей своих предков-аборигенов. Это признается абсолютно всеми. Точно также русский может стать русским только в условиях жизни в России, даже если он родится где-нибудь на самом дальнем востоке России или на самой западной границе.

Есть нечто единое, нечто объединяющее нас, русских, в некоторую общность в пределах определенных границ географического толка, о которой говорят – “загадочная русская душа”. Здесь хочу заметить, что “русскую душу” категорически нельзя изучать по Достоевскому. Этот писатель вообще не смог отразить истинно “русского духа” своей нации. На мой взгляд, Достоевским вообще нельзя восхищаться, как не следует слишком сильно реагировать на не очень психически здорового человека. Беда в том, что о России на Западе продолжают судить по Достоевскому.

Если говорить по существу, то следует сказать, что Россия – единственная страна, которая в историческом плане никогда не завоевывала другие государства. Россия никогда не совершала насильственных мер, чтобы распространить влияние Православной Церкви на другие народы, но сама всегда сохраняла православную религию практически в неизменном виде. Наконец, имеются и другие признаки чисто российской принадлежности – исторически существующий символ государства – двуглавый орел, российский флаг, русский язык, православная религия.

Именно это все и является отличительной чертой того, что пытается описать этнопсихология. Но сделать это, по-видимому, можно только в случае, если при этих исследованиях будет использоваться информационно-отражательная модель психики вообще, а в частности такое ее приложение, которое описывает коллективную функцию отражения.

Таким образом, ни один из используемых терминов не подходит для данного случая, так как охватывает только какую-то часть более сложного явления. Поэтому мне представляется, что все перечисленные грани человеческого социума должны быть проанализированы на основе единого подхода, который нам дает информационно-отражательная модель. Поэтому мной будет использоваться как конкретное понятие именно “коллективная функция отражения”, являющаяся проявлением того, что здесь названо - внешний разум, наиболее полное и точное отражение свойств социума.

Для того чтобы обеспечить определенный и уже опробованный метод, вспомним, что в качестве основного аргумента для формирования модели психических функций, было использовано положение, что субъект, во-первых, действует на основе анализа внешней информации, условно и вероятностно подразделяя внешние объекты на важнейшие и на второстепенные. Причем подразделение внешних объектов ведется на основе проверки соответствия этих объектов имеющимся потребностям.

Во-вторых, субъект по принципу реализации важнейшей функции выживания обязан непрерывно (постоянно) формировать функцию отражения, на основе которой и формируются необходимые усилия организма, направленные на “погашение” выделенной для реализации потребности.

Коллективная функция отражения действует (функционирует) аналогично. Только в этом случае благодаря этой функции сообщество (людей) через свои организационные и культурные системы и отдельных индивидов анализирует не объекты, а процессы, явления, события и точно также выделяет на основе вероятности важнейшие из них и второстепенные. Это распределение событий, явлений и процессов осуществляется на основе соответствия их потребностям сообщества, которые также должны быть “погашены”.

Особенностью действия коллективной функции отражения является то, что существует эта “коллективная душа” только в форме полевого структурного образования, воздействующего на отдельных членов человеческого сообщества благодаря взаимодействию с полевыми структурами души индивидов. Правда, здесь уже сказывается принципиальная особенность, определяющая особые условия формирования коллективной функции отражения сообщества людей. Эта особенность состоит в том, что анализ явлений, процессов и проч., а также распределение потребностей на доминантные и субдоминантные осуществляется на основе того миропонимания, которое присуще данному сообществу.

Если говорить о структуре полей, образующих эту “душу”, то это, в первую очередь, эллиптические и треугольные поля, излучаемые и принимаемые каждым из нас. В структуру этой “коллективной души” входят и души умерших людей, находящихся не в глубинных структурах Бога. Об этом я говорил в книге “Психологические законы религии”. Но именно это придает этой структуре уже особые энергетические характеристики и повышает информационные возможности “коллективной души”.

В отличие от индивида, у сообщества людей решается уже не первейшая задача выживания, а более сложное проявление этой целевой функции - развитие. Поэтому становится понятным действие родового эргрегора, нередко обеспечивающего мощную защиту отдельным членам рода. Эти же функции способна и, соответственно, выполняет и коллективная функция отражения, если она сформирована в достаточной степени.

“Судьбой народа руководят в гораздо большей степени умершие поколения, чем живущие… Столетие за столетием они творили идеи и чувства и, следовательно, все побудительные причины нашего поведения. Умершие поколения передают нам не только свою физическую организацию: они внушают нам также свои мысли. Покойники суть единственные неоспоримые господа живых. Мы несем тяжесть их ошибок, мы получаем награду за их добродетели…”

Так писал сто лет назад знаменитый французский психолог Гюстав Лебон. Возможно, он ничего не знал об эзотерическом “родовом эргрегоре”, но очень точно уловил его суть и назначение: сохранение опыта прошлых поколений и помощь поколениям грядущим” (Виталий Правдивцев “Родовой эргрегор”, газета “На грани невозможного”, № 12 (195), 1998 г., стр. 12).

В данном высказывании Лебона отражена суть все-таки не родового эргрегора, а именно коллективной функции отражения, что несравненно шире и важнее. Кроме того, по своей сути родовой эргрегор не может быть изолированным по отношению к иным родовым эргрегорам, которые в совокупности и образуют коллективную функцию отражения. Поэтому В. Правдивцев допускает существенные упущения в толковании назначения родового эргрегора, что порождает и соответствующие ошибки.

Коллективная функция отражения возникает всегда, когда вступают в психологический контакт два или более людей. Если такие контакты относительно постоянны и происходят в позитивном психологическом климате, то эта частица “коллективной души” постепенно развивается, объединяя и охраняя контактирующих людей, даже если те не подозревают об этом. Механизмы действия этой функции обозначены выше.

Иначе говоря, принципиально нет никакого отличия в действии коллективной функции отражения по сравнению с индивидуальной функцией отражения, формируемой разумом каждого индивида. Но очевидным становится, что коллективная функция отражения (у людей) напрямую может влиять на условия формирования индивидуальной функции отражения, корректируя или грубо искажая последнюю в конкретных условиях.

Итак, стоящий “над толпой” “внешний разум” анализирует внешние процессы, явления и события. Он разделяет их на две большие группы - первостепенные, или важнейшие, и второстепенные. Это распределение осуществляется на основе сложившегося общего миропонимания и некоторых ценностей, принятых этим обществом (семьей, коллективом, городом, страной) за какие-то эталоны. Потребности общества также подразделяются им на две категории - доминантные и субдоминантные. В итоге этот “внешний разум”, как и в случае с отдельным индивидом, формирует три комплементарные пары коллективных психических функций, которые уже могут реализовываться через отдельных представителей в виде конкретных поведенческих реакций. Этим самым реализуется управление обществом от коллективной функции отражения через конкретных представителей общества.

Механизм действия коллективной психики (а действие “внешнего разума” и выступает как коллективная психика) аналогичен индивидуальной, проанализированной в первом томе. Это означает, что для коллективной психики также важно сохранять соблюдение условия ненарушения комплементарности векторов психических проявлений, которые также имеют свойство девиации - временной и ситуативной. Точно также нарушение комплементарности будет приводить к нарушению психического здоровья, но уже большого сообщества (людей, зверей). Правда, условия нарушения комплементарности в данном случае существенно отличаются от таковых на уровне индивида.

Таким образом, коллективный “внешний разум” также действует на условиях интегрального и дифференциального анализа (явлений, событий, процессов). Он, соответственно, имеет вполне конкретную коллективную память, реализованную не только в форме, скажем, книг, но и на полевом уровне.

Если применить сказанное к человеческому сообществу, то отдельные индивиды, особо тонко чувствующие это влияние “внешнего разума”, выступают как пассионарии (Л. Н. Гумилев), т.е. через этих людей происходит выявление перспективных потребностей общества, обнаруживается важность ускользавших из общего поля зрения каких-либо процессов, явлений, событий.

Читатель может воскликнуть: “Неужели все так просто?” Однако все не так просто, как это представляется, поскольку здесь пока был описан некоторый общий механизм действия коллективной функции отражения, так или иначе управляющей коллективами (людей, животных, насекомых, растений). Поскольку коллективная функция отражения возникает всегда, когда так или иначе формируется сообщество, например, людей, то важным становится исследование условий возникновения или смерти, развития или разрушения этой психической функции.

У людей всегда существует определенная иерархичность взаимоотношений. Поэтому становится важным понять психологические компоненты при реализации властных функций и их влияние на развитие или разрушение коллективной функции отражения. Точно также культурные отношения людей могут влиять на содержание коллективной функции отражения.

Итак, коллективная функция отражения является следствием полевого взаимодействия сообществ живых организмов и существует в виде самостоятельного полевого образования, воздействующего на отдельные организмы благодаря взаимодействию с душами этих организмов. Именно в этом смысле данные живые организмы по отдельности можно рассматривать как части более сложного организма, живущего по несколько иным законам, чем отдельный организм.

В соответствии с этим внешний разум может рождаться примерно так, как зарождается отдельная душа. Этот внешний разум может развиваться, но может и деградировать. Таким образом, не видно каких-либо принципиальных отличий в механизме действия и жизни внешнего разума по сравнению с разумом отдельного организма. На основании этого нам предстоит выяснить факторы, влияющие на “жизнь” внешнего разума, определить все то, что способствует его развитию, и все то, что может его не только угнетать, но и превращать в разрушительную силу.

ГЛАВА 3.5. МЕХАНИЗМ ПРОГРАММИРОВАНИЯ ЖИЗНИ ОБЩЕСТВА

 

В параграфе, посвященном родовому эргрегору, уже говорилось, что довольно часто возникают ситуации, когда у какого-либо человека вроде бы сами собой организуются необходимые встречи, контакты, деловые связи. Если бы дело было только в ограниченном какими-то рамками родовом эргрегоре, то вряд ли можно было говорить с достаточным основанием, что нужные деловые или личные связи “организуются” именно действием конкретного родового эргрегора.

Скорее всего, следовало бы предположить, что родовой эргрегор так или иначе входит в более сложную информационную систему, которую я и называю коллективной функцией отражения. Но именно в этом смысле и исчезает сам родовой эргрегор и появляется именно коллективная функция отражения, или некоторая коллективная душа, “коллективный разум”.

Даже сам автор статьи “Родовой эргрегор” пишет о более сложных проявлениях действия того, что он обозначает как родовой эргрегор, являющегося в этой ситуации уже внешним, “коллективным разумом”. Говоря о “защитных” действиях (проявлениях) родового эргрегора по отношению к отдельным людям, Виталий Правдивцев замечает.

“У кого-то может возникнуть мысль: вот мол, какой добрый защитник! Не обольщайтесь. “Астральный благодетель” заботится о своих подопечных далеко не бескорыстно. Прежде всего, он думает о себе, о своем благополучии. Подкармливать нас “пряниками” он будет нас до тех пор, пока мы действуем в русле его интересов. Но как только начинаем отклоняться, разрушать родовые связи, он тут же берет в руки “кнут”. Сначала предупреждает: перекроет, к примеру, свои энергетические каналы, и на человека вдруг начинают сыпаться неудачи и неприятности: то одно не заладится, то другое. Или навалится дикая депрессия – жить не хочется… Бывало? Это намек, что где-то мы начали сворачивать “с пути истинного” (там же, стр. 13).

Все было бы хорошо в этом объяснении, если бы здесь было обозначено действие уже более сложной полевой структуры, нежели родовой эргрегор. Дело в том, что мы своими действиями, мыслями, эмоциями, так или иначе, программируем не только свою собственную жизнь, но нередко и чужая жизнь оказывается нами запрограммированной на годы вперед. Рассмотрим два исторических примера, которые внешне выглядят, как некоторое – локальное - пророчество.

“Однако есть пророчества, которые опровергнуть невозможно. Они задокументированы огромными тиражами задолго до того как сбылись. Одно из них принадлежит знаменитой и загадочной личности – писателю Эдгару По. В 1837-38 годах он опубликовал свою “Повесть о приключениях Артура Гордона Прима”…

Это был рассказ о четырех моряках, спасшихся после кораблекрушения, но умирающих в открытом море от многодневного голода и жажды. Дело дошло до того, что один из них, юный Ричард Паркер, предложил тянуть жребий – кем из четырех пожертвовать ради спасения остальных. Но судьба сыграла над ним злую шутку: выбор (самая короткая щепка) пал на него самого. “Он не оказал никакого сопротивления и мгновенно упал мертвым, когда его ударили ножом в спину, - писал Эдгар По. – Напившись крови, моряки в какой-то мере удовлетворили мучившую их невыносимую жажду, а затем, по общему согласию, отделили юнге кисти, ступни и голову, и вместе с внутренностями выбросили их в море; потом по кусочкам съели его тело...”

Ну, рассказ и рассказ – мало ли какие фантазии приходят в голову писателям. Но вот прошло почти полвека, и мир взахлеб заговорил об этой повести.

28 июня 1884 года из английского порта Саутгемптон к далеким берегам Австралии вышла яхта “Миньонетт” с экипажем из четырех человек. Среди просоленных морских волков оказался и новичок в морском деле – сбежавший от родителей семнадцатилетний парень. Звали его… Ричард Паркер. Жесточайший шторм, обрушившийся на яхту через две недели, затопил ее, и моряки оказались в спасательной шлюпке без запасов еды и питьевой воды. Шестнадцать дней дрейфа в голоде и жажде, в конце концов, сломили людей.

Первым не выдержал юноша – он стал пить морскую воду и быстро ослабел. Видя, что вскоре вся команда умрет от голода, капитан Томас Дадли после мучительных колебаний предложил бросить жребий – кому стать жертвой. Но надобность в “английской рулетке” отпала, когда Ричард Паркер окончательно потерял сознание. Участь юнги была решена. Капитан Дадли перерезал ему горло, моряки собрали в черпак бьющую теплую кровь и с жадностью выпили ее. А потом труп расчленили складным ножом. Жертва была напрасной – через день, 29 июля, морских скитальцев подобрало судно “Монтесума”. Они даже не пытались спрятать расчлененные останки юнги…

Согласитесь, в этой истории трудно говорить о случайном совпадении фантазии писателя и трагической действительности. Но еще труднее усмотреть случайность в другом удивительном предвидении.

В 90-х годах XIX века малоизвестный нью-йоркский писатель Морган Робертсон писал приключенческий роман “Тщетность” о суетности земной жизни. Сочинение давалось тяжело. Но в какой-то момент, как рассказывал сам писатель, он впал в состояние, близкое к трансу, и сюжет сам “выплеснулся” на бумагу. Роман вышел в 1898 году в издательстве “Мэнсфилд”. Что же увидел Робертсон в этом, как сегодня говорят, “измененном состоянии сознания”?

Атлантика, холодный апрельский вечер, огромный роскошный лайнер с надписью “Титан” “стремительно плывя через туман… протаранил айсберг… Предсмертные вопли трех тысяч охваченных ужасом пассажиров взмыли к небу”. С дотошностью следователя писатель приводит характеристики корабля, возникшего перед его мысленным взором. Длина 243 метра, водоизмещение 45 тысяч тонн, мощность двигателей 75 тысяч лошадиных сил, максимальная скорость 25 узлов, четыре трубы, три винта, две мачты…

Приводит и такую деталь: “непотопляемый, несокрушимый лайнер имел на борту значительно меньше шлюпок, чем предусматривалось морским правом…” Заметим, что в момент написания романа таких гигантских кораблей, как описанный в нем “Титан”, в мире еще и в помине не было.

А через четырнадцать лет этот мало кем замеченный роман вдруг приобрел огромную популярность. Дело в том, что трагедия, описанная Робертсоном, произошла в реальности. И отправной точкой ее, как и в случае с яхтой “Миньонетт”, был все тот же английский порт Саутгемптон. В среду 10 апреля 1912 года от его причала отошел в свое первое и последнее плавание “Титаник” – самый крупный лайнер того времени: длина 268 метров, водоизмещение 66 тысяч тонн, 55 тыс. лошадиных сил, 25 узлов, четыре трубы, три винта, две мачты, три тысячи пассажирских мест…

Проходит два дня и, будто следуя сценарию, описанному много лет назад, корабль, столкнувшись холодной ночью с айсбергом, уходит в пучину океана. С большой точностью совпали почти все обстоятельства катастрофы: от названия кораблей до их характеристик, количества пассажиров, причины и места гибели, и даже такая драматическая деталь, как нехватка спасательных шлюпок” (В. Правдивцев “Воспоминание о будущем”, газета “На грани невозможного”, № 14(242), 2000 г., стр. 4).

Потрясающее (иначе не скажешь) совпадение практически всех деталей в вымышленных сюжетах и сюжетах из жизни действительно выглядит как некоторое пророчество. Но ведь эти же факты можно рассмотреть совершенно иначе. Однако я должен сказать, что к самим пророчествам я отношусь как к реальности. Пророчеством следует назвать ситуацию, когда кто-либо “подключается” к информационному полю физического вакуума, в котором, как здесь говорилось, нет времени, нет пространства, но имеется вся информация о том, что было, что есть и что будет. Как правило, пророчества связаны с определенными рубежными для человечества явлениями, процессами, событиями.

Поскольку описанные “совпадения” не носят характера некоторой “историчности” событий, то описанные ситуации должны быть объяснены иначе: как “случаи”, созданные самими людьми. В описанных выше примерах уникальных совпадений все может оказаться гораздо прозаичнее: сформированная мыслью и эмоциями писателя мыслеформа, получившая многократное усиление мыслеформами читателей, реализовалась в конкретных случаях.

Это означает, что коллективная функция отражения, вполне определенным образом воздействовала на “умы и дела” конкретных людей, ставя их в условия отсутствия альтернативы.

Можно, безусловно, оспаривать мое утверждение. Однако тому есть примеры в жизни менее значительного масштаба. Ставшие привычными на экранах наших телевизоров боевики, уголовные преступления, убийства, насилие, сформировали, в конце концов, мыслеформу преступления, воздействующую на “умы и дела” большого числа людей, определяя стиль и нормы их жизни. “Героем нашего времени” стал киллер, жестокий и продажный милиционер (полицейский), бессердечный бизнесмен, предатель любви и дружбы, герой-террорист. И самый яркий пример в этом (на сегодня) – Соединенные штаты Америки, где жизнь такова, что нередко трудно отделить вымысел киносценариста от реальности. Так что не так уж безобидны все эти “остроприключенческие” сюжеты. Именно поэтому следует быть осторожными нам всем, выплескивающим свои мысли и эмоции в структуры коллективной функции отражения.

Недаром же говорят, что мать никогда не должна думать о том, что с ее малышом что-то случилось: при постоянной тревоге по этому поводу мыслеформа практически всегда реализуется. Точно также нельзя подобным образом думать и о своих близких или знакомых людях. Мы должны программировать свою жизнь в позитивном направлении. Если это обеспечивается, то коллективная функция отражения не может приобрести негативной энергии, не будет разрушаться, но будет развиваться в сторону усиления возможной помощи нам же, когда это потребуется.

ГЛАВА 3.6. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ БАЗИС ДЕМОКРАТИИ

 

Термин “демократия” – крайне неудачен. В буквальном переводе “демократия” означает “власть народа”, что соответствует анархии. Не было никогда и никогда не будет власти такой, чтобы она принадлежала всем. Тем не менее, в сам этот термин со временем стали вкладывать другой смысл, который соответствует условию соблюдения системой властных структур определенных интересов народа. Но это тоже неверное понимание демократии, поскольку главная задача власти – накопление, распределение и использование ресурсов (денежных, материальных и т.п.). Поэтому и не может быть никак реализована “власть народа”.

Может возникнуть вопрос: а как связана проблема демократии с темой данного обсуждения? Связь очень простая и очень прямая.

Демократические основы в информационном смысле соответствуют условиям создания и развития коллективной функции отражения, а также условиям, предотвращающим разрушение этой функции.

Мне хотелось бы видеть демократию лишь как общий, единый свод правил общежития, такой, который можно было бы сравнить с уличным движением: каждый перемещается на транспорте, выбранном самостоятельно, будь это трамвай или автомобиль. Но при свободе выбора направления движения и типа транспортного средства все участники движения непременно должны соблюдать единые правила. Вот эти правила и являются в этом случае системой власти, которая через своих исполнителей, т.е. благодаря усилиям милиции (полиции), обеспечивает необходимую свободу перемещения.

Таким образом, в самом демократическом обществе власть не может быть единой с теми, кем она управляет. Поэтому следует признать, что в любом человеческом коллективе, будь это семья, производственный коллектив, жители города или всей страны, какая-то часть этого коллектива находится по отношению к другой части в подчиненном отношении.

Нет и не может быть равноправия ни на каком уровне социальной иерархии. При этом та часть коллектива, которая обладает властью, всегда имеет в своем распоряжении какой-либо вид силового воздействия. Сюда следует относить не только чисто силовые методы воздействия, но и моральные, этические, процессуальные и так далее. Каждый вид силового воздействия имеет свои достоинства и свои недостатки.

Необходимо принять как данное, чтобы каждая из сторон – властная и подчиненная – правильно могла выбирать стратегию поведения с точки зрения сохранения этого коллектива и, следовательно, внешнего разума, присущего этому коллективу и созданного усилиями членов коллектива. Не следует думать, что это задача только властной стороны. Это многогранная задача, которую можно решать лишь за счет общих, коллективных усилий.

И понять это можно на основе анализа такого вида социального контакта, который принято называть конфликтной ситуацией.

Для того чтобы понять психологические законы, которым должны следовать стороны, у которых неизбежно возникают разногласия, необходимо понять психологическую сущность самого явления, т.е. конфликтной ситуации.

В психологии принято называть конфликтом “столкновение противоположно направленных, несовместимых друг с другом тенденций в сознании отдельно взятого индивида, в межличностных взаимодействиях или межличностных отношениях индивидов или групп людей, связанное с острыми отрицательными эмоциональными переживаниями” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 152).

Мне представляется такое объяснение крайне поверхностным. Действительно, любой диалог между людьми является всегда проявлением несовпадения взглядов, т.е. любой диалог – суть конфликтная ситуация. В противном случае весь разговор свелся бы к междометиям “Да-да” или “Нет-нет”. Следовательно, происходил бы простой обмен информацией, не дающий ничего каждой из сторон диалога.

Таким образом, нельзя считать чем-то сверхъестественным “столкновение противоположно направленных тенденций”, ибо это означает слишком большое упрощение проблемы. Однако далеко не всякий диалог (как некоторая конфликтная ситуация) вырастает в психологическую проблему. Следовательно, можно сформулировать условия устранения условий возникновения антагонизма.

Рассмотрим этот вопрос с иной позиции. Когда стороны вступают в какой-либо контакт? Только тогда, когда на это имеется вполне определенная потребность у каждой из сторон. Причем конкретное проявление (фактическое содержание) потребностей взаимодействующих сторон в конкретном контакте может и не совпадать. Это также будет вызывать возможность возникновения “противоположно направленных тенденций”. Далее, диалог всегда касается вполне конкретных объектов, взятых для обсуждения.

Следовательно, каждая из сторон будет по-своему “сортировать” эти объекты, принимаемые для обсуждения, на важные и второстепенные с присущей этой стороне вероятностностью оценок. Кроме того, у каждой из сторон диалога существуют и какие-то иные потребности, также существенно влияющие на ход диалога, на оценки и так далее. У каждой стороны имеются, наконец, свои собственные, индивидуальные ресурсы для ведения диалога.

Таким образом, возникает типичная для разума задача отыскания полной функции отражения, исполнение которой будет приводить к какому-то результату. И вновь мы видим полное совпадение с описанными в первом томе принципами организации работы (функционирования) разума. В данном случае разум, очевидно, выступает как некоторая внешняя по отношению к взаимодействующим сторонам структура. Следовательно, это и есть живой пример коллективного разума.

На уровне разума, принадлежащего отдельному индивиду, решение задачи подчинено, по меньшей мере, решению задачи выживания. Это означает, что разум индивида стремится отыскать минимаксное решение, соответствующее имеющимся ресурсам и в наилучшей мере отвечающего решению главной задачи – например, выживания. Итогом действий организма, управляемого его разумом, будет создание условий “погашения” потребности, принятой как главная, доминантная. Кроме того, “погашение” каждой из потребностей приводит к повышению интеллекта индивида, к развитию его разума.

Что в своей основе означает – “отыскать минимаксное решение” для индивида? Только одно – разрешить существующий конфликт, присущий конкретной ситуации. Следовательно, задача отыскания полной функции отражения для индивида – есть задача разрешения конкретного конфликта.

Теперь можно возвратиться к диалогу, в котором стороны “выясняют отношения”. Можем ли мы сопоставить каким-либо образом этот диалог с теми процессами, которые протекают в “недрах” индивидуального разума? Если взять за основу то определение, которое принято в психологии (см. выше), то навряд ли можно куда-либо продвинуться.

Но если взять за основу то, что не всегда диалог завершается конфронтацией, то мы обнаружим одну важную особенность. В процессе диалога у сторон возникают постепенно условия сближения потребностей или уточняются объекты обсуждения или это происходит одновременно. При этом каждая из сторон, естественно, использует имеющиеся у нее ресурсы, например, имеющуюся в распоряжении информацию.

Следовательно, конфликтной ситуацией следует назвать взаимодействие сторон, когда каждая из сторон вычленяет из имеющегося набора потребностей ту, что ей представляется важнейшей, определяет те объекты для обсуждения, которые представляются ей важными для обсуждения, и, наконец, использует свой, индивидуальный набор ресурсов. Содержание конфликта, таким образом, заключается в том, что каждая из сторон стремится “погасить” свою личную потребность.

При таком понимании психологизма конфликтной ситуации совершенно иначе представляются условия ее разрешения.

Также как и у разума отдельного организма, в диалоге сторон не должно быть создано условий разрушения общего, коллективного разума. Не должно возникнуть условия нарушения некоторой комплементарности психических функций на уровне данной социальной системы. Действительно, если индивидуальный разум не в состоянии сформировать полноценную функцию отражения, которая необходима для создания условий “погашения” актуальной (доминантной) потребности, то возникают условия возникновения сильного стресса. Это может закончиться тяжелым заболеванием или смертью индивида.

Но мы уже выяснили, что для индивидуального разума стресс является и стимулом для развития, существенного, качественного развития, то это же самое мы должны сказать и про диалог противостоящих сторон.

Следует признать, что сам по себе конфликт (конфликтная ситуация) является важнейшим условием роста коллективного разума, если он будет разрешаться в соответствии с решением задачи отыскания оптимальной полной функции отражения при соблюдении условия ненарушения комплементарности психических функций.

Поэтому представляется важным найти эти условия устойчивого развития, совершенствования коллективного разума.

Следует, видимо, принять и то, что в любом диалоге одна из сторон выступает как сторона властная, а другая – как подчиненная. Это во многих случаях неслучайное иерархическое разделение функций, но в случае диалога двух людей, не связанных служебными отношениями, властные функции будут принадлежать той стороне, которая обладает либо большими ресурсами (например, информацией), либо обладает большим интеллектом, обладает, в конце концов, большей мудростью. И вся проблема при разрешении конфликтной ситуации, таким образом, сводится к тому, как властная сторона будет использовать свои ресурсы.

Итак, в результате любого взаимодействия сторон неизбежно возникает конфликтная ситуация. Тем не менее, это еще не сам конфликт, поскольку развитие процесса взаимодействия зависит от взаимного поведения.

Конфликтная ситуация - это несовпадение функций отражения участников диалога, несовпадение потребностей, что является в принципе неизбежным и необходимым для развития общества.

Следовательно, необходимо понять, кто и что должен делать, чтобы конфликтная ситуация не переросла определенных границ.

Самое первое, что необходимо предпринимать каждому участников диалога - не давать ситуации перерасти в антагонизм, т.е. ситуацию с обоюдным (двусторонним) конфликтом. Это означает, что в любом диалоге обе стороны должны сохранять необходимый запас мудрости. Для чего это совершенно необходимо? Каждый из участников “диалога” при выработке своей функции отражения формирует полный комплект психических реакций, в которые входят и эмотивные проявления. Следовательно, в каждый момент времени каждой из сторон непрерывно излучаются мыслеформы, которые могут и не разрушиться, став совершенно самостоятельными. Тем самым будет усиливаться или ослабляться коллективная функция отражения.

Усиление ее будет происходить, когда ни одна из сторон не формирует негативных (левосторонне закрученных) биологических торсионных образований. В противном случае будет не просто формироваться отрицательная по энергетике информация, но и будет (по меньшей мере) разрушаться ранее сформированная коллективная функция отражения. Однако негативная информация может поражать и на соматическом уровне либо одного из участников диалога, либо кого-нибудь постороннего, о чем здесь говорилось не раз, т.е. быть источником тяжелых, порой неизлечимых болезней.

Таким образом, следует уточнить содержание термина “конфликт”.

Под конфликтом следует понимать проявление только одной стороной участников “диалога” ярко выраженной активизированной потребности, которая не может быть принята оппонирующей стороной.

Это означает, что в случае обнаружения конфликтной ситуации из-за чрезмерно актуализированной потребности одной стороны диалога, другая сторона должна предпринять усилия противодействия этому в форме иного психологического воздействия, реализуемого на другой основе.

Например, может быть противопоставлена конкурирующая потребность. Тогда оппонирующая сторона выступает в психологическом плане на основе конкуренции (мнения). Третьим вариантом противодействия конфликту одной стороны со стороны другой может быть конвергенция (отказ от собственного мнения, или компромисс) под мнение конфликтующей стороны. Наконец, возможно противодействие конфликту в форме перехода к методу кооперации (объединения усилий) для понимания ситуации.

Все вместе эти психологические действия образуют “принцип четырех К”. Это представляет в совокупности собой такую психологическую форму реагирования, которая представляет собой формализованное определение условий устойчивости психологического климата в данном социуме. Как бы это ни выглядело странным, но мудрой будет та сторона, которая выберет правильную форму противодействия с целью предотвращения перерастания конфликтной ситуации в обоюдный конфликт.

Иначе говоря, “принцип четырех К” соответствует условию предотвращения перехода конфликта в состояние антагонизма (двустороннего конфликта), что всегда порождает “черные” мыслеформы, разрушает коллективную функцию отражения (семьи, производственного коллектива, страны), уводит в область взаимного непонимания. Но это лишь одна сторона явления, связанного с причинами деградации или разрушения коллективной функции отражения.

Для устойчивости существования коллективной функции отражения в действительности не должно быть полного совпадения мнений, действий и так далее. Это следует из условия необходимости формирования полной функции отражения. Должно быть взаимное дополнение на основе “принципа четырех К”. Это, на мой взгляд, есть условие устойчивости психического климата (семьи, производственного коллектива, страны), при обеспечении чего сохраняется устойчивая “белая” энергетическая структура ауры коллектива.

“Принцип четырех К” имеет универсальное значение для любого сообщества людей (семья, производственный коллектив, страна и т.д.). Если же этот принцип, так или иначе, нарушается, т.е. формы реакции совпадают, это становится равноценным определенным формам психической депривации, в результате чего коллективная функция отражения ослабевает, если не разрушается совершенно, или приобретает левозакрученную структуру.

Это происходит потому, что в подобных случаях исчезает необходимый дифференциальный компонент, необходимый для развития коллективной функции отражения точно так же, как и у индивидуальной функции отражения. Именно для этого и необходимо некоторое несовпадение точек зрения. Для того чтобы рассмотрение формирования и механизмов действия коллективной функции отражения на уровне любого коллектива было относительно полным, проанализируем реализацию властных функций в рамках, например, семьи. Это необходимо для того, чтобы проанализировать истоки жестокости, насилия в обществе.

Ранее мне уже неоднократно приходилось говорить о необходимости вполне определенной балансировки усилий при воспитании детей, что выливается в формировании вполне определенных потребностей и фрустрационных зон в психике ребенка.

Именно нарушение этого баланса и приводит, в конечном итоге, к формированию жестокого отношения детей (а потом и взрослых людей) к своему окружению. Механизм действия этого нарушения баланса на уровне психики ребенка, в общем, совершенно понятен и описан в многочисленной литературе. Мне же хочется на примере рассмотрения семьи подчеркнуть важность соблюдения “принципа четырех К” для предотвращения условий формирования склонностей к жестокости. Это означает, что с этой точки зрения недопустимо совпадение психических реакций в семье и вообще в человеческом обществе.

Если совпадают реакции типа “конфликт”, то это формирует представление о том, что любые проблемы могут быть разрешены только с помощью конфликта, что само по себе уже является истоком насилия. Но это означает всего лишь, что у обеих сторон нет полноценной функции отражения. Отсутствует при этом и понимание того, что необходимо искать пути формирования этой функции, которая в этом смысле выступает не просто как коллективная функция отражения, но как функция взаимного понимания.

Дело в том, что при обоюдном несовершенстве функции отражения, решение не может быть найдено в принципе. При этом по мере расширения сферы конфликта, все меньше остается шансов на благополучное разрешение противоречия, все больше сокращается дифференциальный компонент в функции отражения, все больше нарушается комплементарность векторов психических реакций.

Естественно, при этом страдают не только индивидуальные функции отражения, но страдает и коллективная функция отражения. Это приводит к полному непониманию сторон, к возможному разрушению коллективной функции отражения. Разрешение противоречия может быть найдено либо путем обоюдного отказа от притязаний, либо сменой одной из сторон формы психической реакции, о чем говорилось выше.

Как крайняя мера, что является самым плохим, проблема может быть разрешена с использованием силового воздействия. В случае силового разрешения проблемы страдают обе стороны. “Победившая” сторона оказывается все-таки в глупом положении, поскольку считает себя победителем, не понимая, чего она достигла. Проигравшая сторона будет копить силы для того, чтобы взять реванш. Это уже истоки не столько будущего антагонизма, сколько истоки будущей жестокости.

Таким образом, реализация властных функций через силовое воздействие приводит к обоюдному поражению сторон.

Если совпадают реакции типа “конкуренция”, то в этом случае механизм формирования жестокости более тонкий. Дело в том, что непрерывная конкуренция не в состоянии создать полностью условия “погашения” актуализированной потребности индивида, всей семьи, общества или государств. В итоге создается условие психической депривации по конкретной потребности. Это приводит к нарушению комплементарности психических реакций коллективной функции отражения, напрямую влияющее на такие же психические проявления индивида или, скажем, страны.

Это может вызвать взрыв агрессии одной из сторон, проигрывающей в конкурентной борьбе. И это породит в конечном итоге представление о необходимости применения силы (в любой ее форме) для разрешения проблем. Это, естественно, порождает уже потребность в формировании такого воздействия, которое сопровождается жестокостью.

Следовательно, реализация властных функций в этом случае не может произойти. Невозможность реализации властных функций порождает анархию, сопряженную с насилием и жестокостью.

Если единственной формой отношений является “компромисс”, то в этом случае также нарушается комплементарность векторов функции отражения, так как это соответствует движению по линии наименьшего сопротивления, по пути сокращения дифференциального компонента в функции отражения, в результате чего всегда будет исполняться малейшая прихоть. В этом случае не будет развито то, что называется сострадание.

Иначе говоря - это тоже разновидность психической депривации как коллективной функции отражения, так и функции отражения индивида. Это приводит к психической депривации иного рода - простоты достижения цели, невостребованности информационного компонента. В этом случае коллективная, а вместе с ней и индивидуальная функция отражения развиваются слабо, что и может порождать в дальнейшем кризисную ситуацию, которая может разрешаться, в том числе, и с помощью силы из-за неподготовленности индивидуальной функции отражения.

Следовательно, и в этом случае мы наблюдаем зарождение жестокости в латентном виде, что в конечном итоге разрушает систему властных функций, которые все-таки совершенно необходимы для любого социума.

Если члены социума всегда стараются “подладиться” под мнения других членов за счет простого объединения усилий, т.е. единственной формой реакций является “кооперация”, то и в этом случае будет нарушено условие комплементарности векторов психических реакций. В этом случае информационный компонент оказывается практически подавленным, что приведет к подавлению потребности в информации. В результате этого в дальнейшем часть социума или он весь не сможет как-то противостоять стороннему конфликту, т.е. станет объектом жестокости.

В этом случае власть как таковая вообще отсутствует, последствия чего не менее плачевны и трагичны как и в рассмотренных выше случаях.

Таким образом, практически всегда необходимо наличие различных по свойствам психических реакций, что, вообще говоря, так или иначе, будет создавать стрессовую ситуацию. Но уже было показано, что именно стресс является одним из наиболее сильных движущих моментов для развития интеллекта индивида, семьи, общества.

Поэтому “принцип четырех К” является методом оптимального психического разрешения стрессовых ситуаций на любом уровне социума.

Отсюда вытекают принципы реализации властных функций, которые заключаются в том, что сторона, отвечающая за реализацию властных функций, т.е. ответственная за принимаемые решения, должна гибко перестраивать свою политику. Это она должна делать так, чтобы принимаемое решение всегда было понятным другой стороне, т.е. властная сторона всегда должна создавать такие условия, при которых подчиненной стороне представлялось так, что принятое решение является итогом усилий этой, но не властной, стороны.

В этом и состоит глубокий смысл того, что называется мудрая политика - как искусство достижения возможного, а не желаемого. Это, безусловно, не означает, что методы принуждения не могут быть использованы властной стороной. Напротив, эти методы также необходимы, поскольку неиспользование их может привести к психической депривации иного рода - к несформированности определенных фрустрационных комплексов, что также необходимо для любого индивида или коллектива людей.

При использовании методов принуждения необходимо лишь помнить и понимать, что мера принуждения (наказания) должна в точности соответствовать мере проступка, иначе такая мера принуждения обратится в еще большее зло, чем допущенный (по мнению властной стороны) проступок. Кроме того, властная сторона, реализуя свои функции, в том числе и при использовании методов принуждения, не должна забывать, что она всегда является в значительной мере тем, что я называю “психический лидер”.

Особенность этой функции властной стороны состоит в том, что при любом решении проблем функция “психического лидера” не должна разрушаться. Это есть условие, при котором в социуме всегда сохраняется честность и искренность взаимоотношений, итогом чего и будет взаимопонимание.

Кроме того, функция “психического лидера” должна иметь всегда позитивное воздействие на подчиненную сторону. В этом и необходимость, в частности, того, что мера наказания всегда должна соответствовать мере проступка. Может быть, самое высшее искусство “психического лидера” и заключается в том, что он всегда должен уметь соразмерять “добро” и “зло” при выборе меры воздействия.

Необходимость особого отношения к функции “психического лидера” состоит в том, что при надлежащей “прочности” “психического лидирования” в любом коллективе, а не только в семье, будет позитивно развиваться как коллективная функция отражения, так и индивидуальные функции отражения индивидов, составляющих этот социум, включая, между прочим, и властную сторону. К сказанному следует добавить, что властная сторона любого уровня (родители ребенка или правительство страны) - это всегда воспитатель.

Таким образом, мы можем сформулировать вполне определенные принципы справедливости психологического характера:

- властная сторона должна иметь мужество и способность пересматривать свои решения, если их реализация приводит к антагонизму или не “погашает” имеющиеся потребности индивида или социума;

- властная сторона должна уметь маневрировать в своих решениях для создания условий такого несовпадения психических реакций сторон, которые будут в итоге совершенствовать, а не разрушать коллективную функцию отражения, т.е. внимательно отслеживать соблюдение “принципа четырех К”;

- силовое воздействие властной стороны на подчиненную должно быть строго дозированным и не переходить ту грань, когда возникает условие непонимания подчиненной стороной предпринимаемых усилий властной стороны;

- властная сторона не имеет права быть “доброй” или “злой”, но должна соблюдать меру соотношения “добра” и “зла” в той пропорции, которая понятна подчиненной стороне. Эта мера пропорциональности и будет называться справедливостью.

Если обобщить сказанное относительно действия “принципа четырех К” в виде более простых - юридических - формул, то этот принцип выливается в универсальный, понятный механизм демократии, который может быть использован как на уровне семьи, так и на уровне города и/или государства.

