Библиотека svitk.ru - саморазвитие, эзотерика, оккультизм, магия, мистика, религия, философия, экзотерика, непознанное – Всё эти книги можно читать, скачать бесплатно
Главная Книги список категорий
Ссылки Обмен ссылками Новости сайта Поиск

|| Объединенный список (А-Я) || А || Б || В || Г || Д || Е || Ж || З || И || Й || К || Л || М || Н || О || П || Р || С || Т || У || Ф || Х || Ц || Ч || Ш || Щ || Ы || Э || Ю || Я ||

Н. К. Рерих

Восток-Запад

 

 

Редакционная коллегия: А.Д.Алехин, Е.Б.Дементьева,

С.Н.Кайдаш, Л.В.Шапошникова

Н.К.Рерих.

Восток-Запад

Москва, Международный Центр Рерихов, 1994. — 104 с.

Взаимодействие культур Востока и Запада, их общие истоки и элементы буду­щего синтеза в процессе космической эволюции человечества — темы очерков Н.К.Рериха, включенных в настоящий сборник. Часть из них публикуется впервые.

Составитель и автор предисловия Л.В.Шапошникова Редакторы: Е.Б.Дементьева, С.А.Пономаренко

© Международный Центр Рерихов, 1994 Фирма БИСАН—ОАЗИС

 

 

Людмила Шапошникова

 

МАГИЧЕСКИЙ МОСТ СИНТЕЗА

 

"Я добирался до Индии и Китая не кораблем и не поездом, туда нужно было искать магические

мо­сты. Следовало покончить с желанием освободиться там от Европы, избавиться от внутренней вражды к Европе, в мою душу и в мой ум должны были войти настоящая Европа и настоящий Восток, и для это­го потребовались годы —

годы страдания, годы смя­тения, годы войны, годы-отчаяния".

Г. Гессе.

Сб. "Восток-Запад". М., 1982, стр. 184.

 

Получилось так, что восход и заход солнца разделил нашу пла­нету на Восток и Запад. И возможно, это деление так бы и осталось чисто пространственным, если бы само Солнце, его восход и заход, его взаимодействие с планетой Земля, с человеком, населяющим эту планету, и со всем тем, что есть на ней, не представляло бы собой сложнейший энергетический процесс, связанный с формами прояв­ленной материи, с одухотворенной структурой самого Космоса и те­ми эволюционными движениями, которые бесконечно идут в Про­странстве и Времени этого Космоса.

Проблема «Восток-Запад» во всех ее аспектах — одно из проявле­ний этого процесса. Можно утверждать, что, по крайней мере, послед­ние три тысячи, а может быть, даже и четыре тысячи лет, она постоян­но находилась в поле зрения мысли и практической деятельности чело­вечества и была связана с самыми разными явлениями культурно-исторического развития Планеты, начиная с тончайших духовных момен­тов, уходящих своими корнями в глубокую древность, и кончая идео­логическим феноменом колониальной экспансии.

XIXXX вв. дали нам целый спектр взглядов и подходов к этой проблеме. Были сторонники культурного сближения Востока и Запада, были и те, которые исключали такое сближение, и те, кто настаивал на безоговорочном преимуществе Запада над Востоком, субъективно и тенденциозно оценивая достижения культуры послед­него и неверно осмысливая их эволюционное значение.

В различных спорах и рассуждениях о преимуществах или не­достатках той или иной части планеты основная мысль, как стрелка компаса к магнитному полюсу, поворачивалась туда, где в про­странстве средостения Востока и Запада лежала огромная страна, для которой проблема «Восток-Запад» имела судьбоносный смысл, тесно связанный с ее будущим. Страна называлась — Россия. И именно в ней, начиная с XIX века, возник устойчивый интерес к Востоку прежде всего в среде творческой интеллигенции, которая почему-то отдавала предпочтение прежде всего Индии и Китаю, что потом нашло свое отражение и в самом русском востоковедении.

Именно в атмосфере этого интереса, опиравшегося на энергети­ческое поле "восточно-западной" русской культуры, смог появиться, сложиться и развиться в фигуру планетарного масштаба такой мыс­литель и художник, каким был Николай Константинович Рерих. Ощутив проблему «Восток-Запад» вначале глубоко внутренне, он затем практически и жизненно соприкоснулся с ней. Это дало ему возможность увидеть энергетику самого явления, его эволюционную сущность и направление его синтеза, смысл которого составляло единство многообразия. Я не могу не привести высказывание одного из удивительных людей нашего века — писателя Германа Гессе, мысли и подходы которого во многом созвучны рериховским. "Един­ство, которое я чту за этим многообразием, — не скучное, серое, умозрительное, теоретическое единство. Оно есть сама жизнь, пол­ная игры, боли и смеха. Оно изображено в танце бога Шивы, кото­рый, танцуя, вдребезги разносит мир, да и во многих других карти­нах: оно не чуждается никаких изображений, никаких сравнений. Ты можешь в любое время вступить в него, он принадлежит тебе с того мгновения, как ты отказался от времени и пространства, зна­ния и незнания, как ты вышел из круга условностей, как ты в люб­ви и служении стал принадлежать всем богам, всем людям, всем ми­рам, всем эпохам" 1.

И это "в любви и служении", знаменующее собой истинное единство, мы ощущаем в работах Н.К.Рериха, В.И. Вернадского, Тейяр де Шардена и непревзойденного Нильса Бора, создателя тео­рии атомной физики. XX век выдвинул целую плеяду блестящих ученых и мыслителей, которые высоко подняли планку проблемы "Восток-Запад", придав ей ярко выраженный эволюционный харак­тер. Один из выдающихся и глубоких русских мыслителей XIX века П.Я. Чаадаев писал: "Мир искони делился на две части — Восток и Запад. Это не только географическое деление, но также и порядок вещей, обусловленный самой природой разумного существа: это — два принципа, соответствующие двум динамическим силам приро­ды, две идеи, обнимающие весь жизненный строй человеческого ро­да. Сосредотачиваясь, углубляясь, замыкаясь в самом себе, созидал­ся человеческий ум на Востоке; раскрываясь вовне, излучаясь во все стороны, борясь со всеми препятствиями, развивается он на Западе. По этим первоначальным данным естественно сложилось общество. На Востоке мысль, углубившись в самое себя, уйдя в тишину, скрывшись в пустыню, предоставила общественной власти распоря­жение всеми благами земли; на Западе идея, всюду кидаясь, вступа­ясь за все нужды человека, алкая счастья во всех его видах, основа­ла власть на принципе права; тем не менее и в той, и в другой сфере жизнь была сильна и плодотворна; там и здесь человеческий ра­зум не имел недостатка в высоких вдохновениях, глубоких мыслях и возвышенных созданиях. Первым выступил Восток и излил на землю потоки света из глубины своего уединенного созерцания; за­тем пришел Запад со своей всеобъемлющей деятельностью, своим живым словом и всемогущим анализом, овладел его трудами, кон­чил начатое Востоком и, наконец, поглотил его в своем широком об­хвате" 2.

Не все сказанное в этом фрагменте можно принять. У самого Чаадаева не было на этот предмет устойчивых взглядов. Его знание Востока было неглубоким, книжным или кабинетным, в нем отсут­ствовал его собственный, практический опыт. В своей культурно-со­циальной ориентации он стоял ближе к российским западникам, не­жели к славянофилам, что также влияло на его восприятие европей­ских ценностей.

Однако ему были свойственны удивительные догадки ума глубо­кого и проницательного. Мысль о том, что Восток и Запад не только географическое деление, а "два принципа, соответствующие двум динамическим силам природы", как бы предваряет эволюционный взгляд Николая Константиновича Рериха на это явление, связанный с энергетическим мировоззрением Учения Живой Этики.

Рерих решает проблему «Восток-Запад» на уровне взаимодейст­вия объективного и субъективного, находя в этом взаимодействии удивительную меру, которая высвечивала проблему во всей ее цело­стности и в то же время во всех ее аспектах этого объективного и субъективного. "Идея Востока и Запада — идея близнецов, которые никогда не встретятся, — писал он в очерке "Радость творчест­ва", — для нашего ума уже закостеневшая идея. Мы уже не должны верить в то, что искусственные стены могут разделять лучшие им­пульсы человечества, импульсы творческой эволюции. И теперь пе­ред нашими глазами стоит так называемый Запад и так называемый Восток. Они смотрят проницательно друг на друга. Они проверяют каждое движение друг друга. Они могут быть ближайшими друзья­ми и сотрудниками" 3.

В конечном счете, те "искусственные стены", о которых пишет Николай Константинович, являются созданием человеческого ума и результатом определенного уровня сознания. Выработанные веками сумеречного существования стереотипы "свой — чужой", "близ­кий — далекий", "моя страна — чужая страна", "Европа — Азия" и, наконец, "Восток-Запад" все еще мешают человечеству ощутить единство своего бытийного существования с космическим житием.

Осмыслить явление "Восток-Запад" невозможно без таких про­тивоположений, как дух и материя, женское и мужское начала, культура и цивилизация. Понимание взаимодействия этих противо­положений, их гармонии и тесной связи ведет и к пониманию реа­лий самой проблемы. Дух и материя, универсальные или космиче­ские противоположения — есть основа любого явления земного пла­на, в том числе, такого, как "Восток-Запад". Согласно Живой Эти­ке, которая составляет основу мировоззрения Н.К. Рериха, дух — это прежде всего энергия, так же, как и материя. В мироздании не существует ничего, кроме энергии. На разных энергетических уров­нях противоположение дух-материя ведет себя по-разному.

На высоком уровне дух-материя представляются единым синтети­ческим явлением. На более низких ступенях эволюции, там, где высо­ка степень дифференциации, дух и материя различаются. Энергия ма­терии не столь тонка, изысканна и не обладает той высокой вибрационностыо, которая присуща духу. Однако взаимодействие духа и материи в ходе эволюции приводит последнюю к трансмутации, ее одухотворе­нию, к синтетичности ее изменений. Энергетический потенциал мате­рии зависит от уровня синтеза, в который она вовлечена. "Форма жиз­ни, — писал Рерих, — есть синтез эволюции" 4.

Существование противоположения "Восток-Запад" есть одна из форм бытия нашей Планеты, нашего человечества, со всеми прису­щими закономерностями данного, конкретного состояния духа-мате­рии. Мы не можем похвалиться, что принадлежим к высшему миру с высокой энергетикой. Мы находимся в самом начале пути и "нара­ботали" себе всего лишь три измерения. "Конечно, в своей ультима­тивности дух и материя едины /материя есть кристаллизованный дух/, — писала Елена Ивановна Рерих, — но на плане проявления или дифференциации все меняется, и чем ближе к плотным слоям, тем дифференциация или разъединение становится резче. Так, если в Мире Огненном дифференциация между духом и материей почти неощутима, ибо материя принимает уже видимость света, то, увы, на нашем земном плане она достигает чудовищного огрубения" 5.

В силу ряда особенностей культурно-исторического процесса на Планете именно на Востоке дух представляет главную тенден­цию в развитии, в то время как на Западе таковой тенденцией является материя. Один из крупнейших русских востоковедов С.Ф. Ольденбург писал, что Восток "мощью ума своего проникал в тайны жизни, изучал и создавал понимание того, что ближе всего человеку — самого человека. И тут мы видим на каждом шагу, как ничтожны наши достижения в этой важнейшей для нас области, мы чувствуем постоянно, что Восток здесь во многом сумел подойти ближе к человеку, понять его духовное творчество лучше, чем это делаем мы" 6.

И еще: "Гордые своими точными знаниями, мнящие себя первы­ми в мире, европейцы, столкнувшись ближе путем науки с Восто­ком, поняли, что справедливо было это старинное чувство очарова­ния восточным миром, что мудрость и красота его нужны нашей жизни, которая станет беднее без них. Европейцы поняли, что толь­ко Восток показал полностью духовную мощь человека, громадную непосредственную силу его мысли и чувства, которая была так ве­лика и без могучего оружия знания" 7.

В Живой Этике мы читаем: "Нет ворот на Востоке, на которых бы не было начертано Имя Высшего Познаваемого. Поистине, не войти в область Востока без знания. Не забудем, что на камнях Во­сток писал свои утверждения" 8.

Последняя фраза этого фрагмента является как бы ключом к отгадке, почему именно дух, более высокая, с точки зрения энерге­тической и эволюционной, категория, стал господствующей тенден­цией в развитии Востока. "... На камнях Восток писал свои утверждения" — свидетельство большей древности его культуры, нежели западной. Этому моменту Николай Константинович придавал ог­ромное значение, ибо за многие тысячелетия своей эволюции Восток "наработал" немало и одухотворил материю своего опыта и своего бытия в большей степени, чем Запад. И если мерить наработки Вос­тока критериями миров иных измерений, то можно сказать, что эле­менты четвертого измерения, развитие которых связано с духовны­ми структурами, мы ощущаем на Востоке больше, нежели на Запа­де. В очерке "Радость творчества" Рерих писал: "На местах самых древних достижений растут новые цветы человеческих знаний... Эти эманации культуры удобряют почву, и, кто знает, вероятно, они обеспечат реальный подъем конструктивного духа" 9.

Эта мысль легла в основу концептуальных исследований Рериха на маршруте Центрально-Азиатской экспедиции, которые убедили его в том, что ничто не рождается на пустом месте. Только энерге­тическое поле древней культуры обеспечивает рассвет будущей культуры и цивилизации. Так сложилось на нашей планете, что са­мые древние и насыщенные энергетические поля культуры образо­вались в пространстве Востока, усилив его духовный потенциал. Они же стали и ручательством будущего расцвета его культур, о ко­тором не устает говорить Николай Константинович. Он пишет о глубокой древности азиатской культуры, о тех сложных историче­ских процессах, которые шли на пространствах этого континента. Он утверждает, что район, расположенный у великого Гималайского восьмитысячника — Канченджанги, был прародиной новой индо-европейской общности народов, и оттуда началось их великое переселение.

Он убежден, что Азия была колыбелью народов. "Когда вы в Азии, — писал он, — вы можете видеть вокруг себя многое замеча­тельное, что в условиях колыбели народов совершенно не кажется сверхъестественным. Вы легко встречаетесь с великими проблемами, заключенными в прекрасные символы" 10.

Из Азии, от Востока начались все духовные движения и учения. Там же находится духовно-энергетический полюс Планеты — Гима­лаи.

Культура и цивилизация — еще одна пара противоположений, теснейшим образом связанная с феноменом "Восток-Запад", не рас­смотрев которую, мы не сможем понять, что же в действительности объединяет и разъединяет Восток и Запад. Смешение понятий культуры и цивилизации создавало не однажды путаницу в практиче­ской деятельности человечества, нередко приводившую к трагиче­ским последствиям. Подмена одного другим ввергала в кризис целые общества. Николай Константинович Рерих был одним из первых, кто провел четкую границу между этими понятиями. "Ошибочно было бы подставлять под значение культуры цивилизацию или даже прогресс. Цивилизация и прогресс являются только отдельными об­стоятельствами культуры" 11.

И еще: "Именно культура есть сознательное познавание, духов­ная утонченность и убедительность. Между тем как условные фор­мы цивилизации вполне зависят даже от проходящей моды. Культу­ра, возникнув и утвердившись, уже неистребима. Могут быть различные степени и методы ее выявления, но в существе своем она не­зыблема и прежде всего живет в сердце человеческом" 12.

Различиям культуры и цивилизации посвятил немало страниц крупнейший русский философ Н.Бердяев в своем труде "Смысл ис­тории". Его мысли созвучны рериховским. "Культура, — отмечал Бердяев, — связана с культом, она из религиозного культа развивается, она есть результат дифференциации культа, разворачивания его содержания в разные стороны. Философская мысль, научное по­знавание, архитектура, живопись, скульптура, музыка, поэзия, мо­раль — все заключено органически целостно в церковном культе, в форме еще не развернутой и не дифференцированной. Древнейшая из культур — культура Египта началась в храме, и первыми ее творцами были жрецы. Культура связана с культом предков, с пре­данием и традицией. Она полна священной символики, в ней даны знаки и подобия иной духовной действительности. Всякая культура (даже материальная культура) имеет духовную основу — она есть продукт творческой работы духа над природными стихиями" 13.

И еще: "В более глубоком смысле — культура вечна. Античная культура пала и как бы умерла. Но она продолжает жить в нас, как глубокое наследие нашего существа. В эпоху цивилизации культура продолжает жить в качествах, а не в количествах, она уходит в глубину" 14.

Культура, будучи явлением духа, носит сакральный или рели­гиозный характер, ибо с самого начала она формировалась как об­ласть, где возникали связи с Высшими мирами. Именно невидимое пространство этих миров, вместе с остальными факторами, энергетически влияло на характер и качество культурного процесса. Слова "в ней (культуре — Л. Ш) даны знаки и подобия иной духовной действительности" чрезвычайно важны для познания самого фено­мена культуры. Культура — это, можно сказать, первый зов Космо­са, обращенный к человеку планеты Земля. Зов этот был выражен сложнейшими энергетическими процессами, формировавшими эво­люционную основу для этого человека и содействовавшими даль­нейшему росту его сознания. Понять это и осмыслить — значит, покончить с наукообразным мифом о культуре и четко распознать ту реальность, которая стоит за этим мифом.

Энергетическое мировоззрение Живой Этики и последние научные достижения, в которых, как первые искры сознания, вспыхивают догадки и прозрения, дают нам для этого возмож­ность. Я хочу обратить внимание читателей на новую науку, ко­торая называется синергетикой. Наука эта изучает закономерно­сти и особенности самоорганизующихся систем, в первую оче­редь, на биологическом уровне. Возможно, через какое-то время она займется и духовным аспектом, ибо "материя и дух растут взаимно, — сказано в одной из книг Живой Этики. — Когда на­пряжение волевого тока течет с ускоряющей скоростью, материя поглощается духом и исполняет функции творца духа, тогда формы получаются утонченные. Сила Огня духа, как сила огня, расплавляющего металлы. Только при явлении расплавления можно формировать новые сочетания. Дух, желающий раскалить свою энергию, является плавильщиком материи. Какие формы и размеры может дух плавить из всех пространственных материй и наших жизней!"15

Любой процесс, идущий в одной из субстанций (будь то дух или материя), затронет и другую, отзовется в этой другой. Про­цесс самоорганизации систем, который происходит под воздейст­вием энергообмена на различных уровнях, свойственен и мате­рии, и духу. Только формы одного и другого по качеству и ха­рактеру отличаются друг от друга. Беря в расчет все изложенное, можно утверждать, что культура есть самоорганизующаяся система духа, влияющая самым существенным образом и на самоор­ганизующиеся системы материи человеческой деятельности. Энергетика космическая и планетарная проявляют в культуре те формы, которые уже заложены в духе человека данного уровня развития и данной исторической ситуации. Стихийная религиоз­ность, присутствующая в человеке и реализующая его стремле­ние к связи с Высшим, есть первое условие создания самоорганизующейся системы культуры. Насильственные искажения или, хуже того, ликвидация этих стихийных и природных задатков, самым роковым образом сказываются на судьбе человека или це­лой человеческой общности. Ибо на природной энергетике подо­бного стремления держится способность человека к эволюции, к дальнейшему развитию вида. Если это отсутствует, создаются ус­ловия инволюции, или расчеловечивания.

В энергетическом явлении самоорганизации системы духа, которую мы называем культурой, существуют два процесса, ко­торые тесно взаимодействуют между собой. Один из них можно назвать объективным, т.е. полностью базирующимся на объек­тивной энергетике, другой — субъективным, связанным с явле­нием одухотворенного Космоса — с субъектами эволюции. Тако­выми являются те, кто, находясь на высокой ступени космиче­ской эволюции, имеют возможность влиять на ход этой эволю­ции, представляя ее активное, одухотворенное начало. Их назы­вают Великими Учителями, Космическими Иерархами, Настав­никами. Они оставили глубокий и яркий свет в истории челове­чества, в его мифологии. Мифы рассказывали о культурных геро­ях, которые приносили людям знание и умение делать то, что они еще не могли. Во времена глубочайшей древности уровень дифференциации в человеческом сознании не достиг современ­ной высоты, и там существовали как бы неразделенными мифы и история, боги и цари, мудрецы и божества. Это нашло свое отра­жение в так называемой мифологической истории, с которой, как правило, на Востоке начинались древние исторические хроники.

В этой истории мы читаем о божественных династиях первых царей, Космических Иерархах и Учителях, о высоких жрецах — божественных наставниках. Из глубин древности доходят сведе­ния о царях-жрецах. Тогда, на самом раннем этапе истории че­ловечества, культура и цивилизация развивались как целостное явление. Но по каким-то еще неясным причинам энергетика "во­левого тока" затормозилась, и материя, стремящаяся к равнове­сию, упустила свои прежние функции "творца духа" и, нарушив неустойчивое равновесие духа, развела цивилизацию и культуру в разные стороны, предоставив каждой из них идти своим путем. Этот же процесс разделил и Восток с Западом. В более древнем пространстве Востока господствующее положение сохранила ду­ховная культура, в пространстве же Запада победила материаль­ная цивилизация.

"Старая Европа изменила своему прошлому, отреклась от него. Безрелигиозная мещанская цивилизация победила в ней старую священную культуру. Борьба России и Европы, Востока и Запада представлялась борьбой духа с бездушием, религиозной культуры с безрелигиозной цивилизацией" 16, — писал Бердяев.

Именно эта борьба, эта дифференциация лишний раз высве­чивает эволюционную роль культуры и обреченность цивилиза­ции, лишенной энергетической подпитки поля культуры. "В ци­вилизации иссякает духовная энергия, угашается дух — источ­ник культуры" 17.

В своем уникальном диалоге "Шамбала Сияющая" Николай Константинович дает яркое и образное представление о разнице между культурой Востока и цивилизацией Запада. "Вы, жители За­пада, — говорит Лама, — мечтаете достичь Эвереста в своих тяже­лых ботинках, но мы поднимаемся на те же высоты и даже на более высокие вершины без всякого труда. Необходимо только думать, изучать, понимать и знать, как охватить сознанием весь опыт тон­кого тела. Все было указано в Калачакре, но только немногие по­стигли это 18. Вы, на Западе, с помощью своих ограниченных аппара­тов можете слышать звуки на большом расстоянии, вы можете даже ловить космические звуки. Но задолго до этого Миларепа, без вся­кого аппарата, мог слышать высшие голоса" 19.

И чем шире разрасталась и укреплялась в почве Европы ма­шинная цивилизация, тем больше Запад обращал свои взоры на Во­сток, привлеченный тем необычным, что находилось там. "Устрем­ленность людей Запада к былым культурным эпохам или экзотиче­ским культурам Востока означает восстание духа против оконча­тельного перехода культуры в цивилизацию, но восстание слишком утонченного, упаднического, ослабленного духа" 20.

Вот здесь между Бердяевым и Рерихом возникает некоторое не­согласие. Николай Константинович ни в коей степени не преумень­шал степени духовного кризиса Запада, связанного, в первую оче­редь, с гипертрофированным развитием машинной цивилизации и дефектами буржуазного общества. "Господство духа, — сказано в одной из книг Живой Этики, — господство сердца так мало понима­ется, что нужно для явления продвижения человечества расширить эти понятия. Часто непонимание этих великих принципов дает нарушение равновесия.

... Запад разрушил оба понятия и господство материи утвердил основанием явления жизни" 21.

В то же время Рерих был глубоко убежден, что сближение Вос­тока и Запада приведет к возрождению того и другого. Связывая проблему «Восток-Запад» с взаимодействием духа-материи и куль­туры-цивилизации, он искал на этих путях не только выхода из ту­пиков XX века, но и дорогу для дальнейшего продвижения челове­чества по лестнице космической эволюции.

"... В мудрости Востока и Запада, — писал Герман Гессе, — мы видим уже не враждебные, борющиеся силы, но полюса, между ко­торыми раскачивается жизнь" 22.

"Раскачивающаяся жизнь" привносила свою динамику в этот сложнейший процесс. Николай Константинович обладал удивитель­ной способностью — видеть проявления эволюционного процесса на самых разных уровнях и ощущать действие космических законов даже в этой "раскачивающейся жизни".

Пройдя страны Востока и Запада, проникая глубоко в истоки их культур, Рерих сделал однозначный вывод, что как в одной, так и в другой части планеты действуют одни и те же законы энергетики культуры, одни и те же закономерности формирования самоорганизующихся систем духа. Поэтому вне зависимости от того, входили ли во взаимодействие определенные пространства Востока и Запада или не входили, эти самоорганизующиеся системы духа или культу­ры имели между собой принципиальную общность и единый план. Именно этот момент Николай Константинович ставит во главу угла своих научных концепций и построений. Он рассматривает прежде всего то, что объединяет Восток и Запад, а не то, что их разъединя­ет. Дух и сформированная в его энергетическом поле культура есть тот важнейший, объединяющий момент, который носит, без сомне­ния, эволюционный или фундаментальный характер. И на маршру­те Центрально-Азиатской экспедиции, и в последующих своих путе­шествиях он неутомимо собирает нужный для его концепции мате­риал и размышляет над его сущностью. Все чаще и чаще в его рабо­тах появляются соответствующие мысли и утверждения. "Сама жизнь формирует основания для единой мудрости", — пишет он в очерке "Сын царя" 23.

"Можно видеть, что и Запад и Восток мыслят одинаково по мно­гим направлениям" 24, — отмечает он в "Шамбале Сияющей".

"Вспомнили о белых керамиковых конях, которые кругами до сих пор стоят на полях Южной Индии, — делится он своими наблю­дениями в очерке "Великая матерь", — и на которых, как говорят, женщины в тонких телах совершают полеты. В ответ встали образы Валькирии и даже современное выделение астральных тел. Вспом­нили, как трогательно женщины Индии украшают порог своего дома каждый день новым узором — узором благополучия и счастья, но тут же припомнили и все узоры, вышитые женщинами Запада во спасение дорогих их сердцу" 25.

Он писал о сходстве индийского Кришны и славянского Леля, об общности ритуалов сибирских шаманов и колдунов Малабара, о род­ственных связях фольклора Тибета и Алтая, Литвы и Персии, Гер­мании и Китая. Он анализировал народные праздники России и Гималаев и находил в них много общего. В Кашмире и Сиккиме, во время праздничных торжеств, вспоминал о славянских празднест­вах, отображенных в спектакле "Весна священная".

В своих путешествиях он побывал на Западе, в Америке, где до Востока рукой подать и где эти пространства встречались, там, в Тихом океане, соединявшем крайний Запад и крайний Восток. "Вспомните орнаменты,26 - писал Николай Константинович, погру­жаясь в духовное изначалие глубокой древности, — и рисунки аме­риканских индейцев в их старых становищах. Эти рисунки полны замечательного значения и напоминают о необыкновенной древно­сти своей, ведя ко временам единого языка. Так, наблюдая и объе­диняя национальные символы, мы выясняем историческое значение чистого рисунка. В этом первичном начертании вы видите мысли о космогонии, о символах природы. В радуге, в молнии, в облаках вы видите всю историю устремлений к прекрасному. Эти начертания объединят давно разъединенное сознание народов; они те же, как и в Аризоне, так и в Монголии, так и в Сибири. Те же начертания, как на скалах Тибета и Ладака, так и на камнях Кавказа, Венгрии, Норвегии" 27.

Рассматривая культурные процессы и ощущая их единство в об­щем духовном поле Планеты, Рерих писал: "Ни океаны, ни матери­ки не изменяли сущности народного понимания сил природы" 28.

Культурный процесс, его эволюция были тесно связаны с этими силами природы, которые, собственно, и формировали тот природ­ный поток эволюции, с энергетикой которого взаимодействовали все явления на планете Земля. Может быть, раньше, чем кто-либо дру­гой, Николай Константинович в этом многообразии дифференциро­ванных и изощренных форм Востока и Запада увидел объединяющее их начало, в основе которого лежал дух или энергия. Уйдя от перво­начального синтеза в мир, распадающийся на множество форм, че­ловечество должно было совершить новое восхождение, чтобы до­стичь того более усложненного и более тонкого энергетического синтеза, которого требовала от него космическая эволюция. И поэтому Рерих исследовал глубоко и скрупулезно взаимодействие культур Востока и Запада, именно то взаимодействие, которое несло в себе элементы будущего синтеза. И хотя сам действительный синтез представлялся ему достаточно отдаленным явлением, тем не менее его приближающиеся сполохи он уже отчетливо видел в историче­ском процессе земного человечества.

Он извлек из этого сложного и многообразного процесса самые яркие и самые привлекательные мгновения. В нем говорил в такие моменты не только историк, но и художник и философ. И поэтому в каждом выбранном им эпизоде была своя эстетика, блистала красо­та духа и материи. Именно Красота вела Рериха по безошибочному научному пути. За красочным шествием переселяющихся народов возникал кочевой мир Евразийских степей.

По неизвестным, таинственным причинам, много веков тому назад племена и народы снимались с нажитых мест и устремлялись в незнакомую даль, преодолевая горы и пустыни, степи и болота, леса и широкие реки.

"Проблема великих миграций, — писал Рерих, — самая при­влекательная в истории человечества. Какой дух двигал целыми на­родами и бесчисленными племенами? Какие катаклизмы гнали орды из родимых степей? Какое новое счастье и преимущества угадывали они в голубой дымке необъятной пустыни?"29

Переселения народов были связаны с энерго-эволюционными моментами исторического процесса.

"Великие переселения народов не случайность, не может быть случайностей в мировых постоянных явлениях. Этой особенностью закаляются наиболее живые силы народов. В соприкосновении с но­выми соседями расширяется сознание и куются формы новых рас. Потому живая передвигаемость есть один из признаков мудрости" 30.

И еще: "Этими поисками оздоровляющих движений, конечно, объясняются даже и движения целых народов. От движения народы не уставали, не ослабевали, но в расширении кругозора накопляли богатство воображения" 31.

Эти два удивительных фрагмента вскрывают и те импульсы, ко­торые двигали переселяющимися народами.

Согласно Живой Этике, все мироздание, Вселенная, Планета и Человек представляют собой сложнейшую энергетическую структу­ру, части которой постоянно взаимодействуют друг с другом. Между ними все время происходит энергетический обмен, который, меняя энергетику этих структур, создает возможность их эволюционного продвижения. Если какая-либо структура по каким-либо причинам лишается возможности участвовать в таком обмене, то она выбыва­ет из эволюционного развития и гибнет. Передвижения народов уси­ливали и расширяли эволюционный энергообмен. Рерих назвал их оздоровляющими движениями, которые расширяли сознание и "ко­вали формы новых рас". Космические передвижения народов во III тысячелетии до нашей эры создали энергетические условия для дальнейшей культурно-духовной эволюции человечества. Появле­ние в VI в. до н.э. целого ряда новых религиозных систем, в том числе буддизма, новых философских методологий, было связано, как ни странно, именно с такими передвижениями.

Взаимодействие культур Востока и Запада происходило на фоне этих грандиозных переселений. Они же закладывали и основы для будущего синтеза. По следам "великих путников" шли легенды и сказания о племенах, ушедших под землю, о затонувших святых го­родах, о великанах, о таинственных ходах и пещерах. Восток нес свои вести Западу. Запад делился своим духовным достоянием с Во­стоком. "Если без предубеждения, — писал Рерих, — вы терпеливо отметите на своей карте все легенды и предания такого рода, вы бу­дете удивлены результатом. Когда вы соберете все сказки о потерян­ных и подземных племенах, не будет ли перед вами полная карта великих миграций?" 32

В динамическом процессе передвижений смешивались этносы, конкретные культуры, языки и расы. На просторах древней Евразии ковались элементы будущего культурного синтеза. "Когда вы путе­шествуете по высокогорьям Тибета с их невыносимым холодом и ураганами; когда вы замечаете этих диких тибетцев в гниющих ме­хах, поглощающих сырое мясо, вы глубоко изумлены, когда из-под меховой шапки показывается лицо испанца, венгра или южного француза" 33.

Однако проблемы этногенеза Рериха трогали меньше, чем пути самих культур. Первое было преходящим, последнее длительным, вечным, оказывающим решающее воздействие на космическую эво­люцию человечества. Когда Центрально-Азиатская экспедиция в Транс-Гималаях открыла мегалитические древние памятники, он записал: "Это несущественно для меня, как они называются (созда­тели менгиров — Л. Ш.), были ли они праотцами готов или их вну­ков. Существовали ли у них глубокие связи с кельтами или алана­ми, или скифами... Но я радуюсь тому факту, что на вершинах Транс-Гималаев я видел олицетворение Карнака" 34.

Носители культуры приходят и уходят, сама же культура, ее энер­гетическое поле остается, чтобы поддержать и развить дух идущих вслед за ушедшими, стать основой для дальнейшего роста их сознания.

 

"На скалах в Дардистане мы видели древние росписи. Мы также видели рисунки такого типа на скалах около Брамапутры, а также на скалах Орхона в Монголии и в курганах Минусинска в Сибири. И, наконец, мы ясно видим ту же творческую философию в халристнингарах Швеции и Норвегии. И позже мы стояли в изумлении перед мощными знаками раннего романского стиля, который, как мы выяснили, основывался на тех же творческих устремлениях ве­ликих переселенцев" 35.

