Гектор Дюрвилль

«ПРИЗРАК ЖИВЫХ»

 

 

Анатомия и физиология души

Опытные исследования о «раздвоении» тела человека

 

ВЫДЕЛЕНИЕ АСТРАЛЬНОГО ПРИЗРАКА

ЧЕЛОВЕКОМ ПО СОБСТВЕННОЙ ВОЛЕ

 

Скопировано с издания «Новый Человек», Петроград, 1915 г.

 

*   *   *

 

ОГЛАВЛЕНИЕ.

ПРЕДИСЛОВИЕ…

Часть историческая, теоретическая и философская.

I. Тела человека...

I. Тела человека по учению теософов. II. Тела человека у древних. III. Тела человека у современных китайцев.

II. Характеристика невидимых тел...

I. Эфирное тело. II. Астральное тело. III. Тело мысли.

III. Проявления призрака...

I. У сомнамбул. II. У ампутированных.

Введение в опыты...

I. Субъекты опытов...

I. Марта. II. Ненетт. III. Эдме. IV. Леонтина. V. Г-жа Франсуа. VI. Г-жа Викс. VII. Г-жа Ламбер. VIII. Девица Тереза. IX. Девица Жань.

II. Общее описание призрака...

I. Образование призрака. II. Общение призрака, с физическим телом. Отражение. III. Призрак блестящ. IV. Одеяние призрака. V. Условия опытов.

III. Действие призрака на своё собственное тело…

I. Наши чувства, наши ощущения. II. Зрение. III. Слух. IV. Обоняние. V. Вкус. VI. Осязание.

IV. Действие призрака субъекта на другого субъекта…

I. Призрак субъекта действует на призрак другого субъекта. II. Призрак субъекта действует на субъекта не раздвоенного.

V. Присутствие призрака в занимаемом им месте…

I. Чувствительность субъекта. II. Его действие на свидетелей. III. Его действие на экраны с сернистым кальцием.

VI. Призрак живых может вступать в общение на расстоянии...

VII. Действие призрака на материю…

I. Различные шумы. Движение и перемещение предметов без прикосновения. II. Действие на стрелку стенометра.

VIII. Раздвоение призрака...

IX. Заключение...

 

ВЫДЕЛЕНИЕ ЧЕЛОВЕКОМ АСТРАЛЬНОГО

ПРИЗРАКА ПО СОБСТВЕННОЙ ВОЛЕ

Опыты Ш.Ланселена...

 

*   *   *

 

ПРЕДИСЛОВИЕ.

 

Случаи «раздвоения» человека чрезвычайно многочисленны для всех времён и у всех народов, и рассказы о них переплетаются с историями о привидениях, призраках и мертвецах.

Старинное шотландское предание гласить, что каждый человек имеет своего двойника на земле, который может являться к нему в знаменательные случаи жизни и в особенности в час смерти.

Просматривая «Жития святых», а также процессы колдунов конца средних веков, читатель с удивлением находит значительное число вполне удостоверенных случаев раздвоения, как у религиозных мистиков, так и у колдунов. С точки зрения самого явления эти случаи тождественны: те и другие вызваны были одним и тем же — страстным желанием, но побудительная причина этого желания у мистика-созерцателя совсем другая, чем у колдуна, который переполнен ненавистью и жаждой мести.

В современном обществе, где колдун исчез, а религиозный человек не имеет уже той веры, которая помогала его предшественникам совершать чудеса, случаи раздвоения ещё более многочисленны, чем в прошлые века. Объясняется это, конечно, тем, что теперь их лучше наблюдают, и в особенности обилием спиритических и оккультных журналов, которые собирают и изучают эти случаи, так как находят в них подтверждение своим теориям или по меньшей мере серьёзные аргументы в доказательство последних.

Если раздвоение живого человеческого организма возможно, хотя бы в мало известных условиях и только у редких людей, нельзя ли исследовать его опытным путём в различных видах?

Исследование это, конечно, возможно. Известно, что вообще раздвоение совершалось у мистиков, когда они, погружённые в глубокое размышление, впадали в нечувствительность к возбуждениям внешнего мира; с другой же стороны, во время магнетического сна и в некоторых аналогичных состояниях наблюдаются у людей иногда странные явления, в особенности узнавание фактов, совершившихся на далёком расстоянии, — необъяснимое явление, если не предположить передачи чего-то от спящего субъекта в место и в час совершения явления.

Рассуждая таким образом путём аналогии, понимаешь, что магнетизм как бы создан для того, чтобы служить испытательным полем для исследований этого рода. Мысль эта, впрочем, не новая, так как полковник де-Роша уже достиг этим способом опытного раздвоения субъектов сомнамбул, доводя их магнетический сон за пределы, когда субъект обыкновенно ещё сохраняет сознание.

Ни одна отрасль человеческих знаний не может в настоящее время исследовать «раздвоение» со столь многочисленными шансами на успех, как магнетизм.

Все, изучавшие последний с философской точки зрения понимают, что материя была бы бездейственна, если, бы её не оживляла независимая сила, что везде существует материя и сила, и человек двойственен, то есть состоит из материального тела и тело это оживлено разумной силой, называемой в просторечии душой или духом. Учёные магнетизёры, изучавшие опытным образом магнетизм, по данным современной науки знают, что магнетическая сила, выделяемая человеческим телом, обладает значительно высшей потенциальностью, чем силы физическая и химическая, и принадлежит она не телу видимому, а силе, оживляющей тело. Переданная какому-либо телу магнетическая сила проникает в сердце этого тела, в самые атомы его, так как она противостоит кипению, сгоранию и различным химическим процессам, которые разлагают тело на его составные элементы. Как я доказал в своей «Магнетической физик», она неразрушима, по крайней мере, для низших сил и воздействий природы.

Очевидно, что эта неразрушимость человеческой магнетической силы переходит в бессмертие, и путём рассуждения начинаешь понимать, каким образом магнетизм может быть мостом для непосредственного перехода из физического миpa в психический мир — другими словами, по выражению теософов, из психического плана на астральный и оттуда на план мысли.

Результат этих исследований не докажет бессмертия, но он даст возможное предвидение его, так как самым верным и бесспорным образом я докажу существование в нас многих начал, многих тел, взаимно проникающих. Я выясню, что видимое тело с психической точки зрения является лишь орудием невидимого тела, и что последнее оживляет первое, и что в нём заключено сознание. Я докажу также, что эти два элемента нашей индивидуальности могут быть разделены во время жизни и изучены даже на расстоянии независимо друг от друга. Я докажу существование души, которая обитает в невидимом теле. Оттуда же до доказательства того, что смерть есть лишь перемена состояния и что наша индивидуальность жива за пределами могилы, — расстояние не дальше одного шага.

Несколько слов ещё о заглавии настоящего труда и о названии, которое я даю раздвоенной части живого человеческого тела.

Раздвоенной части человеческого тела давали различные наименования. Наиболее известные: двойник, астральное тело, призрак, флюидическое тело, тень и пр. Из различных этих наименований три первых вполне соответствуют идее раздвоения. Первое было бы наилучшим, если бы не давало повода к смешению, так как его можно смешат с эфирным двойником, который имеет лишь относительное значение в явлении раздвоения. Выражение «астральное тело» равным образом подходяще, но экстериоризованное астральное тело почти всегда заключает в себе и эфирный двойник, который служит ему орудием, и мысленное (ментальное) тело, которое есть душа его. Из остальных названий наиболее отвечающим цели следует признать слово призрак.

В описаниях своих, впрочем, говоря о призраке, я часто буду пользоваться выражениями «эфирный двойник» и «астральное тело», так как эти два элемента нашего невидимого тела почти постоянно входят в материальный состав его.

Вот почему я дал своему труду заглавие: «Призрак живых».

Г. Дюрвилль.

????

 

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА.

Мы сочли полезным прибавить к книге Г.Дюрвилля дополнительную главу: «Выделение человеком астрального призрака по собственной воле», в которой читатель может познакомиться с результатами исследований Ш.Ланселена, одного из талантливых продолжателей работ полк. А. де-Роша и Г.Дюрвилля.

 

?????

 

Часть теоретическая, историческая и философская.

 

I. — Тела человека.

 

I. Тела человека по учению теософов. — II. Тела человека по представлениям древних. — III. Тела человека по взглядам современных китайцев.

 

 

I. Тела человека по учению теософов. Тело человека, как и животных, не так просто, как мы можем познакомиться с ним посредством зрения и осязания, по крайней мере в обычных условиях нашего физического существования.

Везде дух соединён с материей. Это соединение существует на каждом плане (сфере), где малейшая частица имеет материю для тела и дух для жизни. Мысль есть материя, но не в смысле Молешота, который утверждает что мысль есть движение материи. Мысль есть субстанция, а тело её состоит из астральной материи.

Чатерджи ясно говорит об этом:

«То, что есть жизнь, с одной точки зрения, может быть формой, то есть материей, с другой точки зрения. Всякая вещь как форма исчезнет; как жизнь она продолжает существовать. Возьмём для примера человеческое тело: здесь форма самая грубая есть та материя плотная, жидкая, газообразная, которую вы видите. Эта форма непосредственно оживлена силою, которая есть растительная жизнь, элемент эфирный. Этот эфирный элемент есть жизнь относительно грубого тела. Разбейте соединение грубых элементов, эфирное начало останется живо. Хотя оно не долго переживёт, но это тем не менее будет видно для ясновидящего.

Эфирный двойник есть, следовательно, жизнь относительно грубого тела, но он форма относительно начала следующего: астрального тела. Эфирный двойник рассеивается, астральное тело остаётся жить. Когда астральное тело в свою очередь рассеивается, мысленное тело упорствует, как жизнь, и так далее. Один и тот же элемент есть жизнь и форма вместе с тем, жизнь для низшего и форма для высшего. Всё есть вибрация во вселенной: никакой разницы по существу между началами. Они — жизнь или форма, мужское или женское начало, положительное или отрицательное, смотря по тому, на какой точке зрения стоять. Когда прекращается одна вибрация, другая, более тонкая, продолжается сверху до низа лестницы, форма ломается, а жизнь длится». («Philosphie esoterique de l'Inde» — Тайная философы Индии, стр. 68).

По учению индусов, всё более и более подтверждаемому новой наукой, человек — существо сложное, включающее в свой состав несколько тел.

Различные тела человека представляют собой лишь одежды, в которые облечена душа, подлинный человек, эго (ego), бессмертное начало, составляющее нашу индивидуальность. Этих тел у вполне развитого человека семь. Только четыре из них, составляющие нашу временную личность, доступны нашим исследованиям при современном состоянии наших знаний. Начиная с более грубого, наиболее наружного и наименее важного, так как душа покидает его первого, и кончая тончайшим, которое представляет как бы рубашку, снимаемую после всех других одежд, эти тела суть:

1. Физическое тело, вместилище физиологических функций: пищеварения, дыхания, усвоения, кровообращения, движения.

2. Эфирное тело, вместилище жизненной энергии, рассматриваемой исключительно с физиологической точки зрения, есть как бы архитектор, который строит физическое тело и заботится о поддержании его.

«Жизненность, созидательная энергия приводит в порядок физические молекулы и собирает их в определённый организм, — говорит Анни Безант, — это дыхание жизни в организме или скорее часть мирового дыхания жизни, которую организм присваивает во время короткого периода времени, называемого нами жизнью». («Lа mort et 1'au-dela» — Смерть и потусторонний мир).

Тело это составляет дубликат физического тела; в качества такового его вообще называют эфирным двойником или просто двойником. Большинство теософов принимают его за составную часть физического тела, даже как бы составляющую одно целое с последним, так как оно обитает на том же плане и не может никогда покинуть его. Вне тесного соединения этих двух физических частей нашего существа эфирный двойник рождается лишь за несколько дней до физического тела и переживает его только несколькими днями. Этот двойник есть linga sarira теософов Индии, который служит медиумом, посредником между физическим телом и астральным.

«Выражение эфирный двойник, — говорить Анни Безант, — точно обозначает природу и строение этой тончайшей части физического тела; оно выразительно и легко запоминается... Этот элемент эфирный, потому что состоит из эфира, и двойник, потому что он дубликат физического тела, тень его, так сказать». («L'homme et ses corps» — Человек и его тела, стр. 16).

3. Астральное тело — обиталище чувствительности, воображения, животных страстей и мало возвышенных вожделений. Оно мыслит, но более чувственно, чем рассудочно. О нём можно сказать вместе с Паскалем: «Сердце рассуждает безрассудно»1. Через его посредство происходят столь оспариваемые явления телепатии, наши видения во сне и большая часть случаев с привидениями. Это «преддух» (peresprit) спиритов, «чувственная душа» древних философов. Оно также обиталище того, что современные психологи называют низшим сознанием, бессознательным или подсознанием. Теософы Индии называют его телом желания, телом камическим или кама-рупа.

4. Тело мысли есть обиталище воли, разума, благородной и возвышенной мысли. Оно хранит наши воспоминания и приобретённые нами знания. Это — мыслящее «я», разумная душа древних философов (anima римлян, психея греков), в нём совершаются все явления сознания. Размышление, суждение, решения, постановления принадлежать к его области. Это высшее начало, которое управляет всеми нашими функциями, руководит всеми нашими разумными действиями. Теософы называют его манас низший, низший — относительно манаса высшего, пребывающего в причинном теле, которого я не касаюсь здесь.

Умирая, физическое тело разлагается и душа удаляется с тремя другими своими одеждами. Эфирное тело тоже скоро умирает и распадается на части. На это вообще требуется не более 4 — 5 дней и душа, облегчённая и более свободная, удаляется с двумя тончайшими телами, астральным и мысленным, которые остались у ней. Астральное тело живет вообще гораздо дольше и долговременность его существования меняется, смотря по степени эволюции души. Оно живёт не долго у людей, которые побороли свои страсти, чтобы вести благородную и возвышенную жизнь; у людей же, которые всегда были рабами своих страстей, оно живёт продолжительно. Но час смерти наступает и для него, как и для предыдущих; душа, освободившаяся, удаляется в теле мысли, которое составляет последнее одеяние её, чтобы проявиться в новом и значительно лучшем состоянии, чем предыдущее. Жизнь мысли, очень короткая и почти бессознательная у мало развитых людей с долгой астральной жизнью, длится наоборот очень долго у более развитых людей, астральная жизнь которых была короткая. Астральная жизнь есть очистительное состояние, а жизнь мысли есть как бы небесная жизнь религиозно настроенных людей, с тою только разницей, что как бы длительна она ни была, она никогда не бывает вечною. Приходит роковой момент, когда вся её энергия бывает истощена, и вот тело мысли, где она была заключена, умирает и распадается в свою очередь.

Душа, достаточно развившаяся, вступает тогда в полное владение собою, с полным сознанием своего прошлого и будущего. Она видит как свои земные существования, так и тот путь, который ей надо пройти, чтобы достигнуть совершенства, состояния, которое нас вполне освобождает, поднимая нас выше планов, где колесо перевоплощения непрерывно увлекает нас к рождению и смерти. Видя основу, на которой будут ткаться её будущие существования, пользуясь опытом своего прошлого, душа может в некоторой степени изменить эту основу соответственно своим вкусам, намерениям, способностям. Затем, снова влекомая к земле желаниями, которые ей надо исполнить, и повинуясь законам перевоплощения, она снаряжается и снова воспринимает тело мысли, затем тело астральное и, наконец, эфирное и физическое тела, чтобы возродиться на земле с единственной целью продолжать своё развитие.

Эти тела, орудия души, служат последней для проявления на различных планах (сферах) природы. Тела физическое и эфирное обитают на физическом плане и никогда не покидают его; область астрального тела — астральный план, а тела мысленного — план мысли.

II. Тела человека по представлению древних. — В древности были известные понятая о существовании в нас многих различных начал и по выражение теософов нескольких тел. Я не стану разбирать эти понятия у различных народов и ограничусь лишь приведением некоторых подтверждений.

Халдейские маги, как почти все последователи Зороастра, верили в душу разумную, высшую, небесной природы и в душу чувственную, животную, низшую и земной природы. Часто, говорили они, эти души облекаются, чтобы показаться на земле в форме различных призраков и подобий животных.

 

Греки тоже признавали две души: разумную и чувственную. Последняя, которую они считали подобием настоящей души, занимала среднее место между настоящей душой и грубым телом. Это подобие, которое они называли «эйдлон», появлялось в заклинаниях. И оно обитало на Ахероне.

 

Поэт, воспевши науку и магию первых культурных веков, Гомер в «Илиаде», гл. 23, заставляет это подобие действовать под видом Патрокла. Последний пал под ударами Гектора, а между тем он вновь является, это его лицо, его голос, даже льётся кровь из его раны. (См. также «Одиссею», I. II).

«Энний, — говорит Лукреций, — живописал нам эти священные места Ахерузы (устья Ахерона, вход в ад), где не обитают ни наши тела, ни наши души, но живут наши подобия». И среди этих теней видится Лукрецию Гомер, изливающий потоки слёз. И в недрах этого миpa эта третья часть поэта, его двойник, его призрак объясняет его сознанию тайны природы.

Философы неоплатоники Александрйской школы, последователями которых были Ориген и многие отцы церкви, называли этого посредника грубого тела «ангоэйде», «астроэйде», то есть «имеющий блеск светил». Это, очевидно, астральное тело теософов, названное так последними потому, что показывается ясновидящим в световой форме.

Это последнее начало, которое вcледcтвии появления призраков во все времена признавалось реальным, имело по общему мнению те же черты, те же манеры, то же выражение, как у видимого тела. Это оно, говорят иллюминаты всех времён, появляется под видом привидения или призрака, иногда даже при жизни тех, кого оно представляет, но чаще после смерти, когда видимое тело не было похоронено или когда разумная душа должна была сделать важное показание.

Это тело должно быть ка или двойник Египтян, нефеш кабалистов, что Парацельс назвал позднее эвеструм.

Следует сказать несколько слов о телах человека по представлениям у древних египтян. Физическое тело было только поддержкой, общей державой личности, которая влияла на него: это был инструмент для исполнения работы. Личность пребывала в трёх невидимых телах, которые заключались обыкновенно в ка или двойнике. На многочисленных памятниках, как показывают барельефы рождения Аменофиса III, воспроизводимые здесь, двойник изображается позади физического тела. Иногда он делает магнетические пассы, которые магически действуют на затылок человека, давая ему силу и жизнь.

 

«При смерти, — говорить Гайе, учёный работник раскопок Антинойских, — соединённые элементы этой поддержки, общей державы, разделялись, но из них всех одно физическое тело переставало жить. Душа, Ба, изображаемая в виде ласточки с человеческой головой, улетала в блаженные области. Жизненное начало, Кху, пламя, исходящее из солнца, возвращалось к своему очагу. Двойник, Кха, покидал таинственную область неба, которая была его местопребыванием, царство Ашор, чтобы переселиться в могилу и снова соединиться со своей прежней державой, вливая в неё новую жизнь...

 

Обряды погребения и культ мёртвых доказывают нам, что сношения двойника с мумией длились бесконечно по мистическому ритуалу. Египтянин знал уже, что несмотря на видимый конец жизни материя продолжает жить. Требовалось только сохранить труп и обладать тайною ввести его в сношение с его двойником, чтобы обеспечить ему бессмертие»...

В 1907 году, тот же автор, знаток жизни древних египтян, так говорил на лекции, которую он прочёл в музее Гимф о пророчицах Антивоиских, о пepeживaнии двойника:

«По верованию древних египтян, в человеке есть более тонкое тело, которое живёт после смерти грубого тела.

«В освящённой часовне в день погребения тело умершего покоится в состоянии мумии, которая скоро будет унесена в её подземное жилище. Необходимо позаботиться о её будущности, так как судьба двойника тесно связана с судьбой мумии, которая может быть осквернена, уничтожена, которая может также разложиться, что вызвало бы уничтожение двойника.

Сидя на табурете, жрец под покрывалом двоекратно вызывает душу умершего: «Житель могилы! Житель могилы!» Двойник является, отражённый на стене или экране. Его завёртывают в покрывало и переносят на статую умершего, которая будет его державой.

Двойник продолжает жить в могиле, но в случае опасности он может выйти и встать на одну из своих держав, так как для устранения всякого увечья, похищения, уничтожения, которые были бы роковыми для него, для него заготовляют десять, двадцать, сто держав: крохотное изображение, которое можно скрыть в любом уголке, унести в карман, или исполинские статуи, высеченные в горе, которые невозможно похитить.

 

Вот эти-то статуи и вопрошали пророчицы. Их принимали за живые, одушевлённые жизнью двойника, и статуи отвечали словами или жестами на предлагаемые им вопросы. С ними совещались во всех обстоятельствах жизни, чтобы преодолеть судьбу или отвратить злые силы».

III. Тела человека по взглядам современных китайцев. — Аббат Гью, миссионер в Китае, в середине прошлого века, описал в своём «Путешествии в Китай» четыре начала, составляющие нашу временную личность. Шевалье Гугено де-Массо, католик-писатель, который всюду видит магию, даже где нет её, который считает магнетизёров и спиритов помощниками ада, написал много сочинений о магии, весьма замечательных с точки зрения документов. Он лично знал аббата Гью, который много раз объяснял ему, что думают китайские философы об этом вопросе, и он так вкратце передаёт эти объяснения:

«Человеческая душа делает человека существом рассудительным, но она не простая и не чисто-духовная. Она состоит из тонких частей материи: состав её образуется из двух главных частей, линг и хуен. Линг, более очищенная и высшая часть, более способна для умственных действий. Из их соединения в теле образуется смешанное существо, способное к действиям разума и к действиям, имеющим объектом материю. При смерти линг и хуен остаются соединёнными. Они составляют существо, которое носит различные наименования, смотря по месту, которое оно занимает в воздушной иерархии; китайцы признают эти два существа за духовные, но образовавшиеся из очищенной материи. В человеке, говорят они, есть ещё третье существо, которое соединяется лишь с телом, т.е. с четвёртой частью человека, и расстаётся с ним лишь после совершенного разложения его или полного рассеивания всех его частей. Оно исчезает тогда, как тень, после разложения породившего его тела».

 

 

II. — Свойства и особенности невидимых тел человека.

 

I. Эфирное тело. — II. Астральное тело. — III. Мысленное тело.

 

Из четырёх перечисленных мною тел человека три, хотя и материальные, невидимы в обыкновенных условиях нашего физического существования, по крайней мере, для большинства из нас.

Я должен сказать прежде всего, что эфирный двойник и астральное тело почти всегда смешивают. Когда в исключительных случаях одно из невидимых тел появляется в видимой форме, форму эту вообще называет призраком тёмный народ, не имеющий понятия об оккультной науке; для большинства же более осведомлённых в этой области людей это безразлично — двойник или астраль раздвоенного человека.

Для того, чтобы уметь различать их и в особенности чтобы иметь руководящую нить в запутанном лабиринт опытов, мы должны знать свойства и особенности, известные или предполагаемые, каждого из этих тончайших тел. Вот главный:

I. Двойник или эфирное тело. — Эфирный двойник «совершенно видим для приученного глаза, — говорит Анни Безант, — цвет его серо-фиолетовый, а строение грубое или тонкое, смотря по соответствующему качеству физического тела...

«Это благодаря эфирному двойнику жизненная сила, прана, обращается в нервах и делает их способными превращать внешние впечатления в двигательную силу и ощущения. Способность мысли, движения, ощущений не содержится в нервном веществе, физическом или эфирном. Это проявления «я», действующего в своих более внутренних телах.; их проявление на физическом плане обусловлено дыханием жизни, которое обращается в нервной сети и вокруг нервных клеток». («L'homme et ses corps» — Человек и его тела, стр. 36).

«Эфирный двойник ясно виден ясновидящему, — говорит Ледбитер, — в виде светловатой массы пара, светло-красной, проникающей в более плотную часть физического тела и немного выходящей за пределы последнего...» («L'homme visible et invisible» — Человек видимый и невидимый, стр. 109).

Выходящая за пределы физического тела часть называется аурой.

«Эта аура с лёгким голубоватым оттенком, — продолжает тот же автор, — почти бесцветная, состоит из множества прямых лучей, ровно расходящихся во все стороны. Таково нормальное состояние этих лучей, когда тело совершенно здорово, — они тогда правильны и параллельны, насколько допускает это их расхождение. Но в случае болезни происходит немедленная перемена: по близости заболевшей части лучи становятся неправильными, пересекаются в беспорядке или поникают, как лепестки завялого цветка». (Id.,стр. 112).

«Во время сна, — говорить Анни Безант, — мыслящее «я» ускользает из физического тела, покидая обе его части, физическую и эфирную. При смерти оно тоже выходить из тела, но на этот раз окончательно, так как увлекает с собою эфирный двойник, который оно совершенно отделяет от физического тела. И тогда дыхание жизни не имеет более власти над последним. «Я» затем быстро избавляется от эфирного двойника, который, как мы знаем, не может перейти на астральный план, и ему остаётся только разлагаться в обществе товарища всей своей жизни. Этот двойник появляется иногда друзьям, умершего тотчас же после смерти, но никогда на большом расстоянии от трупа. Кроме того он естественно весьма мало сознателен, не говорит и может только проявляться. Его легко можно видеть, потому что он материален и некоторое нервное возбуждение достаточно обостряет зрение, чтобы его увидеть. Эфирный двойник фигурирует в многочисленных случаях появления привидений и призраков, так как он бродит около могилы, где лежит его физический дубликат». («L'homme et ses corps», стр. 38).

Когда приходит смерть, в особенности если физическое тело ослаблено долгой болезнью или измождено старческой дряхлостью, теряя силы удержать физическую жизнь, — двойник экстериоризуется и попадает под воздействия напряжённых, чувств некоторых умирающих. У большинства последних он возбуждает настоящий ужас, так как они постоянно видят около себя беспокойного призрака, который не покидает их и которого они почти никогда не признают за своего двойника. Некоторые умирающие не видят, но чувствуют его. Они вполне сознают, что кто-то возле них лежит рядом, почти всегда с левой стороны.

Верно или не верно, но все теософы утверждают, что занятие медиумизмом опасно. Анни Безант, которую я подозреваю в преувеличивании, так высказывается по этому вопросу:

«У нормального человека это разделение физического тела на два составных фактора происходить только при смерти. Но некоторые анормальные люди, медиумы, могут во время своей жизни являть частичное разделение физического тела. Это явлeниe анормальное и, к счастью, относительно редкое, причиняет большую нервную слабость и сильное волнение. Когда эфирный двойник экстериоризуется, он должен сам разорваться на две части; его полное отделение вызвало бы смерть, так как без него дыхание жизни не могло бы обращаться в теле. Это даже только частичное отделение двойника повергает физическое тело в летаргическое состояние и производит почти полную остановку жизненных функций. Чувство чрезвычайного истощения следует за соединением раздвоенных частей и до наступления нормального состояния медиуму угрожает физическая смерть» (Id., стр. 39).

Излучения магнетизёра, которые иногда видимы для некоторых больных в известных условиях, исходят из эфирного тела и действуют на таковое же тело больного. Если двойник, действительно, содержит в себе жизненность, одушевляющую физическое тело, и если на нём лежит обязанность развития и сохранения последнего, то очевидно, что на него должна направить свои старания медицина. Таково по крайней мере мнение доктора Паскаля, автора многих сочинений популярной теософии. Но долго ещё этого не будет, так как официальная медицина, не придающая большого значения причине болезни, слишком охотно направляет свои удары на симптомы, хотя и знает, что эти удары почти всегда получает сам больной.

Когда двойник экстериоризуется, он почти всегда выходить с левой стороны, в уровень селезёнки, под видом излучений.

II. Астральное тело, тоньше, нежнее чем предыдущее, cеpo-голубоватого цвета красивых, нежных оттенков, которые быстро меняются под влиянием волнения. У человека развитого и у людей, развивавших это тело со специальной целью — прежних колдунов — оно очень хорошо организовано и значительно сложнее, чем физическое тело. Оно имеет чувства, соответствующие физическим чувствам, но способные отзываться на более быстрые вибрации, что придаёт им большие чуткость и силу.

Это — орудие души на астральном плане в первую нашу стадию в потустороннем мире, посли физической смерти; это также её орудие во время нашего сна, а иногда, хотя и реже, в некоторых неопределённых состояниях между сном и бодрствованием.

«Легко представить себе, — говорит Анни Беаант, — человека в хорошо развитом астральном теле: его можно представить себе, сбросившим своё физическое тело и предстоящим в более нежном, более блестящем астральном теле, видимом для ясновидящих, но невидимом для обыкновенных глаз. Я сказала: «хорошо развитое астральное тело», так как человек малоразвитый представляет в своём астральном теле весьма несвязный вид. Контуры тела туманны, материал недвижный н плохо пригнанный, и отделённое от физического тела астральное тело образует лишь изменчивое и бесформенное облако... Хорошо сформированное астральное тело показывает в человеке достаточно высокий уровень интеллектуальной культуры или духовного роста. Следовательно, вид астрального тела показывает достигнутые человеком успехи». («L'homme et ses corps», стр. 50).

«Мы видим, как оно проникает в физическое тело и распространяется во все стороны вокруг последнего. как цветное облако. Цвет его меняется в зависимости от природы человека, природы низшей, животной, страстной. Часть его, выступающая из физического тела. принимает название камической ауры... так как астральное тело есть орудие камического сознания человека, обиталище всех его животных страстей, всех его желаний; это центр, где зарождается всякое ощущение. Вибрируя при соприкосновении с мыслями, оно непрерывно меняется в своём цвете: если человек разгневан, пурпуровые молнии бороздят его; если он любит, появляются розовые переливы...» (Id., стр. 52).

При достаточно развитом астральном зрении, «если мы будем наблюдать человека сперва бодрствующего, а потом уснувшего, мы увидим заметную перемену в роли астрального тела. У человека в состоянии бодрствования астральная деятельность (изменчивые цвета) проявляется в физическом теле и в непосредственном соседстве его. Но когда человек засыпает, происходит раздвоение и мы видим физическое тело (грубое тело и эфирный двойник) лежащим на постели, между тем как наверху над ним астральное тело колышется в атмосфере.

«Если наблюдаемый нами человек мало развит, астральное тело, отделившись, образует более или менее бесформенную массу. Оно не может удалиться от физического тела, не может служить орудием сознания, и человек, заключённый в нём, пребывает в состоянии туманной мечтательности, так как он не привык действовать независимо от своего физического орудия... Как только какое-либо обстоятельство стремится удалить его от его физического товарища, последний просыпается, и астраль тотчас же входит в него.

И наоборот, если наблюдаемый нами человек духовно развит, он способен действовать в астральном мире, пользуясь своим астральным телом, и зрелище тогда меняется. Когда астраль отделяется от физического тела заснувшего, мы имеем перед собою самого человека, вполне сознательного. Его форма, точно определённая, совершенно организованная, составляет точное изображение человека, который находит в ней более практичное орудие, чем его физическое тело. Человек чувствует себя в ней вполне пробуждённым, и он действует с большей энергией, точностью, с большим сознанием, чем в более тяжёлой форме физического тела. Он может свободно двигаться и с невероятной быстротой переноситься на любое расстояние, без малейшего неудобства для его тела, мирно спящего на постели. » (Id., стр. 58).

«Астральное тело, отделённое от физического, может показываться другим людям во время или после земной жизни. Человек, вполне владеющий астральным телом, очевидно может покидать по желанию свою физическую оболочку и отправляться к далёкому другу. Если последний — ясновидящий, т.е. развил в себе астральное зрение, то он увидит астральное тело своего друга; в противном случае, посетитель может сделать своё орудие более плотным, привлекая к нему из окружающей атмосферы частицы физической материи; тем самым он будет достаточно материализован, чтобы быть видимым физическим зрением. Этим объясняются многочисленные появления далёких друзей, — явление более частое, чем вообще думают...

В некоторых обстоятельствах помимо материализации астральное тело могут видеть люди, которые в нормальном состоянии не обладают астральным зрением. Если нервная система у человека напряжена и в то же время его физическое здоровье ослаблено, и прилив жизненной энергии уменьшился, то нервная деятельность, которая так сильно зависит от эфирного двойника, может быть чрезмерно усилена и вызвать временное ясновидение. Например, мать, у которой сын опасно болен в чужой стране, терзаемая тревогой за него, может отозваться на астральные вибрации, в особенности в ночные часы, когда жизненность падает до низшей степени. В этих условиях, если её сын думает о ней и спит в это время, т.е. если его бессознательное физическое тело позволяет ему посетить астрально мать, она, вероятно, увидит его. Но эти астральные посещения большей частью происходят при смерти, когда человек сбрасывает своё физическое одеяние. И эти посещения далеко не редкость, в особенности, когда умирающий страстно стремится к человеку, с которым его соединяет сильная привязанность, или же когда он должен сообщить важное сведение и умирает, не исполнив своего желания». (Id., стр. 65).

Составленное из более тонкой материи, чем тело физическое, астральное тело прозрачно. Это свойство его подтверждается народным поверьем, по которому тело у призраков не отбрасывает тени, и сквозь него можно видеть находящиеся позади призрака предметы. Бывают исключения, когда очень сгущённая астраль притягивает к себе материю с физического плана, чтобы вполне, материализоваться и принять совершенный вид живого человека, чему имеются многочисленные примеры в «Житиях Святых».

Призрак бывает вообще одет, как обыкновенно одевается физический человек; но иногда он появляется, закутанный в флюидический газ.

Он может показываться в различных формах и теософы утверждают по этому поводу, что в большей части спиритических материализаций экстериоризованная астраль медиума принимает форму проявившегося существа. Они не отрицают возможности сообщений между жителем астрального плана и медиумом, но они утверждают, что сообщения эти весьма редко бывают, да и то, говорят они, ничто не доказывает, что они действительно обусловлены присутствием человека, так как на астральном плане имеются существа, никогда не жившие на физическом плане, которые тем не менее могут проявляться на нём.

Астральное тело медиума может показываться даже в форм животных: проявления такого рода назывались в былые времена оборотнями.

III. Мысленное тело. — Все теософы согласно описывают его блистающим ярким светом с чрезвычайно нежными оттенками, которые медленно меняются.

Это — орудие души на плане мысли, когда она покинула астральное тело.

Мысленное тело образуется постепенно под влиянием мысли, в особенности если последняя благородна и возвышенна; и по мер того, как образуется тело, оно увеличивается в объёме, т.е. растёт.

«В земной жизни, — говорить Анни Безант, — оно не повторяет собою, подобно астралю, очертания физического тела. Наоборот, оно яйцеобразное; оно проникает в астральное и физическое тела и выступает из них, образуя вокруг них блестящую атмосферу, которая непрерывно увеличивается вместе с умственным развитием человека. Бесполезно прибавлять, что эта яйцеобразная сфера, становится дивным и лучезарным сиянием, когда человек развивает высшие свойства своего ума». («L'homme et ses corps», стр. 77).

Восприятие мысленное у развитого человека гораздо более развито, чем астральные чувства. Мысленное восприятие совершается как бы одним чувством. Анни Безант говорит по этому поводу:

«Тело мысли как будто непосредственно соприкасается, всей своей поверхностью с вещами своего миpa. Оно не имеет отдельных органов зрения, слуха, осязания, вкуса и обоняния. Вибрации, воспринимаемые на земле лишь отдельными органами, производят все сообща свои различные впечатления, как только входят в прикосновение с телом мысли. И тело мысли моментально воспринимает их всех, одновременно видит во всех их частях предметы, которые оно способно видеть». («L'homme et ses corps», стр. 78).

Ледбитер утверждает даже:

«Само чувство, делающее возможными эти удостоверения, не есть наименьшее чудо небесного мира. Наблюдатель не слышит, не видит, не испытывает ощущений отдельными и ограниченными органами, как он это делает на земле; он не обладает также удивительным слухом, которым был одарён на астральном плане; вместо них, он чувствует внутреннее присутcтвиe новой и странной власти, которая не есть одно из астральных чувств, но вмещает их всех в себе, и она выше их; эта власть позволяет ему, как только он будет в присутствии человеческого существа или какого-либо предмета, не только видеть н слышать его, но также и моментально познавать его с внутренней и внешней стороны, его причины, последствия, возможности, по крайней мере, относительно плана мысли и планов ниже. Наблюдатель узнает, что думать и понимать составляет одно целое. Ни сомнения, ни колебания, ни медленности никогда не бывает в непосредственном действии этого высшего чувства. Думает ли человек о каком-либо месте — он уже там; вспомнил о друге — его друг перед ним. Для него немыслимы недоразумения. Как он может быть разочарован или обманут наружной видимостью, если он на этом план, читает, как в открытой книге, все мысли и чувства своего друга?

Если он имеет счастье иметь в числ своих друзей человека с пробуждённым высшим чувством, их дружба достигнет совершенства, немыслимого на земле. Для них не существует ни расстояние, ни разлука; чувства их не скрыты и не выражаются частично в недостаточных словах; вопросы и ответы бесполезны, потому что мысленные образы читаются, как только они образуются, и обмен мыслей идёт столь же быстрый, как их блестящее появление в умственном поле». («Le plan mental» — План мысли, стр. 28).

Указав, что на плане мысли тело мысли выражается в цвете, звуке и форме, так что вся мысль передаётся в цветовом и звуковом образе, Анни Безант прибавляет:

«Но когда человек думает в состоянии бодрствования, когда он действует через посредство своих низших орудий, астрального и физического тела, тогда мысль, произведённая, как всегда, в теле мысли, экстериоризуется затем чрез передачу астральному и потом физическому телу. Тело мысли одно порождает её; оно настоящий делатель её, и оно у нас есть элемент сознания, которому чаще всего принадлежит наименование «я». («L’homme et ses corps», стр. 79).

План мысли, рассматриваемый, как местопребывание души, со своим телом мысли в качестве opyдия, называется девакан у теософов (христианский рай), а житель этой высшей области — девакани.

Девакани, т.е. умерший на земле, пребывая в девакане, где он пожинает плоды своей земной работы, наслаждаясь заслуженным им счастьем, никоим образом не может сообщаться с земным планом. И если в чрезвычайно редких случаях происходит действительное сообщение между девакани и очень развитым человеком, то это значит, по утверждению тех же теософов, что тело мысли последнего во время сна его физического тела поднялось до девакани, видело его, вдохновилось его мыслями и передало своему физическому мозгу воспоминание своих впечатлений. Но они не говорят, может ли тело мысли человека показываться другому человеку не во сне. Весьма вероятно, что если тело мысли может покидать астрал для одиночного путешествия, то только человек с психической культурой, значительно превышающей обычное высокое развитие, способен видеть его.

Это утверждение теософов, что тело мысли может переноситься в рай, не ново. Об этом говорится во втором Послании апостола Павла к Коринфянам, гл. XII, ст. 2, 3 и 4.

«Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли, не знаю, вне ли тела, не знаю, Бог знает) восхищён был до третьего неба.

И знаю о таком человеке (только не знаю, в теле, или вне тела, Бог знает).

Что он был восхищён в рай и слышал неизречённые слова, которых человеку нельзя пересказать».

На основании вышесказанного и других аргументов, которых я не привожу здесь, можно, следовательно, утверждать, что во всех почти случаях в живом человеке имеются два невидимых тела, которые могут иногда быть видимы; это тело эфирное и тело астральное.

Видимые проявления этих тончайших тел человека, т.е. то, что можно назвать видениями, всегда носили различные наименования: тени мертвеца, призрака, двойника или астраля, причём люди не думали о том, кто проявлялся — эфирный двойник или астральное тело.

Я поступлю так же в следующей главе, обозначая проявляющееся видение названием призрака. Во второй части, основываясь на опыте, приобретённом мною в течении трудных, по интересных исследований, я попытаюсь определить, происходит ли в том или другом случае проявление лишь одного эфирного двойника, бродящего поблизости, или же тут налицо проявление души, облечённой в свои тончайшие тела и пользующейся, как орудием и способом действия, эфирным двойником или астральным телом.

 

 

III. — Проявления призрака.

 

I. В языческой древности. — II. У сомнамбул. — III. У умирающих. — IV. У ампутированных.

 

Призрак живых показывался во все времена истории и в различных обстоятельствах; это называлось некогда двутелесностью.

I. — Этой способностью особенно прославились в языческой древности Аполлоний Тианский и Симон-маг, которых видели одновременно в двух местах.

В своей книге «Cite de Dieu», святой Августин говорит о случае paздвoeния в животной форме и даёт объяснения, которые заслуживают внимания.

«Один человек, по имени Престанций, — говорит он, рассказывал, что его отец, поевши у себя дома отравленного сыра, лежал на постели в глубоком сне и никакими способами не могли его разбудить. Спустя несколько дней он проснулся и рассказал, что он испытал во сне. Он был лошадью и вместе с другими лошадьми возил солдатам припасы, которые называют рецийскими, потому что доставляют их из Реции.

Было удостоверено, что дело действительно происходило так, как он рассказывал, хотя он думал, что это ему приснилось.

Я никогда не поверю, — прибавляет Августин, — чтобы демоны обладали искусством или властью, не скажу, изменять сущность человека, но даже давать его телу форму и размеры животного.

Я скорей поверю, что у этого человека тот элемент воображения, который превращается в призраки, принимая бесконечно разнообразный вид внешних вещей под влиянием мысли или снов, и будучи бестелесным, с удивительной быстротой облекается в образ тел, — я скорее поверю, повторяю я, что этот элемент, когда чувства усыплены или замкнуты, может необъяснимым образом представиться чувствам другого в телесной форме.

Итак, в то время, как его тело покоится в каком-нибудь месте, живое, но с чувствами в более сильном оцепенении, чем во сне, — призрак его воображения, воплощённый, так сказать, в виде какого-нибудь животного, появляется чувствам других людей и даже сам себя видит, как видят во сне, носящим тяжести в этом виде...» (кн. 18, гл. 23).

А вот более характеристичный факт: Веспасиан, отправившись в Египет, пробыл несколько месяцев в Александрии и там, как делали это позже короли французские, испанские и английские, он исцелил прикосновением одного слепого и одного параличного.

«Эти чудеса, — говорит Тацит, — усилили в Веспаcиaне желание посетит местопребывание Сераписа, чтобы узнать о судьбе империи. Он велел удалить всех из храма; как только он вошёл, поглощённый мыслью о Боге, он увидел позади себя одного из египетских начальников, Базилида, который, как ему было известно, лежал больной в постели, на расстоянии нескольких дней пути от Александрии. Он справился у жрецов, не был ли в храме в тот день Базилид; справился у прохожих, не видели ли кто его в городе; наконец, пославши всадников, он убедился, что Базилид находился в то время в восьмидесяти милях расстояния, И он уже не сомневался более в том, что его миссия небесная, и принял имя Базилида, как ответ оракула».

Этот факт рассказан одинаковым образом Светонием в его «Истории двенадцати цезарей».

II. — У сомнамбул, по крайней мере у ясновидящих, раздвоение весьма очевидное. Когда их спрашивают о том, что происходит в отдалённом месте, они всегда утверждают, что они отправляются в это место; они описывают, что, по их словам, они видят, и это описание, при проверке, обыкновенно оказывается более или менее точным.

Все магнетизёры и даже любители, вызывавшие сомнамбулическое состояние у некоторых субъектов, наблюдали это видение на расстоянии. Они даже заметили, что если послать сомнамбула в жаркую страну и оттуда немедленно в холодную, то на нём сейчас же сказывается внезапная перемена температуры и субъект ощущает дрожь с чиханьем и другими симптомами простуды, которая не замедлит укорениться, если не вывести субъекта из его состояния. Это недомоганье может продолжаться несколько дней. Мне самому случалось много раз наблюдать такое странное явление отражения.