Поэтому приведем формулировки конституционного характера, которые и должны лежать в основе политического управления современного социума (семьи, города или любого поселка, страны).

1. Каждый человек имеет право на полноценную жизнь. Это право включает в себя все возможные гражданские и юридические права человека.

2. Каждый человек, реализуя свое право на жизнь, не может и не имеет права этим самым как-то ограничивать такое же право другого человека.

3. Верховная власть данного социума не имеет права своими действиями ограничивать право на жизнь членов данного социума. Верховная власть должна предпринимать меры по ограничению таких действий членов социума, которые нарушают права других членов социума на жизнь.

4. Право собственности (материальной, интеллектуальной, духовной) индивида - неприкосновенно. Оно не может быть нарушено высшей властью или другим человеком даже по суду, если собственность индивида возникла в результате его усилий, соответствующих условию реализации права на жизнь, т.е. в результате того или иного вида трудовой деятельности, или получена по наследству.

5. Каждый человек, реализуя свое право на жизнь, не имеет права противодействовать верховной власти обеспечивать реализацию перечисленных выше принципов, но своими усилиями (морально и/или материально) способствует реализации верховной власти в осуществлении ее функций.

Как видим, эти конституционные правила универсальны по своему значению и могут использоваться на любом уровне социума, начиная от уровня семьи и кончая всей страной.

У них имеются очень важные достоинства:

- эти принципы имеют прямое действие, т.е. не требуют каких-либо разъяснений;

- эти принципы понятны любому члену семьи и общества, что и может стать гарантом их соблюдения, поскольку любое их нарушение будет выявляться немедленно любым членом социума;

- эти принципы, несмотря на краткость изложения, охватывают все области частной и общественной жизни.

Именно поэтому, мне кажется, такие принципы и должны быть неизменяемы (должны быть конституционными) при любых условиях жизни. Мне кажется, что именно этот - запретительный для высшей власти, т.е. для государства - принцип должен быть реально положен в основу конституции любой страны. Правда, на уровне государства обязательно должен быть добавлен еще один конституционный принцип, касающийся особых условий природопользования.

“6. Земля является особым объектом собственности. Независимо от формы собственности (государственная, муниципальная, частная) земля может быть по суду изъята у собственника, если он не обеспечивает соблюдения экологических требований к эксплуатации земли, т.е. изменяет статус своего земельного участка и/или смежных с ним в худшую сторону относительно показателей, зафиксированных в земельном и/или водном кадастре”.

Если проанализировать действие этих принципов именно на уровне государства (т.е. системы управления обществом), то мы увидим, что в этом случае реально ограничивается власть чиновников, поскольку они в этом случае будут только исполнителями, но не законодателями. От них уже не будет зависеть судьба человека, но уже именно чиновник будет зависеть от того, как он обеспечивает реализацию права человека на жизнь...

К сказанному следует прибавить очень важное замечание:

 при принятии указанных психологических принципов демократии в качестве законодательной базы для всех остальных законов ребенок с первого мига своей жизни (с момента зачатия) будет обладать всем комплексом прав. Этого сегодня нет, пожалуй, ни в одной стране мира.

Психологические принципы демократии, рассмотренные выше, характеризуют условия сохранения коллективной функции отражения. Это условия сохранения психической устойчивости социума. Даже можно сказать сильнее: это единственное условие устойчивого развития общества, одинаково действующее в масштабах отдельной квартиры и всей планеты.

ГЛАВА 3.7. УСЛОВИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И РАЗВИТИЯ КОЛЛЕКТИВНОЙ ФУНКЦИИ ОТРАЖЕНИЯ

 

Теперь необходимо рассмотреть факторы, создающие в основе эту функцию. Следует заметить, что эти факторы могут разниться в зависимости от уровня социума, т.е. для семьи это будут свои факторы, для производственного коллектива – другие, для города – третьи, а для страны – четвертые. Но в основе всего лежит в первую очередь – понимание членов социума друг друга.

Основой такого понимания является язык, как естественный инструмент единения, на котором происходит общение в конкретном социуме. Это первый, может быть, самый главный фактор, определяющий возможность появления и существования коллективной функции отражения. Этот фактор естественно присутствует на любом уровне социума.

Следующим фактором, определяющим условия взаимопонимания, является язык эмоций. Однако данный фактор не столь однозначен, как предыдущий. Дело в том, что лишь при условии отсутствия негативных эмоций может развиваться и усиливаться коллективная функция отражения. Можно даже говорить, что взаимопонимание на уровне эмоций будет лишь тогда, когда эмоции, пусть не совпадающие по объекту своего приложения, будут положительными. И смысл такого взаимопонимания на языке эмоций заключается в условиях формирования мыслеформ. Негативные эмоции, как говорилось неоднократно ранее, порождают левозакрученные биологические торсионные поля в виде мыслеформ, которые при этом будут “черными”, негативными.

Ранее мной приводился пример из истории XIX века, когда произошел гигантский пожар в Чикаго, фактически за одну ночь спаливший большой город дотла. Причиной его были последствия гражданского противостояния, имевшего место в США в те годы. За подробностями я отошлю к предшествующему материалу данных книг. Можно сказать, что причиной этого пожара была полностью разрушенная в результате гражданской войны коллективная функция отражения целой страны.

Немаловажным, одним из главнейших факторов, определяющих условия появления, существования и позитивного развития коллективной функции отражения, является религия. Однако не просто религия, но единая религия. Здесь важными составляющими являются как обрядовая часть и молитвы, так и само восприятие Всевышнего. Формальное следование религиозным канонам не дает ничего для развития коллективной функции отражения. Тем более разрушает коллективную функцию отражения религиозный фанатизм.

Условием способствования развитию коллективной функции отражения является непротивостояние одной религии другой. Для России определяющим фактором в создании и развитии коллективной функции отражения является сохранение и развитие православной религии, хотя у нас много последователей, в первую очередь, мусульманской религии. Но в России эти религии не противостоят друг другу. Этот исторический факт многовекового сосуществования разных религий в России привел к появлению того, что принято называть “русским духом”, одинаково принявшего в свою обитель и под свое покровительство все народы России. Но все-таки было бы существенно лучше, если бы религия для России была единой.

Еще одним фактором, способствующим появлению и существованию коллективной функции отражения на уровне страны, является принятая государственная символика. Для России это в первую очередь герб – двуглавый орел, доставшийся нам “по наследству” от Православной Византии. Не следует полагать, что государственный герб – всего лишь условный символ. Напротив, если такой символ освящен веками, если само его существование обусловлено определенными историческими традициями, если, наконец, в этом символе имеется и религиозная подоплека (связь с Византией), то аккумулирующая и стабилизирующая роль такого символа будет большой.

У исторически существующего герба страны, как и у иконы, существует информационная связь с внешней информационной оболочкой страны (с коллективной функцией отражения), что и является воплощением государственного оберега. В определенном смысле наш государственный герб – двуглавый орел - может быть уподоблен некоторой иконе. Если же учесть, что и православие Россия получила от Византии, бывшей в то время идейной хранительницей Христа, то это означает, что сегодня Россия сегодня несет некоторую мессианскую функцию, является в некотором смысле наследницей Христа.

К числу факторов на уровне страны, сохраняющими и развивающими коллективную функцию отражения, следует отнести государственный флаг и государственный гимн. Однако к России это, по-видимому, не относится. Дело в том, что “триколор” государственного флага, восстановленный как исторически имевший место, далеко еще не всегда является общепризнанным и общепринятым символом государства. Еще имеется немало людей, “поклоняющихся” красному флагу, никогда ранее не использовавшегося как государственный символ, но возведенный в символ поклонения кучкой людей, поставивших своей задачей, как можно полагать, уничтожение России. Это следует из того, что и герб СССР ничего общего не имел с Россией, но предполагал присоединение остальной части земного шара к территории СССР (но не к России), что обозначено символом земного шара и лентой, отмечавшей присоединение очередного государства к империи коммунистов.

Государственный гимн России (в редакции 2001 года), принятый и утвержденный вместе со словами также не может сегодня считаться фактором, развивающим коллективную функцию отражения России. Во-первых, музыка гимна информационно (на уровне полевых структур) связана не с Россией, а с СССР. Во-вторых, слова гимна не отменили семантику гимна СССР. Можно сказать еще более определенно: сейчас восстановлена негативная мыслеформа гимна СССР. Это не способствует развитию и сохранению коллективной функции отражения России.

На мой взгляд, для гимна необходимо было написать совершенно новый комплекс “музыка-стихи”, в котором нашло бы отражение некоторое желаемое будущее нашей Родины, но не ее кровавое прошлое. Можно лишь согласиться, что музыка Глинки, использовавшаяся в течение десяти лет в качестве гимна, также не годилась в качестве гимна, как не годилась и мелодия “Боже, царя храни”.

Еще одним фактором, непосредственно влияющим на сохранение и развитие (или разрушение) коллективной функции отражения на любом уровне социума, является духовная культура – музыка, живопись, архитектура, кино, телевидение, а также средства массовой информации.

Все, что касается музыки XIX века России, то эта музыка является несомненным фактором, сохраняющим и развивающим нашу коллективную функцию отражения. Сюда же следует отнести и классические русские народные песни. Все произведения русских классиков XIX века, русские народные песни, городские романсы, музыка Свиридова, Прокофьева, Шостаковича, Дунаевского, Соловьева-Седого и многих других стремится объединить людей, создает монолитные положительные мыслеформы.

Совсем иное дело обстоит с современной поп-музыкой. Лишь отдельные произведения достойны того, чтобы быть отнесенными к этой категории. В подавляющем большинстве случаев поп-музыка, чуждая историческим корням России, разрушает коллективную функцию России, наносит большой ущерб развитию души россиянина.

Эта музыка в подавляющем числе случаев “ни о чем”, она разъединяет людей, изолирует их друг от друга. Она ничего не дает душе с точки зрения формирования положительных эмоций. Эмоции, вызываемые современной поп-музыкой, в большинстве случаев примитивны. Они семантически относятся к уровню простейшей, примитивной чувственности, вызывающей “окрашивание” структур души в серые и красные тона тусклых оттенков. Такой процесс как раз и соответствует тому, что коллективная функция отражения при этом совершенно не развивается.

Точно также можно сказать и о современном киноискусстве. Засилье боевиков, фильмов ужасов способствует тому, что синхронно население различных стран формирует негативные (“черные”) мыслеформы, непосредственно разрушающие коллективную функцию отражения. Но у этого процесса – показа различных форм насилия – имеется и обратная сторона. Насилие становится привычным, доступным, привлекательным, ненаказуемым. Это означает, что и в дальнейшем коллективная функция отражения будет разрушаться, а это уже судьба страны. Более подробно этот вопрос рассмотрен в книге “Реинкарнация и карма. Размышление о грехе”.

Я не первый, кто высказывает подобные мысли. Надеюсь, что не буду и последним. Но в подтверждение своих идей считаю необходимым процитировать мысли интересного философа А. И. Клизовского. Он еще в тридцатые годы XX века изложил в некотором смысле квинтэссенцию философских идей, основанных на древних восточных религиях, на теософских учениях в виде некоторой новой философской идеи (А. Клизовский “Основы миропонимания новой эпохи”, том 1-й, Рига “Виеда”, 1990 г.).

В дальнейшем я буду еще обращаться к материалам этой работы, а пока проследим за идеями А. Клизовского о формировании коллективной функции отражения, о которой он говорит в несколько ином ключе.

“Мысль сильная, яркая, с определенной целью сознательно посланная, создает из ментальной материи живое пространственное существо – мыслеобраз (мыслеформа, О. Ю.), которое будет стремиться осуществить вложенную в него идею. Эти мыслеобразы живут столетиями и тысячелетиями, ожидая исполнителей вложенных в них мыслей. Они отличаются от прочих живых существ ментального плана тем, что не могут отвечать на вопросы, ибо не имеют центра сознания, живут лишь для того, для чего они рождены, и действуют лишь в том направлении, которое составляет сущность их содержания.

Но не нужно думать, что лишь сильные и яркие мысли способны творить, что мысли слабые, неясные и туманные безвредны. Они гораздо вреднее, нежели можно предположить, помня, что во Вселенной действует закон притяжения подобного подобным. Каждая мысль, хотя бы неопределенная, неясная и туманная, создает соответствующее туманное отражение в ментальном плане, которое притягивается подобными же неясными и туманными мыслями других людей. Они не сливаются с несходными с ними по содержанию туманностями, но лишь с себе подобными” (стр. 58-59).

“Человек не может получить лучше того, что он посылает. Не может то отрицательное, что он посылает в пространство, трансмутироваться для него в нечто положительное, и все стихийные бедствия и катастрофы до землетрясений включительно есть создание самого человека, результат его плохого мышления” (стр. 59-60).

“Человек, лелеющий мысли ненависти, злобы или мести, создает и привлекает к себе такие мыслеобразы, что, если бы он мог их видеть, он ужаснулся бы сам, ибо материя астрального плана настолько пластична, что мысль творит из нее именно такое существо, какое вложено в содержание мысли, потому и говорится, что мысль есть величайшая творческая сила.

Существо, созданное мыслью о злобе, будет сама злоба, при одном взгляде на которую ни у кого не останется сомнения, что это именно злоба.

Существо, созданное мыслью о какой-нибудь низкой страсти, будет сама низость и сама страсть. Человек, думающий о каком-нибудь преступлении, создаст преступное существо, которое будет стараться осуществить это преступление в жизни, ибо все, что существует в ментальном плане, должно когда-нибудь осуществиться на физическом.

Эти творимые человеческой мыслью живые существа, проводя в жизнь вложенную в них мысль, исполняют в некотором роде волю человека и являются как будто рабами создавшего их человека, но на самом деле в окончательном результате они покоряют и порабощают человека и держат его в своей власти до тех пор, пока сильными и положительными мыслями он не создаст другое, более могучее существо, которое порвет связь человека с отрицательным существом и уничтожит его. Если же человек этого не сделает, то созданное им существо, усилившись и окрепнув, со временем уничтожит его” (стр. 61 – 62).

А. Клизовский отразил лишь одну сторону действия коллективной функции отражения, считая ее, по-видимому, только лишь совокупностью когда-либо сформированных мыслеформ. На самом деле коллективная функция отражения сложное и многомерное живое информационное образование. Она существует вполне самостоятельно и самостоятельно действует на человечество в положительном или в отрицательном смыслах.

А. Клизовский невольно подметил, что коллективная функция отражения может быть положительной или, напротив, отрицательной. Может создаваться, но может и разрушаться. Почему я говорю о том, что он невольно отметил указанные свойства коллективной функции отражения? Только потому, что при понимании ее лишь в виде совокупности мыслеформ, объяснения А. Клизовского теряют основание. Только то понимание коллективной функции отражения, которое связывается с существующим вполне автономно живым информационным существом, позволяет понять, как справедливы выводы А. Клизовского.

Именно поэтому я и говорю, что в России не следует копировать чужой образ мыслей и образ жизни, чужие и чуждые привычки, иначе нам придется расстаться с самим образом России.

Если народу Соединенных Штатов так хочется разрушать свою страну, то это их право. Нашей стране, обладающей высоким нравственным и духовным потенциалом, создававшимся в течение тысячелетий, следует оберегать свою коллективную функцию отражения. Никакие экономические соображения о дешевизне проката боевиков, фильмов ужасов или уголовных триллеров при этом не могут стать оправданием. Как сказано в Евангелии – нельзя одновременно служить Богу и маммоне, т.е. “золотому тельцу”.

Теперь можно перейти к анализу психологии семейных отношений с учетом рассмотренных в данной главе положений о коллективной функции отражения.

ЧАСТЬ IV. ПСИХОЛОГИЯ СЕМЕЙНЫХ ОТНОШЕНИЙ

 

ГЛАВА 4.1. БАЗИС КОЛЛЕКТИВНОЙ ФУНКЦИИ ОТРАЖЕНИЯ

 

Рассмотренная выше коллективная функция отражения, или коллективный, внешний разум, или коллективная душа имеет в своей основе совокупность первичных структур, основу в которых составляют как раз полевые структуры, формируемые за счет коллективных психических усилий отдельной семьи. На основе этих усилий формируемая “душа семьи” входит первоначально в структуру родового эргрегора, который формируется за счет родственности эмоций данного рода, или близости душ.

Ранее уже говорилось, что душа каждого человека сугубо индивидуальна, но все-таки близкие родственники имеют относительно схожие структуры души, что обуславливается семейными и родовыми традициями, близостью интересов, похожести эмоциональных проявлений. Именно поэтому родовой эргрегор является достаточно мощным информационным образованием, способным защищать или, напротив, угнетать род.

Естественно, общие интересы имеются не только у родственников. Они наблюдаются и у сложившегося производственного коллектива, у конкретного поселения людей (например, у города). Поэтому и образуется внешний разум не только у отдельной семьи, но и у города, у страны. Факторы, влияющие на это полевое образование, рассмотрены выше. Для того чтобы понять общие принципы организации этого внешнего разума, начнем анализ первейшей социальной ячейки, каковой является семья.

Самое удивительное в проявлениях того, что здесь названо внешний разум и действие чего обнаруживается через коллективную функцию отражения, заключается как раз в том, что само действие этой функции ощущается абсолютно всеми, но никем не воспринимается как некоторая реальность. Например, как уже устоявшиеся понятия бытуют такие определения как “атмосфера семьи”, которая может быть “теплой” или “холодной”. Существует и такое понятие как “климат семьи”, что в определенной степени соответствует первому понятию.

Этим, так или иначе, обозначается наличие описываемого явления, хотя и в опосредованной форме. Тем не менее, достаточно сложно все-таки определить конкретное содержание этих понятий (“атмосфера семьи”), но, по-видимому, важно наполнить эти понятия конкретным значением. Поэтому рассмотрим, как вообще формируется то, что может быть названо “атмосфера семьи”, и какие факторы определяют ее формирование, подразумевая под этим понятием не что-либо отвлеченное, но вполне конкретное.

Важность рассмотрения данного вопроса на уровне семьи обусловлена рядом причин.

Во-первых, каждый человек живет в той или иной форме семьи. Это может быть традиционная семья, состоящая из отдельных членов – муж, жена (жены), дети. Все члены конкретной семьи формируют конкретную иерархию взаимоотношений, или систему властных отношений. Это может быть и какой-либо вид общежития, где так или иначе тоже образуется определенная разновидность семьи с иной иерархией отношений.

Во-вторых, и производственный коллектив мы можем рассматривать как разновидность семьи, поскольку людей здесь тоже объединяют определенные интересы, конкретные общие потребности и так далее. В производственном коллективе реализуется вполне конкретная иерархия взаимоотношений, которая (при правильной организации) может давать ощущение членам коллектива близких родственных отношений. При наличии подобных отношений в коллективе, как показывает опыт, производительность труда возрастает в несколько раз. При этом люди идут каждый день на работу как на праздник.

В-третьих, в любой стране имеются приюты для детей, не имеющих родителей по каким-либо причинам. Известно, что дети, воспитывавшиеся в детских домах, с огромным трудом создают собственную семью. Это происходит, в частности, вследствие несформированности у них при рождении функции импринтинга. Но не менее важным фактором, определяющим последствия потери родителей, является отсутствие в детских домах “атмосферы семьи”. Поэтому важно понять, что следует делать для исключения этого.

Понятие “семья” возникает в каждом конкретном случае, когда жизнь по каким-либо причинам обуславливает тесное сотрудничество людей, объединяемых общими интересами, общими потребностями, когда в той или иной мере становятся “синхронными” эмоции погашения потребностей.

С учетом этого и начнем анализ коллективного разума семьи, под которой в данном случае будем иметь в виду социальный коллектив, возникающий с целью воспроизводства поколений. Как мы увидим, многие выводы из анализа могут быть распространены и на другие формы коллективного существования людей. Поэтому такое ограничение не является принципиальным.

ГЛАВА 4.2. ОНТОГЕНЕЗ КОЛЛЕКТИВНОГО РАЗУМА

 

В предыдущей главе было сказано, что коллектив людей без всяких преувеличений подобен новому, более сложному организму, для которого все функции его членов являются слагаемыми, определяющими функционирование этого сложного “суперорганизма”. Естественно все принципы развития психики этого “суперорганизма” в определенной степени подобны принципам развития психики отдельных членов коллектива. Правда, здесь имеются и свои особенности, которые нам и предстоит выяснить.

Для этого проведем анализ подобно тому, как это делалось при исследовании психики человека, т.е. в онтогенезе на примере семьи. Этим самым я хочу высказать вполне устоявшееся мнение, что семья - это такой же живой организм, как и любой иной, развивающийся по определенным законам как физически, так и психологически. Это, безусловно, понимается всеми, но до сих пор непонятным остается, что скрывается за понятием “развитие семьи”.

Как всякий организм семья рождается, живет, развивается и, наконец, умирает. Для рождения семьи необходимо наличие действия ряда факторов психологического характера, которые и определяют дальнейшую ее судьбу.

Во-первых, у каждого из вступающих в брак должна быть в наличии сформированная с достаточной степенью интенсивности функция запечатления, или импринтинг. Ранее мы говорили, насколько важно сформировать эту функцию у только что родившегося ребенка. Было сказано, что импринтинг во многом определяет характер всей будущей жизни человека. Теперь следует добавить к ранее сказанному, что создание устойчивой семьи без функции запечатления, видимо, невозможно. Причем это, как представляется, распространяется на любой коллектив из числа указанных выше, которые были отнесены к разряду семьи.

Если говорить обобщенно, то функция импринтинга определяет не только возможность любить свою мать, но и любить иного человека, животных и так далее. Именно тогда было сказано, что на основе этой функции у человека в будущем может возникнуть то чувство, которое обозначают как любовь. Следовательно, для создания полноценной семьи необходимым (но недостаточным) условием является наличие функции импринтинга у каждого вступающего в брак.

Функция запечатления необходима при любых социальных контактах. Например, она необходима и при формировании производственного коллектива, что и позволяет рассматривать его как разновидность семьи. Тем не менее, здесь будут рассматриваться только вопросы образования семьи в обычном ее значении.

Функция импринтинга является главным звеном в образовании в дальнейшем совершенной, т.е. информационно насыщенной коллективной функции отражения, коллективного разума, “внешней души”. Именно тогда, когда на основе запечатления между людьми возникает особое чувство, которое и называется любовью, между ними образуется первичная информационная связь на полевом уровне, которая существует затем уже независимо от этих людей, если они сами не разрушат эту информационную связь.

Во-вторых, семья, рассматриваемая здесь, создается, как правило, для того, чтобы родить и воспитать детей.

Ранее мы уже обсуждали поведение сперматозоида в полости матки. Была высказана мысль, что для того, чтобы оплодотворение яйцеклетки могло произойти, необходима определенная совместимость душ яйцеклетки и сперматозоида. Это означает, что совместимость душ должна быть и у будущих членов семьи.

Однако не следует думать, что души будущих родителей должны полностью соответствовать друг другу. Напротив, их полное или относительно полное соответствие скорее даже вредно, поскольку при этом у будущего мальчика может появиться такое заболевание души, которое сказывается на механизмах управления процессами в крови и внешне проявляется в несвертываемости крови, называемой гемофилией (у девочек этого заболевания не может быть).

Соответствие душ может означать только то, что души будущих родителей должны в чем-то соответствовать, но в чем-то и взаимно дополнять друг друга. Если обратиться к модели О. Вейнингера, та часть души, которая соответствует “М” у одного человека должна взаимно дополнять до некоторой условной единицы вместе с частью души другого человека, соответствующую также “М”. Аналогично должны быть взаимно дополнены и составляющие “Ж”. В этом случае возникают условия образования “идеальной пары”.

Тем не менее, не следует также думать, что это условие обязательное: оно также является лишь необходимым, поскольку душа каждого человека имеет способность развиваться. Это означает, что при определенных “усилиях” души каждого из вступающих в брак, их души могут “сблизиться”, подстроиться друг под друга и стать в значительной степени взаимодополняющими и соответствующими друг другу. Это будет происходить вследствие возможности и способности души любого организма развиваться, расти, перестраиваться.

Этому, в частности, соответствует то, что в большинстве вновь образовавшихся семей дети появляются не через девять месяцев после первой брачной ночи, а спустя какое-то, иногда значительное, время. Это означает, что муж и жена прошли определенную психологическую “обкатку”, их души подстроились друг к другу за это прошедшее время.

Наконец, третьим фактором, существенно влияющим как на условия, так и на прочность будущей семьи, является необходимость наличия соответствующей потребности. Эта потребность не может быть актуализирована ранее определенного календарного срока, определяемого физическим возрастом того и другого индивида. Потребность включается также при наличии соответствующей зрелости психологического возраста.

Естественно, степень актуализации этой потребности во многом зависит от сформированности функции импринтинга. Если же функция импринтинга при рождении человека сформирована недостаточно активно или вообще не сформирована, то возникающее естественным образом чувство влечения полов может быть принято за любовь, но семья, возникшая при этих условиях, очень скоро распадется.

Если все перечисленные условия необходимости и достаточности действуют совместно, то и возникает возможность рождения новой семьи, которая, подобно эмбриону в утробе матери, также на первом этапе своего существования будет существовать за счет чувственного мышления, характерного именно для эмбрионального состояния зародыша будущей жизни.

На этом этапе коллективная функция отражения супругов определяется главным образом эмоциональными и чувственными компонентами. В этот период, как правило, не может быть соответствия (функционального) душ молодоженов: их души подобны целиком тому, что здесь обозначено как “Ж”, т.е. из всех действующих потребностей актуализирована лишь одна - утоление страсти. Чувственный ореол, окружающий молодоженов, создает первичную структуру того, что потом преобразуется в коллективную функцию отражения (внешний разум), которая уже впоследствии, наполняясь новым и новым содержанием, будет развиваться вместе с накоплением суммарного опыта супругов.

Это означает, что все предметы жилища, в котором обитают супруги, включаясь в информационное поле их душ, заряжаются суммарным полем, “белой” энергией положительных эмоций и создают первоначальную суммарную душу супругов, “размещенную” вне их.

Итак, основой возникновения “внешнего разума” семьи является проявляющаяся в той или иной форме синхронная мыслеформа, первоначально не заключающая в себе какого-либо информационного комплекса. Внешний разум семьи на этом этапе достаточно примитивен.

Не следует забывать, что любые мыслеформы имеют свойство “сцепляться” с любыми предметами, изменяя их энергетику. Они имеют также и способность “притягивать” или “отталкивать” “нечистую силу”, чего нельзя не учитывать в каждодневной практике. Под “нечистой силой” здесь, как и ранее, понимается наличие в окружающем нас мире достаточно большого количества осколков душ убиенных организмов.

Например, мы готовим яичницу из свежих, диетических яиц и, в итоге, получаем столько осколков, сколько яиц разбили для ее приготовления. Однако “нечистой силой” становятся лишь нижние осколки душ, которые при убиении какого-либо организма приобретают левозакрученный характер полевых структур, входящих в этот нижний осколок. Именно эти нижние осколки и будут взаимодействовать с негативными мыслеформами.

Дело в том, что притянуть “нечистую силу” может лишь мыслеформа, также имеющая левозакрученный характер полей, образующих эту мыслеформу. Таковыми являются мыслеформы, созданные в случае формирования отрицательных эмоций – гневные переживания, зависть к чему-либо или к кому-либо, переживания отчаяния и тому подобные переживания. Многие беды семьи проистекают именно из-за этой особенности мыслеформ, когда они несут в себе “негативную” энергию и создают “черный” вакуум для “нечистой силы”. Если в семье часты раздоры, то в итоге аура семьи будет сформирована “черная”, негативная. Это в конечном итоге может привести к самым разнообразным соматическим заболеваниям членов семьи.

Сейчас мы будем анализировать, как на основе мыслеформ формируется то, что и будет впоследствии составлять неуловимый “внешний разум”, т.е. уже несущий в себе не только итоги эмоциональных проявлений, но и информационный комплекс, влияющий на конкретных людей.

Сформированные мыслеформы не обязательно будут “сцепляться” с какими-либо предметами. Они могут существовать и независимо в конкретном объеме (в помещении). Но и те, и другие мыслеформы способны взаимодействовать с психикой конкретного члена семьи через воздействие на узел управления психикой. Это, в конечном итоге, означает, что этот внешний разум, эта “коллективная аура” может влиять на условия формирования индивидуальных функций отражения, т.е. и на поведение членов семьи.

Спустя некоторый период (можно полагать, что это будет примерно один месяц) у молодоженов естественно возникают совершенно новые потребности, в том числе и потребность в общей (в чем-то унифицированной) информации, связанной с необходимостью начала ведения общего хозяйства, решения повседневных забот. Кроме того, наступает определенная “успокоенность” чувств, но положительные эмоции преобладают, что в итоге начинает развивать общее информационное поле (внешний разум), который все больше наполняется прагматичной информацией.

В этот период молодожены могут часто “читать” мысли друг друга, что также вызывает положительные эмоции, укрепляющие “внешний разум”. По мере того, как восторженность уступает место прагматичным целям, реализация достижения которых осуществляется совместно, происходит балансировка компонентов душ каждого из супругов. Это происходит вследствие того, что общие потребности, разрешаемые так или иначе совместно, создают и некоторую “рабочую” информационную структуру, которая будет соединяться с накопившимися ранее положительными мыслеформами.

По мере того, как расширяется круг прагматичных и повседневных забот, разрешаемых супругами совместно, расширяется информационное содержание “внешнего разума”. Именно так и создается совместными усилиями душ супругов особая полевая структура, называемая здесь – “внешний разум” и начинающая все больше влиять на собственно души мужа и жены. Следовательно, происходит вполне определенная перестройка душ супругов, т.е. души начинают постепенно “подстраиваться” друг под друга, создавая то, что и будет условием устойчивых взаимных психических отношений и условием, способствующим возникновению беременности. Один из двух супругов в это время все больше берет на себя функцию “хранителя очага”.

Обычно эта функция остается за женщиной, хотя и не всегда. Под понятием “хранитель очага” я понимаю высшую для данной семьи психическую структуру (душу индивида), способную воспринимать (хотя бы на интуитивном уровне) действие “внешнего разума” и выбирать решения, соответствующие условию развития коллективной души. Поскольку у женщин функция импринтинга обычно сформирована сильнее, то именно поэтому женщины и берут обычно на себя функцию “хранителя очага”.

На примере семьи целесообразно рассмотреть трансформацию и развитие потребностей, выходящих за рамки потребностей индивида. Действительно, “погашение” такой витальной потребности, как потребность в питательных веществах (удовлетворение чувства голода), в определенной степени вынуждает заниматься “творчеством” - готовить еду.

Вся разница между разными семьями будет состоять в том, что в одной семье приготовление пищи будет восприниматься как неизбежная повинность, а в другой - как определенный полет фантазии. Дело в том, что при одинаковых исходных продуктах пищу можно приготовить совершенно по-разному. Если, скажем, приготовление пищи сопровождается “погашением” потребности в информации, то процесс приготовления пищи будет творческим. Это, в свою очередь, будет порождать действительно положительные эмоции, формировать “белые” мыслеформы и у того, кто готовил пищу, и у того, кто будет ее только потреблять. Если же все приготовление пищи выливается в формальное приготовление чего-либо простого, без выдумки или, что еще хуже, для приготовления пищи регулярно используются консервы (в любой форме), то при этом никаких особых эмоций не будет формироваться, но могут при определенных условиях формироваться и негативные эмоции.

Следовательно, в этом случае коллективная функция отражения семьи будет развиваться хуже или вообще будет разрушаться. Это, безусловно, не означает, что приготовление пищи должно превращаться в какой-то сплошной “научно-исследовательский” процесс. Но его нельзя превращать в простое и формальное выполнение какой-то скучной задачи, неизбежной по своему назначению и одинаковой по результату.

Кроме того, нельзя не учитывать в семейной жизни, что каждому из членов семьи приходится выполнять большой объем работы, не вызывающей обычно энтузиазма, т.е. той, которую я обозначил бы как “черновую”. Как это воспринимается каждым членом семьи, отражает многие составляющие коллективной функции отражения. Не дать себе и другим членам семьи оказаться подавленным, приниженным этой “черновой” работой, видеть цели, ради которой необходимо ее непременно выполнять каждодневно, позволит сохранить в целостности коллективную функцию отражения, что чрезвычайно важно, как надеюсь здесь показано.

Точно также очень важно в достаточной степени сохранять и развивать социальные контакты, “погашая” потребность в социальных контактах. Однако при этом не должно быть стремления непременно быть “душой компании”, “заводилой” и так далее. Но нельзя быть и “занудой”. Дело в том, что при разнообразных социальных контактах также возникает “внешний разум”, о создании и сохранении которого также следует заботиться. Во всяком случае, нельзя допускать его формирования в “черном” варианте, т.е. сформированным левозакрученными полевыми структурами.

Главное другое: и муж, и жена должны стремиться избегать замкнутости, “занудности” и портить другим настроение. Необходимо помнить достаточно простую истину. Если вы “породили” “черную” мыслеформу, или это произошло по вашей “инициативе” в вашем близком окружении, “черная” мыслеформа непременно “вернется” к вам. Вы ее обязательно “принесете” к себе домой, и тем самым будет нарушена коллективная функция отражения семьи. Будет нарушена коллективная функция отражения и вашего социума.

Потребности более высоких уровней (книги, театр, кино, путешествия, научные занятия) могут “погашаться” супругами совместно, т.е. в процессе общих занятий. Но это совершенно необязательно, так как погашение таких потребностей может происходить и индивидуально, т.е. по интересам одного из двух. Однако в этом случае женщины, как правило, могут чувствовать свою некоторую ущемленность. Тем не менее, не может и не должно быть полного совпадения интересов, но интересы (потребности третьего и четвертого уровней по онтогенетическому дереву потребностей) должны быть у каждого. И каждый из супругов не должен как-то мешать процессу “погашения” соответствующей потребности другого, поскольку это также будет нарушать коллективную функцию отражения. Может быть, только один будет как-либо ограничивать такого рода свою потребность, если она вызывает чувство недовольства у другого в силу непонимания. Это является итогом соответствующего воспитания.

Очень не хочется говорить “прописные истины”, но этого не избежать, поскольку непонимание в такой ситуации, автоматически потом перейдет на детей. Искажение коллективной функции отражения усугубится, а развитие “внешнего разума” подвергнется в совершенно определенной степени психической депривации.

Кроме этого, в каждой семье можно проследить влияние “внешних”, или социальных потребностей, действие которых на ауру семьи осуществляется опосредованно. К числу таковых можно отнести проблемы супругов, решаемые на работе или в иных социальных контактах. Как бы ни старались они оба оставлять проблемы “на работе”, часть проблем все равно “приходит” в жилище (на полевом уровне) вместе с той информацией, которая использовалась для разрешения этих проблем. Например, вместе с мыслеформами.

Чтобы быть понятым однозначно и вполне конкретно, приведу один пример, с чем пришлось столкнуться мне лично. Примерно десять-двенадцать лет тому назад в течение дня с промежутком в два часа у меня произошло две встречи. Первая встреча была довольно напряженной по содержанию беседы. В чем-то мне был неприятен круг вопросов, обсуждавшийся на ней. Это и вынуждало меня просто молчать, что какая-то встреча и с кем-то у меня произошла.

Но, на мою беду, вторая встреча, тоже деловая, у меня была с человеком, который оказался сильным экстрасенсом. Получилось так, что этот второй мой собеседник “прочитал” содержание моей первой беседы достаточно точно и, насколько я понял, “вычислил” с кем произошла эта первая встреча. Правда, в процессе “считывания” содержания первой беседы второй мой собеседник все-таки в чем-то ошибся и поэтому совершенно неверно интерпретировал ее содержание. Именно то, что он неверно ее интерпретировал я и понял по его эмоциональной реакции, по его поведению, что привело в дальнейшем к нарушению наших деловых контактов.

Но беда крылась и в том, что это неверное интерпретирование первой беседы было передано другим моим знакомым, что повлияло на все последующие отношения с людьми, с которыми я ранее был достаточно близок. Уже в процессе второй беседы я понял, что первый мой разговор “прочитан”, понял, что он неверно интерпретирован, но ни объяснять, ни что-либо доказывать я не стал, хотя и понимал возможные последствия.

Этим примером я хотел только подчеркнуть, что информация, высказанная словами, не исчезает и остается существовать, может быть, вечно. Кроме того, этим примером я хотел проиллюстрировать и то, что “внешний разум” - это не моя выдумка, не плод больного воображения: с этим мы всегда должны считаться как с конкретной реальностью, существенно влияющей на нашу жизнь. Этим примером я хотел показать также и тот механизм, который и образует “внешний разум”: в нем копится информация, непосредственно влияющая на каждого из нас...

ГЛАВА 4.3. СТАРШЕЕ ПОКОЛЕНИЕ

 

Практически всегда, за исключением особых случаев, у людей, вступающих в брак, есть родители. Это означает, что в процесс формирования новой семьи, так или иначе, вмешивается функция импринтинга старшего поколения. Это происходит независимо от желания или нежелания обеих сторон. Поэтому следует обрисовать влияние коллективной функции отражения старшего поколения на новую семью.

На уровне одной семьи как раз наиболее отчетливо прослеживается действие того, что ранее было обозначено как коллективная функция отражения и ее частный случай - родовой эргрегор. Поэтому все, что ожидает в жизни новую семью, будет во многом зависеть от того, какими были ранее сформированы родовые эргрегоры конкретных семейств.

Следует сказать, что при образовании новой семьи происходит некоторое объединение, взаимодействие эргрегоров разных ветвей родственников новой семьи. И многое зависит от того, каков характер этих эргрегоров, и какими складываются отношения у новой семьи со старшим поколением, как развиты у старшего функции запечатления. Ранее я уже писал о сущности родового эргрегора. Поэтому здесь мне придется лишь развить идеи, ранее высказанные.

Из всего материала о коллективной функции отражения следует, что родовой эргрегор совершенно определенно связывает поколения людей (родственников) между собой. Это означает, что уходящие поколения оставляют нам на полевом уровне свое информационное наследство.

“Дед Чарльза Дарвина Эразм Дарвин был крупным ученым. Это именно он предложил теорию происхождения Солнечной системы из газопылевой туманности. Видными учеными стали и трое детей Ч. Дарвина. Его двоюродный брат Френсис Гальтон был выдающимся исследователем. В течение сорока лет он успешно разрабатывал вопросы наследственности человека.

Известны высокоодаренные семьи Карсавиных, Ковалевских (Россия), Маннов (Германия). В пяти поколениях семьи Баха было 16 композиторов, 29 профессиональных музыкантов. Шиллер, Гельдерлин, Гегель, Шеллинг и Макс Планк являются родственниками, по одной из линий восходя к общему предку, жившему в XV веке. Все эти факты свидетельствуют, что одаренность является наследственным свойством” (Л. Н. Мельников “Сверхчеловек: возможен ли он?”, газета “Оракул”, № 3, 1997 г., стр. 20).

Автор статьи, являющийся академиком Международной академии информатизации ООН, академиком Российской академии космонавтики им. Циолковского и вице-президентом Академии витасофии, безусловно, авторитетный ученый. Однако он в своих рассуждениях о роли наследственности не учел, что во всех рассмотренных им случаях “родового” наследования образа мыслей и высокой интеллектуальности может лежать совершенно иной механизм, нежели генетический, а именно – механизм действия родового эргрегора. Во всех рассмотренных случаях действовал именно данный механизм “наследования”.

Ранее я уже говорил, что при рождении человек получает лишь способность развивать свои способности, но на генетическом уровне не получает совершенно ничего.

Поэтому очень важно понять, какой эргрегор (какие эргрегоры) получает в наследство новая семья от своих родителей и от более ранних поколений. В информационном смысле родовой эргрегор своим возникновением и существованием обусловлен действующей функцией запечатления. Ранее я говорил, что функция импринтинга может быть не сформированной. Но это далеко не точно отражает существо явления. Поэтому следует сделать существенную оговорку.

