Николай Рерих

Адамант

 

ОБИТЕЛЬ СВЕТА

Гималайский дневник

 

Гималаи! Здесь Обитель Риши. Здесь звучала священная флейта Кришны. Здесь гремел голос Благословенного Гаутамы Будды. Здесь находятся истоки Вед. Здесь жили Пандавы. Отсюда Гесэр-хан. Отсюда Ариаварта. Здесь находится Шамбала. Гималаи — Сокровище Индии. Гималаи — Сокровище Мира. Гималаи — священный знак восхождения.

* * *

О, Бхарата, прекрасный! Позволь выразить Тебе мое искреннее восхищение тем величием и вдохновением, коим дышит Твоя древняя Мудрость, славные города и храмы, Твои луга, Твои леса, Твои священные реки и Величественные Гималаи!

 

 

ДАРЫ НЕБЕСНЫЕ

Радостно следили мы за всеми новостями и статьями, посвященными славному празднованию столетия Шри Рамакришны. Как чудно, что возможно было такое единодушное благоговейное уважение и восхищение на земле нашей, где царит смятение и беспорядок. И такое признание Высочайшей Мудрости шло из многих стран и от многих совершенно разных людей. Все посвящения Благословенному Бхагавану проникнуты глубокой сердечностью и любовью — а это означает, что провозвестие Парамахамсы глубоко затронуло саму душу человечества.

Должно радоваться людям, когда проявляется каждое такое единодушие, ибо в нем выражается стремление к благу, и в этом всеобщем благоговении уже заложен Божественный Дар, который человечеству следует заботливо хранить в веках и народах. И разве Бхагаван сам в своей добродетели не явил нам образец терпимости и всевмещения? Если бы только люди постоянно проявляли большую заботу и благоговение ко всем небесным посылкам, которые непрерывно озаряют сумерки нашей суетной жизни!

Озарение Свыше проявляется в человеческом сознании с быстротою молнии. Всё от Высшего. И то, что Свыше, естественным образом направляет человеческое сознание к Свету, горению и действию неотложному. Да, именно так. Мгновенно, как молния, может прийти глубокое осознание. И еще одно обстоятельство на земном языке должно быть осознано. Во время этих высоких проявлений в нас открывается язык небесный, а не наш язык земной. Ведь для выражения высоких понятий у нас имеются лишь скуднообычные слова.

Если для описания Небесных даров соберем все наши условные понятия, это будет слабая и ограниченная попытка говорить о Несказуемом.

Именно из глубины сердца рождаются такие понятия, как торжественность, величие, восхищение, трепет, радость. Без сердечного преображения все лучшие слова останутся лишь мертвыми созвучиями. Потому издревле говорится о том, как лучшие дары должны быть восприняты и достойно приближены к земному обиходу.

Любовь подобна молнии, но она должна быть воспитана и утверждена в полном сознании, иначе даже это божественное чувство окажется лишь призрачным трепетанием.

Во многих эпических сказаниях говорится о посылках Даров Священных на просторы земные. Этими сказаниями стремились заранее предостеречь человека от легкомыслия и ввести достойное понимание в его сознание.

Дары Неба, не принятые с любовью и заботою в жизнь земную, будут как крылья оторванные, которые, несмотря на красоту несказанную, все равно будут оставаться отсеченными. Но Вышнею волею крылья даны для счастливых полетов. Без искреннего и горячего устремления к духовным полетам человек забудет о крыльях, которые покроются пылью среди домашней ветоши. Из темных углов выползут крошечные серые твари, чтобы одеть серые скучные одежды на Богом ниспосланное великолепие.

Чучела птиц с неподвижно распростертыми крыльями всегда вызывают печальную мысль о том, что этот символ движения и самых высоких полетов, пригвожденный к земле, осужден пылиться в забвении.

Возделывание Даров Небесных в земных условиях наука трудная. Именно трудная, ибо это познание рождается в трудах. Именно наука, ибо многие опыты, многие испытания должны произойти, прежде чем цветок Священный сам распустится неповрежденный во всем своем сужденном великолепии.

Не только немногие избранные призваны заботиться о цветении Даров Небесных на земле. В каждом доме должен быть сад священный, куда с величайшей любовью можно принести дары Благостные и окружить их всем лучшим, на что лишь способно сердце человеческое.

Временами, находясь в отчаянии, люди воображают, что покинуты, что Божественное перестало изливать свой Свет. Но при этом они не подумают, зорки ли их глаза, чтобы среди света солнечного узреть и Свет Незримый. От дождя Благодати не спасаются ли люди под зонтиком? От очищающих гроз и от величественных волн Света не убегают ли люди в подвалы?

Из самого великолепного не делается ли самое убогое? И как прискорбно, когда Дары Священные — сокровища щедрые и прекрасные — подвергаются осмеянию или запираются в сундуке скупца.

Эти отрицатели, не будут ли они искать всевозможные уловки, чтобы сложить на другого собственное невежество и грубость? Совсем немного требуется усилий, чтобы сорвать прекрасный цветок. И точно так же достаточно незначительной грубой силы, чтобы осквернить высокий Дар Небесный. Но если кто-то станет утверждать, что это давно уже известно, ответим ему словами Вивекананды: «Если Вы знаете, что есть благо, почему же не следуете Заветам?» В этих знаменательных словах гремит прямой вызов всем, кто преступает и оскорбляет Высшее. И разве сегодня вопрос этот не самый насущный?

Если кто-то скажет, что повторять это излишне, ответьте ему: «Если что-то полезное не применено, приходится утверждать это заново». Безнравственным был бы разговор о том, нужно ли помогать в тех случаях, когда помощь возможна. Решительно каждый согласится, что следует помогать. Это означает, если где-то что-то самое ценное находится в небрежении, то следует твердить об этом, пока хватит голоса. И если видно, что невежество или недоброжелательство нарушают принцип гуманизма, то долг каждого указать на это, если только он сам понимает, в чем заключаются истинные ценности.

Многоразличны Дары Неба. Щедро и великодушно посылаются эти светлые пособники в помощь человечеству. Ливень Благодати ниспадает в щедром благоволении, но лишь капли его достигают нас. Но каждая мысль о Дарах Небесных уже укрепляет сердце. Сейчас особенно, когда сердца человеческие в смятении и в глубоком страдании, следует стремиться к высочайшему всеисцеляющему средству — Дарам Священным.

 

Твоя Благодать наполняет

Руки мои. В избытке льется она

Сквозь мои пальцы. Не удержать

Мне всего. Не успеваю различать

Сияющие струи богатства. Твоя

Благая волна через руки льется

На землю. Не вижу, кто подберет

Драгоценную влагу? Мелкие брызги

На кого упадут? Если только смогу

Донести домой дары Неба!

 

СОКРОВИЩЕ СНЕГОВ

По всему Сиккиму снова гремят огромные трубы! Для всех это великий, торжественный день. Давайте пойдем в храм и посмотрим танцы Великого Дня Почитания Канченджанги!

Со всех концов Сиккима собираются толпы людей в необычных и разнообразных одеждах. Вот сиккимцы в своих коротких красных одеждах и островерхих с перьями шляпах; вот сдержанные бутанцы, поразительно похожие на басков или венгров; здесь же и жители Кхама в красных тюрбанах; в маленьких круглых шапках можно увидеть храбрых непальских гуров; люди из Лхасы — в длинных, как у китайцев, одеждах; робкие, неслышные лепча, много шерпов. Со всех концов съехались горцы почтить Пять Сокровищ Канченджанги, которая указывает путь в Священную Шамбалу.

Ревут трубы. Бьют барабаны. Толпа кричит и свистит. Выходит хранитель Сиккима в огромной, красной с золотом маске с коротким копьем в руке. Вокруг источника, из которого каждое утро берут святую воду, величественный хранитель начинает кружиться в медленном священном танце, совершая магические круги. В тот же самый час в каждом монастыре Сиккима совершается точно такой же священный танец хранителя. Закончив свое выступление, хранитель присоединяется к живописному ряду музыкантов.

Вновь звук труб и рев толпы. Теперь из храма появляется хранительница. Подобно Кали или Дакини, с черепами, украшающими ее голову, в темном одеянии, богиня описывает тот же круг; совершив заклинания, она садится рядом с хранителем.

Снова толпа ревет и кричит. Один за другим появляются хранители Пяти Сокровищ Канченджанги. Они готовы сражаться за священную гору, потому что в ее пещерах находятся сокровища, оберегаемые веками. Они готовы защищать религию, которая поддерживается отшельниками, посылающими свои доброжелательные благословения из горных глубин. Сияние струится по одеждам хранителей. Они сверкают, как снега, под лучами солнца. Хранители готовы сражаться. Они вооружены мечами и защищены круглыми щитами. Начинается танец воинов, чем-то похожий на танцы команчей из Аризоны; угрожающе мечи рассекают воздух, ружья стреляют. Жители Сиккима могут радоваться, видя, как охраняются Сокровища Канченджанги. Они могут гордиться: еще никогда не была завоевана скалистая вершина Белой Горы! Только благородные хранители тайн, высшие Дэвы, знают путь к ее вершине. Стражи заканчивают свой танец; делятся на две группы и медленной поступью двигаются, исполняя длинную песню, похваляясь и споря друг с другом. Каждый говорит о своем могуществе: «Я могу завоевать весь мир без лошади», «Никто не может противостоять моему мечу», «Мой щит — самый крепкий». И вновь следует короткий танец воинов, после которого они входят в храм. Оба хранителя поднимаются и, несколько раз пройдясь в танце по кругу, исчезают за невысокой дверью. Представление закончено.

Теперь мощь Канченджанги раскрывается по-другому. В руках у людей появляются луки и стрелы. Будет показано давнее развлечение Сиккима — древнее искусство стрельбы из лука. Далеко стоят мишени, но жители гор все еще владеют благородным искусством, и стрелы так же метко поразят сердца врагов Канченджанги. Праздник заканчивается. Длинные гигантские трубы снова вносятся в храм, замолкают барабаны, гонги, кларнеты, цимбалы. Двери храма закрываются. Это не буддизм, это почитание Канченджанги.

Когда видим прекрасную снежную вершину, мы проникаемся духом праздника, потому что почитание красоты является основой этого возвышенного чувства. Жители гор чувствуют красоту. Они испытывают истинную гордость обладания неповторимыми снежными вершинами мировых гигантов, облаками, туманами муссонов. Не является ли все это лишь прекрасным занавесом перед великой тайной по ту сторону Канченджанги? Много прекрасных легенд связано с этой горой.

За Канченджангой находятся старинные каменные менгиры великого культа солнца. За Канченджангой находится место рождения священной свастики, знака огня. Сейчас, во времена Агни Йоги, стихия огня снова входит в сознание, и все сокровища земли почитаются. В долинах героям посвящено не так много легенд, как в горах. Все Учителя совершали путешествие в горы. Самое высокое знание, самые вдохновенные песни, самые прекрасные звуки и цвета создаются на горных вершинах. На самой высокой горе находится Высшее. Высокие горы стоят как свидетели Великой Реальности. Дух древнего человека уже радовался и понимал величие гор.

Каждый созерцавший Гималаи знает великое значение горы Меру. В поисках просветления Благословенный Будда путешествовал по Гималаям. Там, рядом с легендарной священной ступой, в присутствии всех богов, Благословенный получил озарение. Поистине, все, связанное с Гималаями, раскрывает великий символ горы Меру, стоящей в центре мира.

Древний народ мудрой Индии узнавал в блеске и великолепии Гималаев улыбку всемогущего Вишну, который стоит как бесстрашный, неутомимый воин, вооруженный диском, булавой, боевой трубой и мечом. Все десять воплощений Вишну свершались около Химавата. Самое древнее из них — Аватар Дагона, человека-рыбы, который спас праотца земной расы Ману. Еще со времен первого катаклизма — мирового потопа — Бирма помнит Дагона и утверждает, что священный храм, построенный в его честь, насчитывает более трех тысяч лет. Затем была Черепаха — опора небес, которая в глубинах космического океана помогла великому сдвигу, давшему земле лучезарную богиню Лакшми. Затем пришел тяжеловесный земной Вепрь, затем — несокрушимый Нара Синха — человек-лев, который спас Прахладу от ярости его грешного отца. Пятое воплощение — карлик Вамана, одержавший победу над другим царем — Бали, который, как и отец Прахлады, пытался овладеть троном Вишну. Шестой Аватар, по происхождению брахман, — великий воин Парашурама, как сказано в старинных манускриптах, уничтожил касту кшатриев. Седьмой Аватар появляется как Рама, могущественный, милосердный царь Индии, воспетый в «Рамаяне». Восьмое воплощение — Кришна — святой пастух, чье учение прославляется во всеохватывающей «Бхагавад-Гите». Девятое воплощение — Благословенный Будда — великий Аватар, предсказанный Вишну как триумф мудрости и уничтожения демонов и грешников их собственной кармой. Десятый Аватар Вишну еще не проявлен. Это будущий Майтрейя. Великий Всадник, спаситель человечества, Калки Аватар появится верхом на белом коне; великолепный, с победоносным мечом в руке, он восстановит чистый закон справедливости и мудрое правление на земле.

Приход сияющей богини дня — Лакшми, невесты Вишну, вечно радует индийское сердце, как и сами вершины Гималаев. Второй Аватар Вишну, синяя Черепаха, помог пахтанию великого океана космоса, о чем упоминается в «Махабхарате», «Рамаяне» и «Вишнупуране». Чтобы вернуть трем сферам — земле, воздуху и небесам — их утраченные сокровища, Вишну приказал Дэвам — сынам небес, сынам огня, вместе с темными демонами, асурами, пахтать космический океан и сотворить море молока, или Амриту — божественный нектар жизни. Сверкающие Дэвы пришли на край моря, которое двигалось, как осенние светящиеся облака. И с помощью великого Единого они вырвали священную гору, чтобы использовать ее как мутовку. Великий змей Ананта предложил себя в качестве веревки, и могущественный Вишну, приняв форму огромной черепахи, стал для тверди точкой опоры. Дэвы держали змея за хвост, асуры за голову, великое созидательное пахтанье началось. Первым творением этого напряженного труда была божественная корова, источник молока, упомянутая в Ведах как дождевая туча, победившая засуху. Затем явился Варуна, кристаллизованное сияние Вишну. Затем Париджата, источник всех небесных плодов. Потом возникла Луна и была захвачена Шивой. В этот момент большой пожар и удушающие испарения, вызванные этим процессом, поглотили Землю и угрожали всей Вселенной. Тогда Брахма создатель поднялся, и предложил Шиве проявить свою силу. Шива ради всех живых существ выпил весь яд, жертвуя собой, и стал Нилакантхой, синим горлом. Затем появился Дханвантари, несущий драгоценную чашу Амриты. Слушайте и радуйтесь! После него появилась сама лучезарная Лакшми. Ослепительная, окруженная небесными слугами, блистательная, как сияющая цепь облаков! В это же время темные дождевые облака, как могучие небесные слоны, пролили на нее воду из золотых сосудов. Амрита была проявлена, и вечная битва за сокровище Вселенной началась. Дэвы и асуры столкнулись в битве, но асуры были побеждены и загнаны в Паталу — мрачные глубины земли. Снова возвратились радость и счастье в три мира — праздник богов и людей.

* * *

Когда вы поднимаетесь на вершины Гималаев и окидываете взглядом необъятный океан облаков внизу, вы увидите бесконечные горные цепи и жемчужные ожерелья облачков, а ниже — серых небесных слонов и тяжелые муссонные тучи. Разве это не космическое зрелище, которое наполняет вас пониманием великой силы творческого проявления? Могучий змей в бесконечных кольцах поддерживает Млечный Путь. Синяя Черепаха небес и звезды без числа — как алмазные сокровища грядущей победы. Вспоминаются огромные мендонги на Сиккимском хребте. Их каменные сиденья служили великим отшельникам для медитации перед восходом солнца. Великий поэт Миларепа знал силу предрассветного часа, когда в этот благословенный момент его дух сливался с великим мировым духом в осознанном единстве.

Перед восходом солнца дует легкий ветерок, и молочное море волнуется. Сияющие Дэвы берут змея за хвост, и великое пахтанье начинается! Облака распадаются, как разбитые стены темницы. Поистине, светящееся Божество приближается! Но что произошло? Снега красны, как кровь. Облака собираются в зловещую мглу, и все, что прежде было сияющим и прекрасным, становится плотным, темным покровом кровавой битвы. Асуры и Дэвы борются, ядовитые испарения стелятся повсюду. Творение должно погибнуть. Но Шива, жертвуя собой, выпивает яд, грозящий миру гибелью. Он — великий, синегорлый! Лакшми возникает из темноты, неся чашу с нектаром, и перед ее лучезарной красотой все злые духи ночи рассеиваются. Новая космическая энергия проявлена в мире!

Ни с чем не сравнима радость того мгновения, когда солнце восходит над Гималаями; когда синева ярче сапфиров; когда издали ледники сверкают, как несравненные драгоценные камни. Все религии, все учения синтезируются в Гималаях. Дева рассвета, Ушас древних Вед, обладает теми же возвышенными добродетелями, что и радостная Лакшми. Здесь можно также ощутить всепобеждающую силу Вишну. Некогда Он был Нараяной — космической сущностью в глубинах творения. В конце концов Он появляется как бог солнца и в Его улыбке из темноты возникает великая богиня счастья.

И можем ли мы не заметить эту связь между Лакшми и Майей, матерью Будды? Все великие символы, все герои кажутся привнесенными в Гималаи, как к высочайшему алтарю, где человеческий дух вплотную приближается к божественному. Разве не ближе сияющие звезды, когда вы находитесь в Гималаях? Разве не открываются сокровища земли в Гималаях? Простой погонщик в караване спрашивает вас: «Но что же скрыто под могучими горами? Почему величайшие плато находятся именно в Гималаях? Должно быть, здесь сокровища!»

У подножия Гималаев множество пещер, и говорят, что из этих пещер подземные ходы ведут в глубь Канченджанги. Некоторые даже видели каменную дверь, которая никогда не открывалась, потому что сроки еще не настали. Глубокие ходы ведут к прекрасной долине. Вы можете понять происхождение и реальность таких легенд, когда познакомитесь с неожиданными образованиями в природе Гималаев, когда вы сами осознаете, как близко соприкасаются ледники и богатая растительность. Почитание Канченджанги простым народом не удивит вас, потому что в этом вы видите не суеверие, а реальную страницу поэтического фольклора. Это народное благоговение перед красотой природы находит отклик в возвышенном сердце впечатлительного путника, который, будучи увлечен великолепием здешней красоты, готов поменять городскую жизнь на горные вершины. Для него это возвышенное чувство так же реально, как и победный танец стража гор, и отряд лучников, бдительно стоящих на защите прекрасной Канченджанги.

Привет непобедимой Канченджанге! Свами Вивекананда сказал: «Художник является очевидцем красоты. Искусство — самый бескорыстный вид счастья в мире!» Это действительно прекрасное утверждение!

 

СВЯЩЕННЫЕ АШРАМЫ

Кайлас, Манасаровар, Бадринатх, Кедарнатх, Трилокнатх, Равалсар — эти великолепные жемчужины Всевышнего всегда наполняют сердце особенным благоговейным трепетом. Когда нам оставался один день пути до Манасаровара, весь караван воспрял духом — так далеко воздействует аура священного действующего ашрама.

Путь в Трилокнатх рождает и еще одно яркое воспоминание. К древней святыне, к месту паломничества и молитвы тянутся вереницы садху и лам. От разных путей сошлись они здесь. Кто с трезубцем, кто с тростью бамбука, а кто и вовсе безо всего, и без одежды, совершает духовное хождение. Снега перевала Ротанга им нипочем.

Идут богомольцы, знают, что здесь жили Риши и Пандавы. Здесь Беас или Виас, здесь Виаса Кунд — место исполнения желаний. Здесь Риши Виаса собирал «Махабхарату».

Не в предании, но в яви жили Риши. Их присутствие оживляет скалы, увенчанные ледниками, и изумрудные пастбища яков, и пещеры, и потоки гремящие. Отсюда посылались духовные зовы, о которых через все века помнит человечество. В школах заучивают их, на всякие языки переводят, и кристалл накоплений их наслоился на скалах Гималайских.

«Где же найти слова о Творце, если вижу несравненную красоту Гималаев?» — так поет индус. По путям Гуру, по высотам Риши, по перевалам путников духа наслоилось то, что не смоют ливни и не испепелят молнии. Идущий к добру благословен на всех путях. Трогательны повести о том, как встречались праведники разных народов. В бору деодары касаются под ветром вершинами. Так и все вершинное встречается, не поражая и не вредя. Когда-то споры решались единоборством, а соглашения — беседою глав. Как деодары совещались между собою. И слово-то какое милое: деодар — дар Божий. И названо все не просто, ибо целебна смола деодаров. Деодар, мускус, валериана, роза и вся прочая благая аптека Риши. Хотели отменить ее множеством открытий и все-таки опять обращаются к основам.

Вот снимок человека, неповредимо идущего через огонь. Это уже не россказни, но неоспоримый снимок, снятый начальником полиции Пондишери. Очевидцы расскажут вам о таких же огненных испытаниях и в Мадрасе, и в Лакхнау, и в Бенаресе. И не только сам садху проходит без вреда по пылающим углям, но он ведет за собой и желающих, за него держащихся.

Вот в Ганге у Бенареса сидит садху на воде в священной позе. Скрещенные ноги его прикрыты водными струями. Народ сбегается к берегу и дивуется на святого человека.

Вот садху, заживо погребенный на многие дни; вот еще садху, без вреда принимающий яды. Вот лама летающий; вот лама, посредством «тум-мо» саморазвивающий жар среди снегов и ледников вершинных; вот лама, поражающий «смертным глазом» пса бешеного. Степенный лама из Бутана повествует, как в бытность его в Тибете в области Цанг один лама просил перевозчика переправить его через Цангпо без платы, но лукавый лодочник сказал ему: «Перевезу, если докажешь, что ты великий лама. Вон бежит опасный бешеный пес — порази его!» Лама же ничего не ответил, посмотрел на бегущего пса, поднял руку, произнес несколько слов, и пес упал мертвым! Так видел бутанский лама. О таком же «смертном глазе», о «глазе Капилы», приходилось слышать не раз и в Тибете, и в Индии. А на карте, изданной в семнадцатом веке в Антверпене с ведома католического духовенства, значится страна Шамбала.

Если один может идти по огню, а другой сидеть на воде, а третий подниматься на воздух, а четвертый покоиться на гвоздях, а пятый поглощать яды, а шестой поражать взглядом, а седьмой безвредно лежать под землею, то ведь некто может собрать в себе все эти крупицы познания. И так может преобороться препятствие низшей материи! И не в каких-то далеких веках, но теперь, прямо здесь, где космические лучи Милликена, передача мысли Райна и явление самой тончайшей психической энергии также изучаются и подтверждаются.

Каждый из Риши на своем языке произносил священную клятву о построении мира обновленного, возвышенного, утонченного, прекрасного!

Ради одного праведника целый Град бывал помилован. Этими маяками, громоотводами, твердынями Блага стояли Риши. Разных народов, разных вер, разных веков, но Единого Духа, во спасение и восхождение всех!

По огню ли пришел бы Риши, приплыл ли на камне, прилетел ли в вихре, но всегда поспешал во Благо общее. Молился ли Риши на вершинах или на высоком берегу реки, или в пещере укромной, он посылал моление о всех неведомых, незнаемых, труждающихся, болеющих и трудно ходящих!

Посылал ли Риши белых коней во спасение незнаемых путников, или благословлял неведомых мореходов, или хранил Град во нощи, он всегда стоял столпом светоносным для всех, без осуждения, без утушения огня.

Без осуждения, без взаимоподозрения, без взаимоослабления шли Риши на гору, на вечную гору Меру.

Перед нами путь на Кайлас. Высится одно из пятнадцати священных чудес, исчисленных в книгах Тибета. Гора Колокола! По острым кряжам ходят к вершине ее. Стоит она поверх последнего можжевельника, поверх всех желтых и белых складок нагорных. Тут ходил и Падма Самбхава, о том говорит древний монастырь Гандо-Ла. Именно здесь пещеры Миларепы. И не одна, но многие освященные именем отшельника, слушавшего перед зарею голоса Дэв. Здесь же и духовные твердыни Гаутамы Риши. Недалеко и легенды, сложенные около Пахари Баба. Ходили тут многие Риши. И тот, который дал горе зовущее имя Колокола, тоже думал о колоколе для всех, о помощи всем, о Благе Вселенском!

Здесь жили Риши во Благо Вселенское!

Когда же на горных путях встречаются Риши, они не спрашивают друг друга: откуда? От Востока ли, от Запада, от Юга, от Севера? Ясно одно — за Благом и от Блага. А сердце возвышенное, утонченное, пламенеющее знает, где Оно и в чем Оно — Благо.

В караване спутники начали спорить и обсуждать качества различных Риши. Но седой пилигрим указал на снежные вершины, в красоте сияющие, сказав:

«Нам ли судить о качествах этих вершин? Можем лишь в недосягаемости восхищаться их великолепием!»

«Сатьям, Шивам, Сундарам»

 

ВОСХОЖДЕНИЕ К ВЕРШИНАМ

Многие экспедиции оспаривают великолепные пики Гималаев. Непокоренные гиганты сурово встречают бесстрашных искателей. Снова Эверест отказался принять вновь прибывших. И Нанга Парбат не сдается. А пик Канченджанги даже не оспаривается. Со всех сторон разные народы устремляются к сверкающим высотам Гималаев. Такая процессия превращается в поклонение паломников вершинам мира.

Местные ламы загадочно улыбаются, когда слышат, что еще одна попытка окончилась неудачей. Если они доверяют вам, то сообщат шепотом несколько древних пророчеств, согласно которым некоторые священные вершины никогда не будут осквернены. Недавно хорошо известный лама, ныне умерший, сказал нам: «Странные люди эти пелинги. Зачем принимать столько трудов в земном теле, если можно побывать на вершине в теле тонком?»

Действительно, в каждом стремлении к вершинам, в каждом восхождении есть несказанная радость. Внутренний порыв непреодолимо зовет людей к высотам.

Если бы кто-нибудь задался целью исторически просмотреть всемирное устремление к Гималаям, то получилось бы необыкновенно знаменательное исследование. Действительно, если за тысячу лет просмотреть притягательную силу этих высот, то с легкостью можно понять, почему Гималаи имеют прозвище «несравненных». Сколько незапамятных бесчисленных Божественных знаков соединено с этой горной страной! Даже в темные времена средневековья, даже удаленные страны мыслили о прекрасной Индии, которая кульминировалась в народных воображениях, конечно, сокровенно таинственными снеговыми великанами. «Гималаи» на санскрите — «страна снегов».

Попробуем мысленно сообразить все те прекраснейшие легенды, которые могли зародиться только на Гималаях. При этом прежде всего будем поражены изумительным разнообразием этих наследий. Правда, это богатство произойдет от многих племенных наслоений, станет роскошнее от щедрости многих тысячелетий, увенчается подвигами лучших искателей истины. Все это так. Но и для этих вершинных подвигов требуется окружающее великолепие, а что может быть величественнее, нежели непревзойденные горы со всеми их несказанными сияниями, со всем неизреченным многообразием?

Даже скудно и убого было пытаться сопоставить Гималаи с прочими лучшими нагорьями земного шара. Анды, Кавказ, Альпы, Алтай — все прекраснейшие высоты покажутся лишь отдельными вершинами по сравнению с высочайшей нагорной страной Гималайской.

Чего только не вместила в себе эта разнообразная красота! Тропические подходы, луга альпийские и, наконец, все неисчислимые ледники, насыщенные метеорной пылью. Никто не скажет, что Гималаи — это теснины; никто не отважится указать, что это мрачные врата, никто не произнесет, вспоминая о Гималаях, слово «однообразие». Поистине целая часть людского словаря будет оставлена, когда вы войдете в царство снегов гималайских. И будет забыта именно мрачная и скучная часть словаря.

Чем-то зовущим, неукротимо влекущим наполняется дух человеческий, когда он, преодолевая все трудности, всходит к этим вершинам. И сами трудности, порою очень опасные, становятся лишь нужнейшими и желаннейшими ступенями, делаются только преодолениями земных условностей. Все опасные бамбуковые переходы через гремящие горные потоки, все скользкие ступени вековых ледников над гибельными пропастями, все неизбежные спуски перед следующими подъемами, и вихрь, и голод, и холод, и жар преодолеваются там, где полна чаша нахождений.

Не из спесивости и чванства столько путешественников, искателей устремлялись и вдохновлялись Гималаями. Только соперничество и состязание могло найти и другие труднейшие пики. Но поверх состязаний и соперничества заложено устремление к мировым магнитам, к тому неизреченному священному чаянию, в котором родятся герои.

Не лавровые венки состязаний, не приходящие первые страницы книг и газет, но тяготение к беспримерному величию, которое питает дух, всегда будет истинным притяжением, и в таком влечении ничего не будет худого.

Зачем же вспоминаются Гималаи, зачем же нужно о них мыслить, вспоминать и к ним устремляться?!

Хотя бы мысленное приобщение к торжественному величию будет лучшим укрепляющим средством. Ведь все по-своему стремится к прекрасному. О прекрасном по-своему мыслит каждый и непременно захочет так или иначе сказать о нем. Мысль о прекрасном настолько мощна и растуща, что человек не вместит ее молчаливо, а непременно захочет поведать ее в словах. Может быть, в песне или в каком-либо начертании человек должен выражать и запечатлевать мысль о прекрасном.

От малейшего цветка, от крыла бабочки, от сверкания кристалла и так дальше и выше, через прекрасные человеческие образы, через таинственное касание надземное человек хочет утверждаться на незыблемо прекрасном. Если были на Земле прекрасные создания рук человеческих — к ним придет путник, успокоится под их сводами в сиянии фресок и стекол. Если путник очарован миражами далеких горизонтов, он устремится к ним. Наконец, если он узнает, что где-то сверкают вершины наивысшие, он увлечется к ним и в одном этом стремлении он уже укрепится, очистится и вдохновится для всех подвигов о добре, красоте и восхождении.

С особенным вниманием у костра или в человеческом собрании слушают путника. Не только в далеких хрониках читают об этом уважении к пришедшим издалека. Ведь и теперь, при всех быстрых путях сообщения, когда мир уже становится малым, когда люди стремятся в высшие слои или в глубины, к центру планеты, и тогда рассказ путника остается украшением каждого собрания.

— Правда ли так прекрасны Гималаи?

— Правда ли они несравненны?

— Скажите нам хоть что-нибудь о Гималаях и бывает ли там необычное?

В каждом повествовании путника люди ждут необычного. Скверные обычаи, привычки, неподвижность связанности умаляет даже самое маломыслящее сердце. Даже поникнутый дух стремится к движению. И, в конце концов, никто не мыслит движения только книзу.

Помню, как один путник рассказывал, что начав спуск на большом каньоне Аризоны, даже при великолепных красках окружающих, все же оставалась тягость соображений о бесконечном спуске: «Мы шли всё вниз, и мысль о спуске даже мешала любованию природой».

Конечно, восторг и восхищение прежде всего связаны с восхождением. При восходе является непреодолимое желание заглянуть за возносящиеся перед вами высоты. Когда же вы идете вниз, то в каждой уходящей вершине звучит печальное «прости». Потому-то так светло не только идти на вершину, но хотя бы мысленно следовать путям восходящим. Когда слышим о новых путниках на Гималаи, то уже признательны хотя бы за то, что опять напоминается о вершинах, о зовущем, о вечно прекрасном, которое так нужно всегда.

 

ГИМАЛАЙСКАЯ ПЕСНЬ

Через врата Востока вошла индийская вера.

Скажите, прошли вы путь священного слова?

Персидское царство строит врата Юга.

Следовали вы ими?

Небесная весть Китая открывает нам западные врата.

Как вы прошли путь китайского знака?

И врата Севера принадлежат Гесэр-хану.

Как прошли вы путь удара меча?

Прошли ли вы через врата, ведущие к Лхасе, куда ведет путь искателей истины?

Восток — врата Индии. Там, почитая священное слово и обычай, отдохнули мы.

Персидское государство владеет воротами Юга.

Там мы почтили границу благородных.

Небесная весть Китая открыла нам западные врата.

Подтверждая сроки, нам дала счастье.

Врата к воителю Гесэру на севере.

В звоне мечей мы прошли эти народы.

И вратами Лхасы, ища истину, мы прошли, в молчании испытывая дух наш.

 

(Географические странности песни, очевидно, происходят от разноплеменных наслоений.)

Вот красивая ладакская песнь:

 

Кто удостоен мудростью, а кто лишь приходом сюда.

Некоторые вообще ничего не могут, потому нужно испытать себя здесь.

Если кто уже приходит с мудростью, в том особое благо.

Нуждается высокий в мудрости девятизначной?

И нуждается ли в том же посредственный?

Приходите вы как друзья высокого рода или вам нужен лишь кошелек?

Пришли вы без угрозы?

Хотите ли договор дружбы?

Есть три рода врагов.

Есть три рода друзей.

Хотите ли их перечесть?

Есть три врага:

Враг, который посылает болезнь,

Враг, ненавидящий дух,

Враг, мстящий кроваво.

Мы не врагами пришли,

Мы вам друзья.

Трех друзей называем:

Освободитель наш Будда,

Союз дружной семьи,

Любви и крови союз.

Вот три рода друзей.

Именно так.

 

ИЗ КАЙЛАСА

В радости, простоте и в неожиданности звучат многие прозрения. И никак иначе вы не назовете эти искры знания, как прозрение.

Приходит из Тибета лама. По виду совершенно простой путник. Обносился он в далеких горных хождениях, потерял много сил, исхудал и покрылся бронзовым загаром от зноя и холода. Пришел в Гималаи как раз незадолго до нашего отъезда. Спросили его, бывают ли у него видения или какие-либо замечательные сны? Сначала отрицал: «Нет, ничего не бывает; ведь я простой лама» — настоящий лама никогда не будет оповещать о своих особенностях. Попросили его: «Если увидишь что-либо, то скажи». На следующее утро горный гость опять пришел и самым тихим, простым голосом заявил, что «видел». А затем, также совершенно просто, он описал весь наш предстоящий путь, который никто из местных жителей и не мог бы знать.

Конечно, путь был рассказан без названий, описательно. Но эти описания поражали своею точностью и характерностью. И морское путешествие, и пребывание в Париже; затем опять буря на большом море и затем Америка с любопытными признаками страны, где так много движения, огня и высочайших домов. Потом опять море, снег, страна со многими храмами и ручными животными. Затем следовали ясные намеки на Хинганские сопки, на многих людей, и хороших, и дурных. Затем шло описание другой страны с храмами и с большим изображением Будды, а там — страна, где живут в юртах и палатках, где много баранов и коней. Конечно, все характерные намеки сопровождались еще многими подробностями, усыпанными и своеобразными сравнениями, и жестами.

Все это повествовалось эпически спокойно и просто. Точно бы путник рассказывал свое собственное хождение. Были сказаны и следствия нашей поездки, которые решительно никому не пришли бы в голову. Во всех таких случаях прозрения, прежде всего, поражает какая-то особенная простота и непосредственность. Точно бы сидите вы в глубине комнаты, а кто-то подошел к окну и стал рассказывать вам о происходящем на улице.

А разве не в той же поразительной простоте было не так давно сказано одному из наших спутников об его отъезде через восемь месяцев? И затем этот же срок опять был повторен в словах, быстро брошенных. Так же точно помню, как однажды при отходе поезда стоявшая у вагона цыганка вдруг бросила скороговоркой отъезжавшей даме одно правильное и существенное указание. Не собираюсь перечислять очень многие случаи таких прозрений, бывавших и на Востоке, и на Западе, свидетелем которых приходилось быть. Об этом много писалось, и каждый знает, что наряду со многими выдумками существует целый мир чудесной действительности.

Сейчас хотелось бы обратить внимание на то, что наиболее истинные проявления всегда бывают сопряжены с необыкновенной простотой, непосредственностью и очень часто со стремительностью. Так же часто человек прозревший говорит не тогда, когда его спрашивают, — не во время вопроса, а иногда даже и без всякого вопроса. При этом сказанное, даже очень срочное, будет сообщено и тихо, и быстро, и как бы невнятно. Точно предполагается, что чье-то внимание уже насторожено, что тот, к кому эта весть относится, уже ждет и сумеет принять ее. Внезапность как бы отвечает настороженности. Люди, между собою ясно согласившиеся, понимают друг друга с полуслова. Так же точно и в пределах прозрений какая-то незримая струна прозвучит и обратит внимание. Благо тем, кто умеет хранить бережную настороженность. Для этого нужна подготовленность. Но истинная готовность образуется не какими-то насильственными сосредоточениями, но именно такою же простотою, которая лежит в основе всех значительных действий и событий.

Часто всем приходится слышать о справедливости первого впечатления и о лукавстве последующих, лживых наносов. Несомненно, самое первое впечатление происходит от сердечного чувствознания, и, конечно, все последующие наслоения уже будут затемнены рассудочными условностями. Это так. Но как же отличить границу первого впечатления от последующих?

Очень часто вы можете слышать о том, что человек сетует на неверность якобы первого своего впечатления, а на самом деле он имеет в виду уже вовсе не первое, а может быть, второе и третье впечатление. Ведь вне времени вспыхивают искры озарения. В живом пространстве беспрерывно сменяются новые сочетания. Только простота чистого сердца безошибочно ухватит знак первый и зов первый. Именно такое сердце ощутит и укол лжи, и холод прикрытой выдумки.

Потому-то так радостно сердцам вмещающим встречаться. Обмениваться как словесной, так и бессловесной беседою и взаимно сочувствовать даже и на расстоянии. И чем проще, прямее, непосредственнее будут эти замыкания сердечного тока, тем большее взаимопонимание и полезность возникнет. Краткие, чуть слышные касания крыльев истины — они ниспосылаются во благо для истинной пользы. Только лукавые загромождения уводят сомневающихся путников в чащу и бездну.

Когда-то обращения начинались с многозначительного привета:

«Радуйся!» В этом приказе о радости заключено было и пожелание очищения сердца для лучшего восприятия. Именно в утреннем чистом воздухе, в радостном чистом сердце возможны те великие восприятия, которые поникают в вечернем послезакатном смятении.

Слишком много низко-земного облепляет сердце, отягощает его, одурманивает. Недаром повторяется, что утро вечера мудренее. Разве не будут выражением истинной мудрости высокие, мгновенные озарения истины? И всякое такое озарение приносит мудрую радость; и лучшая радость всегда будет сохранять в себе и качество простоты. От сложных противоречий радость не возникает. Радость в себе самой прежде всего имеет качество непосредственности, прямоты, улыбки всему сущему. Именно радость помогает перешагнуть через препоны вражеские. Радость является одним из лучших условий преодоления вражеских нападений. Уже нечего говорить, что радость всегда будет ближайшим путем к восхищению.

Конечно, древнее приветствие — «радуйся» — даже в отрывочных упоминаниях, которые дошли до нас, иногда делалось условным и утрачивало смысл. Но все-таки приказ о радости может быть полезен даже при горестном извещении. В этом будет как бы заключаться Соломонова мудрость, сказавшая: «И это пройдет». Много житейских положений должен был знать тот, кто мог в кратком «и это» понять, как многое наслаивается, проникает и сменяется.

В сменах текущих отражений особенно драгоценны искры озарения, когда их может уловить развлекающееся сознание человеческое. В простоте чувствознания воспринимаются и зовы дальние точнее и быстрее всех радиоволн.

Лама спешит.

— Почему торопишься?

— Учитель зовет; очень болен, надо поспешить.

— А где же твой учитель?

— На Кайласе в пещере.

— Когда же ты получил весть, ведь до Кайласа многие сотни миль?

— Сейчас получил.

Так в простоте произносятся слова знаменательного характера. В этот миг не то важно, что пришла весть, которая через месяцы подтверждается, но важно лишь то, что нужно спешить. Произошло нечто совершенно обычное, не выходящее за пределы возможности каждого дня, и в простоте произносится зов чувствознания. То же простое чувствознание подскажет и лишний раз произнесет знаменательное «радуйся», приказ, выводящий из сумерек, — РАДУЙСЯ.

 

УРУСВАТИ

Лама Мингиюр уезжает в монастыри. Наверно, опять соберет много значительных сведений и по старым преданиям, и по всяким лекарственным вопросам. Очень хорошо, что он едет. В этой подвижности заключается именно то качество, которое я всегда советовал нашим сотрудникам. Вот и лекарь Дава Тяньзин тоже уходит в горы. Если он не будет обновлять своих запасов, если перестанет встречаться с другими ламами-лекарями, то и его запас скоро оскудеет. Вот и еще двое сотрудников выехали. Один — в Лагор, а другая — за океан.

Когда мы основывали институт, то прежде всего имелась в виду постоянная подвижность работы. Со времени основания каждый год происходят экспедиции и экскурсии. Не нужно отказываться от этой уже сложившейся традиции. Если все сотрудники и корреспонденты будут привязаны к одному месту, то сколько неожиданных хороших возможностей замерзнут. Ведь не для того собираются люди, чтобы непременно, сидя в одной комнате, питать себя присылаемыми сведениями. В этом была бы лишь половина работы.

Нужно то, что индусы так сердечно и знаменательно называют «ашрам». Это — средоточие. Но умственное питание «ашрама» добывается в разных местах. Приходят совсем неожиданные путники, каждый со своими накоплениями. Но и сотрудники «ашрама» тоже не сидят на месте. При каждой новой возможности они идут в разные стороны и пополняют свои внутренние запасы. Недаром давно сказано, как один настоятель монастыря, когда братия уходила в странствия, говорил: «Наша обитель опять расширяется». Казалось бы, братия уходила, но настоятель считал именно это обстоятельство расширением обители. Впрочем, сейчас всякий обмен научными силами, всякие экспедиции и странствия становятся уже непременным условием каждого преуспеяния. При этом люди научаются и расширять пределы своей специальности. Странник многое видит. Путник, если не слеп, даже невольно усмотрит многое замечательное. Таким образом, узкая профессия, одно время так овладевшая человечеством, опять заменяется познаванием широким.

Часто даже казалось бы удаленные друг от друга области становятся благодетельными сотрудниками. Конечно, так и должно быть, ибо последние устремления человечества, основанные на сотрудничестве, на кооперации, прежде всего, научают синтезу. Еще недавно очень боялись этого объединительного понятия. Помним, как Анатоль Франс и многие другие просвещенные писатели тонко иронизировали над чрезмерной специализацией. Действительно, в природе так все кооперирует, настолько все слито и уравновешено, что лишь сознательное сотрудничество людей ответит этим основным законам всего сущего.

Польза путешествия и всестороннего познавания, вероятно, никогда настолько не занимала умы, как сейчас. Скоро земной шар будет испещрен пройденными путями. Но это будет все-таки лишь первичная степень познания. И на каждых этих путях нужно будет и взглянуть высоко вверх, и глубоко проникнуть внутрь, чтобы оценить все разнообразие возможностей, так недавно вообще не замеченное.

Опасно одно, что среди всяких поездок развивается слишком много спортивных поездок и состязаний. В этих чисто внешних механических соревнованиях теряется многое, что нужно было бы особенно наверстать в наши дни. Всякие соревнования на силу, неутомимость, на скорость нужно бы перенести и на скорость, и глубину мышления, и познавания. У каждого в запасе много анекдотов, всяких школьных недоумении и странностей; не будем их повторять. Но будем очень твердо помнить, что не следует устремляться лишь к техническому образованию.

Всякие ограниченно условные техникумы уже являются пережитком перед опять властно возникающим понятием синтеза. Если техникум где-то упирается в робота, то глубоко осмысленный синтез дает новую широту горизонта. Основывая отделы учреждений в разных странах, мы именно имели в виду, что когда-то и как-то произойдет теснейшее общение всех сотрудников. Они обогатят друг друга, они ободрят друг друга и перекликнутся самыми неотложно полезными понятиями. Если же в учреждениях явится какая-либо возможность для новых познаваний, экспедиций, посещений, то пусть эта возможность не откладывается.

Будем продолжать уже сложившуюся традицию взаимных ознакомлений. Будем смотреть на каждое новое посещение мест нашими сотрудниками как на истинное развитие просветительного дела. А для этого, прежде всего, будем развивать истинную подвижность.

Когда говорим о подвижности, то не будем думать, что она близка многим. Немало людей любит говорить о подвижности. Сидя в спокойных креслах за вечерним столом, они готовы очень легко помечтать, подняться, ехать, творить и работать на новых местах. Но как только дело дойдет до выполнения этих мечтаний, многие найдут десятки причин, им мешающих. Каждый из нас может припомнить, даже и в недавнем прошлом, поучительные эпизоды, как уже совсем было собравшиеся в путь дальний бессильно опускались в свое насиженное, спокойное кресло. Причины отступления, конечно, были и многочисленны, и как бы житейски уважительны.

Когда человек хочет оправдать себя в неделании чего-либо, то, поверьте, он найдет множество помогающих обстоятельств. При этом неподвижность будет оправдана очень многими. А подвижность, то есть желание нового труда, нового познавания, будет очень легко осуждена. Будет сказано и о пустом мечтательстве, о несбыточных стремлениях, о легковерии, мало ли о чем найдет сказать изворотливый рассудок, когда он хочет уклониться от чего-то подсказанного сердцем.

Сколько раз мы читали письма, полные устремления в даль, полные готовности к обновленному труду, но как только вы спрашивали сего писателя, когда он может выехать к новому поприщу, как он впадал в престранное молчание. Очевидно, вся бытовая запыленность обрушивалась и приводила к молчанию язык сердца. Выползали всякие рогатые сомнения, выслушивались всякие нелепые соображения и утеривалась еще одна возможность. Мало того, что утеривалась она лично; она могла отягощать и вредить множеству и близких и дальних людей.

Ради призрачной помощи немногим забывалось сотрудничество и помощь в очень больших делах. Основной же причиной все-таки оказывалась неподвижность, прижитость к своему просиженному креслу. А ведь за неподвижностью встает и призрак страха перед каждою новизною вообще. Этот призрак ведет к ветхости и дряхлости. Когда же наступит такое разложение, то никакими внешними мерами уже не помочь. А сколько раз ничто иное, как какие-то несчастные вещи делали людей неподвижными. Мы сами видели весьма прискорбные примеры, когда люди, казалось бы, интеллигентные, из-за вещей обрекали себя на самое печальное существование. Ох, уж эти вещи! Эти мохнатые придатки пыльного быта. Иногда они начинают до такой степени властвовать, что голос сердца при них кажется не только неправдоподобным, но даже как бы неуместным. Всегда радуюсь, когда вижу в сотрудниках подвижность.

 

ЛЕГЕНДЫ

«...Где же огромный древний Рим? И потом уже узнает его, когда мало-помалу из тесных переулков начинает выдвигаться древний Рим, где темной аркой, где мраморным карнизом, вделанным в стену, где порфировой потемневшей колонной, где фронтоном посреди вонючего рыбного рынка, где целым портиком перед нестаринной церковью, и наконец, далеко, там, где оканчивается вовсе живущий город, громадно вздымается он среди тысячелетних плющей, алоэ и открытых равнин необъятным Колизеем, триумфальными арками, останками необозримых цезарских дворцов, императорскими банями, храмами, гробницами, разнесенными по полям; и уже не видит иноземец нынешних тесных его улиц и переулков, весь объятый древним миром: в памяти его восстают колоссальные образы цезарей; криками и плесками древней толпы поражается ухо...»

Так говорится в одном классическом описании Рима. И правильно, когда старый итальянец, вспоминая о былой жизни, восклицает: «О quanta allegria!». Сколько подобных восклицаний о колорите, о характерности, о торжественности разных былых проявлений справедливо может быть услышано и сейчас. Доброжелательные и пытливые посетители найдут всегда затемненный для многих ритм древности во всем его многообразии. И опять мы увидим, что темные страницы покроются добрыми воспоминаниями.

Какое замечательное качество человеческой памяти и сознания, что в конце концов в нас будут все-таки преобладать добрые соображения. Действительно получается, что зло конечно, а благо бесконечно. Мы можем обратиться ко всевозможным историческим примерам и проверить их отражение в человеческой памяти. Даже самое грозное обращается в торжественное. Даже самое свирепое облекается терпеливым вниманием. Точно бы и в несовершенствах было какое-то зерно, которое по-своему положительно окрашивало многое.

Начали мы с упоминания Рима. Сколько увлекательных положительных черт отмечено в последующих строках описания, которое кончается на аккорде большой красоты. Какой-нибудь иной автор, более ограниченный, наверное нарушил бы свое описание ненужными и темно-вредными подробностями. Но художник следует лишь за основною правдою. Все отрицательное, наносное является ненужным в его широкой характеристике. Может быть, кто-то скажет, что такая характеристика необъективна. И, вероятно, этот критик нагромоздил бы столько соображений, что все выразительное и нужное покрылось бы пылью всяких умалений и сглаживаний.

Для выражения истинной торжественности композитор очень осмотрительно выбирает сочетания. Ничто мелкое, дребезжащее не умалит его мощных решений, и эта целостность сохранит ту убедительность, которая даст радость многим векам.

«Когда возникло голубое небо и под ним внизу темная земля, между ними явились люди». Так гласит надпись VIII века на камне у реки Орхона.

В краткости такого иероглифа чувствуется, что целинные ковыльные степи еще не распаханы. Не нарушена девственная тайга. Недра земли не затронуты В этих целинных просторах, во всей полноте широкого воображения, великий монгольский Курултай в 1206-м году провозгласил Чингис-хана императором Вселенной.

Это было возможно. Это было естественно, как полет степного орла. Также были естественны грамоты пресвитера Иоанна к императорам, властителям Европы. Ведь эти грамоты и по сей час хранятся в архивах и вновь прилежно изучаются пытливыми учеными. Звучит сказкою, и в то же время сердце звенит о были. Разным лицам приписывали легендарного пресвитера Иоанна и описание его сказочной страны. Вот-вот, как будто уже только легенда, а на полке архива хранится грамота, хранятся известия о каких-то посольствах, где-то запечатлена прекрасная страница были.

В конце концов, вероятно, никогда и не узнается лик пресвитера Иоанна, водителя великой страны, ведущего переговоры с государями мира. Не все ли равно, так или иначе будет кем-то решаема эта историческая проблема. Остается неизменным, что нечто прекрасное занимало множество умов. И сама неуловимость влекла за собою возможность новых построений.

Обратите внимание, что в то время, когда и саги о Гесэр-хане, и путь в Шамбалу, и царство пресвитера Иоанна оставались в пределах легенд, в то же самое время некоторые вдумчивые ученые внимательно прислушивались к этим необъятным зовам древности. И опять кто-то, восхищаясь ими, восклицал: «Какая радость! Какая живость. Какая необъятность!»

Так старая ведунья говорит молодежи о древних целебных составах. Серебристый смех и шутки прерывают ее уверенный сказ. Но опыт веков подсказывает лекарке спокойствие: «Смейтесь, смейтесь, а вот спросите всех тех, кому помогли мои травки». Уже с юных лет Святой Пантелеймон оставляет за собою признание целителя, над полезными добрыми цветами и травами нагибается врач Аюрведы. Каждая травинка степная полна старинных преданий. В сказке ли? Где же там сказки, когда все на пользу.

Также и прекрасные голоса древности строят великую быль, и какой-то мужественный Галлахад, не убоявшийся огненности, складывает искры огня в узор вечности. Искателя не страшит, что вместо царственных городов расстилается перед ним лишь бугроватое поле. Ведь в каждом бугре может быть ларец с какою-нибудь грамотой пресвитера Иоанна или с кольцом Чингис-хана. Когда уже, казалось бы, все прочтено в мире, тогда из недр земли открываются целые, новые, еще не прочитанные алфавиты. От Хараппы Индии внимание ученого в тщетных поисках устремляется до островов Пасхи, и такие необычные решения начинают соответствовать еще непрочтенным загадкам.

Жизнь во всей ее перегруженной отягченной современности опять вырастает к упрощенному иероглифу, если воображение живо. О, какая живость, о, какая легкость мышления, когда оно преисполнено в поисках Истины.

В том же великом Риме каменная голова — статуя Истины кусала руки лжецов. Истина не выносит лжи. Сердце знает, где ложь. Сердце есть врата Истины.

Господин Ф.С.Смит в книге «Шестой лагерь» (1937 г.), будучи участником экспедиции на Эверест в 1933 г., рассказывает на стр. 105: «Я случайно взглянул вверх и мое внимание привлек крошечный серебристый объект, находящийся высоко в небе и перемещающийся с запада на восток. Через одну-две секунды он скрылся за хребтами горной гряды, расположенной южнее Северного пика. Был ли это аэроплан? Если да, то он должен принадлежать компании «Хьюстон Эверест Флайт». Но это невозможно; последняя почта принесла нам сообщение об их неудачных полетах над горами. Была ли это птица? Но что за птица сверкает так ярко оперениями?»

В «Сердце Азии» (1928) в главе «Шамбала» читаем:

Солнечное безоблачное утро — сверкает голубое небо. Через наш лагерь стремительно несется огромный темный коршун. Наши монголы и мы следим за ним. Но вот один из бурятских лам поднимает руку к голубому небу: «Что там такое? Белый воздушный шар? Аэроплан?» И мы замечаем — на большой высоте что-то блестящее движется в направлении от севера к югу. Из палаток принесены три сильных бинокля. Мы наблюдаем объемистое сфероидальное тело, сверкающее на солнце, ясно видимое среди синего неба. Оно движется очень быстро. Затем мы замечаем, как оно меняет направление более к юго-западу и скрывается за снежной цепью Гумбольдта. Весь лагерь следит за необычным явлением, и ламы шепчут: «Знак Шамбалы».

Путешественники, пришедшие из Хотана, рассказали, что в 1927 г. они видели над грядой Куньлуня летящий по небу сверкающий объект, который приняли за аэроплан; но ничего подобного там в это время не было.

Кто-то вспомнил об аналогичном случае, отмеченном ботаником в Ладаке. Вероятно, можно собрать и другие похожие свидетельства. В прессе непрерывно появляются сообщения о множестве гималайских феноменов. В той же книге описывается и другое наиболее интересное сообщение:

«В Ниму, маленькой деревушке на высоте около 11 000 футов перед Лехом, с нами произошло одно явление, на котором нельзя не остановиться, и было бы чрезвычайно желательно слышать об аналогиях. Был спокойный ясный день. Мы остановились в палатках. Около десяти часов вечера я уже спал, а Е.И. подошла к своей постели и хотела открыть шерстяное одеяло. Но едва она дотронулась до него, как вспыхнуло большое розово-лиловое пламя цвета напряженного электричества, образовавшее как бы целый костер около фута высотою. Е.И. с криком «огонь, огонь!» разбудила меня. Вскочив, я увидел следующее. Темный силуэт Е.И., а за нею движущееся, определенно осветившее палатку пламя. Е.И. пыталась руками гасить этот огонь, но он костром вырывался из-под рук, рассыпаясь на части. Эффект от прикосновения был лишь теплота, но ни малейшего ожога, ни звука, ни запаха. Постепенно пламя уменьшилось и исчезло, не оставив на одеяле никаких следов. Нам случалось видеть различные электрические явления, но должен сказать, что явление подобной силы нам никогда не приходилось наблюдать».

Неоднократно в описаниях Гималаев путешественниками можно прочесть о свечениях и странных огнях, напоминающих северное сияние. Возможно, что дополнительные исследования сумеют объяснить эти феномены. Огромная горная область Гималаев и в самом деле таит в себе множество чудес.

 

ИМЕНЕМ ЕГО

В храме гремят гигантские трубы. Лама спрашивает:

«Знаете ли, отчего так звучны большие трубы в буддийских храмах?»

И поясняет:

«Владыка Тибета решил призвать из Индии, из мест Благословенного, ученого ламу, чтобы очистить основы учения. Чем же встретить гостя? Высокий лама, имев видение, дал рисунок новой трубы, чтобы гость был встречен неслыханным звуком. И встреча была чудной. Не роскошью золота, но ценностью звука».

«И знаете ли, отчего так звучны гонги во храмах? Серебром звучат гонги и колокольчики на заре утра и вечера, когда высокие токи напряжены. Их звон напоминает прекрасную легенду о высоком ламе и китайском императоре. Чтобы испытать знание и ясновидение ламы, император сделал для него сидение из священных книг и, накрыв их тканями, пригласил гостя сесть. Лама сотворил какие-то молитвы и сел. Император спросил: «Если вы все знаете, как же вы сели на священные книги?» — «Здесь нет священных книг», — ответил лама. И изумленный император вместо священных книг нашел пустую бумагу. И дал император ламе дары и много колоколов ясного звона. Но лама велел бросить их в реку, сказав: «Я не могу донести все это.

Если надо, то река донесет эти дары до моего монастыря». И река донесла колокола с хрустальным звоном, ясным, как волны реки».

И о талисманах поясняет лама:

«Священны талисманы. Мать много раз просила сына привезти ей священную реликвию Будды. Но молодец забывал просьбу матери. Говорит она: «Вот умру перед тобой, если не принесешь теперь мне». Но побывал сынок в Лхасе и опять забыл материнскую просьбу. Уже за полдня езды от дома он вспомнил, но где же найти в пустыне священные предметы? Нет ничего. Вот видит путник череп собачий. Решил, вынул зуб собаки и обернул его желтым шелком. Везет к дому. Спрашивает старая: «Не забыл ли, сынок, мою последнюю просьбу?» Подает он ей зуб в шелке и говорит: «Это зуб Будды». И кладет мать зуб на божницу и творит перед ним самые священные молитвы, и обращает все свои помыслы к своей святыне. И сделалось чудо. Начал светиться зуб чистыми лучами и произошло от него много чудес».

Окрестности Кучар уже изобилуют старыми буддийскими пещерными храмами, которые дали столько прекрасных памятников среднеазиатского искусства. Это искусство справедливо заняло такое высокое место среди памятников бывших культур. Несмотря на все внимание к этому искусству, мне кажется, что оно еще не вполне оценено, именно со стороны композиционно-художественной.