В этом планетарном культурном процессе Гималаи как духов­ный полюс Планеты играли важную роль. "Именно нагорья Гимала­ев и Транс-Гималаев, — писал Рерих, — были одним из главных пунктов переселения народов, объединяя этим лучшие стили Запа­да, выдвигая скифику, напоминая о романском стиле и прочих неза­бываемых культурных сокровищах" 36.

Оттуда, от Гималаев, пришло немало всемирных фольклорных и мифологических сюжетов, как будто там, в этих снегах и долинах, в течение многих веков формировались и как бы на время застыли кристаллы бесценных культурных сокровищ, ожидая следующей волны "великих путников".

Эти переселения народов и кочевой мир Евразии, соединившие два берега полноводной реки Востока и Запада, возможно, были са­мым древним полем культурно-духовного синтеза Планеты. На про­сторах Евразии много веков тому назад вскипел бурлящий котел этого синтеза, который вынес на поверхность сокровища так назы­ваемого "звериного стиля", вобравшего в себя все многообразие тог­дашних изобразительных форм и создавшего уникальное и неповто­римое художественное явление, которое оказало огромное влияние как на искусство Востока, так и на искусство Запада.

"Химера Парижского собора, разве не вспоминает она о про­странствах Ордоса или о Тибетских нагорьях, или о безбрежных водных путях Сибири? Когда богатотворческая рука аланов украша­ла храмы Владимира и Юрьева-Польского, разве эти геральдические грифоны, львы и все узорчатые чудища не являлись как бы тамгою далеких азиатских просторов. В этих взаимных напоминаниях зву­чат какие-то духовные ручательства, и никакие эпохи не изглажи­вают исконных путей"37

Пространство России с самых глубинных веков было полем вза­имодействия культур Востока и Запада, которое сложило многие ее уникальные черты. Я хочу вновь вернуться к П.Я. Чаадаеву, ибо из всех его мыслей наиболее неожиданной является оценка роли Рос­сии в феномене "Восток-Запад". Сейчас трудно сказать, чем руко­водствовался незаурядный философ, какие факты, а возможно, эмоции руководили им, когда он писал: "Одна из наиболее печаль­ных черт нашей своеобразной цивилизации заключается в том, что мы еще только открываем истины, давно уже ставшие избитыми в других местах и даже среди народов, во многом далеко отставших от нас. Это происходит оттого, что мы никогда не шли об руку с прочи­ми народами; мы не принадлежим ни к одному из великих семейств человеческого рода; мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни того, ни другого. Стоя как бы вне времени, мы не были затронуты воспитанием человеческого рода" 38.

Заметьте при этом, что это писал не какой-то русофоб, а чело­век, чья любовь к России и чей патриотизм никогда не подвергались сомнению. Или вот еще: "Мы просто северный народ и по идеям, как и по климату, очень далеки от благоуханной долины Кашмира и священных берегов Ганга. Некоторые из наших областей, правда, граничат с государствами Востока, но наши центры не там, не там наша жизнь, и она никогда там не будет, пока какое-нибудь планет­ное возмущение не сдвинет с места земную ось или новый геологи­ческий переворот опять не бросит южные организмы в полярные льды" 39.  

Эти чаадаевские слова исключали Россию из мирового культур­ного процесса. Рерих, как мы знаем, утверждал совершенно обрат­ное. Я упомянула здесь о позиции Чаадаева, чтобы показать, какие полярные взгляды на проблему "Восток-Запад" существовали в России в XIX-XX вв. Всего несколько десятилетий отделяют Чаадаева от Рериха, но кажется, что они представляют совсем разные миры мысли и духа.

Постигать взаимодействие Востока и Запада Рерих начал имен­но в России, когда совершил в начале века путешествие по древним русским городам. Зрелище русской культуры в ее историческом раз­витии, развернувшееся тогда перед ним, потрясло его как художни­ка и как ученого. Острым взглядом непредубежденного исследовате­ля он уловил многослойность русской культуры, ее синтетичные элементы, в которых сочетались Восток и Запад. "После общечело­веческого иероглифа каменного века, — писал он в очерке "Одеяние духа", — мы в последующие эпохи встречаем в недрах русской зем­ли наслоения самые неожиданные" 40.

Именно в этом очерке собраны основные наблюдения и мысли Рериха о той великой роли России, которую она в силу своего гео­графического и энергетического положения играла во взаимодейст­вии Востока и Запада. "Вы знаете, что великая равнина России и Сибири после доисторических эпох явилась ареной для шествий всех переселяющихся народов. Изучая памятники этих переселений, вы понимаете величие этих истинно космических переселений. Из глубин Азии по русским равнинам прошло несметное количество племен и кланов. И, пробившись до океана, эти странники, завер­шая свой путь через века, снова обернулись к России. И снова при­несли ей обновленные формы своей жизни" 41.

Исследуя российские костюмы, архитектуру, иконы, народное искусство, Рерих пишет о монгольских и готских, о византийских и скифских, о персидских и скандинавских элементах. Восток и Запад в совместном и свободном творчестве ткали удивительно красочный ковер российской культуры. "Вы чуете, как хитрые арабские купцы плыли по рекам русским, широко разнося сказку всего Востока до берегов Китая. Вы знаете, как навстречу им по тем же водным пу­тям викинги несли красоту романеска, напитавшего одно из лучших времен Европы. И вы верите, что дворцы первых князей Киевских могли равняться по великолепию и по красоте с прославленной па­латой Рогеров в Палермо" 42.

Но это взаимодействие Востока и Запада на пространствах Рос­сии не всегда было мирным, Русь прошла через войны и набеги, че­рез чужеземные ига и нашествия. Но и в таких условиях продолжа­лось культурное обогащение, и то там, то здесь вспыхивали огни синтеза. "В блеске татарских мечей, — пишет Николай Константи­нович в том же очерке, — Русь украшает орнамент свой новыми чу­десными знаками" 43.

Он искал общий исток славянской и индийской культур и сумел показать, что и "благоуханные долины Кашмира" и "священные бе­рега Ганга" не так уж далеки от России, от корней ее культуры.

В течение многих веков на огромных пространствах России, ле­жащей на средостении Востока и Запада, зарождалась и развива­лась, храня свое многообразие и красочность, общечеловеческая культура, носителям которой был близок и Восток и Запад, и, что самое важное, понимание и того и другого.

 

"Мы любим все и жар холодных числ,

И дар божественных видений.

Нам внятно все — и острый гальский смысл,

И сумрачный германский гений..."

 

— писал великий русский поэт Александр Блок.

XX век оказался свидетелем еще одного, пожалуй, самого важ­ного взаимодействия Востока и Запада.

"Великие Азары, знающие Учения Индии, знают и проис­хождение Калачакры. Они знают великие истины, которые от­кроются человечеству и полностью преобразуют жизнь! Многие Учения Калачакры бессознательно используются Западом и Вос­током, но даже при таком бессознательном использовании они дают чудесные результаты. Становится понятным, как возросли бы наши возможности при сознательном следовании этим Учени­ям, как мудро можно было бы пользоваться великой, вечной энергией, этой тонкой невесомой материей, рассеянной повсюду и в каждый момент доступной нам" 44.

Это фрагмент из очерка "Шамбала Сияющая". И фрагмент этот касается события, которое произошло в первой половине на­шего века. В 20-30-е годы с Востока пришло новое Учение, чем-то похожее, но в то же время и не похожее на предыдущие. Уче­ние называлось Живая Этика или Агни Йога. Оно касалось важ­нейших проблем космической эволюции. Николай Константино­вич и Елена Ивановна Рерихи имели к нему и к той анонимной группе Учителей Востока, которые дали его, непосредственное отношение. Учение записала и систематизировала Елена Иванов­на, а все творчество Николая Константиновича было пронизано его идеями. В Учении сочетались древние и современные знания, наука Запада и мысль Востока, научный метод познания с умо­зрительным. Связанная определенным образом с предыдущими религиозно-философскими Учениями и системами Живая Этика, тем не менее, отличалась от них, помимо прочего, еще одной важной особенностью. Если предыдущие Учения, появившиеся в эпоху религиозного мышления и сознания, реализовывали себя через религию и ее культовую практику, то Живая Этика шла по иному пути. Она появилась в тот момент, когда началось форми­рование нового научного мышления, идущего на смену религиоз­ному. "В прекрасных научных лучах Агни Йоги эволюция сту­чится в двери" 45, — писал Николай Константинович. Целый ряд выдающихся русских ученых, таких, как В.И. Вернадский, К.Э. Циолковский, А.Л. Чижевский и другие, уже работали в этом русле. Пересматривая и переоценивая культурное наследие Вос­тока, они приходили к выводу о необходимости его для дальней­шего развития науки Запада.

Живая Этика, со своей стороны, тесно связанная энергетически и информационно с мировым научно-культурным процессом, явилась первым Учением Востока, реализующим себя через науку Запада.

Стремление к синтезу есть одна из главных магистралей в кос­мической эволюции — утверждает она. Синтез материи и духа есть цель этой эволюции. Уровень различных миров определяется сте­пенью такого синтеза.

В мирах, "стоящих ниже Земли, — отмечает Живая Этика, — материя очень груба, на стоящих выше Земли — материя гармонизируется с духом. На высших же планах материя "становится нераз­рывна с духом без противоположений" 46.

Положение Земли как критического или поворотного пункта в явлении синтеза духа и материи влияет на все энергетические про­цессы, идущие на Планете, в том числе, на феномен "Восток-За­пад". Тенденция, заложенная эволюцией в этот феномен, состоит в стремлении его энергетики к гармонии самих противоположений. Эта тенденция была сформулирована в XX веке Нильсом Бором в его принципе дополнительности, смысл которого состоит в том, что противоположные начала не вступают в борьбу, а гармонично до­полняют друг друга и тем самым освобождают дорогу к дальнейше­му синтезу, к более высокому состоянию самого явления. Главной движущей силой в этом процессе является энергетика духа. "Мир един созвучием духа" 47, — сказано в одной из книг Живой Этики. "Дух в нашем понимании — это, в сущности, способность к синтезу и организации" 48, — вторит ей крупнейший ученый Запада Тейяр де Шарден.

Основой духа является тонкая и высоковибрационная энергия огня. "Древний символ огненной стены говорит об огне пространст­ва. На Востоке знают об огненном воинстве, которое подымется пе­ред новым веком" 49.

Рерих справедливо пишет о том, что единство Востока и Запада, или их синтез, покоится на всеединстве великой энергии огня. На этой же энергии зиждется и вся сложнейшая структура мироздания, на ней же держатся и все процессы, происходящие там.

"... Мы знаем, что материя и дух — это энергия, — писал Ни­колай Константинович в своем очерке "Радость творчества", — и мы, как наши дальневосточные друзья, готовы принять благослове­ние прогрессивной эволюции... Разве не прекрасная задача для на­шего поколения решить проблему непонимания (между Востоком и Западом — Л. Ш.), если мы чувствуем всеединство великой энер­гии?" 50 И еще: "Святой дух огня может объединить человеческие сер­дца в блистательной эволюции" 51.

Дух, энергия огня, связывает не только человеческие сердца, но и все в Космосе. Грандиозные эволюционные процессы, охватываю­щие различные пространства мироздания, различные состояния ма­терии, в конечном счете, имеют в своей основе огненную энергию духа. И эта энергия действует объективно, а заключенная в человеке имеет субъективный характер. Это объективное и субъективное тесно связаны между собой и находятся в постоянном взаимодейст­вии. "Хотя синтез и кажется непроявленным, но так же, как нельзя остановить мощь течения устья, так же нельзя остановить творчест­во синтеза, ибо питание синтеза происходит путем тонких энергий; и истечение тонких энергий синтеза происходит самым тонким про­цессом" 52.

Мироздание, представляющее собой одухотворенную энергети­ческую систему, развивается и творит на уровне сочетания объек­тивного и субъективного. Ответить на вопрос, что в этом случае первично — субъективное или объективное — не представляется возможным. Одно постоянно переходит в другое. Накопления субъ­ективные приводят к развитию объективных тенденций. Объектив­ное, в свою очередь, влияет на субъективное, и так до бесконечно­сти. Именно субъективный фактор играет важнейшую роль в синте­зе феномена "Восток-Запад". Ибо его пути идут прежде всего через человека, носителя духа и культуры. Человек сначала должен в са­мом себе построить тот магический мост синтеза, который поможет ему ориентироваться в разнообразном и противоречивом море фак­тов, связанных с эволюцией двух энергетических полюсов — Восто­ка и Запада. И этот же мост обязательно приведет к искомому ре­зультату. Только тот, кто одинаково хорошо понимает культуру и традиции Запада и Востока, только тот, кто чувствует себя там и здесь как дома и умеет находить быстро общий язык со всеми, в со­стоянии реально содействовать гармонии явления "Восток-Запад", а потом и его реальному синтезу. Таким человеком был Николай Константинович Рерих, который сделал так много для установления взаимопонимания между странами Востока и Запада, который про­шел по своему магическому мосту и принял активное участие, мо­жет быть, в самом важном энергетическом процессе нашего века, создании синтетического учения, приемлемого и Западом и Восто­ком. Он принес в нашем веке Западу зов Востока. И сумел заста­вить его услышать.

"Конечно, — сказано в Живой Этике, — не всегда дар синтеза дается, но те самоотверженные сподвижники, которые обладают синтезом, не нуждаются в специальности. Мы видим и предсказыва­ем великие следствия от синтеза духа сподвижников. На пути к Ми­ру Огненному нужно чтить Носителей Синтеза" 53.

Николай Константинович называл таких сподвижников племе­нем "святых людей, не знающих ни земли, ни народности".

Ступени их эволюции находятся много выше наших. Их энерге­тика, тонкая и высоковибрационная, помогает им выстраивать структуры и системы синтеза, без которых на Земле невозможно эволюционное продвижение. Мудрецы и отшельники, Учителя и философы, они одинаково благожелательно относятся к Востоку и к Западу. Они одинаково глубоко знают их культурные традиции и пользуются их языками. Они несут в себе те магические мосты син­теза, которые соединяют, казалось бы, несоединимое, пробуждают сознание и дают человеку возможность взглянуть по-иному на окру­жающий мир и, может быть, хоть на немного приблизиться к Исти­не и Великой реальности.

"В пещерах на вершинах жили Риши. Там, где зачинаются ре­ки, где вечные льды сохранили чистоту вихрей, где пыль метеоров приносит от дальних миров доспех очистительный, — там вознося­щие сияния! Туда стремится дух человеческий. Сама трудность гор­ных путей привлекает. Там случается необычное. Там мысль народ­ная работает кверху. Там каждый перевал сулит невиданную новиз­ну, предвещает перелом на новые грани великих очертаний" 54.

Николай Константинович Рерих сам принадлежал к племени "святых и мудрецов" нашего века и сам нес в себе энергетику синте­за. Для него не существовало "ни эллина, ни иудея". Поэтому его очерки, включенные в этот сборник, представляют особый интерес. В них присутствует не только уникальное научно-философское ос­мысление проблемы "Восток-Запад", но и любовь к дальнему чело­веку. А этой любви, не только к ближнему, но и к дальнему, учит нас приближающийся этап космической эволюции.

 

Н.К.РЕРИХ

 

ОДЕЯНИЕ ДУХА

I

Перед нашими духовными глазами прошли блестящие шествия народов. И каждый из этих странников в течение многих веков вложил свою лепту в сокровищницу культуры. И прошли многие народы и в труде и в борьбе положили свои приношения. Но еще не наполнена сокровищница мира! И среди бесчисленных жертв в сплетениях тканей, камней и металлов все еще смутно чудится ис­тинный лик человечества. Сколько неотложной работы для всех!

Но одно понятие уже вошло в жизнь. Мы поняли, что все ве­щи, все детали жизни не создались случайно. Все они полны значе­ния, накопленного веками. Если каждое слово, если каждая буква имени нашего имеет особое значение, если каждый шаг жизни обусловлен следствиями и причинами, то значит с каким же внима­нием мы должны присматриваться к каждому проявлению великого творчества. Одни уже сознают ясно, другие еще как во сне прозре­вают, что вокруг них идет сложная созидательная работа и какие-то неведомые им условия создают законченные аспекты новой жиз­ни! И какие кажущиеся нам мелочи часто в корне изменяют весь строй нашего существования. Почему-то в одном обществе люди чувствуют себя удобно. Почему-то в иных условиях легко выходят из себя, доходят до страдания и чувствуют полную невозможность действовать успешно.

Сколько светлых догадок и предположений. Сколько темных и невежественных заключений! Но к догадке прибавляется опыт. Опыт просветляется знанием. И люди начинают понимать, что пределы реального мира действительно необозримы. Что понятия "мистицизма" чаще всего оказываются просто следствиями невеже­ственности. И отрицающий великую реальность всего сущего так же невежествен, как отрицающий беспроволочный телеграф, радио, пе­редачу снимков на расстоянии и все те реальные научные вещи, ко­торые так недавно казались сказкою. В приступе самомнения и глу­пости человек начинает отрицать все то, что его ум сегодня не зна­ет, что его затемненное ухо сегодня не дослышало. Но ведь в свое время отрицалась и возможность открытия Америки! Примеры раз­новидности невежества не нуждаются в опубликовании.

Но жизнь протекает; понемногу люди начинают понимать, что такое "реальность", начинают сознавать, что жизнь наша полна блестящих возможностей, часто неоткрытых, еще чаще забытых. Часто уже сообщенных в символах, которые дикому взгляду совре­менного "цивилизованного" человека кажутся детскими или дикар­скими стилизациями. Но все-таки мы помним, что каждая черта старого орнамента полна векового значения. И мы все-таки созна­ем, что каждая гамма красок создает какое-то могущественное на­строение.

Могущество цвета! Люди, имеющие перед собою все могущест­венные цвета Божественного неба и земли — они пытаются осле­пить себя, лишь бы не допустить давно сужденную им радость. Но, одев все серые, желтые и черные стекла, рассудок людей все-таки пытается пробиться и доказать мощь цвета. В наши дни начинают вспоминать связь музыки с цветом; начинают вводить в церковь цветные освещения для концентрации настроения; начинают ле­чить — цветом.

Робко пробивается в жизни то, что должно заявить о себе вла­стно. То, что среди будущих духовных прозрений принесет новую радость затемненному человеку. Люди — цветы Божьи! Но не странно ли, что теперь поле этих цветов покрывает землю таким черным траурным покрывалом? Самая праздничная толпа наша за­ливает лицо земли черною серою лавою. И точно лава толпа выеда­ет на пути своем всякую радость. Может быть, жизнь создает до­стойную современности гармонию? А между тем даже во время Италианского Возрождения толпа могла мешаться с цветами полей, не доливая их чернилами. Как же помочь? Может быть, просто пе­ребить черное поле толпы яркими пятнами? Но ведь даже бык бе­сится от неожиданного яркого цвета. И если продолжим сравнение толпы с полем цветов, то мы ясно вспомним, что даже самые яркие выражения природы никогда не оскорбляют глаза, ибо космическое творчество всегда гармонично.

Выявление этого творчества может даже ослепить наш слабый глаз своею мощью, но оно никогда не дает соединений оскорбитель­ного.

Но как же перейти от ступени нашего современного слабого глаза к ощущению космической правды? Может быть, мы навсегда или надолго утеряли пути правды и света? Может быть, лишь при совершенно исключительных условиях жизни мы можем прозреть? Или надо сменить жизнь для того, чтобы очиститься? Так каждый из нас в тишине ночи мучительно спрашивает себя. Закрыты ли нам врата света и правды?

И в то же время наш дух подсказывает нам, что ничего запре­щенного нет. Тайный голос властно нам шепчет: "Все близко, все должно быть жизненно и практично". И самообновление всей на­шей жизни должно быть просто: должно быть начато здесь, среди нас, ибо дух человеческий — этот мост ко всему светлому и руко­водящему никогда нас не покидает. Где же признаки? Покинуты ли мы? Не вводят ли нас в заблуждение?

Не в этой лекции мне говорить вам о разных светлых возмож­ностях человеческого духа. Здесь я укажу лишь один из бесчислен­ных примеров. Все вы конечно слышали о цветных аурах, излучае­мых людьми. Вы знаете, что ауры меняются сообразно нашим духовным достижениям. И каждая мысль наша может и просветлить и затемнить нашу ауру. Каждый носит при себе мерило своего ду­ховного достижения.

На изображениях святых мы видим сияние, т.е. стилизацию общечеловеческой ауры, особо ярко выраженной у высокодуховных организмов. Конечно, речь о цветных аурах всегда считалась обла­стью "мистицизма". Даже теологи смущенно говорили о сияниях святых. Но человечество опять поняло, что все должно быть жиз­ненно и практично; среди своих нахождений люди опять нашли способ механически выявлять ауру. Теперь вы можете пойти в на­учный институт и вместе с рентгеновским снимком получить и сни­мок вашей ауры. Не говоря уже о том, что некоторые люди видят ауру обычным путем зрения. Но какие же отношения имеет ска­занное для вопроса о костюме? Конечно — огромное и ближайшее значение.

Когда вы поймете значение и смысл цветной человеческой ауры — вы тем самым поймете значение цвета в нашей жизни — вы поймете, что такое гармония цветов. И не только поймете, но почувствуете, насколько просто и близко от ваших рук еще одно средство для лечения больной современности.

Еще одна "тайна" природы станет для вас доступною, так же как легко может стать доступным практический смысл окружаю­щих нас стихий.

Все должно быть так просто. И все должно нести радость. И женщине, именно ей, суждено принести ближайшие, будущие ра­дости мира. Становясь знающим, становясь практичным, вы пони­маете причины вашего доброго или отрицательного отношения к людям и к вещам. Сознательно и бережно вы выговариваете слово "гармония". И это сознание уже выправляет ваш путь к будущему просветлению.

Если дух наш узнал что-то, то поверьте, остается лишь вопрос времени, когда мозг овладеет новым ему сознанием.

Человек носит вечное цветное одеяние духа. Человек помысла­ми сам окрашивает свою драгоценную одежду в избранные им са­мим цвета. Человек ищет соотношение себе в окружающей жизни. Человек конечно понимает, что мощное сочетание цвета действен­нее, нежели испуганный потушенный цвет мыши. Цвет сумеречно­го угасания. И тогда вы чувствуете могущество цвета в жизни ва­шей. Вашею лучшею аурой вы притянете себе лучшие излучения. Лучшие цвета вещей косвенно помогут вашей духовной одежде за­жечься светлее. Все должно быть жизненно. Всюду должно быть сцепление обоюдной помощи. Человечество уже узнало светлую и темную магию знака — магию линии. Большинство старинных ор­наментов носит в себе следы благих линий. И потому источник этих наслоений часто очень благостен. Теперь человечество овладе­ет мощью цвета. И потому вопрос костюма и обихода помимо кра­соты внешней заключает в себе великое значение внутреннее. И мы сейчас уже условились, что слова: "мне нравится" и "мне подхо­дит", "меня радует" — могут иметь глубокое и должное значение. И вся жизнь полна этими великими знаками. И пустой доселе покой наполняется не призраками, но множеством нужных и пре­красных предметов. И вы, как воин, вооружаетесь ими во имя бла­га, которое каждый из нас должен нести в мир.

Если же кто-нибудь улыбается — не понимая сейчас внутрен­него значения сказанного — пусть улыбается. Потом он также улыбнется своему неведению.

 

II

Установив значение костюма и обихода вообще, обратимся к частному случаю. К случаю наших так называемых русских костю­мов.

Если мы предпослали общечеловеческое основание наших ощу­щений в жизни, то и в этом случае установим путь общечеловече­ского значения русского костюма.

Для выявления общечеловеческого конгломерата пример Рос­сии особенно интересен.

Вы знаете, что великая равнина России и Сибири после доисто­рических эпох явилась ареной для шествий всех переселяющихся народов. Изучая памятники этих переселений, вы понимаете вели­чие этих истинно космических переселений.

Из глубин Азии по русским равнинам прошло несметное коли­чество племен и кланов. И пробившись до Океана, эти странники, завершая свой путь через века, снова обернулись к России.

И снова принесли ей обновленные формы своей жизни. Если в России можете сейчас насчитать до 300 различных наречий, то сколько же языков уже вымерших оживляло ее безбрежные "сте­пи". После общечеловеческого иероглифа каменного века мы в по­следующие эпохи встречаем в недрах русской земли наслоения са­мые неожиданные; сопоставление этих неожиданностей помогает нам разобраться в лике русской действительной жизни. Для ино­земного глаза понятие русского костюма может быть и не так слож­но. Чужой глаз иногда не заметит разницы и в тысячу лет. Но для нас самих так называемый русский костюм распадается на бесчис­ленное количество видов. И случайность соседства и условия мест­ности и время — все обусловливало особенности костюма.

Даже сейчас в 250 верстах от Петербурга около Пскова живет особая народность "полуверцы", сохранившие не только особый ко­стюм, но и совершенно особый язык.

Простая русская крестьянка не имеет понятия, какие много­цветные наслоения она носит на себе в костюме своем. И какой сим­вол человеческой эволюции записан в ее домотканых орнаментах.

Еще сейчас в Тверской и Московской губерниях мы видим ор­намент из древних оленей. Изображения этих животных относит глаз наш непосредственно к каменному веку. В то же время в тех же местах вы встретите ясно выраженную монгольскую вышивку. Или найдете ясные формы готского украшения.

В остатках скифов, в степях юга вас поразят претворения ве­щей классического, эллинского мира.

В верхнем Поволжье и по берегам Днепра вы будете изумлены проблемою сочетания прекрасного романского стиля с остатками Византии. А в византийских остатках вы почувствуете колыбель Востока, Персии и Индостана. Вы чуете, как хитрые арабские куп­цы плыли по рекам русским, широко разнося сказку всего Востока до берегов Китая. Вы знаете, как навстречу им по тем же водным путям викинги несли красоту романеска, напитавшего одно из луч­ших времен Европы. И вы верите, что дворцы первых князей Киев­ских могли равняться по великолепию и по красоте с прославлен­ной палатой Рогеров в Палермо.

С XII века Русь окутана игом Монгольским. Но и в несчастье Русь учится новой сказке. Учится песне победного кочевого Восто­ка. В блеске татарских мечей Русь украшает орнамент свой новы­ми, чудесными знаками.

И высятся главы храмов. И все время идет внутренняя духов­ная работа. И Святой Сергий кончает татарское иго, благословив последнюю битву. В русских иконах мы видим перевоплощение италианского примитива и азиатской миниатюры. Но эти элементы поглощаются творчеством народным и дают свое новое целое. Дают русскую икону, перед которой справедливо склоняется весь мир.

Как прекрасны и гармоничны фрески древних храмов, какое верное чутье величественной декоративности руководило древними художниками. И писали они так, чтобы смотрящий думал, что "стоит перед ликом Самых Первообразных" (святых). Опять вели­кое духовное сознание.

Как разноцветны Московские храмы! Как крепки колонки-ус­тои Пскова и Новгорода. И мы всегда помним, как даже в Татар­ском иге мы почерпнули новую силу, а благодаря пожару при На­полеоне Россия получила вместо деревянной новую каменную Мос­кву. Так и в настоящем и в будущем.

Все подробности архитектуры и всей жизни русской обуславли­вают и подробности костюма, при общечеловеческом сотрудничест­ве слагается и смысл общечеловеческий.

Когда мои половецкие костюмы в "Князе Игоре" проникли в моды Парижа — разве это была только экзотичность? Нет, эти ко­стюмы, сойдя со сцены, став около старых стен Лувра, не испорти­ли жизнь и внесли еще одну жизненную ноту. Теперь, почему нас могут сейчас интересовать костюмы из Снегурочки? Случайно ли? Или сейчас есть на то особые основания? О России так много гово­рят. Так стараются понять ее. Но путь глаза и уха — лучший не­посредственный путь. И правда-легенда — сказка "Снегурочка" по­казывает часть подлинной России в ее красоте.

Островский, реалист-драматург, только раз в жизни отдал вдохновение сказке. Римский-Корсаков отдал "Снегурочке" моло­дой запас сил. И легенда убедительна своим подлинным эпосом.

Все элементы влияний на Россию видны в Снегурочке. И время сказки — поэтичное время славян, почитавших силы природы, — дает светлую атмосферу ликования природой. Мы имеем элементы Византии: царь и его придворный быт. Но и здесь царь является от­цом и учителем, а не деспотом.

Мы имеем элементы Востока: Торговый гость Мизгирь и Весна, прилетающая из теплых стран. Мы имеем народный быт. Тип ле­гендарного пастуха Леля, так близкого с обликом Индусского Кришны. Типы Купавы, девушек и парней ведут мысль к истокам поэзии — к земле и к весеннему Солнцу.

И, наконец, мы имеем элементы Севера. Элементы лесных чар. Царство шамана: мороз, лешие, Снегурочка.

Вне излишней историчности, вне надуманности "Снегурочка" являет столько настоящего смысла России, что и все элементы ее становятся уже в пределы легенды общечеловеческой и понятной каждому сердцу.

Так понятна каждая общечеловеческая идея. Также понятно, что сердце народов все-таки имеет общечеловеческий язык. И об­щий язык этот все-таки приводит к творческой любви. И мы пони­маем, отчего сердце Америки открыто для России, а сердце России считает Америку своим лучшим другом.

В "Снегурочке" летят весенние птицы. Прилетают несмотря на снег и на холод. И напоминают о близости солнца и света. И как птицы оснастились эти костюмы. Понесут они мысль о большой со­циальной работе, творимой в жизни. И лягут они залогом единения двух великих стран.

В Art Institute была выставлена моя картина "Pagan Russia". Многие приняли ее за Alaska's Totem Pales. И они были правы — так много общего было и в древних изображениях и пейзаже карти­ны. Но древние русские идолы отошли в предание. Alaska's Totem Pales переходит из жизни в зал Музея. Но обобщающий голос все-таки остается. И за нациями поднимается Лик Человечества.

И я, названный другом Америки, свидетельствую это.

Chicago, 1921

 

СЫН ЦАРЯ

 

То, что человеческие руки разделяют, сама жизнь соединяет. Во времена, когда Восток и Запад условно противопоставляются, сама жизнь формирует основания для единой мудрости. Христиан­ство и буддизм, казалось бы, разделены многими перегородками, но народная мудрость не признает эти деления. С чистой доброжела­тельностью нации говорят об Иссе, лучшем из сынов человеческих. Самые разные народы почитают мудрость Моисея, и имя Будды произносится в христианских церквях. С удивлением видишь на стенах старого католического Кампо Санто в Пизе прекрасную фреску Нардо ди Сьоне, изображающую Сына царя, будущего Буд­ду, впервые созерцающего конец человеческого существования — трупы, попавшиеся ему на дороге во время путешествия. Это — римская католическая церковь.

В православной церкви, в старых описаниях "Житий святых" вы найдете детальное описание жизни Иосафата, сына царя Индии. Вы начинаете понимать, что Иосаф, или Иосафат в неправильном арабском произношении, есть "Бодисаттва". Вы начинаете изучать это длинное повествование, прикрытое вуалью христианской ин­терпретации, и узнаете эпизоды из основного повествования о жиз­ни Будды.

Не поддаваясь никакой личной концепции, давайте обратимся к нескольким дословным отрывкам из старинной "Четьи-Минеи": "На Востоке есть очень большая и обширная страна, называемая Индией, где обитают разные народы. И страна затмевает богатст­вом и обилием все другие страны, и ее границы достигают Персии. Эта страна однажды была просвещена Святым Фомой, апостолом, но полностью не перестала поклоняться идолам потому, что многие были такими заблуждающимися язычниками, что не могли принять учение о спасении и продолжали придерживаться своей соблазни­тельной дьявольщины. Со временем ересь так распространилась, подобно сорной траве, ухудшая добрые семена, что количество язычников стало намного больше, чем правоверных.

Тогда царь, чье имя было Авенир, стал правителем в этой стра­не, и он был великим и славным своей мощью и владениями. И сын родился у царя, и назвали его Иосаф. Ребенок был очень красив, и его необычайная красота была знаком великой красоты его духа. Царь собрал огромное количество магов и астрологов и спросил у них, какое будущее ждет ребенка, когда он вырастет. На это они ответили, что он будет более великим, чем все предшествующие цари. Но один из пророков, самый мудрый из всех, и мудрый не благодаря звездам, а обладавший божественными внутренними зна­ниями, сказал царю: "Ребенок вырастет не в этом царстве, а в цар­стве намного лучшем и бесконечно большем".

Царь построил роскошный дворец с огромным количеством просторных палат, где Иосафа должны были обучать. Когда ребе­нок подрос и стал рассудительным, царь нанял наставников и слуг, которые были молоды и прекрасны, чтобы выполнять все его жела­ния. И он отдал строгий приказ о том, чтобы ни один чужой никог­да не допускался до царевича. Царь также приказал, чтобы никто и никогда царевичу не рассказывал о печалях жизни; ни о смерти, ни о старости, ни о болезнях и других печалях, которые могли бы на­рушить его удовольствия. Но все должны были говорить с ним только о прекрасном., чтобы занять его разум наслаждениями и удовольствиями, и не давать ему времени думать о будущем.