Дело в том, что функция импринтинга, о которой здесь ведется речь, формируется всегда и независимо от желания или нежелания человека. Она формируется как раз вследствие взаимного запечатления двух любых людей даже при мимолетном контакте. Речь в нашем случае может вестись лишь о силе сформированной функции запечатления. Кроме того, импринтинг может усиливаться или уменьшаться (разрушаться), если человек вполне сознательно или несознательно своими осознанными или, напротив, неосознанными действиями, т.е. формируемыми мыслеформами, усиливает или ослабляет функцию запечатления.

Импринтинг можно уподобить некоторой резине, связывающей невидимыми нитями людей между собой, а на нейронном уровне его следует связать с формированием в структурах мозга специфических “психических сенсоров”. Это означает, что импринтинг имеет инструментальное закрепление в соматическом основании организма, а на полевом уровне он связан с формируемыми эллиптическими полевыми структурами биологических торсионных полей души данного индивида. До тех пор пока жив человек связь его с другими людьми, получившими запечатление, не может быть полностью подавлена или разрушена.

После кончины человека, душа его не растворяется, не исчезает совершенно, но может быть поглощена физическим вакуумом (принята Всевышним). Отсюда следует, что у каждого живущего человека в большей или меньшей степени может сохраняться связь с прошлыми поколениями.

Эта оговорка сделана потому, что в жизни никогда не бывает безвыходных ситуаций: человек практически всегда в состоянии управлять ситуацией, если желает того. По крайней мере, человек в состоянии некоторым образом программировать ситуацию так, чтобы она не приобретала характер безвыходной. Поэтому и следует понимать, какой эргрегор (эргрегоры) достается (достаются) в наследство новой семье. Если же понимания этого нет, то возникает желание все “списать” на действие закона кармы, который, увы, не существует.

Безусловно, наиболее сильное влияние на вновь созданную семью будет оказывать эргрегор родителей жениха и невесты. Это в свою очередь связано с тем, какая функция импринтинга была сформирована у старшего поколения по отношению к младшему, а также от того, какая функция импринтинга сформировалась у жениха и невесты по отношению к собственным родителям. Здесь, как говорится, возможны варианты.

Сила функции запечатления по отношению к старшему поколению зависит от условий и форм воспитания, сформированности Я-концепции и общего психологического тонуса молодоженов. В определенном смысле к 18 - 25 годам жизни следует говорить об остаточной функции запечатления, поскольку к этому возрасту у человека в основном четко формируется комплекс отношения к родителям. Эта остаточная форма импринтинга, в большинстве случаев не уменьшается, но может и возрастать, если человек в состоянии изменить некоторые “вредные привычки детства”, т.е. то, что родители сформировали в собственном ребенке вследствие каких-либо неверных действий.

В любом случае, у человека никогда не будет других родителей, поэтому молодой человек, если он осознает недостатки своего воспитания, будет в состоянии изменить свой психологический портрет, а значит и изменить свою жизнь. Но осуждать родителей за собственные недостатки – бессмысленно. Родителей надо понять, принять их такими, какие они есть, и простить. Но это не означает, что доставшийся в наследство эргрегор, следует непременно сохранять, если он искажен каким-то образом. Наиболее активно, и это совершенно естественно, влияет на молодую семью ближайшее старшее поколение, т.е. родители жениха и невесты, поскольку не только полевое влияние наличествует в данном случае, но и психологическое воздействие от непосредственных контактов.

Однако понимания этого довольно часто нет совершенно, особенно, если влияние старшего поколения на новую семью “негативно”. В чем может заключаться “негативность” этого влияния? Можно многое объяснять в этом явлении, но смысл всего будет сводиться всего лишь к проявлению двух возможных вариантов влияния.

Первый вариант – функция импринтинга между родителями и их взрослым ребенком (мужем или женой из новой семьи) гипертрофированно сильна. Причем нередко в одностороннем направлении – от родителей к детям. В этом случае молодой человек (или молодые люди) попадает (попадают) в рабскую зависимость от своих родителей, лишается (лишаются) возможности принимать свои собственные решения для разрешения житейских проблем. Такое влияние старшего поколения на младшее соответствует сильнейшей психической депривации детей своими родителями. Это особый вид психической депривации. И нередко это приводит к трагическим исходам.

Вот пример, когда подобное сильное влияние родителей происходило на сына, бывшего самым младшим из трех детей в семье. Дочери были старше своего брата на 11 и 8 лет соответственно, поэтому вся “мощь” импринтинга родителей естественно “обрушилась” на самого младшего. Надо сказать, что и у сына по отношению к родителям была сформирована достаточно сильно функция запечатления.

Все это привело к тому, что он не смог жениться тогда, когда “подошел” срок, когда он встретил “свою” женщину. Мать решительно воспротивилась этому браку по причине того, что у избранницы ее сына уже был ребенок от первого брака. Произошла сильнейшая ломка характера молодого человека, в результате чего он вообще долго не мог найти “свою половинку”. В итоге сын женился достаточно поздно на женщине, тоже уже отчаявшейся создать семью. Женитьба была практически вынужденная из-за критического возраста того и другого.

Несмотря на относительно ровные отношения в семье сына, достаточно полного сближения душ в новой семье не произошло. В итоге первый ребенок родился слабым и вскоре умер. Второй ребенок также родился слабеньким, и врачам долго пришлось бороться за его жизнь, а когда он подрос, то “приобрел” аллергию к большинству продуктов питания вследствие разрегулированного обмена веществ от обилия “поглощенных” лекарств. Прошли годы, пока все как-то застабилизировалось, но настоящего счастья в семье этого сына так и не сложилось. Но самое главное заключается в том, что мать этого человека так и не поняла, что своими собственными руками, своими действиями искалечила жизнь сына.

Этот пример психологического конфликта показывает следующее. Импринтинг по отношению к родителям у детей и у родителей по отношению к собственным детям на определенной стадии развития семьи должен быть уменьшен в той степени, чтобы психологическое влияние было минимально необходимым для сохранения родового эргрегора, но недостаточным для попадания в психологическое подчинение какой-либо стороны. Иначе говоря, должен соблюдаться принцип “реализуйся сам”.

Изменение функции запечатления может достигаться психологическими усилиями, как детей, так и особенно их родителей. Родители, т.е. старшее поколение, на определенном этапе жизни семьи должны совершенно сознательно ограничить степень психологического влияния на своих детей, чтобы те приобрели возможность “переключить” функцию импринтинга на свою семью. В этом “переключении” заключается глубокий смысл.

Можно сказать, что на определенном этапе развития семьи импринтинг детей и родителей должен в определенной мере “очиститься” от чувственной (эмоциональной) составляющей, но сохранить в полном объеме информационный компонент. Именно в этом случае можно будет при определенных условиях “переключить” функцию импринтинга на свою семью.

Обычно ослабление функции импринтинга детей и их родителей происходит в подростковом периоде, когда дети стремятся выйти от “опеки” своих родителей. Это вполне нормальное явление. На этапе подросткового возраста дети “переключают” свою функцию импринтинга на совершенно новые объекты запечатления – друзей, подруг. Этот процесс является естественным, и со стороны взрослых данному процессу противостоять совершенно нельзя, но можно (и нужно) ненавязчиво управлять этими “переключениями”.

Понятно, что если функция импринтинга сформирована у детей в недостаточной степени, то и новые социальные контакты будут, скорее всего, мимолетными, случайными, неустойчивыми. Можно, по-видимому, говорить о существовании некоторой относительно постоянной величине функции импринтинга, которая при определенных условиях сохраняется всю жизнь, если не происходит в силу каких-то причин разрушения или подавления этой функции.

И приведенный выше пример характеризует условия нарушения этого процесса. Более того, я вполне сознательно привел пример, в котором исход психологического конфликта еще относительно благополучен, но мог бы привести и примеры с полностью трагическим исходом, когда в итоге обрывалась чья-либо жизнь.

ГЛАВА 4.4.КАК РОДИТЬ ЗДОРОВОГО РЕБЕНКА

 

Безусловно, для того, чтобы ребенок родился здоровым, его будущие родители должны быть сами соматически здоровыми и находиться в активном репродуктивном возрасте. Это условие необходимое, но совершенно недостаточное. Ведь под здоровьем следует понимать не только и не столько отличное физическое состояние организма, но и соответствующее состояние души человека. Последнее обстоятельство может быть даже важнее, чем физическое здоровье.

Следует сказать о других факторах, которые определенным образом влияют на возможность родить здорового ребенка. И речь здесь, во-первых, пойдет о так называемых “благоприятных” днях зачатия ребенка. Этому вопросу в литературе посвящено немало внимания, но будет нелишним еще раз поговорить на эту тему.

“Между тем восточная медицина давно пришла к выводу: чтобы на свет появился во всех отношениях полноценный ребенок, родители должны блюсти алгоритм зачатия, правила которого приведены в трактате “Основы врачебной науки Тибета Джуд-Ши”. Кстати, перевод этого трактата появился в России более ста лет назад, но, как видно, не пользовался популярностью.

Между тем на простейшие рекомендации, содержащиеся в книге, стоит обратить самое пристальное внимание. Ведь на Востоке – самые здоровые дети, что подтвердит любой педиатр. Кстати, по Джуд-Ши можно планировать и пол ребенка. Итак, трактат учит, что самое главное - следить за месячным циклом женщины. Так, если зачатие приходится на четные дни от начала цикла (6, 8, 10) – рождается мальчик, на нечетные (5, 7, 9) – девочка. Днями зачатия, опасными для здоровья будущего младенца мужского пола, являются 12 и 13-й от начала цикла и 11-й – для девочек” (Людмила Розанова “Джуд-Ши: здоровый ребенок”, газета “Оракул”, № 4, 2000 г., стр. 23).

Замечу, что приведенные сведения о благоприятных для зачатия днях относятся к началу цикла, хотя не совсем ясно, что следует понимать именно под началом цикла. Скорее всего, здесь имелось в виду под началом цикла – момент окончания очередной менструации. Более надежным показателем следует считать первый день начала менструации, так как его легче зафиксировать.

В этой связи приведу таблицу с аналогичными сведениями, отнесенную к началу менструации. Данную таблицу (с некоторыми изъятиями и поправками) я позаимствовал из статьи Лады Виольевой “И роди богатыря мне к исходу сентября” (газета “Оракул”, № 8, 2000 г., стр. 22).

Из этой же статьи я выписал и следующие рекомендации.

“Рекомендации просты. Для “безопасной” любви природой как бы специально отведено особое время – семь дней до и три дня после “критических дней”. Остальное время требует аккуратного обращения с воспроизводящей энергией. Люди прошлых веков знали, в какой день, какая Сила покровительствует моменту завязывания узелка новой жизни, а потому и брали на себя ответственность за выбор времени зачатия.

Но в наше время выполнить эти рекомендации не всегда возможно. И вопрос не только в том, что современные родители более склонны использовать контрацептивы, чем упорядочить свои взаимоотношения. Что ж, это дело вкуса. Сложность применения методики перинатального программирования (программирования пола будущего ребенка. О. Ю.) в наши дни заключается в другом. На процесс овуляции оказывает влияние множество факторов: внешние и внутренние, физические и, в особенности, психические.

Все вместе они образуют стройную, довольно чувствительную систему, которая легко может выйти из равновесия, если, скажем, женщина испытывает стресс, длительное переутомление. А этого в современных условиях не избежать. В цивилизованном мире нерегулярность менструаций является скорее правилом, чем исключением. Поэтому требуется предварительная работа. Необходимо упрочить, стабилизировать душевное состояние женщины, чтобы организм ее вошел в постоянный ритм. И только после этого можно полагаться на вычисления. Ошибки не будет”.

Сразу скажу, что таблицу, приведенную в тексте статьи, я откорректировал. Из приведенной в статье таблицы изъяты сведения о здоровье и характере будущего ребенка. Дело в том, что здоровье и характер зависят от других причин нежели момент зачатия. Надеюсь, предыдущий материал уже доказательно обосновал это соображение. На генетическом уровне все равно ничего не передается кроме фундамента будущего здоровья. Кроме того, в таблицу введена коррекция циклов смены пола. Это обусловлено тем, что жизнеспособность сперматозоида в полости матки сохраняется в течение двух суток, что и должно учитываться при планировании пола ребенка.

Итак, таблица, по которой можно “программировать” пол будущего ребенка.

День от начала менструации	Пол ребенка
1 – 7	Критические дни
8 – 10	Зачатие невозможно
11, 12	Мальчик
13, 14	Девочка
15,16	Мальчик
17 – 21	Зачатие неблагоприятно
22 – 28	Зачатие невозможно

 

К изложенным выше рекомендациям хочу добавить следующее соображение. Ритмичность смены пола будущего ребенка свидетельствует о том, что этим ритмам соответствует такой же ритм изменения энергетики души. Обсуждая роль простагландинов на функционирование и реакцию матки, мы говорили о необходимости первоначальной информационной совместимости душ яйцеклетки и сперматозоида.

Таким образом, указанная цикличность смены возможного пола будущего ребенка как раз подтверждает эту функцию простагландинов – обеспечение связи души сперматозоида и яйцеклетки, поскольку из множества сперматозоидов в благоприятный для зачатия день “выбирается” именно тот, который чем-то по свойствам души “ближе” на данный момент. А именно тот, у которого душа на данный момент более совместима с душой яйцеклетки. И подтверждается эта “психическая совместимость” душ как раз сменой циклов зачатия мальчиков и девочек. На этом основании я считаю, что к рекомендациям по перинатальному программированию пола будущего ребенка следует относиться с большим вниманием.

Однако и это еще далеко не все, что необходимо соблюдать для того, чтобы родить здорового ребенка. Необходимы еще и особые усилия души.

Для того чтобы подтвердить необходимость этого, приведу сведения об одном историческом факте, связанном с попыткой вывести сверх-человеческую расу, которую воплотил в жизнь Гиммлер - один из идеологов гитлеровской Германии. Это пример ранее уже приводился в связи с иллюстрацией влияния функции запечатления на зарождающегося ребенка. Однако здесь, где рассматриваются условия рождения здорового ребенка, он (пример) очень уместен. Кроме того, если я и повторю существенную часть предыдущих выводов, то это делу не повредит.

“Идеи и методы евгеники (термин “евгеника” означает “учение о хорошем рождении”, что соответствует греческому eugenes – хорошего рода, породистый. О. Ю.) прошли беспрецедентную экспериментальную проверку на истинность в фашистской Германии. Эксперименты эти были проведены бывшим селекционером-птицеводом Генрихом Гиммлером в рамках основанного им тайного ордена – политической полиции СС.

В Германии были созданы специальные племенные заводы для людей нордической расы – так называемые “лебенсборн”, в переводе “порождающие жизнь”, или “источники жизни”. Здесь специально отобранные девушки с совершенными, по представлениям гитлеровцев, признаками физического и психического развития вступали в половую связь с эсесовцами, отобранными по самым строгим критериям фашистской евгеники, для воспроизведения нового потомства и в целях научной проверки тезиса: улучшаются ли наследственные признаки при специальном подборе родителей?

Каковы же выводы из этого беспрецедентного опыта столетия? Результат оказался поражающим воображение. В племенных инкубаторах появилось на свет 50 тысяч детей. Немалая выборка для проверки научных гипотез. Как выяснилось позднее, уже после крушения фашистского режима, интеллектуальный уровень этих детей был чудовищно ниже среднего.

Доля умственно отсталых среди них в 4-5 раз превышала норму. Это значит, что на племенных заводах нацистов народились дебилы. Такой вывод, полученный на основе “чистого” эксперимента, проведенного на огромной массе людей, ставит сокрушающую точку в споре о правомерности применения по отношению к людям евгенических теорий. Воспитание же в отрыве от семьи довершало умственную неполноценность детей, рожденных, напомним, от совершенно здоровых и полноценных родителей” (Л. Н. Мельников “Сверхчеловек: возможен ли он?”, газета “Оракул”, № 3, 1997 г., стр. 20).

К этому отрывку необходимо сделать существенный комментарий, поскольку ряд выводов автора совершенно ошибочен. Сокрушающую, можно сказать, “жирную” точку евгенике ставит не сам этот эксперимент, а те обстоятельства, которые его сопровождали.

Во-первых, человек – это сугубо социальное, принципиально социальное животное, которое обязано деградировать в психическом отношении, если при зарождении (зачатии) и после рождения он лишается социума в семейном смысле.

Во-вторых, для зачатия полноценного в психическом отношении ребенка совершенно недостаточно наличия в физическом смысле только мужчины и женщины. Необходима любовь, которая, как уже говорилось, является функцией импринтинга, т.е. способности к запечатлению одного лица другим. Поскольку в нацистском “эксперименте” любовь как таковая в принципе отсутствовала, то и младенец с момента зачатия не был под защитой души матери и/или отца. Не был он под защитой души матери и после своего рождения. Его отнимали у матери и начинали воспитывать по общим, отвлеченным принципам. Именно поэтому и произошла полная деградация в психическом отношении почти всех родившихся детей.

В-третьих, “эксперимент” показал, что в человеке действительно от рождения заложены только способности развивать свои способности, но на генетическом уровне не передается в части интеллекта ровным счетом ничего. В дальнейшем интеллектуальном развитии человеческого индивида определяющим является именно социум, окружающий ребенка.

Наконец, “эксперимент” высветил еще одно важное обстоятельство: “производство” детей не может быть поставлено на поток. Каждый человек – “штучный”, каждый – неповторимый.

Поэтому на евгенике (по отношению к человеку) действительно можно поставить жирный крест, а не только точку.

Есть еще одно обстоятельство, которое еще раз высветил поставленный Гиммлером “эксперимент”: ребенок родится только тогда полноценный, когда он желанный, о чем здесь говорилось неоднократно. Это означает, что “желанность” ребенка скрывается не только в том, что будущие родители действительно хотят его, но и сопровождают зарождение (зачатие) будущего ребенка необходимой мыслеформой. Следовательно, душа зарождающегося ребенка с первого мгновения должна быть под “охраной” хотя бы души будущей матери.

Здесь следует дать некоторые пояснения.

Эмбрион будущего ребенка является не просто оплодотворенной клеткой, но является особой клеткой, лишь формально относящейся к организму матери, поскольку в этом организме много того, что отсутствует в других клетках организма матери.

Ранее была принята модель организации души организма в виде сложной структуры взаимосвязанных биологических торсионных полей, функционально взаимосвязанных в единую систему. Это полностью соответствует пониманию всего организма как конгломерата отдельных организмов, взаимосвязанных между собой в систему регулирования на основе процессов гомеостатического регулирования.

Клетка (клетки) нового зарождающегося организма не входят в структуру организма матери, поэтому и защищены (отделены) от него различными биологическими барьерами. Поэтому и душа эмбриона функционально не связана с душой будущей матери. Именно по этой причине совершенно необходимым является информационный контакт эмбриона с организмом матери на основе указанной мыслеформы с первых дней беременности. Этот информационный контакт, по-видимому, функционально необходим только для человека.

У других живых организмов, в том числе и у теплокровных животных, такой контакт устанавливается (да и то с определенного уровня соматической сложности организма) только после рождения (появления на белый свет) детеныша. Конрад Лоренц открыл это явление применительно к птицам (утки, гуси). На самом деле это свойство запечатления присуще большинству живых организмов.

Особенностью формирования функции запечатления человека является то, что эта функция должна быть сформирована практически с первых дней беременности женщины. И образуется эта функция за счет именно особой мыслеформы.

На основе анализа итогов “эксперимента” нацистов Германии, о котором говорилось выше, следует сделать следующий вывод.

Отсутствие импринтинга у матери с будущим ребенком (на стадии эмбриона) приводит к рождению неполноценных детей.

Безусловно, очень многие будущие родители и не подозревают о существовании такой функции запечатления, но это не означает, что такая функция не формируется у этих людей. Чтобы успокоить многих читателей, скажу, что импринтинг формируется всегда, когда ребенок желанный. Это необходимое и достаточное условие. Но мы все-таки ведем речь о силе запечатления.

Будущая мать практически всегда, как только она поймет, что стала беременной, начинает думать о будущем ребенке. Эти мысли в большинстве случаев связаны с планированием будущей жизни ребенка, с приятными картинами будущего общения, с выбором имени для ребенка и так далее. Это во многих случаях и формирует хотя бы первоначальную функцию отражения, с помощью которой и формируется информационный канал связи души матери и будущего ребенка. Этот момент и является ключевым.

Ранее я писал, что импринтинг формируется в первые часы после появления ребенка на белый свет, но сейчас, как видно, я уточняю содержание и функцию импринтинга у человека.

Все, что говорилось ранее, справедливо в том отношении, что функция импринтинга не является константной особенно в первые часы после рождения ребенка: она требует закрепления.

Теперь следует объяснить значение импринтинга на ранней стадии беременности. Как уже было сказано, мать будущего ребенка (но часто и отец, бабушки и дедушки) формируют мыслеформу, адресованную персонально будущему малышу. При этом образуется, во-первых, информационная оболочка вокруг эмбриона-плода, представляющая собой в некотором роде информационное зеркало, защищающее будущего малыша от информационных воздействий (сглаза, порчи) посторонних людей. Посторонние люди совершенно невольно, и сами того не желая, могут повредить психике и физическому здоровью плода, а затем и ребенка.

Во-вторых, между душой матери и плодом формируется благодаря этому информационный канал общения на полевом уровне, являющийся важнейшим каналом жизнеобеспечения будущего малыша на этой стадии. Благодаря этому каналу возможно (и обычно происходит) “первоначальное образование” плода.

При этом плод усваивает абсолютно всю информацию, поступающую по этому каналу информационного обеспечения. Благодаря именно этой информационной связи будущий малыш, например, “слушает” музыку в форме эмоций, формируемых будущей матерью. По этой же причине будущей матери нельзя слушать поп-музыку, так как эмоции при слушании такой музыки совершенно примитивны. Но и не всякая классическая музыка подходит для такого “музыкального образования” плода.

В-третьих, надежная функция запечатления, сформированная задолго до рождения малыша, во многих случаях спасает ребенка в процессе родов.

Наличие и, соответственно, действие описанного информационного канала связи “мать-будущий ребенок” особенно отчетливо проявляется в особых критических ситуациях, когда будущая мать решает вопрос о целесообразности сделать аборт. Эти мысли будущей матери, если она все-таки решает оставить ребенка, наносят психике ребенка сильнейший ущерб. По этому поводу можно было бы привести множество задокументированных фактов.

“Далеко не каждая молодая пара в наше время, и в первую очередь из-за тяжелой и ненадежной экономической ситуации, решается в первый год брака заводить ребенка. А если уж так вышло и женщина, того не желая, случайно забеременела, в девяти случаях из десяти встает вопрос об аборте. Из оставшихся 10 процентов половина, пусть с трудом, через массу тревожных размышлений, все же принимает решение рожать.

И мало кто знает, что колебания родителей на тему “быть ему или не быть?” уже сформировали будущему малышу первую отрицательную энергетическую программу, которая начнет “работать” с момента появления его на свет: младенец будет беспокойным, пугливым.

А если один из родителей настоял на его появлении, а второй просто смирился, совершенно внутренне не желая неизбежных трудностей, связанных с появлением нового члена семьи, гарантированы и более серьезные изъяны нервной системы… В будущем, когда кроха немного подрастет, у него как раз и появится та самая истеричность, непослушание, дурной сон, еще позже – неуживчивость и конфликтность. Особенно плохо, если ребенка не хочет мама. Здесь подобные последствия, можно сказать, гарантированы” (Розалия Михайлова “Семь раз отмерь”, газета “Тайная власть”, № 22, 1998 г., стр. 11).

В этом отрывке представлено описание только отдельных проявлений последствий возникновения вопроса: “быть ему или не быть?”. Фактически же бывают случаи и более сложные, вплоть до проявлений суицида у подрастающих молодых людей, до нежелания иметь какие-либо социальные контакты и так далее. Ранее я уже приводил пример на эту тему.

Теперь следует сказать и о том, что способствует формированию функции запечатления у будущей матери.

Во-первых, следует сказать о том, что может быть обозначено как аутотренинг.

Вот примерно то, что должна делать каждый день женщина, ожидающая ребенка.

Перед сном или сразу после пробуждения утром будущей маме целесообразно “делать” себе установки типа: “Я спокойна, беременность протекает благоприятно, я рада своей беременности, мне хочется кушать любые продукты, я сильна и спокойна”.

В последние месяцы беременности установку следует изменить: “Я спокойна, беременность протекает благоприятно, мой организм работает нормально, готовится к родам, роды наступят в положенный срок, я жду их с радостью, у меня достаточно сил и спокойствия”.

Следует сказать попутно, что каждый человек, делая себе установку каждое утро на хорошее настроение, на хорошее здоровье, на успех во всех делах, в состоянии достигать значительно большего, чем без подобных установок. Указанная выше установка на благополучный исход беременности делает устойчивой душу самой будущей матери. Это важно.

Но не менее важно позаботиться и о будущем ребенке. И достигается это с помощью специальных молитв. Я уже неоднократно говорил, что молитвы – это не просто определенные словосочетания, но способы формирования специальных, формируемых целенаправленно защитных мыслеформ. По этой причине я говорил, что в молитвах, отработанных веками важно все: текст, семантическое содержание, эмоциональный настрой. Именно этому служит и приводимая ниже молитва, которую Православная Церковь рекомендует читать всем беременным женщинам.

Читать следует “с чувством”, с уверенностью, что это действительно то, что необходимо.

“О, Преславная Матерь Божия, помилуй меня, рабу твою, и приди ко мне на помощь во время моих болезней и опасностей, с которыми рождают детей все дочери Евы. Вспомни, о Благословенная, с какою радостью и любовью Ты шла поспешно в горную страну посетить сродницу Свою Елизавету во время ее беременности, и какое чудесное действие произвело благодатное посещение Твое и в Елизавете и в младенце ее.

И по неисчерпаемому благосердию Твоему даруй и мне, рабе Твоей, разрешиться от беременности благополучно; даруй мне Свою благодать, чтобы дитя, покоящееся под моим сердцем, пришедши в чувство, с радостным взыгранием, подобно святому младенцу Иоанну, поклонялось божественному Господу Спасителю.

Невысказанная радость, которою наполнилось девственное Твое сердце при взгляде на новорожденного Твоего Сына и Господа, да придет и ко мне в предстоящий мне момент рождения дитя. Жизнь мира, Спаситель, рожденный Тобою, да спасет меня и причислит плод чрева моего к числу избранных Божиих.

Услышь, Пресвятая Царица Небесная, смиренную мольбу мою и взгляни на меня, бедную грешницу, оком Своей благодати. Не отвергни моего упования на Твое великое милосердие и осени меня. Помощница христиан, Исцелительница болезней, да сподоблюсь и я испытать на себе, что Ты – Матерь милосердия, и да прославлю Твою благодать, не отвергающую никогда молитвы нуждающихся и избавляющую всех призывающих Тебя во время скорби и болезней. Аминь”.

Безусловно, обращение к Богу и к Богоматери не должно быть разовым, связываемым лишь с вашими трудностями. Но это к слову.

В довершение данной главы следует сказать, чтобы ребенок родился здоровым, будет просто замечательно, если будущая мать сможет “установить” со своим будущим ребенком двусторонний контакт. Не следует думать, что ребенок в утробе ничего не понимает, не мыслит и так далее. С ним необходимо постоянно общаться, ласково беседовать и прислушиваться к его реакции на ваши мысли, на ваши вопросы, адресуемые ему.

Например, можно заранее выбрать имя будущему ребенку и посоветоваться с ним – нравится ли это имя именно ему. Будьте уверены – дитя даст свой четкий ответ, толкаясь ручками или ножками. Если вы научитесь считывать его условную “азбуку Морзе”, то это и будет означать, что, во всяком случае, импринтинг младенца уже имеется. Например, вы можете с ним договориться, что “да” – один толчок ножкой, а “нет” – два последовательных толчка.

Между тем, указанное общение с младенцем, находящимся в утробе, является уже процессом воспитания. От того, что вы передадите ему на этом этапе, будет зависеть развитие психики будущего человека, вашего продолжения. И “экспериментальным” подтверждением сказанного является итог деятельности “инкубатора сверх-людей”, которые выращивались в Третьем рейхе: при отсутствии импринтинга, скорее всего, родятся дебилы.

Я, пожалуй, наговорил такие “страсти”, что будущие мамы могут начать пугаться. Не следует этого делать.

Если ребенок желанный, если вы постоянно о нем думаете, если вы его любите и уважаете еще до рождения, если, наконец, вы научились общаться с ним, то даже и без молитвы Святой Богородице, ребенок, скорее всего, родится здоровым. И уж конечно не должно быть никаких мыслей о прекращении беременности: это будет опасно для здоровья будущего ребенка и просто большой грех.

Во всяком случае, ясно одно. Для того чтобы ребенок родился здоровым, необходимо хорошо потрудиться. Это творческая и трудная задача для родителей, решать которую и интересно, и необходимо.

ГЛАВА 4.5. СЧАСТЛИВОЕ ДЕТСТВО

 

Но вот подходит конкретный срок, и в семье появляется младенец. Это действительно рубежный, по-своему кризисный момент в жизни и развитии семьи. Дело даже не в том, что на семью обрушиваются новые заботы и волнения. Суть кризисности ситуации заключается в том, что в этот момент впервые у семьи появляется, как актуальнейшая, потребность охранять свой “внешний разум”.

Как уже говорилось ранее, душа младенца еще не развита, энергетические оболочки у него еще не сформированы в той мере, какая необходима для обеспечения соматической и психической безопасности для защиты от внешних “черных” мыслеформ и “нечистой силы”. Кроме того, следует учитывать, что младенец “видит” в первые два-три года своей жизни не то и не так, как это “происходит” у взрослых. Он “видит”, в первую очередь, мир полевых образований, может “наблюдать” вашу ауру (и даже гладить ее, если она приятна для него), может “видеть” “нечистую силу”.

Поскольку информационные оболочки души младенца еще недостаточно сформированы вследствие малого информационного наполнения его души, ваша задача состоит в том, чтобы обеспечить всемерную защиту души ребенка. Это как раз и обеспечивается сформированной функцией запечатления и, в том числе, укреплением “внешнего разума” семьи. Следовательно, эти факторы выступают в качестве социальной потребности семейного социума. К сожалению, эту потребность ощущают далеко не все родители, что и приводит к частым болезням ребенка, его плохому физическому и психическому развитию.

Другим кризисным моментом в жизни семьи является то, что с появлением младенца семья непосредственно сталкивается с проблемами психологии. Следует сказать, что эти психологические проблемы, конечно, возникают несравненно раньше, еще до образования семьи. Но в этот момент психологические проблемы выходят на передний план, хотя, может быть, и это не все осознают.

С появлением малыша, естественно, возникают вопросы: как воспитывать ребенка, когда следует начинать этот процесс, какие приемы воспитания следует использовать и какие использовать нельзя. Надеюсь, разделы, посвященные онтогенезу психики и структуре личности, в основном дают ответы на эти вопросы, т.е. представленные сведения позволяют достаточно уверенно ориентироваться в многочисленных житейских проблемах, связанных с воспитанием младенца.

Поэтому сейчас здесь я скажу только лишь то, что, на мой взгляд, внимательное изучение материалов данной книги может помочь любому в решении многих проблем психологического характера, что позволяет мне обойтись без “нравоучений” по этому поводу и ограничиться сказанным.

Ко всему, что говорилось об онтогенетическом развитии ребенка, следует добавить, что психическая депривация ребенка, в чем бы она не проявлялась (за исключением позитивных ее проявлений), всегда приводит к такой же депривации “внешнего разума”. Это может впоследствии повлиять на условия сохранения целостности семьи, так как постепенно пропадает взаимопонимание между членами семьи.

Необходимо сказать также, что для полноценности психического развития, т.е. для исключения специфической психической депривации, необходимо наличие мужского в смысле “М” и женского в смысле “Ж” психического управления развитием психики младенца. Это означает, что в отдельности либо отец, либо мать не могут дать полноценного психического развития психики ребенка независимо от пола ребенка.

Это происходит как раз потому, что психические функции женщины и мужчины как матери и отца существенно отличаются друг от друга. Они в некотором смысле взаимно дополняют друг друга. Поэтому и с этой точки зрения очень важно сохранение в целостности семьи, что возможно лишь при сохранении, развитии и совершенствовании коллективной функции отражения.

Нарушение коллективной функции отражения, возникающее в случаях неполного психологического понимания сторон, создает условия для возникновения явления полтергейста. Полтергейст всегда связан с тем обстоятельством, что чья-то неупокоенная душа (обычно погибшего и злого, грешного при жизни человека) пытается повлиять на устойчивость души ребенка и затем вселиться в тело этого ребенка, реинкарнировать, чтобы затем паразитировать всю жизнь этого ребенка. Это всеми воспринимается как психическое заболевание.

Важность сохранения “внешнего разума” семьи следует из условия необходимости исключения возможности реинкарнации осколка чужой души убиенного человека (или убиенного животного) в душу ребенка. Если в квартире возникли явления полтергейста, то в первую очередь необходимо проверить - не нарушена ли коллективная функция отражения, т.е. проверить наличие антагонистичного или инертного отношения сторон.

Почти всегда, когда появляется полтергейст, так или иначе нарушена у семьи именно коллективная функция отражения, т.е. не сформировалась защитная энергетическая оболочка, которая (при условии ее определенной “полноценности”) невидимым, но непреодолимым барьером встающая на путях проникновения “нечистой силы” или неупокоенной и недоброй души убиенного человека.

При совершенстве (сформированности) коллективной функции отражения в принципе не может чужая неупокоенная душа даже приблизиться к жилищу, а ребенок вообще, даже уходя из дома, всегда так или иначе будет находиться под “охраной” коллективной функции отражения, представляющей, таким образом, совокупность “белых” мыслеформ, формируемых членами семьи, имеющих соответствующее информационное наполнение.

Здесь, конечно, можно добавить, что религиозный мир семьи, если он в семье существует, может способствовать созданию такой защитной оболочки, если членами семьи совершаются определенные обряды, читаются молитвы. Но не следует целиком полагаться только на религию. Сама по себе религия может только помочь, но не защитить навсегда и полностью. Здесь можно сказать только: не греши и тебе не придется просить Бога о прощении грехов.

И еще следует добавить.

До сих пор так мало уделялось внимания вопросу об энергетике души. Все мы предстаем в этом смысле в определенной мере невеждами, не зная и не понимая, что в действительности можно делать и чего не следует делать в текущей жизни. Это как раз касается вопроса о грехах. Дело в том, что мир семьи в принципе не может быть совершенно безоблачным и всегда ясным. Это, скорее, исключение.

Если мы вспомним, что у женщины характер “узнавания” объектов тот же самый, что и у мужчины, а характер оценок имеет иную природу и является интегральным, то нам сразу же становится понятным, что полного единодушия в семье никак не может быть. В семье практически ежедневно возникает необходимость предпринимать какие-либо действия, принимать решения. При наличии тех или иных процессов в жизни семьи предпринимаемые усилия мужа и жены не могут совпадать с достаточной степенью полноты, чтобы было полное единодушие. В этих условиях важно избегать таких действий и решений, которые могут иметь отрицательное последствие для “климата” семьи.

Здесь следует возвратить читателя к рассмотренному ранее условию устойчивого развития коллективной функции отражения, основанному на реализации “принципа четырех К” (конфликт, конкуренция, кооперация, конвергенция). Следовательно, те принципы демократии конституционного характера, которые были представлены ранее, должны начинаться в своей реализации именно на уровне семьи.

Реализация властных функций в семье не может происходить в одностороннем порядке. Это необходимо, чтобы как раз и не нарушался “принцип четырех К”. Только в этом случае семья сохранится как социальная ячейка. Только в этом случае у детей может быть обеспечено счастливое детство.

Итак, что такое счастливое детство.

Как ни удивительно, ответ на этот вопрос очень краток: ребенок тогда по-настоящему счастлив, когда он знает и понимает, что его уважают как личность с первого мига жизни на белом свете (и даже еще раньше).

Ребенок тогда счастлив, когда он понимает, что бояться ему и обманывать кого-то совершенно не нужно.

Ребенок тогда счастлив, когда он здоров соматически и психически.

Ребенок тогда счастлив, если его глаза светятся разумом и радостью бытия.

Безусловно, для счастья ребенка семья должна иметь соответствующие средства, чтобы обеспечить ребенку здоровое питание, интересный круг общения и возможность воплощать творческую энергию. Но этот фактор не является определяющим или самодовлеющим. Важнее развить (сформировать) у ребенка в достаточно актуализированной форме важнейшую из потребностей – потребность в постоянном притоке новой информации.

Если у ребенка такая потребность сформирована, то в дальнейшей жизни, если, безусловно, имеются условия для “погашения” этой потребности, ему будет жить по-своему трудно, но интересно. Ребенок в дальнейшем будет хорошо учиться, будет активным в жизни, будет мало зависеть от давления авторитетов.

Здесь, правда, следует сделать оговорку. Не следует смешивать уважение к другим людям, что, безусловно, необходимо, с независимостью от влияния авторитетов.

Первое достигается при общем характере воспитания, при котором формируются общечеловеческие ценности, в число которых и входит уважение других людей. Второе создается целенаправленным развитием динамической составляющей Я-концепции ребенка, связанной с пониманием роли, которую может играть ребенок (т.е. он сам) в жизни семьи, класса (школы) и так далее. Это достигается развитием самостоятельности в разнообразной практической и учебной деятельности. Как видим, это разные векторы психических усилий воспитателя по отношению к ребенку.

Счастье у ребенка будет и тогда, когда он сможет естественно вписываться в структуру властных отношений, существующих в семье, в школе, в любом социуме. Для этого необходимо, чтобы психологические принципы реализации властных функций в конкретном социуме (в семье, в классе школы и так далее) соответствовали принципу “четырех К”, т.е. соответствовали психологическим принципам демократии, о чем говорилось только что. Но это будет достигаться тогда, когда эти принципы начинают реализовываться с самого меньшего уровня социума – с уровня семьи.

Взрослые, т.е. родители ребенка, почти всегда хотят, чтобы их ребенок (их дети) стал умным, сильным, в чем-то выдающимся. Это нередко у родителей ребенка превращается в некоторую идею “фикс”. Ребенка заставляют делать то, что, по мнению родителей, является совершенно необходимым. Это совершенно лишает ребенка сначала возможности, а впоследствии и способности выбора. В этом случае существенно депривируется развитие онтогенетического дерева потребностей, что скажется в дальнейшем, когда он подрастет.

Однако может произойти (и нередко происходит) депривация совершенно иного рода, когда родители, не достигшие в жизни больших успехов, но считающие себя достойными лучшей участи, начинают принижать способности своего ребенка. Это обычно происходит вследствие того, что родители формируют у детей заниженные уровни самооценки, формируя фрустрационные комплексы. Дети в таких случаях психологически почти не развиваются, становятся безразличными почти ко всему. Поэтому целесообразно напомнить слова академика Таболина, что каждый ребенок – по крайней мере, очень способный человек.

Таким образом, счастливое детство у ребенка будет тогда, когда родители не пытаются тем или иным образом депривировать реализацию личных интересов ребенка, навязать ему свои интересы.

Выше говорилось исключительно о ситуациях, когда родители тем или иным образом поощряют ребенка. Но это далеко не все и не самое главное. Необходимо и депривировать возможное развитие негативных составляющих психики.

Счастливое детство ребенка – это и то, что ребенок всегда понимает, за что его наказывают. Ребенок должен понимать, что мера наказания, назначенная ему за проступок, соответствует мере проступка (по оценке самого ребенка). Наказание никогда не должно превращаться в истязание моральное или физическое. Счастье не в том, что ребенка жалеют, но в том, что с ним поступают справедливо.

Сформировать необходимые фрустрационные комплексы у ребенка – задача сложная и творческая. Если она не решается в детстве, то это становится залогом несчастливой жизни впоследствии, когда ребенок станет взрослым.