Место бывшего пещерного монастыря подле самых Кучар производит незабываемое впечатление. В ущелье, как бы по амфитеатру, расположены ряды разнообразных пещер, украшенных стенописью и носящих следы многих статуй, уже или уничтоженных, или увезенных. Можно представить себе торжественность этого места во время расцвета царства уйгуров. Стенопись частично еще сохранилась. Невольно иногда сетуете на европейских исследователей, увезших в музеи целые части архитектурных ансамблей. Думается, что не будет нареканий перевозить отдельные предметы, уже потерявшие свою прикрепленность к определенному памятнику. Но не будет ли несправедливо с местной точки зрения насильственно расчленять еще существующую композицию? Разве не было бы жаль разбить по частям Туанханг — самый сохранный из памятников Центральной Азии? Ведь мы не разрезаем по частям итальянские фрески. Но этому соображению есть и оправдание. Большинство буддийских памятников в мусульманских землях подвергались и посейчас подвергаются иконоборческому изуверству. Для уничтожения изображения разводятся в пещерах костры или лица, где может достать рука, тщательно выцарапываются ножами. Мы видели следы подобных уничтожений. Труды таких замечательных ученых, как сэр Аурел Стейн, Пеллио, Лекок, Ольденбург, сохранили много тех памятников, которые по небрежности бывшей китайской администрации подвергались величайшей опасности быть уничтоженными. Старые среднеазиатские художники, помимо ценных иконографических подробностей, проявили такое высокое декоративное чутье, такое богатство детали в гармонии со щедрой композицией решения больших плоскостей. Можете себе представить, сколько впечатлений накопляется, когда каждый день происходят те или иные наблюдения и щедрая старина и природа посылают неисчерпаемые художественные материалы.

Ученый лама, указывая на неровные склоны гор, говорил:

«Там, внизу у потока, замечательная пещера, но спуск туда очень труден. В пещере Кандро Сампо, недалеко от Ташидинга, около горячих ключей жил сам Падма Самбхава. Некий гигант вздумал строить проход на Тибет и пытался проникнуть в Священную Страну. Тогда поднялся Благой Учитель, возвысился ростом и поразил дерзкого попытчика. Так уничтожен был гигант. И теперь в пещере стоит изображение Падма Самбхавы, а за ним каменная дверь. Знают, что Учитель скрыл за дверью священные тайны для будущего, но сроки им еще не пришли».

Среди сумерек гелонг рассказывает о Владыке Майтрейе:

«Человек двенадцать лет искал Майтрейю Будду. Нигде не нашел. Разгневался и отказался. Идет путем. Видит, странник конским волосом пилит железную палку и твердит: «Если даже жизни моей не хватит, все-таки перепилю». Смутился человек. «Что значат мои двенадцать лет перед таким упорством? Вернусь я к моим исканиям». И тогда явился человеку сам Майтрейя Будда и сказал: «Давно уже Я с тобою, но не замечаешь и гонишь, и плюешь на Меня. Вот сделаем испытание. Пойди на базар. Я буду на плече твоем». Пошел человек, зная, что несет Майтрейю. Но шарахнулись от него люди, носы заткнули и закрыли глаза. «Почему бежите вы, люди?» — спросил он. «Что за ужас у тебя на плече? Вся в язвах смердящая собака». И опять не увидели люди Майтрейю Будду. И увидели, чего каждый достоин».

Между Марал-баши и Кучарами наш конюх Сулейман, указывая на гору к юго-востоку, говорил: «Вот за тою горою живут святые люди. Ушли они от мира, чтобы спасать людей мудростью. Многие ходили в их страну, но мало кто дошел. Знают, что надо идти за эту гору. А как зайдут за нее, так и потеряют дорогу».

Карашар является не только средоточием карашарских калмыков, но и последним упомянутым историографами местопребыванием Чаши Будды. Чаша Благословенного была перенесена сюда из Пешавара и затем исчезла.

«Чаша Будды будет снова найдена при наступлении времени Шамбалы».

Пурушапура или Пешавар некогда был городом Чаши Будды. Принесенная туда после смерти Учителя, Чаша в течение долгого времени была предметом глубокого преклонения. Во времена китайского путешественника Фахиена, около 400 г. нашей эры, Чаша еще находилась в Пешаваре, в нарочно для нее выстроенном монастыре. Она представляла собой разноцветный сосуд. Причем были очень заметны линии краев четырех чаш, вошедших в состав ее.

Во времена другого китайского путешественника Хьюен-Тсанга, около 630 г. нашей эры, чаши уже не было в Пешаваре. Она была в Персии или уже в Карашаре.

Чаша Будды чудотворна и неистощима — истинная чаша жизни.

Джатака рассказывает о происхождении Чаши Будды:

«Тогда с четырех стран пришедшие четыре хранителя мира поднесли чаши, сделанные из сапфира, но Будда отказался. Снова они предложили четыре чаши, сделанные из камня мугаванна, и Он, полный состраданья к четырем гениям, принял четыре чаши.

Одну в другую поставил и приказал: да будет одна!

И края четырех чаш стали видимы только как черты. Все чаши вошли в одну чашу.

Тогда Будда в эту новосделанную чашу принял пищу и, насытившись, совершил благодарение».

«Лалита Вистара», рассказывая о таинствах Чаши Будды, приписывает Благословенному следующие значительные обращения к царям, которые принесли чаши:

«Поклонись чашею Будде и ты будешь в чаше, как в сосуде познания».

«Предложив чашу нам подобным, не будешь оставлен ни памятью, ни суждением».

«Кто дает чашу Будде, тот не будет оставлен ни памятью, ни мудростью».

Эта чаша — ладья жизни, чаша спасения — скоро снова должна быть найдена.

Так знают в пустынях.

 

ТАЙНЫ

На Каракоруме, на девятнадцати с половиною тысячах футов — на этой самой высокой в мире дороге, конюх Гурбан допрашивал меня:

«Что же такое захоронено в этих высотах? Должно быть, там скрыто большое сокровище, ведь трудна дорога к этому месту. А как дойдешь через все перевалы, попадешь на свод гладкий. Гудит что-то под копытами. Не иначе, что здесь великие тайники, а входа в них мы не знаем. Будут ли когда в книгах открыты записи, где и что захоронено?»

А вокруг этого величественного Каракорумского свода блистали ослепительно белые вершины. Так, во весь горизонт без перерыва возносилось одно чистейшее сверкание. На самом пути, словно бы напоминания, белело множество костей. Не за кладами ли шли какие-то путники? Конечно, за богатством пересекали Каракорум бесчисленные караваны.

Тут же вспомнилось и другое предание о кладе. В Италии, в Орвието, мне рассказывали знаменательную легенду о захороненных художественных сокровищах. Сказание относилось чуть ли не к самому Дуччо или к одному из его современников. Говорили высоким слогом, который так идет славно-звучному итальянскому языку.

«Так же как и теперь, и в прежние времена не всегда понимали лучших художников. Затемненному глазу трудно было оценить образы, особо высокие. Требовали лишь исполнения старых правил, но красота часто не бывала доступна. Так же случилось и с великим художником, о котором мы говорили. Лучшие из картин его, вместо того, чтобы восхваленно умилять сердца людей, подвергались осуждениям и насмешкам. Художник долго выносил это несправедливое к нему отношение».

«В божественном экстазе он продолжал творить многие произведения».

«Вот однажды написал он предивную Мадонну, но это изображение завистники воспрепятствовали поставить в предназначенное ему место. И случилось так не раз, и не два, а несколько раз. Если ехидна начинает ползать, она заползет и во дворец, и в хижину».

«Но художник, уже умудренный, зная безумие толпы, не огорчился. Он сказал: «Птице дано петь, и мне дано в силах моих восхвалять высокий образ. Пока птица живет, она наполняет мир Божий пением. Так, пока живу, буду и я славословить его. Если завистники или невежды препятствуют моим образам, то не буду я вводить злых в горшие ожесточения. Я соберу отвергнутые ими картины, уложу их в дубовые сундуки и, пользуясь благорасположением моего друга аббата, скрою их в глубоких монастырских подземельях. Когда будет день сужденный, их найдут будущие люди. Если же по воле Создателя они должны остаться в тайне — пусть будет так!»

«Никто не знает, в каком именно монастыре, в каких сокровенных подземельях скрыл художник свои творения. В некоторых обителях, правда, случалось находить в криптах старинные изображения. Но они были одиночны, они не были намеренно уложены, и потому не могли относиться к кладу, захороненному великим художником. Конечно, и в подземельях они продолжают петь «Славу в Вышних», но искателям кладов не посчастливилось найти указанное самим художником».

«Конечно, у нас много монастырей. А еще больше храмов и замков лежит в развалинах. Кто знает, может быть, предание относится к одному из этих уже разрушенных и сглаженных временем останков».

«С тех пор думали люди, что великий художник перестал писать картины. Но он, слыша эти предположения, лишь усмехался, ибо с тех пор он трудился уже не для людской радости, но для красоты высшей. Так и не знаем, где хранится этот клад драгоценный».

«Но уверены ли вы, что этот клад сокрыт в пределах Италии?» — спросил один из слушателей. «Ведь уже в далекие времена люди бывали в чужих странах. Может быть, и клады так же неожиданно разбросаны или, лучше сказать, сохранены в разных странах?» Другой собеседник добавил: «Может быть, эта история относится вовсе не к одному мастеру. Ведь людские обычаи повторяются часто. Потому-то мы и находим в истории постоянные как бы повторения человеческих заблуждений и восхождений».

Конюх Гурбан, когда дошли мы до середины Каракорумского свода, сказал мне: «Дай мне пару рупий. Я закопаю здесь их. Пусть и мы прибавим к великому кладу».

Я спросил его: «Неужели ты думаешь, что там, внизу, собраны сокровища?» Он оглянулся удивленно, даже испуганно. «А разве саиб не знает? Даже нам, маленьким людям, известно, что там, глубоко, имеются обширные подземелья. В них собраны сокровища от начала мира. Там есть и великие стражи. Некоторым удавалось видеть, как из скрытых входов появлялись высокие белые люди, а затем опять уходили под землю. Иногда они появляются и со светочами, и эти огни знают многие караванные люди. Зла не делают эти подземные народы. Они даже помогают людям».

«Мне достоверно известно, как один местный бей в пургу потерял караван и в отчаянии закрыл голову свою. Только кажется ему, что кто-то шарит около него. Оглянулся — в тумане показалась не то лошадь, не то человек — не доглядел. А когда опустил руку в карман, то нашел пригоршню золотых монет. Так помогают великие жители гор бедным людям в несчастье».

И опять мне вспомнились рассказы о тайных магнитах, заложенных учениками великого философа и путника Аполлония Тианского. Говорили, что в определенных местах, там, где суждено строиться новым государствам или созидаться городам великим, или там, где должны состояться большие открытия и откровения, — всюду заложены части великого метеора, посла дальних светил.

Даже было в обычае свидетельствовать верность показаний ссылкою на такие заповеданные места. Говорилось: «Сказанное так же верно, как под таким-то местом заложено то-то и то-то».

Конюх Гурбан опять приступил с вопросом: «Почему вы, иноземцы, знающие так много, не найдете входа в подземное царство? У вас ведь всё умеют и хвалятся, что всё знают, а все-таки и вам не войти в тайники, берегутся великим огнем?»

«В тайне бо живет человек.

Тайнам же несть числа».

 

РИШИ

На склонах Гималаев Благословенный Риши Чарака собирал целебные травы. Полная даров, ждет природа. Придите излечиться. Чарура, парура, оррура — три самых главных плода против простуды, кашля и лихорадки. Чарура — как желтая вишня. Парура — как зеленый каштан. Оррура — зелено-желтое яблочко. Все терпки и полны танина.

Вот красная кора аку омбо против ран. Как гигантский сухой боб — серги фурба от лихорадки. Чута — сухой, горький корень от опухоли и от горла. Бассак — коричневый порошок от простуды. Красный стебель це поставляет маженту. Горькая на вкус пурма — для курений. Варево из корней берекуро — для женских болезней. Цветы дангеро от желудка, так же как и цветы красного рододендрона. Лист дисро — для дезинфекции ран.

Мемшинг пати — священное растение в Непале — им украшают голову на торжествах. Без конца полезных растений, ждущих лучшего применения и изучения.

Листы травы ава дуги размягчают камни, так же как и снежные лягушки в Гималаях. Потому, если видите на камне отпечаток копыта оленя или лапы зверя, значит, они или ели, или касались чудесной травы.

Еще один поворот к легенде. Около Фалюта на путях к Канченджанге растет драгоценное растение черный аконит. Цветок его светится ночью. По этому свету и отыскивают это редкое растение. Легенда русского жар-цвета, волшебного цветка исполнения всех желаний, ведет не к предрассудку, а в тот же родник, где скрыто еще так многое.

С гор Риши Чарака слал стрелы благословения. На Ротанге Риши Вьяса записал «Махабхарату». На ледниках Риши Камбала расстался с головой, принеся свою последнюю жертву человечеству.

Самоотверженна работа на Общее Благо!

 

ГИМАЛАЙСКИЕ ПРОРОЧЕСТВА

ПРОРОЧЕСТВА О ШАМБАЛЕ И МАЙТРЕЙЕ

Сокровище с Запада возвращается. По горам зажигаются огни радостей

Посмотрите на дорогу — идут носящие Камень. На Ковчеге знаки Майтрейи. Из Священного Царства срок указан, когда расстелить ковер ожидания. Знаками Семи Звезд откроются Врата.

Огнем явлю Моих Посланных.

Соберите предуказания счастья вашего!

Так исполняются предсказания предков и писания мудрых. Найдите ум встретить Назначенное.

Когда в пятом году появятся вестники воинов Северной Шамбалы, найдите ум встретить их и принять Новую Славу! Дам Мой знак Молнии.

* * *

Указ Гесэр-хана.

У меня много сокровищ, но могу дать их Моему народу лишь в назначенный срок. Когда воинство Северной Шамбалы принесет Копие Спасения, тогда открою горные тайники, и разделите с воинством Мои Сокровища поровну, и живите в справедливости.

Тому Моему Указу скоро поспеть над всеми пустынями. Когда золото Мое было развеяно ветрами, положил срок, когда люди Северной Шамбалы придут собирать Мое имущество. Тогда заготовит Мой народ мешки для богатства, и каждому дам справедливую долю.

* * *

Можно найти песок золотой, можно найти драгоценные камни, но истинное богатство придет лишь с людьми Северной Шамбалы, когда придет время послать их.

Так заповедано.

* * *

Явление Майтрейи предсказано после войн, но последняя война будет за Истинное Учение. Причем каждый восставший против Шамбалы будет поражен во всех делах своих. И волны будут смывать дом его.

И даже пес не придет на зов его. Не тучи, но молнии будет видеть он в последнюю ночь.

И огненный Вестник встанет на столбах Света. Учение указывает, как каждый воин Шамбалы наречется Непобедимым.

Сам Владыка спешит. И Знамя Его уже над горами!

Ваши пастбища протянутся на Заповеданную Землю.

Когда вы стережете стада, не слышите ли голоса в камнях? Это работники Майтрейи готовят для вас сокровища.

Когда ветер свистит в ковыле, понимаете ли, что это стрелы Майтрейи летят на защиту?

Когда молния озаряет ваши улусы, знаете ли вы, что это свет вашего желанного Майтрейи?

Кому же поручается стража в первую ночь? — Вам. К кому же направляются Мои посланные? — К вам. Кто встретит их первыми? — Вы.

С Запада, с гор придут Мои люди. Кто же примет и сохранит их? — Вы.

Молите Тару побыть с вами. Желайте сердца омыть до прихода Моего.

Каждый узнавший о Моем желании покроет шапку огненным верхом и обернет налобник узды огненною тесьмою.

Смотрите пристально на кольца приходящих. Там, где Моя чаша, там ваше спасение. На горе зажглись огни.

Приходит новый год. Кто проспит, тот более не проснется. Северная Шамбала идет!

Мы не знаем страха. Мы не знаем уныния. Дуккар многоокая и многорукая посылает нам чистые мысли. Подумайте чистыми мыслями, подумайте светлыми мыслями.

* * *

Раз, два, три — вижу три народа.

Раз, два, три — вижу три книги. Первую — Самого Благословенного, вторую — явленную Асвагошею, третью — явленную Дзон-Капа.

Раз, два, три — вижу три книги прихода Майтрейи. Первая написана на Западе, вторая написана на Востоке, третья написана на Севере.

Раз, два, три — вижу три явления. Первое с мечом, второе с законом, третье со светом.

Раз, два, три — вижу три коня. Первый черный, второй красный, третий белый.

Раз, два, три — вижу три корабля. Первый на воде, второй под водою, третий над землею.

Раз, два, три — вижу три орла. Один — сидящий на камне, второй — клюющий добычу, третий — летящий к солнцу.

Раз, два, три — вижу ищущих свет. Луч красный, луч синий, луч серебряный.

* * *

Утверждаю, что Учение вышло из Бодхи Гайя и вернется туда. Когда шествие с Изображением Шамбалы пойдет по землям Будды и вернется к Первоисточнику, тогда наступит время произнесения священного слова Шамбала.

Торжественно утверждаю: непобедима Шамбала!

Тогда можете получить пользу от произнесения этого слова.

Тогда мысль о Шамбале даст пищу, тогда утверждение Шамбалы станет началом всех действий и закончится благодарностью Шамбале. И великое и малое проникнется понятием Учения.

Священная Шамбала изображается среди мечей и копий в непобедимом доспехе.

Завершился крут несения Изображения! В местах Будды, в местах Майтрейи пронесено Изображение. «Калагия», — произнесено.

Как знамя развернулось Изображение.

Сказанное так же верно, как под камнем Гума лежит пророчество о Священной Шамбале.

Обойдет знамя Шамбалы срединные земли Благословенного. Признавшие его возрадуются, и содрогнутся отвергшие.

Спросит Таши-Лама Великого Далай-Ламу: «Что суждено последнему Далай-Ламе?»

«Отвергнувший будет предан суду и забвению. И пойдет воинство под знаменем Майтрейи. И станет город Лхаса омраченным и пустым.

Восставшие против Шамбалы низвергнуты будут. Как кровь, отечет знамя Майтрейи земли Нового Мира для затемненных, и как красное солнце — для понявших».

Найдет Таши-Лама Великого Далай-Ламу, и скажет Великий Далай-Лама: «Пошлю тебе лучший знак моей молнии. Иди и прими Тибет. Кольцо сохранит».

* * *

Вспомним также индусские традиции.

«Калки-пурана» указывает Калки Аватара, который придет:

«По желанию вашему я буду рожден в месте Шамбала... Я снова поставлю на земле двух Владык Мару и Девапи. Я утвержу опять Сатья югу и восстановлю Дхарму в ее прежней силе, и после поражения змеиной Кали я возвращусь в мое местопребывание».

«Вишну-пурана» продолжает:

«Девапи и Мару... живущие в месте Калапа, исполненные великой йогической мощи, вместе ведомые Васудевой, в конце Кали восстановят Варну и Дхарма-Ашрам, как ранее».

«Шримад Бхагавата» в книге VI говорит:

«Эти великие Риши и другие великие подвижники, добровольно незамеченные, шествуют по лицу земли с целью духовного просвещения тех, которые следуют великим заветам».

Шанкарачарья в его «Вивека Чудамани» говорит:

«Эти Великие, которые вместили мир, которые окончили путь через ужасающий океан рождений и смертей, существуют и шествуют для блага, подобно весне. Без всякой личной цели они освобождают человечество».

«Вишну-пурана» говорит о конце Кали юги, когда варвары будут владеть берегами Инда:

«И будут временные монархи на земле, цари сварливые, жестокого нрава, прилежащие ко лжи и ко злу. Они будут убивать женщин и детей... Они отнимут собственность подданных. Жизнь их будет коротка и вожделения ненасытны... Люди разных стран соединятся с ними... Богатство будет уменьшаться, пока не истощится весь мир.

Имущество станет единым мерилом. Богатство будет причиною поклонения... Страсть будет единственным союзом между полами. Ложь будет средством успеха на суде. Женщины станут лишь предметом вожделения. Богатый будет считаться чистым. Роскошь одежд будет признаком достоинства...

Так в веке Кали будет постоянное падение... И тогда в конце черного века на землю явится Калки Аватар. Он восстановит справедливость... Когда Солнце и Луна, и Тишья и Юпитер будут вместе, тогда вернется Сатья — век белый!»

«Агни-пурана» говорит следующее:

«В конце Кали юги смешаются касты. И будут процветать разбойники без пощады. Под личиною религии будут проповедовать ересь. И млекхи под видом владык будут раздирать людей. В доспехе вооруженный Калки, сын Вишну-яши, уничтожит млекхов, восстановит порядок и достоинство и поведет народ по пути истины. Исполнив это, он оставит облик Калки Хари и вернется в высшие сферы. После чего Крита юга установится, как ранее».

* * *

В пророчествах сказано, как проявит себя Новая Эра: «Сначала начнется беспрецедентная война народов. Потом брат восстанет на брата. Потекут океаны крови. И люди перестанут понимать друг друга. Они забудут значение слова «Учитель». Но только тогда появится Учитель и во всех уголках мира будет услышано Истинное учение. К этому слову истины будут люди приближены, но те, кто полны темноты и невежества, будут чинить препятствия.

Как алмаз, сверкает свет на Башне Владыки Шамбалы. Один Камень на Его кольце ценнее, чем все сокровище мира. Даже те, которые случайно помогут Учениям Шамбалы, получат назад во сто крат больше.

Уже много воплотилось воинов учений истины. Пройдет всего несколько лет до того, как каждый услышит мощные шаги Владыки Новой Эры. И уже понимают необычные проявления и встречают необычных людей. Они уже отворили врата знания, и созревшие плоды падают с деревьев».

 

ШАМБАЛА

Если будет произнесено здесь самое священное слово Азии — «Шамбала», вы останетесь безучастны. Если то же слово будет сказано по-санскритски — «Калапа», вы также будете молчаливы. Если даже произнести здесь имя великого Владыки Шамбалы — Ригден-Джапо, даже это громоносное имя Азии не тронет вас. Но это не ваша вина. Все сведения о Шамбале так рассеяны в литературе. На Западе нет ни одной книги, посвященной этому краеугольному понятию Азии. Если же вы хотите быть поняты в Азии как желанный гость, вы должны встретить хозяев ваших самыми священными словами. Вы должны доказать, что эти понятия — для вас не пустой звук, что вы цените их и можете ввести их в понятие эволюции.

Бурятский ученый Барадин в своем недавнем труде о монастырях Монголии и Тибета среди различной другой информации сообщает, что в последнее время в Китае, а главное, в Монголии, основываются монастыри в честь Шамбалы, в уже существующих монастырях учреждаются особые отделы Шамбалы — Шамбалин Дацан.

Для случайного читателя это сообщение будет звучать метафизически, отвлеченно или ненужно. Современному скептику эти новости не покажутся ли каким-то предрассудком? Не суеверие ли? Эти Дацаны Шамбалы потонут среди политических и коммерческих спекуляций нашего времени.

Но знаток положения, который потрудился пройти необъятные пространства Азии, почувствует исключительную разницу. Для знающего эта новость получит значение реальности, многозначительной для будущего. В этом кратком сообщении человек, прикоснувшийся к истокам Азии, почувствует, насколько живы и реальны в Азии так называемые пророчества и легенды, идущие из незапамятной древности. Древнейшие Веды и последующие Пураны и прочая самая разнообразная литература выдвигают необычайное значение для Азии таинственного слова — Шамбала.

И в крупных азиатских центрах, где священные понятия произносятся уже со стыдливой оглядкой, и в безбрежных пустынях монгольской Гоби слово о Великой Шамбале, или таинственной Калапа индусов, звучит, как истинный символ Великого будущего. В сказаниях о Шамбале, в легендах, преданиях и песнях заключается, быть может, наиболее значительная весть Востока. Кто ничего не знает о Шамбале, не должен утверждать, что он изучал Восток и знает современную Азию.

Прежде чем говорить о Шамбале собственно, вспомним о мессианских понятиях, рассыпанных среди разных народностей Азии. При всем своем разнообразии они сливаются в одно великое ожидание будущего.

Хорошо известны палестинские устремления к Мессии. Известны ожидания великого пришествия у границы Моста Миров. Народ знает и белого коня, и огненный меч, как хвост кометы, и сияющий лик Великого Всадника. Ученые раввины и знатоки Каббалы, распространенные по Палестине, Сирии, Персии и по всему Ирану, скажут вам многое замечательное по этому вопросу.

Мусульмане Персии, Аравии, Китайского Туркестана торжественно хранят легенду о Мунтазаре, который в ближайшем будущем положит основание Новой Эре. Правда, многие муллы, когда выскажете о Мунтазаре, начнут резко отрицать это, но если вы будете утверждать и, главное, покажете знание вопроса, они переглянутся, улыбнутся и отложат свои отрицания. Даже скажут много значительных подробностей. И если продолжите и скажете им, что в Исфагане стоит белый конь, уже оседланный для Великого Пришествия, муллы переглянутся и добавят, что в Мекке уже приготовлен саркофаг для будущего Пророка Истины.

Высокие ученые японцы открыто говорят о грядущем Аватаре. Образованные брамины, черпая мудрость из «Вишну-пураны» и «Деви Бхагавата-пураны», скажут прекрасные тексты о Калки Аватаре на белом коне.

В данный момент не будем касаться никаких внутренних символов, скопившихся вокруг понятия Шамбалы.

Чтобы дать более реальное представление о фактах, скажу просто о том, как и где мы соприкоснулись со знающими людьми, которые преданы великому понятию Азии.

Мы уже знали о Шамбале из тибетского манускрипта, переведенного проф. Грюнведелем, под названием «Путь в Шамбалу». Книга написана Таши-Ламой Третьим, одним из наиболее уважаемых святителей Тибета.

Пойдем через путевые знаки о Шамбале, встреченные во время наших странствий.

В Гумском монастыре, на границе Индии и Непала, вы увидите вместо центрального изображения Будды гигантское изображение Майтрейи, Грядущего Спасителя и Правителя человечества. Это изображение сделано подобно изображению в Ташилунпо, святилище Таши-ламы, духовного вождя Тибета, находящееся недалеко от Шигадзе. Владыка Майтрейя сидит на троне, ноги Его не скрещены по восточному обычаю, но опущены на землю. Это знак, что время его пришествия уже близко и что Владыка уже готовится спуститься с трона. Монастырь Гум построен около двадцати лет назад одним ученым монгольским ламою. Лама пришел из далекой Монголии в Тибет и затем пересек Гималаи и Сикким, где красная секта Падмы Самбхавы представляет официальную религию. Пришел, чтобы основать монастырь и возвестить о скором пришествии Владыки Майтрейи.

В 1924 году ученый лама, достойный ученик основателя монастыря, получивший от него полное учение и много пророчеств, говорил нам о будущем, стоя перед впечатляющим изображением грядущего Владыки: «Истинно, приблизилось время Великого Пришествия. По нашим пророчествам, эпоха Шамбалы уже началась. Ригден-Джапо, Владыка Шамбалы, уже готовит свое непобедимое войско для последнего боя. Все его сотрудники и вожди уже воплотились.

Видели ли вы танку — знамя Владыки Шамбалы и Его победу над злыми силами?

Когда наш Таши-Лама в прошлом году принужден был бежать из Тибета, он взял с собою лишь немногие знамена и среди них несколько картин Шамбалы. Многие ученые ламы покинули тогда Ташилунпо. Только что из Тибета пришел геше-художник, гелонг из Ташилунпо. Он знает, как писать танку Шамбалы. Существует несколько вариаций на этот сюжет. Вы должны иметь в вашем доме хотя бы одну из них, где в нижней части картины изображен последний победоносный бой Владыки».

Скоро затем в белой галерее нашего дома на желтом коврике сидел ларива — лама-художник. На особо приготовленном холсте он чертил сложную композицию. В середине изображался мощный Владыка Шамбалы, во всей славе своих владычных палат. Внизу шла жестокая битва. Беспощадно поражались темные враги праведного Владыки. Знамя было украшено следующим посвящением: «Славному Ригдену, Владыке Северной Шамбалы».

Трогательно было наблюдать, с каким глубоким уважением и почитанием писал изображение лама. Когда же он произносил имя Владыки Шамбалы, он молитвенно складывал руки.

Наш приезд в Сикким как раз совпал с бегством Таши-Ламы из Ташилунпо в Китай. Все были поражены этим беспримерным действием духовного главы Тибета. Правительство Лхасы в смятении разыскивало высокого беглеца. Ползли слухи, что Таши-Лама, будто переодетый, бежал в Китай через Калькутту.

Рассказывая об этом событии, лама добавил: «Истинно, исполняются древние пророчества. Пришло время Шамбалы. В давних веках было предсказано, что перед временем Шамбалы произойдут многие поразительные события. Многие зверские войны опустошат страны. Разрушатся многие державы. Подземный огонь потрясет землю. И Панчен Ринпоче покинет свое жилище в Ташилунпо в Тибете. Истинно, уже наступило время Шамбалы. Великая война опустошила страны. Погибли многие троны. Землетрясения в Японии разрушили храмы. И теперь наш почитаемый Владыка покинул свою страну».

Следуя примеру духовного вождя, из Тибета прибыл один из наиболее уважаемых Высоких лам — геше Ринпоче из Чумби, которого тибетцы считают воплощением Дзон-Капа. Уважаемый лама в сопровождении нескольких лам и художников следовал по Сиккиму, Индии, Непалу, Ладаку, всюду воздвигая изображения Благословенного Майтрейи и возглашая учение Шамбалы.

Геше Ринпоче со своей многочисленной свитой посетил Талай Пхо бранг — наш дом в Дарджилинге, где жил Далай-Лама. Прежде всего Ринпоче обратил внимание на изображение Ригден-Джапо, Владыки Шамбалы, и сказал:

«Вижу, что вы знаете о наступлении времени Шамбалы. Ближайший путь успеха через Ригден-Джапо. Если вы знаете учение Шамбалы, — вы знаете будущее».

При следующих беседах Высокий лама не раз говорил об учении Калачакры, давая этому учению не столько внешне церковное значение, но применяя его к жизни, как истинную йогу. В 1027 году нашей эры впервые встречается учение Калачакры, возглашенное Аттишей. Оно заключает высокую йогу овладения высшими силами, скрытыми в человеке, и соединения этой мощи с космическими энергиями. С древних времен лишь в немногих, особо просвещенных монастырях были учреждаемы школы Шамбалы. В Тибете главным местом почитания Шамбалы считается Ташилунпо, а Таши-Ламы являлись распространителями Калачакры и были близко связаны с Шамбалой. В Лхасе одним из наиболее ученых монастырей, практикующих Калачакру, считается Морулинг. В этом монастыре немного лам, всего около трехсот. Говорится, что время от времени самые ученые отправляются в Таинственное убежище в Гималаях.

 

ОБИТЕЛЬ СВЕТА

«Лама, расскажи мне о Шамбале!»

«Вы, жители Запада, ничего не знаете о Шамбале и не хотите ничего знать. Вероятно, ты спрашиваешь только из любопытства и впустую произносишь это священное слово».

«Лама, я не бесцельно спрашиваю о Шамбале. Повсюду люди знают этот великий символ под разными именами. Наши ученые разыскивают каждую искру знания об этом замечательном месте. Чома де Кереш знал о Шамбале, когда подолгу жил в буддийских монастырях. Грюнведель перевел книгу знаменитого Таши-Ламы Пал-ден Йе-ше «Путь в Шамбалу». Мы догадываемся, что под тайными символами спрятана великая истина. Поистине, ревностный ученый жаждет знать все о Калачакре».

«Как это может быть, если жители Запада оскверняют наши храмы? Они курят в наших святилищах. Они не понимают и не хотят почитать нашу веру и наше учение. Они издеваются и смеются над символами, значения которых не могут осмыслить. Если бы мы посетили ваши храмы, наше поведение было бы совершенно иным, потому что ваш великий Бодхисатва Исса поистине возвышенный. И никто из нас не станет клеветать на учение милосердия и справедливости».

«Лама, лишь очень невежественные и глупые люди высмеивают ваше учение. Все учения справедливости находятся в одном и том же священном месте. И каждый, кто чувствует это, не осквернит святых мест. Лама, почему ты думаешь, что сущность учения Благословенного неизвестна Западу? Почему ты уверен, что на Западе мы не знаем о Шамбале?

Лама, вот на моем столе ты можешь увидеть Калачакру — Учение, принесенное великим Аттишей из Индии. Я знаю, что если высокий дух уже готов, то слышит голос, возвещающий «Калагия» — зов в Шамбалу. Мы знаем, какой Таши-Лама посетил Шамбалу. Мы знаем книгу Высокого Священника — «Красный путь в Шамбалу». Мы даже знаем монгольскую песнь о Шамбале. Кто знает, возможно, мы знаем многое из того, что неизвестно тебе. Мы знаем, что совсем недавно молодой лама из Монголии опубликовал новую книгу о Шамбале».

Лама пристально изучает нас и затем говорит:

«Великая Шамбала находится далеко за океаном. Это могущественное небесное владение. Она не имеет ничего общего с нашей землей. Как и зачем вы, земные люди, интересуетесь ею? Лишь в некоторых местах, на Крайнем Севере, вы можете различить сияющие лучи Шамбалы».

«Лама, мы знаем величие Шамбалы. Мы знаем реальность этого несказуемого места. Но мы также знаем и реальность земной Шамбалы. Мы знаем, как некоторые высокие ламы ходили в Шамбалу, как на своем пути они видели обычные физические предметы. Мы знаем рассказы одного бурятского ламы о том, как его сопровождали через очень узкий тайный проход. Мы знаем, как другой посетитель видел караван горцев, везущих соль с озер, расположенных на самой границе Шамбалы. Более того, мы сами видели белый пограничный столб, один из трех постов Шамбалы. Поэтому не говори мне только о небесной Шамбале, но говори и о земной, потому что ты, так же как и я, знаешь, что земная Шамбала связана с небесной. И именно в этом месте объединяются два мира».

Лама замолчал. Из-под полуопущенных век он внимательно изучает наши лица. И в вечерних сумерках начинает свое повествование. «Истинно, наступает время, когда Учение Благословенного вновь идет с Севера на Юг. Слово Истины, начавшее свои великий путь из Бодхи Гайя, вновь возвратится в те же места. Мы должны принять это как оно есть: истинное Учение покинет Тибет и вновь появится на Юге. Во всех странах проявятся наставления Будды. Действительно, наступают великие события. Вот вы приходите с Запада и приносите весть о Шамбале. Мы поистине должны это принять. Видимо, луч от башни Ригден-Джапо достиг всех стран.

Как алмаз, сверкает свет на Башне Шамбалы. Он там — Ригден-Джапо, неутомимый, вечно бодрствующий на благо человечества. Его глаза никогда не закрываются. В своем магическом зеркале он видит все земные события. И могущество его мысли проникает в далекие земли. Для него не существует расстояния, он может в мгновение ока оказать помощь достойным. Его яркий свет может уничтожить любую тьму. Его неисчислимые богатства готовы для помощи всем нуждающимся, тем, кто отдал себя на служение во благо справедливости. Он может даже изменять карму людей…».

«Лама, мне кажется, что ты говоришь о Майтрейе, не правда ли?»

«Мы не должны говорить об этой тайне! Существует много такого, что не может быть выдано. Существует много такого, что не может быть кристаллизовано в звуке. В звуке мы открываем нашу мысль. Звуком мы отражаем нашу мысль в пространстве и можем нанести величайший вред. Поэтому все открытое до сужденного срока приведет к неисчислимым бедствиям. Даже величайшие катастрофы могут возникнуть из-за таких легкомысленных действий. Если Ригден-Джапо и Благословенный Майтрейя для тебя одно и то же лицо — пусть будет так. Я этого не утверждал!

Неисчислимы жители Шамбалы. Многочисленны великолепные новые силы и достижения, которые подготавливаются там для человечества...»

«Лама, в Веданте говорится, что очень скоро человечеству будут даны новые энергии. Верно ли это?»

«Бесчисленно великое, сужденное и приготовленное. Из Священных Писаний мы знаем об Учении Благословенного, о жителях далеких звезд. Из этого же источника мы слышали о летающей стальной птице... о железных змиях, которые, изрыгая огонь и дым, поглощают пространство. Татхагата Благословенный предсказал все будущее».

«Лама, если великие воины воплощены, разве не будет Шамбала действовать здесь, на земле?»

«Везде — здесь и на небесах. Все силы блага объединятся, чтобы уничтожить тьму. Каждый, кто поможет в этом великом труде, будет вознагражден во сто крат и на самой земле, в этом воплощении. А все грешащие против Шамбалы погибнут в этом же воплощении, так как они исчерпали милосердие».

«Лама, конечно, мы знаем, что Панчен Ринпоче глубоко уважают повсюду. В разных странах мы слышали, как не только буддисты, но и люди разных национальностей высоко отзываются о Его Святейшестве. Говорят даже, что задолго до его отъезда на фресках в его личных покоях были изображены все детали его предстоящего путешествия. Мы знаем, что Панчен Ринпоче следует обычаям всех великих лам. Нам рассказывали, как во время своего побега он и его последователи избежали многих величайших опасностей.

Нам известно, как однажды, когда преследователи из Лхасы были уже почти рядом, мощный снегопад преградил им путь. В другой раз Панчен Ринпоче достиг горного озера; перед ним встала трудная задача. Его враги были близко, и, чтобы уйти от них, нужно было проделать длинный путь вокруг озера. Тогда Панчен Ринпоче погрузился на некоторое время в глубокую медитацию. Выйдя из нее, он отдал приказ каравану, несмотря на опасность, оставаться всю ночь на берегу озера. И тогда произошло необычайное: ночью ударил сильный мороз, и озеро покрылось льдом и снегом. До восхода солнца, когда еще было темно, Таши-Лама приказал своим людям быстро двинуться в путь и вместе с тремястами своих последователей пересек озеро по льду кратчайшим путем, избежав таким образом опасности. Когда же враги подошли к озеру, солнце стояло уже высоко и лед растаял. Им оставался лишь окружной путь. Так ли это?»

«Истинно, это так. Панчен Ринпоче во время путешествия помогала священная Шамбала. Он видел много чудесных знаков, когда пересекал нагорья, спеша на Север».

«Лама, недалеко от Улан-дабана мы видели огромного черного грифа, летящего низко вблизи нашего лагеря. Он летел наперерез чему-то сияющему и красивому, летящему на юг над нашим лагерем и светящемуся в лучах солнца».

Глаза ламы сверкнули. Нетерпеливо он спросил:

«Чувствовали ли вы запахи храмовых благовоний в этой пустыне?» «Лама, ты совершенно прав — в каменистой пустыне, находящейся в нескольких днях пути от всякого жилья, многие из нас одновременно ощутили веяние изысканного аромата. Так было несколько раз. Мы никогда раньше не нюхали такого приятного запаха. Он напомнил мне одно благовоние, которое дал мне мой друг в Индии — где он его достал, я не знаю».

«А, вас охраняет Шамбала. Огромный черный гриф — ваш враг, который стремится разрушить вашу работу, но охраняющая сила Шамбалы сопровождает вас в виде этой лучистой формы материи. Эта мощь всегда рядом с вами, но вы не всегда можете ощутить ее. Только иногда она проявляет себя, чтобы дать вам силу и направить вас. Заметили ли вы, куда летела эта сфера? Вам следует двигаться именно в этом направлении. Ты упомянул священный зов — Калагия! Когда кто-то слышит этот повелительный призыв, он должен знать, что путь в Шамбалу открыт для него. Он должен запомнить год, когда был позван, потому что именно с этого времени с ним всегда рядом помощь Ригден-Джапо. Только вы сами должны знать и понять, каким способом людям оказывается помощь, потому что они часто упускают посланную им помощь».

 

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ЗНАНИЕ

«Лама, расскажи мне, каким образом Шамбала помогает простым людям? Мы знаем об адептах и о воплощенных сотрудниках Шамбалы. Но каким образом мощь Шамбалы проявляет себя среди обычных?»

«Неисповедимыми и разнообразными путями Тому, кто в своих прошлых воплощениях следовал учению справедливости и был полезен Общему Делу, помогает Шамбала. Несколько лет тому назад, во время войны и смуты, один человек обратился к ламе с вопросом, следует ли изменить место своего жительства. Лама ответил ему, что он может оставаться на прежнем месте в течение шести месяцев, но затем окажется в большой опасности и должен будет бежать немедленно. В течение этих шести месяцев дела у человека шли крайне успешно: все было спокойно, и его собственность умножилась. Когда шесть месяцев истекли, он подумал «Почему я должен рисковать своим имуществом, покидая это мирное место? Все складывается для меня так благоприятно, и явно нет никакой опасности. Вероятно, лама ошибся».

«И предсказанная опасность неожиданно возникла. Отряды врагов на полной скорости приблизились к этому месту с двух сторон. И человек понял, что лучшая возможность была упущена и путь теперь отрезан. Он поспешил к тому же ламе и рассказал о случившемся».

«Лама ему ответил, что в силу некоторых причин он может быть спасен. Но, — добавил лама, — теперь помочь тебе много труднее. Лучшая возможность упущена, но все же я еще могу кое-что для тебя сделать. Завтра вместе с семьей отправляйся верхом на лошадях на Север. На дороге вы встретите своих врагов. Это неизбежно. Когда вы увидите их, сойдите с дороги и стойте неподвижно. Даже если они приблизятся к вам, даже если они заговорят с вами, молчите и не двигайтесь, пока они не пройдут».

«Так оно и случилось. Этот человек вместе со своей семьей и пожитками рано утром отправился в путь. Неожиданно сквозь утренний туман они различили очертания быстро приближавшихся к ним солдат. Они сошли с дороги и стояли молча, напряженно.

Солдаты спешно приближались, и этот бедняга услышал, как один из них прокричал «Вот они! Я вижу людей! Нам будет чем поживиться!»

Другой, смеясь, ответил: «Дружище, ты, вероятно, плохо спал эту ночь, если не можешь отличить людей от камней. Вот они рядом, и ты видишь, что это камни!»

Первый настаивал: «Но я вижу даже лошадь!» Второй смеялся.

«На такой каменной лошади далеко не уедешь. Неужели ты воображаешь, что лошадь, почуяв наших коней, осталась бы неподвижной?»

«Солдаты дружно смеялись и, потешаясь над ошибкой первого, довольно близко проехали около неподвижно стоявшей группы. Затем исчезли в тумане. Таким образом, даже в очень трудных обстоятельствах человек был спасен. Потому что однажды был полезен Шамбале».

«Шамбала знает все. Но тайны Шамбалы строго охраняются».

«Лама, как хранятся тайны Шамбалы? Говорят, что много сотрудников Шамбалы, много вестников спешат по миру. Как могут они хранить тайны, им доверенные?»

«Великие Держатели тайн пристально следят за теми, кому они доверили свою работу и поручили высокую миссию. Если неожиданное зло встает на их пути, им немедленно оказывается помощь. И доверенное сокровище будет сохранено. Примерно 40 лет тому назад великая тайна была доверена человеку, жившему в Великой Монгольской Гоби. Ему было сказано, что он может пользоваться этой тайной в особых целях, но когда он почувствует приближение смерти, он должен найти кого-то достойного и передать ему свое сокровище. Прошло много лет. И этот человек заболел, а во время болезни к нему приблизилась нечистая сила, и он потерял сознание. В таком состоянии он, конечно, не мог найти никого достойного, чтобы доверить ему свое сокровище. Но Великие Держатели всегда бдительны и начеку. Из Высокого Ашрама спешно отправился через огромную пустыню один из них и не покидал седла более шестидесяти часов. Он успел к больному человеку вовремя, чтобы на короткое время задержать его смерть и найти того, кому он смог бы передать миссию».

«Лама, в Турфане и Туркестане нам показывали пещеры с длинными неисследованными проходами. Можно ли достичь Ашрамов Шамбалы через эти проходы? Нам говорили, как иногда из этих пещер выходили неизвестные люди и отправлялись в города. Они пытались платить за покупки странными древними монетами, которых теперь уже нет в обиходе».

«Истинно, истинно, люди Шамбалы иногда появляются в мире. Они встречаются с земными сотрудниками Шамбалы. На благо человечества они посылают драгоценные подарки, замечательные реликвии. Я могу рассказать тебе много историй, как чудесные подарки были получены через пространство. Даже сам Ригден-Джапо иногда появляется в человеческом теле. Он неожиданно показывается в святых местах, в монастырях. И в предназначенный срок сообщает свои пророчества».

«Ночью или ранним утром, перед восходом солнца, Владыка приезжает в Храм. Он входит. Все светильники одновременно загораются сами. Некоторые присутствующие сразу узнают Великого Странника. В глубоком почтении собираются ламы. С глубочайшим вниманием они слушают пророчества о будущем».

«Приближается великая эпоха. Владыка готов для битвы. Многие знамения происходят. Космический огонь опять приближается к Земле. Планеты предвещают новую эру. Но много катастроф произойдет до наступления новой эры процветания. Снова человечество будет испытано, чтобы определить, достаточно ли развился его дух. Подземный огонь сейчас стремится соединиться с огненным элементом Акаши; если все добрые силы не объединят свою мощь, неизбежны величайшие катаклизмы. Рассказывают, как Благословенный Ригден-Джапо появляется, чтобы дать поручения своим вестникам; как возникает могучий Правитель на черной скале по дороге в Ладак. И со всех сторон конные вестники приближаются в глубоком почтении, чтобы слушать Его; и на полной скорости они мчатся исполнять приказы великой мудрости».

«Лама, как произошло, что земная Шамбала до сих пор не открыта путешественниками? На картах можно видеть множество экспедиционных маршрутов. Очевидно, все вершины уже отмечены, а все реки и долины исследованы».

«Поистине, много золота в земле и много алмазов и рубинов в горах, и каждый жаждет обладать ими! И сколько людей пытаются добыть их! Так же как эти люди не могут найти сокровища, так и человек не в состоянии достичь Шамбалы без зова! Вы слышали о ядовитых потоках, обтекающих горы. Возможно, вы видели людей, умирающих от газов, когда они подходили к ним близко. Возможно, вы видели, как животные и люди начинают дрожать, приближаясь к некоторым местностям. Многие люди пытаются достичь Шамбалы непозванными. Некоторые из них исчезли навсегда. Только немногие из них достигают святого места, и лишь тогда, когда их карма готова».

«Лама, ты говоришь о священном месте на земле. Есть ли там богатая растительность? Горы кажутся бесплодными, а ураганы и все опустошающие морозы там необычно сильны».

«Среди высоких гор есть неизвестные, защищенные со всех сторон долины. Горячие источники питают богатую растительность. Многие редкие растения и лекарственные травы могут расти на этой необычной вулканической почве. Возможно, вы видели горячие гейзеры в горах. Возможно, вы слышали, что лишь в двух днях пути от Нагчу, где не увидишь ни дерева, ни растения, есть долина с деревьями, травой и теплой водой. Но кто может знать все лабиринты этих гор? На камнях не различишь следы человека. Не прочесть мыслей людей — а кто может, тот хранит молчание! Возможно, вы встречали многих путешественников во время ваших странствий, просто одетых, молча бредущих по пустыне в холод и зной к своей, неведомой вам, цели. Не думай, что если одежда проста, то странник незначителен! Если его глаза полузакрыты, не считай, что его взгляд не остер. Невозможно распознать, откуда приближается сила. Напрасны все предостережения, напрасны все пророчества — только путь Шамбалы может принести тебе успех. Только обращаясь непосредственно к Благословенному Ригден-Джапо, ты сможешь достичь чего-то».

«Лама, ты сказал, что враги Шамбалы погибнут. Как они погибнут?»

«Истинно, они погибнут в назначенный срок. Их разрушает собственное низкое честолюбие. Ригден-Джапо милосерден. Но грешники — сами себе враги. Кто может сказать, когда дается заслуженное? Кто может узнать, когда помощь действительно необходима? И какова должна быть эта помощь? Многие катаклизмы необходимы и имеют свою цель».

«Как грешники уничтожаются? У одного ламы-художника был великий дар рисовать с несравненной красотой священные лики. Он великолепно рисовал образы Ригден-Джапо, Благословенного Будды и Дуккар Всевидящую. Но другой художник позавидовал ему и в злобе решил нанести вред праведному. И когда он начал клеветать на ламу-художника, его дом загорелся по неизвестной причине. Все его имущество было уничтожено, а руки клеветника были так сильно обожжены, что он долгое время не мог работать».

«Другой злоумышленник угрожал уничтожить всю работу одного честного человека. И вскоре, пересекая Цангпо, он утонул. Еще один человек, вершивший многие прекрасные благотворительные дела, подвергся нападению кого-то, кто стремился уничтожить все его имущество, предназначенное для блага человечества. И снова мощный луч Ригден-Джапо настиг врага, и за один день все его богатство было сметено, а сам он стал нищим. Возможно, даже ты и сейчас встретишь его на базаре в Лхасе, просящего милостыню».

«В каждом городе ты можешь услышать, как наказываются те недостойные создания, которые направляют свою злобу на достойных. Только путем Шамбалы ты можешь благополучно идти. Любое отклонение с этой дороги славы приведет тебя к величайшим опасностям. Все на земле может быть найдено и измерено. Ни вера, ни слепое поклонение не были заповеданы Благословенным, но — знание опыта».

 

ЛАМЫ ШАМБАЛЫ

БЕЛОВОДЬЕ

«Я могу рассказать тебе, как из далекого Алтая многие староверы уходили на поиски так называемого «Беловодья», да так и не вернулись. Я слышал названия гор, рек и озер, лежащих на пути к этому святому месту. Эти названия тайные, некоторые из них искажены, но ты знаешь суть, стоящую за ними».

«Я могу рассказать тебе, как один достойный последователь этого величественного учения отправился в Шамбалу раньше положенного ему срока. Это был чистый и искренний дух, но его карма еще не была исчерпана и земное задание не было закончено. Это было для него преждевременно. Один из великих Учителей встретил его на коне в горах и лично говорил с этим устремленным путешественником. Милосердно и сострадательно он отправил его обратно закончить свою работу. Я могу рассказать тебе об Ашрамах за Шигадзе. Я могу рассказать тебе, как Братья Шамбалы появлялись в различных городах, как они предотвращали величайшие человеческие бедствия, если человечество достойно понимало их. ...Лама, встречал ли ты Азаров и Кутхумпа?»

«Если ты хорошо знаешь о таких случаях, успех должен сопутствовать тебе в работе. Так много знать о Шамбале само по себе уже есть поток очищения. Многие наши люди в течение своей жизни сталкивались с Азарами и Кутхумпа или снежными людьми, которые служили им. Только недавно Азары перестали появляться в городах. Они все собрались в горах. Очень высокие, с длинными волосами и бородой, внешне они похожи на индийцев. Однажды, идя вдоль Брахмапутры, я видел Азара. Я попытался догнать его, но он быстро обогнул скалу и исчез. Однако я не обнаружил ни пещеры, ни отверстия — все, что я увидел, это была небольшая ступа. Может быть, он не хотел, чтобы его беспокоили».

«Кутхумпа теперь нельзя увидеть. Раньше они довольно часто появлялись в районе Цанга и Манасаровара, когда пилигримы шли на святой Кайлас. Даже снежные люди редко теперь появляются. Обычный человек в силу своего невежества принимает их за привидения. Существуют глубокие причины, почему именно сейчас Великие не появляются открыто. Мой старый учитель рассказывал мне многое о мудрости Азаров. Мы знаем несколько мест, где жили Великие, но в какой-то момент эти места опустели. Великая причина, великая тайна!»

«Лама, правда ли, что Ашрамы были перемещены из окрестности Шигадзе?»

«Эту тайну нельзя разглашать. Я уже сказал, что Азаров нельзя больше найти в Цанге».

«Лама, почему ваши священнослужители утверждают, что Шамбала находится далеко за океаном, когда земная Шамбала расположена ближе? Чома де Кереш даже упоминает, приводя доказательства, место — прекрасную горную долину, где происходило посвящение Будды».

«Я слышал, что жизнь Чома де Кереша не была удачливой. Грюнведель, о котором ты упоминал, сошел с ума, потому что оба они прикоснулись к великому имени Шамбалы из любопытства, не понимая его глубочайшего значения. Опасно играть с огнем, хотя огонь может быть величайшей пользой для человечества. Возможно, ты слышал, как некоторые путешественники пытались проникнуть в заповедную территорию и как проводники отказывались сопровождать их. Они говорили: «Лучше убей нас». Даже эти простые люди понимали, что к таким возвышенным вопросам можно прикасаться только с величайшим почтением».

«Не преступай законов! Жди в ревностном труде, среди постоянных достижений до тех пор, пока вестник Шамбалы не придет к тебе. Жди, пока Могучеголосый не произнесет «Калагия». И тогда ты можешь благополучно вторгаться в эту высокую материю. Бесцельное любопытство должно трансформироваться в искреннее познание, в приложение высших принципов к повседневной жизни».

«Лама, ты — странник. Скажи, где я встречу тебя снова?»

«Я умоляю тебя, не спрашивай моего имени. Более того, встретишь ли ты меня в каком-нибудь городе или в каком-нибудь населенном месте, не узнавай меня. Я сам подойду к тебе».

«Но если я подойду к тебе, что ты сделаешь — просто уйдешь или станешь каким-нибудь образом гипнотизировать меня?»

«Не вынуждай меня пользоваться этими природными силами. Среди некоторых Красных сект разрешено применять определенные силы. Но мы можем пользоваться ими лишь в исключительных случаях. Мы не должны нарушать законов природы. Учение нашего Благословенного предписывает нам быть осторожными в проявлении наших внутренних возможностей».

«Лама, скажи мне, видел ли ты лично Ригден-Джапо?»

«Нет, я еще не видел Правителя во плоти. Но я слышал Его Голос. И зимой, когда в горах стояли морозы, роза из далекой долины была Его подарком мне. Ты так много меня спрашиваешь, что я вижу, ты сведущ во многих вещах. Что бы ты стал делать, если бы я начал тебя расспрашивать?»

«Лама, я бы молчал».

Лама улыбнулся: «Так ты же знаешь многое. Возможно, ты даже знаешь, как использовать силы природы и как на Западе в последние несколько лет многие знаки были явлены, особенно во время войны, которую вы или кто-то из вас начал».

«Лама, конечно, такая чудовищная бойня должна была ускорить непредвиденный поток перевоплощений. Так много людей умерло прежде положенного им срока, и многое было искажено и смещено».

«Вероятно, вы не знали о пророчествах, которые задолго предсказали эти бедствия. Если бы вы только знали, вы бы никогда не начали эту ужасную бойню».

«Если ты знаешь о Шамбале, если ты знаешь, как использовать скрытые природные силы, ты также должен знать о Намиг, Небесных Письменах. И ты узнаешь, как понимать пророчества о будущем».

«Лама, мы слышали, что все путешествия Таши-Ламы и Далай-Ламы были предсказаны в пророчествах задолго до того, как они были предприняты».

«Я повторяю, что в личных покоях Таши-Ламы по его распоряжению были изображены все события его будущих путешествий. Часто неизвестные странники произносят пророчества и можно услышать и увидеть явные знаки приближающихся событий».

«Ты знаешь, что около входа великого храма Гесэр-хана есть две лошади — белая и красная. И когда Гесэр-хан приближается, лошади ржут. Слышал ли ты, что недавно этот великий знак дал о себе знать и многие люди слышали ржание священных лошадей?»

«Лама, ты упомянул третье великое имя Азии…»

«Тайна, тайна. Ты не должен говорить так много. Когда-нибудь мы поговорим с одним очень образованным геше из Морулинга. Этот монастырь был основан нашим Далай-Ламой Великим и звук Великого Имени — часть названия монастыря. Говорят, что перед тем, как покинуть Лхасу навсегда, великий Далай-Лама имел тайное причастие в этом монастыре. Истинно, из этого монастыря несколько лам исчезли для великих новых трудов.

Там ты смог бы найти кое-что хорошо знакомое».

«Лама, можешь ли ты рассказать мне что-нибудь о трех величайших монастырях близ Лхасы — Сера, Гандан и Депанг?»

Лама улыбнулся «О, это великие ортодоксальные монастыри. В Сера среди трех тысяч лам можно встретить много настоящих воинов. Многие ламы из других стран, например, из Монголии, живут в Гандане. Там находится трон нашего великого Учителя Дзон-Капа. Никто не может коснуться этого великого сиденья, не задрожав. В Депанге также есть несколько ученых лам».

«Лама, существуют ли скрытые проходы под Поталой? И есть ли там подземное озеро под главным храмом?»

Лама снова улыбнулся. «Ты так много знаешь, что мне даже кажется, что ты был в Лхасе. Я не знаю, когда ты был там. Не имеет большого значения, был ли ты там теперь или в других одеждах. Если ты видел это подземное озеро, тогда ты мог быть либо очень великим ламой, либо слугой, несущим факел. Но как слуга ты не мог бы знать многое из того, о чем ты мне рассказал. Возможно, ты также знаешь, что во многих местах Лхасы существуют горячие источники и в некоторых домах люди используют эту воду для своих хозяйственных нужд».

«Лама, я слышал, как некоторые животные — олени, белки и шакалы — подходят к медитирующим ламам в пещерах гималайских лесов, и человекообразные обезьяны и мартышки иногда приносят им еду».

«В свою очередь, я спрошу тебя, есть ли что-нибудь невозможное? Но одно очевидно: олень не приблизился бы к человеку в городе, потому что очень редко можно встретить человека с добрыми намерениями в этих наполненных толпами местах. Человечество не знает о значении и определенном эффекте ауры; оно не понимает, что не только люди, но даже неодушевленные предметы имеют свои значительные и сильные ауры».

«Лама, мы знаем об этом и даже начали фотографировать ауры. Что же касается неодушевленных предметов, лама, мы также кое-что знаем о троне Учителя и что к нему никто не должен прикасаться. Таким образом, присутствие Великого всегда рядом».