В различных сочинениях о сомнамбулизме и сомнамбулах встречаешь многочисленные наблюдения, которые можно объяснить только раздвоением субъектов. Я не стану приводить фактов в доказательство реальности этого явления, ограничусь лишь отрывком из статьи «Ясновидение», написанной Евгенией Гарсиа в сомнамбулическом состоянии и напечатанной в «Chaine magnetique» 16 апреля 1890 г.

...«Это сияние, которое исходит из всего нашего существа в виде пара, сперва сероватого и постепенно переходящего в белый туман, который сгущается и, увеличиваясь в прозрачности и силе, образует блестящее неосязаемое тело, эта точная копия тела уснувшей, которая видит, как образуется возле неё это тело, словом, это светоносное раздвоение, которое совершилось посредством магнетического флюида, помогающего эфиру выделиться из материи, и это блестящее тело, которое своим кратковременным выделением из плотной материи, называемой телом и плотью, позволяет ясновидящей видеть вещи, скрытые от наших телесных глаз, есть не что иное, как так называемые дух, разум, шестое чувство или душа. Да, это душа, которая, выделившаяся из своей плотной оболочки, называемой телом, и тёмная в состоянии бодрствования, снова воспринимает в состоянии сна свои первобытные свойства, т.е. становится чистым духом, невесомым, неосязаемым существом, которое проникает всюду и, как мысль, её главная сущность, не знает расстояний и в одну тысячную секунды пролетает расстояние между Парижем и Пекином. Когда это блестящее тело хорошо образовалось, вот что мы видим, не телом нашим, а нашим двойником.

Во-первых, нашу жалкую оболочку, на которую мы смотрим — увы! — с жалостью, надо сознаться. Она порядком стесняет нас и, как блестящая бабочка, мы были бы довольны не возвращаться в свою тусклую хризалиду. Второе, что мы видим и понимаем, — это наш магнетизёр. Но мы понимаем его странным образом. Мы не слышим, как он говорит; звук не доходит до нас, но мы видим, как в его мозгу, в центре сознания идей, зарождается, созидается и распускается его мысль, в виде блестящих испарений или вибраций, производимых тоже душою или флюидическим телом, но в состоянии связи. Мы же, не пребывающие в состоянии связи, ощущаем с невыразимой чувствительностью эти блестящие флюидические вибрации, которые передаются нам, телу нематериальному, телом материальным, но которые испаряет дух в невесомом флюидическом токе, который соединяет землю с эфиром, передаёт земные вибрации её атмосферной оболочке и атмосферные вибрации земле, а звуки наших слов слуху, который передаёт их мозгу, где они бывают поглощены и восприняты блестящим телом или душою, но с лёгкостью, в тысячу, десять тысяч, сто тысяч раз большей, потому что для двух материальных тел вибрации должны пройти весь указанный мною путь, между тем как тело нематериальное по своей крайне чувствительной природе флюидического тела, видит непосредственно, как в другом материализованном теле образуются мысли, и видит гораздо лучше малейшее внешнее ощущение.

Этими вот способами и совершается «передача мысли», которая удивляет людей. В ней ничего нет более удивительного, чем в других состояниях, так как это явление происходит постоянно и является результатом абсолютно несомненного факта, совершающегося с большей иди меньшей точностью в зависимости от лёгкости образования мыслей у магнетизёра. Если это человек с точными, определёнными мыслями, — их весьма легко бывает воспринять. Если же, наоборот, это человек нерешительный, с переменными мыслями, — взаимное понимание становится трудным, так как вибрации будут сложные и путаные. Что касается других лиц, нас окружающих и говорящих с нами, мы тоже понимаем их, но с меньшей лёгкостью, чем нашего магнетизёра.

И это имеет свою хорошую сторону, и надо остерегаться имея дело с ясновидящими, занимающимися лечением больных, привычными внушениями облегчать эту передачу, так как, вместо того, чтобы видеть внутренность тела, ясновидящие будут читать мысли своих пациентов, а ведь известно, сколько есть мнимых больных, страдающих воображаемыми болезнями, и хороший получится результат от лечения таких болезней!

В первый раз, когда я ясно сознавала своё состояние ясновидения, я испытала следующие ощущения. Я вдруг увидала себя стоящей посреди комнаты, в которой меня усыпили. «Я как будто сейчас сидела и, значить, встала, не заметив этого», — подумалось мне. Я оглядела себя. «Странно! Я блестящая, прозрачная, как перо лёгкая». И вдруг я увидела своё тело, неподвижно распростёртое в кресле. Трое, четверо людей окружали меня, внимательно глядя на меня. Почему они так смотрят на меня? Я подхожу и смотрю на себя, как они. Я видела ясно всю внутренность моего тела, видела биение сердца, обращение крови, сплетение вен, мускулы, точно я была из стекла. Я подошла к своему магнетизёру, положила свою руку на его руку и сказала: «Не правда ли, я как будто мёртвая?» И каково же было моё удивление! Жестъ и звук исходил от моего материального тела, а не от второго моего «я».

В то же самое время я услышала или скорей прочла в его мозгу подготовляющийся ответ. «Вы думаете, что нет», с живостью сказала я, прежде чем он ответил.

«Да», — ответил он мне, — и это «да» я услышала таким же образом, как в первый раз. И с тех пор всегда так же.

Поэтому надо дотронуться до сомнамбул, чтобы они могли вас слышать или скорей видеть и поглотить вибрации вашей мысли.

Внимательно рассмотрев себя, я стала рассматривать окружавшие меня лица. Я видела их так же, как если бы находилась в состоянии бодрствования, только они были прозрачные. Я видела все их органы, словом, видела процесс жизни. Затем я взглянула вокруг себя, но вместо того, чтобы увидеть тёмную и непрозрачную поверхность стен и мебели, я видела всё свётлым, как стекло. Я видела также хорошо людей и квартиры моих соседей, как будто мы жили в хрустальном доме.

У меня явилась мысль выйти прогуляться.

Не теряя из вида моё материальное тело, я была перенесена так же быстро, как мы перебрасываем нашу мысль из одного места в другое, с одного конца Парижа в другой. Я видела людей, езду экипажей и дома прозрачные, как стекло, видела так же хорошо, как если бы находилась в состоянии бодрствования и дома были стеклянные, а не каменные.

В тот день на этом и покончилось всё.

Я могу только прибавить, что во время своей прогулки испытала сильное волнение и вдруг очутилась посреди комнаты, которую покинула. И я смутно видела своё тело материальное и мысленное, затем всё постепенно сгустилось, и вскоре я ничего более не видела: меня разбудили.

Меня усыпляли сотни раз, и я всегда видела одно и то же, кроме случаев, когда люди, магнетизировавшие или окружавшие меня, были недоверчивые или слишком материальные».

Я не стану разбирать этого описания, которое достаточно само говорит за себя, так как мы находим в нём, в весьма точном описании главные черты «раздвоения».

III. — Проявления человеческого призрака чрезвычайно многочисленны при наступлении смерти.

Нить астральной материи соединяет физическое тело с душой, которая сознает, что эта связь готова разорваться навсегда. Тогда душа, в большинстве случаев, делает большие усилия, чтобы известить о том тех, кого она любит, в особенности если ей надо передать им важное сообщение. Этот момент должен быть тяжёлым и мучительным для неё, особенно если она недостаточно ещё развилась, чтобы не переоценивать земные блага. Этим, конечно, объясняется частая передача сообщений в момент смерти.

Явление раздвоения совершается здесь, как и в описанных случаях. Душа, облечённая наружно своим астральным телом и, быть может, эфирным, устремляется с быстротой молнии к близким людям, чтобы известить их о том, что происходит или уже произошло. В эти последние минуты присутствующие люди, если они достаточно чувствительны, услышат проявление, увидят его или, по крайней мере, интуитивно почувствуют происходящее. Если призрак недостаточно материализовался, чтобы быть видимым для присутствующих, последние могут быть предупреждены об этом нежданном посещении так называемыми телепатическими явлениями, каковы — перемещение предметов, необычные звуки, ощущения зрительные, осязательные или слуховые, сообщения мысленные, предчувствия, сны или уведомления, если люди спят, и другие ощущения, не воспринимаемые посредством физических чувств, которые теософы и оккультисты относят к астральной области.

Разумеется, не все души обладают достаточной энергией, чтобы показаться на расстоянии в осязательной форме, и если бы даже они могли исполнить это в некоторой степени, то ведь имеется одна лишь категория людей — медиумы ясновидящее, которые способны непосредственно воспринять их присутствие. Несмотря на это затруднение, зависящее от самой природы людей, замечательные проявления в момент смерти происходят чаще, чем вообще думают.

Было опубликовано много случаев, наблюдавшихся в условиях, исключающих всякую возможность ошибки.

IV. — Призрак свидетельствует о себе при жизни физического человека и в так называемых ощущениях целости, которые всегда сопровождают ампутацию членов. Некоторые немецкие магнетизёры утверждают, что они могут воздействовать на ампутированного, магнетизируя лишь продление члена, которого тот лишился. Как бы ни было, все ампутированные испытывают некоторые более или менее болезненные ощущения в отнятом у них члене, в особенности при перемене погоды.

Чтобы объяснить этот хорошо известный факт, официальная наука предлагает целую серию взаимно объясняющих гипотез, тем более трудных для понимания, чем они сложнее. Она во-первых не допускает вообще, чтобы ампутированные чувствовали боль в отсутствующем члене, относя эту боль к оставшейся части члена; затем, она предполагает, что вероятно в центре мозговой корки, соответствующем отнятому члену, зарождается эта фикция. Чувствительные нервы, выходящие из этого центра в отнятый член, естественно атрофируются, но возможно, что они сохраняют ещё достаточно жизненности, чтобы реагировать под влиянием некоторых причин, способных производить иллюзии ощущения.

Вместе с оккультистами и теософами доктор Паскаль утверждает в «Sept principes de l'homme» (Семь начал человека), что эти ощущения реальны, и он даёт им совершенно логическое объяснение. «Ощущения, — говорит он, — имеют обиталище в астральном мозгу, а не в физическом, который есть орудие первого, и хотя астральное тело может быть ранено в некоторых случаях, абсолютно уничтожить его нельзя. Несмотря на нож и пилу, которые отрезают физический член, астральный член сохраняется во всей своей целости и те, которые обладают даром астрального видения, всегда видят отнятый член, как будто он на своём месте.»

Г-жа Гофф, знаменитая немецкая ясновидящая, многократно указывала на этот факт своему доктору, г. Кернеру, который даёт о том следующее описание в «Voyante de Prevost» (Ясновидящая из Прево).

«Когда ей приходилось встречаться с человеком, потерявшим какой-либо член, она продолжала видеть отнятый член в теле. То есть, она видела форму члена, воспроизведённую нервным флюидом, как видела флюидические формы умерших людей. Это любопытное явление может, пожалуй, объяснить ощущения перенёсших операцию людей, которые чувствуют при себе отнятый член. Невидимая флюидическая форма члена пребывает в непрерывном сообщении с видимым телом и это достаточно доказывает нам, что после уничтожения видимой оболочки форма сохраняется нервным флюидом.»

Гипотеза астрального тела, которое почти всегда составляет призрак, проще и понятнее научной гипотезы; к тому же она основана на фактах, говорящих в её пользу. Вот несколько таких фактов:

Хирургам и их помощникам весьма часто приходится наблюдать следующее явление. — Отнятие члена производится под действием хлороформа, вызывающего бесчувствие, и пациент не проявляет вообще никаких признаков чувствительности. Член отрезают, и пациент испускает стон и даже крик, и в ту же минуту наблюдают моментальную остановку дыхания.

По окончании операции пациент постепенно приходит в чувство, но воображает, что ещё владеет отнятым членом; он испытывает и быть может будет всегда испытывать в мест отрезанного члена более или менее определённые ощущения.

Весьма важные наблюдения были напечатаны по этому вопросу. В своём сочинении «Magie pratique» (Практическая магия) Лермина передаёт следующие факты, которые он затем разбирает. Первый факт был получен, — говорить он, — в 1881 г. одним американским доктором, которого он не называет.

«Я осматривал, — рассказывает этот хирург, — со своими друзьями механический пильный завод. Один из моих друзей поскользнулся, и верхняя часть руки была подхвачена круговой пилой и изувечена. Необходимо было сделать операцию. До города было далеко. После операции отрезанную руку положили в ящик с древесными опилками и зарыли в землю. Вскоре, на пути к полному выздоровление, мой друг стал жаловаться на боль в отсутствующей руке и говорил, что чувствует на руке опилки, и гвоздь нажимает палец. Так как его жалобы продолжались и он даже потерял сон, а его близкие начали бояться за его рассудок, то мне пришло на мысль съездить на завод, где произошёл несчастный случай, и удивительная вещь! Когда я мыл вынутую из земли руку, чтобы очистить её от опилок, я нашёл гвоздь от крышки ящика воткнувшимся в палец. И это ещё не всё. Пациент, находившийся на расстоянии многих миль от завода, говорил в то время своим друзьям: «Льют воду на мою руку, вынули гвоздь, теперь гораздо лучше».

Почти такое же приключение случилось с Семюэлем Морганом, служащим на фабрике швейных машин Зингера. После операции вследствие несчастного случая он жаловался на боль в плече и судороги в отсутствующих пальцах. И оказалось, что отнятый член был затиснут в маленький ящик, в котором его зарыли в землю, так что кисть руки была подвёрнута в таком положении, что, будь она живая, она вызвала бы боль, на которую жаловался пациент.

Достаточно, впрочем, поговорить со студентами в наших госпиталях, чтобы собрать множество подобных фактов, которые обыкновенно объясняют внушением воображения.

Американцы, более смелые, пробовали использовать эти факты, в интересах лучшего излечения пациента.

Они открыто заявляют, что физическая боль производит длительное отражение в духовной форме отнятого члена. Случающаяся после операции гангрена происходит, по их мнению, от разложения отрезанного тела. При сжигании этого члена опасность исчезает. Но так как пациент страдал бы во время сжигания отнятого члена, как если бы он был ещё соединён с его телом, то необходимо анестезировать пациента во время операции.

Опыты эти, правда, не были произведены во Франции хотя тысячи раз приходилось наблюдать необъяснимые боли и постоянство ощущения в отнятых членах. Я лично знаю человека без ноги, который положительным образом утверждал, что чувствует боль в пальцах ноги».

Астральный член может, кажется, иногда материализоваться в достаточной степени, чтобы быть в состоянии исполнять несколько минут функцию отнятого члена. Аббат Ганнапье приводит следующий пример в любопытном труде: «Teratoscopie du fluide vital et de la mensambulance», который он издал в Париже в 1822 году.

«Я знаю молодую девушку, у которой отрезали бедро; несколько раз бывало, что она стояла и делала несколько шагов обеими своими ногами, т.е. здоровой ногой и ногой жизненного флюида, что обыкновенно случалось, когда она вставала с постели; её мать, свидетельница этого, невольно вскрикивала: «Ах, бедняжка, ведь деревянная нога не при тебе!» Доктор моих друзей уверял меня, что видел, как офицер, с отнятым бедром, доходил до середины своей комнаты, не замечая отсутствия деревянной ноги, и останавливался только тогда, когда вспоминал о том; тогда нога жизненного флюида была уже более не в силах выдерживать тяжесть его тела.

Может показаться удивительным, что нога жизненного флюида, вещества невидимого, неосязаемого, невесомого, может вынести тяжесть тела, но более удивительно то, что телесная нога, из материи грубой, может выдерживать такую тяжесть. На это ответят без сомнения, что телесная нога живая, и что жизнь даёт ей нужную силу, чтобы поддерживать всё тело. А я, в свою очередь, отвечу, что жизненный флюид даёт жизнь и силу телесной ноге, и что жизненный флюид не теряет своей силы, когда бывает отделён от телесной ноги, в особенности если его направляет воля души или другая какая-либо сила, заменяющая в некотором роде волю».

Что происходить с астральным телом в то время, когда физическое тело, приведённое в бесчувствие на операционном столе, находится в распоряжении оперирующего хирурга? — Важный вопрос, который не легко решить. Очевидно, что человеческое тело раздваивается под действием хлороформа, но только в исключительных случаях оперируемый сознает это раздвоение. Вот случай, напечатанный в «Occult review», который может пролить некоторый свет на этот вопрос, потому что в нём описаны интересные впечатления под наркозом хлороформа.

Г. Роже де-С... рассказывает, как во время операции под хлороформом ему вдруг привиделось, что он стоит перед окном большой залы.

«Солнце сверкало, — говорит он, — небо было голубое, за окном деревья, цветы, птицы поющие. Вид казался мне знакомым, но я не мог его признать. Я подошел к окну, поднявшись на цыпочки. Ветерок был такой лёгкий, солнце такое тёплое, что я высунулся из окна. Мои ноги не касались более пола, моё тело было на половину за окном, я хотел удержаться за что-нибудь, чтобы не упасть, но я видел один лишь воздух. Я не упал. С удивлением я увидел, что парю в воздухе.

В противоположной стороне от окна двигались фигуры вокруг чего-то на столе. Я подошёл. Никто не замечал моего присутствия. Было несколько мужчин и две женщины, которые внимательно смотрели на стол. У одного из мужчин рука была красная от крови. Он положил нож на стол. Я понял, что была сделана операция.

— Каков пульс? — спросил хирург.

— Сильно слабеет.

— Надо поспешить. Скорей компресс.

Сиделка подала ему, что он требовал. Рука хирурга прошла сквозь меня, чтобы взять компресс.

— Довольно эфира, доктор, я готов. Бинт.

Слова были обращены к сиделке, которая подала свёрнутый бинт сквозь меня, не вызвав у меня ни малейшего неприятного ощущения.

Форма под простынёй на столе казалась мне чрезвычайно знакомой. Лицо, закрытое отчасти полотенцем и ингалятором, было трудно рассмотреть. У меня было такое впечатление, точно я сам перенёс такую же операцию. Я хотел подойти к окну, но не мог.

— Скорей, — сказал хирург, разрывая бинт и завязывая узел.

Помощник снял полотенце и ингалятор. Я был вынужден взглянуть на открытое лицо. Я как будто узнал его, но не мог вспомнить, где я видел его Пока я рассматривал черты, мне пришло на мысль, что тело это принадлежит мне, что я владелец его. Эта мысль скоро перешла в твёрдую уверенность. Тело приходило в сознание, ресницы вздрагивали, и выражение боли появилось в лице. Меня охватило непреодолимое желание завладеть этим телом.

Тогда случилась странная вещь. Точно это тело было крепко связано со мной, точно оно было частью меня самого. Я вдруг лишился чувств, я перестал существовать, фигуры и зала стали смутными, и всё исчезло из моих глаз. Когда я пробудился, я лежал на постели и испытывал мучительные боли от произведённой операции».

 

 

Часть опытная.

 

Введение в опыты.

 

Реальность призрака живых энергично утверждается одними и не менее энергично отрицается другими. Строго говоря, вопрос ещё не решён; именно с целью решения его я и приступил к настоящим исследованиям.

Вопрос этот был уже предусмотрен полковником де-Роша и мною, лет пятнадцать тому назад, при изучении эстериоризации чувствительности. Известно, что в глубокой стадии магнетического сна чувствительность субъекта излучается вокруг него, образуя равноотстоящие поясы-слои, более или менее плотные, более или менее чувствительные, как показывает нам рисунок, исполненный одним субъектом г. де-Роша; а затем происходит сгущение флюида, сперва с обеих сторон субъекта в форме, имеющей иногда сходство с соответствующей стороной его; обе эти формы затем соединяются налево от субъекта, образуя его двойник, его призрак.

Полковник де-Роша констатировал даже, что призрак принимает объективную форму, и он пробовал фотографировать её. Он водил своего субъекта, г-жу Ламбер, к Надару. Тот снял фотографию и получил изображение полупризрака, а не целого призрака.

«Когда субъект объявил, что призрак образовался на расстоянии метра от неё с правой стороны, я протянул свою руку в указанное место, где она почувствовала прикосновение моей руки, что указывало на то, что я дотронулся до призрака; мою руку осветили, и направили аппарат на неё. Объектив закрыли. Раму с пластинкой вложили в аппарат, произвели снова темноту и снова открыли объектив для позирования, которое продолжалось около четверти часа.

Велико было наше удивление, когда, при проявлении пластинки, мы увидели... пятно, изображающее человеческий профиль, совершенно такой, как указал субъект.

Удивление усилилось, когда мы сообразили, что если субъект видел своего двойника в профиль, то к находящему против него объективу он был повёрнут фасом. Мы предположили сперва, что так как двойник повторял движения материального тела, подобно тени его, то пластинка была запечатлена в ту минуту, когда г-жа Л. обернулась взглянуть, что делал её двойник. Но тогда профиль был бы обращён в противоположную сторону, и была бы видна левая, а не правая сторона лица. К тому же, на клише были два пятнышка, одно под ноздрёй, другое под правым глазом. Когда мы убедились, посредством микроскопа, что в происхождении этих пятен были неповинны стеклянная пластинка и слой бромистого серебра, я предположил, что это отпечаток двух гипногенных точек, через которые флюид субъектов выделяется быстрее, чем из других частей тела. Произведённый с крайней предосторожностью опыт показал мне, что у субъекта действительно были на правой стороне лица под глазом и ноздрёй две гипногенные точки2.

Было, следовательно, установлено, что на, пластинке была проявлена правая сторона призрака: но каким образом это произошло? И только несколько недель спустя, я узнал, что голубой призрак, появившийся с правой стороны субъекта, был лишь воспроизведением одной только правой половины субъекта».

Полковнику де-Роша принадлежит великая заслуга, что он первый установил, насколько возможно научно, что чувствительность некоторых людей — сенситивов — может экстериоризоватся под продолжительным действием магнетизма, а затем, сгущаясь, эта чувствительность образует изображение или, вернее, флюидическое тело субъекта, которое видимо для некоторых людей, в специальных условиях. Он установил, как сделал это и я, что это таким образом образованное тело, этот призрак может удаляться от субъекта, но мы оба тогда ещё не исследовали свойства, способности, возможности, которыми он обладает. Этот вопрос составляет предмет моего настоящего труда. Теперь, беря вопрос, каким он был пятнадцать лет назад, я буду лишь побочно касаться экстериоризации, отсылая читателя, интересующегося этим вопросом, к замечательному труду полковника де-Роша: «Экстериоризация чувствительности»3.

Я должен сказать, что слова экстериоризация и раздвоение принимают вообще за синонимы, но я вынужден дать им более точное определение. Я называю экстериоризацией состояние субъекта, чувствительность которого излучается вокруг него, а раздвоениeм — состояние, во время которого чувствительность эта заключена в призрак, уже принявшем форму субъекта.

Я методически изложу свои исследования в этой совершенно новой области знаний о человеке и просто опишу факты в том виде, как я наблюдал их; моя искренность будет очевидна для всех, но отрицатели конечно не преминут утверждать, что я сам обманулся или был обманут. Но для меня это — безразлично.

Эти опыты трудны не только для экспериментатора, но также и для субъекта, который делает шаги в этой области под руководством и ответственностью первого.

Во время опытов этих жизненность тем более исчезает у субъекта, чем большая будет у призрака сгущённость и чем важнее производимые им явления. При большом сгущении призрака мускульная сила совершенно пропадает, взор потухает, пульс и дыхание становятся незаметны, наружная температура сильно падает и субъект впадает в глубокою летаргию, из которой бывает часто трудно его разбудить.

Когда утомлённый субъект ослаб от чрезмерной работы, требуемой от призрака, когда он взволнован, смущён или удивлён, в особенности появлением незнакомого для него лица, не симпатичного для него, он может впасть в весьма опасный обморок, который требует спокойного, но энергичного магнетизирования в течение получаса и даже трёх четвертей часа, чтобы вывести субъекта из чрезвычайно тяжёлого состояния, в котором он находится. Приведённый в чувство и разбуженный, он ощущает сильнейшее изнеможение, которое может продолжаться несколько дней, если не позаботились в ходу опыта слегка усыпить его, чтобы потом разбудить; и это приходится делать до пяти-шести раз в течение сеанса, продолжающегося от часу до двух часов. Как видите, на долю субъекта выпадают большие и не безопасные трудности.

Но когда экспериментатор достиг достаточной опытности, чтобы окружить субъектов нужными заботами и принять необходимый меры предосторожности для устранения опасностей, он замечает с величайшим удовлетворением, что субъекты всё более и более заинтересовываются исследованиями, которые совершенно покоряют их, их умственные и душевные способности расцветают, ясновидение у ясновидящих становится более ясным и точным, а физическое здоровье, если оно не вполне хорошее, быстро улучшается. Все хорошо руководимые субъекты единодушно признают эту пользу; и потому они большей частью желают увеличить число опытов.

Часто и весьма даже часто сеанс кажется чрезвычайно утомительным для субъекта. При своём пробуждении субъект бывает слаб, даже в изнеможении; он часто прямо дрожит от холода, и челюсти у него судорожно щелкают; он всегда жалуется, что температура в комнате, где производят опыты, слишком низкая. Если в камине огонь — он должен быть всегда, по крайней мере с 1-го сентября до конца мая — он подходит к камину с величайшим удовольствием. Он греется минуть восемь-десять, а затем ему надо подкрепить силы ужином, которому он делает должную честь. В большинстве случаев силы довольно скоро возвращаются, но иногда проходит час и даже полтора часа после пробуждения, прежде чем они вернутся и субъект будет себя чувствовать совсем хорошо. Этот срок значительно сокращается, если, как я уже говорил, усыпить субъекта и через несколько минут разбудить, ничего не требуя от него. Я всегда так поступаю со всеми субъектами после каждого сеанса, когда они согреются, и я с удовольствием замечаю, что они чувствуют себя тогда лучше прежнего и силы у них прибавляются, а не уменьшаются.

Во время большей части раздвоения мускульная сила у субъекта почти ничтожная; после первого пробуждения она всегда бывает ниже нормальной и вообще она заметно увеличивается через 16 — 20 минут после второго пробуждения. Это я констатировал с помощью динамометра Обри на некоторых субъектах. Я измеряю вытягивание правой руки перед сеансом, когда мускульная сила должна быть нормальная; измеряю его после первого пробуждения и в третий раз после второго. Вот цифры, собранные после целого ряда наблюдений. Для сокращения, привожу полученные мною цифры перед сеансом и после второго пробуждения.

 

Г-жа Р...,

субъект, которого я наблюдал иногда, не имея возможности исследовать её призрак.

Перед сеансом 90; после второго пробуждения — 100.

 

Г-жа Франсуа,

Перед сеансом 85; после второго пробуждения 86.

     »          »       86        »            »              »            98

     »          »       80        »            »              »            86

     »          »       80        »            »              »            74

Последнее измерение было сделано после продолжительного обморока, чрезвычайно изнурившего субъекта.

 

Леонтина.

Перед сеансом 80; после второго пробуждения 116.

     »          »        95      »            »                »           100

     »          »      106      »            »                »           115

     »          »        90      »            »                »           107

     »          »      105      »            »                »           115

     »          »      110      »            »                »           115

     »          »        95      »            »                »           101

 

Г-жа Викс.

Перед сеансом 46; после второго пробуждения 46.

 

Г-жа Ламбер.

Перед сеансом 76; после второго пробуждения 80.

     »          »        71      »            »                »          75

     »          »        59      »            »                »          74

 

Девица Жань.

Перед сеансом 64; после второго пробуждения 65.

     »          »       66       »            »               »           67

 

 

I. — Субъекты опытов.

I. Марта.— II. Ненетта. — III. Эдме. — IV. Леонтина. — V. Г-жа Франсуа. — VI Г-жа Викс. — VII. Г-жа Ламбер. — VIII. Девица Тереза. — IX. Девица Жань.

 

Прежде всего считаю не лишним представить читателю главных субъектов, которые, предоставив в моё распоряжение свою ценную способность раздвоения, помогали мне в моих исследованиях. Я сделаю это вкратце, придерживаясь хронологического порядка их сотрудничества.

I. Марта, 20 лет, представленная г. Андре в сентябре 1907 г.

Хороший субъект. Очень болезненная уже несколько лет. В конце 1906 г. её считали чахоточной и лечили без заметного результата. В начале 1907 г. она была исхудавшей, без сил и постоянно кашляла. Г. Андре магнетизировал её с терапевтической и экспериментальной целью. Она быстро поправилась и через полгода была совершенно здорова, приобрела 12 кило.

Она не изолируется в сомнамбулизме; веки у неё закрыты или полузакрыты. Проходит через фазы гипноза, резко отделённые одна от другой долгим вздохом. Бесчувствие полное во второй фазе; часто проявляет ясновидение с третьей фазы до шестой. Она иногда может тогда читать крупную печать, которую представляют ей позади головы.

Экстериоризация начинается с седьмой или восьмой фазы и достигает наивысшей степени (около 1,50 м вокруг неё) около 12-й. Субъект видит себя тогда окружённым темноватой тенью, которая постепенно светлеет и становится блестящее. При продолжении магнетизирования экстериоризованная чувствительность приближается к субъекту и сгущается по сторонам его на расстоянии 60 — 70 сантиметров, в форме двух колонн светового тумана, более блестящих в верхней части, чем в нижней. В известный момент правая колонна проходит за спиною субъекта и сливается с левой. При дальнейшем магнетизировании эта масса сгущается и принимает форму человека, в котором субъект немедленно узнаёт себя и говорит, что это его двойник. Субъект не может уже более читать печатный лист позади своей головы, но исчезнувшее ясновидение его переходит в двойник. Чтение возможно, если держать печатный лист позади головы двойника.

Марта никогда не посещала спиритических собраний; она не медиум и не имеет понятия о спиритизме. Её магнетизировал только г. Андре.

II. Ненетта, 16 лет, представленная г. Андре в сентябре 1907 г.

Хороший субъект, легко засыпает без заметных фаз. Бесчувствие полное через несколько минуть магнетизирования. Она не изолируется; веки закрыты или полузакрыты; часто — ясновидящая. Очень здоровая.

Через шесть-восемь минут магнетизирования начинается экстериоризация, наполняя скоро собою расстояние от 1,60 м. до 1,80 м вокруг субъекта. Субъект видит себя тогда окружённым сероватой тенью, которая скоро сгущается по обе стороны его в форме двух колонн, более блестящих наверху, чем внизу. Как у Марты, правая колонна проходит позади субъекта и соединяется с левой. Человеческая форма вырисовывается в этой массе, которая продолжает сгущаться; вскоре делается видна женщина, в которой субъект узнаёт свою тень, свой призрак. Хорошо образовавшись, призрак становится слева и немного впереди субъекта. Ненетта не медиум; никогда не бывала на спиритических сеансах, была магнетизирована только г. Андре, исключительно с экспериментальной целью.

III. Эдме, 18 лет, представленная г-жёй Сталь в октябре 1907 г.

Молодая девушка, которая знала до сих пор одни лишь неприятности жизни. Мало образованная, но очень умная, она — наивная, любящая и преданная душа. Желала бы приносить пользу людям и потому имеет горячее желание развить и укрепить в себе ясновидение, которым обладает в некоторой степени. Она природная сомнамбула, т.е. может засыпать сама или по крайней мере впадать в состояние, подобное сомнамбулизму. В этом состоянии она дала доказательства ясновидения. С целью развить эту способность она была магнетизирована многими, но не методически.

При установлении общения она легко засыпает под действием нескольких пассов. Бесчувствие полное, веки закрыты, и глазное яблоко направлено вверх. Не совсем изолирована и не представляет заметных фаз. Экстериоризация начинается вскоре и расходится на весьма большое расстояние, не менее 2,50 м. Она видит себя тогда окружённой очень белым светом, который исходит из неё, особенно из лба, горла, областей желудка и сердца. Это выделение, никогда не виданное ею, производит сильное впечатление на неё и очень удивляет. Во время первых сеансов она беспокоилась, жестикулировала, волновалась и беспрестанно спрашивала: «что это такое?» На неё неприятно действуют движения людей, находящихся в поле её экстериоризации.

В известный момент магнетизирования происходит быстрое сгущение этого экстериоризованного света, и совершается раздвоение не в обычном процессе. Субъект видит с величайшим удивлением очень блестящую массу перед собой, немного налево, на расстоянии метра приблизительно. Масса эта, вышиною в два метра при диаметре около 80 сантиметров, находится в непрерывном движении; она состоит из блестящих, непрерывно двигающихся частиц. Масса сгущается и принимает форму женщины, в которой субъект узнаёт себя. «Но это Эдме!» — с удивлением восклицает она.

На втором сеансе, прежде чем она узнала себя в находящемся возле неё призраке, произошла комическая сцена. Я спрашиваю её, на кого похожа эта форма. — «Не знаю, — наивно отвечает она. — Смешная... Вся двигается... Я вижу свет сквозь неё... Она большая...» и она прибавляет растерянно: «у неё лапы, она идёт.». — «На что похожи эти лапы, на мои?» — спрашиваю я. — «Да, на ваши, но они красивее». Я поднимаю правую руку субъекта. — «О, наверху также лапы, одна поднята», и всё более и более у дивлённая: «но это рука, моя, правая моя рука!» Я опускаю правую руку и поднимаю левую. — «Ах, ещё смешнее, теперь она поднимает левую руку!» Я пригибаю голову субъекта: — «Ещё смешнее; двигает головой, и всё это выходит из меня... Ведь это я там».

Начиная с третьего сеанса раздвоение происходило обычным образом: сгущение совершалось по сторонам субъекта в виде двух очень блестящих колонн, затем правая колонна прошла перед субъектом, между ним и мной, и соединилась с левой. Призрак принимает вскоре подобие субъекта и становится слева и впереди субъекта, на расстоянии около 80 сантиметров.

В начале моих опытов с Эдме она не занималась спиритизмом. Потом она заинтересовалась им и стала медиумом. Эта новая способность как будто ослабила её способность раздвоения; в состоянии раздвоения она утратила живость, и наивность первых сеансов совсем исчезла. Несмотря на это, она представляет ещё отличный субъект для опытов.

IV. Леонтина, портниха, 27 лет, представленная г. Дюбуа в октябре 1907 г.

Субъект ясновидящий, чрезвычайно чувствительный, обладающий довольно хорошим здоровьем. Была уже усыпляема г. Дюбуа, который констатировал экстериоризацию. Он наблюдал, что излучение простирается приблизительно на два метра, и что оно удлиняется в сторону магнетизёра, когда тот действует на него притяжением. Он даже сделал замечание, нигде не встречаемое: экстериоризация достигает известного диаметра и если щипать, колоть или просто касаться её границ, она отступает, и если снова щипать или колоть в то же место, субъект ничего не чувствует более. Чтобы заставить снова себя почувствовать, надо приблизиться к субъекту на 10 — 10 и даже 20 сантиметров. По совершении снова нескольких пассов экстериоризация возвращается в свои прежние границы.

Г. Дюбуа никогда не наблюдал раздвоения, о котором он впрочем не имел никакого понятия.

Я усыпляю субъекта с весьма большой лёгкостью. Веки закрыты, глазное яблоко обращено вверх и экстериоризация происходит быстро справа и слева, впереди субъекта, а не сзади. При продолжении магнетизирования последний, никогда не слыхавший об опытном раздвоении, видит, как образуется сгущение по обе стороны его, в виде двух сероватых, немного блестящих колонн. Правая колонна проходит впереди субъекта и соединяется с левой; но для этого требуется, чтобы магнетизёр отошёл, если он стоит возле субъекта , чтобы дать проход колоне, которая иначе не может пройти. Когда она проходит, субъект протягивает руки, как бы схватывая что-то. Постепенно эта колонна сгущается и принимает форму женщины, в которой субъект узнаёт себя: это его призрак, располагающийся всегда в 75 — 80 сантиметрах по левую сторону; он блестящий, особенно в верхней части.

Леонтина обладает в высшей степени способностью самостоятельно раздваиваться, самопроизвольно, не сознавая этого, или же под влиянием даже не сильного желания; и раздвоение это даёт весьма замечательные явления. Вот несколько примеров из множества их.

Однажды за шитьём Леонтина перестала работать, неподвижно уставив глаза перед собою. Её мать, замечая, что она не в нормальном состоянии, окликает её. Леонтина слышит её, хочет ответить но не может. В какую-нибудь минуту, что продолжается это состояние, она перенеслась в комнату знакомой ей особы. Она не знала расположения комнаты, которой никогда не видела, но в следующие дни она точно описала её жившей в этой комнате особе. Она видела кровать, сколько и какого рода были покрывала на ней, мебель, число стульев, видела все безделушки и различные предметы до пары старых туфель, конечно спрятанных от посторонних глаз. Подобного рода вещи весьма часто случаются с ней, когда она даже не думает о том. Вдруг швейная машина замолкает, лицо портнихи принимает каталептическое выражение и она теряет сознание, вообще не дольше одной минуты, и когда приходит в себя, то сознаёт, что была в определённом месте, известном или неизвестном ей, видела, происходившее там в то время, видела жесты присутствовавших лиц и слышала даже их разговор. По её расчёту, потребовалось бы не меньше получаса, чтобы передать всё, что она перевидала и переслышала за одну эту минуту.

Очень любопытная по природе, она мне сказала однажды, что, интересуясь явлениями раздвоения, она желала бы помнить, что она делает, говорит и видит на моих опытных сеансах. Я указал ей на хорошо известный способ для вспоминания — прикладывание на несколько минут палец ко лбу. Вернувшись домой после сеанса, она ложится и, прежде чем заснуть, приложила палец ко лбу, чтобы вызвать воспоминание о виденном ею. Результат получился неприятнейший, так как по мере того, как приходило воспоминание, она начала раздваиваться и не замедлила увидеть в полумраке своей комнаты своего призрака, парящего над её кроватью. Её больная мать, равным образом в постели, с которой она не могла подняться, позвала Леонтину, для оказания какой-то услуги. Последняя услышала голос матери как бы издалека; но она была в полнейшей невозможности не только услужить, но даже и ответить ей. Призрак же, видя своё недвижное тело под собою, размышляет о ничтожестве бренной оболочки, отделённой от него, жалея, что тело не может отозваться на настоятельный призыв. Это состояние раздвоения продолжалось по меньшей мере часа два. Наконец оно прекратилось; призрак мог вернуться в своё тело, и обычное сознание постепенно восстановилось. Леонтина сохранила ясное и точное воспоминание о сеансе, который она припомнила, а также о странном и необычном состоянии, через которое она прошла; и она поклялась никогда более не стараться вспоминать то, что она делала или видела во время своего раздвоения на опыте.

Странные явления происходят часто вокруг неё без видимой причины; вот нисколько примеров.

Дверца шкафа, в котором она держит различные вещи, часто самопроизвольно открывается и повсюду раздаются стуки, причём ни она, ни мать её не видит руки, производящей стуки.

Однажды ночью гипсовая статуэтка на камин сделалась блестящей, особенно в верхней части. Леонтина и её мать, лежавшая в постели, были очень удивлены этим явлением, которое продолжалось с час времени и более не повторялось.

Как-то раз вечером, расстроенная и очень уставшая от усиленной работы в течение нескольких дней, она прилежно работала, как вдруг её машина остановилась. Она хотела двинуть её рукою, но почувствовала сопротивление, которого не могла преодолеть — словно посторонняя рука препятствовала движению машины. После безуспешных попыток пустить в ход машину она встала, но сознавала, что она не в нормальном своём состоянии. Она делала усилия, чтобы собраться с силами, войти в нормальное состояние и ей это удалось не без труда, лишь через несколько минуть. У неё явилось смутное сознание, что она была в раздвоении и что её двойник, не желая более работать, остановил машину, задержав в руках передаточный ремень. Прежде чем она пришла в себя, попросили ученицу осмотреть машину; она хотела пустить её в действие, но ей удалось это только тогда, когда к Леонтине вернулось её нормальное состояние.

Леонтина никогда не бывала на спиритических сеансах; она, не знает, что такое спиритизм, и утверждает, что она не медиум.

V. Г-жа Франсуа, 28 лет, ноябрь 1907 г.

Очень кроткая, мечтательница и замкнутая в себе, хотя довольно весёлая, г-жа Франсуа весьма хороший субъект, отличного здоровья. Её часто усыпляет её муж, который иногда наблюдал у неё замечательное ясновидение. Он доводил её до экстериоризации, но не посмел вызывать раздвоение, которое казалось ему опасным.

Субъект экстериоризуется очень быстро и сгущение делается с обеих сторон на расстоянии 60 — 70 сантиметров. В известный момент после лёгкого нервного содрогания субъекта правая колонна проходит позади субъекта, соединяется с левой и образуется призрак на расстоянии 50 — 60 сантиметров.

Весьма любопытная подробность, которую мне не приходилось наблюдать с другими субъектами. Г-жа Франсуа видит сперва грубую форму неприятного вида, в которой она различает скелет, слабо освещённый внутри. Она пугается и отворачивается, закрыв лицо руками. «Это мертвец», — говорить она, — «надо его прогнать». Я разубеждаю её и продолжаю магнетизировать. Скелетная форма постепенно исчезает, заволакиваясь сероватым дымом или паром, и новая форма, сгущаясь, принимает вид большой толстой женщины неприятной наружности. — «Это не красиво», говорит субъект. Магнетизирование продолжается, наружный вид женщины улучшается и начинает походить на субъекта. — «Эта женщина похожа на меня», — говорить она, — она делает такие же движения, как я», и прибавляет с удивлением: «Да ведь это я!». С этой минуты призрак, приятный на вид, принимает позу субъекта и становится очень блестящим, особенно в верхней части.

Эти наблюдения, сделанные уже на первом сеансе, неизменно повторялись потом, когда я допрашивал субъекта; но вид скелета в силу привычки становился всё менее и менее неприятным.

Г-жа Франсуа никогда не присутствовала на спиритических собраниях и не знает, что происходит на них, но схожие со спиритическими явления наблюдаются около неё без прямого участия с её стороны. Редкий день проходит, особенно в известные сроки, чтобы не слышались стуки в мебели и необычные звуки повсюду. Весьма часто происходят ещё более странные явления, в которых ясно можно видеть действие призрака субъекта, самопроизвольно раздвоившегося. Вот несколько примеров, выбранных из множества других, среди которых встречаются ещё более странные.

У г-жи Франсуа есть маленькая шкатулка, которой она очень дорожит и в которой она держит принадлежности шитья и вышиванья. «На днях, — рассказывал мне г. Франсуа, — моя жена лежала, а шкатулка стояла на обычном своём месте на камине в спальне. Я видел, как шкатулка открылась сама собою и тяжело затем захлопнулась. Я спросил жену, почему шкатулка открылась и затем закрылась; она ответила мне, что сама открыла её, чтобы взять ленту».

Однажды вечером супруги собирались ложиться спать. Г-жа Франсуа казалась уставшей, задумчивой, полусонной; она стояла возле кровати. Г. Франсуа ясно услышал стук в изголовье кровати. В ту же минуту г-жа Франсуа, которая продолжала стоять на прежнем месте, вдруг подняла руки к голове и сказала, что она сильно ушиблась. «Что такое?» — спросил г. Франсуа у жены. — «Я неловко легла, — ответила она, — и сильно ударилась головою о спинку кровати».