Счастливое детство ребенка – это огромный и творческий процесс для родителей, в который как равноправный участник вовлекается и сам ребенок. Задача родителей состоит не в том, чтобы навязать ребенку то или иное решение, тот или иной вид занятий, но в том, чтобы подвести ребенка к необходимости выбора именно такого решения, именно такого рода деятельности, именно совершить тот или иной поступок.

Это и есть высшая дипломатия воспитания, когда выбор ребенок совершает вроде бы сам, но при направляющих усилиях воспитателей. Только в этом случае у ребенка будет формироваться самоуважение, способность преодолевать трудности самостоятельно. Роль родителей при этом сводится к функции “психического лидера”, т.е. реализуется функция “хранителей очага” по отношению к ребенку.

ГЛАВА 4.6. ПЛАНИРОВАНИЕ ЧИСЛЕННОСТИ СЕМЬИ

 

Теперь следует рассмотреть вопрос о планировании численности семьи. Здесь я хочу избежать рассмотрения вопросов экономического характера и рассмотреть только психологические моменты. Дело в том, что появление первого ребенка, как бы ни было случайно по моменту самого факта первой беременности, безусловно, должно быть сопряжено с тем, что было рассмотрено в параграфе об онтогенезе психики: ребенка необходимо любить с момента его зачатия. Иначе говоря, ребенок должен быть только желанным, чтобы он был с момента оплодотворения яйцеклетки под охраной “белой” мыслеформы. Второй ребенок и любой последующий, естественно, также должны быть зачаты в любви и согласии. Но есть существенная деталь, которую желательно также учитывать при этом.

Появление следующего ребенка (второго, третьего и т.д.) всегда наносит определенную психическую травму самому младшему ребенку из числа родившихся ранее, поскольку все внимание при этом переключается на новорожденного. Это означает, что предыдущий ребенок подвергается достаточно сильной психической депривации, если ему не уделяется достаточного внимания. Чтобы избежать этого, целесообразно проводить свою “политику” общения с новорожденным через предыдущего ребенка. В этом случае, вовлекаясь в процесс общения с младенцем, более старший ребенок не будет депривирован психически, будет чувствовать свою необходимость.

Вместе с тем, у старшего ребенка процесс вовлечения его в систему общения с новорожденным соответствует реализации условия формирования функции запечатления старшего ребенка по отношению к младшему, что тоже чрезвычайно важно. Более того, эту функцию у старшего ребенка следует начинать формировать задолго до рождения младенца. Это происходит при беседах о будущем младенце со старшим ребенком в той форме, где ему объясняется, почему он должен любить ляльку, которая находится еще в животе у мамы.

В дальнейшем старший ребенок будет выполнять роль “психического лидера” для младшего, обеспечивая ускорение психического роста младшего и обретая при этом и собственную психическую самостоятельность. Для ребенка выполнение функции психического лидера – серьезная творческая задача. Выполнение этой функции старший ребенок вначале не может осуществлять совершенно самостоятельно. В этом, естественно, ему должны помогать оба родителя. Более того, выполняя функцию “психического лидера”, более старший ребенок, если его усилия активно поддерживаются взрослыми, сам быстрее взрослеет психически, что, несомненно, идет на пользу его физического и психического здоровья.

Из всего сказанного следует, что второй и последующие дети должны планироваться, т.е. время их появления не должно быть произвольным, но должно соответствовать определенным этапам психического и физического созревания старшего (предыдущего) ребенка.

На основании всего сказанного можно сделать вывод, что появление второго (и следующих) ребенка должно быть “спланировано” к моменту, когда предыдущему исполнится три года. Данный возраст ребенка отличается тем, что в этот период ребенок обретает самостоятельность не потому, что этого от него требуют родители, а потому, что это ребенку необходимо, потому что ему это так нравится.

У ребенка имеется относительная свобода владения собственным телом, он умеет говорить, уже много знает. Это и побуждает ребенка к самостоятельности. Возраст в три года – это возраст, когда ребенок в состоянии частично переключить свою функцию запечатления на кого-то еще, кроме родителей.

Более раннее появление следующего малыша приведет к тому, что в развитии детей в психическом смысле будет примерно одинаковый возраст, что, в конечном итоге, нарушит “принцип четырех К” в процессе их роста, будет приводить в большинстве случаев к конфликтам детей, затормаживать рост психического возраста старшего ребенка.

Значительная разность в возрасте детей также может приводить к психической депривации старшего, поскольку его интересы (потребности) “убегут” уже очень далеко, так как онтогенетическое дерево потребностей старшего ребенка разовьется до ступеней выше второй и даже третьей. Наличие более сложных потребностей у старшего ребенка не позволит ему “сосредоточиться” на выполнении функций “психического лидера”. Более позднее появление следующего ребенка может приводить к тому, что дети не будут психически связаны, у них может не сформироваться полноценное взаимное запечатление, т.е. дети будут как бы изолированы, что также приведет к нарушению “принципа четырех К”.

В худшем случае у старшего ребенка, помимо естественного чувства ревности, может развиться агрессивность по отношению к младшему, властность. Этого следует избегать по мере сил. Во всяком случае, родители должны проводить свою “политику” по отношению к младенцу через старшего (старших). Это по мере возможности если не исключит, то уменьшит воздействие психической депривации старшего (старших).

Если же между детьми обеспечен интервал в три года, то (при условии формирования импринтинга у новорожденного по отношению к родителям) будет постепенно формироваться функция запечатления как у старшего ребенка по отношению к младшему, так и у младшего по отношению к старшему. Поскольку возраст в три года у детей принято в психологии обозначать как возраст “я сам”, то при соответствующем поведении родителей более старший ребенок будет активным помощником родителей. В этом случае старший будет учиться у младшего, а младший - у старшего, что и обеспечит формирование устойчивой коллективной функции отражения у детей...

 

ЧАСТЬ V. ПСИХОЛОГИЯ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА

 

ГЛАВА 5.1. КРИЗИС ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ

 

Вся человеческая практика с древнейших времен основывалась на изучении и использовании причинно-следственных связей. Это было (и остается) базисом естествознания. При этом естествознание (“естественное знание”) следует понимать не столько как основу методов научных исследований, но как основу жизни человека, как существующую систему миропонимания. Следовательно, естествознание как таковое охватывает и нашу науку, и нашу технику, и нашу политику, и наш быт - всю нашу жизнь. Естествознание, как основа бытового миропонимания, базируется на привычном для нас материализме. Философия материализма предполагает, что материальный мир существует независимо от того, как мы его воспринимаем. Из этой посылки следует очень многое.

Это предполагает, в частности, определенную очевидность приемов и методов получения знаний, стереотипность создания новых образцов техники, приемов использования техники, технологий, форм и методов общения. Все основывается на незыблемости причинно-следственных связей. У каждого события имеется своя причина и будет соответствующее следствие. Однако это верно только на самом низком, бытовом уровне, хотя и в бытовых ситуациях бывают случаи, когда причинно-следственную связь явлений проследить не удается.

Получая знания и опыт “естественным путем”, человечество добилось, казалось бы, достаточно многого. В особенности двадцатый век дал истории человечества много самых разнообразных и важных, на первый взгляд, для человечества открытий и изобретений. Мир человечества внешне неузнаваемо изменился по сравнению с предшествовавшими столетиями. Полупроводники и искусственные полимеры во многом преобразили всю жизнь человека. Начались попытки освоения космоса.

Очевидным стало непрерывное ускорение темпа жизни, упрощение отношения к жизни вообще, к культуре человеческих отношений в частности. Сегодня даже само отношение к жизни (как к живому) стало примитивным, упрощенным. Совершенно явственным становится то, что у человечества чрезвычайно измельчала система ценностей. Это свидетельствует о наступлении серьезного психологического кризиса.

Новая техника, давая прирост в единицы процентов объемов производства, становится опаснее в десятки и сотни раз. Новые технологии, давая незначительное повышение качества изделий, повышают энергоемкость производства многократно. Даже в быту происходит постоянный рост энергопотребления. Поэтому можно сказать, что наиболее явственно наблюдается наступление кризиса как раз в необходимости многократного умножения энергопотребления для достижения минимальных (в доли процентов) технических или технологических успехов. Отсюда следует вторая грань кризиса – жизнь как таковая потеряла смысл.

Все сказанное позволяет сделать заключение, что человечество уже давно (не позже, чем с конца ХIХ века) вступило в период глубокого морального, социального и эмоционального кризиса. Сегодня кризис должен быть также охарактеризован, как кризис технический, технологический, научный, информационный. Теперь следует говорить о серьезном системном кризисе естествознания как системы жизнеобеспечения, как системы существования человека, как основы миропонимания. Данный кризис охватывает не только сферу научных исследований, но и все области жизни, поскольку в нашем (материальном) мире все взаимосвязано по закону причинно-следственных связей. Эти вопросы я рассмотрел в статье “Философские проблемы современной цивилизации” (www.biomagic.narod.ru/nauka.htm., http://www.membrana.ru/articles/reader/2005/07/15/173403.html. и многие другие сайты, пиратским способом разместившие данную статью. Но я не в обиде.)

Первоначально рассмотрим грани кризиса в научных исследованиях.

Наличие кризиса естественных наук заключается в том, что человечество практически остановилось в своем научном развитии. Это может показаться спорным и/или не столь очевидным. Однако анализ показывает, что достижения, например, теоретической физики эфемерны, основаны искусственных математических моделях, не имеющих ничего общего с действительностью, на мифотворчестве (см. циклы статей Олег Юланов “Атом и вещество”, цикл статей, http://www.biomagic.narod.ru/nauka.htm, Олег Юланов “Законы эволюции Вселенной”, цикл статей, http://www.biomagic.narod.ru/nauka.htm, Олег Юланов “Биологическая Вселенная”, цикл статей, http://www.biomagic.narod.ru/nauka.htm, Олег Юланов “Торсионная модель микромира”, http://spinor.kiev/ua/russian/lyb-ulan_ru.htm, Олег Юланов “Парадоксы электрона”, http://www.membrana.ru/articles/reader/2005/05/20/200100.html, http://www.biomagic.narod.ru/nauka.htm, Олег Юланов “Секреты парадоксов электрона”, http://www.biomagic.narod.ru/nauka.htm">www.biomagic.narod.ru/nauka.htm, Олег Юланов “Парадоксы теории относительности”, http://www.biomagic.narod.ru/nauka.htm, а также книгу “Триединство Природы”).

Следует вспомнить, например, семидесятые годы прошлого столетия (ХХ века), когда физики всех развитых стран с каким-то упоением “открывали” все новые и новые квантовые частицы. При этом ни один ученый тогда не отдавал себе отчета в том, что эти “открываемые” “элементарные” частицы не являются новыми, но являются итогом условий, в которых проводился эксперимент. Иначе говоря, все открывавшиеся в то время частицы были в буквальном смысле “рукотворными”. Только к концу семидесятых годов все одумались, и “гонка” за новыми частицами прекратилась.

Как непосредственное следствие наступившего научного кризиса следует считать создание сверхмощных синхрофазотронов, токамаков (на которых предполагалось создать условия для управляемого термоядерного синтеза). Существование этих установок (или им подобных) говорит о том, что ясного представления об окружающем мире у ученых не было, и нет сегодня совершенно.

Даже признание на определенном этапе существования особой энергоинформационной структуры, в теоретической физике получившей название физический вакуум, говорит как раз о наличии системного кризиса естествознания, поскольку там, где начинается физический вакуум, там кончается действие закона причинно-следственных связей материального мира. Именно тогда было произнесено слово “кризис”, но относилось оно к развитию теоретической физики.

В области используемых материалов – металлы, искусственные полимеры, полупроводники – кажется, не осталось уже ничего, что следовало бы еще “придумать”. Технологии, несмотря на их совершенствование в отдельных компонентах, практически остаются неизменными и не соответствующими современным требованиям. Многие технологии (например, резание металлов на соответствующих станках) достались человечеству еще от XVIII - XIX веков и за прошедшее время не претерпели качественных изменений. Новых, истинно революционных материалов не создано. Да и методы обработки материалов совершенствуются незначительно.

В области энергетики новые технологии вообще давно не открывались. Создание и совершенствование технологических процессов идет по пути интенсификации энергопотребления, а это приводит к перегрузкам энергопроизводящих производств. Сейчас уже поговаривают о всемирном энергетическом кризисе, который может наступить в ближайшем будущем. Более того, усложнение и/или усовершенствование промышленных и сельскохозяйственных технологий приводит в первую очередь к увеличению энергоемкости технологических процессов. Это, в свою очередь, приводит, с одной стороны, к усугублению проблемы воспроизводства энергетических ресурсов, а с другой стороны, - к “тепловому засорению” атмосферы нашей планеты, т.е. к существенному нарушению экологического баланса природы.

Серьезной проблемой экологического характера является проблема доставки энергоносителей (нефти, газа, электроэнергии, тепла) к месту потребления. Гигантские трубопроводы, линии электропередачи напряжением в сотни тысяч и миллионы вольт, гидростанции, тепловые и атомные электростанции – все это существенно разрушает хрупкую экологию нашей планеты, отнимает, в конце концов, у человека саму природу. Стало ясно, что для получения и доставки каждого киловатта энергии к потребителю необходимо затратить не меньшее (если не большее) количество энергии (в “отложенных”, условных единицах). Следовательно, возникший парадокс свидетельствует о непонимании многих задач общества.

В области медицины кризис естествознания ощущается наиболее явственно. Новые методы и новые лекарства, создаваемые в многочисленных институтах и на фармакологических фирмах, не снижают уровень заболеваемости на планете. Более того, одни и те же болезни (например, грипп) из года в год повторяются с прежней или даже с большей интенсивностью. Кроме того, следует быть честным, чтобы сказать, что и новые лекарства далеко не всегда создаются. Нередко известные лекарства лишь корректируются, подправляются. Эти “новые” лекарства упаковываются по-новому (оболочка и название) – и “новое” лекарство готово.

Но и это еще не все.

Например, такое заболевание как туберкулез вследствие применения антибиотиков “преобразовалось” в новые формы, которые или почти не поддаются излечению, или вообще не лечатся. Появляются все новые и новые болезни, ранее неведомые, а сегодня – неизлечимые. Несмотря на все усилия врачей, не побежден рак, сердечно-сосудистые заболевания, диабет, все виды гепатита и вообще большинство болезней. С каждым годом увеличивается число больных аллергией, причем число аллергенов все увеличивается.

Фармакологи и врачи не представляют, каким образом и за счет чего создать условия строго индивидуального воздействия лекарств, индивидуальной дозировки, да и вообще – в чем состоит смысл действия лекарственных веществ. Это происходит потому, что назначения в медицине идут по методу “проб и ошибок”. Несмотря на совершенствование диагностической техники на совершенствование диагностических технологий, выявляются всего лишь патологические последствия, а не первопричина заболевания. Все вопросы, связанные с новым пониманием истоков болезней, рассмотрены в книге “Природа болезней”.

Это в совокупности означает, что медицина идет в целом по ложному пути. Врачи в подавляющем числе случаев просто не знают или не понимают природу заболеваний. Если бы медицина вгляделась в пройденный ею путь, то к своим заслугам она смогла бы отнести, пожалуй, лишь победу над черной оспой. Другие страшные в прошлом болезни периодически вспыхивают в разных районах планеты. Сегодня я могу сказать, что из-за действия рыночных механизмов в медицине врачи и фармакологи всей планеты вовсе не заинтересованы в снижении заболеваемости населения.

Не менее критическое положение наблюдается и в транспортной сфере. После создания автомобилей на органическом топливе, современных скоростных самолетов и ракет ничего нового не создано, а те виды транспорта, которые существуют на сегодня, нарушают экологию планеты по многим показателям. Сюда относятся такие факторы, как загрязнение атмосферы, отчуждение больших массивов земли железными и автомобильными дорогами, разрушение озонового слоя ракетами, сжигание кислорода всеми современными видами транспорта. Снова вопрос упирается в энергетику. Как только будут созданы новые экономичные, малогабаритные и экологически безопасные источники энергии, то многие проблемы современного транспорта исчезнут.

Ранее я уже говорил об особой экологической проблеме: “засорении” ноосферы Земли осколками душ убиваемых организмов. Эта проблема, вообще говоря, нигде всерьез не ставилась и не обсуждалась. Одна из причин этого кроется как раз в естествознании, как системе мировоззренческих концепций, не только никак не учитывающей подобные эффекты и явления, но и сознательно игнорирующей их.

То, что мы живем в период серьезного кризиса, охватывающего все области жизни, другим представляется всего лишь как кризис энергетический. Это означает, что многие видят всего лишь отсутствие надежных и долговременных источников энергии. При этом такие исследователи не замечают других граней этого кризиса. Вот пример.

“В наше время только ленивый не знает, что нефти осталось на 30 – 50 лет, газа на 100 – 150 лет (это при нынешних темпах потребления). Даже если не вспоминать о глобальных последствиях (потепление климата, озоновые дыры, грязные вода и воздух), стоит задаться вопросом, а что после исчерпания ресурсов? И только самые ленивые говорят, что есть множество других источников энергии, например, ядерная, солнечная, ветровая и другие уже известные энергии.

Но если додумать мысль до конца и просчитать количество затраченных ресурсов хотя бы для ядерной энергетики (добыча, обогащение, транспортировка, хранение, использование и, особенно, утилизация, связанная с созданием хранилищ, требующих дорогостоящих природоохранных мероприятий в течение десятков и сотен лет), то становится ясно, что речь идет об использовании тех же традиционных энергоносителей – нефти и газа. Восстановление же загубленной природы требует гораздо больших затрат, чем требовалось для ее разрушения…

В основе расчета себестоимости любого продукта лежит цена используемых природных ресурсов. Но в эту цену входят только затраты по их добыче и первичной переработке. Обычно в эту цену не входит цена ресурса как такового. Считается, что он ничего не стоит. Это как раз и говорит о том, что природный ресурс не имеет цены, т.е. он бесценен, так как ограничен и невосполним…

Практически все существующие технологии направлены на то, чтобы в одном месте что-либо разрушить, а в другом – создать. Разрушается или природный ресурс, или человеческий. Но в любом случае разрушается всегда больше, чем возможно воссоздать. Это называется КПД, или коэффициент полезного действия. Все знают. Что КПД паровоза 5 – 7%, автомобиля 15 – 20%, тепловой электростанции 25 – 30%. Следовательно, большая часть потребляемого ресурса безвозвратно теряется и загрязняет окружающую среду. Причем ресурсов постоянно не хватает. Идет борьба за ресурсы, которая выливается в войны и конфликты…

То, что человечество зашло в тупик и необходимо искать из него выход, находит понимание у все большего количества людей. Появляются новые знания о том, что мир устроен не так, как нас учили в школе и вузе, что Земля – живая структура, а нефть – “кровь” Земли, что человек и природа имеют более интимные связи, чем простое “укрощение” природы” (В. П. Аванесян, С. Д. Авдеев “Цивилизационный кризис энергетического сознания и пути его преодоления”, ж. “Сознание и физическая реальность”, том 6, № 2, 2001 г., стр. 35 – 37).

Совершенно очевидно, что авторы видят всего лишь кризис энергоресурсов, но не замечают масштабности в смысле всеохватности этого кризиса.

Ярким примером ошибочного пути развития производства служит современное автомобилестроение. Срок службы современных автомобилей неуклонно сокращается. И связано это не с тем, что выпускаемые автомашины имеют низкое качество, а с тем, что производитель не заинтересован в длительной эксплуатации современных машин. Ему (производителю) необходимо непрерывно расширять рынок сбыта, а это возможно в том случае, если выпускаемые автомобили будут иметь гарантированный и ограниченный срок службы. Это означает, что промышленное производство ориентировано на интересы производителей, а не на интересы потребителей продукции. Следовательно, это психологическая основа этой составляющей общего кризиса.

Ремонт современных автомобилей (а также современных телевизоров, компьютеров, различной бытовой техники, многих товаров промышленного назначения) или очень дорог (соизмерим со стоимостью нового изделия) или вообще невозможен. В итоге производство сегодня реально существует ради самого производства. Указанная форма существования и развития производств наложила отпечаток на всю жизнь человечества. Развилось потребительское отношение к миру вещей, а через него – и ко всему остальному, в том числе к природе, к человеческой жизни. Мерилом всего стали деньги. Как следствие этого, многие люди уже и не заинтересованы в участии в процессе товарного производства, но заинтересованы в совершенствовании методов получения больших прибылей. Отсюда вытекает возможность получения доходов и за счет различных преступлений, например, за счет наркобизнеса.

Выражаясь терминологией данной работы, мировое сообщество по собственной инициативе подверглось особой и чрезвычайно опасной форме психической депривации - мировоззренческой, так как иных путей развития практически никто не ищет. Путь, навязанный человечеству самой богатой страной мира – Соединенными Штатами, оказался роковым, ведущим человечество к пропасти моральной, психологической, технической и технологической. В том, что наркобизнес, в частности, получил сегодня такое большое распространение и влияние, “заслуга” принадлежит, в первую очередь именно этой стране, ее гипертрофированной и совершенно искусственной валюте.

Американский образ жизни возведен в эталон, тиражируется, пропагандируется, распространяется. Американский образ жизни насаждается не только с помощью средств массовой информации (телевидение, кино, газеты), но и с помощью оружия. США сегодня считают возможным и правомерным диктовать любой стране мира свои условия жизни, свой образец “демократии”, свои ценности. Насилие на экране (кино, телевизора) стало эталоном поведения такой страны, как США на международной арене в области политики, экономики и в других формах деятельности, и всех ее сателлитов – Великобритании, Франции и так далее.

Естествознание, породившее материализм, породило особую форму психического социального заболевания, которое можно назвать как вещизм. Основой для этого стало стремление обладать чем-то в большей мере по сравнению с другими людьми или государствами (деньги, вещи, имущество, власть, энергоресурсы). Это есть психологическая основа экономической идеологии прибыли, психологическая основа системного кризиса естествознания.

В итоге можно сказать, что естествознание всегда вело человечество по пути экстенсификации производства. Все время наращивалось само производство и объемы потребления продуктов производства. Соответственно росла потребность в сырье и в энергии. Таким образом, в основе экономики лежит исходно тупиковая цель: деятельность ради самой деятельности. Следовательно, кризис естествознания - это, вообще говоря, не технологическая, а психологическая проблема.

Естественным итогом глобального нарушения “принципа четырех К” является движение всего человечества к жестокости, к насилию, к изъятию из жизни милосердия, сострадания и покаяния. Поэтому и общий итог будет неизбежно совершенно негативным не для какой-либо отдельной страны, а для всего человечества. Финиш этого образа жизни будет печальным. Возможным исходом будет прерывание человеческой цивилизации, изжившей себя за счет собственных усилий. Логичным исходом этого пути псевдоразвития будет всеобщий и жестокий экологический кризис не только в части разрушения биологического баланса природы, но и в части засорения ноосферы Земли негативной эмоциональной информацией и другими информационными “отходами” деятельности человека. Это приведет к катаклизму мирового масштаба, что уже не раз случалось в жизни человечества.

Я не первый, кто говорит именно о глубоком кризисе человеческого сообщества. Самым первым, пожалуй, следует считать Евангелиста Иоанна, который предупредил человечество о грядущем Апокалипсисе. Но для человечества такого рода предупреждения, как выясняется, не имеют никакого значения.

Но если не принять мер, то в этом случае от Земли вообще может ничего не остаться. Следовательно, имеет глубокий смысл понять, в чем заключается информационный смысл Апокалипсиса. Следует понять, что следует делать человечеству для изменения сути и исхода апокалиптического процесса. В книге “Психологические законы религии” приведен анализ причин, приводящих к Апокалипсису. Показан путь превращения этого процесса из разрушительного в очистительный процесс, в процесс возрождения.

Таким образом, можно вычленить следующие основные признаки системного кризиса миропонимания на основе “естественных знаний”.

1. Экстенсификация всех видов производств неуклонно замедляет прирост суммарной новой информации, создаваемой совокупным человечеством.

2. Существующее сегодня мерило эффективности производства – прибыль - ведет к разрушению моральных устоев человечества независимо от наличия или отсутствия усилий какой-либо отдельной страны на преодоление этого.

3. Выбранный путь экстенсивного развития производства неуклонно ведет человечество к энергетическому и к сырьевому кризису, а также к природной глобальной и всеохватной экологической катастрофе.

4. Развитие медицины идет не по пути поиска причин заболеваний, а по пути ослабления следствий возникшего заболевания. В подавляющем числе случаев причин заболевания современная медицина установить не может, поскольку базируется исключительно на материалистическом подходе. Информационная и полевая природа заболеваний сегодня вообще не рассматривается, не существуют методы и приборы соответствующей диагностики и лечения.

Подводя итог данной главе, скажу, что избавиться от прессинга кризиса естествознания невозможно при прежнем отношении ко всем компонентам жизни. Человечество должно пересмотреть, в первую очередь, свое отношение к Богу. Как бы ни казалось это странным или удивительным, но ни одно новшество принципиального характера в технике или технологии не будет дано человечеству, если не изменится общий психологический климат на планете Земля.

ГЛАВА 5.2. АТЕИЗМ - ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК КРИЗИСА

 

Истоком возникшего масштабного кризиса нашей жизни является именно атеизм. Кажется удивительным: как может повлиять на развитие техники моя вера или мое неверие в Бога? Но неверие человечества и породило именно то, что мы сегодня имеем. Человек, как особый живой организм, в процессе своей деятельности создает новой информации больше, чем все остальные виды живых организмов. В этом, собственно говоря, и состоит предназначение человека как такового. Только на уровне человека дифференциальный характер отражения приобретает особую функцию, создает то, что называется творческим мышлением, т.е. способностью создавать принципиально новую информацию, не базирующуюся на предшествующем опыте.

Особенность человека, как биологического вида в ряду других живых организмов, заключается в том, что он в состоянии находить оптимальные решения в гораздо более неопределенных условиях и при гораздо более неполных исходных данных, чем любой другой организм. Эта особенность и является тем свойством, ради которого и создавался сам человек. Поскольку вся информация о жизни каждого человека “записывается” в полевые структуры души, становится понятно, почему для Бога важно, чтобы душа каждого человека в совершенно определенном смысле сохранилась. Но душа разрушается от наших грехов, греховных мыслей, вследствие насилия.

В структуры физического вакуума не могут быть “приняты” и “растворены” в нем души умерших людей, в которых записана “негативная”, левозакрученная информация, формируемая негативными эмоциями (злоба, зависть и так далее). Не может быть принята и информация от душ, которые разрушились вследствие насильственной смерти, что объясняет причины, по которым убийство является тяжким грехом перед Богом.

Но дело здесь и в том, что и человек, совершивший насилие, приобретает свою дозу “негативной” информации. При этом не помогут ни молитвы, ни другие религиозные обряды. Души невинно убиенных после обряда отпевания могут быть приняты Богом. Но это только предположение. Души убийц, сознательных и жестоких, не будут приняты Богом. Здесь не помогут молитвы. Только глубокое и искреннее раскаяние такого человека может помочь его душе. Но понимают это очень немногие.

Исходно религиозность человека в своей основе - это особая форма восприятия окружающего мира, основанная на признании наличия некоторых внешних, по отношению к человеку, высших сил. Это первичное знание о наличии каких-то иных сил породило веру, позволявшую более уверенно действовать в различных жизненных ситуациях, создавать практические гипотезы, планируя свои дальнейшие действия, получая при этом новые порции знания, уже не основанные на вере.

Так постепенно у первочеловека стала формироваться цепочка получения знаний – “вера-гипотеза-знание”, укреплявшаяся от поколения к поколению. Первоначально сумма знаний, естественно, была совершенно недостаточна для любых жизненных случаев. Поэтому та исходная вера сильно сплачивала людей, создавая особый социум, характерный как раз для сообщества людей.

Особенность человеческого социума состоит в том, что только у людей социум приобретает особые формы, выражающиеся в общественной морали, в правилах общественного поведения, в общих законах общества, сформулированных в разнообразных книгах, будь это Библия или современные своды законов. Мы порой даже не пытаемся усмотреть прямую связь древнейших книг с современными законами гражданского общества. Но истоки всех современных законов находятся в том древнем религиозном уложении правил поведения, которые сложились сначала в стихийных религиях, а затем, как бы по наследству, в своей основе перешли в религии откровения, пришедшие к нам через пророков прямо от Бога.

Теперь мне хотелось бы проследить за тем, что породила та обычная каждодневная практика человека, которой человек стал заниматься тем больше, чем дальше отходил от первоначального своего занятия - охоты. Действительно, человек разумный после своего появления сразу обладал (как и все остальные животные) физической свободой. Однако в первый момент своего появления, человек пожертвовал свободой интеллектуальной, поскольку для более успешных действий в охоте ему требовались только “заряженные” орудия (об этом я упоминал ранее), а это было возможно лишь при условии безусловного подчинения ритуалам, обрядам и Богу.

Переход к животноводству и, еще больше, к земледелию уже не требовал от человека непременно использовать только “заряженные” орудия труда. Труд становился все более свободным от ритуального действа, все больше давал новых сведений, получавшимися в ходе практической деятельности: человек самостоятельно и постепенно овладевал широкой гаммой “суммы технологий”. Накапливая “сумму технологий”, люди все более пытались сами стать богами. Вектор религиозности у человека постепенно стал поворачиваться на него самого. Поэтому в последующем Всевышний стал использовать другие приемы, чтобы вернуть человечество на путь служения Богу.

История знает множество древних пророков, ставших выразителями определенных религиозных учений. Из наших, современных пророков можно назвать некоторых. Скажем, в девятнадцатом веке появились “откровения” Блаватской, а в двадцатом - учения Рерихов, “откровения” Даниила Андреева или Карлоса Кастанеды. Такого рода “откровений” достаточно много, чтобы от них можно было бы отвернуться и не замечать. Все эти люди по-своему излагают знания, которые им в определенной степени доверены Свыше. Это говорит лишь о том, что каждый из нас по-своему может интерпретировать некоторые “генидные” мысли, получаемые нами на полевом уровне, т.е. дело в степени подготовленности индивидуальной функции отражения.

Скажем, Блаватская была первоначально совершенно не подготовлена к приему сложнейшей информации. Она была фактически и практически совершенно неграмотной, если иметь в виду специальную подготовку. На том этапе она была как бы “писцом”, записывающим передаваемые ей знания. В дальнейшем ее кругозор расширился, т.е. функция отражения получила определенное развитие, в результате чего появился и определенный базис. В итоге Блаватская “взяла” на себя смелость трактовать получаемые сведения. И как следствие - все получилось достаточно плохо: эзотерические знания получили существенное искажение.

Самое удивительное свойство в человеке заключается как раз в том, что он, будучи “продуктом” Бога, постоянно хотел освободиться от влияния Бога и как-то отказаться от признания самого факта существования души и Бога. Это происходило по мере того, как человек все больше узнавал об окружающем его мире и больше накапливал знаний. Так родилась особая форма религии, которая и является атеизмом со своими обрядами, со своей идеологической платформой, направленной в основе на борьбу с церковной религией. И атеизм, наверное, столь же древнее создание человека, как и сама религия.

В основе воинствующего атеизма лежит учение об уникальности человека, о его всемогуществе в познании мира. Основан такой атеизм на том, что практическая повседневная деятельность, подкрепляемая непрерывным “погашением” потребности в информации, порождает знание, свободное (по принципу получения) от Бога. Обычная, рядовая жизнь и не требует участия Бога в повседневных делах. Это породило то, что я называю “вульгарный” материализм, основанный на каждодневной житейской практике человека.

В итоге жизнь человеческого общества все больше наполняется информацией, добываемой человеком самостоятельно в ходе каких-либо целенаправленных действий. Сочетание физической свободы и кажущейся свободы деятельности требует от человека самостоятельно искать и находить все более сложные решения возникающих проблем. Именно такой путь повторяет каждый ребенок в своем соматическом, интеллектуальном и социальном развитии. В итоге это привело человека к свободе интеллектуальной (и творческой). Это вылилось в свободное от Бога создание новых инструментов и орудий труда.

Такая кажущаяся свобода деятельности расширила возможности человека, позволила самостоятельно выдвигать какие-либо гипотезы и самостоятельно добиваться положительного результата. Все вместе это позволило человеку все более и более ощущать себя свободным в выборе формы и вида деятельности. Это выглядит внешне как свобода воли. Однако ложное понимание “свободы воли” приводит к неверному пониманию свойств и возможностей человека. Действительно ничего без определенной необходимости (потребности) не может быть сделано или сотворено. То, что мы не всегда можем понять потребность, вычленить мотивы, побудившие нас к тому или иному виду деятельности, вовсе не означает, что мы произвольно выбрали предмет и область деятельности. Без конкретной прагматической необходимости нельзя ничего создать.

Даже сегодня далеко не каждый признается в том, что “свобода - это осознанная необходимость” (Гегель). Эту фразу Гегеля сегодня можно перефразировать так: свобода – это осознание (явное или скрытое) актуализированной потребности индивидуального или социального характера, которая определяет направление нашей деятельности. Это, безусловно, делает само понимание свободы иллюзорным, кажущимся. Но именно это и лежит в основе деятельности разума.

Однако само появление у человека свободы интеллектуальной в конечном итоге породило и ощущение свободы нравственной. Это в результате, на мой взгляд, и породило атеизм как антирелигию по отношению к Богу, но являвшуюся религией нового толка - религией, в основе которой сам человек не как Homo sapiens, а как некоторое высшее существо, как бог. Следовательно, цепочка “вера-гипотеза-знание” реально действовала в направлении освобождения от Бога. И атеизм человека, безусловно, есть продукт социального и интеллектуального развития человечества. Это, по-своему, хорошо, так как благодаря этому возникает ощущение свободы выбора (но не сама свобода выбора). Это, тем не менее, плохо, так как свою свободу в получении знания мы распространяем и на остальные грани жизни: мы становимся циниками, обманываем других людей, совершаем преступления, губим природу.

Если физическая и интеллектуальная свободы являются необходимым и достаточным условием развития разума человека, нравственная свобода - есть в конечном итоге путь к деградации разума человека. В процессе освобождения в повседневной жизни от Бога человек стал ставить под сомнение, как само существование Бога, так и существование бессмертной души. В этом сказался чисто потребительский характер возникших общественных отношений: если какой-то отвлеченный бог не помогает мне в моей тяжелой жизни и не видит моих страданий, то зачем мне тогда этот бог. Если душа бессмертна, как я могу в этом убедиться. Ведь после смерти еще никто не возвращался обратно, а грехи наши останутся с нами и никто о них не узнает. Именно это и означало, что человек стремился занять место Бога.

Это, безусловно, примитивная схема возникновения атеизма, но кем бы он ни создавался - философом или простым человеком - в его основе лежал прагматизм. Раз нет прямой выгоды, значит это бесполезно, а я - все могу! Под все остальное можно подвести любую теорию, которую сами же и придумаем. Именно поэтому в итоге человек стал стремиться заменить религию, основанную на вере в Бога (или на вере Богу), на иную, основанную на какой либо иной идеологии.

Примером таких псевдорелигий является идеология атеизма, лежащая в основе любой из политических религий, наиболее ярким представителем которых является коммунистическая и/или фашистская идеология. В таких псевдорелигиях атеизм выступает уже как воинствующая идеология, целью которой является сокрушение всего того, что дали человечеству какие-либо религии, сокрушение нравственности и морали.

Вот образчик “агрессивно-потребительского” атеизма, являющегося по существу также религией “черного” типа, порождающей негативные последствия для человека и для общества.

“Многие мыслители решительно выступали против традиционных психологических и философских ассоциаций “душа” и “сознание” и доходили до того, что заявляли, будто эти термины вообще неприменимы к людям. Но еще никто не имел смелости и безрассудства утверждать, что нет такой вещи, как “личность”. Однако я буду употреблять и слово “душа” наряду со словом “личность”, когда речь будет идти о тех теориях, которые сами имеют обыкновение употреблять термин “душа”... Но какие бы слова мы не употребляли, необходимо допустить различие между телом и личностью. Как мы отмечали в первой главе, смерть в этом отношении является непогрешимым свидетелем. Ведь в момент смерти тело - холодное, молчаливое, инертное - все еще есть, но личность полностью исчезла...

Но люди вовсе не должны умирать, спать или подвергаться операции для того, чтобы ясно осознать различие между телом и личностью; они просто должны думать и чувствовать... Однако, хотя здравый смысл и мудрая философия и проводят естественное различие между телом и личностью, они в то же время связывают эти два понятия самым тесным образом. Почти невозможно представить себе личность, лишенную тела. Когда мы думаем об отсутствующих лицах - будь то мертвые или живые, - мы неизменно представляем себе их естественные формы, их тела, благодаря которым мы только и знали их и воспринимали их личности...

Мы знаем, далее, из повседневного опыта, как тесно личность фактически связана с нашим телом. Телесные изменения фактически всегда неизменно влекут за собой духовные и эмоциональные изменения... Личность чувствует себя хорошо, когда телу хорошо; она больна, когда больно тело... Вместе с тем хорошо известно, что при некоторых обстоятельствах состояние психики человека может воздействовать на его телесное состояние в хорошую или дурную сторону.

Очевидная истина, говорящая о влиянии духа на тело, была расширена “Христианской наукой” (“Христианская наука” - религиозная организация протестантской ориентации, возникшая в 70-х годах XIX века в США. Ее приверженцы полагают, что излечение людей от всякого рода болезней возможно лишь с помощью религиозной веры. Медицинские методы лечения при этом категорически отвергаются, поскольку они якобы препятствуют правильному пониманию природы болезни людей, их страданий и даже смерти. Прим. Редакции перевода) так, что она вышла за всякие разумные пределы и стала основой новой религии.

Но нам не нужно никакой религии, ни старой, ни новой, для того чтобы сказать, что тело и личность являются тесно связанными сущностями, влияющими друг на друга в каждом своем движении. Мыслители, которые подчеркивали различие между телом и личностью и власть личности над телом, всячески старались доказать, что личность есть субстанция другого порядка, что это нематериальная или нефизическая душа...

Другие мыслители, признавая различие между телом и личностью, утверждали, что личность представляет собой жизнь, функцию или деятельность тела... В целях удобства мы говорим и пишем об абстракции - личности, но фактически она может быть абстрагирована от человеческого тела не в большей степени, чем дыхание и пищеварение. Эта личность, таким образом, является качеством тела, а не независимо существующей вещью, точно так же как красный цвет является неотъемлемым качеством красной розы...

Теперь становится ясным, каков основной вопрос, стоящий перед нами. Является ли связь между телом и личностью, известная нам в этой жизни, такой тесной, глубокой и коренной, что наиболее разумным, по-видимому, будет заключение об их неразрывном единстве? Или эта связь настолько неопределенна, свободна и несущественна, что мы можем рассматривать личность как отделимую и, в конечном счете, независимую сущность? Иными словами, построено ли и воспитано человеческое “я” на основе живой плоти и крови, или же оно может каким-то образом, подобно капитану тонущего судна, продолжать свое существование и после уничтожения его жизненного товарищества с телесным организмом?..

Центральный вопрос в том виде, как он здесь поставлен, связан, далее, с вопросами о потустороннем существовании, которые на первый взгляд могут показаться независимыми от него. Среди этих производных вопросов очень важным является вопрос о том, будет ли личность функционировать в потусторонней жизни в качестве чистой души, лишенной плоти, не имеющей никакого сотрудничающего органа, через который она могла бы действовать, или же она и там будет нуждаться в некоем телесном орудии - например, в воскрешенном естественном теле согласно принципам традиционного христианства - или же в каком-нибудь сверхъестественном “небесном”, “духовном” или “эфирном” теле. Даже богу, если мы представим на минуту, что он существует и властен обеспечить человеческое бессмертие, приходится решать, будет ли дух человека, выражаясь языком святого Павла, “раздет” или “одет” (Корлисс Ламонт “Иллюзия бессмертия”, пер. с англ., М., ИПЛ, 1984 г., стр. 39-44).

Как же отвечает на “центральный вопрос” автор?