«Если ты знаешь ценность такого чтимого трона, тогда ты знаешь и значение Учительства. Учительство есть высочайшая связь, которую только возможно достичь в наших земных облачениях. Нас ведут Учителя, и мы стремимся к совершенству в нашем почитании Учителя. Тот, кто знает главный смысл Гуру, не будет отрицать значения реликвий. На Западе вы храните портреты дорогих вам людей и вы почитаете символы и предметы, которые принадлежали вашим предкам и великим вождям. Поэтому не считайте это идолопоклонством, но символом глубокого почтения и памяти о труде, выполненном кем-то из Великих. И это не только внешнее почитание, но если ты знаешь что-нибудь о психических излучениях предметов, тогда ты также знаешь о природной магии. Что ты думаешь о магической палочке, которая указывает на богатства недр?»

«Лама, мы знаем много рассказов о странной силе этой двигающейся трости, с помощью которой обнаружены многие рудники, источники и колодцы».

«А как ты полагаешь, кто действует в этом случае: трость или человек?»

«Лама, я думаю, что трость — неживая вещь, в то время как человек наполнен вибрациями и магнетической силой. Поэтому трость подобна пишущей ручке в руке».

«Да, в нашем теле сконцентрировано все. Только знай, как пользоваться этим и как не нанести вреда. Известно ли на Западе что-нибудь о Великом Камне, в котором сконцентрированы магические силы? И знаешь ли ты, с какой планеты пришел этот камень? И кто владел этим сокровищем?»

«Лама, о Великом Камне у нас столько же легенд, сколько у вас изображений Чинтамани. С древних времен друидов многие народы помнят легенды о природных энергиях, скрытых в этом странном пришельце на нашу планету. Часто в таких падающих камнях спрятаны алмазы, но они ничто в сравнении с некоторыми другими неизвестными металлами и энергиями, которые обнаруживаются ежедневно в камнях и бесчисленных токах и лучах».

«Lapis Exilis» — так называется камень, о котором упоминали старые мейстерзингеры. Можно видеть, что и Запад и Восток мыслят одинаково по многим направлениям. Нам не нужно идти в пустыни, чтобы услышать о Камне. В наших городах, в наших научных лабораториях есть и легенды и доказательства. Мог ли кто-нибудь подумать, что сказки о летающем человеке когда-нибудь станут былью? Уже сейчас могут прилетать и ежедневная почта и посетители».

«Действительно, Благословенный давно сказал, что железные птицы будут летать по воздуху. Но в то же время не надо поднимать такой большой вес, мы можем воспарять в своих тонких телах. Вы, жители Запада, мечтаете достичь Эвереста в своих тяжелых ботинках, но мы поднимаемся на те же высоты и даже на более высокие вершины без всякого труда. Необходимо только думать, изучать, помнить и знать, как охватить сознанием весь опыт тонкого тела. Все было указано в Калачакре, но только немногие постигли это. Вы, на Западе, с помощью своих ограниченных аппаратов можете слышать звуки на большом расстоянии, вы можете даже ловить космические звуки. Но задолго до этого Миларепа, без всякого аппарата, мог слышать высшие голоса».

«Лама, правда ли, что Миларепа в юности не был духовным человеком? Где-то мы читали, что он даже убил семью своего дяди. Как, в таком случае, подобный человек может стать духовно развитым, будучи подверженным таким вспышкам гнева и даже совершив убийство?»

«Ты прав. В юности Миларепа не только убил эту семью, но, вероятно, совершил много других тяжелых преступлений. Но пути духа неисповедимы. От одного из ваших миссионеров мы слышали о вашем святом, которого звали Франциск. Еще в юности он совершил много преступлений, и его жизнь не была чистой. Как же, в таком случае, он смог за одну жизнь достичь такого совершенства, которое принесло ему на Западе славу одного из наиболее возвышенных святых? От ваших миссионеров, посещавших Лхасу в прошлых столетиях, мы слышали много сказаний, и некоторые из ваших книг находятся в наших библиотеках. Говорят, что книги вашего Евангелия запечатаны в некоторых наших ступах. Возможно, мы знаем лучше, чем вы, как почитать чужие религии».

«Лама, так трудно для нас, жителей Запада, почитать вашу религию, потому что многое так запутано, так искажено. Например, как может чужестранец при виде двух монастырей, внешне совершенно одинаковых, понять, что в одном из них проповедуется буддизм, в то время как другой является злейшим врагом буддизма. Даже если войти внутрь этих монастырей, можно увидеть внешне почти те же самые изображения. Таким образом, для чужестранца понять, повернута ли свастика в противоположном направлении или нет, будет так же трудно, как и определить, какие иконы буддийские, а какие против Будды. Постороннему человеку трудно понять, почему людей, которые абсолютно безграмотны и подвержены пьянству, называют ламой, так же как и тебя, который знает много и является глубоко культурным человеком».

«Ты прав. Многие ламы носят ламаистскую одежду, но их внутренняя жизнь много хуже, чем у мирянина. Часто среди многих тысяч лам можно найти лишь несколько человек, с которыми можно беседовать о возвышенных вещах и можно ожидать достойной взаимности. Не так ли обстоят дела и в вашей религии?»

«Мы видели многих миссионеров — возможно, они говорят об одном и том же Христе, но они нападают друг на друга. Каждый считает свое учение превосходящим другие. Я уверен, что Исса дал одно учение, тогда каким же образом может этот великий символ иметь различные секты, которые враждуют друг с другом? Не думай, что мы так невежественны. Мы слышали, что ритуалы, совершаемые одной сектой христианских священников, не признаются другими. Значит, у вас должно быть много противостоящих друг другу Христов?»

«В наших пустынях находят много христианских крестов. Однажды я спросил у одного христианского миссионера, подлинны ли эти кресты, и он ответил, что это подделка и что во все времена ложное христианство проникало в Азию, и что мы не должны считать эти кресты возвышенными символами. В таком случае скажи мне, как мы можем отличить подлинный крест от фальшивого? У нас тоже есть крест в Великом Знаке Ак-Дордже. Мы считаем его великим знаком жизни, элемента огня, знаком вечности. И против такого знака никто ничего не скажет!»

«Лама, мы понимаем, что только знанием духа можно установить, что есть подлинное».

«И снова ты показываешь знание великих вещей. И снова ты говоришь так, как сказано в нашей могущественной Калачакре. Но как мы разовьем наше великое понимание? Истинно, мы мудры в духе, мы знаем все — но как сможем мы извлечь это знание из глубин нашего сознания и направить его к нашему разуму? Как постичь необходимую грань между аскетической жизнью и обыкновенной? Как нам узнать, сколько времени мы можем быть отшельниками и сколько мы должны работать среди людей? Как узнать, какое знание может быть открыто без ущерба, а какое — возможно, самое высокое — стоит передать, но лишь немногим? Это все знание Калачакры».

«Лама, великая Калачакра практически неизвестна, потому что ее учение спутано с низким учением тантриков. Точно так же, как у вас есть настоящие буддисты и их противники бон-по, так же у вас есть низшая тантра колдовства и некромантии. Разве Благословенный не отрицал колдовства? Скажи мне прямо, может ли лама быть колдуном?»

«Ты прав. Не только колдовство, но также неуместное использование сверхъестественных сил запрещалось нашими великими Учителями. Но если дух настолько продвинут, что может делать многое и использовать любую из своих энергий естественным образом и в целях Общего Блага, — в этом случае это не есть колдовство, но великое достижение, великий труд для человечества».

«С помощью наших символов, изображений и танок ты можешь увидеть, как действовали великие Учителя, лишь немногие из них изображены в полной медитации. Обычно же они активны в своем великом труде. Они либо обучают людей, либо приручают темные силы и стихии, они не боятся стать лицом к лицу с самыми мощными силами или соединиться с ними, если это необходимо для общего процветания. Иногда можно видеть Учителей в настоящей битве, рассеивающих злые силы. Мы не сторонники земных войн, но буддисты на протяжении всей истории подвергались нападениям, они никогда не были агрессорами. Мы слышали, что недавно во время вашей Великой войны христианские священники обеих воюющих сторон утверждали, что именно с ними Исса и Бог. Если Бог — один, тогда мы должны считать, что в данном случае он был в конфликте с самим собой. Как можешь ты объяснить это противоречие, непонятное для всех буддистов?»

«Лама, война закончилась. Конечно, самые губительные ошибки могут произойти, но сейчас все народы думают о том, как уничтожить не только идею, но и действительный материальный механизм войны».

«Ты полагаешь, что все пушки и все военные корабли должны быть уничтожены? Пусть они превратятся в орудия мира и высокого учения. Я бы хотел увидеть огромные военные корабли, превращенные в плавучие школы высокого просвещения. Возможно ли это? Во время путешествия в Китай я видел так много пушек и военных кораблей, что я подумал: если бы все эти ужасные создания могли бы стать символами высокого учения, а не символами убийства, какой огромный поток космической энергии смог бы ощутить мир».

«Лама, даже ядовитую змею считают символом мудрости».

«Вероятно, ты слышал древнюю притчу, как предостерегли змею, чтобы она не кусалась, но только шипела. Каждый должен быть могущественным, но какую защиту ты считаешь наиболее мощной?»

«Лама, конечно же, могущество силы духа. Ибо только в духе мы защищены ментально и физически. Человек, духовно сконцентрированный, силен, как дюжина мускулистых атлетов. Человек, который знает, как использовать свою ментальную силу, сильнее целой толпы».

«А, мы еще раз подошли к нашей великой Калачакре. Кто может существовать без пищи? Кто может существовать без сна? Кто не подвержен жаре и холоду? Кто умеет лечить раны? Истинно, тот, кто изучает Калачакру».

«Великие Азары, знающие Учения Индии, знают и происхождение Калачакры. Они знают великие истины, которые откроются человечеству и полностью преобразуют жизнь! Многие Учения Калачакры бессознательно используются Западом и Востоком, но даже при таком использовании они дают чудесные результаты. Становится понятным, как возросли бы наши возможности при сознательном следовании этим Учениям, как мудро можно было бы пользоваться великой, вечной энергией, этой тонкой невесомой материей, рассеянной повсюду и в каждый момент доступной нам. Это Учение Калачакры, это использование первичной энергии было названо Учением Огня. Индийцы знают о великом Агни — древнем учении, которое, несмотря на древность, будет новым учением Новой Эры. Мы должны думать о будущем; и Учение Калачакры, мы знаем, содержит весь материал, который может быть применен для величайшей пользы. Сейчас существует много учителей — таких различных и таких враждебных друг другу. И все же многие из них говорят об одном и том же, что выражено в Калачакре. Один из ваших священников однажды спросил меня: «Не есть ли Каббала и Шамбала части одного и того же учения?» Он спросил: «Не был ли великий Моисей посвященным того же самого учения и последователем его законов?» Мы можем утверждать лишь одно: каждое учение истины, каждое учение о высоких принципах жизни исходит из одного и того же источника. Многие древние буддийские ступы были превращены в шиваитские храмы, и многие мечети имеют стены и фундаменты древних буддийских святилищ. Разве есть в этом вред, если все эти здания были посвящены все тому же высокому принципу жизни? Многие буддийские наскальные изображения имеют свои прообразы в учениях, существовавших задолго до появления Благословенного. И в то же время они символизируют все ту же высокую Сущность».

«Что содержит Калачакра? Есть ли в ней какие-либо запреты? Нет, высокое учение выдвигает только конструктивное. Это так. Те же высокие силы предназначены человечеству. И научно объясняется, как человечество может использовать природные силы стихий. Когда тебе говорят, что кратчайший путь лежит через Шамбалу, через Калачакру, это значит, что исполнение не есть недостижимый идеал, а есть нечто, что может быть достигнуто искренним и усердным устремлением здесь, на этой самой земле и в этом самом воплощении. Это Учение Шамбалы. Истинно, каждый может достичь этого. Истинно, каждый может услышать зов «Калагия».

«Но чтобы достичь этого, человек должен посвятить всего себя творческому труду. Те, кто трудится с Шамбалой, посвященные и вестники Шамбалы, не сидят в уединении, но путешествуют повсюду. Очень часто работая не для себя, но для великой Шамбалы, они не имеют собственности. Всё — для них, но они не берут для себя ничего. Поэтому, если ты посвящаешь себя Шамбале, все отбирается и все дается тебе. Если ты пожалеешь, то потеряешь; отдаешь с радостью — обогатишься. По существу учение Шамбалы заложено в этом, а не в чем-то далеком и таинственном. Поэтому, если ты знаешь, что все может быть достигнуто здесь, на земле, тогда и вознаграждение придет здесь, на земле. Ты слышал, что награда Шамбалы — истинно здесь и что она умножается воздаянием. Так происходит не потому, что Учение о Шамбале уникально в сравнении с другими, а потому, что Учение о Шамбале — живое, данное для земных воплощений, и может быть применимо во всех условиях жизни человека. Каким образом мы можем научиться работать? Как стать готовым для исполнения всех видов задач; как быть открытым и всевмещающим? Только через практическое изучение Шамбалы. Когда вы читаете много книг о Шамбале, частично переведенных на другие языки и частично неясных, не запутайтесь в великих символах. Даже на Западе, когда вы говорите о больших открытиях, вы пользуетесь техническим языком, и простой человек не понимает вас, он воспринимает все буквально и скользит только по поверхности. То же самое можно сказать о великих письменах и научных документах. Некоторые воспринимают великие Пураны в их буквальном аспекте. К какому же заключению они могут прийти? Только к тому, что лежит на поверхности языка, в его филологии, но не в значении символов, которые использованы. Гармония внешнего и внутреннего может быть достигнута лишь изучением Калачакры. Вероятно, ты видел знаки Калачакры на скалах в довольно пустынных местах?»

«Чьей-то неизвестной рукой начертаны рисунки на камнях и высечены письмена Калачакры на скалах. Истинно, истинно, только через Шамбалу, только через Учение Калачакры можно достичь совершенства кратчайшего пути».

«Калагия, Калагия, Калагия! Приди в Шамбалу!»

После этого наш разговор сделался еще более прекрасным и сокровенным. В нем появилась та нота, которая возвышает все человеческие устремления. Мы говорили о горе Кайлас, об отшельниках, которые до сих пор живут в пещерах этой чудесной горы, наполняя пространство своими пробуждающими зовами справедливости.

Потом мы говорили о том Месте, которое находится к северу от Кайласа...

 

СВЯЩЕННАЯ ЗЕМЛЯ

В торжественном величии Гималаев сокрыт источник, давший драгоценное учение всем народам. В каждой стране по-своему говорят о нем, как о Священной Земле, или Обители Мудрости. И Индия, родина Благословенного, знает о древних Риши, укреплявших свой дух среди этих удивительных мест.

Здесь можно отыскать их обители, так же как и пещеру Миларепы, и здесь же, посреди заснеженных перевалов, высятся гигантские наскальные изображения Майтрейи. В святых пещерах Кайласа — преддверье чудес. Народная мудрость, которая связывает все высокие духовные учения и достижения с влиянием Гималаев, дала этим высотам самые звучные и поэтические названия: «Канченджанга» (Пять сокровищ великих снегов); «Джомо-кангкар» (Королева белых снегов), известная как Эверест; «Джо-мо Лха-ри» (Божественная вершина королевы); «Канг Ринпоче» (Драгоценный снег), известная как Кайлас; «Ночин Канг занг» (Благословенные снега Дэв); «Гон-по-ри» (Вершина Покровителя). Люди, вдохновленные всем героическим и прекрасным, дали им такие звучные имена. От Памира до Лхасы, от Куньлуня до Брахмапутры услышишь легенды о Гималаях. К северу от перевала Ротанг есть область, ведущая в Тибет и Центральную Азию, известная как плато Мертвых. Совсем недавно рядом с ней была проложена тропа, а к перевалу ведут огромные каменные ступени. Поблизости находится Вьясакунд, где, как рассказывают, Риши Вьяса сочинил «Махабхарату». Некоторые утверждают, что эта богатырская лестница была сооружена Гесэр-ханом, другие — Ригден-Джапо, Правителем Шамбалы, после его победы над врагами Священной Земли. На юг от нас — развалины дворца Пандавов. На запад, на горе еще видны какие-то развалины и при них тщательно выложенный водоем.

Особенно поразительно бывает среди зарослей встретить бережно устроенный водоем или каменные ступени к чему-то давно не существующему. По утверждениям древних китайских путников, в долине Кулу процветало четырнадцать буддийских монастырей. Ни одного сейчас не осталось. Сохранились предания, что где-то поблизости со времен Лангдармы скрыты буддийские манускрипты. Велико количество легенд!

Часто сюда приезжают ламы из Ташилунпо, и со времени бегства Таши-Ламы они больше не возвращаются в свой родной монастырь.

Поскольку сам Таши-Лама почитает легенду о Шамбале, то и его последователи восхваляют это священное понятие. Однажды лама спросил нас: «Видели ли вы танку — знамя Владыки Шамбалы, на которой он сражается с силами зла? Когда наш Таши-Лама бежал из Тибета, он взял с собой лишь немногие знамена, и некоторые из них были посвящены Шамбале. Многие ученые ламы покинули тогда Ташилунпо. Только что из Тибета пришел геше, известный художник, гелонг из Ташилунпо. Он знает, как писать танку Шамбалы. Существует несколько вариаций на этот сюжет, но вам следует иметь ту, где на передней части картины изображена битва».

После этого лама расположился на ковре в белой галерее нашего дома и начал набрасывать свою сложную композицию на особо приготовленном холсте.

В центре появился Всемогущий Правитель Шамбалы, во всей славе своих владычных палат. Внизу шла великая битва, в которой враги справедливого правителя были беспощадно разбиты. Знамя посвящалось «Славному Ригдену, Владыке Северной Шамбалы».

Трогательно было видеть, с каким уважением и почитанием лама принялся за работу, и каждый раз, произнося имя Владыки Шамбалы, он молитвенно складывал руки. Наблюдая за ним, я не мог не заметить, как сильно он напоминал русских иконописцев и в манере живописи, и в последовательности работы. О Шамбале мы слышали не только от лам. Упоминание о ней мы обнаружили в Калачакре Аттиши за 1027 г. в монастыре Кумбум, обители Дзон-Капы, и в китайском монастыре Утай-Шань, главный настоятель которого написал замечательную книгу «Красный путь в Шамбалу», до сих пор пока не переведенную. В монастыре Чумби хранится огромное знамя, на котором изображена духовная битва Ригден-Джапо. Со всех частей света спешат легионы преданных воинов, чтобы принять участие в этом великом сражении за духовную победу. В своих дневниках Пржевальский часто намекает на Шамбалу, и подобные сведения можно найти в трудах Чома де Кереша и доктора Франке. Огромный интерес вызвал на Западе перевод профессором Грюнведелем древней книги «Путь в Шамбалу», написанной Третьим Таши-Ламой. Александра Давид-Ниль, несколько раз побывавшая в Тибете, упоминает миф о Гесэр-хане, чья легендарная личность стоит рядом с Ригден-Джапо и тесно с ним связана. В статье «Приход Северного героя» мадам Давид-Ниль говорит: «Гесэр-хан — это герой, новое воплощение которого произойдет в северной Шамбале. Там он объединит своих сотрудников и вождей, сопровождавших его в прошлой жизни. Они все также воплотятся в Шамбале, куда их привлечет таинственная мощь их Владыки или те таинственные голоса, которые слышимы лишь посвященными».

Владыка Гесэр-хан идет с непобедимым войском, чтобы уничтожить зло и водворить справедливость и благосостояние на всей земле. В Тибете мы убедились, насколько широко распространены эти предания. Нам говорили о дворце Гесэр-хана в Кхаме, где собраны мечи его воинства, служащие балками этого замка. Стрела — знак Гесэр-хана. Стрела — это молния, и наконечники стрел, находимые в полях, принято считать отвердевшей громовой стрелой. Война объявляется посылкою стрелы, и однажды мы видели мобилизацию, вызванную стрелой, обернутой красным шелком. В Лехе, столице Ладака, считающемся родиной Гесэр-хана, живет много преданий о нем и о Шамбале, поются песни и рассказываются легенды о герое и его жене Бругуме. Высоко на скалах вы можете заметить белое пятно и вам скажут, что это дверь, ведущая в замок Гесэр-хана. На другой скале вы найдете изображение огромного льва, посвященное тому же герою.

Множество древних танок посвящено Шамбале, и сейчас передо мною находятся шесть росписей на эту тему. Самая эзотерическая из них — мандала Шамбалы, в которой можно узнать намеки действительности. Наверху — Идам, знак стихийной мощи, и изображение Таши-Ламы, автора книги «Путь в Шамбалу». В середине белые снежные вершины образуют круг, можно различить три белые границы. В центре — долина со многими постройками, видны два разреза в виде башен. На башне Сам Он, свет которого засияет в предуказанный час. Внизу огромное мощное воинство ведет победную битву, и сам Ригден-Джапо — предводитель. Новое изображение геше из Ташилунпо. На другом изображении — внизу та же победная битва. В середине сам Ригден-Джапо, приказывающий. Перед Владыкою все счастливые знаки и сокровища, которые суждены человечеству. За Владыкою дворец, по сторонам его мать и отец. А наверху Будда. Новое изображение из Сиккима. Третье изображение без битвы, торжественное, со многими золотыми украшениями. В середине крупная фигура — Ригден-Джапо, благословляющий. Перед ним золотом сверкает Ак-Дордже, знак молнии. Ниже среди сокровищ различим знак триединства. Наверху Владыка Будда и по сторонам два Таши-Ламы: Третий и живущий теперь. Изображение из Гума. В четвертом изображении вокруг Ригден-Джапо собрались всадники и пешие воины, предводители его войска и советники. Изображение из Нагчу. Пятая танка из Ташилунпо представляет Ригден-Джапо поучающим нескольких Гуру заветам мудрости. Эта танка принадлежит к серии древних знамен-картин «Воплощения Таши-Ламы». Шестое изображение привезено из Ташилунпо бежавшим ламой. Изображение Ригден-Джапо в середине. За Владыкою спинка трона, в виде синих крыльев, окруженная цветами. В левой руке колесо закона, а правая призывает в свидетели землю. Внизу собрались все народы Азии. По костюмам можно отличить индусов, китайцев, мусульман, ладакцев, калмыков, монголов, тибетцев. Каждый со своим сокровищем. Кто с книгами, кто с оружием, кто с цветами. В середине Великое Сокровище. Битва уже исполнилась. Народы призваны к миру и благоденствию.

Если речь заходит о тибетском искусстве, то люди скептически спрашивают, а существует ли такое на самом деле. Многие думают, что это простое подражание китайскому искусству. Но это не совсем так, и было бы лучше рассматривать его, как слияние индийского, китайского и иранского искусства с другими течениями. Такое многообразие влияний придает тибетскому искусству уникальный характер. На все это Тибет наложил свои прекрасные горные пейзажи и легендарные учения, в результате чего возникло искусство, не похожее ни на какое другое.

У тибетцев очень живое воображение. Достаточно лишь осмотреть их крепости, построенные на высоте орлиных гнезд, чтобы понять, насколько они дерзновенны в архитектуре.

Кроме того, тибетцы тонко чувствуют цвет, и если понаблюдать за священными тибетскими танцами и шествиями, то получишь наслаждение от великолепной игры красок.

Так же колоритны тибетские песни и победные звуки гигантских труб.

Все это отражается в высочайшем искусстве Тибета. Если же его рассматривать как результат влияний извне, тогда к древне-буддийским фрескам в пещерных храмах Туркестана следует отнестись как к подражанию, хотя их оригинальный характер соответствует высочайшему стилю искусства. В них мы находим следы великого искусства Аджанты, Китая и иранской миниатюры, слившиеся чудесным образом воедино и поднятые до высокого мастерства вдохновенными художниками и буддистами. Действительно, вопрос о происхождении очень труден, и порой не знаешь ответа. Среди тибетских легенд доктор Юрий Рерих обнаружил следы греческого мифа о Полифеме.

Необходимо принимать во внимание географические, этнографические особенности народа и уметь распознавать, где спрятаны зерна истины. В Монголии, Китае, среди бурятов, калмыков и староверов Сибири можно найти следы шаманизма и других религий. Повсюду встречаются пространные намеки на легенду о Шамбале. На улицах монгольской столицы Улан-Батора можно повстречать отряды монгольской кавалерии, с большим чувством поющие песню Шамбалы. Вам скажут, что ее сложил недавний национальный герой Монголии, предводитель освободительного движения Сухэ-Батор, и распевают ее во всех уголках Кхалки. Начинается она так:

 

«Чанг Шамбалин Дайн,

Северной Шамбалы война!

Умрем в этой воине,

Чтобы родиться вновь

Витязями Владыки Шамбалы».

 

Итак, последние движения Монголии связаны с Шамбалой.

Когда я подарил монгольскому правительству мою картину «Ригден-Джапо — Владыка Шамбалы», она была принята с совершенно особыми чувствованиями. Член правительства сообщил мне, что монголы имеют намерение построить памятный храм, где эта картина займет центральное место.

Лицо, близкое правительству, спросило меня:

«Могу я спросить вас, как вы могли знать о видении, которое имел один из наших наиболее уважаемых лам несколько месяцев тому назад. Лама видел множество людей разных стран, и все головы их были обращены к западу. Затем в небесах появился гигантский всадник на огненном коне, окруженный пламенем, со знаменем Шамбалы в руке. Сам Благословенный Ригден-Джапо! И он Сам обернул все головы толп с запада на восток. В описании ламы величественный всадник был подобен всаднику на вашей картине».

Среди скал, поблизости от монгольских монастырей, можно часто встретить знак Трех Сокровищ. Иногда увидите коня, несущего Сокровище Мира, и толкователи станут шепотом рассказывать о нем, о Калачакре, о Шамбале. На эту тему существуют бесчисленные легенды.

В пустынном месте вам может повстречаться одинокий поющий пастух, но если вы попросите его повторить песню, он скажет, что в ней поется о Шамбале и она предназначена только для пустыни.

В Сибири, где существуют северные буддийские традиции, вы услышите особое толкование Шамбалы и рассказ о Благословенной Земле — Беловодье. В Алтайских горах вы можете повстречать седобородого старовера, и если подружитесь с ним, то он поведает вам:

«Отсюда пойдешь между Иртышом и Аргунью. Трудный путь, но коли не затеряешься, то придешь к соленым озерам. Самое опасное это место, и много людей уже погибло в них. Но коли выберешь правильное время, то удастся тебе пройти эти болота. И дойдешь ты до гор Богогорши, а от них пойдет еще труднее дорога. Коли осилишь ее, придешь в Кокуши. А затем возьми путь через самый Ергор, к самой снежной стране, а за самыми высокими горами будет священная долина. Там оно и есть, самое Беловодье. Коли душа твоя готова достичь это место через все погибельные опасности, тогда примут тебя жители Беловодья. А коли найдут они тебя годным, может быть, даже позволят тебе с ними остаться. Но это редко случается. Много народу шло в Беловодье. Наши деды Атаманов и Артамонов тоже ходили. Пропадали три года и дошли до святого места. Только не было им позволено остаться там и пришлось вернуться. Много чудес говорили они об этом месте. Но еще большего им не ведено было сказать».

Соленые озера, упомянутые стариком, — это озера Цайдама с их опасными переходами. Богогорши, или Богогорье, — это горный хребет Бурхан-Будда. Кокуши принадлежит к хребту Кокушили. А Ергор — самое высокое нагорье Чантанг у Трансгималаев, уже в виду вечных снегов. В 1926 г. мы повстречали людей, которые отправились на поиски Шамбалы и передали домой письма.

За последние годы несколько русских обозревателей посвятили свои статьи этой теме.

Журнал Западно-Сибирского географического общества в Омске опубликовал в 1916 г. статью Белослюдова «К истории Беловодья», а журнал Русского географического общества Санкт-Петербурга опубликовал в 1903 г. статью Короленко, озаглавленную «Путешествие уральских казаков в Беловодское царство».

В этих статьях рассказывается о том, что до сих пор существует староверческая легенда о Беловодье, о земном рае, где нет гонений. Эта мифическая страна находится где-то на Востоке. Подобные легенды возникли в конце 17 века, когда в Московии начались гонения на староверов. Староверы много раз пытались найти эту сказочную страну, и некоторое время Алтай считался местом Беловодья. Но постепенно легендарное царство начало смещаться в сторону Гималаев. Староверы проникали в Индию даже через Афганистан.

Белошинов записал историю одного такого путешествия, рассказанную стариком Зыряновым, который был еще жив в 1914 г. В Пермской газете за 1899 г. рассказывается о том, что где-то на востоке существует сказочная страна под названием Беловодье, куда в 1898 г. отправилась экспедиция казаков. Затем следует подробное описание пережитых ими трудностей. Казаков очень интересовало изображение Майтрейи, будущего Будды, пальцы которого были сложены так же, как на изображениях староверов.

Передо мной изображение Святого Иосафа (Бодхисатвы), нарисованное тибетским ламой Чомпелом. Как много вызывает оно чудесных ассоциаций и сколь многих, прослышавших однажды о славе буддийских твердынь, подвигло на дальнее паломничество. Впервые я услышал о Шамбале во время строительства буддийского монастыря в русской столице. Будучи членом комитета, я познакомился с очень образованным бурятским ламой, который впервые и произнес название «Чанг Шамбала». Мне еще предстояло узнать о великом значении этого слова.

Теперь можно сказать, что название это было произнесено в кругу образованных людей, и с тех пор я всегда очень внимателен к нему. Мне вспоминаются беседы на эту тему с нашим покойным другом геше Ринпоче из Чумби. Мы встречались с ним не только в Гуме и в Дарджилинге, он также навещал наш институт Урусвати в долине Кулу. Почтенный священник много говорил о Калачакре и Шамбале, а также о Почитаемом Девамитта Дхаммапале, и для меня было истинным удовольствием наблюдать, с каким уважением и дружелюбием тибетец говорил о великом духовном Учителе Индии и Цейлона, и сразу же вспоминались легенды об Аттише и Миларепе. «Воистину», — говорил наш старый друг, — «только через учение Калачакры и Шамбалы можно достичь совершенства наикратчайшим путем». Мы говорили о священной горе Кайлас, об отшельниках, которые до сих пор живут в пещерах, наполняя пространство пожеланиями Мира и Добра.

Наступили сумерки, и вся комната открылась в новом значении. Изображение Ченрези, прекрасно вышитое на блестящем шелке, которое висело над головой ламы, казалось, с особым выражением глядело на нас сверху. Таких изображений теперь нет в Тибете. По обеим сторонам находились изображения Амитайи и Владыки Будды, вечно стойкого, со своим непобедимым знаком молнии-дордже в руке. С домашнего алтаря улыбалась Долма, Белая Тара.

От букета свежих фуксий и лиловых георгин исходила освежающая живая сила. Изображение Непобедимого Ригден-Джапо снова напомнило нам о тайном Месте к северу от Кайласа. По углам танки располагались четыре наиболее значительных изображения. Внизу был преемник Ригден-Джапо с индусским пандитом, одним из первых толкователей Калачакры. В верхних углах находились два изображения Таши-Лам — слева был Третий Таши-Лама, Панчен Пал-ден Йе-ше, который принес первые сообщения о Шамбале. Справа была фигура нынешнего Таши-Ламы, Панчен Чо-кьи ньи-ма ге-лег нам-джьял пал-занг-по, который сложил несколько молитв в честь Шамбалы. В центре танки был сам Ригден-Джапо и в основании его трона сиял Ак-Очир, Ак-Дордже — знак Жизни.

Легион народа собрался перед троном Ригдена. Ладакец в своей высокой черной шапке; китаец в круглой шляпе с красным шариком наверху; в белых одеждах индус; мусульманин в белом тюрбане. Здесь киргизы, буряты, калмыки, монголы в своих характерных одеждах. Каждый принес лучшие дары своей земли. Никто не принуждал эти народы, они добровольно пришли из всех частей Азии, окружив Великого Воина. Его рука указывала на землю величественным жестом великого льва-Санге; над твердыней земли Он давал клятву строить крепко.

От ароматических курений перед изображением поднимались голубые струи, складываясь в знаки таинственного языка. И если тот, кто не знает Великой Истины, нарушит эти знаки, то тогда они сольются и растают в пространстве.

Старик ведет нас на каменистый холм и, указывая каменные круги древних погребений, торжественно говорит:

«Вот здесь и ушла чудь под землю. Когда Белый Царь пришел Алтай воевать и как зацвела Белая береза в нашем краю, так и не захотела чудь остаться под Белым Царем. Ушла чудь под землю и завалила проходы каменьями. — Вот они, видите? Только не навсегда ушла чудь.

Когда вернется счастливое время и придут люди из Беловодья, и дадут всему народу великую науку, тогда придет опять чудь, со всеми добытыми сокровищами».

В Монголии мы уже не удивлялись найти многие знаки Шамбалы. В этой стране психические силы очень развиты.

Когда мы приближались к Улан-Батору, столице Монголии, мы должны были переночевать на берегу реки Иро. Поздним вечером на другой стороне реки засветились какие-то огоньки. Мы спросили о них и получили совершенно необычайный ответ.

«Там стоит большой монастырь и сейчас много слухов распространяется о нем по всей Монголии. В прошлом году около этого монастыря родился удивительный ребенок. В год он сказал по-монгольски замечательное пророчество о будущем. А затем больше ничего не говорил, как обычный ребенок».

Опять весть о будущем.

Когда мы вошли в Улан-Батор, около одного храма мы заметили окруженное тыном пустое место.

«Что это?»

И опять неожиданный ответ:

«Это место будущего храма Шамбалы. Какой-то неизвестный лама пришел и приобрел это место для будущей постройки».

В Монголии не только много образованных лам, но даже много светских людей и членов правительства могут сообщить вам немало замечательных подробностей об этих вопросах.

Когда мы показали некоторые из привезенных пророчеств о Шамбале лицу, близкому монгольскому правительству, он воскликнул в величайшем изумлении:

«Но ведь это то самое пророчество, которое сказано мальчиком на Иро! Поистине, великие времена приходят».

А затем он рассказал нам, как совсем недавно молодой монгольский лама из Улясутая написал новую книгу о Шамбале, объясняя высокое значение Шамбалы для будущего и говоря о способах достижения этого замечательного места. Другой очень интеллигентный бурят, один из монгольских вождей, сказал нам, как один бурятский лама после многих трудностей достиг Шамбалы и даже оставался там короткое время. Среди описания этого необычного пути попадались некоторые поразительно реалистичные подробности. Упоминалось, что когда этот лама с проводником достигли уже границы священной долины, они заметили совсем близко целый караван яков, груженных солью. Это были обычные тибетские купцы, которые в полном незнании проходили совсем близко от этого замечательного места. Но вся атмосфера вокруг этого места так сильно психологирована, что проходящие никогда не заметят то, что они не должны видеть.

Другая поразительная подробность. Когда этот лама возвращался из Шамбалы, ему пришлось проходить чрезвычайно узким подземным ходом. Он встретил там двух людей, проводивших с большим трудом породистого барана, который нужен был для научных опытов, происходящих в этой чудесной долине.

Много других удивительных событий было рассказано образованными бурятами и монголами. Они говорили о таинственном свете над субурганом, о чудесном камне, упавшем с далекой звезды, который появляется в различных странах перед большими событиями. Великий Тимур, говорится, владел этим камнем. Камень обычно приносится совершенно неизвестными неожиданными людьми. Тем же неожиданным путем в должное время камень исчезает. Чтобы опять появиться в сужденный срок в совершенно другой стране. Главная часть этого камня находится в Шамбале. Лишь небольшой кусок его выдан и блуждает по всей земле, сохраняя магнитную связь с главным камнем.

Бесконечные сказания щедро рассыпаны об этом камне. Говорится также, что царь Соломон и император Акбар владели им. Эти предания невольно напоминали Lapis Exilis — блуждающий камень, воспетый знаменитым мейстерзингером Вольфрамом фон Эшенбахом, закончившим свою песню словами:

«И этот камень называется Грааль».

Там же в Улан-Баторе из нескольких источников мы слышали о посещении великим Махатмой двух старейших монгольских монастырей. Один — Эрдени Дзо на реке Орхон и другой — Нарабанчи.

О посещении Махатмою монастыря Нарабанчи мы уже имели сведения в литературе, но приятно было узнавать те же подробности и от лам далекой Монголии. Говорится, как однажды в полночь группа всадников приблизилась к воротам Нарабанчи Гомпа. Видимо, они прошли долгий путь. Их лица были покрыты меховыми шапками. Их вождь вошел в храм, и немедленно зажглися лампады. Затем он приказал, чтобы все гелонги и хавараги собрались в храм. Он встал на главное место Богдо Гегена и открыл свой лик. И все присутствующие узнали Самого Благословенного. Он произнес много пророчеств о будущем, затем все всадники сели на коней и оставили монастырь так же неожиданно, как и прибыли.

Другой рассказ о прибытии Гималайского Махатмы в Монголию был сообщен нам членом Монгольского ученого комитета. Он сказал следующее:

«Вы знаете, что мы имеем несколько лам, обладающих большими духовными силами. Конечно, они не живут в городах или больших монастырях. Обычно они обитают в удаленных кхутонах в горных убежищах. Лет шестьдесят или пятьдесят тому назад одному из этих лам было доверено большое поручение. Он должен был выполнить его лично и перед смертью передать миссию доверенному лицу по своему выбору. Вы знаете, что величайшие поручения даются Шамбалой. Но на земле они должны быть выполнены человеческими руками в земных условиях. Вы также должны знать, что подобные поручения всегда сопровождаются великими трудностями, которые должны быть преодолены силою духа и преданностью. Случилось, что лама частично выполнил свое поручение, но затем заболел и потерял сознание; в этом состоянии, конечно, он не мог передать поручение достойному преемнику. Великие Держатели Гималаев знали о его затруднении. Так как поручение должно было быть выполнено при любых обстоятельствах, то один из Великих Держателей предпринял в величайшей поспешности утомительное путешествие от Тибетских нагорий в наши монгольские степи. Поездка была так спешна, что Держатель находился в седле около 60 часов, но таким образом прибыл вовремя.

Он временно вернул ламе сознание, так что тот оказался в состоянии докончить вверенное ему поручение достойным образом.

Вы видите, как Великие Держатели помогают человечеству. Сколько самопожертвования и какие земные трудности они принимают на себя, чтобы помочь Великому Будущему».

В этом рассказе о спешном путешествии в Монголию, в этих шестидесяти часах, проведенных в седле, вы можете распознать конец той же самой повести, начало которой мы слышали в Индии.

В Монголии называли Махатм «Великими Держателями» и не знали, который именно из Махатм предпринял это путешествие. Но зато в Индии не могли сказать, с какой целью путешествие было предпринято.

Таковы нити Азии. Кто приносит эти новости? Из каких тайных ходов появляются неведомые вестники? Живя в Азии и встречаясь со скучной рутиной ежедневности, встречая трудности, и грубость, и обременительные заботы, вы не должны сомневаться, что в самую обычную минуту у двери вашей уже готов постучаться кто-то с самой великой вестью.

Два потока жизни особенно различимы в Азии, и потому пусть лик обыденности не разочаровывает вас. Легко вы можете быть вознаграждены зовом великой правды, который увлечет вас навсегда.

Долгие переходы на верблюдах.

Вновь звенит песня о Шамбале. Каменистые горные перевалы и морозные нагорья, но знаки Шамбалы не покидают вас.

Ламы нагнулись над каменистым скатом. Что-то прилежно выкладывают из белых осколков кварца, собранных на соседней горе. Что значит этот замысловатый узор? Не узор — это монограмма Калачакры. Издалека для всех путников будет белеть надпись, зовущая к великому Учению.

День Шамбалы. Праздник. Много гостей из Монголии. У шатра Шамбалы ламы служат Благословенному Ригден-Джапо. Перед изображением Владыки поставлено полированное зеркало. Из узорного сосуда на его поверхность льют воду. Струи сбегают по лику зеркала, покрывают его странным узором. Колеблется и живет поверхность. Символ магических зеркал, где выявляется будущее и пишутся руны откровений.

Лама, проводник каравана, платком завязывает себе рот и нос. Почему? Ведь день не холодный? Он поясняет:

«Теперь уже необходимы некоторые предосторожности, мы приближаемся к заповедным областям Шамбалы. Скоро мы встретим «сур», ядовитый газ, которым охраняется граница Шамбалы».

Наш тибетец Кончок скачет к нам и говорит шепотом:

«Недалеко отсюда, когда Далай-Лама следовал из Тибета в Монголию, все люди и животные каравана начали дрожать, но Далай-Лама объяснил, что пугаться не следует, потому что караван коснулся заповедной границы Шамбалы и воздушные колебания необычны для каравана».

Из монастыря Кумбум к нам приехал достопочтенный лама со своим украшенным шатром и многоцветной свитой. Он передает нам знак Шамбалы. Он рассказывает, как некоторые китайцы просили недавно Таши-Ламу выдать им паспорта в Шамбалу. Только Таши-Лама может делать это. Только что Таши-Лама опубликовал в Китае новую молитву о Шамбале. Теперь все может быть достигнуто только через Шамбалу.

Опять голые скалы и пустыня...

Оглядываем друг друга в изумлении. Неожиданно мы все почувствовали сильный аромат, как от лучших курений Индии. Откуда он исходит? Ведь мы окружены голыми скалами. Лама шепчет:

«Чувствуете вы аромат Шамбалы?»

На высотах Шарагола, перед Улан-дабаном, на месте, где останавливался Махатма при поездке в Монголию, строится субурган Шамбалы. Все наши ламы и мы сами носим камни и скрепляем их глиной с травою. Верх субургана строится из дерева и покрывается жестью от бензиновых банок. Мои краски служат для расцвечения. Из гор Гумбольдта привозится известь — субурган сверкает белизною среди пурпура пустыни. Бурятский лама расписывает красным, желтым и зеленым многие узоры и изображения. Местные монголы привозят Норбу Ринпоче, скромные дары — бирюзу, кораллы и бусы для вложения в субурган. Приезжает на освящение сам великий лама Цайдама. Монголы клянутся оберегать памятник Шамбале, если только китайцы, дунгане или верблюды не нарушат его.

 

ГРАНИЦЫ ШАМБАЛЫ

На голубом фоне холмистой пустыни нечто белое сверкает на солнце. Что это может быть? Большая палатка? Или снег? Но в это время не бывает снега в пустыне. Это белое пятно слишком велико для палатки. И почему оно так резко отличается от всего окружающего? Приближаемся. Подходим, пятно оказывается еще большего размера, чем казалось. Это огромная пирамида глауберовой соли, образованная осадками гигантского гейзера — целое состояние для фармацевта. Ледяной соленый источник вытекает из-под белой массы. Лама опять шепчет: «Это знак третьей границы Шамбалы».

Приближаясь к Брахмапутре, мы нашли еще больше указаний и легенд, связанных с Шамбалой. И еще одно обстоятельство дает этим местам еще более убедительное впечатление.

Здесь в направлении к Эвересту жил провидец-отшельник Миларепа.

Ближе к Шигадзе на живописных берегах Брахмапутры и в направлении к священному озеру Манасаровар еще совсем недавно существовало несколько ашрамов. Когда вы знаете это, когда вам известны факты, окружающие эти замечательные места, вас наполняет особое чувство.

Проходя Трансгималаи, вы наблюдаете не один горный хребет, но целую горную страну с причудливым узором хребтов, долин и потоков. На каждом шагу вы убеждаетесь в относительной точности существующих карт. По своей сложности эти области остаются всегда не вполне исследованными. Отшельник, приютившийся в пещере; поселение в удаленной долине может остаться совершенно не потревоженным.

Лишь побывав в этих лабиринтах, вы знаете о скрытых местах, недоступных, кроме счастливого случая.

Старые вулканы, гейзеры, горячие источники и радиоактивность дают здесь неожиданные приятные находки. Часто рядом с леденистым хребтом можно видеть сочную растительность в ближней долине, очевидно, напитанной горячим источником. В пустынном нагорье Думбуре мы наблюдали кипящие горячие источники, и около них зеленела пышная растительность. Цвела земляника и гиацинты и многие другие цветы. Таких долин несколько в Трансгималаях.

Когда мы стояли в Нагчу, местные жители рассказывали, что на север от озера Дангра-Юмцо, среди открытого скалистого нагорья в 16 000 ф., лежит плодоносная долина, дающая стабильный урожай. Около Лхасы в иных дворах заключены горячие источники, питающие весь домашний обиход.

Пройдя эти необычные нагорья Тибета с их особыми магнитными волнами и световыми чудесами, послушав свидетелей и будучи свидетелями, вы узнаете о Шамбале.

Когда мы шли по течению Брахмапутры, мы вспомнили, как тибетский представитель в Урге советовал нам посетить необыкновенного отшельника весьма почтенного возраста, который жил в горном убежище, как он его называл, на расстоянии нескольких дневных переходов на запад от Лхасы. Тибетец настаивал, что этот отшельник был совершенно необыкновенным, ибо он был не тибетец, но, как говорили о нем, западный человек.

Мы опять вспомнили, как почтенный житель Сиккима рассказывал нам тоже о странном отшельнике на север от Канченджанги.

Все взоры обращены туда, где превыше облаков вздымаются величественные белые вершины, возносятся, как особая заоблачная страна. Все чаяния обращены к Гималаям.

Канг-чен-зод-нга — Пять Сокровищ Великих Снегов. Отчего так зовется эта величественная гора? Она хранит пять сокровищ мира. Какие это сокровища? — золото, алмазы, рубины? Нет. Старый Восток ценит иные сокровища. Сказано: придет время, когда голод охватит весь мир. Тогда появится Некто, кто откроет великие сокровищницы и напитает все человечество. Конечно, вы понимаете, что Некто напитает человечество не физическою, но духовною пищей.

Восходя на Гималаи, вы приветствованы именем Шамбалы, при спуске в долины то же самое великое понятие благословляет вас.

За время нашего отсутствия наш друг Ринпоче из Чумби построил еще два монастыря, и везде изображения Майтрейи и Шамбалы на почетном месте.

Наш лама-художник ларива написал на стене храма фреску, мандалу Шамбалы, на которой в символически стилизованном виде изображена тайная долина, окруженная снежными вершинами, и где правитель, Ригден Джапо, является центральной фигурой.

За эти годы геше Ринпоче стал говорить о Шамбале более открыто. В символических образах он рассказывает о мощи эпохи Шамбалы.

Ринпоче подарил нам тибетскую книгу, изданную недавно и посвященную Шамбале. В этой книге собраны молитвы Шамбале, данные Панчен Ринпоче Таши-Ламой во время его последних путешествий. Из этого собрания молитв вы можете видеть, что духовный глава Тибета в каждом месте, где он останавливался, давал особую молитву Шамбале.

А затем пришло и кольцо со знаком Шамбалы.

Седой, уважаемый Гур долины Кулу говорил нам:

«В северной стране — в Утракане — на высоком нагорье живут великие Гуру. До этого места не дойти обыкновенным людям. Сами Гуру не выходят сейчас с высот — они не любят Кали югу. Но в случае надобности Они посылают своих учеников — Чела — предупредить правителей народов». Так в древней местности Кулу претворяют знание о Махатмах.

Теперь подведем итоги разбросанным указаниям о Шамбале. Учение Шамбалы — это целое учение о жизни. Так же, как в индийских йогах, это учение показывает, как обращаться с тончайшими энергиями, наполняющими макрокосмос, и как эти энергии могут быть мощно явлены в нашем микрокосмосе.

Значит, и Азары и Кутхумпа относятся к Шамбале? Да.

И Великие Махатмы и Риши? Да.

И воины Ригден-Джапо? Да.

И многое из цикла Гесэриады? Да.

И Калачакра? Да.

И Ариаварша, откуда ожидается Калки Аватар? Да.

И Минг-Сте? И Великий Яркас? И Великие Держатели Монголии? И жители Калапы? И Беловодье Алтая? И Шабистан? И долина Лао-Цзы? И Черный Камень Грааль — Lapis Exilis? И чудь подземная? И Белый Остров? И подземные ходы Турфана? И скрытые города Черчена? И подводный Китеж? И субурган Хотана? И Гора Белая? И священная долина посвящения Будды? И Деджунг? И книга Утай-Шаня? И место трех тайн? И Белый Бурхан?

Да! Да! Да! Все это сошлось в представлении многих веков и народов около великого понятия Шамбалы, так же как и вся громада отдельных фактов и указаний, глубоко очувствованная, если и не досказанная.

Шамбала, или Белый Остров, указана на запад от Химавата. Можно уважать, с какой осторожностью выдается приблизительное местонахождение этой святыни.

Бханте-Юл и Деджунг являются также синонимами Белого Острова.

На север от Кайласа к Куньлуню и Черчену лежит так называемая Ариаварша, откуда ожидается Калки Аватар.

«Место трех тайн», «Долина посвящения Будды» — все эти указания ведут сознание людей туда же, за белые высоты Гималаев.

Шамбала есть священное место, где земной мир прикасается с высшим состоянием сознания. На Востоке знают, что существуют две Шамбалы: одна земная и другая невидимая. Много предположений высказано о местонахождении земной Шамбалы. Некоторые из предположений относят это место на Крайний Север; говоря, что северное сияние есть лучи этой невидимой Шамбалы. Отнесение Шамбалы на север легко понятное. Древним названием Шамбалы в Тибете было Чанг-Шамбала, то есть Северная Шамбала. Этот эпитет вполне объясним. Манифестация Учения произошла в Индии, где все по ту сторону Гималаев называется северным.

Некоторые указания, затемненные символами, указывали местонахождение Шамбалы на Памире, в Туркестане и в Центральной Гоби. Вессел в своей книге «Иезуиты путешественники по Центральной Азии» упоминает иезуита Каселла, умершего в 1650 году в Шигадзе. Каселла, который пользовался необычайной дружбой со стороны тибетцев и получил от них предложение посетить страну Шамбалу.

Относительность указаний и многие недоразумения о географическом положении Шамбалы имеют свои причины. Во всех книгах о Шамбале, в устных преданиях, рассказывающих об одном и том же месте, ее расположение описывается в высоко символических выражениях, почти недоступных для непосвященных.

Откроем, например, перевод, сделанный профессором Грюнведелем, известной книги «Путь в Шамбалу», написанной знаменитым Таши-Ламой Третьим. Вы будете поражены обилием географических указаний, затемненных и смешанных так, что только большое осведомление о древних буддийских местах и о местных терминах может помочь вам как-нибудь разобраться в этой сложной пряже.

 

ШАМБАЛА МОНСАЛЬВАТ

Лама Чампел рассказывает нам, что в Калимпонге есть древняя тибетская книга XVIII века, в которой упоминается пресвитер Иоанн и в которой говорится, что Шамбала в то время находилась в Испании. Лама удивился, когда Юрий показал ему снимки пещер с изображением символов Грааля, которые были недавно открыты недалеко от Монсерата.

В 1933 году австрийский ученый, исследуя древнеперсидские манускрипты, натолкнулся на книгу Парсифаля Намака, вероятно, манихейского происхождения. Тамплиеры знали устные предания манихеев, с которыми они встречались в крестовых походах. Альбигойцы соприкасались с тем же источником. Легендарные до наших времен Монсерат, Монсальват и сегодня становятся реальными благодаря новым научным исследованиям молодого швейцарского ученого. Песня Вольфрама фон Эшенбаха о Граале, путешествующем камне, приобретает научное значение. Вот несколько выдержек из монгольских изустных преданий.

«Когда Хуши-хан, вождь всех олетов, закончил битву с Нимава, он принес черный магический камень, который был дан Далай-Ламе Владыкой Мира. Хуши-хан хотел построить столицу желтой секты в Западной Монголии. Но олеты, которые в то время сражались с царем Манчу за Китайский трон, были окончательно разбиты. Последний хан олетов, Амурсана, бежал в Россию, но незадолго до этого он отослал «черный камень» в Ургу.

«Когда камень прибыл в Ургу и «Правящий Будда» благословил свой народ, монголы и их скот были спасены от болезней и несчастий. Но сто лет назад камень был украден. Буддисты искали его повсюду, но тщетно. С момента его пропажи монгольская нация начала увядать».

Замечательно, что совершенно разные люди интересуются этой легендой. Хотя и скудны были сведения, «Шангрила» была успешно показана в фильме во всех странах и даже переведена на китайский язык. Нет ли еще каких-нибудь документов в Ватикане? Письма пресвитера Иоанна хранились там. Все ли они опубликованы? Весьма поучительно наблюдать за возникновением и распространением легенд. Совсем недавно был понят исторический смысл многих легенд и мифов. Много ценных археологических открытий было сделано на основе изучения легенд. Существует ли четкая грань между выдумкой и повествованием, между мимолетными сновидениями и фактами?

Истинная беспристрастная наука изучит их и даст им правильную оценку.

 

ТИБЕТ

«Грандиозная природа Азии проявляется то в виде бесконечных лесов и тундр Сибири, то подавляющих величием безводных пустынь в обширном нагорье, наполняющем южную половину центральной части этого материка», — в таких выражениях говорит Пржевальский о Тибете.

Все сказанное о Тибете полно смысла, говорит ли то Плано Карпини, Рубруквис или Марко Поло, Одорик Фриули или другие путешественники. Все они отмечают что-то особенное о Тибете. Так Тибет и остался чем-то особенным.

Говорят, что в Лхасе скоро будет радио. Толкуют об автомобильных и воздушных путях. Словом, какая-то заманчивая тайна подвергается всяким атакам. Уже давно Уадель хотел рассказать о Тибете, но в конце концов сказал не так уж много. Больше сообщила госпожа Давид-Ниль, но и то касаясь преимущественно тантрической стороны.

Сейчас многие страны делятся как бы на два бытия. Одно — механическое, роботское, технократическое, — завершение в этих условных понятиях. И машины взбираются на горы. И около высочайших пиков парят воздушные корабли. И всякие аппараты, точные и неточные, вымеряют и вычисляют. Ценные металлы заменяются бумажками. Словом, к старинному базару добавляется модернизированный базар со всеми его «усовершенствованиями». И, тем не менее, во всех этих технократизированных странах остается и прежняя страна со всеми ее исконными ценностями, преимуществами, достижениями и устремлениями.

В наши дни границы мира очень извилисты. Когда-то можно было сказать о ретроградах и новаторах. Когда-то каменный век легко заменялся бронзовым; а теперь все стало гораздо сложнее. Каменный век прикоснулся к железному. Ретрограды и новаторы получили совершенно новые ранги. Ретрограды впитали в себя механические условности. Истинные новаторы бережно прикоснулись к древнейшей мудрости. Потому-то в технократизированных странах деления можно производить с большим трудом.

Вероятно, и в Тибете, с одной стороны, завопит радио, и горный воздух много где будет отравлен отбросами фабрик; и все же Тибет, особенный, сохранится.

Только что мы упоминали о невидимках. Могут быть всякие невидимки. Приходилось видеть посетителей очень замечательных мест, которые решительно ничего не усматривали.

Когда-то существовала игра, в которой играющие неожиданно спрашивали друг друга: «Что видите?» И поспешные ответы бывали порой необычайно странными. Люди ухитрялись отметить такую ненужную чепуху, что простая игра иногда обращалась в увлекательное психологическое упражнение.

Если бы люди усматривали все замечательное, то, наверное, посейчас на земном шаре было бы исследовано гораздо больше всяких ценностей. Между тем мы видим, что еще только теперь исследуется римский форум. Только теперь Египет, Палестина, Греция и Иран открывают свои сокровища. А что же говорить о других, менее посещаемых местах? Даже кремли еще не исследованы. Даже известные фрески еще не рассмотрены. А сколько неузнанного было оставлено без всякого внимания!

Особенно сейчас одолела технократия. Всё она вырешила на бумаге, но как только она прикасается к действительной жизни — все ее точнейшие формулы тонут в тумане неприменимости. В плане обычности надоедливо трещит телефон. Сверлят мозг взвизги джаза. Звонко хлопают оплеухи драки-борьбы. Вся эта обычность последнего времени все же не касается того необычного, особенного, к которому обращается человеческое сердце.

Приходилось видеть людей, глубоко разочарованных не только Тибетом, но даже Индией, Египтом и всем Востоком. Так же точно, как несчастливцы в туманные дни не могут видеть сияние горных высот, так же точно этим путникам не посчастливилось попасть в значительные места и обстоятельства. Ведь можно видеть прекрасный исторический Париж, а можно увидеть его и в очень отвратительных современных аспектах. Можно увидеть один Нью-Йорк, а можно и другой, попав в его весьма непривлекательные кварталы.

Эти два часто взаимоисключающие аспекта остаются везде. И потому нечего опасаться, что тибетские нагорья особенные — сделаются Тибетом вульгарным. И даже теперь на некоторых тибетских базарах вы не увидите ничего особенного, кроме красочной этнографии. Как же проникнуть за эти пределы? Конечно, язык всегда нужен. Но одним языком физическим все-таки не обойтись. Нужен внутренний язык. Или он найдется, и многое станет доступным, или он не зазвучит, и сочетание никак не получится.

Говорится, что особенно на Востоке нужен этот сердечный язык. Думается, что он нужен всюду. Какой бы технократией ни прикрывались люди, они все-таки будут и расходиться, и сходиться иными путями. И для этих иных путей все тибетские нагорья, все недра гор высочайших останутся особенными.

Приговор мудрых путников, произнесенный в течение многих веков, имеет же основание! Многоопытны были эти самоотверженные искатели. Многие их умозаключения остались вполне убедительными. Дневники этих путешественников и теперь читаются с глубоким вниманием, настолько верно они отмечали виденное и запечатленное.

Когда Франке, ученый исследователь, сообщает о том, что дальше известного места в Гималаях проводники отказались идти, утверждая, что за теми горами нечто особенное, то говорил он это вполне искренне. О том же особенном говорил и замечательный человек недавнего прошлого — Пржевальский.

* * *

Новый Далай-Лама все еще не найден — необычно долгий срок. Вспоминается Великий Далай-Лама Пятый. Никто не знает о последних годах его жизни. Когда он ушел? Куда он ушел? Какой необычайной тайной был скрыт его уход! Вот еще одна особенность Тибета!