Таким образом, царевич, не покидая прекрасного дворца, провел свою юность и овладел индийской и египетской мудростью; он рос мудрым и понимающим, и его жизнь была украшена достойны­ми принципами. Затем он начал осмысливать, почему отец держит его в таком одиночестве и спросил об этом одного из своих настав­ников. Тот, понимая, что юноша имел совершенный разум и вели­кую доброту, рассказал ему о том, что астрологи предсказали ему при рождении.

Царь часто навещал своего сына, которого очень любил. И од­нажды Иосаф сказал своему отцу: "Велико желание мое узнать, мой отец, о том, что всегда отягощает мой разум горем и печалью". Отец, чувствуя боль в его сердце, ответил: "Скажи мне, дорогое ди­тя, что это за печаль, которая причиняет тебе боль, и я немедленно попытаюсь превратить ее в радость".

Тогда Иосаф спросил: "Каковы причины моего заточения здесь; почему ты держишь меня за этими стенами и воротами, лишая ме­ня внешнего мира и не позволяя никому видеть меня?"

И отец ответил: "Я не хочу, мой сын, чтобы ты видел что-ни­будь, что может вызвать печаль в твоем сердце и таким образом лишить тебя счастья; я хочу, чтобы ты жил здесь всю свою жизнь в беззаботных удовольствиях, окруженный радостью и счастьем".

"Тогда знай, отец, — отвечал юноша, — что тюремное заклю­чение не приносит ни радости, ни удовольствия, а только такое страдание и отчаяние, что еда и питье кажутся отравленными. Я хочу видеть все, что есть за этими воротами и поэтому, если ты не хочешь, чтобы я умер от печали, то позволь мне пойти туда, куда я хочу и пусть моя душа радуется лицезрением того, чего до сих пор я не видел".

Слыша это, царь был удручен, но, понимая, что если он будет продолжать ограничивать своего сына, то причинит ему еще боль­шую печаль и тоску, сказал: "Пусть будет, мое дитя, по-твоему".

И он тотчас приказал подать лучших лошадей и все пригото­вить в полном блеске, как того заслуживает царевич. И он больше не запрещал своему сыну покидать дворец, а разрешил ему ходить повсюду, где он пожелает. Но он отдал приказ всем своим придворным, чтобы ничто грустное и недостойное не коснулось принца, и показывать ему только все лучшее и прекрасное — то, что радует глаз и сердце. Он приказал вдоль дороги хорам петь и играть музы­ке и заводить всяческие увеселения для услаждения царевича.

Царевич часто покидал дворец, гарцуя в полном облачении и блеске. Но однажды из-за оплошности его слуг, он увидел двух мужчин: один был прокаженный, а другой слепой. Он спросил сво­их сопровождающих: "Кто это и почему они такие?"

И его сопровождающие, видя, что невозможно больше скры­вать от него человеческие болезни, сказали: "Это человеческие страдания, которые обычно поражают людей из-за слабости натуры и из-за немощного сложения наших тел".

Юноша спросил: "Такое случается с каждым человеком?"

И ему ответили: "Нет, не с каждым, но с теми, чье здоровье разрушено избытком мирских благ".

Тогда юноша спросил: "Если это не случается, как правило, со всеми людьми, то те, с которыми происходят такие несчастия, зна­ют заранее или такое происходит внезапно и неожиданно?"

Его сопровождающие отвечали: "Кто из нас может знать бу­дущее?"

Царевич перестал спрашивать, но его сердце опечалилось слу­чившимся, и выражение его лица изменилось. Через несколько дней он встретил старика, немощного, с морщинистым лицом, с кривыми и слабыми ногами, совсем седого, беззубого и почти не способного говорить. Заметив его, юноша пришел в ужас, и прика­зав ему подойти, спросил: "Кто это и почему он такой?"

"Он уже очень старый и силы покинули его, и тело стало сла­бым, поэтому он оказался в жалком положении, в котором вы и ви­дите его".

Юноша спросил: "Что же случится с ним дальше, когда он про­живет еще много лет?"

И они отвечали: "Ничего, но смерть заберет его".

Юноша продолжал спрашивать: "Такое может случиться с каж­дым или это случается с некоторыми из нас?"

Они отвечали: "Если смерть не забрала нас в наши молодые годы, то невозможно после долгих лет жизни избежать такого со­стояния".

Юноша спросил: "В каком возрасте люди становятся такими, как он? И если смерть ждет каждого из нас без исключения, то разве нет возможности избежать ее и спастись от этого несча­стья?"

И ему ответили: "В возрасте восьмидесяти или ста лет люди слабеют, становятся немощными и умирают, и не может быть по-другому, для человека смерть естественна и ее приход неизбежен".

Видя и слыша все это, юноша ощутил тоску в глубине сердца и сказал: "Если это так, то наша жизнь горька и полна скорби и кто же может веселиться и избегать печали, когда он всегда ждет смер­ти, которая не только неизбежна, но также, как вы говорите, нео­жиданна".

И он вернулся во дворец очень грустный, непрерывно думая о смерти и повторяя про себя: "Если все должны умереть, я так­же должен умереть, когда... и даже не знаю когда... И после моей смерти кто будет помнить меня? И после долгих веков все уйдет в небытие... Нет ли другой жизни после смерти и нет ли другого мира?"

И он стал тревожиться всеми этими мыслями. Однако он ниче­го не сказал своему отцу, а спросил своего наставника, знает ли он кого-нибудь, кто сможет объяснить ему все это и избавить его ра­зум от мыслей, которым он не может найти решение.

Его учитель сказал: "Я говорил тебе раньше, что мудрые отшельники, которые жили здесь и которые размышляли над всеми этими вопросами, были убиты твоим отцом или были изгнаны в моменты его гнева. Сейчас я не знаю никого в пределах наших границ".

Юноша был глубоко опечален этим, и его сердце болело, а жизнь стала непрерывной пыткой; и таким образом, вся сладость и красота этого мира стали в его глазах обломками и грязью. И Бог, желая, чтобы каждый спасся и чтобы разум постиг правду, с Его обычной любовью и Его милосердием к человечеству указал вер­ный путь юноше следующим образом:

В это время там жил монах, мудрый, достигший совершенства всех достоинств, по имени Варлаам, священник по рангу. Он жил в пустыне Сенаридия. Вдохновленный божественным откровением этот мудрый человек узнал о тяжелом положении царевича и, по­кинув пустыню и изменив свои одежды на купеческие, сел на ко­рабль и отправился в Индийское царство. Прибыв в город, где жил царевич, он прожил там много дней, знакомясь с подробностями, о царевиче и его окружении. И так обнаружив, что наставник был близок царевичу, он отправился к нему и сказал: "Знай, мой госпо­дин, что я купец и приехал из далеких земель. У меня есть драго­ценный камень, равного которому нет и не было, и который до сих пор я не показывал никому, но теперь я говорю о нем с тобой пото­му, что я вижу, что ты умный и способный человек. Поэтому при­веди меня к царевичу, и я отдам ему этот камень, который имеет такую высокую цену, что никто не может исчислить ее, поскольку она превышает стоимость всех прекрасных и дорогих вещей. Ка­мень дает зрение слепым, слух глухим, речь немым, здоровье боль­ным и может изгнать дьявола из одержимого, сделать разумным ду­шевнобольного. Тот, кто обладает этим камнем, может получать все добро, которое пожелает".

Наставник ответил: "Вы кажетесь старым человеком, но все еще говорите пустые слова и захлебываетесь в самовосхвалении: я видел много драгоценных камней и жемчугов, и у меня самого есть много их, но я никогда не слышал и не видел камня, который бы обладал такими силами. Но позвольте мне увидеть его и, если ваши слова правдивы, я немедленно приведу вас к царевичу и вы полу­чите награду, которую заслуживаете!"

Варлаам сказал: "Вы правы, говоря, что вы никогда не видели и не слышали о таких камнях, но поверьте мне, у меня есть такой камень. Я не хочу хвалиться, ни обманывать в моем почтенном возрасте, но я говорю правду. А что касается твоего желания уви­деть его, послушай, что я должен сказать: мой драгоценный ка­мень, помимо способностей и чудес, о которых я уже упоминал, имеет еще одно свойство: его могут увидеть только те, кто имеет абсолютно здоровые глаза и совершенно целомудренное тело; одна­ко, если кто-либо нечистый неожиданно увидит камень, он сразу же потеряет зрение и разум. Зная искусство исцеления, я могу сказать, что твои глаза больны, и поэтому я боюсь показать тебе ка­мень, иначе буду виноват в твоей слепоте. Но царевич, как я слы­шал, ведет чистую жизнь, и у него здоровые и ясные глаза, и поэ­тому я хотел бы показать ему мое сокровище. Не будь равнодуш­ным и не лишай своего господина такого важного дара".

Наставник ответил: "Если это так, то не показывайте мне ка­мень, так как я осквернил себя многими нечестивыми делами и, как вы сказали, у меня нездоровое зрение. Но я верю вам и не буду равнодушным, и оповещу своего господина немедленно".

И учитель пошел во дворец и рассказал царевичу по порядку, как все произошло. И царевич, услышав это, почувствовал в сердце огромную радость, и его дух воспрянул. Он приказал, чтобы купец пришел к нему немедленно.

Варлаам вошел в палату царевича и, поклонившись, приветст­вовал его мудрой и приятной речью. Царевич повелел ему сесть и, как только наставник удалился, сказал старцу:

"Покажите мне камень, о котором вы говорили моему настав­нику и о котором вы говорили такие великие и чудесные вещи".

Но Варлаам так ответил царевичу: "Все, что вам сказали обо мне, справедливо и правильно, так как неприлично мне говорить неправду вашему Высочеству. Я не могу открыть вам великую тай­ну до того, как узнаю ваши мысли, так как Бог сказал мне:

"Вот, вышел сеятель, и когда сеял, некоторые семена упали при дороге, и пришли куры и склевали их; некоторые упали на ка­менистое место, где было мало земли; они взошли, потому что зем­ля была неглубока; некоторые упали в колючки, и колючки вырос­ли и задушили их; но другие упали в добрую почву и принесли плоды сам-сто".

Таким образом, если я найду в твоем сердце добрую и плодо­родную почву, я не буду колебаться, а посею божественное зерно и открою тебе великую тайну. Но если почва каменистая или полна сорняков, то лучше не портить сбереженные зерна и не позволять птицам и зверям уничтожить их, так как строго запрещено бросать драгоценности перед ними. Но я надеюсь найти в тебе самую луч­шую почву для посева достойного семени и для созерцания драго­ценного камня и для просветления светом восхода и для плодов сам-сто. Из-за тебя я прошел через многие испытания, проделал долгий путь, чтобы показать тебе то, чего ты никогда не видел, и научить тебя тому, о чем ты никогда не слышал".

Иосаф сказал ему в ответ:

"У меня, о почтенный господин, огромное желание услышать о новых, достойных мирах, и в моем сердце горит огонь, который побуждает меня получить знание о важных и существенных ве­щах. Но до сих пор я не находил такого человека, который смог бы мне объяснить, что есть в моем уме, и указать мне верный путь. Но если бы я нашел такого человека, я никогда бы не бро­сил его слова ни птицам, ни зверям, мое сердце не будет камнем или наполненным сорняками, а каждое слово я буду лелеять в своем сердце. И если вы сами знаете что-то, пожалуйста, не скрывайте это от меня, но научите меня. С того времени, как я услышал, что вы приехали из далеких земель, мое сердце возра­довалось и наполнилось надеждой получить от вас то, о чем я желал узнать: вот почему я попросил вас войти немедленно, и вот почему я встретил вас радостно, как будто знал вас давно или вы были моим господином".

Варлаам объяснил свое учение в притчах и аллегориях, укра­шая свою речь многими прекрасными рассказами и заповедями. Сердце царевича размягчилось, как воск, и чем больше старый мудрец говорил с ним, тем более желал царевич слушать его. На­конец, царевич начал понимать, что драгоценный камень был чу­десным Светом Духа, который открывает глаза разума, и он пове­рил без малейшего сомнения всему, чему Варлаам учил его. И под­нявшись со своего трона, и подойдя к старому мудрецу, и обняв его, он сказал:

"О, Ты самый достойный из людей! Это, я верю, тот драгоцен­ный камень, который ты держишь в тайне и который ты не хочешь показывать каждому, а только достойному, чьи душевные чувства ясны и здоровы. Как только твои слова достигли моих ушей, неж­ный свет наполнил мое сердце, и тяжелое покрывало печали, кото­рое так долго отягощало мою душу, превратилось в ничто. Итак, скажи мне, я прав в своих рассуждениях, и если ты знаешь что-ни­будь еще, научи меня!"

И Варлаам продолжал, рассказывая ему о мудрости и зле смерти, о воскрешении, о вечной жизни, о прекрасных последст­виях добрых дел и о страданиях грешников. И слова Варлаама так глубоко проникали в душу царевича, что его глаза наполни­лись слезами и он долго плакал. Варлаам также объяснил пусто­ту и непостоянство этого мира и рассказал ему о подвижничестве и одинокой жизни монахов в пустыне. Как драгоценные камни в святилище, Иосаф собрал все эти слова в своем сердце и он по­любил Варлаама так сильно, что хотел быть с ним всегда, чтобы слушать его учение. Он расспрашивал его о жизни отшельников, об их пище и одежде, говоря:

"Скажите мне, какие одежды вы и те, кто с вами, носите в пу­стыне и какая у вас пища и откуда вы ее берете?"

Варлаам отвечал:

"Для еды мы собираем фрукты с деревьев и коренья, которые растут в пустыне. Если, однако, верующий приносит нам хлеб, мы принимаем его как посланный Богом; наша одежда — это шерсть и шкуры овец и коз, изношенная и залатанная, одна и та же летом и зимой. Одежду, которую ты видишь на мне сверху, я взял у одного достойного мирянина, чтобы никто не мог узнать, что я монах. Приди я в моей собственной, мне бы не позволили увидеться с тобой".

Иосаф попросил Варлаама показать его собственную одежду и, когда Варлаам снял купеческую одежду, Иосаф увидел ужас­ное зрелище: тело старика было очень сухим и черным от сол­нечных лучей, кожа висела на его костях. Вокруг чресел и ног до самых колен была изодранная колючая волосяная ткань и такая же накидка свисала с плеч. Иосаф был изумлен такими тяжкими испытаниями и великим терпением старика, и он сокрушался и плакал, прося мудреца взять его с собой в отшельническую жизнь.

Варлаам сказал:

"Не проси меня об этом, потому что гнев твоего отца падет на всех нас. Лучше оставайся здесь, совершенствуя знания великой истины. Я уйду один. Позже, когда как пожелает Бог, ты придешь ко мне, так как я верю, что в этой жизни, а также в будущей жизни мы будем жить вместе".

Иосаф ответил в слезах:

"Если высшая воля такова, то я остаюсь. Возьми с собой мно­го золота для своих собратьев в пустыне, чтобы обрести еду и одежду".

"Богатые дают бедным, — возразил Варлаам, — а не бедные богатым. Как ты можешь дать нам, богатым, когда ты сам беден? Даже последний из наших братьев несравненно богаче, чем ты сам. Я надеюсь, что ты также скоро поймешь эти истинные богатства; но когда ты станешь богат на этом пути, ты станешь скупым и зам­кнутым".

Иосаф не понял его, и Варлаам объяснил ему свои слова, что тот, кто отказывается от всех земных вещей, получает небесное бо­гатство, и самый малый небесный дар более ценен, чем все богатст­ва мира. И он добавил:

"Золото часто является причиной греха, и поэтому мы не дер­жим его. Но ты хочешь, чтобы я принес моим собратьям того змея, которого мы уже победили".

И долго еще Варлаам навещал царевича ежедневно и вел его по чудесному пути к свету.

Однажды Варлаам сказал ему о своем намерении уйти. Иосаф с трудом перенес разлуку с учителем и горько плакал. Он просил Варлаама дать ему свое рубище, как подарок на память. Мудрый старик отдал Иосафу рубище, и Иосаф ценил его больше, чем цар­ские пурпурные одежды.

Однажды Иосаф, долго молясь со слезами на глазах, устал и заснул на полу. Во сне он вдруг увидел, что несколько незнакомцев провели его через чудесные земли на большое поле, покрытое пре­красными и благоуханными цветами. Здесь он увидел множество великолепных деревьев с неизвестными и странными фруктами, приятными на вид и зовущими попробовать их; листья на деревьях мягко раскачивались в легком бризе, и воздух был напоен тонким ароматом. Под деревьями были алтари из чистого золота, украшенные драгоценными камнями и жемчугом, сверкающими особенно ярко. Потом он заметил ложа с покрывалами несказанной красоты и блеска. В центре тек родник, чистые и приятные воды которого ласкали взгляд. Незнакомцы повели Иосафа через эти поля в го­род, сверкающий особым ярким светом. Все стены были из чистого золота и драгоценных камней, невиданных доселе, а колонны и во­рота были из цельного жемчуга. Но кто может описать всю красоту и славу этого города? Свет обильными лучами изливался с высоты и наполнял все улицы города. Крылатые и блестящие воины шли по улицам и пели нежные песни, которых никогда не слышало че­ловеческое ухо.

И Иосаф услышал голос:

"Это место отдыха добродетельных! Здесь ты видишь счастье тех, кто в своей жизни чтил Бога!"

Неизвестные люди потом хотели отвести Иосафа назад, но он, захваченный красотой и великолепием города, сказал:

" Я прошу вас, пожалуйста, не забирайте у меня неописуемую радость и позвольте мне пожить в каком-нибудь углу этого пре­красного города!"

"Сейчас ты не можешь остаться здесь, — ответили ему, — но по твоим многим героическим делам и стремлениям ты в нужное время войдешь сюда, если только ты приложишь все свои усилия. Те, кто старается, будут обладать небесным царством"...

На сороковой день после смерти царя Авенира Иосаф созвал в память своего отца всех сановников, министров и начальников ар­мий и открыл им великую тайну, что он намеревается покинуть это земное царство и все в этом мире и хочет уйти в пустыню и вести жизнь монаха. Все опечалились и заплакали, потому что они люби­ли его за щедрость, гуманность и милосердие. И все просили Иоса­фа не покидать их. Но ночью он отдал приказ всему совету и всем командирам. И оставив этот приказ в своей спальне, он тайно ушел в пустыню. Утром распространилась новость о его уходе, и люди были глубоко угнетены и встревожены. Многие плакали. Потом жители города решили идти и искать его, и действительно они на­шли его около сухого ручья, простершего руки к небесам в молит­ве. Люди окружили его, упали на колени перед ним и просили его со слезами и рыданиями вернуться во дворец. Но он просил их не причинять ему печали и оставить его в покое, так как его решение окончательно. И он пошел в пустыню. Тогда люди, горько попла­кав, вынуждены были вернуться домой, но несколько человек сле­довали за ним до захода солнца, пока опустившаяся темнота не скрыла его от них.

В пустыне Иосаф вел суровую жизнь, еда была скудной, и да­же трава была сухой, а земля давала мало плодов. Но его духовные достижения были велики. И снова, когда он спал, он увидел сон. Те же незнакомцы взяли его и снова повели через прекрасное поле, и он снова увидел сверкающий город. Когда они подошли к его воротам, их встретили Божественные Ангелы, которые несли две гир­лянды неописуемой красоты.

Иосаф спросил: "Чьи это венки?"

"Оба твои, — ответили Ангелы, — один за спасение многих душ, а другой за то, что ты оставил земное царство и начал духов­ную жизнь..."

Таким оригинальным образом в книге "Жития святых" — "Четьи-Минеи" — рассказывается о жизни Будды. За древним сла­вянским церковным языком можно ясно увидеть оригинальное по­вествование о жизни Благословенного Будды. И видение царевича перед его уходом в пустыню четко соответствует озарению Будды. В конце повествования добавлена молитва к индийскому царевичу, в которой говорится: "И покинув свое царство, он достиг пустыни... Молись за спасение наших душ". Там же добавлена еще одна мо­литва, утверждающая, что Иосаф "теперь имеет в качестве дома сверкающие холмы Иерусалима", и просьба, чтобы он мог "молить­ся за всех тех, кто верит в Тебя". Итак, последователи Христа мо­лятся и приближаются к Благословенному Будде.

В ноябре во всех церквях упоминается имя святого индийского царевича Иосафа, и седобородый старовер на Алтае поет древний священный стих, посвященный благословенному индийскому царе­вичу. Глубоко трогательно на высотах Алтая слышать слова царе­вича, обращенные к пустыне:

 

" А прими меня, пустыня тишайшая"

А и как же приму я тебя, царевича?

Нет у меня, у пустыни, ни дворцов, ни палат" —

" А и не нужно мне ни палат, ни дворцов".

 

Так на Алтайских отрогах поет седобородый старовер. А рядом на горе маленький пастушок, подобно древнему Лелю или Благо­словенному Кришне, плетя венки из ноготков, звонко провозглаша­ет другой вирш, посвященный все той же священной памяти:

 

О, Учитель мой любимый,

Пошто ты покинул меня?

Ты покинул меня, сироту;

Провести в печали все мои дни.

О, пустыня прекрасная!

Прими меня в свое лоно,

В избранный дворец мой!

В мир и молчание.

Я бегу, как от змея.

От земной славы и прелести,

От богатства и палат блестящих.

О пустыня возлюбленная, прими меня!

Я пойду в твои поля

Дивиться на цветы чудесные;

Здесь проживу я мои годы

И до скончания дней моих.

Алтай, 1926

 

ШАМБАЛА СИЯЮЩАЯ

 

"Лама, расскажи мне о Шамбале!"

"Но вы, жители Запада, ничего не знаете о Шамбале и не хо­тите ничего знать. Вероятно, ты спрашиваешь только из любопыт­ства и впустую произносишь это священное слово".

"Лама, я не бесцельно спрашиваю о Шамбале. Повсюду люди знают этот великий символ под разными именами. Наши ученые разыскивают каждую искру знания об этом замечательном месте. Чома де Кереш знал о Шамбале, когда подолгу жил в буддийских монастырях. Грюнведель перевел книгу знаменитого Таши-Ламы Палден Йеше "Путь в Шамбалу". Мы догадываемся, что под тай­ными символами спрятана великая истина. Поистине ревностный ученый жаждет знать все о Калачакре".

"Как это может быть, если жители Запада оскверняют наши храмы? Они курят в наших святилищах. Они не понимают и не хо­тят почитать нашу веру и наше учение. Они издеваются и смеются над символами, значения которых не могут осмыслить. Если бы мы посетили ваши храмы, наше поведение было бы совершенно иным, потому что ваш великий Бодхисаттва Исса поистине возвышенный. И никто из нас не станет клеветать на учение милосердия и спра­ведливости".

"Лама, лишь очень невежественные и глупые люди высмеива­ют ваше Учение. Все учения справедливости находятся в одном и том же священном месте. И каждый, кто чувствует это, не осквер­нит святых мест. Лама, почему ты думаешь, что сущность Учения Благословенного неизвестна Западу? Почему ты уверен, что на За­паде мы не знаем о Шамбале?"

"Лама, вот на моем столе ты можешь увидеть Калачакру, Уче­ние, принесенное великим Аттишей из Индии. Я знаю, что если высокий дух уже готов, то слышит голос, возвещающий "Калагия" — зов в Шамбалу. Мы знаем, какой Таши-Лама посетил Шамбалу. Мы знаем книгу Высокого Священника — "Красный путь в Шамбалу". Мы даже знаем монгольскую песнь о Шамбале. Кто знает, возможно, мы знаем многое из того, что неизвестно те­бе. Мы знаем, что совсем недавно молодой лама из Монголии опуб­ликовал книгу о Шамбале".

Лама пристально изучает нас и затем говорит:

"Великая Шамбала находится далеко за океаном. Это могуще­ственное небесное владение. Она не имеет ничего общего с нашей землей. Как и зачем вы, земные люди, интересуетесь ею? Лишь в некоторых местах, на Крайнем Севере, вы можете различить сияю­щие лучи Шамбалы".

"Лама, мы знаем величие Шамбалы. Мы знаем реальность это­го несказуемого места. Но мы также знаем и реальность земной Шамбалы. Мы знаем, как некоторые высокие ламы ходили в Шам­балу, как на своем пути они видели обычные физические предметы. Мы знаем рассказы одного бурятского ламы, как его сопровож­дали через очень узкий тайный проход. Мы знаем, как другой посе­титель видел караван горцев, везущих соль с озер, расположенных на самой границе Шамбалы. Более того, мы сами видели белый по­граничный столб, один из трех постов Шамбалы. Поэтому говори мне не только о небесной Шамбале, но говори и о земной; потому что ты, так же как и я, знаешь, что земная Шамбала связана с не­бесной. И именно в этом месте объединяются два мира".

Лама замолчал. Из-под полуопущенных век он внимательно изучает наши лица. И в вечерних сумерках начинает свое повест­вование: "Истинно, наступает время, когда Учение Благословенно­го вновь идет с Севера на Юг. Слово Истины, начавшее свой вели­кий путь из Бодхгайя, вновь возвратится в те же места. Мы долж­ны принять это, как оно есть: истинное Учение покинет Тибет и вновь появится на Юге. Во всех странах проявятся наставления Будды. Действительно, наступают великие события. Вот вы прихо­дите с Запада и приносите весть о Шамбале. Мы поистине должны это принять. Видимо, луч от башни Ригден-Джапо достиг всех стран".

"Как алмаз, сверкает свет на Башне Шамбалы. Он там — Риг­ден-Джапо, неутомимый, вечно бодрствующий на благо человече­ства. Его глаза не закрываются. В своем магическом зеркале он ви­дит все земные события. И могущество его мысли проникает в да­лекие земли. Для него не существует расстояния; он может в мгно­вение ока оказать помощь достойным. Его яркий свет может унич­тожить любую тьму. Его неисчислимые богатства готовы для помо­щи всем нуждающимся, тем, кто отдал себя на служение во благо справедливости. Он может даже изменять карму людей..."

"Лама, мне кажется, что ты говоришь о Майтрейе, не правда ли?"

"Мы не должны говорить об этой тайне! Существует много такого, что не может быть выдано. Существует много такого, что не может быть кристаллизовано в звуке. В звуке мы открываем нашу мысль. Звуком мы отражаем нашу мысль в пространстве и можем нанести величайший вред. Поэтому все открытое до сужденного срока приведет к неисчислимым бедствиям. Даже вели­чайшие катастрофы могут возникнуть из-за таких легкомыслен­ных действий. Если Ригден-Джапо и Благословенный Майтрейя для тебя одно и то же лицо — пусть будет так. Я этого не утвер­ждал! Неисчислимы жители Шамбалы. Многочисленны велико­лепные новые силы и достижения, которые подготавливаются там для человечества..."

"Лама, в Веданте говорится, что очень скоро человечеству бу­дут даны новые энергии. Верно ли это?"

"Бесчисленно великое, сужденное и приготовленное. Из Свя­щенных Писаний мы знаем об Учении Благословенного, о жителях далеких звезд. Из этого же источника мы слышали о летающей стальной птице... о железных змиях, которые изрыгая огонь и дым, поглощают пространство. Татхагата, Благословенный, предсказал все будущее. Он знал, каким образом помощники Ригден-Джапо воплотятся в должное время, как священная армия избавит Лхасу от всех ее гнусных врагов и как будет установлено царство справед­ливости".

"Лама, если великие воины воплощены, разве не будет Шамба­ла действовать здесь, на земле?"

"Везде — здесь и на небесах. Все силы блага объединятся, что­бы уничтожить тьму. Каждый, кто поможет в этом великом труде, будет вознагражден во сто крат и на самой земле, в этом воплоще­нии. А все грешащие против Шамбалы погибнут в этом же воплощении, так как они исчерпали милосердие".

"Лама, ты знаешь истину. Тогда скажи мне, почему так много недостойных священнослужителей?"

"Конечно, это непростительно, но если Учение должно дви­нуться на Юг, тогда неудивительно, что многие ученые ламы поки­нули Тибет. Знают ли на Западе о том, что Панчен-ринпоче (Таши-Лама) связан с Шамбалой?"

"Лама, конечно, мы знаем, что Панчен-ринпоче глубоко ува­жают повсюду. В разных странах мы слышали, как не только буд­дисты, но и люди разных национальностей высоко отзываются о Его Святейшестве. Говорят даже, что задолго до его отъезда на фресках в его личных покоях были изображены все детали его предстоящего путешествия. Нам рассказывали, как во время своего побега он и его последователи избежали многих величайших опас­ностей.

Нам известно, как однажды, когда преследователи из Лхасы были уже почти рядом, мощный снегопад преградил им путь. В другой раз Панчен-ринпоче достиг горного озера; перед ним встала трудная задача. Его враги были близко, и чтобы уйти от них, нуж­но было проделать длинный путь вокруг озера. Тогда Панчен-рин­поче погрузился на некоторое время в глубокую медитацию. Выйдя из нее, он отдал приказ каравану, несмотря на опасность, оставать­ся всю ночь на берегу озера. И тогда произошло необычайное: ночью ударил сильный мороз, и озеро покрылось льдом и снегом. До восхода солнца, когда еще было темно, Таши-Лама приказал своим людям быстро двинуться в путь и вместе с тремястами своих последователей пересек озеро по льду кратчайшим путем, избежав таким образом опасности. Когда же враги подошли к озеру, солнце стояло уже высоко и лед растаял. Им оставался лишь окружной путь. Так ли это?"

"Истинно, это так. Панчен-ринпоче во время путешествия по­могала священная Шамбала. Он видел много чудесных знаков, ког­да пересекал нагорья, спеша на Север".

"Лама, недалеко от Улан-Давана мы видели огромного черного грифа, летящего низко вблизи нашего лагеря. Он летел наперерез чему-то сияющему и красивому, летящему на Юг над нашим лаге­рем и святящемуся в лучах солнца".

Глаза ламы сверкнули. Нетерпеливо он спросил:

"Чувствовали ли вы запахи храмовых благовоний в этой пус­тыне?"

"Лама, ты совершенно прав — в каменистой пустыне, находя­щейся в нескольких днях пути от всякого жилья, многие из нас од­новременно ощутили веяние изысканного аромата. Так было не­сколько раз. Мы никогда раньше не обоняли такого приятного запа­ха. Он напомнил мне одно благовоние, которое дал мне мой друг в Индии — где он его достал, я не знаю".

"А, вас охраняет Шамбала. Огромный черный гриф — ваш враг, который стремится разрушить вашу работу, но охраняющая сила Шамбалы сопровождает вас в виде этой лучистой формы Ма­терии. Эта мощь всегда рядом с вами, но вы не всегда можете ощу­щать ее. Только иногда она проявляет себя, чтобы дать вам силу и направить вас. Заметили ли вы, куда летела эта сфера? Вам следу­ет двигаться именно в этом направлении. Ты упомянул священный зов — Калагия! Когда кто-то слышит этот повелительный призыв, он должен знать, что путь в Шамбалу открыт для него. Он должен запомнить год, когда был позван, потому что именно с этого време­ни с ним всегда рядом помощь Ригден-Джапо. Только вы сами дол­жны знать и понять, каким способом людям оказывается помощь, потому что они часто упускают посланную им помощь".

"Лама, расскажи мне, каким образом Шамбала помогает про­стым людям? Мы знаем об адептах и о воплощенных сотрудниках Шамбалы. Но каким образом мощь Шамбалы проявляет себя среди обычных?"

"Неисповедимыми и разнообразными путями. Тому, кто в сво­их прошлых воплощениях следовал Учению справедливости и был полезен Общему Делу, помогает это Общее Дело. Несколько лет тому назад, во время войны и смуты, один человек обратился к ла­ме с вопросом, следует ли изменить место своего жительства. Лама сказал ему, что он может оставаться на прежнем месте в течение шести месяцев, но затем окажется в большой опасности и должен будет бежать немедленно. В течение этих шести месяцев дела у человека шли крайне успешно: все было спокойно, и его собствен­ность умножилась. Когда шесть месяцев истекли, он подумал: "По­чему я должен рисковать своим имуществом, покидая это мирное место? Все складывается для меня так благоприятно, и явно нет ни­какой опасности. Вероятно, лама ошибся".

"НО КОСМИЧЕСКИЙ поток нельзя задержать. И предсказан­ная опасность неожиданно возникла. Отряды врагов на полной ско­рости приблизились к этому месту с двух сторон. И человек понял, что лучшая возможность была упущена и путь теперь отрезан. Он поспешил к тому же ламе и рассказал о случившемся".

Лама ему ответил, что в силу некоторых причин он может быть спасен. «Но, — добавил лама, — теперь помочь тебе много труднее. Лучшая возможность упущена, но все же я еще могу кое-что для тебя сделать. Завтра вместе с семьей отправляйся верхом на лошадях на Север. На дороге вы встретите своих врагов. Это не­избежно. Когда вы увидите их, сойдите с дороги и стойте непод­вижно. Даже если они приблизятся к вам, даже если они заговорят с вами, молчите и не двигайтесь, пока они не пройдут».