На. днях одна из любимых вещей г-жи Франсуа пропала. Г. Франсуа усыпил жену, потому что она хотела знать, где могла быть эта вещь, и она объявила, что вещь лежит вместе с другими разными вещами в чемодане у соседки, которая бывала у них в доме. На другой день г-жа, Франсуа отправилась к этой соседке и ловко завела разговор об этом чемодане. — «Странная вещь», — сказала соседка, — «вчера, в таком-то часу, я услышала громкий звук, как будто чемодан открылся и тяжело захлопнулся». В тот именно час, когда был слышен звук, г-жа Франсуа была усыплена для розысков потерянной вещи.

Отмечаем одну особенность: эти явления всегда происходят неожиданно. Не один раз г. и г-жа Франсуа хотели произвести их в то время, когда она была в сомнамбулическом состоянии, и ничего никогда, не выходило. Г-жа Франсуа не медиум; она не знает, что такое спиритизм.

VI. — Г-жа Викс, 46 лет, ноябрь 1907.

Превосходный субъект-профессионал, хорошо известный всем интересующимся опытами этого рода. Уже двадцать лет участвует в моих опытах магнетической физики. Полковник де-Роша очень ценит её содействие в его исследованиях полярности и экстериоризации чувствительности. Обладает весьма хорошим здоровьем.

Она проходит через последовательные фазы гипноза, резко отделённые одна от другой, и очень быстро раздваивается в обычном процессе. Немного ясновидящая, в магнетическом сомнамбулизме она делает любопытные описания так называемого оккультистами астрального мира. Не медиум.

VII. — Г-жа Ламбер, февраль 1908.

Превосходный субъект и, подобно предыдущей, много лет принимала участие в исследованиях полковника де-Роша.

Она пользуется теперь отличным здоровьем, но не всегда так было. Лет пятнадцать назад она была довольно болезненной и часто бывала вынуждена не выходить из комнаты. Она тогда постоянно экстериоризировалась; обессиленная таким состоянием, она не хотела более выходить из дому, потому что, как только к ней подходили, у неё появлялось такое ощущение, точно ходили по ней ногами. Когда ей случалось ехать в омнибусе, не только постоянно «наступали ей на ноги», но и садились к ней на колени и больно задевали её со всех сторон. Иногда она возвращалась домой с синяками от ударов, которые получала через посредство экстериоризованного чувствительного слоя, постоянно окружавшего её со всех сторон.

Много раз с ней случалось неожиданно полное раздвоение. Так, лёжа в постели, изнемождённая и почти не в силах двигаться, она с ужасом глядела на свой призрак, который часами парил над ней, неподвижный, если она не двигалась, и повторяющий, как тень, её малейшие движения, если она меняла положение или двигала каким-либо членом. Когда призрак находился в известном положении, она видела его отражение в зеркале. Когда он вдруг перемещался, её охватывал ужас и холодный пот выступал на лице.

Много раз, когда она лежала в изнеможении, она испытывала ощущение, подобно некоторым умирающим людям, что кто-то лежит рядом с ней. Не подозревая, что это ощущение тоже обусловлено её раздвоением, она плотно закутывалась в одеяло и лежала, задыхаясь, часами, боясь пошевелиться, дрожа и обливаясь потом.

Она никогда не занималась спиритизмом и не верит в реальность духов; медиумы, которых она считает за ловких фокусников, раздражают её и доводят до грубости. Однажды ей случилось быть на сеансе у знакомых. Она видела, как двигался стол, слышала удары ног в паркет, в ответ на предложенные вопросы, но вместо того, чтобы заинтересоваться этим явлением, она старалась разгадать фокус и не могла, рассердилась и наговорила дерзостей всем присутствовавшим, — пришлось прекратить сеанс в полном его разгаре. Ей случалось встречаться у полковника де-Роша с медиумами Эвзапией и Полити; не вынося их присутствия, она быстро удалялась.

В своей квартире она часто слышит удары и разные шумы в стенах и мебели. Вещи падают, когда их никто не трогает...

Однажды, когда она лежала в постели, уставшая и сонная, наслушавшись более странных и громких шумов; чем обыкновенно, стоявшая на этажерке фарфоровая статуэтка была брошена невидимой рукой и головка разбилась.

Она не обладает ясновидением в сомнамбулизме; с закрытыми веками и совершенно изолированная, она не проходит заметно чрез фазы гипноза во время экстериоризации и весьма быстро раздваивается в обычном процессе. Её призрак располагается по левую сторону её на расстоянии 20 — 25 сантиметров.

Почти все субъекты ослабевают и не могут почти двигаться по мере того, как призрак сгущается и становится способным к действию. Г-жа Ламбер, наоборот, как будто делается сильнее и напрягается иногда так сильно, что падает в изнеможении.

Считаю нелишним упомянуть об одном факте, который произошёл во время моих исследований.

Г-жа Ламбер дружна с одной семьёй, состоящей из матери-вдовы и дочери 25 лет, которые не желают, чтобы их имена были оглашены. Удовлетворяя таковое их желание, я обозначу эти лица инициалами А...

В субботу, 13-го июня 1908 г., г-жа Ламбер была у А... Около 8 часов вечера, проходя по тёмной гостиной, она увидала у камина немного блестящую туманную колонну, вышиною с человека среднего роста, но с неясно обрисованными контурами. Испуганная, она быстро прошла в столовую и объявила, что видела призрак. Г-жи А..., обе отчасти субъекты, подошли к дверям гостиной и смутно различили колонну, не понимая причины этого явления. Все вернулись в столовую и скоро позабыли про это видение, не придав ему большого значения.

На другой день, после полудня, г-жа Ламбер снова пришла к А… и увидала у подъезда соседнего дома приготовления к похоронам. — «В соседнем доме есть умерший, — сказала она, придя — траурные кареты стоят, и подъезд чёрным обит». Никто не слышал о смерти в дом, и г-жи А… ничего не знали о том. По уходе похоронной процессии г-жа А… спустилась к швейцару того дома спросить, кто умер. — «Старая барыня — ответил он, — приятельница семьи Х… с третьего этажа, приехала к ним недели две назад и умерла у них». Г-жи А… живут в третьем этаже, и гостиная, где видели накануне призрачную колонну, примыкает к комнате покойницы. Труп лежал на кровати у стены; разделяющей две квартиры. Расстояние между трупом и местом появления колонны было 1,50 м — 1,60 м.

Г-жа Ламбер, оправившись от своего вчерашнего испуга, подошла к камину, где появилось видение, и была очень удивлена, что в этой части комнаты было гораздо теплее, чем в остальных. Г-жи А… тоже подошли и заметили повышенную температуру, что их очень удивило.

Г-жа Ламбер приходит на научные сеансы по вторникам. В следующий вторник, 16-го июня, она поспешила рассказать мне о видении и сопровождавших его особенностях. Я тотчас же предположил, что появившийся призрак был призраком умершего лица и бродил поблизости от лежавшего на постели трупа. Но это не то было, как вы увидите. Когда субъект был раздвоен, я спросил, что это была за туманная колонна. — «Это не то, что вы думаете», — тотчас же ответила она мне. «Это призрак человека, умершего нисколько лет назад. Он стар и близок г-жам А…, которым он вот уже несколько месяцев как желает передать что-то, и ему это не удается. Он воспользовался флюидическим веществом соседней покойницы, чтобы сделаться видимым призраком. Сильно желая войти в сообщение, он расходует для этого много энергии и это-то произвело теплоту, которую эти дамы и я заметили в занимаемом им месте». Г-жа Ламбер описывает мне призрак и говорить о его твёрдом намерении предупредить г-жу А… о семейных делах, которые касаются их интересов, но я не могу добиться, чтобы призрак субъекта вошёл в прямое сообщение с призраком умершего человека. Я указываю субъекту способ, чтобы вспомнить переданное ею мне для повторения заинтересованным лицам.

На следующее утро г-жа Ламбер отправилась к г-жам А… и передала им всё, что говорила мне вчера. Г-жа А... узнала по описанию своего отца, умершего два года назад, и высказала г-же Ламбер своё беспокойство по поводу дела о наследстве, которое клонилось как будто не в её пользу. Вот уже два дня, как г-жи А… видят призрак покойного, который следует за ними или предшествует им, куда бы они ни шли, особенно в квартире; тут, если дамы менее заняты, он возвращается к своей стоянке у камина и видим теперь смутно в форме блестящей колонны, как его видела г-жа Ламбер в первый раз. Протягивая руку в эту колонну, они всегда ощущают весьма сильную теплоту. Девица А… повесила в гостиной обыкновенный термометр и по определении температуры в комнате перевесила его в верхнюю часть флюидической колонны; через четверть часа, утверждает она, она заметила повышение температуры почти на два градуса.

Во вторник 23-го июня г-жа Ламбер сказала мне, что блестящая колонна становится менее видимой, а теплота, хотя менее сильная, всё ещё была очень ощутительна.

Я решил, с разрешения г-жи А..., проверить с двумя лабораторными термометрами, была ли эта теплота действительно объективная. Я отправился в четверг 25-го, около 2 часов пополудни, с г. Годрикуром, секретарём «Французского магнетического общества». Г-жа Ламбер была там. Я произвёл её раздвоение, чтобы узнать, не могла ли она, находясь возле призрака покойного, войти в сообщение с ним и выслушать его признания. Она увидела его, как видела меня, но ничего не могла узнать кроме того, что уже знала. Я разбудил её и мы с г. Годрикуром приступили к измерению температуры в нескольких местах гостиной. Вот полученные нами цифры.

Оба наши термометра были поставлены на кресло у закрытого окна в трёх метрах от местонахождения призрака. Через четверть часа, когда установилось равновесие между окружающей средой и инструментами, мы констатировали, что они показывают 20,7°. Один из термометров был оставлен на кресле, в качестве свидетеля, а другой поставлен на полу в месте нижней части призрака. Через десять минуть он спустился до 20,4°. Тогда его повесили на высоте 1,60 м, там, где температура казалась более повышенной, чем где-либо. Через десять минут инструмент показал 21°; оставленный же на кресле всё ещё показывал 20,7°. Мы перемещаем его в глубину гостиной, на другое кресло, в двух метрах от местонахождения призрака. Через десять минут он спустился до 20,5°, а висевший оставался на 21°. Мы повесили оба инструмента рядом и через десять минут увидали, что они оба показывали 20,8°.

Весьма вероятно, что ходьба взад и вперёд переместила воздух, во время восстановления равновесия температуры во всей комнате, что могло вызвать понижение в месте нахождения призрака. Один из термометров был снова помещён на первое кресло. Мы все вышли из гостиной, закрыли дверь, и через полчаса он показывал 20,7°, между тем как другой оставался на 20,8°.

Так как в камине нет тепла, а за стеною, разделяющей две квартиры, как я говорил выше, стояла кровать в спальне, то следовательно в той части гостиной, где г-жи А... и Ламбер ощущали большую теплоту, чем в остальной комнате, было небольшое, но действительное повышение температуры. В начале наблюдения повышение в этой части было 0,6° на полу, 0,5° в глубине гостиной и 0,3° около окна; в конце разница была ещё 0,2°, что можно объяснить сильным вибрационным движением призрака.

Для дополнения этого наблюдения, мы оставили один из термометров девице А…, которая согласилась по нашему совету произвести наблюдение на другой день, в более полном спокойствии.

Около двух часов ночи, она тихонько открыла дверь в гостиную, которая оставалась закрытою после нашего ухода, поставила термометр на кресло у окна, села и через десять минут отметила, что он показывал 20,8°. Она повесила его там же, где мы вешали накануне, удалилась, тихонько закрыв дверь, и, вернувшись через два часа, увидала на нём 21,2°. Она снова положила инструмент на то же кресло, где он был в начале, и отметила через несколько минут 20,8°. Итак, сравнительно с наибольшей теплотой было повышение температуры — 0,4°.

VIII. — Девица Тереза, учительница, представленная г. Дюбуа, март 1908 г.

Очень нервная, очень впечатлительная, но здоровье отличное. Несмотря на это, испытывает иногда ничем не оправдываемые тревоги и опасения. Весьма чувствительная, она была уже два, три раза усыплена г. Дюбуа. Нет ни ясновидения, ни заметных фаз при гипнозе.

Она раздваивается легко, по обычному процессу; призрак её становится по левую сторону её, на расстоянии 40 — 50 сантиметров.

Она не медиум; спиритизм, о котором она слышала, не интересует её и она не была ни на одном спиритическом сеансе.

В 1903 году, когда она ещё была в учебном заведении, она видела во сне людей в иностранной земле. В 1905 г. она отправилась во Львов (Австрия) учительницей в одну семью и узнала людей, которых видела во сне. У себя дома никогда не слышит необычных шумов.

IX. — Девица Жань, портниха, 20 лет, август 1908 г.

Хороший субъект, легко засыпает, не проходя классические фазы гипноза. Слабого здоровья, чрезвычайно нервная, была бы вероятно ясновидящей, если бы её развивали для этого.

Раздваивается довольно скоро и видит блестящие излучения, исходящие сперва из правой стороны её, затем из обеих сторон. Экстериоризация её простирается почти на метр вокруг неё. Нет сгущения с правой стороны в виде блестящей колонны, но излучения с этой стороны скоро подходят к передней части тела и проходят налево, вровень с селезёнкой, в форме шнура толщиною в руку, которая обрисовывается.

Вскоре призрак образуется с левой её стороны, сперва в виде подвижной колонны, которая затем сгущается, принимает форму женщины, и эта женщина — она сама. В хорошо образовавшемся призраке шнур, соединяющий его с физическим телом, бывает толщиной с большой палец на руке.

Дома у себя она часто слышит треск в мебели и раздающиеся с разных сторон стуки. Она считает себя медиумом; много раз с членами своей семьи она приводила в движение стол и получала по правилам спиритизма ответы на предложенные вопросы.

 

 

II. — Общее описание призрака.

 

I. Образование призрака. — II. Общение призрака с физическим телом. — III. Призрак блестящ. — IV. Одеяние призрака. — V. Условия опытов.

 

I. — Образование призрака. — Мы видели, что субъекты, подвергаемые действию магнетизма более или менее долгое время, экстериоризируются, т.е., при сохранении их обычного сознания чувствительность их, исчезнувшая с их кожи в начале сеанса, излучается теперь вокруг них на расстояние до 2,50 м и даже 3 метров. Начиная с известного момента, эта чувствительность, которую все субъекты видят в форме тумана, беловатого, серого или сероватого флюида, иногда с слегка радужными оттенками, сгущается и располагается по обеим их сторонам, на расстоянии от 20 (г-жа Ламбер) до 80 сантиметров (Эдме и Леонтина).

Субъекты полковника де-Роша видели с правой стороны своей правую половину своего призрака, с левой стороны левую половину призрака, и обе половины были окрашены и вполне походили на соответствующие стороны их тела. Я ничего никогда подобного не наблюдал даже с субъектами полковника. Может быть это происходит от того, что полковник и я употребляем различные способы; во всяком случае, у всех без исключения субъектов, раздвоение которых я производил, флюидические массы, которые сгущаются по сторонам их, скорее походят на колыхающуюся колонну с неправильными контурами, чем на половину человека. При продолжающемся магнетизировании, в известный момент, проявляется никоторое притяжение для их соединения. Правая колонна, более притягиваемая, берёт самый короткий путь, чтобы соединиться с левой и приблизительно на месте, занятом последней, скоро образуется призрак. Образование это всегда совершается одинаковым образом у одного и того же субъекта и мало чем отличается у всех субъектов. Чем многочисленнее раздвоения у последних, тем скорее происходит образование призрака. Правая колонна проходит обыкновенно позади субъекта, чтобы соединиться с левой, с которой она сливается, но бывает много исключений. Леонтина составляет замечательное исключение. Обе колонны стремятся соединиться. Если есть свободное место между магнетизёром и субъектом, правая колонна быстро проходит к левой. Если место недостаточно велико, она безуспешно старается пройти к левой колонне и субъект, дёргаемый в обе стороны, теряет терпение, раздражается и, наконец, предлагает экспериментатору отойти. Когда место освобождается, субъект выставляет вперёд верхнюю часть тела, протягивает раскрытые руки, сжимает кисти и делает руками движение к себе, точно он хочет что-то схватить на пути. У Эдме и Терезы правая колонна тоже проходит впереди них, даже если магнетизёр крепко их держит, руки в руки и колени между колен, как это приходится часто делать, чтобы лучше следить за ощущениями субъектов.

Жань представляет ещё более замечательное исключение. Чувствительность излучается вокруг неё и не сгущается направо во флюидическую колонну, но рассеянная масса приближается к субъекту, постепенно проходит, по передней части тела, слегка касаясь кожи, и удаляется на уровне селезёнки, чтобы соединиться с колонной, которая начинает образовываться с левой стороны, на расстоянии 40 — 50 сантиметров.

В этот момент у всех наблюдаемых мною субъектов эта флюидическая масса не похожа на человека: это неопределённая масса, туманная колонна, заметно выше и обширнее субъекта. Под действием магнетизирования последнего эта масса уменьшается в объёме, становится блестящее и постепенно принимает человеческую форму. Вскоре эта форма, которая продолжает сгущаться, принимает облик субъекта: это его двойник, его призрак, который всегда стоит по левую его сторону, иногда немного впереди, как у Ненетты и Эдме. Контуры более или менее ясные и точные, особенно в верхней части, которая значительно деятельнее нижней.

Под действием продолжающейся магнетизации призрак ещё более сгущается и делается блестящее, особенно у головы. Достигнув известной степени сгущения, он принимает позу субъекта. Если последний комфортабельно сидит в кресле, призрак садится в другое кресло, поставленное для него в месте, которое он должен занимать, и тут он повторяет, как тень, все движения и жесты субъекта. Это портрет последнего; изображение объективное, реальное, так как отражаемое в зеркале, преломляемое при переходе из одной среды в другую, как всякий свет, оно может иногда быть сфотографировано. Вот пример повторения движений, которое наблюдается у всех субъектов, если раздвоение достаточное.

Я поднимаю левую руку субъекта, который сейчас же говорить, что двойник поднял левую руку. Я опускаю руку эту и поднимаю правую; субъект тотчас же восклицает, что двойник поднял правую руку. То же самое явление происходит и с движениями ног, головы, туловища, вплоть до малейших жестов. Эти движения реальны, потому что когда бывает темнота и в качестве свидетелей имеется один или несколько субъектов, последние, не видя движений экспериментатора и субъекта, различают все движения призрака при полном молчании первых двух.

Здесь, явление осложняется. В темноте, если я беру кусок материи, носовой платок субъекта, ваш или свой, например, и кладу его развернутым на руку субъекта, прикрывая её, при поднятии руки субъект говорить, что двойник поднял такую-то руку, но что он не видит кисти руки. Кусок материи непрозрачен для глаз призрака. То же самое происходит и со всеми частями тела. Но эта материя делается прозрачной, если я положу её на 2 — 3 минуты на кресло, занимаемое призраком. Когда я после этого поднимаю руку, закрыв кисть, субъект тотчас же говорит, что двойник поднял такую-то руку, и не упоминаёт о кисти, которую видит, как и руку; тогда приходится обратить его внимание на кусок материи, чтобы он признал, что материя — тут, почти невидимая на его руке.

Самовнушение и внушение экспериментатора или свидетелей не играют никакой роли в этом явлении. В темноте я положил, ничего не говоря, неведомо для всех носовой платок на кресло, занимаемое двойником, и после целого ряда предшествовавших опытов я положил платок на кисть руки, как будто я повторял опыты. Ничего не знающий субъект не может применить самовнушение. Я продолжаю затем опыт с платком, который не был в двойнике, и, прикрыв им кисть руки, я громко говорю, что субъект увидит кисть руки, потому что, уверяю я, платок прозрачен. Я поднимаю руку, но субъект говорит, что двойник поднял такую-то руку, но что он не видит кисти руки. Я снова уверяю его, что он должен видеть её; он утверждает в свою очередь более энергично, что не видит её. В обратном опыте, т.е. закрыв кисть руки платком, который побывал в призраке, и громко утверждая, что субъект не может видеть кисти сквозь платок, он тотчас же заявляет, что отлично видит её.

Можно ещё возразить, что бывает мысленное внушение, так как я знаю, что должно произойти. Это возражение само собой отпадает на следующем опыте. Я беру два одинаковых платка: один из них будет прозрачный, так как лежал на кресле, занимаемом призраком; другой непрозрачный, потому что не был на кресле. Один из них, скажем прозрачный, имеет заметный знак на левой стороне, невидимый на правой. Я передаю оба платка одному из свидетелей и прошу его подать мне в известный момент сперва один платок, какой он пожелает; затем другой, чтобы я наперёд не мог знать, что произойдёт. Поднимая руку или ногу, покрытую платком, субъект всегда видит её, если она покрыта прозрачным платком, и никогда не видит её под платком непрозрачным.

Самовнушение и внушение, мысленное и даже словесное, не имеют, следовательно, никакой роли в этом явлении. Так как то же самое относится и к тем явлениям, которые я описываю в следующих главах, то я более не распространяюсь об этом.

Если, поднимая руку, вложить в неё какой-нибудь предмет, то некоторые субъекты всегда видят руку призрака пустою, но Леонтина и Ненетта видят раздвоенный предмет. Вот пример с Леонтиной.

Как и раньше, в темноте я поднимаю левую руку субъекта и кладу в руку свой смятый сложенный платок. — «Двойник поднял левую руку, — говорит субъект, — что-то есть у него в руке: бельё, что-то белое, носовой платок». Убрав платок и опустив руку, я поднимаю правую, взяв в неё маленькую книжку. — «Двойник поднял правую руку, — продолжает субъект, — у него вещь в руке, книжка».

Если продолжать магнетизирование субъекта, для получения большего сгущения призрака, последний получает способность удаляться от субъекта; его лицо принимает иногда выражение заметно другое, чем у субъекта, он перестаёт копировать движения последнего и становится более способным производить явления, которые я опишу в следующих главах. Но эта способность зависит всегда от некоторых важных условий. Требуется во-первых, чтобы он мог приобрести нужную для того силу, а затем, чтобы он хотел этого, потому что, унося с собою способность мыслить, хотеть, рассуждать, словом, всё, что составляет индивидуальность субъекта, он становится исключительным обиталищем сознания.

В начале опытов большинство призраков тяжелы, неловки и трудно перемещаются. Когда призрак Ненетты переходил из одной комнаты в другую, он всегда ударялся руками и плечами, проходя через широко открытые двери, и субъект всегда горько жаловался на то. Он никогда не хотел проходить, если около двери был кто-нибудь, так как было «мало места». Во избежание этих неудобств, его приглашали проходить сквозь стены и, чему трудно поверить, на основании предыдущего, он проходил, как впрочем и все другие, без малейшего затруднения. Призрак Эдме, хотя очень живой и легко перемещающийся, был не более ловкий. Если несколько минут не обращали на него внимания, он покидал своё место, отправлялся к наиболее для него симпатичным участникам опыта и оставался там, пока его искали в другом месте. Когда его заставляли оставаться на месте, он парил вертикально, поднимаясь и опускаясь, и в своём часто резком поднимании он ударялся головою о потолок, на что субъект жаловался, прикладывая руки к голове. Эта неповоротливость и неловкость быстро исчезают по мере того, как повторяются опыты и призрак привыкает действовать вне физического тела.

Призрак не ходит; по крайней мере, я никогда не сдыхал от субъектов и чувствительных свидетелей, способных видеть его малейшие движения, чтобы он, как мы, передвигал ноги; он скользит над полом. Ноги у него к тому же едва сформированы и наибольшая часть деятельности всегда заключается в верхней части.

Сохраняя свою свободу действия, призрак повинуется вообще в весьма большой степени воле экспериментатора. Он повинуется также воле субъекта, которая есть и его воля; призрак Леонтины впрочем не повинуется ей. Я прошу, например, субъекта, приказать призраку сесть на тот или другой стул в 2 или 3 метрах расстояния от места его стояния. Она говорить мне, что прилагает все усилия, чтобы отправить его туда, а он как будто не понимает её. Но стоит только мне приказать, чтобы он отправлялся туда, он почти всегда отправляется. Призрак г-жи Ламбер не повинуется ни мне, ни ей: он делает то, что хочет.

Составные части призрака выходят в виде излучений из всех частей тела субъекта, особенно из лба, темени головы, горла, надбрюшной области и селезёнки. Выходя, излучения эти оставляют, по крайней мере в первые опыты раздвоения, неприятное впечатление, даже болезненное в некоторых случаях. Субъект жалуется тогда на головную боль, например Эдме и г-жа Франсуа; другие чувствуют щекотание в горле, вследствие чего кашляют, хотя вовсе не больны кашлем, как Леонтина, Эдме и также Жань. Эти неприятные впечатления быстро исчезают и в конце сеанса субъект находится в отличном расположении духа.

Оккультисты утверждают, что выделение призрака совершается через левую сторону на уровне селезёнки. Утверждение это не совсем точно. Все субъекты согласно утверждают, что экстериоризация совершается повсюду, но особенно в верхней части тела. Жань показала мне, что она всегда начинала с правой стороны, продолжая заем через различные части тела. После этого наблюдения над ней, весьма медленно магнетизируя разных субъектов, я просил их направить всё своё внимание на то, чтобы узнать, действительно ли начинается экстериоризация, во всех верхних частях тела одновременно. Они все согласно признали, что в первые минуты она действительно начиналась на правой стороне.

Не продолжая далее анализа, можно признать, что экстериоризация начинается направо, продолжается во всех верхних частях тела, и затем выделившиеся излучения переходят налево, чтобы образовать на малом расстоянии призрак-двойник.

Независимо от этой флюидической материи, доставляемой субъектом, непрерывно дополняемой материей, которую даёт магнетизёр во время магнетизирования, как уже заметила это ясновидящая из Прево, призрак заимствует некоторые начала, некоторые флюиды из атмосферы, позволяющие ему материализоваться более, чтобы быть более сильным и способным к действию.

Если желают получить от призрака физическое явление, надо энергично магнетизировать субъекта. Почти всегда наблюдается, что призрак сперва растёт, делается более блестящим в верхней части; затем он сокращается, сгущается, делается меньше и часто менее прозрачным.

Это выростание, как и сгущение всегда начинаются с головы. Явление это очень замечательно у Терезы.

Если проявляется ясновидение в стадии сомнамбулизма, оно заметно уменьшается во время экстериоризации и совершенно пропадает, когда образуется призрак. Как это будет видно при исследовании мною чувств призрака, ясновидение переходит к последнему, который видит предмет, а иногда и всё относящееся до него, если положить его на лоб, темя, затылок, надбрюшие или на другую часть тела, где видит субъект, когда бывает в состоянии сомнамбулического ясновидения. У субъекта все чувства уничтожены и он не видит более глазами тела, не слышит ушами, не обоняет запахов органом обоняния, не ощущает вкуса. Как мы увидим в следующей главе, все эти впечатления как будто воспринимаются призраком, посредством чувств астрального тела, как утверждают теософы.

Когда раздвоение бывает почти полное для того, чтобы призрак был достаточно сгущён для получения явлений, экспериментатор должен почти постоянно магнетизировать субъекта, особенно посредством очень медленных продольных пассов, сверху вниз, чтобы поддерживать насыщение призрака флюидом; но он может также действовать длительным возложением пальцев в надбрюшной области. Он может также действовать, не делая никакого движения, одною силою воли, направленной с определённой целью на субъект или даже на призрак. Действие, оказываемое на последний, кажется мне чрезвычайно энергичным, даже грубым и часто неприятным для субъекта, если не действовать с большой осторожностью. Пользуясь народным выражением, скажем, что «нужна железная рука в бархатной перчатке». Вот пример прямого действия на призрак г-жи Франсуа.

Я выставляю свою левую руку на расстоянии 50 — 60 сантиметров от лба призрака, чтобы прекратить головную боль, на которую жалуется субъект. Вскоре он заявляет, что боль уменьшается, прекращается, что она совершенно исчезла. Субъект кажется мне уставшим; я хочу прекратить раздвоение и разбудить субъекта поперечными пассами перед лицом и грудью призрака, но я должен перестать, потому что субъект жалуется, что это энергичное, даже грубое действие чрезмерно волнует призрак, а волнение это болезненно отзывается на субъекте. Я бужу последнего, прямо действуя на него, возложением левой руки на лоб.

Я часто будил других субъектов, возлагая левую руку на лоб призрака, на расстоянии от 60 до 80 сантиметров, но я замечал иногда неприятное впечатление от этого на субъекте. Холодные вдувания в лоб призрака, как и поперечные пассы перед лицом и грудью, всегда отражаются болезненно на субъекте.

При заряжании аккумулятора полюсы электрического источника приводятся в соприкосновение с одноимёнными полюсами аккумулятора. При этом получается более энергичное действие на субъекта, то есть если магнетизировать в изономном положении.

По мере производства опытов все явления происходят легче. С наилучшими субъектами, многократно приводимыми в состояние сомнамбулизма или только экстериоризации, часто требуется целый час для получения первых признаков раздвоения и чаще всего только после 2 — 3 сеансов удаётся настолько раздвоить субъекта, чтобы двойник мог исполнять все его движения. Это самый утомительный и трудный период для экспериментатора, потому что он должен развивать субъекта, но он тем не менее весьма интересен, потому что экспериментатор может легко изучить все начальные явления. Как только субъект приучен к опытам, он почти всегда вполне раздваивается в несколько минуть, и начальные явления проходят тогда незаметно, если не присматриваться к ним.

Раздвоение медленно прекращается пробуждением субъекта, снова проходя через все фазы, через которые проходил субъект во время раздвоения; иногда под влиянием волнения призрака оно моментально прекращается и субъект в этом случае испытывает почти всегда сильное потрясение.

II. Общение призрака с физическим телом. — Отражение. — Раздвоенный субъект постоянно находится в общении со своим двойником посредством соединяющего их флюидического шнура независимо от расстояния между ними. Шнур этот, очень толстый в начале раздвоения, делается затем толщиною в мизинец, но у некоторых субъектов он бывает заметно толще, особенно в исходной своей точке, между тем как у других он тоньше (у Леонтины). Он обыкновенно цилиндрический, но у Терезы он плоский, имеет вид очень толстой тесьмы. Во всяком случае он не одинаковой толщины, так как местами представляет вздутия, как бы шишки, которые, кажется, служат резервуарами флюидической материи для питания шнура, когда призрак удаляется. Несмотря на эти запасы, его диаметр уменьшается по мере удаления, следуя известному правилу, которое я не пытался определить.

У большинства субъектов шнур идёт от пупа. Так это у Марты, Ненетты, Леонтины, г-жи Викс. У некоторых других он начинается на несколько сантиметров выше и налево, около нижней части селезёнки. У г-жи Ламбер он идёт от гипногенной точки, всегда более чувствительной других частей тела, в 3 — 4 сантиметрах впереди селезёнки. Наконец, что я считаю чрезвычайно редким, шнур г-жи Франсуа идёт от темени, то есть верхушки головы, каковое место у неё то же одно из самых чувствительных в организме.

Какова бы ни была исходная его точка в физическом теле, шнур всегда доходит до соответствующей части призрака.

В шнуре идёт сильное движение. Лучшие ясновидящие сравнивают его с разнородным нервом, так как они ясно наблюдают в нём два противоположных течения, проходящих одно возле другого: одно из них идёт из физического тела в призрак, для доставления ему материи, которая питает его деятельность и способ¬ность к действию, другое, более тонкое и блестящее, идущее от призрака к телу, его орудию, служит для передачи ощущений, которые призрак может в известной степени выражать посредством своих различных органов. Течение от субъекта к призраку идёт всегда по нижней части шнура со стороны земли, течение же от призрака к субъекту идёт над первым, как бы более лёгкое.

Вот наблюдение, которое я мог бы включить в описание образования призрака, но я нахожу, что оно более уместно здесь. Я говорил, что в известный момент, когда две флюидические полуколонны уже образовались по обе стороны субъекта, правая направляется к левой, чтобы соединиться с ней. Требуется объяснение. Левая полуколонна уже соединена с телом субъекта шнуром, который в это время громадного объёма. Правая полуколонна проходит насколько возможно ближе к телу субъекта, спереди или позади, теряет форму и целиком входит в шнур, который приводит её направо от образовавшейся там полуколонны. В несколько минут во время первых сеансов опыта или в несколько секунд, когда субъект тренирован, обе полуколонны сливаются и образуют одну общую колонну, в которой скоро начинает обрисовываться призрак. Вот в это-то время она принимает особую окраску, голубую направо, оранжевую налево, которые придают призраку столь замечательный вид.

Вначале призрак чрезвычайно чувствителен и малейшие прикосновения болезненно отзываются на субъекте. Если призрак получает сильный удар, почти всегда оказывается синяк на соответствующей части субъекта и более или менее сильная боль продолжается несколько дней. Становится понятным, что раздвоенные колдуны получали удары, наносимые их двойнику, удалившемуся для совершения преступления.

Шнур тоже весьма чувствителен к малейшему прикосновению, и если сильно задет его, то у субъекта всегда вырывается крик боли. Если субъект и призрак стоят перед экспериментатором, один с правой стороны, другой с левой, а экспериментатор медленно подвигается вперёд, чтобы пройти между ними, он скоро дотронется до шнура и субъект почувствует более или менее сильный удар. Если он продолжает очень медленно подвигаться далее, он растягивает шнур, который эластичен и удлиняется, но в то же время тянет субъекта.

Если спросить последнего, то, оказывается, он испытывает такое же ощущение, как если бы тянули верёвку, к которой он был бы привязан, но ощущение это ещё гораздо неприятнее.

Растягивание шнура, у г-жи Ламбер бывает чрезвычайно сильное и, когда призрак внезапно удаляется, она, сильно притягиваемая, испускает крик боли и падала бы на пол, если бы я не поддерживал её.

Чувствительность призрака, как и чувствительность шнура, чрезвычайно сильная в начале раздвоения, постепенно уменьшается, но никогда не исчезает совершенно и потому служит для людей, не видящих призрака, средством узнавать, в какой стороне находится призрак, покинувший своё обычное место.

В длинной статье в «Revue scientifique et morale», полковник де-Роша утверждает, что эта чувствительность, в особенности чувствительность шнура, бывает значительно больше в отношении экспериментатора, чем других лиц, не находящихся в прямом общении с субъектом. В доказательство своего утверждения он приводит пример, который можно принять прямо за несчастный случай, так как пострадавший субъект должен был целую неделю пролежать в постели в состоянии, внушавшем серьёзные опасения. Ничего подобного я никогда не наблюдал даже с его субъектами, так как их чувствительность не кажется мне более сильной по отношению ко мне, чем к любому из моих помощников, который принимает те же меры предосторожности, что и я. Так как г. де-Роша, человек весьма просвещённый, столь же методичен, как осторожен, то я приписываю эту разницу в чувствительности субъектов относительно его и меня с одной стороны и помощников с другой стороны, несколько различным методам, которые мы оба употребляем в опытах.

Вот комическая история о чувствительности шнура, не имевшая серьёзных последствий для двух субъектов, героев её.

В начале моих опытов с г. Андре, Марта и Ненетта были раздвоены в моём рабочем кабинете. Мы хотели проверить, сознаёт ли находящийся в другой комнате призрак то, что в ней происходит. Для этого г. Андре пошёл в гостиную, где он должен был проделать несколько несложных действий. Я послал вслед за ним призрак Марты, который должен обратить всё своё внимание на действия и жесты г. Андре. Затем я посылаю с той же целью призрак Ненетты, который зацепляет первый призрак в свой шнур. Оба субъекта жалуются. Призраки волнуются, перемещаются и перепутываются шнурами. Субъекты жалуются и кричат ещё громче. Для прекращения этого состояния г. Андре приходит ко мне; субъекты прямо ревут от боли, так как несмотря на принятые им меры предосторожности он невольно задевает оба шнура и тянет их. Наконец он подходить ко мне. Мы предлагаем субъектам встать и с трудом добиваемся этого; мы пробуем провести одного вокруг другого, но положение становится ещё более плачевным, и мы вынуждены сделать то, с чего мне следовало начать при заплетании их: разбудить субъектов, чтобы прекратить раздвоение.

Пробудившись, оба субъекта жалуются на сильную боль в пупочной области, они испытывают такое ощущение, как будто им стянули талию верёвкой.

Когда раздвоение прекращается и субъект бывает почти разбужен и начинает приходить в себя, он не вполне ещё владеет собой, так как призрак оставил флюидические частицы в кресле, где пребывал в начале раздвоения, а затем в периоды отдыха; этих частиц не хватает теперь физическому телу, которое постепенно возьмёт их обратно. Пока операция эта не будет кончена, субъект не находится в полном обладании своих физических сил и интеллектуальных способностей, и не следует помощнику и даже самому экспериментатору садиться в кресло, занимавшееся призраком, так как, будучи ещё в общении с этим предметом, субъект почувствует неловкость, даже недомогание, которое может дойти до боли. Только спустя 10 — 15 минут, когда тело субъекта войдёт в обладание этой его частью, оставленной двойником, можно садиться в кресло без вреда для субъекта. И в это же время субъект совершенно приходит в себя.

Чтобы скорее достигнуть этого, субъекты при полном своём пробуждении спешат сесть в кресло, которое занимает призрак. Так, Жань с жадностью посматривает на кресло, старается охранить его от стороннего прикосновения и не медлит покинуть занимаемое ею, чтобы пересесть в него. Если спрашивают её, почему она меняет кресло, она всегда отвечает, что она на своём месте, что она должна тут быть и она не понимает, почему сидела на другом кресле.

Замечательный факт происходит тут и подтверждает закон течений в человеческом теле, который я сформулировал в своей «Магнетической физике». Раздвоение экстериоризованного субъекта начинается с правой стороны и флюидическая материя направляется налево для образования призрака. Когда прекращают раздвоение, флюидическая материя снова экстериоризуется вокруг субъекта и входит в него с правой стороны в то время, как левая охлаждается. Когда субъект сидит в кресле, которое прежде занимал призрак, вхождение материи оканчивается с правой стороны; обе стороны охлаждаются, а левая охлаждается ещё более.

На трёх субъектах в апреле, мае и июне 1908 года я констатировал с помощью, двух лабораторных термометров это изменение температуры. Измерялись ладони, одинаково нажимающие ртутные резервуары, и для большей точности при получении значительных разниц после первого измерения инструменты менялись и по установлении равновесия температуры делалось второе измерение. Измерение ладони одним инструментом всегда точно совпадало с измерением другим инструментом.

Измерение делалось первое — перед раздвоением, второе — несколько минут после пробуждения и третье, когда субъект в кресле призрака успел обратно взять всё, что тот оставил там. Температура в моём кабинете никогда не бывала ниже 19 гр.; иногда она доходила до 23 гр.

Вот записанные мной наблюдения в хронологическом порядке:

Тереза.

I.—Перед раздвоением:

Правая рука — 30,2°; — левая рука — 30,1°.

Спустя 4 — 5 минут после пробуждения:

Правая рука — 28,6°; — левая рука — 27,5°.

Когда субъект взял обратно излучение, оставленное в кресле, которое он занимал:

Правая рука — 26,5°; левая рука — 23?.

II. — Перед раздвоением:

Правая рука — 35,2°; левая рука — 34,5°.

Спустя 4 — 5 минут после пробуждения:

Правая рука — 33,6°; левая рука — 31,7°.

Когда субъект принял обратно излучения:

Правая рука — 31,2°; левая рука — 28,1°.

III. — Перед раздвоением:

Правая рука — 34,9°; левая рука — 35?.

Черезъ 4 — 5 минут после пробуждения:

Правая рука — 34,8°; левая рука — 34°.

Когда субъект взял обратно излучения:

Правая рука — 34,5°; левая рука— 33,8°.

I. — Перед раздвоением:

Правая рука — 35,5°; левая рука — 34,6°.

Через 4 — 5 минут после пробуждения:

Правая рука — 35,3°; левая рука — 34,3°.

Когда субъект взял обратно излучения:

Правая рука — 35,2°; левая рука — 34,2°.

II. — Перед раздвоением:

Правая рука — 35,8°; левая рука — 35,7°.

4 — 5 минут после пробуждения (сеанс был очень утомительный):

Правая рука — 35,6°; левая рука — 35,9°.

Когда субъект взял обратно излучения:

Правая рука —35,9°; левая рука — 36,1°.

III. — Перед раздвоением:

Правая рука — 35°; левая рука — 35°.

4 — 5 минут после пробуждения:

Правая рука — 34,2°; левая рука — 35°.

Когда субъект взял обратно излучения:

Правая рука — 30,9?; левая рука — 30,1°.

Как видите, после раздвоения понижение температуры у субъекта, особенно в левой стороне, почти постоянное, так как в 7 наблюдениях лишь имеется одно, где температура увеличена в обеих сторонах. Не вследствие ли очень утомительного сеанса для субъекта? Я допускаю, но не могу утверждать.

III. — Призрак блестящ. — В состоянии бодрствования сомнамбулы видят в темноте человеческое тело блистающим более или менее ярким светом, смотря по степени их чувствительности и тренировки их в этого рода опытах.

Все тела, даже те которыё считаются неодушевлёнными, представляются ясновидящим как бы живыми, потому что они суть вместилище блестящих вибраций, более или менее видимых движений, которые сообщаются струениям в окружающей среде. Каждую минуту они получают излучения из этой среды и посылают в неё другие, так что непосредственным наблюдением можно констатировать с помощью органа зрения непрерывную смену флюидов, сил, которые созидают, разрушают, снова созидают, чтобы снова разрушить и вечно изменять Молекулярные движения, не попадающие непосредственно в поле зрения физика, вполне видимы даже для обыкновенных сомнамбул.

Тела живые, от низшего животного до человека, представляют явление полярности, которую замечают в электричестве и магнетизме. То же самое находят и в телах лишь со следами организации, как кристаллы. Полярность эта не только проявляется, как сила, притяжением разноимённых полюсов и отталкиванием одноимённых, но эти полюсы вполне видимы в форме цветного света (См. об этом в моей «Магнетической физике»). Полюс, — положительный или южный, который состоит из правой стороны человеческого тела, блестит ясно-голубым светом, от бледно-голубого до тёмно-синего цвета в зависимости от наблюдаемых субъектов и зрения различных сомнамбул, а полюс, — отрицательный или северный, не менее яркого оранжевого цвета, дополняющего голубой, который из палевого переходит почти в красный, проходя все оттенки жёлтого.

Подобно электричеству, этот свет, состоящей из цветной материи, более тонкой, чем материя, воспринимаемая нами органом зрения, наблюдается в двух формах: в форме динамической или движения, совершающегося внутри тела и производящего течения, которые идут в известных направлениях из одного конца организма в другой и даже выступают из него; и в форме статической или отдыха, на поверхности кожи. Последняя форма световой материи составляет вокруг нас флюидическую атмосферу, откуда непрерывно исходят излучения, как бы выходящие из пор кожи и перпендикулярно направляющиеся к ней на расстоянии, которое не легко определить, так как, чем более развит ясновидящий, тем больше это расстояние. Для некоторых редких, очень тренированных субъектов это расстояние простирается до двух метров, между тем как слабые ясновидящее не видят далее 3 — 4 сантиметров. Эти излучения более энергичны в оконечностях и по близости органов чувств; особенно сильно лучатся глаза. Это аура эфирного двойника теософов, которую можно фотографировать, как это показывают два прилагаемых рисунка, полученные без объектива, единственно приложением руки к неприготовленной стороне пластинки, в проявительной жидкости, в течение 12 — 15 минут. Аура составляет поле действия магнетизёра. Силою своей мысли и воли он заставляет вибрировать все составные части своей личности и его вибрационные движения передаются посредством эфира субъекта, помещённому на известном расстоянии от него; затем он извлекает из своего организма излучения, настоящий флюид, который приходится признать, даже при теории струения; излучения проникают в субъекта и доставляют ему флюидическую материю, которую он употребляет для производства явлений.