 

СВЕТ ПУСТЫНИ

ЛИСТЫ ЭКСПЕДИЦИИ

Великая пустыня звучит.

Несется звук раковины. Слышите?

Долгий звенящий зов несется и тонет в ущельях.

Что это? Монастырь или отшельник?

Но мы находимся в самом пустынном месте. За шесть дней отсюда нет жилья. Откуда в этих безлюдных горах может быть лама с его зовущим заклинанием?

Но это не лама. Мы находимся в горах Думбуре, и с незапамятных времен это значит: «Зов Раковины».

Далеко в горах зов постепенно замирает. Может быть, эхо скал? Что хочет сказать этот Мемнон Азии? Звучит ли ветер в узких ущельях? Или звенит где-то горный поток? Но ведь родился где-то этот манящий протяжный зов. И тот, кто назвал эти горы нежным словом «Зов Раковины», тот слышал тайны священной пустыни.

«Белый Чортен» — называется место нашего стана. Две мощных скалы образуют огромные ворота. Не есть ли это одна из границ? Белые знаки. Белые колонны гейзеров. Белые камни. Известны эти границы. Кругом нас среди мертвенных обвалов вздымаются острые скалы. Вечер.

Над нами еще один горный проход. Нужно осмотреть это место. Ведь оттуда мы слышали раковину. Короткий подъем. Между двух естественных башен открывается небольшое круглое нагорье, как крепость, укрепленная со всех сторон острыми скалами. Сочная трава на площадке и у основания скал. Сверкает лентой горный ручей. Можно надолго и надежно скрыться в этом естественном замке.

«Смотри, что-то движется там. Люди!» — шепчет спутник, и его глаза впиваются во мглу вечера.

За тканью тумана будто проходит шествие видений. Или звук раковины увлек наше воображение? Или беззвучно прыгали стремительные антилопы? Серны и антилопы почти незаметны на желтоватых скалах. Может быть, кто-то выслеживает нас, скрываясь в этом недоступном гнезде. Но все тихо. Во мраке не шумит трава. Засыпают звуки и шорохи. Огни сияют из нашего лагеря. Для кого они будут служить как ведущая звезда?

Опять огни. Танец теней. Шатры тонут во мраке. Люди размножились в бесчисленных тенях. Люди и верблюды — откуда их столько? Из тьмы вылезают головы верблюдов и коней. Велик жар. Пришло время отдыха. Отложено в сторону оружье. И забывается, что именно здесь место ограбления караванов. Всего один месяц назад именно здесь был уничтожен китайский караван.

Но давно уже люди не видали деревьев. Уже давно они не ощущали нежную ласку высокой травы. Пусть пылают огни мира.

Резкий выстрел нарушил молчание! Прерван покой.

«Гасите огни! Стража — в цепь! Берегите палатки! Двое с винтовками к коням! Кончок пусть идет на разведку! Если нет опасности, пусть поет песнь Шамбалы. Если опасность — выстрел».

Зашевелился стан. Пробежало волнение. И все затихло во мраке. Цепь стрелков протянулась в высокой траве. Между стволами карагачей палатки потонули во мраке. Шепот: «Может быть, это люди Дже-ламы? Ведь его банды еще действуют. Его голова на копье обошла все базары, но сотни его воинов еще в Гоби. Вы там, сзади, слушайте! Что это — трава шуршит?»

Из темноты вдруг грянула песнь о Шамбале. Кончок поет. Издалека несется его голос. Значит, опасности нет. Но стрелки остаются на своих местах и костры все же потушены. Песнь приближается. Из шуршащей травы появляется темная фигура Кончока. Он смеется:

«Глупый китаец. Он испугался наших костров и выпалил, чтобы напугать нас. Думал, что мы разбойники. А сам еще едет на белой лошади».

Китайский караван из Кара-Кхото на Хами. Сто верблюдов. И одно ружье. Китаец принял наши огни за костры Дже-ламы и пытался нас напугать. Сам он был совсем перепуган. Все спрашивал, мирны ли мы? И просил, чтобы в течение ночи мы не приближались к его каравану. Затем его караван зашевелился и маленькие костры заблестели. Огонь есть знак доверия. Все-таки на ночь стража была усилена. Был дан пароль «Шамбала». И ответ: «Владыка Ригден».

«Аранган» — кричит лама Санге и сдерживает коня. Это значит «разбойники». В ущелье между двумя холмами, среди утреннего тумана показываются скачущие всадники с копьями и с длинными ружьями.

Они уже здесь. Это те самые пятьдесят всадников, о которых нас предупреждал неизвестный доброжелатель, прискакавший с гор. Путь перерезан. Атака начнется с холма. Наши силы разделены. Торгуты, наши лучшие стрелки — далеко позади. Кончок и Церинг остались с верблюдами. Там и Таши и другой Кончок из Куку-нора. Но позади нас крутой холм. Если нам удастся достичь его вершины, мы будем владеть всей местностью. Там мы можем собрать наши силы. Неприятель приближается группами к следующему холму, но мы не теряем времени. Вершина холма занята. Мы приготовились. Очир и Дордже скачут навстречу врагу и машут хатыком. Очир кричит и его монгольский зов слышен далеко кругом. Он выкрикивает: «Берегитесь тронуть великих людей. Если кто-либо осмелится, он испытает на себе силу мощного оружия, которое может разрушить целый город в десять минут». Панаги сбились в кучу. Слушают Очира и считают наше оружие. Даже лама Малонов засунул лопату в чехол от ружья и угрожает врагам. Подсчет оружия сделан в нашу пользу. Панаги не осмеливаются на открытую битву. Они опускают винтовки. Только одно длинное копье по-прежнему высится в воздухе.

«Можете вы продать нам это копье? Я купил бы его». Враги улыбаются: «Нет Копье — наш друг. Мы не можем отдать его».

Уже после я узнал, что это копье является знаком войны и с ним воины покидают юрты для враждебных действий. Наши враги окончательно решили отложить враждебность. Они начали рассказывать какую-то длинную историю о потерянной белой лошади, на поиски которой отправились. Такая история о потерянной белой лошади была уже знакома нам. В других частях Азии подозрительные встречные тоже говорили о потерянной лошади, чтобы скрыть свои истинные намерения.

Когда мы раскинули наши палатки, мы видели, как стада возвращались к юртам из горных ущелий. Это был тоже определенный знак о решенной заранее битве.

Чужие всадники скачут к горам в разных направлениях. Едут ли они собрать скрытое имущество или призвать новых союзников?

Нужно быть готовыми ко всяким неожиданностям, и оружие должно быть под рукою.

Под вечер, когда уже загорелись костры мира, несколько наших врагов пришло в наш стан. Они любопытствовали только об оружии. С удивлением мы узнали, что эти дикари знают точное значение слов: маузер, браунинг, наган и очень основательно толкуют о качестве наших винтовок.

Скрылись они в сумерках и опять никто не знал, какое решение окончательно было принято ими. Под разными предлогами они просили нас простоять здесь еще один день. Кто знает, может быть, они ждали себе подмогу.

Несмотря на костры мира, были приняты меры предосторожности против ночной атаки. В двух местах, защищающих лагерь от боковых нападений, в мягком песке были сделаны траншеи. Стража была усилена и каждому было назначено определенное место на случай тревоги.

Перед зарею мы обнаружили пропажу нескольких верблюдов. После долгих поисков они были найдены в очень странном месте, в скалах. Вероятно, кто-нибудь надеялся, что мы уйдем, отчаявшись найти наших животных.

Солнце уже встало, когда мы тронулись к перевалу. По обеим сторонам каравана ехала стража.

Опять какие-то странные вооруженные всадники обогнали нас. Они соскочили с коней и стояли со своими длинными ружьями. Некоторые из наших людей тоже спешились и прошли перед ними с винтовками наперевес.

После каменистого всхода мы достигли перевал и неожиданно услышали на расстоянии два винтовочных выстрела. Немного спустя, на самом гребне перевала, мы увидели нашего передового с карабином над головою. Это был знак тревоги. Мы опять стали в оборонительное положение и двое из наших людей с биноклями приблизились к опасному месту. Прошло несколько минут, наши рассматривали что-то внимательно, а затем дали сигнал: опасности нет.

Когда мы приблизились, наши все еще что-то рассматривали в бинокль. Один из них настаивал, что что-то случилось и, по-видимому, один из наших торгутов и лошадь убиты. Но другой отметил, что отряд мулов двигается беспрепятственно и черное пятно с несколькими людскими фигурами остается позади.

Это не опасно.

Спускаясь с перевала, мы заметили на расстоянии огромные стада диких яков — несколько сот голов, столь характерные для гор Марко Поло. Теперь нам стало понятно, что черное пятно внизу было ничем иным, как огромной тушей яка, которого убили наши торгуты и содрали с него шкуру.

Но опасность нападения все еще не исчезла. Наши монголы настаивали, что панаги не нападут на нас около своих юрт, боясь, что в случае неудачи их жилища будут сожжены. Но после горного перевала в пустынной местности нападение еще более вероятно. Монгольский лама Санге был так напуган этими предположениями, что пришел к нам с белым хатыком на руках и просил отпустить всех монголов немедленно вернуться домой. Но мы хатыка не приняли и весь этот неприятный разговор повис в воздухе.

Между тем уже сама природа спешила нам на помощь.

Местные божества, несмотря на сентябрь, уже гремели громами в горах, и наши монголы шептали, что могущественный бог Ло очень гневается на панагов за их злые намерения. За грозами повалил густой снег, совсем необычный для этого времени года. Мужество вернулось к нашим монголам и они кричали: «Видите, гнев богов! Сами боги нам помогают! Панаги никогда не нападут в снегу, потому что их можно догнать по следу».

Но тем не менее стан этой ночью был сумрачен. Среди вьюги слабо горели огни и глухо звучали голоса часовых.

Вспоминаю другой стан, тоже с кострами, но вблизи горят и другие огни. Там стан голоков. Всю ночь они кричат: «Ки-ко-но!», а наши хорпы отвечают: «Хойе-хей!» Этими криками станы предупреждают друг друга о бдительности и о готовности к сопротивлению и сражению. Ничего не значит, что при закате солнца оба стана посещали друг друга. Но солнце ушло, и властвует враждебная луна, а потому и направление мыслей может измениться. И внезапно могут погаснуть огни мира.

Опять валит снег. Высокие скалы окружают стан. Гигантские тени отбрасываются на их гладких поверхностях. Вокруг огней сидят закутанные фигуры. Издалека вы можете видеть, как они поднимают руки и в красных струях огня блестят все десять пальцев. С восторгом что-то подсчитывается. Считается необозримая армия Шамбалы. Говорится о непобедимом оружии ее легионов. Утверждается, что великий победитель — Сам Владыка Шамбалы — предводительствует, что никто не знает, откуда они приходят и уничтожают все несправедливое. И с ними приходит счастье и благоденствие стран. Вестники Владыки Шамбалы появляются повсеместно. И как ответ на этот сказ на соседней горе появляется тень великана, и кто-то позолоченный сиянием огня спускается с гор. Все готовы к чему-то особенному. Но тот, кто приходит, он только погонщик яков. Но все же он приносит добрые вести. Яки для перевала Санджу готовы. Добрые вести! Но восторг сказания нарушен. В разочаровании люди бросают новые смолистые коренья в костер.

Огонь шипит и снова гаснет. Пурпуровые горы с белоснежными шапками под куполом синего неба сгрудились у золотистого камня. Много людей приникло к нему. На камне повешено что-то сияющее яркими красками. В высокой желтой шапке лама что-то говорит внимательным слушателям. Тростью по картине он сопровождает свой рассказ. Эта сияющая красками картина есть изображение Северной Шамбалы. В середине изображения Сам Владыка, Благословенный Ригден-Джапо. И над ним Сам Владыка Будда. Много великолепных приношений, много сокровищ принесено Владыке. Но Его рука не трогает их. И не ищет их Его глаз. На ладони Его руки, простертой в благословении, вы различаете знак высокого достоинства. Он благословляет будущее человечество. Владыка на башне своей помогает благу и уничтожает греховное. Его мысль в постоянной победной борьбе. Он есть свет, разрушающий тьму. В нижней части изображения показана великая битва под предводительством самого Владыки. Тяжка судьба врагов Шамбалы. Справедливый гнев пурпуром окрашивает голубые облака. Воины Владыки Ригдена в блестящем доспехе с мечами и копьями преследуют устрашенных врагов. Многие из них уже распростерты, их оружие и большие шляпы, и прочее имущество разбросаны на поле битвы. Часть врагов уже поражена справедливою рукой. Предводитель врагов уже повержен и распростерт под копытами коня великого воина Благословенного Ригдена. За Владыкой на повозках следуют устрашающие пушки; нет стен, которые могут противостоять им. Враги на коленях молят о пощаде или пытаются укрыться бегством на слонах. Но меч справедливости настигает нечестивцев, ибо тьма должна быть уничтожена. Тростью лама следует по картине за движениями битвы.

В молчании пустыни, вечером, расположившимся вокруг костра рассказывается священная история о победе света. Десять пальцев будет недостаточно, чтобы перечислить воинство Шамбалы. Никакое воображение не сможет описать мощь Владыки Мира.

Среди всепроникающего жестокого холода костры кажутся жалкими и негреющими. Короткое время, от одиннадцати до часу, немного теплеет. Но после полудня к морозу прибавляется режущий вихрь и самая тяжелая шуба греет не больше легкого шелка. Для доктора необыкновенна возможность наблюдать особое условие высот. Пульс Е.И. достигает 145. Доктор говорит: «Это пульс птицы». У меня вместо 64 — 130, в ушах звенит, точно все цикады Индии нагрянули. Приходит и снежная слепота. После нее необыкновенное ощущение. Все изображения одинаково сильно удваиваются: два каравана, две стаи ворон, двойной силуэт гор.

Наш доктор пророчествует: при таких холодах сердце, уже напряженное высотою, начнет слабеть, и в одну из студеных ночей человек может уснуть навеки.

Доктор пишет медицинское свидетельство «Дальнейшее задержание экспедиции должно быть рассматриваемо как организованное покушение на жизнь членов экспедиции».

Ранним утром, перед самым восходом солнца, доктор приходит в возбуждение, убежденно восклицая «Вот вам следствие нашего положения! Даже коньяк замерз! И так все живущее может замерзнуть и упокоиться навеки». Ему в ответ сказали: «Конечно, если мы хотим замерзнуть, — мы и замерзнем. Но ведь есть такая замечательная вещь, как психическая энергия, которая теплее огня и питательнее хлеба. Но, главное, во всех случаях — это соблюдать спокойствие, всякое раздражение лишает нас лучшего психического оружия».

Конечно, я не винил доктора за его пессимизм, ибо обычные лекарства в столь необычных обстоятельствах не давали нужного следствия. Кроме того, главное лекарство в его аптечке, — строфант — уже кончалось. А от другого нужного лекарства — адонис верналис — он показывал лишь пустой пузырек.

Топливо почти невозможно было достать. За один мешок аргала обитатели черных палаток требовали большие деньги. И каждый требовал особые монеты. Один предпочитал старые императорские китайские таэли. Другой настаивал на монетах с фигурою, — доллар из Синкианга. Третий желал монеты с головою Хун-Чанга и с семью буквами, четвертый предпочитал ту же голову, но с шестью буквами. Кто-то хотел продавать только на индийские серебряные рупии. Но никто не хотел принимать американские и мексиканские доллары; также все избегали тибетский медный шо, несмотря на громкую надпись на нем: «Правительство, победоносное во всех направлениях».

Но что же дает скромным кострам теплоту? Несмотря на неописуемый холод, опять подняты все десять пальцев. Сперва они подняты для числа замерзших караванов, а затем для выражения бесчисленных священных воинов, которые сойдут со святой горы, чтобы уничтожить нечестивцев. В этих рассказах об огненных битвах, о победе справедливости над тьмою костры начинают гореть ярко, и поднятые десять пальцев, казалось, не чувствуют холода. Костры холода!

Черная масса движется почти по отвесной скале. Стада диких яков, не меньше трехсот голов, уходят от каравана. Наши монголы-охотники изготовляют винтовки и стараются отстать. Но мы знаем их уловки. Хотя они и буддисты и носят на шее и даже на спине священные ладанки и ковчежцы со священными изображениями, но превыше всего они стрелки. Велико желание охотника послать верную пулю в черную массу бегущих яков. Охотники остановлены.

«Очир, Дордже, Манджи, слушайте, не стреляйте! У вас пищи достаточно».

Но разве охотники стреляют для пищи? Далеко на галечном склоне снова появляется темная масса. Она стала еще больше и даже плотнее. Что-то есть поразительное в этом огромном черном стаде диких яков. Монголы-охотники советуют нам взять в сторону и далеко обойти стадо. Они считают это стадо в тысячу голов. И среди них может найтись один як, самый старый и свирепый.

Но в охоте за киянгами монголы неутомимы. В стане был назначен штраф за каждый неразрешенный выстрел, так же, как и за самовольную отлучку. Но что вы будете делать, если стрелок все-таки скроется за соседним холмом, а через два часа вернется с перекинутой через седло кровавой шкурой киянга и с кусками свежего мяса, подвешенными за седлом? Совершенно как гуннские наездники, возившие мясо под седлами. Весь замазанный кровью охотник улыбается. Накажете вы его или не накажете, ему безразлично, его страсть удовлетворена. И остальные буддисты смотрят на вас несочувственно за запрет убивать животных. Они уже предвкушают наслаждение зажарить мясо яка или киянга у вечернего костра.

Антилопа, преследуемая волком, набегает прямо на караван. Сдерживаемые охотники с завистью смотрят. Но если можно удержать людей, то вы бессильны с псами, и вскоре бедная антилопа находится между двух огней. Но и волк вблизи каравана напуган и прыжками поспешно скрывается. От собак антилопа, конечно, спасается. Даже горные козлы и маленькие дикие серны одурачивают монгольских собак, уводя их подальше от своих детенышей.

И медведи здесь. Чернобурые, с широким белым ошейником. Ночью они подходят совсем близко к лагерю, и даже днем они удовлетворяют свое любопытство, не пытаясь бежать, если их не пугают собаки. Сейчас мы идем по руслу светлого Буренгола. Под копытами коней зелено-голубые окиси меди сияют, как лучшая бирюза. Над нами крутая скала и на самом верху ее огромный медведь следует за нашим караваном и рассматривает нас как диковинку. Кто посягнет на него, и к чему?

Но один вид животных сделался настоящим врагом каравана. Это суслики, тарбаганы и полевые мыши. Целые области продырявлены ими. Даже при величайшей осторожности лошади по колено проваливаются в эти подземные города. Не проходит и дня без падения коня в предательские норы.

Вечером тибетец Кончок приносит к костру двух горных фазанов. Остается загадкой, как он их поймал голыми руками? Не надо сомневаться, что их хотят убить и съесть, но раздаются голоса и за освобождение птиц. Мы опять обращаемся к буддийским заветам и, поторговавшись, вымениваем птиц на китайский таэль. Минуту спустя оба узника радостно летят в направлении гор.

Лисица охотится на горных куропаток, коршун подстерегает зайца, и собаки весело гоняют сусликов. Животное царство живет по своим законам. Последний случай из животного царства о трех курицах. Из Сучоу мы взяли с собой петуха и двух кур, которые прилежно каждый день несли яйца, несмотря на неудобное качание целый день на спине верблюда. Но когда кончился корм для птиц, мы подарили их тибетскому майору. Глаз сыщика уловил отсутствие куриц, и немедленно донес губернатору. Возникла целая переписка о том, не съели ли мы сами трех куриц. Об этом даже посылались донесения в Лхасу.

И опять при свете ночных костров собираются наши тибетцы и, подмигивая друг другу, передают последние слухи из соседнего дзонга, как всегда, потешаясь над губернатором. Тот же яркий огонь, который только что воодушевлял рассказ о Шамбале, теперь освещает лица, судящие правительство Лхасы.

Ламы освящают субурган Шамбалы. Перед изображением Ригден-Джапо на магическое зеркало они льют воду. Вода сбегает по зеркальной поверхности, отражение дрожит и напоминает одну из древних легенд о магических зеркалах. Шествие проходит вокруг субургана с возжженными курениями. Великий лама держит нить, соединяющую его с вершиной субургана, где сложены предметы особого значения. Там есть изображение Будды, есть серебряное кольцо с многозначительным начертанием, там же покоятся пророчества о будущем и скрыты ценные предметы: Норбу Ринпоче. Старик лама пришел от соседних юрт и принес пригоршню сокровищ — кусочек горного хрусталя, обломок бирюзы, две-три небольшие бусины и блестящий кусочек слюды. Старый лама принимал участие в построении субургана и принес эти сокровища с настоятельной просьбой поместить их в сокровенную сокровищницу. После долгого служения белая нить, соединяющая ламу с субурганом, была разрезана, и в пустыне остался белый субурган, охраняемый разве незримыми силами. Много опасностей угрожает ему. Когда караваны останавливаются на отдых, верблюды обламывают края основания; любопытный козлик вскакивает на карниз и своими рогами пробует прочность живописных изображений и узоров. Но самая большая опасность грозит от дунган — мусульман.

Монголы имеют пословицу: «Если субурган устоит против дунган, то он останется цел навеки». Около костров рассказываются страшные истории о разрушении буддийских святынь дунганами. Говорится, как дунгане зажигают костры в старых буддийских пещерных храмах, украшенных фресковой живописью, чтобы уничтожить ее дымом. Люди с ужасом в глазах толкуют, как в Лабране дунгане разрушили даже изображение Самого Майтрейи. Преследуют дунгане не только буддистов, но и конфуцианцев. Монголы говорят, что если трудно с китайцами, то с дунганами уже совершенно невозможно: они бесчеловечны, жестоки и кровожадны. Вспоминают всякого рода жестокости, имевшие место во время последнего восстания дунган. На каждом холме видны развалины и какие-то бесформенные груды камней. В народном представлении все эти остатки так или иначе связаны с именем дунган.

Здесь было укрепление, построенное дунганами, там была крепость, разрушенная дунганами, здесь стояла деревня, сожженная дунганами, там был золотой прииск, замолкнувший после прохода дунган. И колодец, забитый песком, — тоже работа дунган, чтобы лишить местность воды.

Весь вечер посвящен этим страшным рассказам.

Вокруг костров опять можете видеть все десять пальцев, но теперь они перечисляют жестокости дунган.

Колокола на верблюдах разного размера и звучат, как целая симфония. Это незабываемая мелодия пустыни. Жар среди дня умертвляет все. Все делается безжизненным, мертвым. Все заползает в прохладу тени. Солнце-победитель остается одно на безбрежном поле битвы. Ничто не может противостоять ему. Даже великая река, даже сам Тарим замедляет свое течение. Как когти в судороге, простерты горячие камни, пока победитель не скроется опять за барханами для новых побед. Темнота не смеет сразу вернуться. Только голубоватый туман дрожит в безбрежных далях. Эту голубую симфонию какая мелодия может сопровождать?

Симфония колокольчиков, нежная, как древняя медь, и мерная, как движение кораблей пустыни. Только она может дополнить симфонию безбрежности. И, как противоположение этим таинственным манящим звукам, вы слышите песню, сопровождаемую цитрой в руках неутомимого бакши, странствующего певца. Вот он поет о Шабистане, о феях, которые спускаются из высоких сфер на землю, чтобы вдохновлять великанов и героев, и прекрасных царевичей.

Он поет, как ходил Благословенный пророк Исса и как он воскресил великана, ставшего мудрым правителем этой страны. Он поет о священном народе, живущем за ближней горою, и как святой человек слышал их священные напевы, хотя они пелись за шесть месяцев пути от него. В молчании пустыни пение бакши слилось с колокольчиками нашего каравана. Праздник в соседней деревне. Он едет туда подарить свое святое искусство и сказать многое о разных чудесных предметах. Сказать вовсе не сказку, а действительную жизнь Азии.

Вожак каравана верблюд украшен цветными коврами и лентами и над его грузом высится знамя. Он уважаемый верблюд, ведь он вожак. Он принимает на себя ответственность за поведение всего каравана и, горделиво выступая, мерно звенит. И его черные агатовые глаза, право, знают также много легенд.

Вместо бакши со священными напевами иной всадник приближается к нам.

Высокие, резкие, рвущие звуки режут пространство.

Ведь это китайская героическая песнь!

Сомневаюсь, чтобы можно было слышать эти героические или конфуцианские напевы в китайских кварталах иностранных городов.

Но в пустыне это ощущение древнего Китая, эти знаки китайских завоевателей бескрайних просторов проникают даже в сердце современного амбаня. Нарушен ритм колоколов верблюдов. Звенят бубенчики на коне амбаня. Тяжелая красная кисть колышется под шеей статного карашарского коня, серого с полосами, точно зебра. И другая кисть развевается на груди лошади. Под седлом продет китайский меч. Загнуты кверху носки черных бархатных сапог. На стременах золоченые львы. Сложно украшение седла. И несколько ковров умягчают долгий путь. От Яркенда в Тунханг два месяца пути по древнекитайской дороге, где нефрит и шелк, серебро и золото перевозились точно такими же всадниками, с теми же самыми песнями и бубенцами, с теми же мечами. Со звоном и шумом присоединяется к нам амбань со своею свитою. Верблюды отстают, а кони воодушевляются шумом и резкими звуками напевов. Это уже похоже на шествие орд великих сынов Чингис-хана.

Маленький городок. Другой амбань выходит из своего ямыня, окруженного стеной-изгородью, поприветствовать нашего китайского спутника. Оба владыки церемонно приветствуют друг друга. Вспоминаются старые китайские картины. Правители так рады видеть друг друга. И об руку они вступают в высокие красные ворота. Два черных силуэта в песчано-жемчужном тумане, охраненные двумя воинами, расписанными по обеим сторонам на глиняной стене.

* * *

«Алла, Алла, Алла!» — восклицают мусульмане, приготовляясь к рамазану, во время которого они постятся днем и вкушают пищу только ночью. Чтобы избежать дремоту, они наполняют воздух вокруг города криками и песнями.

Но совсем другой напев слышится по соседству под большим деревом. Два ладакца из нашего каравана молятся Майтрейе. Так напевы всех верований собираются вокруг костра.

* * *

На древних камнях по всей Азии находятся необычные кресты и имена, начертанные на уйгурском, китайском, монгольском и других наречиях. Вот чудо! На монгольской монете тот же самый знак! Так по пустыне прошли несториане. Пески, подобно шелковому покрывалу, покрыли все из прошлого. Только красная линия на востоке пересекает силуэты песчаных дюн.

Движущиеся пески. Как жадные стражи, они сторожат сокровища, которые только изредка выходят на поверхность. Но никто не осмелится тронуть их, ибо они охранены тайными силами и могут быть выданы людям лишь в сужденное время. Над землею там ползут ядовитые испарения. Не приникайте к земле, не пытайтесь поднять что-нибудь, не принадлежащее вам, иначе вы падете мертвым, как погибает грабитель.

Опытный наездник посылает перед собою собаку, которая первая почувствует земные испарения. Даже животное не войдет в эту запрещенную зону. Огонь костров не привлечет вас к этим тайным местам. Только коршуны высоко будут летать над этой таинственной страною. Не поставлены ли они стражами? И кому принадлежат кости, сверкающие белизной на песках? Кто этот безумец, дерзнувший против сужденных сроков?

Снова вокруг костра поднято десять пальцев, и рассказ, убедительный в своей простоте, воодушевляет людские сердца. Теперь сказ идет о знаменитом черном камне. В прекрасных символах старый путник расскажет благоговейно замершим слушателям, как в незапамятные времена из других миров упал чудесный камень — Чинтамани индусов или Норбу Ринпоче тибетцев и монголов. И с тех пор часть этого камня блуждает по земле, возвещая новую эру и великие мировые события. Будет сказано, как некий Владыка владел этим камнем и как темные силы пытались похитить сокровище.

Ваш друг, слушая эту легенду, шепнет вам: «Камень этот черен, необуздан и пахуч и зовется Началом Мира. И он шевелится, как одухотворенный. Так завещал Парацельс». А другой ваш спутник улыбается: «Камень изгнанник, странствующий камень мейстерзингера».

Но рассказчик у костра продолжает свой рассказ о чудесных силах камня, как камень проявляется и как он указывает мировые события.

«Когда камень горяч, когда камень дрожит, когда камень трещит, когда камень изменяет свой вес и цвет, — этими явлениями камень предсказывает владельцу будущее и дает ему возможность знать врагов и опасности или счастливые события».

Слушатель спрашивает: «А не этот ли это камень на Башне Ригден-Джапо, чьи лучи проникают все океаны и горы на благо людей?»

Рассказчик продолжает: «Черный камень скитается по земле. Знаем, что китайский император и Тамерлан владели камнем. Знающие люди говорят, что великий Соломон и Акбар владели сокровищем, давшим им чудесные силы. Сокровище мира — так называется камень».

Костры пылают, как древние огни священного служения.

Входите в палатку. Все спокойно и обычно. В таком окружении трудно представить себе что-то необычное и неповторимое. В палатке темно. Неожиданно из ваших пальцев возникает огонь и без вреда сверкает из всех предметов, которые вы трогаете. Опять вы пришли в прикосновение с несказуемым сочетанием токов. Это случается только на высотах. Костры еще не успели разгореться, как загремел выстрел. Кто стрелял?

Таши убил змею. Странная змея — с какой-то бородой, серая с черными пятнами.

Вокруг костров долгие рассказы о змеях. Монгол толкует:

«Если кто-нибудь не боится змей, он должен схватить ее за хвост и сильно встряхнуть. И змея станет твердой, как палка, пока вы ее опять не встряхнете».

Спутник наклоняется ко мне:

«Вы помните библейский жезл Моисея; как он произвел чудо, и жезл обратился в змею. Может быть, он привел змею в каталепсию и сильным движением затем вернул ее к жизни?».

* * *

Много библейских знаков вспоминается в пустыне. Посмотрите на эти громадные колонны песка, которые неожиданно возникают и движутся долгое время как плотная масса.

Ведь это тот самый чудесный столп, который предшествовал Моисею, указывая путь, тот самый, который знаком всякому знающему пустыню. И снова вы вспоминаете горящий и несгорающий куст Моисея. После наблюдения необъяснимого пламени в вашей палатке такой куст для вас больше не чудо, но действительность, которая живет только в пустыне. Когда вы слышите, как великий Махатма держал путь на коне, чтобы помочь выполнению неотложной высокой миссии, вы также не удивляетесь, потому что вы знаете о существовании Махатм. Вы знаете их великую мудрость. Многое, что совершенно не находит места в жизни Запада, здесь, на Востоке, делается простым и убедительным.

И вот еще библейские отзвуки. На вершине горы виднеются камни. Должно быть, развалины.

«Это трон Сулеймана!» — объясняет вам караванщик. «Но как это может быть, что по всей Азии имеются троны Соломона? Мы видели их в Шринагаре, около Кашгара, и в Персии их несколько».

Но караванщик продолжает свою мысль: «Конечно, много тронов великого царя Сулеймана. Он был и мудр и могуч. Он имел летательную машину и посещал многие страны. Глупый народ, они думают, что он летал на ковре, но ученые люди знают, что царь имел особую машину. Правда, она не могла летать очень высоко, но все-таки двигалась по воздуху».

Опять что-то говорится о путешествиях, но старый ковер-самолет уже отложен.

Та же самая путаница и в рассказах о победах Александра Великого. С одной стороны, великий завоеватель смешан с Гесэр-ханом. По другой версии, он император Индии. Гесэр-хану посвящен замечательный миф. Он рассказывает о месте рождения любимого героя. В романтической песне описывается жена героя, Бругума; его замок и его завоевания, всегда направленные ко благу человечества. Хорпа просто расскажет вам о дворце Гесэр-хана в провинции Кхам, где вместо балок положены длинные мечи его бесчисленных воинов. Распевая и танцуя в честь Гесэр-хана, хорпа предлагает вам достать один из этих непобедимых мечей. Песок и камни кругом, но все еще жива мысль о непобедимости.

Когда вы слышите в Европе о городе разбойника-завоевателя, вы, может быть, подумаете, что вам толкуют старые сказки об Испании и Корсике. Но здесь, в пустыне, когда вы знаете, что ближайший ночлег будет под стенами города знаменитого разбойника Дже-ламы, известного по всей Центральной Гоби, вы нисколько не удивляетесь. Вы только осмотрите ваше оружие и спросите, в каком одеянии лучше показаться: европейцем, монголом или сартом. Ночью вы слышите собачий лай и ваши люди замечают спокойно: «Это лают собаки людей Дже-ламы». Дже-лама недавно убит монголами, но шайки его еще не совсем рассеялись. Ночью в красном пламени костров вы можете опять увидеть все десять пальцев. Идут возбужденные рассказы о внушающем страх Дже-ламе, о его жестоких соратниках. Говорится, как они останавливали большие караваны, как забирали в плен много народу и эти сотни невольных рабов трудились над сооружением стен и башен города Дже-ламы, который тот заложил на глухом перепутье Центральной Гоби. Говорится, в каких битвах был Дже-лама победителем, какими сверхъестественными силами он владел, как отдавал самые ужасающие приказы, немедленно приводимые в исполнение. Как, следуя приказам его, уши, носы и руки непослушных немедленно отрубались и живые свидетели его жестокости для устрашения других отпускались на волю.

В нашем караване находятся двое, лично знавших Дже-ламу. Один из Цайдама, он счастливо убежал из плена. Другой — монгольский лама, испытанный контрабандист, знающий все тайные тропинки пустыни, знающий неведомые другим источники и колодцы. Не был ли он сотрудником Дже-ламы? Он улыбается:

«Не всегда Дже-лама был худым человеком. Я слышал, как великодушен он мог быть. Но вы должны были следовать его великой мощи. Он был религиозный человек. Вчера вы видели большой белый субурган на холме. По его приказу пленники сообща складывали эти белые камни. И если кто был под его покровительством, тот мог спокойно, без риска, пересекать пустыню».

Да, да, должно быть, этот лама имел какие-то дела со знаменитым разбойником. Но к чему обычный разбойник будет строить целый город в пустыне?

В первых лучах солнца мы увидели за соседним песчаным холмом башню и часть стены. Часть людей с карабинами на руке пошли на разведку, ибо караванщики настойчиво твердили, что люди Дже-ламы могут скрыться в полуразрушенных стенах. С биноклями мы следили за движением наших разведчиков. Через час Юрий появился на вершине башни, и это было знаком, что цитадель пуста. Мы тщательно осмотрели город и убедились, что только дух большого воина мог создать план такого укрепления. Вокруг города мы видели следы юрт, потому что имя Дже-ламы привлекало многих монголов под его покровительство. Но затем, когда седая голова их вождя на копье была пронесена по базарам, они рассеялись.

Должно быть, Дже-лама собирался долго жить на этом месте. Стены и башни были сложены прочно. Его дом был просторен и защищен системою стен. В открытом поле монголы не могли победить его. Но однажды монгольский офицер приехал к нему как бы для мирных переговоров. Старый коршун, казалось бы, знавший все виды хитростей, на этот раз ослеп. Он принял посла, и смелый монгол приблизился к нему, неся большой белый хатык на руках, но под хатыком был скрыт браунинг. Близко подошел посол к владыке пустыни и, поднося ему почетный хатык, выстрелил ему прямо в сердце. Должно быть, ранее все повиновались личному гипнотическому воздействию Дже-ламы, ибо не успел старый предводитель упасть бездыханно, как его последователи быстро разбежались в смятении, и маленький отряд монголов занял крепость без боя. За стенами мы видели две могилы. Были ли они могилами жертв Дже-ламы или там покоилось безголовое тело самого вождя?

Вспоминаю, как в Урге мне рассказывали поразительные истории о голове Дже-ламы. Голова сохранялась в спирту и множество людей хотело овладеть этой необычной диковинкой. В этом бесконечном переходе из рук в руки «сокровище» исчезло. Принесло ли оно счастье или печаль своему владельцу? Никто не знает, что руководило сознанием Дже-ламы, который окончил юридический факультет русского университета. Затем побывал в Тибете, оставаясь некоторое время в лучших отношениях с Далай-Ламой. Ясно одно: жизнь Дже-ламы составит на долгое время легенду всей Гоби. Долго это сказание будет расти и украшаться цветами воображения Азии. На долгое время все десять пальцев в память Дже-ламы будут подыматься над кострами. Ярко пылают костры.

 

Но бывает, когда огни пустыни потухают.

Они потухают от воды, ураганов и пожаров.

Изучая нагорья Азии, изумляешься количеству наносного лесса. Изменчивость поверхности дает многие неожиданности. Часто предмет большой древности оказывается вымытым почти на поверхность. И в то же время предметы недавнего прошлого оказываются под тяжкими наносными слоями. Наблюдая Азию, нужно быть готовым к неожиданностям. Где теперь эти гигантские потоки, которые увлекали за собой целые холмы валунов и песков, заполняя глубокие ущелья и изменяя очертания всей местности? Может быть, это только следы давних катастроф?

Небо покрыто облаками. В соседних горах в направлении Улан-дабана по ночам странный, унылый звук постоянно наполняет пространство. И не одну или две, а целых три ночи подряд, просыпаясь, мы слышим эту непонятную симфонию природы. Невозможно понять — что это, дружественные или грозные знаки? Но в колеблющихся звуках заключается что-то привлекающее и заставляющее прилежно прислушиваться.

Начинается серый денек. Небольшой дождь. Среди дневных шумов вы не различаете более таинственное ночное трепетание. Народ занят обычной работой. Мысли заняты обычными соображениями о дальнейшем движении. Все готовы присесть за обычный обед у маленького ручья, по берегам которого ютятся в изобилии миролюбивые суслики.

Чудеса Азии приходят мгновенно. По глубокому ущелью от гор несется мощный поток. Неожиданно он заливает берега ручья. Через минуту это уже не поток, но гигантская бурая река, она захватывает всю равнину. Желтые пенные волны, полные песка и камней, опрокидывают и уносят палатки. Большие камни несутся в волнах и бьют по ногам. Время думать о спасении. Кони и верблюды, почуяв опасность, несутся к горам. Из многих юрт слышны крики. Мощный поток разрушает юрты, крепко построенные. Что может противостоять этой силе? Палатки разрушены. Множество вещей унесено. Поток пробежал, обращая все в топкое болото. Сумерки без костров, холодная неприветливая ночь и студеное утро.

Солнце освещает как бы новую местность. Поток протекает в каких-то новых берегах. Перед нами лежат безжизненные новые холмы, созданные мощью волн. Унесенные вещи за ночь оказались под глубокими слоями новой почвы. Раскапывая их, вы думаете о происхождении наслоений Азии. Сразу становится ясно, каким образом доисторические древности оказываются смешанными с почти недавними предметами. Огни потушены потоком, и медленно начинают гореть промокшие ветки и корни. Но не только вода гасит огонь, но и великое степное пламя нарушает мирные светляки пустыни.

Степь горит. Жители спасаются в бегстве. Вы стремитесь выбраться из этих опасных мест. Кони чуют опасность и тревожно настораживают уши по направлению к зловещему шуму. Огненная стена, покрытая черными кольцами дыма, двигается. Какой неслыханный шум и зловещее трепетание пламени.

Смотря на эту ужасную стену, вы вспоминаете, как монгольские ханы и другие завоеватели Азии поджигали степи, этим решая участь битвы. Но, конечно, иногда огненная стихия изменяла и оборачивалась на самих создателей ее. Ваш спутник измеряет глазом расстояние до огня и спокойно говорит вам, как о чем-то совершенно обычном:

«Думаю, что мы успеем уйти вовремя. Мы должны достичь ту гору», — и он указывает на далекий каменистый холм.

На следующее утро вы осматриваете сожженную степь с вершины холма. Все черно, все изменилось и опять песчаная пыль скроет этот ковер. Вы замечаете дым на соседней горе. Что это? Монгол объясняет: «Там под землею горит каменный уголь и горит уже многие месяцы». Так спокойно говорит житель пустыни о разрушении своих сокровищ. Ураган также гасит костры. После полудня начинается вихрь. Монголы кричат: «Остановимся, иначе вихрь нас унесет». Песок и камни летят в воздухе. Люди пытаются скрыться за караванным грузом. Кругом беспросветная мгла. Но утром всходит солнце и оказывается, что вы стоите на самом берегу озера.

Многообразны чудеса пустыни.

И еще огни светятся вдали, но не костры это. Они желтые и красные. Из этих таинственных искр создаются сложные построения. Смотри, вон там города в красных отблесках, будто подымаются дворцы и стены. Не священный ли огромный бык мерцает в красно-фиолетовых огнях? Не окна ли светятся вдали и призывают путников? Из темноты около вас чернеют дыры, как старое кладбище нагромождены какие-то плоские плиты. Под копытами коней что-то звенит твердое, как стекло.

Цайдамский проводник строго говорит:

«Идите все в одиночку и не сворачивайте с тропинки. Внимание!» Но он не объясняет, почему нужна осторожность и почему он не хочет идти первым. И другой монгольский лама тоже не хочет идти впереди.

Опасность таится рядом. Сто двадцать миль мы должны пройти безостановочно. Тут нет воды для коней. На заре мы обнаружили, что шли по тонкой корке. В дырах около тропинки чернеет бездонная соляная вода. И это не плиты кладбища кругом, но острые слои соли. Но и они могут сделаться знаками погребения для тех, кто неосторожно упадет в черное зияющее отверстие. Какие перемены происходили здесь? Огненные замки исчезли в лучах света. И когда окончилось это своеобразное кладбище, мы опять оказались в желтых и розовых песках.

Снова следует рассказ.

Некогда огромный город стоял на этом месте. Жители города были богаты и благоденствовали в легкой жизни. Но ведь даже серебро чернеет, если оно не в действии. Так, собранные богатства не получали должного назначения. И позабылись благие основы жизни. Но есть справедливость даже на нашей Земле, и все нечестивое будет уничтожено, когда истощится великое терпение. В криках ужаса, в пламени неожиданно погрузился в землю греховный город, и море покрыло эту гигантскую расселину. Прошли долгие времена. Покрылось море солью, и до сих пор остались эти места безжизненными навеки. Все места, где произошла несправедливость, останутся безжизненными.

Проводник спрашивает нас с таинственным видом: «Может быть ночью вы видели что-то странное?» Один из наших спутников шепчет:

«Не есть ли это история Атлантиды? Не поминается ли Посейдон в этой легенде?» Но проводник продолжает: «Несколько жителей этого города, конечно, лучшие, были спасены. Неизвестный пастух пришел с гор и предупредил их об идущем несчастье. И они ушли в горные пещеры. Если желаете, можно пройти к ним. Я покажу вам каменную дверь, которая накрепко закрыта. И никто не знает, как открыть ее».

«Может быть, ты также знаешь, где тут поблизости имеются священные границы, которые ваши люди не осмеливаются переступать?»

«Истинно, только призванные могут переступить эти границы. Разные знаки свидетельствуют об этих заповедных местах. Но даже без видимых знаков каждый чувствует во всем теле дрожание. Один охотник был храбр и переступил границу. Навидался он там много чудесных вещей. Но безумен он был и пытался говорить об этих сокровенных предметах, и за то онемел он. Со священными предметами нужно быть очень осторожным. Все открытое до сужденного срока вовлечет в великое несчастье».

Вдали подымаются белые сверкающие вершины. Это Гималаи! Они кажутся не так высоки, потому что мы сами стоим на больших высотах. Но как белы они! Это не горы — это царство снегов! «Вон там Эверест» — говорит проводник.

Никто еще не взошел на это священное сокровище снегов. Несколько раз пелинги пытались овладеть этой горой. Некоторые из них погибли, а другие имели множество трудностей. Эта вершина суждена для Матери Мира. Она должна быть чиста, нетронута и девственна. Только Она Сама, Великая Матерь, может быть там. Великое молчание бережет мир.

Сияют костры. Лучшие мысли собираются вокруг огня. В далекой пустыне живут тысячи голубей около старой священной могилы. Благие вестники, они летают далеко кругом и указывают путникам дорогу к гостеприимному крову.

Около костров сверкают белые крылья.

Свет пустыни.

На краю пропасти, у горного потока, в тумане показываются едва заметные очертания коня. Что-то необычно сверкает на седле. Может быть, это конь, потерянный караваном? Или, может быть, он сбросил всадника, перепрыгивая через пропасть? Может быть, этого коня, ослабевшего, бросили на пути и теперь, отдохнувший, он ищет владельца?

Так мыслит рассудок, но сердце вспоминает другое. Сердце помнит, как от великой Шамбалы, от священных горных высот в сужденный час сойдет конь одинокий и на седле его, вместо всадника, будет сиять сокровище мира: Норбу Ринпоче — Чинтамани — Чудесный камень, мира спаситель.

Не пришло ли время? Не несет ли нам одинокий конь сокровище мира — ТРИ — РАТНА!

 

МАЙТРЕЙЯ

На пальмовой коре острой иглою, по-сингалезски, пишет приветливый бикшу. Докучает ли он? Пишет ли просьбу? Нет, он, улыбаясь, шлет привет в далекую Заокеанию. Привет добрым, хорошим людям. И не ждет ответа. Просто добрая стрела в пространство.

В Канди, в древней столице Ланки-Цейлона, водят нас по старым знакам прошлого: храм священного зуба, храм Паранирваны, чудесное хранилище священных книг в чеканных серебряных покрышках-переплетах. «А что же там, в маленьком запертом храме?» — «Там храм Майтрейи, Владыки будущего». — «Можно войти?»

Проводник, улыбаясь, отрицательно качает головой. «В этот храм никто, кроме главного священнослужителя, не входит».

Так не должно быть осквернено светлое будущее. Знаем, живо оно. Знаем, символ его Майтрейя, Меттейя, Майтри — любовь, сострадание. Над этим светлым знаком всепонимания, всевмещения строится великое будущее. Произносится оно самым священным углублением. Не должно быть оно оскверняемо легкомыслием, любопытством, поверхностью и сомнением. В лучших выражениях говорит «Вишну-пурана» и все другие Пураны, то есть старинные заветы, о том светлом будущем, которому служит все человечество, каждый по-своему.

Мессия, Майтрейя, Мунтазар, Митоло и весь славный ряд имен, многообразно выражающих то же самое сокровенное и сердечное устремление человечества. Особенно восторженно говорят пророки о будущем. Перечтите все страницы Библии, где выражено самое светлое чаяние народа, перечтите заповедь Будды о Майтрейе, просмотрите, как светло говорят мусульмане о пророке будущего.

Как прекрасно говорит Индия о конце черного века, Кали юги, и блистательном начале белого века, Сатья юги. Как величествен облик Калки Аватара на белом коне! И так же сердечно ожидают далекие ойроты Белого Бурхана. Наши староверы, подвижнически идущие искать Беловодье в Гималаях, делают этот трудный путь лишь во имя будущего. Во имя того же светлого будущего лама, прослезившись, рассказывает о сокровищах и мощи великого Ригден-Джапо, который уничтожит зло и восстановит справедливость. К будущему ведут победы Гесэр-хана. На каждый новый год китаец возжигает свечи и молится Владыке будущего. И оседлан белый конь в Исфагане для великого Пришествия. Если вы хотите прикоснуться к лучшим струнам человечества, заговорите с ним о будущем, о том, к чему, даже в самых удаленных пустынях, устремляется человеческое мышление. Какая-то особенная сердечность и торжественность наполняет эти устремления к преображению Мира.

В самые мрачные времена, среди тесноты недомыслия, особенно звучно раздавался ободряющий глас о великом Пришествии, о Новой Эре, о времени, когда человечество сумеет благоразумно и вдохновенно воспользоваться всеми сужденными возможностями. Каждый по-своему толкует этот Светлый Век, но в одном все одинаковы, а именно каждый толкует его языком сердца. Это не безразличный эклектизм. Наоборот, как раз обратное, со всех сторон к одному.

Ибо в каждом человеческом сердце, во всем царстве человеческом живет одно и то же стремление к Благу. И стремятся воссоединиться в сущности своей эти рассеянные ртутные шарики, если они не слишком отяжелились маслом и не слишком замохнатились пылью. Какая очевидность в этом простейшем опыте внешнего загрязнения ртутных шариков! Еще можно заметить трепетание внутреннего вещества, но уже осквернена поверхность, и замаслена постороннею мерзостью, и отчуждена этим от вселенского сознания. Уже пресечен путь ко вселенскому телу всеобщения. Но если не успела загрязниться поверхность, с каким неудержимым устремлением сливаются разрозненные капли снова с первоисточником. И не найдете уже, не различите эту воспринятую целым частицу. Но живет она, вся она в Нем, в Великом. Всеединость обобщила ее и усилила до вселенского понятия. Все учения знают это вселенское тело под разными именами.

В самых неожиданных проявлениях встречаемся с объединительными знаками. В посмертных заметках старцев пустынь были иногда находимы неожиданные начертания о Гималаях. Эти записи, мандалы и другие неожиданные знаки вызывали недоумение и удивление. Но лама далекого горного монастыря, спрошенный об этом, улыбается и замечает: «Поверх всех разделений существует великое единение, доступное лишь немногим».

Итак, сливается мышление, казалось бы, самых удаленных человеческих индивидуальностей. В этих высших знаках стирается самое отвратительное, что затемняет свет сердца, а именно отрицание и суждение. Часто в нашей современности мы придумываем особые выражения для тех же старинных понятий. Глубокомысленно мы замечаем: «Он понимает психологию», что, в сущности, значит, он не отрицает и не невежествует. Мы говорим: «Он практичен и знает жизнь», что, в сущности, значит, он не осуждает и тем не препятствует себе. Мы говорим: «Он знает источники», что будет значить, он не умаляет, ибо знает, насколько вредно каждое умаление.

В «Воскресении во плоти» Н.О.Лосский замечает:

«Деятель, противопоставляющий свои стремления стремлениям всех других деятелей, находится в состоянии обособления от них, и обрекает себя на то, чтобы пользоваться только собственною творческою силою; поэтому он способен производить лишь самые упрощенные действования вроде отталкивания. Выход из этого обнищания жизни достигается путем эволюции, осуществляющей все более и более высокие ступени конкретного единосущия».

«Члены Царства Божия, не вступая ни с кем в отношение противоборства, не совершают никаких актов отталкивания в пространстве, следовательно, не имеют материального тела; их преображенное тело состоит только из световых, звуковых, тепловых и тому подобных проявлений, которые не исключают друг друга, не обособлены эгоистически, но способны к взаимопроникновению. Достигнув конкретного единосущия, то есть усвоив стремления друг друга и задания Божественной Премудрости, они соборно творят Царство совершенной Красоты и всяческого Добра, и даже тела свои созидают так, что они, будучи взаимопроникнуты, не находятся в их единоличном обладании, а служат всем, дополняя друг друга и образуя индивидуальные всецелости, которые суть органы всеохватывающей целости Царства Божия. Свободное и любовное единодушие членов Царства Божия так велико, что все они образуют, можно сказать, «Едино Тело и Един Дух...» (Ап. Павел, к Ефес., 4,4).

«Что касается сверхпространственности, значение ее хорошо выяснено в творениях Отца Церкви, Св. Григория Нисского: «Душа не протяженна, — говорит он, — и потому естеству духовному нет никакого труда быть при каждой из стихий, с которыми однажды вступило оно в сопряжение при растворении, не делясь на части противоположностью стихий; естество духовное и непротяжное не терпит последствий расстояния. Дружеская связь и знакомство с бывшими частями тела навсегда сохраняется в душе».

Кому же особенно ясны и близки будут слова нашего знаменитого современного философа? Конечно, высокий лама найдет в них и сердечный ответ, и благостное понимание. Больше того, он найдет в своей реальной метафизике и соответствующие оправдания и с восторгом приобщится к диспуту о духовном, иначе говоря, о том, что составляет его стремление. Для вселенского тела лама признает Дхармакайю. Высшее общение представителей духа он назовет Доржепундок. И главное, сделает это не в разобщении, не в оспаривании, но в добром общении, в котором так легко стираются вредоносные перегородки.

Там же, на Востоке, поймут и идею С.Метальникова о бессмертии одноклеточных. Идея единости, неделимости, неразрушимости будет оценена. Тот, кто понимает Дхарму, тот может говорить и о бессмертии. Так же благостно поймут и де Брогли, и Милликена, и Рамана, и Эйнштейна. Лишь бы язык был. Нужно знать для понимания и внешний, и внутренний язык. Нужно знать не только внешний иероглиф. Необходимо знать происхождение знака, нарастание символа, чтобы непонятая внешность не явилась новою перегородкою.

Во Благе разве трудно сойтись? Для кого-то священность Ганга суеверие. Но истинный ученый и здесь отдает должное народной мудрости. Так прекрасно прикасание к фактам, основам народной мудрости. Священною почитается вода Ганга. Поразительно, что не заражается взаимно бесчисленное множество людей, столпившихся в водах священной реки у Бенареса. Но к вере, к психическому охранению природа присоединяет еще ценнейший фактор. В воде Ганга только что найдены особые бактерии, уничтожающие прочие очаги заразы. Старое знание и здесь являет свою прочную основу.

Трогательны все объединительные знаки. Буддисты видят икону Св. Иосафа, царевича индийского, и хотят иметь копию ее. Ламы видят фреску Нардо Дичионе в пизанском Кампо Санто и начинают пояснять содержание ее и значение изображенных символов. Когда же вы прочтете им из «Золотых легенд» о Св. Иосафе, они будут приветливо улыбаться. И в улыбке этой будут те же благость и вмещение, которые уделили место Аристотелю на портале Шартрского собора вместе со Святыми и Пророками, и призвали образы греческих философов на фрески церквей в Буковине. Изображение магометанина Акбара в индусском храме; Лао-Цзы и Конфуций в ореоле католических святых; все черные Мадонны в Рокамадуре и в землях негритянских! А царь Соломон в православной церкви Абиссинии! Лишь не закрыть глаза умышленно, и множество благих фактов нахлынут. Поистине, следуя завету Оригена, «глазами сердца видим».

И не только древний Шартр и Буковина почитают великих философов на порталах своих. Газеты Нью-Йорка сообщают о новой церкви баптистов на Риверсайде: «Конфуций, Будда и Магомет вместе с Христом изваяны на портале церкви баптистов. Новая Эра религиозной терпимости выразительно символизована в изображениях, где великие ученые и философы (многие в свое время обвиненные в ереси) занимают место со Святыми, Ангелами и Вождями религии». «Моисей изваян плечо к плечу с Конфуцием; за Буддою и Магометом следуют Ориген, Св. Франциск Ассизский, Данте, Пифагор, Платон, Сократ, Аристотель, Св. Фома Аквинский, Спиноза, Архимед». «Одновременно с д-ром Фосдик, давшим это свидетельство его широкого мышления, другой представитель свободной мысли д-р Холмс объявил на проповеди, что храмы будущего представят синтез всех великих религий мира».

О том же говорят и проповеди д-ра Гутри в одной из старейших церквей Нью-Йорка — Св. Марка в Бовери. Все помнят его дни Будды и других водителей религиозной мысли. Новый храм епископальной церкви на Парк Авеню под руководством известного проповедника д-ра Норвуда стремится к тому же благому синтезу.

Если почтенный мусульманин будет утверждать, что могила Христа находится в Шринагаре, и станет с самым благоговейным видом перечислять все традиции и исцеления, свершившиеся при этой гробнице, вы не станете сурово перечить ему. Ведь он говорил вам, полный самых добрых намерений. Так же точно вы не будете вносить препирательство, когда в Кашгаре вам будут утверждать о гробнице Богоматери в Мириам Мазар. Также, когда вам говорят о пророке Илии в верховьях Инда, вы и тут не протестуете, ибо, во-первых, вы чувствуете доброжелательство, а, во-вторых, вам по существу и нечего возразить. Бережно отнесемся ко всем добрым знакам объединения.

Или разве будете вы злобно возражать против трона царя Соломона у Шринагара? Напротив, вы порадуетесь, что таких тронов много в Азии и, по словам доброжелателей, мудрый царь Соломон во всеобъединении и посейчас летает над азиатскими пространствами на своем чудесном ковре-самолете. Вы порадуетесь и вспомните общество Амоса в Нью-Йорке и его широкие благие цели.

Есть особая радость, когда вы слышите воедине великие имена: Мессия, Майтрейя, Мунтазар, произносимые в том же месте, с тем же почитанием и с теми же объединительными знаками.

Вспомним трогательную легенду тибетскую о происхождении многих святынь. И особенно вспомним теперь, когда благие знаки вовсе не заковывают нас в прошлое, но восторженно устремляют в будущее.

О чем же взывает мудрый Апостол Павел, когда пишет во все концы и римлянам, и евреям, и коринфянам, и ефесянам, и галатам: «Итак, очистите старую закваску, чтобы быть вам тестом новым». «Посему станем праздновать не со старою закваскою». «Немощного в вере принимайте без споров о мнениях. Ибо иной уверен, что можно есть все, а немощный ест овощи».

«Итак, последуем за тем, что служит миру и взаимному назиданию».

«Каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается и огонь испытывает дело каждого, каково оно есть».

«Когда будут говорить «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба».

«Духа не угашайте».

«Итак, отвергнем дела тьмы и облечемся в оружие света».

«Достигайте любви, ревнуйте о дарах духовных».

«Писать вам все о том же для меня не тягостно, а для вас назидательно».

Какой указ и моление о воссоединении духовном? Для будущего нужны оружия Света. И не о прошлом только горюя, но ревнуя о будущем, предупреждал Исайя страшными словами: «Магер-Шелах-Аш-Баз».

Не для прошлого, но для будущего путника насаждал Акбар молодые деревья вдоль путей Индии.

Что может быть хуже, нежели отнять и оставить «место пусто?» Говорит Златоуст: «Когда же душа уклоняется от любви, тогда помрачается ее умственный взор».