Так оно и случилось. Этот человек вместе со своей семьей и пожитками рано утром отправился в путь. Неожиданно сквозь ут­ренний туман они различили очертания быстро приближавшихся к ним солдат. Они сошли с дороги и стояли молча, напряженно.

Солдаты спешно приближались, и этот бедняга услышал, как один из них прокричал: "Вот они! Я вижу людей! Нам будет чем поживиться!" Другой, смеясь, ответил: "Дружище, ты, вероятно, плохо спал эту ночь, если не можешь отличить людей от камней. Вот они рядом, а ты говоришь, что это не камни!"

Первый настаивал: "Но я вижу даже лошадь!" Второй смеялся: "На такой каменной лошади далеко не уедешь. Неужели ты вообра­жаешь, что лошадь, почуяв наших коней, осталась бы неподвиж­ной?"

Солдаты дружно смеялись И, потешаясь над ошибкой первого, довольно близко проехали около неподвижно стоявшей группы. За­тем исчезли в тумане. Таким образом, даже в очень трудных обсто­ятельствах человек был спасен. Потому что однажды был полезен Шамбале,

Шамбала знает все. Но тайны Шамбалы строго охраняются".

"Лама, как хранятся тайны Шамбалы? Говорят, что много со­трудников Шамбалы, много вестников спешат по миру. Как могут они хранить тайны, им доверенные?"

"Великие держатели тайн пристально следят за теми, кому они доверили свою работу и поручили высокую миссию. Если неожи­данное зло встает на их пути, им немедленно оказывается помощь. И доверенное сокровище будет сохранено. Примерно 40 лет тому назад великая тайна была доверена человеку, жившему в Великой Монгольской Гоби. Ему было сказано, что он может пользоваться этой тайной в особых целях, но, когда он почувствует приближение смерти, он должен найти кого-то достойного и передать ему свое сокровище. Прошло много лет. И этот человек заболел, а во время болезни к нему приблизилась нечистая сила, и он потерял созна­ние. В таком состоянии он, конечно, не мог найти никого достойно­го, чтобы доверить ему свое сокровище. Но Великие Держатели всегда бдительны и начеку. Из высокого Ашрама спешно отправил­ся через огромную пустыню один из них и не покидал седла более шестидесяти часов. Он успел к больному человеку вовремя, чтобы на короткое время задержать его смерть и найти того, кому он смог бы передать миссию. Возможно, ты удивишься, почему Держатель не взял сокровище с собой. И почему именно состоялась эта передача. Потому что у великой Кармы — свои пути и даже величай­шие Держатели тайн иногда не хотят затрагивать нитей Кармы. Ибо каждая нить Кармы, если она будет порвана, может повлечь величайшее бедствие".

"Лама, в Турфане и Туркестане нам показывали пещеры с длинными неисследованными проходами. Можно ли достичь Шам­балы через эти проходы? Нам говорили, как иногда из этих пещер выходили неизвестные люди и отправлялись в города. Они пыта­лись платить за покупки странными древними монетами, которых теперь уже нет в обиходе".

"ИСТИННО, истинно, люди Шамбалы иногда появляются в мире. Они встречаются с земными сотрудниками Шамбалы. На благо человечества они посылают драгоценные подарки, замеча­тельные реликвии. Я могу рассказать тебе много историй, как чу­десные подарки были получены через пространство. Даже сам Ригден-Джапо иногда появляется в человеческом теле. Он неожиданно показывается в святых местах, в монастырях. И в предназначенный срок сообщает свои пророчества.

Ночью или ранним утром, перед восходом солнца, Правитель Мира приезжает в Храм. Он входит. Все светильники одновременно загораются сами. Некоторые присутствующие сразу узнают Вели­кого Странника. В глубоком почтении собираются ламы. С глубо­чайшим вниманием они слушают пророчества о будущем.

Приближается великая эпоха. Правитель Мира готов для бит­вы. Многие знамения происходят. Космический огонь опять при­ближается к земле. Планеты предвещают новую эру. Но много ка­тастроф произойдет до наступления новой эры процветания. Снова человечество будет испытано, чтобы определить, достаточно ли развился его дух. Подземный огонь сейчас стремится соединиться с огненным элементом Акаши; если все добрые силы не объединят свою мощь, неизбежны величайшие катаклизмы. Рассказывают, как благословенный Ригден-Джапо появляется, чтобы дать поруче­ния своим вестникам; как возникает могучий правитель на черной скале, по дороге в Ладак. И со всех сторон конные вестники при­ближаются в глубоком почтении, чтобы слушать Его; и на полной скорости они мчатся исполнять приказы великой мудрости".

"Лама, как произошло, что земная Шамбала до сих пор не от­крыта путешественниками? На картах можно видеть множество экспедиционных маршрутов. Очевидно, все вершины уже отмече­ны, а все реки и долины исследованы".

"Поистине, много золота в земле и много алмазов и рубинов в горах, и каждый жаждет обладать ими! И сколько людей пытаются добыть их! Так же, как эти люди не могут найти сокровища, так и человек не в состоянии достичь Шамбалы без зова! Вы слышали о ядовитых потоках, обтекающих горы. Возможно, вы видели людей, умирающих от газов, когда они подходили к ним близко. Возмож­но, вы видели, как животные и люди начинают дрожать, приближаясь к некоторым местностям. Многие люди пытаются достичь Шамбалы непозванными. Некоторые из них исчезли навсегда. Только немногие из них достигают святого места, и лишь тогда, когда их карма готова".

"Лама, ты говоришь о священном месте на земле. Есть ли там богатая растительность? Горы кажутся бесплодными, а ураганы и все опустошающие морозы там необычно сильны".

"Среди высоких гор есть неизвестные, защищенные со всех сто­рон долины. Горячие источники питают богатую растительность. Многие редкие растения и лекарственные травы могут расти на этой необычной вулканической почве. Возможно, вы видели гейзе­ры в горах. Возможно, вы слышали, что лишь в двух днях пути от Нагчу, где не увидишь ни дерева, ни растения, есть долина с де­ревьями, травой и теплой водой. Но кто может знать все лабиринты этих гор? На камнях не различишь следы человека. Не прочесть мыслей людей, — а кто может, тот хранит молчание! Возможно, во время ваших странствий вы встречали многих путешественников, молча бредущих по пустыне в холод и зной к своей, неведомой вам цели. Не думай, что если одежда проста, то странник незначите­лен! Если его глаза полузакрыты, не считай, что его взгляд не ос­тер. Невозможно распознать, откуда приближается сила. Напрасны все предостережения, напрасны все пророчества — только путь Шамбалы может принести тебе успех. Только обращаясь непосред­ственно к Благословенному Ригден-Джапо, ты сможешь достичь че­го-то".

"Лама, ты сказал, что враги Шамбалы погибнут. Как они по­гибнут?"

"Истинно, они погибнут в назначенный срок. Их разрушает собственное низкое честолюбие. Ригден-Джапо милосерден. Но грешники — сами себе враги. Кто может сказать, когда дается за­служенное? Кто может узнать, когда помощь действительно необ­ходима? И какова должна быть эта помощь? Многие катаклизмы необходимы и имеют свою цель. Именно тогда, когда ограниченное человеческое мышление убеждено, что все рухнуло и все надежды погибли, творящая рука Правителя посылает свой мощный луч.

Как грешники уничтожаются? У одного ламы-художника был великий дар рисовать с несравненной красотой священные лики. Он великолепно рисовал образы Ригден-Джапо, Благословенного Буд­ды и Дуккар Всевидящую. Но другой художник позавидовал ему и в злобе решил нанести вред праведному. И когда он начал клеве­тать на ламу-художника, его дом загорелся по неизвестной причи­не. Все его имущество было уничтожено, а руки клеветника были так сильно обожжены, что он долгое время не мог работать.

Другой злоумышленник угрожал уничтожить всю работу одно­го честного человека. И вскоре, пересекая Цзампо, он утонул. Еще один человек, вершивший многие прекрасные благотворительные дела, подвергся нападению кого-то, кто стремился уничтожить все его имущество, предназначенное для блага человечества. И снова мощный луч Ригден-Джапо настиг врага, и за один день все его бо­гатство было сметено, а сам он стал нищим. Возможно, ты даже и сейчас встретишь его на базаре в Лхасе, просящего милостыню.

В каждом городе ты можешь услышать, как наказываются те недостойные создания, которые направляют свою злобу на достой­ных. Только путем Шамбалы ты можешь благополучно идти. Лю­бое отклонение с этой дороги славы приведет тебя к величайшим опасностям. Все на земле может быть найдено и измерено. Ни вера, ни слепое поклонение не были заповеданы Благословенным, но — знание опыта".

"Это так, Лама. Я также могу тебе рассказать, как один из на­ших близких стал братом Шамбалы. Мы знаем, как он с научной миссией отправился в Индию, как неожиданно отстал от каравана и как много времени спустя пришла весть о том, что он находится в Шамбале".

"Я могу рассказать тебе, как из далекого Алтая многие старо­веры уходили на поиски так называемого "Беловодья", да так и не вернулись. Я слышал названия гор, рек и озер, лежащих на пути к этому святому месту. Эти названия тайные, некоторые из них ис­кажены, но ты знаешь суть, стоящую за ними.

Я могу рассказать тебе, как один достойный последователь это­го величественного Учения отправился в Шамбалу раньше поло­женного ему срока. Это был чистый и искренний дух, но его карма еще не была исчерпана, и земное задание не было закончено. Один из великих Учителей встретил его на коне в горах и лично говорил с этим устремленным путешественником. Милосердно и сострада­тельно он отправил его обратно закончить свою работу. Я могу рас­сказать тебе об Ашрамах за Шигадзе. Я могу рассказать тебе, как Братья Шамбалы появлялись в различных городах, как они предот­вращали величайшие человеческие бедствия, если человечество до­стойно понимало их".

"...Лама, встречал ли ты Азаров и Кутхумпа?"

"Если ты знаешь о таких случаях, успех должен сопутствовать тебе в работе. Так много знать о Шамбале само по себе уже есть поток очищения. Многие наши люди в течение своей жизни стал­кивались с Азарами и Кутхумпа или снежными людьми, которые служили им. Только сейчас Азары перестали появляться в городах. Они все собрались в горах. Очень высокие, с длинными волосами и бородой, внешне они похожи на индийцев. Однажды, идя вдоль Брахмапутры, я видел Азара. Я попытался догнать его, но он быст­ро обогнул скалу и исчез. На этом месте я не обнаружил ни пеще­ры, ни отверстия — все, что я увидел, это была небольшая ступа. Может быть, он не хотел, чтобы его беспокоили.

Кутхумпа теперь нельзя увидеть. Раньше они довольно часто появлялись в районе Цанга и Манасаровара, когда пилигримы шли на святой Кайлас. Даже снежные люди редко теперь появляются.

Обычный человек в силу своего невежества принимает их за приви­дения. Существуют глубокие причины, почему именно сейчас Ве­ликие не появляются открыто. Мой старый учитель рассказывал мне многое о мудрости Азаров. Мы знаем несколько мест, где жили Великие, но в какой-то момент эти места опустели. Великая при­чина, великая тайна!"

"Лама, правда ли, что Ашрамы были перемещены из окрестности Шигацзе?"

"Эту тайну нельзя разглашать. Я уже сказал, что Азаров нель­зя больше найти в Цанге".

"Лама, почему ваши священнослужители утверждают, что Шамбала находится далеко за океаном, когда земная Шамбала рас­положена ближе? Чома де Кереш даже упоминает, приводя доказа­тельства, место — прекрасную горную долину, где происходило по­священие Будды".

"Я слышал, что жизнь Чома де Кереша не была удачливой. Грюнведель, о котором ты упоминал, сошел с ума: потому что оба они прикоснулись к великому имени Шамбала из любопытства, не понимая его глубочайшего значения. Опасно играть с огнем, хотя огонь может быть величайшей пользой для человечества. Возмож­но, ты слышал, как некоторые путешественники пытались проник­нуть в заповедную территорию и как проводники отказывались со­провождать их. Они говорили: "Лучше убей нас". Даже эти простые люди понимали, что к таким возвышенным вопросам можно прика­саться только с величайшим почтением.

Не преступай законов! Жди в ревностном труде до тех пор, по­ка вестник Шамбалы не приведет к тебе. Жди, пока Могучеголосый не произнесет "Калагия". И тогда ты можешь благополучно втор­гаться в эту высокую материю. Бесцельное любопытство должно трансформироваться в искреннее познание, в приложение высших принципов к повседневной жизни".

"Лама, ты — странник. Скажи, где я встречу тебя снова?"

"Я умоляю тебя, не спрашивай моего имени. Более того, встре­тишь ли ты меня в каком-нибудь городе или в каком-нибудь насе­ленном месте, не узнавай меня. Я сам подойду к тебе".

"Но если я подойду к тебе, что ты сделаешь — просто уйдешь или станешь каким-нибудь образом гипнотизировать меня?"

"Не вынуждай меня пользоваться этими природными силами. Среди некоторых Красных сект разрешено применять определен­ные силы. Но мы можем пользоваться ими лишь в исключительных случаях. Мы не должны нарушать законов природы. Учение нашего Благословенного предписывает нам быть осторожными в проявле­нии наших внутренних возможностей".

"Лама, скажи мне, видел ли ты лично Ригден-Джапо?"

"Нет, я еще не видел Правителя во плоти. Но я слышал Его Голос. И зимой, когда в горах стояли морозы, роза из далекой до­лины была Его подарком мне. Ты так много меня спрашиваешь, что я вижу, ты сведущ во многих вещах. Что бы ты стал делать, ес­ли бы я начал тебя расспрашивать?"

"Лама, я бы молчал".

Лама улыбнулся: "Так ты же знаешь многое. Возможно, ты да­же знаешь, как использовать силы природы и как на Западе в по­следние несколько лет многие знаки были явлены, особенно во вре­мя войны, которую вы или кто-то из вас начал".

"Лама, конечно, такая чудовищная бойня должна была уско­рить непредвиденный поток перевоплощений. Так много людей умерло прежде положенного им срока, что многое было искажено и смещено".

"Вероятно, вы не знали о пророчествах, которые задолго пред­сказали эти бедствия. Если бы вы только знали, вы бы никогда не начали эту ужасную бойню.

Если ты знаешь о Шамбале, если ты знаешь, как использовать скрытые природные силы, ты также должен знать о Намиг, Небес­ных Письменах. И ты узнаешь, как понимать пророчества о буду­щем".

"Лама, мы слышали, что все путешествия Таши-Ламы и Далай-Ламы были предсказаны в пророчествах, задолго до того, как они были предприняты".

"Я повторяю, что в личных покоях Таши-Ламы по его распоря­жению были изображены все события его будущих путешествий. Часто неизвестные странники произносят пророчества и можно ус­лышать и увидеть явные знаки приближающихся событий.

Ты знаешь, что около входа великого храма Гесэр-хана есть две лошади — белая и красная. И когда Гесэр приближается, лоша­ди ржут. Слышал ли ты, что недавно великий знак дал о себе знать и многие люди слышали ржание священных лошадей?"

"Лама, ты упомянул третье Великое Имя Азии..."

"ТАЙНА, тайна. Ты не должен говорить так много. Когда-ни­будь мы поговорим с одним очень образованным Геше из Морулинга. Этот монастырь был основан нашим Далай-Ламой Великим, и звук Великого Имени — часть названия монастыря. Говорят, что перед тем, как покинуть Лхасу навсегда, Великий Далай-Лама имел тайное причастие в этом монастыре. Истинно, из этого мона­стыря несколько лам исчезли для великих новых трудов.

Там ты смог бы найти кое-что знакомое".

"Лама, можешь ли ты рассказать мне что-нибудь о трех вели­чайших монастырях близ Лхасы — Сера, Гандан и Депанг?"

Лама улыбнулся.

"О, это великие ортодоксальные монастыри. В Сера среди трех тысяч лам можно встретить много настоящих воинов. Многие ламы из других стран, например, из Монголии, живут в Гандане. Там находится трон нашего великого Учителя Цзон-Капа. Никто не мо­жет коснуться этого великого сидения, не задрожав. В Депанге так­же есть несколько ученых лам".

"Лама, существуют ли скрытые проходы под Поталой? И есть ли там подземное озеро под главным храмом?"

Лама снова улыбнулся. "Ты так много знаешь, что мне даже кажется, что ты был в Лхасе. Я не знаю, когда ты был там. Не име­ет большого значения, был ли ты там теперь или в других одеждах. Если ты видел это подземное озеро, тогда ты мог быть либо очень великим ламой, либо слугой, несущим факел. Но как слуга ты не мог бы знать многое из того, о чем ты мне рассказал. Возможно, ты также знаешь, что во многих местах Лхасы существуют горячие ис­точники и в некоторых домах люди используют эту воду для своих хозяйственных нужд".

"Лама, я слышал, как некоторые животные — олени, белки и шакалы — подходят к медитирующим ламам в пещерах гималай­ских лесов, и человекообразные обезьяны и мартышки приносят им еду".

"В свою очередь, я спрошу тебя: есть ли что-нибудь невозмож­ное? Но одно очевидно: олень не приблизился бы к человеку в горо­де, потому что очень редко можно встретить человека с добрыми намерениями в этих наполненных толпами местах. Человечество не знает о значении и определенном эффекте ауры; оно не понимает, что не только люди, но даже неодушевленные предметы имеют свои значительные и сильные ауры".

"Лама, мы знаем об этом и даже начали фотографировать ауры. Что же касается неодушевленных предметов, Лама, мы также кое-что знаем о Троне Учителя и о том, что к нему никто не должен прикасаться. Таким образом, присутствие Великого всегда рядом".

"Если ты знаешь ценность такого чтимого трона, тогда ты зна­ешь и значение Учительства. Учительство есть высочайшая связь, которую только возможно достичь в наших земных облачениях. Нас ведут Учителя, и мы стремимся к совершенству в нашем почитании Учителя. Тот, кто знает главный смысл Гуру, не будет отрицать значения реликвий. На Западе вы храните портреты дорогих вам людей и вы почитаете символы и предметы, которые принадлежали вашим предкам и великим вождям. Поэтому считайте это не идоло­поклонством, но символом глубокого почтения и памяти о труде, выполненном кем-то из Великих. И это не только внешнее почита­ние, но если ты знаешь что-нибудь о психических излучениях пред­метов, тогда ты также знаешь о природной магии. Что ты думаешь о магической палочке, которая указывает на богатства недр?"

"Лама, мы знаем много рассказов о странной силе этой двигаю­щейся трости, с помощью которой обнаружены многие рудники, ис­точники и колодцы".

"А как ты полагаешь, кто действует в этом случае — трость или человек?"

"Лама, я думаю, что трость — неживая вещь, в то время как человек наполнен вибрациями и магнетической силой. Поэтому трость подобна пишущей ручке в руке".

"ДА, В НАШЕМ теле сконцентрировано все. Только знай, как пользоваться этим и как не нанести вреда. Известно ли на Западе что-нибудь о Великом Камне, в котором сконцентрированы магиче­ские силы? И знаешь ли ты, с какой планеты пришел этот камень? И кто владел этим сокровищем?"

"Лама, о Великом Камне у нас столько же легенд, сколько у вас изображений Чинтамани. С древних времен друидов многие на­роды помнят легенды о природных энергиях, скрытых в этом стран­ном пришельце на нашу планету. Часто в таких падающих камнях спрятаны алмазы, но они ничто в сравнении с некоторыми другими неизвестными металлами и энергиями, которые обнаруживаются ежедневно в камнях, и бесчисленных токах, и лучах.

"Lapis Exilis" — так называется камень, о котором упоминали старые мейстерзингеры. Можно видеть, что и Запад и Восток мыс­лят одинаково по многим направлениям. Нам не нужно идти в пус­тыни, чтобы услышать о Камне. В наших городах, в наших науч­ных лабораториях есть и легенды и доказательства. Мог ли кто-ни­будь подумать, что сказки о летающем человеке когда-нибудь ста­нут былью? Уже сейчас могут прилетать и ежедневная почта и по­сетители".

"Действительно, Благословенный давно сказал, что железные птицы будут летать по воздуху. Но в то же время не надо подни­мать такой большой вес, мы можем воспарять в своих тонких те­лах. Вы, жители Запада, мечтаете достичь Эвереста в своих тяже­лых ботинках, но мы поднимаемся на те же высоты и даже на более высокие вершины без всякого труда. Необходимо только думать, изучать, понимать и знать, как охватить сознанием весь опыт тон­кого тела. Все было указано в Калачакре, но только немногие по­стигли это. Вы, на Западе, с помощью своих ограниченных аппара­тов можете слышать звуки на большом расстоянии, вы можете да­же ловить космические звуки. Но задолго до этого Миларепа, без всякого аппарата, мог слышать высшие голоса".

"Лама, правда ли, что Миларепа в юности не был духовным че­ловеком? Где-то мы читали, что он даже убил семью своего дяди. Как в таком случае подобный человек может стать духовно разви­тым, будучи подверженным таким вспышкам гнева и даже совер­шив убийство?"

"Ты прав. В юности Миларепа не только убил эту семью, но, вероятно, совершил много других тяжелых преступлений. Но пути духа неисповедимы. От одного из ваших миссионеров мы слышали о вашем святом, которого звали Франциск. Еще в юности он совер­шил много преступлений, и его жизнь не была чистой. Как же в та­ком случае он смог за одну жизнь достичь такого совершенства, ко­торое принесло ему на Западе славу одного из наиболее возвышен­ных святых? От ваших миссионеров, посещавших Лхасу в прошлых столетиях, мы слышали много сказаний, и некоторые из ваших книг находятся в наших библиотеках. Говорят, что книги вашего Евангелия запечатаны в некоторых наших ступах. Возможно, мы знаем лучше, чем вы, как почитать чужие религии".

"Лама, так трудно для нас, жителей Запада, почитать вашу ре­лигию, потому что многое так запутано, так искажено. Например, как может чужестранец при виде двух монастырей, внешне совер­шенно одинаковых, понять, что в одном из них проповедуется Буд­дизм, в то время как другой является злейшим врагом Буддизма. Даже если войти внутрь этих монастырей, можно увидеть внешне почти те же самые изображения. Таким образом, для чужестранца понять, повернута ли свастика в противоположном направлении или нет, будет так же трудно, как и определить, какие иконы буд­дийские, а какие против Будды. Постороннему человеку трудно по­нять, почему людей, которые абсолютно безграмотны и подверже­ны пьянству, называют ламой, так же как и тебя, который знает много и является глубоко культурным человеком".

"Ты прав. Многие ламы носят ламаистскую одежду, но их внутренняя жизнь много хуже, чем у мирянина. Часто среди мно­гих тысяч лам можно найти лишь несколько человек, с которыми можно беседовать о возвышенных вещах и можно ожидать достой­ной взаимности. Не так ли обстоят дела и в вашей религии?"

"Мы видели многих миссионеров — возможно, они говорят об одном и том же Христе, но они нападают друг на друга. Каждый считает свое учение превосходящим другие. Я уверен, что Исса дал одно учение, тогда каким же образом может этот великий символ иметь различные секты, которые враждуют друг с другом? Не ду­май, что мы так невежественны. Мы слышали, что ритуалы, совер­шаемые одной сектой христианских священников, не признаются другими. Значит, у вас должно быть много противостоящих друг другу Христов?

В наших пустынях находят много христианских крестов. Од­нажды я спросил у одного христианского миссионера, подлинны ли эти кресты, и он ответил, что это подделка и что во все времена ложное христианство проникало в Азию, и что мы не должны счи­тать эти кресты возвышенными символами. В таком случае скажи мне, как мы можем отличить подлинный крест от фальшивого? У нас тоже есть крест в Великом Знаке Ак-Дордже. Мы считаем его великим знаком жизни, элемента огня, знаком вечности. И против такого знака никто ничего не скажет!"

"Лама, мы понимаем, что только знанием духа можно устано­вить, что есть подлинное".

"И снова ты показываешь знание великих вещей. И снова ты говоришь так, как сказано в нашей могущественной Калачакре. Но как мы разовьем наше великое понимание? Истинно, мы мудры в духе; мы знаем все — но как сможем мы извлечь это знание из глубин нашего сознания и направить его к нашему разуму? Как постичь необходимую грань между аскетической жизнью и обыкно­венной? Как нам узнать, сколько времени мы можем быть отшельниками и сколько мы должны работать среди людей? Как узнать, какое знание может быть открыто без ущерба, а какое — возмож­но, самое высокое — стоит передать, но лишь немногим? Это все знание Калачакры".

"Лама, великая Калачакра практически неизвестна, потому что ее Учение спутано с низким учением тантриков. Точно так же, как у вас есть настоящие буддисты и их противники бон-по, так же у вас есть низшая тантра колдовства и некромантии. Разве Благословенный не отрицал колдовства? Скажи мне прямо, может ли ла­ма быть колдуном?"

"Ты прав. Не только колдовство, но также неуместное исполь­зование сверхъестественных сил запрещалось нашими великими Учителями. Но если дух настолько продвинут, что может делать многое и использовать любую из своих энергий естественным обра­зом в целях Общего Блага, — в этом случае, это есть не колдовст­во, но великое достижение, великий труд для человечества.

С помощью наших символов, изображений и танок ты можешь увидеть, как действовали великие Учителя; лишь немногие из них изображены в полной медитации. Обычно же они активны в своем великом труде. Они либо обучают людей, либо приручают темные силы и стихии; они не боятся стать лицом к лицу с самыми мощны­ми силами или соединиться с ними, если это необходимо для обще­го процветания. Иногда можно видеть Учителей в настоящей битве, рассеивающих злые силы. Мы не сторонники земных войн, но буд­дисты на протяжении всей истории подвергались нападениям; мы никогда не были агрессорами. Мы слышали, что недавно во время вашей Великой войны христианские священники обеих воюющих сторон утверждали, что именно с ними Исса и Бог. Если Бог — один, тогда мы должны считать, что в данном случае он был в кон­фликте с самим собой. Как можешь ты объяснить это противоре­чие, непонятное для всех буддистов?"

"Лама, война закончилась. Конечно, самые губительные ошиб­ки могут произойти, но сейчас все народы думают о том, как унич­тожить не только идею, но и действительный материальный меха­низм войны".

"Ты полагаешь, что все пушки и все военные корабли долж­ны быть уничтожены? Пусть они превратятся в орудия мира и высокого Учения. Я бы хотел увидеть огромные военные кораб­ли, превращенные в плавучие школы высокого просвещения. Возможно ли это? Во время путешествия в Китай я видел так много пушек и военных кораблей, что я подумал, если бы все эти ужасные создания могли бы стать символами высокого Учения, а не символами убийства, какой огромный поток космической энергии смог бы ощутить мир".

"Лама, даже ядовитую змею считают символом мудрости".

"Вероятно, ты слышал древнюю притчу, как предостерегли змею, чтобы она не кусалась, но только шипела. Каждый должен быть могущественным, но какую защиту ты считаешь наиболее мощной?"

"Лама, конечно же, могущество силы духа. Ибо только в духе мы защищены ментально и физически. Человек, духовно сконцент­рированный, силен, как дюжина мускулистых атлетов. Человек, который знает, как использовать свою ментальную силу, сильнее целой толпы".

"А, МЫ ЕЩЕ раз подошли к нашей великой Калачакре. Кто может существовать без пищи? Кто может существовать без сна? Кто не подвержен жаре и холоду? Кто умеет лечить раны? Истинно тот, кто изучает Калачакру.

Великие Азары, знающие Учения Индии, знают и происхожде­ние Калачакры. Они знают великие истины, которые откроются че­ловечеству и полностью преобразуют жизнь! Многие Учения Калачакры бессознательно используются Западом и Востоком, но даже при таком бессознательном использовании они дают чудесные ре­зультаты. Становится понятным, как возросли бы наши возможно­сти при сознательном следовании этим Учениям, как мудро можно было бы пользоваться великой, вечной энергией, этой тонкой неве­сомой материей, рассеянной повсюду ив каждый момент доступной нам. Это Учение Калачакры, это использование первичной энергии было названо Учением Огня. Индийцы знают о великом Агни — древнем Учении, которое, несмотря на древность, будет новым Учением Новой Эры. Мы должны думать о будущем; и Учение Ка­лачакры, мы знаем, содержит весь материал, который может быть применен для величайшей пользы. Сейчас существует много учите­лей — таких различных и таких враждебных друг другу. И все же многие из них говорят об одном и том же, что выражено в Кала­чакре.

Один из ваших священников однажды спросил меня: "Не есть ли Каббала и Шамбала части одного и того же Учения?" Он спро­сил: "Не был ли великий Моисей посвященным того же самого Уче­ния и последователем его законов?"

Мы можем утверждать лишь одно: каждое Учение истины, каждое Учение о высоких принципах жизни исходит из одного и того же источника. Многие древние буддийские ступы были превра­щены в шиваитские храмы, и многие мечети имеют стены и фунда­менты древних буддийских святилищ. Разве есть в этом вред, если все эти здания были посвящены все тому же высокому принципу жизни? Многие буддийские наскальные изображения имеют свои прообразы в Учениях, существовавших задолго до появления Бла­гословенного. И в то же время они символизируют все ту же высо­кую Сущность.

Что содержит Калачакра? Есть ли в ней какие-либо запреты? Нет, высокое Учение выдвигает только конструктивное. Это так. Те же высокие силы, предназначенные человечеству. И научно объяс­няется, как человечество может использовать природные силы стихий. Когда тебе говорят, что кратчайший путь лежит через Шамба­лу, через Калачакру, это значит, что исполнение не есть недости­жимый идеал, а есть нечто, что может быть достигнуто искренним и усердным устремлением здесь, на этой самой земле и в этом самом воплощении. Это Учение Шамбалы. Истинно, каждый может до­стичь этого. Истинно, каждый может услышать зов "Калагия".

Но чтобы достичь этого, человек должен посвятить всего себя творческому труду. Те, кто трудится с Шамбалой, посвященные и вестники Шамбалы, не сидят в уединении, но путешествуют по­всюду. Очень часто люди не узнают их, а иногда они даже не узна­ют друг друга. Но они выполняют работу не для себя, а для вели­кой Шамбалы; и все они знают великий символ анонимности. Иногда они кажутся богатыми, хотя не имеют никакой собственно­сти. Все — для них, но они не берут для себя ничего. Поэтому, ес­ли ты посвящаешь себя Шамбале, все отбирается и все дается тебе. Если ты пожалеешь, то потеряешь; отдаешь с радостью — обога­тишься. По существу, учение Шамбалы заложено в этом, а не в чем-то далеком и таинственном. Поэтому, если ты знаешь, что Шамбала находится здесь, на земле, если ты знаешь, что все может быть достигнуто здесь, на земле, тогда и вознаграждение придет здесь, на земле. Ты слышал, что награда Шамбалы — истинно, здесь и что она умножается воздаянием. Так происходит не потому, что Учение о Шамбале уникально в сравнении с другими, а пото­му, что Учение о Шамбале — живое, данное для земных воплоще­ний, и может быть применимо во всех условиях жизни человека. Каким образом мы можем научиться работать? Как стать готовым для исполнения всех видов задач; как быть открытым и всевмещающим? Только через практическое изучение Шамбалы. Когда вы читаете много книг о Шамбале, частично переведенных на другие языки и частично неясных, не запутайтесь в великих символах. Даже на Западе, когда вы говорите о больших открытиях, вы поль­зуетесь техническим языком, и простой человек не понимает вас, он воспринимает все буквально и скользит только по поверхности. То же самое можно сказать о великих письменах и научных доку­ментах. Некоторые воспринимают великие Пураны в их букваль­ном аспекте. К какому же заключению они могут прийти? Только к тому, что лежит на поверхности языка, в его филологии, но не в значении символов, которые использованы. Гармония внешнего и внутреннего может быть достигнута лишь изучением Калачакры. Вероятно, ты видел знаки Калачакры на скалах в довольно пустын­ных местах?"

"Чьей-то неизвестной рукой начертаны рисунки на камнях и высечены письмена Калачакры на скалах. Истинно, истинно, толь­ко через Шамбалу, только через Учение Калачакры можно достичь совершенства кратчайшего пути".

"Калагия, Калагия, Калагия! Приди в Шамбалу!"

После этого наш разговор сделался еще более прекрасным и сокровенным. В нем появилась та нота, которая возвышает все чело­веческие устремления. Мы говорили о горе Кайлас, об отшельниках, которые до сих пор живут в пещерах этой чудесной горы, наполняя пространство своими пробуждающими зовами справедливости.

Потом мы говорили о Том Месте, которое находится к северу от Кайласа...

Наступили сумерки, и, казалось, вся комната открылась в но­вом значении. Изображение Ченрези, прекрасно вышитое на бле­стящем шелке, которое висело над головой ламы, казалось, с осо­бым выражением глядело на нас сверху. Таких изображений теперь нет в Тибете.