Это световое проявление описывается всеми ясновидящими, как зрелище замечательной красоты, но оно бывает ещё красивее в раздвоении: цвета более ясные и прозрачные, оттенки более многочисленные, тонкие и нежные. Зрение обыкновенных сомнамбул достигает тогда пределов физического плана, готовое воспринять ещё больше красоты астрального плана; наиболее сильные ясновидящие уже созерцают их.

Если сомнамбулы, свидетели раздвоения, видят указанные мною световые явления весьма поверхностно, раздвоенные хорошие субъекты, особенно если они тренированы в раздвоении, видят их гораздо лучше и проникают в более далёкие горизонты, недоступные их зрению в состоянии бодрствования.

Вместе с раздвоением происходит факт столь же простой, как и замечательный. Во время бодрствования и даже в различных состояниях магнетического сна тело субъекта блестящее и окрашенное, как это видят он сам и другие ясновидящие. Как только начинается раздвоение, световая материя в физическом теле стремится выделиться и перейти в форму призрака, который начинает обрисовываться. По совершении раздвоения призрак не только становится блестящим, но он появляется в нежных цветах и оттенках, которые наблюдались у субъекта до раздвоения. Физическое тело, следовательно, действительно отделено от своего эфирного двойника. Оно в то же время отделено и от своего астрального тела, потому что последнее есть вместилище чувствительности, а чувствительность, как световая материя, заключена теперь в призраке.

Это ещё не всё. По мере того, как мы анализируем находящихся перед нами двойника и раздвоенного, мы должны признать, что раздвоение значительно сложнее, чем думали вначале. Призрак, видимо образованный эфирным телом, мог бы быть оживлён только более тончайшей силой. Очевидно, что эта сила здесь, что она исходит из астрального плана и что она составляет в свою очередь другое тело — астральное, обиталище наших ощущений, как я докажу это в следующей главе. Но в некоторых случаях призрак бывает ослепительной белизны, более приятной и красивой, чем свет солнца или какой-либо искусственный свет, и без красочных оттенков, по крайней мере, на зрение обыкновенных ясновидящих. Так в самопроизвольном раздвоении г-жа Ламбер видела свой призрак совершенно белым. Белым же неизменно бывает призрак мёртвых, навсегда освобождённый от своего эфирного двойника.

Важная подробность, которая уже одна доказывает присутствие эфирного тела в призраке!

В экстериоризации — это конечно чувствительность излучается вокруг субъекта, так как, если щипать, колоть или ударять слой атмосферы, захваченный излучениями, субъект всегда чувствует, иногда весьма болезненно, все прикосновения. Эта чувствительность, скопляющаяся в некоторых телах, в воде, например, может переноситься и, если колоть или волновать воду, субъект даже через несколько дней после своего пробуждения болезненно чувствует этот укол или волнение. Он с жадностью пьёт эту воду, если оставить её в его распоряжении.

Иначе обстоит дело в раздвоении.

Возьмём два стакана одной и той же воды и вложим один в руки субъекта, когда он усыплён, но не экстериоризован. Будем медленно экстериоризовать его, чтобы дать воде время пропитаться, и уберём этот стакан в то время, когда начнётся раздвоение, поставив его куда-нибудь подальше, на камин, например. Окончив раздвоение, поставим другой стакан на кресло, занятое призраком, чтобы он пропитался подобно первому, и произведём затем опыты с обоими стаканами, когда субъект будет совсем разбужен. Мы увидим тогда, что вода, бывшая в стакане у субъекта в руках во время экстериоризации, действует совершенно так, как я говорил: вода содержит в себе известное количество чувствительности субъекта, которая не вошла ещё в последнего. А с водой в стакане, поставленном в призрак, можно делать что угодно, субъект ничего не почувствует, как чувствует с водой другого стакана. Однако он замечает, что в последней есть что-то, принадлежащее ему, но что, — он не может определить.

Что же произошло в двух стаканах? Чувствительность, составная часть астрального тела, экстериоризованная для первого стакана, пропитала содержимое последнего. Всё астральное тело или часть его было тут одно, без эфирного тела, которое исполняло ещё свою нормальную функцию в физическом теле. Произошло раздвоение: эфирное тело экстериоризуется, чтобы образовать призрак, и чувствительность соединяется в нём с астральным телом. Но если чувствительность в призраке, почему не действует она на второй стакан воды? Причина столь же проста, как и естественна; эфирное тело есть материя грубая, видимая, которая составляет тело призрака, а тело астральное с чувствительностью составляет силу, разум, который оживляет этот призрак. Первое есть одеяние, орудие второго, которое слишком завёрнуто в материю, чтобы иметь возможность действовать физически снаружи.

Эфирное тело мало удаляется от физического тела, так как, будучи носителем жизненной силы, если бы оно удалилось слишком далеко, последствием такого удаления могла бы быть смерть. Поэтому, если призрак удаляется на известное расстояние и на известный срок, он оставляет эфирного двойника на своём посту в физическом теле для исполнения его обычной функции. И он состоит тогда только из астрального тела. Но последнее было бы бездейственно, если бы не оживлялось более тонкой силой, исходящей из непосредственно следующего высшего плана: плана мысли. Эта сила составляет в свою очередь настоящее, но весьма лёгкое тело: тело мысли, обиталище мысли, суждения, воли. Тело мысли есть действительно высшее начало, которое оживляет призрак, так как последний, несмотря на трудность действия для него, вне его физических органов. есть исключительное вместилище чувственного сознания.

Не следует идти далее по этому пути, так как исследуемое мною поле слишком расширилось бы, и существенные подробности раздвоения были бы тогда недостаточно изучены.

Призрак и физическое тело, соединённые флюидическим шнуром, могут быть сравнены с телефонным аппаратом. Действительно, физическое тело есть вибрирующий приёмник, который служит для механической передачи и выражения через условные звуки вибраций мысли и воли сознательной части, которая заключается в первом.

Как я уже сказал, эфирное тело, необходимое для жизни физического тела в обыкновенных условиях жизни и даже во время самопроизвольного раздвоения, переходит во время опытного раздвоения в призрак, которого оно составляет наиболее грубую часть, без малейшей опасности для жизни субъекта. В этом утверждении как будто есть странное противоречие, которое я поясню гипотезой. Так как эфирное тело переходит в призрак во время опытного раздвоения, а жизнь не покидает физического тела, то последнюю должна поддерживать флюидическая материя, которая постоянно приливает от магнетизёра. В случае прекращения этого прилива разумная часть, оживляющая призрак, немедленно вернула бы эфирное тело на его обычный пост, где последнее прекратило бы тот час же раздвоение. Этот вопрос, мне кажется, легко решить прямым опытом, но не желая задерживаться теперь, я предоставляю будущим экспериментаторам ответить более точно.

Следует заметить, что если я принимаю в целом теорию теософов, которую считаю наиболее рациональной, всё же мои опыты, подобно опытам Рейхенбаха и полковника де-Роша, противоречат их утверждениям касательно обширности и окраски ауры эфирного тела. Весьма вероятно, что если бы они не пренебрегали так опытами вообще и в частности раздвоением, которое они теоретически считают чрезвычайно опасным, то они исправили бы свои описания, чтобы сделать их более согласными с моими.

После этого необходимого, хотя, быть может, длинноватого отступления, вернёмся к призраку, который разбираем как световое явление.

Всё сказанное мною относится к призраку, образованному возле субъекта и от которого не требуется работы, в особенности физической.

Чтобы производить физические явления: взвешивание на весах, удары по столу, перемещение стола и другие явления, требующие большей или меньшей затраты мускульной силы, для призрака нужна какая-нибудь сила. И силу эту он имеет, и если её отчасти не хватает ему, он может легко взять её из окружающей среды. Но для каждой силы требуется достаточная точка опоры для того, чтобы сила превратилась в работу, эту же точку опоры призрак находит лишь в себе. Для этого он должен взять материю в окружающей среде, чтобы материализовать своё тело, сделать его плотнее и устойчивее. В таком состоянии он перестаёт быть таким блестящим и прозрачным, каким был в бездействии. Тереза представляет замечательный пример в этом отношении. Когда её призрак способен действовать, стучать ли по столу или переставить стол, её руки на столе, соприкасающиеся или на малом расстоянии друг от друга, делаются настолько непрозрачными, что ни она сама, ни свидетели сомнамбулы не видят сквозь них стола. Когда призрак стоит, субъект не видит более полок моего книжного шкафа, сквозь верхнюю часть тела призрака.

Это явление, весьма естественное на мой взгляд, было замечено ясновидящей из Прево, и доктор Кернер, её биограф, говорит по этому поводу: «Чем темнее призрак, тем громче его голос, и тем большей силой он обладает, чтобы производит всякого рода шумы и другие физические явления».

Если, для составления способного действовать тела, призраки заимствуют силу и материю из окружающей среды, то все эти тела должны были бы иметь в одинаковых условиях один и тот же вид. Но это не так. Призрак г-жи Ламбер делается тем блестящее; чем он сильнее и способнее производить те же физические явления.

«Он освещает всю комнату», — говорит субъект, и действительно свидетели сомнамбулы видят его более обычного блестящим.

Вот ещё вопрос, который я не пробую решить.

Когда призрак, хорошо сгущённый, расположен к действию и ничего не делает, он обладает известным количеством силы, которое не может долго сохранять. Эта сила внезапно выходить из наиболее сгущённых частей в виде излучений и даже световых лучей, брошенных в различных направлениях, которые, пробежав расстояние от нескольких дециметров до 1 метра и даже 1,50 м, исчезают в окружающей среде. Эти световые лучи, совсем не похожие на молнию или электрическую искру, бывают часто видимы для всех присутствующих. Их можно фотографировать, как показывает рисунок 10. Я получил это клише в аппарате, когда старался безуспешно сфотографировать призрак Терезы.

Использовав до шестидесяти чувствительных пластинок для получения двух или трёх малоинтересных клише, я изменил по крайней мере на время свой способ действия. Мы подумали с г. Лефран, который помогал мне, что вследствие весьма большой чувствительности экранов из сернокислого цинка, освещённых магнием, они могли бы дать нам лучшие результаты для уловления этих световых лучей. Освещая тусклые части экрана, они должны были бы поддержать светоносность, которая скоро исчезает в других местах. Таким образом запечатлённый экран должен был бы дать отсвет в свою очередь на положенную на него на несколько минуть чувствительную пластинку. Если бы это оказалось верно, то можно было бы надеяться снять фотографию с призрака.

Фотографический аппарат был помещён на кресле, предназначенном для призрака. Экран освещён в соседней комнате и положен вместо пластинки в раму, которая вставлена затем в открытый аппарат. Когда призрак хорошо образовался на предназначенном для него месте, ему предложили не двигаться. Через 10 — 12 минут позирования вынули экран, который заметно потерял свою светимость, его положили плашмя на стол в тёмной комнат, где оперировали, а на него положили минуты на две чувствительную пластинку. Укрытая от света, пластинка затем проявляется и фиксируется.

На полученных таким образом клише оказываются явственные изображения течений светового флюида и отдельных ярких лучей.

Я говорил, что призрак живых раздвоенных более или менее блестящ и когда он вблизи физического тела, то он бывает голубой с правой стороны и жёлто-оранжевый с левой. Уже 20 лет как я изучаю световые проявления человеческого тела в темноте, я встретил одно только исключение в этом отношении в лице Леонтины. Этот замечательный субъект, не будучи раздвоен, блестит в темноте прекрасным белым светом с обеих сторон. Когда она бывает раздвоена, то она видит свой призрак, как видят его и сомнамбулы, свидетели её раздвоения, в форме очень блестящего белого света, похожего на электрический свет.

Это странное явление, причина которого мне неизвестна, всё-таки нисколько не противоречит тому, что я говорил об эфирном двойнике, которому принадлежат цвета полярности, так как в своих самопроизвольных раздвоениях Леонтина видит свой призрак белым, но белизны более тусклой, чем в опытном раздвоении.

IV. — Одеяниe призрака. — По народному поверью призрак мёртвых появляется задрапированным в лёгкую белую материю в роде савана, в котором хоронят покойников. Если же допросить крестьян о привидениях, то некоторые будут серьёзно уверять, что видели или слышали от того, кто не способен лгать, который якобы видел недавно умерших мать или отца, явившихся сообщить ему важные вещи, и видел он их такими, какими они были живые, в обычной их одежде.

В домах, где водится призрак скупца, стерегущего свои сокровища, или предполагаемого автора давно совершённого в том доме преступления, оба эти привидения видели некоторые люди в той же одежде, какую те носили при жизни. С другой стороны, духи умерших людей, вызываемые спиритами, описываются ясновидящими медиумами то в драпировках, то в обычной одежде.

«Призрак умерших, — говорит ясновидящая из Прево, — имеет такой же вид, какой имели умершие при жизни, только призраки не окрашены и выглядят сероватыми; таково же и одеяние их — как бы дымчатое. Наиболее блестящие и счастливые духи носят различные одежды. У них длинное развивающееся блестящее одеяние, с поясом вокруг талии. Черты лица у привидений те же, что были при жизни у них, но более туманные и тёмные. Глаза у них часто сверкают, как пламя. Я никогда, не видала волос у них. Все женские духи имеют одинаковый головной убор и кроме того иногда ту же причёску, что носили при жизни. На голове у них нечто в роде вуаля, закрывающего лоб и волосы. Призраки добрых духов — блестящие, а злых — тёмные».

Двойник живых, произвольно раздвоившихся, почти всегда бывает одет, как раздвоенный субъект; в опытном же раздвоении, наоборот, он почти всегда задрапирован.

Без всяких вопросов некоторые субъекты говорят вам, что двойник не одет, как они, но завёрнут во флюидический газ, закрывающий его сверху до низа кроме лица, которое остаётся открытыми. Когда вы расспрашиваете других, их первым впечатлением оказывается то, что на двойнике нет никакой одежды, но рассматривая его внимательнее, они более или менее ясно различают драпирующий его газ.

«Лицо покрыто флюидическим газом, но совершенно видимо, голова и тело задрапированы» ? говорит без моего вопроса об этом г-жа Викс.

«Дымчатый вид окружает лицо, а весь двойник задрапирован в длинное белое флюидическое одеяние, лицо открыто» — утверждает Эдме.

«Лицо и руки обнаженные; голова и остальное тело драпированы в тонкий и прозрачный газ» — говорит Леонтина.

Единственный субъект, г-жа Франсуа, на сделанный мною однажды вопрос, был ли одет призрак, ответила мне без малейшего колебания: «Да, как я, в чёрном платье».

Этот ответ, несходный с показаниями других субъектов, меня удивил и я спрашивал и переспрашивал их в различных формах, употребляя даже внушение, которое могло бы вызвать другие ответы; несмотря на это, я всегда без исключения получал одни и те же ответы. Я должен прибавить к этому, что каждый раз, что я имел свидетелей ясновидящих, я спрашивал также их, не предлагая вопросов раздвоенному субъекту, какое было одеяние у двойника, и, как относительно г-жи Франсуа, так и относительно других, ответы получались такие же, какие давали раньше все раздвоенные субъекты.

Для всех раздвоенных субъектов, как и для сильных ясновидящих в состоянии бодрствования, призрак (кроме призрака г-жи Франсуа) — больше натуральной величины и представляет вид, показанный на рис. 11. Ясновидящие средней силы вместо того, чтобы видеть призрак весь снизу до верха, видят только верхнюю часть его.

Наш рисунок исполнен насколько возможно математически верно искусным артистом, г. Раппа, с фотографического снимка, который я получил в объектив прямо на экстрабыстрой пластинке Lumiere, в темноте.

Клише чрезвычайно замечательно. Снимок такой тонкий и лёгкий, что положительно невозможно получить его непосредственное воспроизведение. Его можно рассматривать со всеми его деталями только сквозь световой источник. Это призрак г-жи Ламбер, снятый в тот момент, когда он, более сильный и сгущённый, чем когда-либо, заместил несколькими минутами позже сидевшего на своём стуле свидетеля. Я опишу это явление в гл. VII.

Почему призрак умерших и призрак живых раздвоенных не всегда бывают одеты одинаковым образом? Вот вопрос, на который мне невозможно ответить точно. Я могу предполагать лишь следующее: — Призрак бывает задрапирован, когда, не имея серьёзной причины для появления, он колышется нерешительный, в состоянии слабой материализации, наоборот, он одет как субъект, когда по какой-либо причине он бывает более тяжёлый и материальный.

V. — Условия опытов. — Не всегда бывает легко соединить все условия, необходимые для изучения раздвоения. Требуется: 1) атмосфера не должна быть ни тяжёлой, ни сырой, воздух не должен быть насыщен электричеством как при приближении грозы, а температура должна быть ровная и относительно высокая; 2) если не полная, то до крайней мере относительная темнота; 3) на опытных сеансах допускается лишь небольшое число свидетелей, связанных взаимной симпатией, интересующихся исследованиями, без увлечения и предвзятого мнения, не требующих всегда собственной проверки реальности происходящих явлений; 4) собрания должны происходить в комнате, далёкой от уличного шума, и должна быть полнейшая тишина, как в этой комнате, так и в соседних. Необходимо также, чтобы комната для опытов была всегда одна и та же, так как явления в ней получаются легче, чем в комнатах, где не производят опытов.

Время наиболее благоприятное для опытов — после полудня, от трёх часов дня до одиннадцати вечера. Утром необходимые обмены между экспериментатором и субъектом с одной стороны, между субъектом и призраком с другой, происходят, повидимому, труднее, чем от 8 до 10 часов вечера.

Рейхенбах уже замечал, что световые явления в тёмной комнате возрастают с известного часа, достигая максимума около десяти часов вечера, а затем уменьшаются, нисходя до минимума от 4 до 5 часов утра.

Когда призрак хорошо сгущён, он расположен к действию и способен производить некоторые явления; его вид тогда весьма привлекателен для ясновидящих, которые охотно подходят к нему. Его тело состоит из мириадов световых частиц, как будто независимых друг от друга, которые постоянно делают очень быстрые вибрационные движения, волнообразно передающиеся окружающей среде и вызывающие иногда слишком сильную симпатию, между призраком и ясновидящими субъектами, присутствующими при раздвоении. Независимо от этих молекулярных движений, различные части тела оживлены более грубыми волнообразными движениями. которые медленно передаются сверху вниз, как маленькие волны под дуновением лёгкого ветерка. В большинстве случаев, эти волны идут из двух главных центров: 1) области, где берёт начало флюидический шнур и 2) вершины головы.

Чем определяются эти два центра совместных движений и для чего они служат? — Очевидно, что первые волны идут из физического тела через шнур и что он приносит материю, составляющую тело призрака. Вторые, более высшего рода, так как они блестящие и приятные на вид, как будто указывают место прилива силы, оживляющей эту материю.

Эту гипотезу тем легче можно принять, что по мнению теософов тело мысли, обиталище высшей силы, управляющей организмом, не имеет формы последнего, так как оно, по словам Анни Безант, «яйцеобразное тело, которое проникает в тела астральное и физическое и выходит за пределы их, образуя вокруг них лучезарную атмосферу...». У нас обиталищем мысли и волн будет, конечно, мозг, т.е. верхняя часть тела. Если признать то же самое для тела мысли, что весьма вероятно, то эта же самая часть призрака будет обиталищем, центром излияния силы в органическую материю призрака.

В доказательство этой гипотезы я прибавлю, что один из моих субъектов, г-жа Франсуа, всегда, уверяла меня, что видит над очень блестящей головой призрака «как бы большой блестящий шар яркого блеска, бросающий лучи во все стороны». Это буквальное её выражение, которое она употребила на первом сеансе раздвоения, и не изменявшееся в последствии. На волрос о роли, которую играет этот «шар» в обычных явлениях жизни, она ответила мне без малейшего колебания: «Это обиталище мысли и волн».

Субъекты из слабых ясновидящих не видят этого шара; г-жа Ламбер увидела его лишь через 6 — 8 месяцев опытов, хотя я не предлагал ей никаких вопросов по этому поводу. Сильные ясновидящее, свидетели раздвоения, видят его совершенно ясно, не будучи раздвоены.

Бросим теперь беглый взгляд на главные причины, препятствующие образованно призрака и помогающие его распадению, когда он хорошо образовался.

Сырость имеет весьма большую наклонность растворять излучения по мере того, как они скопляются для образования призрака, так что бывает почти невозможно достигнуть такого сгущения, чтобы призрак был способен к работе; вибрации световых частиц менее видимы, и большие волнения едва обрисованы. Тяжёлая и грозовая атмосфера ещё вреднее, в особенности если воздух уже пропитан сыростью.

Я проверил это наблюдение на опыте. Для этого я сперва привёл субъекта (г-жу Ламбер) в сомнамбулическое состояние, не говоря ей о том, что намерен был делать, завернул её в простыню, которую смочили в соседней комнате, а затем начал производить раздвоение её, как делаю это обычно. Но я не мог произвести его, потому что большая часть экстериоризованных излучений поглощена была простыней. Я произвёл раздвоение Жань обычным образом и, когда её призрак был достаточно сгущён, я хотел послать его к свидетелю, г. Фальку, который держал мокрую простыню перед собой в протянутых и поднятых над головой руках. Свидетель хорошо вообще видит призрак всех субъектов, особенно если он находится близ него, но призрака Жань он не видел сквозь простыню. Когда он опускал простыню, он видел очень близко призрак. Я настаиваю перед субъектом, чтобы призрак непременно прикоснулся к г. Фальк. Субъект волнуется, жалуется на холод, но призрак — ни с места. Я ещё более настаиваю и свидетель едва видит призрак, который пробует обойти простыню, но не имеет силы. Субъект истомлён и дрожит от холода, когда я разбудил его. Он ослаб и плохо себя чувствует: ему не хватает излучений, поглощённых простынёй, — как раз то, что я предвидел. Чтобы вернуть субъекту то, чего ему недоставало, я наскоро свернул простыню и положил под ноги субъекту. К нему постепенно вернулись утраченные силы и она ясно чувствовала, что содержимое простыни входило в неё исключительно через правую сторону. То же самое явление произошло с г-жёй Ламбер.

Холод парализует субъектов и замедляет образование призрака; впрочем, когда он образовался, он действует удовлетворительно; зимою температура не должна быть ниже 19 — 20 градусов.

Если тепловые вибрации благоприятствуют образованию призрака и поддерживают его сгущение, то световые вибрации, более быстрые, вредят и стремятся нейтрализовать ещё более быстрые вибрации материи призрака.

Известно, что наиболее замечательные спиритические явления почти невозможно получить при полном свете, разве только на очень короткое время и с очень сильным медиумом. Ярые противники пользуются этим фактом, чтобы утверждать, не домогаясь проверки, что эти явления существуют лишь в воображении восторгающихся поклонников и что медиумам нужна темнота для скрытия их фокусов.

Но эта причина растворения весьма допустима, особенно для истинных учёных, так как им хорошо известно количество энергии в свете.

Папюс считает, что для получения психических явлений требуется в 45 раз больше энергии при полном свете, чем в темноте. Эта пропорция кажется мне слишком преувеличенной, по крайней мере для явлений в раздвоении, но она всё же должна быть довольно значительной и надо иметь её в виду, особенно для физических явлений.

Свет всегда считался препятствием для проявления призраков, и народное поверье справедливо полагает, что они появляются чаще ночью, чем днём, и Вольтер верно сказал: «В старину призраки убегали утром, как запоёт петух».

Психические явления бесспорно труднее получить, чем физические; истинные учёные согласно утверждают, что свет препятствует распространенно герцовских волн в беспроволочной телеграфии. Так, на лекции, читанной в 1908 г. в Англии в «Royal Institution» (Королевском институте), изобретатель этого телеграфа, г. Маркони, высказал следующее:

«Телеграммы посылаются в настоящее время через Атлантический океан как днём, так и ночью; однако в известные периоды, к счастью довольно короткие, передача трудна, иногда даже невозможна, если не употреблять энергии, в увеличенном против нормы количестве.

Так, например, по утрам и вечерам, когда вследствие разницы в долготе в различных частях Атлантического океана чередуются свет и темнота, сигналы бывают очень слабые, иногда даже неразличаемые.

Быть может, освещенные области атмосферы имеют для электрических волн другой знак преломления, чем тёмные области, так что волны могут быть преломляемы и отражаемы, переходя из одной среды в другую»...

Спустя несколько недель после этой лекции г. Буке-де-ла-Гри, который принимал большое участие в применении беспроволочного телеграфа для передачи полуденного часа в нашем полушарии, объявил своим коллегам в Академии Наук, что назначенная для этой передачи комиссия избрала час полуночи, «так как, — заявил он, — герцовские волны передаются несравненно лучше в темноте, чем при свете».

Свет имеет большое влияние на наши глаза. Доктор А.Шарпантье говорит следующее:

«Нормального человека помещают в тёмной комнате и замечают, что зрачки у него расширены. Производят свет в зрительном поле — моментально зрачки суживаются. Свет потушен, и зрачки снова расширяются, и так далее. Это явление, совершенно независимое от всякого сознательного действия, представляет собою рефлекс зрачка на свет».

Я прибавлю ещё, что свет не только вреден для образования и проявления призрака, но он мешает также средним ясновидящим, присутствующим в качестве свидетелей, видеть призрак. Простой экран с почти потухшим светом уже мешает видеть слабым ясновидящим.

Я делал опыты с цветным светом малой силы и получил лучшие результаты лишь с белым светом. Красный цвет, вероятно вследствие тепловых лучей, которые он обильно выделяет, есть самый вредный, так как он расслабляет всех ясновидящих и вызывает в них неприятный жар; фиолетовый цвет так же неприятен, как красный; жёлтый и оранжевый располагают к меланхолии; зелёный не нравится; одни лишь бледные оттенки голубого цвета нельзя причислить к неприятным. Наилучшие результаты давал мне так называемый в стеклянной торговле тринадцатый голубой.

Есть лица, в присутствии которых невозможны никакие явления. Люди эти бывают двух родов: 1) сильные, здоровые и очень самовольные, особенно если воля у них не дисциплинирована, как у всех упрямцев, так как они сильно выделяют лучи вокруг себя и не могут ограничить своё лучеиспускание; некоторые суровые магнетизёры, требующие, чтобы все повиновались им, и все вообще люди, которые, неизвестно почему, антипатичны субъекту; 2) некоторые субъекты ясновидящие, в особенности если они очень симпатичны субъекту опытов.

Первые выделяют обильные излучения, которые, энергично бросаемые, отталкивают излучения, даваемые субъектом для образования призрака, и последний, тоже отталкиваемый, качаемый, не может достаточно сгуститься. Контуры бывают едва обозначены, молекулярные вибрации мало появляются, а крупные волны беспорядочны или бледно обрисованы. Второго рода люди не вредят образованию призрака в начале раздвоения, но бывает невозможно переступить известный предел сгущения и заставить призрак не сходить с места, так как его тянет к свидетелю ясновидящему, и он отходит от него, чтобы снова и опять вернуться.

В обоих случаях экспериментатор затрачивает много энергии, не получая важных явлений.

Шум составляет одно из вреднейших препятствий для образования призрака и сохранения его в состоянии сгущения, если он хорошо образовался.

Хорошо сгущённый призрак готов к действию; достаточно бывает продолжительного шума известной силы, оживлённого разговора, хотя бы вполголоса, между свидетелями, чтобы контуры призрака стали менее ясны, чтобы большие волны сделались беспорядочны и порывисты. Призрак дрожит тогда всей своей массой, становится расплывчатым, менее блестящим, менее приятным на вид и теряет всякую способность к работе. Если в то время у него будет внезапное волнение, как иногда случается без уважительной причины, когда раздаётся сильный шум, или направлять на призрак сноп яркого света, как делает фотограф для моментального снимка в темноте, — призрак оставляет своё место и прячется позади субъекта, как бы за щитом. Он также часто совершенно распадается и его составные элементы почти моментально входят в тело субъекта. Раздвоение тогда кончено, и если желают продолжать опыты, то надо снова раздвоить субъекта, но тогда призрак — боязлив и подходит с недоверием к тому месту, куда зовёт его требуемая от него работа; во всяком случае, теряется много времени и редко получаются затем удовлетворительные результаты.

Звуковые вибрации оказывают, следовательно, сильное действие на призрак, а так как всякое движение последнего отражается на субъекте, то бывает можно, держа за руки субъекта, констатировать в нём звуковые движения, как это делают на поверхности вибрирующего колокольчика, приложив к нему руку. Эти движения призрак чувствует задолго до того, когда доходит шум до слуха присутствующих. Тяжёлая телега, например, едет по улице, на известном расстоянии; никто её не слышит, но экспериментатор чувствует под своими руками волнение субъекта. Волнение растёт, телега приближается, её слышат, и волнение усиливается; телега проехала, шум прекратился, но волнение продолжается ещё несколько минут. Призрак тогда более или менее дезорганизован. Чувствительность к звуковому движению так велика, что, держа субъекта за руки, замечаешь волнение, произведённое в призраке боем часов, который едва слышен.

Из этого описания легко можно понять, что всякий шум, даже перемена места свидетеля, а, главным образом, приход постороннего человека в рабочий кабинет, должны вызвать большее или меньшее расстройство. Вот пример тому.

Однажды вечером я производил опыты с г-жёй Франсуа, в присутствии гг. Дюбуа и Франсуа. Мы легко получали по желанию удары по столу, к которому никто не прикасался. Около половины десятого раздался звонок. Субъект заволновался и я увидел, что призрака не было ни около рабочего стола, ни в предназначенном для него кресле по левую сторону субъекта. Я спрашиваю у субъекта, где призрак. «Он пошёл узнать, кто звонил», ответил субъект. Я спрашиваю, кто пришёл мешать нам в такой час, и надо ли принять его? — «Пришёл к вам мужчина, и можно принять его», ответил субъект. Я попросил г. Дюбуа принять посетителя. Это был доктор X...., приятель мой, который принёс мне рукопись. Так как он был незнаком субъекту, его тихонько привели в рабочий кабинет.

Призрак дезорганизовался и субъект был в сильном расслаблении. Я успокоил последнего и пытался сгустить первый, и когда сгущение показалось мне достаточным, я велел ему подойти к столу и ударить два раза. Через нисколько минуть послышался треск в столе, и раздались два удара, а затем три удара, сделанные с раздражением.

Субъект ослаб и присутствие нового свидетеля страшно стесняет его. Опасаясь припадка, я весьма медленно разбудил его, чтобы снова усыпить и разбудить несколько раз; когда наконец я нашёл его в удовлетворительном физическом и душевном состоянии, хотя немного нервным, я отпустил его.

На другой день, хотя нервная, г-жа Франсуа чувствовала себя довольно хорошо, но на послезавтра нервность усилилась и сделалась очень сильная головная боль, которая с пароксизмами и короткими промежутками успокоения продолжалась дней десять. Недовольная этим неприятным случаем и боясь возврата его, она более не являлась и я потерял в ней, к моему большому сожалению, одного из лучших своих субъектов.

 

 

III. ? Действие призрака на своё собственное тело.

 

I. Наши чувства, наши ощущения. — II. Зрение. — III. Слух. — IV. Обоняние. — V. Вкус. — VI. Осязание.

 

I. — Наши чувства, наши ощущения. — У человека пять чувств: зрение, слух, обоняние, вкус и осязание.

Философия говорит нам, что ощущение есть впечатление предметов, которое душа воспринимает чувствами.

Физиология показывает, что ощущение разлагается на впечатление, передачу и опознание. Впечатление производится на органы чувств; оно передаётся нервами, исполняющими эту функцию, в нервный центр органа, где, при содействии разума, совершается опознание. Так, глаз принимает световые впечатления. Луч света ударил в него, сетчатая оболочка этого органа восприняла это впечатление, которое передаётся зрительным нервом в мозговой центр органа и проявляется там в чувствовании. Как раз в этот момент мы познаём предмет, который запечатлелся в нашем зрении. Другие органы чувств действуют таким же образом.

Физиология рассматривает это явление только с чисто материальной точки зрения, не признавая психической причины, которая кажется ей лишней помехой. Философия выдвигает душу, но недостаточно объясняет механизм этого действия. Теософия идёт далее, так как даёт нам довольно точные подробности, мало основанные, впрочем, на доказательствах.

«Силы мысли, движения, чувствительности, — говорит Анни Безант, — не содержатся в нервном веществе. Это способы действия «я», действующего в своих более внутренних телах». («L'homme et ses corps» — Человек и его тела).

«То, что вы называете «цветом», — утверждает Четтерджи, — есть действие вибраций на вашу сетчатую оболочку. Вибрации эти передаются зрительным нервом в мозг, а из мозга в гиперфизическое или астральное тело. Из астраля передача идёт в мышление, и тогда вы видите предмет. Следовательно, это лёгкое воздействие на сетчатую оболочку, переданное нерву и мозгу, затем в астраль и наконец в мышление. («Philisophie esoterique de l'Inde» — Тайная философия Индии, стр. 28).

В действительности, чувствуются ли ощущения видимым телом или невидимым, которое оживляет видимое?

Опыты доказывают нам, что первое есть орудие, которым пользуется второе, чтобы выразиться, и что все ощущения действительно чувствуются этим телом. Я докажу это посредством раздвоения на физическом теле и его двойнике, отделенных друг от друга и исследованных отдельно.

У человека раздвоенного все физические чувства совершенно уничтожены; он ничего не видит физическими глазами, не слышит ушами, не обоняет запаха, не чувствует вкуса; осязание не существует для него, потому что он не ощущает прикосновения. Все впечатления воспринимаются отдельными чувствами, унесёнными призраком с собою.

Для всех субъектов призрак — это весь человек, а физическое тело есть только орудие, инструмент, данный ему природою, чтобы он мог выразиться физически. «Призрак — это я сама, — говорить Леонтнна, — физическое тело — пустой мешок». «Двойник — это я, — утверждает Жань, — я не знаю, что такое тело, но оно не я».

Эдме даёт по этому вопросу весьма живописное описание, отвечая на предложенные мною вопросы: «Тело, которое вы трогаете, — говорит она, — ничто; просто оболочка другого. Вся моя личность в блестящем существе. Это оно думает, знает, действует; оно передаёт физическому телу всё, что я говорю вам».

— Как надо называть это блестящее существо?

— Название не нужно; это Эдме, это я; если хотите, зовите его Эдме.

— Надо же однако отличить его от другого. Согласны вы называть его астралем, призраком, двойником, так как это ваш двойник?

— О, нет, нет! Только не астраль. Называйте его двойником, если желаете; но он не двойник, потому что это я.

Спрошенная на другом сеансе, она снова объявила, что физическое тело ничего не чувствует, ничего не видит, и что все впечатления передаются ему двойником через соединяющий их шнур. «Прикасаются к двойнику, — говорить она, — впечатление прикосновения ударяет в физический мозг, и ощущение отражается в нём. Когда разговаривают, то полагают, что моё физическое тело слышит потому, что оно отвечает; но это не верно. Оно ничего не слышит; слышит двойник. Вопрос и ответ передаются шнуром в физический мозг, как бы через движение, через нечто вибрирующее. Видит также двойник, и зрение передаётся физическому телу движением, это как бы электричество, заставляющее физический мозг вибрировать, и тогда мозг видит то, что видит двойник. Все впечатления, получаемые двойником, передаются в мозговые центры, но эти центры ничего не видят сами по себе».

Это заявление составляет истинное откровение, важность которого привлечёт внимание читателя. Его следовало бы развить и пояснить. Я пока ничего не буду говорить, но по мере изложения собранных мною наблюдений представлю некоторые объяснения, которые окончательно выяснят его во всей его удивительной простоте.

Опыты доказывают до очевидности, что призрак уносит с собой чувства и разум субъекта, которые имеют, настоящее обиталище и настоящие свои органы в астральном теле, а не в физическом.

Призрак непосредственно получает впечатления через органы чувств. Передача совершается специальными проводниками в астральные центры, где происходит чувствование. Полученное ощущение передаётся телу субъекта шнуром, нервы передают его затем в мозговой центр органа, и оно выражается физически, как бы отражением. Слух призрака непосредственно получает вибрации слов, но он может также получать их от физического тела. Когда говорят с последним, оно как будто слышит и понимает, так как отвечает, но в действительности оно ничего не слышит и ничего не понимает. Звуковые волны, впрочем, чувствуются, но они не производят никакого впечатления на этот расстроенный инструмент, который не имеет более слуха, чтобы слышать, и разума, чтобы понимать. Волны звуковые передаются шнуром призраку, который есть душа, которая чувствует, превращает чувствование в ощущение, формулирует ответ в вибрации, передаёт эти вибрации последовательными волнами физическому телу, которое выражает их, т.е. отвечает на них, физически — следовало бы сказать автоматически — органами голоса.

Наблюдая эти факты, замечаешь скоро, что чувства значительно более развиты у раздвоенного субъекта, т.е. у призрака, чем у нормального человека, потому что в первом не имеется органических сопротивлений, которые они находят во втором.

Отправления слуха совершаются не только ухом, но и по близости всех частей тела призрака. Обиталище зрения не всегда бывает в глазах призрака. Некоторые субъекты ясновидящие видят мелкие вещи, представляемые призраку, тою частью, которою видят в состоянии сомнамбулизма. Часто отправления зрения совершаются теменем, лбом, затылком, надбрюшной областью, концами пальцев. Субъекты не ясновидящее не видят вообще показываемых им вещей. Отправления других чувств совершаются астральными органами подобно тому, как совершаются физическими, когда субъект бывает в нормальном состоянии.

Если настоящее обиталище чувств не в физическом теле, то слепые и глухие должны были бы видеть и слышать в известных условиях, хотя бы их органы были неспособны воспринимать впечатления.

Я имею абсолютную уверенность, что оно так и есть, и что в раздвоении слепой видит, глухой слышит и бесчувственный ощущает прикосновение. Мне не привелось изучить это явление, которое я только мельком наблюдал, так как я ещё пока не встречал ясновидящих субъектов глухих, слепых и совершенно не чувствующих прикосновения. Но я воспользуюсь случаем, если он представится, и надеюсь, что в следующем издании настоящей книги будут наблюдения этого рода.

Осязание истеричных субъектов доказывает мне это; бесчувственные части в нормальном состоянии делаются чувствительными в раздвоении. Впрочем, Рейхенбах уже наблюдал нечто подобное. В тёмной комнате он производил опыты со слепым, сильным ясновидящим, который видел одические излучения, выделяемые людьми и даже находящимися там металлическими предметами.

Тут надо сделать важное замечание. Призрак действует, как физическое тело в нормальном состоянии. Известно, что мы воспринимаем лучше впечатления, когда наше внимание обращено на них. Так, мы видим, слышим, отведываем, различаем запахи лучше, когда смотрим, слушаем и обоняем. То же самое бывает и с призраком, который видит, слышит, отведывает и обоняет лучше, когда ему предлагают обратить внимание на впечатление, которое он должен испытать.

После этого предисловия, немного длинного, но необходимого для того, чтобы были понятны поразительные явления раздвоения, я представлю читателю главные собранные мною наблюдения о каждом из чувств, излагая их приблизительно в порядке собирания их.

II. — Зрение. — Прежде всего замечают, что субъект раздвоенный совершенно не видит предметов, представляемых глазам физического тела, и веки у него полуоткрыты или совсем закрыты. Я не встречал ни одного исключения из общего этого правила среди исследованных мною многочисленных субъектов.

Если субъект бывает ясновидящим в состоянии сомнамбулизма, то ясновидение уменьшается в начале экстериоризации и совершенно исчезает, когда экстериоризация достигает высшей степени своего лучеиспускания. Мне неизвестно, куда оно девается. Его обретают, когда раздвоение бывает почти полное. Вот примеры тому.

1. — Марта в сомнамбулическом состоянии видит предметы, которые подносят ей к затылку, и может иногда прочитать несколько строк в газете. В начале октября 1907 года, между пятью и шестью часами вечера, при относительном свете г. Андре, художник, и я производим с ней следующий опыт. — Лист с печатными крупными буквами (название газеты) положен перед полуоткрытыми глазами субъекта. Он заявляет, что ничего не видит. Лист кладут на темя, потом на область надбрюшную; он снова заявляет, что ничего не видит, несмотря на нашу настойчивость. Лист был положен затем перед лицом призрака, которого мы усадили на стул перед субъектом на расстоянии около двух метров. Субъект объявляет, что ничего не видит. Лист кладут на область надбрюшную, на темя и по сторонам головы; он продолжает не видеть. Лист подносят к затылку, и он тотчас же читает: «Отечество» и прибавляет, что это название газеты. Зрение призрака не настолько развито, чтобы он мог читать мелкие буквы. Несколько раз повторенный в одинаковых условиях опыт давал всегда одни и те же результаты.

2. — Эдме в сомнамбулическом состоянии видит иногда предметы, которые подносят к её затылку. В конце октября 1907 года, между пятью и шестью часами вечера, в темноте, в присутствии г-жи Сталь, гг. Бонне, Гранжан и моего сына Гастона, я делаю следующие два опыта:

Я передаю свои часы Гастону, который находится в трёх метрах расстояния от субъекта, и говорю ему, чтобы он стоял, а я близко пошлю к нему призрак субъекта, который уже был раздвоен. Вытянув правую руку перед собою и согнув кисть, в которой часы, он направит руку к затылку призрака. Я посылаю призрак, который становится, как я указал; не говоря ни слова, Гастон протягивает часы. Почувствовав сотрясение во всём своём существе, субъект говорит, что видит белый и круглый предмет. «Он идёт, как механизм, — говорит он, — и даёт звук, тик-так, как часы». Следует заметить, что субъект видит сперва часы, а слышит их потом, хотя и не всегда обозначает это удовлетворительно.

Я вручаю затем Гастону, ничего ему не говоря и никому также не говоря о содержимом, закрытый конверт, который у меня был в кармане, и прошу его представить конверт призраку в прежних условиях. — «Я вижу, — говорит субъект, — два круглых предмета в роде копейки». — Деньги это? — спрашиваю я. — «Да, деньги», отвечает он. — Какого цвета? — «Это жёлтое или скорей жёлто-красное». — Так значить новые копейки? — «Нет, это не копейки; это золото». — Нет ли ещё чего-нибудь в конверте? — «Да, деньги, билеты». После сеанса конверт вскрыли в присутствии всех свидетелей и увидели два кредитных билета и две золотые монеты по 20 франков.

В первом опыте внимание субъекта не было направлено на предмет узнавания, но оно было направлено во втором опыте, более трудном благодаря конверту, который скрывал предметы. Можно опять выставить мысленное внушение; я ведь знал, какой предмет был представлен призраку, и знал содержимое конверта. Мы увидим дальше, однако, — самовнушение, мысленное внушение и даже словесное внушение не играют никакой роли в этом явлении и в подобных ему.

3. — В первых числах ноября 1907 года, в тот же час, как в предыдущих сеансах, мы освещены двумя свечами, одна в моём рабочем кабинете, другая в зале собраний во «Французском магнетическом обществе», которые разделяет широкий коридор.

Я в глубине кабинета с Эдме, которая раздвоена. Я прошу троих свидетелей опытов: г-жу Сталь, г-жу Фурнье и г. Бонне пройти в залу и делать там простые и лёгкие для описания движения, чтобы мы могли проверить, увидит ли что-нибудь посланный мною туда призрак. Доктор По де-Сан-Мартен поместился в коридоре у окна, чтобы видеть одновременно субъекта и меня в глубине кабинета, а также положение и различные движения, который будут делать наши экспериментаторы. В течение 7 — 8 минуть мы производим следующие четыре опыта.