Истинно, многоценны объединительные знаки! Не забываем слова Вивекананды о Христе. «Если бы я в жизни моей встретил Христа, кровью сердца моего я омыл бы ноги Его». Многие ли христиане имеют в сердце своем такое же действенно возвышенное чувство? И можно ли забыть слова того же Вивекананды, спросившего Чикагский конгресс религий: «Если вы считаете ваше учение столь высоким, почему же вы не следуете заветам Его?»

Можно ли забыть тот факт, что, когда однажды христианская церковь была в бедственном положении и угрожаема продажей с торгов, евреи доброохотно и добровольно выкупили христианскую святыню и возвратили ее в лоно Митрополии. Митрополит Е. подтвердит это.

Разве не во Благе говорит вам раввин-каббалист: «Вы ведь тоже Израиль, если ищете Свет». Разве не улыбнетесь благостно намтару среднеазиатского бакши о чудесах Великого Иссы-Христа? И разве не будете слушать за полночь, в Кашмире, славословие Христу в устах мусульманского хора с ситарами и затейными барабанами? Вспомните все почтительные, высокотрогательные сказания мусульман Синки-анга об Иссе, великом и лучшем.

Или, если возьмем книгу преподобного Джеймса Робсона «Христос в исламе», то вместо нашептанных невежеством враждебных знаков мы увидим множество сердечного понимания и доброжелательства. Старовер поет стих о Будде. В субурганах, среди священных книг, закладываются и Евангелия. Дравид читает Фому Кемпийского «Подражание Христу». Мусульманин в Средней Азии рассказывает о Святых колоколах за горою, которые на заре слышат Святые люди. Почему нужны мусульманину колокола? Просто ему нужен зов блага. Ко всемирному Беловодью идут и сибирские староверы.

Вспомним все сказания всех веков и народов о Святых людях.

Сказывающий даже и не знает, о ком говорит он, о христианах, о буддистах, о мусульманах, о конфуцианцах… Он знает лишь о благости, о подвигах Святых людей. Они, эти Святые, сияют неземным светом, они летают, они слышат за шесть месяцев пути, они исцеляют, они самоотверженно делятся последним достоянием, изгоняют тьму и неутомимо творят благо на всех путях своих. Так же говорят и староверы, и монголы, и мусульмане, и евреи, и персы, и индусы. Святые становятся общечеловечны, принадлежат всему миру, как ступени истинной эволюции человечества. Все вмещает Свет. Чаша Грааля над всем благом. Божественная София-Премудрость летит над всем миром.

Проклятия ведут лишь во тьму. Не злобою, не отрешениями, но по благим вехам можно перейти самый бурный океан.

Вот слова от Корана:

«О народы земные, скиньте всякие узы, если хотите вы достигнуть Становья, уготованного вам Богом».

«Быть может, тогда удастся заставить людей бежать от состояния беспечности, в котором обретается душа их, к Гнезду Единства и Знания, заставить их пить воду вечного Ведения». «То жребий святой и вечный, удел чистых душ за божественной трапезой».

Вот от Каббалы, от великой Шамбатион.

Элдад Ха-Дани описывает реку Шамбатион, объединяющую детей Моисея как твердыню духовного объединения. Мусульманские писатели Ибн-Факих и Казвини повествуют, как однажды Пророк просил Архангела Гавриила перенести его в страну «детей Моисея» (Бану Мусса), в страну праведных. «Гелилот Эрез Израэль» соединяет Шамбатион со священною рекою Индии, имеющей целительные свойства. Целительные объединения!

Не будем думать, что мышление о всепонимании, о единении свойственно лишь новаторам, потрясающим догмы.

Православная, католическая и римско-католическая церковь постоянно молится «о воссоединении церквей и о временах мирных». Это чаяние самого духовного, самого сердечного единения не есть только догма, это есть самое животворящее, благодатное начало. И после этого воссоединения чают времена мирные. От церковного амвона переносимся в бесчисленные мирные конференции, которые тоже, каждая по-своему более или менее удачно, мечтают о временах мирных. На этой вершине сходится внутренняя надежда всего человечества. И самые косные, и самые трепетно обновленные, мечтают о временах мирных, о самом прекрасном воссоединении. В глубине сердца мы понимаем, что гонения, отрешения, проклятия приводят лишь к ужасу, дроблению и измельчанию, к изысканной лживости и отвратительному лицемерию.

Через мост придет Мессия. Каббалисты знают этот объединяющий символ. На белом коне Всадник Великий, и комета как меч Света в деснице Его. Говорит знатный абиссинец: «И у нас есть старинная легенда. Когда Спаситель Мира придет, Он пройдет по каменному мосту. И семеро знают о приходе Его. И когда они увидят Свет, они припадут к земле и поклонятся Свету».

Разве случайно пришествие Мессии должно произойти через мост? Какой же символ ближе всего мысли о единении, о воссоединении? Уже не по-восточному сидит Майтрейя, но по-западному, со спущенными ногами, готовый к пришествию. «Воистину, не было еще времени сокращеннее нашего!» — «Сгущено время!» «Коротко время!» «Узко время!» — на разных языках восклицают народы, трепеща от предчувствия, собирая вокруг чаяния своего лучшие символы.

Зачем нужны человечеству эти мирные времена? Так же точно каждое сердце знает, что мирное время нужно ему для познавания, для строения. Немирные времена привели к краху, материальному и духовному. И это знает сердце человеческое. Немирные времена создали шатание безработицы, в которой теряется лучшее устремление к повышению качества. Немирные времена привели ко множеству условностей и к тому ужасу, который возникает от потери качества, иначе говоря, к духовному одичанию.

Очень часто мирные конференции вызывают улыбку сожаления своею лицемерностью, когда люди собрались уничтожить неудобные им разрушительные средства лишь для замены их более утонченными и современными.

Но и среди этих сборищ всегда имеются те, которым близок созидательный принцип времен мирных. Вот эти-то неозверелые, как шарики чистой ртути, все-таки будут стремиться к светлому воссоединению, к великому вселенскому телу. Эти устремленные всегда могут договориться, ибо сердце их или днем, или ночью молится о воссоединении. Если жив этот глас, то можно осознать и то нерушимое облагораживание духа, которое дается осознанием культуры. Ведь каждый мечтающий, ищущий культуру, знает в сердце своем и великое воссоединение и времена мирные. Ему нужно это воссоединение, ему нужно мирное время, чтобы отворить врата светлые. «Не мешай», «не заслоняй мне солнце», — просит Диоген, ведь не для того, чтобы быть лежебоком, он просит не заслонять света, не рождать тьмы.

Да, да, будущее не терпит лежебоков. Все сгустилось. В нагнетении энергий значительно каждое мгновение сознательной работы. Значительно каждое изгнание эгоизма. И светло каждое утверждение кооперации.

Век Майтрейи всегда указывался как век истинного сотрудничества. Наталия Рокотова в своей замечательной книге о буддизме, по источникам, характеризует век Майтрейи так: «Грядущий Будда-Майтрейя, как указывает его имя, — Будда Сострадания и Любви. Этот же Бодхисатва в силу присущих ему качеств часто именуется Аджита-Непобедимый».

Интересно отметить, что почитание многих Бодхисатв нашло развитие только в школе Махаяны, тем не менее почитание одного Бодхисатвы Майтрейи, как преемника, избранного самим Буддой, принято и в Хинаяне. Таким образом, один только Бодхисатва Майтрейя охватывает все сферы, являясь выразителем всех чаяний буддизма.

Какими же качествами должны обладать Бодхисатвы? В учении Гаутамы Будды и в учении Бодхисатвы Майтрейи, согласно преданию, данном им Асанге в IV веке («Махаяна-Сутраламкара»), прежде всего было отмечено максимальное развитие энергии, мужества, терпения, постоянства устремления и бесстрашия. Энергия есть основа всего, ибо в ней одной заключены все возможности».

«Будды вечно в действии, им неведома недвижность; подобно вечному движению в пространстве действия Сынов Победителей проявляются в мирах».

«Сильный, отважный, твердый в своей поступи, не отказывающийся от бремени принятия подвига общего блага».

«Три радости Бодхисатв — счастье даяния, счастье помощи и счастье вечного познания. Терпение всегда, во всем и везде. Сыны Будд, Сыны Победителей, Бодхисатвы в своем действенном сострадании — Матери всему сущему» («Махаяна Сутра»).

Не о том же ли Свете, сердечно жданном во Благе и Единстве, говорит Восток, заповедуя Шамбалу? «Мировой Глаз Шамбалы несет человечеству Благо. Мировой Глаз Шамбалы — как Свет на пути человечества. Мировой Глаз Шамбалы — та звезда, которая направляла всех ищущих.

Для одних Шамбала есть Истина, для других Шамбала есть утопия. Для одних Шамбалы Владыка есть Старец, для других Шамбалы Владыка есть явление довольства. Для одних Шамбалы Владыка есть украшенный идол, для других Шамбалы Владыка есть Руководитель всех планетных духов. Но мы скажем: Шамбалы Владыка — Огненный Двигатель Жизни и Огня Матери Мира. Дыхание Его горит пламенем и Сердце Его пылает Огнем «Лотоса Серебряного». Шамбалы Владыка живет и дышит в сердце Солнца!

Шамбалы Владыка — Зовущий и Позванный! Шамбалы Владыка — стрелу Несущий и все стрелы Принимающий! Шамбалы Владыка дышит Истиной и утверждает Истину. Шамбалы Владыка Нерушим и рушимость претворяет в созидание! Шамбалы Владыка — Навершие Знамени и Вершина Жизни!

Примите Шамбалы Владыку, как Знамение Жизни. Трижды скажу — Жизни, ибо Шамбала есть залог устремлений человечества. Наше Явление — человечества залог совершенствования. Наше Явление — утвержденный путь к Беспредельности!

Шамбалы Владыка являет человечеству три начертания. Учение, явленное Майтрейей, зовет дух человеческий в Наш творческий мир. Учение Майтрейи указывает на Беспредельность в Космосе, в жизни, в достижении духа. Учение Майтрейи держит знание космического огня, как открытие сердца, вмещающего явление Вселенной!

Старое предание, утверждающее, что явление Майтрейи явит воскрешение духа, правильно. Мы добавим: воскрешение духа может предшествовать явлению Прихода, как принятие сознательное Учения Владыки Майтрейи. Истинно, воскрешение!»

Не к той же ли крепости духовной зовет Восток, утверждая законную необходимость Иерархии Света?

«При переустройстве мира можно продержаться лишь на утверждении Нового Мира. Установление явленного решения может войти в жизнь лишь великим пониманием мирового перерождения путем великого закона Иерархии. Потому ищущие Нового Мира должны устремиться к утверждению Завета Иерархии ведущей, утвержденной Иерархией. Тем только можно установить равновесие в мире. Только пламенно ведущее Сердце явит спасение. Так нужно миру утверждение закона Иерархии.

Потому законно утверждается Иерархия при смещении стран и замене огнем всего уходящего. Потому так необходимо принять закон Иерархии, ибо без цепи не построить великую лестницу восхождения. Так нужно принять огненно утверждение величия закона Иерархии».

«Нужно твердить об Иерархии. Правильно, что Иерархия рабства окончилась, но явление Иерархии сознательной сопровождается страданием человечества. Слишком много рабства в мире и слишком подавлено каждое пламя сознания. Рабство и сознательная Иерархия, как день и ночь. Потому не смущайтесь повторять — Иерархия Сознательная, Иерархия Свободы, Иерархия Знания, Иерархия Света. Пусть не знающие зачатия Нового Мира насмехаются, ибо каждое понятие Нового Мира им страшно. Разве им не ужасна Беспредельность? Разве им не тягостна Иерархия? Ведь, будучи сами деспотами невежества, они не понимают созидание Иерархии. Сами, будучи трусами, они ужасаются перед подвигом. Так положим на весы самые нужные понятия наступающего Великого Века — Беспредельность и Иерархия».

«Следует принять Иерархию как эволюционную систему. Духам, не изжившим рабства, можно повторить, что Иерархия совершенно отличается от деспотизма».

«Какой же путь самый утверждающий? Самый верный путь есть самоотверженность подвига. Самый чудесный огонь есть пламя сердца, насыщенное любовью к Иерархии. Подвиг такого сердца утверждается Служением Высшей Иерархии, потому так чудесна самоотверженность тонкого сердца. Духотворчество и самодеятельность тонкого служителя огненно насыщает пространство. Так, истинно, созвучит видимое с невидимым, настоящее с будущим, и предуказанное свершается. Так самоотверженность тонкого сердца насыщает мир пламенем».

«По строению слов эволюционная спираль расширяется и инволюционная суживается. То же самое можно наблюдать не только на личном, но и на идеях. Очень поучительно разбирать, как лучи рождаются и совершают свой круг. Часто они как бы совершенно исчезают, но если они эволюционны, то они снова выявляются в расширенном виде. Но можно изучать спираль корня идеи для мышления эволюционного. Задача постепенной вмещаемости может дать прогрессию к высшему пониманию».

«Трудись, твори благо, чти Иерархию Света — этот Завет наш можно начертать на ладони даже новорожденного. Так несложно начало, ведущее к Свету. Чтобы принять его, нужно иметь только чистое сердце».

«Иерархия есть планомерное сотрудничество. Если кто истолкует его в своем условном понимании, он только докажет, что мозг его не готов для кооперации». Так сказано.

На чем же согласимся? На чем простим? На чем поймем? На чем расширимся? На чем не ущемимся? На чем тронемся дальше? Обойдя все круги Дантовы, придем мы к сотрудничеству. Сотрудничество, сострадание — та же любовь. Заповеданная всеми иероглифами сердца любовь — Матерь Мира. Неисчерпаема любовь творящая, создавшая племя Святых, людей, не знающих ни земли, ни народности; поспешающих на крыльях духа на помощь, на сострадание, сотрудничество; спешащих во Благо; несущих капли Всепонимания, Всеединой Благодати.

Спешит мир в переустройстве. От злобы устали сердца человеческие. И в трудах смятенных вновь вспомнили о Культуре, о знаках Света. И шепнули друг другу: «Есть оно, будущее, вот для чего мы пришли сюда. Ведь не для опоганения, не для ужаса, но шли сюда для труда совместного, для познания, для просветления. Возьмем же этот Вселенский Свет. Возьмем Преображение Мира, предуказанное, предсужденное».

Все народы знают, что место Святых людей на горах, на вершинах. От вершин откровения. В пещерах, на вершинах жили Риши. Там, где зачинаются реки, где вечные льды сохранили чистоту вихрей, где пыль метеоров приносит от дальних миров доспех очистительный, — там возносящие сияния! Туда стремится дух человеческий. Сама трудность горных путей привлекает. Там случается необычное. Там человеческая мысль устремляется к Высшему. Там каждый перевал сулит невиданную новизну, предвещает перелом на новые грани великих очертаний.

На трудных путях, на опасных горных перевалах стоят изображения Майтрейи, Владыки светлого будущего. Кто озаботился поставить их? Кто потрудился? Но стоят они, часто гигантские, точно нечеловечески созданные. Каждый путник прибавит свой камешек к нарастающему мендонгу. Разве насмехнется сердце ваше над этим камнем, принесенным для ступеней будущего? Нет, путь трудный и опасный откроет сердце ваше. Не насмехнетесь, но, улыбнувшись во Благе, прибавите и свой камень к сложению ступени всевмещающего Света.

До зари задолго, при звездах, — вся соседняя гора за рекою усеяна розоватыми огромными огнями. Они движутся; собираются в гирлянды; распадаются на части, вспыхивают и исчезают; несутся вперед и назад или соединяются в одно мощное пламя. В студеном ноябрьском воздухе дивуемся на это гималайское чудо, знакомое всем местным жителям. Можете наутро спросить Гура, и он, блеснув глазами, скажет про огни Девита; а другой шепнет о светлом воинстве Майтрейи.

Огни земли, а вот и сияние небесное. Тибет знает «Де-ме», огонь божества, и «Нам бумпа», огневое сияние.

Над снежными вершинами Гималаев полыхает яркое сияние, ярче звезд и причудливее зарниц. Кто же возжег эти столбы света, шествующие по небу? Не близки полярные края полунощные. Не блестеть в Гималаях сиянию севера. Не от северных сверканий эти столбы и лучи света. От Шамбалы они; от башни Великого Приходящего.

«Майтрейя идет».

 

ЛЕГЕНДА О КАМНЕ

Иду пустыней. Несу чашу, щитом покрытую. Сокровище в ней — дар Ориона. Пламя Носящий, помни Лоб-нор и раскинь шатры. Куку-нор — конь спешит.

И в Храме Иудеи не остался «Огонь Носящий». И спас едва Пасседван. Ушел из развалин Китая. Не тянись, Лун, к Камню. Он сам придет, если дождешься.

Но лукавство Храма служителей похитило Сокровище у Повелителя Индии, чтоб вознести чужую страну. Пусть гора Гордости не долго Камень укрыла. Пусть величается город Камня, но путь Сокровища намечен. Пора Камню вернуться домой.

Когда пламя над чашей кольцом совьется, тогда близко время Мое.

На Ланке лежит Камень. Захоронен за измену Раваны. Отойдет через море. За ним, как хвост кометы, счастье еще блестит, но недолго.

Пусть сто ступеней Китая привет пошлют «Огонь Носящему». Но Пасседван Камень уносит, и пески передали Огонь воителю наезднику Тимуру. Подошел Великий к Янтарной стене, покрыл знаменами поле. «Пусть Камень лежит во Храме, пока вернусь».

Но жизнь чудо привела внуку. Путь Камня лег на Запад.

Под землею собираются отцы духовные естество Камня испытывать. Почему, когда Камень темен, тогда тучи заходят? Когда Камень тяжел — кровь проливается. Когда звезда над Камнем, тогда удача. Когда трещит Камень, тогда враг идет. Когда снится огонь над Камнем, тогда мир содрогается. Когда Камень покоится — шагай смело. Но вином Камня не облей, кури над Камнем лишь кедровую смолу. Носи Камень в костяной коробке.

Как к жару и как ко льду привыкнуть надо, так надо привыкнуть и к излучению Камня. Каждый, Камень носящий, должен тихо пожить с ним. Дурман лучей невидим, но жар тайный сильнее радия. Елей льется невидимый. Явно же Камень покоится на ткани родины своей.

У дыхания степей и у хрустальных звонов гор дух Камня указует путь знамени. Водит чудо народ лучей Ориона.

У длинных Ютсаков и Каракорум-нор Учителю надо повести коней. Явление ожидается.

Жреческое сознание всех времен готовило людей к принятию достойному Сокровища. Законы мудрости давно указали срок, когда затмение двойное и когда погружение святынь в волны ознаменуют появление новое Камня. Будем молитвенно ждать наш жребий.

Уезжай, Камень, за море, дай птице донести весть в ухо — Камень едет.

Темною ночью в темной одежде неслышно подходит гонец узнать, как ждут они? У поворота, за углом ждет ручной зверь, носом поводит, лапу тянет, послан врагом. Кто копошится за лестницей, какие мухи налетели, откуда вихрь летит? Но иду крепко, держу Камень прочно.

Учу молитву: «Не покинь, Владыко, потому собрал я силы мои, не покинь, ибо к Тебе иду!»

На горе Арарат лежит горюч Камень. Новгородский богатырь разбился о Камень, ибо не верил. Воля Новгорода указывала на владение Сокровищем, но неверие заслонило возможность чуда.

Лучшее напоминание о мощи Камня положено в змеином камне. След мудрого владения.

Последователь ночи пытался показать присвоение Камня, но Сокровище всегда было светлым признаком. Лукавые владыки не надолго владели Камнем, не зная, что лишь устремление к добру покоряет огонь Камня.

Уроил Зена, дух воздуха, принес царю Соломону Камень. Воскликнул дух на чуткое ухо: «Повелением Господа Сил вручаю тебе Сокровище Мира!»

«Добро», — сказал царь и отнес Камень во храм.

Однако, нашло мышление сохранить часть Сокровища на себе. Призвал царь Ефрема из колена Иудина златоковача, и указал отбить часть Камня, и взять чистого серебра, и сковать перстень, и начертать на Камне чашу мудрости, пламенем просиявшую. Думал царь не расстаться с Сокровищем. Но дух сказал: «Не годно ты нарушил Высшее А-Естество. Труднее будет владеть Камнем сынам человеческим, и только те, кто с тобою, могут повернуть Камень к добру. Созвездием укажу путь Камня».

Уехал посол к хану Тамерлану, не легко лежит Камень в Отакуе. Надо послать стражу трех знамен. Едут на верблюдах люди, пыль столбом закрывает солнце. Погода людей покрыла — без конца идут. И каюки повернули коней к дому. Ночью кто убережет Камень?

Пустыня увела чужих людей, и Камень ушел с ними на юг. Удумай, хан, как догнать Камень в годных путях! Грусть пошла, хворость, даже конь оступается. К годным ездокам является дух явленный: «Не ищите, только время покажет путь».

Каждый улус по-своему поет о Камне.

Отец Сульпиций имел видение: Белый облачный столб придвинулся и Голос раздался: «Храните Камень в ковчеге, привезенном из Ротенбурга. На нем четыре квадрата со знаком «М» в каждом. Явление будет ясно, когда Я произнесу: «Путь четверых на Восток». Ничто не убавит Заповедь. Уступите сужденному часу. Соберу воинов Звезды Моей. Кому суждено — те соберутся. Сие свидетельствую тем часом, что Камень подобен сердцу человеческому и в нем заключен кристалл сияющий!»

После тех изречений столб распался синими искрами, повергнув отца Сульпиция в беспримерное дрожание.

Так замечательно, что Камень, прибывший с Востока, имеет форму расплющенного плода или сердца удлиненной формы. На ковчеге найдены сказанные буквы, значение их неизвестно.

Курновуу, Правитель, золотом покрытый, получил от Тацлавуу Камень темный, который заключал кристалл жизни. И Правитель носил этот Камень поверх золота.

Из книги Тристана, названного Луном.

«Когда Сын Солнца сошел на землю научить народы, с неба упал щит, который носил силу мира. Посреди щита, между тремя отличными пятнами выступали серебряные знаки, предвещавшие события под лучом Солнца. Явление неожиданной тьмы на Солнце повергло в отчаяние Сына Солнца, и он выронил и разбил щит, ибо созвездие было враждебно. Но сила осталась в обломке середины, там касался луч Солнца.

Говорят, царь Соломон вынул внутреннюю часть Камня для перстня. Сказание наших жрецов также говорит о разбитом щите Солнца. Злейшая ошибка отрицать Камень.

Поистине, я видел его — осколок щита мира! Помню величину его, длиною с мой малый палец, серый отблеск, как сухой плод. Даже знаки помню, но не понял их.

Положительно, я видел Камень и найду его. Говорят, Камень сам приходит, взять его нельзя. Если так, я дождусь Камня. Ради него иду в пустыню до конца жизни».

Помни, Лун, — ты решил дождаться.

Когда у Повелителя Индии пропал Камень, жена сказала: «Найдем его опять. Удалый просит лук, птицу сам достанет».

Когда Император Китая владел Сокровищем Солнца, он построил для него храм из бирюзы цвета чистого неба. Когда же маленькие принцы с невестою заглянули в дверь слишком долго, Император сказал: «Лиса вас ведет, чуете Радость Мира».

Железная корона Лангобардов — тоже воспоминание о Камне. Недолго гостил Камень около горы Гордости. Много послов с Востока. Уносят верблюды Камень в Тибет. По пустыне несут, и с ним — новую силу.

И последний полет на Запад осветил царство небывалое неудачного единения народов Запада. На каждом луче Востока уже ищут Камень. Время настает, сроки исполнятся. Рок сужденный записан, когда с Запада добровольно Камень придет. Утверждаем ждать и понять Камня путь. Утверждаем понять сужденных носителей Камня, идущих домой. Корабль готов!

Новая Страна пойдет навстречу Семи Звездам под знаком Трех Звезд, пославших Камень миру. Сокровище готово, и враг не возьмет золотом покрытый щит!

Ждите Камень!

 

 

АДАМАНТ

 

АДАМАНТ

К священным сознаниям народов в наши дни особо повелительно прибавляется лозунг: искусство и знание. Об особом значении этих великих понятий для нашего и для будущего времени надо сказать именно сейчас. Обращаюсь к тем, чьи глаза и уши ещё не засорены мусором обихода, чьи сердца ещё не остановлены рычагом машины «механической цивилизации».

Искусство и знание. Красота и мудрость. О вечном и обновлённом значении этих понятий говорить не надо. Ещё только вступая на жизненный путь, ребёнок уже инстинктивно понимает всю ценность украшения и познания. И лишь впоследствии, под гримасой обезображенной жизни, эта молитва духа затемняется, а в царстве пошлости она даже кажется или несвоевременной, или уже ненужной. Да, современность доходит даже до такой чудовищности.

Много раз мне приходилось стучаться в эти врата. И вновь обращаюсь к вам:

«Среди ужасов, среди борьбы, среди столкновений народных масс сейчас более всего на очереди вопрос знания, вопрос искусства». Не удивляйтесь. Это не преувеличение, не общее место. Это решительное утверждение.

Вопрос относительности человеческих знаний всегда был больным вопросом. Но теперь, когда всё человечество прямо или косвенно испытало ужасы войны, этот вопрос стал насущным. Люди привыкли не только думать, но и бесстыдно говорить о предметах, которые они явно не знают. Самые «почтенные» люди болезненно повторяют мнения, ни на чём не основанные. И такие суждения вносят в жизнь великий вред. Часто неизгладимый.

Надо признать, что за последние годы европейская культура была потрясена до основания. В погоне за вещами, овладение которыми ещё не суждено человечеству, главные ступени восхождения были нарушены. Люди пытались завладеть сокровищем, которого не были достойны, и порвали священное покрывало богини счастья.

Конечно, то, чего ещё не достигло теперь человечество, — ему суждено получить в надлежащее время, но столько ещё придётся страдать человеку, искупать вину за разрушение запретных врат! Каким трудом и самоотверженностью придётся строить основы культуры!

Знания, затворённые в хранилищах и заключённые в умах учителей, опять мало проникают в жизнь. Опять не рождают действенных подвигов созидания.

Жизнь наполнена еще скотскими велениями брюха. Мы приблизились к черте страшного заколдованного круга. Заклясть его тёмных хранителей, вырваться из него можно только талисманом истинного знания и красоты.

И пришло время этого исхода.

Без ложного стыда, без ужимок дикарей — сознаемся, что опустились до уровня варварства. Сознание есть уже ступень преуспеяния.

Нужды нет, что оно ещё носит европейский костюм и по привычке произносит особенные слова. Но под костюмом — дикое побуждение, а смысл произносимых слов, часто великих, трогательных, объединяющих, уже затемнён. Пропадает руководящее знание. Люди незаметно привыкают к темноте.

Мало знания! Мало искусства! В жизни мало тех устоев, которые единственно могут привести к золотому веку единства.

Чем больше мы знаем, тем яснее наше незнание. Но если мы вообще не знаем, то даже и ощущения незнания нет. И двигаться нечем. И двигаться некуда. Тогда уже неизбежно — кромешное царство пошлости. Молодые поколения ещё не приготовлены заглянуть смело, со светлой улыбкой, в ослепительное лицо знания и красоты. Откуда же придёт познание сущности вещей? Откуда придут мудрые взаимные отношения? Откуда придёт единение? То единение, которое служит верным залогом наступательных, твёрдых движений. Только на почве истинной красоты, на почве подлинного знания установятся отношения между народами. И настоящим проводником будет международный язык знания и красоты искусства. Только эти проводники могут установить глаз добрый, так необходимый для будущего созидания.

Путём вражды, грубости, поношения все равно никуда не прийти. Ничего не создать. Разве совести уже не осталось в человеке? Но сущность человека всё же стремится к справедливому познанию.

Прочь тьму, прочь злобу и предательство. Человечество уже достаточно настрадалось от рук тьмы.

Вот скажу не общее место, не пустое слово. Скажу убеждённое устремление подвига: «Единственная опора жизни — искусство и знание. Именно в наши трудные дни, в наше тяжёлое время будем твёрдо помнить об этих светлых двигателях. И в испытаниях, и в боях будем исповедовать всеми силами духа».

Вы говорите: «Трудно нам. Где же думать о знании и красоте, когда жить нечем. Далеко нам до знания и до искусства. Нужно устроить раньше важные дела».

Отвечаю: «Ваша правда, но и ваша ложь. Ведь знание и искусство не роскошь. Знание и искусство не безделье. Пора уже запомнить. Это молитва и подвиг духа. Неужели же, по-вашему, люди молятся лишь на переполненный желудок или с перепою? Или от беззаботного безделья?

Нет, молятся в минуты наиболее трудные. Так и эта молитва духа наиболее нужна, когда всё существо потрясено и нуждается в твёрдой опоре. Ищет мудрое решение. А где же опора твёрже? А чем же дух зажжётся светлее?»

Ведь не голод ощущаем. Не от холода сотрясаемся. Дрожим от колебания нашего духа, от недоверия, от нереализованных ожиданий.

Вспомним, как часто, трудясь, мы забывали о пище, не замечали ветра, и холода, и зноя. Устремлённый дух окутывал нас непроницаемым покровом.

«Оружие не рассекает его. Огонь не палит его. Вода его не мочит. Ветер его не сушит. Ибо нельзя ни рассечь, ни высушить его: постоянный, всепроникающий, устойчивый, незыблемый, извечный он. Один почитает его за чудо; другой говорит о нём как о чуде; третий слышит о нём как о чуде, но и услышав, никто не знает его». (Бхагавад-Гита).

Великая мудрость всех веков и народов о чём говорит? О человеческом духе. Вдумайтесь в глубокие слова и в вашем житейском смысле. Вы не знаете границы мощи вашего духа. Вы не знаете сами, через какие непреоборимые препятствия возносит вас дух, чтобы опустить на землю невредимыми и вечно обновлёнными. И когда вам трудно и тяжко и будто бы безысходно, не чувствуете ли вы, что кто-то помогающий уже мчится к вам на помощь? Но путь его долог, а малодушие наше быстро. Но ведь он идёт и несёт вам и «Меч мужества», и «Улыбку смелости». Говорили о семье, покончившей жизнь угаром от отчаяния. Ведь это нестерпимо малодушно. Ведь при будущей победе духа они, ушедшие самовольно и боязливо, будут терзаться, ибо не приложили труда своего к тому, к чему должны были. Не всё ли равно, какой труд. Утопающий борется с волной всеми мерами. Но если силён дух его, то и сила духа его умножится безмерно.

Но чем же вызовете дух ваш? Чем вскроете то, что у многих засыпано обломками обихода? Твержу, повторяю: красотой искусства, глубиной знания. В них, единственно в них, заключены всепобедные заклятия духа. И очищенный дух вам укажет, которое знание истинно, которое искусство подлинно. Верю, что вы сумеете призвать себе на помощь дух ваш. Он, ваш руководитель, покажет вам лучшие пути. Он поведёт вас к радости и победе. Но и к победе он поведёт вас вышним путём, ступени которого скованы лишь знанием и красотой...

Всему миру приходит трудное испытание. Испытание восприятием Истины. После средневековых испытаний огнём, водой и железом предстоит испытание восприятием культуры, но если сила духа возносила людей против огня и железа, то та же сила вознесёт их на ступени знания и красоты. Но это испытание труднее древних. Готовьтесь к подвигу, творимому в жизни ежедневно. А теперь отнеситесь бережно ко всему, что двигает культуру. С особой признательностью подойдите ко всему, что выявляет ступени красоты. Ведь сейчас это особенно трудно.

Но адамант — подобен Красоте!

 

ЩИТ

Всеобщий язык души является настоятельной необходимостью. И с особой заботливостью и нежностью мы должны произносить имена тех, кто осознал в жизни то, чем мы по праву гордимся.

Много серьёзных вопросов, но среди них вопрос культуры будет краеугольным.

Что может заменить духовную культуру? Продовольствие, промышленность — тело и брюхо. Но стоит лишь временно устремиться к вопросам тела и брюха, как духовный уровень народа падает. И перед угрожающим, несомненным возвратом к дикости дальнейшее падение уровня будет роковым. Во всей истории человечества ни продовольствие, ни промышленность, ни интеллект, не осенённый светом духа, не строили истинной культуры. И надлежит особенно бережно обойтись со всем, что ещё может повысить уровень духа. Не мечтаю, но утверждаю.

При всех новых созиданиях, при новом строительстве линия просвещения и красоты должна быть лишь повышена, но не забыта ни на мгновение. Это вовсе не отвлечённое суждение — наоборот, ближайший распорядок.

Великая эпоха строительства предстоит человечеству. Подрастающее поколение, вне всяких повседневных нужд, должно готовиться к подвигу истинного веселого труда.

В Швеции я говорил: «Мы знаем, что Россия не перестала быть великой страной: после светлых преобразований на демократических принципах она займёт достойное место в сфере культуры основанной на духовном и истинном богатстве. Мы знаем, с каким непониманием Запад относится к России... Даже лучшие его представители несправедливо и вредоносно судят о возможностях России. Но, уважая все культурные достижения Востока и Запада, мы знаем, что тоже можем явить поистине мировые сокровища раскрыть в них культурный облик великого русского народа. Лишь только язык искусства и знания является подлинным и международным языком, истинным языком твёрдо установленной общественной жизни. Во внутреннем строительстве нашем неутомимо мы должны, под благим знаком просвещения, вносить красоту и знание в широкие народные массы, вносить твёрдо и деятельно, помня, что сейчас предстоит не идеология, не формулировка, но именно дело, творчество, сущность которого понятна и ясна без многословия. Не слова, но дела! Мы должны помнить, что лик красоты и знания излечит народ от распущенности мысли, внушит ему основы достояния личного и общественного, откроет сущность труда и в лучшем понимании укажет народу путь высоких достижений духа.

Но для этих простых основных усвоений русская интеллигенция несмотря на её малочисленность, должна подвижнически выявить взаимное благожелательство, единение и уважение к многообразным путям духовных поисков.

Интеллигенция должна навсегда духовно оборониться от пошлости и дикости, должна из обломков и из самородков, с любовь найденных, слагать Кремль великой свободы, высокой красоты глубокого знания».

Знаем, что эти пути красоты и знания особенно трудны сейчас. Знаем, что материальная сторона предательски овладела человечеством, но мы и не скрываем, что надо искать путь подвига.

И здесь, в Лондоне, уже было утверждаемо: «Всячески надо стремиться возглашать и широко проводить в жизнь задачи подлинного искусства и знания. Помня, что искусство и знание — лучший международный язык. Помня, что сила народная заключается в его духовной мощи, которая крепнет из источников живой воды. Помните народную мудрость-сказку: источник мертвой воды — то есть всё, что для тела, связал, соединил члены разрубленного тела, но оживить тело можно было лишь из источника живой воды. Те священные источники должны быть открыты для исцеления мира. Нет зрителей — есть только работники».

Сейчас приходится говорить простым, понятным языком, точно на площади. Сейчас жизнь наполнена старыми знаменами политических партий, изношенными, как стёртые, негодные лики монет. Сейчас забыт Человек. Просты и ясны слова человеческие, но ещё проще и яснее общечеловеческий язык творчества со всей его таинственной убедительностью.

Молодёжи предстоит подвиг внесения в жизнь искусства и знания. Так замкнутые книгохранилища, как обёрнутые к стене картины, так вне жизни стояло часто искусство и знание. Но поколение молодежи должно подойти к этой задаче высшими путями, действенно и жизненно. И труд, самый простой труд обихода, должен озариться исканиями и победами. Ведь пути искусства в их вековых наслоениях так углублены и бесчисленны, а истоки знания так бездонны! Какая веселая трудовая жизнь предстоит вам, начинающим работать!

Красота и Мудрость! Именно молитва духа вознесёт страны на ступени величия. И вы, молодежь, можете всеми мерами требовать открытия этих путей. Это ваше священное право. Но для осуществления этого права вы должны научиться открыть глаза и уши и отличать правду от лжи. Чётко запомните: не идеология, а действенное усилие необходимо.

Железо ржавеет. Даже сталь разъедается и распадается, если её не обновлять живительно. Так и мозг человеческий костенеет, если не дадите ему совершенствоваться неутомимо. А потому учитесь подойти к искусству и знанию. Эти пути, лёгкие потом, часто трудны вначале. Превозмогите! И вам, молодежи, предстоит одна из наиболее сказочных работ: возвысить основы культуры духа, заменить «механическую цивилизацию» культурой духа. Вы присутствуете при мировом процессе разрушения «механической цивилизации» и при созидании основания культуры духа. Среди народных движений первое место займёт переоценка труда, венцом которого является широко понятое творчество и знание. Кроме того, только эти два двигателя являются тем совершенным международным языком, в котором так нуждается мятущееся человечество. Творчество — это чистая молитва духа. Искусство — сердце народа. Знание — мозг народа. Только сердцем и мудростью может объединиться и понять друг друга человечество. Ведь понять — значит простить. Новые правительства напишут на знаменах своих: «Молитва труда, искусство, знание», — и поймут, что вносящий истинную государственность не может ни на минуту забыть о подвиге духовной жизни. Иначе строителю нет путей и его ожидает разрушение.

Вы, молодежь, имеете право всеми мерами требовать от правительств путей искусства и знания. Со спокойной совестью вы должны иметь возможность сказать, что даже в самые тяжкие минуты вы помнили о великих устоях — о красоте и мудрости. Вы не только помнили, но и по мере сил вносили в жизнь этот подвиг, который заменяет радость разрушения истинной радостью созидания. И в таком сознании — залог вашей будущей светлой жизни. Ведь вы знаете: вне искусства религия недоступна, вне искусства дух нации отсутствует, вне искусства темна наука.

Вы ведь знаете, что подвиг духа жизни творится не одними пустынниками и столпниками. Подвиг творится здесь, среди нас, во имя того, что считается самым священным, самым близким Великому Духу. И сознание подвига жизни раскроет вам путь нескончаемо прекрасный.

И вот теперь обращаюсь к вам, молодым, со словами об искусстве и знании. Ведь вы — рыцари народа, рыцари духа — не останетесь во граде мертвых. Вы построите светлую страну, полную красоты и мудрости. Не разрушением, а созиданием должно кончаться всякое слово. Знаем, что такое мощь созидательной мысли. И вот теперь, перед ликом великих поисков, мы должны сказать слова, идущие из источника самого лучшего: «Оставьте все предрассудки, мыслите свободно!» А всё помысленное во имя красоты и мудрости будет прекрасно.

И еще скажу вам: «Помните, сейчас пришло время гармонизации центров. Это условие будет краеугольным в борьбе против «механической цивилизации», которую ошибочно иногда называют культурой. Забросанный мелочами обихода, варварски искореняемый дух уже восстаёт. И растут его крылья. О, мои юные друзья! Храните ваш светлый энтузиазм и доброту глаз.

И мы не одиноки в нашей борьбе. Великий Учитель Свами Вивекананда говорит нам: «Разве не видите, что я прежде всего поэт». «Не может быть истинно религиозным тот, кто не способен воспринимать красоту и величие искусства». «Неприятие искусства есть полнейшее невежество».

Рабиндранат Тагор кончает статью «Что есть искусство» словами: «В искусстве индивидуальность в нас посылает отклик Всевышнему, который раскрывает Себя нам в мире бесконечной красоты вопреки беспросветному миру фактов».

Нет иного пути. И вы, друзья, в рассеянии сущие! Пусть и к вам просочится зов мой. Соединимся невидимыми проводами духа. Вас зову. К вам обращаюсь. Во имя красоты и мудрости, для борьбы и труда соединимся.

 

ПУТИ БЛАГОСЛОВЕНИЯ

Как пчёлы собираем мы знание и укладываем нашу кладь в причудливые соты. По прошествии года мы пересматриваем наши «сокровища». Но кто успел подсунуть нам столько ненужного? Когда успели мы так затруднить путь свой?

Тяжка ноша вчерашнего дня. Но среди случайного и подлежащего, как пепел ночного костра, уничтожению всегда высятся вехи, драгоценные нашему духу. И дух знает их. Это они ведут человечество через все расы, через все круги достижений. Ступени к храму.

Владыка Христос указывал на красоту цветов.

«Истинно, истинно! Красота есть Бог! Искусство есть Бог. Знание есть Бог. Вся слава, всё великолепие, всё величие есть Бог».

Так воскликнул индусский святой, возвращаясь из состояния величайшего самадхи. И придёт новый путь красоты и мудрости.

Лучшие сердца уже знают, что красота и мудрость не роскошь, не привилегия, но радость, сужденная всему миру на всех ступенях достижения.

Лучшие люди уже понимают, что не твердить только они должны о путях красоты и мудрости, но действенно вносить их в свою и общественную повседневную жизнь несмотря на все трудности. Они знают, что европейский костюм не является признаком культурного человека. Они знают, что в наши дни, в дни смертельной борьбы между «механической цивилизацией» и грядущей культурой духа, особенно трудны пути красоты и знания, особенно тягостны нападения чёрной пошлости. Но они и не скрывают, что борьба тяжела и за ней уже растут крылья освобождённого Духа.

Вы знаете, что лучшие красоты природы создались на месте бывших потрясений земли. Вы знаете восторг перед скалами, пропастями, живописными путями старой лавы. Изумляетесь кристаллам и морщинам каменных цветных наслоений. Бесконечную красоту дают пульсации Космоса.

Подумайте, сколько знамений явлено! Залила кровью мир война. Засухи, ливни нарушали людское устройство. Ушли озера. Обрушилась вершина Монблана. Явил лик голод. Сколько условностей отживающей расы уже развалилось.

И среди развалин людских условностей уже возникает новая жизнь. И даже самые тупые начинают сознавать, что многое, зримое ими, не случайно. Новый мир идёт! Идёт среди изумлённых и совершенно потрясённых взоров.

И в новом мире, в его новых храмах сложится новая жизнь, и в ней искусство и знание поддержат престол любви Божества. Благословенные ведут нас этими путями. Среди чудовищных умственных нагромождений изжитой ветоши видны уже признаки синтеза, и гармония совершенства становится явной.

Узнавая будущее значение красоты и мудрости, люди поймут и пути их возникновения. Сейчас надо мыслить о всеобъемлющем значении искусства. Надо ощутить и утвердить высший проводник Духа Утешителя и Создателя.

Смотрите! В конце прошлого столетия истерлись старые стили. Жизнь наполнилась мертвенными подделками. Творения красоты стояли одиноко. Обстановка жилищ, вещи обихода, средний уровень картин и ваяния дошел до предела фальшивого безразличия, и тогда немедленно появилась реакция. Но насколько отвратительна была подделка, настолько же оскорбительна была реакция. Возненавидели старых. И ненависть, как обычно, породила злобную беспомощность. Брызгая ядовитой слюной разложения, бросились создавать новые теории. Точно неумелые дрогисты, они распределили искры Божества по склянкам и наклеили этикеты. Итак, на смену спесивому безразличию жизнь наполнилась всякими роst- и ех-ами. И снова раздробленность дошла до предела. И снова стражи истинного искусства, как Роден, Курбе, Пюви, Ван Гог, Гоген, Дега, Сезанн, остались одинокими, а вокруг них шла суматоха распятия красоты. Какой сюжет для старого Брейгеля или Босха! То они были порабощены сюжетом, то они искали лишь форму, то они искали лишь краски. Они самовольно и глупо разделили искусство на высшее, декоративное, прикладное, коммерческое. Они извратили понятие реальности. Они разрубили единое дерево искусства. Они изогнули всё, за что могли схватиться судорожные их руки. Они забыли то, что звучит в каждом атоме звездного неба, перед чем их слепые теории кажутся жалкими заплатами. Они забыли о гармонии. Они не хотели знать, что близится время гармонизации центров. Они забыли, что таинственная прелесть искусства, его убедительность кроются в путях его возникновения. Они забыли, что искусство рождается не рассудком, а сердцем и духом. Откуда придёт, на том языке и говорить будет. Произрастёт из духовных источников. В таинственных обобщающих путях искусства есть тот международный язык, который поистине свяжет всё человечество.

Вы знаете, я смотрю не близко. Я радуюсь всем устремлениям, если они несут следы красоты, но хладнокровные теории не имеют ничего общего с творчеством. Нам нужны не изобретения, но произведения искусств.

Искусство для всех. Каждый порадуется истинному искусству. Величайшее преступление — нести фальшивые, условные ценности. Для всех должны быть открыты врата «священного источника». Свет искусства озарит бесчисленные сердца новой любовью. Сперва бессознательно придёт это чувство, но после оно очистит всё человеческое сознание. И сколько молодых сердец ищут что-то истинное и прекрасное. Дайте же им это. Дайте искусство народу, которому оно принадлежит. Должны быть украшены не только музеи, театры, школы, библиотеки, здания станций и больницы, но и тюрьмы должны быть прекрасны. Тогда больше не будет тюрем...

Это не общее место, не трюизм. Это надо подчеркнуть и выявить всеми силами духа, ибо люди забыли совершенно простой путь света и творчества.

Язык людской, яркий и мощный в осуждении, стал дряблым и бледным при хвале и утверждении.

Но даже среди этой фальши искусство всё ещё остаётся пророческим.

Но руководители жизни творят неусыпно. И можно радоваться ужасающим пределам нашего хаоса. Так из-под пены бури снова возносится омытый, сверкающий утёс; уже близится творчество созидания и обобщения. И мы знаем не предсказания. Мы уже видим светлые признаки. Одинокие люди, разделённые горами и океанами, начинают мыслить о соединении элементов, о творческой гармонии. И мысли единства пролетают над миром. Молодёжь уже пишет слово «красота» на гербах щитов трудовых подвигов.

«Соr Аrdеns» признает искусство универсальным средством выражения и свидетельства жизни. Оно признает феномен одновременного возникновения идеалов в искусстве во всех частях света, и тем самым подтверждается творческий импульс вне зависимости от доставшегося наследия. Искусство должно твориться чистым духом во всей своей непреложности. «Соr Ardens» являет реальное движение к объединению, хотя и разделённых, но духовно близких людей.

«Всеми силами духа мы должны восходить путём благородства, энтузиазма и побед».

Цели организации:

1. Создание международного братства художников.

2. Организация выставок без жюри, призов и распродаж.

3. Создание центров, в которых найдётся место искусству и художникам всех стран.

4. Основание универсальных музеев, где будут храниться произведения искусства, подаренные мастерами.

«Cor Ardens» станет эмблемой и символом братства художников. Разве в этих словах не звучит победа духа? Разве хаос не открыл врата единения? Разве разъединённые физически души не начинают понимать друг друга языком высшего благословения?

Друзья невидимые! Знаю вас. Знаю, как нечеловечески трудно вам превозмочь все условности жизни и не погасить ваш светоч. Знаю, как болезненно для вас идти под презрением тех, кто построил свою жизнь на тёмных понятиях денег. Знаю вас, одинокие — перед огнём, который кажется вам одиноким. Мои молодые друзья! Всегда молодые! Ведь у того же огня сидят многие. И не одиноки сидящие у одного огня. И если рука ваша еще не ощутила пожатия, то дух ваш уже принял поцелуй брата.

Какие гигантские массы сдвинуты братскими усилиями. И каждое напряжение в направлении красоты и мудрости сияет сознанием, что единый луч духа ведёт нас — тот луч, перед которым вспыхивает экстаз духа, а тело трепещет в предчувствии.

Не дрожи, не бейся так, бедное сердце! Ещё раз, опять после долгого срока, ты научишься владеть мощью, которая так близка.

Купель искусства!

Велико значение Красоты для будущей жизни! Новый мир идёт!

«Оставьте все предрассудки — мыслите свободно», — так Благословенный сказал.

 

ГОМУНКУЛУС

Я знаю тебя, гомункулус. Это ты подсунул нам в дороге столько ненужных вещей. Это ты советовал нам не доверять всему молодому и «неопытному». Это ты подставил внешние факты вместо фактов духа и сущности. Это ты позолотил рамы на картинах. Ты проник в советы и лиги и прикрыл стремление к совершенству обязанностью могильщиков. Ты очень трудишься. И в твоей незримой империи растёт «славное» человеконенавистничество.

Но как бы мал ты ни был, уже рассмотрели тебя. И узнали твои привычки. Ты боишься талисмана любви. И любовь подсекает твои создания. Любовь творческого совершенства! Гармония!

Ты мечтаешь засыпать её старыми вещами. Ты думаешь, что пламя любви потухнет? Но ты забыл таинственное качество пламени. Оно зажжёт любое количество светочей и не уменьшится.

Где же тебе бороться! И если бы ты даже проник во все лиги наций, то ведь за нациями стоит человечество. И здесь трудолюбивый гомункулус не достигнет успеха. Ибо человечество, хотя и медленно, идёт к гармонии.

Не кажется ли вам странным, друзья мои, что даже в наши дни, в дни наибольшей суматохи и страха, всё-таки могут быть действенно выявляемы такие ещё далёкие понятия, как любовь, благо, совершенство, то есть все спутники гармонии? Гармонию часто не понимают. Но гармония не есть отвлечённое песнопение. Гармония, гармонизация центров есть выявление деятельности во всей её мощи, во всей её ясности и убедительности. Познавая, чего мы хотим, мы слагаем все наши центры в одно напряжение и даже преодолеваем все установления рока. Но дух-то наш знает лучше всего, где правда. И каждый наш поступок оценен духом воистину.

И вот этот дух также знает, что любовь и совершенство будут применены в жизни, в простоте и ясности творчества. Если простота выражения, ясность желания будут соответствовать неизмеримости величия Космоса, то это путь истинный.

И этот Космос, не тот недосягаемый Космос, перед которым только морщат лоб профессора, но тот великий и простой, входящий во всю нашу жизнь, творящий горы, зажигающий миры-звезды на всех неисчислимых планах Вселенной.

Простота — непременное качество гармонии. Творчество будущего будет осенено простотой. Конечно, вы не смешаете простоту с примитивизмом, с нарочитостью. Здесь разница так же велика, как между искусством и штампом. И часто в золотых рамах мы находим не более чем коммерческий штамп, а в плакате под вихрем и снегом треплется истинное искусство.

Но дух-то, хотя бы в молчании, знает, где штамп, где пошлость и где радость и творчество.

Молчаливо спрашивайте дух ваш, внося каждый предмет в дом ваш. Произнося заклинания против гомункулуса, обдумайте, зачем и как пришли вы к мысли приобщить к вашему очагу нового гостя.

Помните, ведь эти молчаливые гости могут быть истинными друзьями, но могут стать и врагами вашего дома.

В осознании предметов лежит гармония их. И опять дух ваш знает врага и друга.

Знаем непреложные исцеления музыкой и красками. Вспомним мощь пения. Вспомним высокие подъёмы в храмах, в музеях. Дом Божий! Дом Великой Тайны! Только искусство может облечь Великую Тайну плотью. И таинство Духа имеет подножием лишь красоту.

Конечно, вы любите искусство. И вы хотите о многом расспросить меня. Вы хотите знать, что лучше для гармонии дома: картины или стенопись. Лучше ли закрепить обстановку в неподвижности? Или жизненнее — идея Китая и Японии, где каждый день на стене комнаты помещается одна новая картина? Наверное, вы хотите спросить, правильна ли идея наших современных выставок, где за обличием храма искусства притаился ларёк торговца?

Учитель изгонял торгашей из храма. Учитель знал, конечно, что в нашей жизни без торгашей ещё нельзя. Но Он их изгонял именно из храма. Так и в деле искусства. Конечно, торговля должна остаться. Но она должна быть вынесена из храма. Пусть будет честный праздник; пусть будет честная лавка. Но лавка во храме и личина храма в лавке вносят внутренний разврат среди творящих и цинизм среди посещающих. Благоухание храма скуёт жест даже отъявленного циника, и гомункулусу приходится бежать.

Правда, гомункулус, вам всё-таки придётся уйти из жизни. Бессчётные молодые сердца просят вас уйти.

Очистив принцип обмена искусства, возможно ввести его в дом. Внести как бы свечу, зажжённую во храме. И мысль стенописи, и ценная смена впечатлений Востока — всё найдёт свое место. Ибо правда бесконечна. И каждый отдельный случай утверждения искусства устанавливается сознанием духа.

Кондуктор думает, что люди лишь ездят. В представлении сапожника люди лишь ходят. В представлении современного человека люди только терзаются. В знании Благословенного люди должны радоваться.

Правда, именно сейчас радость об искусстве звучит странно. Много говорят об искусстве и так мало вносят искусство в свою жизнь. И всегда находят превосходные отговорки и оправдания. Всегда виноваты самые убедительные обстоятельства. Всё виновато, не виноват лишь «цивилизованный человек», ходящий смотреть на бой быков или на уличную драку, обставленную правилами «бокса». Здесь открыты и сердца, и кошельки.

Но расспросите этих людей, много ли они сделали для искусства? И много ли они внесли искусства в свою жизнь? Они будут удивлены, и окажется, что пещерный человек каменного века имеет все преимущества перед этими завоевателями земли. В наши дни и об этом приходится говорить.

Как же не говорить, когда именно сейчас некоторые правительства пытаются обложить свободное искусство особыми налогами. И тем ещё больше затруднить тернистый путь красоты. Здесь опять работа гомункулуса!

И в то же время лишь около десятой части населения вносит искусство в свою жизнь и что-то знает об искусстве. Двадцать процентов только говорят об искусстве и не применяют его. А оставшиеся семьдесят процентов вообще не знают или, лучше, не помнят уже, что такое искусство...

Но лучше, хотя бы механически, твердить: «благо, благо, благо», нежели, с усмешкой, повторять: «зло, зло, зло». Этот относительный принцип уже усвоен многими. Так будем хотя бы один раз в неделю спрашивать себя, что мы за семь дней сделали для искусства? Пусть и политики, и конгрессмены, и многие клирики, и банкиры, и «деловые люди», и все гордые своей часто сизифовой работой пусть тоже усвоят себе эту нетрудную привычку. Там, где нельзя идти путём радости сознания, там пусть протянется мостовая указанной дороги. Но усилия нужны. Иначе наши дни грозят особым бедствием для достижений искусства. Искусство должно цвести, и музыка духовного призыва должна звучать вне состояния биржи и вне заседаний Лиги наций.

И еще одно «необщее место». Со стыдом вспомним о том, о чём поистине необходимо вспомнить, и признаемся. В воспитании детей всё ещё забыто развитие творчества. Сперва стараются внушить ребенку массу условных понятий. Сперва ему преподают полный курс страха. Затем ребенка ознакомят со всеми домашними ссорами. Потом ему покажут те криминальные фильмы, где зло так изобретательно и блестяще, а добро так бездарно и тускло. Потом ребенку даются учителя, которые, к сожалению, часто не испытывая любви к своему предмету, повторяют из него мертвую букву. Потом покажут детям все пошлые заголовки ежедневной прессы. Затем ребенка окунут в так называемый спорт, чтобы молодая голова привыкла ощущать удары и разбитые члены. Итак, сперва займут всё время юноши, дадут ему наиболее пошлые и извращённые формулы. А потом он, засорённый и заржавленный, может начинать творить.

Это одно из глубоких преступлений. К любой машине люди бережливее относятся, нежели к ребенку. Ещё бы, за машину заплачены «всесильные» деньги. Её нельзя запылить или залить грязью. А за детей деньги не платят.

Мы часто восхищаемся неожиданностью детского рисунка, или мелодией детской песни, или мудростью суждения детского. Там, где ещё открыто, там всегда прекрасно бывает. Но потом мы замечаем, как ребенок перестаёт петь, перестаёт рисовать, и суждения его уже напоминают так называемые «детские» книги. Значит, зараза пошлости уже проникла, и все симптомы этой ужасной болезни уже появились. Появилась скука, появилась условная улыбка, появилось преклонение перед противным, наконец, появился страх одиночества. Значит, что-то близкое, всегда присущее, руководящее — отошло, отодвинулось.

Не изгоняйте детей из храма. Ведь самые трудные вещи всегда так просты. Но если машина портится от пыли и грязи, то как же разрушительно действует грязь духовная на хрупкую молодую душу. В смертельной тоске ищет света маленькая голова. Смертельно болезненно чувствует всю оскорбительность. Болеет, затихает и часто поникает навеки. И творческий аппарат замирает, и отпадают все провода.

Откройте во всех школах пути к творчеству, к великому искусству. Замените пошлость и уныние радостью и прозрением. Уберегите ребенка от гримасы жизни. Дайте ему счастливую, смелую жизнь, полную деятельности и светлых достижений. Развивайте инстинкт творчества с самых малых лет ребенка.

Эти бичи человечества — пошлость, одиночество и тягость жизнью — минуют молодую душу творящего.

Откройте пути благословения!

 

СОБИРАТЕЛИ

Как же вносить искусство в жизнь? Где же эти благословенные пути? Может быть, они недоступно трудны? Или требуют неисчислимых средств? Или только гиганты духа дерзают на эти пути?

Все уверения будут неубедительны. На эти сомнения можно ответить лишь страницей подлинной жизни.

Возьму четыре портрета моих друзей. Все они уже ушли от нас. Из них только один был богат средствами, а трое были богаты лишь своим светлым духом.

Богатый собиратель был московский коммерсант Третьяков. Ничто в семье не располагало его к искусству. Старый купеческий род скорее подозрительно смотрел на непонятное ему влечение. Но неожиданно молодого Третьякова потянуло к новому пути. И ощупью, руководясь личным чутьём, он начал собирать картины русской школы. Шёл он одиноко, лишь иногда выслушивал совет знакомого художника. И не случайно начала складываться теперь знаменитая Третьяковская галерея в Москве. Подлинным чутьём любителя искусства Третьяков понял, что правительство обычно пополняет свои музеи чаще всего официальными произведениями, минуя лучшие вещи художников. И этот казённый лик музея не может отразить течение школы нации. Так было всегда. Боюсь, так будет и в будущем.