Рядом с этим изображением находилось другое, также редкое по величию. Там были Амитаба и Владыка Будда, вечно стойкий, со своим непобедимым знаком молнии-дордже в руке. С домашнего алтаря улыбалась Долма, Белая Тара.

От букета свежих фуксий и лиловых георгин исходила освежа­ющая живая сила. Около светилось изображение Могущественного, Непобедимого Ригден-Джапо, и Его присутствие снова напомнило нам о тайном Месте к северу от Кайласа. По углам танки распола­гались четыре наиболее значительных изображения. Внизу был преемник Ригден-Джапо с индусским пандитом, одним из первых толкователей Калачакры. В верхних углах находились два изобра­жения Таши-Лам — слева был Третий Таши-Дама, Панчен Палден Йеше, который принес первые сообщения о Шамбале. Справа была фигура нынешнего Таши-Ламы, который недавно дал новую молитву в честь Шамбалы Сияющей. В центре танки был сам Риг­ден-Джапо, и в основании его трона сиял Акочир-Акдордже — Крест Жизни. Легион народа собрался перед троном Ригдена; кого только не было среди них! Ладакец в своей высокой черной шапке; китаец в круглой шляпе с красным шариком наверху; в белых одеждах индус; мусульманин в белом тюрбане. Здесь киргизы, бу­ряты, калмыки, там монголы в своих характерных одеждах.

Каждый принес Правителю лучшие дары своей земли: фрукты и зерно, ткани и оружие, и драгоценные камни. Никто не принуж­дал эти народы, они добровольно пришли из всех частей Азии, ок­ружив Великого Воина. Может быть, они были завоеваны им? Нет, в них не было покорности при приближении к нему. Народы подхо­дили к Нему, как к их собственному, их единственному Правите­лю. Его рука указывала на землю величественным жестом Льва-Санге; над твердыней земли Он давал клятву строить крепко.

От ароматических курений перед изображением поднимались голубоватые струи, плыли перед ним, складываясь в знаки таинст­венного языка сензар.

И если тот, кто не знает Великой Истины, нарушит эти знаки, то тогда они сольются и растают в пространстве.

Талай-Пхо-Бранг, 1928

 

ВЕЛИКАЯ МАТЕРЬ

 

С древнейших времен женщины носили венки на голове. В этом венке, говорят, они произносили самые тайные заклинания. Не был ли это венок единства? И это благословенное единство не является ли высочайшей ответственностью и прекрасной миссией женщин? От женщин можно услышать, что мы должны стремиться к разоружению не только в отношении военных кораблей и пушек, но и нашего духа. И от кого может молодое поколение узнать пер­вую объединяющую ласку? Только от матери. Как на Востоке, так и на Западе образ Великой Матери -  женщины, является местом окончательного объединения.

Радж-Раджесвари — Всемогущая Матерь. Тебе поет индус древности и индус наших дней. Тебе женщины приносят золотые цветы и у ног твоих освящают плоды, укрепляя ими очаг дома. И помянув изображение Твое, его опускают в воду, дабы ничье не­чистое дыхание не коснулось Красоты Мира. Тебе, Матерь, назы­вают место на Белой Горе, никем не превзойденное. Ведь там встанешь, когда придет час крайней нужды, когда поднимешь Десницу Твою во спасение мира, и окружася всеми вихрями и всем светом, станешь как столб пространства, призывая все силы далеких миров.

Разрушаются старые храмы, раскалываются колонны и в ка­менные стены впились снаряды недругов.

"В Гоа приставали португальские корабли. На высоких кормах каравелл золотом сверкали изображения Мадонны и Ее великим именем посылались ядра в святилище древности. Португальскими снарядами раздроблены колонны Злефанты,

La Virgen de los Conquistadores!

В Севилье, в Альказаре, есть старая картина Алексо Фернан­дес носящая это название. В верхней части картины, в сиянии об­лаков небесного цвета стоит Пресвятая Дева с кроткой улыбкой и под Ее широким плащом собрана и охранена толпа завоевателей. Внизу волнуется море, усеянное галеонами и каравеллами, готовы­ми к отплытию в далекие страны на чужие земли. Может быть, это не корабли, которые будут громить святилище Элефанты, и крот­кой улыбкой Всеблагая Деза провожает завоевателей, точно и она сама с ними восстала на разрушение чужих накоплений. Это уже не грозный Илья Пророк или мужественный Михаил, постоянные воины, но Сама Кроткая подвигнута в народном сознании к бою, точно бы Матери Мира достойно заниматься делами человекоубий­ства".

Мой друг возмущается. Он говорит: "Посмотрите, вот одна из самых откровенных картин. Читайте в ней всю современную психо­логию. Посмотрите на это самомнение. Они собрались захватывать чужое достояние и приписывают Богоматери покровительство их поступкам. Теперь сравните, насколько различно настроение Воcтока, где Благая Куанин закрывает своим покрывалом детей, защи­щая их от опасностей и насилия".

Другой мой приятель защищает психологию Запада и тоже ссылается на изображение, как на истинный документ психологии каждой современности. Он напоминает, как в картинах Сурбарана или Холбейна Пресвятая Дева закрывает своим покрывалом вер­ных, к Ней прибегающих. Из изображений Востока он приводит на память страшных идамов, рогатых, увешанных ужасными атрибу­тами. Он напоминает о пляске Дурги на человеческих телах и об ожерельях из черепов.

Но носитель Востока не сдается. Он указывает, что в этих изображениях нет личного начала, что кажущиеся страшные признаки есть символы необузданных стихий, зная силу кото­рых, человек понимает, что именно надо ему одолеть. При этом любитель Востока указывает, что элементы устрашения приме­нялись всюду и не меньшее пламя и не меньшие рога демонов изображались в аду на фресках Орканья во Флоренции. Всякие ужасы в изображениях Босха или сурового Гриневальда могут поспорить со стихийными изображениями Востока. Любитель Во­стока ставил на вид так называемую Турфанскую Мадонну и предполагал в ней эволюцию богини Маричи, которая будучи раньше жестокой пожирательницей детей, постепенно преврати­лась в заботливую хранительницу их, сделавшись духовной спут­ницей Кувера, бога счастья. Вспоминая об этих благих эволюциях и добрых стремлениях, было указано на обычай, до сих пор существующий на Востоке. Ламы всходят на высокую гору и для спасения неведомых путников разбрасывают маленькие изобра­жения коней, далеко уносимые ветром. В этом действии есть бла­гость и самоотречение.

На это любителю Востока было сказано, что Прокопий Пра­ведный в самоотверженности отвел каменную тучу от родного го­рода и всегда на высоком берегу Двины молился именно за неве­домых плавающих. И было указано, что и на Западе многие по­движники променяли, подобно Прокопию, свое высокое земное положение на пользу мира. В этих подвигах, в этих атаках мо­литв "за неведомых, за несказанных и неписанных" имеется тот же великий принцип анонимности, того же познания преходя­щих земных воплощений, который так привлекателен и на Вос­токе.

Любитель Востока подчеркивал, что этот принцип анонимно­сти, отказа от своего временного имени, такое начало благостного, безвестного даяния на Востоке проведено гораздо шире и глубже. При этом вспомнили, что художественные произведения Востока почти никогда не были подписаны, так как даяние сердца не нуж­далось в сопроводительной записке.

На это ему было замечено, что и все византийские, старые итальянские,  старые нидерландские, русские иконы,  и прочие примитивы также не подписаны. Личное начало стало проявлять­ся позже.

Заговорили о символах Всемогущества и Всеведения и оказа­лось опять, что те же самые символы прошли через самые различ­ные сознания. Разговор продолжался, ибо жизнь давала неиссякае­мые примеры. На каждое указание с Востока следовал пример с За­пада. Вспомнили о белых керамиковых конях, которые кругами до сих пор стоят на полях южной Индии, и на которых, как говорят, женщины в тонких телах совершают полеты. В ответ встали образы Валькирии и даже современное выделение астральных тел. Вспом­нили, как трогательно женщины Индии украшают каждый день по­рог своего дома новым узором — узором благополучия и счастья, но тут же припомнили и все узоры, вышитые женщинами Запада во спасение дорогих их сердцу.

Вспомнили Великого Кришну, благого пастуха, и невольно сравнили с древним образом славянского Леля, тоже пастуха, сход­ного во всем с индусским прототипом. Вспомнили песни в честь Кришны и Гопи и сопоставили их с песнями Леля, с хороводами славян. Вспомнили индусскую женщину на Ганге и ее светочи во спасение семьи и сопоставили с венками на реке под Троицин день — обычаем, милым всем славянским арийцам.

Вспомнили заклинания и вызывания колдунов Малабарского берега и совершенно такие же действия и у сибирских шаманов и у финских ведьм, и у шотландских ясновидящих, и у краснокожих колдунов.

Ни океаны, ни материки не изменяли сущности народного по­нимания сил природы.

Вспомнили Тибетскую некромантию и сопоставили с черной мессой Франции и с сатанистами Крита...

Противопоставляя факты, незаметно начали говорить об од­ном и том же. Кажущиеся противоположения оказались совер­шенно одинаковыми ступенями различных степеней человеческо­го сознания. Собеседники изумленно переглянулись — где же этот Восток и где же этот Запад, которые так принято противо­поставлять?

Третий молчаливый собеседник улыбнулся. А где же вообще граница Востока и Запада, и не странно ли, что Египет, Алжир и Тунис, находящиеся на юг от Европы в общепринятом представле­нии считаются уже Востоком. А лежащие от них на Восток Балка­ны и Греция оказываются Западом.

Припомнилось, как гуляя по берегу океана в Сан-Франциско с профессором литературы, наблюдая солнечный закат, мы спросили друг друга:

"Где мы, наконец, находимся, на крайнем Западе или на край­нем Востоке?" Если Китай и Япония по отношению к ближнево­сточной Малой Азии уже считаются Дальним Востоком, то продол­жая взгляд в том же направлении, не окажется ли Америка с ее инками, майями и краснокожими племенами крайним Востоком? Что же тогда делать с Европой, которая окажется окруженной "востока-ми с трех сторон"?

Припомнили, что во время русской революции финны считали Сибирь своею, ссылаясь на племенные тождества. Припомнили, что Аляска почти сливается с Сибирью и лик краснокожего в сравне­нии со многими монголоидами является поразительно схожим с ли­ком Азии.

Как-то случилось, что на минуту все суеверия и предрассудки были отставлены противниками. Представитель Востока заговорил о Сторучице православной церкви и представитель Запада восхи­щался образами многорукой, всепомогающей Куанин. Представи­тель Востока говорил с почитанием о золототканом платье итальян­ской Мадонны и чувствовал глубокое проникновение картин Дуччио и Фра-Анжелико, а любитель Запада отдавал почтение симво­лам Всеокой, Всезнающей Дуккар. Вспомнили о Всескорбящей. Вспомнили о многообразных образах Всепомогающей и Вседающей. Вспомнили, как метко вырабатывала народная психология иконо­графию символов и какие большие знания остались сейчас нечетки­ми под омертвелой чертою. Там, где ушло предубеждение и забыл­ся рассудок, там появилась улыбка.

Как-то облегченно заговорили о Матери Мира. Благодушно вспомнили итальянского кардинала, который имел обыкновение со­ветовать богомольцам: "Не утруждайте Христа Спасителя, ибо Он очень занят, а лучше обращайтесь к Пресвятой Матери. Она уже передаст ваши просьбы, куда следует".

Вспомнили, как один католический священник, один индус, один египтянин и один русский занимались исследованиями знака Креста и каждый искал значение креста в свою пользу, но с тем же всеобъединяющим смыслом.

Вспомнили мелькнувшие в литературе попытки объединения слов Христос и Кришна и опять вспомнили об Иосафе и о Будде, но так как в этот момент всеблагая рука Матери Мира отстранила все предубеждения, то и беседа протекала в мирных тонах.

Любители Востока и Запада вместо колючих противопоставле­ний перешли к строительному восстановлению образов.

Один из присутствующих вспомнил рассказ одного из учени­ков Рамакришны, каким почитанием пользовалась жена Рамакришны, которую по индусскому обычаю называли матерью. Дру­гой распространил значение этого слова к понятию "материя матрикс"...

Образ Матери Мира, Мадонны, Матери Кали, Преблагой Дуккар, Иштар, Куанин, Мириам, Белой Тары, Радж-Раджесвари, Ниука — все эти благие образы, все эти жертвовательницы собрались в беседе, как добрые знаки единения. И каждая из них сказала на своем языке, но понятном для всех, что не делить, но строить нужно. Сказала, что пришло время Матери Мира, когда приблизятся к земле Высокие Энергии, но в гневе и в разрушительстве эти энергии вместо сужденного созидания дадут губи­тельные взрывы.

В улыбке единения все стало простым. Ореолы Мадонны, такие одиозные для предубежденных, сделались научными физическими излучениями, давным-давно известными человечеству аурами. Осужденные рационализмом современности символы из сверхъесте­ственного вдруг сделались доступными исследованию испытателя. И в этом чуде простоты и познания наметилось дуновение эволю­ции Истины.

Один из собеседников сказал: "Вот мы говорим сейчас о чисто физических опытах, — а ведь начали как будто о Матери Мира". Другой вынул из ящика стола записку и промолвил: "Современный индус, прошедший многие университеты, обращается так к Великой Матери, самой Радж-Раджесвари:

 

Если я прав, Матерь, Ты все:

Кольцо и путь, тьма и свет, и пустота,

Голод и печаль, и бедность и боль.

От зари до тьмы, от ночи до утра, и жизнь и смерть.

Если смерть бывает, все есть Ты.

Если Ты все это, тогда голод и бедность и богатство

Только преходящие знаки Твои.

Я не страдаю, я не восхищаюсь,

Потому, что Ты все и я конечно Твой.

Если Ты все это показываешь смертным,

То проведи, Матерь, меня через Твой свет

К Нему к Великой Истине.

Великая Истина нам явлена только в Тебе.

И затем ввергни куда хочешь мое бренное тело

Или окружи его золотом богатства.

Я это не буду чувствовать.

Ибо с Твоим светом я познаю сущее,

Ибо ты есть Сущее, а я Твой.

Значит, я в Истине! "

 

Третий добавил: "В то же время на другом конце мира поют: Матерь Света в песнях возвеличим!

А старые библиотеки Китая и древне-среднеазиатских центров хранят с далеких времен гимны той же Матери Мира".

На всем Востоке и на всем Западе живет образ Матери Мира и глубокозначительные обращения посвящены этому высокому Облику.

Великий Лик часто бывает закрытым и под этими складками покрывала, сияющего квадратами совершенства, не кажется ли тот же Единый Лик общей всем Матери Сущего!

Мир миру!

Талай-Пхо-Бранг, 1928

 

ПОДЗЕМНЫЕ ЖИТЕЛИ

 

Однажды путешествуя, мы пришли в наполовину разрушенную деревню. Огонь мерцал только в двух домах. В маленькой комнате сидел старик, который чистил посуду. Он стал нашим хозяином на ночь. Я спросил его, почему он один. Он ответил: "Все ушли. Они нашли более подходящие места для проживания. Они были сильны­ми и предприимчивыми. Что-то новое привлекло их. Но я знаю, ни­чего нового нет на земле. И я не хочу менять место  моей смерти".

Итак, самые сильные ушли. Угасающие терпеливо ожидают смерти. Разве это не рассказ о всех миграциях, о предприимчи­вости?

Проблема великих миграций — самая привлекательная в исто­рии человечества. Какой дух двигал целыми народами и бесчислен­ными племенами? Какие катаклизмы гнали орды из родимых сте­пей? Какое новое счастье и преимущества угадывали они в голубой дымке необъятной пустыни?

На скалах в Дардистане мы видели древние росписи. Мы также видели рисунки такого типа на скалах около Брамапутры, а также на скалах Орхона в Монголии и в курганах Минусинска в Сибири. И, наконец, мы ясно видели ту же творческую философию в халристнингарах Швеции и Норвегии. И позже мы стояли в изумлении перед мощными знаками раннего романского стиля, который, как мы выяснили, основывался на тех же творческих устремлениях ве­ликих переселенцев.

В каждом городе, на каждой стоянке Азии я пытался узнать, какие воспоминания сохранились в памяти народной. Через эти ох­раняемые и сохраняемые предания вы можете узнать реальность прошлого. В каждой искорке фольклора есть капля великой Прав­ды, украшенной или искаженной. Совсем еще недавно мы пренеб­регали этими сокровищами фольклора. "Что могут знать эти негра­мотные люди". Но потом мы узнали, что даже великие Риг-Веды были написаны в сравнительно недавнем прошлом и, вероятно, в течение многих столетий они передавались из уст в уста. Мы дума­ли, что ковер-самолет из сказок принадлежит только детям, но вскоре поняли, что хотя каждая фантазия по своему ткет прекрас­ный ковер, украшающий жизнь, тем не менее, именно этот ковер несет следы великой реальности прошлого.

Среди многочисленных легенд и сказок разных стран можно найти предания о затерянных племенах или подземных жителях. В разных местах люди говорят о подобных фактах. Но соотнося их, вы можете увидеть, что они являются главами одного и того же повест­вования. Сначала кажется невозможным, что может существовать какая-либо научная связь между этими разрозненными шепотами, произносимыми при свете костров пустыни. Но потом вы начинаете понимать особые совпадения в этих разнообразных легендах, рассказываемых людьми, которые даже не знают имен друг друга.

Вы узнаете родственные связи в фольклоре Тибета, Монголии, Китая, Туркестана, Кашмира, Персии, Алтая, Сибири, Урала, Кав­каза, русских степей, Литвы, Польши, Венгрии, Германии, Фран­ции; от самых высоких гор до самых глубоких океанов. Вы услыши­те прекрасно сложенные предания в районе Турфана. Вам расска­жут, как святое племя преследовал тиран и как люди, не желая подвергаться жестокости, замуровали себя в горных подземельях. Вас даже спросят, не хотите ли вы посмотреть на вход пещеры, че­рез который ушел преследуемый святой народ.

В Кучаре вы услышите о короле По-чане, правителе тохаров, и как, когда враг настиг его, он скрылся со всеми сокровищами своего королевства, оставив позади себя только песок, камни и руины.

В Кашмире рассказывают о потерянном племени Израиля; лю­бой ученый рабби может объяснить вам, что Израиль — имя тех, кто ищет, и что это означает не нацию, а характер народа. В связи с этими верованиями вам покажут в Сринагаре могилу Благословенного Иссы — Иисуса. Вы можете услышать искусный рассказ о том, как был распят Спаситель, но не умер, и его последователи вы­несли тело из гробницы и исчезли. Говорят, Исса воскрес и провел оставшуюся часть жизни в Кашмире, проповедуя то же Евангелие. Говорят, что из этого подземного погребения доносятся различные ароматы. В Кашмире вам покажут могилу Девы Марии, где спаса­лась святая Мать Иссы после жестокой казни ее сына. Повсюду вы слышите разные рассказы о путешествиях и передвижениях вели­кого значения. По мере продвижения вашего каравана вы получите величайшее удовольствие и величайшие знания. Из Турфана также приходит интересный рассказ о том, как молодых людей посылали в долгие путешествия, как бы в паломничество, для обретения луч­ших знаний других стран.

Каждый вход в пещеру предполагает, что кто-то уже ушел ту­да. Каждый ручей — особенно подземные ручьи — поворачивает воображение к подземным переходам. Во многих местах Централь­ной Азии говорят об Агарти — подземном народе. В многочислен­ных прекрасных легендах описывается та же история о том, как лучший народ покинул предательскую землю и нашел спасение в тайных странах, где он обрел новые силы и подчинил мощные энергии.

В горах Алтая, в прекрасной горной долине Уймон седой старо­вер сказал мне: "Я докажу вам, что легенда о чуди, подземном на­роде, не фантазия! Я приведу вас ко входу в подземное царство".

По дороге через долину, окруженную снежными горами, мой хозяин рассказал мне множество историй о чуди. Замечательно то, что "чудь" на русском языке имеет ту же самую основу, как и слово "чудо". Вероятно поэтому мы можем считать чудь чудесным племе­нем. Мой бородатый проводник рассказал мне, "как давным-давно в этой плодородной долине жило и процветало могущественное племя чуди. Они знали, как изыскать минералы и как вырастить богатый урожай. Самым миролюбивым и трудолюбивым было это племя. Но потом пришел Белый Царь с неисчислимыми отрядами жестоких во­инов. Миролюбивая и трудолюбивая чудь не смогла сопротивляться насилию завоевателей и не хотела терять свою свободу; они оста­лись слугами Белого Царя. Потом впервые белая береза начала рас­ти в этом районе. И, согласно старинным пророчествам, чудь узна­ла, что пришло время их ухода. И чудь, не желая оставаться в под­чинении у Белого Царя, ушла под землю. Только иногда вы можете услышать пение святых людей; сейчас их колокола звонят в подзем­ных храмах. Но придет славное время человеческого очищения, и в эти дни великая чудь снова появится в полной славе".

Так закончил старовер. Мы приближались к низкому каме­нистому холму. Он гордо показал мне: "Вот здесь вход в великое подземное царство. Когда чудь вошла в подземный ход, то за­крыли вход камнями. Сейчас мы стоим прямо около этого под­земного входа".

Мы стояли перед огромным погребением, окруженным больши­ми камнями, таким типичным для периода великого переселения. Подобные погребения с прекрасными образцами готских реликвий мы видели в южнорусских степях, в предгорьях Северного Кавказа. Исследуя этот холм, я вспомнил, как во время перехода через Каракорумский перевал мой саис, ладакец спросил меня: "Знаете ли вы, почему здесь такая своеобразная поверхность? Знаете ли вы, что здесь в подземных пещерах спрятаны многие сокровища и что в них живет удивительное племя, которое ненавидит грехи земли?"

И опять, когда мы прибыли в Хотан, подковы наших лошадей звучали глухо, будто мы проезжали над пещерами или пустотами. Караванщики обратили наше внимание на это, говоря: "Вы слыши­те, какие пустые подземные переходы мы пересекаем? Через эти переходы люди, которые их знают, могут добраться до дальних стран".

Когда мы наткнулись на входы пещер, наши караванщики рас­сказали нам:

"Давным-давно здесь жили люди, сейчас они ушли под землю; они нашли подземный проход к подземному царству. Только очень редко некоторые из них появляются снова на земле. На наши база­ры такие люди приходят со странными, очень древними монетами, но никто не может даже вспомнить то время, когда здесь пользова­лись такими деньгами." Я спросил их, сможем ли мы тоже увидеть таких людей. И они ответили: "Да, если ваши мысли высоки и об­щаются с этими святыми людьми, потому что на земле только грешники, а чистые и мужественные уходят к чему-то более пре­красному".

Велика вера в Царство подземного народа. По всей Азии, на пространствах всех пустынь, от Тихого океана до Урала вы можете услышать одни и те же чудесные сказания об исчезнувшем святом народе. И даже далеко за Уральскими горами эхо тех же сказаний настигнет вас. Часто вы слышите о подземных племенах. Говорят, что иногда невидимый святой народ живет за горой. Иногда или ядовитые, или живительные газы поднимаются над землей, чтобы защищать кого-то. Иногда вы слышите, как передвигаются пески ог­ромной пустыни и на какой-то момент открывают доступ к сокрови­щам подземных царств. Но никто не смеет прикоснуться к этим со­кровищам. Вы услышите, как в скалах самых пустынных горных хребтов можно увидеть отверстия, которые соединены с этими под­земными переходами, и что прекрасные принцессы давным-давно живут в этих природных замках. На расстоянии можно принять эти отверстия за орлиные гнезда, потому что все, что принадлежит под­земному народу, скрыто. Иногда Святой Город тонет, как в фольк­лоре Нидерландов и Швейцарии. И фольклор совпадает с действи­тельными открытиями в озерах и у морских побережий. В Сибири, в России, в Литве и Польше вы найдете много легенд и сказок о вели­канах, которые жили когда-то в этих странах, но потом, питая от­вращение к новым обычаям, исчезли. В этих легендах можно узнать специфические обоснования древних родов. Великаны являются братьями. Очень часто сестры великанов живут на других берегах озер или на другой стороне гор. Очень часто они не любят покидать место жительства, но некоторые особые случаи уводят их из родо­вых жилищ. Всегда рядом с этими великанами находятся птицы и звери, которые, как свидетели, следуют за ними и объявляют об их отправлении.

Среди историй о подземных городах рассказ о Керженце под Нижним Новгородом обладает красотой. Эта легенда оказывает та­кое воздействие на людей, что даже сейчас, один раз в году множе­ство верующего народа собирается для крестного хода вокруг озера, где Святой Город ушел под воду. Трогательно видеть, как жизнен­ны легенды, жизненны, как костры и факелы самой процессии, ко­торая поет святые песни о городе. После этого в полной тишине, сидя вокруг костров, люди ждут и слушают праздничные колокола невидимых церквей.

Это шествие напоминает священный праздник на озере Манасаровар в Гималаях. Русская легенда о Керженце относится ко вре­мени монголо-татарского ига. Она рассказывает, что, когда прибли­зились победоносные татаро-монгольские орды, древнерусский го­род Керженец не смог защитить себя. Тогда весь святой народ этого города пришел в храм и молился о спасении. Перед самыми глаза­ми безжалостных завоевателей город торжественно опустился в озеро, которое впоследствии стало считаться священным. Хотя ле­генда говорит о времени татарского ига, вы можете понять, что ос­нова легенды намного более древняя и вы можете найти следы ти­пичных переселений. Эта легенда имеет не только много вариан­тов, но даже вдохновляет многих современных композиторов и ху­дожников. Каждый может вспомнить прекрасную оперу Римского-Корсакова "Город Китеж".

Бесконечные курганы южных степей хранят многочисленные истории о появлении неизвестного воина неизвестно откуда. В Кар­патах Венгрии существует много подобных преданий о неизвестных племенах, великанах-воинах и таинственных городах. Если без предубеждения вы терпеливо отметите на своей карте все легенды и предания такого рода, вы будете удивлены результатом. Когда вы соберете все сказки о потерянных и подземных племенах, не будет ли перед вами полная карта великих миграций? Старый миссионер-католик случайно рассказал нам, что район Лхасы когда-то назы­вался Гота. В Транс-Гималаях на высоте от пятнадцати до шест­надцати тыс. футов мы обнаружили группы менгиров. Об этих мен­гирах в Тибете никто не знает. Однажды после целого дня путеше­ствия по бесплодным холмам и скалам Транс-Гималаев мы увидели на расстоянии несколько черных палаток, подготовленных для на­шего лагеря. В это время мы заметили неподалеку от этого же на­правления те длинные камни, которые полны значения для каждо­го археолога. Даже издалека можно было различить особый вид их конструкции.

"Что за камни на склоне?" — спросили мы нашего тибетского проводника.

"О, — ответил он, — это доринги — длинные камни; это древ­нее священное место. Очень полезно намазать жиром верхушки камней. Божества этого места помогают путешественникам".

"Кто поставил эти камни вместе?"

"Никто не знает. Но этот район с древних времен назывался Доринг-длинные камни. Люди говорят, что неизвестный народ про­шел здесь давно".

По рельефу Транс-Гималаев мы увидели четко длинные ряды вертикальных камней. Эти ряды заканчивались кольцом с тремя высокими камнями в центре. Все сооружение было направлено с за­пада на восток.

После устройства лагеря мы поспешили к самому месту. Мы поняли, что это был типичный менгир, из тех, что прославили ка­менные поля Карнака. Мы не нашли никаких предметов на окру­жающих склонах. Недалеко от менгира были следы речушки, сей­час высохшей. Раскопки не были позволены из-за глупого пред­убеждения тибетцев, которые выдумали историю о том, что якобы Будда запретил прикасаться к земле. Но никаких раскопок не тре­бовалось, чтобы узнать типичную друидическую конструкцию, так бережно перенесенную с берегов океана... "Самые сильные пришли этим путем и нашли самые подходящие места".

В течение следующих четырех дней мы нашли следующие че­тыре группы менгиров. Некоторые из них имели такие же длинные аллеи, сложенные из камней; другие включали только несколько длинных камней, окруженных меньшими камнями. Когда мы при­близились к высоким перевалам перед Брамапутрой, эти сооруже­ния исчезли. В связи с этими старыми святилищами мы нашли несколько погребений, квадраты которых были выложены большими камнями. Снова полное повторение того, что было обнаружено на Алтае и на Кавказе. Передо мной лежит найденная в таком же ме­сте характерная фибула — двуглавый орел. Такой же рисунок был известен нам из могил Северного Кавказа. Передо мной лежат ти­бетские мечи, точно такие же, что и из готских могильников. Жен­щины того же района носят головные уборы, что и славянские на­роды, — так называемой кокошник.

Когда вы путешествуете по высокогорьям Тибета с их невыно­симым холодом и ураганами; когда вы замечаете этих диких тибет­цев в гниющих мехах, поглощающих сырое мясо, вы глубоко изум­лены, когда из-под меховой шапки показывается лицо испанца, венгра или южного француза. Возможно, у них в какой-то степени искажены черты лица, но они не имеют никакого отношения к монгольскому или китайскому типу. Вы можете отнести их только к европейцам. Можно также представить, что лучшие и самые сме­лые люди ушли куда-то и теперь вы имеете перед собой только бед­ные дегенеративные остатки.

Глядя на безжалостные ледники Транс-Гималаев, на эту сте­рильную почву, на бесплодные скалы, где даже животных мало, где даже орлов увидишь редко, вы можете представить себе, как люди были движимы вперед и как от высоких гор они достигли просторов будущих пустынь. Но их дух не был удовлетворен. Они тосковали по горам. Таким образом именно Алтайские горы дали им времен­ную иллюзию страстно желанного счастья. Но ледники Алтая слишком близки к ним; только сейчас они начали отступать, и уче­ные вычислили, что ледники отступили на двадцать пять футов за последние тридцать лет.

Новые и более плодородные места обитания для мужественных путешественников были найдены на Северном Кавказе и в Крыму. Снова горы дали им возможность вдохнуть простор. Но им больше не надо было сокрушать ледники. Длинное путешествие было вознаграждено. Тогда почему не попытаться двигаться дальше? Карпа­ты тоже приглашали; так до самого побережья океана дошли пи­лигримы. И они помнили все священные знаки своего долгого путе­шествия. Поэтому мы так высоко ценим менгиры Бретани и Стоун Хендж Британских островов. Мы не можем подвести окончательно­го итога, так как каждая окончательность есть вывод, но выводы означают смерть. В широких решениях, в широких ожиданиях и поиске мы счастливы добавить еще жемчужины к нити исканий. Когда меня спрашивали: "Почему вы так радуетесь этим менги­рам?", я отвечал: "Потому что моя карта сказок была подтвержде­на. Когда в одной руке вы держите конец волшебной нити в Карнаке, разве не радость обнаружить ее начало в Транс-Гималаях?"

Кто-нибудь будет спорить, что вероятно, строители менгиров пришли в Транс-Гималаи откуда-то и что Транс-Гималаи могли быть местом их остановки, а не местом их происхождения. Конечно, это может быть и так. Следовательно, мы построили менее определенные выводы, и чем меньше мы предполагаем, тем лучше для будущего.

"Но уверены ли вы, что люди, о которых вы говорите, так на­зываемые готы?"

Это несущественно для меня, как они называются, были ли они праотцами готов или их внуками. Существовали ли у них глу­бокие связи с кельтами или аланами или скифами. Пусть скрупу­лезные расчеты будут сделаны кем-нибудь другим. Но я радуюсь тому факту, что на вершинах Транс-Гималаев я видел олицетворе­ние Карнака. Я не настаиваю на классификации, потому что на мо­их глазах поверхностная классификация менялась часто, и так на­зываемый факт легко переносился на тысячу лет. Я не забуду свое изумление, когда при раскопках кургана, который по установлен­ным характеристикам датировался периодом не позднее X века, я нашел в руках скелета монету XIV столетия. Такие вот колебания!

Народ определяет эти проблемы намного проще: для них все, что исчезло, ушло под землю.

Когда мы спрашиваем нашего столетнего деда о покрытой за­бвением юности, мы определенно услышим много фантастических вещей. Но всегда будет открыта и правда. Когда мы спрашиваем людей об их праотцах, они не способны рассказать нам, они еще могут спеть песню великой правды.

Старые тибетские легенды еще с очень древних времен привле­кали внимание к менгирам и долменам неизвестного происхожде­ния. Память тибетского народа так свидетельствует об этих Вели­ких Странниках:

"Из далекой Индии отправились два принца и пошли на Север. По дороге один из принцев умер, а его брат почтил его память, воз­ведя над ним сверкающее жилище из огромных камней. И сам про­должал свой длинный путь в неизвестные земли".

Так знает память народа!

Тангу, 1923

 

РАДОСТЬ ТВОРЧЕСТВА

 

Разве наша эпоха не одна из самых значительных? Разве са­мые удивительные открытия не вошли в нашу повседневную жизнь? И разве мы не знакомимся с некоторыми самыми тонкими энергиями? Не счастье ли это — не только знать об этих энергиях, но и быть в состоянии использовать их на самом деле в жизни? Пе­ред самыми нашими глазами все трансформируется. Мы уже знаем, как разделить наши энергии между индивидуальностями и миллио­нами. И мы знаем, где и как достичь миллионов и как использовать нашу энергию в случае с индивидуумом.