Я посылаю призрак в указанную комнату; экспериментаторы и свидетели на своих постах. Первый опыт. — Г-жа Фурнье садится на стол. — «Я вижу, — говорит субъект, — г-жу Фурнье, которая сидит на столе». Второй опыт. — Трое ходят по зале и делают движения руками, не заботясь о правильности и сущности движений. — «Они ходят и делают жесты руками; я не знаю, что это такое». Третий опыт. — Г-жа Сталь взяла брошюрку со стола, открыла её, села возле г-жи Фурнье и подала брошюру ей. — «Обе дамы читают», говорит субъект. Четвёртый опыт. — Все трое взялись за руки и ходят вокруг стола, размахивая руками. — «Как смешно, — говорит субъект со своей обычной наивностью, — они пляшут вокруг стола, как три дурака».

4. — На той же неделе, в тот же час, в темноте, в присутствии моего сына Анри, г-жи Сталь и г-жи Фурнье, я делаю следующий опыт:

Эдме раздвоена в моём рабочем кабинете. Я спрашиваю у неё, может ли призрак пройти сквозь стены, чтобы переходить из комнаты в комнату и видеть, что там происходит. Она отвечаете мне утвердительно. Мысленно я предлагаю призраку пройти сквозь стену в нашей комнате и пройти в библиотечную залу. — «Я вижу, — говорит субъект, — большую комнату, полную книг. В комнате свет; молодой человек работает с книгами; сидит женщина и ожидает». Описание было верное, только в данную минуту не было женщины, которая минут 10 — 15 назад сидела в комнате в ожидании исполнения своего требования.

Я пожелал, опять-таки мысленно, чтобы призрак отправился в нашу квартиру, в верхнем этаже, пройдя сквозь потолок. Субъект говорить мне, что «вряд ли это возможно». Тогда я предлагаю пройти по лестнице, которую указываю, так как субъект не знает её. Через несколько секунд субъект говорить мне, что он в комнате: «Стоит кровать, стол, заваленный бумагами и книгами, полки с книгами. Комната освещена стенной лампой.» Всё это верно, только лампа не была зажжена. Это комната моего сына Гастона, студента-медика, который в данную минуту не занимался в комнате.

Я хочу послать призрак в свою комнату. Он не пошёл туда, потому что описал мне большую комнату «с большим столом, стульями; висячая с потолка лампа была зажжена; женщина сидела у стола». Это описание столовой, описание верное, хотя не совсем точное. Пошли наверх для проверки. Лампа была зажжена, но женщина не сидела у стола. Г-жа Дюрвилль, за несколько минут перед тем писавшая за столом, вышла в кухню.

Эти описания, как можно заметить, имеют тот же характер, что описания ясновидящих сомнамбул, которые весьма часто описывают людей и предметы на местах, которые они занимали раньше, но не занимают более в данную минуту4.

5. — 6 ноября 1907 года, в девять с половиной часов вечера, в присутствии гг. Адатто, Дюбуа, Робера, Гильдебранда, Бернара и Портра, мы производим в темноте различные опыты над обонянием и слухом с г-жёй Викс раздвоенной.

Посл того, как было констатировано, что призрак слышит и чувствует запахи на расстоянии 2 — 3 метров от субъекта, г. Адатто спрашивает, может ли призрак узнать время по его часам.

Я предлагаю г. Адатто встать и показать часы призраку, которого я пошлю к нему. Часы показаны с оборотной стороны и экспериментатор спрашивает, который час. «Я не могу видеть, который час, — говорит субъект, циферблат повёрнут не ко мне». Экспериментатор повёртывает часы циферблатом в сторону призрака. — «Я не могу рассмотреть, который час, — резко говорит субъект, — мне неизвестны напечатанные цифры». Циферблат на часах г. Адатто был турецкий с турецкими буквами и цифрами в специальном расположении, так что не знающий турецкого языка человек не мог узнать время по этим часам.

Мы желаем проверить, может ли показать время призрак по другим часам, но субъект устал и мы не получаем определённого результата.

6. — 2 января 1908 года, пять с половиной часов вечера. Свидетели: гг. Дюбуа, Дюбе и Брие, мы в темноте.

Леонтина раздвоена в глубине моего кабинета; свидетели находятся в четырёх метрах от субъекта. Я предлагаю г. Дюбе встать и показать какой-нибудь предмет призраку, которого я пошлю к нему. Призрак возле него, г. Дюбе вынимает перочинный ножик из кармана, держит его крепко зажатым в правой руке, протягивает руку к призраку и спрашивает, видит ли он предмет в его руке. — «Я вижу маленький предмет, — говорит субъект, — это карандаш или перочинный ножик». Г. Дюбе при свете карманного электрического фонаря берёт с моего стола перо с резервуаром. «Это перо, но не такое, как другие; в ручке чернила». Экспериментатор берёт лист почтовой бумаги и держит в руке. — Это белая бумага, — говорит субъект, — её употребляют для письма».

Я предлагаю г. Брие встать и показать призраку, которого я посылаю к нему, какой-нибудь предмет по собственному его выбору. Он показывает оборотную сторону своих часов. «Я вижу, — говорит субъект, — предмет в руке; он чёрный и круглый, это часы». Экспериментатор показывает другую сторону часов. — «Те же самые часы, — говорит субъект, — но с другой стороны. Я вижу стрелки, а между тем не могу разобрать, который час». Спрошенный по этому поводу, он отвечает, что не может точно разглядеть, потому что призрак вибрирует слишком сильно, и его беспокойные глаза постоянно перебегают с места на место. «Всё тело, — говорит он, — охвачено беспрерывным вибрационным движением, и это движение мешает мне видеть точное положение стрелок».

7. — 5 января 1909 года, девять часов вечера, в темноте; г. Фальк и мой сын Гастон присутствуют на сеансе. Я произвожу раздвоение Жань.

После лёгких шумов в столе, до которого никто не касался, я предлагаю Гастону встать и выставить какой-нибудь предмет перед призраком, который я посылаю к нему. Он показывает часы, которые держит в руке, и просит призрака взглянуть, что это за предмет. — «Я вижу что-то круглое, — говорит Жань, — оно производит звуки; я слышу тик-так; это часы».

Тот же экспериментатор достаёт из кармана мундштук для папирос, который показывает таким же образом. —«Я вижу, — говорит субъект, — длинный белый предмет, в роде ножа; это перочинный ножик; нет, это часы».

Он показывает серебряное портмоне. — «Я вижу что-то плоское, почти круглое; это портфель; нет, тут деньги, это портмоне».

8. — Чтобы видеть предметы, призрак переносится к данному предмету. Вот пример самопроизвольного действия призрака, который я уже приводил в предыдущей главе, говоря об опасности приводить во время сеанса незнакомое субъекту лицо. Я повторю его, потому что большинство читателей не обратили, конечно, внимания, на факт ясновидения.

На сеансе мы получали стуки по желанию в столе, к которому никто не прикасался. Вдруг позвонили: субъект заволновался и я заметил, что призрака не было ни у стола, ни на предназначенном для него месте, по левую сторону субъекта. Я спрашиваю у субъекта, где призрак. —«Пошёл узнать, — отвечает тот, — кто звонит.» Я спрашиваю, кто звонил, и надо ли открыть ему. — «Это мужчина, который желает вас видеть, — отвечает субъект, — ему можно открыть». Это был доктор X, который принёс мне рукопись.

9. — Одна молодая дама, с которой я безуспешно оперировал несколько недель, страдает странной болезнью, которую ни один из многочисленных её докторов не мог определить. Заболела она год назад онемением правого бедра, которое она чувствует гораздо толще, чем оно есть на самом деле. Ей тоже кажется, что как будто что-то, только не жидкость, течёт иногда поверх бедра, не по коже, но на некотором расстоянии от последней. Ощущение это постепенно распространилось по всей ноге, по правому боку и наконец по всей голове. Без всякой перемены в умственных способностях голова стесняет её, потому что она ясно ощущает, что она далеко выступила за свои видимые пределы.

Больная незнакома субъекту и свидетелям; мне одному известны главные признаки её болезни, которую я считаю одним из родов экстериоризации, хотя чувствительность везде нормальная. Я пригласил её на данный сеанс, в надежде, что призрак может дать нам некоторые полезные указания.

Я произвожу раздвоение Эдме (11 ноября 1907 г.), в пять с половиной часов, в присутствии г-ж Сталь и Фурнье, г. и г-жи Бонне. Мы в темноте. После различных опытов над ощущениями призрака я посылаю последнего к больной, чтобы он сказал нам, как видит её.

— О! — с удивлением восклицает субъект, — у этой дамы голова гораздо больше, чем она должна быть... Что-то такое выходить оттуда... Это её астраль... Правая нога ещё смешнее; она представляет как будто целое тело, с особою полярностью и окраской; её астраль тоже выходить из всей ноги. Больная должна испытывать странные ощущения, но её жизни не грозить опасности.

Я никогда не получал видения от призраков субъектов, не ясновидящих в сомнамбулическом состоянии. Призраки таких субъектов видят комнату, хорошо освещённую; они различают в ней также присутствующих лиц и главные предметы, но они не видят мелких вещей и безделушек, которые им показывают. Так, когда показывают часы призраку г-жи Ламбер, спрашивая, что это за предмет, она сейчас же отвечает: «Я ничего не вижу; но так как я слышу тиканье, я понимаю, что это часы». Если ей показывают предмет, который не производит никаких звуков, она не может узнать его. Все субъекты не ясновидящие, которых я наблюдал, поступали так же.

III. — Слух. — Слух — тончайший и нежнейший орган чувства у призрака. Он способен воспринимать звуки на значительно большем расстоянии, чем это обычно делает физическое тело даже при величайшем внимании. Все без исключения субъекты раздвоенные отлично слышат, когда тело ничего не слышит. Вот несколько наблюдений, которые я излагаю в порядке собирания их.

1. — В начале моих опытов с г. Андре, Марта раздвоена; её призрак сидит в кресле по левую сторону её на расстоянии метра. Я подношу часы части призрака, соответствующей левому его уху. Марта явственно слышит тиканье. Я прикладываю часы к затылку, к надбрюшной области, к ногам призрака, — она продолжает слышать. Я приставляю постепенно часы к наружному отверстию ушей субъекта, к затылку, надбрюшной области и к ногам субъекта — он ничего не слышит. Опыт повторённый с тем же субъектом в разных условиях, всегда давал одни и те же результаты.

2. — Призрак Эдме слышит часы, как призрак Марты; он слышит также шелест тонкой бумаги, которую мнут.

Желая узнать, может ли он услышать из другой комнаты, если говорить ему тихо, я принял следующие меры: я поставил стул посреди залы собраний «Магн. общества» и предложил г-же Сталь встать около этого стула в указанное мною время и очень тихо говорить призраку, которого я пришлю сюда из своего кабинета. Г-жа Фурнье поместится в коридоре, разделяющем две комнаты, около окна, чтобы видеть субъекта и меня в кабинете, а также движения и жесты г-жи Сталь.

Я произвожу раздвоение субъекта, и когда призрак оказывается достаточно сгущённым, я посылаю его в большую залу сесть на приготовленный для него стул. Г-жи Сталь и Фурнье на своих местах. Эдме жалуется сперва, что г-жа Сталь прикасается к ней, что для неё весьма неприятно. Она слышит, как та говорит, но так как она расслаблена, она не понимает, что та говорит. Я прошу её обратить всё своё внимание на то, чтобы услышать, и прошу г-жу Сталь повторить, что она говорила: — «Она даёт мне советы и просить быть спокойной».

Субъект очень утомлён, расслаблен; я посылаю призрак обратно на его место. Г-жа, Сталь объявляет нам, что она сказала призраку: «Я здесь; слышите вы меня? Будьте покойны и не нервничайте». Слова эти произнесены были так тихо, что г-жа Фурнье, сидевшая в трёх метрах расстояния, не слышала ни одного слова.

3. — Призрак Леонтины слышит очень явственно тиканье часов, а физическое тело, несмотря на словесное внушение, не слышит. Мы в полутемноте.

Я передаю свои часы доктору По де-Сен-Мартен и прошу его незаметно для субъекта проверить, кто слышит звуки: призрак или физическое тело. Ничего не говоря, в известный момент доктор осторожно подходит к субъекту и по очереди прикладывает часы к обоим его ушам, не прикасаясь к ним, Субъект ничего не говорит. Доктор подносит часы к наружным ушным отверстиям. Субъект ничего не говорить. Тогда доктор направляет внимание субъекта на часы, приставленные к уху субъекта, говоря, что тот должен слышать их. Субъект объявляет, что ничего не слышит. Доктор настаивает, утверждая, что тиканье часов очень громкое, что тот должен слышать его. Субъект раздражительно говорить, что не слышит его. Через несколько минут доктор неслышно подходит к призраку, сидящему в кресле по левую сторону субъекта, и протягивает часы к тому месту, где голова призрака. Субъект тотчас же заявляет, что слышит тиканье часов. Затем часы кладут на кресло, на пол, на некотором расстоянии от ног призрака. Субъект объявляет, что он чувствует перемещение предмета и отлично слышит его, куда бы его ни положили.

Зная, что совершенно глухие люди слышат тиканье часов, когда держат их в зубах, я беру от доктора часы, велю субъекту открыть рот, вкладываю в рот кольцо часов и велю субъекту прижать его зубами, обратив своё внимание на звуки, которые должен услышать. Затем я прошу его разжать зубы, чтобы вынуть предмет. Субъект сознавал, что сжимает что-то зубами, но, несмотря на внушение, он ничего не слышал.

4. — В темноте, я один в кабинете с Терезой раздвоенной.

После того, как были получены по желанию стуки в столе, до которого никто не касался, я хочу узнать, может ли призрак услышать легкий шум, когда его внимание обращено на другой предмет. Для этого я ставлю своё кресло перед письменным столом возле окна, в метрах пяти от субъекта, и кладу свои часы на кресло. Подхожу к субъекту и, чтобы отвлечь его внимание, снова получаю стуки в столе; затем, в известный момент, предлагаю призраку сесть в кресло и сказать нам, если он увидит что-нибудь интересное на моём письменном столе. Он медленно направляется к креслу. При свете карманного электрического фонаря я проверяю, там ли он, и возвращаюсь к субъекту, который восклицает: «Ничего нет интересного на вашем столе, но я слышу тиканье часов». Я спрашиваю, где часы. — «Я не знаю, — отвечает он, — но слышу их прекрасно». — Ну, — говорю я, — будьте внимательны. Положив руки на стол, вы узнаете, не на столе ли часы. — Субъект отвечает тотчас же: «Часы не на столе». После некоторого молчания, прибавляет: «Прямо забавно, я сижу на часах». Снова помолчав немного, он говорит лукаво: «Да, это очень смешно, обыкновенно мои уши не там».

5. — 16 февраля 1909 года, опыт с Жань, в девять часов вечера в присутствии гг. Фальк и Демальи, в темноте.

Я хочу узнать, слышит ли на известном расстоянии призрак почти неслышный шум, н сравнить слышание сильных и очень лёгких шумов.

Констатировав ещё раз, что субъект ничего не слышит ушами, я посылаю призрак к моему письменному столу на расстояние четырёх метров от субъекта и прошу г. Демальи приложить его часы к голове призрака. «Я вижу, — говорит Жань, — круглый предмет; это часы; я слышу тиканье».

Я даю свои часы экспериментатору, который заменяет ими свои. — «Я вижу часы, — повторяет субъект, — но часы не те; эти больше, и тиканье громче.» Это было верно.

Я беру дощечку и сильно царапаю по ней ногтями, чтобы произвести громкий царапающий звук. — «Я слышу шум; точно царапают по доске». Я спрашиваю, громкий или слабый этот шум? —«Я хорошо слышу его, — отвечает субъект, — но он не громкий».

Я легонько провожу ногтями по дощечке. Очень лёгкий звук едва слышен г. Демальи на расстоянии одного метра. Г. Фальк не слышит его в 2 метрах. — «Я слышу, что скоблят дощечку, как прежде», — говорит субъект. Я спрашиваю, громче или тише звук, чем предыдущий? Субъект отвечает, что слышит его так же, как и прежде.

Я прошу г. Демальи подойти ко мне, как можно ближе, не прикасаясь ко мне. Я четыре раза легонько провожу мякотью пальца по дощечке, которую прикладывал к правому уху своему. Я едва слышу, а г. Демальи, в нескольких сантиметрах от меня, ничего не слышит. — «Я слышу шум в дощечке», — говорит субъект. Я спрашиваю, сколько раз он слышал этот шум? — «Я не считала сколько». — Обратите внимание, я прикасаюсь четыре раза к дощечке. —«Я слышала тот же шум четыре раза». Я провожу по дощечке один раз, по прежнему очень легко. Г. Демальи, у которого очень тонкий слух, ничего не слышит. — «Я слышала один только раз». Я провожу пальцем три раза. — «Я слышала три раза».

Я спрашиваю у Жань, так же ли хорошо слышит она последние звуки, как громкое царапанье ногтями. — «Я слышу очень хорошо, — говорит она, — что звуки не одинаковые, но я слышу одинаково хорошо как те, так и другие».

Я велю призраку оставаться на занимаемом им месте; отхожу на один метр расстояния и легонько провожу по дощечке два раза. — «Звук повторился два раза». Я отхожу на два метра и провожу по дощечке два раза. Субъект ничего не слышит более. Я приближаюсь на 25 сантиметров и провожу по дощечке два раза. Субъект как будто что-то слышит, но он не различает звуков. Я подхожу ещё на 25 сантиметров и повторяю действие. — «Я слышала шум два раза», — говорит субъект.

Я зажигаю свечку, которую ставлю на письменный стол и снова начинаю проводит пальцами по дощечке. На расстоянии 1,50 м субъект ничего не слышит, между тем как в темноте хорошо слышал. Я подхожу к призраку на один метр расстояния; он ничего не слышит; очень лёгкие звуки только тогда слышны ему, когда я подхожу очень близко к призраку. Для проверки этого факта, весьма существенного для меня, я гашу свечку и снова провожу пальцами по дощечке на расстоянии одного метра, затем на 1,50 м от призрака, и субъект слышит. Опыты слуха, весьма часто повторяемые, в самых различных условиях и со всеми мерами гарантии, всегда давали одни и те же результаты со всеми субъектами, даже когда последние, утомленные или нерасположенные, бывали неспособны производить другие явления.

IV. Обоняние. — Подобно другим чувствам обоняние имеет настоящее своё обиталище не в физическом теле, а в астральном, и оно локализовано, более чем зрение и слух в специальных органах, соответствующих таковым первого. Если мы предпочитаем один запах другому, то это предпочтение тоже заключено в астралъ. Я докажу это несколькими опытами, взятыми из множества подобных опытов.

1. — Эдме раздвоена в моём рабочем кабинете. Призрак сидит в кресле по левую сторону субъекта на расстоянии одного метра. Мы в полусвете.

Без ведома, субъекта доктор По де-Сен-Мартен подносит на минуту к носу субъекта откупоренный флакон нашатыря. Субъект ничего не чувствует. Через несколько минут экспериментатор, ничего не говоря, осторожно подходит и подносит тот же откупоренный флакон к нижней части лица призрака. — «О! — говорит субъект, отвернувшись и зажимая нос пальцами, — это флакон, пахнет скверно». Экспериментатор убирает флакон и подносить другой, тоже откупоренный, с бергамотной эссенцией. — «Это пахнет лучше», — тотчас же говорит субъект. Тот же флакон подносят к носу самого субъекта, который не чувствует его. Доктор говорит, что дал ей понюхать приятный запах и, употребив словесное внушение, говорит субъекту, что он должен чувствовать его. Субъект объявляет, что ничего не чувствует.

2. — Леонтина раздвоена, как предыдущий субъект; призрак занимает прежнее место.

Доктор По де-Сен-Мартен подносит откупоренный флакон с нашатырём к носу призрака. Субъект сейчас же зажимает нос пальцами правой руки и отвёртывается с гримасой. — «Ах, как скверно, — говорит он, — это болеутоляющая вода»; затем изменив своё утверждение: «Нет, это нашатырь».

Минут через пять — шесть, когда субъект не подозревает этого, доктор подносит к его носу откупоренный флакон с нашатырём. Субъект, как будто не чувствуя неприятного запаха, ничего не говорит. На вопрос, чувствует ли он что-нибудь, объявляет, что ничего не чувствует. Доктор снова вооружается внушением. «Это нашатырь, — говорит он, — я поднёс к вашему носу; вы не только должны чувствовать его, но это ощущение должно быть весьма неприятно для вас. Вы чувствуете; я вижу, вы сделали гримасу». Субъект, как бы обиженный, что ему не верят, отвечает резко: «Говорю вам, что ничего не чувствую; если вы не верите, то мне весё равно». Флакон минуты две держали у носа субъекта и не только он ничего не чувствовал, но и после пробуждения не имел неприятного ощущения.

Доктор возвращается на своё место. Я начинаю другие опыты. Через 8 — 10 минут он тихонько подходит к призраку, с откупоренным флаконом бергамотной эссенции, который подносит к месту, где голова призрака. «Я вижу, — говорить субъект, — что вы поднесли флакон к моему уху; это для того, чтобы я почувствовала что-нибудь»; — иронически улыбаясь, он добавляет: — «но я ведь не ушами чувствую». Доктор передвигает флакон к носу призрака. Субъект тотчас же объявляет, что чувствует приятный запах. «Это бергамот; мне это больше нравится, чем нашатырь».

3. — Г-жа Викс раздвоена в моём кабинете в присутствии гг. Адатто, Дюбуа, Робера, Гильдебранда, Бернара и Портра. Мы в полутемноте.

Сделав серию опытов слышания, я произвожу опыт обоняния с нашатырём, камфарой, пачули, фиалкой и бергамотом.

Я откупориваю флакон нашатыря и ставлю его под нос субъекту, который ничего не чувствует. Через несколько минут, при неведении о том субъекта, я ставлю тот же флакон под нос призраку, который находится по левую сторону субъекта на расстоянии метра. Зажав нос пальцами и отвернувшись от призрака, субъект энергично заявляет, что ему неприятно это: «Это пахнет скверно; это нашатырь», — говорит он.

Я немедленно заменяю нашатырь откупоренным флаконом с эссенцией фиалки. Субъект тотчас же объявляет, что ему нравится это: «Фиалка — мой любимый запах», прибавляет он.

Я подношу затем камфару. Субъект объявляет, что камфара безразлична для него. Бергамот и пачули по очереди подносятся к носу призрака. Субъект объявляет, что эти запахи совсем не правятся ему. Один за другим запахи подносятся к носу субъекта, который объявляет, что ничего не чувствует.

Я прекращаю раздвоение, бужу субъекта и, разговаривая о незначительных вещах, перевожу разговор на запахи и прошу как свидетелей, так и субъекта, назвать мне свой любимый запах. —«Я люблю только фиалку, — говорит субъект, — пачули и сирень мне неприятны, и я не выношу бергамота, который скверно действует на меня».

Запахи, которые чувствовал и одобрил призрак г-жи Викс, когда физическое тело ничего не чувствовало, вполне, следовательно, соответствуют тому впечатлению, какое оказывают они на неё в нормальном состоянии.

Бывают случаи, особенно если призрак делает значительные усилия, чтобы произвести физические явления, когда субъект сильно ощущает неизвестный для него запах, которого присутствующие не чувствуют. Г-жа Ламбер утверждает, что запах этот производит реакцию, которую оказывают световые излучения, выделяемые призраком, на некоторые газы в атмосфере той среды, где производятся опыты.

V. — Вкус. — Чтобы сделать понятным описание серии опытов над ощущениями вкуса, я вынужден переписать почти буквально те замечания, которые я пишу после каждого сеанса. Вот протокол одного из сеансов от 12 декабря 1907 года в присутствии гг. Комб, Дюбуа и моего сына Гастона. Мы при слабом освещении.

Леонтина раздвоена в моём кабинете. Я намерен проверить, кто ощущает вкус — субъект или его призрак.

Я поставил два кресла перед столом овальной формы, на одном уже сидит субъект, другое кресло для призрака так поставлено, чтобы субъект, выдвинувшись вперёд, мог свободно облокотиться на стол. Так как призрак естественно принимает позу субъекта, то он тоже облокотится на стол. На столе стопа книг перед призраком и в промежутке между руками. Стопа книг поднимается до вышины подбородка, чтобы служить мне меткой для рта.

Призрак помещается по левую сторону субъекта в назначенном для него месте; когда сгущение кажется достаточным, я предлагаю субъекту выдвинуться вперёд и облокотиться на стол, как я указал, и предлагаю призраку принять такое же положение.

Субъекта не предупреждают о том, какого рода вещества будут употреблены на опыте. Вещества эти без запаха должны действовать только на чувство вкуса.

1. — Я кладу в руку субъекта кусочек алое, который тот должен положить в рот, разгрызть и сказать нам, вкусно это или не вкусно. Леонтина грызёт кусочек и объявляет, что «это не имеет вкуса». Во избежание слабительного действия, которое может иметь место потом, я предлагаю субъекту выплюнуть то, что во рту у неё.

2. — Я кладу кусочек сахару в руку субъекта, прошу разгрызть его и сказать нам, вкусно или не вкусно это. Ответ тот же, что и прежде.

3. — Я беру щипчиками щепотку квассии и кладу её около нижней части лица призрака, в том месте, где я предполагаю его рот. Я велю двойнику открыть рот, чтобы могло попасть туда подносимое мною, и затем закрыть рот и стараться разобрать вкус. — «Не вкусно, — тотчас же говорит субъект, — горько». Я осторожно беру щипчики с квассией, которую кладу в руку субъекта, а он должен положить в рот, чтобы попробовать. Он исполняет это и говорить, что ничего не чувствует. «Это не имеет вкуса», — прибавляет он.

4. — Я беру щипчиками кусочек алое и подношу ко рту призрака, соблюдая прежнюю осторожность и повторяя прежние советы. — «Я знаю это, — говорить субъект, — но это не вкусно, горько». Я кладу кусочек алое в рот субъекту и предлагаю пососать его. Она исполняет это и объявляет, как прежде, что ничего не чувствует.

5. — Я вливаю в чайную ложку несколько капель сернокислой хины и подношу ко рту призрака с прежними приказаниями. — «Не вкусно, — говорит она, — горько».

6. — Я опускаю щепотку целибухи в чайную ложку с водой и делаю то же, что в предыдущий раз. «Скверно, — говорит субъект: — горько и на язык терпко».

7. — Беру щипчиками ломтик апельсина и подношу ко рту призрака, повторяя прежние приказания. — «Это вкусно, — говорит субъект, это апельсин». Я кладу ломтик апельсина в рот субъекту и прошу сказать нам, что это такое. «Не знаю, — говорить она: — вы давали мне отведать апельсин, а теперь я не знаю, что это такое».

8. — Я кладу щепотку соли на ложечку и подношу ко рту призрака с прежними приказаниями. — «Это соль», — говорит субъект.

9. — Щипчиками беру кусочек сахару и подношу ко рту призрака с обычными приказаниями. — «О! это сахар», — говорит она. Я кладу сахар на стол. Через несколько минут, желая проверить, не играет ли роль, вопреки очевидности, в производстве этих явлений внушение, я снова беру кусочек сахару и кладу его в рот субъекту, чтобы он грыз его, уверяя его, что это кусочек алое. Она грызёт сахар; я уверяю её, что это противно, и она, конечно, находит это скверным. — «Мне всё равно, если это скверно, я ничего не чувствую», — говорить она.

Я повторяю эти опыты с 4 — 5 субъектами, и так как результаты получались такие же, то бесполезно описывать их.

VI. — Осязание. — Через осязание мы узнаём осязаемые свойства тел, как очертание, температуру, плотность и пр. Наружными органами его являются осязательные, заложенные в коже и некоторых слизистых оболочках. Процесс осязания очень сложен и я буду рассматривать его только со стороны общих осязательных ощущений, как впечатления температуры, прикосновения, получаемые телом удары, уколы, щипки.

Известно, что почти всё субъекты бывают бесчувственны в магнетическом сне, но неизвестно, куда скрывается их чувствительность. Когда те же самые субъекты бывают экстериоризованы, то чувствительность их излучается вокруг них во все стороны, образуя чувствительную атмосферу, которая может, как я говорил, простираться на несколько метров кругом их. Если щипать, поджигать или колоть эту атмосферу, то субъект чувствует сильную боль и в то же время он ничего не чувствует, если щипать, жечь или колоть его кожу. То же самое происходит и в раздвоении, с тою только разницей, что чувствительность не излучается тогда вокруг субъекта, но локализована в призраке и шнуре, соединяющем призрак с физическим телом.

Самые лёгкие прикосновения, задевания и нажимания, а также удары, уколы, щипки, наносимые призраку, всегда отзываются и иногда весьма болезненно на субъекте.

Эта чувствительность призрака, которая отражается в субъекте, является серьёзным затруднением, когда бывают свидетели, желающие проверить эту особенность.

Когда призрак посылается к ним, они могут прежде всего констатировать его присутствие, о чём будет речь далее, весьма характерным впечатлением свежести, которую они ощущают, а если этого мало для их любопытства, они грубо запускают руку в тело призрака, щиплют или колют. Призрак, который страдает от этого, тотчас же удаляется, слабеет, а субъект, равным образом ослабевая, чувствует большую или меньшую боль.

Для призрака, который находится в постоянном движении, требуется порядочно места по левую сторону субъекта. Если свободное пространство меньше 30 — 40 сантиметров, он каждую минуту натыкается на ограничивающую его поверхность, ушибается и субъект горько жалуется.

Когда призрак сильно ударяется о твёрдое тело, он не только ушибается, но боль продолжается несколько дней у субъекта, а иногда струпья свидетельствуют о силе удара.

Чувствительность призрака к прикосновениям наблюдается на всех сеансах и у всех субъектов без исключения. Она составляет в некотором роде общеизвестный факт, который не требует точных доказательств. Поэтому я ограничиваюсь описанием лишь следующего случая.

В начале моих опытов, в октябре 1907 года, в присутствии г. Андре я занимался с Мартой и Ненеттой. Опыты происходили или в зале собраний «Магн. общества» или, когда было холоднее, в моём протопленном кабинете.

Однажды Марта, которая за последнее время не имела ни малейшего случая простудиться, была раздвоена в моём кабинете. Я посылаю её призрак в холодную залу с Ненеттой и г. Андре. Субъект начинает жаловаться на холод и дрожит. Я призываю призрак, но субъект с трудом отогревается. Я бужу его; через несколько минут он начинает чихать и чувствует лёгкий озноб — предвестники начинающегося гриппа. Действительно, на другой день Марта кашляла, жаловалась на потерю аппетита, насморк и тяжесть в голове: у ней был грипп.

 

 

IV. — Действие призрака субъекта на другого субъекта.

 

I. Призрак субъекта действует на призрак другого субъекта. — II. Призрак субъекта действует на субъекта не раздвоенного.

 

Призрак обладает всеми свойствами нормального человека, а также и другими, который не могут проявляться сквозь его слишком стеснительную физическую оболочку. Это замечается в большинстве опытов.

Хотя факты предыдущей главы ясно показывают, что действие колдуна на отсутствующего человека направляется именно на астральное тело его, а физическое тело подвергается лишь отражённому действию, я считаю нужным изложить здесь наблюдения, сделанные над призраком и над нормальным человеком.

1. — Действие призрака субъекта на призрак другого субъекта. — Обе первые серии опытов были сделаны в начале моих исследований с г. Андре. Ради большей ясности и точности я полагаю нужным придерживаться протоколов, которые я составляю после каждого более или менее важного сеанса.

22 октября 1907 г., в пять часов, при свете уходящего дня. Экспериментаторы: гг. Андре и Дюрвилль, субъекты: девицы Марта и Ненетта. Опыты происходят в моём рабочем кабинете и в зале собраний «Французского магнетического общества».

В моём кабинете, г. Андре производит раздвоение Ненетты, а я раздвоение Марты. После нескольких опытов над ощущением звуковых волн обоими призраками, удалёнными от их физического тела, мы исследуем, может ли призрак субъекта действовать на призрак другого субъекта? Для этого г. Андре уходит с Ненеттой в залу собраний общества, а я остаюсь в кабинете с Мартой, тоже раздвоенной. Призраки субъектов сидят по левую сторону их. Двери закрыты. Г. Андре приступает к опытам, мне же неизвестно, какою целью он задался?

Г. Андре приказывает Ненетт послать свой призрак к призраку Марты и прыгнуть на его ноги. Почти в эту же минуту Марта быстро убирает ноги и жалуется, что кто-то наступил ей на ноги. Г. Андре приказывает Ненетт послать свой призрак нанести сильный удар кулаком в голову призрака Марты. Последняя прижимает руки к груди и жалуется на сильную боль в груди. На вопрос о причине этой боли, она говорит, что как будто что-то упало ей на грудь. Я возражаю ей, что в сидячем положении её и призрака никто не мог упасть ей на грудь. Она отвечает, что не знает — она только то знает, что почувствовала сильный удар.

Г. Андре приказывает Ненетт послать свой призрак сильно потянуть левую ногу призрака Марты. Последняя жалуется на весьма сильное напряжение левой ноги, которое вызывает боль.

Очевидно, что Марта сильно чувствует действие, которое оказывает призрак Ненетты на её призрак, кроме второго опыта, когда она почувствовала удар в грудь, а не в голову, как было приказано.

Мы хотим проверить, почувствует ли Ненетта действиe призрака Марты на её призрак. Г. Андре остаётся с ней в зале собраний общества, а я с Мартой в кабинете. Оба субъекта всё ещё раздвоены. Г. Андре и Ненетта не знают, что я собираюсь приказать Марте. Двери закрыты.

Я говорю Марте: «несколько минут назад вам было больно, виновата плутовка Ненетта; её призрак прыгнул на ваши ноги, нанёс вам удар кулаком и дернул за ногу. Вы должны отплатить ему тем же; вы согласны, да?» На её утвердительный ответ я говорю: «пошлите ваш призрак к призраку Ненетты, чтобы он сильно дёрнул его за волосы», — Ненетта объявляет, что ничего не почувствовала.

Я говорю Марте: «ваш призрак должен сильно потянуть за ногу призрак Ненетты». Последняя почувствовала судорогу во всём теле.

Я говорю Марте: «вы мало проявили энергии; Ненетта почти ничего не чувствует. Руки у ней обнажены, пусть ваш призрак соберёт всю свою энергию и поцарапает ей правую руку». — Ненетта жалуется, что ей поцарапали правую руку.

Марта устала; мы будим субъектов. Нас ожидал сюрприз. Не будучи ещё вполне разбуженной, Марта жалуется на боль в левой ноге, как будто её очень сильно тянули, а Ненетта заявила, что у неё правая рука расцарапана, что ей очень больно и ей кажется, что кровь идёт. В то же самое время она растирает правую руку левой рукой. Оба субъекта вполне разбужены. Марта продолжает сидеть. Она жалуется на сильную боль в левой ноге, точно кто-нибудь тянул её. Я беру её за руки, чтобы помочь встать; она встаёт, но, не удержавшись на ногах, снова падает в кресло. Ненетта прижимает правую руку и на лице у неё выражение боли. «Моя рука до крови исцарапана, — говорит она, — кто-то царапал меня». Я заворачиваю рукав её платья; рука красная, но мы не придаём значения этой красноте, которая могла произойти от трения руки субъектом; во всяком случае мы не находим следов царапин.

Мы снова погружаем субъектов в сон, чтобы дать им отдохнуть, а также, чтобы впечатления эти исчезли. По пробуждении они обе были в хорошем физическом и душевном состоянии и не чувствовали усталости.

На следующем сеансе Ненетта говорит нам, что на другой день после последнего опыта правая рука у неё болела и были на ней продольные красно-жёлтые линии, как будто её сильно царапали ногтями. Синяки эти, которые мы считали неизбежными, почти пропали, когда она говорила нам о них, и потому мы не можем подтвердить их реальность.

Мы желали проверить в другой раз с теми же субъектами эту первую серию опытов, но субъекты были не расположены, атмосфера сырая и мы получили почти те же результаты, но менее точные.

II. — Призрак субъекта действует на субъекта не раздвоенного. — 20 февраля 1908 г., в 9 часов на научном сеансе в обществе, в присутствии пятнадцати членов. Субъекты: г-жи Викс и Ламбер, в двух комнатах предыдущего опыта; мы при слабом освещении.

В зале общества, возле стола между окон, г. Бонне погружает г-жу Ламбер в сомнамбулическое состояние, а я у себя в кабинете произвожу раздвоение г-жи Викс. Два свидетеля помещаются у окна в коридоре, разделяющем обе комнаты, чтобы видеть почти одновременно г. Бонне и г-жу Ламбер с одной стороны и г-жу Викс и меня с другой.

Я хочу послать призрак моего субъекта к г-же Ламбер и чтобы та почувствовала его присутствие. Он должен сперва подойти к ней, побыть несколько минут, затем, чтобы она не сомневалась в его присутствии, он должен сильно встряхнуть её за плечи.

Г-жа Викс отвечает мне, что это действие причинило бы боль г-же Ламбер, а она никому не желает делать больно. «Призрак исполнил бы всё, что вы желаете, — прибавляет она — но я не хочу. Он только положит руки на плечи г-жи Ламбер».

Призрак удаляется. В ту же минуту г-жа Ламбер, которая не знала, что должно произойти, говорит, что чувствует появление призрака; затем она восклицает: «О, он мнёт мне плечи». В то же время она делает движения головой и верхней частью туловища, как бы желая стряхнуть неприятный груз.

Я предлагаю призраку субъекта проявиться более энергично г-же Ламбер, которая горячо желает этого. Я хочу, чтобы он дёрнул её за волосы, уверяя, что действие это не причинит ей боли. Субъект категорически отказывается, говоря, что, зная по себе, как велика чувствительность усыплённого субъекта, она ограничится тем, что приложит правую руку к затылку той и пальцами пощекочет. Через несколько минут она заявляет: «Я иду туда». В ту же минуту г-жа Ламбер делает движение головой и верхней частью туловища и прикладывает обе руки к затылку, говоря, что её щекочут.

Я хочу произвести другие опыты, но г-жа Викс упорно отказывается, повторяя, что не желает причинять боли другому субъекту.

Я прошу г. Бонне разбудить г-жу Ламбер и даю г-же Викс отдохнуть несколько минут.

Теперь я желаю проверить, почувствует ли разбуженная г-жа Ламбер действие призрака другого субъекта. Г-жа Ламбер сама приходит сказать г-же Викс что ей хотелось бы испытать её действие в состоянии бодрствования и в другой комнате; затем она возвращается в залу и садится у самого дальнего окна. Г. Бонне следует за ней и разговаривает с ней.

Я хочу, чтобы призрак г-жи Викс положил руки на плечи г-жи Ламбер и как можно сильнее встряхнул её.

Г. Бонне и г-жа Ламбер чувствуют приближение призрака, который прикасается к последней, но другого действия та не ощущает.

Призрак возвращается к субъекту. Я велю ему вернуться к г-же Ламбер и сильно дёрнуть её за правую ногу. Г. Бонне и г-жа Ламбер чувствуют его появление и последняя говорить, что прикоснулись к её правой ноге.

Я бужу субъекта, который в прекрасном физическом и душевном состоянии.

Эта последняя серия опытов показала, что призрак может оказывать действие на лиц, находящихся в состоянии бодрствования, но в меньшей степени, чем на призрак раздвоенного субъекта.

 

 

V. — Доказательства реального присутствия призрака в занимаемом им месте.

 

I. Чувствительность призрака. II— . Его действие на свидетелей. — III. Его действие на экраны с сернистым кальцием.

 

Ясновидящие тем лучше видят призрак, чем сильнее и развитее их способность ясновидения. Сильные ясновидящие отлично видят его, различают его черты, движения, усилия, даже изменения в выражении лица. Призрак блестит очень ярким светом, который освещает почти всю комнату, со своими отличительными цветами, голубым на правой стороне, жёлто-оранжевым на левой. Средние по силе ясновидящие видят его в неполной человеческой форме; он блестящ, но цветные оттенки едва заметны. Слабые ясновидящие видят лишь туманную форму, беловатую или сероватую. Многие свидетели, не ясновидящие, видят часто появляющийся и исчезающий свет и световые струи, которые, по словам ясновидящих, бросает призрак. Но есть свидетели, которые положительно ничего не видят и всегда бы сомневались в присутствии призрака в действительно занимаемом им месте, если бы не имели в своём распоряжении способов проверки. Этих способов весьма много; я изложу некоторые.

I. — Чувствительность призрака. — Во второй главе было сказано, что призрак чрезвычайно чувствителен и малейшее прикосновение отражается на субъекте, иногда даже весьма болезненно. Эта чувствительность даёт возможность всегда проверить, находится ли призрак там, где должен быть.

Предположим, что при достаточном освещении призрак, хорошо сгущённый, сидит в кресле, поставленном для него по левую сторону субъекта.

Если подойти слишком близко к креслу, можно коснуться его ноги, наступить ему на ноги и вызвать большую или меньшую боль, которая отражается на субъекте, и тот подбирает ноги, волнуется и жалуется. Протягивая руку к верхней части тела, производят такое же действие на субъекта. Если осторожно провести рукой вокруг призрака, можно определить занимаемое им место. В темноте же надо только держать субъекта за руку и будешь чувствовать сотрясение его при каждом прикосновении к призраку. Поступая таким образом, можно всегда проверить, действительно ли находится призрак в том месте, куда его послали?

Иногда случается, что призрак уходить далеко. Если невозможно знать место, куда он удалился, то всегда можно узнать направление этого места по чувствительности шнура, соединяющего его с субъектом. Поместившись возле последнего, осторожно поднимая и опуская вытянутую руку, в том или другом пункте пространства можно коснуться шнура и неприятное ощущение этого прикосновения почувствуется субъектом. Направление шнура, относительно исходной точки его у субъекта, покажет, в какой стороне находится призрак.

II. — Действие призрака на свидетелей. — Когда свидетели подходят к призраку или последний подходит к свидетелям, 9 из 10 человек чувствуют его присутствие по ощущению свежести, которая их охватывает и скоро исчезает после его удаления. Некоторые ясно чувствуют нечто вроде дуновения, несколько похожее на то, которое ощущают перед электростатической машиной в движении. Когда призраку случается пробыть от 6 до 8 минут перед свидетелями в одном конце кабинета, то последним кажется, что в этой части комнаты стало заметно холоднее. Немногие лица, не испытывающие этого ощущения, испытывают другие впечатления. Так при приближении призрака, в особенности если последний побудет перед ним 40 — 50 секунд, г. Дюбуа ощущает влажность на руках, особенно на концах пальцев. Если прикосновение продолжается дольше, влажность доходит до верхней части тела. Другие испытывают лёгкое дрожание, нечто в роде содрогания, которое, не будучи неприятным, невольно поражает.

Если подойти к призраку, не касаясь его, и опустить затем руку в него, руку быстро охватывает ощущение свежести или влажности. Если поглядеть в темноте на руку, пробывшую несколько минут в призраке, то она часто кажется слегка светящейся, особенно на концах пальцев.

Здесь имеют дело с чувствительностью призрака, которая делает опыты опасными и весьма трудными иногда. Встречаются свидетели, которые, вечно сомневаются в присутствии призрака, постоянно требуют, чтобы призрак посылался к ним, и они щиплют, колют или рубят призрак рукою. Субъект кричит от боли, а призрак удаляется, не желая более подвергаться подобным неприятностям.