Искусство всегда цвело личным, горячим порывом, который поймёт, и найдёт, и сохранит, и даст всему народу. И вот купец Третьяков понял государственную задачу искусства. И нашел свежие художественные силы и облегчил путь их. И, окружив чистым восторгом, сохранил их творения. Но свою радость он сделал народной радостью и при жизни ещё отдал городу Москве всё своё замечательное собрание. И немалую задачу он себе поставил. Не просто собрал воедино массу ценных творений, а отразил в своём собрании всю русскую школу. Всё новое, яркое, значительное было усмотрено Третьяковым. Этот молчаливый, седой человек в большой шубе неутомимо посещал все выставки, и ничто не останавливало его, если он считал произведение значительным. К начинающему молодому художнику он поднимался по крутой лестнице в студию. Он был первым при окончании картины. Он был первым при открытии выставки. И зато он первый имел лучшие, характерные вещи.

Случилось так, что награда высших художественных учреждений считалась ничем сравнительно с приобретением Третьякова. И судьба начинающего художника решалась не Академией, но именно этим молчаливым, искренним человеком. Когда не хватило стен дома, Третьяков построил еще здание рядом. Если это было нужно, то оно должно было быть сделано. И искусство не должно было терпеть ущерба.

Конечно, кто-то может сказать, что с большими средствами Третьякова было возможно собирательство в таком огромном масштабе. Он мог избирать лучшее и мог собрать столько, чтобы представить у себя всю русскую школу. Правда, средства дали этот масштаб, но качество собирания, любовь к делу и живое творчество в самом выборе вещей и людей — всё это шло не от количества средств, а от бездонного богатства духа. Так один человек, сильный духом, сделал бесконечно важное государственное дело. И теперь, если бы правительство пожелало повторить Третьяковскую галерею, оно было бы бессильно, ибо порыв духа создал неповторимую комбинацию красоты.

Это — пример идейного созидания в пределах государственных.

Теперь другой духовный лик. Та же сила духовного устремления при всей полноте борьбы со средствами. Известный поэт, культурный деятель, гофмейстер двора императора граф Голенищев-Кутузов. В этом случае традиции рода способствовали развитию любви к искусству. Были большие исторические познания; был особый глубокий поэтический дар.

Собрание состояло из картин старинных голландской, нидерландской и итальянской школ. Основное отличие собрания — не погоня за условным именем, но правда выявления чудных творений. Собиратель понимал, что имена Рембрандта, Рубенса, Ван Дейка являются именами чисто собирательными (коллективными). Что только низший тип коллекционера гонится в темноте за пустым для него звуком. Но лучшее знание искусства открывает нам бесчисленное количество художников, поглощённых так называемыми крупными именами. И задача культурного собирателя — разобраться в этих забытых именах во имя правды. Если на признанной отличной картине Рембрандта найдется подпись Карела Фабрициуса, его ученика, разве превосходная картина станет от этого хуже? Или мог ли Ван Дейк писать две тысячи портретов в год? Конечно, нет, но у него было до двухсот учеников.

Я знаю, как огорчён был бы граф, узнав, что одна из его любимых картин, принадлежащая неизвестному нидерландцу Хазелаеру, висит сейчас в Метрополитен-музее в Нью-Йорке под именем Иоахима Патинира.

Во имя правды граф Голенищев-Кутузов раскрывал истинные имена и насколько мог исправлял грехи своекорыстной человеческой истории. И какой любовью, интимностью дышало его изысканное собрание. При этом каждая картина была добыта с трудом, с лишением. Каждый новый член собрания возбуждал неодобрение многих родственников, жалевших трату денег. А средства были так скудны. Небольшого придворного жалованья не хватало на жизнь. И уходил отсюда этот собиратель, окружённый своими истинными друзьями — картинами. И завещал, чтобы его собрание разошлось и дало новую радость новым ищущим душам.

Это тип утонченного собирателя, который, работая и радуясь новой красоте и правде, посылает её вновь служить облагорожению духа человеческого.

Теперь тип молодого собирателя. Собиратель по инстинкту ещё со школьной скамьи. У мальчика, вместо свойственных возрасту радостей, растёт любовь к художественным произведениям. Он с малых лет, не имея личных художественных способностей, отличается образованием и развитым вкусом. Его привлекает всё прекрасное. Дух его стремится восходить.

Какая радость была проводить время с молодым Слепцовым. Ещё со скамьи Императорского лицея он начал собирать картины. Не хаотичная, не случайная покупка это была. Он знал, что делал. И все деньги, данные юноше матерью на удовольствия, шли на благородное влечение. И если иногда был недостаток в деньгах, то энтузиазм общей задачи никогда не страдал от этого.

А общая задача была красива. Юноша полюбил определённых, очень тонко избранных художников и решил каждого из них представить во всех периодах деятельности. Сохранить и передать потомству полный лик творческой человеческой жизни. В будущем юноше грезилось: каждому художнику будет предоставлена отдельная комната и вся обстановка комнаты будет отвечать характеру данного творчества. И мебель, и обработка стен, потолка, характер освещения и покрытия пола. Из этого можете заключить, какая тонкость восприятия была заложена в молодом духе и какая проникновенная любовь и забота окружали каждого представленного художника. В этих особых комнатах иногда должны были раздаваться избранное пение и музыка. Или должны были быть читаемы соответственные произведения. Словом, должна была быть осуществлена мечта о единстве искусства, о гармонии.

Радостно было слушать, как избиралось новое произведение для собрания. Какие тонкие и правдивые соображения высказывались, чтобы выделить и найти новую и достойную черту в творчестве художника. И вы видели в употреблении искусства не прихоть, но реальную культурную потребность. И эта тонкость культуры заражала окружающих. И мысль, и разговор очищались светлым восхождением духа.

Слепцов мечтал передать своё собрание народу, не заботясь об имени своём. Но слишком рано ушёл он от нас. И ушёл он необыкновенно. Он уехал верхом и не вернулся. Перешел неожиданно, среди природы, прислушиваясь к гармонии Космоса. Завидный переход — переход к новой прекрасной работе.

Это тип чуткой души с заложенными ощущениями будущей гармонии и единства.

Теперь ещё один трогательный тип собирателя.

Очень бедный армейский офицер, служащий в отдаленной провинции, рвётся всей душой к искусству. Лишая себя во многом, полковник Крачковский, всегда деятельный, горящий энтузиазмом, всегда приветливый, стремится собрать коллекцию образцов русской живописи. Конечно, он не может собрать крупных вещей. Он собирает небольшие размерами картины, эскизы, этюды, рисунки. Но по внутренней ценности его собрание становится очень значительным. Он стремится к лучшим художникам: он понимает, что часто эскиз ценнее самой картины. Он стремится выявить лик художника в чертах наиболее типичным. Это не покупатель дешевых картин — это истинный собиратель. При этом сам он часто нуждается в десяти рублях, и для него величайший вопрос — заплатить десятью рублями больше или меньше. И он просит художника отдать вещь и настойчиво убеждает уступить. И слово его действовало, и ему отдавали эскизы. И он радовался светлой радостью ребенка, и писал восторженные письма о новом сокровище. Как любил он искусство и каким высоким значением окружал он понятие истинного творчества.

В завещании он оставил всё своё собрание в общественное пользование. Но мало того, он завещал продать всё его скромное имущество, все его обиходные вещи и на вырученную сумму приобрести ещё художественных предметов и приобщить их к собранию.

Это тип внешне незаметного, но глубоко значительного работника в пользу будущей культуры. Его пример останавливал внимание многих. И если бы вы читали его письма, писанные с полей сражений!

Чистая душа. Полковник Крачковский ушёл от нас во время последней войны.

Я мог бы показать еще много ликов, полных благородных исканий в разных областях искусства. Но и эти четыре лика уже устанавливают уровень культурных стремлений, так нужный человечеству.

Так бывает не в мечтаниях, но в реальной жизни. Бывает искренне и действенно. И улыбка радости сопровождает такие светлые задачи. До чего близки искания искусства достижениям духа.

Пора понять, и запомнить, и применить к жизни эти чудесные проводники.

И когда искусство войдёт действенно и неудержимо и просто во все духовные, общественные проявления, тогда оно будет внесено и во всю современную жизнь.

И по этим каналам приблизятся ко всякому человеческому сердцу истинные пути благословения.

 

ПОМОЩНИКИ

«Скажи, кто твои враги, и я скажу, кто ты есть».

Друзья, любите ли вы врагов ваших?

Умейте «гордиться» не только друзьями, но и врагами. Напрасно вы не любите врагов ваших. Вы должны их любить. Они такие старательные существа. Они так сильно трудятся для вас. Они знают о вас больше, чем вы сами знаете. В старательстве своём они вам приписывают такие тонкие выдумки. В их представлении вы делаетесь и всемогущим, и вездесущим. И часто враги помогают вам — вашим лучшим идеям. И удары врагов так часто дают вам новых, невидимых друзей.

Окончив свои «дела», осмелевшие враги сядут в советы и митинги и будут без вас решать о вас. Но творчество жизни обернет все их решения. Как Миме у Вагнера, милые враги не будут знать, что именно они говорят. Потом они придут с разъяснениями, но все-таки врагами останутся. Пока не почувствуют удара искры-стрелы. Тогда, обедневшие, они делаются и осторожными, и зрячими. И бывает всё, как должно быть...

Враги часто сердятся. А кто гневается, тот уже бессилен и неопасен. Истощив крик свой, они стараются замолчать вас, но как приятна работа в молчании. И криком, и молчанием они полезны вам. Ах, милые враги, если бы вы иногда посмотрели, какой малюсенький человечек натравливает вас. Даже самые грубые сердца были бы сконфужены таким руководителем и союзником.

Я уже не говорю обо всём том, когда явные враги заставили вас осмотреться, проверить ваше знание и двинуться с новым упорством.

Да будут благословенны враги!

«Но почему вы занимаетесь врагами? Разве мало вам всех друзей ваших?» — спрашиваете вы. Конечно, я говорю не для себя и, может быть, не для вас. Но говорю я для младшего поколения. Оно часто не знает, как поступить с первыми врагами, и вместо простого перехода через реку нагромождает утесы, теряя драгоценное творческое время. А ведь каждую минуту кто-то может быть научен и обрадован. Обрадован не деньгами, но радостью познания новых далей.

Ведь если бы весь мир возрадовался хотя бы на одну минуту, то все иерихонские стены тьмы пали бы немедленно. Но до радости мира ещё далеко.

Часто мы так твёрдо заучиваем что-нибудь, что если бы это было вовсе не так на самом деле, мы все равно стали бы настаивать на своём; вместо третьего глаза отказываемся от двух обычных.

Попробуйте на лесной дороге, опередив спутника, незаметно скрыться в чащу и пропустить его вперёд. Потом вы можете окликать его сзади, а он будет ускорять ход и будет слышать зов впереди. Ибо мозг его знает, что вы должны быть впереди.

Отчего люди не видят синюю лошадь или зеленое лицо? Потому что вопреки очевидности их связанный мозг знает то, чего нет на самом деле.

Сколько споров о жизни, о религии, о знании, о красоте породили связанные мозги. Связанные оковами школ-тюрем.

Вот и ваши враги так многое знают непреложно, что они даже помогут будущей культуре. Помогут для себя неожиданно.

Они ведь решили задавить вас своими «великолепными» материальными достижениями и вещами. Они водрузили стандарт свой оконченной жизни, оконченной расы. В гордости сознания законченности они обрезали все «ненужные» провода. Что значит «бедный дух» перед мощью складов, набитых хотя бы гнилой мануфактурой? Враги уже готовы торжествовать и петь гимны своего отрицания.

Но происходит «глупая» вещь. Кто-то не хочет взять их товары. Время портит их заготовки. А, по видимости, они не могут даже рядом лежать с изделиями самых древних эпох. И из-за груды хлама победоносно и неоспоримо покажутся лишь творения духа.

Взглянем на музеи нашей планеты хотя бы через одну тысячу лет. Что именно найдут потомки от наших дней — они, которые уже будут давно знать и атомическую энергию, и мощь гармонии? Книги, газеты, бумаги, ткани стали уже пылью. Цемент и железо уже давно превратились в труху. Все краски стали желтыми и серыми. Многие изваяния развалились. Остатки кладбищ стали местами убожества. И рядом с этим печальным ликом ещё останутся монолиты древних эпох, уже не однажды знающие, что такое тысячелетие.

Много изделий врагов ваших унесёт время. Правда, в битве очищения погибнут и некоторые друзья. Но те, которые поймут, что есть гармония, те сохранятся. Ибо они знают, что гармония заключается в соответствии всех частей и всех материалов. Кто знает, для чего творит он и что выражает, тот создаёт и соответствие материалов. Он поймёт, как охранить книги — скрижали знания. Он поймёт, что нелепо ставить цементное изваяние или писать картину заведомо плохими красками на гнилом холсте. Мало-помалу люди поймут, что именно должно сохраниться и как именно сохранить это. Охранить — как след искры божественной энергии.

Но для того, чтобы знать, надо помыслить, надо создать моменты этого подъёма, этого узнавания.

Много людей в конце недели ходят в церковь. Много людей в конце недели вспоминают, сколько они должны заплатить по счетам. Но немного людей хотя бы один раз в неделю вспомнили, что за семь дней они внесли в область красоты и знания. И тщетно искусство стучится в эти запертые двери. Этот стук сердца беспокоит мозг не более шума ветра. И ещё плотнее притворяют ставни и завешивают шелковыми тканями всякий доступ воздуха.

Любить искусство никто не обязан. Большинство разговоров об искусстве поддерживается не любовью, но лишь приличием. Но тем не менее искусство и знание идут.

Постепенно усиливаемый электрический ток даёт возрастающий свет. Затем свет вспыхивает особенно ярко и для нас погасает, но аппарат работает ещё усиленней. Это значит, что зрение наше уже не воспринимает вибрации такого напряжения, но незримый свет растёт.

Или перед вашими глазами начинает двигаться цепь товарных вагонов и заслоняет чудный пейзаж. Вагоны ускоряют свой бег. В промежутки между ними начинают мелькать очертания природы. Поезд понесся быстро, и вы начали видеть как бы сквозь него весь связный пейзаж. Препятствие физического тела исчезло.

Во тьме часто мы не видим растущий свет. Но зато если стремиться, то снова, сквозь нашу физическую оболочку, мы начнём видеть истинный мир в его истинном движении.

Так и сейчас часто мы не можем воспринять усиленных вибраций мировых движений. Но сквозь цепь товарных вагонов мы уже начинаем различать вершины гор, к которым рок нас движет.

Мы вспомнили о современных условиях творчества. Вспомнили все Голгофы трудностей и подвиги достижения. Конечно, условия искусства и знания в современной жизни ненормальны. Конечно, мы должны знать это и ежечасно помнить об этом. Но если всё движимо творческой любовью, чудом красоты и мудростью знания, то этот треугольник вы всё же не опрокинете, ибо каждая сторона его выявляет две следующие.

И теперь, если мы знаем, что молодое поколение вспоминает о мощи устоев, то, конечно, оно перенесёт это сознание через все трудности жизни. И произнося слова «братство», «любовь», «гармония», мы произносим не смешные, неуместные слова, но говорим слова ближайшей практики жизни. Чудо творится среди жизни, среди действия, среди напряжённой гармонии. Ночные видения претворяются не в сказку, но в явления счастливых общений с путями Благословенных.

Окно, во тьму открытое, приносит ночные голоса, но зов любви принесёт ответ Возлюбленного.

Новый мир идёт.

 

СПЕКТАКЛЬ

Кажется особенным совпадением, что в этом зале Института Объединённых Искусств мне предстоит говорить о Московском Художественном театре. Ибо в самом высоком смысле значение слов «объединённые искусства» точно определялось именно работой Московского Художественного театра. Поэтому особенно близки ему по духу все учреждения, посвятившие себя делу Объединения Искусств.

Везде в России это название — Московский Художественный театр — ассоциировалось с ощущением какой-то особой атмосферы, всецело присущей ему. Оно никогда не произносилось пренебрежительно, но всегда искренне и с глубоким почтением, и так было не только в крупных городах, но даже в деревушках, повсюду, куда бы ни проникала слава его. Когда вы приходите в театр, с его спокойной и негромкой публикой, где в интерьере нет безвкусных украшательств и освещение не слепит глаза, вы инстинктивно ощущаете, что участвуете в чём-то значительном, присущем настоящему искусству. И создавалась эта атмосфера не рекламой, не особыми усилиями, но только трудом самоотверженным.

Когда, например, из-за кулис доходили слухи, что после пятидесятой репетиции какой-то пьесы вдруг вся постановка полностью менялась, это никого не удивляло. Конечно, для обычного европейского театра считалось бы нелепостью менять законченную работу после столь многих репетиций — фактически в рядовом театре редко бывает, чтобы проводилось так много репетиций. Но, когда речь шла о Московском Художественном театре, никого это уже не удивляло. Так как на каждой репетиции театра излагалась не только мёртвая буква пьесы, но и сама репетиция становилась творческим достижением. И так всё больше и больше возрастала творящая мощь. Именно здесь кроется разгадка к пониманию той особой атмосферы, которая была в Московском Художественном театре.

В 1912 году я начал основательно знакомиться с работой театра, так как в тот год дирекция его обратилась ко мне с вопросом, в каких постановках я бы хотел сотрудничать с ними. Сначала обсуждались две возможности: «Принцесса Мален» Метерлинка и затем всеобъемлющая норвежская драма Ибсена «Пер Гюнт». Выбрать, какая из них должна быть первой, для меня оказалось трудной задачей, потому что я искренне оценил образный стиль и проникновенное внутреннее содержание творчества Метерлинка. Но мне также было очень близко общечеловеческое звучание произведений Ибсена, поэтому, в конечном счёте, я выбрал драму «Пер Гюнт».

Когда Московский Художественный театр ставит перед собой определённую задачу, тщательно изучается весь круг вопросов задолго до того, как приступить к созданию спектакля. И это делается не только в библиотеках, если нужно, актёров и режиссёров посылают также на место действия события, чтобы основательно ознакомиться с реалиями и историческими фактами. Так обстояло с пьесой «Пер Гюнт». Когда было решено остановить свой выбор на этой драме, первый вопрос их ко мне был: доводилось ли мне бывать в Норвегии? «Нет»,— отвечал я. На это они сказали: «Тогда Вам предстоит поехать туда и изучить все обстоятельства». Когда я отказался, они продолжали настаивать, уверяя меня, что полностью берут на себя организацию поездки. Я же объяснил им свой подход: вначале сделать оформление спектакля, а уж затем, возможно, поехать в Норвегию. Я всегда стремился создавать свои работы на основе внутреннего ощущения, исходя из духовных источников творчества писателя или композитора, не привнося в них элементы «реальностей» места действия. В конечном счёте они согласились с моей точкой зрения, однако главные исполнители ролей во время отпуска были отправлены в Норвегию и Швецию, и там у самых истоков вдохновения ими были изучены все детали драмы. Осенью, когда обсуждали эскизы к постановке, подтвердилась моя точка зрения. Вернувшись прямо из Норвегии, они утверждали, что моя Норвегия была настоящей.

Впервые, пожалуй, планировалось поставить всю драму полностью с её пятнадцатью сценами. Разумеется, предполагалось, что ни одна декорация не будет повторяема, и нам пришлось написать около трёхсот эскизов костюмов, так как первым условием было, чтобы каждое действие полностью отличалось от другого. Московский Художественный театр часто обвиняли в том, что он слишком реалистичен из-за большого внимания к деталям. Но я полагаю, что этот реализм не поверхностный реализм прошлого века. Пьесы Метерлинка также реалистичны, но никто не может обвинить их в дешёвом реализме. Точно так же обстоит дело и с Московским Художественным театром, где постановки ставятся не реалистические, но «реальные»; и, конечно же, каждый согласится, что самая прекрасная сказка в мире — сама жизнь. И как раз эту самую сказку московские актёры претворяют в жизнь, не только в ярких постановках, таких, как «Царь Фёдор», «Юлий Цезарь» и «Гамлет», но даже в пьесах русской жизни, написанных Чеховым, где настоящая трагедия жизни, а не кажущееся сходство с жизнью.

Итак, мы приступили к работе, посвящая многочисленные вечера обсуждению замысла и характерных деталей драмы Ибсена. Во время тех встреч раскрывалась подлинная индивидуальность каждого человека, связанного с театром. Мы воспринимали скептический юмор Станиславского, была понятна сдержанность Немировича-Данченко, и проявляли терпимость к вспыльчивому кавказскому темпераменту режиссера-постановщика Марджанова. После обсуждения меня спросили: «Какие художники Вам будут нужны для написания декораций по Вашим эскизам»? Я знал, что они готовы были предоставить наилучшие возможности для этой работы, и назвал несколько имен художников, попросив их выбрать кого-нибудь одного, кого они сами предпочтут. «Почему одного, если Вам нравятся все? — прозвучал вопрос. — Мы распределим работу среди них так, что каждый получит то, что ближе душе его». Так я получил пять замечательных помощников, причём каждому из них предоставили, насколько это было возможно, лучшую студию и было дано достаточно времени для завершения работы наилучшим образом. И когда возникало какое-нибудь недоразумение, связанное с выполнением работы, меня всегда приглашали из Петрограда, чтобы обсудить ситуацию и предотвратить любую ошибку. Таким образом, такая работа поистине являлась совместным творчеством.

Когда были изготовлены все декорации и мы посмотрели их в деле, нас попросили снять четыре полностью законченные сцены, иначе спектакль получился бы очень продолжительным. Но не думайте, что были разногласия по этому вопросу; даже сокращение пьесы было созидательным, так как оно вершилось не по предписанию, а путем деятельной разработки идеи. Ибо только таким путём можно полностью проверить, как мы осознаём, что самое действенное и выразительное для идеи в целом. И так, с полным взаимопониманием, мы убрали всё, что казалось слишком длинным или слишком скучным для восприятия.

Так же строго подходили и к подбору актеров и персонала. Только после продолжительных и обстоятельных обсуждений назначались исполнители ролей, и вместе с тем, вплоть до пятидесятой репетиции, ни у кого не было ощущения, что достигнута завершенность. Конечно, мы использовали музыку Грига, и дирижер и композитор Московского Художественного театра (который, кстати, написал впечатляющую музыку к спектаклям «Гамлет» и «Синяя птица») совершенно блестяще сделал аранжировку сюиты Грига. Когда осознаёшь, как много времени было потрачено на аранжировку музыки для подводного царства в сцене смерти Озе; как много сил было отдано, чтобы музыка звучала в соответствующих местах подводного царства, используя мощь звука до предела его тончайших возможностей, только тогда можно понять, почему на глазах у многих женщин появлялись слезы. Музыка пещеры троллей, сцены Сольвейг и танца Анитры, столь знакомая, звучала для зрителя как абсолютно новая, потому что картины эти давались в совершенно новом свете в подлинно живой форме.

Конечно, не следует представлять, что такая сложная работа объединённых искусств осуществляется без труда и всегда проходит спокойно и с улыбками. Я вспоминаю, что несколько раз Анитра пробовала новые па со слезами на глазах, ибо непросто без устали менять и искать новую выразительность. Иногда выражение лиц ведущих актеров было так сурово и замечания Немировича-Данченко столь резки и многозначительны, что я, как сторонний наблюдатель, думал — вот сейчас все прервётся, и не мог никак себе представить, смогут ли они вообще продолжать работу на следующий день. Но с наступлением следующего дня каждый член труппы был полон новых сил, идеи и возможностей. Бывало, подходит иногда ко мне актёр или актриса и говорит: «Право же, не могу я больше. Мне кажется, что всё, что я делал вчера, слишком банально. Я выкрикивал слова, но это было слишком поверхностно, я должен искать какие-то иные средства выразительности». И действительно, когда чувствуешь, что должен выразить что-то по-иному, найдёшь, как это сделать. И какая была радость принимать участие в настоящей работе, хотя и нелёгкой, но которая укрепляла истинное душевное старание. Когда, например, нам надо было изобразить шторм и кораблекрушение, всё было настолько продумано и до мельчайших подробностей предусмотрено, что результат оказался достаточно реалистичным, чтобы вызвать ощущение морской болезни. И ещё один случай, мы испробовали бессчётное количество способов для появления из стены чёрной фигуры, и, наконец, она появлялась вполне естественным образом из-под плаща Пер Гюнта, причём иллюзия усиливалась реалистическим шумом кораблекрушения. Да, это сотрудничество было настоящей радостью. Мне очень хотелось, конечно, чтобы многие костюмеры и парикмахеры увидели бы, сколько внимания уделялось костюмам и причёскам исполнителей самых небольших ролей. Когда видишь, как тщательно каждая деталь заранее была продумана, становится понятным, почему всегда в Московском Художественном театре самыми спокойными были дни премьер, так как всё уже было сделано и находилось на своих местах, и оставалось лишь одно — отдать чистосердечно.

И теперь становится понятным, почему зритель Московского Художественного театра был так сдержан и серьёзен во время спектакля и почему спектакль воспринимался не как обычная театральная постановка, а как значительное культурное событие, наполнявшее каждого истинной радостью искусства. Именно поэтому значимость Московского Художественного театра будет особенно велика во всех вопросах, связанных с возрождением России и её будущего. Много подражателей этому театру, возникло немало театральных студий, где стремились копировать, но невозможно подделать подлинные традиции этого театра, ибо они сугубо индивидуальны, и их никому не повторить.

Я очень рад, что Московский Художественный театр приезжает в Америку. Вы здесь уже знакомы со многими видами русского искусства, и этот фундаментальный вид искусства также должен стать известным. Потому что в будущем объединении России и Америки, в которое я глубоко верю, Америке необходимо всесторонне знать Россию и увидеть за красочным театральным занавесом глубокую приверженность к созидательному труду.

 

ОДЕЯНИЕ ДУХА

Перед нашими духовными глазами прошли блестящие шествия народов. И каждый из этих странников в течение многих веков вложил свою лепту в сокровищницу культуры. И прошли многие народы, и в труде и в борьбе положили свои приношения. Но ещё не наполнена сокровищница мира! И среди бесчисленных жертв в сплетениях тканей, камней и металлов всё ещё смутно чудится истинный лик человечества.

Сколько неотложной работы для всех!

Но одно понятие уже вошло в жизнь. Мы поняли, что все вещи, все детали жизни не создались случайно. Все они полны значения, накопленного веками. Если каждое слово, если каждая буква имени нашего имеет особое значение, если каждый шаг жизни обусловлен следствиями и причинами, то, значит, с каким же вниманием мы должны присматриваться к каждому проявлению великого творчества.

Одни уже сознают ясно, другие ещё как бы во сне прозревают, что вокруг них идёт сложная созидательная работа и какие-то неведомые им условия создают законченные аспекты новой жизни. Как бесконечны эти сложные условия! И какие кажущиеся нам мелочи часто в корне изменяют весь строй нашего существования.

Почему-то в одном обществе люди чувствуют себя удобно. Почему-то в иных условиях люди легко выходят из себя, доходят до страдания и чувствуют полную невозможность действовать успешно.

Сколько интересных догадок и светлых предположений! Сколько тёмных и невежественных заключений!

Но к догадке прибавляется опыт. Опыт просветляется знанием. И люди начинают понимать, что пределы реального мира действительно необозримы, что понятия «мистицизма» чаще всего оказываются просто следствием невежественности. И отрицающий великую реальность всего сущего так же невежествен, как и отрицающий беспроволочный телеграф, радий, передачу снимков на расстоянии и все те реальные научные открытия, которые так недавно казались сказкой.

В приступе самомнения и глупости человек начинает отрицать всё то, что его ум сегодня не знает, что его затёмненное ухо сегодня недослышало. Но ведь в своё время отрицалась и возможность открытия Америки! Примеры разновидности невежества не нуждаются в опубликовании.

Но жизнь протекает. Понемногу люди начинают понимать, что такое «реальность», начинают сознавать, что жизнь наша полна блестящих возможностей, часто неоткрытых, еще чаще забытых. Часто уже сообщённых в символах, которые дикому взгляду современного «цивилизованного» человека кажутся детскими или дикарскими стилизациями. Но все-таки мы помним, что каждая черта старого орнамента полна векового значения. И всё-таки мы сознаём, что каждая гамма красок создаёт какое-то могущественное настроение, которое я мог бы назвать всепобеждающим или исцеляющим.

Могущество цвета! Люди, имеющие перед собой все сияющие цвета бескрайнего неба, пытаются ослепить себя, лишь бы не допустить давно сужденную им радость. Но, одев все серые, желтые и чёрные стекла, рассудок людей всё-таки пытается пробиться и доказать мощь цвета. В наши дни начинают вспоминать связь музыки с цветом; начинают вводить в церковь цветное освещение для концентрации настроения; начинают лечить цветом. Робко пробивается в жизнь то, что должно заявить о себе властно, то, что среди будущих духовных прозрений принесёт новую радость затемнённому человеку.

Люди — цветы Божьи! Но не странно ли, что теперь поле этих цветов покрывает землю таким чёрным траурным покрывалом? Самая праздничная толпа наша заливает лицо земли чёрной, серой лавой. И точно лава, толпа выедает на пути своём всякую радость.

Может быть, жизнь создаёт достойную современности гармонию? А между тем даже во время итальянского Возрождения толпа знала, как мешаться с цветами полей, не удушая их чернилами! Как же помочь? Может быть, просто перебить чёрное поле толпы яркими пятнами? Но ведь даже бык бесится от неожиданного яркого цвета. И если продолжим сравнение толпы с полем цветов, то мы ясно вспомним, что даже самые яркие выражения природы никогда не оскорбляют глаза, ибо космическое творчество всегда гармонично. Выявление этого творчества может даже ослепить наш слабый глаз своею мощью, но оно никогда не даёт соединения оскорбительного.

Но как же перейти от ступени нашего современного слабого глаза к ощущению космической правды? Может быть, мы навсегда или надолго утеряли пути правды и света? Может быть, лишь при совершенно исключительных условиях жизни мы можем прозреть? Или надо сменить жизнь для того, чтобы очиститься?

Так каждый из нас в тишине ночи мучительно спрашивает себя. Закрыты ли нам врата света и правды?

И в то же время наш дух подсказывает нам, что ничего запрещённого нет. Тайный голос властно нам шепчет: «Всё близко, всё должно быть жизненно и практично». И самообновление всей нашей жизни должно быть просто: должно быть начато здесь, среди нас, ибо дух человеческий — этот мост ко всему светлому и руководящему — никогда нас не покидает.

Где же признаки? Покинуты ли мы? Не вводят ли нас в заблуждение?

Не в этой лекции мне говорить вам о разных светлых возможностях человеческого духа. Здесь я укажу лишь один из бесчисленных примеров.

Все вы, конечно, слышали о цветных аурах, излучаемых людьми, различимых даже человеческим глазом. Вы знаете, что ауры меняются сообразно нашим духовным достижениям. И каждая мысль наша может и просветлить, и затемнить нашу ауру. Каждый носит при себе мерило своего духовного достижения. На изображениях святых мы видим сияние, то есть стилизацию общечеловеческой ауры, особо ярко выраженной у высокодуховных организмов.

Конечно, речь о цветных аурах всегда считалась областью мистицизма. Даже теологи смущённо говорили о сияниях святых. Но человечество опять поняло, что всё должно быть жизненно и практично; среди своих нахождений люди опять нашли способ механически выявлять ауру. Теперь вы можете пойти в научный институт и вместе с рентгеновским снимком получить и снимок вашей ауры. Не говоря уже о том, что некоторые люди видят ауру обычным путём зрения.

Но какое же отношение имеет сказанное к вопросу о костюме? Конечно, огромное и ближайшее значение.

Когда вы поймёте значение и смысл цветной человеческой ауры, вы тем самым поймёте значение цвета в нашей жизни, вы поймёте, что такое гармония цветов. И не только поймёте, но почувствуете, насколько просто и близко от ваших рук ещё одно средство для лечения больной современности.

Ещё одна «тайна» природы станет для вас доступною, так же как легко может стать доступным практический смысл окружающих нас стихий.

Всё должно быть так просто. И всё должно нести радость. И женщине, именно ей, суждено принести ближайшие будущие радости мира.

Становясь знающим, становясь практичным, вы понимаете причины вашего доброго или отрицательного отношения к людям и вещам. Сознательно и бережно вы выговариваете слово «гармония». И это сознание уже выправляет ваш путь к будущему просветлению.

Если дух наш узнал что-то, то, поверьте, остаётся лишь вопрос времени, когда мозг овладеет новым ему сознанием.

Человек носит вечное цветное одеяние духа. Человек помыслами сам окрашивает свою драгоценную одежду в избранные им самим цвета. Человек ищет себе соотношение в окружающей жизни. Человек, конечно, понимает, что мощное сочетание цвета действеннее, нежели испуганный потушенный цвет мыши, цвет сумеречного угасания. И тогда вы чувствуете могущество цвета в жизни вашей. Вашей лучшей аурой вы притянете себе лучшие излучения. Лучшие цвета вещей косвенно помогут вашей духовной одежде зажечься светлее. Все должно быть жизненно. Всюду должно быть сцепление обоюдной помощи.

Человечество уже узнало светлую и тёмную магию знака — магию линии. Большинство старинных орнаментов носят в себе следы благих линий. И потому источник этих наслоений часто очень благостен. Теперь человечество овладеет мощью цвета. И потому вопрос костюма и обихода помимо красоты внешней заключает в себе великое значение внутреннее. И мы сейчас уже условились, что выражения «мне нравится», «мне подходит», «меня радует» могут иметь глубокое и должное значение. И вся жизнь полна этими великими знаками.

И пустой доселе покой наполняется не призраками, но множеством нужных и прекрасных предметов. И вы, как воин, вооружаетесь ими во имя блага, которое каждый из нас должен нести в мир.

Если же кто-нибудь улыбается, не понимая сейчас внутреннего значения сказанного, — пусть улыбается. Потом он так же улыбнется своему неведению.

Красота и гармония стучатся в дверь.

 

ПРАВДА

Всё глубже постигая действительность, мы начинаем осознавать, насколько условны зачастую так называемые «летописи наших знаний». Иногда даже величайшие исторические события следует принимать с большой осторожностью. Например, первые страницы русской истории начинаются с описания того, как три варяжских князя — братья Рюрик, Синеус и Трувор — были приглашены славянами управлять ими. Нередко люди задумывались над странным фактом, что после себя Рюрик оставил своих потомков, в то время как легендарные братья совсем исчезли из истории. Но, если обратиться к хроникам скандинавским, найдём, что в славянскую землю пришел «конунг Рурик со своим домом (син хуус) и верною стражею (тру вер)», имея в виду, что Рюрик пришёл с домочадцами и дружиной. Таким образом, видно, как исторический факт о приходе Рюрика с семьёй и стражей был искажён переводчиком, создавшим имена, не существующие ни в России, ни в Скандинавии. Так, истина должна быть тщательно подкреплена фактами.

Все высоко ценят «Песнь Песней» Соломона, и общепринято считать, что произведение было написано самим Соломоном. Позднее появилось много мифических сказаний и преувеличений вокруг поэтической Суламифи. Но если тщательно изучить действительно существующие источники, станет ясно, что «Песнь Песней» была прекрасным официальным гимном, написанным придворным певцом в честь египетской царевны, и даже такие авторитеты, как Ориген и Иероним, подтверждают это. Так, в поисках достоверности выясняется, что Прекрасное не может быть ничем осквернено.

На протяжении долгой истории нашей планеты имеют место подобные несоответствия, относящиеся к правителям. Сравнивая общепринятые описания жизненного пути правителя с подлинными историческими источниками, иногда мы находим совершенно противоположные характеристики. Возьмём, к примеру, официальное представление о великом Акбаре и сравним его с самым высоким исследованием более ученого, но менее известного летописца. Становится ясно, сколько же должно быть проявлено распознавания не для искажения, а для очищения правды.

Часто легенда подтверждается фактами. Приведём следующий пример. Когда вы проходите по прекрасному сказочному царству индейских поселений Америки, когда слышите чудесные песни и любуетесь ритуальными танцами, полными глубокого смысла, знакомитесь с образом жизни индейцев и с их домашним обиходом; когда внимательно разглядываете их ноги, обёрнутые белой тканью, или дивитесь на странный головной убор и рубашки с орнаментом; и когда, наконец, вы постигаете богатую фантазию тотемных столбов, возникает ощущение, что находитесь где-то в западной России или в Сибири, если знакомы вам те места. Как же действительно редко возникает такое поразительное сходство на совершенно разных континентах и в совершенно иных условиях жизни. Так, одно это зримое свидетельство укрепляет древнюю легенду о том, что несколько северных индейских племен мигрировало из Сибири на Аляску. И становится понятным, что легенда эта настолько реальна и очевидна, что ничего не скажешь против, особенно, когда видишь этих коренных жителей страны.

Во время моей поездки в Санта-Фе в прошлом году, д-р Хьюитт, директор музея в Санта-Фе, выразил желание приобрести для выставки некоторые из моих картин. Я обещал ему предоставить картину специально с подлинно русским сюжетом и выбрал ту, где изображен священный танец вокруг древних идолов славянских племён, причём детали были заимствованы из подлинных материалов раскопок, проводимых мною в России. Несколько позже я понял, что намерение представить именно такой сюжет оправдалось полностью, потому что во время выставки меня много раз спрашивали, доводилось ли мне бывать где-нибудь на Аляске или в деревнях индейцев, поскольку сюжет этот, столь типичный для восточной России или Сибири, как оказалось, очень схож с укладом жизни и американских индейцев. И древний идол славян постоянно сравнивался с тотемным столбом Аляски.

Я несведущ в области языковедения, но думаю, что даже в языке могли бы быть найдены своеобразные элементы, напоминающие о связи двух континентов. Как художник, могу утверждать, что образное и музыкальное сходство говорит мне совершенно определённо о том, что эта древняя легенда не вымысел фантазии, а еще один обрывок достоверности. И сколько же обрывков достоверности, таких простых и совсем рядом с нами, забыто и не понято!

Сейчас, во времена преобразований, следует пересмотреть наши общепринятые научные основы. Но, конечно, с одним условием: мы должны избавиться от предрассудков. Это один из наиболее опасных врагов жизни, который должен быть уничтожен всеми силами духа. И только тогда очень легко нити истины могут сплестись в новый чудесный узор. И этот ковёр поможет нам улететь от реальности прошлого к реальности будущего, и мы поймём, что легендарный ковёр-самолёт не волшебная сказка, а воплотившаяся реальность. Поистине, удивительная сказка жизни может быть воспринята нашим обычным человеческим умом, если он освободится от предвзятости.

Ещё пример перед моим взором. Не только в качество работы, но даже в Красоту мы вносим ограничивающие предрассудки. Так, в Институте Объединённых Искусств в Нью-Йорке наши слова о единстве разных видов искусства, о полезной и жизненной связи, существующей между ними, вызвали чрезвычайное удивление и потрясение. И всё же, отбросив предрассудки и лицемерие, мы уже видим, что единение искусства не есть идеал только, но может быть применено также в жизни каждого дня, в той самой жизни, где совершается сегодня так много преступлений и так много прискорбной жестокости и лицемерия.

Так, из многих сторон жизни нашей находим бесчисленное количество таких же примеров. Каждый искренний художник, каждый искренний учёный могут дать много достойных подтверждений этому. И поиск истины, помогающей избавиться от условностей и лицемерия, должен стать лозунгом наших дней; мы уже видим, как подрастает новое поколение, готовое не только для борьбы, но и для победы. Только истина! Только достижения!

Теперь нам следует показать ещё один из наших величайших предрассудков. В недавней серьёзной статье находим следующую предвзятую классификацию: «образование, социология, политика, религия, наука (включая медицину), искусство, техника». Законно спросить, почему техника не наука? Или почему социология и политика предшествуют религии? И, наконец, почему место искусства между медициной и техникой?

Такое положение искусства является спорным, потому что только предрассудок может поставить Прекрасное рядом с техникой. Место искусства часто понимается неправильно. Даже писали, что искусство всего лишь второстепенное проявление Божественного. Если под этим подразумевать профессиональное мастерство, то, конечно, здесь не вторичная, но даже более низшая степень проявления.

Но Трисмегиста Красота — всеобъемлющая, всетворящая, всепобеждающая сила— должна занять достойное место. Без преувеличения можем утверждать значимость Прекрасного. Мы должны предчувствовать, что Великий Учитель придёт не только в окружении Любви и Истины, но и в сиянии Красоты. Лишь Красота объединяет разных по духу.

Только в ритмах Красоты струны земли достигают Небес. И с Высот указ был дан об утверждении Красоты насущной. Мост Красоты высок и славен. Проходя сводами его, вбираешь в себя чудодейственные силы. Но пройти по нему может только освободившийся от предрассудков.

 

РИТМ ЖИЗНИ

Займёмся вопросом, имеющим чисто поучительный характер. Факты жизни дают нам наилучшее представление о подлинной системе образования. Например, как важно познакомиться с такой историей: во время сезона 1913 года в Париже, когда состоялось первое представление балета «Весна священная», композитор Стравинский и я столкнулись с реальностью, просветившей нас. В своё время я предложил для балета сюжет, взяв его из жизни древних славян. Зрелищная сторона оформления балета не превосходила ни яркостью, ни чувством меры оформление постановки «Князь Игорь», которое так высоко по достоинству ранее было оценено парижской публикой. Ни в костюмах, ни в декорациях балета не было ничего непостижимого, а также ничего непонятного, вызывающего отвращение и в музыке, которая, несомненно, в настоящее время широко известна. В хореографии Нижинского были представлены несколько экзотических танцев, но в них также не было ничего слишком эксцентричного.

Перед самой премьерой мы заметили, что господин Дягилев и импресарио Аструк были несколько взволнованы, будто бы ожидая чего-то. А во время премьеры разразился грандиозный скандал. Публика так демонстративно свистела и кричала, что, мне кажется, едва ли могла слышать музыку. Кульминация наступила во втором действии, когда на сцене солировала исполнительница главной роли. Я искренне восхищался её мужеством, потому что ей пришлось танцевать не под музыку, а под аккомпанемент сильно шумевшего зрительного зала, и редкие аплодисменты потонули во всеобщем волнении. «Весна священная» шла несколько раз в том сезоне, и всегда её сопровождал тот же шум, и это несмотря на то, что в зале не было пустых мест. Я сам слышал, как несколько разодетых дам, войдя в ложу, спрашивали друг друга: «Вы не знаете, когда же начнётся шум?»

Если бы меня спросили, в чём причина столь жуткого протеста, я должен искренне признаться в своём неведении. Для меня это осталось одной из больших тайн. Когда ту же «Весну священную» поставили двумя годами позже, её не только встречали овациями, но и единодушно хвалили. И с тех пор все знают об успехе, который балет имел в Париже и других городах. Если раз в столетие происходит изменение общественного мнения, это значит, что на подходе новое поколение. Но если это случается через два года и мы имеем дело с тем же поколением, изменившим своё отношение к одной и той же постановке, то это говорит о том, что за короткий срок происходит ломка стереотипов на происходящие события.

Конечно же, ничего загадочного в столь неожиданном повороте сознания не было. Это был лишь особый ритм предстоящей переоценки ценностей.

Сейчас я не могу вспомнить название очень интересной книги, в которой с научной точки зрения прослеживалась цепь событий от древних времен до наших дней, благодаря чему можно было убедиться, с какой стремительностью за последнее время события сменяют друг друга. Право же, нам следует гордиться тем, что мы находимся на самой вершине этого вихря, извлекая уроки из истории и сохраняя для будущих поколений накопленный жизненный опыт.

Учитывая вышесказанное, мы можем представить образ учителя для ближайшего будущего — здесь подразумеваются все области гуманитарных наук, поскольку все они находятся в одинаковом положении.

Есть два типа учителя, один тип — это учитель, который знает и утверждает. Другой знает так много, что он всегда в поиске. Совсем не так давно учителю-исследователю противостояли многие организации, потому что тогда ещё не выкристаллизовался стандарт жизни. Но теперь уже сформирован кристалл нашего стандарта, и мы не в состоянии создать следующую ступень жизни. Мы осознаём, что этот холодный кристалл стандарта мешает всем, и человечество готово к настоящему поиску.

В Институте Объединённых Искусств я наблюдал, как проводился очень интересный урок Робертом Эдмондом Джоунзом. Тема занятия была: наружная и внутренняя отделка театра. Его стиль работы с учениками, его обращение с ними не просто как с бессловесными созданиями, а как с настоящими сотрудниками напоминало мне о мастерских старых итальянских и голландских мастеров, где ученики участвовали во всех трудах мастера. И я мечтаю о том дне, когда музыкант подойдёт к такой деятельности, и когда группа таких активных студентов сможет создать что-то действительно жизненное.

В настоящее время очень часто только в театрах и на персональных концертах композиторов можно услышать музыку; музыка не входит в семьи, хотя, как ни странно, в каждом доме есть музыкальный инструмент. Дети играют одни и те же старые этюды, и редко удается услышать, чтобы юные души пытались выразить себя в импровизациях, в началах сочинительства. И даже если они попытаются сделать это, многие родители, родственники и даже учителя воспротивятся их попыткам. Они убеждены, что импровизация испортит технику и, возможно, даже повредит рассудку, но как же иначе нам удастся построить соединительный мост между техникой и самовыражением? Как часто человеческой душе хочется петь, и как часто ей хочется петь что-нибудь своё собственное, некую новую мелодию, соответствующую особому настроению.

И почему должно быть так, что юный художник с самого начала обучения может и должен выражать себя в композиции, тогда как это устремление к самовыражению в творчестве певец и музыкант должны сдерживать? Сам я не музыкант, но знаю, какое огромное значение в моей жизни имела музыка. Хотя не всегда я улавливал тему композитора, но интуитивно воспринимал музыку совершенно по-своему.

В наши дни в основу обучения молодого поколения действительно должно быть положено стремление к поиску. Именно запрещение поиска и привело к идее разрушения всего старого, потому что всё старое в умах молодых ассоциируется с запретом. Но если мы откроем дверь красоте без отрицания и подавления и покажем, как вести настоящий практический поиск, мы заложим в юную душу новое понимание. Всё должно быть разрешено, и существовать должен только один высший диплом — диплом подлинной культуры.

Мне кажется, что время экстремистов, восстающих против всего запретного, уходит. Если мы обратимся к новым, наиболее талантливым композиторам, то больше не заметим явного стремления к крайностям, к разрушению, но вместо этого ощутим сильную потребность в создании нечто динамичного, попытку соединить ритм с нашей внутренней сутью. Возьмите Прокофьева, его музыка кажется мне не экстравагантной, но космической; ту же широту взглядов я ценю и у американцев: у Карпентера, Димса Тейлора, Фредерика Джакоби, Эмерсона Виторна и Гриффиса.

После недавно прочитанной лекции в Институте Объединённых Искусств композитор Эрнест Блок говорил мне о тьме, которую нам следует преодолевать в личной жизни и профессиональной деятельности. Всё это верно, как и то, о чем господин Блок говорил во время лекции относительно непонимания значения ритма, отсутствия конструктивности— всего того, что так явно прослеживается в работах современных художников. Но Голгофа по каким-то причинам всё же существует, и каждому музыканту, каждому художнику, всем, от величайшего композитора и до скромнейшего учителя, приходится выполнять такую же трудную работу, чтобы сочетать существующий ритм жизни с ритмом своих произведений. Если бы сейчас были времена поздней римской или византийской цивилизации, мы не смогли бы найти этот сгармонизированный ритм и балансировали бы на одной ноге. Но если мы стоим на пороге новой эры, если мы чувствуем, что наше время — это время осуществления гигантских замыслов, то непременно найдём эту согласованность ритма. Всё слабое канет в вечность; но всё, что наделено настоящей силой, сумеет достойно себя выразить.

Перед нами единственный путь — путь открытых окон, дверей, через которые войдёт самая драгоценная прана. И это целительное действие совсем рядом. И молодое поколение подрастает. И нарастает ритм жизни. Так научимся же правильно распознавать священный ритм жизни, ибо закон ритма действует так же конструктивно, как и закон бумеранга — всё возвращается. Поэтому как осторожны должны быть мы в посылке!

 

ДЕЙСТВИЕ

Однажды великий Акбар провёл черту и попросил своего мудреца Бирбала, чтобы тот сократил её, не урезывая и не касаясь концов её. Бирбал параллельно провёл более длинную линию, и тем самым линия Акбара была умалена. Мудрость заключается в проведении более длинной линии.

Когда видите апофеоз суеты наших дней, иногда чувствуете бессилие сократить этот пустой водоворот, эту бесполезную трату сил и возможностей. Только представляя более длинную черту истинного действия, мы можем уменьшить ужас нашего времени — триумф суеты.

Мы должны помнить: молчание двигает, слово же даёт импульс к движению. Молчание — заставляет, слово — увещевает. Величайшие мировые действия творятся в глубоком молчании, лишь прикрытые докучливым шумом и лживой поверхностью звука. Великие напряжения происходят при задержанном дыхании; чем учащённее дыхание, тем сильнее трата энергии. Кто в действии может задержать дыхание, тот уже властелин мировой энергии — той энергии, которая действует и творит в мироздании.

Есть два вида тишины. Беспомощная тишина инертности, которая знаменует распад, и тишина могущества, которая управляет гармонией жизни. Тишина могущества присуща спокойствию владыки. Чем она совершеннее, тем глубже мощь и тем больше сила действия.

В этой тишине нисходит истинная мудрость. Мысли людей представляют смесь правды и лжи. Истинное проникновение замарано лживым пониманием. Истинное воображение извращено лживым представлением. Истинная память загромождена лживыми мыслями. Поверхностная деятельность ума должна остановиться — и молчание заменит беспокойство. И затем в тишине — в этой беззвучной глубине — приходит озарение. И истинное знание становится безошибочным источником истинного действия.

Истинное действие, невидимое для глаз суетливых толп, сказывается лишь на последствиях. Лишь по последствиям вы видите земными глазами, насколько значительнее и длиннее черта истинного действия сравнительно с суетой.

И день суеты есть ночь для действия. Ибо ничто творится суетой, может быть, лишь денежные расписки. Но во всей древности лишь Крез был упомянут по своему богатству, но и его конец был незавиден.

Быть способным среди суеты проявить истинное действие, быть способным к молчанию, к тишине, к озаренному безмолвию — это значит быть готовым к бессмертию. Молчание мощи творит, сохраняет и защищает. Это действие могущественно прямым, непосредственным направлением силы, происходящей из великого естественного источника.

Даже движущееся колесо в его наибольшем напряжении кажется недвижным. Гармония высшего действия неразличаема земным глазом. Лишь по следствиям вы поймёте приложенную мощь.

Истинная тишина иногда прикрыта внешностью небольшого движения и говора — так же, как океанская волна покрыта наносными бороздами внешних струй. Но эти внешние струи не имеют ничего общего с суетой. Суета носит на себе неотъемлемый признак — она всегда сопровождается пошлостью. Всегда можно легко усмотреть в суете все признаки этой ужасной болезни современного человечества. Во имя чего ищут лучшие элементы человечества? Во имя чего вспыхивают кровавые революции и подвижнические искания? Человеческий дух во всех этих разнообразных битвах борется против пошлости.

Когда толпа обращается в стадо, что случается? Тогда возникает чёрное царство пошлости. «Стадо» стремится к вратам пошлости. То же самое удивительное превращение человеческой толпы в стадо видим при суете поезда, при суматохе собраний, при куплях-продажах, при ужасе несчастий. Та же суета часто запечатлевается в музыке, в живописи, в линии рисунка или в ритме ваяния.

Спросите, где же тут психологический момент? Но каждому доступно различить, когда этот пароксизм суеты и пошлости наступает. Один признак суеты неизбежен. Выражение глаз немедленно меняется. Среди шумных выявлений суеты вы не видите счастливого взора. Суета лихорадочно кричит: «Ступай, ступай!» И каждый, повинуясь этому приказу, куда-то спешит и рассеивается. Но на щите действия начертано: «Приди, приди». И, повинуясь этому зову, каждый приближается, увеличивая свои возможности. Люди слишком заняты. Они не ждут духовного единения, и от поспешности всегда что-то может случиться. Утратив распознавание, лучшая толпа может обратиться в дикое стадо, полное мерзких инстинктов. Есть много причин этому превращению, но самая главная в том, что пошлость восторжествовала.

Царство этой таинственной силы пошлости безгранично. Та же самая пошлость сбивает с толку толпы; она же позолачивает рамы; она же извращает гимны в «джаз»; она же преображает игры атлетики в жестокость; она же являет совершенство нелепости условной жизни. Даже губы выкрашены одинаково.

Точно исчезает человеческое обличье, и животное возникает перед изумлённым взором. Но, тем не менее, не отвернитесь от человеческой природы. Надо только изъять её из суеты, и человеческие признаки опять воскреснут. Как химическая реакция! В таком же научном понимании человечество должно понять разницу между суетой и действием.

«Все формы тирании произошли от мягкости» — говорит пословица. «Все виды пошлости произошли от компромисса». Сегодня малая уступка, завтра малейшая уступка, а затем сразу большой жрец пошлости.

Это не общее место, не трюизм. Мы должны твердить это теперь, ибо в ближайшем будущем потребуется много истинного действия и много верного понимания. И в каждом своём движении человечество должно различать, где пошлая суета и где вечное действие.

Мы должны быть практичны всегда. Осуждение прогонит ли тьму? Нет, лишь принесение света истребит черноту мысли. Одно осуждение, критика, отталкивающий процесс не помогут.

Одна только возможность имеется: сократить черту суеты новой, длиннейшей чертой истинного действия. Имейте в виду лишь следствия!

Никогда не победите вы пошлость грубостью или безобразием. Лишь в Красоте заключена победа. Истинно, лишь Красота побеждает пошлость и останавливает дикую суету перед вратами поддельно-золочёного царства. И победа близка! Ибо многое, что мы уже зовём «павшим», просто ещё не «дошло».

 

СТОРОЖЕВЫЕ БАШНИ АМЕРИКИ

Сейчас, накануне моего отъезда на Восток, я чувствую необходимость воспользоваться случаем и поделиться своими впечатлениями об Америке и американском искусстве. Думаю, что имею на это право, поскольку уже двадцать три года назад верил в искусство Америки и содействовал организации первой американской художественной выставки в России, и потому мой оптимизм полностью оправдан.

Сначала я должен рассказать об общем впечатлении от Америки. Часто приходилось слышать, как Америку называют страной абсолютных материалистов. Но каждый находит то, что ищет. Каждый воспринимает мир по уровню своего мышления. Жизнь сложна. Мы часто бываем слепы и глухи к истинным чудесам окружающего мира. Что есть реальность? Что есть вымысел? Люди по своему невежеству часто смешивают эти понятия. Жизнь, как бриллиант, сверкает различными гранями. Очень часто там, где мы видим мерцание красных лучей материалистических, рядом возникают синие и фиолетовые огни. Ошибочно думать, что в бриллианте преобладают красные и зеленые цвета. Если посмотреть на Америку в красном свете материалистической Уолл-стрит, то она, естественно, по внешнему виду кажется только материалистической. Но меня интересовали синие и фиолетовые лучи национальной жизни. Их оказалось множество, и они глубоко взволновали меня. Если присмотреться поближе, то обнаружишь, что жизнь Америки не имеет ничего общего с фондовой биржей или улицей, и поразишься своим открытиям. Здесь, например, сосуществуют бок о бок множество вероисповеданий и церквей. Это прямое доказательство наличия духовности. Собрание любой конфессии происходит при переполненном зале. Люди приходят туда не из-за материалистических соображений, а по зову души. Их привлекают учения Блаватской, Вивекананды, Тагора и других великих деятелей. Эта страна дала Эмерсона и Уолта Уитмена; они творили здесь и нашли отклик в человеческих душах. Эти явления, естественно, скрыты от толп, спешащих по Бродвею и требующих настойчиво механических изобретений. Несмотря на это, механическая сторона не имеет ничего общего с духовной стороной, которая расцветает в тени лифтов и паровых экскаваторов.

Здесь Клод Брегдон говорит вам о четвёртом измерении и о цветовосприятии. Доктор Дибей взволнует вас глубоким научным подходом к астрологии. Доктор Хилл покажет целую вселенную в одной тысячной капли жидкого золота. Вы услышите проповедников Веданты и Бахаи и открытое обсуждение проблем объединения религий и народов, гипотез о лунных жителях и атлантах. Здесь вы встретите людей, интересующихся астрологией и космическим сознанием. Это всё та же Америка, которая, как считают, помешана на деньгах. Страна великая и новая — велики и новы устремления её.

Поверх того, что мы видим, не следует забывать о великих изобретателях, являющихся одновременно и поэтами. Эдисон — изобретатель и поэт; Карнеги — крупный предприниматель и не менее известный поэт. Необходимо иметь ум провидца, чтобы сделать столько, сколько смогли сделать они.

Указав на духовную природу Американской жизни, я не могу не отметить её космической природы. Посредством быстрого эксперимента смешивания разных элементов мира в Америке складывается новая нация. В нашем присутствии формируется новый продукт, новая национальная душа. Из всех последних мировых предприятий это самый замечательный эксперимент. Его реальность открывает практические идеи объединения всех религий и других достижений во имя будущей духовной культуры. А все мы знаем, что духовная культура в конечном счёте победит материалистическую цивилизацию. Мы знаем, что человеческий дух направляет эволюцию, с каждым днём набирая силу.

В России (а единение Америки с будущей Россией неизбежно) существует прекрасная легенда о затонувшем граде, который появится из-под воды в сужденный срок. Кто знает, быть может, верхушки башен затонувшего града уже поднимаются и становятся видимыми? Напряжённая жизнь, имеющая духовные корни, глубоко скрытые и здоровые, хотя и не всегда очевидные, должна дать мощное и разнообразное искусство. Когда я впервые приехал сюда в 1920 году, сильнейшее впечатление на меня произвело творчество Рокуэлла Кента, Джорджа Беллоуза, Райдера, Джона Сарджента, Дэвиса, Мориса Стерна, Уфера, Р. Ченлера, Слоана, Меншипа, Лачейза, Спейкера, Мелчерза, Прендергаста, Фрисека, Кролла и Стернера. Среди молодых имен я обнаружил Фагги, Девева, Джонсона, Вейзенборна, Хокнера, Шиву. В области театрального искусства моё внимание привлекли Джонс, Урбан и Геддес. Всё это дало мне первое впечатление полного разнообразия существующих в Америке направлений. Несколько художественных групп пронизаны национальным духом, и если в основе его лежат общечеловеческие интересы, то он оправдан, поскольку Америка владеет множеством сокровищ, которые можно выразить через подлинное одухотворенное чувство, присущее нации.