Границы духовной жизни расширяются. И физические гра­ницы становятся гибкими и вибрирующими. Идея Востока и За­пада — идея близнецов, которые никогда не встретятся — для нашего ума уже закостеневшая идея. Мы уже не должны верить в то, что искусственные стены могут разделять лучшие импульсы человечества, импульсы творческой эволюции. И теперь перед нашими глазами стоит так называемый Запад и так называемый Восток. Они смотрят проницательно друг на друга. Они проверя­ют каждое движение друг друга. Они могут быть ближайшими друзьями и сотрудниками.

Запад может легко понять основные принципиальные идеи Во­стока и хранить вечную мудрость, которая исходит из той части мира, откуда фактически произошли все религии и все вероучения. А великий Восток следует открытиям Запада и ценит достижения этих творческих умов. На Востоке жаждут плодов цивилизации. Я избегаю сомнительного выражения "механическая" — потому что, по-моему, ничего нет механического, когда мы знаем, что материя и дух — это энергия, и мы, как наши дальневосточные друзья, го­товы принять благословение прогрессивной эволюции. Но жизнь из-за невежества полна непонимания. Они не враги.

Нет врагов эволюции — есть непонимание; непонимание семьи; непонимание секса; непонимание возраста; непонимание стран, континентов, миров. И только через открытую созидаю­щую мысль мы можем преодолеть ее, если мы думаем не о себе, а о будущих поколениях. Я повторяю, что Восток может быть близким другом, самым искусным сотрудником, но этот милли­ард людей так же легко может стать врагом из-за непонимания. Разве не прекрасная задача для нашего поколения решить про­блему непонимания, если мы чувствуем всеединство великой Энергии? Импульс улучшения, духовного подъема, творчества является одним и тем же для всего человечества. Одной и той же рукой мы можем дать наше благословение и ею же совершить убийство. Я не верю в так называемые различные условия. Одно условие существует для всего человечества — общий язык серд­ца, и владея этим языком, вы разрушаете все непонимание, по­тому что вы действуете с полной искренностью. Вы можете дей­ствовать, вы можете преодолевать трудности, потому что вы зна­ете, для какой объединяющей цели вы работаете. Мы так часто говорим о вечном мире, но откуда проистекают войны? Из непо­нимания. И если мы так искусны в своих открытиях, разве не са­мое важное открытие определить, как решить проблему непони­мания через язык сердца? Я не говорю о чем-то метафизическом. После 40 лет деятельности я утверждаю, что все — не эфемерно, и, если каждая энергия может быть открыта, измерена и взвеше­на, то таким же образом наша мысль также является материаль­ной эманацией. И сила мысли без каких-либо метафизических сил может подойти самым дружественным образом к каждому непониманию. Следовательно, с высоты, из будущего мы можем рассмотреть нашу действительность. И наш оптимизм не являет­ся продуктом далеких мечтаний, но результатом изучения дюжи­ны стран и широких подходов к различным народам с совершен­но разной психологией. И в конце концов, несмотря на все раз­личия, они едины. И язык сердца, язык любви один и тот же.

Если знак злобы минус, острый, как пронзающая стрела, то знак любви плюс, вечный пылающий крест, который с незапамят­ных времен проливал свет на сознание и содействовал подъему жизни.

Среди ледников Гималаев кто-то спускается с вершин. В руках он несет чашу. Откуда он пришел? И где он исчезнет в отвесных скалах, этот молчаливый одинокий пилигрим? Таковы незабывае­мые воспоминания о Гималаях. Гонцы вестей Шамбалы воскреша­ют связи между великими традициями прошлого и нашими стрем­лениями к будущему. Он вестник Ригден-Джапо, правителя Шам­балы, правителя будущего, предопределяющего наступающие до­стижения человечества, который посылает своих вестников по все­му миру.

От многих народов пришли эти вестники. Преданно и благого­вейно они несут священную весть грядущей эволюции.

Что это за весть? По всему миру бьются миллиарды сердец. Что свяжет их вместе? В моей статье "Красота-Победительница" есть мысль, что лучший путь приблизиться к незнакомому жили­щу — это песня. Не ночью, не с закрытым лицом.

Безграничное искусство, непредубежденная наука несут улыбку понимания. Великие традиции прошлого и будущего, вы­сокое Учение, которое исходит из вечных высот, позволяют до­стичь священные пространства в объединенном понимании. За­тем открываются сердца и начинается необъятная благословен­ная работа.

Не войну, не ненависть, но лучшие созидательные идеи прине­сут всему миру вестники Ригден-Джапо, правителя Шамбалы. Же­лезные птицы, предсказанные Буддой, уже летят, мирно ломая ус­ловные границы. В прекрасных научных лучах Агни Йоги эволю­ция Стучится в двери. Вестники Ригден-Джапо спешат, и благосло­венные открытия несут свет и благословение всему человечеству.

В двадцати пяти странах мы видели бесчисленное количество сердец, которые считают искусство, красоту, знание самыми объе­диняющими силами. Воистину, это цель для великого достижения, поэтому так много народов считают красоту и знание великой по­будительной силой, которая укладывает камни для грядущего про­гресса.

Почему мы вправе считать красоту и знание реальными побу­дительными силами? На какой-то момент представьте себе историю человечества без сокровищ красоты и знания. На какой-то момент вычеркните из памяти величественные изображения Египта и Ассирии. Давайте забудем красоту готских примитивов, очарование буддийского искусства и классической Греции. Давайте лишим эпи­ческих героев и правителей одежд красоты. Какими грубыми стали бы страницы истории! Воистину, ни одно героическое достижение, ни одна созидательная победа не может быть представлена без чув­ства красоты. Форма жизни есть синтез эволюции. Разве не вдох­новляет осознание того, что эволюция человечества имеет высшее выражение в красоте. Концепция красоты жизни растет в Америке и по всему миру. Человечество начинает постигать, что искусства и знания являются самым благороднейшим венцом наций.

Когда мы начинаем думать о чем-то созидательном, строи­тельном, смотрящем вперед, неслучайно на ум приходят высокие башни Северной Америки, величественные очертания Южной Америки.

Неслучайно в этих местах самой древней культуры растут зер­на новых мирных завоеваний и созиданий. Пан-Америка стоит как равновесие Азии. Сейчас наиболее поучительно знать, как на мес­тах самых древних достижений растут новые цветы человеческих знаний. Даже с хладнокровной научной точки зрения мы уже при­выкли говорить о токах, лучах и эманациях. Эти эманации культу­ры удобряют почву и, кто знает, вероятно, они обеспечат реальный подъем конструктивного духа.

Я никогда не был в Южной Америке. Но в духе я чувствую эту физически невидимую дружбу и взаимное понимание. Откуда это идет? Ну, хорошо, некоторые спрашивали меня, действительно ли корни нашей семьи в Испании, поскольку ветвь нашей семьи нахо­дится в Барселоне. Вероятно, общечеловеческие чувства прогресса, поиска и созидания глубоки в каждом человеческом сердце. Веро­ятно, священное чувство риска в поисках великих решений вошло в мое существование с первых лет сознания, когда охотясь, мы бро­дили целыми днями по необъятным лесам России, конечно, не со­бираясь убивать, но с чувством дружбы к природе, как нашей путе­водной звезде.

Когда мы изучали старинные строения Индии, Китая и Тибета, нашим первым сравнением было сравнение с остатками культуры Майя. И в моей старой статье "Радость искусству" я не мог закон­чить свои размышления ничем иным, как ссылкой на древних майя. Таким образом, то, что было самым древним и самым пре­красным, пришло в голову.

Вот сейчас я смотрю на кольцо из Азии с надписью о приходе Века Майтрейи. И я не могу забыть, как одна женщина, которая изучала развалины Юкатана, увидела такую же надпись там, со значением Союза Огня. Теперь решение приходит в такой формуле: "Наша духовная невидимая дружба и преданность — не идет ли это из всеохватывающего элемента огненного пространства? В этом все­охватывающем благотворном огне наши сердца освещаются и через них мы узнаем наших друзей, искренность и сотрудничество."

Разве это не Союз Огня, который сейчас освещает строителей Пан-Америки? И Азия, когда она говорит о благословенной Шам­бале, об Агни Йоге, Учении Огня, знает, что святой дух огня может объединить человеческие сердца в блистательной эволюции.

В марте 1914 г. я выставил серию картин, в которых было предвидение войны; сейчас я счастлив принести в Америку виде­ние Азии — Агни Йогу, Учение Огня, ту самую идею, обозна­ченную мудростью старого юкатанского мудреца, идею Союза Огня.

Снова одна из Великих Истин приходит к нам, и эта Истина объединяет всех носителей огня сердца, чтобы осветить землю мир­ным и прекрасным трудом. Абстрактная идея любви может снова трансформироваться в благодетельное действие, потому что без конструктивного действия любовь мертва. Но в новой Эре ничто не мертво, все живет, вознесенное просвещенным трудом и энтузиаз­мом. Когда я слышу прекрасные песни Испании и Южной Амери­ки, они открывают мне великий Восток.

Где Восток и Запад? После Азии вы едете в Грецию и чувст­вуете мудрость Востока; вы прибываете в Италию, и та же муд­рая романтика пронизывает вас; Корсика, Испания — во всех этих местах до сих пор есть что-то от Великого Востока. И зна­мена Фердинанда и Изабеллы близки мавританским орнаментам. Вы приезжаете в Нью-Мехико и на просторах этой прекрасной страны снова звучит для вас гимн Востока; и вы знаете, что в Мексике, в Юкатане, во всех замках Южной Америки та же са­мая нота великой романтики, великого видения, великой мудро­сти будет повсюду.

Я не умаляю ни запад, ни юг, ни север, ни восток — потому, что на практике разделения не существует, и весь мир разделен только в нашем сознании. Но когда при этом сознании приникает пространственный огонь, тогда создается Союз Огня, и Огонь Энтузиазма непобедим.

С этим священным знаменем мы можем достичь самых пре­красных земель и можем пробудить древние культуры для новых достижений и для нового величия.

На одном из самых древних друидических изображений дале­кой Монголии я увидел в руках каменного великана пламенную ча­шу. Пионеры великих переселений помнили также о святом духе огня. И, конечно, этот неугасимый факел мог провести их через все пространства Азии, Европы и через все океаны. На памятниках Юкатана записаны древние заветы об огне. Во имя этого объединя­ющего великого мудрого символа я приветствую вас, мои невиди­мые друзья из Южной Америки.

Какая радость видеть снова башни Нью-Йорка! Как часто в пу­стынях Азии и особенно в Тибете мы вспоминали небоскребы, ин­дейцев пуэбло и древние города Италии и Испании! Многоэтажные тибетские здания вызывают образы небоскребов. Лабиринты глинобитных стен обычного азиатского жилища напоминают пуэбло Нью-Мехико и Аризоны. Монастыри, гордо стоящие у вершин, по­хожи на орлиные гнезда Италии. Когда я увидел снова башни Нью-Йорка, я вспомнил радостные восклицания, которые вызывали в Азии фотографии этих твердынь человеческих достижений.

Никогда мы не слышали более восторженного восхищения при виде открыток и фотографий Нью-Йорка, чем в городах и кочевых стоянках Центральной Азии. Жители глинобитных домов и юрт вырывали эти сувениры из рук друг друга и восклицали: "Это зем­ля Шамбалы!".

Что может быть более священным для сына Азии, чем это са­мое сокровенное понятие, в котором объединены все его надежды и стремления? В молитвах Азия ждет Шамбалу — эту новую эру че­ловечества; поэтому каждое сравнение с Шамбалой действительно является высочайшей наградой.

Жители Азии добавляют: "Америка — chichab всех стран!"

И "chichab" означает "защитник".

Сколько фотографий башен Нью-Йорка осталось в пустыне! И все они хранятся в святых углах домов, где собраны самые почита­емые предметы.

В отдаленных юртах Азиатских пустынь президента Гувера считают великаном, спасителем голодающих народов. Форда назы­вают символом движущей силы. Монголы считают американских индейцев своими потерянными родственниками. Все наши послед­ние открытия рассматриваются на Востоке как знаки эры Шамба­лы. Космический луч Милликана, теория относительности Эйнш­тейна, музыка Термена из воздуха принимаются в Азии как знаки эволюции человеческого сознания, подтверждаемые ведическими и буддийскими традициями и учениями Шамбалы. Согласно этим древним учениям сороковые годы нашего столетия считаются эрой космических энергий и расширенного сознания.

Эти трогательные воспоминания возникают у меня, когда я снова вижу башни Нью-Йорка! И среди старых друзей я заметил так много новых твердынь, которые поднялись за последние пять лет.

Такое неостановимое творчество приносит настоящую радость.

Когда 30 лет назад я подготовил первую выставку картин ху­дожников США в России, я выразил твердое мнение, что искусство в этой великой стране распространится широко, как и вся ее энер­гичная деятельность.

Восемь лет назад, подводя итоги развития искусства в Амери­ке, я написал статью "Собиратели", наблюдая колоссальные завое­вания культурных принципов, достигнутые Америкой. В 1923 году, уезжая в мою долгую Центрально-Азиатскую экспедицию, я мог услышать о росте и движениях в искусстве Америки только из слу­чайных газет, вырезок из журналов или из писем, которые редко доходили до нас. Конечно, можно было почувствовать, что культурно-художественная и научная работа растет с каждым годом и что появляются новые сотрудники и поклонники. Но, вернувшись в Америку и сейчас входя в ее культурную жизнь, я должен выра­зить искреннее удивление!

В истории достижений человечества Америка является уни­кальным примером изумительного прогресса. Не связанная услов­ностями и старыми формами, без предубеждений, Америка постро­ила свою жизнь мощными руками труда. Естественно, вопрос мате­риального существования и жизни должен был быть решен первым. Затем внимание было повернуто к проблемам технических нужд и социальной жизни.

Построив фундамент цивилизации, Америка начала стремиться к твердому созданию культурных принципов. Знание и Красота стали настоятельной потребностью в жизни молодой страны. Самы­ми неожиданными путями, заслуживая великое восхищение, росли завоевания Искусства и Науки. Качество продукции все улучшает­ся, а это всегда знак роста национального творческого гения. Ши­рокий рост промышленности достигает поэзии созидания.

Деловая жизнь обогащается истинными друзьями духовных книг и произведений искусства. Все ступени культуры ведут, как они и должны, за пределы национальных границ. А другим законом истинной культуры является тот факт, что то, что достигнуто, не хранится только для личного использования. Сокровища достиже­ний открыты всему обществу.

Самые стремящиеся и жизненные силы всех наций собрались в Америке, внося свой вклад в гигантский рост страны. Добровольны­ми, преданными, а иногда даже анонимными руками строятся ог­ромные институты Америки.

Пусть свет, который осветил человеческие сердца, сияет для всех. Эти результаты добровольного и сознательного человеческого стремления высоко поучительны. Ими можно измерить особую цен­ность сотрудников общего блага. Также особенно интересно отме­тить, как развиваются американские организации и учреждения. Наблюдается не ограниченная специализация, а широкий взгляд, не боящийся предубежденного мнения. Чувствуется, что свобода и истинное благо не испытывают помех ни со стороны шовинизма, ни со стороны допотопных систем.

Очень ценно убедиться для себя, как расширяется художест­венное творчество Америки, и как вдобавок к старым известным патронам искусства, многие новые и мощные собиратели радушно принимают это творчество.

Существует поговорка: "Цветы не растут на льду". Художест­венные и научные достижения, музеи и школы — необходимы. Но существенным является широкий отклик народа. Необходимо иметь тех преданных энтузиастов, которые понимают, что стремление к культуре — высочайший долг и радость человечества.

Можно заметить, что часто колоссальные суммы платятся за художественные работы и книги. Разве это не разумно со стороны коллекционеров или еще что-то, что является результатом осужде­ния? Когда человечество станет столь созидательным, что духов­ный и творческий гении станут высочайшими достижениями и ве­хами в истории народов, цены на эти работы станут особым инди­катором. В нашей жизни как мы можем оплатить труд творческого гения? Деньгами? Но только недавно человечество имело возмож­ность убедиться, какой изменяющейся и ненадежной вещью явля­ются деньги. Поэтому цена за работы творческого гения очень от­носительна. Если мы слышим, что где-то платят высокую цену за произведения культуры, то мы знаем, что там культура ценится. И этот факт остается на страницах истории как свидетельство роста этого народа.

Люди могут высоко оценить результаты труда создателей куль­туры. Люди могут желать иметь у себя лучшие образцы творческо­го гения прошлых веков. Нужно приветствовать каждое стремление мысли в этом направлении. В жизни все относительно; могут слу­читься ошибки, но это направление мысли очень ценно. В настоя­щее время, когда старые формы превращаются так быстро и мощно в новые, направление народной мысли чрезвычайно драгоценно.

Америка следует в своем развитии дорогой истинного прогрес­са. В течение нескольких последних лет Америка стоит особняком в создании новых музеев, обществ, агентств, лекториев, театров... Поражаешься колоссальным ресурсам страны, которые поглощает этот богатый поток творческой силы. Найдена возможность как для развития национального искусства, так и для собирания сокровищ всего мира. Есть множество людей, которые доброжелательно при­ветствуют художественные события и откликаются на них.

Читая страницы истории самых культурных народов, мы рады отметить те, когда народ поворачивается к ценностям науки и кра­соты. Это всегда происходит в моменты расцвета нации. Сейчас, когда я вернулся из длительного путешествия, допустимо выразить радость по поводу художественного и научного роста американско­го сознания. Это то самое, во что я верил. Когда меня обвиняли в чрезмерном идеализме, я утверждал, что, напротив, моя вера была реальной и практичной. И я был прав, потому что именно самые практичные люди высоко оценивают достижения культуры.

Творчество является ее реальной и надежной сущностью. Твор­ческая нация не может ограничить свою деятельность узкими ци­вилизованными дорогами. Расширенное сознание ведет к синтезу всей жизни. Самые высочайшие импульсы и решения становятся реальными и убедительными.

Америка воодушевляет сознание широкими решениями; в сво­ем великодушии она хочет иметь лучшие предметы и хочет слы­шать лучшие слова и стремится сделать своих детей будущими со­зидателями. Государственные деятели Америки и ее прекрасные руководители в то же время являются собирателями самых разнообразных образцов творческого гения. Там, где руководители и где великие люди посвящают лучшую часть своего ума произведениям творчества — там массы также выражают те же стремления и будут думать в том же направлении истинной эволюции.

Не связанные предубеждением или суеверием люди хотят иметь не только удобную, но также прекрасную жизнь. Малые привычки не висят на спине строителя жизни. И за его успехом придет новый прогресс и даже сами препятствия станут рычагами энергии.

Я верю, что Секретарь Труда, м-р Джеймс Дэвис, не будет возражать, если я процитирую отрывок из его письма, посланного в Музей Рериха 24 марта 1929 года по случаю его основания:

"Поскольку наше материальное богатство растет, то все более необходимо сохранить живыми наше знание и любовь к прекрас­ным предметам духа и ума, иначе нам грозит опасность выиграть мир, но потерять наши души. Нужно благодарить каждого высоко мыслящего американца, который несет судьбу своей страны в серд­це, и заручиться его поддержкой в сохранении культуры и интел­лектуального потенциала народа и организаций таких же влиятель­ных, мощных и целеустремленных, как ваша.

Куда бы ни были направлены ваши усилия, я желаю вам вели­кого и постоянно растущего успеха на долгие годы. Хотя наше вре­мя опасно для творений духа, оно имеет и другой аспект. Цивили­зация достигает своих высочайших пиков только после того, как она накопит материальные средства, которыми вознаграждают ху­дожника и мыслителя. Эти обильные средства у нас есть. Необхо­димо, чтобы только руководители востребовали это богатство и увидели, что оно пошло для культурных достижений. Вы и ваши соратники и есть руководители. Желаю вам построить не только это здание, но и заложить у нас великое новое движение, воспиты­вающее любовь к прекрасному, и пусть то и другое служит нашему народу и принесет еще больше света в их жизнь".

Это действительно замечательные строки из высказываний го­сударственного деятеля! Там, где народ думает таким образом, там страна находится на пути счастливых достижений.

Когда вы приезжаете с гор и пустынь, где древняя культура ле­жит, спрятанная в тени веков, чрезвычайный рост художественной и научной деятельности в Америке глубоко поражает вас и прино­сит вам великую радость. Овладение культурой не проходит неза­меченным. Она создает тонкость мысли — творческое воображение и способность воспринимать новую волну прогресса.

Эра счастливых достижений предсказана Америке. Как быстрое движение огромного корабля притягивает все движущееся, так и неотразимое развитие Америки объединилось самым высоким и лучшим.

Нью-Йорк, 1929

 

ВЕСНА СВЯЩЕННАЯ

 

Обращение в аудитории Ваннамэкера на собрании Лиги Композиторов, Нью Йорк 1930.

 

Много лет тому назад у меня была картина "Задумывают Одежду". В этой картине были выражены первые мысли женщины об одежде, первые орнаменты, первые руны украшения. Удиви­тельно было сознавать, насколько эти первичные орнаменты были сходны с украшениями наших дней.

Вы, конечно, знаете, что сейчас в Париже в большой моде скифское искусство, которое многие авторы считают предтечею ку­бизма.

В 1922 г. в Чикаго во время постановки "Снегурочки" мас­терские Маршала Фильда произвели интересный опыт: построить современные костюмы на орнаментах или линиях доисториче­ских славянских одеяний. Поучительно было видеть, насколько многие современные формы естественно слились с древнейшими орнаментами.

В связи с сопоставлением древнейшего и новейшего вспоми­наю, как в Тибете нам приходилось показывать изображения небо­скребов и можно было наблюдать, как народ, видевший их впер­вые, принимал их с полным пониманием, сравнивая с семнадцатью этажами знаменитой Поталы-дворца Далай-Ламы. И не только по высоте принимал народ небоскребы, но он оценивал и сходство са­мого существа постройки со своими древнейшими зданиями. Так, опять мы могли видеть, как самая древняя и самая современная мысль созвучат.

В дневнике моем имеется страница, посвященная первой по­становке "Священной Весны" в Париже в 1913 году:

"Восемнадцать лет прошло с тех пор, как мы со Стравинским сидели в Талашкине, у княгини Тенишевой в расписном Малютинском домике и вырабатывали основу "Священной Весны". Княгиня просила нас написать на балках этого сказочного доми­ка что-нибудь на память из "Весны". Вероятно, и теперь какие-то фрагменты наших написаний остаются на цветной балке. Но знают ли теперешние обитатели этого дома, что и почему напи­сано там?

Хорошее было время, когда строился Храм Святого Духа и заканчивались картины "Человечьи Праотцы", "Древо Преблагое Врагам Озлобление" и эскизы "Царицы Небесной". Холмы Смо­ленские, белые березы, золотые кувшинки, белые лотосы, подо­бные чашам жизни Индии, напоминали нам о вечном Пастухе Леле и Купаве, или, как сказал бы Индус, о Кришне и Гопи. Нельзя не отметить, что сыны Востока совершенно определенно узнавали в образе Леля и Купавы великого Кришну и Гопи. В этих вечных понятиях опять сплеталась мудрость Востока с лучшими изображениями Запада. С полным сознанием я говорил в Индии на вопрос о разнице Востока и Запада: — "Лучшие розы Востока и Запада одинаково благоухают".

Пришла война, Стравинский оказался за границей. Слышно было, что мои эскизы к "Весне" были уничтожены в его галицийском имении. Была уничтожена и "Ункрада". Многое прошло, но вечное остается. В течение этих лет мы наблюдали, как в Азии еще звучат вечные ритмы "Весны Священной". Мы слышали, как в свя­щенных горах и пустынях звучали песни, сложенные не для людей, но для самой Великой Пустыни. Монгол-певец отказывался повто­рить случайно услышанную песню, потому что он поет лишь для Великой Пустыни. И мы вспоминали Стравинского, как он влагал в симфонию "Весны" великие ритмы человеческих устремлений. За­тем в Кашмире мы наблюдали величественный Праздник Весны с фантастическими танцами факелов. И опять мы восклицали, в вос­торге вспоминая Стравинского.

Когда в горных монастырях мы слышали гремящие гигантские трубы и восхищались фантастикой священных танцев, полных сим­волических ритмов, опять имена Стравинского, Стоковского, Про­кофьева приходили на ум.

Когда в Сиккиме мы присутствовали на празднествах в честь великой Кинченджунги, мы чувствовали то же единение с вечным стремлением к возвышенному, которое создало прекрасный поэти­ческий облик Шивы, испившего яд мира во спасение человечества. Чувствовались все великие Искупители и Герои и Творцы челове­ческих восхождений.

Тогда уже "Весна" признана всюду и никакие предрассудки и суеверия не боролись против меня. Но нельзя не вспомнить, как во время первого представления в Париже, в мае 1913 года, весь театр свистел и ревел, так что даже заглушал оркестр. Кто зна­ет, может быть в этот момент они в душе ликовали, выражая это чувство, как самые примитивные народы. Но, должен сказать, эта дикая примитивность не имела ничего общего с изысканною примитивностью наших предков, для кого ритм, священный сим­вол и утонченность движения были величайшими и священней­шими понятиями.

Думалось, неужели тысячи лет должны пройти, чтобы уви­деть, как люди могут стать условными и насколько предрассудки и суеверия еще могут жить в наше, казалось бы, цивилизованное время. С трудом понимают люди, как честно приближаться к действительности. Жалкое самомнение и невежественная услов­ность легко могут затемнять и скрывать великую действитель­ность. Но для меня является драгоценным знаком засвидетельст­вовать, что в течение десяти лет моей работы в Америке я не по­чувствовал дешевого шовинизма или ханжества. Может быть, но­вая комбинация наций охраняет Америку от ядовитой мелочно­сти. А наследие великой культуры Майев и Ацтеков дают героическую основу широким движениям этой страны. Поистине, здесь в Америке вы не должны быть отрицателем. Так много пре­красного возможно здесь, и мы можем сохранить нашу положи­тельность и восприимчивость. Можно чувствовать наэлектризованность, насыщенность энергии этой страны; в этой энергии мы можем сознавать положительные элементы жизни.

Созидательное устремление духа, радость прекрасным законам природы и героическое самопожертвование, конечно, являются ос­новными чувствованиями "Весны Священной". Мы не можем при­нимать "Весну" только как русскую или как славянскую... Она го­раздо более древняя, она общечеловечна.

Это вечный праздник души. Это восхищение любви и само­пожертвования не под ножом свирепой условщины, но в восхи­щении духа, в слиянии нашего земного существования с Вы­шним.

На расписной балке Тенишевского дома записаны руны "Вес­ны". Княгиня Тенишева, преданная собирательница и создательни­ца многого незабываемого, уже ушла. Нижинский уже более не с нами, и уже Дягилев творит по-новому в духовных сферах.

И все же "Весна Священная" нова, и молодежь принимает "Весну" как новое понятие. Может быть, вечная новизна "Весны" в том, что священность Весны вечна и любовь вечна, и самопо­жертвование вечно. Так, в этом вечном обновленном понимании, Стравинский касается вечного в музыке. Он был нов, потому что прикоснулся к будущему, как Великий Змий в кольце касается Прошлого.

И волшебник созвучий, наш друг Стоковский, тонко чувст­вует истину и красоту. Чудесно, как жрец древности, он оживля­ет в жизни священный лад, соединяющий великое прошлое с бу­дущим.

Правда, прекрасен в Кашмире праздник огней! Прекрасны ги­гантские трубы горных монастырей! Из-за Кинченджунги началось великое переселение, несение вечной "Священной Весны!".

Мы знаем, насколько нежелательно одно распространение без утончения. Везде, где мы видим распространение без утонче­ния, везде оно выражается в жестокости и грубости. Отчего по­гибли великаны? Конечно потому, что рост их был несравним с утонченностью.

Не забудем и другое. Вспомним, когда в 1921 году в Аризоне я показывал фотографии Монголов местным Индейцам, они воскли­цали: "Они ведь Индейцы! Они наши братья!". И так же точно, когда затем в Монголии я показывал Монголам изображения Аме­риканских Индейцев в Санта-Фе, они узнавали в них своих бли­жайших родственников. Они поведали замечательную сказку: "В давние времена жили два брата. Но повернулся Огненный Змий, и раскололась Земля, и с тех пор разлучились родные. Но вечно ждут они весть о брате и знают, что близко время, когда Огненная Птица принесет им эту желанную весть". Так, в простых словах от древнейших времен люди устремляются в будущее.

Когда вы в Азии, вы можете видеть вокруг себя многое заме­чательное, что в условиях колыбели народов совершенно не ка­жется сверхъестественным. Вы легко встречаетесь с великими проблемами, заключенными в прекрасные символы. Мы всегда мечтаем иметь театр в жизни. В Азии вы имеете его ежедневно. Б Монголии во время многодневных священных торжеств вы ви­дите и замечательные танцы и глубокую символику. В пустынях перед вами несут древние знамена и священные изображения в оправе тысяч народа, в громе трубном, в прекрасных красках ко­стюмов и горных сверканий. И все это является выражением жизни. Если вы допущены принять участие в этой жизни, вы ви­дите, насколько она сливается с природою; очень ценно это ощу­щение.

Во время священных танцев вы вспомните множества пре­красных сказаний, сотканных вокруг искусства и музыки Восто­ка. В Тибете вы услышите, почему так величественны трубы и так мощен их звук. Вам скажут: "Однажды Властитель Тибета пригласил для очищения Учения великого Учителя Индии. Под­нялся вопрос, как необычно встретить этого великого гостя. Не­возможно встретить духовного Учителя золотом, серебром и дра­гоценными камнями. Но Лама имел видение и указал Властите­лю соорудить особые гигантские трубы, чтобы встретить Учителя особыми новыми звуками". Разве это прекрасное почитание зву­ка, как такового, не напоминает вам искание современных композиторов?

Вспомните орнаменты и рисунки Американских Индейцев в их старых становищах. Эти рисунки полны замечательного зна­чения и напоминают о необыкновенной древности своей, ведя ко временам единого языка. Так, наблюдая и объединяя националь­ные символы, мы выясняем историческое значение чистого ри­сунка. В этом первичном начертании вы видите мысли о космого­нии, о символах природы. В радуге, в молнии, в облаках вы ви­дите всю историю устремлений к прекрасному. Эти начертания объединят давно разъединенное сознание народов; они те же, как и в Аризоне, так и в Монголии, так и в Сибири. Те же начерта­ния, как на скалах Тибета и Ладака, так и на камнях Кавказа, Венгрии и Норвегии.

Эти обобщающие осознания должны быть особенно ценны те­перь, когда так обострено стремление к эволюции. Человечество устремляется освободиться от старых форм и создать что-то но­вое. Но, чтобы создать что-то новое, мы раньше должны знать все древние источники. Только тогда мы можем мечтать об Оза­рении жизни.

1930

 

 

 

 

НАСЛЕДИЕ МАЙЕВ

 

Южно-Американским Обществам имени Рериха

 

Когда думаем о созидательном, о строении, то не случайно встают перед нами величественные напоминания о Южной Амери­ке. Не случайно на сокровищах древнейшей культуры теперь рас­цветают семена новых мирных завоеваний и сооружений. Пан-Аме­рика стоит как равновесие Азии. Поучительно наблюдать, как на месте древнейших подвигов пышно расцветают новые человеческие достижения. Даже с точки зрения хладнокровной науки мы уже привыкли говорить о токах, о лучах, об эманациях. Эманации куль­туры поистине удобряют почву и кто знает, может быть именно они сообщают настоящий энтузиазм этим созидательным стремлениям. Мне еще не пришлось побывать в вашей прекрасной Америке, но в духе я чувствую физически незримую дружбу и взаимное понима­ние. Откуда же приходит эта благодать? Кто-то может думать, что в этом сказываются какие-то родовые нити, ибо ветвь нашего рода имеется в Барселоне. Но, может быть, общечеловеческое чувство, устремление поиска, созидание сближает все сердца. Может быть, священное чувство подвига в поисках великих решений внедрилось в меня с детства, когда мы охотились в необозримых лесах России, конечно, не с целью убийства, но вникая в тайны природы.

Когда мы изучаем созидание Индии, Китая, Тибета, постоянно наше первое сопоставление бывает с памятниками Культуры майев. В моей статье «Радость Искусству» я не мог кончить ее ничем луч­шим, нежели ссылкою на древних майев. Это было наидревнейшее и прекраснейшее, что вспомнилось.

Смотрю сейчас на кольцо из Азии с надписью о грядущем веке Майтрейи. Вспоминаю, как одна путешественница, изучавшая раз­валины Юкатана, признала там эту самую надпись, но в значении Союза Огня. Приближаемся к разрешению этой формулы: наша ду­ховная незримая дружба и взаимная расположенность, не происхо­дит ли она от всепроникающей стихии огненной? В этих благосло­венных вездесущих огненных струях просветляются и вдохновля­ются сердца наши и по этим струнам мы распознаем наших истин­ных друзей и сотрудников.