“Перед животными не стоит проблема смерти или трагедии смерти. Они не спорят о воскресении и вечной жизни. Лишь люди могут спорить о воскресении и вечной жизни, и они делают это. В этом их высокая привилегия. Тот факт, что вывод из такого спора и соответствующего размышления заключается в признании, согласно которому эта жизнь есть все, не делает указанную привилегию менее значительной...

Истина относительно смерти освобождает нас и от унизительного страха, и от легковерного оптимизма. Она освобождает нас от лести самим себе и от самообмана. Говорить, что люди не могут вынести эту истину, значит капитулировать перед слабыми элементами в человеческой природе. Люди не только могут вынести эту истину, касающуюся смерти, - они могут подняться выше ее, к гораздо более благородным мыслям и действиям, чем те, которые сосредотачиваются вокруг вечного самосохранения...

Если это наша единственная возможность для личного наслаждения благами жизни - а почему бы нам ими и не наслаждаться? - это также наша единственная возможность оставить о себе хорошее и почетное воспоминание среди наших друзей и всех людей-братьев. Второй возможности не представится; не будет никакой новой возможности спастись в каком-то бессмертном царстве и изменить необратимый ход нашей жизни. Здесь - наша единственная возможность. Наконец, знание того, что бессмертие есть иллюзия, освобождает нас от всякого рода озабоченности по поводу смерти. Это знание делает смерть в каком-то смысле неважной, оно освобождает всю нашу энергию и время для осуществления и расширения счастливых возможностей на этой доброй земле” (там же, стр. 284-285).

Сначала обсудим постановку вопроса. Итак, К. Ламонт в определенной степени в силу естественного, стихийного, или “вульгарного” материализма смешал вместе все, что только можно было смешать. Так оказались отождествлены “душа” и “сознание”, “душа” и “личность”, “тело” и “личность”. Такое смешение, с его точки зрения, является совершенно естественным, недостойным тщательного анализа с целью выявления не столько отличий, сколько различия семантики терминов. В результате подобная постановка основного вопроса свелась к формулированию проблемы существования личности в загробном мире. На такой вопрос, поставленный к тому же в такой форме, естественно, следует отрицательный ответ, поскольку, как это следует из приведенных выше итогов анализа в данной работе, личность действительно не может существовать в отрыве от социума.

На основе такого чисто софистского решения проблемы автором делаются далеко идущие выводы. Раз личность после смерти организма не может существовать, то, следовательно, и потустороннего мира не может быть. Это освобождает от страха смерти, т.е. фактически обесценивает саму смерть, делает ее не столько неизбежным фактом, сколько фактом несущественным, каковы бы ни были причины смерти - естественные или насильственные. Так оправдывается любая мораль, любое насилие и, фактически, любое преступление.

Если бы автор не сделал отождествления понятий “душа” и “личность”, а хотя бы на мгновение предположил, что это все-таки разные понятия, то его выводы не были бы столь безнравственны. Но постановка вопроса сделана, ответ получен, и дальнейшая деятельность в этом направлении бесполезна. Так считают атеисты, превратившие, по большому счету, атеизм в религию инверсной формы.

Воинствующий атеизм, превращающий человека в бога, имеет определенные достоинства. Смысл этих достоинств заключается в том, что этим самым человек для себя создает условия, когда вообще не на кого надеяться. Все необходимо делать и решать самому, т.е. такое состояние подобно стрессовому, когда человек может за счет сверхусилий найти совершенно оригинальные и неожиданные решения, т.е. создать качественно новую информацию. На этом пути и находится вся современная наука, основная часть искусств.

Правда, ранее уже было показано, что совсем освободиться от влияния прошлых поколений (в информационном смысле на уровне полевых структур) или от иного влияния (опять же на полевом уровне) от социума человеку просто не дано. Человек не перестал хоронить своих близких, не перестал вспоминать их по определенным датам, не перестает взаимодействовать с окружением и так далее. Но атеизм отвергает эти связи, хотя и продолжает ими пользоваться.

Именно поэтому Бог считает допустимым существование такого атеизма. Но именно этот путь привел человечество к серьезному системному кризису, о котором говорилось выше. Следовательно, возможности развития человечества на этом пути крайне ограничены.

Если же конкретный человек ставит себя на место Бога, предполагая свое безграничное могущество, жизнь такого человека “обрывается” мгновенно по причинам, которые всегда предстают нам как роковое стечение обстоятельств. Проследить досконально это, безусловно, практически невозможно, но это можно доказать, на “инверсных” примерах, когда человек в буквальном смысле избегал гибели от неведомой, часто незримой помощи. Таких примеров “жизнь” предъявляет достаточно много.

ГЛАВА 5.3. СОВРЕМЕННОЕ ФАРИСЕЙСТВО

 

Есть, правда, и такие люди, которым, при внешнем следовании религиозным канонам, безразличны вообще любые формы религии. Они могут соблюдать вместе со всеми религиозные отправления, но делают это формально, поверхностно. Они не являются ни атеистами в смысле активного неприятия Бога, ни религиозными людьми. Таким людям совершенно все равно, есть ли Бог. Те религиозные действа, которые они совершают, не отражают ничего.

Мне представляется, что это еще больший грех перед Богом, чем его отрицание, так как в этом случае обнаруживается, что у них вообще нет ничего святого, а сами эти люди являются, по существу, фарисеями.

“Фарисеи (отлученные) – известная секта, возникшая между Иудеями, после их долгого плена в Вавилоне. Название фарисеев произошло от еврейского слова, означающего отлучать, отделять; но история их происхождения скрыта во мраке неизвестности. Гордость и лицемерие были их отличительные пороки. Они имели притязание на необычную святость и со строгой заботливостью исполняли многочисленные обряды очищения и т.п., дошедшие до них по преданию” (“Библейская энциклопедия”, труд и издание Архимандрита Никифора, Москва, Типография А. И. Снегиревой, 1891 г., стр. 723).

Данное определение древних сектантов в иудейской религии не стало со временем бессмысленным звуком, но приобрело нарицательный смысл. Сегодня фарисеи – это мировоззрение идейного конформизма, когда за внешней формой ничего не содержится. Опасность такого миропонимания состоит в том, что конформизм мирится с насилием, с несправедливостью, с ложью. Не следует думать, что фарисеи – это только та древняя секта, которая, собственно, и привела Христа на Голгофу. Подобные люди существовали и в средние века, существуют и сегодня.

“Точные блюстители законов, но в смысле совершенно противоположном духу пророков, которые видели религию в любви, божественной и человеческой, фарисеи полагали благочестие в ритуалах и в церемониях, в постах и в публичных покаяниях” (Эдуард Шюре “Великие посвященные. Очерк эзотеризма религий”, Калуга, Типография губернской Земской управы, 1914 г., стр. 383).

Слова эти сказаны, безусловно, о фарисеях прошлого, современников Христа, но что изменилось с тех пор? Раньше во имя освобождения Гроба Господня фарисеи отправлялись в грабительские крестовые походы. Сегодня во имя “торжества демократии” бомбят Югославию или Ирак, собираются применить атомное оружие против Ирана. Завтра найдутся еще такие же жертвы, например, Сирия, Северная Корея, Россия.

Из чего же проистекает атеизм как психологический феномен? В определенной степени он вытекает из “напутствия” Бога, когда Он изгонял Адама и Еву из Эдема:

“Ты будешь тяжко трудиться до самой смерти, в поте лица добывая себе пропитание, а потом вновь обратишься в пыль, из которой Я тебя сотворил”.

Этим самым человек изначально на Земле был поставлен в условия необходимости все добывать самостоятельно, в том числе и информацию, самостоятельно постигать сущность добра и зла. Именно в этом смысле Бог сделал человека свободным.

Фарисейство (как идеология) не предполагает такой свободы человека, но ставит его в моральное рабство перед служителями закона, трактующего его в угоду фарисействующей верхушке. Именно поэтому следует сделать вывод: фарисейство (в чем бы оно ни проявлялось) еще большее безбожие, чем простой атеизм.

Вместе с тем, все это здесь говорится не для того, чтобы призвать современных “демократов” к тому, чтобы прислушаться к голосу разума. Дело в том, что в этой политике государств Запада, США, всех стран-участников НАТО проявляется одна из самых ярких граней системного кризиса естествознания. Человечеству сегодня нельзя дать возможность овладеть более совершенными источниками энергии, более совершенными технологиями. Все попытки перешагнуть некоторую границу, некоторый Рубикон, за которым начнется совершенно иная реальность, Всевышний решительно пресекает и будет пресекать. Если найдется какой-нибудь гениальный исследователь или изобретатель, который сможет создать новые источники энергии, которые так усиленно ищут во многих странах мира, то участь гениального самородка незавидна: он непременно очень скоро умрет морально или физически (погибнет, сойдет с ума и так далее).

Здесь, пожалуй, целесообразно привести некоторую историческую параллель из жизни двух гениев ХХ века – Николы Тесла и Альберта Эйнштейна.

“В 1931 г. Тесла продемонстрировал публике удивительный электромобиль. Из обычной автомашины извлекли бензиновый двигатель и установили электромотор. Потом Тесла на глазах у публики поместил под капот невзрачную коробочку, из которой торчали два стержня, которые ученый подключил к двигателю. Сказав “Теперь мы имеем энергию”, Тесла сел на место водителя, нажал на педаль, и автомобиль поехал. Эта машина, приводимая в движение мотором переменного тока, развивала скорость до 150 км/час, а главное, не требовала подзарядки. По крайней мере, в течение недели, что ее испытывали.

Газеты того времени трубили об этом удивительном испытании. Все спрашивали Тесла: “Откуда берется энергия?” Он отвечал: ”Из эфира вокруг всех нас”. Люди стали поговаривать, что Тесла вошел в союз с нечистой силой. Рассердившийся ученый без всяких разъяснений вынул таинственную коробку из автомобиля и унес ее в свою лабораторию. Тайна этого устройства так и канула в небытие. Обвинения в “магии и колдовстве” сопровождали деятельность Тесла постоянно…

Он демонстрировал эксперименты, которые даже сегодня могли бы вызвать удивление у студентов факультетов радиоэлектроники, не то что у простых обывателей. Например, Тесла включал небольшой трансформатор, и в воздухе начинали извиваться молнии…

Успехом у публики пользовался также эксперимент с электролампочками. Тесла включал свой трансформатор, и обычная лампа начинала светиться в его руках. Когда же он доставал из портфеля лампочку лишенную спирали накала (просто пустая колба), и она все равно светилась, - удивлению и восторгам слушателей не было предела” (Ирина Потоцкая “Гениальный безумец”, газета “На грани невозможного”, №9, 2000 г., стр. 2).

Эту цитату я уже использовал, но не грех привести ее еще раз, имея в виду сопоставление достижений Николы Тесла с теоретическими достижениями Альберта Эйнштейна. Последний жил в тот же исторический период времени, что и Тесла. Но его идеи все-таки увели человечество в сторону от идей Теслы.

Если бы человечество пошло за Теслой, что было возможно, то сегодня не было бы ни гидростанций, ни тепловых, ни атомных электростанций. Сегодня не было бы сложнейших сетей электропередачи, были бы совершенно иные средства связи, были бы принципиально иные материалы, не было бы энергетического кризиса, не нужно было бы добывать и перерабатывать в таких количествах нефть, уголь, лес, все виды полезных ископаемых. Наконец, не было бы, я думаю, ни автомобильных, ни железных дорог: мы сегодня имели бы совершенно иной транспорт на основе гравилетов. И все это произошло бы потому, что Тесла открыл “дверцу” в мир торсионных технологий. Он это сделал, но его обвинили, фактически, в колдовстве. В результате этого “дверца” вновь “захлопнулась”. Теслу “задушили” нефтяные и автомобильные магнаты и многие другие иные “властители мира”, поскольку в этом случае энергия совершенно обесценилась. Зато человечество приняло химерические идеи Эйнштейна, и породило тем самым атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки в 1945 году, породило глобальный экологический и энергетический кризис, гонку вооружений и так далее - всего не перечислишь.

Но нельзя думать, что “благодарное” человечество, в случае принятия идей Теслы, стало бы лучше и справедливей. Напротив, открытия Теслы еще легче использовать в качестве основы для оружия, гораздо более мощного, чем атомное. Поэтому и прервалась с уходом из жизни Теслы цепочка открытий из мира торсионных технологий. Сегодня человечеству еще нельзя доверить владение этими технологиями.

Тем не менее, идеи Эйнштейна, отрицавшие в своей основе наличие и свойства физического вакуума (эфира), привели ученых к противоположным идеям - о реальности существования физического вакуума. И это было все-таки существенным прогрессом. Дело в том, что многие стали пытаться создать единую теорию электромагнитного поля, что по каким-то причинам не стал делать сам Эйнштейн. Именно усилия в создании такой теории и породили идею о физическом вакууме. От “единой теории” до признания наличия физического вакуума – буквально один шаг, который и был сделан. Но само признание наличия и реального существования этой субстанции породило идеологический (философский) кризис теоретической физики, так как было необходимо впоследствии признать и существование торсионных полей, что полностью переворачивало понимание окружающего мира.

Многие исследователи буквально “набросились” на идеи, вытекающие из единой теории поля. Стали пытаться на практике использовать новые принципы получения энергии, не понимая свойств торсионных полей. И вот здесь Всевышний стал решительно препятствовать дальнейшему прогрессу в этих исследованиях. Мне известно достаточно много случаев, когда исследователи-энтузиасты “придумывали” схемы и устройства для извлечения энергии из физического вакуума. Итог всегда был одинаков: исследователь – “наказывался” (чаще всего погибал), установка – разрушалась. Следовательно, Всевышний действительно в буквальном смысле не позволяет человечеству вступить в эру “новой цивилизации”.

Вместе с тем, пример сопоставления идей Теслы и Эйнштейна мной был использован еще с одной целью. Дело в том, что реально существует некоторый банк эзотерических (скрытых от человечества) знаний (информации), доступ к которому строго контролируется Всевышним. Из этого банка информации могут быть извлечены любые знания технического или гуманитарного содержания, информация о том, что было и что будет. В это трудно поверить, но это именно так. И пример с Теслой и Эйнштейном является частным случаем того, что из этого кладезя знаний может быть извлечена, например, сложная техническая идея. Откроется данный источник знаний тогда, когда человечество принципиально изменится в психологическом отношении. Если же человечество не перестроится, то может быть извлечена “подсказывающая” идея, уводящая человечество в иную сторону, в направлении примитивизма.

Сегодня человечество может быть уподоблено человеку, который давно вырос из того кафтана, в который он одет сегодня. Кафтан износился и рвется не только по швам. Вместо того чтобы переодеться в другой кафтан, человек пытается латать старый. Но это бесполезное и бесперспективное занятие: этим способом новую одежду не сошьешь. В этом и состоит сущность кризиса материалистического мировоззрения, кризиса “естественного знания”.

ГЛАВА 5.4. АЛЬТЕРНАТИВА СТАГНАЦИИ

 

Совершенствуя технику и технологии, человечество не заметило, что вместе с приходящими техническими достижениями из жизни общества уходит что-то очень важное. Уходит нечто, создававшее высокую духовность в прошлые века. И эта потеря может превратить все новейшие технические новинки в монстров, которые выйдут из-под контроля человека, или вообще в бесполезные игрушки. Иначе говоря, приобретая знания и опыт “естественным путем”, человечество не заметило, как стало терять гораздо больше, чем приобретать. Это я и имею в виду, когда утверждаю о наступлении глубокого системного кризиса современной жизни.

Человек, владеющий техникой работы на калькуляторе, отучается или вообще теряет способность к устному счету. Человек, владеющий компьютером с современным редактором, нередко не может самостоятельно (на бумаге) написать что-либо стоящее: все получается коряво и неграмотно. Новые достижения в технике нередко “порабощают” человека. Дело доходит до парадоксов: нередко человек не в состоянии сварить себе кофе, если под руками нет кофеварки, но имеется, скажем, молотый кофе.

Для современных условий требуются, например, металлы с качественно новыми характеристиками – легкие, скажем, как алюминий, но прочные и износостойкие как легированные стали. Такие искусственные полимеры, как полиэтилен, полистирол, нашедшие широкое применение в быту и в технике, во многом заменили металл. Но указанные материалы имеют ограниченный срок эксплуатации, а сбор и утилизация этих материалов стоит дороже, чем новое их производство. Отработанные изделия выбрасываются на свалки. В итоге планета засоряется неразрушаемыми бытовыми и промышленными отходами из этих материалов. Следовательно, требуется найти пластмассы с параметрами металлов.

Человечество не заметило, что медицина зашла в полный тупик. Это касается как “теоретической” медицины, так и фармакологии. Медицина и фармакологическая индустрия работают “по законам рынка”, они заинтересованы только в сбыте своей продукции, т.е. медицинских услуг и лекарств. Медицина де факто не заинтересована устранении основы заболеваний, т.е. не заинтересована в излечении больных. Это в медицине вообще недопустимо. Становится понятно, что рыночные механизмы, как представляется, в определенной и сугубо относительной мере пригодные для развития многих сторон человеческой деятельности, совершенно непригодны для медицины и фармакологии.

Но если более внимательно рассмотреть проблему, то мы обнаружим, что рыночные методы вообще противоречат законам устойчивого развития психологии общества. Это означает, что сегодня именно рыночные методы хозяйствования более всего разрушают коллективную функцию отражения.

Можно ли предложить иной путь развития экономики человечества? Да, можно.

И таким путем следует считать интенсивный путь развития. Интенсивный путь развития производства давал бы изделия, которые служили бы (в идеале) неограниченно долго. Другим вариантом использования изделий при интенсивном производстве следует считать применение технологий трансформации – одного изделия в другое, одного материала в другой и так далее.

Это не означает только утилизацию, но означает именно трансформацию материалов, форм, назначений изделий (технология трансформеров). Самое удивительное в использовании технологий трансформеров заключается в том, что она принципиально может быть реализована лишь при иных источниках энергии – принципиально новых, мощных и неисчерпаемых. Это должна быть энергетика торсионных полей (информационных полей), энергетика взаимодействия с физическим вакуумом.

Стало понятно, что в наше время необходимо вырабатывать энергию непосредственно в месте ее потребления и без влияния на окружающую среду. Это приведет к резкому сокращению объемов производств, сокращению потребности в сырье и энергоносителях, в производственных площадях. При этом станет возможным восстановление природных экологических балансов, осуществится “разрядка” ноосферы Земли от негативной энергии. Но это будет возможно, если мерилом эффективности производства перестанет быть прибыль. Это, пожалуй, наиболее трудно воспринимаемая идея, поскольку она, кажется, противоречит всему человеческому опыту. Но это не так. Древнее товарное производство (совсем неэффективное по современным меркам) вовсе не преследовало получение прибыли. Мне возразят, что потребности общества с той поры существенно изменились. И я с этим немедленно соглашусь. Но реализация этих потребностей может осуществляться без получения прибыли.

Например, сегодняшнее психологическое состояние человечества существенно зависит от понимания истощаемости энергоресурсов. Но дело все-таки не столько в этих ресурсах. Это иллюстрирует следующий пример.

Предположим, что человечество получило доступ к неисчерпаемой кладовой энергии – к энергии физического вакуума. К чему может привести обладание такими источниками энергии?

Если этим источником будет обладать только одна страна (например, США), это вызовет только новые витки насилия этой страны над другими, приведет к обнищанию всех остальных стран ради благополучия этой одной и единственной. Следовательно, рано или поздно произойдет новое (и глобальное) военное противоборство. Страна, обладающая неисчерпаемым источником энергии, в этой ситуации сможет нанести существенный и невосполнимый урон остальному человечеству, т.е. еще сильнее усугубится психологический кризис. В итоге все человечество почти наверняка будет уничтожено либо так же, как это было сделано с атлантами, либо оно будет уничтожено вообще вместе с Землей. Во всяком случае, шансов на выживание у человечества совершенно не останется.

Рассмотрим другой вариант.

Предположим, что страна, получившая неограниченный доступ к неисчерпаемому источнику энергии, по своей инициативе раздаст безвозмездно эту технологию всем странам и народам. Что произойдет? Экономика всех стан, основанная на получении прибыли, рухнет полностью. Это произойдет вследствие того, что исчезнет стимул, двигавший до этих пор развитие экономики.

Таким образом, системный кризис естествознания является по существу психологическим кризисом. И кризис состоит не только в том, что кому-то не хватает энергоресурсов, а в том, что психологию человечества необходимо менять в корне. Весь вопрос лишь в том, где и как искать пути перестройки психологии всего человечества.

Кризис естествознания, как основы организации всех сторон жизни человечества, если на эту проблему взглянуть с позиции информационно-отражательной модели, является следствием того, что в качестве главной основы организации социума взят один единственный принцип социального взаимодействия – конкуренция. Это путь разрушения, путь насилия.

Мы приближаемся к моменту определения условия перехода человечества в новое состояние индивидуальной и коллективной психики. Выше я показал благотворную роль религии в формировании подлинно человеческого интеллекта в праисторические времена. Новое преобразование человека, мне кажется, также должно произойти на основе религии. Мне кажется, что человечество должно решительно пересмотреть свои взгляды на религию. Ни одно действие человеческой психики так не приближает человека к тайному эзотерическому Знанию, как религия. И человечеству без эзотерического Знания уже не обойтись. Но для этого все человечество должно в определенном смысле “перевоспитаться”. И перевоспитание возможно лишь через религию.

Почему именно через религию может быть открыт неиссякаемый источник знаний о мироустройстве, о новых и новейших технологиях и так далее? Дело в том, что религия, как система взглядов и учений о Боге и о душе, совершенно определенным образом “воспитывает” душу. Это “воспитание” заключается в том, что человек изживает из своей практики насилие физическое и психическое, меняет свое отношение к семье.

Воплощение во всех сферах общественной жизни – от уровня семьи до уровня всего человечества – “принципов четырех К” включит основные принципы обеспечения психического здоровья общества в повседневную практику. В этих условиях коллективная функция отражения начнет создаваться для всего человечества. Именно тогда религия, единая для всего человечества, откроет пути от некоторого кладезя мудрости, а для человечества откроются сокровенные Знания, которые позволят Человеку победить Пространство и Время. Без коллективной в буквальном смысле слова функции отражения этот путь нереализуем.

Для создания психологических условий указанного перехода человечества к новому состоянию необходимо создание условий психологического единства народов. Это непростая задача, поскольку каждый народ тянет назад груз языкового разобщения, различия культурных традиций, разницы в историческом опыте и так далее. Воплощение этой идеи – задача почти неразрешимая. Тем не менее, я имею основания утверждать, что она – решаемая. Этому я посвятил седьмую книгу из серии “Природа разума”.

Весь предыдущий материал о коллективной функции отражения вообще и о душе, в частности, пронизан идеей, что душа каждого живого организма реально “принадлежит” Богу, находится с Ним в непрерывной и тесной взаимосвязи. Познав свойства души, человек при жизни может получить “дорогу” к Богу. Это позволит получить доступ к необъятным знаниям. А для этого необходимо “построить Храм Божий в себе”.

Может быть, данная работа, в какой-то мере, позволит каждому самостоятельно начать “строительство” такого Храма.

 

ЧАСТЬ VI. ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ РАЗУМА

 

Материалы данной части являются завершающими в анализе вопросов, связанных с анализов семантического содержания и назначения человеческого разума. В эту часть включены некоторые вопросы прикладного характера, которые, как и весь остальной материал, рассматриваются с позиций информационно-отражательной модели психических функций.

К числу вопросов, рассмотренных в данной части, относятся проблемы понимания назначения и смыслового содержания сна. Этот вопрос сам по себе очень интересен. Но ответ на этот вопрос без использования модели информационной теории психических функций просто невозможен. Анализ, проведенный в следующей главе, обнаруживает слабость традиционных методов исследования сна, как особой фазы работы разума. Причина этого скрывается в оторванности методов исследования сна от общих методов анализа механизмов функционирования разума. Только метод исследования, основанный на информационно-отражательной модели, дает понятные и интерпретируемые результаты.

Другим вопросом, подлежащим рассмотрению, является вопрос о реальности познания окружающей действительности. Сложность анализа в данном случае заключается как раз в том, что окружающий нас мир (впрочем, как и для любого иного живого существа) дан нам лишь и исключительно в форме наших внутренних ощущений и никак иначе. Как найти необходимый мостик между этими мирами – миром нашего окружения и миром наших ощущений – это философская, гносеологическая и психологическая проблема. Здесь дается ответ на этот сложный вопрос. И дело читателя – принимать или не принимать предлагаемое решение.

Еще один вопрос, позволяющий завершить рассмотрения всего комплекса вопросов об организации и функционировании разума человека, является вопрос о механизме мышления. Как показал анализ существующих точек зрения, исследование данного феномена в отрыве от общей организации психики – дело безнадежное и безрезультатное. Предлагаемое здесь решение данной проблемы базируется на принципах информационно-отражательной теории психических функций и позволяет понять родство и единство всего живого мира.

ГЛАВА 6.1. СОН И СНОВИДЕНИЯ

 

1. ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ НАЗНАЧЕНИЯ СНА

Ни одна из психических функций живых организмов не вызывала столько споров, толкований и даже спекуляций, как особое состояние, которое обозначают как сон. Немалый интерес с древнейших времен вызывали сопровождающие сон сновидения. Не одно столетие человек пытается разгадать загадку сна и, на мой взгляд, не особенно продвинулся к решению проблемы. Это происходило и происходит до сих пор потому, что доныне не была создана вполне конкретная единая модель психики, которая бы устанавливала, помимо прочего, функциональную связь между особыми процессами деятельности разума, вызывающими сон, и сновидениями. Без такой модели сновидения выступают как некоторые химеры, иногда имеющие к жизни определенное отношение.

Начиная с 1953 года, когда было открыто явление, названное “быстрый” сон, начался новый виток споров и толкований. Попытки узнать тайну сна по его внешним проявлениям были и будут, конечно, безуспешными, так как, на мой взгляд, сон необходимо изучать “изнутри”, т.е. на основе объективных законов психики живых организмов. Однако ни одна из современных методик не дает такого инструмента исследователям. Потому и остаются все исследования либо чистой воды околонаучными спекуляциями, либо внешними описаниями отдельных фрагментов общей картины, сложной и как-то увязанной с внешним и внутренним.

Проблему разгадки тайны назначения и сущности сна и сновидений в настоящее время пытаются разрешить четырьмя различными подходами:

- путем изучения влияния избирательной депривации (в данном случае - подавления, устранения) отдельных стадий сна на состояние организма и его отдельных функций в последующем бодрствовании и сне;

- путем изучения влияния различных естественных и экспериментальных условий жизни и деятельности на структуру ночного сна и далее - влияния измененного под воздействием этих факторов сна на функционирование организма в последующем бодрствовании;

- путем воздействия биологически активных и лекарственных веществ на структуру сна и функции организма;

- путем анализа особенностей сна при различных патологических состояниях, при психических, соматических и неврологических заболеваниях и выявление связи отдельных симптомов этих заболеваний с определенными изменениями структуры сна.

Первые три направления изучения функции сна, как мы увидим позже, совершенно непродуктивны, поскольку в этих вариантах происходит грубое вмешательство в механизмы формирования функции отражения, имеющей свои особенности в фазе сна.

Последнее из указанных направлений методов изучения назначения и функции сна может дать и дает вполне конкретные практические результаты. Это может использоваться, скажем, во врачебной практике для диагностики даже при условии полного отсутствия понимания сущности и назначения сна и сновидений. Правда, в этом случае единственным “инструментом” исследования, по-видимому, могут быть только конкретные содержания сновидений, что не дает достаточной достоверности исследований. Только большой объем статистического материала, обработанного не отвлеченно от пациента, а вполне конкретно в согласии с особенностями его психических проявлений может дать практическую пользу. Мне представляется, что только инструмент информационно-отражательной модели отвечает условию пригодности для анализа такого сложного явления как сон.

На данном этапе развития описываемой здесь теории я также могу упустить какие-то важные и существенные моменты, о которых пока не подозреваю. Тем не менее, я искренне убежден, что только на основе анализа информационно-отражательных процессов можно не столько “разгадать” (это слово мне не нравится), сколько “вычислить” секреты сна и сновидений.

Первое, что я попытаюсь сделать - дать достаточно четкое и корректное определение понятия "сон", чего до сих пор не было сделано по причинам, указанным выше. Действительно, разве можно взять в качестве рабочего такое определение понятия “сон”?

“Сон - периодическое функциональное состояние человека и животных со специфическими поведенческими проявлениями в вегетативной и моторной сферах, характеризующееся значительной обездвиженностью и отключенностью от сенсорных воздействий внешнего мира” (“Психология. Словарь”, М. ИПЛ, 1990 г., стр. 371).

Такое определение не содержит вообще какого-либо содержания и не может быть использовано для практики изучения самого сна по той причине, что в нем не обозначена функциональная значимость всех психических проявлений в фазе сна. Иначе говоря, снова мы наблюдаем, как одно непонятное подменяется другим, не менее непонятным.

Если бы исследователи взяли за основу какое-нибудь другое, пусть неверное в своей сути определение, но попытались ввести определенные функциональные связи между состоянием, обозначаемым как “сон”, и деятельностью разума, т.е. сформулировали бы в некотором смысле вопрос, на который они пытаются найти ответ, то продуктивность исследований стала бы существенно выше.

Итак, любой организм периодически переходит в состояние, которое определяют как “сон”. Однако было бы неверно сразу приступить к анализу данного состояния, поскольку следует первоначально определить, какие иные состояния организма в норме могут быть еще. Необходимо дать некоторые определения каждому из состояний, чтобы рассмотреть вполне определенно с позиции информационно-отражательной модели содержание каждого перехода, каждого состояния, увязать их между собой.

Ранее было сказано, что функция отражения формируется всегда и непрерывно, т.е. постоянно, поскольку разум должен непрерывно контролировать с максимальной полнотой внутреннее и внешнее. Это справедливо для подавляющего большинства случаев (за исключением крайних патологий типа комы).

В состоянии, которое определяют как “сон” и назначение которого пока непонятно, очевидно сокращение объема внешней информации. Более того, можно полагать, что разум “сознательно” идет на ограничение внешней информации. Поэтому содержание и смысл функции отражения в этом состоянии не могут быть такими же, как и в состоянии бодрствования.

Если рассмотреть с позиции информационно-отражательной модели жизнь какого-нибудь организма обобщенно, в целом, то вся жизнь уложится в простую схему: анализ информации и принятие решений. Особенностью функционирования этой “схемы” является то, что в этом процессе не может быть хоть какого-то перерыва, что никем никогда не учитывалось при проведении психологических исследований, в том числе и при исследовании функций сна.

Согласно рассматриваемой здесь модели, практически невозможно выделить моменты жизни организма, когда бы разумом этого организма не анализировалась какая-либо информация, т.е. при нормальном течении жизни разум остается в достаточной степени активным всегда, в том числе и во время сна. Это означает, что полная функция отражения формируется в каждый момент времени. Единственно, что пока совершенно непонятно, какая информация перерабатывается во время сна и откуда она берется (извлекается).

Авторы многочисленных психологических исследований придерживаются иного мнения. Наиболее часто отрабатывается модель активации мозга, предполагающая в предшествовавшем состоянии некоторое пассивное, или, во всяком случае, некоторое иное состояние.

“В связи с этим инициация тех или иных действий представляет собой последний этап трехстадийной последовательности. Ее первый этап состоит в активации мозга, которая происходит в результате сопоставления внутреннего состояния человека с внешними объектами или ситуациями. Второй этап заключается в обработке мозгом информации, поступающей от организма и из внешнего мира, с целью запустить третий этап - наиболее подходящее поведение с учетом как текущих обстоятельств, так и прошлого опыта. Когда речь идет о рефлекторных реакциях или инстинктивном поведении, эта обработка информации осуществляется более или менее автоматически, стереотипным образом. При сложных процессах научения и особенно при сознательном принятии решения в этой обработке участвуют и такие высшие функции мозга, как память и мышление” (Ж. Годфруа “Что такое психология”, пер. с фран., М., “Мир”, 1996 г., т. 1, стр. 134).

Что здесь вызывает определенные возражения?

Во-первых, как уже было сказано, не существует момента, когда бы психика была бы не активирована (хотя бы частично). Ранее уже говорилось, что полная функция отражения представляет собой совокупность различных, частных интегральных функций отражения. Следовательно, под активацией следует понимать только формирование некоторой очередной частной интегральной функции (Fотрi), необходимость в которой возникает при относительно неожиданном появлении внешнего раздражителя и/или вследствие “срабатывания” некоторой потребности.

Возможно также, что происходит исключение некоторой предыдущей частной интегральной функции или перевод ее в разряд неактуальных. При этом предполагается, что новая, только что сформированная интегральная функция “подлежит” исполнению. Сама последовательность новой активации в этом случае может происходить в соответствии с указанным механизмом, хотя такая сложная цепочка выглядит в целом некоторым искусственным построением.

Во-вторых, постоянное нахождение психики организма в активированном состоянии является естественным и абсолютно нормальным. Это вынуждает говорить скорее о переключении психических проявлений, чем о новой активации. Это соответствует проанализированному ранее механизму ситуационной девиации параметров психики.

В-третьих, при изменении внешнего или внутреннего возможно изменение диапазона общей функции отражения.

Что следует понимать под термином “диапазон общей функции отражения”?

Мы уже знаем, что общее количество сенсоров внешнего, по меньшей мере, шесть. Каждый из них дает непрерывно для анализа достаточно большой объем внешней информации. Кроме того, сенсоры внутреннего отличаются многопороговостью, что также поставляет для анализа огромный поток информации. Полная функция отражения, формируемая разумом, так или иначе, должна иметь проявления (отражения) от всей совокупности информации сенсоров, благодаря чему наблюдение ее, например, с помощью контроля электроэнцефалограмм дает нам хаотическую картину электрических переключений в структурах мозга, проанализировать которую без использования, скажем, корреляционных методов совершенно невозможно. Думается, что и разум в силу определенной и ограниченной пропускной способности также не может принимать во внимание все поступающие сигналы, что соответствует их сортировке на главные и второстепенные.

Более того, часть сигналов сенсоров при некоторых условиях вообще может игнорироваться, т.е. по ним не будет формироваться полноценная функция отражения. Значит, для разума жизненно необходимо как-то сокращать часть поступающей для анализа информации, что и будет соответствовать сокращению диапазона общей функции отражения, когда на первый, главный план можно будет выделить те сигналы, которые в “текучке жизни” игнорируются.

Как видим, это совершенно иной подход. Если диапазон функции отражения самостоятельно сокращается разумом до некоторого определенного минимума, определяемого минимумом потребностей, при максимальном сокращении информации от сенсоров внешнего, то именно такое состояние психики может быть и должно быть названо в первую очередь состоянием покоя, как для психики, так и для организма в целом. Здесь, как и везде ранее, я выступаю с позиций активного управления разумом своего состояния. Именно такой подход позволит понять функциональное назначение покоя, в том числе и сна.

Покой, проявляющийся, в том числе, и в форме сна, это нормальное, практически ничем не отличающееся от другого состояние психики, в котором могут выявляться свои особенности проявления (функционирования) разума. Эти особенности связаны с ограничениями информации от сенсоров внешнего.

Следовательно, сон есть состояние покоя, при котором разум через организм самостоятельно ограничивает информацию от сенсоров внешнего и максимально сокращает активизированные потребности, что позволяет включить особую, специфическую потребность.

Это, как видно, совершенно иное, функциональное определение сущности сна. В чем состоит психическая сущность потребности в состоянии, называемом “сон”, это и должно быть предметом исследования, а не внешнее изучение этого феномена. Как видим, само изменение исходной формулировки сразу меняет кардинальным образом целевые функции исследований содержания сна. Методы исследований, скорее всего, также должны быть совершенно иными.

2. СТРУКТУРА СНА КАК ФУНКЦИЯ СТАДИЙ ВНУТРЕННЕЙ РАБОТЫ РАЗУМА

Приведенное определение понятия “сон” отличается конкретной функциональностью.

Сон в этом случае рассматривается как некоторая фаза деятельности разума, которая не может быть реализована в состоянии, определенном психологами как “бодрствование”.

Фаза состояния психики, обозначаемая как “сон”, вероятно, изучена настолько недостаточно, или еще “круче” - плохо, что в психологии утвердилось понимание этой фазы, как измененного состояния психики. С точки зрения анализа таких состояний, когда организм выполняет основной объем витальных функций (еда, социальные контакты и т.д.), в ходе которых и принято выявлять поведенческие функции и которые принято обозначать как состояние бодрствования, такое разделение состояний в принципе возможно, но вряд ли оно может быть названо корректным.

Фаза бодрствования, безусловно, отличается тем, что в этом случае разум может активно выполнять функцию приспособления, адаптации к внешней обстановке, как-то влиять на свое внешнее окружение.

Состояние сна внешне не выглядит как состояние, в котором происходит процесс адаптации, но неочевидно, что в этом случае не происходит процесс адаптации, например, вследствие внутренних изменений, происходивших в состоянии бодрствования и накопившихся отклонений в процессах жизнеобеспечения.

Давно уже отмечено, что восприятие внешнего меняется на протяжении дня и зависит от состояния организма, от готовности к восприятию внешних сигналов. Хебб (Hebb) в 1955 г. попытался проиллюстрировать это с помощью графика (рисунок 6.1), из которого следует, что по мере усиления активации организма уровень бодрствования возрастает, но при этом, согласно Хеббу, адаптация к внешнему, возможная благодаря бодрствованию, начиная с какого-то момента, может ухудшаться. Если же активация чрезмерно возрастает, то адаптация может даже ухудшиться. Это может произойти, например, вследствие чрезмерно сильной мотивации. Вместе с тем, модель Хебба не более чем некоторая иллюстрация наблюдаемого явления, чем его объяснение, т.е. не более чем аксиома ниоткуда не вытекающая, не объясняющая наблюдаемые явления.

Для понимания сущности и необходимости перехода организма в состояние сна рассмотрим для начала случаи перехода организма в состояние сна внезапно без видимых причин в фазе, казалось бы, оптимальной активации.

В чем заключается глубокий смысл необходимости (наличия потребности) в отдыхе для организма? Любой ответ типа – восстановление сил и проч. - будет неверным, поскольку будут возникать новые вопросы: что означает восстановление сил, откуда черпаются новые силы и т.д. Поэтому следует, по-видимому, ответ на поставленный вопрос искать в обычных проявлениях психики, когда, например, организм вдруг, внезапно начинает буквально требовать сна.

Человек, не избалованный филармонией или оперным театром, попадая на спектакль (концерт), где идет сложная для восприятия, насыщенная программа, начинает помимо своей воли засыпать через некоторое время после начала программы. Причина этого кроется в том, что его функция отражения оказалась неподготовленной к восприятию какого-либо сложного оперного или симфонического произведения. В этом случае величина дифференциальной составляющей превысила некоторый уровень, допустимый для состояния бодрствования.

Ранее мы определили, что уровень дифференциальной составляющей определяет величину эмотивной составляющей, т.е. в данном случае уровень эмоций превысил некоторое безопасное для психики значение и разум сознательно пошел на то, чтобы отключить внешние сенсоры, переведя организм в состояние сна. Заметим сразу, что заснувший в данном случае человек вовсе не хотел спать до этого, и после спектакля (концерта) он будет по-прежнему бодр и работоспособен.

Казалось бы, я противоречу сам себе, говоря, что разум “отключил” внешние сенсоры, так как, казалось бы, в этом случае интегральная функция не может формироваться. На самом деле происходит совершенно иное: разум переходит в состояние глубокой интроверсии и интегральная функция формируется исключительно от внутренней извлекаемой информации, т.е. организм переходит в состояние семантической глухоты, слепоты и т.д., проводя, например, “усвоение” только что прослушанного.

Эмотивная составляющая, формировавшаяся в состоянии бодрствования, несомненно, была отрицательной по смысловому содержанию, т.е. перевод в состояние сна, можно полагать, происходит из-за избытка новой информации. Поэтому можно считать, что такой перевод - экстренный и сильный - необходим для последующего запоминания новой информации. Иначе говоря, если данный человек будет настойчив, то в следующий раз он уснет уже не в первом, а во втором отделении. Впоследствии же состояние сна во время подобных мероприятий будет вовсе исключено.