Обратившись к поэзии небоскребов, к романтизму национальных парков, или к глубокому трагизму и красоте индейских поселений, или вновь к мрачным страницам испанского владычества и обнаружив во всём этом так много прекрасного, сможем понять, почему современный американский дух восстаёт против копирования традиций других стран и стремится к выражению красот своих собственных бескрайних просторов. В поисках естественных источников вдохновения я путешествовал по Америке, повидал красоты равнин Среднего Запада, проехал национальные парки Нью-Мексико и Аризоны, пересёк Ниагару и посетил города Тихоокеанского побережья. И я понял, что у этой страны замечательное будущее.

Во время своих путешествий я встречался со многими молодыми художниками, находящимися в бедственном положении. Тяжело говорить, но только через Голгофу куётся характер. Я понял, что в Америке действительно много людей, преданных искусству, которые, несмотря на тяжелейшие условия, не отказались от своей жизненной позиции. Мне кажется, что благодаря этим художникам творческий потенциал Америки растёт и обещает превратить страну в подлинный центр искусства.

Не так хорошо, однако, обстоят здесь дела с коллекционерами произведений искусств. И если мне посчастливилось встретить так много замечательных художников, то не могу сказать этого о коллекционерах. Во всей стране я познакомился только с некоторыми из них. В основном это были скупщики художественных произведений, истинных коллекционеров было мало. В некоторых местах даже не понимали разницы между скупщиками и собирателями. Одновременно я столкнулся с мнением, что обилие художественных работ, собранных в одном доме, свидетельствует о плохом вкусе. Откуда взялось это невежественное поверье? Не знаю и не желаю знать, потому что жизнь сама уничтожит этот глупый предрассудок.

Отсутствие коллекционеров показалось мне ещё более странным потому, что в России собирателей больше, чем скупщиков. В одной из последних статей я уже писал о них. Я нарисовал четыре портрета известных людей: один — преуспевающий бизнесмен, другой — высокопоставленный чиновник, третий — студент университета, четвертый — армейский полковник. Последний был очень бедным человеком, но, даже будучи в таком положении, он, не имея возможности приобретать дорогие полотна, собрал весьма изысканную коллекцию первоначальных набросков картин. При столь разных условиях, общественных положениях и возможностях общим был поиск Красоты, желание иметь дома настоящих друзей: предметы искусства и оригиналы, потому что даже самый малый подлинник ценится выше копии.

Вскоре и в Америке появится такая же приверженность к искусству. Я встречал здесь много его одарённых и вдохновенных проповедников. Вспоминаю урок Роберта Эдмонда Джоунса в Институте Объединённых Искусств и понимаю, как творческая деятельность столь известных художников вдохновляет их учеников. Путешествуя по Америке, я встретил большую группу людей, искренне преданных искусству. Среди них было несколько директоров музеев, таких, как Харше, Эггерс, Лорвик, госпожа Сейдж-Квинтон, Морис Блок, Барроуз, Дадли Крэфтс Уотсон, Эдгар Хьюитт, Курсворт, и другие. Они борются за искусство, и я чувствую, что из «приютов для художественных произведений» — музеев — лучи искусства проникнут в повседневную жизнь.

Теперь уже кажется банальным говорить о подлинно международном языке искусства. Однако следует твердить это, как молитву, потому что только в суровой настойчивости мы можем действовать убедительно. Первое, о чем предупреждает врач: «Прими лекарство однажды и увидишь результат».

 

КРАСОТА-ПОБЕДИТЕЛЬНИЦА

Из прошлого, возможно из пятнадцатого века, пришла в Россию легенда, в которой Христос назван высочайшим стражем Красоты. Согласно преданию, когда Христос возносился на небеса, некие трубадуры обратились к нему со словами: «Господь наш, Христос, на кого оставляешь нас? Как же нам жить без тебя?» И Христос отвечал им: «Дети мои, я дам вам горы золота и реки серебра, и прекрасные сады. И вы насытитесь и будете счастливы». Тогда святой Иоанн приблизился к нему со словами: «Господи, не давай им золотых гор и серебряных рек. Они не знают, как уберечь их. Какой-нибудь могущественный властелин нападёт и отнимет золотые горы. Оставь им лишь имя и прекрасные песни твои и заповедай, что для того, кто поймёт их и позаботится о певцах, откроются врата в рай». И ответил Христос: «Да будет так. Я дам им не горы золота, а песни мои; и все, кто воспримет их, найдёт врата в рай открытыми».

Вот пример важного для жизни сочетания религии с Красотой, превращение высочайшего религиозного символа в высочайшего стража Красоты.

И ещё одна выдержка из древнеисторической хроники Руси в записи монаха Нестора о том, как князь Ярослав ценил знание и красоту: «Заложи Ярослав город великий Киев, у него же града суть Златая Врата. Заложи же и церковь святыя Софьи, митрополью и посем церковь на Золотых Воротах святое Богородице Благовещенье, посем святаго Георгия монастырь и святыя Ирины. И бе Ярослав любя церковныя уставы и книгам прилежа и почитая е часто в нощи и в дне и списаша книгы многы: с же насея книжными словесы сердца верных людей, а мы пожинаем, ученье приемлюще книжное. Книги бо суть реки, напояющи вселенную, се суть исходища мудрости, книгам бо есть неисчетная глубина. Ярослав же се, любим бе книгам, многы наложи в церкви святой Софьи, юже созда сам, украси ю златом и сребром и сосуды церковными. Радовашеся Ярослав видя множъство церквей».

Сохранились замечательные выдержки из более поздних летописей пятнадцатого и шестнадцатого веков с наставлением о том, что лучшим духовным достижением правителя является покровительство искусству и более того — введение его в собственную жизнь.

Ознакомившись с вышеуказанным, вряд ли кто удивится тому, что в опере «Снегурочка» царь ещё и живописец, украшающий свой дворец. И это не просто мудрое повествование о достоинстве царском, но и выражение искренней веры народа. Если спросите меня, что послужит пропуском для въезда в русское село, вот вам мой совет: въезжайте с песней, и чем приятнее она будет, тем лучше вас встретят. Если потребуют удостоверение личности, покажите рисунок или картину и будьте уверены, что сможете остаться там навсегда. Это защитит и охранит вас.

Я не склонен идеализировать русского крестьянина, он такой же, как и все другие. При въезде на американскую ферму тот же пропуск будет наиболее действенным. И это не пустое утверждение, ведь мне довелось встречаться со многими фермерами и накопить определённый опыт. Сердце, не испорченное городской суетой, впитавшее красоту природы, останется всё тем же человеческим сердцем, говорящим на общепринятом языке.

Когда «Корона Мунди» попросила меня подобрать для неё девиз, я взял цитату из своей лекции «Красота и Мудрость»: «Предстали перед человечеством события космического величия. Человечество уже поняло, что происходящее не случайно. Время создания культуры духа приблизилось. Перед нашими глазами произошла переоценка ценностей. Среди груд обесцененных денег человечество нашло сокровище мирового значения. Ценности великого искусства победоносно проходят через все бури земных потрясений. Даже «земные» люди поняли действенное значение красоты. И когда утверждаем: Любовь, Красота и Действие, — мы знаем, что произносим формулу международного языка. Эта формула, ныне принадлежащая музею и сцене, должна войти в жизнь каждого дня. Знак Красоты откроет все «священные врата». Под знаком красоты мы идем радостно. Красотой побеждаем. Красотой молимся. Красотой объединяемся. И теперь произносим эти слова не на снежных вершинах, но в суете города. И чуя путь истины, мы с улыбкой встречаем грядущее».

Теперь понимаете, что в этой цитате звучит не мечта идеалиста, а руководство к практическому действию. Кто не слеп, должен видеть, что в настоящее время проблема искусства дело не только специального образования; ведь каждому понятно, что красота является наиболее существенным фактором жизни. Прежде рассказывали о художниках, умирающих от голода, в то время как богатые финансисты возводили дворцы. Сегодня всё изменилось: я слышал о банкирах, умирающих на грудах обесцененных банкнот. Пронесся слух о том, что целая страна могла бы продержаться на деньги, полученные от продажи старинных гобеленов. Итак, вы видите, как в сущности развертывается эта великая картина эволюции перед нашими глазами. И ещё одна проблема не меньшей значимости входит в нашу жизнь. Совсем недавно один известный архитектор пожаловался мне, что очень сожалеет об отсутствии постоянного сотрудничества с художниками и скульпторами с момента создания проекта, потому что только при таком взаимодействии может получиться поистине гармоничный результат. Часто приходится слышать от танцоров о необходимости знания скульптуры и пластики, а от художников — о необходимости понимания музыки, раскрывающей смысл цвета. В Институте Объединённых Искусств я приобрёл значительный опыт, работая в этом направлении. Мне удалось показать, сколь многое необходимо собрать под одной крышей, что идея объединения всех видов искусств не оторвана от жизни, а музыканты, художники, скульпторы, архитекторы и драматурги могут творить сообща, поддерживая друг друга, так как синтез искусств не повредит уму, но заставит работать ещё не использованные центры мозга. Ведь известно, что многие мозговые центры остаются всё ещё не задействованы человеком.

Врата рая, о которых упоминалось в древней легенде, существуют не только в воображении. Именно сейчас настало время, когда жизненная сила искусства входит в повседневную жизнь, ибо человечество, измученное политическими интригами, пытающееся освободиться от старых верований, видит, с какой легкостью в обыденной жизни утверждаются новые созидательные жизненные явления.

Рассказывая об Институте Объединенных Искусств, я уже упоминал о том, что даже тюрьмы следует украшать, и это не аллегория. Жизнь большой тюрьмы достаточно просто может быть устроена более привлекательно, и реальный ключ к счастью и радости может быть найден: пропуском послужит песня, удостоверением — картины. И, наконец, если мы прониклись красотой эволюционного развития цивилизации и культуры, то точно так же можем понять, насколько ещё более прекрасная, более высокая ступень эволюции нам предстоит. И она рядом. И она жизненна. И каждому доступна.

И если спросят, почему среди суматохи жизни заботитесь вы об искусстве, смело отвечайте: «Я знаю, что делаю». Друзья, если мы знаем, как насущна была Красота в древние времена, то насколько шире мы можем украсить сияниями Красоты нашу обыденность. Если в средние века считали, что Красота — «Врата в рай»; и если даже скромный древний летописец одиннадцатого столетия мог выражать радость свою перед Красотой, как же необходимо нам черпать из этой основы жизни всё, что может быть введено в повседневную жизнь, повторяя, как молитву, каждый день — Любовь, Красота и Действие.

Как всеобъемлюща Любовь, как проникновенна Красота, как жизненно следует воспринимать мужество Действия! Сказанное не должно быть забыто, когда можем ввести эти понятия в нашу жизнь. Новая эра не за горами, и ни один день не может быть потерян. Возможно, вы спросите меня, зачем мы должны непрестанно повторять эту молитву Любви и Красоты? Откровенно отвечу вам: среди даже наших сестёр и братьев много тех, кто избегает красоты в повседневной жизни, ошибочно считая, что у них есть веская причина для этого заблуждения. Но если Красота есть Щит Мира, если аура Учителя человечества излучает Свет, то даже самые малые зерна этого Света должны отразиться в нашей жизни. И предстатели и ждущие должны быть первыми, кто приготовит место Красоты в жизни. Поэтому так существенно, до тех пор пока не увидим результатов, повторять эту молитву: Красота — Венец Действия и Любви.

 

КРИТЕРИЙ КРАСОТЫ

Развитие близорукости не вызывает у нас тревоги, мы обращаемся к врачу, и он выписывает очки для улучшения зрения. Если у кого-то обнаружится дальнозоркость, то в этом также не усмотрят ничего необычного или сверхъестественного. Не так обстоят дела с ясновидением. Казалось бы, если понятен принцип дальнозоркости, то что может быть проще, чем распространить его на все другие способы видения. Здесь как раз и начинает действовать предвзятость. Вместо того, чтобы признать чудодейственную силу природы, люди готовы поверить в магию и колдовство — настолько сильны предрассудки даже среди наших так называемых ученых.

Но если бы кто-то очень древний и очень мудрый произнёс слово, простое и понятное, «ясновидение», то внутреннее чувство подсказало бы нам, что каждый разумный человек способен овладеть этим понятием. И лишь загрязнённость некоторых центров мешает этому. По-видимому, как и в случае слабого зрения, мы должны обратиться к врачам, чтобы они очистили наш разум и нашли способ помочь нашему видению. Однако и здесь укоренились те же предрассудки. Привычные штампы ведут нас к состоянию бездействия. Ведь так просто сослаться на какое-то известное имя или претенциозное издание. С большим трудом вживается человек в новый жизненный опыт.

Тем не менее полное осознание идеи перевоплощения сможет облегчить нам земной опыт. Из всех испытаний испытание мощью красоты, как ничто больше, возвышает наши обычные способности. Многократно мы повторяли, что лишь через мост Красоты сможем достичь прекрасных огней противоположного берега, уже предуказанных для нас. Пытались мы убеждать малодушных преодолевать обычаи тёмного средневековья и снова в повседневную жизнь энергично вводить красоту.

Теперь нам предстоит определить, что же мы берём за основу в суждении о красоте. Множество канонов и образцов красоты дошло до нас от давних времен. Мы могли бы отметить бесспорные типы красоты, но как только новый тип утверждался, человечество поспешно устремлялось к поискам другого. Так оно и должно быть. Потому что ни поверхностными уставами, ни вычислениями не может быть найдено чувство гармонии. Мы знаем, что для восхождения недостаточно быть только одарённым и добродетельным, также нужна духовность. Лишь через созидательную духовность можно осознать ритм гармонии. Лишь через это качество можно ощутить реальную творческую мощь.

Общеизвестно, что интуиция уже входит в пределы духовности. Поэтому для суждения о красоте мы можем взять формулу: «Через интуицию, на основе большого личного опыта, без всяких условностей и предрассудков».

Во всем многообразии восприятия искусства эта формула всегда будет уберегать нас от сомнения. Невежественные, бездарные, ничтожные и разгневанные будут очень часто пытаться навязать собственное суждение. Они знают, что, внося путаницу в критерий, они спасают себя. В самых напыщенных и пустых выражениях они будут настаивать на правоте своих суждений, но нетрудно заметить, как незначительно и пристрастно всё это. И поэтому мы должны стараться избегать таких узких ограничений нашей существующей действительности.

Всегда духовность приводит нас к чёткому и ясному решению, но как его перенести на крепкий фундамент для искоренения малых гнёзд предрассудков? Создаётся впечатление, что их множество как с правой стороны, так и с левой. Каждое движение уже есть проявленное действие. Как же нам преодолеть отрицания и придать действиям большую значимость?

Не поддаётся описанию суть красоты. Это общеизвестно. Невозможно один вид искусства выразить другим. Но можно взять за основу некоторые решения, чтобы придать нашим чувствам определённую форму. В суждениях о красоте нас избавит от трудностей такой воображаемый треугольник. Без духовности не понять красоту, невозможен полёт. Не утвердив в основе опыт, без любви к знанию не заложим фундамент, от которого начинается восхождение. Отбросив предубеждение и условности, только тогда сможете продвигаться и постигать смысл ритма красоты.

Много людей и даже специалистов с большим жизненным опытом, не озарённых энтузиазмом. Ибо энтузиазм рождается в прекрасной стране духа. Очень часто приходится слушать лекции, посвящённые исключительно механическим выкладкам, и как смертоносно звучат они, эти безжизненные символы.

Сознание становится слабым и холодным от этих знаков, и они угрожают нам как величайшая опасность эволюции культуры. Время от времени приходится наблюдать, как беспомощны взмахи крыльев духа, лишённых мускулов собственного опыта. Эти прекрасные крылья трепещут в горе, в страдании, не зная, как направить, как выбрать правильный курс. Нам следует знать, куда мы летим. Иначе даже самый посредственный и самый пошлый человек может стать преградой на нашем пути. Вот почему так важно изучать, видеть и слышать сокровища созидаемые.

Ложная духовность знакома каждому: самомнение малого жизненного опыта, путы предрассудков. Кто-то почувствует, что мысль готова к полёту, уже подняты паруса её, уже испытан руль, как вдруг подует вредоносный ветер откуда-то из тесного закоулка, и снова тёмное предубеждение выставляет себя напоказ и преграждает путь к достижению.

О дух человеческий, ты, как губка, стараешься впитать всё отвратительные условности предшествующих беспорядочных жизней. Ты надеешься излечить старые раны пластырем грубого сознания. Но щели в стенах не заделать зловонным хламом. Опасные испарения проникнут внутрь всего дома. Теперь заметим: почему люди так сильно сердятся, когда мы указываем на их предрассудки? Почему так негодует их дух? Да потому что коснулись вы самого уязвимого места и потому что так опасно влияние предрассудков. Во дворцы и лачуги, в университеты и храмы проникает тот же самый микроб.

Можно очистить духовность, можно запастись жизненным опытом, но трудно чрезвычайно усмотреть путаницу и нападения предрассудков. Можно предположить, что озарение духовности произойдёт в один миг, лишь только луч света коснётся определённого центра. Можно уразуметь, что жизненный опыт накопляется не так быстро, потому что даже гений так быстро не может усваивать высокое напряжение нового знания. Но чрезвычайно трудно постичь, что даже живой и блестящий ум всегда в опасности возникновения нового приступа предрассудков. Это особый вид возвратного тифа. И одно средство против этой болезни — твёрдое сознание того, что преодолеете силу микробов. Конечно, не нужно забывать, что кризис болезни предубеждения уже неизлечим. И сколько же таких обречённых! Эти неизлечимо больные жаждут заразить вас своей болезнью.

На протяжении почти тридцати лет приходилось мне общаться с молодежью при помощи искусства. Вообразите, сколько суждений, сколько сражений мне довелось выдержать. Но даже в таком обществе можно провозгласить ранее упомянутую основу суждения о красоте. Позвольте мне повторить: «Через интуицию, на основе большого личного опыта, без всяких условностей и предрассудков». На этой основе дальнозоркость преображается в творческое ясновидение. А с ним может быть достигнуто торжество гармонии.

Я познаю! Я смогу творить! Я свободен!

 

ШОВИНИЗМ

Существует изначальная близость и сходство между Америкой и Россией, и это будет способствовать тесным взаимоотношениям между двумя странами. Перед отъездом в Азию мне приятно говорить о своей вере в предстоящее объединение двух народов.

Благодаря передвижной выставке моих картин, которая практически обошла всю страну, я имел уникальную возможность изучать Америку всесторонне. Побывал я на Среднем Западе, в Калифорнии, Нью-Мексико, Аризоне, в штате Мэн — и предстают перед моим взором красоты природы всей Америки.

В Америку я приехал не как эмигрант, потому что никто меня из России не изгонял. Но я приехал как друг. Двадцать пять лет тому назад уже я понимал значение Америки и способствовал установлению более тесных связей между двумя странами через Искусство. В то время это была только интуиция, а теперь знание и уверенность, и мне теперь понятно, почему эти две страны были всегда миролюбивы и почему возможны самые тесные отношения между ними.

Не только по величию природы, по необъятности простора и разнообразию условий сходны эти два народа. И не только богатством их природных ресурсов похожи они. Но общие характерные особенности народа также довольно близки друг другу.

Очень важно в этом сходстве то, что обе страны не так глубоко укоренили предрассудки и обладают так называемым «открытым глазом». Следующее особо значимое обстоятельство не следует упускать из виду: в России всегда радушно принимали, принимают и будут принимать каждого иностранца. Итальянцы строили Московский Кремль. В некоторых музеях Москвы вы увидите в постоянной экспозиции коллекции картин иноземных художников. Моя собственная коллекция целиком состояла из полотен иностранных мастеров. Сейчас она является собственностью государственного музея Эрмитажа в Петрограде. В правительственных театрах всегда существовали частные итальянские или французские труппы.

С древнейших времён в России повелось так. Святой князь Владимир приглашал к себе византийских художников. Князь Андрей зазывал аланских мастеров. Московские цари принимали итальянцев. Петр Великий — голландцев. Екатерина Великая приглашала многих французских живописцев. А впоследствии, уже в царствование Александра Первого и Николая, мы видим много немецких, французских и итальянских художников. И никогда никому из иностранных художников не препятствовали. И в высоком творческом взаимодействии стили их ассимилировались.

В некоторых небольших странах часто ощущается присутствие узкого шовинизма. И как незначительна отдача этих замкнувшихся на себе стран. Шовинизм — наихудший предрассудок, и из-за него возникали войны, ненависть и многочисленные раздоры. И если мы в состоянии будем возвыситься над этой ограниченностью до уровня вселенского сознания, мы уже на верном пути к грядущим прекрасным достижениям. Легко понять, почему Америка так далека от этого предвзятого шовинизма. Во время одной встречи в Чикаго я, между прочим, поинтересовался, сколько же наций было представлено в одной комнате, где обсуждался вопрос, представляющий интерес для всех присутствующих. И оказалось — разных национальностей — пятнадцать. Конечно, эта встреча была посвящена искусству, и много раз приходилось уже слышать, что на этом мосту Красоты объединяться могут даже люди самых разных принципов.

Приехав в Америку, я почувствовал, что Америка, как и Россия, — страна великая, потому что здесь сосуществует так много национальностей. На протяжении двух с половиной лет своего пребывания в Америке я ни разу не почувствовал к себе как иностранцу ни малейшей неприязни. В этом явном доброжелательстве предвидится лучшее будущее. Из такого оптимизма рождается самая прекрасная творческая мощь. И только через созидательный труд устанавливается равновесие страны.

Среди многочисленных идеалов единения и практического сотрудничества я видел, как фактически распространялась идея объединения всех видов искусства в Соединенных Штатах. И, действительно, такая мысль, как создание Института Объединённых Искусств, должна быть очень близка духу единения Америки. Некоторые руководители и советники иногда поговаривали о том, что люди, как правило, очень ограничены и поверхностны. Но я не согласен с ними, так как на протяжении своей тридцатилетней деятельности всегда чувствовал, что люди, сами по себе, не глупы, но в них глубоко укоренилось сознание, присущее толпе. Но толпу надо убедить в том, что вы искренни сами, и тогда самые простодушные сердца откроются вам. А кто же станет строить будущее, если не вновь подошедшие? Кто же заложит синтез всего предшествующего опыта в их новый фундамент?

Один очень известный американец сказал мне, что теперь он обращается только к детям. Ничего не добавляя к этой мысли, мы также можем подчеркнуть, что, пожалуй, именно сейчас самый подходящий момент, когда нужно повсеместно обращаться к молодому поколению. Молодежь должна осознать, что для неё открыты все двери. А нам надо осмыслить также, сколько дверей было закрыто до недавнего времени. Такое исследование, без условностей и без предрассудков, преграждающих путь, должно дать в будущем этой стране чудесное поколение.

Могут спросить, с какого возраста следует давать детям что-то подлинное? По-настоящему — с самого первого дня. И все фальшивое, и особенно уродливое, должно быть изгнано из литературы для детей, а взамен восполнено настоящим и значительным. Пока дети не испорчены, интуитивно они всегда хотят иметь в руках настоящие предметы. Самое интересное для детей — это соприкасаться с вещами старшего поколения. И, если мы не боимся открыть им правду, мы можем действительно достичь многого.

Только повторим ещё раз, что самое счастливое будущее может быть достигнуто тогда, когда пойдём по мосту настоящей Красоты без шовинизма и предрассудков. Америка и Россия на этом мосту объединятся.

Я буду по-настоящему искренне рад вернуться в Америку и снова увидеть моих дорогих друзей.

 

ПРАВО ВХОДА

Крылья, крылья! Вы растёте болезненно. С 1944 года человечество пришло в космическое беспокойство. Пока одна часть людей занялась плохо объяснимой стрельбой, другая инстинктивно задвигалась. Случилось странное: с числом убитых возрастало число путников по всем путям передвижения. Явное уменьшение людей вызывало чрезвычайное переполнение городов и гостиниц. Всё поднялось. Всё поехало. И как сонный человек в кошмаре, правительства замахали руками, пытаясь преградить путь блуждания народов затруднениями виз и разрешений. Но человеческий поток сквозь пальцы устремился.

Уже девять лет бродит человечество. Толкается из угла в угол. Произнесло весь словарь добра и поношения. И сам земной шар сделался малым.

Но среди судорог, среди опасных взлётов за поисками чудесного края начинают расти крылья. И мысли начинают клубиться выше, и сквозь дым мечтаний начинают светить возможности действительных достижений. С болью, но крылья растут.

Милые люди, опять я увидал, как вы путешествуете. Опять я увидал в руках ваших книжку Бедекера с перечнем волшебных нахождений красоты. Голгофы страданий искусства и знания досыта накормили железные дороги, гостиницы, компании Кука и всё, что цепко следит за блужданием толп. Вы отлично пользуетесь всей аптекой творчества. Даже ваши закружённые в водовороте глаза ищут лечения искусством.

Великими трудами кто-то строил пантеон Красоты: кто-то трудился, раскладывая нахождения по пробиркам критических лабораторий.

И вот является ваш автомобиль, и опытный повар подносит вам изысканную трапезу красоты. Но может ли желудок ваш переварить эту пищу? Да и имеете ли вы право входа в трапезную? Дали вы когда-нибудь что-нибудь, оправдавшее ваше приближение к искусству и знанию? Вообще умеете ли вы дать? И говорили ли вам, что лишь давшие получат?

Если же вы не имеете права на вход в храм, если вы не заработали сами своим трудом, если вы желаете лишь получать, то не вам ли принадлежит кличка паразитов? Ибо вы ползаете по храму, не внося в него ничего. Вы бороздите собой лик земли; бесцеремонно толпитесь на ступенях чужих завоеваний и легкомысленно полагаете, что все труды и творения для вас.

Будьте сегодня честны и сознайтесь, что вы не только ничего не сделали для роста искусства и знания, но вообще даже не знаете, как это и сделать. И как ничтожны ваши оправдания.

Вы иногда слушали музыку; ваш глаз скользил по картинам; вы похлопывали рукой скульптуру и, зевая, вы отдавали час времени для прослушивания именитого лектора.

Но затем, когда автомобиль переносил ваше драгоценное тело до дома, во что претворялись впечатления ваши? В скуку, в зевок, в обед, в злословие. Потому, когда человек имущий и с возможностями будет вам говорить об искусстве и знании, всегда спрашивайте его: «Что же вы-то сделали для красоты, чтобы иметь право говорить о ней?» И ещё скажите ему: «Вот с этого дня, встречаясь с красотой, будете всегда вспоминать, что вы паразит, — доколе не попытаетесь принести свой камень вечному храму, доколе не заработаете право входа».

И видим непринесших. Видим людей с потухшими взглядами, когда, сгорбившись, они сидят у целебных вод, ожидая очередь влить глоток механической жизни. Слышим их разговоры — сожаления о прошлом дне. И весь мир закрылся для них.

И нет сознания, что всё отупение сменилось бы быстро, если бы хоть одна из вечных целей прекрасного открылась им. И они поняли бы, что вне возраста, вне телесных болезней, вне всех предрассудков они могли бы немедля подойти к вечной радости духа. Ибо не страдание, а радость заповедана. Иначе жаль всех людей, бесцельно стремящихся ублажить вас — бесцельных. Жаль ваших портных и прачек. Жаль ваших шоферов, ибо даже не знаете, какой адрес дать им. И тут же рядом лежит весь прекрасный мир — мир радости, созданий и достижений. За ласку, за улыбку о красоте затвор первых врат уже повернётся. А за желание отдать упадёт и второй замок.

Попробуйте отдать или хотя бы предложить что-то, но без себялюбия и сомнения. Возмездие сторицей уже ожидает вас. И не в будущих жизнях, а именно теперь, здесь, если только уловите ритм жизни.

Ритм — это гармония. Путники, ради права входа умейте отдать!

«Ты, имеющий ухо.

Ты, имеющий глаз открытый.

Ты, познавший меня, будь благословен.

Устреми твой взор, подобно соколу, в даль.

Через красоту подойдёте.

Вам поручил сказать — Красота!»

 

НОВАЯ ЭРА

Великие перемены произошли за последнее десятилетие. Много башен предрассудков и невежества рухнуло. Только слепые и глухие не чуют стука новых сил, вступающих в жизнь. И приход этих вестников так прост, как бывает просто всё великое.

Три великих дара посланы человечеству. Познание единого духа вносит в бытие единство любви и религий. Познание чуда искусства открывает врата в царство Красоты. Познание космической энергии приносит идею о единой, всем доступной мощи. И во имя озарённой Новой Эры мы должны молитвенно и действенно принять эти три благословенных дара.

Инквизиторы не верили утверждению Галилея о вращении земного шара. Соломон де Ко был посажен в сумасшедший дом за его уверенность в силе пара.

Фултон был осмеян даже своим собственным братом. Галилей со скорбью писал, что «профессора» в Падуе отказались принять что-либо, касающееся планет, луны и даже самого телескопа, и что они ищут истину не в мире или в природе, но лишь сравнивая тексты и стараясь освободить небо от планет по правилам логики и риторики.

Спустя двести лет Гегель, основываясь на своих философских сравнениях, пытался доказать невозможность существования планет между Юпитером и Марсом. Но именно в тот же год Пиацци открыл первую из этих малых планет.

Огюст Конт отрицал возможность исследования химической природы светил. Но спустя пять лет спектральным анализом уже была введена классификация небесных тел по их химическому содержанию.

Араго, Тьер, Прудон не могли предвидеть будущность железных дорог. Томас Юнг и Френель были публично осмеяны лордом Брумом за открытие световых волн.

Академия наук в Петербурге не хотела иметь в составе своём Менделеева.

В 1878 году Буиллио, член института, присутствуя при демонстрации Демонселем фонографа Эдисона перед французской академией, объявил, что это только фокус, а через полгода предупреждал академию не верить «американскому шарлатану».

Незадолго до этого и существование самой Америки отрицалось.

Так было. Так бывает. Но так не будет на новых путях.

«Судите лишь по делам», «судите лишь по следствиям». Будем помнить эти простые слова теперь, во время действия, когда всякому пустословию нет места. В дни борьбы и исканий человечество устаёт от пустых рассуждений обо всех условных формах современной жизни. Без творчества в жизни все суждения и придумывания бесполезны. Вы можете толковать о путях сообщения, об обмане, о промышленности, о денежных системах и о бесчисленных попутных предметах. Но куда же вы попадаете по всем этим «путям сообщения»? В итоге они приводят вас к новым средствам убийства и разрушения. Покуда не будет истинного понимания мира, все эти «пути сообщения» обречены на гибель. И все следствия трудов человеческих будут стираться с лица земли. Но понять истинное значение мира невозможно, пока человечество не постигнет различие между «механической цивилизацией» и грядущей культурой духа.

Даже приблизительное понимание основ истинной культуры совершенно преобразит жизнь и создаст необычайные условия для всех блестящих открытий, сужденных человечеству в недалёком будущем. Много будет достигнуто, если исследователи, смелые и радостные, будут знать, как подойти к истинной природе вещей без предрассудков, так свойственных и нашему «цивилизованному» состоянию. Жизнь по-прежнему полна предрассудков, приличных разве тёмному средневековью. Тем не менее именно сейчас лучшее время для прихода истинного знания и красоты.

Вы можете предполагать, что выявление индивидуальности разных народов требует и различных форм. Но одно условие незыблемо навсегда: условия жизни не только должны быть цивилизованны, но и должны носить признаки культуры. И когда вы рассуждаете о будущем, всегда имейте в виду, что все новые условия должны быть именно культурны.

Но как перенести в жизнь столь доступное, но не усвоенное понимание культуры? Конечно, не на словах и заоблачных проектах. То, что сейчас нужно, так это упорный труд, практичный и озарённый. Грядущая жатва всех забытых сил природы расцветёт именно здесь на земле.

Творчеством и знанием эта реальность культуры займёт своё место жизни. Только великая Красота и Мудрость укрепят строительство новой «завоёванной» жизни. Именно теперь время для достижения сосредоточения в работе. И каждый работник не должен думать, что он незначителен, но именно каждому открыт путь высшего достижения.

Не Вавилонскую башню строит человечество. Всеобщий язык человеческий знает каждый, для кого Красота не мёртвое слово. И мысли о ней, чистые, как голуби, уже летают по всему миру.

С особым вниманием и радостью мы следим за молодежью сегодня. Их сердца бьются особо и ново. Ведь они будут строить новый мир, и, когда их можно хвалить, наши сердца наполняются надеждой. И мы слышим похвалы молодёжи, ибо она трудится и, следовательно, укрепляет свой дух.

В настоящее время Америка пытается помочь многим странам. Эта помощь доставляет нам радость, ибо она приходит от друзей будущего. Эта помощь вселяет веру и служит добрым предзнаменованием.

Открыв сердца к красоте, вызывая молодые силы к широкому кругозору, народы решают своё будущее. Среди настоящей трудной борьбы народы начинают разуметь, почему практично и выгодно выдвигать и охранять сокровища культуры. Они знают, что новое утверждение жизни будет воздвигнуто по этим иероглифам мудрости, ибо прошлое лишь окно к будущему. Через это окно придёт светлая радость возможности принести друзьям новые, мирные находки Красоты.

Многие спрашивали меня в течение этого года, что за причина основания в Нью-Йорке Института Объединённых Искусств и «Короны Мунди». Конечно, лицам посвящённым основание этих учреждений не случайно. Оба учреждения отвечают нуждам нашего времени. Меня просили дать девизы для них, и я избрал две цитаты из моих статей. И твержу, что в наши дни острой борьбы и международных недоразумений они жизненно практичны.

Для Института я предложил: «Искусство объединит человечество. Искусство едино и нераздельно. Искусство имеет много ветвей, но корень един. Искусство есть знамя грядущего синтеза. Искусство — для всех. Каждый чувствует истину красоты. Для всех должны быть открыты врата «священного источника». Свет искусства озарит бесчисленные сердца новой любовью. Сперва бессознательно придёт это чувство, но после оно очистит всё человеческое сознание. И сколько молодых сердец ищут что-то истинное и прекрасное. Дайте же им это. Дайте искусство народу, которому оно принадлежит. Должны быть украшены не только музеи, театры, школы, библиотеки, здания станций и больницы, но и тюрьмы должны быть прекрасны. Тогда больше не будет тюрем...»

Для «Короны Мунди» следующее: «Предстали перед человечеством события космического величия. Человечество уже поняло, что происходящее не случайно. Время создания культуры духа приблизилось. Перед нашими глазами произошла переоценка ценностей. Среди груд обесцененных денег человечество нашло сокровище мирового значения. Ценности великого искусства победоносно проходят через все бури земных потрясений. Даже «земные» люди поняли действенное значение красоты. И когда утверждаем: Любовь, Красота и Действие, — мы знаем, что произносим формулу международного языка. Эта формула, ныне принадлежащая музею и сцене, должна войти в жизнь каждого дня. Знак красоты откроет все «священные врата». Под знаком красоты мы идём радостно. Красотой побеждаем. Красотой молимся. Красотой объединяемся. И теперь произносим эти слова не на снежных вершинах, но в суете города. И чуя путь истины, мы с улыбкой встречаем грядущее».

Сидящие в сереньких норках думают, что эти утверждения слишком идеальны, и сомневаются в практическом применении их среди нашей усложненной жизни. Но эти сомнения происходят только от личного невежества, от забитости стеснением мелкой городской жизни. Но наш путь не с ними, ибо мы видим, как легко рушатся домики их серой посредственности. Возьмите простые, здоровые души не из закоулков города, а из природы, из необъятного мира, где растут истинные возможности. От этих людей вы услышите совершенно иной ответ. Даже простые русские поселяне поняли растущую ценность предметов искусства, предпочитая их денежным знакам. Они же оценили значение песни и музыки. И правда, если змеи могут быть очарованы музыкой, то как велико значение её для души человеческой.

Без всякого преувеличения можно утверждать, что ни одно правительство не станет прочно, если оно не выразит действенное почитание всеобъемлющей красоте и высокому знанию.

И если пути сообщения понесут для обмена не пушки и яды, но красоту и светлое знание, то можно представить, как ни одна рука в мире не поднимется уничтожить эти дары света. Есть одно положение, когда Красота всегда побеждает, когда даже скептики и невежды умолкают и начинают сознавать, что перед ними стоит мощный двигатель.

Все возможности нижних путей уже были использованы. Мы имеем великолепные яды. Имеем разрушительные взрывы. И ножи так заострены, что могут проникнуть в любое сердце. Какой торжественный апофеоз разрушения! Должно было пройти около двух тысяч лет «Эры любви и самопожертвования», чтобы достичь такого совершенства вражды. Чтобы узреть блестящие спектакли ипокритства и пошлости! И так полюбили заниматься «международным правом». Жаль этих профессоров международного права. Их положение сейчас непрочно. Обсуждать мир за столом, под которым лежит лучший динамит, не очень приятно. И невозможно помочь им, пока они не обратятся к правильным поискам мира.

Если кому-то захочется поспорить с нами о жизненном значении Красоты, мы с радостью приоткроем наши доводы. На нашей стороне будут беззвучные факты истории, и все утверждения будут основаны лишь на действенных следствиях. Когда люди обвиняли меня в чрезмерном идеализме, я мог сказать: «Простите, именно я реалист, ибо основываюсь на знании и на фактах, на синтезе знания и красоты, а вы — беспочвенные идеалисты, ибо верите клочкам бумаги».

Говоря о творчестве, об искусстве, я не имею в виду лишь великих выразителей: не только о Вагнерах, о Шаляпиных, о Рембрандтах идёт речь. Каждый искренний вклад подлинного устремления духа вносит убедительность и струю свежего воздуха. Недавно в Институте Объединённых Искусств давал свой первый концерт маленький мальчик. И можно было видеть, как самые различные сердца, слушая его, объединились. Даже неприятели временно забыли свою вражду. И если принцип этого воздействия очевиден, то размеры его могут быть расширены в бесконечность. Сколько трудных социальных и национальных проблем может быть разрешено на мгновение, ибо в действительности они и не существуют. И за возрождением Красоты вы можете различить Великий Лик Единой Религии, в простейшем виде явленной под крыльями Красоты.

Всегда верю, что наиболее идеальное является наиболее практичным. И каждая организация, в которой приходилось принимать участие, являлась лишь лишним примером. Если кто-то будет указывать, что начинание слишком идеалистично и потому стоит вне жизни, скажите ему: «Ошибся, милый, это начинание нежизненно, потому что оно недостаточно высоко». Как в математике, когда вы имеете дело со странными фигурами, кажущимися далёкими от жизни, но в применении их в действии они равняются магнетическим силам, отвечая жизни во всех её атомах. И по этому пути вы восходите опять к простому утверждению: с высоких гор больше увидите. И при ясном взоре можно заметить, что кажущееся разрушение в действительности лишь часть созидания.

Среди детей у меня много друзей, и я всегда особенно горжусь, когда вижу на моих выставках этих маленьких посетителей. Правда, кто же может простейшим путём воспринять действенную силу искусства? Простые люди и дети. При составлении новой международной армии новой эры не должны быть забыты именно дети и люди труда и природы, и особенно женщины. Новая Эра должна иметь и новых воителей. И лучший знак этой армии — настоящий паспорт, почётный и вечный, — есть знак истинной культуры. Перед этим знаком откроются все пути сообщения. И как прост и прекрасен будет этот жизненный знак.

Мы замечали, величайшими врагами Красоты являются пошлость, ипокритство, эгоизм и поверх всего невежество. Последнее хотя вредно, не так опасно. Ибо эта болезнь может быть излечима. И лучший совет для начала лечения — обратиться к первоисточникам. Стремление без предрассудков, основанное на изучении действительной жизни, откроет глаза заболевающим. Одна женщина, которая читает лекции и искренне стремится объяснить значение искусства, однажды спросила, как назвать её профессию? Я предложил для неё ближайшее определение: «чистильщица окон». Это не была просто шутка. Можно смело утверждать, что каждое человеческое существо имеет открытый доступ в царство Красоты, если только пыль жизни и оконная грязь не затемняют это проникновение.

Вспоминаю также другой разговор с человеком официального положения, который пришёл говорить по этому же предмету. Во время трехчасовой беседы он отрицал всё, что я сказал ему, а я покрыл всё сказанное им. В конце я сказал: «В течение трёх часов вы отрицали все услышанное от меня, а я нашел место всему сказанному вами. Будьте честны и скажите, чье положение лучше?» И можно было видеть, как он был озадачен, понимая, что он выявился лишь духом отрицательным. И сколько их, этих отрицающих, ходит по всем путям жизни, лишь мешая, лишь отрицая, лишь суетливо перебегая путь. Но если удастся им раскрыть глаза, то они будут поражены своим невежеством. И они увидят, как легко в нашей жизни каждого дня новый порядок, новое понимание может быть установлено жизненно и действенно.

Запомните твёрдо: «Не сны, но действия. Не мечты, но следствия». Но откуда же придёт эта всеобъемлющая энергия усвоить и вместить истинные, жизненные идеи? Друзья мои, вы найдёте свои возможности в неисчерпаемой энергии воздуха, в блеске солнца. Только из света рождается жизненосная улыбка.

 

РАДОСТЬ ИСКУССТВУ

«Эволюция Космоса начинается, когда я отражаю мой разум в вечной энергии».

(Бхагавад-Гита)

(Из лекции, прочитанной в Калифорнийском университете
19 сентября 1921 г.)

 

От невежества — тьма, от знания — свет. Ложное искусство — заурядно; истинное искусство творит радость духа и ту мощь, из которой произрастёт наше будущее.

Следует тщательно отобрать всё, что может повести человека новым путём. Как в доисторические времена палеолит был вытеснен неолитом, так и в наши дни на смену механической цивилизации приходит культура. Друиды тайно поклонялись законам мудрости; подобно этому в нарождающемся царстве духа внимание обращается к знанию и красоте. Многие на родине уже освещены этим тайным огнём; многие уже объединены им, каждый пробудившийся уже является атомом в новом строении. Та же самая мысль возникает в разных странах одновременно, подобно сильному растению, дающему жизнь многочисленным молодым побегам из единого корня.

Друзья, не хотите ли послушать о русском искусстве? Вы заинтересовались и дружелюбно ожидаете. И совершенно справедливо. Русский народ всегда был близок к искусству. С давних времен все традиции его жизни были пронизаны истинным искусством. Древний героический эпос, фольклор, национальные струнные и духовые инструменты, кружева, деревянная резьба, иконы, архитектурный орнамент — всё говорит об истинно художественном вдохновении. И даже теперь выставки, концерты, театральные постановки и публичные лекции неизменно привлекают множество людей. В Москве из двухмиллионного населения каждую выставку посещают десять тысяч человек (в то время как среднее число посетителей художественных выставок в Лондоне равно пяти тысячам из десятимиллионного населения).

Совсем недавно Куприн писал: «Русские деревни приветствуют интеллигенцию. Она приблизилась к пониманию крестьянства. Вновь прибывшего студента, будь то мужчина или женщина, доверительно просят учить маленьких деревенских детей, чьи старшие братья и сестры стремятся к изучению не только музыки, но и иностранных языков. Встречаются и бродячие фотографы со множеством заказов. Художник, способный воспроизвести на куске холста приблизительное сходство с человеческим лицом, может рассчитывать на долгую и благополучную жизнь в деревне. Я говорю благополучную, потому что деревенские жители искренне опекают этих неизвестных художников».

Я тоже мог бы привести многочисленные примеры любви к искусству и просвещению среди простого русского народа.

В одной статье не охватить все области обширных владений русского искусства. Однако можно наметить вехи и главные направления, которые поведут нас от современности в глубь веков.

Кроме современных русских мастеров: Серова, Трубецкого, Врубеля, Сомова, Бакста, Григорьева — вы высоко оценили наших выдающихся соотечественников, таких, как Репин и Суриков, Нестеров и Левитан. Вы также узнали имена старых мастеров: классика Брюллова, религиозного гения Иванова, толкователя народной жизни Венецианова и наших великих портретистов Левицкого и Боровиковского. Но всё же необходимо с высоты птичьего полёта показать характерные национальные особенности и движения русского искусства.

Наше искусство очистим ли? Что возьмём? Куда обратимся? К новым ли перетолкованиям классицизма? Или сойдём до античных первоисточников? Или углубимся в бездны примитивизма? Или искусство наше найдёт новый светлый путь «неонационализма», овеянный священными травами Индии, крепкий чарами финскими, высокий взлетами мысли так называемого «славянства»?

Всех нас бесконечно волнует — откуда приходит радость искусства? Радость искусства, хотя и менее ощутимая, идёт. Мы чувствуем звучащие, уже близкие шаги этой радости.

Среди недавних достижений одно значительно и ярко: быстро вырастает сознание о декоративном, украшающем начале искусств. Подлинная цель и назначение искусства снова выдвигаются вперёд, правильно понимаются как украшение жизни. Украшать жизнь так чтобы художник и зритель, мастер и пользующийся объединялись экстазом творчества и ликовали радостью искусства.

Можно мечтать, что именно исканиями нашего времени буду отброшены мёртвые придатки искусства, навязанные ему в прошлом веке. В массах слово «украшать» будто получает опять обновление значение.

Драгоценно то, что культурная часть общества именно теперь стремится узнавать истоки искусства. И, погружаясь в эти чистые родники, общество вновь поймёт всё великое значение слова «украшать». Это может вызвать появление совсем нового стиля и привести к новой эпохе, нам совершенно неведомой. Эпоху, по глубине радости, конечно, близкую первым человеческим экстазам.

Цветы не расцветают на льдах. Для того, чтобы сковалась новая эпоха, нужно, чтобы вслед за художниками всё общество приняло участие в постройке храма. Не холодными зрителями должны быть все люди, но сотрудниками работы. Мысленное творчество освятит все художественные проявления жизни — необходимость в выставках, художественных галереях и частных коллекциях движет искусство — такое творчество и будет тем сердечным теплом, без которого корни цветов высыхают.

Всем хочется заглянуть вглубь, туда, где сумрак прошлого озаряется сверканием истинных драгоценностей, то роскошных, то скромных и великих только чистотою мысли, их создавшей. Попробуем решить, что бы мы могли увидеть, если бы переместились в разные далёкие века? Удивились бы мудрости внутреннего художественного инстинкта или нашли бы только гениальных детей? Не детей мы нашли бы, но мудрецов.

Не будем описывать отдельных предметов древнего искусства; такие измерения и объяснения могут обидеть их авторов и настоящих владельцев. Впечатление гармонии нужно в искусстве; и всё красивое и чистое, благородное и замечательное надо принимать как искусство. Клевета не страшна. Когда говорят о современном искусстве, то больше обращают внимание на тёмные стороны дела. В таких порицаниях чувствуется молодость страны.

Поспешим в тридцатые годы прошлого столетия и ещё дальше. Многое из того времени затронет струны наших душ: благородный расцвет эпохи Александра I, истинно декоративный блеск времени Екатерины Великой и Елизаветы (XVIII в.) и непостижимые совмещения искусства эпохи Петра Великого. По счастью, большая часть его избежала разрушения и живо говорит за себя.

Что ещё гораздо менее известно и понято, так это допетровские времена. Наше представление о них долгое время было хаотичным из-за примеси собственных домыслов, которые всегда есть результат малого знания. Самый верный способ изучить постройки и церкви допетровской эпохи — это мысленно перенести в них сокровища наших музеев, ювелирные изделия, ткани, иконы и т. д.

Самое достойное место среди произведений древнерусского искусства следует отвести иконам. Как магически декоративны Чудотворные лики! Какое постижение строгой силуэтности и чувство меры в стеснённых фонах! В них отразилось величайшее понимание приёмов силуэтной живописи и глубокое чувство пропорции в написании фона. Кажется, что лики Христа, Девы Марии, некоторых самых любимых святых действительно излучают энергию, им присущую: Лик — грозный, Лик — благостный, Лик — радостный, Лик— печальный, Лик — милостивый, Лик — всемогущий. Всё тот же Лик, спокойный чертами, бездонный красками, — Чудотворный.

Только недавно осмелились взглянуть на иконы, не нарушая их значения, со стороны чистейшей красоты; только недавно рассмотрели в иконах и стенописях не грубые, неумелые изображения, а великое декоративное чутьё, овладевшее даже огромными плоскостями. Мы мало ещё умеем различать родственную связь этого чутья с настоящей техникой и знанием, но рассуждения «специалистов» о стенописи и иконах даже вызывают сильное чувство боли и обиды за эти работы.

Разве мало почувствовать ликующую смелость красочных выражений в стенных покрытиях храмов Ярославля и Ростова? Достаточно просто взглянуть на интерьер храма Иоанна Предтечи... Как смело сочетались лазоревые воздушнейшие тона с красивой охрой! Как легка изумрудно-серая зелень и как у места на ней красноватые и коричневатые одежды! По тепловатому светлому фону летят невозмутимые архангелы с густыми желтыми сияниями, и белые их хитоны чуть холоднее фона. Нигде не беспокоит глаз золото, оно положено так совершенно и так продуманно. Воистину эти изысканные росписи — тончайшая шелковистая ткань, достойная одевать Дом Предтечи.

В лабиринте церковных ростовских переходов каждая открытая дверка поражает вас неожиданным стройным аккордом красок. Или на пепельно-белых стенах сквозят чуть видными тонами образы; или пышет на вас жар коричневых и раскалённо-красных тонов; или успокаивает задумчивая синяя празелень; или как бы суровым словом канона останавливает вас серыми тенями образ, залитый охрой.

Вы чувствуете, что сделалось всё это не случайно, что и вы не случайно зашли в этот Дом Божий, и что эта красота ещё много раз будет нужна вам в вашей будущей жизни.

По словам старинной книги XVII века, работа делалась «лепо, честно, с достойным украшением, чтобы предстоящим мнети бы на небеси стояти пред лицы самих первообразных».

Когда позже писали знаменитую чудотворную икону Иверской Божьей Матери, обливали доску святою водою, с великим дерзновением служили божественную литургию, мешали святую воду и святые мощи с красками, только по субботам и воскресеньям живописец получал пищу. Велик экстаз создания иконы, и счастье, когда выпадал он на долю природного художника, вдохновлённого красотой векового образа.

Прекрасные заветы великих итальянцев в чисто декоративной перифразе слышатся в русской настенной росписи; татарщина внесла в русскую кисть капризность Дальнего Востока. В царском периоде нашей истории XVI в. декоративность каждого дня жизни достигла своего расцвета. Строительство в храмах, палатах и частных домиках даёт прекрасные образцы понимания пропорций и чувства меры в украшениях. Здесь спорить не о чем!

Бесконечно изумляешься благородству искусства и быта Новгорода и Пскова, выросших на «великом водном пути», от Балтийского моря до Чёрного, напитавшихся лучшими соками ганзейской культуры. Голова льва на монетах Новгородской республики, так схожая со львом св. Марка... Не была ли это мечта северного великана о далёкой южной царице морей — Венеции? Современные белокаменные стены Новгорода — «Великого города, который был сам себе хозяином» (цитирую полностью его древнее название) — выглядят так, как если бы они были украшены ганзейской росписью. Новгород, знаменитый и мудрый беспредельными набегами своей вольницы, скрыл от случайного прохожего свой лик — не от стыда, но от каприза — на славе знаменитого старого города не лежит никаких тёмных пятен. Многие старые особенности он сохранил даже до XIX столетия.

Иначе оказывал влияние Дальний Восток. Монгольские набеги посеяли такую ненависть, что их украшения остались в небрежении. Забывается, что таинственная колыбель Азии вскормила этих диковинных людей и повила их богатыми дарами Китая, Тибета и Индостана. Русь не только страдала от татарских мечей, но сквозь звон их слушала сказки о чудесах, которые знали искусные греки и хитрые арабы, странствующие по Великому пути от норманнов к востоку.

Монгольские летописи и повести иностранных посольств тех дней толкуют о непостижимом смешении суровости и утончённости у великих кочевников. Повести знают, как ханы собирали в ставке своей лучших художников и мастеров.

Кроме установленной всеми учебниками может быть иная точка зрения на сущность татар.

Татарское презрение и жестокость заставили русских князей отказаться от кровной вражды и сплотиться против общего поработителя; татары проучили их всемогуществом безжалостных побед; но они же принесли древнейшие культуры Азии и разнесли их по всей опустошённой русской земле.

Ещё хуже вспоминать древние орудия, которыми русичи в усобицах своих ещё раньше татар нарушали города друг друга. Белые стены русских храмов и башен, по словам древних летописей, «сияющие белизной, как сыр», много страдали от тяжелых русских таранов.

Когда идёшь по равнинам за окраинами Рима, то невозможно себе представить, что именно по этим пустым местам тянулась необъятная, десятимиллионная столица цезарей. Нам почти невозможно представить себе великолепие Киева, где достойно принимал Ярослав всех чужестранцев. Обрывки стенописи в киевских соборах, все эти огромные большеокие фигуры мудрецов, очерченные кистью настоящих мастеров, дают представление о том, что значило в те времена искусство (X-XII вв.).

Несколько лет назад в Киеве при раскопках найдены остатки каких-то стен, фресок, изразцов и орнаментов. Думают, что это остатки княжеских дворцов. Я видел несколько изысканных фресок и обнаружил в них черты малоазийской культуры. Техника кладки говорит о технически необычном характере постройки, чем отмечены времена горячего порыва строительства. Думаю, палата Рогеров в Палермо даёт представление о палатах Киева.

Это было настоящим слиянием Севера и Юга: скандинавская стальная культура, унизанная сокровищами Византии, дала древний город, тот город красоты, из-за которого потом восставал брат на брата. Поразительные тона эмалей, тонкость и изящество миниатюр, простор и спокойствие храмов, чудеса металлических изделий, обилие тканей, лучшие заветы великого романского стиля дали благородство Киеву. Мужи Ярослава и Владимира тонко чувствовали красоту, иначе всё оставленное ими не было бы так прекрасно.

Вспомним те былины, где народ занимается бытом, где фантазия не расходуется только на блеск подвигов.

Вот терем:

 

Около терема булатный тын,

Верхи на тычинках точёные,

Каждая с маковкой-жемчужинкой;

Подворотня — дорог рыбий зуб,

Над воротами икон до семидесяти;

Серед двора терема стоят,

Терема все златоверховатые;

Первые ворота — вальящатые,

Средние ворота — стекольчатые,

Третьи ворота — решетчатые.

 

В описании прослеживается сходство с эгейскими постройками и Траяновыми колоннами. Вот всадники:

 

Платье-то на всех скурлат-сукна,

Все подпоясаны источенками,

Шапки на всех черны мурманки,

Черны мурманки — золоты вершки;

А на ножках сапожки — зелен сафьян,

Носы-то шилом, пяты востры,

Круг носов-носов хоть яйцом прокати,

Под пяту-пяту воробей пролети.

 

Точное поэтичное описание византийской стенописи.

Вот сам богатырь:

 

Шелом на шапочке как жар горит;

Ноженки в лапотках семи шелков.

В пяты вставлено по золотому гвоздику,

В носы вплетено по дорогому яхонту.

На плечах шуба чёрных соболей,

Чёрных соболей заморских,

Под зеленым рытым бархатом,

А во петельках шелковых вплетены

Всё-то божьи птичушки певучие,

А во пуговках злачёных вливаны

Все-то люты змеи, зверюшки рыкучие...

 

Предлагаю на подобное описание посмотреть не со стороны курьёза былинного языка, а по существу. Перед нами детали, верные археологически. Перед нами в своеобразном изложении отрывок великой культуры, и народ не дичится ею. Он без злобы «низших» классов к «высшим» свободно и горделиво высказывается о том, что кажется ему красивым и изящным. Заповедные ловы княжеские, весёлые забавы, мудрые опросы гостей во время пиров, достоинство постройки новых городов сплетаются в стройную жизнь. Этой жизни прилична оправа былин и сказок. Верится, что в Киеве жили мудрые богатыри, знавшие искусство.

Привожу цитату из первых исторических летописей (смешение русского со старославянским явило тот непереводимый язык, на котором слагались поэтические сказания в XI веке.).

«Заложи Ярослав город великий Киев, у него же града суть Златая Врата. Заложи же и церковь святыя Софьи, митрополью и посём церковь на Золотых Воротах святое Богородице Благовещенье, посём святаго Георгия монастырь и святыя Ирины. И бе Ярослав любя церковныя уставы и книгам прилежа и почитая е часто в нощи и в дне и списаша книгы многы: с же насея книжными словесы сердца верных людей, а мы пожинаем, ученье приемлюще книжное. Книги бо суть реки, напояющи вселенную, се суть исходища мудрости, книгам бо есть неисчетная глубина. Ярослав же се, любим бе книгам, многы наложи в церкви святой Софьи, юже созда сам, украси ю златом и сребром и сосуды церковными. Радовашеся Ярослав видя множъство церквей».

Восторг Ярослава при виде блистательной Софии безмерно далёк от воплей современного дикаря при виде яркости краски. Это было восхищение культурного человека, почуявшего памятник, ценный на многие века. Можно завидовать, можно удивляться той культурной жизни, где подобное искусство было нужно.

Может возникнуть вопрос: каким образом Киев в самом начале истории уже оказывается центром культуры и искусства?

Но знаем ли мы хоть что-нибудь о создании Киева?

Киев уже прельщал варяжского князя Олега — мужа бывалого и много знавшего. Киев ещё раньше облюбовали князья Аскольд и Дир. И тогда уже Киев привлекал много скандинавов: «И многи варяги скулиста и начаста владети славянскою землею».

При этом все данные не против культурности Аскольда и Дира. Сведения о создании Киева уходят корнями в глубь легендарного прошлого. Не будем презирать и предания. В Киеве был и апостол Андрей. Зачем прибыл в девственные леса проповедник? Но появление его становится вполне понятным, если вспомним таинственные культы Астарты, открытые недавно в киевском крае. Эти культы уже могут перенести нас в XVI — XVII века до нашей эры. И тогда уже для средоточия культа должен был существовать большой центр.