Не тот же самый Союз Огня вдохновляет созидателей Пан-Аме­рики? И Азия, когда она говорит о благословенной Шамбале, об Агни Йоге, об Учении Огня, она знает, что священная сущность Огня может объединять сердца человеческие в прекрасной эволюции.

В марте 1914-го года я закончил серию картин, в которых была предчувствована великая война. Теперь я счастлив сказать Пан-Америке пророчества Азии об Агни Йоге, об Учении Огня, в той же концепции, какая была выражена мудростью древнего Юкатана — Союз Огня.

Опять страница великой правды приходит к нам, и эта истина возвещает необходимость единения всех носителей Огня сердца, чтобы просветить мир мирным и прекрасным созиданием. Понятие любви, ставшее холодным и отвлеченным, опять должно сделаться благословенно-действенным, ибо без дел любовь мертва. Но в Но­вой Эре ничто не мертво, все жизненно, вдохновенно просвещен­ным трудом и укреплено несломимым энтузиазмом. Когда я слышу прекрасные песни Испании и Южной Америки, я невольно вспоми­наю о великом Востоке.

В самом деле, где же этот Восток и Запад? После Азии вы при­ближаетесь к Греции и чувствуете мудрость того же Востока. Вы приходите в Италию, и тот же мудрый романтизм окружает вас. Корсика, Испания — всюду многое от великого Востока. Знамена Фердинанда и Изабеллы близки арабеску. В Новой Мексике, в пре­красных незабываемых местностях вы чувствуете тот же гимн Вос­тока. Вы знаете, что и в Мексике, и в Юкатане, и во всех твердынях Южной Америки вы почувствуете те же созвучия великого ро­мантизма, великого прозрения и мудрости. Я не умаляю ни Запада, ни Юга, ни Севера, ни Востока, ибо в сущности эти разделения и не существуют. Весь мир разделен только в нашем сознании. Но ес­ли просветлено это сознание, то в нем возжигается светоч Огненно­го Союза и поистине несломим пламенный энтузиазм.

С этим священным Знаменем мы можем достигать страны пре­красные. И можем пробудить сокровища древнейших культур для новых подвигов, для нового великолепия.

На одном из древнейших изображений друидического характера далекой Монголии мы видели в руках каменного гиганта пламенею­щую Чашу. Эти зачинатели великих переселений народов тоже по­мнили о священном пламени. Поистине этот неисчерпаемый светоч открыл им пространство Азии и Европы и за все океаны. Юкатан хранит древнейший завет Огня. Во имя этого всеобъединяющего мудрого символа я приветствую вас, мои незримые друзья в Южной Америке.

1930

 

 

ГИМАЛАИ

 

Обращение к Гималайскому Обществу Имени Рериха

 

Дорогая Эстер!

Благодарю за ваше светлое извещение об избрании меня и Еле­ны Ивановны Покровителями основанного вами нашего Гималай­ского Общества. Вы знаете, что для меня Гималаи являются верши­ною мира не только по высоте, но и по всем благостным многозначительным традициям. Из книг моих вы знаете, что именно нагория Гималаев и Транс-Гималаев были одним из главных пунктов переселения народов, объединяя этим лучшие стили Запада, выдви­гая скифику, напоминая о романском стиле и прочих незабывае­мых культурных сокровищах.

Я уверен, что вы будете вносить в жизнь Общества всевмещающее, всеобнимающее благостное понимание. Пусть будет единст­венным врагом вашим лишь жалкий гомункулус — невежество. Все же в пределах знания, в пределах созидательного творчества долж­ны быть друзьями Культуры. Во имя Культуры вы и собираетесь. Во имя этой великой эволюционной основы вы устремляетесь сла­гать мирное и светлое будущее. Единственно Культура разрешает нагроможденные затруднения человечества и никто, кроме гомункулуса, не дерзнет сказать, что излишне или недостойно посвящать себя служению Культуре.

Мы так много работали совместно, что вы, конечно, чувствуе­те, насколько реально и неотложно строение и защита Культуры. Факты каждого дня говорят, что это не преувеличение, но поистине необходимость и притом необходимость прекрасная. Во имя этой прекрасной необходимости и действуйте так же благостно, так же самоотверженно и мужественно, как вы, все наши дорогие сотруд­ники, действовали во всех прочих строительных делах.

Не забудем, что именно на Гималаях создалось сказание о Жар-Цвете. Много всемирных сказаний пришло от этих снежных вершин. Мысли о целительных травах, о чудесной пыли метеоров, о магнитных токах и мощных энергиях во благо человечества приведут нас опять к тем же снеговым великанам.

Мировая Сокровищница Духа! Устремление ко Благу, стремле­ние вверх, где же оно так же действенно может проявиться, как не у Высот, на которые еще не ступала нога человеческая? Во имя этих Высот укрепляйте всю бодрость духа. Забудьте "все размельчающее и умаляющее. Охраняйте сокровища человеческого гения. Воздвигайте неустанно твердыни, где дух человеческий укрепит свои благие достижения. Крепко держите Знамя Мира.

Привет, Вера, Успех!

1931

 

 

ОБЩЕСТВУ СЛАВЯНСКОЙ КУЛЬТУРЫ

 

В какой стране предпочтете жить? Конечно, в стране Культуры.

Ваши лучшие помыслы чему вы принесете? — Культуре.

Чему вы посвятите ваши просвещенные труды? — Конечно, Культуре.

Чем вы обновите ваше сознание? Победным светом Культуры.

Не потрясатели ли вы? В постоянных трудах мы не имеем вре­мени для потрясений. Мы строим. В положительном утверждении и познавании мы стремимся улучшить и украсить жизнь земную.

Так скажут светоносцы Культуры на все вопросы со стороны и просто незнающих, или в основе невежественных, или завидующих о свете. Познающий священные устои Культуры оценивает и вели­кий единый Свет. Убеждается в Иерархии Блага, вне которой нет созидательного пути.

Служащий Культуре перестает быть мечтателем, но делается воплотителем высочайшей и светлейшей мечты в жизни. Ибо что же может быть светлее и величественнее, как не служение и осознание светлых элементов, под сенью которых создались ве­ликие народы. Всячески нужно укрепить сознание, что мысли о Культуре не отвлеченность, но созидательное утверждение. По­нявший положительные красоты Культуры не останется во сне, не останется бездеятельным вне созидания. Нет, этот познавший без промедления внесет свою лепту стройного сознательного тру­да. Работник Культуры поймет истинное сотрудничество, ту жи­вую доброжелательную кооперацию, которою даже малые дела растут. Расширивший свое сознание понятием Культуры поймет и сотрудников своих, ибо не подавлять, но мудро применять бу­дет он сокровища человеческого опыта. И неустрашим будет по­знавший Культуру, ибо взглянувши глазом верхним и добрым, он увидит, что страх есть принадлежность тьмы. Вне суеверий и предрассудков служитель Культуры понимает, что единственная радость мыслящего человека в непрестанном труде, в творении, ибо все сущее может быть творимо прекрасно. Познающий цен­ность Культуры начинает ценить качество мысли и научается мудро применять эту величайшую творческую мощь. Из обихода светоносца Культуры уходит осуждение, клеветнические пересу­ды и говорение о том, чего не знаешь. Какой это страшный бич невежественности — говорить о том, чего не знаешь. И как мно­гие, казалось бы, цивилизованные люди, грешат этим. Носитель Культуры ясно почувствует всю разницу между основами духов­ной Культурности и наносною материалистической цивилиза­цией.

Оценивая светлые накопления народов, служитель Культуры разберется в случайном переходящем и истинно живущем. Пони­мая великую ответственность Бытия человеческого, светоносец Культуры вносит, как в мысли свои, так и в деятельность высо­кое качество работы. Он разумно испытует чудесные силы приро­ды, памятуя, что решительно все существующее может быть це­лебно приложено во Благо. Во имя этого Блага и Света вы найде­те в себе тот драгоценный язык сердца, словарь которого гораздо полнее и прекраснее словарей нашего языка. Какую убедитель­ность вносит с собою язык сердца и как перед его победными за­ветами распадаются самые мрачные врата лжи и невежественно­сти. Действительно убеждаемся, что ложь глупа и недейственна, ибо в духе никакая ложь не скроется. Мудрость в явном, от кото­рого ни в каком духовном и телесном состоянии мы не откажемся. И не солгать в державе Культуры. Нельзя стоять на одной точке; можно лишь идти вперед или отступать. Но знамена ис­тинной Культуры не знают отступления. Не знают светоносцы разочарования, ибо магнит света велик.

Великие народы, во имя чье вы собирались, под знаком кото­рых будете изучать их творческие наследия, в истории своих вели­ких передвижений дают нам поучительные примеры. Встретимся и с героизмом, и с самоотречением, и с мученичеством за свет, и с благородными подвигами созидания. Эти открытия не отяготят изу­чающих, наоборот, они вдохновят их к такому же неустанному труду. Великие переселения народов не случайность. Не может быть случайностей в мировых постоянных явлениях. Этою особен­ностью закаляются наиболее живые силы народов. В соприкоснове­нии с новыми соседями расширяется сознание и куются формы но­вых рас. Потому живая передвигаемость есть один из признаков мудрости.

В глубинах Азии — этой колыбели всех духовных и созида­тельных движений — в давние времена передвижение рассматри­валось как завершение образования. Еще и теперь мы встречаем остатки преданий о том же просвещенном начале. В тех же дале­ких краях подарок книгою или священными предметами считает­ся высшим признаком благородного духа. Великие переселенцы уносили с собою такие же замечательные заветы и по пути своем создавали великие стили искусства и жизни. Вспомним хотя бы об Аланских наследиях и о прекрасном романском стиле. Вспом­ним характер монастырей, как в славянских землях, так и азиат­ских окраин. Без удивления вспомним, что рукоятия мечей Ги­малайских нагорий и фибулы их находятся как на Кавказе, так и в южно-русских степях и рассеяны по Европе. На фибулах, на нагрудных пряжках этих встречаем многие изображения, став­шие символами целых народностей. Пусть и на нашей нагрудной фибуле будет написано слово Культура. Теми же общепонятны­ми зовущими знаками. И каждый светоносец Культуры пусть по­мнит о всех светлых наследиях и о высокой ответственности за качество его творческой работы. Не будем думать о роскоши. Культура и Красота — в Знании. Не нужны чрезмерные богатст­ва для того, чтобы обмениваться и взаимно укрепляться языком сердца.

Верю в несокрушимость общих созиданий наших. Во имя Света и Сердца, во имя Красоты и Знания, во имя живых устоев эволю­ции приветствую вас от белоснежных высот Гималаев.

Гималаи, 1931

 

МАЙТРЕЙЯ

 

На пальмовой коре острой иглою, по-сингалесски, пишет при­ветливый бикху. Докучает ли он? Пишет ли просьбу? Нет, он, улы­баясь, шлет привет в далекую Заокеанию. Привет добрым, хорошим людям. И не ждет ответа. Просто добрая стрела в пространство.

В Канди, в древней столице Ланки — Цейлона, водят нас по старым знакам прошлого. Храм священного зуба, Храм Паранирваны, чудесное хранилище священных книг в чеканных серебряных покрышках-переплетах. "А что же там в маленьком запертом хра­ме?" — "Там Храм Майтрейи, Владыки будущего". — "Можно вой­ти?" Проводник, улыбаясь, отрицательно качает головой. "В этот храм никто, кроме главного священнослужителя, не входит". Так не должно быть осквернено светлое будущее. Знаем, живо оно. Знаем, символ его Майтрейя, Меттейя, Майтри — любовь, состра­дание. Над этим светлым знаком всепонимания, всевмещения стро­ится великое будущее. Произносится оно самым священным углуб­лением. Не должно быть оно оскверняемо легкомыслием, любопыт­ством, поверхностностью и сомнением. В лучших выражениях гово­рят Вишну-Пураны и все другие Пураны, т.е. старинные заветы, о том светлом будущем, которому служит все человечество, каждый по-своему.

Мессия, Майтрейя, Мунтазар, Митоло и весь славный ряд имен, многообразно выражающих то же самое сокровенное и самое сердечное устремление человечества. Особенно восторженно гово­рят пророки о будущем. Перечтите все страницы Библии, где выра­жено самое светлое чаяние народа; перечтите заповедь Будды о Майтрейе; просмотрите, как светло говорят мусульмане о пророке будущего.

Как прекрасно говорит Индия о конце черного века, Кали Юги, и блистательном начале белого века, Сатии Юги. Как величе­ствен облик Калки Аватара на белом коне! И так же сердечно ожи­дают далёкие Ойроты белого Бурхана. Наши староверы, подвижни­чески идущие искать Беловодье в Гималаях, делают этот трудный путь лишь во имя будущего. Во имя того же светлого будущего ла­ма, прослезившись, рассказывает о сокровищах и мощи великого Ригден-Джапо, который уничтожит зло и восстановит справедли­вость. К будущему ведут победы Гесэр-хана. На каждый Новый год китаец возжигает свечи и молится Владыке будущего. И оседлан белый конь в Исфагании для великого Пришествия. Если вы хотите прикоснуться к лучшим струнам человечества, заговорите с ним о будущем, о том, к чему, даже в самых удаленных пустынях, уст­ремляется человеческое мышление. Какая-то особенная сердеч­ность и торжественность наполняет эти устремления к преображе­нию Мира.

В самые мрачные времена, среди тесноты недомыслия, особен­но звучно раздавался ободряющий глас о великом Пришествии, о Новой Эре, о времени, когда человечество сумеет благоразумно и вдохновенно воспользоваться всеми сужденными возможностями. Каждый по-своему толкует этот Светлый Век, но в одном все оди­наковы, а именно, каждый толкует его языком сердца. Это не без­различный эклектизм. Наоборот, как раз обратное — со всех сто­рон к одному. Ибо в каждом человеческом сердце, во всем царстве человеческом живет одно и то же стремление к Благу. И стремятся воссоединиться в сущности своей эти рассеянные ртутные шарики, если они не слишком отяжелились маслом и не слишком замохнатились пылью. Какая очевидность в этом простейшем опыте внеш­него загрязнения ртутных шариков. Еще можно заметить трепета­ние внутреннего вещества, но уже осквернена поверхность и замас­лена постороннею мерзостью и отчуждена этим от вселенского со­знания. Уже пресечен путь ко вселенскому телу всеобщения. Но если не успела загрязниться поверхность, с каким неудержимым устремлением сливаются разрозненные капли снова с первоисточ­ником. И не найдете уже, не различите эту воспринятую целым ча­стицу. Но живет она, вся она в Нем, в Великом. Всеединость обобщила ее и усилила до вселенского понятия. Все учения знают это вселенское тело под разными именами.

В самых неожиданных проявлениях встречаемся с объедини­тельными знаками. В посмертных заметках старцев пустынь были иногда находимы неожиданные начертания о Гималаях. Эти запи­си, мандалы и другие неожиданные знаки вызывали недоумение и удивление. Но лама далекого горного монастыря, спрошенный об этом, улыбается и замечает: "Поверх всех разделений существует великое единение, доступное лишь немногим". Итак, сливается мышление, казалось бы, самых удаленных человеческих индивиду­альностей. В этих высших знаках стирается самое отвратительное, что затемняет свет сердца, а именно, отрицание и осуждение. Час­то в нашей современности мы придумываем особые выражения для тех старинных понятий. Глубокомысленно мы замечаем: "он пони­мает психологию", что в сущности значит, он не отрицает и не невежествует. Мы говорим: "он практичен и знает жизнь", что в сущ­ности значит, он не осуждает и тем не препятствует себе. Мы гово­рим: "он знает источники", что будет значить, он не умаляет, ибо знает, насколько вредно каждое умаление.

В "Воскресении во плоти" H.О. Лосский замечает: "Деятель, противопоставляющий свои стремления стремлениям всех других деятелей, находится в состоянии обособления от них и обрекает се­бя на то, чтобы пользоваться только собственною творческою си­лою; поэтому он способен производить лишь самые упрощенные действования вроде отталкивания. Выход из этого обнищания жиз­ни достигается путем эволюции, осуществляющей все более и более высокие ступени конкретного единодушия".

"Члены Царства Божия, не вступая ни к кому в отношения противоборства, не совершают никаких актов отталкивания в пространстве, следовательно, не имеют материального тела; их преоб­раженное тело состоит только из световых, звуковых, тепловых и т.п. проявлений, которые не исключают друг друга, не обособлены эгоистически, но способны к взаимопроникновению. Достигнув конкретного единодушия, т.е. усвоив стремления друг друга и зада­ния Божественной Премудрости, они соборно творят Царство со­вершенной Красоты и всяческого Добра, и даже тела свои созидают так, что они, будучи взаимопроникнуты, не находятся в их едино­личном обладании, а служат всем, дополняя друг друга и образуя индивидуальные всецелостй, которые суть органы всеохватываю­щей целости Царства Божия. Свободное и любовное единодушие членов Царства Божия так велико, что все они образуют, можно сказать, "Единое Тело и Един Дух" (Ап. Павел. К. Эфес., 4, 4).

"Что касается сверхпространственности, значение ее хорошо выяснено в творениях Отца Церкви св. Григория Нисского: "Душа не протяжена, — говорит он, — и потому естеству духовному нет никакого труда быть при каждой из стихий, с которыми однажды вступило оно в сопряжение при растворении, не делясь на части противоположностью стихий; естество духовное и непротяжное не терпит последствий расстояния. Дружеская связь и знакомство с бывшими частями тела навсегда сохраняется в душе".

Кому же особенно ясны и близки будут слова нашего знамени­того современного философа? Конечно, высокий лама найдет и сер­дечный ответ, и благостное понимание. Больше того, он найдет в своей реальной метафизике и соответствующие оправдания и с восторгом приобщится диспуту о духовном, иначе говоря, о том, что составляет его стремление. Для вселенского тела лама будет знать Дармакайю. Высшее взаимопонимание, общение представителей духа он назовет Дорженундок. И, главное, сделает это не в разобщении, не в оспаривании, но в добром общении, в котором так лег­ко стираются вредоносные перегородки.

Там же, на Востоке, поймут и мысль С. Метальникова о бес­смертии одноклеточных. Идея единости, неделимости, неразруши­мости будет оценена. Тот, кто понимает Дхарму, тот может гово­рить и о бессмертии. Так же благостно поймут и Брогли, и Милликана, и Рамана, и Эйнштейна. Лишь бы язык был. Нужно знать для понимания и внешний, и внутренний язык. Нужно знать не только внешний иероглиф. Необходимо знать происхождение зна­ка, нарастание символа, чтобы непонятная внешность не явилась новою перегородкою.

Во Благе разве трудно сойтись? Для кого-то священность Ганга суеверие. Но истинный ученый и здесь отдает должное народной мудрости.

Так прекрасно прикасание к фактам, основам народной мудро­сти. Священною почитается вода Ганга. Поразительно, насколько не заражается взаимно бесчисленное множество людей, столпив­шихся в водах священной реки у Бенареса. Но к вере, к психическому охранению природа присоединяет еще ценнейший фактор. В воде Ганга только что найдены особые бактерии, уничтожающие прочие очаги заразы. Старое знание и здесь являет свою прочную основу.

Трогательны все объединительные знаки. Буддисты видят икону Св. Иосафа, Царевича Индийского, и хотят иметь копию ее. Ламы видят фреску Нардо ди Чионе в Пизанском Кампо Санто и начина­ют пояснять содержание ее и значение изображенных символов. Когда же вы прочтете им из "Золотых легенд" о Св. Иосафе, они бу­дут приветливо улыбаться. И в улыбке этой будут те же благость и вмещение, которые уделили место Аристотелю на портале Шартрского Собора вместе со Святыми и Пророками и признавали образы греческих философов на фресках церквей в Буковине. Изображение магометанина Акбара в Индусском Храме; Лао-Цзы и Конфуций в ореоле католических святых; все черные Мадонны в Рокамадуре и в землях негритянских! А Царь Соломон в православной Церкви Абиссинии! Лишь не закрыть глаза умышленно, и множество бла­гих фактов нахлынут. Поистине, следуя завету Оригена, "глазами сердца видим". И не только древний Шартр и Буковина почитают великих философов на порталах своих. Газеты Нью-Йорка сообща­ют о новой церкви Баптистов на Риверсайде: "Конфуций, Будда и Магомет вместе с Христом изваяны на портале Церкви Баптистов. Новая Эра религиозной терпимости выразительно символизована в изображениях, где великие ученые и философы (многие в свое вре­мя обвиненные в ереси) занимают место со Святыми, Ангелами и Вождями религии". "Моисей изваян плечо к плечу с Конфуцием; за Буддою и Магометом следуют Ориген, Св. Франциск Ассизский, Данте, Пифагор, Платон, Сократ, Аристотель, Св. Фома Аквин-ский, Спиноза, Архимед". "Одновременно с д-ром Фосдик, давшим это свидетельство его широкого мышления, другой представитель свободной мысли д-р Холмс объявил на проповеди, что Храмы буду­щего представят синтез всех великих религий мира". О том же гово­рят и проповеди д-ра Гутри в одной из старейших церквей Нью-Йорка Св. Марка в Бовери. Все помнят его дни Будды и других во­дителей религиозной мысли. Новый Храм Епископальной Церкви на Парк Авеню под руководством известного проповедника д-ра Норву­да стремится к тому же благому синтезу.

Если почтенный мусульманин будет утверждать, что могила Христа находится в Шрингаре и станет с самым благоговейным ви­дом перечислять все традиции и исцеления, свершившиеся при этой гробнице, вы не станете сурово перечить ему. Ведь он говорил вам полный самых добрых намерений. Так же точно вы не будете вносить препирательство, когда в Кашгаре вам будут утверждать о гробнице Богоматери в Мириам Мазар. Так же, когда вам говорят о пророке Илии в верховьях Инда, вы и тут не протестуете, ибо, во-первых, вы чувствуете доброжелательство, а во-вторых, вам по существу и нечего возразить. Или разве будете вы злобно возражать против трона Царя Соломона у Шринагара? Напротив, вы порадуе­тесь, что таких тронов много в Азии и, по словам доброжелателей, мудрый Царь Соломон во всеобъединении и посейчас летает над азиатскими пространствами на своем чудесном ковре-самолете. Вы порадуетесь и вспомните общество Амоса в Нью-Йорке и его широ­кие благие цели.

Есть особая радость, когда вы слышите воедино великие имена Мессия, Майтрейя, Мунтазар, произносимые в том же месте и с тем же почитанием. Вообще, со всею бережливостью отнесемся к благостным объединительным знакам. Вспомним трогательную ле­генду тибетскую о происхождении многих святынь. И особенно вспомним теперь, когда благие знаки вовсе не заковывают нас в прошлое, но восторженно устремляют в будущее.

О чем же взывает мудрый Апостол Павел, когда он пишет во все концы и Римлянам, и Евреям, и Коринфянам, и Ефесянам, и Галатам: "Итак, очистите старую закваску, чтобы быть вам тестом новым". "Посему станем праздновать не со старою закваскою".

"Немощного в вере принимайте без споров о мнениях. Ибо иной уверен, что можно есть все, а немощный ест овощи".

"Итак, будем искать того, что служит к миру и ко взаимному назиданию". "Каждого дело обнаружится; ибо день покажет, пото­му что в огне открывается и огонь испытывает дело каждого, како­во оно есть". "Когда будут говорить "мир и безопасность", тогда внезапно постигнет их пагуба".

"Духа не угашайте". "Итак, отвергнем дела тьмы и облечемся в оружие света".

"Достигайте любви, ревнуйте о дарах духовных".

"Писать вам все о том же для меня не тягостно, а для вас нази­дательно".

Какой указ и моление о воссоединении духовном, о будущем: нужны оружия Света. И не о прошлом только горюя, но ревнуя о будущем, предупреждал Исайя страшными словами: "Магершелал-Хашбаз".

Не для прошлого, но для будущего путника насаждал Акбар молодые деревья вдоль путей Индии.

Что может быть хуже, нежели отнять и оставить "место пус­то"? Говорит Златоуст: "Когда же душа уклоняется от любви, тогда помрачается ее умственный взор".

Истинно, многоценны объединительные знаки! Не забываем слова Вивекананды о Христе, сказавшего: "Если бы я в жизни моей встретил Христа, кровью сердца моего я омыл бы ноги Его". Многие ли христиане имеют в сердце своем такое же действенно возвышен­ное чувство? И можно ли забыть слова того же Вивекананды, спро­сившего Чикагский конгресс религий: "Если вы считаете ваше уче­ние столь высоким, почему же вы не следуете заветам Его?".

Можно ли забыть тот факт, что когда однажды христианская церковь была в бедственном положении и угрожаема продажей с торгов, евреи доброохотно и добровольно выкупили христианскую святыню и возвратили ее в лоно Митрополии. Митрополит Е. подтвердил это.

Разве не во Благе говорит вам раввин-каббалист: "Вы ведь то­же Израиль, если ищете Свет". Разве не улыбнетесь благостно на мантру среднеазиатского бакши о чудесах Великого Иссы — Христа? И разве не будете слушать за полночь в Кашмире славословье Хри­сту в устах мусульманского хора, с цитарами и затейными бараба­нами? Вспомните все почтительные, высокотрогательные сказания мусульман Синкианга об Иссе, великом и лучшем.

Или если возьмем книгу преподобного Джеймса Робсона "Хри­стос в Исламе", то вместо нашептанных невежеством враждебных знаков мы увидим множество сердечного понимания и доброжела­тельства. Старовер поет стих о Будде. В субурганах, среди священных книг, закладываются и Евангелия. Дравид читает Фому Кемпийского "Подражание Христу". Мусульманин в Средней Азии рас­сказывает о Святых колоколах за горою, которые на заре слышат Святые люди. Почему нужны мусульманину колокола? Просто ему нужен зов Блага. Ко всемирному Беловодью идут и сибирские ста­роверы.

Вспомним все сказания всех веков и народов о Святых людях.

Сказывающий даже не знает, о ком говорит он: о христианах, о буддистах, о мусульманах, о конфуцианах... Он знает лишь о благости, о подвигах Святых людей. Они, эти Святые, сияют не­земным светом, они летают, они слышат за шесть месяцев пути; они исцеляют, они самоотверженно делятся последним достоянием; изгоняют тьму и неутомимо творят благо на всех путях своих. Так же говорят и староверы, и монголы, и мусульмане, и евреи, и пер­сы, и индусы... Святые становятся общечеловечны, принадлежат всему миру, как ступени истинной эволюции человечества. Все вмещает Свет. Чаша Грааля над всем благом. Божественная София Премудрость летит над всем миром.

Проклятия ведут лишь во тьму. Не злобою, не отрешениями, но по благим вехам можно перейти самый бурный океан.

Вот слова от Корана:

"О народы земные, скиньте всякие узы, если хотите вы достиг­нуть Становья, уготованного вам Богом".

"Быть может тогда удастся заставить людей бежать от состоя­ния беспечности, в котором обретается душа их, к Гнезду Единства и Знания, заставить их пить воду вечного Ведения". "То жребий святой и вечный, удел чистых душ за божественной трапезой".

Вот от Каббалы, от великой Шамбатион:

Элдад Ха-Дани описывает реку Шамбатион, объединяющую детей Моисея, как твердыню духовного объединения. Мусульман­ские писатели Ибн-Факих и Казвини повествуют, как однажды Пророк просил Архангела Гавриила перенести его в страну "детей Моисея" (Бану Муза), в страну праведных. "Гелилот Эрез Израэль" соединяет Шамбатион со священною рекою Индии, имеющей цели­тельные свойства. Целительные объединения!

Не будем думать, что мышление о всепонимании, об единении свойственно лишь новаторам, потрясающим догмы. Православная католическая и римско-католическая церковь постоянно молятся "о воссоединении церквей и о временах мирных".

Это чаяние самого духовного, самого сердечного единения не есть только догма, это есть животворящее, благодатное начало. И после этого воссоединения чают времена мирные. От церковного амвона переносимся в бесчисленные мирные конференции, которые тоже, каждая по-своему, более или менее удачно мечтают о време­нах мирных. На этой вершине сходится внутренняя надежда всего человечества. И самые косные, и самые трепетно обновленные меч­тают о временах мирных, о самом прекрасном воссоединении. В тайниках сердца мы понимаем, что гонения, отрешения, проклятия привели только к ужасу, к дроблению, измельчанию. Привели к изысканной лживости и отвратительному лицемерию.

Через мост придет Мессия. Каббалисты знают этот объединя­ющий символ. На белом коне Всадник Великий и комета, как меч Света в деснице Его. Говорит знатный Абиссинец: "И у нас есть старинная легенда. Когда Спаситель Мира придет, Он пройдет по каменному мосту. И семеро знают о приходе Его. И когда они уви­дят Свет, они припадут к земле и поклонятся Свету".

Разве случайно пришествие Мессии должно произойти через мост? Какой же символ ближе всего мысли об единении, о воссое­динении? Уже не по-восточному сидит Майтрейя, но по-западному, со спущенными ногами, готовый к пришествию. "Время сокращено есть". "Воистину не было еще времени, сокращеннее нашего!" "Сгу­щено время". "Коротко время", "Узко время" — на разных языках восклицают народы, трепеща от предчувствия, собирая вокруг чая­ния своего лучшие символы. Без слов скажут, глазами укажут, как устремляется дух их к Тому Великому, которое предчувственно всеми страданиями, всеми кострами, всем шепотом непонятного сердца. В чем и сознаться даже себе страшно, к мечте прекрасней­шей открыт дух народный. И нет затемнения такого, которое бы пересекло путь в будущее, где исправится молитва, настанет мир и возвеселится дух радостью, не теперешнею, ликованием светлого завтра.

Зачем нужны человечеству эти мирные времена? Так же точно каждое сердце знает, что мирное время нужно ему для познавания, для строения. Немирные времена привели к краху, материальному и духовному. И это знает сердце человеческое. Немирные времена создали шатание безработицы, в которой теряется лучшее устрем­ление к повышению качества. Немирные времена привели ко мно­жеству условностей и к тому ужасу, который возникает от потери качества, иначе говоря, к духовному одичанию.

Очень часто мирные конференции вызывают улыбку сожаления своею лицемерностью, когда люди собрались уничтожить неу­добные им разрушительные средства лишь для замены их более утонченными и современными. Но и среди этих сборищ имеются те, которым близок созидательный принцип времен мирных. Вот эти-то неозверелые, как чистые шарики, все-таки будут стремиться к светлому воссоединению, к великому вселенскому телу. Эти уст­ремленные всегда могут договориться, ибо сердце их или днем, или ночью молится о воссоединении. Если жив этот глас, то можно осознать и то нерушимое облагораживание духа, которое дается осознанием Культуры. Ведь каждый мечтающий, ищущий Культу­ру знает в сердце своем и великое воссоединение, и времена мир­ные. Ему нужно это воссоединение, ему нужно мирное время, что­бы отворить врата светлые. "Не мешай", "не заслоняй мне солнце", просит Сократ ведь не для того, чтобы быть лежебоком, он просит не заслонять света, не рождать тьмы.

Да, да, будущее не терпит лежебоков. Все сгустилось. В нагне­тении энергий значительно каждое мгновенье сознательной работы. Значительно каждое изгнание эгоизма. И светло каждое утвержде­ние кооперации.

Век Майтрейи всегда указывался как век истинного сотрудни­чества.

Наталия Рокотова в своей замечательной книге о буддизме, по источникам, характеризует век Майтрейи так: "Грядущий Будда — Майтрейя, как указывает его имя — Будда Сострадания и Любви. Этот же Бодхисаттва, в силу присущих ему качеств, часто имену­ется Аджита-Непобедимый".

Интересно отметить, что почитание многих Бодхисаттв нашло развитие только в школе Махаяны, тем не менее почитание одного Бодхисаттвы Майтрейи как преемника, избранного самим Буддой, принято и в Хинаяне. Таким образом, один только Бодхисаттва Майтрейя охватывает все пространство, являясь выразителем всех чаяний буддизма.

Какими же качествами должны обладать Бодхисаттвы? В уче­нии Готамы Будды и в учении Бодхисаттвы Майтрейи, согласно преданию, данному им Асанге в веке (Махаяна — Сутраламкара), прежде всего было отмечено максимальное развитие энергии, му­жества, терпения, постоянства устремления и бесстрашия. Энергия есть основа всего, ибо в ней одной заложены все возможности.

"Будды вечно в действии, им неведома недвижность, подобно вечному движению в пространстве, действия Сынов Победителей проявляются в мирах".

"Сильный, отважный, твердый в своей поступи, не отказываю­щийся от бремени принятия подвига общего блага".

"Три радости Бодхисаттв — счастье даяния, счастье помощи и счастье вечного познания. Терпение всегда, во всем и везде. Сыны Будд, сыны Победителей, Шодхисаттвы в своем действенном состра­дании, Матери всему сущему" (Махаяна Сутра).

Не о том же ли Свете, сердечно жданном во Благе и Единстве, говорит Восток, заповедуя Шамбалу?