Описанный “случай на концерте” позволяет понять, с точки зрения информационно-отражательной модели, почему младенцы в возрасте до года - днем веселые и абсолютно здоровые - совершенно неожиданно для всех, т.е. для врачей и родителей, умирают во время сна.

Перегрузка новой информацией, произошедшая накануне днем, сопровождавшаяся к тому же нарушением дневного сна, приводит к тому, что разум “по ошибке” - из-за чрезмерно актуализированной потребности усвоения новой информации - выключает все сенсоры - и внешние, и внутренние - т.е. перестает контролировать реализацию важнейших витальных потребностей: дыхания и сердцебиения. Вот, в частности, почему в народе имеется обычай: не показывать младенцев в возрасте одного- двух месяцев посторонним людям, и ограничивать посторонние контакты до полугода жизни младенца.

Рассмотрим другой пример, связанный с внезапным переходом организма в состояние сна вопреки желанию индивида.

При движении по хорошей, отличной автостраде, когда обстоятельства езды самые благоприятные, когда водителю автомашины можно особенно и не беспокоиться, он вдруг начинает ощущать сильную тягу ко сну. Безусловно, водитель понимает, насколько это опасно, но ничего не может с собой поделать. Что происходит с организмом, когда выспавшийся человек, понимающий всю меру ответственности, не в состоянии бороться со сном?

Информационно-отражательная модель позволяет понять сущность данного явления.

Обычно автострады выполняют так, чтобы было меньше каких-либо поворотов, полосы встречного движения были отделены каким-либо конструктивным способом. Поэтому помех движению обычно не бывает, что приводит к двум процессам в психике водителя: к ожиданию неожиданного и к сенсорному голоду из-за отсутствия новизны. Все вместе порождает обилие тех же самых эмотивных проявлений, которые и влияют на состояние водителя. Следовательно, эмотивный компонент отрицательной эмоции из-за сенсорного голодания (не может быть сформирована полноценная функция отражения по совокупности внешней информации и наличия конкретной, сильно актуализированной потребности в информации) также будет приводить к экстренному засыпанию водителя.

Эти два примера обнаруживают одну общую черту - в состояние сна организм переводит определенный избыток отрицательной эмоции, хотя внешне это и никак не проявляется, т.е. ни один из рассмотренных действующих субъектов не мог бы сказать, что он переживает отрицательную эмоцию.

Тем не менее, это именно так. Также и в течение дня (фаза бодрствования) организм “узнавая” непрерывно свое внешнее, подвергается достаточно мощному воздействию отрицательных эмоций вследствие того, что все окружение субъекта всегда “новое” и всегда должно вновь и вновь “узнаваться”. Это не является чем-то сверхъестественным или неожиданным. Просто мы не задумываемся над этим. Кроме того, в зависимости от обстоятельств, сила отрицательных эмоций может еще и усиливаться.

Следует учесть, что память человека, как показывают данные определенных экспериментов, не упускает ни одной детали и все хранит в себе в полном объеме, как бы ни были “пустяковыми” события или действия (об этом подробнее в главе о сенсорной памяти в предыдущем томе). Поэтому постоянное накопление дефицита энергии из-за отрицательной эмотивной составляющей в течение фазы бодрствования приводит к расходованию запаса определенных веществ, биологических материалов, необходимых в качестве источника энергии. Само запоминание также связано с расходованием биологических материалов.

Следовательно, в течение фазы бодрствования процессы жизнеобеспечения организма имеют тенденцию к качественному изменению, становятся тем более неустойчивыми, чем дольше длится фаза бодрствования.

Вот почему “случай на концерте” привел к мгновенному засыпанию: был израсходован некоторый допустимый запас биологических материалов, и гомеостатические функции могли перейти в критическую фазу. Кроме того, в ходе фазы бодрствования организм принимает определенный объем пищи, которая может быть усвоена только после того, как будет буквально разложена на составляющие “кирпичики”. Естественно, этот процесс достаточно длительный. К этому необходимо добавить необходимое время для транспортировки нужных веществ в те места, где пища в виде продуктов дезинтеграции может быть переведена в необходимые биологические материалы путем синтеза в соответствующих органах (железах) организма.

Следовательно, процессы жизнеобеспечения, несомненно, имеют суточные колебания. Эти колебания позволяют понять происхождение потребности в отдыхе, частным случаем которого является сон.

Итак, одно функциональное предназначение сна относительно прояснилось: разум должен “разгрузиться” от накопившейся совокупности того, что называется “отрицательной эмоцией”, что, по-видимому, повлекло за собой девиацию в процессах жизнеобеспечения, нарушило запасы некоторого энергетического сырья. В этой фазе, т.е. в состоянии сна, восполняется запас “энергетического сырья” и относительно восстанавливаются до определенного уровня устойчивости гомеостатические функции.

Теперь можно перейти к анализу информационного содержания собственно фазы состояния организма, определяемой как сон.

Сейчас понимают, что сон - не просто восстановительный процесс для организма, хотя подлинная природа его осознана недостаточно. Более того, сон не является однородным по своему течению и проходит различные стадии, которые постепенно сменяют друг друга.

Различают следующие стадии сна. Стадия БДГ (стадия 1) – стадия быстрых движений глаз или парадоксального сна, характеризующаяся высокой частотой сигналов электроэнцефалограмм (ЭЭГ). Другие стадии отличаются все более низкочастотным характером ЭЭГ. Каждый цикл имеет продолжительность около 90 минут каждый. Было замечено, что у взрослого человека стадия 4, при которой отмечаются самые низкочастотные ЭЭГ, чаще всего не достигается более двух раз, и притом только в начале ночи. Отмечают также малую продолжительность переходов через стадии 3 и постепенное удлинение перехода к стадии 2 и парадоксального сна.

Электрическая активность мозга на разных стадиях сна существенно отличается, что и позволяет различать эти стадии. Наименьшая активность мозга, понимаемая как количество синаптических переключений в единицу времени, наблюдается в стадии, называемой "глубоким сном", когда удается зафиксировать на ЭЭГ только медленные волны - дельта-волны (0,5-3,0 Гц) достаточно большой амплитуды.

Колебания гомеостатических функций, о которых шла речь выше, заставляют предполагать, что в стадии глубокого сна осуществляется синтез основного объема расходуемых в стадии бодрствования биологических материалов организма, необходимых для организации, например, механизма запоминания, энергетических материалов и т.д. Поэтому данная стадия чрезвычайно важна.

Дельта-волны в данный период, по-видимому, отражают не какую-то случайную электрическую активность мозга, а именно связанную с реализацией простейших витальных функций (например, дыхания и сердцебиения). Именно это позволяет рассматривать этот период сна не просто как стадию сна, а как стадию сна, на которой осуществляется контроль соответствующих сенсоров дыхания, сердцебиения и процессов синтеза необходимых биологических материалов, что также связано с контролем некоторых сенсоров внутреннего.

Такой взгляд на данный процесс позволяет понять, что стадия глубокого сна необходима не столько для отдыха, сколько для четкого выявления сигналов важнейших сенсоров, которые, безусловно, “утонут” в хаосе сигналов от других сенсоров внутреннего и внешнего.

Иначе говоря, сон не просто фаза отдыха, а фаза активной работы разума, но над иными, в данном случае - внутренними проблемами, решение которых безусловно обязательно, но “упускается” в “текучке быстротекущей жизни”. Это второе функциональное предназначение сна.

Сказанное определенным образом подтверждают данные экспериментов, в которых испытуемые субъекты, так или иначе, лишались сна или некоторых его фаз.

“Эксперименты с искусственным лишением сна и его отдельных стадий (что иногда случается и в жизни, скажем, человека по каким-то жизненным причинам. О. Ю.) показали, что организм особенно нуждается в дельта-сне (стадия 4. О. Ю.) и в быстром сне (стадия 1. О. Ю.). После полного лишения сна в течение одних или нескольких суток в первую “восстановительную” ночь, когда дают отоспаться, чаще всего увеличивается дельта-сон. В эту ночь его становится значительно больше, чем обычно (это говорит, в данном случае, о существенном нарушении гомеостатических процессов. О. Ю.). Быстрый сон, как правило, увеличивается на вторую или третью ночь. У некоторых людей с высоким уровнем эмоционального напряжения, прежде всего, увеличивается быстрый сон... Эти исследования (когда происходило исключение определенных фаз сна. О. Ю.) показали, что после депривации в восстановительном сне компенсаторно увеличиваются именно те стадии, которые подавлялись. Следовательно, организм в них нуждается и старается при первой возможности восстановить дефицит” (В. С. Ротенберг, В. В. Аршавский “Поисковая активность и адаптация”, М., “Наука”, 1984 г., стр. 79).

Поскольку именно на стадии 4 происходит максимальное отключение потребностей и сенсоров организма, то можно предположить, что упомянутые выше случаи смерти младенцев во сне связаны именно с четвертой стадией сна из-за чрезмерно высокого уровня дифференциальной составляющей функции отражения во время бодрствования. Это приводит к избыточному отключению сенсоров, в данном случае, и внутренних. Поскольку отключение сенсоров соответствует исключению управления, то это и может приводить к смерти в стадии глубокого сна.

Сказанное позволяет надеяться на то, что в итоге будет разработана простая и надежная методика исключения подобных случаев в принципе, например с помощью некоторых контрольно-стимулирующих приборов, имеющих простую конструкцию для подключения к телу ребенка. Кроме того, необходимо действительно охранять психику младенца. Это самое важное.

Концепция “регламентной проверки” сенсоров внутреннего во время сна хорошо увязывается с общим течением сна.

Так стадии сна, отмечаемые по более высокочастотным колебаниям ЭЭГ, очевидно, связаны не только с процессами синтеза биологических материалов. На стадиях 2 и 3 происходит, кроме синтеза материалов, и “проверка работы” других сенсоров внутреннего и органов организма в целом. При “проверках” постепенно повышается уровень и масштаб этих “проверок”. Сначала проверяются, скажем, какие-то железы (через их сенсоры), а затем (на следующей стадии) - отдельные органы через их сенсоры. Такое можно предположить, так как на данных стадиях сна не зафиксировано наблюдение сновидений, т.е. синтез функции отражения осуществляется без участия внешних сенсоров. Более того, концепция “регламентных проверок” с повышением “уровня” проверок на разных стадиях делает понятным понижение амплитуды сигналов ЭЭГ.

При увеличении числа включаемых (опрашиваемых) сенсоров, работающих, очевидно, с разными периодами опроса от центральной нервной системы (это соответствует разным частотам управляющих и контрольных сигналов) суммирование сигналов с различными, но близкими частотами приводит к понижению суммарного потенциала ЭЭГ и отдельным выбросам напряжения.

Концепцию “регламентных проверок” во время сна подтверждают и объективно измеряемые параметры (кожно-гальваническая реакция, мышечные напряжения по отдельным участкам и другие).

Если провести целенаправленные измерения не только ЭЭГ, но и одновременно ряда других параметров, а затем сопоставить их между собой по амплитуде, фазе сигнала и так далее (вычислить функции корреляции), то, не сомневаюсь, такое изучение сна даст несравненно больше материала для понимания, чем простое изучение ЭЭГ.

Стадия парадоксального сна (стадия 1), характеризуемая быстрыми движениями зрачков и наблюдением сновидений, очевидно, является последней, высшей стадией такой “регламентной проверки” организма, когда включаются и сенсоры внешнего. Поскольку в этом случае происходит задействование максимального количества сенсоров, то это и является наиболее легкой, наиболее “ранимой” фазой сна, когда организм может быть легко разбужен. На этой стадии, по-видимому, ослабляется механизм синтеза биологических материалов, начинается их новая “трата”, что связано с запоминанием сновидений.

Проанализированный подход к выявлению назначения сна выявил две функции этой стадии функционирования разума: регуляция процессов жизнеобеспечения в сторону повышения их максимальной устойчивости и создания запаса необходимого “энергетического сырья”, расходуемого от реализации процессов запоминания, а также проведение своеобразной “регламентной проверки” деятельности органов по данным соответствующих сенсоров. Такая модель позволяет определенным образом интерпретировать не только данные жизненных наблюдений, но и “расшифровать” результаты проводившихся экспериментов.

Без использования информационно-отражательной модели все проводившиеся эксперименты, когда, так или иначе, нарушается нормальное течение сна (методы депривации за счет подбуживания, за счет воздействия биологически активных или лекарственных веществ и т.д.), именно поэтому не могут трактоваться достаточно однозначно. Это и подтверждают выводы разных исследователей, противоречащие друг другу.

“Однако, этим, по существу, и исчерпываются те результаты исследований, по которым мнения ученых совпадают. Дальше начинаются разногласия. Какие процессы происходят в мозгу и организме в целом во время дельта-сна и почему он необходим? Английский профессор Освальд полагает, что во время медленноволнового сна происходят восстановительные обменные (анаболические) процессы в различных тканях организма. Они направлены на компенсацию истощающего ткани катаболизма, который усилен в период бодрствования. В пользу этой гипотезы как будто свидетельствует целый ряд факторов...

Однако, по данным других авторов, дельта-сон увеличивается при длительном постельном режиме, т.е. при минимальной физической нагрузке... Между тем при обследовании больных, которые в течение ряда лет находились в состоянии гипо- и адинамии из-за повреждения нервной системы, мы не обнаружили ни существенного увеличения, ни существенного уменьшения дельта-сна...

В исследовании Г. А. Манова было показано, что дельта-сон играет важную роль в процессе запоминания... Возможно, во время дельта-сна происходит определенное упорядочивание поступившей в период бодрствования информации” (В. С. Ротенберг, В. В. Аршавский “Поисковая активность и адаптация”, М., “Наука”, 1984 г., стр. 79, 80).

Как видно, с позиций информационно-отражательной модели, никаких противоречий в выводах ученых нет. Только каждый из них обращал внимание на отдельные проявления, не улавливая всего явления в целом. Это как раз подчеркивает, что описательный механизм исследования, использовавшийся до сих пор, не мог дать какого-либо корректного описания функций сна. Только функциональный подход, который становится возможным на основе методов, разрабатываемых в данной работе, дает ясное толкование назначения таких фаз сна, как 4, 3 и 2.

Сами сновидения, как это следует из механизма формирования функции отражения, являются реальными проекциями мозга на сетчатку глаз, воспринимаемые вновь разумом. Это, в частности, подтверждает эксперимент по наблюдению неисчезающего в течение длительного времени “последовательного” изображения, описанный выше, а также опыты по фотографированию галлюцинаций.

3. ИНФОРМАЦИОННОЕ НАЗНАЧЕНИЕ СНОВИДЕНИЙ

Что же касается содержания сновидений, то здесь существуют различные точки зрения. Согласно одной из них, назначение сновидений заключается в потребности периодически будить организм, чтобы проверить отсутствие поблизости каких-либо врагов. Но сновидения составляют малую часть времени нахождения организма в фазе сна, что не позволяет принять такую точку зрения.

Можно полагать, что сны по своей семантике можно достаточно четко подразделить на два принципиально различных вида. Один из них, анализируемый в данном параграфе, непосредственно связан с “внутренней” работой психики во время сна. Я неоднократно говорил, что невозможно выделить какой либо миг в жизни организма, когда его психика не была бы активизирована. Именно это и следует учитывать при анализе основной массы снов.

Наиболее приемлемой можно считать версию, увязывающую описанный механизм “регламентной проверки” разумом различных структур и органов организма (в том числе и сенсоров) с обращением к тем зонам памяти, в которые функция отражения “записана” при наличии сильного компонента эмотивной составляющей функции отражения. Сама эмотивная составляющая также является компонентом для запоминания, особым образом влияющая на механизмы отыскания следов событий в памяти. В этом случае содержание снов очевидно непосредственно связано с работой психики в период бодрствования, т.е. содержание снов связано с некоторым анализом ранее сформированных функций отражения.

Другим вариантом формирования сновидений может быть неясная или неудовлетворительная работа некоторых сенсоров внутреннего, что может быть связано как с неудобной позой спящего организма или с приближающейся болезнью. Иначе говоря, на стадиях сна 2 и 3, когда идет “опрос” состояния внутренних сенсоров, информация о неудовлетворительной работе того или иного органа фиксируется при опросе соответствующего сенсора и “выносится” в фазу парадоксального сна для своевременной сигнализации разуму о “неполадках”.

Действительно, если принять, как было обусловлено, что все детали жизни организма запоминаются со всеми мельчайшими подробностями, то отсюда следует возможность вынесения в фазу быстрого сна информации о неудовлетворительной работе каких-то органов в форме, скажем, химер.

Это и будет соответствовать предупреждению разумом самого себя, а точнее: предупреждение разумом организма, для принятия определенных мер безопасности в фазе бодрствования.

Отсюда следует, что сновидения функционально необходимы для нормальной деятельности разума (души). Этим может быть объяснено, в частности, существование “снов-предупреждений”. В этом, несомненно, проявляются те свойства психики, которые обусловлены синтезом определенно значимых символов отражения. Недаром это позволило привести в определенную систему сновидения и создать (попытаться создать) научную методику толкования снов. Можно не приводить содержание различных “сонников”, в которых “раскрывается”, или “толкуется” то или иное сновидение. Я не могу их комментировать. Можно полагать, что сонники отражают определенную семантическую связь между снящимися символами и реально необходимым предупреждением, формируемым по разным причинам.

Например, эти предупреждения могут возникать при проведении описанной тестовой проверки организма в процессе сна, выявлении каких-либо отклонений и семантического соотнесения с информацией, полученной при предшествовавшем изучении содержания сонников. Это значит, что сначала так или иначе запоминается знак-символ из сонника, а затем при возникновении некоторого еще не проявленного заболевания, обозначенного в соннике этим символом, в сновидении формируется соответствующее предупреждение в виде ранее запомненного символа.

Именно благодаря наличию завершающей стадии “регламентной проверки” внутренних сенсоров в виде “быстрого” сна, когда и снятся сновидения, обнаруживается указанная выше связь снов-символов с наступающим заболеванием.

И именно по этой причине “быстрый” сон становится принципиально необходимым для организма. Функциональная необходимость и функциональное назначение быстрого сна (стадия 1) обнаруживается как раз в тех экспериментах, которые воспринимались исследователями как противоречивые.

“Перейдем к рассмотрению результатов лишения быстрого сна у человека. Эти данные еще более противоречивы, чем те, которые получены на животных. Первые сообщения об эффекте длительной депривации были сенсационными. В. Демент обнаружил у своих испытуемых значительные изменения психики: эмоциональную и поведенческую расторможенность, галлюцинации, бредовые сверхценные идеи. Это первое исследование было проведено на трех испытуемых, которым ни днем, ни ночью не давали спать в быстром сне, пробуждая их при первых признаках его появления. Эксперимент продолжался до 11 суток и был прекращен из-за слишком грубых нарушений поведения испытуемых...

Но в дальнейших исследованиях эти находки не были подтверждены, и через несколько лет Демент сам признал, что бред и галлюцинации при лишении быстрого сна скорее исключение, чем правило. Тщательная проверка показала, что первые трое испытуемых были не вполне здоровы - у них выявили потенциальную наклонность к развитию психозов. Когда же исследования начали проводить на хорошо отобранных здоровых испытуемых, стало появляться все больше сообщений, что лишение быстрого сна не только не приводит к психическим расстройствам, но и вообще не сказывается на психическом состоянии - не меняет настроения, не ухудшает выполнения заданий, не влияет на память и работоспособность.

Чем более комфортными были условия в период депривации, чем тщательнее экспериментаторы следили за тем, чтобы все потребности испытуемых были удовлетворены, чем увлекательнее и разнообразнее было времяпровождение в период исследования, тем меньше сказывался эффект депривации” (В. С. Ротенберг, В. В. Аршавский “Поисковая активность и адаптация”, М., “Наука”, 1984 г., стр. 85-86).

Давайте еще раз, с позиции информационно-отражательной модели, проанализируем приведенные данные.

О нездоровье испытуемых до начала эксперимента вести здесь речь, пожалуй, даже неприлично, поскольку нельзя же считать человека, организовавшего описанные эксперименты, как крайне близорукого в научном отношении специалиста. Поэтому первые данные свидетельствуют как раз о том, что при наличии тех или иных незначительных отклонений в здоровье или определенная напряженность в окружении испытуемого в ходе эксперимента, когда за период бодрствования накапливались существенные нарушения в процессе жизнеобеспечения, в стадиях сна 3 и 2 происходило обнаружение имеющихся отклонений.

Это вызывало “включение” определенных “психических сенсоров”, отвечающих за управление соответствующими потребностями второго или третьего уровней, связанных, по-видимому, с психической безопасностью. Но за счет депривации быстрого сна эти “включенные” потребности оставались проигнорированными, что соответствовало появлению вполне конкретного психического напряжения. В конце концов, это привело (в этом случае) к возникновению неврозов и, даже, психозов у испытуемых, которые, по-видимому, были все-таки здоровы до начала эксперимента. Значит, подобного рода эксперименты в принципе небезопасны для психического здоровья.

Это подтверждают результаты остальных экспериментов. В последующем, когда испытуемых отбирали после жесткого отбора и когда для них создавали особые условия жизни на период исследований, подобных нарушений процессов жизнеобеспечения не происходило, что предотвращало необходимость “включения” соответствующих “психических сенсоров”. В итоге результаты исследований получились такими, какими их хотели видеть исследователи, а не такими, какими они могли бы быть на самом деле. Более того, если бы эксперимент был продолжен до некоторого времени, существенно превышающий “разумно” выбранный, то и в этом случае непременно произошло бы нарушение психического здоровья испытуемых.

Следовательно, методики исследований, основанные на создании некоторых комфортных, совершенно особых жизненных условий для испытуемых были совершенно некорректными, поскольку не могли выявить принципиальную суть явления. Более того, данные методы исследования функций сна, безусловно, опасны для психического здоровья испытуемых. В этом случае разум не в состоянии сформировать полноценную функцию отражения о состоянии организма для принятия необходимых мер по обеспечению выживания. Не следует забывать и о том, что разум по принципу своего действия обязан постоянно держать под контролем всю обстановку - внешнюю и внутреннюю. Это в подобных экспериментах грубо нарушается.

4. “ВЕЩИЕ” СНЫ

Совершенно особую роль в жизни организма играют так называемые “вещие” сны. Их наличие можно предполагать у любых видов теплокровных животных, поскольку принципы организации души у них практически аналогичны тому, как “устроена” душа у человека. Но выявить их можно лишь у человека, поскольку наши информационные контакты с животными крайне ограничены. Поэтому дальнейший материал описывает лишь “вещие” сны человека. Но, еще раз повторю, это не означает, что подобных снов нет у теплокровных животных.

Итак, содержание сна может быть следствием автономного блуждания души в состоянии глубокого сна, когда душа самостоятельно “добывала” информацию где-то “на стороне”. В этом случае в фазу быстрого сна выносится информация также в виде какого-то символа. Как и при каких условиях может душа “путешествовать”, раскрыто в соответствующем разделе первого тома.

По причине того, что душа получает информацию непосредственно из первоисточника в ходе своих странствий, вещие сны обретают особое значение. “Вещие” сны, как правило, не требуют какого-либо толкования: это почти всегда в определенной степени прямые указания о грядущих событиях. Это и позволяет сказать, что этот вид снов связан с совершенно иным механизмом формирования функции отражения. Во всяком случае, “исходный материал” для “вещего” сна разум получает иначе, чем в ранее рассмотренных вариантах формирования снов-символов.

Для начала рассмотрим несколько зафиксированных случаев.

“Немецкий химик А. Кекуле совершил подлинный переворот в органической химии, разгадав во сне молекулярную структуру бензола.

“Однажды после тяжелой работы, - вспоминал он, - я решил отдохнуть возле камина и незаметно задремал. В моей голове закрутились атомы в хаотическом беспорядке, подобно извивающимся змеям. И вдруг одна змея схватила себя за хвост, продолжая крутиться. В этот момент я понял: формула молекулы бензола должна быть замкнутой, подобно этой змее”.

Знаменитому физику Нильсу Бору во сне пришла структура атома. Информация, полученная из сновидения-озарения, позволила профессору Пенсильванского университета Герману В. Гилпрехту расшифровать ассирийские клинописные тексты. А немецкий психолог Отто Леви увидел удивительный сон: будто бы он ставит оригинальный эксперимент. Наяву его результаты стали основой теории химической передачи нервных импульсов и принесли ученому Нобелевскую премию в 1936 году” (Сергей Барсов “Сон разума”, газета “Тайная власть”, №20, 2000 г., стр. 5).

“В 1822 году в журнале “Русский архив” были напечатаны воспоминания академика Штелина об одном любопытном эпизоде из жизни великого русского ученого Михаила Васильевича Ломоносова, близким другом которого был автор.

“На возвратном пути в Петербург, когда Ломоносов плыл морем, с ним случилось происшествие, которое глубоко тронуло его и которое он долго не мог забыть. Он проснулся после странного сновидения, в котором ясно видел своего отца, выброшенного кораблекрушением и лежащего мертвым на необитаемом острове в Белом море, не имевшем имени, но памятном ему с юности, потому что когда-то их с отцом прибило сюда в бурю. Лишь только он приехал в Петербург, как стал расспрашивать об отце на бирже у всех прибывших из Архангельска купцов и у холмогорских артельщиков. Наконец его расспросы увенчались успехом. Кто-то сказал ему, что отец его отправился на рыбную ловлю еще прошлой осенью и с тех пор не возвращался.

Ломоносов был поражен этим известием, как и ранее своим сном, оказавшимся пророческим. Он дал себе слово отправиться на родину, отыскать тело своего несчастного отца на острове, чтобы предать его земле. Но так как занятия в Петербурге не позволяли ему осуществить это намерение, он с купцами, возвратившимися на родину, послал письмо брату, умоляя того безотлагательно выполнить его просьбу – найти тело отца. Он подробно описал местоположение острова и то место, где оно должно быть. В то же лето его просьба была выполнена: ватага рыбаков пристала к этому дикому острову, отыскала мертвое тело и похоронила его. Это известие успокоило всегдашнюю тайную печаль Михайло Васильевича, причину которой он и рассказал своим друзьям.” (Сергей Демкин “Младший брат смерти”, газета “Тайная власть”, №17, 1999 г., стр. 5)

Можно привести и ряд более удивительных, строго задокументированных случаев, которые в принципе уже ничего не добавят. Поэтому можно сформулировать концепцию, с использованием которой все подобные случаи могут быть объяснены.

Суть подобных “вещих” снов заключается в том, что душа человека, находящегося в стадии глубокого сна, довольно часто покидает сому. Цель такого самопроизвольного отлучения души – добывание информации. В случае с М. Ломоносовым четко прослеживается первоначальный контакт души ученого и души его отца. Это привело к девиации души Ломоносова из сомы в направлении безымянного острова, где лежало тело его отца. Возможно, что перед смертью отец М. Ломоносова как-то обращался к своему сыну. И это обращение возымело действие: во сне душа Ломоносова “посетила” безымянный остров и “увидела” тело его отца.

В случаях с учеными, сделавших свои удивительные открытия на базе снов-откровений, можно сказать то же самое. Только объектом “посещения” их душами был физический вакуум (или структуры, близкие к нему), где и была “получена” нужная информация. Замечу сразу, что эти ученые смогли “получить” нужную информацию и достаточно точно ее интерпретировать, так как их функция отражения была в достаточной степени подготовлена к “получению” этой информации. Получаемая подобным образом информация, проходя “через” разум, искажается. В ней могут появиться данные, которые вовсе и не передавались. В крайнем случае “получатель” выполняет роль простого “почтового ящика”, механически записывая поступающую информацию.

Во всяком случае, уже попытка исследования “вещих снов” показывает, что все психологические исследования так или иначе становятся неполноценными при отсутствии приемлемой информационной модели души.

5. О ФОТОГРАФИРОВАНИИ СНОВ

Теперь следует сказать о том, что собой представляют сновидения в их, так сказать, физическом проявлении. Поскольку “последовательный” образ (см. главу о функции компенсации в первом томе) воспринимается организмом как светящийся, то можно предположить, что фоторецепторы глаз реально могут светиться. Это и зафиксировали опыты по фотографированию галлюцинаций. При таком предположении можно надеяться на фиксацию сновидений с помощью фотографирования или видеозаписи. Что позволяет с достаточной степенью уверенности говорить об этом? То, что связь on- и off-нейронов, осуществляемая через рецепторы, реализована оптически, т.е. посредством излучения потоков света. Опыты Крохалева как раз и обнаруживают такого рода связь.

Вместе с тем, следует учитывать одно чрезвычайно важное обстоятельство, которое связано с тем, что скорость “показа” сновидений намного выше, нежели реальное течение событий, переживаемых во сне. Это следует, например, из того, что внешнее событие, иногда вызывающее сновидение (звук падения реального предмета, какое-либо прикосновение и т.п.), практически всегда “вплетается” в связную и протяженную по сюжету зрительную комбинацию, продолжительность которой спящий организм воспринимает как очень большую. Фактически весь такой сон продолжается в течение нескольких десятков или сотен миллисекунд. Следовательно, экспозиция при постановке такого эксперимента должна быть не более 15-20 микросекунд, чтобы можно было “выхватить” хотя бы отдельный кадр текущего сновидения.

При обычно используемых в фотографии экспозициях на фотографии будет зафиксировано все событие, произошедшее во сне, и фотография будет выглядеть как некоторая засветка, не имеющая ни формы, ни содержания. Следовательно, при этом не удастся как-то идентифицировать содержание сна. Кроме того, следует учитывать при анализе фото- или кинодокумента, что зафиксированное изображение имеет, по-видимому, негативное исполнение, так как будет фиксироваться непосредственно функция компенсации.

Вот собственно все, что можно сказать на данном этапе о процессе сна при анализе на основе информационно-отражательной модели.

ГЛАВА 6.2. ПСИХОЛОГИЯ ПОЗНАНИЯ РЕАЛЬНОСТИ

 

1. ПОЗНАНИЕ РЕАЛЬНОСТИ И ФУНКЦИЯ ВНИМАНИЯ

С самого начала мне предстоит разрешить парадокс, который я сам же и создал. Смысл возникшего парадокса заключается в том, что наш внутренний мир – есть мир наших ощущений. Точно также и у любого организма – внутренний мир есть мир его ощущений. Поэтому и возникает парадоксальная ситуация: как можно познать мир, если он остается совершенно непостижимым?

Вторая грань возникающего парадокса состоит в том, что душа организма в состоянии получать информацию извне и определенным образом транслировать ее разуму этого организма. Смысл противоречия здесь заключается в том, что душа как бы не выполняет эту функцию, отдавая решение этой задачи разуму организма.

Выше я уже говорил, что совершенно определенно разум и душа есть все-таки разные субстанции. Одна существует на полевом уровне и концентрирует всю информацию, которую вырабатывает система разума конкретного организма, действующего по принципу организации выживания этого организма. Душа редко вмешивается в работу разума. Кроме того, в оценки сигналов внешнего “вмешиваются” актуализируемые или “погашаемые” потребности самого организма.

Следовательно, в этом случае мы должны действительно говорить конкретно о разуме как некоторой самостоятельной структуре, решающей задачи только самого организма, т.е. душа в этом случае уходит на второй план, что не создает особых трудностей в понимании явлений, но конкретизирует подходы.

Поэтому второй парадокс разрешается как бы сам собой.

В отношении первого парадокса решение несколько сложнее. И решение это заключается в том, что при организации процесса выживания, разум формирует вполне адекватные физиологические и физические реакции организма для организованного противостояния воздействию внешней среды или каким-то нежелательным физиологическим изменениям внутри организма.

Иначе говоря, все организовано на принципах компенсации. Мы уже видели, что принцип компенсации позволяет, в частности, проводить качественную оценку стимульного воздействия без его непосредственного измерения. Это означает, что так или иначе в недрах разума создаются условия “узнавания” всего сущего. В этом и заключается суть познания реальности. Вместе с тем, все, что будет говориться о познании реальности, будет относиться только к внутренним психическим процессам.

Особенность материалов данной главы состоит в том, что здесь будут рассматриваться в определенной степени универсальные и присущие всему живому миру Земли способности познавать свое окружение, всю совокупность протекающих событий. Это необходимо для решения задачи выживания, при реализации которой происходит непрерывная обработка внешней и внутренней информации.

Несмотря на то, что только человек способен так сформулировать вопрос - о реальности окружающего мира, любой организм так или иначе воспринимает реальность своего существования, поскольку формирует необходимые для выживания те или иные поведенческие реакции. Иначе говоря, восприятие реальности внешнего по отношению к конкретному организму мира было бы невозможно, если бы этот организм не осознавал реальность своего существования.

В начале данной работы принято, что окружающий мир мы воспринимаем в относительном качестве. Это означает, что наши чем-то искажаемые ощущения дают лишь приблизительную и косвенную оценку внешнему окружению. Поэтому и возникает вопрос, универсально звучащий по отношению к любому (не только человеку) организму: насколько реально отражают окружающий мир чувственные ощущения? Что может быть критерием оценки правильности этой оценки?

Критерием правильности познания реальности может быть только предпринимаемая (после познания) деятельность, подтверждающая или опровергающая реальность этого познания.

Из этой посылки и будем рассматривать данную проблему.

Название данной главе подсказала работа У. Найссера “Познание и реальность. Смысл и принципы когнитивной психологии” (М., “Прогресс”, 1981 г.) (ULRIK NEISSER “COGNITION AND REALITY. Рrinciрles and imрlikations of cognitive рsychology”, W. H. Freeman and company, San Francisco, 1976), в которой автора “интересуют прежде всего общепсихологические, философские и социальные следствия активности познания человеком окружающего мира” (из предисловия к книге У. Найссера Б. М. Величковского, стр. 6).

Мне представляется, что познание и реальность - это все-таки две разные стороны одной медали. Познание (реальности) - это процесс, связанный с деятельностью разума для оценки окружающей действительности, а реальность (познания) - результат деятельности разума, выливающийся в конкретное принимаемое решение. “Антиконгруентность” этих понятий кроется в том, что для оценки окружающей действительности требуется один набор знаний, а для принятия решения - совершенно иной, что не позволяет использовать данные понятия в одном контексте. Именно поэтому у меня и вызвала внутреннее сопротивление постановка проблемы, сделанная У. Найссером.

Мы должны достаточно четко осознавать, что любые оценки окружающей действительности, которые осуществляет разум любого организма, могут быть проведены только на качественном уровне.

Иначе говоря, познание реальности - это процесс определенного смыслового “узнавания” своего окружения, который сводится к формированию совокупности бинарных оценок (многофакторная оценка), что в последующем позволяет принимать какое-либо решение.

Если описать данный процесс в критериях оценок, то разум живого организма должен “выбрать” набор ответов, оценивая свое окружение по принципу: “далеко/близко”, “горячо/холодно”, “опасно/безопасно”, “агрессивно/неагрессивно”, “большой/малый” и так далее. Как было показано ранее, такие оценки - единственно возможный механизм работы разума организма, что и обеспечивает достаточную его жизнестойкость.

Если исходить из данного положения, то познание реальности, очевидно, будет укладываться в такую последовательную цепочку деятельности разума: фиксация (запоминание) объекта и оценка его возможных свойств. В соответствии со сказанным в главе о сенсорной памяти, фиксация объекта связана с “узнаванием” его, с проведением информационно-ресурсной оценки (возможностей) самого организма. Оценка свойств объекта сопровождается прогнозированием последствий от наличия (появления) и состояния (поведения) зафиксированного объекта.

Естественно, что для фиксации объекта первоначально должно как-то включиться внимание по отношению к этому объекту. Поэтому первоначально целесообразно понять, какие факторы обеспечивают включение внимания и вообще: что такое внимание. Имеется, правда, и совершенно иная форма познания реальности, которая никак не связана с необходимостью конкретизации внимания организма. Эта форма познания реальности обусловлена обычным течением жизни, когда организму ничего не угрожает, вокруг ничего особенного не происходит. Отличается эта форма познания реальности от первой тем, что внимание организма ни на чем конкретно не фокусируется, но не выключается, тем не менее, полностью.

Назовем внимание для первой ситуации как сфокусированное, а для второй - рассеянное, расфокусированное. В первом случае организм обязан принимать некоторое решение в отношении себя, а во втором - он может сохранять свое существующее состояние.

Например, когда человек не торопится и идет хорошо знакомой дорогой, а его движению ничто не мешает, внимание этого человека в этом случае, конечно, рассеянное, или расфокусированное, если, конечно, его мысли не занимают какие-нибудь важные жизненные проблемы. Однако стоит появиться какой-нибудь помехе, внимание сразу же становится конкретным, сфокусированным. Кстати, три примера, приведенные в самом начале предисловия к первому тому, помимо единства функций разума, наглядно демонстрируют и одинаковость механизма переключения внимания у разных живых организмов.

“Внимание - это не что иное, как восприятие; мы выбираем то, что хотим видеть, предвосхищая структурированную информацию, которая будет при этом получена” (У. Найссер “Познание и реальность”, М., “Прогресс”, 1981 г., стр. 104).

Такое определение внимания, очевидно, страдает неполнотой, поскольку выше только что был приведен пример возможности наличия рассеянного, расфокусированного внимания. Поэтому было бы интересно понять психологические компоненты, влияющие на возможность существования самого внимания, по крайней мере, в двух ипостасях.

Окружающий меня пейзаж не размывается в какую-то абстрактную картину. Он остается в каждом случае связной, по-своему завершенной картиной, даже если я впервые оказался в данном месте. Разве это не пример эффективного познания реальности с учетом деятельности внимания? И разве понять это менее интересно, чем исследовать, как воспринимаются каким-либо человеком два одновременно передаваемых сообщения?

Ранее (см. главу “Девиация параметров психики” в первом томе) говорилось, что в жизни организма постоянно происходит ситуативная перестройка параметров психики, а это, безусловно, связано и с изменением функции внимания. Но ведь ситуативная перестройка параметров психики, очевидно, связана с изменением функций сознания. Мне представляется, что в определенном смысле понятие “внимание” полностью совпадает с понятием “сознание”.

Понять это чрезвычайно важно.

Итак, что происходит, когда, например, человек идет по новой, совершенно незнакомой ему дороге? Отличается ли это от того, когда он идет своей привычной дорогой?

Если ему ничто не угрожает, то, в сущности, - ничем не отличается, хотя, казалось бы, “узнавания” не может быть. Напомню, что любая вещь, любая обстановка и так далее не могут быть “увидены” дважды. Поэтому в основе спокойного познания реальности лежит описанный ранее механизм узнавания на основе “полей символов” информации. Получаемый от сенсоров внешнего поток сигналов раскладывается на законченные фрагменты, опознаваемые по отдельности, но увязываемые разумом в единую картину. Именно поэтому не происходит разрыва с действительностью, даже если окружение субъекта действительно совершенно новое. Вследствие этого возникает ощущение возможности некоторого предвосхищения, что активно “эксплуатируется” последователями когнитивной психологии.

Единый механизм опознавания для любых фрагментов окружающей картины во всем диапазоне (пространственном и динамическом) работы сенсоров внешнего позволяет понять, почему человек видит цельную картину, а не только те восемь с небольшим градусов поля зрения, которые соответствуют центральной области зрения и дают наиболее детализованное, наиболее четкое изображение. Тем не менее, именно эти “восемь с небольшим градусов центрального зрения” позволяют дать более или менее правдоподобное изложение понятия “внимание”.

Живые организмы в процессе филогенеза приспособили функции сенсоров так, чтобы по возможности сократить поток так называемой "центральной" информации, функционально важной, необходимой для оперативного управления ресурсами организма. Поэтому “вниманием”, в общем случае, следует назвать такую функцию разума, которая вычленяет целенаправленно ту часть получаемой разумом внешней (или внутренней) информации, которая по каким-либо признакам требует наибольшего привлечения информационных и материальных ресурсов разума и/или организма.