Свидетели, обладающие некоторой степенью ясновидения, чувствуют более или менее сильно прикосновения призрака, особенно если последний производит некоторое давление. Я приведу лишь следующие примеры:

1. — 6 ноября 1907 г., 5 часов вечера, в темноте, в присутствии г-ж Сталь и Фурнье, гг. Дюбуа и Бонне. Последний возле моего письменного стола, рядом с г-жёй Сталь.

Я мысленно выражаю желание, чтобы призрак Эдме пошёл заявить о своём присутствии только двум дамам. Последние по очереди объявляют, что чувствуют присутствие призрака, по обычному впечатлению свежести. Через несколько минут после того, как призрак удалился от дам, г. Бонне пожаловался на сильный жар в голове, непривычный для него. — «Я изнемогаю, — говорит он. — под тяжестью, которая давит меня: кровь приливает к голове и я задыхаюсь». Субъект говорит в это время, что призрак взобрался на мой стол, позади г. Бонне, наклонился над головой последнего, которую сжал, как в тисках. Я велю призраку вернуться на своё место и мы освещаем комнату. У г. Бонне лицо очень красное, голова горячая, руки влажные, а выражение лица показывает глубокую подавленность. — «Прямо поразительно, — говорит он, — за несколько минут до сжимания призраком моей головы я думал, что субъект хочет обмануть нас».

Я не вхожу в разбор этого неожиданного случая и предоставляю читателя его собственным размышлениям.

2. — 12 января 1909 г., 9 часов вечера. В темноте я произвожу раздвоение Жань в присутствии моего сына Гастона, без задуманной программы. Входит г. Фальк. Его освещают карманным электрическим фонарём; он садится возле Гастона.

По исполнении некоторых явлений я предлагаю г. Фальку встать и я посылаю призрак к нему с приказанием положить правую руку на его лоб и сильно прижать. Призрак идёт. Свидетель видит, как он подходит к нему, поднимает правую руку и тяжело кладёт её на лоб ему, он чувствует холодную руку на лбу. Всего интереснее то, что он видит подробности, которых не мог предполагать. — «Рука очень блестящая, — говорит он: — я вижу даже три кольца на пальцах: одно на мизинце, другое на безымянном пальце и третье на указательном. Алмаз во втором кольце крупный и длинный».

Мы освещаем комнату и осматриваем руку субъекта. Показание г. Фалька было верное. Усыпляя субъекта, я не заметил колец на его пальцах, что исключает возможность мысленного внушения; ясновидящий же не знал о наличии их, так как вошёл в тёмную комнату, не рассмотрев даже субъекта.

Мы увидим далее, что призрак может ещё иначе действовать на свидетелей.

III. — Действие призрака на сернистый кальций. — Призрак некоторых субъектов выделяет лучи N в весьма большом количестве, которые освещают фосфоросветные экраны замечательным образом.

Для людей, незнакомых с последними открытиями в физике, даю некоторые указания об этих новых лучах.

В начале 1903 г., г. Блондло, профессор физики в университете в Нанси, изучая лучи X, которые не преломляются, заметил лучи преломляющиеся. Вскоре он открыл, что эти лучи независимы от лучей X, и характеристическое свойство их заключается в увеличении блеска небольшого огня.

Этих лучей очень много в свете солнца, которое есть главный источник их. Находят их также в свете горелки Ауэра с новым стеклянным цилиндром, в человеческом теле, как доказал это Шарпантье, другой профессор в Нанси, и в некоторых силах природы, как доказали другие наблюдатели. Профессора, в Нанси назвали эти новые лучи, которые увеличивают блеск небольшого огня, лучами N, как открытые в Нанси.

Практика показала, что можно с пользой заменить небольшой огонь экраном из чёрной бумаги, на который надо предварительно наложить местами сернистый кальций, причём экран обязательно надо выставить на несколько минут на свет солнца. Такой экран хранится в темноте, в сухом месте, и употребляют его в полной или по крайней мере относительной темноте, и экран становится светоносным, если приблизить к нему какой-нибудь источник лучей N.

Так, например, в темноте, выдержанный 5 — 6 дней на солнце экран бывает совершенно тёмный. Но если приблизить к нему на несколько миллиметров концы пальцев, то против них на нём более или менее ясно обозначатся пятна.

С этими экранами я производил большую часть своих опытов с призраками и следующее явление сильно поразило меня с самого начала, а также и всех, кто видел его. Как я уже не раз говорил, тело субъекта не проявляет никакой деятельности; свойство, которым оно обладало в нормальном состоянии, — освещать экраны, совершенно исчезает; призрак же, отдалённый от тела обладает этим свойством в чрезвычайно высокой степени. Вот тому примеры.

1. — 17 декабря 1907 г., 9 часов вечера, в темноте, в присутствии г. М. Франсуа и г. М. Сигонь, профессора брюссельского университета.

Я произвожу раздвоение г-жи Франсуа и кладу около себя три маленьких экрана из книги: «Лучи — N» Блондло, выдержанные 4 — 5 дней на солнце и сохраняемые в темноте.

После нескольких опытов восприятия звуков и запахов призраком я беру два экрана и показываю их свидетелям, которые констатируют, что они совершенно тёмные; один экран я кладу на кольни субъекту, а другой в призрак, сидящий в кресле, поставленном для него по левую сторону субъекта.

Экран в призраке быстро освещается, а лежащий на коленях субъекта остаётся совершенно тёмным. Через несколько минут я беру оба экрана и показываю их свидетелям, которых очень удивляет это явление. Затем я беру экран, лежавший на коленях субъекта, и помещаю его в призрак. Он тот час же освещается, как и первый. Я снова показываю оба экрана свидетелям, которые находят их достаточно освещёнными, чтобы легко можно было сосчитать всё пятна сернистого кальция на расстоянии метра.

Потом я беру третий экран, не бывший ещё в употреблении, и держу его минуты 2 — 3 на животе субъекта без малейшего проблеска света, затем опускаю его в призрак, и он сильно освещается. Свидетели удостоверяют, что он настолько освещён, что один из них при помощи его света видит на часах, который час.

2. — 11 ноября 1907 г., 6 часов вечера, в темноте. Свидетели: г-жи Сталь и Фурнье, гг. доктор По де-Сен-Мартен, Гро и Дюбуа.

Я произвожу раздвоение Эдме и беру два экрана предыдущего опыта, предварительно выдержанные на солнце, во в данное время совершенно тёмные. Один из экранов я передаю доктору По де-Сен-Мартену, чтобы он представил его в известный момент призраку, которого я пошлю к нему с целью проверки — произойдёт ли освещение. Другой экран я держу 2 — 3 минуты на коленях субъекта, но он не освещается. Затем я ставлю его к спинке кресла, в котором сидит призрак. Через 30 — 40 секунд он так сильно освещается, что все свидетели на расстоянии по крайней мере 3,50 м. ясно видят горизонтальные и вертикальные линии фосфоросветных пятнышек. Один из свидетелей подходит на расстояние 1 метра и может сосчитать все блестящие пятна.

Удостоверив это, я посылаю призрак к доктору, который представляет ему экран, что держит в руке. Последний освещается, но в очень слабой степени.

Собранный в фосфоросветных экранах свет весьма ярко отпечатывается на чувствительных пластинках, даже на совершенно слабых.

Я хотел проверить, лучше ли отпечатываются на пластинке освещённые призраком экраны, чем не подверженные действию призрака Я взял два экрана с сернистым кальцием, приблизительно одинаковой величины, выдержанные на солнце 2? дня, которые в темноте были тёмные. Я положил чувствительную пластинку в открытую книгу; на приготовленную сторону положил тёмный экран и освещённый призраком экран, затем закрыл книгу. Через 10 — 12 минут я проявил пластинку, которая дала мне оттиск, изображенный на рис. 12.

Хотя разница в отпечатании на пластинке не так велика, как я ожидал, тем не менее можно заметить, что экран, который был освещён призраком, вышел заметно блестящее другого.

 

 

VI. Призрак живых может вступать в общение на расстоянии.

 

I. — Г. Руссо, коммерсант, живущий в Версале, обладает с детства удивительной способностью произвольно раздваиваться, чувствовать, видеть и слышать «на расстоянии» в отношении времени, так же как и в отношении пространства, т.е. он может узнавать не только о событии, которое происходит в то время, но и о событии, которое ещё должно совершиться через несколько дней и даже несколько лет. В очень короткое время, в какие-нибудь 4 — 5 минут, ему делается известно событие со всеми крупными и мелкими подробностями, со всеми своими последствиями, как непосредственно вытекающими, так и более отдалёнными, на выяснение которых требуются дни, месяцы и даже годы.

Вот несколько примеров тому:

Когда он был ребёнком, ему случалось иногда, вставая по утрам, заранее знать не только, о чём будет речь на уроках в посещаемой им школе, но также и самые мелкие подробности, как, напр., буквальные вопросы учителя некоторым ученикам, ответы, тоже буквальные, последних и даже впечатление от этого на всех учеников вообще и каждого в частности.

Он видит манифестацию в казарме Рёльи, во всех подробностях. Видит арест политических деятелей и в частности их вождя, человека высокого роста, с волнующей речью и широким жестом, человека, которого лично он не знает. Он видит судопроизводство, заседаете Сената, превращённого в Верховный суд, приговор и ссылку осуждённых, их возвращение и конец их политической карьеры.

Спустя три месяца он узнаёт из газет, что исполнилась первая часть его видения и в иллюстрациях узнаёт Деруледа, которого видел во главе манифестантов. Последующие события подтвердили ему точность его видения.

До события в Рёльи г. Руссо сообщил о нём, что нечто такое, казалось ему, должно было скоро произойти, некоторым своим друзьям, людям серьёзным и убеждённым в реальности его способности. Один из них, артиллерийский капитан в Версале, сообщил мне о том, а сам г. Руссо подтвердил мне это впоследствии.

Несколько лет назад, он видел, что его младший сын, совершенно здоровый в то время, опасно заболевает. Он видит все фазы болезни, отчаяние своей жены, последовательные кризисы, растерянность доктора, объявляющего наконец, что ребёнок безнадёжен, видит множество мелких подробностей, которые было бы долго передавать, и наконец выздоровление.

Через 15 — 20 дней ребёнок заболевает: зовут доктора, который объявляет вскоре, что все средства исчерпаны; словом, всё происходит так, как предварительно видел г. Руссо.

В 1897 году он видел, что версальский епископ намерен выступить с духовными беседами в муниципальном театре на специальную тему, не исключительно религиозного характера. Никаких слухов не было об этих беседах, когда было объявлено о 3 — 4 беседах епископа. Они происходили, как он это видел, в муниципальном театре, по известной ему программе и в присутствии слушателей, которых он тоже раньше видел.

Эти явления — видения заранее и узнавания почти математически точные будущего события — происходят обыкновенно вечером, между 10 и 11 часами, когда он в постели или собирается лечь в постель.

Он видит тогда флюиды различной окраски, голубые, белые, красноватые, которые выделяются из всех частей его тела, но особенно из рук. Он чувствует тогда лёгкую дрожь во всём теле, сопровождаемую приятным или неприятным впечатлением, смотря по чувству, которое ему предстоит испытать. Флюиды эти сгущаются над ним и принимают форму его тела. Это его двойник, говорит он. Этот двойник, этот призрак, таким образом экстериоризованный, не повинуется ему более и уходит, проходя сквозь стены. Он отправляется в места, где должно совершиться событие, и там он видит все подробности, зрительные, слуховые и другие, которые происходят.

Здесь выступает очень важное замечание. Бывают события, на которых он лично присутствует, и события, в которых он не принимает участия. В первом случае, кажется ему, что когда призрак уходить, с ним вместе уходит вся его физическая и духовная личность, его сознательное я, и он не сознаёт более, что его физическое тело здесь, в постели. Он видит тогда малейшие подробности, которые он снова увидит, присутствуя при совершении события — что именно случилось относительно болезни его сына. Во втором случае, т.е. когда он не присутствует при совершении, как это было в деле Рёльи, он сознаёт, что нечто от него уходит в место, где произойдёт событие, но его сознательное «я» остаётся с его телом, в его постели, что он тут весь, физически и духовно, вполне бодрствующий и сознающий. Он воображает тогда, что действительно находится одновременно в двух местах: в своей постели во-первых, а затем в том месте, где происходит событие. Он думает, что мог бы встать, пойти и вернуться, но он предпочитает оставаться лениво в постели. В обоих случаях он не отдаёт себе отчёта, когда и каким образом возвращается призрак на своё место в физическое тело.

Я сказал, что эти явления раздвоения «происходят вообще вечером, между 10 и 11 часами», но, хотя весьма редко, они бывают также и днём, сопровождаясь тою же дрожью. В последнем случае впечатление получается всегда неприятное и, не испытывая никакой печали, он проливает слёзы несколько минуть.

В течение многих лет раздвоение это происходило только произвольно; теперь же, когда он желает узнать о перемене в положении, о результате какого-либо дела или о чём-нибудь в будущем, ему стоить только сосредоточить свою мысль на факте, о котором он желает узнать, спокойно лечь, и раздвоение почти всегда совершается, доставляя ему желаемые сведения. Следует отметить одну особенность. Он видит совершение факта, но время совершения никогда не бывает известно ему. Он знает, что такой-то факт совершится в том или другом месте, в тех или других условиях и в том или другом учреждении, если он знает последнее; но если он никогда не видел их, он может лишь описать их без наименования. Так, ему хотелось узнать, удалится ли он на покой и останется ли в Версале в таком случае. Он знает, что поселится в небольшом местечке, не очень отдалённом. Он не знает названия местечка, но он совершенно уверен, что в первый же раз, как попадёт туда, он узнает местечко, так как он заметил его маленькую ратушу, просто выстроенную из кирпича, и все топографические и другие подробности глубоко запечатлелись в его памяти.

Г. Руссо человек положительного ума. Долго он не верил ни в Бога, ни в дьявола, ни в загробную жизнь души; но эти явления, которым он, впрочем, не придаёт большого значения, заставили его думать, что некоторая часть нас живёт и после смерти. Но он никогда не задавался вопросом, не двойник ли переживает физическое тело. Он не верит в религию, в том виде, как проповедует и практикует её духовенство; не верит также в спиритические явления, которые видел иногда. Он не медиум, так как никогда не получал медиумических явлений; он убеждён, наоборот, что когда случайно присутствует на спиритическом сеансе, на котором обычно легко получаются явления, он настолько стесняет медиума, что тот ничего не может добиться. Они никогда, не слыхал у себя необычайных звуков, которые часто слышат медиумы, как, напр., странный треск мебели, стуки или перемещение предметов.

Геркулесового сложения, очень сильный, здоровый, г. Руссо имеет нервно-сангвинический темперамент и никогда не хворал. О самовнушении у него не может быть и речи, так как, недоступный увлечению, он не имеет иллюзий; равным образом он недоступен никакому внушению, так как он скорее сам подчиняет, чем подчиняется. И поэтому, конечно, в его присутствии медиумы бывают бессильны.

Г. Руссо присутствовал на одном из моих сеансов, когда, кстати сказать, я не получил ни одного явления. Причиной было то, что г. Руссо, как я сказал, принадлежит к категории сильных, настойчивых людей, которые мощно излучают и которые бессознательно, несмотря на добрые намерения, препятствуют на всём протяжении своего излучения призраку раздвоенных субъектов образоваться вполне, отталкивают его, подавляют н парализуют его действие, так что призраку невозможно бывает производить обычные для него явления.

Неведомо для субъектов, участвующих в моих опытах, г. Руссо условился со мной, что во вторник, 3 марта 1908 г. он ляжет спать (у себя, в Версале) около 9? часов вечера и ровно в 10 часов пришлёт свой призрак на мой сеанс. Призрак появится и посмотрит, что происходит на сеансе. Для него должно быть приготовлено кресло у окна в моём рабочем кабинете рядом с письменным столом. Фосфоросветный экран с лучами N должен быть приставлен к спинке кресла и призрак постарается осветить его. Через 10 — 12 минут он встанет, поглядит на нас, отвесит нам поклон и удалится через закрытую дверь.

Во вторник, 3 марта 1908 г., в 9 часов вечера, всё было готово, как сказано, для приёма призрака. Два субъекта: г-жи Ламбер и Леонтина на своих местах, а также г. Дюбуа. Гг. доктор По де-Сен-Мартен и Годрикур присутствуют на сеансе в качестве свидетелей. Они осведомлены о том, что должно произойти, но г. Дюбуа и субъекты, как я уже сказал, ничего не знают. Мы в темноте и весы на столе, как бы для удостоверения весомости призрака. Для определения размеров поля действия ожидаемого призрака фосфоросветный экран, предварительно выставленный на солнце, прикреплён булавкой к спинке кресла; другие экраны, тоже выдержанные на солнце, помещены, один на камин на расстоянии метра от кресла, другой на одной из моих книжных полок приблизительно в двух метрах и ещё два экрана на той же полке в 3 — 4 метрах расстояния.

Я произвожу раздвоение г-жи Ламбер, г. Дюбуа — раздвоение Леонтины. Призрак последней должен быть свидетелем тех явлений, которые я хочу произвести с призраком г-жи Ламбер. Последняя находится в глубине моего кабинета, а Леонтина около камина у противоположной стороны стола.

Я предлагаю призраку г-жи Ламбер направиться к столу, заявить о своём присутствии ударами по столу и затем подняться на весы, чтобы привести в действие электрический звонок; во избежание всякого мысленного внушения я сосредоточиваю свою мысль на явлениях, которые желаю получить, в ожидании появления призрака г. Руссо.

Г-жа Ламбер плохо себя чувствует. Её призрак направляется к столу, под влиянием моей воли, но там рассеянный, он не делает никаких усилий, возвращается к субъекту и не происходит никакого явления.

Раздвоение Леонтины едва совершается; она расстроена беспокойна и не хочет видеть, что происходит. Она чувствует, — говорит она, — странное, неприятное влияние, которое исходить не от присутствующих.

С половины десятого г-жа Ламбер тоже начинает беспокоиться и нервничает. Она очень удивлена тем, что видит у окна возле моего письменного стола, как раз где стоит кресло, туманную колонну, слегка светящуюся, которая колыхается как бы от дуновения ветерка. Она никогда ещё не видала подобного явления. Я стараюсь отвлечь внимание призрака от этого видения и энергично настаиваю, чтобы он вернулся к столу и проявил своё присутствие. Он идёт, но его рассеянность и беспокойство таковы, что он не остаётся там и даже как будто прячется позади субъекта.

В 9 час. 55 мин., г-жа Ламбер, испуганная, бросается ко мне, воскликнув: «Но это призрак там; призрак мужчины». Я успокаиваю её, говоря, что посещения этого призрака мы ожидали, что она знает его и ей нечего бояться, так как у него нет дурных намерений. Немного успокоенная, она соглашается взглянуть на него. «Он спокойно сидит в кресле, — говорит она, — он смотрит на нас». Через несколько времени, которое я определяю в восемь или десять минут, она говорит: «Он встаёт, идёт, идёт сюда». В то же время она встаёт, очень взволнованная, и говорит, что её сильно тянет к нему. Чтобы помешать ей идти, я сильно охватываю её руками, строго приказав оставаться на месте. Через минуту, которая показалась мне очень долгой, она сказала: «Призрак удаляется». Она садится и через 2 — 3 минуты, вздохнув с облегчением, восклицает: «Ах! наконец он уходит, он у двери, смотрит на нас... Ушёл; я довольна».

В течение этого времени, взволнованная и дрожащая Леонтина едва слушала г. Дюбуа, который, ошеломлённый всем происходившим, не переставая спрашивал о причине этого непонятного её страха. Он не мог получить другого ответа кроме: «Это призрак, я не хочу его видеть».

Мы стараемся успокоить субъектов и нам с трудом это удаётся. Через несколько минут я проверяю экраны. Экран в кресле, на котором сидел призрак, очень хорошо освещён; я могу рассмотреть его на расстоянии метра. Я передаю его свидетелям. Экран на камине тоже освещён, но слабее, — я с трудом рассматриваю его на расстоянии 30 сантиметров. На книжной полке экран в двух метрах от кресла немного освещён, но я не сразу нахожу его. Остальные два экрана вовсе не освещены. Я передаю все экраны свидетелям, которые не видят двух последних, но хорошо замечают разницу в освещении остальных.

Мы освещаем комнату и очень медленно будим субъектов, чтобы дать им время вернуть свои экстериоризованные силы. Мы усыпляем их, чтобы снова разбудить. Наконец в 11? часов, т.е. через 1 час 20 мин. по уходе призрака г. Руссо, субъекты, успокоенные и подкрепившись ужином, уходят в удовлетворительном физическом и душевном состоянии.

Следует заметить, что призрак г. Руссо не выполнил на сеансе всех заранее оговорённых условий, — он ведь не должен был подходить к субъекту.

В тот же вечер в присутствии свидетелей я написал несколько слов г. Руссо, прося его поделиться со мной своими впечатлениями. Я написал ему, что субъекты как будто видели его, но я умолчал о подробностях видения. Он мне ответил следующим письмом:

Версаль, 5 марта 1908 г.

«Милостивый Государь,

«Спешу ответить на ваше письмо. Должен вам сказать, что я ничего не видел; ничего не чувствовал. Я поступил, как поступаю обычно, пожелав, чтобы мой двойник пошёл к вам, сел в кресло, которое вы мне указали, и постарался осветить экран. Мне казалось, что он отправился в ту же минуту, но я не видел его. Через минуту я приказал ему направиться к субъекту, вглубь комнаты и, в случае необходимости, соединиться с её двойником, если возможно.

Я стойко держался четверть часа и вдруг, не ощущая ни малейшей усталости, я почувствовал, как будто во мне остановился механизм. Я предположил, что двойник вернулся в то время...

Примите уверение и пр...»

Приходится сделать важные замечания по поводу этого появления.

Во-первых, субъекты, будучи приведены в сомнамбулическое состояние и допрошены отдельно, вспомнив раздвоение, объявили, что имели в начале сеанса предчувствие, что произойдёт что-то необычное. Они видели затем туманную колонну, колыхавшуюся некоторое время, которого ни та, ни другая не могли определить; потом, вдруг увидели появление призрака со всеми его подробностями, как будто он явился через окно. Они видели его стоящим у предназначенного для него кресла, затем видели, как он сел в кресло и глядел на нас. Потом они обе увидели, как он пошёл вглубь кабинета, направляясь к г-же Ламбер, но был остановлен волями, которые препятствовали ему. Он проходил мимо Леонтины и коснулся её платья. Это прикосновение так подействовало на неё, что она тотчас же почувствовала изнеможение. Наконец, оба субъекта видели одинаковым образом, как призрак направился к двери, ещё раз поглядел на нас и моментально исчез. Г-жа Ламбер, которая видела г. Руссо на предыдущем сеансе, узнала его призрак. Леонтина никогда не видала его.

Какого рода могла быть эта колыхающаяся колонна, которая предшествовала появлению призрака?

Если обратиться к теории теософов, то получится гипотетическое, но рациональное объяснение этого явления, которое заключается в следующем: до посылки своего призрака г. Руссо, разумеется, серьёзно думал о том, чтобы встать в требуемые для успеха опыта условия и его мысль, если принять её за мысленную стихию, облечённую астральной материей, приняла не его образ, так как эта материя не была достаточно сгущена, но грубую форму, которая, сгущаясь в момент появления, содействовала образованно его призрака.

Так как оба субъекта часто видели свои призраки, то они должны были привыкнуть и не волнуясь видеть другие призраки.

Тут следует заметить, что г-жа Ламбер всегда пугалась, когда в произвольном раздвоении видела свой призрак парящим над её физическим телом. Хотя этот страх не так велик у Леонтины, но и она всегда пугается при виде своего призрака.

Если субъекты обычно боятся своего собственного призрака, то неудивительно, что они ещё более пугаются при виде призрака постороннего человека, особенно если последний появляется перед ними в столь неожиданных условиях.

II. На сеансе в четверг 5 марта, я спросил у Леонтины, в сомнамбулическом состоянии, может ли она, заснувши естественным образом в своей постели, послать к нам свой призрак. Она ответила мне, что не знает, но считает это возможным. Тогда я спросил, можно ли ей будет в будущий вторник лечь спать в 9? часов и произвести опыт. Она ответила, что не видит препятствия к тому и что постарается устроить это. Уверенный, что не помешаю ей в её работе, я внушил ей следующее: «В будущий вторник, у вас явится мысль лечь спать в 9?. Вы тотчас же заснёте и ровно в 10 часов вы пришлёте к нам ваш призрак. После этого посещения, которое может быть коротким, призрак войдёт в вас, а вы будете спокойно спать и проснётесь в обычный для вас час». Это внушение было охотно принято субъектом, затем я разбудил её; у неё не сохранилось воспоминания и мы более не говорили об этом.

Во вторник 10 марта, г-жа Ламбер раздвоена для взвешивания на весах. Девица Тереза присутствует в качестве свидетельницы, а также гг. Дюбуа и Годрикур. Мы — в темноте, производим опыты. Около 10 час. я предлагаю призраку вернуться к субъекту, чтобы отдохнуть. Последний уже показал признаки тревоги, обратив внимание на окно, через которое, вероятно, должен был появиться призрак-посетитель. Через несколько минут у субъекта вырывается крик; его сильно тянет к окну и он опускается, несмотря на мою поддержку, на пол, воскликнув: «О! призрак; я не хочу его видеть». Я говорю ей, что посещения этого ожидали и что мне важно, чтобы она узнала его. Я несколько раз повторяю своё желание, но субъект, закрыв обеими руками лицо, не перестаёт повторять, что не хочет видеть его. Через две — три минуты она говорить: «Ах! он стоить около двери, глядит на нас, уходит». Я помогаю субъекту подняться усаживаю его и спрашиваю, кто такой этот призрак которого она должна знать. «Он испугал меня, — говорит она, — я не хочу его знать; не говорите мне больше о нём». Субъект расстроен и в данную минуту мне не получить другого ответа. Я бужу его с обычной осторожностью; он беспокоен, но в хорошем расположении.

Терезу не взволновал вид призрака, которого она уже знала; она следила за ним с его появления в кресле до исчезновения его через дверь моего кабинета. Она заснула во время опытов; г. Дюбуа будит её.

Оба субъекта спокойны. Я снова усыпляю г-жу Ламбер и прошу её сказать мне, узнала ли она призрак, который приходил несколько минут назад. «Да, — нервно отвечает она мне, — это Леонтина».

III. Вторник 12 мая, в 9 часов вечера, в присутствии г-жи Протэ и гг. Годрикур и Дюбуа. Субъекта г-жа Ламбер, мы освещены красным светом фотографов.

Мы ожидаем призрака Терезы, который должен явиться в 10 часов. Свидетели предупреждены относительно этого посещения, но субъект ничего не знает.

Тереза не помнит, чтобы когда-либо раздваивалась произвольно, и она не знает, сможет ли она послать свой призрак. Я не действовал на неё внушением, как на Леонтину. В прошлый четверг я ограничился просьбой, чтобы она попробовала сделать данный опыт. Для этого она должна была лечь сдать в 9?, сосредоточить свою мысль на намерении побывать у нас и в 10 часов, если возможно, отправиться. В этом случае она явится к нам через окно, сядет в кресло у письменного стола, поставленное для неё, поглядит на нас, постарается увидеть нас и осветить фосфоросветный экран на кресле. Через 5 — 6 минут она встанет и удалится.

Я помещаю субъекта по обыкновению в глубине кабинета и ставлю по левую сторону его кресло для его призрака. Деревянный белый столик так поставлен, чтобы субъект и свидетели не могли достать до него, не меняя места. Предполагаемое для двух ног место на полу отмечено мелом.

Я произвожу раздвоение субъекта и предлагаю призраку подойти к столу, несколько раз постучать или переставить его.

Призрак сгущается медленно. Около 9 час. субъект волнуется при виде слегка светящейся колонны у окна. Я успокаиваю его и предлагаю призраку дать нам несколько явлений со столом. Субъект нервничает и тревога его растёт. Несмотря на это мы слышим негромкие стуки в столе.

В 10 час. 5 мин. субъект бросается назад с криком ужаса, объявляя, что призрак явился, что он у окна возле моего письменного стола.

Я стараюсь успокоить её, говоря, что призрака ожидали и что он не имеет дурных намерении относительно неё. Но, как и в два предыдущие появления, она испугана и дрожит от страха. Она вдруг поднимается и хочет броситься вперёд, воскликнув, что её призрак сильно притягивается к другому призраку. Я силою удерживаю её. Во время этого притяжения слышно, как стол скользит по полу. Притяжение прекращается через несколько минут и субъект тяжело падает в кресло, поджавши ноги, которые сильно свела судорога. Опять слышно, как стол скользить по полу.

Мне с трудом удаётся прекратить судорожное сведение ног субъекта. Успокаиваю его и приготовляю его к пробуждению. Мы смотрим на столе: один конец отошёл на 1 сант. от места, которое занимал призрак до появления; другой конец, наоборот, приблизился на 3? сантиметра.

Я бужу субъекта, который очень утомлён, чтобы снова усыпить его потом. Когда он заснул, я спрашиваю, какой призрак приходил. «Тереза, — нервно отвечает мне она: — но не говорите мне об этом, я боюсь».

Я спрашиваю её затем, почему стол переместился как раз в то время, когда она была наиболее взволнована? Она отвечает мне, что её призрак находился перед столом и, будучи притянут к другому призраку, он толкнул один конец стола, пытаясь пройти сквозь стол; а возвращаясь на своё место, он толкнул другой конец, проходя опять-таки сквозь столь.

Экран на кресле не быль освещён.

Мне удалось успокоить субъекта, но он оставался утомлённым и в лихорадочном состоянии.

На следующем сеансе г-жа Ламбер жалуется, что уже восемь дней чувствует сильную боль в правом бедре, вероятно, вследствие того, что её призрак ударился о стол, когда передвигал его. Я прекращаю эту боль, магнетизируя субъекта.

Тереза сосредоточила всю свою волю на том, чтобы раздвоиться и послать к нам призрак. С первых же её усилий её слуховое чувство обострилось и звук стоявшего на камине будильника был ей очень неприятен. Она встала, чтобы остановить его, и раздвоение совершилось затем легче. Постепенно впадая в оцепенение, она видела, как мало по малу образовался её призрак. Он стал очень блестящий, немного выше и толще её; сгустившись, он потемнел. Под влиянием её воли он отправился, а она заснула. При своём пробуждении около полуночи у неё было сознание, что она видела только призрака субъекта и кресло, на которое она должна была сесть. Она помнила, что её сильно притягивал призрак г-жи Ламбер, потом оттолкнул. От этого толчка она получила удар в грудь и грудь болела у ней два дня, но серьёзных осложнений не было. Этот опыт, которым она сама была заинтересована, вполне удовлетворил её желание.

IV. 11 июня, 9 часов, в присутствии г. и г-жи Дюбуа, я произвожу опыты с раздвоенной Терезой в глубине своего кабинета. Мы при свете под голубым колпаком.

Раньше, неведомо для Терезы, я просил г-жу Ламбер прислать к нам свой призрак ровно в 10 часов, побыть у нас от 8 до 10 минут и постараться увидеть, что происходило бы в то время у меня в кабинете.

Тереза — в плохом расположении, производит лишь незначительные явления. В 9 часов 55 минут её призрак стоит у столика посреди кабинета. Я предлагаю ему вернуться к субъекту, чтобы отдохнуть.

В 10 часов субъект ничего не говорит. В 10 час. 5 мин. он продолжает молчать, я прошу, чтобы призрак осмотрел все углы в моём кабинете. Субъект говорить, что ничего анормального не видит, кроме немного светящейся колонны у окна. «Это призрак», — говорит она. На вопрос, какого рода этот призрак, она отвечает, что недостаточно ясно видит его, чтобы узнать; она не может даже различить, мужчина это или женщина. Через несколько минут она прибавляет: «Он уходит... ушёл».

На следующем сеансе г-жа Ламбер говорит мне, что она приходила, сидела в моём кресле у письменного стола и оставалась минут 10 — 12. Она хорошо видела призрак Терезы, который показался ей маленьким, малодеятельным, без энергии. Он едва был облечён в обычные ему цвета. Меня она видела хорошо, с прекрасным голубым цветом по правую сторону, с жёлтым по левую, особенно в верхней части туловища. Она едва могла различить тело субъекта, которое показалось ей совершенно бесцветным; она не видела г. и г-жу Дюбуа.

V. — 2 июня того же года, 9 часов вечера. Свидетели: г. и г-жа Дебрю, гг. Годрикур и Дюбуа; мы при слабом свете с колпаком цвета голубой тринадцатый.

После стуков в столе, до которого никто не касался, в 10 часов 5 мин. я предлагаю призраку вернуться к субъекту для отдыха. Я ожидал в этот час посещения призрака; свидетели были предупреждены.

Г-жа Лаллоз, превосходный врач, с дипломом школы магнетизма и массажа, получившая премию доктора Сюрвилля, присуждаемую каждый год за наибольшее число излечений исключительно одним магнетизмом, много раз говорила мне, что должна обладать способностью раздвоения, так как многие больные утверждали, что видели её около себя в то время, когда её не было там, если она много думала об этих больных. Она показывала мне даже письма своих пациентов с удостоверением, что они действительно видели её в известных случаях. Я просил г-жу Лаллоз сосредоточить свою мысль на намерении раздвоиться и послать к нам свой призрак в любой день, ровно в 10 часов вечера. Его-то я и ждал.

В 10 часов г-жа Ламбер ничего не говорит. В 10 часов 5 мин. продолжает молчать. Пятью, шестью минутами позже, так как она ничего не говорит, а я предполагаю, что призрак мог явиться, но мало сгущённый плохо видим, я привлекаю внимание призрака на ожидаемое посещение. Субъект объявляет, что ничего не видит. Я посылаю призрак во все углы кабинета, чтобы хорошо везде осмотреть, нет ли кого-нибудь. Призрак идёт, проходит мимо свидетелей, которые чувствуют его приближение, и возвращается. Субъект снова объявляет что ничего не видит, ничего не чувствует и он уверен, что никакого призрака здесь нет, иначе он боялся бы.

Г-жа Лаллоз, которая с 8 часов вечера сосредоточила свою мысль на посещении нас, не могла, значит, раздвоиться, и это единственная причина, почему субъект ничего не видел.

Четвёртый опыт конечно мало удовлетворителен, но я описал его потому, что он показывает, что способности призрака находятся в прямом общении с физическим и душевным настроением субъекта.

Последний же опыт, совершенно ничтожный, ещё важнее, так как не позволяет приписывать результаты первых опытов мысленному внушению, на которое всегда будут ссылаться отрицатели, так как моя уверенность и настойчивость могут быть приняты за настоящее словесное внушение более сильное, чем всякое другое внушение для воздействия на воображение субъектов.

 

 

 

VII. — Действие призрака на материю.

 

I. Различные шумы, передвигание и перемещение предметов без прикосновения. —

II. Действие на стрелку стенометра.

 

Если, как было сказано в предыдущих главах, призрак действует физиологически на людей, вызывая в них различные ощущения; если он действует физически, освещая экраны с потухшей фосфоросветностью, он должен также действовать и механически на неодушевлённую материю.

Это действие вообще признаётся и, признавая реальность этих явлений, оккультисты рассуждают по установленной ими по этому вопросу теории; а спириты, которые менее рассуждают, но более практикуют, получают весьма часто так называемые явления физических впечатлений, обусловленные очевидным действием их медиумов на материю.

Явления этого рода, в особенности стуки, разные шумы, поднимание за одну или за две ножки и даже перемещение стола, за которым оперируют, легко получаются, когда медиум и участвующие держат руки на столе и очень редко, да и то только с очень сильными медиумами, без прикосновения.

Призрак раздвоенных субъектов производит эти явления весьма легко. Стуки, разные шумы и передвижение стола происходят уже в начале сеанса, с многочисленными субъектами, когда последние и свидетели держат, подобно спиритам, руки на столе, за которым сидят. Движения же без прикосновения гораздо труднее производить; для этого призрак должен упражняться, подготовиться к этого рода работе, которая требует значительно большей затраты силы.

Так как явления с прикосновением вообще лёгкие, и всегда их можно оспаривать на основании теории бессознательных движений с одной стороны и сознательного или бессознательного обмана мeдиyмa с другой, то я описываю лишь явления, которые я получал на расстоянии и, следовательно, без всякого прикосновения со стороны раздвоенного субъекта, меня самого или свидетелей.

Для того чтобы выяснить всю важность излагаемых мною результатов, считаю полезным представить краткое описание моего рабочего кабинета, где происходили все следующие опыты. Прилагаемый к описанию план составлен в размере 2? см на метр. Можно сразу заметить, что расстояние между столом и местом, где почти всегда происходят все явления, субъектом и мною с одной стороны и свидетелями с другой, слишком велико, чтобы до стола мог достать какой-либо шутник, желающий обмануть всех; и даже если бы он был настолько близко от стола, что мог бы прикоснуться к нему, таковое его действие было бы тотчас же замечено.

Прилагаемое мною месторасположение устроено для шести свидетелей. При входе, видишь перед собою, мой письменный стол у окна; на противоположном конце, т.е. в глубине кабинета, на расстоянии 5,80 м стоят два кресла, одно для субъекта, другое по левую сторону — для призрака, в начале раздвоения и в периоды отдыха. Перед креслом субъекта, на малом расстоянии, стоит стул, который я занимаю, обхватив ноги субъекта своими ногами, когда не стою перед ним или по правую сторону его, когда магнетизирую с применением рук или медленными продольными пассами, чтобы поддержать раздвоение. Равным образом в глубине, налево от зрителя, смотрящего в сторону субъекта, занимая самое большое место, стоит под рукою у меня скамья для массажа, на которую я ставлю электрическую лампу, фосфоросветные экраны и различные предметы, которые могут понадобиться мне, и которые я могу найти в темноте. Первый свидетель, предпочтительно — постоянный участник, сидящий на стуле № 1, снабжён электрическим карманным фонарём, чтобы при малейшем шуме освещать стоящий перед ним рабочий стол и свидетелей с правой его стороны, чтобы все могли быть уверены, что никто не прикасается к стулу, и что субъект, экспериментатор и свидетели на своих местах. Второй свидетель, по возможности лицо ясновидящее, способное видеть призрак, помещается в № 2; остальные занимают №№ 3, 4, 5 и 6. В случае необходимости найдётся место для такового же числа ещё других свидетелей, которые могут быть размещены так, что не в состоянии будут достать до стола, не меняя места; но, занимаясь этими исследованиями исключительно для себя, я не имею цели развлекать любопытных или даже будить интерес в учёных. Поэтому я допускаю лишь некоторых серьёзных наблюдателей, чтобы помогать мне и оградить меня от возможности иллюзий и неверного oбъяснeния явлений. Наконец, маленький столик, на котором или около которого проявляется энергия призрака, находится на расстоянии 2 — 3 сантиметров от основания книжных полок, в обозначенном на плане месте. На этом столе всегда лежат различные вещи, и часто стоят весы с уравновешенными досками, и нарушение их равновесия замыкает электрический ток, который приводит в действие звонок. Темноту в комнате даёт занавеска, из чёрного молескина, повешенная на железном пруте у окна. Темнота такая полная, что можно приготовлять чувствительные пластинки на моём письменном столе, не покрывая их даже днём.

В этой комнате, вне указанных пределов, помещаются наибольшая часть моей библиотеки и некоторые коллекции. За исключением: 1) двери, 2) низа библиотечного шкафа, 3,20 м длинны и 90 вышины, простирающегося от двери до тупого угла за конец стола; 3) зеркала на камине, 97 см вышины; 4) стенного шкафа, 2,80 м, между камином и углом окна; 5) окна, доходящего до потолка, 4,10 м вышины; 6) другого стенного шкафа, позади моего стола, между окном и дверью, — все стены от пола до потолка, покрыты книжными полками, где помещается от 8 до 9 тысяч томов различного формата.

Когда призрак расположен действовать, он покидает кресло по левую сторону субъекта и направляется к концу стола, становясь почти в полукруге, означенном на плане словом призрак, как бы ища опоры в книжных полках. Так всегда бывает с Леонтиной и с г-жёй Ламбер.

I. — Различные шумы. Двигание и перемещение предметов, без прикосновения к ним. — Я буду описывать эти явления, в порядке наблюдения моего, с каждым из субъектов. Первые мало значительны, но я считаю нужным описать их, чтобы показать, что в начале опытов призрак действует, как неопытный ребёнок, и что он постепенно привыкает действовать вне своего тела, которое, повторяю опять, есть только орудие работы, предоставленное ему природой.

Да будет известно читателю, что следующие опыты происходили в темноте, кроме случаев с противопоказанием.

I. — Стуки. — 21 января 1908 г. Свидетели: г. и девица Гюзельштейн, гг. Дюбуа и Франсуа.

Я произвожу раздвоение г-жи Франсуа и предлагаю призраку пошевелить листом бумаги, висящим над столом. Не дождавшись ничего, говорю призраку, что буду доволен, если он ударит два раза по столу. Через несколько времени, которое я определяю в 30 — 40 ceкунд, мы всё хорошо слышим два лёгких удара по столу. Удары эти имели такой звук, как если бы мы легонько постучали суставом согнутого среднего пальца.

Немного удивлённый таким результатом, который я получил в первый раз, я говорю призраку: «если это вы стучали по столу, то прошу вас ещё раз постучать». Едва были произнесены эти слова, как снова раздались в столе два, стука, менее громкие, чем предыдущие.

Весьма довольный этим результатом, я прошу, чтобы призрак произвёл ещё три удара. Субъект, которого я держал за руки, обнаруживает некоторое волнение и объявляете, что призрак ничего не может более делать. Мы ждём, но никакого звука не раздаётся. Субъект говорит, что он устал; я медленно бужу его, чтобы снова усыпить на несколько минут и затем разбудить окончательно. Он в отличном физическом и душевном состоянии.

II. — Двигание полуоткрытой двери. — 23 января 1908 г. 5? часов, в присутствии гг. Бонне, Дюбуа и постороннего лица, представленного последним.

Субъект — Леонтина, которая много раз замечала у себя дома, что дверь стенного шкафа самопроизвольно открывается и закрывается.

После нескольких безуспешных попыток отпечатать руку призрака в муке, мне приходит мысль попробовать добиться закрытия открытой шкатулки на столе или какого-нибудь действия на дверцу моего библиотечного шкафа, которую я с этой целью оставляю полуоткрытой.

Когда призрак кажется мне достаточно сгущённым, я предлагаю ему на выбор — закрыть шкатулку на столе или толкнуть дверцу моего книжного шкафа.

Через 4 — 5 минут мы всё услышали звук, похожий на скрип дверного шарнира. Дан был свет и мы констатировали, что отверстие в дверце, в 30 сантиметров до сеанса, было теперь только в 16 сантиметров. Дверца была подвинута, следовательно, на 15 сантиметров. Мы тянем дверцу, чтобы захлопнуть её затем, и слышим тот же скрип шарнира, что слышали раньше. У свидетелей не остаётся ни малейшего сомнения: призрак произвёл звук, захлопнув дверцу.