"Мировой Глаз Шамбалы несет человечеству Благо. Мировой Глаз Шамбалы, как Свет на пути человечества. Мировой Глаз Шамбалы та Звезда, которая направляла всех ищущих.

Для одних Шамбала есть Истина, для других Шамбала есть утопия. Для одних Шамбалы Владыка есть Старец, для других Шамбалы Владыка есть Явление Довольства. Для одних Шамбалы Владыка есть украшенный Идол, для других Шамбалы Владыка есть Руководитель всех планетных духов. Но Мы скажем — Шам­балы Владыка Огненный Двигатель Жизни и Огня Матери Мира. Дыхание Его горит Пламенем и Сердце Его пылает Огнем Лотоса Серебряного. Шамбалы Владыка живет и дышит в сердце Солнца! Шамбалы Владыка Зовущий и Позванный! Шамбалы Владыка стрелу Несущий и все стрелы Принимающий! Шамбалы Владыка дышит Истиной и утверждает Истину. Шамбалы Владыка Неру­шим и рушимость претворяет в созидание! Шамбалы Владыка — Навершие Знамени и Вершина жизни!".

"Примите Шамбалы Владыку, как Знамение жизни. Трижды скажу — жизни, ибо Шамбала есть залог устремлений человечест­ва. Наше Явление — залог совершенствования человечества. Наше Явление — утвержденный путь к Беспредельности".

"Шамбалы Владыка являет человечеству три начертания: Уче­ние Майтрейи зовет дух человеческий в Наш творческий мир. Уче­ние Майтрейи указывает на Беспредельность в Космосе, в жизни, в достижениях духа! Учение Майтрейи держит знание космического огня как открытие сердца, вмещающего явления Вселенной.

Старое предание, утверждающее, что явление Майтрейи явит воскрешение духа, правильно. Мы добавим: воскрешение духа мо­жет предшествовать явлению Прихода как принятие, сознательное, Учения Владыки Майтрейи. Истинно воскрешение!".

Не к той же ли крепости духовной зовет Восток, утверждая за­конную необходимость Иерархии Света?

"При переустройстве мира можно продержаться лишь на утвер­ждении Нового Мира. Явленное решение может войти в жизнь лишь великим пониманием мирового перерождения путем великого закона Иерархии. Потому ищущие Нового Мира должны устре­миться к утверждению закона Иерархии, ведущего к утверждению Иерархии. Тем только можно установить равновесие в мире. Толь­ко пламенно Ведущее Сердце явит спасение. Так нужно миру ут­верждение закона Иерархии".

"Потому законно утверждается Иерархия при смещении стран и замене огнем всего уходящего. Потому так необходимо принять закон Иерархии, ибо без цепи не построить великую лестницу вос­хождения, так нужно принять огненно утверждение величия зако­на Иерархии".

"Нужно твердить об Иерархии. Правильно, что Иерархия рабства кончилась, но явление Иерархии сознательной сопровождается страданием человечества. Слишком много рабства в мире и слиш­ком подавлено каждое пламя сознания. Рабство и сознательная Иерархия, как день и ночь. Потому не смущайтесь повторять — Иерархия сознательная, Иерархия свободы, Иерархия знания, Иерархия Света. Пусть не знающие зачатие Нового Мира насмеха­ются, ибо каждое понятие Нового Мира им страшно. Разве им не ужасна Беспредельность? Разве им не тягостна Иерархия? Ведь, бу­дучи сами деспотами невежества, они не понимают созидание Иерархии. Сами будучи трусами, они ужасаются перед подвигом. Так положим на весы самые нужные понятия наступающего Вели­кого Века — Беспредельность и Иерархия".

"Следует принять Иерархию как эволюционную систему. Ду­хам, не изжившим рабства, можно повторить, что Иерархия совер­шенно отличается от деспотизма".

"Какой же путь самый утверждающий? Самый верный путь есть самоотверженность подвига. Самый чудесный огонь есть пламя сердца, насыщенное любовью к Иерархии. Подвиг такого сердца утверждается Служением Высшей Иерархии, потому так чудесна самоотверженность тонкого сердца. Духотворчество и самодеятель­ность тонкого служителя огненно насыщает пространство. Так, ис­тинно, созвучит видимое с невидимым, настоящее с будущим и предуказанное свершится. Так самоотверженность тонкого сердца насыщает мир пламенем".

"По строению слов эволюционная спираль расширяется и инво­люционная суживается. То же самое можно наблюдать не только в наличном, но и на идеях. Очень поучительно разбирать, как идеи рождаются и совершают свой круг; часто они как бы совершенно исчезают, но если они эволюционны, то они снова выявляются в расширенном виде. Можно изучать спираль корня идей для мышле­ния эволюционного. Задача постепенной вмещаемости идеи может дать прогрессию к высшему пониманию".

"Трудись, твори Благо, чти Иерархию Света — этот Завет Наш можно начертить на ладони даже новорожденного. Так несложно начало, ведущее к Свету. Чтобы принять его, нужно иметь только чистое сердце".

"Иерархия есть планомерное сотрудничество. Если кто истолку­ет его в своем условном понимании, он только докажет, что мозг его не готов для кооперации". Так сказано. На чем же согласимся? На чем простим? На чем поймем? На чем расширимся? На чем не уще­мимся? На чем тронемся дальше? Обойдя все круги Дантовы, при­дем мы к сотрудничеству. Сотрудничество, сострадание — та же любовь. Заповеданная всеми иероглифами сердца, любовь ~ Матерь Мира. Неисчерпаемая любовь творящая, создавшая племя Святых людей, не знающих ни земли, ни народности; поспешающих на крыльях духа на помощь, на сострадание, сотрудничество; спеша­щих во Благо; несущих капли Всепонимания, Всеединой Благодати.

Спешит мир в переустройстве. От злобы устало сердце челове­ческое. И в трудах смятенных вновь вспомнило о Культуре, о зна­ках Света. И шепнуло друг другу: "Есть оно будущее, для чего мы пришли сюда. Ведь не для опоганения, не для ужаса, но шли сюда для труда совместного, для познания, для просветления. Возьмем же этот Вселенский Свет. Возьмем Преображение Мира, предука­занное, предсужденное".

Все народы знают, что место Святых людей на горах, на вер­шинах. От вершин — откровения.

В пещерах, на вершинах жили Риши. Там, где зачинаются ре­ки, где вечные льды сохранили чистоту вихрей, где пыль метеоров приносит от дальних миров доспех очистительный, — там вознося­щие сияния! Туда стремится дух человеческий. Сама трудность горных путей привлекает, Там случается необычное. Там мысль народная работает кверху. Там каждый перевал сулит невиданную новизну, предвещает перелом на новые грани великих очертаний.

На трудных путях, на опасных горных перевалах стоят изобра­жения Майтрейи Светлого будущего. Кто позаботился поставить их? Кто потрудился? Но стоят они, часто гигантские, точно нечело­вечески созданные. Каждый путник прибавит свой камешек к нарастающему мендангу. Разве насмехнется сердце ваше над этим кам­нем для ступеней будущего? Нет, путь трудный и опасный откроет сердце ваше. Не насмехаетесь, но улыбнувшись во Благе, прибави­те и свой камень к сложению ступени всевмещающего Света.

До зари задолго, при заездах — вся соседняя гора за рекою усеяна розоватыми огромными огнями. Они движутся; собираются в гирлянды; распадаются на части, вспыхивают и исчезают; несут­ся вперед и назад или соединяются в одно мощное пламя. В студе­ном ноябрьском воздухе дивуемся на это гималайское чудо, знако­мое всем жителям местным. Можете на утро спросить Гура, и он, блеснув глазами, скажет про огни Девита; а другой шепнет о свет­лом воинстве Майтрейи. Огни земли, а вот и сияние небесное. Ти­бет знает "Деме", огонь божества, и "Нам бумпа", огневое сияние.

Над снежными вершинами Гималаев полыхает светлое сияние, ярче звезд и причудливее зарниц. Кто же возжег эти столбы света, шествующие по небу? Не близки полярные края полунощные? Не блестеть в Гималаях сиянию Севера? Не от северных сверканий эти столбы и лучи света? От Шамбалы они; от башни Великого Приходящего.

"Майтрейя идет".

Ему воздают почитанье; задерживая бег коней в просторах пурпурной Гоби, торжественно восклицают монголы: "Алдар"!

Киеланг, 1931

 

ВЕЛИКОЕ НАСЛЕДИЕ

 

Почти сорок лет тому назад довелось обратить внимание на за­мечательные, по стилизации своей, скифские древности и родствен­ные им в духе, так называвшиеся тогда, чудские бляшки. Тогда еще скифские древности понимались лишь как перетолкование греческого классического мира, а чудские древности относились к че­му-то просто примитивному. Сам животнообразный романеск ка­зался просто романтическим средневековьем.

Помню, как когда-то в одном из художественных журналов мы указали на необыкновенный стиль этих животных композиций, то один писатель Ф., считавший себя очень изысканно современным, посмеялся над этим, не находя нужным серьезно полюбоваться и обсудить такие замечательные находки.

С тех пор много воды утекло. Появилась целая наука о "звери­ном стиле". Самые замечательные ученые обратили внимание на эти наследия великих путников и отдали должное внимание этим необыкновенным стилизациям. Действительно, как это ни странно, но великие кочевые народы оставили по себе целое сокровище, так близкое художественной концепции нашей современности.

Думаю, что сейчас никакой писатель, мыслящий себя образо­ванным, уже не станет смеяться над столь выразительными и бога­тыми в композиции бронзовыми фигурками. Наоборот, и современ­ный художник, и археолог придут в одинаковое восхищение, на­блюдая эти изысканнейшие формы животнообразного царства. От средневековых химер и бездонно вглубь, может быть, к самым пе­щерным рисункам, протянулось ожерелье богатого народного твор­чества. И в бронзе, и на скалах, и на остатках тканей народы, но­сившие столь разнообразные наименования, запечатлевают свою фантазию. С каждым годом все новые области присоединяются к этим открытиям. После Кавказа и Минусинска находки средней Азии, Гималаев, Тибета, а теперь Ордоса, Алашани и других мон­гольских местностей дают новые и блестящие нахождения. Только что мы видели и интересную книгу Андерсона, а тахже блестящее собрание ордосских бронз, находящееся в Пекине у миссис Картер. Некоторые формы из этого разнообразного собрания перенесут нас и на Урал, и в Пермь, и в Минусинск, и в Луристан, оживляя пути великих насельников. Можно было вновь порадоваться, любуясь за­мечательными стилизациями горных козлов, оленей, леопардов, птиц, змей и других реальных и фантастических существ.

Видно, что это народное творчество было не только связано риту­альными надобностями. Легко можно усматривать широкую композиционность, входившую во все украшение жизни. Особенно это делает­ся очевидным, когда Козловым были найдены в курганах Монголии ос­татки ткани с теми же богатыми животнообразными орнаментациями. Эта потребность разнообразного украшения жизни показывает, на­сколько эти народы носили в себе настоящий потенциал неистощимой фантазии. Ведь это не были греческие подделки под определенный стиль, это были народные, непосредственные выражения, изливавшие­ся из эмбрионов творчества. Потому можно понять, почему и дальней­шее творчество как тех же народов, так и их наследников дало много незабываемых памятников искусства и большие страницы истории. Само передвижение подобных народов показывает ненасытную устремленность. От океана до океана, через все препоны и трудности, шли путники воображенного града. Тоска по светлому Китежу, неуго­монное хождение в Беловодье, поиски Грааля, не от тех ли исканий, когда наблюдательный проникновенный взор восхищался богатствами царств природы, звал неутомимо вперед.

Было бы малым решение предположить, что эти путники механи­чески выталкивались народностями, восстававшими позади. Правда, незабвенный Тверитянин восклицал — "И от всех наших бед уйдем в Индию" — куда он все-таки и ушел и, подкрепившись светом путеше­ствия, вернулся назад, овеянный чудесною опытностью. Конечно, эти "беды" Тверитянина не были только бедами физическими. Конечно, его духовное начало, начало бедствовать от каких-то несоответствий. Сердце его вне узкопрактических соображений подсказало ему путь необычный и оздоровляющее движение. Этими поисками оздоровляю­щих движений, конечно, объясняются даже и движения целых наро­дов. От движений народы не уставали, не ослабевали, но в расширении кругозора накопляли богатство воображения.

Действительно, воображение есть не что иное, как заработан­ный накопленный опыт. Чем больше изощрялся глаз и ум, тем многоцветнее загоралось творчество. Богатство так называемого звериного стиля, именно, является одним из неутомимо накоплен­ных сокровищ. Как мы говорили, оно не только потребовано каки­ми-то ритуалами. Оно широко разлилось по всей жизни, укрепляя и дальнейшее воображение к подвигам бранным и созидательным.

Химера Парижского собора, разве не вспоминает она о про­странствах Ордоса или о Тибетских нагорьях, или о безбрежных водных путях Сибири? Когда богатотворческая рука аланов укра­шала храмы Владимира и Юрьева-Польского, разве эти геральди­ческие грифоны, львы и все узорчатые чудища не являлись как бы тамгою далеких Азиатских просторов? В этих взаимных напомина­ниях звучат какие-то духовные ручательства, и никакие эпохи не изглаживают исконных путей.

Люди думают о каких-то новых определениях. В условном на­именовании Евразии они хотят выразить еще одно богатство соче­таний. В геральдическом единороге вспоминается однорогая тибет­ская антилопа, и франкская Мелюзина перенесет вас к Гандарвам Индии. При этом будет звучать богатство воображения, заработан­ное в героических поединках на далеких путях.

Многие названия несоответственны или незаслуженны. Так и само наименование звериного стиля внешне односторонне. Он звучит для вас не одними звериными формами, но, именно, своим творческим богатством и своеобразием стилизации. Какое-то другое, более сущест­венное по глубине, определение заслуживает этот стиль, выросший из жизни, как чудесная сказка импровизации хожалого баяна. Звериность не будет внутренним признаком этого стиля. Его художественное бла­городство и богатство просят какое-то более выразительное определе­ние. Наверное, такое определение, а может быть и не одно, будет най­дено по мере накопления новых открытий.

В истории человечества поучительно наблюдать знаменатель­ные волны открытий. Нельзя сказать, чтобы они зависели лишь от случайно возбужденного интереса. Вне человеческих случайностей, точно бы самые недра земли, в какие-то сужденные сроки открыва­ют тайники свои. Как бы случайно, а в сущности, может быть, ло­гически, предуказано, точно бы океанские волны, выбрасываются целые гряды знаменательно одноподобных находок. Так и теперь, после Венгрии, после Кавказа и Сибири, появились прекрасные на­ходки Луристана, среди Азиатских пространств, а теперь и Алаша­ни и Ордоса и, вероятно, среди многих других, как бы предназна­ченных местностей.

Знаки великих путников выступают не случайно, и потому особое внимание к ним тоже далеко от случайности. Словно бы не­дра земли раскрываются и поучают, когда нужно, богатствами, на­копленными ушедшими племенами.

Великие путники оставляют знаменательные знаки.

Пекин, 1934

 

ДАРЫ ВОСТОКА

 

Перед нами старинная монгольская монета. На ней и солнце, и луна, и семизначное созвездие Большой Медведицы или Семи Старцев. Широкая мечта о поднебесье. Мечта о чудесах и красотах Чингизова Великого Синего Неба. Широко охватно.

Разве не широко охватно, что монголы купали коней своих в Адриатике. Бывали монголы в Париже, в Лионе, в Валенсии. Мон­гол поставлял шлемы войску Филиппа Красивого. Алансон — от аланов. Аланы в ставках монгольских.

Широко охватно, как и все, проникновение Востока на Запад, под знаком Крестовых походов и по следам великих путников. Ча­сто Запад забывает, сколько наследий Востока он воспринял во все века, в века Марко Поло, Плано Карпини, Рубруквиса, Лонжима, д'Анселико и других смелых духом.

"В Блеске татарских мечей Русь слушала сказку Востока, кото­рую когда-то сказывали и хитрые арабские гости по пути из Варяг в Греки".

В 1202 году итальянец Леонардо да Пиза издает математический трактат "Либер абаци" с арабскими цифрами. У него же впер­вые и арабские зифир — нуль, пустота, арабские цифры. Но сами арабы называют их индийскими. Дары Востока безграничны. И сейчас хозары в Афганистане.

Алгебра, алидад, зенит, надир, азимут, наконец, Альдебаран, Алгол, Алтаир — все от арабов, все от Востока.

Оттуда же многое в медицине и естественных науках — алкоголь, аламбик, алкал, бура, амальгама — все от Востока. В Испании араб­ский университет в Кордове и на юге Италии в Салерно. Врач египет­ского султана излечивает Людовика IX. Слова: сироп, жулеп, эликсир, камфора и многие другие запечатлены в восточной медицине.

Даже в земледелии Восток дал полезные советы Западу. Ма­ис — из Азии. Сахарный тростник, рис, индиго, шафран, целый ряд фруктовых деревьев и овощей имели родину в Азии. Всякие пи­лигримы несли в заплечных мешках всевозможные семена и насы­щали ими родную землю. Абрикос именовался грушею Дамаска. Эшалот от Аскалона. Артишоки, шпинат, эстрагон — все это араб­ские имена. Вина Кипра, Газа, Аскалона, изюм Греции и Палести­ны —- все дары восточные. Арабские кони — карабахи, карашары, ослы, мулы, наконец, гепарды, так прекрасно изображенные на картинах Гоццоли — все из глубин Азийских. Утверждают, что ветряные мельницы — из Азии.

Промышленность Востока издавна прельщала Европу. Сахар Антиохии и Трипполи. Хлопок Бейрута, Алеппо, Акры. Шелк Ти­ра, Тортозы, Тивериады. Муслин от Моссула. Муар, тафта, ши­фон — от арабов. Ковры иранские. Восточные составы красок. Кордуаская кожа, испано-маврские фаянсы.

Среди терминов мореплавания — буссоль, адмирал, арсенал, муссон фелюка, корвет, шаланда, тартана — все от Востока.

На полях битв войска Востока не были малым неприятелем. Не раз Запад, среди войн с Востоком, учился новым войсковым поряд­кам, дисциплине, бдительности, охранению и наблюдательности. Целые военные ордена создавались именно после приближения к Востоку. Западные войны заимствовали от Востока прекрасное ору­жие. Дамасские клинки и до сих пор звучат, как нарицательное лучшего качества. Малые щиты — торчи. Сарацинские кольчуги, зарцала и бахтерцы, — восточные шлемы мисюрки, и сколько дру­гого всевозможного и вооружения и конского снаряжения имеет свое происхождение на Востоке. Не забудем, что повсеместно при­нятое слово "улан" есть слово чисто монгольское. В русском обихо­де пестреет множество монгольских слов, глубоко угнездившихся: есаул, куяк, мерен, тамга, ям, ярлык, яр, караул, доха, чумбур, аргамак и множество других обычных для русского уха.

На Востоке крестоносцы, чтобы различаться в бою, начали на­чертать на щитах первые символические изображения, сохранив­шиеся потом как родовые гербы. Много из геральдических живо­тных имеют свою восточную основу: единороги, слоны, львы, грифоны. Сама раскраска щитов, даже в названиях своих, напоминает и Персию и другие страны Востока.

Бесчисленные благовония, духи, помады и косметика притека­ли с Востока. Названия мебели и обихода оттуда же: диван, балжахты, альков, сундук, графин, джар — все оттуда же, так же, как и названия многих драгоценных камней. Даже слово "галета" напо­минает нам Галату.

Часто восточные народы изображались нетерпимыми, жестоки­ми, безнравственными, предательскими. В то же время мы имеем несомненные доказательства их терпимости, человечности, благо­творительности. Мы восхищаемся храбростью и мужеством Чингис­хана и всех прочих воителей и Дальнего и Ближнего Востока. Сара­цины назывались невежественными варварами, а в то же время по школам их и по их цивилизации, по наукам и по искусству их мож­но было видеть, насколько иногда они превосходили гордый Запад. Соприкасание с народами Востока явилось одним из важнейших им­пульсов средневековья. Оно вызвало во всех областях неожиданное пробуждение. Это был первый расцвет, первый ренессанс.

Послушаем, что говорит о современных монголах Ларсен, по­святивший Монголии более сорока лет своей жизни. Конечно, Лар­сен встречался со всевозможными монгольскими родами и знает их в разных проявлениях основного характера. Такие свидетельства, почерпнутые из многолетнего опыта, всегда ценны. В книге своей о Монголии Ларсен замечает:

"Общие впечатления иностранца, проезжающего через Монго­лию, будут о безнадежности военной силы этой страны, но в дейст­вительности военная мощь Монголии вовсе не так мала, как слу­чайный наблюдатель может думать. Каждый монгол — хороший наездник и прекрасный стрелок. Все население увлекается охотой, как спортом. Монголы стреляют с седла, и с детства приучаются к луку и стрелам и к лассо на скачущих конях.

Лук и стрелы даже в недавнем прошлом были главным мон­гольским оружием. Соревнования в стрельбе из лука являются го­довым праздником во многих монгольских родах... Требуется вер­ный глаз и твердая рука, чтобы пустить стрелу в цель, обернув­шись во время скока лошади. Монголы, научившиеся этой верности со стрелами, оказываются чудесными стрелками из винтовок, с ко­торыми они научаются обращаться с неожиданной легкостью. Мон­голы, вооруженные винтовками, посланные в битву, редко минуют, чтобы не свалить врага каждым своим выстрелом.

Монголы любят свою страну, много превосходя в этом глубо­ком чувстве все народы, с которыми я встречался. В защите своей страны всегда имеют преимущества. Они испытаны в распозна­вании расстояний, приучены к чистому воздуху и к высотам, и мо­гут судить о дальности расстояний лучше посторонних. Монголы очень умны в маневрировании и испытаны в преследовании своего врага и в окружении его.

Монголы обладают необыкновенной выносливостью и могут про­ходить большие расстояния без пищи или воды и выдерживать пре­вратности погоды. Физически они необыкновенно приспособлены. И ламы и светские люди закалены всякими переходами и ежедневными продолжительными скачками на своих необъятных равнинах..." "В до­полнение к активному сопротивлению монголы обладают терпеливою мощью сопротивления пассивного, победить которое еще труднее".

"В течение моей жизни в Монголии многое случалось, которое убедило меня, что монголы вполне способны выдержать натиск вра­га, что и отмечено в летописях о днях Чингис-хана".

Показания таких свидетелей, не случайных проезжих, но по­святивших жизнь свою Монголии, чрезвычайно ценны. Швед Ларсен принадлежит к типу людей наблюдательных и сам знающий, что значит суровые условия природы. Ларсен совершенно верно от­мечает и активную и пассивную мощь монголов, эту же мощь можно отметить и на всем Востоке.

Запад действительно многое самое ценное воспринял от Восто­ка. И религия, и философия и многие другие ценнейшие нахожде­ния по справедливости должны быть отнесены именно к Востоку, к Азии. Почему это так, а не иначе — не нам судить. Историк лишь может считаться с действительностью. И никто никакими предпо­ложениями и доводами не может поколебать эту великую действи­тельность даров Востока.

В свое время я был рад получить книгу доктора Хара Давана о Чингас-хане. Автор сам принадлежит к народам Востока и потому его проникновенные оценки еще более убедительны. Он знает, о чем говорит. Также необыкновенно глубоко понимал великого воителя Азии и недавно скончавшийся Владимирцев. Как ценно встре­чать в жизни справедливые суждения.

Признательность есть качество Архатов. Следуя этому приме­ру -  будем признательны о всех великих дарах, во всей их своеоб­разности и значительности.

Великое Синее Небо, 1935

 

О QUANTA ALLEGRIA!

 

..."Где же огромный древний Рим? И потом уже узнает его, ког­да мало-помалу из тесных переулков начинает выдвигаться древний Рим, где темной аркой, где мраморным карнизом, вделанным в сте­ну, где порфировой потемневшей колонной, где фронтоном посреди вонючего рыбного рынка, где целым портиком перед не старинной церковью, и наконец, далеко, там, где оканчивается вовсе живущий город, громадно вздымается он среди тысячелетних плющей, алоэ и открытых равнин, необъятным Колизеем, триумфальными арками, останками необозримых цезарских дворцов, императорскими банями, храмами, гробницами, разнесенными по полям; и уже не видит иноземец нынешних тесных его улиц и переулков, весь объятый древним миром: в памяти его восстают колоссальные образы цезарей; криками и плесками древней толпы поражается ухо..."

Так говорится в одном классическом описании Рима. И пра­вильно, когда старый итальянец, вспоминая о былой жизни, воск­лицает: "О quanta allegria!". Сколько подобных восклицаний о ко­лорите, о характерности, о торжественности разных былых прояв­лений справедливо может быть услышано и сейчас. Доброжелатель­ные и пытливые посетители найдут всегда затемненный для многих ритм древности во всем его многообразии. И опять мы увидим, что темные страницы покроются добрыми воспоминаниями.

Какое замечательное качество человеческой памяти и созна­ния, что в конце концов в нас будут все-таки преобладать добрые соображения. Действительно получается, что зло конечно, а благо бесконечно. Мы можем обратиться ко всевозможным историческим примерам и проверить их отражение в человеческой памяти. Даже самое грозное обращается в торжественное. Даже самое свирепое облекается терпеливым вниманием. Точно бы и в несовершенствах было какое-то зерно, которое по-своему положительно окрашивало многое.                                                                                        

Начали мы с упоминания Рима. Сколько увлекательных поло­жительных черт отмечено в последующих строках описания, кото­рое кончается на аккорде большой красоты. Какой-нибудь иной ав­тор, более ограниченный, наверное нарушил бы свое описание не­нужными и темно-вредными подробностями. Но художник следует лишь за основною правдою. Все отрицательное, наносное является ненужным в его широкой характеристике. Может быть, кто-то ска­жет, что такая характеристика необъективна. И вероятно этот кри­тик нагромоздил бы столько соображений, что все выразительное и нужное покрылось бы пылью всяких умалений и сглаживаний.

Для выражения истинной торжественности композитор очень осмотрительно выбирает сочетания. Ничто мелкое, дребезжащее не умалит его мощных решений, и эта целостность сохранит ту убеди­тельность, которая даст радость многим векам.

"Когда возникло голубое небо и под ним внизу темная земля, между ними явились люди". Так гласит надпись VIII века на камне у реки Орхона.

В краткости такого иероглифа чувствуется, что целинные ко­выльные степи еще не распаханы. Не нарушена девственная тайга. Недра земли не затронуты. В этих целинных просторах, во всей полноте широкого воображения, великий монгольский Курултай в 1206-м году провозгласил Чингис-хана императором Вселенной.

Это было возможно. Это было естественно, как полет степного орла. Также были естественны грамоты пресвитера Иоанна к импе­раторам, властителям Европы. Ведь эти грамоты и по сей час хра­нятся в архивах и вновь прилежно изучаются пытливыми учеными.

Звучит сказкою, и в то же время сердце звенит о были. Разным ли­цам приписывали легендарного пресвитера Иоанна и описание его сказочной страны. Вот-вот, как будто уже только легенда, а на по­лке архива хранится грамота, хранятся известия о каких-то посольствах, где-то запечатлена прекрасная страница были.

В конце концов, вероятно никогда и не узнается лик пресвите­ра Иоанна, водителя великой страны, ведущего переговоры с госу­дарями мира. Не все ли равно, так или иначе будет кем-то решаема эта историческая проблема. Остается неизменным, что нечто прекрасное занимало множество умов. И сама неуловимость влекла за собою возможность новых построений.

Обратите внимание, что в то время, когда и саги о Гесэр-хане, и путь в Шамбалу, и царство пресвитера Иоанна оставались в пре­делах легенд, в то же самое время некоторые вдумчивые ученые внимательно прислушивались к этим необъятным зовам древности. И опять кто-то, восхищаясь ими, восклицал: "Какая радость. Какая живость. Какая необъятность!"

Так старая ведунья говорит молодежи о древних целебных со­ставах. Серебристый смех и шутки прерывают ее уверенный сказ. Но опыт веков подсказывает лекарке спокойствие: "Смейтесь, смейтесь, а вот спросите всех тех, кому помогли мои травки". Уже с юных лет Святой Пантелеймон оставляет за собой признание це­лителя, над полезными добрыми цветами и травами нагибается врач Аюр-Веды. Каждая травинка степная полна старинных преда­ний. В сказке ли? Где же там сказки, когда все на пользу.

Также и прекрасные голоса древности строят великую быль, и какой-то мужественный Галахад, неубоявшийся огненности, скла­дывает искры огня в узор вечности. Искателя не страшит, что вме­сто царственных городов расстилается перед ним лишь бугроватое поле. Ведь в каждом бугре может быть ларец с какою-нибудь гра­мотой пресвитера Иоанна или с кольцом Чингис-хана. Когда уже казалось бы все прочтено в мире, тогда из недр земли открываются целые, новые, еще не прочитанные алфавиты. От Харапы Индии внимание ученого в тщетных поисках устремляется до островов Пасхи, и такие необычные решения начинают соответствовать еще непрочтенным загадкам.

Жизнь во всей ее перегруженной отягченной современности опять вырастает к упрощенному иероглифу, если воображение жи­во. О, какая живость, о, какая легкость мышления, когда оно пре­исполнено в поисках Истины.

В том же великом Риме каменная голова — статуя Истины ку­сала руки лжецов. Истина не выносит лжи. Сердце знает, где ложь. Сердце есть врата Истины.

Пекин, 1935



1 Сборник. "Восток-Запад". М., 1982, стр. 217.

2 П.Я. Чаадаев. Статьи и письма. М., 1989, стр. 153.

3 См. настоящий сборник, стр. 67   (Здесь и далее цит. по данному сборнику).

4 Сборник, стр. 69.

5 Письма Елены Рерих. Рига, 1940, т. 2, стр. 341.

6 "Восток-Запад". М., 1982, стр. 7.

7 "Восток-Запад", стр. 7-8.

8   Агни Йога, 58.

9 Сборник, стр. 69.

10 Сборник, стр. 78.

11 Н.К. Рерих. Держава Света. Нью-Йорк, 1931, стр. 117.

12  Н.К. Рерих. Нерушимое. Рига, 1936, стр. 18.

13 Н.А. Бердяев. Смысл истории. М., 1990, стр. 166.

14 Н.А.Бердяев. Смысл истории, стр. 172. 

15 Беспредельность, I, 42.

 

16 1   Н.А. Бердяев. Смысл истории, стр. 162.

17 Там же, стр. 172.

18  На картине Н.К. Рериха "Сжигание тьмы" в деталях и точно изображена та часть Эвереста, на которой были только альпинисты. Английские восходители были потрясены, когда увидели картину.

19 Сборник, стр. 49.

20 Н.А. Бердяев. Смысл истории, стр. 163.

 

21 Мир Огненный, Ш, 27.

22 «Восток-Запад», М., 1982, стр. 217.

23 Сборник, стр. 28.

24 Там же, стр. 49.

25 Сборник, стр. 57. 

26 Сборник, стр. 57. 

27 Там же, стр. 78. 

28 Там же, стр. 57.

29 Сборник, стр. 60.

30 Там же, стр. 83.

31 Там же, стр. 96.

32 Сборник, стр. 64.

33 Там же, стр. 65.

34 Там же, стр. 66.

35 Сборник, стр. 60.

36 Там же, стр. 80-81.

37 Там же, стр. 96.

38 П.Я. Чаадаев. Статьи и письма, стр. 41.

39 Там же, стр. 155.

40  Сборник, стр.  26.

41 Сборник, стр. 26.

42 Там же, стр. 27.

43 Там же, стр. 27.

44 Сборник, стр. 52. 

45 Там же, стр. 68.

46 Листы сада, М., II.

47 Листы сада. М., I.

48 Тейяр де Шарден. Феномен человека. М., 1987, стр. 205.

49 Агни Йога, 307.

50 Сборник, стр. 67.

51 Там же, стр. 70.

52 Мир Огненный, III, 61.

53 Там же, III, 60.

54 Сборник, стр. 94.

дизайн зоны отдыха в офисе

Внимание! Сайт является помещением библиотеки. Копирование, сохранение (скачать и сохранить) на жестком диске или иной способ сохранения произведений осуществляются пользователями на свой риск. Все книги в электронном варианте, содержащиеся на сайте «Библиотека svitk.ru», принадлежат своим законным владельцам (авторам, переводчикам, издательствам). Все книги и статьи взяты из открытых источников и размещаются здесь только для ознакомительных целей.
Обязательно покупайте бумажные версии книг, этим вы поддерживаете авторов и издательства, тем самым, помогая выходу новых книг.
Публикация данного документа не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Но такие документы способствуют быстрейшему профессиональному и духовному росту читателей и являются рекламой бумажных изданий таких документов.
Все авторские права сохраняются за правообладателем. Если Вы являетесь автором данного документа и хотите дополнить его или изменить, уточнить реквизиты автора, опубликовать другие документы или возможно вы не желаете, чтобы какой-то из ваших материалов находился в библиотеке, пожалуйста, свяжитесь со мной по e-mail: ktivsvitk@yandex.ru


      Rambler's Top100