Характерной особенностью “центрального блока” информации в таком случае следует назвать высокую степень его новизны, т.е. функция отражения не формируется достаточно точно. Соответственно, сознание организма в таких случаях сосредотачивается на этом “центральном блоке”, что и позволяет соотносить “внимание” и “сознание”. Иначе говоря, под сознанием следует понимать именно то, как воспринимает себя организм в конкретной ситуации, на что направлена функция внимания.

В случае появления вне этого “центрального блока” информации каких-нибудь сигналов, по которым разум не может сформировать полноценную функцию отражения, или сигналы с неопознанной функцией (например, сигналы, могущие представлять опасность), внимание может переключиться на эти новые раздражители, на новый “центральный блок”. Это означает, что будет перестроена работа сенсорных механизмов.

Вместе с переключением внимания произойдет перестройка сознания организма. Очевидно, при наличии одновременно двух потоков информации, каждый из которых может восприниматься как “центральный”, будет происходить непрерывное переключение структур ВаО и ВтО, ДП и СП. В итоге будет происходить изменение (переключение) функций отражения, что повысит эмоциональное напряжение (избыток отрицательной эмоции). В ином варианте один из потоков внешней информации перейдет на иной уровень восприятия. Но может случиться и так, что оба потока информации, только что бывшие главными, станут одновременно второстепенными, что тоже иногда необходимо для решения задачи выживания. Рассмотрим это свойство психики.

Чтобы понять условия, при которых становится возможным одновременное восприятие более одного потока информации, а также для того, чтобы понять какую роль при этом играет внимание, рассмотрим результаты некоторых экспериментов, которые неоднократно проводили психологи в своих исследованиях.

“Частично опыт Соломонса и Стайн был повторен в 1915 г. Дауни и Андерсоном; последние записывали слова под диктовку, одновременно читая про себя. Исследователи добились значительного повышения скорости чтения через 17 часов тренировки, но не смогли достичь обычной скорости чтения. В отличие от Соломонса и Стайн Дауни и Андерсон так и не добились “автоматизма”: они неизменно осознавали то, что пишут...

Недавно в Корнеллском университете Элизабет Спелке и Уильям Херст повторили и расширили эксперимент Соломонса и Стайн. Они совершили существенный отход от традиции, использовав вместо себя других испытуемых; два студента участвовали в эксперименте в течение целого семестра по одному часу в день. Испытуемые читали про себя рассказы и одновременно писали слова, которые им диктовал одно за другим экспериментатор (новое слово предъявлялось сразу после того, как записывалось предыдущее). Сначала, как и можно было ожидать, двойная задача казалась испытуемым трудной - они читали гораздо медленнее, чем в обычных условиях. Однако спустя шесть недель нормальная скорость чтения восстановилась. Тщательная проверка показала, что чтение было при этом вполне осознанным” (У. Найссер “Познание и реальность”, М., “Прогресс”, 1981 г. стр. 108).

Могу сослаться и на собственный “опыт”, связанный как раз с одновременным выполнением двух различных работ.

В годы учебы в школе моя страсть к чтению книг была подобна какой-то своеобразной наркомании: каждый божий день я пропадал в читальном зале до закрытия библиотеки, а дома читал то, что брал “на дом”. Естественно, в этих условиях я старался сэкономить каждую минуту. На выполнение домашних заданий времени у меня просто не было. Однако я не помню, чтобы в школу я приходил с не выученными или невыполненными уроками.

Как же я справлялся с домашними заданиями, если дома эти задания я никогда не делал? Очень просто: на географии и истории я делал все письменные задания, а устные предметы вообще никогда не учил, запоминая все с уроков. Надо сказать, что учителя знали об этой моей особенности и неоднократно пытались “поймать” меня во время уроков на том, что я что-то прослушал. Но всякий раз вызов меня к доске в ходе объяснения нового материала заканчивался появлением новой “пятерки” в журнале.

Сегодня я, пожалуй, могу объяснить свое раздвоение внимания на тех уроках только тем, что письменные уроки вообще не фиксировали моего внимания: я их делал как-то автоматически. Иначе говоря, мой “опыт” говорит как раз о том, что внимание всегда сосредоточено только на том, что функционально важно. Любая иная работа в ходе выполнения другой может выполняться только тогда, когда вторая работа не требует привлечения особых ресурсов разума (памяти, особых навыков, специальных умозаключений).

Данную мысль можно выразить иначе.

Сфокусированное внимание обусловлено действием главной, доминантной потребности и при его ориентации на внешнее окружение является проявлением экстравертности. Расфокусированное внимание характерно для отсутствия доминантной потребности.

Поэтому во всех случаях выполнения одновременно двух работ, описанных здесь, сознание, очевидно, находилось одновременно в экстравертном состоянии по отношению к одному потоку информации и интровертном по отношению к другому. Поэтому и возникает впечатление автоматизма выполнения работы.

Однако и это не полное объяснение.

Когда обсуждалась работа узла управления, уже говорилось, что параллельное вычисление достаточно большого количества частных функций отражения является нормальным, ежеминутным процессом, принципиально необходимым каждому организму. Тем не менее, в случае выполнения одновременно однородных движений необходима особая работа узла управления.

Все цирковые аттракционы, связанные, например, с жонглированием одновременно руками и ногами, а еще, скажем, туловищем и головой объясняются тем, что наработанные навыки жонглирования связаны как раз с формированием различных функций отражения. Эти функции отражения память способна воспроизводить одновременно без искажений благодаря тому, что внимание при этом не сосредоточено на какой-то отдельной операции и остается расфокусированным. Более того, если жонглер, пусть невольно, на мгновение сосредоточит свое внимание только на одном движении, то весь его аттракцион тут же рассыплется.

В некотором смысле сознание жонглера в ходе выполнения аттракциона должно быть полностью размытым, отвлеченным, интровертным и познания реальности в этом случае не требуется.

Нечто подобное происходит и с водителями автомашин с достаточно большим опытом вождения автомобиля. Достигнув высокой степени автоматизма, такие водители в процессе управления автомашиной остаются как бы с выключенным сознанием до тех пор, пока не возникнет необходимость перейти в иное состояние из-за возникшей помехи на дороге. Здесь уже упоминалось о большой опасности, которая поджидает водителей автомобилей на прекрасных автострадах, где не возникает никаких помех движению. Управление автомашиной в таких условиях осуществляется в условиях ожидания водителем появления помехи, но к самому процессу управления автомобилем это не имеет никакого отношения, т.е. очевидно наличие выполнения одновременно нескольких, не очень-то взаимосвязанных работ.

Здесь мне придется сослаться и на такое, привычное для всех, одновременное выполнение нескольких действий - мысли, тела, - которое выполняют на наших глазах профессиональные футболисты. Ведь класс футболиста (это, конечно, частный пример, наблюдаемый, тем не менее, во многих жизненных ситуациях) тем выше, чем больше действий он может выполнять одновременно. Футболисту необходимо контролировать состояние поля в том месте, где он находится в данный момент, контролировать положение мяча, своих оппонентов и своих одноклубников. Но, главное, ему необходимо непрерывно “просчитывать” развитие ситуации на несколько шагов вперед. Это “чудо” нам вовсе не представляется сверхъестественным. Скорее всего, оно нам представляется естественным, совершенно тривиальным. Это замечание здесь мной приводится потому, что описанные выше “эксперименты” психологов были поставлены именно потому, что модели действия психики у них реально не было никакой.

Итак, механизм познания реальности связан с работой механизма узнавания. Это, в свою очередь, определяет реализацию функции внимания. При спокойной обстановке функция внимания расфокусирована. Кроме того, при спокойной обстановке субъект может сосредоточить свое внимание на внутренних проблемах, мыслях, т.е. быть в интровертном состоянии. Но какая-то часть сознания все-таки остается в экстравертном состоянии, так как фокусировка по тем или иным причинам функции внимания на внешних стимулах переводит сознание главным образом в режим экстравертности, что непременно связано с изучением обстановки.

Следовательно, можно дать некоторую оценку количественного характера понятия “внимание”. Сошлюсь вновь на главу о девиации параметров психики, где говорилось, что какая-то часть сознания находится в экстравертном состоянии, а какая-то часть - в интровертном. Там же говорилось, что ни один из этих компонентов не может в норме снизиться до нуля, чтобы не произошло срыва психических функций.

Поэтому внимание или, точнее, уровень внимания - это определенное соотношение между экстравертностью и интровертностью разума в конкретный момент времени. Чем выше степень экстравертности и, соответственно, чем меньше степень интровертности, тем выше уровень внимания, в данном варианте - внешнего. При высоком уровне интровертности и малом уровне экстравертности внимание сосредоточено на внутреннем. При низких уровнях интро- и экстравертности и их относительном равенстве можно вести речь о расфокусированном внимании.

Но функция внимания на этом не исчерпывается, поскольку вслед за познанием реальности следует оценка реальности познания. Выше уже говорилось, что уровень внимания тем выше, чем более высок уровень неопределенности. Отсюда следует важное следствие: разум, формируя функцию отражения для устранения этой неопределенности, т.е. предпринимая определенные действия через моторные и иные, в том числе и мыслительные механизмы организма, старается предвидеть результаты своих усилий.

Иначе говоря, функция внимания на этапе оценки реальности познания сводится к выявлению позитивных для организма (соответственно, и для разума) изменений ситуации от собственных усилий, приводящих к уменьшению степени неопределенности функции отражения. Если таковые изменения, возникшие как результат предпринятых усилий, разум фиксирует, то это соответствует истинной, с позиции разума, реальности познания.

Это будет зафиксировано по снижению уровня актуализированной потребности, принятой к исполнению, при сохранении необходимого количества ресурсов организма.

Еще один аспект функции внимания, связанный с оценкой реальности познания, можно определить, как способность сосредоточиться на отыскании нужной функции отражения. В этом случае проявляется то, что выше названо как внутреннее внимание. Очевидно, что количественная оценка этого параметра будет определяться отношением уровня интровертности к уровню экстравертности. Если в таком случае речь идет о человеке, то он в этом состоянии может вообще не реагировать на внешние сигналы (стимулы), что, тем не менее, не будет говорить о его недостаточном внимании. Следует отметить, что к расфокусированности внимания это не имеет никакого отношения и отражает только то, что вектор интровертности достаточно велик по своему значению, а вектор экстравертности - мал. На основании сказанного сделаем обобщение.

Внешнее внимание соответствует высокому значению вектора экстравертности и низкому значению вектора интровертности; внутреннее внимание - соответствует обратному соотношению при достаточной величине вектора интровертности. Расфокусированное внимание в соответствии с этим будет означать малый уровень векторов экстравертности и интровертности при их относительном равенстве. Именно в последнем случае и будет проявляться то, что называется отсутствием внимания.

2. МЕХАНИЗМЫ ОНТОГЕНЕТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ПОЗНАНИЯ РЕАЛЬНОСТИ

Мы рассмотрели только один аспект реальности познания, связанный с функцией внимания. Разум, оценивая внешнюю ситуацию, должен решить еще очень много иных задач, связанных также с оценкой реальности познания. Сюда относятся различные пространственные задачи – “близко/далеко”, “слева/справа”, “сверху/снизу”, “спереди/сзади”, а также задачи динамического характера, связанные с движением самого субъекта или объекта, попавшего в “центральный блок” информации. По-видимому, имеются и более простые задачи, которые должен решать разум для необходимого познания реальности, например оценки типа “тепло/холодно”, “сыро/сухо” и т.п. У человека могут быть задачи более сложного, социального характера, которые в данном случае здесь не будут рассматриваться.

Итак, рассмотрим последовательно механизмы формирования оценок по каждому из обозначенных критериев.

Из всех пространственных задач, решаемых разумом, наибольшей относительностью решения обладает, несомненно, задача определения дальности. Относительность оценок удаленности как раз характеризует качественный характер всех решений. Кажется достаточно тривиальным то, что для разных объектов и разных ситуаций малое расстояние в одном случае может оказаться чрезмерно большим в другой ситуации. Это происходит потому, что в решение данной задачи как компоненты входят и другие оценки (другие критерии).

В “полях символов” информации памяти все хранящиеся символы, используемые в процессе узнавания, конечно, могут иметь различные “размеры”, что обусловлено тем, что в памяти хранится абсолютно вся информация, причем в виде простейших фрагментов. Иначе говоря, символ квадрата, хранящийся в памяти, имеет столько же вариантов, сколько раз в жизни был предъявлен подобный фрагмент.

Поэтому для оценки “далеко/близко”, безусловно, необходимо проведение определенной измерительной процедуры каждого из фрагментов в потоке информации.

Мне представляется, что осознание значения предшествующего опыта для проведения подобных “измерений”, очевидно наблюдавшееся в практике и в экспериментах, не дает полного ответа на поставленный вопрос, поскольку не раскрывает самого механизма “измерения”. Ведь для проведения любого измерения, тем более на качественном уровне, необходимо иметь какой-то измерительный инструмент, своеобразную линейку, сопоставляя с которой можно проводить подобные оценки. Поэтому целесообразно понять, какой тип “линейки” может использовать разум для выполнения подобных операций.

Большинство живых организмов, имеющих число степеней свободы более определенного количества, т.е. имеющих возможность не только перемещаться, но и пользующихся своими конечностями как некоторыми инструментами, имеют возможность сопоставить характеристики отражения, соответствующие собственным конечностям, с характеристиками отражения других объектов. Следовательно, такое сопоставление дает возможность масштабировать иные функции отражения относительно функций, принимаемых как эталонные. В этом случае хорошим подспорьем становится способность зрения проводить некоторую оценку дальности за счет бинокулярного параллакса, т.е. в этом случае принимает участие и “поле символов” моторной информации.

Тем не менее, этого еще недостаточно для правильного решения (на качественном уровне) задачи “близко/далеко”. Опыт живого организма, связанный не только со знанием собственных частей тела, но и со знанием времени, потраченного ранее на преодоление определенных расстояний, также дает возможность масштабировать функции отражения. В конечном итоге данный опыт выливается в способность оценивать расстояния на основе перспективного искажения видимого пространства. Иначе говоря, в данном случае необходимым является также сопоставление с объектами, формирующими фон, или окружение определенного объекта, являющегося главным в центральном блоке выделенной информации.

Таким образом, очевидно, что способность решать задачу “далеко/близко” является онтогенетически приобретаемым свойством и заключается в способности масштабировать функции отражения, формируемые от разнообразных объектов, относительно эталонных функций, сопряженных с размерами частей собственного тела. Следовательно, существует определенный критический период, когда данная функция разума должна быть сформирована у молодого организма. Это означает, что механизм психической депривации может проявляться и в этом случае, что, в случае реализации депривации, будет приводить к нарушению координации, к неверным движениям.

Как необходимый компонент формирования описываемой “линейки длины” выступает сопоставление размеров интересующего объекта с объектами, различным образом размещенных в пространстве, т.е. в этом случае в механизм масштабирования включается и опыт по предыдущим затратам времени на преодоление расстояний.

Из сказанного, кстати, следует, что линейка “далеко/близко” не остается постоянной в течение жизни организма, а непрерывно изменяется в зависимости от настроения (состояния психики), состояния здоровья или возраста организма, т.е. всегда остается ситуативной оценкой.

Описанный механизм масштабирования, несомненно, связан со зрительным сенсорным трактом. Однако участие других сенсорных трактов в данном процессе мало что добавляет, в сущности, к сказанному. Наибольшее участие в таких оценках, по-видимому, имеет тракт слуха, в функциях отражения по которому также онтогенетически формируется механизм масштабирования на основе сопоставления со звуками, издаваемыми самим организмом.

Механизмы оценки “слева/справа”, “сверху/снизу”, “спереди/сзади” во многом схожи между собой, но принципиально отличаются от оценок “близко/далеко”, так как в этом случае решаются совершенно иные задачи. Что касается зрительного сенсорного тракта, то для проведения этих оценок необходимо, по-видимому, проведение определенных движений, например, головой для включения интересующей информации в центральный блок, т.е. связано с включением определенных групп мышц. Следовательно, в зрительном тракте выполнение этих оценок связано с формированием полной функции отражения и, соответственно, с компенсационной функцией.

В тракте слуха рассматриваемые оценки даются на основании фазовых характеристик звуковой информации, достигающей слуховых аппаратов организма. Иначе говоря, в слуховом тракте организма, несомненно, имеется своеобразный фазовый пеленгатор, способный выявлять минимальные рассогласования фаз звуковых колебаний, достигающих соответственно левого и правого слуховых трактов. Причем данный пеленгатор в вертикальной плоскости имеет специфическую - круговую и строго вертикальную - ориентацию так, что слева и справа относительно центра головы располагаются своеобразные фазированные приемные элементы.

С технической точки зрения, для фазовой пеленгации при решении подобной задачи (для оценки “слева/справа”, “сверху/снизу”, “спереди/сзади”) достаточно иметь на каждой стороне по три приемника, расположенных в вертикальной плоскости так, что один из них располагается спереди, другой - сзади, а третий - снизу (или сверху) относительно друг друга. Природа, в некотором смысле, пошла на “расточительство”, сформировав круговое расположение в вертикальной плоскости большого количества приемных элементов.

В частности, это следует из того, что звуковые колебания передаются к слуховому нерву через слуховые косточки, которые между собой соединены шарнирно. Именно шарнирность соединений этих косточек и “выдает” круговую ориентацию приемных слуховых детекторов в вертикальной плоскости. Иначе говоря, не только разность фаз приходящих звуковых колебаний в левое и правое ухо имеет значение, или является определяющей, но и расположение воспринимающих слуховых единичных сенсоров в вертикальной плоскости восприятия звука. Если бы это было не так, то мы бы не смогли выявить приходящий сверху (снизу) звук при положении источника звука на оси симметрии тела.

Поскольку решение задач “направление” не связано с формированием функции отражения, связанной с узнаванием, и определяется в конечном итоге измерением направления, данная функция разума не предопределяется онтогенезом, а передается на генетическом уровне следующим поколениям. Это означает, что молодой организм, попавший в условия сенсорной изоляции по звуковым коммуникационным сигналам, не будет иметь возможность слышать коммуникационные звуки, но может прекрасно ориентироваться по звукам по направлению.

Естественно, с возрастом у растущего организма может изменяться точность локализации источника звука из-за изменения (роста) размеров головы. Именно эти обстоятельства принципиально отличают решения задач “направление” от задачи “дальность”.

В данном случае не рассматривается механизм частотного анализа звуковых сигналов. Это не связано с решением рассматриваемой задачи, т.е. задачи “направление”, и представляет иную задачу из области познания реальности. Отметим, что частотный анализ звуковой информации непосредственно связан с решением задач узнавания, проанализированных в главе о сенсорной памяти (первый том). Естественно, в этом случае механизм психической депривации может “сработать”, если для этого создадутся соответствующие условия.

3. ВОСПРИЯТИЕ ДВИЖЕНИЯ. КРИТИКА ПЕРЦЕПТИВНЫХ СХЕМ

Из всех задач, связанных с познанием реальности, наибольший интерес представляют задачи динамического характера, т.е. связанные с движением. В некотором смысле, динамические задачи - это ключевые задачи, решение которых в состоянии дать ответ на многие вопросы психологии. Мне кажется, что психологи просто никак не оценили данного факта, так как вся современная психология анализирует проявления психики исключительно в статических состояниях. Только в когнитивной психологии этому уделяется достаточное внимание.

Все, что связано с движением, представляется в определенном смысле каким-то сверхъестественным, так как окружение субъекта непрерывно меняется: что-то исчезает, что-то появляется вновь и снова исчезает. Степень новизны окружения при движении, несомненно, самая высокая. Сложность заключается в том, что одновременно может двигаться все: сам субъект, объекты и даже сам общий фон. Кроме того, относительные движения субъекта и объекта (объектов) могут иметь различные ориентации. Короче говоря, в решении динамических задач достаточно много условных, относительных моментов.

Удивительность процесса познания реальности при движении заключается в том, что картина восприятия у любого организма остается связной в широком диапазоне скоростей перемещений.

Посмотрим, какое объяснение дается механизму решения динамических задач в когнитивной психологии.

“Восприятие часто наиболее эффективно во время движения: мы с максимальной точностью локализуем звуки, если двигаем головой, а форма объектов постигается особенно хорошо, если мы активно изучаем их с помощью рук. Роль движения для зрения особенно важна, но и легко становится объектом неверных интерпретаций. Движение частично, но не обязательно полностью, меняет наличную оптическую информацию; глаза могут отчасти компенсировать движения головы и сохранять фиксацию объекта благодаря возможности вращения в глазницах.

Такая компенсация важна, поскольку она продлевает детальное видение вещей, которые в противном случае слишком быстро исчезали бы из поля зрения. Тем не менее, отсюда не следует, что для зрительного восприятия необходимо неизменное сетчаточное изображение, подобно тому, как для получения фотографии требуется наличие стабильного оптического отображения на фотопленке. Компенсаторные движения определяют только то, что окажется спроектированным в фовеа; они не могут помешать изменениям изображения в целом на сетчатке. К этим постоянным изменениям не следует относиться как к чистым помехам или источникам искажений; они обеспечивают получение бесценной информации об организации среды и перемещениях в ней самого наблюдателя...

Движение разными способами изменяет доступную стимульную информацию. Даже легкий сдвиг головы в сторону достаточен для того, чтобы обнаружились новые аспекты у большинства близко расположенных предметов, но оказались скрытыми другие, которые были видимыми прежде...

Более экстенсивные движения влекут за собой более важные последствия для зрения. Когда мы поворачиваем за угол или выходим за дверь, нам открываются совершенно новые виды, ранее скрытые от нас...

Таким образом, нормальная среда всегда включает в себя перцептивно (перцептивные действия - единицы процесса восприятия. О.Ю.) заданные возможности потенциального видения пока что скрытых от зрения вещей... Относительные положения объектов известны до того, как глазу становится доступной конкретная информация о них” (У. Найссер “Познание и реальность”, М., “Прогресс”, 1981 г., стр. 123-125).

Попытаемся выяснить, что здесь ошибочно. Это не так просто, так как кажется, на первый взгляд, что здесь вообще все верно. Само по себе описание процесса смотрения с учетом движения не вызывает никаких возражений. Но ведь это нас меньше всего интересует, когда мы пытаемся понять механизм познания реальности.

Ошибочной здесь следует, на мой взгляд, считать саму позицию У. Найссера. Действительно, из текста уже следует, что в нас “сидит” некий гомункулус, который все предвидит на основе “перцептивно заданных возможностей”. Иначе говоря, мое восприятие только потому остается непрерывным, что мой гомункулус (согласно Найссеру) заранее знает, что я могу увидеть за очередным поворотом. Вот как он (У. Найссер) сам это объясняет на той же стр. 125.

“Информация, собранная в результате самодвижения, оказывается, таким образом, систематически сопоставляемой с существующими схемами, и в частности с когнитивной картой или ориентировочной схемой близкого окружения”.

Ранее мной было показано, что действительно бывают ситуации, когда мой “гомункулус” берет на себя инициативу и заранее говорит (показывает), что-либо. Но это (как мне кажется, доказано) приводит только к проявлению семантической глухоты (слепоты). Причем было также показано, что этот “гомункулус” - всего лишь наша глубокая интровертность при восприятии какой-то информации. Это приводит совершенно к иному результату, нежели тот о котором говорят когнитивисты. Если же иметь в виду получение информации посредством канала биополя, то и здесь нет места для “гомункулуса”. Любые формы ясновидения, реально дающие конкретную информацию о событиях, предметах или процессах, к когнитивным процессам, описываемых У. Найссером, вообще не имеют никакого отношения. Кроме того, в обыденной жизни подобные случаи ясновидения, имеющегося по любым причинам, вообще бывают относительно редко, чтобы как-то их реально учитывать в процессах познания реальности, особенно если иметь в виду любые живые организмы.

Мы вынуждены подробно рассмотреть вопросы, связанные с когнитивными картами, чтобы понять, действительно ли с их помощью можно описать процесс познания реальности, в частности при движении. Поэтому рассмотрим саму сущность таких карт.

“О когнитивных картах часто говорится так, как если бы они были умственными изображениями среды, которые можно разглядывать на досуге внутренним взором, в то время как его обладатель удобно расположился в кресле. Такое понимание выступает в отрывке, которым начинает свою книгу “Образ” Кеннет Боулдинг... Нет сомнений, что Боулдинг использовал когнитивную карту в качестве основы приведенных рассуждений.

Тем не менее, было бы неверно определять когнитивные карты через способность давать такие описания или иметь соответствующие образы. Я попробую сделать противоположное и часто буду пользоваться термином “ориентировочная схема” как синонимом “когнитивной карты”, чтобы подчеркнуть, что это активная, направленная на поиск информационная структура.

Вместо того чтобы определять когнитивную карту как своего рода образ, я выскажу предположение..., что само пространственное воображение является всего лишь аспектом функционирования ориентировочных схем. Аналогично другим схемам они принимают информацию и направляют действие. Подобно тому, как у меня есть схема объекта, принимающая информацию о настольной лампе и направляющая дальнейшее ее обследование, у меня есть также когнитивная карта всего моего кабинета и его местоположение, чтобы принимать информацию о кабинете и направлять мои движения в нем” (У. Найссер “Познание и реальность”, М., “Прогресс”, 1981 г. стр. 126-127).

Прервем на некоторое время цитирование источника, чтобы сделать некоторые комментарии.

В приведенном отрывке отчетливо просматривается, что самодвижущей силой, управляющей, в частности мной, является некоторая ориентировочная схема, или когнитивная карта, т.е. как раз тот самый гомункулус, определяющий все за меня. Мне кажется, что надо сознаться всем: от такого объяснения совершенно не становится понятным механизм какого-либо познания реальности, фактически осуществляемый любым организмом, а не только человеком.

Теперь посмотрим, в чем заключается существо когнитивной карты.

"Схема лампы составляет часть более широкой ориентировочной схемы, подобно тому как сама лампа является лишь частью реального окружения. Перцептивный цикл, схематически представленный на рис. 2 (здесь не приводится. О.Ю.), включен в более широкий цикл процессов обследования среды и сбора информации, охватывающий большую площадь и требующий большего времени. Эта взаимосвязь представлена на рис. 4 (здесь рисунок 6.2. Название рисунка сохранено. О.Ю.). Когнитивные психологи часто утверждали, что внутреннее движение психической активности осуществляется от частного к общему, от деталей конфигурации на входе к категориям и абстрактным суждениям.

Принято говорить о существовании последовательных стадий, или уровней переработки. Так, утверждается, что при виде напечатанного слова мы сначала определяем графические признаки отдельных букв, затем идентифицируем буквы, потом идентифицируем само слово, осознаем его значение и, наконец, возможно, относим его к некоторой категории или семантическому типу. Пример со схемой и когнитивной картой указывает на возможность несколько иной модели отношений между активностями разных уровней. Они скорее вложены друг в друга, чем следуют друг за другом...

Подобно тому, как лампа и комната существуют совместно (одна внутри другой), моя ориентировочная схема и моя схема лампы активны одновременно, причем первая включает в себя вторую” (У. Найссер “Познание и реальность”, стр.127-128).

Вновь прервемся для комментария.

Я выше уже говорил, что в тракте зрения изображение, сформированное на сетчатке глаза, мозгом раскладывается на элементы, которые способен опознать разум, т.е. на квадраты, круги, эллипсы, отдельные линии и так далее. После решения задачи узнавания элементов синтезируется новое, обобщенное представление об увиденном. Это то, что я назвал полной функцией отражения. При таком подходе возможно узнавание совершенно новой обстановки, чего нельзя сказать о механизме, предлагаемом когнитивной психологией.

По-видимому, нет и не может быть описываемых перцептивных схем, существующих независимо или вложенных одна в другую. Если и имеется какая-то перцептивная схема, то она только одна, поскольку организм познает свое окружение сразу, целиком. Именно это и позволяет “узнавать” совершенно новую обстановку. По всей вероятности У. Найссер уловил определенную несуразность стандартного подхода когнитивистов и сделал приведенную оговорку об одновременности действия этих схем. Однако это совершенно не проясняет ситуацию, не делает механизм познания реальности в изложении когнитивистов более понятным, более логичным.

Теперь обратимся к иллюстрации когнитивных карт (рисунок 6.2).

Собственно схемой перцептивного цикла на этом рисунке является то, что помещается (укладывается) в последовательные устанавливаемые связи от “объекта” (например, “актуального окружения”) к “схеме” (“карте”). Далее от “схемы” к “перцептивному исследованию” (не могу комментировать, поскольку - не понимаю совершенно: далеко не всегда есть возможность посмотреть с более близкого расстояния и т.п.). После “исследования” возвращаемся вновь к “актуальному окружению”.

В таком “перцептивном цикле” внешнее становится ведущим по отношению к разуму, поскольку именно “актуальное окружение” “модифицирует” готовую “схему”. То, что некоторый гомункулус заранее знает, что может увидеть субъект, следует из того, что “схема актуального окружения” всегда существует заранее, но само “актуальное окружение” осуществляет модификацию этой схемы, приспосабливая ее к себе. Не правда ли: какая-то мистика? Причем здесь уже и гомункулус в роли ведомого.

На всем этом можно было бы совершенно не останавливаться, но высказанные мысли принадлежат все-таки ученым. Поэтому спрошу: все это действительно серьезно? Тем не менее, всю критику можно было бы не приводить, но так или иначе такие модели “схем актуального окружения” формируют научное мнение. По этой причине и дается здесь столь развернутый анализ когнитивных (когнитивных ли?) моделей.

Я с самого начала положил как первичное свойство разума возможность предвидения, но не того, что мы увидим, а результатов своих усилий. Если же я действительно начну заранее “видеть” нечто, то это даст совершенно иной результат. Проявится то, что названо здесь семантической слепотой, чему есть и жизненные и экспериментально полученные наблюдения. Поэтому метод, избранный У. Найссером в принципе не годится для объяснения, поскольку вынуждает нас признать в этом случае, что мы всегда заранее знаем любое географическое место, куда бы ни занесла нас судьба.

Противоречие как раз и заключается в том, что каждое незнакомое место нам знакомо в определенном смысле, а любое знакомое место столь же незнакомо.

Познание реальности как раз и заключается в том, что мы совершенно одинаково узнаем абсолютно все, к чему подготовлена наша функция отражения.

Поэтому “когнитивные карты” или “схемы близкого окружения” не добавляют ясности совершенно. Ложность такого подхода следует, например, из хода и результатов простого эксперимента. Положим, на экране дисплея ЭВМ случайным образом формируются различные геометрические фигуры, которые могут быть узнаны наблюдателем. Положим, что число этих фигур достаточно, чтобы сохранялась полная независимость в очередности появления этих фигур. Следовательно, при этих условиях не может идти речь о перцептивных циклах или когнитивных картах, хотя наблюдатель постоянно будет узнавать эти фигуры.

Тем не менее, оставим все, как есть, и посмотрим, каким образом с помощью таких “схем” можно воспринимать движение.

“Движущийся организм имеет доступ к двум особым видам оптической информации. Одним из них является параллакс, основывающийся на различии распределения оптической информации в двух стационарных точках. Смещение глаза из одной позиции в другую обычно порождает новую структуру стимуляций, и несоответствие таких последовательных структур позволяет специфицировать форму, положение и взаимное расположение видимых объектов.

Получить информацию этого типа можно также и в отсутствие фактического движения. Люди и некоторые другие животные могут эффективно пользоваться в качестве замены бинокулярным параллаксом. Поскольку глаза занимают различное положение на лице, в подавляющем большинстве случаев объекты образуют на двух сетчатках несколько отличные структуры. Это расхождение является признаком глубины; иными словами, оно специфицирует реальные очертания и взаимное расположение объектов...

Движение наблюдателя оказывается также источником второго, еще более важного вида информации, которую нельзя имитировать с помощью стереоскопа. Поскольку движение - это непрерывный процесс, оно порождает постоянные изменения в доступном глазу оптическом потоке. По мере перемещения воспринимающему открываются не только различные стороны объектов, но и имеют место закономерные изменения этих объектов...

Здесь следует подчеркнуть, что движение наблюдателя в равной мере или еще более информативно. Движение наблюдателя позволяет получить информацию не только об окружении. Структура оптических изменений в сочетании с тем, что остается в них инвариантным, специфицирует также и его собственные движения. Когда, например, он движется вперед, сетчаточные изображения видимых впереди поверхностей постепенно становятся все больше. При нормальных условиях никакое изменение одной только среды не способно воссоздать столь специфическую трансформацию оптического потока. Она специфицирует движение “я” и ничто другое. Более того, характер этого увеличения проекций непроизволен: все проецируемые точки, кроме одной, значительно смещаются к периферии. Этим единственным исключением является именно та точка, к которой движется воспринимающий” (У. Найссер “Познание и реальность”, М., “Прогресс”, 1981 г., стр.129-131).

Наверное, достаточно для уяснения того, что желает, и что может дать метод традиционной когнитивной психологии к пониманию процесса познания реальности в движении объекта и субъекта. Теперь прокомментируем приведенное высказывание.

То, что сказано в отношении восприятия движения, как видно, уже никак не связано с перцептивными циклами, когнитивными картами и представляет собой не более и не менее чем просто описание самого процесса восприятия, его внешней стороны, т.е. того, что известно всем без какого-либо разъяснения. В самом описании нет никакого обоснования или объяснения процесса восприятия движения.

При таком подходе суть движения полностью выхолащивается, и процесс познания выглядит как статический, т.е. без движения. Таким образом, начав за здравие, мы заканчиваем за упокой, не выяснив не только сущности познания реальности при движении субъекта и объекта (объектов), но и вообще не уяснив сам механизм познания реальности. Мне кажется, что методы традиционной когнитивной психологии применительно к вопросам познания реальности, например, при движении непродуктивны и от них следует совершенно отказаться. Совершенно иначе открывается процесс движения, как при его описании, так и при анализе на основе информационно-отражательной модели.

На рисунке 6.3а представлено взаимное расположение субъекта (С) (наблюдателя) и объекта (например, некоторого плоского квадрата), движущегося по фронту относительно наблюдателя. На рисунке 6.3б дано видимое наблюдателем отражение на сетчатке глаз изображение этого плоского квадрата в отдельно выхваченных точках наблюдения. Видно, что реальное изображение неизменного квадрата при его восприятии наблюдателем непрерывно трансформируется в соответствии с законами перспективы. Причем эти искажения в целом соответствуют ранее сформированным “полям символов” информации, которые были проиллюстрированы на соответствующем рисунке в предыдущем томе. Следовательно, данный “новый” квадрат будет легко опознан наблюдателем независимо от того, кем является наблюдатель - человеком или каким-нибудь животным.

Однако наиболее интересным в этом процессе будет то, что интегральная (дифференциальная) функция будет реально скользить по “полям символов” информации, что будет вызывать многочисленные переключения в нейронной сети. Следовательно, сущность фиксации движения для наблюдателя заключается в перемещении по “полям символов” информации функции отражения, что меняет в пространстве мозга биохимические процессы в его структурах.

Такая особенность восприятия движения разумом позволяет в принципе одинаково рассматривать процессы движения объекта и/или субъекта, делая любое движение просто относительным, что не создает дополнительной информации. Возможно, что восприятие собственного движения связано совершенно с иным сенсорным трактом, например, с трактом вестибулярного механизма (чувство равновесия). В этом случае и может исчезнуть некоторая относительность движения. Правда, все это будет справедливо в условиях действия силы тяжести земного притяжения. Значит, в условиях космического полета, где действует невесомость, понятие собственного движения будет сугубо относительным.

Механизм “скольжения” по “полям символов” информации функции отражения позволяет высказать мысль об обязательности формирования (соответственно, и наличия) функции компенсации. Во-вторых, этот же механизм “скольжения” позволяет поставить эксперимент по оценке реального быстродействия работы, например человеческого мозга, как вычислительной машины.

Поясним сказанное. Наблюдатель в состоянии воспринимать как связную картину свое внешнее окружение только до определенной скорости перемещения объекта относительно субъекта. Мы, скажем, далеко не всегда в состоянии увидеть летящий прямо на нас какой-нибудь предмет как раз потому, что наш мозг (наша биологическая вычислительная машина) не в состоянии сформировать полноценную функцию компенсации для сенсорного (в данном случае, зрительного) тракта. Точно также и фронтальное перемещение объекта воспринимается, например, глазом человека до определенной скорости относительного перемещения, превышение которой приводит к слиянию картинки от внешнего окружения в сплошную размытую картинку без каких-либо четких деталей.

Это не значит, безусловно, что глаз перестает видеть или воспринимать. Просто в этом случае функция отражения состоит из “верхушечных” частей частных функций отражения, накладывающихся друг на друга, что и приводит к полному их слиянию. Признаком того, что это именно аддитивная функция отражения, служат полосы вдоль направления движения, так как скольжение вдоль “хребта” в “поле символов” информации выхватывает однотипные фрагменты, “размещенные” вдоль этого “хребта”. Глаз наблюдателя способен “выхватывать” (в буквальном смысле) отдельные фрагменты движущейся картинки, если движение глаза по направлению движения на какое-то мгновение уравняет угловые скорости перемещений фрагмента картинки и глаза. В этом случае формируется полноценная функция отражения на тот краткий миг, когда движение глаза засинхронизировалось с движением объекта.

По-видимому, данная скорость и будет соответствовать предельной скорости движения, воспринимаемой разумом. Можно предположить, что это и будет определять быстродействие работы мозга, как некоторой вычислительной машины. Если по каким-либо объективным параметрам, например, по реакции на основе ЭЭГ, удастся измерить время “существования” функции отражения, то это и будет отражать реальное быстродействие мозга, как некоторой сверхбыстродействующей вычислительной машины.

Кстати, измеренная описанным выше образом скорость формирования функций отражения (интегральной и дифференциальной) будет определять именно быстродействие работы мозга, а не время прохождения стимула через весь тракт. Последняя задача, как правило, возникает при тестовых проверках на профессиональную пригодность, когда проверяется время реакции на определенные сигналы.

Ясно, что в этом случае время реакции будет определяться не только временем формирования интегральной и дифференциальной функций отражения по предъявляемому стимулу, но и временем формирования полной функции отражения, связанной уже с принятием решения, а также временем формирования функции компенсации, т.е. распределением функции отражения по адресатам организма. Это уже связано с иной характеристикой - с оценкой реальности познания, основанной на познании реальности и опыте предыдущей практики.

Мне кажется, что этим можно ограничить рассмотрение вопроса о механизмах познания реальности. Что касается реальности познания, то это связано, как уже говорилось выше, с формированием решения о действиях, предпринимаемых в ответ на внешнее воздействие, и об этом удобнее поговорить отдельно в рамках обсуждения механизмов мышления.

ГЛАВА 6.3. МЫШЛЕНИЕ – МЕХАНИЗМ ОЦЕНКИ РЕАЛЬНОСТИ ПОЗНАНИЯ

 

1. КРИТИКА СОВРЕМЕННЫХ МОДЕЛЕЙ ОБЪЯСНЕНИЯ МЕХАНИЗМА МЫШЛЕНИЯ

Приступая к анализу содержания и механизмов процесса мышления, я должен остановиться на тех представлениях, которые сегодня преобладают в объяснении этого феномена. Ситается, что мыслительная деятельность свойственна лишь человеку. Возможность реализации мыслительных механизмов в нервных и иных структурах у других представителей живого мира, как правило, учеными просто не рассматривается. Ученые согласны в ограниченном объеме “уступить” такую “возможность” только высшим приматам, некоторым птицам (врановым) и дельфинам.

Между тем, рассмотренные процессы познания реальности одинаково необходимы абсолютно всем живым организмам, поскольку только в этом случае возможно осуществление (реализация) определенных действий, направленных на обеспечение выживания. Но, как следствие решения первой задачи - познания реальности, обеспечение выживания может быть обеспечено только в том случае, если действия организма, направленные на обеспечение выживания, будут соответствовать реальности познания, т.е. действия будут совершенно определенным образом соответствовать внешней или внутренней обстановке и будут, соответственно, продуктом мышления.