III. — Я полагал, что призрак, несмотря на его чрезвычайную флюидность, должен быть известного веса, и что во всяком случае, раз он может производить звуки и толкать полуоткрытую дверцу, то он должен оказать достаточное давление на весы, чтобы вывести их из равновесия. Я делал несколько попыток с большими весами на столе, но не добился результата. Так как доски на весах уравновешены, то о малейшем движении их даёт знать электрический звонок. Замыкание тока в звонке производится посредством очень гибкой оловянной пластинки, прикреплённой в середине к вертикальной подпорке, так что оба конца могут быть положены, один над доской, а другой под доской. Я сказал «малейшее движение», я должен прибавить, что весы — инструмент не точный, и замыкание тока так устроено, что для производства его и приведения в действие электрического звонка требуется 2 грамма веса на одной из досок.

Стуки в столе. — 5 марта, в 5? часов произвожу раздвоение Леонтины, в присутствии г. Дюбуа. Когда призрак кажется мне достаточно сгущённым, я посылаю его к столу, чтобы он заявил нам о своём присутствии стуками по столу; затем он должен приложить обе руки к одной из досок весов, чтобы нарушить равновесие и пустить в действие электрический звонок.

Через 5 — 6 минут мы услышали лёгкие звуки в столе, как будто стучали ногтями согнутых пальцев. Звуки эти не соответствовали нашему требованию — были слабые, но слышны.

Я хотел, чтобы призрак ударял сильнее, чтобы можно было легче его услышать. Он опять стучит, но так же тихо, как прежде. Я предлагаю ему отдохнуть и через несколько минут приказываю ему стучать так громко, чтобы было лучше слышно. Тотчас же раздаются звуки в роде прежних. Я настаиваю на нарушении равновесия весов, но призрак, который недостаточно сгущён, не имеет силы для этого. Я делаю пассы над субъектом, чтобы укрепить призрак и, чтобы проверить, можно ли скорее произвести явление посредством прикосновения, я придвигаю к столу кресло с субъектом настолько, чтобы он, выдвинувшись верхней частью туловища, мог положить обе руки на ближайший угол стола. Я становлюсь по правую его сторону, чтобы мне можно было положить левую руку на его спину, а правую на его руки, находясь таким образом в прикосновении со столом. Г. Дюбуа становится по правую мою сторону и кладёт обе руки на стол.

Я снова требую стуков. Мы скоро получаем их по желанию и столь громкие, что их слышно на расстоянии 6 — 8 метров.

Тогда я предлагаю призраку подняться на стол. Мы тотчас же слышим в стол странный треск, точно кто-то тяжёлый и неповоротливый с усилием лез на стол. Особенные вибрации слышались во всём столе, который точно тянули во все стороны. Стало потише, и субъект говорит нам, что призрак стоит на столе. Я предлагаю последнему встать на весы и налечь всей своей тяжестью. Г. Дюбуа и я чувствуем дуновение свежести от призрака к нам; через 1 — 2 минуты весы как будто задвигались во все стороны и послышалось бряканье различных частей, точно весы двигались горизонтально; затем наступила тишина и через несколько секунд зазвонил звонок. Г. Дюбуа немедленно осветил, и мы видели, как доски качались, чтобы войти в равновесие.

Я получил много подобных результатов с тем же самым субъектом, между тем как в начале опытов было положительно невозможно получить их на расстоянии.

IV. — Стуки, взвешивание на весах. — 17-го марта 1908 г., в 9 часов, в присутствии г. Дюбуа, девицы Фернанды Дюрвилль, г. и г-жи Делатр, я произвожу раздвоение г-жи Ламбер. Несколько уже раз её призрак разбивал равновесие весов и приводил в действие звонок, но только тогда, когда свидетели клали руки на стол подобно спиритам, как на предыдущем опыте. На теперешнем сеансе он должен произвести это на указанном расстоянии, по моему желанию, причём никто не должен прикасаться к столу и всё должно быть исполнено с большой точностью.

Когда сгущение призрака было достаточное, я послал его к столу заявить о своём присутствии двумя ударами. Он отправляется, и через 2 — 3 минуты мы все услышали два лёгких стука, хорошо слышных, как будто они были сделаны концом вытянутого пальца. Я предлагаю призраку положить руки на одну из досок весов, чтобы разбить их равновесие. Через несколько минут звонить звонок. Г. Дюбуа освещает стол и мы все видим, что доски качаются, чтобы восстановить своё равновесие.

Я предлагаю призраку отдохнуть несколько минут, а затем произвести взвешивание, чтобы позвонить, перестать действовать и вторично произвести взвешивание. Через 30 — 40 секунд раздается звонок, умолкает и снова звонит, как я требовал. Г. Дюбуа освещает, и мы опять видим качанье досок, старающихся войти в равновесие. Субъект тяжело дышит, как будто он сам делал большие усилия. Я посылаю призрак отдохнуть возле субъекта и магнетизирую последнего в течение 6 — 8 мин., чтобы поддержать раздвоение. Потом посылаю призрак снова к столу, чтобы он поднялся на стол и встал на одну из досок весов — там он должен двигаться и налечь всею своею тяжестью и проделать это в три приёма. Едва я успел высказать это желание, как снова зазвонил звонок, умолк и зазвонил вторично и затем в третий раз. Г. Дюбуа освещает стол, и мы видим качанье досок.

Тут надо сделать важное замечание. — Замыкание тока устроено, как я уже говорил, — я обратил на это внимание свидетелей перед сеансом, — таким образом, что для совершения его требуются 2 грамма веса. Если употребить больший вес, то оловянная пластинка, которая очень гибка, сдвинется под тяжестью веса и не вернётся вплотную на своё место. Мы же констатировали, после сеанса, что растяжение оловянной пластинки, на которой произошло замыкание, было таково, что теперь требовался вес в 10 граммов, чтобы произвести новое замыкание. Так как оловянная пластинка, несмотря на свою большую гибкость, обладает некоторой эластичностью, уподобляющей её пружине, то мы определили, что нужен был вес от 25 до 30 граммов, чтобы произвести этот беспорядок. И этот вес представляет в некотором роде вес стоящего на одной из досок призрака.

V. — Стуки на расстоянии, бряканье весов; более сильные стуки с прикосновением, взвешивание на весах. — 14 апреля 1908 г, 9 ч. Вдвоём с г-жёй Ламбер, раздвоенной, я стараюсь получить явления предыдущего сеанса; всё так же приготовлено для того, как тогда. Я получаю лишь несколько весьма слабых стуков по столу. Я придвигаю кресло с субъектом, чтобы я мог на обычном моём месте перед ним, не отдаляясь от него и протянув правую руку, касаться концами пальцев стола. Тогда я слышу треск в столе и бряканье различных частей весов. Эти звуки продолжают раздаваться, когда прекращается моё прикосновение к столу, но звонок не звонит. Субъект говорит мне, что у призрака не хватает силы. Я энергично магнетизирую 8 — 10 минут, чтобы сгустить его, и снова требую взвешивания на весах. Шумы слышатся более громкие, но равновесие досок на весах не разбито. Я придвигаю кресло с субъектом, чтобы он мог положить руки на стол, сам стою возле него с правой стороны, чтобы иметь возможность, приложив левую руку к его спине, прикасаться правой рукой к столу и к его обоим рукам. Я предлагаю призраку подняться на весы. Слышно, как будто, большие усилия проявляются на столе, который трещит со всех сторон, а на весах словно все части брякают друг о друга. Несмотря на эти очевидные усилия только через несколько времени, которое я определяю в 8 — 10 минут, шумы эти прекращаются и звонок начинает действовать. Он звонит в три отдельных приёма с промежутками в 10 — 15 секунд. Я предлагаю призраку отдохнуть несколько минут и позвонить ещё два раза. Он звонит два раза. Я прошу позвонить ещё два раза. Только что я успел высказать это желание, как раздался долгий звон, затем во второй и в третий раз. Последнее действие, которого я не требовал, длилось и после того, как я приказал призраку прекратить все действия. Осветив стол карманным фонарём, я вижу, как доски на весах непрестанно перемещаются, а в промежутках между звонками двигаются медленнее, стараясь установить равновесие.

Субъект взволнован, издёрган, потрясён я сильно устал. Я даю ему отдохнуть несколько минут и прекращаю раздвоение. Разбуженный затем очень медленно, он в отличном физическом и душевном состоянии.

Подобно многим предыдущим опытам, этот опыт показывает, что действия на расстоянии производятся с большим трудом, чем действия с прикосновением.

VI. — Двойное перемещение стола. — 12 мая, 9 часов, в присутствии г-жи Протэ, гг. Годрикур и Дюбуа, с призраком г-жи Ламбер. Мы слабо освещены красным светом фотографов.

Это замечательное явление описано в третьем опыте предыдущей главы, к которому я отсылаю читателя.

VII. — Стуки. — 19 мая, 9 часов, в присутствии г-ж Дангль и Протэ, гг. Годрикур и Дюбуа, с призраком г-жи Ламбер. Мы освещены красным светом фотографов.

Я стараюсь получить стуки и перемещение стола без всякого прикосновения.

Минут через 15 — 20 мы слышим странный треск и стуки в столе помимо нашей воли. Г. Дюбуа предлагает присоединить свою волю к моей и говорит нам, что хочет, чтобы призрак три раза стукнул по столу. Через несколько минут все свидетели явственно слышат три стука. Он требует ещё два стука, и два стука тоже хорошо слышат все свидетели. Он хочет, чтобы стол передвинулся; я тоже сильно желаю этого, но никакого перемещения но происходит.

Подобные результаты получались множество раз почти со всеми субъектами, особенно если опыт делали в темноте. Так как я не придаю им большого значения вследствие большой лёгкости получения их, то я буду говорить о них лишь в связи с другими более трудными явлениями.

VIII. — Толкание стола. — 9 июня, в 9 часов. Я вдвоём с г-жёй Ламбер. Мы при очень слабом свете ночника в большом фонаре, под стеклом голубовато-зелёным, так называемым голубым тринадцатым. Хотя страдая лёгкой формой ревматизма, субъект в отличном душевном состоянии. Раздвоение совершается быстро и, — говорит субъект, — призрак очень блестящий, что показывает его готовность к действию.

Субъект, я сам и стол, на котором лежат мелкие вещи, — на своих местах. Место под ножками стола на полу отмечено мелом. Магнетизируя субъекта и протянув правую руку в сторону стола, я могу прикоснуться к краю последнего, только значительно отступив назад.

Когда призрак кажется мне хорошо сгущённым, я посылаю его к столу заявить о своём присутствии несколькими стуками и постараться подвинуть стол к нам. Через 8 — 10 минут лёгкие звуки вроде шуршания платья слышатся и субъект говорит, что руки у призрака под столом, что он старается поднять его с одной стороны и придвинуть его к нам. Ему это не удаётся. Я энергично магнетизирую субъекта, чтобы укрепить призрак, и через несколько минут субъект говорит: «Он вернулся к столу; он двинет его». Руки субъекта сжимаются и разжимаются, и он поддается назад, словно сам тянул стол. После двух-трёх попыток раздаются под столом более громкое шуршание и стуки; продолжая изображать, точно он тянет что-то к себе, субъект говорит мне: «Он тянет стол, стол двигается». Я ничего не слышу, и всё моё внимание, вся моя энергия обращены на субъекта, который всё более и более корчится. Через несколько секунд она восклицает тоном величайшего удовольствия: «Стол скользит, как по бархату» и субъект, изнеможённый, валится в кресле. Я не слышал никакого скольжения. Так как слабое освещение не давало видеть, действительно ли стол подвинулся, я зажигаю электрический карманный фонарь и констатирую, что ближайший угол стола подвинулся на пять с половиной сантиметров.

После краткого отдыха я делаю новую попытку, но получаю одни лишь шумы, немного отличающиеся от первых.

Это было в первый раз после 8 — 10 сеансов с тремя субъектами в присутствии разных свидетелей, что я добился перемещения стола сознательными усилиями призрака и субъекта.

 

?????

 

После нескольких недель каникул, в июле — августе, я снова принимаюсь за свои опыты, но с единственной целью проверки и дополнения некоторых из предыдущих наблюдений. В начале января 1909 года мои исследования специально направлены на фотографию, чем я не занимался со времени каникул, и на предмет настоящей главы.

IX. — Стуки. Перемещение стола. — 17 января 1909 года, 5 часов, в присутствии г. Фалька г. и г-жи Лефран, г. и г-жи Плантини. Я хочу получить одни лишь стуки в столе. Прежнее расположение немного изменено. Стол поставлен позади меня немного правее и на 80 см вперёд от его обычного места, по направлению к стулу №1, занятому г. Лефраном. Четыре других свидетеля занимают стулья 2, 3, 4 и 5.

Я произвожу раздвоение г-жи Ламбер. По мере увеличения числа наших сеансов её призрак приобретает всё более и более силы, становится более самовольным и делает лишь то, что хочет. Я посылаю его к столу, чтобы сильно постучать два раза. После 15 — 20 минут ожидания раздаётся очень громкий стук в столе; его можно было бы услышать на расстоянии 8 — 10 метров. Г. Лефран тотчас же дал свет — все свидетели были на своих местах. Я снова требую двух ударов. Призрак производит один раз более громкий стук, чем первый, нервно, как бы с нетерпением. Г. Лефран опять освещает — все на своих местах. Я настаиваю и требую двух ударов. Мы ждём, но не слышно никакого звука. Через несколько минут субъект испускает крик, прикладывает руки к правому бедру и валится в кресле. И в ту же минуту слышится, как стол скользит по полу и раздаётся такой звук, как будто две ножки стола были подняты и со стуком брошены. При крике субъекта г. Лефран осветил стол и видел, что две ножки его были подняты и тяжело хлопнулись в то время, как другие две ножки скользили. Все свидетели были на своих местах. Я успокаиваю субъекта и собираюсь медленно прекратить раздвоение. Когда субъект вернулся в сомнамбулическое состояние, вызвав воспоминание о том, что произошло, я спросил у него о причине его крика и каким образом был передвинут стол. — «Призрак, — ответил субъект, — порывисто двинулся к г-же Лефран, он толкнул стол, проходя сквозь него, и зашиб мне бедро». Г-жи Лефран и Плантини, немного ясновидящие, говорят, что отлично видели, как призрачная форма вдруг осветила стол и прошла сквозь него по направлению к последней.

Мы констатируем, что стол был оттолкнут к четырём последним свидетелям, по крайней мере на 28 — 30 сантиметров. Нам было невозможно точно определить это перемещение, так как, не рассчитывая на это явление, мы не отметили мелом на полу место под ножками стола.

X. — Сильные стуки в столе. Перемещение стола. — 24 января, 5 часов, в присутствии г. Фалька г. и г-жи Лефран. Я желаю произвести перемещение стола. Г. Лефран занимает стул № 1, г-жа Лефран № 2, а г. Фальк № 3, придвинутый к стулу первой. Место под ножками стола отмечено на полу мелом.

Я произвожу раздвоение г-жи Ламбер и посылаю призрак к столу заявить о своём присутствии и двинуть стол в сторону двух последних свидетелей. Через 10 — 15 минут раздаются два стука в столе, слышится треск в столе и звук скольжения. Г. Лефран даёт свет, подходит к столу и констатирует, что он подвинулся на 3 сантиметра в сторону двух других свидетелей.

Он предлагает призраку сделать вторично усилие и ещё подвинуть стол. Через 5 — 6 минут раздаётся треск в столе и слышно, как стол скользит по полу. Г. Лефран освещает и мы констатируем, что стол ещё на 4 сантиметра подвинулся в прежнем направлении.

Я посылаю призрак на его место, чтобы отдохнуть, снова его сгущаю и посылаю к столу, который он должен сильно двинуть. Он идёт. Через несколько минут стол трещит по всем местам, точно его ломали, и мы слышим, как он скользит толчками. Г. Лефран освещает и мы констатируем, что стол опять подвинулся на 6 сантиметров в сторону двух последних свидетелей.

Таким образом, в три последовательных приёма, стол был подвинут призраком на 13 сантим. в сторону г-жи Лефран и г. Фальк.

XI. — Сильный удар по столу. — Перемещение стола. Погнута оловянная пластинка на доске весов, замыкание электрического звонка переставлено. — 21 февраля, 5 часов, в присутствии г. Фалька, г. и г-жи Лефран. Я намерен произвести перемещение стола и взвешивание на весах, чтобы привести звонок в действие. Место под ножками стола на полу отмечено мелом, весы на столе в вышеописанном порядке, и три свидетеля на своих местах, как на последнем сеансе.

Я произвожу раздвоение г-жи Ламбер и прошу г. Лефрана осветить нас; я хочу ещё раз проверить действие замыкания, которое так устроено, что звонок приводится в действие, если слегка подуть на одну из досок весов. Я возвращаюсь на своё место перед субъектом и сильно магнетизирую его минут 12 — 15, чтобы сгустить призрак насколько возможно более. По окончании сгущения я посылаю его к столу, чтобы он положил обе руки на одну из досок весов с целью разбить равновесие и замыкание тока. Он отправляется.

Через 15 — 20 минут слышен странный треск в столе и наступает тишина. Я настаиваю, требуя, чтобы звонок действовал. На весах слышится бряканье, весь стол трещит, слышно царапанье и раздаётся сильный стук, в роде произведённого сжатым кулаком удара. Г. Лефран освещает, и видно, что стол скользит в сторону 2-го и 3-го свидетелей. Снова производят темноту, и я снова требую весьма энергично, чтобы призрак привёл в действие звонок. Стол трещит, весы бренчат и слышатся как бы нетерпеливые стуки; свидетели утверждают, что слышали передвижение досок на весах, но звонок не действует. Субъект утомлён и все действия прекращаются. Я постепенно прекращаю раздвоение. Г. Лефран освещает и мы констатируем, что стол подвинулся на 19 сантиметров. Я говорю, что для призрака было бы легче разбить равновесие весов, чем передвинуть стол, я дую на доску, но звонок безмолвствует; кладу руку на него — то же безмолвие. Мы ищем причину. Подпорка оловянных пластинок, замыкающих электрический ток, при разбитии равновесия весов, оказалась передвинутой — замыкания не производилось более.

В начале раздвоения экран с сернистым цинком, освещённый в соседней комнате светом магния, вставлен в объектив фотографического аппарата, который наведён на кресло призрака. Экран вынимают через 10 — 12 минут в ту минуту, когда призрак идёт к столу. На две минуты кладут на экран чувствительную пластинку. Будучи проявленной, она представляет световые струи, с яркими точками и, кроме того, профиль направо, который можно объяснить лишь присутствием призрака в ту минуту, когда, находясь около библиотечных полок, он собирался действовать на стол.

Прекратив раздвоение, и пока субъект находился ещё в сомнамбулическом состоянии, я вызываю полное воспоминание у него — приложив палец правой руки к его лбу, я подвергаю его допросу; он отвечает, что теперь, когда призрак сильный, он будет делать только то, что хочет, что он не хотел звонить и поэтому повернул вертикальный стержень, которым производилось замыкание в звонке.

Разбуженный, хотя уставший, субъект в превосходном физическом и душевном состоянии.

XII. — Перемещение стола. Поднимание брошенного на пол предмета. — 28 февраля, 5 часов, в присутствии г. и г-жи Лефран. Подготовительное устройство последних сеансов представляет ту разницу, что деревянный столбик поставлен на одну из досок весов. Так как призрак делает лишь то, что хочет, то я ничего не требую от него.

Я произвожу раздвоение г-жи Ламбер, и когда призрак кажется мне достаточно сгущённым, я посылаю его к столу и предоставляю ему делать, что он хочет. После 25 — 30 минут ожидания слышится треск в столе; затем субъект испускает крик, порывисто встаёт и падает мне на руки, совсем скорчившись. Я кладу его на пол. В ту минуту, когда у него вырвался крик, в столе раздался громкий стук, как будто колотушкой ударили. Г. Лефран тотчас же осветил и видел, как столбик, поднявшись на 12 — 15 сантиметров над доской весов, на которой стоял, описал параболу и с шумом упал на пол, в сторону ног призрака. Равновесие досок на весах было разбито и звонок начал действовать. Контакты были уничтожены и до проверки я вывожу субъекта из скорченного положения и собираюсь прекратить равновесие. Приступаем к проверке. Стол повернулся на одной ножке, а три остальные ножки подвинулись на 4 — 5 сантиметров в сторону призрака. Я поднимаю столбик и мы видим, что стержень, прикреплённый к основанию штифтиком, повёрнут и сдвинут от основания на 5 — 6 миллиметров. Мы складываем вместе обе части столбика, кладём на весы и стучим кулаками по столу, по обеим доскам весов. При каждом ударе столбик падает, но не поднимается вверх. Мы сильно бросаем его на пол во все стороны, но стержень не отделяется от основания.

Я спрашиваю у субъекта в сомнамбулическом состоянии, каким образом призрак бросил столбик. Он ответил мне, что призрак схватил правой рукой столбик и бросил на пол, а при бросании повернул другой рукой стержень, чтобы отделить его от основания.

Г-жа Ламбер, разбуженная, в отличном физическом и душевном состоянии; несмотря на это, ночью её беспокоят странные сны; ей непрерывно представлялось, даже в полусне, что она бросает какой-то предмет, который тяжело падает на пол.

XIII. — Перемещение свидетеля вместе со стулом. — 14 марта, 5 часов, в присутствии г. и г-жи Лефран. Стол на своём обычном месте, место под ножками помечено мелом на полу, весы и различные вещи на столе. Свидетели на своих местах, г. Лефран на стул № 1, г-жа Лефран на № 2. Фотографический аппарат в углу камина направлен на место, которое занимает призрак, чтобы действовать на столе, т.е. на один конец стола, в стороне библиотечных полок. Призраку предоставляется делать, что он хочет.

Я произвожу раздвоение г-жи Ламбер, и когда призрак достаточно сгущён, он сам собою направляется к столу и возвещает о своём присутствии лёгкими быстрыми ударами по столу; он, кажется, расположен к действию и субъект говорит нам, что он наверно произведет удивительные явления. Г. Лефран открывает объектив аппарата.

В течение 12 — 15 минут мы слышим по временам лёгкие быстрые удары по столу. Г-жа Лефран, полу ясновидящая, говорит нам, что видит по другую сторону стола расплывчатую форму, более блестящую, чем обыкновенно. В известный момент мы слышим звук скольжения, который слышится при передвижении стола. Г-жа Лефран тотчас же восклицает, что стол двигается к ней; я сам и в особенности г. Лефран получаем такое же впечатление.

После нескольких минут затишья мы опять слышим скольжение и снова мы трое испытываем то же впечатление.

После 3 — 4 минут тишины призрак покидает своё место и г-жа Лефран говорит, что он подвигается к ней; она скоро чувствует это по особому ощущению, свежести, которая охватывает её. Через несколько секунд она видит себя окутанной сероватым флюидом, который несколько минут назад составлял призрачную форму. Ощущение свежести увеличивается; ей делается холодно. Испытывая странные впечатления, она волнуется. Я успокаиваю её, уверяю, что ей никакая опасность не грозит и она должна сохранить спокойствие и хладнокровие. Вскоре её ноги совсем онемели; ей кажется, что она не имеет почти веса, что с малым усилием её легко можно было бы поднять на воздух, вместе со стулом, к которому она, точно прикреплена. Через несколько минут слышится более громкое скольжение и г-жа Лефран, всё более и более волнуясь, вскрикивает от страха и удивления.

Едва прекратилось скольжение, как субъект, изнеможённый, валится в кресле, а призрак перестаёт действовать и возвращается к креслу, поставленному для него по левую сторону субъекта.

Г. Лефран закрывает объектив и освещает. Мы успокаиваем г-жу Лефран, которая, дрожащая и сильно побледневшая, жалуется, что ноги у неё замёрзли, и она не может двигать ими. Лёгкий массаж и несколько магнетических пассов быстро облегчают её, затем она передаёт нам о своём волнении. Окутанная материей призрака, оцепеневшая и неспособная сделать малейшее движение, она испугалась, так как ей показалось, что стол, двигавшейся последовательно толчками, будет брошен на неё с весами и различными вещами на нём.

Мы осматриваем место, занятое столом, и с удивлением видим, что он не двигался, и что все вещи на нём лежали в том же порядке, как были положены перед раздвоением. Г-жа Лефран больше нас удивлена, так как она вполне уверена, что стол придвинулся к ней.

Мы констатируем тогда, с величайшим удивлением, что г-жа Лефран, которая ещё не покинула своего стула, не на том месте, которое занимала в начале сеанса: вместе со стулом, она была подвинута вперёд к столу на расстояние по нашему определению 30 — 35 сантиметров.

Тут естественно являются два важных замечания по поводу г-жи Лефран: 1) испытанная ею иллюзия, что стол двигался, между тем как она сама была объектом этого движения; 2) сознавание ею, что призрак окутывал её и хотел опрокинуть на неё стол с весами и другими вещами, находящимися на нём.

Я возвращаюсь к г-же Ламбер, чтобы прекратить раздвоение и вернуть её в сомнамбулическое состояние. Вызвав воспоминание о том, что происходило, я прошу её сказать нам, что хотел призрак сделать. — «Он задался целью, — говорит она, — удивить вас; он пытался поднять на воздух г-жу Лефран, но это было невозможно для него. Тогда он потянул её к столу, на который он хотел толкнуть её, чтобы опрокинуть стол со всеми вещами на нём, но у него не хватило силы». Я спрашиваю, не могла ли ушибиться в таком случае г-жа Лефран. — «О, нет, — отвечает она, — едва ли бы даже испугалась».

Опасения последней, следовательно, вполне оправдались, но одно остаётся необъяснимым — это испытанная ею иллюзия, что она остаётся на месте, а стол придвигается к ней, между тем как, наоборот, стол оставался на своём мете, а двигалась она сама.

Вечером, проявляя пластинку, г. Лефран с удовольствием констатировал замечательный отпечаток, грубо изображённый на рис. 10.

Погода была холодная, сероватая и выпало много снегу.

XIV. — Стуки в столе. Перемещение кресла, предназначенного для отдыха призрака. Закрытие крышкой открытой шкатулки на столе. — 4 апреля, 5 часов, в присутствие г. де-Фонтене, г. и г-жи Лефран. Последняя на своём обычном месте, как и г. Лефран; г. де-Фонтене занимает стул № 4. При нём стереоскопический аппарат по правую сторону его. Мой аппарат около г. Лефран в углу камина. Они направлены на место, где становится призрак, когда расположен действовать. Весы на столе с маленькой открытой шкатулкой и различными вещами. Я предполагаю ничего не требовать от призрака, который будет делать, что хочет.

Я произвожу раздвоение г-жи Ламбер. Как только призрак достаточно сгустился, он сам направляется к концу стола и возвещает о своём присутствии лёгкими звуками вроде прежних коротких ударов. Открывают объектив. По временам мы слышим звуки, которые делаются всё громче и громче. Спустя полчаса раздаётся громкий стук на столе, как бы от удара кулаком, и мы все слышим скольжение, какое бывает, когда стол двигается. На несколько минут наступает тишина и г-жа Ламбер говорит нам, что её тянут за ноги, затем слышно новое скольжение. Я прошу закрыть объективы и осветить. Мы осматриваем стол, который на своем месте, но кресло для отдыха призрака придвинулось к столу. Если бы субъект был свободен, он мог бы рукою толкнуть кресло вперёд, но так как он волновался, то я стоял перед ним, его ноги были между моими ногами, я держал его за обе руки и голова его опиралась на мою грудь.

Сделали опять темноту; я продолжаю держать руки и ноги субъекта, как я говорил. Через 1 — 2 минуты стол точно тряхнули, послышались отрывистые стуки, крышка шкатулки захлопнулась с присущим этому звуком. Субъект вскрикивает от удивления и опрокидывается назад обессиленный. Кресло призрака всё ещё скользит. Освещают при крике субъекта и свидетели видят, что я держу субъекта, как было выше указано; ноги его сильно скорчились. Измеряется расстояние, пройденное креслом: 35 сантиметров.

Мне с трудом удаётся выпрямить ноги субъекта; он жалуется на боль в ногах. Я очень медленно привожу его в сомнамбулическое состояние и вызываю воспоминание о том, что случилось во время раздвоения. Субъект говорит нам, что призрак хотел сперва притянуть г-жу Лефран к столу, но силы у него не хватило, потому что та была далеко от стола. Тогда он хотел толкнуть стол к ней, но опять не хватило силы у него вследствие слишком большой отдалённости от субъекта, который доставляет ему материю для сгущения. Чтобы облегчить свою задачу, он несколько раз двигал своё кресло к столу, предполагая затем приблизить своё физическое тело (субъекта) с креслом, на котором тот сидел. Но он слишком понадеялся на свои силы, которых у него не хватило.

Пластинка г. де-Фонтене оказывается без отпечатка — на ней только световая струя с яркими точками.

Разбуженный, отдохнувши и подкрепившись, субъект в отличном физическом и душевном состоянии.

Атмосферная температура была ниже нормальной, но без сырости.

XV. — Перемещение кресла призрака. Падение маленькой колонки на стол. Закрытие крышкой шкатулки на столе. Световые явления. Взвешивание на весах. Перемещение стола. — 18 апреля, 5 часов, в присутствии г. и г-жи Лефран; погода жаркая и сухая. Свидетели, стол и фотографический аппарат на своих обычных местах. Весы в равновесии на столе и нарушение равновесия досок приводит в действие электрический звонок. Деревянная колонка стоит на столе, а также открытая маленькая шкатулка. Место под ножками кресла призрака и под ножками кресла у стола обведено мелом на полу.

Я произвожу раздвоение субъекта, который, не будучи больным, находится в физическом состоянии, не совсем удовлетворительном. Хорошо сгущённый призрак сам отправляется к тому месту, куда он обычно идёт, когда расположен действовать. Я прошу его позировать минут 10 — 12 перед открытым объективом. Он исполняет это, а потом садится рядом с субъектом. Г. Лефран закрывает объектив.

Я сгущаю призрак, который заметно ослаб; когда сгущение получается достаточное, он быстро покидает кресло, чтобы вернуться к библиотечному шкафу, и в то время, как я держу субъекта за обе руки, охватив его ноги своими, призрак двигает кресло на 6 сантиметров в этом направлении.

Через 12 — 15 минут мы слышим несколько очень лёгких ударов в столе: колонка падает, задевает одну из досок весов и настолько разбивает их равновесие, что звонок приводится в действие на чрезвычайно короткое время. Г. Лефран освещает и мы видим, что всё на своём месте, кроме колонки, которая лежит горизонтально на столе.

Несколько минут спустя слышится звук падения, г. Лефран освещает, и мы видим, что шкатулка закрыта.

Световые явления два свидетеля видели в три приёма. Эти явления такие сильные, как мы прежде не наблюдали, состоят из внезапного освещения, зарождающегося как будто в одной точке и распространяющегося вокруг на 10 — 15 сантиметров. Свет этот имеет вид электрической дуги, но бесконечно мягче и приятнее на глаз. Занятый всё время субъектом, я только один раз видел это явление, настолько сильное, что я отлично видел в глубокой темноте доски весов.

Субъект, обессиленный, задёрганный, очень утомился. Я посылаю призрак в кресло отдохнуть и подкрепить силы. Я сильно магнетизирую субъекта, чтобы поддержать сгущение призрака. Через 6 — 8 минут он сам бросается к библиотечному шкафу и эта внезапная перемена места болезненно отзывается на субъекте, который сильно притянут шнуром. После нескольких минут ожидания субъект откидывается назад и стонет. Звонок звонит и умолкает, когда прекращают замыкание. Г. Лефран освещает и мы видим быстро качающиеся доски весов, субъект кричит, а свидетели видят, что один конец стола, повернувшись на противоположной ножке, подвинулся на 36 сантиметров вглубь кабинета, как будто призрак толкал этот конец.

Ноги субъекта, положенные одна на другую, весьма сильно скорчились. Я прекращаю эти корчи, болезненные для субъекта, и медленно привожу его в состояние сомнамбулизма. Вызвав воспоминание о том, что произошло в последней стадии раздвоения, я спрашиваю, каким образом случилось, что во время последнего явления его ноги так свело. Он отвечает мне без малейшего колебания, что для того, чтобы толкать стол, призрак проходит между столом и библиотечным шкафом, который служить ему тогда опорой; он делает большие усилия, сгибая ноги, так что мышцы икр (двойничные и подошвенные) сильно растягиваются, и это растяжение отражается на субъекте и вызывает судорогу.

Чувствительная пластинка, которая была выставлена под действие призрака только на 10 — 12 минут, когда тот был малодеятелен, представляет замечательный отпечаток; нижняя часть очень хорошо обрисована, но верхняя часть тела как будто постоянно двигалась вправо и влево; головы не видно. Изображение на чувствительной бумаге тоже невозможное.

XVI. — Значительное передвижение кресла призрака. Звуки жужжания. Падение двух предметов на столе; перемещение стола. — 22 апреля, 9 часов вечера, в присутствии г. и г-жи Лефран. Небо покрыто тучами, воздух сухой, заряжен электричеством. Мой кабинет в том же порядке, как на последнем сеансе, с той разницей, что вместо открытой шкатулки на столе стоит ящик из под чувствительных пластинок, 13?18.

Я произвожу раздвоение г-жи Ламбер, которая в довольно хорошем расположении. Призрак, хорошо сгущённый, быстро направляется к библиотечному шкафу, подвинув своё кресло на 20 сантиметров в этом направлении. Г. Лефран открывает объектив. Призрак волнуется и не стоит на месте. Через 10 — 20 минут он возвращается в кресло около субъекта. Г. Лефран закрывает объектив, положив другую пластинку.

Я снова сгущаю призрак и через 15 — 20 минут субъект испускает крик боли; призрак устремляется к библиотечному шкафу и вторично двигает кресло на 28 сантиметров в том же направлении. Открывают объектив.

Призрак не стоит на месте; он идёт к двум свидетелям, которые отлично чувствуют его. Часто раздаются странные звуки, идущие как бы из ближайшего места к голове призрака, звуки похожие на жужжание крупного шершня, когда тот улетает. Это жужжанье настолько громкое, что мы все хорошо слышим его.

Неожиданно призрак бросается к столу и опрокидывает ящик и маленькую колонку на столе. Маленькая колонка даже брошена в сторону кресла призрака, почти на 80 сантиметров от стола. Несколько минут спустя субъект испускает стон и мы слышим скольжение стола по полу. Как на последнем сеансе, стол повернулся на одной ножке и противоположный конец передвинулся па 26 сантиметров. Так как субъект утомился, я прекращаю опыт. Объектив закрывают.

Я даю субъекту продолжительный отдых и затем бужу его; он в отличном физическом и душевном состоянии.

Наиболее замечательным материальным фактом было перемещение кресла, которое в два раза передвинулось на 48 см.

Две чувствительные пластинки, слабо отпечатанные, ничем не замечательны.

XVII. — Перемещение кресла призрака. Значительное перемещение стола. Пaдeниe четырёх предметов на столе. Различные шумы. — 29 апреля, 9 часов вечера, в присутствии г. и г-жи Лефран. Несколько раз шёл ливень; температура слегка понизилась, я топлю печь. Стол и свидетели на своих обычных местах. Деревянная колонка, о которой уже говорилось, маленькая коробка из картона, тяжёлый дубовый ящик 7?9?23 см, на котором лежит большая кампенна, стоят вертикально на столе.

Я произвожу раздвоение г-жи Ламбер, и когда призрак достаточно сгустился, он быстро идёт к библиотечному шкафу, двинув своё кресло на 4 см. Г. Лефран открывает объектив фотографического аппарата. Призрак очень спокоен. Через 8 — 10 минут субъект, которого я держу за руки, испускает крик боли и бросается на меня. В ту же минуту две ножки стола скользят по полу, а другие две, поднятые на воздух, тяжело падают и валят четыре предмета на столе; кампенна с грохотом катится по полу и останавливается под креслом призрака. Г. Лефран закрывает объектив.

Призрак возвращается к субъекту в состоянии распадения. Я снова сгущаю его; через 8 — 10 минут он стремится на своё обычное место, ещё подвинув своё кресло на 17 см. Г. Лефран открывает объектив со второй чувствительной пластинкой. После 4 — 5 минут выжидания субъект болезненно кричит, стол с шумом скользит по полу и колонка падает на пол. Г. Лефран закрывает объектив.

В два раза стол придвинулся ко мне на 66 см. Ещё впервые мы наблюдали такое перемещение.

Субъект очень волнуется. Я успокаиваю его и медленно прекращаю раздвоение, чтобы вернуть его в сомнамбулическое состояние. Допрошенный в этом состоянии по возвращении памяти, он говорит нам, что когда в первый раз стол передвинулся, призрак тянул его, подняв за один конец, и когда вдруг опустил стол, все предметы на последнем попадали. Он хотел притянуть стол до меня, но у него не хватило сил.

Мы снова слышали жужжанье и шумы в род стуков, и мы заметили, что эти звуки исходили с библиотечных полок, в 2 — 3 метрах от места, занимаемого в то время призраком.

Разбуженный, субъект в отличном физическом и душевном состоянии.

Обе чувствительные пластинки едва запечатлены.

II. — Действие на стенометр. — 14 ноября 1907 года, 5 часов, в присутствии г. Дюбуа и моего сына Гастона.

Кабинет мой приготовлен для этого опыта следующим образом. Поставлены два кресла в том месте, где стояла скамья для массажа, одно для субъекта, другое для призрака по левую сторону субъекта. Перед креслом последнего поставлен столик таким образом, чтобы субъект, выдвинувшись вперёд, мог свободно положить руки на столик. Стенометр Жоара поставлен на другой столик перед креслом призрака, который не касается первого столика, так что сознательные и бессознательные движения субъекта не могут передаваться ему. Так как уже было темновато, то нам слабо светит свечка, поставленная на расстоянии трёх метров от инструмента. Чтобы следить за движениями стрелки, оба свидетеля помещены близ аппарата, не прикасаясь к нему, а также к столу, на котором тот стоит.

Когда эти приготовления были сделаны, перед раздвоением я предлагаю Леонтине удобно сесть около стола с инструментом и протянуть правую руку к одному из концов стрелки, ни до чего не прикасаясь. Через 6 — 8 минут было замечено уклонение на 13 градусов.

Затем я прошу Леонтину пересесть в приготовленное для неё кресло и произвожу её раздвоение, стоя по правую её сторону. Когда сгущение призрака кажется мне достаточным, я выдвигаю вперёд верхнюю часть тела субъекта, кладу её руки на стол, вытянув правую руку до локтя. Я принимаю эти меры предосторожности потому, что призрак естественно принимает положение субъекта и повторяет его движения. Затем я предлагаю призраку протянуть, ладонью вверх, правую руку к одному концу стрелки аппарата, который как раз у него под рукой, и постоять неподвижно, чтобы получилось уклонение. Оба свидетеля заметили, что стрелка не двигается уже, по крайней мере, минут 10 — 12.

Я энергично магнетизирую субъекта, чтобы поддержать сгущение призрака. Стрелка начинает уклоняться, сперва весьма медленно, как будто должно было установиться некоторое общение между ним и инструментом, затем быстрее, так что через несколько времени, минут 5 — 6, по нашему определению, стрелка уклонилась на 48 градусов. Я перестаю действовать на субъекта, выпрямляю его и хочу, чтобы призрак тоже выпрямился и перестал действовать. В силу приобретённой скорости, весьма медленно, стрелка уклонилась ещё на 2 градуса и стала неподвижна.

Я повторил этот опыт ещё два раза в таких же условиях с Эдме и с г-жёй Викс и результаты получались одинаковые, но так как стенометр Жоара очень чувствительный инструмент, особенно к шуму и свету, то опыты выходят сомнительные и даже ничтожные, если не выполнять всех необходимых для успеха их условий.

 

 

VIII. — Раздвоение призрака.

 

Описанные мною опыты доказывают, что действование нашего организма сложнее, чем думают; они доказывают до наглядности, что видимое тело, бездейственное само по себе, оживлено невидимым началом.

В нас действительно имеются материя и сила, тело и душа, человек видимый и его двойник невидимый, которые могут быть отделены друг от друга и отдельно изучаемы. Но этот двойник, этот призрак, воплощённый в нас, есть тоже материальное тело, потому что он видим, осязаем для многих лиц и способен оказывать очень заметное действие на людей и вещи. И, что всего удивительнее, это тончайшее тело может раздваиваться на другие ещё более тончайшие тела.

Учение классическое, религиозное, философское или научное, бессильно объяснить нам, что такое эти тела и каковы их свойства. Из общего учения оккультизма я вынужден заимствовать следующую теорию, которая объяснит нам в некоторой степени по крайней мере, какое тело является перед нами в различных проявлениях призрака.

Для этого я должен признать в нас бессмертное начало, хотя бессмертие не доказано мне опытным образом, и признать, вместе с оккультистами и спиритами, что перевоплощение есть неизбежная необходимость для нашей эволюции.

Я возьму человека на относительно высокой степени эволюции или, лучше сказать, возьму начало, оживляющее этого человека, душу и последую за ней в последовательных её этапах на различных планах природы, о которых я уже упоминал.

Я возьму душу около вершины плана мысли, составляющей кульминационный пункт эволюционного пути, который она должна пройти много раз, чтобы достигнуть совершенства, которое позволить ей ещё выше подняться и избавиться от тяготы рождений и смертей, чтобы завоевать окончательно своё бессмертие. Там она облечётся в тончайший покров, тело причинное, которое ей придётся покинуть, чтобы экипироваться сызнова для возобновления физической жизни. Она спускается в нижнюю часть плана мысли и притягивает к себе материю из этой среды, чтобы сделать из неё себе одеяние, тончайшее тело, орудие, которое даст ей возможность выразиться в этой очень высокой среде. Облечённая этим телом мысли, душа продолжает свой нисходящий путь и проникает в астральный план. Здесь, как и выше, она притягивает к себе материю этого плана, чтобы сделать себе второе одеяние, тончайшее тело, астральное тело, которое будет служить ей для выражения её в этой промежуточной среде. Продолжая своё нисхождение под влиянием одолевающих её желаний, которые могут быть удовлетворены лишь в физической жизни, душа уже в двойном одеянии доходит до плана этой жизни, где, притягивая эфирную материю, она делает себе третье одеяние, эфирное тело, которое служит формою для физического тела, четвертого одеяния, приготовляемого природой уже в утробе матери для нового пришельца, который скоро должен родиться.

Итак, душа приходит сюда, на землю, в полном снаряжении, которое она сама соорудила по мерке и которое вполне соответствует её потребностям, способностям, характеру, как её качествам, так и её недостаткам.

Она даже может в некоторых обстоятельствах сбросить одно или более из своих самых тяжёлых одеяний и на время подниматься в известные уже ей планы. Так во время естественного сна, а ещё лучше в магнетическом сомнамбулизме она покидает свои физическое и эфирное тела, за которыми она только наблюдает теперь, и уходит со своим астральным телом созерцать красоты этого плана. Душа может ещё больше делать: — оставив в их планах тела физическое, эфирное и астральное, она может позволить себе со своим телом мысли в качестве орудия некоторые экскурсии в этом плане. Это делают во время экстаза и великих размышлений очень возвышенные души.

Как было сказано в главе I исторической части, после смерти душа ещё носится в физическом плане со всеми остающимися у неё телами. Спустя несколько дней эфирное тело распадается и умирает и душа, облегчённая, поднимается в астральный план, где проявляется в своём астральном теле. По истечении более или менее долгого времени, скопленная в этом теле неудовлетворёнными желаниями энергия истощается и это тело в свою очередь умирает. Ещё более облегчённая, душа поднимается со своим телом мысли на первые ступени этого плана. Скопленная в этом теле энергия равна сумме добрых мыслей, высказанных нами, и добрых дел, исполненных нами на земле. Она вообще очень долго существует, но тоже истощается, и это тело распадается и умирает, как предыдущие. Душа, ещё более свободная, улетает тогда на высшие ступени этого плана, где она находит своё причинное тело. Достигнув пункта, с которого я взял её для своего объяснения, она находится на кульминационной точке своего пути. Она не может остановиться там — у неё снова является потребность в физической жизни; и вот, с двойной целью удовлетворить свои желания и усовершенствоваться, она начинает спускаться вновь в физический план со всеми качествами, которые она приобрела, и недостатками, от которых она должна избавиться.