Можно с радостью сознавать, что весь великий Киев ещё покоится в земле, в нетронутых развалинах. Великолепные открытия искусства готовы. Эти вехи освещают и скандинавский век и дают направление суждениям о времени бронзы.

Несомненно, радость Киевского искусства создалась при счастливом соседстве скандинавской культуры. Почему мы приурочиваем начало русской Скандинавии к легендарному Рюрику? В древних летописях упоминается очень важное событие, которое до сих пор не принимали во внимание: «Русские изгнаша варяги за море и не даша им дани». Если изгнание варягов произошло до прихода Рюрика, когда же было первое прибытие варягов? Вероятно, что скандинавский век может быть продолжен вглубь на неопределимое время.

В учебниках имеем поразительный пример неопределённости суждений об этих временах. Так звучит в них знаменитое приглашение древних русичей заморским варягам: «Земля наша велика, но нет порядка в ней. Придите и правьте нами». И как следствие приглашения приводятся следующие строчки: «Прибыл Рюрик с братьями Синеум и Трувором» (862).

В скандинавских летописях слова «син хуус» и «трувер» означают «со своим домом» и «со своей верною стражею». Поэтому я предлагаю другое толкование известной фразы: вполне вероятно, что она была сказана не древними русичами, а скандинавскими колонистами, обитавшими по берегам северной реки Волхов. Должно быть, это они пригласили Рюрика из-за озера Ладоги (очень похожего на море, где он, очевидно, имел привычку охотиться) — приехать и защитить их. И тогда Рюрик со своим домом и стражею и с любовью к приключениям прибыл по просьбе соотечественников. Все сильнее «князей» его рода и воинов из северной Руси привлекал киевский стол, где звание «князь» значило больше чем «воин» и позволяло заниматься государственной деятельностью.

Глубины северной культуры хватило, чтобы напитать всю Европу своим влиянием на весь Х век. Никто не будет спорить, что скандинавский вопрос — один из самых красивых среди задач художественных. Памятники скандинавов особенно строги и благородны. Долго только ладьи с пестрыми парусами, только резные драконы были вестниками всего особенного, небывалого. С открытым сердцем приняли их наши предки. И нет никакого основания считать северян дикими поработителями родоначальников Новгорода. Они жили неведомо как, но во всяком случае жили долго и жили так, что истинное художество им было близко. Это и стало мощным фактором их слияния с жителями русских равнин, обладавших врождённым художественным воображением.

Варяги дали Руси человекообразные божества, а сколько же времени северные народы чтили силы природы, принадлежали одной из самых поэтических религий! Эта религия — колыбель лучших путей творчества.

Погружаясь в глубину веков, доходим до последней черты реальных существований. От жизни осталась одна пыль, и незнающему трудно поверить, что найден не скучный археологический хлам, а частица бывшей, подлинной прелести. Всему народу пора начать понимать, что искусство не только там было, где оно ясно всем: пора верить, что гораздо большее искусство сейчас скрыто от нас временем. И многое — будто скучное — озарится тогда радостью проникновений, и зритель сделается творцом. В этом — прелесть прошлого и будущего. И человеку, не умеющему понимать прошлое, нельзя мыслить о будущем.

Сказочные барельефы северных скал, высокие курганы северных путей, длинные мечи и узорные одежды заставляют любить северную жизнь. В любви к ней может быть уважение к первым формам красоты, за гранью которых мы окунаемся в хаос бронзовых патин.

Много искусства в тех далёких, таинственных и неразборчивых временах.

Чужда ли искусству животнообразная финская фантасмагория? Чужды ли для художественных толкований формы, зачарованные Дальним Востоком? Отвратительны ли в первых руках скифов переделки античного мира? Только ли грубы украшения сибирских кочевников?

Эти находки не только близки искусству, но мы завидуем ясности мысли исчезнувших народов. Твердо и искусно укладывались великие для них символы в бесчисленные варианты вещей.

В таинственной паутине веков бронзы и меди опасливо разбираемся мы. Каждый день приносит новые выводы. Целый ряд блестящих шествий! За сверкающей золотом тканей Византией проходят пёстрые финно-тюрки. Загадочно появляются величественные арийцы. Оставляют потухшие очаги неведомые прохожие... Сколько их!

Из их даров складывается синтез действительно неонационализма искусства. К нему теперь обратится молодое поколение. В этом залог его здоровья и силы. Если вместо притупленного национального течения суждено сложиться обаятельному «неонационализму», то краеугольным его сокровищем будет великая древность — вернее, правда и красота великой древности, которые однажды займут достойное место в прекрасном будущем.

Древнейшие русские летописи христианского времени не в силах передать нам прелесть покинутых культов природы. Звериный обычай жизни, бесовские игрища, будто бы непристойные песни, о которых толкует летописец, подлежат большему обсуждению. Пристрастие духовного лица — летописца — здесь слишком понятно. Церковь не приносила искусство. Церковь на искусстве становилась. И, созидая новые формы, она раздавливала многое, тоже прекрасное.

После скандинавского века всякая достоверность исчезает. Приблизительность доходит до нескольких столетий. Мы только можем знать, что для жизни требовались красивые вещи, но какая была жизнь, какие именно требовались предметы искусства, как верили в это искусство бывшие жители — мы не знаем.

За четыре тысячи пятьсот лет до нашей эры расцветала культура Вавилона; знаем кое-какие буквы её, но сложить сказку из них — пусть попробуют специалисты!

Тёмные глубины веков бронзы и меди неразборчивы особенно, если мы захотим не сходить с русских территорий. Греция, Финикия! Какие непостижимые следствия должны были они производить среди местных населений. Конечно, в переходные моменты истории значение искусства затемнялось так же, как понижался смысл украшений во времена русской усобицы. Следует отбросить мнение о неумелом использовании новых «сокровищ», таких, как металл, в эпоху подлинного художественного вкуса. Ведь тёмные времена железа, бронзы и меди длились очень долго, и мы не можем ожидать какой-либо ясности, исследуя их.

В искусстве орнаментов дух древних творил неисчерпаемо. Культ символических узоров охранительной сетью окутывал человечество; и современная неграмотная мордовка или черемиска (на востоке России) не могут постичь значения искусства, дошедшего до неё через века и скрытого в её украшениях.

 

КАМЕННЫЙ ВЕК

Здесь кончается металлическая «штамповка» жизни. Здесь кончаются национальность и условности политической экономии; здесь кончается роль толпы. И только искусство, стоящее вне этого, не кончается. Отчетливо выступает новый человек. Он смотрит на нас из каменного века. Радость искусства несёт свои волны через все эпохи. Порой пучины между волнами очень глубоки, но тем выше поднимались гребни: так высоко, что мы можем и сейчас различить их.

Пусть некоторые люди смотрят искоса на «затемнелую» археологию и отрезают её от искусства. Можно извинить даже самоотверженного любителя за невольный трепет при касании к каменному веку: тот век так далёк от нашего понимания жизни, что очень трудно уловить его реальности, так же, как трудно изучать глубины небесного свода невооружённым глазом.

Человечество знало радость искусства, и мы ещё можем найти эти следы. Забудем на время о блеске металла. Вспомним все чудесные оттенки камня, благородные тона драгоценных мехов, естественную структуру дерева, желтеющий камыш и тростник и красоту крепкого тела пещерного человека. Будем помнить об этом всё время, пока пытаемся проникнуться атмосферой тех дней. Уловим ли мы проблески и отголоски той жизни? Или только возможно пока установить точку зрения на такую непомерную древность?

Предание мордовских племён повествует:

«Богиня Анге-патой в гневе раздробила кремень о скалу. В блестящих искрах создались боги земли и воды, лесов и жилищ. Кончила дело свое Анге-патой и бросила наземь кремень, но и он стал богом: ведь она не отняла от кремня творящую силу. Стал кремень богом приплода, и на дворе или под порогом дома маленькая ямка прикрыта кремниевым божком».

Сравним эту красивую легенду с преданием Мексики:

«На небе мексиканском был некогда бог Цитлал Тонак, звезда сияющая и богиня Цитлал-Куэ, она, что в рубахе звёздной. Эта звёздная богиня родила странное существо — кремниевый нож. Другие их дети, поражённые этим странным порождением, сошвырнули его с неба. Кремниевый нож упал, разбился на мелкие кусочки, и среди искр возникли тысяча шестьсот богов и богинь».

Космогония эрзи не хуже замыслов мексиканских.

«Каменным ножом зарежешь барана» — заповедает жертвенный ритуал воти.

«Громовая стрелка боль облегчает, в родах помогает» — такое поверье живёт среди простодушных русских знахарей.

«Великаны в лесу камень хоронили» — помнят потомки еми и веси.

Много преданий и легенд!

В каждом племени и сегодня живёт таинственная основа «каменного века». Обычаи и верования вместе с трудночёткими рунами орнамента толкуют всё о том же «доисторическом времени».

Называем его «доисторическим», хотя оно стоит вовсе не особняком. Наоборот, оно плотно вплетается в страницы нашей истории. Где границы жизни без металлов?

Мы, русские, привыкли искать начала нашего искусства где-то далеко. Мы обращаемся к Индии, Монголии, Китаю или к Скандинавии, или к гротескной фантазии финской. Но, кроме впечатлений, оставленных позднейшими культурами, у нас, как у всякого народа, есть ещё один общечеловеческий путь — к самым древним иероглифам, объясняющим человеческую любовь к красоте: путь через откровения каменного века.

Предскажем, что в поисках лучшей жизни человечество не раз вспомнит о свободном человеке древности: он был близок природе, жил с ней душа в душу, знал красоты её. Он знал то, чего мы не ведаем уже давно.

Цельны движения древнего, строго целесообразны его думы, остро чувство меры и стремления к украшению. Понимать каменный век как дикую некультурность будет ошибкою неосведомлённости. В дошедших до нас страницах времени камня нет звериной примитивности. В них чувствуем особую, слишком далёкую от нас культуру. Настолько далёкую, что с трудом удаётся мыслить о ней иным путем, кроме уже избитой дороги — сравнения с дикарями.

Современные вымирающие дикари-инородцы с их кремниевыми копьями так же похожи на человека каменного века, как идиот похож на мудреца, — это только дегенераты. Несколько расовых черт — единственная связь между ними. Человек каменного века родил начала всех блестящих культур, он мог сделать это, в то время как дикарь наших дней утратил всякую власть над природой, а вместе с ней и чувство прекрасного.

Выживание, борьба, заблуждения в собственном страхе создали путаницу в человеке; и чтобы увидеть новые открытые пути, нужно воскресить те, с которых мы начали.

Только очень недавно поняли: проходные залы музеев, заполненные пыльным старым металлом, не есть лишь тёмное пятно генеалогии нашего искусства, но является его ярчайшим источником. Он есть первейший источник лучших заключений. Мера почтения к нему такова же, как мера удивления перед тайной жизни десятков тысячелетий.

Площади богатых огромных городов донесли до нас кучу шлаков, несколько обломков бронзы и груду камней, но это не вводит нас в заблуждение. В печальных остатках мы видим усмешку судьбы. Также и жизнь каменного века — не в тех случайных кремниевых осколках, которые сохранились на земле.

Особенная тайна окружает следы каменного века. Ничто иное, но каменные остатки всегда и даже до сих пор относятся к небесному происхождению. Многие боги метали находимые в земле копья и стрелы!

Не только классический мир не сумел отгадать настоящее происхождение каменных орудий, но и во все средние века происхождение их оставалось маловыясненным. Только в новейшее время, в конце XVIII века, немногие ученые узнали истинное происхождение древнейших изделий. Утверждения были скудны, шатки, малоубедительны. Собственно безусловного в постановке дела немного установилось и до сих пор. Из груды относительных суждений почти невозможно выделить те, которым бы не угрожала переоценка. Это неудивительно, ибо если расстояние одного тысячелетия уже колеблет уверенность в одном, даже двух веках, то что же сказать про десятки таких эпох? Даже ледниковый период в некоторых теориях остроумно заменяется внезапной космической катастрофой!

Вспомним, что все названия древнейших периодов приняты лишь вполне условно, по месту первого случайного нахождения предметов. Можно представить, сколько неожиданностей хранит ещё в себе земля и какие научные перемещения могут возникнуть.

Прочие эпохи полны потрясающими примерами. Научные постройки в пределах древнего камня опасны. Здесь возможны только наблюдения художественные. Исследования красоты древней жизни не могут помешать научным изысканиям, которые последуют в будущем.

Странно подумать, что, быть может, именно заветы каменного царства стоят ближе всего к современному поиску красоты. Поворот культуры возвращает нас вновь к тому, что было понятно человеку древнейшему: я имею в виду — стремление к гармонии. Искания нашего искусства, полные боли, очень напоминают заботы древнего из всего окружающего сделать что-то обдуманное и гармоничное, украшенное любовным прикосновением.

По отдельным осколкам доходим до общего. Отлично сработанный наконечник копья говорит о прекрасном древке. То же относится к любому инструменту или оружию. Отпечатки шнуров и сетей очень убедительны. Всё свидетельствует о том, что в обиходе пещерного человека присутствовал известный порядок удобства и красоты. Радостью жизни веет из каменного века. Не голодные, жадные волки последующих времен, но царь лесов — медведь, бережливый в семействе, довольный обилием пищи, могучий и добродушный, быстрый и тяжелый, свирепый и благостный, достигающий и уступчивый, — таков тип человека каменного века.

Многие народы чтут в медведе человеческого оборотня. Он окружён особым культом. В этом звере оценили народы черты первой человеческой жизни. Древний человек одножен по своей природе. Ради труда и роста семьи только снисходит он до многоженства. Он ценит детей — продолжателей его творческой жизни. Он живёт сам по себе, ради себя творит и украшает. Мена, щегольство и боязнь одиночества появляются уже в более поздние времена. Общинные начала проникают в быт лишь в неизбежных, свободных действиях, например, во время охоты и рыбной ловли.

Остатки двух первичных эпох (как это представлено геологами) — окаменелые кости их страшных обитателей — составляют огромный скелет сказочного для нас мира; он так же близок душе художника, как и изделия рук человека. Минуем третичный плиоцен с его таинственным предшественником человека. Царство догадок и измышлений! Царапины на костях и удары на кремниевых осколках далеки от художественных обсуждений. Доледниковые эпохи — шельская, ашельская, мустьерская уже близки искусству. Человек уже стал царём природы. В чудесных единоборствах меряется он с чудовищами. Уверенными ударами высекает он первое своё орудие — клин, заострённый с двух сторон. Мамонты, носороги, слоны, медведи, гигантские олени несут человеку свои шкуры.

Он оставляет своё жилище-пещеру льву и медведю; он смело соседствует с теми, от кого в более поздние времена он защищался уже сваями. Приходит на ум ещё одна победа — приручение животных. Весёлое время! Время бесчисленных побед.

Затем мы видим человека, движимого инстинктами гармонии и ритма. В двух последних эпохах палеолита (солютрейской и мадленской) посредством искусства он совершенствует жилище своё и весь свой обиход. Все наиболее замечательное в жизни одинокого творца принадлежит этому времени.

Множество оленей доставило новый отличный рабочий материал. Из рога оленя человек изготовляет стрелы, иглы, привески, ручки и другие предметы. Первая скульптура из кости и первые украшения относятся к тому же периоду, а также и знаменитая женская фигурка из кости: каменная Венера Брассемпуи.

Пещеры носят следы разнообразных украшений. Плафоны разрисованы изображениями животных, и совершенно очевидно, что художники тех дней обладали острой наблюдательностью и могли с точностью передать движение. Гармоничная легкость и свобода линий приближает их к лучшим рисункам Японии.

Пещеры юга с древнейшею попыткой живописи минеральными красками, с необычайно сложными плафонами свидетельствуют об истинном художественном вкусе древнего человека. Чувствуется, что пещеры должны были освещаться подвесными светильниками. Найденные поделки восходят на степень ювелирности: замечательные иглы, недоуздки для оленей, орнаменты, составленные из просверленных морских раковин и зубов животных.

Конечно, мена естественными продуктами постепенно изощряет результаты творчества человека.

Между временем палеолита и неолита часто ощущается что-то неведомое. Влияли ли космические условия, сменялись ли неведомые племена, завершала ли свой круг известная многовековая культура, но в жизни народа выступили новые основания. Очарование одиночества кончилось, люди познали прелесть общественности. Интересы творчества делаются разнообразнее; богатства духовной крепости, накопленные одинокими предшественниками, ведут к новым достижениям. Новые препятствия отбрасываются новыми средствами; среди черепов многие оказываются раздробленными ударами тяжелых орудий. Так вступил в борьбу жизни человек делювианского (четвертичного) периода. Неолит.

Палеолит в России пока не дал чего-нибудь необычного. Неолит же русский изобилует и богатством своим, и разнообразием предметов искусства. В русском неолите находим все лучшие типы орудий.

Балтийские янтари, находимые у нас с кремниевыми вещами, не моложе 2000 лет до Р. Х. Площадки богатого таинственного культа в Киевской губернии, где находятся и полированные орудия, по женским статуэткам обращают нас к Астарте Малоазийской XVI и XVII века до Р. Х.

При Марафоне некоторые отряды ещё стреляли кремниевыми стрелами! Так переплетались культуры.

Русский неолит дал груды орудий и обломков гончарства на берегах рек и озёр. С трепетом перебирая звонко звенящие осколки и складывая разбитые узоры сосудов, изумляешься силе воображения, заключённой в них. Особо заметим осколки гончарства. Тот же орнамент богато украшал и одежду, и тело, и разные части деревянных построек, всё то, что время истребило.

Те же орнаменты вошли в эпохи металла. Смотря на родные узоры, вспомним о первобытной древности. Так, например, в центральной России мы знаем мотивы стилизованных оленей; не к подражанию северу, а к древнему распространению оленя, кости которого в изобилии находим с кремнями, ведёт этот узор.

На гончарной бусе каменного века найдено изображение змеи, подобное тому, что на предметах древнейшей микенской культуры.

Все доводы против врождённого инстинкта не могут противостоять фактам: разве не поразительно, что сущность украшений одинакова у людей и племён, разъединённых временем и пространством?

Проблема происхождения орнамента ведёт нас в любом случае к примитивному прикосновению примитивного человека. Две основы орнамента — ямка и черта. Из хрупкой глины лепит древний человек огромные котлы с круглым дном; те же руки дают крошечную чашечку, полную тонких узоров, инстинктивно применяя всё окружающее: пальцы, ногти, перья, белемниты, веревки, плетенья. Всякий стремится сделать свои сосуды более ценными и красивыми.

Поражаешься изобретательности, с которой древний человек покрывал поверхность котла крошечными ямочками или переплетающимися узорами. Можно понять волнение художника, когда он впервые додумался применить шнуры, плетения, даже ткань одежды своей, чтобы запечатлеть их узоры на мягкой поверхности глины. Но и этого ему было недостаточно, он находит растительные краски и вдохновенно использует их. Можно представить себе, сколько стремлений древнего разрушено временем, стёрто землёй, смыто водами. Та же самая палитра красных, чёрных, серых и жёлтых тонов цветилась и на одежде, и на волосах, может быть, даже на его теле. Живым укором для нас является искреннее стремление древнего украшать свой обиход. Невозможно даже сравнить современное стремление к искусству с тем, чем оно было для обитателей тех же мест тысячи и тысячи лет назад.

Многие, кто видел каменные изделия только за стеклянными витринами музеев, с трудом могут избежать предубеждения против их красоты. К любым прекрасным вещам приложите каменное орудие — и оно не нарушит общего впечатления. Оно принесёт с собою ноту покоя и благородства.

Если хотите прикоснуться к душе камня — найдите его сами. Сначала можете и не знать, что вам повезло, но, перевертывая его в руках, вдруг попадаете пальцами во все продуманные впадины, и из-под седины налётов неожиданно замечаете прекрасную, с любовью выполненную работу и чудесный тон яшмы и тёмно-зеленого жадеита.

Набор орудий древнего человека обширнее, чем предполагается. Русский неолит вполне подтверждает это. Среди его находок встречается множество сложных предметов, назначение которых до сих пор является загадкой для нашего воображения.

Особенно радует, что это не есть только «домашнее» восхищение. На последнем доисторическом конгрессе 1905 г. в Периге лучшие знатоки-французы: Мортилье, Ривьер-де-Прекур, Картальяк и Капитан — приветствовали образцы русского неолита восторженными отзывами, поставив его наряду с лучшими классическими поделками Египта.

Можем ли представить себе жилище древнего? Нет пока ответа на этот вопрос.

Но следует помнить, что и после обширного дома иногда остаётся только груда печного кирпича.

Остатки свайных жилищ указывают на развитую хозяйственность. И в России были свайные постройки. Идея сваи, идея искусственного изолирования жилья над землею у славян существует издавна. Много веков прожили сибирские и уральские «сайвы» — домики на столбах, где охотники скрывают шкуры. В меновой древнейшей торговле такие склады играли большую роль. Наш первый летописец Нестор упоминал о погребениях «на столбах при путех» — избы смерти славянской старины, сказочные избушки на курьих ножках — все это вращается около идеи свайной постройки. Многочисленные острова на озёрах и реках, конечно, только упрощали устройство изолированных деревень.

В последний раз обернёмся на пространство жизни в далёком каменном веке.

Озеро. При устье реки стоит ряд домов. По утонченной изукрашенности домики не напоминают ли вам жилища Японии, Индии? Прекрасными тонами переливают жилища, кремни, меха, плетенье, сосуды, темноватое тело. Крыши с высоким «дымом» крыты желтеющими тростниками, шкурами, мехами, переплетены какими-то изумительными плетеньями. Верхи закреплены деревянными резанными узором пластинами. Память о лучших охотах воткнута на края крыш. Неизменный ослепительно-белый лошадиный череп бережёт от дурного глаза. Стены домов расписаны орнаментом в жёлтых, красных, белых и чёрных тонах. Очаги внутри и снаружи: над очагами сосуды, прекрасные узорчатые сосуды, коричневые и серо-чёрные. На берегу — челны и сети. Сети сплетали долго и тонко. На сушильнях шкуры: медведи, волки, рыси, лисицы, бобры, соболя, горностаи...

Праздник. Пусть будет это тот праздник, которым всегда праздновали победу весеннего солнца. Когда надолго выходили в леса, любовались цветом деревьев, когда из первых трав делали пахучие венки и украшали ими свои головы. Когда плясали быстрые пляски. Когда играли в костяные и деревянные рожки-дудки. В толпе мешались одежды, полные пушных оторочек и плетешек цветных. Переступала красиво убранная плетёная и шкурная обувь. В хороводах мелькали янтарные привески, нашивки, каменные бусы и белые талисманы зубов.

Люди радовались. Среди них начиналось искусство. Они пели, и песни их были слышны за озером и за лесом.

Огромные жёлтые костры в сумерках выглядели точно живые существа. Около них двигались фигуры людей — быстрые или задумчивые, но полные признательности жизни.

Воды огромного озера, бурные днём, делались тихими и лилово-стальными. И в ночном празднике быстро носились по озеру силуэты челнов.

Ещё недавно вымирающие якуты, костенеющим языком своим, пели о весеннем празднике, вот его литературный перевод.

«Эгяй! Сочно-зеленый холм! Зной весенний взыграл! Березовый лист развернулся! Шелковистая хвоя зазеленела! Трава в ложбине густеет! Веселая очередь игр, веселья пора!»

«Закуковала кукушка! Горлица заворковала, орёл заклектал, взлетел жаворонок! Гуси полетели попарно! У кого пёстрые перья — те возвратились; у кого чубы тычинами — те стали в кучу!»

«Те, для кого базаром служит густой лес! Городом — сухой лес! Улицей — вода! Князем — дятел! Старшиною — дрозд! Все громкую речь заведите! Верните молодость, пойте без устали!»

О каменном веке когда-нибудь мы узнаем ещё многое. Мы поймём и оценим справедливо это время. И узнанный каменный век скажет нам многое. Скажет то, что только иногда ещё помнит индийская и шаманская мудрость!

Природа подскажет нам многие тайны первоначалья. Но всё будет молчаливо. Язык не остался. Ни находки, ни фантазия подсказать его не могут. Мы никогда не узнаем, как звучала песнь древнего. Каков был клич гнева, охоты, атаки, победы? Какими словами радовался древний искусству? Слово умерло навсегда.

Мудрые древние майя оставили надпись. Ей три тысячи лет:

— Ты, который позднее явишь здесь своё лицо! Если твой ум разумеет, ты спросишь: Кто мы?

— Спроси зарю, спроси лес, спроси волну, спроси бурю, спроси любовь! Спроси землю — землю страдания и землю любимую!

— Кто мы?

— Мы земля.

Когда чувствовал древний приближение смерти, он думал с великим спокойствием: «Отдыхать иду».

Не знаем, как говорили, но так красиво мыслили древние.

Итак, мы проследили любовь человека к искусству до каменного века. Наш путь не был нелогичным или случайным, он действительно привёл нас к истокам подлинного искусства и подлинным стремлениям к знанию. И сейчас я обращаюсь к вам из глубины веков; к вам — современным людям, к вам — прожившим тысячелетия, к вам — покорителям земли.

Помня обо всех великих завоеваниях искусства, нужно снова подумать о применении формулы красоты в реальной жизни. Иначе последние спазмы материализма задушат вдохновение и духовность, пробуждающиеся в наше время.

Можно слышать сетования: «Скудны ростки красоты в нашей жизни. Отдельные прекрасные предметы существуют, но отделены друг от друга и не могут изменить убогости нашей жизни. Великий Пан мёртв».

В сферах искусства лицемерие встречается чаще, чем где бы то ни было. Как много людей произносят «высокие слова» об искусстве и в то же время избегают применять его в жизни.

С другой стороны, мы можем радоваться тому, что многие женщины и молодежь высоко держат факел искусства.

Мы не должны унывать. Мы должны встретить космические явления улыбкой радости потому, что именно сейчас строим новые формы жизни. Теперь мы знаем, что искусство служит основанием каждой истинной культуры. Человечество снова начинает понимать, что творческая работа не есть бесполезная роскошь. Постепенно приходит понимание того, что она является существенным фактором повседневной жизни. Знаем, что все стороны жизни продвигаются только искусством, достижением совершенства во всех его разнообразных проявлениях.

Вечность озаряет наше тусклое существование духом красоты, и мы должны всеми силами нашего духа идти восходящим путем величия, восторга и достижений. Новый мир грядёт.

 

 

 

 

СЛОВАРЬ

 

Аватар (санскр. нисхождение, сошест­вие) — в индуистской мифологии нисхождение божества на землю, его воплощение в человеческом теле.

Агни (букв. огонь).

Адепт (от лат. Аdeptus — Тот, кто дос­тиг) — человек, прошедший духов­ным путем и достигший сокровенных знаний.

Аджанта — комплекс высеченных в скалах буддийских монастырей II в. до н. э.—VII в. н. э. В 29 пещерных залах — архитектурные формы, скуль­птурный декор, росписи на темы буд­дийской мифологии, замечательные богатством фантазии, красотой цвета и ритма.

Акаша (санскр. сияющая) — первичная космическая субстанция.

Акбар Джелаль-ад-дин (1542—1605) — индийский император из династии Великих Моголов. Талантливый архи­тектор, покровитель наук и искусств. Основатель религиозно-философской системы, синтезировавшей основы всех великих мировых религий: ин­дуизма, буддизма, христианства, исла­ма.

Аланские мастера — аланы, ираноязычные племена сарматского происхож­дения, с I в. жили в Приазовье и Предкавказье.

Александр (Великий) Македонский (356—323 до н. э.) — царь Македо­нии, полководец и государственный деятель.

Альбигойцы — христианская секта в Юж. Франции XII—XIII вв. Высту­пали против догматов католической церкви. Название происходит от г. Альби, одного из главных центров движения.

Амбань — китайский наместник, губер­натор.

Амитайя (Амитабха) — китайское искажение санскритского Амрита Будда или Бессмертный Просвет­ленный, имя Гаутамы Будды; один из трех (Будда Шакья Муни, Будда Майтрейя, Будда Амитабха) главных богов буддизма.

Ананта (Шеша) — в индуистской ми­фологии тысячеголовый змей, кото­рый поддерживает землю и служит ложем для Вишну, когда тот спит в океане в интервалах между творе­ниями мира. Ананта (Бесконечный) является символом бесконечности.

Андрей Апостол — один из первых и ближайших учеников Иисуса Христа. В русских летописях — первый про­поведник христианства в Приднепро­вье и Приильменье. В России считался покровителем страны.

Аполлоний Тианский (I в.) — древне­греческий философ.

Араго Доминик Франсуа (1786—1853) — французский ученый и политичес­кий деятель.

Ариаварша (Ариаварта) (санскр. путь или страна ариев) — местность в рай­оне Северной и Центральной Индии, между Гималаями и горами Виндхья.

Асвагоша (Ашвагхоша) — буддийс­кий поэт и мыслитель, живший в I в. н. э., автор известной поэмы «Буддха-чарита» («Жизнь Будды»).

Аттиша (982—1054) — основатель буд­дийской школы Кадампа, индийский проповедник буддизма в Тибете. На­писал и перевел на тибетский язык ряд произведений, вошедших в тибетский канон.

Астарта — в финикийской мифоло­гии богиня плодородия, материнства и любви.

Ашрам (санскр.) — обитель духовной общины; в индуизме четыре стадии жизненного пути: ученичество, испол­нение обязанностей домохозяина, уход в леса для размышлений и самосовер­шенствования, стадия аскетизма и пол­ного посвящения себя служению богу.

Аюрведа (наука долголетия) — тради­ционная медицина древней Индии, согласно преданию индуизма воспри­нятая людьми от бога врачевания Дханвантари, который получил ее от Брахмы.

Бадринатх — центр паломничества в Гималаях (штат Уттар-Прадеш). По преданию, в Бадринатхе были оформ­лены Веды и созданы многие Пураны. Главная святыня Бадринатха — чер­ный камень, лишенный антропоморф­ных очертаний.

Бали — см. Вамана.

Бахаи (Бахаийа) — учение, основан­ное на философских идеях некоторых направлений ислама.

Беас (Виас) — река в долине Кулу.

Белая Тара — одна из Тар, является их милостивой ипостасью, одной из са­мых известных и почитаемых в буд­дизме Тибета.

Белый Бурхан — имя Грядущего Будды у алтайцев.

Бикшу — монах в южном буддизме.

Бирбал (ок. 1528—1583) — государ­ственный деятель и поэт при дворе им­ператора Акбара.

Бодхи Гайя (Бодхгайя) — место озаре­ния Будды (Бихар, Индия).

Бодхисатва (букв. Тот, чья сущность сатва стала разумом бодхи) — в буд­дизме — тот, кто добровольно отка­зался от высшего блаженства ради помощи человечеству.

Бон-по — древняя религия Тибета, в более позднее время заимствовавшая некоторые положения буддизма. Со­хранила множество пережитков шама­низма и поэтому считается буддистами религией колдовства и магии.

Брахма (Брама) — в индуистской ми­фологии открывает триаду верховных богов (Брахма, Вишну, Шива), творец мира.

Брахман — см. Варны.

Брахмапутра — река в Китае, Индии, Бангладеш. В Тибете называется Цангпо.

Брогли Луис-Виктор де (1892—1987) — французский физик, лауреат Нобе­левской премии.

Брегдон Клод — писатель, художник.

Будда (букв просветленный, пробуж­денный) — в буддизме понимается как состояние ума, достигшего высшей точки развития, тот, кто обладает со­вершенным знанием — мудростью.

Будда Сиддхартха Гаутама (623— 544 до н. э.) — царевич из рода шакьев в Северной Индии (одно из имен Будды — Шакья Муни, «отшельник из шакьев»). Основатель буддизма.

Буддизм — одна из трех (наряду с христианством и исламом) мировых религий. Возник в Древней Индии в VI—V вв. до н. э. Основан Сиддхартхой Гаутамой. Основные направления — Хинаяна и Махаяна. Хинаяна (санскр. малая колесница), южная школа буддизма (Южная Индия, Цей­лон, Бирма, Лаос, Таиланд и др.); Ма­хаяна (санскр. большая колесница), северная школа буддизма (Северная Индия, Тибет, Китай, Япония, Мон­голия и др.).

Бхагаван (Бхагават) — имя-эпи­тет высших богов и духовных лиц Индии.

«Бхагавад-Гита» (букв. «Песнь боже­ства») — религиозно-философская поэма, написанная в форме диалога Кришны и его ученика Арджуны. Включена в VI книгу «Махабхараты».

Бхарата (Бхаратаварша — страна Бхарата) — древнее название Индии в честь царского рода бхаратов. В на­стоящее время официальное название Республики Индия на языке хинди.

Вамана (букв. карлик) — персонаж ин­дуистской мифологии. Царь асуров Бали благодаря своим аскетическим подвигам получил власть над тремя мирами (небом, землей и подземным миром) и подчинил богов. Вишну в облике карлика предстал перед Бали и попросил у него столько земли, сколь­ко сможет отмерить своими тремя ша­гами. Получив согласие, Вишну двумя шагами покрыл небо и землю, а от тре­тьего шага воздержался, оставив Бали подземный мир.

Варны — четыре основных сословия древнеиндийского общества: брахма­ны (жрецы), кшатрии (воины и пра­вители), вайшьи (земледельцы и ремесленники), шудры (низшее сосло­вие).

Варуна — в древнеиндийской мифоло­гии бог, связанный с космическими водами (мировой океан, образующий внешнюю рамку творения, которая отделяет Космос от Хаоса; небес­ные воды), а также охранитель истины и справедливости, царь над всем ми­ром.

Васудева — в индуизме имя бога Виш­ну-Кришны.

Веданта (букв. завершение Вед) — ду­алистическая религиозно-философская система, представляющая собой ре­зультат философского истолкования Упанишад.

Веды (букв. знание) — священные книги Индии, составляющие канон, которому традиция приписывает божественное происхождение. В ве­дийский свод входят четыре стихот­ворных сборника. Самый древний — «Ригведа» (веда гимнов), затем идут «Самаведа» (веда мелодий), «Яджурведа» (веда жертвоприношений) и «Атхарваведа» (веда заклинаний).

Вепрь — персонаж индуистской ми­фологии. Чтобы спасти землю, кото­рую демон Хираньякша утопил в океане, Вишну воплотился в вепря, убил демона в поединке, длившемся 1000 лет, и поднял землю на своих клы­ках.

Вивекананда Свами (Нарендранатх Датта) (1863—1902) — индийский философ и общественный деятель. Бли­жайший ученик Рамакришны.

Вишну — один из высших богов индуи­стского пантеона, составляющий вме­сте с Брахмой и Шивой божественную триаду — тримурти. Несет функцию хранителя Вселенной.

Вишну-яши — яши означает прослав­ленный, известный.

Вольфрам фон Эшенбах (ок. 1170— ок. 1220) — немецкий поэт. Автор стихотворного рыцарского романа «Парсифаль».

Галлахад (Галаад) — герой средне­вековых рыцарских романов о Граале. Галлахад переносит Святой Грааль из Британии в восточную страну Саррасу и помещает его в «духовный замок».

Гелонг (тиб.) — духовное звание, монах.

Гении — эманации, исходящие из божественной сущности, небесные су­щества.

Гесэр-хан (Гессар, Гесер, Гесар) — ле­гендарный правитель Северо-Восточного Тибета в XI в., герой монгольских и тибетских сказаний. О подвигах Гесэра создана одна из самых великих поэм народов Азии.

Геше — титул буддистского ученого монаха, прошедшего специальный курс обучения.

Голоки — тибетское племя номадов, промышлявшее грабежами.

Грааль — в западноевропейских средне­вековых легендах чудодейственная святыня, сокровище мира, хранимое братством святых рыцарей. В одном варианте легенды Грааль предстает ча­шей, хранящей мощь Света, Истины, Огонь мира. В другом варианте Грааль — камень, обладающий чудесной силой, принесенный с небес на землю ангелами.

Григорий Нисский (ок 335—ок. 394) — церковный писатель, богослов и философ-платоник. Последователь Оригена.

Грюнведель Альберт (1856—1935) — немецкий ученый-востоковед и путе­шественник.

Гуру — духовный учитель. В древних учениях слово гуру трактуется как «рас­сеивающий мрак» (от гу — невеже­ство, тьма и ру — тот, который разгоняет).

Давид-Ниль Александра (1868—1969) — французская путешественница, ученая-тибетолог, автор монографии о буддизме.

Дагон (человек-рыба) — персонаж ин­дуистской мифологии. Воплотившись в рыбу, Вишну спасает от потопа первочеловека Ману, а также многих риши и семена всех растений, которые Ману берет с собой на корабль.

Дакини — демонические и полубоже­ственные существа женского рода, в индуистском тантризме и фольклоре спутницы богини Кали.

Далай-Лама — светский правитель Ти­бета с резиденцией в Потале (Лхаса).

Далай-Лама Великий (Далай-лама Пятый, Нгаванг Лопсанг Гьяцхо) (1617—1682) — выдающийся госу­дарственный и религиозный деятель Тибета.

Деодар — гималайский кедр.

Дже-лама (Тен-пей Джал-озен) (нач. 1880—1923) — калмык по происхождению, объявивший себя освободителем монголов в 20-е годы XX в.

Джатака — древнее индийское сказа­ние о перерождении Будды.

Дзонг — замок, крепость, укреплен­ный поселок, административный центр.

Дзон-Капа (Цонкхапа) (1357-1419) — реформатор буддизма в Тибете, созда­тель главной школы тибетского буд­дизма гелугпа или «школы желтых шапок», автор множества философских сочинений.

Дравиды — древнейшее население Ин­достана, в настоящее время населяют Южную Индию.

Дрогисты (англ.) — аптекари.

Друиды — жрецы древних кельтов.

Дуккар Всевидящая — женское боже­ство в буддизме Тибета, покровительни­ца человечества. Изображается с ты­сячью рук, и на каждой ладони виден открытый глаз, символ всевидящего и всепомогающего милосердия.

Дунгане — название одной из тюркских народностей, мусульмане-сунниты.

Дуччо ди Буонинсенья (ок. 1255—1319) — итальянский живописец.

Дханвантари — в индуистской мифо­логии лекарь богов, отождествляемый с солнцем. При пахтании мирового океана появляется с чашей амриты в руках.

Дхарма Ашрам — в индуизме этапы жизни, норма поведения, которой дол­жны следовать все без исключения, но существует также особая дхарма для каждого сословия и для каждого периода жизни.

Дхармакайя (санскр прославленное ду­ховное тело) — один из буддийских планов сознания. В популярном север­ном буддизме такими планами явля­ются: нирманакайя, самбхогакайя, дхармакайя, последний есть высший и тончайший из всех.

Дэвы — в индуистской мифологии не­бесные существа, боги Дэвы населяют «три мира», которые суть три высших плана.

Златоуст (Иоанн Златоуст) (ок. 350— 407) — византийский церковный де­ятель, епископ Константинополя, ярчайший представитель церковного красноречия.

Идам — в мифологии буддизма боже­ство-покровитель.

Иерихонские стены — Иерихон, один из древних городов в Палестине, в конце II тысячелетия до н. э. был разрушен. По библейскому преданию, стены рухнули от звуков труб завое­вателей.

Иероним (347—419) — святой, один из отцов церкви, автор перевода Библии на латинский язык («Вульгаты»).

Илия — древнееврейский пророк. Согласно христианству появится на зем­ле перед пришествием мессии.

Институт Объединенных Искусств — открыт по инициативе Н. К. Рериха в Нью-Йорке в ноябре 1921. При ин­ституте имелись секции изобразитель­ного искусства, музыки, хореографии, архитектуры, театра, литературы и лекторий с научным и философским отде­лениями.

Иоанн Предтеча (Креститель) — последний в ряду пророков провоз­вестников прихода мессии, предше­ственник Иисуса Христа.

Иоанн, пресвитер — по представлени­ям средневековой Европы, христиан­ский владыка легендарной страны далеко на Востоке.

Св. Иосаф (Иосафат) — в христианском предании индийский царевич, причисленный клику святых. Житие Иосафа является существенно переработанным жизнеописанием Будды Гаутамы. Имя Иосаф — производное от санскр. Бодхисатва.

Исайя — древнееврейский пророк VIII в. до н. э., автор одной из книг Библии. Известен пророчеством прихода мессии.

Исса — мусульманское имя Иисуса Хри­ста.

Исфаган (Исфахан) — средневеко­вая столица Ирана XVI—XVIII вв.

Каббала — сокровенная мудрость еврейских раввинов средневековья, унаследованная от более древних тайных доктрин, касающихся боже­ственных предметов и космогонии.

Кайлас (Кайласа) — горный хребет в Гималаях, на юге Тибетского нагорья. Одноименная вершина (6714 м) считается обителью богов Шивы и Куберы, является одним из главных мест па­ломничества.

Кали (санскр ) — супруга бога Шивы, олицетворяющая его творческую энергию. В индуизме обладает своим собственным культом, требующим кровавых жертвоприношений.

Кали юга (санскр.) — четвертый, чер­ный или железный век, настоящий период, длительность которого состав­ляет 432000 лет. Последний из веков, на которые разделен период эволю­ции человека. Он начался в 3102 до н. э.

Калки Аватар (санскр.) — в индуизме грядущее воплощение бога Вишну.

Калки Хари — в индуизме Хари — одно из основных имен бога Вишну.

Канченджанга — священная гора в Сиккиме, одна из высочайших вершин Гималаев (8585 м).

Капила — древнеиндийский мыслитель VII в. до н. э., основатель дуалистической философии санкхья, одной из шести философских школ индуизма.

Кедарнатх — шиваитский храм в Ги­малаях (штат Уттар-Прадеш) на высоте 3600м. Храм был основан Шанкарой. По легенде, в этом месте останавлива­лись по пути на небо Пандавы Бог Шива представлен в храме большой ка­менной глыбой.

Китеж — в русских легендах город, чу­десно спасшийся от завоевателей во время монголо-татарского нашествия XIII в. При приближении Батыя Китеж стал невидимым и опустился на дно озера Светлояр.

Колокола гора — одна из священных для индусов вершин Гималаев.

Конт Огюст (1798—1857) — француз­ский философ.

Конфуций (Кун-цзы) (551—479 до н. э.) — древнекитайский философ, сни­скавший в Китае славу Учителя Десяти тысяч поколений. Является основа­телем китайской государственной религии — конфуцианства. Конфу­ций собрал, прокомментировал и пе­ресказал пять классических произведений Древнего Китая.

Красная секта (красные шапки, дугпа) — наименование одной из двух крупнейших сект Тибета, основанная Падма Самбхавой, буддизм которой выродился и перемешан с древней ре­лигией бон.

Крез — последний лидийский царь династии Мермнадов (560—546 до н. э.). Геродот упоминает о щедрых зо­лотых дарах Креза дельфийскому ора­кулу.

Крита юга — см. Сатья юга.

Кришна — один из наиболее популяр­ных богов индуизма, почитаемый в различных ипостасях: как одно из глав­ных воплощений бога Вишну; как сын царя Васудевы, предводителя союза пастушеских племен; как верховный бог кришнаизма.

Лакшми — в индуизме богиня красоты, счастья и богатства, супруга бога Виш­ну.

«Лалита Вистара» (санскр.) — био­графия Шакья Муни, Гаутамы Будды, написанная Дхармаракшей в 308 н. э.

Лама (букв. учитель) — буддийский монах в северной Индии, Тибете и Монголии.

Лангдарма — тибетский властитель (ок. IX в.), при котором прошла волна гонений на буддизм.

Лао-Цзы (IV—III вв. до н. э.) — древ­некитайский философ. Автор философ­ского трактата «Дао дэ цзин», который является каноническим сочинением даосизма (наряду с конфуцианством крупнейшей религиозно-философской системы Китая).

Лекок А. — немецкий археолог, иссле­дователь Центральной Азии.

Лосский Николай Онуфриевич (1879-1965) — русский философ.

Лхаса — главный (священный) город Тибета. Основан в VII в. тибетским ца­рем Сронцзангамбо.

Магомет (Магомед, Мухаммед) (ок. 570—632) — основатель ислама, в мусульманской традиции почитается как «величайший и последний пророк Аллаха» и его посланник, через кото­рого был передан людям Коран.

Майтрейя, Мессия, Мунтазар, Митоло — имена грядущего божественно­го освободителя у буддистов, евреев, мусульман и японцев.

Манасаровар — озеро Нагов, священ­ное озеро в Тибете, откуда берет начало река Брахмапутра.

Мандала — в индуизме и буддизме вписанное в круг иконографическое изображение Вселенной с центром Земли и мирами вокруг него. В буд­дийском варианте включает все стадии развития человеческого духа.

Манихеи — последователи религиоз­ного учения, основанного в III в. на Ближнем Востоке пророком Мани. Ма­нихейство опирается на дуалистичес­кое учение о борьбе добра и зла, света и тьмы. Синтетически впитало основные принципы зороастризма, гности­цизма, христианства и отчасти буддизма.

Св. Марк — автор одного из четырех Евангелий (наряду с Матфеем, Лукой и Иоанном). Символ Марка — лев.

«Махабхарата» — эпос народов Индии, состоит из 18 книг. Оконча­тельный текст сложился к середине I тысячелетия. Считается, что «Махаб­харата» — единое произведение, ав­тор которого легендарный риши Виаса.

Махатма (санскр. Великая Душа).

Махаяна — см. Буддизм

Мейстерзингеры — немецкие средне­вековые поэты-певцы из ремесленно-цеховой среды.

Мемнон — в греческой мифологии царь Эфиопии. В египетских Фивах Мемнону был выстроен храм; одна из двух колоссальных фигур, воздвигнутых при фараоне Аменхотепе III, считалась изображением Мемнона. На рассвете статуя издавала особый звук, который воспринимался как приветствие Мемнона своей матери — богине утрен­ней зари Эос.

Менгир — мегалитические памятники в виде вертикально врытых в землю длинных камней (4—5 м и более).

Мендонг — небольшое каменное со­оружение на перевале или вершине холма, обращенное на Восток.

Меру — в древнеиндийской мифологии огромная гора, центр земли и вселен­ной, вокруг Меру вращаются солнце, луна, планеты и звезды, на ней живут высшие боги, духи и риши. Ганга с не­бес стекает сначала на Меру, а потом — вниз, на землю. По индуистским пред­ставлениям Меру находится где-то к северу, за Гималаями.

Метальников С. — профессор институ­та Пастера в Париже.

Микенская культура — Микены, древ­ний город в Южной Греции, центр эгейской культуры, основан в III ты­сячелетии до н. э.

Миларепа (1040—1123) — буддийский отшельник, которого тибетцы называ­ют трижды великим: великим поэтом, великим йогом и великим святым. Тибетская традиция хранит огромное количество духовных стихотворений Миларепы — его «Сто тысяч песен».

Милликен Роберт Эндрюс (1866— 1953) — американский физик, лауре­ат Нобелевской премии.

Миме — карлик-нибелунг, персонаж оперы Вагнера «Кольцо нибелунга».

Минг-Сте — тибетский учитель I в. Жил в монастыре неподалеку от Лхасы.

Моисей — пророк, вождь и законода­тель еврейского народа.

Монсальват — в средневековой легенде о Граале «Гора Спасения», на неприс­тупной вершине которой находится святая обитель.

Монсерат — бенедиктинский монас­тырь в Каталонии, Испания (основан в 880 г.).

Нанга Парбат — вершина в Гималаях (8200 м).

Нара Синха (человек-лев) — персонаж индуистской мифологии Вишну избавляет землю от тирании демона Хираньякашипу, которого разрывает на куски приняв облик чудовища с туловищем льва и головой человека.

Несториане — христиане-последователи Нестория, патриарха Константинопольского (428—431). Несторий был осужден как еретик и сослан. Его последователи бежали и распространились впоследствии по всей Азии.

Одорик Фриули (Пордедоне Одорико Фриульский) (1286—1331) — монах-францисканец, путешественник по Центральной Азии, Китаю, Цейлону.

Ойроты — народность Горного Алтая.

Олеты — западные монголы (торгуты).

Ольденбург Сергей Федорович (1863— 1934) — русский востоковед, индолог.

Ориген (185 -254) — раннехристианский богослов, философ Александрийской школы, один из «отцов церкви».

Падма Самбхава (Падмасамбгава) (санскр. рожденный в лотосе) — известный в Тибете учитель, выходец из Индии, проповедовавший в Тибете и Гималаях в VIII—IX вв. учение тантризма. Основатель буддийской секты «красных шапок».

Панаги — кочевые племена северо-восточного Тибета.

Пандавы — сыновья, потомки царя Панду, главные герои индийского эпоса «Махабхарата».

Пандит — человек, получивший традиционное образование, знающий шастры.

Палата Рогеров — Дворцовая Палатинская капелла (Палермо, Южная Сицилия), построенная при Рожере II в 1132—1143 г.г., украшена мозаиками византийских, греческих и сицилианских художников.

Панчен Ринпоче (тиб. Учитель Мудрости) — титул Таши Ламы. Этот титул был впервые пожалован Далай Ламой Пятым своему духовному наставнику и учителю, настоятелю монастыря Ташилунпо Лопсанг Чхокьи Гьенцену.

Парамахамса (Парамаханса) (букв. парама высочайший, хамса лебедь) — термин, обозначающий высшее состояние духа, титул высших духовных лиц Индии. Белый Лебедь в мифологическом представлении возница Брамы Творца.

Парашурама (Рама с топором) — персонаж индуистской мифологии. Воплотившись в брахмана Парашураму, Вишну истребил множество кшатриев и освободил от их тирании брахманов.

Париджата — в индуистской мифологии чудесное дерево с золотой корой и разнообразными плодами, появившиеся во время пахтания мирового океана.

Патинир Иоахим (ок. 1480—1524) — нидерландский художник.

Пелинги — тибетское название чужеземцев, особенно европейцев.

Пеллио Поль (1878—1945) — выдающийся французский востоковед-синолог и путешественник.

Пиацци Джузеппе (1746—1826) — ита­льянский астроном.

Пилигримы — паломники, путеше­ственники.

Плано Карпини Джованни да (ок. 1182—не позднее 1252) — ита­льянский путешественник, монах-францисканец. Один из первых европейских исследователей Азии.

Поло Марко (1254—1324) — итальян­ский путешественник, посетил многие страны Центральной и Передней Азии.

Потала — дворец Далай-Ламы в Лхасе, замечательное архитектурное сооруже­ние XVII в., выстроенное при Далай-Ламе Пятом.

Прахлада (древнеинд. радость, восторг) — в индуистской мифологии сын демона Хираньякашипу. Вопреки воле отца Прахлада стал почитателем Виш­ну. Хираньякашипу в гневе хочет его убить, но Прахлада неуязвим, т. к. его охраняет Вишну в образе человеко-льва.

Пржевальский Николай Михайлович (1839-1888) — русский путеше­ственник, исследователь Центральной Азии.

Прудон Пьер Жосеф (1809—1865) — политический деятель Франции.

Пураны (букв. древний) — произведе­ния древнеиндийской литературы, священные книги индуизма. Древней­шие из сохранившихся относятся ко 2-й половине 1-го тысячелетия. Содер­жат космогонические мифы о богах, а также исторические легенды.

Райн Джозеф — профессор Гарвардс­кого университета.

Рама — в индуистской мифологии воп­лощение бога Вишну. Главный герой индийского эпоса «Рамаяна».

Рамакришна (Гададхар Чаттерджи) (1836—1886) — индийский мысли­тель и религиозный деятель.

Раман Чандрасекар Венката (1888— 1970) — индийский физик, лауреат Нобелевской премии.

«Рамаяна» — древняя индийская эпи­ческая поэма на санскрите IV—III вв. до н. э., приписывается легендарному поэту Вальмики, посвящена подвигам Рамы.

Ригден-Джапо — владыка Шамбалы. Ригден — титул, Джапо — имя.

Ринпоче (римпоче) (великая драгоцен­ность) — эпитет высших духовных лиц Тибета.

Риши — в индуизме мудрец, провидец.

Рокотова Наталия — один из псевдо­нимов Е.И. Рерих.

Рубруквис (Рубрук) Биллем (ок. 1220— ок. 1270) — монах, фламандский пу­тешественник. В 1253—1255 совер­шил путешествие в Монголию.

Садху — отшельник, анахорет, тот, кто посвятил себя аскезе и духовной прак­тике.

Самадхи — высшее состояние сверхсоз­нания.

Сатъя юга (санскр.) — первая из четы­рех юг, также называемая Крита-югой, длится 1728000 лет; золотой век или век истины, чистоты.

Сатъям Шивам Сундарам (санскр Мир, Истина, Прекрасное) — доброе напутствие, благопожелание. Иногда им заканчивают письменное обраще­ние или книги.

Свастика (су — благой, асти — быть) — один из наиболее древних символов, встречающийся у многих народов в разных частях света. В индийской куль­туре свастика означает солярный символ, знак света и щедрости. В эзотерической философии это создатель огня через трение и создатель «Сорока девяти огней».

Сикким — индийское княжество в Восточных Гималаях.

Соломон (ок. 960—935 до н. э.) — царь объединенного израильско-иудейского государства в 965—928 до н. э., автор некоторых книг Библии. В вет­хозаветных книгах — величайший мудрец всех времен, герой многих легенд.

Спиноза Бенедикт (1632—1677) — ни­дерландский философ.

Стейн Марк Аурел (1862—1677) — известный британский ученый-востоковед, исследователь Центральной Азии, Индии и Тибета. Автор многих научных трудов.

Столпники — христианские аскеты в восточном монашестве. Во время мо­литвы находятся на «столпе» — лю­бой возвышенной площадке, башне, недоступной для посторонних.

Ступа (санскр.) — буддийское культо­вое сооружение, хранящее священные реликвии, надгробие.

Субурган — монгольское название ступы.

Тагор Рабиндранат (1861—1941) — индийский писатель, поэт, живописец, общественный деятель.

Тамплиеры — члены католического религиозно-мистического рыцарского ордена, основанного в Иерусалиме в первой половине XII в.

Танка — картина-знамя с живописным изображением Будды и святых.

Тара (спасательница) — главное женское божество буддизма, символ Богини Матери, воплощение беспре­дельного сострадания.

Татхагата (букв. Тот, кто подобен грядущему) — тот, кто подобен своим предшественникам Буддам и пре­емникам, один из титулов Гаутамы Будды.

Таши-Лама — духовный глава Тибета, проживающий в монастыре Ташилунпо, близ Шигадзе.

Тимур (Тамерлан) (1336—1405) — среднеазиатский государственный деятель, полководец, эмир.

Тотемный столб — столб с изображением тотема (вида животных или рас­тений, иногда явления природы, либо предмета), имя которого носит отдельный род.

Три Ратна (санскр ) — Три Сокровища, распространенная формула «Будда, дхарма и сангха», которая означает «мудрость, ее законы и служители».

Трисмегист — Гермес Трисмегист (Триждывеличайший), одно из имен бога Тота, божественная творящая Мудрость.

Троны Соломона — горы, увенчанные «или развалинами, или камнем с от­печатками ступы великого царя, или отпечатками колен его, следами дли­тельной молитвы» (из книги Н. К. Ре­риха «Шамбала»).

Тум-мо — практика тибетских йогов, стимулирующая внутреннее тепло.

Тьер Адольф (1797—1877) — историк, государственный деятель Франции, с 1871 президент Франции.

Уйгуры — тюркские племена, создав­шие в VIII в. Уйгурское государство на реке Орхон. Оно было разгромлено в 840, и часть уйгур откочевала за Вос­точный Туркестан.

Улан-дабан — хребет Гумбольдта на тер­ритории китайского Тибета. Над ти­бетским нагорьем поднимается на 1000—1200 м.

Утай-Шань — буддийский монастырь в восточном Китае, провинция Шаньси.

Уадель Л. А. — английский востоко­вед, тибетолог.

Фома Аквинский (1225 или 1226—1274) — философ и теолог, доминиканец.

Фома Кемпийский (Томас Хемеркен) (ок. 1380—1471) — религиозный мыслитель.

Франке А. X. — известный тибетолог.

Франциск Ассизский (1181 или 1182— 1226) — итальянский проповедник, основатель первого нищенствующего католического монашеского ордена Францисканцев.

Френель Огюстен Жан (1788—1827) — французский физик.

Фултон Роберт (1765—1815) — аме­риканский изобретатель.

Химават (Гимават) — Гималаи.

Чарака (I в.) — древнеиндийский врач, автор ряда медицинских трак­татов.

Ченрези — в буддизме Тибета Владыка сострадания, многорукий и многоокий. Верховный бог Тибета.

Чингис-хан (Тэмуджин, Темучин) (ок. 1155—1227) — основатель и ве­ликий хан Монгольской империи.

Чинтамани — священный камень, «со­кровище мира», аналог Грааля в евро­пейской традиции.

Чо-кьи ньи-ма ге-лег нам-джьял пал-занг-по (Таши-лама Девятый) (1883-1937) — в 1923 бежал из Ти­бета в Китай, преследуемый во­оруженными отрядами Далай-Ламы Тринадцатого.

Чома де Кереш (1784—1842) — вен­герский путешественник и ученый.

Чортен — тибетское название ступы.

Чудь — древнерусское название народа, населявшего страны Восточной Евро­пы. На Алтае существует легенда о на­роде чудь, ушедшем под землю, чтобы сохранить свободу.

Шанкарачарья — религиозный ре­форматор и учитель философии Ведан­ты. Основатель множества монастырей.

Шартрский собор — готический со­бор XII—XIII вв. с богатейшим скульптурным убранством в г. Шартр (Франция).

Шива — в верховной триаде индуистских богов (Брахма, Вишну и Шива) выполняет разрушительную функцию.

Эдисон Томас Алва (1847-1931) — американский изобретатель в области электротехники и предприниматель.

Эйнштейн Альберт (1879—1955) — физик-теоретик, создатель теории относительности.

Юнг Томас (1773-1829) — английский ученый.

Ямынь — канцелярия местных властей; присутственное место.