Общее заблуждение ученых, занимающихся исследованиями этих проблем, заключается в том, что они понимают под мышлением лишь некоторый процесс познания. В некотором смысле это верно. Мышление – “процесс познавательной деятельности индивида, характеризующийся обобщенным и опосредованным отражением действительности” (“Психология. Словарь”, М., ИПЛ, 1990 г., стр. 223).

Ученые, тем не менее, подразумевают под этим способность только человеческого сознания к продуктивному мышлению и отдают животному миру эти способности в ограниченном, локальном содержании.

Именно тогда, когда дается некоторое определение мышлению высших животных (приматов), выявляется, что в действительности может пониматься под мышлением. Здесь мышление выступает как способность “к активному улавливанию и установлению связей между предметами на основе обобщенных психических образов” (“Психология. Словарь”, М., ИПЛ, 1990 г., стр. 225). Иначе говоря, речь идет всего лишь о понимании того, насколько в действительности реально наше познание.

Вообще говоря, мышление - это то, с чем мы непосредственно и каждый день имеем дело, но не представляем себе, как мы это осуществляем. Среди загадок психики мышление - едва ли не самая сложная. Любой акт, выполняемый нами - есть продукт мышления. Идем ли мы где-то, не обращая, казалось бы, никакого внимания на свое окружение, но мы воспринимаем внешнее и, значит, мы уже мыслим. Более явственно выявляется мышление, но уже как некоторый процесс, когда нам требуется решить какую-либо проблему. Но сам механизм мышления, то, как происходит этот процесс, представляется каким-то непостижимым. Поэтому в описании, или в объяснении учеными механизма мышления открываются те стороны человечества, которые можно понять как совершенно определенную дискриминацию по отношению ко всему остальному живому миру.

Итак, что такое “процесс познавательной деятельности индивида” в современном понимании психологов? Обратимся к учебнику по психологии.

“Мышление - это процесс отражения общих свойств предметов и явлений, нахождения закономерных связей и отношений между ними. Иными словами, мышление - это обобщенное и опосредованное отражение действительности... Первый важнейший признак мышления - обобщенность. (Здесь мы обнаруживаем первую ошибку. Мышление существует вовсе не для того, чтобы давать или формировать обобщенную картину окружающего мира, но для того, чтобы вырабатывать необходимые реакции на изменения внешнего мира или внутреннего состояния. О. Ю.)

Это означает, что в результате мышления человек получает информацию, являющуюся следствием процесса переработки многочисленных сведений, полученных от разных объектов, и суммирующую в сжатой, “свернутой” форме наиболее существенные черты этих объектов. Мышление создает их идеальный образ как свойственное только человеку субъективное психическое явление... (Вторая ошибка заключается в том, что, во-первых, информацию организм получает все-таки с помощью сенсоров, а при реализации процесса мышления информация вырабатывается, во-вторых, субъективное отражение внешнего и внутреннего – это вообще общее свойство живого мира. О. Ю.)

Второй признак мышления - то, что оно есть опосредованное отражение действительности. (Мышление не есть опосредованное отражение действительности. Мышление – суть сам процесс выработки необходимого решения за счет опосредованного отражения действительности. Все остальные замечания выскажу после завершения цитаты. О. Ю.)

Это означает, что мышление позволяет выявить, понять и то, что непосредственно не действует на анализаторы и становится доступным сознанию только благодаря косвенным признакам. Мышление человека происходит посредством понятий, каждое из которых выражается словом или несколькими словами. Понятие - отражение общих и притом существенных свойств предметов и явлений действительности. Каждое понятие представляет собой обобщенный образ объективного мира. Каждый акт мышления представляет собой процесс решения какой-либо задачи, возникающей в ходе познания или практической деятельности.

Мыслительным действием называют акт мышления, при котором решается элементарная задача, неразложимая на более простые... Суждение - простейший акт мышления, отражающий связи предметов и явлений или тех или иных их признаков... Суждение – это основа понимания... Сложной формой мышления являются умозаключения, состоящие в образовании из нескольких суждений нового суждения. Умозаключение, снимающее неопределенность и дающее ответ на вопрос, осознается как понимание.

Понимание - это познание связей между предметами и явлениями, переживаемое как удовлетворение познавательной потребности. При повторении умозаключение как мыслительное действие становится навыком мышления. А ряд близких автоматизированных мыслительных и сенсорных навыков, давая взаимный положительный перенос, обобщаются в интуицию... Процесс формирования понятий и образование на их основе суждений и умозаключений предполагает использование ряда умственных мыслительных операций. К ним относятся:

- анализ - мысленное расчленение предмета, явления или понятия и выделение его отдельных частей, признаков или свойств;

- синтез - мысленное соединение отдельных элементов, частей, признаков в единое целое;

- сравнение - установление сходства или различия между предметами или явлениями действительности;

- абстракция - мысленное отвлечение от несущественных признаков и выделение лишь существенных особенностей группы предметов или явлений;

- конкретизация - мысленный переход от более общего понятия к более частным, связанный с дедукцией...

Простейший вид мышления - наглядно-действенное мышление, непосредственно включенное в практическое действие... Образное мышление характеризуется тем, что при решении определенных задач человек оперирует в основном содержащимися в памяти образами предметов и явлений, включенных в прошлом в его деятельность...

Абстрактно-логическое мышление отражает такие факты, закономерности и причинно-следственные связи, которые не поддаются чувственному наглядно-действенному и образному познанию... Особая форма мышления - понимание устной или письменной речи, при котором все необходимые связи, отношения и обобщения не открываются человеком вновь самостоятельно, а уже даны в определенной системе понятий и суждений, отражающих эти связи. Понимание - основа усвоения прочтенного или услышанного...

Воображение или фантазия - это создание в процессе мышления новых образов на основе прошлых восприятий и имеющихся понятий” (К. К. Платонов, Г. Г. Голубев “Психология”, М., “Высшая школа”, 1977 г., стр. 120-124).

Проведем семантический анализ приведенного высказывания.

Бросается в глаза утверждение, что мышление – есть процесс отражения общих свойств предметов и явлений. Однако для обычной, обыденной практики эти “общие свойства” не имеют какого-нибудь значения ни для человека, ни для любого представителя живого мира. Кроме того, мы знаем - вырабатываются всегда лишь бинарные оценки: плохо/хорошо, подходит/не подходит, светло/темно и так далее. Но значит ли это, что, скажем, человек в обыденной жизни не мыслит?

Во всяком случае, про человека я не могу так сказать, но могу утверждать, что каждый человек мыслит всегда. На этой основе выскажу предположение.

Каждый живой организм мыслит всегда, но под этим следует понимать нечто другое. Следовательно, мышление не должно создавать и “идеальный образ”, “суммирующий в свернутой форме наиболее существенные черты”.

В главе о сенсорной памяти в предыдущем томе мы рассмотрели механизмы формирования “полей символов”, которые, по всей видимости, используются и у других представителей живого мира. Во всяком случае – такие же поля символов информации имеются у теплокровных животных со специализацией полушарий мозга.

Мы увидели, что нет никакой надобности в таких “идеальных образах” для познания реальности своего окружения. Кроме того, действие механизма “узнавания” происходит вообще без использования каких-нибудь образов, но при наличии в памяти некоторого относительно конгруентного символа, подходящего в данном, конкретном случае.

Теперь рассмотрим понятие “опосредованное отражение действительности”. Разъяснение данного понятия, данное в тексте, обнаруживает некоторые вторичные свойства и признаки предметов и явлений, не воздействующие на органы чувств, которые обнаруживаются мыслительной деятельностью. Значит, это уже продукт мыслительного процесса, т.е. сам продукт не может быть признаком мышления, а может быть только косвенным признаком существования какого-то процесса, который может быть назван мышлением. Следовательно, налицо простейшая логическая ошибка в трактовке явления.

“Опосредованное отражение действительности” не является признаком мышления, а является признаком наличия процесса мышления.

Введение термина “понятие”, созвучного ранее рассмотренному “идеальному образу”, характеризует не столько само мышление, сколько правила, которые использует человек в процессе, скажем, обучения, в научной деятельности, в процессе организации своей повседневной жизни для достижения взаимопонимания с другими людьми. К самому мышлению это не имеет особого отношения, но имеет непосредственное отношение к тем методам мышления, которые выработало человечество в процессе своего интеллектуального развития. Следовательно, этот признак также не характеризует собственно процесс мышления, а правила, искусственно используемые человеком, поскольку эти правила облегчают получение “опосредованных отражений действительности”.

Рассмотрим понятие “мыслительное действие”. Согласно пояснениям, данным в тексте, а также с помощью иллюстрации в книге в виде некоторой блок-схемы алгоритма выполнения “мыслительного действия” - это собственно и есть представление механизма мышления. Никакое усложнение в дальнейшем механизма мышления, если он так устроен, уже не требуется. В этом случае механизм мышления предстает как некоторый интерактивный процесс, сроки окончания которого этот алгоритм определяет недостаточно четко: критерий определения окончания процесса мышления зависит от точности постановки исходного вопроса, что не всегда делается корректно.

Как представляют себе авторы “мыслительное действие”?

Сначала, по их мнению, возникает некоторый вопрос, порождающий одну или несколько ассоциаций. Эти ассоциации как-то “разбраковываются” и в результате появляется предположение, которое затем проверяется. В результате проверки предположение уточняется, как-то подтверждается или опровергается. В итоге либо формируется решение, либо возникает новое “мыслительное действие”.

Снова, как и ранее я вынужден сказать, что приведенный алгоритм не более чем правила, которые выработало человечество для решения, скажем, технических или творческих проблем. Кроме того, в приведенном алгоритме как-то ускользнул механизм “появления предположения”. Но ведь, формально рассуждая, это появление возможно лишь как следствие того, что и является мышлением. Значит, сам механизм мышления, являющийся частью, промежутком описанного алгоритма, снова не раскрыт. Такое выполнение мыслительного процесса пригодно разве лишь для построения алгоритмов вычислительных машин для игры, например, в шахматы. Но к самому процессу мышления описанный алгоритм не имеет никакого отношения.

Действительно, для того, чтобы сделать простой шаг (для перемещения) в мозгу человека должна быть сформирована сложная функция отражения, в которой должны быть учтены, например, конкретные особенности рельефа, по которому идет в данный момент человек, а также особенности внешней обстановки. Эти особенности улавливаются сенсорами внешнего, что и позволяет вполне конкретным образом приспособить (адаптировать) некоторую программу движений ног, сформированную в онтогенезе, к конкретной ситуации. Следовательно, даже простейшее движение сопровождается процессом мышления, который может даже и не осознаваться, например самим человеком. “Мыслительное действие”, таким образом, - это слишком упрощенное, примитивное понимание механизма мышления.

Аналогично можно показать, что семантика терминов “суждение” и “умозаключение” в своей основе также отражает правила, которые выработало человечество с древнейших времен для облегчения реализации процесса мышления в удобном для человечества виде и пригодном для передачи следующим поколениям. Это следует из того, что сформированные “суждения” и “умозаключения”, могут быть использованы многократно. Снова становится очевидным, что к самому процессу мышления это не имеет никакого отношения.

Несколько иначе выступает то, что обозначено как “понимание”, поскольку улавливание очевидных и неочевидных связей между предметами и явлениями - есть главная цель процесса мышления. Пример с реализацией процесса шагания (спокойной ходьбы) - простейшая иллюстрация того, что здесь обозначено как “понимание”.

Без понимания никто – человек или какое-либо животное - не в состоянии выполнить ни одного движения. Познание реальности завершается оценкой реальности познания. Эта оценка будет тем точнее, чем выше понимание связей процессов и явлений. Однако, введение самого термина “понимание” не облегчает понимание механизма мышления.

Пропустим пока понятие “интуиция” и обратимся к “мыслительным операциям”, обозначенным как “анализ”, “синтез”, “сравнение”, “абстракция” и “конкретизация”.

Все они, за исключением абстракции (оно будет рассмотрено отдельно чуть позже), отражают (как и рассмотренные ранее понятия), определенные правила, которые использует человечество для решения каких-либо, например, технических или творческих задач. В этом смысле они снова не отражают самого процесса мышления, но позволяют научить любого другого человека справляться со сложными задачами. Нередко, конечно, человек и в обыденной жизни скорее стихийно, чем осознанно, использует эти правила, что и дало, по-видимому, основу для введения этих правил в практику решения сложных (технических или творческих) задач.

Такие понятия как “наглядно-действенное мышление”, “образное мышление”, “абстрактно-логическое мышление”, “воображение” - это все то, что выявляет желание человека понять процесс мышление на уровне некоторых категорий, вводимых аксиоматически, но само мышление от введения таких категорий не становится понятнее. Очевидно, опять желаемое выдается за действительное.

На этом можно и следует завершить рассмотрение принятой модели (одной из принятых моделей) процесса мышления. Невольно кто-либо может задать вопрос: для чего проведен такой семантический анализ принятой модели? Ведь не для того, чтобы в некотором смысле обозначить бессилие понять сам механизм мышления? Конечно не для этого.

Проведенный критический анализ используемой модели мышления показал только то, что поверхностное, описательное отношение к пониманию психических проявлений имеется и в этом случае, не делая понятным предмет исследования. Понимание механизмов мышления, отыскание определенных законов мышления может оказаться чрезвычайно полезным, например, для создания искусственного интеллекта. Почему это так важно? Только потому, что в этом случае появится возможность создавать такие системы, которые будут способны предвидеть собственное состояние хотя бы на некоторое время вперед. Только в этом может быть цель создания искусственного интеллекта, который в этом случае обеспечит наилучшее решение многочисленных жизненных задач. Следовательно, понять механизм мышления - это потребность, обусловленная необходимостью обеспечения выживания человечества как такового.

2. МЕХАНИЗМ МЫШЛЕНИЯ КАК РЕЗУЛЬТАТ ФОРМИРОВАНИЯ СОВОКУПНОСТЕЙ ПОЛНЫХ ФУНКЦИЙ ОТРАЖЕНИЯ

Теперь перейдем к рассмотрению процесса мышления с позиции информационно-отражательной модели. В главе о сенсорных механизмах (том 1) было сказано, что зрение, как особый процесс, связанный с формированием вполне определенной функции компенсации, уже есть элемент процесса мышления, поскольку механизм компенсации внешнего воздействия связан с анализом, с “узнаванием”. Следовательно, первым этапом “процесса познавательной деятельности” для любого живого организма является процесс анализа внешнего. Звуковая сигнальная система человека, или попросту - речь, как это непосредственно вытекает из только что сказанного, является вполне определенно конечной фазой процесса мышления, т.е. продуктом мышления. Но что лежит между этими двумя этапами?

Предположим, что именно “целенаправленный процесс познавательной деятельности индивида”. В буквальном современном понимании - это “целенаправленная деятельность исследовательского характера, осуществляемая каким-то образом и имеющая цель установления свойств, взаимосвязей предметов и/или явлений”.

Если бы в определении отсутствовала вторая часть (“характеризующийся обобщенным и опосредованным отражением действительности” - совершенно неясно, что это такое), то, может быть, с этим с некоторой натяжкой, да и то - частично, можно было бы и согласиться, поскольку далеко не всегда мы стремимся “установить свойства и взаимосвязи”, но всегда - мыслим.

Недостаток такого определения выявляется немедленно, как только мы вспомним, что жизнь любого организма в его отражении внешнего заключается в необходимости непрерывного узнавания своего окружения, среды своего обитания, т.е. не только с целью какого-нибудь исследования: вся жизнь организма - сплошное исследование.

Процесс “узнавания” (“познавательная деятельность”) является первым компонентом, необходимым для оценки реальности познания, но, как мы уже знаем, не единственным: на этом познание реальности не заканчивается. Процесс “узнавания” – это вообще суть непрерывный процесс. Это, можно сказать, необходимое условие. Реальность познания проявляется в результате предпринимаемых усилий на основе сформированной полной функции отражения, что уже выливается в конкретные движения (тела, мысли и т.п.). Следовательно, приведенные определения отражают ту начальную часть процесса мышления, которая только способна запустить в работу главную часть процесса мышления, результатом которой и будет сформированная полная функция отражения.

Таким образом, процесс мышления можно и следует определить как процесс установления определенной функциональной связи между познаваемой реальностью и реальностью познания. Это, таким образом, универсальная функция разума независимо от уровня его сложности, уровня его развития, его определенного качества.

Сопоставим сделанный вывод с определением, приводимым в учебнике, процитированным выше.

Как видим это диаметрально противоположные подходы; первый отражает крайне ограниченное понимание процесса мышления, поскольку описывает только ту его часть, которая обуславливает процесс познания реальности. Следовательно, истина ускользнула у цитировавшихся авторов. Второй подход, формируемый на основе информационно-отражательной модели, позволяет понять конечную цель процесса мышления.

Процесс формирования полной функции отражения, в чем и обнаруживается реальность познания, является процессом мышления.

Это вытекает как раз из того, что окружающий мир дан живому организму в его ощущениях, которые не могут быть чем-либо заменены для организации всего жизненного процесса. При этом (в данном случае) под “жизненным процессом” я понимаю любые формы проявления жизненных функций, как для человека, так и для любых живых организмов.

Здесь необходимо принять важное положение. Формирование полной функции отражения происходит не только на основе полученной информации. Этот процесс лишь опосредованно связан с интегральной и дифференциальной функциями отражения. Кроме того, для каждого конкретного случая необходимо в полную функцию отражения добавлять какое-то количество принципиально новой информации, отсутствующей в исходной. В итоге получается, что формирование может быть осуществлено только при условии вполне определенного абстрактного оперирования с данными внешнего (с внешней информацией), а также с данными, хранящимися в памяти (с данными, передаваемыми генетически или получаемыми при обучении). Именно при подобном абстрактном оперировании с имеющейся информацией и может быть создана принципиально новая.

В данном случае под абстрактным оперированием понимается некоторое отвлеченное оперирование с имеющимися данными, проводящееся при наличии некоторой управляющей функции. Управляющей функцией в данном случае может выступать имеющаяся потребность, на удовлетворение которой и должна быть сформирована итоговая функция отражения, порождающая соответствующее движение (мысли или организма).

Это, безусловно, общая схема, поскольку процесс удовлетворения потребности может быть достаточно длительным, что делает тем более необходимым высокую продуктивность процесса мышления для любого живого организма, т.е. становится очевидной необходимость предвидения результатов предпринимаемых усилий. Теперь, в частности, становится понятным, что механизм “погашения” потребности в принципе не может осуществляться без участия механизма мышления, какой бы ни была соматическая организация организма.

Не только человеку, но и другим живым организмам жизненно необходимо выполнять мыслительный процесс на уровне некоторых абстракций, которые и позволяют предвидеть результаты усилий. В процессе филогенеза происходило усложнение не только функциональных свойств живых организмов, но и усложнение функций разума (кроме уже описанных) в части расширения диапазона возможного абстрагирования. Такое усложнение соответствует расширению диапазона онтогенетически формируемых потребностей. Соответственно этому расширяются диапазон, полнота и качество мышления в части расширения степени абстрагирования.

Это важнейшее условие организации психических функций всех живых организмов. Особенно это наглядно видно на примере человека, хотя только потому, что это нам так кажется. Как абстрагируются в процессе мышления животные мы, в сущности, совершенно не представляем. То, что животные способны достаточно полно абстрагироваться от конкретики жизненной ситуации следует из того, что все безусловные рефлексы адаптируемы, т.е. управляемы разумом на основе некоторого абстрактного предвидения результатов усилий. Именно условие необходимости предвидения результатов собственных усилий отражает смысл необходимости абстрактного улавливания “связи свойств и явлений”.

Процесс адаптации любого рефлекса к конкретной жизненной ситуации или процесс использования знаний, полученных в процессе обучения, можно уподобить достройке до полного завершения некоторого дома, имеющего в исходном состоянии только “фундамент”, “опоры” и “перекрытия”. Процесс мышления есть процесс, осуществляющий достройку этого “дома”. Ясно, что подобная достройка осуществляется до такого состояния, когда этот абстрактный дом становится функционально пригоден для использования в конкретных условиях. Иначе говоря, достраиваются вполне конкретные “окна” и “двери”, надстраивается вполне определенная функциональная “крыша”, проводится вполне конкретная - функциональная – “отделка”.

Именно в этом и будет состоять механизм конкретного удовлетворения конкретной потребности. При таком подходе как раз и обнаруживается необходимость именно абстрактного характера процесса мышления, поскольку только в этом случае появляется возможность манипулирования имеющимися данными.

Следовательно, процесс мышления, несомненно, связан с отысканием таких дифференциальных компонентов, которые не предписаны генетической информацией или которые обуславливаются предшествующим опытом. Это и есть по существу основа абстрактного манипулирования с имеющимися данными, имеющимися в распоряжении разума организма.

Итак, процесс мышления - есть процесс некоторого абстрактного манипулирования с данными, хранящимися в памяти и передаваемых либо генетически, либо получаемых в процессе обучения, с целью удовлетворения некоторой, вполне конкретной потребности на основе установления связей между предметами и/или явлениями, т.е. на основе понимания. В свою очередь механизм понимания связан с возможностью предвидения своего состояния организмом на некоторое время вперед. Естественно, в этом случае я рассматриваю процесс мышления не как решение какой-то технической или творческой задачи, но как определенный психический процесс безотносительно самой задачи.

На основании сказанного можно дать еще одно определение функции мышления, как процессу абстрактного установления взаимосвязи между некоторыми входными переменными, воспринимаемыми живым организмом на качественном уровне, и будущим состоянием этого организма за счет будущих, планируемых усилий, оцениваемых также на качественном уровне.

Снова, как и ранее, мы видим универсальность этой функции для любых живых организмов, преемственность ее на ступенях филогенетического развития.

3. МЕХАНИЗМЫ ТВОРЧЕСТВА

Теперь попытаемся более детально осмыслить содержание понятия “абстрактное манипулирование” (данными).

Из жизни мы знаем, что знания, которыми мы обладаем, могут нами использоваться различным образом. Если, например, в ходе решения некоторой жизненной задачи у нас возникнут некоторые ассоциации, казалось бы, не связанные с искомым решением, то нас как бы “осеняет” - мы переживаем состояние, названное психологами “инсайтом”. В этом случае решение рождается сразу, практически целиком. Это создает впечатление озарения свыше. Такое, как показывает анализ большого количества случаев, реально случается. При этом “подсказки”, как правило, приходят во сне в виде некоторых значимых символов. Об этом мы уже говорили, когда рассматривали семантику “вещих” снов.

Но возможны такого рода подсказки и в состоянии бодрствования, когда внезапно человека “озаряет”, и он находит искомое решение сразу, целиком. Это “решение” в таких случаях может быть подсказано Богом, на полевом уровне благодаря свойствам нашей души. В этих случаях возникает и реализуется возможность нашей души получать информацию непосредственно от Всевышнего. В этих случаях все зависит от того, насколько внимателен человек, а также насколько его функция отражения готова к приему такой информации. В этом я не вижу ничего мистического или нереального. Бывают и случаи, когда “подсказка” поступает непрерывно в ходе выполнения какого-то дела, и человек как бы под диктовку пишет или созидает что-то. Примеры этого приводились ранее.

Редко это “что-то” бывает несвойственным человеку по характеру его привычной деятельности. В таких случаях возникает эффект “чуда”. Гораздо чаще человек, выполняющий какую-то свою работу, даже не осознает, что он что-то делает “под диктовку”, поскольку он занимается “своим” делом, но удивляется тому, что у него получается, поскольку возникают сведения, решения и так далее, которых он незадолго до этого просто не знал. Этот процесс, который можно совершенно спокойно назвать “откровением Свыше”, проявляется настолько неожиданно, что человек может приходить в полнейшее недоумение.

Вот как, например, оценивала свою неожиданную осведомленность во многих вопросах Е. П. Блаватская (этот фрагмент я приводил уже ранее).

“Эти странные проявления неведомо откуда в сорок лет осенивших ее научных знаний, в соединении с такими необычайными указаниями на какое-то “вселение”, очень тревожили близких Е. П. Блаватской... Они, одно время, положительно опасались за ее рассудок. “Скажи мне, милый человек”, - писала она тетке своей, - “интересуешься ли ты психофизиологическими тайнами? А ведь все это для любого физиолога удивительная задача. У нас в Обществе есть очень ученые члены (например, профессор Уайлдер, археолог-ориенталист), и все они являются ко мне с вопросами и уверяют, что я лучше их знаю и восточные языки, и науки, как положительные, так и отвлеченные. Ведь это факт, а против факта, как и против рожна, не попрешь!..

Так вот скажи ты мне, как могло случиться, что я до зрелых лет, как тебе известно, круглый неуч, вдруг стала феноменом учености в глазах людей действительно ученых?.. Ведь это непроницаемая тайна! Я - психологическая задача, ребус и энгима для грядущих поколений, сфинкс! Подумай только, что я, которая ровно ничего не изучала в жизни, я, которая ни о химии, ни о физике, ни о зоологии - как есть понятия не имела - теперь пишу обо всем этом диссертации. Вхожу с учеными в диспуты и выхожу победительницей...

Я не шучу, а говорю серьезно: мне страшно, потому что я не понимаю, как это делается! Все, что я ни читаю, мне кажется теперь знакомым... Я нахожу ошибки в статьях ученых, в лекциях Тиндаля, Герберта Спенсера, Гексли и других... У меня толкутся с утра до вечера профессора, доктора наук, теологи. Входят в споры - и я оказываюсь права... Откуда же это все? Подменили меня, что ли?” В то же время она присылала вырезки из разных газет, которые подтверждали ее словесные и печатные победы над различными авторитетами и, кроме того, возвещали свету массу таких невероятных фактов об оккультных свойствах и феноменальных способностях основательницы Теософского общества, что людям здравомыслящим было невозможно им верить” (“Радда Бай. Вера Желиховская о своей сестре Елене Петровне Блаватской”, Сборник статей Е. П. Блаватской “Карма Судьбы”, М., “Издательство АСТ”, ООО МЦФ, 1997 г., стр. 14).

Безусловно, биография Е. П. Блаватской - прямое подтверждение не только наличия, но и продуктивного действия “откровения” на что бы оно ни было направлено. Тем не менее, следует все-таки еще раз напомнить, что только тогда “откровение свыше” будет верно воспринято “приемником”, когда его функция отражения в достаточной степени подготовлена к подобной информации. В противном случае при изложении “откровения” на бумаге неизбежно возникнут заметные искажения, которые вполне могут преобразовать весь смысл такого “послания”, как это случилось у Блаватской, поскольку она оказалась не готовой к точному изложению принимаемой ею информации.

Теперь мне необходимо привести иной пример того, как человек может получать информацию Свыше. Такой пример приводит Шафика Карагулла в своей книге “Прорыв к творчеству: Ваше сверхчувственное восприятие” (Минск, “Сантана”, 1992 г.).

Случаев, подобных приведенному ниже, в цитируемой книге описано достаточно много. Отличие этих примеров от других (например, и от откровений Блаватской) заключается в том, что эти примеры так или иначе задокументированы, т.е. прошли определенную проверку. Я выбрал лишь один, особо интересный. Здесь речь идет о взаимодействии конкретного человека с Высшими небесными структурами.

“Я продолжала разыскивать людей с различными типами СЧВ (СЧВ - сверхчувственное восприятие, по терминологии Шафики Карагуллы. О. Ю.), изучать и оценивать их способности. Моя подруга Вики, наконец, сдалась и описала ощущения, которые испытывала в течение всей своей жизни. На протяжении недель и месяцев она во сне “посещала” занятия. Она могла повторить при пробуждении слово в слово лекции, которые читались, и описывала демонстрации, проводимые в классах. Вики считала, что материал, содержащийся в этих лекциях, должен был находиться в каких-то книгах.

Но дело в том, что она не читала этих книг. Время от времени она читала сообщения о какой-либо новой теории или открытии, информация о которых публиковалась впервые, но Вики уже слышала об этом на ночных занятиях за месяц или даже за год до публикации. Она считала этот тип ощущений интересным явлением, но ничего не говорила о нем…

В конце концов я убедила ее подробнее рассказать мне об этих явлениях. Она сказала, что сведения, получаемые на “лекциях”, отличаются от снов тем, что-то, что делает лектор, ясно и логично построено. Иногда применяются технические средства обучения и демонстрации опытов. Она ложится спать и почти немедленно видит, как оказывается в университетском городке в здании и аудитории университета, в течение ряда лет это были одни и те же лекционные залы. Архитектура проста, но не похожа на какое-либо здание, которое Вики видела в бодрствующем состоянии. Демонстрацию или средства обучения она называет “мыслеформами”. Учитель или лектор внезапно демонстрирует в воздухе перед собой трехмерные модели, которые может поворачивать или изменять по своему желанию. Эти модели мгновенно увеличиваются или уменьшаются в размерах, когда лектор хочет продемонстрировать некоторые положения лекции. Показываются схематические модели, а также модели, которые не походят на какие-либо, виденные Вики раньше. Они находятся в движении или могут быть остановлены для наблюдения.

На одной “лекции” лектор обсуждал нейтрон. Он назвал его “связывателем науки” и сказал, что связывающая энергия атома есть то, что можно было бы описать как ультразвук в очень узкой полосе частот, едва воспринимаемой различными элементами. Вики помнила двенадцать или четырнадцать человек, присутствовавших на занятиях…

У Вики создалось впечатление, что присутствовавшие были учеными из разных стран. Лекция продолжалась некоторое время. Когда она просыпалась утром, то в течение часа дословно записывала их. В ходе той самой лекции преподаватель сделал видимой схематическую модель нейтрона в атоме железа. Он представлял ее как спираль с известным числом витков, причем два витка спирали образовывали центральную линию внутри витков, расположенных перпендикулярно плоскости спирали. Спираль имела вид конуса.

Другая модель, которую он использовал для демонстрации, показывала нейтрон как два спиральных вихря этого типа, причем вершины конусов почти касались друг друга и конусы вращались в противоположных направлениях… Вообще Вики в бодрствующем состоянии студенты незнакомы, хотя она может видеть их из месяца в месяц в аудиториях. Иногда она видит на лекциях и людей, которых знает и наяву. Время от времени отдельные студенты остаются, чтобы после лекции задать вопросы. Однажды Вики решила проверить присутствие одного своего друга на ночных занятиях. Сознает ли он это, вспомнит ли он что-нибудь, относящееся к занятиям? Этот друг жил в другой части США. Несколько осторожных вопросов по телефону подтвердили, что друг помнит, где присутствовал. Но он не помнил подробностей лекции так ясно, как помнила Вики” (стр. 93- 96).

Данный пример в целом достаточно наглядно подтверждает, с одной стороны, что в есть Нечто, где действительно содержится любая информация, в том числе и технического, научного или прикладного назначения. С другой стороны, этот пример подтверждает и то, что подготовленный человек в состоянии воспроизвести эту информацию в полной мере.

Однако способность неожиданно находить принципиально новые решения, открывать какие-либо новые закономерности и т.п. можно объяснить и иначе. Упорный труд, скажем, исследователя сопровождается нередко рассмотрением множества разнообразных вариантов, которые оказываются непригодными для получения точного ответа на интересующий вопрос. В этом случае, формируя полную функцию отражения, исследователь в состоянии произвольно достраивать функции отражения, в том числе и те, которые формирует мозг на идеальном уровне, т.е. не связанные с данными сенсоров внешнего.

Этот процесс “достройки”, связанный с длительным и мучительным обдумыванием или перебором возможных решений, не полностью достраивающих искомую функцию отражения до требуемого значения, т.е. не полностью удовлетворяющего конкретной потребности, завершается именно тогда, когда исследователь уже устал от этих безуспешных поисков: решение приходит как бы само собой.

Что использует наш мозг для отыскания нужного решения? Ответ, по-моему, очевиден. Фрагменты промежуточных решений, которые были найдены и отброшены как негодные, могут, в конце концов, вместе или по “кусочкам” образовать требуемую функцию отражения. Этот пример еще раз подчеркивает, что наш мозг запоминает все, что когда-то “входило” в него.

Описанный механизм отыскания нужного решения принято называть “процессом творчества”. Но такое возможно лишь в том случае, если в памяти организма действительно запоминаются все мельчайшие подробности его жизни, какими бы несущественными они ни были. Об этом приходится говорить еще и еще раз.

Назовем решение задачи, как определенный процесс (мышление), творческим, если в ходе формирования полной функции отражения образуются новые понятия, устанавливаются новые связи процессов и явлений, когда создаются данные, не вытекающие непосредственно из предшествующего опыта, но определенным образом базирующиеся на нем. Это свойство - творческое решение задач - присуще, по-видимому, главным образом человеку.

4. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ МЫШЛЕНИЕ

Но всегда ли пригоден такой механизм мышления в жизни? Оказывается - нет, далеко не всегда, а только в редких, можно сказать исключительных случаях. Более того, в большинстве случаев такой механизм мышления просто вреден. Это касается как нашей обыденной жизни, так и большинства производственных технологических процессов: в этих случаях творчество просто противопоказано, так как “создание собственных правил движения” приведет самым скорейшим образом нас к гибели.

Вот так, в общем-то, незаметно, мы перешли к совершенно иной плоскости рассмотрения функции мышления, поскольку из реализации механизма абстрагирования следует еще одно общее, универсальное свойство разума живых организмов.

Это свойство, фокусирующее в себе как механизм мышления на основе манипуляции с абстрактными понятиями, так и необходимость принимать решения на основе комплекса собственных ощущений (иначе говоря, не полностью достоверных) и наличных знаний на основе предшествующего опыта, следует назвать интеллектом.

В качестве иллюстрации целесообразно привести такой пример. Пилот самолета выполняет процедуру посадки летательного аппарата.

Эта задача вполне конкретна, ее целевая функция вполне определена, но никогда одна посадка самолета не будет в точности повторять предыдущие, поскольку каждый раз возникают свои индивидуальные осложнения в условиях полета. Поэтому каждая посадка самолета является итогом решения сложнейшей высокоинтеллектуальной задачи, где творчество крайне противопоказано, но необходимы иные качества, связанные как раз с предвидением результатов собственных усилий пилота, воздействия погодных условий, состояния радиоэлектронного оборудования самолета и аэродрома, состояния взлетной полосы, запаса горючего и так далее.

При решении интеллектуальных задач именно в силу их неопределенности по исходу живой организм переживает сильные эмоции, а в крайних случаях и тяжелый стресс.

Назовем интеллектуальной способностью разума способность принимать решения на основе неполных исходных данных, имеющихся в распоряжении разума и содержащих определенный уровень ошибочности, при неясном исходе от предпринимаемых усилий. Естественно, уровень интеллекта конкретного живого организма тем выше, чем более сложные и более неочевидные по результатам действия может предпринимать разум конкретного организма и добиваться наиболее удовлетворительного результата.

Снова, как и сам механизм мышления, данное свойство проявляется как универсальное свойство разума живых организмов, присущее отнюдь не только человеку или высшим позвоночным животным. Это не менее фундаментальное свойство, чем рассмотренные выше: оно также филогенетически обусловлено и растет по ступеням развития живых организмов вместе с ростом разума.

В психологической литературе интеллект определяют как “относительно устойчивую структуру умственных способностей индивида” (“Психология. Словарь”, М., ИПЛ, 1990 г., стр. 142). Этим самым, на мой взгляд, заменяется одно непонятное другим, еще более непонятным, так как “умственные способности” - это “вещь в себе”, не несущая в себе конкретики. Именно поэтому никто до сих пор не знает, как и каким образом можно измерить “интеллект”. Все, что “измеряется” на основе различных тестов, к интеллекту не имеет никакого отношения.

Сущность возникших неясностей и противоречий в понимании процесса мышления и свойств интеллекта заключается, на мой взгляд, в том, что привычный, исторически взращенный человечеством взгляд на уникальность человека не мог принять, как неизбежное, единство форм разума живых организмов Земли при их разном уровне развития. Поэтому все проблемы психологического характера всегда рассматривались с позиций чисто человеческого представления о механизмах разума. Сам же человеческий разум как был, так и остался необъясненным.

Теперь постараемся рассмотреть с позиции информационно-отражательной модели сущность процесса мышления для некоторого живого организма.

Сенсоры этого (отвлеченного) живого организма не просто дают сведения о внешнем или внутреннем. С одной стороны, благодаря наличию рассмотренных ранее четырех структур, анализирующих внешнее и внутреннее, внешняя и внутренняя информация сортируется, благодаря чему выявляются доминантные и субдоминантные потребности организма, важные и второстепенные внешние объекты, т.е. происходит решение обычной задачи “узнавания”. Это уже определенный этап процесса мышления, который можно назвать подготовительным, или систематизирующим.

С другой стороны, разум организма формирует каким-либо образом полную функцию отражения, направленную на выполнение таких действий, которые по прогнозу уменьшат или устранят действие имеющихся потребностей или, по крайней мере, той, что “принимается” к исполнению. Это второй этап процесса мышления, который следует назвать этапом выбора решения.

Наконец, выполнение “вычисленных” необходимых действий дает определенный результат, который через сенсоры внешнего и внутреннего вновь оценивается разумом, по результатам чего-либо вносятся поправки в предпринимаемые действия, т.е. корректируется полная функция отражения, либо “вычисляется” новая полная функция отражения, в которой переоценивается информация сенсоров, и предпринимаются совершенно иные действия. В реальной жизни живому организму, как правило, не отводится время на перебор вариантов, так как это может стоить ему самой жизни. Поэтому принимаемое разумом на качественном уровне (полная функция отражения) решение отличается достаточно высоким качеством по эффективности результата, т.е. третий этап мышления, как правило, не более чем минимально уточняющий.

Что же позволяет разуму так эффективно использовать свои возможности? Что позволяет так точно формировать полную функцию отражения? Несомненно, главным в этом процессе выступает предшествующий или генетически переданный опыт, который следует в таком случае только “слегка” подправить с учетом конкретной ситуации. Это то, что можно назвать “модифицируемой домашней заготовкой”.

Если разум данного организма находится на высоком уровне иерархической лестницы эволюционного развития, то он оказывается все более способным и в большей степени могущий формировать совершенно новые, ранее полностью отсутствовавшие в памяти организма функции отражения, что дает ему новый опыт, новые знания, новые возможности. При этом не следует забывать о формировании не только интегральной функции отражения (решение задачи узнавания), но и о дифференциальной функции - функции накопления новых знаний. Это как раз и будет означать, что у любого живого организма с возрастом повышается возможность выработки более полноценной функции отражения и принятия более правильного решения.

Из рассмотренного механизма формирования полной функции отражения видно, что те случаи решения жизненных задач, которые связаны практически только с использованием и приспособлением имеющегося опыта, следует отнести к простым процессам мышления, т.е. таким, в которых уровень интеллектуальности пренебрежимо мал. Те же случаи, когда решение требует формирование принципиально новой информации для управления, следует отнести к интеллектуальному или творческому типам решений. Здесь вновь уместно вспомнить, что память живого организма реально запоминает все о своей жизни, т.е. и все когда-либо сформированные функции отражения.

Следовательно, процесс “интеллектуализации” разума живого организма, если так можно выразиться, имеет тенденцию к расширению. Данная тенденция реализуется особенно тогда, когда разум организма в силу психических особенностей (возможная небольшая разбалансировка упомянутых четырех структур в сторону большей сангвиничности) или условий воспитания сам стремится отыскать новые решения.

Замечу, что все сказанное здесь находится в прямой связи с тем, о чем шла речь в главе о сенсорной памяти. Это только дополнительные штрихи к ранее сказанному, но не более.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В представленной работе дано обоснованное, на мой взгляд, изложение сложнейших вопросов организации психики человека в полном, комплексном представлении. Все, что осталось за рамками данной работы читатель может найти в других моих книгах. Да и эту книгу я мог бы вовсе не создавать, поскольку все уже было ранее сказано и изложено в семи отдельных книгах.

Однако свой труд я не считаю бесполезным, поскольку в нем я постарался свести в единое и нерасторжимое целое комплекс знаний о человеке. Думаю, что такого рода работ ранее вовсе не создавалось.

Насколько я справился со своей задачей – судить читателям.

 

Январь – май 2007 г.