Итак, перед нами, хотя бы лишь в теории, четыре одеяния, четыре тела, в которые душа последовательно облекается и которые она затем покидает, когда они износятся, тела, имеющие свои собственные существования в трёх планах природы. Зная характерны черты каждого из них, можно легко узнавать на опытах, в присутствии какого тела находишься.

Между 1850 и 1866 гг. Рейхенбах доказал, что для ясновидящих в полной темноте человек блестит красивыми красками, голубой направо, жёлтой, оранжевой или красноватой — скажем оранжевой — налево. В 1882 г., принявшись за опыты, которые позволили мне формулировать физические законы, управляющие действиями магнетизма, я описал свои наблюдения в своей «Магнетической физике». Де-Роша, Люи и другие исследователи подтвердили их.

Результат этих наблюдений будет служить нам точкой опоры, для суждения о двух тонких телах, проникающих насквозь наше видимое тело и разъединяющихся в «раздвоении».

Я нахожусь в тёмной комнате с субъектом, которого буду раздваивать, и с несколькими свидетелями, среди которых один хороший ясновидящий, сам способный к раздвоению, но находящийся в состоянии бодрствования и полного сознания.

Через несколько минут два ясновидящих говорят нам, что они, как и я и все свидетели, делаются блестящими, блестят красивым голубым светом направо и не менее красивым оранжевым налево.

Эти красочные оттенки как будто принадлежат физическому телу, но это неверно.

Я усыпляю субъекта, который даже как будто более блестящ, чем прежде. Я экстериоризирую его. Он становится менее блестящим, сохраняя свою окраску, и на протяжении 1 — 1,5 метра воздух вокруг него тоже делается блестящим, но без окраски. Я продолжаю магнетизирование и произвожу раздвоение. Физическое тело становится совершенно тёмным, субъект даже не видит себя, хотя видит всех свидетелей, а тело призрака не только очень блестяще, но оно блестит голубым светом направо, оранжевым налево, как блестело несколько минут назад тело субъекта.

Вся световая материя перешла, следовательно, из физического тела в призрак. Но какие же тела составляют последний? — Очевидно, что он состоит из невидимых тел, а физическое тело, по живописному выражению Леонтины, в эту минуту — «лишь пустой мешок».

Идём далее. Мы полагаем, что эфирное тело весьма редко покидает физическое тело и никогда не удаляется от него, потому что оно должно поддерживать жизненное начало, нужное ему для существования. Если мы предложим призраку удалиться на несколько километров, пойти, например, к себе, посмотреть, что там происходит, тогда произойдёт весьма замечательное явление на глазах субъекта и бодрствующего ясновидящего. В теле призрака происходит некоторое распадение. Оно делается более блестящим, но теряет голубой и оранжевый оттенки, освещавшие его с обоих сторон, которые переходят в тело субъекта, снова начинающее блестеть. Призрак уходит, проходя сквозь ближайшую стену; он исполняет свою задачу и. возвращается на своё место по левую, сторону субъекта. Он ещё блестит белым светом. Постепенно он принимает цветные оттенки, теряет отчасти свою ослепительную белизну, а тело субъекта становится совершенно тёмным.

Что же произошло? — Это легко понять. Эфирное тело, составлявшее тело призрака, вернулось в тело субъекта для поддержания жизни, а призрак удалился со своим астральным телом в качестве орудия.

Этот опыт, легко исполнимый, проверяется различными способами, взаимно подтверждающими друг друга.

Когда субъект раздваивается произвольно, он всегда видит, что парящий над ним призрак блестит более или менее ярким белым светом.

Когда субъект спокойно уснул в своей постели, а призрак его идёт проявляться далеко, как на опытах в гл. VI, он всегда блестит белым без окраски светом. В обоих случаях эфирное тело не отделилось от физического тела и видимое тело (для ясновидящих) призрака состоит из астрального тела, более блестящего, чем эфирное тело.

Вот другое доказательство, что это так: субъекты ясновидящие видят иногда призрак мёртвых и видят его всегда блестящим, но без окраски. И кроме субъектов на опытах все лица, видевшие в известных обстоятельствах умерших, всегда видели их в блестящей без окраски форме. Причину этого явления легко определить. Душа удалилась со своим астральным телом в качестве орудия, покинув следующему за смертью разложению физическое и эфирное тела, от которых она отделилась навсегда. И когда она пожелает увидеть кого-либо из близких, она показывается в своём астральном теле, которое стало её единственным наружным одеянием, её единственным телом, единственным орудием.

На моих опытах, правда, некоторые субъекты видели астральное тело с цветной окраской в противоположность эфирному телу, но я полагаю, что если первое бывает действительно цветным, что мне кажется почти достоверным, то эту окраску могут видеть только очень сильные ясновидящие, и то лишь тогда, когда обратят всё своё внимание на неё.

Поэтому я считаю достаточно доказанным, что когда призрак блестит красивым голубым и оранжевым светом направо и налево, то он имеет осязаемым, видимым (для ясновидящих) телом эфирное тело; когда же он более блестящий, но без цветной окраски, то его осязаемое тело, его наружное одеяние состоит лишь из астрального тела.

Я полагаю, что фотография духов, т.е. призрака мёртвых, возможна в некоторых исключительных случаях, но я тоже полагаю, что 98 и, может быть, 99 процентов их — подложные. Я считаю, что действительные фотографии обусловлены присутствием астрального тела умершего, достаточно материализовавшегося для отпечатывания пластинки; То же самое относится и ко всем привидениям.

Полученный мною отпечаток, грубо изображённый на рис. 11, обязан своим происхождением присутствию эфирного тела.

Тело мысли состоит, из слишком тонкой материи и оно бывает недостаточно развито у большинства людей, чтобы быть видимым, разве только для очень сильных ясновидящих. Несмотря на это его видят в некоторых случаях.

На спиритических сеансах, где являются духи, явление чрезвычайно редкое, иногда видят над головами духов блестящий шар. Три рисунка на стр. 168 (рис. 14) я взял из прибавления к журналу «Het Toekomstig Leven» (Будущая жизнь), который издаётся в Голландии. На рисунках три призрачные фигуры с этим шаром, которых видели на сеансе некоторые лица. Эти фигуры не сфотографированы, но нарисованы насколько возможно точно художником, который их видел.

  

В раздвоении субъекты, сильные ясновидящие, видят этот блестящий шар, который кажется им несравненной красоты; он парит над головой призрака, с которой соединён тоже очень блестящим флюидическим шнуром. Я получил довольно замечательный фотографический снимок этого шара, рис. 15, на стеклянной пластинке, обёрнутой чёрной бумагой и положенной по левую сторону Леонтины, на высоте селезёнки, в ту минуту, когда испуганный призрак бросился на субъекта, чтобы войти в него. Это было 25 июня 1908 г., в 6 часов вечера, в присутствии г-жи Дангль, гг. Дюбуа, Фардо и майора Дарже.

Доктор Барадюк часто получал в объективе, оттиски, на которых виден над изображённым лицом блестящий шар. Иногда этот шар образует сияние вокруг головы. Рис. 16 изображает медиума мистика, доктора Иксон в Лондоне, который лечит своих больных молитвой, возлагая руки. На рис. 17 изображён доктор Барадюк, в экстазе набожности. Последняя фотография особенно показывает нам, что это явление раздвоения никогда не бывает в обыденных условиях жизни и, чтобы наблюдать его, надо выйти из своего телесного «я».

Относительно самого призрака я собрал несколько наблюдений от субъектов, в общем довольно невежественных, которые ничего не знали об этом явлении. Вот наиболее важные из них.

I. — 7 октября 1907 г., на втором сеансе раздвоения, которое я производил с Мартой, я спросил у неё, могла ли бы она послать свой призрак на расстояние нескольких километров, чтобы узнать, находилась ли в то время одна из её приятельниц в известном месте. Она, мне тотчас же ответила без малейшего колебания: «Нет, он не может ещё уходить так далеко; но послав туда свою мысль, я конечно узнаю».

Этот ответ вызывает два замечания: первое, что призрак, который «не может ещё уходить так далеко», способен будет пойти, когда практика научит его действовать вне его астрального, эфирного или физического тела; второе, более важное в смысле соответствия заголовку настоящей главы, заключается в том, что субъект интуитивно знал, что призрак мог раздваиваться и что, оставляя на месте материальную часть двойника, было бы можно послать более тонкий элемент, мысль, принадлежащую области мысленной.

II. — На моём третьем сеансе с Эдме, 23 октября 1907 г., описав мне окраску призрака, она неожиданно прибавила: «Этот двойник — я; эта окраска моя; но в этом двойник есть другой двойник и может быть несколько. Смешно, но это очень сложно».

— Как вы думаете, — спросил я, — можно раздвоить этот двойник и изучить обоих отдельно?

— Конечно, но потом... Вам предстоят сюрпризы.

III. — Дней пять после этого сеанса, условившись называть двойник призраком, Эдме говорит мне: «физическое тело не важно; это — ничто. А призрак — это всё. Но, как я уже говорила вам, это не простая вещь; в нём есть очень блестящий шар, который выделяет лучи. Они независимы друг от друга и могут отделяться. Шар имеет такую же окраску, как призрак, но несравненно красивее; цвета в обратном порядке (голубой налево, оранжевый направо)».

Я предлагаю ей следующие вопросы:

— Чему соответствует этот шар, голове, груди или животу призрака?

— Он — в желудке.

— Что происходит, когда мы умираем?

— Но мы не умираем.

— А что же происходить при физической смерти?

— Призрак отделяется и уходит, но призрак распадается через несколько времени, а шар остаётся.

IV. — На первом сеансе с г-жёй Франсуа, высказав мне своё удивление по поводу своего раздвоения, она говорит мне: «Призрак голубой направо, оранжевый налево. Верхняя часть тела красивее и блестящее нижней. Голова особенно блестящая. Над ней большой блестящий шар более яркого света, который испускает лучи во все стороны».

На вопрос о роли этого шара в обычных явлениях жизни она отвечает без малейшего колебания: «Это — обиталище мысли и воли».

Я спрашиваю, долго ли существует этот шар после смерти физического тела.

— Он всегда живёт, — отвечает она. Я спрашиваю затем, долго ли живёт после смерти физического тела тело, которое блестит голубым и оранжевым светом?

— Четыре, пять дней, — отвечает она.

— Когда физическое тело и это блестящее умирают, что додается с шаром?

— Он уходит, но не один, а что-то уносит с собой.

— Что это за тело, которое он уносить?

— Я вижу тело, но не могу различить, какое оно.

V. — На другом сеансе я опять спрашиваю обе окраски призрака.

— Это очень сложно, — говорит она. — Призрак голубой с правой стороны, оранжевый с левой, но я различаю теперь другие цвета внутри, которые постоянно двигаются. Это цвета другого элемента в призраке; они расположены в обратном порядке.

Я спрашиваю, не принадлежат ли эти цвета двум различным телам призрака, который должен раздвоиться.

— Да, отвечает она, — наружные цвета принадлежат телу, которое живёт дня четыре, пять после смерти физического тела; внутренние же цвета принадлежат внутреннему телу, которое живёт гораздо дольше.

Это очевидно астральное тело.

VI. — С первого моего сеанса с г-жёй Франсуа я заметил, что в начале раздвоения она с удивлением смотрела на правую свою сторону. То же самое было и на других сеансах. На сеансе 17 января 1908 г., в присутствии её мужа, в начале раздвоения, она снова смотрела направо; потом, уходя, она воскликнула с удивлением: «Смотрите — медведь». Я попросил её обратить своё внимание на странного посетителя. «О! — сказала она, — это слишком забавно... он вышел из призрака». Удивлённый этим ответом, я спрашиваю, каким образом тело, обиталище большего разума, чем разум физического тела, показывается в виде животного. — «Я ничего не знаю, — говорит она, — но я уверена, что это — то самое тело! И я видела сейчас, как оно вошло обратно в призрак, да впрочем оно может менять форму и показываться в каком угодно виде».

Я спрашиваю далее, может ли также менять форму другое тело призрака, с голубым цветом направо и оранжевым налево, более поверхностное тело.

— Это тело, — отвечает она мне без малейшего колебания, — не имеет власти; оно никогда не меняет формы.

Очевидно, что это наружное тело есть тело эфирное, а внутреннее тело есть тело астральное, которое принимает по желанию любую форму, как это доказано фактами ликантропии (оборотней).

VII. — Почти целый год г-жа Ламбер не высказывала своего мнения, что считает возможным раздвоение призрака. В январе 1909 г., во время одного сеанса, когда стол подвинулся, на 25 — 30 см, она вдруг сказала нам, что очень блестящий шар парит над головой призрака.

— Он соединён с призраком, — прибавила она, — тоже очень блестящим шнуром из флюидической материи.

Я спросил у ней, знает ли она, какое назначение у этого шара в обыденной жизни.

— Это обиталище воли, — сказала она.

Г-жа Ламбер — не ясновидящая и она не вдаётся в метафизику; несмотря на это, я спрашиваю, может ли она представить себе, что делается с этим шаром после физической смерти.

— Я не знаю, — отвечает она, — но я думаю, что он не умирает.

На основании описанных мною фактов мы можем иметь полную уверенность, что призрак раздваивается на несколько элементов, которые отделяются друг от друга смотря по обстоятельствам. Можно принять почти за достоверное, что он состоит, как утверждают это оккультисты, из тела эфирного, тела астрального и тела мысли.

 

 

IХ. — Заключение.

 

Я доказал, не рассуждениями часто сомнительными, но методически произведёнными опытами, что человеческое тело раздваивается на две отдельные части: тело видимое и тело невидимое, и что их можно изучать отдельно друг от друга.

Что всего более поразительно, ново и конечно неожиданно, так это конечно то, что невидимое тело уносить с собою самоё начало жизни, как волю, разум, память, сознание, физические чувства, между тем как тело физическое не обладает более никакой способностью.

Я представил затем серьёзные аргументы, но недостаточные, чтобы доказать, что невидимое тело или призрак раздваивается в свою очередь, и что он состоит из трёх тел, трёх орудий души, неодинаковой тонкости, которые действуют в своих планах независимо друг от друга.

Мне кажется достоверным, что начало, оживляющее физическое тело в его нормальном состоянии, затем в призраке, переживает смерть, как это думают спиритуалисты всех школ. Я прибавлю даже, что во мне есть уверенность, что это созидательное начало нашей индивидуальности бессмертно, следовательно, неразрушимо, и что оно является, согласно утверждению спиритов, оккультистов и теософов, оживлять при рождении нашу временную личность. Но так как это бессмертие недостаточно доказано для меня, то я вынужден заключить эту книгу: 1) формальным утверждением, которое считаю неоспоримым, и 2) гипотетическим утверждением, которое рано или поздно тоже сделается неоспоримым, — что:

1) Раздвоение человеческого тела есть достоверный факт, непосредственно доказываемый опытами. Эта двойственность показывает, что сила независима от материи и что наша индивидуальность состоит из материального тела и духовной души.

2) Так как призрак свободно действует вне тела, то управляющая им душа может и должна пережить смерть. Если это верно, то бессмертие есть факт, который может быть доказан научным образом.

 

 

ВЫДЕЛЕНИЕ ЧЕЛОВЕКОМ

АСТРАЛЬНОГО ПРИЗРАКА

ПО СОБСТВЕННОЙ ВОЛЕ.

Опыты Ш.Ланселена

 

В книге Ш.Ланселена «Methode de doublement personnel» даётся ряд ценных наблюдений над выделением астрального призрака человека, дополняющих замечательные опыты Г.Дюрвилля. В качестве новых научных фактов, ибо исследования эти ведены с обстоятельностью и систематичностью вполне точными, — мы приводим наблюдения Ш.Ланселена над одним лицом, достигшим способности самопроизвольно выделять свой астральный призрак, направляя его затем в места и к лицам по своему желанию.

В настоящее время г. X. — человек лет 60, довольно крепкий, имевший со времён детства одну только серьёзную болезнь в возрасте 28 лет, вообще — прекрасное здоровье, темперамент нервно-холерический с сильным преобладанием нервов. В нравственном отношении это очень спокойный, уравновешенный человек, жизнь которого протекала среди умственных и научных работ. Он не верит ни в чудеса, ни в сверхъестественное, придерживаясь на практике афоризма Гамлета: «Всё возможно», но признавая лишь то, что ему доказано.

Лет 35 — 36 тому назад, — он в точности не помнит, — он случайно прочёл несколько сочинений по оккультизму, которые возбудили в нём любопытство. Теории астрального тела показались ему приемлемыми, так как соответствовали действительности. Он читал о случаях раздвоения, и ему пришло на мысль самому испытать, допустимо ли подобное явление.

Он знал из прочитанных книг, что всякому сверхфизическому явлению (он считал таковым раздвоение) должна предшествовать специальная тренировка, основанная на вегетарианстве, в течение известного времени; с другой стороны, рассматривая экстериоризацию астрального тела, как явление, обусловленное нервной силой организма, он заключил, что тренировка эта должна также иметь целью развитое его нервной силы. Как видите, в его рассуждении была доля верного и доля ложного.

Он составил для себя пищевой режим на вегетарианской основе, сократил свой сон, подверг себя электризации и глубоким размышлениям о задуманном явлении, пил много кофе и другие возбуждающие напитки, регулярно ложился спать в половине второго утра, проводя конец вечера в размышлении в полусвете спущенной лампы.

Так как он был женат, отец семейства и не желал никого посвящать в свой проект, чтобы не вздумали отговаривать его, он не мог строго следовать своему режиму, чтобы не возбудить подозрений, но по мере возможности старался исполнять его. Нервная сила, которая преобладала в его темпераменте, обладает свойством растяжимости и развилась сама собою, несмотря на недочёты в его режиме. Другая и случайная причина как бы исправила эти недочёты: чтобы вернее обеспечить себе успех, он применил задуманное раздвоение к одному из больших опытов сверхфизических, которые требуют сорока дней подготовки: продолжительность режима покрыла его неправильность и привела, так сказать, механически к желаемому результату, который получился как бы помимо него.

Действительно, каждый вечер, в течение сорока дней, он сосредоточенно размышлял о своём проекте до половины второго утра, затем ложился спать, с твёрдым решением раздвоиться через столько-то дней.

Первое время всё шло хорошо, и его воля не ослабевала; по некоторым признакам он чувствовал, как увеличивалась его нервная восприимчивость; всё, следовательно, было превосходно.

Но когда подошёл намеченный срок, энтузиазм первых дней уступил место серьёзным мыслям; опасность опыта представилась ему со всеми своими последствиями и неотступная мысль овладела им: «Что, если я не смогу перевоплотиться в своё физическое тело?» — Накануне или за два дня до окончания тренировки, под влиянием сильнейшего страха, в десять часов вечера, он «послал всё к чёрту», по его выражению, и лёг спать с удручающим сожалением о том, что вот он всё приготовил» для опыта, от которого приходится отказаться в последнюю минуту.

Надо заметить, что невольно и роковым образом он попал в самые благоприятные условия для успеха опыта: его нервы были чрезвычайно возбуждены его страхом и досадой, что замысел останется не исполненным. Эта двойная мысль долго мучила его, отняла сон, и он заснул только в свой обычный час: в половине второго.

И что произошло затем? Вот как он передал мне своё неприятное приключение:

«Не знаю, сколько времени я спал; может быть, две минуты, а может быть несколько часов, не знаю. Ко мне вернулось сознание как бы в сновидении; я ходил ночью по своей комнате и несмотря на темноту ясно различал малейшие предметы и мельчайшие детали. Самочувствие у меня было хорошее, лёгкость поразительная; мне казалось, что при каждом вдыхании моё тело поднималось, а, при каждом выдыхании опускалось; словом, мне казалось, что я точно плыву в воздухе. В ту минуту я не сомневался, что переживаю «ясновидящий сон». Но что же я делал, вследствие каких гипнотических причин брожу я таким образом по своей комнате? Всякое сновидение имеет свою цель, к которой стремится с такой быстротой, что вы переживаете годы в несколько минут... здесь ничего подобного! Я увидел свою жену, которая спокойно спала, и я подумал, как бы не разбудить её. Я подумал о своей дочери, и мне казалось совершенно естественным, что я тотчас же увидел её перед собою, хотя её комната отделялась от моей двумя стенами с запертыми дверями. Моя мысль вернулась к жене, которую я снова увидел. Но возле неё я увидел кого-то... кого? не знаю... спящее человеческое тело... Вдруг явилась мысль, что это тело занимало моё место, что это было мое тело!.. С быстротой молнии я понял всё: это моё тело лежало в постели... а я... я! или я умер, или экстериоризован!.. Ужас объял меня, ужас, что не смогу перевоплотиться в своё тело, ужас, усиленный мыслью о всех неоконченных мною делах, если я умер. И в отчаянии, с безумным порывом сильнейшей воли, я захотел войти в своё тело...5 Далее я не помню... я вижу себя стоящим на постели, собирающимся бежать; моя жена, внезапно проснувшись, уцепилась за меня, стараясь удержать, так как наша гостиная ремонтировалась, и наша комната была сплошь заставлена мебелью; около постели стояли острые бронзовые каминные щипцы, которые могли опасно ранить меня, если бы я упал на них. Я неподвижно стоял, как сумасшедший, не сознавая, что я делаю; холод вернул мне самочувствие, и я машинально улёгся, проговорив: «У меня был кошмар!»

На другой день я проснулся усталый. Моя жена пошутила по поводу моего ночного бегства, об истинной причине которого я умолчал. Но я обещал себе не повторять подобной выходки.

Со временем мои беспорядочные воспоминания успокоились. И я мысленно вопрошал: «Каким образом мысль о моей дочери вызвала перед мною видение моей дочери, спокойно спящей в своей постели? Моя ли мысль привела меня к ней или я действительно видел её сквозь разделявшие нас две стены?

Эта мысль упорно преследовала меня по мере того, как бледнел первоначальный страх. Перевоплощение совершилось просто и легко. Почему бы мне не повторить опыта, чтобы убедиться, действует ли в данном случае только моя мысль или же действительно моё астральное тело было увлечено моею мыслью?

Мысль становилась неотступна и я решился произвести новый и последний опыт с единственной целью выяснить мучившую меня деталь.

Я снова тренировался несколько дней и однажды вечером лёг спать с твёрдым намерением экстериоризоваться, чтобы пойти взглянуть на спящую дочь.

И опять я не могу вспомнить первый минуты моего раздвоения. Я увидел себя стоящим в полном сознании, не зная, впрочем, как это случилось, у постели своей дочери и внимательно смотрящим на неё. Я отлично сознавал, что нахожусь в её комнате, видел мебель. Я испытывал ещё страх, но смутный, и преобладающим чувством во мне было любопытство. Я помню, что внимательно разглядывал мебель, чтобы убедиться, что я действительно был в комнате дочери, а не мысленно видел предметы; что предметы объективно находились перед моими глазами, а не субъективно в моём мозгу. А после у меня явилась мысль, что опыт всё же опасен, и следует прекратить его. Я энергично захотел войти в своё физическое тело, и далее я ничего не помню.

На другой день я проснулся с весьма ясным воспоминанием о том, что произошло...

У меня было намерение не повторять этого опыта, который я продолжал считать, несмотря на его счастливый исход, опасным, но вот у меня возник вопрос: «Как, каким способом совершается моё перевоплощение в моё физическое тело?» Я ничего не мог припомнить из этого процесса. А с другой стороны я читал в некоторых книгах, что призрак соединён с материальным телом цветною связью... я ничего подобного не заметил. Мысль эта настолько полонила меня, что я снова решился сделать опыт с твёрдым намерением, что это будет в последний раз.

Я снова выдержал в течение нескольких дней свой подготовительный режим и, после большого колебания, лёг однажды вечером с решением выделиться.

Как и в предыдущее разы н также не отдавая себе отчёта, сколько времени прошло между моим физическим засыпанием и моим астральным пробуждением, я вошёл в сознание и увидел себя возле физического своего тела, но я был раздвоен. Главная мысль, причина моего третьего выхода в астрал, пришла ко мне: я взглянул между собою и телом, и словно моя мысль создала предмет, которого я ещё не замечал; внимательно вглядываясь, я увидел как будто связь, толстую кишку, которая ясно выходила из бока моего физического тела и около меня расширялась на бесчисленное множество блестящих и цветных волокон, которые всего меня покрывали как бы громадною сетью. Словно кольца желтовато-красные, светлые или голубые, оставаясь неподвижными в своей цепи, трепетали вибрационной дрожью; что-то в роде полос, которые образуются в гейслеровой трубки, когда проходит электрический ток. Я рассматривал эту связь с любопытством; мне казалось, что если бы я не хотел её видеть, она была бы не замечена мною; я внимательнее стал осматривать своё физическое тело, которое казалось мне под одеялом как бы просвечивающим, по туманно; это воспоминание у меня немного смутное, но мне кажется, что если бы я захотел видеть, как работают внутренние органы, то это было бы возможно для меня. Но я оглядывался вокруг себя и, помнится, видел как бы круговые флюидические движения: нечто аналогичное, но в больших размерах, — и более быстрые и спутанные, — с тем, что бывает, когда смешивают какую-нибудь эссенцию с алкоголем и трясут флакон; эти флюиды были разных цветов, гармонических оттенков; в то же время я чувствовал, что в них пробегают бесчисленные существа, но тут мои воспоминания опять бледнеют, и я объясняю это тем, что, желая видеть одновременно своё физическое тело и всё окружающее меня, я не мог хорошо разглядеть ни того, ни другого. А с другой стороны я не смел двигаться; мне казалось, что соединяющая меля с моим физическим телом связь притягивала к нему, и мне будет больно, если я попробую растянуть её, когда стану удаляться. Я вед чувствовал, что связь эластична. Как бы ни было, я уступил этому притяжению и вошёл в своё тело через место выхода связи, но сделано это было мною особенным образом: вышло так, словно я проник в него не через определённое отверстие, а через блестящая струи, которые, выходя из флюидической связи, обволакивали меня и настолько расширились, что как бы поглотили физическое тело, вследствие чего два тела слились в одно.

Меня охватило оцепенение, и я проснулся только на другой день, с трудом припомнив пережитое, детали которого лишь постепенно выяснились у меня в памяти.

Это был тогда мой последний опыт такого рода. Страшная мысль о всех препятствиях, которые могут помешать перевоплощению физического тела, не позволяла мне продолжать».

Однако — неведомо для X... — опыты эти продолжал сам астральный его двойник, по собственной воле делая выходы из физического тела. X... узнал об этом случайно от одной своей знакомой, молодой женщины с довольно развитыми медиумическими способностями и следовательно, большой восприимчивостью, которая ему однажды сказала при встрече:

— Господин X..., вы мне делаете странные визиты!

— Что вы хотите сказать? Какие такие визиты!

— Три ночи тому назад, вы — не вы, а ваш призрак, двойник, это всё равно!.. вы приходили ко мне.

— Я? Вы видели сон!

— Я тоже подумала это сперва. Я не спала, а дремала. И почувствовала, что меня дёргают за волосы. Я сначала думала, что это муж во сне. Я поглядела на него при свете ночника; он крепко спал, повернувшись ко мне спиною. А меня продолжали дёргать за волосы, я повернулась и увидела вас: вы стояли возле постели, и это вы дёргали меня за волосы. Озадаченная, я выпрямилась и поглядела на вас; вы молча рассмеялись, точно вы были рады, что разбудили меня. Я тотчас же позвала мужа, чтобы удостоверить ваше присутствие, но вы тогда исчезли.

X... сделал ряд проверок: не предупреждая эту знакомую свою о днях, он посылал к ней свой призрак и она видела его точно в дни, когда он вызывал в себе «раздвоение». Иногда призрак говорил с нею, иногда показывался молча. Большей частью он будил её, дёргая за волосы — очевидное доказательство того, что призрак был хорошо сгущён и материализован.

Условия опыта чрезвычайно упростились для X... — ему было достаточно, прежде чем заснуть, захотеть пойти к своей корреспондентке, чтобы явление совершилось — не требовалось никакой предварительной тренировки, но, может быть, в связи с этим раздвоение, хотя производимое с большей лёгкостью, чем в первые опыты, не оставляло никакого следа в памяти X..., который узнавал о действии своей воли только по одному малодоказательному признаку: чувству лёгкой усталости при пробуждении, которое пропадало, когда он вставал.

Вот одно письмо этой корреспондентки — было условленно, что ею будет положен на этажерку деревянный шар (употребляемый для штопанья чулок) и лист бумаги и призрак постарается сбросить на пол то или другое, смотря по тому, сколько у него окажется силы.

«В ночь с субботы на воскресенье, вы явились в час без четверти. Я оставила этажерку открытой и положила стеклянный шар и лист белой бумаги в первое отделение её, где лежать кроме того мои тетради и несколько ваших книг. Так как моя собака затеряла деревянный шар, то я взяла стеклянный шар и положила его на открытую полку. Итак, в час без четверти вы явились; вы взяли шар и так сильно бросили его, что он разбился на мелкие кусочки; вы не тронули лист бумаги, но взяли книгу Фанега («Психометрия») и тоже бросили на пол; затем, вы наклонились и сказали мне, качаясь: «Но, сударыня, ведь это не тот шар?» Вы знали, следовательно, что шар был положен для вас. Мы погасили ночник; моему мужу хотелось видеть вас, но он ничего не видел (он — не ясновидящий). Я позвала вас; вы придвинулись к постели; мы хотели поговорить с вами, но вы исчезли. Меня всего более удивляет то, что моя собака ничего не сказала (?) — ничего!..

Другая корреспондентка г-жа А. так описывает явление призрака:

24 — 2 — 12.

«Дорогой г. X...,

Вы не можете себе представить, как я была раздражена сегодня ночью.

Мой муж разбудил меня, говоря: «Ты ничего не видишь? Лампа брошена на пол!...» Я ничего не вижу и ничего не слышала.

Я как будто вздрагивала несколько раз. Я чувствовала, что засыпаю... Хлоп! Пощёчина!.. Озадаченная, я села и вижу, чти вы падаете на пол6. Снова легла...

Хлоп! пощёчина сильнее!.. Я рассердилась. Села и вижу, как вы опять падаете на пол. Снова легла... Хлоп! громкая пощёчина!... Значить три!.. И опять я вижу, что вы с лукавым видом падаете на пол.

И каждый раз вы падали!.. Жаль, так как мне хотелось поговорить с вами. Передаю перо мужу».

«Господин X...,

Как говорит моя жена, хлопки (это скорее хлопки, чем пощёчины) были весьма громкие, я слышал их каждый раз, а также странный шум слышался в комнате, звук по железу или стеклу, как мне казалось».

Г-жа А. прибавила к этому:

«Мой муж забыл написать, что он слышал, как упала лампа, а также раковина из книжного шкафа, которую бросили вы без сомнения».

Обе эти корреспондентки — довольно сильные медиумы, т.е. лица, способные отдавать часть своей эфирной субстанции чужой воле и тем создавать для астрального двойника возможность материализации, без чего для него невозможны никакие действия с материальными предметами. Астральный двойник заимствует эфирную субстанцию от лица, к которому является, почему ему всего легче явиться людям с «медиумическими способностями».

Выходы призрака оказались не безопасны для X... Однажды на утро после раздвоения, когда он послал свой призрак из маленького нормандского городка, где он находился, к г-же А., жившей тогда в Париже, — он проснулся с довольно сильной болью в правой стороне живота, рядом с подвздошной костью. При осмотре оказался круглый синяк шести сантиметров в диаметре с потемневшей припухлостью вокруг.

Весьма озадаченный, X... напрасно напрягал свою память; он не помнил, чтобы накануне или ночью он так сильно ушибся, а между тем ушиб должен был быть настолько сильным, что не мог бы пройти незамеченным ни во сне, ни тем более наяву.

Один знакомый навёл его на мысль — не случился ли ушиб во время раздвоения?

Об этом был задан вопрос в одном кружке оккультистов, где происходили любопытные сношения с астральным миром, и астральное существо, которое в нём проявлялось, заявило, что призрак X... действительно получил удар дубиной при встрече с двумя апашами и тремя женщинами возле своего дома, попав в драку между ними. «Одна из женщин удержала руку мужчины, а то могло бы быть и хуже.» — «Но почему же я не ощутил боли физическим телом, на котором должно было отразиться ощущение удара? — «Вы были очень хорошо раздвоены.»

В самой астральной области оказались опасности и враги, о которых Х и не подозревал ранее.

Недавно (11 января 1911 г.) X... произвёл публичный опыт в собрании оккультистов и психологов с целью узнать экспериментальным путём, может ли он раздваиваться в среде не враждебной, но всё же неблагоприятной, так как она состоит из флюидов, исходящих из любопытства присутствующих.

Опыт был произведён в следующих условиях. X... должен был пойти и ударить воспринимающего субъекта, сидевшего в публике7, а два магнетических субъекта, помещавшиеся по левую сторону его и приведённые в состояние ясновидения, должны были описать публике ход происходящего. Несколько природных ясновидящих (маркиз де Г..., г-жа В... и пр.) должны были контролировать слова магнетических субъектов.

Для того, чтобы по возможности нейтрализовать неблагоприятные флюиды, обусловленные любопытством публики, X... просил всех соединить свои воли и направить их в сторону реализации явления. Он воспользовался ещё и другим способом контроля, метапсихическим.

«В таких случаях, — сказал он, — я знаю, что происходит борьба вокруг меня, что я бываю окружён астральными существами, из которых одни помогают мне, а другие, наоборот, препятствуют успеху. В числе помогающих мне есть одно, которое будет возле меня; я описал его в записке, которую вручаю в конверте г. Л..., который, в качестве магнетизёра двух субъектов ясновидящих, будет руководить опытом во время моего раздвоения. Он потребует, чтобы эти два субъекта описали существа, которые они увидят помогающими мне; приметы главного из них должны соответствовать моему описанию в записке, которую только потом прочтут публике».

Окончив свои приготовления (повязка на глазах, вата в ушах, и проч.), чтобы не отвлекаться внешними поводами, X... сосредоточился в себе с твёрдой волей выделиться, призывая к себе на помощь астральные существа, которые помогают ему в производстве явления.

Через несколько времени магнетические субъекты объявили, что видят, как выделяются с обеих сторон у него блестящие цветные пары и с левой стороны быстро сгущается призрак.

Тогда и у ясновидящих среди публики получилось зрительное восприятие призрака. Г-жа В... объявила, что видит над X... блестящий шар, что подтвердили магнетические субъекты8.

Последние заявили: Оперирующий окружён астральными существами красного цвета9, которые препятствуют призраку выйти из физического тела. Но почти тотчас же приблизились блестящие голубоватые существа10, среди которых они заметили широкоплечего человека с энергичными, но некрасивыми чертами лица, с коротко остриженными волосами, который как бы командовал...

Когда потом вскрыли конверт с запиской, описание вполне соответствовало приметам этого астрального существа.

Существо это прорвало круг красных видений — по словам магнетических субъектов — и освободило место для призрака экспериментатора, который отделился от физического тела и двигался по свободному пространству перед присутствующими, среди которых ясновидящие констатировали его присутствие и перемещения согласно с двумя магнетическими субъектами.

Призрак направился к воспринимающему субъекту, чтобы ударить его, как было условленно. Но субъект был окружён красными существами, которые препятствовали призраку подойти. Остальные астральные существа исчезли или были невидимы.

В этом ли обстоятельстве кроется причина, что живой экстериоризованный призрак не ударил воспринимающего субъекта? Или скорее тут влияла другая причина в лице трёх дам из публики, которые видели в опыте лишь любопытное зрелище, не понимая его научного значения, и всё время болтали? Неизвестно. Несколько раз маркиз де Г... призывал их к молчанию и должен был констатировать, что в публике не было должного единодушия воли.

Некоторое время призрак кружил перед публикой без цели и не мог, следовательно, перевоплотиться в физическое тело; только через четверть часа произошло перевоплощение.

Весь вечер он чувствовал пустоту в мозгу и общую усталость организма и только на другой день, при пробуждении, почувствовал себя в полном обладании всех своих способностей. По его словам, из всех произведённых им до сих пор опытов paздвoeния ни один не утомлял его до такой степени, что объясняется препятствиями, которые ему пришлось преодолеть вследствие неблагоприятной среды.

На другом сеансе, как только раздвоение закончилось и субъект яcнoвидящий объявил, что призрак, сформировавшийся с левой стороны, собрался покинуть X..., чтобы направиться к воспринимающему субъекту, появилось красное существо, которое преградило призраку дорогу, и между ними завязалась борьба. Тогда голубое существо — то же, что и в предыдущем опыте — вступилось и отвело двойник от красного существа. Последнее в ярости бросилось на субъекта ясновидящего и пыталось задушить его. Испуганный субъект закричал и бросился бежать в темноте. Магнетизёр с трудом поймал его, привёл и усадил, успокаивая. Борьба продолжалась между субъектом ясновидящим и красным существом, которое схватило субъекта за кисть; тот объявил о сильном ощущении обжога и, наконец, отделался от своего сверхфизического противника.

По окончании сеанса на руке ясновидящего субъекта оказались следы ожога.

«Эти сеансы дали мне понять, — говорить Ш.Ланселен, до какой степени смущает оккультизм некоторых лиц — в общем интеллигентных — и заставляет их делать грубейшие ошибки с научной точки зрения.

Несколько докторов присутствовало на этих опытах, и один из них, с которым я случайно встретился вскоре, на мой вопрос: «что вы скажете об опыте раздвоения, на котором присутствовали», буквально ответил мне: «Но я ничего не видел, следовательно, для меня всё это фиктивно!» — Вы, значит, ожидали увидеть призрак, невидимый для нормального зрения? — «Конечно!».

В этом наивном ответе кроется тщеславие официальной науки или скорее её хранителей. Этот доктор и не вспомнил о том, что для того, чтобы видеть что-нибудь в микроскоп, надо изучить приёмы микроскопии; а для того, чтобы распознать болезнь в начале, надо пройти курс семиологии; чтобы понять de visu результаты вскрытия, надо иметь некоторые познания по анатомии и физиологии.

Коллега этого доктора превзошёл его в учёном легкомыслии, заявив мне: «Я не допускаю, что другой человек видит то, чего я не вижу!» Он бы, вероятно, удивился, если бы ему сказали, что не у всех одинаковое зрение, что близорукие люди лучше видят вблизи, чем он, а дальнозоркие видят издали то, чего он не видит, что дальтоники иначе, чем он, воспринимают цвета, но такой экземпляр и не подозревает, что каждый орган требует развития, и что, только развивая зоркость глаза, можно быть зрячим. Словом, он с той же логикой мог сказать: «Не понимаю, как это люди играют на скрипке, если я не умею играть на скрипке!» Как бы он удивился, если бы ему сказали: «Не допускаю, чтобы вы могли лечить больных, если я не умею лечить!» Он, вероятно, ответил бы в таком случае с улыбкой сожаления или пожимая плечами: «Чёрт возьми! Надо пройти специальный курс и приобрести практику!..» Но ему не пришло в голову, что для приобретения познаний, которых он не имеет, или неведомых для него способностей, надо было учиться, упражняться, словом, пройти известную тренировку, о существовании которой он даже не подозревает.

Всё это показывает, насколько эти якобы учёные люди абсолютно и неискоренимо антинаучны. Все они были, может быть, прилежными студентами, когда проходили курс медицинских наук; зубрили свои лекции и повторяют их в жизни, как подобает благонравным ученикам, для которых ничего не существует помимо magister dixit, как вбила им в голову школа. Они не обладают душою изобретателя; напрасный труд говорить им, что существует наука, кроме их науки... Они воображают, что всё знают! Страшно подумать, что препятствию, которое ставить прогрессу невежество толпы, ничто в сравнении с барьером косности этих полуучёных, которые ничего не признают за пределами того, что сами выучили! Всё это действительно прискорбно».

Каков теперь для г. X. механизм «раздвоения»? Каждый раз, когда X... надо совершить раздвоение вечером, порядок дня у него следующий. Он встаёт в 9 часов, чтобы не устать утром, и до завтрака ищет в повседневных фактах малейшие причины к раздражению, собирает их и преувеличивает, чтобы раздражить свою умственную и нервную систему. Завтрак очень умеренный, чтобы не обременить желудка. После завтрака, насколько он избегает поводов к умственному раздражению, чтобы умственное тело, уравновешенное, было в полном самообладании и насколько возможно усилило бы свою власть над физическим организмом, настолько он ищет поводов для нервного раздражения, чтобы привести себя к вечеру в такое состояние, когда, по его выражению, является потребность сломать что-нибудь. За обедом он медленно проглатывает несколько ложек бульона, с целью заморить червячка, чтобы требования желудка не беспокоили его в течение вечера. Словом, он так распределяет свой день, чтобы на опыте быть с возможно пустым желудком, с уверенной в себе волей и с раздражёнными нервами.

При такой подготовке для X... достаточно погасить в себе ощущения пяти внешних чувств и сосредоточиться в твёрдом желании выделиться, чтобы «раздвоение» совершилось.

При настоящей степени развития X..., — заключает Ш.Ланселен, — усвоил больше половины элементарных основ, которые необходимы для полного выхода в астрал:

— Его организм приобрёл способность раздваиваться. Он проявляет нужную волю для достижения раздвоения.

— Он может посылать свой призрак в заранее намеченное место11.

— Он обладает осязаемостью, видимостью и слышимостью.

— Он с удовлетворительной лёгкостью перевоплощается в свой саркосом (физическое тело), так сказать, механически:

Но зато ему недостает трёх специальных способностей:

— Способности совершать, в состоянии выделения, задуманное действие12.

— Сознательного управления.

— Воспоминания о том, что происходит и что он делает во время своей экстериоризации.

В настоящее время он старается приобрести эти способности, занимаясь научно обставленными опытами в особых условиях.

 

*   *   *   *   *

 

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Игра слов: у сердца свои причины (raisons), которых не понимает рассудок (raison).

2 Гипногенными точками называются точки на теле субъектов, простым давлением на которые их можно привести в гипнотический сон.

3 В русском издании главной части этого труда полк. де-Роша он озаглавлен: «Световые излучения человека и перемещение чувствительности внаружу», изд. книгоизд. «Новый Человек».

4 Это объясняется «астральным клише», которое оставляется телами после себя и улавливается астральным зрением ясновидящих.

5 Перевоплощение было так порывисто, что от толчка его физический «двойник» вскочил.

6 Распадаясь от сделанного усилия.

7 В последнюю минуту произошло маленькое изменение; так как призрак вообще очень боязлив и, отделённый от физического тела, боится повреждений, то воспринимающего субъекта посадили не в публике, а на расстоянии трёх метров и направо от оперирующего, так что пространство между ними было свободное.

8 Это было, вероятно, выделившееся мысленное тело.

9 Красный цвет в астральной сфере — цвет злых существ.

10 Голубой цвет принадлежит добрым существам.

11 С условием встретить там субъекта, способного выделить свою собственную эфирную силу и передать её ему для проявления его присутствия, и одарённого способностями восприятия, чтобы видеть или чувствовать его.

12 Впрочем, судя по предыдущим опытам, он уже заставляет свой призрак подчиняться ему.

 

*   *   *